datasets/django/all_django.json
XXX found Open
Open
[{"model": "corpus.Poem", "pk": 1, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1829","text": "Забывши волнения жизни мятежной,\nОдин жил в пустыне рыбак молодой.\nОднажды на скале прибрежной,\nНад тихой прозрачной рекой\nОн с удой беспечно\nСидел\nИ думой сердечной\nК прошедшему счастью летел.","name": "Забывши волнения жизни мятежной...","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1917","text": "Нивы сжаты, рощи голы,\nОт воды туман и сырость.\nКолесом за сини горы\nСолнце тихое скатилось.\nДремлет взрытая дорога.\nЕй сегодня примечталось,\nЧто совсем-совсем немного\nЖдать зимы седой осталось.\nАх, и сам я в чаще звонкой\nУвидал вчера в тумане:\nРыжий месяц жеребенком\nЗапрягался в наши сани.","name": "Нивы сжаты, рощи голы...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1919","text": "Лючинь печальная читала вечером ручьисто-вкрадчиво,\nТак чутко чувствуя журчащий вычурно чужой ей плач,\nИ, в человечестве чтя нечто вечное, чем чушь Бокаччио,\nОт чар отчаянья кручинно-скучная, чла час удач.\nЧернела, чавкая, чумазой нечистью, ночь бесконечная,\nИ челны чистые, как пчелы - птенчики безречных встреч,\nЧудили всячески, от качки с течами полуувечные,\nЧьи очи мрачные из чисел чудную чеканят речь.\nЧьи очи мрачные из чисел чудную чеканят речь пречистую.\nОтлично честная Лючинь сердечная лечила чад\nПорочных выскочек? Коричне-глетчерно кричит лучистое\nВ качалке алчущей Молчанье чахлое, влача волчат...","name": "ЧАРЫ ЛЮЧИНЬ","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1963","text": "Глыбу кварца разбили молотом,\nИ, веселым огнем горя,\nЗаблестели крупинки золота\nВ свете тусклого фонаря.\nИ вокруг собрались откатчики:\nРедкий случай, чтоб так, в руде!\nИ от ламп заплясали зайчики,\nОтражаясь в черной воде...\nМы стояли вокруг.\nКурили,\nПрислонившись к мокрой стене,\nИ мечтательно говорили\nНе о золоте — о весне.\nИ о том, что скоро, наверно,\nНа заливе вспотеет лед\nИ, снега огласив сиреной,\nНаконец придет пароход...\nПокурили еще немного,\nЗолотинки в кисет смели\nИ опять — по своим дорогам,\nК вагонеткам своим пошли.\nЧто нам золото? В дни тяжелые\nЯ от жадности злой не слеп.\nСамородки большие, желтые\nОтдавал за табак и хлеб.\nНе о золоте были мысли...\nВ ночь таежную у костра\nЕсть над чем поразмыслить в жизни,\nКроме\nЗолота-серебра.","name": "Золото","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","date_from": "1937","text": "Хлынул дождь, когда девушки, встав в хоровод,\nВ старом Сульдуси, в Сульдуси пели,\nИ казалось, что дождь все их ленты зальет,\nПояса из цветной канители.\nПели девушки те на вечерней заре,\nПод грозой, хоровод не сужая,\nНо мне слышалось в том дождевом серебре\nТвое имя — не песня чужая.\nПели девушки, ленты качая свои,\nДождь ходил полосами косыми,\nМне ж звучало над песней неслышное им\nТвое имя — далекое имя.\nЛюди слушали — песни струилось зерно,\nЯ стоял между ними, чужими,—\nИ над песней, как радуга, жило оно —\nТвое имя, веселое имя.","name": "Хоровод в Сульдуси","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "Как я молод - и страх мне неведом,\nКак я зол - и сам черт мне не брат,\nПораженьям своим и победам\nВ одинаковой степени рад.\nВ драке бью без промашки под ребра,\nХохочу окровавленным ртом,\nВсе недобро во мне, все недобро.\n...Я опомнюсь, опомнюсь потом.","name": "Как я молод - и страх мне неведом..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 7, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1856","text": "В стране лучей, незримой нашим взорам,\nВокруг миров вращаются миры;\nТам сонмы душ возносят стройным хором\nСвоих молитв немолчные дары;\nБлаженством там сияющие лики\nОтвращены от мира суеты,\nНе слышны им земной печали клики,\nНе видны им земные нищеты;\nВсе, что они желали и любили,\nВсе, что к земле привязывало их,\nВсе на земле осталось горстью пыли,\nА в небе нет ни близких, ни родных.\nНо ты, о друг, лишь только звуки рая\nКак дальний зов, в твою проникнут грудь,\nТы обо мне подумай, умирая,\nИ хоть на миг блаженство позабудь!\nПрощальный взор бросая нашей жизни,\nДушою, друг, вглядись в мои черты,\nЧтобы узнать в заоблачной отчизне\nКого звала, кого любила ты,\nЧтобы не мог моей молящей речи\nНебесный хор навеки заглушить,\nЧтобы тебе, до нашей новой встречи,\nВ стране лучей и помнить и грустить!","name": "В стране лучей, незримой нашим взорам...","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 8, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Городецкий","date_from": "1907","text": "Жутко мне от вешней радости,\nОт воздушной этой сладости,\nИ от звона, и от грома\nЛедолома\nНа реке\nСердце бьется налегке.\nСолнце вешнее улыбчиво,\nСердце девичье узывчиво.\nЭта сладкая истома\nНезнакома\nИ страшна,-\nПала на сердце весна!\nВерба, ягода пушистая,\nВерба, ласковая, чистая!\nЯ бы милого вспугнула,\nХлестанула,\nОбожгла,\nВ лес кружиться увела!\nЯ бы, встретивши кудрявого,\nИз-за облака дырявого\nВихрем волосы раздула\nИ шепнула:\n\"Милый, на!\nЧем тебе я не весна?\"","name": "Веснянка","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 9, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Сумароков","text": "В роще девки гуляли\nКалина ли моя, малина ли моя!\nИ весну прославляли.\nКалина и пр.\nДевку горесть морила,\nКалина и пр.\nДевка тут говорила:\nКалина и пр.\n\"Я лишилася друга.\nКалина и пр.\nВянь, трава чиста луга,\nКалина и пр.\nНе всходи, месяц ясный,\nКалина и пр.\nНе свети ты, день красный,\nКалина и пр.\nНе плещите вы, воды!\nКалина и пр.\nНе пойду в короводы,\nКалина и пр.\nНе нарву я цветочков,\nКалина и пр.\nНе сплету я веночков.\nКалина и пр.\nЯ веселья не знаю,\nКалина и пр.\nДруг, тебя вспоминаю\nКалина и пр.\nЯ и денно и ночно.\nКалина и пр.\nВ день и в ночь сердцу тошно.\nКалина и пр.\nЯ любила сердечно\nКалина и пр.\nИ любить буду вечно.\nКалина и пр.\nСыщешь ты дорогую,\nКалина и пр.\nОтлучився - другую\nКалина и пр.\nСыщешь милу, прекрасну\nКалина и пр.\nИ забудешь несчастну.\nКалина и пр.\nТа прекраснее будет,\nКалина я пр.\nДа тебя позабудет.\nКалина я пр.\nАх, а я не забуду,\nКалина и пр.\nСколько жить я ни буду.\nКалина и пр.\nНе пойдут быстры реки\nКалина и пр.\nКо источнику ввеки.\nКалина и пр.\nТак и мне неудобно\nКалина и пр.\nБыть неверной подобно\".\nКалина и пр.","name": "В роще девки гуляли..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 10, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Круглый двор\nс кринолинами клумб.\nНеожиданный клуб\nстрастей и гостей,\nприезжающих цугом.\nИ откуда-то с полуиспугом -\nНаташа,\nона,\nкаблучками стуча,\nвыбегает, выпархивает -\nк Анатолю, к Андрею -\nбог знает к кому!-\nна асфальт, на проезд,\nпод фасетные буркалы автомобилей,\nвылетает, выпархивает без усилий\nвсеми крыльями\nдевятнадцати лет -\nкак цветок на паркет,\nкак букет на подмостки,-\nв лоск асфальта\nиз барского особняка,\nчуть испуганная,\nсловно птица на волю -\nне к Андрею,\nбог знает к кому -\nк Анатолю?..\nДождь стучит в целлофан\nпистолетным свинцом...\nА она, не предвидя всего,\nчто ей выпадет вскоре на долю,\nвыбегает\nс уже обреченным лицом.","name": "Наташа"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 11, "fields": {"themes": [],"author": "Рюрик Ивнев","date_from": "1956","text": "Казалось мне, что все слова истерты,\nЧто свежих слов мне не найти родник,\nНо взгляд один — и воскресает мертвый,\nИ оживает скованный язык.\nНо взгляд не тот, что в тишине укромной\nЛаскал меня, как трепетный ночник,\nА тот палящий, из пространств огромных,\nЧто вместе с бурей предо мной возник.\nКак звезды те, которых нет на свете,\nНеотличимые от звезд других,\nСпустя столетья так же ярко светят,\nКак будто жизнь не покидала их.","name": "Животворящий взгляд","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 12, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1865","text": "Ночное небо так угрюмо,\nЗаволокло со всех сторон.\nТо не угроза и не дума,\nТо вялый, безотрадный сон.\nОдни зарницы огневые,\nВоспламеняясь чередой,\nКак демоны глухонемые,\nВедут беседу меж собой.\nКак по условленному знаку,\nВдруг неба вспыхнет полоса,\nИ быстро выступят из мраку\nПоля и дальние леса.\nИ вот опять все потемнело,\nВсе стихло в чуткой темноте -\nКак бы таинственное дело\nРешалось там - на высоте.","name": "Ночное небо так угрюмо...","date_to": "1865"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 13, "fields": {"themes": [7],"author": "Лев Мей","date_from": "1862","text": "Итак, вы ждете от меня\nПисьма по-русски для науки?\n. . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . С юных лет\nСлова: письмо, печать, пакет\nВо мне вселяли отвращенье.\nЯ думал: «Господи! писать\nИ слать по почте уверенье\nВ любви, и в дружбе, и в почтеньи,\nВедь это значит просто лгать:\nЛгать перед сердцем, перед духом.\nКоль человек полюбит раз,\nДуховным оком, вещим слухом\nОн видит нас, он слышит нас.\nК чему ж писать? Я слышу, вижу».\nТак думал я, и потому,\nСовсем не веруя письму,\nЯ переписки ненавижу.\nНо если отдан уж приказ,\nНепослушанье безрассудно...\nС чего начать?\nДавно уж в моде\nБеседу с дамой заводить\nНамеком тонким о погоде,\nА уж потом и говорить...\nИ говорить о всем об этом,\nЧто говорится целым светом,\nНа что с самих пеленок мать\nУчила дочку отвечать,\nИли сама, а были средства —\nЧерез мадам, мамзель иль мисс...\n(Здорова ли madame F[ern]iss?)\nПростите: дней счастливых детства,\nДней первых слез, дней первых грез\nКоснулся я... Бог с ними! Были\nДа и прошли. Господь унес...\nМы о погоде говорили...\nУ нас плоха. Панелей плиты\nТак и сочатся под ногой,\nА крыши с самых труб облиты\nКакой-то мыльною водой,\nКак будто — вид довольно жалкой!—\nПрирода лапотки сняла,\nКругом подол подобрала\nИ моет грязною мочалкой\nВсю землю к празднику весны...\nЕще простите... Право, сны\nО вечном солнце, вечном мае,\nО том далеком, чудном крае,\nГде дышишь вольно, где тепло,\nВолнуют желчь мне тяжело...\nНо станет и у нас погодка.\nВесна идет: ее походка,\nЕе приемы и слова —\nБез льдинок катится Нева,\nМосты полиция наводит,\nПо мокрым улицам давно\nНочь белая дозором бродит,\nГлядит порой ко мне в окно,\nОсобенно когда разгрязнет\nИ ехать некуда,— глядит,\nДа так упорно, словно дразнит:\n«Ну, что не спишь-то? — говорит.—\nВедь люди спят, ведь сон-то нужен;\nДиви бы бал, диви бы ужин:\nНет, так вот, даром баловать!\nГаси свечу, ложися спать!»\nИ верить я готов беличке\nИ изменить готов привычке\nНе спать ночей...\nА есть в ночи,\nВы сами знаете, такое,\nЧто и светлей и жгучей втрое,\nЧем солнца вешние лучи.\nДни длинны, ровны, монотонны,\nКак ржавых рельсов полоса,\nА ночи, ночи... небеса\nБывают звездны и бездонны,\nКак чьи-то глазки...\nЯ не лгу\nИ доказать всегда могу\nСродство ночных небес с глазами.\nТеперь, конечно, между нами,\nТеперь я сплетничать начну.\nЯ видел некую жену\nИ видел девочку: глазенки\nПо сердцу гладят... Отчего\nНамек на женщину в ребенке\nНе занимает никого?\nКак будто бог зерно положит,\nИ уж зерну не возрасти,\nКак будто девочка не может\nДевицей красной расцвести!\nНет! Я красавиц угадаю\nИ в зрелых женщинах узнаю,\nВсегда узнаю, и впопад,\nКакими в отрочестве были...\nИ вот одна вам наугад:\nСоболья бровь, лукавый взгляд,\nЛицо как кипень, плечи всплыли\nКак две кувшинки — или две,\nС ночи заснувшие в траве,\nДве белотрепетные пташки\nВсплывают рано на заре\nИз моря донника и кашки\nВ росном, зернистом серебре...\nДа, на цветы, на перья птицы,\nНа росы майского утра\nИдет не столько серебра,\nКак на плечо отроковицы,\nКогда создатель сам на ней\nПечать любви своей положит —\nА всё, что создано, очей\nСвести с красавицы не может.\nНо переход-то мой к мечте\nОт сплетен слишком уж поспешен.\nЧто делать, аз есмь многогрешен\nИ поклоняюсь красоте.\n. . . . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . . .\nНедавно ночью проезжал\nЯ мимо графского аббатства...\nОстановился... Старый дом\nТемнел завешанным окном\nУгольной комнаты угрюмо,\nСмотрел с такою тайной думой\nНа водополую Неву,\nЧто бог весть как, но предо мною\nВосстали тени чередою...\nИ вот вам греза наяву.\nНе бойтесь, нет во мне привычки\nПугать могилами: сову\nНа перышко последней птички\nВовеки не сменяю я;\nМне дроги, гроб и панихида,\nИ лития, и кутия,\nПоверьте, смертная обида...\nТак вот-с... почудился мне бал.\nСверкали люстры и уборы,\nЦветился зал, звучали хоры,\nВесь дом гудел, благоухал\nИ трепетал под стройным звуком.\nНа диво всем, в науку внукам\nВ нем дед вельможный пировал\nЗатем, что — было это время —\nОн взял на плечи, и не зря,\nТяжелое, честное бремя\nС рамен великого царя.\nИ вот он сам. Густые кудри\nБелеют в благовонной пудре;\nЛилейно-нежная рука,\nКак мрамор дышащий мягка,\nКрасуется под кружевами.\nПолусклоненный мощный стан\nЗатянут в бархатный кафтан,\nГорит алмазными звездами\nГрудь вдоль широкого рубца\nЛазурной ленты, а с лица\nНе сходит тонкая улыбка —\nПочет приветливый гостям...\nНо мчатся тени, мчатся шибко —\nИ улетели...\nВновь темно\nУгольной комнаты окно...\nПостойте! Снова озарилось:\nТихонько в комнату вошла\nОна... задумчиво-светла,\nКак ранний месяц... Мне приснилось,\nПочудилось, быть может, но...\nПортрет я изучил давно...\nКругом сиянье разливая,\nИз рамы вышла как живая\nИ села, голову склоня...\nВы можете дразнить меня,\nОсмеивать все эти грезы,\nНе верить даже — я не прочь...\nНо платье красное и розы\nТакие, как у ней точь-в-точь,\nНо белокурый пышный локон\nЯ видел явственно в ту ночь\nВ угольной комнате у окон...\nОпять темно... и свет опять...\nПо тем же залам и гостиным,\nДивясь статуям и картинам,\nТолпится не былая знать,\nА новое, иное племя,\nГрядущей «жатвы мысли семя»:\nПри блеске люстр, и ламп, и свеч,\nПод звуки музыки стостройной,\nГуляют гордо и спокойно,\nВедя насмешливую речь.\nГостей встречает внук-вельможа,\nНо не по платью одному:\nДорога знанью и уму!..\nТеперь, покойных не тревожа\nИ отрекаяся от грез,\nЯ предложу живой вопрос:\nУ вас весна и незабудки?\nИ соловьи? и ночь тепла?\nИ вся природа ожила,\nНе отрекаясь от побудки\nЖить долго-долго?.. Сами вы\nСпокойны, веселы, здоровы?\nИли с чугунки и с Москвы\nВсе ваши нервные основы,\nКак нить натянутой струны,\nТревожливо потрясены?\nЕще вопрос. Решите сами,\nЗачем пишу я к вам стихами?\nБез шуток следует решить...\nБыть может, потому, что с вами\nНеловко прозой говорить?\nИль, выражаясь безыскусно,\nНе потому ли, может быть,\nЧто вместе тошно, порознь грустно?..","name": "Забытые ямбы","date_to": "1862"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 14, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "Середниково. Ночью; у окна.\nЕсть место: близ тропы глухой,\nВ лесу пустынном, средь поляны,\nГде вьются вечером туманы,\nОсеребренные луной...\nМой друг! ты знаешь ту поляну;\nТам труп мой хладный ты зарой,\nКогда дышать я перестану!\nМогиле той не откажи\nНи в чем, последуя закону;\nПоставь над нею крест из клену\nИ дикий камень положи;\nКогда гроза тот лес встревожит,\nМой крест пришельца привлечет;\nИ добрый человек, быть может,\nНа диком камне отдохнет.","name": "Завещание","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 15, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1970","text": "Я о тебе\nГораздо больше знаю,\nЧем о себе ты ведаешь сама,\nО милая обыденность земная,\nСтучащаяся пальчиком в дома.\nИ о земле не меньше мне известно,\nЧем знает о себе сама земля -\nНе я ли сам, пришлец из звездной бездны,\nНа ней возделал хлебные поля.\nДа и о небе знаю я побольше,\nЧем это небо знает о себе,\nИ потому-то не могу я дольше\nЖдать и гадать о собственной судьбе.\nО ты судьба моя, ничья иная,\nЯ о тебе гораздо больше знаю,\nЧем о себе ты ведаешь сама!","name": "Судьба","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 16, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1975","text": "Жил я славно в первой трети\nДвадцать лет на белом свете -\nпо учению,\nЖил бездумно, но при деле,\nПлыл, куда глаза глядели,-\nпо течению.\nДумал - вот она, награда,-\nВедь ни веслами не надо,\nни ладонями.\nКомары, слепни да осы\nДонимали, кровососы,\nда не доняли.\nСлышал с берега в начале -\nМне о помощи кричали,\nо спасении.\nНе дождались, бедолаги,-\nЯ лежал, чумной от браги,\nв отключении.\nТряханет ли в повороте,\nЗавернет в водовороте -\nвсе исправится.\nТо разуюсь, то обуюсь,\nНа себя в воде любуюсь -\nочень нравится.\nБерега текут за лодку,\nНу а я ласкаю глотку\nмедовухою.\nПосле лишнего глоточку\nГлядь - плыву не в одиночку,-\nсо старухою.\nИ пока я удивлялся,\nПал туман и оказался\nв гиблом месте я,-\nИ огромная старуха\nХохотнула прямо в ухо,\nзлая бестия.\nЯ кричу,- не слышу крика,\nНе вяжу от страха лыка,\nвижу плохо я,\nНа ветру меня качает...\n- Кто здесь?- Слышу - отвечает:\n- Я, Нелегкая!\nБрось креститься, причитая,-\nНе спасет тебя святая\nбогородица:\nТот, кто руль и весла бросит,\nТех Нелегкая заносит -\nтак уж водится!-\nЯ в потьмах ищу дорогу,\nМедовухи понемногу -\nтолько по сту пью,-\nА она не засыпает,\nВпереди меня ступает\nтяжкой поступью.\nВон, споткнулась о коренья,\nОт такого ожиренья\nтяжко охая.\nИ у нее одышка даже,\nА заносит ведь - туда же,\nтварь нелегкая.\nВдруг навстречу нам - живая,\nХромоногая, кривая,\nморда хитрая.\nИ кричит:- Стоишь над бездной,\nНо спасу тебя, болезный,\nслезы вытру я!-\nЯ спросил:- Ты кто такая?-\nА она мне:- Я Кривая,-\nвоз, мол, вывезу,-\n- И хотя я кривобока,\nКриворука, кривоока,-\nя мол вывезу!\nЯ воскликнул, наливая:\n- Вывози меня, Кривая!\nя на привязи!\nЯ тебе и шбан поставлю,\nКривизну твою исправлю -\nтолько вывези!\nИ ты, маманя, сучья дочка,\nНа-ка выпей полглоточка -\nбольно нервная.\nТы забудь меня на время,\nТы же толстая - в гареме\nбудешь первая.-\nи упали две старухи\nУ бутыли медовухи\nв пьянь, истерику.\nЯ пока за кочки прячусь,\nЯ тихонько задом пячусь\nпрямо к берегу.\nЛихо выгреб на стремнину\nВ два гребка на середину -\nох, пройдоха я!\nЧтоб вы сдохли, выпивая,\nДве судьбы мои -\nКривая да Нелегкая!\nЗнать, по злобному расчету\nДа по тайному чьему-то\nпопечению\nНе везло мне, обормоту,\nИ тащило, баламута,\nпо течению.\nМне казалось, жизнь - отрада,\nМол, ни веслами не надо, ох, не надо -\nох, пройдоха я!\n...Удалились, подвывая,\nДве судьбы мои -\nКривая да Нелегкая!\n, -","name": "Две судьбы","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 17, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1942","text": "Что любится, чем дышится,\nДуша чем ваша полнится,\nТо в голосе услышится,\nТо в песенке припомнится.\nА мы споем о родине,\nС которой столько связано,\nС которой столько пройдено\nХорошего и разного!\nТяжелое - забудется.\nХорошее - останется.\nЧто с родиною сбудется,\nТо и с народом станется.\nС ее лугами, нивами,\nС ее лесами-чащами;\nБыла б она счастливою,\nА мы-то будем счастливы.\nИ сколько с ней ни пройдено,-\nУсталыми не скажемся\nИ песню спеть о родине\nС друзьями не откажемся!","name": "Заздравная песня","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 18, "fields": {"themes": [],"author": "Кондратий Рылеев","date_from": "1826","text": "Князю E. П. Оболенскому\nПрими, прими, святый Евгений,\nДань благодарную певца,\nИ слово пламенных хвалений,\nИ слезы, катящи с лица.\nОтныне день твой до могилы\nПребудет свят душе моей:\nВ сей день твой соимянник милый\nОсвобожден был от цепей.","name": "Прими, прими, святый Евгений...","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 19, "fields": {"themes": [20],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Шумел снежок над позднею Москвой,\nгудел народ, прощаясь на вокзале,\nв тот час, когда в одежде боевой\nмои друзья на север уезжали.\nИ было видно всем издалека,\nкак непривычно на плечах сидели\nтулупчики, примятые слегка,\nи длинные армейские шинели.\nНо было видно каждому из нас\nпо сдержанным попыткам веселиться,\nпо лицам их,— запомним эти лица!—\nпо глубине глядящих прямо глаз,\nда, было ясно всем стоящим тут,\nчто эти люди, выйдя из вагона,\nнеотвратимо, прямо, непреклонно\nпоходкою истории пойдут.\nКак хочется, как долго можно жить,\nкак ветер жизни тянет и тревожит!\nКак снег валится!\nНо никто не сможет,\nничто не сможет их остановить.\nНи тонкий свист смертельного снаряда,\nни злобный гул далеких батарей,\nни самая тяжелая преграда —\nмолчанье жен и слезы матерей.\nЧто ж делать, мать?\nУ нас давно ведется,\nчто вдаль глядят любимые сыны,\nкогда сердец невидимо коснется\nрука патриотической войны.\nВ расстегнутом тулупчике примятом\nтвой младший сын, упрямо стиснув рот,\nс путевкой своего военкомата,\nкак с пропуском, в бессмертие идет.","name": "На вокзале"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 20, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1884","text": "Повеяло черемухой,\nПроснулся соловей,\nУж песнью заливается\nОн в зелени ветвей.\nУчи меня, соловушко,\nИскусству твоему!\nПусть песнь твою волшебную\nПрочувствую, пойму.\nПусть раздается песнь моя\nМогуча и сильна,\nПусть людям в душу просится,\nПусть их живит она;\nИ пусть все им становится\nДороже и милей,\nКак первая черемуха,\nКак первый соловей!","name": "Повеяло черемухой, проснулся соловей...","date_to": "1884"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 21, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Ошанин","date_from": "1965","text": "Назыму Хикмету\nУ лиловой картины, которую ты мне принес,\nГде ухабы, дома или море с соляркой и дымом,\nСтарый критик стоял, глядя в заводи зыбких полос,\nИ спросил наконец:\n— Почему вы дружили с Назымом?\nТы, пройдя сквозь страданье, которого хватит троим,\nТы, придя как легенда и вдруг обернувшись живым,—\nРыжий турок с короткой и вечной судьбой,\nВ самом деле, Назым, почему мы дружили с тобой?\nЯ любил в тебе ярость и то, как ты жил без отказа.\nТо, что не был ты старым, что не был ты старым ни разу.\nЗвонкий труженик, землю упрямо лечил ты больную,\nВ шестьдесят пил вино и девчонку любил озорную.\nДаже умер — живя, улыбнувшись июньскому свету\nУтром. Руку подняв, чтобы вынуть газету.\nЯ с тобой подружился той давней турецкою ночью,\nВ час, когда тебя бросили в одиночку.\nИ в тот полдень берлинский, в те две раскаленных недели,\nКогда вместе с тобой мы дрались, и писали, и пели.\nВ драке ты веселел, забывал и болезнь и усталость.\nИ за друга был рад, если песня его получалась.\nТы, как я, москвичом был. Москву ты любил. Но я знаю,\nКак во сне тебя Турция не оставляла родная.\nМинаретами сердце колола, синела Босфором,\nМолодыми друзьями стояла всегда перед взором.\nПусть писал ты, могучий, иным, удивительным словом.\nПусть привык ты вдали к диковатым картинам лиловым.\nПусть не сверстники мы, пусть мы кровью совсем неродные.\nПусть хотели поссорить нас люди иные,—\nЖажда жизни, Назым, нас навеки сдружила с тобою.\nЧувство локтя, Назым, нас нигде не бросало с тобою.\nМы с тобой оптимисты, Назым,— так нам сердце велело.\nМы с тобой коммунисты, Назым. Может, в этом все дело.","name": "У лиловой картины","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 22, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1846","text": "Когда, как женщина, тиха\nИ величава, как царица,\nТы предстоишь рабам греха,\nИскусства девственного жрица,\nКак изваянье холодна,\nКак изваянье, ты прекрасна,\nТвое чело - спокойно-ясно;\nБогов служенью ты верна.\nТогда тебе ненужны дани\nВперед заказанных цветов,\nИ выше ты рукоплесканий\nТолпы упившихся рабов.\nКогда ж и их восторг казенный\nРасшевелит на грубый взрыв\nТвой шепот, страстью вдохновленный,\nТвой лихорадочный порыв,\nМне тяжело, мне слишком гадко,\nЧто эта страсти простота,\nЧто эта сердца лихорадка\nИ псами храма понята.","name": "Артистке","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 23, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Я не любим никем! Пустая осень!\nНагие ветки средь лимонной мглы;\nА за киотом дряхлые колосья\nВисят, пропылены и тяжелы.\nЯ ненавижу полумглу сырую\nОсенних чувств и бред гоню, как сон.\nЯ щеточкою ногти полирую\nИ слушаю старинный полифон.\nФальшивит нежно музыка глухая\nО счастии несбыточных людей\nУ озера, где, вод не колыхая,\nСкользят стада бездушных лебедей.","name": "Я не любим никем! Пустая осень!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 24, "fields": {"themes": [20],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1804","text": "В дымном поле, на биваке\nУ пылающих огней,\nВ благодетельном араке\nЗрю спасителя людей.\nСобирайся вкруговую,\nПравославный весь причет!\nПодавай лохань златую,\nГде веселие живет!\nНаливай обширны чаши\nВ шуме радостных речей,\nКак пивали предки наши\nСреди копий и мечей.\nБурцов, ты - гусар гусаров!\nТы на ухарском коне\nЖесточайший из угаров\nИ наездник на войне!\nСтукнем чашу с чашей дружно!\nНынче пить еще досужно;\nЗавтра трубы затрубят,\nЗавтра громы загремят.\nВыпьем же и поклянемся,\nЧто проклятью предаемся,\nЕсли мы когда-нибудь\nШаг уступим, побледнеем,\nПожалеем нашу грудь\nИ в несчастьи оробеем;\nЕсли мы когда дадим\nЛевый бок на фланкировке,\nИли лошадь осадим,\nИли миленькой плутовке\nДаром сердце подарим!\nПусть не сабельным ударом\nПресечется жизнь моя!\nПусть я буду генералом,\nКаких много видел я!\nПусть среди кровавых боев\nБуду бледен, боязлив,\nА в собрании героев\nОстр, отважен, говорлив!\nПусть мой ус, краса природы,\nЧерно-бурый, в завитках,\nИссечется в юны годы\nИ исчезнет, яко прах!\nПусть фортуна для досады,\nК умножению всех бед,\nДаст мне чин за вахтпарады\nИ георгья за совет\n!\nПусть... Но чу! гулять не время!\nК коням, брат, и ногу в стремя,\nСаблю вон - и в сечу! Вот\nПир иной нам бог дает,\nПир задорней, удалее,\nИ шумней, и веселее...\nНу-тка, кивер набекрень,\nИ - ура! Счастливый день!","name": "Бурцову (В дымном поле, на биваке...)","date_to": "1804"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 25, "fields": {"themes": [],"author": "Кондратий Рылеев","date_from": "1824","text": "К А. Бестужеву\nНе сбылись, мой друг, пророчества\nПылкой юности моей:\nГорький жребий одиночества\nМне сужден в кругу людей.\nСлишком рано мрак таинственный\nОпыт грозный разогнал,\nСлишком рано, друг единственный,\nЯ сердца людей узнал.\nСтрашно дней не ведать радостных,\nБыть чужим среди своих,\nНо ужасней истин тягостных\nБыть сосудом с дней младых.\nС тяжкой грустью, с черной думою\nЯ с тех пор один брожу\nИ могилою угрюмою\nМир печальный нахожу.\nВсюду встречи безотрадные!\nИщешь, суетный, людей,\nА встречаешь трупы хладные\nИль бессмысленных детей...","name": "Стансы","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 26, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1963","text": "Пусть погиб мой герой.\nТолько песня доныне жива.\nПусть напев в ней другой\nИ другие, конечно, слова.\nНо в бессонное сердце\nСтучатся все так же упрямо\nИ надежда Анголы,\nИ черная боль Алабамы.\nНе нарушила юность\nСвоих благородных традиций,\nИ за песнею песня\nВ стране моей снова родится.\nВ песнях молодость наша!\nНад нею не властвуют годы.\nИ мечтают мальчишки\nО счастье далеких народов.\nПусть же крепнет содружество\nСмелых. И в песне доносится пусть\nИ кубинское мужество,\nИ испанская грусть.\n* См. Гренада","name": "Пусть погиб мой герой...","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 27, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "Я сплавлю скважины замочные.\nКлевещущему - исполать.\nВсе репутации подмочены.\nТрещи,\nтрехспальная кровать!\nУ, сплетники! У, их рассказы!\nЛюблю их царственные рты,\nих уши,\nточно унитазы,\nнепогрешимы и чисты.\nИ версии урчат отчаянно\nв лабораториях ушей,\nчто кот на даче у Ошанина\nсожрал соседских голубей,\nчто гражданина А. в редиске\nнакрыли с балериной Б...\nЯ жил тогда в Новосибирске\nв блистанье сплетен о тебе.\nкак пулеметы, телефоны\nменя косили наповал.\nИ точно тенор - анемоны,\nя анонимки получал.\nМеждугородные звонили.\nИх голос, пахнущий ванилью,\nшептал, что ты опять дуришь,\nчто твой поклонник толст и рыж.\nЧто таешь, таешь льдышкой тонкой\nв пожатье пышущих ручищ...\nЯ возвращался.\nНа Волхонке\nлежали черные ручьи.\nИ все оказывалось шуткой,\nнасквозь придуманной виной,\nи ты запахивала шубку\nи пахла снегом и весной.\nТак ложь становится гарантией\nтвоей любви, твоей тоски...\nОрите, милые, горланьте!..\nДа здравствуют клеветники!\nСмакуйте! Дергайтесь от тика!\nНо почему так страшно тихо?\nТебя не судят, не винят,\nи телефоны не звонят...","name": "Ода сплетникам"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 28, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Т.Г.\nЛюди пишут, а время стирает,\nВсе стирает, что может стереть.\nНо скажи,- если слух умирает,\nРазве должен и звук умереть?\nОн становится глуше и тише,\nОн смешаться готов с тишиной.\nИ не слухом, а сердцем я слышу\nЭтот смех, этот голос грудной.","name": "Люди пишут, а время стирает..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 29, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1912","text": "Приходи на меня посмотреть.\nПриходи. Я живая. Мне больно.\nЭтих рук никому не согреть,\nЭти губы сказали: \"Довольно!\"\nКаждый вечер подносят к окну\nМое кресло. Я вижу дороги.\nО, тебя ли, тебя ль упрекну\nЗа последнюю горечь тревоги!\nНе боюсь на земле ничего,\nВ задыханьях тяжелых бледнея.\nТолько ночи страшны оттого,\nЧто глаза твои вижу во сне я.","name": "Приходи на меня посмотреть...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 30, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1910","text": "Она вошла в моторный лимузин,\nЭскизя страсть в корректном кавалере,\nИ в хрупоте танцующих резин\nВосстановила голос Кавальери.\nКто звал ее на лестнице: \"Manon?\"\nИ ножки ей в прохладном вестибюле,-\nХотя она и бросила: \"Mais non!\"* -\nЧьи руки властно мехово обули?\nДа все же он, пустой, как шантеклер,\nПроборчатый, офраченный картавец,\nЖелательный для многих кавалер,\nИспользованный многими красавец.\nО, женщина! Зови его в турне,\nБери его, пожалуй, в будуары...\nНо не води с собою на Массне:\n\"Письмо\" Массне... Оно не для гитары!..\n* Но нет (франц.).- Ред.","name": "В лимузине","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 31, "fields": {"themes": [18],"author": "Андрей Дементьев","text": "Непишущий поэт — осенний соловей...\nКак отыскать тебя среди густых ветвей?\nИ как истолковать твое молчанье?\nОт радости оно или с отчаянья?\nЯ помню, как ты плакал над строкой,\nНе над своей, а над чужой посмертною.\nЯ в нашу юность за тобой последую.\nТы душу мне тревогой успокой.\nДля нас иное время настает.\nЯ знал тебя веселым и задиристым.\nТы говорил: «Вот погоди, мы вырастем,\nДотянемся до самых высших нот».\nА ноту, что назначена тебе,\nДругим не взять — ни журавлям, ни соколам,\nНе покоряйся лени и судьбе,\nА покори-ка ноту ту высокую.\nМне твой успех дороже всех похвал.\nЛишь только бы звучал твой голос снова.\nТебя твой дар в такую высь призвал,\nГде нету ничего превыше слова.","name": "Другу юности"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 32, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1948","text": "Когда вдали угаснет свет дневной\nИ в черной мгле, склоняющейся к хатам,\nВсе небо заиграет надо мной,\nКак колоссальный движущийся атом,-\nВ который раз томит меня мечта,\nЧто где-то там, в другом углу вселенной,\nТакой же сад, и та же темнота,\nИ те же звезды в красоте нетленной.\nИ может быть, какой-нибудь поэт\nСтоит в саду и думает с тоскою,\nЗачем его я на исходе лет\nСвоей мечтой туманной беспокою.","name": "Когда вдали угаснет свет дневной...","date_to": "1948"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 33, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Глинка","date_from": "1841","text": "Когда б я солнцем покатился,\nИ в чудных заблистал лучах,\nИ в ста морях изобразился,\nИ оперся на ста горах;\nКогда б луну — мою рабыню —\nПосеребрял мой длинный луч,—\nЦветя воздушную пустыню,\nПестря хребты бегущих туч;\nКогда б послушные планеты,\nХраня подобострастный ход,\nОжизненные мной, нагреты,\nТекли за мной, как мой народ;\nКогда б мятежная комета,\nВ своих курящихся огнях,\nБезумно пробежав полсвета,\nУгасла на моих лучах: —\nАх, стал ли б я тогда счастливым,\nСреди небес, среди планет,\nПлывя светилом горделивым?..\nНет — счастлив не был бы я... нет!\nНо если б в рубище, без пищи,\nГлавой припав к чужой стене,\nХоть раз, хоть раз, счастливец нищий,\nУвидел Бога я во сне!\nЯ б отдал все земные славы\nИ пышный весь небес наряд,\nВсю прелесть власти, все забавы\nЗа тот один на Бога взгляд!!!","name": "Когда б","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 34, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Из Роберта Бернса\nПробираясь до калитки\nПолем вдоль межи,\nДженни вымокла до нитки\nВечером во ржи.\nОчень холодно девчонке,\nБьет девчонку дрожь:\nЗамочила все юбчонки,\nИдя через рожь.\nЕсли кто-то звал кого-то\nСквозь густую рожь\nИ кого-то обнял кто-то,\nЧто с него возьмешь!\nИ какая вам забота,\nЕсли у межи\nЦеловался с кем-то кто-то\nВечером во ржи!..","name": "Пробираясь до калитки..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 35, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1895","text": "Вся дрожа, я стою на подъезде\nПеред дверью, куда я вошла накануне,\nИ в печальные строфы слагаются буквы созвездий.\nО, туманные ночи в палящем июне!\nТам, вот там, на закрытой террасе\nНадо мной склонялись зажженные очи,\nДорогие черты, искаженные в страстной гримасе.\nО, туманные ночи! туманные ночи!\nВот и тайна земных наслаждений...\nНо такой ли ее я ждала накануне!\nЯ дрожу от стыда - я смеюсь! Вы солгали мне, тени!\nВы солгали, туманные ночи в июне!","name": "Туманные ночи","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 36, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1861","text": "Не предавайтесь особой унылости:\nСлучай предвиденный, чуть не желательный.\nТак погибает по божией милости\nРусской земли человек замечательный\nС давнего времени: молодость трудная,\nПолная страсти, надежд, увлечения,\nСмелые речи, борьба безрассудная,\nВслед за тем долгие дни заточения.\nВсё он изведал: тюрьму петербургскую,\nСправки, допросы, жандармов любезности,\nВсё - и раздольную степь Оренбургскую,\nИ ее крепость. В нужде, в неизвестности\nТам, оскорбляемый каждым невеждою,\nЖил он солдатом с солдатами жалкими,\nМог умереть он, конечно, под палками,\nМожет, и жил-то он этой надеждою.\nНо, сократить не желая страдания,\nПоберегло его в годы изгнания\nРусских людей провиденье игривое.\nКончилось время его несчастливое,\nВсё, чего с юности ранней не видывал,\nМилое сердцу, ему улыбалося.\nТут ему бог позавидовал:\nЖизнь оборвалася.","name": "На смерть Шевченко","date_to": "1861"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 37, "fields": {"themes": [],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1768","text": "Покидаю домик скромный,\nГде моей любимой кров.\nТихим шагом в лес огромный\nЯ вхожу под сень дубов.\nПрорвалась луна сквозь чащи:\nПрошумел зефир ночной,\nИ, склоняясь, льют все слаще\nЕй березы ладан свой.\nЯ блаженно пью прохладу\nЛетней сумрачной ночи!\nЧто душе дает отраду,\nТихо чувствуй и молчи.\nСтрасть сама почти невнятна.\nНо и тысячу ночей\nДам таких я безвозвратно\nЗа одну с красой моей.\nПеревод. А.Кочеткова","name": "Прекрасная ночь","date_to": "1768"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 38, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","text": "Во тьме исчезнувших веков,\nВ борьбе с безжалостной природой\nТы родилась под звук оков\nИ в мир повеяла свободой.\nТы людям счастье в дар несла,\nЗабвенье рабства и печали,—\nБогини светлого чела\nВ тебе безумцы не признали.\nТы им внушала только страх,\nТвои советы их томили;\nТебя сжигали на кострах,\nТебя на плаху волочили,—\nНо голос твой звучал, как медь,\nИз мрака тюрьм, из груды пепла...\nТы не хотела умереть,\nТы в истязаниях окрепла!\nПрошли века; устав в борьбе,\nТебя кляня и ненавидя,\nВраги воздвигли храм тебе,\nТвое могущество увидя!\nСтрадал ли человек с тех пор,\nИль кровь лилася по-пустому,\nТебе всё ставили в укор,\nХоть ты учила их другому!\nТы дожила до наших дней...\nНо так ли надо жить богине?\nВ когтях невежд и палачей\nТы изнываешь и доныне.\nТвои неверные жрецы\nТебя бесчестят всенародно,\nСо злом бессильные бойцы\nДруг с другом борются бесплодно.\nОстанови же их! Пора\nИм протянуть друг другу руки\nВо имя чести и добра,\nВо имя света и науки...\nНо всё напрасно! Голос твой\nУже не слышен в общем гаме,\nИ гул от брани площадной\nОдин звучит в пустынном храме,\nИ так же тупо, как и встарь,\nОтжившим вторя поколеньям,\nНа твой поруганный алтарь\nГлядит толпа с недоуменьем.","name": "К человеческой мысли"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 39, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1830","text": "Благодарю!.. Вчера мое признанье\nИ стих мой ты без смеха приняла;\nХоть ты страстей моих не поняла,\nНо за твое притворное вниманье\nБлагодарю!\nВ другом краю ты некогда пленяла,\nТвой чудный взор и острота речей\nОстанутся навек в душе моей,\nНо не хочу, чтобы ты мне сказала:\nБлагодарю!\nЯ б не желал умножить в цвете жизни\nПечальную толпу твоих рабов\nИ от тебя услышать, вместо слов\nЯзвительной, жестокой укоризны:\nБлагодарю!\nО, пусть холодность мне твой взор покажет,\nПусть он убьет надежды и мечты\nИ все, что в сердце возродила ты;\nДуша моя тебе тогда лишь скажет:\nБлагодарю!","name": "Благодарю!","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 40, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Ломоносов","date_from": "1761","text": "Я долго размышлял и долго был в сомненье,\nЧто есть ли на землю от высоты смотренье;\nИли по слепоте без ряду всё течет,\nИ промыслу с небес во всей вселенной нет.\nОднако, посмотрев светил небесных стройность,\nЗемли, морей и рек доброту и пристойность,\nПремену дней, ночей, явления луны,\nПризнал, что божеской мы силой созданы.","name": "Я долго размышлял и долго был в сомненье...","date_to": "1761"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 41, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1969","text": "Стихи, стихи, бойцы моей души.\nМоя победа и моя отрава.\nЗабвенья и сомненья камыши...\nИ под обстрелом стонет переправа.\nЧто ждет тебя на дальнем берегу?—\nНеведомо перегорелым нервам.\nСквозь тину и болотную кугу\nКакое слово выберется первым?\nНо ты жива, поэзия, жива!\nКак тот приказ в фельдъегерском конверте,\nВсегда твои нуждаются слова\nНе в чем-нибудь, а в подтвержденье смертью.\nТы весь огонь берешь себе на грудь,\nИ, свет зари перемежая тенью,\nТвоей Свободы выстраданный путь\nПроходит через гибель к воскресенью.","name": "Твоей свободы выстраданный путь","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 42, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1943","text": "Черноглазая казачка\nПодковала мне коня,\nСеребро с меня спросила,\nТруд не дорого ценя.\n- Как зовут тебя, молодка?\nА молодка говорит:\n- Имя ты мое почуешь\nИз-под топота копыт.\nЯ по улице поехал,\nПо дороге поскакал,\nПо тропинке между бурых,\nМежду бурых между скал:\nМаша? Зина? Даша? Нина?\nВсе как будто не она...\n\"Ка-тя! Ка-тя!\" - высекают\nМне подковы скакуна.\nС той поры,- хоть шагом еду,\nХоть галопом поскачу,-\n\"Катя! Катя! Катерина!\" -\nНеотвязно я шепчу.\nЧто за бестолочь такая?\nУ меня ж другая есть.\nНо уж Катю, будто песню,\nИз души, брат, не известь:\nЧерноокая казачка\nПодковала мне коня,\nЗаодно уж мимоходом\nПриковала и меня.","name": "Казачья шуточная","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 43, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1946","text": "После первых крещений в Тулоне\nЧерез реки, болота и рвы\nИх тянули поджарые кони\nПо Европе до нашей Москвы.\nИх сорвали с лафетов в двенадцатом\nИ в кремлевской святой тишине\nПо калибрам, по странам и нациям\nК опаленной сложили стене.\nЗнать, сюда непременно сводило\nВсе начала и все концы.\nСквозь дремоту холодные рыла\nТупо смотрят на наши дворцы.\nИтальянские, польские, прусские\nИ двунадесять прочих держав.\nРядом с шведскими пушки французские\nПоравнялись судьбой и лежат.\nСверху звезды на башнях старинных,\nБашням памятна славная быль.\nИ лежит на тяжелых стволинах\nБезразличная русская пыль.","name": "Наполеоновские пушки в Кремле","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 44, "fields": {"themes": [7],"author": "Юрий Левитанский","text": "Это город. Еще рано. Полусумрак, полусвет.\nА потом на крышах солнце, а на стенах еще нет.\nА потом в стене внезапно загорается окно.\nВозникает звук рояля. Начинается кино.\nИ очнулся, и качнулся, завертелся шар земной.\nАх, механик, ради бога, что ты делаешь со мной!\nЭтот луч, прямой и резкий, эта света полоса\nзаставляет меня плакать и смеяться два часа,\nбыть участником событий, пить, любить, идти на дно...\nЖизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!\nКем написан был сценарий? Что за странный фантазер\nэтот равно гениальный и безумный режиссер?\nКак свободно он монтирует различные куски\nликованья и отчаянья, веселья и тоски!\nОн актеру не прощает плохо сыгранную роль -\nбудь то комик или трагик, будь то шут или король.\nО, как трудно, как прекрасно действующим быть лицом\nв этой драме, где всего-то меж началом и концом\nдва часа, а то и меньше, лишь мгновение одно...\nЖизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!\nЯ не сразу замечаю, как проигрываешь ты\nот нехватки ярких красок, от невольной немоты.\nТы кричишь еще беззвучно. Ты берешь меня сперва\nвыразительностью жестов, заменяющих слова.\nИ спешат твои актеры, все бегут они, бегут -\nпо щекам их белым-белым слезы черные текут.\nЯ слезам их черным верю, плачу с ними заодно...\nЖизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!\nТы накапливаешь опыт и в теченье этих лет,\nхоть и медленно, а все же обретаешь звук и цвет.\nЗвук твой резок в эти годы, слишком грубы голоса.\nСлишком красные восходы. Слишком синие глаза.\nСлишком черное от крови на руке твоей пятно...\nЖизнь моя, начальный возраст, детство нашего кино!\nА потом придут оттенки, а потом полутона,\nто уменье, та свобода, что лишь зрелости дана.\nА потом и эта зрелость тоже станет в некий час\nдетством, первыми шагами тех, что будут после нас\nжить, участвовать в событьях, пить, любить, идти на дно...\nЖизнь моя, мое цветное, панорамное кино!\nЯ люблю твой свет и сумрак - старый зритель, я готов\nзанимать любое место в тесноте твоих рядов.\nНо в великой этой драме я со всеми наравне\nтоже, в сущности, играю роль, доставшуюся мне.\nДаже если где-то с краю перед камерой стою,\nдаже тем, что не играю, я играю роль свою.\nИ, участвуя в сюжете, я смотрю со стороны,\nкак текут мои мгновенья, мои годы, мои сны,\nкак сплетается с другими эта тоненькая нить,\nгде уже мне, к сожаленью, ничего не изменить,\nпотому что в этой драме, будь ты шут или король,\nдважды роли не играют, только раз играют роль.\nИ над собственною ролью плачу я и хохочу.\nТо, что вижу, с тем, что видел, я в одно сложить хочу.\nТо, что видел, с тем, что знаю, помоги связать в одно,\nжизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!","name": "Кинематограф"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 45, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Тот запах вымытых волос,\nБлагоуханье свежей кожи!\nИ поцелуй в глаза, от слез\nСоленые, и в губы тоже.\nИ кучевые облака,\nКурчавящиеся над чащей.\nИ спящая твоя рука,\nИ спящий лоб, и локон спящий.\nПовремени, певец разлук!\nМы скоро разойдемся сами.\nНе разнимай сплетенных рук.\nНе разлучай уста с устами.","name": "За городом"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 46, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1959","text": "Годами голодаю по тебе.\nС мольбой о недоступном засыпаю,\nПроснусь - и в затухающей мольбе\nПрислушиваюсь к петухам и к лаю.\nА в этих звуках столько безразличья,\nТакая трезвость мира за окном,\nЧто кажется - немыслимо разлиться\nМоей тоске со всем ее огнем.\nА ты мелькаешь в этом трезвом мире,\nТы счастлива среди простых забот,\nВстаешь к семи, обедаешь в четыре -\nОлений зов тебя не позовет.\nНо иногда, самой иконы строже,\nТы взглянешь исподлобья в стороне -\nИ на секунду жутко мне до дрожи:\nНе ты ль сама тоскуешь обо мне?","name": "Годами голодаю по тебе...","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 47, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1839","text": "Смеркаться начинает,\nУж звезды надо мной,-\nИ вот мы подъезжаем\nК заставе городской.\nДома стоят рядами,\nОгонь мелькает в них,-\nИ стук от экипажей\nНесется с мостовых.\nВся скука городская\nПриходит мне на ум,\nИ как гнетет здесь душу\nЗабот вседневных шум.\nСкорей! насквозь чрез город,\nЯмщик, скачи же ты:\nТам - снова бесконечность\nИ вольный мир мечты.","name": "Город (Смеркаться начинает...)","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 48, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "Ты молилась ли на ночь, береза?\nВы молились ли на ночь,\nзапрокинутые озера\nСенеж, Свитязь и Нарочь?\nВы молились ли на ночь, соборы\nПокрова и Успенья?\nПокурю у забора.\nНадо, чтобы успели.\nТы молилась ли на ночь, осина?\nТруд твой будет обильный.\nТы молилась, Россия?\nКак тебя мы любили!","name": "Песня вечерняя"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 49, "fields": {"themes": [],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1836","text": "Нет, кажется, тебе не суждено\nСразить врага; твой враг детина чудный;\nВ нем совесть спит спокойно, непробудно.\nЗаставить бестию стыдиться мудрено;\nЗаставить покраснеть не трудно!","name": "Нет, кажется, тебе не суждено...","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 50, "fields": {"themes": [],"author": "София Парнок","date_from": "1927","text": "Из последнего одиночества\nпрощальной мольбой,- не пророчеством\nокликаю вас, отроки-други:\nодна лишь для поэта заповедь\nна востоке и на западе,\nна севере и на юге -\nне бить\nчелом\nвеку своему,\nНо быть\nчелом века\nсвоего,-\nбыть человеком.","name": "Из последнего одиночества...","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 51, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1940","text": "Обрывки проводов. Не позвонит никто.\nКак человек, подмигивает мне пальто.\nХозяева ушли. Еще стоит еда.\nЕще в саду раздавленная резеда.\nМы едем час, другой. Ни жизни, ни жилья.\nУбитый будто спит. Смеется клок белья.\nРазмолот камень, и расщеплен грустный бук.\nЛеса без птиц, и нимфа дикая без рук.\nА в мастерской, средь красок, кружев и колец,\nГранатой замахнулся на луну мертвец,\nИ синевой припудрено его лицо.\nКак трудно вырастить простое деревцо!\nОпять развалины — до одури, до сна.\nНевыносимая чужая тишина.\nСкажи, неужто был обыкновенный день,\nКогда над детворой еще цвела сирень!","name": "Возле Фонтенбло","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 52, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1966","text": "Мне лошадь встретилась в кустах.\nИ вздрогнул я. А было поздно.\nВ любой воде таился страх,\nВ любом сарае сенокосном...\nЗачем она в такой глуши\nЯвилась мне в такую пору?\nМы были две живых души,\nНо неспособных к разговору.\nМы были разных два лица,\nХотя имели по два глаза.\nМы жутко так, не до конца,\nПереглянулись по два раза.\nИ я спешил — признаюсь вам —\nС одною мыслью к домочадцам:\nЧто лучше разным существам\nВ местах тревожных —\nне встречаться!","name": "Вечернее происшествие","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 53, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","text": "Теплотой меня пои,\nполе юга - родина.\nГубы нежные твои -\nкрасная смородина!\nПогляжу в твои глаза -\nголубой крыжовник!\nВ них лазурь и бирюза,\nясно, хорошо в них!\nСкоро, скоро, как ни жаль,\nлетняя долина,\nвновь ударится в печаль\nдождик-мандолина.\nЛистья леса сгложет медь,\nстанут звезды тонкими,\nщеки станут розоветь -\nяблоки антоновки.\nА когда за синью утр\nлес качнется в золоте,\nдуб покажет веткой: тут\nклад рассыпан - желуди.\nЛягут белые поля\nснегом на все стороны,\nналетят на купола\nсарацины - вороны...\nСтанешь, милая, седеть,\nцвет волос изменится.\nЗатоскует по воде\nводяная мельница.\nИ начнут метели выть\nснежные - повсюду!\nТолько я тебя любить\nи седою буду!","name": "Погудка о погодке"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 54, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1916","text": "Вот этот дом, сто лет тому назад,\nБыл полон предками моими,\nИ было утро, солнце, зелень, сад,\nРоса, цветы, а он глядел живыми,\nСплошь темными глазами в зеркала\nБогатой спальни деревенской\nНа свой камзол, на красоту чела,\nИзысканно, с заботливостью женской\nНапудрен рисом, надушен,\nМеж тем как пахло жаркою крапивой\nИз-под окна открытого, и звон,\nТоржественный и празднично-счастливый,\nНапоминал, что в должный срок\nПойдет он по аллеям, где струится\nС полей нагретый солнцем ветерок\nИ золотистый свет дробится\nВ тени раскидистых берез,\nГде на куртинах диких роз,\nВ блаженстве ослепительного блеска,\nВпивают пчелы теплый мед,\nГде иволга то вскрикивает резко,\nТо окариною поет,\nА вдалеке, за валом сада,\nСпешит народ, и краше всех — она,\nСтройна, нарядна и скромна,\nС огнем потупленного взгляда","name": "Дедушка в молодости","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 55, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "Пока Земля еще вертится,\nпока еще ярок свет,\nГосподи, дай же ты каждому,\nчего у него нет:\nмудрому дай голову,\nтрусливому дай коня,\nдай счастливому денег...\nИ не забудь про меня.\nПока Земля еще вертится —\nГосподи, твоя власть!—\nдай рвущемуся к власти\nнавластвоваться всласть,\nдай передышку щедрому,\nхоть до исхода дня.\nКаину дай раскаяние...\nИ не забудь про меня.\nЯ знаю: ты все умеешь,\nя верую в мудрость твою,\nкак верит солдат убитый,\nчто он проживает в раю,\nкак верит каждое ухо\nтихим речам твоим,\nкак веруем и мы сами,\nне ведая, что творим!\nГосподи мой Боже,\nзеленоглазый мой!\nПока Земля еще вертится,\nи это ей странно самой,\nпока ей еще хватает\nвремени и огня,\nдай же ты всем понемногу...\nИ не забудь про меня.","name": "Молитва"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 56, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1960","text": "Однажды, покачнувшись на краю\nвсего, что есть, я ощутила в теле\nприсутствие непоправимой тени,\nкуда-то прочь теснившей жизнь мою.\nНикто не знал, лишь белая тетрадь\nзаметила, что я задула свечи,\nзажженные для сотворенья речи, -\nбез них я не желала умирать.\nТак мучилась! Так близко подошла\nк скончанью мук! Не молвила ни слова.\nА это просто возраста иного\nискала неокрепшая душа.\nЯ стала жить и долго проживу.\nНо с той поры я мукою земною\nзову лишь то, что не воспето мною,\nвсё прочее - блаженством я зову.","name": "Однажды, покачнувшись на краю...","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 57, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","text": "Дремала душа, как слепая,\nТак пыльные спят зеркала,\nНо солнечным облаком рая\nТы в темное сердце вошла.\nНе знал я, что в сердце так много\nСозвездий слепящих таких,\nЧтоб вымолить счастье у бога\nДля глаз говорящих твоих.\nНе знал я, что в сердце так много\nСозвучий звенящих таких,\nЧтоб вымолить счастье у бога\nДля губ полудетских твоих.\nИ рад я, что сердце богато,\nВедь тело твое из огня,\nДуша твоя дивно крылата,\nПевучая ты для меня.","name": "Дремала душа, как слепая..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 58, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1914","text": "Та страна, что могла быть раем,\nСтала логовищем огня.\nМы четвертый день наступаем,\nМы не ели четыре дня.\nНо не надо яства земного\nВ этот страшный и светлый час,\nОттого, что Господне слово\nЛучше хлеба питает нас.\nИ залитые кровью недели\nОслепительны и легки.\nНадо мною рвутся шрапнели,\nПтиц быстрей взлетают клинки.\nЯ кричу, и мой голос дикий.\nЭто медь ударяет в медь.\nЯ, носитель мысли великой,\nНе могу, не могу умереть.\nСловно молоты громовые\nИли волны гневных морей,\nЗолотое сердце России\nМерно бьется в груди моей.\nИ так сладко рядить Победу,\nСловно девушку, в жемчуга,\nПроходя по дымному следу\nОтступающего врага.","name": "Наступление","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 59, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1912","text": "Я говорю сейчас словами теми,\nЧто только раз рождаются в душе.\nЖужжит пчела на белой хризантеме,\nТак душно пахнет старое саше.\nИ комната, где окна слишком узки,\nХранит любовь и помнит старину,\nА над кроватью надпись по-французски\nГласит: \"Seigneur, ayez pitie de nous»*.\nТы сказки давней горестных заметок,\nДуша моя, не тронь и не ищи...\nСмотрю, блестящих севрских статуэток\nПомеркли глянцевитые плащи.\nПоследний луч, и желтый и тяжелый,\nЗастыл в букете ярких георгин,\nИ как во сне я слышу звук виолы\nИ редкие аккорды клавесин.\n* Господи, смилуйся над нами (франц.).","name": "Вечерняя комната","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 60, "fields": {"themes": [7],"author": "Вадим Шершеневич","text": "Сердце вьется, как снежная птица,\nНад твоею ночной красотой,\nЗаснежает метелью ресницы\nИ покой ослепляет мечтой.\nИ в твоем заблиставшем румянце,\nЗолотая любовь, я открыл,\nЧто ты хочешь в мучительном танце\nС моим сердцем плясать меж могил.\nИ хоть знаю, что сердце заплачет\nВ лютых чарах плывущей весны\nИ мечтательно голову спрячет\nВ голубые старинные сны,-\nПринимаю тебя, опьяненье!\nЗакрутись, мое сердце, в снегу!\nМоя сказка, метели, томленье\nНа рассветном льдяном берегу!\nВ твоем взоре - два солнца, а груди -\nДве звезды, что слепят небосклон.\nСаломея! На снежном сосуде\nЯ несу тебе душу и сон.\nСердце вьется, как белая птица,\nНад твоей огневой красотой.\nОпрокинула в эти страницы\nТы безумного кубок златой.\nТак восстань над моею метелью,\nЗахлестни покрывалом цветным,\nЗолотой путеводной свирелью\nУведи меня к странам своим!","name": "Пляска"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 61, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1858","text": "(Отрывок)\nНочь. Успели мы всем насладиться.\nЧто ж нам делать? Не хочется спать.\nМы теперь бы готовы молиться,\nНо не знаем, чего пожелать.\nПожелаем тому доброй ночи,\nКто все терпит, во имя Христа,\nЧьи не плачут суровые очи,\nЧьи не ропщут немые уста,\nЧьи работают грубые руки,\nПредоставив почтительно нам\nПогружаться в искусства, в науки,\nПредаваться мечтам и страстям;\nКто бредет по житейской дороге\nВ безрассветной, глубокой ночи,\nБез понятья о праве, о боге,\nКак в подземной тюрьме без свечи...","name": "Ночь. Успели мы всем насладиться.","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 62, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1965","text": "Солдат всегда здоров,\nСолдат на все готов,-\nИ пыль, как из ковров,\nМы выбиваем из дорог.\nИ не остановиться,\nИ не сменить ноги,-\nСияют наши лица,\nСверкают сапоги!\nПо выжженной равнине -\nЗа метром метр -\nИдут по Украине\nСолдаты группы \"Центр\".\nНа \"первый-второй\" рассчитайсь!\nПервый-второй...\nПервый, шаг вперед! - и в рай.\nПервый-второй...\nА каждый второй - тоже герой,-\nВ рай попадет вслед за тобой.\nПервый-второй,\nПервый-второй,\nПервый-второй...\nА перед нами все цветет,\nЗа нами все горит.\nНе надо думать - с нами тот,\nКто все за нас решит.\nВеселые - не хмурые -\nВернемся по домам,-\nНевесты белокурые\nНаградой будут нам!\nВсе впереди, а ныне -\nЗа метром метр -\nИдут по Украине\nСолдаты группы \"Центр\".\nНа \"первый-второй\" рассчитайсь!\nПервый-второй...\nПервый, шаг вперед! - и в рай.\nПервый-второй...\nА каждый второй - тоже герой,-\nВ рай попадет вслед за тобой.\nПервый-второй,\nПервый-второй,\nПервый-второй...","name": "Солдаты группы \"Центр\"","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 63, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1950","text": "Качаясь на волнах эфира,\nМинуя горы и моря,\nЛети, лети голубкой мира,\nО песня звонкая моя!\nИ расскажи тому, кто слышит,\nКак близок долгожданный век,\nЧем ныне и живет и дышит\nВ твоей отчизне человек.\nТы не одна — их будет много.\nС тобой летящих голубей,—\nВас у далекого порога\nЖдет сердце ласковых друзей.\nЛети в закат багрово-алый,\nВ удушливый фабричный дым,\nИ в негритянские кварталы,\nИ к водам Ганга голубым.","name": "Песня мира","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 64, "fields": {"themes": [20],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1918","text": "(Писано в сентябре 1918 года)\nБрожу по площадям унылым, опустелым.\nЕще смуглеют купола и реет звон едва-едва,\nЕще теплеет бедное тело\nТвое, Москва.\nВот уж всадники скачут лихо.\nДети твои? или вороны?\nБлизок час, ты в прах обратишься —\nКто? душа моя? или бренный город?\nНа север и на юг, на восток и на запад\nДлинные дороги, а вдоль них кресты.\nКрест один — на нем распята,\nРоссия, ты!\nГляжу один, и в сердце хилом\nОтшумели дни и закатились имена.\nОбо всем скажу я — это было,\nТолько трудно вспоминать.\nЧто же! Умирали царства и народы.\nВ зыбкой синеве\nРассыпались золотые звезды,\nОтгорал великий свет.\nРодина, не ты ли малая песчинка?\nО душа моя, летучая звезда,\nВ этой вечной вьюге пролетаешь мимо,\nИ не всё ль равно куда?\nГоворят — предел и революция.\nСлышать топот вечного Коня.\nИ в смятеньи бьются\nНад последнею страницей Бытия.\nВот и мой конец — я знаю.\nНо, дойдя до темной межи,\nСлавлю я жизнь нескончаемую,\nЖизнь, и только жизнь!\nВы сказали — смута, брань и войны,\nВы убили, забыли, ушли.\nНо так же глубок и покоен\nСон золотой земли.\nИ что все волненья, весь ропот,\nВсё, что за день смущает вас,\nЕсли солнце ясное и далекое\nЗамрет, уйдет в урочный час.\nХороните нового Наполеона,\nРаздавите малого червя —\nМинет год, и травой зеленой\nЗазвенят весенние поля.\nТак же будут шумные ребята\nИграть и расти, расти, как трава,\nТак же будут девушки в часы заката\nСлушать голос ветра и любви слова.\nСколько, сколько весен было прежде?\nИ кресты какие позади?\nНо с такой же усмешкой нежной\nМать поднесет младенца к груди.\nИ когда земля навек остынет,\nОтцветут зеленые сады,\nИ когда забудется даже грустное имя\nМертвой звезды, —\nБудет жизнь цвести в небесном океане,\nБить струей золотой без конца,\nТихо теплеть в неустанном дыхании\nТворца.\nНыне, на исходе рокового года,\nДосказав последние слова,\nСлавлю жизни неизменный облик\nИ ее высокие права.\nБыл, отцвел — мгновенная былинка...\nНе скорби — кончая жить.\nСлавлю я вовек непобедимую\nЖизнь.","name": "Ода (Брожу по площадям...)","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 65, "fields": {"themes": [7],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1907","text": "Ты должен быть гордым, как знамя;\nТы должен быть острым, как меч;\nКак Данту, подземное пламя\nДолжно тебе щеки обжечь.\nВсего будь холодный свидетель,\nНа все устремляя свой взор.\nДа будет твоя добродетель -\nГотовность войти на костер.\nБыть может, всё в жизни лишь средство\nДля ярко-певучих стихов,\nИ ты с беспечального детства\nИщи сочетания слов.\nВ минуты любовных объятий\nК бесстрастью себя приневоль,\nИ в час беспощадных распятий\nПрославь исступленную боль.\nВ снах утра и в бездне вечерней\nЛови, что шепнет тебе Рок,\nИ помни: от века из терний\nПоэта заветный венок!","name": "Поэту","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 66, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1967","text": "М. Б.\nНоябрьским днем, когда защищены\nот ветра только голые деревья,\nа все необнаженное дрожит,\nя медленно бреду вдоль колоннады\nдворца, чьи стекла чествуют закат\nи голубей, слетевшихся гурьбою\nк заполненным окурками весам\nслепой богини.\nСтарые часы\nпоказывают правильное время.\nВода бурлит, и облака над парком\nне знают толком что им предпринять,\nи пропускают по ошибке солнце.","name": "Отрывок (Ноябрьским днем, когда защищены...)","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 67, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Герасимов","date_from": "1913","text": "Как хорошо в лесу дубовом\nВдали от улиц и людей\nКидать пригоршни желудей\nВ платок тумана голубого.\nОни — как золотые пули,\nЧто прожужжали и уснули.\nКакая тишь, какой покой,\nКакую вижу даль со взгорья!\nА лес — что огневое взморье —\nЧуть плещет пламенной листвой.\nСочатся дубом и рябиной\nОпушек рыжие обрывы,\nБлестят под паутиной нивы.\nА в небе пояс журавлиный\nПротянут млечною струей\nНад присмиревшею землей.","name": "Как хорошо в лесу дубовом...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 68, "fields": {"themes": [7],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1820","text": "«Дедушка!- девицы\nРаз мне говорили.-\nНет ли небылицы\nИль старинной были?»\n- «Как не быть!- уныло\nКрасным отвечал я.-\nСердце вас любило,\nТак чего не знал я!\nБыло время! где вы,\nГоды золотые?\nКак пленяли девы\nВ ваши дни былые!\nУж они - старушки;\nНо от них, порою,\nМного на подушки\nСлез пролито мною.\nДушу волновали\nИх уста и очи,\nПо огню бежали\nДни мои и ночи».\n- «Дедушка,- толпою\nДевицы вскричали,-\nЖаль нам, а тобою\nБабушки играли!\nКак не стыдно! злые\nВот над кем шутили!\nНет, мы не такие,\nМы б тебя любили!»\n- «Вы б любили? Сказки!\nВеры мне неймется!\nИ на наши ласки\nДедушка смеется».","name": "Песня (Дедушка!- девицы...)","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 69, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1854","text": "Поздняя осень. Грачи улетели,\nЛес обнажился, поля опустели,\nТолько не сжата полоска одна...\nГрустную думу наводит она.\nКажется, шепчут колосья друг другу:\n\"Скучно нам слушать осенную вьюгу,\nСкучно склоняться до самой земли,\nТучные зерна купая в пыли!\nНас, что ни ночь, разоряют станицы\nВсякой пролетной прожорливой птицы,\nЗаяц нас топчет, и буря нас бьет...\nГде же наш пахарь? чего еще ждет?\nИли мы хуже других уродились?\nИли недружно цвели-колосились?\nНет! мы не хуже других - и давно\nВ нас налилось и созрело зерно.\nНе для того же пахал он и сеял\nЧтобы нас ветер осенний развеял?..\"\nВетер несет им печальный ответ:\n- Вашему пахарю моченьки нет.\nЗнал, для чего и пахал он и сеял,\nДа не по силам работу затеял.\nПлохо бедняге - не ест и не пьет,\nЧервь ему сердце больное сосет,\nРуки, что вывели борозды эти,\nВысохли в щепку, повисли, как плети.\nОчи потускли, и голос пропал,\nЧто заунывную песню певал,\nКак на соху, налегая рукою,\nПахарь задумчиво шел полосою.","name": "Несжатая полоса","date_to": "1854"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 70, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1899","text": "Сама судьба мне завещала\nС благоговением святым\nСветить в преддверьи Идеала\nТуманным факелом моим.\nИ только вечер - до Благого\nСтремлюсь моим земным умом,\nИ полный страха неземного\nГорю Поэзии огнем.","name": "Сама судьба мне завещала...","date_to": "1899"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 71, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","date_from": "1962","text": "(Поэма)\nАвиавступление\nПосвящается слушателям\nшколы Ленина в Лонжюмо\nВступаю в поэму, как в новую пору вступают.\nРаботают поршни,\nсоседи в ремнях засыпают.\nНочной папироской\nлетят телецентры за Муром.\nЕсть много вопросов.\nДавай с тобой, Время, покурим.\nПрикинем итоги.\nСветло и прощально\nгорящие годы, как крылья, летят за плечами.\nИ мы понимаем, что канули наши кануны,\nчто мы, да и спутницы наши,—\nне юны,\nчто нас провожают\nи машут лукаво\nкто маминым шарфом, а кто —\nкулаками...\nЗемля,\nты нас взглядом апрельским проводишь,\nлежишь на спине, по-ночному безмолвная.\nПо гаснущим рельсам\nбежит паровозик,\nкак будто\nсдвигают\nзастежку\nна «молнии».\nРоссия любимая,\nс этим не шутят.\nВсе боли твои — меня болью пронзили.\nРоссия,\nя — твой капиллярный сосудик,\nмне больно когда —\nтебе больно, Россия.\nКак мелки отсюда успехи мои,\nнеуспехи,\nдрузей и врагов кулуарных ватаги.\nПрости меня, Время,\nчто много сказать\nне успею.\nТы, Время, не деньги,\nно тоже тебя не хватает.\nНо люди уходят, врезая в ночные отроги\nдорог своих\nогненные автографы!\nВекам остаются — кому как удастся —\nштаны — от одних,\nот других — государства.\nЕго различаю.\nПытаюсь постигнуть,\nчем был этот голос с картавой пластинки.\nДай, Время, схватить этот профиль,\nпаривший\nв записках о школе его под Парижем.\nПрости мне, Париж, невоспетых красавиц.\nРоссия, прости незамятые тропки.\nПростите за дерзость,\nчто я этой темы\nкасаюсь,\nпростите за трусость,\nчто я ее раньше\nне трогал.\nВступаю в поэму. А если сплошаю,\nпрости меня, Время, как я тебя часто\nпрощаю.\nСтруится блокнот под карманным фонариком.\nЗвенит самолет не крупнее комарика.\nА рядом лежит\nв облаках алебастровых\nпланета —\nкак Ленин,\nмудра и лобаста.\nВ Лонжюмо сейчас лесопильня.\nВ школе Ленина? В Лонжюмо?\nНас распилами ослепили\nбревна, бурые как эскимо.\nПилы кружатся. Пышут пильщики.\nПод береткой, как вспышки,— пыжики.\nЧерез джемперы, как смола,\nчуть просвечивают тела.\nЗдравствуй, утро в морозных дозах!\nСловно соты, прозрачны доски.\nМожет, солнце и сосны — тезки?!\nПахнет музыкой. Пахнет тесом.\nА еще почему-то — верфью,\nа еще почему-то — ветром,\nа еще — почему не знаю —\nдиалектикою познанья!\nОбнаруживайте древесину\nпод покровом багровой мглы,\nКак лучи из-под тучи синей,\nбьют\nопилки\nиз-под пилы!\nДобирайтесь в вещах до сути.\nПусть ворочается сосна,\nсловно глиняные сосуды,\nсолнцем полные дополна.\nПусть корою сосна дремуча,\nсердцевина ее светла —\nвы терзайте ее и мучайте,\nчтобы музыкою была!\nЧтобы стала поющей силищей\nкорабельщиков,\nскрипачей...\nЛенин был\nиз породы\nраспиливающих,\nобнажающих суть\nвещей.\nВрут, что Ленин был в эмиграции\n(Кто вне родины — эмигрант.)\nВсю Россию,\nречную, горячую,\nон носил в себе, как талант!\nНастоящие эмигранты\nпили в Питере под охраной,\nворовали казну галантно,\nжрали устрицы и гранаты —\nэмигранты!\nЭмигрировали в клозеты\nс инкрустированными розетками,\nотгораживались газетами\nот осенней страны раздетой,\nв куртизанок с цветными гривами\nэмигрировали!\nВ драндулете, как чертик в колбе,\nизолированный, недобрый,\nсредь великодержавных харь,\nсреди ряс и охотнорядцев,\nпод разученные овации\nпроезжал глава эмиграции —\nцарь!\nЭмигранты селились в Зимнем.\nА России\nсердце само —\nбилось в городе с дальним именем\nЛонжюмо.\nЭтот — в гольф. Тот повержен бриджем.\nЦарь просаживал в «дурачки»...\n...Под распарившимся Парижем\nЛенин\nрежется\nв городки!\nРаз!— распахнута рубашка,\nраз!— прищуривался глаз,\nраз!— и чурки вверх тормашками\n(жалко, что не видит Саша!) —\nрраз!\nРас-печатывались «письма»,\nраз-летясь до облаков,—\nтолько вздрагивали бисмарки\nот подобных городков!\nРаз!— по тюрьмам, по двуглавым —\nого-го!—\nРеволюция играла\nозорно и широко!\nРаз!— врезалась бита белая,\nкак авроровский фугас —\nтак что вдребезги империи,\nцеркви, будущие берии —\nраз!\nНу играл! Таких оттягивал\n«паровозов!» Так играл,\nчто шарахались рейхстаги\nв 45-м наповал!\nРаз!..\n...А где-то в начале века\nчеловек,\nсощуривши веки,\n«Не играл давно»,— говорит.\nИ лицо у него горит.\nВ этой кухоньке скромны тумбочки\nи, как крылышки у стрекоз,\nбрезжит воздух над узкой улочкой\nМари-Роз,\nбыло утро, теперь смеркается,\nи совсем из других миров\nслышен колокол доминиканский\nМари-Роз,\nприслоняюсь к прохладной раме,\nбудто голову мне нажгло,\nжизнь вечернюю озираю\nчерез ленинское стекло,\nи мне мнится — он где-то спереди,\nмеж торговок, машин, корзин,\nна прозрачном велосипедике\nпроскользил,\nили в том кабачке хохочет,\nаплодируя шансонье?\nили вспомнил в метро грохочущем\nослепительный свист саней?\nили, может, жару и жаворонка?\nили в лифте сквозном парит,\nи под башней ажурно-ржавой\nзапрокидывается Париж —\nкрыши сизые галькой брезжат,\nточно в воду погружены,\nкак у крабов на побережье,\nу соборов горят клешни,\nнад серебряной панорамою\nон склонялся, как часовщик,\nнад закатами, над рекламами,\nон читал превращенья их,\nон любил вас, фасады стылые,\nточно ракушки в грустном стиле,\nа еще он любил Бастилию —\nза то, что ее срыли!\nи сквозь биржи пожар валютный,\nбаррикадами взвив кольцо,\nпроступало ему Революции\nокровавленное\nлицо,\nи глаза почему-то режа,\nсквозь сиреневую майолику\nпроступало Замоскворечье,\nвсе в скворечниках и маевках,\nа за ними — фронты, Юденичи,\nРусь ревет со звездой на лбу,\nи чиркнет фуражкой студенческой\nмой отец на кронштадтском льду,\nвот зачем, мой Париж прощальный,\nне пожар твоих маляров —\nславлю стартовую площадку\nузкой улочки Мари-Роз!\nОн отсюда\nмыслил\nракетно.\nМысль его, описав дугу,\nразворачивала\nпарапеты\nвозле Зимнего на снегу!\n(Но об этом шла речь в строках\nглавки 3-й, о городках.)\nВ доме позднего рококо\nспит, уткнувшись щекой в конспекты,\nспит, живой еще, невоспетый\nСерго,\nспи, Серго, еще раным-рано,\nзайчик солнечный через раму\nшевелится в усах легко,\nспи, Серго,\nспи, Серго в васильковой рубашечке,\nты чему во сне улыбаешься?\nГде-то Куйбышев и Менжинский\nтак же детски глаза смежили.\nЧто вам снится? Плотины Чирчика?\nПервый трактор и кран с серьгой?\nПочему вы во сне кричите,\nСерго?!\nЖизнь хитра. Не учесть всего.\nСпит Серго, коммунист кремневый.\nПод широкой стеной кремлевской\nспит Серго.\nЛенин прост — как материя,\nкак материя — сложен.\nНаш народ — не тетеря,\nчтоб кормить его с ложечки!\nНе какие-то «винтики»,\nа мыслители,\nон любил ваши митинги,\nГлебы, Вани и Митьки.\nЗаряжая ораторски\nфилософией вас,\nсам,\nкак аккумулятор,\nзаряжался от масс.\nВызревавшие мысли\nпревращались потом\nв «Философские письма»,\nв 18-й том.\nЕго скульптор лепил. Вернее,\nумолял попозировать он,\nперед этим, сваяв Верлена,\nих похожестью потрясен,\nбормотал он оцепенело:\n«Символическая черта!\nУ поэтов и революционеров\nодинаковые черепа!»\nПоэтично кроить вселенную!\nИ за то, что он был поэт,\nкак когда-то в Пушкина — в Ленина\nбил отравленный пистолет!\nОднажды, став зрелей, из спешной\nповседневности\nмы входим в Мавзолей, как в кабинет\nрентгеновский,\nвне сплетен и легенд, без шапок, без прикрас,\nи Ленин, как рентген, просвечивает нас.\nМы движемся из тьмы, как шорох кинолентин:\n«Скажите, Ленин, мы — каких Вы ждали, Ленин?!\nСкажите, Ленин, где победы и пробелы?\nСкажите — в суете мы суть не проглядели?..»\nНам часто тяжело. Но солнечно и страстно\nпрозрачное чело горит лампообразно.\n«Скажите, Ленин, в нас идея не ветшает?»\nИ Ленин отвечает.\nНа все вопросы отвечает\nЛенин.","name": "Лонжюмо","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 72, "fields": {"themes": [20],"author": "Ярослав Смеляков","date_from": "1945","text": "Вот опять ты мне вспомнилась, мама,\nи глаза твои, полные слез,\nи знакомая с детства панама\nна венке поредевших волос.\nОттеняет терпенье и ласку\nпотемневшая в битвах Москвы\nматеринского воинства каска —\nукрашенье седой головы.\nВсе стволы, что по русским стреляли,\nвсе осколки чужих батарей\nнеизменно в тебя попадали,\nзастревали в одежде твоей.\nТы заштопала их, моя мама,\nно они все равно мне видны,\nэти грубые длинные шрамы —\nбеспощадные метки войны...\nДай же, милая, я поцелую,\nот волненья дыша горячо,\nэту бедную прядку седую\nи задетое пулей плечо.\nВ дни, когда из окошек вагонных\nмы глотали движения дым\nи считали свои перегоны\nпо дорогам к окопам своим,\nкак скульптуры из ветра и стали,\nна откосах железных путей\nднем и ночью бессменно стояли\nбатальоны седых матерей.\nЯ не знаю, отличья какие,\nне умею я вас разделять:\nты одна у меня, как Россия,\nмилосердная русская мать.\nЭто слово протяжно и кратко\nпроизносят на весях родных\nи младенцы в некрепких кроватках\nи солдаты в могилах своих.\nБольше нет и не надо разлуки,\nи держу я в ладони своей\nэти милые трудные руки,\nсловно руки России моей.","name": "Вот опять ты мне вспомнилась, мама...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 73, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1857","text": "Тяжкий крест несем мы, братья,\nМысль убита, рот зажат,\nВ глубине души проклятья,\nСлезы на сердце кипят.\nРусь под гнетом, Русь болеет;\nГражданин в тоске немой;\nЯвно плакать он не смеет,\nСын об матери больной!\nНет в тебе добра и мира,\nЦарство скорби и цепей,\nЦарство взяток и мундира,\nЦарство палок и плетей.","name": "Тяжкий крест несем мы, братья...","date_to": "1861"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 74, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1856","text": "По-русски говорите, ради бога!\nВведите в моду эту новизну.\nИ как бы вы ни говорили много,\nВсё мало будет мне... О, вас одну\nХочу я слышать! С вами неразлучно,\nНе отходя от вас ни шагу прочь,\nЯ слушал бы вас день, и слушал ночь,\nИ не наслушался 6. Без вас мне скучно,\nИ лишь тогда не так тоскливо мне,\nКогда могу в глубокой тишине,\nМечтая, вспоминать о вашей речи звучной.\nКак русский ваш язык бывает смел!\nКак он порой своеобразен, гибок!\nИ я его лишить бы не хотел\nНи выражений странных, ни ошибок,\nНи прелести туманной мысли... нет!\nСердечному предавшися волненью,\nВнимаю вам, как вольной птички пенью.\nЗвучит добрей по-русски ваш привет;\nИ кажется, что голос ваш нежнее;\nЧто умный взгляд еще тогда умнее,\nА голубых очей еще небесней цвет.","name": "По-русски говорите, ради бога!..","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 75, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "А слово — не орудье мести! Нет!\nИ, может, даже не бальзам на раны.\nОно подтачивает корень драмы,\nРазоблачает скрытый в ней сюжет.\nСюжет не тот, чьи нити в монологе,\nКоторый знойно сотрясает зал.\nА слово то, которое в итоге\nСуфлер забыл и ты не подсказал.","name": "А слово — не орудье мести! Нет!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 76, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1916","text": "Нет.\nЭто неправда.\nНет!\nИ ты?\nЛюбимая,\nза что,\nза что же?!\nХорошо -\nя ходил,\nя дарил цветы,\nя ж из ящика не выкрал серебряных ложек!\nБелый,\nсшатался с пятого этажа.\nВетер щеки ожег.\nУлица клубилась, визжа и ржа.\nПохотливо взлазил рожок на рожок.\nВознес над суетой столичной одури\nстрогое -\nдревних икон -\nчело.\nНа теле твоем - как на смертном одре -\nсердце\nдни\nкончило.\nВ грубом убийстве не пачкала рук ты.\nТы\nуронила только:\n\"В мягкой постели\nон,\nфрукты,\nвино на ладони ночного столика\".\nЛюбовь!\nТолько в моем\nвоспаленном\nмозгу была ты!\nГлупой комедии остановите ход!\nСмотрите -\nсрываю игрушки-латы\nя,\nвеличайший Дон-Кихот!\nПомните:\nпод ношей креста\nХристос\nсекунду\nусталый стал.\nТолпа орала:\n\"Марала!\nМааарррааала!\"\nПравильно!\nКаждого,\nкто\nоб отдыхе взмолится,\nоплюй в его весеннем дне!\nАрмии подвижников, обреченных добровольцам\nот человека пощады нет!\nДовольно!\nТеперь -\nклянусь моей языческой силою!-\nдайте\nлюбую\nкрасивую,\nюную,-\nдуши не растрачу,\nизнасилую\nи в сердце насмешку плюну ей!\nОко за око!\nСевы мести и в тысячу крат жни!\nВ каждое ухо ввой:\nвся земля -\nкаторжник\nс наполовину выбритой солнцем головой!\nОко за око!\nУбьете,\nпохороните -\nвыроюсь!\nОб камень обточатся зубов ножи еще!\nСобакой забьюсь под нары казарм!\nБуду,\nбешенный,\nвгрызаться в ножища,\nпахнущие потом и базаром.\nНочью вскочите!\nЯ\nзвал!\nБелым быком возрос над землей:\nМуууу!\nВ ярмо замучена шея-язва,\nнад язвой смерчи мух.\nЛосем обернусь,\nв провода\nвпутаю голову ветвистую\nс налитыми кровью глазами.\nДа!\nЗатравленным зверем над миром выстою.\nНе уйти человеку!\nМолитва у рта,-\nлег на плиты просящ и грязен он.\nЯ возьму\nнамалюю\nна царские врата\nна божьем лике Разина.\nСолнце! Лучей не кинь!\nСохните, реки, жажду утолить не дав ему,-\nчтоб тысячами рождались мои ученики\nтрубить с площадей анафему!\nИ когда,\nнаконец,\nна веков верхи став,\nпоследний выйдет день им,-\nв черных душах убийц и анархистов\nзажгусь кровавым видением!\nСветает.\nВсе шире разверзается неба рот.\nНочь пьет за глотком глоток он.\nОт окон зарево.\nОт окон жар течет.\nОт окон густое солнце льется на спящий город.\nСвятая месть моя!\nОпять\nнад уличной пылью\nступенями строк ввысь поведи!\nДо края полное сердце\nвылью\nв исповеди!\nГрядущие люди!\nКто вы?\nВот - я,\nвесь\nболь и ушиб.\nВам завещаю я сад фруктовый\nмоей великой души.","name": "Ко всему","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 77, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1858","text": "Горними тихо летела душа небесами,\nГрустные долу она опускала ресницы;\nСлезы, в пространстве от них упадая звездами,\nСветлой и длинной вилися за ней вереницей.\nВстречные тихо ее вопрошали светила:\n«Что так грустна? И о чем эти слезы во взоре?»\nИм отвечала она: «Я земли не забыла,\nМного оставила там я страданья и горя.\nЗдесь я лишь ликам блаженства и радости внемлю,\nПраведных души не знают ни скорби, ни злобы —\nО, отпусти меня снова, создатель, на землю,\nБыло б о ком пожалеть и утешить кого бы».","name": "Горними тихо летела душа небесами...","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 78, "fields": {"themes": [7],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1841","text": "Дитя мое, уж нет благословенных дней,\nПоры душистых лип, сирени и лилей;\nНе свищут соловьи, и иволги не слышно...\nУж полно! не плести тебе гирлянды пышной\nИ незабудками головки не венчать;\nПо утренней росе уж зорек не встречать,\nИ поздно вечером уже не любоваться,\nКак легкие пары над озером клубятся\nИ звезды смотрятся сквозь них в его стекле.\nНе вереск, не цветы пестреют по скале,\nА мох в расселинах пушится ранним снегом.\nА ты, мой друг, всё та ж: резва, мила... Люблю,\nКак, разгоревшися и утомившись бегом,\nТы, вея холодом, врываешься в мою\nГлухую хижину, стряхаешь кудри снежны,\nХохочешь и меня целуешь звонко, нежно!","name": "Дитя мое, уж нет благословенных дней...","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 79, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Сергей Орлов","date_from": "1945","text": "Любимая, ко мне приходит снова\nСтаринная изведанная грусть,\nИ я ее сегодня за основу\nБеру и наговоров не боюсь.\nЯ шел к тебе по опаленным верстам,\nЕще ты дальше от меня сейчас.\nПусть стих мой на бессоннице заверстан,\nА ты спокойно дремлешь в этот час.\nНо я припомню старые рассветы\nИ те полузабытые слова,\nСвоей короткой юности приметы,\nЗа далью различимые едва.\nЧто ж, в юности мы все клялись когда-то\nЛюбить до смерти, глядя на луну,\nНо смерть и жизнь познавшие солдаты,\nНад этим не смеялись и в войну.\nМы пронесли воспоминанья эти\nВ тяжелых танках, в дымной духоте,\nСквозь грязь и кровь, по яростной планете\nВ своей первоначальной чистоте.\nИ я пришел, и я спросил в тот вечер,\nТы усмехнулась, ведь любовь прошла,\nНо даже дерзко дрогнувшие плечи\nСказали больше, чем ты мне могла.\nСеребряным кольцом пророкотала\nНад миром журавлиная труба.\nДа, злую шутку все-таки сыграла\nНад нами пресловутая судьба...","name": "Любимая, ко мне приходит снова...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 80, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1875","text": "Ночь на дворе и мороз.\nМесяц - два радужных светлых венца вкруг него...\nПо небу словно идет торжество;\nВ келье ж игуменской зрелище скорби и слез...\nТихо лампада пред образом Спаса горит;\nТихо игумен пред ним на молитве стоит;\nТихо бояре стоят по углам;\nТих и недвижим лежит, головой к образам,\nКнязь Александр, черной схимой покрыт...\nСтрашного часа все ждут: нет надежды, уж нет!\nСлышится в келье порой лишь болящего бред.\nТихо лампада пред образом Спаса горит...\nКнязь неподвижно во тьму, в беспредельность глядит...\nСон ли проходит пред ним, иль видений таинственных цепь -\nВидит он: степь, беспредельная бурая степь...\nВойлок разостлан на выжженной солнцем земле.\nВидит: отец! смертный пот на челе,\nВесь изможден он, и бледен, и слаб...\nШел из Орды он, как данник, как раб...\nВ сердце, знать, сил не хватило обиду стерпеть...\nИ простонал Александр: \"Так и мне умереть...\"\nТихо лампада пред образом Спаса горит...\nКнязь неподвижно во тьму, в беспредельность глядит...\nВидит: шатер, дорогой, златотканый шатер...\nТрон золотой на пурпурный поставлен ковер...\nХан восседает средь тысячи мурз и князей...\nКнязь Михаил** перед ставкой стоит у дверей...\nПодняты копья над княжеской светлой главой...\nМолят бояре горячей мольбой...\n\"Не поклонюсь истуканам вовек\",- он твердит...\nМиг - и повержен во прах он лежит...\nТопчут ногами и копьями колют его...\nХан, изумленный, глядит из шатра своего...\nКнязь отвернулся со стоном и, очи закрыв,\n\"Я ж,- говорит,- поклонился болванам, чрез огнь я прошел,\nЖизнь я святому венцу предпочел...\nНо,- на Спасителя взор устремив,-\nБоже! ты знаешь - не ради себя -\nМногострадальный народ свой лишь паче души возлюбя!..\"\nСлышат бояре и шепчут, крестясь:\n\"Грех твой, кормилец, на нас!\"\nТихо лампада пред образом Спаса горит...\nКнязь неподвижно во тьму, в беспредельность глядит...\nСнится ему Ярославов в Новгороде двор..\nВ шумной толпе и мятеж, и раздор...\nВсе собралися концы и шумят...\n\"Все постоим за святую Софию,- вопят,-\nДань ей несут от Угорской земли до Ганзы...\nНемцам и шведам страшней нет грозы...\nСам ты водил нас, и Биргер твое\nПомнит досель на лице, чай, копье!..\nРыцари,- памятен им пооттаявший лед!..\nКонница словно как в море летит кровяном!..\nБейте, колите, берите живьем\nЛживый, коварный, пришельческий род!..\nНам ли баскаков пустить\nГрабить казну, на правеж нас водить?\nЗлата и серебра горы у нас в погребах,-\nНам ли валяться у хана в ногах!\nБей их, руби их, баскаков поганых, татар!..\"\nИ разлилася река, взволновался пожар...\nКнязь приподнялся на ложе своем;\nОчи сверкнули огнем,\nГрозно сверкнули всем гневом высокой души,-\nКрикнул: \"Эй, вы, торгаши!\nБог на всю землю послал злую мзду.\nВы ли одни не хотите его покориться суду?\nЛомятся тьмами ордынцы на Русь - я себя не щажу,\nЯ лишь один на плечах их держу!..\nБремя нести - так всем миром нести!\nДружно, что бор вековой, подыматься, расти,\nВеруя в чаянье лучших времен,-\nВсё лишь в конец претерпевый - спасен!..\"\nТихо лампада пред образом Спаса горит...\nКнязь неподвижно во тьму, в беспредельность глядит...\nТьма, что завеса, раздвинулась вдруг перед ним...\nВидит он: облитый словно лучом золотым,\nБерег Невы, где разил он врага...\nВдруг возникает там город... Народом кишат берега...\nФлагами веют цветными кругом корабли...\nГром раздается; корабль показался вдали...\nПравит им кормчий с открытым высоким челом...\nКормчего все называют царем...\nГроб с корабля поднимают, ко храму несут,\nЗвон раздается, священные гимны поют...\nКрышу открыли... Царь что-то толпе говорит...\nВот - перед гробом земные поклоны творит...\nСледом - все люди идут приложиться к мощам...\nВ гробе ж,- князь видит,- он сам...\nТихо лампада пред образом Спаса горит...\nКнязь неподвижен лежит...\nСловно как свет над его просиял головой -\nЧудной лицо озарилось красой,\nТихо игумен к нему подошел и дрожащей рукой\nСердце ощупал его и чело -\nИ, зарыдав, возгласил: \"Наше солнце зашло!\"\nПримечания:\n* Городец на Волге; там умер на возвратном пути\nиз Орды в.к. Александр Ярославич Невский в\n1263 г.\n** Кн. Михаил Черниговский.","name": "В городце в 1263 г.","date_to": "1875"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 81, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1974","text": "Эй, народ честной, незадачливый!\nАй, вы, купчики, да служивый люд!\nЖиво к городу поворачивай -\nТам не зря в набат с колоколен бьют!\nВсе ряды уже с утра\nПозахвачены -\nУйма всякого добра,\nВсякой всячины:\nТам точильные круги\nТочат лясы,\nТам лихие сапоги-\nСамоплясы.\nТагарга-матагарга,\nВо столице ярмарка -\nСказочно-реальная,\nЦветомузыкальная!\nБогачи и голь перекатная,-\nПокупатели - все, однако, вы,\nИ хоть ярмарка не бесплатная,\nРаз в году вы все одинаковы!\nЗа едою в закрома\nСпозараночка\nСкатерть бегает сама -\nСамобраночка,-\nКто не хочет есть и пить,\nТем - изнанка,\nТех начнет сама бранить\nСамобранка.\nТагарга-матагарга,\nВот какая ярмарка!\nПраздничная, вольная,\nБелохлебосольная!\nВона шапочки-невидимочки,-\nКто наденет их - станет барином.\nЛеденцы во рту - словно льдиночки,\nИ Жар-птица есть в виде жареном!\nПрилетели год назад\nГуси-Лебеди,\nА теперь они лежат\nНа столе, гляди!\nЭй, слезайте с облучка\nДобры люди,\nДа из Белого Бычка\nЕшьте студень!\nТагарга-матагарга,\nВсем богата ярмарка!\nВон орехи рядышком -\nС изумрудным ядрышком!\nСкоморохи здесь - все хорошие,\nСкачут-прыгают через палочку.\nПрибауточки скоморошие,-\nСмех и грех от них - все вповалочку!\nПо традиции, как встарь,\nВплавь и волоком\nПривезли царь-самовар,\nКак царь-колокол,-\nСкороварный самовар -\nОн на торфе\nВам на выбор сварит вар\nИли кофе.\nТагарга-матагарга,\nУдалая ярмарка -\nС плясунами резвыми,\nБольшей частью трезвыми!\nВот Балда пришел, поработать чтоб:\nБез работы он киснет-квасится.\nТут как тут и Поп - толоконный лоб,\nНо Балда ему - кукиш с маслицем!\nРазновесые весы -\nПроторгуешься!\nВ скороходики-часы -\nНе обуешься!\nСкороходы-сапоги\nНе залапьте!\nА для стужи да пурги -\nЛучше лапти.\nТагарга-матагарга,\nЧто за чудо ярмарка -\nЗвонкая, несонная,\nНетрадиционная!\nВон Емелюшка Щуку мнет в руке -\nЩуке быть ухой, вкусным варевом.\nЧерномор Кота продает в мешке -\nСлишком много Кот разговаривал.\nГоворил он без тычка,\nБез задорины -\nВсе мы сказками слегка\nОбъегорены.\nНе скупись, не стой, народ\nЗа ценою:\nПродается с цепью Кот\nЗолотою!\nТагарга-матагарга,\nУпоенье - ярмарка,-\nОбщее, повальное,\nЭмоциональное!\nБудет смехом-то рвать животики!\nКто отважится, разохотится\nДа на коврике-самолетике\nНе откажется, а прокотится?!\nРазрешите сделать вам\nПримечание:\nНикаких воздушных ям\nИ качания,-\nКовролетчики вчера\nНочь не спали -\nПыль из этого ковра\nВыбивали.\nТагарга-матагарга,\nУдалася ярмарка!\nТагарга-матагарга,\nХорошо бы - надолго!\nЗдесь река течет - вся молочная,\nБерега над ней - сплошь кисельные,-\nМы вобьем во дно сваи прочные,\nЗапрудим ее - дело дельное!\nЗапрудили мы реку -\nЭто плохо ли?! -\nНа кисельном берегу\nПляж отгрохали.\nНо купаться нам пока\nНету смысла,\nПотому - у нас река\nВся прокисла!\nТагарга-матагарга,\nНе в обиде ярмарка -\nХоть залейся нашею\nКислой простоквашею!\nМы беду-напасть подожжем огнем,\nРаспрямим хребты втрое сложенным,\nМеду хмельного до краев нальем\nВсем скучающим и скукоженным!\nМного тыщ имеет кто -\nТратьте тыщи те!\nДаже то - не знаю что -\nЗдесь отыщете!\nКоль на ярмарку пришли -\nТак гуляйте,-\nНеразменные рубли\nРазменяйте!\nТагарга-матагарга,\nДля веселых ярмарка!\nПодходи, подваливай,\nСахари, присаливай!","name": "Ярмарка","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 82, "fields": {"themes": [],"author": "Корней Чуковский","text": "Как задумал\nМедведь\nНа луну\nПолететь:\n\"Словно птица, туда я вспорхну!\"\nМедвежата за ним:\n\"Полетим!\nУлетим!\nНа луну, на луну, на луну!\"\nДва крыла, два крыла\nИм ворона\nДала,-\nДва крыла\nОт большого орла.\nА четыре крыла\nИм сова\nПринесла -\nВоробьиных четыре крыла.\nНо не может\nВзлететь\nКосолапый\nМедведь,\nОн не может,\nНе может взлететь.\nОн стоит\nПод луной\nНа поляне\nЛесной,-\nКосолапый\nИ глупый\nМедведь.\nИ взбирается он\nНа большую сосну\nИ глядит в вышину\nНа луну.\nА с луны словно мёд\nНа поляну течёт,\nЗолотой\nРазливается\nМёд.\n\"Ах, на милой луне\nБудет весело мне\nИ порхать, и резвиться,\nи петь!\nО, когда бы скорей\nДо луны до моей,\nДо медовой луны\nДолететь!\"\nТо одной, то другою он лапой махнёт -\nИ вот-вот улетит в вышину.\nТо одним, то другим он крылом шевельнёт\nИ глядит, и глядит на луну.\nА внизу\nПод сосной,\nНа поляне\nЛесной,\nОщетинившись,\nВолки сидят:\n\"Эх ты, Мишка шальной,\nНе гонись\nЗа луной,\nВоротись, косолапый, назад!\"","name": "Топтыгин и луна"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 83, "fields": {"themes": [],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1810","text": "Коль я добрая девица,\nЛюбит маменька меня;\nЕсли прясть я мастерица,\nЯ любезна для нея.\nШью когда, вяжу, читаю,\nЭто нравится всё ей;\nЧто прикажет, исполняю\nВолею всегда своей.\nИ она мне позволяет\nДни в весельи проводить,\nПеть, играть не запрещает,\nРезвою и милой быть.","name": "Детская песня","date_to": "1810"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 84, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Веневитинов","date_from": "1825","text": "Спокойно дни мои цвели в долине жизни;\nМеня лелеяли веселие с мечтой.\nМне мир фантазии был ясный край отчизны,\nОн привлекал меня знакомой красотой.\nНо рано пламень чувств, душевные порывы\nВолшебной силою разрушили меня:\nЯ жизни сладостной теряю луч счастливый,\nЛишь вспоминание от прежнего храня.\nО муза! я познал твоё очарованье!\nЯ видел молний блеск, свирепость ярых волн;\nЯ слышал треск громов и бурей завыванье:\nНо что сравнить с певцом, когда он страсти полн?\nПрости! питомец твой тобою погибает\nИ, погибающий, тебя благословляет.","name": "Сонет (Спокойно дни мои...)","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 85, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1964","text": "Молодость проходит, говорят.\nНет, неправда — красота проходит:\nВянут веки,\nгубы не горят,\nПоясницу ломит к непогоде,\nНо душа... Душа всегда юна,\nДухом вечно человек у старта.\nПоглядите на любого старца:\nНоздри жадны, как у бегуна.\nПрочитайте ну хотя бы письма,\nЕсли он, ракалия, влюблен:\nЭто литургия, это песня,\nЭто Аполлон!\nОн пленит любую недотрогу,\nНо не выйдет на свиданье к ней:\nМожет, старичишка тянет ногу,\nХоть, бывало, объезжал коней?\nМожет, в битве захмелев как брага,\nВыходил с бутылкою на танк,\nА теперь, страдая от люмбаго,\nКовыляет как орангутанг?\nНо душа прекрасна по природе,\nДаже пред годами не склонясь...\nМолодость, к несчастью, не проходит:\nВ том-то и трагедия для нас.","name": "Люди всегда молоды","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 86, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Рождественский","date_from": "1956","text": "Неудержимо и неумолимо\nОни текут — часы ночей и дней —\nИ, как река, всегда проходят мимо\nТех берегов, что сердцу всех родней.\n«Река времен»... О ней еще Державин\nПисал строфу на грифельной доске,\nКогда был спор со смертью уж неравен\nИ лира слишком тяжела руке.\nНо времени жестокую поэму\nВозможно ли с надменностью тупой\nВместить в колес зубчатую систему,\nЗамкнуть в футляр и завести «на бой»?\nКак будто измеряется часами\nИ вложено в повторный мерный круг\nЖивых страстей, живого чувства пламя,\nВысоких дум спасительный недуг!\nВ моей стране часы иначе бьются,\nИдут, не ошибаясь никогда,\nПредвидя час, когда они сольются\nНа всей земле для мирного труда.\nНеугасимой верой в человека,\nВ его свершенья этот мерный звон\nЗвучит на величайшей башне века\nДля всех народов и для всех времен!","name": "Часы","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 87, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1978","text": "У профессиональных игроков\nЛюбая масть ложится перед червой,-\nТак век двадцатый - лучший из веков -\nКак шлюха упадет под двадцать первый.\nЯ думаю, ученые наврали,\nПрокол у них в теории, порез:\nРазвитие идет не по спирали,\nА вкривь и вкось, вразнос, наперерез.\nДо","name": "У профессиональных игроков...","date_to": "1978"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 88, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1859","text": "Мне было весело вчера на сцене шумной,\nЯ так же, как и все, комедию играл;\nИ радовался я, и плакал я безумно,\nИ мне театр рукоплескал.\nМне было весело за ужином веселым,\nЗаздравный свой стакан я также поднимал,\nХоть ныла грудь моя в смущении тяжелом\nИ голос в шутке замирал.\nМне было весело... Над выходкой забавной\nСмеясь, ушла толпа, веселый говор стих,-\nИ я пошел взглянуть на залу, где недавно\nТак много, много было их!\nОгонь давно потух. На сцене опустелой\nВалялися очки с афишею цветной,\nИз окон лунный свет бродил по ней несмело,\nДа мышь скреблася за стеной.\nИ с камнем на сердце оттуда убежал я,\nБессонный и немой сидел я до утра;\nИ плакал, плакал я, и слез уж не считал я...\nМне было весело вчера.","name": "Мне было весело вчера на сцене шумной...","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 89, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1935","text": "В ритме вальса все плывет,\nВесь огромный небосвод.\nВместе с солнцем и луной\nЗакружился шар земной,-\nВсе танцует в этой музыке ночной.\nВ ритме вальса все плывет,\nВесь огромный небосвод,\nВсе танцует, скользя,\nУдержаться нельзя -\nВ ритме вальса все плывет!..\nСветят звезды далеко,\nВсе и просто и легко...\nЭтой пляской голубой\nЗаражается любой,-\nВ ритме вальса мы закружимся с тобой!\nВ ритме вальса все плывет,\nВесь огромный небосвод,\nВсе танцует, скользя,\nУдержаться нельзя -\nВ ритме вальса все плывет!..","name": "Лунный вальс","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 90, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1876","text": "Пусть мчитесь вы, как я покорны мигу,\nРабы, как я, мне прирожденных числ,\nНо лишь взгляну на огненную книгу,\nНе численный я в ней читаю смысл,\nВ венцах, лучах, алмазах, как калифы,\nИзлишние средь жалких нужд земных,\nНезыблемой мечты иероглифы,\nВы говорите: \"Вечность - мы, ты - миг.\nНам нет числа. Напрасно мыслью жадной\nТы думы вечной догоняешь тень;\nМы здесь горим, чтоб в сумрак непроглядный\nК тебе просился беззакатный день.\nВот почему, когда дышать так трудно,\nТебе отрадно так поднять чело\nС лица земли, где всё темно и скудно,\nК нам, в нашу глубь, где пышно и светло\".","name": "Среди звезд","date_to": "1876"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 91, "fields": {"themes": [7],"author": "Саша Черный","date_from": "1913","text": "Если летом по бору кружить,\nСлушать свист неведомых птиц,\nНаклоняться к зеленой стоячей воде,\nВдыхать остро-свежую сырость и терпкие смолы\nИ бездумно смотреть на вершины,\nГде ветер дремотно шумит,—\nТак всё ясно и просто...\nЕсли наглухо шторы спустить\nИ сидеть у стола, освещенного мирною лампой,\nОтдаваясь глубоким страницам любимых поэтов,\nИ потом, оторвавшись от букв,\nУдивленному сердцу дать полную волю,—\nТак всё ясно и близко...\nЕсли слушать, закрывши глаза,\nКак в притихшем наполненном зале\nТомительно-сдержанно скрипки вздыхают,\nИ расплавить, далекому зову вверяясь,\nЖелезную горечь в туманную боль,—\nТак всё ясно и свято...","name": "Если летом по бору кружить...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 92, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1919","text": "Всплывает берег на заре,\nлетает ветер благовонный.\nКак бы стоит корабль наш сонный\nв огромном, круглом янтаре.\nКругами влагу бороздя,\nплеснется стая рыб дремотно,\nи этот трепет мимолетный,\nкак рябь от легкого дождя.\nСтамбул из сумрака встает:\nдва резко-черных минарета\nна смуглом золоте рассвета,\nнад озаренным шелком вод.","name": "Стамбул","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 93, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1842","text": "Перекресток, где ракитка\nИ стоит и спит...\nТихо ветхая калитка\nЗа плетнем скрыпит.\nКто-то крадется сторонкой,\nСанки пробегут -\nИ вопрос раздастся звонкой:\n\"Как тебя зовут?\"","name": "Перекресток, где ракитка...","date_to": "1842"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 94, "fields": {"themes": [],"author": "Феликс Кривин","text": "Извозчики города Глазго съезжались на свой очередной\nсбор, официально называемый слетом работников\nтранспорта.\nСтояла зябкая, слякотная погода. В такую погоду хорошо\nиметь за спиной веселого седока, потому что ничто\nтак не согревает, как разговор,- это отлично знают извозчики.\nНо веселые седоки брели в этот день пешком, возложив\nна транспорт только свои надежды. На городской\nтранспорт возлагались сегодня очень большие надежды,\nи, возможно, поэтому он подвигался так тяжело.\nСлет проходил на центральной торговой площади. Первые\nряды занимали многоконные дилижансы, за\nними шли двуконные кареты, одноконные пролетки, а в самом\nконце толпилась безлошадная публика.\nСреди этой публики находился и Джемс Уатт.\nРазговор шел на уровне дилижансов. Там, наверху,\nговорилось о том, что лошади - наше будущее, что если мы\nхотим быстрее прийти к нашему будущему, то, конечно,\nлучше к нему приехать на лошадях.\nОдноконные пролетки подавали унылые реплики. Дескать,\nне в коня корм. Дескать, конь о четырех ногах -\nи то спотыкается.\nНо эти реплики не достигали высокого уровня дилижансов.\n- Дайте мне сказать! - крикнул безлошадный\nУатт.- У меня есть идея!\n- Где ваша лошадь, сэр?- спросили с передних козел.\n- У меня нет лошади... У меня идея...\nНа него прищурились десятки насмешливых глаз.\nДесятки ртов скривились в брезгливой гримасе:\n- Нам не нужны идеи, сэр. Нам нужны лошади.\nПотому что, продолжали они, лошади - наше будущее,\nи если мы хотим быстрее прийти к нашему будущему, то,\nконечно, лучше к нему приехать на лошадях.\nСобрание проходило успешно. Отмечалось, что за\nистекший год городской транспорт увеличился на несколько\nлошадиных сил, а за текущий год он увеличится еще на\nнесколько лошадиных сил, а за будущий\nгод - еще на несколько.\nПотому что лошади - наше будущее, и если мы хотим\nбыстрее прийти к нашему будущему, то, конечно, лучше\nк нему приехать на лошадях.\n- Дайте мне сказать!\nСтояла зябкая, слякотная погода. Моросил дождь, и\nУатт прятал под плащом модель своего паровоза. Он\nпрятал ее не от дождя, а от этих десятков глаз, которым ни\nк чему паровоз, когда идет такой серьезный разговор о\nтранспорте.\nНастоящий, большой разговор о транспорте.\nО будущем нашего транспорта.\nОб огромных его перспективах.\n...Разъезжались на лошадях.","name": "1-11. Извозчики города Глазго"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 95, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1912","text": "Братья, недолго\nСветлую Мать\nТемному пологу\nУ нас отымать!\nБратья, не вечно\nДева Кольца\nБудет, невстречена,\nСтоять у дворца.\nВсё, что предельно,—\nСердцу тюрьма,—\nЛето ли зелено,\nБела ли зима.\nМните ль, что камни\nВозопиют?\nИщете ль знамений?\nОни не придут.\nВ сумраке тайный\nПапортник есть:\nВестью нечаянной\nВ нас должен расцвесть.\nЗнаю поляну:\nТам, над плитой,\nВ полночь Иванову\nОгнь золотой.\nСветоч победный\nСвод озарит:\nПуть заповеданный\nОткрыт и горит.\nДень в подземелье,\nСвадебный пир:\nДругу веселие\nИ встречи и мир.\nДревнее солнце\nСтынет вверху:\nВремя исполнится —\nВосстать Жениху.\nБратья! Не вечно\nДева Кольца\nБудет, невстречена,\nСтучаться в сердца.","name": "При дверях","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 96, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Смоленский","date_from": "1938","text": "А одиночество бывает сразу —\nС последними прощальными гудками.\nРассунуты скорей рукопожатья,\nОдин толчок, назад поплыл перрон,\nДрузья бегут,\nзаглядывают в окна,\nНо круто обрывается платформа...\nИ ты один — в дороге.\nСемафоры\nПоднимут руки вверх,\nстрашась разгона.\nМелькнут пакгаузы —\nи город кончен.\nПошли писать поляны и поля.\nВечерний лес дорогу распахнет\nУ дымного открытого окна,\nЗакурит не спеша,\nи будет молча\nГлядеть тебе в глаза,\nприпоминая,\nЧто будто где-то видел он тебя...","name": "А одиночество бывает сразу...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 97, "fields": {"themes": [7],"author": "Арсений Тарковский","text": "Снова я на чужом языке\nПересуды какие-то слышу,-\nТо ли это плоты на реке,\nТо ли падают листья на крышу.\nОсень, видно, и впрямь хороша.\nТо ли это она колобродит,\nТо ли злая живая душа\nРазговоры с собою заводит,\nТо ли сам я к себе не првык...\nПлыть бы мне до чужих понизовий,\nПеть бы мне, как поет плотовщик,-\nПобольней, потемней, победовей,\nНа плоту натянуть дождевик,\nПеть бы, шапку надвинув на брови,\nКак поет на реке плотовщик\nО своей невозвратной любови.","name": "Снова я на чужом языке..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 98, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","date_from": "1958","text": "Е.Рейну\nИз окон корочкой несет поджаристой.\nЗа занавесками — мельканье рук.\nЗдесь остановки нет, а мне — пожалуйста:\nшофер в автобусе — мой лучший друг.\nА кони в сумерках колышут гривами.\nАвтобус новенький, спеши, спеши!\nАх, Надя, Наденька, мне б за двугривенный\nв любую сторону твоей души.\nЯ знаю, вечером ты в платье шелковом\nпойдешь по улице гулять с другим...\nАх, Надя, брось коней кнутом нащелкивать,\nпопридержи-ка их, поговорим!\nОна в спецовочке, в такой промасленной,\nберет немыслимый такой на ней...\nАх Надя, Наденька, мы были б счастливы...\nКуда же гонишь ты своих коней!\nНо кони в сумерках колышут гривами.\nАвтобус новенький спешит-спешит.\nАх, Надя, Наденька, мне б за двугривенный\nв любую сторону твоей души!","name": "Из окон корочкой несет поджаристой...","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 99, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","text": "Наконец-то встретила\nНадобного - мне:\nУ кого-то смертная\nНадоба - во мне.\nЧто для ока - радуга,\nЗлаку - чернозем -\nЧеловеку - надоба\nЧеловека - в нем.\nМне дождя, и радуги,\nИ руки - нужней\nЧеловека надоба\nРук - в руке моей.\nИ за то, что с язвою\nМне принес ладонь -\nЭту руку - сразу бы\nЗа тебя в огонь!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 100, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Старик Шекспир не сразу стал Шекспиром.\nНе сразу он из ряда вышел вон.\nВека прошли, пока он целым миром\nБыл в звание Шекспира возведен.","name": "Старик Шекспир не сразу стал Шекспиром..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 101, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1915","text": "Могу ли не вспоминать я\nТот запах White-Rose и чая,\nИ севрские фигурки\nНад пышащим камельком...\nМы были: я - в пышном платье\nИз чуть золотого фая,\nВы - в вязанной черной куртке\nС крылатым воротником.\nЯ помню, с каким вошли Вы\nЛицом - без малейшей краски,\nКак встали, кусая пальчик,\nЧуть голову наклоня.\nИ лоб Ваш властолюбивый,\nПод тяжестью рыжей каски,\nНе женщина и не мальчик, -\nНо что-то сильней меня!\nДвижением безпричинным\nЯ встала, нас окружили.\nИ кто-то в шутливом тоне:\n\"Знакомтесь же, господа\".\nИ руку движеньем длинным\nВы в руку мою вложили,\nИ нежно в моей ладони\nПомедлил осколок льда.\nС каким-то, глядевшим косо,\nУже предвкушая стычку, -\nЯ полулежала в кресле,\nВертя на руке кольцо.\nВы вынули папиросу,\nИ я поднесла Вам спичку,\nНе зная, что делать, если\nВы взглянете мне в лицо.\nЯ помню - над синей вазой -\nКак звякнули наши рюмки.\n\"О, будьте моим Орестом!\",\nИ я Вам дала цветок.\nС зарницею сероглазой,\nИз замшевой черной сумки\nВы вынули длинным жестом\nИ выронили - платок.","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 102, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Герасимов","date_from": "1918","text": "Люблю я зарево вагранок -\nВ нем небо звездное ясней,\nЛюблю куски стальных болванок,\nМеж вальцев превращенных в змей.\nЛюблю, когда под паром молот\nСжимает сталь в снопах лучей,\nЛюблю ковать, силен и молод,\nУ пасти огненной печей.\nЛюблю парить в полете смелом -\nВедь я волен, ведь я ничей,-\nЖелезным извиваться телом,\nКак домны золотой ручей.\nЛюблю я труб заводских струны,\nГудок, будивший паром медь.\nЯ знаю - красный флаг коммуны\nНад миром будет пламенеть.","name": "Люблю я зарево вагранок...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 103, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1840","text": "А. Н. Ховриной\nЧто тебя я не люблю -\nДень и ночь себе твержу.\nЧто не любишь ты меня -\nС тихой грустью вижу я.\nЧто же я ищу с тоской,\nНе любим ли кто тобой?\nОтчего по целым дням\nПредаюсь забытым снам?\nТвой ли голос прозвенит -\nСердце вспыхнет и дрожит.\nТы близка ли - я томлюсь\nИ встречать тебя боюсь,\nИ боюсь и привлечен...\nНеужели я влюблен?..","name": "А. Н. Ховриной (Что тебя я не люблю...)","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 104, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1941","text": "В домотканом, деревянном городке,\nГде гармоникой по улицам мостки,\nГде мы с летчиком, сойдясь накоротке,\nПили спирт от непогоды и тоски;\nГде, как черный хвост кошачий, не к добру,\nПрямо в небо дым из печи над трубой,\nГде всю ночь скрипучий флюгер на ветру\nС петушиным криком крутит домовой;\nГде с утра ветра, а к вечеру дожди,\nГде и солнца-то не видно из-за туч,\nГде, куда ты ни поедешь, так и жди —\nНа распутье встретишь камень бел-горюч,—\nВ этом городе пять дней я тосковал.\nКак с тобой, хотел — не мог расстаться с ним,\nВ этом городе тебя я вспоминал\nОчень редко добрым словом, чаще — злым,\nЭтот город весь как твой большой портрет,\nС суеверьем, с несчастливой ворожбой,\nС переменчивой погодою чуть свет,\nПо ночам, как ты, с короной золотой.\nКак тебя, его не видеть бы совсем,\nА увидев, прочь уехать бы скорей,\nОн, как ты, вчера не дорог был ничем,\nКак тебя, сегодня нет его милей.\nЭтот город мне помог тебя понять,\nС переменчивою северной душой,\nС редкой прихотью неласково сиять\nЗимним солнцем над моею головой.\nЗаметает деревянные дома,\nСпят солдаты, снег валит через порог...\nГде ты плачешь, где поешь, моя зима?\nКто опять тебе забыть меня помог?","name": "В домотканом, деревянном городке...","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 105, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1824","text": "Поляны мирной украшение,\nБлагоуханные цветы,\nМинутное изображение\nЗемной, минутной красоты;\nВы равнодушно расцветаете,\nГлядяся в воды ручейка,\nИ равнодушно упрекаете\nВ непостоянстве мотылька.\nВо дни весны с востока ясного,\nМладой денницей пробужден,\nВ пределы бытия прекрасного\nОт высоты спустился он.\nИсполненный воспоминанием\nНебесной, чистой красоты,\nОн вашим радостным сиянием\nПленился, милые цветы.\nОн мнил, что вы с ним однородные\nПереселенцы с вышины,\nЧто вам, как и ему, свободные\nИ крылья и душа даны;\nНо вы к земле, цветы, прикованы;\nВам на земле и умереть;\nГлаза лишь вами очарованы,\nА сердца вам не разогреть.\nНе рождены вы для внимания;\nВам непонятен чувства глас;\nСтремишься к вам без упования;\nБез горя забываешь вас.\nПускай же к вам, резвясь, ласкается,\nКак вы, минутный ветерок;\nИною прелестью пленяется\nБессмертья вестник - мотылек...\nНо есть меж вами два избранные,\nДва ненадменные цветка:\nИх имена, им сердцем данные,\nК ним привлекают мотылька.\nОни без пышного сияния;\nЕдва приметны красотой:\nОдин есть цвет воспоминания,\nСердечной думы цвет другой.\nО милое воспоминание\nО том, чего уж в мире нет!\nО дума сердца - упование\nНа лучший, неизменный свет!\nБлажен, кто вас среди губящего\nВолненья жизни сохранил\nИ с вами низость настоящего\nИ пренебрег и позабыл.","name": "Мотылек и цветы","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 106, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1920","text": "Проста моя осанка,\nНищ мой домашний кров.\nВедь я островитянка\nС далеких островов!\nЖиву — никто не нужен!\nВзошел — ночей не сплю.\nСогреть чужому ужин —\nЖилье свое спалю!\nВзглянул — так и знакомый,\nВзошел — так и живи!\nПросты наши законы:\nНаписаны в крови.\nЛуну заманим с неба\nВ ладонь,— коли мила!\nНу, а ушел — как не был,\nИ я — как не была.\nГляжу на след ножовый:\nУспеет ли зажить\nДо первого чужого,\nКоторый скажет: «Пить».","name": "Проста моя осанка...","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 107, "fields": {"themes": [7],"author": "Яков Полонский","text": "Любя колосьев мягкий шорох\nИ ясную лазурь,\nЯ не любил, любуясь нивой,\nНи темных туч, ни бурь...\nНо налетела туча с градом,\nШумит-гремит во мгле;\nИ я с колосьями, как колос,\nПрибит к сырой земле...\nК сырой земле прибит - и стыну,\nХолодный и немой,\nИ уж не все ль равно мне - солнце\nИль туча надо мной?!.","name": "Любя колосьев мягкий шорох..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 108, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1945","text": "Опять печалится над лугом\nПечаль пастушьего рожка.\nИ, словно гуси, друг за другом\nПлывут по небу облака.\nА я брожу неторопливо\nПо этим памятным местам.\nКакого здесь ищу я дива,\nЧего я жду — не знаю сам.\nУ этих сел, у этих речек,\nНа тихих стежках полевых\nДрузей давнишних я не встречу\nИ не дождусь своих родных.\nОдни ушли, свой дом покинув,—\nИ где они и что нашли?\nДругим селибу в три аршина\nНеподалеку отвели...\nКакого ж здесь искать мне чуда,\nМоя родная сторона!\nНо я — твой сын, но я — отсюда,\nИ здесь прошла моя весна.\nПрошла моя незолотая,\nМоя незвонкая прошла.\nИ пусть она была такая,—\nОна такая мне мила.\nИ мне вовеки будет дорог\nКрай перелесков и полей,\nГде каждый дол и каждый взгорок\nНапоминают мне о ней.\nПусть даже стерлись все приметы,\nПусть не найти ее следа,\nИ все ж меня дорога эта\nЗовет неведомо куда.","name": "Опять печалится над лугом...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 109, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Языков","date_from": "1825","text": "Скажу ль тебе — кого люблю я,\nКуда летят мои мечты,\nТо занывая, то ликуя\nСреди полночной темноты?\nОна — души моей царица —\nИ своенравна и горда;\nНо при очах ее денница —\nОбыкновенная звезда.\nНа взоры страстные, на слезы\nОна бесчувственно глядит;\nНо пламенны младые розы\nЕе застенчивых ланит.\nЕе жестоко осуждают:\nОна проста, она пуста;\nНо эти перси и уста,—\nЧего ж они не заменяют?","name": "К А. Н. Вульфу (Скажу ль тебе...)","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 110, "fields": {"themes": [7],"author": "Иннокентий Анненский","date_from": "1906","text": "(Из стихов кошмарной совести)\nЕсли ночи тюремны и глухи,\nЕсли сны паутинны и тонки,\nТак и знай, что уж близко старухи,\nИз-под Ревеля близко эстонки.\nВот вошли,- приседают так строго,\nНе уйти мне от долгого плена,\nИх одежда темна и убога,\nИ в котомке у каждой полено.\nЗнаю, завтра от тягостной жути\nБуду сам на себя непохожим...\nСколько раз я просил их: \"Забудьте...\"\nИ читал их немое: \"Не можем\".\nКак земля, эти лица не скажут,\nЧто в сердцах похоронено веры...\nНе глядят на меня - только вяжут\nСвой чулок бесконечный и серый.\nНо учтивы - столпились в сторонке...\nДа не бойся: присядь на кровати...\nТолько тут не ошибка ль, эстонки?\nЕсть куда же меня виноватей.\nНо пришли, так давайте калякать,\nНе часы ж, не умеем мы тикать.\nМожет быть, вы хотели б поплакать?\nТак тихонько, неслышно... похныкать?\nИль от ветру глаза ваши пухлы,\nТочно почки берез на могилах...\nВы молчите, печальные куклы,\nСыновей ваших... я ж не казнил их...\nЯ, напротив, я очень жалел их,\nПрочитав в сердобольных газетах,\nПро себя я молился за смелых,\nИ священник был в ярких глазетах.\nЗатрясли головами эстонки.\n\"Ты жалел их... На что ж твоя жалость,\nЕсли пальцы руки твоей тонки,\nИ ни разу она не сжималась?\nСпите крепко, палач с палачихой!\nУлыбайтесь друг другу любовней!\nТы ж, о нежный, ты кроткий, ты тихий,\nВ целом мире тебя нет виновней!\nДобродетель... Твою добродетель\nМы ослепли вязавши, а вяжем...\nПогоди - вот накопится петель,\nТак словечко придумаем, скажем...\"\nСон всегда отпускался мне скупо,\nИ мои паутины так тонки...\nНо как это печально... и глупо...\nНеотвязные эти чухонки...","name": "Старые эстонки","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 111, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1948","text": "Иосифу Уткину\nЧетырем лошадям\nНа фронтоне Большого театра —\nОн задаст им овса,\nОн им крикнет веселое «тпру!».\nМы догнали ту женщину!\nКак тебя звать? Клеопатра?\nПриходи, дорогая,\nЯ калитку тебе отопру.\nПокажу я тебе и колодец,\nИ ясень любимый,\nПознакомлю с друзьями,\nК родителям в гости сведу.\nПосмотри на меня —\nНикакого на мне псевдонима,\nВесь я тут —\nУ своих земляков на виду.\nВ самом дальнем краю\nНикогда я их не позабуду,\nПусть в моих сновиденьях\nОно повторится стократ —\nЭто мирное поле,\nГде трудятся близкие люди\nИ журавль лениво бредет,\nКак скучающий аристократ.\nЯ тебе расскажу\nВсе свои сокровенные чувства,\nЧто люблю, что читаю,\nЧто мечтаю в дороге найти.\nЯ хочу подышать\nВозле теплого тела искусства,\nЯ в квартиру таланта\nХочу как хозяин войти.\nМне б запеть под оркестр\nТолько что сочиненную песню,\nУдивительно скромную девушку\nВдруг полюбить,\nПогибать, как бессмертный солдат\nВ героической пьесе,\nИ мучительно думать в трагедии:\n«Быть иль не быть?»\nБыть красивому дому\nИ дворику на пепелище!\nБыть ребенку счастливым,\nИ матери радостной быть!\nНа измученной нашей планете,\nОтроду нищей,\nНикому оскорбленным\nИ униженным больше не быть!\nИ не бог поручил,\nИ не сам я надумал такое,\nЭто старого старше,\nЭто так повелось искони,\nЧтобы прошлое наше\nНе оставалось в покое,\nЧтоб артист и художник\nВторгались в грядущие дни.\nЯ — как поле ржаное,\nКоторое вот-вот поспеет,\nЯ — как Скорая помощь,\nКоторая вот-вот успеет,—\nБеспокойство большое\nОдолевает меня,\nТянет к людям Коммуны\nИ к людям вчерашнего дня.\nПо кавказским долинам\nИдет голодающий Горький,\nПушкин ранен смертельно,\nЛомоносову нужно помочь!..\nВот зачем я тебя\nДогоняю на славной четверке,\nЧто мерещится мне\nВ деревенскую долгую ночь!","name": "Артист","date_to": "1948"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 112, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1957","text": "Я был в степи и два цветка\nТам для тебя нашел.\nЛиства колючая жестка -\nВсе руки исколол.\nЦветы невзрачны, не беда,\nВ степи ведь нет других.\nСкупая горькая вода\nПитала корни их.\nВся жизнь для них была как боль\nВ пустынной стороне,\nИ не роса на них, а соль\nМерцала при луне.\nЗато, когда железный зной\nСтирал траву с земли,\nОни в пыли, в соли земной\nПо-прежнему цвели.\nА если розы любишь ты,\nНу что ж, не обессудь!\nМои колючие цветы -\nНе приколоть на грудь.","name": "Цветы","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 113, "fields": {"themes": [20],"author": "Сергей Орлов","date_from": "1957","text": "Старый снимок\nНашел я случайно в столе\nСреди справок\nВ бумажной трухе, в барахле.\nСтарый снимок далеких,\nНо памятных лет.\nАх, каким я красивым\nБыл тогда на земле!\nШлем ребристый кирзовый\nДа чуб в три кольца,\nЗубы белой подковой,\nВеснушки, что солнца пыльца.\nНе целован еще\nИ ни разу не брит,\nКрепко через плечо\nПортупеей обвит.\nВдаль гляжу я веселый,\nПрислонившись к броне,\nСреди сосен и елок,\nНа великой войне.\nСветит солнце на траках,\nДымится броня.\nМожно просто заплакать,\nКак мне жалко меня.\nВремя крепости рушит,\nА годы летят...\nАх, как жаль мне веснушек\nРжаной звездопад!","name": "Старый снимок нашел я случайно...","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 114, "fields": {"themes": [7],"author": "Кондратий Рылеев","date_from": "1824","text": "Когда душа изнемогала\nВ борьбе с болезнью роковой,\nТы посетить, мой друг, желала\nУединенный угол мой.\nТвой голос нежный, взор волшебный\nХотел страдальца оживить,\nХотела ты покой целебный\nВ взволнованную душу влить.\nСие отрадное участье,\nСие вниманье, милый друг,\nМне снова возвратили счастье\nИ исцелили мой недуг.\nС одра недуга рокового\nЯ встал и бодр и весел вновь,\nИ в сердце запылала снова\nК тебе давнишняя любовь.\nТак мотылек, порхая в поле\nИ крылья опалив огнем,\nОпять стремится поневоле\nК костру, в безумии слепом.","name": "К N. N. (Когда душа изнемогала...)","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 115, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1759","text": "Трудится тот вотще,\nКто разумом своим лишь разум заражает;\nНе стихотворец тот еще,\nКто только мысль изображает,\nХолодную имея кровь;\nНо стихотворец тот, кто сердце заражает\nИ чувствие изображает,\nГорячую имея кровь.\nЦарица муз, любовь!\nПарнасским жителем назваться я не смею.\nЯ сладости твои почувствовать умею;\nНо, что я чувствую, когда скажу,— солгу,\nА точно вымолвить об этом не могу.","name": "Недостаток изображения","date_to": "1759"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 116, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","text": "К ней в пустую гостиную голубь влетел\nТемно-сизый, махая крылами.\nУже близилась осень, и лес пожелтел\nЗа пустыми, нагими полями.\nИ казалось, что в день этот, темный, сырой,\nГость нежданный явился с приветом,\nЧто пахнуло опять позабытой весной\nИ горячим исчезнувшим летом.\nШумно жить без любви ей досталось в удел.\nСердце пусто, дом полон гостями...\nНо в заснувшую душу к ней голубь влетел\nТемно-сизый, махая крылами.\nОзарится ль в душе то, что было темно,\nОт нежданного яркого света,\nИли вылетит голубь, тоскуя, в окно,\nНа призыв не дождавшись ответа?","name": "К ней в пустую гостиную голубь влетел..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 117, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Дементьев","text": "Не ссорьтесь, влюбленные.\nЖизнь коротка.\nИ ветры зеленые\nсменит пурга.\nНосите красавиц\nна крепких руках.\nНи боль и ни зависть\nне ждут вас впотьмах.\nИзбавьте любимых\nот мелких обид,\nкогда нестерпимо\nв них ревность болит.\nПусть будет неведом\nвам горький разлад.\nПо вашему следу\nлишь весны спешат.\nПо вашему следу\nне ходит беда.\n...Я снова уеду\nв былые года.\nГде были так юны\nи счастливы мы.\nГде долгие луны\nсветили из тьмы.\nБыла ты со мною\nстрога и горда.\nА все остальное\nсейчас как тогда:\nте же рощи зеленые,\nте же снега.\nНе ссорьтесь, влюбленные.\nЖизнь коротка.","name": "Не ссорьтесь, влюбленные..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 118, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","date_from": "1946","text": "Ах, шоферша,\nпути перепутаны! -\nГде позиции?\nГде санбат? -\nК ней пристроились на попутную\nИз разведки десять ребят...\nТолько-только с ночной операции -\nБоем вымученные все.\n- Помоги, шоферша, добраться им\nДо позиции -\nдо шоссе.\nВстали в ряд.\nПоперек дорога\nПеререзана.\n- Тормози!\nНе смотри, пожалуйста, строго,\nБудь любезною, подвези.\nУтро майское.\nВетер свежий.\nГнется даль морская дугой.\nИ с Балтийского побережья\nНажимает ветер тугой.\nИз-за Ладоги солнце движется\nПридорожные лунки сушить.\nГлубоко\nв это утро дышится,\nХорошо\nв это утро жить.\nЗацветает поле ромашками,\nИх не косит никто,\nне рвет.\nНад обочиной\nвверх тормашками\nОблак пороховой плывет.\nЭй, шоферша,\nверней выруливай!\nНад развилкой снаряд гудит.\nНа дорогу не сбитый пулями\nНаблюдатель чужой глядит...\nЗатянули песню сначала.\nДа едва пошла\nподпевать -\nНа второй версте укачала\nНеустойчивая кровать.\nЭй, шоферша,\nправь осторожней!\nПуть ухабистый впереди.\nНа волнах колеи дорожной\nПассажиров\nне разбуди.\nСпит старшой,\nне сняв автомата,\nСтать расписывать не берусь!\nТы смотри, какие ребята!\nЭто, я понимаю, груз!\nА до следующего боя -\nСутки целые жить и жить.\nА над кузовом голубое\nНебо к передовой бежит.\nВ даль кромешную\nпороховую,\nЧерез степи, луга, леса,\nНа гремящую передовую\nБрызжут чистые небеса...\nНичего мне не надо лучшего,\nКроме этого - чем живу,\nКроме солнца\nв зените,\nколючего,\nГусто впутанного в траву.\nКроме этого тряского кузова,\nРусской дали\nв рассветном дыму,\nКроме песни разведчика русого\nПро красавицу в терему.","name": "Утром","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 119, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","text": "Напрасно!\nКуда ни взгляну я, встречаю везде неудачу,\nИ тягостно сердцу, что лгать я обязан всечасно;\nТебе улыбаюсь, а внутренно горько я плачу,\nНапрасно.\nРазлука!\nДуша человека какие выносит мученья!\nА часто на них намекнуть лишь достаточно звука.\nСтою как безумный, еще не постиг выраженья:\nРазлука.\nСвиданье!\nРазбей этот кубок: в нем капля надежды таится.\nОна-то продлит и она-то усилит страданье,\nИ в жизни туманной всё будет обманчиво сниться\nСвиданье.\nНе нами\nБессилье изведано слов к выраженью желаний.\nБезмолвные муки сказалися людям веками,\nНо очередь наша, и кончится ряд испытаний\nНе нами.\nНо больно,\nЧто жребии жизни святым побужденьям враждебны;\nВ груди человека до них бы добраться довольно...\nНет! вырвать и бросить; те язвы, быть может, целебны,-\nНо больно.","name": "Напрасно!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 120, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1829","text": "Как над горячею золой\nДымится свиток и сгорает\nИ огнь сокрытый и глухой\nСлова и строки пожирает -\nТак грустно тлится жизнь моя\nИ с каждым днем уходит дымом,\nТак постепенно гасну я\nВ однообразье нестерпимом!..\nО небо, если бы хоть раз\nСей пламень развился по воле -\nИ, не томясь, не мучась доле,\nЯ просиял бы - и погас!","name": "Как над горячею золой...","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 121, "fields": {"themes": [],"author": "Феликс Кривин","text": "Говорят, что в самом конце Дон-Кихот все-таки женился\nна своей Дульцинее. Они продали Росинанта и купили\nсебе козу. Коза дает два литра молока, но это, говорят,\nне предел. Говорят, бывают такие козм, которые дают\nв день до трех литров...\nВпрочем, это только так говорят...\nСанчо Панса, трезвый человек, человек не сердца, а\nрасчета, вот уже подряд который век ходит на могилу\nДон-Кихота.\nИ уже не бредом, не игрой обернулись мельничные\nкрылья... Старый рыцарь - это был герой. А сегодня он\nлежит в могиле.\nБыл старик до подвигов охоч, не в пример иным из\nмолодежи. Он старался каждому помочь, а сегодня - кто\nему поможет?\nСнесены доспехи на чердак, замки перестроены в хоромы.\nСтарый рыцарь был большой чудак, а сегодня -\nмыслят по-другому...\nВидно, зря идальго прожил век, не стяжал он славы\nи почета...\nСанчо Панса, трезвый человек, плачет на могиле Дон-Кихота.","name": "2-08. Дон-Кихот"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 122, "fields": {"themes": [18],"author": "Николай Асеев","date_from": "1954","text": "Хочу я жизнь понять всерьез:\nнаклон колосьев и берез,\nхочу почувствовать их вес,\nи что их тянет в синь небес,\nчтобы строка была верна,\nкак возрождение зерна.\nХочу я жизнь понять всерьез:\nразливы рек, раскаты гроз,\nбиение живых сердец —\nнеобъясненный мир чудес,\nгде, словно корпус корабля,\nбезбрежно движется земля.\nГляжу на перелеты птиц,\nна перемены ближних лиц,\nкогда их время жжет резцом,\nкогда невзгоды жмут кольцом..\nНо в мире нет таких невзгод,\nчтоб солнца задержать восход.\nНе только зимних мыслей лед\nменя остудит и затрет,\nи нет, не только чувства зной\nповелевает в жизни мной,—\nя вижу каждодневный ход\nлюдских усилий и забот.\nКружат бесшумные станки,\nзвенят контрольные звонки,\nи, ставши очередью в строй,\nшахтеры движутся в забой,\nпод низким небом черных шахт\nони не замедляют шаг.\nПойми их мысль, вступи в их быт,\nстань их бессмертья следопыт!\nЧтоб не как облако прошли\nнад ликом мчащейся земли,—\nчтоб были вбиты их дела\nмедалью в дерево ствола.\nБезмерен человечий рост,\nа труд наш — меж столетий мост...\nВступить в пролеты! Где слова,\nчтоб не кружилась голова?\nСклонись к орнаменту ковров,\nсклонись к доению коров,\nчтоб каждая твоя строка\nдала хоть каплю молока!\nКак из станка выходит ткань,\nкак на алмаз ложится грань,\nвложи, вложи в созвучья строк\nбессмертный времени росток!\nТогда ничто, и даже смерть,\nне помешает нам посметь!","name": "Друзьям","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 123, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Еще покрыты льдом живые лики вод,\nИ недра их полны холодной тишиною...\nНо тронулась весна, и — сколько в них забот,\nИ сколько суеты проснулось под водою!\nВскрываются нимфей дремавших семена,\nИ длинный водоросль побеги выпускает,\nИ ряска множится... Вот, вот, она, весна,—\nОткрыла полыньи и ярко в них играет!\nЗапас подземных сил уже давно не спит,\nОн двигается весь, прикормлен глубиною;\nОн воды, в прозелень окрасив, породнит\nС глубоко-теплою небесной синевою...\nТы, старая душа, кончающая век,—\nКакими ты к весне пробудишься ростками?\nСплетенья корневищ потребуют просек,\nЧтобы согреть тебя весенними лучами.\nИ в зарослях твоих, безмолвных и густых,\nОдна надежда есть, одна — на обновленье:\nСубботний день к концу... Последний из твоих.\nА за субботой что? Конечно, воскресенье.","name": "Еще покрыты льдом живые лики вод..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 124, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1876","text": "Чувств и дум несметный рой\nИ толпа воспоминаний\nВсюду следуют за мной\nПо пути моих страданий...\nНадо высказать мне их;\nМой замкнутый мир им тесен,\nСердце, в память дней былых,\nПросит песен.\nСпел бы я, как в эти дни,\nМне светя, не заходило\nВсеобъемлющей любви\nЛучезарное светило;\nКак оно, сгорев дотла,\nМеркло, грустно потухая,\nИ уж нет его... Пришла\nНочь глухая.\nДушу вылил бы я всю;\nВоплотил бы сердце в звуки!\nПесни про любовь мою,\nИ про счастье, и про муки,\nПро глубокую тоску -\nИх святыни не нарушат...\nСпел бы я, да не могу -\nСлезы душат...","name": "Чувств и дум несметный рой...","date_to": "1876"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 125, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1912","text": "Прохожу ночной деревней,\nВ темных избах нет огня,\nЯвью сказочною, древней\nПотянуло на меня.\nВ настоящем разуверясь,\nСтародавних полон сил,\nРаспахнул я лихо ферязь,\nШапку-соболь заломил.\nСвистнул, хлопнул у дороги\nВ удалецкую ладонь,\nИ, как вихорь, звонконогий\nПодо мною взвился конь.\nПрискакал. Дубровным зверем\nКонь храпит, копытом бьет,-\nПредо мной узорный терем,\nНет дозора у ворот.\nПривязал гнедого к тыну;\nБудет лихо али прок,\nПояс шелковый закину\nНа точеный шеломок.\nСкрипнет крашеная ставня...\n\"Что, разлапушка,- не спишь?\nНеспроста повесу-парня\nЗнают Кама и Иртыш!\nНаши хаживали струги\nДо Хвалынщины подчас,-\nНе иссякнут у подруги\nБирюза и канифас...\"\nПрояснилися избенки,\nРечка в утреннем дыму.\nГусли-морок, всхлипнув звонко,\nИскрой канули во тьму.\nНо в душе, как хмель, струится\nВещих звуков серебро -\nОтлетевшей жаро-птицы\nСамоцветное перо.","name": "Прохожу ночной деревней...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 126, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1919","text": "Я испытал превратности судеб,\nЯ видел много на земном просторе,\nТрудом я добывал свой хлеб,\nИ весел был, и мыкал горе.\nНа милой, мной изведанной земле\nУже ничто меня теперь не держит,\nИ пусть таящийся во мгле\nМеня стремительно повержет.\nНо есть одно, чему всегда я рад\nИ с чем всегда бываю светло-молод,—\nМой труд. Иных земных наград\nНе жду за здешний дикий холод.\nКогда меня у входа в парадиз\nСуровый Петр, гремя ключами, спросит:\n\"Что сделал ты?»— меня он вниз\nЖелезным посохом не сбросит.\nСкажу: \"Слагал романы и стихи,\nИ утешал, но и вводил в соблазны\nИ, вообще, мои грехи,\nАпостол Петр, многообразны.\nНо я — поэт.»— И улыбнется он,\nИ разорвет стихов рукописанье.\nИ смело в рай войду, прощен,\nВнимать святое ликованье.\nНе затеряется и голос мой\nВ хваленьях ангельских, горящих ясно.\nЗемля была моей тюрьмой,\nНо здесь я прожил не напрасно.\nГорячий дух земных моих отрав,\nНеведомых чистейших серафимам,\nВ благоуханье райских трав\nВольется благовонным дымом.","name": "Я испытал превратности судеб...","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 127, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1878","text": "Я шел среди высоких гор...\nВдоль светлых рек и по долинам...\nИ все, что ни встречал мой взор,\nМне говорило об едином:\nЯ был любим! любим я был!\nЯ все другое позабыл!\nСияло небо надо мной,\nШумели листья, птицы пели...\nИ тучки резвой чередой\nКуда-то весело летели...\nДышало счастьем все кругом,\nНо сердце не нуждалось в нем.\nМеня несла, несла волна,\nШирокая, как волны моря!\nВ душе стояла тишина\nПревыше радости и горя...\nЕдва себя я сознавал:\nМне целый мир принадлежал!\nЗачем не умер я тогда?\nЗачем потом мы оба жили?\nПришли года... прошли года -\nИ ничего не подарили,\nЧто б было слаще и ясней\nТех глупых и блаженных дней.","name": "Я шел среди высоких гор","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 128, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1827","text": "Куда ты холоден и cyx!\nКак слог твой чопорен и бледен!\nКак в изобретеньях ты беден!\nКак утомляешь ты мой слух!\nТвоя пастушка, твой пастух\nДолжны ходить в овчинной шубе:\nТы их морозишь налегке!\nГде ты нашел их: в шустер-клубе\nИли на Красном кабачке?","name": "Русскому геснеру","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 129, "fields": {"themes": [7],"author": "Юрий Левитанский","text": "Не брести мне сушею,\nа по северным рекам плыть!\nЯ люблю присущую\nэтим северным рекам прыть.\nМне на палубе слышно,\nкак плещет внизу Витим,\nкак ревет Витим,\nв двух шагах почти невидим.\nЯ щекою небритой\nощущаю мешок вещевой,\nмой дорожный мешок,\nперемытый водой дождевой.\nОт него пахнет пастой зубною\nи ягодным мылом,\nпозабытой страною -\nдетством лагерным милым.\nИ от этого снится мне детство\nс певучими горнами\nи с вершинами горными,\nнеприступными, гордыми.\nК тем вершинам горным,\nчтоб увидеть их наяву,\nот детства самого\nпо высокой воде плыву.\nУ безлюдного берега\nопускаю скрипучие трапы\nна песчаные отмели,\nна лесные пахучие трааы.\nИ огни золотого прииска\nв темноте за бортом\nначинаются, словно присказка\n(сказка будет потом!).\nНу, а в присказке ходит Золушка\nв сапогах кирзовых.\nПолыхают вовсю два солнышка\nв глазах бирюзовых.\nЗасыпает она, усталая,\nна подушке колкой,\nи стоят босоножки старые\nпод железной койкой.\nА за окнами зорька-зорюшка\nсладко сны навевает.\nЗолотые туфельки Золушка\nне спеша надевает.\nЗолотыми, росой обрызганными,\nпо мосткам застучала...\nТолько это уже не присказка -\nэто сказки начало.\nЭто сказка моя правдивая,\nгде ни лжи, ни обмана,\nгде и вправду вершины горные\nподнимаются из тумана.\nАх, вершины гордые!\nЧтоб увидеть вас наяву,\nя от детства самого\nпо высокой воде плыву.","name": "Не брести мне сушею..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 130, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1959","text": "Пускай не все решены задачи\nИ далеко не закончен бой -\nБывает такое чувство удачи,\nЗвериности сил, упоенья собой,\nТакая стихия сродни загулу,\nВ каждой кровинке такой магнит,\nЧто прикажи вот этому стулу:\n\"Взлететь!\" - и он удивленно взлетит.","name": "Пускай не все решены задачи...","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 131, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1966","text": "В.Астафьеву\n...Как я подолгу слушал этот шум,\nКогда во мгле горел закатный пламень!\nЛицом к реке садился я на камень\nИ все глядел, задумчив и угрюм,\nКак мимо башен, идолов, гробниц\nКатунь неслась широкою лавиной,\nИ кто-то древней клинописью птиц\nЗаписывал напев ее былинный...\nКатунь, Катунь — свирепая река!\nПоет она таинственные мифы\nО том, как шли воинственные скифы,—\nОни топтали эти берега!\nИ Чингисхана сумрачная тень\nНад целым миром солнце затмевала,\nИ черный дым летел за перевалы\nК стоянкам светлых русских деревень...\nВсе поглотил столетний темный зев!\nИ все в просторе сказочно-огнистом\nБежит Катунь с рыданием и свистом —\nОна не может успокоить гнев!\nВ горах погаснет солнечный июнь,\nЗаснут во мгле печальные аилы,\nМолчат цветы, безмолвствуют могилы,\nИ только слышно, как шумит Катунь...","name": "Шумит Катунь","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 132, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Герасимов","date_from": "1917","text": "Я не в разнеженной природе,\nСреди расцветшей красоты,-\nПод дымным небом на заводе\nКовал железные цветы.\nИх не ласкало солнце юга\nИ не баюкал лунный свет -\nВагранок огненная вьюга\nЗвенящий обожгла букет.\nГде гул моторов груб и грозен,\nГде свист сирен, металла звон,\nЯ перезвоном медных сосен\nБыл очарован и влюблен.\nНе в беспечальном хороводе -\nВ мозолях мощная ладонь,\nНеугасимый на заводе\nГорел под блузою огонь.\nВздувал я горн рабочим гневом\nКоммунистической мечты\nИ, опьянен его напевом,\nКовал железные цветы.","name": "Я не в разнеженной природе...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 133, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Заискрится ль звезда закатной полосы —\nЗвездой ответной в поднебесье\nВосток затеплится: и Божье равновесье\nПоют двух пламеней Весы.\nИ не вотще горит, в венце ночной красы,\nНад севом озимей созвездье,\nЧто дух, знаменовав всемирное Возмездье,\nНарек таинственно: Весы.\nКак ветр, колышущий зеленые овсы,\nЛетят Победа и Обида\nПо шатким бороздам, и держит Немезида\nНад жизнью Иго и Весы.\nМы с солнцем шепчемся, цветя, под звон косы;\nДетей качаем над могилой;\nИ жребий каждого в свой час к земле немилой\nСклонят бессмертные Весы.\nИ никлый стебль живит наитие росы,\nИ райский крин спалили грозы.\nЖелеза не тяжки: но тяжко весят — розы,\nИ ровно зыблются Весы.\nПусть, с пеной ярых уст, вся Скорбь, что рвет власы,\nВас накреня, в рыданьях душных,\nНа чаше виснет Зол, вы ж играм сильф воздушных\nПослушны, чуткие Весы!\nСовьются времена — в ничто; замрут часы;\nТы станешь, маятник заклятья!\nНо стойкий ваш покой всё чертит крест Распятья,\nНеумолимые Весы!","name": "Весы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 134, "fields": {"themes": [],"author": "Агния Барто","date_from": "1936","text": "Мы - моряки,\nПлечи широки,\nКрепкие руки,\nКлёшем брюки.\nЖарко в кочегарке!\nВ Африке не жарче!\nБьется пульс машинный,\nВидно, что спешим мы...\nМы - моряки,\nПлечи широки,\nКрепкие руки,\nКлёшем брюки.\nМоре в бурю\nВолны хмурит,\nВ черное ненастье\nРаспевают снасти.\nИшь, какая качка!\nСкачешь вроде мячика.\nЭй, смотрите с палубы —\nЗа борт не упали бы!\nМы - моряки,\nПлечи широки,\nКрепкие руки,\nКлёшем брюки.\nМы - морские черти,\nВсе море исчертим.","name": "Песня моряков","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 135, "fields": {"themes": [],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1833","text": "Вошла - как Психея, томна и стыдлива,\nКак юная пери, стройна и красива...\nИ шепот восторга бежит по устам,\nИ крестятся ведьмы, и тошно чертям!","name": "NN","date_to": "1833"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 136, "fields": {"themes": [20],"author": "Римма Казакова","date_from": "1972","text": "Быть женщиной - что это значит?\nКакою тайною владеть?\nВот женщина. Но ты незрячий.\nТебе ее не разглядеть.\nВот женщина. Но ты незрячий.\nНи в чем не виноват, незряч!\nА женщина себя назначит,\nкак хворому лекарство - врач.\nИ если женщина приходит,\nсебе единственно верна,\nона приходит - как проходит\nчума, блокада и война.\nИ если женщина приходит\nи о себе заводит речь,\nона, как провод, ток проводит,\nчтоб над тобою свет зажечь.\nИ если женщина приходит,\nчтоб оторвать тебя от дел,\nона тебя к тебе приводит.\nО, как ты этого хотел!\nНо если женщина уходит,\nпобито голову неся,\nто все равно с собой уводит\nбесповоротно все и вся.\nИ ты, тот, истинный, тот, лучший,\nты тоже - там, в том далеке,\nзажат, как бесполезный ключик,\nв ее печальном кулачке.\nОна в улыбку слезы спрячет,\nпереиначит правду в ложь...\nКак счастлив ты, что ты незрячий\nи что потери не поймешь.","name": "Быть женщиной - что это значит?..","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 137, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1832","text": "Когда-то (помню с умиленьем)\nЯ смел вас няньчить с восхищеньем,\nВы были дивное дитя.\nВы расцвели - с благоговеньем\nВам ныне поклоняюсь я.\nЗа вами сердцем и глазами\nС невольным трепетом ношусь\nИ вашей славою и вами,\nКак нянька старая, горжусь.","name": "В АЛЬБОМ КНЯЖНЫ А. Д. АБАМЕЛЕК","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 138, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1961","text": "Живого или мертвого,\nЖди меня двадцать четвертого,\nДвадцать третьего, двадцать пятого -\nВиноватого, невиноватого.\nКак природа любит живая,\nТы люби меня не уставая...\nНазывай меня так, как хочешь:\nИли соколом, или зябликом.\nВедь приплыл я к тебе корабликом -\nНеизвестно, днем или ночью.\nУ кораблика в тесном трюме\nЖмутся ящики воспоминаний\nИ теснятся бочки раздумий,\nУзнаваний, неузнаваний...\nЛишь в тебе одной узнаю\nДорогую судьбу свою.","name": "Живого или мертвого...","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 139, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1918","text": "Доблесть и девственность!— Сей союз\nДревен и дивен, как Смерть и Слава.\nКрасною кровью своей клянусь\nИ головою своей кудрявой —\nНоши не будет у этих плеч,\nКроме божественной ноши — Мира!\nНежную руку кладу на меч:\nНа лебединую шею Лиры.","name": "Доблесть и девственность!— Сей союз...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 140, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1834","text": "Стою печален на кладбище.\nГляжу кругом - обнажено\nСвятое смерти пепелище\nИ степью лишь окружено.\nИ мимо вечного ночлега\nДорога сельская лежит,\nПо ней рабочая телега\n. . . . . . . . изредка стучит.\nОдна равнина справа, слева.\nНи речки, ни холма, ни древа.\nКой-где чуть видятся кусты.\nНемые камни и могилы\nИ деревянные кресты\nОднообразны и унылы.","name": "Стою печален на кладбище...","date_to": "1834"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 141, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1909","text": "Светлой памяти И. Ф. Анненского\nДля первых властителей завиден мой жребий,\nИ боги не так горды.\nСтолпами из мрамора в пылающем небе\nУкрепились мои сады.\nТам рощи с цистернами для розовой влаги,\nГолубые, нежные мхи,\nРабы и танцовщицы, и мудрые маги,\nКороли четырех стихий.\nВсе манит и радует, все ясно и близко,\nВсе таит восторг тишины,\nНо каждою полночью так страшно и низко\nНаклоняется лик луны.\nИ в сумрачном ужасе от лунного взгляда,\nОт цепких лунных сетей,\nМне хочется броситься из этого сада\nС высоты семисот локтей.","name": "Семирамида","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 142, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","text": "Помнишь ты, Ирина, осень\nВ дальнем, бедном городке?\nБыло пасмурно, как будто\nНебо хмурилось в тоске.\nДождик мелкий и упорный\nСловно сетью заволок\nВесь в грязи, в глубоких лужах\nПотонувший городок,\nИ тяжелым коромыслом\nНадавив себе плечо,\nТы с реки тащила воду;\nЩеки рдели горячо...\nБыл наш дом угрюм и тесен,\nКрыша старая текла,\nПол качался под ногами,\nИз разбитого стекла\nВеял холод; гнулось набок\nПолусгнившее крыльцо...\nХоть бы раз слова упрека\nТы мне бросила в лицо!\nХоть бы раз в слезах обильных\nИзлила невольно ты\nНакопившуюся горечь\nБеспощадной нищеты!\nЯ бы вытерпел упреки\nИ смолчал бы пред тобой,\nЯ, безумец горделивый,\nНе поладивший с судьбой,\nТак настойчиво хранивший\nОбманувшие мечты\nИ тебя с собой увлекший\nДля страданий нищеты.\nОпускался вечер темный\nНас измучившего дня,-\nТы мне кротко улыбалась,\nУтешала ты меня.\nГоворила ты: \"Что бедность!\nЛишь была б душа сильна,\nЛишь была бы жаждой счастья\nВоля жить сохранена\".\nИ опять, силен тобою,\nСмело я глядел вперед,\nВ тьму зловещих испытаний,\nУгрожающих невзгод,\nИ теперь над нами ясно\nВечереют небеса.\nЭто ты, моя Ирина,\nСотворила чудеса.","name": "Ирина"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 143, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1939","text": "Здесь нет ни остролистника, ни тиса.\nЧужие камни и солончаки,\nПроржавленные солнцем кипарисы\nКак воткнутые в землю тесаки.\nИ спрятаны под их худые кроны\nВ земле, под серым слоем плитняка,\nПобатальонно и поэскадронно\nПостроены британские войска.\nШумят тяжелые кусты сирени,\nРаскачивая неба синеву,\nИ сторож, опустившись на колени,\nНа английский манер стрижет траву.\nК солдатам на последние квартиры\nКорабль привез из Англии цветы,\nГруз красных черепиц из Девоншира,\nКолючие терновые кусты.\nСолдатам на чужбине лучше спится,\nКогда холмы у них над головой\nОбложены английской черепицей,\nОбсажены английскою травой.\nНа медных досках, на камнях надгробных,\nНа пыльных пирамидах из гранат\nАнглийский гравер вырезал подробно\nЧисло солдат и номера бригад.\nНо прежде чем на судно погрузить их,\nБоясь превратностей чужой земли,\nВсе надписи о горестных событьях\nНа русский второпях перевели.\nБродяга-переводчик неуклюже\nПереиначил русские слова,\nВ которых о почтенье к праху мужа\nПросила безутешная вдова:\n\"Сержант покойный спит здесь. Ради бога,\nС почтением склонись пред этот крест!\"\nКак много миль от Англии, как много\nМорских узлов от жен и от невест.\nВ чужом краю его обидеть могут,\nИ землю распахать, и гроб сломать.\nВы слышите! Не смейте, ради бога!\nОб этом просят вас жена и мать!\nНапрасный страх. Уже дряхлеют даты\nНа памятниках дедам и отцам.\nСпокойно спят британские солдаты.\nМы никогда не мстили мертвецам.","name": "Английское военное кладбище в Севастополе","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 144, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1922","text": "Долго я лежу на льду зеркальном,\nМеряю терпением своим,\nЧто сильнее в сне многострадальном,\nМой ли жар иль холод-нелюдим.\nЛьдяный холод ночи предполярной,\nОстрый ветер, бьющий снежной мглой.\nНо, как душный дух избы угарной,\nЯ упрям и весь в мечте былой.\nДумаю на льду о том горенье,\nЧто зажгло меня в веках костром,\nВыявилось в страсти, в звонком пенье,\nСделало напев мой серебром.\nВелика пустыня ледяная,\nНикого со мною в зорком сне.\nТолько там, средь звезд, одна, родная,\nГоворит со мною в вышине.\nТа звезда, что двигаться не хочет,\nПредоставя всем свершать круги,\nВ поединке мне победу прочит\nИ велит мне: «Сердце сбереги».\nИ, внимая тайным алым пляскам,\nЧто во мне свершаются внутри,\nК синим льдам, как в царстве топей вязком,\nПригвожден, хоть стыну, жду зари.\nХодит ветер. Холит вьюгу, лютый.\nЛьды хрустят. Но вышний воздух тих.\nЯ считаю годы и минуты\nИ звезде слагаю мерный стих.","name": "Поединок","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 145, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Я поднимаюсь по колючим склонам,\nя мну в ладонях пыльный полынок,\nпылает бухта синим и зеленым,\nкузнечики взлетают из-под ног.\nВ скользящих бликах света голубого,\nна обожженном темени горы,\nлепечут листья в рощице дубовой,\nжужжат шмели и плачут комары.\nЛежу. Гляжу.\nНад головою дна нет!\nПлывут на север тучи не спеша...\nИ все мне душу трогает и ранит,\nтак беззащитна сделалась душа.\nОна ликует и пощады просит,\nи нет ее смятению конца.\nТак, вероятно, света не выносят\nглаза у исцеленного слепца.\nВсё в первый раз - долины, горы, море,\nсухой дубняк, звенящий на ветру...\nВторая жизнь! На радость или горе?\nНе все равно ли?\nНе боюсь. Беру!","name": "Я поднимаюсь по колючим склонам..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 146, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Блок","date_from": "1903","text": "Я к людям не выйду навстречу,\nИспугаюсь хулы и похвал.\nПред Тобой Одною отвечу,\nЗа то, что всю жизнь молчал.\nМолчаливые мне понятны,\nИ люблю обращенных в слух:\nЗа словами - сквозь гул невнятный\nПросыпается светлый Дух.\nЯ выйду на праздник молчанья,\nМоего не заметят лица.\nНо во мне - потаенное знанье\nО любви к Тебе без конца.","name": "Я к людям не выйду навстречу...","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 147, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1960","text": "На землю белую идущий\nПочти недвижною стеной\nСтруится снег все гуще, гуще\nИ заслоняет свет дневной.\nСовсем не чувствую движенья,\nТак он медлительно течет,\nКак видно, сила притяженья\nЕго к земле едва влечет.\nЗа этой белой пеленою\nПоселки скрыты и леса,\nЗа этой белой тишиною\nГудки, звонки и голоса.\nЗа этим занавесом белым\nВся в блеске солнечном зима.\nЗа этим мысленным пределом\nЛежит вселенная сама.\nТак пусть в ней будет все как надо:\nПрилеты птиц, разливы рек,\nГромов июльских канонада,\nШумящий дождь, бесшумный снег.","name": "Снег","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 148, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1969","text": "Может быть, выпив поллитру,\nНекий художник от бед\nВстретил чужую палитру\nИ посторонний мольберт.\nДело теперь за немногим -\nНужно натуры живой,-\nГлядь - симпатичные ноги\nС гордой идут головой.\nОн подбегает к Венере:\n\"Знаешь ли ты, говорят -\nДанте к своей Алигьери\nЗапросто шастает в ад!\nАда с тобой нам не надо -\nХолодно в царстве теней...\nКличут меня Леонардо.\nТак раздевайся скорей!\nЯ тебя - даже нагую -\nДействием не оскорблю,-\nДай я тебя нарисую\nИли из глины слеплю!\"\nНо отвечала сестричка:\n\"Как же вам не ай-яй-яй!\nЧестная я католичка -\nИ не согласная я!\nВот испохабились нынче -\nТак и таскают в постель!\nИшь - Леонардо да Винчи -\nТоже какой Рафаэль!\nЯ не привыкла без чувства -\nНе соглашуся ни в жисть!\nМало что ты - для искусства,-\nСперва давай-ка женись!\nТам и разденемся в спальной -\nКак у людей повелось...\nМало что ты - гениальный! -\nМы не глупее небось!\"\n\"Так у меня ж - вдохновенье, -\nМожно сказать, что экстаз!\" -\nКрикнул художник в волненье...\nСвадьбу сыграли на раз.\n...Женщину с самого низа\nВстретил я раз в темноте, -\nЭто была Монна Лиза -\nВ точности как на холсте.\nБывшим подругам в Сорренто\nХвасталась эта змея:\n\"Ловко я интеллигента\nЗаполучила в мужья!..\"\nВкалывал он больше года -\nВесь этот длительный срок\nВсе ухмылялась Джоконда:\nМол, дурачок, дурачок!\n...В песне разгадка дается\nТайны улыбки, а в ней -\nЖенское племя смеется\nНад простодушьем мужей!","name": "Про любовь в эпоху Возрождения","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 149, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1882","text": "Опыт! скажи, чем гордишься ты? что ты такое?\nТы — плод ошибок и слез, силам потраченным счет.\nБродит вино молодое: не должно броженью мешать;\nНо и разумный уход, крепкие нужны меха.\nВ этой толпе под волшебною силой искусства\nВсе в одну душу слились — чистую душу на миг;\nНо разбредутся — ив каждом проснется опять своя\nсовесть,\nВ каждом опять заскребет в сердце таящийся гад.\nВсюду: «Что нового?» — слышишь. Да вдумайся в старое\nпрежде!\nВ нем для себя ты найдешь нового много, поверь!\nФормы, мой друг, совершенство — не всё еще в деле\nискусства:\nЧистая пусть извнутри светится в ней мне душа.\nВремени мстить предоставь за пороченье, ложь и обиды:\nТайных агентов оно в каждой имеет душе.\nДруг мой! Ученые, верь, не такие, как кажутся, боги;\nНаше невежество — вот в чем нередко их сила!","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 150, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Казин","date_from": "1953","text": "Красота с тобою прощается.\nА со мной — мой стих о тебе. Но ко мне,\nНо ко мне тот стих возвращается,\nЧто когда-то я пел о труде, о стране.\nДень придет — и чудную черточку\nУ тебя вдруг похитит в лице.\nРаспахнет он с грохотом форточку.\nЖдет эпоха меня на крыльце.\nКак надолго — до самозабвения\nЯ твоим увлекся лицом!\nКрасота в нем с тонкостью гения\nВсе сияла своим волшебством.\nВ нем ни страсть, ни власть,\nни торжественность,—\nВ нем их гордости не найдешь,\nА такая в нем пролита женственность —\nВзглядом пьешь и от счастья поешь.\nВ нем таких достоинств соцветие,\nВ нем такая сила тепла,\nЧто на целое десятилетие\nСтих мой, голос мой увлекла.\nНу почту ль тебя виноватою?\nВ том ведь больше мой взгляд виноват,\nС ненасытностью этой проклятою,\nВот которой и сам я не рад.\nНо с тобой красота прощается.\nА со мной — мой стих о тебе. И ко мне,\nИ ко мне тот стих возвращается,\nЧто когда-то я пел о труде, о стране.","name": "Возвращение","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 151, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "Мне говорят: пиши!..\nТвердят: пиши!..\nПисать бы рад,\nНо, забывая дело,\nСижу пустой,\nКак будто из души\nВ потемках\nЧто-то вынуто,\nЧто пело.\nБыть может,\nВовсе не желая зла,\nМоей любви\nДоверчивую пташку\nСебе на память\nЖенщина взяла,\nКогда я спал\nС душою нараспашку.\nА если женщина\nЗдесь ни при чем?\nА если...\nЕсли\nВ небесах плутавшим\nДуша убита атомным лучом,\nСовсем случайно\nНа нее упавшим?\nНе в том загадка:\nПеть или не петь,—\nА жить или не жить!..\nРазгадка, где ты?\nВедь есть\nЧетыре стороны у света,\nНа все четыре\nНадо поглядеть.\nВсе оглядеть:\nИ Запад и Восток,\nНо отыскать\nПервопричину боли,\nЧтобы в душе,\nКак на бесплодном поле,\nВысокой мысли\nВыходить росток.","name": "Мне говорят: пиши!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 152, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1820","text": "Ты переводчик, я читатель,\nТы усыпитель - я зеватель.","name": "Переводчику Вергилия","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 153, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1953","text": "Черен бор за этим старым домом,\nПеред домом - поле да овсы.\nВ нежном небе серебристым комом\nОблако невиданной красы.\nПо бокам туманно-лиловато,\nПосредине грозно и светло,-\nМедленно плывущее куда-то\nРаненого лебедя крыло.\nА внизу на стареньком балконе -\nЮноша с седою головой,\nКак портрет в старинном медальоне\nИз цветов ромашки полевой.\nЩурит он глаза свои косые,\nПодмосковным солнышком согрет,-\nВыкованный грозами России\nСобеседник сердца и поэт.\nА леса, как ночь, стоят за домом,\nА овсы, как бешеные, прут...\nТо, что было раньше незнакомым,\nБлизким сердцу делается тут.","name": "Поэт","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 154, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Козлов","date_from": "1825","text": "Не бил барабан перед смутным полком,\nКогда мы вождя хоронили,\nИ труп не с ружейным прощальным огнем\nМы в недра земли опустили.\nИ бедная почесть к ночи отдана;\nШтыками могилу копали;\nНам тускло светила в тумане луна,\nИ факелы дымно сверкали.\nНа нем не усопших покров гробовой,\nЛежит не в дощатой неволе -\nОбернут в широкий свой плащ боевой,\nУснул он, как ратники в поле.\nНедолго, но жарко молилась творцу\nДружина его удалая\nИ молча смотрела в лицо мертвецу,\nО завтрашнем дне помышляя.\nБыть может, наутро внезапно явясь,\nВраг дерзкий, надменности полный,\nТебя не уважит, товарищ, а нас\nУмчат невозвратные волны.\nО нет, не коснется в таинственном сне\nДо храброго дума печали!\nТвой одр одинокий в чужой стороне\nРодимые руки постлали.\nЕще не свершен был обряд роковой,\nИ час наступил разлученья;\nИ с валу ударил перун вестовой,\nИ нам он не вестник сраженья.\nПрости же, товарищ! Здесь нет ничего\nНа память могилы кровавой;\nИ мы оставляем тебя одного\nС твоею бессмертною славой.","name": "На погребение английского генерала...","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 155, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1833","text": "К чему невольнику мечтания свободы?\nВзгляни: безропотно текут речные воды\nВ указанных брегах, по склону их русла;\nЕль величавая стоит, где возросла,\nНевластная сойти. Небесные светила\nНазначенным путем неведомая сила\nВлечет. Бродячий ветр не волен, и закон\nЕго летучему дыханью положен.\nУделу своему и мы покорны будем,\nМятежные мечты смирим иль позабудем,\nРабы разумные, послушно согласим\nСвои желания со жребием своим -\nИ будет счастлива, спокойна наша доля.\nБезумец! не она ль, не вышняя ли воля\nДарует страсти нам? и не ее ли глас\nВ их гласе слышим мы? О, тягостна для нас\nЖизнь, в сердце бьющая могучею волною\nИ в грани узкие втесненная судьбою.","name": "К чему невольнику мечтания свободы?..","date_to": "1833"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 156, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1760","text": "Как будто наяву,\nЯ видел сон дурацкий:\nПришел посадский,\nНа откуп у судьи взять хочет он Неву\nИ петербургски все текущие с ней реки.\nМне\nТо было странно и во сне;\nТакой диковинки не слыхано вовеки.\nСудья ответствовал: «Потщися претворить,\nИскусный альхимист, во злато воду,\nДа только б сим питьем людей не поморить!\nА впрочем, я хвалю гораздо эту моду\nИ вижу, что ты друг российскому народу».","name": "Сон (Как будто наяву...)","date_to": "1760"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 157, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1892","text": "Александре Васильевне Гольштейн\nГость Севера! Когда твоя дорога\nВедет к вратам единственного града,\nГде блещет храм, чья снежная громада,\nЭфирней гор, встает у их порога,\nНо Красота смиренствует, убога,\nСредь нищих стен, как бледная лампада,\nТуда иди из мраморного сада\nИ гостем будь за вечерею бога!\nДерзай! Здесь мира скорбь и желчь потира!\nТы зришь ли луч под тайной бренных линий?\nИ вызов Зла смятенным чадам Мира?\nИз тесных окон светит вечер синий:\nСе Красота из синего эфира,\nТиха, нисходит в жертвенный триклиний.","name": "Вечеря, Леонардо","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 158, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","text": "Рассеянные огненные зерна\nПроизрастают в мире без конца.\nПри виде звезд душа на миг покорна:\nНепостижим и вечен труд творца.\nНо к полночи восходит на востоке\nМертвец Сатурн — и блещет, как свинец.\nВоистину зловещи и жестоки\nТвои дела, творец!","name": "Сатурн"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 159, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1915","text": "Под крышей промерзшей пустого жилья\nЯ мертвенных дней не считаю,\nЧитаю посланья апостолов я,\nСлова псалмопевца читаю.\nНо звезды синеют, но иней пушист,\nИ каждая встреча чудесней,–\nА в Библии красный кленовый лист\nЗаложен на Песни Песней.","name": "Под крышей промерзшей пустого жилья...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 160, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","date_from": "1857","text": "Далека ты от нас, недвижима,\nБоевая история Рима;\nНо над повестью многих страниц\nДаже мы преклоняемся ниц!\nА теперь в славном Риме французы\nНаложили тяжелые узы,\nИ потомок квиритов молчит\nИ с терпением сносит свой стыд!..","name": "Риму","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 161, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1919","text": "Только елочки упрямы -\nзеленеют - то во мгле,\nто на солнце. Пахнут рамы\nсвежим клеем, на стекле\nперламутровый и хрупкий\nвьется инея цветок,\nна лазури, в белой шубке\nдремлет сказочный лесок.\nУтро. К снежному сараю\nв гору повезли дрова.\nКрыша искрится, по краю -\nледяные кружева.\nГде-то каркает ворона,\nчьи-то валенки хрустят,\nна ресницы с небосклона\nблестки пестрые летят...","name": "Зима","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 162, "fields": {"themes": [7],"author": "Даниил Хармс","date_from": "1933","text": "Я не имею больше власти\nтаить в себе любовные страсти.\nМеня натура победила,\nя, озверев, грызу удила,\nиз носа валит дым столбом\nи волос движется от страсти надо лбом.\nАх если б мне иметь бы галстук нежный,\nсюртук из сизого сукна,\nстоять бы в позе мне небрежной,\nсмотреть бы сверху из окна,\nкак по дорожке белоснежной\nко мне торопится она.\nЯ не имею больше власти\nтаить в себе любовные страсти,\nони кипят во мне от злости,\nчто мой предмет любви меня к себе\nне приглашает в гости.\nУже два дня не видел я предмета.\nНа третий кончу жизнь из пистолета.\nАх, если б мне из Эрмитажа\nназло соперникам-врагам\nукрасть бы пистолет Лепажа\nи, взор направив к облакам,\nвдруг перед ней из экипажа\nупасть бы замертво к ногам.\nЯ не имею больше власти\nтаить в себе любовные страсти,\nони меня как лист иссушат,\nкак башню временем, разрушат,\nнарвут на козьи ножки, с табаком раскурят,\nсотрут в песок и измечулят.\nАх, если б мне предмету страсти\nпересказать свою тоску,\nи, разорвав себя на части,\nотдать бы ей себя всего и по куску,\nи быть бы с ней вдвоем на много лет\nв любовной власти,\nпока над нами не прибьют могильную доску.","name": "Страсть","date_to": "1933"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 163, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1973","text": "Пришла и говорю: как нынешнему снегу\nлегко лететь с небес в угоду февралю,\nтак мне в угоду вам легко взойти на сцену.\nНе верьте мне, когда я это говорю.\nО, мне не привыкать, мне не впервой, не внове\nвзять в кожу, как ожог, вниманье ваших глаз.\nМой голос, словно снег, вам упадает в ноги,\nи он умрет, как снег, и превратится в грязь.\nНеможется! Нет сил! Я отвергаю участь\nявиться на помост с больничной простыни.\nКакой мороз во лбу! Какой в лопатках ужас!\nО, кто-нибудь, приди и время растяни!\nПо грани роковой, по острию каната -\nплясунья, так пляши, пока не сорвалась.\nЯ знаю, что умру, но я очнусь, как надо.\nТак было всякий раз. Так будет в этот раз.\nИсчерпана до дна пытливыми глазами,\nна сведенье ушей я трачу жизнь свою.\nНо тот, кто мной любим, всегда спокоен в зале.\nСебя не сохраню, его не посрамлю.\nКогда же я очнусь от суетного риска\nневедомо зачем сводить себя на нет,\nно скажет кто-нибудь: она была артистка,\nи скажет кто-нибудь: она была поэт.\nИзмучена гортань кровотеченьем речи,\nно весел мой прыжок из темноты кулис.\nВ одно лицо людей, всё явственней и резче,\nсливаются черты прекрасных ваших лиц.\nЯ обращу в поклон нерасторопность жеста.\nНисколько мне не жаль ни слов, ни мук моих.\nДостанет ли их вам для малого блаженства?\nНе навсегда прошу - но лишь на миг, на миг.","name": "Взойти на сцену","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 164, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1952","text": "\"Москва - Сухуми\"\nмчался через горы.\nУже о море\nбыли разговоры.\nУже в купе соседнем практиканты\nоставили\nи шахматы\nи карты.\nКурортники толпились в коридоре,\nсмотрели в окна:\n\"Вскоре будет море!\"\nОдни,\nсхватив товарищей за плечи,\nсвои припоминали\nс морем встречи.\nА для меня\nв музеях и квартирах\nоно висело в рамках под стеклом.\nЕго я видел только на картинах\nи только лишь по книгам знал о нем.\nИ вновь соседей трогал я рукою,\nи был в своих вопросах\nя упрям:\n\"Скажите,- скоро?..\nА оно - какое?\"\n\"Да погоди,\nсейчас увидишь сам...\"\nИ вот - рывок,\nи поезд - на просторе,\nи сразу в мире нету ничего:\nисчезло все вокруг -\nи только море,\nзатихло все,\nи только шум его...\nВдруг вспомнил я:\nсо мною так же было.\nДа, это же вот чувство,\nно сильней,\nкогда любовь уже звала,\nзнобила,\nа я по книгам только знал о ней.\nЛюбовь за невниманье упрекая,\nя приставал с расспросами к друзьям:\n\"Скажите,- скоро?...\nА она - какая?\"\n\"Да погоди,\nеще узнаешь сам...\"\nИ так же, как сейчас,\nв минуты эти,\nкогда от моря стало так сине,\nисчезло все -\nи лишь она на свете,\nзатихло все -\nи лишь слова ее...","name": "Море","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 165, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1918","text": "Слышу и вижу вас\nВ вагонах трамвая, в театрах, конторах\nИ дома, в мой вдохновенный час,\nПри сдвинутых шторах.\nВы замешались в толпу, вы снуете у фонарей,\nТам, где газетчик вопит о новых бедах России.","name": "Призраки","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 166, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1945","text": "Чистый ветер ели колышет,\nЧистый снег заметает поля.\nБольше вражьего шага не слышит,\nОтдыхает моя земля.","name": "Освобожденная","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 167, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1873","text": "Только встречу улыбку твою\nИли взгляд уловлю твой отрадный, -\nНе тебе песнь любви я пою,\nА твоей красоте ненаглядной.\nПро певца по зарям говорят,\nБудто розу влюбленною трелью\nВосхвалять неумолчно он рад\nНад душистой ее колыбелью.\nНо безмолвствует, пышно чиста,\nМолодая владычица сада:\nТолько песне нужна красота,\nКрасоте же и песен не надо.","name": "Только встречу улыбку твою...","date_to": "1873"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 168, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1883","text": "Вьется предо мною\nУзенький проселок.\nЯ бреду с клюкою,\nТяжек путь и долог.\nВесь в пыли дорожной,\nЯ бреду сторонкой,\nСлушая тревожно\nКолокольчик звонкий.\nНе глушимый далью,\nГул его несется,\nЖгучею печалью\nВ сердце отдается.\nВоздух полон гула,\nИ дрожит дорога,-\nАх, хоть бы уснула\nТы, моя тревога!","name": "Проселок","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 169, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1962","text": "В тот вечер я не пил, не пел,\nЯ на нее вовсю глядел,\nКак смотрят дети, как смотрят дети,\nНо тот, кто раньше с нею был,\nСказал мне, чтоб я уходил,\nСказал мне, чтоб я уходил,\nЧто мне не светит.\nИ тот, кто раньше с нею был, -\nОн мне грубил, он мне грозил, -\nА я все помню, я был не пьяный.\nКогда ж я уходить решил,\nОна сказала: - Не спеши! -\nОна сказала: - Не спеши,\nВедь слишком рано.\nНо тот, кто раньше с нею был,\nМеня, как видно, не забыл,\nИ как-то в осень, и как-то в осень -\nИду с дружком, гляжу - стоят.\nОни стояли молча в ряд,\nОни стояли молча в ряд,\nИх было восемь.\nСо мною нож, решил я: - Что ж,\nМеня так просто не возьмешь.\nДержитесь, гады! Держитесь, гады! -\nК чему задаром пропадать?\nУдарил первым я тогда,\nУдарил первым я тогда -\nТак было надо.\nНо тот, кто раньше с нею был,\nОн эту кашу заварил\nВполне серьезно, вполне серьезно.\nМне кто-то на плечи повис,\nВалюха крикнул: - Берегись! -\nВалюха крикнул: - Берегись! -\nНо было поздно.\nЗа восемь бед - один ответ.\nВ тюрьме есть тоже лазарет,\nЯ там валялся, я там валялся.\nВрач резал вдоль и поперек,\nОн мне сказал: - Держись, браток! -\nОн мне сказал: - Держись, браток! -\nИ я держался.\nРазлука мигом пронеслась.\nОна меня не дождалась,\nНо я прощаю, ее прощаю.\nЕе, конечно, я простил,\nТого ж, кто раньше с нею был,\nТого, кто раньше с нею был,\nНе извиняю.\nЕе, конечно, я простил,\nТого ж, кто раньше с нею был,\nТого, кто раньше с нею был,\nЯ повстречаю!","name": "Тот, кто раньше с нею был","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 170, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","text": "На заре - наимедленнейшая кровь.\nНа заре - наиявственнейшая тишь.\nДух от плоти косной берет развод,\nПтица клетке костной дает развод.\nОко зрит невидемейшую даль,\nСердце зрит невидемейшую связь,\nУхо пьет неслыханнейшую молвь,\nНад разбитым Игорем плачет Див."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 171, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1909","text": "Я люблю такие игры,\nГде надменны все и злы.\nЧтоб врагами были тигры\nИ орлы!\nЧтобы пел надменный голос:\n\"Гибель здесь, а там тюрьма!\"\nЧтобы ночь со мной боролась,\nНочь сама!\nЯ несусь,- за мною пасти,\nЯ смеюсь - в руках аркан...\nЧтобы рвал меня на части\nУраган!\nЧтобы все враги - герои!\nЧтоб войной кончался пир!\nЧтобы в мире было двое:\nЯ и мир!","name": "Дикая воля","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 172, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Асадов","text": "Знакомя, друг сказал мне сокровенно:\n- Рекомендую: Коля. Пианист.\nПрекрасный парень и душою чист,\nИ ты его полюбишь непременно!\n\"Прекрасный парень\" в меру был живой.\nСел за рояль, Прокофьева сыграл,\nСмеялся шуткам, подымал бокал,\nПотом простился и ушел домой.\nУшел и канул в темноту и снег...\nИ я спросил у друга своего:\n- Вот ты прекрасным называл его.\nА чем прекрасен этот человек?\nС минуту друг растерянно молчал.\nХодил, курил и молвил наконец:\n- Он никому вреда не причинял,\nНе лицемер, не склочник, не подлец...\nИ вновь спросил я друга своего:\n- А доброго он людям сделал много? -\nМой друг вздохнул:- Да вроде ничего.\nИ все-таки он неплохой, ей-богу!\nИ тут мелькнуло: а не так ли я\nХвалю порой того, кто не подлец?\nНо сколько рядом истинных сердец?\nИ все ль друзья действительно друзья?\nНе прямодушен - ладно, ничего!\nНе сделал зла - приветствуем его.\nМог утащить, а он не утащил\nИ чуть ли уж не подвиг совершил.\nИль, скажем, парень в девушку влюбился,\nЖениться обещал. И под конец\nНе оскорбил, не бросил, а женился -\nИ вот уже герой и молодец!\nА то вдруг вам как на голову снег\nСвалилось горе. Друг о том проведал.\nОн мог добить, предать, но он не предал.\nНет, не помог ничем, а лишь не предал,-\nИ вот уж он \"прекрасный человек\".\nСмешно, но факт: мы, будто с ценной ношей,\nСо странной меркой носимся порой:\n\"Прекрасный\"- лишь за то, что не плохой,\nА не за то, что истинно хороший!\nТак не пора ль действительно начать\nС других позиций доблести считать?","name": "Разговор с другом"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 173, "fields": {"themes": [],"author": "Федерико Лорка","text": "Ища от любви защиты,\nспят они, сто влюбленных,\nсухой землей покрыты.\nКрасны, далеки-далёки\nдороги Андалузии.\nВ Кордове средь олив\nпоставят кресты простые,\nчтоб не были позабыты\nте, что навек уснули,\nища от любви защиты.","name": "DE PROFUNDIS"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 174, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1946","text": "По росистой луговой,\nПо извилистой тропинке\nПровожал меня домой\nМой знакомый с вечеринки.\nВозле дома он сказал,\nОглядевшись осторожно:\n- Я бы вас поцеловал,\nЕсли это только можно.\nЯ ответила ему,\nЧто, конечно, возражаю,\nЧто такого никому\nНикогда не разрешаю.\nСразу парень загрустил,\nОгорченный стал прощаться,-\nДескать, значит, я не мил,\nДескать, лучше б не встречаться.\nЯ в глаза ему смотрю:\n- Раз такое положенье,\nТо уж ладно,- говорю,-\nПоцелуй... без разрешенья.","name": "По росистой луговой...","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 175, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1925","text": "Тяжкий полуденный зной\nВстал над восставшей страной;\nКровью песок обагрив,\nДвижется раненый риф.\nК вечеру солнце зайдет,\nДвинутся рифы вперед,\nСловно густые пласты\nСпрятанной темноты.\nВышли проклятые сроки;\nЖаждой свободы томим,\nК освобожденью Марокко\nВыведет Абд эль Керим.\nГоды тяжелого груза\nВыросли в каменный пласт.\nКто подчинится французам,\nВолю испанцам продаст?\nГорло до боли сжала\nВражеская ладонь.\nРифы не любят жалоб,\nРифы полюбят огонь.\nПальмы верхушки нагнули,\nКровью встревожен песок.\nВ ночь восьмого июля\nРифы назначили срок.\nПальмы верхушки нагнули,\nСловно завидя самум.\nВ ночь восьмого июля\nРифы возьмут Уэндсмун.\nНочь никогда доселе\nЧерной такой не была.\nВ черную ночь под шрапнелью\nЧерные шли тела.\nПрошлую ночь отступили,\nКровью песок обагрив.\nВ жаркий песок, как в могилу,\nЛег не один риф.\nНочь. Выручай сегодня!\nВидишь, навстречу тебе\nГолову каждый поднял\nИ отдает борьбе.\nДвижемся новым походом.\nНо, подчиняясь свинцу,\nЧерным полкам не отдал\nКрепость свою француз.\nИ, обнажая раны,\nПушкам наперевес\nГрозные аэропланы\nМолча сошли с небес.\nПусть проиграли сраженье -\nМертвые снова зовут.\nПервые пораженья\nК новым победам ведут.\nСкоро настанут сроки,\nИ разнесет призыв\nВ освобожденном Марокко\nОсвобожденный риф.","name": "Марокко","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 176, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1922","text": "Громкорыкого Хищника\nПел великий Давид.\nЧто скажу я о нищенстве\nБезпризорной любви?\nОт груди еле отнятый,\nГрош вдовицы зацвел\nНад хлебами субботними\nРоем огненных пчел.\nБьются души обвыклые,\nИ порой — не язык —\nЧрево древнее выплеснет\nСвой таинственный крик.\nИ по-новому чуждую\nЯ припомнить боюсь,\nЭтих губ не остуженных\nПредрассветную грусть.\nНо заря Понедельника,\nЗакаляя тоску,\nУхо рабье, как велено,\nПригвоздит к косяку.\nКлювом вырвет заложника\nИз расхлябанных чресл.\nЭто сердце порожнее,\nИ полуденный блеск!\nКрики черного коршуна!\nАзраила труба!\nИз горчайших, о горшая,\nЗолотая судьба!","name": "Громкорыкого Хищника...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 177, "fields": {"themes": [14],"author": "Самуил Маршак","text": "Как птицы, скачут, и бегут, как мыши,\nСухие листья кленов и берез,\nС ветвей срываясь, устилают крыши,\nПока их ветер дальше не унес.\nОсенний сад не помнит, увядая,\nЧто в огненной листве погребена\nТакая звонкая, такая молодая,\nЕще совсем недавняя весна.\nЧто эти листья - летняя прохлада,\nСтруившая зеленоватый свет...\nКак хорошо, что у деревьев сада\nО прошлых днях воспоминанья нет.","name": "Как птицы, скачут..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 178, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1829","text": "Что груди тяжельше?\nЧто сердцу больней?\nЧто конь мой удалый\nСпоткнулся не раз?\nИль заяц-трусливый\nМой путь перебег?\nУж видны мне кровли\nРодных и друзей\nИ храма святого\nСияющий крест.\nО чем же ты грустном\nПророчишь, душа?..\nУж обнял с восторгом\nСчастливец семью.\nНо где ж, о родные,\nБесценный мой друг?\nОн отбыл надолго\nВ низовы края...\nНедаром же конь мой\nСпоткнулся не раз,\nНедаром же сердце\nВещало печаль!..\nКогда ж возвратишься\nВ родную страну?\nДождусь ли в уныньи\nТебя, друг, назад?","name": "На отъезд Д.А. Кашкина в Одессу","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 179, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1967","text": "Вездеход,\nБульдозер,\nСамосвал...\nКажется, я все обрисовал\nИ детально все изобразил,\nКак я все на свете создавал,\nИ покровы всякие срывал,\nИ куда и что перевозил.\nНо чего-то я не отразил?\nА! Наверное, как сох ковыль\nИ как черный смерч в степях вставал,\nИ пустел простор, и пустовал\nНововозведенный сеновал.\nВидимо, прошел автомобиль,\nВездеход, бульдозер, самосвал\nИ окутал все в такую пыль,\nТяжелее всяких покрывал.\nВот откуда в памяти провал.\nНо ведь это тоже явь и быль,\nЧтобы это ты не забывал,\nВездеход, бульдозер, самосвал!","name": "Быль","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 180, "fields": {"themes": [7],"author": "Лев Мей","date_from": "1861","text": "Я не обманывал тебя,\nКогда, как бешеный любя,\nЯ рвал себе на части душу\nИ не сказал, что пытки трушу.\nЯ и теперь не обману,\nКогда скажу, что клонит к сну\nМеня борьба, что за борьбою\nМне шаг до вечного покою.\nНо ты полюбишь ли меня,\nХотя в гробу, и, не кляня\nМой тленный труп, любовно взглянешь\nНа крышку гроба?.. Да?.. Обманешь!","name": "Я не обманывал тебя...","date_to": "1861"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 181, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Крылов","date_from": "1832","text": "У Саввы, Пастуха (он барских пас овец),\nВдруг убывать овечки стали.\nНаш молодец\nВ кручине и печали:\nВсем плачется и распускает толк,\nЧто страшный показался волк,\nЧто начал он овец таскать из стада\nИ беспощадно их дерет.\n«И не диковина,— твердит народ,—\nКакая от волков овцам пощада!»\nВот волка стали стеречи.\nНо отчего ж у Саввушки в печи\nТо щи с бараниной, то бок бараний с кашей?\n(Из поваренок, за грехи,\nВ деревню он был сослан в пастухи:\nТак кухня у него немножко схожа с нашей.)\nЗа волком поиски; клянет его весь свет;\nОбшарили весь лес,— а волка следу нет.\nДрузья! Пустой ваш труд: на волка только слава,\nА ест овец-то — Савва.","name": "Пастух","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 182, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1956","text": "Бездонна глубь небес над нами.\nПостой пред нею, подожди...\nНад августовскими хлебами\nСверкают звездные дожди.\nНе зная правильной орбиты,\nВразброд, поодиночке, зря\nЛетят из тьмы метеориты\nИ круто падают, горя.\nКуски тяжелого металла,\nОткуда их приносит к нам?\nКакая сила разметала\nИх по космическим углам?\nНа островок земли туманный,\nГде мирно пашутся поля,\nНе так ли бездна океана\nВыносит щепки корабля?\nА вдруг уже была планета\nЗемле-красавице под стать,\nГде и закаты, и рассветы,\nИ трав душистых благодать?\nИ те же войны и солдаты.\nИ те же коршуны во мгле,\nИ, наконец, разбужен атом,\nКак он разбужен на земле?\nИм надо б все обдумать трезво,\nА не играть со смертью зря.\nЛетят из тьмы куски железа\nИ круто падают, горя.\nТо нам примером быть могло бы,\nЧтобы, подхваченный волной,\nКак голубой стеклянный глобус,\nНе раскололся шар земной.\nПогаснет солнце на рассвете,\nИ нет просвета впереди...\nА на какой-нибудь планете\nНачнутся звездные дожди.","name": "Звездные дожди","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 183, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "Во един день прошлого в город Гамбург лета\nПри самом ясном небе от солнечна света\nВлетел вестник Меркурий; но весь запыхался,\nТак что, смотря на него, и я испужался,\nМысля, что б за причина его чрезвычайна\nУчинила уставша? Беда ль неначайна\nНад кем стряслася, что ли? Вижу, что непросто:\nИбо таков он не был, говорят, лет со сто.\nСтал я, нетерпеливный, Меркура улещать,\nТо гладким, то сердитым его словом прельщать:\n«Что, сударь, тебе сталось, министр перва бога!\nИли тебе некошна вся была дорога!\nПожалуйста, скажи мне, благодарен буду,\nИ как Аполлона, так тебя не забуду».\nДышит Меркурий, а я: «Эх, сударь, уж скучишь!\nЧто хорошего? Почто долго меня мучишь?\nВедь я равно и тебе, как и Аполлону,\nСлужу, не больше чести имам твоей ону.\nТак-то, право, служи вам, а вы не глядите,\nНесмотря на верность, в смех всё становите.\nНу, сударь, ведь таки мне сказать случай надо,\nИ недаром ты прибыл до сего днесь града?»\nМолчит Меркурий; только кажет мне рукою\nНа одного мальчика прекрасна собою,\nКоторой недалеко весел стоял тамо,\nМаленькой сайдак его украшал всё рамо,\nКолчан ему каленых висел стрел за плечьми,\nБыстрехонек казался, как бы река течьми.\nУзнал я зараз, что то Купидон воришка:\nИбо у меня таки столько есть умишка.\nТогда хоть еще сердце мое трепетало,\nНо, видев Купидона, легче ему стало;\nУже я стал ожидать всё благополучно,\nИ молчание оно не так было скучно\nМеркуриево; к тому ж, что я строй великой\nИздали увидел со сладкой музыкой,\nНа которой дивяся не мог насмотреться,\nТак хорошему нельзя в Пруссии иметься.\nГимен на торжественной ехал колеснице,\nКупидушки ту везли, прочие шли сице:\nЛюбовь, держа два сердца, пламенем горящи,\nЦепочкой золотою связаны блещащи,\nШла за Гименом; близко потом Верность мила,\nС ней Постоянство, Радость всё в ладоши била.\nКорнукопиа везде по дороге цветы\nБросала, которыми, богато одеты,\nПодбирая, меж собой деточки играли,\nА все-таки за строем оным те бежали.\nМужеска все казались пола княжичами,\nА женска прекрасными виделись княжнами.\nПо обеим сторонам много Купидонов,\nГде воздух разбегался от их крыльных звонов,\nВсех прохлаждая, из них держал в руке всякой\nФакел с огнем яра воску, неинакой.\nВсе восклицали вкупе согласно устами:\n«Брякнули княжескими на любовь руками!\nБрякнули, гей!» Но больше еще я дивился,\nКак там Аполлон с скрипкой появился,\nВесь статнее Гинниона, также и Батиста,*\nИ всяк бы его назвал тогда божка иста,\nКоторой смычком весьма так начал красно,\nТак же приговаривать и языком ясно\n(Когда он пел и играл, музыка молчала,\nНо только в удивлени се своем внимала):\n«Брякнули княжескими на любовь руками,\nЮже, чтоб никакой день расторгл! Ни косами\nСмерть сурова! Брякнули, гей! в княжеском чине:\nСчастливо век вам златой встает\nв благостыне!\nО вас новобрачнии! О с надеждой многи\nПотомки! О и чада! О брачни чертоги!\nЗрите все люди ныне на отроковицы\nПосягающей лице, чистой голубицы:\nПалладийской вся ее красота есть равна,\nВласами ни Венера толь чисто приправна,\nТаковыми Юнона очесы блистает,\nИли Диана, когда колчаны скидает,\nИз лесов на небо та прибыти хотяща,\nКрасится; но сия в сей красоте есть вяща.\nТакая то у нас есть княгиня! Днесь тыя\nБожески дары, князю, зри вся, а благия\nСвет души видя в оной, смертну тую быти\nНе речеши, и счастьем богам ся сравнити\nНе устыдишься. Она поступь твою равно,\nИ златом блещущую одежду всю славно,\nИ светлые пламенем наичистым оки\nЗрети любит, тя любя, а мысльми глубоки\nВ себе изображает: как то с ней любо\nПоступишь! и как то ей вместе быть не грубо!\nИ как то славна всюду узрится с тобою!\nИ еще боится, что мысль та не ветр ли с тщетою?\nНо не бойся, не бойся, о красна княгиня!\nТебя любит Юпитер, Юнона богиня:\nНе бо во сне зрится ти такова днесь радость.\nИстинна то самая, истинна то сладость.\nЛюбовь князя вся к тебе будет благородна,\nСо мною всем богам ты о совсем угодна!\nНыне воскликните вси согласно устами:\nБрякнули княжескими на любовь руками!\nБрякнули, гей! руками, княгиня прекрасна\nС князем таким, какова зарница есть ясна,\nЧто в небе равных своих весь свет погашает,\nА сама едина там паче всех блистает».\nТут замолчал Аполлон. Но купиды сами:\n«Брякнули княжескими на любовь руками!»\nКак всё в удивление сие мя привело!\nКак велико веселье всё мне сердце развело!\nТотчас я узнал, что строй весь тот шел от брака\nКнязя, но Александра: ибо то мне всяка\nВ оном строю особа известно казала,\nЧто свадьба Александры так быть надлежала!\nУвидев тогда Меркур, что то я догадался,\nСтал уж мне то ж подтверждать; но я рассмеялся:\n«Молчи, Меркурий, пожалуйста молчи,\nСказывать то другим лети, иль поскачи».\nВыговорив, не мог я с радости усидеть,\nЧтоб следующу песню весело не запеть.\n* Два славные в Париже игроки на скрипице.","name": "Стихи эпиталамеческие (Во един день прошлого...)","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 184, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1940","text": "Подбирают фомки и отмычки,\nЧтоб живую душу отмыкать.\nСтрашно мне и больно с непривычки,\nНе простить обиды, не понять.\nРазве же я прятала, таила\nЧто-нибудь от мира и людей?\nС тайным горем к людям выходила,\nС самой тайной радостью своей.\nНо правдивым — больше всех не верят.\nВот и я теперь уже не та.\nЧто ж, взломайте...\nЗа последней дверью\nГорстка пепла, дым и пустота.","name": "Подбирают фомки и отмычки...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 185, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1927","text": "Десять лет - грустных лет! - как заброшен в приморскую глушь я.\nТруп за трупом духовно родных. Да и сам полутруп.\nДесять лет - страшных лет! - удушающего равнодушья\nБелой, красной - и розовой! - русских общественных групп.\nДесять лет - тяжких лет! - обескрыливающих лишений,\nУнижений щемящей и мозг шеломящей нужды.\nДесять лет - грозных лет! - сатирических строф по мишени\nЧеловеческой бесчеловечной и вечной вражды.\nДесять лет - странных лет! - отреченья от многих привычек,\nНа теперешний взгляд - мудро-трезвый, - ненужно дурных...\nНо зато столько ж лет рыб, озер, перелесков и птичек,\nИ встречанья у моря ни с чем не сравнимой весны!\nНо зато столько ж лет, лет невинных, как яблоней белых\nНеземные цветы, вырастающие на земле,\nИ стихов из души, как природа, свободных и смелых,\nИ прощенья в глазах, что в слезах, - и любви на челе!","name": "Десять лет","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 186, "fields": {"themes": [19],"author": "Агния Барто","text": "Мы целое утро\nВозились с ростками,\nМы их посадили\nСвоими руками.\nМы с бабушкой вместе\nСажали рассаду,\nА Катя ходила\nС подругой по саду.\nПотом нам пришлось\nВоевать с сорняками,\nМы их вырывали\nСвоими руками.\nТаскали мы с бабушкой\nПолные лейки,\nА Катя сидела\nВ саду на скамейке.\n— Ты что на скамейке\nСидишь, как чужая?\nА Катя сказала:\n— Я жду урожая.","name": "Катя"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 187, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1885","text": "Умерла моя муза!.. Недолго она\nОзаряла мои одинокие дни:\nОблетели цветы, догорели огни,\nНепроглядная ночь, как могила, темна!..\nТщетно в сердце, уставшем от мук и тревог,\nИсцеляющих звуков я жадно ищу:\nОн растоптан и смят, мой душистый венок,\nЯ без песни борюсь и без песни грущу!..\nА в былые года сколько тайн и чудес\nСовершалось в убогой каморке моей:\nЗахочу - и сверкающий купол небес\nНадо мной развернется в потоках лучей,\nИ раскинется даль серебристых озер,\nИ блеснут колоннады роскошных дворцов,\nИ подымут в лазурь свой зубчатый узор\nСнеговые вершины гранитных хребтов!..\nА теперь - я один... Неприютно, темно\nОпустевший мой угол в глаза мне глядит;\nСловно черная птица, пугливо в окно\nНепогодная полночь крылами стучит...\nМрамор пышных дворцов разлетелся в туман,\nВеличавые горы рассыпались в прах -\nИ истерзано сердце от скорби и ран,\nИ бессильные слезы сверкают в очах!..\nУмерла моя муза!.. Недолго она\nОзаряла мои одинокие дни:\nОблетели цветы, догорели огни,\nНепроглядная ночь, как могила, темна!..","name": "Умерла моя муза!.. Недолго она...","date_to": "1885"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 188, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","date_from": "1958","text": "Где ветер бросает ножи\nВ стекло министерств и музеев,\nС насмешливым свистом стрижи\nСтригут комаров-ротозеев.\nОттуда на город забот,\nРабот и вечерней зевоты,\nНа роботов Моцарт ведет\nСвои насекомые ноты.\nЖиви, дорогая свирель!\nПод праздник мы пол натирали,\nИ в окна посыпался хмель -\nНа каждого по сто спиралей.\nИ если уж смысла искать\nВ таком суматошном концерте,\nТо молодость, правду сказать,\nПод старость опаснее смерти.","name": "Утро в Вене","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 189, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1952","text": "И снова осень...\nВелосипедист,\nПригнувшийся к своей дрожащей раме,\nНесется, как осенний пестрый лист,\nПодхваченный вот этими ветрами;\nИ девушка, которая в кино\nИграла чеховскую Анну,\nНа перекрестке встречена нежданно,\nНапоминает осень всё равно;\nВ комиссионке рыжая лиса,\nЗелено-красный желудь в светофоре —\nВсё подтверждает, что наступит вскоре\nСентябрьский день.\nИ даже голоса,\nКоторые стремительной весне\nСпешат пропеть хвалу свою простую,—\nИ там и тут напоминают мне\nПро ту же осень\nСытно-золотую.","name": "И снова осень...","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 190, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Когда на бессонное ложе\nРассыплются бреда цветы,\nКакая отвага, о боже,\nКакие победы мечты!..\nОткинув докучную маску,\nНе чувствуя уз бытия,\nВ какую волшебную сказку\nВольется свободное я!\nТам всё, что на сердце годами\nПугливо таил я от всех,\nРассыплется ярко звездами,\nПрорвется, как дерзостный смех.\nТам в дымных топазах запястий\nТак тихо мне Ночь говорит;\nНездешней мучительной страсти\nОгнем она черным горит...\nНо я... безучастен пред нею\nИ нем, и недвижим лежу...\n. . . . . . . . . . . . . .\nНа сердце ее я, бледнея,\nЗа розовой раной слежу,\nЗа розовой раной тумана,\nИ пьяный от призраков взор\nЧитает там дерзость обмана\nИ сдавшейся мысли позор.\n. . . . . . . . . . . . . .\nО царь Недоступного Света,\nОтец моего бытия,\nОткрой же хоть сердцу поэта,\nКоторое создал ты я.","name": "Который?"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 191, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1956","text": "Какой обильный снегопад в апреле,\nКак трудно землю покидать зиме!\nИ вновь зима справляет новоселье,\nИ вновь деревья в снежной бахроме.\nПод ярким солнцем блещет снег весенний.\nВзгляни, как четко разлинован лес:\nВысоких сосен правильные тени\nПо белизне легли наперерез.\nБезмолвие страницы разграфленной\nКак бы неволит что-то написать,\nНо от моей ли немоты бессонной\nТы слова ждешь, раскрытая тетрадь!\nА под вечер предстал передо мною\nВесь в перечерках черновик живой,\nНаписанный осыпавшейся хвоей,\nИ веточками, и сухой листвой,\nИ шишками, и гарью паровозной,\nЧто ветром с полустанка нанесло,\nА почерк — то веселый, то серьезный,\nИ подпись различаю и число.\nНе скрыть врожденный дар — он слишком ярок,\nЯ только позавидовать могу,\nКак, не страшась ошибок и помарок,\nВесна стихи писала на снегу.","name": "Какой обильный снегопад в апреле...","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 192, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1916","text": "Луна! Где встретились!.. сквозь люки\nТы беспрепятственно глядишь,\nКак будто фокусника трюки,\nЧто из цилиндра тянет мышь.\nТебе милей была бы урна,\nРуины, жалостный пейзаж!\nА мы устроились недурно,\nЗабравшись за чужой багаж!\nВсе спит; попахивает дегтем,\nМочалой прелой от рогож...\nИ вдруг, как у Рэнбо, под ногтем\nТоржественная щелкнет вошь.\nИ нам тепло, и не темно нам,\nУютно. Качки - нет следа.\nПо фантастическим законам\nНе вспоминается еда...\nСосед храпит. Луна свободно\nЕго ласкает как угодно,\nИ сладострастна и чиста,\nВо всевозможные места.\nЯ не ревнив к такому горю:\nВедь стоит руку протянуть,-\nИ я с луной легко поспорю\nНа деле, а не как-нибудь!\nВдруг... Как? . смотрю, смотрю... черты\nЧужие вовсе... Разве ты\nТаким и был? И нос, и рот..\nОн у того совсем не тот.\nЗачем же голод, трюм и море,\nЗубов нечищенных оскал?\nУжели злых фантасмагорий,\nЛуна, игрушкою я стал?\nНо так доверчиво дыханье,\nИ грудь худая так тепла,\nЧто в темном, горестном лобзаньи\nЯ забываю все дотла.","name": "Луна","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 193, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1850","text": "Есть горе тайное: оно\nВниманья чуждого боится\nИ в глубине души одно,\nНеизлечимое, таится.\nУлыбку холодом мертвит,\nОпор не ищет и не просит\nИ, если горе переносит,-\nМолчанье гордое хранит.\nНе всякому нужна пощада,\nНе всяк наследовать готов\nУдел иль нищих, иль рабов.\nУчастье - жалкая отрада.\nК чему колени преклонять?\nСвободным легче умирать.","name": "Тайное горе","date_to": "1850"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 194, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Веселой радости общенья\nЯ был когда-то весь исполнен.\nОна подобно освещенью -\nВключаем и о нем не помним.\nМой быт не требовал решений,\nОн был поверх добра и зла...\nА огневая лава отношений\nСжигает. Душит, как помпейская зола.","name": "Веселой радости общенья..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 195, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1925","text": "Мы любим дом,\nГде любят нас.\nПускай он сыр, пускай он душен.\nНо лишь бы теплое радушье\nЦвело в окне хозяйских глаз.\nИ по любой мудреной карте\nМы этот странный дом найдем -\nГде длинный чай,\nГде робкий фартук,\nГде равно - в декабре и в марте -\nВстречают\nСолнечным лицом!","name": "Гостеприимство","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 196, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","text": "Птица, стремясь ввысь,\nЛетит к небу,\nПанна, стремясь ввысь,\nНосит высокие каблуки.\nКогда у меня нет обуви,\nЯ иду на рынок и покупаю её.\nКогда у кого-нибудь нет носу,\nОн покупает воску.\nКогда у народа нет души,\nОн идёт к соседнему\nИ за плату приобретает её -\nОн, лишённый души!","name": "ПА-ЛЮДИ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 197, "fields": {"themes": [19],"author": "Агния Барто","text": "Сережа взял свою тетрадь -\nРешил учить уроки:\nОзера начал повторять\nИ горы на востоке.\nНо тут как раз пришел монтер.\nСережа начал разговор\nО пробках, о проводке.\nЧерез минуту знал монтер,\nКак нужно прыгать с лодки,\nИ что Сереже десять лет,\nИ что в душе он летчик.\nНо вот уже зажегся свет\nИ заработал счетчик.\nСережа взял свою тетрадь -\nРешил учить уроки:\nОзера начал повторять\nИ горы на востоке.\nНо вдруг увидел он в окно,\nЧто двор сухой и чистый,\nЧто дождик кончился давно\nИ вышли футболисты.\nОн отложил свою тетрадь.\nОзера могут подождать.\nОн был, конечно, вратарем,\nПришел домой не скоро,\nЧасам примерно к четырем\nОн вспомнил про озера.\nОн взял опять свою тетрадь -\nРешил учить уроки:\nОзера начал повторять\nИ горы на востоке.\nНо тут Алеша, младший брат,\nСломал Сережин самокат.\nПришлось чинить два колеса\nНа этом самокате.\nОн с ним возился полчаса\nИ покатался кстати.\nНо вот Сережина тетрадь\nВ десятый раз открыта.\n- Как много стали задавать!-\nВдруг он сказал сердито. -\nСижу над книжкой до сих пор\nИ все не выучил озер.","name": "Сережа учит уроки"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 198, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1941","text": "Человек склонился над водой\nИ увидел вдруг, что он седой.\nЧеловеку было двадцать лет.\nНад лесным ручьем он дал обет:\nБеспощадно, яростно казнить\nТех убийц, что рвутся на восток.\nКто его посмеет обвинить.\nЕсли будет он в бою жесток?","name": "Человек склонился над водой...","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 199, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "Токмо бы нам божились, что любят нас оны,\nЧто боятся оскорбить и чинить нам споны,\nИ что потом все тщатся всяко утаити\nСвою неверность, любя с другим, в любви жити.\nВпрочем, буде улестить сладко нам умеют,\nИ, обманывая нас, хитрость всю имеют,\nТо для чего так долго с сердца на них дуться,\nИ кто бы не хотел так сладко обмануться?","name": "Токмо бы нам божились...","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 200, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Давно меж листьев налились\nИстомой розовой тюльпаны,\nНо страстно в сумрачную высь\nУходит рокот фортепьянный.\nИ мука там иль торжество,\nРазоблаченье иль загадка,\nНо он - ничей, а вы - его,\nИ вам сознанье это сладко.\nА я лучей иной звезды\nИщу в сомненьи и тревожно,\nЯ, как настройщик, все лады\nПеребираю осторожно.\nТемнеет... Комната пуста,\nС трудом я вспоминаю что-то,\nИ безответна и чиста,\nЗа нотой умирает нота.","name": "Он и я"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 201, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "За картой карта пали биты,\nИ сочтены ее часы,\nНо, шелком палевым прикрыты,\nЕще зовут ее красы...\nИ этот призрак пышноризый\nПод солнцем вечно молодым\nГлядит на горы глины сизой,\nПохожей на застывший дым...","name": "Из окна"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 202, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1856","text": "Все, что сберечь мне удалось,\nНадежды, веры и любви,\nВ одну молитву все слилось:\nПереживи, переживи!","name": "Все, что сберечь мне удалось...","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 203, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1824","text": "Твой друг ушел, презрев земные дни,\nНо ты его, он молит, вспомяни.\nС одним тобой он сердцем говорил,\nИ ты один его не отравил.\nОн не познал науки чудной жить:\nВсех обнимать, всех тешить и хвалить,\nЧтоб каждого удобней подстеречь\nИ в грудь ловчей воткнуть холодный меч.\nНо он не мог людей и пренебречь:\nМеж ними ты, старик отец и мать.","name": "Твой друг ушел...","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 204, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1968","text": "Е.К.\nЯ выпил газированной воды\nпод башней Белорусского вокзала\nи оглянулся, думая, куды\nотсюда бросить кости.\nВылезала\nиз-за домов набрякшая листва.\nИз метрополитеновского горла\nсквозь турникеты масса естества,\nкак черный фарш из мясорубки, перла.\nЧугунного Максимыча спина\nмаячила, жужжало мото-вело,\nнеслись такси, грузинская шпана,\nвцепившись в розы, бешено ревела.\nИз-за угла несло нашатырем,\nЛаврентием и средствами от зуда.\nИ я был чужд себе и четырем\nвозможным направлениям отсюда.\nКрасавица уехала.\nНи слез,\nни мыслей, настигающих подругу.\nОгни, столпотворение колес,\nпригодных лишь к движению по кругу.","name": "Я выпил газированной воды...","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 205, "fields": {"themes": [],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1787","text": "На кабаке Борея\nЭол ударил в нюни;\nОт вяхи той бледнея,\nБог хлада слякоть, слюни\nИз глотки источил,\nВсю землю замочил.\nУзря ту Осень шутку,\nИх вправду драться нудит,\nПодняв пред нами юбку,\nДожди, как реки, прудит,\nПлеща им в рожи грязь,\nКак дуракам смеясь.\nВ убранстве козырбацком,\nСо ямщиком-нахалом,\nНа иноходце хватском,\nПод белым покрывалом -\nБореева кума,\nКатит в санях Зима.\nКати, кума драгая,\nВ шубеночке атласной,\nЧтоб Осень, баба злая,\nНа астраханский красный\nНе шлендала кабак\nИ не кутила драк.\nКати к нам, белолика,\nКати, Зима младая,\nИ, льстя седого трыка\nИ страсть к нему являя,\nЭола усмири,\nС Бореем помири.\nСпеши, и нашу музу,\nКабацкую певицу,\nНаполнь хмельного грузу,\nНаладь ее скрипицу!\nСтрой пунш твоей рукой,\nЗахарьин! пей и пой.\nПой, только не стихеры,\nИ будь лишь в стойке дивен,\nНа разные манеры\nОри ширень да вирень,\nДа лист, братцы, трава...\nО, пьяна голова!","name": "Желание зимы","date_to": "1787"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 206, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Рождественский","date_from": "1920","text": "Чуть солнце пригрело откосы\nИ стало в лесу потеплей,\nБереза зеленые косы\nРазвесила с тонких ветвей.\nВся в белое платье одета,\nВ сережках, в листве кружевной,\nВстречает горячее лето\nОна на опушке лесной.\nГроза ли над ней пронесется,\nПрильнет ли болотная мгла,-\nДождинки стряхнув, улыбнется\nБереза - и вновь весела.\nНаряд ее легкий чудесен,\nНет дерева сердцу милей,\nИ много задумчивых песен\nПоется в народе о ней.\nОн делит с ней радость и слезы,\nИ так ее дни хороши,\nЧто кажется - в шуме березы\nЕсть что-то от русской души.","name": "Береза","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 207, "fields": {"themes": [],"author": "Юнна Мориц","date_from": "1966","text": "Легко за окнами синеет.\nПод самым вздохом каменеет\nТоска по брату и сестре.\nФонарь на столбике чугунном\nЦветет. Лимонным вихрем лунным\nБлистает вечер на дворе.\nВдали Финляндия заметна,\nОна безоблачна, паркетна,-\nДа кто же судит из окна!\nОттуда родом Калевала,\nТам Катри Вала горевала,\nОна чахоткой сожжена.\nЗубчат в подсвечнике огарок,\nКак ребра у почтовых марок,\nКак челюсть, как защитный вал,\nА гири взвешивают время,\nМой возраст согласуя с теми,\nКто в этой солнечной системе\nУже однажды побывал.\nВ приморском домике старинном\nСнимаю комнату с камином,\nДела в порядок привожу,\nГулять хожу на зимний воздух,\nИ при наличии загвоздок\nВот из чего я исхожу:\nМы существуем однократно,\nСюда никто не вхож обратно,\nБессмертье - это анекдот,\nВоображаемые сети,\nЛовящие на этом свете\nТех, кто отправится на тот.\nИ я, и все мое семейство,\nДва очага эпикурейства,\nНе полагают жить в веках,\nИ мыслей, что в душе гуляют,\nДо лучших дней не оставляют,\nЧтоб не остаться в дураках!","name": "Вместо сноски","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 208, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1830","text": "В те дни, когда уж нет надежд,\nА есть одно воспоминанье,\nВеселье чуждо наших вежд,\nИ легче на груди страданье.","name": "Романс (В те дни...)","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 209, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Вот в набат забили:\nИли праздник, или\nНадвигается, как встарь,\nчума.\nЗаглушая лиру,\nЗвон идет по миру,-\nМожет быть, сошел звонарь\nс ума?\nСледом за тем погребальным набатом\nСтрах овладеет сестрою и братом.\nСъёжимся мы под ногами чумы,\nПуть уступая гробам и солдатам.\nНет, звонарь не болен!-\nВидно с колоколен,\nКак печатает шаги\nсудьба,\nИ чернеют угли\nТам, где были джунгли,\nТупо топчут сапоги\nхлеба.\nВыход один беднякам и богатым -\nСмерть. Это самый бесстрастный анатом.\nВсе мы равны перед ликом войны,\nТолько привычней чуть-чуть - азиатам.\nНе в леса одета\nБедная планета,\nНет,- огнем согрета мать-\nЗемля!\nА когда остынет -\nСтанет мир пустыней.\nВновь придется начинать\nс нуля.\nВсех нас зовут зазывалы из пекла\nВыпить на празднике пыли и пепла,\nПотанцевать с одноглазым циклопом,\nПонаблюдать за Всемирным Потопом.\nНе во сне все это,\nЭто близко где-то -\nЗапах тленья, черный дым\nи гарь.\nЗвон все глуше: видно,\nСверху лучше видно -\nСтал от ужаса седым\nзвонарь.\nБей же, звонарь, разбуди полусонных!\nПредупреди беззаботных влюбленных,\nЧто хорошо будет в мире сожженном\nЛишь мертвецам и еще нерожденным.","name": "Набат","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 210, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Тебе бы одарить меня\nмолчанием суровым,\nа ты наотмашь бьешь меня\nнепоправимым словом.\nКак подсудимая стою...\nА ты о прошлом плачешь,\nа ты за чистоту свою\nмоею жизнью платишь.\nА что глядеть тебе назад?—\nтам дарено,— не крадено.\nТам все оплачено стократ,\nа мне гроша не дадено.\nА я тебя и не виню,\nа я сама себя ценю\nво столько, сколько стою,—\nвалютой золотою!\nА за окном снега, снега,\nзима во всю планету...\n...Я дорога, ах дорога!\nДа только спросу нету.","name": "Тебе бы одарить меня..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 211, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1974","text": "Я полмира почти через злые бои\nПрошагал и прополз с батальоном,\nА обратно меня за заслуги мои\nС санитарным везли эшелоном.\nПодвезли на родимый порог,-\nНа полуторке к самому дому.\nЯ стоял - и немел, а над крышей дымок\nПоднимался не так - по-другому.\nОкна словно боялись в глаза мне взглянуть.\nИ хозяйка не рада солдату -\nНе припала в слезах на могучую грудь,\nА руками всплеснула - и в хату.\nИ залаяли псы на цепях.\nЯ шагнул в полутемные сени,\nЗа чужое за что-то запнулся в сенях,\nДверь рванул - подкосились колени.\nТам сидел за столом, да на месте моем,\nНеприветливый новый хозяин.\nИ фуфайка на нем, и хозяйка при нем,-\nПотому я и псами облаян.\nЭто значит, пока под огнем\nЯ спешил, ни минуты не весел,\nОн все вещи в дому переставил моем\nИ по-своему все перевесил.\nМы ходили под богом, под богом войны,\nАртиллерия нас накрывала,\nНо смертельная рана нашла со спины\nИ изменою в сердце застряла.\nЯ себя в пояснице согнул,\nСилу воли позвал на подмогу:\n\"Извините, товарищи, что завернул\nПо ошибке к чужому порогу\".\nДескать, мир да любовь вам, да хлеба на стол,\nЧтоб согласье по дому ходило...\nНу, а он даже ухом в ответ не повел,\nВроде так и положено было.\nЗашатался некрашенный пол,\nЯ не хлопнул дверьми, как когда-то,-\nТолько окна раскрылись, когда я ушел,\nИ взглянули мне вслед виновато.","name": "Я полмира почти через злые бои...","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 212, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "Увы, Аминта жестока!\nНе могу ль я при смерти вас моей смягчити?\nСей лес и всё не может без жалости быти.\nАх, Аминта, жестче рока!\nСей камень, ежели бы имел столько мочи,\nВосхотел бы утереть мои слезны очи.\nАх, Аминта! без порока\nМожете ль вы быть смерти моея виною?\nПока щититься, увы! вам зде жестотою?\nАх, Аминта! нет ли срока?","name": "Увы, Аминта жестока!..","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 213, "fields": {"themes": [7],"author": "Вероника Тушнова","text": "Надо верными оставаться,\nдо могилы любовь неся,\nнадо вовремя расставаться,\nесли верными быть нельзя.\nПусть вовек такого не будет,\nно кто знает, что суждено?\nТак не будет, но все мы люди...\nВсе равно - запомни одно:\nя не буду тобою брошена,\nлгать не станешь мне, как врагу\nмы расстанемся как положено,-\nя сама тебе помогу.","name": "Надо верными оставаться..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 214, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","date_from": "1908","text": "В. В. Гофману\nСлепнут взоры: а джиорно\nОсвещен двухсветный зал.\nГость придворный непритворно\nШепчет даме мадригал,-\nКонтредансом, контредансом\nЗавиваясь в \"chinoise\" *.\nИскры прыщут по фаянсам,\nПо краям хрустальных ваз.\nТам - вдали - проходит полный\nСедовласый кавалер.\nУ окна вскипают волны\nРазлетевшихся портьер.\nОбернулся: из-за пальмы\nМаска черная глядит.\nПлещут струи красной тальмы\nВ ясный блеск паркетных плит.\n\"Кто вы, кто вы, гость суровый -\nЧто вам нужно, домино?\"\nНо, закрывшись в плащ багровый,\nУдаляется оно.\nПрислонился к гобелэнам,\nОн белее полотна...\nА в дверях шуршит уж трэном\nГри-де-перлевым жена.\nИскры прыщут по фаянсам,\nПо краям хрустальных ваз.\nКонтредансом, контредансом\nВьются гости в \"chinoise\".\n* Китайский (франц.). - Ред.","name": "Праздник","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 215, "fields": {"themes": [1],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1830","text": "Не говори: я трус, глупец!..\nО! если так меня терзало\nСей жизни мрачное начало,\nКакой же должен быть конец?..","name": "К *** (Не говори...)","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 216, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1852","text": "Неизбежные напасти,\nБремя лет, трудов и зла\nУнесли из нашей страсти\nМного свету и тепла.\nСердце - времени послушно -\nБьется ровной чередой,\nРасстаемся равнодушно,\nНе торопимся домой.\nЧто таиться друг от друга?\nПоседел я - видишь ты;\nИ в тебе, моя подруга,\nНету прежней красоты.\nЧто ж осталось в жизни нашей?\nТы молчишь... печальна ты...\nНе случилось ли с Парашей -\nСохрани господь - беды?..","name": "Старики","date_to": "1852"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 217, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1884","text": "Не смейся, не дивися мне,\nВ недоуменье детски грубом,\nЧто перед этим дряхлым дубом\nЯ вновь стою по старине.\nНе много листьев на челе\nБольного старца уцелели;\nНо вновь с весною прилетели\nИ жмутся горлинки в дупле.","name": "Не смейся, не дивися мне...","date_to": "1884"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 218, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1911","text": "Он весь сверкает и хрустит,\nОбледенелый сад.\nУшедший от меня грустит,\nНо нет пути назад.\nИ солнца бледный тусклый лик —\nЛишь круглое окно;\nЯ тайно знаю, чей двойник\nПриник к нему давно.\nЗдесь мой покой навеки взят\nПредчувствием беды,\nСквозь тонкий лед еще сквозят\nВчерашние следы.\nСклонился тусклый мертвый лик\nК немому сну полей,\nИ замирает острый крик\nОтсталых журавлей.","name": "Сад","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 219, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1958","text": "В строительно-монтажном управленье\nЯ видел планы, кальки, чертежи.\nПотом в степи явились нам виденья —\nПостроенные за год миражи:\nЛучи широких улиц двухэтажных,\nИ мелиоративный институт,\nИ тот вагончик, ссохшийся от жажды,\nГде первую газету издают.\nДа, здесь в степи, где не гнездилась птица,\nГде было суслику не прокормиться,\nГде, как горячий иней, солонцы\nХрустели на сухой и мертвой почве,—\nФронт развернули юные бойцы,\nВ своих домах обосновавшись прочно.\nКакое счастье — создавать мираж,\nКоторый не исчезнет, не растает.\nТоварищи! Я славлю город ваш,\nГде первые деревья подрастают.\nВ строительно-монтажном управленье\nВисит декрет на щитовой стене,\nГде подписью «В. И. Ульянов (Ленин)»\nДавно открыт в пустыню путь весне.\nЦветут сады в районе Беговата,\nПрохладу первозданную неся.\nВойна, потом разруха виноваты,\nЧто степь еще освоена не вся.\nНа приступ! Тут земля еще не знала\nТакого взлета стройки и страстей.\nПейзаж Голодностепского канала\nРазвернут в марсианской красоте.\nКурится, упираясь в небосвод,\nАсфальтовая новая дорога,\nИ добродушный толстый хлопковод,\nКак врач, ощупывает землю строго.\nА на бороздке жадно воду пьет\nЕгипетского хлопка первый всход.\nЦелинники из Главголодстепстроя\n(Ну и названье, господи прости!),\nЖивя средь вас, я не искал героя —\nХотелось вместе с вами мне расти.\nВсе мелкое, как пыль, несется мимо.\nМы строим, остальное — суета.\nВы добровольцы сотворенья мира,\nА выше во вселенной нет поста.\nЯ вас к грядущей красоте ревную,\nКоторая не требует прикрас.\n...А степи эти переименуют,\nЗабыв, как называли их при нас.","name": "Целинникам голодной степи","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 220, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1909","text": "Хочу отдохнуть от сатиры...\nУ лиры моей\nЕсть тихо дрожащие, легкие звуки.\nУсталые руки\nНа умные струны кладу,\nПою и в такт головою киваю...\nХочу быть незлобным ягненком,\nРебенком,\nКоторого взрослые люди дразнили и злили,\nА жизнь за чьи-то чужие грехи\nЛишила третьего блюда.\nВасильевский остров прекрасен,\nКак жаба в манжетах.\nОтсюда, с балконца,\nОмытый потоками солнца,\nОн весел, и грязен, и ясен,\nКак старый маркёр.\nНад ним углубленная просинь\nЗовет, и поет, и дрожит...\nЗадумчиво осень\nПоследние листья желтит,\nСрывает,\nБросает под ноги людей на панель...\nА в сердце не молкнет свирель:\nВесна опять возвратится!\nО зимняя спячка медведя,\nСосущего пальчики лап!\nТвой девственный храп\nЖеланней лобзаний прекраснейшей леди.\nКак молью изъеден я сплином...\nПосыпьте меня нафталином,\nСложите в сундук и поставьте меня на чердак,\nПока не наступит весна.","name": "Под сурдинку","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 221, "fields": {"themes": [20],"author": "Юлия Друнина","text": "Старая лента - обугленный лес.\nЮный Алейников, юный Бернес.\nДочь говорит: \"Примитив\"!\nМожет быть, правда в словах этих есть,\nТолько отвага, и верность, и честь -\nНепреходящий мотив.\nИх проявила на пленке война...\nКак надоели мне полутона -\nСловно боимся мы сильных страстей\nТак, как боятся незваных гостей...\nСтарая лента - обугленный лес,\n\"Темную ночь\" напевает Бернес.\nАх, как волнует нехитрый мотив,\nКак покоряет сердца \"примитив\"!","name": "Старая лента - обугленный лес..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 222, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1908","text": "Я посетил родное пепелище —\nРазрушенный родительский очаг,\nМоей минувшей юности жилище,\nГде каждый мне напоминает шаг\nО днях, когда душой светлей и чище,\nВкусив впервые высшее из благ,\nПоэзии святого вдохновенья\nЯ пережил блаженные мгновенья.\nТогда еще был цел наш милый дом.\nШироко сад разросся благовонный\nСредь диких скал на берегу морском;\nПод портиком фонтан неугомонный\nВо мраморный струился водоем,\nПрохладой в зной лаская полуденный,\nИ виноград, виясь между колонн,\nКак занавескою скрывал балкон.\nА ныне я брожу среди развалин:\nОбрушился балкон; фонтан разбит;\nОбломками пол каменный завален;\nЦветы пробились между звонких плит;\nГлицинией, беспомощно печален,\nЗарос колонн развечанных гранит;\nИ мирт, и лавр, и кипарис угрюмый\nВечнозеленою объяты думой.\nПобеги роз мне преградили путь...\nНахлынули гурьбой воспоминанья\nИ тихой грустью взволновали грудь.\nНо этот край так полн очарованья,\nИ суждено природе здесь вдохнуть\nТак много прелести в свои созданья,\nЧто перед этой дивною красой\nСмирился я плененною душой.","name": "Орианда","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 223, "fields": {"themes": [],"author": "Апполон Григорьев","text": "Да, я знаю, что с тобою\nСвязан я душой;\nМежду вечностью и мною\nВстанет образ твой.\nИ на небе очарован\nВновь я буду им,\nВсё к чертам одним прикован,\nВсё к очам одним.\nОслепленный их лучами,\nС грустью на челе,\nСнова бренными очами\nЯ склонюсь к земле.\nСвязан буду я с землею\nСтрастию земной,-\nМежду вечностью и мною\nВстанет образ твой."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 224, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Отмерено добро и зло\nВесами куполов неровных,\nО византийское чело,\nПолуулыбка губ бескровных!\nНе доводом и не мечом\nЦарьград был выкован и слеплен.\nНаивный варвар был прельщен\nЕго коварным благолепьем.\nНе раз искусный богомаз,\nТворя на кипарисных досках,\nЕго от разрушенья спас\nИзображеньем ликов плоских.\nИ где пределы торжеству,\nКогда - добытую жар-птицу -\nВезли заморскую царицу\nВ первопрестольную Москву.\nКак шлемы были купола.\nОни раскачивались в звоне.\nОна на сердце берегла\nКак белых ласточек ладони.\nИ был уже неоспорим\nЗакон меча в делах условных...\nПолуулыбкой губ бескровных\nОна встречала Третий Рим.","name": "Софья Палеолог"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 225, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Анчаров","text": "(Из книги \"Этот Синий Апрель\")\nОднажды я пел\nНа большой эстраде,\nСтарался выглядеть\nМолодцом.\nА в первом ряду\nЗадумчивый дядя\nСмотрел на меня\nКвадратным лицом.\nНе то что задачи\nИскал решенье,\nНе то это был\nСотрудник газет,\nНе то что считал\nМои прегрешенья\nНе то он просто\nХотел в клозет.\nВ задних рядах\nПробирались к галошам.\nИ девушка с белым\nПрекрасным лицом\nУходила с парнем,\nКороторый хороший,\nА я себя чувствовал\nЖелтым птенцом.\nКакие же песни\nПеть на эстраде,\nЧто отвести\nОт песни беду?\nЧтоб они годились\nКвадратному дяде\nИ этой девочке\nВ заднем ряду?\nМещанин понимает:\nПустота не полезна.\nЕда не впрок,\nИ свербит тоска.\nТогда мещанин\nПодползает к поэзии\nИз чужого огня\nКаштаны таскать.\nОн щи не хлебает,\nОн хочет почище,\nОн знает шашлык\nИ цыплят-табака,\nОн знает: поэзия\nВроде горчички\nНа сосиску. Не больше,\nНашли дурачка!\nНо чтоб современно,\nЧтобы не косность,\nЧтоб пылесос,\nА не помело,\nЧтоб песня про то,\nКак он рвется в космос,\nИ песня про тундру,\nГде так тяжело.\nОн теперь хочет,\nЧтоб в ногу с веком,\nЧтоб прогрессивно,\nИ чтоб модерн,\nИ чтоб непонятно,\nИ чтоб с намеком,\nИ чтоб красиво\nПо части манер.\nПоют под севрюгу\nИ под сациви,\nНазывают песней\nЛюбую муть,\nПоют под анчоусы\nИ под цимес,\nРазинут хайло,\nПотом глотнут.\nСлегка присолят,\nРаспнут на дыбе,\nПотом застынут\nС куском во рту.\nДля их музыкантов\nСтихи - это \"рыба\",\nИ тискают песню,\nКак шлюху в порту.\nВсе им понятно\nВ подлунном мире.\nПоел, погрустил,\nПриготовил урок.\nДля них поэзия -\nДрама в сортире,\nНадо только\nДернуть шнурок.\nВакуум, вакуум!\nАнтимир!\nПоэты хотят\nМещанина пугать.\nНо романс утверждает,\nСчастье - миг,\nЗначит, надо\nЧаще мигать.\nТранзисторы воют,\nСвистят метели,\nШипят сковородки\nНа всех газах,\nА он мигает\nВ своей постели,\nИ тихая радость\nВ его глазах.\nНе могу разобраться,\nХоть вой, хоть тресни,\nКуда девать песню\nВ конце концов?\nА может, братцы,\nКончается песня\nИ падает в землю\nБелым лицом?\nНу, хорошо.\nА что же дальше?\nПокроет могилку\nТрава-мурава?\nТогда я думаю -\nСпокойствие, мальчики!\nЕще не сказаны\nВсе слова.","name": "Антимещанская песня"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 226, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1826","text": "Под небом голубым страны своей родной\nОна томилась, увядала...\nУвяла наконец, и верно надо мной\nМладая тень уже летала;\nНо недоступная черта меж нами есть.\nНапрасно чувство возбуждал я:\nИз равнодушных уст я слышал смерти весть,\nИ равнодушно ей внимал я.\nТак вот кого любил я пламенной душой\nС таким тяжелым напряженьем,\nС такою нежною, томительной тоской,\nС таким безумством и мученьем!\nГде муки, где любовь? Увы! в душе моей\nДля бедной, легковерной тени,\nДля сладкой памяти невозвратимых дней\nНе нахожу ни слез, ни пени.","name": "Под небом голубым страны своей родной...","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 227, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1923","text": "Пожаром яростного крапа\nмаячу в травяной глуши,\nгде дышит след и росный запах\nтвоей промчавшейся души.\nИ в нестерпимые пределы,\nто близко, то вдали звеня,\nлетит твой смех обезумелый\nи мучит и пьянит меня.\nЛуна пылает молодая,\nмед каплет на мой жаркий мех;\nбьет, скатывается, рыдая,\nтвой задыхающийся смех.\nИ в липком сумраке зеленом\nпожаром гибким и слепым\nкружусь я, опьяненный звоном,\nполетом, запахом твоим...\nНо не уйдешь ты! В полнолунье\nв тиши настигну у ручья,\nсомну тебя, мое безумье\nсеребряное, лань моя.","name": "Барс","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 228, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Мережковский","text": "О Боже мой, благодарю\nЗа то, что дал моим очам\nТы видеть мир, Твой вечный храм,\nИ ночь, и волны, и зарю...\nПускай мученья мне грозят,-\nБлагодарю за этот миг,\nЗа все, что сердцем я постиг,\nО чем мне звезды говорят...\nВезде я чувствую, везде,\nТебя Господь,- в ночной тиши,\nИ в отдаленнейшей звезде,\nИ в глубине моей души.\nЯ Бога жаждал - и не знал;\nЕще не верил, но любя,\nПока рассудком отрицал,-\nЯ сердцем чувствовал Тебя.\nИ Ты открылся мне: Ты - мир.\nТы - все. Ты - небо и вода,\nТы - голос бури, Ты - эфир,\nТы - мысль поэта, Ты - звезда...\nПока живу - Тебе молюсь,\nТебя люблю, дышу Тобой,\nКогда умру - с Тобой сольюсь,\nКак звезды с утренней зарей.\nХочу, чтоб жизнь моя была\nТебе немолчная хвала.\nТебя за полночь и зарю,\nЗа жизнь и смерть - благодарю!..","name": "Бог"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 229, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1878","text": "О, если там, за тайной гроба,\nЕсть мир прекрасный и святой,\nГде спит завистливая злоба,\nГде вечно царствует покой,\nГде ум не возмутят сомненья,\nГде не изноет грудь в борьбе,-\nТворец, услышь мои моленья\nИ призови меня к себе!\nМне душен этот мир разврата\nС его блестящей мишурой!\nЗдесь брат рыдающего брата\nГотов убить своей рукой;\nЗдесь спят высокие порывы\nСвободы, правды и любви,\nЗдесь ненасытный бог наживы\nСвои воздвигнул алтари.\nДуша полна иных стремлений,-\nОна любви и мира ждет,\nБорьба и тайный яд сомнений\nЕе терзает и гнетет.\nОна напрасно молит света\nС немой и жгучею тоской,\nГлухая полночь без рассвета\nЦарит всесильно над землей.\nВ крови и мраке утопая,\nНичтожный сын толпы людской\nНа дверь утраченного рая\nГлядит с насмешкой и хулой.\nИ тех, кого зовут стремленья\nК святой, духовной красоте,-\nКлеймит печатью отверженья\nИ распинает на кресте.","name": "О, если там, за тайной гроба...","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 230, "fields": {"themes": [20],"author": "Константин Симонов","date_from": "1941","text": "А. Суркову\nТы помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,\nКак шли бесконечные, злые дожди,\nКак кринки несли нам усталые женщины,\nПрижав, как детей, от дождя их к груди,\nКак слезы они вытирали украдкою,\nКак вслед нам шептали:- Господь вас спаси!-\nИ снова себя называли солдатками,\nКак встарь повелось на великой Руси.\nСлезами измеренный чаще, чем верстами,\nШел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:\nДеревни, деревни, деревни с погостами,\nКак будто на них вся Россия сошлась,\nКак будто за каждою русской околицей,\nКрестом своих рук ограждая живых,\nВсем миром сойдясь, наши прадеды молятся\nЗа в бога не верящих внуков своих.\nТы знаешь, наверное, все-таки Родина -\nНе дом городской, где я празднично жил,\nА эти проселки, что дедами пройдены,\nС простыми крестами их русских могил.\nНе знаю, как ты, а меня с деревенскою\nДорожной тоской от села до села,\nСо вдовьей слезою и с песнею женскою\nВпервые война на проселках свела.\nТы помнишь, Алеша: изба под Борисовом,\nПо мертвому плачущий девичий крик,\nСедая старуха в салопчике плисовом,\nВесь в белом, как на смерть одетый, старик.\nНу что им сказать, чем утешить могли мы их?\nНо, горе поняв своим бабьим чутьем,\nТы помнишь, старуха сказала:- Родимые,\nПокуда идите, мы вас подождем.\n\"Мы вас подождем!\"- говорили нам пажити.\n\"Мы вас подождем!\"- говорили леса.\nТы знаешь, Алеша, ночами мне кажется,\nЧто следом за мной их идут голоса.\nПо русским обычаям, только пожарища\nНа русской земле раскидав позади,\nНа наших глазах умирали товарищи,\nПо-русски рубаху рванув на груди.\nНас пули с тобою пока еще милуют.\nНо, трижды поверив, что жизнь уже вся,\nЯ все-таки горд был за самую милую,\nЗа горькую землю, где я родился,\nЗа то, что на ней умереть мне завещано,\nЧто русская мать нас на свет родила,\nЧто, в бой провожая нас, русская женщина\nПо-русски три раза меня обняла.","name": "Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины...","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 231, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1940","text": "Над бурным морем Северным\nСражались истребители,\nСтальные ястреба,\nВ свинцовом ливне веерном —\nВы видели? Вы видели?—\nИ глохнула стрельба\nНад бурным морем Северным.\nНад бурным морем Северным,\nНад водными просторами\nЗаглох воздушный бой.\nКак тучи, цугом траурным\nС бесшумными моторами\nЛетят они гурьбой\nНад бурным морем Северным.\nНад бурным морем Северным\nПроносятся валькирии,\nВсех павших подобрав.\nВы девам смерти все верны,\nВы — званые на пире их.\nВ Валгаллу путь кровав\nНад бурным морем Северным.\nНад бурным морем Северным\nНесутся истребители\nБыстрей сверхскоростных\nКортежем черным траурным\nК Валгалловой обители\nВ сверканьях расписных\nНад бурным морем Северным.","name": "Над Северным морем","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 232, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1965","text": "В плен - приказ: не сдаваться,- они не сдаются,\nХоть им никому не иметь орденов.\nТолько черные вороны стаею вьются\nНад трупами наших бойцов.\nБог войны - по цепям на своей колеснице,-\nИ в землю уткнувшись, солдаты лежат.\nПоявились откуда-то белые птицы\nНад трупами наших солдат.\nПосле смерти для всех свои птицы найдутся -\nТак и белые птицы для наших бойцов,\nНу, а вороны - словно над падалью - вьются\nНад черной колонной врагов.\n-e","name": "В плен - приказ: не сдаваться...","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 233, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","date_from": "1958","text": "Часовые любви на Смоленской стоят.\nЧасовые любви у Никитских не спят.\nЧасовые любви\nпо Петровке идут неизменно...\nЧасовым полагается смена.\nО, великая вечная армия,\nгде не властны слова и рубли,\nгде все — рядовые: ведь маршалов нет у любви!\nПусть поход никогда ваш не кончится.\nО, когда б только эти войска!..\nСквозь зимы и вьюги к Москве подступает\nвесна.\nЧасовые любви на Волхонке стоят.\nЧасовые любви на Неглинной не спят.\nЧасовые любви\nпо Арбату идут неизменно...\nЧасовым полагается смена.","name": "Часовые любви на Смоленской стоят...","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 234, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1882","text": "Когда резцу послушный камень\nПредстанет в ясной красоте\nИ вдохновенья мощный пламень\nДаст жизнь и плоть своей мечте,\nУ заповедного предела\nНе мни, что подвиг совершен,\nИ от божественного тела\nНе жди любви, Пигмалион!\nНужна ей новая победа:\nСкала над бездною висит,\nЗовет в смятенье Андромеда\nТебя, Персей, тебя, Алкид!\nКрылатый конь к пучине прянул,\nИ щит зеркальный вознесен,\nИ опрокинут — в бездну канул\nСебя увидевший дракон.\nНо незримый враг восстанет,\nВ рог победный не зови —\nСкоро, скоро тризной станет\nПраздник счастья и любви.\nГаснут радостные клики,\nСкорбь и мрак и слезы вновь...\nЭвридики, Эвридики\nНе спасла твоя любовь.\nНо воспрянь! Душой недужной\nНе склоняйся пред судьбой,\nБеззащитный, безоружный,\nСмерть зови на смертный бой!\nИ на сумрачном пороге,\nВ сонме плачущих теней\nОчарованные боги\nУзнают тебя, Орфей!\nВолны песни всепобедной\nПотрясли Аида свод,\nИ владыка смерти бледной\nЭвридику отдает.","name": "Три подвига","date_to": "1882"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 235, "fields": {"themes": [20],"author": "Лев Ошанин","text": "Высоки были стены, и ров был глубок.\nС ходу взять эту крепость никак он не мог.\nВот засыпали ров - он с землей наравне.\nВот приставили лестницы к гордой стене.\nЛезут воины кверху, но сверху долой\nИх сшибают камнями, кипящей смолой.\nЛезут новые - новый срывается крик.\nИ вершины стены ни один не достиг.\n- Трусы! Серые крысы вас стоят вполне!-\nЗагремел Александр.- Дайте лестницу мне!-\nПервым на стену бешено кинулся он,\nСловно был обезьяною в джунглях рожден.\nСледом бросились воины,-\nкак виноград,-\nГроздья шлемов над каждой ступенью висят.\nАлександр уже на стену вынес свой щит.\nСлышит - лестница снизу надсадно трещит.\nЛишь с двумя смельчаками он к небу взлетел,\nКак обрушило лестницу тяжестью тел.\nТри мишени, три тени - добыча камням.\nСзади тясячный крик:\n- Прыгай на руки к нам!-\nНо уже он почувствовал, что недалек\nТот щемящий, веселый и злой холодок.\nХолодок безрассудства. Негаданный, тот,\nСумасшедшего сердца слепой нерасчет.\nА в слепом нерасчете - всему вопреки -\nОстрый поиск ума, безотказность руки.\nПросят вниз его прыгать? Ну что ж, он готов,-\nТолько в крепость, в толпу озверелых врагов.\nОн летит уже. Меч вырывает рука.\nИ с мечами, как с крыльями, два смельчака.\n(...Так, с персидским царем начиная свой бой,\nС горсткой всадников резал он вражеский строй\nДа следил, чтоб коня его злая ноздря\nНе теряла тропу к колеснице царя...)\nНо ведь прошлые битвы вершили судьбу -\nТо ль корона в кудрях, то ли ворон на лбу.\nЭто ж так, крепостца на неглавном пути,\nМожно было и просто ее обойти,\nНо никто из ведущих о битвах рассказ\nНе видал, чтобы он колебался хоть раз.\nИ теперь, не надеясь на добрый прием,\nЗаработали складно мечами втроем.\nГруды тел вырастали вокруг.\nМежду тем\nКамень сбил с Александра сверкающий шлем.\nЛишь на миг опустил он свой щит. И стрела\nПанцирь смяла и в грудь Александра вошла.\nОн упал на колено. И встать он не смог.\nИ на землю безмолвно, беспомощно лег.\nНо уже крепостные ворота в щепе.\nМеч победы и мести гуляет в толпе.\nАлександра выносят. Пробитая грудь\nСвежий воздух целебный не в силах вдохнуть...\nРазлетелся быстрее, чем топот копыт,\nСлух по войску, что царь их стрелою убит.\nСтарый воин качает седой головой:\n\"Был он так безрассуден, наш царь молодой\".\nМежду тем, хоть лицо его словно в мелу,\nИз груди Александра добыли стрелу.\nБуйно хлынула кровь. А потом запеклась.\nСтали тайные травы на грудь ему класть.\nБыл он молод и крепок. И вот он опять\nИз беспамятства выплыл. Но хочется спать...\nВозле мачты сидит он в лавровом венке.\nМимо войска галера плывет по реке.\nХоть не ведали воины точно пока,\nТо ль живого везут, то ль везут мертвяка,\nМожет, все-таки рано им плакать о нем?\nОн у мачты сидит. И молчит о своем.\nБезрассудство... А где его грань?\nСложен суд,-\nГде отвага и глупость границу несут.\nВспомнил он, как под вечер, устав тяжело,\nВойско мерно над черною пропастью шло.\nТам персидских послов на окраине дня\nПринял он второпях, не слезая с коня.\nВзял письмо, а дары завязали в узлы.\n- Не спешите на битву,- просили послы.-\nЗамиритесь с великим персидским царем.\n- Нет,- сказал Александр,- мы скорее умрем.\n- Вы погибнете,- грустно сказали послы,-\nНас без счета, а ваши фаланги малы.-\nОн ответил:\n- Неверно ведете вы счет.\nКаждый воин мой стоит иных пятисот.-\nК утомленным рядам повернул он коня.\n- Кто хотел бы из вас умереть за меня? -\nСразу двинулись все.\n- Нет,- отвел он свой взгляд,-\nТолько трое нужны. Остальные - назад.-\nТрое юношей, сильных и звонких, как меч,\nПоявились в размашистой резкости плеч.\nОн, любуясь прекрасною статью такой,\nУказал им на черную пропасть рукой.\nИ мальчишки, с улыбкой пройдя перед ним,\nМолча прыгнули в пропасть один за другим.\nОн спросил:\n- Значит, наши фаланги малы?-\nТихо, с ужасом скрылись в закате послы.\nБезрассудство, а где его грань?\nСложен суд,\nГде бесстрашье с бессмертьем границу несут.\nНе безумно ль водить по бумаге пустой,\nЕсли жили на свете Шекспир и Толстой?\nА зачем же душа? Чтобы зябко беречь\nОт снегов и костров, от безжалостных встреч?\nЕсли вера с тобой и свеченье ума,\nТо за ними удача приходит сама.\n...Царь у мачты. А с берега смотрят войска:\n- Мертвый? Нет, погляди, шевельнулась рука...-\nСтарый воин качает седой головой:\n- Больно ты безрассуден, наш царь молодой.-\nАлександр, улыбнувшись, ответил ему:\n- Прыгать в крепость, ты прав, было мне ни к чему.","name": "Баллада о безрассудстве"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 236, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1925","text": "Так просто можно жизнь покинуть эту,\nБездумно и безбольно догореть.\nНо не дано Российскому поэту\nТакою светлой смертью умереть.\nВсего верней свинец душе крылатой\nНебесные откроет рубежи,\nИль хриплый ужас лапою косматой\nИз сердца, как из губки, выжмет жизнь.","name": "Памяти Сергея Есенина","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 237, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1823","text": "В чужбине свято наблюдаю\nРодной обычай старины:\nНа волю птичку выпускаю\nПри светлом празднике весны.\nЯ стал доступен утешенью;\nЗа что на бога мне роптать,\nКогда хоть одному творенью\nЯ мог свободу даровать!","name": "Птичка","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 238, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Смоленский","date_from": "1938","text": "Бродит ветер на рассвете по дорогам,\nБудит ветер листья, травы, облака,\nДунул ветер, разнеслись раскаты рога,\nВздрогнул лес, и задымилася река.\nСиним всадником промчится ранний вечер,\nПророкочет над рекой горластый рог,—\nБродит ветер — первый ветер на рассвете,\nБродит ветер на рассвете без дорог.","name": "Бродит ветер на рассвете по дорогам...","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 239, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1921","text": "Заплаканная осень, как вдова\nВ одеждах черных, все сердца туманит...\nПеребирая мужнины слова,\nОна рыдать не перестанет.\nИ будет так, пока тишайший снег\nНе сжалится над скорбной и усталой...\nЗабвенье боли и забвенье нег —\nЗа это жизнь отдать не мало.","name": "Заплаканная осень, как вдова...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 240, "fields": {"themes": [],"author": "Корней Чуковский","text": "Мура туфельку снимала,\nВ огороде закопала:\n- Расти, туфелька моя,\nРасти, маленькая!\nУж как туфельку мою\nЯ водичкою полью,\nИ вырастет дерево,\nЧудесное дерево!\nБудут, будут босоножки\nК чудо-дереву скакать\nИ румяные сапожки\nС чудо-дерева срывать,\nПриговаривать:\n\"Ай да Мурочка,\nАй да умница!\"","name": "Что сделала Мура, когда ей..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 241, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Случевский","text": "О, не брани за то, что я бесцельно жил,\nОшибки юности не все за мною числи,\nЗа то, что сердцем я мешать уму любил,\nА сердцу жить мешал суровой правдой мысли.\nЗа то, что сам я, сам нередко разрушал\nТе очаги любви, что в холод согревали,\nЧто сфинксов правды я, безумец, вопрошал,\nСчитал ответами, когда они молчали.\nЗа то, что я блуждал по храмам всех богов\nИ сам осмеивал былые поклоненья,\nЧто, думав облегчить тяжелый гнет оков,\nЯ часто новые приковывал к ним звенья.\nО, не брани за то, что поздно сознаю\nВсю правду лживости былых очарований\nИ что на склоне дней спокойный я стою\nНа тихом кладбище надежд и начинаний.\nИ всё-таки я прав, тысячекратно прав!\nПрирода — за меня, она — мое прощенье;\nЯ лгал, как лжет она, и жизнь и смерть признав,\nБессильна примирить любовь и озлобленье.\nДа, я глубоко прав,— так, как права волна,\nИ камень и себя о камень разрушая:\nВсе — подневольные, все — в грезах полусна,\nСудеб неведомых веленья совершая.","name": "О, не брани за то, что я бесцельно жил..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 242, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1965","text": "Т.П.\nВсе, ей-богу же, было бы проще\nи, наверно, добрей и мудрей,\nесли б я не сорвался на просьбе —\nнеобдуманной просьбе моей.\nИ во мгле, настороженной чутко,\nиз опавших одежд родилось\nэто белое лишнее чудо\nв грешном облаке темных волос.\nА когда я на улицу вышел,\nто случилось, чего я не ждал,\nтолько снег над собою услышал,\nтолько снег под собой увидал.\nБыло в городе строго и лыжно.\nПод сугробами спряталась грязь,\nи летели сквозь снег неподвижно\nопушенные краны, кренясь.\nНу зачем, почему и откуда,\nот какой неразумной любви\nэто новое лишнее чудо\nвдруг свалилось на плечи мои?\nЛучше б, жизнь, ты меня ударяла —\nиз меня наломала бы дров,\nчем бессмысленно так одаряла,—\nтяжелее от этих даров.\nТы добра, и к тебе не придраться,\nно в своей сердобольности зла.\nЕсли б ты не была так прекрасна,\nты бы страшной такой не была.\nИ тот бог, что кричит из-под спуда\nгде-то там, у меня в глубине,\nтоже, может быть, лишнее чудо?\nБез него бы спокойнее мне?\nТак по белым пустым тротуарам,\nи казнясь и кого-то казня,\nбрел и брел я, раздавленный даром\nкрасоты, подкосившей меня...","name": "Лишнее чудо","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 243, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1906","text": "Солнце катится, кудри мои золотя,\nЯ срываю цветы, с ветерком говорю.\nПочему же не счастлив я, словно дитя,\nПочему не спокоен, подобно царю?\nНа испытанном луке дрожит тетива,\nИ все шепчет и шепчет сверкающий меч.\nОн, безумный, еще не забыл острова,\nГолубые моря нескончаемых сеч.\nДля кого же теперь вы готовите смерть,\nСильный меч и далеко стреляющий лук?\nИль не знаете вы - завоевана твердь,\nК нам склонилась земля, как союзник и друг;\nВсе моря целовали мои корабли,\nМы почтили сраженьями все берега.\nНеужели за гранью широкой земли\nИ за гранью небес вы узнали врага?","name": "После победы","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 244, "fields": {"themes": [],"author": "Бертольт Брехт","date_from": "1939","text": "Мартину Андерсену Нексе\nТех, кого усаживают в золоченые кресла, лишь бы они писали,\nСпросят потом о тех,\nКто ткал им одежды,\nИх книги рассмотрят\nНе по ихним возвышенным рассужденьям,\nА по вскользь оброненным словам, позволяющим\nСудить о тех, кто ткал им одежды.\nИменно это прочтут с интересом, потому что именно в этом\nСкажутся свойства\nПрославленных предков.\nЦелые литературы,\nСостоящие из утонченных оборотов,\nПроверят, чтобы доказать,\nЧто там, где было угнетение,\nЖили и мятежники.\nПо молитвенным воззваниям к неземным существам\nДокажут, что земные существа топтали друг друга.\nИзысканная музыка слов доложит только о том,\nЧто многим было нечего есть.\nНо в те времена будут прославлены\nТе, кто писал, сидя на голой земле,\nТе, кто сидел в ногах униженного,\nТе, кто был рядом с борцами,\nТе, кто рассказал о муках униженных,\nТе, кто поведал о деяньях борцов\nС искусством. Благородным языком,\nПрежде приберегаемым\nДля прославления королей.\nИх описания несправедливостей и их призывы\nСохранят отпечатки пальцев\nУниженных. Потому что именно им\nэто передавалось, и они\nПроносили все это под пропотевшими рубашками\nЧерез полицейские кордоны\nДля таких же, как они.\nДа, придет такое время,\nКогда именно тех мудрых и дружественных,\nГневных, но полных надежд,\nТех, кто писал, сидя на голой земле,\nТех, кого окружали униженные и борцы,\nВосславят во весь голос.\nПеревод Б.Слуцкого","name": "Литература будет проверена","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 245, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1954","text": "Жил да был человек осторожный,\nОсторожный\nдо невозможности,\nС четырех сторон огороженный\nСвоей собственной\nосторожностью.\nВ частокол им\nдля безопасности,\nСловно гвозди, фразы\nнасованы:\n\"В этом деле пока нет ясности...\",\n\"Это дело - не согласовано...\"\nА вокруг\nкаждой этой фразы -\nБитых стекол\nмелкие жала:\n\"Поглядим...\",\n\"Возможно...\",\n\"Пожалуй...\",\n\"Не вполне...\",\n\"Не время...\",\n\"Не сразу...\" -\nДо того хороша ограда,\nБудто так для людей и надо!\nБудто то,\nчто всего дороже нам,\nЭтой изгородью\nогорожено.\nПолно, так ли?\nА мне сдается,\nМы за изгородь\nглянуть можем:\nКто же это\nза ней пасется?\nСам собою,\nкак конь, стреножен,\nЧтоб случайно\nне разбежаться,\nЧтоб от \"да\"\nи \"нет\"\nвоздержаться!\nВдруг все страсти его мордасти -\nНе для пользы\nСоветской власти?\nНе за тем,\nничего подобного!\nА за тем,\nчтоб ему удобнее!\nПодозренья\nимею веские,\nСлыша,\nкак он там\nсыто ржет,\nЧто он вовсе\nне власть Советскую,\nСам себя\nот нас бережет.","name": "Жил да был человек осторожный...","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 246, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","text": "Пахнет полем воздух чистый...\nВ безмятежной тишине\nПесни птички голосистой\nРаздаются в вышине.\nЕсть у ней своя подруга,\nЕсть у ней приют ночной,\nСредь некошеного луга,\nПод росистою травой.\nВ небесах, но не для неба,\nВся полна живых забот,\nДля земли, не ради хлеба,\nПтичка весело поет.\nВнемля ей, невольно стыдно\nИ досадно, что порой\nСердцу гордому завидна\nДоля птички полевой!","name": "Птичка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 247, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Бестужев","date_from": "1829","text": "Куда столь быстро и легко,\nИ гордо, и прелестно,\nТы пролетаешь, облачко,\nСкиталец поднебесной?\nЗемли бездомное дитя,\nИгралище погоды,\nНапрасно, радугой блестя,\nТы, радостью природы!\nЗавоет вихрь, взметая прах -\nИ ты из лона звездна\nДождем растаешь на степях\nБесславно, бесполезно!..\nБлести, лети на ветерке,\nПодобно нашей доле —\nИ я погибну вдалеке\nОт родины и воли!","name": "К облаку","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 248, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1829","text": "Поверь, ничтожество есть благо в здешнем свете.\nК чему глубокие познанья, жажда славы,\nТалант и пылкая любовь свободы,\nКогда мы их употребить не можем?\nМы, дети севера, как здешные растенья,\nЦветем недолго, быстро увядаем...\nКак солнце зимнее на сером небосклоне,\nТак пасмурна жизнь наша. Так недолго\nЕе однообразное теченье...\nИ душно кажется на родине,\nИ сердцу тяжко, и душа тоскует...\nНе зная ни любви, ни дружбы сладкой,\nСредь бурь пустых томится юность наша,\nИ быстро злобы яд ее мрачит,\nИ нам горька остылой жизни чаша;\nИ уж ничто души не веселит.","name": "Монолог","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 249, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Коган","date_from": "1936","text": "Как Парис в старину,\nухожу за своею Еленой...\nОсень бродит по скверам,\nпо надеждам моим,\nпо пескам...\nНа четыре простора,\nна четыре размаха\nвселенная!\nЗа четыре шага от меня\nнеотступная бродит тоска.\nТак стою, невысокий,\nпосредине огромной арены,\nкак платок, от волненья\nсмяв подступившую жуть...\nВечер.\nХолодно.\nУхожу за своею Еленой.\nКак Парис в старину,\nза своею бедой ухожу...","name": "Как Парис в старину...","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 250, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Баратынский","text": "Тебе я младость шаловливу,\nО сын Венеры! посвятил;\nМеня ты плохо наградил,\nДал мало сердцу на разживу!\nПодобно мне любил ли кто?\nИ что ж я вспомню, не тоскуя?\nДва, три, четыре поцелуя!..\nБыть так; спасибо и за то.","name": "К Амуру"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 251, "fields": {"themes": [7],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1971","text": "Verra la morte e avra i tuoi occhi.\nC. Pavese\n«Придет смерть, и у нее\nбудут твои глаза»\nЧ. Павезе\nВещи и люди нас\nокружают. И те,\nи эти терзают глаз.\nЛучше жить в темноте.\nЯ сижу на скамье\nв парке, глядя вослед\nпроходящей семье.\nМне опротивел свет.\nЭто январь. Зима\nСогласно календарю.\nКогда опротивеет тьма.\nтогда я заговорю.\nПора. Я готов начать.\nНеважно, с чего. Открыть\nрот. Я могу молчать.\nНо лучше мне говорить.\nО чем? О днях. о ночах.\nИли же - ничего.\nИли же о вещах.\nО вещах, а не о\nлюдях. Они умрут.\nВсе. Я тоже умру.\nЭто бесплодный труд.\nКак писать на ветру.\nКровь моя холодна.\nХолод ее лютей\nреки, промерзшей до дна.\nЯ не люблю людей.\nВнешность их не по мне.\nЛицами их привит\nк жизни какой-то не-\nпокидаемый вид.\nЧто-то в их лицах есть,\nчто противно уму.\nЧто выражает лесть\nнеизвестно кому.\nВещи приятней. В них\nнет ни зла, ни добра\nвнешне. А если вник\nв них - и внутри нутра.\nВнутри у предметов - пыль.\nПрах. Древоточец-жук.\nСтенки. Сухой мотыль.\nНеудобно для рук.\nПыль. И включенный свет\nтолько пыль озарит.\nДаже если предмет\nгерметично закрыт.\nСтарый буфет извне\nтак же, как изнутри,\nнапоминает мне\nНотр-Дам де Пари.\nВ недрах буфета тьма.\nШвабра, епитрахиль\nпыль не сотрут. Сама\nвещь, как правило, пыль\nне тщится перебороть,\nне напрягает бровь.\nИбо пыль - это плоть\nвремени; плоть и кровь.\nПоследнее время я\nсплю среди бела дня.\nВидимо, смерть моя\nиспытывает меня,\nподнося, хоть дышу,\nэеркало мне ко рту,-\nкак я переношу\nнебытие на свету.\nЯ неподвижен. Два\nбедра холодны, как лед.\nВенозная синева\nмрамором отдает.\nПреподнося сюрприз\nсуммой своих углов\nвещь выпадает из\nмиропорядка слов.\nВещь не стоит. И не\nдвижется. Это - бред.\nВещь есть пространство, вне\nкоего вещи нет.\nВещь можно грохнуть, сжечь,\nраспотрошить, сломать.\nБросить. При этом вещь\nне крикнет: «Ебёна мать!»\nДерево. Тень. Земля\nпод деревом для корней.\nКорявые вензеля.\nГлина. Гряда камней.\nКорни. Их переплет.\nКамень, чей личный груз\nосвобождает от\nданной системы уз.\nОн неподвижен. Ни\nсдвинуть, ни унести.\nТень. Человек в тени,\nсловно рыба в сети.\nВещь. Коричневый цвет\nвещи. Чей контур стерт.\nСумерки. Больше нет\nничего. Натюрморт.\nСмерть придет и найдет\nтело, чья гладь визит\nсмерти, точно приход\nженщины, отразит.\nЭто абсурд, вранье:\nчереп, скелет, коса.\n«Смерть придет, у нее\nбудут твои глаза».\nМать говорит Христу:\n- Ты мой сын или мой\nБог? Ты прибит к кресту.\nКак я пойду домой?\nКак ступлю на порог,\nне поняв, не решив:\nты мой сын или Бог?\nТо есть, мертв или жив?\nОн говорит в ответ:\n- Мертвый или живой,\nразницы, жено, нет.\nСын или Бог, я твой.","name": "Натюрморт","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 252, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1927","text": "Человек обещал\nПроводам молодым:\n- Мы дадим вам работу\nИ песню дадим!-\nИ за дело свое\nТелеграф принялся,\nВдоль высоких столбов\nТелеграммы неся.\nТелеграфному проводу\nВыхода нет -\nОн поет и работает,\nСловно поэт...\nЯ бы тоже, как провод,\nВорону качал,\nЯ бы пел,\nЯ б рассказывал.\nЯ б не молчал,\nНо сплошным наказаньем\nСквозь ветер, сквозь тьму\nТелеграммы бегут\nПо хребту моему:\n\"Он встает из развалин -\nНанкин, залитый кровью...\"\n\"Папа, мама волнуются,\nСообщите здоровье...\"\nЯ бегу, обгоняя\nИ конных и пеших...\n\"Вы напрасно волнуетесь...\" -\nОтвечает депеша.\nВремя!\nДай мне как следует\nВытянуть провод,\nЧтоб недаром поэтом\nМеня называли,\nЧтоб молчать, когда Лидочка\nОтвечает: \"Здорова!\",\nЧтоб гудеть, когда Нанкин\nВстает из развалин...","name": "Провод","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 253, "fields": {"themes": [20],"author": "Михаил Анчаров","text": "Пустыри на рассвете,\nПустыри, пустыри,\nСнова ласковый ветер,\nКак школьник.\nТы послушай, весна,\nЭтот медленный ритм,\nУходить - это вовсе\nНе больно.\nЭто только смешно -\nУходить на заре,\nКогда пляшет судьба\nНа асфальте,\nИ зелень деревьев,\nИ на каждом дворе\nВесна разминает\nПальцы.\nИ поднимет весна\nМарсианскую лапу.\nКрик ночных тормозов -\nЭто крик лебедей,\nЭто синий апрель\nПотихоньку заплакал,\nНаблюдая апрельские шутки\nЛюдей.\nНаш рассвет был попозже,\nЧем звон бубенцов,\nИ пораньше,\nЧем пламя ракеты.\nМы не племя детей\nИ не племя отцов,\nМы цветы\nСередины столетья.\nМы цвели на растоптанных\nПлощадях,\nПили ржавую воду\nИз кранов,\nЧто имели - дарили,\nСебя не щадя,\nМы не поздно пришли\nИ не рано.\nМешок за плечами,\nПапиросный дымок\nИ гитары\nОсобой настройки.\nМы почти не встречали\nЦелых домов -\nМы руины встречали\nИ стройки.\nНас ласкала в пути\nЛедяная земля,\nНо мы, забывая\nПро годы,\nПроползали на брюхе\nПо минным полям,\nДля весны прорубая\nПроходы...\nМы ломали бетон\nИ кричали стихи,\nИ скрывали\nБоль от ушибов.\nМы прощали со стоном\nЧужие грехи,\nА себе не прощали\nОшибок.\nДожидались рассвета\nУ милых дверей\nИ лепили богов\nИз гипса.\nМы - сапёры столетья!\nСлышишь взрыв на заре?\nЭто кто-то из наших\nОшибся...\nЭто залпы черемух\nИ залпы мортир.\nЭто лупит апрель\nПо кюветам.\nЭто зов богородиц,\nЭто бремя квартир,\nЭто ветер листает\nГазету.\nНебо в землю упало.\nБольшая вода\nОтмывает пятна\nНесчастья.\nНа развалинах старых\nЦветут города -\nНепорочные,\nСловно зачатье.","name": "Большая апрельская баллада"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 254, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "Что бы я ныне ни вещал,\nНо словом вздохи мешают;\nЧую, что вольность потерял;\nМысли, где сердце, не знают.\nНе ты ль, Аминта, то скрала?\nЯ, не видав твою младость,\nС самого жизни начала\nНе имел такову слабость.","name": "Что бы я ныне ни вещал...","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 255, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","text": "Поздравляю тебя с днем рожденья,-\nГоворю, как с ребенком:\nПусть дыханье твое и пенье\nБудет чистым и звонким.\nЧтобы были тебе не метели\nЗлой купелью,\nА чтоб вечно грачи летели\nНад капелью.\nВсё еще впереди - обаянье\nПервых книжек,\nИ выстукивание на рояле\n\"Чижик-пыжик\".\nБесконечные перемены\nТьмы и света,\nИ далеко, но непременно\nЯ там где-то.\nПоздравляю тебя с днем рожденья,-\nГоворю, как с большой,\nСо своей единственной тенью\nИ второю душой:\nПоздравляю тебя с сединой,\nС первой прядью, что я замечаю,\nДаже если я сам ей виной,\nВсе равно поздравляю.\nПоздравляю со снегом большим\nДо окон, с тишиною\nИ со старым знакомым твоим,\nЧто тут в доме с тобою.\nСыплет, сыплет метель, как вчера,\nНа дорогу,\nИ ни следа с утра\nНет к порогу.\nНаконец мы с тобою вдвоем\nВ этой вьюге,\nУ огня мы молча поем\nДруг о друге.\nА в огне чудеса:\nТам скитаются воспоминанья.\nКак моря и леса,\nДров сухое пыланье.\nПоздравляю тебя с днем рожденья.\nКак давно мы знакомы с тобой!\nНачинает темнеть, а поленья\nВсе трещат и все пахнут смолой.\nНадо будет послать\nЗа свечою к соседу.\nДай мне руку поцеловать.\nСкоро гости приедут.","name": "День рождения"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 256, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1917","text": "Надпись на \"Книге степи\"\nОна со мной. Наигрывай,\nЛей, смейся, сумрак рви!\nТопи, теки эпиграфом\nК такой, как ты, любви!\nСнуй шелкопрядом тутовым\nИ бейся об окно.\nОкутывай, опутывай,\nЕще не всклянь темно!\n- Ночь в полдень, ливень - гребень ей!\nНа щебне, взмок - возьми!\nИ - целыми деревьями\nВ глаза, в виски, в жасмин!\nОсанна тьме египетской!\nХохочут, сшиблись,- ниц!\nИ вдруг пахнуло выпиской\nИз тысячи больниц.\nТеперь бежим сощипывать,\nКак стон со ста гитар,\nОмытый мглою липовой\nСадовый Сен-Готард.","name": "Дождь","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 257, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1921","text": "Косоглазый и желтолицый,\nС холщовым тюком на спине,\nЯ по улицам вашей столицы\nДень-деньской брожу в полусне.\nНасмехайтесь и сквернословьте,\nНе узнаете вы о том,\nКак дракон на шелковой кофте\nЛижет сердце мое огнем.","name": "Косоглазый и желтолицый...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 258, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Мальчики, пришедшие в апреле\nв шумный мир журналов и газет,\nздорово мы все же постарели\nза каких-то три десятка лет.\nГде оно, прекрасное волненье,\nострое, как потаенный нож,\nв день, когда свое стихотворенье\nты теперь в редакцию несешь?\nАх, куда там! Мы ведь нынче сами,\nважно въехав в загородный дом,\nстали вроде бы учителями\nи советы мальчикам даем.\nОт меня дорожкою зеленой,\nисточая ненависть и свет,\nкаждый день уходит вознесенный\nили уничтоженный поэт.\nОн ушел, а мне не стало лучше.\nНа столе — раскрытая тетрадь.\nКто придет и кто меня научит,\nкак мне жить и как стихи писать?","name": "Мальчики, пришедшие в апреле..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 259, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Наровчатов","date_from": "1955","text": "Вновь то бушует, то стелется\nНаш разговор...\nВ поле и в сердце метелица -\nТо-то простор!\nЯ по любви не тоскую,\nНо в феврале\nТяжче, чем в пору другую,\nЖить на земле.\nСнегом в забытые сроки\nЗаметены,\nЖдут не дождутся дороги\nБлизкой весны.\nА ведь весна за порогом!\nГде ж к ней пути?\nВместе по талым дорогам\nНадо идти!","name": "Взрослые речи","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 260, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1868","text": "Вся земля наша велика и\nобильна, а наряда в ней нет.\nНестор, Летопись, стр.8\nПослушайте, ребята,\nЧто вам расскажет дед.\nЗемля наша богата,\nПорядка в ней лишь нет.\nА эту правду, детки,\nЗа тысячу уж лет\nСмекнули наши предки:\nПорядка-де, вишь, нет.\nИ стали все под стягом,\nИ молвят: «Как нам быть?\nДавай пошлем к варягам:\nПускай придут княжить.\nВедь немцы тороваты,\nИм ведом мрак и свет,\nЗемля ж у нас богата,\nПорядка в ней лишь нет».\nПосланцы скорым шагом\nОтправились туда\nИ говорят варягам:\n«Придите, господа!\nМы вам отсыплем злата,\nЧто киевских конфет;\nЗемля у нас богата,\nПорядка в ней лишь нет».\nВарягам стало жутко,\nНо думают: «Что ж тут?\nПопытка ведь не шутка —\nПойдем, коли зовут!»\nИ вот пришли три брата,\nВаряги средних лет,\nГлядят — земля богата,\nПорядка ж вовсе нет.\n«Ну, — думают, — команда!\nЗдесь ногу сломит черт,\nEs ist ja eine Schande,\nWir m?ussen wieder fort».[1]\nНо братец старший Рюрик\n«Постой, — сказал другим, —\nFortgeh'n w?ar ungeb?urlich,\nVielleicht ist's nicht so schlimm.[2]\nХоть вшивая команда,\nПочти одна лишь шваль;\nWir bringen's schon zustande,\nVersuchen wir einmal».[3]\nИ стал княжить он сильно,\nКняжил семнадцать лет,\nЗемля была обильна,\nПорядка ж нет как нет!\nЗа ним княжил князь Игорь,\nА правил им Олег,\nDas war ein gro, Ber Krieger[4]\nИ умный человек.\nПотом княжила Ольга,\nА после Святослав;\nSo ging die Reihenfolge[5]\nЯзыческих держав.\nКогда ж вступил Владимир\nНа свой отцовский трон,\nDa endigte f?ur immer\nDie alte Religion.[6]\nОн вдруг сказал народу:\n«Ведь наши боги дрянь,\nПойдем креститься в воду!»\nИ сделал нам Иордань.\n«Перун уж очень гадок!\nКогда его спихнем,\nУвидите, порядок\nКакой мы заведем!»\nПослал он за попами\nВ Афины и Царьград,\nПопы пришли толпами,\nКрестятся и кадят,\nПоют себе умильно\nИ полнят свой кисет;\nЗемля, как есть, обильна,\nПорядка только нет.\nУмре Владимир с горя,\nПорядка не создав.\nЗа ним княжить стал вскоре\nВеликий Ярослав.\nОно, пожалуй, с этим\nПорядок бы и был,\nНо из любви он к детям\nВсю землю разделил.\nПлоха была услуга,\nА дети, видя то,\nДавай тузить друг друга:\nКто как и чем во что!\nУзнали то татары:\n«Ну, — думают, — не трусь!»\nНадели шаровары,\nПриехали на Русь.\n«От вашего, мол, спора\nЗемля пошла вверх дном,\nПостойте ж, мы вам скоро\nПорядок заведем».\nКричат: «Давайте дани!»\n(Хоть вон святых неси.)\nТут много всякой дряни\nНастало на Руси.\nЧто день, то брат на брата\nВ орду несет извет;\nЗемля, кажись, богата —\nПорядка ж вовсе нет.\nИван явился Третий;\nОн говорит: «Шалишь!\nУж мы теперь не дети!»\nПослал татарам шиш.\nИ вот земля свободна\nОт всяких зол и бед\nИ очень хлебородна,\nА всё ж порядка нет.\nНастал Иван Четвертый,\nОн Третьему был внук;\nКалач на царстве тертый\nИ многих жен супруг.\nИван Васильич Грозный\nЕму был имярек\nЗа то, что был серьезный,\nСолидный человек.\nПриемыми не сладок,\nНо разумом не хром;\nТакой завел порядок,\nХоть покати шаром!\nЖить можно бы беспечно\nПри этаком царе;\nНо ах! — ничто не вечно —\nИ царь Иван умре!\nЗа ним царить стал Федор,\nОтцу живой контраст;\nБыл разумом не бодор,\nТрезвонить лишь горазд.\nБорис же, царский шурин,\nНе в шутку был умен,\nБрюнет, лицом недурен,\nИ сел на царский трон.\nПри нем пошло все гладко,\nНе стало прежних зол,\nЧуть-чуть было порядка\nВ земле он не завел.\nК несчастью, самозванец,\nОткуда ни возьмись,\nТакой задал нам танец,\nЧто умер царь Борис.\nИ, на Бориса место\nВзобравшись, сей нахал\nОт радости с невестой\nНогами заболтал.\nХоть был он парень бравый\nИ даже не дурак,\nНо под его державой\nСтал бунтовать поляк.\nА то нам не по сердцу;\nИ вот однажды в ночь\nМы задали им перцу\nИ всех прогнали прочь.\nВзошел на трон Василий,\nНо вскоре всей землей\nЕго мы попросили,\nЧтоб он сошел долой.\nВернулися поляки,\nКазаков привели;\nПошел сумбур и драки:\nПоляки и казаки,\nКазаки и поляки\nНас паки бьют и паки;\nМы ж без царя как раки\nГорюем на мели.\nПрямые были страсти —\nПорядка ж ни на грош.\nИзвестно, что без власти\nДалёко не уйдешь.\nЧтоб трон поправить царский\nИ вновь царя избрать,\nТут Минин и Пожарский\nСкорей собрали рать.\nИ выгнала их сила\nПоляков снова вон,\nЗемля же Михаила\nВзвела на русский трон.\nСвершилося то летом;\nНо был ли уговор —\nИстория об этом\nМолчит до этих пор.\nВаршава нам и Вильна\nПрислали свой привет;\nЗемля была обильна —\nПорядка ж нет как нет.\nСев Алексей на царство,\nТогда роди Петра.\nПришла для государства\nТут новая пора.\nЦарь Петр любил порядок,\nПочти как царь Иван,\nИ так же был не сладок,\nПорой бывал и пьян.\nОн молвил: «Мне вас жалко,\nВы сгинете вконец;\nНо у меня есть палка,\nИ я вам всем отец!\nНе далее как к святкам\nЯ вам порядок дам!»\nИ тотчас за порядком\nУехал в Амстердам.\nВернувшися оттуда,\nОн гладко нас обрил,\nА к святкам, так что чудо,\nВ голландцев нарядил.\nНо это, впрочем, в шутку,\nПетра я не виню:\nБольному дать желудку\nПолезно ревеню.\nХотя силён уж очень\nБыл, может быть, прием;\nА всё ж довольно прочен\nПорядок стал при нем.\nНо сон объял могильный\nПетра во цвете лет,\nГлядишь, земля обильна,\nПорядка ж снова нет.\nТут кротко или строго\nЦарило много лиц,\nЦарей не слишком много,\nА более цариц.\nБирон царил при Анне;\nОн сущий был жандарм,\nСидели мы как в ванне\nПри нем, das Gott erbarm![7]\nВеселая царица\nБыла Елисавет:\nПоет и веселится,\nПорядка только нет.\nКакая ж тут причина\nИ где же корень зла,\nСама Екатерина\nПостигнуть не могла.\n«Madame, при вас на диво\nПорядок расцветет, —\nПисали ей учтиво\nВольтер и Дидерот, —\nЛишь надобно народу,\nКоторому вы мать,\nСкорее дать свободу,\nСкорей свободу дать».\n«Messieurs, — им возразила\nОна, — vous me comblez»[8], —\nИ тотчас прикрепила\nУкраинцев к земле.\nЗа ней царить стал Павел,\nМальтийский кавалер,\nНо не совсем он правил\nНа рыцарский манер.\nЦарь Александр Первый\nНастал ему взамен,\nВ нем слабы были нервы,\nНо был он джентльмен.\nКогда на нас в азарте\nСтотысячную рать\nНадвинул Бонапарте,\nОн начал отступать.\nКазалося, ну, ниже\nНельзя сидеть в дыре,\nАн глядь: уж мы в Париже,\nС Louis le D'esir'e.[9]\nВ то время очень сильно\nРасцвел России цвет,\nЗемля была обильна,\nПорядка ж нет как нет.\nПоследнее сказанье\nЯ б написал мое,\nНо чаю наказанье,\nБоюсь monsieur Velliot.[10]\nХодить бывает склизко\nПо камешкам иным,\nИтак, о том, что близко,\nМы лучше умолчим.\nОставим лучше троны,\nК министрам перейдем.\nНо что я слышу? стоны,\nИ крики, и содом!\nЧто вижу я! Лишь в сказках\nМы зрим такой наряд;\nНа маленьких салазках\nМинистры все катят.\nС горы со криком громким\nIn corpore11, сполна,\nСкользя, свои к потомкам\nУносят имена.\nСе Норов, се Путятин,\nСе Панин, се Метлин,\nСе Брок, а се Замятин,\nСе Корф, се Головнин.\nИх много, очень много,\nПрипомнить всех нельзя,\nИ вниз одной дорогой\nЛетят они, скользя.\nЯ грешен: летописный\nЯ позабыл свой слог;\nКартине живописной\nПротивостать не мог.\nЛиризм, на всё способный,\nЗнать, у меня в крови;\nО Нестор преподобный,\nМеня ты вдохнови.\nПоуспокой мне совесть,\nМое усердье зря,\nИ дай мою мне повесть\nОкончить не хитря.\nИтак, начавши снова,\nСтолбец кончаю свой\nОт рождества Христова\nВ год шестьдесят восьмой.\nУвидя, что всё хуже\nИдут у нас дела,\nЗело изрядна мужа\nГосподь нам ниспосла.\nНа утешенье наше\nНам, аки свет зари,\nСвой лик яви Тимашев —\nПорядок водвори.\nЧто аз же многогрешный\nНа бренных сих листах\nНе дописах поспешно\nИли переписах,\nТо, спереди и сзади\nЧитая во все дни,\nИсправи правды ради,\nПисанья ж не кляни.\nСоставил от былинок\nРассказ немудрый сей\nХудый смиренный инок,\nРаб божий Алексей.\n[1] Ведь это позор — мы должны убраться прочь (нем.). — Ред.\n[2] Уйти как-то неприлично, может быть, и обойдемся (нем.). — Ред.\n[3] Это нам под силу, давайте-ка попробуем (нем.). — Ред.\n[4] Это был великий воин (нем.). — Ред.\n[5] Такова была последовательность (нем.). — Ред.\n[6] Тогда пришел конец старой религии (нем.). — Ред.\n[7] Боже упаси нас от такого! (нем.). — Ред.\n[8] Господа, вы слишком добры ко мне (франц.). — Ред.\n[9] Людовик Желанный (франц.). — Ред.\n[10] Мосье Вельо (франц.). — Ред.\n[11]В полном составе (лат.). — Ред.","name": "История государства российского...","date_to": "1868"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 261, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","text": "Из вечности музыка вдруг раздалась,\nИ в бесконечность она полилась,\nИ хаос она на пути захватила,-\nИ в бездне, как вихрь, закружились светила:\nПевучей струной каждый луч их дрожит,\nИ жизнь, пробужденная этою дрожью,\nЛишь только тому и не кажется ложью,\nКто слышит порой эту музыку божью,\nКто разумом светел, в ком сердце горит.","name": "Гипотеза"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 262, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1930","text": "Она открывала\nСвой новый комод,\nСловно Америку —\nТихо, торжественно...\nПузатые ящики\nСмотрят вперед,\nПокрытые доверху\nЛаком божественным...\nОна в самый нижний\nПоложит белье,\nПотом безделушки,\nКартонки, гребенки —\nИ муж с восхищеньем\nСмотрел на нее —\nМилиционер\nС выраженьем ребенка...\nНеловкая полночь\nВ подвал упадет\nИзвозчичьим гулом,\nЗвездою бессонной...\nЕй снится:\nОна из комода берет\nСебе кое-что\nИ супругу — кальсоны...\nВставай с петухами,\nПод утро ложись,\nРаботай, стирай,\nПрополаскивай годы,—\nЗато ее мысли,\nЗато ее жизнь,\nКак мыло,\nСтекают по лону комода...\nШирокую\nНикелевую кровать\nИ шкаф наш высокий\nЖена обожает.\nОн только мешает мне\nЖить и дышать,\nОн только\nМне комнату загромождает...\nОна ж открывала\nСвой новый комод,\nСловно Америку —\nТихо, торжественно...\nПузатые ящики\nСмотрят вперед,\nПокрытые доверху\nЛаком божественным.","name": "Комод","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 263, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1877","text": "Взгляни: зима уж миновала;\nНа землю я сошла опять...\nС волненьем радостным, бывало,\nТы выходил меня встречать.\nВзгляни, как праздничные дани\nЗемле я снова приношу,\nКак по воздушной, зыбкой ткани\nЖивыми красками пишу.\nТы грозовые видел тучи?\nВчера ты слышал первый гром?\nВзгляни теперь, как сад пахучий\nБлестит, обрызганный дождем.\nСреди воскреснувшей природы\nТы слышишь: свету и теплу\nМои пернатые рапсоды\nПоют восторженно хвалу?\nСам восторгаясь этим пеньем\nВ лучах ликующего дня,\nБывало, с радостным волненьем\nТы выходил встречать меня...\nНо нет теперь в тебе отзыва;\nТвоя душа уже не та...\nТы нем, как под шумящей ивой\nНема могильная плита.\nПрилившей жизнью не взволнован,\nУпорно ты глядишь назад\nИ, сердцем к прошлому прикован,\nСвой сторожишь зарытый клад...","name": "Привет весны","date_to": "1877"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 264, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Каких-нибудь пять-шесть дежурных фраз;\nВраждебных клик наскучившие схватки;\nТо жар, то холод вечной лихорадки,\nЗдесь - рана, там - излом, а тут - подбитый глаз!\nТалантики случайных содержаний,\nЛюдишки, трепетно вертящие хвосты\nВ минуты искренних, почтительных лизаний\nИ в обожании хулы и клеветы;\nНа говор похвалы наставленные уши;\nВо всех казнах заложенные души;\nДела, затеянные в пьянстве иль в бреду,\nС болезнью дряблых тел в ладу...\nВсе это с примесью старинных, пошлых шуток,\nС унылым пеньем панихид,-\nВот проявленья каждых суток,\nЛюбезной жизни милый вид...","name": "Каких-нибудь пять-шесть дежурных фраз..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 265, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Тихонов","date_from": "1937","text": "Хочу, чтоб стих был тонок, словно шелк,\nНе для того, чтоб в шепот перешел.\nНо я сейчас сжимаю стих в комок\nНе для того, чтоб он дышать не мог,—\nА чтобы счастья полная строка\nТеплела где-то жилкой у виска,\nА чтобы стих, как свернутый клинок,\nБлистая, развернулся бы у ног.\nТы грустно скажешь: не люблю клинков.\nИ без стиха есть жилки у висков.\nПостылый блеск о стены разобью,\nЯ строки дам клевать хоть воробью.\nЯ их заставлю будничными быть,\nКак та тоска, которой не избыть,\nТа, чей озноб легко на горло лег,\nЧтоб уж не стих, а я дышать но мог!","name": "Хочу, чтоб стих был тонок, словно шелк...","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 266, "fields": {"themes": [],"author": "Евдокия Ростопчина","date_from": "1840","text": "T'was bright, t'was heavenly... but't'is past!..\nThomas Moore. «Lalla Rookh»\nБлестело... искрилось... сияло...\nИ взорам нравилось оно,—\nИ вдруг как сон оно пропало,\nБог весть куда занесено!..\nРезвяся, фея ль утащила\nЕго незримою рукой?..\nВорожея ль заговорила?..\nИль спрятал старый домовой?..\nНечистой силы наважденье\nЕго, быть может, унесло,\nВ знаменованье и значенье,\nЧто в будущем грозится зло?\nЧто также скроется и сгинет\nТа, кем кольцо подарено...\nЧто срок блаженства скоро минет\nИ превратится в прах оно?..\nЧто все, что дорого и мило,\nЧто все, что светит и горит,\nВо мрак ничтожности, в могилу\nСудьба безжалостно умчит?..","name": "Потерянное кольцо","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 267, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1908","text": "Вновь я бессонные ночи узнал\nБез сна до зари,\nОпять шептал\nЛасковый голос: \"Умри, умри\".\nКончивши книгу, берусь за другую,\nНагнать ли сон?\nТомясь тоскую,\nЧем-то в несносный плен заключен.\nСто раз известную \"Manon\" кончаю,\nНо что со мной?\nКонечно, от чаю\nЭто бессонница ночью злой...\nЯ не влюблен ведь, это верно,\nЯ - нездоров.\nВот тихо мерно\nК ранней обедне дальний зов.\nВас я вижу, закрыв страницы,\nЗакрыв глаза;\nМои ресницы\nСтранная вдруг смочила слеза.\nЯ не влюблен, я просто болен,\nДо самой зари\nЛежу безволен,\nИ шепчет голос: \"Умри, умри!\"","name": "Вновь я бессонные ночи узнал...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 268, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1812","text": "Гремит повсюду страшный гром,\nГорами к небу вздуто море,\nСтихии яростные в споре,\nИ тухнет дальний солнцев долг,\nИ звезды падают рядами.\nОни покойны за столами,\nОни покойны. Есть перо,\nБумага есть и — все добро!\nНе видят и не слышут\nИ все пером гусиным пишут!","name": "Гремит повсюду страшный гром...","date_to": "1812"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 269, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1932","text": "Я не знаю — она жива или в северный ветер ушла,\nТа искусница, что кружева удивительные плела\nВ Кружевецком сельсовете над тишайшею\nречкой Нить?\nКружева не такие, как эти, а какие —\nне объяснить!\nЯ пошел в Кружевной союз, попросил показать альбом,\nГоворил я, что разберусь без труда в узоре любом.\nМне показывали альбом. Он велик, в нем\nстраницы горбом,\nИ, как древних преданий слова, по страницам\nбегут кружева.\nРазгадал я узор — сполох, разгадал серебряный мох,\nРазгадал горностаевый мех,\nНо узоров не видел тех,\nЧто когда-то видал в сельсовете\nНад тишайшею речкой Нить —\nКружева не такие, как эти, а какие —\nне объяснить!\nЯ моторную лодку беру,\nОтправляюсь я в путь поутру — ниже, ниже\nпо темной реке.\nСельсовет вижу я вдалеке.\nНе умеют нигде на свете эти древние тайны хранить,\nКак хранили их здесь, в сельсовете,\nнад тишайшею речкой Нить.\nСлавен древний северный лес, озаренный\nмайским огнем!\nБелый свиток льняных чудес мы медлительно развернем.\nСтолько кружева здесь сплели, что обтянешь\nвокруг земли —\nОпояшешь весь шар земной, а концы меж\nземлей и луной\nПонесутся, мерцая вдали...\nСлавен промысел кружевной!\nЭто те иль не те кружева?\nМастерица! Она жива?\nДа жива!\nИ выходит она, свитой девушек окружена.\nГоворит она:\n— Кружева мои те же самые, те же самые,\nЧто и девушки и молодушки. Не склевали\nнаш лен воробушки!\nНе склевали лен черны вороны, разлетелись\nони во все стороны!\nКружева плету я снова. Вот он, свиток мой льняной.\nЯ из сумрака лесного, молода, встаю весной.\nЯ иду! Я — на рассвете!\nВстретьте девицу-красу\nВ Кружевецком сельсовете, в древнем северном лесу!","name": "Кружева","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 270, "fields": {"themes": [],"author": "Расул Гамзатов","text": "Лба твоего просторная поляна,\nА чуть пониже, около нее,—\nДва озера, как будто два Севана.\nДва озера — томление мое.\nНа берегах прекраснейших озер —\nМне каждое из них отдельно снится —\nЛежат всю жизнь две черные лисицы,\nКак будто яростный живой узор.\nХитрее нет их никого на свете.\nТаких лисиц попробуй обмани.\nВот погляди: охотника заметив,\nУбитыми прикинулись они.\nМеня они игрой своей не тронут,—\nНе зря озера страсть в себе таят!\nУслышав музыку, лисицы вздрогнут,\nПритворщицы не смогут устоять.\nО, как они взмывают откровенно,\nЛукавинкой зазывною дразня!\nИ как они изогнуты надменно,\nКогда рассердишься ты на меня.\nО, как они на ласку намекают,\nВздувая пламя у меня в груди!\nА как порою предостерегают,\nБезмолвно говоря: не подходи!\nЯ слышал много раз, что хитрость лисья\nИзвестна миру с самых давних пор.\nНо эти лисы — убедился лично —\nХитрее всех своих живых сестер.\nЗавидуют им все. И даже птицы\nНебесные от зависти дрожат...\nДве черные пушистые лисицы\nВозле озер просторно возлежат.\nЖеланья их я выполняю мигом,\nСлежу за ними, указаний жду.\nПрикажут — и сражусь я с целым миром!\nПрикажут — бездыханным упаду!..\nСпасибо вам, лисицы, от меня\nЗа то, что бережете вы озера.\nЗа то, что вы не дремлете, храня\nИх чистую незамутненность взора.\nСпасибо вам за то, что в час, когда\nК озерам тем я приходил напиться,\nВы тут же притворялись без труда,\nЧто вам прекрасно в это время спится.","name": "Брови"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 271, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1960","text": "Я не могу без тебя жить!\nМне и в дожди без тебя - сушь,\nМне и в жару без тебя - стыть.\nМне без тебя и Москва - глушь.\nМне без тебя каждый час - с год,\nЕсли бы время мельчить, дробя;\nМне даже синий небесный свод\nКажется каменным без тебя.\nЯ ничего не хочу знать -\nСлабость друзей, силу врагов;\nЯ ничего не хочу ждать,\nКроме твоих драгоценных шагов.","name": "Простые строки","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 272, "fields": {"themes": [18],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1909","text": "И когда друг друга проклинали\nВ страсти, раскаленной добела,\nОба мы еще не понимали,\nКак земля для двух людей мала,\nИ, что память яростная мучит,\nПытка сильных - огненный недуг! -\nИ в ночи бездонной сердце учит\nСпрашивать: о, где ушедший друг?\nА когда, сквозь волны фимиама,\nХор гремит, ликуя и грозя,\nСмотрят в душу строго и упрямо\nТе же неизбежные глаза.","name": "И когда друг друга проклинали...","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 273, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1874","text": "М. Д. Ж[едринск]ой\nВ уютном уголке сидели мы вдвоем,\nВ открытое окно впивались наши очи,\nИ, напрягая слух, в безмолвии ночном\nЧего-то ждали мы от этой тихой ночи.\nЗвон колокольчика нам чудился порой,\nПугал нас лай собак, тревожил листьев шорох...\nО, сколько нежности и жалости немой,\nНе тратя лишних слов, читали мы во взорах!\nИ сколько, сколько раз, сквозь сумрак новых лет,\nСветиться будет мне тот уголок уютный,\nИ ночи тишина, и яркий лампы свет,\nИ сердца чуткого обман ежеминутный!","name": "В уютном уголке сидели мы вдвоем...","date_to": "1874"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 274, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1870","text": "А.В.Пл[етне]вой\nЧему бы жизнь нас ни учила,\nНо сердце верит в чудеса:\nЕсть нескудеющая сила,\nЕсть и нетленная краса.\nИ увядание земное\nЦветов не тронет неземных,\nИ от полуденного зноя\nРоса не высохнет на них.\nИ эта вера не обманет\nТого, кто ею лишь живет,\nНе всё, что здесь цвело, увянет,\nНе всё, что было здесь, пройдет!\nНо этой веры для немногих\nЛишь тем доступна благодать,\nКто в искушеньях жизни строгих,\nКак вы, умел, любя, страдать.\nЧужие врачевать недуги\nСвоим страданием умел,\nКто душу положил за други\nИ до конца всё претерпел.","name": "Чему бы жизнь нас ни учила...","date_to": "1870"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 275, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "На полотне у Аллы Беляковой,\nгде темный сад немного бестолковый,\nгде из окна, дразня и завораживая,\nвыплескивается пятно оранжевое,\nгде все имеет первозданный вид\nи ветви как зеленая оправа,\nгде кто-то бодрствует, а кто-то спит\nв том домике, изображенном справа,-\nтам я бываю запросто в гостях,\nи надобности нет о новостях\nвыспрашивать дотошно и лукаво.\nПо лесенке скрипучей в сад схожу\nи выгляжу, быть может, даже хмурым;\nпотом сажусь и за столом сижу\nпод лампою с зеленым абажуром.\nЯ на виду, я чем-то удручен,\nа может, восхищен, но тем не мене\nникто, никто не ведает,\nо чем\nя размышляю в данное мгновенье,\nсовсем один в той странной тишине,\nкоторою вселенная объята...\nИ что-то есть, наверное, во мне\nот старого глехо* и от Сократа.\n* Крестьянин (груз.)","name": "На полотне у Аллы Беляковой..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 276, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рерих","date_from": "1916","text": "Бойтесь, когда спокойное придет\nв движенье. Когда посеянные ветры\nобратятся в бурю. Когда речь людей\nнаполнится бессмысленными словами.\nСтрашитесь, когда в земле кладами\nзахоронят люди свои богатства.\nБойтесь, когда люди сочтут\nсохранными сокровища только\nна теле своем. Бойтесь, когда возле\nсоберутся толпы. Когда забудут\nо знании. И с радостью разрушат\nузнанное раньше. И легко исполнят\nугрозы. Когда не на чем будет\nзаписать знание ваше. Когда листы\nписаний станут непрочными,\nа слова злыми. Ах, соседи мои!\nВы устроились плохо. Вы все\nотменили. Никакой тайны дальше\nнастоящего! И с сумою несчастья\nвы пошли скитаться и завоевывать\nмир. Ваше безумие назвало самую\nбезобразную женщину - желанная!\nМаленькие танцующие хитрецы!\nВы готовы утопить себя\nв танце.","name": "В танце","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 277, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","date_from": "1958","text": "...О, матерь Ахайя,\nПробудись, я твой лучник\nпоследний...\nИз тетради 1921 года\nПочему захотелось мне снова,\nКак в далекие детские годы,\nРади шутки не тратить ни слова,\nСочинять величавые оды,\nШтурмовать олимпийские кручи,\nНимф искать по лазурным пещерам\nИ гекзаметр без всяких созвучий\nПредпочесть новомодным размерам?\nГеографию древнего мира\nНа четверку я помню, как в детстве,\nИ могла бы Алкеева лира\nУ меня оказаться в наследстве.\nНадо мной не смеялись матросы.\nЯ читал им: «О, матерь Ахайя!»\nМне дарили они папиросы,\nПо какой-то Ахайе вздыхая.\nЗа гекзаметр в холодном вокзале,\nГде жила молодая свобода,\nМне военные люди давали\nЧерный хлеб двадцать первого года.\nЗначит, шел я по верной дороге,\nПо кремнистой дороге поэта,\nИ неправда, что Пан козлоногий\nДо меня еще сгинул со света.\nБосиком, но в буденновском шлеме,\nБедный мальчик в священном дурмане,\nВерен той же аттической теме,\nЯ блуждал без копейки в кармане.\nЯмб затасканный, рифма плохая —\nТолько бредни, постылые бредни,\nИ достойней: «О, матерь Ахайя,\nПробудись, я твой лучник последний...»","name": "Стихи из детской тетради","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 278, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1932","text": "Джэн!\nДорогая!\nТы хмуришь свой крохотный лоб,\nТы задумалась, Джэн,\nНе о нашем ли грустном побеге?\nГоворят, приближается\nНовый потоп,\nНам пора позаботиться\nО ковчеге.\nВидишь —\nМир заливает водой и огнем,\nПриближается ночь,\nНеизвестностью черной пугая...\nВот он — Ноев ковчег.\nВойдем,\nОтдохнем,\nПоплывем,\nДорогая!\nНет ни рек, ни озер.\nВся земля —\nКак сплошной океан,\nИ над ней небеса —\nКак проклятие...\nИ как расплата...\nВсе безмолвно вокруг.\nТолько глухо стучит барабан,\nИ орудия бьют\nС укрепленного Арарата.\nНас не пустят туда —\nТам для избранных\nКрепость и дом,\nНо и эту твердыню\nДесница времен поразила.\nКто-то бросился вниз...\nВидишь, Джэн,—\nЭто новый Содом\nПокидают пророки\nФинансовой буржуазии.\nДетский трупик,\nКачаясь,\nСинеет на черной волне,—\nЭто маленький Линдберг,\nПлывущий путями потопа.\nОн с Гудзона плывет,\nОн синеет на черной волне\nПо затопленным картам\nАмерики и Европы.\nМир встает перед нами\nПустыней,\nОгромной и голой.\nНикто не спасется,\nИ никто не спасет!\nПобежденный пространством,\nИзмученный голубь\nПулеметную ленту,\nЗажатую в клюве,\nНесет.\nСорок раз...\nСорок дней и ночей...\nСорок лет\nМне исполнилось, Джэн.\nСорок лет...\nЯ старею.\nНи хлеба...\nНи славы...\nЧем помог мне,\nСкажи,\nЮридический факультет?\nЧем поможет закон\nБезработному доктору права?\nХоть бы новый потоп\nЗатопил этот мир в самом деле!\nНо холодный Нью-Йорк\nПоднимает свои этажи...\nГде мы денег достанем\nНа следующей неделе?\nЧем это кончится,\nДжэн,\nДорогая,\nСкажи!","name": "Потоп","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 279, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","date_from": "1961","text": "Летняя ночь была\nТеплая, как зола...\nТак, незаметным шагом, до окраин я дошла.\nЭти окраины\nБыли оправлены\nВышками вырезными, кружевными кранами.\nОблики облаков, отблески облаков\nПлавали сквозь каркасы недостроенных домов.\nЭти дома без крыш — в белой ночной дали —\nВ пустошь меня зазвали, в грязь и в глину завели...\nНа пустыре ночном светлый железный лом,\nМедленно остывая, обдавал дневным теплом.\nА эти дома без крыш — в душной ночной дали —\nЧто-то такое знали, что и молвить не могли!\nИз-за угла, как вор, выглянул бледный двор:\nТам, на ветру волшебном, танцевал бумажный сор...\nА эти дома без крыш словно куда-то шли... Шли...\nПлыли,— как будто были не дома, а корабли...\nВстретилась мне в пути между цементных волн\nКадка с какой-то краской,— точно в теплом море — челн;\nПалка-мешалка в ней — словно в челне — весло...\nОт кораблей кирпичных кадку-лодку отнесло.\nБыло волшебно все: даже бумажный сор!\nДаже мешалку-палку вспоминаю до сих пор!..\nИ эти дома без крыш,— светлые без огня;\nЭту печаль и радость;\nЭту ночь с улыбкой дня!","name": "Дома без крыш","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 280, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1928","text": "Товарищ Попов\nчуть-чуть не от плуга.\nЧуть\nне от станка\nи сохи.\nОн -\nдаже партиец,\nно он\nперепуган,\nбрюзжит\nбаритоном сухим:\n\"Раскроешь газетину -\nв критике вся,\nлюбая\nколеблется\nглыба.\nКроют.\nКого?\nАж волосья\nвстают\nот фамилий\nдыбом.\nВедь это -\nподрыв,\nподкоп ведь это...\nКритику\nосторожненько\nдолжно вести.\nА эти\nкритикуют,\nне щадя авторитета,\nни чина,\nни стажа,\nни должности.\nКритика\nснизу -\nэто яд.\nСверху -\nвот это лекарство!\nНу, можно ль\nпозволить\nнизам,\nподряд,\nвсем!-\nзаниматься критиканством?!\nО мерзостях\nнаших\nтрубим и поем.\nИди\nи в газетах срамись я!\nНу, я ошибся...\nТак в тресте ж,\nв моем,\nимеется\nревизионная комиссия.\nВедь можно ж,\nне задевая столпов,\nв кругу\nсвоих, братишек,-\nвызвать,\nсказать:\n- Товарищ Попов,\nорудуй...\nтово...\nпотише... -\nПристали\nдо тошноты,\nдо рвот...\nОбмазывают\nкистью густою.\nТоварищи,\nведь это же ж\nподорвет\nгосударственные устои!\nКого критикуют?-\nвопит, возомня,\nаж голос\nвизжит\nтенорком. -\nВчера -\nИванова,\nсегодня -\nменя,\nа завтра -\nСовнарком!\"\nТоварищ Попов,\nоставьте скулеж.\nБолтовня о подрывах -\nложь!\nМы всех зовем,\nчтоб в лоб,\nа не пятясь,\nкритика\nдрянь\nкосила.\nИ это\nлучшее из доказательств\nнашей\nчистоты и силы.","name": "Столп","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 281, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1726","text": "Весна катит,\nЗиму валит,\nИ уж листик с древом шумит.\nПоют птички\nСо синички,\nХвостом машут и лисички.\nВзрыты брозды,\nЦветут грозды,\nКличет щеглик, свищут дрозды,\nЛьются воды,\nИ погоды;\nДа ведь знатны нам походы.\nКанат рвется,\nЯкорь бьется,\nЗнать, кораблик понесется.\nНу ж плынь спешно,\nНе помешно,\nПлыви смело, то успешно.\nАх! широки\nИ глубоки\nВоды морски, разбьют боки.\nВось заставят,\nНе оставят\nДобры ветры и приставят.\nПлюнь на суку\nМорску скуку,\nДержись черней, а знай штуку:\nСтать отишно\nИ не пышно;\nТак не будет волн и слышно.","name": "Песенка, которую я сочинил...","date_to": "1726"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 282, "fields": {"themes": [],"author": "Федерико Лорка","text": "(Перевод И.Тыняновой)\nКогда умру,\nсхороните меня с гитарой\nв речном песке.\nКогда умру...\nВ апельсиновой роще старой,\nв любом цветке.\nКогда умру,\nбуду флюгером я на крыше,\nна ветру.\nТише...\nкогда умру!","name": "Memento"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 283, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1939","text": "Есть в хаосе самом высокий строй,\nТот замысел, что кажется игрой,\nИ, может быть, начертит астроном\nОрбиту сердца, тронутого сном.\nВелик и дивен океана плач.\nУ инея учился первый ткач.\nСродни приливам и корням близка\nОбыкновенной женщины тоска.\nИ есть закон для смертоносных бурь\nИ для горшечника, кладущего глазурь, —\nТо — ход страстей, и зря зовут судьбой\nОтлеты птиц иль орудийный бой.\nХудожнику свобода не дана,\nОн слышит, что бормочет тишина,\nИ как лунатик, выйдя в темноту,\nОн осязает эту темноту.\nНе переставить звуки и цвета,\nНе изменить кленового листа.\nИ дружбы горяча тяжелая смола,\nИ вечен след от легкого весла.","name": "Круг","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 284, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1896","text": "Под одеждою руки скрывая,\nКак спартанский обычай велит,\nИ смиренно глаза опуская,\nПеред старцами отрок стоит.\nНа минуту вопросом случайным\nЗадержали его старики,-\nИ сжимает он что-то потайным,\nНо могучим движеньем руки.\nОн лисицу украл у кого-то,\nИ лисица грызет ему грудь,\nНо у смелого только забота -\nСтариков, как и всех, обмануть.\nУдалось! Он добычу уносит,\nОн от старцев идет не спеша,-\nИ живую лисицу он бросит\nПод намет своего шалаша.\nПроходя перед злою толпою,\nЯ сурово печаль утаю,\nРавнодушием внешним укрою\nОто всех я кручину мою,-\nИ пускай она сердце мне гложет,\nИ пускай ее трудно скрывать,\nНо из глаз моих злая не сможет\nУнизительных слез исторгать.\nЯ победу над ней торжествую\nИ уйти от людей не спешу,-\nЯ печаль мою злую, живую\nПринесу к моему шалашу,\nИ под темным наметом я сброшу,\nСовершив утомительный путь,\nВместе с жизнью жестокую ношу,\nИстомившую гордую грудь.","name": "Под одеждою руки скрывая...","date_to": "1896"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 285, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","text": "Смотри, смотри на небеса,\nКакая тайна в них святая\nПроходит молча и сияя\nИ лишь настолько раскрывая\nСвои ночные чудеса,\nЧтобы наш дух рвался из плена,\nЧтоб в сердце врезывалось нам,\nЧто здесь лишь зло, обман, измена,\nДобыча смерти, праха, тлена,\nБлаженство вечное лишь там.","name": "ЧЕМУ НАС УЧАТ НЕБЕСА"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 286, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1813","text": "Хочешь видеть жребий свой\nВ зеркале, Светлана?\nТы спросись с своей душой!\nСкажет без обмана,\nЧто тебе здесь суждено!\nНам душа - зерцало!\nВсе в ней, все заключено,\nЧто нам обещало\nПровиденье в жизни сей!\nМилый друг, в душе твоей,\nНепорочной, ясной,\nС восхищеньем вижу я,\nЧто сходна судьба твоя\nС сей душой прекрасной!\nНепорочность - спутник твой\nИ веселость - гений\nВсюду будут пред тобой\nС чашей наслаждений.\nЛишь тому, в ком чувства нет,\nПуть земной ужасен!\nСчастье в нас, и божий свет\nНами лишь прекрасен.\nМилый друг, спокойна будь,\nБезопасен твой здесь путь:\nСердце твой хранитель!\nВсе судьбою в нем дано:\nБудет здесь тебе оно\nК счастью предводитель!","name": "Светлане","date_to": "1813"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 287, "fields": {"themes": [7],"author": "София Парнок","date_from": "1919","text": "Каждый вечер я молю\nБога, чтобы ты мне снилась:\nДо того я полюбилась,\nЧто уж больше не люблю.\nКаждый день себя вожу\nМимо опустелых комнат,—\nПамять сонную бужу,\nНо она тебя не помнит...\nИ упрямо, вновь и вновь,\nЯ твое губами злыми\nТихо повторяю имя,\nЧтобы пробудить любовь...","name": "Каждый вечер я молю...","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 288, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1865","text": "Все решено, и он спокоен,\nОн, претерпевший до конца,—\nЗнать, он пред богом был достоин\nДругого, лучшего венца —\nДругого, лучшего наследства,\nНаследства бога своего,—\nОн, наша радость с малолетства,\nОн был не наш, он был его...\nНо между ним и между нами\nЕсть связи естества сильней:\nСо всеми русскими сердцами\nТеперь он молится о ней,—\nО ней, чью горечь испытанья\nПоймет, измерит только та,\nКто, освятив собой страданья,\nСтояла, плача, у креста...","name": "12-ое апреля 1865 (Все решено...)","date_to": "1865"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 289, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1957","text": "То насыпью, то глубью лога,\nТо по прямой за поворот\nЗмеится лентою дорога\nБезостановочно вперед.\nПо всем законам перспективы\nЭа придорожные поля\nБегут мощеные извивы,\nНе слякотя и не пыля.\nВот путь перебежал плотину,\nНа пруд не посмотревши вбок,\nКоторый выводок утиный\nПереплывает поперек.\nВперед то под гору, то в гору\nБежит прямая магистраль,\nКак разве только жизни в пору\nВсё время рваться вверх и вдаль.\nЧрез тысячи фантасмагорий,\nИ местности и времена,\nЧерез преграды и подспорья\nНесется к цели и она.\nА цель ее в гостях и дома —\nВсё пережить и всё пройти,\nКак оживляют даль изломы\nМимоидущего пути.","name": "Дорога","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 290, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","text": "Солнцем обрызган целый мир,\nПразднично блещет улица.\nПосле\nутренней тьмы\nквартир\nЛюди стоят\nи щурятся.\nСдвинься, попробуй,—\nне хватит сил,\nИ у подъездов,\nспросонок,\nГород большой на мгновенье\nзастыл,\nЗажмурившись,\nкак котенок.","name": "Половина девятого"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 291, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1907","text": "Работай, работай, работай:\nТы будешь с уродским горбом\nЗа долгой и честной работой,\nЗа долгим и честным трудом.\nПод праздник — другим будет сладко,\nДругой твои песни споет,\nС другими лихая солдатка\nПойдет, подбочась, в хоровод.\nТы знай про себя, что не хуже\nДругого плясал бы — вон как!\nЧто мог бы стянуть и потуже\nСвой золотом шитый кушак!\nЧто ростом и станом ты вышел\nСтатнее и краше других,\nЧто та молодица — повыше\nДругих молодиц удалых!\nВ ней сила играющей крови,\nХоть смуглые щеки бледны,\nТонки ее черные брови,\nИ строгие речи хмельны...\nАх, сладко, как сладко, так сладко\nРаботать, пока рассветет,\nИ знать, что лихая солдатка\nУшла за село, в хоровод!","name": "Работай, работай, работай...","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 292, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1976","text": "Живу я в лучшем из миров -\nНе нужно хижины мне!\nЗемля - постель, а небо - кров,\nМне стены - лес, могила - ров,-\nМурашки по спине.\nНо мне хорошо!\nМне славно жить в стране -\nВо рву, на самом дне -\nВ приятной тишине.\nЛучи палят - не надо дров,-\nЛюбой ко мне заходи!\nВот только жаль, не чинят кров,\nА в этом лучшем из миров\nБывают и дожди.\nНо мне хорошо!\nНе веришь - заходи,\nСадись и не зуди,-\nГляди, не разбуди!\nИ все прекрасно - все по мне,-\nХвала богам от меня!\nЕще есть дырка на ремне,\nЯ мог бы ездить на коне -\nДа только нет коня.\nНо мне хорошо!\nВсе беды - болтовня.\nЯ, струнами звеня,\nПою подряд три дня -\nПослушайте меня.","name": "Живу я в лучшем из миров...","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 293, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1925","text": "Солнце - ниже,\nНебо - ниже,\nРозовеет дальний край.\nМилый друг, присядь поближе,\nХватит хмури -\nПоболтай.\nВ этом гвалте,\nВ этом шуме\nНам трудненько уберечь\nПлодовитое раздумье,\nВразумительную речь.\nИ нередко гром пророчил\nНадо мной\nИ над тобой,\nНо испытанные очи\nНам завещаны борьбой.\nИ простится, что испугом\nКак-то нас брала беда.\nЧто ж, и лучшая подруга\nВедь лукавит иногда...\nВсё равно -\nЗакат ли розов,\nИли чернь ночных одежд -\nВсё равно -\nКипят березы\nПобеждающих надежд!\nМы до копаной постели\nСохраним свое лицо,\nЕсли мы с борьбой надели\nОбручальное кольцо...\nСолнце - ниже,\nНебо - ниже,\nТих разлив второй зари.\nМилый друг,- еще поближе.\nК сердцу ближе.\nГовори.","name": "Закат","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 294, "fields": {"themes": [2],"author": "Константин Случевский","text": "Розовых в\nресков полосы длинные\nВ логе песчаном растут.\nСевера дальнего дебри пустынные\nРодина их,— а не тут!\nИли на то они здесь представители\nБратьев родных, чтоб шепнуть:\n«Края полночного скудной обители,\nСчастливый юг — не забудь!»"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 295, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1913","text": "Как перья страуса на черном катафалке,\nКолышутся фабричные дымы.\nИз черных бездн, из предрассветной тьмы\nВ иную тьму несутся с криком галки.\nСкрипит обоз, дыша морозным паром,\nИ с лесенкой на согнутой спине\nФонарщик, юркий бес, бежит по тротуарам...\nО, скука, тощий пес, взывающий к луне!\nТы - ветер времени, свистящий в уши мне!","name": "Зима (Как перья страуса...)","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 296, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1859","text": "Как стелется по ветру рожь золотая\nШирокой волной,\nКак пыль поднимается, путь застилая\nГустою стеной!\nКак грудь моя ноет тоской безымянной,\nМученьем былым...\nО, если бы встретить мне друга нежданно\nИ плакать бы с ним!\nНо горькие слезы я лью только с вами,\nПустые поля...\nСама ты горька и полита слезами,\nРодная земля!","name": "В полдень","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 297, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1915","text": "Ты не любишь меня, милый голубь,\nНе со мной ты воркуешь, с другою,\nАх, пойду я к реке под горою,\nКинусь с берега в черную прорубь.\nНе отыщет никто мои кости\nЯ русалкой вернусь весною.\nПриведешь ты коня к водопою,\nИ коня напою я из горсти.\nЗапою я тебе втихомолку,\nКак живу я царевной, тоскую,\nЗаману я тебя, заколдую,\nУведу коня в струи за холку!\nОй, как терем стоит под водою -\nТам играют русалочки в жмурки,-\nИзо льда он, а окна - конурки\nВ сизых рамах горят под слюдою.\nНа постель я травы натаскаю,\nПоложу я тебя с собой рядом.\nБуду тешить тебя своим взглядом,\nЗацелую тебя, заласкаю!","name": "Русалка под Новый год","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 298, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1908","text": "Стенал я, любил я, своей называл\nТу, чья невинность в сказку вошла,\nТу, что о мне лишь цвела и жила\nИ счастью нас отдала [...]\nНо Крысолов верховный \"крыса\" вскрикнул\nИ кинулся, лаем залившись, за \"крысой\" -\nИ вот уже в лапах небога,\nИ зыбятся свечи у гроба.","name": "Стенал я, любил я...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 299, "fields": {"themes": [18],"author": "Расул Гамзатов","text": "Знай, мой друг, вражде и дружбе цену\nИ судом поспешным не греши.\nГнев на друга, может быть, мгновенный,\nИзливать покуда не спеши.\nМожет, друг твой сам поторопился\nИ тебя обидел невзначай.\nПровинился друг и повинился -\nТы ему греха не поминай.\nЛюди, мы стареем и ветшаем,\nИ с теченьем наших лет и дней\nЛегче мы своих друзей теряем,\nОбретаем их куда трудней.\nЕсли верный конь, поранив ногу,\nВдруг споткнулся, а потом опять,\nНе вини его - вини дорогу\nИ коня не торопись менять.\nЛюди, я прошу вас, ради бога,\nНе стесняйтесь доброты своей.\nНа земле друзей не так уж много:\nОпасайтесь потерять друзей.\nЯ иных придерживался правил,\nВ слабости усматривая зло.\nСкольких в жизни я друзей оставил,\nСколько от меня друзей ушло.\nПосле было всякого немало.\nИ, бывало, на путях крутых\nКак я каялся, как не хватало\nМне друзей потерянных моих!\nИ теперь я всех вас видеть жажду,\nНекогда любившие меня,\nМною не прощенные однажды\nИли не простившие меня.\nПер. Н.Гребнева","name": "Берегите друзей"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 300, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Карамзин","date_from": "1791","text": "Братья, рюмки наливайте!\nЛейся через край, вино!\nВсе до капли выпивайте!\nОсушайте в рюмках дно!\nМы живем в печальном мире;\nВсякий горе испытал -\nВ бедном рубище, в порфире -\nНо и радость бог нам дал.\nОн вино нам дал на радость,-\nГоворит святой Мудрец,-\nСтарец в нем находит младость,\nБедный - горестям конец.\nКто все плачет, все вздыхает,\nВечно смотрит сентябрем -\nТот науки жить не знает\nИ не видит света днем.\nВсе печальное забудем,\nЧто смущало в жизни нас;\nПеть и радоваться будем\nВ сей приятный, сладкий час!\nДа светлеет сердце наше,\nДа сияет в нем покой,\nКак вино сияет в чаше,\nОсребряемо луной!","name": "Веселый час","date_to": "1791"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 301, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Винокуров","date_from": "1966","text": "\"Мир приключений\" - был такой журнал.\nЯ, помню, раздобыл подшивку где-то...\nКто не сидел над нею до рассвета -\nТот сам себя безбожно обкорнал!\nИ как гигантский стонущий насос,\nЯ всасывал в себя ночное чтиво...\nНадвинутая кепка детектива.\nКорабль, затёртый насмерть льдами. \"SOS\".\nЖизнь - приключение. Иди. Живи!\nВон - побережье моря, реки, взгорья...\n...Но ты смотри на помощь не зови,\nКогда вдруг жизнь возьмёт тебя за горло!\nВ глухой тайге напьёшься из корца...\nУмрёшь - положат в Грузии к чинаре...\nИ жизнь твоя, как повесть без конца\nВ том чудном и растрёпанном журнале.","name": "Мир приключений - был такой журнал...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 302, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1880","text": "Не жди ты песен стройных и прекрасных,\nУ темной осени цветов ты не проси!\nНе знал я дней сияющих и ясных,\nА сколько призраков недвижных и безгласных\nПокинуто на сумрачном пути.\nТаков закон: всё лучшее в тумане,\nА близкое иль больно, иль смешно.\nНе миновать нам двойственной сей грани:\nИз смеха звонкого и из глухих рыданий\nСозвучие вселенной создано.\nЗвучи же смех свободною волною,\nНегодования не стоят наши дни.\nТы, муза бедная, над смутною стезею\nЯвись хоть раз с улыбкой молодою\nИ злую жизнь насмешкою незлою\nХотя на миг один угомони.","name": "Посвящение к неизданной комедии","date_to": "1880"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 303, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1896","text": "Грозные невзгоды,\nТемная вражда.\nБыстро мчатся годы.\nЗа бедой беда.\nУтешаться, верить,\nВорожить, тужить,\nПлакать, лицемерить.\nСтоит жить!\nДни идут. Всё то же,\nПеремены нет.\nДумы злее, строже.\nМного, много лет\nМедленно трудиться,\nУгождать, служить,\nУнижаться, биться.\nСтоит жить!","name": "Грозные невзгоды, темная вражда...","date_to": "1896"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 304, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","date_from": "1957","text": "Средь слабых луж и предвечерних бликов,\nна станции, запомнившейся мне,\nдве девочки с лукошком земляники\nзастенчиво стояли в стороне.\nВ своих платьишках, стираных и старых,\nони не зазывали никого,\nдва маленькие ангела базара,\nне тронутые лапами его.\nОни об этом думали едва ли,\nхозяечки светающих полян,\nкогда с недетским тщаньем продавали\nту ягоду по два рубля стакан.\nЗемли зеленой тоненькие дочки,\nсестренки перелесков и криниц,\nи эти их некрепкие кулечки\nиз свернутых тетрадочных страниц,\nгде тихая работа семилетки,\nсвидетельства побед и неудач\nи педагога красные отметки\nпод кляксами диктантов и задач...\nПроехав чуть не половину мира,\nдержа рублевки смятые в руках,\nшли прямо к их лукошку пассажиры\nв своих пижамах, майках, пиджаках.\nНе побывав на маленьком вокзале,\nк себе кулечки бережно прижав,\nони, заметно подобрев, влезали\nв уже готовый тронуться состав.\nНа этот раз, не поддаваясь качке,\nна полку забираться я не стал -\nел ягоды. И хитрые задачки\nпо многу раз пристрастно проверял.","name": "Земляника","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 305, "fields": {"themes": [7],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1939","text": "...И снова хватит сил\nувидеть и узнать,\nкак все, что ты любил,\nначнет тебя терзать.\nИ оборотнем вдруг\nпредстанет пред тобой\nи оклевещет друг,\nи оттолкнет другой.\nИ станут искушать,\nприкажут: «Отрекись!» —\nи скорчится душа\nот страха и тоски.\nИ снова хватит сил\nодно твердить в ответ:\n«Ото всего, чем жил,\nне отрекаюсь, нет!»\nИ снова хватит сил,\nзапомнив эти дни,\nвсему, что ты любил,\nкричать: «Вернись! Верни...»\nЯнварь 1939, Камера 33\nДни проводила в диком молчании,\nЗубы сцепив, охватив колени.\nСердце мое сторожило отчаянье,\nРазум — безумия цепкие тени.\nДруг мой, ты спросишь —\nкак же я выжила,\nКак не лишилась ума, души?\nГолос твой милый все время слышала,\nЕго ничто\nне могло\nзаглушить.\nНи стоны друзей озверевшей ночью,\nНи скрип дверей и ни лязг замка,\nНи тишина моей одиночки,\nНи грохот квадратного грузовика.\nВсе отошло, ничего не осталося,\nМолодость, счастие — все равно.\nГолос твой, полный любви и жалости,\nГолос отчизны моей больной...\nОн не шептал утешений без устали,\nСлов мне возвышенных не говорил —\nТолько одно мое имя русское,\nИмя простое мое твердил...\nИ знала я, что еще жива я,\nЧто много жизни\nеще\nвпереди,\nПока твой голос, моля, взывая,\nИмя мое — на воле!— твердит...\nЯнварь 1939, К[амера] 33\nКак странно знать, что в городе одном\nПочти что рядом мы с тобой живем...\nЯ знаю, как домой дойти: пятнадцать\nМинут ходьбы, пять улиц миновать.\nПо лестнице на самый верх подняться\nИ в дверь условным стуком постучать.\nТы ждешь меня, возлюбленный! Я знаю,\nТы ждешь меня, тоскуя и любя...\nНет, я не виновата, что страдаю,\nЧто заставляю мучиться тебя!\nО, только бы домой дойти! Сумею\nРубцы и язвы от тебя укрыть,\nИ даже сердце снова отогрею,\nИ даже верить буду и любить.\nО, только бы домой дойти! Пятнадцать\nМинут ходьбы. Пять улиц миновать.\nПо лестнице на самый верх подняться\nИ в дверь условным стуком постучать...\nЯнварь 1939, Кам[ера] 33\nИз края тьмы, бессмысленной и дикой,\nВ забытое земное бытие\nЯ душу увожу, как Эвридику,\nНельзя мне оглянуться на нее.\nШуршат изодранные покрывала,\nСкользят босые слабые ступни...\nНет, — не глядеть, не знать, какой ты стала\nЗа эти, смертью отнятые дни,\nНет,- если я условие нарушу\nИ обернусь к запретной стороне,—\nТогда навек я потеряю душу\nИ даже песни не помогут мне...\nМай, [1939], Одиночка 9\nГде жду я тебя, желанный сын?!\n— В тюрьме, в тюрьме!\nТы точно далекий огонь, мой сын,\nВ пути, во тьме.\nВдали человеческое жилье,\nОчаг тепла.\nИ мать пеленает дитя свое,\nЛицом светла.\nНе я ли это, желанный сын,\nС тобой, с тобой?\nКогда мы вернемся, желанный сын,\nК себе домой?\nКругом пустынно, кругом темно,\nИ страх, и ложь,\nИ голубь пророчит за темным окном,\nЧто ты — умрешь...\nМарт 1939, Одиночка 17\nСестре\nМне старое снилось жилище,\nгде раннее детство прошло,\nгде сердце, как прежде, отыщет\nприют, и любовь, и тепло.\nМне снилось, что святки, что елка,\nчто громко смеется сестра,\nчто искрятся нежно и колко\nрумяные окна с утра.\nА вечером дарят подарки,\nи сказками пахнет хвоя,\nи звезд золотые огарки\nнад самою крышей стоят.\n...Я знаю — убогим и ветхим\nстановится старый наш дом;\nнагие унылые ветки\nстучат за померкшим окном.\nА в комнате с мебелью старой,\nв обиде и тесноте,\nживет одинокий, усталый,\nпокинутый нами отец...\nЗачем же, зачем же мне снится\nстрана отгоревшей любви?\nМария, подруга, сестрица,\nокликни меня, позови...\nМарт 1939\n7. Воспоминание\nНочника зеленоватый свет,\nБабочка и жук на абажуре.\nВот и легче... Отступает бред.\nЭто мама около дежурит.\nВот уже нестрашно, снится лес,\nпряничная, пестрая избушка...\nХорошо, что с горла снят компресс\nи прохладной сделалась подушка.\nЯ сама не знаю — почему\nмне из детства,\nмне издалека\nльется в эту каменную мглу\nтолько свет зеленый ночника.\nТихий, кроткий, милый, милый Свет,\nты не оставляй меня одну.\nТы свети в удушье, в горе, в бред —\nможет быть, поплачу и — усну...\nИ в ребячьем свете ночника\nмне приснится всё, что я люблю,\nи родная мамина рука\nснимет с горла белую петлю.\nАпрель 1939, Одиночка 17\n8. Малолетки на прогулке\nДогоняя друг друга,\nВ желто-серых отрепьях,\nХодят дети по кругу\nМимо голых деревьев.\nТочно малые звери,\nЛисенята в темнице,..\nО, туман желто-серый\nНа ребяческих лицах!\nДвух детей схоронила\nЯ на воле сама,\nТретью дочь погубила\nДо рожденья — тюрьма...\nЛюди милые, хватит!\nМатерей не казнят!\nВы хоть к этим ребятам\nПодпустите меня.\nАпрель 1939, Арсеналка, Больница\n9. Желание\nКораблик сделала бы я\nиз сердца своего.\nПо темным ладожским волнам\nпустила бы его.\nВолна вечерняя, шуми,\nнеси кораблик вдаль.\nЕму не страшно в темноте,\nему себя не жаль.\nИ маленький бы самолет\nиз сердца сделать мне,\nи бросить вверх его, чтоб он\nкружился в вышине.\nЛети, свободный самолет,\nблести своим крылом,\nтебе не страшно в вышине,\nв сиянии родном...\nА я в тюрьме останусь жить,\nне помня ничего,\nи будет мне легко-легко\nбез сердца моего.\nМай 1939, Одиночка 29\nКостер пылает. До рассвета\nугрюмый ельник озарен.\nТуман и полночь, рядом где-то\nтомится песня-полусон...\nКак мы зашли сюда? Не знаю.\nМы вместе будем до утра.\nИюнь, туман, костер пылает,\nзвенит и плачет мошкара.\nЯ говорю:\n«Теперь, как жажда,\nво мне желание одно:\nтаким костром сгореть однажды\nв лесу, где сыро и темно.\nЯ жалобою не нарушу\nсудьбу горящую свою:\nпусть у костра погреют души\nи песнь отрадную споют...»\nИюнь 1939\n11. Просьба\nНет, ни слез, ни сожалений —\nничего не надо ждать.\nТолько б спать без сновидений\nдолго, долго, долго спать.\nА уж коль не дремлет мука,\nбередит и гонит кровь —\nпусть не снится мне разлука,\nнаша горькая любовь.\nСон про встречу, про отраду\nпусть минует стороной.\nДаже ты не снись, не надо,\nмой единственный, родной...\nПусть с березками болотце\nмне приснится иногда.\nВ срубе темного колодца\nодинокая звезда...\nИюнь 1939\n12. Маргарите Коршуновой\nКогда испытание злое\nсомкнулось на жизни кольцом,\nмне встретилась женщина-воин\nс упрямым и скорбным лицом.\nНе слава ее овевала,\nно гнев, клевета и печаль.\nИ снят был ремень, и отняли\nее боевую медаль.\nБыла в ней такая суровость,\nи нежность, и простота,\nчто сердце согрела мне снова\nбессмертная наша мечта.\nНикто никогда не узнает,\nо чем говорили мы с ней.\nНо видеть хочу, умирая,\nее у постели моей.\nПусть в очи померкшие глянет,\nсурова, нежна и проста.\nПусть Ангелом Смерти предстанет\nбессмертная наша Мечта.\nИюнь 1939","name": "Испытание","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 306, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1975","text": "Легко скользнула «Красная стрела»\nС перрона ленинградского вокзала.\nИ снова нас обоих ночь связала\nИ развернула смутных два крыла.\nНо никаких чудес не припасла,\nИ ничего вперед не предсказала.\nМне сердце нежность горькая пронзала —\nТак сладко, так по-детски ты спала,\nКак будто бы вошла в хрустальный грот,\nЯ видел твой полуоткрытый рот...\nНу так дыши всё ближе и блаженней,\nСпи, милая, но только рядом будь!\nПусть крепок сон. Пусть короток наш путь.\nПусть бодрствует мое воображенье.","name": "Сонет (Легко скользнула «Красная стрела»...)","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 307, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Ломоносов","text": "Бугристы берега, благоприятны влаги,\nО горы с гроздами, где греет юг ягнят.\nО грады, где торги, где мозгокружны браги,\nИ деньги, и гостей, и годы их губят.\nДрагие ангелы, пригожие богини,\nБегущие всегда от гадкия гордыни,\nПугливы голуби из мягкого гнезда,\nУгодность с негою, огромные чертоги,\nНедуги наглые и гнусные остроги,\nБогатство, нагота, слуги и господа.\nУгрюмы взглядами, игрени, пеги, смуглы,\nБагровые глаза, продолговаты, круглы,\nИ кто горазд гадать и лгать, да не мигать,\nИграть, гулять, рыгать и ногти огрызать,\nНогаи, болгары, гуроны, геты, гунны,\nТугие головы, о иготи чугунны,\nГневливые враги и гладкословный друг,\nТолпыги, щеголи, когда вам есть досуг.\nОт вас совета жду, я вам даю на волю:\nСкажите, где быть га и где стоять глаголю?","name": "О сомнительном произношении буквы Г"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 308, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","text": "Зачем в моей усталой груди\nТак много боли и тоски?\nИ так ненужны маяки.\nИ так давно постыли люди\nУныло ждущие Христа.\nЛишь дьявола они находят...\nИ лишь в отчаянье приводят\nИзвечно лгущие уста.\nКто без намеренья щадит,\nКто без желанья ранит больно.\nИль порываний нам довольно,\nИ лишь недуг надежный щит."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 309, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1840","text": "Как пуст мой деревенский дом,\nУгрюмый и высокий!\nКакую ночь провел я в нем\nБессонно, одинокий!\nУж были сумраком давно\nОкрестности одеты,\nЛуна светила сквозь окно\nНа старые портреты;\nА я задумчивой стопой\nХодил по звонкой зале,\nДа тень еще моя со мной -\nМы двое лишь не спали.\nДеревья темные в саду\nКачали все ветвями,\nВпросонках гуси на пруду\nКричали над волнами,\nИ мельница, грозя, крылом\nМне издали махала,\nИ церковь белая с крестом,\nКак призрак, восставала.\nЯ ждал - знакомых мертвецов\nНе встанут ли вдруг кости,\nС портретных рам, из тьмы углов\nНе явятся ли в гости?..\nИ страшен был пустой мне дом,\nГде шаг мой раздавался,\nИ робко я внимал кругом,\nИ робко озирался.\nТоска и страх сжимали грудь\nСреди бессонной ночи,\nИ вовсе я не мог сомкнуть\nВстревоженные очи.","name": "Nocturno (Как пуст мой деревенский дом...)","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 310, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1925","text": "Нищетою необычной\nна чужбине дорожу.\nУтром в ратуше кирпичной\nза конторкой не сижу.\nГде я только не шатаюсь\nв пустоте весенних дней!\nИ к подруге возвращаюсь\nвсе позднее и поздней.\nВ полумраке стул задену\nи, нащупывая свет,\nтак растопаюсь, что в стену\nстукнет яростно сосед.\nУтром он наполовину\nоткрывать окно привык,\nчтобы высунуть перину,\nкак малиновый язык.\nУтром музыкант бродячий\nдвор наполнит до краев\nпри участии горячей\nсуматохи воробьев.\nПонимают, слава Богу,\nчто всему я предпочту\nдикую мою дорогу,\nзолотую нищету.","name": "Берлинская весна","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 311, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Боков","text": "Возвращаюсь к природе, к себе,\nК первозданной основе и сути.\nЕжедневной суровой борьбе\nЯ учусь у себя в институте.\nКниги в сторону! Взял туесок,\nЗавязал на бушлате тесемки\nИ ногою ступил на песок,\nВ камышиное царство осоки.\nВ лес забрался, и шумленье осин,\nВ трепетанье легчайшей берёсты,\nНедотлевший костер погасил,\nОт костра и беды наберешься!\nЧем я сходен с тобой, муравей?\nТы с поклажей, и я не без груза.\nЧто ты мешкаешь? Двигай скорей,\nУ меня с тобой старая дружба.\nНад грибом нагибаюсь, свищу,\nСовременный и вольный Алеко.\nНе Сократ, но, однако, ищу\nВ жизни скрытую истину века.","name": "Возвращаюсь к природе, к себе..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 312, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1974","text": "Анне Ахматовой\nЯ завидую ей — молодой\nи худой, как рабы на галере:\nгорячей, чем рабыни в гареме,\nвозжигала зрачок золотой\nи глядела, как вместе горели\nдве зари по-над невской водой.\nЭто имя, каким назвалась,\nпотому что сама захотела,—\nнарушенье черты и предела\nи востока незваная власть,\nтак — на северный край чистотела\nвдруг — персидской сирени напасть.\nНо ее и мое имена\nбыли схожи основой кромешной,\nлишь однажды взглянула с усмешкой,\nкак метелью лицо обмела.\nЧто же было мне делать — посмевшей\nзваться так, как назвали меня?\nЯ завидую ей — молодой\nдо печали, но до упаданья\nголовою в ладонь, до страданья,\nя завидую ей же — седой\nв час, когда не прервали свиданья\nдве зари по-над невской водой.\nДа, как колокол, грузной, седой,\nс вещим слухом, окликнутым зовом,\nто ли голосом чьим-то, то ль звоном,\nизлученным звездой и звездой,\nс этим неописуемым зобом,\nполным песни, уже неземной.\nЯ завидую ей — меж корней,\nнищей пленнице рая и ада.\nО, когда б я была так богата,\nчто мне прелесть оставшихся дней?\nНо я знаю, какая расплата\nза судьбу быть не мною, а ей.","name": "Я завидую ей — молодой...","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 313, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1826","text": "Мы не смерти боимся, но с телом расстаться нам жалко:\nТак не с охотою мы старый сменяем халат.","name": "Смерть","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 314, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Красочна крымская красота.\nВ мире палитры богаче нету.\nТакие встречаются здесь цвета,\nчто и названья не знаешь цвету.\nТихо скатясь с горы крутой,\nдень проплывет, освещая кущи:\nкрасный,\nоранжевый,\nзолотой,\nсиненький,\nсиневатый,\nсинющий.\nУ городских простояв крылец,\nскроется вновь за грядою горной:\nтемнеющий,\nтемный,\nи под конец -\nабсолютно черный.\nНо, в окруженье тюльпанов да роз,\nя не покрылся забвенья ряской:\nсветлую дымку твоих волос\nКрым никакой не закрасит краской.\nНочью - во сне, а днем - наяву,\nвдруг расшумевшись и вдруг затихая,\nтебя вспоминаю, тебя зову,\nтебе пишу, о тебе вздыхаю.\nСредь этаких круч я стал смелей,\nя шире стал на таком просторе.\nУ ног моих\nцвета любви моей -\nплещет, ревет, замирает море.","name": "Крымские краски"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 315, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1863","text": "Я том моих стихотворений\nВчера случайно развернул,\nИ, весь исполненный волнений,\nЯ до рассвета не заснул.\nВся жизнь моя передо мною\nИз мертвых грустной чередою\nВставала тихо день за днем,\nС ее сердечной теплотою,\nС ее сомненьем и тоскою,\nС ее безумством и стыдом.\nИ я нашел такие строки,—\nВ то время писанные мной,\nКогда не раз бледнели щеки\nПод безотрадною слезой:\n«Прощай! На жизнь, быть может, взглянем\nЕще с улыбкой мы не раз,\nИ с миром оба да помянем\nДруг друга мы в последний час».\nМне сердце ужасом сковало:\nКаи все прошло! Как все пропало!\nКак все так выдохлось давно!\nИ стало ясно мне одно,\nЧто без любви иль горькой пени,\nКак промелькнувшую волну,\nЯ просто вовсе бедной тени\nВ последний час не помяну.","name": "Exil","date_to": "1863"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 316, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Весла спустив, мы катились, мечтая,\nСонной рекою по воле челна;\nНаши подвижные тени, качая,\nСпать собираясь, дробила волна.\nТени росли, удлиняясь к востоку,\nВышли на берег, на пашни, на лес -\nИ затерялись, незримые оку,\nГде-то, должно быть, за краем небес.\nТени! Спасибо за то, что пропали!\nМного бы вас разглядело людей;\nСлишком бы много они увидали\nВ трепетных очерках этих теней...","name": "Весла спустив, мы катились, мечтая..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 317, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","text": "Я попал в компанью мелких трусов,\nВ круг их интересов и запросов,\nКолебаний и вчерашних вкусов.\nИ сказал мне мелкий трус-философ:\n- Это было бы наглейшей ложью\nУтверждать, что зря всего боимся!\nМелкою охваченные дрожью,\nМы двоимся как бы и троимся,\nЧтоб казалось больше нас намного,\nЧем в природе есть на самом деле,\nИ никто бы не подвел итога,\nИ боялись нас и не задели!","name": "Трусы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 318, "fields": {"themes": [16],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "Вы не знавали князь Петра;\nТанцует, пишет он порою,\nОт ног его и от пера\nМосковским дурам нет покою;\nЕму устать бы уж пора,\nНогами — но не головою.","name": "Вы не знавали князь Петра...","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 319, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Прозрачная ущербная луна\nСияет неизбежностью разлуки.\nВзлетает к небу музыки волна,\nТоской звенящей рассыпая звуки.\n- Прощай... И скрипка падает из рук.\nПрощай, мой друг!.. И музыка смолкает.\nЖизнь размыкает на мгновенье круг\nИ наново, навеки замыкает.\nИ снова музыка летит звеня.\nНо нет! Не так как прежде,- без меня.","name": "Прозрачная ущербная луна..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 320, "fields": {"themes": [7],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1823","text": "Не говори: любовь пройдет,\nО том забыть твой друг желает;\nВ ее он вечность уповает,\nЕй в жертву счастье отдает.\nЗачем гасить душе моей\nЕдва блеснувшие желанья?\nХоть миг позволь мне без роптанья\nПредаться нежности твоей.\nЗа что страдать? Что мне в любви\nДосталось от небес жестоких\nБез горьких слез, без ран глубоких,\nБез утомительной тоски?\nЛюбви дни краткие даны,\nНо мне не зреть ее остылой;\nЯ с ней умру, как звук унылый\nВнезапно порванной струны.","name": "Романс (Не говори: любовь пройдет...)","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 321, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1855","text": "В одном из переулков дальных\nСреди друзей своих печальных\nПоэт в подвале умирал\nИ перед смертью им сказал:\n«Как я, назад тому семь лет\nДругой бедняк покинул свет,\nТаким же сокрушен недугом.\nЯ был его ближайшим другом\nИ братом по судьбе. Мы шли\nОдной тернистою дорогой\nИ пересилить не могли\nСудьбы,— равно к обоим строгой.\nОн честно истине служил,\nОн духом был смелей и чище,\nЗато и раньше проложил\nСебе дорогу на кладбище...\nА ныне очередь моя...\nЕго я пережил не много;\nЯ сделал мало, волей бога\nПогибла даром жизнь моя,\nМои страданья были люты,\nНо многих был я сам виной;\nТеперь, в последние минуты,\nХочу я долг исполнить мой,\nХочу сказать о бедном друге\nВсе, что я видел, что я знал,\nИ что в мучительном недуге\nОн честным людям завещал...\nРодился он почти плебеем\n(Что мы бесславьем разумеем,\nЧто он иначе понимал).\nЕго отец был лекарь жалкий,\nОн только пить любил, да палкой\nК ученью сына поощрял.\nПроцесс развития — в России\nНе чуждый многим — проходя,\nКнижонки дельные, пустые\nЧитало с жадностью дитя,\nПритом, как водится, украдкой...\nТоска мечтательности сладкой\nИм овладела с малых лет...\nКакой прозаик иль поэт\nПомог душе его развиться,\nК добру и славе прилепиться —\nНе знаю я. Но в нем кипел\nРодник богатых сил природных —\nИсточник мыслей благородных\nИ честных, бескорыстных дел!..\nС кончиной лекаря, на свете\nОстался он убог и мал;\nПопал в Москву, учиться стал\nВ Московском университете;\nНо выгнан был, не доказав\nКаких-то о рожденье прав,\nНе удостоенный патентом,—\nИ оставался целый век\nНедоучившимся студентом.\n(Один ученый человек\nКолол его неоднократно\nТаким прозванием печатно,\nНо, впрочем, Бог ему судья!..)\nБедняк, терпя нужду и горе,\nВ подвале жил — и начал вскоре\nПисать в журналах. Помню я:\nПисал он много... Мыслью новой,\nСтремленьем к истине суровой\nГорячий труд его дышал,—\nЕго заметили... В ту пору\nПришла охота прожектеру,\nКоторый барышей желал,\nОбширный основать журнал...\nВникая в дело неглубоко,\nИскал он одного, чтоб тот,\nКто место главное займет,\nПисал разборчиво — и срока\nВ доставке своего труда\nНе нарушал бы никогда.\nБелинский как-то с ним списался\nИ жить на Север перебрался...\nТогда все глухо и мертво\nВ литературе нашей было:\nСкончался Пушкин\n; без него\nЛюбовь к ней в публике остыла...\nВ боренье пошлых мелочей\nОна, погрязнув, поглупела...\nДо общества, до жизни ей\nКак будто не было и дела.\nВ то время как в родном краю\nОткрыто зло торжествовало,\nЕму лишь «баюшки-баю»\nЛитература распевала.\nНичья могучая рука\nЕе не направляла к цели;\nЛишь два задорных поляка\nНа первом плане в ней шумели.\nУж новый гений подымал\nТогда главу свою меж нами,\nНо он один изнемогал,\nТесним бесстыдными врагами;\nК нему под знамя приносил\nЗапас идей, надежд и сил\nКружок еще несмелый, тесный...\nПотребность сильная была\nВ могучем слове правды честной,\nВ открытом обличенье зла...\nИ он пришел, плебей безвестный!..\nНе пощадил он ни льстецов,\nНи подлецов, ни идиотов,\nНи в маске жарких патриотов\nБлагонамеренных воров!\nОн все предания проверил,\nБез ложного стыда измерил\nВсю бездну дикости и зла,\nКуда, заснув под говор лести,\nВ забвенье истины и чести,\nОтчизна бедная зашла!\nОн расточал ей укоризны\nЗа рабство — вековой недуг,—\nИ прокричал врагом отчизны\nЕго — отчизны ложный друг.\nНад ним уж тучи собирались,\nВраги шумели, ополчались.\nНо дикий вопль клеветника\nНе помешал ему пока...\nВ нем силы пуще разгорались,\nИ между тем как перед ним\nЕго соратники редели,\nСмирялись, пятились, немели,\nОн шел один неколебим!..\nО! сколько есть душой свободных\nСынов у родины моей,\nВеликодушных, благородных\nИ неподкупно верных ей,\nКто в человеке брата видит,\nКто зло клеймит и ненавидит,\nЧей светел ум и ясен взгляд,\nКому рассудок не теснят\nПреданья ржавые оковы,—\nНе все ль они признать готовы\nЕго учителем своим?..\nСудьбой и случаем храним,\nТрудился долго он — и много\n(Конечно, не без воли Бога)\nСказать полезного успел\nИ может быть бы уцелел...\nНо поднялась тогда тревога\nВ Париже буйном — и у нас\nПо-своему отозвалась...\nСкрутили бедную цензуру —\nПослушав, наконец, клевет,\nИ разбирать литературу\nСозвали целый комитет.\nПо счастью, в нем сидели люди\nЧестней, чем был из них один,\nПалач науки Бутурлин.\nКоторый, не жалея груди,\nБеснуясь, повторял одно:\n«Закройте университеты,\nИ будет зло пресечено!..»\n(О муж бессмертный! не воспеты\nЕще никем твои слова,\nНо твердо помнит их молва!\nПусть червь тебя могильный гложет,\nНо сей совет тебе поможет\nВ потомство перейти верней,\nЧем том истории твоей...)\nПочти полгода нас судили,\nЧитали, справки наводили —\nИ не остался прав никто...\nКак быть! спасибо и за то,\nЧто не был суд бесчеловечен...\nНастала грустная пора,\nИ честный сеятель добра\nКак враг отчизны был отмечен;\nЗа ним следили, и тюрьму\nВраги пророчили ему...\nНо тут услужливо могила\nЕму объятья растворила:\nЗамучен жизнью трудовой\nИ постоянной нищетой,\nОн умер... Помянуть печатно\nЕго не смели... Так о нем\nСлабеет память с каждым днем\nИ скоро сгибнет невозвратно!..»\nПоэт умолк. А через день\nСкончался он. Друзья сложились\nИ над усопшим согласились\nПоставить памятник, но лень\nИсполнить помешала вскоре\nБлагое дело, а потом\nМогила заросла кругом:\nНе сыщешь... Не велико горе!\nЖивой печется о живом,\nА мертвый спи глубоким сном...","name": "В. Г. Белинский","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 322, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1829","text": "(Из \"Послов Пскова\")\nПосол, погибели предтеча,\nЗамолк; но звук последних слов\nЕще гремел, как шум оков,\nВ сердцах внимательного веча.\nНа бледных лицах скорбь и гнев\nСменили миг оцепененья.\nНо дьяк, на степени воссев,\nСредь вопля, криков и смятенья\nПокоен был, ответа ждал\nИ с оскорбительным терпеньем\nБессилье бури озирал.\nТак, не достигнутый волненьем,\nЯ видел, как за валом вал,\nВенчанный пеной, с моря мчался,\nНо берегов едва касался,\nИ с грозным воплем замирал...\n. . . . . . . . . . . . . . .","name": "Отрывок (Посол, погибели предтеча...)","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 323, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1823","text": "Изыде сеятель сеяти семена своя\nСвободы сеятель пустынный,\nЯ вышел рано, до звезды;\nРукою чистой и безвинной\nВ порабощенные бразды\nБросал живительное семя -\nНо потерял я только время,\nБлагие мысли и труды...\nПаситесь, мирные народы!\nВас не разбудит чести клич.\nК чему стадам дары свободы?\nИх должно резать или стричь.\nНаследство их из рода в роды\nЯрмо с гремушками да бич.","name": "Свободы сеятель пустынный...","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 324, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","date_from": "1961","text": "Красиво падала листва,\nКрасиво плыли пароходы.\nСтояли ясные погоды,\nИ праздничные торжества\nСправлял сентябрь первоначальный,\nЗадумчивый, но не печальный.\nИ понял я, что в мире нет\nЗатертых слов или явлений.\nИх существо до самых недр\nВзрывает потрясенный гений.\nИ ветер необыкновенней,\nКогда он ветер, а не ветр.\nЛюблю обычные слова,\nКак неизведанные страны.\nОни понятны лишь сперва,\nПотом значенья их туманны.\nИх протирают, как стекло,\nИ в этом наше ремесло.","name": "Слова","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 325, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1968","text": "Не плачьте обо мне - я проживу\nсчастливой нищей, доброй каторжанкой,\nозябшею на севере южанкой,\nчахоточной да злой петербуржанкой\nна малярийном юге проживу.\nНе плачьте обо мне - я проживу\nтой хромоножкой, вышедшей на паперть,\nтем пьяницей, поникнувшим на скатерть,\nи этим, что малюет Божью Матерь,\nубогим богомазом проживу.\nНе плачьте обо мне - я проживу\nтой грамоте наученной девчонкой,\nкоторая в грядущести нечёткой\nмои стихи, моей рыжея чёлкой,\nкак дура будет знать. Я проживу.\nНе плачьте обо мне - я проживу\nсестры помилосердней милосердной,\nв военной бесшабашности предсмертной,\nда под звездой моею и пресветлой\nуж как-нибудь, а всё ж я проживу.","name": "Заклинание","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 326, "fields": {"themes": [20],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1835","text": "Я из племени духов,\nНо не житель Эмпирея,\nИ, едва до облаков\nВозлетев, паду, слабея.\nКак мне быть? Я мал и плох;\nЗнаю: рай за их волнами,\nИ ношусь, крылатый вздох,\nМеж землей и небесами.\nБлещет солнце - радость мне!\nС животворными лучами\nЯ играю в вышине\nИ веселыми крылами\nЛастюсь к ним, как облачко;\nПью счастливо воздух тонкой,\nМне свободно, мне легко,\nИ пою я птицей звонкой.\nНо ненастье заревет\nИ до облак, свод небесный\nОмрачивших, вознесет\nПрах земной и лист древесный:\nБедный дух! ничтожный дух!\nДуновенье роковое\nВьет, крутит меня, как пух,\nМчит под небо громовое.\nБури грохот, бури свист!\nВихорь хладный! вихорь жгучий!\nБьет меня древесный лист,\nУдушает прах летучий!\nОбращусь ли к небесам,\nОглянуся ли на землю -\nГрозно, черно тут и там;\nВопль унылый я подъемлю.\nСмутно слышу я порой\nКлич враждующих народов,\nПоселян беспечных вой\nПод грозой их переходов,\nГром войны и крик страстей,\nПлач недужного младенца...\nСлезы льются из очей:\nЖаль земного поселенца!\nИзнывающий тоской,\nЯ мечусь в полях небесных,\nНадо мной и подо мной\nБеспредельных - скорби тесных!\nВ тучу кроюсь я, и в ней\nМчуся, чужд земного края,\nСтрашный глас людских скорбей\nГласом бури заглушая.\nМир я вижу как во мгле;\nАрф небесных отголосок\nСлабо слышу... На земле\nОживил я недоносок.\nОтбыл он без бытия:\nРоковая скоротечность!\nВ тягость роскошь мне твоя,\nО бессмысленная вечность!","name": "Недоносок","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 327, "fields": {"themes": [7],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1977","text": "Вот не такой, как двадцать лет назад,\nа тот же день. Он мною в половине\nпокинут был, и сумерки на сад\nтогда не пали и падут лишь ныне.\nБарометр, своим умом дошед\nдо истины, что жарко, тем же делом\nи мненьем занят. И оса - дюшес\nкогтит и гложет ненасытным телом.\nЯ узнаю пейзаж и натюрморт.\nИ тот же некто около почтамта\nдо сей поры конверт не надорвет,\nстрашась, что весть окажется печальна.\nВсё та же в море бледность пустоты.\nКупальщик, тем же опаленный светом,\nпереступает моря и строфы\nтуманный край, став мокрым и воспетым.\nСоединились море и пловец,\nкефаль и чайка, ржавый мёд и жало.\nИ у меня своя здесь жертва есть:\nвот след в песке - здесь девочка бежала.\nЯ помню - ту, имевшую в виду\nписать в тетрадь до сини предрассветной.\nЯ медленно навстречу ей иду -\nна двадцать лет красивей и предсмертней.\n- Всё пишешь,- я с усмешкой говорю.\nБрось, отступись от рокового дела.\nКак я жалею молодость твою.\nИ как нелепо ты, дитя, одета.\nКак тщетно всё, чего ты ждешь теперь.\nВсё будет: книги, и любовь, и слава.\nНо страшен мне канун твоих потерь.\nМолчи. Я знаю. Я имею право.\nИ ты надменна к прочим людям. Ты\nне можешь знать того, что знаю ныне:\nв чудовищных веригах немоты\nоплачешь ты свою вину пред ними.\nБеги не бед - сохранности от бед.\nСтрашись тщеты смертельного излишка.\nТы что-то важно говоришь в ответ,\nно мне - тебя, тебе - меня не слышно.","name": "Вот не такой, как двадцать лет назад...","date_to": "1977"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 328, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Боков","date_from": "1962","text": "Без муравья вселенная пуста!\nЯ в этом убежден, товарищи.\nОн смотрит на меня с куста\nИ шевелит усами понимающе.\nВся голова его - огромный глаз.\nОн видит все, что мы, и даже более.\nЯ говорю:- Здорово, верхолаз!-\nОн промолчал. Но мы друг друга поняли.\nЯ говорю: - Привет лесовику!\nНе слишком ли ты много грузишь\nна спину?\nА муравей молчит. Он на своем веку\nИ тяжелей поклажу таскивал.\nЯ говорю: - Прощай!- А он спешит\nПо дереву, бегущему на конус.\nПоднимется к вершине и решит,\nЧто делать дальше. Бог ему на помощь!\nИ я пойду. И у меня дела.\nТы знаешь, муравей, мой друг хороший,\nПрирода и меня ведь создала,\nЧтоб я всю жизнь спешил с веселой ношей.","name": "Муравей","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 329, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Где только крик какой раздастся иль стенанье -\nНе всё ли то равно: родной или чужой -\nТуда влечет меня неясное призванье\nБыть утешителем, товарищем, слугой!\nТам ищут помощи, там нужно утешенье,\nНа пиршестве тоски, на шабаше скорбей,\nТам страждет человек, один во всем творенье,\nКрушась сознательно в волнении зыбей!\nОн делает круги в струях водоворота,\nБессильный выбраться из бездны роковой,\nБез права на столбняк, на глупость идиота\nИ без виновности своей или чужой!\nЕму дан ум на то, чтоб понимать крушенье,\nЧтоб обобщать умом печали всех людей\nИ чтоб иметь свое, особенное мненье\nПри виде гибели, чужой или своей!","name": "Где только крик какой..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 330, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Бунин","date_from": "1893","text": "За рекой луга зазеленели,\nВеет легкой свежестью воды;\nВеселей по рощам зазвенели\nПесни птиц на разные лады.\nВетерок с полей тепло приносит,\nГорький дух лозины молодой...\nО, весна! Как сердце счастья просит!\nКак сладка печаль моя весной!\nКротко солнце листья пригревает\nИ дорожки мягкие в саду...\nНе пойму, что душу раскрывает\nИ куда я медленно бреду!\nНе пойму, кого с тоской люблю я,\nКто мне дорог... И не все ль равно?\nСчастья жду я, мучась и тоскуя,\nНо не верю в счастье уж давно!\nГорько мне, что я бесплодно трачу\nЧистоту и нежность лучших дней,\nЧто один я радуюсь и плачу\nИ не знаю, не люблю людей.","name": "За рекой луга зазеленели...","date_to": "1893"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 331, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","date_from": "1890","text": "Другу моему С.К.Буличу\nТёмную выбери ночь и в поле, безлюдном и голом\nВ сумрак седой окунись... пусть ветер, провеяв, утихнет,\nПусть в небе холодном звёзды, мигая, задремлют...\nСердцу скажи, чтоб ударов оно не считало...\nШаг задержи и прислушайся! Ты не один... Точно крылья\nПтицы, намокшие тяжко, плывут средь тумана.\nСлушай... это летит хищная, властная птица,\nВ р е м я ту птицу зовут, и на крыльях у ней твоя сила,\nРадости сон мимолётный, надежд золотые лохмотья...","name": "Notturno","date_to": "1890"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 332, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Тягучий жар на землю льется,\nтомят извилины пути...\nК артезианскому колодцу\nбежит ребенок лет шести.\nНа цыпочки на камне белом\nприподымаясь на краю,\nгубами ловит неумело\nтугую, круглую струю.\nОна дугой взлетает звонко,\nспеша в орешник молодой,\nи пересохший рот ребенка\nедва целуется с водой.\nИ у меня судьба такая,\nи я к источнику бегу.\nМне счастье бьет в лицо, сверкая,\nа я напиться не могу!","name": "У источника"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 333, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1922","text": "День и ночь измучены бедою;\nГоре оковало бытие.\nТихо плача, стала над водою.\nЗасмотрелся месяц на нее.\nОпустился с неба, странно красен,\nГоворит ей: \"Милая моя!\nПуть ночной без спутницы опасен.\nХочешь или нет, но ты — моя\".\nВорожа над темною водою,\nОн унес ее за облака.\nДень и ночь измучены бедою.\nПо свету шатается тоска.","name": "День и ночь измучены бедою...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 334, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Бунин","date_from": "1907","text": "Люблю сухой, горячий блеск червонца,\nКогда его уронят с корабля\nИ он, скользнув лучистой каплей солнца,\nПрорежет волны у руля.\nСклонясь с бортов, с невольною улыбкой\nВсе смотрят вниз. А он уже исчез.\nВверх по корме струится глянец зыбкий\nОт волн, от солнца и небес.\nКак жар горят червонной медью гайки\nПод серебристым тентом корабля.\nИ плавают на снежных крыльях чайки,\nКосясь на волны у руля.","name": "На рейде","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 335, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1902","text": "И нам недолго любоваться\nНа эти, здешние, пиры:\nПред нами тайны обнажатся,\nВозблещут дальние миры.","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 336, "fields": {"themes": [],"author": "Гаврила Державин","text": "Утешь поклоном горделивца,\nУйми пощечиной сварливца,\nЗасаль подмазкой скрып ворот,\nЗаткни собаке хлебом рот,-\nЯ бьюся об заклад,\nЧто все четыре замолчат.","name": "Правило жить"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 337, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Надсон","date_from": "1881","text": "Сколько лживых фраз, надуто-либеральных,\nСколько пестрых партий, мелких вожаков,\nЛичных обличений, колкостей журнальных,\nМаленьких торжеств и маленьких божков!..\nСколько самолюбий глубоко задето,\nСколько уст клевещет, жалит и шипит,—\nИ вокруг, как прежде, сумрак без просвета,\nИ, как прежде, жизнь и душит и томит!..\nА вопрос так прост: отдайся всей душою\nНа служенье братьям, позабудь себя\nИ иди вперед, светя перед толпою,\nПоднимая павших, веря и любя!..\nНе гонись за шумом быстрого успеха,\nНе меняй на лавр сурового креста,\nИ пускай тебя язвят отравой смеха\nИ клеймят враждой нечистые уста!..\nВидно, не настала, сторона родная,\nДля тебя пора, когда бойцы твои,\nМелким, личным распрям сил не отдавая,\nВстанут все во имя правды и любви!\nВидно, спят сердца в них, если, вместо боя\nС горем и врагами родины больной,\nПодняли они, враждуя меж собою,\nЭтот бесконечный, этот жалкий бой!..","name": "Сколько лживых фраз, надуто-либеральных...","date_to": "1881"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 338, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1965","text": "Еще когда мы были юными...\nТочнее, с самой колыбели,\nО людях мы светлее думали,\nЧем есть они на самом деле.\nМы подрастали в детском садике,\nБыл каждый грамм пшена сосчитан.\nУже тогда красавцы всадники\nНас взяли под свою защиту.\nМы никому не разрешили бы\nУпомянуть - хоть в кратком слове -\nО том, что их шинели вшивые\nИ сабли в ржавых пятнах крови.\nБлагоговенье это детское\nМы пронесли сквозь бури века,\nВлюбленные во все советское\nИ верящие в человека.\nВы скажете: а где же критика,\nА где мученья и сомненья?\nУ атакующих спросите-ка\nЗа пять минут до наступленья.\nНет, для сочувствия умильного\nСвоих устоев не нарушу:\nВ большом походе - право сильного -\nБоль не выпячивать наружу.\nПусть слабые пугливо мечутся,\nВ потемках тычутся без цели,\nС мечтою нашей человечеству\nСветлее жить - на самом деле.","name": "Еще когда мы были юными...","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 339, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Озеров","date_from": "1964","text": "Не с первого взгляда, не с первого взгляда,\nА просто молчанье, а просто отрада,\nА после - досада, а после - смятенье\nИ первое пылкое стихотворенье.\nПотом - замешательство, робость, признанье,\nИ вспышка отваги, и - на расстоянье\nНе то обожанье, не то упоенье,\nИ новое пылкое стихотворенье,\nА дальше - разлука, бессоница, страхи,\nИ снова отвага, и охи, и ахи,\nИ звезды восторга, и гроздь винограда.\nНе с первого взгляда, не с первого взгляда.","name": "Не с первого взгляда, не с первого взгляда...","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 340, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1820","text": "Судьба свои дары явить желала в нем,\nВ счастливом баловне соединив ошибкой\nБогатство, знатный род с возвышенным умом\nИ простодушие с язвительной улыбкой.\n* См. Вяземский.","name": "К портрету Вяземского","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 341, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "В этом солнечном мире я не хочу умирать,\nВечно жить бы хотел в этом цветущем лесу,\nТам, где люди уходят, чтобы вернуться опять,\nТам, где бьются сердца и цветы собирают росу.\nЖизнь идет по земле вереницами дней и ночей,\nСменой встреч и разлук, чередою надежд и утрат,-\nЕсли радость и боль вы услышите в песне моей,\nЗначит, зори бессмертия сад мой в ночи озарят.\nЕсли песня умрет, то, как все, я по жизни пройду -\nБезымянною каплей в потоке великой реки;\nБуду, словно цветы, я выращивать песни в саду -\nПусть усталые люди заходят в мои цветники,\nПусть склоняются к ним, пусть срывают цветы на ходу,\nЧтобы бросить их прочь, когда в пыль опадут лепестки.\nПеревод Н. Воронель.","name": "Жизнь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 342, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Крылов","text": "Напрасно говорят, что критика легка,\nЯ критику читал Руслана и Людмилы.\nХоть у меня довольно силы,\nНо для меня она ужасно как тяжка!","name": "Эпиграмма рецензенту поэмы «Руслан и Людмила»"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 343, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","text": "Оставь напрасные заботы,\nНе обнажай минувших дней;\nВ них не откроешь ничего ты,\nЗа что б меня любить сильней!\nТы любишь - верю - и довольно;\nКого - ты ведать не должна,\nТебе открыть мне было б больно,\nКак жизнь моя пуста, черна.\nНе погублю святое счастье\nТакой души и не скажу,\nЧто недостоин я участья,\nЧто сам ничем не дорожу;\nЧто всё, чем сердце дорожило,\nТеперь для сердца стало яд,\nЧто для него страданье мило,\nКак спутник, собственность иль брат,\nПромолвив ласковое слово,\nВ награду требуй жизнь мою;\nНо, друг мой, не проси былого,\nЯ мук своих не продаю.","name": "K*"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 344, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1870","text": "Отсталых туч над нами пролетает\nПоследняя толпа.\nПрозрачный их отрезок мягко тает\nУ лунного серпа.\nЦарит весны таинственная сила\nС звездами на челе.-\nТы, нежная! Ты счастье мне сулила\nНа суетной земле.\nА счастье где? Не здесь, в среде убогой,\nА вон оно - как дым.\nЗа ним! за ним! воздушною дорогой -\nИ в вечность улетим!","name": "Майская ночь","date_to": "1870"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 345, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1922","text": "Что ж? От озноба и простуды —\nГорячий грог или коньяк.\nЗдесь музыка, и звон посуды,\nИ лиловатый полумрак.\nА там, за толстым и огромным\nОтполированным стеклом,\nКак бы в аквариуме темном,\nВ аквариуме голубом —\nМногоочитые трамваи\nПлывут между подводных лип,\nКак электрические стаи\nСветящихся ленивых рыб.\nИ там, скользя в ночную гнилость,\nНа толще чуждого стекла\nВ вагонных окнах отразилась\nПоверхность моего стола,—\nИ, проникая в жизнь чужую,\nВдруг с отвращеньем узнаю\nОтрубленную, неживую,\nНочную голову мою.","name": "Берлинское","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 346, "fields": {"themes": [7],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1910","text": "Хорошо, что в этом мире\nЕсть магические ночи,\nМерный скрип высоких сосен,\nЗапах тмина и ромашки\nИ луна.\nХорошо, что в этом мире\nЕсть еще причуды сердца,\nЧто царевна, хоть не любит,\nПозволяет прямо в губы\nЦеловать.\nХорошо, что, словно крылья\nНа серебряной дорожке,\nРаспластался тонкой тенью,\nИ колышется, и никнет\nЧерный бант.\nХорошо с улыбкой думать,\nЧто царевна (хоть не любит!)\nНе забудет ночи лунной,\nНи меня, ни поцелуев -\nНикогда!","name": "Прогулка","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 347, "fields": {"themes": [7],"author": "Андрей Белый","date_from": "1908","text": "Паренек плетется в волость\nНа исходе дня.\nНа лице его веселость.\nПеред ним - поля.\nОн надвинул разудало\nШапку набекрень,\nНа дорогу тень упала -\nВстал корявый пень.\nПаренек, сверни с дороги,-\nПаренек, сверни!\nБлиже черные отроги,\nБуераки, пни.\nГде-то там тоскливый чибис\nПролетает ввысь.\nМиловались вы, любились\nС девкою надысь -\nВ колокольчиках в лиловых,\nГрудь к груди прижав,\nСредь медвяных, средь медовых,\nСредь шелковых трав.\nЧто ж ты вдруг поник тоскливо,\nБудто чуя смерть?\nОдиноко плещет ива\nВ голубую твердь.\nВечер ближе. Солнце ниже.\nВ облаках - огни.\nПаренек, сверни - сверни же,\nПаренек, сверни!","name": "Предчувствие","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 348, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1935","text": "Бродячий сюжет\nДевчину пытает казак у плетня:\n\"Когда ж ты, Оксана, полюбишь меня?\nЯ саблей добуду для крали своей\nИ светлых цехинов, и звонких рублей!\"\nДевчина в ответ, заплетая косу:\n\"Про то мне ворожка гадала в лесу.\nПророчит она: мне полюбится тот,\nКто матери сердце мне в дар принесет.\nНе надо цехинов, не надо рублей,\nДай сердце мне матери старой твоей.\nЯ пепел его настою на хмелю,\nНастоя напьюсь - и тебя полюблю!\"\nКазак с того дня замолчал, захмурел,\nБорща не хлебал, саламаты не ел.\nКлинком разрубил он у матери грудь\nИ с ношей заветной отправился в путь:\nОн сердце ее на цветном рушнике\nКоханой приносит в косматой руке.\nВ пути у него помутилось в глазах,\nВсходя на крылечко, споткнулся казак.\nИ матери сердце, упав на порог,\nСпросило его: \"Не ушибся, сынок?\"","name": "Сердце","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 349, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1887","text": "Всё, чем когда-то сердце билось\nВ груди поэта, в чем, творя,\nЕго душа испепелилась,\nВся в бурях творчества сгоря,—\nВ толпе самодовольной света\nВстречая чуть что не укор,\nВсё — гаснет, тускнет без привета,\nКак потухающий костер...\nПахнёт ли ветер на мгновенье\nИ вздует уголь здесь и там —\nИ своего уж он творенья\nНе узнает почти и сам...\nВосторг их первого созданья,\nИх мощь, их блеск, их аромат —\nИсчезло всё, и средь молчанья\nИх даже самые названья\nМогильной надписью звучат!\nБезмолвный, робкий, полн сомнений,\nПроходит он подобно тени\nСредь века хладного вождей,\nПочти стыдяся вдохновений\nИ откровений прежних дней.\nНо поколенья уж иного\nПриходит юноша-поэт:\nОдно сочувственное слово —\nПроснулся бог и хлынул свет!\nВстают и образы, и лица,\nОдушевляются слова,\nПлемен, народов вереница,\nИх голоса, их торжества,\nДух, ими двигавший когда-то,\nВсё — вечность самая встает,\nИ душу старшего собрата\nПо ним потомок узнает!\nДа! крепкий выветрится камень,\nЛитой изржавеет металл,\nНо влитый в стих сердечный пламень\nВ нем вечный образ восприял!\nТвори, избранник муз, лишь вторя\nЧудесным сердца голосам;\nТвори, с кумиром дня не споря,\nИ строже всех к себе будь сам!\nПусть в испытаньях закалится\nСвободный дух — и образ твой\nВ твоих созданьях отразится\nКак общий облик родовой.","name": "В. и А. (Всё, чем когда-то сердце билось...)","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 350, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1912","text": "Скульптура Кановы\nЕго издавна любят музы,\nОн юный, светлый, он герой,\nОн поднял голову Медузы\nСтальной, стремительной рукой.\nИ не увидит он, конечно,\nОн, в чьей душе всегда гроза,\nКак хороши, как человечны\nКогда-то страшные глаза,\nЧерты измученного болью,\nТеперь прекрасного лица...\nМальчишескому своеволью\nНет ни преграды, ни конца.\nВон ждет нагая Андромеда,\nПред ней свивается дракон,\nТуда, туда, за ним Победа\nЛетит, крылатая, как он.","name": "Персей","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 351, "fields": {"themes": [1,7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1832","text": "Оставь напрасные заботы,\nНе обнажай минувших дней;\nВ них не откроешь ничего ты,\nЗа что б меня любить сильней!\nТы любишь - верю - и довольно;\nКого - ты ведать не должна,\nТебе открыть мне было б больно,\nКак жизнь моя пуста, черна.\nНе погублю святое счастье\nТакой души и не скажу,\nЧто недостоин я участья,\nЧто сам ничем не дорожу;\nЧто всё, чем сердце дорожило,\nТеперь для сердца стало яд,\nЧто для него страданье мило,\nКак спутник, собственность иль брат,\nПромолвив ласковое слово,\nВ награду требуй жизнь мою;\nНо, друг мой, не проси былого,\nЯ мук своих не продаю.","name": "К *** (Оставь напрасные заботы...)","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 352, "fields": {"themes": [7],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1940","text": "...Вот когда я тебя воспою,\nназову дорогою подругою,\nюность канувшую мою,\nбыстроногую, тонкорукую.\nО заставских черемух плен,\nкомсомольский райком в палисаде,\nзвон гитар у кладбищенских стен,\nпо кустарникам звезды в засаде!\nНе уйти, не раздать, не избыть\nэтот гнет молодого томленья,\nэто грозное чувство судьбы,\nтак похожее на вдохновенье.\nТы мерещилась всюду, судьба:\nв порыжелом военном плакате,\nв бурном, взрывчатом слове «борьба»,\nв одиночестве на закате.\nКак пушисты весной тополя,\nкак бессонницы неодолимы,\nкак близка на рассвете земля,\nа друзья далеки и любимы.\nА любовь? Как воздух и свет,\nкак дыхание — всюду с тобою,\nнет конца ей, выхода нет,—\nо крыло ее голубое!\nВот когда я тебя воспою,\nназову дорогою подругою,\nюность канувшую мою,\nбыстроногую, тонкорукую...","name": "Молодость","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 353, "fields": {"themes": [],"author": "Каролина Павлова","date_from": "1845","text": "Преподаватель христианский,—\nОн духом тверд, он сердцем чист;\nНе злой философ он германский,\nНе беззаконный коммунист!\nПо собственному убежденью\nСтоит он скромно выше всех!..\nНевыносим его смиренью\nЛишь только ближнего успех.","name": "Преподаватель христианский...","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 354, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Радищев","text": "Ужасный в сердце ад,\nЛюбовь меня терзает;\nТвой взгляд\nДля сердца лютый яд,\nВеселье исчезает,\nНадежда погасает,\nТвой взгляд,\nАх, лютый яд.\nНесчастный, позабудь....\nАх, если только можно,\nЗабудь,\nЧто ты когда-нибудь\nЛюбил ее неложно;\nИ сердцу коль возможно,\nЗабудь\nКогда-нибудь.\nНет, я ее люблю,\nЛюбить вовеки буду;\nЛюблю,\nТерзанья все стерплю\n[Ее не позабуду]\nИ верен ей пребуду;\nТерплю,\nА все люблю.\nАх, может быть, пройдет\nТерзанье и мученье;\nПройдет,\nКогда любви предмет,\nУзнав мое терпенье,\nСкончав мое мученье,\nПридет\nЛюбви предмет.\nЛюбви моей венец\nХоть будет лишь презренье,\nВенец\nСей жизни будь конец;\nСкончаю я терпенье,\nПрерву мое мученье;\nКонец\nМой будь венец.\nАх, как я счастлив был,\nКак счастлив я казался;\nЯ мнил,\nВ твоей душе я жил,\nЛюбовью наслаждался,\nЯ ею величался\nИ мнил,\nЧто счастлив был.\nВсе было как во сне,\nМечта уж миновалась,\nТы мне,\nТо вижу не во сне,\nЖестокая, смеялась,\nВ любови притворяла\nКо мне,\nКак бы во сне.\nМоей кончиной злой\nНе будешь веселиться,\nРукой\nМоей, перед тобой,\nМеч остр во грудь вонзится.\nМоей кровь претворится\nРукой\nТебе в яд злой.","name": "ПЕСНЯ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 355, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1955","text": "Лифтерше Маше под сорок.\nГрызет она грустно подсолнух,\nи столько в ней детской забитости\nи женской кричащей забытости!\nОна подружилась с Тонечкой,\nбелесой девочкой тощенькой,\nотцом-забулдыгой замученной,\nдо бледности в школе заученной.\nЗаметил я -\nробко, по-детски\nпоют они вместе в подъезде.\nВот слышу -\nзапела Тонечка.\nПоет она тоненько-тоненько.\nПротяжно и чисто выводит...\nАх, как у ней это выходит!\nИ ей подпевает Маша,\nобняв ее,\nбудто бы мама.\nСтрадая поют и блаженствуя,\nдве грусти -\nребячья и женская.\nАх, пойте же,\nпойте подольше,\nеще погрустнее,\nпотоньше.\nПойте,\nпока не устанете...\nВы никогда не узнаете,\nчто я,\nблагодарный случаю,\nпение ваше слушаю,\nрукою щеку подпираю\nи молча вам подпеваю.","name": "Лифтерше Маше под сорок...","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 356, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","text": "Забыть так скоро, боже мой,\nВсё счастье жизни прожитой!\nВсе наши встречи, разговоры,\nЗабыть так скоро, забыть так скоро!\nЗабыть волненья первых дней,\nСвиданья час в тени ветвей!\nОчей немые разговоры,\nЗабыть так скоро, забыть так скоро!\nЗабыть, как полная луна\nНа нас глядела из окна,\nКак колыхалась тихо штора...\nЗабыть так скоро, забыть так скоро, так скоро!\nЗабыть любовь, забыть мечты,\nЗабыть те клятвы помнишь ты, помнишь ты, помнишь ты?\nВ ночную пасмурную пору, в ночную пасмурную пору,\nЗабыть так скоро, забыть так скоро!\nБоже мой!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 357, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1938","text": "Вот и выпал первый снег,\nпервый снег,\nОн покрыл долины рек -\nпервый снег.\nА река течёт черна,\nпервый снег,\nВся жива ещё до дна,\nпервый снег.\nВся любовь моя черна,\nпервый снег,\nВся жива ещё до дна,\nпервый снег.\nЛьдом покроется она,\nпервый снег,\nНо на свете есть весна,\nпервый снег!\nЯ приветствую тебя,\nпервый снег,\nНе жалея, не скорбя,\nпервый снег.\nХоть невесело идти,\nпервый снег,\nНа седом твоём пути,\nпервый снег.","name": "Первый снег","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 358, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1965","text": "Вновь испытанье добром и злом.\nНад храмом, над лавкою частника,\nВсюду знакомый паучий излом —\nСвастика, свастика, свастика.\nОна была нами как символ и враг\nВ атаках растоптана намертво,\nНо свастика здесь — плодородия знак,\nПростая основа орнамента.\n...Сейчас на Красной площади парад,\nЗнаменами пылает боль былая,\nРадиоволны яростно трещат,\nПеребираясь через Гималаи.\nВ клубе со свастикой на стене\nСегодня мое выступление:\nМосква в сорок первом, Европа в огне,\nБерлинское наступление.\nСмуглые парни сидят вокруг,\nВсё в белых одеждах собрание,\nВсё в белых одеждах... Мне кажется вдруг,\nЧто я выступаю у раненых.\nСейчас ты вспоминаешь там, в Москве,\nИ эти двадцать лет, и те четыре,\nКак жизнь твоя была на волоске,\nКак «фокке-вульфы» свастику чертили.\nАрийцы не просто шли на восток,\nИх планы историки выдали:\nКогда мы сердцами легли поперек,\nПуть их был в Индию, в Индию.\nВ обществе дружбы кончаю речь,\nСлушают миндалеглазые,\nКак удалось от беды уберечь\nМирные свастики Азии.\nПрохлада с океана наплыла,\nСедое небо стало голубее.\nТы и не знаешь, что со мной была\nНа Дне Победы в городе Бомбее.","name": "День победы в Бомбее","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 359, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1870","text": "Эпохи знамение в том,\nЧто ложь бесстыжая восстала\nИ в быт наш лезет напролом\nНаглей и явней, чем бывало...\nО, глубоки еще следы\nПороков старых и вражды\nТо затаенной, то открытой\nК голодной черни - черни сытой!\nГероев времени вражда\nКо всем делам гражданской чести\nНе знает меры и стыда.\nКак червь, их точит жажда мести.\nВот наша язва! Вот предмет\nИ отвращения, и смеха!\nУ них иной заботы нет,\nЛишь бы загадить путь успеха\nНечистотой своих клевет...","name": "Эпохи знамение в том...","date_to": "1870"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 360, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "Кавалергарды, век недолог,\nи потому так сладок он.\nПоет труба, откинут полог,\nи где-то слышен сабель звон.\nЕще рокочет голос струнный,\nно командир уже в седле...\nНе обещайте деве юной\nлюбови вечной на земле!\nТечет шампанское рекою,\nи взгляд туманится слегка,\nи все как будто под рукою,\nи все как будто на века.\nНо как ни сладок мир подлунный -\nлежит тревога на челе...\nНе обещайте деве юной\nлюбови вечной на земле!\nНапрасно мирные забавы\nпродлить пытаетесь, смеясь.\nНе раздобыть надежной славы,\nпокуда кровь не пролилась...\nКрест деревянный иль чугунный\nназначен нам в грядущей мгле...\nНе обещайте деве юной\nлюбови вечной на земле!","name": "Песенка кавалергарда"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 361, "fields": {"themes": [7],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1928","text": "Я не безвольно, не бесцельно\nХранил лиловый мой цветок,\nПринес его длинностебельный\nИ положил у милых ног.\nА ты не хочешь... Ты не рада...\nНапрасно взгляд я твой ловлю.\nНо пусть! Не хочешь, и не надо:\nЯ все равно тебя люблю.\nНовый цветок я найду в лесу,\nВ твою неответность не верю, не верю.\nНовый, лиловый я принесу\nВ дом твой прозрачный, с узкою дверью.\nНо стало мне страшно там, у ручья,\nВздымился туман из ущелья, стылый...\nТолько шипя проползла змея,\nИ я не нашел цветка для милой.\nВ желтом закате ты - как свеча.\nОпять я стою пред тобой бессловно.\nПадают светлые складки плаща\nК ногам любимой так нежно и ровно.\nДетская радость твоя кротка,\nТы и без слов сама угадаешь,\nЧто приношу я вместо цветка,\nИ ты угадала, ты принимаешь.","name": "Ей в Торран","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 362, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1892","text": "Из бездны Вечности, из глубины Творенья\nНа жгучие твои запросы и сомненья\nТы, смертный, требуешь ответа в тот же миг,\nИ плачешь, и клянешь ты Небо в озлобленье,\nЧто не ответствует на твой душевный крик...\nА Небо на тебя с улыбкою взирает,\nКак на капризного ребенка смотрит мать.\nС улыбкой - потому, что всe:, все тайны знает,\nИ знает, что тебе еще их рано знать!","name": "Из бездны Вечности, из глубины Творенья...","date_to": "1892"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 363, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1934","text": "Как много девушек хороших,\nКак много ласковых имен!\nНо лишь одно из них тревожит,\nУнося покой и сон,\nКогда влюблен.\nЛюбовь нечаянно нагрянет,\nКогда ее совсем не ждешь,\nИ каждый вечер сразу станет\nУдивительно хорош,\nИ ты поешь:\n- Сердце, тебе не хочется покоя!\nСердце, как хорошо на свете жить!\nСердце, как хорошо, что ты такое!\nСпасибо, сердце, что ты умеешь так любить!","name": "Как хорошо на свете жить!","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 364, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "Брось свой кров, очаг свой малый,\nСон в тоскующей груди,\nИ громады скал на скалы\nВ высь немую громозди...\nБожий мир еще не создан,\nНедостроен божий храм,—\nТолько серый камень роздан,\nТолько мощь дана рукам.\nРоя путь к твердыне горной,\nРви гранит, равняй холмы,—\nОзари свой мрак упорный\nИскрой, вырванной из тьмы...\nПусть взлелеет сны живые\nОтблеск творческой мечты,\nИ чрез бездны роковые\nПерекинутся мосты...\nЛишь свершая долг суровый,\nВ миры лени, праздной лжи,\nТы расширишь гранью новой\nВековые рубежи...\nЛишь предав свой дух терпенью,\nИм оправдан и спасен,\nБудешь малою ступенью\nВ темной лестнице времен...","name": "Ave, crux"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 365, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1934","text": "По Кузнецкой улице\nЕхал поп на курице...\nЕдет батюшка пешком,\nТарантас накрыт мешком -\nА навстречу аккурат\nПодымается отряд.\nДескать, батя, что везешь?\nДескать, стой, владыко!\nДескать, ми-и-и-ленькие, ро-о-о-жь.\nДескать, батя... а не врешь?\nДескать, покажи-ка.\nЗаглянули в тарантас.\nУвидали... вот так раз!\nВ девятнадцатом году...\nНу и батя, ловко!—\nВ огороде, во саду\nРодилась винтовка?!\nЗнаменитый урожай.\n«Ну-ка, батя... подъезжай».\nУ попа в глазах черно.\n«Господи Исусе...»\n(Трехлинейное зерно\nНе в поповском вкусе!)\nКомиссар протер очки.\n«Что же, благочинный,\nУгадали мужички\nВолка под овчиной?»\nДа как взглянет на лицо,\nДа как скинет ружьецо!\n«На заборе про актрис\nИнтересно пишут...\nНу-ка, батя... становись.\nПочитай афиши!..»\nПо Кузнецкой улице\nПоп лежит на улице.\nА на гору аккурат\nПодымается отряд.","name": "Батя","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 366, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1915","text": "Плыву вдоль волжских берегов,\nГляжу в мечтаньях простодушных\nНа бронзу яркую лесов,\nОсенней прихоти послушных.\nИ тихо шепчет мне мечта:\n\"Кончая век, уже недолгий,\nПриди в родимые места\nИ догорай над милой Волгой\".\nИ улыбаюсь я, поэт,\nМечтам сложивший много песен,\nПоэт, которому весь свет\nДля песнопения стал тесен.\nСкиталец вечный, ныне здесь,\nА завтра там, опять бездомный,\nНайду ли кров себе и весь,\nГде положу мой посох скромный?","name": "На Волге","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 367, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1922","text": "Нынче утром певшее железо\nсердце мне изрезало в куски,\nоттого и мысли, может, лезут\nна стены, на выступы тоски.\nНынче город молотами в ухо\nмне вогнал распевов костыли,\nчерных лестниц, сумерек и кухонь\nчад передо мною расстелив.\nТы в заре торжественной и трезвой,\nразогнавшей тленья тень и сон,\nхрипом этой песни не побрезгуй,\nзарумянь ей серое лицо!\nЯ хочу тебя увидеть, Гастев,\nдлинным, свежим, звонким и стальным,\nчтобы мне - при всех стихов богатстве -\nне хотелось верить остальным;\nЧтоб стеклом прозрачных и спокойных\nглаз своих, разрезами в сажень,\nты застиг бы вешний подоконник\n(это на девятом этаже);\nЧтобы ты зарокотал, как желоб\nот бранчливых маевых дождей;\nчтобы мне не слышать этих жалоб\nс улиц, бьющих пылью в каждый день;\nЧтобы ты сновал не снов основой\nу машины в яростном плену;\nчтоб ты шел, как в вихре лес сосновый,\nземлю с небом струнами стянув!..\nМы - мещане. Стоит ли стараться\nиз подвалов наших, из мансард\nмукой бесконечных операций\nнарезать эпоху на сердца?\nМожет быть, и не было бы пользы,\nможет, гром прошел бы полосой,\nно смотри - весь мир свивает в кольца\nнемотой железных голосов.\nИ когда я забиваю в зори\nэтой песни рвущийся забой,-\nнет, никто б не мог меня поссорить\nс будущим, зовущим за собой!\nИ недаром этот я влачу гам\nчугуна и свежий скрежет пил:\nон везде к расплывшимся лачугам\nнаводненьем песен подступил.\nЯ тебя и никогда не видел,\nтолько гул твой слышал на заре,\nно я знаю: ты живешь - Овидий\nгорняков, шахтеров, слесарей!\nТы чего ж перед лицом врага стих?\nРазве мы безмолвием больны?\nЯ хочу тебя услышать, Гастев,\nбольше, чем кого из остальных!","name": "Гастев","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 368, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "Как же мог умолчать я об этом,\nСтолько слов понапрасну губя,\nЕсли беды мои рикошетом\nПрежде всех попадали в тебя.\nПовстречавшись впервые с тяжелой,\nНиоткуда пришедшей бедой,\nТы красивой была и веселой,\nТы была молодой-молодой.\nПадал я под раскатами боя,\nЗа ошибки платил по счетам,\nВсе обиды мои за тобою,\nНеотступные, шли по пятам.\nКаждой раной, царапиной каждой\nИскажало родные черты.\nВ дни, когда изнывал я от жажды,\nИзнывала от жажды и ты.\nНо у жизни просил я участья\nИ надеялся из года в год,\nЧто осколок случайного счастья\nРикошетом в тебя попадет.\nТы кормилась бедой и обидой,\nКровь и пот отирала с чела\nИ сегодня тому не завидуй,\nКто счастливым казался вчера.","name": "Как же мог умолчать я об этом..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 369, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1911","text": "Темны российские узоры:\nКоровы, пьянство и заборы,\nВезде измены и туманы\nДа Кукол Чертовых обманы…\nПусть! верю я, и верить буду\nНаперекор стихиям — чуду,\nИ вас зову с собою: верьте!\nНо верой огненной, — до смерти.","name": "СЕРГЕЮ ПЛАТОНОВИЧУ КАБЛУКОВУ","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 370, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1777","text": "Краса пирующих друзей,\nЗабав и радостий подружка,\nПредстань пред нас, предстань скорей,\nБольшая сребряная кружка!\nДавно уж нам в тебя пора\nПивца налить\nИ пить:\nУра! ура! ура!\nТы дщерь великого ковша,\nКоторым предки наши пили;\nВеселье их была душа,\nВ пирах они счастливо жили.\nИ нам, как им, давно пора\nСчастливым быть\nИ пить:\nУра! ура! ура!\nБывало, старики в вине\nСвое все потопляли горе,\nДралися храбро на войне:\nВить пьяным по колени море!\nЗабыть и нам всю грусть пора\nОтважным быть\nИ пить:\nУра! ура! ура!\nБывало, дольше длился век,\nКогда диет не наблюдали;\nБыл здрав и счастлив человек,\nКак только пили да гуляли.\nДавно гулять и нам пора,\nЗдоровым быть\nИ пить:\nУра! ура! ура!\nБывало, пляска, резвость, смех\nВ хмелю друг друга обнимают;\nТеперь наместо сих утех\nЖеманством, лаской угощают.\nЖеманство нам прогнать пора,\nНо просто жить\nИ пить:\nУра! ура! ура!\nВ садах, бывало, средь прохлад\nИ жены с нами куликают,\nА ныне клоб да маскерад\nИ жен уж с нами разлучают;\nФранцузить нам престать пора,\nНо Русь любить\nИ пить:\nУра! ура! ура!\nБывало, друга своего -\nТеперь карманы посещают:\nГде вист, да банк, да макао,\nНа деньги дружбу там меняут.\nНа карты нам плевать пора,\nА скромно жить\nИ пить:\nУра! ура! ура!\nО сладкий дружества союз,\nС гренками пивом пенна кружка!\nГде ты наш услаждаешь вкус,\nМила там, весела пирушка.\nПребудь ты к нам всегда добра,\nМы станем жить\nИ пить:\nУра! ура! ура!","name": "Кружка","date_to": "1777"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 371, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1897","text": "Час ночной отраден\nДля бесстрашного душой.\nВоздух нежен и прохладен,\nТемен мрак ночной.\nТолько звезд узоры\nДа вдали кой-где огни\nРазличают смутно взоры.\nГрусть моя, усни!\nВся обычность скрыта,\nТьмою смыты все черты.\nНочь - безмолвная защита\nМне от суеты.\nКто-то близко ходит,\nКто-то нежно стережет,\nЧутких глаз с меня не сводит,\nНо не подойдет.","name": "Час ночной отраден...","date_to": "1897"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 372, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1864","text": "Какое лето, что за лето!\nДа это просто колдовство -\nИ как, спрошу, далось нам это\nТак ни с того и ни с сего?..\nГляжу тревожными глазами\nНа этот блеск, на этот свет...\nНе издеваются ль над нами?\nОткуда нам такой привет?..\nУвы, не так ли молодая\nУлыбка женских уст и глаз,\nНе восхищая, не прельщая,\nПод старость лишь смущает нас!..","name": "Лето 1854","date_to": "1864"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 373, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Дементьев","date_from": "1983","text": "В. Амлинскому\nСреди печали и утех\nНаверно, что-то я не видел.\nПрошу прощения у тех,\nКого нечаянно обидел.\nКогда бы это ни случилось -\nВчера лишь... Иль давным-давно\nУшла обида иль забылась, -\nПрошу прощенья все равно...\nПрошу прощенья у любви -\nНаедине, не при народе,\nЧто уходил в стихи свои,\nКак в одиночество уходят.\nИ у наставников своих\nПрошу прощенья запоздало,\nЧто вспоминал не часто их,\nЗатосковал, когда не стало.\nА вот у ненависти я\nПросить прощения не стану.\nЗа то, что молодость моя\nЕй доброту предпочитала.\nНе удивляйтесь, что сейчас,\nКогда судьба мне время дарит,\nПрошу прощения у вас.\nНо знаю я - последний час\nОбычно не предупреждает...","name": "Среди печали и утех...","date_to": "1983"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 374, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Полежаев","date_from": "1832","text": "Я полюбил ее с тех пор,\nКогда печальный, тихий взор\nОна на мне остановила,\nКогда безмолвным языком\nОчей, пылающих огнем,\nОна со мною говорила.\nО, как безмолвный этот взор\nБыл для души моей понятен,\nКак этот тайный разговор\nБыл восхитительно приятен!\nПронзенный тысячами стрел\nЛюбви безумной и мятежной,\nЯ, очарованный, смотрел\nНа милый образ девы нежной;\nЯ весь дрожал, я трепетал,\nКак злой преступник перед казнью,\nНепостижимою боязнью\nМой дух смущенный замирал...\nПолна живейшего вниманья\nК моей мучительной тоске,\nОна с улыбкой состраданья,\nКак ропот арфы вдалеке,\nКак звук волшебного напева,\nМне чувства сердца излила.\nИ эта речь, о дева, дева,\nМеня, как молния, пожгла!..\nВластитель мира, царь небесный!\n. . . . . . . . . . . . . . . .\nОна, мой ангел, друг прелестный,\nОна — не может быть моей!..\nЕдва жива, она упала\nКо мне на грудь; ее лицо\nТо вдруг бледнело, то пылало,—\nНо на руке ее сверкало,\nАх, обручальное кольцо!..\nСвершилось всё!.. Кровавым градом\nКольцо невесты облило\nМое холодное чело...\nЯ был убит землей и адом...\nЯ встал, отбросил, от себя\nЕе обманчивую руку\nИ, сладость жизни погубя,\nСтеснив в груди любовь и муку,\nЕй на ужасную разлуку\nСказал: «Прости, забудь меня!\nПрости, невеста молодая,\nЛюбви торжественный залог!\nПрости, прекрасная, чужая!\nСо мною смерть — с тобою бог!\nСпеши на лоно сладострастья,\nНа лоно радостей земных,\nГде ждет тебя в минуту счастья\nНетерпеливый твой жених;\nГде он, с владычеством завидным,\nТвой пояс девственный сорвет\nИ, с самовластием обидным,\nСвоею милой назовет...\nЛюби его: тебя достоин\nСудьбою избранный супруг;\nНо помни, дева,— я покоен;\nТвой долг — мучитель, а не друг...\nПечально, быстро вянут розы\nНа зное летнем без росы;\nВ темнице душной моют слезы\nПорабощенные красы...»\nДалеко, долго раздавался\nСтон бедной девы над кольцом\nИ с шумной радостью примчался\nЗа нею суженый с попом.\nНапрасно я забыть былое\nХочу в далекой стороне:\nМне часто видится во сне\nКольцо на пальце золотое.\nХочу забыть мою тоску,\nТвержу себе: она чужая!..\nНо бесполезно изнывая,\nЗабыть до гроба не могу.","name": "Кольцо","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 375, "fields": {"themes": [20],"author": "Булат Окуджава","text": "Не вели, старшина, чтоб была тишина.\nСтаршине не все подчиняется.\nЭту грустную песню придумала война...\nЧерез час штыковой начинается.\nЗемля моя, жизнь моя, свет мой в окне...\nНа горе врагу улыбнусь я в огне.\nЯ буду улыбаться, черт меня возьми,\nв самом пекле рукопашной возни.\nПусть хоть жизнь свою укорачивая,\nя пойду напрямик\nв пулеметное поколачиванье,\nв предсмертный крик.\nА если, на шаг всего опередив,\nдостанет меня пуля какая-нибудь,\nсложите мои кулаки на груди\nи улыбку мою положите на грудь.\nЧтоб видели враги мои и знали бы впредь,\nкак счастлив я за землю мою умереть!\n...А пока в атаку не сигналила медь,\nне мешай, старшина, эту песню допеть.\nПусть хоть что судьбой напророчится:\nхоть славная смерть,\nхоть геройская смерть -\nумирать все равно, брат, не хочется.","name": "Не вели, старшина, чтоб была тишина..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 376, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Розовых вересков полосы длинные\nВ логе песчаном растут.\nСевера дальнего дебри пустынные\nРодина их,— а не тут!\nИли на то они здесь представители\nБратьев родных, чтоб шепнуть:\n«Края полночного скудной обители,\nСчастливый юг — не забудь!»","name": "Розовых вересков полосы длинные..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 377, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Огарев","date_from": "1840","text": "18 декабря, вечером\nХочу еще письмо писать\nОт делать нечего и скуки\nИ время длинное разлуки\nСтихом причудливым занять.\nЯ здесь один и словно в пытке:\nТоска, и на сердце темно;\nСижу на месте, а давно\nМне быть хотелось бы в кибитке,\nКак все живут, и я живу:\nВсе недоволен всем на свете;\nЗимой скучаю я об лете,\nА летом зиму я зову;\nВ Москве разладил я с Москвою,\nВ деревне грустно по Москве,-\nКататься буду по Неве -\nИ стану рваться в степь душою.\nЧто делать?- так устроен свет!\nУ всех неясное стремленье,\nВсе ищут с жизнью примиренья,\nИ я ищу - да, видно, нет.\nПорою люди надоели,\nТам недоволен сам собой;\nТоскуешь часто день-деньской\nИ ночь не спится на постеле.\nГрустить, желать!- к чему желанья?\nЧто надо, то устроит бог,\nЖелал же Фауст - да не мог\nОбъехать с солнцем мирозданья!..\nНо все мне на груди твоей\nБывает сладко так, Мария.\nО! есть мгновения святые,\nГде я далек тоски моей.\nЕсть сладость - сладость поцелуя,\nЕсть в мире счастие - любовь -\nИ в этом жизнь для сердца вновь\nИ веру юную найду я.\nПопозже\nДай расскажу тебе, мой друг,\nВсю жизнь мою. \"Зачем?- ты скажешь,-\nТы нового мне не расскажешь,\nЯ знаю все. К тому же вдруг\nСказать всю жизнь - как это много!\"\nДа так хочу - что ж делать с тем?\nПотребность не уймешь ничем,-\nИтак, послушай, ради бога,\nЯ не могу не говорить,\nЗдесь много так воспоминаний,\nЗдесь осужден былых преданий\nЯ в память много приводить.\nЗдесь был ребенком я. Тогда\nЯ молчалив, как ныне, был,\nБродить я по саду любил;\nСидеть на берегу пруда,\nКогда на запад день склонялся,\nПо лону вод, как жар, горел,\nА я все на воду смотрел,\nГде тихо поплавок качался,-\nСмотрел и ждал, когда придет,\nКрючок обманчивый лаская,\nИграть им рыбка золотая\nИ быстро с ним ко дну мелькнет.","name": "К М. Л. Огаревой (Хочу еще письмо писать...)","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 378, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1821","text": "Вы слишком многими любимы,\nЧтобы возможно было вам\nЗнать, помнить всех по именам;\nСии листки необходимы;\nОни не нужны были встарь:\nТогда не знали дружбы модной,\nТогда, бог весть! иной дикарь\nСердечный адрес-календарь\nПочел бы выдумкой негодной.\nЧто толковать о старине!\nСтихи готовы. Может статься,\nОни для справки обо мне\nВам очень скоро пригодятся.","name": "В альбом (Вы слишком многими любимы...)","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 379, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Над горою Клементьева\nВетра тревожный рев.\nРядом с легким планером\nТяжелый орел плывет.\nЗдесь Икаром себя\nВдруг почувствовал Королев,\nПолстолетья назад\nВ безмоторный уйдя полет.\nСколько тем, что когда-то\nМальчишками шли сюда,\nТем девчонкам, которых\nВзяла высота в полон?..\nАх, не будем педантами,\nЧто нам считать года?\nВозраст сердца —\nЕдинственный времени эталон...\nНад горою Клементьева\nТак же ветра ревут,\nКак ревели они\nПолстолетья тому назад.\nЧерез гору Клементьева\nК солнцу пролег маршрут,\nХоть давно с космодромов\nТуда корабли летят.","name": "В Планерском"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 380, "fields": {"themes": [7],"author": "Яков Полонский","text": "Грузинская ночь - я твоим упиваюсь дыханьем!\nМне так хорошо здесь под этим прохладным навесом,\nПод этим навесом уютной нацваловой* сакли.\nНа мягком ковре я лежу под косматою буркой,\nНе слышу ни лая собак, ни ослиного крику,\nНи дикого пенья под жалобный говор чингури**.\nЗаснул мой хозяин - потухла светильня в железном\nВисячем ковше... Вот луна!- и я рад, что сгорело\nКунжутное*** масло в моей деревенской лампаде...\nИные лампады зажглись, я иную гармонию слышу.\nО боже! какой резонанс! Чу! какая-то птица -\nНочная, болотная птица поет в отдаленьи...\nИ голос ее точно флейты отрывистый, чистый,\nРыдающий звук - вечно та же и та же\nВ размер повторенная нота - уныло и тихо\nЗвучит.- Не она ли мне спать не дает! Не она ли\nНапела мне на душу грусть! Я смыкаю ресницы,\nА думы несутся одна за другой, беспрестанно,\nКак волны потока, бегущего с гор по ущелью.\nНо волны потока затем ли бегут по ущелью,\nЧтоб только достигнуть предела и слиться с волнами\nБезбрежного моря!- нет, прежде чем моря достигнуть,\nОни на долину спешат, напоить виноградные лозы\nИ нивы - надежду древнейшего в мире народа.\nА вы, мои думы!- вы, прежде чем в вечность\nУмчитесь, в полете своем захватив мириады\nМиров,- вы - скажите, ужель суждено вам\nНоситься бесплодно над этою чудной страною,\nТак страстно любимою солнцем и - выжженной\nсолнцем!\n* Нацвал - деревенский староста.\n** Чингури - струнный инструмент.\n*** Кунжут - растение.","name": "Грузинская ночь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 381, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1909","text": "Ах, милый Николай Васильич Гоголь!\nКогда б сейчас из гроба встать ты мог,\nЛюбой прыщавый декадентский щеголь\nСказал бы: «Э, какой он, к черту, бог?\nЗнал быт, владел пером, страдал. Какая редкость!\nА стиль, напевность, а прозрения печать,\nА темно-звонких слов изысканная меткость?..\nНет, старичок... Ложитесь в гроб опять!»\nЕсть между ними, правда, и такие,\nЧто дерзко от тебя ведут свой тусклый род\nИ, лицемерно пред тобой согнувши выи,\nМечтают сладенько: «Придет и мой черед!»\nНо от таких «своих», дешевых и развязных,\nУдрал бы ты, как Подколесин, чрез окно...\nЦарят! Бог их прости, больных, пустых и грязных,\nА нам они наскучили давно.\nПусть их шумят... Но где твои герои?\nВсе живы ли, иль, небо прокоптив,\nВ углах медвежьих сгнили на покое\nПод сенью благостной крестьянских тучных нив?\nЖивут... И как живут! Ты, встав сейчас из гроба,\nНи одного из них, наверно, б не узнал:\nПавлуша Чичиков — сановная особа\nИ в интендантстве патриотом стал —\nНа мертвых душ портянки поставляет\n(Живым они, пожалуй, ни к чему),\nМанилов в Третьей Думе заседает\nИ в председатели был избран... по уму.\nПетрушка сдуру сделался поэтом\nИ что-то мажет в «Золотом руне»,\nНоздрев пошел в охранное — и в этом\nНашел свое призвание вполне.\nПоручик Пирогов с успехом служит в Ялте\nИ сам сапожников по праздникам сечет,\nЧуб стал союзником и об еврейском гвалте\nС большою эрудицией поет.\nЖан Хлестаков работает в «России»,\nЗатем — в «Осведомительном бюро»,\nГде чувствует себя совсем в родной стихии:\nРазжился, раздобрел,— вот борзое перо!..\nОдни лишь черти, Вий да ведьмы и русалки,\nПопавши в плен к писателям modernes,\nЗачахли, выдохлись и стали страшно жалки,\nИстасканные блудом мелких скверн...\nАх, милый Николай Васильич Гоголь!\nКак хорошо, что ты не можешь встать...\nНо мы живем! Боюсь — не слишком много ль\nНам надо слышать, видеть и молчать?\nИ в праздник твой, в твой праздник благородный,\nС глубокой горечью хочу тебе сказать:\n«Ты был для нас источник многоводный,\nИ мы к тебе пришли теперь опять,—\nНо «смех сквозь слезы» радостью усталой\nНе зазвенит твоим струнам в ответ...\nУвы, увы... Слез более не стало,\nИ смеха нет».","name": "Смех сквозь слезы","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 382, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1842","text": "Зеркало в зеркало, с трепетным лепетом,\nЯ при свечах навела;\nВ два ряда свет - и таинственным трепетом\nЧудно горят зеркала.\nСтрашно припомнить душой оробелою:\nТам, за спиной, нет огня...\nТяжкое что-то над шеею белою\nПлавает, давит меня!\nНу как уставят гробами дубовыми\nВесь этот ряд между свеч!\nНу как лохматый с глазами свинцовыми\nВыглянет вдруг из-за плеч!\nЛенты да радуги, ярче и жарче дня...\nДух захватило в груди...\nСуженый! золото, серебро!.. Чур меня,\nЧур меня - сгинь, пропади!","name": "Зеркало в зеркало...","date_to": "1842"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 383, "fields": {"themes": [7],"author": "Георгий Иванов","text": "Люблю рассветное сиянье\nВстречать в туманной синеве,\nКогда с тяжелым грохотаньем\nНесутся льдины по Неве.\nХолодный ветер свищет в уши\nС неизъяснимою мольбой...\nСквозь грохот, свист и сумрак глуше\nКурантов отдаленный бой.\nОблокотившись о перила,\nС моста смотрю на ледоход,\nИ над осколками берилла\nВстает пылающий восход!\nВсе шире крылья раскрывая,\nЗаря безмолвствует, ясна,—\nА там, внизу, кипит живая,\nЛедяная голубизна.\nИ брызги светлые взлетают\nТо в янтаре, то в серебре...\nА на востоке тучи тают\nИ птицы тихо пролетают\nНавстречу огненной заре.","name": "Люблю рассветное сиянье..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 384, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Искры солнца и снега,\nСпуск извилист и крут.\nТемп, что надо, с разбега\nНаши лыжи берут.\nВновь судьба мне послала\nСтрасть, сиянье, полет.\nА не поздно ли - слалом?\nА не страшно - о лед?...\nНапружинено тело,\nКаждый мускул - стальной.\nИ плевать я хотела,\nЧто стрясется со мной!","name": "Слалом"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 385, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1847","text": "Летний вечер тих и ясен;\nПосмотри, как дремлют ивы;\nЗапад неба бледно-красен,\nИ реки блестят извивы.\nОт вершин скользя к вершинам,\nВетр ползет лесною высью.\nСлышишь ржанье по долинам?\nТо табун несется рысью.","name": "Летний вечер тих и ясен...","date_to": "1847"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 386, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1922","text": "Между домами старыми,\nМежду заборами бурыми,\nМеж скрипучими тротуарами\nБронемашина движется.\nДушки трепещут за шторами,—\nПушки стоят на платформе,\nСмотрит упорными взорами\nСлавный шофер — Революция.\nРуки у ней в бензине,\nПальцы у ней в керосине,\nА глаза у ней синие-синие,\nСиние, как у России.","name": "Между домами старыми...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 387, "fields": {"themes": [],"author": "Черубина де Габриак","date_from": "1909","text": "Кто-то мне сказал: твой милый\nБудет в огненном плаще...\nКамень, сжатый в чьей праще,\nЗагремел с безумной силой?\nЧья кремнистая стрела\nУ ключа в песок зарыта?\nЧье летучее копыто\nОтчеканила скала?\nЧье блестящее забрало\nПромелькнуло там, средь чащ?\nВ небе вьется красный плащ...\nЯ лица не увидала.","name": "Красный плащ","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 388, "fields": {"themes": [20],"author": "Борис Слуцкий","text": "Руку\nпритянув\nк бедру\nпотуже,\nя пополз на правой,\nна одной.\nБыло худо.\nБыло много хуже,\nчем на двух\nи чем перед войной.\nБыл июль. Войне была - неделя.\nЧто-то вроде: месяц, два...\nЗа спиной разборчиво галдели\nнемцы.\nКружилась голова.\nПолз, пока рука не отупела.\nВстал. Пошел в рост.\nПули маленькое тело.\nМой большой торс.\nПули пели мимо. Не попали.\nВ яму, в ту, что для меня копали,\nвидимо, товарищи упали.","name": "Руку притянув к бедру..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 389, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рерих","date_from": "1916","text": "(фрагмент из цикла \"Мальчику\")\nМальчик, ты говоришь,\nчто к вечеру в путь соберешься.\nМальчик мой милый, не медли.\nУтром выйдем с тобою.\nВ лес душистый мы вступим\nсреди молчаливых деревьев.\nВ студеном блеске росы,\nпод облаком светлым и чудным\nпойдем мы в дорогу с тобою.\nЕсли ты медлишь идти, значит,\nеще ты не знаешь, что есть\nначало и радость, первоначало\nи вечность.","name": "Вечность","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 390, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1966","text": "Не пиши мне про любовь - не поверю я.\nМне вот тут уже дела твои прошлые!\nСлушай лучше: тут с лавсаном материя.\nЕсли хочешь, - я куплю, вещь хорошая.\nВодки я пока не пью, ну ни стопочки!\nЭкономлю и не ем даже супу я,\nПотому что я куплю тебе кофточку,\nПотому что я люблю тебя, глупая!\nБыл в балете: мужики девок лапают,\nДевки все, как на подбор, в белых тапочках.\nВот пишу, а слезы душат и капают -\nНе давай себя хватать, моя лапочка!\nНаш бугай - один из первых на выставке,\nА сперва кричали, будто бракованный!\nНо очухались, и вот дали приз-таки.\nВесь в медалях он лежит, запакованный.\nПредседателю скажи, - пусть избу мою\nКроет нынче же и пусть травку выкосит,\nА не то я телок крыть не подумаю,\nРекордсмена портить мне? Накось выкуси!\nИ пусть починит наш амбар, ведь не гнить зерну!\nБудет Пашка приставать - с ним как с предателем!\nС агрономом не гуляй, ноги выдерну!\nМожешь раза два пройтись с председателем.\nДо свидания! Я - в ГУМ за покупками.\nЭто - вроде наш лабаз, но со стеклами.\nТы мне можешь надоесть с полушубками,\nВ сером платьице с узорами блеклыми!\nПостскриптум:\nТут стоит культурный парк по-над речкою,\nВ нем гуляю и плюю только в урны я,\nНо ты, конечно, не поймешь, там, за печкою,\nПотому ты - темнота некультурная.","name": "Письмо с сельхозвыставки","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 391, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1935","text": "Стреляя, целуя, калеча,\nКо всем обращаясь на «ты»,\nТы стужей сводила все плечи\nИ голодом все животы.\nНад каждым созданием смелым,\nНад каждым людским ремеслом\nПисала крошащимся мелом:\n— Прощайся! И это — на слом.\nИ люди узнали, что срама\nНе имут лохмотья. И мгла\nПечатью ножового шрама\nНа бледные лица легла.\nИ гибель, как общее место,\nКак звон риторических фраз,\nКак общая мать и невеста,\nМеж них проходила не раз.\nВладея подобием быта,\nКак тонущий утлой доской,\nЯ знал,— ненадолго добытый,\nНе праведен шаткий покой.\nЯ знал, что взрослей и моложе\nТебя, моя сверстница, нет,\nЧто срок никакой не положен\nДля мчания солнц и планет,\nЧто ты их сшибаешь и плавишь\nВез всяких небесных подлог,\nКак музыка громами клавиш,\nСердца нам сжимаешь в комок.\nТвой голос вторгается к людям,\nОн в дальные дали зовет,\nСметая объедки на блюде\nВ блудилище рвот и зевот.\nИ роет воздушные ямы,\nУтроив дыханье мое,\nКасаясь вселенной краями,\nИ строит людское жилье,\nИ кроет Европу боями.\nИ снова в глаза наши бьет\nПрожектор и рубит снопами\nКуски непогоды. И память\nГлядит не назад, а вперед.\nТам визг добела раскаленных,\nПороду буравящих сверл.\nТам сжатое в сто атмосфер\nБездонное небо в баллонах.\nТам ветер! Там пуск наугад\nРазведок во вражеский лагерь.\nЛеса новостроек. И флаги.\nИ смена ударных бригад.\nТам в камерах внутриатомных\nЭнергия новых миров.\nТам библиотек многотомных\nШироко распахнутый кров\nДля всех молодых и бездомных.\nТам лег на барханы песка\nПунктир оросительной сети.\nТам, еле светясь на рассвете,\nЕще не размечен пока\nФлажками на карте вселенной\nПоследний решительный бой!\nТам — за обладанье тобой,\nО, будь хоть спартанской Еленой\nИль девушкой нашей любой,—\nИндусы, арабы, монголы,\nМильонные полчища мча,\nПрочтут огневые глаголы,\nТвой лозунг, твой ясный и голый\nНа знамени из кумача!","name": "Ода (Стреляя, целуя, калеча...)","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 392, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Октябрь в Крыму -\nКак юности возврат.\nПрозрачен воздух,\nНебо густо-сине.\nКак будто в мае\nДружный хор цикад,\nИ только утром\nИх пугает иней.\nЯ осень\nПерепутала с весной.\nЛишь мне понятно,\nКто тому виной...","name": "Октябрь в Крыму..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 393, "fields": {"themes": [7],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1981","text": "Опять четвертый час. Да что это, ей-богу!\nНу, что, четвертый час, о чём поговорим?\nВо времени чужом люблю свою эпоху:\nтебя, мой час, тебя, веселый кофеин.\nСообщник-гуща, вновь твой черный чертик ожил.\nЕму пора играть, но мне-то — спать пора.\nНо угодим — ему. Ум на него помножим —\nи то, что обретем, отпустим до утра.\nГадаешь ты другим, со мной — озорничаешь.\nПопав вовнутрь судьбы, зачем извне гадать?\nА если я спрошу, ты ясно означаешь\nразлуку, но любовь, и ночи благодать.\nНо то, что обрели,— вот парочка, однако.\nИх общий бодрый пульс резвится при луне.\nСтих вдумался в окно, в глушь снега и оврага,\nи, видимо, забыл про чертика в уме.\nОн далеко летал, вернулся, но не вырос.\nПусть думает свое, ему всегда видней.\nВедь догадался он, как выкроить и выкрасть\nТарусу, ночь, меня из бесполезных дней.\nЭй, чертик! Ты шалишь во мне, а не в таверне.\nДай помолчать стиху вблизи его луны.\nПокуда он вершит свое само-творенье,\nлюблю на труд его смотреть со стороны.\nМеня он никогда не утруждал нимало.\nОн сочинит свое — я напишу пером.\nЗабыла — дальше как? Как дальше, тетя Маня?\nАх, да, там дровосек приходит с топором.\nПока же стих глядит, что делает природа.\nКоль тайну сохранит и не предаст словам —\nпускай! Я обойдусь добычею восхода.\nВы спали — я его сопроводила к вам.\nВсегда казалось мне, что в достиженье рани\nесть лепта и моя, есть тайный подвиг мой.\nЯ не ложилась спать, а на моей тетради\nусталый чертик спит, поникнув головой.\nПойду, спущусь к Оке для первого поклона.\nЛюбовь души моей, вдруг твой ослушник — здесь\nи смеет говорить: нет воли, нет покоя,\nа счастье — точно есть. Это оно и есть.","name": "Кофейный чертик","date_to": "1981"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 394, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Козлов","date_from": "1826","text": "А. И. Тургеневу\nИз мрачных северных лесов,\nС восточных дальних берегов,\nСыны отваги и свободы,\nСтремятся дикие народы\nС двойной секирою, пешком,\nВ звериной коже, с булавами,\nИ на конях с копьем, с стрелами,\nИ череп вражий за седлом.\nДошли; рассыпались удары,\nКлубится дым, горят пожары,\nСтон тяжкий битвы заглушал,\nИ Рим, колосс державный, пал;\nПорочный пал он, жертва мщенья,-\nИ шумно ветры разнесли\nУжасный гром его паденья\nВ концы испуганной земли.\nНо туча грозная народов\nС небесным гневом пронеслась,\nИ пыль от буйных переходов\nВ полях кровавых улеглась.\nНавеки мертвое молчанье\nСменило вопли и стенанье.\nУже паденья страшный гул\nВ пустыне горестной уснул;\nВ тумане зарево не рдеет,\nИ черный дым уже редеет;\nЯснеет мгла; с печальных мест\nВдали стал виден светлый крест.\nДругие люди, вера, нравы,\nИной язык, права, уставы,\nЧистейший мир, рожденный им,\nЯвился вдруг чудесно с ним,-\nИ проповедники святые\nНа пепелища роковые\nПришли с Евангельем в руках,\nИ меж развалин на могилы\nВоссели, полны тайной силы;\nГорела истина в очах;\nГлас тихий, скорбных утешитель,\nНебесной воли возвеститель,\nВселенной жизнь другую дал;\nТак их божественный учитель\nПо вере мертвых воскрешал.","name": "Разорение Рима и распространение христианства","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 395, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","text": "Уходи, Зима седая!\nУж красавицы Весны\nКолесница золотая\nМчится с горней вышины!\nСтарой спорить ли, тщедушной,\nС ней - царицею цветов,\nС целой армией воздушной\nБлаговонных ветерков!\nА что шума, что гуденья,\nТеплых ливней и лучей,\nИ чиликанья, и пенья!..\nУходи себе скорей!\nУ нее не лук, не стрелы,\nУлыбнулась лишь - и ты,\nПодобрав свой саван белый,\nПоползла в овраг, в кусты!..\nДа найдут и по оврагам!\nВон - уж пчел рои шумят,\nИ летит победным флагом\nПестрых бабочек отряд!","name": "ВЕСНА"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 396, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Хочу, чтоб людям повезло,\nЧтоб гиря горя мало весила,\nЧтоб стукнуть лодкой о весло -\nИ людям стало сразу весело.\nТам весь мир пополам не расколот\nИ поэты не знают преград.\nВы не верите в этот город,\nВы не верите в Поэтоград.\nВы наденете платье цвета\nЧерного бутылочного стекла,\nИ пойдете на край света,\nИ себе не найдете угла.\nВсе Вам будет враждебно и чуждо,\nПотому что Вы их умней,\nГде нет мысли, не может быть чувства,\nБросьте их и отдайтесь мне.\nЭти сволочи Вас заманили\nВ логово их мелочей.\nВы за меня ИЛИ\nЗа сволочей?\nПриходите ко мне. Занавесим окно\n(для рифмы) шторой.\nИ будем пить\nЗа такую дружбу, меж нами которой\nНет и не может быть.\nЗа такую дружбу, где тайны нет,\nЧтобы было нам хорошо...\nСлавлю время, которое настанет,\nА не то, какое прошло.","name": "Хочу, чтоб людям повезло..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 397, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1885","text": "Дух всюду сущий и единый.\nДержавин\nЯ потрясен, когда кругом\nГудят леса, грохочет гром\nИ в блеск огней гляжу я снизу,\nКогда, испугом обуян,\nНа скалы мечет океан\nТвою серебряную ризу.\nНо просветленный и немой,\nОвеян властью неземной,\nСтою не в этот миг тяжелый,\nА в час, когда, как бы во сне,\nТвой светлый ангел шепчет мне\nНеизреченные глаголы.\nЯ загораюсь и горю,\nЯ порываюсь и парю\nВ томленьях крайнего усилья\nИ верю сердцем, что растут\nИ тотчас в небо унесут\nМеня раскинутые крылья.","name": "Я потрясен, когда кругом...","date_to": "1885"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 398, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1845","text": "Снова я, раздумья полный,\nВ книгу прошлого гляжу,\nНо страниц, отрадных сердцу,\nВ ней не много нахожу!\nЗдесь напрасные стремленья -\nТам напрасная любовь,\nИ сильнее год от году\nХолодеет в сердце кровь.\nА порой и мне казалось,\nСчастье было найдено;\nТо же горе! Только счастьем\nПритворялося оно!\nС каждым днем дорога жизни\nВсё становится скучней...\nИ, послушный воле рока,\nВяло я бреду по ней!\nБез надежды, без желанья,\nКак волна катится вдаль...\nВпереди не вижу цели,\nИ былого мне не жаль!","name": "Снова я, раздумья полный...","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 399, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1917","text": "Тридцатый год в лицо мне веет\nВеселый, светлый майский день.\nТридцатый раз сиреневеет\nВ саду душистая сирень.\n«Сирень» и «день» — нет рифм банальней!\nМилей и слаще нет зато!\nКто знает рифмы музыкальней\nИ вдохновенней — знает кто?!\n«Сирень» и «день»! Как опьяненно\nЗвучите вы в душе моей!\nКак я на мир смотрю влюбленно,\nПьян сном сиреневых кистей!\nПока я жив, пока я молод,\nЯ буду вечно петь сирень!\nВесенний день горяч и золот,—\nВиновных нет в весенний день!","name": "Гатчинский весенний день","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 400, "fields": {"themes": [7],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1839","text": "Пусть говорят: поэзия - мечта,\nГорячки сердца бред ничтожный,\nЧто мир ее есть мир пустой и ложный,\nИ бледный вымысл - красота;\nПусть нет для мореходцев дальных\nСирен опасных, нет дриад\nВ лесах густых, в ручьях кристальных\nЗолотовласых нет наяд;\nПусть Зевс из длани не низводит\nРазящей молнии поток\nИ на ночь Гелиос не сходит\nК Фетиде в пурпурный чертог;\nПусть так! Но в полдень листьев шепот\nТак полон тайны, шум ручья\nТак сладкозвучен, моря ропот\nГлубокомыслен, солнце дня\nС такой любовию приемлет\nПучина моря, лунный лик\nТак сокровен, что сердце внемлет\nВо всем таинственный язык;\nИ ты невольно сим явленьям\nДаруешь жизни красоты,\nИ этим милым заблужденьям\nИ веришь и не веришь ты!","name": "Сомнение","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 401, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1961","text": "Из штольни вышли в пыльных робах,\nНа свет взглянув из-под руки.\nИ замелькали на сугробах\nГустые черные плевки.\nНе выключив аккумуляторы,\nБурами длинными звеня,\nНочная смена шаг печатала\nВ начале северного дня.\nПод сапогами гравий вздрагивал\nИ проминался грязный мох.\nВнизу над полотняным лагерем\nКурился розовый дымок.\nНас ждал барак с двойными нарами,\nЧто сварены из ржавых труб.\nС плакатами довольно старыми\nНас ждал холодный тесный клуб.\nНо было весело и молодо\nИдти дорогою крутой.\nНа сопках снег,\nКак сахар колотый,\nЛучился нежной чистотой.\nЧернели кедры обгорелые…\nИ утверждал тот строгий вид,\nЧто мир из черного\nИ белого,\nПо существу, и состоит.","name": "Ночная смена","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 402, "fields": {"themes": [],"author": "Тэффи","text": "Когда я была ребенком,\nТак девочкой лет шести,\nЯ во сне подружилась с тигренком -\nОн помог мне косичку плести.\nИ так заботился мило\nПушистый, тепленький зверь,\nЧто всю жизнь я его не забыла,\nВот - помню даже теперь.\nА потом, усталой и хмурой -\nБыло лет мне под пятьдесят -\nЛюбоваться тигриной шкурой\nЯ пошла в Зоологический сад.\nИ там огромный зверище,\nРаскрыв зловонную пасть,\nТак дохнул перегнившей пищей,\nЧто в обморок можно упасть.\nНо я, в глаза ему глядя,\nСказала: \"Мы те же теперь,\nЯ - все та же девочка Надя,\nА вы - мне приснившийся зверь.\nВсе, что было и будет с нами,\nСновиденья, и жизнь, и смерть,\nСлито все золотыми звездами\nВ Божью вечность, в недвижную твердь\".\nИ ответил мне зверь не словами,\nА ушами, глазами, хвостом:\n\"Это все мы узнаем сами\nВместе с вами. Скоро. Потом.\"","name": "Когда я была ребенком..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 403, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1910","text": "Вы - отгул глухой, гремучей,\nОбессилевшей волны,\nМы - предутренние тучи,\nЗори росные весны.\nВаши помыслы - ненастье,\nДрожь и тени вечеров,\nНаши - мерное согласье\nТяжких времени шагов.\nПрозревается лишь в книге\nВами мудрости конец,-\nВ каждом облике и миге\nНаш взыскующий Отец.\nЛаска Матери-природы\nВас забвеньем не дарит,-\nЧародейны наши воды\nИ огонь многоочит.\nЗа слиянье нет поруки,\nПеревал скалист и крут,\nНо бесплодно ваши стуки\nВ лабиринте не замрут.\nМы, как рек подземных струи,\nК вам незримо притечем\nИ в безбрежном поцелуе\nДуши братские сольем.","name": "Голос из народа","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 404, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1835","text": "Кто из богов мне возвратил\nТого, с кем первые походы\nИ браней ужас я делил,\nКогда за призраком свободы\nНас Брут отчаянный водил?\nС кем я тревоги боевые\nВ шатре за чашей забывал\nИ кудри, плющем увитые,\nСирийским мирром умащал?\nТы помнишь час ужасный битвы,\nКогда я, трепетный квирит,\nБежал, нечестно брося щит,\nТворя обеты и молитвы?\nКак я боялся! как бежал!\nНо Эрмий сам незапной тучей\nМеня покрыл и вдаль умчал\nИ спас от смерти неминучей.\nА ты, любимец первый мой,\nТы снова в битвах очутился...\nИ ныне в Рим ты возвратился\nВ мой домик темный и простой.\nСадись под сень моих пенатов.\nДавайте чаши. Не жалей\nНи вин моих, ни ароматов.\nВенки готовы. Мальчик! лей.\nТеперь не кстати воздержанье:\nКак дикий скиф хочу я пить.\nЯ с другом праздную свиданье,\nЯ рад рассудок утопить.","name": "Кто из богов мне возвратил...","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 405, "fields": {"themes": [8],"author": "Агния Барто","date_from": "1946","text": "С утра сидит на озере\nЛюбитель-рыболов,\nСидит, мурлычет песенку,\nА песенка без слов:\n\"Тра-ля-ля,\nТра-ля-ля,\nТра-ля-ля\",\nОзеро глубокое,\nУдачным будет лов.\nСейчас поймает окуня\nЛюбитель-рыболов.\n\"Тра-ля-ля,\nТра-ля-ля,\nТра-ля-ля\".\nПесенка чудесная -\nИ радость в ней, и грусть,\nИ знает эту песенку\nВся рыба наизусть.\n\"Тра-ля-ля,\nТра-ля-ля,\nТра-ля-ля\".\nКак песня начинается,\nВся рыба расплывается...\n\"Тра-ля!\"","name": "Любитель-рыболов","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 406, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","date_from": "1964","text": "Об испытаньях прежних\nне вспоминай пока что...\nТы —\nв сауне.\nТы — грешник.\nИ потому —\nпокайся!\nВживайся оробело\nв блаженство\nи мученье...\nНо если это —\nпекло,\nкуда девались\nчерти?..\nЖара,\nжарынь,\nжарища,\nне утихая, стелется.\nОна теперь\nцарица!\nОна\nвсему\nвладелица!\nОна\nпогодой вертит.\nА здесь,\nв горниле\nсауны,\nиз флоры —\nтолько веник,\nи только я —\nиз фауны.\nИ не хватает воздуха.\nИ дышишь —\nкак воруешь.\nНо — тут же надо —\nв озеро!..\nА сможешь?\nА не струсишь?..\nНаверное,\nсумею.\nКонечно же,\nне струшу.\nСейчас я чуть помедлю\nи выбегу\nнаружу!\nВедь мы, во всяком случае,\nв своем существовании\nи кипятками\nварены!\nИ холодами\nкручены!\nВсе в жизни\nповторяется.\nИ в нас\nуже\nвколочено:\nв холодное!\nВ горячее!\nВ горячее!\nВ холодное!","name": "Сауна","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 407, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1940","text": "На горе - белым-бела -\nУтром вишня расцвела.\nПолюбила я парнишку,\nА открыться не могла.\nЯ по улице хожу,\nОб одном о нем тужу,\nНо ни разу он не спросит,\nЧто на сердце я ношу.\nТолько спросит - как живу,\nСкоро ль в гости позову...\nНе желает он, наверно,\nГоворить по существу.\nЯ одна иду домой,\nВся печаль моя со мной.\nНеужели ж мое счастье\nПронесется стороной?","name": "На горе - белым-бела...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 408, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Полежаев","date_from": "1832","text": "Там, на небе высок\nСветит солнце без лучей,—\nТак от друга далеко\nГаснет свет моих очей!..\nУ косящата окна\nРаскрасавица сидит;\nПризадумавшись, она\nБуйну ветру говорит:\n«Не шуми ты, не шуми,\nБуйный ветер, под окном;\nНе буди ты, не буди\nГрусти в сердце ретивом;\nНе тверди мне, не тверди\nОб изменнике моем!\nИзменил мне, изменил\nМой губитель роковой;\nНасмеялся, пошутил\nНад моею простотой,\nНад моею простотой,\nНад девичьей красотой!\nЯ погибла бы, душа\nКрасна девка, от ножа,\nЯ погибла б от руки,\nА не с горя и тоски.\nТы убей меня, убей,\nНенавистный мой злодей!\nЯ сказала бы ему,\nМилу другу своему:\n\"Не жалею я себя,\nНенавижу я тебя!\nЛей и пей ты мою кровь,\nУтуши мою любовь!\"\nНе шуми ж ты, не шуми,\nБуйный ветер, надо мной;\nПолети ты, полети\nВдоль дороги столбовой!\nПо дороге столбовой\nСкачет воин молодой;\nНалети ты на него,\nНа тирана моего;\nПросвищи, как жалкий стон,\nПрошепчи ему поклон\nОт высоких от грудей,\nОт заплаканных очей,—\nЧтоб он помнил обо мне\nВ чужедальней стороне;\nЧтобы с лютою тоской,\nВспоминая, воздохнул,\nИ с горючею слезой\nНа кольцо мое взглянул;\nЧтоб глядел он на кольцо,\nКак на друга прежних дней,\nКак на белое лицо\nБедной девицы своей!..»","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 409, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Гудзенко","text": "Мускулистый, плечистый,\nстоит над ручьем.\nИ светило восходит\nза правым плечом.\nИ солдатских погон\nмалиновый цвет\nповторяет торжественно\nмайский рассвет.\nОн стоит у вербы\nна родном берегу,\nтрехлинейку привычно\nприжав к сапогу.\nИ от яловых, крепко\nподбитых сапог\nразбегаются ленты\nпроезжих дорог.\nОн на запад ходил,\nна востоке бывал\nи свободу граненым\nштыком отстоял.\nПобедитель стоит -\nкрутолобый, большой,\nс благородной, широкой\nи чистой душой.\nИ его гимнастерки\nзеленый отлив\nповторяет расцветку\nи пастбищ, и нив.\nЭто он в сорок пятом\nна дымный рейхстаг\nподнял красный, крылатый,\nпростреленный флаг.\nОн стоит над прозрачным\nвесенним ручьем,\nи увенчана каска\nрассветным лучом.\nИ родимых небес\nголубые шелка\nокаймляют штандарт\nбоевого полка.","name": "Победитель"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 410, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1947","text": "Здесь гуще древесные тени,\nОтчетливей волчьи следы,\nСвисают сухие коренья\nДо самой холодной воды.\nРучья захолустное пенье\nДа посвисты птичьи слышны,\nИ пахнут лесным запустеньем\nПоросшие мхом валуны.\nНаверно, у этого дуба,\nНа этих глухих берегах\nТочила железные зубы\nУгрюмая баба-яга.\nНа дне буерака, тоскуя,\nЦветок-недотрога растет,\nИ папортник в ночь колдовскую,\nНаверное, здесь расцветет...\nСюда вот, откуда дорогу\nНе сразу обратно найдешь,\nЗабрел я, не верящий в бога,\nИ вынул охотничий нож.\nБез страха руками своими\n(Ветрам и годам не стереть)\nНездешнее яркое имя\nЯ высек на крепкой коре...\nИ кто им сказал про разлуку,\nЧто ты уж давно не со мной:\nОднажды заплакали буквы\nГорячей янтарной смолой.\nС тех пор как уходят морозы,\nКак только весна настает,\nРоняет дремучие слезы\nЗабытое имя твое.","name": "Здесь гуще древесные тени...","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 411, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1907","text": "Священных стран\nВечерние экстазы.\nСверканье лат\nПоверженного Дня!\nВ волнах шафран,\nКолышутся топазы,\nРазлит закат\nОзерами огня.\nКак волоса,\nВолокна тонких дымов,\nПрипав к земле,\nСинеют, лиловеют,\nИ паруса,\nЧто крылья серафимов,\nВ закатной мгле\nНад морем пламенеют.\nИзлом волны\nСияет аметистом,\nСтруистыми\nСмарагдами огней...\nО, эти сны\nО небе золотистом!\nО, пристани\nКрылатых кораблей!..","name": "Священных стран вечерние экстазы...","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 412, "fields": {"themes": [20],"author": "Николай Огарев","date_from": "1839","text": "\"Ты откуда, туча, туча,\nПролетаешь над горой?\nНе встречался ли могучий\nВоин где-нибудь с тобой?\nСвеж, как утро молодое,\nПрям, как тополь средь полей,\nСмел, как лев в отваге боя,\nКонь его тебя быстрей\nПролетает средь степей?\"\nТуча мрачно отвечала:\n\"Нет, его я не видала\".\nПлачет дева над рекой:\n\"Ах!- ему я говорила,-\nНе ходи, мой милый, в бой,\nНе бросай своей ты милой.\nИль милей тебе война\nТайных в полночи свиданий,\nС девой сладостного сна,\nС девой пламенных лобзаний?\nНо коня он оседлал\nИ на битву ускакал\".\n\"Ты отколь летишь, орлица?\nНе видала ли порой,\nВ блеске утренней денницы\nСкачет воин молодой?\nГордо смотрит под чалмою,\nНет усов его черней,\nБрови высятся дугою,\nИ еще твоих очей\nОчи воина ярчей?\"\nИ орлица отвечала:\n\"Нет, его я не видала\".\nПлачет дева над рекой:\n\"Ах,- ему я говорила,-\nНе ходи, мой милый, в бой,\nНе бросай своей ты милой,\nИ, когда взойдет луна,\nСон мы стражи околдуем,\nТы придешь на ложе сна,\nТы придешь за поцелуем,\nНо коня он оседлал\nИ на битву ускакал\".\n\"Ты отколь в пути летучем,\nБуря, мчишься надо мной?\nБуря! с витязем могучим\nНе встречалась ли порой?\nПылко сердце молодое,\nНет любви его жарчей,\nОн спешит на праздник боя,\nКонь его тебя быстрей\nПролетает средь степей\".\nБуря с свистом отвечала:\n\"В поле мертвого видала\".\nПлачет дева над рекой:\n\"Ах!- ему я говорила,-\nНе ходи, мой милый, в бой,\nНе бросай своей ты милой.\nУнесла его война!\nНе дождусь его лобзанья!\nТак умчи ж меня, волна,\nК другу, к другу на свиданье\".\nИ над трупом злобный вал\nБелой пеной заплескал.","name": "Песня (Ты откуда, туча, туча...)","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 413, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1889","text": "Вдохновенье - дуновенье\nДуха Божья!.. Пронеслось -\nИ бессмертного творенья\nСемя бросило в хаос.\nВмиг поэт душой воспрянет\nИ подхватит на лету,\nОтольет и отчеканит\nВ медном образе - мечту!","name": "Вдохновенье - дуновенье...","date_to": "1889"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 414, "fields": {"themes": [],"author": "Кондратий Рылеев","date_from": "1824","text": "Ах, тошно мне\nИ в родной стороне:\nВсё в неволе,\nВ тяжкой доле,\nВидно, век вековать.\nДолго ль русский народ\nБудет рухлядью господ,\nИ людями,\nКак скотами,\nДолго ль будут торговать?\nКто же нас кабалил,\nКто им барство присудил,\nИ над нами,\nБедняками,\nБудто с плетью посадил?\nПо две шкуры с нас дерут,\nМы посеем — они жнут,\nИ свобода\nУ народа\nСилой бар задушена.\nА что силой отнято,\nСилой выручим мы то,\nИ в привольи,\nНа раздольи\nСтариною заживем.\nА теперь господа\nГрабят нас без стыда,\nИ обманом\nИх карманом\nСтала наша мошна.\nБара с земским судом\nИ с приходским попом\nНас морочат\nИ волочат\nПо дорогам да судам.\nА уж правды нигде\nНе ищи, мужик, в суде,\nБез синюхи\nСудьи глухи,\nБез вины ты виноват.\nЧтоб в палату дойти,\nПрежде сторожу плати,\nЗа бумагу,\nЗа отвагу —\nТы за все про все давай!\nТам же каждая душа\nПокривится из гроша:\nЗаседатель,\nПредседатель,\nЗаодно с секретарем.\nНас поборами царь\nИссушил, как сухарь:\nТо дороги,\nТо налоги,\nРазорили нас вконец.\nА под царским орлом\nЯдом потчуют с вином,\nИ народу\nЛишь за воду\nВелят вчетверо платить.\nУж так худо на Руси,\nЧто и боже упаси!\nВсех затеев\nАракчеев\nИ всему тому виной.\nОн царя подстрекнет,\nЦарь указ подмахнет,\nЕму шутка,\nА нам жутко,\nТошно так, что ой, ой, ой!\nА до бога высоко,\nДо царя далеко,\nДа мы сами\nВедь с усами,\nТак мотай себе на ус.","name": "Ах, тошно мне...","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 415, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","date_from": "1967","text": "Лиловая в Крыму и белая в Париже,\nВ Москве моя весна скромней и сердцу ближе,\nКак девочка в слезах. А вор в дождевике\nПод дождь - из булочной с бумажкой в кулаке,\nНо там, где туфелькой скользнула изумрудной,\nБеречься ни к чему и плакать безрассудно;\nПо лужам облака проходят косяком,\nПавлиньи радуги плывут под каблуком,\nИ девочка бежит по гребню светотени\n(А это жизнь моя) в зеленом по колени,\nАвоськой машучи, по лестнице винтом,\nИ город весь внизу, и гром - за нею в дом...","name": "Первая гроза","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 416, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1878","text": "Вблизи большого города, по широкой проезжей дороге шел старый, больной человек.\nОн шатался на ходу; его исхудалые ноги, путаясь, волочась и спотыкаясь, ступали тяжко и слабо, словно чужие; одежда на нем висела лохмотьями; непокрытая голова падала на грудь... Он изнемогал.\nОн присел на придорожный камень, наклонился вперед, облокотился, закрыл лицо обеими руками — и сквозь искривленные пальцы закапали слезы на сухую, седую пыль. Он вспоминал...\nВспоминал он, как и он был некогда здоров и богат и как он здоровье истратил, а богатство роздал другим, друзьям и недругам... И вот теперь у него нет куска хлеба — и все его покинули, друзья еще раньше врагов... Неужели ж ему унизиться до того, чтобы просить милостыню? И горько ему было на сердце и стыдно.\nА слезы все капали да капали, пестря седую пыль.\nВдруг он услышал, что кто-то зовет его по имени; он поднял усталую голову и увидал перед собою незнакомца.\nЛицо спокойное и важное, но не строгое; глаза не лучистые, а светлые; взор пронзительный, но не злой.\n— Ты все свое богатство роздал,— послышался ровный голос...— Но ведь ты не жалеешь о том, что добро делал?\n— Не жалею,— отвечал со вздохом старик,— только вот умираю я теперь.\n— И не было бы на свете нищих, которые к тебе протягивали руку,— продолжал незнакомец,— не над кем было бы тебе показать свою добродетель, не мог бы ты упражняться в ней?\nСтарик ничего не ответил — и задумался.\n— Так и ты теперь не гордись, бедняк,— заговорил опять незнакомец,— ступай, протягивай руку, доставь и ты другим добрым людям возможность показать на деле, что они добры.\nСтарик встрепенулся, вскинул глазами... но незнакомец уже исчез; а вдали на дороге показался прохожий.\nСтарик подошел к нему — и протянул руку. Этот прохожий отвернулся с суровым видом и не дал ничего.\nНо за ним шел другой — и тот подал старику малую милостыню.\nИ старик купил себе на данные гроши хлеба — и сладок показался ему выпрошенный кусок — и не было стыда у него на сердце — а напротив: его осенила тихая радость.","name": "Милостыня","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 417, "fields": {"themes": [],"author": "Максим Горький","text": "Прощай! Душа - тоской полна.\nЯ вновь, как прежде, одинок,\nИ снова жизнь моя темна,\nПрощай, мой ясный огонек!..\nПрощай!\nПрощай! Я поднял паруса,\nСтою печально у руля,\nИ резвых чаек голоса\nДа белой пены полосы -\nВсе, чем прощается земля\nСо мной... Прощай!\nДаль моря мне грозит бедой,\nИ червь тоски мне душу гложет,\nИ грозно воет вал седой...\nНо - море всей своей водой\nТебя из сердца смыть не может!..\nПрощай!","name": "Прощай!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 418, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1927","text": "Други,\nЭто не годится!\nЧуть волна на горизонте —\nВы сейчас\nНа квинту лица,\nВесла к черту\nИ — за зонтик.\nПусть волна\nПоднимет лапу,\nПусть волна\nПо веслам стукнет —\nНе смеяться и не плакать,—\nПесню,\nМужество\nИ руки!..\nКормит жизнь\nМудреной смесью,\nПробуй всё, ценитель тонкий:\nНе всегда медовый месяц,\nЕсть и прачка и\nПеленки.\nТак чего же горячиться,\nЕсли горечи подлито?\nПробуй,\nПробуй —\nОт горчицы\nК мясу больше аппетита.\nНа Босфор склонились птицы,\nИ не смотрит тополь хмуро —\nТополь по осень\nГордится\nЗолотистой шевелюрой.\nЧем же наша участь плоше?\nАх, и в будущем\nИ в прошлом\nСтолько девушек хороших\nВ нашем городе хорошем!..\nВесел я,\nНо глупо думать —\nМол, поэт в веселом рвенье\nВовсе выкинул из трюма\nГрусть\nИ мудрое сомненье.\nНикогда с одной улыбкой\nЧеловек не станет нашим.\nХорошо,\nЧто плачет скрипка,\nХо-ро-шо,\nЧто парень пляшет.\nТолько нам\nЛожиться рано\n(Не родился и не помер)—\nУйма блох\nИ тараканов\nВ нашем строящемся доме.\nЗначит —\nРано ставить точку.\nЭто будет,\nЭто после.\nНу-ка, братцы,\nКи-пя-точ-ку!\nНу-ка, милые,\nЗа весла!\nПусть волна\nПоднимет лапу,\nПусть волна\nПо веслам стукнет —\nНе смеяться и не плакать,-\nПесню!\nМужество!\nИ руки!..","name": "Песня бодрости","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 419, "fields": {"themes": [20],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1949","text": "Кто сказал, что надо бросить\nПесни на войне?\nПосле боя сердце просит\nМузыки вдвойне!\nНынче — у нас передышка,\nЗавтра вернемся к боям,\nЧто ж твоей песни не слышно,\nДруг наш, походный баян?\nПосле боя сердце просит\nМузыки вдвойне!\nКто сказал, что сердце губит\nСвой огонь в бою?\nВоин всех вернее любит\nМилую свою!\nТолько на фронте проверишь\nЛучшие чувства свои,\nТолько на фронте измеришь\nСилу и крепость любви!\nВоин всех вернее любит\nМилую свою!\nКто придумал, что грубеют\nНа войне сердца?\nТолько здесь хранить умеют\nДружбу до конца!\nВ битве за друга всю душу\nСмело положат друзья.\nНи расколоть, ни нарушить\nДружбы военной нельзя!\nТолько здесь хранить умеют\nДружбу до конца!\nКто сказал, что надо бросить\nПесни на войне?\nПосле боя сердце просит\nМузыки вдвойне!\nПой, наш певучий братишка.\nНаш неразлучный баян!\nНынче — у нас передышка,\nЗавтра — вернемся к боям.\nПосле боя сердце просят\nМузыки вдвойне!","name": "Только на фронте","date_to": "1949"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 420, "fields": {"themes": [],"author": "Евдокия Ростопчина","date_from": "1830","text": "Блажен, кому Создатель дал\nУсладу жизни, друга.\nЖуковский\n\"Aussи la nommai-je \"Ma chere conscience!\"\nun de ces mots d'amour qui repondent a\ntoutes les harmonies du coeur!\"\nBalzac. Madame Firmiani.\nМое отрадное светило.\nМоя полярная звезда,\nКак дни мои ты озарила,\nКак ты душе моей мила!..\nДоколь тебя я не встречала,\nРоптая тщетно на судьбу,\nЯ дружбу, радость отрицала,\nИ не вверялась никому...\nНичей взор нежный и приветный\nМоей души не ободрял;\nНикто меня не понимал,\nИ лаской не дарил ответной...\nОдна сестра души была,-\nИ ту враждебной, мощной силой\nСудьба умчала, отняла...\nИ с той власть рока разлучила!..\nИ я осталася одна...\nОдна, меж хладными сердцами,\nМеж света мелкими страстями,\nНесправедливости людей,\nИ неприязненных сетей!\nМеня безумной называли,\nУлыбкой хладной награждали\nЗа чувства огненной души...\nЯ научилась лицемерить,\nГрустить безропотно, в тиши,\nИ перестала людям верить.\nВлача безрадостные дни,\nВ мечтах услады я искала,\nДушой и сердцем в них жила,\nИ неприметно перешла\nИз мира слез в мир идеала.\nМне улыбнулось Провиденье:\nОно тебя послало мне;\nОт сиротства, пренебреженья\nЯ отдохнула при тебе;\nМинутный сон!.. бьет час урочный,\nПо морю жизни вал бежит,\nИ вдаль тебя, в чужбину мчит;\nРазлукой долгою, бессрочной\nМне рок безжалостный грозит.\nНо что бы ни было со мною -\nВ час испытанья, в бурный день,\nВ минуту счастия, мечтою\nЯ за тобой пойду как тень!\nТебя найдет мой взор сердечный\nВблизи, вдали, в стране чужой!..\nНа небосклоне жизни, вечно,\nБудь мне защитною звездой!\nНе знай заката, ни затменья,\nНе бойся бурь или паденья -\nБудь неизменна... и всегда\nСвети, сияй, моя звезда!..","name": "Первому другу","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 421, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Глазков","date_from": "1951","text": "Москва. Декабрь. Пятьдесят первый год.\nДвадцатый, а не двадцать первый век.\nЯ друг своих удач и враг невзгод\nИ очень примитивный человек.\nМне счастье улыбалось иногда,\nОднако редко; чаще не везло,\nНо я не обижался на года,\nА возлюбил поэта ремесло.\nЧтоб так же, как деревья и трава,\nСтихи поэта были хороши,\nУмело надо подбирать слова,\nА не кичиться сложностью души.\nЯ по примеру всех простых людей,\nПредпочитаю счастье без борьбы!\nУвижу реку - искупаюсь в ней,\nУвижу лес - пойду сбирать грибы.\nПредставится мне случай - буду пьян,\nА не представится - останусь трезв,\nИ женщины находят в том изъян\nИ думают: а в чем тут интерес?\nНо ежели об интересе речь,\nЯ примитивность выявлю опять:\n- С хорошей бабой интересно лечь,\nА не игру в любовь переживать.\nЯ к сложным отношеньям не привык,\nОдна особа, кончившая вуз,\nСказала мне, что я простой мужик.\nДа, это так, и этим я горжусь.\nМужик велик. Как богатырь былин,\nОн идолищ поганых погромил,\nИ покорил Сибирь, и взял Берлин,\nИ написал роман \"Война и мир\"!\nПравдиво отразить двадцатый век\nСумел в своих стихах поэт Глазков,\nА что он сделал,- сложный человек?.\nБюро, бюро придумал... пропусков!","name": "Примитив","date_to": "1951"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 422, "fields": {"themes": [7],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Валентиной\nКлимовичи дочку назвали.\nЭто имя мне дорого -\nсимвол любви.\nВалентина Аркадьевна.\nВаленька.\nВаля.\nКак поют,\nкак сияют\nтвои соловьи!\nТри весны\nпрошумели над нами,\nкак птицы,\nтри зимы\nнамели-накрутили снегов.\nНе забыта она\nи не может забыться:\nвсе мне видится,\nпомнится,\nслышится,\nснится,\nвсе зовет,\nвсе ведет,\nвсе тоскует - любовь.\nЕсли б эту тоску\nя отдал океану -\nон бы волны катал,\nглубиною гудел,\nон стонал бы и мучился\nкак окаянный,\nа к утру,\nчто усталый старик,\nпоседел.\nЕсли б с лесом,\nшумящим в полдневном веселье,\nя бы смог поделиться\nпечалью своей -\nкорни б сжались, как пальцы,\nстволы заскрипели,\nи осыпались\nчерные листья с ветвей.\nЕсли б звонкую силу,\nчто даже поныне\nмне любовь\nвдохновенно и щедро дает,\nя занес бы\nв бесплодную сушу пустыни\nили вынес\nна мертвенный царственный лед\nрасцвели бы деревья,\nсветясь на просторе,\nи во имя моей,\nВалентина,\nлюбви\nрокотало бы\nтеплое синее море,\nпели в рощах вечерних\nодни соловьи.\nКак ты можешь теперь\nоставаться спокойной,\nмежду делом смеяться,\nпритворно зевать\nи в ответ\nна мучительный выкрик,\nдостойно\nопуская большие ресницы,\nскучать?\nКак ты можешь казаться\nчужой,\nравнодушной?\nНеужели\nзабавою было твоей\nвсе, что жгло мое сердце,\nковеркало душу,\nвсе, что стало\nсчастливою мукой моей?\nКак-никак -\nа тебя развенчать не посмею.\nЧто ни что -\nа тебя позабыть не смогу.\nЯ себя не жалел,\nа тебя пожалею.\nЯ себя не сберег,\nа тебя сберегу.","name": "Лирическое отступление"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 423, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1838","text": "В поле ветер веет,\nТравку колыхает,\nПуть, мою дорогу\nПылью покрывает.\nВыходи ж ты, туча,\nС страшною грозою,\nОбойми свет белый,\nЗакрой темнотою.\nМолодец удалый\nСоловьем засвищет!\nБез пути - без света\nСвою долю сыщет.\nЧто ему дорога,\nТучи громовые!\nКак придут по сердцу -\nОчи голубые!\nЧто ему на свете\nДоля нелюдская,\nКогда его любит -\nОна, молодая!","name": "песня (В поле ветер веет...)","date_to": "1838"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 424, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Я пенять на судьбу не вправе,\nгоды милостивы ко мне...\nЕсли молодость есть вторая -\nлучше первой она вдвойне.\nОткровеннее и мудрее,\nпроницательней и щедрей.\nЯ горжусь и любуюсь ею -\nэтой молодостью моей.\nТа подарком была, не боле,\nта у всех молодых была.\nЭту я по собственной воле,\nсилой собственной добыла.\nЯ в ее неизменность верю\nоттого, что моя она,\nоттого, что душой своею\nоплатила ее сполна!","name": "Я пенять на судьбу не вправе..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 425, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Грибоедов","date_from": "1822","text": "Комедия в четырех действиях в стихах\nДЕЙСТВУЮЩИЕ:\nПавел Афанасьевич Фамусов, управляющий в казенном месте\nСофья Павловна, его дочь.\nЛизанька, служанка.\nАлексей Степанович Молчалин, секретарь Фамусова, живущий у него в доме.\nАлександр Андреевич Чацкий.\nПолковник Скалозуб, Сергей Сергеевич.\nНаталья Дмитриевна, молодая дама, Платон Михаилович, муж ее, - Горичи.\nКнязь Тугоуховский и Княгиня, жена его, с шестью дочерями.\nГрафиня бабушка, Графиня внучка, - Хрюмины.\nАнтон Антонович Загорецкий.\nСтаруха Хлестова, свояченица Фамусова.\nГ.N.\nГ.D.\nРепетилов.\nПетрушка и несколько говорящих слуг.\nМножество гостей всякого разбора и их лакеев при разъезде.\nОфицианты Фамусова.","name": "Горе от ума","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 426, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1887","text": "Безрадостной любви развязка роковая!\nНе тихая печаль, а смертной муки час...\nПусть жизнь — лишь злой обман,\nно сердце, умирая,\nТомится и болит, и на пороге рая\nЕще горит огнем, что в вечности погас.","name": "Безрадостной любви развязка роковая!..","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 427, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Дети смотрят на нас\nголубыми глазами.\nДети плачут о нас\nгоревыми слезами.\nДети смотрят на нас.\nДети каждый твой шаг\nподглядят и обсудят,\nвознесут до небес\nили твердо осудят.\nДети смотрят на нас.\nОбмануть — не моги,\nпровести — и не пробуй\nэтот взгляд, что пурги\nзауральской\nсуровей.\nДети смотрят на нас.","name": "Дети смотрят на нас..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 428, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1923","text": "Созвездьями мерцавшее чело,\nНад хаосом поднявшись, отразилось\nОбратной тенью в безднах нижних вод.\nРазверзлись два смеженных ночью глаза\nИ брызнул свет. Два огненных луча,\nСкрестись в воде, сложились в гексаграмму.\nНемотные раздвинулись уста\nИ поднялось из недр молчанья слово.\nИ сонмы духов вспыхнули окрест\nОт первого вселенского дыханья.\nДесница подняла материки,\nА левая распределила воды,\nОт чресл размножилась земная тварь,\nОт жил — растения, от кости — камень,\nИ двойники — небесный и земной —\nСоприкоснулись влажными ступнями.\nГосподь дохнул на преисподний лик,\nИ нижний оборотень стал Адамом.\nАдам был миром, мир же был Адам.\nОн мыслил небом, думал облаками,\nОн глиной плотствовал, растеньем рос.\nКамнями костенел, зверел страстями,\nОн видел солнцем, грезил сны луной,\nГудел планетами, дышал ветрами,\nИ было всё — вверху, как и внизу —\nИсполнено высоких соответствий.\nВневременье распалось в дождь веков\nИ просочились тысячи столетий.\nМир конусообразною горой\nПокоился на лоне океана.\nС высоких башен, сложенных людьми,\nИз жирной глины тучных межиречий\nСебя забывший Каин разбирал\nМерцающую клинопись созвездий.\nКишело небо звездными зверьми\nНад храмами с крылатыми быками.\nСтремилось солнце огненной стезей\nПо колеям ристалищ Зодиака.\nХрустальные вращались небеса\nИ напрягались бронзовые дуги,\nИ двигались по сложным ободам\nОдна в другую вставленные сферы.\nИ в дельтах рек — Халдейский звездочет\nИ пастухи Иранских плоскогорий,\nПрислушиваясь к музыке миров,\nК гуденью сфер и к тонким звездным звонам,\nПо вещим сочетаниям светил\nОпределяли судьбы царств и мира.\nВсе в преходящем было только знак\nИзвечных тайн, начертанных на небе.\nПотом замкнулись прорези небес,\nМир стал ареной, залитою солнцем,\nПалестрою для Олимпийских игр\nПод куполом из черного эфира,\nОпертым на Атлантово плечо.\nНа фоне винно-пурпурного моря\nИ рыжих охр зазубренной земли\nИграя медью мускулов,— атлеты\nКрылатым взмахом умащенных тел\nМетали в солнце бронзовые диски\nГудящих строф и звонких теорем.\nИ не было ни индиговых далей,\nНи уводящих в вечность перспектив:\nВсе было осязаемо и близко —\nДух мыслил плоть и чувствовал объем.\nМял глину перст и разум мерил землю.\nРаспоры кипарисовых колонн,\nВощенный кедр закуренных часовен,\nАкрополи в звериной пестроте,\nЛинялый мрамор выкрашенных статуй\nИ смуглый мрамор липких алтарей,\nИ ржа и бронза золоченых кровель,\nЧернь, киноварь, и сепия, и желчь —\nЦвета земли понятны были глазу,\nОслепшему к небесной синеве,\nЗабывшему алфавиты созвездий.\nКогда ж душа гимнастов и борцов\nВ мир довременной ночи отзывалась\nИ погружалась в исступленный сон —\nСплетенье рук и напряженье связок\nВязало торсы в стройные узлы\nТрагических метопов и эподов\nЭсхиловых и Фидиевых строф.\nМир отвечал размерам человека,\nИ человек был мерой всех вещей.\nСгустилась ночь. Могильники земли\nИзвергли кости праотца Адама\nИ Каина. В разрыве облаков\nБыл виден холм и три креста — Голгофа.\nПоследняя надежда бытия.\nЗемля была недвижным темным шаром.\nВокруг нее вращались семь небес,\nНад ними небо звезд и Первосилы,\nИ все включал пресветлый Эмпирей.\nИз-под Голгофы внутрь земли воронкой\nВел Дантов путь к сосредоточью зла.\nБог был окружностью, а центром Дьявол,\nРаспяленный в глубинах вещества.\nНеистовыми взлетами порталов\nПрочь от земли стремился человек.\nПо ступеням империй и соборов,\nНебесных сфер и адовых кругов\nШли кольчатые звенья иерархий\nИ громоздились Библии камней —\nОтображенья десяти столетий:\nЦиклоны веры, шквалы ересей,\nСмерчи народов — гунны и монголы,\nНабаты, интердикты и костры,\nСто сорок пап и шестьдесят династий,\nСто императоров, семьсот царей.\nИ сквозь мираж расплавленных оконниц\nНа золотой геральдике щитов —\nТруба Суда и черный луч Голгофы\nВселенский дух был распят на кресте\nИсхлестанной и изъязвленной плоти.\nБыл литургийно строен и прекрасен\nСредневековый мир. Но Галилей\nСорвал его, зажал в кулак и землю\nВзвил кубарем по вихревой петле\nВокруг безмерно выросшего солнца.\nМир распахнулся в центильоны раз.\nСоотношенья дико изменились,\nРазверзлись бездны звездных Галактей\nИ только Богу не хватило места.\nПытливый дух апостола Фомы\nВоскресшему сказавший:— «Не поверю,\nПокамест пальцы в раны не вложу»,—\nРазворотил тысячелетья веры.\nОн очевидность выверил числом,\nОн цвет и звук проверил осязаньем,\nОн взвесил свет, измерил бег луча,\nОн перенес все догмы богословья\nНа ипостаси сил и вещества.\nМатерия явилась бесконечной,\nЕдиносущной в разных естествах,\nСтал Промысел — всемирным тяготеньем,\nСтал вечен атом, вездесущ эфир:\nВсепроницаемый, всетвердый, скользкий -\n«Его ж никто не видел и нигде».\nИсчисленный Лапласом и Ньютоном\nМир стал тончайшим синтезом колес,\nЭллипсов, сфер, парабол — механизмом,\nСебя заведшим раз и навсегда\nПо принципам закона сохраненья\nМатерии и Силы.\nЧеловек,\nГолодный далью чисел и пространства,\nБыл пьян безверьем — злейшею из вер,\nА вкруг него металось и кишело\nОхваченное спазмой вещество.\nТворец и раб сведенных корчей тварей,\nИм выявленных логикой числа\nИз косности материи, он мыслил\nВселенную как черный негатив:\nНебытие, лоснящееся светом,\nИ сущности, окутанные тьмой.\nТаким бы точно осознала мир\nСама себя постигшая машина.\nНо неуемный разум разложил\nИ этот мир, построенный наощупь\nВникающим и мерящим перстом.\nВсе относительно: и бред, и знанье.\nСрок жизни истин: двадцать — тридцать лет,\nПредельный возраст водовозной клячи.\nМы ищем лишь удобства вычислений,\nА в сущности не знаем ничего:\nНи емкости, ни смысла тяготенья,\nНи масс планет, ни формы их орбит,\nНа вызвездившем небе мы не можем\nРазличить глазом «завтра» от «вчера».\nНет вещества — есть круговерти силы;\nНет твердости — есть натяженье струй;\nНет атома — есть поле напряженья\n(Вихрь малых «не» вокруг большого «да»);\nНет плотности, нет веса, нет размера —\nЕсть функции различных скоростей.\nВсе существует разницей давлений,\nТемператур, потенциалов, масс;\nСтруи времен текут неравномерно;\nПространство — лишь разнообразье форм.\nЕсть не одна, а много математик;\nМы существуем в Космосе, где все\nТеряется, ничто не создается;\nСвет, электричество и теплота —\nЛишь формы разложенья и распада;\nСам человек — могильный паразит,—\nБактерия всемирного гниенья.\nВселенная — не строй, не организм,\nА водопад сгорающих миров,\nГде солнечная заверть — только случай\nПосереди необратимых струй,\nБессмертья нет, материя конечна,\nЧисло миров исчерпано давно.\nВсе тридцать пять мильонов солнц возникли\nВ единый миг и сгинут все зараз.\nВсе бытие случайно и мгновенно.\nЯвленья жизни — беглый эпизод\nМежду двумя безмерностями смерти.\nСознанье — вспышка молнии в ночи,\nЧерта аэролита в атмосфере,\nПролет сквозь пламя вздутого костра\nСлучайной птицы, вырванной из бури\nИ вновь нырнувшей в снежную метель.\nКак глаз на расползающийся мир\nСвободно налагает перспективу\nВоздушных далей, облачных кулис\nИ к горизонту сводит параллели,\nВнося в картину логику и строй,—\nТак разум среди хаоса явлений\nРаспределяет их по ступеням\nПричинной связи времени, пространства\nИ укрепляет сводами числа.\nМы, возводя соборы космогонии,\nНе внешний в них отображаем мир,\nА только грани нашего незнанья.\nСистемы мира — слепки древних душ,\nЗеркальный бред взаимоотражений\nДвух противопоставленных глубин.\nНет выхода из лабиринта знанья,\nИ человек не станет никогда\nИным, чем то, во что он страстно верит.\nТак будь же сам вселенной и творцом,\nСознай себя божественным и вечным\nИ плавь миры по льялам душ и вер.\nБудь дерзким зодчим вавилонских башен\nТы, заклинатель сфинксов и химер.","name": "Космос","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 429, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1945","text": "Если можешь неуемно\nНа разболтанных путях\nЖить все время на огромных,\nСумасшедших скоростях,\nЧтоб ветра шальной России\nБили, яростно трубя,\nЧтобы все вокруг косились\nНа меня и на тебя,\nЧтобы дни темнее ночи\nИ крушенья впереди...\nЕсли можешь, если хочешь,\nНе боишься - подходи!","name": "Если можешь неуемно...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 430, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1938","text": "Как восковые, отекли камельи,\nРасина декламируют дрозды.\nА ночью невеселое веселье\nИ ядовитый изумруд звезды.\nВ туманной суете угрюмых улиц\nЕще у стоек поят голытьбу,\nА мудрые старухи уж разулись,\nЧтоб легче спать в игрушечном гробу.\nВот рыболов с улыбкою беззлобной\nПодводит жизни прожитой итог,\nИ кажется мне лилией надгробной\nВ летейских водах праздный поплавок.\nДомов не тронут поздние укоры,\nНе дрогнут до рассвета фонари.\nСмотри - Парижа путевые сборы.\nОпереди его, уйди, умри!","name": "Как восковые, отекли камельи...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 431, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1908","text": "Времыши-камыши\nНа озера береге,\nГде каменья временем,\nГде время каменьем.\nНа берега озере\nВремыши, камыши,\nНа озера береге\nСвященно шумящие.","name": "Времыши-камыши...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 432, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1875","text": "Хоть мы навек незримыми цепями\nПрикованы к нездешним берегам,\nНо и в цепях должны свершить мы сами\nТот круг, что боги очертили нам.\nВсё, что на волю высшую согласно,\nСвоею волей чуждую творит,\nИ под личиной вещества бесстрастной\nВезде огонь божественный горит.","name": "Хоть мы навек незримыми цепями...","date_to": "1875"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 433, "fields": {"themes": [],"author": "Демьян Бедный","date_from": "1917","text": "Пою. Но разве я \"пою\"?\nМой голос огрубел в бою,\nИ стих мой... блеску нет в его простом наряде.\nНе на сверкающей эстраде\nПред \"чистой публикой\", восторженно-немой,\nИ не под скрипок стон чарующе-напевный\nЯ возвышаю голос мой -\nГлухой, надтреснутый, насмешливый и гневный.\nНаследья тяжкого неся проклятый груз,\nЯ не служитель муз:\nМой твердый четкий стих - мой подвиг ежедневный.\nРодной народ, страдалец трудовой,\nМне важен суд лишь твой,\nТы мне один судья прямой, нелицемерный,\nТы, чьих надежд и дум я - выразитель верный,\nТы, темных чьих углов я- \"пес сторожевой\"!","name": "Мой стих","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 434, "fields": {"themes": [20],"author": "Булат Окуджава","text": "По какой реке твой корабль плывет\nдо последних дней из последних сил?\nКогда главный час мою жизнь прервет,\nвы же спросите: для чего я жил?\nБуду я стоять перед тем судом -\nголова в огне, а душа в дыму...\nМоя родина - мой последний дом,\nвсе грехи твои на себя приму.\nСредь стерни и роз, среди войн и слез\nвсе твои грехи на себе я нес.\nМожет, жизнь моя и была смешна,\nно кому-нибудь и она нужна.","name": "По какой реке твой корабль плывет..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 435, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1940","text": "Поднималась пыль густая\nВдоль проселочных дорог,\nИ стучал, не уставая,\nМой походный котелок.\nПела пуля в непогоду,\nСмерти кровная сестра,\nЯ с тобой ходил в походы,\nСпал и мерзнул у костра.\nИз тебя в метель ночную —\nПомнишь пушечный набат?—\nПил водицу снеговую\nНасмерть раненый комбат.\nИ однажды на опушке —\nГусты ели, снег глубок —\nНедобитая «кукушка»\nМой пробила котелок,\nПосле боя раным-рано,\nКак умел я и как знал,\nБоевые его раны\nКрасной медью заклепал.\nИ опять пошел в дорогу,\nДует ветер, путь далек.\nИ подсчитывает ногу\nМой походный котелок.","name": "Мой походный котелок","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 436, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1894","text": "Скандинавская песня\nH. IBSEN. GILDET PAA SOLHAUG*.\nГорный король на далеком пути.\n- Скучно в чужой стороне.-\nДеву-красавицу хочет найти.\n- Ты не вернешься ко мне.-\nВидит усадьбу на мшистой горе.\n- Скучно в чужой стороне.-\nКирстен-малютка стоит на дворе.\n- Ты не вернешься ко мне.-\nОн называет невестой ее.\n- Скучно в чужой стороне.-\nДеве дарит ожерелье свое.\n- Ты не вернешься ко мне.-\nДал он ей кольца и за руку взял.\n- Скучно в чужой стороне.-\nКирстен-малютку в свой замок умчал.\n- Ты не вернешься ко мне.-\nГоды проходят, пять лет пронеслось.\n- Скучно в чужой стороне.-\nМного бедняжке поплакать пришлось.\n- Ты не вернешься ко мне.-\nДевять и десять умчалося лет.\n- Скучно в чужой стороне.-\nКирстен забыла про солнечный свет.\n- Ты не вернешься ко мне.-\nГде-то веселье, цветы и весна.\n- Скучно в чужой стороне.-\nКирстен во мраке тоскует одна.\n- Ты не вернешься ко мне.-\n* Г.Ибсен. Пир в Сульхауге (норвежск.).","name": "Горный король","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 437, "fields": {"themes": [20],"author": "Борис Слуцкий","text": "Уже не любят слушать про войну\nпрошедшую,\nи как я ни взгляну\nс эстрады в зал,\nтомятся в зале:\nмол, что-нибудь бы новое сказали.\nЕще боятся слушать про войну\nгрядущую,\nее голубизну\nнебесную,\nс грибами убивающего цвета.\nОна еще не родила поэта.\nОна не закусила удила.\nЕе пришествия еще неясны сроки.\nОна писателей не родила,\nа ныне не рождаются пророки.","name": "Уже не любят слушать про войну..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 438, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1940","text": "В дальний путь идут корабли\nИ летят самолеты...\nУходя от милой земли,\nКрепче любишь ее ты.\nМного стран на свете большом,—\nНо своя нам милее,\nМного звезд на небе чужом,—\nТолько наши светлее!\nНет таких друзей и подруг,\nКак на родине нашей,—\nВся страна миллионами рук\nНам приветливо машет!\nСловно мать, в бою нас хранит,\nОбодряет и греет.\n«В добрый час!— она говорит.—\nВозвращайтесь скорее!»\nКровь свою мы рады отдать\nЗа родных и любимых.\nВсех врагов сумеем прогнать\nИ в бою победим их.\nПомним мы родимой земли\nИ любовь и заботы...\nВ дальний путь идут корабли\nИ летят самолеты!","name": "В дальний путь идут корабли","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 439, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Городецкий","date_from": "1907","text": "Ах ты, Ванечка-солдатик,\nРазмалиновый ты мой!\nВспоминается мне братик\nПеред бунтом и тюрьмой.\nВот такой же был курносый\nСероглазый миловид,\nТолько глаз один раскосый\nДа кругом лица обрит.\nВместе знамя подшивали,\nБуквы клеили на нем.\nЗнали: сбудем все печали,\nТолько площадь перейдем.\nБелошвейня мне постыла,\nПереплетная - ему.\nСердце волею заныло,\nНу-ка, душу подыму!\nТолько почту миновали\nИ к собору подошли,\nСерой тучей наскакали,\nСловно встали из земли.\nЖгли, давили, не жалели,\nВот такие же, как ты...\nПрочь, солдат, с моей постели!\nПамять горше бедноты!\nВот такие же хлестали\nБеззащитную гурьбу.\nЧто глаза мои видали,\nНе забуду и в гробу.\nУходи, солдат проклятый!\nВон он, братик, за тобой\nСмотрит, чахлый, бледноватый,\nИз постели гробовой.","name": "Гость","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 440, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Беспокойно сегодня мое одиночество —\nУ портрета стою — и томит тишина...\nМой прапрадед Василий — не вспомню я отчества —\nКак живой, прямо в душу глядит с полотна.\nТемно-синий камзол отставного военного,\nАрапчонок у ног и турецкий кальян.\nВ заскорузлой руке — серебристого пенного\nКруглый ковш. Только, видно, помещик не пьян.\nХмурит брови седые над взорами карими,\nОпустились морщины у темного рта.\nЭта грудь, уцелев под столькими ударами\nНеприятельских шашек,— тоской налита.\nЧто ж? На старости лет с сыновьями не справиться,\nИль плечам тяжелы прожитые года,\nИль до смерти мила крепостная красавица,\nЧто завистник-сосед не продаст никогда?\nНет, иное томит. Как сквозь полог затученный\nПрорезается белое пламя луны,—\nТихий призрак встает в подземельи замученной\nНеповинной страдалицы — первой жены.\nНе избыть этой муки в разгуле неистовом,\nНе залить угрызения влагой хмельной...\nЗапершись в кабинете — покончил бы выстрелом\nС невеселою жизнью,— да в небе темно.\nИ теперь, заклейменный семейным преданием,\nКак живой, как живой, он глядит с полотна,\nТочно нету прощенья его злодеяниям\nИ загробная жизнь, как земная,— черна.","name": "Беспокойно сегодня мое одиночество..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 441, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1836","text": "Все творенья в божьем мире\nТак прекрасны, хороши!\nНо прекрасней человека\nНичего нет на земли!\nТо себя он ненавидит;\nТо собой он дорожит;\nТо полюбит, то разлюбит;\nЗа миг жизни век дрожит...\nДаст желаньям ли свободу -\nЗемлю кровью напоит;\nБуйной воле даст ли волю -\nПод ним море закипит.\nНо изменятся стремленья,\nОзарится светом ум,-\nИ своей он красотою\nВсе на свете помрачит...","name": "Человек","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 442, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1913","text": "Как страшно изменилось тело,\nКак рот измученный поблек!\nЯ смерти не такой хотела,\nНе этот назначала срок.\nКазалось мне, что туча с тучей\nСшибется где-то в высоте\nИ молнии огонь летучий\nИ голос радости могучей,\nКак ангелы, сойдут ко мне.","name": "Как страшно изменилось тело...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 443, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1836","text": "Какое дикое ущелье!\nКо мне навстречу ключ бежит —\nОн в дол спешит на новоселье...\nЯ лезу вверх, где ель стоит.\nВот взобрался я на вершину,\nСижу здесь, радостен и тих...\nТы к людям, ключ, спешишь в долину —\nПопробуй, каково у них!","name": "Какое дикое ущелье...","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 444, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1953","text": "Расступились на площади зданья,\nЛистья клена целуют звезду.\nНынче ночью - большое гулянье,\nИ веселье, и праздник в саду.\nНо когда пиротехник из рощи\nБросит в небо серебряный свет,\nФантастическим выстрелам ночи\nНе вполне доверяйся, поэт.\nУлетит и погаснет ракета,\nПотускнеют огней вороха...\nВечно светит лишь сердце поэта\nВ целомудренной бездне стиха.","name": "Ночное гулянье","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 445, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1956","text": "Стояли как перед витриной,\nПочти запрудив тротуар.\nНосилки втолкнули в машину.\nВ кабину вскочил санитар.\nИ скорая помощь, минуя\nПанели, подъезды, зевак,\nСумятицу улиц ночную,\nНырнула огнями во мрак.\nМилиция, улицы, лица\nМелькали в свету фонаря.\nПокачивалась фельдшерица\nСо склянкою нашатыря.\nШел дождь, и в приемном покое\nУныло шумел водосток,\nМеж тем как строка за строкою\nМарали опросный листок.\nЕго положили у входа.\nВсе в корпусе было полно.\nРазило парами иода,\nИ с улицы дуло в окно.\nОкно обнимало квадратом\nЧасть сада и неба клочок.\nК палатам, полам и халатам\nПрисматривался новичок.\nКак вдруг из расспросов сиделки,\nПокачивавшей головой,\nОн понял, что из переделки\nЕдва ли он выйдет живой.\nТогда он взглянул благодарно\nВ окно, за которым стена\nБыла точно искрой пожарной\nИз города озарена.\nТам в зареве рдела застава,\nИ, в отсвете города, клен\nОтвешивал веткой корявой\nБольному прощальный поклон.\n«О господи, как совершенны\nДела твои,— думал больной,—\nПостели, и люди, и стены,\nНочь смерти и город ночной.\nЯ принял снотворного дозу\nИ плачу, платок теребя.\nО боже, волнения слезы\nМешают мне видеть тебя.\nМне сладко при свете неярком,\nЧуть падающем на кровать,\nСебя и свой жребий подарком\nБесценным твоим сознавать.\nКончаясь в больничной постели,\nЯ чувствую рук твоих жар.\nТы держишь меня, как изделье,\nИ прячешь, как перстень, в футляр».","name": "В больнице","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 446, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1963","text": "У меня гитара есть - расступитесь, стены!\nВек свободы не видать из-за злой фортуны!\nПерережьте горло мне, перережьте вены,\nТолько не порвите серебряные струны!\nЯ зароюсь в землю, сгину в одночасье.\nКто бы заступился за мой возраст юный?\nВлезли ко мне в душу, рвут ее на части,\nТолько не порвите серебряные струны!\nНо гитару унесли - с нею и свободу.\nУпирался я, кричал: - Сволочи! Паскуды!\nВы втопчите меня в грязь, бросьте меня в воду,\nТолько не порвите серебряные струны!\nЧто же это, братцы? Не видать мне, что ли,\nНи денечков светлых, ни ночей безлунных?\nЗагубили душу мне, отобрали волю,\nА теперь порвали серебряные струны!","name": "Серебряные струны","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 447, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1850","text": "Мужайтесь, о други, боритесь прилежно,\nХоть бой и неравен, борьба безнадежна!\nНад вами светила молчат в вышине,\nПод вами могилы - молчат и оне.\nПусть в горнем Олимпе блаженствуют боги:\nБессмертье их чуждо труда и тревоги;\nТревога и труд лишь для смертных сердец...\nДля них нет победы, для них есть конец.\nМужайтесь, боритесь, о храбрые други,\nКак бой ни жесток, ни упорна борьба!\nНад вами безмолвные звездные круги,\nПод вами немые, глухие гроба.\nПускай олимпийцы завистливым оком\nГлядят на борьбу непреклонных сердец.\nКто ратуя пал, побежденный лишь роком,\nТот вырвал из рук их победный венец.","name": "Два голоса","date_to": "1850"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 448, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1830","text": "(Узнав от путешественника\nописание сей могилы)\nПод занавесою тумана,\nПод небом бурь, среди степей,\nСтоит могила Оссиана\nВ горах Шотландии моей.\nЛетит к ней дух мой усыпленный\nРодимым ветром подышать\nИ от могилы сей забвенной\nВторично жизнь свою занять!..","name": "Гроб Оссиана","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 449, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1840","text": "Тучки небесные, вечные странники!\nСтепью лазурною, цепью жемчужною\nМчитесь вы, будто как я же, изгнанники\nС милого севера в сторону южную.\nКто же вас гонит: судьбы ли решение?\nЗависть ли тайная? злоба ль открытая?\nИли на вас тяготит преступление?\nИли друзей клевета ядовитая?\nНет, вам наскучили нивы бесплодные...\nЧужды вам страсти и чужды страдания;\nВечно холодные, вечно свободные,\nНет у вас родины, нет вам изгнания.","name": "Тучи","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 450, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1941","text": "В сизых тучках\nСолнце золотится —\nТочно рдеет\nУголек в золе...\nЛюди говорят,\nЧто ворон-птица\nСотни лет\nКочует по земле.\nВ зимний вечер\nВ роще подмосковной,\nНеподвижен\nИ как перст один,\nНа зеленой\nКровельке церковной\nОн сидит,\nХохлатый нелюдим.\nЕсть в его\nНасупленном покое\nБезразличье\nДолгого пути!\nВ нем таится\nЧто-то колдовское,\nВечное,\nБессмертное почти!\n«Отгадай-ка,—\nМолвит он,—\nКоторый\nВек на белом свете\nЯ живу?\nЯ видал,\nКак вел Стефан Баторий\nГордое шляхетство\nНа Москву.\nГорода\nЛежали бездыханно\nНа полях\nПоруганной земли...\nЯ видал,\nКак орды Чингисхана\nЧерез этот бор\nС востока шли.\nВ этот лес\nФранцузов\nУтром хмурым\nЗавела\nНедобрая стезя,\nИ глядел на них я,\nСыто щуря,\nЖелтые\nЛенивые глаза.\nЯ потом\nИз темной чащи слышал,\nКак они бежали второпях,\nИ свивали полевые мыши\nГнезда\nВ их безглазых черепах.\nТот же месяц\nПлыл над синим бором,\nИ закат горел,\nКак ярый воск.\nИ у всех у них\nЯ, старый ворон,\nИз костей\nКлевал соленый мозг!»\nТак и немцы:\nРвутся стаей хищной,\nА промчится год —\nГлядишь,\nИх нет...\nЧерной птице\nНадо много пищи,\nЧтоб прожить на свете\nСотни лет.","name": "Ворон","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 451, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","text": "Придавлен душною дремотой,\nя задыхался в черном сне.\nКак птица, вздрагивало что-то\nнепостижимое во мне.\nИ возжелал я в буйном блеске\nсвободно взмыть,— и в сердце был\nтяжелый шорох, угол резкий\nкаких-то исполинских крыл.\nИ жизнь мучительно и чудно\nвся напряглась и не могла\nосвободить их трепет трудный —\nкрутые распахнуть крыла.\nКак будто каменная сила —\nнеизмеримая ладонь —\nс холодным хрустом придавила\nих тяжкий шелковый огонь.\nАх, если б звучно их раскинуть,\nисконный камень превозмочь,\nгромаду черную содвинуть,\nпрорвать глухонемую ночь,—\nс каким бы громом я воспрянул,\nогромен, светел и могуч!\nКакой бы гром в ответ мне грянул\nиз глубины багряных туч!","name": "Придавлен душною дремотой..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 452, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1829","text": "Сладкие слезы первой любви, как росы,\nвы иссохли!\n- Нет! на бессмертных цветах в светлом раю\nмы блестим!","name": "Слезы любви","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 453, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Утро брезжит,\nа дождик брызжет.\nЯ лежу на вокзале\nв углу.\nЯ еще молодой и рыжий,\nМне легко\nна твердом полу.\nЕще волосы не поседели\nИ товарищей милых\nряды\nНе стеснились, не поредели\nОт победы\nи от беды.\nЗасыпаю, а это значит:\nЗасыпает меня, как песок,\nСон, который вчера был\nначат,\nНо остался большой кусок.\nВот я вижу себя в каптерке,\nА над ней снаряды снуют.\nГимнастерки. Да, гимнастерки!\nВыдают нам. Да, выдают!\nДевятнадцатый год рожденья -\nДвадцать два\nв сорок первом году\nПринимаю без возраженья,\nКак планиду и как звезду.\nВыхожу, двадцатидвухлетний\nИ совсем некрасивый собой,\nВ свой решительный,\nи последний,\nИ предсказанный песней бой.\nПривокзальный Ленин мне\nснится:\nС пьедестала он сходит в тиши\nИ, протягивая десницу,\nПожимает мою от души.","name": "Сон"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 454, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шершеневич","date_from": "1923","text": "— Как поводырь еще незрячих\n— Дремать довольно наяву.\n— Ты изодрал подошвы строчек\n— О камни острые любви.\n— Давил ты много виноградин\n— К тебе протянутых грудей.\n— Базар страстей тебе же вреден,\n— Ленивец тщетно молодой.\n— Ты, ставший выкрестом порока,\n— Тряхнувший сердцем, как мошной,\n— Иль ты не видишь дырья крика\n— В подоле русской тишины.\nИ голос сходен был с ожогом,\nИ брел, отщепенец греха,\nЯ заикающимся шагом,\nЧтоб с солнцем встретиться вверху.\nБыл песней каждый шаг отмечен,\nЯ солнцем был отмечен сам,\nИ было солнце схоже очень\nС моей возлюбленной лицом.\nТак в красном знамени, плывущем\nКак парус, над волною рук,\nВосторженно мы часто ищем\nЦелованный румянец щек.\nТак часто видят капитаны,\nСквозь штормный вихрь, к рулю припав,\nВ бегущей за кормою пене\nУлыбку милую зубов.\nИ, оступясь с уступа с всхлипом,\nКак с уст срывается аминь,\nС лучом скатился вместе с трупом\nВ ладони нижних деревень.\nНа сотни весен эти песни\nТоржественно ликуют пусть!\nСлепцы, слепцы! Какое счастье,\nКак на постель, в могилу пасть!","name": "Отщепенец греха","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 455, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1864","text": "Ты видишь, за спиной косцов\nСверкнули косы блеском чистым,\nИ поздний пар от их котлов\nУпитан ужином душистым.\nЛиловым дымом даль поя,\nВ сияньи тонет дня светило,\nИ набежавших туч края\nСтеклом горючим окаймило.\nУже подрезан, каждый ряд\nЦветов лежит пахучей цепью.\nКакая тень и аромат\nПлывут над меркнущею степью!\nВ душе смиренной уясни\nДыханье ночи непорочной\nИ до огней зари восточной\nПод звездным пологом усни!","name": "Ты видишь, за спиной косцов...","date_to": "1864"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 456, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1918","text": "В час утренний у Santa Margherita\nЯ повстречал ее. Она стояла\nНа мостике, спиной к перилам. Пальцы\nНа сером камне, точно лепестки,\nЛегко лежали. Сжатые колени\nПод белым платьем проступали слабо...\nОна ждала. Кого? В шестнадцать лет\nКто грезится прекрасной англичанке\nВ Венеции? Не знаю - и не должно\nМне знать того. Не для пустых догадок\nТу девушку припомнил я сегодня.\nОна стояла, залитая солнцем,\nНо мягкие поля панамской шляпы\nКасались плеч приподнятых - и тенью\nПрохладною лицо покрыли. Синий\nИ чистый взор лился оттуда, словно\nТе воды свежие, что пробегают\nПо каменному ложу горной речки,\nПевучие и быстрые... Тогда-то\nУвидел я тот взор невыразимый,\nКоторый нам, поэтам, суждено\nУвидеть раз и после помнить вечно.\nНа миг один является пред нами\nОн на земле, божественно вселяясь\nВ случайные лазурные глаза.\nНо плещут в нем те пламенные бури,\nНо вьются в нем те голубые вихри,\nКоторые потом звучали мне\nВ сиянье солнца, в плеске черных гондол,\nВ летучей тени голубя и в красной\nСтруе вина.\nИ поздним вечером, когда я шел\nК себе домой, о том же мне шептали\nПевучие шаги венецианок,\nИ собственный мой шаг казался звонче,\nСтремительней и легче. Ах, куда,\nКуда в тот миг мое вспорхнуло сердце,\nКогда тяжелый ключ с пружинным звоном\nЯ повернул в замке? И отчего,\nПереступив порог сеней холодных,\nЯ в темноте у каменной цистерны\nСтоял так долго? Ощупью взбираясь\nПо лестнице, влюбленностью назвал я\nСвое волненье. Но теперь я знаю,\nЧто крепкого вина в тот день вкусил я -\nИ чувствовал еще в своих устах\nЕго минутный вкус. А вечный хмель\nПришел потом.","name": "Встреча","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 457, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1971","text": "Я весь в свету, доступен всем глазам,-\nЯ приступил к привычной процедуре:\nЯ к микрофону встал как к образам...\nНет-нет, сегодня - точно к амбразуре.\nИ микрофону я не по нутру -\nДа, голос мой любому опостылит,-\nУверен, если где-то я совру -\nОн ложь мою безжалостно усилит.\nБьют лучи от рампы мне под ребра,\nСветят фонари в лицо недобро,\nИ слепят с боков прожектора,\nИ - жара!.. Жара!.. Жара!\nОн, бестия, потоньше острия -\nСлух безотказен, слышит фальшь до йоты.\nЕму плевать, что не в ударе я,-\nНо пусть я верно выпеваю ноты!\nСегодня я особенно хриплю,\nНо изменить тональность не рискую,-\nВедь если я душою покривлю -\nОн ни за что не выправит кривую.\nБьют лучи от рампы мне под ребра,\nСветят фонари в лицо недобро,\nИ слепят с боков прожектора,\nИ - жара!.. Жара!.. Жара!\nНа шее гибкой этот микрофон\nСвоей змеиной головою вертит.\nЛишь только замолчу - ужалит он,-\nЯ должен петь - до одури, до смерти.\nНе шевелись, не двигайся, не смей!\nЯ видел жало - ты змея, я знаю!\nИ я сегодня - заклинатель змей:\nЯ не пою - я кобру заклинаю!\nБьют лучи от рампы мне под ребра,\nСветят фонари в лицо недобро,\nИ слепят с боков прожектора,\nИ - жара!.. Жара!.. Жара!\nПрожорлив он, и с жадностью птенца\nОн изо рта выхватывает звуки,\nОн в лоб мне влепит девять грамм свинца,-\nРук не поднять - гитара вяжет руки!\nОпять!! Не будет этому конца!\nЧто есть мой микрофон - кто мне ответит?\nТеперь он - как лампада у лица,\nНо я не свят, и микрофон не светит.\nМелодии мои попроще гамм,\nНо лишь сбиваюсь с искреннего тона -\nМне сразу больно хлещет по щекам\nНедвижимая тень от микрофона.\nБьют лучи от рампы мне под ребра,\nСветят фонари в лицо недобро,\nИ слепят с боков прожектора,\nИ - жара!.. Жара!.. Жара!","name": "Я весь в свету, доступен всем глазам...","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 458, "fields": {"themes": [7,18],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1808","text": "Мой друг, хранитель-ангел мой,\nО ты, с которой нет сравненья,\nЛюблю тебя, дышу тобой;\nНо где для страсти выраженья?\nВо всех природы красотах\nТвой образ милый я встречаю;\nПрелестных вижу - в их чертах\nОдну тебя воображаю.\nБеру перо - им начертать\nМогу лишь имя незабвенной;\nОдну тебя лишь прославлять\nМогу на лире восхищенной:\nС тобой, один, вблизи, вдали,\nТебя любить - одна мне радость;\nТы мне все блага на земли;\nТы сердцу жизнь, ты жизни сладость.\nВ пустыне, в шуме в городском\nОдной тебе внимать мечтаю;\nТвой образ - забываясь сном,\nС последней мыслию сливаю;\nПриятный звук твоих речей\nСо мной во сне не расстается;\nПроснусь - и ты в душе моей\nСкорей, чем день очам коснется.\nАх! мне ль разлуку знать с тобой?\nТы всюду спутник мой незримый;\nМолчишь - мне взор понятен твой,\nДля всех других неизъяснимый;\nЯ в сердце твой приемлю глас;\nЯ пью любовь в твоем дыханье...\nВосторги, кто постигнет вас,\nТебя, души очарованье?\nТобой и для одной тебя\nЖиву и жизнью наслаждаюсь;\nТобою чувствую себя;\nВ тебе природе удивляюсь.\nИ с чем мне жребий мой сравнить?\nЧего желать в толь сладкой доле?\nЛюбовь мне жизнь - ах! я любить\nЕще стократ желал бы боле.","name": "Песня (Мой друг, хранитель-ангел мой...)","date_to": "1808"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 459, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1879","text": "Стройно и тихо проходишь ты по жизненному пути, без\tслез и без улыбки, едва оживленная равнодушным вниманием.\nТы добра и умна... и все тебе чуждо - и никто тебе не нужен.\nТы прекрасна - и никто не скажет: дорожишь ли ты своей красотою или нет? Ты безучастна сама - и не требуешь участия.\nТвой взор глубок - и не задумчив; пусто в этой светлой глубине.\nТак, в Елисейских полях, под важные звуки глюковских мелодий - беспечально и безрадостно проходят стройные тени.","name": "Н. Н.","date_to": "1879"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 460, "fields": {"themes": [7],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1967","text": "Я пришел к Рождеству с пустым карманом.\nИздатель тянет с моим романом.\nКалендарь Москвы заражен Кораном.\nНе могу я встать и поехать в гости\nни к приятелю, у которого плачут детки,\nни в семейный дом, ни к знакомой девке.\nВсюду необходимы деньги.\nЯ сижу на стуле, трясусь от злости.\nАх, проклятое ремесло поэта.\nТелефон молчит, впереди диета.\nМожно в месткоме занять, но это\n— все равно, что занять у бабы.\nПотерять независимость много хуже,\nчем потерять невинность. Вчуже,\nполагаю, приятно мечтать о муже,\nприятно произносить «пора бы».\nЗная мой статус, моя невеста\nпятый год за меня ни с места;\nи где она нынче, мне неизвестно:\nправды сам черт из нее не выбьет.\nОна говорит: «Не горюй напрасно.\nГлавное — чувства! Единогласно?»\nИ это с ее стороны прекрасно.\nНо сама она, видимо, там, где выпьет.\nЯ вообще отношусь с недоверьем к ближним.\nОскорбляю кухню желудком лишним.\nВ довершенье всего, досаждаю личным\nвзглядом на роль человека в жизни.\nОни считают меня бандитом,\nиздеваются над моим аппетитом.\nЯ не пользуюсь у них кредитом.\n«Наливайте ему пожиже!»\nЯ вижу в стекле себя холостого.\nЯ факта в толк не возьму простого,\nкак дожил до Рождества Христова\nТысяча Девятьсот Шестьдесят Седьмого.\nДвадцать шесть лет непрерывной тряски,\nрытья по карманам, судейской таски,\nученья строить Закону глазки,\nизображать немого.\nЖизнь вокруг идет как по маслу.\n(Подразумеваю, конечно, массу.)\nМаркс оправдывается. Но, по Марксу,\nдавно пора бы меня зарезать.\nЯ не знаю, в чью пользу сальдо.\nМое существование парадоксально.\nЯ делаю из эпохи сальто.\nИзвините меня за резвость!\nТо есть все основания быть спокойным.\nНикто уже не кричит: «По коням!»\nДворяне выведены под корень.\nНи тебе Пугача, ни Стеньки.\nЗимний взят, если верить байке.\nДжугашвили хранится в консервной банке.\nМолчит орудие на полубаке.\nВ голове моей — только деньги.\nДеньги прячутся в сейфах, в банках,\nв чулках, в полу, в потолочных балках,\nв несгораемых кассах, в почтовых бланках.\nНаводняют собой Природу!\nШумят пачки новеньких ассигнаций,\nсловно вершины берез, акаций.\nЯ весь во власти галлюцинаций.\nДайте мне кислороду!\nНочь. Шуршание снегопада.\nМостовую тихо скребет лопата.\nВ окне напротив горит лампада.\nЯ торчу на стальной пружине.\nВижу только лампаду. Зато икону\nя не вижу. Я подхожу к балкону.\nСнег на крышу кладет попону,\nи дома стоят, как чужие.\nРавенство, брат, исключает братство.\nВ этом следует разобраться.\nРабство всегда порождает рабство.\nДаже с помощью революций.\nКапиталист развел коммунистов.\nКоммунисты превратились в министров.\nПоследние плодят морфинистов.\nПочитайте, что пишет Луций.\nК нам не плывет золотая рыбка.\nМаркс в производстве не вяжет лыка.\nТруд не является товаром рынка.\nТак говорить — оскорблять рабочих.\nТруд — это цель бытия и форма.\nДеньги — как бы его платформа.\nНечто помимо путей прокорма.\nРазмотаем клубочек.\nВещи больше, чем их оценки.\nСейчас экономика просто в центре.\nОбъединяет нас вместо церкви,\nобъясняет наши поступки.\nВ общем, каждая единица\nпо своему существу — девица.\nОна желает объединиться.\nБрюки просятся к юбке.\nШарик обычно стремится в лузу.\n(Я, вероятно, терзаю Музу.)\nНе Конкуренции, но Союзу\nпринадлежит прекрасное завтра.\n(Я отнюдь не стремлюсь в пророки.\nОчень возможно, что эти строки\nсократят ожиданья сроки:\n«Год засчитывать за два».)\nПробил час и пора настала\nдля брачных уз Труда — Капитала.\nБлеск презираемого металла\n(дальше — изображенье в лицах)\nприятней, чем пустота в карманах,\nпроще, чем чехарда тиранов,\nлучше цивилизации наркоманов,\nобщества, выросшего на шприцах.\nГрех первородства — не суть сиротства.\nМногим, бесспорно, любезней скотство.\nПроще различье найти, чем сходство:\n«У Труда с Капиталом контактов нету».\nТьфу-тьфу, мы выросли не в Исламе,\nхватит трепаться о пополаме.\nЕсть влечение между полами.\nПолюса создают планету.\nКак холостяк я грущу о браке.\nНе жду, разумеется, чуда в раке.\nВ семье есть ямы и буераки.\nНо супруги — единственный вид владельцев\nтого, что они создают в усладе.\nИм не требуется «Не укради».\nИначе все пойдем Христа ради.\nПоберегите своих младенцев!\nМне, как поэту, все это чуждо.\nБольше: я знаю, что «коемуждо...»\nПишу и вздрагиваю: вот чушь-то,\nнеужто я против законной власти?\nВремя спасет, коль они неправы.\nМне хватает скандальной славы.\nНо плохая политика портит нравы.\nЭто уж — по нашей части!\nДеньги похожи на добродетель.\nНе падая сверху — Аллах свидетель,—\nденьги чаще летят на ветер\nне хуже честного слова.\nИми не следует одолжаться.\nС нами в гроб они не ложатся.\nИм предписано умножаться,\nсловно басням Крылова.\nЗадние мысли сильней передних.\nЛюбая душа переплюнет ледник.\nКонечно, обществу проповедник\nнужней, чем слесарь, науки.\nНо, пока нигде не слыхать пророка,\nпредлагаю — дабы еще до срока\nне угодить в объятья порока:\nзаймите чем-нибудь руки.\nЯ не занят, в общем, чужим блаженством.\nЭто выглядит красивым жестом.\nЯ занят внутренним совершенством:\nполночь — полбанки — лира.\nДля меня деревья дороже леса.\nУ меня нет общего интереса.\nНо скорость внутреннего прогресса\nбольше, чем скорость мира.\nЭто — основа любой известной\nизоляции. Дружба с бездной\nпредставляет сугубо местный\nинтерес в наши дни. К тому же\nэто свойство несовместимо\nс братством, равенством, и, вестимо,\nблагородством невозместимо,\nнедопустимо в муже.\nТак, тоскуя о превосходстве,\nкак Топтыгин на воеводстве,\nя пою вам о производстве.\nБуде указанный выше способ\nвсеми правильно будет понят,\nобщество лучших сынов нагонит,\nфакел разума не уронит,\nосчастливит любую особь.\nИначе — верх возьмут телепаты,\nбуддисты, спириты, препараты,\nфрейдисты, неврологи, психопаты.\nКайф, состояние эйфории,\nдиктовать нам будет свои законы.\nНаркоманы прицепят себе погоны.\nШприц повесят вместо иконы\nСпасителя и Святой Марии.\nДушу затянут большой вуалью.\nОбъединят нас сплошной спиралью.\nВоткнут в розетку с этил-моралью.\nРечь освободят от глагола.\nБлагодаря хорошему зелью,\nзакружимся в облаках каруселью.\nБудем спускаться на землю\nисключительно для укола.\nЯ уже вижу наш мир, который\nпокрыт паутиной лабораторий.\nА паутиною траекторий\nпокрыт потолок. Как быстро!\nЭто неприятно для глаза.\nЧеловечество увеличивается в три раза.\nВ опасности белая раса.\nНеизбежно смертоубийство.\nЛибо нас перережут цветные.\nЛибо мы их сошлем в иные\nмиры. Вернемся в свои пивные.\nНо то и другое — не христианство.\nПравославные! Это не дело!\nЧто вы смотрите обалдело?!\nМы бы предали Божье Тело,\nрасчищая себе пространство.\nЯ не воспитывался на софистах.\nЕсть что-то дамское в пацифистах.\nНо чистых отделять от нечистых —\nне наше право, поверьте.\nЯ не указываю на скрижали.\nЦветные нас, бесспорно, прижали.\nНо не мы их на свет рожали,\nне нам предавать их смерти.\nВажно многим создать удобства.\n(Это можно найти у Гоббса.)\nЯ сижу на стуле, считаю до ста.\nЧистка — грязная процедура.\nНе принято плясать на могиле.\nСоздать изобилие в тесном мире\nэто по-христиански. Или:\nв этом и состоит Культура.\nНынче поклонники оборота\n«Религия — опиум для народа»\nпоняли, что им дана свобода,\nдожили до золотого века.\nНо в таком реестре (издержки слога)\nсвобода не выбрать — весьма убога.\nОбычно тот, кто плюет на Бога,\nплюет сначала на человека.\n«Бога нет. А земля в ухабах».\n«Да, не видать. Отключусь на бабах».\nТворец, творящий в таких масштабах,\nделает слишком большие рейды\nмежду объектами. Так что то, что\nтам Его царствие,— это точно.\nОно от мира сего заочно.\nСядьте на свои табуреты.\nНочь. Переулок. Мороз блокады.\nВдоль тротуаров лежат карпаты.\nПланеты раскачиваются, как лампады,\nкоторые Бог возжег в небосводе\nв благоговенье своем великом\nперед непознанным нами ликом\n(поэзия делает смотр уликам),\nкак в огромном кивоте.\nВ Новогоднюю ночь я сижу на стуле.\nЯрким блеском горят кастрюли.\nЯ прикладываюсь к микстуре.\nНерв разошелся, как черт в сосуде.\nОщущаю легкий пожар в затылке.\nВспоминаю выпитые бутылки,\nвологодскую стражу, Кресты, Бутырки.\nНе хочу возражать по сути.\nЯ сижу на стуле в большой квартире.\nНиагара клокочет в пустом сортире.\nЯ себя ощущаю мишенью в тире,\nвздрагиваю при малейшем стуке.\nЯ закрыл парадное на засов, но\nночь в меня целит рогами Овна,\nсловно Амур из лука, словно\nСталин в XVII съезд из «тулки».\nЯ включаю газ, согреваю кости.\nЯ сижу на стуле, трясусь от злости.\nНе желаю искать жемчуга в компосте!\nЯ беру на себя эту смелость!\nПусть изучает навоз кто хочет!\nПатриот, господа, не крыловский кочет.\nПусть КГБ на меня не дрочит.\nНе бренчи ты в подкладке, мелочь!\nЯ дышу серебром и харкаю медью!\nМеня ловят багром и дырявой сетью.\nЯ дразню гусей и иду к бессмертью,\nдайте мне хворостину!\nЯ беснуюсь, как мышь в темноте сусека!\nВыносите святых и портрет Генсека!\nРаздается в лесу топор дровосека.\nПоваляюсь в сугробе, авось остыну.\nНичего не остыну! Вообще забудьте!\nЯ помышляю почти о бунте!\nНе присягал я косому Будде,\nза червонец помчусь за зайцем!\nПусть закроется — где стамеска!—\nяснополянская хлеборезка!\nНепротивленье, панове, мерзко.\nЭто мне — как серпом по яйцам!\nКак Аристотель на дне колодца,\nоткуда не ведаю что берется.\nЗло существует, чтоб с ним бороться,\nа не взвешивать на коромысле.\nВсех скорбящих по индивиду,\nвсех подверженных конъюнктивиту,\nвсех к той матери по алфавиту:\nдемократия в полном смысле!\nЯ люблю родные поля, лощины,\nреки, озера, холмов морщины.\nВсе хорошо. Но дерьмо мужчины:\nв теле, а духом слабы.\nЭто я верный закон накнокал.\nВсе утирается ясный сокол.\nГоспода, разбейте хоть пару стекол!\nКак только терпят бабы?\nГрустная ночь у меня сегодня.\nСмотрит с обоев былая сотня.\nМожно поехать в бордель, и сводня —\nнумизматка — будет согласна.\nЛень отклеивать, суетиться.\nОстается тихо сидеть, поститься\nда напротив в окно креститься,\nпока оно не погасло.\n«Зелень лета, эх, зелень лета!\nЧто мне шепчет куст бересклета?\nХорошо пройтись без жилета!\nЗелень лета вернется.\nХодит девочка, эх, в платочке.\nХодит по полю, рвет цветочки.\nВзять бы в дочки, эх, взять бы в дочки.\nВ небе ласточка вьется».","name": "Речь о пролитом молоке","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 461, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1855","text": "Эти бедные селенья,\nЭта скудная природа -\nКрай родной долготерпенья,\nКрай ты русского народа!\nНе поймет и не заметит\nГордый взор иноплеменный,\nЧто сквозит и тайно светит\nВ наготе твоей смиренной.\nУдрученный ношей крестной,\nВсю тебя, земля родная,\nВ рабском виде царь небесный\nИсходил, благословляя.","name": "Эти бедные селенья...","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 462, "fields": {"themes": [8],"author": "Иван Крылов","date_from": "1811","text": "Синица на море пустилась:\nОна хвалилась,\nЧто хочет море сжечь.\nРасславилась тотчас о том по свету речь.\nСтрах обнял жителей Нептуновой столицы;\nЛетят стадами птицы;\nА звери из лесов сбегаются смотреть,\nКак будет Океан, и жарко ли гореть.\nИ даже, говорят, на слух молвы крылатой,\nОхотники таскаться по пирам\nИз первых с ложками явились к берегам,\nЧтоб похлебать ухи такой богатой,\nКакой-де откупщик и самый тароватый\nНе давывал секретарям.\nТолпятся: чуду всяк заранее дивится,\nМолчит и, на море глаза уставя, ждет;\nЛишь изредка иной шепнет:\n\"Вот закипит, вот тотчас загорится!\"\nНе тут-то: море не горит.\nКипит ли хоть? - и не кипит.\nИ чем же кончились затеи величавы?\nСиница со стыдом всвояси уплыла;\nНаделала Синица славы,\nА море не зажгла.\nПримолвить к речи здесь годится,\nНо ничьего не трогая лица:\nЧто делом, не сведя конца,\nНе надобно хвалиться.","name": "Синица","date_to": "1811"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 463, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1911","text": "Под смутный говор, стройный гам,\nСквозь мерное сверканье балов,\nТак странно видеть по стенам\nВысоких старых генералов.\nПриветный голос, ясный взгляд,\nБровей седеющих изгибы\nНам ничего не говорят\nО том, о чем сказать могли бы.\nИ кажется, что в вихре дней,\nСреди сановников и денди,\nОни забыли о своей\nБлагоухающей легенде.\nОни забыли дни тоски,\nНочные возгласы: «К оружью»,\nУнылые солончаки\nИ поступь мерную верблюжью;\nПоля неведомой земли,\nИ гибель роты несчастливой,\nИ Уч-Кудук, и Киндерли,\nИ русский флаг над белой Хивой.\nЗабыли? Нет! Ведь каждый час\nКаким-то случаем прилежным\nТуманит блеск спокойных глаз,\nНапоминает им о прежнем.\n«Что с вами?» — «Так, нога болит».\n«Подагра?» — «Нет, сквозная рана».\nИ сразу сердце защемит\nТоска по солнцу Туркестана.\nИ мне сказали, что никто\nИз этих старых ветеранов,\nСредь копий Греза и Ватто,\nСредь мягких кресел и диванов,\nНе скроет ветхую кровать,\nЕму служившую в походах,\nЧтоб вечно сердце волновать\nВоспоминаньем о невзгодах.","name": "Туркестанские генералы","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 464, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "Древним плугом поле взрыто,\nБудут зерна в глубине!\nШирь пустынная открыта\nЗеленеющей весне...\nВ древнем поле, над оврагом,\nВековой своей тропой,\nС зыбкой ношей, мерным шагом\nБродит Сеятель слепой...\nОн бессмертною десницей,\nСтрого помня свой завет,\nСеет плевелы с пшеницей,\nХлеб людской и божий цвет...\nБудет год ли урожайный,\nИль бесплодье ждет зерно,\nПриговора вечной тайны\nСтарцу ведать не дано...\nОн лишь мерно, горстью полной,\nРассыпает вдоль межи\nЛетний трепет, шелест, волны,\nЗвон и пенье в поле ржи...\nИз лукошка рокового\nОн лишь сеет дар Творца —\nСкудный свет людского крова\nИ проклятие жнеца!\nПримечание: Впервые опубликовано - «Русская мысль», 1911, No.5.","name": "Сеятель"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 465, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1872","text": "День православного Востока,\nСвятись, святись, великий день,\nРазлей свой благовест широко\nИ всю Россию им одень!\nНо и святой Руси пределом\nЕе призыва не стесняй:\nПусть слышен будет в мире целом,\nПускай он льется через край,\nСвоею дальнею волною\nИ ту долину захватя,\nГде бьется с немощию злою\nМое родимое дитя, -\nТот светлый край, куда в изгнанье\nОна судьбой увлечена,\nГде неба южного дыханье\nКак врачебство лишь пьет она...\nО, дай болящей исцеленье,\nОтрадой в душу ей повей,\nЧтобы в Христово воскресенье\nВсецело жизнь воскресла в ней...","name": "День православного Востока...","date_to": "1872"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 466, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1814","text": "За чашей пуншевой в политику с друзьями\nПустился Бавий наш, присяжный стихотвор.\nОдомаратели все сделались судьями,\nИ каждый прокричал свой умный приговор,\nКак ныне водится, Наполеону:\n«Сорвем с него корону!»\n— «Повесим!»— «Нет, сожжем!»\n— «Нет, это жестоко... в Казну отвезем\nИ медленным отравим ядом».\n— «Очнется!»— «Как же быть?»\n—«Пускай истает гладом!»\n—«От жажды!..» — «Нет!» —\nвскричал насмешливый Филон,—\nНет! с большей лютостью дни изверга скончайте!\nНа Эльбе виршами до смерти зачитайте,\nРучаюсь: с двух стихов у вас зачахнет он!»","name": "Новый род смерти","date_to": "1814"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 467, "fields": {"themes": [9],"author": "Ярослав Смеляков","date_from": "1963","text": "О прошлом зная понаслышке,\nс жестокой резвостью волчат\nв спортивных курточках мальчишки\nв аудиториях кричат.\nЗияют в их стихотвореньях\nс категоричной прямотой\nнепониманье, и прозренье,\nи правота, и звук пустой.\nМне б отвернуться отчужденно,\nно я нисколько не таюсь,\nчто с добротою раздраженной\nсам к этим мальчикам тянусь.\nЯ сделал сам не так уж мало,\nи мне, как дядьке иль отцу,\nи ублажать их не пристало,\nи унижать их не к лицу.\nМне непременно только надо -\nточнее не могу сказать -\nсквозь их смущенность и браваду\nсердца и душу увидать.\nВедь все двадцатое столетье -\nвесь ветер счастья и обид -\nи нам, и вам, отцам и детям,\nпо-равному принадлежит.\nИ мы, без ханжества и лести,\nза все, чем дышим и живем,\nне по-раздельному, а вместе\nсвою ответственность несем.","name": "Мальчишки","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 468, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1756","text": "Пойте, птички, вы свободу,\nПойте красную погоду;\nНо когда бы в рощах сих,\nАх, несносных мук моих\nВы хоть соту часть имели,\nБольше б вы не пели.\nМчит весна назад прежни красоты,\nЛуг позеленел, сыплются цветы.\nЛегки ветры возлетают,\nРозы плен свой покидают,\nТают снеги на горах,\nРеки во своих брегах,\nВеселясь, струями плещут.\nВсё пременно. Только мне\nВ сей печальной стороне\nСолнечны лучи не блещут.\nО потоки, кои зрели радости мои,\nРощи и пещеры, холмы, все места сии!\nВы-то видели тогда, как я веселился,\nНыне, ах! того уж нет, я тех дней лишился.\nВы-то знаете одни,\nСносно ль без Кларисы ныне\nПребывать мне в сей пустыне\nИ иметь такие дни.\nЗемледелец в жаркий полдень отдыхает\nИ в тени любезну сладко вспоминает,\nВ день трудится над сохой,\nВвечеру пойдет домой\nИ в одре своей любезной\nЗасыпает по трудах;\nАх! а мне в сей жизни слезной\nНе видать в своих руках\nДорогой Кларисы боле,\nТолько тень ея здесь в поле.\nДревеса, я в первый раз\nЖар любви познал при вас;\nВы мне кажетеся сиры,\nК вам уж сладкие зефиры\nС смехами не прилетят,\nГрации в листах оплетенных,\nГлаз лишася драгоценных,\nЗавсегда о них грустят.\nАх, зачем вы приходили,\nДни драгие, ах, зачем!\nЛучше б вы мне не манили\nСчастием в жилище сем.\nЗа немногие минуты\nДни оставши стали люты,\nИ куда я ни пойду,-\nНи в приятнейшей погоде,\nНи в пастушьем короводе\nЯ утехи не найду.\nГде ты, вольность золотая,\nКак Кларисы я не знал,\nА когда вздыхати стал,\nГде ты, где ты, жизнь драгая!\nНе смотрю я на девиц,\nНе ловлю уже силками\nЯ, прикармливая, птиц,\nНе гоняюсь за зверями\nИ не ужу рыб; грущу,\nНи на час не испущу,\nБольше в сих местах незримой,\nИз ума моей любимой.","name": "Пойте, птички, вы свободу...","date_to": "1756"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 469, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1939","text": "Время, что ли, у нас такое,\nМне по метрике сорок лет,\nА охоты к теплу, к покою\nХоть убей, и в помине нет.\nЕсли буря шумит на свете,-\nКак в тепле усидеть могу?\nПодхватил меня резкий ветер\nЗакружил, забросил в тайгу.\nПо армейской старой привычке\nТрехлинейка опять в руке.\nИ тащуся к чертям на кулички\nНа попутном грузовике.\nПусть от стужи в суставах скрежет.\nПусть от голода зуд тупой.\nЕсли пуля в пути не срежет,\nЗначит - жив, значит - песню пой.\nТолько будет крепче и метче\nСлово, добытое из огня.\nФронтовой бродята - газетчик -\nЯ в любом блиндаже родня.\nЧем тропинка труднее, уже,\nТем задорней идешь вперед.\nИ тебя на ветру, на стуже\nНикакая хворь не берет.\nБудто броня на мне литая.\nБудто возрасту власти нет.\nЭтак сто лет проживешь, считая,\nЧто тебе восемнадцать лет.","name": "Время, что ли, у нас такое...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 470, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1823","text": "Притворной нежности не требуй от меня:\nЯ сердца моего не скрою хлад печальный.\nТы права, в нем уж нет прекрасного огня\nМоей любви первоначальной.\nНапрасно я себе на память приводил\nИ милый образ твой и прежние мечтанья:\nБезжизненны мои воспоминанья,\nЯ клятвы дал, но дал их выше сил.\nЯ не пленен красавицей другою,\nМечты ревнивые от сердца удали;\nНо годы долгие в разлуке протекли,\nНо в бурях жизненных развлекся я душою.\nУж ты жила неверной тенью в ней;\nУже к тебе взывал я редко, принужденно,\nИ пламень мой, слабея постепенно,\nСобою сам погас в душе моей.\nВерь, жалок я один. Душа любви желает,\nНо я любить не буду вновь;\nВновь не забудусь я: вполне упоевает\nНас только первая любовь.\nГрущу я; но и грусть минует, знаменуя\nСудьбины полную победу надо мной;\nКто знает? мнением сольюся я с толпой;\nПодругу, без любви - кто знает? - изберу я.\nНа брак обдуманный я руку ей подам\nИ в храме стану рядом с нею,\nНевинной, преданной, быть может, лучшим снам,\nИ назову ее моею;\nИ весть к тебе придет, но не завидуй нам:\nОбмена тайных дум не будет между нами,\nДушевным прихотям мы воли не дадим:\nМы не сердца под брачными венцами,\nМы жребии свои соединим.\nПрощай! Мы долго шли дорогою одною;\nПуть новый я избрал, путь новый избери;\nПечаль бесплодную рассудком усмири\nИ не вступай, молю, в напрасный суд со мною.\nНе властны мы в самих себе\nИ, в молодые наши леты,\nДаем поспешные обеты,\nСмешные, может быть, всевидящей судьбе.","name": "Признание","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 471, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1963","text": "А. Вознесенскому\nСюда, к просторам вольным, северным,\nгде крякал мир и нерестился,\nя прилетел, подранок, селезень,\nи на Печору опустился.\nИ я почуял всеми нервами,\nкак из-за леса осиянно\nпахнуло льдинами и нерпами\nв меня величье океана.\nЯ океан вдохнул и выдохнул,\nкак будто выдохнул печали,\nи все дробинки кровью вытолкнул,\nдаря на память их Печоре.\nОни пошли на дно холодное,\nа сам я, трепетный и легкий,\nподнялся вновь, крылами хлопая,\nс какой-то новой силой летною.\nМеня ветра чуть-чуть покачивали,\nнеся над мхами и кустами.\nСопя, дорогу вдаль показывали\nондатры мокрыми усами.\nЧерез простор земель непаханых,\nцветы и заячьи орешки,\nменя несли на пантах бархатных\nвеселоглазые олешки.\nКогда на кочки я присаживался,—\nи тундра ягель подносила,\nи клюква, за зиму прослаженная,\nсебя попробовать просила.\nИ я, затворами облязганный,\nвдруг понял — я чего-то стою,\nраз я такою был обласканный\nтвоей, Печора, добротою!\nКогда-нибудь опять, над Севером,\nтобой не узнанный, Печора,\nя пролечу могучим селезнем,\nсверкая перьями парчово.\nИ ты засмотришься нечаянно\nна тот полет и оперенье,\nзабыв, что все это не чье-нибудь —\nтвое, Печора, одаренье.\nИ ты не вспомнишь, как ты прятала\nменя весной, как обреченно\nто оперенье кровью плакало\nв твой голубой подол, Печора...","name": "Подранок","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 472, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1967","text": "Слышу\nКиновари крик,\nНо не где-то глубоко там\nПод горбатым переплетом\nСокровенной книги книг\nИ не в складках древних риз\nНа мужах святых и женах,\nГосподом убереженных от червя, мышей и крыс,—\nВ заповедных уголках, не церковных,\nТак музейных,—\nА на варежках, платках, на халатах\nбумазейных,\nНа коротеньких подолах —\nСловом, где-то вне границ\nИзучаемого в школах.\nСпит\nСпокойно\nМир страниц,\nЛики книг покрыла пыль,\nДаже сталь пошла в утиль,\nСтарый шпиль успел свалиться,\nНо уверенно стремится\nПтица Сирин, эта птица,\nВоплотиться в шелк, и ситцы,\nИ в полотна, и в текстиль...\nРечь идет про русский стиль.","name": "Птица Сирин","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 473, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Бестужев","date_from": "1829","text": "Ты взора не сводил с звезды своей вожатой\nИ средь пустынь нагих, презревши бури стон,\nЛюбви и истины искал святой закон\nИ в мир гармонии парил мечтой крылатой.","name": "Муравьеву-Апостолу (Ты взора не сводил...)","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 474, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1965","text": "Как просто объявить себя святым,\nТряпицу вывесив, как флаг, на жерди\nНад глинобитный домиком своим,\nИ размышлять о жизни и о смерти;\nУйдя от всех трудов, тревог, забот,\nНакрыв худые плечи мешковиной,\nСкрестить колени, восседать, как бог,\nПотряхивая шевелюрой львиной.\nТы в мире гость и в каждом доме гость.\nВставай, иди топчи свою дорожку.\nГолодные отсыплют рису горсть,\nБедняк отдаст последнюю лепешку.\nПостой! Ответь мне на вопрос простой:\nОни святые или ты святой?","name": "Как просто объявить себя святым...","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 475, "fields": {"themes": [7],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Давным-давно, еще до появленья,\nя знал тебя, любил тебя и ждал.\nЯ выдумал тебя, мое стремленье,\nмоя печаль, мой верный идеал.\nИ ты пришла, заслышав ожиданье,\nузнав, что я заранее влюблен,\nкак детские идут воспоминанья\nиз глубины покинутых времен.\nУверясь в том, что это образ мой,\nчто создан он мучительной тоскою,\nя любовался вовсе не тобою,\nа вымысла бездушною игрой.\nБлагодарю за смелое ученье,\nза весь твой смысл, за все -\nза то, что ты\nбыла не только рабским воплощеньем,\nне только точной копией мечты:\nисполнена таких духовных сил,\nтак далека от всякого притворства,\nкак наглый блеск созвездий бутафорских\nдалек от жизни истинных светил;\nнастолько чистой и такой сердечной,\nчто я теперь стою перед тобой,\nнавеки покоренный человечной,\nстремительной и нежной красотой.\nПускай меня мечтатель не осудит:\nя радуюсь сегодня за двоих\nтому, что жизнь всегда была и будет\nнамного выше вымыслов моих.","name": "Давным-давно"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 476, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Немецкий автоматчик подстрелит на дороге,\nОсколком ли фугаски перешибут мне ноги,\nВ живот ли пулю влепит эсесовец-мальчишка,\nНо все равно мне будет на этом фронте крышка.\nИ буду я разутый, без имени и славы\nЗамерзшими глазами смотреть на снег кровавый.","name": "Немецкий автоматчик подстрелит на дороге..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 477, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Винокуров","date_from": "1953","text": "В. Бокову\nНа небо взглянешь —\nЗвезд весенних тыщи!\nЧто юности в блескучей высоте?!\nНо яростнее, чем потребность в пище,\nБыла у нас потребность в красоте.\nНам красота давалась понемножку...\nПо вечерам, когда шумел привал,\nСапожник ротный, мучая гармошку,\nЕе для нас упорно добывал.\nОна была минутной и не броской.\nМелькнет — и нет: под утро вдалеке,\nНа горке — стеариновой березкой,\nВ ночи — луной, раздробленной в реке.\nА то бывало: осень, вязнут танки,\nИ чад, и гарь — и вдруг она возьмет\nИ чистым взором познанской крестьянки\nИз-под руки, лукавая, сверкнет.","name": "Красота","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 478, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","text": "Работа нетяжелая,\nИ мне присуждено\nПить местное, дешевое\nГрузинское вино.\nЯ пью его без устали,\nСтакан на свет гляжу,\nС матросами безусыми\nПо городу брожу.\nС матросами безусыми\nБрожу я до утра\nЗа девочками с бусами\nИз чешского стекла.\nМатросам завтра вечером\nК Босфору отплывать,\nОни спешат, их четверо,\nЯ пятый - мне плевать.\nМне оставаться в городе,\nГде море и базар,\nГде девочки негордые\nВыходят на бульвар.","name": "Батум"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 479, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1893","text": "Окно мое высоко над землею,\nВысоко над землею.\nЯ вижу только небо с вечернею зарею,\nС вечернею зарею.\nИ небо кажется пустым и бледным,\nТаким пустым и бледным...\nОно не сжалится над сердцем бедным,\nНад моим сердцем бедным.\nУвы, в печали безумной я умираю,\nЯ умираю,\nСтремлюсь к тому, чего я не знаю,\nНе знаю...\nИ это желание не знаю откуда,\nПришло откуда,\nНо сердце хочет и просит чуда,\nЧуда!\nО, пусть будет то, чего не бывает,\nНикогда не бывает:\nМне бледное небо чудес обещает,\nОно обещает,\nНо плачу без слез о неверном обете,\nО неверном обете...\nМне нужно то, чего нет на свете,\nЧего нет на свете.","name": "Песня (Окно мое высоко над землею...)","date_to": "1893"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 480, "fields": {"themes": [],"author": "Римма Казакова","date_from": "1963","text": "Живут на свете дураки:\nНа бочку меда - дегтя ложка.\nИм, дуракам, все не с руки\nСтать поумнее, хоть немножко.\nДурак - он как Иван-дурак,\nВсех кормит, обо всех хлопочет.\nДурак - он тянет, как бурлак.\nДурак во всем - чернорабочий.\nВсе спят - он, дурень, начеку.\nКуда-то мчит, за что-то бьется...\nА достается дураку -\nКак никому не достается!\nТо по-дурацки он влюблен,\nТак беззащитно, без опаски,\nТо по-дурацки робок он,\nТо откровенен по-дурацки.\nНе изворотлив, не хитер,-\nТвердя, что вертится планета,\nДурак восходит на костер\nИ, как дурак, кричит про это!\nЖивут на свете дураки,\nИдут-бредут в своих веригах,\nНевероятно далеки\nОт разных умников великих.\nНо умники за их спиной\nгогочут...\n- Видели растяпу?\nДурак, весь век с одной женой!\n- Дурак, не может сунуть в лапу!\n- Дурак, на вдовушке женат\nИ кормит целую ораву!...\nПусть умники меня простят -\nМне больше дураки по нраву.\nЯ и сама еще пока\nСебя с их племенем сверяю.\nИ думаю, что дурака\nЯ этим делом не сваляю.\nА жизнь у каждого в руках.\nДавайте честно к старту выйдем,\nИ кто там будет в дураках -\nУвидим, умники! Увидим.","name": "Дураки","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 481, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1898","text": "Баллада\nВалерию Брюсову\nОна любила блеск и радость,\nЖивые тайны красоты,\nПлодов медлительную сладость,\nБлагоуханные цветы.\nОдета яркой багряницей,\nКак ночь мгновенная светла,\nОна любила быть царицей,\nЕе пленяла похвала.\nЕе в наряде гордом тешил\nАлмаз в лучах и алый лал,\nИ бармы царские обвешал\nЖемчуг шуршащий и коралл.\nСверкало золото чертога,\nГорел огнем и блеском свод,\nИ звонко пело у порога\nПаденье раздробленных вод.\nПылал багрянец пышных тканей\nНа белом холоде колонн,\nИ знойной радостью желаний\nБыл сладкий воздух напоен.\nНо тайна тяжкая мрачила\nБлестящей славы дивный дом:\nЦарица в полдень уходила,\nКуда, никто не знал о том.\nИ, возвращаясь в круг веселый\nПрелестных жен и юных дев,\nОна склоняла взор тяжелый,\nОна таила темный гнев.\nК забавам легкого веселья,\nК турнирам взоров и речей\nВлеклась тоска из подземелья,\nОт злой работы палачей.\nТам истязуемое тело,\nВопя, и корчась, и томясь,\nНа страшной виске тяготело,\nИ кровь тяжелая лилась.\nОткрывши царственные руки,\nОтнявши бич у палача,\nЦарица умножала муки\nВ злых лобызаниях бича.\nВ тоске и в бешенстве великом,\nОт крови отирая лик,\nПронзительным, жестоким гиком\nОна встречала каждый крик.\nПотом, спеша покинуть своды,\nГде смрадный колыхался пар,\nОна всходила в мир свободы,\nВенца, лазури и фанфар.\nИ, возвращаясь в круг веселый\nПрелестных жен и юных дев,\nОна клонила взор тяжелый,\nОна таила темный гнев.","name": "От злой работы палачей","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 482, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1850","text": "В зеркало влаги холодной\nМесяц спокойно глядит\nИ над землею безмолвной\nТихо плывет и горит.\nЛегкою дымкой тумана\nЯсный одет небосклон;\nСветлая грудь океана\nДышит как будто сквозь сон.\nМедленно, ровно качаясь,\nВ гавани спят корабли;\nБерег, в воде отражаясь,\nСмутно мелькает вдали.\nСмолкла дневная тревога...\nПолный торжественных дум,\nВидит присутствие бога\nВ этом молчании ум.","name": "Ночь на берегу моря","date_to": "1850"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 483, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","date_from": "1907","text": "Небо нас совсем свело с ума:\nТо огнем, то снегом нас слепило,\nИ, ощерясь, зверем отступила\nЗа апрель упрямая зима.\nЧуть на миг сомлеет в забытьи -\nУж опять на брови шлем надвинут,\nИ под наст ушедшие ручьи,\nНе допев, умолкнут и застынут.\nНо забыто прошлое давно,\nШумен сад, а камень бел и гулок,\nИ глядит раскрытое окно,\nКак трава одела закоулок.\nЛишь шарманку старую знобит,\nИ она в закатном мленьи мая\nВсе никак не смелет злых обид,\nЦепкий вал кружа и нажимая.\nИ никак, цепляясь, не поймет\nЭтот вал, что ни к чему работа,\nЧто обида старости растет\nНа шипах от муки поворота.\nНо когда б и понял старый вал,\nЧто такая им с шарманкой участь,\nРазве б петь, кружась, он перестал\nОттого, что петь нельзя, не мучась?..","name": "Старая шарманка","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 484, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Яшин","date_from": "1957","text": "В несметном нашем богатстве\nСлова драгоценные есть:\nОтечество,\nВерность,\nБратство.\nА есть еще:\nСовесть,\nЧесть...\nАх, если бы все понимали,\nЧто это не просто слова,\nКаких бы мы бед избежали.\nИ это не просто слова!","name": "Не только слова","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 485, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Как древняя ликующая слава,\nПлывут и пламенеют облака,\nИ ангел с крепости Петра и Павла\nГлядит сквозь них - в грядущие века.\nНо ясен взор - и неизвестно, что там -\nКакие сны, закаты города -\nНа смену этим блеклым позолотам -\nКакая ночь настанет навсегда!","name": "Как древняя ликующая слава..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 486, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1929","text": "Когда исполнится двадцать шесть,\nСтараясь спокойным быть,\nТы смотришь назад, ты годы свои\nНазываешь по именам.\nЕще не настал\nОбеденный час,\nДо ужина так далеко!\nКаким это образом, черт возьми,\nПолучается двадцать шесть?..\nПотом, как порядочный человек,\nТы в руку берешь портфель —\nСерьезен, как бог,\nТы идешь исполнять\nОбязанности свои.\nИ, схвачен работой,\nТы узнаёшь,\nКак много людей и дел,\nИ молнией вдаль\nУносит обед,\nИ ужин давно остыл.\nИ ты возвращаешься домой\nВ египетской темноте.\nЗвезды баюкают не спеша\nНочных извозчиков сон.\nТорговцы,\nНе спящие никогда,\nНа рынок уже спешат...\nИ ты удивляешься, как дитя,\nМолодости своей.\nТы у витрины\nНа миг встаешь\nИ смотришь в зеркальный мир:\nТы молод!\nТы снова годы свои\nНазываешь по именам.\nИ ты называешь все двадцать шесть!\nИ каждый из них — комиссар,\nИ каждого\nУбивают в упор,\nИ жизнь моя как Баку!\nИ кровь моя\nВысоко-высоко\nИз скважины сердца бьет,\nИ кровь мою\nВезут поезда\nЦистернами по стране.\nКак «скорая помощь»,\nСтране моей\nАвтомобильный бег.\nЯ молод, друзья!\nЭто кровь моя\nВ движенье приводит их.\nОна увеличивает быстроту\nТяжелых бронепоездов,\nЧтоб после\nТяжелым осадком лечь\nНа дно деревенских ламп.\nЯ молод, друзья!\nЭто кровь моя\nШумит по моей стране,\nОна над моей,\nНад твоей головой\nПроносит аэроплан...\nИ я на скамье\nПогружаюсь в сон,\nВ небесно-радостный сон,\nВокруг меня\nСтоят сторожа,\nКак ангелы у дверей.\nМимо меня,\nНе видя меня,\nПервый бежит трамвай:\nУвы, к сожаленью,\nДрузья мои,\nНефть ему не нужна.\nИ я направляю\nСвой путь домой —\nЧасок-другой доспать,\nИ жизнь с поздравленьем\nПриходит ко мне\nНа следующий день.\nЯ рад ее видеть\nВезде и всегда,\nЯ дьявольски молод! Но\nМне все же\nВ следующем году\nИсполнится двадцать семь.","name": "Поздравление","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 487, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1969","text": "Без запретов и следов,\nОб асфальт сжигая шины,\nИз кошмара городов\nРвутся за город машины,\nИ громоздкие, как танки,\n\"Форды\", \"линкольны\", \"cелены\",\nЭлегантные \"мустанги\",\n\"Мерседесы\", \"cитроены\".\nБудто знают - игра стоит свеч,\nЭто будет как кровная месть городам!\nПоскорей, только б свечи не сжечь,\nКарбюратор, и что у них есть еще там.\nИ не видно полотна,\nЛимузины, лимузины...\nСреди них, как два пятна,\nДве красивые машины,\nБудто связанные тросом,\n(А где тонко - там и рвется).\nАкселераторам, подсосам\nБольше дела не найдется.\nБудто знают - игра стоит свеч,\nТолько б вырваться - выплатят все по счетам.\nНу, а может, он скажет ей речь\nНа клаксоне, и что у них есть еще там.\nЭто скопище машин\nНа тебя таит обиду.\nСветло-серый лимузин!\nНе теряй ее из виду!\nВпереди - гляди - разъезд!\nБольше риска, больше веры!\nОпоздаешь! Так и есть!...\nТы промедлил, светло-серый!\nОни знали - игра стоит свеч,\nА теперь - что ж сигналить рекламным щитам?\nНу, а может гора ему с плеч\nИль с капота, и что у них есть еще там.\nНет, развилка как беда,\nСтрелки врозь - и вот не здесь ты.\nНеужели никогда\nНе сближают нас разъезды?\nЭтот сходится, один,\nИ, врубив седьмую скорость,\nСветло-серый лимузин\nПозабыл нажать на тормоз.\nЧто ж, съезжаться, пустые мечты?\nИли это есть кровная месть городам?\nПокатились колеса, мосты\nИ сердца, или что у них есть еще там.","name": "Песня о двух красивых автомобилях","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 488, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "- Прости, мой дорогой\nмерцовский экваториал!\nСлова Секки\nЗдесь, в Риме, после долгого изгнанья,\nСедой, полуслепой, полуживой,\nОдин среди небесного сиянья,\nСтоит он с непокрытой головой.\nДыханье Рима - как сухие травы.\nПривет тебе, последняя ступень!\nСудьба лукава, и цари не правы,\nА все-таки настал и этот день.\nОт мерцовского экваториала\nОн старых рук не в силах оторвать;\nУрания не станет, как бывало,\nВ пустынной этой башне пировать.\nГлотая горький воздух, гладит Секки\nДавным-давно не чищенную медь.\n- Прекрасный друг, расстанемся навеки,\nДай мне теперь спокойно умереть.\nОн сходит по ступеням обветшалым\nК небытию, во прах, на Страшный суд,\nИ ласточки над экваториалом,\nКак вестницы забвения, снуют.\nЕще ребенком я оплакал эту\nВысокую, мне родственную тень,\nЧтоб, вслед за ней пройдя по белу свету,\nБлагословить последнюю ступень.","name": "Анжело Секки"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 489, "fields": {"themes": [7],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1828","text": "Сиротинушка девушка,\nПолюби меня, молодца,\nПолюбя, приголубливай,\nМои кудри расчесывай.\nХорошо цветку на поле,\nЛюбо пташечке на небе,-\nСиротинушке девушке\nВеселей того с молодцем.\nУ меня в дому волюшка,\nОт беды оборонушка,\nЧто от дождичка кровелька,\nОт жары дневной ставенки,\nОт лихой же разлучницы,\nОт лукавой указчицы\nНа воротах замок висит,\nВ подворотенку пес глядит.","name": "Русская песня (Сиротинушка девушка...)","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 490, "fields": {"themes": [7,20,18],"author": "Владимир Раевский","date_from": "1817","text": "К[исловскому] И П[риклонскому]\nДрузья! налейте кубки!\nУдарим край о край\nИ в скорбный час разлуки\nЗапьем свое \"прощай!\"...\nНе глас иноплеменных,\nНе пушек близкий гром,\nНе клик врагов надменных\nС увенчанным челом,\nНо нежный глас природы,\nВосторги и любовь\nПод верный дружбы кров\nВ объятия свободы\nОт вас меня зовут.\nО други, между вами\nИ мой тернистый путь\nУсеян был цветами.\nДовольно ясных дней\nБлиз вас я видел, други!\nКлянусь во дни разлуки\nВас часто вспоминать,\nВ мечтах одушевлять\nЧас дружеской беседы,\nГде острых слов победы\nВы знали замечать\nИ в шутках повторять!..\nГде царство и народы\nВ кругу прямой свободы,\nЗа чашей пуншевой,\nПри дыме трубок сидя,\nПристрастья ненавидя,\nСудили пред собой!\nГде тайной скорби силу\nИ близкую могилу\nЯ с вами забывал\nИ радостью счастливой\nВ час думы молчаливой\nМой дух воспламенял!\nГде злобу и пороки\nБесчувственных людей,\nТщету заслуг, честей,\nИ скрытые дороги\nИскателей, льстецов,\nИ страстное сужденье,\nИ к истине презренье\nСмешных лжемудрецов,\nГде суд невежд пристрастный\nДает невеждам путь,\nКо славе безопасный,\nГде знания безгласны,\nГде ум, талант гнетут,-\nМы видели - учились...\nИ к почестям стремились\nНеробкою стезей!..\nИсчезни, пламень мой,\nКогда я вас забуду,\nСвободные друзья!\nВот вам рука моя,\nЧто свято помнить буду\nСоюз сердец святой.\nСкорее луч денницы\nВ предвестии гробницы\nУгаснет надо мной!\nДрузья! налейте кубки!\nУдарим край о край\nИ в скорбный час разлуки\nЗапьем свое \"прощай!\"...\nПрик[лонский], нам с тобою\nЕще сквозь мрачных туч\nБлестит надежды луч -\nБыть может, Марс трубою\nИз мертвого покою\nНас в поле воззовет\nПриманчивыя славы,\nИ след войны кровавой\nНас к цели доведет.\nБыть может (сокровенье\nКто может предузнать?),\nВ пылу огней, сраженья,\nКак к рати двигнет рать\nПогибельной стезею,\nНам суждено с тобою\nВ добычу смерти злой\nПредвременну могилу\nУзреть в земле чужой!..\nНо нет, и мысль унылу\nЗабвенью предадим,\nЗа чашей круговою\nВеселою мечтою\nСвой дух воспламеним!..\nОставя жизни бурной\nНеласковый прием\nИ блеск честей мишурный,\nТы истинным путем,\nКис[ловский], друг свободы,\nПод сень самой природы\nНетрепетно идешь,\nГде время золотое\nВ беспечности, покое\nТы мирно проведешь...\nНи громы в отдаленьи,\nНи ядер звонкий шум\nВ минуты сладких дум,\nВ часы отдохновенья\nТебя не воззовут!..\nПод кровлею родною\nТам счастие с тобою!..\nТам дружества приют!\nИ дни твои беспечно,\nНо быстро, скоротечно\nВ довольстве пробегут.\nДоколе юность с нами\nИ огненная кровь\nС свободными сердцами,\nДрузья! дотоль любовь,\nИ дружбы глас священный,\nИ кубок позлащенный\nС пенящимся вином,\nЧесть, истина с добром -\nНам будет утешеньем\nИ долгом в жизни сей!..\nПрямое наслажденье -\nНе блеск пустых честей,\nНе славы шаткой сила,\nНе милости царей,\nНе злато богачей -\nИх ранняя могила\nВо мраке погребет...\nНет, к счастию ведет\nПуть чести благородной,\nГде ум души свободной,\nГде совести покой\nУпрекам неподвластен,\nС рассудком, и душой,\nИ с честию согласен!\nНо, други, час бежит...\nДень ясный вечереет,\nИ в кубках дно яснеет...\nВсё, кроме нас, молчит,\nИ троица стоит\nКоней удалых, рьяных,\nИ солнца свет багряный\nЗа дальнею горой\nСменился темнотой!\nПрирода в неге спит!..\nЛуна-путеводитель\nПуть дальний серебрит,\nДа гений-покровитель\nВ разлуке вас хранит...\nИтак, нальемте кубки,\nУдарим край о край\nИ в скорбный час разлуки\nЗапьем свое \"прощай!\"","name": "Мое прости друзьям","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 491, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1907","text": "Тихо вывела из комнат,\nЗатворила дверь.\nТихо. Сладко. Он не вспомнит,\nНе запомнит, что теперь.\nВьюга память похоронит,\nНавсегда затворит дверь.\nСладко в очи поглядела\nВзором как стрела.\nСлушай, ветер звезды гонит,\nСлушай, пасмурные кони\nТопчут звездные пределы\nИ кусают удила...\nИ под маской — так спокойно\nРасцвели глаза.\nНеизбежно и спокойно\nВзор упал в ее глаза.","name": "Неизбежное","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 492, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1948","text": "Хорошо весною бродится\nПо сторонке по родной,\nГде заря с зарею сходится\nНад полями в час ночной;\nГде такое небо чистое,\nГде ночами с давних пор\nС молодыми гармонистами\nСоловьи заводят спор,\nПоглядишь — глазам не верится:\nВдаль на целую версту —\nТо ли белая метелица,\nТо ль сады стоят в цвету.\nВетка к ветке наклоняется —\nИ шумит и не шумит.\nСердце к сердцу порывается,\nПесня с песней говорит.\nИ легко, привольно дышится,\nИ тебя к себе зовет\nВсё, что видится и слышится,\nЧто живет и что цветет.","name": "Хорошо весною бродится...","date_to": "1948"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 493, "fields": {"themes": [],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1965","text": "Александру Яшину\nИзба как изба — над крышей труба.\nПриметою\nдревнего быта\nглядит тупорыло корыто.\nТяжелые чугуны\nот сажи и дыма черны.\nИ, недосыпая ночи,\nих надо ухватом ворочать.\nРасписаны ставни, бревенчаты стены.\nНевзрачен над крышею крестик\nантенны.\nНо в тесной избе с голубого экрана\nшумят океаны, волнуются страны,\nмелькают знамена, горнисты трубят...\nИзба и такою узнала себя.\nЕй старое спится, ей новое снится.\nСтоит телевизор под самой божницей.","name": "Изба","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 494, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1947","text": "Проходила весна по завьюженным селам,\nПо земле ручейки вперегонки текли,\nМы пускали по ним, голубым и веселым,\nИз отборной сосновой коры корабли.\nВетерок паруса кумачовые трогал,\nБыли мачты что надо: прочны и прямы,\nМы же были детьми, и большую дорогу\nКораблю расчищали лопаточкой мы.\nОт двора, от угла, от певучей капели,\nИз ручья в ручеек, в полноводный овраг,\nКак сквозь арку, под корень развесистой ели\nПроплывал, накреняясь, красавец \"Варяг\".\nБыло все: и заветрины и водопады,\nПревышавшие мачту своей высотой.\nНо корабль не пугали такие преграды,\nИ его уносило весенней водой.\nА вода-то весной не течет, а смеется,\nЕй предел не положен, и куре ей не дан.\nКаждый малый ручей до реки доберется,\nГде тяжелые льдины плывут в океан.\nИ мне снилось тогда - что ж поделаешь: дети!\nМой корабль по волнам в океане летит.\nЯ тогда научился тому, что на свете\nПредстоят человеку большие пути.","name": "Корабли","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 495, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Клюев","date_from": "1910","text": "Если б ведать судьбину твою,\nНе кручинить бы сердца разлукой\nИ любовь не считать бы свою\nЗа тебя нерушимой порукой.\nНе гадалося ставшее мне,\nЧто, по чувству сестра и подруга,\nПо своей отдалилась вине\nТы от братьев сурового круга.\nОттого, как под ветром ковыль,\nИ разлучная песня уныла,\nЧто тебе побирушки костыль\nЗа измену судьба подарила.\nИ неведомо: я ли не прав\nИли сердце к тому безучастно,\nЧто, отверженный облик приняв,\nТы, как прежде, нетленно прекрасна?","name": "Отверженной","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 496, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Гладит голые плечи\nСуховей горячо.\nОшалевший кузнечик\nМне взлетел на плечо.\nЯ боюсь шевельнуться,\nЯ доверьем горда.\nСтепь - как медное блюдце.\nЧто блеснуло? Вода!\nРучеек неказистый,\nНо вода в нем сладка...\nЧто мелькнуло как искра -\nНеужели строка?..","name": "В степи"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 497, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Снилось мне: сквозит завеса\nМеж землей и лицом небес.\nНебо — влажный взор Зевеса,\nИ прозрачный грустит Зевес.\nЯ прочел в склоненном взоре\nГолубеющую печаль.\nВспухнет вал — и рухнет — в море;\nНаших весен ему не жаль.\nВозгрустил пустынник неба,\nЧто ответный, отсветный лик\nАх, лишь омутом Эреба\nПовторенный его двойник...\nВечных сфер святой порядок\nИ весь лик золотых Идей\nЯркой красочностью радуг\nЛьнули к ночи его бровей,—\nОбвивали, развевали\nЯсной солнечностью печаль;\nНерожденных солнц вставали\nЗа негаданной далью даль.\nНо печаль гасила краски...\nИ вззвенел, одичав, тимпан;\nВзвыл кимвал: сатирам пляски\nПовелел хохотливый Пан.\nИх вскружился вихорь зыбкий,\nНадрывалась дуда звончей —\nИ божественной улыбкой\nПрояснилась печаль очей.","name": "Beethoveniana"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 498, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Михалков","date_from": "1935","text": "Ты не спишь,\nПодушка смята,\nОдеяло на весу...\nНосит ветер запах мяты,\nЗвезды падают в росу.\nНа березах спят синицы,\nА во ржи перепела...\nПочему тебе не спится,\nТы же сонная легла?\nТы же выросла большая,\nНе боишься темноты...\nМожет, звезды спать мешают?\nМожет, вынести цветы?\nПод кустом лежит зайчиха,\nСпать и мы с тобой должны,\nДруг за дружкой\nТихо, тихо\nПо квартирам ходят сны.\nГде-то плещут океаны,\nСпят медузы на волне.\nВ зоопарке пеликаны\nВидят Африку во сне.\nЧерепаха рядом дремлет,\nСлон стоит, закрыв глаза.\nСнятся им родные земли\nИ над землями гроза.\nВетры к югу повернули,\nВ переулках - ни души.\nСонно на реке Амуре\nШевельнулись камыши,\nТонкие качнулись травы,\nЛес как вкопанный стоит...\nУ далекой\nУ заставы\nЧасовой в лесу не спит.\nОн стоит,\nНад ним зарницы,\nОн глядит на облака:\nНад его ружьем границу\nПереходят облака.\nНа зверей они похожи,\nТолько их нельзя поймать...\nСпи. Тебя не потревожат,\nТы спокойно можешь спать\nЯ тебя будить не стану:\nТы до утренней зари\nВ темной комнате,\nСветлана,\nСны веселые смотри.\nОт больших дорог усталый,\nТеплый ветер лег в степи.\nНакрывайся одеялом,\nСпи...","name": "Светлана","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 499, "fields": {"themes": [7],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1895","text": "Белые клавиши в сердце моем\nРобко стонали под грубыми пальцами,\nДумы скитались в просторе пустом,\nПамять безмолвно раскрыла альбом,\nТяжкий альбом, где вседневно страдальцами\nПишутся строфы о счастье былом...\nСмеха я жаждал, хотя б и притворного,\nДерзкого смеха и пьяных речей.\nВ жалких восторгах бесстыдных ночей\nОтблески есть животворных лучей,\nСветит любовь и в позоре позорного.\nВ темную залу вхожу, одинок,\nПутник безвременный, гость неожиданный.\nЛица еще не расселись в кружок...\nВид необычный и призрак невиданный:\nСлабым корсетом не стянут испорченный стан,\nКосы упали свободно, лицо без румян.\n\"Девочка, знаешь, мне тяжко, мне как-то рыдается,\nСядь близ меня, потолкуем с тобой, как друзья...\"\nВзоры ее поднялись, удивленье тая.\nЧто-то в душе просыпается,\nЧто-то и ей вспоминается...\nЭто - ты! Это - я!\nБелые клавиши в сердце моем\nСтонут и плачут, живут под ударами,\nДумы встают и кричат о былом,\nПамять дрожит, уронивши альбом,\nТяжкий альбом, переполненный старыми\nСнами, мечтами о счастье святом!\nПлачь! я не вынесу смеха притворного!\nПлачь! я не вынесу дерзких речей!\nЗдесь ли, во мраке бесстыдных ночей,\nДолжен я встретить один из лучей\nЛучшего прошлого, дня благотворного!\nРобко, как вор, выхожу, одинок,\nПутник безвременный, гость убегающий.\nС ласковой лаской скользит ветерок,\nМесяц выходит с улыбкой мигающей.\nГород шумит, и мой дом недалек...\nБлекни в сознаньи, последний венок!\nЧто мне до жизни чужой и страдающей!","name": "Белые клавиши","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 500, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","text": "Фонарь взошел над балок перестуком,\nОн две стены с собою уволок,\nИ между них легко, как поплавок,\nУпала пропасть, полная разлуки.\nПрохожий встал на сонной высоте,\nИ, памятников позы отвергая,\nПо-своему он грелся и кряхтел,\nПолет стены уныло озирая.\nКонторщика глаза, черней\nНочных дежурств, метали в реку перья,\nЧернильницы граненой холодней,\nСтекло реки в уме текло с похмелья.\nВ очах извозчика овес\nШумел, произрастая,\nВолна чесалася о мост,\nКак лошадь перед сном простая.\nСвисток милицейского помнил не мало:\nЗабор зубов и губ тепло.\nОн сам служил ремесленным сигналом,\nРазводка ж моста — тоже ремесло.\nОн сторожил порядка хоровод,—\nЖелтела женщина лисицей,\nЧтобы над пеной валких вод\nСвоею ценностью гордиться.\nИ беспризорный, закрывая ухо\nВоротника подобьем, осязал,\nЧто не река, а хлебная краюха —\nЗасохшая — царапает глаза.\nТогда и я взглянул издалека\nНа неба дымную овчину —\nТам разводили облака\nВторую ночи половину.\nРоптали граждане — и в жар,\nВ живую роспись горизонта\nЯ записал их, как товар,—\nТовар, к несчастью, полусонный.","name": "Когда разводят мосты"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 501, "fields": {"themes": [20],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1904","text": "Пусть стены круты, башни стройны\nИ ослепительны огни;\nПусть льют потоки крови войны;\nПусть переменны наши дни;\nПускай кипят, звенят, трепещут,\nГрохочут гулко города;\nПусть время неумолчно плещет,-\nТы надо всем горишь, звезда!\nПрости мне, свет иной основы,\nНеизменяемых начал,-\nЧто я тебя в борьбе суровой\nТак безрассудно забывал.","name": "Звезде (Пусть стены круты...)","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 502, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1892","text": "Нет вопросов давно, и не нужно речей,\nЯ стремлюся к тебе, словно к морю ручей,\nБез сомнений и дум милый образ ловлю,\nЗнаю только одно — что безумно люблю.\nВ алом блеске зари я тебя узнаю,\nВижу в свете небес я улыбку твою,\nА когда без тебя суждено умереть,\nБуду яркой звездой над тобою гореть.","name": "Нет вопросов давно, и не нужно речей...","date_to": "1892"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 503, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1962","text": "Да, мы зовемся коммунистами,\nНо шепчет циник кривогубый,\nЧто только азбучные истины\nОдни нам дороги и любы.\nДавно уж способами разными\nИспытывают нашу веру.\nСогласен! Азбука так азбука!\nИ приведу ее, к примеру:\nАтака.\nБратство.\nВдохновение.\nГеройство.\nДолг.\nЕдинство.\nЖажда.\nЗвезда.\nИсканья.\nЕсть значение\nВ той азбуке для буквы каждой.\nК - Коммунизм.\nЛ - Ленин, Ленинцы.\nМ - это Мир.\nН - это Нежность.\nО - знак Огня и Откровенности.\nП - это наша принадлежность\nК великой Партии.\nР - Равенство,\nСвобода.\nТруд.\nИ Убежденность.\nВсегда нам Фантазеры нравятся,\nХарактер,\nЦельность,\nЧесть ведет нас.\nЕсть Ширь,\nИ Щедрость,\nИ Энергия,\nИ Юность вечная в пути.\nА буква Я?\nСто раз проверь ее,\nПред тем как вслух произнести.\nЕе выпячивать негоже нам\nКак личное местоименье.\nЛишь только\nВ Я,\nНа МЫ помноженном,\nНаходит силу современник.\nВ нелегких буднях и на праздники,\nСлужа грядущему, как чуду,\nТакой придерживаюсь азбуки\nИ до конца ей верен буду.","name": "Азбука","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 504, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1959","text": "Ах, отчего мне\nСердце грусть кольнула,\nЧто за печаль у сердца моего?\nТы просто\nВ кочегарку заглянула,\nИ больше не случилось ничего.\nЯ разглядеть успел\nВсего лишь челку,\nНо за тобою, будто за судьбой,\nЯ выбежал,\nПотом болтал без толку\nО чем-то несущественном с тобой.\nЯ говорил невнятно:\nКак бабуся,\nКоторой нужен гроб, а не любовь,\nЗнать, потому\nТвоя подруга Люся\nПосмеивалась, вскидывая бровь?\nВы ждали Вову,\nОчень волновались.\nВы спрашивали: \"Где же он сейчас?\"\nИ на ветру легонько развевались,\nВолнуясь тоже,\nВолосы у вас.\nЯ знал\nВолненья вашего причину\nИ то, что я здесь лишний,—\nТоже знал!\nИ потому, простившись чин по чину,\nК своим котлам по лужам зашагал.\nНет, про любовь\nСтихи не устарели!\nНельзя сказать, что это сор и лом.\nС кем ты сейчас\nГуляешь по Форели?\nИ кто тебя целует за углом?\nА если ты\nОдна сидишь в квартире,\nСкажи: ты никого к себе не ждешь?\nНет ни одной девчонки в целом мире,\nЧтоб про любовь сказала: «Это ложь!»\nИ нет таких ребят на целом свете,\nЧто могут жить, девчонок не любя.\nГляжу в окно,\nГде только дождь и ветер,\nА вижу лишь тебя, тебя, тебя!\nЛариса, слушай!\nЯ не вру нисколько —\nСозвучен с сердцем каждый звук стиха.\nА ты, быть может,\nСкажешь: \"Ну и Колька!\" —\nИ рассмеешься только: ха-ха-ха!\nТогда не сей\nВ душе моей заразу —\nТоску, что может жечь сильней огня.\nИ больше не заглядывай ни разу\nК нам в кочегарку!\nПоняла меня?","name": "Ах, отчего мне...","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 505, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "Г. Маргвелашвили\nВерийский спуск в снегу.\nСогреемся немного\nИ потолкуем. Вот кафе «Метро».\nО Корбюзье, твое дитя мертво,\nСтеклянный домик выглядит убого.\nВ содружестве железа и стекла\nМы кофе пьем, содвинув два стола.\nКурдянка-девочка с отчаяньем во взгляде\nНам по четвертой чашке принесла\nИ, слушая, таится где-то сзади.\nО, на какой загубленной лозе\nВозрос коньяк, что стоит восемь гривен?!\nПродолжим разговор о Корбюзье:\nНу да, конечно, я консервативен.\nНу да, светло, тепло — и вместе с тем\nДуша тоскует о старье и хламе,—\nСвет фонаря в любом убогом храме\nКуда светлей, чем свет из этих стен.\nВот какова архитектура храма:\nЧерез фонарь в округлом потолке\nНа человека небо смотрит прямо,\nИ с небом храм всегда накоротке.\nСвет фонаря в пределы храма с неба\nЯвляется, как истина сама.\nСмотри, как много навалило снега.\nВерийский спуск. Зима, зима, зима...","name": "Верийский спуск в снегу..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 506, "fields": {"themes": [],"author": "Расул Гамзатов","text": "Есть три заветных песни у людей,\nИ в них людское горе и веселье.\nОдна из песен всех других светлей -\nЕе слагает мать над колыбелью.\nВторая - тоже песня матерей.\nРукою гладя щеки ледяные,\nЕе поют над гробом сыновей...\nА третья песня - песни остальные.\nПер. Н.Гребнева","name": "Есть три заветных песни у людей..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 507, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Мережковский","date_from": "1886","text": "О дитя, живое сердце\nТы за мячик приняла:\nЭтим мячиком играешь,\nБеззаботно весела.\nТы, резвясь, кидаешь сердце\nТо к лазури, то во прах\nС тем же хохотом беспечным\nНа пленительных устах.","name": "О дитя, живое сердце...","date_to": "1886"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 508, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1809","text": "Вдали от храма муз и рощей Геликона\nФеб мстительной рукой Сатира задавил\n;\nВоскрес урод и отомстил:\nДрузья, он душит Аполлона!","name": "Эпиграмма на перевод Виргилия (Вдали от храма...)","date_to": "1809"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 509, "fields": {"themes": [20],"author": "Давид Самойлов","text": "Долго пахнут порохом слова.\nА у сосен тоже есть стволы.\nПни стоят, как чистые столы,\nА на них медовая смола.\nБабы бьют вальками над прудом -\nСпящим снится орудийный гром.\nКак фугаска, ухает подвал,\nЭхом откликаясь на обвал.\nК нам война вторгается в постель\nЗвуками, очнувшимися вдруг,\nЛомотой простреленных костей,\nНемотою обожженных рук.\nДолго будут в памяти слова\nЦвета орудийного ствола.\nДолго будут сосны над травой\nОкисью синеть пороховой.\nИ уже ничем не излечим\nПропитавший нервы непокой.\n\"Кто идет?\" - спросонья мы кричим\nИ наганы шарим под щекой.","name": "Тревога"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 510, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1837","text": "Весною степь зеленая\nЦветами вся разубрана,\nВся птичками летучими —\nПевучими полным-полна;\nПоют они и день и ночь.\nТо песенки чудесные!\nИх слушает красавица\nИ смысла в них не ведает,\nВ душе своей не чувствует,\nЧто песни те волшебные:\nВ них сила есть любовная;\nЛюбовь — огонь; с огня — пожар...\nНе слушай их, красавица!\nПока твой сон — сон девичий —\nСпокоен, тих до утра дня;\nКак раз беду наслушаешь:\nВ цвету краса загубится,\nЛицо твое румяное\nСкорей платка износится.\nСтоит она, задумалась,\nДыханьем чар овеяна;\nЗапала в грудь любовь-тоска,\nНейдет с души тяжелый вздох;\nГрудь белая волнуется,\nЧто реченька глубокая —\nПеску со дна не выкинет;\nВ лице огонь, в глазах туман...\nСмеркает степь; горит заря...\nВесной в реке, при месяце,\nПоит коня детинушка;\nСам думает он думушку\nПро девицу заветную:\n«Четвертый год, как я люблю\nМеньшую дочь соседскую...\nПойдешь за ней на улицу,\nЗатеешь речь сторонкою —\nТак нет, куда! сидит, молчит...\nПошлешь к отцу посвататься —\nСедой старик спесивится:\n— Нельзя никак — жди череду.\nБолит моя головушка,\nЩемит в груди ретивое,\nПечаль моя всесветная,\nПришла беда незваная;\nКак с плеч свалить?— не знаю сам.\nИ сила есть — да воли нет;\nНаружи клад — да взять нельзя,\nЗаклял его обычай наш;\nХоди, гляди, да мучайся,\nТолкуй с башкой порожнею...\nВозьму ж я ржи две четверти,\nПоеду ж я на мельницу;\nПро мельника слух носится,\nЧто мастер он присушивать.\nСкажу ему: Иван Кузьмич!\nК тебе нужда есть кровная:\nВозьми с меня, что хочешь ты,\nЛишь сделай мне по-своему».\nВ селе весной, при месяце,\nСпокойно спит крещеный мир;\nВдоль улицы наш молодец\nИдет сам-друг с соседкою,\nПромеж себя ведут они\nО чем-то речь хорошую.\nДает он ей с руки кольцо —\nУ ней берет себе в обмен;\nА не был он на мельнице,\nИван Кузьмич не грешен тут.\nАх, степь ты, степь зеленая,\nВы, пташечки певучие,\nРазнежили вы девицу,\nОтбили хлеб у мельника.\nУ вас весной присуха есть\nСильней присух нашептанных...","name": "Пора любви","date_to": "1837"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 511, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1896","text": "Восставил бог меня из влажной глины,\nНо от земли не отделил.\nРодные мне вершины и долины,\nКак я себе, весь мир мне мил.\nКогда гляжу на дальние дороги,\nМне кажется, что я на них\nВсе чувствую колеса, камни, ноги,\nКак будто на руках моих.\nГляжу ли я на звонкие потоки -\nМне кажется, что это мне\nЗемля несет живительные соки,\nСвои дары моей весне.","name": "Восставил бог меня из влажной глины...","date_to": "1896"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 512, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1867","text": "Здесь некогда, могучий и прекрасный\nШумел и зеленел волшебный лес,-\nНи лес, а целый мир разнообразный,\nИсполненный видений и чудес.\nЛучи сквозили, трепетали тени;\nНе умолкал в деревьях птичий гам;\nМелькали в чаще быстрые олени\nИ ловчий рог взывал по временам.\nНа перекрестках, с речью и приветом\nНавстречу нам, из полутьмы лесной,\nОбвеянный каким-то чудным светом,\nЗнакомых лиц слетался целый рой.\nКакая жизнь, какое обаянье,\nКакой для чувств раскошный, светлый пир!\nНам чудились нездешние созданья,\nНо близок был нам этот дивный мир.\nИ вот опять к таинственному лесу\nМы с прежнею любовью подошли.\nНо где же он? Кто опустил завесу,\nСпустил ее от неба до земли?\nЧто это? призрак, чары ли какие?\nГде мы? и верить ли глазам своим?\nЗдесь дым один, как пятая стихия,\nДым - безотрадный, бесконечный дым!\nКой-где насквозь торчат по обнаженным\nПожарищем уродливые пни,\nИ бегают по сучьям обожженным\nС зловещим треском белые огни...\nНет, это сон! Нет, ветерок повеет\nИ дымный призрак унесет с собой...\nИ вот опять тот лес зазеленеет,\nВсе тот же лес, волшебный и родной.","name": "Дым","date_to": "1867"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 513, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1956","text": "И. Тарбе\nЯ груши грыз,\nшатался,\nвольничал,\nкупался в море поутру,\nв рубашке пестрой,\nв шляпе войлочной\nпил на базаре хванчкару.\nЯ ездил с женщиною маленькой,\nей летний отдых разрушал,\nпод олеандрами и мальвами\nее собою раздражал.\nБрели художники с палитрами,\nорал мацонщик на заре,\nи скрипки вечером пиликали\nв том ресторане на горе.\nПотом дорога билась,\nпрядала,\nскрипела галькой невпопад,\nвзвивалась,\nдыбилась\nи падала\nс гудящих гор,\nкак водопад.\nИ в тихом утреннем селении,\nоставив сена вороха,\nнам открывал старик серебряный\nиграющие ворота.\nПотом нас за руки цепляли там,\nи все ходило ходуном,\nлоснясь хрустящими цыплятами,\nмерцая сумрачным вином.\nЯ брал светящиеся персики\nи рог пустой на стол бросал\nи с непонятными мне песнями\nпо-русски плакал и плясал.\nИ, с чуть дрожащей ниткой жемчуга,\nпугливо голову склоня,\nсмотрела маленькая женщина\nна незнакомого меня.\nПотом мы снова,\nснова ехали\nсреди платанов и плюща,\nтреща зелеными орехами\nи море взглядами ища.\nСжимал я губы побелевшие.\nЩемило,\nплакало в груди,\nи наступало побережие,\nи море было впереди.","name": "Я груши грыз, шатался, вольничал...","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 514, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1850","text": "Как ни дышит полдень знойный\nВ растворенное окно,\nВ этой храмине спокойной,\nГде все тихо и темно,\nГде живые благовонья\nБродят в сумрачной тени,\nВ сладкий сумрак полусонья\nПогрузись и отдохни.\nЗдесь фонтан неутомимый\nДень и ночь поет в углу\nИ кропит росой незримой\nОчарованную мглу.\nИ в мерцанье полусвета,\nТайной страстью занята,\nЗдесь влюбленного поэта\nВеет легкая мечта.","name": "Как ни дышит полдень знойный...","date_to": "1850"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 515, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1886","text": "Если ты друг - дай мне руку, отрадней вдвоем\nЧестно бороться за общее братское дело.\nЕсли ты враг - будь открытым и смелым врагом,\nГрозный твой вызов приму я открыто и смело.\nЕсли же ты равнодушен...","name": "Если ты друг...","date_to": "1886"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 516, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Блок","date_from": "1914","text": "Я - Гамлет. Холодеет кровь,\nКогда плетет коварство сети,\nИ в сердце - первая любовь\nЖива - к единственной на свете.\nТебя, Офелию мою,\nУвел далёко жизни холод,\nИ гибну, принц, в родном краю\nКлинком отравленным заколот.","name": "Я - Гамлет. Холодеет кровь...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 517, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1964","text": "Сегодня в нашей комплексной бригаде\nПрошел слушок о бале-маскараде.\nРаздали маски кроликов,\nСлонов и алкоголиков,\nНазначили все это в зоосаде.\n- Зачем идти при полном при параде?\nСкажи мне, моя радость, христа ради! -\nОна мне: - Одевайся!\nМол, я тебя стесняюся,\nНе то, мол, как всегда, пойдешь ты сзади.\n- Я платье, говорит, взяла у Нади,\nЯ буду нынче как Марина Влади!\nИ проведу, хоть тресну я,\nЧасы свои воскресные\nХоть с пьяной твоей мордой - но в наряде.\nЗачем же я себя утюжил, гладил?\nМеня поймали тут же, в зоосаде.\nВедь массовик наш Колька\nДал мне маску алкоголика,\nИ \"на троих\" зазвали меня дяди.\nЯ снова очутился в зоосаде.\nГлядь - две жены, ну две Марины Влади!\nОдетые животными,\nС двумя же бегемотами.\nЯ тоже озверел и встал в засаде...\nНаутро дали премию в бригаде,\nСказав мне, что на бале-маскараде\nЯ будто бы не только\nСыграл им алкоголика,\nА был у бегемотов я в ограде!","name": "Сегодня в нашей комплексной бригаде","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 518, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1817","text": "Не пугай нас, милый друг,\nГроба близким новосельем:\nПраво, нам таким бездельем\nЗаниматься недосуг.\nПусть остылой жизни чашу\nТянет медленно другой;\nМы ж утратим юность нашу\nВместе с жизнью дорогой;\nКаждый у своей гробницы\nМы присядем на порог;\nУ пафосския царицы\nСвежий выпросим венок,\nЛишний миг у верной лени,\nКруговой нальем сосуд -\nИ толпою наши тени\nК тихой Лете убегут.\nСмертный миг наш будет светел;\nИ подруги шалунов\nСоберут их легкий пепел\nВ урны праздные пиров.","name": "Кривцову (Не пугай нас...)","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 519, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1979","text": "Меня опять ударило в озноб,\nГрохочет сердце, словно в бочке камень.\nВо мне живет мохнатый злобный жлоб\nС мозолистыми цепкими руками.\nКогда мою заметив маету,\nДрузья бормочут: \"Скоро загуляет\",-\nМне тесно с ним, мне с ним невмоготу!\nОн кислород вместо меня хватает.\nОн не двойник и не второе \"я\",\nВсе объясненья выглядят дурацки,-\nОн плоть и кровь - дурная кровь моя -\nТакое не приснится и Стругацким.\nОн ждет, когда закончу свой виток,\nМоей рукою выведет он строчку,-\nИ стану я расчетлив и жесток\nИ всех продам - гуртом и в одиночку.\nЯ оправданья вовсе не ищу,-\nПусть жизнь уходит, ускользает, тает.\nНо я себе мгновенья не прощу,\nКогда меня он вдруг одолевает.\nНо я собрал еще остаток сил,\nТеперь его не вывезет кривая:\nЯ в глотку, в вены яд себе вгоняю -\nПусть жрет, пусть сдохнет - я перехитрил.","name": "Меня опять ударило в озноб...","date_to": "1979"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 520, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1931","text": "Бич жандармов, бог студентов,\nЖелчь мужей, услада жен -\nПушкин - в роли монумента?\nГостя каменного - он,\nСкалозубый, нагловзорый\nПушкин - в роли Командора?\nКритик - ноя, нытик - вторя:\n- Где же пушкинское (взрыд)\nЧувство меры? Чувство моря\nПозабыли - о гранит\nБьющегося? Тот, соленый\nПушкин - в роли лексикона?\nДве ноги свои - погреться -\nВытянувший - и на стол\nВспрыгнувший при Самодержце -\nАфриканский самовол -\nНаших прадедов умора -\nПушкин - в роли гувернера?\nЧерного не перекрасить\nВ белого - неисправим!\nНедурен российский классик,\nНебо Африки - своим\nЗвавший, невское - проклятым!\nПушкин - в роли русопята?\nК пушкинскому юбилею\nТоже речь произнесем:\nВсех румяней и смуглее\nДо сих пор на свете всем,\nВсех живучей и живее!\nПушкин - в роли мавзолея?\nУши лопнули от вопля:\n- Перед Пушкиным во фрунт!\nА куда девали пекло\nГуб, куда девали - бунт\nПушкинский, уст окаянство?\nПушкин - в меру пушкиньянца!\nЧто вы делаете, карлы,\nЭтот - голубей олив -\nСамый вольный, самый крайний\nЛоб - навеки заклеймив\nНизостию двуединой\nЗолота и середины.\nПушкин - тога, Пушкин - схима,\nПушкин - мера, Пушкин - грань..\nПушкин, Пушкин, Пушкин - имя\nБлагородное - как брань\nПлощадную - попугаи.\nПушкин? Очень испугали!","name": "Стихи к Пушкину","date_to": "1931"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 521, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1956","text": "Во всем мне хочется дойти\nДо самой сути.\nВ работе, в поисках пути,\nВ сердечной смуте.\nДо сущности протекших дней,\nДо их причины,\nДо оснований, до корней,\nДо сердцевины.\nВсё время схватывая нить\nСудеб, событий,\nЖить, думать, чувствовать, любить,\nСвершать открытья.\nО, если бы я только мог\nХотя отчасти,\nЯ написал бы восемь строк\nО свойствах страсти.\nО беззаконьях, о грехах,\nБегах, погонях,\nНечаянностях впопыхах,\nЛоктях, ладонях.\nЯ вывел бы ее закон,\nЕе начало,\nИ повторял ее имен\nИнициалы.\nЯ б разбивал стихи, как сад.\nВсей дрожью жилок\nЦвели бы липы в них подряд,\nГуськом, в затылок.\nВ стихи б я внес дыханье роз,\nДыханье мяты,\nЛуга, осоку, сенокос,\nГрозы раскаты.\nТак некогда Шопен вложил\nЖивое чудо\nФольварков, парков, рощ, могил\nВ свои этюды.\nДостигнутого торжества\nИгра и мука -\nНатянутая тетива\nТугого лука.","name": "Во всем мне хочется дойти...","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 522, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1945","text": "Все мне мерещится поле с гречихою,\nВ маленьком доме сирень на окне,\nЯсное-ясное, тихое-тихое\nЛетнее утро мерещится мне.\nМне вспоминается кляча чубарая,\nАист на крыше, скирды на гумне,\nТемная-темная, старая-старая\nЦерковка наша мерещится мне.\nЧудится мне, будто песню печальную\nМать надо мною поет в полусне,\nУзкая-узкая, дальняя-дальняя\nВ поле дорога мерещится мне.\nГде ж этот дом с оторвавшейся ставнею,\nКомната с пестрым ковром на стене...\nМилое-милое, давнее-давнее\nДетство мое вспоминается мне.","name": "Все мне мерещится поле с гречихою...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 523, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1993","text": "Многое замолкло. Многие ушли.\nМного дум уснуло на краю земли.\nНо остались песни, и остались дни.\nИстина осталась: мы с тобой - одни.\nВсё, что миновалось, вот оно - смотри:\nБледная улыбка утренней зари.\nСердце всё открыто, как речная гладь,\nЕсли хочешь видеть, можешь увидать.","date_to": "1993"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 524, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "Чем выше образ твой был вознесен во мне,\nЧем ярче ты жила как светлая мечта,\nТем ниже ты теперь в холодной глубине,\nГде рой морских червей, где сон, и темнота.\nЗа то, что ты лгала сознанью моему,\nЗа то, что ты была поддельная звезда,\nТвой образ навсегда я заключил в тюрьму.\nТебе прощенья нет. Не будет. Никогда."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 525, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","text": "Девочка в красном и девочка в синем\nВместе гуляли в саду.\n- \"Знаешь, Алина, мы платьица скинем,\nБудем купаться в пруду?\"\nПальчиком тонким грозя,\nСтрого ответила девочка в синем:\n- \"Мама сказала - нельзя\".\n. . . . . . . . . . . . . . .\nДевушка в красном и девушка в синем\nВечером шли вдоль межи.\n- \"Хочешь, Алина, все бросим, все кинем,\nХочешь, уедем? Скажи!\"\nВздохом сквозь вешний туман\nГрустно ответила девушка в синем:\n- \"Полно! ведь жизнь - не роман...\"\n. . . . . . . . . . . . . . .\nЖенщина в красном и женщина в синем\nШли по аллее вдвоем.\n- \"Видишь, Алина, мы блекнем, мы стынем,-\nПленницы в счастье своем...\"\nС полуулыбкой из тьмы\nГорько ответила женщина в синем:\n- \"Что же? Ведь женщины мы!\"","name": "ROUGE ET BLEUE"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 526, "fields": {"themes": [20],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1916","text": "М.Г[орько]му\nНет, никогда не примирюсь.\nВерны мои проклятья.\nЯ не прощу, я не сорвусь\nВ железные объятья.\nКак все, пойду, умру, убью,\nКак все — себя разрушу,\nНо оправданием — свою\nНе запятнаю душу.\nВ последний час, во тьме, в огне,\nПусть сердце не забудет:\nНет оправдания войне!\nИ никогда не будет.\nИ если это Божья длань —\nКровавая дорога —\nМой дух пойдет и с Ним на брань,\nВосстанет и на Бога.","name": "Без оправданья","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 527, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1851","text": "(Из Гейне)\nАх, были счастливые годы!\nЖил шумно и весело я,\nИмел я большие доходы,\nСо мной пировали друзья;\nЯ с ними последним делился,\nИ не было дружбы нежней,\nНо мой кошелек истощился -\nИ нет моих милых друзей!\nТеперь у постели больного -\nКак зимняя вьюга шумит -\nВ ночной своей кофте, сурово\nСтаруха Забота сидит.\nСкрипя, раздирает мне ухо\nЕе табакерка порой.\nКак страшно кивает старуха\nСедою своей головой!\nСлучается, снова мне снится\nТо полное счастья житье,\nИ станет отраднее биться\nИзнывшее сердце мое...\nВдруг скрип, раздирающий ухо,-\nИ мигом исчезла мечта!\nСморкается громко старуха,\nЗевает и крестит уста.","name": "Ах, были счастливые годы!..","date_to": "1852"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 528, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1970","text": "Нет меня, я покинул Расею!\nМои девочки ходят в соплях.\nЯ теперь свои семечки сею\nНа чужих Елисейских полях.\nКто-то вякнул в трамвае на Пресне:\n\"Нет его, умотал, наконец!\nВот и пусть свои чуждые песни\nПишет там про Версальский дворец!\"\nСлышу сзади обмен новостями:\n\"Да не тот, тот уехал - спроси!\"\n\"Ах, не тот?\" - и толкают локтями,\nИ сидят на коленях в такси.\nА тот, с которым сидел в Магадане,-\nМой дружок еще по гражданской войне,-\nГоворит, что пишу ему : \"Ваня,\nСкучно, Ваня, давай, брат, ко мне!\"\nЯ уже попросился обратно,\nУнижался, юлил, умолял...\nЕрунда! Не вернусь, вероятно,\nПотому что и не уезжал.\nКто поверил - тому по подарку,\nЧтоб хороший конец, как в кино,-\nЗабирай Триумфальную арку!\nНалетай на заводы Рено!\nЯ смеюсь, умираю от смеха.\nКак поверили этому бреду?\nНе волнуйтесь, я не уехал.\nИ не надейтесь - не уеду!","name": "Нет меня, я покинул Расею!..","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 529, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","text": "Губы мои приближаются\nК твоим губам,\nТаинства снова свершаются,\nИ мир как храм.\nМы, как священнослужители,\nТворим обряд.\nСтрого в великой обители\nСлова звучат.\nАнгелы, ниц преклоненные,\nПоют тропарь.\nЗвезды - лампады зажженные,\nИ ночь - алтарь.\nЧто нас влечет с неизбежностью,\nКак сталь магнит?\nДышим мы страстью и нежностью,\nНо взор закрыт.\nВодоворотом мы схвачены\nПоследних ласк.\nВот он, от века назначенный,\nНаш путь в Дамаск!","name": "В Дамаск"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 530, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1816","text": "Я думал, что любовь погасла навсегда,\nЧто в сердце злых страстей умолкнул глас мятежный,\nЧто дружбы наконец отрадная звезда\nСтрадальца довела до пристани надежной.\nЯ мнил покоиться близ верных берегов,\nУж издали смотреть, указывать рукою\nНа парус бедственный пловцов,\nНосимых яростной грозою.\nИ я сказал: «Стократ блажен,\nЧей век, свободный и прекрасный,\nКак век весны промчался ясной\nИ страстью не был омрачен,\nКто не страдал в любви напрасной,\nКому неведом грустный плен.\nБлажен! но я блаженней боле.\nЯ цепь мученья разорвал,\nОпять я дружбе... я на воле —\nИ жизни сумрачное поле\nВеселый блеск очаровал!»\nНо что я говорил... несчастный!\nМинуту я заснул в неверной тишине,\nНо мрачная любовь таилася во мне,\nНе угасал мой пламень страстный.\nВесельем позванный в толпу друзей моих,\nХотел на прежний лад настроить резву лиру,\nХотел еще воспеть прелестниц молодых,\nВеселье, Вакха и Дельфиру.\nНапрасно!.. я молчал; усталая рука\nЛежала, томная, на лире непослушной,\nЯ все еще горел — и в грусти равнодушной\nНа игры младости взирал издалека.\nЛюбовь, отрава наших дней,\nБеги с толпой обманчивых мечтаний.\nНе сожигай души моей,\nОгонь мучительных желаний.\nЛетите, призраки... Амур, уж я не твой,\nОтдай мне радости, отдай мне мой покой...\nБрось одного меня в бесчувственной природе\nИль дай еще летать надежды на крылах,\nПозволь еще заснуть и в тягостных цепях\nМечтать о сладостной свободе.","name": "Элегия (Я думал, что любовь...)","date_to": "1816"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 531, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "В журнал совсем не европейский,\nНад коим чахнет старый журналист,\nС своею прозою лакейской\nВзошел болван семинарист.","name": "НА НАДЕЖДИНА","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 532, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1880","text": "Я помню, в минувшие, детские годы,\nВ те грустные годы мои,\nКогда это сердце так жадно просило\nЛюбви, хоть немного любви,\nИ страстный мой вопль замирал без ответа,\nИ снова я верил и ждал...","name": "Я помню, в минувшие, детские годы...","date_to": "1880"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 533, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1915","text": "Ты играй, гармонь, под трензель,\nОтсыпай, плясунья, дробь!\nНа платке краснеет вензель,\nЗнай прищелкивай, не робь!\nПарень бравый, синеглазый\nЗагляделся не на смех.\nВеселы твои проказы,\nЗарукавник - словно снег.\nУлыбаются старушки,\nПриседают старики.\nСмотрят с завистью подружки\nНа шелковы косники.\nВеселись, пляши угарней,\nРазвевай кайму фаты.\nЗавтра вечером от парней\nПридут свахи и сваты.","name": "Плясунья","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 534, "fields": {"themes": [],"author": "Черубина де Габриак","date_from": "1926","text": "Я ветви яблонь поняла,\nИх жест дающий и смиренный,\nПочти к земле прикосновенный\nИзгиб крыла.\nКак будто солнечная сила\nНа миг свой огненный полет\nВ земных корнях остановила,\nЗастыв, как плод.\nСорви его, и он расскажет,\nУпав на смуглую ладонь,\nКакой в нем солнечный огонь,\nКакая в нем земная тяжесть.","name": "Я ветви яблонь поняла...","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 535, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","text": "Солнце греет до седьмого пота,\nИ бушует, одурев, овраг.\nКак у дюжей скотницы работа,\nДело у весны кипит в руках.\nЧахнет снег и болен малокровьем\nВ веточках бессильно синих жил.\nНо дымится жизнь в хлеву коровьем,\nИ здоровьем пышут зубья вил.\nЭти ночи, эти дни и ночи!\nДробь капелей к середине дня,\nКровельных сосулек худосочье,\nРучейков бессонных болтовня!\nНастежь всё, конюшня и коровник.\nГолуби в снегу клюют овес,\nИ всего живитель и виновник -\nПахнет свежим воздухом навоз.","name": "Март"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 536, "fields": {"themes": [],"author": "Агния Барто","date_from": "1938","text": "Знают нашего соседа\nВсе ребята со двора.\nОн им даже до обеда\nГоворит, что спать пора.\nОн на всех глядит сердито,\nВсе не нравится ему:\n- Почему окно открыто?\nМы в Москве, а не в Крыму!\nНа минуту дверь откроешь -\nГоворит он, что сквозняк.\nНаш сосед Иван Петрович\nВидит все всегда не так.\nНынче день такой хороший,\nТучки в небе ни одной.\nОн ворчит:- Надень галоши,\nБудет дождик проливной!\nЯ поправился за лето,\nЯ прибавил пять кило.\nЯ и сам заметил это -\nБегать стало тяжело.\n- Ах ты, мишка косолапый,-\nМне сказали мама с папой,-\nТы прибавил целый пуд!\n- Нет,- сказал Иван Петрович,-\nВаш ребенок слишком худ!\nМы давно твердили маме:\n\"Книжный шкап купить пора!\nНа столах и под столами\nКнижек целая гора\".\nУ стены с диваном рядом\nНовый шкап стоит теперь.\nНам его прислали на дом\nИ с трудом втащили в дверь.\nТак обрадовался папа:\n- Стенки крепкие у шкапа,\nОн отделан под орех!\nНо пришел Иван Петрович -\nКак всегда, расстроил всех.\nОн сказал, что все не так:\nЧто со шкапа слезет лак,\nЧто совсем он не хорош,\nЧто цена такому грош,\nЧто пойдет он на дрова\nЧерез месяц или два!\nЕсть щенок у нас в квартире,\nСпит он возле сундука.\nНет, пожалуй, в целом мире\nДобродушнее щенка.\nОн не пьет еще из блюдца.\nВ коридоре все смеются:\nСоску я ему несу.\n- Нет!- кричит Иван Петрович.-\nЦепь нужна такому псу!\nНо однажды все ребята\nПодошли к нему гурьбой,\nПодошли к нему ребята\nИ спросили:- Что с тобой?\nПочему ты видишь тучи\nДаже в солнечные дни?\nТы очки протри получше -\nМожет, грязные они?\nМожет, кто-нибудь назло\nДал неверное стекло?\n- Прочь!- сказал Иван Петрович.\nЯ сейчас вас проучу!\nЯ,- сказал Иван Петрович,-\nВижу то, что я хочу.\nОтошли подальше дети:\n- Ой, сосед какой чудак!\nОчень плохо жить на свете,\nЕсли видеть все не так.","name": "Наш сосед Иван Петрович","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 537, "fields": {"themes": [7],"author": "Тэффи","text": "Побледнел мой камень драгоценный,\nМой любимый темный аметист.\nЭтот знак, от многих сокровенный,\nПонимает тот, кто сердцем чист.\nРобких душ немые властелины,\nСатанинской дерзкою игрой\nЖгут мечту кровавые рубины,\nСоблазняют грешной красотой!\nМой рубин! Мой пламень вдохновенный!\nТы могуч, ты ярок и лучист...\nНо люблю я камень драгоценный -\nПобледневший чистый аметист!","name": "Аметист"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 538, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Блок","date_from": "1914","text": "Боль проходит понемногу,\nНе навек она дана.\nЕсть конец мятежным стонам.\nЗлую муку и тревогу\nПобеждает тишина.\nТы смежил больные вежды,\nТы не ждешь — она вошла.\nВот она — с хрустальным звоном\nПреисполнила надежды,\nСветлым кругом обвела.\nСлышишь ты сквозь боль мучений,\nТочно друг твой, старый друг,\nТронул сердце нежной скрипкой?\nТочно легких сновидений\nБыстрый рой домчался вдруг?\nЭто — легкий образ рая,\nЭто — милая твоя.\nЛяг на смертный одр с улыбкой,\nТихо грезить, замыкая\nКруг постылый бытия.\nПротянуться без желаний,\nУлыбнуться навсегда,\nЧтоб в последний раз проплыли\nМимо, сонно, как в тумане,\nЛюди, зданья, города...\nЧтобы звуки, чуть тревожа\nЛегкой музыкой земли,\nПрозвучали, потомили\nНад последним миром ложа\nИ в иное увлекли...\nЛесть, коварство, слава, злато —\nМимо, мимо, навсегда...\nЧеловеческая тупость —\nВсё, что мучило когда-то,\nЗабавляло иногда...\nИ опять — коварство, слава,\nЗлато, лесть, всему венец -\nЧеловеческая глупость,\nБезысходна, величава,\nБесконечна... Что ж, конец?\nНет... еще леса, поляны,\nИ проселки, и шоссе,\nНаша русская дорога,\nНаши русские туманы,\nНаши шелесты в овсе...\nА когда пройдет всё мимо,\nЧем тревожила земля,\nТа, кого любил ты много,\nПоведет рукой любимой\nВ Елисейские поля.","name": "Последнее напутствие","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 539, "fields": {"themes": [],"author": "Максим Горький","text": "Из пьесы «Дачники»\nОсени дыханием гонимы,\nМедленно с холодной высоты\nПадают красивые снежинки,\nМаленькие, мертвые цветы...\nКружатся снежинки над землею,\nГрязной, утомленной и больной,\nНежно покрывая грязь земную\nЛасковой и чистой пеленой...\nЧерные, задумчивые птицы...\nМертвые деревья и кусты...\nБелые безмолвные снежинки\nПадают с холодной высоты...","name": "Стихи Калерии (Осени дыханием гонимы...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 540, "fields": {"themes": [7],"author": "Кондратий Рылеев","date_from": "1824","text": "Своей любезностью опасной,\nВолшебной сладостью речей\nВы край далекий, край прекрасный\nДуше напомнили моей.\nЯ вспомнил мрачные дубравы,\nЯ вспомнил добрых земляков,\nГостеприимные их нравы\nИ радость шумную пиров.\nЯ вспомнил пламенную младость,\nЯ вспомнил первую любовь,\nОпять воскресла в сердце радость,\nПевец для счастья ожил вновь.\nИной подруге обреченный,\nОбетам верный навсегда,\nМоей Матильды несравненной\nЯ не забуду никогда.\nОна, как вы, была прекрасна,\nОна, как вы, была мила,\nИ так же для сердец опасна\nИ точно так же весела.","name": "В альбом Т. С. К. (Своей любезностью опасной...)","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 541, "fields": {"themes": [5],"author": "Самуил Маршак","text": "Где вплотную, высок и суров,\nПодступает к дороге бор,-\nТы увидишь сквозь строй стволов,\nСловно в озере, дом и двор.\nТак и тянет к себе и зовет\nТеплым дымом домашний кров.\nНе твоя ли здесь юность живет\nЗа тремя рядами стволов?","name": "Где вплотную, высок и суров..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 542, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1882","text": "Ты мелькнула, ты предстала,\nСнова сердце задрожало,\nПод чарующие звуки\nТо же счастье, те же муки,\nСлышу трепетные руки —\nТы еще со мной!\nЧас блаженный, час печальный,\nЧас последний, час прощальный,\nТе же легкие одежды,\nТы стоишь, склоняя вежды,—\nИ не нужно мне надежды:\nЭтот час — он мой!\nТы руки моей коснулась,\nРазом сердце встрепенулось;\nНе туда, в то горе злое,\nЯ несусь в мое былое,—\nЯ на все, на все иное\nОтпылал, потух!\nЭтой песне чудотворной\nТак покорен мир упорный;\nПусть же сердце, полно муки,\nТоржествует час разлуки,\nИ когда загаснут звуки —\nРазорвется вдруг!","name": "Шопену","date_to": "1882"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 543, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1916","text": "На Болоте стоит Москва, терпит:\nПриобщиться хочет лютой смерти.\nНадо, как в чистый четверг, выстоять.\nУж кричат петухи голосистые.\nЖелтый снег от мочи лошадиной.\nВкруг костров тяжело и дымно.\nОт церквей идет темный гуд.\nБабы все ждут и ждут.\nКрестился палач, пил водку,\nУправился, кончил работу.\nДа за волосы как схватит Пугача.\nНо Пугачья кровь горяча.\nЗадымился снег под тяжелой кровью,\nНачал парень чихать, сквернословить:\n\"Уж пойдем, пойдем, твою мать!..\nПо Пугачьей крови плясать!\"\nПосадили голову на кол высокий,\nТело раскидали, и лежит на Болоте,\nИ стоит, стоит Москва.\nНад Москвой Пугачья голова.\nРазделась баба, кинулась голая\nЧерез площадь к высокому колу:\n\"Ты, Пугач, на колу не плачь!\nХочешь, так побалуйся со мной, Пугач!\n...Прорастут, прорастут твои рваные рученьки,\nИ покроется земля злаками горючими,\nИ начнет народ трясти и слабить,\nИ потонут детушки в темной хляби,\nИ пойдут парни семечки грызть, тешиться,\nИ станет тесно, как в лесу, от повешенных,\nИ кого за шею, а кого за ноги,\nИ разверзнется Москва смрадными ямами,\nИ начнут лечить народ скверной мазью,\nИ будут бабушки на колокольни лазить,\nИ мужья пойдут в церковь брюхатые\nИ родят, и помрут от пакости,\nИ от мира божьего останется икра рачья\nДа на высоком колу голова Пугачья!\"\nИ стоит, и стоит Москва.\nНад Москвой Пугачья голова.\nЖелтый снег от мочи лошадиной.\nВкруг костров тяжело и дымно.","name": "Пугачья кровь","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 544, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1857","text": "Как у нас по селу\nПуть-дорога лежит,\nПо степной по глухой\nКолокольчик звенит.\nНа мосту прозвенит,\nЗа горой запоет,\nМолодца-удальца\nЗа собою зовет.\nАх, у нас-то житье —\nОт сохи к бороне,\nНаяву — сухота,\nНужда-горе во сне.\nВ синеву да в туман\nНаше поле ушло,\nЛюбо ясным очам,\nДа плечам тяжело...\nПо траве ль, по росе\nАлый вечер идет —\nПо буграм, по межам\nХищных птиц перелет.\nСтон кукушки в лесу,\nЧей-то плач за рекой...\nДать бы волю тоске —\nПролилась бы слезой.\nА вдали облака\nОхватило огнем:\nВысоко поднялась\nКолокольня с крестом.\nЗолотой городок\nВдоль по взморью стоит,\nИз серебряных труб\nДым янтарный валит.\nПролетит на ночлег\nБелый голубь в село.\nВ синеве — по заре\nЗагорится крыло.\nУж и где ж ты, трава,\nБез покосу растешь —\nМолодецкая жизнь,\nБез печали идешь?\nАх ты глушь-тишина,\nВсё ковыль, камыши —\nНа всю степь закричи,\nНе ответит души.","name": "Тоска","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 545, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1925","text": "Памяти погибших коммунаров\nСнимают постовых!\nДымятся волчьи ямы.\nСнимают - постовых!\nГлотает волчья сыть;\nКак хорошо, что молоды, друзья, мы\nИ можем отошедших заменить.\nУроки баррикад.\nПремудрости восстаний.\nБольшому научил артиллерийский дым!\nНас позовут,\nИ мы придем,\nИ встанем,\nИ, как они,\nДо смены простоим.\nВ дрожащей кузнице -\nОгонь и трепет стали.\nВелик кузнец!\nНо больше тем велик,\nЧто если руки - бить,\nКовать устали,\nК нему придет\nИ сменит ученик...","name": "На смену","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 546, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шефнер","text": "За пятьдесят, а все чего-то жду.\nНе бога и не горнего полета,\nНе радость ожидаю, не беду,\nНе чуда жду - а просто жду чего-то.\nХозяин вечный и недолгий гость\nЗдесь на Земле, где тленье и нетленье,\nГде в гордые граниты отлилось\nПрироды длительное нетерпенье,-\nЧего-то жду, чему названья нет,\nЖду вместе с безднами и облаками.\nТьма вечная и негасимый свет -\nНичто пред тем, чего я жду веками.\nЧего-то жду в богатстве и нужде,\nВ годины бед и в годы созиданья;\nЧего-то жду со всей Вселенной, где\nМатерия - лишь форма ожиданья.","name": "Ожидание"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 547, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1911","text": "Мудрость нудит выбор: «Сытость — иль свобода».\nЖизнь ей прекословит: «Сытость — иль неволя».\nУпреждает Чудо пламенная Воля;\nНо из темной жизни слабым нет исхода.\nМудрость возвещает, что Любовь — Алканье.\nЖизнь смеется: «Голод — ненависть и злоба».\nИ маячит Слова нищее сверканье\nМеж даяньем хлеба и зияньем гроба.","name": "SACRA FAMES[3]","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 548, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1964","text": "От затемненного вокзала,\nРыданьем сердце леденя,\nМеня ты в бой не провожала,-\nТы и не знала про меня.\nТам юность с юностью рассталась,\nНа плечи взяв тяжелый груз,-\nИх связь недолгая распалась,\nКак всякий временный союз.\nВ ту пору не было в помине\nУ нас ни жен и ни детей.\nМы, молодые, по равнине\nПошли сквозь тысячу смертей.\nА жизнь текла... Средь зимней дали,\nГде скрип колодцев и дверей,\nВ мужья не нас девчонки ждали -\nТех, кто воротится скорей.\nЕще в ночи владели нами\nВоспоминания одни,\nНо за встающими холмами\nИные виделись огни.\n...Щекочет губы чье-то имя,\nЛицо колышется сквозь дым...\nТак расставались мы с одними,\nА возвращались мы к другим.","name": "От затемненного вокзала...","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 549, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1896","text": "Поднимаю бессонные взоры\nИ луну в небеса вывожу,\nВ небесах зажигаю узоры\nИ звездами из них ворожу,\nНасылаю безмолвные страхи\nНа раздолье лесов и полей\nИ бужу беспокойные взмахи\nОкрыленной угрозы моей.\nОкружился я быстрыми снами,\nПозабылся во тьме и в тиши,\nИ цвету я ночными мечтами\nБездыханной вселенской души.","name": "Поднимаю бессонные взоры...","date_to": "1896"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 550, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Яшин","date_from": "1951","text": "Юноша, окончив ФЗО,\nПолучил на Волгу направленье.\nПровожала вся семья его,\nДевушки смотрели со значеньем.\nГоворили сверстники:\n— Везет,\nИ везет же человеку в жизни!\nЧуть из школьных вырвался ворот,\nИ уже — на стройку коммунизма!..\nБерег в грузах, да сосняк густой.\nТолько начинается работа...\nЕхал каменщик на гидрострой\nИ на мир смотрел как с самолета.\nДумал сразу бригадиром стать...\nДали парню самое простое:\nГлину рыть да кирпичи таскать,—\nКак везде, жилье сначала строить.\nКомары, камыш береговой...\nПервый тракт в лесах едва проторен.\nА хотелось написать домой\nО дворцах,\nо чудесах,\nо море.\nБудет все!\nНо нет терпенья ждать.\nИ в обед, устроившись под елкой,\nНачинает паренек писать\nО звенящих проводах над Волгой.\n...Раздались седые Жигули,\nРаскаленная вода клокочет,\nДня уже не отличить от ночи,\nВздыбленного неба от земли...\nОн иначе и писать не хочет.\nСам поверил, срокам вопреки,\nЧто уже кладут бетон в быки.\nПод ногами море заблистало,\nИ вода соленой будто стала...\nТак, бывало, хлопец в дни войны\nВидит героические сны\nИ, еще не испытав боев,\nКак бывалый воин сообщает,\nЧто все дни в походах,\nЖив-здоров\nИ, как должно, всем того желает.","name": "Романтик","date_to": "1951"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 551, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1828","text": "И я выйду ль на крылечко,\nНа крылечко погулять,\nИ я стану у колечка\nО любезном горевать;\nКак у этого ль колечка\nОн впоследнее стоял\nИ печальное словечко\nМне, прощаючись, сказал:\n\"За турецкой за границей,\nВ басурманской стороне\nПо тебе лишь по девице\nСлезы лить досталось мне...\"\n. . . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . .","name": "Русская песня (И я выйду ль...)","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 552, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1909","text": "Бородатые чуйки с голодными глазами\nХрипло предлагают \"животрепещущих докторов\".\nГимназисты поводят бумажными усами,\nГорничные стреляют в суконных юнкеров.\nШаткие лари, сколоченные наскоро,\nХолерного вида пряники и халва,\nГрязь под ногами хлюпает так ласково,\nИ на плечах болтается чужая голова.\nЧервонные рыбки из стеклянной обители\nГрустно-испуганно смотрят на толпу.\n\"Вот замечательные американские жители -\nГлотают камни и гвозди, как крупу!\"\nПисаря выражаются вдохновенно-изысканно,\nЗнакомятся с модистками и переходят на ты,\nСгущенный воздух переполнился писками,\nКричат бирюзовые бумажные цветы.\nДеревья вздрагивают черными ветками,\nКапли и бумажки падают в грязь.\nЧужие люди толкутся между клетками\nИ месят ногами пеструю мазь.","name": "На вербе","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 553, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1945","text": "Я тех мест святыми не считаю,\nЯ от тех лесов почти отвык.\nТам по мне, наверно, не скучает\nОчень звонкий маленький родник.\nОн пропах землей, травой и хвоей,\nВ жаркий полдень холоден всегда.\nА опустишь руку в голубое,\nЗаласкает светлая вода.\nУ его задумчивого пенья\nЯ большой учился чистоте,\nПервым, самым робким вдохновеньям,\nПервой, самой маленькой мечте.\nЯ тех мест святыми не считаю,\nТолько я не так еще отвык,\nТолько пусть пока не высыхает\nОчень звонкий маленький родник.\nПусть вдали от низенького дома\nЯ, мужая, сделаюсь седым.\nЯ еще приду к нему, живому,\nИ еще напьюсь его воды!","name": "Родник","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 554, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Это не мы, это они - ассирийцы,\nЖезл государственный бравшие крепко в клешни,\nГлинобородые боги-народоубийцы,\nВ твердых одеждах цари,- это они!\nКровь, как булыжник, торчит из щербатого горла,\nИ невозможно пресытиться жизнью, когда\nВ дыхало льву пернатые вогнаны сверла,\nВ рабьих ноздрях - жесткий уксус царева суда.\nЯ проклинаю тиару Шамшиада,\nЯ клинописной хвалы не пишу все равно,\nМне на земле ни почета, ни хлеба не надо,\nЕсли мне царские крылья разбить не дано.\nЖизнь коротка, но довольно и ста моих жизней,\nЧтобы заполнить глотающий кости провал.\nВ башенном городе у ассирийцев на тризне\nЯ хорошо бы с казненными попировал.\nЯ проклинаю подошвы царских сандалий.\nКто я - лев или раб, чтобы мышцы мои\nБез возданья в соленую землю втоптали\nПрямоугольные каменные муравьи?","name": "В музее"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 555, "fields": {"themes": [18],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1959","text": "В ту ночь мы сошли друг от друга с ума,\nСветила нам только зловещая тьма,\nСвое бормотали арыки,\nИ Азией пахли гвоздики.\nИ мы проходили сквозь город чужой,\nСквозь дымную песнь и полуночный зной,—\nОдни под созвездием Змея,\nВзглянуть друг на друга не смея.\nТо мог быть Стамбул или даже Багдад,\nНо, увы! не Варшава, не Ленинград,\nИ горькое это несходство\nДушило, как воздух сиротства.\nИ чудилось: рядом шагают века,\nИ в бубен незримая била рука,\nИ звуки, как тайные знаки,\nПред нами кружились во мраке.\nМы были с тобою в таинственной мгле,\nКак будто бы шли по ничейной земле,\nНо месяц алмазной фелукой\nВдруг выплыл над встречей-разлукой...\nИ если вернется та ночь и к тебе\nВ твоей для меня непонятной судьбе,\nТы знай, что приснилась кому-то\nСвященная эта минута.","name": "В ту ночь мы сошли друг от друга с ума...","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 556, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1949","text": "Хотя б прислал письмо ошибкой\nИз дальней дали кто-нибудь.\nХотя бы женщина улыбкой\nМеня сумела обмануть,—\nЧтоб снова в смуглом, стройном теле\nЯ видел солнца свет и власть,\nЧтоб в мысль высокую оделась\nМоя безвыходная страсть.","name": "Хотя б прислал письмо ошибкой...","date_to": "1949"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 557, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1921","text": "Морской берег.\nНебо. Звезды. Я спокоен. Я лежу.\nА подушка не камень, не перья —\nДырявый сапог моряка.\nВ них Самородов в красные дни\nНа море поднял восстанье\nИ белых суда увел в Красноводск,\nВ красные воды.\nТемнеет. Темно.\n«Товарищ, иди, помогай!» —\nИранец зовет, черный, чугунный,\nПодымая хворост с земли.\nЯ ремень затянул\nИ помог взвалить.\n«Саул!» («Спасибо» по-русски.)\nИсчез в темноте.\nЯ же шептал в темноте\nИмя Мехди.\nМехди?\nЖук, летевший прямо с черного\nШумного моря,\nДержа путь на меня,\nСделал два круга над головой,\nИ, крылья сложив, опустился на волосы.\nТихо молчал и после\nВдруг заскрипел,\nВнятно сказал знакомое слово\nНа языке, понятном обоим.\nОн твердо и ласково сказал свое слово.\nДовольно! Мы поняли друг друга!\nТемный договор ночи\nПодписан скрипом жука.\nКрылья подняв, как паруса.\nЖук улетел.\nМоре стерло и скрип и поцелуй на песке.\nЭто было!\nЭто верно до точки!","name": "Ночь в Персии","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 558, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1832","text": "В тревоге пестрой и бесплодной\nБольшого света и двора\nЯ сохранила взгляд холодный,\nПростое сердце, ум свободный\nИ правды пламень благородный\nИ как дитя была добра;\nСмеялась над толпою вздорной,\nСудила здраво и светло,\nИ шутки злости самой черной\nПисала прямо набело.","name": "В альбом А.О.Смирновой","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 559, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1956","text": "Много слов на земле. Есть дневные слова -\nВ них весеннего неба сквозит синева.\nЕсть ночные слова, о которых мы днем\nВспоминаем с улыбкой и сладким стыдом.\nЕсть слова - словно раны, слова - словно суд,-\nС ними в плен не сдаются и в плен не берут.\nСловом можно убить, словом можно спасти,\nСловом можно полки за собой повести.\nСловом можно продать, и предать, и купить,\nСлово можно в разящий свинец перелить.\nНо слова всем словам в языке нашем есть:\nСлава, Родина, Верность, Свобода и Честь.\nПовторять их не смею на каждом шагу,-\nКак знамена в чехле, их в душе берегу.\nКто их часто твердит - я не верю тому,\nПозабудет о них он в огне и дыму.\nОн не вспомнит о них на горящем мосту,\nИх забудет иной на высоком посту.\nТот, кто хочет нажиться на гордых словах,\nОскорбляет героев бесчисленный прах,\nТех, что в темных лесах и в траншеях сырых,\nНе твердя этих слов, умирали за них.\nПусть разменной монетой не служат они,-\nЗолотым эталоном их в сердце храни!\nИ не делай их слугами в мелком быту -\nБереги изначальную их чистоту.\nКогда радость - как буря, иль горе - как ночь,\nТолько эти слова тебе могут помочь!","name": "Слова","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 560, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1967","text": "Бывают\nТакие\nПериоды,\nКогда к словопреньям не тянет\nИ кажется, в рот набери воды,\nА глубже молчанье не станет,\nКогда накричался до хрипа ты,\nИ, сделав все резкие выпады,\nТы медленно делаешь выводы.\nБывают\nТакие\nПериоды.","name": "Бывают такие периоды...","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 561, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1952","text": "Итак, любовь. Она ли не воспета,\nЛюбви ль в веках не воздано свое!\nВлюбленные великие поэты\n\"Сильна, как смерть\" твердили про нее.\nК тому добавить можно очень мало,\nНо я сказал бы, робость прогоня:\n\"Когда бы жить любовь не помогала,\nКогда б сильней не делала меня,\nКогда б любовь мне солнце с неба стерла,\nЧтоб стали дни туманней и мрачней,\nХватило б силы взять ее за горло\nИ задушить. И не писать о ней!\"","name": "Итак, любовь. Она ли не воспета...","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 562, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1974","text": "На Шере-\nметьево\nВ ноябре\nтретьего -\nМетеоусловия не те,-\nЯ стою встревоженный,\nБледный, но ухоженный,\nНа досмотр таможенный в хвосте.\nСтоял сначала - чтоб не нарываться:\nЯ сам спиртного лишку загрузил,-\nА впереди шмонали уругвайца,\nКоторый контрабанду провозил.\nКрест на груди в густой шерсти,-\nТолпа как хором ахнет:\n\"За ноги надо потрясти,-\nГлядишь - оно и звякнет!\"\nИ точно: ниже живота -\nСмешно, да не до смеха -\nВисели два литых креста\nПятнадцатого века.\nОх, как он\nсетовал:\nГде закон -\nнету, мол!\nЯ могу, мол, опоздать на рейс!..\nНо Христа распятого\nВ половине пятого\nНе пустили в Буэнос-Айрес.\nМы все-таки мудреем год от года -\nРаспятья нам самим теперь нужны,-\nОни - богатство нашего народа,\nХотя и - пережиток старины.\nА раньше мы во все края -\nИ надо и не надо -\nДарили лики, жития,-\nВ окладе, без оклада...\nИз пыльных ящиков косясь\nБезропотно, устало,-\nИскусство древнее от нас,\nБывало, и - сплывало.\nДоктор зуб\nвысверлил\nХоть слезу\nмистер лил,\nНо таможенник вынул из дупла,\nЧуть поддев лопатою,-\nМраморную статую -\nЦеленькую, только без весла.\nОбщупали заморского барыгу,\nКоторый подозрительно притих,-\nИ сразу же нашли в кармане фигу,\nА в фиге - вместо косточки - триптих.\n\"Зачем вам складень, пассажир?-\nКупили бы за трешку\nВ \"Березке\" русский сувенир -\nГармонь или матрешку!\"\n\"Мир-дружба! Прекратить огонь!\"-\nПопер он как на кассу,\nКозе - баян, попу - гармонь,\nИкону - папуасу!\nТяжело\nс истыми\nКонтрабан-\nдистами!\nЭтот, что статуи был лишен,-\nМалый с подковыркою,-\nЦыкнул зубом с дыркою,\nСплюнул - и уехал в Вашингтон.\nКак хорошо, что бдительнее стало,-\nТаможня ищет ценный капитал -\nЧтоб золотинки с нимба не упало,\nЧтобы гвоздок с распятья не пропал!\nТаскают - кто иконостас,\nКто - крестик, кто - иконку,-\nТак веру в Господа от нас\nУвозят потихоньку.\nИ на поездки в далеко -\nНавек, бесповоротно -\nУгодники идут легко,\nПророки - неохотно.\nРеки лью\nпотные!\nВесь я тут,\nвот он я -\nСлабый для таможни интерес,-\nПравда, возле щиколот\nСиний крестик выколот,-\nНо я скажу, что это - Красный Крест.\nОдин мулла триптих запрятал в книги,-\nДа, контрабанда - это ремесло!\nЯ пальцы сжал в кармане в виде фиги -\nНа всякий случай - чтобы пронесло.\nАрабы нынче - ну и ну!-\nЕвропу поприжали, -\nМы в Шестидневную войну\nИх очень поддержали.\nОни к нам ездят неспроста -\nЗадумайтесь об этом!-\nУвозят нашего Христа\nНа встречу с Магометом.\n...Я пока\nздесь еще,\nЗдесь мое\nдетище,-\nВсе мое - и дело, и родня!\nЛики - как товарищи -\nСмотрят понимающе\nС почерневших досок на меня.\nСейчас, как в вытрезвителе ханыгу,\nРазденут - стыд и срам - при всех святых,-\nНайдут в мозгу туман, в кармане фигу,\nКрест на ноге - и кликнут понятых!\nЯ крест сцарапывал, кляня\nСудьбу, себя - все вкупе,-\nНо тут вступился за меня\nОтветственный по группе.\nСказал он тихо, делово -\nТакого не обшаришь:\nМол, вы не трогайте его,\nМол, кроме водки - ничего,-\nПроверенный товарищ!","name": "Случай на таможне","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 563, "fields": {"themes": [7],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1844","text": "I only know - we loved in vain -\nI only feel - farewell, farewell!\nByron*\nПрости!.. Покорен воле рока,\nБез глупых жалоб и упрека,\nЯ говорю тебе: прости!\nК чему упрек? Я верю твердо,\nЧто в нас равно страданье гордо,\nЧто нам одним путем идти.\nМы не пойдем рука с рукою,\nНо память прошлого с собою\nНести равно осуждены.\nМы в жизнь, обоим нам пустую,\nУносим веру роковую\nВ одни несбыточные сны.\nИ пусть душа твоя нимало\nВ былые дни не понимала\nДуши моей, любви моей...\nЕе блаженства и мученья\nПрошли навек, без разделенья\nИ без возврата... Что мне в ней?\nПускай за то, что мы свободны,\nЧто горды мы, что странно сходны,\nНе суждено сойтиться нам;\nНо все, что мучит и тревожит,\nЧто грудь сосет и сердце гложет,\nМы разделили пополам.\nИ нам обоим нет спасенья!..\nТебя не выкупят моленья,\nТебе молитва не дана:\nВ ней небо слышит без участья\nТомленье скуки, жажду счастья,\nМечты несбыточного сна...\n* Лишь знаю: тщетно мы любили,\nЛишь чувствую: прощай, прощай!\nБайрон (перевод Ап.Григорьева).- Ред.","name": "Прости","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 564, "fields": {"themes": [],"author": "Варлам Шаламов","text": "Так вот и хожу —\nНа вершок от смерти.\nЖизнь свою ношу\nВ синеньком конверте.\nТо письмо давно,\nС осени, готово.\nВ нём всегда одно\nМаленькое слово.\nМожет, потому\nИ не умираю,\nЧто тому письму\nАдреса не знаю.","name": "Так вот и хожу..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 565, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Фофанов","date_from": "1885","text": "Звезды ясные, звезды прекрасные\nНашептали цветам сказки чудные,\nЛепестки улыбнулись атласные,\nЗадрожали листы изумрудные.\nИ цветы, опьяненные росами,\nРассказали ветрам сказки нежные,-\nИ распели их ветры мятежные\nНад землей, над волной, над утесами.\nИ земля, под весенними ласками\nНаряжаяся тканью зеленою,\nПереполнила звездными сказками\nМою душу, безумно влюбленную.\nИ теперь, в эти дни многотрудные,\nВ эти темные ночи ненастные,\nОтдаю я вам, звезды прекрасные,\nВаши сказки задумчиво-чудные!..","name": "Звезды ясные, звезды прекрасные...","date_to": "1885"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 566, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1913","text": "Идите же! - Мой голос нем\nИ тщетны все слова.\nЯ знаю, что ни перед кем\nНе буду я права.\nЯ знаю: в этой битве пасть\nНе мне, прелестный трус!\nНо, милый юноша, за власть\nЯ в мире не борюсь.\nИ не оспаривает Вас\nВысокородный стих.\nВы можете - из-за других -\nМоих не видеть глаз,\nНе слепнуть на моем огне,\nМоих не чуять сил...\nКакого демона во мне\nТы в вечность упустил!\nНо помните, что будет суд,\nРазящий, как стрела,\nКогда над головой блеснут\nДва пламенных крыла.","name": "Идите же! - Мой голос нем...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 567, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","date_from": "1859","text": "Я видел свое погребенье.\nВысокие свечи горели,\nКадил непроспавшийся дьякон,\nИ хриплые певчие пели.\nВ гробу на атласной подушке\nЛежал я, и гости съезжались,\nОтходную кончил священник,\nСо мною родные прощались.\nЖена в интересном безумьи\nМой сморщенный лоб целовала\nИ, крепом красиво прикрывшись,\nКузену о чем-то шептала.\nПечальные сестры и братья\n(Как в нас непонятна природа!)\nРыдали при радостной встрече\nС четвертою частью дохода.\nВ раздумьи, насупивши брови,\nСтояли мои кредиторы,\nИ были и мутны и страшны\nИх дикоблуждавшие взоры.\nЗа дверью молились лакеи,\nПрощаясь с потерянным местом,\nА в кухне объевшийся повар\nВозился с поднявшимся тестом.\nПирог был удачен. Зарывши\nМои безответные кости,\nОбъелись на сытных поминках\nРодные, лакеи и гости.","name": "Я видел свое погребенье...","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 568, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1855","text": "Пламя рдеет, пламя пышет,\nИскры брызжут и летят,\nА на них прохладой дышит\nИз-за речки темный сад.\nСумрак тут, там жар и крики,-\nЯ брожу как бы во сне,-\nЛишь одно я живо чую:\nТы со мной и вся во мне.\nТреск за треском, дым за дымом,\nТрубы голые торчат,\nА в покое нерушимом\nЛистья веют и шуршат.\nЯ, дыханьем их обвеян,\nСтрастный говор твой ловлю...\nСлава богу, я с тобою,\nА с тобой мне как в раю.","name": "Пламя рдеет, пламя пышет...","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 569, "fields": {"themes": [7],"author": "Расул Гамзатов","text": "Когда я, объездивший множество стран,\nУсталый, с дороги домой воротился,\nСклонясь надо мною, спросил Дагестан:\n\"Не край ли далекий тебе полюбился?\"\nНа гору взошел я и с той высоты,\nВсей грудью вздохнув, Дагестану ответил:\n\"Немало краев повидал я, но ты\nПо-прежнему самый любимый на свете.\nЯ, может, в любви тебе редко клянусь,\nНе ново любить, но и клясться не ново,\nЯ молча люблю, потому что боюсь:\nПоблекнет стократ повторенное слово.\nИ если тебе всякий сын этих мест,\nКрича, как глашатай, в любви будет клясться,\nТо каменным скалам твоим надоест\nИ слушать, и эхом в дали отзываться.\nКогда утопал ты в слезах и крови,\nТвои сыновья, говорившие мало,\nШли на смерть, и клятвой в сыновней любви\nЗвучала жестокая песня кинжала.\nИ после, когда затихали бои,\nТебе, Дагестан мой, в любви настоящей\nКлялись молчаливые дети твои\nСтучащей киркой и косою звенящей.\nВеками учил ты и всех и меня\nТрудиться и жить не шумливо, но смело,\nУчил ты, что слово дороже коня,\nА горцы коней не седлают без дела.\nИ все же, вернувшись к тебе из чужих,\nДалеких столиц, и болтливых и лживых,\nМне трудно молчать, слыша голос твоих\nПоющих потоков и гор горделивых\".","name": "Мой Дагестан"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 570, "fields": {"themes": [20],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1967","text": "Еще существовал\nСанкт-Петербург,\nВ оцепененье Кремль стоял московский,\nИ был юнцом лохматым Эренбург,\nДа вовсе молод был и Маяковский,\nИ дерзости Давида Бурлюка\nУ многих возмущенье вызывали,\nИ далеко не все подозревали,\nНасколько все-таки\nОна близка.\nНо вот\nНа Польшу\nПал шрапнельный град,\nИ клял тевтона Игорь Северянин,\nИ Питер превратился в Петроград,\nИ говорили: тот убит, тот ранен.\nГеоргиевские кресты\nПосеребрили зелень гимнастерок,\nИ первые безмолвные хвосты\nУ булочных возникли:\nХлеб стал дорог!\nЯ был\nЕще ребенком.\nО войне\nЧитал рассказы и стихотворенья,\nИ было много непонятно мне,\nКак толки о четвертом измеренье,—\nКуда от мерзкой яви ускользнуть\nМечтали многие из старших классов,\nХотя и этот преграждался путь\nТолпой папах, околышей, лампасов.\nА я\nНе в эту сторону держал,\nИ даже, нет, не к Александру Грину,\nНо гимназический мундирчик жал,\nЯ чувствовал: его я скоро скину.\nМеня влекли надежда и тоска\nВ тревожном взоре Александра Блока,—\nЕще не все я понимал глубоко,\nНо чуял:\nРеволюция\nБлизка!","name": "Еще не все я понимал глубоко","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 571, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Огарев","date_from": "1861","text": "День за день — робко — шаг за шаг,\nКак тени скользкие во мрак\nИль как неверные преданья,\nТеряются воспоминанья,\nБледнеют прошлого черты...\nВсю жизнь мне кажется, что ты —\nНапрасный мученик движенья,\nСкиталец в даль без возвращенья,\nВыходишь из дому, где жил,\nИ кто-то там тебя любил,\nТы тоже сам любил кого-то,\nИ ты ль кого, тебя ли кто-то\nС бездушьем детским оскорбил.\nТая любовь, скрывая муку,\nПожал ты грустно чью-то руку\nИ вышел медленной стопой...\nДверь затворилась за тобой.\nТы проходил по длинной зале,\nЛежал в печальной полумгле\nМертвец знакомый на столе,\nИ ты шаги направил дале,\nВ последний раз с немой тоской\nЕму кивнувши головой.\nИ шел ты длинным коридором,\nГлядя на выход робким взором,\nИ с длинной лестницы спустясь,\nВнутри дрожа, рукой тревожной\nПоследней двери ключ надежной\nТы повернул в последний раз,\nИ дверь, отхлынув, заперлась.\nОдин стоял ты середь ночи,\nСветил фонарь надстолбный в очи,\nИ долго тень твоей спины\nНе отрывалась от стены.\nКогда ж последние ступени\nТого заветного крыльца\nСошел ты тихо до конца,—\nДрожали слабые колени.\nВдоль улицы в безлюдный час\nТы шел уныло, бесприютно,\nГлядел назад ежеминутно,\nГлядел назад, и каждый раз\nФонарь бледнел, потом погас,\nЕще виднелся ночью томной\nВысокий дом, как призрак темный,\nИ он исчез в далекой мгле,\nКак гроб в наваленной земле.\nИ новый день с иной страною...\nДругие люди, новый дом,—\nОпять любовь и горе в нем,\nИ снова в путь,— и за собою\nТы видишь, как, едва горя,\nБледнеет пламя фонаря.\nИ что ж осталось от скитанья,\nГде, повторяясь шаг за шаг,\nУходят вспять воспоминанья,\nКак тени скользкие во мрак?\nГлухая боль сердечной раны\nДа жизни сказочные планы...","name": "Отрывки (День за день — робко — шаг за шаг...)","date_to": "1862"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 572, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1895","text": "Воистину всякий пред всеми\nза всех и за все виноват.\nДостоевский\nДень белоогненный палил,\nНе молк цикады скрежет знойный,\nИ кипарисов облак стройный\nВитал над мрамором могил.\nЯ пал, сражен души недугом...\nНо к праху прах был щедр и добр:\nПчела вилась над жарким лугом.\nИ сох, благоухая, чобр...\nУкор уж сердца не терзал:\nМой умер грех с моей гордыней,-\nИ, вновь родним с родной святыней,\nЯ Землю, Землю лобызал!\nОна ждала, она прощала -\nИ сладок кроткий был залог;\nИ всё, что дух сдержать не мог,\nОна смиренно обещала.","name": "Персть","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 573, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1960","text": "Есть пустота от смерти чувств\nи от потери горизонта,\nкогда глядишь на горе сонно\nи сонно радостям ты чужд.\nНо есть иная пустота.\nНет ничего ее священней.\nВ ней столько звуков и свечений.\nВ ней глубина и высота.\nМне хорошо, что я в Крыму\nживу, себя от дел отринув,\nв несуетящемся кругу,\nкругу приливов и отливов.\nМне хорошо, что я ловлю\nна сизый дым похожий вереск,\nи хорошо, что ты не веришь,\nкак сильно я тебя люблю.\nИду я в горы далеко,\nодин в горах срываю груши,\nно мне от этого не грустно,—\nвернее, грустно, но легко.\nСрываю розовый кизил\nс такой мальчишескостью жадной!\nВот он по горлу заскользил —\nпродолговатый и прохладный.\nЛежу в каком-то шалаше,\nа на душе так пусто-пусто,\nи только внутреннего пульса\nбиенье слышится в душе.\nО, как над всею суетой\nблаженна сладость напоенья\nспокойной светлой пустотой —\nпредшественницей наполненья!","name": "Есть пустота от смерти чувств...","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 574, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1826","text": "Я видел вас, я их читал,\nСии прелестные созданья,\nГде ваши томные мечтанья\nБоготворят свой идеал.\nЯ пил отраву в вашем взоре,\nВ душой исполненных чертах,\nИ в вашем милом разговоре,\nИ в ваших пламенных стихах;\nСоперницы запретной розы\nБлажен бессмертный идеал...\nСтократ блажен, кто вам внушал\nНе много рифм и много прозы.","name": "К А. Тимашевой","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 575, "fields": {"themes": [],"author": "Тэффи","text": "Гаснет моя лампада...\nПолночь глядит в окно...\nМне никого не надо,\nЯ умерла давно!\nЯ умерла весною,\nВ тихий вечерний час...\nНе говори со мною,-\nЯ не открою глаз!\nНе оживу я снова -\nМысли о счастье брось!\nЧерное, злое слово\nВ сердце мое впилось...\nГаснет моя лампада...\nТени кругом слились...\nТише!.. Мне слез не надо.\nТы за меня молись!","name": "Гаснет моя лампада..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 576, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1942","text": "Когда закончен бой, присев на камень,\nВ грязи, в поту, измученный солдат\nГлядит еще незрячими глазами\nИ другу отвечает невпопад.\nОн, может быть, и закурить попросит,\nНо не закурит, а махнет рукой.\nКакие жал он трудные колосья,\nИ где ему почудился покой!\nОн с недоверьем оглядит избушки\nДавно ему знакомого села,\nИ, невзначай рукой щеки коснувшись,\nОн вздрогнет от внезапного тепла.","name": "Когда закончен бой, присев на камень...","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 577, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","text": "Оставь, и я была как все,\nИ хуже всех была,\nКупалась я в чужой росе,\nИ пряталась в чужом овсе,\nВ чужой траве спала.","name": "Оставь, и я была как все..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 578, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1888","text": "Мы рождены для вдохновенья,\nДля звуков сладких и молитв.\nПушкин\nПусть гордый ум вещает миру,\nЧто все незримое - лишь сон,\nПусть знанья молится кумиру\nИ лишь науки чтит закон.\nНо ты, поэт, верь в жизнь иную:\nТебе небес открыта дверь;\nВерь в силу творчества живую,\nВо все несбыточное верь!\nЛишь тем, что свято, безупречно,\nЧто полно чистой красоты,\nЛишь тем, что светит правдой вечной,\nПевец, пленяться должен ты.\nЛюбовь - твое да будет знанье:\nПроникнись ей, и песнь твоя\nВ себя включит и все страданье,\nИ все блаженство бытия.","name": "Поэту (Пусть гордый ум...)","date_to": "1888"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 579, "fields": {"themes": [2,7,20],"author": "Михаил Ломоносов","date_from": "1761","text": "Богиня, дщерь божеств, науки основавших\nИ приращенье их тебе в наследство давших,\nТы шествуешь по их божественным стопам,\nРаспростираючи щедроты светлость нам.\nМы, признаваясь, что едва того достойны,\nОстались бы всегда в трудах своих спокойны;\nНо только к славе сей того недостает,\nЧтоб милость к нам твою увидел ясно свет.\nДабы признали все народы и языки,\nКоль мирные твои дела в войну велики.\nДабы украшенный твоей рукой Парнас\nЛюбителей наук призвать возвысил глас\nИ, славным именем гремя Елисаветы,\nПри лике их расторг завистников наветы.\nТеперь Германия войной возмущена,\nРыдания, и слез, и ужаса полна;\nЗа собственных сынов с парнасскими цветами\nПитает сопостат с кровавыми мечами.\nЛюбитель тишины, собор драгих наук,\nЗащиты крепкия от бранных ищет рук.\nО коль велики им отрады и утехи:\nВосследуют и нам в учениях успехи\nИ славной слух, когда твой университет\nО имени твоем под солнцем процветет,\nТобою данными красуясь вечно правы\nДля истинной красы Российския державы.\nИ юношество к нам отвсюду притекут\nК наукам прилагать в Петрове граде труд.\nПетрова ревность к ним, любовь Екатерины,\nИ щедрости твои воздвигнут здесь Афины.\nПриемлемые в них учены пришлецы\nРасширят о тебе в подсолнечной концы,\nКоль милосерда ты, коль счастлива Россия,\nЧто царствуют с тобой в ней времена златыя!\nРушитель знания, свирепой брани звук\nПод скипетром твоим защитник стал наук,\nЧто выше мнения сквозь дым, сквозь прах восходят,\nИх к удивлению, нас к радости приводят.\nМы соружим похвал тебе, Минерве, храм,\nВ приличность по твоим божественным делам;\nВ российски древности, в Натуры тайны вникнем\nИ тьмами уст твои достоинства воскликнем.\nКоль счастлив оной день, коль счастлив буду я,\nКогда я, середи российских муз стоя,\nБлагодеяние твое представлю ново.\nВеликостью его о как возвышу слово!\nТогда мой средственной в российской речи дар\nВ благодарении сугубой примет жар.\nКогда внимания сей глас мой удостоишь\nИ искренних сердец желанья успокоишь,\nТы новы силы нам, богиня, подаришь,\nДрагое Отчество сугубо просветишь.\nСие исполнится немногими чертами,\nКогда рука твоя ущедрится над нами:\nДля славы твоея, для общего плода,\nНе могут милости быть рано никогда.","name": "Богиня, дщерь божеств, науки основавших...","date_to": "1761"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 580, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Языков","date_from": "1845","text": "Прекрасны твои песнопенья живые,\nИ сильны, и чисты, и звонки они,—\nДа будут же годы твои молодые\nПрекрасны, как ясные вешние дни!\nБеги ты далече от шумного света,\nНе знай вавилонских работ и забот;\nЖиви ты высокою жизнью поэта\nИ пой, как дубравная птица поет\nНа воле; и если тебя очарует\nКрасавица-роза — не бойся любви;\nПускай она нежит, томит и волнует\nГлубоко все юные силы твои:\nВ груди благородной любовь пробуждает\nВысокие чувства — и, ею полна,\nСветло, сладкозвучно бежит и сверкает\nСердечного слова живая волна,\nБеспечно и смело любви предавайся,\nПоэт! И без умолку пой ты об ней\nСчастливые песни, и весь выпевайся,\nКрасавице-розе, певец-соловей!\nИ бури и грозы чтоб век не взрывали\nТех сеней, где счастье себе ты нашел,\nИ песням твоим чтобы там не мешали\nНи кошка-цензура, ни критик-осел.","name": "И.С.Аксакову (Прекрасны твои песнопенья живые...)","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 581, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Боков","text": "Материя сия бесплотна,\nВ руках нести ее нетрудно.\nРембрандт писал свои полотна,\nА Моцарт изваял на струнах.\nБожественная власть органа,\nПленительная нежность арфы.\nЕретики сожгли Джордано,\nНо музыка — превыше мафий.\nФиорды Грига пахнут хвоей,\nОт них в душе моей светает.\nАх, музыка! Она не ходит,\nНе ползает — она летает!","name": "Музыка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 582, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1965","text": "То была не интрижка,-\nТы была на ладошке,\nКак прекрасная книжка\nВ грубой суперобложке.\nЯ влюблен был как мальчик -\nС тихим трепетом тайным\nЯ листал наш романчик\nС неприличным названьем.\nБыли слезы, угрозы -\nВсе одни и все те же,-\nВ основном была проза,\nА стихи были реже.\nТвои бурные ласки\nИ все прочие средства -\nЭто страшно, как в сказке\nОчень раннего детства.\nЯ надеялся втайне,\nЧто тебя не листали,\nНо тебя, как в читальне,\nСлишком многие брали.\nНе дождаться мне мига,\nКогда я с опозданьем\nСдам с рук на руки книгу\nС неприличным названьем.","name": "То была не интрижка...","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 583, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1958","text": "Под Кирка-Муола ударил снаряд\nВ штабную землянку полка.\nОтрыли нас. Мертвыми трое лежат,\nА я лишь контужен слегка.\nУдача. С тех пор я живу и живу,\nЗдоровый и прочный на вид.\nНо что, если все это — не наяву,\nА именно я был убит?\nЧто, если сейчас уцелевший сосед\nМеня в волокуше везет,\nИ снится мне сон мой, удачливый бред\nЛет эдак на двадцать вперед?\nЗапнется товарищ на резком ветру,\nБолотная чвякнет вода,—\nИ я от толчка вдруг очнусь — и умру,\nИ все оборвется тогда.","name": "Удача","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 584, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1958","text": "В стекло уткнув свой черный нос,\nвсе ждет и ждет кого-то пес.\nЯ руку в шерсть его кладу,\nи тоже я кого-то жду.\nТы помнишь, пес, пора была,\nкогда здесь женщина жила.\nНо кто же мне была она?\nНе то сестра, не то жена.\nА иногда, казалось, дочь,\nкоторой должен я помочь.\nОна далеко... Ты притих.\nНе будет женщин здесь других.\nМой славный пес, ты всем хорош,\nи только жаль, что ты не пьешь!","name": "Мой пес","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 585, "fields": {"themes": [7],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Мы - два грозой зажженные ствола,\nДва пламени полуночного бора;\nМы - два в ночи летящих метеора,\nОдной судьбы двужалая стрела!\nМы - два коня, чьи держит удила\nОдна рука,- язвит их шпора;\nДва ока мы единственного взора,\nМечты одной два трепетных крыла.\nМы - двух теней скорбящая чета\nНад мрамором божественного гроба,\nГде древняя почиет Красота.\nЕдиных тайн двугласные уста,\nСебе самим мы - Сфинкс единой оба.\nМы - две руки единого креста.","name": "Любовь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 586, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","text": "Уж третий год беснуются языки,\nВот и весна - и с каждою весной,\nКак в стае диких птиц перед грозой,\nТревожней шум, разноголосней крики.\nВ раздумье тяжком князи и владыки\nИ держат вожжи трепетной рукой,\nПодавлен ум зловещею тоской -\nМечты людей, как сны больного, дики.\nНо с нами Бог! Сорвавшися со дна,\nВдруг, одурев, полна грозы и мрака,\nСтремглав на нас рванулась глубина,-\nНо твоего не помутила зрака!..\nВетр свирепел. Но... \"Да не будет тако!\" -\nТы рек,- и вспять отхлынула волна."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 587, "fields": {"themes": [19],"author": "Агния Барто","text": "На комод уселась к нам\nГлиняная птица\nИ глядит по сторонам:\n«Чем бы поживиться?»\nБудто круглые очки,\nУ нее глазищи,\nИ глотает пятачки\nПтица вместо пищи.\nОпустил монету,\nБыл пятак — и нету!\nСтала хищная сова\nПредъявлять свои права.\nЯ хотел купить значок\nДругу к именинам.\nЗвяк!— остался пятачок\nВ животе совином.\nДаже деньги на автобус\nЯ в совиную утробу\nДля чего-то опустил,\nОпустил и загрустил.\nА сова глядит, хохочет,\nИзогнула нос крючком.\nДля нее теперь охочусь\nЯ за каждым пятачком.\nЗавтра мамино рожденье —\nЗа подарком не бегу,\nНа подарок нету денег,\nИх в копилке берегу.\nЯ разбил эту сову,\nХорошо опять живу!","name": "Хищница"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 588, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1915","text": "Надтреснутых гитар так дребезжащи звуки,\nОхрипшая труба закашляла в туман,\nИ бьют костлявые безжалостные руки\nВ большой, с узорами, турецкий барабан...\nУ красной вывески заброшенной таверны,\nГде по сырой стене ползет зеленый хмель,\nНапившийся матрос горланит ритурнель,\nИ стих сменяет стих, певучий и неверный.\nСтруится липкий чад над красным фонарем.\nВесь в пятнах от вина передник толстой Марты,\nДва пьяных боцмана, бранясь, играют в карты;\nНа влажной скатерти дрожит в стаканах ром...\nБереты моряков обшиты галунами,\nНа пурпурных плащах в застежке - бирюза.\nУ бледных девушек зеленые глаза\nИ белый ряд зубов за красными губами...\nФарфоровый фонарь - прозрачная луна,\nВ розетке синих туч мерцает утомленно,\nУзорчат лунный блеск на синеве затона,\nО полусгнивший мол бесшумно бьет волна...\nУ старой пристани, где глуше пьяниц крик,\nГде реже синий дым табачного угара,\nБезумный старый бриг Летучего Косара\nРаскрашенными флагами поник.","name": "Конец Летучего Голландца","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 589, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1841","text": "На горы и леса легла ночная тень,\nТемнеют небеса, блестит лишь запад ясный,-\nТо улыбается безоблачно-прекрасный,\nСпокойно, радостно кончающийся день.","name": "Элегия (На горы и леса легла ночная тень...)","date_to": "1842"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 590, "fields": {"themes": [20,2],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1837","text": "- Скажи-ка, дядя, ведь не даром\nМосква, спаленная пожаром,\nФранцузу отдана?\nВедь были ж схватки боевые,\nДа, говорят, еще какие!\nНедаром помнит вся Россия\nПро день Бородина!\n- Да, были люди в наше время,\nНе то, что нынешнее племя:\nБогатыри - не вы!\nПлохая им досталась доля:\nНемногие вернулись с поля...\nНе будь на то господня воля,\nНе отдали б Москвы!\nМы долго молча отступали,\nДосадно было, боя ждали,\nВорчали старики:\n\"Что ж мы? на зимние квартиры?\nНе смеют, что ли, командиры\nЧужие изорвать мундиры\nО русские штыки?\"\nИ вот нашли большое поле:\nЕсть разгуляться где на воле!\nПостроили редут.\nУ наших ушки на макушке!\nЧуть утро осветило пушки\nИ леса синие верхушки -\nФранцузы тут как тут.\nЗабил заряд я в пушку туго\nИ думал: угощу я друга!\nПостой-ка, брат мусью!\nЧто тут хитрить, пожалуй к бою;\nУж мы пойдем ломить стеною,\nУж постоим мы головою\nЗа родину свою!\nДва дня мы были в перестрелке.\nЧто толку в этакой безделке?\nМы ждали третий день.\nПовсюду стали слышны речи:\n\"Пора добраться до картечи!\"\nИ вот на поле грозной сечи\nНочная пала тень.\nПрилег вздремнуть я у лафета,\nИ слышно было до рассвета,\nКак ликовал француз.\nНо тих был наш бивак открытый:\nКто кивер чистил весь избитый,\nКто штык точил, ворча сердито,\nКусая длинный ус.\nИ только небо засветилось,\nВсе шумно вдруг зашевелилось,\nСверкнул за строем строй.\nПолковник наш рожден был хватом:\nСлуга царю, отец солдатам...\nДа, жаль его: сражен булатом,\nОн спит в земле сырой.\nИ молвил он, сверкнув очами:\n\"Ребята! не Москва ль за нами?\nУмремте же под Москвой,\nКак наши братья умирали!\"\nИ умереть мы обещали,\nИ клятву верности сдержали\nМы в Бородинский бой.\nНу ж был денек! Сквозь дым летучий\nФранцузы двинулись, как тучи,\nИ всё на наш редут.\nУланы с пестрыми значками,\nДрагуны с конскими хвостами,\nВсе промелькнули перед нам,\nВсе побывали тут.\nВам не видать таких сражений!..\nНосились знамена, как тени,\nВ дыму огонь блестел,\nЗвучал булат, картечь визжала,\nРука бойцов колоть устала,\nИ ядрам пролетать мешала\nГора кровавых тел.\nИзведал враг в тот день немало,\nЧто значит русский бой удалый,\nНаш рукопашный бой!..\nЗемля тряслась - как наши груди,\nСмешались в кучу кони, люди,\nИ залпы тысячи орудий\nСлились в протяжный вой...\nВот смерклось. Были все готовы\nЗаутра бой затеять новый\nИ до конца стоять...\nВот затрещали барабаны -\nИ отступили бусурманы.\nТогда считать мы стали раны,\nТоварищей считать.\nДа, были люди в наше время,\nМогучее, лихое племя:\nБогатыри - не вы.\nПлохая им досталась доля:\nНемногие вернулись с поля.\nКогда б на то не божья воля,\nНе отдали б Москвы!","name": "Бородино","date_to": "1837"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 591, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Я помню, где-то,\nдалеко вначале,\nнаплававшись до дрожи поутру,\nна деревенском стареньком причале\nсушила я косенки на ветру.\nСливались берега за поворотом,\nкак два голубо-сизые крыла,\nи мне всегда узнать хотелось:\nчто там?\nА там, за ними,\nжизнь моя была.\nИ мерялась, как водится, годами,\nи утекали годы, как вода...\nЯ знаю, что\nза синими горами,\nи не хочу заглядывать туда.","name": "Я помню, где-то..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 592, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "Жизнь кого не озадачит,\nКто, захваченный грозой,\nНе вздохнет и не заплачет\nОдинокою слезой!\nВсе мы радостно и бодро\nПокидаем детский кров,\nВерим в полдень, верим в вёдро,\nВ тишь далеких вечеров...\nНо с доверчивыми снами\nТень сплетается и — вдруг\nЖребий, брошенный не нами,\nНас влечет в свой строгий круг...\nВсе мы сеем, вверив зною —\nБожьей прихоти — свой хлеб,\nИ с молитвою немою\nТочим серп, готовим цеп...\nБезмятежен и просторен\nМир в весенней тишине...\nМного Пахарь бросил зерен,\nМного ль будет на гумне!","name": "Раздумье (Жизнь кого не озадачит...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 593, "fields": {"themes": [7],"author": "Фридрих Шиллер","date_from": "1797","text": "«Сладко мне твоей сестрою,\nМилый рыцарь, быть;\nНо любовию иною\nНе могу любить:\nПри разлуке, при свиданье\nСердце в тишине —\nИ любви твоей страданье\nНепонятно мне».\nОн глядит с немой печалью —\nУчасть решена;\nРуку сжал ей; крепкой сталью\nГрудь обложена;\nЗвонкий рог созвал дружину;\nВсе уж на конях;\nИ помчались в Палестину,\nКрест на раменах.\nУж в толпе врагов сверкают\nГрозно шлемы их;\nУж отвагой изумляют\nЧуждых и своих.\nТогенбург лишь выйдет к бою:\nСарацин бежит...\nНо душа в нем все тоскою\nПрежнею болит.\nГод прошел без утоленья...\nНет уж сил страдать;\nНе найти ему забвенья —\nИ покинул рать.\nЗрит корабль — шумят ветрилы,\nБьет в корму волна —\nСел и поплыл в край тот милый,\nГде цветет она.\nНо стучится к ней напрасно\nВ двери пилигрим;\nАх, они с молвой ужасной\nОтперлись пред ним:\n«Узы вечного обета\nПриняла она;\nИ, погибшая для света,\nБогу отдана».\nПышны праотцев палаты\nБросить он спешит;\nНавсегда покинул латы;\nКонь навек забыт;\nВласяной покрыт одеждой,\nИнок в цвете лет,\nНеукрашенный надеждой\nОн оставил свет.\nИ в убогой келье скрылся\nБлиз долины той,\nГде меж темных лип светился\nМонастырь святой:\nТам — сияло ль утро ясно,\nВечер ли темнел —\nВ ожиданье, с мукой страстной,\nОн один сидел.\nИ душе его унылой\nСчастье там одно:\nДожидаться, чтоб у милой\nСтукнуло окно,\nЧтоб прекрасная явилась,\nЧтоб от вышины\nВ тихий дол лицом склонилась,\nАнгел тишины.\nИ дождавшися, на ложе\nПростирался он;\nИ надежда: завтра то же!\nУслаждала сон.\nВремя годы уводило...\nДля него ж одно:\nЖдать, как ждал он, чтоб у милой\nСтукнуло окно;\nЧтоб прекрасная явилась;\nЧтоб от вышины\nВ тихий дол лицом склонилась,\nАнгел тишины.\nРаз — туманно утро было —\nМертв он там сидел,\nБледен ликом, и уныло\nНа окно глядел.","name": "Рыцарь Тогенбург","date_to": "1797"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 594, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "Если б\nБогом я был,\nТо и знал бы,\nЧто творил\nЖенщину!\nЕсли б\nСкульптором стал,\nВысек бы\nИз белых скал\nЖенщину!\nЕсли б\nКраски мне дались,\nРисовала б\nМоя кисть\nЖенщину!\nНо\nНе бывшую со мной\nИ не ставшую женой\nЖенщину!","name": "Если б богом я был..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 595, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Толпа в костеле молча разместилась.\nГудел орган, шла мощная кантата,\nТрубили трубы, с канцеля светилось\nСедое темя толстого прелата;\nСтуча о плиты тяжкой булавою,\nХодил швейцар в галунном красном платье;\nНад алтарем, высоко над стеною,\nВ тени виднелось Рубенса \"Распятье\"...\nКартина ценная лишь по частям видна:\nХристос, с черневшей раной прободенья,\nЕдва виднелся в облаке куренья;\nЯсней всего блистали с полотна\nБока коня со всадником усатым,\nЯрлык над старцем бородатым\nИ полногрудая жена...","name": "В костеле"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 596, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Я учился траве, раскрывая тетрадь,\nИ трава начинала, как флейта, звучать.\nЯ ловил соответствие звука и цвета,\nИ когда запевала свой гимн стрекоза,\nМеж зеленых ладов проходя, как комета,\nЯ-то знал, что любая росинка - слеза.\nЗнал, что в каждой фасетке огромного ока,\nВ каждой радуге яркострекочущих крыл\nОбитает горящее слово пророка,\nИ Адамову тайну я чудом открыл.\nЯ любил свой мучительный труд, эту кладку\nСлов, скрепленных их собственным светом, загадку\nСмутных чувств и простую разгадку ума,\nВ слове п р а в д а мне виделась правда сама,\nБыл язык мой правдив, как спектральный анализ,\nА слова у меня под ногами валялись.\nИ еще я скажу: собеседник мой прав,\nВ четверть шума я слышал, в полсвета я видел,\nНо зато не унизив ни близких, ни трав,\nРавнодушием отчей земли не обидел,\nИ пока на земле я работал, приняв\nДар студеной воды и пахучего хлеба,\nНадо мною стояло бездонное небо,\nЗвезды падали мне на рукав.","name": "Я учился траве, раскрывая тетрадь..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 597, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1917","text": "О Русь, взмахни крылами,\nПоставь иную крепь!\nС иными именами\nВстает иная степь.\nПо голубой долине,\nМеж телок и коров,\nИдет в златой ряднине\nТвой Алексей Кольцов.\nВ руках — краюха хлеба,\nУста — вишневый сок.\nИ вызвездило небо\nПастушеский рожок.\nЗа ним, с снегов и ветра,\nИз монастырских врат,\nИдет, одетый светом,\nЕго середний брат.\nОт Вытегры до Шуи\nОн избраздил весь край\nИ выбрал кличку — Клюев,\nСмиренный Миколай.\nМонашьи мудр и ласков,\nОн весь в резьбе молвы,\nИ тихо сходит пасха\nС бескудрой головы.\nА там, за взгорьем смолым,\nИду, тропу тая,\nКудрявый и веселый,\nТакой разбойный я.\nДолга, крута дорога,\nНесчетны склоны гор;\nНо даже с тайной бога\nВеду я тайно спор.\nСшибаю камнем месяц\nИ на немую дрожь\nБросаю, в небо свесясь,\nИз голенища нож.\nЗа мной незримым роем\nИдет кольцо других,\nИ далеко по селам\nЗвенит их бойкий стих.\nИз трав мы вяжем книги,\nСлова трясем с двух пол.\nИ сродник наш, Чапыгин,\nПевуч, как снег и дол.\nСокройся, сгинь ты, племя\nСмердящих снов и дум!\nНа каменное темя\nНесем мы звездный шум.\nДовольно гнить и ноять,\nИ славить взлетом гнусь —\nУж смыла, стерла деготь\nВоспрянувшая Русь.\nУж повела крылами\nЕе немая крепь!\nС иными именами\nВстает иная степь.","name": "О Русь, взмахни крылами...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 598, "fields": {"themes": [18],"author": "Дмитрий Сухарев","date_from": "1976","text": "Кончена дружба - дороженьки врозь.\nКак не отметить событие это?\nВсе же немало пожито, попето,\nСлавно нам пелось и славно жилось.\nСядем, как прежде, и сыр пожуем,\nЧаши наполним и души остудим,\nЧто пережито, того не забудем,\nЧто позабудется - переживем.\nВсе, что простительно, то прощено,\nЧто непростительно, то не простится.\nМожно б ругаться, но проще проститься.\nКончена дружба - допьемте вино.\nКончена песня, и ночь на дворе,\nСпеть бы другую, да поздно, да поздно,\nШвы разошлись, разойдемся порозно -\nНочь на дворе, и виски в серебре.\nВсе же позвольте, тряхнув стариной,\nПару слезинок глотнуть напоследок:\nВ том-то и дело, что больно он редок -\nДружбы старинной напиток хмельной.","name": "Кончена дружба","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 599, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1828","text": "Когда для смертного умолкнет шумный день\nИ на немые стогны града\nПолупрозрачная наляжет ночи тень,\nИ сон, дневных трудов награда,\nВ то время для меня влачатся в тишине\nЧасы томительного бденья:\nВ бездействии ночном живей горят во мне\nЗмеи сердечной угрызенья;\nМечты кипят; в уме, подавленном тоской,\nТеснится тяжких дум избыток;\nВоспоминание безмолвно предо мной\nСвой длинный развивает свиток:\nИ, с отвращением читая жизнь мою,\nЯ трепещу, и проклинаю,\nИ горько жалуюсь, и горько слезы лью,-\nНо строк печальных не смываю.","name": "ВОСПОМИНАНИЕ","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 600, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1920","text": "Пускай минувшего не жаль,\nПускай грядущего не надо -\nСмотрю с язвительной отрадой\nВремен в приближенную даль.\nВсем равный жребий, вровень хлеба\nОтмерит справедливый век.\nА всё-таки порой на небо\nПосмотрит смирный человек,-\nИ одиночество взыграет,\nИ душу гордость окрылит:\nОн неравенство оценит\nИ дерзновенья пожелает...\nТак нынче травка прорастает\nСквозь трещины гранитных плит.","name": "Пускай минувшего не жаль...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 601, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "И я ниоткуда\nПришел расколоть\nЕдиное чудо\nНа душу и плоть,\nДержаву природы\nЯ должен рассечь\nНа песню и воды,\nНа сушу и речь\nИ, хлеба земного\nОтведав, прийти\nВ свечении слова\nК началу пути.\nЯ сын твой, отрада\nТвоя, Авраам,\nИ жертвы не надо\nМоим временам,\nА сколько мне в чаше\nОбид и труда...\nИ после сладчайшей\nИз час - никуда?","name": "И я ниоткуда пришел расколоть..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 602, "fields": {"themes": [1],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1911","text": "Уж крышку туго закрывают,\nЧтоб ты не мог навеки встать,\nЗемлей холодной зарывают,\nГде лишь бесчувственные спят.\nТы будешь нем на зов наш зычный,\nКогда сюда к тебе придем.\nИ вместе с тем рукой привычной\nТебе венков мы накладем.\nВенки те красотою будут,\nМогила будет в них сиять.\nДрузья тебя не позабудут\nИ будут часто вспоминать.\nПокойся с миром, друг наш милый,\nИ ожидай ты нас к себе.\nМы перетерпим горе с силой,\nБыть может, скоро и придем к тебе.","name": "К покойнику","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 603, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1920","text": "Надо мной в лазури ясной\nСветит звездочка одна -\nСправа запад темно-красный,\nСлева бледная луна.\nТой звезде - удел поэтов:\nСлишком рано заблистать -\nИ меж двух враждебных светов\nЗамирать, сиять, мерцать!","name": "Надо мной в лазури ясной...","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 604, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1843","text": "Нет, никогда печальной тайны\nПеред тобой\nНе обнажу я, ни случайно,\nНи с мыслью злой...\nНаш путь иной... Любить и верить -\nСудьба твоя;\nЯ не таков, и лицемерить\nНе создан я.\nОставь меня... Страдал ли много,\nИль знал я рай\nИ верю ль в жизнь, и верю ль в бога -\nНе узнавай.\nМы разойдемся... Путь печальный\nПередо мной...\nПрости,- привет тебе прощальный\nНа путь иной.\nИ обо мне забудь иль помни -\nМне все равно:\nЗабвенье полное давно мне\nОбречено.","name": "Нет, никогда печальной тайны...","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 605, "fields": {"themes": [],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1784","text": "О ты, пространством бесконечный,\nЖивый в движеньи вещества,\nТеченьем времени превечный,\nБез лиц, в трех лицах божества!\nДух всюду сущий и единый,\nКому нет места и причины,\nКого никто постичь не мог,\nКто все собою наполняет,\nОбъемлет, зиждет, сохраняет,\nКого мы называем: бог.\nИзмерить океан глубокий,\nСочесть пески, лучи планет\nХотя и мог бы ум высокий,-\nТебе числа и меры нет!\nНе могут духи просвщенны,\nОт света твоего рожденны,\nИсследовать судеб твоих:\nЛишь мысль к тебе взнестись дерзает,\nВ твоем величьи исчезает,\nКак в вечности прошедший миг.\nХаоса бытность довременну\nИз бездн ты вечности воззвал,\nА вечность, прежде век рожденну,\nВ себе самом ты основал:\nСебя собою составляя,\nСобою из себя сияя,\nТы свет, откуда свет истек.\nСоздавый всe: единым словом,\nВ твореньи простираясь новом,\nТы был, ты есть, ты будешь ввек!\nТы цепь существ в себе вмещаешь,\nЕе содержишь и живишь;\nКонец с началом сопрягаешь\nИ смертию живот даришь.\nКак искры сыплются, стремятся,\nТак солнцы от тебя родятся;\nКак в мразный, ясный день зимой\nПылинки инея сверкают,\nВратятся, зыблются, сияют,\nТак звезды в безднах под тобой.\nСветил возженных миллионы\nВ неизмеримости текут,\nТвои они творят законы,\nЛучи животворящи льют.\nНо огненны сии лампады,\nИль рдяных кристалей громады,\nИль волн златых кипящий сонм,\nИли горящие эфиры,\nИль вкупе все светящи миры -\nПеред тобой - как нощь пред днем.\nКак капля, в море опущенна,\nВся твердь перед тобой сия.\nНо что мной зримая вселенна?\nИ что перед тобою я?\nВ воздушном океане оном,\nМиры умножа миллионом\nСтократ других миров, - и то,\nКогда дерзну сравнить с тобою,\nЛишь будет точкою одною;\nА я перед тобой - ничто.\nНичто! - Но ты во мне сияешь\nВеличеством твоих доброт;\nВо мне себя изображаешь,\nКак солнце в малой капле вод.\nНичто! - Но жизнь я ощущаю,\nНесытым некаким летаю\nВсегда пареньем в высоты;\nТебя душа моя быть чает,\nВникает, мыслит, рассуждает:\nЯ есмь - конечно, есть и ты!\nТы есть! - природы чин вещает,\nГласит мое мне сердце то,\nМеня мой разум уверяет,\nТы есть - и я уж не ничто!\nЧастица целой я вселенной,\nПоставлен, мнится мне, в почтенной\nСредине естества я той,\nГде кончил тварей ты телесных,\nГде начал ты духов небесных\nИ цепь существ связал всех мной.\nЯ связь миров, повсюду сущих,\nЯ крайна степень вещества;\nЯ средоточие живущих,\nЧерта начальна божества;\nЯ телом в прахе истлеваю,\nУмом громам повелеваю,\nЯ царь - я раб - я червь - я бог!\nНо, будучи я столь чудесен,\nОтколе происшел? - безвестен;\nА сам собой я быть не мог.\nТвое созданье я, создатель!\nТвоей премудрости я тварь,\nИсточник жизни, благ податель,\nДуша души моей и царь!\nТвоей то правде нужно было,\nЧтоб смертну бездну преходило\nМое бессмертно бытие;\nЧтоб дух мой в смертность облачился\nИ чтоб чрез смерть я возвратился,\nОтец! - в бессмертие твое.\nНеизъяснимый, непостижный!\nЯ знаю, что души моей\nВоображении бессильны\nИ тени начертать твоей;\nНо если славословить должно,\nТо слабым смертным невозможно\nТебя ничем иным почтить,\nКак им к тебе лишь возвышаться,\nВ безмерной разности теряться\nИ благодарны слезы лить.","name": "Бог","date_to": "1784"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 606, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1973","text": "Ю. Киселеву\nВсе меньше друзей\nОстается на свете.\nВсе дальше огни,\nЧто когда-то зажег...\nПогода напомнила\nОсень в Тайшете\nИ первый на шпалах\nКолючий снежок.\nПогода напомнила\nСлезы на веках.\nЗатронула в сердце\nБольную струну...\nДавно уж береза\nНа тех лесосеках\nСменила\nСпаленную нами сосну.\nИ тонкие стебли\nПылающих маков\nПод насыпью ветер\nКачает в тиши.\nПрогоны лежневок\nИ стены бараков\nДавно уже сгнили\nВ таежной глуши.\nДорога, дорога...\nПоследние силы\nЗлодейка цинга\nОтнимала весной.\nИ свежим песочком\nЖелтели могилы\nНа черных полянах\nЗа речкой Чуной.\nЗеленые склоны\nДа серые скалы.\nДеревья и сопки,\nКуда ни взгляни.\nСухие смоленые\nЧерные шпалы -\nКак те незабытые\nГорькие дни.\nДорога, дорога\nПо хвойному лесу.\nХолодная глина\nИ звонкая сталь...\nКому-то стучать\nМолотком по железу.\nКому-то лететь\nВ забайкальскую даль.\nДорога, дорога.\nСтальные колеса.\nСуровая веха\nВ тревожной судьбе.\nКому-то навеки\nЛежать у откоса.\nКому-то всю жизнь\nВспоминать о тебе.","name": "Дорога","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 607, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Надсон","date_from": "1878","text": "Я не был ребенком. Я с детства узнал\nТяжелое бремя лишений,\nЯ с детства в душе бережливо скрывал\nОгонь затаенных сомнений.\nЯ с детства не верил в холодных людей,\nВ отраду минутного счастья,\nИ шел я угрюмо дорогой своей\nОдин, без любви и участья.\nА сердце так рвалось в груди молодой,\nТак жаждало света и воли!\nНо что же, на призыв отчаянный мой\nНикто не согрел моей доли.\nМеня оттолкнули... и злобной тоской\nКак камнем мне душу сдавило,\nИ зависти тайной огонь роковой\nНесчастье в груди пробудило.\nИ стал я с глубокой отрадой взирать\nНа царство нужды и разврата\nИ в бездну бесстрастной рукою толкать\nДругого страдальца собрата.\nЯ бросил работу, я стал воровать,\nПод суд я однажды попался,\nВ тюрьме просидел... да как вышел опять\nЗа прежнее дело принялся.\nЯ помню, в суде говорил адвокат,\nЧто нужно работать, трудиться.\nРаботать!.. Зачем? Для кого хлопотать,\nС кем прибылью буду делиться?\nВернусь я с работы в подвал свой сырой -\nКто там меня встретит с участьем?\nРаботать!.. Работай, кто молод душой,\nКто не был надломлен ненастьем!\nИ думали люди, что в сердце моем\nЗаглохли все чувства святые.\nКому ж я обязан позорным клеймом -\nСкажите вы, люди слепые.\nКогда я любви и привета просил,\nКто подал отверженцу руку?\nКто словом и ласкою света залил\nСиротства тяжелую муку?\nНет, я не смутил ваш холодный покой,\nВ вас сердце не билось любовно,\nИ мимо прошли вы бесстрастной стопой,\nМеня оттолкнув хладнокровно.\nО судьи, не сами ли с первых же дней\nВы холодом жизнь отравили?\nЗа что ж философией сытой своей\nОтверженца вы осудили?\nЗа то ль, что, не сладив с тяжелой нуждой\nИ с внутренним ядом страданья,\nПред вами не пал я с покорной мольбой,\nПросить я не стал подаянья?\nНет, лучше бесчестье, чем посох с сумой,\nНет, лучше разгульная воля\nИ грязи разврата позор роковой,\nЧем нищенства жалкая доля!\nИ в этой-то бездне я даром убил\nМои непочатые силы!\nНо кончен мой путь. Наконец я дожил\nДо двери безмолвной могилы.\nЯ рад ей: под саваном мрачным земли\nСомкнутся усталые веки,\nУлягутся в сердце страданья мои\nИ мирно усну я навеки.","name": "Признание умирающего отверженца","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 608, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Рождественский","date_from": "1928","text": "На закате мы вышли к стене карантина,\nГде оранжевый холм обнажен и высок,\nГде звенит под ногой благородная глина\nИ горячей полынью горчит ветерок.\nЛегкой тростью слегка отогнув подорожник,\nОтшвырнув черепицу и ржавую кость,\nВ тонких пальцах сломал светлоглазый художник\nСкорлупу из Милета, сухую насквозь,\nИ, седого наследства хозяин счастливый,\nПоказал мне, кремнистый овраг обходя,\nЗолотую эмаль оттоманской поливы,\nГенуэзский кирпич и обломок гвоздя.\nНо не только разбойников древних монеты\nСохранила веков огненосная сушь,-\nЕсть музей небольшой, южным солнцем согретый\nИ осыпанный листьями розовых груш.\nЗдесь, покуда у двери привратник сердитый\nРазбирал принесенные дочкой ключи,\nЯ смотрел, как ломались о дряхлые плиты\nВ виноградном навесе косые лучи.\nСтарый вяз простирал над стеною объятья,\nРозовеющий запад был свеж и высок,\nИ у девочки в желтом разодранном платье\nТихо полз по плечу золотистый жучок...\nЗдесь, над этой холмистою русской землею,\nПобывавшей у многих владычеств в плену,\nВсе незыблемо мирной полно тишиною,\nИ волна, набегая, торопит волну.\nГде далекие греки, османы и Сфорца,\nГде боспорские царства и свастики крест?\nДышит юной отвагой лицо черноморца -\nСкромный памятник этих прославленных мест.\nНа холме, средь полыни и дикой ромашки,\nВылит в бронзе, стоит он, зажав автомат,\nИ на грудь в обожженной боями тельняшке\nВечным отсветом славы ложится закат.","name": "Город у моря","date_to": "1948"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 609, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1913","text": "Дыханье мощное в жерло трубы лилось,\nКак будто медное влагалище взывало,\nИссохнув и изныв. Трехгодовалый,\nЕго услышавши, взметнулся сонный лось.\nИ долго в сумраке сквозь дождик что-то нюхал\nНоздрей горячих хрящ, и, вспенившись, язык\nЛизал мохры губы, и, вытянувшись, ухо\nЛовило то густой, то серебристый зык.\nИ заломив рога, вдруг ринулся сквозь прутья\nПо впадинам глазным хлеставших жестко лоз,\nТеряя в беге шерсть, как войлока лоскутья,\nИ жесткую слюну склеивших пасть желез.\nВ гнилом валежнике через болото краток\nЗеленый вязкий путь. Он, как сосун, не крыл\nЕще увертливых и боязливых маток,\nВ погонях бешеных растрачивая пыл.\nВсе яростней ответ, стремящийся к завалу,\nК стволам охотничьим на тягостный призыв.\nПоляны темный круг. Свинцовый посвист шалый -\nИ лопасти рогов, как якорь, в глину врыв,\nС размаха рухнул лось. И в выдавленном ложе\nПо телу теплому перепорхнула дрожь\nКак бы предчувствия, что в нежных тканях кожи\nПройдется, весело свежуя, длинный нож,\nА надо лбом пила. И петухам безглавым\nПодобен в трепете, там возле задних ног\nДымился сев парной на трауре кровавом,\nКак мускульный глухой отзыв на терпкий рог.","name": "Смерть лося","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 610, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1830","text": "Какие думы в глубине\nЕго души таились, зрели?\nКогда б они сказалися вполне,\nКого б мы в нем, друзья, узрели?\nНо он, наш северный поэт,\nКак юный лебедь величавый,\nСредь волн тоскуя, песню славы\nЕдва начал - и стих средь юных лет!","name": "Вздох на могиле Веневитинова","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 611, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1845","text": "(Отрывок)\nЯ помню бал. Горели ярко свечи,\nИ группы пестрые мелькали предо мной.\nЯ слушал то отрывистые речи,\nТо Ланнера мотив унылый и простой.\nНо слушал их небрежно и зевая,\nА взорами ее - одну ее искал.\nГде ты, всегда нарядная, живая,\nКак мотылек? Тебя давно я не видал,\nНо все к тебе мои неслися думы,\nТобой и в этот миг они еще полны;\nИ жду тебя, усталый и угрюмый,\nЯ, как природа ждет дыхания весны!\nИ длился скучный бал до поздней ночи,\nЯ покидал его с досадою немой,\nНо вдруг ее лазуревые очи,\nКак будто две звезды, зажглися предо мной.\nИ увидал я вновь, отрады полный,\nИ плечи белые, как первый снег полей,\nИ смоляных волос густые волны,\nИ легкий стройный стан красавицы моей.\nНо на щеках нет прежнего румянца...\nТы улыбаешься сквозь слезы? Ты грустна?\nУстала ль ты, кружася в вихре танца,\nИль скорбь на дне души твоей затаена?\nУжель и ты обманута мечтами\nИ на страдания судьбой обречена?..\nВот руку мне дрожащими руками\nСхватив, \"Я замужем\",- произнесла она;\nА грудь ее высоко волновалась,\nИ томный взор горел болезненным огнем;\nИ мука в этом взоре отражалась,\nКак отражалось в дни былые счастье в нем.\nИ я поник в раздумье головою;\nСначала речь завесть о прошлом был готов,\nНо, удручен тяжелою тоскою,\nОстался, будто тень, и мрачен и без слов.\nЯ помню бал, горели ярко свечи...\nЗа пестрою толпой следил я в стороне.\nНо не искал мой взор отрадной встречи,-\nЯ никого не ждал, и скучно было мне.\nВдруг Ланнера послышались мне звуки -\nУнылый вальс! Знаком он сердцу с давних дней,\nИ вспомнил я любви тревожной муки,\nЯ вспомнил блеск давно угаснувших очей!\nДа! как листок, весною пожелтелый,\nНа утре дней и ты увяла, ангел мой;\nИ видел я, как ты в одежде белой,\nВ венке из белых роз лежала под парчой...\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .\nЯ вспомнил всё... А музыка гремела,\nИ пестрая толпа кружилась предо мной!","name": "Бал","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 612, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1884","text": "Любви, одной любви! Как нищий подаянья,\nКак странник, на пути застигнутый грозой,\nУ крова чуждого молящий состраданья,\nТак я молю любви с тревогой и тоской.","name": "Любви, одной любви!...","date_to": "1884"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 613, "fields": {"themes": [18],"author": "Самуил Маршак","text": "Забыть ли старую любовь\nИ не грустить о ней?\nЗабыть ли старую любовь\nИ дружбу прежних дней?\nЗа дружбу старую —\nДо дна!\nЗа счастье прежних дней!\nС тобой мы выпьем, старина,\nЗа счастье прежних дней.\nПобольше кружки приготовь\nИ доверху налей.\nМы пьем за старую любовь,\nЗа дружбу прежних дней.\nЗа дружбу старую —\nДо дна!\nЗа счастье юных дней!\nПо кружке старого вина —\nЗа счастье юных дней.\nС тобой топтали мы вдвоем\nТраву родных полей,\nНо не один крутой подъем\nМы взяли с юных дней.\nПереплывали мы не раз\nС тобой через ручей.\nНо море разделило нас,\nТоварищ юных дней.\nИ вот с тобой сошлись мы вновь.\nТвоя рука — в моей.\nЯ пью за старую любовь,\nЗа дружбу прежних дней.\nЗа дружбу старую —\nДо дна!\nЗа счастье прежних дней!\nС тобой мы выпьем, старина,\nЗа счастье прежних дней.\nПеревод из Роберта Бернса","name": "Застольная (Забыть ли старую любовь...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 614, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1840","text": "На мысе сем диком, увенчанном бедной осокой,\nПокрытом кустарником ветхим и зеленью сосен,\nПечальный Мениск, престарелый рыбак, схоронил\nПогибшего сына. Его возлелеяло море,\nОно же его и прияло в широкое лоно,\nИ на берег бережно вынесло мертвое тело.\nОплакавши сына, отец под развесистой ивой\nМогилу ему ископал и, накрыв ее камнем,\nПлетеную вершу из ивы над нею повесил -\nУгрюмой их бедности памятник скудный!","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 615, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1843","text": "Для себя мы не просим покоя\nИ не ждем ничего от судьбы,\nИ к небесному своду мы двое\nНе пошлем бесполезной мольбы...\nНет! пусть сам он над нами широко\nРазливается яркой зарей,\nЧтобы в грудь нам входили глубоко\nБытия полнота и покой...\nЧтобы тополей старых качанье,\nОбливаемых светом луны,\nДа лепечущих листьев дрожанье\nНавевали нам детские сны...\nЧтобы ухо средь чуткой дремоты,\nВ хоре вечном зиждительных сил,\nПримирения слышало ноты\nИ гармонию хода светил;\nЧтобы вечного шума значенье\nРазумея в таинственном сне,\nМы хоть раз испытали забвенье\nО прошедшем и будущем дне.\nНо доколе страданьем и страстью\nМы объяты безумно равно\nИ доколе не верим мы счастью,\nНам понятно проклятье одно.\nИ проклятия право святое\nСохраняя средь гордой борьбы,\nМы у неба не просим покоя\nИ не ждем ничего от судьбы...","name": "К Лавинии (Для себя мы не просим покоя...)","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 616, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шершеневич","text": "Теперь я понял. Понял все я.\nАх, уж не мальчик я давно.\nСреди исканий, без покоя\nЛюбить поэту не дано!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 617, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "Так скоро ты сказала:\n\"Нет больше сил моих\".\nМой милый друг, так мало?\nЯ только начал стих.\nМой стих, всегда победный,\nЖелает красоты.\nО друг мой, друг мой бедный,\nНе отстрадала ты.\nЕще я буду в пытке\nТерзаться и терзать.\nЯ должен в длинном свитке\nЛегенду рассказать.\nЛегенду яркой были\nО том, что я - любовь,\nО том, как мы любили,\nКак любим вновь и вновь.\nИ вот твоих мучений\nХочу я как моих.\nЯ жажду песнопений,\nЯ только начал стих.","name": "ТАК СКОРО"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 618, "fields": {"themes": [],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1801","text": "Перевод Н.Вильмонта\nТолько б час над ранним краем\nВешний трепет простоял!\nНо уж белый дождь, сдуваем\nТеплым ветром, замелькал.\nНадышаться не успеем\nВлажной зеленью в бору,\nКак, глядишь, сметен Бореем,\nЛист трепещет на ветру.\nПусть рука быстрей срывает\nНа ветвях созревший плод!\nЭтот соком набухает,\nИ уже свалился тот.\nМир, очнувшийся от стужи,\nОбновится - не узнать;\nИ - увы!- в одну и ту же\nРеку дважды не ступать.\nДа и ты! Когда в дороге\nПрах времен прельщает глаз,\nБашни видишь, зришь чертоги\nПо-иному каждый раз.\nГде уста, в былую пору\nЛьнувшие к твоим устам?\nНожка, что взбегала в гору,\nСпоря с серной, по тропам?\nГде рука, столь умиленно\nНас ласкавшая тогда?\nОбраз, внятно расчлененный,\nПропадает навсегда.\nЧто теперь, на месте этом,\nКличут именем твоим,\nНабежало зыбким светом\nИ рассеется, как дым.\nПусть кануны и исходы\nСвяжет крепче жизнь твоя!\nОбгоняя бег природы,\nТы покинешь и себя.\nТолько муз благоволенье\nПрочной ласкою дарит:\nВ сердце - трепет наполненья,\nВ духе - форму сохранит.","name": "Прочное в сменах","date_to": "1801"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 619, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1789","text": "П ь я н ы й\nСосед! на свете всё пустое:\nБогатство, слава и чины.\nА если за добро прямое\nМечты быть могут почтены,\nТо здраво и покойно жить,\nС друзьями время проводить,\nКрасот любить, любимым быть,\nИ с ними сладко есть и пить.\nКак пенится вино прекрасно!\nКакой в нем запах, вкус и цвет!\nПочто терять часы напрасно?\nНальем, любезный мой сосед!\nТ р е з в ы й\nСосед! на свете не пустое —\nБогатство, слава и чины;\nБлаженство сыщем в них прямое,\nКогда мы будем лишь умны,\nПривыкнем прямо честь любить,\nУмеренно, в довольстве жить,\nПо самой нужде есть и пить,—\nТо можем все счастливы быть.\nПусть пенится вино прекрасно,\nПусть запах в нем хорош и цвет;\nНе наливай ты мне напрасно:\nНе пью, любезный мой сосед.\nП ь я н ы й\nГонялся я за звучной славой,\nВстречал я смело ядры лбом;\nСей зверской упоен отравой,\nЯ был ужасным дураком.\nКакая польза страшным быть,\nСебя губить, других мертвить,\nВ убийстве время проводить?\nБезумно на убой ходить.\nКак пенится вино прекрасно!\nКакой в нем запах, вкус и цвет!\nПочто терять часы напрасно?\nНальем, любезный мой сосед!\nТ р е з в ы й\nГоняться на войне за славой\nИ с ядрами встречаться лбом\nВелит тому рассудок здравый,\nКто лишь рожден не дураком:\nЦарю, отечеству служить,\nЧад, жен, родителей хранить,\nСебя от плена боронить —\nСвященна должность храбрым быть!\nПусть пенится вино прекрасно!\nПусть запах в нем хорош и цвет;\nНе наливай ты мне напрасно:\nНе пью, любезный мой сосед.\nП ь я н ы й\nХотел я сделаться судьею,\nЗаконы свято соблюдать,—\nУвидел, что кривят душою,\nГде должно сильных осуждать.\nКакая польза так судить?\nОдних щадить, других казнить\nИ совестью своей шутить?\nСмешно в тенета мух ловить.\nКак пенится вино прекрасно!\nКакой в нем запах, вкус и цвет!\nПочто терять часы напрасно?\nНальем, любезный мой сосед!\nТ р е з в ы й\nКогда судьба тебе судьею\nВ судах велела заседать,\nВертеться нужды нет душою,\nКогда не хочешь взяток брать.\nКак можно так и сяк судить,\nЗаконом правду тенетить\nИ подкупать себя пустить?\nСудье злодеем страшно быть!\nПусть пенится вино прекрасно,\nПусть запах в нем хорош и цвет;\nНе наливай ты мне напрасно:\nНе пью, любезный мой сосед.","name": "Философы, пьяный и трезвый","date_to": "1789"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 620, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1858","text": "Стихи мои! Свидетели живые\nЗа мир пролитых слез!\nРодитесь вы в минуты роковые\nДушевных гроз\nИ бьетесь о сердца людские,\nКак волны об утес.","name": "Стихи мои! Свидетели живые...","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 621, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1859","text": "Волшебные слова любви и упоенья\nЯ слышал наконец из милых уст твоих,\nНо в странной робости последнего сомненья\nТвой голос ласковый затих.\nДавно, когда, в цветах синея и блистая,\nНеслася над землей счастливая весна,\nЯ помню, видел раз, как глыба снеговая\nНа солнце таяла одна.\nОдна... кругом и жизнь, и говор, и движенье...\nНо солнце всё горит, звучней бегут ручьи...\nИ в полдень снега нет, и радость обновленья\nДо утра пели соловьи.\nО, дай же доступ мне, моей любви мятежной,\nО, сбрось последний снег, растай, растай скорей...\nИ я тогда зальюсь такою песней нежной,\nКакой не ведал соловей!","name": "Волшебные слова любви и упоенья...","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 622, "fields": {"themes": [7],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1895","text": "Помнишь эту пурпурную ночь?\nСеребрилась на небе Земля\nИ Луна, ее старшая дочь.\nБыли явственно видны во мгле\nОкеаны на светлой земле,\nЦепи гор, и леса, и поля.\nИ в тоске мы мечтали с тобой:\nЕсть ли там, и мечта и любовь?\nЭтот мир серебристо-немой\nНочь за ночью осветит; потом\nБудет гаснуть на небе ночном,\nИ одни мы останемся вновь.\nМного есть у пурпурных небес,—\nО мой друг, о моя красота,—\nИ загадок, и тайн, и чудес.\nМного мимо проходит миров,\nНо напрасны вопросы веков:\nЕсть ли там и любовь и мечта?","name": "С кометы","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 623, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1856","text": "Орел взмахнет могучими крылами\nИ, вольный, отрешившись от земли,\nО немощных, влачащихся в пыли,\nНе думает, паря под небесами...\nНо, от мертвящей лжи освободясь\nИ окрыленный мыслью животворной,\nКогда для сферы светлой и просторной\nТы, возлетев, покинешь мрак и грязь;\nКогда почувствуешь, как после смрадной\nИ долго угнетавшей тесноты\nТрепещет грудь от радости, и ты\nВдыхаешь воздух чистый и прохладный,-\nО, ты начнешь невольно вспоминать\nО доле смертных, темной и ничтожной!\nВзирая сверху, будет невозможно\nТебе, счастливому, не пожелать,\nЧтоб братьев, пресмыкающихся долу,\nСвет истины скорей освободил!..\nКогда ж они, без воли и без сил,\nНе будут твоему внимать глаголу,-\nС высот своих ты властно им кричи!\nОкованных невежественным страхом,\nЗаставь ты их расстаться с тьмой и с прахом\nИ смелому полету научи!..","name": "Мыслителю","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 624, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1920","text": "Смердишь, распухла с голоду,\nсочатся кровь и гной из ран отверстых.\nВопя и корчась, к матери-земле припала ты.\nРоссия, твой родильный бред они сочли за смертный,\nГнушаются тобой, разумны, сыты и чисты.\nБесплодно чрево их, пустые груди каменеют.\nКто древнее наследие возьмет?\nКто разожжет и дальше понесет\nПолупогасший факел Прометея?\nСуровы роды, час высок и страшен.\nНе в пене моря, не в небесной синеве,\nНа темном гноище, омытый кровью нашей,\nРождается иной, великий век.\nУверуйте! Его из наших рук примите!\nОн наш и ваш — сотрет он все межи.\nЗабытая, в полунощной столице\nПод саваном снегов таилась жизнь.\nНа краткий срок народ бывает призван\nСвоею кровью напоить земные борозды —\nГонители к тебе придут, Отчизна,\nЦелуя на снегу кровавые следы.","name": "России (Смердишь, распухла...)","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 625, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Неверие тому, что даже очевидно.\nМир полон призраков, как Лысая гора.\nНи пенье петуха, ни жаркая молитва\nНе прогоняют их с утра и до утра.\nСгинь, наважденье, сгинь! Замкни страницы, книга,\nСлепи между собой, чтоб их не перечесть!..\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .\nОна томит, как ярость, злость и месть.\nОна не чтит причин. Она равновелика,\nКогда причины нет, когда причина есть.","name": "Она"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 626, "fields": {"themes": [2],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1850","text": "I\nСын Революции, ты с матерью ужасной\nОтважно в бой вступил — и изнемог в борьбе.\nНе одолел ее твой гений самовластный!..\nБой невозможный, труд напрасный!..\nТы всю ее носил в самом себе...\nII\nДва демона ему служили,\nДве силы чудно в нем слились:\nВ его главе — орлы парили,\nВ его груди — змии вились...\nШирококрылых вдохновений\nОрлиный, дерзостный полет,\nИ в самом буйстве дерзновений\nЗмииной мудрости расчет.\nНо освящающая сила,\nНепостижимая уму,\nДуши его не озарила\nИ не приблизилась к нему...\nОн был земной, не божий пламень,\nОн гордо плыл — презритель волн,\nНо о подводный веры камень\nВ щепы разбился утлый челн.\nIII\nИ ты стоял — перед тобой Россия!\nИ, вещий волхв, в предчувствии борьбы,\nТы сам слова промолвил роковые:\n«Да сбудутся ее судьбы!..»\nИ не напрасно было заклинанье:\nСудьбы откликнулись на голос твой!..\nНо новою загадкою в изгнанье\nТы возразил на отзыв роковой...\nГода прошли — и вот, из ссылки тесной\nНа родину вернувшийся мертвец,\nНа берегах реки, тебе любезной,\nТревожный дух, почил ты наконец...\nНо чуток сон — и по ночам, тоскуя,\nПорою встав, ты смотришь на Восток,\nИ вдруг, смутясь, бежишь, как бы почуя\nПередрассветный ветерок.","name": "Наполеон","date_to": "1850"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 627, "fields": {"themes": [7],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1843","text": "Что не тогда явились в мир мы с вами,\nКогда он был\nЕще богат любовью и слезами\nИ полон сил?..\nДа! вас увлечь так искренно, так свято\nВ хаос тревог\nИ, может быть, в паденье без возврата\nТогда б я мог...\nИ под топор общественного мненья,\nШутя почти,\nС таким святым порывом убежденья\nВас подвести...\nИль, если б скуп на драмы был печальный\nВсе так же рок,\nВсе ж вас любить любовью идеальной\nТогда б я мог...\nА что ж теперь? Не скучно ль нам обоим\nТеперь равно,\nЧто чувство нам, хоть мы его и скроем,\nВсегда смешно?..\nЧто нет надежд, страданий и волненья,\nЧто драмы - вздор\nИ что топор общественного мненья -\nТупой топор?","name": "К Лавинии (Что не тогда явились в мир...)","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 628, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Нарбут","text": "Жизнь моя, как летопись, загублена,\nкиноварь не вьется по письму.\nЯ и сам не знаю, почему\nмне рука вторая не отрублена...\nРазве мало мною крови пролито,\nмало перетуплено ножей?\nА в яру, а за курганом, в поле,\nдо самой ночи поджидать гостей!\nЭти шеи, узкие и толстые, —\nкак ужаки, потные, как вол,\nнепреклонные, — рукой апостола\nСавла — за стволом ловил я ствол,\nХвать — за горло, а другой — за ножичек\n(легонький, да кривенький ты мой),\nИ бордовой застит очи тьмой,\nИ тошнит в грудях, томит немножечко.\nА потом, трясясь от рясных судорог,\nкожу колупать из-под ногтей,\nИ — опять в ярок, и ждать гостей\nна дороге, в город из-за хутора.\nЕсли всполошит что и запомнится, —\nзадыхающийся соловей:\nот пронзительного белкой-скромницей\nдетство в гущу юркнуло ветвей.\nИ пришла чернявая, безусая\n(рукоять и губы набекрень)\nМуза с совестью (иль совесть с музою?)\nуспокаивать мою мигрень.\nШевелит отрубленною кистью, —\nчервяками робкими пятью, —\nтянется к горячему питью,\nи, как Ева, прячется за листьями.","name": "Владимир Нарбут — Совесть"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 629, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1900","text": "По улицам Венеции, в вечерний\nНеверный час, блуждал я меж толпы,\nИ сердце трепетало суеверней.\nКаналы, как громадные тропы,\nМанили в вечность; в переменах тени\nКазались дивны строгие столпы,\nИ ряд оживших призрачных строений\nЯвлял очам, чего уж больше нет,\nЧто было для минувших поколений.\nИ, словно унесенный в лунный свет,\nЯ упивался невозможным чудом,\nНо тяжек был мне дружеский привет...\nВ тот вечер улицы кишели людом,\nВо мгле свободно веселился грех,\nИ был весь город дьявольским сосудом.\nБесстыдно раздавался женский смех,\nИ зверские мелькали мимо лица...\nИ помыслы разгадывал я всех.\nНо вдруг среди позорной вереницы\nУгрюмый облик предо мной возник.\nТак иногда с утеса глянут птицы,-\nТо был суровый, опаленный лик.\nНе мертвый лик, но просветленно-страстный.\nБез возраста - не мальчик, не старик.\nИ жалким нашим нуждам не причастный,\nСлучайный отблеск будущих веков,\nОн сквозь толпу и шум прошел, как властный.\nМгновенно замер говор голосов,\nКак будто в вечность приоткрылись двери,\nИ я спросил, дрожа, кто он таков.\nНо тотчас понял: Данте Алигьери.","name": "Данте в Венеции","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 630, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1950","text": "По асфальту шаркнула резина.\nРаспахнулась дверца лимузина.\nБлагостны, жирны, как караси,\nДва почтенных брата капуцина\nСгинули в подъезде Си-Ай-Си.\nНевдомек доверчивым прохожим:\nДля чего смиреннейшим отцам,\nПастырям овец во стаде божьем,\nНаносить визиты наглорожим,\nРажим вашингтонским молодцам?\nНе смотрите исподлобья, косо\nИ недоуменные вопросы\nПри себе оставьте, простаки!\nНе впервой сюда несут доносы\nЭти рясоносные шпики.\nГосподу угодная работа —\nВыследить и выдать патриота,\nКак в гестапо выдавали встарь;\nВедь библейский шпик из Кариота\nПротив этих, нынешних,— кустарь!","name": "На венском перекрестке","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 631, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1967","text": "У моря, у порта\nЖивет одна девчонка,-\nТам моряков до черта\nИз дальних разных стран,\nЗагадочных стран.\nИ все они едва ли\nДевчонку эту знали,-\nОдни не замечали:\nМол, не было печали,-\nНу а другим, кто пьян,\nСкорее бы - стакан.\nПодруга, блондинка,\nТа, что живет у рынка:\nКак день - так вечеринка,-\nВеселье там и смех,\nВеселье и смех.\nА тихая девчонка,\nХоть петь умела звонко,\nК подруге не ходила -\nЕй не до песен было,-\nВеселье и успех\nВ почете не у всех.\nМанеры, поклоны,\nМегеры и матроны,\nКрасавчики пижоны -\nДо них ей далеко,\nДо них далеко.\nЕй не до поцелуев -\nВедь надо бить буржуев!\nИ надо бить, заметьте,\nНа всем на белом свете -\nИ будет всем легко,\nИ будет всем легко!","name": "Песня Саньки","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 632, "fields": {"themes": [7],"author": "Петр Вяземский","text": "Моя вечерняя звезда,\nМоя последняя любовь!\nНа потемневшие года\nПриветный луч пролей ты вновь!\nСредь юных, невоздержных лет\nМы любим блеск и пыл огня;\nНо полурадость, полусвет\nТеперь отрадней для меня.","name": "Моя вечерняя звезда..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 633, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1828","text": "В сиянии и в радостном покое,\nУ трона вечного творца,\nС улыбкой он глядит в изгнание земное,\nБлагословляет мать и молит за отца.","name": "ЭПИТАФИЯ МЛАДЕНЦУ","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 634, "fields": {"themes": [7],"author": "Кондратий Рылеев","date_from": "1821","text": "(Подражание VII посланию Депрео)\nПитомец важных муз, служитель Аполлона,\nПевец, который нам паденье Илиона\nИ битвы грозные ахеян и троян,\nС Пелидом бедственну вражду Агамемнона,\nВторженье Гектора в враждебный греков стан,\nИ бой и смерть сего пергамского героя\nВоспел пленительно на лире золотой,\nНа древний лад ее с отважностью настроя,\nИ путь открыл себе бессмертья в храм святой!\nНе думай, чтоб и ты, пленя всех лирой звучной,\nОт всех хвалу обрел во мзду своих трудов;\nБорение с толпой совместников, врагов,\nИ с предрассудками, и с завистью докучной —\nВсегдашний был удел отличнейших певцов!\nАх! иногда они в друзьях врагов встречали,\nИ, им с беспечною вверяяся душой,\nУ сердца нежного змею отогревали\nИ целый век кляли несчастный жребий свой...\nСудьи-завистники, убийцы дарований,\nВезде преследуют несчастного певца;\nИ похвалы друзей, и шум рукоплесканий,\nИ лавры свежие прекрасного венца —\nВсё души низкие завистников тревожит,\nВсё дикую вражду к их бедной жертве множит!\nОдна, одна лишь смерть гоненья прекратит,\nИ, успокоясь в мирной сени,\nДань должной похвалы возьмет с потомства гений\nИ, торжествующий, зоилов постыдит.\nТаланта каждого сопутник неизменный,\nНегодование толпы непросвещенной\nИ зависть злобная — его всегдашний враг —\nОспоривали здесь ко славе каждый шаг\nТворца «Димитрия», «Фингала», «Поликсены»;\nЛюбимца первого российской Мельпомены\nЯд низкой зависти спокойствия лишил\nИ, сердце отравив, дни жизни сократил.\nНо весть печальная лишь всюду пролетела,\nПочувствовали все, что без него у нас\nТрагедия осиротела...\nТогда судей-невежд умолк презренный глас,\nВенки посыпались, и зависть онемела...\nСудьбу подобную ж Фонвизин претерпел,\nИ Змейкина, себя узнавши в Простаковой,\nСулила автору жизнь скучную в удел\nВ стране далекой и суровой...\nНа трудном поприще ты только мог один\nВ приятной звучности прелестного размера\nНам верно передать всю красоту картин\nИ всю гармонию Гомера.\nНе удивляйся же, что зависть вкруг тебя\nШипит, как черная змея!\nИ здесь, как и везде, нас небо наставляет;\nМудрец во всем, во всем читает\nУроки для себя:\nНа лоне праздности дремавший долго гений,\nСтрелами зависти быв пробужден от лени,\nШиряясь, как орел, на небеса парит\nИ с высоты на низ с презрением глядит,\nГде клеветой его порочит пустомеля...\nТак деспот-кардинал с ученою толпой\nУничижить хотел бессмертного Корнеля,\nНа «Сида» воружил зоилов дерзкий рой!\n«Сид» бранью угнетен, но трагик оскорбленный\nЯвился с «Цинною» во храме Мельпомены —\nИ посрамленный кардинал\nСмотрел с ничтожными льстецами,\nКак гением своим Корнель торжествовал\nНад Академией и жалкими судьями!\nТак и Жуковский наш, любимый Феба сын,\nСокровищ языка счастливый властелин,\nВозвышенного полн, Эдема пышны двери,\nВ ответ ругателям, открыл для юной пери.\nИ ты примеру следуй их,\nИ на суждения завистников твоих,\nНа площадную брань и приговор суровый\nС Гомером отвечай всегда беседой новой.\nОрла ль, парящего среди эфирных стран,\nВ полете карканьем удержит наглый вран?\nИди бестрепетно проложенной стезею\nИ лавры свежие рви смелою рукою;\nПускай завистники вокруг тебя шипят!\nО Гнедич! Вопли их, и дикие и громки,\nТобой заслуженной хвалы не заглушат:\nЗащитник твой — Гомер, твои судьи — потомки!\nЗачем тревожиться, когда твоих трудов\nНе вздумает читать какой-нибудь Вралёв,\nИль жалкий Азбукин, иль Клит-стихокропатель,\nИль в колпаке магистр, или Дамон-ругатель?\nНет, нет! читателей достоин ты других;\nЖелаю, Гнедич, я, чтобы в стихах твоих\nВосторги сладкие поэты почерпали,\nЧтобы царица-мать красе дивилась их,\nЧтоб перевод прекрасный твой читали\nС воспламененною душой\nИзящного ценители прямые,\nХранящие любовь к стране своей родной\nИ посвященные муз в таинства святые.\nНе много их! Зато внимание певцам\nСредь вопля дикого должно быть драгоценно,\nКак в Ливии, от солнца раскаленной,\nДля странника ручей, журчащий по пескам...","name": "Послание к Н.И.Гнедичу (Питомец важных муз...)","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 635, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","date_from": "1963","text": "Ах улицы, единственный приют,\nНе для бездомных -\nДля живущих в городе.\nМне улицы покоя не дают,\nОни мои товарищи и вороги.\nМне кажется - не я по ним иду,\nА подчиняюсь, двигаю ногами,\nА улицы ведут меня, ведут,\nПо заданной единожды программе.\nПрограмме переулков дорогих,\nНамерений веселых и благих.","name": "Ах улицы, единственный приют...","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 636, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1910","text": "Когда мозаик никнут травы\nИ церковь гулкая пуста,\nЯ в темноте, как змей лукавый,\nВлачусь к подножию креста.\nЯ пью монашескую нежность\nВ сосредоточенных сердцах,\nКак кипариса безнадежность\nВ неумолимых высотах.\nЛюблю изогнутые брови\nИ краску на лице святых,\nИ пятна золота и крови\nНа теле статуй восковых.\nБыть может, только призрак плоти\nОбманывает нас в мечтах,\nПросвечивает меж лохмотий,\nИ дышит в роковых страстях.","name": "Когда мозаик никнут травы...","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 637, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1907","text": "Над зыбкой рябью вод встает из глубины\nПустынный кряж земли: хребты скалистых гребней,\nОбрывы черные, потоки красных щебней —\nПределы скорбные незнаемой страны.\nЯ вижу грустные, торжественные сны —\nЗаливы гулкие земли глухой и древней,\nГде в поздних сумерках грустнее и напевней\nЗвучат пустынные гекзаметры волны.\nИ парус в темноте, скользя по бездорожью,\nТрепещет древнею, таинственною дрожью\nВетров тоскующих и дышащих зыбей.\nПутем назначенным дерзанья и возмездья\nСтремит мою ладью глухая дрожь морей,\nИ в небе теплятся лампады Семизвездья.","name": "Над зыбкой рябью вод встает из глубины...","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 638, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1862","text": "Если пасмурен день, если ночь не светла,\nЕсли ветер осенний бушует,\nНад душой воцаряется мгла,\nУм, бездействуя, вяло тоскует.\nТолько сном и возможно помочь,\nНо, к несчастью, не всякому спится...\nСлава богу! морозная ночь -\nЯ сегодня не буду томиться.\nПо широкому полю иду,\nРаздаются шаги мои звонко,\nРазбудил я гусей на пруду,\nЯ со стога спугнул ястребенка.\nКак он вздрогнул! как крылья развил!\nКак взмахнул ими сильно и плавно!\nДолго, долго за ним я следил,\nЯ невольно сказал ему: славно!\nЧу! стучит проезжающий воз,\nДеготьком потянуло с дороги...\nОбоняние тонко в мороз,\nМысли свежи, выносливы ноги.\nОтдаешься невольно во власть\nОкружающей бодрой природы;\nСила юности, мужество, страсть\nИ великое чувство свободы\nНаполняют ожившую грудь;\nЖаждой тела душа закипает,\nВспоминается пройденный путь,\nСовесть песню свою запевает...\nЯ советую гнать ее прочь -\nБудет время еще сосчитаться!\nВ эту тихую, лунную ночь\nСозерцанию должно предаться.\nДаль глубоко прозрачна, чиста,\nМесяц полный плывет над дубровой,\nИ господствуют в небе цвета\nГолубой, беловатый, лиловый.\nВоды ярко блестят средь полей,\nА земля прихотливо одета\nВ волны белого лунного света\nИ узорчатых, странных теней.\nОт больших очертаний картины\nДо тончайших сетей паутины\nЧто как иней к земле прилегли,-\nВсё отчетливо видно: далече\nПротянулися полосы гречи,\nКрасной лентой по скату прошли;\nЗамыкающий сонные нивы,\nЛес сквозит, весь усыпан листвой;\nЧудны красок его переливы\nПод играющей, ясной луной;\nДуб ли пасмурный, клен ли веселый -\nВ нем легко отличишь издали;\nГрудью к северу; ворон тяжелый -\nВидишь - дремлет на старой ели!\nВсё, чем может порадовать сына\nПоздней осенью родина-мать:\nЗеленеющей озими гладь,\nПодо льном - золотая долина,\nПосреди освещенных лугов\nВеличавое войско стогов -\nВсё доступно довольному взору...\nНе сожмется мучительно грудь,\nЕсли б даже пришлось в эту пору\nНа родную деревню взглянуть:\nНе видна ее бедность нагая!\nЗапаслася скирдами, родная,\nОкружилася ими она\nИ стоит, словно полная чаша.\nПожелай ей покойного сна -\nУтомилась, кормилица наша!..\nСпи, кто может,- я спать не могу,\nЯ стою потихоньку, без шуму\nНа покрытом стогами лугу\nИ невольную думаю думу.\nНе умел я с тобой совладать,\nНе осилил я думы жестокой...\nВ эту ночь я хотел бы рыдать\nНа могиле далекой,\nГде лежит моя бедная мать...\nВ стороне от больших городов,\nПосреди бесконечных лугов,\nЗа селом, на горе невысокой,\nВся бела, вся видна при луне,\nЦерковь старая чудится мне,\nИ на белой церковной стене\nОтражается крест одинокий.\nДа! я вижу тебя, божий дом!\nВижу надписи вдоль по карнизу\nИ апостола Павла с мечом,\nОблаченного в светлую ризу.\nПоднимается сторож-старик\nНа свою колокольню-руину,\nНа тени он громадно велик:\nПополам пересек всю равнину.\nПоднимись!- и медлительно бей,\nЧтобы слышалось долго гуденье!\nВ тишине деревенских ночей\nЭтих звуков властительно пенье:\nЕсли есть в околотке больной,\nОн при них встрепенется душой\nИ, считая внимательно звуки,\nПозабудет на миг свои муки;\nОдинокий ли путник ночной\nИх заслышит - бодрее шагает;\nИх заботливый пахарь считает\nИ, крестом осенясь в полусне,\nПросит бога о ведреном дне.\nЗвук за звуком гудя прокатился,\nНасчитал я двенадцать часов.\nС колокольни старик возвратился,\nСлышу шум его звонких шагов,\nВижу тень его; сел на ступени,\nДремлет, голову свесив в колени.\nОн в мохнатую шапку одет,\nВ балахоне убогом и темном...\nВсё, чего не видал столько лет,\nОт чего я пространством огромным\nОтделен,- всё живет предо мной,\nВсё так ярко рисуется взору,\nЧто не верится мне в эту пору,\nЧтоб не мог увидать я и той,\nЧья душа здесь незримо витает,\nКто под этим крестом почивает...\nПовидайся со мною, родимая!\nПоявись легкой тенью на миг!\nВсю ты жизнь прожила нелюбимая,\nВсю ты жизнь прожила для других.\nС головой, бурям жизни открытою,\nВесь свой век под грозою сердитою\nПростояла,- грудью своей\nЗащищая любимых детей.\nИ гроза над тобой разразилася!\nТы, не дрогнув, удар приняла,\nЗа врагов, умирая, молилася,\nНа детей милость бога звала.\nНеужели за годы страдания\nТот, кто столько тобою был чтим,\nНе пошлет тебе радость свидания\nС погибающим сыном твоим?..\nЯ кручину мою многолетнюю\nНа родимую грудь изолью,\nЯ тебе мою песню последнюю,\nМою горькую песню спою.\nО прости! то не песнь утешения,\nЯ заставлю страдать тебя вновь,\nНо я гибну - и ради спасения\nЯ твою призываю любовь!\nЯ пою тебе песнь покаяния,\nЧтобы кроткие очи твои\nСмыли жаркой слезою страдания\nВсе позорные пятна мои!\nЧтоб ту силу свободную, гордую,\nЧто в мою заложила ты грудь,\nУкрепила ты волею твердою\nИ на правый поставила путь...\nТреволненья мирского далекая,\nС неземным выраженьем в очах,\nРусокудрая, голубоокая,\nС тихой грустью на бледных устах,\nПод грозой величаво-безгласная,-\nМолода умерла ты, прекрасная,\nИ такой же явилась ты мне\nПри волшебно светящей луне.\nДа! я вижу тебя, бледнолицую,\nИ на суд твой себя отдаю.\nНе робеть перед правдой-царицею\nНаучила ты музу мою:\nМне не страшны друзей сожаления,\nНе обидно врагов торжество,\nИзреки только слово прощения,\nТы, чистейшей любви божество!\nЧто враги? пусть клевещут язвительней.\nЯ пощады у них не прошу,\nНе придумать им казни мучительней\nТой, которую в сердце ношу!\nЧто друзья? Наши силы неровные,\nЯ ни в чем середины не знал,\nЧто обходят они, хладнокровные,\nЯ на всё безрассудно дерзал,\nЯ не думал, что молодость шумная,\nЧто надменная сила пройдет -\nИ влекла меня жажда безумная,\nЖажда жизни - вперед и вперед!\nУвлекаем бесславною битвою,\nСколько раз я над бездной стоял,\nПоднимался твоею молитвою,\nСнова падал - и вовсе упал!..\nВыводи на дорогу тернистую!\nРазучился ходить я по ней,\nПогрузился я в тину нечистую\nМелких помыслов, мелких страстей.\nОт ликующих, праздно болтающих,\nОбагряющих руки в крови\nУведи меня в стан погибающих\nЗа великое дело любви!\nТот, чья жизнь бесполезно разбилася,\nМожет смертью еще доказать,\nЧто в нем сердце неробкое билося,\nЧто умел он любить...\n. . . . . . . . . . . . . . . . . .\n(Утром, в постели)\nО мечты! о волшебная власть\nВозвышающей душу природы!\nПламя юности, мужество, страсть\nИ великое чувство свободы -\nВсё в душе угнетенной моей\nПробудилось... но где же ты, сила?\nЯ проснулся ребенка слабей.\nЗнаю: день проваляюсь уныло,\nНочью буду микстуру глотать,\nИ пугать меня будет могила,\nГде лежит моя бедная мать.\nВсё, что в сердце кипело, боролось,\nВсё луч бледного утра спугнул,\nИ насмешливый внутренний голос\nЗлую песню свою затянул:\n\"Покорись, о ничтожное племя!\nНеизбежной и горькой судьбе,\nЗахватило нас трудное время\nНеготовыми к трудной борьбе.\nВы еще не в могиле, вы живы,\nНо для дела вы мертвы давно,\nСуждены вам благие порывы,\nНо свершить ничего не дано...\"","name": "Рыцарь на час","date_to": "1862"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 639, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1838","text": "Слепец, страданьем вдохновенный,\nВам строки чудные писал,\nИ прежних лет восторг священный,\nВоспоминаньем оживленный,\nОн перед вами изливал.\nОн вас не зрел, но ваши речи,\nКак отголосок юных дней,\nПри первом звуке новой встречи\nЕго встревожили сильней.\nТогда признательную руку\nВ ответ на ваш приветный взор,\nНавстречу радостному звуку\nОн в упоении простер.\nИ я, поверенный случайный\nНадежд и дум его живых,\nЯ буду дорожить, как тайной,\nПечальным выраженьем их.\nЯ верю: годы не убили,\nИзгладить даже не могли\nВсё, что вы прежде возбудили\nВ его возвышенной груди.\nНо да сойдет благословенье\nНа вашу жизнь за то, что вы\nXоть на единое мгновенье\nУмели снять венок мученья\nС его преклонной головы.","name": "Слепец, страданьем вдохновенный...","date_to": "1838"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 640, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1943","text": "Не всяк боец, что брал Орел,\nИль Харьков, иль Полтаву,\nВ тот самый город и вошел\nЧерез его заставу.\nТакой иному выйдет путь,\nВ согласии с приказом,\nЧто и на город тот взглянуть\nНе доведется глазом...\nВот так, верней, почти что так,\nВ рядах бригады энской\nСражался мой Иван Громак,\nБоец, герой Смоленска.\nСоленый пот глаза слепил\nСолдату молодому,\nЧто на войне мужчиной был,\nМальчишкой числясь дома.\nВ бою не шутка — со свежа,\nОднако дальше — больше,\nОт рубежа до рубежа\nВоюет бронебойщик...\nИ вот уже недалеки\nЗа дымкой приднепровской\nИ берег тот Днепра-реки\nИ город — страж московский.\nЛежит пехота. Немец бьет.\nКрест-накрест пишут пули.\nНельзя назад, нельзя вперед.\nЧто ж, гибнуть? Черта в стуле!\nИ словно силится прочесть\nВ письме слепую строчку,\nГлядит Громак и молвит: — Есть!\nЗаметил вражью точку.\nБерет тот кустик на прицел,\nПрипав к ружью, наводчик.\nИ дело сделано: отпел\nНемецкий пулеметчик.\nОдин отпел, второй поет,\nС кустов ссекая ветки.\nГромак прицелился — и тот\nПодшиблен пулей меткой.\nКоманда слышится:\n— Вперед!\nВперед, скорее, братцы!...\nНо тут немецкий миномет\nДавай со зла плеваться.\nИван Громак смекает: врешь,\nСо страху ты сердитый.\nРазрыв! Кусков не соберешь —\nРужье бойца разбито.\nГромак в пыли, Громак в дыму,\nНалет жесток и долог.\nГромак не чуял, как ему\nПрожег плечо осколок.\nМинутам счет, секундам счет,\nНалет притихнул рьяный.\nА немцы — вот они — в обход\nПозиции Ивана.\nПолзут, хотят забрать живьем.\nПолзут, скажи на милость,\nОтвага тоже: впятером\nНа одного решились.\nВот — на бросок гранаты враг,\nГромак его гранатой,\nВот рядом двое. Что ж Громак?\nГромак — давай лопатой.\nСошлись, сплелись, пошла возня.\nГромак живучий малый.\n— Ты думал что? Убил меня?\nСмотри, убьешь, пожалуй!—\nСхватил он немца, затая\nИ боль свою и муки: —\nЧто? Думал — раненый? А я\nЕще имею руки.\nСдавил его одной рукой,\nУ немца прыть увяла.\nА тут еще — один, другой\nНа помощь. Куча мала.\nЛежачий раненый Громак\nПод ними землю пашет.\nКонец, Громак? И было б так,\nДа подоспели наши...\nТакая тут взялась жара,\nЧто передать не в силах.\nИ впереди уже «ура»\nСлыхал Громак с носилок.\nВраг отступил в огне, в дыму\nПожаров деревенских...\nНо не пришлося самому\nИвану быть в Смоленске.\nИ как гласит о том молва,\nОн не в большой обиде.\nСмоленск — Смоленском. А Москва?\nОн и Москвы не видел.\nНе приходилось,— потому...\nОпять же горя мало:\nМосквы не видел, но ему\nМосква салютовала.","name": "Иван Громак","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 641, "fields": {"themes": [7],"author": "Саша Черный","date_from": "1932","text": "На перевернутый ящик\nСела худая, как спица,\nДылда-девица,\nРядом - плечистый приказчик.\nГоворят, говорят...\nВ глазах - пламень и яд,-\nВот-вот\nОна в него зонтик воткнет,\nА он ее схватит за тощую ногу\nИ, придя окончательно в раж,\nЗабросит ее на гараж -\nЧерез дорогу...\nСлава богу!\nВсе злые слова откипели,-\nЗаструились тихие трели...\nОн ее взял,\nКак хрупкий бокал,\nДеловито за шею,\nОна повернула к злодею\nСвой щучий овал:\nТри минуты ее он лобзал\nТак, что камни под ящиком томно хрустели.\nПотом они яблоко ели:\nОн куснет, а после она,-\nПотому что весна.","name": "Любовь","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 642, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Выйти из дому при ветре,\nПо непогоду выйти.\nТучи и рощи рассветны\nПеред началом событий.\nХолодно. Вольно. Бесстрашно.\nВетрено. Холодно. Вольно.\nЛьется рассветное брашно.\nЯ отстрадал — и довольно!\nВыйти из дому при ветре\nИ поклониться отчизне.\nНадо готовиться к смерти\nТак, как готовятся к жизни...","name": "Выйти из дому при ветре..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 643, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "Семнадцать...\nДвадцать...\nВ годы те,\nЧто понимал я в красоте?!\nРумянца ль видя густоту\nИль бровь, приподнятую круто,\nЯ счастлив был,\nЯ красоту\nС беспечной молодостью путал.\nТеперь мне далеко за тридцать,\nИ потому тоскливей пса\nБездомного\nГляжу я в лица,\nИщу любимые глаза.\nРовесниц вижу увяданье,\nУже не юности расцвет,\nА пережитого страданья\nМилей мне\nБлагородный след.\nДавно забылись\nДни свиданий,\nНо то стыдливей, то бойчей\nСвет запоздалых ожиданий\nВсе светится в глуби очей.\nРумянец спал\nПыльцой цветочной,\nИ бровь не просто приподнять.\nТа красота была непрочной,\nА эта...\nЭту не отнять.","name": "Семнадцать... Двадцать..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 644, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1908","text": "Опять, как в годы золотые,\nТри стертых треплются шлеи,\nИ вязнут спицы росписные\nВ расхлябанные колеи...\nРоссия, нищая Россия,\nМне избы серые твои,\nТвои мне песни ветровые,-\nКак слезы первые любви!\nТебя жалеть я не умею\nИ крест свой бережно несу...\nКакому хочешь чародею\nОтдай разбойную красу!\nПускай заманит и обманет,-\nНе пропадешь, не сгинешь ты,\nИ лишь забота затуманит\nТвои прекрасные черты...\nНу что ж? Одно заботой боле -\nОдной слезой река шумней\nА ты все та же - лес, да поле,\nДа плат узорный до бровей...\nИ невозможное возможно,\nДорога долгая легка,\nКогда блеснет в дали дорожной\nМгновенный взор из-под платка,\nКогда звенит тоской острожной\nГлухая песня ямщика!..","name": "Россия","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 645, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1828","text": "Не пой, красавица, при мне\nТы песен Грузии печальной:\nНапоминают мне оне\nДругую жизнь и берег дальный.\nУвы! напоминают мне\nТвои жестокие напевы\nИ степь, и ночь - и при луне\nЧерты далекой, бедной девы!..\nЯ призрак милый, роковой,\nТебя увидев, забываю;\nНо ты поешь - и предо мной\nЕго я вновь воображаю.\nНе пой, красавица, при мне\nТы песен Грузии печальной:\nНапоминают мне оне\nДругую жизнь и берег дальный.","name": "Не пой, красавица, при мне...","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 646, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1902","text": "Гадай и жди. Среди полночи\nВ твоем окошке, милый друг,\nЗажгутся дерзостные очи,\nПослышится условный стук.\nИ мимо, задувая свечи,\nКак некий Дух, закрыв лицо,\nС надеждой невозможной встречи\nПройдет на милое крыльцо.","name": "Гадай и жди. Среди полночи...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 647, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1843","text": "Безумного счастья страданья\nТы мне никогда не дарила,\nНо есть на меня обаянья\nВ тебе непонятная сила.\nКогда из-под темной ресницы\nЛазурное око сияет,\nМне тайная сила зеницы\nНевольно и сладко смыкает.\nИ больше все члены объемлет\nИ лень, и таинственный трепет,\nА сердце и дремлет, и внемлет\nСквозь сон твой ребяческий лепет.\nИ снятся мне синие волны\nБезбрежно-широкого моря,\nИ, весь упоения полный,\nПлыву я на вольном просторе.\nИ спит, убаюкано морем,\nВ груди моей сердце больное,\nРасставшись с надеждой и горем,\nОтринувши счастье былое.\nИ грезится только иная,\nТа жизнь без сознанья и цели,\nКогда, под рассказ усыпляя,\nКачали меня в колыбели.","name": "Обаяние","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 648, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Блок","date_from": "1902","text": "Сны раздумий небывалых\nСтерегут мой день.\nВот видений запоздалых\nПламенная тень.\nВсе лучи моей свободы\nЗаалели там.\nЗдесь снега и непогоды\nОкружили храм.\nВсе виденья так мгновенны -\nБуду ль верить им?\nНо Владычицей вселенной,\nКрасотой неизреченной,\nЯ, случайный, бедный, тленный,\nМожет быть, любим.\nДни свиданий, дни раздумий\nСтерегут в тиши...\nЖдать ли пламенных безумий\nМолодой души?\nИль, застывши в снежном храме\nНе открыв лица,\nВстретить брачными дарами\nВестников конца?","name": "Сны раздумий небывалых...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 649, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1915","text": "Смуглые беспомощные руки\nПролетели. Там светлей!\n(Вечная Заступница,\nНе крени высоких кораблей!)\nТы теперь одна. Но если на рассвете\nУ твоих ворот\nМальчик слепенький\nЗапоет:\n\"Святые херувимы\nНасадили ясный сад.\nТри птенчика совиные\nНа дереве кричат.\nОтчего ты здесь? Отчего не спишь?\nЯ пойду туда!\nЯ возьму голыш!\"...\nВстань тогда, скажи ему:- Не пой!..\nПокропи глаза его росой!","name": "Расставанье","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 650, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1978","text": "Муру на блюде доедаю подчистую.\nГлядите, люди, как я смело протестую!\nХоть я икаю, но твердею, как Спаситель,\nИ попадаю за идею в вытрезвитель.\nВот заиграла музыка для всех -\nИ стар и млад, приученный к порядку,\nВсеобщую танцуют физзарядку,-\nНо я - рублю сплеча, как дровосек:\nИграют танго - я иду вприсядку.\nОбъявлен рыбный день - о чем грустим!\nХек с маслом в глотку - и молчим, как рыбы.\nНе унывай: хек семге - побратим...\nНаступит птичий день - мы полетим,\nА упадем - так спирту на ушибы!\nМежду 1976 и","name": "Муру на блюде доедаю подчистую...","date_to": "1978"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 651, "fields": {"themes": [],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1845","text": "Мне нужно забвенье, нужна тишина:\nЯ в волны нырну непробудного сна,\nВы, порванной арфы мятежные звуки,\nУмолкните, думы, и чувства, и муки.\nДа! чаша житейская желчи полна;\nНо выпил же эту я чашу до дна,-\nИ вот опьянелой, больной головою\nКлонюсь и клонюсь к гробовому покою.\nУзнал я изгнанье, узнал я тюрьму,\nУзнал слепоты нерассветную тьму\nИ совести грозной узнал укоризны,\nИ жаль мне невольницы милой отчизны.\nМне нужно забвенье, нужна тишина\n. . . . . . . . . . . . . . . . .","name": "Усталость","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 652, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1953","text": "Назначь мне свиданье\nна этом свете.\nНазначь мне свиданье\nв двадцатом столетье.\nМне трудно дышать без твоей любви.\nВспомни меня, оглянись, позови!\nНазначь мне свиданье\nв том городе южном,\nГде ветры гоняли\nпо взгорьям окружным,\nГде море пленяло\nволной семицветной,\nГде сердце не знало\nлюбви безответной.\nТы вспомни о первом свидании тайном,\nКогда мы бродили вдвоем по окраинам,\nМеж домиков тесных,\nпо улочкам узким,\nГде нам отвечали с акцентом нерусским.\nПейзажи и впрямь были бедны и жалки,\nНо вспомни, что даже на мусорной свалке\nЖестянки и склянки\nсверканьем алмазным,\nКазалось, мечтали о чем-то прекрасном.\nТропинка все выше кружила над бездной...\nТы помнишь ли тот поцелуй\nподнебесный?..\nЧисла я не знаю,\nно с этого дня\nТы светом и воздухом стал для меня.\nПусть годы умчатся в круженье обратном\nИ встретимся мы в переулке Гранатном...\nНазначь мне свиданье у нас на земле,\nВ твоем потаенном сердечном тепле.\nДруг другу навстречу\nпо-прежнему выйдем,\nПока еще слышим,\nПока еще видим,\nПока еще дышим,\nИ я сквозь рыданья\nТебя заклинаю:\nназначь мне свиданье!\nНазначь мне свиданье,\nхотя б на мгновенье,\nНа площади людной,\nпод бурей осенней,\nМне трудно дышать, я молю о спасенье...\nХотя бы в последний мой смертный час\nНазначь мне свиданье у синих глаз.","name": "Назначь мне свиданье...","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 653, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1877","text": "Он рос так честен, так умен,\nОн так радел о меньших братьях,\nЧто был Россией задушен\nВ ее признательных объятьях.","name": "Нашему прогрессу","date_to": "1877"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 654, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1962","text": "Артуру Макарову\nЛежит камень в степи,\nА под него вода течет,\nА на камне написано слово:\n\"Кто направо пойдет -\nНичего не найдет,\nА кто прямо пойдет -\nНикуда не придет,\nКто налево пойдет -\nНичего не поймет\nИ ни за грош пропадет\".\nПеред камнем стоят\nБез коней и без мечей\nИ решают: идти иль не надо.\nБыл один из них зол,\nОн направо пошел,\nВ одиночку пошел,-\nНичего не нашел -\nНи деревни, ни сел,-\nИ обратно пришел.\nПрямо нету пути -\nНикуда не прийти,\nНо один не поверил в заклятья\nИ, подобравши подол,\nНапрямую пошел,-\nСколько он ни бродил -\nНикуда не добрел, -\nОн вернулся и пил,\nОн обратно пришел.\nНу а третий - был дурак,\nНичего не знал и так,\nИ пошел без опаски налево.\nДолго ль, коротко ль шагал -\nИ совсем не страдал,\nПил, гулял и отдыхал,\nНичего не понимал,-\nНичего не понимал,\nТак всю жизнь и прошагал -\nИ не сгинул, и не пропал.","name": "Лежит камень в степи","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 655, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1962","text": "Разве ты на себя не похож,\nНе талантлив, не смел, не пригож,\nНе удачливей сверстников всех?\nКак же это случилось? Откуда\nВзгляд потухший, растерянный смех?\nОтвечай — отчего тебе худо?\nНо недвижен ты как истукан\nИ ворочаешь винный стакан.\nДа и песню не прочь затянуть,\nДа и слез не скрываешь горячих,—\nЛишь бы время зазря протянуть,\nПозабыться, как мелкий растратчик.\nНикаких не бывает чудес!\nГде бы ни было, там или здесь,\nВ светлом доме иль в темном лесу,\nТы уснешь, ни к чему не готовясь.\nА для встречи я сам припасу\nНекрасивую вещь — твою совесть.\nУзнаешь? А была молода\nИ в ответах горда и тверда,\nОтвечала за всё и за всех,\nНе смолчала в труднейшие годы...\nВзгляд потухший, растерянный смех.\nНи отсрочки, ни спуска, ни льготы.\nДо свиданья, прощай и прости!\nЯ сжимаю в остывшей горсти\nСвое скомканное письмо,\nНе отправленное адресату,\nНе прочтенное... Время само\nХоть на этом срывает досаду.","name": "Неотправленное письмо","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 656, "fields": {"themes": [18],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1862","text": "Я пью за здоровье не многих,\nНе многих, но верных друзей,\nДрузей неуклончиво строгих\nВ соблазнах изменчивых дней.\nЯ пью за здоровье далеких,\nДалеких, но милых друзей,\nДрузей, как и я, одиноких\nСредь чуждых сердцам их людей.\nВ мой кубок с вином льются слезы,\nНо сладок и чист их поток;\nТак, с алыми - черные розы\nВплелись в мой застольный венок.\nМой кубок за здравье не многих,\nНе многих, но верных друзей,\nДрузей неуклончиво строгих\nВ соблазнах изменчивых дней;\nЗа здравье и ближних далеких,\nДалеких, но сердцу родных,\nИ в память друзей одиноких,\nПочивших в могилах немых.","name": "Друзьям","date_to": "1862"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 657, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1904","text": "В прозрачный, сумеречно-светлый час,\nВ полутени сквозных ветвей,\nОна являет свой лик и проходит мимо нас -\nНевзначай,- и замрет соловей,\nИ клики веселий умолкнут во мгле лугов\nНа легкий миг - в жемчужный час, час мечты,\nКогда медленней дышат цветы,-\nИ она, улыбаясь, проходит мимо нас\nЧрез тишину... Тишина таит богов.\nО тишина! Тайна богов! О полутень!\nО робкий дар!\nУлыбка распутий! Крылатая вечность\nскрестившихся чар!\nМеж тем, что - Ночь, и тем, что - День,\nРей, молчаливая! Медли, благая!\nТы, что держишь в руке из двух пламеней\nзвездных весы!\nТеплится золото чаши в огнях заревой\nполосы,\nЧаша ночи восточной звездой занялась\nв поднебесье!\nО равновесье!\nМиг - и одна низойдет, и взнесется\nдругая...\nО тишина! Тайна богов! О полутень!\nМеж тем, что - Ночь, и тем, что - День,\nБессмертный лик остановив,\nМглой и мерцаньем повей чело\nВ час, как отсветом ночи небес светло\nВлажное сткло\nВ сумраке сонном ив!","name": "Душа сумерек","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 658, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Сухарев","text": "В старый город, в старый город\nВъезд машинам запрещен.\nЗабреду я в старый город\nС аппаратом за плечом.\nЗакуплю открытки-марки,\nПодивлюсь на старый хлам,\nАппарат старинной марки\nНаведу на старый храм.\nГоры, каменное диво,\nС трех сторон стоят стеной.\nКручи гор да гладь залива\nЗа стеною крепостной.\nКак на фоне этой глади\nРозы пышные цветут!\nА когда-нибудь в осаде\nЛюди сиживали тут.\nКто в осаде, кто в засаде,\nСверху грохот, сзади гром:\nБудто тигры в зоосаде —\nЗа стеною да за рвом.\nБез досады справлю тризну\nПо драчливым тем годам\nИ беспечному туризму\nПредпочтение отдам.\nТы лежи, моя открытка,\nВ старом ящике на дне,\nТы ползи ко мне, улитка,\nПо старинной по стене.\nСтарый город, старый камень\nИ харчевня «Старый ром».\nЧто-то пишет старый парень\nПритупившимся пером.","name": "Старый город"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 659, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Я в снегу подтаявшем,\nоколо ствола,\nгладенькую, мокрую\nшишку подняла.\nА теперь в кармане\nя ее ношу,\nвыну, полюбуюсь,\nлесом подышу.\nВыну и порадуюсь,\nчто тогда, в лесу,\nможет быть, последнюю,\nможет, предпоследнюю,\nа может быть, просто\nвстретила весну.\nТам в снегу лосиные\nглубокие следы,\nкак ведерки синие,\nполные воды,\nсвежие проталины,\nмуравьи у пня,-\nмаленькие тайны\nмартовского дня.","name": "Шишка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 660, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","text": "Вдруг — среди дня — послушай —\nГде же ты?\nНе камни душат —\nНежность.\nРозовое облако. Клекот беды.\nЧто же — запыхавшись, паровозом\nОбегать поля?— Даже дым\nРозов.\nМожно задыхаться от каких-то мелочей,\nИ камень — в клочья,\nОт того — чей\nПочерк?\nЭто, кажется, зовут «любовью» —\nРуку на грудь, до утра,\nЧтоб на розовом камне — простая повесть\nУтрат.\nВокзальная нежность. Вагона скрип.\nИ как человек беден!—\nВедь это же цвет другой зари —\nПоследней.","name": "Вдруг — среди дня — послушай..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 661, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1905","text": "Л. Д. Зиновьевой-Аннибал\nПришелец, на башне притон я обрел\nС моею царицей - Сивиллой,\nНад городом-мороком - смурый орел\nС орлицей ширококрылой.\nСтучится, вскрутя золотой листопад,\nК товарищам ветер в оконца:\n\"Зачем променяли свой дикий сад\nВы, дети-отступники Солнца,\nЗачем променяли вы ребра скал,\nИ шепоты вещей пещеры,\nИ ропоты моря у гордых скал,\nИ пламенноликие сферы -\nНа тесную башню над городом мглы?\nСо мной, на родные уступы!..\"\nИ клекчет Сивилла: \"Зачем орлы\nСадятся, где будут трупы?\"","name": "На башне","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 662, "fields": {"themes": [7],"author": "Рюрик Ивнев","date_from": "1926","text": "Ах, с судьбою мы вечно спорим,\nНадоели мне эти игры,\nЧередуется счастье с горем,\nТочно полосы на шкуре тигра.\nСерых глаз ворожба и тайна,\nНу совсем как средневековье.\nНеужели они случайно\nНа любовь отвечали любовью?\nЧто мне солнце с его участьем,\nЭти пригоршни желтой соли.\nЯ вчера задыхался от счастья,\nА сегодня кричу от боли.\nАх, с судьбою мы вечно спорим,\nНадоели мне эти игры,\nЧередуется счастье с горем,\nТочно полосы на шкуре тигра.","name": "Ах, с судьбою мы вечно спорим...","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 663, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1886","text": "Жаждою света горя,\nВыйти стыдится заря;\nХолодно, ясно, бело,\nДрогнуло птицы крыло.\nСолнца еще не видать,\nА на душе благодать.","name": "Жаждою света горя...","date_to": "1886"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 664, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1967","text": "На дне моей жизни,\nна самом донышке\nЗахочется мне\nпосидеть на солнышке,\nНа теплом пенушке.\nИ чтобы листва\nкрасовалась палая\nВ наклонных лучах\nнедалекого вечера.\nИ пусть оно так,\nчто морока немалая -\nТвой век целиком,\nда об этом уж нечего.\nЯ думу свою\nбез помехи подслушаю,\nЧерту подведу\nстариковскою палочкой:\nНет, все-таки нет,\nничего, что по случаю\nЯ здесь побывал\nи отметился галочкой.","name": "На дне моей жизни...","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 665, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Дайте, дайте мне, долины наши ровные,\nВашей ласковой и кроткой тишины!\nСны младенчества счастливые, бескровные,\nЕсли б были вы второй раз мне даны!\nЕсли б всё,— да, всё,— что было и утрачено,\nЧто бежит меня, опять навстречу шло,\nЧто теперь совсем не мне — другим назначено,\nНо в минувший срок и для меня цвело!\nЕсли б это всё возникло по прошедшему,—\nКак сумел бы я мгновенье оценить,\nИ себя в себе негаданно нашедшему\nДовелось бы жизнь из полной чаши пить!\nА теперь я что? Я — песня в подземелии,\nСлабый лунный свет в горячий полдня час,\nСмех в рыдании и тихий плач в веселии...\nЯ — ошибка жизни, не в последний раз...","name": "Дайте, дайте мне, долины наши ровные..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 666, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","text": "Емче органа и звонче бубна\nМолвь - и одна для всех:\nОх, когда трудно, и ах, когда чудно,\nА не дается - эх!\nАх с Эмпиреев и ох вдоль пахот,\nИ повинись, поэт,\nЧто ничего кроме этих ахов,\nОхов,- у Музы нет.\nНаинасыщеннейшая рифма\nНедр, наинизший тон.\nТак, перед вспыхнувшей Суламифью -\nАхнувший Соломон.\nАх: разрывающееся сердце,\nСлог, на котором мрут.\nАх, это занавес - вдруг - разверстый.\nОх: ломовой хомут.\nСловоискатель, словесный хахаль,\nСлов неприкрытый кран,\nЭх, слуханул бы разок - как ахал\nВ ночь половецкий стан!\nИ пригибался, и зверем прядал...\nВ мхах, в звуковом меху:\nАх - да ведь это ж цыганский табор\n- Весь!- и с луной вверху!\nСе жеребец, на аршин ощерясь,\nРжет, предвкушая бег.\nСе, напоровшись на конский череп,\nПеснь заказал Олег -\nПушкину. И - раскалясь в полете -\nВ прабогатырских тьмах -\nНеодолимые возгласы плоти:\nОх!- эх!- ах!","name": "Емче органа и звонче бубна..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 667, "fields": {"themes": [7],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1807","text": "Анакреонтическая ода\nМы недавно от печали,\nЛиза, я да Купидон,\nПо бокалу осушали\nИ просили Мудрость вон.\n\"Детушки, поберегитесь!-\nГоворила Мудрость нам.-\nПить не должно; воздержитесь:\nЭтот сок опасен вам\".\n\"Бабушка!- сказал плутишка.-\nТвой совет законом мне.\nЯ - послушливый мальчишка,\nНо... вот капелька тебе,-\nВыпей!\"- Бабушка напрасно\nОтговаривалась пить.\nКак откажешь? Бог прекрасной\nТак искусен говорить.\nВыпила и нам твердила\nО воздержности в вине;\nЕще выпив, попросила,\nЧто осталося на дне.\nИ старушка зашаталась,\nНе нашедши больше слов;\nЗашатавшись, спотыкалась,\nОпираясь на Любовь.","name": "Мудрость","date_to": "1807"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 668, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1823","text": "Посвящено А. А. Воейковой\nСтоит - за олтари святые,\nЗа богом венчанных царей,\nЗа гробы праотцев родные,\nЗа жен, отцов и за детей.\nЛобанов\nО бранный витязь! ты печален,\nОдин, с поникшею главой,\nТы бродишь, мрачный и немой,\nСреди могил, среди развалин;\nТы видишь в родине своей\nСледы пожаров и мечей.\nИ неужель трава забвенья\nУспеет вырость на гробах,\nПока не вспыхнет в сих полях\nВойна решительного мщенья?\nИли замолкла навсегда\nТвоя за родину вражда?\nТвои отцы славяне были,\nЖелезом страшные врагам;\nЧужие руки их рукам\nНе цепи - злато приносили.\nИ не свобода ль им дала\nИх знаменитые дела?\nКогда с толпой отважных братий\nТы грозно кинешься на бой,-\nКто сильный сдержит пред тобой\nВрагов тьмочисленные рати?\nКто сгонит бледность с их лица\nПри виде гневного бойца?\nРука свободного сильнее\nРуки, измученной ярмом,-\nТак с неба падающий гром\nПодземных грохотов звучнее,\nТак песнь победная громчей\nГлухого скрежета цепей!\nНе гордый дух завоеваний\nЗовет булат твой из ножон:\nЗа честь, за веру грянет он\nВ твоей опомнившейся длани -\nИ перед челами татар\nНе промахнется твой удар!\nНа бой, на бой!- И жар баянов\nС народной славой оживет,\nИ арфа смелых пропоет:\n\"Конец владычеству тиранов:\nУжасен хан татарский был,\nНо русский меч его убил!\"","name": "Баян к русскому воину","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 669, "fields": {"themes": [7],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1911","text": "Зазвени, затруби, карусель,\nЗакружись по широкому кругу.\nХорошо в колеснице вдвоем\nПролетать, улыбаясь друг другу.\nОбвевает сквозным холодком\nПолосатая ткань балдахина.\nБарабанная слышится трель,\nВсё быстрее бежит карусель.\n\"Поцелуйте меня, синьорина\".\nИ с улыбкой царевна в ответ:\n\"Не хочу, не люблю, не надейся...\"\n- \"Не полюбишь меня?\"- \"Никогда\".\nНу - кружись в карусели и смейся.\nВ колеснице на спинке звезда\nНамалевана красным и синим.\nМне не страшен, царевна, о нет,\nТвой жестокий, веселый ответ:\nВсё равно мы друг друга не минем.\nИ звенит, и трубит карусель,\nЗакрутясь по заветному кругу.\nНу, не надо об этом. Забудь -\nИ опять улыбнемся друг другу.\nНеизменен вертящийся путь,\nКолыхается ткань балдахина.","name": "Зазвени, затруби, карусель...","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 670, "fields": {"themes": [20],"author": "Всеволод Рождественский","date_from": "1921","text": "Н. С. Тихонову\nБыл полон воздух вспышек искровых,\nБежали дни - товарные вагоны,\nЛетели дни. В неистовстве боев,\nВ изодранной шинели и обмотках\nМужала Родина - и песней-вьюгой\nКружила по истоптанным полям.\nБежали дни... Январская заря,\nКак теплый дым, бродила по избушке,\nИ, валенками уходя в сугроб,\nМы умывались придорожным снегом,\nПока огонь завертывал бересту\nНа вылизанном гарью очаге.\nСтучат часы. Шуршит газетой мышь.\n\"Ну что ж! Пора!\"- мне говорит товарищ,\nХороший, беспокойный человек\nС веселым ртом, с квадратным подбородком,\nС ладонями шершавее каната,\nС висками, обожженными войной.\nОпять с бумагой шепчется перо,\nБегут неостывающие строки\nВолнений, дум. А та, с которой жизнь\nКак звездный ветер, умными руками,\nСклонясь к огню, перебирает пряжу -\nПрекрасный шелк обыкновенных дней.","name": "Был полон воздух вспышек искровых...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 671, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1831","text": "Жадно, весело он дышит\nСвежим воздухом полей:\nСизый пар кипит и пышет\nИз пылающих ноздрей.\nПолон сил, удал на воле,\nГромким голосом заржал,\nВстрепенулся конь - и в поле\nБурноногий поскакал!\nСкачет, блещущий глазами,\nДико голову склонил;\nВдоль по ветру он волнами\nЧерну гриву распустил.\nСам как ветер: круть ли встанет\nНа пути? Отважный прянет -\nИ на ней уж! Ляжет ров\nИ поток клубится?- Мигом\nОн широким перепрыгом\nЧерез них - и был таков!\nВеселися, конь ретивый!\nЩеголяй избытком сил!\nНенадолго волны гривы\nВдоль по ветру ты пустил!\nНенадолго жизнь и воля\nРазом бурному даны,\nИ холодный воздух поля,\nИ отважны крутизны,\nИ стремнины роковые,-\nСкоро, скоро под замок!\nТешь копыта удалые,\nСвой могучий бег и скок!\nСнова в дело, конь ретивый!\nВ сбруе легкой и красивой,\nИ блистающий седлом,\nИ бренчащий поводами,\nСтройно-верными шагами\nТы пойдешь под седоком.","name": "Конь","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 672, "fields": {"themes": [],"author": "Вера Инбер","date_from": "1943","text": "Всю-то я вселенную проехал,\nЛюбовался блеском всех светил.\nМне и тучи были не помехой,\nМне и гром препятствий не чинил.\nМолния однажды между пальцев\nУ меня скользнула невзначай.\nИ кометы, вечные скитальцы,\nМне кричали: «Здравствуй и прощай!»\nЯ гостил у радуги под кровом,\nПодходил я к солнца рубежам.\nВидел я, как в облаке пуховом\nМесяц новорожденный лежал.\nИз конца в конец, по звездным вехам,\nДаже Млечный путь я обошел...\nВсю-то я вселенную проехал,\nНо второй России не нашел.","name": "На мотив народной песни","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 673, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1944","text": "На сотни верст, на сотни миль,\nНа сотни километров\nЛежала соль, шумел ковыль,\nЧернели рощи кедров.\nКак в первый раз я на нее,\nНа Родину, глядела.\nЯ знала: это все мое —\nДуша моя и тело.\nБелым камнем тот день отмечу,\nКогда я о победе пела,\nКогда я победе навстречу,\nОбгоняя солнце, летела.\nИ весеннего аэродрома\nШелестит под ногой трава.\nДома, дома — ужели дома!\nКак все ново и как знакомо,\nИ такая в сердце истома,\nСладко кружится голова...\nВ свежем грохоте майского грома —\nПобедительница Москва!","name": "С самолета","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 674, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Музыка, закрученная туго\nв иссиня-черные пластинки,-\nтак закручивают черные косы\nв пучок мексиканки и кубинки,-\nмузыка, закрученная туго,\nотливающая крылом вороньим,-\nтупо-тупо подыгрывает туба\nрасхлябанным пунктирам контрабаса.\nЭто значит - можно все, что можно,\nэто значит - очень осторожно\nрасплетается жесткий и черный\nконский волос, канифолью тертый.\nЭто значит - в визге канифоли\nприближающаяся поневоле,\nобнимаемая против воли,\nпонукаемая еле-еле\nв папиросном дыме, в алкоголе\nжелтом, выпученном и прозрачном,\nдвижется она, припав к плечу чужому,\nотчужденно и ненапряженно,\nосчастливленная высшим даром\nи уже печальная навеки...\nМузыка, закрученная туго,\nотделяющая друг от друга.","name": "Музыка, закрученная туго..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 675, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","text": "Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь,\nТак вот что так влекло сквозь бездну грустных лет,\nСквозь бездну дней пустых, чье бремя не избудешь.\nВот почему я - твой поклонник и поехт!\nЗдесь - страшная печать отверженности женской\nЗа прелесть дивную - постичь ее нет сил.\nТам - дикий сплав миров, где часть души вселенской\nРыдает, исходя гармонией светил.\nВот - мой восторг, мой страх в тот вечер в темном зале!\nВот, бедная, зачем тревожусь за тебя!\nВот чьи глаза меня так странно провожали,\nЕще не угадав, не зная... не любя!\nСама себе закон - летишь, летишь ты мимо,\nК созвездиям иным, не ведая орбит,\nИ этот мир тебе - лишь красный облак дыма,\nГде что-то жжет, поет, тревожит и горит!\nИ в зареве его - твоя безумна младость...\nВсё - музыка и свет: нет счастья, нет измен...\nМелодией одной звучат печаль и радость...\nНо я люблю тебя: я сам такой, Кармен."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 676, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1870","text": "«Жарко, дедушка! Вставай-ка!\nТы под солнцем целый день...\nВон прохладная лужайка\nИ кругом от кленов тень».\n— «Не прельщайте тенью, дети;\nНет, я с солнца не сойду!\nЗнаю сам, что клены эти\nХороши в моем саду.\nИм годов теперь немало,—\nМне ровесники они...\nОтдохните вы, пожалуй,\nВ освежающей тени;\nНо прохлады не хочу я;\nЭтот зной меня живит.\nМожет быть, теплом врачуя,\nСолнце дни мои продлит.\nО небесное светило!\nОзаряй меня и грей\nНа краю сырой могилы,\nУ предела ясных дней!\nДорожить нас старость учит\nВ жизни солнечным теплом.\nБудет время!.. Как умрем —\nВ холодке лежать наскучит...»","name": "Старик","date_to": "1870"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 677, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1932","text": "Опять подымают\nСвой пламенный зов\nНа башне старинной\nДвенадцать часов.\nИ ветер по шляху\nВзмахнул и застыл,\nГде гетман Хмельницкий\nБойцов схоронил.\nЛегенды проснулись\nЗа старой стеной,\nЗаснул заключенный,\nИ спит часовой.\nМолчат перекрестки,\nДороги темны,\nНад миром решеток —\nНи звезд, ни луны.\nДля тех, кто не стерпит,\nДля бунтовщиков\nВ свободной республике\nМного замков.\nДля тех, чья свобода\nВ крови не застыла,\nПалач приготовил\nВеревку и мыло.\nЗа тех, кто справляет\nСвой суд над тобой,—\nЗа них голосуй\nПосиневшей рукой,\nЧтоб раны твои\nЗацвели, загнивая,\nЧтоб славилась Польша\nОт края до края...\nПо камерам снова\nТюремщик зовет,—\nПылающий полдень\nНад Польшей встает.\nСвинцовые тучи\nНад Польшей плывут...\nКто робок и тих,—\nГолосуйте за кнут!\nК идущей вечерне\nЗвонарь зазвонил,\nИ вечер кровавый\nНад Польшей застыл.\nТревожные тени\nВстают на полях,—\nВосстаньями бредит\nИзмученный шлях.\nПриблизится полночь\nИ время придет —\nПожары подымут\nСвой огненный взлет.\nО муках ночных\nИ о пытках рассвета,—\nПроклятая Польша!—\nТы вспомнишь об этом.\nПожар распускает\nКровавые ленты...\nМы выберем смелость\nВ твои президенты...\nНад тюрьмами бродит\nТяжелая мгла.\nСвирепая полночь\nНа Польшу легла...","name": "Польский день","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 678, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1907","text": "Б. Б[угаев]у\n\"...И не мог совершить там\nникакого чуда...\"\nНе знаю я, где святость, где порок,\nИ никого я не сужу, не меряю.\nЯ лишь дрожу пред вечною потерею:\nКем не владеет Бог - владеет Рок.\nТы был на перекрестке трех дорог,-\nИ ты не стал лицом к Его преддверию...\nОн удивился твоему неверию\nИ чуда над тобой свершить не мог.\nОн отошел в соседние селения...\nНе поздно, близок Он, бежим, бежим!\nИ, если хочешь,- первый перед Ним\nС бездумной верою склоню колени я...\nНе Он Один - все вместе совершим,\nПо вере,- чудо нашего спасения...","name": "Не знаю я, где святость, где порок...","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 679, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рерих","date_from": "1916","text": "Не подходи сюда, мальчик.\nТут за углом играют большие,\nкричат и бросают разные вещи.\nУбить тебя могут легко.\nЛюдей и зверей за игрою не трогай.\nСвирепы игры больших,\nна игру твою не похожи.\nЭто не то что пастух деревянный\nи кроткие овцы с наклеенной шерстью.\nПодожди - игроки утомятся,-\nкончатся игры людей,\nи пройдешь туда, куда\nпослан.","name": "Послан","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 680, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","text": "Ни отзыва, ни слова, ни привета,\nПустынею меж нами мир лежит,\nИ мысль моя с вопросом без ответа\nИспуганно над сердцем тяготит!\nУжель среди часов тоски и гнева\nПрошедшее исчезнет без следа,\nКак лёгкий звук забытого напева,\nКак в мрак ночной упавшая звезда?"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 681, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1895","text": "Когда былые дни я вижу сквозь туман,\nМне кажется всегда - то не мое былое,\nА лишь прочитанный восторженный роман.\nИ странно мне теперь, в томительном покое,\nПрипомнить блеск побед и боль заживших ран:\nИ сердце, и мечты, и все во мне - иное...\nНапрасен поздний зов когда-то милых лиц,\nНе воскресить мечты, мелькнувшей и прожитой,-\nОт горя и любви остался ряд страниц!\nИ я иду вперед дорогою открытой,\nВокруг меня темно, а сзади блеск зарниц...\nНо неизменен путь звезды ее орбитой.","name": "Когда былые дни я вижу сквозь туман...","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 682, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1939","text": "Испанским республиканцам\nНет больше родины. Нет неба, нет земли.\nНет хлеба, нет воды. Все взято.\nЗемля. Он даже не успел в слезах, в пыли\nПрипасть к ней пересохшим ртом солдата.\nЧужое море билось за кормой,\nВ чужое небо пену волн швыряя.\nЧужие люди ехали \"домой\",\nНад ухом это слово повторяя.\nОн знал язык. Его жалели вслух\nЗа костыли и за потертый ранец,\nА он, к несчастью, не был глух,\nБездомная собака, иностранец.\nОн высадился в Лондоне. Семь дней\nИскал он комнату. Еще бы!\nВедь он искал чердак, чтоб был бедней\nПоследней лондонской трущобы.\nИ наконец нашел. В нем потолки текли,\nНа плитах пола промокали туфли,\nОн на ночь у стены поставил костыли -\nОни к утру от сырости разбухли.\nДва раза в день спускался он в подвал\nИ медленно, скрывая нетерпенье,\nЕл черствый здешний хлеб и запивал\nВонючим пивом за два пенни.\nОн по ночам смотрел на потолок\nИ удивлялся, ничего не слыша:\nГде \"юнкерсы\", где неба черный клок\nИ звезды сквозь разодранную крышу?\nНа третий месяц здесь, на чердаке,\nЕго нашел старик, прибывший с юга;\nСтарик был в штатском платье, в котелке,\nОни едва смогли узнать друг друга.\nСтарик спешил. Он выложил на стол\nПриказ и деньги - это означало,\nЧто первый час отчаянья прошел,\nПора домой, чтоб все начать сначала,\nНо он не может. \"Слышишь, не могу!\"-\nОн показал на раненую ногу.\nСтарик молчал. \"Ей-богу, я не лгу,\nЯ должен отдохнуть еще немного\".\nСтарик молчал. \"Еще хоть месяц так,\nА там - пускай опять штыки, застенки, мавры\".\nСтарик с улыбкой расстегнул пиджак\nИ вынул из кармана ветку лавра,\nТри лавровых листка. Кто он такой,\nЧтоб забывать на родину дорогу?\nОн их смотрел на свет. Он гладил их рукой,\nГубами осторожно трогал.\nКак он посмел забыть? Три лавровых листка.\nЧто может быть прочней и проще?\nНе все еще потеряно, пока\nТам не завяли лавровые рощи.\nОн в полночь выехал. Как родина близка,\nКак долго пароход идет в тумане...\nКогда он был убит, три лавровых листка\nСреди бумаг нашли в его кармане.","name": "Изгнанник","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 683, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1969","text": "Как здесь холодно вечером, в этом безлюдном саду,\nУ квадратных сугробов так холодно здесь и бездомно.\nВ дом, которого нет, по ступеням прозрачным взойду\nИ в незримую дверь постучусь осторожно и скромно.\nНа пиру невидимок стеклянно звучат голоса,\nИ ночной разговор убедительно ясен и грустен.\n- Я на миг, я на миг, я погреться на четверть часа.\n- Ты навек, ты навек, мы тебя никуда не отпустим.\n- Ты все снился себе, а теперь ты к нам заживо взят.\nТы навеки проснулся за прочной стеною забвенья.\nТы уже на снежинки, на дымные кольца разъят,\nТы в земных зеркалах не найдешь своего отраженья.","name": "Фантастика","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 684, "fields": {"themes": [],"author": "Кондратий Рылеев","date_from": "1824","text": "Элегия\nПокинь меня, мой юный друг,-\nТвой взор, твой голос мне опасен:\nЯ испытал любви недуг,\nИ знаю я, как он ужасен...\nНо что, безумный, я сказал?\nК чему укоры и упреки?\nУж я твой узник, друг жестокий,\nТвой взор меня очаровал.\nЯ увлечен своей судьбою,\nЯ сам к погибели бегу:\nБоюся встретиться с тобою,\nА не встречаться не могу.","name": "Покинь меня, мой юный друг...","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 685, "fields": {"themes": [7],"author": "Мирра Лохвицкая","date_from": "1897","text": "Моя душа, как лотос чистый\nВ томленьи водной тишины,\nВскрывает венчик серебристый\nПри кротком таинстве луны.\nТвоя любовь, как луч туманный,\nСтруит немое волшебство.\nИ мой цветок благоуханный\nЗаворожен печалью странной,\nПронизан холодом его.","name": "Моя душа, как лотос чистый...","date_to": "1897"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 686, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1901","text": "Тебя приветствую, мое поражение,\nтебя и победу я люблю равно;\nна дне моей гордости лежит смирение,\nи радость, и боль — всегда одно.\nНад водами, стихнувшими в безмятежности\nвечера ясного, — все бродит туман;\nв последней жестокости — есть бездонность нежности,\nи в Божией правде — обман.\nЛюблю я отчаяние мое безмерное,\nнам радость в последней капле дана.\nИ только одно здесь я знаю верное:\nнадо каждую чашу пить до дна.","name": "ДО ДНА","date_to": "1901"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 687, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1941","text": "Пускай она поплачет,\nЕй ничего не значит.\nЛермонтов\nЕсли родилась красивой,\nЗначит, будешь век счастливой.\nБедная моя, судьбою горькой,\nГорем, смертью — никакою силой\nНе поспоришь с глупой поговоркой,\nСколько б ни молила, ни просила!\nВсе; что сердцем взято будет,\nКрасоте твоей присудят.\nБудешь нежной, верной, терпеливой,\nВ сердце все равно тебе откажут —\nСкажут: нету сердца у счастливой,\nУ красивой нету сердца,— скажут.\nЧто любима ты, услышат —\nКрасоте опять припишут.\nВыйдешь замуж — по расчету, значит:\nПолюбить красивая не может.\nВсе добро на зло переиначат\nИ тебе на плечи переложат.\nЕсли будешь гордой мужем —\nСкажут: потому что нужен.\nКак других, с ним разлучит могила —\nВсем простят, тебя возьмут в немилость.\nПозабудешь — скажут: не любила,\nНе забудешь — скажут: притворилась.\nСкажут: пусть она поплачет,\nЕй ведь ничего не значит.\nЕсли напоказ ты не рыдала,\nДаже не заметят, как страдала,\nКак тебя недетские печали\nНа холодной площади встречали.\nКак бы горе ни ломало,\nЕй, красивой, горя мало.\nНет, я не сержусь, когда, не веря\nДаже мне, ты вдруг глядишь пытливо.\nВерить только горю да потерям\nВыпало красивой и счастливой.\nЕсли б наперед все знала,\nВ детстве бы дурнушкой стала.\nМожет, снова к счастью добредешь ты,\nМожет, снова будет смерть и горе,\nМожет, и меня переживешь ты,\nПоговорки злой не переспоря:\nЕсли родилась красивой,\nЗначит, будешь век счастливой...","name": "Если родилась красивой...","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 688, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Происходило это, как ни странно,\nне там, где бьет по берегу прибой,\nне в Дании старинной и туманной,\nа в заводском поселке под Москвой.\nТам жило, вероятно, тысяч десять,\nя не считал, но полагаю так.\nНа карте мира, если карту взвесить,\nпоселок этот — ерунда, пустяк.\nНо там была на месте влажной рощи,\nна нет сведенной тщанием людей,\nкак и в столицах, собственная площадь\nи белый клуб, поставленный на ней.\nИ в этом клубе, так уж было надо,—\nнам отставать от жизни не с руки,—\nкино крутилось, делались доклады\nи занимались всякие кружки.\nОни трудились, в общем, не бесславно,\nтянули все, кто как умел и мог.\nНо был средь них, как главный между равных,\nбесспорно, драматический кружок.\nЗастенчива и хороша собою,\nкак стеклышко весеннее светла,\nего премьершей и его душою\nу нас в то время Машенька была.\nНа шаткой сцене зрительного зала\nна фоне намалеванных небес\nона, светясь от радости, играла\nчекисток, комсомолок и принцесс.\nЛукавый взгляд, и зыбкая походка,\nи голосок, волнительный насквозь...\nМещаночка, девчонка, счетоводка,—\nнельзя понять, откуда что бралось?\nЕй помогало чувствовать событья,\nпроизносить высокие слова\nне мастерство, а детское наитье,\nчто иногда сильнее мастерства.\nС естественной смущенностью и болью,\nот ощущенья жизни весела,\nона не то чтобы вживалась в роли,\nона ролями этими жила.\nА я в те дни, не требуя поблажки,\nвертясь, как черт, с блокнотом и пером,\nработал в заводской многотиражке\nответственным ее секретарем.\nЕстественно при этой обстановке,\nчто я, отнюдь не жулик и нахал,\nпо простоте на эти постановки\nогромные рецензии писал.\nОни воспринимались с интересом\nи попадали в цель наверняка\nлишь потому, что остальная пресса\nне замечала нашего кружка.\nНе раз, не раз — солгать я не посмею —\nсам режиссер дарил улыбку мне:\nВасиль Васильич с бабочкой на шее,\nв качаловском блистающем пенсне.\nЯ Машеньку и ныне вспоминаю\nна склоне лет, в другом краю страны.\nЛюбил ли я ее?\nТеперь не знаю,—\nмы были все в ту пору влюблены.\nЯ вспоминаю не без нежной боли\nтот грузовик давно ушедших дней,\nв котором нас возили на гастроли\nпо ближним клубам юности моей.\nИ шум кулис, и дружный шепот в зале,\nи вызовы по многу раз подряд,\nи ужины, какие нам давали\nв ночных столовках — столько лет назад!\nНо вот однажды...\nПонимает каждый\nили поймет, когда настанет час,\nчто в жизни все случается однажды,\nединожды и, в общем, только раз.\nДают звонки. Уже четвертый сдуру.\nПартер гудит. Погашен в зале свет.\nОркестрик наш закончил увертюру.\nПора! Пора!\nА Машеньки все нет.\nВасиль Васильич донельзя расстроен,\nон побледнел и даже спал с лица,\nкак поседелый в грозных битвах воин,\nувидевший предательство юнца.\nСнимают грим кружковцы остальные.\nУшел партер, и опустел балкон.\nТак в этот день безрадостный — впервые\nспектакль был позорно отменен.\nНазавтра утром с тихой ветвью мира,\nчтоб нам не оставаться в стороне,\nя был направлен к Маше на квартиру,\nНо дверь ее не открывалась мне.\nА к вечеру, рожденный в смраде где-то\nиз шепота шекспировских старух,\nнам принесли в редакцию газеты\nнемыслимый, но достоверный слух.\nИ услыхала заводская пресса,\nупрятав в ящик срочные дела,\nчто наша поселковая принцесса,\nкак говорят на кухнях, понесла.\nСовет семьи ей даровал прощенье.\nНо запретил (чтоб все быстрей забыть)\nне то чтоб там опять играть на сцене,\nа даже близко к клубу подходить.\nЯ вскорости пошел к ней на работу,\nмне нужен был жестокий разговор...\nОна прилежно щелкала на счетах\nв халатике, скрывающем позор.\nНе удалось мне грозное начало.\nТы ожидал смятенности — изволь!\nОна меня ничуть не замечала —\nпоследняя разыгранная роль.\nПередо мной спокойно, достославно,\nвнушительно сидела вдалеке\nне Машенька, а Марья Николавна\nс конторским карандашиком в руке.\nУже почти готовая старуха,\nживущая степенно где-то там.\nРуины развалившегося духа,\nочаг погасший, опустелый храм.\nА через день, собравшись без изъятья\nи от завкома выслушав урок,\nвозобновил вечерние занятья\nтот самый драматический кружок.\nНе вечно ж им страдать по женской доле\nи повторять красивые слова.\nВсе ерунда!\nИ Машенькины роли\nвзяла одна прекрасная вдова.\nСофиты те же, мизансцены те же,\nвсе так же дружно рукоплещет зал.\nЯ стал писать рецензии все реже,\nа вскорости и вовсе перестал.","name": "Машенька"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 689, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "О глубина любви, премудрости и силы,\nОтец, Тебя забыли мы, —\nИ сердцем суетным безжизненно унылы,\nИ свод над нами — свод тюрьмы.\nИ счастье нам — подвал скупого безучастья,\nИль дымных, душных чар обман;\nВ тебе ж, Отец живых, уже не черплем счастья,\nО изобилья Океан!","name": "EDEN\n \n 1"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 690, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","text": "С берлинской улицы\nВверху луна видна.\nВ берлинских улицах\nЛюдская тень длинна.\nДома - как демоны,\nМежду домами - мрак;\nШеренги демонов,\nИ между них - сквозняк.\nДневные помыслы,\nДневные души - прочь:\nДневные помыслы\nПерешагнули в ночь.\nОпустошенные,\nНа перекрестки тьмы,\nКак ведьмы, по трое\nТогда выходим мы.\nНечеловечий дух,\nНечеловечья речь -\nИ песьи головы\nПоверх сутулых плеч.\nЗеленой точкою\nГлядит луна из глаз,\nСухим неистовством\nОбуревая нас.\nВ асфальтном зеркале\nСухой и мутный блеск -\nИ электрический\nНад волосами треск."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 691, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1914","text": "Александру Блоку\nЯ пришла к поэту в гости.\nРовно полдень. Воскресенье.\nТихо в комнате просторной,\nА за окнами мороз.\nИ малиновое солнце\nНад лохматым сизым дымом...\nКак хозяин молчаливый\nЯсно смотрит на меня!\nУ него глаза такие,\nЧто запомнить каждый должен,\nМне же лучше, осторожной,\nВ них и вовсе не глядеть.\nНо запомнится беседа,\nДымный полдень, воскресенье\nВ доме сером и высоком\nУ морских ворот Невы.","name": "Я пришла к поэту в гости...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 692, "fields": {"themes": [7],"author": "Мария Петровых","text": "И вдруг возникает какой-то напев,\nКак шмель неотвязный гудит, ошалев,\nКак хмель отлетает, нет сил разорвать,\nИ волей-неволей откроешь тетрадь.\nОт счастья внезапного похолодею.\nКто понял, что белым стихом не владею?\nКто бросил мне этот спасательный круг?\nОткуда-то рифмы сбегаются вдруг.\nИх зря обесславил писатель великий\nЗа то, что бледны, холодны, однолики,\nНапрасно охаял он «кровь и любовь»,\nИ «камень и пламень», и вечное «вновь».\nНе эти ль созвучья исполнены смысла,\nКак некие сакраментальные числа?\nА сколько других, что поддержит их честь!\nОн, к счастью, ошибся,— созвучий не счесть.","name": "И вдруг возникает какой-то напев..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 693, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1971","text": "Мне слышится — кто-то, у самого края\nЗовет меня. Кто-то зовет, умирая,\nА кто — я не знаю, не знаю, куда\nБежать мне, но с кем-то, но где-то беда,\nИ надо туда, и скорее, скорее —\nБыть может, спасу, унесу, отогрею,\nБыть может, успею, а ноги дрожат,\nИ сердце мертвеет, и ужасом сжат\nВесь мир, где недвижно стою, озираясь,\nИ вслушиваюсь, и постигнуть стараюсь —\nЧей голос?.. И, сжата тревожной тоской,\nСама призываю последний покой.","name": "Тревога","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 694, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","text": "Мороз был — сорок! Город был как ночью.\nИз недр метро, как будто из вулканов,\nЛюдских дыханий вырывались клочья\nИ исчезали, ввысь бесследно канув.\nИ все ж на стужу было не похоже:\nНикто ничто не проклинал сквозь зубы,\nНи у кого озноб не шел по коже,\nСквозь снежный блеск, бушуя, плыли шубы.\nКуда? Конечно, в звонкое от зноя,\nДавно уже родившееся где-то\nПшеничное, ржаное и льняное,\nКак белый хлопок, взрывчатое лето.\nКазалось, это видят даже дети:\nС серпом, силком и рыболовной сетью\nТо лето, величайшее на свете,\nВ цветы одето посреди столетья!\nТо лето — как великая победа,\nИ суховеи отошли в преданья,\nИ пьют росу из тракторного следа\nКакие-то крылатые созданья.\nИ неохота ни большим, ни малым\nПренебрегать цветами полевыми,\nИ зной дневной скреплен закатом алым\nС теплейшими ночами грозовыми.\nВедь нет сильнее этого желанья,\nМечта такая — сколько красоты в ней,\nЧто зимние студеные дыханья\nВернутся в мир в обличьи чистых ливней!\nВот что хотелось увидать воочью.\nИ было надо настоять на этом.\nМороз был сорок. Город был как ночью,\nКак ночью перед ветреным рассветом.","name": "Мороз"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 695, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1916","text": "Я окошка не завесила,\nПрямо в горницу гляди.\nОттого мне нынче весело,\nЧто не можешь ты уйти.\nНазывай же беззаконницей,\nНадо мной глумись со зла:\nЯ была твоей бессонницей,\nЯ тоской твоей была.","name": "Я окошка не завесила...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 696, "fields": {"themes": [20],"author": "Вероника Тушнова","text": "Нынче улетели журавли\nна заре промозглой и туманной.\nДолго, долго затихал вдали\nразговор печальный и гортанный.\nС коренастых вымокших берез\nтусклая стекала позолота;\nгоризонт был ровен и белес,\nсловно с неба краски вытер кто-то.\nТихий дождь сочился без конца\nиз пространства этого пустого...\nМне припомнился рассказ отца\nо лесах и топях Августова.\nНичего не слышно о тебе.\nМожет быть, письмо в пути пропало,\nможет быть... Но думать о беде -\nя на это не имею права.\nНынче улетели журавли...\nОчень горько провожать их было.\nСнова осень. Три уже прошли...\nЯ теплее девочку укрыла.\nДо костей пронизывала дрожь,\nв щели окон заползала сырость...\nТы придешь, конечно, ты придешь\nв этот дом, где наш ребенок вырос.\nИ о том, что было на войне,\nо своем житье-бытье солдата\nты расскажешь дочери, как мне\nмой отец рассказывал когда-то.","name": "Осень"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 697, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1902","text": "На весенний праздник света\nЯ зову родную тень.\nПриходи, не жди рассвета,\nПриноси с собою день!\nНовый день - не тот, что бьется\nС ветром в окна по весне!\nПусть без умолку смеется\nНебывалый день в окне!\nМы тогда откроем двери,\nИ заплачем, и вздохнем,\nНаши зимние потери\nС легким сердцем понесем...","name": "На весенний праздник света...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 698, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1846","text": "Прости, прости, настало время!\nРасстаться должно нам с тобой;\nБелеет парус мой, и звезды\nЗажглися в тверди голубой.\nО, дай усталой головою\nЕще на грудь твою прилечь,\nВ последний раз облить слезами\nИ шелк волос, и мрамор плеч!\nА там расстанемся надолго...\nКогда же мы сойдемся вновь,\nДитя! в сердцах, быть может, холод\nЗаменит прежнюю любовь!\nБыть может, дерзко всё былое\nТогда мы вместе осмеем,\nХотя украдкой друг от друга\nСлезу невольную прольем...\nПрости же, друг! Полна печали\nДуша моя... Но час настал,\nИ в путь нетерпеливым плеском\nЗовет меня сребристый вал...","name": "Прости","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 699, "fields": {"themes": [7],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1961","text": "Евгению Рейну, с любовью\nПлывет в тоске необьяснимой\nсреди кирпичного надсада\nночной кораблик негасимый\nиз Александровского сада,\nночной фонарик нелюдимый,\nна розу желтую похожий,\nнад головой своих любимых,\nу ног прохожих.\nПлывет в тоске необьяснимой\nпчелиный ход сомнамбул, пьяниц.\nВ ночной столице фотоснимок\nпечально сделал иностранец,\nи выезжает на Ордынку\nтакси с больными седоками,\nи мертвецы стоят в обнимку\nс особняками.\nПлывет в тоске необьяснимой\nпевец печальный по столице,\nстоит у лавки керосинной\nпечальный дворник круглолицый,\nспешит по улице невзрачной\nлюбовник старый и красивый.\nПолночный поезд новобрачный\nплывет в тоске необьяснимой.\nПлывет во мгле замоскворецкой,\nплывет в несчастие случайный,\nблуждает выговор еврейский\nна желтой лестнице печальной,\nи от любви до невеселья\nпод Новый год, под воскресенье,\nплывет красотка записная,\nсвоей тоски не обьясняя.\nПлывет в глазах холодный вечер,\nдрожат снежинки на вагоне,\nморозный ветер, бледный ветер\nобтянет красные ладони,\nи льется мед огней вечерних\nи пахнет сладкою халвою,\nночной пирог несет сочельник\nнад головою.\nТвой Новый год по темно-синей\nволне средь моря городского\nплывет в тоске необьяснимой,\nкак будто жизнь начнется снова,\nкак будто будет свет и слава,\nудачный день и вдоволь хлеба,\nкак будто жизнь качнется вправо,\nкачнувшись влево.","name": "Рождественский романс","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 700, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1819","text": "Там, где Семеновский полк, в пятой роте, в домике низком,\nЖил поэт Баратынский с Дельвигом, тоже поэтом.\nТихо жили они, за квартиру платили не много,\nВ лавочку были должны, дома обедали редко.\nЧасто, когда покрывалось небо осеннею тучей,\nШли они в дождик пешком, в панталонах трикотовых тонких,\nРуки спрятав в карман (перчаток они не имели!),\nШли и твердили, шутя: \"Какое в россиянах чувство!\"","name": "Там, где Семеновский полк...","date_to": "1819"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 701, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1874","text": "Мое надгробное\nНесмотря на все пороки,\nНесмотря на все грехи,\nБыл я добрым человеком\nИ писал свои стихи.\nИ писал их в духе бунта —\nИз стремленья люд менять,\nНаходя в стихах отраду,\nВ бунте видя благодать.\nНикогда переворота\nНе нашел среди людей,\nУмираю утомленный\nЗлом общественных скорбей.","name": "К моей биографии","date_to": "1876"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 702, "fields": {"themes": [20],"author": "Константин Симонов","date_from": "1939","text": "E. Л.\nЯ твоих фотографий в дорогу не брал:\nВсе равно и без них - если вспомним - приедем.\nНа четвертые сутки, давно переехав Урал,\nЯ в тоске не показывал их любопытным соседям.\nНикогда не забуду после боя палатку в тылу,\nМежду сумками, саблями и термосами,\nВ груде ржавых трофеев, на пыльном полу,\nФотографии женщин с чужими косыми глазами.\nОни молча стояли у картонных домов для любви,\nУ цветных абажуров с черным чертиком, с шелковой\nрыбкой:\nИ на всех фотографиях, даже на тех, что в крови,\nСнизу вверх улыбались запоздалой бумажной улыбкой.\nВзяв из груды одну, равнодушно сказать: \"Недурна\",\nУронить, чтоб опять из-под ног, улыбаясь, глядела.\nНет, не черствое сердце, а просто война:\nДо чужих сувениров нам не было дела.\nЯ не брал фотографий. В дороге на что они мне?\nИ опять не возьму их. А ты, не ревнуя,\nНа минуту попробуй увидеть, хотя бы во сне,\nПыльный пол под ногами, чужую палатку штабную.","name": "Фотография","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 703, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1898","text": "Слово увещательное к морским чертям\nЧерти морские меня полюбили,\nРыщут за мною они по следам:\nВ Финском поморье недавно ловили,\nВ Архипелаг я — они уже там!\nЯсно, что черти хотят моей смерти,\nКак и по чину прилично чертям.\nБог с вами, черти! Однако, поверьте,\nВам я себя на съеденье не дам.\nЛучше вы сами послушайтесь слова,—\nДоброе слово для вас я припас:\nБожьей скотинкою сделаться снова,\nМилые черти, зависит от вас.\nПомните ль вы, как у этого моря,\nТам, где стоял Амафунт и Пафос,\nПервое в жизни нежданное горе\nНекогда вам испытать довелось?\nПомните ль розы над пеною белой,\nПурпурный отблеск в лазурных волнах?\nПомните ль образ прекрасного тела,\nВаше смятенье, и трепет, и страх?\nТа красота своей первою силой,\nЧерти, не долго была вам страшна;\nДикую злобу на миг укротила,\nНо покорить не умела она.\nВ ту красоту, о коварные черти,\nПуть себе тайный вы скоро нашли,\nАдское семя растленья и смерти\nВ образ прекрасный вы сеять могли.\nЗнайте же: вечная женственность ныне\nВ теле нетленном на землю идет.\nВ свете немеркнущем новой богини\nНебо слилося с пучиною вод.\nВсё, чем красна Афродита мирская,\nРадость домов, и лесов, и морей,—\nВсё совместит красота неземная\nЧище, сильней, и живей, и полней.\nК ней не ищите напрасно подхода!\nУмные черти, зачем же шуметь?\nТо, чего ждет и томится природа,\nВам не замедлить и не одолеть.\nГордые черти, вы всё же мужчины,—\nС женщиной спорить не честь для мужей.\nНу, хоть бы только для этой причины,\nМилые черти, сдавайтесь скорей!\n* Вечная Женственность (нем.).","name": "Das Ewig-Weibliche","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 704, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","text": "Топчи их рай, Аттила.\nГде вы, грядущие гунны,\nЧто тучей нависли над миром!\nСлышу ваш топот чугунный\nПо еще не открытым Памирам.\nНа нас ордой опьянелой\nРухните с темных становий -\nОживить одряхлевшее тело\nВолной пылающей крови.\nПоставьте, невольники воли,\nШалаши у дворцов, как бывало,\nВсколосите веселое поле\nНа месте тронного зала.\nСложите книги кострами,\nПляшите в их радостном свете,\nТворите мерзость во храме,-\nВы во всем неповинны, как дети!\nА мы, мудрецы и поэты,\nХранители тайны и веры,\nУнесем зажженные светы,\nВ катакомбы, в пустыни, в пещеры.\nИ чт\n, под бурей летучей.\nПод этой грозой разрушений,\nСохранит играющий Случай\nИз наших заветных творений?\nБесследно все сгибнет, быть может,\nЧто ведомо было одним нам,\nНо вас, кто меня уничтожит,\nВстречаю приветственным гимном.","name": "ГРЯДУЩИЕ ГУННЫ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 705, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Смоленский","text": "В тот год, когда, теряясь в днях,\nВесь мир от стужи костенел -\nЯ в первый раз, глаза подняв,\nУвидел море на стене:\nБыл воздух - синь перед грозой,\nИ мачта - в Эльмовых огнях,\nВо весь огромный горизонт\nВолна катилась на меня.\nВот захлестнет!\nНо белый блик\nВзнесла бурунов полоса:\nТо в резком ветре корабли\nВперед стремили паруса.\nЯ был смышлен не по летам.\nМорщинки сдвинулись на лбу,\nИ я сказал: \"Я буду там!\"\nТак я решил свою судьбу.","name": "В тот год, когда, теряясь в днях..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 706, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","text": "Алене\nЗнаешь,\nя хочу, чтоб каждое слово\nэтого утреннего стихотворенья\nвдруг потянулось к рукам твоим,\nсловно\nсоскучившаяся ветка сирени.\nЗнаешь,\nя хочу, чтоб каждая строчка,\nнеожиданно вырвавшись из размера\nи всю строфу\nразрывая в клочья,\nотозваться в сердце твоем сумела.\nЗнаешь,\nя хочу, чтоб каждая буква\nглядела бы на тебя влюбленно.\nИ была бы заполнена солнцем,\nбудто\nкапля росы на ладони клена.\nЗнаешь,\nя хочу, чтоб февральская вьюга\nпокорно у ног твоих распласталась.\nИ хочу,\nчтобы мы любили друг друга\nстолько,\nсколько нам жить осталось.","name": "Знаешь, я хочу, чтоб каждое слово..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 707, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Орлов","date_from": "1950","text": "Я — словно опустевшая квартира,\nОткуда за полночь ушли друзья.\nВ ней происходит перестройка мира,\nКоторую откладывать нельзя.\nПередвигаю вещи и предметы,\nСор выметаю. Убираю дом.\nПереключаю свет. Поменьше света.\nИ больше трезвой ясности притом!\nСлова, слова... Они еще клубятся,\nКак дым несвежий старых сигарет,\nДаешь сквозняк!\nПусть ветер с Петроградской\nОбдаст прохладой стены и паркет.\nНо главное не в этом. Тихо стало.\nС Невы влетел и зазвучал во мне\nКрик чайки. Отдаленный гром вокзала,\nСтук каблучков, как строчка в тишине..","name": "Сквозняк","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 708, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Яшин","date_from": "1967","text": "...Дописать или оборвать -\nГоре горькое догоревать?\nСам с собой не всегда в ладу.\nПо своей\nИль чужой вине\nТак живу, как сквозь строй иду,\nЧто ни день -\nГорю на огне.\nКнига жизни...\nТолько ль слова?\nСколько лет я сижу над ней!\nПожелтели страницы в ней,\nКак трава в сентябре,\nКак листва,\nПоседела моя голова.\nНо вдвойне дается трудней\nЗаключительная глава.","name": "Последняя глава","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 709, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1895","text": "Серебро, огни и блестки,-\nЦелый мир из серебра!\nВ жемчугах горят березки,\nЧерно-голые вчера.\nЭто - область чьей-то грезы,\nЭто - призраки и сны!\nВсе предметы старой прозы\nВолшебством озарены.\nЭкипажи, пешеходы,\nНа лазури белый дым.\nЖизнь людей и жизнь природы\nПолны новым и святым.\nВоплощение мечтаний,\nЖизни с грезою игра,\nЭтот мир очарований,\nЭтот мир из серебра!","name": "Первый снег","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 710, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Поплавский","text": "Еще никто не знает\nЕще рано\nСладко спят грядущие дни\nПоложив огромные головы\nНа большие красивые руки\nЗвезды зовут их\nНо они не слышат\nДалеко внизу загорается газ\nДождик прошел, блестит мостовая\nХристос в ботинках едет в трамвае","name": "Еще никто не знает..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 711, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1842","text": "Вот безжизненный отрубок\nСеребра: стопи его\nИ вместительный мне кубок\nСлей искусно из него.\nНи кипридиных голубок,\nНи медведиц, ни плеяд\nНе лепи по стенкам длинным.\nОтчекань: в саду пустынном,\nМежду лоз, толпы менад,\nВыжимающих созрелый,\nНалитой и пожелтелый\nС пышной ветки виноград;\nВкруг сидят умно и чинно\nДети возле бочки винной;\nФавны с хмелем на челе;\nВакх под тигровою кожей\nИ силен румянорожий\nНа споткнувшемся осле.","name": "Барельеф","date_to": "1842"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 712, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Вот опять спорхнуло лето\nС золоченого шестка,\nРоща белая раздета\nДо последнего листка.\nКак раздаривались листья,\nЧтоб порадовался глаз!\nКак науке бескорыстья\nОбучала осень нас!\nТак закутайся потеплее\nПеред долгою зимой...\nВ чем-то все же мы окрепли,\nСтали тверже, милый мой.","name": "Осень"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 713, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Нас дождь поливал\nтрое суток.\nТри дня штурмовала гроза.\nОт молний ежеминутных\nломить начинало глаза.\nПока продолжалась осада,\nмы съели пуды алычи.\nЗа нами вдогонку из сада,\nкак змеи, вползали ручьи.\nА тучи шли тихо, вразвалку,\nи не было тучам конца...\nПромокшая, злая чекалка\nвизжала всю ночь у крыльца.\nОпавшие листья сметая,\nкружились потоки, ворча,\nлимонная и золотая\nкупалась в дожде алыча.\nИ, превознося непогоду,\nот зноя живая едва,\nглотала небесную воду\nпривычная к жажде трава.\nВот так мы и жили без дела\nна мокрой, веселой земле,\nа море свирепо гудело\nи белым дымилось во мгле.\nДомишко стоял у обрыва,\nгде грохот наката лютей,\nи жило в нем двое счастливых\nи двое несчастных\nлюдей.\nТы мне в бесконечные ночи\nс улыбкою (благо темно!)\nтвердил, что, конечно, на почте\nлежит телеграмма давно.\nЧто письма затеряны, видно,\nтвердил, почтальонов виня.\nИ было мне горько и стыдно,\nчто ты утешаешь меня.\nИ я понимала отлично,\nчто четко работает связь,\nчто письма вручаются лично,\nоткрытки не могут пропасть...\nОднажды, дождавшись рассвета,\nс последней надеждой скупой\nушла я месить километры\nлиловой размякшей тропой.\nУшла я вдогонку за счастьем,\nза дальней, неверной судьбой...\nА счастье-то было ненастьем,\nтревогой,\nприбоем,\nтобой.","name": "Непогода"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 714, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","text": "Когда Рафаэль вдохновенный\nПречистой девы лик священный\nЖивою кистью окончал,-\nСвоим искусством восхищенный\nОн пред картиною упал!\nНо скоро сей порыв чудесный\nСлабел в груди его младой,\nИ утомленный и немой,\nОн забывал огонь небесный.\nТаков поэт: чуть мысль блеснет,\nКак он пером своим прольет\nВсю душу; звуком громкой лиры\nЧарует свет и в тишине\nПоет, забывшись в райском сне,\nВас, вас! души его кумиры!\nИ вдруг хладеет жар ланит,\nЕго сердечные волненья\nВсе тише, и призр\nк бежит!\nНо долго, долго он хранит\nПервоначальны впечатленья.","name": "ПОЭТ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 715, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Полежаев","date_from": "1832","text": "Вот мрачится\nСвод лазурный!\nВот крутится\nВихорь бурный!\nВетр свистит,\nГром гремит,\nМоре стонет -\nПуть далек...\nТонет, тонет\nМой челнок!..\nВсе чернее\nСвод надзвездный,\nВсе страшнее\nВоют бездны!\nГлубь без дна!\nСмерть верна!\nКак заклятый\nВраг грозит,\nВот девятый\nВал бежит!..\nГоре, горе!\nОн настигнет:\nВ шумном море\nЧелн погибнет!\nГроб готов!..\nТреск громов\nНад пучиной\nЯрых вод\nВздох пустынный\nРазнесет!..\nДар заветный\nПровиденья,\nГость приветный\nНаслажденья -\nЖизнь иль миг!\nНе привык\nУтешаться\nЯ тобой,-\nИ расстаться\nМне с мечтой!\nСокровенный\nСын природы,\nНеизменный\nДруг свободы,-\nС юных лет\nВ море бед\nЯ направил\nБыстрый бег\nИ оставил\nМирный брег!\nНа равнинах\nВод зеркальных,\nНа пучинах\nПогребальных\nЯ скользил;\nЯ шутил\nГрозной влагой -\nСмертный вал\nЯ отвагой\nПобеждал!\nКак минутный\nПрах в эфире,\nБесприютный\nСтранник в мире,\nОдинок,\nКак челнок,\nУз любови\nЯ не знал,\nЖаждой крови\nНе сгорал!\nПарус белый\nПерелетный,\nЯкорь смелый,\nБеззаботный,\nТусклый луч\nИз-за туч,\nПроблеск дали\nВ тьме ночей -\nЗаменяли\nМне друзей!\nЧто ж мне в жизни\nБезызвестной?\nЧто в отчизне\nПовсеместной?\nЧем страшна\nМне волна?\nПусть настигнет\nС вечной мглой,\nИ погибнет\nТруп живой!..\nВсе чернее\nСвод надзвездный;\nВсе страшнее\nВоют бездны;\nВетр свистит,\nГром гремит,\nМоре стонет -\nПуть далек...\nТонет, тонет\nМой челнок!","name": "Песнь погибающего пловца","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 716, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1914","text": "Край ты мой заброшенный,\nКрай ты мой, пустырь,\nСенокос некошеный,\nЛес да монастырь.\nИзбы забоченились,\nА и всех-то пять.\nКрыши их запенились\nВ заревую гать.\nПод соломой-ризою\nВыструги стропил,\nВетер плесень сизую\nСолнцем окропил.\nВ окна бьют без промаха\nВороны крылом,\nКак метель, черемуха\nМашет рукавом.\nУж не сказ ли в прутнике\nЖисть твоя и быль,\nЧто под вечер путнику\nНашептал ковыль?","name": "Край ты мой заброшенный...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 717, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1807","text": "Мирон схватил перо, надулся, пишет, пишет\nИ под собой земли не слышит!\n\"Пожарский! Филарет! отечества отец!\"\nПоставил точку - и конец!","name": "На прославителя русских героев","date_to": "1810"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 718, "fields": {"themes": [20],"author": "Михаил Ломоносов","date_from": "1756","text": "Монарх и филозов, полночный Соломон,\nВесь свет твою имел премудрость пред очами;\nРазумных множество теснясь под твой закон,\nПознали Грецию над шпрейскими струями.\nВселенная чудясь молчала пред тобой;\nБерлин на голос твой главу свою воздвигнул,\nС Парижем в равенстве до звезд хвалой\nдостигнул.\nИ лавров Молвицких в тени узрев покой,\nК странам твоим пришли от берегов Секваны\nВозобновить поля }\nВспахать твои поля } художества избранны:\nПресаждены тобой через твои труды,\nПарнаса и Афин произвели плоды,\nПредзрением твоим возрасши восхищенным.\nКоварство от живых правдивости святой\nСтенало, под твоей низверженно пятой,\nНе наводило слез невинно осужденным.\nДесницей Марсову ты лютость укротил,\nЗаперши дверь войны, предел распространил.\nЧисло другов твоих умножил ты Бурбоном;\nНо с Англией сдружась, изверившись ему,\nКакого ждешь плода раченью своему?\nЕвропа вся полна твоих перунов стоном,\nРаздор рукой своей уж пламень воспалил\nТы лейпцигски врата внезапно разрушил,\nСтопами роешь ты бесчувственны могилы,\nТрепещут все, смотря твои надменны силы.\nТы двух соперников сильнейших раздражил,\nУж меч их изощрен и ярый огнь пылает,\nИ над главой твоей их молния сверкает,\nНесчастливой монарх! ты лишне в свете жил,\nВ минуту стал лишен премудрости и славы.\nНеобузданного гиганта зрю в тебе,\nЧто хочет отворить путь пламенем себе,\nЧто грабит городы и пустошит державы,\nСвященный топчет суд народов и царей,\nНичтожит силу прав, грубит натуре всей.","name": "Монарх и филозов, полночный Соломон...","date_to": "1756"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 719, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1825","text": "Счастлив, кто с юношеских дней,\nЖивыми чувствами убогой,\nИдет проселочной дорогой\nК мете таинственной своей!\nКто рассудительной душою\nБез горьких опытов узнал\nВсю бедность жизни под луною,\nИ ничему не доверял!\nЗачем не мне такую долю\nОпределили небеса?\nИдя по жизненному полю,\nТвержу: мой рай, моя краса,\nА вижу лишь мою неволю!","name": "Элегия (Счастлив, кто с юношеских дней...)","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 720, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "М. М. Замятниной\nКак изваянная, висит во сне\nС плодами ветвь в саду моем — так низко...\nДеревья спят — и грезят?— при луне,\nИ таинство их жизни — близко, близко...\nПускай недостижимо нам оно —\nЕго язык немотный всё ж понятен:\nИм нашей красотой сказать дано,\nЧто мы — одно, в кругу лучей и пятен.\nИ всякой жизни творческая дрожь\nВ прекрасном обличается обличье;\nИ мило нам раздельного различье\nОбщеньем красоты. Ее примножь!—\nИ будет мир, как этот сад застылый,\nГде внемлет всё согласной тишине:\nИ стебль, и цвет Земле послушны милой;\nИ цвет, и стебль прислушались к Луне.","name": "В лепоту облечеся"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 721, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1857","text": "Милой меня называл он вчера —\nВ зеркале точно себя я не вижу?!\nБоже, зачем хороша так сестра,\nЧто перед ней я себя ненавижу!\nГолос его, прерываясь, дрожал;\nДаже в сердцах я его проводила,—\nОбраз сестры предо мною стоял...\nТак я всю ночь по аллее ходила.\nВ спальню вошла я; она уж спала.\nМесяц ей кудри осыпал лучами.\nЯ не могла устоять — подошла\nИ, наклонясь, к ней прильнула устами.\nКак хороша, как светла и добра!\nНет, и сравненьем ее не обижу!\nМилой меня называл он вчера —\nВ зеркале точно себя я не вижу?!","name": "Сестра","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 722, "fields": {"themes": [],"author": "Расул Гамзатов","text": "Дрожи оттого, что забыла покой\nЯ, собственной мести во всем потакая!\nЕще покажу тебе, кто ты такой,\nЕще покажу тебе, кто я такая.\nПредать постараюсь стоустой молве\nХабар, что мужчиной ты стал недостойным.\nПри всех на ослиной твоей голове\nПопаху ведром заменю я помойным.\nСкомандую, как наведу пистолет:\nУсы свои сбрей подобру-поздорову,\nТеперь их подкручивать времени нет,\nОбед приготовишь, подоишь корову!\nА станешь противиться -\nцелый аул\nЗаставлю подняться, тревогой объятый,\nКак с крыши начну я кричать:- Караул!\nМеня порешить хочет муж мой проклятый!\nПоклонишься мне, словно куст на ветру,\nЗахочешь сбежать - сразу кинусь вдогонку.\nЯ шкуру с тебя, как с барана, сдеру,\nК зиме из которой сошьют мне дубленку.\nЗапомни: обучена грамоте я,\nНедолго грехов приписать тебе гору.\nИ явится в дом к нам милиция вся,\nКогда я письмо настрочу прокурору.\nИ, властная как восклицательный знак,\nПриема потребовав без проволочки,\nГде надо ударю я по столу так,\nЧто вмиг разлетится стекло на кусочки.\nУзнаешь, разбойник, кто прав, кто не прав,\nТебе отомстить мне возможность знакома.\nМогу, на себе я одежду порвав,\nВойти и без пропуска в двери обкома.\nХизриевой быстро найду кабинет,\nРыдая, взмолюсь:\n- Патимат, дорогая,\nСпаси, погибаю в цветении лет,\nМучителя мужа раба и слуга я.\nЖиву как при хане, о воле скорбя,\nСтократ этой доли милей мне могила.-\nХизриева голову снимет с тебя -\nНа деле таком она руку набила.\nНо если ее не сумеет рука\nНастигнуть тебя беспощадней затрещин,\nТогда напишу заявленье в ЦК,\nГде чутко относятся к жалобам женщин.\nЕще пред партийным собраньем ответ\nТы будешь держать!\nПозабочусь об этом,\nЕще ты положишь партийный билет,\nПрослыв на весь свет негодяем отпетым.\nПотом разведусь я с тобой, дураком,\nОстанешься с тещей средь отческих стен ты,\nА я загуляю с твоим кунаком\nИ стану с тебя получать алименты.\nЗапомни, что женщина в гневе сильна,\nКак в страстной любви, и тонка на коварство.\nКогда-то в былые она времена\nУмела, озлясь, погубить государство.\nЯ стану твоею судьбой роковой\nИ, гневом, как молния в небе, сверкая,\nЕще покажу тебе, кто ты такой,\nЕще покажу тебе, кто я такая.\nПер. Я.Козловского","name": "Откровение коварной жены"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 723, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Мережковский","text": "Есть радость в том, чтоб люди ненавидели,\nДобро считали злом,\nИ мимо шли, и слез твоих не видели,\nНазвав тебя врагом.\nЕсть радость в том, чтоб вечно быть изгнанником,\nИ, как волна морей,\nКак туча в небе, одиноким странником\nИ не иметь друзей.\nПрекрасна только жертва неизвестная:\nКак тень хочу пройти,\nИ сладостна да будет ноша крестная\nМне на земном пути.","name": "Есть радость в том, чтоб люди ненавидели..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 724, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "Пия душистый сок цветочка,\nПчела дает нам мед взамен;\nХотя твой лоб - пустая бочка,\nНо все же ты не Диоген.","name": "Эпиграмма III (Пия душистый сок цветочка...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 725, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Бывает час в преддверьи сна,\nКогда беседа умолкает,\nНас тянет сердца глубина,\nА голос собственный пугает,\nИ в нарастающей тени\nЧерез отворенные окна,\nКак жерла, светятся одни,\nСвиваясь, рыжие волокна.\nНе Скуки ль там Циклоп залег,\nОт золотого зноя хмелен,\nЧто, розовея, уголек\nВ закрытый глаз его нацелен?\n* По автографу под загл. \"Летним вечером\",\nс зачеркнутым загл. \"Огонек папиросы\".","name": "В открытые окна"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 726, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1920","text": "Уронила девушка перчатку\nИ сказала мне: «Благодарю».\nЗатомило жалостно и сладко\nДушу обреченную мою.\nВ переулок девушка свернула,\nМожет быть, уедет в Петроград.\nКак она приветливо взглянула,\nВ душу заронила этот взгляд.\nМоре ждет... Но что мне это море?\nЧто мне бирюзовая вода,\nЕсли бирюзовинку во взоре\nНе увижу больше никогда?\nЕсли с этой маленькой секунды\nЗнаю — наяву или во сне,—\nВсе норд-осты, сивера и зунды\nЗаскулят не в море, а во мне?\nА она и думать позабыла...\nПолная сиянья и тепла,\nДевушка перчатку уронила,\nПоблагодарила и ушла.","name": "Уронила девушка перчатку...","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 727, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1878","text": "Кто в Багдаде не знает великого Джиаффара, солнца вселенной?\nОднажды, много лет тому назад,— он был еще юношей,— прогуливался Джиаффар в окрестностях Багдада.\nВдруг до слуха его долетел хриплый крик: кто-то отчаянно взывал о помощи.\nДжиаффар отличался между своими сверстниками благоразумием и обдуманностью; но сердце у него было жалостливое — и он надеялся на свою силу.\nОн побежал на крик и увидел дряхлого старика, притиснутого к городской стене двумя разбойниками, которые его грабили.\nДжиаффар выхватил свою саблю и напал на злодеев:\nодного убил, другого прогнал.\nОсвобожденный старец пал к ногам своего избавителя\nи, облобызав край его одежды, воскликнул:\n— Храбрый юноша, твое великодушие не останется без\nнаграды.\nНа вид я — убогий нищий; но только на вид. Я человек\nне простой. Приходи завтра ранним утром на главный\nбазар; я буду ждать тебя у фонтана — и ты убедишься,\nв справедливости моих слов.\nДжиаффар подумал: «На вид человек этот нищий,\nточно; однако — всяко бывает. Отчего не попытаться?» — и отвечал:\n— Хорошо, отец мой; приду.\nСтарик взглянул ему в глаза — и удалился.\nНа другое утро, чуть забрезжил свет, Джиаффар отправился на базар. Старик уже ожидал его, облокотясь на\nмраморную чашу фонтана.\nМолча взял он Джиаффара за руку и привел его в небольшой сад, со всех сторон окруженный высокими стенами.\nПо самой середине этого сада, на зеленой лужайке,\nросло дерево необычайного вида.\nОно походило на кипарис; только листва на нем была\nлазоревого цвета.\nТри плода — три яблока — висело на тонких, кверху\nзагнутых ветках: одно, средней величины, продолговатое,\nмолочно-белое; другое, большое, круглое, ярко-красное;\nтретье маленькое, сморщенное, желтоватое.\nВсе дерево слабо шумело, хоть и не было ветра. Оно\nзвенело тонко и жалобно, словно стеклянное; казалось, оно\nчувствовало приближение Джиаффара.\n— Юноша!— промолвил старец.— Сорви любой из\nэтих плодов и знай: сорвешь и съешь белый — будешь\nумнее всех людей; сорвешь и съешь красный — будешь\nбогат, как еврей Ротшильд; сорвешь и съешь желтый —\nбудешь нравиться старым женщинам. Решайся!.. и не мешкай. Через час и плоды завянут, и само дерево уйдет в\nнемую глубь земли!\nДжиаффар понурил голову — и задумался.\n— Как тут поступить?— произнес он вполголоса, как\nбы рассуждая сам с собою.— Сделаешься слишком умным — пожалуй, жить не захочется; сделаешься богаче\nвсех людей — будут все тебе завидовать; лучше же я сорву\nи съем третье, сморщенное яблоко!\nОн так и поступил; а старец засмеялся беззубым смехом и промолвил:\n— О мудрейший юноша! Ты избрал благую часть! На\nчто тебе белое яблоко? Ты и так умнее Соломона. Красное\nяблоко также тебе не нужно... И без него ты будешь богат.\nТолько богатству твоему никто завидовать не станет.\n— Поведай мне, старец,— промолвил, встрепенувшись,\nДжиаффар,— где живет почтенная мать нашего богоспасаемого халифа?\nСтарик поклонился до земли — и указал юноше дорогу.\nКто в Багдаде не знает солнца вселенной, великого, знаменитого Джиаффара?","name": "Восточная легенда","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 728, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Радищев","date_from": "1799","text": "Повесть богатырская стихами\nО che caso! che sventura!\nВступление\nИз среды туманов серых\nВремен бывших и протекших,\nИз среды времен волшебных,\nГде предметы все и лица,\nЧародейной мглой прикрыты,\nОкруженны нам казались\nБлеском славы и сияньем;\nГде являются все вещи\nИсполинны и иройски,\nКак то в камере-обскуре,—\nЯ из сих времен желал бы\nРассказать старинну повесть\nИ представить бы картину\nМнений, нравов, обычаев\nЛет тех рыцарских преславных,\nГде кулак тяжеловесный\nСтепень был ко громкой славе,\nА нередко — ко престолу;\nГде с венцом всегда лавровым\nВенец миртовый сплетался,\nГде сражалися за славу\nИ любили постоянство.\nХоть грешишки кой-какие\nПопадались, но их в строку\nНевозможно было ставить,\nЗане юности проступок,\nНеопытности погрешность\nЕсть удел детей Адамлих,\nЕсть лишь следствие всегдашне\nНеизбежное чувств наших.\nНо грехов распутства умна,\nГрехов хитрого софисма\nТам не знали.— Да еще же\nЯ намерен рассказать вам,\nКак то свойственно и нужно,\nЧуть не вымолвил я — должно\nДля того, кто в гости ездил\nВо страны пустынны, дальны,\nВо леса дремучи, темны,\nВо ущелья — ко медведям.\nИтак, только расскажу вам\nТо, что льстить лишь будет слуху,\nЧто гораздо слаще меда\nДля тщеславья и гордыни;\nА всё то, что чуть не гладко,\nТо скорее мы поставим\nВ кладовую или в погреб\nИ проклятие положим,\nЕсли дерзкой кто рукою,\nСняв покров прельщенья наша,\nОбнажит протекше время.\nМы проклятье налагаем,\nХоть из моды оно вышло,\nНо мы в силах наших скудны;\nА когда б властитель мира\nЯ Тиверий был иль Клавдий,\nТогда б всякий дерзновенный,\nКто подумать смел, что дважды\nДва четыре иль пять пальцев\nЕму в кажду дал бог руку,\nТот бы пал под гневом нашим.\nА как не дал нам бог власти,\nКак корове рог бодливой,\nТо мы к дерзкому воскликнем:\n«Отойди, пожалуй, дале,\nПоди вон ты, оглашенный»;\nМне здесь нужно суеверье;\nОбольщен я, но желаю\nОбольщен быть... и от скуки\nЯ потешуся с Бовою.\nЯ вам сказку тех лет древних\nРасскажу, котору слышал\nОт старинного я дядьки\nМоего, Сумы любезна.\nПетр Сума, приди на помощь\nИ струею речи сладкой\nОживи мою ты повесть.\nБез складов она, без рифмы\nВслед пойдет творцу «Тавриды»,\nНо с ним может ли сравниться!!\nО Вольтер, о муж преславный!\nЕсли б можно Бове было\nБыть похожу и кое-как\nНа Жанету, девку храбру,\nЧто воспел ты, хоть мизинца\nЕе стоить, если б можно,\nЧтоб сказали: Бова только\nТоща тень ее,— довольно,—\nТо бы тень была Вольтера,\nИ мой образ изваянный\nВозгнездился б в Пантеоне.\nНо боюся, твоя участь\nБудет равная с Жанлисой —\nПо передням волочиться.\nВы Бову хотя видали,\nНо в старинном то кафтане,\nВо рассказах няни, мамы,\nИль печатного... но дядькин\nБова нового покроя,\nЗане дядька мой любезный\nЧеловек был просвещенный,\nЧесал волосы гребенкой,\nВ голове он не искался,\nОн ходил в полукафтанье,\nБорода, усы обриты,\nТабак нюхал и в картишки\nИграть мастер,— еще в чем же\nНедостаток, чтобы в свете\nПрослыть славным стихотворцем\nИроической поэмы,\nИли оды, или драмы?..\nЯ пою Бову с Сумою!\nВозбрянчи, моя ты арфа,—\nНыне лира уж не в моде,—\nИль вы, гусли звончатые,\nЗагудите, заиграйте;\nЯ пою — а вас послушать,\nО возлюбленны граждане,\nК себе в гости призываю.\nНа Пегаса я воссевши,\nПолечу в страны далеки,\nВ те я области обширны,\nЧто Понт Черный облегают,\nПротеку страны и веси,\nГде стояло сильно царство\nСлавна древле Мифридата,\nГде Тигран царил в Арменьи;\nЗагляну я во Колхиду,\nЗемлю страшну и волшебну,\nГде Ясон, обняв Медею,\nУкротил сурово сердце\nСей волшебницы ужасной.\nО любовь, о лесть пресладка,\nМожно ль в свете отыскать, где\nТебе сердце непокорно?\nПосещу я и Тавриду,\nГде столь много всегда было\nПревращений, оборотов,\nГде кувыркались чредою\nСкифы, греки, генуэзцы,\nГде последний из Гиреев\nПроплясал неловкий танец;\nЧатырдаг, гора высока,\nНа тебя, во что ни станет,\nЯ вскарабкаюсь; с собою\nВозьму плащ я для тумана,\nА Боброва в услажденье.\nИз Тавриды в Таман прямо,\nА с Тамана чрез Кавказски\nГоры съеду я на Волгу,\nВо Болгарах спою песню;\nВоздохну на том я месте,\nГде Ермак с своей дружиной,\nСадясь в лодки, устремлялся\nВ ту страну ужасну, хладну,\nВ ту страну, где я средь бедствий,\nНо на лоне жаркой дружбы\nБыл блажен и где оставил\nДуши нежной половину.\nВоздохну, что нет уж силы,\nО Ермак, душа велика,\nПеть дела твои!.. Я с Волги\nПерейду на Дон, где древле\n(Так, как ныне) коней быстрых\nТабуны паслися многи,\nГде отечество удалых\nМолодцов, что мы издавна\nНазывали козаками.\nСошед с Дона, к Ворисфену\nМы стопы свои направим.\nТам Владимир, страны многи\nПокорив своей державе,\nВ граде Киеве престольном\nКняжил в блеске пышна сана\nНад обширным царством русским,\nОкружен всегда толпою\nСлавных рыцарей российских;\nОн для памяти потомства\nЖивет в Несторе и в сказках.\nО блажен, блажен сугубо!\nСо Днепра пойдем к Дунаю;\nНа могиле древней мшистой\nМы несчастного Назона\nСлезу жаркую изроним.\nОт Дуная морем Черным\nПоплывем ко Геллеспонту\nИ покажем ту дорогу,\nПо которой плывши смело,\nВойны росские возмогут,\nВизантии стен достигши,\nНа них твердо водрузити\nОрлом славно росско знамя.\nНо то скоро ли свершится?\nБудто время уж настало,\nМне то снилося недавно —\nХотя снилось, но не знаю,\nКогда будет,— не пророк я,\nНо то знаю — оно будет.\nЯ к Бове теперь отправлюсь.\nА ты, милый друг читатель,\nЕсли лучшее познанье\nО странах сих иметь хочешь,\nЧитай Бишинга — от скуки.\nПеснь первая\nВетр попутный веет тихо\nВ белый парус корабельный.\nТам на палубе летяща\nКорабля, что волны зыбки\nРассекал на влажном поле,\nБова сидя, песнь унылу\nПел и в гусли златострунны\nБряцал легкими перстами.\nПел, стенал, бряцал и плакал,\nЛил потоки слез горючих.\n«Что возможет, ах, сравниться\nС лютой горестью моею,\nКто быть может столько бедствен,\nСтолько бедствен, как Бова?\nЛишь светило дня блестяще\nМои очи озарило,\nГрусти, горе и печали\nМне досталися в удел.\nЖелчь сосал я вместо пищи\nИз сосцов змеиных лютых,\nКолыбель мою качали\nСкорбь угрюмая и злость.\nСирота унылый, горький!\nМой злодей мне мать родная!\nОна жизнь мою хотела\nЧуть расцветшую прервать\nЯ один меж всей природы,\nЯ во всей вселенной странник\nИ пустынник между тварей,\nВсех родившихся в любви.\nАх, уныло мое сердце,\nНе знай лютой сея страсти:\nЕй горят сердца преступны,\nА ты будь всегда ей враг».\nПеснь скончал, поставил гусли;\nПригорюнясь, взор ко брегу,\nЧто вдали едва синеет,\nОбратил и, воздохнувши\nТяжело, вещал он тако:\n«Ты прости, страна родная,\nТы прости, прости навеки.\nМать жестока, мать сурова,\nО тебе я не жалею».\nСлыша речи столь унылы,\nСлыша песни столь плачевны,\nПодошла к Бове старуха,\nЧто в артели корабельной\nДолжность важну отправляла\nМетрдотеля, иль — стряпухи.\nХоть всю жизнь на синем море\nПровела она с лет юных\nВ шайке лютых и свирепых,\nКо сребру и злату алчных,\nСих варягов и норманов,\nКоим прозвище в дни наши\nНе разбойники морские,\nНе наездники, не воры,\nСохрани нас бог, помилуй,\nЧтоб их назвали столь мерзко,\nНе арабы марокански,\nНе алжирцы, не тунисцы,\nНо те люди благородны,\nЧто без страха разъезжают\nВ те суровые годины,\nКак яр Позвизд с Чернобогом,\nПеня волны, окропляют\nИх верхи людскою кровью;\nГрабят всех — без наказанья.\nХотя выросла старуха\nСреди шума волн и ветров,\nПри воззрении всегдашнем\nНа жестокости Арея,\nСредь стенаний, вопля, крика\nУмирающих злой смертью,\nИли злее самой смерти\nВо оковах срамных, тяжких\nИль железныя неволи,\nИль рабства насилья дерзка,-\nНо была старуха наша\nМягка сердцем и душою\nИ с седым своим затылком\nРавнодушно не взирала\nКак молоденький детинка\nПроливал горючи слезы.\nБыла ль то одна в ней жалость\nИль в старухе кровь играла,\nТого повесть, хотя верна,\nНе оставила на память\nНаша повесть только пишет,\nЧто, подшед к Бове поближе,\nОна руки распростерла\nИ к иссохшей своей груди\nПрижимала Бову крепко.\n«Столь ты юн, но столь ты бедствен!—\nВозгласила стара ведьма\n(Ведьма добра, мягкосерда,\nНе как киевские ведьмы,\nЧто к чертям с визитом ездят\nНа ухвате без уздечки).—\nТы открой свое мне сердце,\nЗабудь горе на минуту.\nМоя власть хоть невелика,\nХоть у всех я здесь служанка,\nНо мои старанья нежны\nОблегчат твою судьбину».\nГоворя сие, отводит\nБову в малую каюту,\nГде старуха наша нежна\nОбед братьям всем готовит.\nТут, согрев и накормивши,\nБову нежно обнимает,\nОчи мокры от слез горьких\nОтирает поцелуем.\n«Скажи мне,— она вещает,—\nСкажи мне свою кручину,\nСвою участь мне сурову!»\nБова нежно имел сердце,\nВ первый раз чрез многи годы\nОщущает он отраду,\nСладость ласки, сладость дружбы.\nАх! какое в грусти сердце,\nСердце сиро, одиноко,\nНе внушит приязни гласу\nИ не сдастся на ласканье\nХоть столетния старухи?\nЕсли витязь Роберт славный\nМог, ступив ногой на нежность,\nОбнять старую хрычовку\nИ в объятьях ее мразных\nСовершить победу жарку,\nВосхитив цветок иссохший,—\nРоберт был в любви ученый\nИ задачу брачна ложа\nМог решить он без поверки:\nНос зажал, глаза зажмурил\nИ, как витязь македонский,\nУзел Гордьев рассек махом,—\nТо Бове равно прилично\nОбнимать старуху дряхлу:\nБова, знаем, парень новый,\nОн не видит преткновенья,\nЛаске лаской отвечает\nИ лобзанию лобзаньем;\nЕму ж не было задачи,\nКак Роберту на решенье,\nЛожась с ведьмой спать на ложе.\nСтарушонку Бова мило\nИ столь крепко обнимает,\nЧто напомнил ей то время,\nКак ей было лет лишь двадцать.\nНе на ложе возлегают,\nНо на печку лезут греться,\nЗане холодно уж было.\nТут Бова, собрав все силы,\nТут Бова, вздохнув глубоко,\nВынимает из кармана\nПлаток белый, для запаса,\nЧем утрет ее он слезы.\nЗане знал Бова заране,\nСколь его плачевна повесть\nИ что тронет через меру\nСердце добрыя старухи.\nЕще раз вздохнул, рек тако:\n«Я Бова, Бова царевич...\nТы дивишься тому, вижу,—\nНо верь совести нелживой.\nЯ бы мог в том побожиться,\nНо божиться не умею\nИ божиться не охотник.\nГород, в коем я родился,\nЕсть столица сильна царства,\nГде пред сим венчанный властью\nДержал скипетр царь премудрый,\nЦарь Кирбит, сын Версаулов,\nСлавен мужеством на брани,\nСлавен разумом в советах,\nМилосерд, и щедр, и кроток,\nИ любим своим народом.\nЕму дочь была родная\nВсех прекраснее из женщин,\nМелетриса ее имя.\nСлух о царствии Кирбита,\nО его правленьи мудром\nИ о прелестях царевны\nМолва громкая повсюду\nДо дальнейших мест промчала.\nДвор Кирбитов был собранье\nВсех красавиц в государстве;\nНо меж всеми, яко солнце\nСреди звезд эфирна свода,\nКрасотой своей блистала\nМелетриса, дочь царева.\nВ красоте она совместниц\nНе имела, и не можно\nБыло чувствовать к ней зависть,\nЗане столь была всех краше,\nСтоль добра, мила, приятна,\nЧто вблизи ее не смела\nЗависть яд пускать свой черный\nИ ее ехидны люты,\nМелетрису зря, немели.\nКрасота толико дивна\nПривлекала всех вниманье,\nИ чувствительность сердечна\nЕй платила долг природы,\nВоспылав огнем любовным\nВ груди рыцарей надменных,\nВ груди рыцарей влюбленных.\nВсе ей нравиться старались,\nВсем хотелось полюбиться\nИ во юном ее сердце\nВоспалить любовный пламень.\nНо меж многими другими\nОтличались перед всеми\nСвоим мужеством, красою,\nСвоим нежным угожденьем,\nСвоей силой и богатством\nДва царевича приезжих.\nОдин горд, спесив, надменен,\nВзоры пылки, взоры страстны,\nНа лице черты Алкида,\nНо Алкида в летах юных;\nРост и стан его, и взрачность,\nИ осанка величава,\nЛицо смугло длинновато,\nЧерны кудри по раменам,\nИ густой брады начало,\nДлань широка, персты толсты\nВсем довольно возвещали\nЕго мужество и силу.\nОн наездник в ратном поле,\nБогатырь и вождь, и воин,\nДадон сильный — ему имя.\nНо не только в ратном поле\nПодвизался он с успехом:\nСтоль же славен он у женщин;\nА хотя в любви он страстен,\nНо подвластен ей он не был,\nИ с Алкидом чтоб сравниться,\nЛишь ему недоставало\nДесяти жен и дев красных,\nПятьдесят дщерей Фиспия,\nИ одной лишь только ночки,\nЧтоб ему отцом быть нежным\nПятьдесят раз вдруг в семействе.\nСлавну рыцарю толико,\nНет, нельзя не полюбиться\nМелетрисе, страстной, пылкой;\nА тем больше, как лишь вспомнит,\nЧто объятья, повторенны\nВ пятьдесят раз нераздельно,\nКажду ночь возобновятся.\nПусть бессонница всегдашня\n(Столь ужасная больному)\nЕе мучит на постеле\n(Но сам-друг) и жизнь преторгнет:\nТак Рафаэль из Урбина,\nВ свете славный живописец,\nДушу выслал вон из тела.\nДругой рыцарь вежлив, скромен;\nСердце, душу имел нежны,\nОчи быстры голубые,\nЛицо бело и румяно,\nПо плечам златые кудри,\nВид, осанка Адонида.\nНо он храбр; счастливый рыцарь,\nНа бою проворен, меток,\nВсегда разумом вождаем,\nЗрел опасность твердым оком\nИ в бою смерть хладнокровно.\nОн всегда венцы Лавровы\nПожинал на ратном поле,\nНо не силою десницы,\nНе удачей, не коварством\nИ не крепостью доспехов\nПобеждал Гвидон противных.\nПравды, истины поборник,\nМеч его победоносный\nНикогда не обагрялся\nКровью слабых иль невинных.\nОн защитник утесненных,\nРазрешитель уз и плена,\nНепорочности спаситель,\nИ его смиренно сердце,\nДуша нежна, душа тиха\nВоспалялась гневом львиным,\nКогда видел он коварство,\nЛожь, строптивость и насилье,\nУгнетающих бессильных;\nТогда воин милый, тихий\nБывал враг непримиримый,\nБывал бич неукротимый\nЗлобе, буйству и прельщенью.\nВ таковых душах царевна\nЛюбовь сильну воспалила.\nИ хотя со перва взгляда\nМелетриса подарила\nСвое сердце всё Дадону,\nОбъявить того не смела,\nИ надежда в ней исчезла\nБыть его женой когда бы,—\nЗане многою услугой\nГвидон юный украшался,\nСпасав царство и Кирбита\nОт насильств вождей хозарских.\nЦарь Кирбит за то в награду\nНазначал его в супруги\nСвоей дщери, Мелетрисе,\nВ том признанием вождаем,\nПользой царства и рассудком.\nЗаключение неложно,\nЧто спасителю народа\nУправлять его браздами\nДругих паче всех довлеет.\nГвидон был единородный\nСын на троне старца мудра\nИ ближайша во соседстве.\nВо дни красны, безмятежны,\nПо скончаньи бедств военных,\nЦарь Кирбит во утешенье\nСвоей дочери прекрасной\nИгры рыцарски затеял\nИ глашатаям повсюду\nПовелел трубою бранной\nСозывать на состязанье\nВитязей из царствий разных.\nОн хотел при их собраньи\nДать наследника престолу,\nДать супруга Мелетрисе\nХрабра милого Гвидона;\nЗане там, как прежде в Францьи,\nСкиптр не мог никак достаться\nВ руки, пряслицей что правят\nИли швейною иголкой.\nУж из дальних и из ближних\nСтран слетаются стадами,\nКак вороны на гумнище,\nСлавны рыцари в доспехах,\nМолодые, пожилые,\nСредних лет и с сединами.\nИной едет повидаться\nСо красавицей своею,\nРаспестрив свое оружье\nПоперек и вдоль, крест-накрест\nТем любимым из всех цветом,\nЧто понравился пред всеми\nОбладательнице милой\nЕго чувств, души и сердца.\nДругой едет, чтоб прославить\nСилы крепкой своей мышцы\nИ прибавить хоть листочек\nВо венец, уже столь тяжкий\nОт побед в кровавых битвах\nИль на славных поединках.\nА иной, кружась по свету,\nКо Кирбиту в гости едет,\nКак в гостиницу обедать.\nВоружась иной от темя\nДо пяты, и даже зубы\nВоружив булатом, сталью,\nСмело, борзо выступает,\nОбъявляя всем надменно,\nВсем, про то кто ведать хочет\nИль не хочет, написавши\nНа своем щиту огромном\nЗолотыми всё словами:\n«Не терплю ни с кем сравненья»,\nА там выйдет на поверку,\nЧто наш рыцарь пресловутый\nПозевать приехал только,\nИ к несчастию случилось,\nЧто его десница страшна\nОнемела, заболела,\nПаралич ее ударил,\nА то б он единым взглядом\nПовалил всех, опрокинул,\nРазогнал, развеял прахом.\nЧто же прибыли? Игры все\nСтали б вовсе в пень.— Нет, лучше,\nЧто болезнь, ему случившись,\nВсех оставила в порядке.\nБыли рыцари не хуже\nСлавна в свете Дон-Кишота.\nВ рог охотничий, в валторну\nВсем трубили громко в уши:\n«Дульцинея Тобозийска\nВсех прекраснее на свете».\nА как воззришься в красотку,\nТо увидишь под личиной\nВсех белил, румян и мушек\nОбезьяну или кошку,\nИль московску щеголиху.\nЗа такую прелесть дивну\nОн, однако ж, снарядился\nНа помол отдать все кости.\nНо нет нужды знать причину,\nДля чего они дерутся,\nМы лишь скажем одним словом,\nЧто их съехалось отвсюду\nСтолько — столько — что нет сметы.\nПоле ратно, окруженно\nСо всех стран, амфитеатром\nВозвышалось. Тут дубовы\nСкамьи были все покрыты\nРытым бархатом, парчами,\nАлтабасом изошвенным.\nВезде видно сребро, злато\nИ каменья дорогие;\nХитрость зодчества, ваянья\nПревышала тут богатство;\nИ художество в союзе\nС драгоценностьми земными\nВид изящности давали\nНесказанной всему зданью;\nНо искусство свои силы\nИстощило под престолом,\nУготованным царице\nС ее дочерью прекрасной.\nНа столпах кристальных твердых,\nНа сафир во всем похожих,\nЧто огнем искусство хитро\nИз сожженна в пепел древа,\nИз песка иль камня бела,\nЗной сугубя, сотворило,\nВозвышался свод порфирный,\nИспещренный весь цветами,\nГде, природе подражая,\nРука мастера искусна\nИзваяла их из злата.\nПерлы светлы и жемчужны\nВнизу свода, меж столпами\nВкруг висели ожерельем.\nВ верху свода образ светлый\nВозвышался в виде буйном\nТой богини, вслед которой\nПраотцы славян издревле\nВихрем бурь носились всюду.\n«Лучезарная богиня,\nСлава, дщерь мечты, призраков!\nНа престоле мглы блестящей,\nЗвезд превыше и Олимпа,\nИз-за облака златого\nКажешь ты венцы Лавровы.\nНо лицо твое кто узрит?\nКто существенность постигнет\nТвою?— Легкой ты завесой\nПаров утренних, прозрачных\nПрикрываешь черты шатки,\nИ тебя сквозь их лишь видит\nПылкий взор воображенья.\nЛишь оно тебя рисует\nИ такими лишь шарами,\nКак ему угодно только».\nПосреди широка поля\nЖертвенник из твердой стали\nБлещет зеркальным сияньем;\nФимиам тут не курится,\nБрус стланцова черна камня\nТут лежит на изощренье\nКопия, меча, булата,\nЧем обильны всегда жертвы\nСлаве в честь приносит воин.\nИбо нет попов с причетом,\nНи жрецов у ней священных.\nКто грудь смелую имеет,\nТвердый дух в бедах на брани,\nКто храбр, мужествен, отважен,\nТот есть жрец сея богини.\nДень настал уже тот грозный,\nРавно скучный и веселый,\nГде богиня лучезарна\nУделит своего блеска\nГордым всем своим любимцам\nИль покроет грязью срама\nВсех тех, коим она кажет\nСвой затылок безволосый.\nЗане так же, как Фортуна,\nСестра Славы, легконога;\nУ ней волосы тупеем\nРастут спереди косою,\nА затылок весь плешивый.\nОни моде сей учились\n(Мы здесь скажем мимоходом\nДля того, кто не читает\nПутешествиев всемирных)\nУ мунгалов иль китайцев,\nИль в Тибете, иль Бутане,\nВ той стране благословенной,\nГде живет тот царь священный,\nНа востоке столько чтимый;\nЕго бабка повивальна\nРассказала, и все верят,\nЧто он выше всех на свете,\nНикогда не умирает;\nЕго смерть не есть кончина,\nЕго смерть есть прерожденье;\nЧто в мгновенье то ужасно,\nКак дух жизни непостижный\nОбветшалое жилище,\nМертвый труп наш, оставляет,\nБожество сие двуножно\nПреселяется в младенца\nИли в юноша любезна,\nЧтоб счастливым правоверным\nОпять в знак щедрот небесных\nРассылать (но на закуску\nДля десерта в день торжествен)\nСвоих сладких яств останки,\nЧто в священных его недрах\nБлагодатная природа\nВ млеко жизни претворила.\nВещество сие изящно,\nВ чем алхимик остроумный\nПарацельс иль Авицена,\nИли Бехер, иль Альберты\nЗлата чистого искали;\nВ чем счастливый Брант и Кункель,\nСветоносный луч открывши,\nПред очами изумленных\nВозжигали (без огнива)\nОгонь в трубках и курили\nТраву пьяну некоцьянску,\nТабаком что называют.\nНо где меньше их счастливцы\nВсе отеческо наследство,\nНакопленно и стяжанно\nКровью, потом и трудами,\nИль грабительством, мздоимством,\nИль другим путем превратным,\nПережгли, передвоили.\nО, сколь счастлив был бы смертный,\nЕсли б все богатства в свете,\nЗлостяжанные неправдой,\nОбращалися чудесно\nВ вещество сие изящно,\nДалаи-Лама которо\nВсем в подарок правоверным\nДля десерту рассылает;\nЕсли б в нем фосфор блестящий\nРаз сверкнул и превратился б\nВ пары светлы, исчезая,—\nИ, исчезнув, бы оставил\nЛишь уханье амвросийно,\nСтоль известное в природе,—\nДабы знали, сколь есть смрадно\nЗлостяжанное богатство,\nХотя блещет лучезарно.\nЕще в Зничеву коляску\nПерстоалая Зимцерла\nКоней светлых не впрягала,\nИ клячонки огнебурны\nНа конюшне Аполлона\nОвес кушали эфирный,\nКак прекрасна Мелетриса,\nНе смыкая своих веждей,\nЛоже скучно, ложе девства,\nЛоже томно одиночства,\nСвое ложе оставляет\nПрежде, нежель петел громкий\nЗапинательным напевом\nНе воспел нам час полночный.\n«О! несчастная всех больше!—\nМелетриса так вещает,—\nПочто в свете я родилась?\nПочто зреть мне светло солнце,\nЕсли жизнь влачить плачевну\nОсужденна я не с милым?\nИли щедрая природа\nМоему лицу румяну\nДала прелести опасны\nДля того, чтоб в горькой доле\nЯ потоком слез горючих\nИх цветы весенни ярки\nНа рассвете сорывала!»\nТак завыв, царевна наша\nРаспускает длинны космы\nПо раменам обнаженным.\nОна, вставши со постели\nВ одной тоненькой рубашке,\nНи юбчонки, ни мантильи,\nНи капота, ниже шали\nНа себя не надевала\nИ, по горницам без свечки,\nВ темноте густыя ночи,\nВсюду ходя, выла волком.\n«Нет, не думай, чтоб досталась\nЯ в объятия Гвидону!\nПусть скорее ненавистна\nГорька жизнь моя прервется,\nА тебе, мучитель брачный,\nЛишь достанется в укору\nМое тело бездыханно!..»\nБез ума почти, в потемках\nОна ходит, везде ищет\nВожделенного орудья\nБезнадежному в злом горе\nНа скончанье скорой смертью\nЖизни, ставшей ненавистной.\nСо мгновенья на мгновенье\nВ ней отчаяние, томно\nСперва, стало уж лютее:\nНе нашла себе в отраду\nНи ножа, ниже иголки,\nНи копья булатна крепка,\nНи меча, ни сабли острой,\nНиже шпаги — хотя б бердыш\nИли ножик перочинный,\nИли вертел ей попался...\nНо злой рок был столь завистлив,\nЧто все вещи смертоносны\nОт нее как в воду спрятал.\nЕй так подлинно казалось.\nНо мы в том не обвиняем\nНи судьбы, ни чародейства,\nЧтоб царевне в злу насмешку,\nЧтоб от горькой Мелетрисы\nОни сталь, булат, железо,\nВсё попрятали в колодезь.\nОдно было тут волшебство,\nТо всегдашнее волшебство,\nЧто в подлунной совершает\nЗемли суточно теченье;\nТо волшебство несказанно,\nГде, с подмогой вображенья,\nВидим мы весь ад разверстый,\nДомового, черта, ведьму,\nИли рай, или — что хочешь;\nТо волшебство, одним словом,\nБыло тут простерто всюду,\nБыла — ночь, и было тёмно,\nГлаза выколи хоть оба.\nГоворят, сопротивленьем\nВсяка страсть в нас коренеет,\nВсяка страсть ярится с силой.\nКак вихрь бурный дует в пламя,\nИль мехов насосных сотня\nВ горн (сложенные все вместе)\nВерзят воздух, в них стесненный,\nКлубоомутной струею;\nВдруг зажженный уголь рдеет,\nЗной палит в нем черно сердце,\nУгль горит, со треском искры,\nКак пращом, в окрестность мещет,\nДым клубится, вихрем вьется,\nЖар и зной уж всё объемлют,\nИ одно, одно мгновенье\nВ горне видишь огнь геенны...\nТак царевна, не нашедши\nНи меча, ни остра шила,\nЗлу отчаянью вдается.\nЛбом стучит во всяку стену,\nБросясь на пол, бьет затылком.\nНо предательны помосты,\nПокровенные коврами\nШелку мягка шамаханска,\nЕе гневу лишь смеются.\nНа них вместо смерти лютой\nОна волосы ерошит.\nНо, опомнясь, воспрянула,\nКак младая легконога\nСерна скачет с холму на холм;\nВоспрянула, луч надежды\nПротекает ее сердце.\n«Нет, сложась стихии вместе\nНе возмогут тряхнуть душу,\nНа погибель устремленну.\nТот умрет, кто жить не хочет»,—\nТак воскликнула царевна.\nОна бросилась поспешно\nК тому месту, где спит мама,\nЕе мама дорогая;\nКарга — имя ей в исторьи;\nНад постелей Карги мамы\nБыл вколочен гвоздь претолстый,\nБольшой гвоздь и деревянный,\nОн длиной в аршин иль больше,\nНа который Карга мама\nПо ночам треух соболий\nСвой обыкла всегда вешать.\nНа гвозде сем умышляет\nСкончать жизнь свою царевна. ..»\n«Как!— вскричала тут старуха,\nПрервав речь Бовы поспешно.—\nСкончать жизнь таким же средством,\nКаким девы Вавилонски\nЖизнь давать учились древле!!\nИли в честь священна Фала\nУ вас жертва не курится?\nИли образ его дивный\nВы не носите на выях?\nО, народ, народ предерзкий!\nПрезреть Фала, Фала сильна,\nЧто жизнь красну дает в мире!\nКем живет всё, веселится,\nБез чего бы и вселенна,\nЗабыв стройное теченье,\nСтала б дном вверх, кувырнулась.\nЗане Фал есть ось та дивна,\nНа которой мир вертится.\nФал — утеха Афродиты,\nФал — то яблоко златое,\nЗа которо три богини\nПощипались на Олимпе,\nВцепясь бодро в божьи кудри».\nБова слушал в изумленье\nСвою дряхлую подругу.\nВидит, жаром необычным\nЗасверкали ее очи,\nВздохи вздохами теснятся,\nВоздымают грудь иссохшу.\nПотягота во всех членах,\nЖар гортанью ее пышет,\nВо рту скрыл зубных остатков.\nНо вдруг взоры ее меркнут,\nМлеют члены и слабеют,\nСтары ноги протянула,\nСомкнув вежди, испустила\nТяжкий вздох и покатилась,\nЧуть-чуть с печки не упала.\nБова старую подругу\nПодхватил в объятья нежны.\nОн уж думал, черна немочь\nЕе дряхлу жизнь скончала\nИ последния отрады\nНавсегда его лишила;\nНо с веселием он видит,\nЧто в старухе сердце бьется,\nЧто в ней кровь не охладела.\nОчи томны отверзает\nИ, вздохнув она легонько:\n«Ах! любезный мой,— вещает,—\n(Зри, сколь Фала почитаю)\nЗри его священный образ,\nЧто скудельничьей рукою\nИзваян из глины хитро:\nСе утеха моей жизни,\nСе надежда мне по смерти.\nГолод, жажду утоляет,\nНектар он и амвросия!..»\nБова видит — ужаснулся:\nОбраз Фала у старухи;\nОн дивится... Кто не знает,\nНе читал кто во исторьи\nДревней повести народов,\nТому слог наш непонятен.\nА Бова, хотя и видит,\nНо что видит, он не знает.\nТак во глазе сетка чувствий,\nОслабев иль уязвленна,\nЖизнь, чувствительность теряет.\nИ то чудно, велелепно,\nТо божественное чувство,\nЧувство зрения изящно,\nЧем все вещи для нас в свете\nОживляются шарами\nПреломленных лучей солнца,\nВдруг померкнет, тмится, гаснет,\nИ предметы ярка света\nПогружаются в тьму мрака.\nДень прошел и сочетался\nС ночью, или ночь настала\nВо очах, ночь непрестанна.\nСловом, слеп кто, тот не видит.\nТак, истории не знавши,\nНе узнал Бова наш Фала\nИ был слеп в своих познаньях.\nА старуха, то приметя:\n«Продолжай,— она вещает,—\nСвою повесть ты плачевну».\nБова, вынув платок белый,\nОтирает чело старо\nСвоей нежныя подруги,\nУ которой пот горохом\nВ исступленьи показался.\nПот проймет и не старуху,\nКогда корча нервы тянет,\nКогда мышцы все трепещут,\nГрудь вздымается от вздохов\nИ упруго сердце бьется\nТак, как древняя пифия\nНа треножнике священном\nДрожит, рдеет, стонет, воет...\nАх! всегда в сие мгновенье,\nКогда жизнь в избытке льется,\nБог нас некий оживляет!\nКонец первой песни","name": "Бова","date_to": "1802"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 729, "fields": {"themes": [19,8,7],"author": "Агния Барто","text": "Спешил Никита на урок,\nШел не сбавляя шага,\nВдруг на него рычит щенок,\nКудлатая дворняга.\nНикита - взрослый! Он не трус!\nНо шла Танюша рядом,\nОна сказала: - Ой, боюсь!-\nИ сразу слезы градом.\nНо тут ее Никита спас,\nОн проявил отвагу,\nСказал: - Иди спокойно в класс!-\nИ отогнал дворнягу.\nЕго Танюша по пути\nБлагодарит за смелость.\nЕще разок ее спасти\nНиките захотелось.\n- Ты потеряешься в лесу,\nА я приду - тебя спасу!-\nОн предложил Танюшке.\n- Ну нет!- ответила она. -\nЯ не пойду гулять одна,\nСо мной пойдут подружки.\n- Ты можешь в речке утонуть!\nВот утони когда-нибудь!-\nЕй предложил Никита. -\nНе дам тебе пойти ко дну!\n- Я и сама не утону!-\nОна в ответ сердито.\nОна его не поняла...\nНо ведь не в этом дело!\nОн всю дорогу до угла\nСпасал Танюшу смело.\nВ мечтах ее от волка спас...\nНо тут пришли ребята в класс.","name": "По дороге в класс"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 730, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Стоишь, плечами небо тронув,\nПревыше помыслов людских,\nПревыше зол, превыше тронов,\nПревыше башен городских.\nРаскрыты крылья слюдяные,\nСтрекозьим трепетом шурша.\nИ ветры дуют ледяные,\nА люди смотрят, чуть дыша.\nТы ощутишь в своем полете\nНеодолимый вес земли,\nБессмысленную тяжесть плоти,\nСебя, простертого в пыли,\nИ гогот злобного базара,\nИ горожанок робкий страх...\nИ божья, и людская кара\nО, человек! О, пыль! О, прах!\nНо будет славить век железный\nТвои высокие мечты,\nТебя, взлетевшего над бездной\nС бессильным чувством высоты.","name": "Крылья холопа"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 731, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1913","text": "Здравствуй! Легкий шелест слышишь\nСправа от стола?\nЭтих строчек не допишешь -\nЯ к тебе пришла.\nНеужели ты обидишь\nТак, как в прошлый раз,-\nГоворишь, что рук не видишь,\nРук моих и глаз.\nУ тебя светло и просто.\nНе гони меня туда,\nГде под душным сводом моста\nСтынет грязная вода.","name": "Здравствуй! Легкий шелест слышишь...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 732, "fields": {"themes": [],"author": "Даниил Хармс","text": "Нуль плавал по воде.\nМы говорили: это круг,\nдолжно быть, кто-то\nбросил в воду камень.\nЗдесь Петька Прохоров гулял —\nвот след его сапог с подковками.\nОн создал этот круг.\nДавайте нам скорей\nкартон и краски,\nмы зарисуем Петькино творенье.\nИ будет Прохоров звучать,\nкак Пушкин.\nИ много лет спустя\nподумают потомки:\n«Вот Прохоров когда-то,\nдолжно быть,\nславный был художник».\nИ будут детям назидать:\n«Бросайте, дети, в воду камни.\nРождает камень круг,\nа круг рождает мысль.\nА мысль, вызванная кругом,\nзовет из мрака к свету нуль».","name": "О водяных нулях"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 733, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Смоленский","date_from": "1940","text": "Я иногда завидую жестоко:\nВедь мне б, тоску скитаний утолив,\nДышать, как море,— ровно и глубоко,\nНепобедимо, как морской прилив.","name": "Я иногда завидую жестоко...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 734, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "(Подражание)\nВероятно, скажу - не совру,\nОбожаю правдивые вести:\nБаклажаны мечут икру,\nОни рыбами были прежде!\nНа одной из незнамых планет\nОни плавали в океане -\nИ морской фиолетовый цвет\nСохранился с тех пор в баклажане!\nГде еще мы лиловость найдем?\nСтранный цвет баклажана-растенья\nГоворит о его внеземном,\nО небесном происхожденьи!\nНо, на грешную землю попав,\nБаклажаны утратили заводь.\nНе имея возможности плавать,\nОтказались от игр и забав.\nКосмонавты их к нам привезли -\nЗаскучали у нас баклажаны,\nИбо почва и климат земли\nОказались для них нежеланны.\nТак по логике странных вещей\nСуществуют еще перегибы -\nНа планете у нас в овощей\nПревращаются резвые рыбы!","name": "Воспоминание о будущем"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 735, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1912","text": "Та, что любит эти горы,\nТа, что видит эти волны\nИ спасает в бурю челны\nЭтих бедных рыбаков,—\nОт земного праха взоры\nМне омыла ливнем струйным,\nОсушила ветром буйным,\nВесть прислала с облаков.\nВ небе радуга сомкнулась\nМеж пучиной и стремниной.\nМрачный пурпур за долиной\nОбнял хаос горных груд.\nТкань эфира улыбнулась\nИ, как тонкий дым алтарный,\nОкрылила светозарный\nБлижних склонов изумруд.\nИ тогда предстала радость\nВ семицветной Божьей двери —\nНе очам, единой вере,—\nИбо в миг тот был я слеп\n(Лишь теперь душа всю сладость\nПоняла, какой горела!),—\nТа предстала, что согрела\nРозой дня могильный склеп.\nЗолотистый, розовея,\nВыбивался в вихре волос,\nИ звучал мне звонкий голос:\n«Милый! приходи скорей!»\nИ виссон клубился, вея,\nИ бездонной глубиною\nСолнце, ставшее за мною,\nПили солнца двух очей.","name": "Радуга","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 736, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1916","text": "— Юноша! грустную правду тебе расскажу я:\nВысится вечно в тумане Олимп многохолмный.\nМне старики говорили, что там, на вершине,\nЕсть золотые чертоги, обитель бессмертных.\nВерили мы и молились гремящему Зевсу,\nГере, хранящей обеты, Афине премудрой,\nВ поясе дивном таящей соблазн — Афродите...\nНо, год назад, пастухи, что к утесам привычны,\nПосохи взяв и с водой засушенные тыквы,\nСмело на высь поднялись, на вершину Олимпа,\nИ не нашли там чертогов,— лишь камни нагие:\nНе было места, чтоб жить олимпийцам блаженным!..\nЮноша! горькую тайну тебе открываю:\nВедай, что нет на Олимпе богов — и не будет!\n— Если меня испугать этой правдой ты думал,\nДед, то напрасно! Богов не нашли на Олимпе\nЛюди. Так что же! Чтоб видеть бессмертных, потребны\nЗоркие очи и слух, не по-здешнему чуткий!\nЗевса, Афину и Феба узреть пастухам ли!\nЯ ж, на Олимпе не быв, в молодом перелеске\nСлышал напевы вчера неумолчного Пана,\nВидел недавно в ручье беспечальную нимфу,\nПод вечер с тихой дриадой беседовал мирно,\nИ, вот сейчас, как с тобой говорю я,— я знаю,\nСзади с улыбкой стоит благосклонная Муза!","name": "Тайна деда","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 737, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1928","text": "Художник был горяч, приветлив, чист, умен.\nОн знал, что розовый застенчивый ребенок\nДавно уж сух и желт, как выжатый лимон;\nЧто в пульсе этих вен — сны многих погребенных;\nЧто не брабантские бесценны кружева,\nА верно, ни в каких Болоньях иль Сорбоннах\nНе сосчитать смертей, которыми жива\nДесятилетняя.\nТлел перед ним осколок\nИздерганной семьи. Ублюдок божества.\nТихоня. Лакомка. Страсть карликов бесполых\nИ бич духовников. Он видел в ней итог\nИстории страны. Пред ним метался полог\nБезжизненной души. Был пуст ее чертог.\nДуэньи шли гурьбой, как овцы. И смотрелись\nВ портрет, как в зеркало. Он услыхал поток\nВитиеватых фраз. Тонуло слово «прелесть»\nПод длинным титулом в двенадцать ступеней.\nУ короля-отца отваливалась челюсть.\nОскалив черный рот и став еще бледней,\nОн проскрипел: «Внизу накормят вас, Веласкец».\nИ тот, откланявшись, пошел мечтать о ней.\nДни и года его летели в адской пляске.\nВсё было. Золото. Забвение. Запой\nБессонного труда. Не подлежит огласке\nДуша художника. Она была собой.\nЕй мало юности. Но быстро постареть ей.\nЕй мало зоркости. И всё же стать слепой.\nПотом прошли века. Один. Другой, И третий.\nИ смотрит мимо глаз, как он ей приказал,\nИнфанта-девочка на пасмурном портрете.\nПред ней пустынный Лувр. Седой музейный зал.\nПаркетный лоск. И тишь, как в дни Эскуриала.\nИ ясно девочке по всем людским глазам,\nЧто ничего с тех пор она не потеряла —\nНи карликов, ни царств, ни кукол, ни святых;\nЧто сделан целый мир из тех же матерьялов,\nОт века данных ей. Мир отсветов златых,\nВ зазубринах резьбы, в подобье звона где-то\nНа бронзовых часах. И снова — звон затих.\nИ в тот же тяжкий шелк безжалостно одета,\nБезмозгла, как божок, бесспорна, как трава\nВо рвах кладбищенских, старей отца и деда,—\nСмеется девочка. Сильна тем, что мертва.","name": "Портрет инфанты","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 738, "fields": {"themes": [7],"author": "Яков Полонский","text": "Если б смерть была мне мать родная,\nКак больное, жалкое дитя,\nНа ее груди заснул бы я\nИ, о злобах дня позабывая,\nО самом себе забыл бы я.\nНо она - не мать, она - чужая,\nГрубо мстит тому, кто смеет жить,\nМыслить и мучительно любить,\nИ, покровы с вечности срывая,\nНе дает нам прошлое забыть.","name": "Если б смерть была мне мать родная..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 739, "fields": {"themes": [7],"author": "Роберт Рождественский","text": "A. K.\nПриходить к тебе,\nчтоб снова\nпросто\nвслушиваться в\nголос;\nи сидеть на стуле,\nсгорбясь,\nи не говорить ни\nслова.\nПриходить,\nстучаться в двери,\nзамирая, ждать\nответа...\nЕсли ты узнаешь\nэто,\nто, наверно, не\nповеришь,\nто, конечно,\nзахохочешь,\nскажешь:\n\"Это ж глупо\nочень...\"\nСкажешь:\n\"Тоже мне -\nвлюбленный!\"-\nи посмотришь\nудивленно,\nи не усидишь на\nместе.\nБудет смех звенеть\nрекою...\nНу и ладно.\nНу и смейся.\nЯ люблю тебя\nтакою.","name": "Приходить к тебе..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 740, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Дробясь о мрачные скалы,\nШумят и пенятся валы,\nИ надо мной кричат орлы,\nИ ропщет бор,\nИ блещут средь волнистой мглы\nВершины гор.\nОттоль сорвался раз обвал,\nИ с тяжким грохотом упал,\nИ всю теснину между скал\nЗагородил,\nИ Терека могущий вал\nОстановил.\nВдруг, истощась и присмирев,\nО Терек, ты прервал свой рев;\nНо задних волн упорный гнев\nПрошиб снега...\nТы затопил, освирепев,\nСвои брега.\nИ долго прорванный обвал\nНеталой грудою лежал,\nИ Терек злой под ним бежал,\nИ пылью вод\nИ шумной пеной орошал\nЛедяный свод.\nИ путь по нем широкий шел:\nИ конь скакал, и влекся вол,\nИ своего верблюда вёл\nСтепной купец,\nГде ныне мчится лишь Эол,\nНебес жилец.","name": "Обвал","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 741, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Клычков","date_from": "1922","text": "Я закрываю на ночь ставни\nИ крепко запираю дверь —\nОткуда ж по привычке давней\nПриходишь ты ко мне теперь?\nТы далеко,— чего же ради\nСадишься ночью в головах:\n«— Не передать всего во взгляде,\nНе рассказать всего в словах!»\nИ гладишь волосы, и в шутку\nЛадонью зажимаешь рот.\nТы шутишь — мне же душно, жутко\n«Во всем, всегда — наоборот!» —\nТебя вот нет, а я не верю,\nЧто не рука у губ, а — луч:\nУйди ж опять и хлопни дверью\nИ поверни два раза ключ.\nБыть может, я проснусь: тут рядом -\nЛежал листок и карандаш.\nДа много ли расскажешь взглядом\nИ много ль словом передашь?","name": "Я закрываю на ночь ставни...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 742, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1912","text": "Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.\nВыходи встречать к околице, красотка, жениха.\nВасильками сердце светится, горит в нем бирюза.\nЯ играю на тальяночке про синие глаза.\nТо не зори в струях озера свой выткали узор,\nТвой платок, шитьем украшенный, мелькнул за косогор.\nЗаиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.\nПусть послушает красавица прибаски жениха.","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 743, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","text": "Нас ссорят гномы.\nМного ли гномов?\nГномов великое множество.\nТут и там есть свой гном, но неведомый нам,\nИ, зная их качественное ничтожество,\nМы гномов не знаем по именам.\nВ самом деле -\nСсорили нас великаны?\nНет!\nИсполины не ссорили нас?\nНет!\nРазве могли бы гиганты забраться в тарелки,\nграфины, стаканы\nИ причинить нам хотя бы микроскопический вред?\nНет! Это бред!\nЛишь одни только гномы за нами гоняются вслед!","name": "Гномы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 744, "fields": {"themes": [],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1811","text": "Говорит хоть очень тупо,\nНо в нем это мудрено,\nЧто он умничает глупо,\nА дурачится умно.","name": "К портрету N.N.","date_to": "1811"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 745, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1865","text": "Суровый Дант не презирал сонета...\nПушкин\nИталия! земного мира цвет,\nСтрана надежд великих и преданий,\nТвоих морей плескание и свет\nИ синий трепет горных очертаний\nЖивут в тиши моих воспоминаний,\nПодобно снам роскошных юных лет!\nИталия! я шлю тебе привет\nВ великий день народных ликований!\nНо в этот день поэта «вечной муки»\nГотовь умы к концу твоих невзгод,\nЧтоб вольности услышал твой народ\nЗаветные, торжественные звуки,\nИ пусть славян многоветвистый род\nСвободные тебе протянет руки.","name": "Il giorno di Dante","date_to": "1865"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 746, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кушнер","text": "В Италию я не поехал так же,\nКак за два года до того меня\nВо Францию, подумав, не пустили,\nПоскольку провокации возможны,\nИ в Англию поехали другие\nПисатели.\nИталия, прощай!\nТы снилась мне, Венеция, по Джеймсу,\nЗавернутая в летнюю жару,\nС клочком земли, засаженным цветами,\nИ полуразвалившимся жильем,\nКаналами изрезанная сплошь.\nТы снилась мне, Венеция, по Манну,\nС мертвеющим на пляже Ашенбахом\nИ смертью, образ мальчика принявшей.\nС каналами? С каналами, мой друг.\nПодмочены мои анкеты; где-то\nНе то сказал; мои знакомства что-то\nНе так чисты, чтоб не бросалось это\nВ глаза кому-то; трудная работа\nУ комитета. Башня в древней Пизе\nБез нас благополучно упадет.\nДостану с полки блоковские письма:\nФлоренция, Милан, девятый год.\nИталия ему внушила чувства,\nКоторые не вытащишь на свет:\nПрогнило все. Он любит лишь искусство,\nДетей и смерть. России ж вовсе нет\nИ не было. И вообще Россия -\nЛирическая лишь величина.\nТоварищ Блок, писать такие письма,\nВ такое время, маме, накануне\nТаких событий...\nВам и невдомек,\nВ какой стране прекрасной вы живете!\nКаких еще нам надо объяснений\nНеотразимых, в случае отказа:\nИз-за таких, как вы, теперь на Запад\nЯ не пускал бы сам таких, как мы.\nИталия, прощай!\nВ воображенье\nТы еще лучше: многое теряет\nПредмет любви в глазах от приближенья\nК нему; пусть он, как облако, пленяет\nНа горизонте; близость ненадежна\nИ разрушает образ, и убого\nОсуществленье. То, что невозможно,\nВнушает страсть. Италия, прости!\nЯ не увижу знаменитой башни,\nЧто, в сущности, такая же потеря,\nКак не увидеть знаменитой Федры.\nА в Магадан не хочешь? Не хочу.\nЯ в Вырицу поеду, там в тенечке,\nТакой сквозняк, и перелески щедры\nНа лютики, подснежники, листочки,\nКоторыми я рану залечу.\nА те, кто был в Италии, кого\nТуда пустили, смотрят виновато,\nСтыдясь сказать с решительностью Фета:\n\"Италия, ты сердцу солгала\".\nИль говорят застенчиво, какие\nНа перекрестках топчутся красотки.\nИль вспоминают стены Колизея\nИ Перуджино... эти хуже всех.\nЕсть и такие: охают полгода\nИли вздыхают - толку не добиться.\nСпрошу: \"Ну что Италия?\" - \"Как сон\".\nА снам чужим завидовать нельзя.","name": "1974 год"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 747, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1918","text": "Зурна на зырянской свадьбе,\nВ братине знойный чихирь,\nУ медведя в хвойной усадьбе\nГомонит кукуший псалтирь:\n«Борони, Иван волосатый,\nБерестяный семиглаз...»\nТуркестан караваном ваты\nПосетил глухой Арзамас.\nУ кобылы первенец — зебу,\nНа задворках — пальмовый гул.\nИ от гумен к новому хлебу\nВетерок шафранный пахнул.\nЗамесит Орина ковригу —\nКвашня семнадцатый год...\nПо малину колдунью-книгу\nЗалучил корявый Федот.\nБыть приплоду нутром в Микулу,\nРечью в струны, лицом в зарю...\nВсеплеменному внемля гулу,\nЯ поддонный напев творю.\nИ ветвятся стихи-кораллы,\nНеявленные острова,\nГде грядущие Калевалы\nБуревые пожнут слова.\nГде совьют родимые гнезда\nФламинго и журавли...\nКак зерно залягу в борозды\nНовобрачной, жадной земли!","name": "Зурна на зырянской свадьбе...","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 748, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1896","text": "На закат, на зарю\nДолго, долго смотрю.\nСлышу, кровь моя бьется\nИ в заре отдается.\nКак-то весело мне,\nЧто и я весь в огне.\nЭто - кровь моя тает\nИ горит да играет\nНад моею горой,\nНад моею рекой.\nВот заря догорела,\nМне смотреть надоело.\nЯ глаза затворил,\nЯ весь мир погасил.","name": "На закат, на зарю...","date_to": "1896"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 749, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1857","text": "Уж ласточки, кружась, над крышей щебетали,\nКрасуяся, идет нарядная весна:\nПорою входит так в дом скорби и печали\nВ цветах красавица, надменна и пышна.\nКак праздничный мне лик весны теперь несносен!\nКак грустен без тебя дерев зеленых вид!\nИ мыслю я: когда ж на них повеет осень\nИ, сыпля желтый лист, нас вновь соединит!","name": "Уж ласточки, кружась, над крышей щебетали...","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 750, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Олейников","date_from": "1932","text": "Генриху Левину по поводу влюбления\nего в Шурочку Любарскую\nНеприятно в океане\nПочему-либо тонуть.\nРыбки плавают в кармане,\nВпереди - неясен путь.\nТак зачем же ты, несчастный,\nВ океан страстей попал,\nИз-за Шурочки прекрасной\nБыть собою перестал?!\nВсе равно надежды нету\nНа ответную струю,\nЛучше сразу к пистолету\nУстремить мечту свою.\nЕсть печальные примеры -\nТы про них не забывай! -\nКак любовные химеры\nПривели в загробный край.\nЕсли ты посмотришь в сад,\nТам почти на каждой ветке\nНевеселые сидят,\nБудто запертые в клетки,\nНаши старые знакомые\nНебольшие насекомые:\nТо есть пчелы, то есть мухи,\nТо есть те, кто в нашем ухе\nБукву Ж изготовляли,\nКто летали и кусали\nИ тебя, и твою Шуру\nЗа роскошную фигуру.\nИ бледна и нездорова,\nТам одна блоха сидит,\nПо фамилии Петрова,\nНекрасивая на вид.\nОна бешенно влюбилась\nВ кавалера одного!\nПомню, как она резвилась\nВ предвкушении его.\nИ глаза ее блестели,\nИ рука ее звала,\nИ близка к заветной цели\nЭта дамочка была.\nОна юбки надевала\nИз тончайшего пике,\nИ стихи она писала\nНа блошином языке:\nИ про ножки, и про ручки,\nИ про всякие там штучки\nНасчет похоти и брака...\nОказалося, однако,\nЧто прославленный милашка\nНе котеночек, а хам!\nВ его органах кондрашка,\nА в головке тарарам.\nОн ее сменил на деву -\nОбольстительную мразь -\nИ в ответ на все напевы\nЗатоптал ногами в грязь.\nИ теперь ей все постыло -\nИ наряды, и белье,\nИ под лозунгом \"могила\"\nДогорает жизнь ее.\n...Страшно жить на этом свете,\nВ нем отсутствует уют, -\nВетер воет на рассвете,\nВолки зайчика грызут,\nУлетает птица с дуба,\nИщет мяса для детей,\nПровидение же грубо\nПреподносит ей червей.\nПлачет маленький теленок\nПод кинжалом мясника,\nРыба бедная спросонок\nЛезет в сети рыбака.\nЛев рычит во мраке ночи,\nКошка стонет на трубе,\nЖук-буржуй и жук-рабочий\nГибнут в классовой борьбе.\nВсе погибнет, все исчезнет\nОт бациллы до слона -\nИ любовь твоя, и песни,\nИ планеты, и луна.\nИ блоха, мадам Петрова,\nЧто сидит к тебе анфас, -\nУмереть она готова,\nИ умрет она сейчас.\nДико прыгает букашка\nС бесконечной высоты,\nРазбивает лоб бедняжка...\nРазобьешь его и ты!","name": "Надклассовое послание (Влюбленному в Шурочку)","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 751, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1916","text": "Аленушка в лесу жила,\nАленушка смугла была,\nГлаза у ней горячие,\nБлескучие, стоячие.\nМала, мала Аленушка,\nА пьет с отцом — до донушка.\nПошла она в леса гулять,\nДружка искать, в кустах вилять,\nДа кто ж в лесу встречается?\nОдна сосна качается!\nАленушка соскучилась,\nБезделием измучилась,\nЗажгла она большой костер,\nА в сушь огонь куда востер!\nСожгла леса Аленушка\nНа тыщу верст, до пёнушка,\nИ где сама девалася —\nДоныне не узналося!","name": "Аленушка","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 752, "fields": {"themes": [5],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1962","text": "Окрестность думает стихами,\nНо мы не разбираем слов.\nТо нарастает, то стихает\nШальная ритмика ветров.\nНеся дожди на берег дымный,\nВ раструбы раковин трубя,\nМоря себе слагают гимны —\nИ сами слушают себя.\nИ скачут горные потоки\nПо выступам и валунам,\nТвердя прерывистые строки,—\nНо только грохот слышен нам.\nЛишь в день прощанья, в час ухода,\nВ миг расставальной тишины\nНе шумы, а стихи природы,\nБыть может, каждому слышны.\nВ них сплетены и гром и шорох\nВ словесную живую нить,—\nВ те строки тайные, которых\nНам негде будет разгласить.","name": "Стихи природы","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 753, "fields": {"themes": [7],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1822","text": "Роза ль ты, розочка, роза душистая!\nВсем ты, красавица, роза цветок!\nВейся, плетися с лилеей и ландышем,\nВейся, плетися в мой пышный венок.\nНынче я встречу красавицу девицу,\nНынче я встречу пастушку мою:\n«Здравствуй: красавица, красная девица!»\nАх!.. и промолвлюся, молвлю: люблю!\nВдруг зарумянится красная девица,\nВспыхнет младая, как роза цветок.\nВзглянь в ручеечек, пастушка стыдливая,\nВзглянь: пред тобою ничто мой венок!","name": "Роза","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 754, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1910","text": "Себя покорно предавая сжечь,\nТы в скорбный дол сошла с высот слепою.\nНам темной было суждено судьбою\nС тобою на престол мучений лечь.\nНапрасно обоюдоострый меч,\nСмиряя плоть, мы клали меж собою:\nВкусив от мук, пылали мы борьбою\nИ гасли мы, как пламя пчельных свеч...\nНевольник жизни дольней - богомольно\nЦелую край одежд твоих. Мне больно\nС тобой гореть, еще больней - уйти.\nНе мне и не тебе елей разлуки\nИзлечит раны страстного пути:\nМинутна боль - бессмертна жажда муки!","name": "Себя покорно предавая сжечь...","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 755, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1971","text": "Александру Назаренко\nи экипажу теплохода \"Шота Руставели\"\nЛошадей двадцать тысяч в машины зажаты -\nИ хрипят табуны, стервенея, внизу.\nНа глазах от натуги худеют канаты,\nИз себя на причал выжимая слезу.\nИ команды короткие, злые\nБыстрый ветер уносит во тьму:\n\"Кранцы за борт!\", \"Отдать носовые!\"\nИ - \"Буксир, подработать корму!\"\nКапитан, чуть улыбаясь,-\nМолвил только \"Молодцы\",-\nТем, кто с сушей расставаясь,\nНе хотел рубить концы.\nПереход - двадцать дней, - рассыхаются шлюпки,\nНынче утром последний отстал альбатрос...\nХоть бы - шторм! Или лучше - чтоб в радиорубке\nОбалдевший радист принял чей-нибудь SOS.\nТак и есть: трое - месяц в корыте,\nЯхту вдребезги кит размотал...\nТак за что вы нас благодарите -\nВам спасибо за этот аврал!\nТолько снова назад обращаются взоры -\nЦепко держит земля, все и так и не так:\nПочему слишком долго не сходятся створы,\nПочему слишком часто мигает маяк?!\nКапитан, чуть улыбаясь,\nМолвил тихо: \"Молодцы!\"\nТем, кто с жизнью расставаясь,\nНе хотел рубить концы.\nИ опять будут Фиджи, и порт Кюрасао,\nИ еще черта в ступе и бог знает что,\nИ красивейший в мире фиорд Мильфорсаун -\nВсе, куда я ногой не ступал, но зато -\nПришвартуетесь вы на Таити\nИ прокрутите запись мою,-\nЧерез самый большой усилитель\nЯ про вас на Таити спою.\nСкажет мастер, улыбаясь,\nМне и песне: \"Молодцы!\"\nТак, на суше оставаясь,\nЯ везде креплю концы.\nИ опять продвигается, словно на ринге,\nПо воде осторожная тень корабля.\nВ напряженье матросы, ослаблены шпринги...\nРуль полборта налево - и в прошлом земля!","name": "Лошадей двадцать тысяч...","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 756, "fields": {"themes": [8],"author": "Иван Крылов","date_from": "1808","text": "Когда перенимать с умом, тогда не чудо\nИ пользу от того сыскать;\nА без ума перенимать -\nИ боже сохрани, как худо!\nЯ приведу пример тому из дальних стран.\nКто Обезьян видал, те знают,\nКак жадно всё они перенимают.\nТак в Африке, где много Обезьян,\nИх стая целая сидела\nПо сучьям, по ветвям на дереве густом\nИ на ловца украдкою глядела,\nКак по траве в сетях катался он кругом.\nПодруга каждая тут тихо толк подругу,\nИ шепчут все друг другу:\n\"Смотрите-ка на удальца;\nЗатеям у него так, право, нет конца:\nТо кувыркнется,\nТо развернется,\nТо весь в комок\nОн так сберется,\nЧто не видать ни рук, ни ног.\nУж мы ль на все не мастерицы,\nА этого у нас искусства не видать!\nКрасавицы-сестрицы!\nНе худо бы нам это перенять.\nОн, кажется, себя довольно позабавил;\nАвось уйдет, тогда и мы тотчас\"... Глядь,\nОн подлинно ушел и сети им оставил.\n\"Что ж,- говорят они,- и время нам терять?\nПойдем-ка попытаться!\"\nКрасавицы сошли. Для дорогих гостей\nРазостлано внизу премножество сетей.\nНу в них они кувыркаться, кататься,\nИ кутаться, и завиваться;\nКричать, визжать,- веселье хоть куда!\nДа вот беда,\nКогда пришло из сети выдираться!\nХозяин, между тем стерег\nИ, видя, что пора, идет к гостям с мешками.\nОни, чтоб наутек,\nДа уж никто распутаться не мог:\nИ всех их побрали руками.","name": "Обезьяны","date_to": "1808"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 757, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Бальмонт","text": "Было поздно в наших думах.\nПела полночь с дальних башен.\nТемный сон домов угрюмых\nБыл таинственен и страшен.\nБыло тягостно-обидно.\nДаль небес была беззвездна.\nБыло слишком очевидно,\nЧто любить, любить нам - поздно.\nМы не поняли начала\nНаших снов и песнопений.\nИ созвучье отзвучало\nБез блаженных исступлений.\nИ на улицах угрюмых\nБыло скучно и морозно.\nБило полночь в наших думах\nБыло поздно, поздно, поздно.","name": "Поздно"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 758, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Возвращаюсь к тебе, дорогая,\nК твоим милым и легким словам.\nНа пороге, меня обнимая,\nДашь ты волю свободным слезам.\n— Ах,— ты скажешь,— как времени много\nМиновало! Какие дела!\nНеужели так долго дорога,\nМилый мой, тебя к дому вела!\nНе отвечу, к тебе припадая,\nИбо правды тебе не скажу.\nВозвращаюсь к тебе, дорогая,\nУ тебя на пороге лежу.","name": "Возвращаюсь к тебе, дорогая..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 759, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1972","text": "Он не вышел ни званьем, ни ростом.\nНe за славу, нe за плату -\nНа свой, необычный манер\nОн по жизни шагал над помостом -\nПо канату, по канату,\nНатянутому, как нерв.\nПосмотрите - вот он\nбез страховки идет.\nЧуть правее наклон -\nупадет, пропадет!\nЧуть левее наклон -\nвсе равно не спасти...\nНо должно быть, ему очень нужно пройти\nчетыре четверти пути.\nИ лучи его с шага сбивали,\nИ кололи, словно лавры.\nТруба надрывалась - как две.\nКрики \"Браво!\" его оглушали,\nА литавры, а литавры -\nКак обухом по голове!\nПосмотрите - вот он\nбез страховки идет.\nЧуть правее наклон -\nупадет, пропадет!\nЧуть левее наклон -\nвсе равно не спасти...\nНо теперь ему меньше осталось пройти -\nуже три четверти пути.\n\"Ах как жутко, как смело, как мило!\nБой со смертью - три минуты!\" -\nРаскрыв в ожидании рты,\nИз партера глядели уныло\nЛилипуты, лилипуты -\nКазалось ему с высоты.\nПосмотрите - вот он\nбез страховки идет.\nЧуть правее наклон -\nупадет, пропадет!\nЧуть левее наклон -\nвсе равно не спасти...\nНо спокойно,- ему остается пройти\nвсего две четверти пути!\nОн смеялся над славою бренной,\nНо хотел быть только первым -\nТакого попробуй угробь!\nНе по проволоке над ареной,-\nОн по нервам - нам по нервам -\nШел под барабанную дробь!\nПосмотрите - вот он\nбез страховки идет.\nЧуть правее наклон -\nупадет, пропадет!\nЧуть левее наклон -\nвсе равно не спасти...\nНо замрите,- ему остается пройти\nне больше четверти пути!\nЗакричал дрессировщик - и звери\nКлали лапы на носилки...\nНо прост приговор и суров:\nБыл растерян он или уверен -\nНо в опилки, но в опилки\nОн пролил досаду и кровь!\nИ сегодня другой\nбез страховки идет.\nТонкий шнур под ногой -\nупадет, пропадет!\nВправо, влево наклон -\nи его не спасти...\nНо зачем-то ему тоже нужно пройти\nчетыре четверти пути!","name": "Натянутый канат","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 760, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Раевский","date_from": "1810","text": "Давно ли с мирною душой\nИ с сердцем, в выборе свободным,\nЯ с чувством к красоте холодным,\nО Лида, говорил с тобой?\nСреди собраний многолюдных\nМой взор тебя тотчас от прочих отличил,\nИ я тебя хвалил,\nНе зная страсти безрассудной!\nГде делись радость и покой\nИ равнодушное сужденье?—\nИсчезло ослепленье —\nО Лида! Глас немеет мой,\nИ сердце пылкое еще сильнее бьется,\nОт страсти юный дух мятется...\nТы всех своею красотой\nПодруг, о Лида, затмеваешь!\nИ юношей собор улыбкой восхищаешь,\nИ все стремятся за тобой...\nКакое для моей души очарованье\nПитать любови жар, с любовью упоенье!\nВзгляни на друга нежных муз\nИ цепи разорви прекрасною рукою,\nИ награди меня улыбкою одною\nВ замену тяжких уз!..","name": "К Лиде (Давно ли с мирною душой...)","date_to": "1810"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 761, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Багрицкий","date_from": "1941","text": "Ты помнишь дачу и качели\nМеж двух высоких тополей,\nКак мы взлетали, и немели,\nИ, удержавшись еле-еле.\nСмеялись.\nА потом сидели\nВ уютной комнате твоей.\nБыл час, когда река с луною\nЗаводит стройный разговор.\nКогда раздумывать не стоит\nИ виснут вишни за забор.\nЗдесь, ни о чем не беспокоясь.\nТоржествовала старина.\nСквозь лес мигнет огнями поезд,\nГудок...\nИ снова тишина.\n— На дачку едешь наудачку,—\nДрузья смеялись надо мной:\nЯ был влюблен в одну чудачку\nИ бредил дачей и луной.\nТам пахло бабушкой и мамой,\nЖила приличная семья.\nИ я твердил друзьям упрямо.\nЧто в этом вижу счастье я.\nНе понимая, что влюбился\nНе в девушку, а в тишину,\nВ цветок, который распустился,\nВстречая летнюю луну.\nЗдесь, ни о чем не беспокоясь,\nЛюбили кушать и читать.\nА я опаздывал на поезд\nИ оставался ночевать.\nЯ был влюблен в печальный рокот\nДеревьев, скованных луной,\nВ шум поезда неподалеку\nИ в девушку, само собой.","name": "Ты помнишь дачу и качели...","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 762, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1963","text": "Трудная тема,\nА надо писать.\nЯ не могу\nЭту тему бросать.\nТрудная тема —\nКак в поле блиндаж:\nПлохо,\nЕсли врагу отдашь.\nЕсли уступишь,\nОтступишь в борьбе,—\nВраг будет оттуда\nСтрелять по тебе.\nЯ трудную тему\nЗабыть не могу.\nЯ не оставлю\nОкопы врагу!","name": "Трудная тема","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 763, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1942","text": "Вон та\nНедалекая роща,\nВся в гнездах\nКрикливых грачей,\nИ холм этот,\nКашкой заросший,—\nУж если не наш он,\nТак чей?\nПоди\nИ на старом кладбище\nРодные могилы спроси:\nУжель тебе\nСирым и нищим\nСлоняться опять\nПо Руси?\nНеужто\nНаш кряжистый прадед,\nТатарскую\nСмявший басму,\nСказал бы:\n«Пусть судит и рядит\nЧужак\nВ моем крепком дому»?\nЗатем ли\nНад зыбкою с лаской\nСклонялась\nРумяная мать,\nЧтоб перед солдатом\nГерманским\nШапчонку\nМальчишке ломать?\nК тому ли\nНаш край нами нажит,\nЧтоб жег его\nЗлобный сосед?..\nСпроси —\nИ народ тебе скажет\nТысячеголосое:\nНет!","name": "Нет!","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 764, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1951","text": "Как ты мне изменяла.\nЯ даже слов не найду.\nКак я верил в улыбку твою.\nОна неотделима\nОт высокой любви.\nОт меня.\nНо, учуяв беду,\nТы меняла улыбку.\nУходила куда-то с другими.\nУносила к другим\nощутимость своей теплоты,\nОставляя мне лишнее —\nчувство весны и свободы.\nКак плевок — высоту!\nНе хочу я такой высоты!\nНикакой высоты!\nТолько высь обнаженной природы...\nЧтоб отдаться,\nотдать,\nпретвориться,\nтворить наяву,\nКак растенье и волк —\nесли в этом излишне людское.\nЭто все-таки выше,\nчем то, как я нынче живу.\nКрест неся\nчеловека,\nа мучась звериной тоскою.","name": "Как ты мне изменяла...","date_to": "1951"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 765, "fields": {"themes": [7],"author": "Каролина Павлова","date_from": "1845","text": "Но грустно думать, что напрасно\nБыла нам молодость дана.\nВ наш век томительного знанья,\nКорыстных дел\nШли три души на испытанья\nВ земной предел.\nИ им рекла господня воля:\n«В чужбине той\nИная каждой будет доля\nИ суд иной.\nОгнь вдохновения святого\nДаю я вам;\nВосторгам вашим будет слово\nИ власть мечтам.\nМладую грудь наполню каждой,\nВ краю земном\nПонятьем правды, чистой жаждой,\nЖивым лучом.\nИ если дух падет ленивый\nВ мирском бою,—\nДа не винит ваш ропот лживый\nЛюбовь мою».\nИ на заветное призванье\nТогда сошли\nТри женские души в изгнанье\nНа путь земли.\nОдной из них судило провиденье\nВпервые там увидеть дольный мир,\nГде, воцарясь, земное просвещенье\nУстроило свой Валфазарский пир.\nЕй пал удел познать неволи светской\nВсю лютую и пагубную власть,\nЕй с первых лет велели стих свой детской\nК ногам толпы смиренной данью класть;\nСвои нести моления и пени\nВ житейский гул, на площадь людных зал,\nПотехою служить холодной лени,\nБыть жертвою бессмысленных похвал.\nИ с пошлостью привычной, безотлучной\nСроднилася и ужилась она,\nЗаветный дар ей стал гремушкой звучной,\nЗаглохли в ней святые семена.\nО днях благих, о прежней ясной думе\nОна теперь не помнит и во сне;\nИ тратит жизнь в безумном светском шуме,\nСвоей судьбой довольная вполне.\nДругую бросил бог далеко\nВ американские леса;\nВелел ей слушать одиноко\nПустынь святые голоса;\nВелел бороться ей с нуждою,\nПротиводействовать судьбе,\nВсё отгадать самой собою,\nВсё заключить в самой себе.\nВ груди, испытанной страданьем,\nХранить восторга фимиам;\nБыть верной тщетным упованьям\nИ неисполненным мечтам.\nИ с данным ей тяжелым благом\nОна пошла, как бог судил,\nБесстрашной волью, твердым шагом,\nДо истощенья юных сил.\nИ с высоты, как ангел веры,\nСияет в сумраке ночном\nЗвезда не нашей полусферы\nНад гробовым ее крестом.\nТретья — благостию бога\nЕй указан мирный путь,\nСветлых дум ей было много\nВложено в младую грудь.\nСны в ней гордые яснели,\nПелись песни без числа,\nИ любовь ей с колыбели\nСтражей верною была.\nВсе даны ей упоенья,\nБлага все даны сполна,\nЖизни внутренней движенья,\nЖизни внешней тишина.\nИ в душе, созрелой ныне,\nГрустный слышится вопрос:\nВ лучшей века половине\nЧто ей в мире удалось?\nЧто смогла восторга сила?\nЧто сказал души язык?\nЧто любовь ее свершила,\nИ порыв чего достиг?—\nС прошлостью, погибшей даром,\nС грозной тайной впереди,\nС бесполезным сердца жаром,\nС волей праздною в груди,\nС грезой тщетной и упорной,\nМожет, лучше было ей\nОбезуметь в жизни вздорной\nИль угаснуть средь степей...","name": "Три души","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 766, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1851","text": "Не говори! Меня он как и прежде любит,\nМной, как и прежде дорожит...\nО нет! Он жизнь мою бесчеловечно губит,\nХоть, вижу, нож в его руке дрожит.\nТо в гневе, то в слезах, тоскуя, негодуя,\nУвлечена, в душе уязвлена,\nЯ стражду, не живу... им, им одним живу я -\nНо эта жизнь!.. о, как горька она!\nОн мерит воздух мне так бережно и скудно,\nНе мерят так и лютому врагу...\nОх, я дышу еще болезненно и трудно,\nМогу дышать, но жить уж не могу!","date_to": "1852"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 767, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","date_from": "1906","text": "Мы на полустанке,\nМы забыты ночью,\nТихой лунной ночью,\nНа лесной полянке...\nБред - или воочью\nМы на полустанке\nИ забыты ночью?\nДалеко зашел ты,\nПаровик усталый!\nДоски бледно-желты,\nСеребристо-желты,\nИ налип на шпалы\nИней мертво-талый.\nУж туда ль зашел ты,\nПаровик усталый?\nТишь-то в лунном свете,\nИли только греза\nЭти тени, эти\nВздохи паровоза\nИ, осеребренный\nМесяцем жемчужным,\nЭтот длинный, черный\nСторож станционный\nС фонарем ненужным\nНа тени узорной?\nДинь-динь-динь - и мимо,\nМимо грезы этой,\nТак невозвратимо,\nТак непоправимо\nДо конца не спетой,\nИ звенящей где-то\nЕле ощутимо.","name": "Лунная ночь в исходе зимы","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 768, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","text": "Моя душа во власти страха\nИ горькой жалости земной.\nНапрасно я бегу от праха -\nЯ всюду с ним, и он со мной.\nМне в очи смотрит ночь нагая,\nУнылая, как темный день.\nЛишь тучи, низко набегая,\nДают ей мертвенную тень.\nИ ветер, встав на миг единый,\nДождем дохнул - и в миг исчез.\nВолокна серой паутины\nПлывут и тянутся с небес.\nПолзут, как дни земных событий,\nОднообразны и мутны.\nНо сеть из этих легких нитей\nТяжеле смертной пелены.\nИ в прахе душном, в дыме пыльном,\nК последней гибели спеша,\nНапрасно в ужасе бессильном\nОковы жизни рвет душа.\nА капли тонкие по крыше\nЕдва стучат, как в робком сне.\nМолю вас, капли, тише, тише...\nО, тише плачьте обо мне!","name": "Пыль"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 769, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1887","text": "Как беден наш язык! - Хочу и не могу.-\nНе передать того ни другу, ни врагу,\nЧто буйствует в груди прозрачною волною.\nНапрасно вечное томление сердец,\nИ клонит голову маститую мудрец\nПред этой ложью роковою.\nЛишь у тебя, поэт, крылатый слова звук\nХватает на лету и закрепляет вдруг\nИ темный бред души и трав неясный запах;\nТак, для безбрежного покинув скудный дол,\nЛетит за облака Юпитера орел,\nСноп молнии неся мгновенный в верных лапах.","name": "Как беден наш язык!..","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 770, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","text": "В черных сучьях дерев обнаженных\nЖелтый зимний закат за окном.\n(К эшафоту на казнь осужденных\nПоведут на закате таком.)\nКрасный штоф полинялых диванов,\nПропыленные кисти портьер...\nВ этой комнате, в звоне стаканов,\nКупчик, шулер, студент, офицер...\nЧу! по мягким коврам прозвенели\nШпоры, смех, заглушенный дверьми...\nРазве дом этот - дом в самом деле?\nРазве т а к суждено меж людьми?\nВ желтом, зимнем, огромном закате\nУтонула (так пышно!) кровать...\nЕще тесно дышать от объятий,\nНо ты любишь опять и опять...\nТы смела! Так еще будь бесстрашней!\nЯ - не муж, не жених твой, не друг!\nТак вонзай же, мой ангел вчерашний,\nВ сердце - острый французский каблук!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 771, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1971","text": "Сказать бы, слов своих не слыша,\nДыханья, дуновенья тише,\nБеззвучно, как дымок под крышей\nИль тень его (по снегу тень\nСкользит, но спящий снег не будит),\nСказать тебе, что счастье — будет,\nСказать в безмолвствующий день.","name": "Сказать бы, слов своих не слыша...","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 772, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1980","text": "И снизу лед, и сверху. Маюсь между.\nПробить ли верх иль пробуравить низ?\nКонечно, всплыть и не терять надежду,\nА там - за дело, в ожиданьи виз.\nЛед надо мною, надломись и тресни!\nЯ весь в поту, как пахарь от сохи.\nВернусь к тебе, как ,\nВсе помня, даже старые стихи.\nМне меньше полувека - сорок с лишним,\nЯ жив, двенадцать лет и господом храним.\nМне есть что спеть, представ перед всевышним,\nМне есть чем оправдаться перед ним.","name": "И снизу лед, и сверху. Маюсь между...","date_to": "1980"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 773, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1855","text": "Пчела, погибшая с последними цветами,\nНедаром чистыми янтарными сотами\nТы, с помощью сестер, свой улей убрала.\nТу руку, что тебя все лето берегла,\nОбогатила ты сладчайшими дарами.\nА я, собравши плод с цветов господней нивы,\nЯ рано, до зари, вернулся в сад родной;\nНо опрокинутым нашел я улей мой...\nГде цвел подсолнечник - растут кусты крапивы,\nИ некуда сложить мне ноши дорогой...","name": "Пчела","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 774, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1972","text": "Есть телевизор - подайте трибуну,-\nТак проору - разнесется на мили!\nОн - не окно, я в окно и не плюну,-\nМне будто дверь в целый мир прорубили.\nВсе на дому - самый полный обзор:\nОтдых в Крыму, ураган и Кобзон,\nФильм, часть седьмая - тут можно поесть:\nЯ не видал предыдущие шесть.\nВрубаю первую - а там ныряют,-\nНу, это так себе, а с двадцати -\n\"А ну-ка, девушки!\" - что вытворяют!\nИ все - в передничках,- с ума сойти!\nЕсть телевизор - мне дом не квартира,-\nЯ всею скорбью скорблю мировою,\nГрудью дышу я всем воздухом мира,\nНиксона вижу с его госпожою.\nВот тебе раз! Иностранный глава -\nПрямо глаз в глаз, к голове голова,-\nЧуть пододвинул ногой табурет -\nИ оказался с главой тет-на-тет.\nПотом - ударники в хлебопекарне,-\nДают про выпечку до десяти.\nИ вот любимая - \"А ну-ка, парни!\" -\nСтреляют, прыгают,- с ума сойти!\nЕсли не смотришь - ну пусть не болван ты,\nНо уж, по крайности, богом убитый:\nТы же не знаешь, что ищут таланты,\nТы же не ведаешь, кто даровитый!\nКак убедить мне упрямую Настю?! -\nНастя желает в кино - как суббота,-\nНастя твердит, что проникся я страстью\nК глупому ящику для идиота.\nДа, я проникся - в квартиру зайду,\nГлядь - дома Никсон и Жорж Помпиду!\nВот хорошо - я бутылочку взял,-\nЖорж - посошок, Ричард, правда, не стал.\nНу а действительность еще кошмарней,-\nВрубил четвертую - и на балкон:\n\"А ну-ка, девушки!\" \"А ну-ка, парням!\"\nВручают премию в ООН!\n...Ну а потом, на Канатчиковой даче,\nГде, к сожаленью, навязчивый сервис,\nЯ и в бреду все смотрел передачи,\nВсе заступался за Анджелу Дэвис.\nСлышу: не плачь - все в порядке в тайге,\nВыигран матч СССР-ФРГ,\nСто негодяев захвачены в плен,\nИ Магомаев поет в КВН.\nНу а действительность еще шикарней -\nДва телевизора - крути-верти:\n\"А ну-ка, девушки!\" - \"А ну-ка, парни!\",-\nЗа них не боязно с ума сойти!","name": "Жертва телевидения","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 775, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "Ветер перелетный обласкал меня\nИ шепнул печально: \"Ночь сильнее дня.\"\nИ закат померкнул. Тучи почернели.\nДрогнули, смутились пасмурныя ели\nИ над темным морем, где крутился вал,\nВетер перелетный зыбью пробежал.\nНочь царила в мире. А меж тем далеко\nЗа морем зажглося огненное око.\nНовый распустился в небесах цветок,\nСветом возрожденным заблистал восток.\nВетер изменился и пахнул мне в очи,\nИ шепнул с усмешкой: \"День сильнее ночи!\"","name": "ВЕТЕР ПЕРЕЛЕТНЫЙ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 776, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1869","text": "Нам не дано предугадать,\nКак слово наше отзовется,-\nИ нам сочувствие дается,\nКак нам дается благодать...","name": "Нам не дано предугадать...","date_to": "1869"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 777, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1829","text": "Часов однообразный бой,\nТомительная ночи повесть!\nЯзык для всех равно чужой\nИ внятный каждому, как совесть!\nКто без тоски внимал из нас,\nСреди всемирного молчанья,\nГлухие времени стенанья,\nПророчески-прощальный глас?\nНам мнится: мир осиротелый\nНеотразимый Рок настиг -\nИ мы, в борьбе, природой целой\nПокинуты на нас самих.\nИ наша жизнь стоит пред нами,\nКак призрак на краю земли,\nИ с нашим веком и друзьями\nБледнеет в сумрачной дали...\nИ новое, младое племя\nМеж тем на солнце расцвело,\nА нас, друзья, и наше время\nДавно забвеньем занесло!\nЛишь изредка, обряд печальный\nСвершая в полуночный час,\nМеталла голос погребальный\nПорой оплакивает нас!","name": "Бессонница","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 778, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1864","text": "Вам выпало призванье роковое,\nНо тот, кто призвал вас, и соблюдет.\nВсе лучшее в России, все живое\nГлядит на вас, и верит вам, и ждет.\nОбманутой, обиженной России\nВы честь спасли,— и выше нет заслуг;\nДнесь подвиги вам предстоят иные:\nОтстойте мысль ее, спасите дух...","name": "Кн.Горчакову (Вам выпало призванье роковое...)","date_to": "1864"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 779, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","text": "(Из П. Боцу)\nУ памяти моей свои законы,\nЯ рвусь вперед, стремителен маршрут,\nЕе обозы сзади многотонны,\nСкрипят возы и медленно ползут.\nНо в час любой, в мгновение любое\nКак бы звонок иль зажигают свет.\nЕй все равно — хорошее, плохое,\nЦветок, плевок, ни в чем разбору нет.\nГде плевелы, пшеница, нет ей дела,\nХватает все подряд и наугад,\nЧто отцвело, отпело, отболело,\nВолной прилива катится назад.\nТут не базар, где можно выбрать это\nИли вон то по вкусу и нужде,\nДожди, метели, полночи, рассветы\nЛетят ко мне в безумной чехарде.\nЕй все равно, как ветру, что, тревожен,\nПроносится над нами в тихий день\nИ всколыхнуть одновременно может\nБурьян, жасмин, крапиву и сирень.","name": "Память"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 780, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1964","text": "Вот он и кончился,\nпокой!\nВзметая снег, завыла вьюга.\nЗавыли волки за рекой\nВо мраке луга.\nСижу среди своих стихов,\nБумаг и хлама.\nА где-то есть во мгле снегов\nМогила мамы.\nТам поле, небо и стога,\nХочу туда,— о, километры!\nМеня ведь свалят с ног снега,\nСведут с ума ночные ветры!\nНо я смогу, но я смогу\nПо доброй воле\nПробить дорогу сквозь пургу\nВ зверином поле!..\nКто там стучит?\nУйдите прочь!\nЯ завтра жду гостей заветных...\nА может, мама?\nМожет, ночь —\nНочные ветры?","name": "Памяти матери","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 781, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","text": "Я вся - тона жемчужной акварели,\nЯ бледный стебель ландыша лесного,\nЯ легкость стройная обвисшей мягкой ели,\nЯ изморозь зари, мерцанье дна морского.\nТам, где фиалки и бледное золото\nСкованы в зори ударами молота,\nВ старых церквах, где полет тишины\nПолон сухим ароматом сосны,-\nЯ жидкий блеск икон в дрожащих струйках дыма,\nЯ шелест старины, скользящей мимо,\nЯ струйки белые угаснувшей метели,\nЯ бледные тона жемчужной акварели."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 782, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1981","text": "Обложили, как волка, флажками,\nИ загнали в холодный овраг.\nИ зари желтоватое пламя\nОтразилось на черных стволах.\nЯ, конечно, совсем не беспечен.\nЖалко жизни и песни в былом.\nНо удел мой прекрасен и вечен -\nВсе равно я пойду напролом.\nВон и егерь застыл в карауле.\nВот и горечь последних минут.\nЧто мне пули? Обычные пули.\nЭти пули меня не убьют.","name": "Обложили, как волка, флажками...","date_to": "1981"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 783, "fields": {"themes": [],"author": "Вера Инбер","date_from": "1941","text": "У апельсина кожура\nКрасней гусиных лап.\nНа родине была жара,\nА нынче он озяб.\nТакой тут ветер ледяной,\nЧто стынут даже сосны.\nА он, подумайте, в одной\nОбертке папиросной.\nВпервые снежных звездочек\nОн увидал полет,\nЗастыл до самых косточек\nИ превратился в лед.\nПокрыт пупырышками весь\nБедняга-апельсин.\nОн люто замерзает здесь,\nДа и не он один.\nВот персик. Он тепло одет,\nНа нем пушистый ворс,\nНа нем фланелевый жилет,\nИ все же он замерз.\nА золотистый виноград,\nПриехав ночью в Ленинград,\nУвидел утром Летний сад\nИ кинулся к нему.\nОн видел — статуи стоят.\nИ думал: «Я — в Крыму.\nПройдет еще немного дней,\nЗагар покроет их...»\nРаздетых мраморных людей\nОн принял за живых.\nНо скоро бедный южный гость\nЛежал в опилках, весь дрожа,\nА холод резал без ножа,\nТерзал за гроздью гроздь.\nНо в эту же погоду,\nНа этом же лотке\nАнтоновские яблоки\nЛежали налегке.\nИх обнаженной коже\nМорозец не мешал,\nИ было непохоже,\nЧтоб кто-нибудь дрожал.\nИ самое большое\nИ крепкое из всех\nСказало апельсинам\nИ винограду: «Эх!\nУкрыть бы вас покрепче\nОт нашинских снегов,\nДа ведь не напасешься\nНа вас пуховиков.\nНо вот что я скажу вам,\nТоварищ Виноград,\nНа юге жил ученый,\nИ у него был сад,\nГде изучал замашки он\nФисташки и айвы,\nГде, главное, заботился\nОн о таких, как вы.\nЧтоб вы росли и зрели\nПод ветром ледяным,\nЧтобы суровый север\nКазался вам родным.\nЧтоб было вам, как яблокам,\nНе страшно ничего.\nЗовут его Мичуриным —\nУченого того.\nЕму поставлен памятник\nВ Москве, мои друзья.\nВ руке он держит яблоко,\nТакое же, как я».\nВ эту же минуту,\nУслышав эту речь,\nУ апельсинов будто\nСкатилась тяжесть с плеч.\nИ сразу встрепенулся\nИ счастлив был, и рад,\nИ сладко улыбнулся\nТоварищ Виноград.","name": "Товарищ виноград","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 784, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1889","text": "Не видно птиц. Покорно чахнет\nЛес, опустевший и больной.\nГрибы сошли, но крепко пахнет\nВ оврагах сыростью грибной.\nГлушь стала ниже и светлее,\nВ кустах свалялася трава,\nИ, под дождем осенним тлея,\nЧернеет тёмная листва.\nА в поле ветер. День холодный\nУгрюм и свеж — и целый день\nСкитаюсь я в степи свободной,\nВдали от сел и деревень.\nИ, убаюкан шагом конным,\nС отрадной грустью внемлю я,\nКак ветер звоном однотонным,\nГудит-поет в стволы ружья.","name": "Не видно птиц. Покорно чахнет...","date_to": "1889"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 785, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1856","text": "О чем шумите вы, квасные патриоты?\nК чему ваш бедный труд и жалкие заботы?\nВедь ваши возгласы России не смутят.\nИ так ей дорого достался этот клад\nСлавянских доблестей... И, варварства остаток,\nНад нею тяготит татарский отпечаток:\nНевежеством, как тьмой, кругом обложена,\nРассвета пышного напрасно ждет она,\nИ бедные рабы в надежде доли новой\nПо-прежнему влачат тяжелые оковы...\nВам мало этого, хотите больше вы:\nЧтоб снова у ворот ликующей Москвы\nЯвился белый царь, и грозный, и правдивый,\nМогучий властелин, отец чадолюбивый...\nА безглагольные любимцы перед ним,\nОпричники, неслись по улицам пустым...\nЧтоб в Думе поп воссел писать свои решенья,\nЧтоб чернокнижием звалося просвещенье,\nИ родины краса, боярин молодой,\nДрался, бесчинствовал, кичился пред женой,\nА в тереме царя, пред образом закона\nВаляясь и кряхтя, лизал подножье трона.","name": "К славянофилам","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 786, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1885","text": "Как пловец утомленный, без веры, без сил,\nЯ о береге жадно мечтал и молил;\nНо мне берег несносен, тяжел мне покой,\nСловно полог свинцовый висит надо мной...\nУноси ж меня снова, безумный мой челн,\nВ необъятную ширь расходившихся волн!\nНе страшат меня тучи, ни буря, ни гром...\nТолько б изредка всё утихало кругом,\nИ чуть слышный, приветливый говор волны\nНавевал мне на душу волшебные сны,\nИ в победной красе, выходя из-за туч,\nСогревал меня солнца ласкающий луч!","date_to": "1885"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 787, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1918","text": "В хрустальный шар заключены мы были,\nи мимо звезд летели мы с тобой,\nстремительно, безмолвно мы скользили\nиз блеска в блеск блаженно-голубой.\nИ не было ни прошлого, ни цели,\nнас вечности восторг соединил,\nпо небесам, обнявшись, мы летели,\nослеплены улыбками светил.\nНо чей-то вздох разбил наш шар хрустальный,\nостановил наш огненный порыв,\nи поцелуй прервал наш безначальный,\nи в пленный мир нас бросил, разлучив.\nИ на земле мы многое забыли:\nлишь изредка воспомнится во сне\nи трепет наш, и трепет звездной пыли,\nи чудный гул, дрожавший в вышине.\nХоть мы грустим и радуемся розно,\nтвое лицо, средь всех прекрасных лиц,\nмогу узнать по этой пыли звездной,\nоставшейся на кончиках ресниц...","name": "В хрустальный шар заключены мы были...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 788, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1832","text": "На восьмой десяток\nПять лет перегнулось;\nКак одну я песню,\nПесню молодую,\nПою, запеваю\nСтарою погудкой;\nКак одну я лямку\nТяну без подмоги!\nРовесникам детки\nДавно помогают,\nТолько мне на свете\nПеремены нету.\nСын пошел на службу,\nА другой в могилу;\nДве вдовы невестки;\nУ них детей кучи -\nВсе мал мала меньше;\nЗадной головою\nНичего не знают.\nГде пахать, что сеять,\nПозабыли думать.\nБогу, знать, угодно\nНаказать под старость\nМеня, горемыку,\nТакой тяготою.\nСбыть с двора невесток,\nПустить сирот в люди!-\nСтарики на сходке\nПро Кузьму что скажут?\nНет, мой згад, уж лучше,\nДоколь мочь и сила,\nДоколь душа в теле,\nБуду я трудиться;\nКто у бога просит\nДа работать любит,\nТому невидимо\nГосподь посылает.\nПосмотришь: один я\nБатрак и хозяин;\nА живу чем хуже\nЛюдей семьянистых?\nЛиха-беда в землю\nКормилицу-ржицу\nМужичку закинуть,\nА там бог уродит,\nМикола подсобит\nСобрать хлебец с поля;\nТак его достанет\nГод семью пробавить,\nПосбыть подать с шеи\nИ нужды поправить,\nИ лишней копейкой\nБожий праздник встретить.","name": "Размышления поселянина","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 789, "fields": {"themes": [20],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1961","text": "Всё —\nКак он набирался сил,\nКак в небесах владел собой\nИ невесомость выносил —\nДа пусть почувствует любой\nИз нас!\nОн делал все для нас с тобой,\nОн делал все за нас с тобой,\nНад нашими плечами мчась.\nВознесся\nВ космос человек,\nОставив за своей спиной\nСвой шар земной с его весной,\nС его «холодною войной»,\nСо стужей, вклинившейся в зной,\nИ с кипятком подземных рек\nПод леденистой пеленой.\nВознесся\nВ космос человек,\nНо это вовсе не побег\nИз повседневности земной.\nВознесся\nВ космос человек,\nСекретом неба овладел,\nИ возвратился человек\nИ снова землю оглядел:\nНапрашивается масса дел!\nЕще недужен лик земли,\nЕще витает горький прах\nСынов земли, которых жгли\nВчера на атомных кострах.\nА сколько на земле калек!\nПоставим этому предел,\nПоскольку, силою богат,\nВорвался в космос человек,\nИ возвратился он назад,\nИ убедился человек,\nЧто доброй воле\nНет преград!","name": "Вознесся в космос человек","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 790, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1922","text": "Ни жить, ни петь почти не стоит:\nВ непрочной грубости живем.\nПортной тачает, плотник строит:\nШвы расползутся, рухнет дом.\nИ лишь порой сквозь это тленье\nВдруг умиленно слышу я\nВ нем заключенное биенье\nСовсем иного бытия.\nТак, провождая жизни скуку,\nЛюбовно женщина кладет\nСвою взволнованную руку\nНа грузно пухнущий живот.","name": "Ни жить, ни петь почти не стоит...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 791, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "По бледно-розовым овалам,\nТуманом утра облиты,\nСвились букетом небывалым\nСтального колера цветы.\nИ мух кочующих соблазны,\nОтраву в глянце затая,\nПестрят, назойливы и праздны\nНагие грани бытия.\nНо, лихорадкою томимый,\nКогда неделями лежишь,\nВ однообразьи их таимый\nПоймешь ты сладостный гашиш,\nПоймешь, на глянце центифолий\nСчитая бережно мазки...\nИ строя ромбы поневоле\nМежду этапами Тоски.","name": "Тоска"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 792, "fields": {"themes": [7],"author": "Кондратий Рылеев","date_from": "1825","text": "Хоть Пушкин суд мне строгий произнес\nИ слабый дар, как недруг тайный, взвесил,\nНо от того, Бестужев, еще нос\nЯ недругам в угоду не повесил.\nМоя душа до гроба сохранит\nВысоких дум кипящую отвагу;\nМой друг! Недаром в юноше горит\nЛюбовь к общественному благу!\nВ чью грудь порой теснится целый свет,\nКого с земли восторг души уносит,\nНазло врагам тот завсегда поэт,\nТот славы требует, не просит.\nТак и ко мне, храня со мной союз,\nС улыбкою и с ласковым приветом\nСлетит порой толпа вертлявых муз,\nИ я вдруг делаюсь поэтом.","name": "Бестужеву (Хоть Пушкин суд мне строгий....)","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 793, "fields": {"themes": [],"author": "Даниил Хармс","text": "«Ревекка, Валентина и Тамара\nРаз два три четыре пять шесть семь\nСовсем совсем три грации совсем\nПрекрасны и ленивы\nРаз два три четыре пять шесть семь\nСовсем совсем три грации совсем\nТолстушка, Коротышка и Худышка\nРаз два три четыре пять шесть семь\nСовсем совсем три грации совсем!\nАх если б обнялись они, то было б\nРаз два три четыре пять шесть семь\nСовсем совсем три грации совсем\nНо если б и не обнялись бы они то даже так\nРаз два три четыре пять шесть семь\nСовсем совсем три грации совсем».","name": "Ревекка, Валентина и Тамара..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 794, "fields": {"themes": [],"author": "Каролина Павлова","date_from": "1842","text": "Ответ на ответ\nПриветствована вновь поэтом\nБыла я, как в моей весне;\nИ год прошел,— сознаться в этом\nИ совестно, и грустно мне.\nГод — и в бессилии ленивом\nПокоилась душа моя,\nИ на далекий глас отзывом\nЗдесь не откликнулася я!\nГод — и уста мои не знали\nГармонии созвучных слов,\nИ думы счастья иль печали,\nМелькая мимо, не блистали\nЗлатою ризою стихов.\nКипела чаще даром неба\nМладая грудь: была пора,\nНужней насущного мне хлеба\nКазалась звучных рифм игра;\nВ те дни прекрасными строфами\nНе раз их прославляли вы,\nКогда явились между нами\nВпервой, счастливый гость Москвы.\nЯ помню это новоселье,\nВесь этот дружный, юный круг,\nЕго беспечное веселье,\nНеограниченный досуг.\nКак много все свершить хотели\nВ благую эту старину!\nШел каждый, будто к верной цели,\nК неосязаемому сну —\nИ разошлись в дали туманной.\nИ полдня наступает жар —\nИ сердца край обетованный\nКак легкий разлетелся пар!\nИдут дорогою заветной;\nПускай же путники порой\nУслышат где-то глас приветный,\n«Ау» знакомый за горой!\nНе много вас, одноплеменных,\nСредь шума алчной суеты,\nЖрецов коленопреклоненных\nПеред кумиром красоты!\nИ первый пал!— и в днях расцвета\nУж и другой лечь в гроб успел!..\nДа помнит же поэт поэта\nВ час светлых дум и стройных дел!\nПереносяся в край из края,\nЧрез горы, бездны, глушь и степь,\nДа съединит их песнь живая,\nКак электрическая цепь!","name": "Н. М. Языкову (Приветствована вновь поэтом...)","date_to": "1842"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 795, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1956","text": "Ты и скрипку с собой принесла,\nИ заставила петь на свирели,\nИ, схватив за плечо, повела\nСквозь поля, голубые в апреле.\nПессимисту дала ты шлепка,\nНастежь окна в домах растворила,\nПодхватила в сенях старика\nИ плясать по дороге пустила.\nОшалев от твоей красоты,\nСкряга вытащил пук ассигнаций,\nИ они превратились в листы\nЗасиявших на солнце акаций.\nБюрократы, чинуши, попы,\nСтоляры, маляры, стеклодувы,\nКак птенцы из своей скорлупы,\nОтворили на радостях клювы.\nДаже те, кто по креслам сидят,\nПогрузившись в чины и медали,\nУлыбнулись и, как говорят,\nНа мгновенье счастливыми стали.\nЭто ты, сумасбродка весна!\nУзнаю твои козни, плутовка!\nУж давно мне из окон видна\nИ улыбка твоя, и сноровка.\nСкачет по полю жук-менестрель,\nРеет бабочка, став на пуанты.\nРазвалившись по книгам, апрель\nНацепил васильков аксельбанты.\nОн-то знает, что поле да лес -\nДля меня ежедневная тема,\nА весна, сумасбродка небес,-\nИ подружка моя, и поэма.","name": "Поэма весны","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 796, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1887","text": "Одним толчком согнать ладью живую\nС наглаженных отливами песков,\nОдной волной подняться в жизнь иную,\nУчуять ветр с цветущих берегов,\nТоскливый сон прервать единым звуком,\nУпиться вдруг неведомым, родным,\nДать жизни вздох, дать сладость тайным мукам,\nЧужое вмиг почувствовать своим,\nШепнуть о том, пред чем язык немеет,\nУсилить бой бестрепетных сердец -\nВот чем певец лишь избранный владеет,\nВот в чем его и признак и венец!","name": "Одним толчком согнать ладью живую...","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 797, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1911","text": "Как соломинкой, пьешь мою душу.\nЗнаю, вкус ее горек и хмелен.\nНо я пытку мольбой не нарушу.\nО, покой мой многонеделен.\nКогда кончишь, скажи. Не печально,\nЧто души моей нет на свете.\nЯ пойду дорогой недальней\nПосмотреть, как играют дети.\nНа кустах зацветает крыжовник,\nИ везут кирпичи за оградой.\nКто ты: брат мой или любовник,\nЯ не помню, и помнить не надо.\nКак светло здесь и как бесприютно,\nОтдыхает усталое тело...\nА прохожие думают смутно:\nВерно, только вчера овдовела.","name": "Как соломинкой, пьешь мою душу...","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 798, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1824","text": "Поэту радости и хмеля,\nИ мне судил могучий рок\nНравоучительного Леля\nПолезный вытвердить урок:\nЯ испытал любви желанье,\nЕе я пел, ее я ждал;\nБезумно было ожиданье,\nБездушен был мой идеал.\nМоей тоски, моих приветов\nНе понял слепок божества -\nИ все пропали без ответов\nМои влюбленные слова.\nНо был во мне - и слава богу!-\nИзбыток мужественных сил:\nЯ на прекрасную дорогу\nОпять свой ум поворотил;\nЯ разгулялся понемногу -\nИ глупость страсти роковой\nВ душе исчезла молодой...\nТак с пробудившейся поляны\nСлетают темные туманы;\nТак, слыша выстрел, кулики\nНа воздух мечутся с реки.","name": "Элегия (Поэту радости и хмеля...)","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 799, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1909","text": "Et le pole attire a lui\nsa fidele cite *\nТютчев\nЭтот город бледный, венценосный\nВ скользких и гранитных зеркалах\nОтразил Владыку силы косной -\nПолюс и Его застывший прах.\nИ в холодном мраморе прозрачном\nОбнаженных северных ночей;\nИ в закатах, с их отливом мрачным,\nЯвлен лик Его венцом лучей.\nТо пред Ним, как перед тягой лунной,\nВдруг от моря, вставшего стеной,\nВлагой побуревшей и чугунной\nБьет Нева смущенная отбой.\nПовелев магниту - легким танцем\nВсколыхнуть покой первичных сил,\nЭто Он в ответ протуберанцам\nЛед бесплодный кровью оросил.\nИ когда стояли декабристы\nУ Сената - дико-весела\nЗаплясала, точно бес огнистый,\nКомпаса безумного игла.\nСодрогнувшись от магнитной бури\nПеред дальним маревом зарниц,\nЧрез столетье снова morituri**\nС криком ave!*** повергались ниц.\nНамагнитив страсти до каленья,\nУтолив безумье докрасна,\nРаскололись роковые звенья\nВечно тяготеющего сна.\nИ опять недвижно стрелка стала,\nИ, свернувшись, огненная мгла\nУ Его стального пьедестала\nЛавою застывшею легла.\nНо неслышно, прыгая тенями\nВ серой слизи каменных зеркал,\nВеют электрическими снами\nМарева, как перья опахал.\n\"О полюс!- город твой влечется вновь к тебе\"\n(фр.; пер. В. Брюсова).\n** Идущие на смерть (лат.).\n*** Здравствуй! (лат.) (Из обращения римских гладиаторов к\nимператору перед боем: \"Здравствуй, Цезарь, идущие на\nсмерть тебя приветствуют!\")","name": "Танец магнитной иглы","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 800, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Капнист","date_from": "1818","text": "В тучу солнце закатилось,\nЧерну, как сгущенный дым,\nНебо светлое покрылось\nМрачным саваном нощным.\nБыть грозе: уж буря воет;\nВсколебавшись, лес шумит,\nВихрь порывный жатву роет,\nГрозный гул вдали гремит.\nПоспешайте в копны сено\nИ снопы златые класть,\nДождь пока коснит мгновенно\nЛивнем на долины пасть,\nВетр покуда не засеял\nГрадом ваших нив, лугов\nИ по терну не развеял\nДорогих земли даров.\nПоздно будет вам, уж поздно\nПомогать от лютых бед,\nДождь когда из тучи грозной\nРеки па поля прольет.\nДетушек тогда придется\nУносить в село бегом;\nСчастлив, кто и там спасется!\nСлышите ль? Уж грянул гром!","name": "Приближение грозы","date_to": "1818"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 801, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","text": "Я помню только дух сосновый,\nудары дятла, тень и свет...\nМоряк косматый и суровый,\nхожу по водам много лет.\nВо мгле выглядываю сушу\nи для кого-то берегу\nтатуированную душу\nи бирюзовую серьгу.\nВ глуши морей, в лазури мрачной,\nв прибрежном дымном кабаке —\nя помню свято звук прозрачный\nцветного дятла в сосняке.","name": "Я помню только дух сосновый..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 802, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Ошанин","date_from": "1958","text": "Забота у нас простая,\nЗабота наша такая:\nЖила бы страна родная,\nИ нету других забот!\nИ снег, и ветер,\nИ звёзд ночной полёт..\nМеня мое сердце\nВ тревожную даль зовёт.\nПускай нам с тобой обоим\nБеда грозит за бедою,\nНо дружба моя с тобою\nЛишь вместе со мной умрёт.\nПока я ходить умею,\nПока глядеть я умею,\nПока я дышать умею,\nЯ буду идти вперёд!\nИ так же, как в жизни каждый,\nЛюбовь ты встретишь однажды,-\nС тобою, как ты, отважно\nСквозь бури она пройдёт.\nНе думай, что всё пропели,\nЧто бури все отгремели.\nГотовься к великой цели,\nА слава тебя найдёт!\nИ снег, и ветер,\nИ звёзд ночной полёт..\nМеня мое сердце\nВ тревожную даль зовёт.","name": "Песня о тревожной молодости","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 803, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1983","text": "В. Высоцкому\nЭта смерть не моя есть ущерб и зачет\nжизни кровно-моей, лбом упершейся в стену.\nНо когда свои лампы Театр возожжет\nи погасит - Трагедия выйдет на сцену.\nВдруг не поздно сокрыться в заочность кулис?\nНе пойду! Спрячу голову в бархатной щели.\nОбреченных капризников тщетный каприз -\nвжаться,\nвжиться в укромность - вина неужели?\nДайте выжить. Чрезмерен сей скорбный сюжет.\nЯ не помню из роли ни жеста, ни слова.\nНо смеется суфлер, вседержатель судеб:\nговори: все я помню, я здесь, я готова.\nГоворю: я готова. Я помню. Я здесь.\nСущ и слышим тот голос, что мне подыграет.\nСредь безумья, нет, средь слабоумья злодейств\nздраво мыслит один: умирающий Гамлет.\nДонесется вослед: не с ума ли сошед\nТот, кто жизнь возлюбил\nда забыл про живучесть.\nДай, Театр, доиграть благородный сюжет,\nбледноликий партер повергающий в ужас.","name": "Театр","date_to": "1983"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 804, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1959","text": "Граждане! Минутка прозы:\nМы\nв березах —\nни аза!\nВы видали у березы\nДеревянные глаза?\nДа, глаза! Их очень много.\nС веками, но без ресниц.\nПопроси лесного бога\nЭту странность объяснить.\nВпрочем, все простого проще.\nНо в народе говорят:\nОчень страшно, если в роще\nПод луной они глядят.\nТут хотя б молчали совы\nИ хотя бы не ныл бирюк —\nУ тебя завоет совесть.\nБеспричинно.\nПросто вдруг.\nИ среди пеньков да плешин\nТы падешь на колею,\nВопия:\n«Казните! Грешен:\nПисем бабушке не шлю!»\nХорошо бы под луною\nПритащить сюда того,\nУ кого кой-что иное,\nКроме бабушки его...","name": "Граждане! Минутка прозы...","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 805, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1860","text": "Спи, дитя мое, усни!\nСладкий сон к себе мани:\nВ няньки я тебе взяла\nВетер, солнце и орла.\nУлетел орел домой;\nСолнце скрылось под водой;\nВетер, после трех ночей,\nМчится к матери своей.\nВетра спрашивает мать:\n\"Где изволил пропадать?\nАли звезды воевал?\nАли волны всё гонял?\"\n\"Не гонял я волн морских,\nЗвезд не трогал золотых;\nЯ дитя оберегал,\nКолыбелочку качал!\"","name": "Колыбельная песня","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 806, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","text": "То ли страсти поутихли,\nТо ли не было страстей,-\nПотерялись в этом вихре\nИ пропали без вестей\nЛюди первых повестей.\nНа Песчаной - все песчано,\nЛето, рвы, газопровод,\nБелла с белыми плечами,\nПятьдесят девятый год,\nБелле челочка идет.\nВижу четко и нечетко -\nДотянись - рукой подать -\nЛето, рвы и этой челки\nКрасно-рыжей благодать.\nНад Москвой-рекой ходили,\nВечер ясно догорал,\nПродавали холодильник,\nУлетали за Урал.","name": "То ли страсти поутихли..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 807, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1894","text": "Невольный труд,\nЗачем тобой я долго занят?\nМечты цветут,—\nНо скоро сад их яркий вянет.\nИ прежде чем успел\nВдохнуть я теплое дыханье,\nИх цвет багряный облетел\nВ печальной муке увяданья.","name": "Невольный труд...","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 808, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1918","text": "И это небо голубое,\nИ эта выспренная тишь!\nИ кажется,- дитя ночное,\nК земле стремительно летишь,\nИ радостные взоры клонишь\nНа безнадежную юдоль,\nГде так мучительно застонешь,\nПаденья ощутивши боль.\nА все-таки стремиться надо,\nИ в нетерпении дрожать.\nНе могут струи водопада\nСвой бег над бездной задержать,\nНе может солнце стать незрячим,\nНе расточать своих лучей,\nЧтобы, рожденное горячим,\nВсе становиться горячей.\nПорыв, стремленье, лихорадка,-\nЗакон рожденных солнцем сил.\nПролей же в землю без остатка\nВсе, что от неба получил.","name": "И это небо голубое...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 809, "fields": {"themes": [7],"author": "Валерий Брюсов","text": "Я люблю тебя и небо, только небо и тебя,\nЯ живу двойной любовью, жизнью я дышу, любя.\nВ светлом небе - бесконечность: бесконечность милых глаз.\nВ светлом взоре - беспредельность: небо, явленное в нас.\nЯ смотрю в пространство неба, небом взор мой поглощен.\nЯ смотрю в глаза: в них та же даль пространств и даль времен.\nБездна взора, бездна неба! Я, как лебедь на волнах,\nМеж двойною бездной рею, отражен в своих мечтах.\nТак, заброшены на землю, к небу всходим мы, любя...\nЯ люблю тебя и небо, только небо и тебя.","name": "Между двойною бездной..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 810, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1939","text": "Жилье в горах - как всякое жилье:\nДо ночи пересуды, суп и скука,\nА на веревке сушится белье,\nИ чешется, повизгивая, сука.\nНо подымись - и сразу мир другой,\nОт тысячи подробностей очищен,\nДорога кажется большой рекой\nИ кораблем - убогое жилище.\nО, если б этот день перерасти\nИ с высоты, средь тишины и снега,\nВзглянуть на розовую пыль пути,\nНа синий дым последнего ночлега!","name": "Жилье в горах - как всякое жилье...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 811, "fields": {"themes": [],"author": "Юнна Мориц","date_from": "1964","text": "Памяти Михаилу Светлову\nКогда вокзалы стали мне ночлегом,\nА телеграфы — письменным столом,\nВзошел январь, изъяны сдобрил снегом,\nИ люди мерзли даже под крылом.\nВ троллейбусе оттаивали руки\nИ покрывались огненной корой.\nС отцом навеки я была в разлуке\nИ в горькой распре с мамой и сестрой.\nОни писали почерком наклонным,\nСлова от боли ставя невпопад,\nЧто я была недавно чемпионом\nХимических и физолимпиад.\nЧто я качусь, качусь неумолимо,\nИ докачусь, и окажусь на дне,\nИ странно, что народ проходит мимо\nТаких, как я, или подобных мне.\nА я сияла раз в три дня в столовке,\nИз-под волос бежал счастливый пот\nНа вкусный хлеб, на шницель в панировке,\nИ дважды в месяц — в яблочный компот.\nНа мне болтались кофта, шарф и юбка,\nИ плащ — на дождь, на солнышко и снег.\nНо позади осталась душегубка\nВозможностей, отвергнутых навек!\nЯ поднимала воротник повыше\nИ понимала, что дела плохи.\nНа почте, где никто меня не слышал,\nЯ написала гордые стихи.\nЯ избегала приходить к обеду\nВ дома друзей в четыре или в шесть.\nЯ тихо шла по золотому следу\nИ не писала так, чтоб лучше есть.\nИ, засыпая на вокзальной лавке,\nЯ видела сквозь пенистый сугроб,\nКак мать в пальто, застегнутом булавкой,\nМеня целует, молодая, в лоб.\nДышала радость горячо и близко,\nНа вид ей было девятнадцать лет.\nИ оставалась у виска записка:\n«Босяк! Приди к Светлову на обед».","name": "Туманной зарею","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 812, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1907","text": "Я долго шел по коридорам,\nКругом, как враг, таилась тишь.\nНа пришлеца враждебным взором\nСмотрели статуи из ниш.\nВ угрюмом сне застыли вещи,\nБыл странен серый полумрак,\nИ точно маятник зловещий,\nЗвучал мой одинокий шаг.\nИ там, где глубже сумрак хмурый,\nМой взор горящий был смущен\nЕдва заметною фигурой\nВ тени столпившихся колонн.\nЯ подошел, и вот мгновенный,\nКак зверь, в меня вцепился страх:\nЯ встретил голову гиены\nНа стройных девичьих плечах.\nНа острой морде кровь налипла,\nГлаза зияли пустотой,\nИ мерзко крался шепот хриплый:\n\"Ты сам пришел сюда, ты мой!\"\nМгновенья страшные бежали,\nИ наплывала полумгла,\nИ бледный ужас повторяли\nБесчисленные зеркала.","name": "Ужас","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 813, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1906","text": "Валерию Брюсову\nВолшебник бледный Urbi пел et Orbi*:\nТо - лев крылатый, ангел венетийский,\nПел медный гимн. А ныне флорентийской\nПрозрачнозвонной внемлю я теорбе.\nПевец победный Urbi пел et Orbi:\nТо - пела медь трубы капитолийской...\nЧу, барбитон ответно эолийский\nМне о Патрокле плачет, об Эвфорбе.\nИз златодонных чаш заложник скорби\nЛил черный яд. А ныне черплет чары\nМедвяных солнц кристаллом ясногранным,\nСадился гордый на треножник скорби\nВ литом венце... Но царственней тиары\nВенок заветный на челе избранном!\n* Граду и миру (лат.).- Ред.","name": "Венок","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 814, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1952","text": "Никого,\nНичего...\nРучеек пересох,\nТолько в русле его\nСеребрится\nПесок.\nОн\nКлубится слегка,\nЧтоб рука не взяла,\nБудто вместо песка\nТолько\nПепел,\nЗола.\nНо\nИ в пепле еще\nЕстество не мертво.\n«Горячо?»\n— «Горячо!\nНичего, ничего!»\nВедь\nПовсюду, везде\nИ куда ни шагнем,\nНа остывшей звезде,\nГде играли с огнем,\nХорошенько\nПошарь,\nУглубись, поищи —\nИ пробьются сквозь гарь\nИзобилья\nКлючи!","name": "Никого, ничего... Ручеек пересох...","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 815, "fields": {"themes": [2],"author": "Николай Языков","date_from": "1826","text": "Не вы ль убранство наших дней\nСвободы искры огневые,-\nРылеев умер, как злодей!-\nО, вспомяни о нем, Россия,\nКогда восстанешь от цепей\nИ силы двинешь громовые\nНа самовластие царей!","name": "Не вы ль убранство наших дней...","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 816, "fields": {"themes": [],"author": "Рюрик Ивнев","date_from": "1946","text": "Я шел по дорогам, изрытым годами,\nДышал, задыхался и падал в крови.\nИ с тою же силою, как при Адаме,\nЛетели секунды, секунды любви.\nМы к древу познанья пришли не случайно.\nМы знаем так много, нам все не в нови,\nНо с той же слепой, неразгаданной тайной\nНесутся секунды, секунды любви.\nКак будто все просто и так объяснимо,\nКак голуби теплые — только лови.\nТрепещут в руках, но проносятся мимо\nСекунды, секунды, секунды любви.\nЗачем же гадать о бесчисленных звездах.\nОставь их в саду поднебесья, не рви.\nСмотри, как земной наш живительный воздух\nПронзают секунды, секунды любви.","name": "Секунды любви","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 817, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1823","text": "«Чего робеешь ты при мне,\nДруг милый мой, малютка Эда?\nЗа что, за что наедине\nТебе страшна моя беседа?\nВерь, не коварен я душой;\nТам, далеко, в стране родной,\nСестру я добрую имею,\nСестру чудесной красоты;\nЯ нежно, нежно дружен с нею,\nИ на нее похожа ты.\nДавно... что делать?.. но такая\nУж наша доля полковая!\nДавно я, Эда, не видал\nРодного счастливого края,\nСестры моей не целовал!\nЛицом она, будь сердцем ею;\nМечте моей не измени,\nИ мне любовию твоею\nЕе любовь напомяни!\nМила ты мне. Веселье, муку,\nВсё жажду я делить с тобой:\nНе уходи, оставь мне руку!\nДоверься мне, друг милый мой!»\nС улыбкой вкрадчивой и льстивой\nТак говорил гусар красивый\nФинляндке Эде. Русь была\nЕму отчизной. В горы Финна\nЕго недавно завела\nПолков бродячая судьбина.\nСуровый край, его красам,\nПугаяся, дивятся взоры;\nНа горы каменные там\nПоверглись каменные горы;\nСинея, всходят до небес\nИх своенравные громады;\nНа них шумит сосновый лес;\nС них бурно льются водопады;\nТам дол очей не веселит;\nГранитной лавой он облит;\nГлаву одевши в мох печальный,\nОгромным сторожем стоит\nНа нем гранит пирамидальный;\nПо дряхлым скалам бродит взгляд;\nПришлец исполнен смутной думы:\nНе мира ль давнего лежат\nПред ним развалины угрюмы?\nВ доселе счастливой глуши,\nОтца простого дочь простая,\nКрасой лица, красой души\nБлистала Эда молодая.\nПрекрасней не было в горах:\nРумянец нежный на щеках,\nЛетучий стан, власы златые\nВ небрежных кольцах по плечам,\nИ очи бледно-голубые,\nПодобно финским небесам.\nДень гаснул, скалы позлащая.\nПред хижиной своей одна\nСидела дева молодая,\nЛицом спокойна и ясна.\nПодсел он скромно к деве скромной,\nЗавел он кротко с нею речь;\nЕе не мыслила пресечь\nОна в задумчивости томной,\nВнимала слабым сердцем ей,—\nТак роза первых вешних дней\nЛучам неверным доверяет;\nПочуя теплый ветерок,\nЕго лобзаньям открывает\nБлагоуханный свой шипок\nИ не предвидит хлад суровый,\nМертвящий хлад, дохнуть готовый.\nВ руке гусара моего\nДавно рука ее лежала,\nВ забвенье сладком, у него\nОна ее не отнимала.\nОн к сердцу бедную прижал;\nВзор укоризны, даже гнева\nТогда поднять хотела дева,\nНо гнева взор не выражал.\nВеселость ясная сияла\nВ ее младенческих очах,\nИ наконец в таких словах\nЕму финляндка отвечала:\n«Ты мной давно уже любим,\nЗачем же нет? Ты добродушен,\nВсегда заботливо послушен\nМалейшим прихотям моим.\nОни докучливы бывали;\nМеня ты любишь, вижу я:\nДуша признательна моя.\nТы мне любезен: не всегда ли\nЯ угождать тебе спешу?\nЯ с каждым утром приношу\nТебе цветы; я подарила\nТебе кольцо; всегда была\nТвоим весельем весела;\nС тобою грустным я грустила.\nЧто ж? Я и в этом погрешила:\nНам строго, строго не велят\nДружиться с вами. Говорят,\nЧто вероломны, злобны все вы,\nЧто вас бежать должны бы девы,\nЧто как-то губите вы нас,\nЧто пропадешь, когда полюбишь;\nИ ты, я думала не раз,\nТы, может быть, меня погубишь».\n— «Я твой губитель, Эда? я?\nТогда пускай мне казнь любую\nПошлет Небесный Судия!\nНет, нет! я с тем тебя целую!»\n— «На что? зачем? какой мне стыд!»—\nМладая дева говорит.\nУж поздно. Встать, бежать готова\nС негодованием она.\nНо держит он. «Постой! два слова!\nПостой! ты взорами сурова,\nУжель ты мной оскорблена?\nО нет, останься: миг забвенья,\nМинуту шалости прости!»\n— «Я не сержуся; но пусти!»\n— «Твой взор исполнен оскорбленья,\nИ ты лицом не можешь лгать:\nПозволь, позволь для примиренья\nТебя еще поцеловать».\n—«Оставь меня!»\n«Мой друг прекрасный!\nИ за ребяческую блажь\nТы неизвестности ужасной\nМеня безжалостно предашь!\nИ не поймешь мое страданье!\nИ такова любовь твоя!\nДруг милый мой, одно лобзанье,\nОдно, иль ей не верю я!»\nИ дева бедная вздохнула,\nИ милый лик свой, до того\nОтвороченный от него,\nК нему тихонько обернула.\nКак он самим собой владел!\nС какою медленностью томной,\nИ между тем как будто скромной,\nНапечатлеть он ей умел\nСвой поцелуй! Какое чувство\nЕй в грудь младую влил он им!\nИ лобызанием таким\nВладеет хладное искусство!\nАх, Эда, Эда! Для чего\nТакое долгое мгновенье\nВо влажном пламени его\nЛила ты страстное забвенье?\nТеперь, полна в душе своей\nЖеланья смутного заботой,\nТы освежительной дремотой\nУж не сомкнешь своих очей;\nСлетят на ложе сновиденья,\nТебе безвестные досель,\nИ долго жаркая постель\nТебе не даст успокоенья.\nНа камнях розовых твоих\nВесна игриво засветлела,\nИ ярко-зелен мох на них,\nИ птичка весело запела,\nИ по гранитному одру\nСветло бежит ручей сребристый,\nИ лес прохладою душистой\nС востока веет поутру;\nТам за горою дол таится,\nУже цветы пестреют там;\nУже черемух фимиам\nТам в чистом воздухе струится:\nСвоею негою страшна\nТебе волшебная весна.\nНе слушай птички сладкогласной!\nОт сна восставшая, с крыльца\nК прохладе утренней лица\nНе обращай, и в дол прекрасный\nНе приходи, а сверх всего —\nБеги гусара твоего!\nУже пустыня сном объята;\nВстал ясный месяц над горой,\nСливая свет багряный свой\nС последним пурпуром заката;\nДвойная, трепетная тень\nОт черных сосен возлегает,\nИ ночь прозрачная сменяет\nПогасший неприметно день.\nУж поздно. Дева молодая,\nЖарка ланитами, встает\nИ молча, глаз не подымая,\nВ свой угол медленно идет.\nБыла беспечна, весела\nКогда-то добренькая Эда;\nОдною Эдой и жила\nКогда-то девичья беседа;\nОна приветно и светло\nКогда-то всем глядела в очи,—\nЧто ж изменить ее могло?\nЧто ж это утро облекло,\nИ так внезапно, в сумрак ночи?\nОна рассеянна, грустна;\nВ беседах вовсе не слышна;\nКак прежде, ясного привета\nНи для кого во взорах нет;\nВопросы долго ждут ответа,\nИ часто странен сей ответ;\nТо жарки щеки, то бесцветны,\nИ, тайной горести плоды,\nНередко свежие следы\nГорючих слез на них заметны.\nБывало, слишком зашалит\nНеосторожный постоялец,—\nОна к устам приставит палец,\nЕму с улыбкой им грозит.\nКогда же ей он подарит\nКакой-нибудь наряд дешевый,\nФинляндка дивной ей обновой\nПохвастать к матери бежит,\nМеж тем его благодарит\nВеселым книксом. Шаловливо\nНа друга сонного порой\nПлеснет холодною водой\nИ убегает, торопливо,\nИ долго слышен громкий смех.\nЕе трудов, ее утех\nВсегда в товарищи малюткой\nБывал он призван с милой шуткой.\nВзойдет ли утро, ночи ль тень\nНа усыпленны холмы ляжет,\nЕму красотка «добрый день»\nИ «добру ночь» приветно скажет.\nГде время то? При нем она\nКакой-то робостию ныне\nВ своих движеньях смущена;\nВеселых шуток и в помине\nУж нет; незначащих речей\nС ним даже дева не заводит,\nКак будто стал он недруг ей;\nЗато порой с его очей\nОчей задумчивых не сводит,\nЗато порой наедине\nК груди гусара вся в огне\nБедняжка грудью припадает,\nИ, страсти гибельной полна,\nСама уста свои она\nК его лобзаньям обращает;\nА в ночь бессонную, одна,\nОдна с раскаяньем напрасным,\nСама волнением ужасным\nДуши своей устрашена,\nУныло шепчет: «Что со мною?\nМне с каждым днем грустней, грустней;\nАх, где ты, мир души моей!\nКуда пойду я за тобою!»\nИ слезы детские у ней\nНевольно льются из очей.\nОна была не без надзора.\nОтец ее, крутой старик,\nОтчасти в сердце к ней проник.\nОн подозрительного взора\nС несчастной девы не сводил;\nЗа нею следом он бродил,\nИ подсмотрел ли что такое,\nНо только молодой шалун\nРаз видел, слышал, как ворчун\nВзад и вперед в своем покое\nХодил сердито; как потом\nУдарил сильно кулаком\nОн по столу и Эде бедной,\nПред ним трепещущей и бледной,\nСказал решительно: «Поверь,\nНесдобровать тебе с гусаром!\nВы за углами с ним недаром\nВсегда встречаетесь. Теперь\nТы рада слушать негодяя,\nХудому выучит. Беда\nПадет на дуру. Мне тогда\nЗабота будет небольшая:\nКто мой обычай ни порочь,\nА потаскушка мне не дочь».\nТихонько слезы отирая\nУ грустной Эды: «Что ворчать?—\nСказала с кротостию мать.—\nУ нас смиренная такая\nДо сей поры была она.\nИ в чем теперь ее вина?\nГрешишь, бедняжку обижая».\n— «Да,— молвил он,— ласкай ее,\nА я сказал уже свое».\nДень после, в комнатке своей,\nУже вечернею порою,\nОдна, с привычною тоскою,\nСидела Эда. Перед ней\nСвятая Библия лежала.\nНа длань склоненная челом,\nОна рассеянным перстом\nРассеянно перебирала\nЕе измятые листы\nИ в дни сердечной чистоты\nНевольной думой улетала.\nВзошел он с пасмурным лицом,\nВ молчаньи сел, в молчаньи руки\nСжал на груди своей крестом;\nПримету скрытой, тяжкой муки\nВ нем всё являло. Наконец:\n«Долг от меня,— сказал хитрец,—\nС тобою требует разлуки.\nТеперь услышать милый глас,\nУвидеть милые мне очи\nЯ прихожу в последний раз;\nПокроет землю сумрак ночи\nИ навсегда разлучит нас.\nВиною твой отец суровый,\nЕго укоры слышал я;\nНет, нет, тебе любовь моя\nНе нанесет печали новой!\nПрости!» Чуть дышуща, бледна,\nГусара слушала она.\n«Что говоришь? Возможно ль? Ныне?\nИ навсегда, любезный мой!..»\n— «Бегу отселе; но душой\nОстанусь в милой мне пустыне.\nС тобою видеть я любил\nПотоки те же, те же горы;\nК тому же небу возводил\nС небесной радостию взоры;\nС тобой в разлуке свету дня\nУже не радовать меня!\nЯ волю дал любви несчастной\nИ погубил, доверясь ей,\nЗа миг летящий, миг прекрасный\nВсю красоту грядущих дней.\nНо слушай! Срок остался краткой;\nПугаяся ревнивых глаз,\nВезде преследующих нас,\nДоселе мельком и украдкой\nВидались мы; моей мольбой\nНе оскорбись. На расставанье\nПозволь, позволь иметь с тобой\nМне безмятежное свиданье!\nЛишь мраки ночи низойдут,\nИ сном глубоким до денницы\nОтяжелелые зеницы\nТвои домашние сомкнут,\nПриду я к тихому приюту\nМоей любезной,— о, покинь\nДевичий страх и на минуту\nЗатвор досадный отодвинь!\nПрильну в безмолвии печальном\nК твоим устам, о жизнь моя,\nИ в лобызании прощальном\nТебе оставлю душу я».\nПрискорбно дева поглядела\nНа обольстителя; не смела,\nСама не зная почему,\nОна довериться ему:\nБедою что-то ей грозило;\nКакой-то страх в нее проник;\nЕй смутно сердце говорило,\nЧто не был прост его язык.\nСвятая книга, как сначала,\nЕще лежавшая пред ней,\nЕй долг ее напоминала.\nКо груди трепетной своей\nПрижав ее: «Нет, нет,— сказала,—\nЗачем со злобою такой\nИграть моею простотой?\nИль мало было прегрешений?\nЕще ль, еще ль охотный слух\nСклоню на голос искушений?\nОставь меня, лукавый дух!\nОставь, без новых угрызений».\nНо вправду враг ему едва ль\nНе помогал,— с такою силой\nИзлил он ропот свой, печаль\nСтоль горько выразил, что жаль\nГусара стало деве милой;\nИ слезы падали у ней\nВ тяжелых каплях из очей.\nИ в то же время то моленья,\nТо пени расточал хитрец.\n«Что медлишь? Дороги мгновенья!—\nК ней приступил он наконец.—\nДай слово!»— «Всей душой тоскуя,\nКакое слово дать могу я,—\nСказала,— сжалься надо мной!\nВладею ль я сама собой!\nИ что я знаю!» Пылко, живо\nТут к сердцу он ее прижал.\n«Я буду, жди меня!»— сказал.\nСказал и скрылся торопливо.\nУже и холмы и поля\nПокрыты мраками густыми.\nСмиренный ужин разделя\nС неприхотливыми родными,\nВошла девица в угол свой;\nНа дверь задумчиво взглянула:\n«Поверь, опасен гость ночной!»—\nЕй совесть робкая шепнула,\nИ дверь ее заложена.\nВ бумажки мягкие она\nЗлатые кудри завернула,\nСнять поспешила как-нибудь\nДня одеяния неловки,\nТяжелодышащую грудь\nОсвободила от шнуровки,\nЛегла и думала заснуть.\nУж поздно, полночь; но ресницы\nСон не смыкает у девицы:\n«Стучаться будет он теперь.\nЗачем задвинула я дверь?\nЯ своенравна в самом деле.\nПущу его: ведь миг со мной\nПробудет здесь любезный мой,\nПотом навек уйдет отселе».\nТак мнит уж девица, и вот\nС одра тихохонько встает,\nКо двери с трепетом подходит\nИ вот задвижки роковой\nУже касается рукой;\nВот руку медленно отводит,\nВот приближает руку вновь;\nЖелезо двинулось — вся кровь\nЗастыла в девушке несчастной,\nИ сердце сжала ей тоска.\nТогда же чуждая рука\nДверь пошатнула: «Друг прекрасный,\nНе бойся, Эда, это я!»\nИ, от смятенья дух тая,\nПолна неведомого жара,\nДевица бедная моя\nУже в объятиях гусара.\nУвы! досталась в эту ночь\nЕму желанная победа:\nЧувств упоенных превозмочь\nТы не могла, бедняжка Эда!\nЗаря багрянит свод небес.\nВосторг обманчивый исчез;\nС ним улетел и призрак счастья;\nОткрылась бездна нищеты,\nСлезами скорби платишь ты\nУже за слезы сладострастья!\nСтыдясь пылающего дня,\nНа крае ложа рокового\nСидишь ты, голову склоня.\nВзгляни на друга молодого!\nВнимай ему: нет, нет, с тобой\nОн не снесет разлуки злой;\nТебе все дни его и ночи;\nОтец его не устрашит,\nОн подозренья усыпит,\nОбманет бдительные очи;\nТвой будет он, покуда жив...\nНапрасно все; она не внемлет,\nОчей на друга не подъемлет,\nУста безмолвные раскрыв,\nПотупя в землю взор незрящий;\nЕй то же друга разговор,\nЧто ветр, бессмысленно свистящий\nСреди ущелин финских гор.\nНедолго, дева красоты,\nПредателя чуждалась ты,\nТомяся грустью безотрадной!\nТы уступила сердцу вновь:\nПростила нежная любовь\nЛюбви коварной и нещадной.\nИдет поспешно день за днем.\nГусару дева молодая\nУже покорствует во всем.\nЗа ним она, как лань ручная,\nПовсюду ходит. То четой\nПриемлет их в полдневный зной\nГустая сень дубровы сонной,\nТо зазовет дремучий бор,\nТо приглашают гроты гор\nВ свой сумрак неги благосклонной;\nНо чаще сходятся они\nВ долу соседственном, глубоком.\nВ густой рябиновой сени\nНад быстро льющимся потоком\nОни садятся на траву.\nПорой любовник в томной лени\nПослушной деве на колени\nКладет беспечную главу\nИ легким сном глаза смыкает.\nДух притаив, она внимает\nДыханью друга своего;\nДревесной веткой отвевает\nДокучных мошек от него;\nЕго волнистыми власами\nИграет детскими перстами.\nКогда ж подымется луна\nИ дикий край под ней задремлет,\nВ приют укромный свой она\nК себе на одр его приемлет.\nНо дева нежная моя\nТомится тайною тоскою.\nРаз обычайною порою\nУ вод любимого ручья\nОни сидели молчаливо.\nЛюбовник в тихом забытьи\nГлядел на светлые струи,\nПред ним бегущие игриво.\nДорогой сорванный цветок\nОн как-то бросил в быстрый ток.\nВздохнула дева молодая;\nНа друга голову склоня.\n«Так,— прошептала,— и меня,\nМиг полелея, полаская,\nТак на погибель бросишь ты!»\nУста незлобной красоты\nУлыбкой милой улыбнулись,\nНо скорбь взяла-таки свое,\nИ на ресницах у нее\nНевольно слезы навернулись.\nОна косынкою своей\nИх отерла и, веселей\nГлядеть стараяся на друга:\n«Прости! Безумная тоска!\nСегодня жизнь моя сладка,\nСегодня я твоя подруга,\nИ завтра будешь ты со мной,\nИ день еще, и, статься может,\nЯ до разлуки роковой\nНе доживу, Господь поможет!»\nНевинной нежностью не раз\nОна любовника смущала\nИ сожаленье в нем подчас\nИ угрызенье пробуждала;\nНо чаще, чаще он скучал\nЕе любовию тоскливой\nИ миг разлуки призывал\nУж как свободы миг счастливый.\nНе тщетно!\nБуйный швед опять\nНе соблюдает договоров,\nВновь хочет с русским испытать\nНеравный жребий бранных споров.\nУж переходят за Кюмень\nПередовые ополченья,—\nВойна, война! Грядущий день —\nДень рокового разлученья.\nНет слез у девы молодой.\nМертва лицом, мертва душой,\nНа суету походных сборов\nГлядит она: всему конец!\nНа ней встревоженный хитрец\nОстановить не смеет взоров.\nСгустилась ночь. В глубокий сон\nВсе погрузилося. Унылый,\nВ последний раз идет он к милой.\nЕй утешенья шепчет он,\nЕе лобзает он напрасно.\nВнимает, чувства лишена;\nДает лобзать себя она,\nНо безответно, безучастно!\nМечтанья все бежали прочь.\nОни томительную ночь\nВ безмолвной горести проводят.\nУж в путь зовет сиянье дня,\nУже ретивого коня\nМладому воину подводят,\nУж он садится. У дверей\nПустынной хижины своей\nОна стоит, мутна очами.\nДевица бедная, прости!\nУж по далекому пути\nОн поскакал. Уж за холмами\nНе виден он твоим очам...\nСогнув колена, к небесам\nОна сперва воздела руки,\nЗа ним простерла их потом\nИ в прах поверглася лицом\nС глухим стенаньем смертной муки.\nСковал потоки зимний хлад,\nИ над стремнинами своими\nС гранитных гор уже висят\nОни горами ледяными.\nИз-под одежды снеговой\nКой-где вставая головами,\nСкалы чернеют за скалами.\nВо мгле волнистой и седой\nИсчезло небо. Зашумели,\nЗавыли зимние метели.\nЧто с бедной девицей моей?\nПотух огонь ее очей;\nВ ней Эды прежней нет и тени,\nИзнемогает в цвете дней;\nНо чужды слезы ей и пени.\nКак небо зимнее, бледна,\nВ молчанье грусти безнадежной\nСидит недвижно у окна.\nСидит, и бури вой мятежный\nУныло слушает она,\nМечтая: «Нет со мною друга;\nТы мне постыл, печальный свет!\nКонца дождусь ли я иль нет?\nКогда, когда сметешь ты, вьюга,\nС лица земли мой легкий след?\nКогда, когда на сон глубокий\nМне даст могила свой приют\nИ на нее сугроб высокий,\nБушуя, ветры нанесут?»\nКладбище есть. Теснятся там\nК холмам холмы, кресты к крестам,\nОднообразные для взгляда;\nИх (меж кустами чуть видна,\nИз круглых камней сложена)\nОбходит низкая ограда.\nЛежит уже давно за ней\nМогила девицы моей.\nИ кто теперь ее отыщет,\nКто с нежной грустью навестит?\nКругом всё пусто, всё молчит;\nПорою только ветер свищет\nИ можжевельник шевелит.\nЭпилог\nТы покорился, край гранитный,\nРоссии мочь изведал ты\nИ не столкнешь ее пяты,\nХоть дышишь к ней враждою скрытной!\nСрок плена вечного настал,\nНо слава падшему народу!\nБесстрашно он оборонял\nУгрюмых скал своих свободу.\nИз-за утесистых громад\nНа нас летел свинцовый град;\nВкусить не смела краткой неги\nРать, утомленная от ран:\nНож исступленный поселян\nОкровавлял ее ночлеги!\nИ все напрасно! Чудный хлад\nСковал Ботнические воды;\nКаким был ужасом объят\nПучины бог седобрадат,\nКак изумилися народы,\nКогда хребет его льдяной,\nЗвеня под русскими полками,\nЯвил внезапною стеной\nИх перед шведскими брегами!\nИ как Стокгольм оцепенел,\nКогда над ним, шумя крылами\nОрел наш грозный возлетел!\nОн в нем узнал орла Полтавы!\nВсе покорилось. Но не мне,\nПевцу, не знающему славы,\nПеть славу храбрых на войне.\nПитомец муз, питомец боя,\nТебе, Давыдов, петь ее.\nВенком певца, венком героя\nЧело украшено твое.\nТы видел финские граниты,\nБесстрашных кровию омыты;\nПо ним водил ты их строи.\nУдарь же в струны позабыты\nИ вспомни подвиги твои!","name": "Эда","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 818, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1844","text": "Fuhit das Herz ein Schen\nUnd ein susses Weh.\nRuckert *\nНочь весенняя прохладна,\nАроматна и ясна;\nВ небе чистом тихо светит\nСеребристая луна,\nИ лучом она лобзает\nГрудь холодную реки;\nЗа рекою слышны песни\nИ мелькают огоньки.\nГрустно мне! Тоска на сердце\nБезотчетная лежит,\nПо щеке слеза бежит!\nВот луну сокрыли тучи -\nОгоньков уж не видать...\nСтихли песни... Скоро ль, сердце,\nПерестанешь ты страдать!\n* Сердце чувствует томленье и\nсладостную скорбь. Рюккерт.","name": "Безотчетная грусть","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 819, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","date_from": "1959","text": "Мерзнет девочка в автомате,\nПрячет в зябкое пальтецо\nВсе в слезах и губной помаде\nПеремазанное лицо.\nДышит в худенькие ладошки.\nПальцы - льдышки. В ушах - сережки.\nЕй обратно одной, одной\nВдоль по улочке ледяной.\nПервый лед. Это в первый раз.\nПервый лед телефонных фраз.\nМерзлый след на щеках блестит -\nПервый лед от людских обид.","name": "Первый лед","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 820, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1912","text": "Как уста, заря багряная горит:\nТайна нежная безмолвьем говорит.\nСлышишь слова золотого вещий мёд? —\nСолнце в огненном безмолвии встаёт!\nДан устам твоим зари румяный цвет,\nЧтоб уста твои родили слово — свет.\nИх завесой заревою затвори:\nТолько золотом и мёдом говори.","name": "УСТА ЗАРИ","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 821, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1828","text": "Когда для смертного умолкнет шумный день\nИ на немые стогны града\nПолупрозрачная наляжет ночи тень,\nИ сон, дневных трудов награда,\nВ то время для меня влачатся в тишине\nЧасы томительного бденья:\nВ бездействии ночном живей горят во мне\nЗмеи сердечной угрызенья;\nМечты кипят; в уме, подавленном тоской,\nТеснится тяжких дум избыток;\nВоспоминание безмолвно предо мной\nСвой длинный развивает свиток:\nИ, с отвращением читая жизнь мою,\nЯ трепещу, и проклинаю,\nИ горько жалуюсь, и горько слезы лью,-\nНо строк печальных не смываю.","name": "Воспоминание (Когда для смертного...)","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 822, "fields": {"themes": [20],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Рос мальчишка, от других отмечен\nтолько тем, что волосы мальца\nвились так, как вьются в тихий вечер\nласточки у старого крыльца.\nРос парнишка, видный да кудрявый,\nокруженный ветками берез;\nвсей деревни молодость и слава —\nзолотая ярмарка волос.\nДевушки на улице смеются,\nувидав любимца своего,\nчто вокруг него подруги вьются,\nвьются, словно волосы его.\nАх, такие волосы густые,\nчто невольно тянется рука\nнакрутить на пальчики пустые\nзолотые кольца паренька.\nЗа спиной деревня остается,—\nюноша уходит на войну.\nВьется волос, длинный волос вьется,\nкак дорога в дальнюю страну.\nПаренька соседки вспоминают\nв день, когда, рожденная из тьмы,\nвдоль деревни вьюга навевает\nбелые морозные холмы.\nС орденом кремлевским воротился\nюноша из армии домой.\nЗнать, напрасно черный ворон вился\nнад его кудрявой головой.\nОбнимает мать большого сына,\nи невеста смотрит на него...\nТы развейся, женская кручина,\nзавивайтесь, волосы его!","name": "Паренек"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 823, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Асадов","text": "Битвы словесной стихла гроза.\nПолные гнева, супруг и супруга\nМолча стояли друг против друга,\nСузив от ненависти глаза.\nВсе корабли за собою сожгли,\nВспомнили все, что было плохого.\nКаждый поступок и каждое слово -\nВсе, не щадя, на свет извлекли.\nГоды их дружбы, сердец их биенье -\nВсе перечеркнуто без сожаленья.\nЧасто на свете так получается:\nВ ссоре хорошее забывается.\nТихо. Обоим уже не до споров.\nКаждый умолк, губу закусив.\nНынче не просто домашняя ссора,\nНынче конец отношений. Разрыв.\nВсе, что решить надлежало,- решили.\nВсе, что раздела ждало,- разделили.\nТолько в одном не смогли согласиться,\nЭто одно не могло разделиться.\nТам, за стеною, в ребячьем углу\nСын их трудился, сопя, на полу.\nКубик на кубик. Готово! Конец!\nПестрый, как сказка, вырос дворец.\n- Милый! - подавленными голосами\nМолвили оба.- Мы вот что хотим...-\nСын повернулся к папе и маме\nИ улыбнулся приветливо им.\n- Мы расстаемся... совсем... окончательно...\nТак нужно, так лучше... И надо решить,\nТы не пугайся. Слушай внимательно:\nС мамой иль с папой будешь ты жить?\nСмотрит мальчишка на них встревоженно.\nОба взволнованны... Шутят иль нет?\nПалец в рот положил настороженно.\n- И с мамой и с папой,- сказал он в ответ.\n- Нет, ты не понял! - И сложный вопрос\nКаждый ему втолковать спешит.\nНо сын уже морщит облупленный нос\nИ подозрительно губы кривит...\nУпрямо сердце мальчишечье билось,\nВзрослых не в силах понять до конца.\nНе выбирало и не делилось,\nНикак не делилось на мать и отца!\nМальчишка! Как ни внушали ему,\nОн мокрые щеки лишь тер кулаками,\nПонять не умея никак: почему\nТак лучше ему, папе и маме?\nВ любви излишен, друзья, совет.\nТрудно в чужих делах разбираться.\nПусть каждый решает, любить или нет?\nИ где сходиться и где расставаться?\nИ все же порой в сумятице дел,\nВ ссоре иль в острой сердечной драме\nПрошу только вспомнить, увидеть глазами\nМальчишку, что драмы понять не сумел\nИ только щеки тер кулаками.","name": "Разрыв"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 824, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1925","text": "Не колесо громовое -\nВзглядами перекинулись двое.\nНе Вавилон обрушен -\nСилою переведались души.\nНе ураган на Тихом -\nСтрелами перекинулись скифы.","name": "Не колесо громовое...","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 825, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1908","text": "Вечер. Тени.\nСени. Лени.\nМы сидели, вечер пья.\nВ каждом глазе - бег оленя\nВ каждом взоре - лет копья.\nИ когда на закате кипела вселенская ярь,\nИз лавчонки вылетел мальчонка,\nПровожаемый возгласом:\"Жарь!\"\nИ скорее справа, чем правый,\nЯ был более слово, чем слева.","name": "Вечер. Тени...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 826, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1929","text": "Весенний ветер лезет вон из кожи,\nКалиткой щелкает, кусты корежит,\nСырой забор подталкивает в бок,\nСосна, как деревянное проклятье,\nЖелезный флюгер, вырезанный ятью\n(Смотри мой \"Папиросный коробок\").\nА критик эа библейским самоваром,\nВинтообразным окружен угаром,\nГлядит на чайник, бровью шевеля.\nОн тянет с блюдца - в сторону мизинец,\nКальсоны хлопают на мезонине,\nКак вымпел пожилого корабля,\nИ самовар на скатерти бумажной\nПротодиаконом трубит протяжно.\nСосед откушал, обругал жену\nИ благодушествует:\n- Ах! Погода!\nКакая подмосковная природа!\nСюда бы Фофанова да луну!-\nЧерез дорогу, в хвойном окруженья,\nЯ двигаюсь взлохмаченною тенью,\nЛовлю пером случайные слова,\nБлагословляю кляксами бумагу.\nСырые сосны отряхают влагу.\nИ в хвое просыпается сова.\nСопит река.\nЗемля раздражена\n(Смотри стихотворение \"Весна\").\nСлова как ящерицы,- не наступишь;\nРазмеры - выгоднее воду в ступе\nТолочь; а композиция встает\nШестиугольником или квадратом;\nИ каждый образ кажется проклятым,\nИ каждый звук топырится вперед.\nИ с этой бандой символов и знаков\nЯ, как биндюжник, выхожу на драку\n(Я к зуботычинам привык давно).\nА критик мой недавно чай откушал.\nСтатью закончил, радио прослушал\nИ на террасу распахнул окно.\nМеня он видит - он доволен миром -\nИ тенорком, политым легким жиром,\nПугает галок на кусте сыром.\nОн возглашает:\n- Прорычите басом,\nЧем кончилась волынка с Опанасом,\nС бандитом, украинским босяком.\nВаш взгляд от несварения неистов.\nПрошу, скажите за контрабандистов,\nЧтоб были страсти, чтоб огонь, чтоб гром,\nЧтоб жеребец, чтоб кровь, чтоб клубы дыма,-\nАх, для здоровья мне необходимы\nРомантика, слабительное, бром!\nНе в этом ли удача из удач?\nЯ говорю как критик и как врач.\nНо время движется. И на дороге\nГниют доисторические дроги,\nБулыжником разъедена трава,\nЭлектротехник на столбы вылазит,-\nИ вот ползет по укрощенной грязи,\nПокачивая бедрами, трамвай.\n(Сосед мой недоволен:\n- Эт-то проза!)\nНо плимутрок из ближнего совхоза\nОрет на солнце, выкатив кадык.\n- Как мне работать!\nГолова в тумане.-\nИ бытием прижатое сознанье\nУпорствует и выжимает крик.\nЯ вижу, как взволнованные воды\nЗажаты в тесные водопроводы,\nКак захлестнула молнию струна.\nМеханики, чекисты, рыбоводы,\nЯ ваш товарищ, мы одной породы,-\nПобоями нас нянчила страна!\nПриходит время зрелости суровой,\nЯ пух теряю, как петух здоровый.\nРазносит ветер пестрые клочки.\nНеумолимо, с болью напряженья,\nВылазят кровянистые стручки,\nКолючие ошметки и крючки,-\nНачало будущего оперенья.\n- Ау, сосед!\nОн стонет и ворчит:\n- Невыносимо плимутрок кричит,\nНевыносимо дребезжат трамваи!\nДа, вы линяете, милейший мой!\nВы погибаете, милейший мой!\nДа, вы в тупик уперлись головой,\nИ как вам выбраться, не понимаю!-\nМолчи, папаша! Пестрое перо\nТопорщится, как новая рубаха.\nПетуший гребень дыбится остро;\nЯ, словно исполинский плимутрок,\nЗакидываю шею. Кличет рог -\nКрылами раэ!- и на забор с размаха.\nО, злобное петушье бытие!\nЯ вылинял! Да здравствует победа!\nИ лишь перо погибшее мое\nКружится над становищем соседа.","name": "Вмешательство поэта","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 827, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1845","text": "Полночь. Улицы Мадрида\nИ безлюдны и темны.\nНе звучат шаги о плиты,\nИ балконы не облиты\nСветом палевым луны.\nАроматом ветер дышит,\nЗелень темную ветвей\nОн едва-едва колышет...\nИ никто нас не услышит,\nО сестра души моей!\nЗавернись в свой плащ атласный\nИ в аллею выходи.\nМуж заснул... Боязнь напрасна.\nОтдохнешь ты безопасно\nУ гидальго на груди.\nИль как червь до утра гложет\nРевность сердце старика?..\nЕсли сны его встревожат,\nШпага острая поможет,-\nНе дрожит моя рука!\nПоклялся твоей красою\nМстить я мужу твоему...\nНе владеть ему тобою!\nЗнаю я: ты злой семьею\nПродана была ему!\nВыходи же на свиданье,\nДонья чудная моя!\nНочь полна благоуханья,\nИ давно твои лобзанья\nЖду под сенью миртов я!..","name": "Гидальго","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 828, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Пускай нам живописец не знаком,\nОн требует подхода осторожного -\nИ мы его работу назовем\nКартиной неизвестного художника.\nОн числится в музее, как и тот,\nКоторый славен именем и отчеством.\nЕго изобразительных работ\nНикто не назовет народным творчеством.\nА поговорку, сказочный сюжет,\nКоторый чрезвычайно занимателен,\nБылину тех, частушку этих лет\nДолжны назвать прозаик и поэт\nТрудами неизвестного писателя!..\nТалантливо творил во все века\nКоллега наш, неутомимый праведник.\nНа главных площадях наверняка\nЕму давно пора поставить памятник!..","name": "Когда автор не известен..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 829, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","text": "Ах, всё мне кажется (и отчего бы то? -\nВедь ты мне поводов не подаёшь),\nЧто ты изменишь мне, и то, что добыто\nТвоим терпением, продашь за грош.\nВ тебе уверенность не поколеблена.\nВ твоей корректности тому залог.\nНо всё мне кажется, что ложь остеблена\nИ распускается её цветок.\nИ всё мне кажется, и всё мне чудится\nНе то подпрапорщик, не то банкир...\nИ всё мне чудится, что это сбудется,\nИ позабудется тобой весь мир.\nПоверь, о милая, что мной не скажется\nНи слова едкого тебе в укор:\nТы - неизменная! Но всё же кажется,\nИ то, что кажется - уже позор!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 830, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1907","text": "О, весна без конца и без краю -\nБез конца и без краю мечта!\nУзнаю тебя, жизнь! Принимаю!\nИ приветствую звоном щита!\nПринимаю тебя, неудача,\nИ удача, тебе мой привет!\nВ заколдованной области плача,\nВ тайне смеха - позорного нет!\nПринимаю бессоные споры,\nУтро в завесах темных окна,\nЧтоб мои воспаленные взоры\nРаздражала, пьянила весна!\nПринимаю пустынные веси!\nИ колодцы земных городов!\nОсветленный простор поднебесий\nИ томления рабьих трудов!\nИ встречаю тебя у порога -\nС буйным ветром в змеиных кудрях,\nС неразгаданным именем бога\nНа холодных и сжатых губах...\nПеред этой враждующей встречей\nНикогда я не брошу щита...\nНикогда не откроешь ты плечи...\nНо над нами - хмельная мечта!\nИ смотрю, и вражду измеряю,\nНенавидя, кляня и любя:\nЗа мученья, за гибель - я знаю -\nВсе равно: принимаю тебя!","name": "О, весна без конца и без краю...","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 831, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1910","text": "М. А. Бородаевской\nКак речь славянская лелеет\nУсладу жен! Какая мгла\nБлагоухает, лунность млеет\nВ медлительном глагольном ла!\nВоздушной лаской покрывала,\nКрылатым обаяньем сна\nЗвучит о женщине: она,\nПоет о ней: очаровала.","name": "Славянская женственность","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 832, "fields": {"themes": [],"author": "Варлам Шаламов","text": "Тесно в загородном мире.\nТесно так, что нет житья,\nНо не уже и не шире\nРельс дорожных колея.\nОбозначенной дороги\nПараллельные черты,\nЧеловеческие ноги,\nСтрелки, шпалы и мосты...\nИ по шалым листьям палым\nДождик палочкой стучит,\nИ по шпалам бьет устало,\nПо песочку шелестит.","name": "Тесно в загородном мире..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 833, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1889","text": "Порос травой мой узкий двор.\nВ траве лежат каменья, бревна.\nЗияет щелями забор,\nИз досок слаженный неровно.\nИз растворенного окна,\nКогда сижу один, лениво,\nПод тем забором мне видна\nПолынь да жгучая крапива.\nИ ветер, набежав порой,\nКрапиву треплет и качает,\nИграет ею, вот как мной\nСудьба капризная играет.\nИ я, как та крапива, жгусь,\nКогда меня случайно тронут.\nИ я, как та крапива, гнусь,\nКогда порывы ветра стонут.","name": "Порос травой мой узкий двор...","date_to": "1889"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 834, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1966","text": "Мы помним факты и событья,\nС чем в жизни сталкивало нас,\nВ них есть и поздние открытья,\nЧто нам являются подчас.\nНо вдруг мы видим день весенний,\nМы слышим смех, мы ловим взгляд.\nВоспоминанья ощущений!\nОни нам душу бередят.\nИ заставляют сердце падать\nИли взмывать под небеса,\nИ сохраняет их не память,\nА руки, губы и глаза.","name": "Мы помним факты и событья...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 835, "fields": {"themes": [20],"author": "Андрей Вознесенский","date_from": "1977","text": "Почему два великих поэта,\nпроповедники вечной любви,\nне мигают, как два пистолета?\nРифмы дружат, а люди — увы...\nПочему два великих народа\nхолодеют на грани войны,\nпод непрочным шатром кислорода?\nЛюди дружат, а страны — увы...\nДве страны, две ладони тяжелые,\nпредназначенные любви,\nохватившие в ужасе голову\nчерт-те что натворившей Земли!","name": "Почему два великих поэта...","date_to": "1977"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 836, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1908","text": "Осенний день в лиловой крупной зыби\nБлистал, как медь. Эол и Посейдон\nВели в снастях певучий долгий стон,\nИ наш корабль нырял подобно рыбе.\nВдали был мыс. Высоко на изгибе,\nСквозя, вставал неровный ряд колонн.\nНо песня рей меня клонила в сон —\nКорабль нырял в лиловой крупной зыби.\nНе все ль равно, что это старый храм,\nЧто на мысу — забытый портик Феба!\nЗапомнил я лишь ряд колонн да небо.\nДым облаков курился по горам,\nПустынный мыс был схож с ковригой хлеба.\nЯ жил во сне. Богов творил я сам.","name": "В архипелаге","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 837, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1866","text": "Забудь их шумное волненье,\nПрости им юный пыл души -\nИ словом строгим осужденья\nИх от себя не отврати.\nОни к тебе простерли руки,\nМольба их общая свята:\nДля всех в святилища науки\nОткрой широкие врата.\nНе отымай у них надежды,\nЕще вся жизнь их - впереди;\nОт палача и от невежды\nИх юный возраст огради.\nИ новый лист вплетешь отныне\nТы в лавры царского венца,-\nИ, может, вспомнится при сыне\nВеликодушие отца.","name": "Забудь их шумное волненье...","date_to": "1866"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 838, "fields": {"themes": [20],"author": "Николай Тихонов","text": "Просто ли ветер или крик,\nПросто захлопнутый дверью,\nОбрубок улицы — тупик\nОбрубки человечьи мерит.\nСтакан доступен всем живым\nВ спокойном плеске кабака,\nНо где ваши руки и ноги, вы,\nК черту плывущие окорока?\nНе с дерева летит кора,\nИ крупно падает на мох —\nНо отвечает ветеран:\n«То был большой переполох,\nБыла нечистая игра!\nДолой купцов и канцлеров\nИ горлодеров меченых,\nЧто взвешивают панцири\nИ трупы искалеченных.\nПосеяв руки круто\nВ железе нестерпимом,\nМы ноги перепутали\nС землей и ржавым дымом,\nКак полагается в бою,\nЧтоб стать собраньем тупиков,\nПолзучей мебелью.\nА мир, как алчный дровосек,\nСтал больно лаком до калек,\nКак ставнем, бьет поверх голов —\nСклони-ка ухо у дверей,\nШум катит подновленным:\nТо шарканье танков подковы серей,\nТо лязг воздушный и водный,\nТо хриплый дребезг батарей,\nЛетящих по бетону...\nИ с ними вровень мчится спрос\nНа всех, кто слеп, и глух, и прост.\nС улыбками и трубками\nОпять войдут за братом брат\nВ ночное шулерство гранат,\nЧтоб здесь воссесть обрубками,\nЗахлопнутыми, бледными —\nКак мы у пьяного ведра,\nПлюя в твой череп медный,\nНечистая игра!»","name": "Привал инвалидов мировой войны"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 839, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1936","text": "В метро трубит тоннеля темный рог.\nКак вестник поезда, приходит ветерок.\nВоспоминанья всполошив мои,\nОн только тронул волосы твои.\nЯ помню забайкальские ветра\nИ как шумит свежак - с утра и до утра.\nЛюблю я нежный ветерок полей.\nНо этот ветер всех других милей.\nТебя я старше не на много лет,\nНо в сердце у меня глубокий след\nОт времени, где новой красотой\nЗвучало «Днепрострой» и «Метрострой»,\nТы по утрам спускаешься сюда,\nГде даже легкий ветер - след труда.\nПусть гладит он тебя по волосам,\nКак я б хотел тебя погладить сам.","name": "Ветерок метро","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 840, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Я на всю честную Русь\nзаявил, смелея,\nчто к врачам не обращусь,\nесли заболею.\nЗначит, сдуру я наврал\nили это снится,\nчто и я сюда попал,\nв тесную больницу?\nМедицинская вода\nи журнал «Здоровье».\nИ ночник, а не звезда\nв самом изголовье.\nНи морей и ни степей,\nникаких туманов,\nи окно в стене моей\nголо без обмана.\nЯ ж писал, больной с лица,\nв голубой тетради\nне для красного словца,\nне для денег ради.\nБормочу в ночном бреду\nфельдшерице Вале:\n«Я отсюдова уйду,\nзря меня поймали.\nУкради мне — что за труд?!\nржавый ключ острожный».\nЕжели поэты врут,\nбольше жить не можно.","name": "Я отсюдова уйду..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 841, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1905","text": "Выхожу я в путь, открытый взорам,\nВетер гнет упругие кусты,\nБитый камень лег по косогорам,\nЖелтой глины скудные пласты.\nРазгулялась осень в мокрых долах,\nОбнажила кладбища земли,\nНо густых рябин в проезжих селах\nКрасный цвет зареет издали.\nВот оно, мое веселье, пляшет\nИ звенит, звенит, в кустах пропав!\nИ вдали, вдали призывно машет\nТвой узорный, твой цветной рукав.\nКто взманил меня на путь знакомый,\nУсмехнулся мне в окно тюрьмы?\nИли — каменным путем влекомый\nНищий, распевающий псалмы?\nНет, иду я в путь никем не званый,\nИ земля да будет мне легка!\nБуду слушать голос Руси пьяной,\nОтдыхать под крышей кабака.\nЗапою ли про свою удачу,\nКак я молодость сгубил в хмелю...\nНад печалью нив твоих заплачу,\nТвой простор навеки полюблю...\nМного нас — свободных, юных, статных —\nУмирает, не любя...\nПриюти ты в далях необъятных!\nКак и жить и плакать без тебя!","name": "Осенняя воля","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 842, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1964","text": "Огоньки на горизонте светятся.\nТам в тумане утреннего сна\nОпочило королевство Швеция,\nГоворят, уютная страна.\nНикогда не знала революции,\nСкопидомничала двести лет;\nНи собрания, ни резолюции,\nНо у каждого велосипед.\nВ воскресенье едет он по ягоды,\nИщет яйца в чаечном гнезде.\nОтчего ж в аптеке банки с ядами,\nЧерепушки в косточках везде?\nПочему, как сообщают сведенья,\nНесмотря на весь уютный быт,\nТихая классическая Швеция —\nСтрашная страна самоубийц?\nВ магазинах гордо поразвесила\nСвитера, бюстгальтеры, штаны...\nТолько где же у нее поэзия?\nНет великой цели у страны.\nЧто же заставляло два столетия\nЖить среди вещей, как средь богов?\nСмерти не боится Швеция —\nСтрашно выйти ей из берегов.","name": "Швеция","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 843, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1969","text": "И душа и голова, кажись, болит,-\nВерьте мне, что я не притворяюсь.\nДвести тыщ - тому, кто меня вызволит!\nНу и я, конечно, попытаюсь.\nНужно мне туда, где ветер с соснами,-\nНужно мне, и все,- там интереснее!\nПоделись хоть всеми папиросами\nИ еще вдобавок тоже - песнями.\nДайте мне глоток другого воздуха!\nСмею ли роптать? Наверно, смею.\nЗапах здесь... А может быть, вопрос в духах?..\nОтблагодарю, когда сумею.\nНервы у меня хотя луженые,\nКончилось спокойствие навеки.\nЭх, вы мои нервы обнаженные!\nОжили б - ходили б как калеки.\nНе глядите на меня, что губы сжал,-\nЕсли слово вылетит, то - злое.\nЯ б отсюда в тапочках в тайгу сбежал,-\nГде-нибудь зароюсь - и завою!","name": "И душа и голова, кажись, болит...","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 844, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1905","text": "Кричит победно морская птица\nНад вольной зыбью волны фиорда.\nК каким пределам она стремится?\nО чем ликует она так гордо?\nХолодный ветер, седая сага\nТак властно смотрят из звонкой песни,\nИ в лунной грезе морская влага\nЕще прозрачней, еще чудесней.\nРодятся замки из грезы лунной,\nВ высоких замках тоскуют девы,\nЗлатые арфы так многострунны,\nИ так маняще звучат напевы.\nНо дальше песня меня уносит,\nЯ всей вселенной увижу звенья,\nМое стремленье иного просит,\nИных жемчужин, иных каменьев.\nЯ вижу праздник веселый, шумный,\nВ густых дубравах ликует эхо,\nИ ты проходишь мечтой бездумной,\nЗвеня восторгом, пылая смехом.\nА на высотах, столь совершенных,\nГде чистых лилий сверкают слезы,\nЯ вижу страстных среди блаженных,\nНа горном снеге алеют розы.\nИ где-то светит мне образ бледный,\nВсегда печальный, всегда безмолвный...\n...Но только чайка кричит победно\nИ гордо плещут седые волны.","name": "На мотивы Грига","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 845, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1819","text": "Тебя ль изобразить и ты ль изобразима?\nВчера задумчива, я помню, ты была,\nСегодня ветрена, забавна, весела,\nПонятна сердцу ты, уму непостижима.\nНе все ль противности в характере твоем?\nВ тебе чувствительность с холодностью совместна,\nНепостоянна ты во всем,\nИ постоянно ты прелестна.","date_to": "1819"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 846, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Полежаев","date_from": "1826","text": "Я умру! на позор палачам\nБеззащитное тело отдам!\nРавнодушно они\nДля забавы детей\nОтдирать от костей\nСтанут жилы мои!\nОбругают, убьют\nИ мой труп разорвут!\nНо стерплю! Не скажу ничего,\nНе наморщу чела моего!\nИ, как дуб вековой,\nНеподвижный от стрел,\nНеподвижен и смел,\nВстречу миг роковой\nИ, как воин и муж,\nПерейду в страну душ.\nПеред сонмом теней воспою\nЯ бесстрашную гибель мою.\nИ рассказ мой пленит\nИх внимательный слух,\nИ воинственный дух\nСтариков оживит;\nИ пройдет по устам\nСлава громким долам.\nИ рекут они в голос один:\n\"Ты достойный прапрадедов сын!\"-\nСовокупной толпой\nМы на землю сойдем\nИ в родных разольем\nПыл вражды боевой;\nПобедим, поразим\nИ врагам отомстим!\nЯ умру! на позор палачам\nБеззащитное тело отдам!\nНо, как дуб вековой,\nНеподвижный от стрел,\nЯ недвижим и смел\nВстречу миг роковой!","name": "Песнь пленного ирокезца","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 847, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1926","text": "Дверь. На двери -\n\"Нельзя без доклада\".\nПод Марксом,\nв кресло вкресленный,\nс высоким окладом,\nвысок и гладок,\nсидит\nоблеченный ответственный.\nНа нем\nконтрабандный подарок - жилет,\nв кармане -\nручка на страже,\nв другом\nуголочком торчит билет\nс длиннющим\nподчищенным стажем.\nВесь день -\nсплошная работа уму.\nНа лбу -\nнепролазная дума:\nкому\nему\nустроить куму,\nкому приспособить кума?\nОн всюду\nпристроил\nмелкую сошку,\nвезде\nу него\nпо лазутчику.\nОн знает,\nкому подставить ножку\nи где\nиметь заручку.\nКаждый на месте:\nневеста -\nв тресте,\nкум -\nв Гум,\nбрат -\nв наркомат.\nВсе шире периферия родных,\nи\nв ведомостичках узких\nне вместишь\nвсех сортов наградных -\nспецставки,\nтантьемы,\nнагрузки!\nОн специалист,\nно особого рода:\nон\nв слове\nмистику стер.\nОн понял буквально\n\"братство народов\"\nкак счастье братьев,\nтеть\nи сестер.\nОн думает:\nкак сократить ему штаты?\nУ Кэт\nне глаза, а угли...\nА может быть,\nместо\nоставить для Наты?\nУ Наты формы округлей.\nА там\nв приемной -\nсдержанный гул,\nи воздух от дыма спирается.\nОтветственный жмет плечьми:\n- Не могу!\nНормально...\nДела разбираются!\nЗайдите еще\nчерез день-другой... -\nНо дней не дождаться жданных.\nНапрасно\nпроситель\nсогнулся дугой.\n- Нельзя...\nНе имеется данных!-\nПока поймет!\nОбшаркав паркет,\nпорывшись в своих чемоданах,\nпроситель\nкладет на суконце пакет\nс листами\nновейших данных.\nПростился.\nЛадонью пакет заслоня\n- взрумянились щеки-пончики,-\nсо сладострастием,\nпальцы слюня,\nмерзавец\nсчитает червончики.\nА давший\nпо учрежденью орет,\nот правильной гневности красен:\n- Подать резолюцию!-\nИ в разворот\n- во весь!-\nна бумаге:\n\"Согласен\"!\nОтветственный\nмчит\nв какой-то подъезд.\nМашину оставил\nпо праву.\nОтветственный\nужин с любовницей ест,\nответственный\nхлещет \"Абрау\".\nЛюбовницу щиплет,\nвесел и хитр.\n- Вот это\nподарочки Сонечке:\nВот это, Сонечка,\nвам на духи.\nВот это\nвам на кальсончики... -\nТакому\nв краже рабочих тыщ\nдля ширмы октябрьское зарево.\nОн к нам пришел,\nчтоб советскую нищь\nна кабаки разбазаривать.\nЯ\nбелому\nруку, пожалуй, дам,\nпожму, не побрезгав ею.\nЯ лишь усмехнусь:\n- А здорово вам\nнаши\nнамылили шею!-\nУкравшему хлеб\nне потребуешь кар.\nВозможно\nпростить и убийце.\nБыть может, больной,\nсумасшедший угар\nв душе\nу него\nклубится.\nНо если\nскравший\nэтот вот рубль\nладонью\nладонь мою тронет,\nя, руку помыв,\nкирпичом ототру\nпоганую кожу с ладони.\nМы белым\nедва обломали рога;\nхромает\nпока что\nодна нога,-\nдля нас,\nполусытых и латочных,\nстрашней\nи гаже\nлюбого врага\nвзяточник.\nЖелезный лозунг\nпартией дан.\nОн нам\nнедешево дался!\nДолой присосавшихся\nк нашим\nрядам\nи тех,\nкто к грошам\nприсосался!\nНам строиться надо\nв гигантский рост,\nно эти\nобсели кассы.\nКаленым железом\nвыжжет нарост\nпартия\nи рабочие массы.","name": "Взяточники","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 848, "fields": {"themes": [5],"author": "Дмитрий Мережковский","text": "Ни злом, ни враждою кровавой\nДоныне затмить не могли\nМы неба чертог величавый\nИ прелесть цветущей земли.\nНас прежнею лаской встречают\nДолины, цветы и ручьи,\nИ звезды все так же сияют,\nО том же поют соловьи.\nНе ведает нашей кручины\nМогучий, таинственный лес,\nИ нет ни единой морщины\nНа ясной лазури небес.","name": "Природа"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 849, "fields": {"themes": [7],"author": "Иннокентий Анненский","date_from": "1909","text": "Полюбил бы я зиму,\nДа обуза тяжка...\nОт нее даже дыму\nНе уйти в облака.\nЭта резанность линий,\nЭтот грузный полет,\nЭтот нищенский синий\nИ заплаканный лед!\nНо люблю ослабелый\nОт заоблачных нег -\nТо сверкающе белый,\nТо сиреневый снег...\nИ особенно талый,\nКогда, выси открыв,\nОн ложится усталый\nНа скользящий обрыв,\nТочно стада в тумане\nНепорочные сны -\nНа томительной грани\nВсесожженья весны.","name": "Снег","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 850, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1976","text": "Мы знаем праздники, которых\nВ аду и в небе не забыть.\nДа, самое большое — быть\nВ другом прохожем, в песье,\nв спорах\nИ в той, кого нельзя добыть.\nДа, самое большое — помнить\nИ видеть яростию глаз\nВсё, что открыто напоказ,\nЧто не коснется этих комнат\nТрезвоном бесполезных фраз.\nЧто всё прелестно и нелепо.\nЧто всё влечет издалека —\nИ золотая горсть песка,\nИ вальс в отчаянье вертепа,\nИ беспричинная тоска...","name": "Утверждение","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 851, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1972","text": "Нет острых ощущений - все старье, гнилье и хлам,-\nТого гляди, с тоски сыграю в ящик.\nБалкон бы, что ли, сверху, иль автобус - пополам,-\nВот это дело, это подходяще!\nПовезло! Наконец повезло! -\nВидит бог, что дошел я до точки! -\nСамосвал в тридцать тысяч кило\nМне скелет раздробил на кусочки!\nВот лежу я на спине\nЗагипсованный,-\nКаждый член у мене -\nРасфасованный\nПо отдельности\nДо исправности,-\nВсе будет в целости\nИ в сохранности!\nЭх, жаль, что не роняли вам на череп утюгов,-\nСкорблю о вас - как мало вы успели! -\nАх, это просто прелесть - сотрясение мозгов,\nАх, это наслажденье - гипс на теле!\nКак броня - на груди у меня,\nНа руках моих - крепкие латы,-\nТак и хочется крикнуть: \"Коня мне, коня!\"-\nИ верхом ускакать из палаты!\nИ лежу я на спине\nЗагипсованный,-\nКаждый член у мене -\nРасфасованный\nПо отдельности\nДо исправности,-\nВсе будет в целости\nИ в сохранности!\nЗадавлены все чувства - лишь для боли нет преград,-\nНу что ж, мы сами часто чувства губим,-\nЗато я, как ребенок, - весь спеленутый до пят\nИ окруженный человеколюбием!\nПод влияньем сестрички ночной\nЯ любовию к людям проникся -\nИ, клянусь, до доски гробовой\nЯ б остался невольником гипса!\nИ лежу я на спине\nЗагипсованный,-\nКаждый член у мене -\nРасфасованный\nПо отдельности\nДо исправности,-\nВсе будет в целости\nИ в сохранности!\nВот хорошо б еще, чтоб мне не видеть прежних снов:\nОни - как острый нож для инвалида,-\nВо сне я рвусь наружу из-под гипсовых оков,\nМне снятся свечи, рифмы и коррида...\nАх, надежна ты, гипса броня,\nОт того, кто намерен кусаться!\nНо одно угнетает меня:\nЧто никак не могу почесаться,-\nЧто лежу я на спине\nЗагипсованный,-\nКаждый член у мене -\nРасфасованный\nПо отдельности\nДо исправности,-\nВсе будет в целости\nИ в сохранности!\nТак, я давно здоров, но не намерен гипс снимать:\nПусть руки стали чем-то вроде бивней,\nПусть ноги истончали - мне на это наплевать,-\nЗато кажусь значительней, массивней!\nЯ под гипсом хожу ходуном,\nНаступаю на пятки прохожим,-\nМне удобней казаться слоном\nИ себя ощущать толстокожим!\nИ по жизни я иду,\nЗагипсованный,-\nКаждый член у мене -\nРасфасованный\nПо отдельности\nДо исправности,-\nВсе будет в целости\nИ в сохранности!","name": "Баллада о гипсе","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 852, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Блок","date_from": "1903","text": "Скрипка стонет под горой.\nВ сонном парке вечер длинный,\nВечер длинный - Лик Невинный,\nОбраз девушки со мной.\nСкрипки стон неутомимый\nНапевает мне: \"Живи...\"\nОбраз девушки любимой -\nПовесть ласковой любви.","name": "Скрипка стонет под горой...","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 853, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "И пение пастушеского рога\nМедлительно растаяло вдали,\nИ сумрак веет. Только край земли\nРумянит туч закатная тревога.\nПо листьям золотым - моя дорога.\nО сердце, увяданию внемли!\nПурпурные, плывите корабли\nИ меркните у синего порога!\nНет, смерть меня не ждет и жизнь проста\nИ радостна. Но терпкая отрава\nОсенняя в душе перевита\nС тобою, радость, и с тобою, слава!\nИ сладостней закатной нет дорог,\nКогда трубит и умолкает рог.","name": "И пение пастушеского рога..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 854, "fields": {"themes": [],"author": "Рюрик Ивнев","date_from": "1917","text": "Мне страшно. Я кидаю это слово\nВ холодный дым сверкающей земли.\nБыть может, ты вливал мне в горло олово\nПри Алексее или при Василии.\nБыть может, ты, принявший имя Бирона,\nС усмешек темною ордой,\nГнал в снежную пустырь мою слепую лиру\nИ, обнаженную, покачивал водой.\nА может быть, с улыбкой Николая\nТы ждал меня и кутался в шинель,\nВ неведенье блаженном сам не зная,\nНательный крест пошлешь иль шрапнель.\nНа палубе лежит сухая корка хлеба,\nМорозный ветер веет у руля,\nМне страшно за тебя, безоблачное небо,\nМне страшно за тебя, тяжелая земля.","name": "Мне страшно...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 855, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","text": "Уж тает снег, бегут ручьи,\nВ окно повеяло весною...\nЗасвищут скоро соловьи,\nИ лес оденется листвою!\nЧиста небесная лазурь,\nТеплей и ярче солнце стало,\nПора метелей злых и бурь\nОпять надолго миновала...","name": "ВЕСНА"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 856, "fields": {"themes": [5],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1830","text": "Гляжу в окно: уж гаснет небосклон,\nПрощальный луч на вышине колонн,\nНа куполах, на трубах и крестах\nБлестит, горит в обманутых очах;\nИ мрачных туч огнистые края\nРисуются на небе как змея,\nИ ветерок, по саду пробежав,\nВолнует стебли омоченных трав...\nОдин меж них приметил я цветок,\nКак будто перл, покинувший восток,\nНа нем вода блистаючи дрожит,\nГлаву свою склонивши, он стоит,\nКак девушка в печали роковой:\nДуша убита, радость над душой;\nХоть слезы льет из пламенных очей,\nНо помнит всё о красоте своей.","name": "Вечер после дождя","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 857, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Полежаев","date_from": "1828","text": "Притеснил мою свободу\nКривоногий штабс-солдат:\nВ угождение уроду\nЯ отправлен в каземат.\nИ мечтает блинник сальный\nВ черном сердце подлеца\nСкрыть под лапою нахальной\nИмя вольного певца.\nНо едва ль придется шуту\nОтыграться без стыда:\nЯ - под спудом на минуту,\nОн - в болоте навсегда.","name": "Притеснил мою свободу...","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 858, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Веселый день горит... Среди сомлевших трав\nВсе маки пятнами - как жадное бессилье,\nКак губы, полные соблазна и отрав,\nКак алых бабочек развернутые крылья.\nВеселый день горит... Но сад и пуст и глух.\nДавно покончил он с соблазнами и пиром,-\nИ маки сохлые, как головы старух,\nОсенены с небес сияющим потиром.","name": "Маки"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 859, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1966","text": "Вот ведь какая отменная\nУ обелиска служба,-\nЗнает, наверное,\nЧто кругом - весна откровенная.\nОн ведь из металла - ему всё равно, далеко ты или близко,-\nУ него забота одна - быть заметным и правильно стоять.\nПриходи поскорее на зависть обелиску,\nИ поторопись : можешь ты насовсем, насовсем опоздать.\nГордая и неизменная\nУ обелиска поза, -\nЖду с нетерпеньем я,\nА над ним - покой и Вселенная.\nОн ведь из металла - ему всё равно, далеко ты или близко,-\nУ него забота одна - быть заметным и весело сиять.\nЕсли ты опоздаешь на радость обелиску,\nЗнай, что и ко мне можешь ты насовсем, насовсем опоздать.\nЕсли уйду, не дождусь - не злись :\nПросто я не железный,-\nТак что торопись -\nЯ человек, а не обелиск.\nОн ведь из металла - ему всё равно, далеко ты или близко,-\nУ него забота одна - быть заметным и олицетворять.\nМне нужна ты сегодня, мне, а не обелиску,-\nТак поторопись : можешь ты насовсем, насовсем опоздать.","name": "Песня парня у обелиска космонавтам","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 860, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Рыбарей Господних\nНеводы, раздранные ловом...\nCor Ardens, I, Повечерие.\nПоразвешены сети по берегу...\nВ сердце память, как дар, берегу\nОб уловом разорванных неводах\nИ о Встретившем нас на водах.\nИ ладья моя в сумрак отчалена.\nВидишь огненный след от челна?\nЛов зачну, как всё небо повызвездит,\nЧто помочь ты сошла — возвестит.\nСолнце мрежи мне сушит по берегу;\nВ сердце память весь день берегу\nО закинутых с вечера неводах,\nО подруге в звездах на водах.","name": "Рыбарь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 861, "fields": {"themes": [7],"author": "Андрей Дементьев","text": "Спускалась женщина к реке.\nКрасива и рыжеголова.\nЯ для нее одно лишь слово\nписал на выжженном песке.\nОна его читала вслух.\n\"И я люблю...\"- мне говорила.\nИ повторяла:\n\"Милый, милый...\"-\nтак, что захватывало дух.\nМы с ней сидели на песке.\nИ солнце грело наши спины.\nШумели сосны-исполины.\nГрачи кричали вдалеке.\nЯ в честь ее стихи слагал.\nПереплывал Быстрину нашу,\nчтобы собрать букет ромашек\nи положить к ее ногам.\nОна смеялась и гадала.\nИ лепестки с цветов рвала.\nТо ль клятв моих ей не хватало,\nТо ль суеверною была.\nС тех пор прошло немало лет.\nГлаза закрою -\nвижу снова,\nкак я пишу одно лишь слово,\nкоторому забвенья нет.","name": "Люблю"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 862, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Кузмин","text": "Сижу, читая я сказки и были,\nСмотрю в старых книжках умерших портреты,\nГоворят в старых книжках умерших портреты:\n«Тебя забыли, тебя забыли»...\n— Ну, что же делать, что меня забыли,\nЧто тут поможет, старые портреты?—\nИ спрашивал, что поможет, старые портреты,\nУгрозы ли, клятва ль, мольбы ли?\n«Забудешь и ты целованные плечи,\nБудь, как мы, старым влюбленным портретом:\nТы можешь быть хорошим влюбленным портретом\nС томным взглядом, без всякой речи».\n— Я умираю от любви безмерной!\nРазве вы не видите, милые портреты?—\n«Мы видим, мы видим»,— молвили портреты,\n«Что ты — любовник верный, верный и примерный?\nТак читал я, сидя, сказки и были,\nСмотря в старых книжках умерших портреты.\nИ не жалко мне было, что шептали портреты:\n«Тебя забыли, тебя забыли».","name": "Сижу, читая я сказки и были..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 863, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1907","text": "Рдяны краски,\nВоздух чист;\nВьется в пляске\nКрасный лист,—\nЭто осень,\nДалей просинь,\nГулы сосен,\nВеток свист.\nВетер клонит\nРяд ракит,\nЛистья гонит\nИ вихрит\nВихрей рати,\nИ на скате\nПерекати-\nПоле мчит.\nВоды мутит,\nГомит гам,\nРыщет, крутит\nЗдесь и там —\nПо нагорьям,\nПлоскогорьям,\nЛукоморьям\nИ морям.\nЗаверть пыли\nЧрез поля\nВихри взвили,\nПепеля;\nЧьи-то руки\nНапружили,\nТочно луки,\nТополя.\nВ море прянет —\nВир встает,\nВоды стянет,\nЗагудёт,\nРвет на части\nЛодок снасти,\nДышит в пасти\nПенных вод.\nВвысь, в червленый\nСолнца диск —\nМиллионы\nАлых брызг!\nГребней взвивы,\nСтруй отливы,\nКоней гривы,\nПены взвизг...","name": "Осенью","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 864, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1814","text": "Вот бедный Дельвиг здесь живет,\nНе знаем суетою,\nБренчит на лире и поет\nС подругою-мечтою.\nПускай невежество гремит\nНад мудрою главою,\nПускай и эгоизм кричит\nС фортуною слепою,—\nОдин он с леностью живет,\nБлажен своей судьбою,\nВек свой о радости поет\nИ незнаком с тоскою.\nO счастии не говорит,\nНо счастие с тобою\nЖивет — и будет вечно жить\nИ с леностью святою!","name": "Бедный Дельвиг","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 865, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Ломоносов","date_from": "1759","text": "Пахомей говорит, что для святого слова\nРиторика ничто; лишь совесть будь готова.\nТы будешь казнодей, лишь только стань попом\nИ стыд весь отложи. Однако врешь, Пахом.\nНачто риторику совсем пренебрегаешь?\nЕе лишь ты одну, и то худенько знаешь.\nВасилий, Златоуст, церковные столпы,\nУчились долее, как нынешни попы.\nГомера, Пиндара, Димосфена читали\nИ проповедь свою их штилем предлагали,\nНатуру, общую всей прочей твари мать,\nНебес, земли, морей, старались испытать;\nДабы творца чрез то по мере сил постигнуть\nИ важностью вещей сердца людски подвигнуть,\nНе ставили за стыд из басен выбирать,\nЧем к праведным делам возможно преклонять.\nТы словом божиим незнанье закрываешь\nИ больше тех мужей у нас быть уповаешь;\nТы думаешь, Пахом, что ты уж Златоуст!\nНо мы уверены о том, что мозг твой пуст.\nНам слово божие чувствительно, любезно,\nИ лишь во рте твоем бессильно, бесполезно.\nНравоучением преславной Телемак\nСтократ полезнее твоих нескладных врак.","name": "К Пахомию","date_to": "1759"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 866, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1903","text": "Андрею Белому\nЦелый год не дрожало окно,\nНе звенела тяжелая дверь;\nВсё забылось - забылось давно,\nИ она отворилась теперь.\nСуетились, поспешно крестясь...\nВыносили серебряный гроб...\nИ старуха, за ручку держась,\nСпотыкалась о снежный сугроб.\nРавнодушные лица толпы,\nЛюбопытных соседей набег...\nИ кругом протоптали тропы,\nОсквернив целомудренный снег.\nНо, ложась в снеговую постель,\nУслыхал заключенный в гробу,\nКак вдали запевала метель,\nК небесам подымая трубу.","name": "Целый год не дрожало окно...","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 867, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Клычков","date_from": "1928","text": "Я устал от хулы и коварства\nГоловой колотиться в бреду,\nСкоро я в заплотинное царство,\nНикому не сказавшись, уйду...\nМне уж снится в ночи безголосой,\nВ одинокой бессонной тиши,\nЧто спускаюсь я с берега плеса,\nРаздвигаю рукой камыши...\nНе беда, что без пролаза тина\nИ Дубна обмелела теперь:\nЗнаю я, что у старой плотины,\nУ плотины есть тайная дверь!\nКак под осень, опушка сквозная,\nИ взглянуть в нее всякий бы мог,\nНо и то непреложно я знаю,\nЧто в пробоях тяжелый замок!\nЧто положены сроки судьбою,\nВдруг не хлынули б хляби и синь,\nГде из синих глубин в голубое\nПолумесяц плывет, словно линь...\nВот оно, что так долго в печали\nВсё бросало и в жар и озноб:\nТо ль рыбачий челнок на причале,\nТо ль камкой околоченный гроб!\nВот и звезды, как окуни в стае,\nВот и лилия, словно свеча...\nНо добротны плотинные сваи,\nИ в песке не нашел я ключа...\nЗнать, до срока мне снова и снова\nЗвать, и плакать, и ждать у реки:\nЕще мной не промолвлено слово,\nЧто, как молот, сбивает оковы\nИ, как ключ, отпирает замки.","name": "Я устал от хулы и коварства...","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 868, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1951","text": "Я прошел от самого вокзала\nДо того знакомого окна,\nГде меня когда-то ожидала\nШкольница примерная одна.\nИ сегодня, как в былую пору,\nСквозь окошко льется ровный свет.\nТолько вот к дощатому забору\nЧей-то прислонен велосипед.\nПолоса медлительного света\nСеребрит смородиновый лист.\nМожет, он хороший парень, этот\nНеизвестный велосипедист.\nНа широкой улице, быть может,\nЯ его когда-нибудь встречал.\nНо, наверно, он меня моложе:\nРаньше я его не замечал.\nИ теперь, все это понимая,\nЯ в тени под кленами стою.\nСпиц велосипедных не ломаю\nИ окошек девичьих не бью.\nЧто же тут особого такого?\nПросто вспомню прежние года,\nПокурю у клуба заводского,\nПосижу тихонько у пруда.\nА пойду на станцию обратно -\nОбойду то место стороной:\nМожет, парню будет неприятно\nВстретиться нечаянно со мной.","name": "Я прошел от самого вокзала...","date_to": "1951"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 869, "fields": {"themes": [7,18],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1814","text": "Арист! и ты в толпе служителей Парнаса!\nТы хочешь оседлать упрямого Пегаса;\nЗа лаврами спешишь опасною стезей,\nИ с строгой критикой вступаешь смело в бой!\nАрист, поверь ты мне, оставь перо, чернилы,\nЗабудь ручьи, леса, унылые могилы,\nВ холодных песенках любовью не пылай;\nЧтоб не слететь с горы, скорее вниз ступай!\nДовольно без тебя поэтов есть и будет;\nИх напечатают - и целый свет забудет.\nБыть может, и теперь, от шума удалясь\nИ с глупой музою навек соединясь,\nПод сенью мирною Минервиной эгиды [1]\nСокрыт другой отец второй \"Тилемахиды\" [2].\nСтрашися участи бессмысленных певцов,\nНас убивающих громадою стихов!\nПотомков поздных дань поэтам справедлива;\nНа Пинде лавры есть, но есть там и крапива.\nСтрашись бесславия!- Что, если Аполлон,\nУслышав, что и ты полез на Геликон,\nС презреньем покачав кудрявой головою,\nТвой гений наградит - спасительной лозою?\nНо что? ты хмуришься и отвечать готов;\n\"Пожалуй,- скажешь мне,- не трать излишних слов;\nКогда на что решусь, уж я не отступаю,\nИ знай, мой жребий пал, я лиру избираю.\nПусть судит обо мне как хочет целый свет,\nСердись, кричи, бранись,- а я таки поэт\".\nАрист, не тот поэт, кто рифмы плесть умеет\nИ, перьями скрыпя, бумаги не жалеет.\nХорошие стихи не так легко писать,\nКак Витгенштеину французов побеждать.\nМеж тем как Дмитриев, Державин, Ломоносов. [3]\nПевцы бессмертные, и честь, и слава россов,\nПитают здравый ум и вместе учат нас,\nСколь много гибнет книг, на свет едва родясь!\nТворенья громкие Рифматова, Графова\nС тяжелым Бибрусом [4] гниют у Глазунова;\nНикто не вспомнит их, не станет вздор читать,\nИ Фебова на них проклятия печать.\nПоложим, что, на Пинд взобравшися счастливо,\nПоэтом можешь ты назваться справедливо:\nВсе с удовольствием тогда тебя прочтут.\nНо мнишь ли, что к тебе рекой уже текут\nЗа то, что ты поэт, несметные богатства,\nЧто ты уже берешь на откуп государства,\nВ железных сундуках червонцы хоронишь\nИ, лежа на боку, покойно ешь и спишь?\nНе так, любезный друг, писатели богаты;\nСудьбой им не даны ни мраморны палаты,\nНи чистым золотом набиты сундуки:\nЛачужка под землей, высоки чердаки -\nВот пышны их дворцы, великолепны залы.\nПоэтов - хвалят все, питают - лишь журналы;\nКатится мимо их Фортуны колесо;\nРодился наг и наг ступает в гроб Руссо; [5]\nКамоэнс с нищими постелю разделяет;\nКостров на чердаке безвестно умирает,\nРуками чуждыми могиле предан он:\nИх жизнь - ряд горестей, гремяща слава - сон.\nТы, кажется, теперь задумался немного.\n\"Да что же,- говоришь,- судя о всех так строго,\nПеребирая всё, как новый Ювенал,\nТы о поэзии со мною толковал;\nА сам, поссорившись с парнасскими сестрами,\nМне проповедовать пришел сюда стихами?\nЧто сделалось с тобой? В уме ли ты иль нет?\"\nАрист, без дальних слов, вот мой тебе ответ:\nВ деревне, помнится, с мирянами простыми,\nСвященник пожилой и с кудрями седыми,\nВ миру с соседями, в чести, довольстве жил\nИ первым мудрецом у всех издавна слыл.\nОднажды, осушив бутылки и стаканы,\nСо свадьбы, под вечер, он шел немного пьяный;\nПопалися ему навстречу мужики.\n\"Послушай, батюшка,- сказали простяки,-\nНастави грешных нас - ты пить ведь запрещаешь\nБыть трезвым всякому всегда повелеваешь,\nИ верим мы тебе: да что ж сегодня сам...\"\n- \"Послушайте,- сказал священник мужикам,-\nКак в церкви вас учу, так вы и поступайте,\nЖивите хорошо, а мне - не подражайте\".\nИ мне то самое пришлося отвечать;\nЯ не хочу себя нимало оправдать:\nСчастлив, кто, ко стихам не чувствуя охоты,\nПроводит тихой век без горя, без заботы,\nСвоими одами журналы не тягчит,\nИ над экспромптами недели не сидит!\nНе любит он гулять по высотам Парнаса,\nНе ищет чистых муз, ни пылкого Пегаса,\nЕго с пером в руке Рамаков [6] не страшит;\nСпокоен, весел он. Арист, он - не пиит.\nНо полно рассуждать - боюсь тебе наскучить\nИ сатирическим пером тебя замучить.\nТеперь, любезный друг, я дал тебе совет.\nОставишь ли свирель, умолкнешь или нет?..\nПодумай обо всем и выбери любое:\nБыть славным - хорошо, спокойным - лучше вдвое.\n[1] То есть в школе (Примеч. Пушкина).\n[2] Поэма В.К.Тредиаковского.\n[3] См. Державин, Ломоносов.\n[4] Подразумеваются С.А.Ширинский-Шихматов,\nгр. Д.И.Хвостов и С.С.Бобров - бездарные\nписатели-графоманы, приверженцы \"Беседы\nлюбителей русского слова\".\n[5] Жан-Батист Руссо - французский лирик.\n[6] Имеются в виду П.И.Макаров - критик, последователь\nН.М.Карамзина.","name": "К другу стихотворцу","date_to": "1814"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 870, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1935","text": "Это какая улица?\nУлица Мандельштама.\nЧто за фамилия чертова -\nКак ее ни вывертывай,\nКриво звучит, а не прямо.\nМало в нем было линейного,\nНрава он был не лилейного,\nИ потому эта улица,\nИли, верней, эта яма\nТак и зовется по имени\nЭтого Мандельштама...","name": "Это какая улица?..","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 871, "fields": {"themes": [18],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1820","text": "Поверь, мой милый друг, страданье нужно нам;\nНе испытав его, нельзя понять и счастья:\nЖивой источник сладострастья\nДарован в нем его сынам.\nОдни ли радости отрадны и прелестны?\nОдно ль веселье веселит?\nБездейственность души счастливцев тяготит;\nИм силы жизни неизвестны.\nНе нам завидовать ленивым чувствам их:\nЧто в дружбе ветреной, в любви однообразной\nИ в ощущениях слепых\nДуши рассеянной и праздной?\nСчастливцы мнимые, способны ль вы понять\nУчастья нежного сердечную услугу?\nСпособны ль чувствовать, как сладко поверять\nПечаль души своей внимательному другу?\nСпособны ль чувствовать, как дорог верный друг?\nНо кто постигнут роком гневным,\nЧью душу тяготит мучительный недуг,\nТот дорожит врачом душевным.\nЧто, что дает любовь веселым шалунам?\nЗабаву легкую, минутное забвенье;\nВ ней благо лучшее дано богами нам\nИ нужд живейших утоленье!\nКак будет сладко, милый мой,\nПоверить нежности чувствительной подруги -\nСкажу ль?- все раны, все недуги,\nВсё расслабление души твоей больной,\nЗабыв и свет, и рок суровый,\nЖеланья смутные в одно желанье слить\nИ на устах ее, в ее дыханье пить\nЦелебный воздух жизни новой!\nХвала всевидящим богам!\nПусть мнимым счастием для света мы убоги,\nСчастливцы нас бедней, и праведные боги\nИм дали чувственность, а чувство дали нам.","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 872, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1910","text": "Время года неизвестно.\nМгла клубится пеленой.\nС неба падает отвесно\nМелкий бисер водяной.\nФонари горят как бельма,\nЛипкий смрад навис кругом,\nЗа рубашку ветер-шельма\nЛезет острым холодком.\nПьяный чуйка обнял нежно\nМокрый столб - и голосит.\nБесконечно, безнадежно\nКислый дождик моросит...\nПоливает стены, крыши,\nЗемлю, дрожки, лошадей.\nИз ночной пивной всё лише\nГраммофон хрипит, злодей.\n\"Па-ца-луем дай забвенье!\"\nПрямо за сердце берет.\nНа панели тоже пенье:\nПроститутку дворник бьет.\nБрань и звуки заушений...\nИ на них из всех дверей\nПобежали светотени\nЖадных к зрелищу зверей.\nСмех, советы, прибаутки,\nХлипкий плач, свистки и вой -\nМчится к бедной проститутке\nПостовой городовой.\nУвели... Темно и тихо.\nЛишь в ночной пивной вдали\nГраммофон выводит лихо:\n\"Муки сердца утоли!\"","name": "Окраина Петербурга","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 873, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Козлов","date_from": "1828","text": "Ирландская мелодия\nНа брань летит младой певец,\nДней мирных бросив сладость;\nС ним меч отцовский — кладенец,\nС ним арфа — жизни радость.\n«О, песней звонких край родной,\nОтцов земля святая,\nВот в дань тебе меч острый мой,\nВот арфа золотая!»\nПевец пал жертвой грозных сеч;\nНо, век кончая юный,\nБросает в воду острый меч\nИ звонкие рвет струны.\n«Любовь, свободу, край родной,\nО струны, пел я с вами;\nТеперь как петь в стране вам той,\nГде раб звучит цепями?»","name": "Молодой певец","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 874, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1921","text": "Кому предам прозренья этой книги?\nМой век среди растущих вод\nЗемли уж близкой не увидит,\nМасличной ветви не поймет.\nРевнивое встает над миром утро.\nИ эти годы не разноязычий сечь,\nНо только труд кровавой повитухи,\nПришедшей, чтоб дитя от матери отсечь.\nДа будет так! От этих дней безлюбых\nКидаю я в века певучий мост.\nКонцом другим он обопрется о винты и кубы\nОчеловеченных машин и звезд.\nКак полдень золотого века будет светел!\nКак небо воссинеет после злой грозы!\nИ претворятся соки варварской лозы\nВ прозрачное вино тысячелетий.\nИ некий человек в тени книгохранилищ\nПрочтет мои стихи, как их читали встарь,\nУслышит едкий запах седины и пыли,\nЗаглянет, может быть, в словарь.\nСредь мишуры былой и слов убогих,\nСредь летописи давних смут\nУвидит человека, умирающего на пороге,\nС лицом, повернутым к нему.","name": "Кому предам прозренья этой книги?..","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 875, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1914","text": "Ты мог бы мне снится и реже,\nВедь часто встречаемся мы,\nНо грустен, взволнован и нежен\nТы только в святилище тьмы.\nИ слаще хвалы серафима\nМне губ твоих милая лесть...\nО, там ты не путаешь имя\nМое. Не вздыхаешь, как здесь.","name": "Ты мог бы мне снится и реже...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 876, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "- Береги честь смолоду! -\nСправедливо слово то.\nБыло много раз оно\nТам, где надо, сказано!..\nНо и в зрелые года\nЧесть твоя - не ерунда,\nИ ее - об этом речь -\nТоже следует беречь!\nА в преклонном возрасте\nЧесть дороже почести:\nЖизнь осмысленна, коль есть\nСохранившаяся честь!\nНу, а после? Ну, а после?..\nЕсли жизнь прошла без пользы,\nТо от жизни толка чуть:\nОстается только жуть.\nЛюди добрые, поверьте:\nЧесть нужна и после смерти.\nДолговечней жизни честь -\nЭто следует учесть!","name": "Честь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 877, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Глинка","date_from": "1826","text": "Не слышно шуму городского,\nВ заневских башнях тишина!\nИ на штыке у часового\nГорит полночная луна!\nА бедный юноша! ровесник\nМладым цветущим деревам,\nВ глухой тюрьме заводит песни\nИ отдает тоску волнам!\n\"Прости отчизна, край любезный!\nПрости мой дом, моя семья!\nЗдесь за решеткою железной -\nУже не свой вам больше я!\nНе жди меня отец с невестой,\nСнимай венчальное кольцо;\nЗастынь мое навеки место;\nНе быть мне мужем и отцом!\nСосватал я себе неволю,\nМой жребий - слезы и тоска!\nНо я молчу,- такую долю\nВзяла сама моя рука.\nОткуда ж придет избавленье,\nОткуда ждать бедам конец?\nНо есть на свете утешенье\nИ на святой Руси отец!\nО русской царь! в твоей короне\nЕсть без цены драгой алмаз.\nОн значит - милость! Будь на троне\nИ, наш отец, помилуй нас!\nА мы с молитвой крепкой к богу\nПадем все ниц к твоим стопам;\nВелишь - и мы пробьем дорогу\nТвоим победным знаменам\".\nУж ночь прошла, с рассветом в злате\nДавно день новый засиял!\nА бедный узник в каземате -\nВсё ту же песню запевал!..","name": "Песнь узника","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 878, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","text": "Умоляют, просят:\n— Полно,\nвыпей,\nвытерпи,\nпозволь,\nничего,\nне будет больно...—\nВдруг,\nкак молния,—\nболь!\nБольно ей,\nи сразу мне,\nбольно стенам,\nлампе,\nкрану.\nМир,\nокаменев,\nЖалуется\nна рану.\nИ болят болты\nу рельс,\nи у угля в топках\nрезь,\nи кричат колеса:\n«Больно!»\nИ на хлебе\nноет соль.\nБольше —\nмучается бойня,\nприкусив\nу плахи боль.\nБолит все,\nболит всему,\nи щипцам\nдомов родильных,\nболят внутренности\nУ\nснарядов орудийных,\nмоторы у машин,\nзакат\nболит у неба,\nдальние\nболят\nу времени века,\nи звон часов —\nстрадание.\nИ это всё —\nрука на грудь —\nмолит у товарищей:\n— Пока не поздно,\nчто-нибудь\nболеутоляющее!","name": "Боль"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 879, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1917","text": "Золотистого меда струя из бутылки текла\nТак тягуче и долго, что молвить хозяйка успела:\nЗдесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла,\nМы совсем не скучаем,— и через плечо поглядела.\nВсюду Бахуса службы, как будто на свете одни\nСторожа и собаки,— идешь, никого не заметишь.\nКак тяжелые бочки, спокойные катятся дни:\nДалеко в шалаше голоса — не поймешь, не ответишь.\nПосле чаю мы вышли в огромный коричневый сад,\nКак ресницы, на окнах опущены темные шторы.\nМимо белых колонн мы пошли посмотреть виноград,\nГде воздушным стеклом обливаются сонные горы.\nЯ сказал: виноград, как старинная битва, живет,\nГде курчавые всадники бьются в кудрявом порядке:\nВ каменистой Тавриде наука Эллады — и вот\nЗолотых десятин благородные, ржавые грядки.\nНу а в комнате белой, как прялка, стоит тишина.\nПахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала,\nПомнишь, в греческом доме: любимая всеми жена,—\nНе Елена — другая — как долго она вышивала?\nЗолотое руно, где же ты, золотое руно?\nВсю дорогу шумели морские тяжелые волны.\nИ, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,\nОдиссей возвратился, пространством и временем полный.","name": "Золотистого меда струя...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 880, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Вновь губы произносят: \"Муза\",\nИ жалобно поет волна,\nИ, улыбаясь, как медуза,\nПоказывается луна.\nЧу! Легкое бряцанье меди!\nИ гром из озаренных туч,\nПерсей слетает к Андромеде,\nСжимая в длани лунный луч.\nИ паруса вздыхают шумно\nНад гребнями пустынных вод:\nОна, прекрасна и безумна,\nТо проклинает, то зовет.\n\"Дева! Я пронзил чудовище\nСталью верного клинка!\nЯ принес тебе сокровище,\nОжерелья и шелка!\"\nВся роскошь Азии напрасна\nДля Андромеды, о Персей!\nОна - безумна и прекрасна -\nНе слышит жалобы твоей.\nЧто жемчуг ей, что голос музы,\nЧто страсть, и волны, и закат,\nКогда в глаза ее глядят\nУжасные зрачки медузы!","name": "Вновь губы произносят: `Муза`..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 881, "fields": {"themes": [7],"author": "Козьма Прутков","text": "Люблю тебя, дева, когда золотистый\nИ солнцем облитый ты держишь лимон.\nИ юноши зрю подбородок пушистый\nМеж листьев аканфа и критских колонн.\nКрасивой хламиды тяжелые складки\nУпали одна за другой...\nТак в улье пчелином вкруг раненой матки\nСнует озабоченный рой.","name": "Древний пластический грек"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 882, "fields": {"themes": [7],"author": "Лев Ошанин","date_from": "1967","text": "Я люблю эту девочку в шарфике тонком,\nВ красных варежках, взятых у зорьки взаймы,\nЧто явилась сияющим гадким утенком\nНи с того ни с сего посредине зимы.\nЯ люблю эту женщину, ту, что проснулась\nИ открыла нежданно мне глаз глубину,\nТу, чья нежная и беспощадная юность\nМолодит и торопит мою седину.\nМы смеемся, бежим, окликая друг друга,\nДруг от друга почти ничего не тая.\nПо снегам и болотам Полярного круга\nРазнеслась лебединая песня моя.\nВремя бьет каблуками в пружинистый камень,\nСамолеты взвиваются, небо смоля....\n...Ну и что же, любимая, если земля\nПотихоньку горит у меня под ногами?","name": "Я люблю эту девочку в шарфике тонком...","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 883, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1954","text": "Я к ночи из лесу не вышел,\nПроколобродив целый день.\nУж, как вода, все выше, выше\nДеревья затопляла тень.\nЯнтарь стволов и зелень хвои -\nВсе черным сделалось теперь.\nВ лесу притихло все живое.\nИ стал я чуток, словно зверь.\nА наверху, над мглою этой,\nПерерастя весь лес, одна,\nВ луче заката, в бликах света\nГорела яркая сосна.\nИ было ей доступно, древней,\nВсе, что не видел я с земли:\nИ сам закат, и дым деревни,\nИ сталь озерная вдали.","name": "Сосна","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 884, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1959","text": "Дебаркадер да базар,\nЯблоки моченые,\nДеревянный тротуар,\nКаблуки точеные.\nВсе черемухи в дыму\nНад речными плесами.\nПароход на Кострому -\nЧайки за колесами.\nМного весен утекло\nПолноводной Волгою.\nБыло грустно и светло\nТой дорогой долгою.\nВечер мой который раз\nОдиноко тянется.\nПочему-то вспомнил вас,\nИ глаза туманятся.\nБудто снова от реки,\nНовые, с колодочки,\nПростучали каблуки,\nЛаковые лодочки.","name": "Дебаркадер да базар...","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 885, "fields": {"themes": [],"author": "Максим Горький","date_from": "1901","text": "Песня волжских босяков,\nзаписанная М. Горьким\nИз пьесы «На дне»\nСолнце всходит и заходит,\nА в тюрьме моей темно.\nДни и ночи часовые\nСтерегут мое окно.\nКак хотите стерегите,\nЯ и так не убегу.\nМне и хочется на волю —\nЦепь порвать я не могу.\nЭх вы, цепи, мои цепи,\nВы железны сторожа,\nНе порвать мне, не разбить вас\nБез булатного ножа.","name": "Солнце всходит и заходит...","date_to": "1901"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 886, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Дементьев","text": "Так вот оно какое, Ватерлоо!\nГде встретились позор и торжество.\nБританский лев грозит нам из былого\nС крутого пьедестала своего.\nВот где-то здесь стоял Наполеон.\nА может быть, сидел на барабане.\nИ шум сраженья был похож: на стон,\nКак будто сам он был смертельно ранен.\nИ генерал, едва держась в седле,\nУвидел —\nИмператор безучастен.\nОн вспомнил вдруг,\nКак на иной земле\nЕму впервые изменило счастье.\nЯ поднимаюсь на высокий холм.\nКакая ширь и красота для взора!\nКто знал,\nчто в этом уголке глухом\nЕго ждало бессмертие позора.","name": "Ватерлоо"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 887, "fields": {"themes": [9],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1947","text": "Закаляйся,\nесли хочешь быть здоров!\nПостарайся\nпозабыть про докторов.\nВодой холодной обтирайся,\nесли хочешь быть здоров!\nБудь умерен\nи в одежде и в еде,\nБудь уверен\nна земле и на воде,\nВсегда и всюду будь уверен\nи не трусь, мой друг, нигде!\nТы не кутай\nи не прячь от ветра нос\nДаже в лютый,\nпоказательный мороз.\nХоди прямой, а не согнутый,\nкак какой-нибудь вопрос!\nВсех полезней\nсолнце, воздух и вода!\nОт болезней\nпомогают нам всегда.\nОт всех болезней всех полезней\nсолнце, воздух и вода!\nБодр и весел\nнастоящий чемпион,\nМного песен,\nмного шуток знает он.\nА кто печально нос повесил,\nбудет сразу побежден!\nМамы, папы!\nНе балуйте вы детей —\nВыйдут шляпы\nвместо правильных людей.\nПрошу вас очень, мамы, папы:\n— Не балуйте вы детей!\nМне о спорте\nвсе известно, мой родной,\nЗря не спорьте\nвы поэтому со мной.\nПрошу,— пожалуйста, о спорте\nвы не спорьте, мой родной!","name": "Закаляйся!","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 888, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1837","text": "Скажи мне, ветка Палестины:\nГде ты росла, где ты цвела,\nКаких холмов, какой долины\nТы украшением была?\nУ вод ли чистых Иордана\nВостока луч тебя ласкал,\nНочной ли ветр в горах Ливана\nТебя сердито колыхал?\nМолитву ль тихую читали,\nИль пели песни старины,\nКогда листы твои сплетали\nСолима бедные сыны?\nИ пальма та жива ль поныне?\nВсе так же ль манит в летний зной\nОна прохожего в пустыне\nШироколиственной главой?\nИли в разлуке безотрадной\nОна увяла, как и ты,\nИ дольний прах ложится жадно\nНа пожелтевшие листы?..\nПоведай: набожной рукою\nКто в этот край тебя занес?\nГрустил он часто над тобою?\nХранишь ты след горючих слез?\nИль, божьей рати лучший воин,\nОн был с безоблачным челом,\nКак ты, всегда небес достоин\nПеред людьми и божеством?..\nЗаботой тайною хранима\nПеред иконой золотой,\nСтоишь ты, ветвь Ерусалима,\nСвятыни верный часовой!\nПрозрачный сумрак, луч лампады,\nКивот и крест, символ святой...\nВсе полно мира и отрады\nВокруг тебя и над тобой.","name": "Ветка Палестины","date_to": "1837"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 889, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1944","text": "Все нынешней весной особое,\nЖивее воробьев шумиха.\nЯ даже выразить не пробую,\nКак на душе светло и тихо.\nИначе думается, пишется,\nИ громкою октавой в хоре\nЗемной могучий голос слышится\nОсвобожденных территорий.\nВесеннее дыханье родины\nСмывает след зимы с пространства\nИ черные от слез обводины\nС заплаканных очей славянства.\nВезде трава готова вылезти,\nИ улицы старинной Праги\nМолчат, одна другой извилистей,\nНо заиграют, как овраги.\nСказанья Чехии, Моравии\nИ Сербии с весенней негой,\nСорвавши пелену бесправия,\nЦветами выйдут из-под снега.\nВсе дымкой сказочной подернется,\nПодобно завиткам по стенам\nВ боярской золоченой горнице\nИ на Василии Блаженном.\nМечтателю и полуночнику\nМосква милей всего на свете.\nОн дома, у первоисточника\nВсего, чем будет цвесть столетье.","name": "Весна (Все нынешней весной особое...)","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 890, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1925","text": "Дней сползающие слизни,\n...Строк поденная швея...\nЧто до собственной мне жизни?\nНе моя, раз не твоя.\nИ до бед мне мало дела\nСобственных... - Еда? Спанье?\nЧто до смертного мне тела?\nНе мое, раз не твое.","name": "Дней сползающие слизни...","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 891, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1814","text": "(Из Геснера)\nЕще в начале мая\nТебе, Амур жестокий!\nЯ жертвенник поставил\nВ домашнем огороде\nИ розами и миртом\nОбвил его, украсил.\nНе каждое ли утро\nС тех пор венок душистый\nНосил тебе, как жертву?\nА было все напрасно!\nУж сыплются метели\nПо обнаженным ветвям,-\nОна ж ко мне сурова,\nКак и в начале мая.","name": "К Амуру","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 892, "fields": {"themes": [5],"author": "Самуил Маршак","text": "Скамья над обрывом намокла,\nПокрылась налетами льда.\nЗарей освещенные стекла\nВдали отразила вода.\nВзлетела случайная птица\nИ села на крышу опять.\nРаскрыть свои крылья боится —\nНочное тепло растерять.","name": "Рассвет в Финляндии"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 893, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","text": "Д. Мережковскому\nПростят ли чистые герои?\nМы их завет не сберегли.\nМы потеряли всё святое:\nИ стыд души, и честь земли.\nМы были с ними, были вместе,\nКогда надвинулась гроза.\nПришла Невеста. И Невесте\nСолдатский штык проткнул глаза.\nМы утопили, с визгом споря,\nЕе в чану Дворца, на дне,\nВ незабываемом позоре\nИ наворованном вине.\nНочная стая свищет, рыщет,\nЛед по Неве кровав и пьян...\nО, петля Николая чище,\nЧем пальцы серых обезьян!\nРылеев, Трубецкой, Голицын!\nВы далеко, в стране иной...\nКак вспыхнули бы ваши лица\nПеред оплеванной Невой!\nИ вот из рва, из терпкой муки,\nГде по дну вьется рабий дым,\nДрожа протягиваем руки\nМы к вашим саванам святым.\nК одежде смертной прикоснуться,\nУста сухие приложить,\nЧтоб умереть - или проснуться,\nНо так не жить! Но так не жить!","name": "14 декабря 1917 года"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 894, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1843","text": "Когда в весенний день, о ангел мой послушный,\nС прогулки возвратясь, ко мне подходишь ты\nИ, руку протянув, с улыбкой простодушной\nМне подаешь мои любимые цветы,-\nС цветами той руки тогда не разлучая,\nЯ радостно прижмусь губами к ним и к ней...\nИ проникаюсь весь, беспечно отдыхая,\nИ запахом цветов и близостью твоей.\nГляжу на тонкий стан, на девственные плечи,\nЛюбуюсь тишиной больших и светлых глаз,\nИ слушаю твои младенческие речи,\nКак слушал некогда я нянюшки рассказ.\nГляжу тебе в лицо с отрадой сердцу новой -\nИ наглядеться я тобою не могу...\nИ только для тебя в душе моей суровой\nИ нежность и любовь я свято берегу.","name": "В. Н. В. (Когда в весенний день...)","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 895, "fields": {"themes": [20],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1946","text": "А в доме, где жила я много лет,\nоткуда я ушла зимой блокадной,\nпо вечерам опять в окошках свет.\nОн розоватый, праздничный, нарядный.\nВзглянув на бывших три моих окна,\nя вспоминаю: здесь была война.\nО, как мы затемнялись! Ни луча...\nИ все темнело, все темнело в мире...\nПотом хозяин в дверь не постучал,\nкак будто путь забыл к своей квартире.\nГде до сих пор беспамятствует он,\nкакой последней кровлей осенен?\nНет, я не знаю, кто живет теперь\nв тех комнатах, где жили мы с тобою,\nкто вечером стучится в ту же дверь,\nкто синеватых не сменил обоев -\nтех самых, выбранных давным-давно...\nЯ их узнала с улицы в окно.\nНо этих окон праздничный уют\nтакой забытый свет в сознанье будит,\nчто верится: там добрые живут,\nхорошие, приветливые люди.\nТам даже дети маленькие есть\nи кто-то юный и всегда влюбленный,\nи только очень радостную весть\nсюда теперь приносят почтальоны.\nИ только очень верные друзья\nсюда на праздник сходятся шумливый.\nЯ так хочу, чтоб кто-то был счастливым\nтам, где безмерно бедствовала я.\nВладейте всем, что не досталось мне,\nи всем, что мною отдано войне...\nНо если вдруг такой наступит день -\nтишайший снег и сумерек мерцанье,\nи станет жечь, нагнав меня везде,\nблаженное одно воспоминанье,\nи я не справлюсь с ним и, постучав,\nприду в мой дом и встану на пороге,\nспрошу... Ну, там спрошу: \"Который час?\"\nили: \"Воды\", как на войне в дороге,-\nто вы приход не осуждайте мой,\nответьте мне доверьем и участьем:\nведь я пришла сюда к себе домой\nи помню все и верю в наше счастье...","name": "Мой дом","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 896, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1950","text": "Нелепые ваши затеи\nИ громкие ваши слова...\nНужны мне такие идеи,\nКоторыми всходит трава.\nКоторые воздух колышут,\nКоторые зелень дают.\nКоторым все хочется выше,\nНо знают и меру свою.\nОни притаились зимою,\nЧтоб к ним не добрался мороз.\nЧтоб, только запахнет весною,\nИх стебель сквозь почву пророс.\nЧтоб снова наутро беспечно,\nВступив по наследству в права,\nНа солнце,\nКак юная вечность,\nОпять зеленела трава.\nТак нежно и так настояще,\nЧто — пусть хоть бушует беда —\nТы б видел, что все — преходяще,\nА зелень и жизнь — никогда.","name": "Нелепые ваши затеи...","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 897, "fields": {"themes": [],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1969","text": "С. Ермолинскому\nЯ вижу в окно человека,\nкоторый идет не спеша\nпо склону двадцатого века,\nсухую листву вороша.\nКуда он несет свою душу,\nее нескудеющий свет?\nНо я его путь не нарушу.\nЯ молча гляжу ему вслед.\nНо я не вспугну его криком.\nПускай он пройдет навсегда,\nвеликий,\nв покое великом.\nМне только понять бы — куда?","name": "Я вижу в окно человека...","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 898, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1921","text": "Невнятен смысл твоих велений:\nМолиться ль, проклинать, бороться ли\nВелишь мне, непонятный гений?\nРодник скудеет, скуп и мал,\nИ скороход Беноццо Гоццоли\nВ дремучих дебрях задремал.\nХолмы темны медяной тучей.\nСмотри: я стройных струн не трогаю.\nТвой взор, пророчески летучий,\nЗакрыт, крылатых струй не льет,\nНе манит майскою дорогою\nОпережать Гермесов лет.\nНе ржут стреноженные кони,\nРаскинулись, дряхлея, воины...\nДержи отверстыми ладони!\nКрасна воскресная весна,\nНо рощи тьмы не удостоены\nВзыграть, воспрянув ото сна.\nЖених не назначает часа,\nНе соблазняйся промедлением,\nЛови чрез лед призывы гласа.\nЕлеем напоен твой лен,\nИ, распростясь с ленивым млением,\nВоскреснешь, волен и влюблен.","name": "Невнятен смысл твоих велений...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 899, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Козлов","date_from": "1828","text": "[Из Байрона]\nВ кипеньи нежности сердечной\nТы жизнью друга назвала;\nПривет бесценный, если б вечно\nЖивая молодость цвела.\nК могиле всё летит стрелою;\nИ ты, меня лаская вновь,\nЗови не жизнью, а душою,\nБессмертной, как моя любовь.","name": "Португальская песня","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 900, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Мережковский","text": "I\nЕсли б капля водяная\nДумала, как ты,\nВ час урочный упадая\nС неба на цветы,\nИ она бы говорила:\n\"Не бессмысленная сила\nУправляет мной.\nПо моей свободной воле\nЯ на жаждущее поле\nУпаду росой!\"\nНо ничто во всей природе\nНе мечтает о свободе,\nИ судьбе слепой\nВсе покорно - влага, пламень,\nПтицы, звери, мертвый камень;\nТолько весь свой век\nО неведомом тоскует\nИ на рабство негодует\nГордый человек.\nНо, увы! лишь те блаженны,\nСердцем чисты те,\nКто беспечны и смиренны\nВ детской простоте.\nНас, глупцов, природа любит,\nИ ласкает, и голубит,\nМы без дум живем,\nБез борьбы, послушны року,\nВниз по вечному потоку,\nКак цветы, плывем.\nII\nТо не в поле головки сбивает дитя\nС одуванчиков белых, играя:\nТо короны и митры сметает, шутя,\nВсемогущая Смерть, пролетая.\nСмерть приходит к шуту: \"Собирайся, Дурак,\nЯ возьму и тебя в мою ношу,\nИ к венцам и тиарам твой пестрый колпак\nВ мою общую сумку я брошу\".\nНо, как векша, горбун ей на плечи вскочил\nИ колотит он Смерть погремушкой,-\nПо костлявому черепу бьет, что есть сил,\nИ смеется над бедной старушкой.\nСтонет жалобно Смерть: \"Ой, голубчик, постой!\"\nНо герой наш уняться не хочет;\nКак солдат в барабан, бьет он в череп пустой,\nИ кричит, и безумно хохочет:\n\"Не хочу умирать, не боюсь я тебя!\nЖизнь, и солнце, и смех всей душою любя,\nБуду жить-поживать, припевая:\nГром побед отзвучит, красота отцветет,\nНо Дурак никогда и нигде не умрет,-\nНо бессмертна лишь глупость людская!\"","name": "Две песни шута"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 901, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1864","text": "Чтобы песня моя разлилась как поток,\nЯсной зорьки она дожидается:\nПусть не темная ночь, пусть горящий восток\nОтражается в ней, отливается.\nПусть чиликают вольные птицы вокруг,\nСонный лес пусть проснется-нарядится,\nИ сова — пусть она не тревожит мой слух\nИ, слепая, подальше усядется.","name": "Чтобы песня моя разлилась...","date_to": "1864"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 902, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Гудзенко","date_from": "1942","text": "Такое небо!\nИз окна\nпосмотришь черными глазами,\nи выест их голубизна\nи переполнит небесами.\nОтвыкнуть можно от небес,\nглядеть с проклятьем\nи опаской,\nчтоб вовремя укрыться в лес\nи не погибнуть под фугаской.\nИ можно месяц,\nможно два\nпод визг сирен на землю падать\nи слушать,\nкак шумит трава\nи стонет под свинцовым градом.\nЯ ко всему привыкнуть смог,\nно только не лежать часами.\n...И у расстрелянных дорог\nопять любуюсь небесами.","name": "Небеса","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 903, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Симонов","text": "В детстве быль мне бабка рассказала\nОб ожившей девушке в гробу,\nКак она металась и рыдала,\nПроклиная страшную судьбу,\nКак, услышав неземные звуки,\nСняв с усопшей тяжкий гнет земли,\nВыраженье небывалой муки\nЛюди на лице ее прочли.\nИ в жару, подняв глаза сухие,\nМать свою я трепетно просил,\nЧтоб меня, спася от летаргии,\nДвадцать дней никто не хоронил.\n. . . . . . . . . . . . . . . .\nМы любовь свою сгубили сами,\nПри смерти она, из ночи в ночь\nПросит пересохшими губами\nЕй помочь. А чем нам ей помочь?\nЗавтра отлетит от губ дыханье,\nА потом, осенним мокрым днем,\nГорсть земли ей бросив на прощанье,\nКрест на ней поставим и уйдем.\nНу, а вдруг она, не как другие,\nНас навеки бросить не смогла,\nВдруг ее не смерть, а летаргия\nВ мертвый мир обманом увела?\nМы уже готовим оправданья,\nСуетные круглые слова,\nА она еще в жару страданья\nЧто-то шепчет нам, полужива.\nСлушай же ее, пока не поздно,\nСлышишь ты, как хочет она жить,\nКак нас молит - трепетно и грозно -\nДвадцать дней ее не хоронить!","name": "Летаргия"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 904, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1820","text": "Среди зеленых волн, лобзающих Тавриду,\nНа утренней заре я видел нереиду.\nСокрытый меж дерев, едва я смел дохнуть:\nНад ясной влагою полубогиня грудь\nМладую, белую как лебедь, воздымала\nИ пену из власов струею выжимала.","name": "Нереида","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 905, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","text": "Снова стрелки обежали целый круг:\nДля кого-то много счастья позади.\nПодымается с мольбою сколько рук!\nСколько писем прижимается к груди!\nГде-то кормчий наклоняется к рулю,\nКто-то бредит о короне и жезле,\nЧьи-то губы прошептали: \"не люблю\",\nЧьи-то локоны запутались в петле.\nГде-то свищут, где-то рыщут по кустам,\nГде-то пленнику приснились палачи,\nТам, в ночи, кого-то душат, там\nЗажигаются кому-то три свечи.\nТам, над капищем безумья и грехов,\nСобирается великая гроза,\nИ над томиком излюбленных стихов\nЧьи-то юные печалятся глаза.","name": "ПОЛНОЧЬ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 906, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "Когда ты была во мне точкой\n(отец твой тогда настаивал),\nмы думали о тебе, дочка,—\nоставить или не оставить?\nРассыпчатые твои косы,\nясную твою память\nи сегодняшние твои вопросы:\n«оставить или не оставить?»","name": "Говорит мама"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 907, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Мятлев","date_from": "1841","text": "Идет старушка в дальний путь,\nС сумою и клюкой;\nНайдет ли место отдохнуть\nСтарушка в час ночной?\nСреди грозы кто приютит?\nКак ношу донесет?\nНичто старушку не страшит,\nИдет себе, идет...\nПрисесть не смеет на часок,\nЧтоб дух перевести;\nКороткий дан старушке срок,\nЕй только б добрести...\nИ, может быть, в последний раз\nЕй суждено туда,\nКуда душа всегда рвалась,\nГде кончится беда.\nВо что б ни стало, а дойти,\nХоть выбиться из сил,\nКак бы ни страшно на пути,\nЧем путь бы ни грозил.\nТак в жизни поздние лета\nСильней волнует кровь\nДуши последняя мечта,\nПоследняя любовь.\nНичто не помогает нам —\nНи юность, ни краса,\nНи рой надежд, младым годам\nДарящий небеса.\nОдна любовь взамен всему,\nИ с нею мы идем,\nИ с нею горестей суму\nБезропотно несем.\nСпешим, спешим в далекий путь.\nЖелали бы бежать...\nПрисесть не смеем, отдохнуть,\nЧтобы не опоздать.\nБесщадно гонит нас любовь,\nПока дойдем туда,\nГде навсегда остынет кровь,\nГде кончится беда.","name": "Старушка","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 908, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1926","text": "Звон, да тяжелый такой, да тягучий,\nПриходят с полуночи медведи-тучи,\nВетер голосит, словно поп с амвона,\nЛеса набухают стопудовым звоном.\nВьюга-то сухим кистенем горошит,\nВьюга-то пути замела порошей,\nВолчьи-то очи словно уголья.\n\"Мамынька родная, пусти погулять!\"-\n\"Сын ты, сыночек, чурбан сосновый!\nЧто же ты, разбойничать задумал снова?!\nЯ ли тебя, дурня, дрючком не учила,\nЯ ли тебя, дурня, Христом не молила?!\"-\n\"Что мне, мамаша, до Христова рая:\nСила мне медвежья бока распирает.\nТопор на печи, как орел на блюде,\nЕдут с Обонежья торговые люди.\nТяжел топорок, да остер на кончик,-\nХочу я людишек порешить-покончить.\nЯ уж по-дурацки вволю пошучу.\nПусти меня, мамка, не то печь сворочу\".","name": "Отходная","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 909, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1931","text": "Годами когда-нибудь в зале концертной\nМне Брамса сыграют,- тоской изойду.\nЯ вздрогну, и вспомню союз шестисердый,\nПрогулки, купанье и клумбу в саду.\nХудожницы робкой, как сон, крутолобость,\nС беззлобной улыбкой, улыбкой взахлеб,\nУлыбкой, огромной и светлой, как глобус,\nХудожницы облик, улыбку и лоб.\nМне Брамса сыграют,- я вздрогну, я сдамся,\nЯ вспомню покупку припасов и круп,\nСтупеньки террасы и комнат убранство,\nИ брата, и сына, и клумбу, и дуб.\nХудожница пачкала красками траву,\nРоняла палитру, совала в халат\nНабор рисовальный и пачки отравы,\nЧто \"Басмой\" зовутся и астму сулят.\nМне Брамса сыграют,- я сдамся, я вспомню\nУпрямую заросль, и кровлю, и вход,\nБалкон полутемный и комнат питомник,\nУлыбку, и облик, и брови, и рот.\nИ сразу же буду слезами увлажен\nИ вымокну раньше, чем выплачусь я.\nГорючая давность ударит из скважин,\nОколицы, лица, друзья и семья.\nИ станут кружком на лужке интермеццо,\nРуками, как дерево, песнь охватив,\nКак тени, вертеться четыре семейства\nПод чистый, как детство, немецкий мотив.","name": "Годами когда-нибудь в зале концертной...","date_to": "1931"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 910, "fields": {"themes": [],"author": "Елена Гуро","text": "Прости, что я пою о тебе береговая сторона\nТы такая гордая.\nПрости что страдаю за тебя -\nКогда люди, не замечающие твоей красоты,\nНадругаются над тобою и рубят твой лес.\nТы такая далекая\nИ недоступная.\nТвоя душа исчезает как блеск -\nТвоего залива\nКогда видишь его близко у своих ног.\nПрости, что я пришел и нарушил -\nЧистоту, твоего одиночества\nТы царственная.","name": "Елена Гуро — Этого нельзя же показать каждому?"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 911, "fields": {"themes": [],"author": "Черубина де Габриак","date_from": "1909","text": "Когда Медведица в зените\nНад белым городом стоит,\nЯ тку серебряные нити,\nИ прялка вещая стучит.\nМой час настал, скрипят ступени,\nЗапела дверь... О, кто войдет?\nКто встанет рядом на колени,\nЧтоб уколоться в свой черед?\nОткрылась дверь, и на пороге\nСлепая девочка стоит;\nЕй девять лет, ресницы строги,\nИ лоб фиалками увит.\nВойди, случайная царевна,\nСадись за прялку под окно;\nПусть под рукой твоей напевно\nПоет мое веретено.\n...Что ж так недолго? Ты устала?\nНа бледных пальцах алый след...\nАх, суждено, чтоб ты узнала\nЛюбовь и смерть в тринадцать лет.","name": "Прялка","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 912, "fields": {"themes": [7],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1915","text": "Я клавишей стаю кормил с руки\nПод хлопанье крыльев, плеск и клекот.\nЯ вытянул руки, я встал на носки,\nРукав завернулся, ночь терлась о локоть.\nИ было темно. И это был пруд\nИ волны.- И птиц из породы люблю вас,\nКазалось, скорей умертвят, чем умрут\nКрикливые, черные, крепкие клювы.\nИ это был пруд. И было темно.\nПылали кубышки с полуночным дегтем.\nИ было волною обглодано дно\nУ лодки. И грызлися птицы у локтя.\nИ ночь полоскалась в гортанях запруд,\nКазалось, покамест птенец не накормлен,\nИ самки скорей умертвят, чем умрут\nРулады в крикливом, искривленном горле.","name": "Импровизация","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 913, "fields": {"themes": [8],"author": "Иван Крылов","date_from": "1808","text": "Голодная кума Лиса залезла в сад,\nВ нем винограду кисти рделись.\nУ кумушки глаза и зубы разгорелись;\nА кисти сочные как яхонты горят;\nЛишь то беда, висят они высоко:\nОтколь и как она к ним ни зайдет,\nХоть видит око,\nДа зуб неймет.\nПробившись попусту час целой,\nПошла и говорит с досадою: \"Ну, что ж!\nНа взгляд-то он хорош,\nДа зелен - ягодки нет зрелой:\nТотчас оскомину набьешь\".","name": "Лисица и виноград","date_to": "1808"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 914, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","date_from": "1942","text": "Валялся лапоть на дороге,\nКак будто пьяный,\nИ месяц осветил двурогий\nБугры и ямы.\nА лапоть - это символ счастья,\nА счастье мимо\nПроходит, ибо счастье с честью\nНесовместимо.\nВ пространстве, где валялся лапоть,\nБродил с гитарой\nНН, любивший девок лапать,\nРазвратник старый.\nНН любил читать Баркова\nИ девок лапать,\nИ как железная подкова\nВалялся лапоть.\nИ как соломенная крыша,\nИ листья в осень...\nТо шел бродяга из Парижа\nИ лапоть бросил.\nПод ним земные были недра,\nОн шел из плена.\nБродяга был заклятый недруг\nТого НН-а.\nБыла весна, и пели птички.\nНН стал шарить\nВ карманах, где лежали спички,\nЧтоб лапоть жарить.\nИ вспыхнул лапоть во мраке вечера,\nПодобный вольтовой дуге.\nГорел тот лапоть и отсвечивал\nНа всем пространстве вдалеке.\nКакой-то придорожный камень\nШвырнув ногой,\nБродяга вдруг пошел на пламень,\nТо есть огонь.\nА лапоть, став огня основой,\nСгорел, как Рим.\nТогда схватил бродяга новый\nКленовый клин.\nНепостижимо и мгновенно,\nСекунды в две,\nУдарил клином он НН-а\nПо голове.\nБить - способ старый, но не новый\nПо головам,\nИ раскололся клин кленовый\nНапополам.\nТогда пошел НН в атаку,\nНа смертный бой,\nИ начал ударять бродягу\nОн головой.\nВсе в этом мире спор да битва,\nВражда да ложь.\nНН зачем-то вынул бритву,\nБродяга - нож.\nОни зарезали друг друга,\nНу а потом\nОни пожмут друг другу руку\nНа свете том.","name": "Лапоть","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 915, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "Он вышел в сад. Смеркался час.\nУсадьба в сумраке белела,\nсмущая душу, словно часть\nнезагорелая у тела.\nА за самим особняком\nпристройка помнилась неясно.\nОн двери отворил пинком.\nНашарил ключ и засмеялся.\nЗа дверью матовой светло.\nТогда здесь спальня находилась.\nОна отставила шитье\nи ничему не удивилась.","name": "Повесть"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 916, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1941","text": "Пора снимать янтарь,\nПора менять словарь,\nПора гасить фонарь\nНаддверный...","name": "Пора снимать янтарь...","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 917, "fields": {"themes": [5],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "Блистая, пробегают облака\nПо голубому небу. Холм крутой\nОсенним солнцем озарен. Река\nБежит внизу по камням с быстротой.\nИ на холме пришелец молодой,\nЗавернут в плащ, недвижимо сидит\nПод старою березой. Он молчит,\nНо грудь его подъемлется порой;\nНо бледный лик меняет часто цвет;\nЧего он ищет здесь? - спокойствия? - о нет!\nОн смотрит вдаль: тут лес пестреет, там\nПоля и степи, там встречает взгляд\nОпять дубраву или по кустам\nРассеянные сосны. Мир как сад,\nЦветет - надев могильный свой наряд:\nПоблекнувшие листья; жалок мир!\nВ нем каждый средь толпы забыт и сир;\nИ люди все к ничтожеству спешат,-\nНо, хоть природа презирает их,\nЛюбимцы есть у ней, как у царей других.\nИ тот, на ком лежит ее печать,\nПускай не ропщет на судьбу свою,\nЧтобы никто, никто не смел сказать,\nЧто у груди своей она змею\nСогрела. \"О! когда б одно люблю\nИз уст прекрасной мог подслушать я,\nТогда бы люди, даже жизнь моя\nВ однообразном северном краю,\nВсе б в новый блеск оделось!\" - Так мечтал\nБеспечный... но просить он неба не желал!","name": "Блистая, пробегают облака...","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 918, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Под беломраморным обличьем андрогина\nОн стал бы радостью, но чьих-то давних грез.\nСтихи его горят — на солнце георгина,\nГорят, но холодом невыстраданных слез.","name": "К портрету А. А. Блока"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 919, "fields": {"themes": [7],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1853","text": "Поздравить с пасхой вас спешу я,\nИ, вместо красного яйца,\nПортрет курносого слепца\nЯ к вашим ножкам, их целуя,\nС моим почтеньем приношу\nИ вас принять его прошу.\nГостинец мой не очень сладок,—\nБоюсь, увидя образ мой,\nВы скажете: «Куда ты гадок,\nЛюбезнейший голубчик мой!\nОхота ж, и куда некстати,\nС такою рожею дрянной\nСебя выказывать в печати!»\nЧухонский, греческий ли нос\nМне влеплен был?— не в том вопрос.\nГлаза ли мне иль просто щели\nСудьбы благие провертели —\nИ до того мне дела нет!\nНо если скажет мой портрет,\nЧто я вам предан всей душою,\nЧто каждый день и каждый час\nМолю, с надеждой и тоскою,\nЧтоб ваш хранитель-ангел спас\nВас от недуга и от скуки —\nСидеть и ждать, поджавши руки,\nСегодня так же, как вчера,\nКогда помогут доктора;\nЧто я молю, чтобы с весною\nОпять босфорской красотою\nК здоровью, к радостям земли\nВы благодатно расцвели;\nМолю, чтоб к Золотому Рогу\nВам случай вновь открыл дорогу,\nЧтоб любоваться вновь могли\nНебес прозрачных ярким блеском\nИ негой упоенным днем\nТам, где в сияньи голубом\nПестреют чудным арабеском\nГор разноцветных шишаки,\nСултанов пышные жилища,\nСады, киоски и кладбища\nИ минаретные штыки.\nТам пред Эюбом живописным,\nВенчаясь лесом кипарисным,\nКартина чудной красоты\nСвои раскинула узоры;\nИ в неге цепенеют взоры,\nИ на душу летят мечты,\nТам, как ваянья гробовые,\nИ неподвижно и без слов,\nНакинув на себя покров,\nСидят турчанки молодые\nНа камнях им родных гробов.\nВолшебный край! Шехеразады\nЖивая сказочная ночь!\nДремоты сердца и услады\nТам ум не в силах превозмочь.\nТам вечно свежи сновиденья,\nЖивешь без цели, наобум,\nИ засыпают сном забвенья\nДней прежних суетность и шум.\nКогда всё то портрет вам скажет,\nМеня чрезмерно он обяжет,\nИ я тогда скажу не ложь,\nЧто список с подлинником схож.","name": "Княгине В.А.Голицыной (Поздравить с пасхой...)","date_to": "1853"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 920, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1924","text": "За громадные годы изгнанья,\nвся колючим жаром дыша,\nисходила ты мирозданья,\nо, косматая наша душа.\nСемимильных сапог не обула,\nи не мчал тебя чародей,\nно от пыльных зловоний Стамбула\nдо парижских литых площадей,\nот полярной губы до Бискры,\nгде с арабом прильнула к ручью,\nты прошла и сыпала искры,\nесли трогали шерсть твою.\nМне, быть может, преступнее, краше,\nголодней всех племен мирских.\nОт языческой нежности нашей\nумирают девушки их.\nСлишком вольно душе на свете.\nВстанет ветер всея Руси,\nи душа скитальцев ответит,\nи ей ветер скажет: неси.\nИ по ребрам дубовых лестниц\nмы прикатим с собой на пир\nбочки солнца, тугие песни\nи в рогожу завернутый мир.","name": "Скитальцы","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 921, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1920","text": "Старый бродяга в Аддис-Абебе,\nПокоривший многие племена,\nПрислал ко мне черного копьеносца\nС приветом, составленным из моих стихов.\nЛейтенант, водивший канонерки\nПод огнем неприятельских батарей,\nЦелую ночь над южным морем\nЧитал мне на память мои стихи.\nЧеловек, среди толпы народа\nЗастреливший императорского посла,\nПодошел пожать мне руку,\nПоблагодарить за мои стихи.\nМного их, сильных, злых и веселых,\nУбивавших слонов и людей,\nУмиравших от жажды в пустыне,\nЗамерзавших на кромке вечного льда,\nВерных нашей планете,\nСильной, веселой и злой,\nВозят мои книги в седельной сумке,\nЧитают их в пальмовой роще,\nЗабывают на тонущем корабле.\nЯ не оскорбляю их неврастенией,\nНе унижаю душевною теплотой,\nНе надоедаю многозначительными намеками\nНа содержимое выеденного яйца,\nНо когда вокруг свищут пули,\nКогда волны ломают борта,\nЯ учу их, как не бояться,\nНе бояться и делать, что надо.\nИ когда женщина с прекрасным лицом,\nЕдинственно дорогим во вселенной,\nСкажет: \"Я не люблю вас\",\nЯ учу их, как улыбнуться,\nИ уйти, и не возвращаться больше.\nА когда придет их последний час,\nРовный, красный туман застелет взоры,\nЯ научу их сразу припомнить\nВсю жестокую, милую жизнь,\nВсю родную, странную землю\nИ, представ перед ликом Бога\nС простыми и мудрыми словами,\nЖдать спокойно Его суда.","name": "Мои читатели","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 922, "fields": {"themes": [7],"author": "Марина Цветаева","text": "Уж сколько их упало в эту бездну,\nРазверзтую вдали!\nНастанет день, когда и я исчезну\nС поверхности земли.\nЗастынет все, что пело и боролось,\nСияло и рвалось.\nИ зелень глаз моих, и нежный голос,\nИ золото волос.\nИ будет жизнь с ее насущным хлебом,\nС забывчивостью дня.\nИ будет все - как будто бы под небом\nИ не было меня!\nИзменчивой, как дети, в каждой мине,\nИ так недолго злой,\nЛюбившей час, когда дрова в камине\nСтановятся золой.\nВиолончель, и кавалькады в чаще,\nИ колокол в селе...\n- Меня, такой живой и настоящей\nНа ласковой земле!\nК вам всем - что мне, ни в чем не знавшей меры,\nЧужие и свои?!-\nЯ обращаюсь с требованьем веры\nИ с просьбой о любви.\nИ день и ночь, и письменно и устно:\nЗа правду да и нет,\nЗа то, что мне так часто - слишком грустно\nИ только двадцать лет,\nЗа то, что мне прямая неизбежность -\nПрощение обид,\nЗа всю мою безудержную нежность\nИ слишком гордый вид,\nЗа быстроту стремительных событий,\nЗа правду, за игру...\n- Послушайте!- Еще меня любите\nЗа то, что я умру.","name": "Уж сколько их упало в эту бездну..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 923, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1923","text": "Я созидал пленительные были\nВ моей мечте,\nНе, что преданы тисненью были,\nСовсем не те.\nО тех я людям не промолвил слова,\nСебя храня,\nИ двойника они узнали злого,\nА не меня.\nБыть может, людям здешним и не надо\nСны эти знать,\nА мне какая горькая отрада -\nВсегда молчать!\nИ знает бог, как тягостно молчанье,\nКак больно мне\nТомиться без конца в моем изгнаньи\nВ чужой стране.","name": "Я созидал пленительные были...","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 924, "fields": {"themes": [7],"author": "Вера Инбер","date_from": "1919","text": "Надо мной любовь нависла тучей,\nПомрачила дни,\nНежностью своей меня не мучай,\nЛаской не томи.\nУходи, пускай слеза мешает\nПоглядеть вослед.\nУходи, пускай душа не знает,\nБыл ты или нет.\nРасставаясь, поцелую, плача,\nЯсные глаза.\nПыль столбом завьется, не иначе\nКак гроза.\nГрянет гром. Зашепчет, как живая,\nВ поле рожь.\nГде слеза, где капля дождевая -\nНе поймешь.\nЧерез час на вёдро золотое\nВыглянет сосед\nИ затопчет грубою стопою\nМилый след.","name": "Надо мной любовь нависла тучей...","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 925, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Хочу, чтобы мои сыны\nи их друзья\nнесли мой гроб\nв прекрасный праздник погребенья.\nЧтобы на их плечах\nсосновая ладья\nплыла неспешно,\nно без промедленья.\nЯ буду горд и счастлив\nв этот миг\nпереселенья в землю,\nчто слуха мне не ранит\nскорбный крик,\nчто только небу\nвнемлю.\nКак жаль, что не услышу тех похвал,\nи музыки,\nи пенья!\nНу что же\nРазве я существовал\nв свой день рожденья!\nИ все ж хочу,\nчтоб музыка лилась,\nведь только дважды дух ликует:\nкогда еще не существует нас,\nкогда уже не существует.\nИ буду я лежать\nс улыбкой мертвеца\nи неподвластный\nвсем недугам.\nИ два беспамятства -\nначала и конца -\nменя обнимут\nмузыкальным кругом.","name": "Хочу, чтобы мои сыны..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 926, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1836","text": "Не дорого ценю я громкие права,\nОт коих не одна кружится голова.\nЯ не ропщу о том, что отказали боги\nМне в сладкой участи оспоривать налоги\nИли мешать царям друг с другом воевать;\nИ мало горя мне, свободно ли печать\nМорочит олухов, иль чуткая цензура\nВ журнальных замыслах стесняет балагура.\nВсе это, видите ль, снова, слова, слова*.\nИные, лучшие, мне дороги права;\nИная, лучшая, потребна мне свобода:\nЗависеть от царя, зависеть от народа -\nНе все ли нам равно? Бог с ними.\nНикому\nОтчета не давать, себе лишь самому\nСлужить и угождать, для власти, для ливреи\nНе гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;\nПо прихоти своей скитаться здесь и там,\nДивясь божественным природы красотам,\nИ пред созданьями искусств и вдохновенья\nТрепеща радостно в восторгах умиленья.\n- Вот счастье! вот права...\n* Hamlet. (Примеч. А.С.Пушкина.)","name": "Из Пиндемонти","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 927, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Надсон","date_from": "1878","text": "Посвящается С. С. Д.\nВ последний раз я здесь, с тобой;\nПробил тяжелый час разлуки.\nВся грудь надорвана тоской,\nПолна огнем глубокой муки.\nИзмученный, для всех чужой,\nЯ шел один своей дорогой\nИ в даль, окутанную мглой,\nСмотрел с мучительной тревогой.\nНо ты сумела разгадать\nМои сомнения и муку,\nСумела вовремя подать\nБорьбой надломленную руку.\nТы вновь зажгла в душе больной\nСудьбой разбитые мечтанья,\nИ я у груди дорогой\nЗабыл тяжелые страданья.\nЯ отдохнул от черных дум,\nОт яда жгучего сомнений,\nИ стал доступен вновь мой ум\nДля светлых грез и впечатлений.\nЯ зажил полной жизнью вновь,\nПоверив и в людей, и в счастье.\nЯ всё нашел: покой, любовь\nИ дружбы светлое участье.\nТеперь опять своей рукой\nСудьба навек нас разлучает.\nПрощай... В моей душе больной\nВновь желчь и злоба закипают.\nЯ вновь на жизненном пути\nОстался в сумраке ненастья.\nНет силы одному идти\nБез света дружбы и участья.","name": "На разлуку","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 928, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Казин","date_from": "1925","text": "Словно помня подарков обычай,\nИз Ростова в московскую стынь\nОт твоей от груди от девичьей\nЯ привез на ладони теплынь.\nИ пред зимней московскою стынью\nТак и хочется песней запеть,\nЧто такою тугою теплынью,\nМнится, можно и мир отогреть.\nПролила ты груди сладострастье,—\nИ взлучаются мира черты.\nАх, какое ж откроется счастье\nКровным даром твоей красоты!","name": "Словно помня подарков обычай...","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 929, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1905","text": "Когда я тебя в первый раз встретил,\nне помнит бедная память:\nутром ли то было, днем ли,\nвечером или поздней ночью.\nТолько помню бледноватые щеки,\nсерые глаза под темными бровями\nи синий ворот у смуглой шеи,\nи кажется мне, что я видел это в раннем детстве,\nхоть и старше тебя я многим.\nТы - как у гадателя отрок:\nвсе в моем сердце читаешь,\nвсе мои отгадываешь мысли,\nвсе мои думы знаешь,\nно знанье твое тут невелико\nи не много слов тут и нужно,\nтут не надо ни зеркала, ни жаровни:\nв моем сердце, мыслях и думах\nвсе одно звучит разными голосами:\n\"Люблю тебя, люблю тебя навеки!\"\nНаверно, в полдень я был зачат,\nнаверно, родился в полдень,\nи солнца люблю я с ранних лет\nлучистое сиянье.\nС тех пор, как увидел я глаза твои,\nя стал равнодушен к солнцу:\nзачем любить мне его одного,\nкогда в твоих глазах их двое?\nЛюди видят сады с домами\nи море, багровое от заката,\nлюди видят чаек над морем\nи женщин на плоских крышах,\nлюди видят воинов в латах\nи на площади продавцов с пирожками,\nлюди видят солнце и звезды,\nручьи и светлые речки,\nа я везде только и вижу\nбледноватые смуглые щеки,\nсерые глаза под темными бровями\nи несравнимую стройность стана, -\nтак глаза любящих видят\nто, что видеть велит им мудрое сердце.\nКогда утром выхожу из дома,\nя думаю, глядя на солнце:\n\"Как оно на тебя похоже,\nкогда ты купаешься в речке\nили смотришь на дальние огороды!\"\nИ когда смотрю я в полдень жаркий\nна то же жгучее солнце,\nя думаю про тебя, моя радость:\n\"Как оно на тебя похоже,\nкогда ты едешь по улице людной!\"\nИ при взгляде на нежные закаты\nты же мне на память приходишь,\nкогда, побледнев от ласк, ты засыпаешь\nи закрываешь потемневшие веки.\nНе напрасно мы читали богословов\nи у риторов учились недаром,\nмы знаем значенье каждого слова\nи все можем толковать седмиобразно.\nМогу найти четыре добродетели в твоем теле\nи семь грехов, конечно;\nи охотно возьму себе блаженства;\nно их всех слов одно неизменно:\nкогда смотрю в твои серые очи\nи говорю \"люблю\" - всякий ритор\nпоймет только \"люблю\" - и ничего больше.\nЕсли б я был древним полководцем,\nпокорил бы я Ефиопию и Персов,\nсвергнул бы я фараона,\nпостроил бы себе пирамиду\nвыше Хеопса\nи стал бы\nславнее всех живущих в Египте!\nЕсли б я был ловким вором,\nобокрал; бы я гробницу Менкаура,\nпродал бы камни александрийским евреям,\nнакупил бы земель и мельниц -\nи стал бы\nбогаче всех живущих в Египте.\nЕсли б я был вторым Антиноем,\nутопившимся в священном Ниле -\nя бы всех сводил с ума красотою,\nпри жизни мне были б воздвигнуты xpaмы -\nи стал бы\nсильнее всех живущих в Египте.\nЕсли б я был мудрецом великим,\nпрожил бы я все свои деньги,\nотказался бы от мест и занятий,\nсторожил бы чужие огороды -\nи стал бы\nсвободней всех живущих в Египте.\nЕсли б я был твоим рабом последним,\nсидел бы я в подземелье\nи видел бы раз в год или два года\nзолотой узор твоих сандалий,\nкогда ты случайно мимо темниц npoxoдишь,\nи стал бы\nсчастливей всех живущих в Египте.","name": "ЛЮБОВЬ","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 930, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1827","text": "Есть грот: наяда там в полдневные часы\nДремоте предает усталые красы.\nИ часто вижу я, как нимфа молодая\nНа ложе лиственном покоится нагая,\nНа руку белую, под говор ключевой,\nСклоняяся челом, венчанным осокой.","name": "Есть грот: наяда там в полдневные часы...","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 931, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1911","text": "Высоко в небе облачко серело,\nКак беличья расстеленная шкурка.\nОн мне сказал: «Не жаль, что ваше тело\nРастает в марте, хрупкая Снегурка!»\nВ пушистой муфте руки холодели.\nМне стало страшно, стало как-то смутно.\nО, как вернуть вас, быстрые недели\nЕго любви, воздушной и минутной!\nЯ не хочу ни горести, ни мщенья,\nПускай умру с последней белой вьюгой.\nО нём гадала я в канун крещенья.\nЯ в январе была его подругой.","name": "Высоко в небе облачко серело...","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 932, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1911","text": "Корнями двух клыков и челюстей громадных\nОттиснув жидкий мозг в глубь плоской головы,\nО махайродусы, владели сушей вы\nВ третичные века гигантских травоядных.\nИ толстокожие - средь пастбищ непролазных,\nУдабривая соль для молочайных трав,\nСтада и табуны ублюдков безобразных,\nКак ваш убойный скот, тучнели для облав.\nБлиз лога вашего, где в сумрачной пещере\nЖелудок страшный ваш свой красный груз варил,\nС тяжелым шлепаньем свирепый динотерий\nОт зуда и жары не лез валяться в ил.\nИ, видя, что каймой лилово-серых ливней\nЗатянут огненный вечерний горизонт,\nПодняв двупарные раскидистые бивни,\nТак жалобно ревел отставший мастодонт.\nГудел и гнулся грунт под тушею бегущей,\nИ в свалке дележа, как зубья пил, клыки,\nХрустя и хлюпая в кроваво-жирной гуще,\nСгрызали с ребрами хрящи и позвонки.\nИ ветром и дождем разрытые долины\nДавно иссякших рек, как мавзолей, хранят\nПод прессами пластов в осадках красной глины\nКостей обглоданных и выщербленных склад.\nЗемля-владычица! И я твой отпрыск тощий,\nИ мне назначила ты царственный удел,\nЧтоб в глубине твоей сокрытой древней мощи\nОгонь немеркнущий металлами гудел.\nНе порывай со мной, как мать, кровавых уз,\nДай в танце бешеном твоей орбитной цепи\nИ крови красный гул и мозга жирный груз\nСложить к подножию твоих великолепий.","name": "Махайродусы","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 933, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1827","text": "Прими сей череп, Дельвиг, он\nПринадлежит тебе по праву.\nТебе поведаю, барон,\nЕго готическую славу.\nПочтенный череп сей не раз\nПарами Вакха нагревался;\nЛитовский меч в недобрый час\nПо нем со звоном ударялся;\nСквозь эту кость не проходил\nЛуч животворный Аполлона;\nНу словом, череп сей хранил\nТяжеловесный мозг барона,\nБарона Дельвига. Барон\nКонечно был охотник славный,\nНаездник, чаши друг исправный,\nГроза вассалов и их жен.\nМой друг, таков был век суровый,\nИ предок твой крепкоголовый\nСмутился б рыцарской душой,\nКогда б тебя перед собой\nУвидел без одежды бранной,\nС главою, миртами венчанной,\nВ очках и с лирой золотой.\nПокойником в церковной книге\nУж был давно записан он,\nИ с предками своими в Риге\nВкушал непробудимый сон.\nБарон в обители печальной\nДоволен, впрочем, был судьбой,\nПастора лестью погребальной,\nГербом гробницы феодальной\nИ эпитафией плохой.\nНо в наши беспокойны годы\nПокойникам покоя нет.\nКосматый баловень природы,\nИ математик, и поэт,\nБуян задумчивый и важный,\nХирург, юрист, физиолог,\nИдеолог и филолог,\nКороче вам - студент присяжный,\nС витою трубкою в зубах,\nВ плаще, с дубиной и в усах\nЯвился в Риге. Там спесиво\nВ трактирах стал он пенить пиво,\nВ дыму табачных облаков;\nБродить над берегами моря,\nМечтать об Лотхен, или с горя\nСтихи писать да бить жидов.\nСтудент под лестницей трактира\nВ каморке темной жил один;\nТам, в виде зеркал и картин,\nКороткий плащ, картуз, рапира\nВисели на стене рядком.\nПолуизмаранный альбом,\nТворенья Фихте и Платона\nДа два восточных лексикона\nПод паутиною в углу\nЛежали грудой на полу,-\nПредмет занятий разнородных\nУченого да крыс голодных.\nМы знаем: роскоши пустой\nПочтенный мыслитель не ищет;\nСмеясь над глупой суетой,\nВ чулане он беспечно свищет.\nУмеренность, вещал мудрец,\nСердец высоких отпечаток.\nСтудент однако ж наконец\nЗаметил важный недостаток\nВ своем быту: ему предмет\nНеобходимый был... скелет,\nПредмет, философам любезный,\nПредмет приятный и полезный\nДля глаз и сердца, слова нет;\nНо где достанет он скелет?\nВот он однажды в воскресенье\nСошелся с кистером градским\nИ, тотчас взяв в соображенье\nЕго характер и служенье,\nРешился подружиться с ним.\nЗа кружкой пива мой мечтатель\nОткрылся кистеру душой\nИ говорит: \"Нельзя ль, приятель,\nТебе досужною порой\nСвести меня в подвал могильный,\nКостями праздными обильный,\nИ между тем один скелет\nПомочь мне вынести на свет?\nКлянусь тебе айдесским богом:\nОн будет дружбы мне залогом\nИ до моих последних дней\nКрасой обители моей\".\nСмутился кистер изумленный.\n\"Что за желанье? что за страсть?\nИдти в подвал уединенный,\nВстревожить мертвых сонм почтенный\nИ одного из них украсть!\nИ кто же?.. Он, гробов хранитель!\nЧто скажут мертвые потом?\"\nНо пиво, страха усыпитель\nИ гневной совести смиритель,\nСомненья разрешило в нем.\nНу, так и быть! Дает он слово,\nЧто к ночи будет все готово,\nИ другу назначает час.\nОни расстались.\nДень угас;\nНастала ночь. Плащом покрытый,\nСтоит герой наш знаменитый\nУ галереи гробовой,\nИ с ним преступный кистер мой,\nДержа в руке фонарь разбитый,\nГотов на подвиг роковой.\nИ вот визжит замок заржавый,\nВизжит предательская дверь -\nИ сходят витязи теперь\nВо мрак подвала величавый;\nСияньем тощим фонаря\nГлухие своды озаря,\nИдут - и эхо гробовое,\nСмущенное в своем покое,\nПротяжно вторит звук шагов.\nПред ними длинный ряд гробов;\nВезде щиты, гербы, короны;\nВ тщеславном тлении кругом\nПочиют непробудным сном\nВысокородные бароны...\nЯ бы никак не осмелился оставить рифмы в эту поэтическую\nминуту, если бы твой прадед, коего гроб попался под руку\nстудента, вздумал за себя вступиться, ухватя его за ворот,\nили погрозив ему костяным кулаком, или как-нибудь иначе\nоказав свое неудовольствие; к несчастию, похищенье\nсовершилось благополучно. Студент по частям разобрал всего\nбарона и набил карманы костями его. Возвратясь домой, он\nочень искусно связал их проволокою и таким образом\nсоставил себе скелет очень порядочный. Но вскоре молва о\nперенесении бароновых костей из погреба в трактирный чулан\nразнеслася по городу. Преступный кистер лишился места, а\nстудент принужден был бежать из Риги, и как обстоятельства\nне позволяли ему брать с собою будущего, то, разобрав опять\nбарона, раздарил он его своим друзьям. Большая часть\nвысокородных костей досталась аптекарю. Мой приятель Вульф\nполучил в подарок череп и держал в нем табак. Он рассказал\nмне его историю и, зная, сколько я тебя люблю, уступил мне\nчереп одного из тех, которым обязан я твоим существованием.\nПрими ж сей череп, Дельвиг, он\nПринадлежит тебе по праву.\nОбделай ты его, барон,\nВ благопристойную оправу.\nИзделье гроба преврати\nВ увеселительную чашу,\nВином кипящим освяти\nДа запивай уху да кашу.\nПевцу Корсара подражай\nИ скандинавов рай воинский\nВ пирах домашних воскрешай,\nИли как Гамлет-Баратынский\nНад ним задумчиво мечтай:\nО жизни мертвый проповедник,\nВином ли полный иль пустой,\nДля мудреца, как собеседник,\nОн стоит головы живой.\n* См. Дельвиг.","name": "Послание Дельвигу","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 934, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1897","text": "А. П. Саломону\nДвадцатый год — веселье и тревоги\nДелить вдвоем велел нам вышний рок.\nУжель теперь для остальной дороги\nЖитейский нас разъединит поток?\nЗаключены в темнице мира тленной\nИ дань платя царящей суете,\nСвободны мы в божнице сокровенной\nНе изменять возвышенной мечте.\nПусть гибнет все, что правды не выносит,\nНо сохраним же вечности залог,—\nТого, что дух бессмертный тайно просит,\nЧто явно обещал бессмертный Бог.","name": "Старому другу","date_to": "1897"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 935, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","text": "Ветхая избушка\nВся в снегу стоит.\nБабушка-старушка\nИз окна глядит.\nВнукам-шалунишкам\nПо колено снег.\nВесел ребятишкам\nБыстрых санок бег...\nБегают, смеются,\nЛепят снежный дом,\nЗвонко раздаются\nГолоса кругом...\nВ снежном доме будет\nРезвая игра...\nПальчики застудят, -\nПо домам пора!\nЗавтра выпьют чаю,\nГлянут из окна -\nАн уж дом растаял,\nНа дворе - весна!","name": "ВЕТХАЯ ИЗБУШКА"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 936, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Крученых","date_from": "1926","text": "Мизиз...\nЗынь...\nИцив -\nЗима!..\nЗамороженные\nСтень\nСтынь...\nСнегота... Снегота!..\nСтужа... вьюжа...\nВью-ю-ю-га - сту-у-у-га...\nСтугота... стугота!..\nУбийство без крови...\nТифозное небо - одна сплошная вошь!..\nНо вот\nС окосевшиx небес\nВыпало колесо\nВсеx растрясло\nЛиxорадкой и громом\nИ к жизни воззвало\nXАРКНУВ В ТУНДРЫ\nПРОНЗИТЕЛЬНОЙ\nКРОВЬЮ\nЦВЕТОВ...\n- У-а!.. - родился ЦАП в даxе\nСнежки - паx-паx!\nВ зубаx ззудки...\nРоет яму в парном снегу -\nУ-гу-гу-гу!.. Каракурт!.. Гы-гы-гы!..\nБура-а-а-ан... Гора ползет -\nЗу-зу-зу-зу...\nГорим... горим-го-го-го!..\nВ недраx дикий гудрон гудит -\nГУ-ГУ-ГУР...\nГудит земля, зудит земля...\nЗудозем... зудозем...\nРебячий и щенячий пупок дискантно вопит:\nУ-а-а! У-а-а!.. - а!..\nСобаки в сеняx засутулились\nИ тысячи беспроволочныx зертей\nИ одна ведзьма под забором плачут:\nЗА-XА-XА-XА - XА! а-а!\nЗа-xе-xе-xе! -е!\nПА-ПА-А-ЛСЯ!!!\nПа-па-а-лся!\nБуран растет... вьюга зудит...\nНа кожаный костяк\nВскочил Шаман\nШаман\nВсеx запорошил:\nЗыз-з-з\nГлыз-з-з -\nМизиз-з-з\nЗ-З-З-З!\nШыга...\nЦуав...\nИцив -\nВСЕ СОБАКИ\nСДОXЛИ!","name": "Зима","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 937, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1843","text": "Нет, за тебя молиться я не мог,\nДержа венец над головой твоею.\nСтрадал ли я, иль просто изнемог,\nТебе теперь сказать я не умею,-\nНо за тебя молиться я не мог.\nИ помню я - чела убор венчальный\nИзмять венцом мне было жаль: к тебе\nТак шли цветы... Усталый и печальный,\nЯ позабыл в то время о мольбе\nИ все берег чела убор венчальный.\nЗа что цветов тогда мне было жаль -\nБог ведает: за то ль, что без расцвета\nИм суждено погибнуть, за тебя ль -\nНе знаю я... в прошедшем нет ответа...\nА мне цветов глубоко было жаль...","name": "Нет, за тебя молиться я не мог...","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 938, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Блок","date_from": "1902","text": "Люблю высокие соборы,\nДушой смиряясь, посещать,\nВходить на сумрачные хоры,\nВ толпе поющих исчезать.\nБоюсь души моей двуликой\nИ осторожно хороню\nСвой образ дьявольский и дикий\nВ сию священную броню.\nВ своей молитве суеверной\nИщу защиты у Христа,\nНо из-под маски лицемерной\nСмеются лживые уста.\nИ тихо, с измененным ликом,\nВ мерцаньи мертвенном свечей,\nБужу я память о Двуликом\nВ сердцах молящихся людей.\nВот - содрогнулись, смолкли хоры,\nВ смятеньи бросились бежать...\nЛюблю высокие соборы,\nДушой смиряясь, посещать.","name": "Люблю высокие соборы...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 939, "fields": {"themes": [7],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1909","text": "Новый месяц встал над лугом,\nНад росистою межой.\nМилый, дальний и чужой,\nПриходи, ты будешь другом.\nДнем — скрываю, днем — молчу.\nМесяц в небе,— нету мочи!\nВ эти месячные ночи\nРвусь к любимому плечу.\nНе спрошу себя: «Кто ж он?»\nВсе расскажут — твои губы!\nТолько днем объятья грубы,\nТолько днем порыв смешон.\nДнем, томима гордым бесом,\nЛгу с улыбкой на устах.\nНочью ж... Милый, дальний... Ах!\nЛунный серп уже над лесом!","name": "Новолунье","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 940, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1824","text": "Еще молчит гроза народа,\nЕще окован русский ум,\nИ угнетенная свобода\nТаит порывы смелых дум.\nО! долго цепи вековые\nС рамен отчизны не спадут,\nСтолетья грозно протекут,-\nИ не пробудится Россия!","name": "Элегия (Еще молчит гроза народа...)","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 941, "fields": {"themes": [7],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1914","text": "Моя любовь взошла в декабрьский вечер,\nКогда из уст исходит легкий пар,\nКогда зима сухим морозом лечит\nТуманной осени угар.\nЕе тогда не пеленали страсти.\nЯсна и холодна,\nИз тесных и убогих яслей\nУйти не жаждала она.\nНа заре даже древний разум\nПостиг ее ореол.\nОн принес ей золото черного мага\nИ до вечера прочь отошел.\nОтходя, он шептал кому-то:\n\"Снег и звезды - это чудо, чудо или шутка?..\"","name": "Моя любовь взошла в декабрьский вечер...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 942, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1859","text": "Когда был я ребенком, родная моя,\nЕсли детское горе томило меня,\nЯ к тебе приходил, и мой плач утихал:\nНа груди у тебя я в слезах засыпал.\nЯ пришел к тебе вновь... Ты лежишь тут одна,\nТвоя келья темна, твоя ночь холодна,\nНи привета кругом, ни росы, ни огня...\nЯ пришел к тебе... жизнь истомила меня.\nО, возьми, обними, уврачуй, успокой\nМое сердце больное рукою родной,\nО, скорей бы к тебе мне, как прежде, на грудь,\nО, скорей бы мне там задремать и заснуть.","name": "Когда был я ребенком, родная моя...","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 943, "fields": {"themes": [],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1837","text": "Ты светлая звезда таинственного мира,\nКуда я возношусь из тесноты земной,\nГде ждет меня тобой настроенная лира,\nГде ждут меня мечты, согретые тобой.\nТы облако мое, которым день мой мрачен,\nКогда задумчиво я мыслю о тебе,\nИль измеряю путь, который нам назначен,\nИ где судьба моя чужда твоей судьбе.\nТы тихий сумрак мой, которым грудь свежеет,\nКогда на западе заботливого дня\nМой отдыхает ум и сердце вечереет,\nИ тени смертные снисходят на меня.","name": "Ты светлая звезда","date_to": "1837"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 944, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","text": "Мое прекрасное убежище,\nМир звуков, линий, облаков.\nКуда не входит ветер режущий\nИз не доезженных миров.\nВедь эту жизнь многообразную,\nНе помышляя об иной,\nЯ как великий праздник праздную,\nКак нектар воздух пью земной.\nИду в пространстве и во времени.\nИ вслед за мной мой сын идет\nСреди трудящегося племени\nВетров, и пламеней, и вод.\nИ Судия с лазури пламенной,\nДиктующий нам свой закон,\nПризнает, верую, что правильно\nМой путь был мною совершен.","name": "Мое прекрасное убежище..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 945, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1912","text": "Я молился бы лику заката,\nТемной роще, туману, ручьям,\nДа тяжелая дверь каземата\nНе пускает к родимым полям -\nНаглядеться на бора опушку,\nЛистопадом, смолой подышать,\nПостучаться в лесную избушку,\nГде за пряжею старится мать...\nНе она ли за пряслом решетки\nВетровою свирелью поет...\nВечер нижет янтарные четки,\nКрасит золотом треснувший свод.","name": "Я молился бы лику заката...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 946, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1924","text": "Всегда чего-нибудь нет,-\nЧего-нибудь слишком много...\nНа все как бы есть ответ -\nНо без последнего слога.\nСвершится ли что - не так,\nНекстати, непрочно, зыбко...\nИ каждый не верен знак,\nВ решеньи каждом - ошибка.\nЗмеится луна в воде,-\nНо лжет, золотясь, дорога...\nУщерб, перехлест везде.\nА мера - только у Бога.","name": "Мера","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 947, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1827","text": "Свет Родионовна, забуду ли тебя?\nВ те дни, как, сельскую свободу возлюбя,\nЯ покидал для ней и славу, и науки,\nИ немцев, и сей град профессоров и скуки,-\nТы, благодатная хозяйка сени той,\nГде Пушкин, не сражен суровою судьбой,\nПрезрев людей, молву, их ласки, их измены,\nСвященнодействовал при алтаре Камены,-\nВсегда приветами сердечной доброты\nВстречала ты меня, мне здравствовала ты,\nКогда чрез длинный ряд полей, под зноем лета,\nХодил я навещать изгнанника-поэта,\nИ мне сопутствовал приятель давний твой,\nАреевых наук питомец молодой.\nКак сладостно твое святое хлебосольство\nНам баловало вкус и жажды своевольство!\nС каким радушием - красою древних лет -\nТы набирала нам затейливый обед!\nСама и водку нам и брашна подавала,\nИ соты, и плоды, и вина уставляла\nНа милой тесноте старинного стола!\nТы занимала нас - добра и весела -\nПро стародавних бар пленительным рассказом:\nМы удивлялися почтенным их проказам,\nМы верили тебе - и смех не прерывал\nТвоих бесхитростных суждений и похвал;\nСвободно говорил язык словоохотный,\nИ легкие часы летали беззаботно!\nСм. Пушкин.","name": "К няне А. С. Пушкина","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 948, "fields": {"themes": [20],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1891","text": "Порой в отчаянье приводит\nМеня наш старый шар земной:\nОн так давно вкруг солнца ходит\nСвоей незримою тропой;\nВ нем всё так сложно, так огромно;\nТак он красив и так богат...\nНо качеств этих результат\nДля жизни - менее чем скромный.\nЗачем вертится он века,\nКак в колесе вертится белка?\nЗачем так форма велика,\nКоль содержание так мелко?..\nВсему политики виной,\nС душой ко злу лишь только чуткой.\nБез них такой нелепой шуткой\nМне не казался б шар земной.\nНу не обидно ль, в самом деле?\nОни пришли, как ночью тать,\nСудьбой вселенной завладели\nИ род людской вернули вспять.\nХоть грезят миром филантропы,\nНо их задача нелегка;\nВ цивилизацию Европы\nВновь лезет право кулака.\nОпять - стремленье всех ослабить,\nИ к старой цели - старый путь:\nНахально друга обмануть,\nНещадно недруга ограбить.\nНароды все возбуждены\nИ ждут лишь рокового часа,\nПотехам бешеной войны\nГотовя пушечное мясо.\nКакой тут нравственный успех?\nМы только грубой силе верим,\nКогда, в чаду таких потех,\nОт человека пахнет зверем...\nМне и досадно и смешно,\nКогда я слышу хор хвалебный\nТворцам политики враждебной:\n\"Как дальновидно! Как умно!\"\nУма тут нет. Я протестую.\nИ, кстати, истину простую\nПусть подтвердит мое перо:\n\"Умно то только, что добро\".","name": "Умные политики","date_to": "1891"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 949, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1943","text": "Товарищ, русским языком вам объясняю:\nПетров обедает, его в отделе нет.\nКогда придет? Откуда же я знаю,\nКак скоро он закончит свой обед!\nЧто? Вы, пожалуйста, товарищ, не кричите.\nЯ узнаю ваш голос третий раз,\nИ вы напрасно на меня ворчите:\nЯ вовсе не обязан слушать вас.\nКак? Вы с утра не в силах дозвониться?\nНу, значит, он ушел в столовую с утра.\nКонечно, десять раз пора бы возвратиться,\nЯ тоже полагаю, что пора!\nДа, безобразие! Вполне согласен с вами!\nДа, уж работничек, чтоб черт его побрал!\nВот, вот! Как раз такими же словами\nИ я его раз двадцать пробирал!\nВозможно, он приписан к двум столовым,\nА может, к трем... Да нет! Я не шучу!\nЯ должен встретиться с товарищем Петровым\nИ третий день поймать его хочу.\nХочу — и не могу: обедает — и баста!\nА я уж приходил в любое время дня.\nСкажите, ну, а вы встречались с ним хоть раз-то?\nНет? Значит, и у вас совсем как у меня!\nПетренко — тоже нет, ушел обедать тоже.\nИ Петерсона — нет, и Петросяна — нет.\nДа нет! Я не шучу! Зачем? Помилуй боже!\nВсе учреждение закрыто на обед!","name": "Обедающий заведующий","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 950, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1770","text": "Не грусти, мой свет! Мне грустно и самой,\nЧто давно я не видалася с тобой,-\nМуж ревнивый не пускает никуда;\nОтвернусь лишь, так и он идет туда.\nПринуждает, чтоб я с ним всегда была;\nГоворит он: \"Отчего невесела?\"\nЯ вздыхаю по тебе, мой свет, всегда,\nТы из мыслей не выходишь никогда.\nАх, несчастье, ах, несносная беда,\nЧто досталась я такому, молода;\nМне в совете с ним вовеки не живать,\nНикакого мне веселья не видать.\nСокрушил злодей всю молодость мою;\nНо поверь, что в мыслях крепко я стою;\nХоть бы он меня и пуще стал губить,\nЯ тебя, мой свет, вовек буду любить.","date_to": "1770"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 951, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "В тени косматой ели,\nНад шумною рекой\nКачает черт качели\nМохнатою рукой.\nКачает и смеется,\nВперед, назад,\nВперед, назад,\nДоска скрипит и гнется,\nО сук тяжелый трется\nНатянутый канат.\nСнует с протяжным скрипом\nШатучая доска,\nИ черт хохочет с хрипом,\nХватаясь за бока.\nДержусь, томлюсь, качаюсь,\nВперед, назад,\nВперед, назад,\nХватаюсь и мотаюсь,\nИ отвести стараюсь\nОт черта томный взгляд.\nНад верхом темной ели\nХохочет голубой:\n- Попался на качели,\nКачайся, черт с тобой!\n-В тени косматой ели\nВизжат, кружась гурьбой:\n- Попался на качели,\nКачайся, черт с тобой!\n-Я знаю, черт не бросит\nСтремительной доски,\nПока меня не скосит\nГрозящий взмах руки,\nПока не перетрется,\nКрутяся, конопля,\nПока не подвернется\nКо мне моя земля.\nВзлечу я выше ели,\nИ лбом о землю трах!\nКачай же, черт, качели,\nВсе выше, выше... ах!","name": "ЧЕРТОВЫ КАЧЕЛИ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 952, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1913","text": "Твой белый дом и тихий дом оставлю.\nДа будет жизнь пустынна и светла.\nТебя, тебя в моих стихах прославлю,\nКак женщина прославить не могла.\nИ ты подругу помнишь дорогую\nВ тобою созданном для глаз ее раю,\nА я товаром редкостным торгую —\nТвою любовь и нежность продаю.","name": "Твой белый дом и тихий дом оставлю...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 953, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Догола\nздесь ветер горы вылизал,\nПодступает к морю\nневысокий кряж.\nДо сих пор\nотстрелянными гильзами\nМрачно звякает\nзабытый пляж.\nВ орудийном грохоте прибоя\nЧеловек\nсо шрамом у виска\nСнова,\nснова слышит голос боя,\nК ржавым гильзам\nтянется рука.","name": "У моря"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 954, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1945","text": "Умру — вы вспомните газеты шорох,\nУжасный год, который всем нам дорог.\nА я хочу, чтоб голос мой замолкший\nНапомнил вам не только гром у Волги,\nНо и деревьев еле слышный шелест,\nЗеленую таинственную прелесть.\nЯ с ним жил, я слышал их рассказы,\nКаштаны милые, оливы, вязы —\nТо не ландшафт, не фон и не убранство;\nЕсть в дереве судьба и постоянство,\nУйду — они останутся на страже,\nЯ начал говорить — они доскажут.","name": "Умру — вы вспомните газеты шорох...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 955, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","date_from": "1955","text": "Никогда не думал, что такая\nМожет быть тоска на белом свете.\nК. Симонов\nСолнце бьет из всех расщелин,\nПрерывая грустный рассказ\nО том, что в середине недели\nВдруг приходит тоска.\nРаспускаешь невольно нюни,\nНастроение нечем крыть,\nОчень понятны строчки Бунина,\nЧто в этом случае нужно пить.\nНо насчет водки, поймите,\nЯ совершеннейший нелюбитель.\nЕще, как на горе, весенние месяцы,\nВ крови обязательное брожение.\nА что если взять и... повеситься,\nТак, под настроение.\nИли, вспомнив девчонку в столице,\nВеселые искры глаз\nСогласно весне и апрелю влюбиться\nВ нее второй раз?\nПлохо одному в зимнюю стужу,\nДо омерзения скучно в расплавленный зной,\nНо, оказалось, гораздо хуже\nБывает тоска весной.","name": "Солнце бьет из всех расщелин...","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 956, "fields": {"themes": [19,13],"author": "Агния Барто","text": "Учитель наш давал урок,\nК доске не вызывал.\nНас на уроке ветерок\nТихонько обдувал.\nВесна, весна, пришла весна!\nМы учимся в саду,\nКак надо сеять семена,\nКак делать борозду.\nРасти, наш сад, и хорошей\nИ распускайся в срок!\nБез книжек, без карандашей\nОтлично шел урок.","name": "Урок в саду"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 957, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1974","text": "Ай, не стойте в гордыне -\nПодходите к крыльцу,\nА и вы, молодые,\nПоклонитесь отцу!\nОн сердитый да строгий,-\nКак сподлобья взглянет,\nТак вы кланяйтесь в ноги-\nМожет, он отойдет.\nВам отцу поклониться -\nТоже труд небольшой,-\nОн лицом просветлится,\nПомягчает душой.\nВы с того начинайте\nИ потом до конца\nВо всю жизнь привечайте\nДорогого отца!","name": "Величальная отцу","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 958, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1917","text": "Словно сто лет прошло, а всего неделя!\nКакое, неделя... двадцать четыре часа!\nСам Сатурн удивился: никогда доселе\nНе вертелась такой вертушкой его коса.\nВчера еще народ стоял темной кучей,\nИзредка шарахаясь и смутно крича,\nА Аничков дворец красной и пустынной тучей\nСлал залп за залпом с продажного плеча.\nВести (такие обычные вести!)\nЗмеями ползли: \"Там пятьдесят, там двести\nУбитых...\" Двинулись казаки.\n\"Они отказались. Стрелять не будут!..\" -\nШипят с поднятыми воротниками шпики.\nСегодня... сегодня солнце, встав,\nУвидело в казармах отворенными все ворота.\nНи караульных, ни городовых, ни застав.\nСловно никогда и не было ни охранника, ни пулемета.\nИграет музыка. Около Кирочной бой,\nНо как-то исчезла последняя тень испуга.\nВойска за свободу! Боже, о Боже мой!\nВсе готовы обнимать друг друга.\nВспомните это утро после черного вечера,\nЭто солнце и блестящую медь,\nВспомните, что не снилось вам в далекие вечера,\nНо что заставляло ваше сердце гореть!\nВести все радостнее, как стая голубей...\n\"Взята Крепость... Адмиралтейство пало!\"\nНебо все ясней, все голубей.\nКак будто Пасха в посту настала.\nТолько к вечеру чердачные совы\nНачинают перекличку выстрелов,\nС тупым безумием до конца готовы\nСвою наемную жизнь выстрадать.\nМчатся грузовые автомобили,\nМальчики везут министров в Думу,\nИ к быстрому шуму\n\"Ура\" льнет, как столб пыли.\nСмех? Но к чему же постные лица,\nМы не только хороним, мы строим новый дом.\nКак всем в нем разместиться,\nПодумаем мы потом.\nПомните это начало советских депеш,\nГоловокружительное: \"Всем, всем, всем!\"\nСловно голодному говорят: \"Ешь!\"\nА он, улыбаясь, отвечает: \"Ем\".\nПо словам прошелся крепкий наждак\n(Обновители языка, нате-ка!).\nИ слово \"гражданин\" звучит так,\nСловно его впервые выдумала грамматика.\nРусская революция - юношеская, целомудренная,\nблагая,-\nНе повторяет, только брата видит во французе,\nИ проходит по тротуарам, простая,\nСловно ангел в рабочей блузе.","name": "Русская революция","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 959, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","date_from": "1947","text": "Солнце шло по небосводу,\nсиневу\nразглаживая.\nМы сказали про погоду:\n- Так себе...\nневажная...-\nНи дымка\nв небесном зале,\nобыщи\nвсе небо хоть!\nОгорчившись,\nмы сказали:\n- Что ни день,\nто непогодь!\nНо когда\nподуло\nвроде\nхолодком\nнад улицею,\nмы сказали\nо погоде:\n- Ничего,\nразгуливается!-\nА когда\nпошли\nв три яруса\nоблака, ворочаясь,\nмы,\nкак дети,\nрассмеялися:\n- Наконец\nхорошая!-\nДождь ударил\nпо растеньям\nяростно\nи рьяно,\nдождь понесся\nс превышеньем\nдождевого плана.\nИ, промокшая,\nбез зонтика,\nпод навесом\nвхода\nговорила\nчья-то тетенька:\n- Хороша погода!-\nА хлеба\nвбирали капли,\nдумая:\n\"Молчать ли вам?\"\nИ такой отрадой пахли -\nпросто\nзамечательно!\nИ во всем Союзе\nне было\nвзгляда недовольного,\nкогда\nвзрезывала\nнебо\nмагнийная\nмолния.\nЛюди\nв южном санатории\nпод дождем\nна пляже\nгрома\nпорции повторные\nтребовали даже!\nВетерки\nпришли\nи сдунули\nвсе пушинки\nв небе.\nСтало ясно:\nвсе мы думали\nо стране\nи хлебе.","name": "Отношение к погоде","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 960, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1822","text": "Недавно я в часы свободы\nУстав наездника читал\nИ даже ясно понимал\nЕго искусные доводы;*\nУзнал я резкие черты\nНеподражаемого слога;\nНо перевертывал листы\nИ - признаюсь - роптал на Бога.\nЯ думал: ветреный певец,\nНе сотвори себе кумира,\nПеребесилась наконец\nТвоя проказливая лира,\nИ, сердцем охладев навек,\nТы, видно, стал в угоду мира\nБлагоразумный человек!\nО горе, молвил я сквозь слезы,\nКто дал Давыдову совет\nОставить лавр, оставить розы?\nКак мог унизиться до прозы\nВенчанный музою поэт,\nПрезрев и славу прежних лет,\nИ Бурцовой** души угрозы!\nИ вдруг растрепанную тень\nЯ вижу прямо пред собою,\nПьяна, как в самый смерти день,\nСтолбом усы, виски горою,\nЖестокий ментик за спиною\n.\n* Имеется в виду книга\n\"Опыт теории\nпартизанского действия\", только что вышедшая в свет.\n** А.П.Бурцев - сослуживец Д.Давыдова, воспетый им\n\"величайший гуляка\".","name": "Недавно я в часы свободы...","date_to": "1822"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 961, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1812","text": "Засни, дитя, спи, ангел мой!\nМне душу рвет твое стенанье!\nУжель страдать и над тобой?\nАх, тяжко и одно страданье!\nКогда отец твой обольстил\nМеня любви своей мечтою,\nКак ты, пленял он красотою,\nКак ты, он прост, невинен был!\nВверялось сердце без защиты,\nНо он неверен; мы забыты.\nЗасни, дитя! спи, ангел мой!\nМне душу рвет твое стенанье!\nУжель страдать и над тобой?\nАх, тяжко и одно страданье!\nКогда покинет легкий сон,\nУтешь меня улыбкой милой;\nУвы, такой же сладкой силой\nПовелевал душе и он.\nНо сколь он знал, к моей напасти,\nЧто всё его покорно власти!\nЗасни, дитя! спи, ангел мой!\nМне душу рвет твое стенанье!\nУжель страдать и над тобой?\nАх, тяжко и одно страданье!\nМое он сердце распалил,\nЧтобы сразить его изменой;\nПочто с своею переменой\nОн и его не изменил?\nМоя тоска неутолима;\nЛюблю, хотя и нелюбима.\nЗасни, дитя! спи, ангел мой!\nМне душу рвет твое стенанье!\nУжель страдать и над тобой?\nАх, тяжко и одно страданье!\nЕго краса в твоих чертах;\nОткрытый вид, живые взоры;\nЕго услышу разговоры\nЯ скоро на твоих устах!\nНо, ах, красой очарователь,\nМой сын, не будь, как он, предатель!\nЗасни, дитя! спи, ангел мой!\nМне душу рвет твое стенанье!\nУжель страдать и над тобой?\nАх, тяжко и одно страданье!\nВ слезах у люльки я твоей —\nА ты с улыбкой почиваешь!\nО дай, творец, да не узнаешь\nПечаль подобную моей!\nОт милых горе нестерпимо!\nДа пройдет страшный жребий мимо!\nЗасни, дитя! спи, ангел мой!\nМне душу рвет твое стенанье!\nУжель страдать и над тобой?\nАх, тяжко и одно страданье!\nНавек для нас пустыня свет,\nК надежде нам пути закрыты,\nКогда единственным забыты,\nНам сердца здесь родного нет,\nНе нам веселие земное;\nВо всей природе мы лишь двое!\nЗасни, дитя! спи, ангел мой!\nМне душу рвет твое стенанье!\nУжель страдать и над тобой?\nАх, тяжко и одно страданье!\nПойдем, мой сын, путем одним,\nДве жертвы рока злополучны.\nО, будем в мире неразлучны,\nСносней страдание двоим!\nЯ нежных лет твоих хранитель,\nТы мне на старость утешитель!\nЗасни, дитя! спи, ангел мой!\nМне душу рвет твое стенанье!\nУжель страдать и над тобой?\nАх, тяжко и одно страданье!","name": "Песня матери над колыбелью сына","date_to": "1812"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 962, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1893","text": "Звезды тихонько шептались,\nЗвезды смотрели на нас.\nМилая, верь мне,— в тот час\nЗвезды над нами смеялись.\nСпрашивал я: «Не мечта ли?»;\nТы отвечала мне: «Да!»;\nВерь, дорогая, тогда\nОба с тобою мы лгали.","name": "Звезды тихонько шептались...","date_to": "1893"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 963, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "Я - двоюродная жена.\nУ тебя - жена родная!\nЯ сейчас тебе нужна.\nЯ тебя не осуждаю.\nУ тебя и сын и сад.\nТы, обняв меня за шею,\nпоглядишь на циферблат -\nдаже пикнуть не посмею.\nПоезжай ради Христа,\nгде вы снятые в обнимку.\nДвоюродная сестра,\nзастели ему простынку!\nЯ от жалости забьюсь.\nЯ куплю билет на поезд.\nВ фотографию вопьюсь.\nИ запрячу бритву в пояс.","name": "Я - двоюродная жена..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 964, "fields": {"themes": [20],"author": "Юрий Левитанский","text": "Мы не от старости умрем -\nОт старых ран умрем...\nС. Гудзенко\nОпоздало письмо.\nОпоздало письмо.\nОпоздало.\nТы его не получишь,\nне вскроешь\nи мне не напишешь.\nОдеяло откинул.\nК стене повернулся устало.\nИ упала рука.\nИ не видишь.\nНе слышишь.\nНе дышишь.\nВот и кончено все.\nС той поры ты не стар и не молод,\nи не будет ни весен,\nни лет,\nни дождя,\nни восхода.\nОстается навеки\nодин нескончаемый холод -\nпродолженье\nдалекой зимы\nсорок первого года.\nСмерть летала над нами,\nвитала, почта ощутима.\nБыли вьюгою белой\nоплаканы мы и отпеты.\nНо война,\nтолько пулей отметив,\nтебя пощадила,\nчтоб убить\nчерез несколько лет\nпосле нашей победы.\nВот еще один холмик\nпод этим большим небосклоном.\nОбелиски, фанерные звездочки -\nнет им предела.\nЭта снежная полночь\nстоит на земле\nПантеоном,\nгде без края могилы\nпогибших за правое дело.\nКолоннадой тяжелой\nзастыли вдали водопады.\nМлечный Путь перекинут над ними,\nкак вечная арка.\nИ рядами гранитных ступеней\nуходят Карпаты\nпод торжественный купол,\nгде звезды мерцают неярко.\nСколько в мире холмов!\nКак надгробные надписи скупы.\nЭто скорбные вехи\nпути моего поколенья.\nЯ иду между ними.\nДо крови закушены губы.\nЯ на миг\nу могилы твоей\nстановлюсь на колени.\nИ теряю тебя.\nБесполезны слова утешенья.\nЧто мне делать с печалью!\nМое поколенье на марше.\nНо годам не подвластен\nжелезный закон притяженья\nк неостывшей земле,\nгде зарыты ровесники наши.","name": "Памяти ровесника"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 965, "fields": {"themes": [7],"author": "Яков Полонский","date_from": "1867","text": "Напрасно иногда взывал он к тени милой\nИ ждал - былое вновь придет и воскресит\nВсе то, что мертвым сном спит, взятое могилой,\nПридет - и усыпит любви волшебной силой\nТу жажду счастья, что проснулась и - томит.\nНапрасно ом хотел любовь предать забвенью,-\nЧтоб ясный свет ее, утраченный навек,\nНе раздражал его, подобно впечатленью\nПотухшего огня, который красной тенью,\nРябя впотьмах, плывет из-под усталых век.\nНапрасно он молил, отдавшись страсти новой:\n- Хоть ты приди ко мне с улыбкой на устах!\nЧтоб с новой силой мог я к старости суровой\nНа голове пронесть вражды венец терновый\nИ крест - тяжелый крест на слабых раменах.\nЛюбовь не шла к нему, как месяц из тумана.\nЖизнь в душу веяла, как ветер в зимний день.\nСильней час от часу горела в сердце рана,-\nНо в новом образе в мир мрака и обмана\nНе возвращалася возлюбленная тень.","name": "Напрасно","date_to": "1867"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 966, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1917","text": "Любить - идти,- не смолкнул гром,\nТоптать тоску, не знать ботинок,\nПугать ежей, платить добром\nЗа зло брусники с паутиной.\nПить с веток, бьющих по лицу,\nЛазурь с отскоку полосуя:\n\"Так это эхо?\" - и к концу\nС дороги сбиться в поцелуях.\nКак с маршем, бресть с репьем на всем.\nК закату знать, что солнце старше\nТех звезд и тех телег с овсом,\nТой Маргариты и корчмарши.\nТерять язык, абонемент\nНа бурю слез в глазах валькирий,\nИ, в жар всем небом онемев,\nТопить мачтовый лес в эфире.\nРазлегшись, сгресть, в шипах, клочьми\nСобытья лет, как шишки ели:\nШоссе; сошествие Корчмы;\nСветало; зябли; рыбу ели.\nИ, раз свалясь, запеть: \"Седой,\nЯ шел и пал без сил. Когда-то\nДавился город лебедой,\nКупавшейся в слезах солдаток.\nВ тени безлунных длинных риг,\nВ огнях баклаг и бакалеен,\nНаверное и он - старик\nИ тоже следом околеет\".\nТак пел я, пел и умирал.\nИ умирал и возвращался\nК ее рукам, как бумеранг,\nИ - сколько помнится - прощался.","name": "Любить - идти,- не смолкнул гром...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 967, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1841","text": "В полдневный жар в долине Дагестана\nС свинцом в груди лежал недвижим я,\nГлубокая еще дымилась рана,\nПо капле кровь точилася моя.\nЛежал один я на песке долины.\nУступы скал теснилися кругом,\nИ солнце жгло их желтые вершины\nИ жгло меня - но спал я мертвым сном.\nИ снился мне сияющий огнями\nВечерний пир в родимой стороне.\nМеж юных жен, увенчанных цветами,\nШел разговор веселый обо мне.\nНо, в разговор веселый не вступая,\nСидела там задумчиво одна,\nИ в грустный сон душа ее младая\nБог знает чем была погружена;\nИ снилась ей долина Дагестана;\nЗнакомый труп лежал в долине той,\nВ его груди, дымясь, чернела рана,\nИ кровь лилась хладеющей струей.","name": "СОН","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 968, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Огарев","date_from": "1854","text": "Зимой люблю я встать поутру рано,\nКогда еще все тихо, как в ночи,\nДеревня спит, и снежная поляна\nМорозом дышит, звездные лучи\nГорят и гаснут в ранней мгле тумана.\nОдин, при дружном трепете свечи\nЛюбимый труд уже свершать готовый —\nЯ бодр и свеж и жажду мысли новой.\nПередо мной знакомые преданья,\nГде собран опыт трудный долгих лет\nИ разума пытливые гаданья...\nСпокойно шлю им утренний привет\nИ в тишине, исполненный вниманья,\nЯ слушаю, ловя летучий след,\nБиенье жизни от начала века\nИ новый мир творю для человека.\nНо гонит день туманы ночи сонной,\nПроснулся гул — подобие волне,\nЗовет звонок к работе обыденной.\nИ все, что мог создать я в тишине,\nРазвеет дико день неугомонный...\nИ в жизни вновь звучит уныло мне\nОдно и то же непрерывной цепью,\nКак ветра шум над бесконечной степью.\nА ввечеру, всех дел окончив смету,\nЗасядем мы, мой друг, пред камельком:\nНам принесут печальную газету,\nИ грустно мы все новости прочтем\nИ ничего по целу белу свету\nОтрадного ни капли не найдем,\nИ молча мы пожмем друг другу руку,\nЧтоб выразить любовь, и скорбь, и скуку.","name": "Aurora musae amica","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 969, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Бунин","date_from": "1912","text": "Монастыри в предгориях глухих,\nНаследие разбойников морских,\nОбители забытые, пустые,-\nМоя душа жила когда-то в них:\nЛюблю, люблю вас, келии простые,\nДворы в стенах тяжелых и нагих,\nВалы и рвы, от плесени седые,\nПод башнями кустарники густые\nИ глыбы скользких пепельных камней,\nЗагромоздивших скаты побережий,\nГде сквозь маслины кажется синей\nВода у скал, где крепко треплет свежий,\nСоленый ветер листьями маслин\nИ на ветру благоухает тмин!","name": "В Сицилии","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 970, "fields": {"themes": [7],"author": "Черубина де Габриак","date_from": "1924","text": "Чудотворным молилась иконам,\nпризывала на помощь любовь,\nа на сердце малиновым звоном\nзапевала цыганская кровь...\nЭх, надеть бы мне четки, как бусы,\nвместо черного пестрый платок,\nда вот ты такой нежный и русый,\nа глаза - василек...\nТы своею душою голубиной\nнавсегда затворился в скиту -\nя же выросла дикой рябиной,\nвся по осени в алом цвету...\nДа уж, видно, судьба с тобой рядом\nсвечи теплить, акафисты петь,\nкласть поклоны с опущенным взглядом\nда цыганскою кровью гореть...","name": "Чудотворным молилась иконам...","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 971, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1972","text": "Виктору Голышеву\nПтица уже не влетает в форточку.\nДевица, как зверь, защищает кофточку.\nПоскользнувшись о вишневую косточку,\nя не падаю: сила трения\nвозрастает с паденьем скорости.\nСердце скачет, как белка, в хворосте\nребер. И горло поет о возрасте.\nЭто — уже старение.\nСтарение! Здравствуй, мое старение!\nКрови медленное струение.\nНекогда стройное ног строение\nмучает зрение. Я заранее\nобласть своих ощущений пятую,\nобувь скидая, спасаю ватою.\nВсякий, кто мимо идет с лопатою,\nныне объект внимания.\nПравильно! Тело в страстях раскаялось.\nЗря оно пело, рыдало, скалилось.\nВ полости рта не уступит кариес\nГреции Древней, по меньшей мере.\nСмрадно дыша и треща суставами,\nпачкаю зеркало. Речь о саване\nеще не идет. Но уже те самые,\nкто тебя вынесет, входят в двери.\nЗдравствуй, младое и незнакомое\nплемя! Жужжащее, как насекомое,\nвремя нашло наконец искомое\nлакомство в твердом моем затылке.\nВ мыслях разброд и разгром на темени.\nТочно царица — Ивана в тереме,\nчую дыхание смертной темени\nфибрами всеми и жмусь к подстилке.\nБоязно! То-то и есть, что боязно.\nДаже когда все колеса поезда\nпрокатятся с грохотом ниже пояса,\nне замирает полет фантазии.\nТочно рассеянный взор отличника,\nне отличая очки от лифчика,\nболь близорука, и смерть расплывчата,\nкак очертанья Азии.\nВсе, что я мог потерять, утрачено\nначисто. Но и достиг я начерно\nвсе, чего было достичь назначено.\nДаже кукушки в ночи звучание\nтрогает мало — пусть жизнь оболгана\nили оправдана им надолго, но\nстарение есть отрастанье органа\nслуха, рассчитанного на молчание.\nСтарение! В теле все больше смертного.\nТо есть ненужного жизни. С медного\nлба исчезает сиянье местного\nсвета. И черный прожектор в полдень\nмне заливает глазные впадины.\nСилы из мышц у меня украдены.\nНо не ищу себе перекладины:\nсовестно браться за труд Господень.\nВпрочем, дело, должно быть, в трусости.\nВ страхе. В технической акта трудности.\nЭто — влиянье грядущей трупности:\nвсякий распад начинается с воли,\nминимум коей — основа статики.\nТак я учил, сидя в школьном садике.\nОй, отойдите, друзья-касатики!\nДайте выйти во чисто поле!\nЯ был как все. То есть жил похожею\nжизнью. С цветами входил в прихожую.\nПил. Валял дурака под кожею.\nБрал, что давали. Душа не зарилась\nна не свое. Обладал опорою,\nстроил рычаг. И пространству впору я\nзвук извлекал, дуя в дудку полую.\nЧто бы такое сказать под занавес?!\nСлушай, дружина, враги и братие!\nВсе, что творил я, творил не ради я\nславы в эпоху кино и радио,\nно ради речи родной, словесности.\nЗа каковое раченье-жречество\n(сказано ж доктору: сам пусть лечится)\nчаши лишившись в пиру Отечества,\nнынче стою в незнакомой местности.\nВетрено. Сыро, темно. И ветрено.\nПолночь швыряет листву и ветви на\nкровлю. Можно сказать уверенно:\nздесь и скончаю я дни, теряя\nволосы, зубы, глаголы, суффиксы,\nчерпая кепкой, что шлемом суздальским,\nиз океана волну, чтоб сузился,\nхрупая рыбу, пускай сырая.\nСтарение! Возраст успеха. Знания\nправды. Изнанки ее. Изгнания.\nБоли. Ни против нее, ни за нее\nя ничего не имею. Коли ж\nпереборщит — возоплю: нелепица\nсдерживать чувства. Покамест — терпится.\nЕжели что-то во мне и теплится,\nэто не разум, а кровь всего лишь.\nДанная песня — не вопль отчаянья.\nЭто — следствие одичания.\nЭто — точней — первый крик молчания,\nцарствие чье представляю суммою\nзвуков, исторгнутых прежде мокрою,\nзатвердевающей ныне в мертвую\nкак бы натуру, гортанью твердою.\nЭто и к лучшему. Так я думаю.\nВот оно — то, о чем я глаголаю:\nо превращении тела в голую\nвещь! Ни горе не гляжу, ни долу я,\nно в пустоту — чем ее ни высветли.\nЭто и к лучшему. Чувство ужаса\nвещи не свойственно. Так что лужица\nподле вещи не обнаружится,\nдаже если вещица при смерти.\nТочно Тезей из пещеры Миноса,\nвыйдя на воздух и шкуру вынеся,\nне горизонт вижу я — знак минуса\nк прожитой жизни. Острей, чем меч его,\nлезвие это, и им отрезана\nлучшая часть. Так вино от трезвого\nпрочь убирают и соль — от пресного.\nХочется плакать. Но плакать нечего.\nБей в барабан о своем доверии\nк ножницам, в коих судьба материи\nскрыта. Только размер потери и\nделает смертного равным Богу.\n(Это суждение стоит галочки\nдаже в виду обнаженной парочки.)\nБей в барабан, пока держишь палочки,\nс тенью своей маршируя в ногу!","name": "1972 год","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 972, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","text": "Во дни минувшие бывало,\nКогда являлася весна,\nКогда природа воскресала\nОт продолжительного сна,\nКогда ручьи текли обильно\nИ распускалися цветы,\nМладое сердце билось сильно,\nКипели весело мечты;\nС какою радостию чистой\nЯ вновь встречал в бору сыром\nКувшинчик синий и пушистый\nС его мохнатым стебельком;\nКакими чувствами родными\nМеня манил, как старый друг,\nЗвездами полный золотыми\nЕще никем не смятый луг!\nПотом пришла пора иная\nИ с каждой новою весной,\nБылое счастье вспоминая,\nГрустней я делался; порой,\nКогда темнели неба своды,\nЕдва шептались тростники,\nЗвучней ручья катились воды,\nЖужжали поздние жуки,\nКазалось мне, что мне недаром\nГрустить весною суждено,\nЧто неожиданным ударом\nБлаженство кончиться должно.\n. . . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . .","name": "Во дни минувшие бывало..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 973, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кушнер","text": "У природы, заступницы всех,\nКамни есть и есть облака,\nКак детей, любя и этих и тех,\nТяжела — как те, как эти — легка.\nЗаморозить ей осенний поток —\nКак лицом уткнувшись в стенку лежать.\nПосадить ей мотылька на цветок —\nКак рукой махнуть, плечами пожать.\nЕй саму себя иначе не снесть!\nУпадет под страшной ношей, мой друг.\nНо на каждый камень облако есть —\nЯ подумал, озираясь вокруг.\nИ еще подумал: как легка суть\nОдуванчиков, ласточек, трав!\nЛучше в горькую дудочку дуть,\nЧем доказывать всем, что ты прав.\nЛучше веточку зажать в губах,\nЧем подыскивать точный ответ.\nВ нашей жизни, печалях, словах\nЭтой легкости — вот чего нет!","name": "У природы, заступницы всех..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 974, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1921","text": "Не жалею, не зову, не плачу,\nВсе пройдет, как с белых яблонь дым.\nУвяданья золотом охваченный,\nЯ не буду больше молодым.\nТы теперь не так уж будешь биться,\nСердце, тронутое холодком,\nИ страна березового ситца\nНе заманит шляться босиком.\nДух бродяжий! ты все реже, реже\nРасшевеливаешь пламень уст\nО, моя утраченная свежесть,\nБуйство глаз и половодье чувств!\nЯ теперь скупее стал в желаньях,\nЖизнь моя, иль ты приснилась мне?\nСловно я весенней гулкой ранью\nПроскакал на розовом коне.\nВсе мы, все мы в этом мире тленны,\nТихо льется с кленов листьев медь...\nБудь же ты вовек благословенно,\nЧто пришло процвесть и умереть.","name": "Не жалею, не зову, не плачу...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 975, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1857","text": "Ой, честь ли то молодцу лен прясти?\nА и хвала ли боярину кичку носить?\nВоеводе по воду ходить?\nГусляру-певуну во приказе сидеть,\nВо приказе сидеть, потолок коптить?\nОй, коня б ему, гусли б звонкие!\nОй, в луга б ему, во зеленый бор,\nЧерез реченьку да в темный сад,\nГде соловушко на черемушке\nЦелу ноченьку напролет поет!","name": "Ой, честь ли то молодцу лен прясти?..","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 976, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1955","text": "Люди! Бедные, бедные люди!\nКак вам скучно жить без стихов,\nбез иллюзий и без прелюдий,\nв мире счетных машин и станков!\nБез зеленой травы колыханья,\nбез сверканья тысяч цветов,\nбез блаженного благоуханья\nих открытых младенчески ртов!\nО, раскройте глаза свои шире,\nнараспашку вниманье и слух,—\nэто ж самое дивное в мире,\nчем вас жизнь одаряет вокруг!\nЭто — первая ласка рассвета\nна росой убеленной траве,—\nвечный спор Ромео с Джульеттой\nо жаворонке и соловье.","name": "Ромео и Джульетта","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 977, "fields": {"themes": [7],"author": "Саша Черный","date_from": "1932","text": "I. Футбол\nТри подмастерья,—\nВолосы, как перья,\nРуки глистами,\nНоги хлыстами\nТо в глину, то в ствол,—\nИграют в футбол.\nВместо мяча\nБак из-под дегтя...\nСкачут, рыча,\nВскинувши когти,\nЛупят копытом,—\nВизгом сердитым\nТявкает жесть:\nЕсть!!!\nТихий малыш\nВ халатике рваном\nПритаился, как мышь,\nПод старым бурьяном.\nЗябкие ручки\nВ восторге сжимает,\nГладит колючки,\nРот раскрывает,\nГнется налево-направо:\nКакая забава!\nII. Суп\nСтаричок сосет былинку,\nКулачок под головой...\nВетер тихо-тихо реет\nНад весеннею травой.\nСредь кремней осколок банки\nЗагорелся, как алмаз.\nЗа бугром в стене зияет\nОзаренный солнцем лаз...\nВлезла юркая старушка.\nВ ручке — пестрый узелок.\nСтаричок привстал и смотрит,—\nОтряхнул свой пиджачок...\nСели рядом на газете,\nНад судком янтарный пар...\nСтарушонка наклонилась,—\nЮбка вздулась, словно шар.\nА в камнях глаза — как гвозди,\nИзогнулся тощий кот:\nСловно черт железной лапой\nСжал пустой его живот!\nIII. Любовь\nНа перевернутый ящик\nСела худая, как спица,\nДылда-девица,\nРядом — плечистый приказчик.\nГоворят, говорят...\nВ глазах — пламень и яд,—\nВот-вот\nОна в него зонтик воткнет,\nА он ее схватит за тощую ногу\nИ, придя окончательно в раж,\nЗабросит ее на гараж —\nЧерез дорогу...\nСлава Богу!\nВсе злые слова откипели,—\nЗаструились тихие трели...\nОн ее взял,\nКак хрупкий бокал,\nДеловито за шею,\nОна повернула к злодею\nСвой щучий овал:\nТри минуты ее он лобзал\nТак, что камни под ящиком томно хрустели.\nПотом они яблоко ели:\nОн куснет, а после — она,—\nПотому что весна.","name": "На пустыре","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 978, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Кто-то высмотрел плод, что неспел, неспел,\nПотрусили за ствол - он упал, упал...\nВот вам песня о том, кто не спел, не спел,\nИ что голос имел - не узнал, не узнал.\nМожет, были с судьбой нелады, нелады,\nИ со случаем плохи дела, дела,\nА тугая струна на лады, на лады\nС незаметным изъяном легла.\nОн начал робко - с ноты \"до\",\nНо не допел ее не до...\nНедозвучал его аккорд, аккорд\nИ никого не вдохновил...\nСобака лаяла, а кот\nМышей ловил...\nСмешно! Не правда ли, смешно! Смешно!\nА он шутил - недошутил,\nНедораспробовал вино\nИ даже недопригубил.\nОн пока лишь затеивал спор, спор\nНеуверенно и не спеша,\nСловно капельки пота из пор,\nИз-под кожи сочилась душа.\nТолько начал дуэль на ковре,\nЕле-еле, едва приступил.\nЛишь чуть-чуть осмотрелся в игре,\nИ судья еще счет не открыл.\nОн хотел знать все от и до,\nНо не добрался он, не до...\nНи до догадки, ни до дна,\nНе докопался до глубин,\nИ ту, которая одна,\nНе долюбил, не долюбил!\nСмешно, не правда ли, смешно?\nА он спешил - недоспешил.\nОсталось недорешено,\nВсе то, что он недорешил.\nНи единою буквой не лгу -\nОн был чистого слога слуга,\nИ писал ей стихи на снегу,-\nК сожалению, тают снега.\nНо тогда еще был снегопад\nИ свобода писать на снегу.\nИ большие снежинки и град\nОн губами хватал на бегу.\nНо к ней в серебряном ландо\nОн не добрался и не до...\nНе добежал, бегун-беглец,\nНе долетел, не доскакал,\nА звездный знак его - Телец -\nХолодный Млечный Путь лакал.\nСмешно, не правда ли, смешно,\nКогда секунд недостает,-\nНедостающее звено -\nИ недолет, и недолет.\nСмешно, не правда ли? Ну, вот,-\nИ вам смешно, и даже мне.\nКонь на скаку и птица влет,-\nПо чьей вине, по чьей вине?","name": "Кто-то высмотрел плод...","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 979, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "Когда в толпе ты встретишь человека,\nКоторый наг;\nЧей лоб мрачней туманного Казбека,\nНеровен шаг;\nКого власы подъяты в беспорядке;\nКто, вопия,\nВсегда дрожит в нервическом припадке,-\nЗнай: это я!\nКого язвят со злостью вечно новой,\nИз рода в род;\nС кого толпа венец его лавровый\nБезумно рвет;\nКто ни пред кем спины не клонит гибкой,-\nЗнай: это я!..\nВ моих устах спокойная улыбка,\nВ груди - змея!","name": "MОЙ ПОРТРЕТ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 980, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1914","text": "Осыпались листья над Вашей могилой,\nИ пахнет зимой.\nПослушайте, мертвый, послушайте, милый:\nВы все-таки мой.\nСмеетесь! - В блаженной крылатке дорожной!\nЛуна высока.\nМой - так несомненно и так непреложно,\nКак эта рука.\nОпять с узелком подойду утром рано\nК больничным дверям.\nВы просто уехали в жаркие страны,\nК великим морям.\nЯ Вас целовала! Я Вам колдовала!\nСмеюсь над загробною тьмой!\nЯ смерти не верю! Я жду Вас с вокзала -\nДомой!\nПусть листья осыпались, смыты и стерты\nНа траурных лентах слова.\nИ, если для целого мира Вы мертвы,\nЯ тоже мертва.\nЯ вижу, я чувтвую,- чую Вас всюду,\n- Что ленты от Ваших венков! -\nЯ Вас не забыла и Вас не забуду\nВо веки веков.\nТаких обещаний я знаю бесцельность,\nЯ знаю тщету.\n- Письмо в бесконечность.\n- Письмо в беспредельность. -\nПисьмо в пустоту.","name": "П.Э.","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 981, "fields": {"themes": [7],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1795","text": "Живописица преславна,\nКауфман, подруга муз!\nЕсли в кисть твою влиянна\nСвыше живость, чувство, вкус,\nИ, списав данаев, древних\nНам богинь и красных жен,\nПережить в своих бесценных\nТы могла картинах тлен,—\nНапиши мою Милену,\nБелокурую лицом,\nСтройну станом, возвышенну,\nС гордым несколько челом;\nЧтоб похожа на Минерву\nС голубых была очей,\nИ любовну искру перву\nТы зажги в душе у ней;\nЧтоб, на всех взирая хладно,\nПолюбила лишь меня;\nЧтобы сердце безотрадно\nВ гроб с Пленирой схороня,\nЯ нашел бы в ней обратно\nИ, пленясь ее красой,\nОживился бы стократно\nМолодой моей душой.\nАнжелика Кауфман — немецкая художница (1741—1807). Державин поясняет: «...она писала обыкновенно фигуры стройные, высокие, с греческими лицами. Такова была и жена автора».","name": "К Анжелике Кауфман","date_to": "1795"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 982, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Вот перешед чрез мост Кокушкин,\nОпершись - - - о гранит,\nСам Александр Сергеич Пушкин\nС мосьё Онегиным стоит.\nНе удостоивая взглядом\nТвердыню власти роковой,\nОн к крепости стал гордо задом:\nНе плюй в колодец, милый мой.\nПупок чернеет сквозь рубашку,\nНаружу - - - - милый вид!\nТатьяна мнет в руке бумажку,\nЗане живот у ней болит:\nОна затем поутру встала\nПри бледных месяца лучах\nИ на - - - изорвала\nКонечно \"Невский Альманах\".","name": "На картинки к Евгению Онегину","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 983, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1912","text": "Ветр налетит, завоет снег,\nИ в памяти на миг возникнет\nТот край, тот отдаленный брег...\nНо цвет увял, под снегом никнет...\nИ шелестят травой сухой\nМои старинные болезни...\nИ ночь. И в ночь - тропой глухой\nИду к прикрытой снегом бездне...\nНочь, лес и снег. И я несу\nПостылый груз воспоминаний...\nВдруг - малый домик на поляне,\nИ девочка поет в лесу.","name": "Ветр налетит, завоет снег...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 984, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1945","text": "О, дайте вечность мне,- и вечность я отдам\nЗа равнодушие к обидам и годам.\n(И. Анненский)\nВ печальном парке, где дрожит зола,\nОна стоит, по-прежнему бела.\nЕе богиней мира называли,\nОна стоит на прежнем пьедестале.\nЕе обидели давным-давно.\nОна из мрамора, ей все равно.\nЕе не тронет этот день распятый,\nА я стою, как он стоял когда-то.\nНет вечности, и мира тоже нет,\nИ не на что менять остаток скверных лет.\nЕсть только мрамор и остывший пепел.\nПрикрой его, листва: он слишком светел.","name": "В печальном парке, где дрожит зола...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 985, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Случевский","text": "Люблю я в комнате сиянье хрусталей.\nВдруг, нежданно блеснут то в том углу, то в этом.\nСверкают, яркие, из сумрачных теней\nЗеленым, пурпурным иль темно-синим цветом.\nИ тут же гаснут все; но вот опять блестят,\nЧуть с места я сойду; и снова погасают...\nНе так ли и в тебе на мой тревожный взгляд\nОни нежданные повсюду возникают?\nО! пожалей меня! Где стать, ты мне скажи,\nЧтоб все они в тебе, все сразу засияли...\nЧтоб не смеялись вслед... не прибегали к лжи\nИ были скромными... а, главное, молчали!","name": "Люблю я в комнате сиянье хрусталей..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 986, "fields": {"themes": [],"author": "Даниил Хармс","date_from": "1937","text": "Тебя мечтания погубят.\nК суровой жизни интерес\nКак дым исчезнет. В то же время\nПосол небес не прилетит.\nУвянут страсти и желанья,\nПромчится юность пылких дум...\nОставь! Оставь, мой друг, мечтанья,\nОсвободи от смерти ум.","name": "Тебя мечтания погубят...","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 987, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1916","text": "Полотенца лунно-зелёные\nНа белом окне, на полу.\nНо желта свеча намоленая\nПод вереском, там, в углу.\nПротираю окно запотелое,\nВ двух светах на белом пишу…\nО зёленое, жёлтое, белое!","name": "СЕНТЯБРЬ","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 988, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1913","text": "Эти милые, красно-зеленые домики,\nЭти садики, в розах и желтых и алых,\nЭти смуглые дети, как малые гномики,\nОтраженные в тихо-застывших каналах,-\nЭти старые лавки, где полки уставлены\nРядом банок пузатых, давно закоптелых,\nЭтот шум кабаков, заглушенный, подавленный,\nЭти рослые женщины в чепчиках белых,-\nЭто все так знакомо, и кажется: в сказке я,\nИ готов наважденью воскликнуть я: vade!\nЯ с тобой повстречался, Рембрандтова Саския?\nЯ в твой век возвращен, Адриан ван Остаде?","name": "В Голландии","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 989, "fields": {"themes": [],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1944","text": "Я да соседка за стеной,\nво всей квартире — только двое,\nа ветер в поздний час ночной\nто вдруг засвищет, то завоет.\nВот в комнате моей, вздохнув,\nон ищет в темноте опору,\nон ходит, двери распахнув,\nпо кухне и по коридору,\nон звонкую посуду бьет\nи створкой хлопает, задорен.\nСоседка, слышу я, встает,\nв испуге голос подает,—\nи вот — мы оба в коридоре.\nИ я не знаю (все жилье\nнасквозь пробрало сквозняками),\nкак руки теплые ее\nс моими встретились руками.\nВ продутой ветром темноте\nона легка, полуодета.\nГде дверь на кухню? Створка где?\nСтоим, не зажигая света.\nА ветер, северный, седой,\nшумит, свистит в подзвездном мире,\nи мы с соседкой молодой\nв такую ночь одни в квартире.","name": "Соседка","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 990, "fields": {"themes": [],"author": "Юрий Левитанский","text": "Вы помните песню про славное море?\nО парус,\nлетящий под гул баргузина!\n...Осенние звезды стояли над логом,\nосенним туманом клубилась низина.\nПотом начинало светать понемногу.\nПронзительно пахли цветы полевые...\nЯ с песнею тою\nпускался в дорогу,\nБайкал для себя открывая впервые.\nВернее, он сам открывал себя.\nМедленно\nмашина взбиралась на грань перевала.\nЗа петлями тракта,\nза листьями медными\nтянуло прохладой и синь проступала.\nИ вдруг он открылся.\nОткрылась граница\nмеж небом и морем.\nЗарей освещенный,\nказалось, он вышел, желая сравниться\nс той самою песней, ему посвященной.\nИ враз пробежали мурашки по коже,\nсжимало дыханье все туже и туже.\nОн знал себе цену.\nОн спрашивал:\n- Что же,\nпохоже на песню?\nА может, похуже?\nНаполнен до края дыханьем соленым\nгорячей смолы, чешуи омулиной,\nон был голубым,\nсиневатым,\nзеленым,\nгорел ежевикой и дикой малиной.\nВскипала на гальке волна ветровая,\nкрикливые чайки к воде припадали,\nи как ни старался я, рот открывая,\nно в море,\nно в море слова пропадали.\nИ думалось мне\nпод прямым его взглядом,\nчто, как ни была бы ты, песня, красива,\nты меркнешь,\nкогда открывается рядом\nживая,\nземная,\nвсесильная сила.","name": "Вы помните песню про славное море?.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 991, "fields": {"themes": [20],"author": "Андрей Вознесенский","text": "Есть русская интеллигенция.\nВы думали — нет? Есть.\nНе масса индифферентная,\nа совесть страны и честь.\nЕсть в Рихтере и Аверинцеве\nземских врачей черты —\nпостольку интеллигенция,\nпостольку они честны.\n«Нет пороков в своем отечестве».\nНе уважаю лесть.\nЕсть пороки в моем отечестве,\nзато и пророки есть.\nТакие, как вне коррозии,\nноздрей петербуржской вздет,\nНиколай Александрович Козырев —\nнебесный интеллигент.\nОн не замечает карманников.\nЯвился он в мир стереть\nвторой закон термодинамики\nи с ним тепловую смерть.\nКогда он читает лекции,\nнад кафедрой, бритый весь —\nон истой интеллигенции\nуказующий в небо перст.\nВоюет с извечной дурью,\nдля подвига рождена,\nотечественная литература —\nотечественная война.\nКакое призванье лестное\nслужить ей, отдавши честь:\n«Есть, русская интеллигенция!\nЕсть!»","name": "Есть русская интеллигенция..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 992, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1858","text": "Май на дворе... Началися посевы,\nПахарь поет за сохой...\nСнова внемлю вам, родные напевы,\nС той же глубокой тоской!\nНо не одно гореванье тупое -\nПлод бесконечных скорбей,-\nМне уже слышится что-то иное\nВ песнях отчизны моей.\nЛьются смелей заунывные звуки,\nПолные сил молодых.\nМногих годов пережитые муки\nГрозно скопилися в них...\nТак вот и кажется, с первым призывом\nГрянут они из оков\nК вольным степям, к нескончаемым нивам,\nВ глубь необъятных лесов.\nПусть тебя, Русь, одолели невзгоды,\nПусть ты - унынья страна...\nНет, я не верю, что песня свободы\nЭтим полям не дана!","name": "Песни (Май на дворе...)","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 993, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1827","text": "В безмолвии садов, весной, во мгле ночей,\nПоет над розою восточный соловей.\nНо роза милая не чувствует, не внемлет,\nИ под влюбленный гимн колеблется и дремлет.\nНе так ли ты поешь для хладной красоты?\nОпомнись, о поэт, к чему стремишься ты?\nОна не слушает, не чувствует поэта;\nГлядишь, она цветет; взываешь - нет ответа.","name": "Соловей и роза","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 994, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1857","text": "Постыдно гибнет наше время!..\nНаследство дедов и отцов,\nПослушно носит наше племя\nОковы тяжкие рабов.\nИ стоим мы позорной доли!\nМы добровольно терпим зло:\nВ нас нет ни смелости, ни воли...\nНа нас проклятие легло!\nМы рабство с молоком всосали,\nСроднились с болью наших ран.\nНет! в нас отцы не воспитали,\nНе подготовили граждан.\nНе мстить нас матери учили\nЗа цепи сильным палачам —\nУвы! бессмысленно водили\nЗа палачей молиться в храм!\nПро жизнь свободную не пели\nНам сестры... нет! под гнетом зла\nМысль о свободе с колыбели\nДля них неведомой была!\nИ мы молчим. И гибнет время...\nНас не пугает стыд цепей —\nИ цепи носит наше племя\nИ молится за палачей...","name": "Постыдно гибнет наше время!..","date_to": "1861"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 995, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Римма Казакова","date_from": "1970","text": "И. Кашежевой\nНеважно, что Гомер был слеп.\nА может, так и проще...\nКогда стихи уже - как хлеб,\nони вкусней на ощупь.\nКогда строка в руке - как вещь,\nа не туманный символ...\nГомер был слеп, и был он весь -\nв словах произносимых.\nВ них все деянию равно.\nВ них нет игры и фальши.\nВ них то, что - там, давным-давно,\nи то, что будет дальше.\nСлепцу орали: - Замолчи!-\nНо, не тупясь, не старясь,\nстихи ломались, как мечи,\nи все-таки остались.\nОни пришли издалека,\nшагнув из утра в утро,\nпозелененные слегка,\nкак бронзовая утварь.\nОни - страннейшая из мер,\nчто в мир несем собою...\nГомер был слеп, и он умел\nлюбить слепой любовью.\nИ мир, который он любил\nчутьем неистребимым,\nне черным был, не белым был,\nа просто был любимым.\nА в уши грохот войн гремел\nи ветер смерти веял...\nНо слепо утверждал Гомер\nтот мир, в который верил.\n...И мы, задорные певцы\nлюбви, добра и веры,\nпорой такие же слепцы,\nхотя и не Гомеры.\nА жизнь сурова и трезва,\nи - не переиначить!\nКуда вы ломитесь, слова,\nиз глубины незрячей?\nИз бездны белого листа,\nиз чистой, серебристой,-\nюродивые, босота,\nслепые бандуристы...","name": "Гомер","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 996, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1909","text": "Утро... По утрам мы\nПасмурны всегда.\nЛучшие года\nОтравляют гаммы.\nЖдет опасный путь,\nБой и бриллианты,-\nСкучные диктанты\nНе дают вздохнуть!\nСумерки... К вечерне\nСлышен дальний звон.\nНо не доплетен\nНаш венец из терний.\nСлышится: \"раз, два!\"\nИ летят из детской\nПесенки немецкой\nГлупые слова.","name": "Детский день","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 997, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Убивали молодость мою\nИз винтовки снайперской,\nВ бою,\nПри бомбежке\nИ при артобстреле...\nВозвратилась с фронта я домой\nРаненой, но сильной и прямой —\nПусть душа\nЕдва держалась в теле.\nИ опять летели пули вслед:\nСтрашен быт\nПослевоенных лет —\nМне передохнуть\nХотя бы малость!..\nНе убили\nМолодость мою,\nУдержалась где-то на краю,\nСнова не согнулась,\nНе сломалась.\nА потом —\nБеды безмерной гнет:\nСмерть твоя...\nА смерть любого гнет.\nТолько я себя не потеряла.\nСердце не состарилось\nНичуть,\nТак же сильно\nУдаряет в грудь,\nНу, а душу я\nВ тиски зажала.\nИ теперь веду\nПоследний бой\nС годами,\nС обидами,\nС судьбой —\nНе желаю\nНичему сдаваться!\nПочему?\nНаверно, потому,\nЧто и ныне\nСердцу моему\nВосемнадцать,\nТолько восемнадцать!","name": "Убивали молодость мою..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 998, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1900","text": "Есть в русской природе усталая нежность,\nБезмолвная боль затаенной печали,\nБезвыходность горя, безгласность, безбрежность,\nХолодная высь, уходящие дали.\nПриди на рассвете на склон косогора,-\nНад зябкой рекою дымится прохлада,\nЧернеет громада застывшего бора,\nИ сердцу так больно, и сердце не радо.\nНедвижный камыш. Не трепещет осока.\nГлубокая тишь. Безглагольность покоя.\nЛуга убегают далёко-далёко.\nВо всем утомленье - глухое, немое.\nВойди на закате, как в свежие волны,\nВ прохладную глушь деревенского сада,-\nДеревья так сумрачно-странно-безмолвны,\nИ сердцу так грустно, и сердце не радо.\nКак будто душа о желанном просила,\nИ сделали ей незаслуженно больно.\nИ сердце простило, но сердце застыло,\nИ плачет, и плачет, и плачет невольно.","name": "Безглагольность","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 999, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Веневитинов","date_from": "1826","text": "Я чувствую, во мне горит\nСвятое пламя вдохновенья,\nНо к темной цели дух парит...\nКто мне укажет путь спасенья?\nЯ вижу, жизнь передо мной\nКипит, как океан безбрежной...\nНайду ли я утес надежный,\nГде твердой обопрусь ногой?\nИль, вечного сомненья полный,\nЯ буду горестно глядеть\nНа переменчивые волны,\nНе зная, что любить, что петь?\nОткрой глаза на всю природу,-\nМне тайный голос отвечал,-\nНо дай им выбор и свободу,\nТвой час еще не наступал:\nТеперь гонись за жизнью дивной\nИ каждый миг в ней воскрешай,\nНа каждый звук ее призывный -\nОтзывной песнью отвечай!\nКогда ж минуты удивленья,\nКак сон туманный, пролетят\nИ тайны вечного творенья\nЯсней прочтет спокойный взгляд,-\nСмирится гордое желанье\nВесь мир обнять в единый миг,\nИ звуки тихих струн твоих\nСольются в стройные созданья.\nНе лжив сей голос прорицанья,\nИ струны верные мои\nС тех пор душе не изменяли.\nПою то радость, то печали,\nТо пыл страстей, то жар любви,\nИ беглым мыслям простодушно\nВверяюсь в пламени стихов.\nТак соловей в тени дубров,\nВосторгу краткому послушный,\nКогда на долы ляжет тень,\nУныло вечер воспевает\nИ утром весело встречает\nВ румяном небе светлый день.","name": "Я чувствую, во мне горит...","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1000, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1912","text": "Осенюсь могильною иконкой,\nНакормлю малиновок кутьей\nИ с клюкой, с дорожною котомкой,\nЗакачусь в туман вечеровой.\nНа распутьях дальнего скитанья,\nКак пчела медвяную росу,\nСоберу певучие сказанья\nИ тебе, родимый, принесу.\nВ глубине народной незабытым\nТы живешь, кровавый и святой...\nОпаленным, сгибнувшим, убитым,\nВсем покой за дверью гробовой.","name": "Осенюсь могильною иконкой...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1001, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Не на пляже и не на \"зиме\",\nне у входа в концертный зал,-\nя глазами тебя своими\nв тесной кухоньке увидал.\nОт работы и керосина\nзакраснелось твое лицо.\nТы стирала с утра для сына\nобиходное бельецо.\nА за маленьким за оконцем,\nбелым блеском сводя с ума,\nстыла, полная слез и солнца,\nраннеутренняя зима.\nИ как будто твоя сестричка,\nза полянками, за леском\nбыстро двигалась электричка\nв упоении трудовом.\nТы возникла в моей вселенной,\nв удивленных глазах моих\nиз светящейся мыльной пены\nда из пятнышек золотых.\nОбнаженные эти руки,\nувлажнившиеся водой,\nстали близкими мне до муки\nи смущенности молодой.\nЕсли б был я в тот день смелее,\nне раздумывал, не гадал -\nобнял сразу бы эту шею,\nэти пальцы б поцеловал.\nНо ушел я тогда смущенно,\nтолько где-то в глуби светясь.\nКак мы долго вас ищем, жены,\nкак мы быстро теряем вас.\nА на улице, в самом деле,\nот крылечка наискосок\nснеговые стояли ели,\nподмосковный скрипел снежок.\nИ хранили в тиши березы\nльдинки светлые на ветвях,\nкак скупые мужские слезы,\nне утертые второпях.","name": "Под Москвой"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1002, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1942","text": "Можно не слушать народных сказаний,\nНе верить газетным столбцам,\nНо я это видел. Своими глазами.\nПонимаете? Видел. Сам.\nВот тут дорога. А там вон - взгорье.\nМеж нами\nвот этак -\nров.\nИз этого рва поднимается горе.\nГоре без берегов.\nНет! Об этом нельзя словами...\nТут надо рычать! Рыдать!\nСемь тысяч расстрелянных в мерзлой яме,\nЗаржавленной, как руда.\nКто эти люди? Бойцы? Нисколько.\nМожет быть, партизаны? Нет.\nВот лежит лопоухий Колька -\nЕму одиннадцать лет.\nТут вся родня его. Хутор \"Веселый\".\nВесь \"Самострой\" - сто двадцать дворов\nБлижние станции, ближние села -\nВсе заложников выслали в ров.\nЛежат, сидят, всползают на бруствер.\nУ каждого жест. Удивительно свой!\nЗима в мертвеце заморозила чувство,\nС которым смерть принимал живой,\nИ трупы бредят, грозят, ненавидят...\nКак митинг, шумит эта мертвая тишь.\nВ каком бы их ни свалило виде -\nГлазами, оскалом, шеей, плечами\nОни пререкаются с палачами,\nОни восклицают: \"Не победишь!\"\nПарень. Он совсем налегке.\nГрудь распахнута из протеста.\nОдна нога в худом сапоге,\nДругая сияет лаком протеза.\nЛегкий снежок валит и валит...\nГрудь распахнул молодой инвалид.\nОн, видимо, крикнул: \"Стреляйте, черти!\"\nПоперхнулся. Упал. Застыл.\nНо часовым над лежбищем смерти\nТорчит воткнутый в землю костыль.\nИ ярость мертвого не застыла:\nОна фронтовых окликает из тыла,\nОна водрузила костыль, как древко,\nИ веха ее видна далеко.\nБабка. Эта погибла стоя,\nВстала из трупов и так умерла.\nЛицо ее, славное и простое,\nЧерная судорога свела.\nВетер колышет ее отрепье...\nВ левой орбите застыл сургуч,\nНо правое око глубоко в небе\nМежду разрывами туч.\nИ в этом упреке Деве Пречистой\nРушенье веры десятков лет:\n\"Коли на свете живут фашисты,\nСтало быть, бога нет\".\nРядом истерзанная еврейка.\nПри ней ребенок. Совсем как во сне.\nС какой заботой детская шейка\nПовязана маминым серым кашне...\nМатери сердцу не изменили:\nИдя на расстрел, под пулю идя,\nЗа час, за полчаса до могилы\nМать от простуды спасала дитя.\nНо даже и смерть для них не разлука:\nНевластны теперь над ними враги -\nИ рыжая струйка\nиз детского уха\nСтекает\nв горсть\nматеринской\nруки.\nКак страшно об этом писать. Как жутко.\nНо надо. Надо! Пиши!\nФашизму теперь не отделаться шуткой:\nТы вымерил низость фашистской души,\nТы осознал во всей ее фальши\n\"Сентиментальность\" пруссацких грез,\nТак пусть же\nсквозь их\nголубые\nвальсы\nТорчит материнская эта горсть.\nИди ж! Заклейми! Ты стоишь перед бойней,\nТы за руку их поймал - уличи!\nТы видишь, как пулею бронебойной\nДробили нас палачи,\nТак загреми же, как Дант, как Овидий,\nПусть зарыдает природа сама,\nЕсли\nвсе это\nсам ты\nвидел\nИ не сошел с ума.\nНо молча стою я над страшной могилой.\nЧто слова? Истлели слова.\nБыло время - писал я о милой,\nО щелканье соловья.\nКазалось бы, что в этой теме такого?\nПравда? А между тем\nПопробуй найти настоящее слово\nДаже для этих тем.\nА тут? Да ведь тут же нервы, как луки,\nНо строчки... глуше вареных вязиг.\nНет, товарищи: этой муки\nНе выразит язык.\nОн слишком привычен, поэтому бледен.\nСлишком изящен, поэтому скуп,\nК неумолимой грамматике сведен\nКаждый крик, слетающий с губ.\nЗдесь нужно бы... Нужно созвать бы вече,\nИз всех племен от древка до древка\nИ взять от каждого все человечье,\nВсе, прорвавшееся сквозь века,-\nВопли, хрипы, вздохи и стоны,\nЭхо нашествий, погромов, резни...\nНе это ль\nнаречье\nмуки бездонной\nСловам искомым сродни?\nНо есть у нас и такая речь,\nКоторая всяких слов горячее:\nВрагов осыпает проклятьем картечь.\nГлаголом пророков гремят батареи.\nВы слышите трубы на рубежах?\nСмятение... Крики... Бледнеют громилы.\nБегут! Но некуда им убежать\nОт вашей кровавой могилы.\nОслабьте же мышцы. Прикройте веки.\nТравою взойдите у этих высот.\nКто вас увидел, отныне навеки\nВсе ваши раны в душе унесет.\nРов... Поэмой ли скажешь о нем?\nСемь тысяч трупов.\nСемиты... Славяне...\nДа! Об этом нельзя словами.\nОгнем! Только огнем!","name": "Я это видел!","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1003, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1916","text": "Страшно оттого, что не живётся — спится...\nИ всё двоится, все четверится.\nВ прошлом грехов так неистово много,\nЧто и оглянуться страшно на Бога.\nДа и когда замолить мне грехи мои?\nВедь я на последнем склоне круга...\nА самое страшное, невыносимое, —\nЭто что никто не любит друг друга...","name": "СТРАШНОЕ","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1004, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1939","text": "Самый храбрый - не тот, кто, безводьем измученный,\nМимо нас за водою карабкался днем,\nИ не тот, кто, в боях к равнодушью приученный,\nСемь ночей продержался под нашим огнем.\nСамый храбрый солдат - я узнал его осенью,\nКогда мы возвращали их пленных домой\nИ за цепью барханов, за дальнею просинью\nВиден был городок с гарнизонной тюрьмой.\nОфицерскими долгими взглядами встреченный,\nСамый храбрый солдат - здесь нашелся такой,\nЧто печально махнул нам в бою искалеченной,\nНашим лекарем вылеченною рукой.","name": "Самый храбрый","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1005, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","text": "Широк и желт вечерний свет,\nНежна апрельская прохлада.\nТы опоздал на много лет,\nНо все-таки тебе я рада.\nСюда ко мне поближе сядь,\nГляди веселыми глазами:\nВот эта синяя тетрадь -\nС моими детскими стихами.\nПрости, что я жила скорбя\nИ солнцу радовалась мало.\nПрости, прости, что за тебя\nЯ слишком многих принимала.","name": "Широк и желт вечерний свет..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1006, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1858","text": "Оттепель... Поле чернеет;\nКровля на церкви обмокла;\nТак вот и веет, и веет -\nПахнет весною: сквозь стекла.\nС каждою новой ложбинкой\nВодополь всё прибывает,\nИ ограненною льдинкой\nВешняя звездочка тает.\nТени в углах шевельнулись,\nТемные, сонные тени,\nВдоль по стенам потянулись,\nНа пол ложатся от лени...\nСон и меня так и клонит...\nТени за тенями - грезы...\nДума в неведомом тонет...\nНа сердце - крупные слезы.\nОх, если б крылья да крылья,\nЕсли бы доля да доля,\nНе было б мысли \"бессилья\",\nНе было б слова - \"неволя\".","name": "Сумерки","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1007, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1906","text": "Какой восторг! Какая тишина!\nБлагоуханно ночи дуновенье;\nИ тайною истомой усыпленья\nПрирода сладостно напоена.\nТепло... Сияет кроткая луна...\nИ очарованный, в благоговенье\nЯ весь объят расцветом обновленья,\nИ надо мною властвует весна.\nАпрельской ночи полумрак волшебный\nТебя, моо стих мечтательно-хвалебный,\nИз глубины души опять исторг.\nЦветущую я созерцаю землю\nИ, восхищен, весне и ночи внемлю...\nКакая тишина! Какой восторг!","name": "Какой восторг! Какая тишина!..","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1008, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "Вот и покончено со снегом,\nС московским снегом голубым,—\nКолес бесчисленных набегом\nОн превращен в промозглый дым.\nО, сколько разных шин! Не счесть их!\nОни, вертясь наперебой,\nЛожатся в елочку и в крестик\nНа снег московский голубой.\nОт стужи кровь застыла в жилах,\nНо вдрызг разъезжены пути —\nПогода зимняя не в силах\nОт истребленья снег спасти.\nМосква от края и до края\nГолым-гола, голым-гола.\nПод шинами перегорая,\nСнег истребляется дотла.\nИ сколько б ни валила с неба\nНа землю зимняя страда,\nВ Москве не будет больше снега,\nНе будет снега никогда.","name": "Прощание со снегом"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1009, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1940","text": "Где играли тихие дельфины,\nДалеко от зелени земли,\nНарываясь по ночам на мины,\nМолча умирают корабли.\nСуматошливый, большой и хрупкий,\nЧеловек не предает мечты,—\nПогибая, он спускает шлюпки,\nСбрасывает сонные плоты.\nСиневой охваченный, он верит,\nЧто земля любимая близка,\nЧто ударится о светлый берег\nЛегкая, как жалоба, доска.\nВидя моря яростную смуту,\nСредь ночи, измученный волной,\nОн еще в последнюю минуту\nБредит берегом и тишиной.","name": "Где играли тихие дельфины...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1010, "fields": {"themes": [7],"author": "Максим Горький","text": "(Из «Сказок об Италии»)\nЧто прекрасней песен о цветах и звездах?\nВсякий тотчас скажет: песни о любви!\nЧто прекрасней солнца в ясный полдень мая?\nИ влюбленный скажет: та, кого люблю!\nАх, прекрасны звезды в небе полуночи — знаю!\nИ прекрасно солнце в ясный полдень лета — знаю!\nОчи моей милой всех цветов прекрасней — знаю!\nИ ее улыбка ласковее солнца — знаю!\nНо еще не спета песня всех прекрасней,\nПесня о начале всех начал на свете,\nПеснь о сердце мира, о волшебном сердце\nТой, кого мы, люди, Матерью зовем!","name": "Стихи Кермани (Что прекрасней...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1011, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Если б вдруг ожила небылица,\nНа окно я поставлю свечу,\nПриходи... Мы не будем делиться,\nВсё отдать тебе счастье хочу!\nТы придешь и на голос печали,\nПотому что светла и нежна,\nПотому что тебя обещали\nМне когда-то сирень и луна.\nНо... бывают такие минуты,\nКогда страшно и пусто в груди...\nЯ тяжел — и немой и согнутый...\nЯ хочу быть один... уходи!","name": "Canzone"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1012, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Есенин","text": "Запели тесаные дроги,\nБегут равнины и кусты.\nОпять часовни на дороге\nИ поминальные кресты.\nОпять я теплой грустью болен\nОт овсяного ветерка.\nИ на известку колоколен\nНевольно крестится рука.\nО Русь, малиновое поле\nИ синь, упавшая в реку,\nЛюблю до радости и боли\nТвою озерную тоску.\nХолодной скорби не измерить,\nТы на туманном берегу.\nНо не любить тебя, не верить -\nЯ научиться не могу.\nИ не отдам я эти цепи\nИ не расстанусь с долгим сном,\nКогда звенят родные степи\nМолитвословным ковылем.","name": "Запели тесаные дроги..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1013, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","text": "Ты текла как вода,\nОмывая то камни, то травы,\nМелководьем блеща,\nНа текучие струи\nСебя\nБесконечно дробя.\nВ наслажденье струиться\nРучьи неподсудны и правы,\nЗа желанье дробиться\nНикто не осудит тебя.\nИ круша, и крутя,\nИ блестя ледяной паутиной\nНа траве (если утренник лег),\nУкрашала ты землю, легка,\nНо встает на пути\n(Хорошо, хорошо — не плотина!),\nНо лежит на пути\nЗападней\nГлубина бочага.\nКак ты копишься в нем!\nКак становится больше и больше\nГлубины, темноты,\nПод которой не видно уж дна.\nТолща светлой воды.\nЗа ее углубленную толщу\nВся беспечность твоя,\nВся текучесть твоя отдана.\nНо за то — отражать\nНаклоненные ивы\nИ звезды.\nНо за то — содержать\nРодники ледяные на дне.\nИ туманом поить\nЛучезарный предутренний воздух.\nИ русалочьи тайны\nВ полуночной хранить глубине.","name": "Глубина"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1014, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Мятлев","date_from": "1839","text": "Здорово, русский снег, здорово!\nСпасибо, что ты здесь напал,\nКак будто бы родное слово\nТы сердцу русскому сказал.\nИ ретивое запылало\nЛюбовью к родине святой,\nВ груди отрадно заиграло\nОчаровательной мечтой.\nВ родных степях я очутился,\nЗимой отечества дохнул,\nИ от души перекрестился,\nДомой я точно заглянул.\nНо ты растаешь, и с зарею\nТебе не устоять никак.\nНет, не житье нам здесь с тобою:\nЖитье на родине, земляк!","name": "Русский снег в Париже","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1015, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1916","text": "М. Лозинскому\nОни летят, они еще в дороге,\nСлова освобожденья и любви,\nА я уже в предпесенной тревоге,\nИ холоднее льда уста мои.\nНо скоро там, где жидкие березы,\nПрильнувши к окнам, сухо шелестят,—\nВенцом червонным заплетутся розы\nИ голоса незримых прозвучат.\nА дальше — свет невыносимо щедрый,\nКак красное горячее вино...\nУже душистым, раскаленным ветром\nСознание мое опалено.","name": "Они летят, они еще в дороге...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1016, "fields": {"themes": [],"author": "Тэффи","text": "Дай мне радость нежного привета,\nМне на кудри свой венок надень!\n- В день расцвета радостного лета\nРаспускалась белая сирень.\nЛаск твоих хочу я без возврата!\nЗнойно долгих в долгознойный день!..\n- В час заката ядом аромата\nОпьяняла белая сирень.\nДень угаснет, и уйду я снова\nВ тени ночи, призрачная тень...\n- В снах былого неба золотого\nУмирала белая сирень.","name": "Песня о белой сирени"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1017, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Клычков","text": "Любовь - неразумный ребенок -\nЗа нею ухаживать надо\nИ лет до восьми от пеленок\nОставить нельзя без пригляда.\nОт ссоры пасти и от брани\nИ няню брать с толком, без спешки.\nА чтоб не украли цыгане,\nВозить за собою в тележке!\nВыкармливать грудью с рожденья,\nА спать класть у самого сердца,\nНа стол без предупрежденья\nНе ставить горчицы и перца!\nА то может так получиться,\nЧто вымажет ручки и платье\nИ жизнь вся пропахнет горчицей,\nА с горечью что ж за объятья!\nИ вот за хорошим уходом\nПоднимется дочь иль сынишка -\nИ брови крутые с разводом,\nИ щеки как свежие пышки!\nНо так, знать, положено нам уж,\nЧто счастью не вечно же длиться:\nИ дочь может выскочить замуж,\nИ может сынок отделиться!\nРебенок же слабый и хилый,\nВо всем обойденный судьбою,\nС тобой доживет до могилы\nИ ляжет в могилу с тобою!\nС ним только вот, кроме пеленок,\nДругой не увидишь отрады:\nЛюбовь - неразумный ребенок,\nСмотреть да смотреть за ней надо!","name": "Любовь - неразумный ребенок..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1018, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Орлов","date_from": "1964","text": "Это было все-таки со мной\nВ день девятый мая, в сорок пятом:\nМир желанный на оси земной\nУтвердил я, будучи солдатом.\nПели птицы, радуга цвела,\nМокрой солью заливало щеки...\nА земля сожженная ждала,\nИ с нее я начал, как с опоки.\nНачал вновь мечты и все дела,\nСела, пашни, города, плотины,\nВыбелив на солнце добела\nГимнастерки жесткую холстину.\nЭто было все-таки со мной.\nДля труда, прогулки и парада\nНе имел я лучшего наряда\nИ в рабочий день и в выходной.\nКто-то за железною стеной\nРабским посчитал мое терпенье.\nЧто ему сказать? Его с коленей\nВ сорок пятом поднял я весной,\nНачиная мира сотворенье.\nШел бетон, вставали корпуса,\nРеки переламывали спины,\nДомны озаряли небеса,\nПлуг переворачивал равнины.\nЭто было все-таки со мной.\nС неба на земные континенты\nЯ ступил, затмив собой легенды,\nВ форме космонавта голубой...\nЭто было все-таки со мной!","name": "Это было все-таки со мной...","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1019, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1941","text": "Ночь такая, как будто на лодке\nЗолотистым сияньем весла\nОдесситка, южанка в пилотке,\nК Ланжерону меня довезла.\nИ встает ураганной завесой,\nЧтоб насильник его не прорвал,\nНад красавицей южной — Одессой\nЗаградительный огненный вал.\nДалеко в черноземные пашни\nГромобойною вспашкой весны\nС черноморских судов бронебашни\nУдаряют огнем навесным.\nРассыпают ракеты зенитки,\nИ початки сечет пулемет...\nНе стрельба — темный взгляд одесситки\nВ эту ночь мне уснуть не дает.\nЧто-то мучит в его укоризне:\nЧерез ложу назад в полутьму\nТак смотрела на Пушкина Ризнич\nИ упрек посылала ему.\nИль под свист каватины фугасной,\nВдруг затменьем зрачков потемнев,\nТот упрек непонятный безгласный\nОбращается также ко мне?\nСколько срублено белых акаций,\nИ по Пушкинской нет мне пути.\nНеужели всю ночь спотыкаться\nИ к театру никак не пройти.\nДаже камни откликнуться рады,\nИ брусчатка, взлетев с мостовых,\nУлеглась в штабеля баррикады\nДля защиты бойцов постовых.\nИ я чувствую с Черного моря\nЧерез тысячеверстный размах\nДолетевшую терпкую горечь\nПоцелуя ее на устах.\nИ ревную ее, и зову я,\nИ упрек понимаю ясней:\nПочему в эту ночь грозовую\nНе с красавицей южной, не с ней?","name": "Южная красавица","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1020, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1934","text": "Есть у каждого бродяги\nСундучок воспоминаний.\nПусть не верует бродяга\nИ ни в птичий грай, ни в чох,-\nНи на призраки богатства\nВ тихом обмороке сна, ни\nНа вино не променяет\nОн заветный сундучок.\nТам за дружбою слежалой,\nПод враждою закоптелой,\nМежду чувств, что стали трухлой\nСвязкой высохших грибов,-\nПеревязана тесемкой\nИ в газете пожелтелой,\nКак мышонок, притаилась\nНеуклюжая любовь.\nЕсли якорь брига выбран,\nВ кабачке распита брага,\nСтавни синие забиты\nНавсегда в родном дому,-\nУплывая, всё раздарит\nСобутыльникам бродяга,\nТолько этот желтый сверток\nНе покажет никому...\nБудет день: в борты, как в щеки,\nОплеухи волн забьют - и\n\"Все наверх!- засвищет боцман.-\nК нам идет девятый вал!\"\nПеред тем как твердо выйти\nВ шторм из маленькой каюты,\nРазвернет бродяга сверток,\nМокрый ворот разорвав.\nИ когда вода раздавит\nВ трюме крепкие бочонки,\nОн увидит, погружаясь\nВ атлантическую тьму:\nТонколицая колдунья,\nБольшеглазая девчонка\nС фотографии грошовой\nУлыбается ему.","name": "Бродяга","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1021, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "А. К.\nМне уходить из жизни -\nС поля боя...\nИ что в предсмертном\nПовидаю сне,\nВ последний миг\nСклонится кто - ко мне?\nКем сердце успокоится?-\nТобою,\nТвоею сединою голубою,\nПрищуром глаз,\nУлыбкою родною...\nЯ б с радостью покинула\nЗемное\nПостылое прибежище свое,\nКогда бы верила\nВ другое бытие -\nВо встречу душ...\nЛишили этой веры,\nСожгли как инквизиторы,\nДотла...\nДень за окном\nБольной, угрюмый, серый,\nМосковский снег\nПорхает как зола...\nИ все-таки я верю,\nЧто ко мне\nТы вдруг придешь\nВ предсмертном полусне,-\nЧто сердце успокоится\nТобою,\nТвоею сединою голубою,\nЧто общим домом\nСтанет нам могила,\nВ которой я\nТебя похоронила...","name": "Мне уходить из жизни..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1022, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1844","text": "В больной груди носил он много, много\nСтрадания,- но было ли оно\nВ нем глубоко и величаво-строго,\nИли в себя неверия полно -\nОсталось тайной. Знаем мы одно,\nЧто никогда ни делом, ниже словом\nДля нас оно не высказалось новым...\nВопросам, нас волнующим, и он,\nХолодности цинизма не питая,\nСочувствовал. Но, видимо страдая,\nНе ими он казался удручен.\nЕму, быть может, современный стон\nПередавал неведомые звуки\nБезвременной, но столь же тяжкой муки.\nХотел ли он страдать, как сатана,\nОдин и горд - иль слишком неуверен\nВ себе он был,- таинственно темна\nЕго судьба; но нас, как письмена,\nК себе он влек, к которым ключ потерян,\nКоторых смысл стремимся разгадать\nМы с жадного надеждой - много знать.\nА мало ль их, пергаментов гнилых,\nРазгадано без пользы? Что ж за дело!\nПусть ложный след обманывал двоих,\nНо третий вновь за ним стремится смело...\n. . . . . . . . . . . . . . . . . .\nТаков удел, и в нем затаено\nВсеобщей жизни вечное зерно.\nИ он, как все, он шел дорогой той,\nОбманчивой, но странно-неизбежной.\nС иронией ли гордою и злой,\nС надеждою ль, волнующей мятежно,\nНо ей он шел; в груди его больной\nЖила одна, нам общая тревога...\nСтрадания таилось много, много.\nИ умер он - как многие из нас\nУмрут, конечно,- твердо и пристойно;\nИ тень его в глубокой ночи час\nЖивых будить не ходит беспокойно.\nИ над его могилою цветут,\nКак над иной, дары благой природы;\nИ соловьи там весело поют\nВ час вечера, когда стемнеют воды\nИ яворы старинные заснут,\nКачаяся под лунными лучами\nВ забвении зелеными главами.","name": "Памяти одного из многих","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1023, "fields": {"themes": [],"author": "Тэффи","text": "Меня любила ночь и на руке моей\nОна сомкнула черное запястье...\nКогда ж настал мой день — я изменила ей\nИ стала петь о солнце и о счастье.\nДорога дня пестра и широка —\nНо не сорвать мне черное запястье!\nЗвенит и плачет звездная тоска\nВ моих словах о солнце и о счастье!","name": "Меня любила ночь и на руке моей..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1024, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1931","text": "Если б я в бога веровал\nИ верой горел, как свеча,\nНа развалинах древнего Мерва\nЯ сидел бы\nИ молчал.\nЯ сидел бы до страшной поверки,\nЯ бы видел в каждом глазу\nНевероятную синеву\nСверху,\nНевероятную желтизну\nВнизу.\nЯ, как змей, завился бы от жара,\nСтал бы проволочно худым,\nНад моей головой дрожали бы\nНимбы, ромбы,\nПламя и дым.\nХорошо быть мудрым и добрым,\nОбъективно играть на флейте,\nЧтоб ползли к тебе пустынные кобры\nС лицами\nКонрада Фейдта.\nЭто милые рисунчатые звери,\nОни танцуют спиральные танцы.\nВот что значит твердая вера -\nПреимущество\nМагометанства.\nЯ взволнован, и сведения эти\nСообщаю, почти уверовав:\nЯ сегодня дервиша встретил\nНа развалинах\nДревнего Мерва.\nОн сидел, обнимая необъятное,\nТишиной пустыни объятый.\nНа халате его, халате ватном,\nБыло все до ниточки\nСвято.\nО, не трогайте его, большевики,\nПожалейте\nХудобу тысячелетней шеи!\nСтарый шейх играет на флейте,\nИ к нему приползают\nЗмеи.\nОни качаются перед ним,\nКак перед нами\nКачается шнур занавески.\nПесня свистит, как пламя,\nТо шуршаще,\nТо более резко.\nА потом эти змеи дуреют,\nКак на длинном заседаньи\nМесткома.\nОни улыбаются всё добрее,\nТрагической флейтой\nВлекомые.\nА потом эти змеи валятся,\nПьяные, как совы.\nВся вселенная стала для них вальсом\nНа мотив\nЗагранично-новый.\nНо старик поднимает палку,\nПалку,—\nПонимаешь ли ты?\nОн, как бог,\nСердито помалкивая,\nРасшибает им в доску\nХребты.\nИ, вздымая грудную клетку,\nПотому что охрип\nИ устал,\nИзмеряет змей на рулетке\nОт головы\nДо хвоста.\nОн сидит на змеином морге,\nСтаричина,\nДревний, как смерть,\nИ готовит шкурки\nГосторгу,\nПо полтиннику\nПогонный метр.","name": "Змеевик","date_to": "1931"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1025, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Михалков","date_from": "1942","text": "Крест-накрест белые полоски\nНа окнах съежившихся хат.\nРодные тонкие березки\nТревожно смотрят на закат.\nИ пес на теплом пепелище,\nДо глаз испачканный в золе.\nОн целый день кого-то ищет\nИ не находит на селе.\nНакинув драный зипунишко,\nПо огородам, без дорог,\nСпешит, торопится парнишка\nПо солнцу, прямо на восток.\nНикто в далекую дорогу\nЕго теплее не одел,\nНикто не обнял у порога\nИ вслед ему не поглядел,\nВ нетопленой, разбитой бане,\nНочь скоротавши, как зверек,\nКак долго он своим дыханьем\nОзябших рук согреть не мог!\nНо по щеке его ни разу\nНе проложила путь слеза,\nДолжно быть, слишком много сразу\nУвидели его глаза.\nВсе видевший, на все готовый,\nПо грудь проваливаясь в снег,\nБежал к своим русоголовый\nДесятилетний человек.\nОн знал, что где-то недалече,\nБыть может, вон за той горой,\nЕго, как друга, в темный вечер\nОкликнет русский часовой.\nИ он, прижавшийся к шинели,\nРодные слыша голоса,\nРасскажет все, на что глядели\nЕго недетские глаза.","name": "Десятилетний человек","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1026, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1846","text": "Заунывный ветер гонит\nСтаю туч на край небес,\nЕль надломленная стонет,\nГлухо шепчет темный лес.\nНа ручей, рябой и пестрый,\nЗа листком летит листок,\nИ струей сухой и острой\nНабегает холодок.\nПолумрак на всё ложится;\nНалетев со всех сторон,\nС криком в воздухе кружится\nСтая галок и ворон.\nНад проезжей таратайкой\nСпущен верх, перед закрыт;\nИ \"пошел!\" - привстав с нагайкой,\nЯмщику жандарм кричит...","name": "Перед дождем","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1027, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Поплавский","text": "Страшно думать: мы опоздали\nМы бежали по черным предместьям\nПопадая в двери глухие\nВ подземелья падали навзничь\nА тем временем там хоронили\nТам служили в башне обедню\nТроекратно взывали к дверям\nИ ответа ждали закрыв глаза\nА теперь на железных рельсах\nПовернулись гранитные горы\nОблака опустились в бездны\nПтицы канули в холод звездный\nИ как жалкие призраки-воры\nМы гуляли у входа в полночь\nКоторая солнцем сияла\nИ ждала миллионы лет","name": "Страшно думать: мы опоздали..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1028, "fields": {"themes": [20],"author": "Борис Слуцкий","text": "Еще скребут по сердцу \"мессера\",\nеще\nвот здесь\nбезумствуют стрелки,\nеще в ушах работает \"ура\",\nрусское \"ура-рарара-рарара!\"-\nна двадцать\nслогов\nстроки.\nЗдесь\nставший клубом\nбывший сельский храм,\nлежим\nпод диаграммами труда,\nно прелым богом пахнет по углам -\nпопа бы деревенского сюда!\nКрепка анафема, хоть вера не тверда.\nПопишку бы лядащего сюда!\nКакие фрески светятся в углу!\nЗдесь рай поет!\nЗдесь\nад\nревмя\nревет!\nНа глиняном нетопленом полу\nлежит диавол,\nраненный в живот.\nПод фресками в нетопленом углу\nЛежит подбитый унтер на полу.\nНапротив,\nна приземистом топчане,\nкончается молоденький комбат.\nНа гимнастерке ордена горят.\nОн. Нарушает. Молчанье.\nКричит!\n(Шепотом - как мертвые кричат. )\nОн требует как офицер, как русский,\nкак человек, чтоб в этот крайний час\nзеленый,\nрыжий,\nржавый\nунтер прусский\nне помирал меж нас!\nОн гладит, гладит, гладит ордена,\nоглаживает,\nгладит гимнастерку\nи плачет,\nплачет,\nплачет\nгорько,\nчто эта просьба не соблюдена.\nА в двух шагах, в нетопленом углу,\nлежит подбитый унтер на полу.\nИ санитар его, покорного,\nуносит прочь, в какой-то дальний зал,\nчтобы он\nсвоею смертью черной\nнашей светлой смерти\nне смущал.\nИ снова ниспадает тишина.\nИ новобранца\nнаставляют\nвоины:\n- Так вот оно,\nкакая\nздесь\nвойна!\nТебе, видать,\nне нравится\nона -\nпопробуй\nперевоевать\nпо-своему!","name": "Госпиталь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1029, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1868","text": "Душно! без счастья и воли\nНочь бесконечно длинна.\nБуря бы грянула, что ли?\nЧаша с краями полна!\nГрянь над пучиною моря,\nВ поле, в лесу засвищи,\nЧашу вселенского горя\nВсю расплещи!..","name": "Душно! без счастья и воли...","date_to": "1868"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1030, "fields": {"themes": [],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1968","text": "Поручик двадцати шести\nгодов,\nпрости меня,\nпрости\nза то, что дважды двадцать шесть\nна свете я была и есть.\nПрости меня, прости меня\nза каждый светлый праздник дня,\nчто этих праздников вдвойне\nотпраздновать случилось мне.\nНо если вдвое больше дней,\nто, значит, и вдвойне трудней,\nи стало быть, бывало мне\nобидней и страшней вдвойне.\nИ вот выходит, что опять\nникак немыслимо понять,\nкоторый век,\nкоторый раз,\nкому же повезло из нас?\nЧто тяжче:\nгруз живых обид\nили могильная трава?\nТы не ответишь - ты убит.\nЯ не отвечу - я жива.","name": "К портрету Лермонтова","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1031, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1905","text": "Солнечной Нинике, с светлыми глазками —\nЭтот букетик из тонких былинок.\nТы позабавишься Фейными сказками,\nПосле — блеснешь мне зелеными глазками,—\nВ них не хочу я росинок.\nВечер далек, и до вечера встретится\nМного нам: гномы, и страхи, и змеи.\nЧур, не пугаться, — а если засветятся\nСлезки, пожалуюсь Фее.","name": "Фейные сказки: Посвящение","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1032, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Боков","date_from": "1969","text": "Сердце Шопена в костеле Святого Креста.\nТесно ему в замурованной каменной урне.\nВстал бы владелец его, и немедля с листа\nВ мир полетели бы вальсы, этюды, ноктюрны.\nСердце Шопена в фашистские, черные дни\nЧерным погромщикам и палачам не досталось.\nОколо предков и около близкой родни\nСердце Шопена с корнями деревьев срасталось.\nКак ты не лопнуло, сердце\nШопена? Ответь!\nКак твой народ уцелел в этой схватке неравной?\nВместе с Варшавой родной ты могло бы сгореть,\nОстановили б тебя огнестрельные раны!\nТы уцелело!\nТы бьешься в груди варшавян,\nВ траурном марше\nИ в трепетном пламени воска.\nСердце Шопена - ты воин, герой, ветеран.\nСердце Шопена - ты музыки польское войско.\nСердце Шопена, тебе я усердно молюсь\nВозле свечей, отдающих пыланию тело.\nЕсли позволишь, я всей своей кровью вольюсь,\nДонором буду твоим,-\nТолько ты продолжай свое дело!","name": "Сердце Шопена","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1033, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1857","text": "С тех пор как мир живет и страждет человек\nПод игом зла и заблужденья,-\nВ стремлении к добру и к правде каждый век\nНам бросил слово утешенья.\nУмом уж не один разоблачен кумир;\nНо мысль трудиться не устала,\nИ рвется из оков обмана пленный мир,\nПрося у жизни идеала...\nНо почему ж досель и сердцу, и уму\nТак оскорбительно, так тесно?\nТак много льется слез и крови? Почему?\nТак всё запугано, что честно?\nО, слово первое из всех разумных слов!\nОно, звуча неумолимо,\nСрывает с истины обманчивый покров\nИ в жизни не проходит мимо.\nДа! почему: и смерть, и жизнь, и мы, и свет,\nИ всё, что радует и мучит?\nХотя бы мы пока и вызвали ответ,\nКоторый знанью не научит,-\nВсё будем требовать ответа: почему?\nИ снова требовать, и снова...\nКак ночью молния прорезывает тьму,\nТак светит в жизни это слово.","name": "Почему?","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1034, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1849","text": "Еще один потухший день\nЯ равнодушно провожаю\nИ молчаливой ночи тень,\nКак гостя скучного, встречаю.\nУвы! не принесет мне сна\nЕе немая тишина!\nВесь день душа болела тайно\nИ за себя и за других...\nОт пошлых встреч, от сплетен злых,\nОт жизни грязной и печальной\nПокой пора бы ей узнать,\nДа где он? Где его искать?\nЕдва на землю утро взглянет,\nЕдва пройдет ночная тень -\nОпять тяжелый, грустный день,\nОднообразный день настанет.\nОпять начнется боль души,\nНа злые пытки осужденной,\nОпять наплачешься в тиши\nИзмученный и оскорбленный.","name": "Еще один потухший день...","date_to": "1849"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1035, "fields": {"themes": [18],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1856","text": "Не верь мне, друг, когда, в избытке горя\nЯ говорю, что разлюбил тебя,\nВ отлива час не верь измене моря,\nОно к земле воротится, любя.\nУж я тоскую, прежней страсти полный,\nМою свободу вновь тебе отдам,\nИ уж бегут с обратным шумом волны\nИздалека к любимым берегам!","name": "Не верь мне, друг, когда...","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1036, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1917","text": "Я говорил: «Ты хочешь, хочешь?\nМогу я быть тобой любим?\nТы счастье странное пророчишь\nГортанным голосом твоим.\nА я плачу за счастье много,\nМой дом — из звезд и песен дом,\nИ будет сладкая тревога\nРасти при имени твоем.\nИ скажут: \"Что он? Только скрипка,\nПокорно плачущая, он,\nЕе единая улыбка\nРождает этот дивный звон\".\nИ скажут: «То луна и море,\nДвояко отраженный свет,—\nИ после:— О какое горе,\nЧто женщины такой же нет!\"»\nНо, не ответив мне ни слова,\nОна задумчиво прошла,\nОна не сделала мне злого,\nИ жизнь по-прежнему светла.\nКо мне нисходят серафимы,\nПою я полночи и дню,\nНо вместо женщины любимой\nЦветок засушенный храню.","name": "Я говорил: «Ты хочешь, хочешь?..","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1037, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "Пляшет в меркнущем пожаре\nРой вечерних комаров...\nСколько в мире бренной твари,\nБогом замкнутых миров!\nКак и я, служа мгновенью,\nПротянувшись ввысь столбом,\nВьются мошки легкой тенью\nВ небе бледно-голубом...\nПусть все тем же смертным бредом\nОслепил их беглый миг,\nНо их жребий мне неведом,\nКак и жребий дней моих...\nТолько вижу вечер сонный\nИ печаль стоячих вод,\nГде толчется ослепленно\nКомариный хоровод...\nТолько знаю, что до срока\nДлиться суетной игре,\nУстремленной одиноко\nК догорающей заре...","name": "Комары"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1038, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1911","text": "I. Военная\nНосороги топчут наше дурро,\nОбезьяны обрывают смоквы,\nХуже обезьян и носорогов\nБелые бродяги итальянцы.\nПервый флаг забился над Харраром,\nЭто город раса Маконена,\nВслед за ним проснулся древний Аксум,\nИ в Тигрэ заухали гиены.\nПо лесам, горам и плоскогорьям\nБегают свирепые убийцы,\nВы, перерывающие горло,\nСвежей крови вы напьетесь нынче.\nОт куста к кусту переползайте,\nКак ползут к своей добыче змеи,\nПрыгайте стремительно с утесов -\nВас прыжкам учили леопарды.\nКто добудет в битве больше ружей,\nКто зарежет больше итальянцев,\nЛюди назовут того ашкером\nСамой белой лошади негуса.\nII. Пять быков\nЯ служил пять лет у богача,\nЯ стерег в полях его коней,\nИ за то мне подарил богач\nПять быков, приученных к ярму.\nОдного из них зарезал лев,\nЯ нашел в траве его следы,\nНадо лучше охранять крааль,\nНадо на ночь зажигать костер.\nА второй взбесился и бежал,\nЗвонкою ужаленный осой.\nЯ блуждал по зарослям пять дней,\nНо нигде не мог его найти.\nДвум другим подсыпал мой сосед\nВ пойло ядовитой белены,\nИ они валялись на земле\nС высунутым синим языком.\nЗаколол последнего я сам,\nЧтобы было чем попировать\nВ час, когда пылал соседский дом\nИ вопил в нем связанный сосед.\nIII. Невольничья\nПо утрам просыпаются птицы,\nВыбегают в поле газели,\nИ выходит из шатра европеец,\nРазмахивая длинным бичом.\nОн садится под тенью пальмы,\nОбвернув лицо зеленой вуалью,\nСтавит рядом с собой бутылку виски\nИ хлещет ленящихся рабов.\nМы должны чистить его вещи,\nМы должны стеречь его мулов,\nА вечером есть солонину,\nКоторая испортилась днем.\nСлава нашему хозяину-европейцу!\nУ него такие дальнобойные ружья,\nУ него такая острая сабля\nИ так больно хлещущий бич!\nСлава нашему хозяину-европейцу!\nОн храбр, но он недогадлив:\nУ него такое нежное тело,\nЕго сладко будет пронзить ножом!\nIV. Занзибарские девушки\nРаз услышал бедный абиссинец,\nЧто далеко, на севере, в Каире\nЗанзибарские девушки пляшут\nИ любовь продают за деньги.\nА ему давно надоели\nЖирные женщины Габеша,\nХитрые и злые сомалийки\nИ грязные поденщицы Каффы.\nИ отправился бедный абиссинец\nНа своем единственном муле\nЧерез горы, леса и степи\nДалеко, далеко на север.\nНа него нападали воры,\nОн убил четверых и скрылся,\nА в густых лесах Сенаара\nСлон-отшельник растоптал его мула.\nДвадцать раз обновлялся месяц,\nПока он дошел до Каира,\nИ вспомнил, что у него нет денег,\nИ пошел назад той же дорогой.","name": "Абиссинские песни","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1039, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1969","text": "Долго же шел ты в конверте, листок,-\nВышли последние сроки!\nНо потому он и Дальний Восток,\nЧто - далеко на востоке...\nЖдешь с нетерпеньем ответ ты -\nВесточку в несколько слов...\nМы здесь встречаем рассветы\nРаньше на восемь часов.\nЗдесь до утра пароходы ревут\nСредь океанской шумихи -\nНе потому его Тихим зовут,\nЧто он действительно тихий.\nЖдешь с нетерпеньем ответ ты -\nВесточку в несколько слов...\nМы здесь встречаем рассветы\nРаньше на восемь часов.\nТы не пугайся рассказов о том,\nБудто здесь самый край света,-\nСзади еще Сахалин, а потом -\nКруглая наша планета.\nЖдешь с нетерпеньем ответ ты -\nВесточку в несколько слов...\nМы здесь встречаем рассветы\nРаньше на восемь часов.\nЧто говорить - здесь, конечно, не рай,\nНо невмоготу переписка,-\nЗнаешь что, милая, ты приезжай:\nДальний Восток - это близко!\nСкоро получишь ответ ты -\nВесточку в несколько слов!\nВместе бы встретить рассветы\nРаньше на восемь часов!","name": "Долго же шел ты в конверте, листок...","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1040, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1888","text": "В диадиме и порфире,\nПрославляемый как бог,\nИ как бог единый в мире,\nВесь собой, на пышном пире,\nНаполняющий чертог —\nВавилона, Ниневии\nЦарь за брашной возлежит.\nЧто же смолкли вдруг витии?\nСмолкли звуки мусикии?..\nС ложа царь вскочил — глядит —\nСловно светом просквозила\nНаверху пред ним стена,\nКисть руки по ней ходила\nИ огнем на ней чертила\nСтранной формы письмена.\nИ при каждом начертанье\nБлеск их ярче и сильней,\nИ, как в солнечном сиянье,\nТусклым кажется мерцанье\nПирных тысячи огней.\nПоборов оцепененье,\nВопрошает царь волхвов,\nНо волхвов бессильно рвенье,\nНе дается им значенье\nНа стене горящих слов.\nВопрошает Даниила,—\nИ вещает Даниил:\n«В боге — крепость царств и сила;\nДлань его тебе вручила\nВласть, и им ты силен был;\nНад царями воцарился,\nСтрах и трепет был земли,—\nНо собою ты надмился,\nСам себе ты поклонился,\nИ твой час пришел. Внемли:\nЭти вещие три слова...»\nНет, о Муза, нет! постой!\nЧто ты снова их и снова\nТак жестоко, так сурово\nВыдвигаешь предо мной!\nЧто твердишь: «О горе! горе!\nВ суете погрязший век!\nБез руля, на бурном море,\nСам с собою в вечном споре,\nЧем гордишься, человек?\nВ буйстве мнящий быти богом,\nСам же сын его чудес —\nИль не зришь, в киченьи многом,\nНад своим уж ты порогом\nСлов: мани — факел — фарес!..»","name": "Мани — факел — фарес","date_to": "1888"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1041, "fields": {"themes": [],"author": "Юрий Левитанский","date_from": "1976","text": "Светлый праздник бездомности,\nтихий свет без огня.\nОщущенье бездонности\nавгустовского дня.\nОщущенье бессменности\nпребыванья в тиши\nи почти что бессмертности\nсвоей грешной души.\nВот и кончено полностью,\nвот и кончено с ней,\nс этой маленькой повестью\nнаших судеб и дней,\nнаших дней, перемеченных\nторопливой судьбой,\nнаших двух переменчивых,\nнаших судеб с тобой.\nПолдень пахнет кружением\nдальних рощ и лесов.\nПахнет вечным движением\nпривокзальных часов.\nОщущенье беспечности,\nкак скольженье на льду.\nЗапах ветра и вечности\nот скамеек в саду.\nОт рассвета до полночи\nтишина и покой.\nНикакой будто горечи\nи беды никакой.\nТолько полночь опустится,\nкак догадка о том,\nчто уже не отпустится\nни сейчас, ни потом,\nчто со счета не сбросится\nни потом, ни сейчас\nи что с нас еще спросится,\nеще спросится с нас.","name": "Светлый праздник бездомности...","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1042, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","text": "Спасибо злобе хлопотливой,\nХвала вам, недруги мои!\nЯ, не усталый, но ленивый,\nУж пил летийские струи.\nСлегка седеющий мой волос\nЛюбил за право на покой;\nНо вот к борьбе ваш дикий голос\nМеня зовет и будит мой.\nСпасибо вам, я не в утрате!\nКак богоизбранный еврей,\nОстановили на закате\nВы солнце юности моей!\nСпасибо! молодость вторую,\nИ человеческим сынам\nДосель безвестную, пирую\nЯ в зависть Флакку, в славу вам!","name": "Спасибо злобе хлопотливой..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1043, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1918","text": "Здравствуй, Красное Море, акулья уха,\nНегритянская ванна, песчаный котел!\nНа утесах твоих, вместо влажного мха,\nИзвестняк, словно каменный кактус, расцвел.\nНа твоих островах в раскаленном песке,\nПозабыты приливом, растущим в ночи,\nИздыхают чудовища моря в тоске:\nОсьминоги, тритоны и рыбы-мечи.\nС африканского берега стаи пирог\nОтплывают и жемчуга ищут вокруг,\nИ стараются их отогнать на восток\nС аравийского берега сотни фелук.\nЕсли негр будет пойман, его уведут\nНа невольничий рынок Ходейды в цепях,\nНо араб несчастливый находит приют\nВ грязно-рыжих твоих и горячих волнах.\nКак учитель среди шалунов, иногда\nОкеанский проходит средь них пароход,\nПод винтом снеговая клокочет вода,\nА на палубе - красные розы и лед.\nТы бессильно над ним: пусть ревет ураган,\nПусть волна как хрустальная встанет гора,\nЗакурив папиросу, вздохнет капитан:\n- Слава Богу, свежо! Надоела жара!\nЦелый день над водой, словно стая стрекоз,\nЗолотые летучие рыбы видны,\nУ песчаных, серпами изогнутых кос\nМели, точно цветы, зелены и красны.\nБлещет воздух, налитый прозрачным огнем,\nСолнце сказочной птицей глядит с высоты:\n- Море, Красное Море, ты царственно днем,\nНо ночами вдвойне ослепительно ты!\nТолько тучкой скользнут водяные пары,\nТени черных русалок мелькнут на волнах,\nДа чужие созвездья, кресты, топоры,\nНад тобой загорятся в небесных садах.\nИ огнями бенгальскими сразу мерцать\nНачинают твои золотые струи,\nИскры в них и лучи, словно хочешь создать,\nПозавидовав небу, ты звезды свои.\nИ когда выплывает луна на зенит,\nВетр проносится, запахи леса тая,\nОт Суэца до Баб-эль-Мандеба звенит,\nКак Эолова Арфа, поверхность твоя.\nНа обрывистый берег выходят слоны,\nЧутко слушая волн набегающих шум,\nОбожать отраженье ущербной луны,\nПодступают к воде и боятся акул.\nИ ты помнишь, как, только одно из морей,\nТы исполнило некогда Божий закон,\nРазорвало могучие сплавы зыбей,\nЧтоб прошел Моисей и погиб Фараон.","name": "Красное Море","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1044, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1952","text": "Я опять тебя обидел —\nПонимаю, сознаю,\nЯ опять тебя обидел\nЗа доверчивость твою.\nВновь невольно сделал больно\nЯ тебе. А почему?\nЯ сказал тебе: «Довольно\nВерить на слово всему!\nНа свою ты мерку меришь\nИ всему, что ни скажи,\nВеришь, веришь, веришь, веришь...\nЛгут и жены и мужи!\nДокажу, что лгут и дети,\nИ не верь им ни на грош,\nИбо властвуют на свете\nЛицемерие и ложь».\n«Да?» — сказала ты, тоскуя.\n«Нет!— ответил я, ликуя.—\nЕсть на свете добрый люд —\nОчень многие не лгут...\nПочему ж ты даже тут\nИстины не разгадала?»\nТак кричал я.\nТы страдала.","name": "Я опять тебя обидел...","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1045, "fields": {"themes": [],"author": "София Парнок","date_from": "1927","text": "Кончается мой день земной.\nВстречаю вечер без смятенья,\nИ прошлое передо мной\nУж не отбрасывает тени -\nТой длинной тени, что в своем\nБеспомощном косноязычьи,\nОт всех других теней в отличье,\nмы будущим своим зовем.","name": "Кончается мой день земной...","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1046, "fields": {"themes": [7],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1915","text": "И поныне на Афоне\nДрево чудное растет,\nНа крутом зеленом склоне\nИмя Божие поет.\nВ каждой радуются келье\nИмябожцы-мужики:\nСлово — чистое веселье,\nИсцеленье от тоски!\nВсенародно, громогласно\nЧернецы осуждены;\nНо от ереси прекрасной\nМы спасаться не должны.\nКаждый раз, когда мы любим,\nМы в нее впадаем вновь.\nБезымянную мы губим\nВместе с именем любовь.","name": "И поныне на Афоне...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1047, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1922","text": "Я не верю в черное начало,\nПусть праматерь нашей жизни ночь,\nТолько солнцу сердце отвечало\nИ всегда бежит от тени прочь.\nЯ не верю. Нет закона веры.\nЕсли верю, знает вся душа,\nЧто бессильны всякие примеры\nИ что жизнь в основе хороша.\nИ сегодня будет час заката,\nИ сегодня ночь меня скует,\nНо красивы волны аромата,\nИ цветок в ночи готовит мед.\nЕсли камень вижу я случайно,\nИ его окраска холодна,\nЗнаю я, что волшебствует тайна,\nЛишь ударь, и искра в нем красна.\nЕсли скажут: солнцу быть не вечно,\nЕсть конец и солнечной игры,\nЯ взгляну, полнеба светит млечно,\nТам миры баюкают миры.\nНам даны ступени темных лестниц,\nЧтоб всходить к горнилу всех лучей,\nВсе минуты мчатся с ликом вестниц,\nВ новом всходе будешь петь звончей.\nСнова будем в ласковом тумане,\nВ радости узнать начальный час,\nИ нашепчет голос старой няни\nВечно-торжествующий рассказ.","name": "По всходам","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1048, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "Фата Моргана,\nЗамки, узоры, цветы и цвета,\nСказка, где каждая краска, черта\nС каждой секундой — не та,\nФата Моргана\nЯвственно светит лишь тем, кто, внимательный, рано,\nУтром, едва только солнце взойдет,\nГлянет с высокого камня, на море,\nК солнцу спиной над безгранностью вод,\nС блеском во взоре,\nК солнцу спиной,\nПравда ль тут будет, неправда ль обмана,\nТолько роскошной цветной пеленой\nБыстро возникнет пред ним над волной\nФата Моргана.","name": "Фата Моргана"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1049, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1932","text": "Из палатки вышла дева\nВ васильковой нежной тоге,\nПодошла к воде, как кошка,\nОмочила томно ноги\nИ медлительным движеньем\nТогу сбросила на гравий,-\nЯ не видел в мире жеста\nГрациозней и лукавей!\nОписать ее фигуру -\nНадо б красок сорок ведер...\nДаже чайки изумились\nФорме рук ее и бедер...\nЧеловеку же казалось,\nБудто пьяный фавн украдкой\nВодит медленно по сердцу\nТеплой барxатной перчаткой.\nНаблюдая xладнокровно\nСквозь камыш за этим дивом,\nЯ затягивался трубкой\nВ размышлении ленивом:\nПляж безлюден, как Саxара,-\nДля кого ж сие творенье\nПринимает в море позы\nВысочайшего давленья?\nИ ответило мне солнце:\n\"Ты дурак! В яру безвестном\nМальва цвет свой раскрывает\nС бескорыстием чудесным...\nВ этой щедрости извечной\nСмысл божественного свитка...\nТак и девушки, мой милый,\nГрациозны от избытка\".\nЯ зевнул и усмеxнулся...\nТак и есть: из-за палатки\nВышел xлыщ в трико гранатном,\nВскинул острые лопатки.\nИ ему навстречу дева\nПриняла такую позу,\nЧто из трубки, поперxнувшись,\nЯ глотнул двойную дозу...","name": "Пластика","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1050, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "И что ни человек, то смерть, и что ни\nБылинка, то в огонь и под каблук,\nНо мне и в этом скрежете и стоне\nДругая смерть слышнее всех разлук.\nЗачем — стрела — я не сгорел на лоне\nПожарища? Зачем свой полукруг\nНе завершил? Зачем я на ладони\nЖизнь, как стрижа, держу? Где лучший друг,\nГде божество мое, где ангел гнева\nИ праведности? Справа кровь и слева\nКровь. Но твоя, бескровная, стократ\nСмертельней.\nЯ отброшен тетивою\nВойны, и глаз твоих я не закрою.\nИ чем я виноват, чем виноват?","name": "Как двадцать два года тому назад"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1051, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Ветер сотни на три одинокий,\nГотовясь в дебрях потонуть,\nБежит на север неширокий,\nПочти всегда пустынный путь.\nПорою, по часам по целым,\nНикто не едет, не идет;\nТрава под семенем созрелым\nМежду колей его растет.\nУнылый край в молчаньи тонет...\nИ, в звуках медленных, без слов,\nОдна лишь проволока стонет\nС пронумерованных столбов...\nВо имя чьих, каких желаний\nТы здесь, металл, заговорил?\nКак непрерывный ряд стенаний,\nТвой звук задумчив и уныл!\nКаким пророчествам тут сбыться,\nКогда, решившись заглянуть,\nЖизнь стонет раньше, чем родится,\nИ стоном пролагает путь?!","name": "В Заонежье"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1052, "fields": {"themes": [],"author": "Юрий Левитанский","date_from": "1976","text": "Вдали полыхнула зарница.\nКачнулась за окнами мгла.\nМенялась погода —\nсмениться\nпогода никак не могла.\nИ все-таки что-то менялось.\nЧем дальше, тем резче и злей\nменялась погода,\nменялось\nстроенье ночных тополей.\nИ листьев бездомные тени,\nв квартиру проникнув извне,\nв каком-то безумном смятенье\nкачались на белой стене.\nНа этом случайном квадрате,\nмятежной влекомы трубой,\nсходились несметные рати\nна братоубийственный бой.\nНа этой квадратной арене,\nгде ветер безумья сквозил,\nизвечное длилось боренье\nиздревле враждующих сил.\nТам бились, казнили, свергали,\nи в яростном вихре погонь\nкороткие сабли сверкали\nи вспыхивал белый огонь.\nТам, памятью лета томима,\nтомима всей памятью лет,\nпоследняя шла пантомима,\nпоследний в сезоне балет.\nИ в самом финале балета,\nего безымянный солист,\nучастник прошедшего лета,\nпоследний солировал лист.\nПоследний бездомный скиталец\nшел по полю, ветром гоним,\nи с саблями бешеный танец\nбежал задыхаясь за ним.\nСкрипели деревья неслышно.\nКачалась за окнами мгла.\nИ музыки не было слышно,\nно музыка все же была.\nИ некто\nс рукою, воздетой\nк невидимым нам небесам,\nбыл автором музыки этой,\nи он дирижировал сам.\nИ тень его палочки жесткой,\nс мелодией той в унисон,\nпо воле руки дирижерской\nсобой завершала сезон...\nА дальше\nиз сумерек дома,\nиз комнатной тьмы выплывал\nрисунок лица молодого,\nлица молодого овал.\nА дальше,\nвиднеясь нечетко\nсквозь комнаты морок и дым,\nтемнела короткая челка\nнад спящим лицом молодым.\nТемнела, как венчик терновый,\nплыла, словно лист по волнам.\nНо это был замысел новый,\nпокуда неведомый нам.","name": "Вдали полыхнула зарница...","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1053, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1866","text": "Когда дряхлеющие силы\nНам начинают изменять\nИ мы должны, как старожилы,\nПришельцам новым место дать,-\nСпаси тогда нас, добрый гений,\nОт малодушных укоризн,\nОт клеветы, от озлоблений\nНа изменяющую жизнь;\nОт чувства затаенной злости\nНа обновляющийся мир,\nГде новые садятся гости\nЗа уготованный им пир;\nОт желчи горького сознанья,\nЧто нас поток уж не несет\nИ что другие есть призванья,\nДругие вызваны вперед;\nОто всего, что тем задорней,\nЧем глубже крылось с давних пор,-\nИ старческой любви позорней\nСварливый старческий задор.","name": "Когда дряхлеющие силы...","date_to": "1866"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1054, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","text": "Семь лет она не писала,\nСемь лет молчала она.\nДолжно быть, ей грустно стало,\nНо, впрочем, теперь весна.\nВ ее письме ни строчки\nО нашей горькой дочке.\nО тоске, о тоске,—\nСпокойно перо в руке.\nПисьмо ничем не дышит,\nКак вечер в октябре.\nОна бесстрастно пишет\nО своей сестре.\nАх, что же я отвечу\nИ надо ли отвечать...\nНо сегодняшний вечер\nБудет опять, опять.","name": "Ненужное письмо"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1055, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "В той же я живу деревне, что она.\nТолько в этом повезло нам - мне и ей.\nЛишь зальется свистом дрозд у их жилья -\nСердце в пляс пойдет тотчас в груди моей.\nПара выращенных милою ягнят\nПод ветлой у нас пасется поутру;\nЕсли, изгородь сломав, заходят в сад,\nЯ, лаская, на колени их беру.\nНазывается деревня наша Кхонджона,\nНазывается речушка наша Онджона,\nКак зовусь я - это здесь известно всем,\nА она зовется просто - наша Ронджона.\nМы живем почти что рядом: я вон там,\nТут она,- нас разделяет только луг.\nИх лесок покинув, может в рощу к нам\nРой пчелиный залететь с гуденьем вдруг.\nРозы те, что в час молитв очередной\nВ воду с гхата их бросают богу в дар,\nПрибивает к гхату нашему волной;\nА бывает, из квартала их весной\nПродавать несут цветы на наш базар.\nНазывается деревня наша Кхонджона,\nНазывается речушка наша Онджона,\nКак зовусь я - это здесь известно всем,\nА она зовется просто - наша Ронджона.\nК той деревне подошли со всех сторон\nРощи манго и зеленые поля.\nПо весне у них на поле всходит лен,\nПодымается на нашем конопля.\nЕсли звезды над жилищем их взошли,\nТо над нашим дует южный ветерок,\nЕсли ливни гнут их пальмы до земли,\nТо у нас в лесу цветет кодом-цветок.\nНазывается деревня наша Кхонджона,\nНазывается речушка наша Онджона,\nКак зовусь я - это здесь известно всем,\nА она зовется просто - наша Ронджона.\nПеревод Т.Спендиаровой","name": "Мы живем в одной деревне"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1056, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1898","text": "Быть может, когда ты уйдешь от меня,\nТы будешь ко мне холодней.\nНо целую жизнь, до последнего дня,\nО друг мой, ты будешь моей.\nЯ знаю, что новые страсти придут,\nС другим ты забудешься вновь.\nНо в памяти прежние образы ждут,\nИ старая тлеет любовь.\nИ будет мучительно-сладостный миг:\nВ лучах отлетевшего дня,\nС другим заглянувши в бессмертный родник,\nТы вздрогнешь - и вспомнишь меня.","name": "До последнего дня","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1057, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1968","text": "Нат Пинкертон - вот с детства мой кумир,\nСравниться с ним теперь никто не может,-\nНо он имел такой преступный мир,\nЧто плохо спится мне, и зависть гложет.\nАппарат и наметанный глаз -\nИ работа идет эффективно,-\nТолько я - столько знаю про вас,\nЧто подчас мне бывает противно.\nНе скрыться вам, ведь от меня секретов нет.\nМой метод прост: брать всех под подозренье.\nЛюбой преступник оставляет след\nИ возвращается на место преступленья.\nАппарат и наметанный глаз -\nИ работа идет эффективно,-\nТолько я - столько знаю про вас,\nЧто подчас мне бывает противно.\nУ детективов хмурый вид и мрачный нрав,\nХарактер наш достоин укоризны,-\nИмеем дело с попираньем прав\nИ только с темной стороною нашей жизни.\nАппарат и наметанный глаз -\nИ работа идет эффективно,-\nТолько я - столько знаю про вас,\nЧто подчас мне бывает противно.\nДругие люди пьют всем горестям назло,\nГуляют всласть по Ноябрю и Маю,-\nЯ ж не сижу за праздничным столом,\nХожу кругом и в окна наблюдаю.\nАппарат и наметанный глаз -\nИ работа идет эффективно,-\nТолько я - столько знаю про вас,\nЧто подчас мне бывает противно.\n\"Наш мир - театр\" - так говорил Шекспир,-\nЯ вижу лишь характерные роли:\nТот - негодяй, тот - жулик, тот - вампир,-\nИ все,- как Пушкин говорил: \"чего же боле?\"\nАппарат и наметанный глаз -\nИ работа идет эффективно,-\nТолько я - столько знаю про вас,\nЧто подчас мне бывает противно.\nНо имя есть - я повторяю как пароль,-\nНе верь, что детективы нелюдимы:\nОна играет голубую роль,\nМне голубая роль - необходима.\nАппарат и наметанный глаз -\nИ работа идет эффективно,-\nТолько я - столько знаю про вас,\nЧто подчас мне бывает противно.","name": "Нат Пинкертон - вот с детства мой кумир...","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1058, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1880","text": "Осень, поздняя осень!.. Над хмурой землею\nНеподвижно и низко висят облака;\nЖелтый лес отуманен свинцовою мглою,\nВ желтый берег без умолку бьется река...\nВ сердце - грустные думы и грустные звуки,\nЖизнь, как цепь, как тяжелое бремя, гнетет.\nПризрак смерти в тоскующих грезах встает,\nИ позорно упали бессильные руки...\nЭто чувство - знакомый недуг: чуть весна\nАроматно повеет дыханием мая,\nЧуть проснется в реке голубая волна\nИ промчится в лазури гроза молодая,\nЧуть в лесу соловей про любовь и печаль\nЗапоет, разгоняя туман и ненастье,-\nСердце снова запросится в ясную даль,\nСердце снова поверит в далекое счастье...\nНо скажи мне, к чему так ничтожно оно,\nНаше сердце,- что даже и мертвой природе\nВолновать его чуткие струны дано,\nИ то к смерти манить, то к любви и свободе?..\nИ к чему в нем так беглы любовь и тоска,\nКак ненастной и хмурой осенней порою\nЭтот белый туман над свинцовой рекою\nИли эти седые над ней облака?","date_to": "1880"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1059, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Олейников","date_from": "1932","text": "Я описал кузнечика, я описал пчелу,\nЯ птиц изобразил в разрезах полагающихся,\nНо где мне силу взять, чтоб описать смолу\nТвоих волос, на голове располагающихся?\nУвы, не та во мне уж сила,\nКоторая девиц, как смерть, косила'\nИ я не тот. Я перестал безумствовать и пламенеть,\nИ прежняя в меня не лезет снедь.\nДавно уж не ночуют утки\nВ моем разрушенном желудке.\nИ мне не дороги теперь любовные страданья —\nМеня влекут к себе основы мирозданья.\nЯ стал задумываться над пшеном,\nЗубные порошки меня волнуют,\nЯ увеличиваю бабочку увеличительным стеклом —\nСтроенье бабочки меня интересует.\nВезде преследуют меня — и в учреждении и на бульваре —\nЗаветные мечты о скипидаре.\nМечты о спичках, мысли о клопах,\nО разных маленьких предметах;\nКакие механизмы спрятаны в жуках,\nКакие силы действуют в конфетах.\nЯ понял, что такое рожки,\nЗачем грибы в рассол погружены,\nКакой имеют смысл телеги, беговые дрожки\nИ почему в глазах коровы отражаются окошки,\nХотя они ей вовсе не нужны.\nЛюбовь пройдет. Обманет страсть. Но лишена обмана\nВолшебная структура таракана.\nО, тараканьи растопыренные ножки, которых шесть!\nОни о чем-то говорят, они по воздуху каракулями пишут,\nИх очертания полны значенья тайного...\nДа, в таракане что-то есть,\nКогда он лапкой двигает и усиком колышет.\nА где же дамочки, вы спросите, где милые подружки,\nДелившие со мною мой ночной досуг,\nТелосложением напоминавшие графинчики, кадушки,—\nКуда они девались вдруг?\nИных уж нет. А те далече.\nСгорели все они, как свечи.\nА я горю иным огнем, другим желаньем —\nУдарничеством и соревнованьем!\nЗовут меня на новые великие дела\nЛесной травы разнообразные тела.\nВ траве жуки проводят время в занимательной беседе.\nСпешит кузнечик на своем велосипеде.\nЗапутавшись в строении цветка,\nБежит по венчику ничтожная мурашка.\nБежит, бежит... Я вижу резвость эту,\nи меня берет тоска,\nМне тяжко!\nЯ вспоминаю дни, когда я свежестью превосходил коня,\nИ гложет тайный витамин меня\nИ я молчу, сжимаю руки,\nГляжу на травы не дыша...\nНо бьет тимпан\n! И над служителем науки\nВосходит солнце не спеша.","name": "Служение науке","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1060, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Еще я помню уличных гимнастов,\nШарманщиков, медведей и цыган\nИ помню развеселый балаган\nПетрушек голосистых и носатых.\nУ нас был двор квадратный. А над ним\nВисело небо — в тучах или звездах.\nВ сарае у матрасника на козлах\nВились пружины, как железный дым.\nИриски продавали нам с лотка.\nИ жизнь была приятна и сладка...\nИ в той Москве, которой нет почти\nИ от которой лишь осталось чувство,\nПро бедность и величие искусства\nЯ узнавал, наверно, лет с пяти.\nЯ б вас позвал с собой в мой старый дом.\n(Шарманщики, петрушка — что за чудо!)\nНо как припомню долгий путь оттуда —\nНе надо! Нет!.. Уж лучше не пойдем!..","name": "Двор моего детства"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1061, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Пахнет лето\nЗемляникой спелой -\nСнова реки\nПовернули вспять...\nСнова сердце\nК сердцу прикипело -\nТолько с кровью\nМожно оторвать.\nПахнет лето\nЗемляникой спелой,\nСкоро осень\nЗагрустит опять.\nМожет, это времечко\nПриспело -\nУходить,\nОт сердца отрывать?..","name": "Пахнет лето земляникой спелой..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1062, "fields": {"themes": [7],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1933","text": "У нас еще с три короба разлуки,\nночных перронов,\nдальних поездов.\nНо, как друзья, берут нас на поруки\nРеспублика, работа и любовь.\nУ нас еще - не перемерить - горя...\nИ все-таки не пропадет любой:\nручаются,\nс тоской и горем споря,\nРеспублика, работа и любовь.\nПрекрасна жизнь,\nи мир ничуть не страшен,\nи если надо только - вновь и вновь\nмы отдадим всю молодость -\nза нашу\nРеспублику, работу и любовь.","name": "Порука","date_to": "1933"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1063, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1949","text": "Умолкла шумная казарма,\nРаздался окрик: - Кто идет? -\nИ вдруг машина командарма\nОстановилась у ворот.\nБежит дежурный неуклюже,\nПротивогаз прижав к бедру.\nА командарм идет по лужам,\nПо освещенному двору.\nЗа ним шагают вестовые,\nБормочут:- Ох и дождь, беда...\nА командарму не впервые,\nДолжно быть, заезжать сюда.\nПроходит в дом - и к пирамиде.\nБерет винтовку из нее.\nИ на частях блестящих видит\nОн отражение свое.\nПотом, шагая между коек,\nПроходит медленно к окну,\nВеселым взглядом успокоив\nПроснувшегося старшину.\nКак на отчетливом рисунке,\nОн ясно видит от окна,\nЧто сапоги стоят по струнке,\nЧто гимнастерки как одна.\nИ вдруг припоминает годы\nСолдатских песен и забот,\nКурсантский полк, и помкомвзвода,\nИ часового у ворот.\nДа, для него здесь все родное,\nИ потому стоит он здесь.\nА в это время за спиною\nБригадный штаб собрался весь.\nОкно светлеет с каждым мигом,\nВстречая раннюю зарю...\nТогда он руку жмет комбригу\nИ говорит: - Благодарю!","name": "Командарм","date_to": "1949"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1064, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1969","text": "Я обманул ольху.\nВ один из зимних дней,\nНа берегу застывшей нашей речки\nЯ наломал заснеженных ветвей\nИ внес в тепло, которое от печки.\nНе в то, что нам апрель преподнесет,\nКогда земля темнеет и курится,\nИ в синем небе проплывает лед,\nИ в синих водах пролетают птицы.\nТогда глядится в зеркало ольха,\nВ серьгах расцветших — славная обнова!\nНу, не сирень, а все же не плоха.\nСирень когда? А я уже готова.\nСережки нежным золотом сквозят,\nЛетит по ветру золотистый цветень.\nЗемля черна, но свадебный наряд\nЕе пречист, душист и разноцветен.\nЧто в семечке от наших скрыто глаз,\nНа свет выходит сокровенной сутью.\nИтак,\nЯ в тот запомнившийся раз\nДомой принес мороженые прутья.\nСмеялись люди — экие цветы!\nУж лучше б веник ты поставил в воду!\nНо от печной, домашней теплоты\nВключился некий механизм природы.\nЖизнь пробудил случайный обогрев,\nСработали реле сторожевые.\nНа третий день, взглянув и обомлев,\nМы поняли, что прутья те — живые!\nВ них происходят тайные дела,\nПриказ, аврал, сигналы по цепочке.\nБроженье соков. Набухают почки.\nИ дрогнула ольха и зацвела.\nВисят сережки длинные подряд.\nРазнежились. На десять сантиметров.\nПыльцой набухли.\nЖаждут,\nЖдут,\nХотят\nПрограммой предусмотренного ветра.\nОн облегчит, он лаской обовьет,\nА без него и тягостно и плохо.\nОльха цветет, надеется, зовет,\nЕще не зная страшного подвоха.\nНо нет корней, и почвы нет, и нету\nВ глухих стенах земного ветерка.\nЦветет в кувшине пышным пустоцветом\nОбманутое дерево ольха.\nНе пить воды, на солнышке не греться,\nВ июльский дождь листвою не шуметь,\nИ в воды те в апреле не глядеться,\nИ продолженья в мире не иметь.\nЧто из того, что радостно и звонко\nРаздастся песня раннего скворца?\nЛетит, пылит на мертвую клеенку\nДосадный мусор — мертвая пыльца.","name": "Ольха","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1065, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","text": "Еще весны душистой нега\nК нам не успела низойти,\nЕще овраги полны снега,\nЕще зарей гремит телега\nНа замороженном пути.\nЕдва лишь в полдень солнце греет,\nКраснеет липа в высоте,\nСквозя, березник чуть желтеет,\nИ соловей еще не смеет\nЗапеть в смородинном кусте.\nНо возрожденья весть живая\nУж есть в пролетных журавлях,\nИ, их глазами провожая,\nСтоит красавица степная\nС румянцем сизым на щеках.","name": "Еще весны душистой нега..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1066, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Мы живем на круглой или плоской\nМаленькой планете. Пьем. Едим.\nИ, затягиваясь папироской,\nИногда на небо поглядим.\nПоглядим, и вдруг похолодеет\nСердце неизвестно отчего.\nИз пространства синего повеет\nХолодом и счастием в него.\nХочешь что-то вспомнить — нету мочи,\nТянешься — не достает рука...\nЛишь ныряют в синих волнах ночи,\nКак большие чайки, облака.","name": "Мы живем на круглой или плоской..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1067, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1822","text": "Играй, Адель,\nНе знай печали.\nХариты, Лель\nТебя венчали\nИ колыбель\nТвою качали.\nТвоя весна\nТиха, ясна:\nДля наслажденья\nТы рождена.\nЧас упоенья\nЛови, лови!\nМладые лета\nОтдай любви,\nИ в шуме света\nЛюби, Адель,\nМою свирель.","name": "Адели (Играй, Адель...)","date_to": "1822"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1068, "fields": {"themes": [7],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1843","text": "Ночь. Не слышно городского шума.\nВ небесах звезда - и от нее,\nБудто искра, заронилась дума\nТайно в сердце грустное мое.\nИ светла, прозрачна дума эта,\nБудто милых взоров меткий взгляд;\nГлубь души полна родного света,\nИ давнишней гостье опыт рад.\nТихо все, покойно, как и прежде;\nНо рукой незримой снят покров\nТемной грусти. Вере и надежде\nГрудь раскрыла, может быть, любовь?\nЧто ж такое? Близкая утрата?\nИли радость?- Нет, не объяснишь,-\nНо оно так пламенно, так свято,\nЧто за жизнь Творца благодаришь.","name": "Ночь. Не слышно городского шума...","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1069, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Страшный суд не будет похож\nна народный и на верховный.\nРод людской, дурной и греховный,\nон, возможно, не вгонит в дрожь.\nМожет быть, бедный род людской\nотбоярится, отопрется,\nоткричится и отоврется\nи тихонько уйдет на покой.\nА покой — это вам не рай,\nэто вам не поповский фетиш,\nгде что хочешь, то выбирай,\nкуда хочешь, туда и поедешь.\nСтрашный суд не имеет средств,\nчтоб взвалить на себя этот крест\nустроения рода людского.\nОн поступит иначе. Толково.\nСловно бедного профсоюза\nв доме отдыха, он разрешит\nсамые неотложные узы\nи в округе гулять разрешит.\nИ трехразовым он питанием\nобеспечит, постельным бельем\nи культмассовым воспитанием.\nВот и весь возможный объем\nблаг. А более даже странно\nждать от тех роковых минут.\nПотому что он все-таки Страшный,\nне какой-нибудь, суд!","name": "Проект Страшного суда"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1070, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Герасимов","date_from": "1917","text": "Вешний ветер дышит\nВишеньем с полей,\nНа вечерней крыше —\nМитинг голубей.\nВоркотня и крики\nУ трибуны труб.\nСвежей земляникой\nВеет старый дуб.\nС музыкой и песней,\nСбросив снежный сон,\nЛьет река чудесней\nЛедоходный звон.\nЛес, зарей одетый,\nМашет и зовет.\nСвеял свитки света\nПламенный завод.\nВдохновенны ржанья\nЗубчатых колес.\nВешние желанья\nВетер нам принес.\nСинеблузой птицей\nКаждый рвется в даль.\nКак сияют лица,\nКак сверкает сталь!\nМесяц в синем своде\nПригвожден звездой,\nНочь зарю уводит\nЗвездною уздой.","name": "Вешний ветер дышит...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1071, "fields": {"themes": [7],"author": "Георгий Иванов","date_from": "1922","text": "Не о любви прошу, не о весне пою,\nНо только ты одна послушай песнь мою.\nИ разве мог бы я, о, посуди сама,\nВзглянуть на этот снег и не сойти с ума.\nОбыкновенный день, обыкновенный сад,\nНо почему кругом колокола звонят,\nИ соловьи поют, и на снегу цветы.\nО, почему, ответь, или не знаешь ты?\nИ разве мог бы я, о посуди сама,\nВ твои глаза взглянуть и не сойти с ума?\nНе говорю \"поверь\", не говорю \"услышь\",\nНо знаю: ты сейчас на тот же снег глядишь,\nИ за плечом твоим глядит любовь моя\nНа этот снежный рай, в котором ты и я.","name": "Не о любви прошу, не о весне пою...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1072, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1940","text": "В лесу деревьев корни сплетены,\nИм снятся те же медленные сны,\nОни поют в одном согласном хоре,\nЗеленый сон, земли живое море.\nНо и в лесу забыть я не могу:\nЧужой реки на мутном берегу,\nОдин как перст, непримирим и страстен,\nС ветрами говорит высокий ясень.\nНа небе четок каждый редкий лист.\nКак, одиночество, твой голос чист!","name": "В лесу деревьев корни сплетены...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1073, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Без обещаний\nжизнь печальней\nдождливой ночи без огня.\nТак не жалей же обещаний,\nне бойся обмануть меня.\nТак много огорчений разных\nи повседневной суеты...\nНе бойся слов —\nпрекрасных, праздных,\nнедолговечных, как цветы.\nСердца людские так им рады,\nмир так без них\nпустынно тих...\nИ разве нет в них\nвысшей правды\nна краткий срок цветенья их?","name": "Без обещаний жизнь печальней..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1074, "fields": {"themes": [],"author": "Бертольт Брехт","text": "После приказа властей о публичном сожжении\nКниг вредного содержания,\nКогда повсеместно понукали волов, тащивших\nТелеги с книгами на костер,\nОдин гонимый автор, один из самых лучших,\nШтудируя список сожженых, внезапно\nУжаснулся, обнаружив, что его книги\nЗабыты. Он поспешил к письменному столу,\nОкрыленный гневом, и написал письмо власть имущим.\n\"Сожгите меня! - писало его крылатое перо.-\nСожгите меня!\nНе пропускайте меня! Не делайте этого! Разве я\nНе писал в своих книгах только правду? А вы\nОбращаетесь со мной как со лжецом.\nЯ приказываю вам:\n\"Сожгите меня!\"\n* Стихотворение написано под впечатлением открытого\nписьма писателя Оскара Мария Графа в связи с публичным\nсожжением книг гитлеровцами 10 мая 1933 года.\nПеревод Б. Слуцкого","name": "Сожжение книг"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1075, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1905","text": "Откуда я пришел, не знаю...\nНе знаю я, куда уйду,\nКогда победно отблистаю\nВ моем сверкающем саду.\nКогда исполнюсь красотою,\nКогда наскучу лаской роз,\nКогда запросится к покою\nДуша, усталая от грез.\nНо я живу, как пляска теней\nВ предсмертный час больного дня,\nЯ полон тайною мгновений\nИ красной чарою огня.\nМне все открыто в этом мире -\nИ ночи тень, и солнца свет,\nИ в торжествующем эфире\nМерцанье ласковых планет.\nЯ не ищу больного знанья,\nЗачем, откуда я иду;\nЯ знаю, было там сверканье\nЗвезды, лобзающей звезду.\nЯ знаю, там звенело пенье\nПеред престолом красоты,\nКогда сплетались, как виденья,\nСвятые белые цветы.\nИ жарким сердцем веря чуду,\nПоняв воздушный небосклон,\nВ каких пределах я ни буду,\nНа все наброшу я свой сон.\nВсегда живой, всегда могучий,\nВлюбленный в чары красоты.\nИ вспыхнет радуга созвучий\nНад царством вечной пустоты.","name": "Credo","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1076, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1752","text": "(Басня)\nНегде Ворону унесть сыра часть случилось;\nНа дерево с тем взлетел, кое полюбилось.\nОного Лисице захотелось вот поесть;\nДля того, домочься б, вздумала такую лесть:\nВоронову красоту, перья цвет почтивши,\nИ его вещбу еще также похваливши,\n\"Прямо, - говорила, - птицею почту тебя\nЗевсовою впредки, буде глас твой для себя,\nИ услышу песнь, доброт всех твоих достойну\".\nВорон похвалой нацмен, мня себе пристойну,\nНачал, сколько можно громче, каркать и кричать,\nЧтоб похвал последню получить себе печать;\nНо тем самым из его носа растворенна\nВыпал на землю тот сыр. Лиска, ободренна\nОною корыстью, говорит тому на смех:\n\"Всем ты добр, мой Ворон; только ты без сердца мех\".","name": "Ворон и Лисица","date_to": "1752"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1077, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1976","text": "Не хватайтесь за чужие талии,\nВырвавшись из рук своих подруг.\nВспомните, как к берегам Австралии,\nПодплывал покойный ныне Кук.\nКак в кружок, усевшись под азалии,\nПоедом с восхода до зари,\nЕли в этой солнечной Австралии\nДруга дружку злые дикари.\nНо почему аборигены съели Кука?\nЗа что - неясно,- молчит наука.\nМне представляется совсем простая штука:\nХотели кушать - и съели Кука.\nЕсть вариант, что ихний вождь - большая бука,-\nКричал, что очень вкусный кок на судне Кука.\nОшибка вышла - вот о чем молчит наука,-\nХотели кока, а съели Кука.\nИ вовсе не было подвоха или трюка,\nВошли без стука, почти без звука,\nПустили в действие дубинку из бамбука -\nТюк!- прямо в темя - и нету Кука.\nНо есть, однако же, еще предположенье,\nЧто Кука съели из большого уваженья.\nЧто всех науськивал колдун - хитрец и злюка:\n- Ату, ребята! хватайте Кука!\nКто уплетет его без соли и без лука,\nТот сильным, смелым, добрым будет, вроде Кука!-\nКому-то под руку попался каменюка,-\nМетнул, гадюка, и нету Кука.\nА дикари теперь заламывают руки,\nЛомают копья, ломают луки,\nСожгли и бросили дубинки из бамбука,-\nПереживают, что съели Кука.","name": "Одна научная загадка, или почему аборигены съели Кука","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1078, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1845","text": "Жизнь в трезвом положении\nКуда нехороша!\nВ томительном борении\nСама с собой душа,\nА ум в тоске мучительной...\nИ хочется тогда\nТо славы соблазнительной,\nТо страсти, то труда.\nВсе та же хата бедная -\nСтановится бедней,\nИ мать - старуха бледная -\nЕще бледней, бледней.\nЗапуганный, задавленный,\nС поникшей головой,\nИдешь как обесславленный,\nГнушаясь сам собой;\nСгораешь злобой тайною...\nНа скудный твой наряд\nС насмешкой неслучайною\nВсе, кажется, глядят.\nВсе, что во сне мерещится,\nКак будто бы назло,\nВ глаза вот так и мечется\nРоскошно и светло!\nВсе - повод к искушению,\nВсе дразнит и язвит\nИ руку к преступлению\nНетвердую манит...\nАх! если б часть ничтожную!\nСтарушку полечить,\nСестрам бы нероскошную\nОбновку подарить!\nСтряхнуть ярмо тяжелого,\nГнетущего труда,-\nБыть может, буйну голову\nСносил бы я тогда!\nПокинув путь губительный,\nНашел бы путь иной\nИ в труд иной - свежительный -\nПоник бы всей душой.\nНо мгла отвсюду черная\nНавстречу бедняку...\nОдна открыта торная\nДорога к кабаку.","name": "Пьяница","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1079, "fields": {"themes": [],"author": "Кондратий Рылеев","date_from": "1821","text": "П. А. Муханову\nПод словом Сибирь разумеется ныне неизмеримое пространство от хребта Уральского до берегов Восточного океана. Некогда Сибирским царством называлось небольшое татарское владение, коего столица, Искер, находилась на реке Иртыше, впадающей в Обь. В половине XVI века сие царство зависело от России. В 1569 году царь Кучум был принят под руку Иоанна Грозного и обязался платить дань. Между тем сибирские татары и подвластные им остяки и вогуличи вторгались иногда в пермские области. Это заставило российское правительство обратить внимание на обеспечение сих украйн укрепленными местами и умножением в них народонаселения. Богатые в то время купцы Строгоновы получили во владение обширные пустыни на пределах Пермии: им дано было право заселить их и обработать. Сзывая вольницу, сии деятельные помещики обратились к казакам, кои, не признавая над собою никакой верховной власти, грабили на Волге промышленников и купеческие караваны. Летом 1579 года 540 сих удальцов пришли на берега Камы; предводителей у них было пятеро, главный назывался Ермак Тимофеев. Строгоновы присоединили к ним 300 человек разных всельников, снабдили их порохом, свинцом и другими припасами и отправили за Уральские горы (в 1581 г.). В течение следующего года казаки разбили татар во многих сражениях, взяли Искер, пленили Кучумова племянника, царевича Маметкула, и около трех лет господствовали в Сибири. Между тем число их мало-помалу уменьшалось: много погибло от оплошности. Сверженный Кучум бежал в киргизские степи и замышлял способы истребить казаков. В одну темную ночь (5 августа 1584 г.), при сильном дожде, он учинил неожиданное нападение: казаки защищались мужественно, но не могли стоять долго; они должны были уступить силе и незапности удара. Не имея средств к спасению, кроме бегства, Ермак бросился в Иртыш, в намерении переплыть на другую сторону, и погиб в волнах. Летописцы представляют сего казака героя крепкотелым, осанистым и широкоплечим, он был роста среднего, имел плоское лицо, быстрые глаза, черную бороду, темные и кудрявые волосы. Несколько лет после сего Сибирь была оставлена россиянами; потом пришли царские войска и снова завладели ею. В течение XVII века беспрерывные завоевания разных\nудальцов-предводителей отнесли пределы Российского государства к берегам Восточного океана.\nРевела буря, дождь шумел,\nВо мраке молнии летали,\nБесперерывно гром гремел,\nИ ветры в дебрях бушевали...\nКо славе страстию дыша,\nВ стране суровой и угрюмой,\nНа диком бреге Иртыша\nСидел Ермак, объятый думой.\nТоварищи его трудов,\nПобед и громозвучной славы,\nСреди раскинутых шатров\nБеспечно спали близ дубравы.\n«О, спите, спите,— мнил герой,—\nДрузья, под бурею ревущей;\nС рассветом глас раздастся мой,\nНа славу иль на смерть зовущий!\nВам нужен отдых; сладкий сон\nИ в бурю храбрых успокоит;\nВ мечтах напомнит славу он\nИ силы ратников удвоит.\nКто жизни не щадил своей\nВ разбоях, злато добывая,\nТот думать будет ли о ней,\nЗа Русь святую погибая?\nСвоей и вражьей кровью смыв\nВсе преступленья буйной жизни\nИ за победы заслужив\nБлагословения отчизны,—\nНам смерть не может быть страшна;\nСвое мы дело совершили:\nСибирь царю покорена,\nИ мы — не праздно в мире жили!»\nНо роковой его удел\nУже сидел с героем рядом\nИ с сожалением глядел\nНа жертву любопытным взглядом.\nРевела буря, дождь шумел,\nВо мраке молнии летали,\nБесперерывно гром гремел,\nИ ветры в дебрях бушевали.\nИртыш кипел в крутых брегах,\nВздымалися седые волны,\nИ рассыпались с ревом в прах,\nБия о брег, козачьи челны.\nС вождем покой в объятьях сна\nДружина храбрая вкушала;\nС Кучумом буря лишь одна\nНа их погибель не дремала!\nСтрашась вступить с героем в бой,\nКучум к шатрам, как тать презренный,\nПрокрался тайною тропой,\nТатар толпами окруженный.\nМечи сверкнули в их руках —\nИ окровавилась долина,\nИ пала грозная в боях,\nНе обнажив мечей, дружина...\nЕрмак воспрянул ото сна\nИ, гибель зря, стремится в волны,\nДуша отвагою полна,\nНо далеко от брега челны!\nИртыш волнуется сильней —\nЕрмак все силы напрягает\nИ мощною рукой своей\nВалы седые рассекает...\nПлывет... уж близко челнока —\nНо сила року уступила,\nИ, закипев страшней, река\nГероя с шумом поглотила.\nЛишивши сил богатыря\nБороться с ярою волною,\nТяжелый панцирь — дар царя\nСтал гибели его виною.\nРевела буря... вдруг луной\nИртыш кипящий серебрился,\nИ труп, извергнутый волной,\nВ броне медяной озарился.\nНосились тучи, дождь шумел,\nИ молнии еще сверкали,\nИ гром вдали еще гремел,\nИ ветры в дебрях бушевали.","name": "Смерть Ермака","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1080, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1924","text": "При луне, когда косую крышу\nлижет металлический пожар,\nиз окна случайного я слышу\nсладкий и пронзительный удар\nмузыки, и чувствую, как холод\nсчастия мне душу обдает,\nкем-то ослепительно расколот\nлунный мрак, и медленно в полет\nсобираюсь, вынимая руки\nиз карманов, трепещу, лечу,\nно в окне мгновенно гаснут звуки,\nи меня спокойно по плечу\nхлопает прохожий: «Вы забыли,-\nговорит,- летать запрещено».\nИ, застыв, в венце из лунной пыли,\nя гляжу на смолкшее окно.","name": "Окно","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1081, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1829","text": "Промелькнул за годом год,\nИ за цепью дней минувших\nУлетел надежд блеснувших\nЛучезарный хоровод.\nЛишь одна из дев воздушных\nЗапоздала. Сладкий взор,\nЛегкий шепот уст радушных,\nТвой небесный разговор\nВнятны мне. Тебе охотно\nЯ вверяюсь всей душой!\nТихо плавай надо мной,\nПлавай, друг мой неотлетный!\nВсе исчезли. Ты одна\nНаяву, во время сна\nНавеваешь утешенье.\nТы в залог осталась мне,\nЗаверяя, что оне\nНе случайное виденье,\nЧто приснятся и другим\nИ зажгут лучом своим\nДум высоких вдохновенье!","name": "Последняя надежда","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1082, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Случевский","text": "Не смейся над песнею старой\nС напевом ее немудреным,\nСлужившей заветною чарой\nОтцам нашим, нежно влюбленным!\nНе смейся стихам мадригалов,\nТопорщенью фижм и манжетов,\nВихрам боевых генералов,\nКачавшимся в такт менуэтов!\nНад смыслом альбомов старинных,\nС пучками волос неизвестных,\nС собранием шалостей чинных,\nЗабавных, но, в сущности, честных.\nНе смейся! Те вещи служили,\nТомили людей, подстрекали:\nОтцы наши жили, любили,\nИ матери нас воспитали!","name": "Про старые годы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1083, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Убившему себя рукой\nСвоею собственной, тоской\nСвоею собственной - покой\nИ мир навеки!\nОднажды он ушел от нас,\nТогда и свет его погас.\nНо навсегда на этот раз\nСомкнулись веки.\nНе веря в праведность судьи,\nОн предпочел без похвальбы\nЖестокость собственной судьбы,\nСвою усталость.\nОн думал, что свое унес,\nВедь не остался даже пес.\nНо здесь не дым от папирос -\nДуша осталась.\nНе зря веревочка вилась\nВ его руках, не зря плелась.\nВедь знала, что придет ей час\nВ петлю завиться.\nНезнамо где - в жаре, в песке,\nВ святой земле, в глухой тоске,\nОна повисла на крюке\nСамоубийцы.\nА память вьет иной шнурок,\nШнурок, который как зарок -\nВернуться в мир или в мирок\nТот, бесшабашный,-\nК опалихинским галдежам,\nЧтобы он снова в дом вбежал,\nВнося с собой мороз и жар,\nИ дым табачный.\nСвоей нечесаной башкой\nВ шапчонке чисто бунтовской\nОн вламывался со строкой\nЗаместо клича -\nВ застолье и с налета - в спор,\nИ доводам наперекор\nНапропалую пер, в прибор\nОкурки тыча.\nОн мчался, голову сломя,\nВрезаясь в рифмы и в слова,\nИ словно молния со лба\nЕго слетала.\nОн был порывом к мятежу,\nНо все-таки, как я сужу,\nНаверно не про ту дежу\nБыла опара.\nОн создан был не восставать,\nОн был назначен воздавать,\nОн был назначен целовать\nПлечо пророка.\nМеньшой при снятии с креста,\nОн должен был разжать уста,\nЧтоб явной стала простота\nСего урока.\nСам знал он, перед чем в долгу!\nНо в толчее и на торгу\nБессмертием назвал молву.\n(Однако, в скобках!)\nИ тут уж надо вспомнить, как\nВ его мозгу клубился мрак\nИ как он взял судьбу в кулак\nИ бросил, скомкав.\nУбившему себя рукой\nСвоею собственной, тоской\nСвоею собственной - покой\nИ мир навеки.\nЗа все, чем был он - исполать.\nА остальному отпылать\nПомог застенчивый палач -\nОчкарь в аптеке.\nЗа подвиг чести нет наград.\nА уж небесный вертоград\nСужден лишь тем, чья плоть, сквозь ад\nПройдя, окрепла.\nНо кто б ему наколдовал\nБаланду и лесоповал,\nЧтобы он голову совал\nВ родное пекло.\nИ все-таки страшней теперь\nЖалеть невольника потерь!\nВедь за его плечами тень\nСтрашней неволи\nСтояла. И лечить недуг\nБрались окно, и нож, и крюк,\nИ, ощетинившись вокруг,\nГлаза кололи.\nОн в шахматы сыграл. С людьми\nВ последний раз сыграл в ладьи.\nПартнера выпроводил. И\nБез колебанья,\nБез индульгенций - канул вниз,\nГде все веревочки сплелись\nИ затянулись в узел близ\nЕго дыханья...\nВ стране, где каждый на счету,\nПознав судьбы своей тщету,\nОн из столпов ушел в щепу.\nНо без обмана.\nОттуда не тянул руки,\nЧтобы спасать нас, вопреки\nЕвангелию от Лухи\nИ Иоанна.\nКогда преодолен рубеж,\nБез преувеличенья, без\nПревозношенья до небес\nХочу проститься.\nВедь я не о своей туге,\nНе о талантах и т.п. -\nЯ плачу просто о тебе,\nСамоубийца.","name": "Прощание"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1084, "fields": {"themes": [7],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1907","text": "Я родился в безумный месяц март...\nА. Меньшов\nНе март девический сиял моей заре:\nЕе огни зажглись в суровом ноябре.\nНе бледный халкидон - заветный камень мой,\nНо гиацинт-огонь мне дан в удел земной.\nНоябрь, твое чело венчает яркий снег...\nДве тайны двух цветов заплетены в мой век,\nДва верных спутника мне жизнью суждены:\nХолодный снег, сиянье белизны,-\nИ алый гиацинт,- его огонь и кровь.\nПриемлю жребий мой: победность и любовь.","name": "Овен и стрелец","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1085, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1887","text": "Верь,- упадет кровожадный кумир,\nСтанет свободен и счастлив наш мир.\nКрепкие тюрьмы рассыплются в прах,\nСкроется в них притаившийся страх,\nКончится долгий и дикий позор,\nИ племена прекратят свой раздор.\nМы уже будем в могиле давно,\nНо не тужи, милый друг,- всё равно,\nЧем разъедающий стыд нам терпеть,\nЛучше за нашу мечту умереть!","name": "Верь,- упадет кровожадный кумир...","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1086, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1863","text": "Осенние листья по ветру кружат,\nОсенние листья в тревоге вопят:\n\"Всё гибнет, всё гибнет! Ты черен и гол,\nО лес наш родимый, конец твой пришел!\"\nНе слышит тревоги их царственный лес.\nПод темной лазурью суровых небес\nЕго спеленали могучие сны,\nИ зреет в нем сила для новой весны.","name": "Осенние листья по ветру кружат...","date_to": "1863"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1087, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1834","text": "Он между нами жил\nСредь племени ему чужого, злобы\nВ душе своей к нам не питал, и мы\nЕго любили. Мирный, благосклонный,\nОн посещал беседы наши. С ним\nДелились мы и чистыми мечтами\nИ песнями (он вдохновен был свыше\nИ свысока взирал на жизнь). Нередко\nОн говорил о временах грядущих,\nКогда народы, распри позабыв,\nВ великую семью соединятся.\nМы жадно слушали поэта. Он\nУшел на запад - и благословеньем\nЕго мы проводили. Но теперь\nНаш мирный гость нам стал врагом - и ядом\nСтихи свои, в угоду черни буйной,\nОн напояет. Издали до нас\nДоходит голос злобного поэта,\nЗнакомый голос!.. боже! освяти\nВ нем сердце правдою твоей и миром\nИ возврати ему . . . . . . . . . .","name": "Он между нами жил...","date_to": "1834"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1088, "fields": {"themes": [7],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1911","text": "Odi et amo.\nCatullus *\nДа, можно любить, ненавидя,\nЛюбить с омраченной душой,\nС последним проклятием видя\nПоследнее счастье - в одной!\nО, слишком жестокие губы,\nО, лживый, приманчивый взор,\nВесь облик, и нежный и грубый,\nВлекущий, как тьма, разговор!\nКто магию сумрачной власти\nВ ее приближения влил?\nКто ядом мучительной страсти\nОбъятья ее напоил?\nХочу проклинать, но невольно\nО ласках привычных молю.\nМне страшно, мне душно, мне больно...\nНо я повторяю: люблю!\nЧитаю в насмешливом взоре\nОбман, и притворство, и торг...\nНо есть упоенье в позоре\nИ есть в униженьи восторг!\nКогда поцелуи во мраке\nВонзают в меня лезвие,\nЯ, как Одиссей о Итаке,\nМечтаю о днях без нее.\nНо лишь Калипс\nя покинул,\nТоскую опять об одной.\nО горе мне! жребий я вынул,\nОзначенный черной чертой!\n* Ненавижу и люблю (лат.). - Катулл.","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1089, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1897","text": "Зарумянились клен и рябина,\nЯрче золота кудри берез,\nИ безропотно ждет георгина,\nЧто спалит ее первый мороз.\nТолько тополь да ива родная\nВсе сдаваться еще не хотят\nИ, последние дни доживая,\nСохраняют зеленый наряд.\nИ, пока не навеяло снега\nЛедяное дыханье зимы,\nНас томит непонятная нега,\nИ печально любуемся мы.\nНо промчалося лето с весною,\nВот и осени дни сочтены...\nАх, уж скоро мы с этой красою\nРаспростимся до новой весны!","name": "Зарумянились клен и рябина...","date_to": "1897"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1090, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Кузмин","text": "Ах, уста, целованные столькими,\nСтолькими другими устами,\nВы пронзаете стрелами горькими,\nГорькими стрелами, стами.\nРасцветете улыбками бойкими\nСветлыми весенними кустами,\nБудто ласка перстами легкими,\nЛегкими милыми перстами.\nПилигрим, разбойник ли дерзостный —\nКаждый поцелуй к вам доходит.\nАнтиной, Ферсит ли мерзостный —\nКаждый свое счастье находит.\nПоцелуй, что к вам прикасается,\nКрепкою печатью ложится,\nКто устам любимым причащается\nС прошлыми со всеми роднится.\nВзгляд мольбы, на иконе оставленный,\nКрепкими цепями там ляжет:\nДревний лик, мольбами прославленный,\nЦепью той молящихся вяжет.\nТак идешь местами ты скользкими,\nСкользкими, святыми местами.—\nАх, уста целованные столькими,\nСтолькими другими устами.","name": "Ах, уста, целованные столькими..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1091, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1942","text": "Ой, родная, отцовская,\nЧто на свете одна,\nСторона приднепровская,\nСмоленская сторона,\nЗдравствуй!..\nСлова не выдавить.\nКрай в ночи без огня.\nТы как будто за тридевять\nЗемель от меня.\nЗа высокою кручею,\nЗа чужою заставою,\nЗа немецкой колючею\nПроволокой ржавою.\nИ поля твои мечены\nРытым знаком войны,\nГорода покалечены,\nСнесены, сожжены...\nИ над старыми трактами\nТянет с ветром чужим\nНе дымком наших тракторов,-\nВонью вражьих машин.\nИ весна деревенская\nНе красна, не шумна.\nПесня на поле женская -\nКрай пройди - не слышна...\nОй, родная, смоленская\nМоя сторона,\nТы огнем опаленная\nДо великой черты,\nТы, за фронтом плененная,\nОскорбленная,-\nТы\nНикогда еще ранее\nДаже мне не была\nТак больна, так мила -\nДо рыдания...\nЯ б вовеки грабителям\nНе простил бы твоим,\nЧто они тебя видели\nВражьим оком пустым;\nЧто земли твоей на ноги\nЗацепили себе,\nЧто руками погаными\nПрикоснулись к тебе;\nЧто уродливым именем\nЗаменили твое;\nЧто в Днепре твоем вымыли\nВоровское тряпье;\nЧто прошлися где по двору\nМимо окон твоих\nТой походкою подлою,\nЧто у них у одних...\nСторона моя милая,\nТы ль в такую весну\nПод неволей постылою\nПрисмиреешь в плену?\nТы ль березой подрубленной\nБудешь никнуть в слезах\nНад судьбою загубленной,\nНад могилой неубранной,\nПозабытой в лесах?\nНет, твой враг не похвалится\nТыловой тишиной,\nНет, не только страдалицей\nТы встаешь предо мной,\nЗемляная, колхозная,-\nГордой чести верна,-\nПартизанская грозная\nСторона!\nЗнай, убийца без совести,\nВор, ограбивший дом,\nПо старинной пословице,\nНе хозяин ты в нем.\nЗа Починками, Глинками\nИ везде, где ни есть,\nПотайными тропинками\nХодит зоркая месть.\nХодит, в цепи смыкается,\nОбложила весь край,\nГде не ждут, объявляется\nИ карает...\nКарай!\nБей, семья деревенская,\nВора в честном дому,\nЧтобы жито смоленское\nБоком вышло ему.\nВстань, весь край мой поруганный,\nНа врага!\nНеспроста\nЧтоб вороною пуганой\nОн боялся куста,\nЧтоб он в страхе сутулился\nПред бессонной бедой,\nЧтоб с дороги не сунулся\nИ за малой нуждой,\nЧтоб дорога трясиною\nПузырилась под ним,\nЧтоб под каждой машиною\nРухнул мост и - аминь!\nЧтоб тоска постоянная\nВражий дух извела,\nЧтобы встреча желанная\nПоскорее была.\nОй, родная, отцовская,\nСторона приднепровская,\nЗемли, реки, леса мои,\nГорода мои древние,\nСлово слушайте самое\nМое задушевное.\nВсе верней, все заметнее\nБлизкий радостный срок.\nНочь короткую летнюю\nОзаряет восток.\nПолстраны под колесами\nБоевыми гудит.\nРазве родина бросила\nКрай родной хоть один?\nХоть ребенка, хоть женщину\nПозабыли в плену?\nГде ж забудет Смоленщину -\nСторону!\nСторона моя милая,\nЗемляки и родня,\nБей же силу постылую\nВсей несчетною силою\nНожа и огня.\nБей! Вовек не утратится\nИмя, дело твое,\nНе уйдет в забытье,\nВысшей славой оплатится.\nЭй, родная, Смоленская,\nСторона деревенская,\nЭй, веселый народ,\nБей!\nНаша берет!","name": "Партизанам Смоленщины","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1092, "fields": {"themes": [7],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1816","text": "Давыдов! где ты? что ты? сроду\nТаких проказ я не видал;\nГод канул вслед другому году...\nИли, перенимая моду\nПевцов конфект и опахал\nИ причесав для них в угоду\nЖеманной музе мадригал,\nСкажу: май два раза природу\nЗеленым бархатом постлал,\nИ разогрел дыханьем воду,\nИ вечных граций хороводу\nРезвиться в рощах заказал,—\nС тех пор, как от тебя ни строчки,\nНи двоеточия, ни точки\nХоть на смех я не получал.\nЧем мне почесть твое забвенье?\nТеряюсь я в недоуменье.\nИль, как мундирный идеал,\nПод ношей тучных эполетов,\nТы вместо речи и ответов\nПлечом да шпорой говоришь,\nИ лучшего пера не знаешь,\nКак то, которым щеголяешь\nИ гордо с шляпы шевелишь?\nИль дружба, может быть, в отставке,\nОтбитая сестрой своей,\nСидит печально на прилавке\nУ непризнательных дверей.\nИ для отсутственных друзей\nПомина нет в походной ставке\nНепостоянных усачей?\nТы наслаждайся с новой гостью,\nНо берегись, чтоб наконец,\nПлатя за хлеб-соль сердца злостью,\nНе захозяйничал жилец.\nИль, может быть, мудрец угрюмый,\nНа светлое свое чело\nТы, розам радостей назло,\nНавел бразды спесивой думы;\nОценщик строгий строгих благ,\nСтрашась любви и дружбы ныне,\nОт двух сердечных побродяг\nТы держишь сердце в карантине.\nЧем не пошутит хитрый враг?\nУж верить ли моим гаданьям?\nСказав прости очарованьям,\nНазло пленительных грехов,\nИ упоительным мечтаньям\nВесны, веселий и стихов,\nЛюбви призыву ты не внемлешь,\nНо в клире нравственных певцов\nПеро Хераскова приемлешь\nИ мысленно заране дремлешь\nВ академических венках!\nВ твоем камине на кострах\nПылают: красоты угодник —\nРоскошный Душеньки певец,\nТеоса мудрый греховодник\nИ соблазнительный мудрец —\nНаставник счастия Гораций;\nИ окаянного Парни,\nПоклонника единых граций,\nКоторому и ты сродни\n(Сказать не в гнев, а мимоходом),\nУж не заставишь в оны дни\nОжить под русским переводом.\nПростясь и чувством и умом,\nНе знаешь прежних мясоедов,\nНи шумных дружеских обедов,\nНи тайных ужинов вдвоем,\nГде с полночи до ранней зори\nВеселье бодро спорит с сном.\nТеперь живой memento mori,\nМороча и себя и нас,\nНе испугавшись Молиера,\nИграешь ролю лицемера;\nИль, может... но на этот раз\nМоим поклепам и догадкам\nИ стихотворческим нападкам\nПора мне положить конец.\nЛихого Бурцова знакомец,\nТройного хмеля будь питомец —\nВина, и песен, и любви,\nИли, мудрец тяжеловесный,\nСвой стих веселый протрезви\nВодою нравственности пресной,—\nДо этого мне дела нет:\nРядись как хочешь на досуге,\nНо мне на голос дай ответ,\nИ, помня о старинном друге,\nТы будь Денисом прежних лет!","name": "Д. В. Давыдову (Давыдов! где ты?..)","date_to": "1816"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1093, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1952","text": "Ночь.\nГде-то там, на страшной вышине,\nСпят кратеры и цирки на Луне.\nА на Земле, конечно, тоже спят.\nДа, многие разделись и легли,\nОбъяты негой с головы до пят.\nНо на обратной стороне земли,\nГде ровно в полночь полдень на часах,\nПод раскаленным солнцем в небесах\nБушует день в жарище и в пыли.\nИ стоит передвинуть рычажок,\nЧтоб ветер нескончаемого дня\nИз сумрака нахлынул и ожег\nМеня!\nИ безвозвратно истекла\nСекунда-ночь, пахуча и тепла,\nКак пепел дня, сгоревшего дотла.\nДа! Спят, конечно, мертвые тела,\nДа в гулких урнах жирная зола,\nДа где-то на огромной вышине\nСпят кратеры и цирки на Луне,\nА все земные кратеры кипят!","name": "Ночь. Где-то там...","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1094, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1985","text": "Всех обожаний бедствие огромно.\nИ не совпасть, и связи не прервать.\nТак навсегда, что даже у надгробья,—\nпотупившись, не смея быть при Вас,—\nизъявленную внятно, но не грозно\nнадземную приемлю неприязнь.\nПри веяньях залива, при закате\nстою, как нищий, согнанный с крыльца.\nНо это лишь усмешка, не проклятье.\nКрест благородней, чем чугун креста.\nИрония — избранников занятье.\nТуманна окончательность конца.","name": "Всех обожаний бедствие огромно...","date_to": "1985"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1095, "fields": {"themes": [7],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1966","text": "Четверть века, Марина, тому,\nкак Елабуга ластится раем\nк отдохнувшему лбу твоему,\nно и рай ему мал и неравен.\nНеужели к всеведенью мук,\nчто тебе удалось как удача,\nя добавлю бесформенный звук\nдважды мною пропетого плача?\nДве бессмыслицы - мертв и мертва,\nдве пустынности, два ударенья -\nцарскосельских садов дерева,\nпеределкинских рощиц деревья.\nИ усильем двух этих кончин\nтак исчерпана будущность слова.\nНе осталось ни уст, ни причин,\nчтобы нам затевать его снова.\nВпрочем, в этой утрате суда\nесть свобода и есть безмятежность:\nперед кем пламенеть от стыда,\nоскорбляя страниц белоснежность?\nКак любила! Возможно ли злей?\nБез прощения, без обещанья\nимена их любовью твоей\nбыли сосланы в даль обожанья.\nСреди всех твоих бед и плетей\nтолько два тебе есть утешенья:\nчто не знала двух этих смертей\nи воспела два этих рожденья.\n* О Марине Цветаевой.","name": "Четверть века, Марина, тому...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1096, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","text": "Летали летние качели\nНа самом деле,—\nДитя орало в колыбели,\nИ летний день куда-то плыл.\nИ травы превращались в сено,\nНе сразу, скажем,— постепенно,—\nВсе было, было постепенно,\nКак постепенен летний день.","name": "Лето"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1097, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1907","text": "За покинутым, бедным жилищем,\nГде чернеют остатки забора,\nСтарый ворон с оборванным нищим\nО восторгах вели разговоры.\nСтарый ворон в тревоге всегдашней\nГоворил, трепеща от волненья,\nЧто ему на развалинах башни\nНебывалые снились виденья.\nЧто в полете воздушном и смелом\nОн не помнил тоски их жилища\nИ был лебедем нежным и белым,\nПринцем был отвратительный нищий.\nНищий плакал бессильно и глухо,\nНочь тяжелая с неба спустилась,\nПроходившая мимо старуха\nУчащенно и робко крестилась.","name": "Мечты","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1098, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1861","text": "На лицо твое солнечный свет упадал,\nТы со взором поникшим стояла;\nКрепко руку твою на прощанье я жал,\nНа устах моих речь замирала.\nЯ не мог от тебя своих глаз отвести,\nОдна мысль, что нам нужно расстаться,\nПоглощала меня. Повторял я: \"Прости!\" -\nИ не мог от тебя оторваться.\nПонимала ли ты мое горе тогда?\nИли только, как ангел прекрасна,\nПокидала меня без нужды и труда,\nБудто камень холодный, бесстрастна?..\nВот затих стук колес средь безлюдных равнин.\nУлеглась за ним пыль за тобою;\nИ, как прежде, я снова остался один\nС беспощадной, бессонной тоскою.\nДогорела свеча. Бродит сумрак в углах,\nПол сияет от лунного света;\nБесконечная ночь! В этих душных стенах\nЗарыдай, - не услышишь ответа...","name": "На лицо твое солнечный свет упадал...","date_to": "1861"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1099, "fields": {"themes": [7],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1775","text": "Сердце, сердце, что случилось,\nЧто смутило жизнь твою?\nЖизнью новой ты забилось,\nЯ тебя не узнаю.\nВсе прошло, чем ты пылало,\nЧто любило и желало,\nВесь покой, любовь к труду,-\nКак попало ты в беду?\nБеспредельной, мощной силой\nЭтой юной красоты,\nЭтой женственностью милой\nПленено до гроба ты.\nИ возможна ли измена?\nКак бежать, уйти из плена,\nВолю, крылья обрести?\nК ней приводят все пути.\nАх, смотрите, ах, спасите,-\nВкруг плутовки, сам не свой,\nНа чудесной, тонкой нити\nЯ пляшу, едва живой.\nЖить в плену, в волшебной клетке,\nБыть под башмачком кокетки,-\nКак такой позор снести?\nАх, пусти, любовь, пусти!\nПеревод В. Левика.","name": "Новая любовь - новая жизнь","date_to": "1775"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1100, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1911","text": "Я живу, как кукушка в часах,\nНе завидую птицам в лесах.\nЗаведут — и кукую.\nЗнаешь, долю такую\nЛишь врагу\nПожелать я могу.","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1101, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","text": "Что сталось вдруг с тобой? В твоих глазах чудесных\nОткуда принесла ты этот дивный свет?\nБыть может, он зажжен и не в лучах небесных,\nНо на земле, у нас, такого тоже нет...\nНа что ты так глядишь? Что слушаешь так жадно,\nНе видя никого и целый мир забыв?\nО чем мечтаешь ты то грустно, то отрадно?\nКуда тебя унес неведомый призыв?\nНо миг — и свет угас!— привычно\nВступаешь снова ты в начатый разговор,—\nИ, будто огонек далекий, равнодушно\nЕдва мерцает нам твой потускневший взор.","name": "Что сталось вдруг с тобой?.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1102, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1856","text": "Только станет смеркаться немножко,\nБуду ждать, не дрогнет ли звонок,\nПриходи, моя милая крошка,\nПриходи посидеть вечерок.\nПотушу перед зеркалом свечи,-\nОт камина светло и тепло;\nСтану слушать веселые речи,\nЧтобы вновь на душе отлегло.\nСтану слушать те детские грезы,\nДля которых - всё блеск впереди;\nКаждый раз благодарные слезы\nУ меня закипают в груди.\nДо зари осторожной рукою\nВновь платок твой узлом завяжу,\nИ вдоль стен, озаренных луною,\nЯ тебя до ворот провожу.","name": "Только станет смеркаться немножко...","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1103, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1957","text": "Ты не от женщины родилась:\nБор породил тебя по весне,\nВешнего неба русская вязь,\nОзеро, тающее в светизне...\nНе оттого ли твою красу\nХочется слушать опять и опять,\nКаждому шелесту душу отдать\nИ заблудиться в твоем лесу?","name": "Ты не от женщины родилась...","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1104, "fields": {"themes": [],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1814","text": "Ахтырские гусары,\nО, храбрые друзья!\nПростите!- на удары\nИ бранные пожары\nХодить не буду я!\nДовольно пламень ярый\n. . . . . . . . . . .\nВот кивер мой\nПримите от меня\n. . . . . . . . . . .","name": "Ахтырские гусары...","date_to": "1815"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1105, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1845","text": "Отрадно видеть, что находит\nПорой хандра и на глупца,\nЧто иногда в морщины сводит\nЧерты и пошлого лица\nБес благородный скуки тайной,\nИ на искривленных губах\nКакой-то думы чрезвычайной\nПечать ложится; что в сердцах\nИ тех, чьих дел позорных повесть\nПройдет лишь в поздних племенах,\nНе все же спит мертвецки совесть,\nИ, чуждый нас, не дремлет страх.\nЧто всем одно в дали грядущей -\nИдем к безвестному концу,\nЧто ты, подлец, меня гнетущий,\nСам лижешь руки подлецу.\nЧто лопнуть можешь ты, обжора!\nЧто ты, великий человек,\nЧьего презрительного взора\nНе выносил никто вовек,\nТы лоб, как говорится, медный,\nК кому все завистью полны,-\nДрожишь, как лист на ветке бедной,\nПод башмаком своей жены.","name": "Отрадно видеть, что находит...","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1106, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "А мой хозяин не любил меня.\nНе знал меня, не слышал и не видел,\nно все-таки боялся как огня\nи сумрачно, угрюмо ненавидел.\nКогда пред ним я голову склонял -\nему казалось, я улыбку прячу.\nКогда меня он плакать заставлял -\nему казалось, я притворно плачу.\nА я всю жизнь работал на него,\nложился поздно, поднимался рано,\nлюбил его и за него был ранен.\nНо мне не помогало ничего.\nА я всю жизнь возил его портрет,\nв землянке вешал и в палатке вешал,\nсмотрел, смотрел, не уставал смотреть.\nИ с каждым годом мне все реже, реже\nобидною казалась нелюбовь.\nИ ныне настроенья мне не губит\nтот явный факт, что испокон веков\nтаких, как я,\nхозяева не любят.","name": "Хозяин"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1107, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1811","text": "Я клялся боле не любить\nИ клятвы верно не нарушу:\nВелишь мне правду говорить?\nИ я — уже немного трушу!..","name": "Я клялся боле не любить...","date_to": "1811"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1108, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1867","text": "Отпусти меня, родная,\nОтпусти, не споря!\nЯ не травка полевая,\nЯ взросла у моря.\nНе рыбацкий парус малый,\nКорабли мне снятся,\nСкучно! в этой жизни вялой\nДни так долго длятся.\nЗдесь, как в клетке, заперта я,\nСон кругом глубокий,\nОтпусти меня, родная,\nНа простор широкий,\nГде сама ты грудью белой\nВолны рассекала,\nГде тебя я гордой, смелой,\nСчастливой видала.\nТы не с песнею победной\nК берегу пристала,\nНо хоть час из жизни бедной\nТоржество ты знала.\nПусть и я сломлюсь от горя,\nНе жалей ты дочку!\nКоли вырастет у моря -\nНе спастись цветочку,\nВсё равно! сегодня счастье,\nЗавтра буря грянет,\nРазыграется ненастье,\nВетер с моря встанет,\nВ день один песку нагонит\nНа прибрежный цветик\nИ навеки похоронит!..\nОтпусти, мой светик!..","name": "Отпусти меня, родная...","date_to": "1867"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1109, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Сухарев","text": "\"С детьми ходили за лавандой\".\nНаткнусь в блокноте на строку -\nИ яви отблеск лиловатый\nИз тусклой глуби извлеку.\nВдоль озера, затем тропою\nВдоль склона, где термальных вод\nОкаменелые покои,\nЗатем вдоль рощицы и вот\nПод негустой древесной кущей\nЗалиловело, и запах\nЦветок лавандулы, растущий\nНе врозь, а в купах и снопах.\nДавно заброшенных посадок\nОстатки\nнежно расцвели\nСредь рощ, где жив еще остаток\nДавно разлюбленной земли.\nОна размечена на цели,\nВзрывчаткою начинена,\nНо разве так на самом деле\nБыла задумана она?\nДыши,\nдитя,\nглазами хлопай\nВ Европе, пахнущей Европой,\nЛавандой, мятой, чебрецом,\nЗамри, дитя, перед лицом\nЗемли, где длительностью слога\nТак пахнет смертная строка,\nКак нежным запахом цветка\nЖена разлюбленного бога.","name": "Лаванда"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1110, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1916","text": "О. Э. Мандельштаму\nПриключилась с ним странная хворь,\nИ сладчайшая на него нашла оторопь.\nВсе стоит и смотрит ввысь,\nИ не видит ни звезд, ни зорь\nЗорким оком своим — отрок.\nА задремлет — к нему орлы\nШумнокрылые слетаются с клекотом,\nИ ведут о нем дивный спор.\nИ один — властелин скалы —\nКлювом кудри ему треплет.\nНо дремучие очи сомкнув,\nНо уста полураскрыв — спит себе.\nИ не слышит ночных гостей,\nИ не видит, как зоркий клюв\nЗлатоокая вострит птица.","name": "Приключилась с ним странная хворь...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1111, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1970","text": "Давным-давно известно людям,\nЧто при разрыве двух людей\nСильнее тот, кто меньше любит,\nКто больше любит, тот слабей.\nНо я могу сказать иначе,\nПройдя сквозь ужас этих дней:\nКто больше любит, тот богаче,\nКто меньше любит, тот бедней.\nСредь ночи злой, средь ночи длинной,\nВдруг возникает крик в крови:\nО боже, смилуйся над милой,\nПошли ей капельку любви!","name": "Давным-давно","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1112, "fields": {"themes": [18],"author": "Андрей Вознесенский","text": "Мордеем, друг. Подруги молодеют.\nНе горячитесь.\nОпробуйте своей моделью\nкак «анти» превращается в античность.","name": "Мордеем, друг. Подруги молодеют..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1113, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Марина стирает белье.\nВ гордыне шипучую пену\nРабочие руки ее\nШвыряют на голую стену.\nБелье выжимает. Окно —\nНа улицу настежь, и платье\nРазвешивает.\nВсе равно,\nПусть видят и это распятье.\nГудит самолет за окном,\nПо тазу расходится пена,\nВпервой надрывается днем\nВоздушной тревоги сирена.\nОт серого платья в окне\nТемнеют четыре ~ аршина\nДо двери.\nКак в речке на дне —\nВ зеленых потемках Марина.\nДва месяца ровно со лба\nОтбрасывать пряди упрямо,\nА дальше хозяйка-судьба,\nИ переупрямит над Камой...","name": "Стирка белья"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1114, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1846","text": "Была пора... В тебе когда-то,\nКак и во многих, был готов\nЯ признавать по духу брата...\nЕще тогда себя за злато\nНе продал ты в рабы рабов.\nЕще тогда тоской стремленья,\nТоскою общею томим,\nТы не чертил... для примиренья\nОбычно-глупого теченья\nЖеланьям бешеным своим.\nБыла пора... но осквернили\nМы оба праздною враждой\nСвое прошедшее, и ты ли,\nИль я был прав - мы оба были\nРабами глупости смешной.\nИ вновь мы встретилися оба,\nСвела случайно нас судьба,\nДавно ребяческая злоба\nПрошла... но, видно, уж до гроба\nМы вечно будем два раба.\nБоясь узнать один другого,\nСтыдясь взаимной клеветы,\nИз-за тщеславия пустого\nОдин другому руку снова\nНе подадим - ни я, ни ты.","name": "К *** (Была пора...)","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1115, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","text": "монолог\nЯ слишком слаб, чтоб латы боевые\nИль медный шлем надеть! Но я пройду\nПо всей стране свободным менестрелем.\nЯ у дверей харчевни запою\nО Фландрии и о Брабанте милом.\nЯ мышью остроглазою пролезу\nВ испанский лагерь, ветерком провею\nТам, где и мыши хитрой не пролезть.\nВеселые я выдумаю песни\nВ насмешку над испанцами, и каждый\nФламандец будет знать их наизусть.\nСвинью я на заборе нарисую\nИ пса ободранного, а внизу\nЯ напишу: \"Вот наш король и Альба\".\nЯ проберусь шутом к фламандским графам,\nИ в час, когда приходит пир к концу,\nИ погасают уголья в камине,\nИ кубки опрокинуты, я тихо,\nПеребирая струны, запою:\nВы, чьим мечом прославлен Гравелин,\nВы, добрые владетели поместий,\nГде зреет розовый ячмень, зачем\nВы покорились мерзкому испанцу?\nНастало время, и труба пропела,\nОт сытной пищи разжирели кони,\nИ дедовские боевые седла\nПокрылись паутиной вековой.\nИ ваш садовник на шесте скрипучем\nВзамен скворешни выставил шелом,\nИ в нем теперь скворцы птенцов выводят,\nПрославленным мечом на кухне рубят\nДрова и колья, и копьем походным\nПодперли стену у свиного хлева!\nТак я пройду по Фландрии родной\nС убогой лютней, с кистью живописца\nИ в остроухом колпаке шута.\nКогда ж увижу я, что семена\nВзросли, и колос влагою наполнен,\nИ жатва близко, и над тучной нивой\nДни равноденственные протекли,\nЯ лютню разобью об острый камень,\nЯ о колено кисть переломаю,\nЯ отшвырну свой шутовской колпак,\nИ впереди несущих гибель толп\nВождем я встану. И пойдут фламандцы\nЗа Тилем Уленшпегелем вперед!\nИ вот с костра я собираю пепел\nОтца, и этот прах непримеренный\nЯ в ладонку зашью и на шнурке\nСебе на грудь повешу! И когда\nХотя б на миг я позабуду долг\nИ увлекусь любовью или пьянством,\nИли усталость овладеет мной,-\nПусть пепел Клааса ударит в сердце -\nИ силой новою я преисполнюсь,\nИ новым пламенем воспламенюсь.\nЖивое сердце застучит грозней\nВ ответ удару мертвенного пепла.","name": "ТИЛЬ УЛЕНШПИГЕЛЬ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1116, "fields": {"themes": [],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1826","text": "Томительный, палящий день\nСгорел; полупрозрачна тень\nНемого сумрака приосеняла дали.\nЗарницы бегали за синею горой\nИ, окропленные росой,\nЛуга и лес благоухали.\nЛуна во всей красе плыла на высоту,\nТаинственным лучом мечтания питая,\nИ, преклонясь к лавровому кусту,\nДышала роза молодая.","name": "Вечер в июне","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1117, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","text": "Грифельные доски,\nпарты в ряд,\nсидят подростки,\nсидят - зубрят:\n\"Четырежды восемь -\nтридцать два\".\n(Улица - осень,\nжива едва...)\n- Дети, молчите.\nКирсанов, цыц!..\nсыплет учитель\nв изгородь лиц.\nСыплются рокотом\nдни подряд.\nВырасту доктором\nя (говорят).\nБудет нарисовано\nзолотом букв:\n\"ДОКТОР КИРСАНОВ,\nприем до двух\".\nПлача и ноя,\nпридет больной,\nдержась за больное\nместо: \"Ой!\"\nПощупаю вену,\nзадам вопрос,\nскажу: - Несомненно,\nтуберкулез.\nНо будьте стойки.\nВот вам приказ:\nстакан касторки\nчерез каждый час!\nАх, вышло иначе,\nмечты - пустяки.\nЯ вырос и начал\nписать стихи.\nОтец голосил:\n- Судьба сама -\nединственный сын\nсошел с ума!..\nЧто мне семейка -\nпускай поют.\nБульварная скамейка -\nмой приют.\nХожу, мостовым\nобминая бока,\nвдыхаю дым\nтабака,\nНичего не кушаю\nи не пью -\nслушаю\nстихи и пою.\nГреми, мандолина,\nпод уличный гам...\nНе жизнь, а малина -\nдай\nбог\nвам!","name": "Моя автобиография"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1118, "fields": {"themes": [],"author": "Мирра Лохвицкая","text": "Пустыня... песок раскаленный и зной...\nШатер полосатый разбит надо мной...\nСижу я у входа, качая дитя,\nПою я,— и ветер мне вторит, свистя...\nИ вижу я,— кто-то несется ко мне\nНа черном, как уголь, арабском коне,\nРисуясь на склоне небес голубом,\nВ чалме драгоценной с алмазным пером.\n«Привет тебе, путник! В шатер мой войди,\nОстанься, коль долог твой путь впереди;\nЯ фиников лучших для гостя нарву,\nИ миррой твою умащу я главу.\nЯ мех твой наполню струею вина...\nВластитель уехал,— войди,— я одна...\nПривет тебе, гость мой, посланный судьбой,\nДа внидут и мир, и отрада с тобой!»\n«Устал я,— он молвил,— и путь мой далек,\nВ край солнца и роз я спешу на восток...\nНо некогда медлить... я еду... прощай!..\nОдин поцелуй лишь на счастье мне дай!»\nПрозрачную ткань отвела я с чела\nИ с тихим смущеньем к нему подошла...\nИ вот наклонился ко мне он с коня\nИ обнял так крепко, так жарко меня.\nИ кудри его благовонной волной\nЗакрыли мгновенно весь мир предо мной!..\nЛишь очи, как звезды, сверкали во тьме\nИ страстные думы рождали в уме...\nИ слышалось, будто сквозь облако грез;\n«Умчимся со мною в край солнца и роз!»\nНо острым кинжалом мне в сердце проник\nРебенка нежданно раздавшийся крик.\nИ руки мои опустились без сил,\nИ с ропотом он от меня отступил...\nКак чары полудня, мелькнув предо мной,\nИсчезли и всадник, и конь вороной...\nИ замерли звуки манящих речей,\nЧто сладко в душе трепетали моей,—\nИх ветер пустыни унес без следа\nДалеко... далеко... навек... навсегда...","name": "Полуденные чары"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1119, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","text": "К светилам в безрассудной вере\nВсе мнишь ты богом возойти,\nЗабыв, что темным нюхом звери\nПровидят светлые пути.\nИ мудр слизняк, в спираль согнутый,\nОстры без век глаза гадюк,\nИ, в круг серебряный замкнутый,\nКак много тайн плетет паук!\nИ разлагают свет растенья,\nИ чует сумрак червь в норе...\nА ты - лишь силой тяготенья\nПривязан к стынущей коре.\nНо бойся дня слепого гнева:\nПрирода первенца сметет,\nКак недоношенный из чрева\nКровавый безобразный плод.\nИ повелитель Вавилона,\nПо воле Бога одичав,\nНа кряжах выжженного склона\nПитался соком горьких трав.\nСтихии куй в калильном жаре,\nНо духом, гордый царь, смирись\nИ у последней слизкой твари\nПрозренью темному учись!","name": "Человек"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1120, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","date_from": "1960","text": "Сорок лет. Жизнь пошла за второй перевал.\nЯ любил, размышлял, воевал.\nКое-где побывал, кое-что повидал,\nИногда и счастливым бывал.\nГнев меня обошел, миновала стрела,\nА от пули - два малых следа.\nИ беда отлетала, как капля с крыла;\nКак вода, расступалась беда.\nВзял один перевал, одолею второй,\nХоть тяжел мой заплечный мешок.\nЧто же там, за горой? Что же там - под горой?\nОт высот побелел мой висок.\nСорок лет. Где-то будет последний привал?\nГде прервется моя колея?\nСорок лет. Жизнь пошла за второй перевал.\nИ не допита чаша сия.","name": "Сорок лет...","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1121, "fields": {"themes": [7],"author": "Ярослав Смеляков","text": "В газете каждой их ругают\nвесьма умело и умно,\nтех человеков, что играют,\nпридя с работы, в домино.\nА я люблю с хорошей злостью\nв июньском садике, в углу,\nстучать той самой черной костью\nпо деревянному столу.\nА мне к лицу и вроде впору\nв кругу умнейших простаков\nигра матросов, и шахтеров,\nи пенсионных стариков.\nЯ к ним, рассержен и обижен,\nиду от прозы и стиха\nи в этом, право же, не вижу\nсамомалейшего греха.\nКонечно, все культурней стали,\nно населяют каждый дом\nне только Котовы и Тали,\nне все Ботвинники притом.\nЗа агитацию — спасибо!\nНо ведь, мозгами шевеля,\nне так-то просто сделать «рыбу»\nили отрезать два «дупля».","name": "В защиту домино"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1122, "fields": {"themes": [7,18],"author": "Александр Полежаев","date_from": "1832","text": "Игра военных суматох,\nДобыча яростной простуды,\nВ дыму лучинных облаков,\nСреди горшков, бабья, посуды,\nПолуразлегшись на доске\nИль на скамье, как вам угодно,\nВ избе негодной и холодной,\nВ смертельной скуке и тоске\nПишу к вам, ветреные други!\nПишу — и больше ничего,—\nИ от поэта своего\nПрошу не ждать другой услуги.\nЯ весь — расстройство... Я дышу,\nЯ мыслю, чувствую, пишу,\nРасстройством полный; лишь расстройство\nВ моем рассудке и уме...\nВ моем посланьи и письме\nНайдете вы лишь беспокойство!\n. . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . .\nИ этот приступ неприродный\nВас удивят, наверно, вдруг.\nНо, не трактуя слишком строго,\nВзглянув в себя самих немного,\nМое безумство не виня,\nВы не осудите меня.\nЯ тот, чем был, чем есть, чем буду,\nНе пременюсь, непременим...\nНо ах! когда и где забуду,\nЧто роком злобным я гоним?\nГоним, убит, хотя отрада\nИдет одним со мной путем,\nИ в небе пасмурном награда\nМне светит радужным лучом.\n«Я пережил мои желанья!» —\nЯ должен с Пушкиным сказать,\n«Минувших дней очарованья»\nЯ должен вечно вспоминать.\nЧасы последних сатурналий,\nПиров, забав и вакханалий,\nКогда, когда в красе своей\nИзменят памяти моей?\nЯ очень глуп, как вам угодно,\nНо разных прелестей Москвы\nЯ истребить из головы\nНе в силах... Это превосходно!\nЯ вечно помнить буду рад:\n«Люблю я бешеную младость,\nИ тесноту, и блеск, и радость,\nИ дам обдуманный наряд».\nМоя душа полна мечтаний,\nЖиву прошедшей суетой,\nИ ряд несчастий и страданий\nЯ заменять люблю игрой\nНадежды ложной и пустой.\nОна мне льстит, как льстит игрушка\nРебенку в праздник годовой,\nИли как льстит бостон и мушка\nДевице дряхлой и седой,—\nХоть иногда в тоске бессонной\nЕй снится образ жениха;\nИли как запах благовонный\nЛьстит вялым чувствам старика.\nВот всё, что гадкими стихами\nПоэт успел вам написать,\nИ за небрежными строками\nБлестит безмолвия печать...\nВ моей избе готовят ужин,\nНесут огромный чан ухи,\nСтол ямщикам голодным нужен —\nПрощайте, други и стихи!\nКогда же есть у вас забота\nУзнать, когда и где охота\nВо мне припала до пера,—\nВ деревне Лысая гора.","name": "К друзьям","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1123, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Михалков","text": "Люди ездили по свету,\nУсадив себя в карету.\nНо пришел двадцатый век -\nСел в машину человек.\nТут пошло такое дело!\nВ городах затарахтело.\nШум моторов, шорох шин -\nМчатся тысячи машин.\nВ паровые тихоходы\nЗабирались пешеходы.\nИ могли они в пути\nНа ходу легко сойти.\nА теперь под стук колес\nНас везет электровоз.\nНе успел двух слов сказать -\nСмотришь: надо вылезать!\nКорабли такими были -\nКак игрушечные, плыли.\nПлыли месяц, плыли год...\nПоявился пароход!\nА сегодня в океаны\nВыплывают великаны.\nУдивляет белый свет\nБыстрота морских ракет.\nЛишь одним ветрам послушный,\nПоднимался шар воздушный.\nЧеловек умел мечтать,\nЧеловек хотел летать!\nМиновал за годом год...\nПоявился самолет!\nВ кресло сел, завтрак съел.\nЧто такое? Прилетел!\nНу, а это, ну, а это -\nКругосветная ракета!\nОт кареты до ракет!\nЭто чудо или нет?","name": "От кареты до ракеты"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1124, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Никогда не учился в школах,\nтолько множество курсов прошел:\nочень быстрых, поспешных,\nскорых,\nвсе с оценкою «хорошо».\nОчень трудно учиться отлично.\nА четверки легче дают.\nА с четверкой уже прилично\nи стипендию выдают.\nС этим странным, мерным гулом\nв голове\nото всех наук\nстал стальным, железным,\nчугунным,\nно ученым\nне стал\nмой друг.\nСтал он опытным.\nСтал он дошлым,\nстал привычным и даже точным.\nОто всех переподготовок\nстал он гнуч, и тягуч, и ковок.\nИ не знания,\nтолько сведения\nзастревали в его мозгу.\nВот и все, что до общего сведения\nдовести о нем я могу.","name": "Карандашный набросок"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1125, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1909","text": "Люби меня, люби, холодная луна!\nПусть в небе обо мне твой рог жемчужный трубит,\nКогда восходишь ты, ясна и холодна.\nНа этой злой земле никто меня не любит.\nДа будет ночь твоя в мерцании светил!\nОтверженец земли, тоскующий и кроткий,\nО, сколько раз во тьме я за тобой следил,\nЛюбуяся твоей стремительною лодкой!\nПотом я шел опять в докучный рокот дня,—\nИ труд меня томил, и путь мой был бесцелен,\nТвой свет в моей душе струился мглисто-зелен.\nХолодная луна, люби, люби меня!","name": "Люби меня, люби, холодная луна!..","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1126, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1976","text": "Поэзия гипотез,\nНаш голод утоли:\nДай заглянуть в колодезь,\nВ черновики твои!\nДруг к дружке жмутся рифмы\nВ темнице вялых строк,\nИ проклинают нимфы\nБумажный свой острог,\nО будущем заботясь,\nКуда же ты ведешь,\nПоэзия гипотез,\nСедую молодежь?\nВек числится двадцатым,\nНо в восемьдесят лет\nНе разглядел конца там\nЗнакомый твой поэт.\nПоэзия гипотез,\nТвой безъязыкий гул,\nНеправленый твой оттиск\nОн в печку зашвырнул.","name": "Покорнейшая просьба","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1127, "fields": {"themes": [19,10],"author": "Корней Чуковский","text": "I\nМаленькие дети!\nНи за что на свете\nНе ходите в Африку,\nВ Африку гулять!\nВ Африке акулы,\nВ Африке гориллы,\nВ Африке большие\nЗлые крокодилы\nБудут вас кусать,\nБить и обижать,-\nНе ходите, дети,\nВ Африку гулять.\nВ Африке разбойник,\nВ Африке злодей,\nВ Африке ужасный\nБар-ма-лей!\nОн бегает по Африке\nИ кушает детей -\nГадкий, нехороший, жадный Бармалей!\nИ папочка и мамочка\nПод деревом сидят,\nИ папочка и мамочка\nДетям говорят:\n\"Африка ужасна,\nДа-да-да!\nАфрика опасна,\nДа-да-да!\nНе ходите в Африку,\nДети, никогда!\"\nНо папочка и мамочка уснули вечерком,\nА Танечка и Ванечка - в Африку бегом,-\nВ Африку!\nВ Африку!\nВдоль по Африке гуляют.\nФиги-финики срывают,-\nНу и Африка!\nВот так Африка!\nОседлали носорога,\nПокаталися немного,-\nНу и Африка!\nВот так Африка!\nСо слонами на ходу\nПоиграли в чехарду,-\nНу и Африка!\nВот так Африка!\nВыходила к ним горилла,\nИм горилла говорила,\nГоворила им горилла,\nПриговаривала:\n\"Вон акула Каракула\nРаспахнула злую пасть.\nВы к акуле Каракуле\nНе хотите ли попасть\nПрямо в па-асть?\"\n\"Нам акула Каракула\nНипочём, нипочём,\nМы акулу Каракулу\nКирпичом, кирпичом,\nМы акулу Каракулу\nКулаком, кулаком!\nМы акулу Каракулу\nКаблуком, каблуком!\"\nИспугалася акула\nИ со страху утонула,-\nПоделом тебе, акула, поделом!\nНо вот по болотам огромный\nИдёт и ревёт бегемот,\nОн идёт, он идёт по болотам\nИ громко и грозно ревёт.\nА Таня и Ваня хохочут,\nБегемотово брюхо щекочут:\n\"Ну и брюхо,\nЧто за брюхо -\nЗамечательное!\"\nНе стерпел такой обиды\nБегемот,\nУбежал за пирамиды\nИ ревёт,\nБармалея, Бармалея\nГромким голосом\nЗовёт:\n\"Бармалей, Бармалей, Бармалей!\nВыходи, Бармалей, поскорей!\nЭтих гадких детей, Бармалей,\nНе жалей, Бармалей, не жалей!\"\nII\nТаня-Ваня задрожали -\nБармалея увидали.\nОн по Африке идёт,\nНа всю Африку поёт:\n\"Я кровожадный,\nЯ беспощадный,\nЯ злой разбойник Бармалей!\nИ мне не надо\nНи мармелада,\nНи шоколада,\nА только маленьких\n(Да, очень маленьких!)\nДетей!\"\nОн страшными глазами сверкает,\nОн страшными зубами стучит,\nОн страшный костёр зажигает,\nОн страшное слово кричит:\n\"Карабас! Карабас!\nПообедаю сейчас!\"\nДети плачут и рыдают,\nБармалея умоляют:\n\"Милый, милый Бармалей,\nСмилуйся над нами,\nОтпусти нас поскорей\nК нашей милой маме!\nМы от мамы убегать\nНикогда не будем\nИ по Африке гулять\nНавсегда забудем!\nМилый, милый людоед,\nСмилуйся над нами,\nМы дадим тебе конфет,\nЧаю с сухарями!\"\nНо ответил людоед:\n\"Не-е-ет!!!\"\nИ сказала Таня Ване:\n\"Посмотри, в аэроплане\nКто-то по небу летит.\nЭто доктор, это доктор,\nДобрый доктор Айболит!\"\nДобрый доктор Айболит\nК Тане-Ване подбегает,\nТаню-Ваню обнимает\nИ злодею Бармалею,\nУлыбаясь, говорит:\n\"Ну, пожалуйста, мой милый,\nМой любезный Бармалей,\nРазвяжите, отпустите\nЭтих маленьких детей!\"\nНо злодей Айболита хватает\nИ в костёр Айболита бросает.\nИ горит, и кричит Айболит:\n\"Ай, болит! Ай, болит! Ай, болит!\"\nА бедные дети под пальмой лежат,\nНа Бармалея глядят\nИ плачут, и плачут, и плачут!\nIII\nНо вот из-за Нила\nГорилла идёт,\nГорилла идёт,\nКрокодила ведёт!\nДобрый доктор Айболит\nКрокодилу говорит:\n\"Ну, пожалуйста, скорее\nПроглотите Бармалея,\nЧтобы жадный Бармалей\nНе хватал бы,\nНе глотал бы\nЭтих маленьких детей!\"\nПовернулся,\nУлыбнулся,\nЗасмеялся\nКрокодил\nИ злодея\nБармалея,\nСловно муху,\nПроглотил!\nРада, рада, рада, рада детвора,\nЗаплясала, заиграла у костра:\n\"Ты нас,\nТы нас\nОт смерти спас,\nТы нас освободил.\nТы в добрый час\nУвидел нас,\nО добрый\nКрокодил!\"\nНо в животе у Крокодила\nТемно, и тесно, и уныло,\nИ в животе у Крокодила\nРыдает, плачет Бармалей:\n\"О, я буду добрей,\nПолюблю я детей!\nНе губите меня!\nПощадите меня!\nО, я буду, я буду, я буду добрей!\"\nПожалели дети Бармалея,\nКрокодилу дети говорят:\n\"Если он и вправду сделался добрее,\nОтпусти его, пожалуйста, назад!\nМы возьмём с собою Бармалея,\nУвезём в далёкий Ленинград!\"\nКрокодил головою кивает,\nШирокую пасть разевает,-\nИ оттуда, улыбаясь, вылетает Бармалей,\nА лицо у Бармалея и добрее и милей:\n\"Как я рад, как я рад,\nЧто поеду в Ленинград!\"\nПляшет, пляшет Бармалей, Бармалей!\n\"Буду, буду я добрей, да, добрей!\nНапеку я для детей, для детей\nПирогов и кренделей, кренделей!\nПо базарам, по базарам буду, буду я гулять!\nБуду даром, буду даром пироги я раздавать,\nКренделями, калачами ребятишек угощать.\nА для Ванечки\nИ для Танечки\nБудут, будут у меня\nМятны прянички!\nПряник мятный,\nАроматный,\nУдивительно приятный,\nПриходите, получите,\nНи копейки не платите,\nПотому что Бармалей\nЛюбит маленьких детей,\nЛюбит, любит, любит, любит,\nЛюбит маленьких детей!\"","name": "Бармалей"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1128, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1957","text": "Ты спрашивала шепотом:\n\"А что потом?\nА что потом?\"\nПостель была расстелена,\nи ты была растеряна...\nНо вот идешь по городу,\nнесешь красиво голову,\nнадменность рыжей челочки,\nи каблучки-иголочки.\nВ твоих глазах -\nнасмешливость,\nи в них приказ -\nне смешивать\nтебя\nс той самой,\nбывшею,\nлюбимой\nи любившею.\nНо это -\nдело зряшное.\nТы для меня -\nвчерашняя,\nс беспомощно забывшейся\nтой челочкою сбившейся.\nИ как себя поставишь ты,\nи как считать заставишь ты,\nчто там другая женщина\nсо мной лежала шепчуще\nи спрашивала шепотом:\n\"А что потом?\nА что потом?\"","name": "Ты спрашивала шепотом...","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1129, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1927","text": "Время нынче такое: человек не на месте,\nИ земля уж, как видно, не та под ногами.\nЛюди с богом когда-то работали вместе,\nА потом отказались: мол, справимся сами.\nДорогая старушка! Побеседовать не с кем вам.\nКак поэт, вы от массы прохожих оторваны...\nЭто очень опасно - в полдень по Невскому\nПутешествие с правой на левую сторону...\nВ старости люди бывают скупее -\nВас трамвай бы за мелочь довез без труда,\nОн везет на Васильевский за семь копеек,\nА за десять копеек - черт знает куда!\nЯ стихи свои нынче переделываю заново,\nМне в редакции дали за них мелочишку.\nВот вам деньги. Возьмите, Марья Ивановна!\nСемь копеек - проезд,\nпро запасец - излишки...\nТоварищ! Певец наступлений и пушек,\nВаятель красный человеческих статуй,\nПрости меня! - я жалею старушек,\nНо это - единственный мой надостаток.","name": "Старушка","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1130, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Душа, вчера недужная,\nНа солнце — солнце новое —\nРаскрыла очи синие\nИ видит, оробелая,\nСквозь гроздие лиловое,\nЧто в небе вьет глициния:\nСверкает даль жемчужная,\nЛетает чайка белая.\nИ путь сребра чеканного\nВисит над гладью струйного;\nИ вестью обновления\nКолокола доносятся:\nС хвалою аллилуйного\nВ прибрежные селения\nИз плена светотканного\nНе души ль милых просятся?","name": "Выздоровление"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1131, "fields": {"themes": [7],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1918","text": "Ночью такие звезды!\nЛюбимые, покинутые, счастливые, разлюбившие\nНа синей площади руками ловят воздух,\nШарят в комнате, на подушке теплой ищут.\nКого? его ль? себя? или только второго человека?\nТак ищут! так плачут! так просят!\nИ от стоустого жаркого ветра\nКолышутся звездные рощи.\nЗвезды опустились, под рукой зашелестели\nИ вновь цветут — не здесь, а там!.. Прости! не мучай!\nТолько всё еще от смятых постелей\nПодымаются молящие руки.\nВерная жена отрывает руки от шитья.\nЩеки застилает сухая белизна.\nСтали глаза, не сойдут, стоят.\nШепчет она:\n«Что же, радуйся моей верной верности!\nЯ ль согрешу? а сердце горит,\nБедное, неумное сердце.\nНу, бери! бери! бери!»\nДвое на тесной кровати.\nВзбухли жилы. Смертный пот.\nИ таких усилий тяжкий вздох.\nС кем вы тягаетесь, страшные ратники?\nНет, это не осаждают крепость,\nНе барку тянут, не дробят гранит —\nЭто два бедных человека\nВсё хотят еще стать одним.\nГм! Гм!\nВсё весьма прекрасно в мире:\nРаздеваться, целоваться, спать,\nВставать, одеваться, раздеваться опять.\n2 x 2 = 4.\n5 x 5 = 25.\nГосподи, спасибо! Есть любовь ясная!\nИ куцая гимназистка шестого класса,\nВот и она подойдет, пригубит.\nИ бьются под узким передником девичьи груди.\n«Я хотела вас просить об одном...\nТолько не смейтесь... это так глупо... нет, не выходит...\nЯ скажу, не теперь... потом...\nНе зовите меня... просто Марусей...\nНу и сказала... всё равно... пусть!..»\nЛегче гору поднять — так трудно!\nЧто это? Его глаза или море?\nИ жадно пьют пухлые губы\nНашу сладкую горечь.\nПей! Никогда не забыть эту боль, испуг\nИ щемящую грусть этих розовых губ...\nТам, в моем Париже, на террасе ресторана,\nКак звезда на заре, доцветает дама,\nИ от гаснущего газа, и от утреннего света\nЕще злее губы фиолетовые,\nИ, облизывая ложечку — каштановый крем,—\nЕй хочется вытянуться, ногой достать спинку кровати,\nИ горько шепчет она: «Je t'aime! Je t'aime!»\nЕму? или ложечке? или заре, над городом плачущей?\nИ где-то в эту же ночь\nПапуас под себя подбирает папуаску.\nГосподи, спасибо! ведь есть любовь.\nЛюбовь такая ясная!\nМы полем шли. Остановились оба сразу.\nГлядеть — не глядели. Ждать — не ждали.\nГорько пахла земля сухая.\nРазве мы знали,\nЧьих слез она чает?\nМы стояли. Мы не знали. Ничего не знали.\nМы друг друга искали.\nБудто не стоим мы рядом, будто меж нами\nВесь мир с морями, с холмами, с полями.\nГубы дышали зноем земли.\n«Ты здесь? ты здесь?» —\nПальцы спрашивали\nИ нашли.\nГосподи, спасибо! ведь есть\nЛюбовь такая тяжкая!\nНаши слезы смешались — где мои? где твои?\nГорько пахла земля, но земля ли? и где мы?\nБоже, разве мало такой любви,\nЧтоб напоить всю жаждущую землю?\n«Ты видишь?» — «Да, землю и тебя».\nТы засмеялась, слезы всё бежали, легкие слезы.\nА после спросил я:\n«Ты видишь?» — «Да, тебя и звезды».\nЗвезды?\nНе знаю! не помню!\nВот они распускаются, электрические розаны,\nГаза голубые пионы.\nУ окна Танечка.\nТощей грудью прижавшись к книжечке,\nПоет: «Я жду лобзания!»\n— «Танечка, вы дома?» — «Нет их, сейчас вышли».\nЖадные ворота губами чмокают.\nТелефон визжит: «Я приду! я приду сама».\nИ, корчась от похоти,\nКидаются друг на друга раскаленные дома.\nГосподи, спасибо! есть любовь тяжкая.\nПетр Николаевич, жена — Наташа.\nСпальня ампир, ампир ночной столик.\nНочь? Но сколько их было, сколько?\n«Скучно. Пойти бы, что ли, в театр...»\nИ скучно блестят лифчика пряжки.\nНо что это? слово? или только улыбка,\nУсмешка привычных скучающих губ?\nИ бьются они — две рыбы\nНа берегу.\nИ на знакомой кровати\nОн, проживший с ней столько лет,\nЗнающий каждую пуговку ее платья,\nКаждый вздох ее сонных век,\nВдруг ищет, ловит, удивленный,\nКричит: «Наташа, неужто ты? еще! еще!»\nА на стуле, как каждую ночь, белье,\nКак каждую ночь, лампадка дрожит у иконы.\n«Наташа! Наташа!\nЭто ль не наша первая ночь?»\nГосподи, спасибо! ведь есть любовь\nТакая тяжкая!\n«Вот где свет... по трешнице заплатим\nЧтоб всю ночь... уж мы раскошелимся...\nНу, ты! раскручивай тряпки!\nВыкладай свои прелести!\nУж ты, сучка потертая,\nПо-ученому повертывайся!»\nЗа окном желтый снег и весна.\nТалый снег — ему умереть...\nАх, она возьмет этот красный фонарь,\nБудет он вместо сердца гореть.\nБудет жечь и вздыхать, будет круглый и красный\nНочью жить, а к утру погаснет...\nТрясет еще девку, но на черных губах стынет ругань.\nНельзя ни уйти, ни забыть, ни укрыться.\nИ грубые руки бьются испуганно,\nБудто крылья самой нежной птицы.\nМутит от кислого пива, от пудры вонючей.\nПеред ним — грязный тюфяк, перед ней — потолок.\nНо держат они еще один лучик...\n«Отчего так светло?»\n— «Не знаю, еще ночь».\n— «Это с улицы...» — «Как тебя звать?» — «Машкой».\nГосподи, спасибо! Ведь есть любовь,\nЛюбовь такая тяжкая!\nТы сидела в кафе, и газа отблеск синий\nБыл на всем: на твоем лице, на стакане вина,\nна пальцах дам,\nБудто смерть. И когда я повторял твое грустное\nнормандское имя,\nМне казалось, что мы уже не здесь, а там.\nИ две тонкие рюмки, встречаясь,\nПод чей-то пьяный смех,\nПели нам о светлом рае,\nГде ни арф, ни цветов, только синий свет.\nТы встала. Мы шли долго, молча, не смея умереть,\nКак каторжники шли. Куда?— разве мы спрашивали...\nИ грустно звенела цепь\nЛюбви нашей.\nЯ клевал губы трудные твои,\nСлушал, как неровно бьется сердце.\nГде же рай? где же радость не быть, не быть?\nГде же смерть?\nВот близко! сейчас не станет!\nЦелую. Но я. И это мое.\nСтрашный ангел держал меж нашими устами\nМеча своего лезвие.\nНичего, ничего не будет!..\nНо тоска любви горяча,\nОна растопила сталь меча.\n«Любишь?..»\nРассвело. Голые, светлые, мы в окошко глядели.\nТорговки пели, гремели телеги, где-то кричал петух.\nГосподи, мы закончили, как нам было велено,\nТяжкий труд.\nКакая радость! Вот выползает красное солнце...\nГосподи, спасибо! есть любовь темная.\nЕще свеча горела бесцельная,\nСлабый огонек средь золота зари.\nТы тихо попросила, я расслышал еле-еле:\n«Не туши... пусть горит...»\nВ поздний час,\nУмирая в темных больницах,\nНе веря, что утро может настать,\nВсеми забытые,\nЛюди\nКричат.\nКажется, этот крик даже солнце разбудит,\nИ встанет заря.\nИ души, что плоть не вмещает,\nПрорвут великий мрак,\nРазольются точно реки, светом райским\nНаши дни осеребрят.\nВ ответ из спален, из ночлежек, из блудилищ\nРаздается такой же страстный крик,\nВсех, кто, сливаясь, не слились,\nВсех, кто, не любя, любили,\nВсех, кто ждет не дождется зари.\n«Милый,\nЕсли можешь — умри!..»\nБудто на катафалке, на пышной кровати\nСтарой актрисы\nПтичкой бьется, тихо плачет\nNo. 305-ый — бледный гимназистик.\nМальчик дышит духами — вся комната полна сирени.\nНо вот еще запах смутный, тревожный,\nБудто голубые цветики тления\nЗацветают на холеной коже.\nА ей страшно — с каждым годом всё легче гнутся\nколени,\nВсё круче путь,\nИ всё меньше, меньше времени\nХоть на миг приподняться, взглянуть.\n«Вот еще падаю... Кто подымет...\nТак в грязи и приду, даже черти шарахнутся прочь...\nНет, не могу!.. Боже, смертным потом вымой\nЭту всё испытавшую плоть!»\nМолчат. Эта ночь надолго, навеки.\nОкна завешены, заперта дверь.\nДвое. Но с ними третий.\nНочь? Или смерть?\nИ старуха и мальчик встречают, нежно обнявшись,\nРадость, последнюю радость нашу.\nВсю ночь солдат измывался над бабой,\nТеперь запотел, изошел. Лежат они рядышком.\nИ скучно...\nИ каждый о своем говорит, а другой не слушает.\n«Утром в баню схожу помыться...\nА там крышка — на позиции...\nА как прошлой весной Федьку засыпало,\nТолько разок икнул — вот и пойми тут...\nСкажешь, поняла?..»\n— «Говорю тебе, девочка у меня померла.\nГлаша, Глафира...\nШесть рублей за нее платила...»\nСкучно. А там конец...\n«Вот и я помру — чего зря мучаться...»\nЧто-то белое копошится в окне.\nОна придет. Она неминучая.\nБелое расползлось. Где же ночь?\nБаба баюкает солдатика: «Милый, вот и все померли...»\nГосподи, спасибо — ведь есть любовь,\nЛюбовь такая темная!\n«Ласкай меня, ласкай, как хочешь!\nА вчера ночью...»\nТы говорила: так меня ласкал другой, так третий...\nИ любили нелюбящие, и ласкали неласковые,\nИ не знали, зачем мы вместе,\nИ не могли друг от друга оторваться.\nИ в душной натопленной комнате\nБыло всё, но не было радости.\nИ души бились об окна темные,\nСлабые бабочки,\nБились и падали.\nДаже слова бесстыдные\nНе могли заглушить легких крылышек треск.\n«Открой электричество... ничего не видно...»\n— «Спи!» И вот рассвет.\nТы дремала. Твоя грудь, плечи, руки\nБыли в легком предрассветном серебре.\nБоже, знаю — будет искуплен\nИ этот, и этот грех,\nКогда в смертный час буду прыгать, биться,\nЧтоб всего себя отдать.\nИ к тебе придет, Господь,\nДуша моя. Жизнь покажется грустной, милой, далекой,\nИ скажу я: Господи, спасибо — ведь есть любовь,\nЛюбовь такая легкая!","name": "Прославление земной любви","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1132, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1865","text": "Есть и в моем страдальческом застое\nЧасы и дни ужаснее других...\nИх тяжкий гнет, их бремя роковое\nНе выскажет, не выдержит мой стих.\nВдруг все замрет. Слезам и умиленью\nНет доступа, все пусто и темно,\nМинувшее не веет легкой тенью,\nА под землей, как труп, лежит оно.\nAx, и над ним в действительности ясной,\nНо без любви, без солнечных лучей,\nТакой же мир бездушный и бесстрастный,\nНе знающий, не помнящий о ней.\nИ я один, с моей тупой тоскою,\nХочу сознать себя и не могу -\nРазбитый челн, заброшенный волною\nНа безымянном диком берегу.\nО господи, дай жгучего страданья\nИ мертвенность души моей рассей:\nТы взял ее, но муку вспоминанья,\nЖивую муку мне оставь по ней,-\nПо ней, по ней, свой подвиг совершившей\nВесь до конца в отчаянной борьбе,\nТак пламенно, так горячо любившей\nНаперекор и людям и судьбе,-\nПо ней, по ней, судьбы не одолевшей,\nНо и себя не давшей победить,\nПо ней, по ней, так до конца умевшей\nСтрадать, молиться, верить и любить.","name": "Есть и в моем страдальческом застое...","date_to": "1865"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1133, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1828","text": "Еще дуют холодные ветры\nИ наносят утренни морозы.\nТолько что на проталинах весенних\nПоказались ранние цветочки,\nКак из чудного царства воскового,\nИз душистой келейки медовой\nВылетела первая пчелка,\nПолетела по ранним цветочкам\nО красной весне поразведать,\nСкоро ль будет гостья дорогая,\nСкоро ли луга позеленеют,\nСкоро ль у кудрявой у березы\nРаспустятся клейкие листочки,\nЗацветет черемуха душиста.","name": "Еще дуют холодные ветры...","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1134, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1910","text": "Плотно заперта банка.\nМожно всю ночь мечтать.\nМожно, встав спозаранка,\nТо же начать опять.\nМожно и с пауками\nИграть, полезть к ним в сеть.\nМожно вместе с мечтами\nВесело умереть.","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1135, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Поплавский","text": "Жюлю Лафоргу\nС моноклем, с бахромою на штанах,\nС пороком сердца и с порочным сердцем\nЕхидно мним: планеты и луна\nОставлены Лафоргом нам в наследство.\nВот мы ползем по желобу, мяуча.\nСпят крыши, как чешуйчатые карпы,\nИ важно ходит, завернувшись в тучу,\nХвостатый черт, как циркуль вдоль по карте.\nЛунатики уверенно гуляют,\nСидят степенно домовые в баках,\nКрылатые собаки тихо лают.\nМы мягко улетаем на собаках.\nБлестит внизу молочная земля,\nИ ясно виден искрометный поезд.\nРазводом рек украшены поля,\nА вот и море, в нем воды по пояс.\nВожатые забрали высоту,\nХвост задирая, как аэропланы,\nИ на Венеру мы летим - не ту,\nЧто нашей жизни разбивает планы.\nСинеет горный неподвижный нос,\nСтекло озер под горными тенями.\nНас радость потрясает как поднос,\nСнижаемся с потухшими огнями.\nНа ярком солнце для чего огни?\nНо уж летят, а там ползут и шепчут\nСтрекозы-люди, бабочки они,\nЛегки, как слезы, и цветка не крепче.\nВот жабы скачут, толстые грибы,\nТрясясь встают моркови на дыбы,\nИ с ними вместе, не давая тени,\nЗубастые к нам тянутся растенья.\nИ шасть-жужжать и шасть-хрустеть, пищать,\nЦелуются, кусаются - ну ад!\nСвистит трава как розовые змеи.\nА кошки! Описать их не сумею.\nМы пойманы, мы плачем, мы молчим.\nНо вдруг с ужасной скоростью темнеет.\nЗамерзший дождь, лавины снежной дым.\nНаш дирижабль уже лететь не смеет.\nПропала насекомых злая рать,\nА мы, мы вытянулись умирать.\nЗамкнулись горы, синий морг над нами.\nОкованы мы вечностью и льдами.","name": "Другая планета"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1136, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Кушнер","text": "Все эти страшные слова: сноха, свекровь,\nСвекор, теща, деверь, зять\nи, Боже мой, золовка -\nСлепые, хриплые, тут ни при чем любовь,\nО ней, единственной, и вспоминать неловко.\nСмотри-ка, выучил их, сам не знаю как.\nС какою радостью, когда умру, забуду!\nГлядят, дремучие, в непроходимый мрак,\nГде душат шепотом и с криком бьют посуду.\nНу, улыбнись! Наш век, как он ни плох, хорош\nТем, что, презрев родство,\nоткрыл пошире двери\nДля дружбы,\nвыстуженной сквозняками сплошь.\nКак там у Зощенко? Прощай, товарищ деверь!\nКакой задуман был побег, прорыв, полет,\nЗвезда - сестра моя, к другим мирам и меркам,\nНе к этим, дышащим тоской земных забот\nПосудным шкафчикам и их поющим дверкам!\nОтдельно взятая, страна едва жива.\nЖене и матери в одной квартире плохо.\nБлок умер. Выжили дремучие слова:\nСвекровь, свояченица, кровь, сноха, эпоха.\n* См. А. Блок.","name": "Все эти страшные слова..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1137, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1925","text": "Какая ночь! Я не могу.\nНе спится мне. Такая лунность.\nЕще как будто берегу\nВ душе утраченную юность.\nПодруга охладевших лет,\nНе называй игру любовью,\nПусть лучше этот лунный свет\nКо мне струится к изголовью.\nПусть искаженные черты\nОн обрисовывает смело,-\nВедь разлюбить не сможешь ты,\nКак полюбить ты не сумела.\nЛюбить лишь можно только раз,\nВот оттого ты мне чужая,\nЧто липы тщетно манят нас,\nВ сугробы ноги погружая.\nВедь знаю я и знаешь ты,\nЧто в этот отсвет лунный, синий\nНа этих липах не цветы -\nНа этих липах снег да иней.\nЧто отлюбили мы давно,\nТы не меня, а я - другую,\nИ нам обоим все равно\nИграть в любовь недорогую.\nНо все ж ласкай и обнимай\nВ лукавой страсти поцелуя,\nПусть сердцу вечно снится май\nИ та, что навсегда люблю я.","name": "Какая ночь! Я не могу...","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1138, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1821","text": "К востоку я стремлюсь душою!\nПрелестная впервые там\nЯвилась в блеске над землею\nОбрадованным небесам.\nКак утро нового творенья,\nОна пленительна пришла\nИ первый пламень вдохновенья\nСтрунами первыми зажгла.\nВезде любовь ее встречает;\nЦветет ей каждая страна;\nНо всюду милый сохраняет\nОбычай родины она.\nТак пролетела здесь, блистая\nВостока пламенным венцом,\nБогиня песней молодая\nНа паланкине золотом.\nКак свежей утренней порою\nВ жемчуге утреннем цветы,\nОна пленяла красотою,\nСвоей не зная красоты.\nИ нам с своей улыбкой ясной,\nВ своей веселости младой,\nОна казалася прекрасной\nВсеобновляющей весной.\nСама гармония святая -\nЕе, как мнилось, бытие,\nИ мнилось, душу разрешая,\nМанила в рай она ее.\nПри ней все мысли наши - пенье!\nИ каждый звук ее речей,\nУлыбка уст, лица движенье,\nДыханье, взгляд - все песня в ней.","name": "Явление поэзии в виде Лалла Рук","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1139, "fields": {"themes": [7],"author": "Эдуард Асадов","text": "Любить — это прежде всего отдавать.\nЛюбить — значит чувства свои, как реку,\nС весенней щедростью расплескать\nНа радость близкому человеку.\nЛюбить — это только глаза открыть\nИ сразу подумать еще с зарею:\nНу чем бы порадовать, одарить\nТого, кого любишь ты всей душою?!\nЛюбить — значит страстно вести бои\nЗа верность и словом, и каждым взглядом,\nЧтоб были сердца до конца свои\nИ в горе и в радости вечно рядом.\nА ждет ли любовь? Ну конечно, ждет!\nИ нежности ждет и тепла, но только\nПодсчетов бухгалтерских не ведет:\nОтдано столько-то, взято столько.\nЛюбовь не копилка в зашкафной мгле.\nПесне не свойственно замыкаться.\nЛюбить — это с радостью откликаться\nНа все хорошее на земле!\nЛюбить — это видеть любой предмет,\nЧувствуя рядом родную душу:\nВот книга — читал он ее или нет?\nГруша... А как ему эта груша?\nПустяк? Отчего? Почему пустяк?!\nПорой ведь и каплею жизнь спасают.\nЛюбовь — это счастья вишневый стяг,\nА в счастье пустячного не бывает!\nЛюбовь — не сплошной фейерверк страстей.\nЛюбовь — это верные в жизни руки,\nОна не страшится ни черных дней,\nНи обольщений и ни разлуки.\nЛюбить — значит истину защищать,\nДаже восстав против всей вселенной.\nЛюбить — это в горе уметь прощать\nВсе, кроме подлости и измены.\nЛюбить — значит сколько угодно раз\nС гордостью выдержать все лишенья,\nНо никогда, даже в смертный час,\nНе соглашаться на униженья!\nЛюбовь — не веселый бездумный бант\nИ не упреки, что бьют под ребра.\nЛюбить — это значит иметь талант,\nМожет быть, самый большой и добрый.\nИ к черту жалкие рассужденья,\nВсе чувства уйдут, как в песок вода.\nВременны только лишь увлеченья.\nЛюбовь же, как солнце, живет всегда!\nИ мне наплевать на циничный смех\nТого, кому звездных высот не мерить.\nВедь эти стихи мои лишь для тех,\nКто сердцем способен любить и верить!","name": "Слово о любви"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1140, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1923","text": "Мне снился накатанный шинами мокрый асфальт.\nКосматое море, конец путешествия, ветер -\nИ девушка рядом. И осень. И стонущий альт\nКакой-то сирены, какой-то последней на свете.\nМне снилось ненастье над палубным тентом, и пир,\nИ хлопанье пробок, и хохот друзей. И не очень\nУже веселились. А все-таки сон торопил\nВглядеться в него и почувствовать качество ночи!\nИ вот уже веса и контуров мы лишены.\nИ наше свиданье - то самое первое в мире,\nКоторое вправе хотеть на земле тишины\nИ стоит, чтоб ради него города разгромили.\nИ чувствовал сон мой, что это его ремесло,\nЧто будет несчастен и все потеряет навеки.\nОн кончился сразу, едва на земле рассвело.\nБил пульс, как тупая машина, в смеженные веки.","name": "Мне снился накатанный шинами мокрый асфальт...","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1141, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1927","text": "На фабрике немецкой, вот сейчас,-\nДай рассказать мне, муза, без волненья!\nна фабрике немецкой, вот сейчас,\nвсе в честь мою, идут приготовленья.\nУже машина говорит: \"Жую,\nбумажную выглаживаю кашу,\nуже пласты другой передаю\".\nТа говорит: \"Нарежу и подкрашу\".\nУже найдя свой правильный размах,\nстальное многорукое созданье\nпечатает на розовых листах\nневероятной станции названье.\nИ человек бесстрастно рассует\nте лепестки по ящикам в конторе,\nгде на стене глазастый пароход,\nи роща пальм, и северное море.\nИ есть уже на свете много лет\nтот равнодушный, медленный приказчик,\nкоторый выдвинет заветный ящик\nи выдаст мне на родину билет.","name": "Билет","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1142, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","text": "Гром прогрохотал незрячий.\nЛивень ринулся с небес...\nБыл я молодым,\nгорячим,\nбез оглядки в драку\nлез!..\nА сейчас прошло геройство,-\nвидимо, не те года...\nА теперь я долго,\nпросто\nжду мгновения, когда\nтак: не с ходу и не с маху,—\nутешеньем за грехи,—\nтихо\nлягут на бумагу\nбеззащитные\nстихи.","name": "Гром прогрохотал незрячий..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1143, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Винокуров","date_from": "1962","text": "Итак, всё кончено. Я выжил.\nОбмотки. В недрах вещмешка\nБуханка. В тряпке соль. Я вышел,\nДержась за притолку слегка.\nЯ приобрёл за две недели\nТе утончённые черты,\nЧто, может быть, и в самом деле\nУже сильнее красоты.\nСтраданье, что огромным было,\nРаздумьем тронуло чело.\nОно подглазья углубило,\nУ рта морщины провело.\nКак тень, стоял я еле-еле...\nДуша, где ты была дотоль?\nЕё я чуял ясно в теле,\nКак хлеб в мешке, как в тряпке соль.","name": "Выжил","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1144, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","date_from": "1899","text": "О! Слушали ли вы\nГлухое рокотанье\nМеж пропастей тупых?\nИ океан угроз\nБессильно жалобных?\nИ грозы мирозданья?\nАккорды резкие\nНевыплаканных слез?\nО! Знаете ли вы\nПучину диссонансов,\nРаскрытую, как пасть,\nМежду тернистых скал?\nИ пляску бредную\nУродливых кадансов?\nИ тихо плачущий\nВ безумстве идеал?","name": "ПОДРАЖАНИЕ БОДЛЕРУ","date_to": "1899"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1145, "fields": {"themes": [20],"author": "Борис Слуцкий","text": "Вы не были в районной бане\nВ периферийном городке?\nТам шайки с профилем кабаньим\nИ плеск,\nкак летом на реке.\nТам ордена сдают вахтерам,\nЗато приносят в мыльный зал\nРубцы и шрамы - те, которым\nЯ лично больше б доверял.\nТам двое одноруких\nспины\nОдин другому бодро трут.\nТам тело всякого мужчины\nИсчеркали\nвойна\nи труд.\nТам по рисунку каждой травмы\nЧитаю каждый вторник я\nБез лести и обмана драмы\nИли романы без вранья.\nТам на груди своей широкой\nИз дальних плаваний\nматрос\nЛиловые татуировки\nВ наш сухопутный край\nзанес.\nТам я, волнуясь и ликуя,\nЧитал,\nзабыв о кипятке:\n\"Мы не оставим мать родную!\"-\nУ партизана на руке.\nТам слышен визг и хохот женский\nЗа деревянною стеной.\nТам чувство острого блаженства\nПереживается в парной.\nТам рассуждают о футболе.\nТам\nс поднятою головой\nНесет портной свои мозоли,\nСвои ожоги - горновой.\nНо бедствий и сражений годы\nСогнуть и сгорбить не смогли\nШирококостную породу\nСынов моей большой земли.\nВы не были в раю районном,\nЧто меж кино и стадионом?\nВ той бане\nпарились иль нет?\nТам два рубля любой билет.","name": "Баня"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1146, "fields": {"themes": [7],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1845","text": "(Посвящается И. А. Манну)\nВеликолепный град! пускай тебя иной\nПриветствует с надеждой и любовью,\nКому не обнажен скелет печальный твой,\nЧье сердце ты еще не облил кровью\nИ страшным холодом не мог еще обдать,\nИ не сковал уста тяжелой думой,\nИ ранней старости не положил печать\nНа бледный лик, суровый и угрюмый.\nПускай мечтает он над светлою рекой\nОб участи, как та река, широкой,\nИ в ночь прозрачную, любуяся тобой,\nДремотою смежить боится око,\nИ длинный столб луны на зыби волн следит,\nИ очи шлет к неведомым палатам,\nЕще дивясь тебе, закованный в гранит\nГигант, больной гниеньем и развратом.\nПускай, по улицам углаженным твоим\nБродя без цели, с вечным изумленьем,\nЕще на многих он встречающихся с ним\nПодъемлет взор с немым благоговеньем\nИ видеть думает избранников богов,\nСветил и глав младого поколенья,\nПока лицом к лицу не узрит в них глупцов\nИли рабов презренных униженья.\nПускай, томительным снедаемый огнем,\nПод ризою немой волшебной ночи,\nГотов поверить он, с притворством незнаком,\nВ зовущие увлажненные очи,\nГотов еще страдать о падшей красоте\nИ звать в ее объятьях наслажденье,\nПока во всей его позорной наготе\nНе узрит он недуга истощенье.\nНо я — я чужд тебе, великолепный град.\nНи тихих слез, ни бешеного смеха\nНе вырвет у меня ни твой больной разврат,\nНи над святыней жалкая потеха.\nТебе уже ничем не удивить меня —\nНи гордостью дешевого безверья,\nНи коловратностью бессмысленного дня,\nНи бесполезной маской лицемерья.\nУвы, столь многое прошло передо мной:\nДо слез, до слез страдание смешное,\nИ не один порыв возвышенно-святой,\nИ не одно великое земное\nСудьба передо мной по ветру разнесла,\nИ не один погиб избранник века,\nИ не одна душа за деньги продала\nСвою святыню — гордость человека.\nИ не один из тех, когда-то полных сил,\nИскавших жадно лучшего когда-то,\nБлагоразумно бред покинуть рассудил\nИли погиб добычею разврата;\nА многие из них навеки отреклись\nОт всех надежд безумных и опасных,\nСпокойно в чьи-нибудь холопы продались.\nИ за людей слывут себе прекрасных.\nЛюбуйся ж, юноша, на пышный гордый град,\nСтремись к нему с надеждой и любовью,\nПока еще тебя не истощил разврат\nИль гнев твое не обдал сердце кровью,\nПока еще тебе в божественных лучах\nСияет все великое земное,\nПока еще тебя не объял рабский страх\nИль истощенье жалкое покоя.","name": "Город (Великолепный град!..)","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1147, "fields": {"themes": [7],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1911","text": "Odi et amo.\nCatullus *\nДа, можно любить, ненавидя,\nЛюбить с омраченной душой,\nС последним проклятием видя\nПоследнее счастье - в одной!\nО, слишком жестокие губы,\nО, лживый, приманчивый взор,\nВесь облик, и нежный и грубый,\nВлекущий, как тьма, разговор!\nКто магию сумрачной власти\nВ ее приближения влил?\nКто ядом мучительной страсти\nОбъятья ее напоил?\nХочу проклинать, но невольно\nО ласках привычных молю.\nМне страшно, мне душно, мне больно...\nНо я повторяю: люблю!\nЧитаю в насмешливом взоре\nОбман, и притворство, и торг...\nНо есть упоенье в позоре\nИ есть в униженьи восторг!\nКогда поцелуи во мраке\nВонзают в меня лезвие,\nЯ, как Одиссей о Итаке,\nМечтаю о днях без нее.\nНо лишь Калипсо я покинул,\nТоскую опять об одной.\nО горе мне! жребий я вынул,\nОзначенный черной чертой!\n* Ненавижу и люблю (лат.). - Катулл.","name": "Да, можно любить, ненавидя...","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1148, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1857","text": "Посвящается графу\nГригорию Александровичу\nКушелеву-Безбородко\nRachette me fecit\nОктябрь... клубятся в небе облака,\nУж утренник осеребрил слегка\nПоблекшие листы березы и осины,\nИ окораллил кисть последую рябины,\nИ притупил иголки по соснам...\nПойти к пруду: там воды мертво-сонны,\nТам в круг сошлись под куполом колонны\nИ всепечальнице земли водвигнут храм,\nХрам миродержице — Церере...\nТам\nЯ часто, по весенним вечерам,\nСидел один на каменной ступени\nИ в высь глядел, и в темной той выси\nОдна звезда спадала с небеси\nВслед за другой мне прямо в душу... Тени\nЛожилися на тихий пруд тогда\nТак тихо, что не слышала вода,\nНе слышали и темные аллеи\nИ на воде заснувшие лилеи...\nОдни лишь сойка с иволгой не спят:\nТревожат песней задремавший сад,—\nИ этой песне нет конца и меры...\nНо вечно нем громадный лик Цереры...\nНа мраморном подножии, в венце\nИз стен зубчатых, из бойниц и башен,\nСтоит под куполом, величественно-страшен,\nСпокоен, и на бронзовом лице\nНебесная гроза не изменит улыбки...\nА очертания так женственны и гибки,\nТак взгляд ее живительно-могуч,\nИ так дрожат в руках богини ключ\nИ пук колосьев, что сама природа,\nА не художник, кажется, дала\nЕй жизнь и будто смертным прорекла:\n«Склонитесь перед ней — вот сила и свобода!»\nНо вот, без мысли, цели и забот,\nОбходит храм, по праздникам, народ;\nНа изваяние не взглянет ни единый,\nИ разве старожил, к соседу обратясь,\nУкажет: «Вон гляди! беседку эту князь\nВелел построить в честь Екатерины».","name": "Церера","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1149, "fields": {"themes": [],"author": "Евдокия Ростопчина","date_from": "1850","text": "Habent sua fata libelli...\nЯ не горжусь, что светлым вдохновеньем\nС рожденья Бог меня благословил,\nЧто душу выражать Он дал мне песнопеньем\nИ мир фантазии мечтам моим открыл:-\nЯ не горжусь, что рифмой, звуком, словом\nЯ чувство, мысль и страсть умею облекать;\nЧто юныя сердца под робким их покровом\nМогу я песнею моею взволновать:-\nЯ не горжусь, что с лестью и хвалою\nМне свет внимал, рукоплескал порой,\nЧто жены русския с улыбкой и слезою\nТвердят, сочувствуя, стих задушевный мой!\nЯ не горжусь, что зависть и жеманство\nНещадной клеветой преследуют меня.\nЧто бабью суетность, тщеславий мелких чванство\nПрезреньем искренним своим задела я:\nЯ не горжусь, что и враги явились,\nВраги, незнавшие в лицо меня вовек!..\nЧто ложью на меня они вооружились,\nЧто мне анафему их приговор изрек...\nЧто зависть злобная с уловкою змеиной\nНа имя женское клевещет и хулит,\nИ им ругается,- авось-ли за-едино\nОна и честнаго поэта поразит!..\nПускай их тешутся!!.. Спокойно, равнодушно,\nИду себе дорогою своей,\nЖиву, пою, молюсь, призванию послушна,\nВражде ответствую насмешкою моей!\nГоржусь я тем, что в чистых сих страницах\nНет слова грешнаго, виновной думы нет,-\nЧто в песнях ли своих, в рассказах, в небылицах,\nЯ тихой скромности не презрела завет!\nЧто женщиной смиренно я осталась,\nИ мыслию, и словом, и душой!..\nЧто я лжемудрием пустым не увлекалась,\nИ благочестия хранила щит святой!\nГоржусь я тем, что вольнодумством модным\nНе заразилась мысль прозревшая моя,\nЧто смело языком правдивым и свободным\nПред Богом и людьми вся высказалась я!..\nГоржусь я тем, что в этой книге новой\nНамёка вреднаго никто не подчеркнет,\nЧто даже злейший враг, всегда винить готовый,\nДвусмысленной в ней точки не найдет !..\nГоржусь я тем, что дочери невинной\nЕё без страха даст заботливая мать,-\nЧто девушке, с душою голубиной,\nНад ней дозволится и плакать и мечтать!..","date_to": "1850"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1150, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1898","text": "Усталый от дневных блужданий\nУйду порой от суеты\nВоспомнить язвы тех страданий,\nВстревожить прежние мечты...\nКогда б я мог дохнуть ей в душу\nВесенним счастьем в зимний день!\nО, нет, зачем, зачем разрушу\nЕе младенческую лень?\nДовольно мне нестись душою\nК ее небесным высотам,\nГде счастье брежжит нам порою,\nНо предназначено - не нам.","name": "Усталый от дневных блужданий...","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1151, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1876","text": "Ты еще на жизнь имеешь право,\nБыстро я иду к закату дней.\nЯ умру - моя померкнет слава,\nНе дивись - и не тужи о ней!\nЗнай, дитя: ей долгим, ярким светом\nНе гореть на имени моем:\nМне борьба мешала быть поэтом,\nПесни мне мешали быть бойцом.\nКто, служа великим целям века,\nЖизнь свою всецело отдает\nНа борьбу за брата-человека,\nТолько тот себя переживет...","name": "Зине (Ты еще на жизнь имеешь право...)","date_to": "1876"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1152, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Батюшков","text": "Взгляни: сей кипарис, как наша степь, бесплоден -\nНо свеж и зелен он всегда.\nНе можешь, гражданин, как пальма, дать плода?\nТак буди с кипарисом сходен:\nКак он, уединен, осанист и свободен.","name": "Взгляни: сей кипарис..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1153, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1959","text": "Сквозь ветра поющий полет\nИ волн громовые овации\nКорабль моей жизни плывет\nПо курсу\nк демобилизации.\nВсю жизнь не забудется флот,\nИ вы, корабельные кубрики,\nИ море, где служба идет\nПод флагом Советской Республики.\nНо близок тот час, когда я\nСойду с электрички на станции.\nПродолжится юность моя\nВ аллеях с цветами и танцами.\nВ труде и средь каменных груд,\nВ столовых, где цены уменьшены\nИ пиво на стол подают\nПростые красивые женщины.\nВсе в явь золотую войдет,\nЧем ночи матросские грезили...\nКорабль моей жизни плывет\nПо морю любви и поэзии.","name": "Поэзия","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1154, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1907","text": "Поликсене С. Соловьевой\nНад горестной землей — пустынной и огромной,—\nБольной прерывистым дыханием ветров,\nБезумной полднями, облитой кровью темной\nЗакланных вечеров,—\nСвой лик, бессмертною пылающий тоскою,\nСын старший Хаоса, несешь ты в славе дня!\nПустыни времени лучатся под стезею\nВсезрящего огня.\nКолючий ореол, гудящий в медных сферах,\nСлепящий вихрь креста — к закату клонишь ты\nИ гасишь темный луч в безвыходных пещерах\nВечерней пустоты.\nНа грани диких гор ты пролил пурпур гневный,\nИ ветры — сторожа покинутой земли —\nКричат в смятении, и моря вопль напевный\nТеперь растет вдали.\nИ стали видимы средь сумеречной сини\nВсе знаки скрытые, лежащие окрест:\nИ письмена дорог, начертанных в пустыне,\nИ в небе числа звезд.","name": "Над горестной землей — пустынной и огромной...","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1155, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1826","text": "Под хладом старости угрюмо угасал\nЕдиный из седых орлов Екатерины.\nВ крылах отяжелев, он небо забывал\nИ Пинда острые вершины.\nВ то время ты вставал: твой луч его согрел,\nОн поднял к небесам и крылья и зеницы\nИ с шумной радостью взыграл и полетел\nВо сретенье твоей денницы.\nМордвинов, не вотще Петров тебя любил,\nТобой гордится он и на брегах Коцита.\nТы лиру оправдал, ты ввек не изменил\nНадеждам вещего пиита.\nКак славно ты сдержал пророчество его!\nСияя доблестью и славой, и наукой,\nВ советах недвижим у места своего,\nСтоишь ты, новый Долгорукой.\nТак, в пенистый поток с вершины гор скатясь,\nСтоит седой утес, вотще брега трепещут,\nВотще грохочет гром и волны, вкруг мутясь,\nИ увиваются, и плещут.\nОдин, на рамена поднявши мощный труд,\nТы зорко бодрствуешь над царскою казною,\nВдовицы бедный лепт и дань сибирских руд\nРавно священны пред тобою.","name": "Мордвинову","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1156, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1935","text": "Старинный друг, поговорим,\nСтаринный друг, ты помнишь Крым?\nВообразим, что мы сидим\nПод буком темным и густым.\nМедуз и крабов на мели\nБосые школьники нашли,\nЗа волнорезом залегли\nВ глубоком штиле корабли,\nА море, как веселый пес,\nЛежит у отмелей и кос\nИ быстрым языком волны\nОблизывает валуны.\nЗвезда похожа на слезу,\nА кипарисы там, внизу,\nКак две зеленые свечи\nВ сандалом пахнущей ночи.\nТы закурил и говоришь:\n\"Как пахнет ночь! Какая тишь!\nЯ тут уже однажды был,\nНо край, который я любил,\nНо Крым, который мне так мил,\nЯ трехдюймовками громил.\nТогда, в двадцатом, тут кругом\nНам каждый камень был врагом,\nИ каждый дом, и каждый куст...\nКакая перемена чувств!\nВедь я теперь на берегу\nОкурка видеть не могу,\nЯ веточке не дам упасть,\nЯ камешка не дам украсть.\nНе потому ль, что вся земля -\nОт Крыма и до стен Кремля,\nВся до последнего ручья -\nТеперь ничья, теперь моя?\nПусть в ливадийских розах есть\nКровь тех, кто не успел расцвесть,\nПусть наливает виноград\nТа жизнь, что двадцать лет назад\nПришла, чтоб в эту землю лечь,-\nКлянусь, что праздник стоит свеч!\nСмотри! Сюда со связкой нот\nВ пижаме шелковой идет\nИ поднимает скрипку тот,\nКто грыз подсолнух у ворот.\nНаш летний отдых весел, но,\nИграя в мяч, идя в кино,\nНа утлом ялике гребя,\nБорясь, работая, любя,\nКак трудно дался этот край,\nНе забывай, не забывай!..\"\nТы смолк. В потемках наших глаз\nЗвезда крылатая зажглась.\nА море, как веселый пес,\nЛежит у отмелей и кос,\nЗвезда похожа на слезу,\nА кипарисы там, внизу,\nНам светят, будто две свечи,\nВ сандалом пахнущей ночи...\nТогда мы выпили до дна\nБокал мускатного вина,-\nБокал за Родину свою,\nЗа счастье жить в таком краю,\nЗа то, что Кремль, за то, что Крым\nМы никому не отдадим.","name": "Крым","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1157, "fields": {"themes": [7],"author": "Евдокия Ростопчина","date_from": "1840","text": "Да ныне имемся во едино сердце\nи соблюдем Русскую землю.\nНестор, лет. 1034\nЗдесь много видим мы и редкостей и славы,\nДоспехов и держав, престолов и венцов;\nЗдесь Русская земля скрижалью величавой\nПочтила подвиги исчезнувших веков,\nИ доблесть воинов, и мудрость государей,\nИ преданность граждан, и пастырей мольбу.\nЗдесь могут вопрошать преданья и судьбу\nИсторик мыслящий и страстный антикварий.\nВладимир и Борис, татары и Мстислав,—\nВсе след оставили в таинственной палате;\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .\nНо больше всех венцов, престолов золотых,\nНо больше всех кольчуг, доспехов позлащенных,\nИ кубков дедовских, и чарок вековых,\nИ всех сокровищ, тут веками взгроможденных,—\nМне люб здесь меч один,— меч бедный и простой,\nБез пышного герба... меч ратника стальной...\nНо он один решил событья мировые;\nНо в битву тысячи водил других мечей,\nПобедой искупил честь родины своей,—\nТо меч Пожарского, спасителя России!!!\nСмотри же на него, боярей русских сын,\nСмотри, отечества слуга и гражданин!\nБлагоговей пред ним и помни: чистой славы\nИ доблести прямой свидетель величавый,\nСей меч нам к родине велит питать любовь,\nСлужить и делом ей, и словом, и советом!—\nСклони главу пред ним — и удались с обетом\nЗа Русь не пощадить ни жизнь свою, ни кровь!..","name": "Посещая московскую Оружейную палату","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1158, "fields": {"themes": [20],"author": "Маргарита Алигер","text": "Мне предначертано в веках,\nиз дома изгнанной войною,\nпройти с ребенком на руках\nчужой лесистой стороною,\nузнать дорогу до конца,\nхлебнуть мороза, зноя, пыли,\nи плакать каплями свинца,\nкоторыми тебя убили.","name": "Мне предначертано в веках..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1159, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1821","text": "Я возвращуся к вам, поля моих отцов,\nДубравы мирные, священный сердцу кров!\nЯ возвращуся к вам, домашние иконы!\nПускай другие чтут приличия законы;\nПускай другие чтут ревнивый суд невежд;\nСвободный наконец от суетных надежд,\nОт беспокойных снов, от ветреных желаний,\nИспив безвременно всю чашу испытаний,\nНе призрак счастия, но счастье нужно мне.\nУсталый труженик, спешу к родной стране\nЗаснуть желанным сном под кровлею родимой.\nО дом отеческий! о край, всегда любимый!\nРодные небеса! незвучный голос мой\nВ стихах задумчивых вас пел в стране чужой,\nВы мне повеете спокойствием и счастьем.\nКак в пристани пловец, испытанный ненастьем,\nС улыбкой слушает, над бездною воссев,\nИ бури грозный свист и волн мятежный рев,\nТак, небо не моля о почестях и злате,\nСпокойный домосед в моей безвестной хате,\nУкрывшись от толпы взыскательных судей,\nВ кругу друзей своих, в кругу семьи своей,\nЯ буду издали глядеть на бури света.\nНет, нет, не отменю священного обета!\nПускай летит к шатрам бестрепетный герой;\nПускай кровавых битв любовник молодой\nС волненьем учится, губя часы златые,\nНауке размерять окопы боевые -\nЯ с детства полюбил сладчайшие труды.\nПрилежный, мирный плуг, взрывающий бразды,\nПочтеннее меча; полезный в скромной доле,\nХочу возделывать отеческое поле.\nОратай, ветхих дней достигший над сохой,\nВ заботах сладостных наставник будет мой;\nМне дряхлого отца сыны трудолюбивы\nПомогут утучнять наследственные нивы.\nА ты, мой старый друг, мой верный доброхот,\nУсердный пестун мой, ты, первый огород\nНа отческих полях разведший в дни былые!\nТы поведешь меня в сады свои густые,\nДеревьев и цветов расскажешь имена;\nЯ сам, когда с небес роскошная весна\nПовеет негою воскреснувшей природе,\nС тяжелым заступом явлюся в огороде,\nПриду с тобой садить коренья и цветы.\nО подвиг благостный! не тщетен будешь ты:\nБогиня пажитей признательней фортуны!\nДля них безвестный век, для них свирель и струны;\nОни доступны всем и мне за легкий труд\nПлодами сочными обильно воздадут.\nОт гряд и заступа спешу к полям и плугу;\nА там, где ручеек по бархатному лугу\nКатит задумчиво пустынные струи,\nВ весенний ясный день я сам, друзья мои,\nУ брега насажу лесок уединенный,\nИ липу свежую и тополь осребренный;\nВ тени их отдохнет мой правнук молодой;\nТам дружба некогда сокроет пепел мой\nИ вместо мрамора положит на гробницу\nИ мирный заступ мой и мирную цевницу.","name": "Родина","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1160, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "Как? вы поэта огорчили\nИ не наказаны потом?\nТри года ровно вы шутили\nЕго любовью и умом?\nНет! вы не поняли поэта,\nЕго души печальный сон;\nВы небом созданы для света,\nНо не для вас был создан он!..","name": "Сабуровой (Как? вы поэта огорчили...)","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1161, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","date_from": "1899","text": "Какое дело им до горя моего?\nСвои у них, свои томленья и печали!\nИ что им до меня и что им до него?..\nОни, поверьте мне, и без того устали.\nА что за дело мне до всех печалей их?\nПускай им тяжело, томительно и больно.\nМенять груз одного на груз десятерых,\nКонечно, не расчет, хотя и сердобольно.","name": "Какое дело им до горя моего?..","date_to": "1899"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1162, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1912","text": "Где римский судия судил чужой народ,\nСтоит базилика,- и, радостный и первый,\nКак некогда Адам, распластывая нервы,\nИграет мышцами крестовый легкий свод.\nНо выдает себя снаружи тайный план:\nЗдесь позаботилась подпружных арок сила,\nЧтоб масса грузная стены не сокрушила,\nИ свода дерзкого бездействует таран.\nСтихийный лабиринт, непостижимый лес,\nДуши готической рассудочная пропасть,\nЕгипетская мощь и христианства робость,\nС тростинкой рядом - дуб, и всюду царь - отвес.\nНо чем внимательней, твердыня Notre Dame,\nЯ изучал твои чудовищные ребра,\nТем чаще думал я: из тяжести недоброй\nИ я когда-нибудь прекрасное создам.","name": "Notre Dame","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1163, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1927","text": "О, наверное, он не вернется,\nволгарь и рыбак, мой муж!\nО, наверное, разобьется\nголубь с горькою вестью к нему..\nМать, останься, останься у двери\nпойду его отыскать.\nТолько темным знаменьям верит\nполночь — тело мое — тоска.\nА если он возвратится,\nиз мира шагнет за порог —\nвот платок зеленого ситца,\nмой веселый девий платок.\nВот еще из рябины бусы,\nпередай и скажи: «Ушла!»\nС головой непокрыто-русой,\nбосиком, глазами светла...\nА если придет с другою,\nмолчи и не плачь, о мать.\nТолько ладанку с нашей землею\nзахвати и уйди сама.","name": "О, наверное, он не вернется...","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1164, "fields": {"themes": [7],"author": "София Парнок","text": "«Приобрела я человека от Господа»,\nИ первой улыбкой матери\nНа первого в мире первенца\nУлыбнулась Ева.\n«Отчего же поникло лицо твое?»\n— Как жертва пылает братнина!—\nИ жарче той жертвы-соперницы\nЗапылала ревность.\nВот он, первый любовник, и проклят он,\nНо разве не Каину сказано:\n«Тому, кто убьет тебя, всемеро\nОтмстится за это»?\nУсладительней лирного рокота\nЭта речь. Ее сердце празднует.\nКаин, праотец нашего племени\nБезумцев — поэтов!","name": "Каин"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1165, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Шаг вперед!\nКому нынче приказывают: «Шаг вперед!»\nЧья берет?\nИ кто это потом разберет?\nТо ли ищут нефтяников\nв нашем пехотном полку,\nчтоб послать их в Баку\nвосстанавливать это Баку?\nТо ли ищут калмыков,\nчтоб их по пустыням размыкав,\nудалить из полка\nэтих самых неверных калмыков?\nТо ли ищут охотника,\nчтобы добыть «языка»?\nЭто можно —\nзадача хотя нелегка.\nТо ли атомщик Скобельцын\nприсылает свои самолеты,\nчтоб студентов физфаков\nзабрать из пехоты?\nТо ли то, то ли это,\nто ли так, то ли вовсе не так,\nно стоит на ребре\nи качается медный пятак.\nЧто пятак? Медный грош.\nЕсли скажут «Даешь!», то даешь.\nИ пока: «Шаг вперед!»—\nотдается в ушах,\nмы шагаем вперед.\nМы бестрепетно делаем шаг.","name": "Шаг вперед!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1166, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Коган","date_from": "1941","text": "Нам лечь, где лечь,\nИ там не встать, где лечь.\n. . . . . . . . . . . . . . . . . .\nИ, задохнувшись \"Интернационалом\",\nУпасть лицом на высохшие травы.\nИ уж не встать, и не попасть в анналы,\nИ даже близким славы не сыскать.","name": "Нам лечь, где лечь...","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1167, "fields": {"themes": [7],"author": "Борис Слуцкий","text": "У каждого были причины свои:\nОдни - ради семьи.\nДругие - ради корыстных причин:\nЗвание, должность, чин.\nНо ложно понятая любовь\nК отечеству, к расшибанью лбов\nВо имя его\nДвинула большинство.\nИ тот, кто писал: \"Мы не рабы!\"-\nВ школе, на доске,\nНе стал переть против судьбы,\nВидимой невдалеке.\nИ бог - усталый древний старик,\nПрячущийся в облаках,\nБыл заменен одним из своих\nВ хромовых сапогах.","name": "У каждого были причины свои..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1168, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рерих","date_from": "1916","text": "Ошибаешься, мальчик! Зла - нет.\nЗло сотворить Великий не мог.\nЕсть лишь несовершенство.\nНо оно так же опасно, как то,\nчто ты злом называешь.\nКнязя тьмы и демонов нет.\nНо каждым поступком\nлжи, гнева и глупости\nсоздаем бесчисленных тварей,\nбезобразных и страшных по виду,\nкровожадных и гнусных.\nОни стремятся за нами,\nнаши творенья! Размеры\nи вид их созданы нами.\nБерегися рой их умножить.\nТвои порожденья тобою\nпитаться начнут. Осторожно\nк толпе прикасайся. Жить трудно,\nмой мальчик, помни приказ:\nжить, не бояться и верить.\nОстаться свободным и сильным.\nА после удастся и полюбить.\nТемные твари все это очень\nне любят. Сохнут и гибнут\nтогда.","name": "Тогда","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1169, "fields": {"themes": [5],"author": "Самуил Маршак","text": "По небу голубому\nПроехал грохот грома,\nИ снова все молчит.\nА миг спустя мы слышим,\nКак весело и быстро\nПо всем зеленым листьям,\nПо всем железным крышам,\nПо цветникам, скамейкам,\nПо ведрам и по лейкам\nПролетный дождь стучит.","name": "Дождь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1170, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Дома-то высокие! Потолки —\nнизкие.\nГлядеть красиво, а проживать\nскучно\nв таких одинаковых, как пятаки,\nкомнатах,\nкак будто резинку всю жизнь жевать,\nГосподи!\nКогда-то я ночевал во дворце.\nХолодно\nв огромной, похожей на тронный зал\nкомнате,\nзато потолок, как будто в конце\nкосмоса.\nОн вдаль уходил, в небеса ускользал,\nГосподи!\nВ понятье свободы входит простор,\nколичество\nвоздушных кубов, что лично тебе\nположены,\nчтоб, даже если ты руки простер,\nвытянул,\nне к потолку прикоснулся — к судьбе,\nГосподи!","name": "Дома-то высокие! Потолки..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1171, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1912","text": "Жестокий бог литературы!\nДавно тебе я не служил:\nЛенился, думал, спал и жил,-\nЗабыл журнальные фигуры,\nИнтриг и купли кислый ил,\nМолчанья боль, и трепет шкуры,\nИ терпкий аромат чернил...\nНо странно, верная мечта\nНе отцвела - живет и рдеет.\nНе изменяет красота -\nВсё громче шепчет и смелеет.\nНедостижимое светлеет,\nИ вновь пленяет высота...\nОпять идти к ларям впотьмах,\nГде зазыванье, пыль и давка,\nГде все слепые у прилавка\nУбого спорят о цветах?..\nГде царь-апломб решает ставки,\nГде мода - властный падишах...\nСобрав с мечты душистый мед,\nБеспечный, как мечтатель-инок,\nПридешь сконфуженно на рынок -\nОрут ослы, шумит народ,\nВ ларях пестрят возы новинок,-\nВступать ли в жалкий поединок\nИль унести домой свой сот?..","name": "Жестокий бог литературы!..","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1172, "fields": {"themes": [7],"author": "Римма Казакова","text": "Вспоминаю лесные палы —\nи по сердцу стучат топоры.\nЛес — как жизнь, крепкостволен и свеж.\nЛес, затишье мое и мятеж.\nЯ люблю вас, как сына, леса.\nУ мальчишки лесные глаза.\nС малахитинкой, зеленцой,\nсреднерусскою хитрецой.\nГородская ушла дребедень,\nкак лесничество, тянется день.\nИ в лесах — в этой летней суши —\nни пожарники — как ни души.\nПрячу спички. Опасно, как шок.\nЭто хуже убийства — поджог.\nЗнаю кровью — так знают врага,—\nкак, мечась, выгорает тайга.\nЯ вас буду беречь, как дитя,\nпастушонком тревогу дудя.\nТьму листов и иголок сменя,\nположитесь, леса, на меня.\nЛес, мой донор, и я — из ветвей\nс хлорофилловой сутью твоей.\nВся — к земле я. Так к ней приросла,\nмногопало припала сосна.\nСкачут белки, орешки луща...\nЧистый лес! Ни змеи, ни клеща.\nЕль макушку уперла в звезду...\nУтро. Лесом, как жизнью, иду.\nЯ буду жить вовсю —\nкак прет весной вода,\nкак елочка в лесу,\nкак в небе — провода.\nКак птица, ноткой зябкою\nна проводе вися...\nОно бывает всякое,\nно я еще не вся.\nИ пусть по всем ладам\nпройдется жизнь по-всякому,\nно я не дам, не дам,\nне дам себе иссякнуть.\nИ медленно, с колен,\nот утра голубая,\nя воду, как олень,\nиз речки похлебаю.\nЯ зацеплюсь за плечи\nосин незнаменитых.\nЯ знаю, как ты лечишь,\nлесная земляника.\nИ столько я узнаю,\nтобою, лес, спасенная,\nчто стану я лесная,\nкак пеночка зеленая.\nГлаза мои — с хрусталинкой\nот звезд и вод весной.\nА кровь моя — с русалинкой,\nс зеленинкой лесной.","name": "Лесные стихи"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1173, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1816","text": "Я Лилу слушал у клавира;\nЕе прелестный, томный глас\nВолшебной грустью нежит нас,\nКак ночью веянье зефира.\nУпали слезы из очей,\nИ я сказал певице милой:\n«Волшебен голос твой унылый,\nНо слово милыя моей\nВолшебней нежных песен Лилы».","name": "Слово милой","date_to": "1816"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1174, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "Все тот же холм... Все тот же замок с башней...\nКругом все тот же узкий кругозор...\nИзгиб тропы мучительно-всегдашней...\nПустынный сон бестрепетных озер...\nИ свет, и тень, без смены и движенья,\nВ час утра - здесь, в истомный полдень - там,\nВсе сковано в томительные звенья,\nС тупой зевотой дремлет по местам...\nЛесной ручей, скользя, дробясь о скалы,\nЖурчит докучно целый божий день...\nИзведан в часе каждый вздох усталый,\nЗнакома в жизни каждая ступень!\nИ каждый день, свершив свой круг урочный,\nВверяет сердце долгой тишине,\nГде только дрогнет колокол полночный,\nДа прокричит сова наедине...\nИ что ни ночь, в тоске однообразной -\nВсе та же боль медлительных часов,\nГде только шорох, смутный и бессвязный,\nМеняет глубь одних и тех же снов...\nИ скорбно каждый в сердце маловерном,\nСледя за часом, жаждет перемен,\nНо льется день в своем движеньи мерном,\nЧтоб обнажить зубцы все тех же стен...\nИ вновь, тоскливо, с четкостью вчерашней,\nНевдалеке, пустынный видит взор\nВсе тот же холм, все тот же замок с башней,\nОдин и тот же узкий кругозор...","name": "Taedium vitae"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1175, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Городецкий","date_from": "1907","text": "Земля еще под пологом\nПредутренних теней.\nА окна фабрик светятся\nВ морозной темноте.\nЗачахли сиротливые\nИ звезды и созвездия\nНад трубами, дымящими\nВ глазницы высоте.\nИ льются, льются нищие,\nЗакутаны лохмотьями,\nРугаясь на ходу.\nИ пасть глотает черная\nЧешуйчатый поток,\nПолзучую змею.\nУж пять часов привычных,\nСкрипя, часы фабричные\nУдарили, крича.\nПять яростных ударов\nКричащего бича.\nПять ран в пустое сердце\nПрилипшего к одру\nГлушительного сна.\nПять тысяч острых ран\nВ густую чешую\nСползающей змеи\nС нагретого одра.\nУж скоро солнце зимнее\nНад каменной стеной\nПокажет, озираясь,\nМорозное лицо,\nОмытое в крови.\nИ в грохоте и рокоте\nЗавертятся, закружатся\nКолеса и ремни,\nГлумясь и издеваясь\nНад жизнью каторжан.","name": "На каторгу","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1176, "fields": {"themes": [20],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1909","text": "Могилы вольности - Каргебиль и Гуниб\nБыли соразделителями со мной единых зрелищ,\nИ, за столом присутствуя, они б\nМне не воскликнули б: \"Что, что, товарищ,\nмелешь?\"\nБоец, боровшийся, не поборов чуму,\nПал около дороги круторогий бык,\nЧтобы невопрошающих - к чему?\nУзнать дух с радостью владык.\nКогда наших коней то бег, то рысь\nвспугнули их,\nПару рассеянно-гордых орлов,\nВетер, неосязуемый для нас и тих,\nВздымал их царственно на гордый лов.\nВселенной повинуяся указу,\nВздымался гор ряд долгий.\nЯ путешествовал по Кавказу\nИ думал о далекой Волге.\nКонь, закинув резво шею,\nСкакал по легкой складке бездны.\nС ужасом, в борьбе невольной хорошея,\nЯ думал, что заниматься числами над\nбездною полезно.\nНевольно числа я слагал,\nКак бы возвратясь ко дням творенья,\nИ вычислял, когда последний галл\nУмрет, не получив удовлетворенья.\nДалёко в пропасти шумит река,\nК ней бело-красные просыпались мела,\nЯ думал о природе, что дика\nИ страшной прелестью мила.\nЯ думал о России, которая сменой тундр,\nтайги, степей\nПохожа на один божественно звучащий стих,\nИ в это время воздух освободился от цепей\nИ смолк, погас и стих.\nИ вдруг на веселой площадке,\nКоторая, на городскую торговку\nцветами похожа,\nЗная, как городские люди к цвету падки,\nВесело предлагала цвет свой прохожим,-\nУвидел я камень, камню подобный, под коим\nпророк\nПохоронен: скошен он над плитой и увенчан\nчалмой.\nИ мощи старинной раковины, изогнуты\nв козлиный рог,\nНа камне выступали; казалось, образ бога\nкамень увенчал мой.\nСреди гольцов, на одинокой поляне,\nГде дикий жертвенник дикому богу готов,\nЯ как бы присутствовал на моляне\nСвященному камню священных цветов.\nСвершался предо мной таинственный обряд.\nСклоняли голову цветы,\nЗакат был пламенем объят,\nС раздумьем вечером свиты...\nКакой, какой тысячекост,\nГрознокрылат, полуморской,\nНад морем островом подъемлет хвост,\nПолунеземной объят тоской?\nТогда живая и быстроглазая ракушка была его\nсвидетель,\nНыне - уже умерший, но, как и раньше,\nзоркий камень,\nЦветы обступили его, как учителя дети,\nЕго - взиравшего веками.\nИ ныне он, как с новгородичами, беседует\nо водяном\nИ, как Садко, берет на руки ветхогусли -\nТеперь, когда Кавказом, моря ощеренным дном,\nВ нем жизни сны давно потускли.\nТак, среди \"Записки кушетки\" и\n\"Нежный Иосиф\",\n\"Подвиги Александра\" ваяете чудесными\nруками -\nКак среди цветов колосьев\nС рогом чудесным виден камень.\nТо было более чем случай:\nЦветы молилися, казалось, пред времен\nдавно прошедших слом\nО доле нежной, о доле лучшей:\nЛуга топтались их ослом.\nЗдесь лег войною меч Искандров,\nЗдесь юноша загнал народы в медь,\nЗдесь истребил победителя леса ндрав\nИ уловил народы в сеть.","name": "Вам","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1177, "fields": {"themes": [20],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1952","text": "Михаилу Светлову\nМы шли Сталинградом, была тишина,\nбыл вечер, был воздух морозный кристален.\nВысоко крещенская стыла луна\nнад стрелами строек, над щебнем развалин.\nМы шли по каленой гвардейской земле,\nпо набережной, озаренной луною,\nкогда перед нами в серебряной мгле,\nчернея, возник монумент Хользунова.\nТак вот он, земляк сталинградцев, стоит,\nучастник воздушных боев за Мадрид...\nИ вспомнилась песня как будто б о нем,\nо хлопце, солдате гражданской войны,\nо хлопце, под белогвардейским огнем\nмечтавшем о счастье далекой страны.\nОн пел, озирая\nродные края:\n\"Гренада, Гренада,\nГренада моя!.. \"\nНо только, наверно, ошибся поэт:\nтот хлопец - он белыми не был убит.\nПрошло девятнадцать немыслимых лет -\nон все-таки дрался за город Мадрид.\nИ вот он - стоит к Сталинграду лицом\nи смотрит, бессмертный,\nсквозь годы,\nсквозь бури\nтуда, где на площади Павших Борцов\nиспанец лежит - лейтенант Ибаррури.\nПасионарии сын и солдат,\nон в сорок втором защищал Сталинград,\nон пел, умирая\nза эти края:\nРоссия, Россия,\nРоссия моя... \"\nИ смотрят друг другу в лицо - на века -\nдва побратима, два земляка.","name": "Побратимы","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1178, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1933","text": "Потерт сыромятный его тулуп,\nУшастая шапка его, как склеп,\nОн вытер слюну с шепелявых губ\nИ шепотом попросил на хлеб.\nС пути сучковатой клюкой нужда\nНе сразу спихнула его, поди:\nШирокая медная борода\nИконой лежит на его груди!\nУже, замедляя шаги на миг,\nВ пальто я нащупывал серебро:\nНедаром премудрость церковных книг\nУчила меня сотворять добро.\nНо вдруг я подумал: к чему он тут,\nИ бабы ему медяки дают\nВ рабочей стране, где станок и плуг,\nТомясь, ожидают умелых рук?\nТогда я почуял, что это - враг,\nНавел на него в упор очки,\nПоймал его взгляд и увидел, как\nХитро шевельнулись его зрачки.\nМутна голубень беспокойных глаз\nИ, тягостный, лицемерен вздох!\nКупчина, державший мучной лабаз?\nКулак, подпаливший колхозный стог?\nБродя по Москве, он от злобы слеп,\nЛенивый и яростный паразит,\nОн клянчит пятак у меня на хлеб,\nА хлебным вином от него разит!\nТакому не жалко ни мук, ни слез,\nОн спящего ахает колуном,\nЖивого закапывает в навоз\nИ рот набивает ему зерном.\nХитрец изворотливый и скупой,\nОн купит за рубль, а продаст за пять.\nОн смазчиком проползет в депо,\nИ буксы вагонов начнут пылать.\nИ если, по грошику наскоблив,\nОн выживет, этот рыжий лис,-\nРокочущий поезд моей земли\nПридет с опозданьем в социализм.\nЯ холодно опустил в карман\nЗажатую горсточку серебра\nИ в льющийся меж фонарей туман\nНаправился, не сотворив добра.","name": "Добро","date_to": "1933"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1179, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Высоко над семьею гор,\nКазбек, твой царственный шатер\nСияет вечными лучами.\nТвой монастырь за облаками,\nКак в небе реющий ковчег,\nПарит, чуть видный, над горами.\nДалекий, вожделенный брег!\nТуда б, сказав прости ущелью,\nПодняться к вольной вышине!\nТуда б, в заоблачную келью,\nВ соседство бога скрыться мне!..","name": "Монастырь на Казбеке","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1180, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1971","text": "Истома ящерицей ползает в костях,\nИ сердце с трезвой головой не на ножах,\nИ не захватывает дух на скоростях,\nНе холодеет кровь на виражах.\nИ не прихватывает горло от любви,\nИ нервы больше не в натяжку,- хочешь - рви,-\nПовисли нервы, как веревки от белья,\nИ не волнует, кто кого,- он или я.\nНа коне,- толкни - я с коня.\nТолько \"не\", только \"ни\" у меня.\nНе пью воды - чтоб стыли зубы - питьевой\nИ ни событий, ни людей не тороплю,\nМой лук валяется со сгнившей тетивой,\nВсе стрелы сломаны - я ими печь топлю.\nНе напрягаюсь, не стремлюсь, а как-то так...\nНе вдохновляет даже самый факт атак.\nСорвиголов не принимаю и корю,\nПро тех, кто в омут головой,- не говорю.\nНа коне,- толкни - я с коня.\nТолько \"не\", только \"ни\" у меня.\nИ не хочу ни выяснять, ни изменять\nИ ни вязать и ни развязывать узлы.\nУглы тупые можно и не огибать,\nВедь после острых - это не углы.\nЛюбая нежность душу не разбередит,\nИ не внушит никто, и не разубедит.\nА так как чужды всякой всячины мозги,\nТо ни предчувствия не жмут, ни сапоги.\nНа коне,- толкни - я с коня.\nТолько \"не\", только \"ни\" у меня.\nНе ноют раны, да и шрамы не болят -\nНа них наложены стерильные бинты!\nИ не волнуют, не свербят, не теребят\nНи мысли, ни вопросы, ни мечты.\nСвободный ли, тугой ли пояс - мне-то что!\nЯ пули в лоб не удостоюсь - не за что.\nЯ весь прозрачный, как раскрытое окно,\nЯ неприметный, как льняное полотно.\nНа коне,- толкни - я с коня.\nТолько \"не\", только \"ни\" у меня.\nНи философский камень больше не ищу,\nНи корень жизни,- ведь уже нашли женьшень.\nНе вдохновляюсь, не стремлюсь, не трепещу\nИ не надеюсь поразить мишень.\nУстал бороться с притяжением земли -\nЛежу,- так больше расстоянье до петли.\nИ сердце дергается, словно не во мне,-\nПора туда, где только \"ни\" и только \"не\".\nНа коне,- толкни - я с коня.\nТолько \"не\", только \"ни\" у меня.","name": "Истома ящерицей ползает в костях...","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1181, "fields": {"themes": [],"author": "Мирра Лохвицкая","date_from": "1891","text": "Если б счастье мое было вольным орлом,\nЕсли б гордо он в небе парил голубом,-\nНатянула б я лук свой певучей стрелой,\nИ живой или мертвый, а был бы он мой!\nЕсли б счастье мое было чудным цветком,\nЕсли б рос тот цветок на утесе крутом,-\nЯ достала б его, не боясь ничего,\nСорвала б и упилась дыханьем его!\nЕсли б счастье мое было редким кольцом\nИ зарыто в реке под сыпучим песком,-\nЯ б русалкой за ним опустилась на дно,\nНа руке у меня заблистало б оно!\nЕсли б счастье мое было в сердце твоем,-\nДень и ночь я бы жгла его тайным огнем,\nЧтобы, мне без раздела навек отдано,\nТолько мной трепетало и билось оно!","name": "Если б счастье мое было вольным орлом...","date_to": "1891"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1182, "fields": {"themes": [],"author": "София Парнок","date_from": "1912","text": "Не небо — купол безвоздушный\nНад голой белизной домов,\nКак будто кто-то равнодушный\nС вещей и лиц совлек покров.\nИ тьма — как будто тень от света,\nИ свет — как будто отблеск тьмы.\nДа был ли день? И ночь ли это?\nНе сон ли чей-то смутный мы?\nГляжу на все прозревшим взором,\nИ как покой мой странно тих,\nГляжу на рот твой, на котором\nПечать лобзаний не моих.\nПусть лживо-нежен, лживо-ровен\nТвой взгляд из-под усталых век,—\nАх, разве может быть виновен\nПод этим небом человек!","name": "Белой ночью","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1183, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1914","text": "Здесь, у этого колодца,\nПоднесла ты мне две розы.\nЯ боялся страсти томной -\nАлых роз твоих не принял.\nЯ сказал: \"Прости, Алина,\nМне к лицу венок из лавров\nДа серебряные розы\nРазмышлений и мечтаний\".\nБольше нет Алины милой,\nПересох давно колодец,\nЯ ж лелею одиноко\nГолубую розу - старость.\nСкоро в домик мой сойдутся\nВсе соседи и соседки\nПосмотреть, как я забылся\nС белой, томной розой смерти.","name": "Воспоминание","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1184, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1916","text": "Нет, жизнь груба, — не будь чувствителен,\nНе будь с ней честно-неумел:\nНи слишком рабски-исполнителен,\nНи слишком рыцарски-несмел.\nНет, Жизнь — как наглая хипесница:\nЧем ты честней — она жадней…\nНе поддавайся жадной; с лестницы\nПорой спускать её умей!","name": "С ЛЕСТНИЦЫ","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1185, "fields": {"themes": [],"author": "Рюрик Ивнев","date_from": "1938","text": "Плыли горы в лиловом тумане,\nМы в Коджорах встречали зарю.\nВы сказали: я из Гурджани\nИ по-русски не говорю.\nРазве нужен язык аромату?\nРазве нужен язык цветку?\nИ, внезапным волненьем объятый,\nЯ кивал головой ветерку.\nПлыли горы в лиловом тумане,\nМы в Коджорах встречали зарю.\nВы сказали: я из Гурджани\nИ по-русски не говорю.","name": "Плыли горы в лиловом тумане...","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1186, "fields": {"themes": [7],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1829","text": "Элегия\nУмолкшие холмы, дол некогда кровавый!\nОтдайте мне ваш день, день вековечной славы,\nИ шум оружия, и сечи, и борьбу!\nМой меч из рук моих упал. Мою судьбу\nПопрали сильные. Счастливцы горделивы\nНевольным пахарем влекут меня на нивы...\nО, ринь меня на бой, ты, опытный в боях,\nТы, голосом своим рождающий в полках\nПогибели врагов предчувственные клики,\nВождь гомерический, Багратион великий?\nПростри мне длань свою, Раевский, мой герой!\nЕрмолов! я лечу - веди меня, я твой:\nО, обреченный быть побед любимым сыном,\nПокрой меня, покрой твоих перунов дымом!\nНо где вы?.. Слушаю... Нет отзыва! С полей\nУмчался брани дым, не слышен стук мечей,\nИ я, питомец ваш, склонясь главой у плуга,\nЗавидую костям соратника иль друга.","name": "Бородинское поле","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1187, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Михалков","date_from": "1934","text": "Тяжелые росли сады\nИ в зной вынашивали сливы,\nКогда ворвался в полдень ливень,\nСо всей стремительностью молний,\nВ паденье грома и воды.\nБеря начало у горы,\nОн шел, перекосив пространства,\nРос и свое непостоянство,\nПеречеркнув стволы деревьям,\nНес над плетнями во дворы.\nОн шел, касаясь тополей,\nНа земли предъявляя право,\nИ перед ним ложились травы,\nИ люди отворяли окна.\nИ люди говорили: \"Ливень -\nНеобходимый для полей!\"\nОн шел, качаясь,\nПеред ним\nБежали пыльные дороги,\nВставали ведра на пороге,\nХозяйка выносила фикус,\nВ пыли казавшийся седым.\nРожденный под косым углом,\nОн шел как будто в наступленье\nНа мир,\nНа каждое селенье,\nИ каждое его движенье\nСопровождал весомый гром.\nДавила плотность облаков,\nДымились теплые болота,\nПолями проходила рота,\nИ за спиной красноармейцев\nВода стекала со штыков.\nОн шел на пастбища, и тут\nОн вдруг иссяк, и стало слышно,\nКак с тополей сперва на крыши\nСозревшие слетают капли,\nПросвечивая на лету.\nИ ливня не вернуть назад,\nИ снова на заборах птицы,\nИ только в небе над станицей\nНа фюзеляже самолета\nЕще не высохла гроза.","name": "Ливень","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1188, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1947","text": "Над лесом ранняя осень простерла\nКрыло холодной зари.\nГнев огненным комом стоит у горла\nИ требует:\n- Говори!\nПриспело время, гневной и горькой,\nВзять правде свои права.\nВ Париже, в Лондоне, в Нью-Йорке\nПусть слышат эти слова.\nЕще поля лежат в запустенье,\nНе высохли слезы вдов,\nА землю опять накрывают тени\nОдетых в траур годов.\nСловесный лом атлантических хартий\nГниет на дне сундука.\nИ снова жадно шарит по карте\nВ стальной перчатке рука.\nС трибун лицемеры клянут захваты,\nСулят и мир и любовь.\nНо после войны ушли в дипломаты\nНачальники их штабов.\nИ возлюбили их генералы\nВ посольских дворцах уют.\nПейзажи Камчатки, Баку, Урала\nОпять им спать не дают.\nЗапасы атомных бомб в избытке\nРасставлены напоказ.\nИ головы подняли недобитки\nВосточных и северных рас.\nВсе злее становятся и наглее\nПисанья ученой тли,\nЧьи предки замучили Галилея,\nДжордано Бруно сожгли.\nИ ложь нависает смрадным туманом\nУ мира над головой.\nИ слышен все громче за океаном\nВчерашний берлинский вой.\nС холопским усердием лжец ретивый\nАнафеме предает\nТебя, героический, миролюбивый,\nРодной советский народ.\nКогда из пепла, руин и разора\nСвой дом поднимаешь ты,\nТебя клеймит стоязыкая свора\nПотоками клеветы.\nИ мы этот сдобренный словом божьим\nГорячечный, злобный бред\nОставить на совести их не можем -\nУ них ведь совести нет,\nИ не на что ставить пробу и пломбы...\nОни от своих щедрот\nПихают кукиш атомной бомбы\nГолодной Европе в рот.\nБряцая оружием, сея страхи,\nГрозя растоптать и сжечь,\nОни под шумок сдирают рубахи\nУ ближних с костлявых плеч.\nШантаж называя долгом высоким,\nОбман громоздя на обман,\nОни выжимают последние соки\nИз обескровленных стран.\nПриятно щекочет их обонянье\nКровавый запах войны...\nНо на крушенье их планы заранее\nИсторией обречены.\nНедавней войны кровавая рана\nНе даст нам беду проспать.\nИ в недрах земли не хватит урана,\nЧтоб двинуть историю вспять.\nЯ вижу над их бесславным закатом\nСвободных народов суд.\nНи доллар, ни ложь, ни разбуженный атом\nОт кары их не спасут.\nПока не взревели глотки орудий\nИ стены не пали ниц,\nВозвысьте голос, честные люди,\nСорвите маски с убийц!","name": "Возвысьте голос, честные люди!","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1189, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1909","text": "Не мне в бездушных книгах черпать\nДля вдохновения ключи,-\nЯ не желаю исковеркать\nДуши свободные лучи!\nЯ непосредственно сумею\nПознать неясное землеЕ\nЯ в небесах надменно рею\nНа самодельном корабле!\nВлекусь рекой, цвету сиренью,\nПылаю солнцем, льюсь луной,\nМечусь костром, беззвучу тенью\nИ вею бабочкой цветной.\nЯ стыну льдом, волную сфинксом,\nПорхаю снегом, сплю скалой,\nБегу оленем к дебрям финским,\nСвищу безудержной стрелой.\nЯ с первобытным неразлучен,\nБудь это жизнь ли, смерть ли будь.\nМне лёд рассудочный докучен:\nЯ солнце, солнце спрятал в грудь!\nВ моей душе такая россыпь\nСиянья, жизни и тепла,\nЧто для меня несносна поступь\nБездушных мыслей, как зола.\nНе мне расчёт лабораторий!\nНет для меня учителей!\nПарю в лазоревом просторе\nСо свитой солнечных лучей!\nКакие шири! Дали! Виды!\nКакая радость! Воздух! Свет!\nИ нет дикарству панихиды,\nНо и культуре гимна нет!","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1190, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1816","text": "Любовь одна — веселье жизни хладной,\nЛюбовь одна — мучение сердец:\nОна дарит один лишь миг отрадный,\nА горестям не виден и конец.\nСтократ блажен, кто в юности прелестной\nСей быстрый миг поймает на лету;\nКто к радостям и неге неизвестной\nСтыдливую преклонит красоту!\nНо кто любви не жертвовал собою?\nВы, чувствами свободные певцы!\nПред милыми смирялись вы душою,\nВы пели страсть — и гордою рукою\nКрасавицам несли свои венцы.\nСлепой Амур, жестокий и пристрастный,\nВам терния и мирты раздавал;\nС пермесскими царицами согласный,\nИным из вас на радость указал;\nДругих навек печалями связал\nИ в дар послал огонь любви несчастной.\nНаследники Тибулла и Парни!\nВы знаете бесценной жизни сладость;\nКак утра луч, сияют ваши дни.\nПевцы любви! младую пойте радость,\nСклонив уста к пылающим устам,\nВ объятиях любовниц умирайте;\nСтихи любви тихонько воздыхайте!..\nЗавидовать уже не смею вам.\nПевцы любви! вы ведали печали,\nИ ваши дни по терниям текли;\nВы свой конец с волненьем призывали;\nПришел конец, и в жизненной дали\nНе зрели вы минутную забаву;\nНо, не нашед блаженства ваших дней,\nВы встретили по крайней мере славу,\nИ мукою бессмертны вы своей!\nНе тот удел судьбою мне назначен:\nПод сумрачным навесом облаков,\nВ глуши долин, в печальной тьме лесов,\nОдин, один брожу уныл и мрачен.\nВ вечерний час над озером седым\nВ тоске, слезах нередко я стенаю;\nНо ропот волн стенаниям моим\nИ шум дубрав в ответ лишь я внимаю.\nПрервется ли души холодный сон,\nПоэзии зажжется ль упоенье,—\nРодится жар, и тихо стынет он:\nБесплодное проходит вдохновенье.\nПускай она прославится другим,\nОдин люблю,— он любит и любим!..\nЛюблю, люблю!.. но к ней уж не коснется\nСтрадальца глас; она не улыбнется\nЕго стихам небрежным и простым.\nК чему мне петь? под кленом полевым\nОставил я пустынному зефиру\nУж навсегда покинутую лиру,\nИ слабый дар как легкий скрылся дым.","name": "Любовь одна — веселье жизни хладной...","date_to": "1816"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1191, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1858","text": "Прощай и ты, последняя зорька,\nЦветок моей родины милой,\nКого так сладко, кого так горько\nЛюбил я последнею силой...\nПрости-прощай ты и лихом не вспомни\nНи снов тех безумных, ни сказок,\nНи этих слез, что было дано мне\nПорой исторгнуть из глазок.\nПрости-прощай ты — в краю изгнанья\nЯ буду, как сладким ядом,\nПитаться словом последним прощанья,\nУнылым и долгим взглядом.\nПрости-прощай ты, стемнели воды...\nСердце разбито глубоко...\nЗа странным словом, за сном свободы\nПлыву я далёко, далёко...","name": "Прощай и ты, последняя зорька...","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1192, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1858","text": "Звонче жаворонка пенье,\nЯрче вешние цветы,\nСердце полно вдохновенья,\nНебо полно красоты.\nРазорвав тоски оковы,\nЦепи пошлые разбив,\nНабегает жизни новой\nТоржествующий прилив,\nИ звучит свежо и юно\nНовых сил могучий строй,\nКак натянутые струны\nМежду небом и землей.","name": "Звонче жаворонка пенье...","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1193, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Последних листьев жар\nсплошным самосожженьем\nВосходит на небо, и на пути твоем\nВесь этот лес живет\nтаким же раздраженьем,\nКаким последний год и мы с тобой живем.\nВ заплаканных глазах отражена дорога,\nКак в пойме сумрачной кусты отражены.\nНе привередничай, не угрожай,\nне трогай,\nНе задевай лесной наволгшей тишины.\nТы можешь услыхать дыханье старой жизни:\nОсклизлые грибы в сырой траве растут,\nДо самых сердцевин их проточили слизни,\nА кожу все-таки щекочет влажный зуд.\nВсе наше прошлое похоже на угрозу -\nСмотри, сейчас вернусь, гляди,\nубью сейчас!\nА небо ежится и держит клен, как розу,-\nПусть жжет еще сильней! - почти у самых глаз.","name": "Игнатьевский лес"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1194, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1910","text": "Синематограф\nЭлегантная коляска, в электрическом биенье,\nЭластично шелестела по шоссейному песку;\nВ ней две девственные дамы, в быстротемпном упоеньи,\nВ ало-встречном устремленьи - это пчелки к лепестку.\nА кругом бежали сосны, идеалы равноправий,\nПлыло небо, пело солнце, кувыркался ветерок;\nИ под шинами мотора пыль дымилась, прыгал гравий,\nСовпадала с ветром птичка на дороге без дорог...\nУ ограды монастырской столбенел зловеще инок,\nСлыша в хрупоте коляски звуки \"нравственных пропаж\"...\nИ, с испугом отряхаясь от разбуженных песчинок,\nПроклинал безвредным взором шаловливый экипаж.\nХохот, свежий точно море, хохот, жаркий точно кратер,\nЛился лавой из коляски, остывая в выси сфер,\nШелестел молниеносно под колесами фарватер,\nИ пьянел вином восторга поощряемый шофер...","name": "Июльский полдень","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1195, "fields": {"themes": [],"author": "Рюрик Ивнев","date_from": "1938","text": "Жизнь прошла. О! Боже! Боже! Боже!\nКто бы мог ее остановить,\nЧтобы вспомнить пламенное ложе,\nСпутника бичующей любви?\nЧтобы вспомнить кудри золотые\nИ другие, черные как смоль,\nЧтобы вспомнить берега крутые\nИ незатихающую боль.\nЧтобы вспомнить синюю тетрадку\nПервых ученических стихов,\nПыльный Карс и снежную Камчатку,\nЗапахи фиалок и мехов.\nВсе, что было, даже слово злое\nВспоминаю, как янтарный мед.\nБоже мой! С какою быстротою\nЖизнь прошла, и я уже не тот.\nНо в тоске протягиваю руки\nК той душе, что все еще жива,\nЕй дарю оставшиеся муки,\nЕй дарю последние слова.\nЕсть у каждого своя Цусима,\nВ жизни каждый испытал Седан,\nНо горит огонь неугасимый\nВ сердце, изнывающем от ран.","name": "Жизнь прошла. О! Боже! Боже! Боже!..","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1196, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1855","text": "Тот жалок, кто под молотом судьбы\nПоник — испуганный — без боя:\nДостойный муж выходит из борьбы\nВ сияньи гордого покоя,\nИ вновь живет — главы не преклоня —\nИсполнен вдохновенной пищей;\nТак золото выходит из огня\nИ полновеснее и чище.","name": "Тот жалок, кто под молотом судьбы...","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1197, "fields": {"themes": [7],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1909","text": "Немецкая гравюра XVI века\nК р е с т ь я н и н\nЭй, старик! чего у плуга\nТы стоишь, глядишь в мечты?\nПринимай меня, как друга:\nЗемлепашец я, как ты!\nМы, быть может, не допашем\nНивы в этот летний зной,\nНо зато уже попляшем —\nАй-люли!— вдвоем с тобой!\nДай мне руку! понемногу\nРасходись! пускайся в пляс!\nЖизнь — работал; час — в дорогу!\nПрямо в ад!— ловите нас!\nЛ ю б о в н и к\nЗдравствуй, друг! Ты горд нарядом,\nШляпы ты загнул края.\nНе пойти ль с тобой мне рядом?\nКак и ты, любовник я!\nРазве счастье только в ласке,\nТолько в том, чтоб обнимать?\nЭй! доверься бодрой пляске,\nЗачинай со мной плясать!\nКак с возлюбленной на ложе,\nТак в веселье плясовом,\nДух тебе захватит тоже,\nИ ты рухнешь в ад лицом!\nМ о н а х и н я\nВ платье черное одета,\nБогу ты посвящена...\nЭй, не верь словам обета,\nСочинял их сатана!\nЯ ведь тоже в черной рясе:\nТы — черница, я — чернец.\nЧто ж! Поди, в удалом плясе,\nТы со Смертью под венец!\nЗвон? То к свадьбе зазвонили!\nДай обнять тебя, душа!\nВ такт завертимся,— к могиле\nПриготовленной спеша!\nМ л а д е н е ц\nМалый мальчик в люльке малой!\nСердце тронул ты мое!\nМать куда-то запропала?\nЯ присяду за нее.\nНе скажу тебе я сказки,\nТой, что шепчет мать, любя.\nЯ тебя наставлю пляске,\nУкачаю я тебя!\nУкачаю, закачаю\nИ от жизни упасу:\nВзяв в объятья, прямо к раю\nВ легкой пляске понесу!\nК о р о л ь\nЗа столом, под балдахином,\nТы пируешь, мой король.\nКак пред ленным господином,\nПреклониться мне позволь!\nЯ на тоненькой свирели\nЗовы к пляске пропою.\nУ тебя глаза сомлели?\nТы узнал родню свою?\nВстань, король! по тройной зале\nЗавертись, податель благ!\nНу,— вот мы и доплясали:\nС трона в гроб — один лишь шаг!","name": "Пляска смерти","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1198, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1940","text": "Откуда такое молчание?\nО новый задуманный мир!\nТы наш, ты желанен, ты чаян,\nТы Сердца и Разума пир.\nОткуда ж молчанье на пире?\nИ чаши с вином не стучат,\nИ струны безмолвны на лире,\nИ гости, потупясь, молчат.","name": "Откуда такое молчание?..","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1199, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "Хоронила Москва Шукшина,\nхоронила художника, то есть\nхоронила Москва мужика\nи активную совесть.\nОн лежал под цветами на треть,\nнедоступный отныне.\nОн свою удивленную смерть\nпредсказал всенародно в картине.\nВ каждом городе он лежал\nна отвесных российских простынках.\nНазывалось не кинозал —\nпросто каждый пришел и простился.\nОн сегодняшним дням — как двойник.\nКогда зябко курил он чинарик,\nтак же зябла, подняв воротник,\nвся страна в поездах и на нарах.\nОн хозяйственно понимал\nкрай как дом — где березы и хвойники.\nЗанавесить бы черным Байкал,\nсловно зеркало в доме покойника.","name": "Смерть Шукшина"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1200, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1907","text": "Над тростником медлительного Нила,\nГде носятся лишь бабочки да птицы,\nСкрывается забытая могила\nПреступной, но пленительной царицы.\nНочная мгла несет свои обманы,\nВстает луна, как грешная сирена,\nБегут белесоватые туманы,\nИ из пещеры крадется гиена.\nЕё стенанья яростны и грубы,\nЕё глаза зловещи и унылы,\nИ страшны угрожающие зубы\nНа розоватом мраморе могилы.\n\"Смотри, луна, влюблённая в безумных,\nСмотрите, звезды, стройные виденья,\nИ темный Нил, владыка вод бесшумных,\nИ бабочки, и птицы, и растенья.\nСмотрите все, как шерсть моя дыбится,\nКак блещут взоры злыми огоньками,\nНе правда ль, я такая же царица,\nКак та, что спит под этими камнями?\nВ ней билось сердце, полное изменой,\nНосили смерть изогнутые брови,\nОна была такою же гиеной,\nОна, как я, любила запах крови\".\nПо деревням собаки воют в страхе,\nВ домах рыдают маленькие дети,\nИ хмурые хватаются феллахи\nЗа длинные безжалостные плети.","name": "Гиена","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1201, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1918","text": "Твой сон предрассветный сладок,\nИ дразнит дерзкого меня\nНамеками прозрачных складок\nЧуть дышащая простыня.\nНо, недотрога, ты свернулась\nПод стать мимозе иль ежу,\nНа цыпочках, чтоб не проснулась,\nУйду, тебя не разбужу.\nКакая гладь и ширь какая!\nИ с якоря вниз головой\nСейчас слечу я, рассекая\nХрусталь дремотный, огневой!\nИ, вспомнив нежную истому,\nЕще зовущую ко сну,\nНавстречу солнцу золотому\nС саженок брызгами блесну.","name": "Твой сон предрассветный сладок...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1202, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1967","text": "Любови Джелаловне\nМне вспоминать об этом горько,\nНо я не вспомнить не могу:\nГнедая кобылица Зорька\nПаслась на пушкинском лугу.\nВокруг нее, такой же масти,\nИграл и путался у ног\nСмешной, глазастый, голенастый,\nС волнистой шерстью сосунок.\nОна густой травы наелась,\nСтряхнула гриву с головы.\nЕй поваляться захотелось\nВ прохладной свежести травы.\nВесь день она возила сено,\nЗвеня колечком под дугой.\nСогнув точеное колено\nОдной ноги, потом другой,\nВ истоме легкости и лени\nПередзакатного тепла\nОна склонилась на колени\nИ на бок медленно легла.\nЗаржала радостно и сыто,\nСобой довольная вполне.\nНад брюхом вскинула копыта\nИ закрутилась на спине.\nОткуда было знать кобыле,\nЧто на нескошенном лугу\nВчера здесь гости были. Пили.\nИ пели в дружеском кругу.\nА кто-то с \"мудрою\" ухмылкой,\nВ хмельной беспечности удал,\nБутылки бил пустой бутылкой\nИ в воздух горлышки кидал.\n...Дрожит кобыла стертой холкой,\nВсей кожей с головы до ног.\nИ конюх ржавою карболкой\nЕй заливает красный бок.\nСтекает кровь из рваной раны\nВ мою горячую строку.\nИ ребра, как меридианы,\nСквозь кровь белеют на боку.","name": "Очень грустные стихи","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1203, "fields": {"themes": [7],"author": "Давид Самойлов","text": "И всех, кого любил,\nЯ разлюбить уже не в силах!\nА легкая любовь\nВдруг тяжелеет\nИ опускается на дно.\nИ там, на дне души, загустевает,\nКак в погребе зарытое вино.\nНе смей, не смей из глуби доставать\nВсе то, что там скопилось и окрепло!\nПускай хранится глухо, немо, слепо,\nПускай! А если вырвется из склепа,\nЯ предпочел бы не существовать,\nНе быть...","name": "И всех, кого любил..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1204, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1928","text": "Когда в июнь\nчасов с восьми\nжестокий\nврежется жасмин\nтяжелой влажью\nветок,\nтогда —\nнастало лето.\nПрольются\nволны молока,\nпойдут\nлиствою полыхать\nкаштанов ветви\nлибо —\nзареющие липы.\nТогда,\nкуда бы ты ни шел,\nшумит Москвы\nзеленый шелк,\nцветков\nпучками вышит,\nшумит,\nгорит\nи дышит!\nНе знаю, как\nи для кого,\nно мне\nпо пятидневкам\nНескучный\nмашет рукавом,\nзовет\nпрохладным эхом;\nи в полдень,\nв самую жару —\nкисейный\nполог света —\nскользят\nв Серебряном бору\nседые тени\nс веток.\nКак хорошо\nчасов с пяти\nзабраться\nв тень густую!\nВ Москве —\nхоть шаром покати,\nМосква\nтогда пустует.\nИ вдруг нахлынет\nпестрый гам\nлюдским\nнестройным хором\nи понесется\nпо лугам,\nпо Воробьевым\nгорам.\nМне хорошо с людьми,\nкогда\nони спешат\nна отдых,\nи плещет\nласково вода\nв борты\nбегущих лодок.\nМне хорошо,\nкогда они,\nразмяв\nот ноши\nплечи,\nразложат\nмирные огни\nв голубоватый\nвечер.\nА на окраинах\nуже,\nпо стыкам рельс\nхромая,—\nчем вечер позже\nи свежей —\nдлинней\nряды трамваев;\nони\nнастойчиво звенят,\nзовут\nнетерпеливо\nнести\nдомой нас,\nкак щенят,\nусталых\nи счастливых.","name": "День отдыха","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1205, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Олейников","date_from": "1934","text": "Я муху безумно любил!\nДавно это было, друзья,\nКогда еще молод я был,\nКогда еще молод был я.\nБывало, возьмешь микроскоп,\nНа муху направишь его —\nНа щечки, на глазки, на лоб,\nПотом на себя самого.\nИ видишь, что я и она,\nЧто мы дополняем друг друга,\nЧто тоже в меня влюблена\nМоя дорогая подруга.\nКружилась она надо мной,\nСтучала и билась в стекло,\nЯ с ней целовался порой,\nИ время для нас незаметно текло.\nНо годы прошли, и ко мне\nБолезни сошлися толпой —\nВ коленках, ушах и спине\nСтреляют одна за другой.\nИ я уже больше не тот,\nИ нет моей мухи давно.\nОна не жужжит, не поет,\nОна не стучится в окно.\nЗабытые чувства теснятся в груди,\nИ сердце мне гложет змея,\nИ нет ничего впереди...\nО муха! О птичка моя!","name": "Муха","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1206, "fields": {"themes": [7],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1842","text": "Сосна так темна, хоть и месяц\nГлядит между длинных ветвей.\nТо клонит ко сну, то очнешься,\nТо мельница, то соловей,\nТо ветра немое лобзанье,\nТо запах фиалки ночной,\nТо блеск замороженной дали\nИ вихря полночного вой.\nИ сладко дремать мне — и грустно,\nЧто сном я надежду гублю.\nМой ангел, мой ангел далекий,\nЗачем я так сильно люблю?","name": "Сосна так темна, хоть и месяц...","date_to": "1842"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1207, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "Когда пред часом сердце наго\nВ кровавой смуте бытия,\nПрими свой трудный миг, как благо,\nВечерняя душа моя.\nПусть в частых пытках поникая,\nСиротствует и плачет грудь,\nНо служит тайне боль людская\nИ путь тревоги - Божий путь...\nИ лишь, творя свой долг средь тени,\nМы жизнью возвеличим мир\nИ вознесем его ступени\nВ ту высь, где вечен звездный пир..\nИ вещий трепет жизни новой,\nСкорбя, лишь тот взрастит в пыли,\nКто возлюбил венец терновый\nИ весь отрекся от земли...","name": "Заповедь скорби"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1208, "fields": {"themes": [],"author": "Юнна Мориц","date_from": "1968","text": "Тетрадь изведу, но оставлю преданье,\nИ выверну душу, и счеты сведу\nЗа это страданье, записку, свиданье\nВ бреду и ознобе на койке в аду,\nЗа это насилие - волю в растяжку,\nВ подгонку, в подделку под черный металл,\nАж зубы стучали о белую чашку\nИ белый профессор по небу летал.\nЯ вовсе не стану словами своими\nОписывать эту улыбку и жест,\nИначе профессора профиль и имя\nОзначит болезни трагический крест.\nСтояла зима. На пруду за оградой,\nЗа длинной часовней мерещился лед,\nИ чудно сквозило морозной прохладой\nВ четыре фрамуги всю ночь напролет.\nНо тело горело. Сквозь влажную тряпку\nДавил, совершая свой огненный круг,\nЛетал, раздувая угольев охапку,\nОзноба огромный, чугунный утюг.\nПоэтому снились набеги на дачу,\nГорячка июля и та кутерьма,\nКоторой обжиты пристанища наши -\nНочлеги, телеги, мансарды, дома.\nНа пригород поезд бежал от вокзала,\nПотомство держало в руках камыши,\nСвисала сирень. И болезнь угасала,\nУщербом не тронув ума и души.\nЕще под угрозой, в больничном тумане\nВдыхая нездешний, лекарственный дух,\nЯ знала, что на земляничной поляне\nПрипомню и это когда-нибудь вдруг,\nНо только не так, как хотела вначале,\nА с нежностью грустной, что все позади,\nЧто это страданье теперь за плечами\nИ след от него зарастает в груди.","name": "Земляничная поляна","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1209, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1908","text": "Облакини плыли и рыдали\nНад высокими далями далей.\nОблакини сени кидали\nНад печальными далями далей.\nОблакини сени роняли\nНад печальными далями далей...\nОблакини плыли и рыдали\nНад высокими далями далей.","name": "Облакини плыли и рыдали...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1210, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Ошанин","date_from": "1959","text": "Огоньки от звезды проплывают к звезде,\nТак на Волге плывут огоньки по воде.\nТак в степи, пропадая потом без следа,\nОгоньками сверкая, бегут поезда.\nВсе как прежде - и степи и веточки рек,\nПросто на небе светится нынешний век.\nПросто движутся люди от нас или к нам\nПо своим человеческим добрым делам.","name": "Огоньки от звезды проплывают к звезде...","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1211, "fields": {"themes": [20],"author": "Юлия Друнина","date_from": "1942","text": "Качается рожь несжатая.\nШагают бойцы по ней.\nШагаем и мы-девчата,\nПохожие на парней.\nНет, это горят не хаты -\nТо юность моя в огне...\nИдут по войне девчата,\nПохожие на парней.","name": "Качается рожь несжатая...","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1212, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","date_from": "1973","text": "Собака ты, собака,\nТы рыжая, я — сед.\nПохожи мы, однако,\nЯ твой всегда сосед.\nПохожи мы по роже,\nА также потому,—\nТебе, собака, сложно —\nТы все-таки «Му-му».\nЖлобам на свете проще,\nСобака, ты не жлоб,\nИ дождь тебя полощет\nИ будит через жолб.\nМне от того не хуже,\nНе лучше — ничего,\nСобачья жизнь поможет,\nИзлечит от всего.","name": "Собака ты, собака...","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1213, "fields": {"themes": [],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1836","text": "«О ты, убивший жизнь в ученом кабинете,\nСкажи мне: сколько чуд считается на свете?»\n «Семь». «Нет: осьмое ты, педант мой дорогой;\nДевятое твой нос, нос сизо-красноватый,\nЧто, так спесиво приподнятый,\nСтоит, украшенный табачною ноздрей!»","name": "О ты, убивший жизнь в ученом кабинете...","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1214, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1924","text": "..И Пушкин падает в голубоватый\nКолючий снег. Он знает - здесь конец...\nНедаром в кровь его влетел крылатый,\nБезжалостный и жалящий свинец.\nКровь на рубахе... Полость меховая\nОткинута. Полозья дребезжат.\nЛеса и снег и скука путевая,\nВозок уносится назад, назад...\nОн дремлет, Пушкин. Вспоминает снова\nТо, что влюбленному забыть нельзя,-\nРассыпанные кудри Гончаровой\nИ тихие медовые глаза.\nСлучайный ветер не разгонит скуку,\nВ пустынной хвое замирает край...\n...Наемника безжалостную руку\nНаводит на поэта Николай!\nОн здесь, жандарм! Он из-за хвои леса\nСледит - упорно, взведены ль курки,\nГлядят на узкий пистолет Дантеса\nЕго тупые, скользкие зрачки...\nИ мне ли, выученному, как надо\nПисать стихи и из винтовки бить,\nПевца убийцам не найти награду,\nЗа кровь пролитую не отомстить?\nЯ мстил за Пушкина под Перекопом,\nЯ Пушкина через Урал пронес,\nЯ с Пушкиным шатался по окопам,\nПокрытый вшами, голоден и бос.\nИ сердце колотилось безотчетно,\nИ вольный пламень в сердце закипал\nИ в свисте пуль за песней пулеметной\nЯ вдохновенно Пушкина читал!\nИдут года дорогой неуклонной,\nКлокочет в сердце песенный порыв...\n...Цветет весна - и Пушкин отомщенный\nВсе так же сладостно-вольнолюбив.","name": "О Пушкине","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1215, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1884","text": "Есть у свободы враг опаснее цепей,\nСтрашней насилия, страданья и гоненья;\nТот враг неотразим, он - в сердце у людей,\nОн - всем врожденная способность примиренья.\nПусть цепь раба тяжка... Пусть мощная душа,\nТоскуя под ярмом, стремится к лучшей доле,\nНо жизнь еще вокруг так чудно хороша,\nИ в ней так много благ и кроме гордой воли!..","name": "Есть у свободы враг опаснее цепей...","date_to": "1884"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1216, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1900","text": "В грозные, знойные\nЛетние дни -\nБелые, стройные\nТе же они.\nПризраки вешние\nПусть сожжены,-\nЗдесь вы нездешние,\nВерные сны.\nЗло пережитое\nТонет в крови,-\nВсходит омытое\nСолнце любви.\nЗамыслы смелые\nВ сердце больном,-\nАнгелы белые\nВстали кругом.\nСтройно-воздушные\nТе же они -\nВ тяжкие, душные,\nГрозные дни.","name": "Вновь белые колокольчики","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1217, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1921","text": "Я сам над собой насмеялся,\nИ сам я себя обманул,\nКогда мог подумать, что в мире\nЕсть что-нибудь кроме тебя.\nЛишь белая, в белой одежде,\nКак в пеплуме древних богинь,\nТы держишь хрустальную сферу\nВ прозрачных и тонких перстах.\nА все океаны, все горы,\nАрхангелы, люди, цветы -\nОни в хрустале отразились\nПрозрачных девических глаз.\nКак странно подумать, что в мире\nЕсть что-нибудь кроме тебя,\nЧто сам я не только ночная\nБессонная песнь о тебе.\nНо свет у тебя за плечами,\nТакой ослепительный свет,\nТам длинные пламени реют,\nКак два золоченых крыла.","name": "Я сам над собой насмеялся...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1218, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Сирени вы, сирени,\nИ как вам не тяжел\nЗастывший в трудном крене\nАльтовый гомон пчел?\nОсталось нетерпенье\nОт юности моей\nВ горячей вашей пене\nИ в глубине теней.\nА как дохнет по пчелам\nИ прибежит гроза\nИ ситцевым подолом\nУдарит мне в глаза -\nПройдет прохлада низом\nТраву в коленах гнуть,\nИ дождь по гроздьям сизым\nПокатится, как ртуть.\nПод вечер - вёдро снова,\nИ, верно, в том и суть,\nЧтоб хоть силком смычковый\nЛиловый гуд вернуть.","name": "Сирени вы, сирени..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1219, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1903","text": "Мне снились веселые думы,\nМне снилось, что я не один...\nПод утро проснулся от шума\nИ треска несущихся льдин.\nЯ думал о сбывшемся чуде...\nА там, наточив топоры,\nВеселые красные люди,\nСмеясь, разводили костры:\nСмолили тяжелые челны...\nРека, распевая, несла\nИ синие льдины, и волны,\nИ тонкий обломок весла...\nПьяна от веселого шума,\nДуша небывалым полна..\nСо мною - весенняя дума,\nЯ знаю, что Ты не одна...","name": "Мне снились веселые думы...","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1220, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1858","text": "Из тьмы греха, из глубины паденья\nК тебе опять я простираю руки...\nМои грехи — плоды глубокой муки,\nБезвыходной и ядовитой скуки,\nОтчаянья, тоски без разделенья!\nНа высоте святыни недоступной\nИ в небе света взором утопая,\nНе знаешь ты ни страсти мук преступной,\nНаш грешный мир стопами попирая,\nНи мук борьбы, мир лучший созерцая.\nТебя несут на крыльях серафимы,\nИ каждый рад служить тебе подножьем.\nПеред тобой, дыханьем чистым, Божьим\nСклонился в умиленье мир незримый.\nО, если б мог в той выси бесконечной,\nПодобно им, перед тобой упасть я\nИ хоть с земной, но просветленной страстью\nВо взор твой погружаться вечно, вечно.\nО, если б мог взирать хотя со страхом\nНа свет, в котором вся ты утопаешь,\nО, если б мог я быть хоть этим прахом,\nКоторый ты стопами попираешь.\nНо я брожу один во тьме безбрежной,\nВо тьме тоски, и ропота, и гнева,\nВо тьме вражды суровой и мятежной...\nПрости же мне, моя Святая Дева,\nМои грехи — плод скорби безнадежной.","name": "К мадонне Мурильо в Париже","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1221, "fields": {"themes": [18],"author": "Константин Симонов","date_from": "1955","text": "По-разному анкеты\nНа дружбу заполняют\nИ на себя за это\nПотом пусть не пеняют.\nИной, всего превыше\nБоясь толчка под ребра,\nТакого друга ищет,\nЧтоб был, как вата, добрый.\nДругой друзей находит,\nЧтоб зажигали спички,\nЧтобы за ним в походе\nНесли его вещички.\nЧем в друге ошибиться,\nПоверивши в улыбки,\nУж лучше ушибиться\nОб друга по ошибке.\nДруг - не клавиатура,\nЧтоб пробежать руками,\nУглы его натуры\nОбследуют боками.\nПусть как обрывы Ужбы\nХарактер тот отвесен,\nПускай до вашей дружбы\nБыл путь не так уж весел,\nПусть надо с ледорубом\nИдти до той вершины,\nГде называют другом\nДруг друга два мужчины.\nГде вы не шли друг с другом\nПо вымеренной бровке,\nА где тащили грубо\nДруг друга на веревке,\nГде не спьяна казалось:\nТы, я, да мы с тобою!\nА где вас смерть касалась\nОдним крылом обоих!\nДороги к дружбе нету\nДругой, чем восхожденье.\nЯ в дружбе - за анкету\nС таким происхожденьем!","name": "Анкета дружбы","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1222, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Какая ночь! Зашел я в хату,\nВесь лес лучами озарен\nИ, как по кованому злату,\nТенями ночи зачервлен.\nСквозь крышу, крытую соломой,\nМне мнится, будто я цветок\nС его полуночной истомой,\nС сияньем месяца у ног!\nВся хата — то мои покровы,\nМой цветень и листва моя...\nДолжно быть, все цветы дубровы\nТеперь мечтают так, как я!","name": "Какая ночь! Зашел я в хату..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1223, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1858","text": "Сырая мгла лежит в ущелье,\nА там как призраки легки,\nВ стыдливом девственном веселье,\nВ багрянцах утра ледники!\nКакою жизнью веет новой\nМне с этой снежной вышины,\nИз этой чистой, бирюзовой\nИ света полной глубины!\nТам, знаю, ужас обитает,\nИ нет людского там следа,-\nНо сердце точно отвечает\nНа чей-то зов: \"Туда! Туда!\"","name": "Альпийские ледники","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1224, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1900","text": "Тихая, теплая ночь.— Позабудь\nЖалкие нужды земли.\nВыйди, взгляни: высоко Млечный Путь\nСтелется в синей дали.\nЧто перед светлою звездной стезей\nТемные наши пути?\nИм, ознакомленным с ложью людской,\nНеба красой но цвести.\nГлаз не сводил бы с лучистых высот!\n— Выйди, зову тебя вновь:\nВ небо вглядись, отрешись от забот,\nК вечности душу готовь.","name": "Тихая, теплая ночь.— Позабудь...","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1225, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","text": "Из поднесенной некогда корзины\nПечально свесилась сухая роза,\nИ пели нам ту арию Розины:\n«Io sono docile, io sono rispettosa».\nГорели свечи, теплый дождь чуть слышен\nСтекал с деревьев, наводя дремоту,\nПезарский лебедь, сладостен и пышен,\nВенчал малейшую весельем ноту.\nРассказ друзей о прожитых скитаньях,\nСпор изощренный, где ваш ум витает.\nА между тем в напрасных ожиданьях\nМой нежный друг один в саду блуждает.\nАх, звуков Моцарта светлы лобзанья,\nКак дали Рафаэлева «Парнаса»,\nНо мысли не прогнать им, что свиданья\nЯ не имел с четвертого уж часа.","name": "Из поднесенной некогда корзины..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1226, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "Там сей любовник, могл ей который угодить,\nСчастию небо чиня всё зависно,\nВ жаре любовном целовал ю присно;\nА неверна ему всё попускала чинить!\nВся кипящая похоть в лице его зрилась;\nКак угль горящий всё оно краснело.\nРуки ей давил, щупал и всё тело.\nА неверна о всем том весьма веселилась!\nЯ хотел там убиться, известно вам буди:\nВся она была тогда в его воли,\nЧинил как хотел он с ней се ли, то ли;\nА неверна, как и мне, открыла все груди!","name": "Там сей любовник, могл ей который угодить...","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1227, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","text": "Имя твое шепчу неустанно,\nШепчу неустанно имя твое.\nМагнитной волной через воды и страны\nЛетит иностранное имя твое.\nБыть может, Алиса, за чашкою кофе\nСидишь ты в кругу веселых людей,\nА я всей болью дымящейся крови\nТяну твою душу, как чародей.\nИ вдруг изумленно бледнеют лица:\nВсе тот же камин. Электрический свет.\nСиняя чашка еще дымится,\nА человека за нею нет...\nТы снова со мной.\nЗа строфою-решеткой,\nКак будто бы я с колдунами знаком,\nНе облик, не образ, а явственно, четко —\nДыханье, пахнущее молоком.\nТеперь ты навеки со мной, недотрога!\nПостигнет ли твой Болеслав или Стах,\nЧто ты не придешь? Ты осталась в стихах.\nДля жизни мало, для смерти много.","name": "Из цикла «Алиса»: Этюд 13"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1228, "fields": {"themes": [],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1959","text": "Я все плачу — я все плачу —\nплачу за каждый шаг.\nНо вдруг — бывает!— я хочу\nпожить денек за так.\nИ жизнь навстречу мне идет,\nподарки дарит мне,\nно исподволь подводит счет,\nчтоб через месяц, через год\nспросить с меня вдвойне...","name": "Я все плачу — я все плачу...","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1229, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1956","text": "По дому бродит привиденье.\nВесь день шаги над головой.\nНа чердаке мелькают тени.\nПо дому бродит домовой.\nВезде болтается некстати,\nМешается во все дела,\nВ халате крадется к кровати,\nСрывает скатерть со стола.\nНог у порога не обтерши,\nВбегает в вихре сквозняка\nИ с занавеской, как с танцоршей,\nВзвивается до потолка.\nКто этот баловник-невежа\nИ этот призрак и двойник?\nДа это наш жилец приезжий,\nНаш летний дачник-отпускник.\nНа весь его недолгий роздых\nМы целый дом ему сдаем.\nИюль с грозой, июльский воздух\nСнял комнаты у нас внаем.\nИюль, таскающий в одёже\nПух одуванчиков, лопух,\nИюль, домой сквозь окна вхожий,\nВсё громко говорящий вслух.\nСтепной нечесаный растрепа,\nПропахший липой и травой,\nБотвой и запахом укропа,\nИюльский воздух луговой.","name": "Июль","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1230, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Капнист","date_from": "1817","text": "Хорошо тому о счастье,\nДруг любезный! говорить,\nКто в житейском мог ненастье\nГолову плащом прикрыть,\nТем, в котором мудрость скромна,\nИз дворца ушед огромна,\nЛюбит в шалаши ходить!\nВ море кто мирском бурливом\nМог, попутный ветерок\nВ парус уловя, заливом\nК пристани привесть челнок,\nЧтоб там груз свой непричудный —\nМир, любовь — снести хоть в скудный,\nНо защитный уголок.\nТам он, вне толпы мятежной,\nИ сует, и прихотей,\nС милою подругой нежной\nРоем окружен детей.\nВидит в сине море дально\nЛьющийся струей кристальной\nРучеек веселых дней.\nОт вельможеских затейных\nУбегает он пиров,\nНо навстречу игр семейных,\nКак дитя, бежать готов;\nДружбу в гости приглашает\nИ тишком с ней подстригает\nКрылья счастливых часов.\nТам он может на досуге\nЗвонку лютню острунять\nИ, о старом вспомня друге,\nПеснь игриву напевать;\nМожет, с чванства сняв личину,\nСчастья скромного картину\nВсем на зависть представлять.\nТак зачем, мой друг, хлопочешь\nЛегку песнь давать на суд?\nСчастье петь свое ты хочешь?\nПой! судья не нужен тут:\nС чувством рифма дружно ляжет,\nИ сказать, что сердце скажет,\nНебольшой счастливцу труд!","name": "Ответ Федору Петровичу Львову","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1231, "fields": {"themes": [],"author": "Расул Гамзатов","text": "Ты безгрешна до того,\nЧто почти святою стала.\nНе загрызла никого,\nНикого не забодала.\nДважды в год тебя стригут\nДо последнего колечка.\nИ однажды в пять минут\nШкуру начисто сдерут,\nБедная овечка,\nБедная овечка!\nЧеловек родился:\nпир!\nИ венчаешь ты шампуры,\nЧеловек покинул мир —\nИ осталась ты без шкуры.\nНастежь дверь пред кунаком —\nИ дохнула жаром печка.\nУксус смешан с чесноком,\nИ запахло шашлыком...\nБедная овечка,\nБедная овечка!\nГрудой тонкого руна\nТы дрожишь в извечном страхе\nИ в любые времена\nДаришь мужеству папахи.\nПохудеть готов бурдюк,\nЧтоб вино лилось, как речка.\nА тебе опять — каюк:\nСлишком лаком твой курдюк,\nБедная овечка,\nБедная овечка!\nТы невинна и кротка,\nИ поэтому не сдуру\nДля злодейств во все века\nВолк в твою рядится шкуру.\nСлова истинного лад\nНе сотрется, как насечка.\nИ порой всю жизнь подряд\nПро кого-то говорят:\nБедная овечка,\nБедная овечка!","name": "Бедная овечка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1232, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Веневитинов","date_from": "1827","text": "Так снова год, как тень, мелькнул,\nСокрылся в сумрачную вечность\nИ быстрым бегом упрекнул\nМою ленивую беспечность.\nО, если б он меня опросил:\n«Где плод горячих обещаний?\nЧем ты меня остановил?» —\nЯ не нашел бы оправданий\nВ мечтах рассеянных моих!\nМне нечем заглушить упрека!\nНо слушай ты, беглец жестокой!\nКлянусь тебе в прощальный миг:\nТы не умчался без возврату;\nЯ за тобою полечу\nИ наступающему брату\nВесь тяжкий долг свой доплачу.","name": "На Новый 1827 год","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1233, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Мережковский","text": "И хочу, но не в силах любить я людей:\nЯ чужой среди них; сердцу ближе друзей -\nЗвезды, небо, холодная, синяя даль\nИ лесов, и пустыни немая печаль...\nНе наскучит мне шуму деревьев внимать,\nВ сумрак ночи могу я смотреть до утра\nИ о чем-то так сладко, безумно рыдать,\nСловно ветер мне брат, и волна мне сестра,\nИ сырая земля мне родимая мать...\nА меж тем не с волной и не с ветром мне жить,\nИ мне страшно всю жизнь не любить никого.\nНеужели навек мое сердце мертво?\nДай мне силы, Господь, моих братьев любить!","name": "И хочу, но не в силах любить я людей..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1234, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1829","text": "Светлый призрак дней минувших,\nДля чего ты\nПробудил страстей уснувших\nИ заботы?\nТы питаешь сладострастья\nСкоротечность!\nНо где взять былое счастье\nИ беспечность?..\nГде вы, дружески обеты\nИ отвага?\nПоглотились бездной Леты\nЭти блага!..\nЩеки бледностью, хоть молод,\nУж покрылись;\nВ сердце ненависть и холод\nВодворились!","name": "Песня (Светлый призрак дней минувших...)","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1235, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1957","text": "Умирает владелец, но вещи его остаются,\nНет им дела, вещам, до чужой, человечьей беды.\nВ час кончины твоей даже чашки на полках не бьются\nИ не тают, как льдинки, сверкающих рюмок ряды.\nМожет быть, для вещей и не стоит излишне стараться,-\nТак покорно другим подставляют себя зеркала,\nИ толпою зевак равнодушные стулья толпятся,\nИ не дрогнут, не скрипнут граненые ноги стола.\nОттого, что тебя почему-то не станет на свете,\nЭлектрический счетчик не завертится наоборот,\nНе умрет телефон, не засветится пленка в кассете,\nХолодильник, рыдая, за гробом твоим не пойдет.\nБудь владыкою их, не отдай им себя на закланье,\nБудь всегда справедливым, бесстрастным хозяином их,-\nТот, кто жил для вещей,- все теряет с последним\nдыханьем,\nТот, кто жил для людей,- после смерти живет средь\nживых.","name": "Вещи","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1236, "fields": {"themes": [],"author": "Агния Барто","text": "На Неглинной новый дом —\nВ зелени балконы,\nМаки зреют на одном,\nНа другом — лимоны.\nУ одних балкон весной\nБудто садик подвесной,\nУ других наоборот —\nТам не сад, а огород.\nА на третьем, как ни странно,\nПчел разводит пчеловод.\nВ новом доме — пчелы!\nВот так новоселы!\nУтром по Неглинной\nМчится рой пчелиный,\nА оттуда — на бульвар\nСобирать с цветов нектар.\nПчеловод разводит пчел,\nОдного он не учел,\nЧто они в конце концов\nПережалят всех жильцов!\nГрушу бабушка несла\nМаленькому внуку,\nВдруг на лестнице пчела\nКак впилась ей в руку!\nА вчера рыдала вслух\nГаля-комсомолка:\nУ бедняжки нос распух —\nУкусила пчелка!\nВсе кричат:— От ваших пчел\nНет покоя людям!\nМы составим протокол,\nЖаловаться будем!\nПчеловод в защиту пчел\nДаже лекцию прочел.\nОн сказал:— Пчелиный яд\nМногим прописали,\nДоктора теперь велят,\nЧтоб больных кусали!\nИ с пчелиным ядом\nСестры ходят на дом.\n— Если так,— сказал один\nХудощавый гражданин,—\nЕсли их так хвалят,\nПусть меня ужалят!\n— Я болею редко,—\nГоворит соседка,—\nПчел боюсь я как огня,\nНо на всякий случай\nПусть ужалят и меня,\nТак, пожалуй, лучше!\nВсе старушки говорят:\n— Нас кусайте тоже!\nМожет быть, пчелиный яд\nДелает моложе?\nВ доме — увлеченье:\nНовое леченье!\nОб одном твердит весь дом —\nПусть кусают пчелы!\nДаже мы теперь идем\nПрямо после школы\nК пчелам на уколы.","name": "Пчелиный яд"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1237, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1840","text": "Луна плывет высоко над землею\nМеж бледных туч;\nНо движет с вышины волной морскою\nВолшебный луч.\nМоей души тебя признало море\nСвоей луной...\nИ движется и в радости и в горе\nТобой одной...\nТоской любви, тоской немых стремлений\nДуша полна...\nМне тяжело... но ты чужда смятений,\nКак та луна.","name": "Луна плывет высоко над землею...","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1238, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1840","text": "И скучно и грустно, и некому руку подать\nВ минуту душевной невзгоды...\nЖеланья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..\nА годы проходят - все лучшие годы!\nЛюбить... но кого же?.. на время - не стоит труда,\nА вечно любить невозможно.\nВ себя ли заглянешь? - там прошлого нет и следа:\nИ радость, и муки, и всё там ничтожно...\nЧто страсти? - ведь рано иль поздно их сладкий недуг\nИсчезнет при слове рассудка;\nИ жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг -\nТакая пустая и глупая шутка...","name": "И скучно и грустно","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1239, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1915","text": "От вторника и до субботы\nОдна пустыня пролегла.\nО, длительные перелеты!\nСемь тысяч верст — одна стрела.\nИ ласточки, когда летели\nВ Египет водяным путем,\nЧетыре дня они висели,\nНе зачерпнув воды крылом.","name": "От вторника и до субботы...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1240, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Языков","date_from": "1831","text": "Я знаю вас: младые ваши лета\nСчастливою звездой озарены;\nВы любите великий мир поэта\nИ гармонические сны;\nВам весело им вовсе предаваться,\nИх обновлять роскошней и полней,\nИ медленно и долго забываться\nВ обманах памяти своей;\nВы знаете, как в хоры сладкогласны\nСозвучные сливаются слова,\nИ чем они могучи и прекрасны,\nИ чем поэзия жива;\nУмеете вы мыслию своею\nЧужую мысль далеко увлекать\nИ, праведно господствуя над нею,\nЕе смирять и возвышать;\nЯ знаю вас; но этими стихами\nПриносится вам жертва не моя;\nЯ чувствую, смутился б я пред вами:\nДушой и сердцем робок я;\nНо пламенно я музу обожаю,\nДоступен мне возвышенный Парнас,\nИ наизусть лишь то вам повторяю,\nЧто говорится там про вас.","name": "С. С. Тепловой","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1241, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1898","text": "Что-то здесь осиротело,\nЧей-то светоч отсиял,\nЧья-то радость отлетела,\nКто-то пел — и замолчал.","name": "Мимо Троады","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1242, "fields": {"themes": [7],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1821","text": "Не мани меня, надежда,\nНе прельщай меня, мечта!\nУж нельзя мне всей душою\nВдаться в сладостный обман:\nУж унесся предо мною\nС жизни жизненный туман!\nНеожиданная встреча\nС сердцем, любящим меня,-\nМне ль тобою восхищаться,\nМне ль противиться судьбе?-\nЯ боюсь тебе вверяться!\nЯ не радуюсь тебе!\nНадо мною тяготеет\nКлятва друга первых лет!-\nЮношей связали музы,\nРадость, молодость, любовь -\nЯ расторг святые узы!\nОн в толпе моих врагов!\n\"Ни любовницы, ни друга\nНе иметь тебе вовек!\"-\nМолвил гневом вдохновенный\nИ пропал мне из очей -\nС той поры уединенный\nЯ скитаюсь меж людей!\nРаз еще я видел счастье,\nВидел на глазах слезу,\nВидел нежное участье,\nВидел - но прости, певец!\nУж предвижу я ненастье:\nДля меня ль союз сердец?\nЧто же роковая пуля\nНе прервала дней моих?\nЧто ж для нового изгнанья\nНе ведут ко мне коня?\nВ тихой тьме воспоминанья\nТы б не разлюбил меня!","name": "Разуверение","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1243, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Раевский","date_from": "1810","text": "Эклога\nОдин, уединясь под дубом наклоненным,\nГде тихий ручеек струи свои катил\nИ тихим ропотом к забвенью приводил,\nМеналк задумчивый со взором потупленным,\nОставя посох свой, овечек и свирель,\nТак тайну скорби пел:\n«Жестокая судьба, где дней моих отрада?\nГде радость юных лет, о коей я мечтал?\nКак в тучах солнца луч, мне счастья свет пропал.\nВ замену радостей мне слезы лить — награда,\nНапрасно юная Корина милый взор\nКо мне наедине с улыбкой устремляет:\nЕе старания и нежный разговор\nВ груди еще сильней тяжелый вздох стесняет.\nБесчувственный! Вчера, томимая тоской,\nПечальным голосом она еще сказала:\n«Меналк! Мой милый друг, что сделалось с тобой?\nТы плачешь?— И слеза из глаз ее упала.—\nУжель не видишь ты забавы пастухов,\nИх радость общую, шум песней, хороводы,\nМое томление, мою к тебе любовь?\nЧего недостает тебе, скажи?..» — Свободы!\nКак пленник, средь оков,\nОт братий, от друзей в край дальний увлеченный,\nВ пустынной Таврии, средь грубых пастухов,\nЖестокою судьбой нежданно занесенный,\nЯ должен слезы проливать.\nНи милой родины сияние денницы,\nНи голос утренний приветливой певицы\nСюда умерить грусть мою не долетят.\nЖестокий корифей устав моих страданий\nБесчувственной рукой до гроба начертал\nИ отческим полям колючий терн устлал\nМой путь, лишив меня и самых ожиданий.\nПочто не скрылся я под дружеский покров,\nКогда гремел вдали гром бурный предо мною?\nПочто я тешился обманчивой мечтою\nИ тихо ожидал дней ясных средь громов?\nСтада несчетные среди лугов шелковых,\nСады, где сочный плод деревья бременит,\nПоля, что жатвою Церера золотит,\nПруды зеркальные, для рыб златых оковы,\nНесут годичный дар тому, кто бед виной.\nНо в доле бедственной сравнюсь ли я с тобою?\nРука богов хранит страдальца под грозою,\nТы в счастья, но страшись их мщенья над тобой!»","name": "Меналк","date_to": "1810"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1244, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Порой часы обманывают нас,\nЧтоб нам жилось на свете безмятежней.\nОни опять покажут тот же час,\nИ верится, что час вернулся прежний.\nОбманчив дней и лет круговорот:\nОпять приходит тот же день недели,\nИ тот же месяц снова настает -\nКак будто он вернулся в самом деле.\nИзвестно нам, что час невозвратим,\nЧто нет ни дням, ни месяцам возврата.\nНо круг календаря и циферблата\nМешает нам понять, что мы летим.","name": "Порой часы обманывают нас..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1245, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","date_from": "1975","text": "В.Аксенову\nВ склянке темного стекла\nиз-под импортного пива\nроза красная цвела\nгордо и неторопливо.\nИсторический роман\nсочинял я понемногу,\nпробиваясь как в туман\nот пролога к эпилогу.\nБыли дали голубы,\nбыло вымысла в избытке,\nи из собственной судьбы\nя выдергивал по нитке.\nВ путь героев снаряжал,\nнаводил о прошлом справки\nи поручиком в отставке\nсам себя воображал.\nВымысел - не есть обман.\nЗамысел - еще не точка.\nДайте дописать роман\nдо последнего листочка.\nИ пока еще жива\nроза красная в бутылке,\nдайте выкрикнуть слова,\nчто давно лежат в копилке:\nкаждый пишет, как он слышит.\nКаждый слышит, как он дышит.\nКак он дышит,так и пишет,\nне стараясь угодить...\nТак природа захотела.\nПочему?\nНе наше дело.\nДля чего?\nНе нам судить.","name": "Я пишу исторический роман","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1246, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1916","text": "О. Э. Мандельштаму\nОткуда такая нежность?\nНе первые — эти кудри\nРазглаживаю, и губы\nЗнавала темней твоих.\nВсходили и гасли звезды,\nОткуда такая нежность?—\nВсходили и гасли очи\nУ самых моих очей.\nЕще не такие гимны\nЯ слушала ночью темной,\nВенчаемая — о нежность!—\nНа самой груди певца.\nОткуда такая нежность,\nИ что с нею делать, отрок\nЛукавый, певец захожий,\nС ресницами — нет длинней?","name": "Откуда такая нежность?..","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1247, "fields": {"themes": [16],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Я - Робин Гусь, не робкий гусь!\nДа, я не трус - но я боюсь,\nЧто обо мне вы слышать не могли.\nЯ - славный гусь, хорош я гусь!\nЯ вам клянусь, я вам клянусь,\nЧто я из тех гусей, что Рим спасли.\nКстати, я - гусь особенный:\nВедь не все гуси - Робины!","name": "Я - Робин Гусь…","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1248, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Полководец с шеею короткой\nДолжен быть в любые времена:\nЧтобы грудь - почти от подбородка,\nОт затылка - сразу чтоб спина.\nНа короткой незаметной шее\nГолове уютнее сидеть,-\nИ душить значительно труднее,\nИ арканом не за что задеть.\nА они вытягивают шеи\nИ встают на кончики носков:\nЧтобы видеть дальше и вернее -\nНужно посмотреть поверх голов.\nВсе, теперь ты - темная лошадка,\nДаже если видел свет вдали,-\nПоза - неустойчива и шатка,\nИ открыта шея для петли.\nИ любая подлая ехидна\nСосчитает позвонки на ней,-\nДальше видно, но - недальновидно\nЖить с открытой шеей меж людей.\n...Вот какую притчу о Востоке\nРассказал мне старый аксакал.\n\"Даже сказки здесь - и те жестоки\",-\nДумал я - и шею измерял.","name": "Баллада о короткой шее","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1249, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1821","text": "Прощай, отчизна непогоды,\nПечальная страна,\nГде, дочь любимая природы,\nБезжизненна весна;\nГде солнце нехотя сияет,\nГде сосен вечный шум,\nИ моря рев, и всё питает\nБезумье мрачных дум;\nГде, отлученный от отчизны\nВраждебною судьбой,\nИзнемогал без укоризны\nИзгнанник молодой;\nГде, позабыт молвой гремучей,\nНо всё душой пиит,\nСвоею музою летучей\nОн не был позабыт!\nТеперь для сладкого свиданья\nСпешу к стране родной;\nВ воображенье край изгнанья\nПоследует за мной:\nИ камней мшистые громады,\nИ вид полей нагих,\nИ вековые водопады,\nИ шум угрюмый их!\nЯ вспомню с тайным сладострастьем\nПустынную страну,\nГде я в размолвке с тихим счастьем\nПровел мою весну,\nНо где порою, житель неба,\nНаперекор судьбе,\nНе изменил питомец Феба\nНи музам, ни себе.","name": "Прощай, отчизна непогоды...","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1250, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1830","text": "Надо мной в лазури ясной\nСветит звездочка одна,\nСправа - запад темно-красный,\nСлева - бледная луна.","name": "Надо мной в лазури ясной...","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1251, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Мережковский","text": "Падайте, падайте, листья осенние,\nНекогда в теплых лучах зеленевшие,\nЛегкие дети весенние,\nСладко шумевшие!..\nВ утреннем воздухе дым,-\nПахнет пожаром лесным,\nГарью осеннею.\nМолча любуюсь на вашу красу,\nПоздним лучом позлащенные!\nПадайте, падайте, листья осенние...\nПесни поет похоронные\nВетер в лесу.\nТихих небес побледневшая твердь\nДышит бессмертною радостью,\nСердце чарует мне смерть\nНеизреченною сладостью.","name": "Осенние листья"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1252, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1916","text": "Где рай финифтяный и Сирин\nПоет на ветке расписной,\nГде Пушкин\nговором просвирен\nПитает дух высокий свой,\nГде Мей\nяровчатый, Никитин\n,\nВелесов первенец Кольцов\n,\nТуда бреду я, ликом скрытен,\nПод ношей варварских стихов.\nКогда сложу свою вязанку\nСосновых слов, медвежьих дум?\n«К костру готовьтесь спозаранку»,\nГремел мой прадед Аввакум.\nСгореть в метельном Пустозерске\nИли в чернилах утонуть?\nСловопоклонник богомерзкий,\nНе знаю я, где орлий путь.\nПоет мне Сирин издалеча:\n«Люби, и звезды над тобой\nЗаполыхают красным вечем,\nГде сердце — колокол живой».\nНабат сердечный чует Пушкин —\nПредвечных сладостей поэт...\nКак яблоневые макушки,\nБлагоухает звукоцвет.\nОн в белой букве, в алой строчке,\nВ фазаньи пестрой запятой.\nМоя душа, как мох на кочке,\nПригрета пушкинской весной.\nИ под лучом кудряво-смуглым\nДремуча глубь торфяников.\nВ мозгу же, росчерком округлым,\nСтаницы тянутся стихов.","name": "Где рай финифтяный и Сирин...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1253, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1931","text": "Колют ресницы, в груди прикипела слеза.\nЧую без страху, что будет и будет гроза.\nКто-то чудной меня что-то торопит забыть.\nДушно,- и все-таки до смерти хочется жить.\nС пар приподнявшись на первый раздавшийся звук,\nДико и сонно еще озираясь вокруг,\nТак вот бушлатник шершавую песню поет\nВ час, как полоской заря над острогом встает.","name": "Колют ресницы, в груди прикипела слеза...","date_to": "1931"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1254, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1823","text": "Страшна дорога через свет;\nНепьяный вижу я дорогу,\nА пьян - до ней мне дела нет,\nЯ как слепой - и слава богу!\nМечта и сон - наш век земной;\nМечта?- Я с Бахусом мечтаю,\nИ сон?- За чашей круговой\nЯ не скорее ль засыпаю?\nЧто шаг - то грех: как не почтить\nСовета веры неподложной?\nНапьемся так, чтобы ходить\nНам было вовсе невозможно.\nИзвестно всем, что в наши дни\nЗа речи многие страдали:\nНапьемся так, чтобы они\nВо рту же нашем умирали.\nЧто было, есть, что впереди,\nОб этом трезвый рассуждает,\nА пьяный - мир хоть пропади,\nЕго ничто не занимает.","name": "Песня (Страшна дорога через свет...)","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1255, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1968","text": "Ане\nСперва дитя явилось из потёмок\nнебытия.\nВ наш узкий круг щенок\nбыл приглашен для счастья.\nА котенок\nне столько зван был, сколько одинок.\nС небес в окно упал птенец воскресший.\nВ миг волшебства сама зажглась свеча:\nк нам шел сверчок, влача нежнейший скрежет,\nсловно возок с пожитками сверчка.\nТак ширился наш круг непостижимый.\nВсе ль в сборе мы? Не думаю. Едва ль.\nГде ты, грядущий новичок родимый?\nВерти крылами! Убыстряй педаль!\nПокуда вещи движутся в квартиры\nпо лестнице - мы отойдем и ждем.\nНо всё ж и мы не так наги и сиры,\nчтоб славной вещью не разжился дом.\nОстанься с нами, кто-нибудь вошедший!\nТы сам увидишь, как по вечерам\nмы возжигаем наш фонарь волшебный.\nО смех! О лай! О скрип! О тарарам!\nСтарейшина в беспечном хороводе,\nвполне бесстрашном, если я жива,\nпроговорюсь моей ночной свободе,\nкак мне страшна забота старшинства.\nКуда уйти? Уйду лицом в ладони.\nСтареет пёс. Сиротствует тетрадь.\nИ лишь дитя, всё больше молодое,\nвсё больше хочет жить и сострадать.\nДивно уже в ангине, только ожил\nот жара лоб, так тихо, что почти -\nподумало, дитя сказало: - Ёжик,\nпрости меня, за всё меня прости.\nИ впрямь - прости, любая жизнь живая!\nТвою в упор глядящую звезду\nне подведу: смертельно убывая,\nвернусь, опомнюсь, буду, превзойду.\nВитает, вырастая, наша стая,\nблистая правом жить и ликовать,\nблаженность и блаженство сочетая,\nи всё это приняв за благодать.\nСверчок и птица остаются дома.\nДитя, собака, бледный кот и я\nидем во двор и там непревзойденно\nсвершаем трюк на ярмарке житья.\nВкривь обходящим лужи и канавы,\nнесущим мысль про хлеб и молоко,\nчто нам пустей, что смехотворней славы?\nМеж тем она дается нам легко.\nКогда сентябрь, тепло, и воздух хлипок,\nи все бегут с учений и работ,\nнас осыпает золото улыбок\nу станции метро \"Аэропорт\".","name": "Семья и быт","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1256, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Лившиц","date_from": "1973","text": "Час придет, и я умру,\nИ меня не будет.\nБудет солнце поутру,\nА меня не будет.\nБудет свет и будет тьма,\nБудет лето и зима,\nБудут кошки и дома,\nА меня не будет.\nНо явлений череда,\nЗнаю, бесконечна,\nИ когда-нибудь сюда\nЯ вернусь, конечно.\nТех же атомов набор\nВ сочетанье прежнем.\nБудет тот же самый взор,\nКак и прежде, нежным.\nТак же буду жить в Москве,\nТе же видеть лица.\nТе же мысли в голове\nСтанут копошиться.\nТе же самые грехи\nСовершу привычно.\nТе же самые стихи\nНапишу вторично.\nНичего судьба моя\nВ прошлом не забудет.\nТем же самым буду я...\nА меня не будет.","name": "Грустная шутка","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1257, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1960","text": "Из глубины моих невзгод\nмолюсь о милом человеке.\nПусть будет счастлив в этот год,\nи в следующий, и вовеки.\nЯ, не сумевшая постичь\nпростого таинства удачи,\nбеду к нему не допустить\nстараюсь так или иначе.\nИ не на радость же себе,\nзагородив его плечами,\nему и всей его семье\nжелаю миновать печали.\nПусть будет счастлив и богат.\nПод бременем наград высоких\nпусть подымает свой бокал\nво здравие гостей веселых,\nне ведая, как наугад\nя билась головою оземь,\nмолясь о нем — средь неудач,\nмне отведенных в эту осень.","name": "Из глубины моих невзгод...","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1258, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1896","text": "Белая роза дышала на тонком стебле.\nДевушка вензель чертила на зимнем стекле.\nГолуби реяли смутно сквозь призрачный снег.\nГрезы томили все утро предчувствием нег.\nДевушка долго и долго ждала у окна.\nГде-то за морем тогда расцветала весна.\nВечер настал, и земное утешилось сном.\nДевушка плакала ночью в тиши,- но о ком?\nБелая роза увяла без слез в эту ночь.\nГолуби утром мелькнули - и кинулись прочь.","name": "Весна (Белая роза дышала...)","date_to": "1896"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1259, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1936","text": "А вы никогда не видали?\nВ саду или в парке - не знаю,\nВезде зеркала сверкали.\nВнизу, на поляне, с краю,\nВверху, на березе, на ели.\nГде прыгали мягкие белки,\nГде гнулись мохнатые ветки,-\nВезде зеркала блестели.\nИ в верхнем - качались травы,\nА в нижнем - туча бежала...\nНо каждое было лукаво,\nЗемли иль небес ему мало,-\nДруг друга они повторяли,\nДруг друга они отражали...\nИ в каждом - зари розовенье\nСливалось с зеленостью травной;\nИ были, в зеркальном мгновеньи,\nЗемное и горнее - равны.","name": "Зеркала","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1260, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","text": "Бывало, думал: ради мига\nИ год, и два, и жизнь отдам...\nЦены не знает прощелыга\nСвоим приблудным пятакам.\nТеперь иные дни настали.\nЛежат морщины возле губ,\nМои минуты вздорожали,\nЯ стал умен, суров и скуп.\nЯ много вижу, много знаю,\nмоя седеет голова,\nИ звездный ход я примечаю,\nИ слышу, как растет трава.\nИ каждый вам неслышный шепот,\nИ каждый вам незримый свет\nОбогощают смутный опыт\nПсихеи, падающей в бред.\nТеперь себя я не обижу:\nСтарею, горблюсь,- но коплю\nВсе, что так нежно ненавижу\nИ так язвительно люблю."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1261, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1963","text": "Я слабости своей не выдам.\nНи жалкой ватностью шагов,\nНи голосом, ни внешним видом\nЯ не обрадую врагов.\nЯ знаю, как бы им хотелось\nРазведать, где тонка броня,\nНо робость, скромность, мягкотелость\nПри мне — и только для меня.\nИ точно так же невозможно\nУзнать, насколько я силен.\nЯ в храм вступаю осторожно,\nЧтоб не свернуть плечом колонн.\nТак, бицепсов не выдавая,\nВ пальто завернутый боксер\nНа улице или в трамвае\nВ случайный не вступает спор.\nУж если драться — драться честно,\nВ открытую вступать в бои.\nДрузья поддержат!\nИм известны\nИ мощь и слабости мои.","name": "Я слабости своей не выдам...","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1262, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Нет! Слишком ты тешишься счастьем мгновенья\nИ слишком уж странно ты с жизнью в ладу...\nБезумец! За правду приняв исключенья,\nТы весел бываешь день каждый в году.\nСчастливец, довольный довольством убогих,\nПодумай: чем должен бы мир этот быть,\nКогда бы не блага земли для немногих,\nНе горе для прочих, обязанных жить?!\nИ зависть берет и глубокая злоба!\nМир держится в рабстве такими, как ты,\nДовольными жизнью! Но правы мы оба:\nМы, в разных одеждах, но те же шуты.\nТы в счастье рядишься, а я в остальное...\nЗнать, каждый по вкусу одежду берет!\nСудьба прибавляет к обоим смешное\nИ в омут толкает, сказавши: «Живет!»","name": "Нет! Слишком ты тешишься..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1263, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "I\nПредчувствиям не верю, и примет\nЯ не боюсь. Ни клеветы, ни яда\nЯ не бегу. На свете смерти нет:\nБессмертны все. Бессмертно всё. Не надо\nБояться смерти ни в семнадцать лет,\nНи в семьдесят. Есть только явь и свет,\nНи тьмы, ни смерти нет на этом свете.\nМы все уже на берегу морском,\nИ я из тех, кто выбирает сети,\nКогда идет бессмертье косяком.\nII\nЖивите в доме - и не рухнет дом.\nЯ вызову любое из столетий,\nВойду в него и дом построю в нем.\nВот почему со мною ваши дети\nИ жены ваши за одним столом,-\nА стол один и прадеду и внуку:\nГрядущее свершается сейчас,\nИ если я приподымаю руку,\nВсе пять лучей останутся у вас.\nЯ каждый день минувшего, как крепью,\nКлючицами своими подпирал,\nИзмерил время землемерной цепью\nИ сквозь него прошел, как сквозь Урал.\nIII\nЯ век себе по росту подбирал.\nМы шли на юг, держали пыль над степью;\nБурьян чадил; кузнечик баловал,\nПодковы трогал усом, и пророчил,\nИ гибелью грозил мне, как монах.\nСудьбу свою к седлу я приторочил;\nЯ и сейчас в грядущих временах,\nКак мальчик, привстаю на стременах.\nМне моего бессмертия довольно,\nЧтоб кровь моя из века в век текла.\nЗа верный угол ровного тепла\nЯ жизнью заплатил бы своевольно,\nКогда б ее летучая игла\nМеня, как нить, по свету не вела.","name": "Жизнь, жизнь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1264, "fields": {"themes": [7],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1984","text": "Борису Мессереру\nКогда жалела я Бориса,\nа он меня в больницу вёз,\nстихотворение «Больница»\nв глазах стояло вместо слёз.\nИ думалось: уж коль поэта\nмы сами отпустили в смерть\nи как-то вытерпели это,—\nвсё остальное можно снесть.\nИ от минуты многотрудной\nкак бы рассудок ни устал,—\nему одной достанет чудной\nстроки про перстень и футляр.\nТак ею любовалась память,\nкак будто это мой алмаз,\nготовый в черный бархат прянуть,\nс меня востребуют сейчас.\nНе тут-то было! Лишь от улиц\nменя отъединил забор,\nжизнь удивленная очнулась,\nвоззрилась на больничный двор.\nДвор ей понравился. Не меньше\nей нравились кровать, и суп,\nстоль вкусный, и больных насмешки\nнад тем, как бледен он и скуп.\nОпробовав свою сохранность,\nжизнь стала складывать слова\nо том, что во дворе — о радость!—\nдва возлежат чугунных льва.\nЛьвы одичавшие — привыкли,\nчто кто-то к ним щекою льнёт.\nПодатливые их загривки\nклялись в ответном чувстве львов.\nЗа все черты, чуть-чуть иные,\nчем принято, за не вполне\nразумный вид — врачи, больные —\nвсе были ласковы ко мне.\nПрофессор, коей все боялись,\nвойдет со свитой, скажет: «Ну-с,\nкак ваши львы?» — и все смеялись,\nчто я боюсь и не смеюсь.\nВсе люди мне казались правы,\nя вникла в судьбы, в имена,\nи стук ужасной их забавы\nв саду — не раздражал меня.\nЯ видела упадок плоти\nи грубо поврежденный дух,\nно помышляла о субботе,\nкогда родные к ним придут.\nПакеты с вредоносно-сильной\nедой, объятья на скамье —\nвесь этот праздник некрасивый\nбыл близок и понятен мне.\nКак будто ничего вселенной\nне обещала, не должна —\nв алмазик бытия бесценный\nвцепилась жадная душа.\nВсё ярче над небесным краем\nдвух зорь единый пламень рос.\n— Неужто всё еще играет\nсо львами?— слышался вопрос.\nКак напоследок жизнь играла,\nсмотрел суровый окуляр.\nНо это не опровергало\nстроки про перстень и футляр.","name": "Когда жалела я Бориса...","date_to": "1984"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1265, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1954","text": "Звонят в Елоховском соборе.\nИ это значит — понимай,\nЧто вслед за пасхой очень вскоре\nПридет весенний праздник Май.\nА эта девочка на рынке\nТоргует птичками. Блестят\nОчаровательные спинки\nКустарно сделанных утят.\n«Ответь, какой ты воск топила?»\n— «Я в нефтелавочку зашла,\nСвечей церковных накупила\nИ на утят перелила».\nВедь вот судьба твоя, художник!\nТаков блаженный твой удел,\nНаивный основоположник\nНовейших форм старинных тел.\nТворим мы из чего-то что-то,\nА что творим мы из чего —\nНе ваша, умники, забота,\nИ в том — искусства торжество!","name": "Звонят в Елоховском соборе...","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1266, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","date_from": "1945","text": "Тихо прожил я жизнь человечью:\nни бурана, ни шторма не знал,\nпо волнам океана не плавал,\nв облаках и во сне не летал.\nНо зато, словно юность вторую,\nполюбил я в просторном краю\nэту черную землю сырую,\nэту милую землю мою.\nДля нее ничего не жалея,\nя лишался покоя и сна,\nстали руки большие темнее,\nно зато посветлела она.\nЧтоб ее не кручинились кручи\nи глядела она веселей,\nя возил ее в тачке скрипучей,\nтак, как женщины возят детей.\nЯ себя признаю виноватым,\nно прощенья не требую в том,\nчто ее подымал я лопатой\nи валил на колени кайлом.\nВедь и сам я, от счастья бледнея,\nзажимая гранату свою,\nв полный рост поднимался над нею\nи, простреленный, падал в бою.\nТы дала мне вершину и бездну,\nподарила свою широту.\nСтал я сильным, как терн, и железным\nдаже окиси привкус во рту.\nДаже жесткие эти морщины,\nчто по лбу и по щекам прошли,\nкак отцовские руки у сына,\nпо наследству я взял у земли.\nЧеловек с голубыми глазами,\nне стыжусь и не радуюсь я,\nчто осталась земля под ногтями\nи под сердцем осталась земля.\nТы мне небом и волнами стала,\nколыбель и последний приют...\nВидно, значишь ты в жизни немало,\nесли жизнь за тебя отдают.","name": "Земля","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1267, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1840","text": "Посвящена князю\nВладимиру Федоровичу Одоевскому\nНе смотря в лицо,\nОна пела мне,\nКак ревнивый муж\nБил жену свою.\nА в окно луна\nТихо свет лила,\nСладострастных снов\nБыла ночь полна!\nЛишь зеленый сад\nПод горой чернел;\nМрачный образ к нам\nИз него глядел.\nУлыбаясь, он\nЗуб о зуб стучал;\nЖгучей искрою\nЕго глаз сверкал.\nВот он к нам идет,\nСловно дуб большой...\nИ тот призрак был -\nЕе муж лихой...\nПо костям моим\nПробежал мороз;\nСам не знаю как,\nК полу я прирос.\nНо лишь только он\nРукой за дверь взял,\nЯ схватился с ним -\nИ он мертвый пал.\n\"Что ж ты, милая,\nВся, как лист, дрожишь?\nС детским ужасом\nНа него глядишь?\nУж не будет он\nКараулить нас;\nНе придет теперь\nВ полуночный час!..\"\n\"Ах, не то, чтоб я...\nУм мешается...\nВсе два мужа мне\nПредставляются:\nНа полу один\nВесь в крови лежит,\nА другой - смотри\nВон в саду стоит!...\"","name": "Ночь","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1268, "fields": {"themes": [1,7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1832","text": "Печаль в моих песнях, но что за нужда?\nТебе не внимать им, мой друг, никогда.\nОни не прогонят улыбку святую\nС тех уст, для которых живу и тоскую.\nК тебе не домчится ни Слово, ни звук,\nОтзыв беспокойный неведомых мук.\nПевца твоя ласка утешить не может:\nЗачем же он сердце твое потревожит?\nО нет! одна мысль, что слеза омрачит\nТот взор несравненный, где счастье горит,\nБезумные б звуки в груди подавила,\nХоть прежде за них лишь певца ты любила.","name": "К *** (Печаль в моих песнях...)","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1269, "fields": {"themes": [],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1944","text": "Своей любви перебирая даты,\nя не могу представить одного,\nчто ты чужою мне была когда-то\nи о тебе не знал я ничего.\nКакие бы ни миновали сроки\nи сколько б я ни исходил земли,\nмне вновь и вновь благословлять дороги,\nчто нас с тобою к встрече привели.","name": "Своей любви перебирая даты...","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1270, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1917","text": "Ты всегда таинственный и новый,\nЯ тебе послушней с каждым днем,\nНо любовь твоя, о друг суровый,\nИспытание железом и огнем.\nЗапрещаешь петь и улыбаться,\nА молиться запретил давно.\nТолько б мне с тобою не расстаться,\nОстальное все равно!\nТак, земле и небесам чужая,\nЯ живу и больше не пою,\nСловно ты у ада и у рая\nОтнял душу вольную мою.","name": "Ты всегда таинственный и новый...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1271, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","date_from": "1959","text": "Что-то физики в почете.\nЧто-то лирики в загоне.\nДело не в сухом расчете,\nдело в мировом законе.\nЗначит, что-то не раскрыли\nмы, что следовало нам бы!\nЗначит, слабенькие крылья -\nнаши сладенькие ямбы,\nи в пегасовом полете\nне взлетают наши кони...\nТо-то физики в почете,\nто-то лирики в загоне.\nЭто самоочевидно.\nСпорить просто бесполезно.\nТак что даже не обидно,\nа скорее интересно\nнаблюдать, как, словно пена,\nопадают наши рифмы\nи величие степенно\nотступает в логарифмы.","name": "Физики и лирики","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1272, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1920","text": "Лакированный, пузатый,\nДруг мой, нежный и певучий,\nИтальянская мандола -\nВосемь низких гулких струн...\nВ час вечерний и крылатый\nРопот русских перезвучий -\nСлободская баркарола -\nНалетает, как бурун.\nПесня бабочкой гигантской\nПод карнизами трепещет,\nПод ладонью сердце дышит\nВ раскачавшейся руке...\nВ этой жизни эмигрантской\nДаже дождь угрюмей хлещет...\nНо удар струну колышет -\nПесня взмыла налегке.\nВ старой лампе шепот газа.\nТих напев гудящих звеньев:\nРоща, пруд, крутые срубы,\nПриозерная трава...\n\"Из-под дуба, из-под вяза,\nИз-под липовых кореньев\",-\nВторя песне, шепчут губы\nИзумрудные слова.","name": "Мандола","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1273, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Яшин","date_from": "1918","text": "Я давно на родине не был,\nМного в сердце скопил тоски.\nВьются ласточки в синем небе —\nРеактивные «ястребки».\nПотеснило утром туманы —\nИ село открылось вдали.\nНад Москвой — подъемные краны,\nЗдесь — колодезные журавли.\nГонят скот на лесные заимки\nБосоногие пареньки.\nКак речные трамваи в Химках,\nБасовито мычат быки.\nЗа домами, в конце порядка,\nБлиже к берегу Юг-реки —\nМолодежная танцплощадка,\nА для школьников — Лужники.\nНа ветру многоцветные шали,\nТо косынка, то сарафан,\nБудто флаги на фестивале\nВсех великих и малых стран.\nРад всему, что впервые вижу.\nПарни наше село порой\nВ шутку сравнивают с Москвой:\nДескать, только дома пониже\nДа, конечно, асфальт пожиже,—\nБольше разницы никакой.","name": "Я давно на родине не был...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1274, "fields": {"themes": [8],"author": "Иван Крылов","text": "Счастлив, кто на чреде трудится знаменитой:\nЕму и то уж силы придает,\nЧто подвигов его свидетель целый свет.\nНо сколь и тот почтен, кто, в низости сокрытый,\nЗа все труды, за весь потерянный покой\nНи славою, ни почестьми не льстится,\nИ мыслью оживлен одной:\nЧто к пользе общей он трудится.\nУвидя, как Пчела хлопочет вкруг цветка,\nСказал Орел однажды ей с презреньем:\n\"Как ты, бедняжка, мне жалка,\nСо всей твоей работой и с уменьем!\nВас в улье тысячи все лето лепят сот:\nДа кто же после разберет\nИ отличит твои работы?\nЯ, право, не пойму охоты:\nТрудиться целый век и что ж иметь в виду?..\nБезвестной умереть со всеми наряду!\nКакая разница меж нами!\nКогда, расширяся шумящими крылами,\nНошуся я под облаками,\nТо всюду рассеваю страх:\nНе смеют от земли пернатые подняться,\nНе дремлют пастухи при тучных их стадах;\nНи лани быстрые не смеют на полях,\nМеня завидя, показаться\".\nПчела ответствует: \"Тебе хвала и честь!\nДа продлит над тобой Зевес свои щедроты!\nА я, родясь труды для общей пользы несть,\nНе отличать ищу свои работы,\nНо утешаюсь тем, на наши смотря соты,\nЧто в них и моего хоть капля меду есть\".","name": "Орел и Пчела"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1275, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "О, будь в сознаньи правды смел.\nНи ширм, ни завесей не надо...\nКак волны дантовского ада\nПолны страданий скорбных тел,—\nТак и у нас своя картина...\nНо только нет в ней красоты:\nЛюдей заткала паутина...\nВ ней бьются все — и я, и ты...","name": "О, будь в сознаньи правды смел..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1276, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1939","text": "Ногти ночи цвета крови,\nСинью выведены брови,\nПахнет мускусом крысиным,\nГиацинтом и бензином,\nНосит счастье на подносах,\nИщет утро, ищет небо,\nИщет корку злого хлеба.\nВ этот час пусты террасы,\nСпят сыры и ананасы,\nСпят дрозды и лимузины,\nНе проснулись магазины.\nЭтот час — четвертый, пятый —\nБудет чудом и расплатой.\nНебо станет, как живое,\nЗакричит оно о бое,\nБудет нежен, будет жаден\nРазговор железных градин,\nГород, где мы умираем,\nСтанет горем, станет раем.","name": "Ногти ночи цвета крови...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1277, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1965","text": "Дорога может быть проложена\nОдним — его забудут имя.\nА после сколько будет хожено\nИ езжено по ней другими!\nЧем путь верней и несомненнее —\nСледов тем больше остается,\nИ тем трудней под наслоеньями\nУвидеть след первопроходца.\nНо пешеходная ли, санная\nИли с фельдъегерскою прытью —\nДорога будет та же самая,\nМеняться будут лишь событья.\nОна булыгою оденется,\nПотом гудрон на щебень ляжет —\nНе раз ее одежда сменится,\nНо суть останется всё та же.\nНа ней делиться будут мыслями,\nСпешить на свадьбы и сражения,\nСмеяться, плакать — независимо\nОт способа передвижения.\n. . . . . . . . . . . . . . . .\nАвтомобильная механика\nПридет на смену тяге конной,—\nА там следы босого странника\nЛежат под лентою бетонной.","name": "Первопутник","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1278, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1896","text": "Я - бог таинственного мира,\nВесь мир в одних моих мечтах,\nНе сотворю себе кумира\nНи на земле, ни в небесах.\nМоей божественной природы\nЯ не открою никому.\nТружусь, как раб, а для свободы\nЗову я ночь, покой и тьму.","name": "Я - бог таинственного мира...","date_to": "1896"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1279, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1911","text": "Память о солнце в сердце слабеет.\nЖелтей трава.\nВетер снежинками ранними веет\nЕдва-едва.\nВ узких каналах уже не струится —\nСтынет вода.\nЗдесь никогда ничего не случится, —\nО, никогда!\nИва на небе пустом распластала\nВеер сквозной.\nМожет быть, лучше, что я не стала\nВашей женой.\nПамять о солнце в сердце слабеет.\nЧто это? Тьма?\nМожет быть!.. За ночь прийти успеет\nЗима.","name": "Память о солнце в сердце слабеет...","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1280, "fields": {"themes": [7],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1845","text": ". . . . . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . . . .\nУехал он. В кружке, куда, бывало,\nХодил он выливать всю бездну скуки\nСвоей, тогда бесплодной, ложной жизни,\nОткуда выносил он много желчи\nДа к самому себе презренья; в этом\nКружке, спокойном и довольном жизнью,\nСобой, своим умом и новой книгой,\nПрочтенной и положенной на полку,—\nПодчас, когда иссякнут разговоры\nО счастии семейном, о погоде,\nДа новых мыслей, вычитанных в новом\nРомане Санда (вольных, страшных мыслей,\nНа вечер подготовленных нарочно\nи скинутых потом, как вицмундир),\nЗапас нежданно истощится скоро,—\nО нем тогда заводят речь иные\nС иронией предоброй и преглупой\nИли с участием, хоть злым, но пошлым\nИ потому нисколько не опасным,\nИ рассуждают иль о том, давно ли\nИ как он помешался, иль о том,\nКогда он, сыну блудному подобный,\nВоротится с раскаяньем и снова\nПридет в кружок друзей великодушных\nИ рабствовать, и лгать...\nТогда она,\nКоторую любил он так безумно,\nТак неприлично истинно, она\nЧто думает, когда о нем подумать\nЕе заставят поневоле?— То ли,\nЧто он придет, склонив главу под гнетом\nНеобходимости и предрассудков,\nИ что больной, но потерявший право\nНа гордость и проклятие, он станет\nИскать ее участья и презренья?\nИль то, что он, с челом, подъятым к небу,\nПройдет по миру, вольный житель мира,\nС недвижною презрительной улыбкой\nИ с язвою в груди неизлечимой,\nС приветом ей на вечную разлуку,\nС приветом оклеветанного гордым,\nКоторый первый разделил, что было\nЕдино, и подъял на раменах\nВсю тяжесть разделения и жизни?","name": "Вопрос (Уехал он...)","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1281, "fields": {"themes": [],"author": "Демьян Бедный","date_from": "1920","text": "Разжигатель неуемный -\nЯ кочую по фронтам.\nМой вагон дырявый, темный\nНынче здесь, а завтра там.\nПлут иль трус - моя добыча:\nОпозорю, засмею.\nЯ, повсюду нос свой тыча,\nЗря похвал не раздаю.\nРожи лодырей малюя,\nИх леплю на все углы.\nНо когда кого хвалю я,\nЗначит, стоит он хвалы.\nШляхта подлая, тупая\nПонапрасну нос дерет.\nОтступая, наступая,\nМы идем вперед, вперед.\nПуть известен: до Варшавы.\nВидел место я вчера,\nГде наводят переправы\nНаши чудо-мастера.\nКрасным штабом самый точный\nОбозначен им урок:\n\"Нужен мост на диво прочный\nВ срок - кратчайший. Жесткий срок\".\nМолотки стучат задорно.\nТопоры звенят-поют.\nСредь высоких свай проворно\nЧудо-техники снуют.\nЧерез Неман на Варшаву\n\"Шьют\" стальную колею.\nВсем путейцам нашим славу\nЯ охотно пропою.\nНе напрасно путь здесь ляжет.\nКрасный фронт наш дал зарок:\nЧванной шляхте он покажет,\nЧто такое \"жесткий срок\".","name": "Жесткий срок","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1282, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1897","text": "Забыты вино и веселье,\nОставлены латы и меч,-\nОдин он идет в подземелье,\nЛампады не хочет зажечь.\nИ дверь заскрипела протяжно,-\nВ нее не входили давно.\nЗа дверью и темно, и влажно,\nВысоко и узко окно.\nГлаза привыкают во мраке,-\nИ вот выступают сквозь мглу\nКакие-то странные знаки\nНа сводах, стенах и полу.\nОн долго глядит на сплетенье\nНепонятых знаков и ждет,\nЧто взорам его просветленье\nВсезрящая смерть принесет.","name": "Забыты вино и веселье...","date_to": "1897"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1283, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1916","text": "Эта встреча никем не воспета,\nИ без песен печаль улеглась.\nНаступило прохладное лето,\nСловно новая жизнь началась.\nСводом каменным кажется небо,\nУязвленное желтым огнем,\nИ нужнее насущного хлеба\nМне единое слово о нем.\nТы, росой окропляющий травы,\nВестью душу мою оживи,-\nНе для страсти, не для забавы,\nДля великой земной любви.","name": "Эта встреча никем не воспета...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1284, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Юрий Левитанский","text": "И убивали, и ранили\nпули, что были в нас посланы.\nБыли мы в юности ранними,\nстали от этого поздними.\nВот и живу теперь - поздний.\nЛист раскрывается - поздний.\nСвет разгорается - поздний.\nСнег осыпается - поздний.\nСнег меня будит ночами.\nВойны снятся мне ночами.\nКак я их скину со счета?\nДве у меня за плечами.\nБыли ранения ранние.\nБыло призвание раннее.\nТрудно давалось прозрение.\nПоздно приходит признание.\nЯ все нежней и осознанней\nэто люблю поколение.\nЖестокое это каление.\nСветлое это горение.\nСколько по свету кружили\nВплоть до победы - служили.\nПосле победы - служили.\nЛучших стихов не сложили.\nВот и живу теперь - поздний.\nЛист раскрывается - поздний.\nСвет разгорается - поздний.\nСнег осыпается - поздний.\nЛист мой по ветру не вьется -\nкрепкий, уже не сорвется.\nСвет мой спокойно струится -\nветра уже не боится.\nСнег мой растет, нарастает -\nпоздний, уже не растает.","name": "Мое поколение"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1285, "fields": {"themes": [7],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1839","text": "Грядущих наших дней святая глубина\nПодобна озеру: блестящими водами\nОно покоится; волшебного их сна\nНе будит ранний ветр, играя с камышами.\nПытливый юноша, годов пронзая мглу,\nПодходит к берегам, разводит осторожно\nГустые ветви ив и мыслию тревожной\nЗа взором следует... По водному стеклу\nАврора пурпур свой рассыпала струисто...\nКак темны гряды скал! как небо золотисто!\nКак стаду мелких рыб, блистая в серебре,\nНа солнце радостно играть и полоскаться!\nНо... юноша, беги! на утренней заре\nОпять не приходи смотреть и любоваться\nНа это озеро! Теперь внимаешь ты\nЛишь шепоту дерев и плеску волн шумливых;\nА там, под образом блестящей красоты,\nС приманкою любви, с приманкой ласк стыдливых,\nКрасавиц легкий рой мелькнет перед тобой;\nТы кинешься за ней, за милою толпой,\nС родного берега... Паденья шум мгновенный,\nУрчание и стон пучины пробужденной\nОкрестность огласит, и скоро смолкнет он,\nИ стихнет всё. И что ж, под зеркалом кристалла,\nУвидишь ты?.. Увы! исчезнет всё, как сон!\nНи рощ коралловых, ни храмов из опала,\nНи скал, увенчанных в златые тростники,\nНи нимф, свивающих в гирлянды и венки\nПодводные причудливые травы...\nНет! ты падешь к одним скалам немым,\nК растеньям, дышащим губительной отравой,-\nИ, вызвана падением твоим,\nТолпа алкающих чудовищ\nНа жертву кинется, низвергнутую к ним\nПриманкой красоты, и счастья, и сокровищ.","name": "Жизнь","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1286, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1894","text": "Сонет\nЕще последний снег в долине мглистой\nНа светлый лик весны бросает тень,\nНо уж цветет душистая сирень,\nИ барвинок, и ландыш серебристый.\nКак кроток и отраден день лучистый,\nИ как приветна ив прибрежных сень.\nКак будто ожил даже мшистый пень,\nСклонясь к воде, бестрепетной и чистой.\nКукушки нежный плач в глуши лесной\nЗвучит мольбой тоскующей и странной.\nКак весело, как горестно весной,\nКак мир хорош в своей красе нежданной -\nКонтрастов мир, с улыбкой неземной,\nЗагадочный под дымкою туманной.","name": "Зарождающаяся жизнь","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1287, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "Дайте силу мне Самсона;\nДайте мне Сократов ум;\nДайте легкие Клеона,\nОглашавшие форум;\nЦицерона красноречье,\nЮвеналовскую злость,\nИ Эзопово увечье,\nИ магическую трость!\nДайте бочку Диогена;\nГаннибалов острый меч,\nЧто за славу Карфагена\nСтолько вый отсек от плеч!\nДайте мне ступню Психеи,\nСапфы женственный стишок,\nИ Аспазьины затеи,\nИ Венерин поясок!\nДайте череп мне Сенеки;\nДайте мне Вергильев стих,-\nЗатряслись бы человеки\nОт глаголов уст моих!\nЯ бы, с мужествов Ликурга,\nОзираяся кругом,\nСтогны все Санктпетербурга\nПотрясал своим стихом!\nДля значения инова\nЯ исхитил бы из тьмы\nИмя славное Пруткова,\nИмя громкое Козьмы!","name": "Честолюбие"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1288, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "То — Индия души, таинственно разверстой\nНаитиям Души Одной,\nЧто с нею шепчется — зарей ли розоперстой,\nИль двухнедельною луной\nНа пепле розовом, когда её величье\nРевнует к полной славе дня,\nНагой ли бездною, разоблачась в обличье\nОтвсюду зрящего огня.","name": "5"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1289, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1878","text": "Снилось мне, что сидит нас человек двадцать в большой комнате с раскрытыми окнами.\nМежду нами женщины, дети, старики... Все мы говорим о каком-то очень известном предмете — говорим шумно и невнятно.\nВдруг в комнату с сухим треском влетело большое насекомое, вершка в два длиною... влетело, покружилось и село на стену.\nОно походило на муху или на осу. Туловище грязно-бурого цвету; такого же цвету и плоские, жесткие крылья; растопыренные мохнатые лапки, да голова угловатая и крупная, как у коромыслов; и голова эта и лапки — ярко-красные, точно кровавые.\nСтранное это насекомое беспрестанно поворачивало голову вниз, вверх, вправо, влево, передвигало лапки... потом вдруг срывалось со стены, с треском летало по комнате — и опять садилось, опять жутко и противно шевелилось, не трогаясь с места.\nВо всех нас оно возбуждало отвращение, страх, даже ужас... Никто из нас не видал ничего подобного, все кричали: «Гоните вон это чудовище!», все махали платками издали... ибо никто не решался подойти... и когда насекомое взлетало — все невольно сторонились.\nЛишь один из наших собеседников, молодой еще, бледнолицый человек, оглядывал нас всех с недоумением. Он пожимал плечами, он улыбался, он решительно не мог понять, что с нами сталось и с чего мы так волнуемся? Сам он не видел никакого насекомого — не слышал зловещего треска его крыл.\nВдруг насекомое словно уставилось на него, взвилось и, приникнув к его голове, ужалило его в лоб повыше глаз...\nМолодой человек слабо ахнул — и упал мертвым.\nСтрашная муха тотчас улетела... Мы только тогда догадались, что это была за гостья.","name": "Насекомое","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1290, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1969","text": "Маринка, слушай, милая Маринка!\nКровиночка моя и половинка!\nВедь если разорвать, то - рубь за сто -\nВторая будет совершать не то!\nМаринка, слушай, милая Маринка,\nПрекрасная, как детская картинка!\nНу кто сейчас ответит - что есть то?\nТы, только ты, ты можешь - и никто!\nМаринка, слушай, милая Маринка!\nДалекая, как в Сказке Метерлинка,\nТы - птица моя синяя вдали,-\nВот только жаль - ее в раю нашли!\nМаринка, слушай, милая Маринка,\nЗагадочная, как жилище инка,\nИдем со мной! Куда-нибудь идем,-\nМне все равно куда, но мы найдем!\nПоэт - а слово долго не стареет -\nСказал: \"Россия, Лета, Лорелея\",-\nРоссия - ты, и Лета, где мечты.\nНо Лорелея - нет! Ты - это ты!","name": "Маринка, слушай, милая Маринка!..","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1291, "fields": {"themes": [],"author": "Евдокия Ростопчина","date_from": "1857","text": "Скорей гардины поднимите,\nВпустите солнышко ко мне,\nОкошко настежь отворите\nНавстречу утру и весне!\nОн прилетел, наш гость желанный,\nОн улыбнулся, светлый май!\nВсей жизнью, нам благоуханный,\nТвори, и грей, и воскрешай!\nПора!.. Смотри, в природе целой\nВсё ждет тебя, зовет к тебе...\nИзнемогла и помертвела\nОна со стужею в борьбе.\nВ уничтожающих объятьях\nВсеразрушающей зимы,\nВ напрасном ропоте, в проклятьях\nИзнемогаем тоже мы.\nТы, голос ласточке дающий,\nПодснежнику дающий цвет,-\nДух Божий, жизни дух могущий,-\nТы не забудешь нас, о нет!..\nДающий всякому дыханью\nЧто нужно естеству его,-\nВнуши разумному созданью,\nЧто для него нужней всего.\nРасширь на смелое стремленье\nКрило незримое души\nИ в битве жизненной терпенье\nИ силу воли нам внуши!","name": "В майское утро","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1292, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","text": "Царь Небес! успокой\nДух болезненный мой!\nЗаблуждений земли\nМне забвенье пошли\nИ на строгий твой рай\nСилы сердцу подай.","name": "Молитва"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1293, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1902","text": "Я не знаю мудрости годной для других,\nТолько мимолетности я влагаю в стих.\nВ каждой мимолетности вижу я миры,\nПолные изменчивой радужной игры.\nНе кляните, мудрые. Что вам до меня?\nЯ ведь только облачко, полное огня.\nЯ ведь только облачко. Видите: плыву.\nИ зову мечтателей... Вас я не зову!","name": "Я не знаю мудрости","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1294, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1890","text": "Улыбка радостная Мая\nИ первой ласточки прилет!\nЗемля цветет, благоухая,\nИ соловей в саду поет.\nЕго певучей внемля сказке,\nЯ в ночь гляжу — не нагляжусь\nИ словно материнской ласке,\nКак нежный сын, ей отдаюсь.\nЗаря не меркнет. Небосвода\nНеугасима глубина.\nБлагодарю, о, мать-природа!\nКак хороша твоя весна!","name": "Улыбка радостная Мая...","date_to": "1890"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1295, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1830","text": "Никто, никто, никто не усладил\nВ изгнанье сем тоски мятежной!\nЛюбить?- три раза я любил,\nЛюбил три раза безнадежно.","name": "Никто, никто, никто не усладил...","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1296, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1968","text": "В былые дни и я пережидал\nхолодный дождь под колоннадой Биржи.\nИ полагал, что это - божий дар.\nИ, может быть, не ошибался. Был же\nи я когда-то счастлив. Жил в плену\nу ангелов. Ходил на вурдалаков.\nСбегавшую по лестнице одну\nкрасавицу в парадном, как Иаков,\nподстерегал.\nКуда-то навсегда\nушло все это. Спряталось. Однако,\nсмотрю в окно и, написав \"куда\",\nне ставлю вопросительного знака.\nТеперь сентябрь. Передо мною - сад.\nДалекий гром закладывает уши.\nВ густой листве налившиеся груши\nкак мужеские признаки висят.\nИ только ливень в дремлющий мой ум,\nкак в кухню дальних родственников - скаред,\nмой слух об эту пору пропускает:\nне музыку еще, уже не шум.","name": "Почти элегия","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1297, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Олейников","date_from": "1933","text": "Два сердитые субъекта\nрасставались на Расстанной\n,\nПотому что уходила\nих любови полоса.\nБыл один субъект — девица,\nа другой был непрестанно\nВсем своим лицом приятным\nот серженья полосат.\nПочему же он сердился,\nколь в душе его потухли\nИскры страсти незабвенной\nили как их там еще?\nЯ бы там на его месте\nперестал бы дуть на угли,\nПопрощался бы учтиво,\nприподняв свое плечо.\nНо мужчина тот холерик\nбыл, должно быть, по натуре,\nА девица — меланхолик,\nпотому что не орет.\nИ лицо его большое\nстало темным от натуги,\nМеланхолик же в испуге\nстыдно смотрит на народ.\nВ чем же дело в этом деле?\nЧто за дьявольская сила\nИх клещами захватила?\nПочему нейдут домой?\nНа трамвай пятиалтынный,\nпопрощавшись, попросил он,\nНо монеты больше нету,\nлишь последняя — самой!\nИ решили эти люди,\nчтобы им идти не скучно,\nНочевать у сей красотки,\nи обоим — чтоб пешком.\nИ кончается довольно\nпримитивно этот случай,\nИ идут к ней на квартиру,\nв переулок, на Мошков\n.\nНу а нам с тобой, поссорясь...\nнам похожими вещами\nЗаниматься не придется —\nмы с тобою мудрецы:\nЕсли мы да при прощаньи\nна трамвай да не достанем,\nТо пешком пойдем до дому.\nНо — в различные концы.","name": "Прощание","date_to": "1933"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1298, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1891","text": "Опять осенний блеск денницы\nДрожит обманчивым огнем,\nИ уговор заводят птицы\nУмчаться стаей за теплом.\nИ болью сладостно-суровой\nТак радо сердце вновь заныть,\nИ в ночь краснеет лист кленовый,\nЧто, жизнь любя, не в силах жить.","name": "Опять осенний блеск денницы...","date_to": "1891"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1299, "fields": {"themes": [],"author": "Расул Гамзатов","text": "В доме я и часы. Мы одни.\nКолокольной достигнув минуты,\nМедно пробили полночь они\nИ спросили:\n- Не спишь почему ты?\n- В этом женщины грешной вина:\nНакануне сегодняшней ночи\nНанесла мне обиду она,\nОт которой заснуть нету мочи.\nОтозвались часы в тишине:\n- Вечно в мире случалось такое.\nВидит женщина в сладостном сне,\nКак не спишь ты, лишенный покоя...\nВ доме я и часы. Мы одни.\nКолокольной достигнув минуты,\nМедно пробили полночь они\nИ спросили:\n- Не спишь почему ты?\n- Как уснешь, если та, что мила\nИ безгрешна душою земною,\nПредвечерней порою была\nНенароком обижена мною.\n- Не терзайся. Случалось, что сон\nВдруг терял виноватый мужчина.\nИ не ведал того, что прощен,\nЧто печали исчезла причина.\nВ доме я и часы. Мы одни\nПолуночничаем поневоле...\nОт обиды, судьба, охрани\nИ не дай мне обидчика роли.\nПер. Я.Козловского","name": "Разговор с часами"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1300, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1865","text": "Молчит сомнительно Восток,\nПовсюду чуткое молчанье...\nЧто это? Сон иль ожиданье,\nИ близок день или далек?\nЧуть-чуть белеет темя гор,\nЕще в тумане лес и долы,\nСпять города и дремлют селы,\nНо к небу подымите взор...\nСмотрите: полоса видна,\nИ, словно скрытной страстью рдея,\nОна всё ярче, всё живее -\nВся разгорается она -\nЕще минута, и во всей\nНеизмеримости эфирной\nРаздастся благовест всемирный\nПобедных солнечных лучей...","name": "Молчит сомнительно Восток...","date_to": "1865"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1301, "fields": {"themes": [7],"author": "Яков Полонский","date_from": "1888","text": "Лес, как бы кадильным дымом\nВесь пропахнувший смолой,\nДышит гнилью вековою\nИ весною молодой.\nА смолу, как слезы, точит\nСосен старая кора,\nВся в царапинах и ранах\nОт ножа и топора.\nСмолянистым и целебным\nАроматом этих ран\nЯ люблю дышать всей грудью\nВ теплый утренний туман.\nВедь и я был также ранен -\nРанен сердцем и душой,\nИ дышу такой же гнилью\nИ такою же весной...","name": "В хвойном лесу","date_to": "1888"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1302, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Я ехал к вам: живые сны\nЗа мной вились толпой игривой,\nИ месяц с правой стороны\nСопровождал мой бег ретивый.\nЯ ехал прочь: иные сны...\nДуше влюбленной грустно было;\nИ месяц с левой стороны\nСопровождал меня уныло.\nМечтанью вечному в тиши\nТак предаемся мы, поэты;\nТак суеверные приметы\nСогласны с чувствами души.","name": "Приметы","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1303, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1945","text": "А в старом парке листья жгут,\nОн в сизой дымке весь.\nТам листья жгут и счастья ждут,\nКак будто счастье есть.\nНо счастье выпито до дна\nИ сожжено дотла,-\nА ты, как ночь, была темна,\nКак зарево - светла.\nЯ все дороги обойду,\nГде не видать ни зги,\nЯ буду звать тебя в бреду:\n\"Вернись - и снова лги.\nВернись, вернись туда, где ждут,\nСкажи, что счастье - есть\".\nА в старом парке листья жгут,\nОн в сизой дымке весь...","name": "А в старом парке листья жгут...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1304, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1832","text": "I\nИ дале мы пошли - и страх обнял меня.\nБесенок, под себя поджав свое копыто,\nКрутил ростовщика у адского огня.\nГорячий капал жир в копченое корыто,\nИ лопал на огне печеный ростовщик.\nА я: \"Поведай мне: в сей казни что сокрыто?\"\nВиргилий мне: \"Мой сын, сей казни смысл велик:\nОдно стяжание имев всегда в предмете,\nЖир должников своих сосал сей злой старик\nИ их безжалостно крутил на вашем свете.\"\nТут грешник жареный протяжно возопил:\n\"О, если б я теперь тонул в холодной Лете!\nО, если б зимний дождь мне кожу остудил!\nСто на сто я терплю: процент неимоверный!\"-\nТут звучно лопнул он - я взоры потупил.\nТогда услышал я (о диво!) запах скверный,\nКак будто тухлое разбилось яицо,\nИль карантинный страж курил жаровней серной.\nЯ, нос себе зажав, отворотил лицо.\nНо мудрый вождь тащил меня всё дале, дале -\nИ, камень приподняв за медное кольцо,\nСошли мы вниз - и я узрел себя в подвале.\nII\nТогда я демонов увидел черный рой,\nПодобный издали ватаге муравьиной -\nИ бесы тешились проклятою игрой:\nДо свода адского касалася вершиной\nГора стеклянная, как Арарат остра -\nИ разлегалася над темною равниной.\nИ бесы, раскалив как жар чугун ядра,\nПустили вниз его смердящими когтями;\nЯдро запрыгало - и гладкая гора,\nЗвеня, растрескалась колючими звездами.\nТогда других чертей нетерпеливый рой\nЗа жертвой кинулся с ужасными словами.\nСхватили под руки жену с ее сестрой,\nИ заголили их, и вниз пихнули с криком -\nИ обе сидючи пустились вниз стрелой...\nПорыв отчаянья я внял в их вопле диком;\nСтекло их резало, впивалось в тело им -\nА бесы прыгали в веселии великом.\nЯ издали глядел - смущением томим.","name": "И дале мы пошли...","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1305, "fields": {"themes": [18],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1892","text": "Милый друг, иль ты не видишь,\nЧто всё видимое нами -\nТолько отблеск, только тени\nОт незримого очами?\nМилый друг, иль ты не слышишь,\nЧто житейский шум трескучий -\nТолько отклик искаженный\nТоржествующих созвучий?\nМилый друг, иль ты не чуешь,\nЧто одно на целом свете -\nТолько то, что сердце к сердцу\nГоворит в немом привете?","name": "Милый друг, иль ты не видишь...","date_to": "1892"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1306, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1953","text": "Я помню:\nЦелый день\nВсё время\nПадал снег\nИ всею тяжестью\nВисел на черных сучьях.\nНо это шла весна:\nТянуло влагой с рек,\nЕдва проснувшихся\nИ прячущихся в тучах.\nТянуло\nВлагой\nС рек\nИ внутренних морей,\nИ пахло льдом,\nВодой\nИ масляною краской.\nКазалось — шли часы\nНи тише, ни быстрей,\nА так же, как всегда,\nНа старой башне Спасской.\nНо\nВремя\nМчалось так,\nКак будто целый век\nПрошел за этот день...\nИ не мешала вьюга,\nЧтоб нес по улице\nКакой-то человек\nМимозы веточку,\nДоставленную с юга.","name": "Я помню: целый день...","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1307, "fields": {"themes": [20],"author": "Евдокия Ростопчина","date_from": "1841","text": "Михаилу Юрьевичу Лермонтову\nTu lascerai ogni cosa dilletta\nPiu caramente.\nDante. «Divina Commedia»\nЕсть длинный, скучный, трудный путь...\nК горам ведет он, в край далекий;\nТам сердцу в скорби одинокой\nНет где пристать, где отдохнуть!\nТам к жизни дикой, к жизни странной\nПоэт наш должен привыкать,\nИ песнь и думу забывать\nПод шум войны, в тревоге бранной!\nТам блеск штыков и звук мечей\nЕму заменят вдохновенье,\nЛюбви и света обольщенья\nИ мирный круг его друзей.\nЕму — поклоннику живому\nИ богомольцу красоты —\nТам нет кумира для мечты,\nВ отраду сердцу молодому!..\nНи женский взор, ни женский ум\nЕго лелеять там не станут;\nБез счастья дни его увянут...\nОн будет мрачен и угрюм!\nНо есть заступница родная\nС заслугою преклонных лет,—\nОна ему конец всех бед\nУ неба вымолит, рыдая!\nНо заняты радушно им\nСердец приязненных желанья,—\nИ минет срок его изгнанья,\nИ он вернется невредим!","name": "На дорогу!","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1308, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1828","text": "Не подражай: своеобразен гений\nИ собственным величием велик;\nДоратов ли, Шекспиров ли двойник -\nДосаден ты: не любят повторений.\nС Израилем певцу одни закон:\nДа не творит себе кумира он!\nКогда тебя, Мицкевич вдохновенный,\nЯ застаю у Байроновых ног,\nЯ думаю: поклонник униженный!\nВосстань, восстань и вспомни: сам ты бог!","name": "Не подражай: своеобразен гений...","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1309, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1976","text": "Я не то что схожу с ума, но устал за лето.\nЗа рубашкой в комод полезешь, и день потерян.\nПоскорей бы, что ли, пришла зима и занесла всё это —\nгорода, человеков, но для начала зелень.\nСтану спать не раздевшись или читать с любого\nместа чужую книгу, покамест остатки года,\nкак собака, сбежавшая от слепого,\nпереходят в положенном месте асфальт.\nСвобода —\nэто когда забываешь отчество у тирана,\nа слюна во рту слаще халвы Шираза,\nи, хотя твой мозг перекручен, как рог барана,\nничего не каплет из голубого глаза.","name": "Я не то что схожу с ума...","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1310, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1897","text": "Некогда некто изрек: \"Сапоги суть выше Шекспира\".\nДабы по слову сему превзойти британца, сапожным\nЛев Толстой мастерством занялся, и славы достигнул.\nЛьзя ли дальше идти, россияне, в искании славы?\nВящую Репин стяжал, когда: \"Сапоги, как такие,\nВыше Шекспира,- он рек,- сапоги, уснащенные ваксой,\nВыше Толстого\". И вот, сосуд с блестящим составом\nВзявши, Толстого сапог он начал чистить усердно.","name": "Некогда некто изрек...","date_to": "1897"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1311, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Наровчатов","date_from": "1943","text": "Вот и отобрана ты у меня!..\nНеопытен в древней науке,\nЯ бой проиграл, пораженье кляня,\nДолгой и трудной разлуке.\nЯ бился, как за глухое село,\nПатроны истратив без счета.\nСо свистом и руганью, в рост и в лоб\nВ штыковую выходит рота.\nИ село превращает в столицу борьба,\nИ вечером невеселым\nДогорает Одессой простая изба\nИ Севастополем - школа.\nБой проигран. Потери не в счет.\nВ любовь поверив, как в ненависть,\nЯ сейчас отступаю, чтоб день или год\nСилы копить и разведывать.\nИ удачу с расчетом спаяв, опять\nКаким-нибудь утром нечаянным\nВорваться\nи с боем тебя отобрать\nВсю - до последней окраины!","name": "Предпоследнее письмо","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1312, "fields": {"themes": [20],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1943","text": "Хоть рекламировать себя я не привык,—\nСчитаю это ниже своего достоинства,—\nНо все ж прошу учесть: я автор-фронтовик,\nОбслуживающий искусством наше воинство.\nЯ написал до тысячи вещей,—\nПеречислять их я из скромности не буду,—\nИ сам я исполняю их, и вообще\nОни проходят «на ура» повсюду!\nЧто? Какова тематика моя?\nЯ просто вам ответить затрудняюсь!\nНу, как бы вам сказать... Все обнимаю я:\nИ фронт и тыл... Сажусь — и откликаюсь!\nЯ выступал в Чите, в Алма-Ате,\nНе уставал творить среди эвакуаций,\nИмею отзывы на сто одном листе\nОт девяносто четырех организаций!\nА тут недавно я на энском фронте был,—\nСказать, где именно,— я не имею права...\nТам был такой успех!.. Я точно пьян ходил,\nИ только тут узнал я, что такое слава!\nЧто? Почему я вам все это говорю?\nДа потому, что я заброшен и обижен.\nЯ, так сказать, творю, я, так сказать, горю —\nИ до сих пор к себе внимания не вижу!\nВедь я пришел в литературу не вчера.\nМои коллеги представляются к награде.\nСчитаю, и меня отметить бы пора,\nА кстати и жену: она в моей бригаде!","name": "Жрец искусства","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1313, "fields": {"themes": [],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1804","text": "Бурцов, ёра, забияка,\nСобутыльник дорогой!\nРади бога и... арака\nПосети домишко мой!\nВ нем нет нищих у порогу,\nВ нем нет зеркал, ваз, картин,\nИ хозяин, слава богу,\nНе великий господин.\nОн - гусар, и не пускает\nМишурою пыль в глаза;\nУ него, брат, заменяет\nВсе диваны куль овса.\nНет курильниц, может статься,\nЗато трубка с табаком;\nНет картин, да заменятся\nТашкой с царским вензелем!\nВместо зеркала сияет\nЯсной сабли полоса:\nОн по ней лишь поправляет\nДва любезные уса.\nА на место ваз прекрасных,\nБеломраморных, больших\nНа столе стоят ужасных\nПять стаканов пуншевых!\nОни полны, уверяю,\nВ них сокрыт небесный жар.\nПриезжай - я ожидаю,-\nДокажи, что ты гусар.","name": "Бурцову: призывание на пунш","date_to": "1804"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1314, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1974","text": "А если бы историк наших дней\nНе в современном жил, а в древнем Риме,\nТогда, конечно, было бы видней\nВсем древним римлянам, что станет с ними!\nНо почему бы не предположить,\nЧто ныне между нами, москвичами,\nГрядущей жизнью начинает жить,\nРаботая и днями и ночами,\nОн, будущий историк наших дней,\nИ эта книга плачется, поется,\nЛепечется, хохочется... И в ней\nПроставить только даты остается.","name": "Историк","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1315, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","text": "Стоим мы слепо пред Судьбою,\nНе нам сорвать с нее покров...\nЯ не свое тебе открою,\nНо бред пророческий духов...\nЕще нам далеко до цели,\nГроза ревет, гроза растет,-\nИ вот - в железной колыбели,\nВ громах родится Новый год...\nЧерты его ужасно-строги,\nКровь на руках и на челе...\nНо не одни войны тревоги\nНесет он миру на земле!\nНе просто будет он воитель,\nНо исполнитель божьих кар,-\nОн совершит, как поздний мститель,\nДавно обдуманный удар...\nДля битв он послан и расправы,\nС собой несет он два меча:\nОдин - сражений меч кровавый,\nДругой - секиру палача.\nНо для кого?.. Одна ли выя,\nНарод ли целый обречен?..\nСлова неясны роковые,\nИ смутен замогильный сон...","name": "НА НОВЫЙ 1855 ГОД"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1316, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1922","text": "Дождь убаюкивает боль.\nПод ливни опускающихся ставень\nСплю. Вздрагивающих асфальтов вдоль\nКопыта — как рукоплесканья.\nПоздравствовалось — и слилось.\nВ оставленности златозарной\nНад сказочнейшим из сиротств\nВы смилостивились, казармы!","name": "Берлину","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1317, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1970","text": "В тайгу\nНа санях, на развалюхах,\nВ соболях или в треухах -\nИ богатый, и солидный, и убогий -\nБегут\nВ неизведанные чащи,-\nКто-то реже, кто-то чаще,-\nВ волчьи логова, в медвежие берлоги.\nСтоят,\nКак усталые боксеры,\nВековые гренадеры\nВ два обхвата, в три обхвата и поболе.\nИ я\nВоздух ем, жую, глотаю,-\nДа я только здесь бываю\nЗа решеткой из деревьев - но на воле!","name": "В тайгу на санях, на развалюхах...","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1318, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1956","text": "У твоей могилы вечный непокой,\nПриглушенный говор суеты людской.\nЧто же мне осталось, ангел мой небесный!\nБез тебя погибну в муке бесполезной.\nБез тебя погибну в немоте железной.\nСердце истомилось смертною тоской.\nГоре навалилось каменной доской.","name": "У твоей могилы вечный непокой...","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1319, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Винокуров","date_from": "1972","text": "Опять с намокшей шляпы каплет,\nв кармане звук пустой ключей.\nВот он идет, полночный Гамлет.\nНенужный.\nБрошенный.\nНичей.\nПод ноги лист кидает осень...\nИ вот, пригнувшийся слегка,\nв пивную входит он и просит\nполухолодного пивка.\nСперва пивко пролил оплошно,\nпотом,\nтаясь, поплакал всласть\nо том, что так все в мире сложно,\nо том, что жизнь не удалась.","name": "Опять с намокшей шляпы каплет...","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1320, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","date_from": "1976","text": "Просыпается тело,\nНапрягается слух.\nНочь дошла до предела,\nКрикнул третий петух.\nСел старик на кровати,\nЗаскрипела кровать.\nБыло так при Пилате,\nЧто теперь вспоминать?\nИ какая досада\nСердце точит с утра?\nИ на что это надо -\nГоревать за Петра?\nКто всего мне дороже,\nВсех желаннее мне?\nВ эту ночь - от кого же\nЯ отрекся во сне?\nКрик идет петушиный\nВ первой утренней мгле\nЧерез горы-долины\nПо широкой земле.","name": "Просыпается тело...","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1321, "fields": {"themes": [7],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1902","text": "Где я последнее желанье\nОсуществлю и утолю?\nНайду ль немыслимое знанье,\nКоторое, таясь, люблю?\nПриду ли в скит уединенный,\nГорящий главами в лесу,\nИ в келью бред неутоленный\nК ночной лампаде понесу?\nИль в городе, где стены давят,\nВ часы безумных баррикад,\nКогда Мечта и Буйство правят,\nЯ слиться с жизнью буду рад?\nИль, навсегда приветив книги,\nВеков мечтами упоен,\nЯ вам отдамся,— миги! миги!—\nБездонный, многозвонный сон?\nЯ разных ратей был союзник,\nНосил чужие знамена,\nИ вот опять, как алчный узник,\nСмотрю на волю из окна.","name": "Последнее желанье","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1322, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1840","text": "Был вечер; в одежде, измятой ветрами,\nПустынной тропою шел Бэда слепой;\nНа мальчика он опирался рукой,\nПо камням ступая босыми ногами,-\nИ было все глухо и дико кругом,\nОдни только сосны росли вековые,\nОдни только скалы торчали седые,\nКосматым и влажным одетые мхом.\nНо мальчик устал; ягод свежих отведать,\nИль просто слепца он хотел обмануть:\n\"Старик!- он сказал,- я пойду отдохнуть;\nА ты, если хочешь, начни проповедать:\nС вершин увидали тебя пастухи...\nКакие-то старцы стоят на дороге...\nВон жены с детьми! говори им о боге,\nО сыне, распятом за наши грехи\".\nИ старца лицо просияло мгновенно;\nКак ключ, пробивающий каменный слой,\nИз уст его бледных живою волной\nВысокая речь потекла вдохновенно -\nБез веры таких не бывает речей!..\nКазалось - слепцу в славе небо являлось;\nДрожащая к небу рука поднималась,\nИ слезы текли из потухших очей.\nНо вот уж сгорела заря золотая\nИ месяца бледный луч в горы проник,\nВ ущелье повеяла сырость ночная,\nИ вот, проповедуя, слышит старик -\nЗовет его мальчик, смеясь и толкая:\n\"Довольно!.. пойдем!.. никого уже нет!\"\nЗамолк грустно старец, главой поникая.\nНо только замолк он - от края до края:\n\"Аминь!\" - ему грянули камни в ответ.","name": "Бэда-проповедник","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1323, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1917","text": "Огни да блестки на снегу.\nИсчерканный сверкает лед.\nЗа ней, за резвою, бегу,\nЕе коньков следя полет.\nИ даже маска не упала.\nИсчезла, к[а]к воспоминанье,\nКостюмированного бала\nНеуловимое созданье.\nТеперь давно уже весна,\nМой пыл угас, каток растаял,\nПокрылась шишками сосна...\nНо этот сон меня измаял.","name": "Буриме (Огни да блестки на снегу...)","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1324, "fields": {"themes": [5],"author": "Рюрик Ивнев","date_from": "1967","text": "Наедине с природой, независимо\nОт всех философических препон,\nМагический я слышу перезвон\nВысоких сосен и деревьев лиственных.\nЯ и природа. Никаких посредников!\nИ хоть все горы на меня обрушь,\nЯ не приму назойливых серебренников\nЗа то, чтобы покинуть эту глушь.\nОслепшие становятся здесь зрячими,\nОглохшие здесь обретают слух,\nКак будто мы впервые мыслить начали\nВне тесных пут свиданий и разлук.","name": "Наедине с природой","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1325, "fields": {"themes": [7],"author": "Вадим Шершеневич","date_from": "1931","text": "Нет слов короче, чем в стихах,\nВот почему стихи и вечны!\nИ нет священнее греха,\nЧем право полюбить беспечно.\nАх, мимолетно все в веках:\nИ шаг чугунный полководца,\nИ стыд побед, и мощный страх,-\nЛишь бред сердец веками льется!\nВот оттого, сквозь трудный бой,\nЯ помню, тленом окруженный:\n- Пусть небо раем голубо,\nНо голубей глаза влюбленной!\nПусть кровь красна - любовь красней,\nЛиняло-бледны рядом с ней\nЗнаменный пурпур, нож убийцы,\nИ даже ночь, что годы длится!\nКак ни грохочет динамит\nИ как ни полыхнет восстанье,-\nВсе шумы мира заглушит\nВздох робкий первого признанья.\nВот потому и длится век\nЛюбовь, чья жизнь - лишь пепел ночи,\nИ повторяет человек\nСлова любви стихов короче!","name": "Нет слов короче, чем в стихах...","date_to": "1931"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1326, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1941","text": "Старинной купаленки шаткий настил,\nБродя у пруда, я ногою потрогал.\nПод этими липами Пушкин грустил,\nНа этой скамеечке сиживал Гоголь.\nУ корней осин показались грибы,\nСентябрьское солнышко греет нежарко.\nДалекий раскат орудийной стрельбы\nДоносится до подмосковного парка.\nНе смерть ли меня окликает, грозя\nВот-вот навалиться на узкие плечи?\nГде близкие наши и наши друзья?\nИных уже нет, а другие далече!..\nСвистят снегири. Им еще незнаком\nРаскатистый гул, отдаленный и слабый.\nНаверно, им кажется, будто вальком\nБелье выбивают на озере бабы.\nМы ж знаем, что жизнь нашу держит в руках\nСлепая судьба и что жребий наш выпал...\nСтареющий юноша в толстых очках\nОдин загляделся на вечные липы.","name": "В парке","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1327, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1825","text": "Слыхал ли в сумраке глубоком\nВоздушной арфы легкий звон,\nКогда полуночь, ненароком,\nДремавших струн встревожит сон?..\nТо потрясающие звуки,\nТо замирающие вдруг...\nКак бы последний ропот муки,\nВ них отозвавшися, потух!\nДыханье каждое Зефира\nВзрывает скорбь в ее струнах...\nТы скажешь: ангельская лира\nГрустит, в пыли, по небесах!\nО, как тогда с земного круга\nДушой к бессмертному летим!\nМинувшее, как призрак друга,\nПрижать к груди своей хотим.\nКак верим верою живою,\nКак сердцу радостно, светло!\nКак бы эфирною струею\nПо жилам небо протекло!\nНо, ах! не нам его судили;\nМы в небе скоро устаем,-\nИ не дано ничтожной пыли\nДышать божественным огнем.\nЕдва усилием минутным\nПрервем на час волшебный сон\nИ взором трепетным и смутным,\nПривстав, окинем небосклон,-\nИ отягченною главою,\nОдним лучом ослеплены,\nВновь упадаем не к покою,\nНо в утомительные сны.","name": "Проблеск","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1328, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1903","text": "Вздрагивает огонек лампадки,\nВ полутемной детской тихо, жутко,\nВ кружевной и розовой кроватке\nПритаилась робкая малютка.\nЧто там? Будто кашель домового?\nТам живет он, маленький и лысый...\nГоре! Из-за шкафа платяного\nМедленно выходит злая крыса.\nВ красноватом отблеске лампадки,\nПоводя колючими усами,\nСмотрит, есть ли девочка в кроватке,\nДевочка с огромными глазами.\n- Мама, мама!- Но у мамы гости,\nВ кухне хохот няни Василисы,\nИ горят от радости и злости,\nСловно уголечки, глазки крысы.\nСтрашно ждать, но встать еще страшнее.\nГде он, где он, ангел светлокрылый?\n- Милый ангел, приходи скорее,\nЗащити от крысы и помилуй!","name": "Крыса","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1329, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1911","text": "Цветы не думают о людях,\nНо люди грезят о цветах...\nЦветы не видят в человеке\nТого, что видит он в цветке...\nЦветы людей не убивают –\nЦветы садов, цветы полей...\nА люди их срывают часто!\nА люди часто губят их!\nПорою люди их лелеют,\nНо не для них, а для себя...\nВ цветах находят \"развлеченье\",\nДуши не видят у цветов...\nНет тяжелее и позорней,\nСудьбы доступнаго цветка!\nНо есть цветы с иным уделом:\nЕсть ядовитые цветы!..\nИх счастье в том, что их расцвета\nНе потревожит человек...","name": "Цветы и ядоцветы","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1330, "fields": {"themes": [7],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "В грядущем, через сто лет от наставшего ныне дня,\nКем ты будешь,\nЧитатель стихов, оставшихся от меня?\nВ грядущее, через сто лет от наставшего ныне дня,\nудастся ли им донести частицу моих рассветов,\nКипение крови моей,\nИ пенье птиц, и радость весны,\nИ свежесть цветов, подаренных мне,\nИ странные сны,\nИ реки любви?\nСохранят ли песни меня\nВ грядущем, через сто лет от наставшего ныне дня?\nНе знаю, и все же, друг, ту дверь, что выходит на юг,\nРаспахни; присядь у окна, а потом,\nДали завесив дымкой мечты,\nВспомни о том,\nЧто в былом, до тебя ровно за сто лет,\nБеспокойный ликующий трепет, оставив бездну небес,\nК сердцу земли приник, приветом ее согрет.\nИ тогда же, освобожденный приходом весны из пут,\nОхмелевший, безумный, самый нетерпеливый на свете\nВетер, несущий на крыльях пыльцу и запах цветов,\nЮжный ветер\nНалетел и заставил землю цвести.\nВ былом, до тебя ровно за сто лет.\nДень был солнечен и чудесен. С душою, полною песен,\nВ мир тогда явился поэт,\nОн хотел, чтоб слова, как цветы, цвели,\nА любовь согревала, как солнечный свет,\nВ былом, до тебя ровно за сто лет.\nВ грядущем, через сто лет от наставшего ныне дня,\nПоющий новые песни поэт\nПринесет в твой дом привет от меня\nИ сегодняшней юной весны,\nЧтобы песни моей весенний ручей слился, звеня,\nС биением крови твоей, с жужжаньем твоих шмелей\nИ с шелестом листьев, что манит меня\nВ грядущее, через сто лет от наставшего ныне дня.\nПеревод А.Сендыка","name": "Через сто лет"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1331, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1725","text": "Что за печаль повсюду слышится ужасно?\nАх! знать Россия плачет в многолюдстве гласно!\nГде ж повседневных торжеств, радостей громады?\nСлышь, не токмо едина; плачут уж и чады!\nСе она то мещется, потом недвижима,\nВопиет, слезит, стенет, в печали всем зрима.\n«Что то за причина?» (лишь рекла то Вселенна)\nЛетит, ах горесть! Слава весьма огорченна,\nВопиет тако всюду, но вопиет право,\nАх! позабыла ль она сказывать не здраво?\nО когда хоть бы и в сем была та неверна!\nНо вопиет, вопиет в печали безмерна:\n«Петр, ах! Алексиевич, вящий человека,\nПетр, глаголю, российский отбыл с сего века».\nНе внушила Вселенна сие необычно,\nИбо вещала Слава уж сипко, не зычно.\nПаки Слава: «Российский император славный,\nВсяку граду в мудрости и в храбрости явный.\nТого правда, того милость тако украсила,\nЧто всю тебя Вселенну весьма удивила.\nКто когда во искусстве? кто лучший в науке?\nЛюбовь ко отечеству дала ль место скуке?\nЧто же бодрость? что промысл? православна вера?\nАх! не имам горести ныне я примера!»\nПаче грома и молни се Мир устрашило,\nИ почитай вне себя той весь преложило.\nНо по удивлении в незапной причине,\nСо стенанием в слезах Вселенная ныне:\n«Увы, мой Петре! Петре верх царския славы!\nУвы, предрагоценный! о судеб державы!\nУвы, вселенныя ты едина доброта!\nУвы, моя надежда! тяжка мне сухота!\nУвы, цвете и свете! увы, мой единый!\nПочто весьма сиру мя оставил, любимый?\nКто мя Вселенну тако иный царь прославит?\nКто толики походы во весь свет уставит?\nВсюду тебе не могла сама надивиться.\nНо уже Петр во мне днесь, Петр живый,\nне зрится!\nАх, увяде! ах, уже и сей помрачися!\nПраведно Россия днесь тако огорчися».\nСе бегут: Паллада, Марс, Нептун, Политика,\nУбоявшеся громка Вселенныя крика.\n«Что тако (глаголют), мати, ты затела?»\nНо Паллада прежде всех тут оцепенела,\nУразумевши, яко Петра уж не стало;\nПетра, но российска: «Ах!— рече,— все пропало».\nПадает, обмирает, власы себе комит,\nВсё на себе терзает, руки себе ломит,\nЗияет, воздыхает, мутится очима,\nБездыханна, как мертва не слышит ушима,\nВсех чувств лишенна, мало зде в себя приходит,\nТихо, непостоянно, так гласом заводит:\n«Мое солнце и слава! моя ты Паллада!\nКуды ныне убегла? до коего града?\nЯ прочих мудрости всех мною наставляла;\nА тебя я сама в той слышати желала.\nО премудрый Петре! ты ль не живеши ныне?\nКая без тебя мудрость уставится в чине?\nПлачь, винословна, плачи, плачь, философия,\nПлачьте со мною ныне, науки драгие.\nСтени, механика, вся математика,\nВозопии прежалостно и ты, Политика.\nНо тебе плакать будет в своем свое время,\nОставь мя ныне мое оплакать зол бремя.\nПлачь со мною, искусство, но плачи чрезмерно:\nОставил нас Петр, что я узнала ей верно.\nАх! покинул всех нас Петр, мудростей хранитель,\nСвоего государства новый сотворитель».\nМарс: «Не о российском ли, мати, Петре слово,\nНарицаемом Марсе во всем свете ново,\nЕму же в храбрости я не могу сравниться,\nРазве только сень его могу похвалиться?»\nСказала Вселенна. Марс завопил жестоко;\nПал было, но встал зараз; на небо взвел око:\n«О небесни! небесни! и вы зависть взяли,\nЧто толика прехрабра у земных отняли?\nБольшу же мне нанесли ныне вы обиду.\nПопротивился бы вам без почтенна виду.\nНо отдайте мне Петра, Петра в мощных славна,\nВ храбрости, в бодрости, и в поле исправна».\nВ большу пришед Марс ярость, кинув шлем и саблю;\n«Дела,— рече,— храбра я один не исправлю.\nО Петре! Петре! Петре! воине сильный!\nПри градех, и во градех, и в поле весь дивный.\nВозвратись моя радость, Марсова защита:\nМарс, не Марс без тебя есмь, ах! но волокита.\nУвы, мой Петре! како возмогу стерпети\nТебе не сущу, в слезах чтобы не кипети?\nВем, что не должно храбру; но быти не можно,\nЕгда вем, яко уснул ныне ты не ложно.\nУснул сном, но по веках возбнуться имущим.\nУснул сном, но нам многи печали несущим.\nВпрочем пойду скитаться, лишившись клеврета.\nОплачу Петра, всегда землею одета».\nПочинает по том здесь Политика стужна\nРыдати не инако как жена безмужна:\n«Дайте,— глаголет,— плачу мому место, други:\nНе могу бо забыти Петра мне услуги.\nКто ин тако первее скрасил Политику!\nКто меня в конец достигл толь весьма велику?\nРассмотрил, ввел, пременил, укрепил он нравы,\nМного о том глаголют изданные правы.\nНо о и его правивш, боже ты державный!\nПочто мне Петра отнял? тем подал плач главный.\nЯ толику на него надежду имела,\nЧтоб воистину в первом месте уж сидела\nПредо всеми; но твоя то божия сила:\nХотя сия причина весьма мне не мила».\nСе под Нептуном моря страшно закипели,\nСе купно с ветры волны громко заревели!\nСтонет Океан, что уж другого не стало\nЛюбителя. Балтийско — что близко то стало\nНесчастье при берегах. Каспийско же ныне\nБольше всех — что однажды плавал по нем сильне.\nВсюду плач, всюду туга презельна бывает.\nНо у бога велика радость процветает:\nЯко Петр пребывает весел ныне в небе,\nИбо по заслугам там ему быти требе.","name": "Элегия о смерти Петра Великого","date_to": "1725"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1332, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1976","text": "Заказана погода нам Удачею самой,\nДовольно футов нам под киль обещано,\nИ небо поделилось с океаном синевой -\nДве синевы у горизонта скрещены.\nНе правда ли, морской хмельной невиданный простор\nСродни горам в безумстве, буйстве, кротости:\nСедые гривы волн чисты, как снег на пиках гор,\nИ впадины меж ними - словно пропасти!\nСлужение стихиям не терпит суеты,\nК двум полюсам ведет меридиан.\nБлагословенны вечные хребты,\nБлагословен Великий океан.\nНам сам Великий случай - брат, Везение - сестра,\nХотя - на всякий случай - мы встревожены.\nНа суше пожелали нам ни пуха ни пера,\nСозвездья к нам прекрасно расположены.\nМы все - впередсмотрящие, все начали с азов,\nИ если у кого-то невезение -\nМеняем курс, идем на SOS, как там, в горах,- на зов,\nНа помощь, прерывая восхождение.\nСлужение стихиям не терпит суеты,\nК двум полюсам ведет меридиан.\nБлагословенны вечные хребты,\nБлагословен Великий океан.\nПотери подсчитаем мы, когда пройдет гроза,-\nНе сединой, а солью убеленные,-\nСкупая океанская огромная слеза\nУмоет наши лица просветленные...\nВзята вершина - клотики вонзились в небеса!\nС небес на землю - только на мгновение:\nЕдва закончив рейс, мы поднимаем паруса -\nИ снова начинаем восхождение.\nСлужение стихиям не терпит суеты,\nК двум полюсам ведет меридиан.\nБлагословенны вечные хребты,\nБлагословен Великий океан.","name": "Гимн морю и горам","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1333, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1840","text": "Вхожу с смущением в забытые палаты,\nБлестящий некогда, но ныне сном объятый\nПриют державных дум и царственных забав.\nВсё пусто. Времени губительный устав\nВо всем величии здесь блещет: всё мертвеет!\nВ аркадах мраморных молчанье цепенеет;\nВкруг гордых колоннад с старинною резьбой\nЕль пышно разрослась, и в зелени густой,\nПод сенью древних лип и золотых акаций,\nБелеют кое-где статуи нимф и граций.\nГремевший водомет из пасти медных львов\nЗамолк; широкий лист висит с нагих столбов,\nКачаясь по ветру... О, где в аллеях спящих\nКрасавиц легкий рой, звон колесниц блестящих?\nНе слышно уж литавр бряцанья; пирный звук\nУмолк, и стих давно оружья бранный стук;\nНо мир, волшебный сон в забытые чертоги\nВселились,- новые, неведомые боги!","name": "Вхожу с смущением в забытые палаты...","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1334, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1941","text": "У прибрежных лоз, у высоких круч\nИ любили мы и росли.\nОй, Днепро, Днепро, ты широк, могуч,\nНад тобой летят журавли.\nТы увидел бой, Днепр-отец река,\nМы в атаку шли под горой.\nКто погиб за Днепр, будет жить века,\nКоль сражался он как герой.\nВраг напал на нас, мы с Днепра ушли.\nСмертный бой гремел, как гроза.\nОй, Днепро, Днепро, ты течешь вдали,\nИ волна твоя как слеза.\nИз твоих стремнин ворог воду пьет,\nЗахлебнется он той водой.\nСлавный день настал, мы идем вперед\nИ увидимся вновь с тобой.\nКровь фашистских псов пусть рекой течет,\nВраг советский край не возьмет.\nКак весенний Днепр, всех врагов сметет\nНаша армия, наш народ.","name": "Песня о Днепре","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1335, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1910","text": "Немало славных полководцев,\nСказавших \"счастлив\", умирая,\nЗнал род старинных новгородцев,\nВ потомке гордом догорая.\nНа белом мохнатом коне\nТот в Польше разбил короля.\nПобеды, коварны оне,\nНад прежним любимцем шаля.\nТот сидел под старой липой,\nПобедитель в Измаиле,\nИ, склонен над приказов бумажною кипой,\nШептал, умирая: \"Мы победили!\"\nНад пропастью дядя скакал,\nКогда русские брали Гуниб.\nИ от раны татарскою шашкой стекал\nРучей.- Он погиб.\nТо бобыли, то масть вороная\nПод гулкий звон подков\nНосила седоков\nВдоль берега Дуная.\nКонюшен дедовских копыта,\nШагами русская держава\nБыла походами покрыта,\nТоварищами славы.\nТот на Востоке служил\nИ, от пули смертельной не сделав изгиба,\nРуку на сердце свое положил\nИ врагу, улыбаясь, молвил: \"Спасибо\".\nТеперь родовых его имений\nГорят дворцы и хутора,\nРяды усадебных строений\nВсю ночь горели до утра.\nНо, предан прадедовским устоям,\nЗаветов страж отцов,\nОн ходит по покоям\nИ теребит концы усов.\nВ созвездье их войдет он сам!\nИзбранники столицы,\nНахмурив свои лица,\nГлядят из старых рам.","name": "Алферово","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1336, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1909","text": "Воспоминанье слишком давит плечи,\nЯ о земном заплачу и в раю,\nЯ старых слов при нашей новой встрече\nНе утаю.\nГде сонмы ангелов летают стройно,\nГде арфы, лилии и детский хор,\nГде всё покой, я буду беспокойно\nЛовить твой взор.\nВиденья райские с усмешкой провожая,\nОдна в кругу невинно-строгих дев,\nЯ буду петь, земная и чужая,\nЗемной напев!\nВоспоминанье слишком давит плечи,\nНастанет миг,- я слез не утаю...\nНи здесь, ни там,- нигде не надо встречи,\nИ не для встреч проснемся мы в раю!","name": "В раю","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1337, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1938","text": "Тогда восстала горная порода,\nКамней нагроможденье и сердец,\nМедь Рио-Тинто бредила свободой,\nИ смертью стал Линареса свинец.\nРычали горы, щерились долины,\nМоря оскалили свои клыки,\nПрогнали горлиц гневные маслины,\nСедой листвой прикрыв броневики,\nКусались травы, ветер жег и резал,\nНа приступ шли лопаты и скирды,\nУзнали губы девушек железо,\nВ колодцах мертвых не было воды,\nИ вся земля пошла на чужеземца:\nКоренья, камни, статуи, пески,\nТянулись к танкам нежные младенцы,\nС гранатами дружили старики,\nПокрылся кровью булочника фартук,\nОгонь пропал, и вскинулось огнем\nВсе, что зовут Испанией на картах,\nЧто мы стыдливо воздухом зовем.","name": "Тогда восстала горная порода...","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1338, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1907","text": "Хоровод рифм\nКак сладко дышится\nВ вечернем воздухе,\nКогда колышутся\nВ нем нежных роз духи!\nКак высь оранжева!\nКак даль лазорева!\nЗабудьте горе Вы,\nПридите раньше Вы!\nНад чистым озером\nВ кустах акации\nЯ стану грез пером\nПисать варьяции\nИ петь элегии,\nРомансы пылкие.\nБез Вас - как в ссылке я,\nПри Вас же - в неге я.\nЧего ж Вы медлите\nВ румянце золота?\nИль страсть исполота,\nСлова - не бред ли те?\nЛуны луч палевый\nПробрался. Перепел\nВ листве эмалевой\nРосу всю перепил.\nС тоской сердечною\nОтдамся музе я,\nСо мной иллюзии,\nВы, мифы вечные.\nКак нервно молнии\nСверкают змеями.\nПойду аллеями,\nПоеду в челне я\nПо волнам озера\nТопить бессилие...\nКак жизнь без роз сера!\nО если б крылия!\nОрлом по сини я\nПоплыл чудесною\nМечтой, уныние\nПроклявши тесное,\nНо лживы роз духи,-\nМои иллюзии,\nДуши контузии -\nБольней на воздухе.\nВысь стала сумрачна.\nДаль фиолетова,\nИ вот от этого\nДуша от дум мрачна.\nВсе тише в пульсе я\nСчитаю маятник,\nВ груди конвульсии,\nИ счастью - памятник!","name": "Серенада","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1339, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1882","text": "Верь в великую силу любви!..\nСвято верь в ее крест побеждающий,\nВ ее свет, лучезарно спасающий,\nМир, погрязший в грязи и крови,\nВерь в великую силу любви!","name": "Верь в великую силу любви!..","date_to": "1882"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1340, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1907","text": "Открыли дверь мою метели,\nЗастыла горница моя,\nИ в новой снеговой купели\nКрещен вторым крещеньем я.\nИ, в новый мир вступая, знаю,\nЧто люди есть, и есть дела,\nЧто путь открыт наверно к раю\nВсем, кто идет путями зла.\nЯ так устал от ласк подруги\nНа застывающей земле.\nИ драгоценный камень вьюги\nСверкает льдиной на челе.\nИ гордость нового крещенья\nМне сердце обратила в лед.\nТы мне сулишь еще мгновенья?\nПророчишь, что весна придет?\nНо посмотри, как сердце радо!\nЗаграждена снегами твердь.\nВесны не будет, и не надо:\nКрещеньем третьим будет — Смерть.","name": "Второе крещенье","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1341, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Когда твои младые лета\nПозорит шумная молва,\nИ ты по приговору света\nНа честь утратила права;\nОдин, среди толпы холодной,\nТвои страданья я делю\nИ за тебя мольбой бесплодной\nКумир бесчувственный молю.\nНо свет... Жестоких осуждений\nНе изменяет он своих:\nОн не карает заблуждений,\nНо тайны требует для них.\nДостойны равного презренья\nЕго тщеславная любовь\nИ лицемерные гоненья:\nК забвенью сердце приготовь;\nНе пей мутительной отравы;\nОставь блестящий, душный круг;\nОставь безумные забавы:\nТебе один остался друг.","name": "Когда твои младые лета...","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1342, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1871","text": "Кто веслом так ловко правит\nЧерез аир и купырь?\nЭто тот Попович славный,\nТот Алеша-богатырь!\nЗа плечами видны гусли,\nА в ногах червленый щит,\nСупротив его царевна\nПолоненная сидит.\nПод себя поджала ножки,\nЛетник свой подобрала\nИ считает робко взмахи\nБогатырского весла.\n«Ты почто меня, Алеша,\nВ лодку песней заманил?\nУ меня жених есть дома,\nТы ж, похитчик, мне не мил!»\nНо, смеясь, Попович молвит:\n«Не похитчик я тебе!\nТы взошла своею волей,\nПокорись своей судьбе!\nТы не первая попалась\nВ лодку, девица, мою:\nЗнаменитым птицеловом\nЯ слыву в моем краю!\nБез силков и без приманок\nЯ не раз меж камышей\nГолубых очеретянок\nПесней лавливал моей!\nНо в плену, кого поймаю,\nБез нужды я не морю;\nПокорися же, царевна,\nСдайся мне, богатырю!»\nНо она к нему: «Алеша,\nТесно в лодке нам вдвоем,\nТяжела ей будет ноша,\nВместе ко дну мы пойдем!»\nОн же к ней: «Смотри, царевна,\nВидишь там, где тот откос,\nКак на солнце быстро блещут\nСтаи легкие стрекоз?\nНа лозу когда бы сели,\nНе погнули бы лозы;\nТы же в лодке не тяжеле\nЛегкокрылой стрекозы».\nИ душистый гнет он аир,\nИ, скользя очеретом,\nСтебли длинные купавок\nРвет сверкающим веслом.\nМного певников нарядных\nВ лодку с берега глядит,\nНо Поповичу царевна,\nОзираясь, говорит:\n«Птицелов ты беспощадный,\nИль тебе меня не жаль?\nОтпусти меня на волю,\nЛодку к берегу причаль!»\nОн же, в берег упираясь\nИ осокою шурша,\nПовторяет только: «Сдайся,\nСдайся, девица-душа!\nЯ люблю тебя, царевна,\nЯ хочу тебя добыть!\nВольной волей иль неволей\nТы должна меня любить!»\nОн весло свое бросает,\nГусли звонкие берет —\nДивным пением дрожащий\nОгласился очерет.\nЗвуки льются, звуки тают...\nТо не ветер ли во ржи?\nНе крылами ль задевают\nМедный колокол стрижи?\nИль в тени журчат дубравной\nОднозвучные ключи?\nИль ковшей то звон заздравный?\nИль мечи бьют о мечи?\nПламя ль блещет? Дождь ли льется?\nБуря ль встала, пыль крутя?\nКонь ли по полю несется?\nМать ли пестует дитя?\nИли то воспоминанье,\nОтголосок давних лет?\nИли счастья обещанье?\nИли смерти то привет?\nПесню кто уразумеет?\nКто поймет ее слова?\nНо от звуков сердце млеет\nИ кружится голова.\nИх услыша, присмирели\nПташек резвые четы,\nНа тростник стрекозы сели,\nПреклонилися цветы:\nПогремок, пестрец и шильник,\nИ болотная заря\nК лодке с берега нагнулись\nСлушать песнь богатыря.\nТак с царевной по теченью\nОн уносится меж трав,\nИ она внимает пенью,\nРуку белую подняв.\nЧто внезапно в ней свершилось?\nТоскованье ль улеглось?\nСокровенное ль открылось?\nНевозможное ль сбылось?\nЛюбит он иль лицемерит —\nДля нее то все равно,\nЭтим звукам сердце верит\nИ дрожит, побеждено.\nИ со всех сторон их лодку\nОбняла речная тишь,\nИ куда ни обернешься, —\nТолько небо да камыш...\nСловно давние печали\nРазошлися как туман,\nСловно все преграды пали\nИли были лишь обман!\nВзором любящим невольно\nВ лик его она впилась,\nЕй и радостно и больно,\nСлезы капают из глаз.","name": "Алеша Попович","date_to": "1871"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1343, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1895","text": "Раздумье знахаря-заклинателя\nЛишь только закат над волнами\nПогаснет огнем запоздалым,\nБлуждаю один я меж вами,\nБрожу по рассеченным скалам.\nИ вы, в стороне от дороги,\nЗастывши на каменной груде,\nСтоите, недвижны и строги,\nНемые, громадные люди.\nЛица мне не видно в тумане,\nНо знаю, что страшно и строго.\nШепчу я слова заклинаний,\nМолю неизвестного бога.\nИ много тревожит вопросов:\nКто создал семью великанов?\nКто высек людей из утесов,\nПоставил их стражей туманов?\nМы кто?- Жалкий род без названья!\nДобыча нам - малые рыбы!\nНе нам превращать в изваянья\nКамней твердогрудые глыбы!\nИное - могучее племя\nЗдесь грозно когда-то царило,\nНо скрыло бегучее время\nВсе то, что свершилось, что было.\nО прошлом никто не споет нам.\nНо грозно, на каменной груде,\nСтоите, в молчаньи дремотном,\nВы, страшные, древние люди!\nХраня океан и утесы,\nВы немы навек, исполины!..\nО, если б на наши вопросы\nВы дали ответ хоть единый!\nИ только, когда над волнами\nДаль гаснет огнем запоздалым,\nБлуждаю один я меж вами,\nПо древним, рассеченным скалам.","name": "На островах Пасхи","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1344, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","text": "У меня башка в тумане,—\nоторвавшись от чернил,\nвашу книгу, Пиросмани,\nв книготорге я купил.\nИ ничуть не по эстетству,\nа как жизни идеал,\nпомесь мудрости и детства\nна обложке увидал.\nИ меня пленили странно —\nя певец других времен —\nдва грузина у духана,\nкучер, дышло, фаэтон.\nТы, художник, черной сажей,\nот которой сам темнел,\nПетербурга вернисажи\nбогатырски одолел.\nТа актерка Маргарита,\nнепутевая жена,\nкистью щедрою открыта,\nвсенародно прощена.\nИ красавица другая,\nполутомная на вид,\nсловно бы изнемогая,\nна бочку своем лежит.\nВ черном лифе и рубашке,\nстоль прекрасная на взгляд,\nа над ней порхают пташки,\nрозы в воздухе стоят.\nС человечностью страданий\nмолча смотрят в этот день\nраннеутренние лани\nи подраненный олень.\nВы народны в каждом жесте\nи сильнее всех иных.\nЭти вывески на жести\nстоят выставок больших.\nУ меня теперь сберкнижка —\nя бы выдал вам заем.\nСлишком поздно, поздно слишком\nмы друг друга узнаем.","name": "Нико Пиросмани"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1345, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1901","text": "Чем больней душе мятежной,\nТем ясней миры.\nБог лазурный, чистый, нежный\nШлет свои дары.\nШлет невзгоды и печали,\nНежностью объят.\nНо чрез них в иные дали\nПроникает взгляд.\nИ больней душе мятежной,\nНо ясней миры.\nЭто бог лазурный, нежный\nШлет свои дары.","name": "Моей матери (Чем больней душе мятежной...)","date_to": "1901"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1346, "fields": {"themes": [],"author": "Мирра Лохвицкая","date_from": "1899","text": "Ты лети, мой сон, лети,\nТронь шиповник по пути,\nОтягчи кудрявый хмель,\nКолыхни камыш и ель.\nИ, стряхнув цветенье трав\nВ чаши белые купав,\nБрызни ласковой волной\nНа кувшинчик водяной.\nТы умчись в немую высь,\nРога месяца коснись,\nЧуть дыша прохладой струй,\nЗвезды ясные задуй.\nИ, спустясь к отрадной мгле,\nК успокоенной земле,\nТихим вздохом не шурши\nВ очарованной тиши.\nТы не прячься в зыбь полей,\nБудь послушней, будь смелей\nИ, покинув гроздья ржи,\nОчи властные смежи.\nИ в дурмане сладких грез,\nЧище лилий, ярче роз,\nВоскреси мой поцелуй,\nОбольсти и околдуй!","name": "Заклинание","date_to": "1899"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1347, "fields": {"themes": [20],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1949","text": "Каким ты был, таким остался,\nОрел степной, казак лихой...\nЗачем ты снова повстречался,\nЗачем нарушил мой покой?\nЗачем опять в своих утратах\nМеня ты хочешь обвинить?\nВ одном я только виновата,\nЧто нету сил тебя забыть.\nСвою судьбу с твоей судьбою\nПускай связать я не могла,\nНо я жила одним тобою,\nЯ всю войну тебя ждала.\nЖдала, когда наступят сроки,\nКогда вернешься ты домой,\nИ горьки мне твои упреки,\nГорячий мой, упрямый ной.\nНо ты взглянуть не догадался,\nУмчался вдаль, казак лихой...\nКакии ты был, таким остался,\nА ты и дорог мне такой.","name": "Каким ты был, таким остался...","date_to": "1949"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1348, "fields": {"themes": [7],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1911","text": "Быть может, я тебе не нужен,\nНочь; из пучины мировой,\nКак раковина без жемчужин,\nЯ выброшен на берег твой.\nТы равнодушно волны пенишь\nИ несговорчиво поешь,\nНо ты полюбишь, ты оценишь\nНенужной раковины ложь.\nТы на песок с ней рядом ляжешь,\nОденешь ризою своей,\nТы неразрывно с нею свяжешь\nОгромный колокол зыбей,\nИ хрупкой раковины стены,\nКак нежилого сердца дом,\nНаполнишь шепотами пены,\nТуманом, ветром и дождем...","name": "Раковина","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1349, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","date_from": "1973","text": "Отпоют нас деревья, кусты,\nЛюди, те, что во сне не заметим,\nОтпоют окружные мосты,\nИли Киевский, или ветер.\nДа и степь отпоет, отпоет,\nИ товарищи, кто поумнее,\nА еще на реке пароход,\nЕсли голос, конечно, имеет.\nБасом, тенором — все мне одно,\nХорошо пароходом отпетым\nОпускаться на светлое дно\nВ мешковину по форме одетым.\nЯ затем мешковину одел,\nЧтобы после, на расстоянье,\nТихо всплыть по вечерней воде\nИ услышать свое отпеванье.","name": "Отпоют нас деревья, кусты...","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1350, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1840","text": "Не дождаться мне, видно, свободы,\nА тюремные дни будто годы;\nИ окно высоко над землей!\nИ у двери стоит часовой!\nУмереть бы уж мне в этой клетке,\nКабы не было милой соседки!..\nМы проснулись сегодня с зарей,\nЯ кивнул ей слегка головой.\nРазлучив, нас сдружила неволя,\nПознакомила общая доля,\nПороднило желанье одно\nДа с двойною решеткой окно;\nУ окна лишь поутру я сяду,\nВолю дам ненасытному взгляду...\nВот напротив окошечко: стук!\nЗанавеска подымется вдруг.\nНа меня посмотрела плутовка!\nОпустилась на ручку головка,\nА с плеча, будто сдул ветерок,\nПолосатый скатился платок,\nНо бледна ее грудь молодая,\nИ сидит она, долго вздыхая,\nВидно, буйную думу тая,\nВсе тоскует по воле, как я.\nНе грусти, дорогая соседка...\nЗахоти лишь - отворится клетка,\nИ, как божии птички, вдвоем\nМы в широкое поле порхнем.\nУ отца ты ключи мне украдешь,\nСторожей за пирушку усадишь,\nА уж с тем, что поставлен к дверям,\nПостараюсь я справиться сам.\nИзбери только ночь потемнее,\nДа отцу дай вина похмельнее,\nДа повесь, чтобы ведать я мог,\nНа окно полосатый платок.","name": "Соседка","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1351, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1862","text": "(Из Мицкевича)\nУщельем на гору мы шли в ту ночь, в оковах.\nУже багровый блеск на мутных облаках,\nКрик пролетавших птиц и смех вождей суровых\nДавно питали в нас зловещий, тайный страх.\nИдем... И — ужас!— вдруг сверкнул огонь струею\nНа шлемах всадников, предшествовавших нам ..\nПылал Ерусалим! Пылал священный храм,\nИ ветер пламя гнал по городу рекою...\nИ вопли наши вдруг в единый вопль слились...\n«Ах, мщенья, мщения!..» Но дико загремели\nРучные кандалы... «О бог отцов! ужели\nТы медлишь! Ты молчишь!.. Восстань! Вооружись\nВ грома и молнии!..» Но всё кругом молчало...\nС мечами наголо, на чуждом языке\nКричала римская когорта и скакала\nВкруг нас, упавших ниц в отчаянной тоске...\nИ повлекли нас прочь... И всё кругом молчало...\nИ бог безмолвствовал .. И снова мы с холма\nСпускаться стали в дол, где улегалась тьма,\nА небо на нее багряный блеск роняло.","name": "Разрушение Иерусалима","date_to": "1862"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1352, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1856","text": "Тускнеют угли. В полумраке\nПрозрачный вьется огонек.\nТак плещет на багряном маке\nКрылом лазурным мотылек.\nВидений пестрых вереница\nВлечет, усталый теша взгляд.\nИ неразгаданные лица\nИз пепла серого глядят.\nВстает ласкательно и дружно\nБылое счастье и печаль,\nИ лжет душа, что ей не нужно\nВсего, чего глубоко жаль.","name": "У камина","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1353, "fields": {"themes": [2],"author": "Андрей Белый","date_from": "1908","text": "В. П. Свентицкому\nТе же росы, откосы, туманы,\nНад бурьянами рдяный восход,\nХолодеющий шелест поляны,\nГолодающий, бедный народ;\nИ в раздолье, на воле - неволя;\nИ суровый свинцовый наш край\nНам бросает с холодного поля -\nПосылает нам крик: \"Умирай -\nКак и все умирают...\" Не дышишь,\nСмертоносных не слышишь угроз: -\nБезысходные возгласы слышишь\nИ рыданий, и жалоб, и слез.\nТе же возгласы ветер доносит;\nТе же стаи несытых смертей\nНад откосами косами косят,\nНад откосами косят людей.\nРоковая страна, ледяная,\nПроклятая железной судьбой -\nМать Россия, о родина злая,\nКто же так подшутил над тобой?","name": "Родина (Те же росы...)","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1354, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1907","text": "На руке моей перчатка,\nИ ее я не сниму,\nПод перчаткою загадка,\nО которой вспомнить сладко\nИ которая уводит мысль во тьму.\nНа руке прикосновенье\nТонких пальцев милых рук,\nИ как слух мой помнит пенье,\nТак хранит их впечатленье\nЭластичная перчатка, верный друг.\nЕсть у каждого загадка,\nУводящая во тьму,\nУ меня - моя перчатка,\nИ о ней мне вспомнить сладко,\nИ ее до новой встречи не сниму.","name": "Перчатка","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1355, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1977","text": "Под собою ног не чую -\nИ качается земля...\nТретий месяц я бичую,\nТак как списан подчистую\nС китобоя-корабля.\nНу а так как я бичую,\nБеспартийный, не еврей,-\nЯ на лестницах ночую,\nГде тепло от батарей.\nЭто жизнь! Живи и грейся -\nХрен вам, пуля и петля!\nПью, бывает, хоть залейся:\nКореша приходят с рейса -\nИ гуляют \"от рубля\"!\nРупь - не деньги, рупь - бумажка,\nЭкономить - тяжкий грех.\nАх, душа моя тельняшка -\nВ сорок полос, семь прорех!\nНо послал господь удачу -\nЗаработал свечку он! -\nУвидав, как горько плачу,\nОн сказал: \"Валяй на Вачу!\nТоропись, пока сезон!\"\nЧто такое эта Вача -\nРазузнал я у бича,-\nОн на Вачу ехал плача -\nВозвращался хохоча.\nВача - это речка с мелью\nВо глубине сибирских руд,\nВача - это дом с постелью,\nТам стараются артелью,-\nМного золота берут!\nКак вербованный ишачу -\nНе ханыжу, не \"торчу\"...\nВзял билет,- лечу на Вачу,\nПрилечу - похохочу!\nНету золота богаче -\nЛюди знают, им видней!\nВ общем, так или иначе,\nЗаработал я на Ваче\nСто семнадцать трудодней.\nПодсчитали, отобрали,-\nЗа еду, туда-сюда,-\nНо четыре тыщи дали\nПод расчет - вот это да!\nРассовал я их в карманы,\nГде и рупь не ночевал,\nИ уехал в жарки страны,\nГде кафе и рестораны -\nПозабыть, как бичевал.\nВыпью - там такая чача! -\nЗа советчика бича:\nЯ на Вачу ехал плача -\nВозвращаюсь хохоча!\n...Проводник в преддверье пьянки\nИзвертелся на пупе,\nТо же и официантки,\nА на первом полустанке\nСела женщина в купе.\nМожет, вам она - как кляча,\nМне - так просто в самый раз!\nЯ на Вачу ехал плача -\nВозвращаюсь веселясь!\nТо да се, да трали-вали,-\nКак узнала про рубли...\nСлово по слову, у Вали\nСотни по столу шныряли -\nС Валей вместе и сошли.\nС нею вышла незадача,-\nЯ и это залечу!\nЯ на Вачу ехал плача,\nВозвращаюсь - хохочу!..\nСуток шесть - как просквозило,-\nМоре - вот оно - стоит.\nУ меня что было - сплыло,-\nПроводник воротит рыло\nИ за водкой не бежит.\nРупь последний в Сочи трачу -\nТелеграмму накатал:\nШлите денег - отбатрачу,\nЯ их все прохохотал.\nГде вы, где вы, рассыпные,-\nХоть ругайся, хоть кричи!\nСнова ваш я, дорогие,-\nМагаданские, родные,\nНезабвенные бичи!\nМимо носа носат чачу,\nМимо рота - алычу...\nЯ на Вачу еду, плачу,\nНад собою хохочу!","name": "Про речку Вачу и попутчицу Валю","date_to": "1977"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1356, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1901","text": "Серая комната. Речи неспешные,\nДаже не страшные, даже не грешные.\nНе умиленные, не оскорбленные,\nМертвые люди, собой утомленные…\nЯ им подражаю. Никого не люблю.\nНичего не знаю. Я тихо сплю.","name": "В ГОСТИНОЙ","date_to": "1901"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1357, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1950","text": "Зазолотилось взгорье за окном,\nВ стеклярус капель дождевых одето.\nС плодами, с хмелем, с молодым вином\nВ свои права вступает бабье лето.\nТепло ушло за горный перевал,\nИ поутру, предвестием метели,\nМороз колючим пухом оковал\nДубы, каштаны, голубые ели.\nНо изморози колкой до поры\nЛежать на хвое серебристо-синей.\nЧуть солнце выглянет из-за горы,\nАлмазом капель загорится иней.\nНад чешуей старинных черепиц,\nТеплом лучей и в полдень не прогретых,\nРассыплют стайки перелетных птиц\nОбрывки песен, летом не допетых.\nПусть под ногой с утра хрустит ледок\nИ студит кровь внезапная прохлада,\nМы возраста осенний холодок\nПогасим жарким соком винограда.\nШуршат шаги. Струится дым костра\nНад стиснутой нагорьями долиной,\nИ в невозвратность летняя пора\nЛетит, тоскуя, песней журавлиной.\nВстань над костром и проводи ее,\nНе омрачив упреком расставанье.\nЕсть и у желтой осени свое\nЩемящее сердца очарованье.","name": "Зазолотилось взгорье за окном...","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1358, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1956","text": "Есть на земле Московская застава.\nЕе от скучной площади Сенной\nпроспект пересекает, прям, как слава,\nи каменист, как всякий путь земной.\nОн столь широк, он полн такой природной,\nнегородской свободою пути,\nчто назван в Октябре - Международным:\nздесь можно целым нациям пройти.\n\"И нет сомненья, что единым шагом,\nс единым сердцем, под единым флагом\nпо этой жесткой светлой мостовой\nсойдемся мы на Праздник мировой...\"\nТак верила, так пела, так взывала\nэпоха наша, вся - девятый вал,\nтак улицы свои именовала\nпод буйный марш \"Интернационала\"...\nТак бог когда-то мир именовал.\nА для меня ты - юность и тревога,\nМеждународный, вечная мечта.\nМоей тягчайшей зрелости дорога\nи старости грядущей красота.\nЗдесь на моих глазах росли массивы\nБольшого Ленинграда.\nОн мужал\nвоистину большой, совсем красивый,\nуже огни по окнам зажигал!\nА мы в ряды сажали тополя,\nлюд комсомольский,\nдерзкий и голодный.\nКак хорошела пустырей земля!\nКак плечи расправлял Международный!\nОн воплощал все зримей нашу веру...\nИ вдруг, с размаху, сорок первый год,-\nи каждый дом уже не дом, а дот,\nи - фронт Международный в сорок первом.\nИ снова мы пришли сюда...\nИная\nбыла работа: мы здесь рыли рвы\nи трепетали за судьбу Москвы,\nо собственных терзаньях забывая.\n...Но этот свист, ночной сирены стоны,\nи воздух, пойманный горящим ртом...\nКак хрупки ленинградские колонны!\nМы до сих пор не ведали о том.\n...В ту зиму по фронтам меня носило,-\nпо улицам, где не видать ни зги.\nНо мне фонарь дала \"Электросила\",\nа на \"Победе\" сшили сапоги.\n(Фонарь - пожалуй, громко, так, фонарик -\nв моей ладони умещался весь.\nЖужжал, как мирною весной комарик,\nно лучик слал - всей тьме наперевес...)\nА в госпиталях, где стихи читала\nя с горсткою поэтов и чтецов,\nовацией безмолвной нам бывало\nпо малой дольке хлеба от бойцов...\nО, да не будет встреч подобных снова!\nНо пусть на нашей певческой земле\nда будет хлеб - как Творчество и Слово\nи Слово наше - как в блокаду хлеб.\nЯ вновь и вновь твоей святой гордыне\nкладу торжественный земной поклон,\nне превзойденный в подвиге доныне\nи видный миру с четырех сторон.\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . .\nПришла Победа...\nИ ее солдат,\nее Правофланговый - Ленинград,\nон возрождает свой Международный\nтрудом всеобщим,\nтяжким,\nблагородным.\nИ на земле ничейной... да, ничья!\nНи зверья, и не птичья, не моя,\nи не полынная, и не ржаная,\nи все-таки моя,- одна, родная;\nтам, где во младости сажали тополя,\nземля - из дикой ржавчины земля,-\nтам, где мы не достроили когда-то,\nгде, умирая, корчились солдаты,\nгде почва топкая от слез вдовиц,\nгде что ни шаг, то Славе падать ниц,-\nздесь, где пришлось весь мрак и свет изведать,\nсреди руин, траншеи закидав,\nздесь мы закладывали Парк Победы\nво имя горького ее труда.\nВсе было сызнова, и вновь на пустыре,\nи все на той же розовой заре,\nна юношеской,\nзябкой и дрожащей;\nи вновь из пепла вставшие дома,\nи взлеты вдохновенья и ума,\nи новых рощ младенческие чащи...\nСемнадцать лет над миром протекло\nс поры закладки, с памятного года.\nНаш Парк шумит могуче и светло,-\nПобедою рожденная природа.\nПриходят старцы под его листву -\nте, что в тридцатых были молодыми.\nи матери с младенцами своими\nдоверчиво садятся на траву\nи кормят грудью их...\nИ семя тополей -\nлетучий пух - им покрывает груди...\nИ веет ветер зреющих полей,\nи тихо, молча торжествуют люди...\nИ я доныне верить не устала\nи буду верить - с белой головой,\nчто этой жесткой светлой мостовой,\nпод грозный марш \"Интернационала\"\nсойдемся мы на Праздник мировой.\nМы вспомним всё: блокады, мрак и беды,\nза мир и радость трудные бои,-\nи вечером над нами Парк Победы\nрасправит ветви мощные свои...","name": "Международный проспект","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1359, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","date_from": "1947","text": "Им, помнившим Днепр и Ингулец,\nТак странно - как будто все снится -\nЛежать между радостных улиц\nВ земле придунайской столицы.\nСмешались в их памяти даты\nС делами, навек золотыми;\nНе в форме советской солдаты,\nКак братья, стояли над ними.\nИ женщины в черном поспешно\nЦветами гробы их обвили,\nИ плакали так безутешно,\nКак будто сынов хоронили.\nИ юные вдовы Белграда\nНад ними, рыдая, стояли,\nКак будто бы сердца отраду -\nПогибших мужей провожали.\nСтрана приходила склоняться\nНад их всенародной могилой,\nИ - спящим - им стало казаться,\nЧто сон их на родине милой,\nЧто снова в десантном отряде,\nПроснутся и в бой окунутся,\nЧто снится им сон о Белграде,\nИ трудно из сна им вернуться.","name": "Могила красноармейцев","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1360, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Пред великою толпою\nМузыканты исполняли\nЧто-то полное покоя,\nЧто-то близкое к печали;\nСкромно плакали гобои\nВ излияньях пасторальных,\nКружевные лились звуки\nВ чудных фразах музыкальных.\nНо толпа вокруг шумела:\nЕй нужны иные трели!\nСпой ей песню о безумье,\nО поруганной постели;\nДай ей резких полутонов,\nТактом такт перешибая,\nИ она зарукоплещет,\nУблажась и понимая...","name": "Пред великою толпою..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1361, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1903","text": "Лунная баллада\nЯ стою в тени дубов священных,\nСтраж твоих угодий сокровенных,\nКормчая серебряных путей!\nИ влачит по заводям озерным\nБелый челн, плывущий в небе черном,\nТусклый плен божественных сетей.\nИ влачатся, роясь под скалами,\nЗмеи-волны белыми узлами;\nИ в крылатых просветах ветвей,\nДея чары и смыкая круги,\nТы на звенья кованой кольчуги\nСыплешь кольца девственных кудрей.\nТак я жду, святынь твоих придверник,\nВ эту ночь придет ли мой соперник,\nЧистая, стяжавший ветвь твою,\nЗолотой добычей торжествуя,\nИзбранный, от чьей руки паду я,\nКто мой скиптр и меч возьмет в бою.\nОбречен ли бранник твой, Диана,\nНовой кровью жадный дерн кургана\nОкропить и в битве одолеть?\nИ сойдешь ты вновь, в одеждах белых,\nНа устах пришельца омертвелых\nПоцелуй небес напечатлеть.\nИ доколь, кто тайн твоих достоин,\nНе придет, я буду, верный воин,\nЖрец и жертва, лунный храм стеречь,\nВещих листьев слушать легкий лепет\nИ ловить твоих касаний трепет,\nЛьющихся на мой отсветный меч.","name": "Жрец озера Неми","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1362, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1911","text": "О темное, утробное родство,\nЗачем ползешь чудовищным последом\nЗа светлым духом, чтоб разумным бредом\nВновь ожило все, что в пластах мертво?\nЗемной коры первичные потуги,\nЗачавшие божественный наш род,\nИ пузыри, и жаберные дуги -\nВсе в сгустке крови отразил урод.\nИ вновь, прорезав плотные туманы,\nНа теплые архейские моря,\nГде отбивают тяжкий пульс вулканы,\nЛьет бледный свет пустынная заря.\nИ, размножая легких инфузорий,\nВыращивая изумрудный сад,\nВсе радостней и золотистей зори\nИз облачного пурпура сквозят.\nИ солнце парит топь в полдневном жаре,\nИ в зарослях хвощей из затхлой мглы\nВозносятся гигантских сигиллярий\nУпругие и рыхлые стволы.\nКосматые - с загнутыми клыками -\nПасутся мамонты у мощных рек,\nИ в сумраке пещер под ледниками\nКремень тяжелый точит человек...","name": "Темное родство","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1363, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1922","text": "Весна. И с каждым днем невнятней\nТравой восходит тишина,\nИ голуби на голубятне,\nИ облачная глубина.\nПора! Полощет плат крылатый,\nИ разом улетают в гарь\nСизоголовый, и хохлатый,\nИ взмывший веером почтарь.\nО, голубиная охота!\nУже воркующей толпой\nВоскрылий, пуха и помета\nРазвеян вихрь над головой!\nДвадцатый год! Но мало, мало\nЛюбви и славы за спиной.\nЛишь двадцать капель простучало\nО подоконник жестяной.\nЛишь голуби да голубая\nВода. И мол. И волнолом.\nЛишь сердце, тишину встречая,\nВсе чаще ходит ходуном. ..\nГудит година путевая,\nВагоны, ветер полевой.\nСтрада распахнута другая,\nСтрана иная предо мной!\nЧерез Ростов, через станицы,\nЧерез Баку, в чаду, в пыли -\nНавстречу Каспий, и дымится\nЗа черной солью Энзели.\nИ мы на вражеские части\nВерблюжий повели поход.\nНавыворот летело счастье,\nНавыворот, наоборот!\nКолес и кухонь гул чугунный\nНас провожал из боя в бой,\nЧрез малярийные лагуны,\nПод малярийною луной.\nОбозы врозь, и мулы - в мыле,\nИ в прахе гор, в песке равнин,\nОбстрелянные, мы вступили\nВ тебя, наказанный Казвин!\nБлиз углового поворота\nЯ поднял голову - и вот\nВоскрылий, пуха и помета\nРассеявшийся вихрь плывет!\nНа плоской крыше плат крылатый\nПолощет - и взлетают в гарь\nСизоголовый, и хохлатый,\nИ взмывший веером почтарь!\nДва года боя. Не услышал,\nКак месяцы ушли во мглу:\nДве капли стукнули о крышу\nИ покатились по стеклу...\nЧерез Баку, через станицы,\nЧерез Ростов, назад, назад,\nТуда, где Знаменка дымится\nИ пышет Елисаветград!\nГляжу: на дальнем повороте -\nВорота, сад и сеновал;\nТам в топоте и конском поте\nКосматый всадник проскакал.\nГони! Через дубняк дремучий,\nВброд или вплавь гони вперед!\nВзовьется шашка - и певучий,\nСкрутившись, провод упадет...\nИ вот столбы глухонемые\nНутром не стонут, не поют.\nГляжу: через поля пустые\nТачанки ноют и ползут...\nГляжу: близ Елисаветграда,\nГде в суходоле будяки,\nСреди скота, котлов и чада\nЛежат верблюжские полки.\nИ ночь и сон. Но будет время -\nУбудет ночь, и сон уйдет.\nЗагикает с тачанки в темень\nИ захлебнется пулемет...\nИ нива прахом пропылится,\nИ пули запоют впотьмах,\nИ конница по ржам помчится -\nРубить и ржать. И мы во ржах.\nИ вот станицей журавлиной\nЛетим туда, где в рельсах лег,\nВ певучей стае тополиной,\nВишневый город меж дорог.\nПолощут кумачом ворота,\nИ разом с крыши угловой\nВоскрылий, пуха и помета\nРазвеян вихрь над головой.\nОпять полощет плат крылатый,\nИ разом улетают в гарь\nСизоголовый, и хохлатый,\nИ взмывший веером почтарь!\nИ снова год. Я не услышал,\nКак месяцы ушли во мглу.\nЛишь капля стукнула о крышу\nИ покатилась по стеклу...\nПокой!.. И с каждым днем невнятней\nТравой восходит тишина,\nИ голуби на голубятне,\nИ облачная глубина...\nНе попусту топтались ноги\nЧрез рокот рек, чрез пыль полей,\nЧерез овраги и пороги -\nОт голубей до голубей!","name": "Голуби","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1364, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1830","text": "Свершилось! полно ожидать\nПоследней встречи и прощанья!\nРазлуки час и час страданья\nПридут - зачем их отклонять!\nАх, я не знал, когда глядел\nНа чудные глаза прекрасной,\nЧто час прощанья, час ужасный,\nКо мне внезапно подлетел.\nСвершилось! голосом бесценным\nМне больше сердца не питать,\nЗапрусь в углу уединенном\nИ буду плакать... вспоминать!","name": "Свершилось! полно ожидать...","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1365, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1880","text": "Христос!.. Где ты, Христос, сияющий лучами\nБессмертной истины, свободы и любви?..\nВзгляни,- твой храм опять поруган торгашами,\nИ меч, что ты принес, запятнан весь руками,\nПовинными в страдальческой крови!..\nВзгляни, кто учит мир тому, чему когда-то\nИ ты учил его под тяжестью креста!\nКак ярко их клеймо порока и разврата,\nКакие лживые за страждущего брата,\nКакие гнойные открылися уста!..\nО, если б только зло!.. Но рваться всей душою\nРассеять это зло, трудиться для людей,-\nИ горько сознавать, что об руку с тобою\nКричит об истине, ломаясь пред толпою,\nПрикрытый маскою, продажный фарисей!..","name": "Христос!.. Где ты, Христос...","date_to": "1880"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1366, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1907","text": "Над пучиной в полуденный час\nПляшут искры, и солнце лучится,\nИ рыдает молчанием глаз\nДалеко залетевшая птица.\nЗаманила зеленая сеть\nИ окутала взоры туманом,\nЕй осталось лететь и лететь\nДо конца над немым океаном.\nПрихотливые вихри влекут,\nБесполезны мольбы и усилья,\nИ на землю ее не вернут\nУтомленные белые крылья.\nИ когда я увидел твой взор,\nГде печальные скрылись зарницы,\nЯ заметил в нем тот же укор,\nТот же ужас измученной птицы.","name": "Воспоминание","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1367, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1899","text": "Плеснула рыбка над водой,\nИ покачнулась там звезда.\nПесок холодный и сырой,\nА в речке теплая вода.\nНо я купаться подожду,\nСлегка кружится голова,-\nСперва я берегом пройду.\nКакая мокрая трава!\nИ как не вздрогнуть, если вдруг\nЛягушка прыгнет стороной\nИль невзначай на толстый сук\nНаступишь голою ногой!\nЯ не боюсь, но не пойму,\nЗачем холодная трава,\nИ темный лес, и почему\nТак закружилась голова.","name": "Плеснула рыбка над водой...","date_to": "1899"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1368, "fields": {"themes": [],"author": "Кондратий Рылеев","date_from": "1824","text": "Земли минутный поселенец,\nЗемли минутная краса,\nЗачем так рано, мой младенец,\nТы улетел на небеса?\nЗачем в юдоли сей мятежной,\nО ангел чистой красоты,\nСреди печали безнадежной\nОтца и мать покинул ты?","name": "На смерть сына","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1369, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1969","text": "Я с[ей]час взорвусь, как триста тонн тротила,-\nВо мне заряд нетворческого зла.\nМеня сегодня Муза посетила,\nПосетила, так, немного посидела и ушла.\nУ ней имелись веские причины,\nЯ не имею права на нытье.\nПредставьте, Муза ночью у мужчины!\nБог весть, что люди скажут про нее.\nИ все же мне досадно, одиноко,\nВедь эта Муза, люди подтвердят,\nЗасиживалась сутками у Блока,\nУ Бальмонта жила не выходя.\nЯ бросился к столу - весь нетерпенье,\nНо.. господи, помилуй и спаси!\nОна ушла, исчезло вдохновенье\nИ три рубля, должно быть, на такси.\nЯ в бешенстве мечусь, как зверь, по дому.\nНо бог с ней, с Музой, я ее простил.\nОна ушла к кому-нибудь другому,\nЯ, видно, ее плохо угостил.\nОгромный торт, утыканный свечами,\nЗасох от горя, да и я иссяк.\nС соседями я допил, сволочами,\nДля Музы предназначенный коньяк.\nУшли года, как люди в черном списке.\nВсе в прошлом - я зеваю от тоски.\nОна ушла безмолвно, по-английски,\nНо от нее остались две строки.\nВот две строки,- я гений, прочь сомненья!\nДаешь восторги, лавры и цветы!\nВот две строки: \"Я помню это чудное мгновенье,\nКогда передо мной явилась ты!\"","name": "Песенка плагиатора","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1370, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Языков","date_from": "1831","text": "Ее уж нет, но рай воспоминаний\nСвященных мне оставила она:\nВон чуждый брег и мирный храм познаний,\nКаменами любимая страна;\nТам, смелый гость свободы просвещенной,\nПевец вина, и дружбы, и прохлад,\nНастроил я, младый и вдохновенный,\nМои стихи на самобытный лад —\nИ вторились напевы удалые\nПри говоре фиалов круговых!\nТам грудь моя наполнилась впервые\nВолненьем чувств заветных и живых\nИ трепетом, томительным и страстным,\nБожественной и сладостной любви.\nЯ счастлив был: мелькали дни мои\nЛетучим сном, заманчивым и ясным.\nА вы, певца внимательные други,\nТоварищи, как думаете вы?\nДля вас я пел немецкие досуги,\nСпесивый хмель ученой головы,\nИ праздник тот, шумящий ежегодно,\nТам у пруда, на бархате лугов,\nГде обогнул залив голубоводный\nЗеленый скат лесистых берегов?\nЛуна взошла, древа благоухали,\nЗефир весны струил ночную тень,\nКостер пылал — мы долго пировали\nИ, бурные, приветствовали день!\nТоварищи! не правда ли, на пире\nНе рознил вам лирический поэт?\nА этот пир не наобум воспет,\nИ вы моей порадовались лире!\nНет, не для вас!— Она меня хвалила,\nЕй нравились: разгульный мой венок,\nИ младости заносчивая сила,\nИ пламенных восторгов кипяток;\nКогда она игривыми мечтами,\nРадушная, преследовала их;\nКогда она веселыми устами\nМой счастливый произносила стих —\nТоржественна, полна очарованья,\nСвежа,— и где была душа моя!\nО! прочь мои грядущие созданья,\nО! горе мне, когда забуду я\nОгонь ее приветливого взора,\nИ на челе избыток стройных дум,\nИ сладкий звук речей, и светлый ум\nВ лиющемся кристалле разговора.\nЕе уж нет! Всё было в ней прекрасно!\nИ тайна в ней великая жила,\nЧто юношу стремило самовластно\nНа видный путь и чистые дела;\nОн чувствовал: возвышенные блага\nЕсть на земле! Есть целый мир труда,\nИ в нем надежд и помыслов отвага,\nИ бытие привольное всегда!\nБлажен, кого любовь ее ласкала,\nКто пел ее под небом лучших лет...\nОна всего поэта понимала —\nИ горд, и тих, и трепетен, поэт\nЕй приносил свое боготворенье;\nИ радостно во имя божества\nСбирались в хор созвучные слова:\nКак фимиам, горело вдохновенье!","name": "Воспоминание об А. А. Воейковой","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1371, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1849","text": "Не плачь, мой друг! Есть много муки\nИ без того в моей груди;\nПоверь мне, что лета разлуки\nНе будут гробом для любви:\nВ какую б дикую пустыню\nЯ ни был увлечен судьбой,\nЯ сохраню мою святыню -\nТвой образ в памяти моей.","name": "Не плачь, мой друг!..","date_to": "1853"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1372, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Клычков","date_from": "1929","text": "Меня раздели донага\nИ достоверной были\nНа лбу приделали рога\nИ хвост гвоздем прибили...\nПух из подушки растрясли\nИ вываляли в дегте,\nИ у меня вдруг отросли\nИ в самом деле когти...\nИ вот я с парою клешней\nТеперь в чертей не верю,\nУзнав, что человек страшней\nИ злей любого зверя...","name": "Меня раздели донага...","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1373, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рерих","date_from": "1920","text": "Не знаю, когда сильно слово твое?\nИногда ты становишься обыкновенным.\nИ, притаившись, сидишь между\nглупцами, которые знают так\nмало. Иногда ты скажешь и будто\nне огорчаешься, если тебя не поймут.\nИногда ты смотришь так нежно\nна незнающего, что я завидую\nего незнанью. Точно не заботишься\nты свой лик показать. И когда\nслушаешь речи прошедшего дня,\nдаже опускаешь глаза, точно\nподбирая самые простые слова.\nКак трудно распознать все твои\nустремленья. Как нелегко идти\nза тобою. Вот и вчера, когда ты\nговорил с медведями, мне\nпоказалось, что они отошли, тебя\nне поняв.","name": "Не поняв","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1374, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1926","text": "Приподнимет\nГордо морду,\nГордо стянет\nПрофиль птичий...\nСколько стоит\nВаша гордость?\nЦену - вашему величью?..\nТак идет.\nЕй очень грустно\n(От утрат, видать, печали!).\nНе твоим ли пышным\nБюстом\nПерекоп мы защищали?..\nСчастлив я,\nЧто этим годам\nОтдал всё -\nИ смех,\nИ грусть,\nИ с любимым небосводом\nПреждевременно прощусь.\nЭто - капли,\nЭто - крохи,\nЕсли взять наш век премудрый.\nЧто же дали вы эпохе,\nЖивописная лахудра?\nРазве - это\nИщут люди?\nРазве - это\nЛюдям надо?\nТо кокетничает\nГрудью,\nТо кокетничает\nЗадом.\nЕсли вам уж неизвестно,\nРазрешите, я замечу,\nЧто совсем в другое место\nСпрятан разум человечий...\nОпадет черемух снежность,\nОпадет и вновь родится.\nК нам же молодость и нежность\nНикогда не возвратится.\nК нам всегда приходит мудрость\nЧерез белые равнины.\nОпадут,\nОтпляшут кудри,\nЗацветут седины.\nИ как в бешеном стакане,\nПамять вздрогнет\nИ запляшет...\nЧем же вас тогда поманит\nДорогая прошлость ваша?..\nЯ не знаю лучше участь,\nГолубей не вижу свода:\nУмереть, борясь и мучась,\nУмереть в такие годы.\nИ меня в суровой ломке\nЛишь одно страшит немало:\nКак бы гордой незнакомкой\nЖизнь меня не миновала.\nВсё!-\nИ нежность песнопенья -\nВсё!-\nИ даже нежность тела -\nДля железного цветенья,\nДля единственного дела...\nА тебе, как влага туче,\nКрасота дана природой.\nНа костер ее!\nЧтоб лучше\nОсвещалася свобода.\nЖенской нежностью томима,\nНе богатых,\nНе красивых -\nНазови твоим любимым\nВоина трудолюбивых!\nНе поймешь -\nИ будет худо.\nЖизнь идет, а годы скачут,\nИ смотри - тебя забудут,\nКак красивую собачку...","name": "Стихи красивой женщине","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1375, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","date_from": "1900","text": "Сонет\nКогда весь день свои костры\nИюль палит над рожью спелой,\nНе свежий лес с своей капеллой,\nНас тешат: демонской игры\nЗа тучей разом потемнелой\nРаскатно-гулкие шары;\nИ то оранжевый, то белый\nЛишь миг живущие миры;\nИ цвета старого червонца\nПары сгоняющее солнце\nС небес омыто-голубых.\nИ для ожившего дыханья\nВозможность пить благоуханья\nИз чаши ливней золотых.\nПалимая огнем недвижного светила,\nПроклятый свой урок отлязгала кирьга\nИ спящих грабаров с землею сколотила\nКак ливень черные, осенние стога.\nКаких-то диких сил последнее решенье\nЛуча отвесного неслышный людям зов,\nИ абрис ног худых меж чадного смешенья\nВсклокоченных бород и рваных картузов.\nНе страшно ль иногда становится на свете?\nНе хочется ль бежать, укрыться поскорей?\nПодумай: на руках у матерей\nВсё это были розовые дети.","name": "Июль","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1376, "fields": {"themes": [7],"author": "Саша Черный","date_from": "1909","text": "Профиль тоньше камеи,\nГлаза как спелые сливы,\nШея белее лилеи\nИ стан как у леди Годивы.\nДеву с душою бездонной,\nКак первая скрипка оркестра,\nНедаром прозвали мадонной\nМедички шестого семестра.\nПришел к мадонне филолог,\nФаддей Симеонович Смяткин.\nРассказ мой будет недолог:\nФилолог влюбился по пятки.\nВлюбился жестоко и сразу\nВ глаза ее, губы и уши,\nЦедил за фразою фразу,\nТомился, как рыба на суше.\nХотелось быть ее чашкой,\nБратом ее или теткой,\nЕе эмалевой пряжкой\nИ даже зубной ее щеткой!..\n\"Устали, Варвара Петровна?\nО, как дрожат ваши ручки!\"-\nШепнул филолог любовно,\nА в сердце вонзились колючки.\n\"Устала. Вскрывала студента:\nТруп был жирный и дряблый.\nХолод... Сталь инструмента.\nРуки, конечно, иззябли.\nПотом у Калинкина моста\nСмотрела своих венеричек.\nУстала: их было до ста.\nЧто с вами? Вы ищете спичек?\nСпички лежат на окошке.\nНу, вот. Вернулась обратно,\nВынула почки у кошки\nИ зашила ее аккуратно.\nЗатем мне с подругой достались\nПрепараты гнилой пуповины.\nПотом... был скучный анализ:\nВыделенье в моче мочевины...\nАх, я! Прошу извиненья:\nЯ роль хозяйки забыла -\nКоллега! Возьмите варенья,-\nСама сегодня варила\".\nФаддей Симеонович Смяткин\nСказал беззвучно: \"Спасибо!\"\nА в горле ком кисло-сладкий\nБился, как в неводе рыба.\nНе хотелось быть ее чашкой,\nНи братом ее и ни теткой,\nНи ее эмалевой пряжкой,\nНи зубной ее щеткой!","name": "Городская сказка","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1377, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1906","text": "Зачем они ко мне собрались, думы,\nКак воры ночью в тихий мрак предместий?\nКак коршуны, зловещи и угрюмы,\nЗачем жестокой требовали мести?\nУшла надежда, и мечты бежали,\nГлаза мои открылись от волненья,\nИ я читал на призрачной скрижали\nСвои слова, дела и помышленья.\nЗа то, что я спокойными очами\nСмотрел на уплывающих к победам,\nЗа то, что я горячими губами\nКасался губ, которым грех неведом,\nЗа то, что эти руки, эти пальцы\nНе знали плуга, были слишком тонки,\nЗа то, что песни, вечные скитальцы,\nТомили только, горестны и звонки,\nЗа все теперь настало время мести.\nОбманный, нежный храм слепцы разрушат,\nИ думы, воры в тишине предместий,\nКак нищего во тьме, меня задушат.","name": "Думы","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1378, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1879","text": "Ты помнишь — ночь вокруг торжественно горела\nИ темный сад дремал, склонившись над рекой...\nТы пела мне тогда, и песнь твоя звенела\nТоской, безумною и страстною тоской...\nЯ жадно ей внимал — в ней слышалось страданье\nРазбитой веры в жизнь, обманутой судьбой —\nИ из груди моей горячее рыданье\nНевольно вырвалось в ответ на голос твой.\nЯ хоронил мои разбившиеся грезы,\nЯ ряд минувших дней с тоскою вспоминал.\nЯ плакал, как дитя, и, плача, эти слезы\nЯ всей душой тогда благословлял.\nС тех пор прошли года, и снова над рекою\nРыдает голос твой во мраке голубом,\nИ снова дремлет сад, объятый тишиною.\nИ лунный свет горит причудливо на нем.\nИстерзанный борьбой, измученный страданьем —\nЯ много вытерпел, я много перенес.\nЯ б облегчить хотел тоску мою рыданьем,—\nНо... в сердце нет давно святых и светлых слез.","name": "Ты помнишь — ночь вокруг торжественно горела...","date_to": "1879"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1379, "fields": {"themes": [7],"author": "Всеволод Рождественский","date_from": "1976","text": "Любовь, любовь — загадочное слово,\nКто мог бы до конца тебя понять?\nВсегда во всем старо ты или ново,\nТомленье духа ты иль благодать?\nНевозвратимая себя утрата\nИли обогащенье без конца?\nГорячий день, какому нет заката,\nИль ночь, опустошившая сердца?\nА может быть, ты лишь напоминанье\nО том, что всех нас неизбежно ждет:\nС природою, с беспамятством слиянье\nИ вечный мировой круговорот?","name": "Любовь, любовь — загадочное слово...","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1380, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1902","text": "Я и молод, и свеж, и влюблен,\nЯ в тревоге, в тоске и в мольбе,\nЗеленею, таинственный клен,\nНеизменно склоненный к тебе.\nТеплый ветер пройдет по листам -\nЗадрожат от молитвы стволы,\nНа лице, обращенном к звездам,-\nАроматные слезы хвалы.\nТы придешь под широкий шатер\nВ эти бледные сонные дни\nЗаглядеться на милый убор,\nРазмечтаться в зеленой тени.\nТы одна, влюблена и со мной,\nНашепчу я таинственный сон.\nИ до ночи - с тоскою, с тобой,\nЯ с тобой, зеленеющий клен.","name": "Я и молод, и свеж, и влюблен...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1381, "fields": {"themes": [],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1845","text": "Людская речь — пустой и лицемерный звук,\nИ душу высказать не может ложь искусства:\nБезмолвный взор, пожатье рук —\nВот переводчики избытка дум и чувства.\nНо я минутный гость в дому моих друзей,\nА в глубине души моей\nОдно живет прекрасное желанье:\nОставить я хочу друзьям воспоминанье,\nЗалог, что тот же я,\nЧто вас достоин я, друзья...\nКлянуся ангелом, который —\nСвятая, путеводная звезда\nВсей вашей жизни; на Восток, сюда,\nК ней стану обращать трепещущие взоры\nСреди житейских и сердечных бурь,—\nИ прояснится вдруг моя лазурь,\nИ дивное сойдет мне в перси утешенье,\nИ силу мне подаст и гордое терпенье\n.","name": "М.Н.Волконской (Людская речь...)","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1382, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","date_from": "1857","text": "Ходит ветер избочась\nВдоль Невы широкой,\nСнегом стелет калачи\nБабы кривобокой.\nБьется весело в гранит,\nВихри завивает,\nИ, метелицей гудя,\nПлачет да рыдает.\nПод мостами свищет он\nИ несет с разбега\nБелогрудые холмы\nМолодого снега.\nПод дровнишки мужика\nВсё ухабы сует,\nКляче в старые бока\nБезотвязно дует.\nОн за валом крепостным\nВоет жалким воем\nНа соборные часы\nС их печальным боем:\nМного близких голосов\nСлышно в песнях ваших,\nСказок муромских лесов,\nПесен дедов наших!\nХодит ветер избочась\nВдоль Невы широкой,\nСнегом стелет калачи\nБабы кривобокой.","name": "Ходит ветер избочась вдоль Невы широкой...","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1383, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1970","text": "Не покупают никакой еды -\nВсе экономят вынужденно деньги:\nХолера косит стройные ряды,-\nНо люди вновь смыкаются в шеренги.\nЗакрыт Кавказ, горит \"Аэрофлот\",\nИ в Астрахани лихо жгут арбузы,-\nНо от станка рабочий не уйдет,\nИ крепнут как всегда здоровья узы.\nУбытки терпит целая страна,\nНо вера есть, все зиждется на вере,-\nОбъявлена народная война\nОдной несчастной, бедненькой холере.\nНа трудовую вахту встал народ\nВ честь битвы с новоявленною порчей,-\nНо пасаран, холера не пройдет,\nХолере - нет, и все, и бал окончен!\nЯ погадал вчера на даму треф,\nНазвав ее для юмора холерой,-\nИ понял я: холера - это блеф,\nОна теперь мне кажется химерой.\nВо мне теперь прибавилось ума,\nСебя я ощущаю Гулливером,\nИ понял я: холера - не чума,-\nУ каждого всегда своя холера!\nУверен я: холере скоро тлеть.\nА ну-ка - залп из тысячи орудий!\nВперед! Холерой могут заболеть\nХолерики - несдержанные люди.","name": "Холера","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1384, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","text": "Не стучись ко мне в ночь бессонную,\nНе буди любовь схороненную,\nМне твой образ чужд и язык твой нем,\nЯ в гробу лежу, я затих совсем.\nМысли ясные мглой окутались,\nНити жизни все перепутались,\nИ не знаю я, кто играет мной,\nКто мне верный друг, кто мне враг лихой.\nС злой усмешкою, с речью горькою\nТы приснилась мне перед зорькою...\nНе смотри ты так, подожди хоть дня,\nЯ в гробу лежу, обмани меня...\nВедь умершим лгут, ведь удел живых -\nРяд измен, обид, оскорблений злых...\nА едва умрем - на прощание\nНам надгробное шлют рыдание,\nВозглашают нам память вечную,\nОбещают жизнь... бесконечную!","name": "ПАМЯТИ ПРОШЛОГО"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1385, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","text": "Светись, светись, далекая звезда,\nЧтоб я в ночи встречал тебя всегда;\nТвой слабый луч, сражаясь с темнотой,\nНесет мечты душе моей больной;\nОна к тебе летает высоко;\nИ груди сей свободно и легко...\nЯ видел взгляд, исполненный огня\n(Уж он давно закрылся для меня),\nНо, как к тебе, к нему еще лечу,\nИ хоть нельзя - смотреть его хочу...","name": "ЗВЕЗДА"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1386, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1915","text": "Я в горы ушел изумрудною ночью,\nВ безмолвье снегов и опаловых льдин...\nИ в небе кружились жемчужные клочья,\nИ прыгать мешал на ремне карабин...\nМеж сумрачных пихт и берез шелестящих\nНа лыжах скользил я по тусклому льду,\nГде гномы свозили на тачках скрипящих\nИз каменных шахт золотую руду...\nЯ видел на глине осыпанных щебней\nМедвежьих следов перевитый узор,\nХрустальные башни изломанных гребней\nИ синие платья застывших озер...\nИ мерзлое небо спускалось всё ниже,\nИ месяц был льдиной над глыбами льдин,\nНо резко шипели шершавые лыжи,\nИ мерно дрожал на ремне карабин...\nВ морозном ущелье три зимних недели\nЯ тяжкой киркою граниты взрывал,\nПока над обрывом, у сломанной ели,\nВ рассыпанном кварце зажегся металл...\nИ гасли полярных огней ожерелья,\nКогда я ушел на далекий Восток...\nИ встал, колыхаясь, над мглою ущелья\nПрозрачной весны изумрудный дымок...\nЯ в город пришел в ускользающем мраке,\nГде падал на улицы тающий лед.\nЯ в лужи ступал. И рычали собаки\nИз ветхих конур, у гниющих ворот...\nИ там, где фонарь над дощатым забором\nКолышется в луже, как желтая тень,\nНачерчены были шершавым узором\nНа вывеске буквы Бегущий Олень.\nИ там, где плетет серебристые сетки\nНад визгом оркестра табачный дымок,\nЯ бросил у круга безумной рулетки\nНа зелень сукна золотистый песок...\nА утром, от солнца пьяна и туманна,\nОгромные бедра вздымала земля...\nНо шею сжимала безмолвно и странно\nХолодной змеею тугая петля.","name": "Рудокоп","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1387, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1820","text": "Когда неопытен я был,\nУ красоты самолюбивой,\nМечтатель слишком прихотливый,\nЯ за любовь любви молил;\nЯ трепетал в тоске желанья\nУ ног волшебниц молодых;\nНо тщетно взор во взорах их\nИскал ответа и узнанья!\nОгонь утих в моей крови;\nПокинув службу Купидона,\nЯ променял сады любви\nНа верх бесплодный Геликона.\nНо светлый мир уныл и пуст,\nКогда душе ничто не мило:\nРуки пожатье заменило\nМне поцелуй прекрасных уст.","name": "Когда неопытен я был...","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1388, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1966","text": "Когда вонзится молния в песок,\nСпекаются песчинки при ударе\nИ возникает каменный цветок\nВ зыбучей гофрированной Сахаре.\nЯ повидал зеленую зарю,\nИ миражи, и караван в пустыне,\nИ каменную розу подарю\nТой, что в глаза мои не смотрит ныне.\nА где же влажный бархат роз живых,\nС которыми тебя встречал всегда я?\nМеж твердых лепестков цветов моих\nГнездится не роса, а пыль седая.\nСмеяться надо мною не спеши,\nЯ говорю по-честному, без позы:\nВ пустыне выжженной моей души\nОстались только каменные розы.\nИду, иду... Вокруг песок, песок,\nИ молнии его кинжалят злобно.\nВдохнуть былую нежность в лепесток\nЗастывшей розы —\nТы одна способна.","name": "Цветы Сахары","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1389, "fields": {"themes": [7],"author": "София Парнок","date_from": "1915","text": "Скажу ли вам: я вас люблю?\nНет, ваше сердце слишком зорко.\nУжель его я утолю\nЛюбовною скороговоркой?\nНе слово,— то, что перед ним:\nМолчание минуты каждой,\nТоми томленьем нас одним,\nЕдиной нас измучай жаждой.\nУвы, как сладостные \"да\",\nКак все \"люблю вас\" будут слабы,\nМой несравненный друг, когда\nСкажу я, что сказать могла бы.","name": "Скажу ли вам: я вас люблю?..","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1390, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1911","text": "За лебединой белой долей,\nИ по-лебяжьему светла,\nОт васильковых меж и поля\nТы в город каменный пришла.\nГуляешь ночью до рассвета,\nА днем усталая сидишь\nИ перья смятого берета\nИглой неловкою чинишь.\nТакая хрупко-испитая\nРассветным кажешься ты днем,\nНепостижимая, святая,-\nНебес отмечена перстом.\nНаедине, при встрече краткой,\nДавая совести отчет,\nТебя вплетаю я украдкой\nВ видений пестрый хоровод.\nПанель... Толпа... И вот картина,\nНеобычайная чета:\nВ слезах лобзает Магдалина\nСтопы пречистые Христа.\nКак ты, раскаяньем объята,\nЯнтарь рассыпала волос,-\nИ взором любящего брата\nГлядит на грешницу Христос.","name": "За лебединой белой долей...","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1391, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1964","text": "Передо мной любой факир - ну просто карлик,\nЯ их держу заместо мелких фраеров,-\nВозьмите мне один билет до Монте-Карло -\nЯ потревожу ихних шулеров!\nНе соблазнят меня ни ихние красотки,\nА на рулетку - только б мне взглянуть,-\nИх банкометы мине вылижут подметки,\nА я на поезд - и в обратный путь.\nИграть я буду и на красных и на черных,\nИ в Монте-Карло я облажу все углы,-\nОстанутся у них в домах игорных\nОдни хваленые зеленые столы.\nЯ привезу с собою массу впечатлений:\nПопью коктейли, послушаю джаз-банд,-\nЯ привезу с собою кучу ихних денег -\nИ всю валюту сдам в советский банк.\nЯ говорю про все про это без ухарства -\nШутить мне некогда: мне \"вышка\" на носу,-\nНо пользу нашему родному государству\nНаверняка я этим принесу!","name": "Передо мной любой факир - ну просто карлик...","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1392, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1919","text": "Катится небо, дыша и блистая...\nВот он - дар Божий, бери не бери!\nВот она - воля, босая, простая,\nхолод и золото звонкой зари!\nТень моя резкая - тень исполина.\nСочные стебли хрустят под ступней.\nВ воздухе звон. Розовеет равнина.\nКаждый цветок - словно месяц дневной.\nВот она - воля, босая, простая!\nПух облаков на рассветной кайме...\nИ, как во тьме лебединая стая,\nясные думы восходят в уме.\nБоже! Воистину мир Твой чудесен!\nМолча, собрав полевую росу,\nсердце мое, сердце, полное песен,\nне расплескав, до Тебя донесу...","name": "Катится небо, дыша и блистая...","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1393, "fields": {"themes": [7],"author": "Эдуард Асадов","text": "Девушка, вспыхнув, читает письмо.\nДевушка смотрит пытливо в трюмо.\nХочет найти и увидеть сама\nТо, что увидел автор письма.\nТонкие хвостики выцветших кос,\nГлаз небольших синева без огней.\nГде же \"червонное пламя волос\"?\nГде две \"бездонные глуби морей\"?\nГде же \"классический профиль\", когда\nЗдесь лишь кокетливо вздернутый нос?\n\"Белая кожа\"... но, гляньте сюда,\nЕсли он прав, то куда же тогда\nСпрятать веснушки? Вот в чем вопрос!\nДевушка снова читает письмо,\nСнова с надеждою смотрит в трюмо.\nСмотрит со скидками, смотрит пристрастно,\nИщет старательно, но... напрасно!\nЯсно, он просто над ней пошутил.\nМилая шутка! Но кто разрешил?!\nДевушка сдвинула брови. Сейчас\nГорькие слезы брызнут из глаз...\nКак объяснить ей, чудачке, что это\nВовсе не шутка, что хитрости нету!\nПросто, где вспыхнул сердечный накал,\nРазом кончается правда зеркал!\nПросто весь мир озаряется там\nРадужным, синим, зеленым...\nИ лгут зеркала. Не верь зеркалам!\nА верь лишь глазам влюбленным!","name": "Девушка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1394, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1975","text": "Час зачатья я помню неточно.\nЗначит, память моя однобока.\nНо зачат я был ночью, порочно,\nИ явился на свет не до срока.\nЯ рождался не в муках, не в злобе,\nДевять месяцев - это не лет.\nПервый срок отбывал я в утробе:\nНичего там хорошего нет.\nСпасибо вам святители, что плюнули да дунули,\nЧто вдруг мои родители зачать меня задумали,\nВ те времена укромные, теперь почти былинные,\nКогда срока огромные брели в этапы длинные.\nИх брали в ночь зачатия, а многих даже ранее,\nА вот живет же братия - моя честна компания.\nХоду, думушки резвые, ходу,\nСлово, строченьки, милые, слово!\nВ первый раз получил я свободу\nПо указу от тридцать восьмого.\nЗнать бы мне, кто так долго мурыжил -\nОтыгрался бы на подлеце,\nНо родился и жил я и выжил,\nДом на Первой Мещанской в конце.\nТам за стеной, за стеночкою, за перегородочкой\nСоседушка с соседушкою баловались водочкой.\nВсе жили вровень, скромно так: система коридорная,\nНа тридцать восемь комнаток всего одна уборная.\nЗдесь зуб на зуб не попадал, не грела телогреечка.\nЗдесь я доподлинно узнал, почем она, копеечка.\nНе боялась сирены соседка,\nИ привыкла к ней мать понемногу.\nИ плевал я, здоровый трехлетка,\nНа воздушную эту тревогу.\nДа не все то, что сверху от бога -\nИ народ зажигалки тушил.\nИ, как малая фронту подмога,\nМой песок и дырявый кувшин.\nИ било солнце в три ручья, сквозь дыры крыш просеяно\nНа Евдоким Кириллыча и Кисю Моисеевну.\nОна ему: Как сыновья? - Да без вести пропавшие!\nЭх, Киська, мы одна семья, вы тоже пострадавшие.\nВы тоже пострадавшие, а значит обрусевшие.-\nМои - без вести павшие, твои - безвинно севшие.\nЯ ушел от пеленок и сосок,\nПоживал - не забыт, не заброшен.\nИ дразнили меня \"недоносок\",\nХоть и был я нормально доношен.\nМаскировку пытался срывать я,\n- Пленных гонят,- чего ж мы дрожим?\nВозвращались отцы наши, братья\nПо домам, по своим да чужим.\nУ тети Зины кофточка с драконами, да змеями -\nТо у Попова Вовчика отец пришел с трофеями.\nТрофейная Япония, трофейная Германия:\nПришла страна Лимония - сплошная чемодания.\nВзял у отца на станции погоны, словно цацки, я,\nА из эвакуации толпой валили штатские.\nОсмотрелись они, оклемались,\nПохмелились, потом протрезвели.\nИ отплакали те, кто дождались,\nНедождавшиеся отревели.\nСтал метро рыть отец Витькин с Генкой,\nМы спросили:- зачем? - Он в ответ,\nМол, коридоры кончаются стенкой,\nА тоннели выводят на свет.\nПророчество папашино не слушал Витька с корешом:\nИз коридора нашего в тюремный коридор ушел.\nДа он всегда был спорщиком, припрешь к стене - откажется\nПрошел он коридорчиком и кончил стенкой, кажется.\nНо у отцов свои умы, а что до нас касательно,\nНа жизнь засматривались мы вполне самостоятельно.\nВсе - от нас до почти годовалых\nТолковищу вели до кровянки,\nА в подвалах и полуподвалах\nРебятишкам хотелось под танки.\nНе досталось им даже по пуле,\nВ ремеслухе живи не тужи.\nНи дерзнуть, ни рискнуть, но рискнули -\nИз напильников сделать ножи.\nОни воткнутся в легкие\nОт никотина черные,\nПо рукоятки легкие трехцветные наборные.\nВели дела отменные сопливые острожники.\nНа стройке немцы пленные на хлеб меняли ножики.\nСперва играли в фантики в пристенок с крохоборами,\nИ вот ушли романтики из подворотен ворами.\nБыло время и были подвалы,\nБыло дело и цены снижали.\nИ текли, куда надо, каналы\nИ в конце, куда надо, впадали.\nДети бывших старшин да майоров\nДо бедовых широт поднялись,\nПотому, что из всех коридоров\nИм казалось сподручнее вниз.","name": "Баллада о детстве","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1395, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1829","text": "Ничто, ничто на свете\nМеня не веселит\nС тех пор, как я расстался\nС подругой навсегда;\nС тех пор, взгляну ль на юных,\nИграющих девиц,\nВздохну, и горьки слезы\nПольются из очей.\nОни, кружась, резвятся,\nКак ласточки весной,\nМоим слезам смеются\nС улыбкою любви.\nКрасавицы младые,\nИ я здесь счастлив был,\nИ я в пирах веселых\nШутил, подобно вам.\nНо рано рок суровый\nСказал: расстанься с ней.\nС тех пор я не встречаю\nУж радости нигде.","name": "Ничто, ничто на свете...","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1396, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1838","text": "Дева черноглазая! Дева чернобровая!\nГрузия! дочь и зари, и огня!\nСтрасть и нега томная, прелесть вечно новая\nДышат в тебе, сожигая меня!\nНе томит тебя кручина\nПрежних, пасмурных годов!\nМного было женихов,\nТы избрала — Исполина!\nВот он идет: по могучим плечам\nПышно бегут светло-русые волны;\nВзоры подобны небесным звездам,\nВесь он и жизни и крепости полный,\nГордо идет, без щита и меча;\nТолько с левого плеча,\nЗыблясь, падает порфира;\nСветл он, как снег; грудь, что степь, широка,\nА железная рука\nТвердо правит осью мира.\nВышла невеста навстречу; любовь\nЗноем полудня зажгла ее кровь;\nИ, откинув покрывало\nОт стыдливого чела,\nВ даль всё глядела, всем звукам внимала,\nТам, под Казбеком, в ущелье Дарьяла,\nЖениха она ждала.\nВ сладостном восторге с ним повстречалась\nИ перстнями поменялась;\nВ пене Терека к нему\nБросилась бурно в объятья, припала\nНежно на грудь жениху своему.\nПриняла думу, и вся — просияла.\nПрошлых веков не тревожься печалью,\nВечно к России любовью гори,—\nСлитая с нею, как с бранною сталью\nПурпур зари.","name": "Брак Грузии с Русским царством","date_to": "1838"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1397, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Блок","date_from": "1908","text": "Часовая стрелка близится к полночи.\nСветлою волною всколыхнулись свечи.\nТемною волною всколыхнулись думы.\nС Новым годом, сердце! Я люблю вас тайно,\nВечера глухие, улицы немые.\nЯ люблю вас тайно, темная подруга\nЮности порочной, жизни догоревшей.","name": "Часовая стрелка близится к полночи...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1398, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1827","text": "Князь Шаликов, газетчик наш печальный,\nЭлегию семье своей читал,\nА казачок огарок свечки сальной\nПеред певцом со трепетом держал.\nВдруг мальчик наш заплакал, запищал.\n\"Вот, вот с кого пример берите, дуры!\" -\nОн дочерям в восторге закричал.-\n\"Откройся мне, о милый сын натуры,\nАх! что слезой твой осребрило взор?\"\nА тот ему: \"Мне хочется на двор\".","name": "Эпиграмма на Шаликова","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1399, "fields": {"themes": [],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1944","text": "Ты со мной - и каждый миг мне дорог.\nМожет, впереди у нас года,\nно придет разлука, за которой\nне бывает встречи никогда.\nТолько звезды в чей-то час свиданья\nбудут так же лить свой тихий свет.\nГде тогда в холодном мирозданье,\nмилый друг, я отыщу твой след?","name": "Ты со мной - и каждый миг мне дорог...","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1400, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1917","text": "Только живите!— Я уронила руки,\nЯ уронила на руки жаркий лоб.\nТак молодая Буря слушает Бога\nГде-нибудь в поле, в какой-нибудь\nтемный час.\nИ на высокий вал моего дыханья\nВластная вдруг — словно с неба —\nложится длань.\nИ на уста мои чьи-то уста ложатся.\n— Так молодую Бурю слушает Бог.","name": "Только живите!— Я уронила руки...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1401, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1833","text": "(Баллада)\nБыл сильный вихорь, сильный дождь;\nКипя, ярилася пучина;\nКо брегу Рино, горный вождь,\nПримчался с дочерью Уллина.\n\"Рыбак, прими нас в твой челнок;\nРыбак, спаси нас от погони;\nУллин с дружиной недалек:\nНам слышны крики; мчатся кони\".\n\"Ты видишь ли, как зла вода?\nТы слышишь ли, как волны громки?\nПускаться плыть теперь беда:\nМой челн не крепок, весла ломки\".\n\"Рыбак, рыбак, подай свой челн;\nСпаси нас: сколь ни зла пучина,\nПощада может быть от волн -\nЕе не будет от Уллина! \"\nГроза сильней, пучина злей,\nИ ближе, ближе шум погони;\nИм слышен тяжкий храп коней,\nИм слышен стук мечей о брони.\n\"Садитесь, в добрый час; плывем\".\nИ Рино сел, с ним дева села;\nРыбак отчалил; челноком\nСедая бездна овладела.\nИ смерть отвсюду им: открыт\nПред ними зев пучины жадный;\nЗа ними с берега грозит\nУллин, как буря беспощадный.\nУллин ко брегу прискакал;\nОн видит: дочь уносят волны;\nИ гнев в груди отца пропал,\nИ он воскликнул, страха полный:\n\"Мое дитя, назад, назад!\nПрощенье! возвратись, Мальвина!\"\nНо волны лишь в ответ шумят\nНа зов отчаянный Уллина.\nРевет гроза, черна как ночь;\nЛетает челн между волнами;\nСквозь пену их он видит дочь\nС простертыми к нему руками.\n\"О, возвратися, возвратись!\"\nНо грозно раздалась пучина,\nИ волны, челн пожрав, слились\nПри крике жалобном Уллина.","name": "Уллин и его дочь","date_to": "1833"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1402, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Человек — хоть будь он трижды гением —\nОстается мыслящим растением.\nС ним в родстве деревья и трава.\nНе стыдитесь этого родства.\nВам даны до вашего рождения\nСила, стойкость, жизненность растения.","name": "Человек — хоть будь он трижды гением..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1403, "fields": {"themes": [7],"author": "Рюрик Ивнев","date_from": "1940","text": "На кисть художника я променял бы лиру,\nЧтоб Вас запечатлеть хотя б единый раз\nИ передать, как дар векам, потомству, миру —\nЦвет Вашего лица, блеск темно-синих глаз.\nИзбороздив моря, изгибы рек и сушу,\nВобрав в зрачки свои, как влагу, тень и свет,\nПростому полотну я отдал бы всю душу\nИ, о себе забыв, писал бы Ваш портрет.\nПред ним склонились бы — и кипарис и ели,\nИм любовались бы созвездья до утра,\nИ на его черты завистливо глядели\nНепревзойденные в искусстве мастера.\nНо зависть мучила б еще сильней смотрящих\nК тем, кто когда-нибудь хотя б коснулся Вас.\nК тем, кто при жизни видел свет горящих,\nНеповторимых темно-синих глаз.","name": "Портрет","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1404, "fields": {"themes": [],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1794","text": "Хвала Всевышнему Владыке!\nВеликость Он явил свою:\nВельмож меня поставил в лике,\nДа чудеса Его пою.\nПришли, пришли те дни святые,\nДа правый суд я покажу,\nКолеблемы столпы земные\nЗаконом Божьим утвержу.\nСкажу я грешным: — не грешите;\nНадменным — не вздымайте рог;\nВ безумии не клевещите,\nНесправедлив что будто Бог.\nОт запада и от востока,\nОт гор, пустыней и морей\nНет человека без порока,\nБез слабостей и без страстей.\nНо Бог есть судия единый,\nВладыка и правитель всех;\nОн сих возносит на вершины,\nА понижает долу тех.\nВина багряна чаша цельна,\nИз коей сладки перлы бьют,\nВ его руке всем растворенна:\nНо дрожди грешники пиют.\nОт арфы радость да прольется\nВ хваление Тебе, мой Бог!\nНеправых выя да согнется,\nА правых вознесется рог!","name": "Радость о правосудии","date_to": "1794"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1405, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Озеров","date_from": "1966","text": "Усталость или отчужденье,\nИли замучила жара,\nИли в душе твоей смятенье —\nНе разобрался я вчера.\nВ преувеличенном вниманье,\nС которым слушала меня,\nОпределилось пониманье\nДругому отданного дня.\nВ предупредительности явной\nСквозил — отчетлив не вполне —\nПредмет твоей заботы главной,\nЧто адресована не мне.\nНо перед сном и на рассвете,\nКогда сходила тень с земли,\nВдруг смутные догадки эти\nЛицо тревоги обрели.\nНе заговор и не злодейство,\nНо из разрозненных примет\nСамо собой слагалось действо\nПоследних трех с излишком лет.\nЕсть у тебя такое свойство:\nНезримо, маленькой рукой\nТворить большое беспокойство,\nВнушая волю и покой.","name": "Усталость или отчужденье...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1406, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "К почтению, льзя объявить любовь, без презора,\nБуде хочешь на сердце держать твою тайну,\nТо к цельбе твоей страсти нету средства скора.\nАх! не надлежит молчу иметь чрезвычайну.\nЧто ни говорят красны, но весьма им мило\nВидеть пред собою всегда в страсти на коленах\nЛюбяща, чье бы сердце оным знать чинило,\nЧто вздохи постоянны и жар не в пременах.\nОни никогда за то нигде не гневятся,\nЧто их находят красных, что им объявляют\nЛюбовь к ним и что они всем любимы зрятся;\nНаконец, что все у них любви же прощают.","name": "К почтению, льзя объявить любовь...","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1407, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1870","text": "О, скоро ль минет это время,\nВесь этот нравственный хаос,\nГде прочность убеждений - бремя,\nГде подвиг доблести - донос;\nГде после свалки безобразной,\nКоторой кончилась борьба,\nНе отличишь в толпе бессвязной\nНи чистой личности от грязной,\nНи вольнодумца от раба;\nГде быта старого оковы\nУже поржавели на нас,\nА светоч, путь искавший новый,\nЧуть озарив его, погас;\nГде то, что прежде создавала\nЖивая мысль, идет пока\nКак бы снаряд, идущий вяло\nИ силой прежнего толчка;\nГде стыд и совесть убаюкать\nМы все желаем чем-нибудь\nИ только б нам ладонью стукать\nВ \"патриотическую\" грудь!..","name": "О, скоро ль минет это время...","date_to": "1870"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1408, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Полежаев","date_from": "1832","text": "О, для чего судьба меня сгубила?\nЗачем из цепи бытия\nМеня навек природа исключила,\nИ страшно вживе умер я?\nЕще в груди моей бунтует пламень\nНеугасаемых страстей,\nА совесть, как врага заклятый камень,\nГнетет отверженца людей!\nЕще мой взор, блуждающий, но быстрый,\nПорою к небу устремлен,\nА божества святой отрадной искры,\nНадежды с верой, я лишен!\nИ дышит всё в создании любовью,\nИ живы червь, и прах, и лист,\nА я, злодей, как Авелевой кровью\nЗапечатлен! Я атеист!..\nИ вижу я, как горестный свидетель,\nСиянье утренней звезды,\nИ с каждым днем твердит мне добродетель:\n«Страшись, страшись готовой мзды!..»\nИ грозен он, висящей казни голос,\nИ стынет кровь во мне, как лед,\nИ на челе стоит невольно волос,\nИ выступает градом пот!\nБежал бы я в далекие пустыни,\nПрезрел бы ужас гробовой!\nДуша кипит, но не руке, рабыне,\nРазбить сосуд свой роковой!\nИ жизнь моя мучительнее ада,\nИ мысль о смерти тяжела...\nА вечность... ах! она мне не награда —\nЯ сын погибели и зла!\nЗачем же я возник, о провиденье,\nИз тьмы веков перед тобой?\nО, обрати опять в уничтоженье\nАтом, караемый судьбой!\nЗемля, раскрой несытую утробу,\nГорящей Этной протеки\nИ, бурный вихрь, тоску мою и злобу\nИ память с пеплом развлеки!","name": "Ожесточенный","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1409, "fields": {"themes": [],"author": "Юрий Левитанский","date_from": "1991","text": "...И уже мои волосы — ах, мои бедные кудри! —\nопадать начинают,\nкак осенние первые листья\nв тишине опадают.\nДух увяданья, звук опаданья неразличимый\nисподтишка подступает,\nподкрадывается незаметно.\nЛист опадает, лес опадает, звук опаданья неразличимый\nв ушах моих отдается подобно грому,\nподобно обвалу и камнепаду,\nподобно набату.\nКатя, спаси меня! Аня, спаси меня! Оля, спаси меня!—\nгубы мои произносят неслышно —\nда нет, это листья,\nих шорох, их шелест,\nа чудится мне,\nбудто я говорю,\nбудто криком кричу я.\nЛес опадает, лист опадает, падает, кружится\nлист одинокий,\nмгновенье еще,\nи уже он коснется земли.\nНо — неожиданно, вдруг, восходящим потоком\nвнезапно подхватит его,\nи несет,\nи возносит все выше и выше\nв бездонное небо,\nи — ничего нет, наверно, прекрасней на свете,\nчем эта горчащая радость\nвнезапного взлета\nза миг до паденья.","name": "И уже мои волосы...","date_to": "1991"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1410, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","text": "Август - астры,\nАвгуст - звезды,\nАвгуст - грозди\nВинограда и рябины\nРжавой - август!\nПолновесным, благосклонным\nЯблоком своим имперским,\nКак дитя, играешь, август.\nКак ладонью, гладишь сердце\nИменем своим имперским:\nАвгуст!- Сердце!\nМесяц поздних поцелуев,\nПоздних роз и молний поздних!\nЛивней звездных -\nАвгуст!- Месяц\nЛивней звездных!","name": "Август - астры..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1411, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1947","text": "\"Во Францию два гренадера...\"\nЯ их, если встречу, верну.\nЗачем только черт меня дернул\nВлюбиться в чужую страну?\nУж нет гренадеров в помине,\nИ песни другие в ходу,\nИ я не француз на чужбине,-\nОт этой земли не уйду.\nМне все здесь знакомо до дрожи,\nЯ к каждой тропинке привык,\nИ всех языков мне дороже\nС младенчества внятный язык.\nНо вдруг замолкают все споры,\nИ я - это только в бреду,-\nКак два усача гренадера,\nНа запад далекий бреду,\nИ все, что знавал я когда-то,\nВстает, будто было вчера,\nИ красное солнце заката\nНе хочет уйти до утра.","name": "Во Францию два гренадера...","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1412, "fields": {"themes": [20],"author": "Евгений Винокуров","date_from": "1962","text": "Прошла война. Рассказы инвалидов\nЕщё полны войны, войны, войны...\nКазалось мне тогда: в мир не Евклидов -\nВ мир странный были мы занесены.\nЯ думал, жизнь проста и слишком долог\nМой век. А жизнь - кратка и не проста.\nИ я пошёл в себя. Как археолог,\nЯ докопался до того пласта...\nЯ был набит по горло пережитым.\nСтрадания, сводившие с ума,\nМеня распёрли, так ломает житом\nВ год страшных урожаев закрома.\nИ шли слова. Вот так при лесосплаве\nМчат брёвна... Люди, больше я и дня\nМолчать не в силах, я молю о праве\nМне - рассказать, вам - выслушать меня.\nЯ требую. О, будьте так любезны!\nПеред толпою иль наедине.\nЯ изнемог. Я вам открою бездны,\nВ семнадцать лет открывшиеся мне.\nЯ не желаю ничего иного.\nСам заплачу. Награды большей нет!..\nВнутри меня вдруг появилось слово\nИ требует рождения на свет.","name": "Прошла война. Рассказы инвалидов...","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1413, "fields": {"themes": [],"author": "Елена Гуро","text": "Посвящается\nнесравненному сыну\nего родины -\nПаси Яскеляйнен\nНад нами, фрачными, корсетными, крахмальными,\nты запел песню родины.\nТы из нас, фрачных, корсетных,\nвыманил воздух морозной родины.\nВот из голой шейки девушки\nвышло озеро, задутое инеем.\nВот из красного уха мужчины\nвышло облако и часть леса,\nа женщина выпустила из головы сосны,\nа я дорогу и парня в валенках.\nИ пришёл мох с болота и мороз.\nПолетели по снегу дровни — Эх-на!\nПолетели целиной — Эх-на!\nЧерез ухабы поскакали — Эх-на!\nНа мотив «Alae?itke atini»!\n«Не плачь, мать родная»\nТы не плачь, не жалей меня, мама,\nТы не порть своих глазочек.\nДалеко раскинулась дорога по бездорожью.\nНе ломай руки!\nТы не порть старые глазки!\nУ тебя сын не пропадет,\nу тебя сын из можжевельника,\nу тебя сын — молодой булыжник,\nу тебя сын — молодая веточка,\nа веточка молодая, пушистая\nгнется и не ломится.\nТы не ломай руки, мама.\nа бери ведро.\nЯ всегда за тебя носил воду.\nТы не плачь, мама,\nА возьми топор.\nЯ тебе топил тепло печку,\nа у тебя для моего топорища руки малы.\nЭх-на! Родная земля поет,\nВот поет дорога.\nДорога моя — вот.\nВот и сам я!\nА я вожжи взял,\nэх, родина!\nА я ружье взял.\nВот — и мать.\nНе тужи, не тужи, родная,\nзадул большой ветер -\nне тужи, не плачь, мама.\nКамень при дороге стал,\nсосна шумит.\nВетер дальше, дальше погнал окрест.\nНе плачь, мама.\nРодина, родина — земля,\nодна ты — мать.\nЗа тебя я ушел.\nНе тужи, не тужи, родная,\nне плачь, мама.","name": "Елена Гуро — Финская мелодия"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1414, "fields": {"themes": [7],"author": "Булат Окуджава","text": "Храмули — серая рыбка с белым брюшком.\nА хвост у нее как у кильки,\nа нос — пирожком.\nИ чудится мне, будто брови ее взметены\nи к сердцу ее все на свете крючки сведены.\nНо если вглядеться в извилины жесткого дна —\nсчастливой подковкою там шевелится она.\nНо если всмотреться в движение чистой струи —\nона как обрывок еще не умолкшей струны.\nИ если внимательно вслушаться, оторопев,—\nу песни бегущей воды эта рыбка — припев.\nНа блюде простом, пересыпана пряной травой,\nлежит и кивает она голубой головой.\nИ нужно достойно и точно ее оценить,\nкак будто бы первой любовью себя осенить.\nПотоньше, потоньше колите на кухне дрова,\nтакие же тонкие, словно признаний слова!\nПредставьте, она понимает призванье свое:\nи громоподобные пиршества не для нее.\nЕй тосты смешны, с позолотою вилки смешны,\nей чуткие пальцы и теплые губы нужны.\nЕе не едят, а смакуют в вечерней тиши,\nкак будто беседуют с ней о спасенье души.","name": "Храмули"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1415, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1817","text": "Я вижу тень Боброва:\nОна передо мной,\nНагая, без покрова,\nС заразой и с чумой;\nСугубым вздором дышит\nИ на скрижалях пишет\nБессмертные стихи,\nКоторые в мехи\nБог ветров собирает\nИ в воздух выпускает\nНа гибель для певцов;\nИм дышит граф Хвостов,\nШахматов оным дышит,\nИ друг твой, если пишет\nБез мыслей кучи слов.","name": "Я вижу тень Боброва...","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1416, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","date_from": "1967","text": "Подложи мне под голову руку\nИ восставь меня, как до зари\nПодымала на счастье и муку,\nИ опять к высоте привари,\nЧтобы пламя твое ледяное\nСиней солью стекало со лба\nИ внизу, как с горы, предо мною\nШевелились леса и хлеба,\nЧтобы кровь из-под стоп, как с предгорий,\nЖарким деревом вниз головой,\nКаждой веткой ударилась в море\nИ несла корабли по кривой.\nЧтобы вызов твой ранний сначала\nПрозвучал и в горах не затих.\nТы в созвездья других превращала.\nЯ и сам из преданий твоих.","name": "Ода (Подложи мне под...)","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1417, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","text": "Бывают\nЛица мертвенные,\nКраска,\nКак говорится,\nС них давно сбежала.\nТак на лице равнины, словно маска,\nСнегов непроницаемость лежала.\nВдруг\nНа столбе\nМембрана задрожала\nИ началась в эфире свистопляска,\nА на лице равнины, словно маска,\nСнегов непроницаемость лежала.\nО, долго ль будет так?\nНе без конца ли?\nВедь не расскажешь, что это такое!\nПахнуло бурей...\nА снега мерцали\nОбманчивой недвижностью покоя.\nРавнина\nБудто что-то выжидала,\nКак будто бы ничто не волновало.\nИ, наконец,\nЗавыла,\nЗарыдала\nВесна, какой еще и не бывало.\nНет,\nНе бывали ветры столь жестоки,\nИ по оврагам, резким, как морщины,\nКоричневые бурные потоки,\nВскипая, мчались по щекам равнины.\nИ это все -\nНе что-нибудь иное -\nЗвалось весною,\nСлышите: весною!\nНо можно ли, об этом вспоминая,\nНазвать весной все это?\nЯ не знаю.","name": "Бывают лица мертвенные..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1418, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1943","text": "На станции гудели паровозы,\nСкрипели у колодцев журавли,\nИ алые, торжественные розы\nЗа пыльными оградами цвели.\nMы у реки встречались вечерами,\nМы уходили в дальние поля,\nТуда, где за песчаными буграми\nДышала давней тайною земля.\nТам и поныне у речной излуки,\nНа полдороге к дому твоему,\nВ пустую ночь заламывая руки,\nБылое наше ищет нас!\nК чему?!\nЕсть много в мире белых роз и алых,\nЕсть птицы в небе и в ручьях вода,\nЕсть жизнь и смерть.\nНо ни с каких вокзалов\nВ минувшее не ходят поезда.","name": "На станции гудели паровозы...","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1419, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1935","text": "Вечерняя станция.\nжелтая заря...\nПо перрону мокрому\nя ходила зря.\nНикого не встречу я,\nникого, никого.\nлучшего товарища,\nдруга моего...\nНикуда не еду я\nникуда, никуда...\nНе блеснут мне полночью\nчужие города.\nСпутника случайного\nмне не раздобыть,\nлегкого, бездомного\nсердца не открыть.\nСумерки сгущаются,\nноют провода.\nНад синими рельсами\nподнялась звезда.\nНедавней грозою\nпахнет от дорог.\nМалые лягушечки\nскачут из-под ног.","name": "Вечерняя станция...","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1420, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1906","text": "Их вывели тихо под стук барабана,\nЗа час до рассвета, пред радужным днем -\nИ звезды среди голубого тумана\nГорели холодным огнем.\nМелькнули над темной водой альбатросы,\nСветился на мачте зеленый фонарь...\nИ мрачно, и тихо стояли матросы -\nРасстрелом за алое знамя мстит царь.\n. . . . . . . . . . . .\nСтоял он такой же спокойный и властный,\nКак там средь неравной борьбы,\nКогда задымился горящий и красный\n\"Очаков\" под грохот пальбы.\nВсе взглядом округленным странно, упрямо\nЗачем-то смотрели вперед:\nИм чудилась страшная, темная яма...\nКоманда... Построенный взвод...\nА вот Березань, точно карлик горбатый;\nСухая трава и пески...\nШеренгою серой застыли солдаты...\nГроба из досок у могилы, мешки...\nНа море свободном, на море студеном,\nЗдесь казнь приготовил им старый холоп,\nИ в траурной рясе с крестом золоченым\nПодходит услужливый поп...\nПоставили... Саван надели холщовый...-\nОн гордо отбросил мешок...\nВзгляд грустный, спокойно-суровый\nЗадумчив и странно глубок.\n. . . . . . . . . . . . .\nВсе кончено было, когда позолота\nБлеснула на небе парчой огневой,\nИ с пеньем и гиканьем рота\nПрошлась по могиле сырой.\n. . . . . . . . . . . .\nНапрасно!.. Не скроете глиной\nИ серым, сыпучим песком\nБорьбы их свободной, орлиной\nИ бледные трупы с кровавым пятном.","name": "Казнь","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1421, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1925","text": "Петров\nКапланом\nза пуговицу пойман.\nШтаны\nзаплатаны,\nкак балканская карта.\n«Я вам,\nсэр,\nназначаю апойнтман.\nВы знаете,\nкажется,\nмой апартман?\nТудой пройдете четыре блока,\nпотом\nсюдой дадите крен.\nА если\nстриткара набита,\nоколо\nможете взять\nподземный трен.\nВозьмите\nс меняньем пересядки тикет\nи прите спокойно,\nбудто в телеге.\nСлезете на корнере\nу дрогс ликет,\nа мне уж\nи пинту\nпринес бутлегер.\nПриходите ровно\nв севен оклок,—\nпоговорим\nпро новости в городе\nи проведем\nпо-московски вечерок,—\nодни свои:\nжена да бордер.\nА с джабом завозитесь в течение дня\nили\nраздумаете вовсе —\nтогда\nобязательно\nотзвоните меня.\nЯ буду\nв офисе».\n«Гуд бай!» —\nразнеслось окрест\nи кануло\nветру в свист.\nМистер Петров\nпошел на Вест,\nа мистер Каплан —\nна Ист.\nЗдесь, извольте видеть, «джаб»,\nа дома\n«цуп» да «цус».\nС насыпи\nязык\nлетит на полном пуске.\nСкоро\nтолько очень образованный\nфранцуз\nбудет\nкое-что\nсоображать по-русски.\nГорланит\nпо этой Америке самой\nстоязыкий\nнарод-оголтец.\nУж если\nОдесса — Одесса-мама,\nто Нью-Йорк —\nОдесса-отец.","name": "Американские русские","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1422, "fields": {"themes": [7],"author": "Мирра Лохвицкая","date_from": "1904","text": "Я хочу быть любимой тобой\nНе для знойного сладкого сна,\nНо - чтоб связаны с вечной судьбой\nБыли наши навек имена.\nЭтот мир так отравлен людьми,\nЭта жизнь так скучна и темна...\nО, пойми,- о, пойми,- о, пойми,\nВ целом свете всегда я одна.\nЯ не знаю, где правда, где ложь,\nЯ затеряна в мертвой глуши.\nЧто мне жизнь, если ты оттолкнешь\nЭтот крик наболевшей души?\nПусть другие бросают цветы\nИ мешают их с прахом земным,\nНо не ты,- но не ты,- но не ты,\nО властитель над сердцем моим.\nИ навеки я буду твоей,\nБуду кроткой, покорной рабой,\nБез упреков, без слез, без затей.\nЯ хочу быть любимой тобой.","name": "Я хочу быть любимой тобой...","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1423, "fields": {"themes": [20],"author": "Николай Языков","date_from": "1822","text": "Мы бились мечами на чуждых полях,\nКогда, горделивый и смелый как деды,\nС дружиной героев искал я победы\nИ чести жить славой в грядущих веках.\nМы бились жестоко: враги перед нами,\nКак нива пред бурей, ложилися в прах;\nМы грады и села губили огнями,\nИ скальды нас пели на чуждых полях.\nМы бились мечами в тот день роковой,\nКогда, победивши морские пучины,\nМы вышли на берег Гензинской долины,\nИ, встречены грозной, нежданной войной,\nМы бились жестоко: как мы, удалые,\nВраги к нам летели толпа за толпой;\nИх кровью намокли поля боевые,\nИ мы победили в тот день роковой.\nМы бились мечами, полночи сыны,\nКогда я, отважный потомок Одина,\nПринес ему в жертву врага-исполина,\nПри громе оружий, при свете луны.\nМы бились жестоко: секирой стальною\nРазил меня дикий питомец войны;\nНо я разрубил ему шлем с головою,-\nИ мы победили, полночи сыны!\nМы бились мечами. На память сынам\nОставил я броню и щит мой широкий,\nИ бранное знамя, и шлем мой высокий,\nИ меч мой, ужасный далеким странам.\nМы бились жестоко - и гордые нами\nПотомки, отвагой подобные нам,\nРазвесят кольчуги с щитами, с мечами\nВ чертогах отцовских па память сынам.","name": "Песня короля Регнера","date_to": "1822"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1424, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1884","text": "О, этот сельский день и блеск его красивый\nВ безмолвии я чту.\nНе допустить до нас мой ищет глаз ревнивый\nБезумную мечту.\nЛелеяла б душа в успокоенье томном\nНеведомую даль,\nНо так нескромно все в уединенье скромном,\nЧто стыдно мне и жаль.\nПойдем ли по полю — мы чуждые тревоги,\nИ радует ходьба,\nУж кланяются нам обоим вдоль дороги\nЧужие все хлеба.\nИдем ли под вечер, избегнувши селений,\nГде все стоит в пыли,\nПо солнцу движемся — гляжу, а наши тени\nЗа ров и лес ушли.\nВот ночь со всем уже, что мучило недавно,\nПерерывает связь,\nА звезды, с высоты глядя на нас так явно,\nМигают, не стыдясь.","name": "О, этот сельский день и блеск его красивый...","date_to": "1884"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1425, "fields": {"themes": [],"author": "Юрий Левитанский","text": "За стеною голоса\nи звон посуды.\nДоводящие до умопомраченья\nразговоры за стеною,\nпересуды\nи дебаты философского значенья.\nВидно, за полночь.\nРазбужен поневоле,\nя выскакиваю из-под одеяла.\nЧто мне снилось?\nМне приснилось чисто поле,\nгде-то во поле березонька стояла.\nЯ кричу за эту стену:\n- Погодите!\nВетер во поле березу пригибает.\nОдевайтесь,- говорю,-\nи выходите,\nгде-то во поле береза погибает.\nПять минут,- кричу,-\nдостаточно на сборы.\nСтанем разом против ветра и мороза...-\nПересуды за стеною,\nразговоры.\nЗамерзает где-то во поле береза.","name": "Береза"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1426, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1935","text": "Зачем вы отравили воду\nИ с грязью мой смешали хлеб?\nЗачем последнюю свободу\nВы превращаете в вертеп?\nЗа то, что я не издевалась\nНад горькой гибелью друзей?\nЗа то, что я верна осталась\nПечальной родине моей?\nПусть так. Без палача и плахи\nПоэту на земле не быть.\nНам покаянные рубахи,\nНам со свечой идти и выть.","name": "Зачем вы отравили воду...","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1427, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1865","text": "Как верно здравый смысл народа\nЗначенье слов определил:\nНедаром, видно, от «ухода»\nОн вывел слово «уходил».","name": "Как верно здравый смысл народа...","date_to": "1865"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1428, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1925","text": "Русской ржи от меня поклон,\nПолю, где баба застится...\nДруг! Дожди за моим окном,\nБеды и блажи на сердце...\nТы в погудке дождей и бед —\nТо ж, что Гомер в гекзаметре.\nДай мне руку — на весь тот свет!\nЗдесь мои — обе заняты.","name": "Русской ржи от меня поклон...","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1429, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1879","text": "В тени задумчивого сада,\nГде по обрыву, над рекой,\nПолзет зеленая ограда\nКустов акации густой,\nГде так жасмин благоухает,\nГде ива плачет над водой,—\nВ прозрачных сумерках мелькает\nТвой образ стройный и живой.\nКто ты, шалунья,— я не знаю,\nНо милым песням на реке\nЯ часто издали внимаю\nВ моем убогом челноке.\nОни звенят, звенят и льются\nТо с детской верой, то с тоской,\nИ звонким эхом раздаются\nЗа неподвижною рекой.\nНо чуть меня ты замечаешь\nВ густых прибрежных камышах,\nТы вдруг лукаво замолкаешь\nИ робко прячешься в кустах;\nИ я, в глуши сосед случайный\nИ твой случайный враг и друг,\nЛюблю следить с отрадой тайной\nТвой полный грации испуг.\nНе долог он: пройдет мгновенье —\nИ вновь из зелени густой\nТвое серебряное пенье\nЛетит и тонет за рекой.\nМелькнет кудрявая головка,\nБлеснет лукавый, гордый взор —\nИ всё поет, поет плутовка,\nИ песням вторит синий бор.\nСтемнело... Зарево заката\nСлилось с лазурью голубой,\nТуманной дымкой даль объята,\nПоднялся месяц над рекой;\nКустов немые очертанья\nСтоят как будто в серебре,—\nПрощай, — до нового свиданья\nИ новых песен на заре!..","name": "В тени задумчивого сада","date_to": "1879"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1430, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "В немолчном говоре природы,\nСреди лугов, полей, лесов\nЕсть звуки рабства и свободы\nВ великом хоре голосов...\nКоронки всех иван-да-марий,\nВероник, кашек и гвоздик\nИдут в стога, в большой гербарий,\nУтратив каждая свой лик!\nНередко видны на покосах,\nВблизи усталых косарей —\nСидят на граблях и на косах\nПевцы воздушные полей.\nПоют о чудных грезах мая,\nО счастье, о любви живой,\nПоют, совсем не замечая\nОрудий смерти под собой!","name": "В немолчном говоре природы..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1431, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1960","text": "Если б я был физически слабым -\nЯ б морально устойчивым был,-\nНи за что не ходил бы по бабам,\nАлкоголю б ни грамма не пил!\nЕсли б я был физически сильным -\nЯ б тогда - даже думать боюсь! -\nПил бы влагу потоком обильным,\nНо... по бабам - ни шагу, клянусь!\nНу а если я средних масштабов -\nЧто же делать мне, как же мне быть? -\nНе могу игнорировать бабов,\nНе могу и спиртного не пить!\nКонец 1950-х - начало -х","name": "Если б я был физически слабым...","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1432, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1893","text": "В стороне далекой от родного края\nСнится мне приволье тихих деревень,\nВ поле при дороге белая береза,\nОзими да пашни — и апрельский день.\nЛасково синеет утреннее небо,\nЛегкой белой зыбью облака плывут,\nВажно грач гуляет за сохой на пашне,\nПар блестит над пашней... А кругом поют\nЖаворонки в ясной вышине воздушной\nИ на землю с неба звонко трели льют.\nВ стороне далекой от родного края\nДевушкой-невестой снится мне Весна:\nОчи голубые, личико худое,\nСтройный стан высокий, русая коса.\nВесело ей в поле теплым, ясным утром!\nМил ей край родимый — степь и тишина,\nМил ей бедный север, мирный труд крестьянский,\nИ с приветом смотрит на поля она:\nНа устах улыбка, а в очах раздумье —\nЮности и счастья первая весна!","name": "В стороне далекой от родного края...","date_to": "1893"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1433, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Михалков","text": "В Казани он - татарин,\nВ Алма-Ате - казах,\nВ Полтаве - украинец\nИ осетин в горах.\nОн в тундре - на оленях,\nВ степи - на скакуне,\nОн ездит на машинах,\nОн ходит по стране\nЖивет он в каждом доме,\nВ кибитке и в избе,\nКо мне приходит в гости.\nЯвляется к тебе.\nОн с компасом в кармане\nИ с глобусом в руках,\nС линейкою под мышкой,\nСо змеем в облаках.\nОн летом - на качелях,\nЗимою - на коньках,\nОн ходит на ходулях\nИ может на руках.\nОн ловко удит рыбу\nИ в море и в реке,\nВ Балтийском и в Каспийском,\nВ Амуре и в Оке.\nОн - летчик-испытатель\nСтремительных стрекоз.\nОн - физик и ботаник,\nМеханик и матрос.\nОн честен и бесстрашен\nНа суше и воде -\nТоварища и друга\nНе бросит он в беде\nВ трамвай войдет калека,\nСтарик войдет в вагон,-\nИ старцу и калеке\nУступит место он.\nОн гнезд не разоряет\nНе курит и не врет,\nНе виснет на подножках,\nЧужого не берет.\nЕго дворцы в столицах,\nЕго Артек в Крыму,\nВсе будущее мира\nПринадлежит ему!\nОн красный галстук носит\nРебятам всем в пример.\nОн - девочка, он - мальчик,\nОн - юный пионер!","name": "Мой друг"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1434, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1968","text": "Протопи ты мне баньку, хозяюшка,\nРаскалю я себя, распалю,\nНа полоке, у самого краюшка,\nЯ сомненья в себе истреблю.\nРазомлею я до неприличности,\nКовш холодный - и все позади.\nИ наколка времен культа личности\nЗасинеет на левой груди.\nПротопи ты мне баньку по-белому -\nЯ от белого свету отвык.\nУгорю я, и мне, угорелому,\nПар горячий развяжет язык.\nСколько веры и лесу повалено,\nСколь изведано горя и трасс,\nА на левой груди - профиль Сталина,\nА на правой - Маринка анфас.\nЭх, за веру мою беззаветную\nСколько лет отдыхал я в раю!\nПроменял я на жизнь беспросветную\nНесусветную глупость мою.\nПротопи ты мне баньку по-белому -\nЯ от белого свету отвык.\nУгорю я, и мне, угорелому,\nПар горячий развяжет язык.\nВспоминаю, как утречком раненько\nБрату крикнуть успел: \"Пособи!\"\nИ меня два красивых охранника\nПовезли из Сибири в Сибирь.\nА потом на карьере ли, в топи ли,\nНаглотавшись слезы и сырца,\nБлиже к сердцу кололи мы профили\nЧтоб он слышал, как рвутся сердца.\nПротопи ты мне баньку по-белому -\nЯ от белого свету отвык.\nУгорю я, и мне, угорелому,\nПар горячий развяжет язык.\nОх, знобит от рассказа дотошного,\nПар мне мысли прогнал от ума.\nИз тумана холодного прошлого\nОкунаюсь в горячий туман.\nЗастучали мне мысли под темечком,\nПолучилось - я зря им клеймен,\nИ хлещу я березовым веничком\nПо наследию мрачных времен.\nПротопи ты мне баньку по-белому -\nЯ от белого свету отвык.\nУгорю я, и мне, угорелому,\nПар горячий развяжет язык.","name": "Банька по-белому","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1435, "fields": {"themes": [7],"author": "Вадим Шершеневич","date_from": "1910","text": "Я привык к Вашей столовой с коричневым тоном,\nК чаю вечернему, к стеклянному звону,\nК белым чашкам и к собачьему лаю.\nЯ всегда у Вас вечерами бываю.\nВсе так приветливо! Порою печальное.\nИз окна я вижу церковь дальнюю.\nКакой-то хаос гармонии многотонной.\nВ соседней комнате звонок телефонный.\nИ воздух поет: \"смотри, смотри,\nКак замкнули двери, молча, драпри!\"\nПо комнатам веет любовный туман,\nО, как знаком мне пестрый диван!\nТут я впервые интимность познал;\nЕе навеял Ваш светлый зал.\nИ понял, что все другое - ошибка,\nЧто солнце - детей наивных улыбка,\nЧто сердце ловит в звездах ответ,\nЧто сам я глупый, глупый поэт.","name": "Интимное","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1436, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Блок","date_from": "1916","text": "Чертя за кругом плавный круг,\nНад сонным лугом коршун кружит\nИ смотрит на пустынный луг.-\nВ избушке мать, над сыном тужит:\n\"На хлеба, на, на грудь, соси,\nРасти, покорствуй, крест неси\".\nИдут века, шумит война,\nВстает мятеж, горят деревни,\nА ты всё та ж, моя страна,\nВ красе заплаканной и древней.-\nДоколе матери тужить?\nДоколе коршуну кружить?","name": "Коршун","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1437, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","date_from": "1963","text": "По главной сути\nЖизнь проста:\nЕе уста...\nЕго уста...\nОна проста\nПо доброй сути,\nПусть только грудь\nПрильнет ко груди.\nВесь смысл ее\nИ мудр и прост,\nКак стебелька\nВесенний рост.\nА кровь солдат?\nА боль солдатки?\nА стронций\nВ куще облаков?\nТо всё ошибки,\nВсё накладки\nИ заблуждения\nВеков.\nА жизни суть,\nОна проста:\nЕе уста,\nЕго уста...","name": "По главной сути...","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1438, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1831","text": "Воют волны, скачут волны!\nПод тяжелым плеском волн\nПрям стоит наш парус полный,\nБыстро мчится легкий челн,\nИ расталкивает волны,\nИ скользит по склонам волн!\nИх, порывами вздувая,\nБуря гонит ряд на ряд;\nРазгулялась волновая;\nБуйны головы шумят,\nДруг на друга набегая,\nОтшибаяся назад!\nНо глядите: перед нами,\nВдоль по темным облакам,\nРазноцветными зарями\nОтливаясь там и там,\nЗолотыми полосами\nДень и небо светят нам.\nПронесися, мрак ненастный!\nВоссияй, лазурный свод!\nРазверни свой день прекрасный\nНадо всем простором вод:\nСмолкнут бездны громогласны,\nИх волнение падет!\nБлещут волны, плещут волны!\nПод стеклянным брызгом волн\nПрям стоит наш парус полный,\nБыстро мчится легкий челн,\nРаздвигая сини волны\nИ скользя по склонам волн!","name": "Пловец (Воют волны...)","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1439, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1916","text": "За отряд улетевших уток,\nза сквозной поход облаков\nмне хотелось отдать кому-то\nзолотые глаза веков...\nТак сжимались поля, убегая,\nсловно осенью старые змеи,\nтак за синюю полу гая\nты схватилась, от дали немея,\nЧто мне стало совсем не страшно:\nведь какие слова ни выстрой —\nвсё равно стоят в рукопашной\nза тебя с пролетающей быстрью.\nА крылами взмахнувших уток\nмне прикрыла лишь осень очи,\nно тебя и слепой — зову так,\nчто изорвано небо в клочья.","name": "За отряд улетевших уток...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1440, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1915","text": "Легкомыслие!- Милый грех,\nМилый спутник и враг мой милый!\nТы в глаза мне вбрызнул смех,\nи мазурку мне вбрызнул в жилы.\nНаучив не хранить кольца,-\nс кем бы Жизнь меня ни венчала!\nНачинать наугад с конца,\nИ кончать еще до начала.\nБыть как стебель и быть как сталь\nв жизни, где мы так мало можем...\n- Шоколадом лечить печаль,\nИ смеяться в лицо прохожим!","name": "Легкомыслие - милый грех...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1441, "fields": {"themes": [],"author": "Демьян Бедный","date_from": "1933","text": "В саду зеленом и густом\nПчела под розовым кустом\nЗаботливо и радостно жужжала.\nА под кустом змея лежала.\n«Ах, пчелка, почему, скажи, судьба твоя\nСчастливее гораздо, чем моя?—\nСказала так пчеле змея.—\nВ одной чести с тобой мне быть бы надлежало.\nЛюдей мое пугает жало,\nНо почему ж тогда тебе такая честь\nИ ты среди людей летаешь так привольно?\nИ у тебя ведь жало есть,\nКоторым жалишь ты, и жалишь очень больно!»\n— «Скажу. Ты главного, я вижу, не учла,—\nЗмее ответила пчела,—\nЧто мы по-разному с тобою знамениты,\nЧто разное с тобой у нас житье-бытье,\nЧто ты пускаешь в ход оружие свое\nДля нападения, я ж — только для защиты».","name": "Пчела","date_to": "1933"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1442, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1972","text": "Во время ужина он встал из-за стола\nи вышел из дому. Луна светила\nпо-зимнему, и тени от куста,\nпревозмогая завитки ограды,\nтак явственно чернели на снегу,\nкак будто здесь они пустили корни.\nСердцебиенье, ни души вокруг.\nТак велико желание всего\nживущего преодолеть границы,\nраспространиться ввысь и в ширину,\nчто, стоит только выглянуть светилу,\nкакому ни на есть, и в тот же миг\nокрестности становятся добычей\nне нас самих, но устремлений наших.","name": "Неоконченный отрывок (Во время ужина...)","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1443, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","text": "Ни хрупкие тени Японии,\nНи вы, сладкозвучные Индии дщери,\nНе могут звучать похороннее,\nЧем речи последней вечери.\nПред смертью жизнь мелькает снова,\nНо очень скоро и иначе.\nИ это правило - основа\nДля пляски смерти и удачи.","name": "Ни хрупкие тени Японии..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1444, "fields": {"themes": [],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1845","text": "Еще прибавился мне год\nК годам унылого страданья;\nГляжу на их тяжелый ход\nНе ропща, но без упованья -\nЧто будет, знаю наперед:\nНет в жизни для меня обмана.\nБлестящ и весел был восход,\nА запад весь во мгле тумана.","name": "Еще прибавился мне год...","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1445, "fields": {"themes": [],"author": "Тэффи","text": "Не тронь моих цветов!- Они священны!\nПровидя темный путь их жертвенной судьбы!\nВеликие жрецы и кроткие рабы\nСлужили им, коленопреклоненны.\nСплетешь ли ты венок из этих фьялок!\nЗамученных цветов для радости не рви.\nИх горький аромат на пиршестве любви\nСмутит тебя, томителен и жалок...\nО, царственная скорбь - их увяданье!\nЗабудь лазурный день и солнечную высь,\nПриди к моим цветам, молитвенно склонись,\nЗемле моей отдай свое лобзанье!","name": "Не тронь моих цветов!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1446, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1916","text": "Вот иду я,\nзаморский страус,\nв перьях строф, размеров и рифм.\nСпрятать голову, глупый, стараюсь,\nв оперенье звенящее врыв.\nЯ не твой, снеговая уродина.\nГлубже\nв перья, душа, уложись!\nИ иная окажется родина,\nвижу -\nвыжжена южная жизнь.\nОстров зноя.\nВ пальмы овазился.\n\"Эй,\nдорогу!\"\nВыдумку мнут.\nИ опять\nдо другого оазиса\nвью следы песками минут.\nИные жмутся -\nуйти б,\nне кусается ль?-\nИные изогнуты в низкую лесть.\n\"Мама,\nа мама,\nнесет он яйца?\"-\n\" Не знаю, душечка,\nДолжен бы несть\".\nРжут этажия.\nУлицы пялятся.\nОбдают водой холода.\nВесь истыканный в дымы и в пальцы,\nпереваливаю года.\nЧто ж, бери меня хваткой мёрзкой!\nБритвой ветра перья обрей.\nПусть исчезну,\nчужой и заморский,\nпод неистовства всех декабрей.","name": "России","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1447, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1858","text": "Что за детская головка,\nЧто за тонкие черты!\nИ в улыбке и в движеньях\nСколько детской простоты!\nЛишь во взгляде, полном думы,\nЯ читаю иногда,\nЧто исчезли безвозвратно\nДетской резвости года.\nТо огнем, то негой дышат\nЭти карие глаза;\nЗнать, для сердца наступает\nСтрасти первая гроза...\nИ боюсь я, и невольно\nГрудь сжимается тоской:\nНе степной былинке слабой\nС ураганом вынесть бой!","name": "Что за детская головка...","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1448, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","date_from": "1907","text": "Средь каменьев меня затерзали:\nЗатерзали пророка полей.\nЯ на кость — полевые скрижали —\nПроливаю цветочный елей.\nОблечен в лошадиную кожу,\nПесью челюсть воздев на чело,\nЛикованьем окрестность встревожу,—\nКак прошло: всё прошло — отошло.\nРазразитесь, призывные трубы,\nНад раздольем осенних полей!\nВ хмурый сумрак оскалены зубы\nВеличавой короны моей.\nПоле — дом мой. Песок — мое ложе.\nПолог — дым росянистых полян.\nЗагорбатится с палкой прохожий —\nПриседаю покорно в бурьян.\nНыне, странники, с вами я: скоро ж\nДымным дымом от вас пронесусь —\nЯ — просторов рыдающих сторож,\nИсходивший великую Русь.","name": "Полевой пророк","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1449, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1910","text": "Раскрыв ладонь, плечо склонила...\nЯ не видал еще лица,\nНо я уж знал, какая сила\nВ чертах Венерина кольца...\nИ раздвоенье линий воли\nСказало мне, что ты как я,\nЧто мы в кольце одной неволи -\nВ двойном потоке бытия.\nИ если суждены нам встречи\n(Быть может, топоты погонь),\nЯ полюблю не взгляд, не речи,\nА только бледную ладонь.","name": "Раскрыв ладонь, плечо склонила...","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1450, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1964","text": "Это легкое небо - как встарь - над моей головой.\nЛишь оно не стареет с годами, с летами.\nПорастают озера высокой спокойной травой,\nЗарастают они водяными цветами.\nТы на камне стояла, звала меня смуглой рукой,\nНи о чем не грустя и судьбы своей толком не зная.\nОтраженная в озере, только здесь ты осталась такой,-\nНа земле ты иная, иная, иная.\nТолько здесь ты еще мне верна, ты еще мне видна,-\nНо из глуби подкрадывается забвенье.\nНе спеша к тебе тянутся тихие травы со дна,\nПрорастают кувшинки сквозь твое отраженье.\nТы порой встрепенешься от ветра, порою на миг\nУлыбнешься стрекозам, над тобой летящим.\nНо осенние тучи, зацепившись за тонкий тростник,\nНа лицо наплывают все чаще и чаще.","name": "На озере","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1451, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1840","text": "Всегда и в пурпуре и в злате,\nВ красе негаснущих страстей,\nТы не вздыхаешь об утрате\nКакой-то младости твоей.\nИ юных граций ты прелестней!\nИ твой закат пышней, чем день!\nТы сладострастней, ты телесней\nЖивых, блистательная тень!","name": "Всегда и в пурпуре и в злате...","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1452, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1874","text": "Лишь год назад — с мучительной тоскою,\nС тоской безумною тебя я покидал,\nИ мнилось мне — навеки я с тобою\nИ жизнь, и свет, и счастье потерял.\nЛишь год прошел — в ничтожестве забвенья\nИсчезла ты, как давний, давний сон,\nИ лишь порой я вспомню на мгновенье\nБылые дни, когда мне снился он.","name": "Лишь год назад — с мучительной тоскою...","date_to": "1874"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1453, "fields": {"themes": [],"author": "Каролина Павлова","date_from": "1858","text": "Умолк шум улиц - поздно;\nЧернеет неба свод,\nИ тучи идут грозно,\nКак витязи в поход.\nНа темные их рати\nСмотрю я из окна,-\nИ вспомнились некстати\nДругие времена,\nТе дни - их было мало,-\nТот мимолетный срок,\nКогда я ожидала -\nИ слышался звонок!\nТа повесть без развязки!\nУжель и ныне мне\nВсей этой старой сказки\nЗабыть нельзя вполне?\nЯ стихла, я довольна,\nБезумие прошло,-\nНо все мне что-то больно\nИ что-то тяжело.","name": "Умолк шум улиц - поздно...","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1454, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","date_from": "1963","text": "Уличному художнику\nЛили Брик на мосту лежит,\nразутюженная машинами.\nПод подошвами, под резинами,\nкак монетка зрачок блестит!\nПешеходы бросают мзду.\nИ как рана,\nМаяковский,\nщемяще ранний,\nкак игральная карта в рамке,\nнамалеван на том мосту!\nКаково Вам, поэт, с любимой?!\nЭто надо ж - рвануть судьбой,\nчтобы ликом,\nкак Хиросимой,\nотпечататься в мостовой!\nПо груди Вашей толпы торопятся,\nСена плещется под спиной.\nИ, как божья коровка, автобусик\nмчит, щекочущий и смешной.\nКак волнение Вас охватывает!..\nМост парит,\nночью в поры свои асфальтовые,\nкак сирень,\nвпитавши Париж.\nГений. Мот. Футурист с морковкой.\nЛьнул к мостам. Был посол Земли...\nНикто не пришел\nна Вашу выставку,\nМаяковский.\nМы бы - пришли.\nВы бы что-нибудь почитали,\nкак фатально Вас не хватает!\nО, свинцовою пломбочкой ночью\nопечатанные уста.\nИ не флейта Ваш позвоночник -\nалюминиевый лёт моста!\nМаяковский, Вы схожи с мостом.\nНадо временем,\nкак гимнаст,\nбашмаками касаетесь РОСТА,\nа ладонями -\nнас.\nВаша площадь мосту подобна,\nкак машины из-под моста -\nМаяковскому под ноги\nМаяковская Москва!\nМаяковским громит подонков\nМаяковская чистота!\nВам шумят стадионов тысячи.\nКак Вам думается?\nКак дышится,\nМаяковский, товарищ Мост?..\nМост. Париж. Ожидаем звезд.\nПритаился закат внизу,\nполоснувши по небосводу\nкрасным следом\nот самолета,\nточно бритвою по лицу!\n* См. Маяковский.","name": "Маяковский в Париже","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1455, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1821","text": "Один, и пасмурный душою,\nЯ пред окном сидел;\nСвистела буря надо мною,\nИ глухо дождь шумел.\nУж поздно было, ночь спустилась,\nНо сон бежал очей.\nО днях минувших пробудилась\nТоска в душе моей.\n\"Увижу ль вас, поля родные,\nУвижу ль вас, друзья?\nГубя печалью дни младые,\nПриметно вяну я!\nДни пролетают, годы тоже;\nМеж тем беднеет свет!\nДавно ль покинул вас - и что же?\nДвоих уж в мире нет!\nИ мне назначена могила!\nУмру в чужой стране,\nУмру, и ветреная Лила\nНе вспомнит обо мне!\"\nДуша стеснилася тоскою;\nЯ грустно онемел,\nСклонился на руку главою,\nВ окно не зря глядел.\nОчнулся я; румян и светел,\nУж новый день сиял,\nИ громкой песнью ранний петел\nМне утро возвещал.","name": "Один, и пасмурный душою...","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1456, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Трепал сегодня ветер календарь.\nПерелистал последнюю неделю,\nПересмотрел июнь, потом январь,\nА вслед за тем перелетел к апрелю.\nМелькнуло два иль три счастливых дня,\nНо не открыл он ни единой даты,\nНе вызывавшей в сердце у меня\nВоспоминаний горестной утраты.","name": "Трепал сегодня ветер календарь..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1457, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1966","text": "В.Радкевичу\nУшел навсегда...\nА не верю, не верю!\nВсе кажется мне,\nЧто исполнится срок -\nИ вдруг распахнутся\nВеселые двери,\nИ ты, как бывало,\nШагнешь на порог...\nМой друг беспокойный!\nНаивный и мудрый,\nПодкошенный давней\nНежданной бедой,\nУшедший однажды\nВ зеленое утро,\nХолодной двустволкой\nВзмахнув за спиной.\nЯ думаю даже,\nЧто это не слабость -\nУйти,\nЕсли нет ни надежды,\nНи сил,\nОставив друзьям\nНевеселую радость,\nЧто рядом когда-то\nТы все-таки жил...\nА солнце над лесом\nВзорвется и брызнет\nЛучами на мир,\nЧто прозрачен и бел...\nПрости меня, друг мой,\nЗа то, что при жизни\nСтихов я тебе\nПосвятить не успел.\nВольны мы спускаться\nЛюбою тропою.\nНо я не пойму\nДо конца своих дней,\nКак смог унести ты\nВ могилу с собою\nТак много святого\nИз жизни моей.\nХолодное сонное желтое утро.\nЛетят паутинки в сентябрьскую высь.\nИ с первых минут пробуждается смутно\nУпругой струною звенящая мысль.\nТебя вспоминать на рассвете не буду.\nУйду на озера, восход торопя.\nЯ все переплачу\nИ все позабуду,\nИ в сердце как будто не будет тебя.\nОстанется только щемящая странность\nОт мокрой лозы на песчаном бугре.\nПоющая тонкая боль,\nЧто осталась\nВ березовом свете на стылой заре.","name": "Памяти друга","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1458, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Винокуров","date_from": "1953","text": "В судьбу походную влюбленный,\nНе в фото, где луна у скал,\nВ казарме, густо побеленной,\nЯ честно красоту искал.\nЕе искал я в дисциплине,\nИ в пайке, выданной в обрез,\nИ в алом клине, дымном клине\nВ теплушку глянувших небес.\nПрослушав грустный хрип гармони,—\nА я грустил тогда всерьез!—\nОт глаз я отрывал ладони,\nЛадони,\nМокрые от слез...\nЧерез овраги и низины,\nЧерез расплесканную грязь\nЯ мчался в кузове машины,\nНа плащ-палатке развалясь.\nЯ брел по снежным первопуткам,\nСквозь ночь летел в товарняках,\nПитался сечкой по продпунктам\nИ мылся в санпропускниках.\nЯ понимал лишь только грозы,\nДорог замес, снегов обвал...\nСкупой и тонкий дух березы\nВ те годы я не понимал.","name": "В судьбу походную влюбленный...","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1459, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1856","text": "Помнишь: мы не ждали ни дождя, ни грома,\nВдруг застал нас ливень далеко от дома,\nМы спешили скрыться под мохнатой елью\nНе было конца тут страху и веселью!\nДождик лил сквозь солнце, и под елью мшистой\nМы стояли точно в клетке золотистой,\nПо земле вокруг нас точно жемчуг прыгал\nКапли дождевые, скатываясь с игол,\nПадали, блистая, на твою головку,\nИли с плеч катились прямо под снуровку.\nПомнишь - как все тише смех наш становился.\nВдруг над нами прямо гром перекатился -\nТы ко мне прижалась, в страхе очи жмуря.\nБлагодатный дождик! золотая буря!","name": "Под дождем","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1460, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1908","text": "Я помню длительные муки:\nНочь догорала за окном;\nЕе заломленные руки\nЧуть брезжили в луче дневном.\nВся жизнь, ненужно изжитая,\nПытала, унижала, жгла;\nА там, как призрак возрастая,\nДень обозначил купола;\nИ под окошком участились\nПрохожих быстрые шаги;\nИ в серых лужах расходились\nПод каплями дождя круги;\nИ утро длилось, длилось, длилось...\nИ праздный тяготил вопрос;\nИ ничего не разрешилось\nВесенним ливнем бурных слез.","name": "Я помню длительные муки...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1461, "fields": {"themes": [],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1967","text": "Прошу тебя,\nхоть снись почаще мне.\nТак весело становится во сне,\nтак славно,\nсловно не было и нет\nнагроможденных друг на друга лет,\nнагроможденных друг на друга бед,\nс которых нам открылись рубежи\nземли и неба,\nистины и лжи,\nи круча, над которой на дыбы,\nкак кони, взвились наши две судьбы,\nи ты,\nне оглянувшись на меня,\nне осадил рванувшего коня.","name": "Прошу тебя, хоть снись...","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1462, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1957","text": "И царскосельские хранительные сени...\nПушкин\nО, горе мне! Они тебя сожгли...\nО, встреча, что разлуки тяжелее!..\nЗдесь был фонтан, высокие аллеи,\nГромада парка древнего вдали,\nЗаря была себя самой алее,\nВ апреле запах прели и земли,\nИ первый поцелуй...\nЭтой ивы листы в девятнадцатом веке увяли,\nЧтобы в строчке стиха серебриться свежее стократ.\nОдичалые розы пурпурным шиповником стали,\nА лицейские гимны все так же заздравно звучат.\nПолстолетья прошло... Щедро взыскана дивной судьбою,\nЯ в беспамятстве дней забывала теченье годов.—\nИ туда не вернусь! Но возьму и за Лету с собою\nОчертанья живые моих царскосельских садов.","name": "Городу Пушкина","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1463, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1895","text": "В вечерний час уединенья,\nУныния и утомленья,\nОдин, на шатких ступенях,\nИщу напрасно утешенья,\nМоей тревоги утоленья\nВ недвижных, стынущих водах.\nЛучей последних отраженья,\nКак небывалые виденья,\nЛежат на сонных облаках.\nОт тишины оцепененья\nДуша моя полна смятенья...\nО, если бы хоть тень движенья,\nХоть звук в тяжелых камышах!\nНо знаю, миру нет прощенья,\nПечали сердца нет забвенья,\nИ нет молчанью разрешенья,\nИ все навек без измененья\nИ на земле, и в небесах.","name": "Однообразие","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1464, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1965","text": "Последний день живу я в странном доме,\nчужом, как все дома, где я жила.\nЗагнав зрачки в укрытие ладони,\nпрохлада дня сияет, как жара.\nВ красе земли - беспечность совершенства.\nБела бумага.\nЗнаю, что должна\nблаженствовать я в этот час блаженства.\nНо вновь молчит и бедствует душа.","name": "Последний день живу я в странном доме...","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1465, "fields": {"themes": [],"author": "Черубина де Габриак","date_from": "1909","text": "С. Маковскому\nМилый рыцарь! Дамы Черной\nВы несли цветы учтиво,\nвласти призрака покорный,\nВы склонились молчаливо.\nХрабрый рыцарь! Вы дерзнули\nприподнять вуаль мой шпагой...\nГордый мой венец согнули\nперед дерзкою отвагой.\nБедный рыцарь! Нет отгадки,\nухожу незримой в дали...\nУдержали Вы в перчатке\nтолько край моей вуали.","name": "Конец","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1466, "fields": {"themes": [7,18],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1828","text": "Нет, я не льстец, когда царю\nХвалу свободную слагаю:\nЯ смело чувства выражаю,\nЯзыком сердца говорю.\nЕго я просто полюбил:\nОн бодро, честно правит нами;\nРоссию вдруг он оживил\nВойной, надеждами, трудами.\nО нет, хоть юность в нем кипит,\nНо не жесток в нем дух державный:\nТому, кого карает явно,\nОн втайне милости творит.\nТекла в изгнаньи жизнь моя,\nВлачил я с милыми разлуку,\nНо он мне царственную руку\nПростер - и с вами снова я.\nВо мне почтил он вдохновенье,\nОсвободил он мысль мою,\nИ я ль, в сердечном умиленьи,\nЕму хвалы не воспою?\nЯ льстец! Нет, братья, льстец лукав:\nОн горе на царя накличет,\nОн из его державных прав\nОдну лишь милость ограничит.\nОн скажет; презирай народ,\nГлуши природы голос нежный,\nОн скажет: просвещенья плод -\nРазврат и некий дух мятежный!\nБеда стране, где раб и льстец\nОдни приближены к престолу,\nА небом избранный певец\nМолчит, потупя очи долу.","name": "Друзьям (Нет, я не льстец...)","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1467, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","date_from": "1937","text": "Едва плеснет в реке плотва,\nЛиства прошелестит едва,\nКак будто дальний голос твой\nЗаговорил с листвой.\nИ тоньше листья, чем вчера,\nИ суше трав пучок,\nИ стали смуглы вечера,\nТвоих смуглее щек.\nИ мрак вошел в ночей кольцо\nНеотвратимо прост,\nКак будто мне закрыл лицо\nВесь мрак твоих волос.","name": "Сентябрь","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1468, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "Лес совсем уж стал сквозистый,\nРедки в нем листы.\nСкоро будет снег пушистый\nПадать с высоты.\nОпушит нам окна наши,\nВ детской и везде.\nЗагорятся звезды краше,\nЛед прильнет к воде.\nНа коньках начнем кататься\nМы на звонком льду.\nБудет смех наш раздаваться\nВ парке на пруду.\nА в затишье комнат - прятки,\nВ чет и нечет - счет.\nА потом настанут Святки,\nСнова Новый год.","name": "К ЗИМЕ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1469, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1928","text": "Люблю я световые балаганы\nвсе безнадежнее и все нежней.\nТам сложные вскрываются обманы\nпростым подслушиваньем у дверей.\nТам для распутства символ есть единый —\nбокал вина, а добродетель — шьет.\nМежду чертами матери и сына\nострейший глаз там сходства не найдет.\nТам, на руках, в автомобиль огромный\nне чуждый состраданья богатей\nусердно вносит барышень бездомных,\nв тигровый плед закутанных детей.\nТам письма спешно пишутся средь ночи:\nопасность... трепет... поперек листа\nрука бежит... И как разборчив почерк,\nкакая писарская чистота!\nВот спальня озаренная. Смотрите,\nкак эта шаль упала на ковер.\nНе виден ослепительный юпитер,\nне слышен раздраженный режиссер,\nно ничего там жизнью не трепещет:\nпытливый гость не может угадать\nсвязь между вещью и владельцем вещи,\nжитейского особую печать.\nО, да! Прекрасны гонки, водопады,\nвращение зеркальной темноты.\nНо вымысел? Гармонии услада?\nУма полет? О, Муза, где же ты?\nУтопит злого, доброго поженит,\nи снова, через веси и века,\nспешит роскошное воображенье\nсамоуверенного пошляка.\nИ вот — конец... Рояль незримый умер,\nтемно и незначительно пожив.\nОчнулся мир, прохладою и шумом\nрастаявшую выдумку сменив:\nИ со своей подругою приказчик,\nвстречая ветра влажного напор,\nдержа ладонь над спичкою горящей,\nнасмешливый выносит приговор.","name": "Кинематограф","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1470, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1960","text": "В прошлое давно пути закрыты,\nИ на что мне прошлое теперь?\nЧто там?- окровавленные плиты\nИли замурованная дверь,\nИли эхо, что еще не может\nЗамолчать, хотя я так прошу...\nС этим эхом приключилось то же,\nЧто и с тем, что в сердце я ношу.","name": "Эхо","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1471, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "Ты говоришь совсем невнятно,\nИ на щеках твоих горят,\nНет, не горят, но тлеют пятна,\nИ неопрятен твой наряд.\nЛицо в табачном дыме мглистом\nУсталостью притемнено,\nИ карты падают со свистом\nНа предвоенное сукно.","name": "К портрету"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1472, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1856","text": "Стихает. Ночь темна. Свисти, чтоб мы не спали!..\nЕще вчерашняя гроза не унялась:\nТе ж волны бурные, что с вечера плескали,\nНе закачав, еще качают нас.\nВ безлунном мраке мы дорогу потеряли,\nРазбитым фонарем не освещен компас.\nНеси огня! звони, свисти, чтоб мы не спали!-\nЕще вчерашняя гроза не унялась...\nНаш флаг порывисто и беспокойно веет;\nНаш капитан впотьмах стоит, раздумья полн...\nЗаря!.. друзья, заря! Глядите, как яснеет -\nИ капитан, и мы, и гребни черных волн.\nКто болен, кто устал, кто бодр еще, кто плачет,\nЧто бурей сломано, разбито, снесено -\nВсе ясно: божий день, вставая, зла не прячет...\nНо - не погибли мы!.. и много спасено...\nМы мачты укрепим, мы паруса подтянем,\nМы нашим топотом встревожим праздных лень -\nИ дальше в путь пойдем, и дружно песню грянем:\nГосподь, благослови грядущий день!","name": "На корабле","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1473, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1921","text": "Мне каждый звук терзает слух,\nИ каждый луч глазам несносен.\nПрорезываться начал дух,\nКак зуб из-под припухших десен.\nПрорежется - и сбросит прочь\nИзношенную оболочку.\nТысячеокий - канет в ночь,\nНе в эту серенькую ночку.\nА я останусь тут лежать -\nБанкир, заколотый апашем,-\nРуками рану зажимать,\nКричать и биться в мире вашем.","name": "Из дневника (Мне каждый звук...)","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1474, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1927","text": "С утра жара. Но отведи\nКусты, и грузный полдень разом\nВсей массой хряснет позади,\nОбламываясь под алмазом.\nОн рухнет в ребрах и лучах,\nВ разгранке зайчиков дрожащих,\nКак наземь с потного плеча\nОпущенный стекольный ящик.\nУкрывшись ночью навесной,\nЗдесь белизна сурьмится углем.\nНепревзойденной новизной\nВесна здесь сказочна, как Углич.\nЖары нещадная резня\nСюда не сунется с опушки.\nИ вот ты входишь в березняк,\nВы всматриваетесь друг в дружку.\nНо ты уже предупрежден.\nВас кто-то наблюдает снизу:\nСырой овраг сухим дождем\nРосистых ландышей унизан.\nОн отделился и привстал,\nКистями капелек повисши,\nНа палец, на два от листа,\nНа полтора — от корневища.\nШурша неслышно, как парча,\nЛьнут лайкою его початки,\nВесь сумрак рощи сообща\nИх разбирает на перчатки.","name": "Ландыши","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1475, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1930","text": "Хочу у моря я спросить,\nДля чего оно кипит?\nПук травы зачем висит,\nМежду волн его сокрыт?\nЭто множество воды\nОчень дух смущает мой.\nЛучше 6 выросли сады\nТам, где слышен моря вой.\nЛучше б тут стояли хаты\nИ полезные растенья,\nЗвери бегали рогаты\nДля крестьян увеселенья.\nЛучше бы руду копать\nТам, где моря видим гладь,\nСани делать, башни строить,\nВолка пулей беспокоить,\nРазводить медикаменты,\nКукурузу молотить,\nДеве розовые ленты\nВ виде опыта дарить.\nВ хороводе бы скакать,\nЗмея под вечер пускать\nИ дневные впечатленья\nВ свою книжечку писать.","name": "Вопросы к морю","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1476, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Анчаров","text": "Не сходим на вокзалах мы\nВ местечках по пути.\nКитайскими базарами\nБродить мы не хотим.\nДымок унылым инеем\nЛожится в гаолян.\nЛетит на сопки синие\nНа фанзы и поля.\nА мимо города летят\nИ трубами торчат,\nТяжелые, жандармские,\nЛитого кирпича.\nДетская экзотика,\nТаинственный Китай -\nБордели да наркотики,\nВонь да нищета.\nМы жили здесь неделями,\nОт ярости дрожа.\nМы все здесь переделали,\nДа надо уезжать.\nБежит дорога хмурая,\nЧужая сторона.\nМанчжурия, Манчжурия,\nПроклятая страна!","name": "Не сходим на вокзалах мы..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1477, "fields": {"themes": [],"author": "Корней Чуковский","text": "\"Отчего ты плачешь,\nГлупый ты Медведь?\" -\n\"Как же мне, Медведю,\nНе плакать, не реветь?\nБедный я, несчастный\nСирота,\nЯ на свет родился\nБез хвоста.\nДаже у кудлатых,\nУ глупых собачат\nЗа спиной весёлые\nХвостики торчат.\nДаже озорные\nДраные коты\nКверху задирают\nРваные хвосты.\nТолько я, несчастный\nСирота,\nПо лесу гуляю\nБез хвоста.\nДоктор, добрый доктор,\nМеня ты пожалей,\nХвостик поскорее\nБедному пришей!\"\nЗасмеялся добрый\nДоктор Айболит.\nГлупому Медведю\nДоктор говорит:\n\"Ладно, ладно, родной, я готов.\nУ меня сколько хочешь хвостов.\nЕсть козлиные, есть лошадиные,\nЕсть ослиные, длинные-длинные.\nЯ тебе, сирота, услужу:\nХоть четыре хвоста привяжу...\"\nНачал Мишка хвосты примерять,\nНачал Мишка перед зеркалом гулять:\nТо кошачий, то собачий прикладывает\nДа на Лисоньку сбоку поглядывает.\nА Лисица смеётся:\n\"Уж очень ты прост!\nНе такой тебе, Мишенька, надобен хвост!..\nТы возьми себе лучше павлиний:\nЗолотой он, зелёный и синий.\nТо-то, Миша, ты будешь хорош,\nЕсли хвост у павлина возьмёшь!\"\nА косолапый и рад:\n\"Вот это наряд так наряд!\nКак пойду я павлином\nПо горам и долинам,\nТак и ахнет звериный народ:\nНу что за красавец идёт!\nА медведи, медведи в лесу,\nКак увидят мою красу,\nЗаболеют, бедняги, от зависти!\"\nНо с улыбкою глядит\nНа медведя Айболит:\n\"И куда тебе в павлины!\nТы возьми себе козлиный!\"\n\"Не желаю я хвостов\nОт баранов и котов!\nПодавай-ка мне павлиний,\nЗолотой, зелёный, синий,\nЧтоб я по лесу гулял,\nКрасотою щеголял!\"\nИ вот по горам, по долинам\nМишка шагает павлином,\nИ блестит у него за спиной\nЗолотой-золотой,\nРасписной,\nСиний-синий\nПавлиний\nХвост.\nА Лисица, а Лисица\nИ юлит, и суетится,\nВокруг Мишеньки похаживает,\nЕму перышки поглаживает:\n\"До чего же ты хорош,\nТак павлином и плывёшь!\nЯ тебя и не признала,\nЗа павлина принимала.\nАх, какая красота\nУ павлиньего хвоста!\"\nНо тут по болоту охотники шли\nИ Мишенькин хвост увидали вдали.\n\"Глядите: откуда такое\nВ болоте блестит золотое?\"\nПоскакали но кочкам вприпрыжку\nИ увидели глупого Мишку.\nПеред лужею Мишка сидит,\nСловно в зеркало, в лужу глядит,\nВсё хвостом своим, глупый, любуется,\nПеред Лисонькой, глупый, красуется\nИ не видит, не слышит охотников,\nЧто бегут по болоту с собаками.\nВот и взяли бедного\nГолыми руками,\nВзяли и связали\nКушаками.\nА Лисица\nВеселится,\nЗабавляется\nЛисица:\n\"Ох, недолго ты гулял,\nКрасотою щеголял!\nВот ужо тебе, павлину,\nМужики нагреют спину.\nЧтоб не хвастался,\nЧтоб не важничал!\"\nПодбежала - хвать да хвать,-\nСтала перья вырывать.\nИ весь хвост у бедняги повыдергала.","name": "Топтыгин и Лиса"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1478, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","text": "Каменногрудый,\nКаменнолобый,\nКаменнобровый\nСтолб:\nРок.\nПромысел, званье!\nВставай в ряды!\nКаменной дланью\nРавняет лбы.\nХищен и слеп,\nХищен и глуп.\nМилости нет:\nКаменногруд.\nВедомость, номер!\nБез всяких прочих!\nРавенство - мы:\nНикаких высочеств!\nВыравнен? Нет?\nКланяйся праху!\nПушкин - на снег,\nИ Шенье - на плаху."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1479, "fields": {"themes": [7],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1829","text": "Когда я повстречал красавицу мою,\nКоторую любил, которую люблю,\nЧьей власти избежать я льстил себя обманом,-\nЯ обомлел!- Так, случаем нежданным,\nГуляющий на воле удалец -\nВстречается солдат-беглец\nС своим безбожным капитаном.\nВошла, как Психея, томна и стыдлива,\nКак юная пери, стройна и красива,-\nИ шепот восторга бежит по устам,\nИ крестятся ведьмы, и тошно чертям!\nВ тебе, в тебе одной природа, не искусство,\nУм обольстительный с душевной простотой,\nВеселость резвая с мечтательной душой,\nИ в каждом слове мысль, и в каждом взоре чувство!","name": "Когда я повстречал красавицу мою...","date_to": "1834"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1480, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1968","text": "Мы испытали все на свете.\nНо есть у нас теперь квартиры —\nКак в светлый сон, мы входим в них.\nА в Праге, в танках, наши дети...\nНо нам плевать на ужас мира —\nПьем в «Гастрономах» на троих.\nМы так давно привыкли к аду,\nЧто нет у нас ни капли грусти —\nНам даже льстит, что мы страшны.\nК тому, что стало нам не надо,\nДругих мы силой не подпустим,—\nМы, отродясь,— оскорблены.\nСудьба считает наши вины,\nИ всем понятно: что-то будет —\nЛюбой бы каялся сейчас...\nНо мы — дорвавшиеся свиньи,\nИзголодавшиеся люди,\nИ нам не внятен Божий глас.","name": "Апокалипсис","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1481, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1912","text": "Тело — кружева изнанка,\nОдинока и легка,\nТы срываешь спозаранку\nКолыбели мотылька.\nВся — жизни радуги присуща,\nМалиновому рту.\nКругом осокоревые кущи\nИ всё поет: цвету!\nСевер, запад, все сторонки\nЗамкнуты суровым садом.\nНехотя, но вперегонки\nЯ бегу с тобою рядом.\nЧерноокой горожанки\nКосит око боязливо,\nИ вдруг медлительной южанки\nРуку протянет за сливой.\nАх, юнак молодой,\nДай венок тебе надену,\nТы забудешь про бой\nИ забудешь измену.\nСядешь ты у ног покорно,\nБудешь в очи мне глядеть,\nИ моя тебя задорно\nБудет бить березой ветвь.\nДева, бойся указаний\nКремля белого Казани:\nСтены, битвою пробиты,\nВедь негодны для защиты.\nХоть и низок Севастополь,\nЦелый год крепился он.\nЯ стройна, как гордый тополь,\nНеприступна с всех сторон.\nПрямодушнее туркмена\nНет на свете никого.\nДева милая, измена,\nПраво, право, не того...\nС звонким смехом рассыпаясь,\nЯ смирюсь, щадя беднягу.\nИ, бледнея и шатаясь,\nЯ с тобою быстро лягу.","name": "Тело — кружева изнанка...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1482, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1841","text": "О чем в тиши ночей таинственно мечтаю,\nО чем при свете дня всечасно помышляю,\nТо будет тайной всем, и даже ты, мой стих,\nТы, друг мой ветреный, услада дней моих,\nТебе не передам души своей мечтанья,\nА то расскажешь ты, чей глас в ночном молчаньи\nМне слышится, чей лик я всюду нахожу,\nЧьи очи светят мне, чье имя я твержу.","name": "О чем в тиши ночей таинственно мечтаю...","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1483, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1912","text": "Мне никто не скажет за уроком \"слушай\",\nМне никто не скажет за обедом \"кушай\",\nИ никто не назовет меня Илюшей,\nИ никто не сможет приласкать,\nКак ласкала маленького мать.","name": "Мне никто не скажет за уроком","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1484, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Федоров","text": "Любовь мне -\nКак блистание\nЗвезды над миром зла.\nЛюбовь мне -\nКак признание\nНа добрые дела.\nЧтоб мир\nОтмылся дочиста,\nДуша тревогу бьет.\nЛюбовь мне -\nКак пророчество,\nЗовущее вперед.\nЛюбовь -\nКак жажда истины,\nКак право есть и пить.\nЯ, может быть,\nЕдинственный,\nУмеющий любить.","name": "Любовь мне - как блистание..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1485, "fields": {"themes": [7],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1833","text": "Короче день,— и реже с океана\nСнимается седая ткань тумана;\nЖелтеет мой любимец, гордый клен,\nКоторый прихотливою судьбою\nБыл с рощей разлучен родною\nИ здесь меж камней возращен...\nТак! осень царствует,— и скоро, скоро птицы\nПодымутся с полночных, грозных скал:\nНа полдень путь им начертал\nВсемощный перст невидимой десницы.\nУсмотрит над собой их вереницы\nС высокой палубы пловец\nИ скажет: «Красным дням на севере конец».\nМертвеет бледная природа;\nНа сумрачный полет дряхлеющего года\nВзирает, в думы погружен, певец.\nНо и без летнего блестящего светила\nМне свят и дорог праздник Михаила\nДавно не для меня и аромат цветов,\nИ роскошь нив, и вид с присолнечных холмов,\nНе для меня дубравы томный шепот,\nИ песни соловья,\nИ водопада рев, и плеск и шум и ропот\nПрозрачного ручья;\nДавно покинул я все красоты вселенной:\nВ стенах угрюмых заключенный,\nДавно от них оторван я;\nОстались мне одни воспоминанья...\nНо, друг мой, в день твоих ли именин\nЯ буду в одиночестве один?\nСберется мой народ, крылатые мечтанья,\nИ с ними сяду я за пир,\nЗабуду стражей и затворы,\nЗабуду целый мир\nИ вдруг перенесусь за степи, реки, горы,\nВ твой тихий дом,— к тебе!\nТам, сердца счастливым обманом упоенный,\nВоскликну: «Будь хвала судьбе!\nМне возвращен мой брат, со мною разлученный»;\nИ что ж? пространство ли одно\nПо воле сокращать мечтаниям дано?\nИх ветреное племя\nНе покорило ли и самый рок и время?\nНе призрак ли былых, прекрасных дней\nОни подъемлют из могилы?\nОт веянья их чудотворной силы\nВдруг предо мной всплывает сонм теней;\nЯ вижу утра моего друзей:\nВсех вижу их, как их видал, бывало!\nТак,— вот и тот, кого давно уже не стало,\nИ тот, который жив, но дружбе изменил;\nТе с высоты честей, те из степей изгнанья,\nИз шумных городов, из тишины могил,—\nВсе, все стеклися для свиданья!\nСдается: только сон все наши испытанья:\nИх образ тот же,— тот же разговор,\nИ слышу тот же смех, и тот же резвый спор...\nНо миг — и нет их!— Я на бреге Авиноры,\nНад зеркалом реки моей родной...\nЗдесь за струей когда-то наши взоры\nБежали, жадные, в туман дали седой;\nМы здесь, мой брат, рука с рукой\nБродили, счастливые дети,\nГлядели, как рыбак закидывает сети,\nИли как челн скользит над светлой глубиной.\nНапомнить ли тебе робинсонады,\nРоманы пылкие младенческой мечты,\nКакие слуху нам внимающей наяды\nРассказывали здесь когда-то я и ты?\nПойти ли в садик посетить цветы,\nВзглянуть на дерева, посаженные нами?\nУвы! давно цветы те отцвели,\nДавно смешались с перстию земли,\nИ узнаны не будем деревами...\nВсё минуло; быть может, не найти\nНам даже места на кладбище,\nГде наш старик, сошед с житейского пути,\nОбрел последнее жилище.\nО! да покоится на лоне тишины!\nОн вовремя сомкнул страдальческие вежды:\nЕще тогда его сыны\nВливали в грудь отца и радость и надежды.\nНо полно!— чувствую, как голос мой дрожит,\nКак слезы брызнуть из очей готовы.\nМой утешитель-гений прочь летит:\nУже не светлы — мрачны и суровы\nТе гостьи, коих в уголку своем\nНа праздник друга созвал твой пустынник..\nБог с ними! Пользы нет тужить вдвоем:\nУмолкну, милый именинник!\nОчнулся я,— и нет уже картин,\nКакими тешило меня воображенье;\nПодъемлю взоры — я по-прежнему один;\nСклоняю слух — кругом уединенье.","name": "К брату (Короче день...)","date_to": "1833"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1486, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1843","text": "Когда с тобой расстался я -\nЯ не хочу таить,\nЧто я тогда любил тебя,\nКак только мог любить.\nНо нашей встрече я не рад.\nУпорно я молчу -\nИ твой глубокий, грустный взгляд\nПонять я не хочу.\nИ все толкуешь ты со мной\nО милой стороне.\nНо то блаженство, боже мой,\nТеперь так чуждо мне!\nПоверь: с тех пор я много жил,\nИ много перенес...\nИ много радостей забыл,\nИ много глупых слез.","name": "Когда с тобой расстался я...","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1487, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Кирсанов","text": "Я надел в сентябре ученический герб,\nи от ветра деревьев, от веток и верб\nя носил за собою клеенчатый горб -\nсловарей и учебников разговор.\nДля меня математика стала бузой,\nя бежал от ответов быстрее борзой...\nНо зато занимали мои вечера:\n\"иже\", \"аще\", \"понеже\" et cetera...\nНичего не поделаешь с языком,\nкогда слово цветет, как цветами газон.\nЯ бросал этот тон и бросался потом\nна французский язык:\nNous etions... vous etiez... ils ont...\nЯ уже принимал глаза за латунь\nи бежал за глазами по вечерам,\nкогда стаей синиц налетела латынь:\n\"Lauro cinge volens, Melpomene, comam!\"\nAx, такими словами не говорят,\nмне поэмы такой никогда не создать!\n\"Meine liebe Mari\",- повторяю подряд\nи хочу по-немецки о ней написать.\nВсе слова на моей ошалелой губе -\nот нежнейшего \"ах!\" до плевков \"улюлю!\".\nПотому я сегодня раскрою тебе\nсразу все:\n\"amo\",\n\"liebe dich\"\nи \"люблю\"!","name": "Любовь лингвиста"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1488, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1865","text": "Вот бреду я вдоль большой дороги\nВ тихом свете гаснущего дня,\nТяжело мне, замирают ноги...\nДруг мой милый, видишь ли меня?\nВсе темней, темнее над землею -\nУлетел последний отблеск дня...\nВот тот мир, где жили мы с тобою,\nАнгел мой, ты видишь ли меня?\nЗавтра день молитвы и печали,\nЗавтра память рокового дня...\nАнгел мой, где б души ни витали,\nАнгел мой, ты видишь ли меня?","name": "Накануне годовщины 4 августа 1864","date_to": "1865"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1489, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Рождественский","date_from": "1930","text": "Если не пил ты в детстве студеной воды\nИз разбитого девой кувшина.\nЕсли ты не искал золотистой звезды\nНад орлами в дыму Наварина,\nТы не знаешь, как эти прекрасны сады\nС полумесяцем в чаще жасмина.\nЗдесь смущенная Леда раскинутых крыл\nНе отводит от жадного лона,\nЗдесь Катюшу Бакунину Пушкин любил\nПовстречать на прогулке у клена\nИ над озером первые строфы сложил\nПро шумящие славой знамена.\nЛебедей он когда-то кормил здесь с руки,\nДней лицейских беспечная пряжа\nЗдесь рвалась от порывов орлиной тоски\nВ мертвом царстве команд и плюмажа,\nА лукавый барокко бежал в завитки\nНа округлых плечах Эрмитажа.\nО, святилище муз! По аллеям к пруду\nПогруженному в сумрак столетий,\nВновь я пушкинским парком, как в детстве, иду\nНад прудом с отраженьем Мечети,\nИ гостят, как бывало, в лицейском саду\nСветлогрудые птички и дети.\nЗарастает ромашкою мой городок,\nПрогоняют по улице стадо,\nНа бегущий в сирень паровозный свисток\nУ прудов отвечает дриада.\nНо по-прежнему парк золотист и широк,\nИ живая в нем дышит прохлада.\nЗдесь сандалии муз оставляют следы\nДля перстов недостойного сына,\nЗдесь навеки меня отразили пруды,\nИ горчит на морозе рябина —\nОттого, что я выпил когда-то воды\nИз разбитого девой кувшина.","name": "Если не пил ты в детстве студеной воды...","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1490, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1897","text": "Полуночною порою\nЯ один с больной тоскою\nПеред лампою моей.\nЖизнь докучная забыта,\nПлотно дверь моя закрыта,-\nЧто же слышно мне за ней?\nОтчего она, шатаясь,\nЧуть заметно открываясь,\nЗаскрипела на петлях?\nДверь моя, не открывайся!\nВнешний холод, не врывайся!\nНестерпим мне этот страх.\nЧто мне делать? Заклинать ли?\nДверь рукою задержать ли?\nНо слаба рука моя.\nИ уста дрожат от страха.\nТак, воздвигнутый из праха,\nСкоро прахом стану я.","name": "Полуночною порою...","date_to": "1897"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1491, "fields": {"themes": [],"author": "Кондратий Рылеев","date_from": "1824","text": "Элегия\nИсполнились мои желанья,\nСбылись давнишние мечты:\nМои жестокие страданья,\nМою любовь узнала ты.\nНапрасно я себя тревожил,\nЗа страсть вполне я награжден:\nЯ вновь для счастья сердцем ожил,\nИсчезла грусть, как смутный сон.\nТак, окроплен росой отрадной,\nВ тот час, когда горит восток,\nВновь воскресает - ночью хладной\nПолузавялый василек.","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1492, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","date_from": "1956","text": "Мы спорили\n0 смысле красоты,\nИ он сказал с наивностью младенца:\n- Я за искусство левое. А ты?\n- За левое...\nНо не левее сердца.","name": "Мы спорили о смысле красоты...","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1493, "fields": {"themes": [],"author": "София Парнок","text": "Я видел вечер твой. Он был прекрасен.\nТютчев\nКак пламень в голубом стекле лампады,\nВ обворожительном плену прохлады,\nПреображенной жизнию дыша,\nЗадумчиво горит твоя душа.\nНо знаю,— оттого твой взгляд так светел,\nЧто был твой путь страстной — огонь и пепел:\nТем строже ночь, чем ярче был закат.\nИ не о том ли сердцу говорят\nЗамедленность твоей усталой речи,\nИ эти оплывающие плечи,\nИ эта — Боже, как она легка!—\nПочти что невесомая рука.","name": "Как пламень в голубом стекле лампады..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1494, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","date_from": "1970","text": "Просыпаюсь и хожу\nПервый раз за эту зиму,\nСамому себе служу -\nЕжели необходимо.\nОтпадает, если вдруг\nВ службе той необходимость,\nЛени сладостный недуг\nОзаряет нелюдимость.\nСобеседник под рукой\nЗа щекою, под подушкой,\nУлыбнется не в укор\nИ задремлет простодушно.\nНе дослушает, зато\nДремлет, не перебивая.\nПотому за маетой\nИ такого не бывает.","name": "Просыпаюсь и хожу...","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1495, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Болтаюсь сам в себе, как камень в торбе,\nИ силюсь разорваться на куски,\nПридав своей тоске значенье скорби,\nНо сохранив загадочность тоски...\nСвет Новый не единожды открыт,\nА Старый - весь разбили на квадраты.\nК ногам упали тайны пирамид,\nК чертям пошли гусары и пираты.\nПришла пора всезнающих невежд,\nВсе выстроено в стройные шеренги.\nЗа новые идеи платят деньги,\nИ больше нет на \"эврику\" надежд.\nВсе мои скалы ветры гладко выбрили,\nЯ опоздал ломать себя на них.\nВсе золото мое в Клондайке выбрали,\nМой черный флаг в безветрии поник.\nПод илом сгнили сказочные струги,\nИ могикан последних замели.\nМои контрабандистские фелюги\nСухие ребра сушат на мели.\nВисят кинжалы добрые в углу\nТак плотно в ножнах, что не втиснусь между.\nСмоленый плот - последнюю надежду -\nВолна в щепы разбила об скалу.\nВон из рядов мои партнеры выбыли,\nУ них сбылись гаданья и мечты.\nВсе крупные очки они повыбили -\nИ за собою подожгли мосты.\nАзартных игр теперь наперечет,\nАвантюристов всех мастей и рангов...\nПо прериям пасут домашний скот -\nТам кони пародируют мустангов.\nИ состоялись все мои дуэли,\nГде б я почел участие за честь.\nТам вызвать и явиться - всё успели,\nВсё предпочли, что можно предпочесть.\nСпокойно обошлись без нашей помощи\nВсе те, кто дело сделали мое,-\nИ по щекам отхлестанные сволочи\nБессовестно ушли в небытие.\nЯ не успел произнести: \"К барьеру!\" -\nА я за залп в Дантеса все отдам.\nЧто мне осталось - разве красть химеру\nС туманного собора Нотр-Дам?\nВ других веках, годах и месяцах\nВсе женщины мои отжить успели,-\nПозанимали все мои постели,\nГде б я хотел любить - и так, и в снах.\nЗахвачены все мои одры смертные -\nБудь это снег, трава иль простыня,-\nЗаплаканные сестры милосердия\nВ госпиталях обмыли не меня.\nМои друзья ушли сквозь решето -\nИм всем досталась Лета или Прана,-\nЕстественною смертию - никто,\nВсе - противоестественно и рано.\nИные жизнь закончили свою -\nНе осознав вины, не скинув платья,-\nИ, выкрикнув хвалу, а не проклятья,\nБеззлобно чашу выпили сию.\nДругие - знали, ведали и прочее,-\nНо все они на взлете, в нужный год -\nОтплавали, отпели, отпророчили...\nЯ не успел - я прозевал свой взлет.","name": "Я не успел","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1496, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Малость стемнело, девица поет,\nМашет платочком, ведет хоровод;\nХодят над грудью и ленты и бусы.\nПарни опешили! Экие трусы!\nБудто впервые признали они\nЭтих очей зоревые огни,\nБудто глядят на девицу впервые!\nСпевшийся хор! Голоса золотые!\nПесню, должно быть, и в небе слыхать —\nЗначит, и звездам, чуть глянут, плясать...","name": "Малость стемнело, девица поет..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1497, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Михаил Анчаров","text": "(Из книги \"Этот Синий Апрель\")\nВпереди колонн\nЯ летел в боях,\nЯ сам нащупывал цель,\nЯ железный слон,\nИ ярость моя\nГлядит в смотровую щель.\nЯ шел как гром,\nКак перст судьбы,\nЯ шел, поднимая прах,\nИ автострады\nКровавый бинт\nНаматывался на тракт.\nЯ разбил тюрьму\nИ вышел в штаб,\nБезлюдный, как новый гроб,\nЯ шел по минам,\nКак по вшам,\nМне дзоты ударили в лоб.\nЯ давил эти панцири\nЧерепах,\nПробиваясь в глубь норы,\nИ дзоты трещали,\nКак черепа,\nИ лопались, как нарыв.\nИ вот среди раздолбанных кирпичей, среди\nразгромленного барахла я увидел куклу.\nОна лежала, раскинув ручки,- символ чужой\nлюбви... чужой семьи... Она была совсем рядом.\nЗарево вспухло,\nКолпак летит,\nМасло, как мозг, кипит,\nНо я на куклу\nНе смог наступить\nИ потом убит.\nИ занял я тихий\nСвой престол\nВ весеннем шелесте трав,\nЯ застыл над городом,\nКак Христос,\nСмертию смерть поправ.\nИ я застыл,\nКак застывший бой.\nКровенеют мои бока.\nТеперь ты узнал меня?\nЯ ж любовь,\nЗастывшая на века.","name": "Баллада о танке «Т-34»"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1498, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1943","text": "Черный крест на груди итальянца,\nНи резьбы, ни узора, ни глянца,-\nНебогатым семейством хранимый\nИ единственным сыном носимый...\nМолодой уроженец Неаполя!\nЧто оставил в России ты на поле?\nПочему ты не мог быть счастливым\nНад родным знаменитым заливом?\nЯ, убивший тебя под Моздоком,\nТак мечтал о вулкане далеком!\nКак я грезил на волжском приволье\nХоть разок прокатиться в гондоле!\nНо ведь я не пришел с пистолетом\nОтнимать итальянское лето,\nНо ведь пули мои не свистели\nНад священной землей Рафаэля!\nЗдесь я выстрелил! Здесь, где родился,\nГде собой и друзьями гордился,\nГде былины о наших народах\nНикогда не звучат в переводах.\nРазве среднего Дона излучина\nИностранным ученым изучена?\nНашу землю - Россию, Расею -\nРазве ты распахал и засеял?\nНет! Тебя привезли в эшелоне\nДля захвата далеких колоний,\nЧтобы крест из ларца из фамильного\nВырастал до размеров могильного...\nЯ не дам свою родину вывезти\nЗа простор чужеземных морей!\nЯ стреляю - и нет справедливости\nСправедливее пули моей!\nНикогда ты здесь не жил и не был!..\nНо разбросано в снежных полях\nИтальянское синее небо,\nЗастекленное в мертвых глазах...","name": "Итальянец","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1499, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1839","text": "Были бури, непогоды,\nДа младые были годы!\nВ день ненастный, час гнетучий\nГрудь подымет вздох могучий;\nВольной песнью разольется -\nСкорбь-невзгода распоется!\nА как век то, век-то старый\nОбручится с лютой карой.\nГруз двойной с груди усталой\nУж не сбросит вздох удалый:\nНе положишь ты на голос\nС черной мыслью белый волос!","name": "Были бури, непогоды...","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1500, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","date_from": "1956","text": "Один я иду\nгорами\nпо влажному льду\nи снегу.\nПовыше есть\nна граните\nповисшие\nводопады\nи маленький дом,\nгде можно\nприжаться вдвоем\nдруг к другу.\nПойду я к нему\nтропинкой,\nно что одному\nтам делать?\nЗадуматься лишь\nнад тишью\nзаснеженных крыш\nДоббиако.\nА двое —\nв долине нижней,—\nтам рядом легли\nдве лыжни.","name": "Две лыжни","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1501, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1967","text": "\"Скучен вам, стихи мои, ящик...\"\nКантемир\nНе хотите спать в столе. Прытко\nвозражаете: \"Быв здраву,\nкорчиться в земле суть пытка\".\nОтпускаю вас. А что ж? Праву\nна свободу возражать - грех. Мне же\nхватит и других - здесь, мыслю,\nне стихов - грехов. Все реже\nсочиняю вас. Да вот, кислу\nмину позабыл аж даве\nсделать на вопрос: \"Как вирши?\nПрибавляете лучей к славе?\"\nПрибавляю, говорю. Вы же\nоставляете меня. Что ж! Дай вам\nБог того, что мне ждать поздно.\nСчастья, мыслю я. Даром,\nчто я сам вас сотворил. Розно\nс вами мы пойдем: вы - к людям,\nя - туда, где все будем.\nДо свидания, стихи. В час добрый.\nНе боюсь за вас; есть средство\nвам перенести путь долгий:\nмилые стихи, в вас сердце\nя свое вложил. Коль в Лету\nканет, то скорбеть мне перву.\nНо из двух оправ - я эту\nсмело предпочел сему перлу.\nВы и краше и добрей. Вы тверже\nтела моего. Вы проще\nгорьких моих дум - что тоже\nмного вам придаст сил, мощи.\nБудут за всё то вас, верю,\nболее любить, чем ноне\nвашего творца. Все двери\nнастежь будут вам всегда. Но не\nгрустно эдак мне слыть нищу:\nя войду в одне, вы - в тыщу.","name": "К стихам","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1502, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Нарбут","text": "Прозрачный воздух чист и нежен\nИ хрупко-тонок, как стекло.\nПредел снегами зарубежен.\nДолину сжало гор крыло.\nЛегко повисла скал площадка\nНад серебристой крутизной.\nНе в небе ль черная заплатка? —\nОрел парит косой луной.\nА там внизу, по тихим склонам\nПасутся овцы у горы,\nКак будто на сукне зеленом\nБильярда сгущены шары.\nИ звонче в свежести хрустальной\nГрустит и искрится тоска —\nИ безутешный и печальный\nНапев седого пастушка.","name": "Владимир Нарбут — В горах"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1503, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1857","text": "Голубенький, чистый\nПодснежник-цветок!\nА подле сквозистый,\nПоследний снежок...\nПоследние слезы\nО горе былом\nИ первые грезы\nО счастье ином.","name": "Весна (Голубенький, чистый...)","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1504, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1925","text": "В Хороссане есть такие двери,\nГде обсыпан розами порог.\nТам живет задумчивая пери.\nВ Хороссане есть такие двери,\nНо открыть те двери я не мог.\nУ меня в руках довольно силы,\nВ волосах есть золото и медь.\nГолос пери нежный и красивый.\nУ меня в руках довольно силы,\nНо дверей не смог я отпереть.\nНи к чему в любви моей отвага.\nИ зачем? Кому мне песни петь?-\nЕсли стала неревнивой Шага,\nКоль дверей не смог я отпереть,\nНи к чему в любви моей отвага.\nМне пора обратно ехать в Русь.\nПерсия! Тебя ли покидаю?\nНавсегда ль с тобою расстаюсь\nИз любви к родимому мне краю?\nМне пора обратно ехать в Русь.\nДо свиданья, пери, до свиданья,\nПусть не смог я двери отпереть,\nТы дала красивое страданье,\nПро тебя на родине мне петь.\nДо свиданья, пери, до свиданья.","name": "В Хороссане есть такие двери...","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1505, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1898","text": "Отказаться от вина —\nВ этом страшная вина;\nСмелее пейте, христиане,\nНе верьте старой обезьяне.","name": "Отказаться от вина...","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1506, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","text": "Я к вам травою прорасту,\nПопробую к вам дотянуться,\nКак почка тянется к листу\nВся в ожидании проснуться.\nОднажды утром зацвести,\nПока ее никто не видит,\nА уж на ней роса блестит\nИ сохнет, если солнце выйдет.\nОно восходит каждый раз\nИ согревает нашу землю,\nИ достигает ваших глаз,\nА я ему уже не внемлю.\nНе приоткроет мне оно\nОпущенные тяжко веки,\nИ обо мне грустить смешно,\nКак о реальном человеке.\nА я - осенняя трава,\nЛетящие по ветру листья,\nНо мысль об этом не нова,\nПринадлежит к разряду истин.\nЖеланье вечное гнетет,\nТравой хотя бы сохраниться —\nОна весною прорастет\nИ к жизни присоединится.","name": "Я к вам травою прорасту..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1507, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","text": "Я уйду, убегу от тоски,\nЯ назад ни за что не взгляну,\nНо сжимая руками виски,\nЯ лицом упаду в тишину.\nИ пойду в голубые сады\nМежду ласковых серых равнин,\nЧтобы рвать золотые плоды,\nПотаенные сказки глубин.\nГибких трав вечереющий шелк\nИ второе мое бытие...\nДа, сюда не прокрадется волк,\nТам вцепившийся в горло мое.\nЯ пойду и присяду, устав,\nПод уютный задумчивый куст,\nИ не двинется в призрачность трав,\nГоризонт будет нежен и пуст.\nПронесутся века, не года,\nНо и здесь я печаль сохраню,\nТак я буду бояться всегда\nВозвращенья к распутному дню.\nВ архиве редакции газеты \"Речь\" (ЦГАЛИ, ф. 1666, оп. 1, ед. хр. 2950) хранится недатированное стихотворение Н. Гумилева.","name": "После смерти"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1508, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1948","text": "Шумят ак-манайские вязы,\nКамням и корням лозняка\nПлетет потихоньку рассказы\nЖивая струя родника.\nМеж листьев от солнца обронен\nНа дно родника золотой.\nЗдесь, кажется, был похоронен\nКогда-то какой-то святой.\nДавно меж людьми позабыто\nПрозванье его и труды.\nА сколько здесь было испито\nПрозрачной холодной воды!\nИ сколько здесь было от веку\nИ скрылось людей вдалеке -\nНе может сказать человеку\nРодник на своем языке.\nЯ в тонком, прозрачном скольженье\nВоды между мелких камней\nЧужое искал отраженье,\nСвое оставляя на ней.\nЗвенела над клевером пчелка.\nОт облака тень проплыла.\nК воде подошла перепелка\nИ долго по капле пила.\nПотом оглянулась с опаской\nИ скрылась в траве вырезной.\nЯ ждал, что появится сказка,\nПройдет по тропинке лесной.\nНо сказка не вышла. А вышел,\nКусты раздвигая, плечист,\nСедого ольшаника выше,\nЧумазый, как черт, тракторист.\nДо пояса голое тело\nЗагаром цвело горячо.\nПолдневное солнце присело,\nКак беркут, к нему на плечо.\nОн пил, умывался. Был вкраплен\nВ струю ледяную на дне.\nИ плавились крупные капли\nНа смуглой широкой спине.\nТравинкой любой узнаваем,\nДовольный своею судьбой,\nУшел он, веселый хозяин,\nИ сказку увел за собой.","name": "Родник","date_to": "1948"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1509, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1912","text": "Багровый и белый отброшен и скомкан,\nв зеленый бросали горстями дукаты,\nа черным ладоням сбежавшихся окон\nраздали горящие желтые карты.\nБульварам и площади было не странно\nувидеть на зданиях синие тоги.\nИ раньше бегущим, как желтые раны,\nогни обручали браслетами ноги.\nТолпа - пестрошерстая быстрая кошка -\nплыла, изгибаясь, дверями влекома;\nкаждый хотел протащить хоть немножко\nгромаду из смеха отлитого кома.\nЯ, чувствуя платья зовущие лапы,\nв глаза им улыбку протиснул, пугая\nударами в жесть, хохотали арапы,\nнад лбом расцветивши крыло попугая.","name": "Ночь","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1510, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1907","text": "Лишь гении доступны для толпы!\nHo ведь не все же гении - поэты?!\nНе изменяй намеченной тропы\nИ помни: кто, зачем и где ты.\nНе пой толпе! Ни для кого не пой!\nДля песни пой, не размышляя - кстати ль!..\nПусть песнь твоя - мгновенья звук пустой,-\nПоверь, найдется почитатель.\nПусть индивидума клеймит толпа:\nОна груба, дика, она - невежда.\nНе льсти же ей: лесть - счастье для раба,\nА у тебя - в цари надежда...","name": "Поэту","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1511, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","date_from": "1908","text": "Кладбищенский убогий сад\nИ зеленеющие кочки.\nНад памятниками дрожат,\nПотрескивают огонечки.\nНад зарослями из дерев,\nПроплакавши колоколами,\nХрам яснится, оцепенев\nВ ночь вырезанными крестами.\nСеребряные тополя\nКолеблются из-за ограды,\nРазметывая на поля\nБушующие листопады.\nВ колеблющемся серебре\nБесшумное возникновенье\nВзлетающих нетопырей,-\nИх жалобное шелестенье,\nО сердце тихое мое,\nСожженное в полдневном зное,-\nТы погружаешься в родное,\nВ холодное небытие.","name": "Ночью на кладбище","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1512, "fields": {"themes": [],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1771","text": "(Перевод Д.Усова)\nМальчик розу увидал,\nРозу в чистом поле,\nК ней он близко подбежал,\nАромат ее впивал,\nЛюбовался вволю.\nРоза, роза, алый цвет,\nРоза в чистом поле!\n\"Роза, я сломлю тебя,\nРоза в чистом поле!\"\n\"Мальчик, уколю тебя,\nЧтобы помнил ты меня!\nНе стерплю я боли\".\nРоза, роза, алый цвет,\nРоза в чистом поле!\nОн сорвал, забывши страх,\nРозу в чистом поле.\nКровь алела на шипах.\nНо она - увы и ах!-\nНе спаслась от боли.\nРоза, роза, алый цвет,\nРоза в чистом поле!","name": "Дикая роза","date_to": "1771"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1513, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1831","text": "Ночь безлунная звездами\nУбирала синий свод;\nТихи были зыби вод;\nПод зелеными кустами\nСладко, дева-красота,\nЯ сжимал тебя руками;\nЯ горячими устами\nЦеловал тебя в уста;\nСтрастным жаром подымались\nПерси полные твои;\nРазлетаясь, развивались\nЧерных локонов струи;\nЗакрывала, открывала\nТы лазурь своих очей;\nТрепетала и вздыхала\nГрудь, прижатая к моей.\nПод ночными небесами\nСладко, дева-красота,\nЯ горячими устами\nЦеловал тебя в уста...\nНебесам благодаренье!\nЗдравствуй, дева-красота!\nТо играло сновиденье,\nБестелесная мечта!","name": "Элегия (Ночь безлунная звездами...)","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1514, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1880","text": "«Прощай!» — твержу тебе с невольными слезами,\nТы говоришь: разлука недолга...\nНо видишь ли: ручей пробился между нами,\nПоток сердит и круты берега.\nПрощай. Мой путь уныл. Кругом нависли тучи.\nРучей уже растет и речкой побежит.\nЧем дальше я пойду, тем берег будет круче,\nИ скоро голос мой к тебе не долетит.\nТогда забуду ль я о днях, когда-то милых,\nЗабуду ль всё, что, верно, помнишь ты,\nИль с горечью пойму, что я забыть не в силах,\nИ в бездну брошусь с высоты?","name": "Прощай!— твержу тебе с невольными слезами...","date_to": "1880"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1515, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1830","text": "Как океан объемлет шар земной,\nЗемная жизнь кругом объята снами;\nНастанет ночь - и звучными волнами\nСтихия бьет о берег свой.\nТо глас ее; он нудит нас и просит...\nУж в пристани волшебный ожил челн;\nПрилив растет и быстро нас уносит\nВ неизмеримость темных волн.\nНебесный свод, горящий славой звездной,\nТаинственно глядит из глубины,-\nИ мы плывем, пылающею бездной\nСо всех сторон окружены.","name": "Как океан объемлет шар земной...","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1516, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1911","text": "Деревня, где скучал Евгений,\nБыла прелестный уголок.\nА. Пушкин\nВы помните прелестный уголок -\nОсенний парк в цвету янтарно-алом?\nИ мрамор урн, поставленных бокалом\nНа перекрестке палевых дорог?\nВы помните студеное стекло\nЗеленых струй форелевой речонки?\nВы помните комичные опенки\nПод кедрами, склонившими чело?\nВы помните над речкою шале,\nКак я назвал трехкомнатную дачу,\nГде плакал я от счастья и заплачу\nЕще не раз о ласке и тепле?\nВы помните... О да! забыть нельзя\nТого, что даже нечего и помнить...\nМне хочется Вас грезами исполнить\nИ попроситься робко к Вам в друзья...","name": "ЯНТАРНАЯ ЭЛЕГИЯ","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1517, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Мятлев","date_from": "1841","text": "Бывало... Бывало,—\nКак всё утешало,\nКак всё привлекало,\nКак всё забавляло,\nКак всё восхищало!\nБывало... Бывало!\nБывало... Бывало,—\nКак солнце сияло,\nКак небо пылало,\nКак всё расцветало,\nРезвилось, играло,\nБывало... Бывало!\nБывало... Бывало,—\nКак сердце мечтало,\nКак сердце страдало,\nИ как замирало,\nИ как оживало,\nБывало... Бывало!\nНо сколько не стало\nТого, что бывало,\nТак сердце пленяло,\nТак мир оживляло,\nТак светло сияло,\nБывало... Бывало!\nИное завяло,\nИное отстало,\nИное пропало,\nЧто сердце ласкало,\nЗаветным считало!\nБывало... Бывало!\nТеперь всё застлало\nТоски покрывало,\nАх, сердце, бывало,\nТоски и не знало:\nОно уповало!\nБывало... Бывало!","name": "Бывало","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1518, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Как резко день пошел на убыль!\nПод осень каждый луч милей...\nГрустят серебряные трубы\nПрощающихся журавлей.\nКак резко жизнь пошла на убыль!\nПод осень дорог каждый час...\nЯ так твои целую губы —\nКак будто бы в последний раз...","name": "Как резко день пошел на убыль!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1519, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Яшин","date_from": "1945","text": "Опять не пришла. Не под силу мне.\nДышать скоро будет нечем.\nУж я ли не ждал, не торчал в окне\nМеж двух косяков весь вечер!\nДа, ветер дул и дождь моросил...\nНо, если б ты из дому вышла,\nНаверное, вечер бы слез не лил,\nДорога бы не раскисла.\nИ если б сегодня встретились мы,\nТакое бы совершилось,\nЧто, может, и не было б вовсе тьмы\nИ солнце бы не садилось!","name": "Опять не пришла. Не под силу мне...","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1520, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1890","text": "Своеначальный, жадный ум,-\nКак пламень, русский ум опасен\nТак он неудержим, так ясен,\nТак весел он - и так угрюм.\nПодобный стрелке неуклонной,\nОн видит полюс в зыбь и муть,\nОн в жизнь от грезы отвлеченной\nПугливой воле кажет путь.\nКак чрез туманы взор орлиный\nОбслеживает прах долины,\nОн здраво мыслит о земле,\nВ мистической купаясь мгле.","name": "Русский ум","date_to": "1890"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1521, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1828","text": "Кобылица молодая,\nЧесть кавказского тавра,\nЧто ты мчишься, удалая?\nИ тебе пришла пора;\nНе косись пугливым оком,\nНог на воздух не мечи,\nВ поле гладком и широком\nСвоенравно не скачи.\nПогоди; тебя заставлю\nЯ смириться подо мной:\nВ мерный круг твой бег направлю\nУкороченной уздой.","name": "Кобылица молодая...","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1522, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1919","text": "Солнце — одно, а шагает по всем городам.\nСолнце — мое. Я его никому не отдам.\nНи на час, ни на луч, ни на взгляд.— Никому. Никогда!\nПусть погибают в бессменной ночи города!\nВ руки возьму!— Чтоб не смело вертеться в кругу!\nПусть себе руки, и губы, и сердце сожгу!\nВ вечную ночь пропадет,— погонюсь по следам...\nСолнце мое! Я тебя никому не отдам!","name": "Солнце — одно, а шагает...","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1523, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Градины выпали! Счета им нет...\nПодле них вишен обившийся цвет...\nВ царственном шествии ранней весны,\nВ чаяньи смерти смертельно бледны,\nБедные жертвы и их палачи\nГибнут, белея, в безлунной ночи...","name": "Градины выпали! Счета им нет..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1524, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Озеров","text": "Когда работаю, я плохо верю в смерть.\nЯ попросту в нее не верю.\nРабота делает меня бессмертным,\nВключенным во Вселенную навеки.\nРабота делает меня планетой,\nИли дорогой, или водопадом.\nЧто говорить, мы умираем — люди,\nНо человек не умирает.","name": "Когда работаю, я плохо верю в смерть..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1525, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1961","text": "Я мог бы вот так: усесться против\nИ всё глядеть на тебя и глядеть,\nВсё бытовое откинув, бросив,\nЗабыв о тревожных криках газет.\nКак нежно до слез поставлена шея,\nКак вся ты извечной сквозишь новизной.\nЯ только глядел бы, душой хорошея,\nКак хорошеют у моря весной,\nКогда на ракушках соль, будто иней,\nКогда тишина еще кажется синей,\nА там, вдали, где скалистый проход,-\nОгнями очерченный пароход...\nЗачем я подумал о пароходе?\nШезлонг на палубе... Дамский плед...\nВедь счастье всё равно не приходит\nК тому, кто за ним не стремится вслед.","name": "Я мог бы вот так: усесться против...","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1526, "fields": {"themes": [20],"author": "Вадим Шершеневич","date_from": "1923","text": "Свободе мы несем дары и благовонья,\nПобедой кормим мы грядущую молву,\nИ мило нам валов огромных бушеванье.\nПобеде — песни, но для пораженья\nПрезрительно мы скупы на слова.\nТатарский хан\nРусь некогда схватил в охапку,\nГарцуя гривою знамен,—\nНо через век засосан был он топкой\nРоссийскою покорностью долин.\nА ставленник судьбы, Наполеон,\nСохою войн вспахавший время оно,—\nВедь заморозили посев кремлевские буруны,\nИз всех посеянных семян\nОдно взошло: гранит святой Елены.\nВалам судьбы рассыпаться в дрожаньи,\nС одышкой добежать к пустынным берегам.\nИ гибнуть с пеной слез дано другим.\nПобеды нет! И горечь пораженья\nПобедой лицемерно мы зовем.","name": "Слава пораженья","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1527, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1840","text": "Колокольчики мои,\nЦветики степные!\nЧто глядите на меня,\nТёмно-голубые?\nИ о чём звените вы\nВ день весёлый мая,\nСредь некошеной травы\nГоловой качая?\nКонь несёт меня стрелой\nНа поле открытом;\nОн вас топчет под собой,\nБьёт своим копытом.\nКолокольчики мои,\nЦветики степные!\nНе кляните вы меня,\nТёмно-голубые!\nЯ бы рад вас не топтать,\nРад промчаться мимо,\nНо уздой не удержать\nБег неукротимый!\nЯ лечу, лечу стрелой,\nТолько пыль взметаю;\nКонь несёт меня лихой,-\nА куда? не знаю!\nОн учёным ездоком\nНе воспитан в холе,\nОн с буранами знаком,\nВырос в чистом поле;\nИ не блещет как огонь\nТвой чепрак узорный,\nКонь мой, конь, славянский конь,\nДикий, непокорный!\nЕсть нам, конь, с тобой простор!\nМир забывши тесный,\nМы летим во весь опор\nК цели неизвестной.\nЧем окончится наш бег?\nРадостью ль? кручиной?\nЗнать не может человек -\nЗнает бог единый!\nУпаду ль на солончак\nУмирать от зною?\nИли злой киргиз-кайсак,\nС бритой головою,\nМолча свой натянет лук,\nЛежа под травою,\nИ меня догонит вдруг\nМедною стрелою?\nИль влетим мы в светлый град\nСо кремлем престольным?\nЧудно улицы гудят\nГулом колокольным,\nИ на площади народ,\nВ шумном ожиданье\nВидит: с запада идет\nСветлое посланье.\nВ кунтушах и в чекменях,\nС чубами, с усами,\nГости едут на конях,\nМашут булавами,\nПодбочась, за строем строй\nЧинно выступает,\nРукава их за спиной\nВетер раздувает.\nИ хозяин на крыльцо\nВышел величавый;\nЕго светлое лицо\nБлещет новой славой;\nВсех его исполнил вид\nИ любви и страха,\nНа челе его горит\nШапка Мономаха.\n\"Хлеб да соль! И в добрый час!-\nГоворит державный.-\nДолго, дети, ждал я вас\nВ город православный!\"\nИ они ему в ответ:\n\"Наша кровь едина,\nИ в тебе мы с давних лет\nЧаем господина!\"\nГромче звон колоколов,\nГусли раздаются,\nГости сели вкруг столов,\nМед и брага льются,\nШум летит на дальний юг\nК турке и к венгерцу -\nИ ковшей славянских звук\nНемцам не по сердцу!\nГой вы, цветики мои,\nЦветики степные!\nЧто глядите на меня,\nТемно-голубые?\nИ о чем грустите вы\nВ день веселый мая,\nСредь некошеной травы\nГоловой качая?","name": "Колокольчики мои...","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1528, "fields": {"themes": [7],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1936","text": "Не люблю, если сыро и гнило.\nКрасотой этих мест покорен,\nДля своей односпальной могилы\nЯ бы выбрал Можайский район.\nЖуравель над крестьянским колодцем,\nСолнце-еж копошится в овсе.\nИ, как песня, петляет и вьется\nУходящее в небо шоссе.\nМне приятно: семейные козы,\nХолм зеленый да речка вдали...\nУступите мне, люди колхоза,\nЕсли можно, немного земли.\nГоворя без стыда и зазнайства,\nЧестный лирик, не шелопай,\nВ коллективном советском хозяйстве\nЯ имею свой маленький пай.\nМне не надо паккардов очкастых,\nСтильных дач... Я прошу об одном:\nОтведите мне скромный участок\nВ две сосны под зеленым холмом.\nЭто мало. И думаю, это\nНе испортит природы красот.\nА засеете... Сердце поэта\nСнова чистым зерном прорастет.\nНе имея других капиталов,\nЭто сердце, питавшее стих,\nИ при жизни собою питало\nСовременников славных моих.","name": "На Можайском шоссе","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1529, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1849","text": "Молвы язвительной и дерзкой\nВнимая ложный приговор,\nСтыжусь ответить бранью резкой\nНа необдуманный укор.\nГоненья зритель равнодушный,\nЯ испытал уже давно,\nЧто злобе черни малодушной\nОтвет - презрение одно.\nПускай позор несправедливый\nОна готовит мне в тиши,-\nГрозу я встречу терпеливо\nИ сохраню покой души.\nМоей невинности сознанье\nИ незапятнанная честь\nНезаслуженное страданье\nДадут мне силы перенесть.\nЯ прав,- и этого довольно,\nИ, что бы ни было со мной,\nЯ не унижусь добровольно\nПеред язвительной молвой:\nЯ не подам руки свободной\nОжесточенному врагу;\nСкорей погибну благородно,\nНо твердость воли сберегу.","name": "Клеветникам","date_to": "1849"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1530, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1855","text": "О Господи, пошли долготерпенье!\nНочь целую сижу я напролет,\nНеволю мысль цензуре в угожденье,\nНеволю дух - напрасно! Не сойдет\nКо мне твое святое вдохновенье.\nНет, на кого житейская нужда\nТяжелые вериги наложила,\nТот - вечный раб поденного труда,\nИ творчества живительная сила\nЕму в удел не дастся никогда.\nНо, Господи, ты первенцев природы\nЛюдьми, а не рабами создавал.\nЗавет любви, и братства, и свободы\nТы в их душе бессмертной начертал,\nА Твой завет нарушен в род и роды.\nСуди же тех всеправедным судом,\nКто губит мысль людскую без возврата,\nКощунствует над сердцем и умом -\nИ ближнего, и кровного, и брата\nПризнал своим бессмысленным рабом.","name": "О Господи, пошли долготерпенье!..","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1531, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1948","text": "Любопытно, забавно и тонко:\nСтих, почти непохожий на стих.\nБормотанье сверчка и ребенка\nВ совершенстве писатель постиг.\nИ в бессмыслице скомканной речи\nИзощренность известная есть.\nНо возможно ль мечты человечьи\nВ жертву этим забавам принесть?\nИ возможно ли русское слово\nПревратить в щебетанье щегла,\nЧтобы смысла живая основа\nСквозь него прозвучать не могла?\nНет! Поэзия ставит преграды\nНашим выдумкам, ибо она\nНе для тех, кто, играя в шарады,\nНадевает колпак колдуна.\nТот, кто жизнью живет настоящей,\nКто к поэзии с детства привык,\nВечно верует в животворящий,\nПолный разума русский язык.","name": "Читая стихи","date_to": "1948"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1532, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","text": "Жизнь - без начала и конца.\nНас всех подстерегает случай.\nНад нами - сумрак неминучий,\nИль ясность божьего лица.\nНо ты, художник, твердо веруй\nВ начала и концы. Ты знай,\nГде стерегут нас ад и рай.\nТебе дано бесстрастной мерой\nИзмерить все, что видишь ты.\nТвой взгляд - да будет тверд и ясен,\nСотри случайные черты -\nИ ты увидишь: мир прекрасен."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1533, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Меня уносит океан\nТо к Петербургу, то к Парижу.\nВ ушах тимпан, в глазах туман,\nСквозь них я слушаю и вижу —\nСияет соловьями ночь,\nИ звезды, как снежинки, тают,\nИ души — им нельзя помочь —\nСо стоном улетают прочь,\nСо стоном в вечность улетают.","name": "Меня уносит океан..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1534, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "Мать о сыне, который на Курской дуге, в наступленье\nБудет брошен в прорыв, под гранату и под пулемет,\nДолго молится, перед иконами став на колени,-\nМальчик выживет, жизнь проживет и умрет.\nНо о том, что когда-нибудь все-таки это случится,\nУповающей матери знать в этот час не дано,\nИ сурово глядят на нее из окладов спокойные лица,\nИ неведенье это бессмертью почти что равно.","name": "Курская дуга"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1535, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Яшин","date_from": "1968","text": "Счастливы однолюбы,\nОни что единоверы:\nДуша не идет на убыль,\nЧужды ей полумеры.\nРаз навсегда влюбиться -\nЭто, ни мало ни много,\nВ жизни определиться,\nВыбрать свою дорогу.","name": "Счастливы однолюбы...","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1536, "fields": {"themes": [],"author": "Каролина Павлова","date_from": "1854","text": "Мы странно сошлись. Средь салонного круга,\nВ пустом разговоре его,\nМы словно украдкой, не зная друг друга,\nСвое угадали родство.\nИ сходство души не по чувства порыву,\nСлетевшему с уст наобум,\nПроведали мы, но по мысли отзыву\nИ проблеску внутренних дум.\nЗанявшись усердно общественным вздором,\nШутливое молвя словцо,\nМы вдруг любопытным, внимательным взором\nВзглянули друг другу в лицо.\nИ каждый из нас, болтовнею и шуткой\nУдачно мороча их всех,\nПодслушал в другом свой заносчивый, жуткой,\nРебенка спартанского смех\n.\nИ, свидясь, в душе мы чужой отголоска\nСвоей не старались найти,\nВесь вечер вдвоем говорили мы жестко,\nДержа свою грусть взаперти.\nНе зная, придется ль увидеться снова,\nНечаянно встретясь вчера,\nС правдивостью странной, жестоко, сурово\nМы распрю вели до утра,\nПривычные все оскорбляя понятья,\nКак враг беспощадный с врагом,-\nИ молча друг другу, и крепко, как братья,\nПожали мы руку потом.","date_to": "1854"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1537, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1956","text": "Принесли букет чертополоха\nИ на стол поставили, и вот\nПредо мной пожар, и суматоха,\nИ огней багровый хоровод.\nЭти звезды с острыми концами,\nЭти брызги северной зари\nИ гремят и стонут бубенцами,\nФонарями вспыхнув изнутри.\nЭто тоже образ мирозданья,\nОрганизм, сплетенный из лучей,\nБитвы неоконченной пыланье,\nПолыханье поднятых мечей,\nЭто башня ярости и славы,\nГде к копью приставлено копье,\nГде пучки цветов, кровавоглавы,\nПрямо в сердце врезаны мое.\nСнилась мне высокая темница\nИ решетка, черная, как ночь,\nЗа решеткой - сказочная птица,\nТа, которой некому помочь.\nНо и я живу, как видно, плохо,\nИбо я помочь не в силах ей.\nИ встает стена чертополоха\nМежду мной и радостью моей.\nИ простерся шип клинообразный\nВ грудь мою, и уж в последний раз\nСветит мне печальный и прекрасный\nВзор ее неугасимых глаз.","name": "Чертополох","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1538, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1847","text": "На двойном стекле узоры\nНачертил мороз,\nШумный день свои дозоры\nИ гостей унес;\nСмолкнул яркий говор сплетней,\nСкучный голос дня:\nБлагодатней и приветней\nВсё кругом меня.\nПред горящими дровами\nСядем - там тепло.\nМесяц быстрыми лучами\nПронизал стекло.\nТы хитрила, ты скрывала,\nТы была умна;\nТы давно не отдыхала,\nТы утомлена.\nПолон нежного волненья,\nСладостной мечты,\nБуду ждать успокоенья\nЧистой красоты.","name": "На двойном стекле узоры...","date_to": "1847"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1539, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Клычков","date_from": "1929","text": "День и ночь златой печатью\nНавсегда закреплены,\nЗнаком роста и зачатья,\nКругом солнца и луны!..\nДень смешал цветок с мозолью,\nТень морщин с улыбкой губ,\nИ, смешавши радость с болью,\nОн и радостен и груб!..\nОдинаково на солнце\nЗреют нивы у реки\nИ на пальцах заусенцы\nОт лопаты и кирки!..\nРасточивши к каждой хате\nЖар и трепет трудовой,\nГрузно солнце на закате\nПоникает головой!..\nСчастлив я, в труде, в терпеньи\nПровожая каждый день,\nВозвестить неслышным пеньем\nПрародительницы тень!..\nК свежесмётанному стогу\nПрислонившися спиной,\nЗадремать с улыбкой строгой\nПод высокою луной...\nПод ее склоненной тенью,\nВ свете чуть открытых глаз,\nВстретить праздник сокровенья\nИ зачатья тихий час!..\nЧтоб наутро встать и снова\nВыйти в лоно целины,\nПомешав зерно и слово -\nСлаву солнца и луны!","name": "День и ночь златой печатью...","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1540, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1917","text": "Еще не раз вы вспомните меня\nИ весь мой мир волнующий и странный,\nНелепый мир из песен и огня,\nНо меж других единый необманный.\nОн мог стать вашим тоже и не стал,\nЕго вам было мало или много,\nДолжно быть, плохо я стихи писал\nИ вас неправедно просил у Бога.\nНо каждый раз вы склонитесь без сил\nИ скажете: \"Я вспоминать не смею.\nВедь мир иной меня обворожил\nПростой и грубой прелестью своею\".","name": "Еще не раз Вы вспомните меня...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1541, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Твардовский","text": "В поле вьюга-завируха,\nВ трех верстах гудит война.\nНа печи в избе старуха,\nДед-хозяин у окна.\nРвутся мины. Звук знакомый\nОтзывается в спине.\nЭто значит — Теркин дома,\nТеркин снова на войне.\nА старик как будто ухом\nПо привычке не ведет.\n— Перелет! Лежи, старуха.—\nИли скажет:\n— Недолет...\nНа печи, забившись в угол,\nТа следит исподтишка\nС уважительным испугом\nЗа повадкой старика,\nС кем жила — не уважала,\nС кем бранилась на печи,\nОт кого вдали держала\nПо хозяйству все ключи.\nА старик, одевшись в шубу\nИ в очках подсев к столу,\nКак от клюквы, кривит губы —\nТочит старую пилу.\n— Вот не режет, точишь, точишь,\nНе берет, ну что ты хочешь!..—\nТеркин встал:\n— А может, дед,\nУ нее развода нет?\nСам пилу берет:\n— А ну-ка... —\nИ в руках его пила,\nТочно поднятая щука,\nОстрой спинкой повела.\nПовела, повисла кротко.\nТеркин щурится:\n— Ну, вот.\nПоищи-ка, дед, разводку,\nМы ей сделаем развод.\nПосмотреть — и то отрадно:\nЗавалящая пила\nТак-то ладно, так-то складно\nУ него в руках прошла.\nОбернулась — и готово.\n— На-ко, дед, бери, смотри.\nБудет резать лучше новой,\nЗря инструмент не кори.\nИ хозяин виновато\nУ бойца берет пилу.\n— Вот что значит мы, солдаты,\nСтавит бережно в углу.\nА старуха:\n— Слаб глазами.\nСтар годами мой солдат.\nПоглядел бы, что с часами,\nС той войны еще стоят...\nСнял часы, глядит: машина,\nТочно мельница, в пыли.\nПаутинами пружины\nПауки обволокли.\nИх повесил в хате новой\nДед-солдат давным-давно:\nНа стене простой сосновой\nТак и светится пятно.\nОсмотрев часы детально,—\nВсе ж часы, а не пила,—\nМастер тихо и печально\nПосвистел:\n— Плохи дела...\nНо куда-то шильцем сунул,\nЧто-то высмотрел в пыли,\nВнутрь куда-то дунул, плюнул,\nЧто ты думаешь,— пошли!\nКрутит стрелку, ставит пятый,\nЧас — другой, вперед — назад.\n— Вот что значит мы, солдаты.—\nПрослезился дед-солдат.\nДед растроган, а старуха,\nОтслонив ладонью ухо,\nС печки слушает:\n— Идут!\n— Ну и парень, ну и шут...\nУдивляется. А парень\nУслужить еще не прочь.\n— Может, сало надо жарить?\nТак опять могу помочь.\nТут старуха застонала:\n— Сало, сало! Где там сало...\nТеркин:\n— Бабка, сало здесь.\nНе был немец — значит, есть!\nИ добавил, выжидая,\nГлядя под ноги себе:\n— Хочешь, бабка, угадаю,\nГде лежит оно в избе?\nБабка охнула тревожно.\nЗавозилась на печи.\n— Бог с тобою, разве можно...\nПомолчи уж, помолчи.\nА хозяин плутовато\nГостя под локоть тишком:\n— Вот что значит мы, солдаты,\nА ведь сало под замком.\nКлюч старуха долго шарит,\nЛезет с печки, сало жарит\nИ, страдая до конца,\nРазбивает два яйца.\nЭх, яичница! Закуски\nНет полезней и прочней.\nПолагается по-русски\nВыпить чарку перед ней.\n— Ну, хозяин, понемножку,\nПо одной, как на войне.\nЭто доктор на дорожку\nДля здоровья выдал мне.\nОтвинтил у фляги крышку:\n— Пей, отец, не будет лишку.\nПоперхнулся дед-солдат.\nПодтянулся:\n— Виноват!..\nКрошку хлебушка понюхал.\nПожевал — и сразу сыт.\nА боец, тряхнув над ухом\nТою флягой, говорит:\n— Рассуждая так ли, сяк ли,\nВсе равно такою каплей\nНе согреть бойца в бою.\nБудьте живы!\n— Пейте.\n— Пью...\nИ сидят они по-братски\nЗа столом, плечо в плечо.\nРазговор ведут солдатский,\nДружно спорят, горячо.\nДед кипит:\n— Позволь, товарищ.\nЧто ты валенки мне хвалишь?\nРазреши-ка доложить.\nХороши? А где сушить?\nНе просушишь их в землянке,\nНет, ты дай-ка мне сапог,\nДа суконные портянки\nДай ты мне — тогда я бог!\nСнова где-то на задворках\nМерзлый грунт боднул снаряд.\nКак ни в чем — Василий Теркин,\nКак ни в чем — старик солдат.\n— Эти штуки в жизни нашей,—\nДед расхвастался,— пустяк!\nНам осколки даже в каше\nПопадались. Точно так.\nПопадет, откинешь ложкой,\nА в тебя — так и мертвец.\n— Но не знали вы бомбежки,\nЯ скажу тебе, отец.\n— Это верно, тут наука,\nТут напротив не попрешь.\nА скажи, простая штука\nЕсть у вас?\n— Какая?\n— Вошь.\nИ, макая в сало коркой,\nПродолжая ровно есть,\nУлыбнулся вроде Теркин\nИ сказал:\n— Частично есть...\n— Значит, есть? Тогда ты — воин,\nРассуждать со мной достоин.\nТы — солдат, хотя и млад.\nА солдат солдату — брат.\nИ скажи мне откровенно,\nДа не в шутку, а всерьез.\nС точки зрения военной\nОтвечай на мой вопрос.\nОтвечай: побьем мы немца\nИли, может, не побьем?\n— Погоди, отец, наемся,\nЗакушу, скажу потом.\nЕл он много, но не жадно,\nОтдавал закуске честь,\nТак-то ладно, так-то складно,\nПоглядишь — захочешь есть.\nВсю зачистил сковородку,\nВстал, как будто вдруг подрос,\nИ платочек к подбородку,\nРовно сложенный, поднес.\nОтряхнул опрятно руки\nИ, как долг велит в дому,\nПоклонился и старухе\nИ солдату самому.\nМолча в путь запоясался,\nОсмотрелся — все ли тут?\nЧесть по чести распрощался,\nНа часы взглянул: идут!\nВсе припомнил, все проверил,\nПодогнал и под конец\nОн вздохнул у самой двери\nИ сказал:\n— Побьем, отец...\nВ поле вьюга-завируха,\nВ трех верстах гремит война.\nНа печи в избе — старуха.\nДед-хозяин у окна.\nВ глубине родной России,\nПротив ветра, грудь вперед,\nПо снегам идет Василий\nТеркин. Немца бить идет.","name": "Василий Теркин: 9. Два солдата"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1542, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1847","text": "Ночь светла, мороз сияет,\nВыходи - снежок хрустит;\nПристяжная озябает\nИ на месте не стоит.\nСядем, полость застегну я, -\nНочь светла и ровен путь.\nТы ни слова,- замолчу я,\nИ - пошел куда-нибудь!","name": "Ночь светла, мороз сияет...","date_to": "1847"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1543, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1950","text": "Чем отличаюсь я от женщины с цветком,\nот девочки, которая смеется,\nкоторая играет перстеньком,\nа перстенек ей в руки не дается?\nЯ отличаюсь комнатой с обоями,\nгде так сижу я на исходе дня\nи женщина с манжетами собольими\nнадменный взгляд отводит от меня.\nКак я жалею взгляд ее надменный,\nи я боюсь, боюсь ее спугнуть,\nкогда она над пепельницей медной\nсклоняется, чтоб пепел отряхнуть.\nО, Господи, как я ее жалею,\nплечо ее, понурое плечо,\nи беленькую тоненькую шею,\nкоторой так под мехом горячо!\nИ я боюсь, что вдруг она заплачет,\nчто губы ее страшно закричат,\nчто руки в рукава она запрячет\nи бусинки по полу застучат...","name": "Чем отличаюсь я от женщины с цветком...","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1544, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1906","text": "Твоя душа глухонемая\nВ дремучие поникла сны,\nГде бродят, заросли ломая,\nЖеланий темных табуны.\nПринес я светоч неистомный\nВ мой звездный дом тебя манить,\nВ глуши пустынной, в пуще дремной\nСмолистый сев похоронить.\nСвечу, кричу на бездорожье,\nА вкруг немеет, зов глуша,\nНе по-людски и не по-божьи\nУединенная душа.","name": "Ропот","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1545, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рерих","date_from": "1915","text": "Мы идем искать священные\nзнаки. Идем осмотрительно и\nмолчаливо. Люди идут, смеются,\nзовут за собою. Другие спешат\nв недовольстве. Иные нам\nугрожают. хотят отнять\nто, что имеем. Не знают\nпрохожие, что мы вышли\nискать священные знаки. Но\nугрожающие пройдут. У них\nтак много дела. А мы\nбудем искать священные\nзнаки. Никто не знает, где\nоставил хозяин знаки свои.\nВернее всего, они - на столбах\nу дороги. Или в цветах.\nИли в волнах реки.\nДумаем, что их можно\nискать на облачных сводах.\nпри свете солнца, при свете\nлуны. При свете смолы\nи костра будем искать\nсвященные знаки. Мы долго\nидем, пристально смотрим.\nМногие люди мимо прошли.\nПраво, кажется нам, они\nзнaют приказ: найти\nсвященные знаки. Становится\nтемно. Трудно путь\nусмотреть. Непонятны места.\nГде могут они быть -\nсвященные знаки? Сегодня\nмы их, пожалуй, уже не\nнайдем. Но завтра будет\nсветло. Я знаю - мы их\nувидим.","name": "Увидим","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1546, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1825","text": "В третий раз, мои друзья,\nВам пою куплеты я\nНа пиру лицейском.\nО, моя, поверьте, тень\nОгласит сей братский день\nВ царстве Елисейском.\nХоть немного было нас,\nНо застал нас первый час\nДружных и веселых.\nОт вина мы не пьяны,\nЛишь бы не были хмельны\nОт стихов тяжелых.\nИ в четвертый раз, друзья,\nВоспою охотно я\nВам лицейский праздник.\nЛейся, жженка, через край,\nТы ж под голос наш играй,\nЯковлев-проказник.","name": "19 октября 1825 (В третий раз...)","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1547, "fields": {"themes": [20],"author": "Константин Симонов","date_from": "1941","text": "Словно смотришь в бинокль перевернутый -\nВсе, что сзади осталось, уменьшено,\nНа вокзале, метелью подернутом,\nГде-то плачет далекая женщина.\nСнежный ком, обращенный в горошину,-\nЕе горе отсюда невидимо;\nКак и всем нам, войною непрошено\nМне жестокое зрение выдано.\nЧто-то очень большое и страшное,\nНа штыках принесенное временем,\nНе дает нам увидеть вчерашнего\nНашим гневным сегодняшним зрением.\nМы, пройдя через кровь и страдания,\nСнова к прошлому взглядом приблизимся,\nНо на этом далеком свидании\nДо былой слепоты не унизимся.\nСлишком много друзей не докличется\nПовидавшее смерть поколение,\nИ обратно не все увеличится\nВ нашем горем испытанном зрении.","name": "Словно смотришь в бинокль перевернутый...","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1548, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1923","text": "Березка любая в губернии\nГорько сгорблена грузом веков,\nНо не тех, что, в Беарне ли, в Берне ли,\nГнули спину иных мужиков.\nРусский говор - всеянный, вгребленный\nВ память - ропщет, не липы ль в бреду?\nЧто нам звоны латыни серебряной:\nПлавим в золото нашу руду!\nПуть широк по векам! Ничего ему,\nЕсли всем - к тем же вехам, на пир;\nГде-то в Пушкинской глуби по-своему\nОтражен, склон звездистый, Шекспир.\nА кошмар, всё, что мыкали, путь держа\nС тьмы Батыя до первой зари,\nБьет буруном, в мечтах (не до удержа!):\nМономахи, монахи, цари!\nПусть не кровью здоровой из вен Земля:\nТо над ней алый стяг - трезвый Труд!..\nНо с пристрастий извечного вензеля\nЗовы воль в день один не сотрут!\nДавних далей сбываньем тревожимы,\nВсе ж мы ждем у былых берегов,\nВ красоте наших нив над Поволжьями,\nНежных весен и синих снегов!","name": "Родное","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1549, "fields": {"themes": [7],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1820","text": "(Партизану-поэту)\nКакой-то умник наше тело\nС повозкой сравнивать любил,\nИ говорил всегда: «В том дело,\nЧтобы вожатый добрый был».\nВожатым шалость мне досталась,\nПускай несет из края в край,\nПока повозка не сломалась,\nКатай-валяй!\nКогда я приглашен к обеду,\nГде с чванством голод за столом,\nИли в ученую беседу,\nПускай везут меня шажком.\nНо еду ль в круг, где ум с фафошкой,\nГде с дружбой ждет меня токай,\nИль вдохновенье с женской ножкой,—\nКатай-валяй!\nПо нивам, по коврам цветистым\nНе тороплюсь в дальнейший путь:\nВ тени древес, под небом чистым\nГотов беспечно я заснуть,—\nСпешит от счастья безрассудный!\nМеня, о время, не замай;\nНо по ухабам жизни трудной\nКатай-валяй!\nИздатели сухих изданий,\nТворцы, на коих Север спит,\nПод вьюком ваших дарований\nПегас как вкопанный стоит.\nНо ты, друг музам и Арею,\nПегаса на лету седлай\nИ к славе, как на батарею,\nКатай-валяй!\nУдача! шалость! правьте ладно!\nНо долго ль будет править вам?\nЗаимодавец-время жадно\nБежит с расчетом по пятам!\nПовозку схватит и с поклажей\nОн втащит в мрачный свой сарай.\nДрузья! покамест песня та же:\nКатай-валяй!","name": "Катай-валяй","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1550, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "Когда-то, свадебным смущенная нарядом,\nЗдесь, в мире суеты, со мной ты стала рядом,\nИ было трепетно соприкасанье рук.\nПо прихоти ль судьбы все совершилось вдруг?\nТо был не произвол, не беглое мгновенье,\nНо тайный промысел и свыше повеленье.\nИ прожил я свой век с любимою мечтой,\nЧто будем, ты и я, единством и четой.\nКак из души моей ты черпала богато!\nКак много свежих струй влила в нее когда-то!\nЧто создавали мы в волнении, в стыде,\nВ трудах и бдениях, в победах и беде,\nМеж взлетов и потерь,— то, навсегда живое,\nКто в силах довершить? Лишь мы с тобою, двое.\nПеревод С. Шервинского","name": "Когда-то, свадебным смущенная нарядом..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1551, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1830","text": "Когда в объятия мои\nТвой стройный стан я заключаю,\nИ речи нежные любви\nТебе с восторгом расточаю,\nБезмолвна, от стесненных рук\nОсвобождая стан свой гибкой,\nТы отвечаешь, милый друг,\nМне недоверчивой улыбкой;\nПрилежно в памяти храня\nИзмен печальные преданья,\nТы без участья и вниманья\nУныло слушаешь меня...\nКляну коварные старанья\nПреступной юности моей\nИ встреч условных ожиданья\nВ садах, в безмолвии ночей.\nКляну речей любовный шопот,\nСтихов таинственный напев,\nИ ласки легковерных дев,\nИ слезы их, и поздний ропот.","name": "Когда в объятия мои...","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1552, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1825","text": "Храни меня, мой талисман,\nХрани меня во дни гоненья,\nВо дни раскаянья, волненья:\nТы в день печали был мне дан.\nКогда подымет океан\nВокруг меня валы ревучи,\nКогда грозою грянут тучи -\nХрани меня, мой талисман.\nВ уединенье чуждых стран,\nНа лоне скучного покоя,\nВ тревоге пламенного боя\nХрани меня, мой талисман.\nСвященный сладостный обман,\nДуши волшебное светило...\nОно сокрылось, изменило...\nХрани меня, мой талисман.\nПускай же ввек сердечных ран\nНе растравит воспоминанье.\nПрощай, надежда; спи, желанье;\nХрани меня, мой талисман.","name": "Храни меня, мой талисман...","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1553, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1900","text": "Да, я - моряк! Искатель островов,\nСкиталец дерзкий в неоглядном море.\nЯ жажду новых стран, иных цветов,\nНаречий странных, чуждых плоскогорий.\nИ женщины идут на страстный зов,\nПокорные, с одной мольбой во взоре!\nСпадает с душ мучительный покров,\nВсе отдают они - восторг и горе.\nВ любви душа вскрывается до дна,\nЯснеет в ней святая глубина,\nГде все единственно и не случайно.\nДа! Я гублю! Пью жизни, как вампир!\nНо каждая душа - то новый мир,\nИ манит вновь своей безвестной тайной.","name": "Дон-Жуан","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1554, "fields": {"themes": [],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1779","text": "Старинный слог его достоинств не умалит.\nПорок, не подходи! Сей взор тебя ужалит.\nАнтиох Дмитриевич Кантемир (1708 —1744) — русский поэт, в своих произведениях высмеивал обычаи и нравы дворянства.","name": "Князю Кантемиру, сочинителю сатир","date_to": "1779"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1555, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "Смотри, как звезды в вышине\nСветло горят тебе и мне.\nОни не думают о нас,\nНо светят нам в полночный час.\nПрекрасен ими небосклон,\nВ них вечен свет и вечен сон.\nИ кто их видит - жизни рад,\nЧужою жизнию богат.\nМоя любовь, моя звезда,\nТакой, как звезды, будь всегда.\nГоря, не думай обо мне,\nНо дай побыть мне в звездном сне."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1556, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1868","text": "На твой балкон взобраться снизу\nЯ не могу, краса моя!\nВотще к нему вздымаю руки,\nЕго достигнуть мне нельзя!\nБалкон высок — нет мне опоры,\nНо ты на помощь мне приди...\nХоть бы струну с твоей гитары,\nХоть ленту сверху мне спусти.\nИль из волос вынь гребень частый\nИ волю тем дай ты кудрям,\nЧто льются шелковым потоком\nС плечей твоих к твоим ногам.\nЗа эту лестницу живую\nЯ тотчас смело ухвачусь\nИ до тебя по ней, мой ангел,\nЯ доберусь, я доберусь!","name": "На твой балкон взобраться снизу...","date_to": "1868"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1557, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "На улице Десантников живу,\nИду по Партизанской за кизилом.\nПустые гильзы нахожу во рву —\nВо рву, что радом с братскою могилой.\nВ глухом урочище туман, как дым,\nВ оврагах расползается упрямо.\nЗемлянок полустертые следы,\nОкопов чуть намеченные шрамы.\nВ костре сырые ветки ворошу,\nСушу насквозь промоченные кеды,\nА на закате в городок спешу —\nНа площадь Мира улицей Победы.","name": "На улице Десантников живу..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1558, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1854","text": "Я сегодня так грустно настроен,\nТак устал от мучительных дум,\nТак глубоко, глубоко спокоен\nМой истерзанный пыткою ум,-\nЧто недуг, мое сердце гнетущий,\nКак-то горько меня веселит,-\nВстречу смерти, грозящей, идущей,\nСам пошел бы... Но сон освежит -\nЗавтра встану и выбегу жадно\nВстречу первому солнца лучу:\nВся душа встрепенется отрадно,\nИ мучительно жить захочу!\nА недуг, сокрушающий силы,\nБудет так же и завтра томить\nИ о близости темной могилы\nТак же внятно душе говорить...","name": "Я сегодня так грустно настроен...","date_to": "1854"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1559, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1907","text": "Здесь тихая душа затаена в дубравах\nИ зыблет колыбель растительного сна,\nЛьнет лаской золота к волне зеленой льна\nИ ленью смольною в медвяных льется травах.\nИ в грустную лазурь глядит, осветлена,\nИ медлит день тонуть в сияющих расплавах,\nИ медлит ворожить на дремлющих купавах\nНад отуманенной зеркальностью луна.\nЗдесь дышится легко, и чается спокойно,\nИ ясно грезится; и всё, что в быстрине\nМятущейся мечты нестрого и нестройно.\nТрезвится, умирясь в душевной глубине,\nИ, как молчальник-лес под лиственною\nсхимой,\nБезмолвствует с душой земли моей родимой.","name": "Загорье","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1560, "fields": {"themes": [7,2],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Воспоминаньями смущенный,\nИсполнен сладкою тоской,\nСады прекрасные, под сумрак ваш священный\nВхожу с поникшею главой.\nТак отрок библии, безумный расточитель,\nДо капли истощив раскаянья фиал,\nУвидев наконец родимую обитель,\nГлавой поник и зарыдал.\nВ пылу восторгов скоротечных,\nВ бесплодном вихре суеты,\nО, много расточил сокровищ я сердечных\nЗа недоступные мечты,\nИ долго я блуждал, и часто, утомленный,\nРаскаяньем горя, предчувствуя беды,\nЯ думал о тебе, предел благословенный,\nВоображал сии сады.\nВоображаю день счастливый,\nКогда средь вас возник лицей,\nИ слышу наших игр я снова шум игривый\nИ вижу вновь семью друзей.\nВновь нежным отроком, то пылким, то ленивым,\nМечтанья смутные в груди моей тая,\nСкитаясь по лугам, по рощам молчаливым,\nПоэтом забываюсь я.\nИ въявь я вижу пред собою\nДней прошлых гордые следы.\nЕще исполнены великою женою,\nЕе любимые сады\nСтоят населены чертогами, вратами,\nСтолпами, башнями, кумирами богов\nИ славой мраморной, и медными хвалами\nЕкатерининских орлов.\nСадятся призраки героев\nУ посвященных им столпов,\nГлядите; вот герой, стеснитель ратных строев,\nПерун кагульских берегов.\nВот, вот могучий вождь полунощного флага,\nПред кем морей пожар и плавал и летал.\nВот верный брат его, герой Архипелага,\nВот наваринский Ганнибал.\nСреди святых воспоминаний\nЯ с детских лет здесь возрастал,\nА глухо между тем поток народной брани\nУж бесновался и роптал.\nОтчизну обняла кровавая забота,\nРоссия двинулась и мимо нас летят\nИ тучи конные, брадатая пехота,\nИ пушек медных светлый ряд.\nНа юных ратников взирали,\nЛовили брани дальний звук\nИ детские лета и . . . . . проклинали\nИ узы строгие наук.\nИ многих не пришло. При звуке песней новых\nПочили славные в полях Бородина,\nНа кульмских высотах, в лесах Литвы суровых,\nВблизи Монмартра . . . . . .","name": "Воспоминание в Царском Селе","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1561, "fields": {"themes": [],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1963","text": "Лесом хочу надышаться,\nвьюгами надышаться,\nжизнь не напрасно прожить,\nправды во всем держаться,\nправдой одной дорожить.\nСолнце — оно надо мною,\nзвезды — они надо мною.\nЯ и у них на виду.\nВ жизни не стороною —\nглавной дорогой иду.\nМожет, я сердцем мягок,\nможет, я словом мягок,\nможет, нет громкой строки,—\nтолько под красным стягом\nя не сбивался с ноги.","name": "Лесом хочу надышаться","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1562, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Крылов","date_from": "1812","text": "С горшками шел Обоз,\nИ надобно с крутой горы спускаться.\nВот, на горе других оставя дожидаться,\nХозяин стал сводить легонько первый воз.\nКонь добрый на крестце почти его понес,\nКатиться возу не давая;\nА лошадь сверху, молодая,\nРугает бедного коня за каждый шаг:\n\"Ай, конь хваленый, то-то диво!\nСмотрите: лепится, как рак;\nВот чуть не зацепил за камень; косо! криво!\nСмелее! Вот толчок опять.\nА тут бы влево лишь принять.\nКакой осел! Добро бы было в гору\nИли в ночную пору,-\nА то и под гору, и днем!\nСмотреть, так выйдешь из терпенья!\nУж воду бы таскал, коль нет в тебе уменья!\nГляди-тко нас, как мы махнем!\nНе бойсь, минуты не потратим,\nИ возик свой мы не свезем, а скатим!\"\nТут, выгнувши хребет и понатужа грудь,\nТронулася лошадка с возом в путь;\nНо, только под гору она перевалилась,\nВоз начал напирать, телега раскатилась;\nКоня толкает взад, коня кидает вбок;\nПустился конь со всех четырех ног\nНа славу;\nПо камням, рытвинам пошли толчки,\nСкачки,\nЛевей, левей, и с возом - бух в канаву!\nПрощай, хозяйские горшки!\nКак в людях многие имеют слабость ту же:\nВсе кажется в другом ошибкой нам;\nА примешься за дело сам,\nТак напроказишь вдвое хуже.","name": "Обоз","date_to": "1812"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1563, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Бестужев","date_from": "1829","text": "Пал туман на море синее,\nЛистопада первенец,\nИ горит в алмазах инея\nГор безлиственный венец.\nТяжко ходят волны хладные,\nБуйно ветр шумит крылом.\nТолько вьются чайки жадные\nНа помории пустом.\nТолько блещет за туманами,\nКак созвездие морей,\nНад сыпучими полянами\nСтая поздних лебедей.\nТолько с хищностью упорною\nИх медлительный отлет\nНад твердынею подзорною\nДикий беркут стережет.\nВсё безжизненно, безрадостно\nВ померкающей дали,\nНо страдальцу как-то сладостно\nУвядание земли.\nКак осеннее дыхание\nКрасоту с ее чела,\nТак с души моей сияние\nДлань судьбины сорвала.\nВ полдень сумраки вечерние -\nВзору томному покой,\nОбщей грустью тупит терние\nПамять родины святой!\nВей же песней усыпительной,\nПерелетная метель,\nХлад забвения мирительный\nСердца тлеющего цель.\nМежду мною и любимого\nБезнадежное \"прости!\".\nНе призвать невозвратимого,\nДважды сердцу не цвести.\nХоть порой улыбка нежная\nОзарит мои черты,\nЭто - радуга наснежная\nНа могильные цветы!","name": "Осень","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1564, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1846","text": "С тайною тоскою,\nСмертною тоской,\nЯ перед тобою,\nСветлый ангел мой.\nПусть сияет счастье\nМне в очах твоих,\nПолных сладострастья,\nТомно-голубых.\nПусть душой тону я\nВ этой влаге глаз,\nВсе же я тоскую\nЗа обоих нас.\nПусть журчит струею\nДетский лепет твой,\nВ грудь мою тоскою\nЛьется он одной.\nНе тоской стремленья,\nНе святой слезой,\nНе слезой моленья -\nГрешною хулой.\nТщетно па распятье\nОбращен мой взор -\nНа устах проклятье,\nНа душе укор.","name": "С тайною тоскою...","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1565, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "Душа моя, спрячь всю мою скорбь хоть на время,\nУмальте, мои очи, слезных поток бремя;\nПерестань жаловаться на несчастье, мой глас;\nПозабудь и ты, сердце, кручину на мал час.\nЗнаю, что вы в несчасти, и то чрез жестоту,\nВарварской и несклонной судьбины в долготу.\nБудьте в малой роскоши, хоть и все постыли,\nИ помните, что долго вы счастливы были,","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1566, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1893","text": "Окно мое высоко над землёю,\nВысоко над землёю.\nЯ вижу только небо с вечернею зарёю,\nС вечернею зарёю.\nИ небо кажется пустым и бледным,\nТаким пустым и бледным...\nОно не сжалится над сердцем бедным,\nНад моим сердцем бедным.\nУвы, в печали безумной я умираю,\nЯ умираю,\nСтремлюсь к тому, чего я не знаю,\nНе знаю...\nИ это желание не знаю откуда\nПришло, откуда,\nНо сердце хочет и просит чуда,\nЧуда!\nО, пусть будет то, чего не бывает,\nНикогда не бывает.\nМне бледное небо чудес обещает,\nОно обещает.\nНо плачу без слёз о неверном обете,\nО неверном обете...\nМне нужно то, чего нет на свете,\nЧего нет на свете.","name": "Песня","date_to": "1893"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1567, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1811","text": "Сей старец, что всегда летает,\nВсегда приходит, отъезжает,\nВезде живет — и здесь и там,\nС собою водит дни и веки,\nСъедает горы, сушит реки\nИ нову жизнь дает мирам,\nСей старец, смертных злое бремя,\nЖеланный всеми, страшный всем,\nКрылатый, легкий, словом — время,\nДа будет в дружестве твоем\nВсегда порукой неизменной\nИ, пробегая глупый свет,\nНа дружбы жертвенник священный\nЛюбовь и счастье занесет!","name": "Сей старец, что всегда летает...","date_to": "1811"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1568, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1956","text": "Еще за деньги\nлюди держатся,\nкак за кресты\nдержались люди\nво времена\nглухого Керженца,\nно вечно\nэтого не будет.\nЕще за властью\nлюди тянутся,\nне зная меры\nи цены ей,\nно долго\nэто не останется —\nнастанут\nвремена иные.\nЕще гоняются\nза славою —\nохотников до ней\nнесметно,—\nстараясь\nхоть бы тенью слабою\nостаться на земле\nпосмертно.\nМне кажется,\nчто власть и почести —\nвода соленая\nморская:\nчем дольше пить,\nтем больше хочется,\nа жажда\nвсё не отпускает.\nИ личное твое\nбессмертие\nне в том,\nчто кто ты,\nкак ты,\nгде ты,\nа — всех земных племен\nсоцветие,\nсозвездие\nлюдей планеты!\nС тех пор,\nкак шар земной наш кружится\nсквозь вечность\nпродолжая мчаться,\nвеликое\nлюдей содружество\nвпервые\nстало намечаться.\nЧтоб все —\nи белые,\nи черные,\nи желтые\nземного братства —\nвошли в широкие,\nпросторные\nкрая\nвсеобщего богатства.","name": "Еще за деньги люди держатся","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1569, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "Я хочу сообщить хоть немного простых,\nНо тобой позабытых истин,\nСмысл которых тебе ненавистен...\nБудет холодно в доме от комнат пустых,\nИ на тысячи прочих домов холостых\nБудет наше жилище похоже.\nЕсли стужа — мурашки по коже.\nНу, а если июль, ну, а если жара,\nЭто значит — по стенам над копотью ламп\nБудет тени большие бросать мошкара,\nБудет хаос...\nА я загоню его в ямб.\nБуду счастлив. И пронумерую листы.\nНу, а ты? Ну, а ты? Ну, а ты?\nЯ умру под колесами жизни своей кочевой,\nГолос твой мне почудится перед атакой.\nБудут сборы в дорогу, и споры, и пар над Невой,\nБудет многое множество всячины всякой.\nСквозняков будет столько же, сколько дверей.\nБудет хаос...\nА я его втисну в хорей.\nБуду счастлив. А ты? Отвечай!\nГоловой не качай.\nЯ, конечно, не все досказал...\nБудет в семечках потный вокзал.\nКипятильник. Слегка недоваренный чай.\nОжиданья.\nНо не будет проклятого слова «прощай»...\nТы меня не прощай!\nДо свиданья!","name": "Я хочу сообщить хоть немного простых..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1570, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Мережковский","date_from": "1882","text": "Из Альфреда Мюссэ\nТы, бледная звезда, вечернее светило,\nВ дворце лазуревом своем,\nКак вестница встаешь на своде голубом.\nЗачем же к нам с небес ты смотришь так уныло?\nГроза умчалася, и ветра шум затих,\nКудрявый лес блестит росою, как слезами,\nНад благовонными лугами\nПорхает мотылек на крыльях золотых.\nЧего же ищет здесь, звезда, твой луч дрожащий?..\nНо ты склоняешься, ты гаснешь — вижу я —\nС улыбкою бежишь, потупив взор блестящий,\nПодруга кроткая моя!\nСлезинка ясная на синей ризе ночи,\nК холму зеленому сходящая звезда,\nПастух, к тебе подняв заботливые очи,\nВедет послушные стада.\nКуда ж стремишься ты в просторе необъятном?\nНа берег ли реки, чтоб в камышах уснуть,\nИль к морю дальнему направишь ты свой путь\nВ затишье ночи благодатном,\nЧтоб пышным жемчугом к волне упасть на грудь?\nО, если умереть должна ты, потухая,\nИ кудри светлые сокрыть в морских струях,—\nЗвезда любви, молю тебя я:\nПеред разлукою, последний луч роняя,\nНа миг остановись, помедли в небесах!","name": "Ты, бледная звезда, вечернее светило...","date_to": "1882"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1571, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1918","text": "...Вы не видали их.\nЕгипта древнего живущих изваяний,\nС очами тихими, недвижных и немых.\nС челом, сияющим от царственных венчаний.\nНо вы не зрели их, не видели меж нами\nИ теми сфинксами таинственную связь.\nАп. Григорьев\nТема\nСкала и шторм. Скала и плащ и шляпа.\nСкала и — Пушкин. Тот, кто и сейчас,\nЗакрыв глаза, стоит и видит в сфинксе\nНе нашу дичь: не домыслы в тупик\nПоставленного грека, не загадку,\nНо предка: плоскогубого хамита,\nКак оспу, перенесшего пески,\nИзрытого, как оспою, пустыней,\nИ больше ничего. Скала и шторм.\nВ осатаненьи льющееся пиво\nС усов обрывов, мысов, скал и кос,\nМелей и миль. И гул, и полыханье\nОкаченной луной, как из лохани,\nПучины. Шум и чад и шторм взасос.\nСветло как днем. Их озаряет пена.\nОт этой точки глаз нельзя отвлечь.\nПрибой на сфинкса не жалеет свеч\nИ заменяет свежими мгновенно.\nСкала и шторм. Скала и плащ и шляпа.\nНа сфинксовых губах — соленый вкус\nТуманностей. Песок кругом заляпан\nСырыми поцелуями медуз.\nОн чешуи не знает на сиренах,\nИ может ли поверить в рыбий хвост\nТот, кто хоть раз с их чашечек коленных\nПил бившийся как об лед отблеск звезд?\nСкала и шторм и — скрытый ото всех\nНескромных — самый странный, самый тихий,\nИграющий с эпохи Псамметиха\nУглами скул пустыни детский смех...\nВариации\n1.Оригинальная\nНад шабашем скал, к которым\nСбегаются с пеной у рта,\nЧадя, трапезундские штормы,\nКогда якорям и портам,\nИ выбросам волн, и разбухшим\nУтопленникам, и седым\nМосткам набивается в уши\nКлокастый и пильзенский дым.\nГде ввысь от утеса подброшен\nФонтан, и кого-то позвать\nСрываются гребни, но — тошно\nИ страшно, и — рвется фосфат.\nГде белое бешенство петель,\nГде грохот разостланных гроз,\nКак пиво, как жеваный бетель,\nПесок осушает взасос.\nЧто было наследием кафров?\nЧто дал царскосельский лицей?\nДва бога прощались до завтра,\nДва моря менялись в лице:\nСтихия свободной стихии\nС свободной стихией стиха.\nДва дня в двух мирах, два ландшафта,\nДве древние драмы с двух сцен.\n2. Подражательная\nНа берегу пустынных волн\nСтоял он, дум великих полн.\nБыл бешен шквал. Песком сгущенный,\nКровавился багровый вал.\nТакой же гнев обуревал\nЕго, и, чем-то возмущенный,\nОн злобу на себе срывал.\nВ его устах звучало «завтра»,\nКак на устах иных «вчера».\nЕще не бывших дней жара\nВоображалась в мыслях кафру,\nЕще не выпавший туман\nГустые целовал ресницы.\nОн окунал в него страницы\nСвоей мечты. Его роман\nВставал из мглы, которой климат\nНе в силах дать, которой зной\nПрогнать не может никакой,\nКоторой ветры не подымут\nИ не рассеют никогда\nНи утро мая, ни страда.\nБыл дик открывшийся с обрыва\nБескрайный вид. Где огибал\nКупальню гребень белогривый,\nГде смерч на воле погибал,\nВ последний миг еще качаясь,\nТрубя и в отклике отчаясь,\nБорясь, чтоб захлебнуться вмиг\nИ сгинуть вовсе с глаз. Был дик\nОткрывшийся с обрыва сектор\nЗемного шара, и дика\nНеоборимая рука,\nПролившая соленый нектар\nВ пространство слепнущих снастей,\nНа протяженье дней и дней,\nВ сырые сумерки крушений,\nНа милость черных вечеров...\nНа редкость дик, на восхищенье\nБыл вольный этот вид суров.\nОн стал спускаться. Дикий чашник\nГремел ковшом, и через край\nБежала пена. Молочай,\nПолынь и дрок за набалдашник\nЦеплялись, затрудняя шаг,\nИ вихрь степной свистел в ушах.\nИ вот уж бережок, пузырясь,\nЗаколыхал камыш и ирис,\nИ набежала рябь с концов.\nНо неподернуто свинцов\nПосередине мрак лиловый.\nА рябь! Как будто рыболова\nСвинцовый грузик заскользил,\nОсунулся и лег на ил\nС непереимчивой ужимкой,\nС какою пальцу самолов\nУмеет намекнуть без слов:\nВода, мол, вот и вся поимка.\nОн сел на камень. Ни одна\nЧерта не выдала волненья,\nС каким он погрузился в чтенье\nЕвангелья морского дна.\nПоследней раковине дорог\nСердечный шелест, капля сна,\nКоторой мука солона,\nЕе сковавшая. Из створок\nНе вызвать и клинком ножа\nТого, чем боль любви свежа.\nТого счастливейшего всхлипа,\nЧто хлынул вон и создал риф,\nКораллам губы обагрив,\nИ замер на устах полипа.\nМчались звезды. В море мылись мысы.\nСлепла соль. И слезы высыхали.\nБыли темны спальни. Мчались мысли,\nИ прислушивался сфинкс к Сахаре.\nПлыли свечи. И казалось, стынет\nКровь колосса. Заплывали губы\nГолубой улыбкою пустыни.\nВ час отлива ночь пошла на убыль.\nМоре тронул ветерок с Марокко.\nШел самум. Храпел в снегах Архангельск.\nПлыли свечи. Черновик «Пророка»\nПросыхал, и брезжил день на Ганге.\nОблако. Звезды. И сбоку —\nШлях и — Алеко.— Глубок\nМесяц Земфирина ока —\nЖаркий бездонный белок.\nЗадраны к небу оглобли.\nЛбы голубее олив.\nТабор глядит исподлобья,\nВ звезды мониста вперив.\nЭто ведь кровли Халдеи\nНапоминает! Печет,\nЛунно; а кровь холодеет.\nРевность? Но ревность не в счет!\nСтой! Ты похож на сирийца.\nСух, как скопец-звездочет.\nМысль озарилась убийством.\nМщенье? Но мщенье не в счет!\nТень как навязчивый евнух.\nТабор покрыло плечо.\nЯд? Но по кодексу гневных\nСамоубийство не в счет!\nПрянул, и пыхнули ноздри.\nНе уходился еще?\nТише, скакун,— заподозрят.\nБегство? Но бегство не в счет!\nЦыганских красок достигал,\nБолел цингой и тайн не делал\nИз черных дырок тростника\nВ краю воров и виноделов.\nЗабором крался конокрад,\nЗагаром крылся виноград,\nКлевали кисти воробьи,\nКивали безрукавки чучел,\nНо, шорох гроздий перебив,\nКакой-то рокот мёр и мучил.\nТам мрело море. Берега\nГремели, осыпался гравий.\nТошнило гребни изрыгать,\nБарашки грязные играли.\nИ шквал за Шабо бушевал,\nИ выворачивал причалы.\nВ рассоле крепла бечева,\nИ шторма тошнота крепчала.\nРаскатывался балкой гул,\nКак баней шваркнутая шайка,\nКак будто говорил Кагул\nВ ночах с очаковскою чайкой.\nВ степи охладевал закат,\nИ вслушивался в звон уздечек,\nВ акцент звонков и языка\nМечтательный, как ночь, кузнечик.\nИ степь порою спрохвала\nВолок, как цепь, как что-то третье,\nКак выпавшие удила,\nСтреноженный и сонный ветер.\nИстлела тряпок пестрота,\nИ, захладев, как медь безмена,\nЗавел глаза, чтоб стрекотать,\nИ засинел, уже безмерный,\nУже, как песнь, безбрежный юг,\nЧтоб перед этой песнью дух\nНевесть каких ночей, невесть\nКаких стоянок перевесть.\nМгновенье длился этот миг,\nНо он и вечность бы затмил.","name": "Тема с вариациями","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1572, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","date_from": "1906","text": "Вот она — долинка,\nГлуше нет угла,—\nЕль моя, елинка!\nДолго ж ты жила...\nДолго ж ты тянулась\nК своему оконцу,\nЧтоб поближе к солнцу.\nЕсли б ты видала,\nЕль моя, елинка,\nСтарая старинка,\nЕсли б ты видала\nВ ясные зеркала,\nЧем ты только стала!\nНа твою унылость\nГлядя, мне взгрустнулось.\nКак ты вся согнулась,\nКак ты обносилась.\nИ куда ж ты тянешь\nСломанные ветки:\nКраше ведь не станешь\nМолодой соседки,\nСтарость не пушинка,\nЕль моя, елинка...\nБедная... Подруга!\nПусть им солнце с юга,\nМолодым побегам...\nНам с тобой, елинка,\nЗабытье под снегом.\nЛучше забытья мы\nНе найдем удела,\nБуры стали ямы,\nБелы стали ямы,\nНам-то что за дело?\nЖить-то, жить-то будем\nНа завидки людям,\nИ не надо свадьбы.\nТолько — не желать бы,\nДа еще — не помнить,\nДа еще — не думать.","name": "Ель моя, елинка","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1573, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","text": "Кто дал тебе совет, закончив счет\nпобед,\nА также и потерь,\nТеперь, замкнувши дверь, угреться\nи забыться?\nТы этому не верь! Так не случится!\nНе спишь?\nНе ты один. И ей всю ночь не спится.\nОна, полна машин, полна афиш, витрин\nИ вновь полна мужчин, смеясь не без\nпричин,\nНе спит\nСтолица.\nНичто не спит во мгле —\nКипит асфальт в котле, кипит вино\nв бутылях,\nНе спят, летя на крыльях, не спят\nв автомобилях,\nНе спит огонь в золе.\nИ зреет на земле\nОчередное чудо.\nПредугадать его\nИмеешь полномочья.\nБыть может, оттого\nТебе не спится\nНочью!","name": "Ночь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1574, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1967","text": "Редко\nПеречитываем классиков.\nНекогда.\nСтремительно бегут\nСтрелки строго выверенных часиков —\nЧасики и классики не лгут.\nМногое\nПорою не по сердцу нам,\nА ведь в силах бы из нас любой\nВзять бы да, как Добролюбов с Герценом,\nИ поспорить хоть с самим собой.\nНо к лицу ли\nИх ожесточенье нам?\n...И любой, сомненьями томим,\nНудно, точно Гончаров с Тургеневым,\nПрепирается с собой самим.","name": "Классики","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1575, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Веневитинов","date_from": "1826","text": "Не думы гордые вздымают\nСтрастей исполненную грудь,\nНе волны невские мешают\nДуше усталой отдохнуть,—\nКогда я вдоль реки широкой\nСкитаюсь мрачный, одинокой\nИ взор блуждает по брегам,\nЯзык невнятное лепечет\nИ тихо плещущим волнам\nСлова прерывистые мечет.\nТогда от мыслей далека\nИ гордая надежда славы,\nИ тихоструйная река,\nИ невский берег величавый;\nТогда не робкая тоска\nБессильным сердцем обладает\nИ тайный ропот мне внушает...\nТебе понятен ропот сей,\nО божество души моей!\nХолодной жизнию бесстрастья\nТы знаешь, мне ль дышать и жить?\nТы знаешь, мне ль боготворить\nДушой, не созданной для счастья,\nТолпы привычные мечты\nИ дани раболепной службы\nНосить кумиру суеты?\nНет! нет! и теплые дни дружбы\nИ дни горячие любви\nК другому сердце приучили:\nДругой огонь они в крови,\nДругие чувства поселили.\nЧто счастье мне? Зачем оно?\nНе ты ль твердила, что судьбою\nОно лишь робким здесь дано,\nЧто счастья с пламенной душою\nНельзя в сем мире сочетать,\nЧто для него мне не дышать...\nО, будь благословенна мною!\nОно священно для меня,\nСие пророчество несчастья,\nИ, как завет его храня,\nС каким восторгом сладострастья\nЯ жду губительного дня\nИ торжества судьбы коварной!\nИ, если б ум неблагодарный\nНа небо возроптал в бедах,\nТвое б явленье, ангел милый,\nКак дар небес, остановило\nПроклятье на моих устах.\nМою бы грудь исполнил снова\nБлагоговения святого\nЦелебный взгляд твоих очей,\nИ снова бы в душе моей\nВоскресло силы наслажденье,\nИ счастья гордое презренье,\nИ сладостная тишина.\nВот, вот что грудь мою вздымает\nИ тайный ропот мне внушает!\nВот чем душа моя полна,\nКогда я вдоль Невы широкой\nСкитаюсь мрачный, одинокой.","name": "К моей богине","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1576, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1965","text": "Движенья акробатов отработаны,\nБлестит в лучах прожекторов трико.\nПростившись с повседневными заботами,\nПод куполом юнцы парят легко.\nНа этот блеск толпа глядит восторженно.\nСиянья детских глаз не передам.\nИ на колени капает «морожено»,\nКоторое разносят по рядам.\nГимнасты голенасты, светло-розовы.\nВ испуганной оркестром тишине\nОни плывут, как рыбы в круглом озере,\nИ кланяются на песчаном дне.\nНо меркнет это царственное зрелище,\nКогда выходит рыжий на манеж,\nНогами двигать толком не умеющий,\nВ широких путах клетчатых одежд.\nМысы штиблет он поправляет палкою,\nПриподнимает шляпу-канотье,\nСмущает первый ряд улыбкой жалкою...\nИ вдруг взмывает к звездной высоте.\nБлестящие трико такие тусклые!\nКуда там акробатам до того,\nКто под лохмотьями скрывает мускулы,\nНебрежно прикрывая мастерство.\nЛегко расправясь с неуклюжей робою,\nОн лихо выгибается в дугу...\nПриду домой и сам взлететь попробую —\nЯ тоже неуклюжий. Я смогу!","name": "Я смогу!","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1577, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1888","text": "Великому Князю Сергею Александровичу\nДождь по листам шелестит,\nЗноем томящийся сад\nЖажду теперь утолит;\nСлаще цветов аромат.\nДруг, не страшись. Погляди:\nГроз не боятся цветы,\nЧуя, как эти дожди\nНужны для их красоты.\nС ними и я не боюсь:\nРадость мы встретим опять...\nМожно ль наш тесный союз\nЖизненным грозам порвать?\nСчастье не полно без слез;\nНебо синей из-за туч,—\nЛишь бы блистал среди гроз\nСолнышка радостный луч.","name": "В дождь","date_to": "1888"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1578, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1858","text": "Дробится, и плещет и брызжет волна\nМне в очи соленою влагой;\nНедвижно на камне сижу я — полна\nДуша безотчетной отвагой.\nВалы за валами, прибой и отбой,\nИ пена их гребни покрыла, —\nО, море, кого же мне вызвать на бой,\nИзведать воскресшие силы?\nПочуяло сердце, что жизнь хороша,\nВы, волны, размыкали горе,\nОт грома и плеска проснулась луша —\nСродни ей шумящее море!","name": "Дробится, и плещет и брызжет волна...","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1579, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1971","text": "Прекрасен мир противоречий,\nОн высек искру из кремня.\nОн дал мне мысль и чудо речи\nИ в ход времен включил меня.\nЕго познанья добрый гений\nМне приоткрыл явлений суть —\nЦепь бесконечных превращений\nИ вечной мысли вечный путь.\nВ неистребимой тяге к свету\nЯ сам в себе нашел ответ:\nЧто для меня покоя нету,\nЧто мне, как миру, смерти нет.","name": "Прекрасен мир противоречий...","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1580, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1859","text": "Сижу да гляжу я всё, братцы, вон в эту сторонку,\nГде катятся волны, одна за другой вперегонку.\nВолна погоняет волну среди бурного моря,\nЧто день, то за горем всё новое валится горе.\nСижу я и думаю: что мне тужить за охота,\nКоль завтра прогонит заботу другая забота?\nВедь надобно ж место всё новым да новым кручинам\nТак что же тужить, коли клин выбивается клином?","name": "Сижу да гляжу я всё, братцы, вон в эту сторонку...","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1581, "fields": {"themes": [7],"author": "Эдуард Асадов","text": "\"Ученые Грузии нашли золото\nв составе крови человека\".\n(Из журнальной статьи)\nНе так давно ученые открыли\nПусть небольшой, но золотой запас.\nОни его не в рудниках отрыли,\nОни его нашли в крови у нас.\nИ пусть всего-то малая частица,\nНе в этом суть, а суть, наверно, в том,\nЧто в нашем сердце золото стучится,\nИ мы весь век живем, как говорится,\nСогреты этим золотым огнем.\nМы знаем фразу: \"золотые руки!\"\nИль, скажем: \"Золотая россыпь слов!\"\nТеперь буквально с помощью науки\nСказать мы вправе: \"Золотая кровь!\"\nИ может быть, с момента первородства,\nЧем было больше золота в крови,\nТем больше было в людях благородства,\nИ мужества, и чести, и любви.\nИ я уверен в том, что у Чапая,\nУ Фучика, у Зои, у таких,\nКто отдал жизнь, не дрогнув, за других,\nСтруилась кровь по жилам золотая!\nИ право, пусть отныне медицина,\nРебят готовя в трудные бои,\nГлядит не на процент гемоглобина,\nА на проценты золота в крови.\nИ нет верней проверки на любовь,\nНа мужество и стойкость до конца.\nГде полыхает золотая кровь,\nТам бьются настоящие сердца!","name": "Золотая кровь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1582, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1927","text": "Мы с тобою, родная,\nУстали как будто,—\nОтдохнем же минуту\nПеред новой верстой.\nЯ уверен, родная:\nВ такую минуту\nО таланте своем\nДогадался Толстой.\nТы ведь помнишь его?\nСумасшедший старик!\nОн ласкал тебя сморщенной,\nДряблой рукою.\nТы в немом сладострастье\nКусала язык\nПеред старцем влюбленным,\nПод лаской мужскою.\nМожет, я ошибаюсь,\nМожет быть, ты ни разу\nНе являлась нагою\nК тому старику.\nМожет, Пушкин с тобою\nПроскакал по Кавказу,\nПролетел, простирая\nТропу, как строку...\nНет, родная, я прав!\nИ Толстой и другие\nПодарили тебе\nСвой талант и тепло.\nЯ ведь видел, как ты\nПронеслась по России,\nСбросив Бунина,\nСкинув седло.\nА теперь подо мною\nВлюбленно и пылко\nТы качаешь боками,\nТвой огонь не погас...\nТак вперед же, вперед,\nДорогая кобылка,\nДорогая лошадка\nПегас!","name": "Мы с тобою, родная...","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1583, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Кирсанов","text": "На снег-перевал\nпо кручам дорог\nКавказ-караван\nвзобрался и лег.\nЯ снег твой люблю\nи в лед твой влюблюсь,\nдвугорый верблюд,\nдвугорбый Эльбрус.\nВот мордой в обрыв\nнагорья лежат\nв сиянье горбы\nтвоих Эльбружат.\nО, дай мне пройти\nтуда, где светло,\nв приют Девяти,\nк тебе на седло!\nПролей родники\nв походный стакан.\nДай быстрой реки\nчеркесский чекан!","name": "На кругозоре"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1584, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Смоленский","date_from": "1939","text": "Наружу -\nкак пчелы из ульца!\nПоймите -\nсбежала зима!\n...Руками раздвинул бы улицу,\nДа жалко сломать дома.\nСегодня вы скажете гордо:\n- Бездельник!-\nНо я не стыжусь.\nЯ просто мотаюсь по городу\nИ солнцу в глаза гляжу.","name": "Наружу - как пчелы из ульца!..","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1585, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Она — растенье водяное\nИ корни быстрые дает\nИ населяет голубое,\nЕй дорогое царство вод!\nЯ — кактус! Я с трудом великим\nДаю порою корешок,\nЯ неуклюж и с видом диким\nКолол и жег что только мог.\nНе шутка ли судьбы пустая?\nСудьба, смеясь, сближает нас.\nЯ — сын песков, ты — водяная.\nТс! тише! то видений час!","name": "Она — растенье водяное..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1586, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "Нарядно выстлав дол, взбегая на холмы,\nКрасуйся, шелести, зеленый океан!\nТвой радостный простор мой дух освобождает\nОт горькой слепоты незнанья моего,\nИ в полноте восторга сердце постигает\nПремудрость Пахаря и Замыслов Его.\nВсю горечь дней моих и боль душевных ран,\nПоникнув пред Творцом, смиренно забываю,\nИ с шелестом твоим свой тихий вздох сливаю.\nКрасуйся, шелести, зеленый океан!\nВ полдень мы были высоко в горах —\nВместе забыли мы рыночный прах.\nВсе мы имели: простор впереди,\nГордую веру в груди!\nВ этот святой, торжествующий час\nМир был наряден и светел — для нас.\nМиг торжествующий нас приобщил\nБогу живому мечтаний и сил.","name": "Нарядно выстлав дол, взбегая на холмы..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1587, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Крылов","date_from": "1808","text": "Сосед соседа звал откушать;\nНо умысел другой тут был:\nХозяин музыку любил\nИ заманил к себе соседа певчих слушать.\nЗапели молодцы: кто в лес, кто по дрова,\nИ у кого что силы стало.\nВ ушах у гостя затрещало,\nИ закружилась голова.\n\"Помилуй ты меня,- сказал он с удивленьем,-\nЧем любоваться тут? Твой хор\nГорланит вздор!\"-\n\"То правда,- отвечал хозяин с умиленьем,-\nОни немножечко дерут;\nЗато уж в рот хмельного не берут,\nИ все с прекрасным поведеньем\".\nА я скажу: по мне уж лучше пей,\nДа дело разумей.","name": "Музыканты","date_to": "1808"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1588, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1940","text": "Маятник шатается,\nполночь настает,\nв доме просыпается\nвесь ночной народ.\nЧто там зашуршало,\nчто там зашумело?\nМышка пробежала,\nхвостиком задела...\n(Никому не видные,\nтихонькие днем,\nтвари безобидные,\nночью мы живем.)\nСлышишь сухонький смычок\nти-ри-ри, ти-ри-ри?..\nЭто я пою, сверчок,—\nтири-ри, тири-ри...\nВ темной щелочке сижу,\nскрипку в лапочках держу...\nЕсли вдруг бессонница\nодолеет вас,\nлишнее припомнится,\nстрашное подчас,—\nслушай тихий скрип смычка —\nтири-ри, тири-ри...\nСлушай песенку сверчка —\nти-ри-ри, ти-ри-ри...\nИ тоску постылую\nзаглушит сверчок —\nсны увидишь милые:\nпряник и волчок.\nСлушай, слушай скрип смычка\nти-ри-ри, ти-ри-ри...\nСлушай песенку сверчка —\nти-ри-ри, ти-ри-ри,..","name": "Полуночная","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1589, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Дементьев","text": "Вновь по небу скатилась звезда.\nГрустно видеть,\nкак падают звезды.\nПровожаю друзей\nВ никуда.\nВ непришедшие зимы и весны.\nПровожаю друзей в никуда.\nСлава Богу, что ты молода.","name": "Вновь по небу скатилась звезда..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1590, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Я в жаркий полдень разлюбил\nПрироды сонной колыханье,\nИ ветра знойное дыханье,\nИ моря равнодушный пыл.\nВступив на берег меловой,\nРыбак бросает невод свой,\nКирпичной, крепкою ладонью\nПот отирает трудовой.\nНо взору, что зеленых глыб\nОтливам медным внемлет праздно,\nПрирода юга безобразна,\nКак одурь этих сонных рыб.\nПрибоя белая черта,\nШар низкорослого куста,\nВ ведре с дымящейся водою\nПоследний, слабый всплеск хвоста!..\nНочь! Скоро ли поглотит мир\nТвоя бессонная утроба?\nНо длится полдень, зреет злоба,\nИ ослепителен эфир.","name": "Я в жаркий полдень разлюбил..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1591, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1852","text": "Есть близнецы - для земнородных\nДва божества,- то Смерть и Сон,\nКак брат с сестрою дивно сходных -\nОна угрюмей, кротче он...\nНо есть других два близнеца -\nИ в мире нет четы прекрасней,\nИ обаянья нет ужасней\nЕй предающего сердца...\nСоюз их кровный, не случайный,\nИ только в роковые дни\nСвоей неразрешимой тайной\nОбворожают нас они.\nИ кто в избытке ощущений,\nКогда кипит и стынет кровь,\nНе ведал ваших искушений -\nСамоубийство и Любовь!","name": "Близнецы","date_to": "1852"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1592, "fields": {"themes": [20],"author": "Булат Окуджава","text": "А. Жигулину\nЕсли ворон в вышине,\nдело, стало быть, к войне.\nЧтобы не было войны,\nнадо ворона убить.\nЧтобы ворона убить,\nнадо ружья зарядить.\nА как станем заряжать,\nвсем захочется стрелять.\nНу а как стрельба пойдет,\nпуля дырочку найдет.\nЕй не жалко никого,\nей попасть бы хоть в кого,\nхоть в чужого, хоть в свово..\nВо, и боле ничего.\nВо, и боле ничего.\nВо, и боле никого.\nКроме ворона того:\nстрельнуть некому в него.","name": "Примета"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1593, "fields": {"themes": [20],"author": "Борис Слуцкий","text": "Ночной вагон задымленный,\nГде спать не удавалось,\nИ год,\nвойною вздыбленный,\nИ голос: \"Эй, товарищ!\nХотите покурить?\nДавайте говорить!\"\n(С большими орденами,\nС гвардейскими усами.)\n- Я сам отсюда родом,\nА вы откуда сами?\nЯ третий год женатый.\nА дети у вас есть?-\nИ капитан усатый\nЖелает рядом сесть.\n- Усы-то у вас длинные,\nА лет, наверно, мало.-\nИ вот пошли былинные\nРассказы и обманы.\nМы не корысти ради\nПри случае приврем.\nМы просто очень рады\nПоговорить про фронт.\n- А что нам врать, товарищ,\nЗачем нам прибавлять?\nЧто мы на фронте не были,\nЧто раны не болят?\nБолят они и ноют,\nМешают спать и жить.\nИ нынче беспокоят.\nДавайте говорить.-\nВагон совсем холодный\nИ век совсем железный,\nТабачный воздух плотный,\nА говорят - полезный.\nМы едем и беседуем -\nСпать не даем соседям.\nТоварищ мой негордый,\nОбычный, рядовой.\nЗато четыре года\nСлужил на передовой.\nНи разу он, бедняга,\nВ Москве не побывал,\nЗато четыре года\nНа фронте воевал.\nВот так мы говорили\nДо самого утра,\nПока не объявили,\nЧто выходить пора.","name": "Длинные разговоры"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1594, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1859","text": "Я грубой силы - враг заклятый\nИ не пойму ее никак,\nХоть всем нам часто снится сжатый,\nВисящий в воздухе кулак;\nПоклонник знанья и свободы,\nЯ эти блага так ценю,\nЧто даже в старческие годы,\nБыть может, им не изменю;\nХотя б укор понес я в лести\nИ восхваленьи сильных лиц,\nПред подвигом гражданской чести\nГотов повергнуться я ниц;\nМне жить нельзя без женской ласки,\nКак миру без лучей весны;\nПоэмы, звуки, формы, краски -\nКак хлеб насущный мне нужны:\nЯ посещать люблю те страны,\nГде, при победных звуках лир,\nС челом венчанным великаны\nЦарят - Бетховен и Шекспир;\nБродя в лугах иль в темной роще,\nГляжу с любовью на цветы,\nИ словом - выражусь я проще -\nВо мне есть чувство красоты.\nНо если так, то я загадка\nДля психолога. Почему ж\nКогда при мне красно и сладко\nРечь поведет чиновный муж\nО пользе, о любви к отчизне,\nО чести, правде - обо всем,\nЧто нам так нужно в нашей жизни,\nХоть и без этого живем;\nО том, как юным патриотам\nСлужить примером он готов\nПо государственным заботам,\nПо неусыпности трудов;\nО том, что Русь в державах значит,\nО том, как бог ее хранит,\nИ вдруг, растроганный, заплачет,-\nМеня при этом не тошнит?..","name": "Тяжелое признание","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1595, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "Опали берега осенние.\nНе заплывайте. Это омут.\nА летом озеро — спасение\nтем, кто тоскуют или тонут.\nА летом берега целебные,\nкак будто шина, надуваются\nольховым светом и серебряным\nи тихо в берегах качаются.\nНаверное, это микроклимат.\nУслышишь, скрипнула калитка\nили колодец журавлиный —\nвсе ожидаешь, что окликнут.\nЯ здесь и сам живу для отзыва.\nИ снова сердце разрывается —\nдубовый лист, прилипший к озеру,\nнапоминает Страдивариуса.","name": "Озеро Свитязь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1596, "fields": {"themes": [],"author": "Каролина Павлова","date_from": "1850","text": "Воет ветр в степи огромной,\nИ валится снег.\nТам идет дорогой темной\nБедный человек.\nВ сердце радостная вера\nСредь кручины злой,\nИ нависли тяжко, серо\nТучи над землей.","name": "Воет ветр в степи огромной...","date_to": "1850"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1597, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1833","text": "Царей потомок Меценат,\nМой покровитель стародавний,\nИные колесницу мчат\nВ ристалище под пылью славной\nИ, заповеданной ограды\nКасаясь жгучим колесом,\nПобедной ждут себе награды\nИ мнят быть равны с божеством.\nДругие на свою главу\nСбирают титла знамениты,\nНепостоянные квириты\nИм предают . . . . . молву.","name": "Царей потомок Меценат...","date_to": "1833"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1598, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1945","text": "Кайсыну Кулиеву\nНочь поземкою частой\nЗаметает поля.\nЯ пишу тебе: «Здравствуй!»\nОфицер Шамиля.\nВьюга зимнюю сказку\nНапевает в трубу.\nЯ прижал по-кавказски\nРуку к сердцу и лбу.\nИскры святочной ваты\nБлещут в тьме голубой...\nВерно, в дни Газавата\nМы встречались с тобой.\nТлела ярость былая,\nНас враждой разделя:\nЯ — солдат Николая,\nТы — мюрид Шамиля.\nНо над нами есть выше,\nЕсть нетленнее свет:\nЯ не знаю, как пишут\nПо-балкарски «поэт».\nНо не в песне ли сила,\nЧто открыла для нас:\nКабардинцу — Россию,\nСлавянину — Кавказ?\nЭта сила — не знак ли,\nЧтоб, скитаньем ведом,\nЗаходил ты, как в саклю,\nВ крепкий северный дом.\nИ, как Байрон, хромая,\nПроходил к очагу...\nПусть дорога прямая\nТонет в рыхлом снегу,—\nВ очаге, не померкнув,\nПламя льнет к уголькам,\nИ, как колокол в церкви,\nЗвонок тонкий бокал.\nК утру иней налипнет\nНа сосновых стенах...\nМы за лирику выпьем\nИ за дружбу, кунак!","name": "Ночь поземкою частой...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1599, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1892","text": "Зачем слова? В безбрежности лазурной\nЭфирных волн созвучные струи\nНесут к тебе желаний пламень бурный\nИ тайный вздох немеющей любви.\nИ, трепеща у милого порога,\nЗабытых грез к тебе стремится рой.\nНедалека воздушная дорога,\nОдин лишь миг - и я перед тобой.\nИ в этот миг незримого свиданья\nНездешний свет вновь озарит тебя,\nИ тяжкий сон житейского сознанья\nТы отряхнешь, тоскуя и любя.","name": "Зачем слова? В безбрежности лазурной...","date_to": "1892"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1600, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1911","text": "Мне с тобою пьяным весело -\nСмысла нет в твоих рассказах.\nОсень ранняя развесила\nФлаги желтые на вязах.\nОба мы в страну обманную\nЗабрели и горько каемся,\nНо зачем улыбкой странною\nИ застывшей улыбаемся?\nМы хотели муки жалящей\nВместо счастья безмятежного...\nНе покину я товарища\nИ беспутного и нежного.","name": "Мне с тобою пьяным весело...","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1601, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","date_from": "1904","text": "Е. П. Безобразовой\nВеселый, искрометный лед.\nНо сердце - ледянистый слиток.\nПусть вьюга белоцвет метет,-\nВзревет; и развернет свой свиток.\nСрывается: кипит сугроб,\nПурговым кружевом клокочет,\nПургой окуривает лоб,\nЗавьется в ночь и прохохочет.\nДвойник мой гонится за мной;\nОн на заборе промелькает,\nСкользнет вдоль хладной мостовой\nИ, удлинившись, вдруг истает.\nДуша, остановись - замри!\nСлепите, снеговые хлопья!\nВонзайте в небо, фонари,\nЛучей наточенные копья!\nОтцветших, отгоревших дней\nОсталась песня недопета.\nПляшите, уличных огней\nНа скользких плитах иглы света!","name": "Отчаянье (Веселый, искрометный лед...)","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1602, "fields": {"themes": [20],"author": "Демьян Бедный","date_from": "1933","text": "Где объявился еж, змее уж там не место\n«Вот черт щетинистый! Вот проклятущий бес-то!\nНу, погоди ужо: долг красен платежом!»\nЗмея задумала расправиться с ежом,\nНо, силы собственной на это не имея,\nОна пустилася вправлять мозги зверьку,\nХорьку:\n«Приятель, погляди, что припасла к зиме я:\nКакого крупного ежа!\nВот закусить кем можно плотно!\nОдначе, дружбою с тобою дорожа,\nЯ это лакомство дарю тебе охотно.\nПопробуешь, хорек, ежиного мясца,\nВвек не захочешь есть иного!»\nХорьку заманчиво и ново\nЕжа испробовать. Бьет у хорька слюнца:\n«С какого взять его конца?»\n— «Бери с любого!\nБери с любого!—\nСоветует змея.— С любого, голубок!\nЗубами можешь ты ему вцепиться в бок\nИль распороть ему брюшину,\nЛишь не зевай!»\nНо еж свернулся уж в клубок.\nХорь, изогнувши нервно спину,\nОт хищной радости дрожа,\nПрыжком метнулся на ежа\nИ напоролся... на щетину.\nЗмея шипит: «Дави! Дави его! Дави!..\nДа что ты пятишься? Ополоумел, что ли?!»\nА у хорька темно в глазах от боли\nИ морда вся в крови.\n«Дави сама его!— сказал змее он злобно.—\nИ ешь сама... без дележа.\nЧто до меня, то блюдо из ежа,\nМне кажется, не так-то уж съедобно!»\nМораль: враги б давно вонзили в нас клыки,\nКогда б от хищников, грозящих нам войною,\nНе ограждали нас щетиною стальною\nКрасноармейские штыки.","name": "Еж","date_to": "1933"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1603, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1892","text": "Владимир Соловьев\nЛежит на месте этом.\nСперва был философ.\nА ныне стал шкелетом.\nИным любезен быв,\nОн многим был и враг;\nНо, без ума любив,\nСам ввергнулся в овраг\nОн душу потерял,\nНе говоря о теле:\nЕе диавол взял,\nЕго ж собаки съели.\nПрохожий! Научись из этого примера,\nСколь пагубна любовь и сколь полезна вера.","name": "Эпитафия","date_to": "1892"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1604, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1915","text": "Ах, иначе в былые года\nКолдовала земля с небесами,\nДива дивные зрелись тогда,\nЧуда чудные деялись сами...\nПозабыв Золотую Орду,\nПестрый грохот равнины китайской,\nЗмей крылатый в пустынном саду\nЧасто прятался полночью майской.\nТолько девушки видеть луну\nВыходили походкою статной,-\nОн подхватывал быстро одну,\nИ взмывал, и стремился обратно.\nКак сверкал, как слепил и горел\nМедный панцирь под хищной луною,\nКак серебряным звоном летел\nМерный клекот над Русью лесною:\n\"Я красавиц таких, лебедей\nС белизною такою молочной,\nНе встречал никогда и нигде,\nНи в заморской стране, ни в восточной.\nНо еще ни одна не была\nВо дворце моем пышном, в Лагоре:\nУмирают в пути, и тела\nЯ бросаю в Каспийское море.\nСпать на дне, средь чудовищ морских,\nПочему им, безумным, дороже,\nЧем в могучих объятьях моих\nНа торжественном княжеском ложе?\nИ порой мне завидна судьба\nПарня с белой пастушеской дудкой\nНа лугу, где девичья гурьба\nТак довольна его прибауткой\".\nЭти крики заслышав, Вольга\nВыходил и поглядывал хмуро,\nНадевал тетиву на рога\nБеловежского старого тура.","name": "Змей","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1605, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1941","text": "Майор привез мальчишку на лафете.\nПогибла мать. Сын не простился с ней.\nЗа десять лет на том и этом свете\nЕму зачтутся эти десять дней.\nЕго везли из крепости, из Бреста.\nБыл исцарапан пулями лафет.\nОтцу казалось, что надежней места\nОтныне в мире для ребенка нет.\nОтец был ранен, и разбита пушка.\nПривязанный к щиту, чтоб не упал,\nПрижав к груди заснувшую игрушку,\nСедой мальчишка на лафете спал.\nМы шли ему навстречу из России.\nПроснувшись, он махал войскам рукой...\nТы говоришь, что есть еще другие,\nЧто я там был и мне пора домой...\nТы это горе знаешь понаслышке,\nА нам оно оборвало сердца.\nКто раз увидел этого мальчишку,\nДомой прийти не сможет до конца.\nЯ должен видеть теми же глазами,\nКоторыми я плакал там, в пыли,\nКак тот мальчишка возвратится с нами\nИ поцелует горсть своей земли.\nЗа все, чем мы с тобою дорожили,\nПризвал нас к бою воинский закон.\nТеперь мой дом не там, где прежде жили,\nА там, где отнят у мальчишки он.","name": "Майор привез мальчишку на лафете...","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1606, "fields": {"themes": [19,16,10],"author": "Корней Чуковский","text": "Английская песенка\n(Как нужно дразнить обжору)\nРобин Бобин Барабек\nСкушал сорок человек,\nИ корову, и быка,\nИ кривого мясника,\nИ телегу, и дугу,\nИ метлу, и кочергу,\nСкушал церковь, скушал дом,\nИ кузницу с кузнецом,\nА потом и говорит:\n\"У меня живот болит!\"","name": "Барабек"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1607, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Бестужев","date_from": "1829","text": "Еще ко гробу шаг - и, может быть, порой,\nПод кровом лар родных, увидя сии строки,\nТы с мыслью обо мне воспомнишь край далекий,\nГде, брошен жизни сей бушующей волной,\nТы взора не сводил с звезды своей вожатой\nИ средь пустынь нагих, презревши бури стон,\nЛюбви и истины искал святой закон\nИ в мир гармонии парил мечтой крылатой.","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1608, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1959","text": "Ах, как светло роятся огоньки!\nКак мы к земле спешили издалече!\nБереговые славные деньки!\nБереговые радостные встречи!\nДуша матроса в городе родном\nСперва блуждает, будто бы в тумане:\nКуда пойти в бушлате выходном,\nСо всей тоской, с получкою в кармане?\nОн не спешит ответить на вопрос,\nИ посреди душевной этой смуты\nПереживает, может быть, матрос\nВ суровой жизни лучшие минуты.\nИ все же лица были бы угрюмы\nИ моряки смотрели тяжело,\nКогда б от рыбы не ломились трюмы,\nКогда б сказать пришлось: \"Не повезло\".","name": "Возвращение из рейса","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1609, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Мятлев","date_from": "1834","text": "Как хороши, как свежи были розы\nВ моем саду! Как взор прельщали мой!\nКак я молил весенние морозы\nНе трогать их холодною рукой!\nКак я берег, как я лелеял младость\nМоих цветов заветных, дорогих;\nКазалось мне, в них расцветала радость,\nКазалось мне, любовь дышала в них.\nНо в мире мне явилась дева рая,\nПрелестная, как ангел красоты,\nВенка из роз искала молодая,\nИ я сорвал заветные цветы.\nИ мне в венке цветы еще казались\nНа радостном челе красивее, свежей,\nКак хорошо, как мило соплетались\nС душистою волной каштановых кудрей!\nИ заодно они цвели с девицей!\nСреди подруг, средь плясок и пиров,\nВ венке из роз она была царицей,\nВокруг ее вились и радость и любовь.\nВ ее очах - веселье, жизни пламень;\nЕй счастье долгое сулил, казалось, рок.\nИ где ж она?.. В погосте белый камень,\nНа камне - роз моих завянувший венок.","name": "Розы","date_to": "1834"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1610, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1853","text": "О, в эти дни - дни роковые,\nДни испытаний и утрат -\nОтраден будь для ней возврат\nВ места, душе ее родные!\nПусть добрый, благосклонный гений\nСкорей ведет навстречу к ней\nИ пусть живых еще друзей,\nИ столько милых, милых теней!","name": "О, в эти дни - дни роковые...","date_to": "1853"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1611, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кушнер","date_from": "1969","text": "То, что мы зовем душой,\nЧто, как облако, воздушно\nИ блестит во тьме ночной\nСвоенравно, непослушно\nИли вдруг, как самолет,\nТоньше колющей булавки,\nКорректирует с высот\nНашу жизнь, внося поправки;\nТо, что с птицей наравне\nВ синем воздухе мелькает,\nНе сгорает на огне,\nПод дождем не размокает,\nБез чего нельзя вздохнуть,\nНи глупца простить в обиде;\nТо, что мы должны вернуть,\nУмирая, в лучшем виде,—\nЭто, верно, то и есть,\nДля чего не жаль стараться,\nЧто и делает нам честь,\nЕсли честно разобраться.\nВ самом деле хороша,\nБесконечно старомодна,\nТучка, ласточка, душа!\nЯ привязан, ты — свободна.","name": "То, что мы зовем душой...","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1612, "fields": {"themes": [2],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1917","text": "Когда октябрьский нам готовил временщик\nЯрмо насилия и злобы\nИ ощетинился убийца-броневик,\nИ пулеметчик низколобый,—\n— Керенского распять!— потребовал солдат,\nИ злая чернь рукоплескала:\nНам сердце на штыки позволил взять Пилат,\nИ сердце биться перестало!\nИ укоризненно мелькает эта тень,\nГде зданий красная подкова;\nКак будто слышу я в октябрьский тусклый день:\nВязать его, щенка Петрова!\nСреди гражданских бурь и яростных личин,\nТончайшим гневом пламенея,\nТы шел бестрепетно, свободный гражданин,\nКуда вела тебя Психея.\nИ если для других восторженный народ\nВенки свивает золотые —\nБлагословить тебя в далекий ад сойдет\nСтопами легкими Россия.","name": "Когда октябрьский нам готовил временщик...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1613, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Силу тяготения земли\nпервыми открыли пехотинцы -\nпоняли, нашли, изобрели,\nа Ньютон позднее подкатился.\nКак он мог, оторванный от практики,\nкабинетный деятель, понять\nпервое из требований тактики:\nчто солдата надобно поднять.\nЧто солдат, который страхом мается,\nужасом, как будто животом,\nв землю всей душой своей вжимается,\nдолжен всей душой забыть о том.\nДолжен эту силу, силу страха,\nту, что силы все его берет,\nсбросить, словно грязную рубаху.\nВстать.\nВскричать \"ура\".\nШагнуть вперед.","name": "Сбрасывая силу страха"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1614, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Бестужев","date_from": "1829","text": "И дум, и дел земных цари,\nЧасы, ваш лик сияет страшен,\nВ короне пламенной зари,\nНа высоте могучих башен,\nИ взор блюстительный в меди\nГорит, неотразимо верной,\nИ сердце времени в бесчувственной груди\nЧуть зыблется приливом силы мерной.\nОживлены чугунною стрелой,\nНа вас таинственные роки,\nИ оглашает вещий бой\nЗемле небесные уроки.\nНо блеск, но голос ваш для ветреных племен\nЗвучит и озаряет даром,\nПодобно молнии неведомых письмен,\nНачертанных пред Валтасаром.\n«Летучее мгновение лови»,\nПоет любимцу голос лести:\n«В нем золото и ароматы чести,\nПоследний пир, свидания любви\nИ наслажденья тайной мести».\nИ в думе нет, что упований прах\nДыханье времени уносит,\nЧто каждый маятника взмах\nЦветы неверной жизни косит.\nЗаботно времени шаги считает он\nИ бой к веселию призывный,\nЕще не смолк металла звон,\nА где же ты, мечты поклонник дивный?\nОкован ли безбрежный океан\nВенцом валов,— минутной пеной?\nДетям ли дней дался победный сан\nНад волей века неизменной?\nБезумен клик «хочу — могу».\nВознес Наполеон строптивую десницу,\nСдержать мечтая на бегу\nСтремимую веками колесницу...\nОна промчалась! Где ж твой меч,\nГде прах твой, полубог гордыни?\nТвоя молва — оркан пустыни,\nТвой след — поля напрасных сеч.\nВозникли светлые народов поколенья,\nИ внемлют о тебе сомнительную речь\nС улыбкой хладного презренья.","name": "Часы","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1615, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1967","text": "На каком же меридиане,\nНа какой из земных широт\nМои помыслы и деянья\nБудут пущены в оборот –\nПереизданы ли роскошно\nИль на сцене воплощены?\nДознаваться об этом тошно,\nВсе равно что ловить чины.\nЯ о будущем не забочусь\nИ бессмертия не хочу.\nНе пристала такая почесть\nНи поэту, ни циркачу.\nВ узелок свяжу свои вещи,\nПродиктую на пленку речь...\nТут бы выразиться похлеще!\nУж куда там душу сберечь!","name": "Реплика в споре","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1616, "fields": {"themes": [2,7,20],"author": "Кондратий Рылеев","date_from": "1824","text": "О чем средь ужасов войны\nТоска и траур погребальный?\nКуда бегут на звон печальный\nСвященной Греции сыны?\nДавно от слез и крови взмокла\nЭллада средь святой борьбы;\nКакою ж вновь бедой судьбы\nГрозят отчизне Фемистокла?\nЧему на шатком троне рад\nТиран роскошного Востока,\nЗа что благодарить пророка\nСпешат в Стамбуле стар и млад?\nЗрю: в Миссолонге гроб средь храма\nПред алтарем святым стоит,\nВесь катафалк огнем блестит\nВ прозрачном дыме фимиама.\nРыдая, вкруг его кипит\nТолпа шумящего народа,-\nКак будто в гробе том свобода\nВоскресшей Греции лежит,\nКак будто цепи вековые\nГотовы вновь тягчить ее,\nКак будто идут на нее\nСултан и грозная Россия...\nЦарица гордая морей!\nГордись не силою гигантской,\nНо прочной славою гражданской\nИ доблестью своих детей.\nПарящий ум, светило века,\nТвой сын, твой друг и твой поэт,\nУвянул Бейрон в цвете лет\nВ святой борьбе за вольность грека.\nИз океана своего\nТекут лета с чудесной силой:\nНет ничего уже, что было,\nЧто есть, не будет ничего.\nГрядой возлягут на твердыни\nПочить усталые века,\nИх беспощадная рука\nПреобратит поля в пустыни.\nИсчезнут порты в тьме времен,\nПадут и запустеют грады,\nПогибнут страшные армады,\nВозникнет новый Карфаген...\nНо сердца подвиг благородный\nПребудет для души младой\nК могиле Бейрона святой\nВсегда звездою путеводной.\nБританец дряхлый поздних лет\nПридет, могильный холм укажет\nИ гордым внукам гордо скажет:\n\"Здесь спит возвышенный поэт!\nОн жил для Англии и мира,\nБыл, к удивленью века, он\nУмом Сократ, душой Катон\nИ победителем Шекспира.\nОн всё под солнцем разгадал,\nК гоненьям рока равнодушен,\nОн гению лишь был послушен,\nВластей других не признавал.\nС коварным смехом обнажила\nСудьба пред ним людей сердца,\nНо пылкая душа певца\nПрезрительных не разлюбила.\nКогда он кончил юный век\nВ стране, от родины далекой,\nУбитый грустию жестокой,\nО нем сказал Европе грек:\n\"Друзья свободы и Эллады\nВезде в слезах в укор судьбы;\nОдни тираны и рабы\nЕго внезапной смерти рады\".","name": "На смерть Бейрона","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1617, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Бестужев","date_from": "1835","text": "Кн. Н. У. * * *\nТы улетаешь, Ангел света,\nИ свет души уносишь ты,\nНо не зальет годами Лета\nТобой зажженные мечты.\nА я бы жаждал в тьме забвенья,\nВ холодной бездне утонуть.\nО сердце! Милое виденье\nТы навсегда забудь, забудь!\nЗапомни сладость первой встречи,\nИ негой думы полный взор,\nИ ум чарующие речи,\nИ голос — ключ певучий гор!\nНет, не падет росой целебной\nСлеза прощальная на грудь.\nЗабудь, о сердце, сон волшебный —\nИ навсегда забудь, забудь...","name": "Забудь, забудь","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1618, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1916","text": "О. Э. Мандельштаму\nНикто ничего не отнял!\nМне сладостно, что мы врозь.\nЦелую Вас — через сотни\nРазъединяющих верст.\nЯ знаю, наш дар — неравен,\nМой голос впервые — тих.\nЧто вам, молодой Державин,\nМой невоспитанный стих!\nНа страшный полет крещу Вас:\nЛети, молодой орел!\nТы солнце стерпел, не щурясь,\nЮный ли взгляд мой тяжел?\nНежней и бесповоротней\nНикто не глядел Вам вслед...\nЦелую Вас — через сотни\nРазъединяющих лет.","name": "Никто ничего не отнял!..","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1619, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Веневитинов","date_from": "1827","text": "Люби питомца вдохновенья\nИ гордый ум пред ним склоняй;\nНо в чистой жажде наслажденья\nНе каждой арфе слух вверяй.\nНе много истинных пророков\nС печатью власти на челе,\nС дарами выспренних уроков,\nС глаголом неба на земле.","name": "Люби питомца вдохновенья...","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1620, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1953","text": "Самая насущная забота\nВсякого труда и ремесла -\nЭто, чтобы новая работа\nЛучше прежней сделана была.\nНо бывают в жизни неудачи,\nВещи с незавидною судьбой,\nБледные. И так или иначе\nХуже прежде сделанных тобой.\nИ начнешь, случается, до срока\nУбеждать себя же самого:\n\"Это положительно не плохо,\nНет, ей-богу, это ничего...\"\nБудь недолгим это заблужденье,-\nТы вперед, мечта моя, лети!\nНовой песни светлое рожденье\nБудет мне наградою в пути.\nПусть труднее будет год от года\nДобиваться, сидя у стола,\nЧтобы наша новая работа\nЛучше прежней сделана была.","name": "Самая насущная забота...","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1621, "fields": {"themes": [],"author": "Феликс Кривин","text": "И в декабре не каждый декабрист. Трещит огонь, и\nвеет летним духом. Вот так сидеть и заоконный свист,\nметельный свист ловить привычным ухом.\nСидеть и думать, что вокруг зима, что ветер гнет\nпрохожих, как солому, поскольку им недостает ума в такую\nночь не выходить из дома.\nПодкинуть дров. Пижаму запахнуть. Лениво ложкой\nпоболтать в стакане. Хлебнуть чайку. В газету\nзаглянуть - какая там погода в Магадане?\nИ снова слушать заоконный свист. И задремать - до\nсамого рассвета.\nВедь в декабре - не каждый декабрист.\nТрещит огонь.\nУ нас в квартире - лето...","name": "1-13. Негерои"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1622, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Подросток! Как по нежному лекалу\nПрочерчен шеи робкий поворот.\nИ первому чекану и закалу\nЕще подвергнут не был этот рот.\nВ ней красота не обрела решенья,\nА истина не отлилась в слова.\nВ ней лишь мольба, и дар, и приношенье.\nИ утра свет. И неба синева.","name": "Подросток"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1623, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Казин","date_from": "1924","text": "Всплеск удивленья, трепет вдохновенья\nРассудком вылудил железной хватки век:\nЛюдей по цехам этот век рассек —\nИ вместо задушевного волненья\nПрофессией повеял человек.\nПридет пора и, может быть, остудит\nПоследки вдохновения у нас,\nЖитейской сметкою его, как бред, осудит.\nИ каждый каждого встречать охотней будет\nПо знакам вывесок, чем по сиянью глаз.\nЖизнь и теперь у вывесок в затменье:\nКоснется Мозер иль Буре зрачков,—\nИ, позабыв о грезах, о влюбленье,\nУ часового мастера в сердцебиенье\nМы склонны слышать только бой часов.\nИ не опомнимся, не взропщем и не взыщем:\nО, неужель для винтиков, гвоздков,\nКоторых и глазами-то не сыщем,\nМы рождены — вот с этим даром слов,\nС лицом, сияющим сознательным величьем,\nИ с пышным именем властителей миров?\nИ кривды вывесок, знать, в именах не чаем.\nГордимся духа творческим лучом\nСредь косных звезд — и нет, не замечаем,\nКак унижением свой мудрый род сечем,\nЧто человека кличем Кузьмичом,\nА чуть звезда — Сатурном величаем.\nИ может быть, на косность звездных вех\nИ мы вступили: трепет вдохновенья\nРассудком вылудил железной хватки век,\nЛюдей по цехам этот век рассек,\nИ вместо задушевного волненья\nПрофессией повеял человек.","name": "Всплеск удивленья, трепет вдохновенья...","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1624, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1907","text": "Ты знаешь край,\nгде все обильем дышит?\nГр. А.К. Толстой\n...А знаешь край, где хижины убоги,\nГде голод шлет людей на тяжкий грех,\nГде вечно скорбь, где лица вечно строги,\nГде отзвучал давно здоровый смех\nИ где ни школ, ни доктора, ни книги,\nНо где - вино, убийство и... вериги?..","name": "А знаешь край?..","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1625, "fields": {"themes": [20],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1923","text": "Дно - оврага.\nНочь - корягой\nШарящая. Встряски хвой.\nКлятв - не надо.\nЛяг - и лягу.\nТы бродягой стал со мной.\nС койки затхлой\nНочь по каплям\nПить - закашляешься. Всласть\nПей! Без пятен -\nМрак! Бесплатен -\nБог: как к пропасти припасть.\n(Час - который?)\nНочь - сквозь штору\nЗнать - немного знать. Узнай\nНочь - как воры,\nНочь - как горы.\n(Каждая из нас - Синай\nНочью...)\n10 сентября 1923\nНикогда не узнаешь, что жгу, что трачу\n- Сердец перебой -\nНа груди твоей нежной, пустой, горячей,\nГордец дорогой.\nНикогда не узнаешь, каких не-наших\nБурь - следы сцеловал!\nНе гора, не овраг, не стена, не насыпь:\nДуши перевал.\nО, не вслушивайся! Болевого бреда\nРтуть... Ручьевая речь...\nПрав, что слепо берешь. От такой победы\nРуки могут - от плеч!\nО, не вглядывайся! Под листвой падучей\nСами - листьями мчим!\nПрав, что слепо берешь. Это только тучи\nМчат за ливнем косым.\nЛяг - и лягу. И благо. О, всё на благо!\nКак тела на войне -\nВ лад и в ряд. (Говорят, что на дне оврага,\nМожет - неба на дне!)\nВ этом бешеном беге дерев бессонных\nКто-то насмерть разбит.\nЧто победа твоя - пораженье сонмов,\nЗнаешь, юный Давид?","name": "Овраг","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1626, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Роману Гулю\nНет в России даже дорогих могил,\nМожет быть и были - только я забыл.\nНету Петербурга, Киева, Москвы -\nМожет быть и были, да забыл, увы.\nНи границ не знаю, ни морей, ни рек,\nЗнаю - там остался русский человек.\nРусский он по сердцу, русский по уму,\nЕсли я с ним встречусь, я его пойму.\nСразу, с полуслова... И тогда начну\nРазличать в тумане и его страну.","name": "Нет в России даже дорогих могил..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1627, "fields": {"themes": [7],"author": "Фридрих Шиллер","date_from": "1795","text": "Здравствуй, моя гора с красноватой блещущей высью,\nЗдравствуй, солнце, чей свет мягко ее озарил!\nВас я приветствую, нивы, тебя, шелестящая липа,\nИ на упругих ветвях звучный и радостный хор;\nЗдравствуй и ты, лазурь, объявшая неизмеримо\nБурые склоны горы, темную зелень лесов\nИ - заодно - меня, кто бежал из темницы домашней\nИ от избитых речей ищет спасенья в тебе.\nТоком животворящим твой воздух меня пронимает,\nКрепнет мой жаждущий взор в блеске могучих лучей.\nГусто в долине цветущей блестят переливные краски,\nНо пестротою ничуть не оскорбляется глаз.\nВольно луг расстилает свой пышный ковер, и далеко\nВ зелени свежей по нем сельская вьется тропа.\nПчелка, жужжа, снует деловито; на клевере красном\nСонно дрожит мотылек, слабым повиснув крылом.\nЖгут меня стрелы солнца; в просторах - ни дуновенья,\nТрель жаворонка лишь в воздухе ясном журчит.\nВот зашумело в ближних кустах,- качнулись вершины\nОльх, и волна пронеслась по серебристой траве.\nБлагоуханная ночь обступает меня, и в прохладу\nПод восхитительный свод буки густые зовут.\nВ тайне леса из глаз исчезает ландшафт на мгновенье,\nВьется тропинка змеей, в гору все выше ведя.\nТолько украдкой свет сквозь решетку листвы проникает,\nИ, улыбаясь, лазурь блещет порой сквозь нее.\nНо разрывается полог внезапно, и проредь лесная\nС шумом назад отдает взору сияние дня.\nНеобозримая даль разливается передо мною,\nИ, голубея во мгле, мир замыкает гора.\nТам, внизу, у подножья горы, ниспадающей круто,\nЗеленоватый поток зыблет свои зеркала.\nВоздух вокруг меня беспределен; на небо взглянешь -\nИ помутится в глазах; в бездну заглянешь - замрешь.\nНо промеж высоты и бездны, сердцем спокоен,\nПутник неспешно идет по безопасной тропе.\nБерег богатый с улыбкой бежит ко мне издалека,\nСлавит живые труды пышно разубранный дол.\nВидишь вон те полоски? То межи крестьянских владений,\nКинула пестрый ковер матерь Деметра на них.\nДревний закон дружелюбный, начертанный роду людскому,\nС дней, как любовь, отлетев, медный покинула век.\nНо в размежеванном поле вьет петли, как прежде, тропинка,\nТо пропадает в лесу, то неуклонно ползет\nВ гору, полоской мелькая, связующей разъединенных.\nПлавно по гладкой реке вниз потянулись плоты.\nСлышны на сотни ладов колокольчики стад средь равнины,\nЭхом продлен пастуха уединенный напев.\nШумные села венчают поток - то в частый кустарник\nПрячутся, то, наклонясь, в бездну глядят с крутизны.\nЗдесь еще с пашней в соседстве живет человек неразлучно,\nИ окружают поля сельский домишко его.\nЗатканы цепкой лозою оконные низкие рамы,\nНежно древесная ветвь бедный шалаш обняла.\nСельский счастливый народ! Порывов бурных не зная,\nВесело с полем своим делишь ты скромный удел.\nВсе помышленья твои ограничены жатвою мирной,\nРовно, как будничный труд, жизнь твоя льется всегда.\nКто ж похищает внезапно картину прелестную? Чуждый\nРаспространяется дух быстро по чуждым полям.\nОбособляется то, что, любя, мешалось недавно,\nРавенству прежних времен классы на смену идут.\nВижу перед собой поколенье тополей гордых,\nВ пышном порядке ряды вдаль протянули они.\nВсюду там правильность, всюду там выбор, всюду различье,\nСвита почтительных слуг, особняком - властелин.\nДивно светясь, купола возвещают о нем издалека,\nТяжко из чрева скалы башенный город растет.\nИз первозданных лесов в пустыню изгнаны фавны,\nНо поколенье дало камню высокую жизнь.\nСходится ближе теперь человек с человеком. Теснее\nСтал окружающий мир, внутренний - шире, полней.\nГлянь, как в огненной схватке кипят упорные силы;\nЧем напряженней их спор, тем будет крепче союз.\nТысячу рук оживляет единый дух, и ревниво\nВ тысяче верных грудей сердце пылает одно.\nБьется, пылает оно за отеческий край, за уставы\nПредков, чьи кости лежат в этой бесценной земле.\nСходят с небес чередою блаженные боги - и ждет их\nСень благолепных жилищ там, за священной чертой.\nКаждый является с даром чудесным: всех прежде - Церера\nСмертному плуг дарит, якорь приносит Гермес,\nБахус - гроздь винограда, Минерва - отросток оливы,\nИ боевого коня мощный ведет Посейдон.\nЛьвов в колесницу запрягши, гражданкой вольной въезжает\nМатерь Кибела в проем гостеприимных ворот.\nКамни святые, познаний рассадники! Нравы смягчая,\nДальним морским островам слали вы семя искусств.\nБодро у этих ворот мудрецы возвещали законы,\nХрабрые пылко рвались в бой за пенаты свои.\nС этой стены неотрывно вослед уходящим глядели\nМатери скорбной толпой, к сердцу младенцев прижав;\nПосле с молитвой они повергались пред алтарями,\nСлавы, победы прося и возвращенья мужьям.\nВы победили в бою, но назад вернулась лишь слава,\nПамять о вас бережет красноречивый гранит:\n«Путник, придя в Лакедемон, скажи согражданам нашим,\nЧто полегли мы костьми, как повелел нам закон».\nСпите спокойно, друзья! Напоенная вашею кровью,\nБлещет олива в цвету, пашня пускает ростки.\nВольно творит ремесло, наслаждаясь плодами усилий,\nВстав из речных камышей, бог голубой закивал.\nВ дерево входит со свистом секира, стонет дриада,\nГрузно с вершины горы рушится ствол вековой.\nОкрылена рычагом, устремилась глыба с утеса,\nВ тайные недра земли с лампой нырнул рудокоп.\nМерно и звонко стучит в наковальню молот циклопов,\nИ под могучей рукой искрами брызжет металл.\nПляшет веретено, золотистым льном обвитое,\nС шумом меж нитей тугих носится ткацкий челнок.\nЭхо разносит по рейду крик лоцмана; в дальние страны\nЖдут отправленья суда с грузом домашних трудов,\nВесело тянутся в гавань другие с дарами чужбины,-\nВеет нарядный венок на высочайшей из мачт.\nЧто за кипенье на рынках, исполненных радостной жизни,\nАх, что за смесь языков, странно волнующих слух!\nВот на подмостки купец высыпает богатства земные -\nВсе, что под знойным лучом Африка произвела,\nЧто в Аравийском краю вскипает, копится в Фуле,-\nИ Амалтея добром переполняет свой рог.\nСчастие здесь родит детей небесных таланту,\nБлаговоленьем богов бурно искусства растут,\nЖизнью воспроизведенной художник радует взоры,\nКамень, ожив под резцом, заговорил по-людски.\nСвод рукотворных небес утвержден на столбах ионийских,\nВ стены свои Пантеон весь заключает Олимп.\nЛегче летящей Ирисы, стрелы стремительней арка\nКруто перенеслась через ревущий поток.\nВ уединенье мудрец фигуры циркулем чертит:\nДерзок и неутомим, он проникает умом\nВ силу материи, в дух, в любовь и презренье магнита,\nЛовит он в воздухе звук, он разлагает лучи,\nВ чуде случайностей ищет причины закономерной,\nХочет явлений хаос в стройность и мир привести.\nБуквами в голос и плоть облекаются мысли немые,\nИ говорящий листок с ними плывет сквозь века.\nТает туман заблуждений пред взором, широко раскрытым,\nОбразы хмурых ночей тонут в сиянье дневном.\nРвет оковы свои человек-счастливец, но вместе\nС узами страха, чтоб он повод стыда не порвал,-\n«Воли!» - взывает рассудок, «Свободы!» - вторят желанья,-\nБешено рвутся они прочь от природы святой.\nАх, средь бури исчез тот бдительный якорь, который\nУ побережий держал; волны швыряют пловца\nИ в беспредельность несут; потерян из виду берег,\nПляшет без мачт и руля челн по горам водяным.\nВ тучи зарывшись, погасли Медведицы кормчие звезды,\nВсюду, куда ни глянь, властвует хаос один.\nПравда из речи исчезла, из жизни вера и верность\nСкрылись, и ложь на устах клятвой священной звучит.\nВ крепкие связи сердец, в любовные тайны впускает\nЖало свое Сикофант, разъединяет друзей.\nВот пожирающий взгляд вероломство в невинность вперило,\nВот злодеянье своим жгучим укусом мертвит.\nМысли продажные в душах растленных; любовь отрешилась\nОт благородства, и нет в чувствах свободы былой.\nНизкий присвоил обман святые черты твои, Правда,\nОн у природы украл лучшие те голоса,\nЧто неимущее сердце в порывах дружбы открыло;\nЧестному чувству теперь - выход в безмолвье одном.\nПраво кичится на пышной трибуне, в лачуге - согласье.\nИ привиденье - закон - стражем у трона стоит.\nМножество лет и столетий мумия существовала,\nОбликом ложным своим жизни противостоя,\nНо пробудилась природа, могучею медною дланью\nДвинула в полый костяк время с нуждой заодно,-\nИ, уподобясь тигрице, что, клетку стальную разрушив,\nВдруг вспоминает, грозна, сень нумидийских лесов,\nГневно на зло человек ополчился и под остывшим\nПеплом города вновь ищет природы родной.\nО, раздвиньтесь же, стены, и дайте пленнику выход,\nВот он, спасенный, бежит в лоно забытых полей.\nГде я? Исчезла тропинка. Глубоко зияют ущелья\nПередо мной и за мной, переграждая мне путь.\nСзади остались сады, провожатых кустов вереницы,\nСкрылся из глаз любой след человеческих рук.\nТолько материю вижу, откуда росток свой пускает\nЖизнь, одичалый базальт ждет чудотворной руки.\nС ревом и шумом несется поток по ребрам утесов\nИ под корнями дерев путь пролагает себе.\nДико и страшно здесь! Одинокий в пустыне воздушной,\nТолько орел висит, мир с облаками связав.\nЗдесь ни один ветерок не доносит ко мне на вершину\nОтзвука дальних людских радостей или скорбей.\nНо неужели один я?- О нет, я с тобою, природа,\nАх, я на сердце твоем - это был только лишь сон;\nГрозной картиною жизни мне ужас невольный внушал он,\nРухнула в дол с крутизны мрачная греза моя.\nЗдесь, на твоем алтаре, очищаются все мои чувства,\nИ молодеет мой дух, полный веселых надежд.\nЦель и намеренья вечно меняет властная воля,\nИ повторяются век, круговращаясь, дела.\nНо, молодая всегда, ты, природа, во всех измененьях\nБлагочестиво хранишь древний закон красоты.\nВсе, что тебе доверяет младенец резвый и отрок,\nЧистой и верной рукой мужу ты передаешь;\nРазные возрасты жизни ты кормишь грудью единой;\nИ под одной синевой и по одной мураве\nБродят совместно с близкими также и дальние роды.\nВидишь - сияет светло солнце Гомера и нам!\nПер. Д.Бродского.","name": "Прогулка","date_to": "1795"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1628, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1925","text": "Синий май. Заревая теплынь.\nНе прозвякнет кольцо у калитки.\nЛипким запахом веет полынь.\nСпит черемуха в белой накидке.\nВ деревянные крылья окна\nВместе с рамами в тонкие шторы\nВяжет взбалмошная луна\nНа полу кружевные узоры.\nНаша горница хоть и мала,\nНо чиста. Я с собой на досуге...\nВ этот вечер вся жизнь мне мила,\nКак приятная память о друге.\nСад полышет, как пенный пожар,\nИ луна, напрягая все силы,\nХочет так, чтобы каждый дрожал\nОт щемящего слова \"милый\".\nТолько я в эту цветь, в эту гладь,\nПод тальянку веселого мая,\nНичего не могу пожелать,\nВсе, как есть, без конца принимая.\nПринимаю - приди и явись,\nВсе явись, в чем есть боль и отрада...\nМир тебе, отшумевшая жизнь.\nМир тебе, голубая прохлада.","name": "Синий май. Заревая теплынь...","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1629, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1943","text": "Зачем рассказывать о том\nСолдату на войне,\nКакой был сад, какой был дом\nВ родимой стороне?\nЗачем? Иные говорят,\nЧто нынче, за войной,\nОн позабыл давно, солдат,\nСемью и дом родной;\nОн ко всему давно привык,\nВойною научен,\nОн и тому, что он в живых,\nНе верит нипочем.\nНе знает он, иной боец,\nВторой и третий год:\nЖенатый он или вдовец,\nИ писем зря не ждет...\nТак о солдате говорят.\nИ сам порой он врет:\nМол, для чего смотреть назад,\nКогда идешь вперед?\nЗачем рассказывать о том,\nЗачем бередить нас,\nКакой был сад, какой был дом.\nЗачем?\nЗатем как раз,\nЧто человеку на войне,\nКак будто назло ей,\nТот дом и сад вдвойне, втройне\nДороже и милей.\nИ чем бездомней на земле\nСолдата тяжкий быт,\nТем крепче память о семье\nИ доме он хранит.\nЗабудь отца, забудь он мать,\nЖену свою, детей,\nЕму тогда и воевать\nИ умирать трудней.\nЖивем, не по миру идем,\nЕсть что хранить, любить.\nЕсть, где-то есть иль был наш дом,\nА нет — так должен быть!","name": "Зачем рассказывать о том...","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1630, "fields": {"themes": [20],"author": "Василий Федоров","text": "Проснется новое семя,\nИ вырастет из земли\nЦветок новой зари.\nВиктор Хара\nЗови, гитара,\nГреми, гитара:\nОни не заткнут\nМне рот!-\nЛюбимец рабочих\nВиктор Хара\nПоследнюю песню\nПоет.\nВ ней столько гнева,\nВ ней столько жара!\nВ ней столько\nЗвенящей души,\nЧто кажется солнцем\nЕго гитара\nВсем людям\nВ щемящей тиши.\nНа переполненном\nСтадионе\nНынче\nКровавый матч.\nБесстрашный певец\nПалачам разъяренным\nЗабьет\nСвой последний мяч.\n- Зови, гитара,\nГреми, гитара:\nОни не заткнут\nМне рот! -\nЗапел\nСвою дерзкую песню\nХара.\nЕе подхватил\nНарод.\nСолдаты забегали,\nБьют в бессилье,\nЛадонью заткнули\nРот.\nГитару разбили,\nРуки скрутили,\nА он все поет,\nПоет...\nВ нем столько гнева,\nВ нем столько жара!\nУпал\nВ студеную тьму.\nЧилийское солнце\nЗвенящей гитарой\nНа миг показалось\nЕму.\nЗови, гитара,\nГреми, гитара!\nПусть камни\nПрожжет слеза.\nУбийцы повесили\nНашего Хара,\nНо песню повесить\nНельзя.\nЗови, гитара,\nГреми, гитара:\nОни не заткнут\nНам рот!\nНад крышами\nГрозных\nРабочих кварталов\nЗвенящее солнце\nВстает.","name": "Баллада о звенящем солнце"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1631, "fields": {"themes": [],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1819","text": "Вписавшись в цех зоилов строгих,\nБудь и к себе ты судия.\nЖуковский пишет для немногих,\nА ты для одного себя.","name": "Вписавшись в цех зоилов строгих...","date_to": "1819"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1632, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1939","text": "(У колодца)\nШел со службы пограничник,\nПограничник молодой.\nПодошел ко мне и просит\nУгостить его водой.\nЯ воды достала свежей,\nПодала ему тотчас.\nТолько вижу - пьет он мало,\nА с меня не сводит глаз.\nНачинает разговоры:\nДескать, как живете здесь?\nА вода не убывает -\nСколько было, столько есть.\nНе шути напрасно, парень,-\nДома ждут меня дела...\nЯ сказала: \"До свиданья!\" -\nПовернулась и пошла.\nПарень стал передо мною,\nТихо тронул козырек:\n- Если можно, не спешите,-\nЯ напьюсь еще разок.\nИ ведро с водой студеной\nЛовко снял с руки моей.\n- Что же, пейте,- говорю я,\nТолько пейте поскорей.\nОн напился, распрямился,\nСобирается идти:\n- Если можно, пожелайте\nМне счастливого пути.\nПоклонился на прощанье,\nВзялся за сердце рукой...\nВижу - парень он хороший\nИ осанистый такой.\nИ чего - сама не знаю -\nЯ вздохнула горячо\nИ сказала почему-то:\n- Может, выпьете еще?\nУлыбнулся пограничник,\nПохвалил мои слова...\nТак и пил он у колодца,\nМожет, час, а может, два.","name": "Шел со службы пограничник...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1633, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Коган","date_from": "1934","text": "Не додумав малой толики\nИ строки не дочитав,\nЗасыпает та, что только\nГорьковатая мечта.\nМесяц кружит над столицей,\nЗнаменит, как АЭНТЭ,\nЭтой ночью ей приснится\nСедоватый Сервантес.\nОн ей скажет, грустный рыцарь,\nОпускаясь на постель:\n«Как вам спится, что вам снится,\nЧто вам грустно, мадмазель?»\nЛат старинных не имея,\nПохудевший от забот,\nХодит в платье Москвошвея\nСовременный Дон Кихот.\nОн вас любит, дорогая,\nНо октябрьскою порой\nИ мечта у вас другая,\nИ приснится вам другой...\nОн уходит, грустный рыцарь,\nЗа веков глухой порог.\nНа другом конце столицы\nМне не спится той порой.\nЯ открою дверь. Густея,\nДогудят гудки, и вот\nРыцарь в платье Москвошвея\nОтправляется в поход.","name": "Не додумав малой толики...","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1634, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1907","text": "В длинной сказке\nТайно кроясь,\nБьет условный час.\nВ темной маске\nПрорезь\nЯрких глаз.\nНет печальней покрывала,\nТоньше стана нет...\n— Вы любезней, чем я знала,\nГосподин поэт!\n— Вы не знаете по-русски,\nГоспожа моя...\nНа плече за тканью тусклой,\nНа конце ботинки узкой\nДремлет тихая змея.","name": "Сквозь винный хрусталь","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1635, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","text": "В бомбоубежище, в подвале,\nнагие лампочки горят...\nБыть может, нас сейчас завалит,\nКругом о бомбах говорят...\n...Я никогда с такою силой,\nкак в эту осень, не жила.\nЯ никогда такой красивой,\nтакой влюбленной не была.","name": "Из блокнота сорок первого года"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1636, "fields": {"themes": [7],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1894","text": "Глухим путем, неезженным,\nНа бледном склоне дня\nИду в лесу оснеженном,\nПечаль ведет меня.\nМолчит дорога странная,\nМолчит неверный лес...\nНе мгла ползет туманная\nС безжизненных небес —\nТо вьются хлопья снежные\nИ, мягкой пеленой,\nБесшумные, безбрежные,\nЛожатся предо мной.\nПушисты хлопья белые,\nКак пчел веселых рой,\nИграют хлопья смелые\nИ гонятся за мной,\nИ падают, и падают...\nК земле все ближе твердь...\nНо странно сердце радуют\nБезмолвие и смерть.\nМешается, сливается\nДействительность и сон,\nВсе ниже опускается\nЗловещий небосклон —\nИ я иду и падаю,\nПокорствуя судьбе,\nС неведомой отрадою\nИ мыслью — о тебе.\nЛюблю недостижимое,\nЧего, быть может, нет...\nДитя мое любимое,\nЕдинственный мой свет!\nТвое дыханье нежное\nЯ чувствую во сне,\nИ покрывало снежное\nЛегко и сладко мне.\nЯ знаю, близко вечное,\nЯ слышу, стынет кровь...\nМолчанье бесконечное...\nИ сумрак... И любовь.","name": "Снежные хлопья","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1637, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Городецкий","date_from": "1921","text": "О, как радостно и молодо\nПод рабочим взмахом молота!\nОслепляет до слепа\nБлеск крестьянского серпа,\nРасцвести красно и зелено\nМиру волей нашей велено.\nНа столетия просека\nПролегла для человека.\nСерп и молот всем несут\nНебывалый праздник - труд.","name": "О, как радостно и молодо...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1638, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1881","text": "Знать, в господнем гневе\nСуждено быть тако:\nВ Петербурге - Плеве,\nА в Москве - Плевако!","name": "К назначению В.К. Плеве","date_to": "1884"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1639, "fields": {"themes": [],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1864","text": "Дельвиг, Пушкин, Баратынский,\nРусской музы близнецы,\nС бородою бородинской\nЗавербованный в певцы,\nТы, наездник, ты, гуляка,\nА подчас и Жомини,\nСочетавший песнь бивака\nС песнью нежною Парни!\nТы, Языков простодушный,\nНаш заволжский соловей,\nБезыскусственно послушный\nТайной прихоти своей!\nВаши дружеские тени\nЧасто вьются надо мной,\nВаших звучных песнопений\nСлышен мне напев родной;\nВаши споры и беседы,\nСловно шли они вчера,\nИ веселые обеды\nВплоть до самого утра -\nВсё мне памятно и живо.\nПрикоснетесь вы меня,\nСловно вызовет огниво\nИскр потоки из кремня.\nДни минувшие и речи,\nУж замолкшие давно,\nВ столкновеньи милой встречи\nВсе воспрянет заодно,-\nДело пополам с бездельем,\nТруд степенный, неги лень,\nСмех и грусти за весельем\nНабегающая тень,\nВсё, чем жизни блеск наружный\nСоблазняет легкий ум,\nВсё, что в тишине досужной\nПища тайных чувств и дум,\nСходит всё благим наитьем\nВ поздний сумрак на меня,\nИ событьем за событьем\nЛьется памяти струя.\nВ их живой поток невольно\nОкунусь я глубоко,-\nСладко мне, свежо и больно,\nСердцу тяжко и легко.","name": "Поминки","date_to": "1864"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1640, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1894","text": "Мне ненавистен гул гигантских городов,\nПротивно мне толпы движенье,\nМой дух живет среди лесов,\nГде в тишине уединенья\nВнемлю я музыке незримых голосов,\nГде неустанный бег часов\nНе возмущает упоенья,\nГде сладко быть среди цветов\nИ полной чашей пить из родника забвенья.","name": "Мне ненавистен гул гигантских городов...","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1641, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","text": "Быстроходная яхта продрала бока,\nрастянула последние жилки\nи влетела в открытое море, пока\nот волненья тряслись пассажирки.\nУ бортов по бокам отросла борода,\nбакенбардами пены бушуя,\nи сидел, наклонясь над водой, у борта\nчеловек, о котором пишу я.\nЭто море дрожит полосой теневой,\nберегами янтарными брезжит...\nО, я знаю другое, и нет у него\nни пристаней, ни побережий.\nТам рифы - сплошное бурление рифм,\nи, черные волны прорезывая,\nнесется, бушприт в бесконечность вперив,\nтень парохода \"Поэзия\".\nЯ вижу - у мачты стоит капитан,\nлебедкой рука поднята,\nи голос, как в бурю взывающий трос,\nи гордый, как дерево, рост.\nВот вцепится яро, зубами грызя\nборта парохода, прибой,-\nон судно проводит, прибою грозя\nвыдвинутою губой!\nЯ счастлив, как зверь, до ногтей, до волос,\nя радостью скручен, как вьюгой,\nчто мне с командиром таким довелось\nшаландаться по морю юнгой.\nПускай прокомандует! Слово одно -\nготов, подчиняясь приказам,\nбросаться с утеса метафор на дно\nза жемчугом слов водолазом!\nВсю жизнь, до седины у виска,\nмечтаю я о потайном.\nКак мачта, мечта моя высока:\nстать, как и он, капитаном!\nИ стану! Смелее, на дальний маяк!\nТерпи, добивайся, надейся, моряк,\nвысокую песню вызванивая,\nдобыть капитанское звание!","name": "Маяковскому"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1642, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","text": "1. Октава\nОт вздохов папирос вся комната вуалевая...\nСвой абрис набросал на книге абажур.\nВ вазетке на столе тоскует роза палевая,\nИ ветерок ее колышет весь ажур.\nПугает холодок, а вдохновенье, скаливая,\nЗовет меня в леса из копоти конур.\nЯ плащ беру и верный хлыст,\nИ чайной розы сонный лист.\n2. Газелла\nИ все мне доносится чайная роза\nЗачем тосковала так чайная роза?\nЕй в грезах мерещились сестры пунцовые.\nОна сожалела их, чайная роза.\nЕе обнадежили тучи свинцовые...\nО! влага живительна, чайная роза...\nДыханьем поила закаты лиловые\nИ лепеты сумерек чайная роза...\nВ груди ее таяли чаянья новые\nИх пела случайная чайная роза.","name": "Под настроеньем чайной розы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1643, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1901","text": "Две нити вместе свиты,\nКонцы обнажены.\nТо \"да\" и \"нет\" не слиты,\nНе слиты - сплетены.\nИх темное сплетенье\nИ тесно, и мертво,\nНо ждет их воскресенье,\nИ ждут они его.\nКонцов концы коснутся -\nДругие \"да\" и \"нет\"\nИ \"да\" и \"нет\" проснутся,\nСплетенные сольются,\nИ смерть их будет - Свет.","name": "Электричество","date_to": "1901"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1644, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Надсон","date_from": "1878","text": "Дела давно минувших дней,\nПреданья старины глубокой.\nПушкин, \"Руслан и Людмила\"\nI\nСпит гордый Рим, одетый мглою,\nВ тени разросшихся садов;\nПолны глубокой тишиною\nРяды немых его дворцов;\nВесенней полночи молчанье\nЦарит на сонных площадях;\nЛуны капризное сиянье\nВ речных колеблется струях.\nИ Тибр, блестящей полосою\nКатясь меж темных берегов,\nШумит задумчивой струею\nВдаль убегающих валов.\nВ руках распятие сжимая,\nВ седых стенах тюрьмы сырой\nСпит христианка молодая,\nНа грудь склонившись головой.\nБесплодны были все старанья\nЕе суровых палачей:\nНи обещанья, ни страданья\nНе сокрушили веры в ней.\nБесчеловечною душою\nСудьи на смерть осуждена,\nНазавтра пред иным судьею\nПредстанет в небесах она.\nИ вот, полна святым желаньем\nВсё в жертву небу принести,\nОна идет к концу страданья,\nК концу тернистого пути...\nИ снятся ей поля родные,\nШатры лимонов и дубов,\nРеки изгибы голубые\nИ юных лет приютный кров;\nИ прежних мирных наслаждений\nОна переживает дни,-\nНо ни тревог, ни сожалений\nНе пробуждают в ней они.\nНа все земное без участья\nОна привыкла уж смотреть;\nНе нужно ей земного счастья,-\nЕй в жизни нечего жалеть:\nПолна небесных упований,\nОна, без жалости и слез,\nРазбила рой земных желаний\nИ юный мир роскошных грез,-\nИ на алтарь Христа и Бога\nОна готова принести\nВсё, чем красна ее дорога,\nЧто ей светило на пути.\nII\nПоднявшись гордо над рекою,\nДворец Нерона мирно спит;\nВокруг зеленою семьею\nРяд стройных тополей стоит;\nВ душистом мраке утопая,\nСпокойной негой дышит сад;\nВ его тени, струей сверкая,\nКлючи студеные журчат.\nВдали зубчатой полосою\nУходят горы в небеса,\nИ, как плащом, одеты мглою\nСтоят священные леса.\nВсё спит. Один Альбин угрюмый\nСидит в раздумье у окна...\nТяжелой, безотрадной думой\nЕго душа возмущена.\nВраг христиан, патриций славный,\nВ боях испытанный герой,\nПод игом страсти своенравной,\nКак раб, поник он головой.\nВдали толпы, пиров и шума,\nПод кровом полночи немой,\nВсё так же пламенная дума\nСжимает грудь его тоской.\nМечта нескромная смущает\nЕго блаженством неземным,\nВоображенье вызывает\nКартины страстные пред ним.\nИ в полумгле весенней ночи\nОн видит образ дорогой,\nЧерты любимые и очи,\nНадежды полные святой.\nIII\nС тех пор, как дева молодая\nК нему на суд приведена,\nПроснулась грудь его немая\nОт долгой тьмы глухого сна.\nРазврат дворца в душе на время\nСтремленья чистые убил,\nНо свет любви порока бремя\nМечом карающим разбил;\nИ, казнь Марии изрекая,\nДворца и Рима гордый сын,\nОн сам, того не сознавая,\nУж был в душе христианин.\nИ речи узницы прекрасной\nС вниманьем жадным он ловил,\nИ свет великий веры ясной\nГлубоко корни в нем пустил.\nЛюбовь и вера победили\nВ нем заблужденья прежних дней\nИ душу гордую смутили\nВысокой прелестью своей.\nIV\nЗаря блестящими лучами\nЗажглась на небе голубом,\nИ свет огнистыми волнами\nБлеснул причудливо кругом.\nЗа ним, венцом лучей сияя,\nПроснулось солнце за рекой\nИ, светлым диском выплывая,\nСверкает гордо над землей...\nПроснулся Рим. Народ толпами\nВ амфитеатр, шумя, спешит,\nИ черни пестрыми волнами\nЦирк, полный до верху, кипит;\nИ в ложе, убранной богато,\nВ пурпурной мантии своей,\nЗалитый в серебро и злато,\nСидит Нерон в кругу друзей.\nПодавлен безотрадной думой,\nАльбин, патриций молодой,\nКак ночь, прекрасный и угрюмый,\nМеж них сияет красотой.\nТолпа шумит нетерпеливо\nНа отведенных ей местах,\nНо - подан знак, и дверь визгливо\nНа ржавых подалась петлях,-\nИ, на арену выступая,\nТигрица вышла молодая...\nВослед за ней походкой смелой\nВошла, с распятием в руках,\nСтрадалица в одежде белой,\nС спокойной твердостью в очах.\nИ вмиг всеобщее движенье\nСменилось мертвой тишиной,\nКак дань немого восхищенья\nПред неземною красотой.\nАльбин, поникнув головою,\nВесь бледный, словно тень, стоял...\n. . . . . . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . . . . .\nИ вдруг пред стихнувшей толпою\nВолшебный голос зазвучал:\nV\n\"В последний раз я открываю\nМои дрожащие уста:\nПрости, о Рим, я умираю\nЗа веру в моего Христа!\nИ в эти смертные мгновенья,\nМоим прощая палачам,\nЗа них последние моленья\nНесу я к горним небесам:\nДа не осудит их Спаситель\nЗа кровь пролитую мою,\nПусть примет их святой Учитель\nВ свою великую семью!\nПусть светоч чистого ученья\nВ сердцах холодных он зажжет\nИ рай любви и примиренья\nВ их жизнь мятежную прольет!..\"\nОна замолкла,- и молчанье\nУ всех царило на устах;\nКазалось, будто состраданье\nВ их черствых вспыхнуло сердцах...\n. . . . . . . . . . . . . . . . .\nВдруг на арене, пред толпою,\nС огнем в очах предстал Альбин\nИ молвил:- \"Я умру с тобою...\nО Рим,- и я христианин...\"\nЦирк вздрогнул, зашумел, очнулся,\nКак лес осеннею грозой,-\nИ зверь испуганно метнулся,\nПрижавшись к двери роковой...\nВот он крадется, выступая,\nПолзет неслышно, как змея...\nСкачок... и, землю обагряя,\nБлеснула алая струя...\nСвятыню смерти и страданий\nРим зверским смехом оскорбил,\nИ дикий гром рукоплесканий\nМольбу последнюю покрыл.\nГлубокой древности сказанье\nПрошло седые времена,\nИ беспристрастное преданье\nХранит святые имена.\nПростой народ тепло и свято\nСумел в преданьи сохранить,\nКак люди в старину, когда-то,\nУмели верить и любить!..","name": "Христианка","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1645, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1889","text": "Мой друг, меня сомненья не тревожат.\nЯ смерти близость чувствовал давно.\nВ могиле, там, куда меня положат,\nЯ знаю, сыро, душно и темно.\nНо не в земле - я буду здесь, с тобою,\nВ дыханьи ветра, в солнечных лучах,\nЯ буду в море бледною волною\nИ облачною тенью в небесах.\nИ будет мне чужда земная сладость\nИ даже сердцу милая печаль,\nКак чужды звездам счастие и радость...\nНо мне сознанья моего не жаль,\nПокоя жду... Душа моя устала...\nЗовет к себе меня природа-мать...\nИ так легко, и тяжесть жизни спала...\nО, милый друг, отрадно умирать!","name": "Отрада","date_to": "1889"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1646, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1830","text": "Песня\nЯ затеплю свечу\nВоску ярова,\nРаспаяю кольцо\nДруга милова.\nЗагорись, разгорись,\nРоковой огонь,\nРаспаяй, растопи\nЧисто золото.\nБез него - для меня\nТы ненадобно;\nБез него - на руке,\nКамень на сердце.\nЧто взгляну - то вздохну,\nЗатоскуюся,\nИ зальются глаза\nГорьким горем слез.\nВозвратится ли он?\nИ весточкой\nОживит ли меня\nБезутешную?\nНет надежды в дуще...\nТы рассыпься же\nЗолотой слезой,\nПамять милова!\nНевредимо, черно\nНа огне кольцо,\nИ звенит по столу\nПамять вечную.","name": "Кольцо","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1647, "fields": {"themes": [7],"author": "Тэффи","text": "Он был так зноен, мой прекрасный день!\nИ два цветка, два вместе расцвели.\nИ вместе в темный ствол срастались их стебли,\nИ были два одно! И звали их - сирень!\nЯ знала трепет звезд, неповторимый вновь!\n(Он был так зноен, мой прекрасный день!)\nИ знала темных снов, последних снов ступень!..\nИ были два одно! И звали их - любовь!","name": "Он был так зноен..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1648, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Бальмонт","text": "Мои проклятия — обратный лик любви,\nВ них тайно слышится восторг благословенья,\nИ ненависть моя спешит, чрез утоленье,\nОпять, приняв любовь, зажечь пожар в крови.\nЯ прокляну тебя за низость обмеленья,\nНо радостно мне знать, что мелкая река,\nПриняв мой снег и лед, вновь будет глубока,\nКогда огонь весны создаст лучи и пенье.\nКогда душа в цепях, в душе кричит тоска,\nИ сердцу хочется к безбрежному приволью.\nЧтоб разбудить раба, его я раню болью,\nХоть я душой нежней речного тростника.\nЧу, песня пронеслась по вольному раздолью,\nБезумный блеск волны, исполненной любви,\nКак будто слышен зов: «Живи! Живи! Живи!»\nТо льды светло звенят, отдавшись водополью.","name": "Мои проклятия"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1649, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1943","text": "Важно с девочками простились,\nНа ходу целовали мать,\nВо все новое нарядились,\nКак в солдатики шли играть.\nНи плохих, ни хороших, ни средних...\nВсе они по своим местам,\nГде ни первых нет, ни последних...\nВсе они опочили там.","name": "Важно с девочками простились...","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1650, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1907","text": "Моя любовь — осенний небосвод\nНад радостью отпразднованной пира.\nГляди: в краях глубокого потира\nЗакатных зорь смесился желтый мед\nИ тусклый мак, что в пажитях эфира\nРасцвел луной. И благость темных вод\nТворит вино божественных свобод\nПричастием на повечерьи мира...\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . .","name": "EXIT COR ARDENS[4]","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1651, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Мережковский","date_from": "1883","text": "Я никогда так не был одинок,\nКак на груди твоей благоуханной,\nГде я постиг невольно и нежданно,\nКак наш удел насмешливо-жесток:\nУста к устам, в блаженстве поцелуя,\nКо груди грудь мы негою полны,\nА между тем, по-прежнему тоскуя,\nКак у врагов, сердца разлучены.\nМы далеки, мы чужды друг для друга:\nДуше с душой не слиться никогда,\nИ наш восторг, как смутный жар недуга,\nКак жгучий бред, исчезнет без следа.\nМне за тебя невыразимо грустно,\nТы тихо взор склонила предо мной,\nИ, нашу боль скрывая неискусно,\nМой бедный друг, как жалки мы с тобой..","name": "Я никогда так не был одинок...","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1652, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Спор был бесплодным,\nбезысходным...\nПотом я вышла на крыльцо\nумыть безмолвием холодным\nразгоряченное лицо.\nГлаза опухшие горели,\nотяжелела голова,\nи жгли мне сердце, а не грели\nтвои запретные слова.\nВсе было тихо и студено,\nмерцала инея слюда,\nна мир глядела удивленно\nбольшая синяя звезда.\nБерезы стыли в свете млечном,\nкак дым клубясь над головой,\nи на руке моей\nколечко\nсветилось смутной синевой.\nНи шороха не раздавалось,\nглухая тишь была в дому...\nА я сквозь слезы улыбалась,\nсама не зная почему.\nСветало небо, голубело,\nдышало, на землю сойдя...\nА сердце плакало и пело...\nИ пело...\nБог ему судья!","name": "Спор был бесплодным..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1653, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1840","text": "Как мальчик кудрявый, резва,\nНарядна, как бабочка летом;\nЗначенья пустого слова\nВ устах ее полны приветом.\nЕй нравиться долго нельзя:\nКак цепь ей несносна привычка,\nОна ускользнет, как змея,\nПорхнет и умчится, как птичка.\nТаит молодое чело\nПо воле — и радость и горе.\nВ глазах — как на небе светло,\nВ душе ее темно, как в море!\nТо истиной дышит в ней всё,\nТо всё в, ней притворно и ложно!\nПонять невозможно ее,\nЗато не любить невозможно.","name": "К портрету","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1654, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1922","text": "Чуть ночь превратится в рассвет,\nвижу каждый день я:\nкто в глав,\nкто в ком,\nкто в полит,\nкто в просвет,\nрасходится народ в учрежденья.\nОбдают дождем дела бумажные,\nчуть войдешь в здание:\nотобрав с полсотни -\nсамые важные!-\nслужащие расходятся на заседания.\nЗаявишься:\n\"Не могут ли аудиенцию дать?\nХожу со времени она\".-\n\"Товарищ Иван Ваныч ушли заседать -\nобъединение Тео и Гукона\".\nИсколесишь сто лестниц.\nСвет не мил.\nОпять:\n\"Через час велели прийти вам.\nЗаседают:\nпокупка склянки чернил\nГубкооперативом\".\nЧерез час:\nни секретаря,\nни секретарши нет -\nголо!\nВсе до 22-х лет\nна заседании комсомола.\nСнова взбираюсь, глядя на ночь,\nна верхний этаж семиэтажного дома.\n\"Пришел товарищ Иван Ваныч?\" -\n\"На заседании\nА-бе-ве-ге-де-е-же-зе-кома\".\nВзъяренный,\nна заседание\nврываюсь лавиной,\nдикие проклятья дорогой изрыгая.\nИ вижу:\nсидят людей половины.\nО дьявольщина!\nГде же половина другая?\n\"Зарезали!\nУбили!\"\nМечусь, оря.\nОт страшной картины свихнулся разум.\nИ слышу\nспокойнейший голосок секретаря:\n\"Оне на двух заседаниях сразу.\nВ день\nзаседаний на двадцать\nнадо поспеть нам.\nПоневоле приходится раздвояться.\nДо пояса здесь,\nа остальное\nтам\".\nС волнением не уснешь.\nУтро раннее.\nМечтой встречаю рассвет ранний:\n\"О, хотя бы\nеще\nодно заседание\nотносительно искоренения всех заседаний!\"","name": "Прозаседавшиеся","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1655, "fields": {"themes": [7],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1814","text": "Возьмите меч — я недостоин брани!\nСорвите лавр с чела — он страстью помрачен!\nО боги Пафоса, окуйте мощны длани\nИ робким пленником в постыдный риньте плен!\nЯ ваш! — и кто не воспылает!\nКому не пишется любовью приговор,\nКак длинные она ресницы подымает\nИ пышет страстью взор!\nКогда харитой улыбнется,\nИли в ночной тиши\nВоздушным призраком несется,\nИль, непреклонная, над чувствами смеется\nОбуреваемой души!\nО вы, которые здесь прелестьми гордитесь!\nНе вам уж более покорствует любовь,\nВзгляните на нее и сердцем содрогнитесь:\nОна — владычица и смертных и богов!\nАх! пусть бог Фракии мне срамом угрожает\nИ, потрясая лавр, манит еще к боям, —\nВоспитанник побед прах ног ее лобзает\nИ говорит «прости» торжественным венкам!\nНо кто сей юноша блаженный,\nКоторый будет пить дыханье воспаленно\nНа тающих устах,\nПознает мленье чувств в потупленных очах...\nИ на груди ее воздремлет утомленный?","name": "Элегия I (Возьмите меч...)","date_to": "1814"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1656, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1921","text": "О, жизнь без завтрашнего дня!\nЛовлю измену в каждом слове,\nИ убывающей любови\nЗвезда восходит для меня.\nТак незаметно отлетать,\nПочти не узнавать при встрече,\nНо снова ночь. И снова плечи\nВ истоме влажной целовать.\nТебе я милой не была,\nТы мне постыл. А пытка длилась,\nИ как преступница томилась\nЛюбовь, исполненная зла.\nТо словно брат. Молчишь, сердит.\nНо если встретимся глазами -\nТебе клянусь я небесами,\nВ огне расплавится гранит.","name": "О, жизнь без завтрашнего дня!..","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1657, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","date_from": "1974","text": "Годами когда-нибудь в зале концертном\nМне Брамса сыграют - тоской изойду.\nПастернак\nАмстердам, Амстердам,\nЧерная аорта,\nВам живого не отдам,\nЗабирайте мертвого.\nТело в ящик погрузив,\nВ некой \"Каравелле\",-\nА по ящику вблизи\nМы в Москве ревели.\nСтрашно в городе чужом\nПомирать, наверно,\nФорточка - и нагишом -\nПадать безразмерно.\nВне размера, вне, вовне,\nПозевайте - падаль,-\nБелый, синий, красный снег\nВ Амстердаме падал.","name": "Ойстраху","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1658, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1925","text": "За синим морем - корабли,\nЗа синим морем - много неба.\nИ есть земля -\nИ нет земли,\nИ есть хлеба -\nИ нету хлеба.\nВ тяжелых лапах короля\nЗажаты небо и земля.\nЗа синим морем - день свежей.\nНо холод жгут,\nНо тушат жары\nВершины светлых этажей,\nДолины солнечных бульваров.\nДа горе в том, что там и тут\nОдни богатые живут.\nУ нас - особая земля.\nИ всё у нас - особо как-то!\nМы раз под осень - короля\nСпустили любоваться шахтой.\nИ к черту!\nВместе с королем\nСпустили весь наследный дом.\nЗа синим морем - короли.\nТуман еще за синим морем.\nИ к нам приходят корабли\nУчиться расправляться с горем.\nПривет!\nМы рады научить\nДля нужных битв мечи точить!","name": "Баллада о мечах и хлебе","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1659, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","date_from": "1898","text": "Ты не гонись за рифмой своенравной\nИ за поэзией - нелепости оне:\nЯ их сравню с княгиней Ярославной,\nС зарею плачущей на каменной стене.\nВедь умер князь, и стен не существует,\nДа и княгини нет уже давным-давно;\nА все как будто, бедная, тоскует,\nИ от нее не все, не все схоронено.\nНо это вздор, обманное созданье!\nСлова - не плоть... Из рифм одежд не ткать!\nСлова бессильны дать существованье,\nКак нет в них также сил на то, чтоб убивать...\nНельзя, нельзя... Однако преисправно\nЗаря затеплилась; смотрю, стоит стена;\nНа ней, я вижу, ходит Ярославна,\nИ плачет, бедная, без устали она.\nСгони ее! Довольно ей пророчить!\nУйми все песни, все! Вели им замолчать!\nК чему они? Чтобы людей морочить\nИ нас, то здесь - то там, тревожить и смущать!\nСмерть песне, смерть! Пускай не существует!\nВздор рифмы, вздор стихи! Нелепости оне!..\nА Ярославна все-таки тоскует\nВ урочный час на каменной стене...","name": "Ты не гонись за рифмой своенравной...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1660, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1925","text": "Полон кровью рот мой черный,\nДавит глотку потный страх,\nРежет грудь мой конь упорный\nО колючки на буграх.\nА тропа - то ров, то кочка,\nТо долина, то овраг...\nНу и гонка, ну и ночка...\nГрянет выстрел - будет точка,\nДремлет мир - не дремлет враг.\nНа деревне у молодки\nЛебедь - белая кровать.\nНе любить, не пить мне водки\nНа деревне у молодки,\nО плетень сапог не рвать\nИ коней не воровать.\nСтарый конь мой, конь мой верный,\nОй как громок топот мерный:\nВ буераках гнут вдали\nВражьи кони - ковыли.\nКак орел, летит братишка,\nНе гляди в глаза, луна.\nГрянет выстрел - будет крышка,\nГрянет выстрел - кончен Тришка.\nВетер глух. Бледна луна.\nКровь журчит о стремена.\nДрогнул конь, и ветра рокот\nТонет в травах на буграх.\nКонь упал, и громче топот,\nМгла черней, и крепче страх.\nВетер крутит елей кроны,\nТреплет черные стога,\nЭй, наган, верти патроны,\nПрямо в грудь гляди, наган.\nИ летят на труп вороны,\nКак гуляки в балаган.","name": "Погоня","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1661, "fields": {"themes": [7],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1922","text": "Да, да! В слепой и нежной страсти\nПереболей, перегори,\nРви сердце, как письмо, на части,\nСойди с ума, потом умри.\nИ что ж? Могильный камень двигать\nОпять придется над собой,\nОпять любить и ножкой дрыгать\nНа сцене лунно-голубой.","name": "Жизель","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1662, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1961","text": "Есть у меня большое преимущество\nПред тем, кто молод только по годам.\nОно — мое отличье и могущество,\nЕго в обмен на юность не отдам.\nНе упущу возможность для сравнения:\nБудь шепоток иль слишком громкий стих,\nЧто — новое, а что — лишь повторение\nОшибок и случайностей былых.\nА встретившись со взрослою девчонкою,\nМогу, смутив красавицу слегка,\nРассказывать, как я менял пеленки ей,\nА если плакала, давал шлепка.\nНо это в шутку. Вещи есть серьезнее,\nУгадывая гада по лицу,\nЯ не приму раскаяния позднего,\nЧтоб не спалось до смерти подлецу!\nА с чувствами хорошими и добрыми\nМне с полувзгляда ясен человек.\nВедь нашими похрустывая ребрами,\nНас брал в объятия двадцатый век.\nА все-таки мы не пропали пропадом!\nЗавидовать потомки будут мне:\nУпрямцы с горьким и жестоким опытом\nУ беспристрастной вечности в цене.","name": "Опыт","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1663, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1857","text": "Я с содроганием смотрел\nНа эту кость иного века...\nИ нас такой же ждет удел:\nПройдет и время человека...\nУмолкнет славы нашей шум;\nУмрут о людях и преданья;\nВсё, чем могуч и горд наш ум,\nВ иные не войдет созданья.\nОледенелою звездой\nИли потухнувшим волканом\nПомчится, как корабль пустой,\nЗемля небесным океаном.\nИ, странствуя между миров,\nВоссядет дух мимолетящий\nНа остов наших городов,\nКак на гранит неговорящий...\nТак разум в тайнах бытия\nЧитает нам... Но сердце бьется,\nНадежду робкую тая -\nАвось он, гордый, ошибется!","name": "Допотопная кость","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1664, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1943","text": "На полу игрушки. В доме тишь.\nМама вяжет. Ты спокойно спишь.\nВ темно-голубой квадрат окна\nСмотрит любопытная луна.\nГде-то в небе возникает вдруг\nРовный-ровный, нежный-нежный звук,\nСловно деловитая пчела\nПесню над цветами завела.\nВ ясном небе близ луны плывет\nМаленький отцовский самолет.\n«Спи, сынок!— гудят его винты.—\nЧтоб в саду играл спокойно ты,\nЧтоб лежали в домике в тылу\nДетские игрушки на полу,\nКаждый вечер ввысь взлетаю я,\nИ со мной летят мои друзья!\nВражьи «юнкерсы» еще бомбят\nБеззащитных маленьких ребят.\nИх глаза незрячие пусты,\nИх игрушки кровью залиты!\nЧтоб добыть победу, чтоб принесть\nДетям счастье, а фашистам месть,—\nЧуть настанет вечер, над тобой\nМы летим на Запад, в жаркий бой!..»\nВ темно-голубой квадрат окна\nСмотрит любопытная луна.\nНа полу игрушки, в доме тишь.\nМама вяжет. Ты спокойно спишь.\nНад тобой отцовский самолет\nПесню колыбельную поет.","name": "Колыбельная песня","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1665, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Вот в плащах, подобных плащ-палаткам,-\nКто решил <в> такое одевать!-\nЧтоб не стать останками остаткам,-\nЛюди начинают колдовать.\nДевушка под поезд- все бывает,-\nТут уж - истери не истери,-\nИ реаниматор причитает:\n\"Милая, хорошая, умри!\nЧто ты будешь делать, век больная,\nЕсли б даже я чего и смог?\nИ нужна ли ты кому такая -\nБез всего, и без обеих ног!\"\nВыглядел он жутко и космато,\nОн старался за нее дышать,-\nПотому что врач-реаниматор -\nЭто значит: должен оживлять!\n...Мне не спится и не может спаться -\nНе затем, что в мире столько бед:\nПросто очень трудно оклематься -\nТрудно, так сказать, реаниматься,\nЧтоб писать поэмы, а не бред.\nЯ - из хирургических отсеков,\nИз полузапретных катакомб,\nТам, где оживляют человеков,-\nЕсли вы слыхали о таком.\nНет подобных боен и в корриде -\nФору дам, да даже сотню фор...\nТолько постарайтесь в странном виде\nНе ходить на красный светофор!","name": "Вот в плащах, подобных плащ-палаткам...","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1666, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1939","text": "Пасмурный щегол и шустрый чижик\nЗерна щелкают, водою брызжут —\nИ никак не уживутся вместе\nВ тесной клетке на одном насесте.\nМного перьев красных и зеленых\nПотеряли чижик и щегленок,\nТак и норовят пустые птицы\nЗа хохлы друг другу ухватиться.\nГлупые пичуги! Неужели\nНе одно зерно вы в клетке ели,\nНе в одной кормушке воду пили?..\nЧто ж неволю вы не поделили?","name": "Клетка","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1667, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1958","text": "Вдоль моря быстро девочка проходит,\nбледнея, розовея и дичась.\nВ ней все восходит... Что с ней происходит?\nВ ней возникает женщина сейчас.\nОна у моря тапочки снимает,\nвступает, словно в музыку, в него,\nи все она на свете понимает,\nхотя не понимает ничего.\nРассудок трезвый, безрассудства масса,\nвзгляд из-под чуткой челки через всех\nи снова вниз... Все это вместе Маша —\nсерьезный большеглазый человек.\nИ у меня пересыхает нёбо,\nкогда, забыв про чей-то взрослый суд,\nмальчишеские тоненькие ноги\nее ко мне беспомощно несут.\nЯ надеваю трубчатую маску.\nПлывет и Маша где-то надо мной.\nЯ сквозь стекло ищу глазами Машу\nсреди цветов и крабов, как хмельной.\nИ вижу я в зеленой толще светлой\nнад бурою подводною грядой —\nколышутся, как беленькие стебли,\nмальчишеские ноги под водой.\nИ я плыву, плыву в подводных чащах,\nплыву я, воду ластами кроя,\nи я несчастлив от того, что счастлив,\nи снова счастлив, что несчастлив я.\nЧто мне сказать? Пусть не боится мама —\nтебе не причиню я, Маша, зла.\nМне от тебя немного надо, Маша,\nи очень много — чтобы ты была.\nВ раздумиях о вечности и смерти,\nохваченный надеждой и тоской,\nгляжу сквозь твое тоненькое сердце,\nкак сквозь прозрачный камушек морской.","name": "Маша","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1668, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шершеневич","date_from": "1915","text": "Послушай! Нельзя же такой безнадежно\nсуровой,\nНеласковой!\nЯ под этим взглядом, как рабочий на стройке\nновой,\nКоторому: протаскивай!\nА мне не протащить печаль сквозь зрачок.\nСчастье, как мальчик\nС пальчик,\nС вершок.\nМилая! Ведь навзрыд истомилась ты:\nНу, так оторви\nЛоскуток милости\nОт шуршащего платья любви!\nВедь даже городовой\nПриласкал кошку, к его сапогам пахучим\nПритулившуюся от вьюги ночной.\nА мы зрачки свои дразним и мучим.\nГде-то масленица широкой волной\nЗатопила засохший пост\nИ кометный хвост\nСметает метлой\nС небесного стола крошки скудных звезд.\nХоть один поцелуй. Исподтишечной украдкой,\nКак внезапится солнце сквозь серенький день.\nПойми:\nЗа спокойным лицом, непрозрачной облаткой,\nГорький хинин тоски!\nЯ жду, когда рот поцелуем завишнится\nИ из него косточкой поцелуя выскочит стон,\nА рассветного неба пятишница\nУже радужно значит сто.\nНеужели же вечно радости объедки?\nНавсегда ль это всюдное \"бы\"?\nИ на улицах Москвы, как в огромной рулетке,\nМое сердце лишь шарик в руках искусных\nсудьбы.\nИ ждать, пока крупье, одетый в черное\nи серебро,\nКак лакей иль как смерть, все равно быть\nможет,\nНа кладбищенское зеро\nЭтот красненький шарик положит!","name": "Содержание плюс горечь","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1669, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1902","text": "Моя усталость выше гор,\nВо рву лежит моя любовь,\nИ потускневший ищет взор,\nГде слезы катятся и кровь.\nМоя усталость выше гор,\nНе для земли ее труды...\nО, темный взор, о, скучный взор,\nО, злые, страшные плоды!","name": "Моя усталость выше гор...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1670, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1913","text": "В поднебесье твоего безбурного лица\nНе я ль на скаку, встряхнув рукавицей,\nПозволил каменной грудью взвиться\nБелому соколу с золотого кольца.\nКонец девичнику и воле девичьей.\nПодшибленная лебедь кличет в крови.\nМой сокол, мой сокол под солнцем с добычей,\nТерзай ее трепетную, когти и рви!","name": "В поднебесье твоего безбурного лица...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1671, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1907","text": "Люди видят сады с домами\nи море, багровое от заката,\nлюди видят чаек над морем\nи женщин на плоских крышах,\nлюди видят воинов в латах\nи на площади продавцов с пирожками,\nлюди видят солнце и звезды,\nручьи и светлые речки,\nа я везде только и вижу\nбледноватые смуглые щеки,\nсерые глаза под темными бровями\nи несравнимую стройность стана,-\nтак глаза любящих видят\nто, что видеть велит им мудрое сердце.","name": "Люди видят сады с домами...","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1672, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Яшин","date_from": "1945","text": "Пожелай — и останусь навеки\nЧабаном на твоем берегу,\nПолюблю эти шумные реки,\nЭти синие горы в снегу.\nСогласись — и в лесные просторы,\nВ глухариные дебри умчу.\nГде-нибудь на Двине, на Печоре\nСам избу для тебя сколочу.\nРаем будет мне ельник дремучий...\nХочешь, место сама выбирай.\nНо решись, не молчи, не мучай,\nХоть чего-нибудь пожелай.","name": "Пожелай — и останусь навеки...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1673, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1911","text": "Они четой растут, мои нежные,\nМои узкие, мои длинные,\nНеподвижные — и мятежные,\nТесносжатые — и невинные…\nПрямей свечи,\nЖелания колючей,\nОни — мечи,\nНаправленные в тучи…","name": "КИПАРИСЫ","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1674, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","text": "День алосиз, лимоннолистный лес\nДраприт стволы в туманную тунику.\nЯ в глушь иду под осени берсез,\nБеру грибы и горькую бруснику.\nКто мне сказал, что у меня есть муж\nИ трижды овесененный ребенок?\nВедь это вздор, ведь это просто чушь!\nЛожусь в траву, теряя пять гребенок.\nПоет душа под осени берсез,\nНадежно ждет и сладко, больно верит,\nЧто он придет, галантный мой эксцесс,\nМеня возьмет и девственно озверит.\nИ, уталив мой алчущий инстинкт,\nВернет меня к моей бесцельной яви,\nОставив мне незримый гиацинт,\nСвятее верб и кризантем лукавей.\nИду, иду под осени берсез,\nНе находя нигде от грезы места,\nИ я хочу, чтоб сгинул, чтоб исчез\nТот дом, где я - замужняя невеста!","name": "БЕРСЕЗ ОСЕННИЙ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1675, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1956","text": "Цветы росли в оранжерее.\nИх охраняли потолки.\nИх корни сытые жирели\nи были лепестки тонки.\nИм подсыпали горький калий\nи множество других солей,\nчтоб глаз анютин желто-карий\nсмотрел круглей и веселей.\nЦветы росли в оранжерее.\nИм дали света и земли\nне потому, что их жалели\nили надолго берегли.\nИх дарят празднично на память,\nно мне - мне страшно их судьбы,\nведь никогда им так не пахнуть,\nкак это делают сады.\nИм на губах не оставаться,\nим не раскачивать шмеля,\nим никогда не догадаться,\nчто значит мокрая земля.","name": "Цветы","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1676, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1905","text": "Волновать меня снова и снова -\nВ этом тайная воля твоя,\nРадость ждет сокровенного слова,\nИ уж ткань золотая готова,\nЧтоб душа засмеялась моя.\nУлыбается осень сквозь слезы,\nВ небеса улетает мольба,\nИ за кружевом тонкой березы\nЗолотая запела труба.\nТак волнуют прозрачные звуки,\nБудто милый твой голос звенит,\nНо молчишь ты, поднявшая руки\nУстремившая руки в зенит.\nИ округлые руки трепещут,\nС белых плеч ниспадают струи,\nЗа тобой в хороводах расплещут\nОсенницы одежды свои.\nОсененная реющей влагой,\nРаспустила ты пряди волос.\nХороводов твоих по оврагу\nЗолотое кольцо развилось.\nОчарованный музыкой влаги,\nНе могу я не петь, не плясать,\nИ не могу луга и овраги\nПод стопою твоей не сгорать.\nС нами, к нам - легкокрылая младость,\nНам воздушная участь дана...\nИ откуда приходит к нам Радость,\nИ откуда плывет Тишина?\nЧто полеты времен и желаний -\nТолько всплески девических рук -\nНа земле, на зеленой поляне,\nНеразлучный и радостный круг.\nИ безбурное солнце не будет\nНарушать и гневите Тишину,\nИ лесная трава не забудет,\nНикогда не забудет весну.\nИ снежники по склонам оврага\nЗаметут, заровняют края,\nТам, где им заповедала влага,\nТам, где пляска, где воля твоя.","name": "ПЛЯСКИ ОСЕННИЕ","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1677, "fields": {"themes": [20],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1910","text": "На искусственном острове крутобрегого озера\nКто видал замок с башнями? Кто к нему подплывал?\nИли позднею осенью, только гладь подморозило,\nКто спешил к нему ветрово, трепеща за провал?\nКто, к окну приникающий, созерцания пестрого\nНе выдерживал разумом – и смеялся навзрыд?\nЧей скелет содрогается в башне мертвого острова,\nИ под замком запущенным кто, прекрасный, зарыт?\nКто насмешливо каялся? Кто возмездия требовал?\nПревратился кто в филина? Кто – в летучую мышь?\nПолно, полно, то было ли? Может быть, вовсе не было?..\n...Завуалилось озеро, зашептался камыш.","name": "Озеровая баллада","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1678, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","text": "Месяц гладит камыши\nСквозь сирени шалаши...\nВсё - душа, и ни души.\nВсё - мечта, всё - божество,\nВечной тайны волшебство,\nВечной жизни торжество.\nЛес - как сказочный камыш,\nА камыш - как лес-малыш.\nТишь - как жизнь, и жизнь - как тишь.\nКолыхается туман -\nКак мечты моей обман,\nКак минувшего роман...\nКак душиста, хороша\nБелых яблонь пороша...\nНи души, и всё - душа!","name": "НОКТЮРН"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1679, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1980","text": "Проскакали всю страну,\nДа пристали кони - буде!\nЯ во синем во Дону\nНамочил ладони, люди.\nКровушка спеклася\nВ сапоге от ран,-\nРазрезай, Настасья,\nДа бросай в бурьян!\nВо какой вояка,\nИ \"Георгий\" - вот...\nНо опять, однако,\nАтаман зовет.\nХватит брюхо набивать!\nБают, да и сам я бачу,\nЧто спешит из рвани рать\nВолю забирать казачью.\nСнова кровь прольется?\nВот такая суть:\nВоли из колодца\nИм не зачерпнуть!\nПлачут бабы звонко...\nНу, чего ревем!\nВолюшка, Настёнка,-\nЭто ты да дом.\nВновь скакали по степу,\nРазом все под атаманом -\nТо конями на толпу,\nТо веревкой, то наганом.\nСколь кровь не льется -\nПресный все лиман.\nНет, хочу - с колодца,-\nСлышь-ка, атаман!\nЗнаю, легче пьется\nНа тугой карман,\nХорошо живется -\nЕсли атаман.\nЕсть у атамана зуй,\nНу а под зуем - кобыла...\nНет уж, Настенька, разуй,\nДа часок чтоб тихо было!\n\"Зуй, где речь геройска\nПротив басурман?\nКак тебе без войска?\"\n\"Худо, атаман!\"\nА ведерко бьется\nВольно - вкривь и вкось.\nХлопцы, хлопцы, хлопцы,-\nВыудил, небось!\nСправная обновка,\nВек ее постыль:\nЭто не винтовка -\nЭто мой костыль!","name": "Проскакали всю страну...","date_to": "1980"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1680, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Козлов","date_from": "1835","text": "Rotta e l'alta Colonna. — Высокая колонна пала (итал.). — Ред.\nПрекрасная колонна пала,\nИ лавр зеленый мой увял;\nА лишь об них душа мечтала,\nИ я, томясь, отрады ждал!\nИх не найду, в моем я горе,\nВ холодных, пламенных странах,\nНи в бурном африканском море,\nНи в светлых Индии волнах.\nНадежд моих уж я лишился,\nИ смерть без жалости взяла\nИ то, чем в жизни я гордился,\nИ то, чем жизнь моя цвела.\nОбширной областью земною,\nБлестящим княжеским венцом,\nНесметной золота ценою,\nВосточным ярким жемчугом —\nНигде, ничем тоске не можно\nУтраты сердца заменить;\nВ уделе горестном лишь должно\nВсю жизнь страдать и слезы лить.\nО, наша жизнь, которой сладость\nМанит обманчивой красой!\nВ чем столько лет мы зрели радость,—\nМинутой рушится одной.","name": "Тоска (Прекрасная колонна пала...)","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1681, "fields": {"themes": [20],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1855","text": "Внимая ужасам войны,\nПри каждой новой жертве боя\nМне жаль не друга, не жены,\nМне жаль не самого героя...\nУвы! утешится жена,\nИ друга лучший друг забудет;\nНо где-то есть душа одна -\nОна до гроба помнить будет!\nСредь лицемерных наших дел\nИ всякой пошлости и прозы\nОдни я в мир подсмотрел\nСвятые, искренние слезы -\nТо слезы бедных матерей!\nИм не забыть своих детей,\nПогибших на кровавой ниве,\nКак не поднять плакучей иве\nСвоих поникнувших ветвей...","name": "Внимая ужасам войны...","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1682, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "Ныне уже надлежит, увы! мне умереть:\nМои все скорби цельбы не могут здесь иметь.\nВсе мое старание, чтоб их облегчити,\nНе может как еще их больше растравити.\nВ скуке, которая всегда меня здесь обдержит,\nМогу ли я жить больше? ах! умереть надлежит.\nРадости твои, сердце, пропали безвеста:\nИбо Аминта ушла вовсе с сего места.\nНо к чему вопить ныне не имея мочи?\nОтстать от всего лучше, стратив ее очи.\nБез моей милой, в ней же вся мне есть утеха,\nАх! душа моя рвется страстьми без успеха.\nНе осталось от моей горячей мне страсти,\nКак раскаянье, скука, печаль и напасти.\nВо всех моих днех нужных слабость бесконечна\nШлет меня скоро к смерти, что бесчеловечна.\nДолгая, можешь ли ты из сердца, Разлука,\nВынять любви всё и память, есть ли ты сторука?\nАх! проклята, в тебе ли мне искать помоги:\nТы мне чинишь, ты, ныне смертны налоги.\nТы отняла Аминту, разговоров сладость,\nЛасковые приветы и всю мою радость.\nНо она в моем сердце вся есть с красотою,\nК умноженью печалей в мысли есть со мною.","name": "Ныне уже надлежит, увы! мне умереть...","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1683, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1920","text": "Модели, учебники, глобусы, звездные карты и кости,\nИ ржавая бронза курганов, и будущих летчиков бой...\nБудь смелым, и добрым. Ты входишь, как в дом,\nво вселенную в гости,\nОна ворохами сокровищ сверкает для встречи с тобой.\nНе тьма за окном подымалась,\nне время над временем стлалось —\nНо жадно растущее тельце несли пеленать в паруса.\nТвоя колыбель — целый город и вся городская усталость,\nТвоя колыбель развалилась — подымем тебя на леса.\nРожденный в годину расплаты, о тех,\nкто платил, не печалься.\nРасчет платежами был красен:\nнедаром на вышку ты влез.\nНедаром от Волги до Рейна, под легкую музыку вальсов,\nПод гром императорских гимнов,\nпод огненный марш марсельез,\nМатросы, ткачи, инженеры, шахтеры,\nзастрельщики, вестники,\nРабочие люди вселенной друг друга зовут из-за гор,\nВ содружестве бурь всенародных и в жизни\nи в смерти ровесники,-\nНедаром, недаром меж вами навек заключен договор.\nТак слушай смиренно все правды, обещанные в договоре.\nТебя обступили три века шкафами нечитанных книг.\nТы маленький их барабанщик,\nвекам выбивающий зорю,\nГремящий по щебню и шлаку и свежий,\nкак песня, родник.","name": "На рождение младенца","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1684, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1841","text": "Тимпан и звуки флейт и плески вакханалий\nМолчанье дальних гор и рощей потрясали.\nДвиженьем утомлен, я скрылся в мрак дерев;\nА там, раскинувшись на мягкий бархат мхов,\nУ грота темного, вакханка молодая\nПокоилась, к руке склонясь, полунагая.\nПо жаркому лицу, по мраморной груди\nЛуч солнца, тень листов скользили, трепетали;\nС аканфом и плющом власы ее спадали\nНа кожу тигрову, как резвые струи;\nТам тирс изломанный, там чаша золотая...\nКак дышит виноград на персях у нея,\nКак алые уста, улыбкою играя,\nЛепечут, полные томленья и огня!\nКак тихо всё вокруг! лишь слышны из-за дали\nТимпан и звуки флейт и плески вакханалий...","name": "Вакханка","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1685, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Дементьев","text": "Вторые сутки\nХлещет дождь.\nИ птиц как будто\nВетром вымело.\nА ты по-прежнему\nПоешь,—\nНе знаю,\nКак тебя по имени.\nТебя не видно —\nТак ты мал.\nЛишь ветка\nТихо встрепенется...\nИ почему в такую хмарь\nТебе так весело поется?","name": "В саду"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1686, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","text": "Ночь тиха, по тверди зыбкой\nЗвезды южные дрожат.\nВ ясли тихие с улыбкой\nВ ясли тихие глядят.\nЯсли тихо светят взору,\nОзарен Марии лик.\nЗвездный хор к иному хору\nСлухом трепетным приник.\nИ над Ним горит высоко\nТа звезда далеких стран:\nК ней несут цари востока\nЗлато, смирну и ладан."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1687, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "В столичном немолкнущем гуде,\nПодобном падению вод,\nЯ слышу, как думают люди,\nИдущие взад и вперед.\nПроходит народ молчаливый,\nНо даже сквозь уличный шум\nЯ слышу приливы, отливы\nВесь мир обнимающих дум.","name": "В столичном немолкнущем гуде..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1688, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Рождественский","date_from": "1938","text": "Когда-то в юности крылатой,\nКоторой сердцу не избыть,\nЧерез восходы и закаты\nС веретена бежала нить.\nПрошли года, и на страницы\nЛожится солнце в поздний час...\nКоль есть в них золота крупицы,\nПускай сверкнут они для вас.\nЗдесь сердце билось и сгорело,\nСтремя в грядущее полет.\nВсе, что от книги,- потускнело,\nВсе, что от жизни,- то живет!","name": "Надпись на книге","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1689, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "Мне рваные брюки\nСегодня приснились,\nВзгрустнул я: заплата нужна.\nНо Муза тогда надо мной наклонилась,\nИ вот что сказала она:\n\"Ты молод,\nИ помощь мою не отбрасывай.\nЗа всех вас болея душой,\nЯ брюки чинила поэту Некрасову\nИ опыт имею большой.\nНе каждому\nС песнями жить припеваючи,\nНе каждому - море любви.\nНекрасов был гений,\nА ты начинающий...\nТерпи, мой хороший, терпи!\"","name": "Мне рваные брюки..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1690, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1903","text": "Е. П. Иванову\nПлачет ребенок. Под лунным серпом\nТащится по полю путник горбатый.\nВ роще хохочет над круглым горбом\nКто-то косматый, кривой и рогатый.\nВ поле дорога бледна от луны.\nБледные девушки прячутся в травы.\nРуки, как травы, бледны и нежны.\nВетер колышет их влево и вправо.\nШепчет и клонится злак голубой.\nПляшет горбун под луною двурогой.\nКто-то зовет серебристой трубой.\nКто-то бежит озаренной дорогой.\nБледные девушки встали из трав.\nПодняли руки к познанью, к молчанью.\nУхом к земле неподвижно припав,\nВнемлет горбун ожиданью, дыханью.\nВ роще косматый беззвучно дрожит.\nМесяц упал в озаренные злаки.\nПлачет ребенок. И ветер молчит.\nБлизко труба. И не видно во мраке.","name": "Плачет ребенок...","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1691, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1825","text": "Когда-нибудь, порою скуки,\nБродя очами по листам,\nГде сердца радости и муки\nЯ бескорыстно славил вам,\nГде жаром страсти небывалой\nЯ песни сонные живил,\nКогда мне чувств недоставало,\nА ум и в ум не приходил,—\nНад безобразными строками\nВы бегло вспомните о мне,\nПоэте, созданном лишь вами\nВ непоэтической стране.\nПрошу стихи мои улыбкой,\nИх не читая, наградить:\nВ них музы нет, не может быть,\nОни написаны ошибкой.\nТеперь прощайте — бог дороги\nПусть вас покоит и хранит\nИ лошадей чухонских ноги\nПроворным бегом одарит;\nНе видя туч, не слыша грома,\nСтрелой неситесь по полям\nИ будьте веселы, как дома,—\nА впрочем, как угодно вам!","name": "Эпилог (Когда-нибудь, порою скуки...)","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1692, "fields": {"themes": [7],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1946","text": "Гул затих. Я вышел на подмостки.\nПрислонясь к дверному косяку,\nЯ ловлю в далеком отголоске,\nЧто случится на моем веку.\nНа меня наставлен сумрак ночи\nТысячью биноклей на оси.\nЕсли только можно, Aвва Oтче,\nЧашу эту мимо пронеси.\nЯ люблю твой замысел упрямый\nИ играть согласен эту роль.\nНо сейчас идет другая драма,\nИ на этот раз меня уволь.\nНо продуман распорядок действий,\nИ неотвратим конец пути.\nЯ один, все тонет в фарисействе.\nЖизнь прожить - не поле перейти.","name": "Гамлет","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1693, "fields": {"themes": [7],"author": "София Парнок","date_from": "1933","text": "Тоскую, как тоскуют звери,\nТоскует каждый позвонок,\nИ сердце — как звонок у двери,\nИ кто-то дернул за звонок.\nДрожи, пустая дребезжалка,\nЗвони тревогу, дребезжи...\nПора на свалку! И не жалко\nПри жизни бросить эту жизнь...\nПрощай и ты, Седая Муза,\nОгонь моих прощальных дней,\nБыла ты музыкою музык\nДуше измученной моей!\nУж не склоняюсь к изголовью,\nТвоих я вздохов не ловлю,—\nИ страшно молвить: ни любовью,\nНи ненавистью не люблю!","name": "Тоскую, как тоскуют звери...","date_to": "1933"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1694, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1836","text": "Альфонс садится на коня;\nЕму хозяин держит стремя.\n\"Сеньор, послушайтесь меня:\nПускаться в путь теперь не время,\nВ горах опасно, ночь близка,\nДругая вента далека.\nОстаньтесь здесь: готов вам ужин;\nВ камине разложен огонь;\nПостеля есть - покой вам нужен,\nА к стойлу тянется ваш конь\".\n- \"Мне путешествие привычно\nИ днем и ночью - был бы путь,-\nТот отвечает,- неприлично\nБояться мне чего-нибудь.\nЯ дворянин,- ни чорт, ни воры\nНе могут удержать меня,\nКогда спешу на службу я\".\nИ дон Альфонс коню дал шпоры,\nИ едет рысью. Перед ним\nОдна идет дорога в горы\nУщельем тесным и глухим.\nВот выезжает он в долину;\nКакую ж видит он картину?\nКругом пустыня, дичь и голь,\nА в стороне торчит глаголь,\nИ на глаголе том два тела\nВисят. Закаркав, отлетела\nВатага черная ворон,\nЛишь только к ним подъехал он.\nТо были трупы двух гитанов,\nДвух славных братьев-атаманов,\nДавно повешенных и там\nОставленных в пример ворам.\nДождями небо их мочило,\nА солнце знойное сушило,\nПустынный ветер их качал,\nКлевать их ворон прилетал.\nИ шла молва в простом народе,\nЧто, обрываясь по ночам,\nОни до утра на свободе\nГуляли, мстя своим врагам.\nАльфонсов конь всхрапел и боком\nПрошел их мимо, и потом\nПонесся резво, легким скоком,\nС своим бесстрашным седоком.","name": "Альфонс садится на коня...","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1695, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кушнер","date_from": "1966","text": "Кто тише старика,\nПопавшего в больницу,\nВ окно издалека\nГлядящего на птицу?\nКусты ему видны,\nПрижатые к киоску.\nВисят на нем штаны\nБольничные в полоску.\nБухгалтером он был\nИль стекла мазал мелом?\nУж он и сам забыл,\nКаким был занят делом.\nСражался в домино\nИль мастерил динамик?\nТеперь ему одно\nОкно, как в детстве пряник.\nИ дальний клен ему\nВесь виден, до прожилок,\nБыть может, потому,\nЧто дышит смерть в затылок.\nВдруг подведут черту\nПод ним, как пишут смету,\nИ он уже - по ту,\nА дерево - по эту!","name": "Старик","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1696, "fields": {"themes": [],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1834","text": "Есть что-то знакомое, близкое мне\nВ пучине воздушной, в небесном огне;\nЗвезды полуночной таинственный свет\nОт духа родного несет мне привет.\nОгромную слышу ли жалобу бурь,\nКогда умирают и день и лазурь,\nКогда завывает и ломится лес,-\nЯ так бы и ринулся в волны небес.\nДонельзя постыли мне тина и прах;\nМне там в золотых погулять бы полях:\nТуда призывают и ветер и гром,\nПерун прилетает оттуда послом.\nТуман бы распутать мне в длинную нить,\nДа плащ бы широкий из сизого свить,\nПредаться бы вихрю несытой душой,\nСредь туч бы лететь под безмолвной луной!\nВсе дале и дале, и путь бы простер\nЯ в бездну, туда - за сафирный шатер!\nО, как бы нырял в океане светил!\nО, как бы себя по Вселенной разлил!","name": "Родство со стихиями","date_to": "1834"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1697, "fields": {"themes": [7],"author": "Юлия Друнина","text": "Любовь проходит.\nБоль проходит.\nИ ненависти вянут гроздья.\nЛишь равнодушье -\nВот беда -\nЗастыло, словно глыба льда.","name": "Любовь проходит..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1698, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "Она прошла по лестнице крутой\nС таким запасом сил неистощимых,\nЧто было все вокруг нее тщетой,-\nИ только ног высоких легкий вымах.\nОна прошла, когда была жара,\nС таким запасом сил, которых нету\nУ силы расщепленного ядра,\nИспепелить готового планету.\nОна прошла с таким запасом сил,\nТаща ребенка через три ступени,\nЧто стало ясно - мир, который был,\nПребудет вечно, в славе и цветенье.","name": "Лестница"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1699, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1866","text": "Не может быть! не может быть!\nОна жива!.. сейчас проснется...\nСмотрите: хочет говорить,\nОткроет глазки, улыбнется,\nМеня увидит, обоймет\nИ, вдруг поняв, что плач мой значит,\nЛаскаясь, нежно мне шепнет:\n\"Какой смешной! о чем он плачет!..\"\nНо нет!.. лежит... тиха, нема,\nНедвижна...","name": "Не может быть! не может быть!..","date_to": "1866"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1700, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Приобретают остроту,\nКак набирают высоту,\nДичают, матереют,\nИ где-то возле сорока\nВдруг прорывается строка,\nИ мысль становится легка.\nА слово не стареет.\nИ поздней славы шепоток\nНемного льстив, слегка жесток,\nИ, словно птичий коготок,\nЦарапает, не раня.\nОсенней солнечной строкой\nПриходит зрелость и покой,\nРассудка не туманя.\nИ платят позднею ценой:\n\"Ах, у него и чуб ржаной!\nАх, он и сам совсем иной,\nЧем мы предполагали!\"\nСпасибо тем, кто нам мешал!\nИ счастье тем, кто сам решал,-\nКому не помогали!","name": "Зрелость"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1701, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1918","text": "Вы столь забывчивы, сколь незабвенны.\n- Ах, Вы похожи на улыбку Вашу! -\nСказать еще? - Златого утра краше!\nСказать еще? - Один во всей вселенной!\nСамой Любви младой военнопленный,\nРукой Челлини ваянная чаша.\nДруг, разрешите мне на лад старинный\nСказать любовь, нежнейшую на свете.\nЯ Вас люблю.- В камине воет ветер.\nОблокотясь - уставясь в жар каминный -\nЯ Вас люблю. Моя любовь невинна.\nЯ говорю, как маленькие дети.\nДруг! Все пройдет! Виски в ладонях сжаты,\nЖизнь разожмет! - Младой военнопленный,\nЛюбовь отпустит вас, но - вдохновенный -\nВсем пророкочет голос мой крылатый -\nО том, что жили на земле когда-то\nВы - столь забывчивый, сколь незабвенный!","name": "КОМЕДЬЯНТ","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1702, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1863","text": "(Ответ писавшему «Братское слово»,\n«Колокол», No. 171)\nМой друг, твой голос молодой\nОтводит душу, сердце греет,\nИ призрак пал передо мной,\nИ дух уныния слабеет.\nА есть с чего сойти с ума\nИли утратить силу веры —\nТак зверств и подлостей чума\nРоссией властвует без меры.\nИ вот пришло на память мне —\nКак в старину, никем не знаем,\nБывал, спасаясь в тишине,\nОтшельник адом искушаем:\nИз тьмы углов, из черной мглы,\nИз-за полуночной завесы —\nИ отвратительны и злы —\nЕго смущать являлись бесы,\nА он крепился и мужал,\nИ призрак верой побеждал.\nМой друг, твой голос молодой\nОтводит душу, сердце греет,\nИ призрак пал передо мной,\nИ дух уныния слабеет.\nИ верю, верю я в исход\nИ в паше светлое спасенье,\nВ эемлевладеющий народ\nИ в молодое поколенье.\nИ верю я — невдалеке\nГрядет, грядет иная доля,—\nИ крепко держится в руке\nОдна хоругвь — «Земля и Воля».","name": "Сим победиши","date_to": "1863"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1703, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Быстро дни недели пролетели,\nПротекли меж пальцев, как вода,\nПотому что есть среди недели\nХитрое колесико - Среда.\nПонедельник, Вторник очень много\nНам сулят,- неделя молода.\nА в Четверг она уж у порога.\nПоворотный день ее - Среда.\nЕсть колеса дня, колеса ночи.\nПотому и годы так летят.\nПомни же, что путь у нас короче\nТех путей, что намечает взгляд.","name": "Быстро дни недели пролетели..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1704, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Карамзин","date_from": "1792","text": "Что может быть тебя святее,\nО Милость, дщерь благих небес?\nЧто краше в мире, что милее?\nКто может без сердечных слез,\nБез радости и восхищенья,\nБез сладкого в крови волненья\nВзирать на прелести твои?\nКакая ночь не озарится\nОт солнечных твоих очей?\nКакой мятеж не укротится\nОдной улыбкою твоей?\nРечешь — и громы онемеют;\nГде ступишь, там цветы алеют\nИ с неба льется благодать.\nЛюбовь твои стопы лобзает\nИ нежной Матерью зовет;\nЛюбовь тебя на трон венчает\nИ скиптр в десницу подает.\nТекут, текут земные роды,\nКак с гор высоких быстры воды,\nПод сень державы твоея.\nБлажен, блажен народ, живущий\nВ пространной области твоей!\nБлажен певец, тебя поющий\nВ жару, в огне души своей!\nДоколе Милостию будешь,\nДоколе права не забудешь,\nС которым человек рожден;\nДоколе гражданин довольный\nБез страха может засыпать\nИ дети — подданные вольны\nПо мыслям жизнь располагать,\nВезде Природой наслаждаться,\nВезде наукой украшаться\nИ славить прелести твои;\nДоколе злоба, дщерь Тифона,\nПребудет в мрак удалена\nОт светло-золотого трона;\nДоколе правда не страшна\nИ чистый сердцем не боится\nВ своих желаниях открыться\nТебе, владычице души;\nДоколе всем даешь свободу\nИ света не темнишь в умах;\nПока доверенность к народу\nВидна во всех твоих делах,—\nДотоле будешь свято чтима,\nОт подданных боготворима\nИ славима из рода в род.\nСпокойствие твоей державы\nНичто не может возмутить;\nДля чад твоих нет большей славы,\nКак верность к Матери хранить.\nТам трон вовек не потрясется,\nГде он любовию брежется\nИ где на троне — ты сидишь.","name": "К Милости","date_to": "1792"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1705, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Баратынский","text": "Люблю деревню я и лето:\nИ говор вод, и тень дубров,\nИ благовоние цветов;\nКакой душе не мило это?\nБыть так, прощаю комаров!\nНо признаюсь — пустыни житель,\nПокой пустынный в ней любя,\nКомар двуногий, гость-мучитель,\nНет, не прощаю я тебя!","name": "Люблю деревню я и лето..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1706, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1914","text": "По дороге идут богомолки,\nПод ногами полынь да комли.\nРаздвигая щипульные колки,\nНа канавах звенят костыли.\nТопчут лапти по полю кукольни,\nГде-то ржанье и храп табуна,\nИ зовет их с большой колокольни\nГулкий звон, словно зык чугуна.\nОтряхают старухи дулейки,\nВяжут девки косницы до пят.\nИз подворья с высокой келейки\nНа платки их монахи глядят.\nНа вратах монастырские знаки:\n\"Упокою грядущих ко мне\",\nА в саду разбрехались собаки,\nСловно чуя воров на гумне.\nЛижут сумерки золото солнца,\nВ дальних рощах аукает звон...\nПо тени от ветлы-веретенца\nБогомолки идут на канон.","name": "По дороге идут богомолки...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1707, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1911","text": "Тяжелый сумрак дрогнул и, растаяв,\nЧуть оголил фигуры труб и крыш.\nПод четкий стук разбуженных трамваев\nВстречает утро заспанный Париж.\nИ утомленных подымает властно\nГрядущий день, всесилен и несыт.\nКакой-то свет тупой и безучастный\nНад пробужденным городом разлит.\nИ в этом полусвете-полумраке\nКидает день свой неизменный зов.\nКак странно всем, что пьяные гуляки\nЕще бредут из сонных кабаков.\nПод крик гудков бессмысленно и глухо\nПроходит новый день - еще один!\nИ завтра будет нищая старуха\nЕго искать средь мусорных корзин.\nА днем в Париже знойно иль туманно,\nФабричный дым, торговок голоса,-\nКогда глядишь, то далеко и странно,\nЧто где-то солнце есть и небеса.\nВ садах, толкаясь в отупевшей груде,\nКричат младенцы сотней голосов,\nИ женщины высовывают груди,\nОтвисшие от боли и родов.\nСтучат машины в такт неторопливо,\nВ конторах пишут тысячи людей,\nИ час за часом вяло и лениво\nПоказывают башни площадей.\nПо вечерам, сбираясь в рестораны,\nМужчины ждут, чтоб опустилась тьма,\nИ при луне, насыщены и пьяны,\nИдут толпой в публичные дома.\nА в маленьких кафе и на собраньях\nРабочие бунтуют и поют,\nЧтоб завтра утром в ненавистных зданьях\nНайти тяжелый и позорный труд.\nБлуждает ночь по улицам тоскливым,\nЯ с ней иду, измученный, туда,\nГде траурно-янтарным переливом\nК себе зовет пустынная вода.\nИ до утра над Сеною недужной\nЯ думаю о счастье и о том,\nКак жизнь прошла бесслезно и ненужно\nВ Париже непонятном и чужом.","name": "Париж","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1708, "fields": {"themes": [7],"author": "Яков Полонский","date_from": "1884","text": "Когда, заботами иль злобой дня волнуем,\nНа твой горячий поцелуй\nНе отвечаю я таким же поцелуем,-\nНе упрекай и не ревнуй!\nЛюбовь моя давно чужда мечты веселой,\nНе грезит, но зато не спит,\nОт нужд и зол тебя спасая, как тяжелый,\nУдарами избитый щит.\nНе изменю тебе, как старая кольчуга\nНа старой рыцарской груди;\nВ дни беспрерывных битв она вернее друга,\nНо от нее тепла не жди!\nНе изменю тебе; но если ты изменишь\nИ, оклеветанная вновь,\nПоймешь, как трудно жить, ты вспомнишь,\nты оценишь\nМою холодную любовь.","name": "Холодная любовь","date_to": "1884"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1709, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","text": "Я, гений Игорь Северянин,\nСвоей победой упоен:\nЯ повсеградно оэкранен!\nЯ повсесердно утвержден!\nОт Баязета к Порт-Артуру\nЧерту упорную провел.\nЯ покорил литературу!\nВзорлил, гремящий, на престол!\nЯ - год назад - сказал: \"Я буду!\"\nГод отсверкал, и вот - я есть!\nСреди друзей я зрил Иуду,\nНо не его отверг, а - месть.\n\"Я одинок в своей задаче!\" -\nПрезренно я провозгласил.\nОни пришли ко мне, кто зрячи,\nИ, дав восторг, не дали сил.\nНас стало четверо, но сила\nМоя, единая, росла.\nОна поддержки не просила\nИ не мужала от числа.\nОна росла в своем единстве,\nСамодержавна и горда,-\nИ, в чаровом самоубийстве,\nШатнулась в мой шатер орда...\nОт снегоскалого гипноза\nБежали двое в тлен болот;\nУ каждого в плече заноза,-\nЗане болезнен беглых взлет.\nЯ их приветил: я умею\nПриветить всё,- бож\n. Привет!\nЛети, голубка, смело к змею!\nЗмея, обвей орла в ответ!","name": "ЭПИЛОГ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1710, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Мережковский","text": "Люблю иль нет,- легка мне безнадежность:\nПусть никогда не буду я твоим,\nА все-таки порой такая нежность\nВ твоих глазах, как будто я любим.\nНе мною жить, не мной страдать ты будешь,\nИ я пройду как тень от облаков;\nНо никогда меня ты не забудешь,\nИ не замрет в тебе мой дальний зов.\nПриснилась нам неведомая радость,\nИ знали мы во сне, что это сон...\nА все-таки мучительная сладость\nЕсть для тебя и в том, что я - не он.","name": "Люблю иль нет,- легка мне безнадежность..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1711, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1924","text": "Шаганэ ты моя, Шаганэ!\nПотому, что я с севера, что ли,\nЯ готов рассказать тебе поле,\nПро волнистую рожь при луне.\nШаганэ ты моя, Шаганэ.\nПотому, что я с севера, что ли,\nЧто луна там огромней в сто раз,\nКак бы ни был красив Шираз,\nОн не лучше рязанских раздолий.\nПотому, что я с севера, что ли.\nЯ готов рассказать тебе поле,\nЭти волосы взял я у ржи,\nЕсли хочешь, на палец вяжи -\nЯ нисколько не чувствую боли.\nЯ готов рассказать тебе поле.\nПро волнистую рожь при луне\nПо кудрям ты моим догадайся.\nДорогая, шути, улыбайся,\nНе буди только память во мне\nПро волнистую рожь при луне.\nШаганэ ты моя, Шаганэ!\nТам, на севере, девушка тоже,\nНа тебя она страшно похожа,\nМожет, думает обо мне...\nШаганэ ты моя, Шаганэ.","name": "Шаганэ ты моя, Шаганэ!..","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1712, "fields": {"themes": [20,10],"author": "Корней Чуковский","text": "(Старая-престарая сказка)\nЧасть первая\nЖил да был\nКрокодил.\nОн по улицам ходил,\nПапиросы курил.\nПо-турецки говорил,-\nКрокодил, Крокодил Крокодилович!\nА за ним-то народ\nИ поёт и орёт:\n- Вот урод так урод!\nЧто за нос, что за рот!\nИ откуда такое чудовище?\nГимназисты за ним,\nТрубочисты за ним,\nИ толкают его.\nОбижают его;\nИ какой-то малыш\nПоказал ему шиш,\nИ какой-то барбос\nУкусил его в нос.-\nНехороший барбос, невоспитанный.\nОглянулся Крокодил\nИ барбоса проглотил.\nПроглотил его вместе с ошейником.\nРассердился народ,\nИ зовёт, и орёт:\n- Эй, держите его,\nДа вяжите его,\nДа ведите скорее в полицию!\nОн вбегает в трамвай,\nВсе кричат:- Ай-ай-ай!-\nИ бегом,\nКувырком,\nПо домам,\nПо углам:\n- Помогите! Спасите! Помилуйте!\nПодбежал городовой:\n- Что за шум? Что за вой?\nКак ты смеешь тут ходить,\nПо-турецки говорить?\nКрокодилам тут гулять воспрещается.\nУсмехнулся Крокодил\nИ беднягу проглотил,\nПроглотил с сапогами и шашкою.\nВсе от страха дрожат.\nВсе от страха визжат.\nЛишь один\nГражданин\nНе визжал,\nНе дрожал -\nЭто доблестный Ваня Васильчиков.\nОн боец,\nМолодец,\nОн герой\nУдалой:\nОн без няни гуляет по улицам.\nОн сказал: - Ты злодей.\nПожираешь людей,\nТак за это мой меч -\nТвою голову с плеч!-\nИ взмахнул своей саблей игрушечной.\nИ сказал Крокодил:\n- Ты меня победил!\nНе губи меня, Ваня Васильчиков!\nПожалей ты моих крокодильчиков!\nКрокодильчики в Ниле плескаются,\nСо слезами меня дожидаются,\nОтпусти меня к деточкам, Ванечка,\nЯ за то подарю тебе пряничка.\nОтвечал ему Ваня Васильчиков:\n- Хоть и жаль мне твоих крокодильчиков,\nНо тебя, кровожадную гадину,\nЯ сейчас изрублю, как говядину.\nМне, обжора, жалеть тебя нечего:\nМного мяса ты съел человечьего.\nИ сказал крокодил:\n- Всё, что я проглотил,\nЯ обратно отдам тебе с радостью!\nИ вот живой\nГородовой\nЯвился вмиг перед толпой:\nУтроба Крокодила\nЕму не повредила.\nИ Дружок\nВ один прыжок\nИз пасти Крокодила\nСкок!\nНу от радости плясать,\nЩеки Ванины лизать.\nТрубы затрубили,\nПушки запалили!\nОчень рад Петроград -\nВсе ликуют и танцуют,\nВаню милого целуют,\nИ из каждого двора\nСлышно громкое \"ура\".\nВся столица украсилась флагами.\nСпаситель Петрограда\nОт яростного гада,\nДа здравствует Ваня Васильчиков!\nИ дать ему в награду\nСто фунтов винограду,\nСто фунтов мармеладу,\nСто фунтов шоколаду\nИ тысячу порций мороженого!\nА яростного гада\nДолой из Петрограда:\nПусть едет к своим крокодильчикам!\nОн вскочил в аэроплан,\nПолетел, как ураган,\nИ ни разу назад не оглядывался,\nИ домчался стрелой\nДо сторонки родной,\nНа которой написано: \"Африка\".\nПрыгнул в Нил\nКрокодил,\nПрямо в ил\nУгодил,\nГде жила его жена Крокодилица,\nЕго детушек кормилица-поилица.\nЧасть вторая\nГоворит ему печальная жена:\n- Я с детишками намучилась одна:\nТо Кокошенька Лелёшеньку разит,\nТо Лелёшенька Кокошеньку тузит.\nА Тотошенька сегодня нашалил:\nВыпил целую бутылочку чернил.\nНа колени я поставила его\nИ без сладкого оставила его.\nУ Кокошеньки всю ночь был сильный жар:\nПроглотил он по ошибке самовар,-\nДа, спасибо, наш аптекарь Бегемот\nПоложил ему лягушку на живот.-\nОпечалился несчастный Крокодил\nИ слезу себе на брюхо уронил:\n- Как же мы без самовара будем жить?\nКак же чай без самовара будем пить?\nНо тут распахнулися двери,\nВ дверях показалися звери:\nГиены, удавы, слоны,\nИ страусы, и кабаны,\nИ Слониха-\nЩеголиха,\nСтопудовая купчиха,\nИ Жираф -\nВажный граф,\nВышиною с телеграф,-\nВсё приятели-друзья,\nВсё родня и кумовья.\nНу соседа обнимать,\nНу соседа целовать:\n- Подавай-ка нам подарочки заморские!\nОтвечает Крокодил:\n- Никого я не забыл,\nИ для каждого из вас\nЯ подарочки припас!\nЛьву -\nХалву,\nМартышке -\nКоврижки,\nОрлу -\nПастилу,\nБегемотику -\nКнижки,\nБуйволу - удочку,\nСтраусу - дудочку,\nСлонихе - конфет,\nА слону - пистолет...\nТолько Тотошеньке,\nТолько Кокошеньке\nНе подарил\nКрокодил\nНичегошеньки.\nПлачут Тотоша с Кокошей:\n- Папочка, ты нехороший:\nДаже для глупой Овцы\nЕсть у тебя леденцы.\nМы же тебе не чужие,\nМы твои дети родные,\nТак отчего, отчего\nТы нам не привёз ничего?\nУлыбнулся, засмеялся Крокодил:\n- Нет, проказники, я вас не позабыл:\nВот вам ёлочка душистая, зелёная,\nИз далёкой из России привезённая,\nВся чудесными увешана игрушками,\nЗолочёными орешками, хлопушками.\nТо-то свечки мы на ёлочке зажжём.\nТо-то песенки мы елочке споём:\n\"Человечьим ты служила малышам.\nПослужи теперь и нам, и нам, и нам!\"\nКак услышали про ёлочку слоны,\nЯгуары, павианы, кабаны,\nТотчас за руки\nНа радостях взялись\nИ вкруг ёлочки\nВприсядку понеслись.\nНе беда, что, расплясавшись, Бегемот\nПовалил на Крокодилицу комод,\nИ с разбегу круторогий Носорог\nРогом, рогом зацепился за порог.\nАх, как весело, как весело Шакал\nНа гитаре плясовую заиграл!\nДаже бабочки упёрлися в бока,\nС комарами заплясали трепака.\nПляшут чижики и зайчики в лесах,\nПляшут раки, пляшут окуни в морях,\nПляшут в поле червячки и паучки,\nПляшут божии коровки и жучки.\nВдруг забили барабаны,\nПрибежали обезьяны:\n- Трам-там-там! Трам-там-там!\nЕдет к нам Гиппопотам.\n- К нам -\nГиппопотам?!\n- Сам -\nГиппопотам?!\n- Там -\nГиппопотам?!*\nАх, какое поднялось рычанье,\nВерещанье, и блеянье, и мычанье:\n- Шутка ли, ведь сам Гиппопотам\nЖаловать сюда изволит к нам!\nКрокодилица скорее убежала\nИ Кокошу и Тотошу причесала.\nА взволнованный, дрожащий Крокодил\nОт волнения салфетку проглотил.\n* Некоторые думают, будто Гиппопотам\nи Бегемот - одно и то же. Это неверно.\nБегемот - аптекарь, а Гиппопотам - царь.\nА Жираф,\nХоть и граф,\nВзгромоздился на шкаф.\nИ оттуда\nНа верблюда\nВся посыпалась посуда!\nА змеи\nЛакеи\nНадели ливреи,\nШуршат по аллее,\nСпешат поскорее\nВстречать молодого царя!\nИ Крокодил на пороге\nЦелует у гостя ноги:\n- Скажи, повелитель, какая звезда\nТебе указала дорогу сюда?\nИ говорит ему царь:- Мне вчера донесли обезьяны.\nЧто ты ездил в далёкие страны,\nГде растут на деревьях игрушки\nИ сыплются с неба ватрушки,\nВот и пришёл я сюда о чудесных игрушках послушать\nИ небесных ватрушек покушать.\nИ говорит Крокодил:\n- Пожалуйте, ваше величество!\nКокоша, поставь самовар!\nТотоша, зажги электричество!\nИ говорит Гиппопотам:\n- О Крокодил, поведай нам,\nЧто видел ты в чужом краю,\nА я покуда подремлю.\nИ встал печальный Крокодил\nИ медленно заговорил:\n- Узнайте, милые друзья,\nПотрясена душа моя,\nЯ столько горя видел там,\nЧто даже ты, Гиппопотам,\nИ то завыл бы, как щенок,\nКогда б его увидеть мог.\nТам наши братья, как в аду -\nВ Зоологическом саду.\nО, этот сад, ужасный сад!\nЕго забыть я был бы рад.\nТам под бичами сторожей\nНемало мучится зверей,\nОни стенают, и зовут,\nИ цепи тяжкие грызут,\nНо им не вырваться сюда\nИз тесных клеток никогда.\nТам слон - забава для детей,\nИгрушка глупых малышей.\nТам человечья мелюзга\nОленю теребит рога\nИ буйволу щекочет нос,\nКак будто буйвол - это пёс.\nВы помните, меж нами жил\nОдин весёлый крокодил...\nОн мой племянник. Я его\nЛюбил, как сына своего.\nОн был проказник, и плясун,\nИ озорник, и хохотун,\nА ныне там передо мной,\nИзмученный, полуживой,\nВ лохани грязной он лежал\nИ, умирая, мне сказал:\n\"Не проклинаю палачей,\nНи их цепей, ни их бичей,\nНо вам, предатели друзья,\nПроклятье посылаю я.\nВы так могучи, так сильны,\nУдавы, буйволы, слоны,\nМы каждый день и каждый час\nИз наших тюрем звали вас\nИ ждали, верили, что вот\nОсвобождение придёт,\nЧто вы нахлынете сюда,\nЧтобы разрушить навсегда\nЛюдские, злые города,\nГде ваши братья и сыны\nВ неволе жить обречены!\"-\nСказал и умер.\nЯ стоял\nИ клятвы страшные давал\nЗлодеям людям отомстить\nИ всех зверей освободить.\nВставай же, сонное зверьё!\nПокинь же логово своё!\nВонзи в жестокого врага\nКлыки, и когти, и рога!\nТам есть один среди людей -\nСильнее всех богатырей!\nОн страшно грозен, страшно лют,\nЕго Васильчиков зовут.\nИ я за голову его\nНе пожалел бы ничего!\nОщетинились зверюги и, оскалившись, кричат:\n- Так веди нас за собою на проклятый Зоосад,\nГде в неволе наши братья за решётками сидят!\nМы решётки поломаем, мы оковы разобьём,\nИ несчастных наших братьев из неволи мы спасём.\nА злодеев забодаем, искусаем, загрызём!\nЧерез болота и пески\nИдут звериные полки,\nИх воевода впереди,\nСкрестивши руки на груди.\nОни идут на Петроград,\nОни сожрать его хотят,\nИ всех людей,\nИ всех детей\nОни без жалости съедят.\nО бедный, бедный Петроград!\nЧасть третья\nМилая девочка Лялечка!\nС куклой гуляла она\nИ на Таврической улице\nВдруг увидала Слона.\nБоже, какое страшилище!\nЛяля бежит и кричит.\nГлядь, перед ней из-под мостика\nВысунул голову Кит.\nЛялечка плачет и пятится,\nЛялечка маму зовёт...\nА в подворотне на лавочке\nСтрашный сидит Бегемот.\nЗмеи, шакалы и буйволы\nВсюду шипят и рычат.\nБедная, бедная Лялечка!\nБеги без оглядки назад!\nЛялечка лезет на дерево,\nКуклу прижала к груди.\nБедная, бедная Лялечка!\nЧто это там впереди?\nГадкое чучело-чудище\nСкалит клыкастую пасть,\nТянется, тянется к Лялечке,\nЛялечку хочет украсть.\nЛялечка прыгнула с дерева,\nЧудище прыгнуло к ней.\nСцапало бедную Лялечку\nИ убежало скорей.\nА на Таврической улице\nМамочка Лялечку ждёт:\n- Где моя милая Лялечка?\nЧто же она не идёт?\nДикая Горилла\nЛялю утащила\nИ по тротуару\nПобежала вскачь.\nВыше, выше, выше,\nВот она на крыше.\nНа седьмом этаже\nПрыгает, как мяч.\nНа трубу вспорхнула,\nСажи зачерпнула,\nВымазала Лялю,\nСела на карниз.\nСела, задремала,\nЛялю покачала\nИ с ужасным криком\nКинулася вниз.\nЗакрывайте окна, закрывайте двери,\nПолезайте поскорее под кровать,\nПотому что злые, яростные звери\nВас хотят на части, на части разорвать!\nКто, дрожа от страха, спрятался в чулане,\nКто в собачьей будке, кто на чердаке...\nПапа схоронился в старом чемодане,\nДядя под диваном, тётя в сундуке.\nГде найдётся такой\nБогатырь удалой,\nЧто побьёт крокодилово полчище?\nКто из лютых когтей\nРазъярённых зверей\nНашу бедную Лялечку вызволит?\nГде же вы, удальцы,\nМолодцы-храбрецы?\nЧто же вы, словно трусы, попрятались?\nВыходите скорей,\nПрогоните зверей,\nЗащитите несчастную Лялечку!\nВсе сидят, и молчат,\nИ, как зайцы, дрожат,\nИ на улицу носа не высунут!\nЛишь один гражданин\nНе бежит, не дрожит -\nЭто доблестный Ваня Васильчиков.\nОн ни львов, ни слонов,\nНи лихих кабанов\nНе боится, конечно, ни капельки!\nОни рычат, они визжат,\nОни сгубить его хотят,\nНо Ваня смело к ним идёт\nИ пистолетик достаёт.\nПиф-паф!- и яростный Шакал\nБыстрее лани ускакал.\nПиф-паф!- и Буйвол наутёк.\nЗа ним в испуге Носорог.\nПиф-паф!- и сам Гиппопотам\nБежит за ними по пятам.\nИ скоро дикая орда\nВдали исчезла без следа.\nИ счастлив Ваня, что пред ним\nВраги рассеялись как дым.\nОн победитель! Он герой!\nОн снова спас свой край родной.\nИ вновь из каждого двора\nК нему доносится \"ура\".\nИ вновь весёлый Петроград\nЕму подносит шоколад.\nНо где же Ляля? Ляли нет!\nОт девочки пропал и след!\nЧто, если жадный Крокодил\nЕё схватил и проглотил?\nКинулся Ваня за злыми зверями:\n- Звери, отдайте мне Лялю назад!-\nБешено звери сверкают глазами,\nЛялю отдать не хотят.\n- Как же ты смеешь,- вскричала Тигрица,\nК нам приходить за сестрою твоей,\nЕсли моя дорогая сестрица\nВ клетке томится у вас, у людей!\nНет, ты разбей эти гадкие клетки,\nГде на потеху двуногих ребят\nНаши родные мохнатые детки,\nСловно в тюрьме, за решёткой сидят!\nВ каждом зверинце железные двери\nТы распахни для пленённых зверей,\nЧтобы оттуда несчастные звери\nВыйти на волю могли поскорей!\nЕсли любимые наши ребята\nК нам возвратятся в родную семью,\nЕсли из плена вернутся тигрята,\nЛьвята с лисятами и медвежата -\nМы отдадим тебе Лялю твою.\nНо тут из каждого двора\nСбежалась к Ване детвора:\n- Веди нас, Ваня, на врага.\nНам не страшны его рога!\nИ грянул бой! Война! Война!\nИ вот уж Ляля спасена.\nИ вскричал Ванюша:\n- Радуйтеся, звери!\nВашему народу\nЯ даю свободу.\nСвободу я даю!\nЯ клетки поломаю,\nЯ цепи разбросаю.\nЖелезные решётки\nНавеки разобью!\nЖивите в Петрограде,\nВ уюте и прохладе.\nНо только, Бога ради,\nНе ешьте никого:\nНи пташки, ни котёнка,\nНи малого ребёнка,\nНи Лялечкиной мамы,\nНи папы моего!\nДа будет пища ваша -\nЛишь чай, да простокваша,\nДа гречневая каша\nИ больше ничего.\n(Тут голос раздался Кокоши:\n- А можно мне кушать калоши?\nНо Ваня ответил:- Ни-ни,\nБоже тебя сохрани.)\n- Ходите по бульварам,\nПо лавкам и базарам,\nГуляйте где хотите,\nНикто вам не мешай!\nЖивите вместе с нами,\nИ будемте друзьями:\nДовольно мы сражались\nИ крови пролили!\nМы ружья поломаем,\nМы пули закопаем,\nА вы себе спилите\nКопыта и рога!\nБыки и носороги,\nСлоны и осьминоги,\nОбнимемте друг друга,\nПойдёмте танцевать!\nИ наступила тогда благодать:\nНекого больше лягать и бодать.\nСмело навстречу иди Носорогу -\nОн и букашке уступит дорогу.\nВежлив и кроток теперь Носорог:\nГде его прежний пугающий рог?\nВон по бульвару гуляет Тигрица\nЛяля ни капли её не боится:\nЧто же бояться, когда у зверей\nНету теперь ни рогов, ни когтей!\nВаня верхом на Пантеру садится\nИ, торжествуя, по улице мчится.\nИли возьмёт оседлает Орла\nИ в поднебесье летит, как стрела.\nЗвери Ванюшу так ласково любят,\nЗвери балуют его и голубят.\nВолки Ванюше пекут пироги,\nКролики чистят ему сапоги.\nПо вечерам быстроглазая Серна\nВане и Ляле читает Жюль Верна,\nА по ночам молодой Бегемот\nИм колыбельные песни поёт.\nВон вкруг Медведя столпилися детки\nКаждому Мишка даёт по конфетке.\nВон, погляди, по Неве по реке\nВолк и Ягнёнок плывут в челноке.\nСчастливы люди, и звери, и гады,\nРады верблюды, и буйволы рады.\nНынче с визитом ко мне приходил -\nКто бы вы думали?- сам Крокодил.\nЯ усадил старика на диванчик,\nДал ему сладкого чаю стаканчик.\nВдруг неожиданно Ваня вбежал\nИ, как родного, его целовал.\nВот и каникулы! Славная ёлка\nБудет сегодня у серого Волка.\nМного там будет весёлых гостей.\nЕдемте, дети, туда поскорей!","name": "Крокодил"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1713, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1963","text": "Только голые камни,\nПоросшие мохом.\nТолько клочья тумана\nНа стланике мокром.\nТолько грязные сопки\nЗа хмарью суровой.\nТолько низкое серое\nЗданье столовой.\nА в столовой,\nНад грудами мисок порожних,\nКолдовал у картины\nГолодный художник.\nНа картине желтели\nЛуга и покосы.\nНад рекой у затона\nСтояли березы.\nБаламутя кнутами\nЗеленую тину,\nПастухи к водопою\nСгоняли скотину...\nЯ смотрел на картину...\nРесницы смежались.\nИ деревья, и люди\nКо мне приближались.\nИ березы худыми\nРуками качали,\nИ коровы мычали,\nИ люди кричали.\nЗаскрипели уключины\nНад перевозом,\nИ запахло травою,\nЗемлею, навозом.","name": "Художник","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1714, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1944","text": "Я свежо доныне помню\nВстречу первую с Днепром,\nДетской жизни день огромный\nПереправу и паром.\nЗа неведомой, студеной\nПолосой днепровских вод\nСтороною отдаленной\nНам казался берег тот.\nИ казалось, что прощалась\nНавек с матерью родной,\nЕсли замуж выходила\nДевка на берег иной...\nИ не чудо ль был тот случай:\nСтарый Днепр средь бела дня\nОказался вдруг под кручей\nВпереди на полконя.\nИ, блеснув на солнце боком,\nРазвернулся он внизу.\nСтрасть, как жутко и высоко\nСтало хлопцу на возу.\nВот отец неторопливо\nЗаложил в колеса кол\nИ, обняв коня, с обрыва\nВниз, к воде тихонько свел.\nВот песок с водою вровень\nЗашумел под колесом,\nИ под говор мокрых бревен\nВоз взобрался на паром.\nИ паром, подавшись косо,\nОтпихнулся от земли,\nИ недвижные колеса,\nВоз и я — пошли, пошли.\nИ едва ли сердце знало,\nЧто оно уже тогда\nЛучший срок из жизни малой\nОставляло навсегда.","name": "У Днепра","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1715, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Коган","date_from": "1935","text": "И немножко жутко,\nИ немножко странно,\nЧто казалось шуткой,\nОказалось раной.\nЧто казалось раной,\nОказалось шуткой...\nИ немножко странно,\nИ немножко жутко.","name": "И немножко жутко...","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1716, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1818","text": "Бессмертною рукой раздавленный зоил,\nПозорного клейма ты вновь не заслужил!\nБесчестью твоему нужна ли перемена?\nНаш Тацит на тебя захочет ли взглянуть?\nУймись — и прежним ты стихом доволен будь,\nПлюгавый выползок из гузна Дефонтена!","name": "На Каченовского","date_to": "1818"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1717, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Где только есть земля, в которой нас зароют,\nГде в небе облака свои узоры ткут,\nВ свой час цветет весна, зимою вьюги воют,\nИ отдых сладостный сменяет тяжкий труд.\nТам есть картины, мысль, мечтанье, наслажденье,\nИ если жизни строй и злобен и суров,\nТо всё же можно жить, исполнить назначенье;\nА где же нет земли, весны и облаков?\nНо если к этому прибавить то, что было,\nМечты счастливые и встречи прежних лет,\nКак друг за дружкою то шло, то проходило,\nТакая-то жила, такой-то не был сед;\nКак с однолетками мы время коротали,\nКак жизни смысл и цель казалися ясней,-\nВы вновь слагаетесь, разбитые скрижали\nПолузабывшихся, но не пропавших дней."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1718, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1956","text": "М.Бернесу\nЯ люблю тебя, Жизнь,\nЧто само по себе и не ново,\nЯ люблю тебя, Жизнь,\nЯ люблю тебя снова и снова.\nВот уж окна зажглись,\nЯ шагаю с работы устало,\nЯ люблю тебя, Жизнь,\nИ хочу, чтобы лучше ты стала.\nМне немало дано -\nШирь земли и равнина морская,\nМне известна давно\nБескорыстная дружба мужская.\nВ звоне каждого дня,\nКак я счастлив, что нет мне покоя!\nЕсть любовь у меня,\nЖизнь, ты знаешь, что это такое.\nКак поют соловьи,\nПолумрак, поцелуй на рассвете.\nИ вершина любви -\nЭто чудо великое - дети!\nВновь мы с ними пройдем,\nДетство, юность, вокзалы, причалы.\nБудут внуки потом,\nВсё опять повторится сначала.\nАх, как годы летят,\nМы грустим, седину замечая,\nЖизнь, ты помнишь солдат,\nЧто погибли, тебя защищая?\nТак ликуй и вершись\nВ трубных звуках весеннего гимна!\nЯ люблю тебя, Жизнь,\nИ надеюсь, что это взаимно!","name": "Я люблю тебя, Жизнь","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1719, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Каждою весною, в тот же самый час,\nСолнце к нам в окошко смотрит в первый раз.\nБудет, будет время: солнце вновь придет,-\nНас здесь не увидит, а других найдет...\nИ с терпеньем ровным будет им светить,\nПомогая чахнуть и ничем не быть...","name": "Каждою весною, в тот же самый час..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1720, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","text": "Продолговатый и твердый овал,\nЧерного платья раструбы...\nЮная бабушка! Кто целовал\nВаши надменные губы?\nРуки, которые в залах дворца\nВальсы Шопена играли...\nПо сторонам ледяного лица\nЛоконы, в виде спирали.\nТемный, прямой и взыскательный взгляд.\nВзгляд, к обороне готовый.\nЮные женщины так не глядят.\nЮная бабушка, кто вы?\nСколько возможностей вы унесли,\nИ невозможностей - сколько? -\nВ ненасытимую прорву земли,\nДвадцатилетняя полька!\nДень был невинен, и ветер был свеж.\nТемные звезды погасли.\n- Бабушка! - Этот жестокий мятеж\nВ сердце моем - не от вас ли?..","name": "Бабушке"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1721, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Евреи хлеба не сеют,\nЕвреи в лавках торгуют,\nЕвреи раньше лысеют,\nЕвреи больше воруют.\nЕвреи - люди лихие,\nОни солдаты плохие:\nИван воюет в окопе,\nАбрам торгует в рабкопе.\nЯ все это слышал с детства,\nСкоро совсем постарею,\nНо все никуда не деться\nОт крика: \"Евреи, евреи!\"\nНе торговавши ни разу,\nНе воровавши ни разу,\nНошу в себе, как заразу,\nПроклятую эту расу.\nПуля меня миновала,\nЧтоб говорили нелживо:\n\"Евреев не убивало!\nВсе воротились живы!\"","name": "Про евреев"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1722, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Огарев","date_from": "1842","text": "Я сорвал ветку кипариса\nС могилы женщины святой,\nИ слезы теплые лилися,\nИ дух исполнился мольбой.\nИ тень ее на помощь звал я,\nИ, изнывая в скорби, ей\nТревожно тайну поверял я\nЛюбви тоскующей моей.\nИ, преклоняясь над могилой,\nМолил, чтоб из страны иной\nМою любовь благословила\nОна невидимой рукой.\nИ скорби сердца улеглися;\nЯ веры тайной полон был,\nИ тихо ветку кипариса\nЯ в книгу эту положил.","name": "Я сорвал ветку кипариса...","date_to": "1842"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1723, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Рождественский","date_from": "1939","text": "Третий день идут с востока тучи,\nНабухая черною грозой.\nПробормочет гром — и снова мучит\nЗемлю тяжкий, беспощадным зной,\nДа взбегают на песок колючий\nВолны слюдяною чередой.\nТают клочья медленного дыма...\nХоть бы капля на сухой ковыль,\nХоть бы ветер еле уловимый\nСдвинул в складки плавленую стыль!\nНичего... Гроза проходит мимо,\nА на языке огонь и пыль.\nБосиком па скомканной шинели,\nС головой, обритой наголо,\nОн сидит. Усы заиндевели,\nБрови нависают тяжело.\nА глаза уставились без цели\nВ синеву, в каспийское стекло.\nПеред ним в ушастом малахае\nКадырбай с подругою-домброй.\nСкупо струны он перебирает\nВысохшей коричневой рукой\nИ следит, как медленно взбегает\nМутный Каспий на песок тугой.\n«Запевай, приятель, песню, что ли!\nПоглядишь — и душу бросит в дрожь.\nНе могу привыкнуть я к неволе,\nРежет глаз мне Каспий, словно нож.\nПой, дружок! В проклятой этой соли\nБез души, без песни — пропадешь».\nИ казах звенящий поднял голос.\nОн струился долгим серебром,\nОн тянулся, словно тонкий волос,\nВесь горящий солнцем. А потом\nСердце у домбры вдруг раскололось,\nИ широкострунный рухнул гром.\nПел он о верблюдах у колодца,\nОблаках и ковыле степей,\nО скоте, что на горах пасется,\nБедной юрте, девушке своей.\nПел о том, что и кумыс не льется,\nЕсли ты изгнанник и кедей.\nА солдат, на пенные морщины\nЗа день наглядевшись допьяна,\nТрубку погасил и в песне длинной\nСлушает, как плачется струна,\nКак пчелой жужжит про Украину,\nЧто цветами вишен убрана.\nХата ли в медвяных мальвах снилась,\nТополь ли прохладной тенью лег,—\nСердце задыхалось, торопилось,\nВолосы чуть трогал ветерок,\nИ слеза свинцовая катилась\nПо усам солдатским на песок.\nУходило солнце, длилось пенье,\nГасла степь, был вечер сух и мглист.\nЗамер и растаял в отдаленье\nВздох домбры, неповторимо чист,\nИ в ответ в казармах укрепленья\nТрижды зорю проиграл горнист.","name": "Шевченко на Каспии","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1724, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1924","text": "Свет вечерний шафранного края,\nТихо розы бегут по полям.\nСпой мне песню, моя дорогая,\nТу, которую пел Хаям.\nТихо розы бегут по полям.\nЛунным светом Шираз осиянен,\nКружит звезд мотыльковый рой.\nМне не нравится, что персияне\nДержат женщин и дев под чадрой.\nЛунным светом Шираз осиянен.\nИль они от тепла застыли,\nЗакрывая телесную медь?\nИли, чтобы их больше любили,\nНе желают лицом загореть,\nЗакрывая телесную медь?\nДорогая, с чадрой не дружись,\nЗаучи эту заповедь вкратце,\nВедь и так коротка наша жизнь,\nМало счастьем дано любоваться.\nЗаучи эту заповедь вкратце.\nДаже все некрасивое в роке\nОсеняет своя благодать.\nПотому и прекрасные щеки\nПеред миром грешно закрывать,\nКоль дала их природа-мать.\nТихо розы бегут по полям.\nСердцу снится страна другая.\nЯ спою тебе сам, дорогая,\nТо, что сроду не пел Хаям...\nТихо розы бегут по полям.","name": "Свет вечерний шафранного края...","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1725, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","text": "Сидел на пристани я ветхой,\nЛовя мечтанье тихих струй,\nИ посылал сухою веткой\nТебе, далекой, поцелуй.\nСидел я долго-долго-долго\nОт всех вдали и в тишине,\nВдруг ты, пластичная как Волга,\nПрошла по правой стороне.\nМы увидались бессловесно,\nМы содрогнулись — каждый врозь.\nТы улыбалась мне прелестно,\nЯ целовал тебя насквозь.\nИ я смотрел тебе вдогонку,\nПока не скрылась ты в лесу,\nПодобно чистому ребенку,\nС мечтою: «все перенесу»...\nДень засыпал, поля морозя\nС чуть зеленеющей травой...\nТы вновь прошла, моя Предгрозя,\nИ вновь кивала головой.","name": "На пристани"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1726, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1823","text": "Мое беспечное незнанье\nЛукавый демон возмутил,\nИ он мое существованье\nС своим на век соединил.\nЯ стал взирать его глазами,\nМне жизни дался бедный клад,\nС его неясными словами\nМоя душа звучала в лад.\nВзглянул на мир я взором ясным\nИ изумился в тишине;\nУжели он казался мне\nСтоль величавым и прекрасным?\nЧего, мечтатель молодой,\nТы в нем искал, к чему стремился,\nКого восторженной душой\nБоготворить не устыдился?\nИ взор я бросил на людей,\nУвидел их надменных, низких,\nЖестоких ветреных судей,\nГлупцов, всегда злодейству близких.\nПред боязливой их толпой,\nЖестокой, суетной, холодной,\nСмешон глас правды благородный,\nНапрасен опыт вековой.\nВы правы, мудрые народы,\nК чему свободы вольный клич!\nСтадам не нужен дар свободы,\nИх должно резать или стричь,\nНаследство их из рода в роды -\nЯрмо с гремушками да бич.","name": "Мое беспечное незнанье...","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1727, "fields": {"themes": [7,18],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1855","text": "Тебе, познавшему отраду тайных слез\nИ посещенному глубокой, скорбной думой,\nЯ с возрождением приветствие принес:\nВоскресни к жизни,- плачь и думай!\nНе говори: \"Мне дней самозабвенья жаль;\nЗабав беспечных рой меня покинул рано...\"\nПолюбишь ты свою разумную печаль,-\nВозненавидишь блеск обмана.\nЖиви! Теперь ты жить достоин! Светских нег\nПришла пора стряхнуть мертвящие оковы.\nК тебе весна идет; холодный тает снег,-\nПод ним цветы расцвесть готовы.","name": "Другу (Тебе, познавшему отраду тайных слез...)","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1728, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Полежаев","date_from": "1835","text": "Ты ли, ангел ненаглядный,\nТы ли, дева — алый цвет,—\nИзнываешь безотрадно\nВ полном блеске юных лет?\nНа тебя ль недуг туманный,\nВ пышном празднике весны,\nНалетел, как враг нежданный,\nИз далекой стороны?\nСкучен, грустен взор печальный\nГолубых твоих очей —\nОн, как факел погребальный,\nБлещет в сумраке ночей.\nРазвился пушистый волос\nНа увядших раменах;\nНет улыбки, томный голос\nСлабо ропщет на устах.\nИ для чувства наслажденья,\nИ для неги и любви\nТы мертва, огонь мученья\nПробежал в твоей крови!..\nИ когда ж бальзам природы —\nУтешитель бытия —\nВоскресит и для свободы\nИ для счастия тебя?\nВерь мне, дева, с ранним утром,\nВ те часы, когда росой,\nБудто светлым перламутром,\nБудто яркою слезой\nОкристаллятся поляны\nИ весенние цветы,\nИ денницы луч багряный\nБлещет мирно с высоты,\nИ тогда, как ночью сонной\nОсенен безмолвный мир\nИ прохладно, благовонно\nВеет сладостный зефир,—\nЯ дремотою отрадной\nНе сомкну моих очей\nИ встречаю с грустью хладной\nСвет зари и тьму ночей!..\nЧто мне солнце, что мне звезды!\nЧто мне ясная лазурь!\nЯ в груди, как в лоне бездны,\nЗатаил весь ужас бурь...\nДева-солнце, дева-радость,\nТы явилась мне в тиши,\nИ слетела жизни сладость\nВ глубину моей души!\nЯ знакомые страданья\nНа мгновенье позабыл —\nИ любви и упованья\nЧашу полную испил.\nЯ мечтал... но дух упорный,\nМой гонитель на земле,\nЛуч надежды благотворной\nПотопил в глубокой мгле.\nГде ты, что ты, образ милый?\nЯ ищу тебя, но ты —\nТолько призрак лишь унылый\nИзнуренной красоты!..","name": "На болезнь юной девы","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1729, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Рождественский","date_from": "1920","text": "Скользкий камень, а не пески.\nВ зыбких рощах огни встают.\nОсторожные плавники\nЗадевают щеки мои.\nПодожди... Дай припомнить... Так!\nЭто снится уже давно:\nЗавернули в широкий флаг,\nИ с ядром я пошел на дно.\nНикогда еще ураган\nНе крутил этих мертвых мест,-\nСквозь зеленый полутуман\nРасплывается Южный Крест.\nИ, как рыба ночных морей,\nКак невиданный черный скат,\nВесь замотан в клубок снастей,\nНакрененный висит фрегат.","name": "Скользкий камень, а не пески...","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1730, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1938","text": "В полдень было - шли солдат ряды.\nВ ржавой фляжке ни глотка воды.\nНа припеке - а уйти нельзя,-\nОбгорели мертвые друзья.\nЯ запомнил несколько примет:\nУ победы крыльев нет как нет,\nУ нее тяжелая ступня,\nПот и кровь от грубого ремня,\nИ она бредет, едва дыша,\nУ нее тяжелая душа,\nЧеловека топчет, как хлеба,\nУ нее тяжелая судьба.\nНо крылатой краше этот пот,\nЧтоб под землю заползти, как крот,\nЧтобы руки, чтобы ружья, чтобы тень\nНаломать, как первую сирень,\nЧтобы в яму, к черту, под откос,\nТолько б целовать ее взасос!","name": "У Брунете","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1731, "fields": {"themes": [],"author": "София Парнок","date_from": "1927","text": "Я думаю: Господи, сколько я лет проспала\nи как стосковалась по этому грешному раю!\nЦветут тополя. За бульваром горят купола.\nСажусь на скамью. И дышу. И глаза протираю.\nСтекольщик проходит. И зайчик бежит по песку,\nпо мне, по траве, по младенцу в плетеной коляске,\nпо старой соседке моей - и сгоняет тоску\nс морщинистой этой, окаменевающей маски.\nПовыползла старость в своем допотопном пальто,\nидет комсомол со своей молодою спесью,\nно знаю: в Москве - и в России - и в мире - никто\nвесну не встречает такой благодарною песней.\nКакая прозрачность в широком дыхании дня...\nИ каждый листочек - для глаза сладчайшее яство.\nКакая большая волна подымает меня!\nЖиви, непостижная жизнь,\nрасцветай,\nсвоевольничай,\nвластвуй!","name": "Я думаю: Господи...","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1732, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1898","text": "Пора забыться полным счастья сном,\nДовольно нас терзало сладострастье...\nПокой везде. Ты слышишь: за окном\nНам соловей пророчит счастье?\nТеперь одной любви полны сердца,\nОдной любви и неги сладкой,\nВсю ночь хочу я плакать без конца\nС тобой вдвоем, от всех украдкой.\nО, плачь, мой друг! Слеза туманит взор,\nИ сумрак ночи движется туманно...\nСмотри в окно: уснул безмолвный бор,\nКачая ветвями таинственно и странно.\nХочу я плакать... Плач моей души\nТвоею страстью не прервется...\nВ безмолвной, сладостной, таинственной тиши\nПеснь соловьиная несется...","name": "Пора забыться полным счастья сном...","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1733, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1821","text": "Живи смелей, товарищ мой,\nРазнообразь досуг шутливый!\nЛюби, мечтай, пируй и пой,\nПренебреги молвы болтливой\nИ порицаньем и хвалой!\nО, как безумна жажда славы!\nРавно исчезнут в бездне лет\nИ годы шумные побед\nИ миг незнаемый забавы!\nВсех смертных ждет судьба одна,\nВсех чередом поглотит Лета:\nИ философа-болтуна,\nИ длинноусого корнета,\nИ в молдаванке шалуна,\nИ в рубище анахорета.\nПознай же цену срочных дней,\nЛови пролетное мгновенье!\nИсчезнет жизни сновиденье:\nКто был счастливей, кто умней.\nБудь дружен с музою моею,\nОставим мудрость мудрецам,-\nНа что чиниться с жизнью нам,\nКогда шутить мы можем с нею?","name": "Живи смелей, товарищ мой...","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1734, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Поплавский","date_from": "1931","text": "Вечер блестит над землею,\nДождь прекратился на время,\nСолнце сменилось луною,\nЛета истаяло бремя.\nНизкое солнце садится\nСерое небо в огне;\nБыстрые, черные птицы\nНосятся стаей в окне.\nТак бы касаться, кружиться,\nВ бездну стремглав заглянуть,\nНо на земле не ужиться,\nВ серое небо скользнуть.\nФабрика гаснет высоко,\nЯркие, зимние дни.\nКлонится низко осока\nК бегу холодной волны.\nЧерные, быстрые воды\nИм бы заснуть подо льдом.\nСумрачный праздник свободы\nЛасточки в cepдце пустом.","name": "Вечер блестит над землею...","date_to": "1931"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1735, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1908","text": "Сон лилея, лиловеет запад дня.\nСнова сердце для рассудка западня.\nТолько вспомню о тебе - к тебе влечет.\nЗнаешь мысли ты мои наперечет.\nИ хочу иль не хочу - к тебе без слов\nЯ иду... А запад грустен и лилов.","name": "Nocturne (Сон лилея...)","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1736, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Вдоль бесконечного луга —\nДва-три роскошных цветка;\nВыросли выше всех братьев,\nСмотрят на луг свысока.\nСолнце палит их сильнее,\nВетер упорнее гнет,\nПадать придется им глубже,\nЕсли коса подсечет...\nВ сердце людском чувств немало...\nДва или три между них\nИздавна крепко внедрились,\nСтали ветвистей других!\nЛегче всего их обидеть,\nИх не задеть — мудрено!\nЕсли их вздумают вырвать —\nВырвут и жизнь заодно...","name": "Вдоль бесконечного луга..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1737, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1951","text": "Ложь\nПоначалу в самых мелочах,\nА дальше — больше, гладко, без заминки,\nКак будто в ясных солнечных лучах\nБесчисленные плавают пылинки.\nИ если в глаз попало — трешь и трешь\nИ пальцами, и даже кулаками,\nНо кажется, что маленькую ложь\nНе вынуть и обеими руками.\nКрупицы лжи щекочут, колют, жгут,\nСлеза всё пуще застилает око.\nВедь нам лгуны для этого и лгут,\nЧтоб видеть не умели мы далеко.\nНо выход есть и в случае таком:\nИ, за ресничку подымая веко,\nВдруг поддевает смелым языком\nВсё это человек у человека.\nИ докторов напрасно не тревожь,\nА знай: всего искуснее и чище\nГлаза нам застилающую ложь\nПрочь устраняет дерзкий язычище!","name": "Ложь","date_to": "1951"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1738, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1852","text": "Будьте, юноши, скромнее!\nЧто за пыл! Чуть стал живее\nРазговор - душа пиров -\nВы и вспыхнули, как порох!\nЧто за крайность в приговорах,\nЧто за резкость голосов!\nИ напиться не сумели!\nЧуть за стол - и охмелели,\nЧем и как - вам всё равно!\nМудрый пьет с самосознаньем,\nИ на свет, и обоняньем\nОценяет он вино.\nОн, теряя тихо трезвость,\nМысли блеск дает и резвость,\nУмиляется душой,\nИ, владея страстью, гневом,\nСтарцам мил, приятен девам\nИ - доволен сам собой.","name": "Юношам","date_to": "1852"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1739, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1926","text": "Сам от себя - в былые дни позера,\nЛюбившего услад дешевый хмель, -\nЯ ухожу раз в месяц за озера,\nТуда, туда - \"за тридевять земель\"...\nПочти непроходимое болото.\nГнилая гать. И вдруг - гористый бор,\nГде сосны - мачты будущего флота -\nОдеты в несменяемый убор.\nА впереди, направо, влево, сзади,\nКуда ни взглянешь, ни шагнешь куда,\nТрав водяных взлохмаченные пряди\nИ все вода, вода, вода, вода...\nКак я люблю ее, всегда сырую,\nИ нежную, и емкую, как сон...\nХрустальные благословляю струи:\nЯ, ими углубленный, вознесен.\nЛюблю сидеть над озером часами,\nСледя за ворожащим поплавком,\nЗа опрокинутыми в глубь лесами\nИ кувыркающимся ветерком...\nКак солнышко, сверкает красноперка,\nУловлена на острие крючка.\nТрепещущая серебрится горка\nПлотвы на ветхом днище челнока.\nПод хлюпанье играющей лещихи,\nЧто плещется, кусая корни трав,\nМои мечты благочестиво-тихи,\nИз городских изъятые отрав...\nТак как же мне от горя и позора,\nК ненужью вынуждающей нужды\nНе уходить на отдых и озера,\nК смиренью примиряющей воды?..","name": "ВОДА ПРИМИРЯЮЩАЯ","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1740, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Языков","date_from": "1846","text": "Сияет яркая полночная луна\nНа небе голубом; и сон и тишина\nЛелеят и хранят мое уединенье.\nЛюблю я этот час, когда воображенье\nВлечет меня в тот край, где светлый мир наук,\nПривольное житье и чаш веселый стук,\nСвободные труды, разгульные забавы,\nИ пылкие умы, и рыцарские нравы...\nАх, молодость моя, зачем она прошла!\nИ ты, которая мне ангелом была\nНадежд возвышенных, которая любила\nМои стихи; она, прибежище и сила\nИ первых нежных чувств и первых смелых дум,\nТомивших сердце мне и волновавших ум,\nОна - ее уж нет, любви моей прекрасной!\nНо помню я тот взор, и сладостный и ясный,\nКаким всего меня проникнула она:\nОн безмятежен был, как неба глубина,\nСветло-спокойная, исполненная бога,-\nИ грудь мою тогда не жаркая тревога\nЗемных надежд, земных желаний потрясла;\nНет, гармонической тогда она была,\nИ были чувства в ней высокие, святые,\nКаким доступны мы, когда в часы ночные\nЗадумчиво глядим на звездные поля:\nТогда бесстрастны мы, и нам чужда земля,\nНа мысль о небесах промененная нами!\nО, как бы я желал бессмертными стихами\nВоспеть ее, красу счастливых дней моих!\nО, как бы я желал хотя б единый стих\nПотомству передать ее животворящий,\nЧтоб был он тверд и чист, торжественно звучащий,\nИ, словно блеском дня и солнечных лучей,\nИграл бы славою и радостью о ней.","name": "Сияет яркая полночная луна...","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1741, "fields": {"themes": [],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1823","text": "Цветок увядший оживает\nОт чистой, утренней росы;\nДля жизни душу воскрешает\nВзор тихой, девственной красы.\nКогда твои подернет щеки\nРумянец быстрый и живой,-\nМне слышны милые упреки,\nСлова стыдливости немой,\nИ я, отринув ложь и холод,\nЯ снова счастлив, снова молод,\nГляжу: невинности святой\nПрекрасный ангел предо мной!","name": "К А.Т.Пушкиной","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1742, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1940","text": "Глаза погасли, и холод губ,\nОгромный город, не город - труп.\nГде люди жили, растет трава,\nОна приснилась и не жива.\nБыл этот город пустым, как лес,\nПростым, как горе, и он исчез.\nДома остались. Но никого.\nНе дрогнут ставни. Забудь его!\nТы не забудешь, но ты забудь,\nКак руки улиц легли на грудь,\nКак стала Сена, пожрав мосты,\nРекой забвенья и немоты.","name": "Глаза погасли, и холод губ...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1743, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Огарев","date_from": "1861","text": "Когда идет по стогнам града,\nПолустыдясь, полушутя,\nКрасавица — почти дитя —\nС святой безоблачностью взгляда,—\nНа свежесть уст, на блеск лица,\nНа образ девственный и стройный\nГляжу с любовию отца,\nБлагоговейно и спокойно.\nКогда ж случится увидать\nЧерты поблеклые вдовицы,\nПолупониклые ресницы\nИ взор, где крадется, как тать,\nСквозь усталь жизни, жар томлений,\nНеутомимых вожделений,—\nМутятся помыслы мои,\nГлава горит, и сердце бьется,\nИ страсть несытая в крови,\nОгнем и холодом мятется.","name": "Развратные мысли","date_to": "1862"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1744, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1912","text": "О сны моей последней ночи,\nО дым, о дым моих надежд!\nОни слетелись ко мне с полночи,\nМерцая тлением одежд.\nОдин другим, скользя, сменялся,\nИ каждый был как тень, как тень…\nА кто-то мудрый во мне смеялся,\nТвердя: проснись! довольно! День.","name": "ПОСЛЕДНИЕ СНЫ","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1745, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Случевский","text": "И вернулся я к ним после долгих годов,\nИ они все так рады мне были!\nИ о чем уж, о чем за вечерним столом\nМы не вспомнили? Как не шутили?\nНаши шумные споры о том и другом,\nЧто лет двадцать назад оборвались,\nЗазвучали опять на былые лады,\nТочно будто совсем не кончались.\nИ преемственность юных, счастливейших дней,\nТа, что прежде влекла, вдохновляла,\nБудто витязя труп под живою водой,\nВ той беседе для нас — оживала...\nВ глухом безвременье печали\nИ в одиночестве немом\nНе мы одни свой век кончали,\nОбъяты странным полусном.\nНа сердце — желчь, в уме — забота,\nПочти во всем вразумлены;\nХолодной осени дремота\nСменила веянья весны.\nКто нас любил — ушли в забвенье,\nА люди чуждые растут,\nИ два соседних поколенья\nОдно другого не поймут.\nМы ждем, молчим, но не тоскуем,\nМы знаем: нет для нас мечты...\nМы у прошедшего воруем\nЕго завядшие цветы.\nСплетаем их в венцы, в короны,\nПорой смеемся на пирах...\nСовсем, совсем Анакреоны,\nНо только не в живых цветах.","name": "Прежде и теперь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1746, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","text": "Ах, как у нас хорошо на балконе, мой милый! смотри -\nОзеро светит внизу, отражая сиянье зари;\nБелый там нежится лебедь, в объятьях стихии родной,\nИ не расстанется с ней, как и ты, друг мой милый,\nсо мной...\nСколько ты мне ни толкуй, что родная стихия твоя -\nМир, а не жаркое солнце, не грудь молодая моя!","name": "Ах, как у нас хорошо на балконе..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1747, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1936","text": "Все, что было в душе, все как будто опять потерялось,\nИ лежал я в траве, и печалью и скукой томим.\nИ прекрасное тело цветка надо мной поднималось,\nИ кузнечик, как маленький сторож, стоял перед ним.\nИ тогда я открыл свою книгу в большом переплете,\nГде на первой странице растения виден чертеж.\nИ черна и мертва, протянулась от книги к природе\nТо ли правда цветка, то ли в нем заключенная ложь.\nИ цветок с удивленьем смотрел на свое отраженье\nИ как будто пытался чужую премудрость понять.\nТрепетело в листах непривычное мысли движенье,\nТо усилие воли, которое не передать.\nИ кузнечик трубу свою поднял, и природа внезапно проснулась.\nИ запела печальная тварь славословье уму,\nИ подобье цветка в старой книги моей шевельнулось\nТак, что сердце мое шевельнулось навстречу ему.","name": "Все, что было в душе","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1748, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Сутки с тобою,\nмесяцы — врозь...\nСпервоначалу\nтак повелось.\nУходишь, приходишь,\nи снова,\nи снова прощаешься,\nто в слезы, то в сны\nпревращаешься,\nи снова я жду,\nкак во веки веков\nиз плаванья женщины ждут\nморяков.\nЖду утром, и в полдень,\nи ночью сырой,\nи вдруг ты однажды\nстучишься: — Открой!—\nТепла, тяжела\nдорогая рука...\n...А годы летят,\nкак летят облака,\nлетят-пролетают,\nкак листья, как снег...\nМы вместе — навек.\nВ разлуке — навек.","name": "Сутки с тобою, месяцы — врозь..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1749, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1963","text": "Е. Ласкиной\nСмеялись люди за стеной,\nа я глядел на эту стену\nс душой, как с девочкой больной\nв руках, пустевших постепенно.\nСмеялись люди за стеной.\nОни как будто издевались.\nОни смеялись надо мной,\nи как бессовестно смеялись!\nНа самом деле там, в гостях,\nустав кружиться по паркету,\nони смеялись просто так,—\nне надо мной и не над кем-то.\nСмеялись люди за стеной,\nсебя вином подогревали,\nи обо мне с моей больной,\nсмеясь, и не подозревали.\nСмеялись люди... Сколько раз\nя тоже, тоже так смеялся,\nа за стеною кто-то гас\nи с этим горестно смирялся!\nИ думал он, бедой гоним\nи ей почти уже сдаваясь,\nчто это я смеюсь над ним\nи, может, даже издеваюсь.\nДа, так устроен шар земной,\nи так устроен будет вечно:\nрыдает кто-то за стеной,\nкогда смеемся мы беспечно.\nНо так устроен мир земной\nи тем вовек неувядаем:\nсмеется кто-то за стеной,\nкогда мы чуть ли не рыдаем.\nИ не прими на душу грех,\nкогда ты мрачный и разбитый,\nтам, за стеною, чей-то смех\nсочесть завистливо обидой.\nКак равновесье — бытие.\nВ нем зависть — самооскорбленье.\nВедь за несчастие твое\nчужое счастье — искупленье.\nЖелай, чтоб в час последний твой,\nкогда замрут глаза, смыкаясь,\nсмеялись люди за стеной,\nсмеялись, все-таки смеялись!","name": "Смеялись люди за стеной","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1750, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1824","text": "Свои стишки Тощев-пиит\nПокроем Пушкина кроит,\nНо славы громкой не получит,\nИ я котенка вижу в нем,\nКоторый, право, непутем\nНа голос лебедя мяучит.","name": "Эпиграмма (Свои стишки Тощев-пиит...)","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1751, "fields": {"themes": [7],"author": "Яков Полонский","date_from": "1898","text": "Еще не все мне довелось увидеть...\nИ вот одно осталось мне:\nЗакрыв глаза, любить и ненавидеть\nБесплодно, смутно - как во сне!","name": "Еще не все мне довелось увидеть...","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1752, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1957","text": "Б. Моргунову\nИтак,\nживу на станции Зима.\nВстаю до света —\nнравится мне это.\nВ грузовике на россыпях зерна\nкуда-то еду,\nвылезаю где-то,\nвхожу в тайгу,\nразглядываю лето\nи удивляюсь,\nкак земля земна!\nБрусничники в траве тревожно тлеют,\nи ягоды шиповника алеют\nс мохнатинками рыжими внутри.\nВсе говорит как будто:\n«Будь мудрее\nи в то же время\nслишком не мудри!»\nОтпущенный бессмысленной тщетой,\nя отдаюсь покою и порядку,\nторжественности вольной и святой\nи выхожу на тихую полянку,\nгде обелиск белеет со звездой.\nСреди берез и зарослей малины\nвы спите,\nпартизанские могилы.\nЕсть магия могил.\nУ их подножий,\nпусть и пришел ты, сгорбленный\nпод ношей,—\nвдруг делается грустно и легко\nи смотришь глубоко и далеко.\nЧитаю имена:\nКлевцова Настя,\nПетр Беломестных,\nКузьмичев Максим,—\nа надо всем\nторжественная надпись:\n«Погибли смертью храбрых за марксизм».\nЗадумываюсь я над этой надписью.\nЕе в году далеком девятнадцатом\nнаивный грамотей с пыхтеньем вывел\nи в этом правду жизненную видел.\nОни, конечно, Маркса не читали\nи то, что есть на свете бог, считали,\nно шли сражаться\nи буржуев били,\nи получилось,\nчто марксисты были...\nЗа мир погибнув новый, молодой,\nлежат они,\nсибирские крестьяне,\nс крестами на груди —\nне под крестами,—\nпод пролетарской красною звездой.\nИ я стою с ботинками в росе,\nза этот час намного старше ставший\nи все зачеты по марксизму сдавший,\nи все-таки, наверное, не все...\nПрощайте,\nпартизанские могилы!\nВы помогли мне всем, чем лишь могли вы.\nПрощайте!\nМне еще искать и мучиться.\nМир ждет меня,\nмоей борьбы и мужества.\nМир с пеньем птиц,\nс шуршаньем веток мокрых,\nс торжественным бессмертием своим.\nМир, где живые думают о мертвых\nи помогают мертвые живым.","name": "Партизанские могилы","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1753, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1956","text": "О музах сохраняются предания,\nно музыка, и живопись, и стих —\nвсе эти наши радости недавние —\nпроисходили явно не от них.\nМне пять сестер знакомы были издавна:\nни с чьим ни взгляд, ни вкус не схожи в них;\nих жизнь передо мною перелистана,\nкак гордости и верности дневник.\nОни прошли, безвкусью не покорствуя,\nбосыми меж провалов и меж ям,\nне упрекая жизнь за корку черствую,\nверны своим погибнувшим друзьям.\nЯ знал их с детства сильными и свежими:\nглаза сияли, губы звали смех;\nгода прошли,— они остались прежними,\nпрекрасно непохожими на всех.\nЯ каждый день, проснувшись, долго думаю\nпри утреннем рассыпчатом огне,\nкак должен я любить тебя, звезду мою,\nупавшую в объятия ко мне!","name": "Пять сестер","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1754, "fields": {"themes": [],"author": "Елена Гуро","text": "Полевые мои Полевунчики,\nЧто притихли? Или невесело?\n— Нет, притихли мы весело -\nСлушаем жаворонка.\nПолевые Полевунчики,\nСкоро ли хлебам колоситься?\n— Рано захотела — еще не невестились.\nПолевые Полевунчики,\nчто вы пальцами мой след трогаете?\n— Мы следки твои бережем, бережем,\nа затем, что знаем мы заветное,\nзнаем, когда ржи колоситься.\nПолевые Полевунчики,\nЧто вы стали голубчиками?\n— Мы не сами стали голубчиками,\nа знать тебе скоро матерью быть -\nТо-то тебе свет приголубился.","name": "Елена Гуро — Полевунчики"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1755, "fields": {"themes": [20],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1966","text": "Не будем говорить о пустяках...\nНет, будем! Это чрезвычайно важно!\nПустяк на хилых ножках прискакал\nВ обличий словесном иль бумажном.\nА знаете ли вы, кто я таков?\nСпросил противным хитрым голосишком.\nИ войны начинались с пустяков,\nИ катастроф я натворил с излишком.\nНе верю я ни чувствам, ни словам,\nЯ миру насолю\nИ лично вам.\nКлялись, что будем в чувствах высоки,\nНе выпуская руку из руки,\nНо постепенно, медленно и тайно\nИ в нашу жизнь проникли пустяки,\nТяжелые готовя испытанья.\nНе там поставлен препинанья знак,\nВся песня - к черту.\nРазберись в причинах!\nИ великана сокрушит столбняк\nОт въевшихся в царапину песчинок.\nПолзет по быту сволочь мелочей,\nКлубится, громоздясь, перерастая\nВ громадную бессонницу ночей,\nВ охрипшую от воя волчью стаю.\nМне трудно говорить о пустяках,\nПред ними я испытываю робость.\nОстановись! Держи себя в руках!\nЕще полшага сделаешь - и пропасть.\nМалюсенький,\nСорвавшийся в вершин,\nМохнатым комом обрастает камень.\nВеликое мы как-нибудь свершим,\nНам справиться бы только с пустяками!","name": "Пустяки","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1756, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Мне ее подарили во сне;\nЯ проснулся - и нет ее! Взяли!..\nСлышу: ходят часы на стене,-\nВстал и я, потому что все встали.\nИ брожу я весь день, как шальной,\nИ где вижу, что люди смеются,-\nМнится мне: это смех надо мной,\nПотому что нельзя мне проснуться!","name": "Мне ее подарили во сне..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1757, "fields": {"themes": [5,13],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1828","text": "Люблю грозу в начале мая,\nКогда весенний, первый гром,\nкак бы резвяся и играя,\nГрохочет в небе голубом.\nГремят раскаты молодые,\nВот дождик брызнул, пыль летит,\nПовисли перлы дождевые,\nИ солнце нити золотит.\nС горы бежит поток проворный,\nВ лесу не молкнет птичий гам,\nИ гам лесной и шум нагорный -\nВсе вторит весело громам.\nТы скажешь: ветреная Геба,\nКормя Зевесова орла,\nГромокипящий кубок с неба,\nСмеясь, на землю пролила.","name": "Весенняя гроза","date_to": "1850"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1758, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","date_from": "1974","text": "В.П. Некрасову\nЧего ты снишься каждый день,\nЗачем ты душу мне тревожишь?\nМой самый близкий из людей,\nОбнять которого не можешь.\nЗачем приходишь по ночам,\nРаспахнутый, с веселой челкой,\nЧтоб просыпался и кричал,\nКак будто виноват я в чем-то.\nИ без тебя повалит снег,\nА мне все Киев будет сниться.\nТы приходи, хотя б во сне,\nЧерез границы, заграницы.","name": "Чего ты снишься каждый день...","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1759, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1977","text": "Я когда-то умру - мы когда-то всегда умираем,-\nКак бы так угадать, чтоб не сам - чтобы в спину ножом:\nУбиенных щадят, отпевают и балуют раем,-\nНе скажу про живых, а покойников мы бережем.\nВ грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок,\nИ ударит душа на ворованных клячах в галоп.\nВ дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок.\nЖаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.\nПрискакали - гляжу - пред очами не райское что-то:\nНеродящий пустырь и сплошное ничто - беспредел.\nИ среди ничего возвышались литые ворота,\nИ огромный этап - тысяч пять - на коленях сидел.\nКак ржанет коренной! Я смирил его ласковым словом,\nДа репьи из мочал еле выдрал и гриву заплел.\nСедовласый старик слишком долго возился с засовом -\nИ кряхтел и ворчал, и не смог отворить - и ушел.\nИ измученный люд не издал ни единого стона,\nЛишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел.\nЗдесь малина, братва,- нас встречают малиновым звоном!\nВсе вернулось на круг, и распятый над кругом висел.\nВсем нам блага подай, да и много ли требовал я благ?\nМне - чтоб были друзья, да жена - чтобы пала на гроб,-\nНу а я уж для них наберу бледно-розовых яблок.\nЖаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.\nЯ узнал старика по слезам на щеках его дряблых:\nЭто Петр Святой - он апостол, а я - остолоп.\nВот и кущи-сады, в коих прорва мороженных яблок.\nНо сады сторожат - и убит я без промаха в лоб.\nИ погнал я коней прочь от мест этих гнилых и зяблых,-\nКони просят овсу, но и я закусил удила.\nВдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок\nДля тебя привезу: ты меня и из рая ждала!","name": "Райские яблоки","date_to": "1977"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1760, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Мережковский","date_from": "1891","text": "Над городом века неслышно протекли,\nИ царства рушились; но пеплом сохраненный,\nДоныне он лежит, как труп непогребенный,\nСреди безрадостной и выжженной земли.\nКругом - последнего мгновенья ужас вечный,-\nВ низверженных богах с улыбкой их беспечной,\nВ остатках от одежд, от хлеба и плодов,\nВ безмолвных комнатах и опустелых лавках\nИ даже в ларчике с флаконом для духов,\nВ коробочке румян, в запястьях и булавках;\nКак будто бы вчера прорыт глубокий след\nТяжелым колесом повозок нагруженных,\nКак будто мрамор бань был только что согрет\nПрикосновеньем тел, елеем умащенных.\nВоздушнее мечты - картины на стене:\nТритон на водяном чешуйчатом коне,\nИ в ризах веющих божественные Музы.\nЗдесь все кругом полно могильной красоты,\nНе мертвой, не живой, но вечной, как Медузы\nОкаменелые от ужаса черты...\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .\nА в голубых волнах белеют паруса,\nИ дым Везувия, красою безмятежной\nБлистая на заре, восходит в небеса,\nПодобно облаку, и розовый, и нежный...","name": "Помпея","date_to": "1891"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1761, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Смоленский","text": "Потерян ритм.\nИ все кругом горит,\nИ я бегу, проваливаясь в ямы...\nЧто ни напишешь, что ни говори,\nА сердце не заставишь биться ямбом.\nЗарницы на заре начнут стихать,\nПод ветром тучи низкие заплещут.\nНо где найдешь дыханье для стиха\nТакое, чтоб развертывало плечи?\nИ как ты образ там ни образуй,\nШвыряя медяки аллитераций -\nНо где дыханье, чтобы как грозу,\nЧтоб счастье - и не надо притворяться?\nПусть для стихов, стишонок и стишат\nУслужливо уже отлиты строфы -\nАнапесты мешают мне дышать,\nА проза - необъятней катастрофы...\nТак в путь. Рвани со злобой воротник,\nНо версты не приносят упоенья,\nА поезд отбивает тактовик,\nНеровный, как твое сердцебиенье.","name": "Потерян ритм..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1762, "fields": {"themes": [20],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1955","text": "В чащобе тихо, как во сне,\nТечет зеленый быт.\nБерезка, прислонясь к сосне,\nЗадумчиво стоит.\nРастут, как их судьба свела,\nСтремятся обе ввысь -\nДва тонких молодых ствола\nВетвями обнялись.\nПосмотришь - дружбы нет сильней,\nПокой да тишина.\nА под землей - борьба корней,\nБеззвучная война.","name": "Приятельницы","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1763, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "В пышном гробе меня разукрасили,\nА уж я ли красой не цвела?\nВосковыми свечами обставили,-\nЯ и так бесконечно светла!\nМедью темной глаза придавили мне,-\nЧтобы глянуть они не могли;\nЧтобы сердце во мне не забилося,\nОбразочком его нагнели!\nЧтоб случайно чего не сказала я,\nКраткий срок положили - три дня!\nИ цветами могилу засыпали,\nИ цветы придушили меня...","name": "Невеста"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1764, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1813","text": "Внук Тредьяковского [2] Клит гекзаметром песенки пишет,\nПротиву ямба, хорея злобой ужасною дышет;\nМера простая сия все портит, по мнению Клита,\nСмысл затмевает стихов и жар охлаждает пиита.\nСпорить о том я не смею, пусть он безвинных поносит,\nЯмб охладил рифмача, гекзаметры ж он заморозит.\n[1] Эпиграмма на В.К.Кюхельбекера.\n[2] См. Тредиаковский.","name": "Несчастие Клита","date_to": "1813"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1765, "fields": {"themes": [19],"author": "Агния Барто","date_from": "1938","text": "Я лежу, болею,\nСам себя жалею.\nПовздыхаю на спине,\nСнова на бок лягу...\nНе идут друзья ко мне\nНавестить беднягу.\nЯ лежу, болею,\nСам себя жалею.\nГде товарищи мои?\nКак проводят лето?\nБез меня ведут бои\nНа футболе где-то...\nЯ лежу, болею,\nСам себя жалею.\nЖду, когда в конце концов\nРаспахнутся двери\nИ ворвутся шесть мальцов,\nПять по крайней мере.\nНо в квартире тишина...\nТру глаза спросонок,\nВдруг я вижу (вот те на!)—\nВходят пять девчонок.\nПять девчонок сели в ряд\nУ моей кровати.\n— Ну, довольно!— говорят.—\nПоболел, и хватит.\nПесни знаешь или нет?\nБудешь запевалой!—\nЯ киваю им в ответ:\n— Что ж, споем, пожалуй.\nТанька (тонкий голосок,\nХвостик на затылке)\nГоворит: — А это сок\nДля тебя в бутылке.\nЧудеса! Мальчишек жду,\nА пришли девчата.\nЯ же с ними не в ладу,\nВоевал когда-то.\nЯ лежу, болею,\nСам себя жалею,\nКак с девчонками спою,\nСразу веселею.","name": "Я лежу, болею","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1766, "fields": {"themes": [7],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1903","text": "Пройдемте по миру, как дети,\nПолюбим шуршанье осок,\nИ терпкость прошедших столетий,\nИ едкого знания сок.\nТаинственный рой сновидений\nОвеял расцвет наших дней.\nРебенок - непризнанный гений\nСредь буднично-серых людей.","name": "Пройдемте по миру, как дети...","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1767, "fields": {"themes": [20],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1971","text": "Свет похож на тьму,\nВ мыслях — пелена.\nТридцать лет тому\nНачалась война.\nДиктор — словно рад...\nДушно, думать лень.\nТридцать лет назад\nБыл просторный день.\nСтала лишней ложь,\nБыл я братству рад...\nА еще был дождь —\nТридцать лет назад.\nДождь, азарт игры,\nВеры и мечты...\nСколько с той поры\nУтекло воды?\nСколько средь полей\nУ различных рек\nПолегло парней,\nМолодых навек?\nРазве их сочтешь?\nРаны — жизнь души.\nОткрывалась ложь\nВ свете новой лжи...\nХоть как раз тогда\nЧестной прозе дня\nНачала беда\nОбучать меня.\nЯ давно другой,\nПроступила суть.\nМой ничьей тоской\nНе оплачен путь.\nНо все та же ложь\nОмрачает день.\nСтал на тьму похож\nСвет — и думать лень.\nЧто осталось?.. Быт,\nСуета, дела...\nТо ли совесть спит,\nТо ли жизнь прошла.\nТо ль свой суд вершат\nПлешь да седина...\nТридцать лет назад\nНачалась война.","name": "22 июня 1971 года","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1768, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1955","text": "Где-то видел вас, а где - не знаю,\nИ припомнить сразу не могу.\nВсе же неуверенно киваю,\nДаже улыбаюсь на бегу.\nСдержанно и чуть недоуменно\nВы мне отвечаете кивком,\nТоже вспоминая напряженно:\nВам знаком я или не знаком.\nПять минут тревожит эта тайна,\nДа и то, конечно, не всерьез.\nПросто где-то видел вас случайно,\nДвух-трех слов при вас не произнес.\nНикакая память не поможет,\nНет, не помню вашего лица...\nА ведь кто-то вас забыть не может\nИ не позабудет до конца.","name": "Мимоходом","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1769, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Не сули мне\nзолотые горы,\nгоды жизни доброй\nне сули.\nЯ тебя покину очень скоро\nпо закону матери-земли.\nМне остались считанные весны,\nтак уж дай на выбор,\nчто хочу:\nелки сизокрылые, да сосны,\nда березку - белую свечу.\nПодари веселую дворняжку,\nхриплых деревенских петухов,\nмокрый ландыш,\nпыльную ромашку,\nсмутное движение стихов.\nДень дождливый,\nтемень ночи долгой,\nвсплески, всхлипы, шорохи\nво тьме...\nИ сырых поленьев запах волглый\nтоже, тоже дай на память мне.\nНе кори, что пожелала мало,\nне суди, что сердцем я робка.\nТак уж получилось,-\nопоздала...\nДай мне руку!\nГде твоя рука?","name": "Не сули мне золотые горы..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1770, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1895","text": "Словно бусы, сказки нижут,\nСамоцветки, ложь да ложь.\nЯзыком клевет не слижут,\nНацепили, и несешь.\nБубенцы к дурацкой шапке\nПришивают, ложь да ложь.\nЗлых репейников охапки\nНакидали, не стряхнешь.\nПолетели отовсюду\nКомья грязи, ложь да ложь.\nНавалили камней груду,\nА с дороги не свернешь.\nПо болоту-бездорожью\nОгоньки там, ложь да ложь,-\nИ барахтаешься с ложью\nИли в омут упадешь.","name": "Словно бусы, сказки нижут...","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1771, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1908","text": "Осень. Мертвый простор. Углубленные грустные дали.\nЗвершительный ропот шуршащих листвою ветров.\nДля чего не со мной ты, о друг мой, в ночах, в их печали?\nСтолько звезд в них сияет в предчувствии зимних снегов.\nЯ сижу у окна. Чуть дрожат беспокойные ставни.\nИ в трубе без конца, без конца - звуки чьей-то мольбы.\nНа лице у меня поцелуй - о, вчерашний, недавний.\nПо лесам и полям протянулась дорога судьбы.\nДалеко, далеко по давнишней пробитой дороге,\nЗаливаясь, поет колокольчик, и тройка бежит.\nСтарый дом опустел. Кто-то бледный стоит на пороге.\nЭтот плачущий - кто он? Ах, лист пожелтевший шуршит.\nЭтот лист, этот лист... Он сорвался, летит, упадает...\nБьются ветки в окно. Снова ночь. Снова день. Снова ночь.\nНе могу я терпеть. Кто же там так безумно рыдает?\nЗамолчи. О, молю! Не могу, не могу я помочь.\nЭто ты говоришь? Сам с собой - и себя отвергая?\nКолокольчик, вернись. С привиденьями страшно мне быть.\nО, глубокая ночь! О, холодная осень! Немая!\nНепостижность судьбы: расставаться, страдать и любить.","name": "ОСЕНЬ","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1772, "fields": {"themes": [14],"author": "Самуил Маршак","text": "Цветная осень - вечер года -\nМне улыбается светло.\nНо между мною и природой\nВозникло тонкое стекло.\nВесь этот мир - как на ладони,\nНо мне обратно не идти.\nЕще я с Вами, но в вагоне,\nЕще я дома, но в пути.","name": "Цветная осень - вечер года..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1773, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1947","text": "Ты помнишь это дело о поджоге\nРейхстага?\nДавний тридцать третий год...\nОгромный Геринг, как кабан двуногий,\nНа прокурорской кафедре встает.\nЕще не взят историей к ответу,\nОн хочет доказать неправду свету:\n«Рейхстаг большевиками подожжен!»\nНо вот пред всеми - смуглый,\nчернобровый -\nВстал подсудимый. Чистый и суровый,\nОн в кандалах, но обвиняет - он!\nОн держит речь, неистовый болгарин.\nЕго слова секут врагов, как жгут.\nА воздух так удушлив, так угарен,-\nНа площадях, должно быть, книги жгут.\n...В тот грозный год я только кончил школу.\nВихрастые посланцы комсомола\nВели метро под утренней Москвой.\nМы никогда не видели рейхстага.\nНас восхищала львиная отвага\nБолгарина с могучей головой.\nПрошло немало лет.\nА в сорок пятом\nТем самым, только выросшим, ребятам\nПришлось в далеких побывать местах,\nПришлось ползти берлинским Зоосадом...\n«Ударим зажигательным снарядом!»\n«Горит рейхстаг! Смотри, горит рейхстаг!»\nПрекрасный день - тридцатое апреля.\nТяжелый дым валит из-за колонн.\nТеперь - не выдумка - на самом деле\nРейхстаг большевиками подожжен!","name": "Дело о поджоге рейхстага","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1774, "fields": {"themes": [7],"author": "Илья Эренбург","text": "Полярная звезда и проседь окон.\nКакая же плясунья унесет\nДва рысьих солнца мертвого Востока\nСреди густых серебряных тенёт?\nНу как же здесь любить, забыв о гневе?\nПротяжен ямб, прохладой веет смерть.\nВедь, полюбив, унылый Псалмопевец\nКимвал не трогал и кричал, как зверь.\nО, расступись!— ведь расступилось море\nЯ перейду, я больше не могу.\nЗачем тебе пророческая горечь\nМоих сухих и одичалых губ?\nНе буду ни просить, ни прекословить,\nИ всё ж боюсь, что задохнешься ты,—\nВедь то, что ты зовешь моей любовью,—\nЛишь взрыв ветхозаветной духоты.","name": "Полярная звезда и проседь окон..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1775, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1969","text": "Как-то раз, цитаты Мао прочитав,\nВышли к нам они с большим его портретом,-\nМы тогда чуть-чуть нарушили устав...\nОстальное вам известно по газетам.\nВспомнилась песня, вспомнился стих -\nСловно шепнули мне в ухо:\n\"Сталин и Мао слушают их\",-\nВот почему заваруха.\nПри поддержке минометного огня,\nМолча, медленно, как будто на охоту,\nРать китайская бежала на меня,-\nПозже выяснилось - численностью в роту.\nВспомнилась песня, вспомнился стих -\nСловно шепнули мне в ухо:\n\"Сталин и Мао слушают их\",-\nВот почему заваруха.\nРаньше - локти хоть кусать, но не стрелять,\nЛучше дома пить сгущенное какао,-\nНо сегодня приказали: не пускать,-\nТеперь вам шиш, но пасаран, товарищ Мао!\nВспомнилась песня, вспомнился стих -\nСловно шепнули мне в ухо:\n\"Сталин и Мао слушают их\",-\nВот почему заваруха.\nРаньше я стрелял с колена - на бегу,-\nНе привык я просто к медленным решеньям,\nРаньше я стрелял по мнимому врагу,\nА теперь придется по живым мишеням.\nВспомнилась песня, вспомнился стих -\nСловно шепнули мне в ухо:\n\"Сталин и Мао слушают их\",-\nВот почему заваруха.\nМины падают, и рота так и прет -\nКто как может - по воде, не зная броду...\nЧто обидно - этот самый миномет\nПодарили мы китайскому народу.\nВспомнилась песня, вспомнился стих -\nСловно шепнули мне в ухо:\n\"Сталин и Мао слушают их\",-\nВот почему заваруха.\nОн давно - великий кормчий - вылезал,\nА теперь, не успокоившись на этом,\nНаши братья залегли - и дали залп...\nОстальное вам известно по газетам.","name": "Как-то раз, цитаты Мао прочитав...","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1776, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1914","text": "Я помню нежность ваших плеч\nОни застенчивы и чутки.\nИ лаской прерванную речь,\nВдруг, после болтовни и шутки.\nВолос червонную руду\nИ голоса грудные звуки.\nСирени темной в час разлуки\nПятиконечную звезду.\nИ то, что больше и странней:\nИз вихря музыки и света —\nВзор, полный долгого привета,\nИ тайна верности... твоей.","name": "Я помню нежность ваших плеч...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1777, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Мелодия становится цветком,\nОн распускается и осыпается,\nОн делается ветром и песком,\nЛетящим на огонь весенним мотыльком,\nВетвями ивы в воду опускается...\nПроходит тысяча мгновенных лет\nИ перевоплощается мелодия\nВ тяжелый взгляд, в сиянье эполет,\nВ рейтузы, в ментик, в \"Ваше благородие\"\nВ корнета гвардии - о, почему бы нет?..\nТуман... Тамань... Пустыня внемлет Богу.\n- Как далеко до завтрашнего дня!..\nИ Лермонтов один выходит на дорогу,\nСеребряными шпорами звеня.","name": "Мелодия становится цветком..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1778, "fields": {"themes": [20],"author": "Роберт Рождественский","date_from": "1962","text": "Памяти наших отцов и старших\nбратьев, памяти вечно молодых\nсолдат и офицеров Советской\nАрмии, павших на фронтах\nВеликой Отечественной войны.\n(Поэма)\nВечная\nслава\nгероям!\nВечная слава!\nВечная слава!\nВечная\nслава\nгероям!\nСлава героям!\nСлава!!\n...Но зачем она им,\nэта слава,—\nмертвым?\nДля чего она им,\nэта слава,—\nпавшим?\nВсе живое —\nспасшим.\nСебя —\nне спасшим.\nДля чего она им,\nэта слава,—\nмертвым?..\nЕсли молнии\nв тучах заплещутся жарко,\nи огромное небо\nот грома\nоглохнет,\nесли крикнут\nвсе люди\nземного шара,—\nни один из погибших\nдаже не вздрогнет.\nЗнаю:\nсолнце\nв пустые глазницы\nне брызнет!\nЗнаю:\nпесня\nтяжелых могил\nне откроет!\nНо от имени\nсердца,\nот имени\nжизни,\nповторяю!\nВечная\nСлава\nГероям!..\nИ бессмертные гимны,\nпрощальные гимны\nнад бессонной планетой\nплывут\nвеличаво...\nПусть\nне все герои,—\nте,\nкто погибли,—\nпавшим\nвечная слава!\nВечная\nслава!!\nВспомним всех поименно,\nгорем\nвспомним\nсвоим...\nЭто нужно —\nне мертвым!\nЭто надо —\nживым!\nВспомним\nгордо и прямо\nпогибших в борьбе...\nЕсть\nвеликое право:\nзабывать\nо себе!\nЕсть\nвысокое право:\nпожелать\nи посметь!..\nСтала\nвечною славой\nмгновенная\nсмерть!\nРазве погибнуть\nты нам завещала,\nРодина?\nЖизнь\nобещала,\nлюбовь\nобещала,\nРодина.\nРазве для смерти\nрождаются дети,\nРодина?\nРазве хотела ты\nнашей\nсмерти,\nРодина?\nПламя\nударило в небо!—\nты помнишь,\nРодина?\nТихо сказала:\n«Вставайте\nна помощь...»\nРодина.\nСлавы\nникто у тебя не выпрашивал,\nРодина.\nПросто был выбор у каждого:\nя\nили\nРодина.\nСамое лучшее\nи дорогое —\nРодина.\nГоре твое —\nэто наше\nгоре,\nРодина.\nПравда твоя —\nэто наша\nправда,\nРодина.\nСлава твоя —\nэто наша\nслава,\nРодина!\nПлескалось\nбагровое знамя,\nгорели\nбагровые звезды,\nслепая пурга\nнакрывала\nбагровый от крови\nзакат,\nи слышалась\nпоступь\nдивизий,\nвеликая поступь\nдивизий,\nжелезная поступь\nдивизий,\nточная\nпоступь\nсолдат!\nНавстречу раскатам\nревущего грома\nмы в бой поднимались\nсветло и сурово.\nНа наших знаменах\nначертано\nслово:\nПобеда!\nПобеда!!\nВо имя Отчизны —\nпобеда!\nВо имя живущих —\nпобеда!\nВо имя грядущих —\nпобеда!\nВойну\nмы должны сокрушить.\nИ не было гордости\nвыше,\nи не было доблести\nвыше —\nведь кроме\nжелания выжить\nесть еще\nмужество\nжить!\nНавстречу раскатам\nревущего грома\nмы в бой поднимались\nсветло и сурово.\nНа наших знаменах\nначертано слово\nПобеда!\nПобеда!!\nЧерный камень,\nчерный камень,\nчто ж молчишь ты,\nчерный камень?\nРазве ты\nхотел такого?\nРазве ты\nмечтал когда-то\nстать надгробьем\nдля могилы\nНеизвестного\nсолдата?\nЧерный камень.\nЧто ж молчишь ты,\nчерный камень?..\nМы в горах\nтебя\nискали.\nСкалы\nтяжкие\nдробили.\nПоезда в ночах\nтрубили.\nМастера в ночах\nне спали,\nчтобы\nумными руками\nчтобы\nсобственною\nкровью\nпревратить\nобычный камень\nв молчаливое\nнадгробье...\nРазве камни\nвиноваты\nв том,\nчто где-то\nпод землею\nслишком долго\nспят солдаты?\nБезымянные\nсолдаты.\nНеизвестные\nсолдаты...\nА над ними\nтравы сохнут,\nА над ними\nзвезды меркнут.\nА над ними\nкружит\nберкут\nи качается\nподсолнух.\nИ стоят над ними\nсосны.\nИ пора приходит\nснегу.\nИ оранжевое солнце\nразливается\nпо небу.\nВремя\nдвижется над ними...\nНо когда-то,\nно когда-то\nкто-то в мире\nпомнил\nимя\nНеизвестного\nсолдата!\nВедь еще\nдо самой смерти\nон имел друзей\nнемало.\nВедь еще\nживет на свете\nочень старенькая\nмама.\nА еще была\nневеста.\nГде она теперь —\nневеста?..\nУмирал солдат —\nизвестным.\nУмер —\nНеизвестным.\nОй, зачем ты,\nсолнце красное,\nвсе уходишь —\nне прощаешься?\nОй, зачем\nс войны безрадостной,\nсын,\nне возвращаешься?\nИз беды\nтебя я выручу,\nприлечу\nорлицей быстрою...\nОтзовись,\nмоя кровиночка!\nМаленький.\nЕдинственный...\nБелый свет\nне мил.\nИзболелась я.\nВозвратись,\nмоя надежда!\nЗернышко мое,\nЗорюшка моя.\nГорюшко мое,—\nгде ж ты?\nНе могу найти дороженьки,\nчтоб заплакать\nнад могилою...\nНе хочу я\nничегошеньки —\nтолько сына\nмилого.\nЗа лесами моя ластынька!\nЗа горами —\nза громадами...\nЕсли выплаканы\nглазыньки —\nсердцем\nплачут матери.\nБелый свет\nне мил.\nИзболелась я.\nВозвратись,\nмоя надежда!\nЗернышко мое,\nЗорюшка моя.\nГорюшко мое,—\nгде ж ты?\nКогда ты, грядущее?\nСкоро ли?\nВ ответ на какую\nболь?..\nТы видишь:\nсамые гордые\nвышли на встречу\nс тобой.\nГрозишь\nчастоколами надолб.\nПугаешь\nугластыми кручами...\nНо мы\nподнимем себя\nпо канатам,\nиз собственных нервов\nскрученных!\nВырастем.\nСтерпим любые смешки.\nИ станем\nбольше\nбогов!..\nИ будут дети\nлепить снежки\nиз кучевых\nоблаков.\nЭто песня\nо солнечном свете,\nэто песня\nо солнце в груди.\nЭто песня о юной планете,\nу которой\nвсе впереди!\nИменем солнца,\nименем Родины\nклятву даем.\nИменем жизни\nклянемся\nпавшим героям:\nто, что отцы не допели,—\nмы\nдопоем!\nТо, что отцы не построили,—\nмы\nпостроим!\nУстремленные к солнцу побеги,\nвам\nдо синих высот вырастать.\nМы —\nрожденные песней победы —\nначинаем\nжить и мечтать!\nИменем солнца,\nименем Родины\nклятву даем.\nИменем жизни\nклянемся\nпавшим героям:\nто, что отцы не допели,—\nмы\nдопоем!\nТо, что отцы не построили,—\nмы\nпостроим!\nТоропитесь,\nвеселые весны!\nМы погибшим на смену\nпришли.\nНе гордитесь,\nдалекие звезды,—\nожидайте\nгостей\nс Земли!\nИменем солнца,\nименем Родины\nклятву даем.\nИменем жизни\nклянемся\nпавшим героям:\nто, что отцы не допели,—\nмы\nдопоем!\nТо, что отцы не построили,—\nмы\nпостроим!\nСлушайте!\nЭто мы\nговорим.\nМертвые.\nМы.\nСлушайте!\nЭто мы\nговорим.\nОттуда.\nИз тьмы.\nСлушайте!\nРаспахните глаза.\nСлушайте до конца.\nЭто мы\nговорим,\nмертвые.\nСтучимся\nв ваши\nсердца...\nНе пугайтесь!\nОднажды\nмы вас потревожим во сне.\nНад полями\nсвои голоса пронесем в тишине.\nМы забыли,\nкак пахнут цветы.\nКак шумят тополя.\nМы и землю\nзабыли.\nКакой она стала,\nземля?\nКак там птицы?\nПоют на земле\nбез нас?\nКак черешни?\nЦветут на земле\nбез нас?\nКак светлеет\nрека?\nИ летят облака\nнад нами?\nБез нас.\nМы забыли траву.\nМы забыли деревья давно.\nНам\nшагать по земле\nне дано.\nНикогда не дано!\nНикого не разбудит\nоркестра\nпечальная\nмедь...\nТолько самое страшное,—\nдаже страшнее,\nчем смерть:\nзнать,\nчто птицы\nпоют на земле\nбез нас!\nЧто черешни\nцветут на земле\nбез нас!\nЧто светлеет\nрека.\nИ летят облака\nнад нами.\nБез нас.\nПродолжается жизнь.\nИ опять\nначинается день.\nПродолжается жизнь.\nПриближается\nвремя дождей.\nНарастающий ветер\nколышет\nбольшие хлеба.\nЭто —\nваша судьба.\nЭто —\nобщая наша\nсудьба...\nТак же птицы\nпоют на земле\nбез нас.\nИ черешни\nцветут на земле\nбез нас.\nИ светлеет\nрека.\nИ летят облака\nнад нами.\nБез нас...\nЯ\nне смогу.\nЯ\nне умру...\nЕсли\nумру —\nстану\nтравой.\nСтану\nлиствой.\nДымом костра.\nВешней землей.\nРанней звездой.\nСтану волной,\nпенной\nволной!\nСердце\nсвое\nвдаль\nунесу.\nСтану\nросой,\nпервой грозой,\nсмехом\nдетей,\nэхом\nв лесу...\nБудут в степях\nтравы\nшуметь.\nБудет стучать\nв берег\nволна...\nТолько б\nдопеть!\nТолько б\nуспеть!\nТолько б\nиспить\nчашу\nдо дна!\nТолько б\nв ночи\nпела\nтруба!\nТолько б\nв полях\nзрели\nхлеба!..\nДай мне\nясной жизни,\nсудьба!\nДай мне\nгордой смерти,\nсудьба!\nПомните!\nЧерез века,\nчерез года,—\nпомните!\nО тех,\nкто уже не придет\nникогда,—\nпомните!\nНе плачьте!\nВ горле\nсдержите стоны,\nгорькие стоны.\nПамяти\nпавших\nбудьте\nдостойны!\nВечно\nдостойны!\nХлебом и песней,\nМечтой и стихами,\nжизнью\nпросторной,\nкаждой секундой,\nкаждым дыханьем\nбудьте\nдостойны!\nЛюди!\nПокуда сердца\nстучатся,—\nпомните!\nКакою\nценой\nзавоевано счастье,—\nпожалуйста,\nпомните!\nПесню свою\nотправляя в полет,—\nпомните!\nО тех,\nкто уже никогда\nне споет,—\nпомните!\nДетям своим\nрасскажите о них,\nчтоб\nзапомнили!\nДетям\nдетей\nрасскажите о них,\nчтобы тоже\nзапомнили!\nВо все времена\nбессмертной\nЗемли\nпомните!\nК мерцающим звездам\nведя корабли,—\nо погибших\nпомните!\nВстречайте\nтрепетную весну,\nлюди Земли.\nУбейте\nвойну,\nпрокляните\nвойну,\nлюди Земли!\nМечту пронесите\nчерез года\nи жизнью\nнаполните!..\nНо о тех,\nкто уже не придет\nникогда,—\nзаклинаю,—\nпомните!","name": "Реквием (Вечная слава героям...)","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1779, "fields": {"themes": [19],"author": "Агния Барто","text": "Мы с дедом красили сарай,\nМы встали с ним чуть свет.\n- Сначала стену вытирай,-\nУчил меня мой дед. -\nТы ототри ее, очисть,\nТогда смелей берись за кисть.\nТак и летала кисть моя!\nГремел на небе гром,\nА мне казалось - это я\nГремлю своим ведром.\nНу, наконец сарай готов.\nМой дедушка так рад!\nЭх, взять бы краски всех цветов\nИ красить всё подряд!\nНемного краски есть в ведре,\nНа донышке, чуть-чуть,-\nЯ завтра встану на заре,\nПокрашу что-нибудь!","name": "Маляр"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1780, "fields": {"themes": [],"author": "Федерико Лорка","text": "Начинается\nПлач гитары.\nРазбивается\nЧаша утра.\nНачинается\nПлач гитары.\nО, не жди от нее\nМолчанья,\nНе проси у нее\nМолчанья!\nНеустанно\nГитара плачет,\nКак вода по каналам - плачет,\nКак ветра над снегами - плачет,\nНе моли ее\nО молчанье!\nТак плачет закат о рассвете,\nТак плачет стрела без цели,\nТак песок раскаленный плачет\nО прохладной красе камелий,\nТак прощается с жизнью птица\nПод угрозой змеиного жала.\nО гитара,\nБедная жертва\nПяти проворных кинжалов!\n(Перевод М.Цветаевой)","name": "Гитара"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1781, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "А. Скрябину\nThine are these orbs\nof light and shade\nTennyson*\nВ рассветную пору,\nСулившую вёдро,\nОтцветшей, далекой весной,\nБеспечно и бодро —\nПо древнему бору —\nБродил я тропою лесной.\nБыл сон... Лишь на елях\nИ соснах, чьи ветки\nСплетались в шатры, в купола,—\nКак трепет их редкий,\nНа плавных качелях\nКачалась зеленая мгла...\nИ шел я... И долог\nБыл час беззаботный,\nЧто сладко баюкал меня...\nИ сумрак дремотный\nТянулся, как полог,\nМеж мной и безмерностью дня.\nЛишь в полдень, нежданно,\nСквозь зыбь на осине —\nОт вихря, объявшего лес —\nПолоскою синей,\nИ жутко и странно,\nМелькнула мне бездна небес...\nТак снилось — так было...\nИ полдень и лето\nПогасли у края стези...\nИ тщетно их цвета\nВ тревоге унылой\nИщу я вдали и вблизи...\nЛишь слышу я шорох\nОсенней печали,\nНемолчной в заглохшем кругу...\nИ листья опали,\nИ мертвый их ворох\nВстречаю на каждом шагу...\nИ в мертвом просторе,\nНад серой дорогой,\nГде глухо седеет трава,\nБезмолвно и строго,\nКак сонное море,\nРаскрыла свой мир синева...\n* Эти сферы света и тени - твои (англ.). Альфред Теннисон (1809-1892) - английский поэт.","name": "Путь к синеве"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1782, "fields": {"themes": [7,18],"author": "Иван Никитин","date_from": "1849","text": "Когда, мой друг, в часы одушевленья\nДалеких лет прекрасное значенье\nПредузнает восторженный твой ум,\nКак я люблю свободу этих дум!\nКак радостно словам твоим внимаю,\nА между тем и помню я и знаю,\nЧто нас судьба неверная хранит,\nЧто счастию легко нам изменить\nИ, может быть, в те самые мгновенья,\nКогда на грудь твою в самозабвенье\nСклоняюсь я горячей головой,\nБыть может, рок нежданною грозой,\nКак божий гром, закрытый облаками,\nУже готов обрушиться над нами.","name": "Когда, мой друг, в часы одушевленья...","date_to": "1853"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1783, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1760","text": "Во аде злобою смерть люта воспылала,\nИ две болезни вдруг оттоль она послала,\nЕдиной — дочери моей вон дух извлечь,\nДругою — матери ея живот пресечь.\nНа вспоможение пришел ко мне разитель,\nИскусный горести моей преобразитель.\nБолезнь он матери одним ударом сшиб,\nИ жар болезни сей погиб.\nДругая, разъярясь, жесточе закипела,\nИ противление недвижима терпела.\nПотом напасть моя готова уж была,\nПриближилася смерть и косу подняла,\nКак гидра, зашипела,\nА я вскричал: «Прости, любезна дочь моя!»\nВульф бросился на смерть и поразил ея.","name": "Стихи Г. хирургу Вульфу","date_to": "1760"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1784, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1941","text": "Украина, Украйна, Украина,\nДорогая моя!\nТы разграблена, ты украдена,\nНе слыхать соловья.\nЯ увидел тебя распятою\nНа немецком штыке\nИ прошел равниной покатою,\nКак слеза по щеке.\nВ торбе путника столько горести,\nНелегко пронести.\nДаже землю озябшей горстью я\nЗабирал по пути.\nИ леса твои, и поля твои -\nВсе забрал бы с собой!\nЯ бодрил себя смертной клятвою -\nСнова вырваться в бой.\nТы лечила мне раны ласково,\nУкрывала, когда,\nГусеничною сталью лязгая,\nПодступала беда.\nВсе ж я вырвался, вышел с запада\nК нашим, к штабу полка,\nВесь пропитанный легким запахом\nТвоего молока.\nЖди теперь моего возвращения,\nБей в затылок врага.\nСила ярости, сила мщения,\nКак любовь, дорога.\nНаша армия скоро ринется\nВ свой обратный маршрут.\nВижу - конница входит в Винницу,\nВ Киев танки идут.\nМчатся лавою под Полтавою\nГромы наших атак.\nНаше дело святое, правое.\nБудет так. Будет так!","name": "Украине моей","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1785, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1966","text": "Кончен день. И в балагане жутком\nЯ воспользовался промежутком\nМежду «сколько света» и «ни зги».\nКончен день, изображенный резко,\nПолный визга, дребезга и треска,\nОн непрочен, как сырая фреска,\nОт которой сыплются куски.\nВсе, что было, смазано и стерто.\nТак какого – спросите вы – черта\nСклеивать расколотый горшок?\nПравильно, не стоит! Неприлично\nПеред нашей публикой столичной\nСлавить каждый свой поступок личный,\nХаять каждый личный свой грешок.\nВот она – предельная вершина!\nВот моя прядильная машина,–\nХод ее не сложен, не хитер.\nЯ, слагатель басен и куплетов,\nИнфракрасен, ультрафиолетов,\nВаш слуга, сограждане,– и следов...\nВательно – Бродяга и Актер,\nСказочник и Выдумщик Вселенной,\nФауст со Спартанскою Еленой,\nДон-Кихот со скотницей своей,\nДон-Жуан с любою первой встречной,\nВечный муж с подругой безупречной,\nНовосел приморский и приречный,\nПраотец несчетных сыновей.\nВек недолог. Время беспощадно.\nНо на той же сцене, на площадной,\nЖизнь беспечна и недорога.\nТрачу я последние излишки\nИ рифмую бледные мыслишки,\nА о смерти знаю понаслышке.\nТак и существую.\nВаш слуга.","name": "Балаганный зазывала","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1786, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Осенняя эмаль.\nСад туманен. Сад мой донят\nБелым холодом низин.\nРавнодушно он уронит\nСвой венец из георгин.\nСад погиб...\nА что мне в этом.\nЕсли в полдень глянешь ты,\nХоть эмалевым приветом\nСквозь последние листы?"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1787, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1910","text": "Валентин говорит о сестре в кабаке,\nВыхваляет ее ум и лицо,\nА у Маргариты на левой руке\nПоявилось дорогое кольцо.\nА у Маргариты спрятан ларец\nПод окном в золотом плюще.\nЕй приносит так много серег и колец\nЗлой насмешник в красном плаще.\nХоть высоко окно в Маргаритин приют,\nУ насмешника лестница есть.\nПусть звонко на улицах студенты поют,\nПрославляя Маргаритину честь,\nСлишком ярки рубины и томен апрель,\nЧтоб забыть обо всем, не знать ничего...\nМарта гладит любовно полный кошель,\nТолько... серой несет от него.\nВалентин, Валентин, позабудь свой позор.\nАх, чего не бывает в летнюю ночь!\nУж на что Риголетто был горбат и хитер,\nИ над тем насмеялась родная дочь.\nГрозно Фауста в бой ты зовешь, но вотще!\nЕго нет... Его выдумал девичий стыд.\nЛишь насмешника в красном и дырявом плаще\nТы найдешь... И ты будешь убит.","name": "Маргарита","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1788, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1957","text": "Я приобрел у букинистов\nКнижонку пухлую одну,\nГде океана рев неистов\nИ корабли идут ко дну.\nОна была грязна, потерта,-\nОбыкновенное старье,\nНо ей цена была пятерка,\nИ я в дорогу взял ее.\nВ ней было все: любви рожденье,\nДобра над мраком торжество\nИ о простуде рассужденья,-\nНо как написано мертво!\nВ тягучей этой веренице\n(Проливы, шпаги, парики)\nНа сто семнадцатой странице\nЯ встретил надпись от руки.\nИ в ней была такая сила,\nЧто сердце дрогнуло слегка.\n\"Я вас люблю!\"- она гласила,\nТа рукописная строка.\nЯ замер,- вы меня поймете,\nПеревернул страницу враз\nИ увидал на обороте:\n\"Я тоже полюбила вас...\"\nИ предо мною словно вспышка -\nТенистый сад, речонки гладь.\nОна:- Простите, что за книжка?\nОн:- Завтра дам вам почитать...\n...Я ехал в ночь. Луна вставала.\nЯ долго чай дорожный пил\nИ не досадовал нимало,\nЧто книжку глупую купил.\nИ, как в магическом кристалле,\nМне сквозь огни и времена\n\"Я вас люблю!\"- в ночи блистали\nТоржественные письмена.","name": "Надпись на книге","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1789, "fields": {"themes": [7],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1917","text": "Над черным очертаньем мыса —\nЛуна — как рыцарский доспех.\nНа пристани — цилиндр и мех,\nХотелось бы: поэт, актриса.\nОгромное дыханье ветра,\nДыханье северных садов,—\nИ горестный, огромный вздох:\n— Ne laissez pas trainer mes lettres!*\n* «Не раскидывайте мои письма!» (фр.)\nТак, руки заложив в карманы,\nСтою. Синеет водный путь.\n— Опять любить кого-нибудь?—\nТы уезжаешь утром рано.\nГорячие туманы Сити —\nВ глазах твоих. Вот так, ну вот...\nЯ буду помнить — только рот\nИ страстный возглас твой: — Живите!\nСмывает лучшие румяна —\nЛюбовь. Попробуйте на вкус,\nКак слезы — солоны. Боюсь,\nЯ завтра утром — мертвой встану.\nИз Индии пришлите камни.\nКогда увидимся?— Во сне.\n— Как ветрено!— Привет жене,\nИ той — зеленоглазой — даме.\nРевнивый ветер треплет шаль.\nМне этот час сужден — от века.\nЯ чувствую у рта и в веках\nПочти звериную печаль.\nТакая слабость вдоль колен!\n— Так вот она, стрела Господня!—\n— Какое зарево!— Сегодня\nЯ буду бешеной Кармен.\n...Так, руки заложив в карманы,\nСтою. Меж нами океан.\nНад городом — туман, туман.\nЛюбви старинные туманы.","name": "Любви старинные туманы","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1790, "fields": {"themes": [7],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1942","text": "Я в комнате той,\nна диване промятом,\nгде пахнет мастикой и кленом сухим,\nнаполненной музыкой и закатом,\nдыханием,\nголосом,\nсмехом твоим.\nЯ в комнате той,\nгде смущенно и чинно\nстоит у стены, прижимается к ней\nчужое разыгранное пианино,\nкак маленький памятник жизни твоей.\nВсей жизни твоей.\nДо чего же немного!\nНеистовый,\nжадный,\nземной,\nмолодой,\nты засветло вышел.\nЛежала дорога\nпо вольному полю,\nнад ясной водой.\nВсе музыкой было —\nвзвивался ли ветер,\nплескалась ли рыба,\nтекла ли вода,\nи счастье играло в рожок на рассвете,\nи в бубен безжалостный била беда.\nИ сердце твое волновалось, любило,\nи в солнечном дождике смеха и слез\nвсе музыкой было,\nвсе музыкой было,\nвсе пело, гремело, летело, рвалось.\nИ ты,\nкак присягу,\nвлюбленно и честно,\nпочти без дыхания слушал ее.\nВ победное медное сердце оркестра\nкак верило бедное сердце твое!\nНа миг очутиться бы рядом с тобою,\nчтоб всей своей силою,\nнежностью всей\nдонять и услышать симфонию боя,\nпоследнюю музыку жизни твоей.\nОна загремела,\nсвятая и злая,\nи не было звуков над миром грозной.\nИ, музыки чище и проще не зная,\nты,\nраненный в сердце,\nсклонился пред ней.\nНавеки.\nИ вот уже больше не будет\nни счастья,\nни бед,\nни обид,\nни молвы,\nи ласка моя никогда не остудит\nгорячей, бедовой твоей головы.\nНавеки.\nМои опускаются руки.\nМои одинокие руки лежат...\nЯ в комнате той,\nгде последние звуки,\nкак сильные, вечные крылья, дрожат.\nЯ в комнате той,\nу дверей,\nу порога,\nу нашего прошлого на краю...\nНо ты мне оставил так много, так много:\nдве вольные жизни —\nмою и твою.\nНо ты мне оставил не жалобу вдовью\nмою неуступчивую судьбу,\nс ее задыханьями,\nжаром,\nлюбовью,\nс ночною тревогой, трубящей в трубу.\nПозволь мне остаться такой же,\nтакою,\nкакою ты некогда обнял меня,\nготовою в путь,\nнепривычной к покою,\nкак поезда, ждущею встречного дня.\nИ верить позволь немудреною верой,\nчто все-таки быть еще счастью\nи жить,\nкак ты научил меня,\nполною мерой,\nсебя не умея беречь и делить.\nВсем сердцем и всем существом в человеке,\nстрастей и порывов своих не тая,\nтак жить,\nчтоб остаться достойной навеки\nи жизни\nи смерти\nтакой, как твоя.","name": "Музыка","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1791, "fields": {"themes": [7],"author": "Лев Озеров","date_from": "1964","text": "Любовь ответственна. А если не она,\nТо что ж ответственно на этом свете:\nПризванье? Долг? Работа? Дружба? Дети?\nНет, все они, соединясь, сполна\nУшли в нее, как в море, без остатка,\nОни любовью все поглощены,\nОни невыразительно-бледны\nБез любящего сердца и сильны\nЕго ревнивой силой. Молвить кратко:\nВсе, что со мной, и все, что но со мной,\nЛюбовь в себя вбирает непреложно,\nА потому и нежно и тревожно\nОтветствует бедой, или виной,\nИли возмездьем на мои деянья.\nОтветственность ее так велика,\nЧто ни судьба, ни служба, ни строка\nНе обойдутся без ее вниманья.","name": "Любовь ответственна. А если не она...","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1792, "fields": {"themes": [7],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1902","text": "С престола ледяных громад,\nРодных высот изгнанник вольный,\nСпрядает светлый водопад\nВ теснинный мрак и плен юдольный.\nА облако, назад - горе -\nПутеводимое любовью,\nКак агнец, жертвенною кровью\nНа снежном рдеет алтаре.","name": "Возврат","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1793, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1942","text": "Ты что ж решил: Нечай — старик,\nНечаю всё равно?!\nСтарик, да жить трудом привык...\nВот то-то и оно!\nНе в те ударил ты опять,\nНе в те колокола:\nК чему года мои считать,—\nТы б сосчитал дела!\nЯ, может, хлеба одного\nВзрастил за долгий век,\nЧто если в гурт собрать его,—\nТак что там твой Казбек!\nА хлеб какой! Отборный сплошь,\nЛежит — к зерну зерно.\nВозьмешь в ладони и замрешь...\nВот то-то и оно!\nА сколько сена дал Нечай\nС бригадою своей?\nА сено ж пахло, словно чай,—\nЗаваривай и пей!\nЧто тут, что там — я первым был,\nНе сплоховал Нечай.\nДа ты, как видно, позабыл,\nГде здравствуй, где прощай.\nИ вышло так, что я сейчас\nОстался в стороне,—\nЗнать, на смех курам ты припас\nТакую должность мне:\nВесной в поля пойдет народ,\nА я — сиди с дубьем,\nСпасай, вояка, огород\nОт кур да воробьев!\nДобился почести людской,\nДождался, старина.\nДа мне ж, при должности такой,\nЖитья не даст жена.\n«Ты,— скажет,— что ж, любезный муж,\nСовсем сошел на нет?..»\nИ стыдно будет мне к тому ж\nНа фронт писать ответ.\nНа фронте сыну моему\nДва ордена дано,—\nЧитал, наверно, почему...\nВот то-то и оно!\nА чем хвалиться стану я?—\nЖиву, мол, без забот,\nМол, вместо чучела меня\nПослали в огород...\nКак будто впрямь я вышел весь,\nДобился до конца.\nПриятна, что ль, такая весть\nДля красного бойца?\nПусть я старик, но никакой\nНе вижу в том беды:\nДавно известно — старый конь\nНе портит борозды.\nИ ты меня не обижай,\nТы дай бригаду мне:\nТакой получим урожай —\nНа диво всей стране.\nУж тут позиций не сдадим,\nВ кусты не удерем,\nА то еще и молодым,\nПожалуй, нос утрем.\nУж если слаб я бить врага,\nНикак не подхожу,\nТак хлеб растить, косить луга —\nВсю душу положу!\nВсё, как на фронте, будет в срок,\nВсё, как и быть должно:\nНечай в работе знает прок...\nВот то-то и оно!","name": "Старик Нечай","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1794, "fields": {"themes": [7],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1825","text": "Клянемся честью и Черновым:\nВражда и брань временщикам,\nЦаря трепещущим рабам,\nТиранам, нас угнесть готовым!\nНет! не отечества сыны -\nПитомцы пришлецов презренных!\nМы чужды их семей надменных,\nОни от нас отчуждены.\nТак, говорят не русским словом,\nСвятую ненавидят Русь;\nЯ ненавижу их, клянусь,\nКлянуся честью и Черновым!\nНа наших дев, на наших жен\nДерзнешь ли вновь, любимец счастья,\nВзор бросить, полный сладострастья,-\nПадешь, перуном поражен.\nИ прах твой будет в посмеянье!\nИ гроб твой будет в стыд и срам!\nКлянемся дщерям и сестрам:\nСмерть, гибель, кровь за поруганье!\nА ты, брат наших ты сердец,\nГерой, столь рано охладелый,\nВзнесись в небесные пределы:\nЗавиден, славен твой конец!\nЛикуй: ты избран русским богом\nВсем нам в священный образец!\nТебе дан праведный венец!\nТы чести будешь нам залогом!","name": "На смерть Чернова","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1795, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1942","text": "Большая черная звезда.\nОстановились поезда.\nОстановились корабли.\nТравой дороги поросли.\nМолчат бульвары и сады.\nМолчат унылые дрозды.\nМолчит Марго, бела, как мел,\nМолчит Гюго, он онемел.\nНе бьют часы. Застыл фонтан.\nСтоит, не двинется туман.\nНо вот опять вошла зима\nВ пустые темные дома.\nПариж измучен, ночь не спит,\nВ бреду он на восток глядит:\nЧто значат беглые огни!\nКуда опять идут они!\nТы можешь жить! Я не живу.\nМолчи, они идут в Москву,\nОни идут за годом год,\nОни берут за дотом дот,\nТы не подымешь головы —\nОни уж близко от Москвы.\nПрощай, Париж, прощай навек!\nДалекий дым и белый снег.\nЕго ты белым не зови:\nОн весь в огне, он весь в крови.\nГляди — они бегут назад,\nГляди — они в снегу лежат.\nПылает море серых крыш,\nИ на заре горит Париж,\nКак будто холод тех могил\nЕго согрел и оживил.\nЯ вижу свет и снег в крови.\nЯ буду жить. И ты живи.","name": "Большая черная звезда...","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1796, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1967","text": "В пространстве, не дыша,\nнесется без дорог\nеще одна душа\nв невидимый чертог.\nА в сумраке, внизу,\nизмученный сосуд\nв кладбищенском лесу\nдве лошади везут.\nОтсюда не воззвать,\nотсюда не взглянуть.\nРасставшихся в кровать\nбольницы не вернуть.\nПростились без тоски,\nдруг другу не грозя,\nпри жизни не враги,\nпо смерти не друзья.\nСомненья не унять.\nШевелится в груди\nстремленье уравнять\nстоль разные пути.\nПускай не объяснить\nи толком не связать,\nпускай не возопить,\nно шепотом сказать,\nчто стынущий старик,\nплывущий в темноте,\nпронзительней, чем крик\n\"Осанна\" в высоте.\nПоскольку мертвецы\nне ангелам сродни,\nа наши близнецы.\nПоскольку в наши дни\nдоступнее для нас,\nиз вариантов двух,\nстрадание на глаз\nбессмертия на слух.","name": "Элегия на смерть Ц. В.","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1797, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1967","text": "Пахнет день\nМашинным отделеньем\nПереполненного парохода.\nК берегам\nПлывем мы отдаленным,\nИ хоть ближе год они от года —\nРазве что грядущим поколеньям,\nНаконец, покажется природа\nШироко раскинувшимся лоном,\nНа котором отдохнуть охота,\nРасставаясь с блещущим салоном\nКомфортабельного\nСамолета.","name": "Пахнет день машинным отделеньем...","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1798, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1909","text": "Я не лгал никогда никому,\nОттого я страдать обречен,\nОттого я людьми заклеймен,\nИ не нужен я им потому.\nНикому никогда я не лгал.\nОттого жизнь печально течет.\nМне чужды и любовь, и почет\nТех, чья мысль - это лживый закал.\nИ не знаю дороги туда,\nГде смеется продажная лесть.\nНо душе утешение есть:\nЯ не лгал никому никогда.","name": "Я НЕ ЛГАЛ","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1799, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1832","text": "В темном лесе, за рекой,\nСтоит домик небольшой,\nС двумя светлыми окнами,\nС распашными воротами.\nПод замком те ворота,\nИ калитка заперта -\nЧтоб не вшел туда рогатый,\nЛеший страшный и косматый;\nЧтоб не вшел туда упырь,\nНи проезжий богатырь.\nКто ж живет тут одиноко,\nОт жилья кругом далеко?\nРыболов ли небогатый?\nИль разбойник бородатый\nВ нем спасается мольбой,\nС сундуками и казной?\nЖивет в доме с давних пор -\nКараулит царский бор -\nЛесной староста, с женою,\nС третьей дочкой молодою.\nИ для ней старик седой\nЗамыкает домик свой,-\nЧтобы в каменны палаты\nНе увез купец богатый;\nЧтоб боярин окружной\nНе прильнул бы к молодой\nБезотвязной повиликой,-\nЧтоб не быть ей горемыкой.","name": "Дом лесника","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1800, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","text": "Дай руку мне, товарищ добрый мой,\nПутем одним пойдем до двери гроба,\nИ тщетно нам за грозною бедой\nБеду грозней пошлет судьбины злоба.\nТы помнишь ли, в какой печальный срок\nВпервые ты узнал мой уголок?\nТы помнишь ли, с какой судьбой суровой\nБоролся я, почти лишенный сил?\nЯ погибал — ты дух мой оживил\nНадеждою возвышенной и новой.\nТы ввел меня в семейство добрых муз;\nДеля досуг меж ими и тобою,\nЯ ль чувствовал ее свинцовый груз\nИ перед ней унизился душою ?\nТы сам порой глубокую печаль\nВ душе носил, но что? не мне ли вверить\nСпешил ее? И дружба не всегда ль\nХоть несколько могла ее умерить?\nЗабытые фортуною слепой,\nМы ей назло друг в друге всё имели\nИ, дружества твердя обет святой,\nБестрепетно в глаза судьбе глядели.\nО! верь мне в том: чем жребий ни грозит,\nУпорствуя в старинной неприязни,\nДуша моя не ведает боязни,\nДуши моей ничто не изменит!\nТак, милый друг! позволят ли мне боги\nЯрмо забот сложить когда-нибудь\nИ весело на светлый мир взглянуть,\nПо-прежнему ль ко мне пребудут строги,\nВсегда я твой. Судьей души моей\nТы должен быть и в вёдро и в ненастье,\nУдвоишь ты моих счастливых дней\nНеполное без разделенья счастье;\nВ дни бедствия я знаю, где найти\nУчастие в судьбе своей тяжелой;\nЧего ж робеть на жизненном пути?\nИду вперед с надеждою веселой.\nЕще позволь желание одно\nМне произнесть: молюся я судьбине,\nЧтоб для тебя я стал хотя отныне,\nЧем для меня ты стал уже давно.","name": "Дельвигу (Дай руку мне...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1801, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1974","text": "Не впадай ни в тоску, ни в азарт ты\nДаже в самой невинной игре,\nНе давай заглянуть в свои карты\nИ до срока не сбрось козырей.\nОтключи посторонние звуки\nИ следи, чтоб не прятал глаза,\nЧтоб держал он на скатерти руки\nИ не смог передернуть туза.\nНикогда не тянись за деньгами,\nЕсли ж ты, проигравши, поник -\nКак у Пушкина в \"Пиковой даме\"\nТы останешься с дамою пик.\nЕсли ж ты у судьбы не в любимцах -\nСбрось очки и закончи на том,\nКрикни: \"Карты на стол, проходимцы!\"\nИ уйди с отрешенным лицом.\nМежду 1967 и","name": "Не впадай ни в тоску, ни в азарт ты...","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1802, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1908","text": "Рощи пальм и заросли алоэ,\nСеребристо-матовый ручей,\nНебо, бесконечно-голубое,\nНебо, золотое от лучей.\nИ чего еще ты хочешь, сердце?\nРазве счастье — сказка или ложь?\nДля чего ж соблазнам иноверца\nТы себя покорно отдаешь?\nРазве снова хочешь ты отравы,\nХочешь биться в огненном бреду,\nРазве ты не властно жить, как травы\nВ этом упоительном саду?","name": "Рощи пальм и заросли алоэ...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1803, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1915","text": "Девы и юношы, вспомните,\nКого мы и что мы сегодня увидели.\nЧьи взоры и губы истом не те,\nА ты вчера и позавчера, увы, дели.\nГоре вам, горе вам, жители пазух,\nМира и мора глубоких морщин,\nТочно на блюде, на хворях чумазых\nПоданы вами горы мужчин.\nЕсли встал он,\nПринеси ему череп \"ес\".\nВечный и мирный, жизни первый!\nЭто смерть идет на перепись\nПищевого довольства червей.\nПоймите, люди, да есть же стыд же,\nВам не хватит в Сибири лестной костылей,\nиль позовите с острова Фиджи\nЧерных и мрачных учителей\nИ проходите годами науку,\nкак должно есть человечью руку.\nНет, о друзья!\nВеличаво идемте к Войне Великанше,\nЧто волосы чешет свои от трупья.\nВоскликнемте смело, смело, как раньше:\n\"Мамонт наглый, жди копья!\"\nВкушаешь мужчин a la Строганов.\nВы не взошли на мой материк!\nБудь же неслыхан и строго нов,\nПохорон мира глухой пятерик,\nГулко шагай и глубокую тайну\nХрани вороными ушами в челах.\nЯ верю, я верю, что некогда \"майна!\"\nВоскликнет Будда и Аллах.","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1804, "fields": {"themes": [20],"author": "Евгений Винокуров","date_from": "1961","text": "Широко глаза расставлены\nИ хитрят, хитрят слегка,\nЭти синие хрусталины\nИз-под низкого платка...\nМолодые и безгрешные\nОчи ясности полны,\nМою душу отогревшие\nПосреди большой войны.\nВ избах около Мукачева -\nИздавна заведено -\nДевки песни пели вкрадчиво,\nИ вилось веретено.\nПесни были все неясные,\nНепонятные для нас.\nРозы белые и красные\nПовторялись много раз...","name": "Широко глаза расставлены...","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1805, "fields": {"themes": [7],"author": "Юлия Друнина","text": "Все зачеркнуть. И все начать сначала,\nКак будто это первая весна.\nВесна, когда на гребне нас качала\nХмельная океанская волна.\nКогда все было праздником и новью -\nУлыбка, жест, прикосновенье, взгляд...\nАх океан, зовущийся Любовью,\nНе отступай, прихлынь, вернись назад!","name": "Все зачеркнуть..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1806, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Языков","date_from": "1844","text": "Благодарю тебя за твой подарок милой,\nПрими радушный мой привет!\nСтихи твои блистают силой\nИ жаром юношеских лет,\nИ сладостно звучат, и полны мысли ясной.\nО! пой, пленительный певец,\nЛаская чисто и прекрасно\nМечты задумчивых сердец;\nИ пой, как соловей поет в затишье сада\nСвою весну, свою любовь,\nИ в пеньи том и вся награда\nЕму за пенье, вновь и вновь,\nИ слушают его, и громко раздается,\nИ гонит сон от ложа дев,\nИ так и льется, так и льется\nЕго серебряный напев.","name": "Я.П.Полонскому (Благодарю тебя...)","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1807, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1911","text": "Люди, когда они любят,\nДелающие длинные взгляды\nИ испускающие длинные вздохи.\nЗвери, когда они любят,\nНаливающие в глаза муть\nИ делающие удила из пены.\nСолнца, когда они любят,\nЗакрывающие ночи тканью из земель\nИ шествующие с пляской к своему другу.\nБоги, когда они любят,\nЗамыкающие в меру трепет вселенной,\nКак Пушкин - жар любви горничной Волконского.","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1808, "fields": {"themes": [18],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1895","text": "Три женщины, грязные, пьяные,\nОбнявшись, идут и шатаются.\nДрожат колокольни туманные,\nКресты у церквей наклоняются.\nЗаслышавши речи бессвязные,\nНа хриплые песни похожие,\nСмеются извозчики праздные,\nСторонятся грубо прохожие.\nИдут они, грязные, пьяные,\nПоют свои песни, ругаются...\nИ горестно церкви туманные\nПред ними крестами склоняются.","name": "Подруги","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1809, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "У Джимми и Билли всего в изобилье -\nДавай не зевай, сортируй, собирай!..\nИ Джимми и Билли давно позабыли,\nКогда собирали такой урожай.\nИ Джимми и Билли, конечно, решили\nЗакапывать яблоки в поте лица.\nРасстроенный Билли сказал: \"Или-или!-\nКопай, чтоб закончилась путаница!\"\n...И Джимми и Билли друг друга побили.\nУра! Караул! Закопай! Откопай!..\nАн глядь - парники все вокруг подавили.\nХозяин, где яблоки? Ну, отвечай!\nУ Джимми и Билли всего в изобилье -\nДавай не зевай, сортируй, собирай!..\nИ Джимми и Билли давно позабыли,\nКогда собирали такой урожай!","name": "Джимми и Билли","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1810, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1915","text": "Чай пила с постным сахаром,\nУмилялась и потела.\nСтрашила смертными делами\nСвое веское тело.\n\"Ручки вы мои, ножки,\nСлушайте, послушайте,\nКак сороконожки\nБудут кушать вас.\nЧерт уставит ночью\nОстрыми гвоздями мягкую кровать.\nБудет каждый встречный ангелочек\nВас щипать!\"\nИ хлестала, кувыркалась, уступала,\nРазметавшись донага,\nСветлым маслом умащала\nТемного врага.\nНо Господь услышал в день Субботний\nТвари ярость и испуг.\nОн призвал ее. От слабой плоти\nИзошел какой-то теплый дух.","name": "Чай пила с постным сахаром...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1811, "fields": {"themes": [7],"author": "Расул Гамзатов","text": "- Скажи, каким огнем был рад\nГореть ты в молодости, брат?\n- Любовью к женщине!\n- Каким, не избежав потерь,\nГоришь огнем ты и теперь?\n- Любовью к женщине!\n- Каким, ответь, желаешь впредь\nОгнем пожизненно гореть?\n- Любовью к женщине!\n- Чем дорожишь ты во сто крат\nПревыше славы и наград?\n- Любовью женщины!\n- Чем был низвергнут, как поток,\nИ вознесен ты, как клинок?\n- Любовью женщины!\n- С чем вновь,\nкак рок ни прекословь,\nРазделишь не на срок любовь?\n- С любовью женщины!\n- А с чем, безумный человек,\nТогда окончится твой век?\n- С любовью женщины!\nПер. Я.Козловского","name": "Скажи, каким огнем был рад..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1812, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рерих","date_from": "1915","text": "Черепа мы снова нашли.\nНо не было знаков на них.\nОдин топором был\nрассечен. Другой пронзен\nбыл стрелою. Но не для\nнас эти знаки. Тесно\nлежали, без имени все,\nсхожие между собою. Под\nними лежали монеты.\nИ лики их были стерты.\nМилый друг, ты повел\nменя ложно. Знаки\nсвященные мы не найдем\nпод землею.","name": "Под землею","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1813, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1924","text": "Ночь дана, чтоб думать и курить\nи сквозь дым с тобою говорить.\nХорошо... Пошуркивает мышь,\nмного звезд в окне и много крыш.\nКость в груди нащупываю я:\nродина, вот эта кость - твоя.\nВоздух твой, вошедший в грудь мою,\nя тебе стихами отдаю.\nСиней ночью рдяная ладонь\nохраняла вербный твой огонь.\nИ тоскуют впадины ступней\nпо земле пронзительной твоей.\nТак все тело - только образ твой,\nи душа, как небо над Невой.\nПокурю и лягу, и засну,\nи твою почувствую весну:\nугол дома, памятный дубок,\nграблями расчесанный песок.","name": "К Родине","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1814, "fields": {"themes": [7],"author": "Эдуард Багрицкий","text": "монолог\nЯ слишком слаб, чтоб латы боевые\nИль медный шлем надеть! Но я пройду\nПо всей стране свободным менестрелем.\nЯ у дверей харчевни запою\nО Фландрии и о Брабанте милом.\nЯ мышью остроглазою пролезу\nВ испанский лагерь, ветерком провею\nТам, где и мыши хитрой не пролезть.\nВеселые я выдумаю песни\nВ насмешку над испанцами, и каждый\nФламандец будет знать их наизусть.\nСвинью я на заборе нарисую\nИ пса ободранного, а внизу\nЯ напишу: \"Вот наш король и Альба\".\nЯ проберусь шутом к фламандским графам,\nИ в час, когда приходит пир к концу,\nИ погасают уголья в камине,\nИ кубки опрокинуты, я тихо,\nПеребирая струны, запою:\nВы, чьим мечом прославлен Гравелин,\nВы, добрые владетели поместий,\nГде зреет розовый ячмень, зачем\nВы покорились мерзкому испанцу?\nНастало время, и труба пропела,\nОт сытной пищи разжирели кони,\nИ дедовские боевые седла\nПокрылись паутиной вековой.\nИ ваш садовник на шесте скрипучем\nВзамен скворешни выставил шелом,\nИ в нем теперь скворцы птенцов выводят,\nПрославленным мечом на кухне рубят\nДрова и колья, и копьем походным\nПодперли стену у свиного хлева!\nТак я пройду по Фландрии родной\nС убогой лютней, с кистью живописца\nИ в остроухом колпаке шута.\nКогда ж увижу я, что семена\nВзросли, и колос влагою наполнен,\nИ жатва близко, и над тучной нивой\nДни равноденственные протекли,\nЯ лютню разобью об острый камень,\nЯ о колено кисть переломаю,\nЯ отшвырну свой шутовской колпак,\nИ впереди несущих гибель толп\nВождем я встану. И пойдут фламандцы\nЗа Тилем Уленшпегелем вперед!\nИ вот с костра я собираю пепел\nОтца, и этот прах непримеренный\nЯ в ладонку зашью и на шнурке\nСебе на грудь повешу! И когда\nХотя б на миг я позабуду долг\nИ увлекусь любовью или пьянством,\nИли усталость овладеет мной,-\nПусть пепел Клааса ударит в сердце -\nИ силой новою я преисполнюсь,\nИ новым пламенем воспламенюсь.\nЖивое сердце застучит грозней\nВ ответ удару мертвенного пепла.","name": "Тиль Уленшпигель (Монолог)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1815, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1969","text": "Не ожидала никак,\nСон уже чувствуя в теле,\nСтоя с подушкой в руках\nВозле раскрытой постели.\nСильно светила луна.\nЯрко белела рубаха.\nОн постучал - и она\nПохорошела от страха.","name": "Не ожидала никак...","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1816, "fields": {"themes": [],"author": "Расул Гамзатов","text": "Мне случалось видеть иногда:\nЗлатокузнецы - мои соседи -\nС помощью казаба без труда\nОтличали золото от меди.\nМой читатель - ценностей знаток,\nМне без твоего казаба тяжко\nРаспознать в хитросплетенье строк,\nГде под видом золота - медяшка.\nПер. Н.Гребнева","name": "Мне случалось видеть иногда..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1817, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1912","text": "Я победил: теперь вести\nНароды серые я буду,\nВ ресницах вера заблести,\nВера, помощница чуду.\nКуда? отвечу без торговли:\nИз той осоки, чем я выше,\nНарод, как дом, лишенный кровли,\nВоздвигнет стены в меру крыши.","name": "Я победил: теперь вести...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1818, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1912","text": "Дал Ты мне молодость трудную.\nСтолько печали в пути.\nКак же мне душу скудную\nБогатой Тебе принести?\nДолгую песню, льстивая,\nО славе поет судьба.\nГосподи! я нерадивая,\nТвоя скупая раба.\nНи розою, ни былинкою\nНе буду в садах Отца.\nЯ дрожу над каждой соринкою,\nНад каждым словом глупца.","name": "Дал Ты мне молодость трудную...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1819, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","text": "По чувствам братья мы с тобой,\nМы в искупленье верим оба,\nИ будем мы питать до гроба\nВражду к бичам страны родной.\nКогда ж пробьет желанный час\nИ встанут спящие народы —\nСвятое воинство свободы\nВ своих рядах увидит нас.\nЛюбовью к истине святой\nВ тебе, я знаю, сердце бьется,\nИ, верно, отзыв в нем найдется\nНа неподкупный голос мой.","name": "По чувствам братья мы с тобой..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1820, "fields": {"themes": [8],"author": "Агния Барто","text": "Летели две птички,\nСобой невелички,\nКак они летели —\nВ книжку залетели.\nПо листкам кружились,\nС нами подружились.\nСказали две птички:\n— Трудно без привычки,\nИ малы мы слишком,\nЧтоб летать по книжкам.\nВозвращаться надо\nНам в лесные чащи,\nГде всегда прохлада,\nГде ручей журчащий.\nНас в лесу синички\nЖдут на перекличке.\nВздохнули две птички,\nСобой невелички:\n— Нам пора прощаться,\nС вами расставаться!\nВы зимой в метели\nСтавьте нам кормушки!\nСо страниц слетели\nНаши две подружки,\nСели на обложку\nДа и в путь-дорожку!\nС читателем прощаются\nШустрые синицы.\nНа этом закрываются\nПестрые страницы.","name": "Пора прощаться"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1821, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1953","text": "Я кончился, а ты жива.\nИ ветер, жалуясь и плача,\nРаскачивает лес и дачу.\nНе каждую сосну отдельно,\nА полностью все дерева\nСо всею далью беспредельной,\nКак парусников кузова\nНа глади бухты корабельной.\nИ это не из удальства\nИли из ярости бесцельной,\nА чтоб в тоске найти слова\nТебе для песни колыбельной.","name": "Ветер (Я кончился...)","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1822, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1975","text": "Заморозки на почве и облысенье леса,\nнебо серое цвета кровельного железа.\nВыходя во двор нечётного октября,\nежась, число округляешь до \"ох ты бля\".\nТы не птица, чтоб улетать отсюда.\nПотому что как в поисках милой всю-то\nты проехал вселенную, дальше вроде\nнет страницы податься в живой природе.\nЗазимуем же тут, с чёрной обложкой рядом,\nпроницаемой стужей снаружи, отсюда - взглядом,\nза бугром в чистом поле на штабель слов\nпером кириллицы наколов.","name": "Заморозки на почве и облысенье леса...","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1823, "fields": {"themes": [],"author": "Юнна Мориц","date_from": "1969","text": "Отбросим ветку от окна\nИ выглянем наружу,\nА там увидим, как весна\nПеремогает стужу.\nСугробы вянут на глазах,\nИ сад шалит капелью,\nА только день тому назад\nИсхлестан был метелью.\nКазалось, это — навсегда,\nКак римское изгнанье,\nА вот прошло — и ни следа,\nОдно воспоминанье.\nБ камине скука сожжена,\nКак черновик негодный.\nДуша прекрасно сложена —\nКак раз чтоб стать свободной.\nИ все овеять и назвать\nСвоими именами,\nИ прутья в чашке целовать,\nИ сочетаться с нами.","name": "Март в Тарту","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1824, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1913","text": "Как странно,\nчто твои ноги ходят\nпо каким-то улицам,\nобуты в смешные ботинки,\nа их бы нужно без конца целовать.\nЧто твои руки\nпишут,\nзастегивают перчатки,\nдержат вилку и нелепый нож,\nкак будто они для этого созданы!..\nЧто твои глаза,\nвозлюбленные глаза\nчитают \"Сатирикон\",\nа в них бы глядеться,\nкак в весеннюю лужицу!\nНо твое сердце\nпоступает, как нужно:\nоно бьется и любит.\nТам нет ни ботинок,\nни перчаток,\nни \"Сатирикона\"...\nНе правда-ли?\nОно бьется и любит...\nбольше ничего.\nКак жалко, что его нельзя поцеловать в лоб,\nкак благонравного ребенка!","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1825, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1828","text": "Как за реченькой слободушка стоит,\nПо слободке той дороженька бежит,\nПуть-дорожка широка, да не длинна,\nРазбегается в две стороны она:\nКак налево - на кладбище к мертвецам,\nА направо - к закавказским молодцам\nГрустно было провожать мне, молодой,\nДвух родимых и по той, и по другой:\nОбручальника по левой проводя,\nС плачем матерью землей покрыла я;\nА налетный друг уехал по другой,\nНа прощанье мне кивнувши головой.","name": "Русская песня (Как за реченькой...)","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1826, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Клычков","date_from": "1929","text": "Плывет луна, и воют волки,\nВ безумии ощерив рот,\nИ ель со снежною кошелкой\nСтоит, поникнув, у ворот!..\nЗакрыл метельный саван всполье,\nИ дальний лес, и пустоша...\nИ где с такой тоской и болью\nУкроется теперь душа?..\nВсё слилось в этом древнем мире,\nИ стало всё теперь сродни:\nИ звезд мерцание в эфире,\nИ волчьи на снегу огни!..","name": "Плывет луна, и воют волки...","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1827, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1883","text": "Нет, я больше не верую в ваш идеал,\nИ вперед я гляжу равнодушно:\nЕсли б мир ваших грез и настал,—\nМне б в нем было мучительно душно:\nСтолько праведной крови погибших бойцов,\nСтолько светлых созданий искусства,\nСтолько подвигов мысли, и мук, и трудов,—\nИ итог этих трудных, рабочих веков —\nПир животного, сытого чувства!\nЖалкий, пошлый итог! Каждый честный боец\nНе отдаст за него свой терновый венец...","name": "Нет, я больше не верую в ваш идеал","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1828, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1937","text": "Утро красит нежным светом\nСтены древнего Кремля,\nПросыпается с рассветом\nВся Советская земля.\nХолодок бежит за ворот,\nШум на улицах сильней.\nС добрым утром, милый город,-\nСердце Родины моей!\nКипучая,\nМогучая,\nНикем непобедимая,-\nСтрана моя,\nМосква моя -\nТы самая любимая!\nРазгорелся день веселый,\nМорем улицы шумят,\nИз открытых окон школы\nСлышны крики октябрят.\nМай течет рекой нарядной\nПо широкой мостовой,\nЛьется песней необъятной\nНад красавицей Москвой.\nДень уходит, и прохлада\nОсвежает и бодрит.\nОтдохнувши от парада,\nГород праздничный гудит.\nВот когда встречаться парам!\nГоворлива и жива -\nПо садам и по бульварам\nРастекается Москва.\nСтала ночь на день похожей,\nМоре света над толпой.\nЭй, товарищ! Эй, прохожий!-\nС нами вместе песню пой!\nПогляди,- поет и пляшет\nВся Советская страна...\nНет тебя светлей и краше,\nНаша красная весна!\nГолубой рассвет глядится\nВ тишину Москвы-реки,\nИ поют ночные птицы -\nПаровозные гудки.\nБьют часы Кремлевской башни,\nГаснут звезды, тает тень...\nДо свиданья, день вчерашний,\nЗдравствуй, новый, светлый день!\nКипучая,\nМогучая,\nНикем непобедимая,-\nСтрана моя,\nМосква моя -\nТы самая любимая!","name": "Москва майская","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1829, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","date_from": "1975","text": "Тот жил и умер, та жила\nИ умерла, и эти жили\nИ умерли; к одной могиле\nДругая плотно прилегла.\nЗемля прозрачнее стекла,\nИ видно в ней, кого убили\nИ кто убил: на мертвой пыли\nГорит печать добра и зла.\nПоверх земли метутся тени\nСошедших в землю поколений;\nИм не уйти бы никуда\nИз наших рук от самосуда,\nКогда б такого же суда\nНе ждали мы невесть откуда.","name": "Тот жил и умер, та жила...","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1830, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","text": "Если мне скажут: \"Ты должен идти на мученье\",-\nС радостным пеньем взойду на последний костер,-\nПослушный.\nЕсли б пришлось навсегда отказаться от пенья,\nМолча под нож свой язык я и руки б простер,-\nПослушный.\nЕсли б сказали: \"Лишен ты навеки свиданья\",-\nВынес бы эту разлуку, любовь укрепив,-\nПослушный.\nЕсли б мне дали последней измены страданья,\nПринял бы в плаваньи долгом и этот пролив,-\nПослушный.\nЕсли ж любви между нами поставят запрет,\nЯ не поверю запрету и вымолвлю: \"Нет\"."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1831, "fields": {"themes": [7],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1815","text": "Пусть другие громогласно\nСлавят радости вина:\nНе вину хвала нужна!\nБахус, не хочу напрасно\nНад твоей потеть хвалой:\nО, ты славен сам собой!\nИ тебе в ней пользы мало,\nДар прямой самих богов,\nКофе, нектар мудрецов!\nНо сколь многих воспевало\nБратство лириков лихих,\nДаже не спросясь у них!\nЖар, восторг и вдохновенье\nГрудь исполнили мою -\nКофе, я тебя пою;\nВдаль мое промчится пенье,\nИ узнает целый свет,\nКак любил тебя поэт.\nЯ смеюся над врачами!\nПусть они бранят тебя,\nРевенем самих себя\nИ латинскими словами\nИ пилюлями морят -\nПусть им будет кофе яд.\nО напиток несравненный,\nТы живешь, ты греешь кровь,\nТы отрада для певцов!\nЧасто, рифмой утомленный,\nСам я в руку чашку брал\nИ восторг в себя впивал.","name": "Кофе","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1832, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1851","text": "На горе первозданной стояли они,\nИ над ними, бездонны и сини,\nПоднялись небосводы пустыни.\nА под ними земля - вся в тумане, в тени.\nИ Один был блистательней неба:\nБлагодать изливалась из кротких очей,\nИ сиял над главою венец из лучей.\nА другой был мрачнее эреба:\nИз глубоких зениц вылетали огни,\nНа челе его злоба пылала,\nИ под ним вся гора трепетала.\nИ Мессии сказал сатана:\n«Раввуни!\nОт заката светил до востока,\nЗемлю всю, во мгновение ока,\nПокажу я тебе...»\nИ десницу простер...\nПрояснилася даль... Из тумана\nЗасинелася зыбь океана,\nПоднялися громады маститые гор,\nИ земли необъятной равнина,\nВся в свету и в тени, под небесным шатром\nРазостлалася круглым, цветистым ковром.\nКаменистая степь... Палестина...\nВот седой Арарат; вот угрюмый Синай;\nПочернелые кедры Ливана;\nСеребристая нить Иордана;\nИ десницей карающей выжженный край,\nИ возлюбленный град Саваофа:\nЗдесь Сион в тощей зелени маслин, а там\nКупы низких домов с плоской кровлею, храм,\nХолм и крест на нем праздный - Голгофа.\nК югу - степь без границ. Перекатной волной\nУраганы песок поднимают,\nА на нем оазисы мелькают,\nКак зеленый узор на парче золотой.\nКрасной пылью одеты, деревья\nКлонят книзу вершины под гнетом плода;\nРазбрелись табуны кобылиц и стада\nВкруг убогих наметов кочевья;\nСмуглоликих наездников рыщут толпы;\nВоздух пламенем встречу им пышет,\nА по воздуху марево пишет\nСтены, башни, палаты, мосты и столпы...\nМимо....\nСерой, гремучей змеею,\nБесконечные кольца влача через ил,\nВ тростниках густолиственных тянется Нил.\nГорода многочленной семьею\nУлеглися на злачных его берегах;\nБлещут синие воды Мерида;\nПирамида, еще пирамида,\nИ еще, и еще,- на широких стопах\nОпершись, поднялися высоко;\nОбелисков идет непрерывная цепь;\nПолногрудые сфинксы раскинулись, в степь\nУстремляя гранитное око.\nМимо...\nИнд и Гангес среброводной четой\nКатят волны в далекое море;\nВековые леса на просторе\nРазрослися везде непроглядной стеной;\nМелкой сетью заткали лианы\nВсе просветы с верхушек дерев до корней;\nПопугаи порхают; с тяжелых ветвей\nС визгом прыгают вниз обезьяны;\nПолосатую матку тигренок сосет;\nПтичек носится яркая стая;\nОсторожно сучки раздвигая,\nСлон тяжелою поступью мерно бредет;\nНа коврах из цветов и из ягод\nЗмеи нежатся, свившись упругим кольцом,\nИ сквозь темную зелень, зубчатым венцом,\nВыдвигаются куполы пагод.\nПод нависшим их сводом, во мраке, блестит\nВ драгоценных каменьях божница;\nБезобразные идолов лица\nЛуч священной лампады слегка золотит;\nПред богами жрецы-изуверы,\nПреклоняясь во прах, благовония жгут,\nИ, в неистовой пляске кружася, поют\nСвой молитвенный гимн баядеры.\nМимо...\nСевер... Теряясь в безвестной дали,\nРазметались широко поляны;\nСмурой шапкой нависли туманы\nНад челом побелелым холодной земли.\nНечем тешить пытливые взоры:\nСнег да снег, все один, вечно девственный снег,\nДа узоры лиловые скованных рек,\nДа сосновые темные боры.\nСевер спит: усыпил его крепкий мороз,\nУложила седая подруга,\nУбаюкала буйная вьюга...\nНе проснется вовек задремавший колосс,\nИли к небу отчизны морозной\nПриподнимет главу, отягченную сном,\nЗорко глянет очами во мраке ночном\nИ воспрянет громадою грозной?\nОн воспрянет и, долгий нарушивши мир,\nГлыбы снега свои вековые\nИ оковы свои ледяные\nС мощных плеч отряхнет на испуганный мир.\nМимо...\nСловно младая наяда,\nВ светлоструйном хитоне, с венчанной главой,\nИз подводных чертогов, из бездны морской\nВыплывает небрежно Эллада.\nПрорезные ряды величавых холмов,\nОстрова, голубые заливы,\nВиноградники, спелые нивы,\nСладкозвучная сень кипарисных лесов,\nРощей пальмовых темные своды -\nСозданы для любви, наслаждений и нег...\nЧудесами искусств увенчал человек\nВековечные дива природы:\nВдохновенным напевом слепого певца\nВторят струны чарующей лиры;\nВ красоте первобытной кумиры\nВозникают под творческим взмахом резца;\nВзор дивят восковые картины\nСмелым очерком лиц, сочетаньем цветов;\nГорделивой красой храмов, стен и домов\nСпорят Фивы, Коринф и Афины.\nМимо...\nРим. Семихолмный, раскидистый Рим,\nСо своей нерушимой стеною,\nСо своею Тарпейской скалою,\nС Капитолием, с пенистым Тибром своим...\nГруды зданий над грудами зданий;\nТермы, портики, кровли домов и палат,\nТриумфальные арки, дворцы и сенат\nВ коронадах нагих изваянии\nИ в тройном ожерелье гранитных столпов.\nВдоль по стогнам всесветной столицы\nСкачут кони, гремят колесницы,\nИ, блестя подвижной чешуею щитов,\nЗа когортой проходит когорта.\nМачты стройных галер поднялись как леса,\nИ, как чайки, трепещут крылом паруса\nНа зыбях отдаленного порта.\nФорум стелется пестрою массой голов;\nВ цирке зрителей тесные группы\nОбнизали крутые уступы;\nСлышен смешанный говор и гул голосов:\nОбитателей Рима арена\nСозвала на позорище смертной борьбы.\nЗдесь с рабами сразятся другие рабы,\nВ искупленье позорного плена;\nЗдесь боец-победитель, слабея от ран,\nЮной жизнью заплатит народу\nЗа лавровый венок и свободу;\nЗдесь, при радостных кликах суровых граждан,\nВозвращенцев железного века,\nПод вестальскою ложей отворится дверь,\nНа арену ворвется некормленый зверь\nИ в куски изорвет человека...\nМимо...\nПолной кошницею свежих цветов,\nНа лазурных волнах Тирринеи,\nПоднимаются скалы Капреи.\nПосредине густых, благовонных садов\nВознеслася надменно обитель -\nПерл искусства и верх человеческих сил:\nСловно камни расплавил и снова отлил\nВ благолепные формы строитель.\nВ темных нишах, под вязями лилий и роз,\nПеред мраморным входом в чертоги,\nНастороже - хранители-боги\nИ трехглавый, из золота вылитый пес.\nКупы мирт и олив и алоэ\nВодометы жемчужного пылью кропят...\nСкоморохи в личинах наполнили сад,\nКак собрание статуй живое:\nПод кустом отдыхает сатир-паразит,\nУ фонтана гетера-наяда,\nИ нагая плясунья-дриада\nСквозь зеленые ветви лукаво глядит.\nВкруг чертогов хвалебные оды\nВоспевает согласный невидимый клир,\nПризывая с небес благоденственный мир\nНа текущие кесаря годы,\nПрорицая бессмертье ему впереди,\nИ, под стройные клирные звуки,\nОпершись на иссохшие руки,\nСтарец, в пурпурной тоге, с змеей на груди,\nСреди сонма Лаис и Глицерий,\nЗадремал на одре золотом... Это сам\nСопрестольный, соравный бессмертным богам\nВластелин полусвета - Тиверий.\n«Падши ниц, поклонись - и отдам всё сполна\nЯ тебе...» - говорит искуситель.\nОтвещает небесный учитель:\n«Отойди, отойди от меня, сатана!»","name": "Отойди от меня, сатана!","date_to": "1851"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1833, "fields": {"themes": [7],"author": "Гаврила Державин","text": "Достигнул страшный слух ко мне,\nЧто стал ты лжив и лицемерен;\nВ твоей отеческой стране,\nО льстец! мне сделался неверен.\nТы нежности, которы мне\nЯвлял любви твоей в огне,\nВо страсти новой погружаешь;\nО мне не мнишь, не говоришь,\nДругой любовь свою даришь,\nМеня совсем позабываешь.\nТе речи, те слова в устах,\nМеня которые ласкали;\nТе тайны взгляды во очах,\nКоторые меня искали;\nТе вздохи пламенной любви;\nТе нежны чувствия в крови;\nТо сердце, что меня любило;\nДуша, которая жила,\nЧтоб я душой ее была,—\nАх! все, все, все мне изменило!\nКого ж на свете почитать\nЗа справедливого возможно,\nКогда и ты уж уверять\nМеня не постыдился ложно?\nТы бог мой был, ты клятву дал,\nТы ныне клятву ту попрал.—\nО льстец! в злых хитростях отменной!\nНо нет, не клятве сей —\nЯ верила душе твоей,\nСудивши по своей влюбленной.\nК несчастию тому, что мне\nТы стал толико вероломен,\nЛюбви неистовой в огне,\nЯ слышу, до того нескромен,\nЧто, клятвы, славу, честь\nНа жертву не страшась принесть,\nВсе — говорят — сказал подробно,\nКак мной любим ты страстно был.—\nЛюбя, любви кто изменил,\nВ том сердце все на злость способно.\nА кто один хоть только раз\nБессовестен быть смел душею,\nТот всякий день, тот всякий час\nБыть может вечно вреден ею.\nТак ты, так ты таков-то лют!—\nАх нет!— Средь самых тех минут,\nКогда тебя я ненавижу,\nКогда тобою скорбь терплю,\nС тобой я твой порок люблю,\nВ тебе еще все прелесть вижу.\nМой свет! коль ты ко мне простыл,\nКогда тебе угодно стало,\nЧтоб сердце, кое ты любил,\nТебя уж больше не прельщало,—\nТак в те мне скучные часы,\nКак зришь уж не во мне красы,\nНе мне приятностьми лаская,\nСидишь с прелестницей своей,\nОтраду дай душе моей,\nМеня хоть в мыслях вображая.\nПредставь уста,— отколь любовь\nЛюбовными ты пил устами;\nПредставь глаза,— миг каждый вновь\nОтколь мой жар ты зрел очами;\nВообрази тот вид лица,\nЧто всех тебе царей венца\nИ всех приятней был вселенной.—\nАх! вид, тот вид уже не сей:\nЛишенная любви твоей,\nЯ зрю себя всего лишенной.\nЖалей о мне,— и за любовь\nОставленной твоей любезной,—\nПрошу, не проливай ты кровь,\nОдной пожертвуй каплей слезной,\nПоплачь и потужи стеня.\nИль хоть обманывай меня,\nСкажи, что ты нелицемерен,\nСкажи,— и прекрати злой слух.\nДражайший мой любовник, друг!\nКоль можно, сделайся мне верен.","name": "Пени"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1834, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Пусть мне оправдываться нечем,\nпусть спорны доводы мои,-\nпредпочитаю красноречью\nкосноязычие любви.\nКогда волненью воплотиться\nв звучанье речи не дано,\nкогда сто слов в душе родится\nи не годится\nни одно!\nКогда молчание не робость,\nно ощущение того,\nкакая отделяет пропасть\nслова от сердца твоего.\nО сердце, склонное к порывам,\nпусть будет мужеством твоим\nв поступках быть красноречивым,\nа в обожании - немым.\nИ что бы мне ни возразили,\nя снова это повторю.\n... Прости меня,\nмоя Россия,\nчто о любви\nне говорю.","name": "Пусть мне оправдываться нечем..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1835, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кочетков","text": "Свой первый трепет соловьиный\nЯ поверял ее струне,\nИ, ради нежной мандолины,\nПодруга улыбнулась мне.\nА мне казалась недостойной\nНеизощренная хвала,\nИ песня робкая - нестройной,\nИ безотзывной - ночи мгла.\nИскусством стройного напева\nЯ ныне славен и счастлив,\nИ мне порою внемлет дева,\nБлаженно руки заломив.\nНо я грущу о давнем мире,\nКогда, в пылу иной весны,\nУ сердца было лишь четыре\nНестройно плачущих струны!","name": "Свой первый трепет соловьиный..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1836, "fields": {"themes": [],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1817","text": "Цвет моей жизни, не вянь! О время сладостной скорби,\nПылкой волшебной мечты, время восторгов,- постой!\nЧем удержать его, друг мой? о друг мой, могу ли\nпривыкнуть\nК мысли убийственной жить с хладной, немою душой,\nЖить, переживши себя? Почто же, почто не угас я\nС утром моим золотым? Дельвиг, когда мы с тобой\nТайными мыслями, верою сердца делились и смело\nВ чистом слиянии душ пламенным летом неслись\nВ даль за пределы земли, в минуту божественной\nжажды\nБыло мне умереть, в небо к отцу воспарить,\nК другу созданий своих, к источнику вечного света!-\nНыне я одинок, с кем вознесуся туда,\nВ области тайных знакомых миров? Мы розно, любезный,\nС грозной судьбою никто, с жизнью меня не мирит!\nТы, о души моей брат! Затерян в толпе равнодушной,\nТвой Вильгельм сирота в шумной столице сует,\nХолод извне погашает огонь его сердца: зачем же\nЯ на заре не увял, весь еще я не лишен\nЛучшей части себя - благодатных святых упований?\nВ памяти добрых бы жил рано отцветший певец!","name": "Элегия (Цвет моей жизни, не вянь...)","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1837, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","date_from": "1957","text": "В затонах остывают пароходы,\nЧернильные загустевают воды,\nСвинцовая темнеет белизна,\nИ если впрямь земля болеет нами,\nТо стала выздоравливать она —\nТакие звезды плещут над снегами,\nТакая наступила тишина,\nИ вот уже из ледяного плена\nЕдва звучит последняя сирена.","name": "Конец навигации","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1838, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1896","text": "Дорогой скучно-длинною,\nБезрадостно-пустынною,\nОна меня вела,\nПечалями изранила,\nИ разум отуманила,\nИ волю отняла.\nПослушен ей, медлительной,\nНа путь мой утомительный\nНе жалуясь, молчу.\nНайти дороги торные,\nВеселые, просторные,\nИ сам я не хочу.\nГлаза мои дремотные\nВ виденья мимолетные\nБезумно влюблены.\nНесут мои мечтания\nСвятые предвещания\nВеликой тишины.","name": "Дорогой скучно-длинною...","date_to": "1896"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1839, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1947","text": "Я\nСлышу —\nВы славите будни,\nПрекрасные,\nЯсные будни,\nНо\nПусть буду я безрассуден,\nА славить не стану я буден.\nВедь все-таки жизнь моя — праздник!\nХоть грозный, а все-таки — праздник.\nЯ буден не узник, не им я союзник,\nА жизнь моя — праздник.\nВсегда он в заботе,\nВсегда он в работе,\nА все-таки — праздник.\nДа, именно, праздник!\nВсегда неспокойный,\nСегодня он знойный,\nА завтра — морозный.\nА все-таки — праздник.\nВеликий и грозный!","name": "Праздник","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1840, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Поплавский","text": "Горит желтый зал\nВсе обедают без меня\n«Кто будет чай пить?»\nГоворит Ладя —\nСамая высокая\nТоска моей жизни.\nРадость достигнута\nИ перейдена","name": "Горит желтый зал..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1841, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1918","text": "Закружилась листва золотая\nВ розоватой воде на пруду,\nСловно бабочек легкая стая\nС замираньем летит на звезду.\nЯ сегодня влюблен в этот вечер,\nБлизок сердцу желтеющий дол.\nОтрок-ветер по самые плечи\nЗаголил на березке подол.\nИ в душе и в долине прохлада,\nСиний сумрак как стадо овец,\nЗа калиткою смолкшего сада\nПрозвенит и замрет бубенец.\nЯ еще никогда бережливо\nТак не слушал разумную плоть,\nХорошо бы, как ветками ива,\nОпрокинуться в розовость вод.\nХорошо бы, на стог улыбаясь,\nМордой месяца сено жевать...\nГде ты, где, моя тихая радость,\nВсе любя, ничего не желать?","name": "Закружилась листва золотая...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1842, "fields": {"themes": [20],"author": "Эдуард Асадов","text": "Россия начиналась не с меча,\nОна с косы и плуга начиналась.\nНе потому, что кровь не горяча,\nА потому, что русского плеча\nНи разу в жизни злоба не касалась...\nИ стрелами звеневшие бои\nЛишь прерывали труд ее всегдашний.\nНедаром конь могучего Ильи\nОседлан был хозяином на пашне.\nВ руках, веселых только от труда,\nПо добродушью иногда не сразу\nВозмездие вздымалось. Это да.\nНо жажды крови не было ни разу.\nА коли верх одерживали орды,\nПрости, Россия, беды сыновей.\nКогда бы не усобицы князей,\nТо как же ордам дали бы по мордам!\nНо только подлость радовалась зря.\nС богатырем недолговечны шутки:\nДа, можно обмануть богатыря,\nНо победить - вот это уже дудки!\nВедь это было так же бы смешно,\nКак, скажем, биться с солнцем и луною.\nТому порукой - озеро Чудское,\nРека Непрядва и Бородино.\nИ если тьмы тевтонцев иль Батыя\nНашли конец на родине моей,\nТо нынешняя гордая Россия\nСтократ еще прекрасней и сильней!\nИ в схватке с самой лютою войною\nОна и ад сумела превозмочь.\nТому порукой - города-герои\nВ огнях салюта в праздничную ночь!\nИ вечно тем сильна моя страна,\nЧто никого нигде не унижала.\nВедь доброта сильнее, чем война,\nКак бескорыстье действеннее жала.\nВстает заря, светла и горяча.\nИ будет так вовеки нерушимо.\nРоссия начиналась не с меча,\nИ потому она непобедима!","name": "Россия начиналась не с меча!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1843, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1957","text": "И. Глазунову\nКогда я думаю о Блоке,\nкогда тоскую по нему,\nто вспоминаю я не строки,\nа мост, пролетку и Неву.\nИ над ночными голосами\nчеканный облик седока —\nкруги под страшными глазами\nи черный очерк сюртука.\nЛетят навстречу светы, тени,\nдробятся звезды в мостовых,\nи что-то выше, чем смятенье,\nв сплетенье пальцев восковых.\nИ, как в загадочном прологе,\nчья суть смутна и глубока,\nв тумане тают стук пролетки,\nбулыжник, Блок и облака...","name": "Когда я думаю о Блоке...","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1844, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Поплавский","text": "Случалось призракам рояли огибать\nЯвляться запросто свои расправив косы\nБыл третий час. В больную моря гладь\nОт счастия кидались вплавь матросы\nБыл летний день. Не трудно угадать\nПочто бросались в океан матросы\nЧасы ныряли в бездну океана\nИ глубоко звенели под водой\nИ снег влетев в цветник оконной рамы\nПереставал вдруг быть самим собой\nМы отступали в горы от программы\nНо ты упала в прорубь на лугу\nЗасыпанная летними цветами\nПисала ты в испуге о признанье\nЧто повторить я больше не могу\nЯ говорил: не быть воспоминаньям\nКак и всегда там море на лугу","name": "Случалось призракам рояли огибать..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1845, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1922","text": "Тончайший звук, откуда ты со мной?\nТы создан птицей? Женщиной? Струной?\nБыть может, солнцем? Или тишиной?\nОт сердца ли до сердца свеян луч?\nПоэт ли спал, и был тот сон певуч?\nИль нежный с нежной заперся на ключ?\nБыть может, колокольчик голубой\nКачается, тоскуя сам с собой,\nЗаводит тяжбу с медленной судьбой?\nБыть может, за преградою морей\nПромчался ветер вдоль родных полей\nИ прошептал: «Вернись. Приди скорей».\nБыть может, там, в родимой стороне,\nЖеланная томится обо мне,\nИ я пою в ее душе на дне?\nИ тот берущий кажущийся звук\nРучается, как призрак милых рук,\nЧто верен я за мглою всех разлук.","name": "Звук (Тончайший звук...)","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1846, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Хорош ли праздник мой, малиновый иль серый,\nНо все мне кажется, что розы на окне,\nИ не признательность, а чувство полной меры\nБывает в этот день всегда присуще мне.\nА если я не прав, тогда скажи - на что же\nМне тишина травы и дружба рощ моих,\nИ стрелы птичьих крыл, и плеск ручьев, похожий\nНа объяснение в любви глухонемых?","name": "25 июня 1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1847, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1959","text": "Влечет меня старинный слог.\nЕсть обаянье в древней речи.\nОна бывает наших слов\nи современнее и резче.\nВскричать: \"Полцарства за коня!\" -\nкакая вспыльчивость и щедрость!\nНо снизойдет и на меня\nпоследнего задора тщетность.\nКогда-нибудь очнусь во мгле,\nнавеки проиграв сраженье,\nи вот придет на память мне\nбезумца древнего решенье.\nО, что полцарства для меня!\nДитя, наученное веком,\nвозьму коня, отдам коня\nза полмгновенья с человеком,\nлюбимым мною. Бог с тобой,\nо конь мой, конь мой,\nконь ретивый.\nЯ безвозмездно повод твой\nослаблю - и табун родимый\nнагонишь ты, нагонишь там,\nв степи пустой и порыжелой.\nА мне наскучил тарарам\nэтих побед и поражений.\nМне жаль коня! Мне жаль любви!\nИ на манер средневековый\nложится под ноги мои\nлишь след, оставленный подковой.","name": "Влечет меня старинный слог...","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1848, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1974","text": "Ревную, ревную, ревную.\nОдеться бы, что ли, в броню.\nВерну я, верну я, верну я\nВсе, что нахватал и храню.\nКостры, полнолунья, прибои,\nИ морем обрызганный торс,\nИ платье твое голубое,\nИ запах волны от волос.\nВесь твой, с потаенной улыбкой,\nПочти как у школьницы вид.\nДвухлетнюю странную зыбкость.\n(Под ложечкой холодит!)\nТы нежность свою расточала?\nВозьми ее полный мешок!\nКачало, качало, качало\nПод тихий довольный смешок.\nОт мая и до листопада\nКачель уносила, легка,\nОт Суздаля до Ленинграда,\nОт Ладоги до Машука.\nПрогретые солнцем причалы,\nПрогулки с усталостью ног...\nВозьми, убирайся. Сначала\nНачнется извечный урок.\nВсе, все возвращается, чтобы\nНа звезды не выть до зари,\nВозьми неразборчивый шепот\nИ зубы с плеча убери.\nЯ все возвращаю, ревнуя,\nСполна, до последнего дня.\nЛишь мира уже не верну я,\nТакого, как был до меня.","name": "Верну я...","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1849, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1886","text": "Пора! Явись, пророк! Всей силою печали,\nВсей силою любви взываю я к тебе!\nВзгляни, как дряхлы мы, взгляни, как мы устали,\nКак мы беспомощны в мучительной борьбе!\nТеперь - иль никогда!.. Сознанье умирает,\nСтыд гаснет, совесть спит. Ни проблеска кругом,\nОдно ничтожество свой голос возвышает...","date_to": "1886"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1850, "fields": {"themes": [],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1775","text": "Так любить влюбленный каждый хочет,\nХочет дева быть любимой так.\nАх! зачем порыв святейший точит\nСкорби ключ и близит вечный мрак!\nТы его оплакиваешь, милый,\nХочешь имя доброе спасти?\n«Мужем будь,— он шепчет из могилы,—\nНе иди по моему пути».\nПеревод В.Левика","name": "Надпись на книге «Страдания юного Вертера»","date_to": "1775"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1851, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Языков","date_from": "1823","text": "Там, где в блеске горделивом\nМеж зеленых берегов\nВолга вторит их отзывом\nПесни радостных пловцов\nИ, как Нил-благотворитель,\nНа поля богатство льет,-\nТам отцов моих обитель,\nТам любовь моя живет!\nЯ давно простился с вами,\nНезабвенные края!\nПод чужими небесами\nОтцветет весна моя;\nНо ни в громком шуме света,\nНи под бурей роковой\nНе слетит со струн поэта\nГолос родине чужой.\nРадость жизни, друг свободы,\nМуза любит мой приют.\nЗдесь, когда брега и воды\nПод туманами заснут,\nИ, как щит перед сраженьем,\nСветел месяц золотой,-\nС благотворным вдохновеньем,\nЛегкокрылою толпой,\nИз страны очарованья,\nВ их эфирной тишине,\nУтешители-мечтанья\nНиспускаются ко мне;\nПред очами оживает\nКрасота минувших дней,\nСладко грудь моя вздыхает,\nСердце бьется, взор ясней!\nЭто ты, страна родная,\nГде весенние цветы\nМне дарила жизнь младая!\nКрай прелестный - это ты,\nГде видением игривым\nКаждый день мой пролетал,\nКаждый день меня счастливым\nНаходил и оставлял!\nВы, холмы, леса, поляны,\nСкаты злачных берегов\nИ старинные курганы -\nПамять смелых праотцов,-\nСохраненные веками\nКак свидетели побед,\nНепритворными струнами\nВас приветствует поэт!\nВаш певец в чужбине дышит\nИ один, во цвете дней,\nДолго, долго не услышит\nПесен волжских рыбарей.\nДолго грустный проблуждает\nОн по дальным сторонам;\nДолго арфа не сыграет\nПесни радостным друзьям.\nТы, которая вливаешь\nОгнь божественный в сердца\nИ цветами убираешь\nКудри юного певца,\nРадость жизни, друг свободы,\nМуза лиры! прилетай\nИ утраченные годы\nМне в мечтах напоминай!\nМуза лиры! ты прекрасна,\nТы мила душе моей;\nМне с тобою не ужасна\nБуря света и страстей.\nЯ горжусь твоим участьем;\nТы чаруешь жизнь мою,-\nИ забытый рано счастьем,\nЯ утешен: я пою!","name": "Чужбина","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1852, "fields": {"themes": [7],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "Мой день певуче-безмятежен,\nМой час, как облачко, плывет\nИ то, что вечер неизбежен,\nМеня к унынью не зовет...\nВ лесу ли вихрь листвой играет,\nИль мчит поток волну свою,—\nВсе, все мой дух вооружает\nЖивым доверьем к бытию...\nМой путь — по божьему указу —\nСветло направлен в ширь долин,\nГде ясен мир, привольно глазу,\nГде я с мечтой своей один...\nВсе выше солнце — тень короче,—\nИ пусть затем скудеет зной,\nЕще не скоро холод ночи\nДохнет безвестной тишиной...\nКогда же золотом и кровью\nЗаблещет вечер в небесах,\nЯ с тихим жаром и любовью\nБлагословлю дорожный прах...\nИ в час, когда волна дневная\nОтхлынет прочь, за край земли,\nМой дух заманит тьма ночная\nВ глубины звездные свои...","name": "Беспечность"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1853, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1970","text": "Обманывают невольно\nМеня и добрые друзья,\nНо мне от этого не больно:\nОбманываюсь, но не я.\nФальшивящими голосами\nПоют какую-нибудь чушь,\nА я вооружен весами,\nЧтоб гири снять с их грешных душ.\nСебя обманывают сами\nОни, а я готов простить!\nВладея верными часами,\nМогу их то быстрей пустить,\nТо чуть замедлить, чтоб успелось\nВсему свершиться на земле\nИ впору наступила зрелость\nПлодов и дружбы в том числе.","name": "Часы и весы","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1854, "fields": {"themes": [],"author": "Бертольт Брехт","date_from": "1930","text": "(Из пьесы «Мероприятие»)\nКривда уверенным шагом сегодня идет до земле.\nКровопийцы устраиваются на тысячелетья.\nНасилье вещает: «Все пребудет навечно, как есть».\nЧеловеческий голос не может пробиться сквозь вой\nвласть имущих,\nИ на каждом углу эксплуатация провозглашает:\n«Я хозяйка теперь».\nА угнетенные нынче толкуют:\n«Нашим надеждам не сбыться уже никогда».\nЕсли ты жив, не говори: «Никогда»!\nТо, что прочно, непрочно.\nТак, как есть, не останется вечно.\nУгнетатели выскажутся —\nУгнетенные заговорят.\nКто посмеет сказать «никогда»?\nКто в ответе за то, что угнетенье живуче? Мы.\nКто в ответе за то, чтобы сбросить его? Тоже мы.\nТы проиграл? Борись.\nПобежденный сегодня победителем станет завтра.\nЕсли свое положение ты осознал,\nразве можешь ты с ним примириться?\nИ «Никогда» превратится в «Сегодня»!","name": "Хвала диалектике","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1855, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1912","text": "Где прободают тополя жесть\nОсени тусклого паяца,\nГде исчезает с неба тяжесть\nИ вас заставила смеяться,\nГде под собранием овинов\nГудит равнинная земля,\nЧтобы доходы счел Мордвинов,\nДокладу верного внемля,\nГде заезжий гость лягает пяткой,\nУвы, несчастного в любви соперника,\nГде тех и тех спасают прятки\nОт света серника,\nГде под покровительством Януси\nЖивут индейки, куры, гуси,\nВы под заботами природы-тети\nЗдесь, тихоглазая, цветете.","name": "Где прободают тополя жесть...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1856, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Федоров","text": "У моей\nУ любви,\nУ страсти\nБольше нот\nНад тобою власти.\nВласть ушла\nВ расцвете,\nВ богатстве,\nКак уходит власть\nВ государстве.\nВласть ушла,\nИ люди смеются:\nДескать, свергнут\nБез революции.\nТы в каком-то\nЧужом режиме,\nКак чужая,\nХодишь с чужими.\nНе боишься\nТы взгляда злого,\nНе томишься\nВ любви\nОт слова.\nМне теперь\nИ любовь\nИ дружба\nКак премьеру\nПростая служба.","name": "У моей у любви, у страсти..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1857, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1895","text": "Я жить не могу настоящим,\nЯ люблю беспокойные сны,\nПод солнечным блеском палящим\nИ под влажным мерцаньем луны.\nЯ жить не хочу настоящим,\nЯ внимаю намекам струны,\nЦветам и деревьям шумящим\nИ легендам приморской волны.\nЖеланьем томясь несказанным,\nЯ в неясном грядущем живу,\nВздыхаю в рассвете туманном\nИ с вечернею тучкой плыву.\nИ часто в восторге нежданном\nПоцелуем тревожу листву.\nЯ в бегстве живу неустанном,\nВ ненасытной тревоге живу.","name": "Ветер","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1858, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Выйди, Витя, на озера\nИ метни крючки под лед.\nТы себя утешишь скоро,\nЕсли рыбка заклюет!\nБелый снег блестит так ярко,\nОчевидно, неспроста:\nКолоссальная рыбалка —\nОкуневые места.\nВот и все — конец стиху:\nУлови себе уху!","name": "Рыболову"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1859, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Раевский","date_from": "1810","text": "Что значит взор смущенный твой,\nИ сердца страстное биенье,\nИ непритворное волненье?..\nСкажи, о Лида, ангел мой!\nДавно ль на ложе сладострастья\nБлаженства я испил фиал\nИ к груди страстной прижимал\nТебя, как сын веселый счастья?\nЯ зрел румянец алый твой\nИ груди белой колебанье,\nТвое смущенье, трепетанье,\nКогда прелестною рукой\nТы взоры робкие скрывала\nИ мне свободы не давала\nСтупить порочною стопой\nНа ложе кротости невинной...\nМой дух любовию пылал,\nЯ счастья робко ожидал\nИ в страсти сильной, непрерывной\nНетерпеливою рукой\nОтдернул полог сокровенный\nИ розу, полную весной,\nСорвал — в завет любви святой,\nМечтой блаженства увлеченный...\nЯ полный кубок счастья пил\nСредь неги страстной и волненья,\nНа ложе розовом забвенья\nМой жребий временный хвалил!..\nНо время счастья быстро мчится,\nДенницы быстро луч блеснул:\nНам должно было разлучиться,\nТы спала, Лида, я взглянул...\nИ прелестей твоих собор,\nПри свете слабом обнаженный,\nЛишь дымкой легкой сокровенный,\nОчаровал мой дерзкий взор.\nНо я, как узник страсти нежной,\nИскал свободы от цепей\nСредь роз душистых и лилей...\nНа груди страстной, белоснежной.\nИсчез твой тихий сон как миг,\nИ ты в объятиях моих\nС невольным ропотом взглянула,\nСлеза в очах твоих блеснула...\nИ я, смущенный, робко ждал\nМинуты грозной разлученья\nИ в миг счастливый упоенья\n[Давно ль] тебя лобзал?..\nИ в неге тайной пресыщенья\nВ восторгах страсти утопал?..\nО Лида! Прочь твое роптанье!\nС тобою гений добрый твой!\nПусть время хладною рукой\nГрозит прервать очарованье\nЛюбви и счастья юных лет.\nИсчезнет всё, как ранний цвет,\nИсчезнет страсти ослепленье,\nМинутой надо дорожить...\nИ непрерывно радость пить\nИз полной чаши наслажденья!","name": "К Лиде (Что значит взор...)","date_to": "1810"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1860, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1967","text": "О, какие мне снились моря!\nШелестели полынью предгория...\nПолно, друг. Ты об этом зря,\nЭто все реквизит, бутафория.\nНо ведь снилось! И я не пойму -\nПочему они что-то значили?\nПолно, друг. Это все ни к чему.\nМироздание переиначили.\nЭта сказочка стала стара,\nПотускнели видения ранние,\nИ давно уж настала пора\nЗренья, слуха и понимания.","name": "О, какие мне снились моря!..","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1861, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1972","text": "Один чудак из партии геологов\nСказал мне, вылив грязь из сапога:\n\"Послал же бог на головы нам олухов!\nОткуда нефть - когда кругом тайга?\nИ деньги вам отпущены - на тыщи те\nПостроить детский сад на берегу:\nВы ничего в Тюмени не отыщите -\nВ болото вы вгоняете деньгу!\"\nИ шлю депеши в центр из Тюмени я:\nДела идут, все боле-менее!..\nМне отвечают, что у них сложилось мнение,\nЧто меньше \"более\" у нас, а больше \"менее\".\nА мой рюкзак\nПустой на треть.\n\"А с нефтью как?\"\n\"Да будет нефть!\"\nДавно прошли открытий эпидемии,\nИ с лихорадкой поисков - борьба,-\nИ дали заключенье в Академии:\nВ Тюмени с нефтью - полная труба!\nНет бога нефти здесь - перекочую я:\nРаз бога нет - не будет короля!..\nНо только вот нутром и носом чую я,\nЧто подо мной не мертвая земля!\nИ шлю депеши в центр из Тюмени я:\nДела идут, все боле-менее!..\nМне отвечают, что у них сложилось мнение,\nЧто меньше \"более\" у нас, а больше \"менее\".\nПустой рюкзак,-\nИсчезла снедь...\n\"А с нефтью как?\"\n\"Да будет нефть!\"\nИ нефть пошла! Мы, по болотам рыская,\nНе на пол-литра выиграли спор -\nТюмень, Сибирь, земля ханты-мансийская\nСквозила нефтью из открытых пор.\nМоряк, с которым столько переругано,-\nНе помню уж, с какого корабля,-\nВсе перепутал и кричал испуганно:\n\"Земля! Глядите, братики,- земля!\"\nИ шлю депеши в центр из Тюмени я:\nДела идут, все боле-менее,\nЧто - прочь сомнения, что - есть месторождение,\nЧто - больше \"более\" у нас и меньше \"менее\"...\nТак я узнал -\nБог нефти есть,-\nИ он сказал:\n\"Копайте здесь!\"\nИ бил фонтан и рассыпался искрами,\nПри свете их я Бога увидал:\nПо пояс голый, он с двумя канистрами\nХолодный душ из нефти принимал.\nИ ожила земля, и помню ночью я\nНа той земле танцующих людей...\nЯ счастлив, что, превысив полномочия,\nМы взяли риск - и вскрыли вены ей!","name": "Тюменская нефть","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1862, "fields": {"themes": [20],"author": "Константин Симонов","date_from": "1943","text": "Женщине из г. Вичуга\nЯ вас обязан известить,\nЧто не дошло до адресата\nПисьмо, что в ящик опустить\nНе постыдились вы когда-то.\nВаш муж не получил письма,\nОн не был ранен словом пошлым,\nНе вздрогнул, не сошел с ума,\nНе проклял все, что было в прошлом.\nКогда он поднимал бойцов\nВ атаку у руин вокзала,\nТупая грубость ваших слов\nЕго, по счастью, не терзала.\nКогда шагал он тяжело,\nСтянув кровавой тряпкой рану,\nПисьмо от вас еще все шло,\nЕще, по счастью, было рано.\nКогда на камни он упал\nИ смерть оборвала дыханье,\nОн все еще не получал,\nПо счастью, вашего посланья.\nМогу вам сообщить о том,\nЧто, завернувши в плащ-палатки,\nМы ночью в сквере городском\nЕго зарыли после схватки.\nСтоит звезда из жести там\nИ рядом тополь — для приметы...\nА впрочем, я забыл, что вам,\nНаверно, безразлично это.\nПисьмо нам утром принесли...\nЕго, за смертью адресата,\nМежду собой мы вслух прочли —\nУж вы простите нам, солдатам.\nБыть может, память коротка\nУ вас. По общему желанью,\nОт имени всего полка\nЯ вам напомню содержанье.\nВы написали, что уж год,\nКак вы знакомы с новым мужем.\nА старый, если и придет,\nВам будет все равно ненужен.\nЧто вы не знаете беды,\nЖивете хорошо. И кстати,\nТеперь вам никакой нужды\nНет в лейтенантском аттестате.\nЧтоб писем он от вас не ждал\nИ вас не утруждал бы снова...\nВот именно: «не утруждал»...\nВы побольней искали слова.\nИ все. И больше ничего.\nМы перечли их терпеливо,\nВсе те слова, что для него\nВ разлуки час в душе нашли вы.\n«Не утруждай». «Муж». «Аттестат»...\nДа где ж вы душу потеряли?\nВедь он же был солдат, солдат!\nВедь мы за вас с ним умирали.\nЯ не хочу судьею быть,\nНе все разлуку побеждают,\nНе все способны век любить,—\nК несчастью, в жизни все бывает.\nНу хорошо, пусть не любим,\nПускай он больше вам ненужен,\nПусть жить вы будете с другим,\nБог с ним, там с мужем ли, не с мужем.\nНо ведь солдат не виноват\nВ том, что он отпуска не знает,\nЧто третий год себя подряд,\nВас защищая, утруждает.\nЧто ж, написать вы не смогли\nПусть горьких слов, но благородных.\nВ своей душе их не нашли —\nТак заняли бы где угодно.\nВ отчизне нашей, к счастью, есть\nНемало женских душ высоких,\nОни б вам оказали честь —\nВам написали б эти строки;\nОни б за вас слова нашли,\nЧтоб облегчить тоску чужую.\nОт нас поклон им до земли,\nПоклон за душу их большую.\nНе вам, а женщинам другим,\nОт нас отторженным войною,\nО вас мы написать хотим,\nПусть знают — вы тому виною,\nЧто их мужья на фронте, тут,\nПодчас в душе борясь с собою,\nС невольною тревогой ждут\nИз дома писем перед боем.\nМы ваше не к добру прочли,\nТеперь нас втайне горечь мучит:\nА вдруг не вы одна смогли,\nВдруг кто-нибудь еще получит?\nНа суд далеких жен своих\nМы вас пошлем. Вы клеветали\nНа них. Вы усомниться в них\nНам на минуту повод дали.\nПускай поставят вам в вину,\nЧто душу птичью вы скрывали,\nЧто вы за женщину, жену,\nСебя так долго выдавали.\nА бывший муж ваш — он убит.\nВсе хорошо. Живите с новым.\nУж мертвый вас не оскорбит\nВ письме давно ненужным словом.\nЖивите, не боясь вины,\nОн не напишет, не ответит\nИ, в город возвратись с войны,\nС другим вас под руку не встретит.\nЛишь за одно еще простить\nПридется вам его — за то, что,\nНаверно, с месяц приносить\nЕще вам будет письма почта.\nУж ничего не сделать тут —\nПисьмо медлительнее пули.\nК вам письма в сентябре придут,\nА он убит еще в июле.\nО вас там каждая строка,\nВам это, верно, неприятно —\nТак я от имени полка\nБеру его слова обратно.\nПримите же в конце от нас\nПрезренье наше на прощанье.\nНе уважающие вас\nПокойного однополчане.\nПо поручению офицеров полка\nК. Симонов","name": "Открытое письмо","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1863, "fields": {"themes": [],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1791","text": "В прекрасный майский день,\nВ час ясныя погоды,\nКак всюду длинна тень,\nЛожась в стеклянны воды,\nВ их зеркале брегов\nИзображала виды;\nИ как между столпов\nИ зданиев Фемиды,\nСооруженных ей\nГероев росских в славу,\nПри гласе лебедей,\nВ прохладу и забаву,\nВечернею порой\nОт всех уединяясь,\nС Пленирою младой\nМы, в лодочке катаясь,\nГуляли в озерке;\nОна в корме сидела,\nА посредине я.\nЗа нами вслед летела\nЖемчужная струя,\nКристалл шумел от весел:\nО, сколько с нею я\nВ прогулке сей был весел!\nЛюбезная моя,-\nЯ тут сказал,- Пленира!\nТобой пленен мой дух,\nТы дар всего мне мира.\nВзгляни, взгляни вокруг,\nИ виждь - красы природы\nКак бы стеклись к нам вдруг:\nСребром сверкают воды,\nРубином облака,\nБагряным златом кровы;\nКак огненна река,\nСвет ясный, пурпуровый\nОбъял все воды вкруг;\nСмотри в них рыб плесканье,\nПлывущих птиц на луг\nИ крыл их трепетанье.\nВесна во всех местах\nНам взор свой осклабляет,\nВ зеленых муравах\nКовры нам подстилает;\nПослушай рога рев,\nТам эха хохотанье;\nТут шепоты ручьев,\nЗдесь розы воздыханье!\nСе ветер помавал\nКрылами тихо слуху.\nКакая пища духу!-\nВ восторге я сказал,-\nКоль красен взор природы\nИ памятников вид,\nОни где зрятся в воды,\nИ соловей сидит\nГде близ и воспевает,\nЗря розу иль зарю!\nОн будто изъявляет\nИ богу и царю\nСвое благодаренье:\nЦарю - за память слуг;\nТворцу - что влил стремленье\nК любви всем тварям в дух.\nИ ты, сидя при розе,\nТак, дней весенних сын,\nПой, Карамзин!- И в прозе\nГлас слышен соловьин.","name": "Прогулка в Сарском Селе","date_to": "1791"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1864, "fields": {"themes": [5],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1830","text": "Я видал иногда, как ночная звезда\nВ зеркальном заливе блестит;\nКак трепещет в струях, и серебряный прах\nОт нее, рассыпаясь, бежит.\nНо поймать ты не льстись и ловить не берись:\nОбманчивы луч и волна.\nМрак тени твоей только ляжет на ней -\nОтойди ж - и заблещет она.\nСветлой радости так беспокойный призрак\nНас манит под хладною мглой;\nТы схватить - он шутя убежит от тебя!\nТы обманут - он вновь пред тобой.","name": "Еврейская мелодия","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1865, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1924","text": "У каждого есть заповедный дом,\nДля памяти милый и важный,\nА я обхожу с огромным трудом\nМагазин писчебумажный.\nСовсем незаметный и скучный такой,\nОн рай пресс-папье и открыток.\nПройду - и нальется забавной тоской\nДуша, на минуту открытая.\nА если останусь глазеть у стекла\nВ какой-то забытой обиде я,-\nВдруг вспомню безмерное море тепла:\nГимназию. Двойки. Овидия.\nВсе детство с его золотой кутерьмой,\nИ мир, побежденный Жюль Верном,\nИ этот кумир зачарованный мой -\nНабор акварели скверной.\nИ смелую честность - глаза в глаза,\nИ первых сомнений даты,\nИ темную жажду в рисунке сказать\nО птицах, деревьях, солдатах.\nСолдаты? Да. Ветер. Варшава. Стоход.\nОктябрь и балтийские воды,\nИ до сих пор длящийся трудный поход\nСквозь наши суровые годы.\nЯ честность и смелость по капле коплю,\nЧтоб сделаться глубже и строже.\nИ я не рисую. Но краски куплю.\nКуплю. Может быть... поможет.","name": "Краски","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1866, "fields": {"themes": [20],"author": "Виктор Боков","date_from": "1963","text": "На Мамаевом кургане тишина,\nЗа Мамаевым курганом тишина,\nВ том кургане похоронена война,\nВ мирный берег тихо плещется волна.\nПеред этою священной тишиной\nВстала женщина с поникшей головой,\nЧто-то шепчет про себя седая мать,\nВсе надеется сыночка увидать.\nЗаросли степной травой глухие рвы,\nКто погиб, тот не поднимет головы,\nНе придет, не скажет: \"Мама! Я живой!\nНе печалься, дорогая, я с тобой!\"\nВот уж вечер волгоградский настает,\nА старушка не уходит, сына ждет,\nВ мирный берег тихо плещется волна,\nРазговаривает с матерью она.","name": "На Мамаевом кургане","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1867, "fields": {"themes": [],"author": "Рюрик Ивнев","text": "Не степной набег Батыя,\nНе анчара терпкий яд -\nМне страшны слова простые:\n\"Нет мне дела до тебя\".\nНе убийца, злу послушный,\nНе кровавых пятен след -\nСтрашен голос равнодушный:\n\"До тебя мне дела нет\".\nНе смертельные объятья\nИ не траурный обряд -\nМне страшны слова проклятья:\n\"Нет мне дела до тебя\".\nНе взметенная стихия,\nНе крушение планет -\nМне страшны слова людские:\n\"До тебя мне дела нет\".\nЗабинтовывая раны,\nИ волнуясь, и скорбя,\nСлышу голос окаянный:\n\"Нет мне дела до тебя\".\nЯ ко всем кидаюсь жадно,\nЖду спасительный ответ,\nСлышу шепот безотрадный:\n\"До тебя мне дела нет\".","name": "Не степной набег Батыя..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1868, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1967","text": "В. Наумову\nНа кладбище китов\nна снеговом погосте\nстоят взамен крестов\nих собственные кости.\nОни не по зубам —\nвсе зубы мягковаты.\nОни не по супам —\nкастрюли мелковаты.\nИх вьюга, тужась, гнет,\nно держатся — порядок!—\nвколоченные в лед,\nкак дуги черных радуг.\nГорбатый эскимос,\nтоскующий по стопке,\nкак будто бы вопрос,\nв них заключен, как в скобки.\nКто резво щелкнул там?\nВаш фотопыл умерьте!\nДадим покой китам\nхотя бы после смерти.\nА жили те киты,\nлюдей не обижая,\nот детской простоты\nфонтаны обожая.\nИ солнца красный шар\nплясал на струях белых...\n«Киты по борту! Жарь!\nДавай, ребята, бей их!»\nСпастись куда-нибудь?\nНо ты — пространства шире.\nА под воду нырнуть —\nводы не хватит в мире.\nТы думаешь, ты бог?\nРисковая нескромность.\nГарпун получишь в бок\nрасплатой за огромность.\nОгромность всем велит\nохотиться за нею.\nТот дурень, кто велик.\nКто мельче — тот умнее.\nПлотва, как вермишель.\nСреди ее безличья\nдразнящая мишень — беспомощность величья!\nБинокли на борту\nв руках дрожат, нацелясь,\nи с гарпуном в боку\nТолстой бежит от «цейсов».\nВеличью мель страшна.\nНа камни брошен гонкой,\nобломки гарпуна\nвыхаркивает Горький.\nКровав китовый сан.\nВеличье убивает,\nи Маяковский сам\nгарпун в себя вбивает.\nКитеныш, а не кит,\nно словно кит оцеплен,\nгарпунным тросом взвит,\nкачается Есенин.\nПочти не простонав,\nпо крови, как по следу,\nуходит Пастернак\nс обрывком троса в Лету.\nХемингуэй молчит,\nно над могилой грозно\nгарпун в траве торчит,\nпроросший ввысь из гроба.\nИ, скрытый за толпой,\nкровавым занят делом\nдаласский китобой\nс оптическим прицелом.\n...Идет большой загон,\nа после смерти — ласка.\nЧестнее твой закон,\nжестокая Аляска.\nНа кладбище китов\nу ледяных торосов\nнет ханжеских цветов —\nесть такт у эскимосов.\nЭх, эскимос-горбун,—\nу белых свой обычай:\nсперва всадив гарпун,\nпоплакать над добычей.\nСкорбят смиренней дев,\nсосут в слезах пилюли\nубийцы, креп надев,\nв почетном карауле.\nИ промысловики,\nкоторым здесь не место,\nнесут китам венки\nот Главгарпунотреста.\nНо скручены цветы\nстальным гарпунным тросом\nДовольно доброты!\nПустите к эскимосам!","name": "Кладбище китов","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1869, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Снастей и мачт узор железный,\nВолнуешь сердце сладко ты,\nКогда над сумрачною бездной,\nСкрипя, разводятся мосты.\nЛюблю туман светло-зеленый,\nУстоев визг, сирены вой,\nОтяжелевшие колонны\nСтолетних зданий над Невой.\nСкользят медлительные барки,\nЧасы показывают три...\nУже Адмиралтейства арки\nРумянит первый луч зари;\nУже сверкает сумрак бледный\nИ глуше бьет в граниты вал...\nНедаром, город заповедный,\nТебя Великий основал!\nИ ветры с Ладоги — недаром\nЛомали звонкий невский лед —\nКаким серебряным пожаром\nЗаря весенняя встает!\nСветлеет небо над рекою,\nДробятся розы в хрустале,\nИ грозен с поднятой рукою\nЛетящий всадник на скале.","name": "Снастей и мачт узор железный..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1870, "fields": {"themes": [5,6],"author": "Самуил Маршак","text": "Декабрьский день в моей оконной раме.\nНе просветлев, темнеет небосклон.\nТорчат, как метлы, ветви за домами.\nЗабитый снегом, одичал балкон.\nНевесело, должно быть, этой птице\nСкакать по бревнам на пустом дворе.\nИ для чего ей в городе ютиться\nНазначено природой в декабре?\nЗачем судьба дала бедняжке крылья?\nЧтобы слетать с забора на панель\nИль прятать клюв, когда колючей пылью\nЕе под крышей обдает метель?","name": "Декабрьский день в моей оконной раме..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1871, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1829","text": "Над морем красавица-дева сидит;\nИ, к другу ласкаяся, так говорит:\n\"Достань ожерелье, спустися на дно;\nСегодня в пучину упало оно!\nТы этим докажешь свою мне любовь!\"\nВскипела лихая у юноши кровь,\nИ ум его обнял невольный недуг,\nОн в пенную бездну кидается вдруг.\nИз бездны перловые брызги летят,\nИ волны теснятся, и мчатся назад,\nИ снова приходят и о берег бьют,\nВот милого друга они принесут.\nО счастье! он жив, он скалу ухватил,\nВ руке ожерелье, но мрачен как был.\nОн верить боится усталым ногам,\nИ влажные кудри бегут по плечам...\n\"Скажи, не люблю иль люблю я тебя,\nДля перлов прекрасной и жизнь не щадя,\nПо слову спустился на черное дно,\nВ коралловом гроте лежало оно.\nВозьми!\"- и печальный он взор устремил\nНа то, что дороже он жизни любил.\nОтвет был: \"О милый, о юноша мой!\nДостань, если любишь, коралл дорогой\".\nС тоской безнадежной младой удалец\nПрыгнул, чтоб найти иль коралл, иль конец.\nИз бездны перловые брызги летят,\nИ волны теснятся, и мчатся назад,\nИ снова приходят и о берег бьют,\nНо милого друга они не несут.","name": "Баллада (Над морем красавица-дева...)","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1872, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","date_from": "1992","text": "Вы — Утешитель.\nВы — как патер Браун.\nДыханье Ваше в Вышних Бога славит.\nИ скорби здешней слишком тяжкий мрамор,\nКак снег долин, под Вашим солнцем тает.\nВы — Утешитель. Вроде чуждый Мому\nДостоинством простым и монолитным.\nХотя порой смеётесь несмешному,\nКак добрякам присуще беззащитным.\nДа, это очень красочная мета!—\nКогда звучит — не демона, не фавна,—\nА чистый, честный, детский смех Поэта\nНад шуткой, что не всякому забавна.\nНе так ли горесть Ваша (совокупно\nС отвагой Вашей!)— многим недоступна?\nЗа карликовый вензель на эмали\nСтих Ваш парнасский, движущийся крупно,\nИные принимали!\nНе Вы стояли в позе над толпою —\nТолпа пред Вами в позы становилась.\nТа, что подняв кумира над собою,\nИм «снизу» помыкать приноровилась.\nВсегда Вы что-то «предали»! То скотство,\nТо Идеал... То — старое знакомство...\nЧужой натуры с нашею несходство\nСчитать привыкли мы за вероломство.\nБудь ты хоть гений — разве вправе гений\nВладеть самостоятельностью мнений?\nВо лбу семь пядей?\nА на дню семь пятниц\nСменить изволь, как семь бумажных платьиц!—\nДругие — всей толпой идут на это —\nЛишь ты один упёрся против света!\nНо думам вольным не закрепоститься.\n...А рожь цветёт,\nА лютик золотится,\nВ плюще бурлят речные ветры, вея...\nНе странно ли, что новый век родится\nНе из твердынь, а из Беседки Грэя?!\nГде лист баллады, камешком прижатый\n(Баллады без балласта улетают!),\nГде преданные Вам, как медвежаты,\nДве девочки у Вас в глазах читают.\nДар Ваш высокий грустен без юродства.\nСвободен — но Отечеству любезен.\nСодружествен. Но в рощах первородства\nЛишь соловей соавтор Ваших песен.\nТак\nСчастью учит Феб, а жизнь — терпенью.\nЗа трудолюбьем гордым — год из года,—\nЗа божеством слепящим — ходят тенью\nПустой досуг, постылая свобода.\nНо вы прозренью брат:\nВы патер Браун.\nРаденье Ваше в Вышних Бога славит!\nПловцам открыта\nВаших песен гавань\nИ примет всех, кого судьба оставит.","name": "Василий Андреевич","date_to": "1992"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1873, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "- Богиня! Афродита!\nИли что-то в этом роде!\nАх, жизнь моя разбита\nПрямо здесь, на пароходе!\nСклоню от восхищенья я\nПред красотой такою\nДрожащие колени я\nС дрожащей головою!\n- Ну что он ходит как тень -\nТвердит одну дребедень!\n- Возьми себе мое трепещущее сердце!\n- Нас не возьмешь на авось -\nНа кой мне сердце сдалось!\n- Тогда - экзотику и страсти де-ля-Перца!\n- Какая де-ля-Перца -\nДа о чем вы говорите?\nБогиню надо вам? -\nТак и идите к Афродите!\nВас тянет на экзотику -\nТогда сидите дома...\nА кто это - экзотика?\nЯ с нею не знакома.\n- Я вас, синьора, зову\nВ волшебный сон наяву\nИ предлагаю состояние и сердце,-\nПойдем навстречу мечтам!..\n- А кем вы служите там?\n- Я - вице-консул Мигуэлла-де-ля-Перца!\n- Я не бегу от факта,\nТолько вот какое дело:\nЯ с консулам как-то\nРаньше дела не имела.\nА вдруг не пустят к вам в страну\nИ вынесут решенье\nПослать куда подальше, ну\nА консула - в три шеи!\n- Не сомневайтесь, мадам!\nЯ всех продам, все отдам -\nИ распахнется перед вами рая дверца.\nЯ вас одену, мадам,\nПочти как Еву Адам\nВ стране волшебной Мигуэлла-де-ля-Перца.\n- Вы милый, но - пройдоха!\nА меня принарядите -\nИ будет просто плохо\nЭтой вашей Афродите!\nНо я не верю посулам:\nЯ брошу все на свете -\nА вдруг жена у консула,\nИ даже хуже- дети!\n- Ах, что вы, милая мисс!..\n- Но-но, спокойно, уймись!\n- Я напишу для вас симфонию и скерцо.\nУдача вас родила!..\n- Ах черт! Была не была!\nВаляйте, едем в Мигуэллу-делу-Перца!","name": "Дуэт Шуры и Ливеровского","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1874, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1911","text": "Есть на свете край обширный,\nГде растут сосна да ель,\nНеисследный и пустынный,-\nРусской скорби колыбель.\nВ этом крае тьмы и горя\nЕсть забытая тюрьма,\nКак скала на глади моря,\nНеподвижна и нема.\nЗа оградою высокой\nИз гранитных серых плит,\nПташкой пленной, одинокой\nВ башне девушка сидит.\nЗлой кручиною объята,\nВсе томится, воли ждет,\nОт рассвета до заката,\nДень за днем, за годом год.\nНо крепки дверей запоры,\nНедоступно-страшен свод,\nСказки дикого простора\nВ каземат не донесет.\nТолько ветер перепевный\nШепчет ей издалека:\n\"Не томись, моя царевна,\nРадость светлая близка.\nЗа чертой зари туманной,\nВ ослепительной броне,\nМчится витязь долгожданный\nНа вспененном скакуне\".","name": "Есть на свете край обширный...","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1875, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","text": "Там, где темный пруд граничит с лугом\nИ где ночь кувшинками цветет,\nРассекая воду, плавно, круг за кругом,\nТихий лебедь медленно плывет.\nНо лишь тонкий месяц к сонным изумрудам\nПодольет лучами серебро,\nЛебедь, уплывая, над печальным прудом\nОставляет белое перо.","name": "Там, где темный пруд граничит с лугом..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1876, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1884","text": "Взглянув на этот отощавший профиль,\nТы можешь с гордостью сказать:\n\"Недаром я водил его гулять\nИ отнимал за завтраком картофель\".","name": "Надпись на своем портрете","date_to": "1884"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1877, "fields": {"themes": [18],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1843","text": "Мой друг, в тебе пойму я много,\nЧего другие не поймут,\nЗа что тебя так судит строго\nНеугомонный мира суд...\nПередо мною из-за дали\nМинувших лет черты твои\nВ часы суда, в часы печали\nВстают в сиянии любви,\nИ так небрежно, так случайно\nСпадают локоны с чела\nНа грудь, трепещущую тайно\nПредчувствием добра и зла...\nИ в робкой деве влагой томной\nМечта жены блестит в очах,\nИ о любви вопрос нескромный\nСтыдливо стынет на устах...","name": "К *** (Мой друг, в тебе пойму я много...)","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1878, "fields": {"themes": [],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1969","text": "Ах, время, помедли, помедли!\nЯ знаю, куда я влеком,\nа ты вокруг солнца петли\nкладешь и кладешь венком.\nНе счесть на земле рассветов,\nзакатов, что будут на ней...\nАх, время! Дай мудрых советов\nи неторопливых дней!","name": "Обращение к времени","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1879, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Искрится солнце так ярко,\nСветит лазурь так глубоко!\nВ груды подсолнечник свален\nПодле блестящего тока.\nТочно тарелки для пира,\nДля столованья большого,\nБлещут цветы желтизною\nЗолота солнцем литого.\nВенчиком дети уселись,\nСемечки щиплют искусно;\nЗерен-то, зерен... Без счета!\nКаждое зернышко вкусно.\nИ не встречается, право,\nДаже и в царской палате\nЭтаких груд наслажденья,\nЭтакой тьмы благодати!","name": "Искрится солнце так ярко..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1880, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1846","text": "Мы близки друг другу... Я знаю,\nНо чужды по духу... Любви\nДавно я к тебе не питаю,\nИ холодны речи мои...\nНе в силах я лгать пред тобою,\nА правда страшна для тебя...\nК чему же бесплодной борьбою\nВсечасно терзать нам себя?\nВ кумирах мне бога не видеть,\nПред ними чела не склонить!\nМне всё суждено ненавидеть,\nЧто рабски привыкла ты чтить!\n«Кто истине, верный призванью,\nСебя безвозвратно обрек,\nИ дом и семью без роптанья\nОставит»,- сказал нам пророк...\nО, верь мне, напрасны упреки:\nРасстаться нам должно с тобой...\nЛюбви мы друг другу далеки,\nДруг другу мы чужды душой!..","name": "Ответ","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1881, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Всему на свете выходят сроки,\nА соль морская - въедлива как черт,-\nДва мрачных судна стояли в доке,\nСтояли рядом - просто к борту борт.\nТа, что поменьше, вбок кривила трубы\nИ пожимала боком и кормой:\n\"Какого типа этот тип? Какой он грубый!\nКорявый, ржавый - просто никакой!\"\nВ упор не видели друг друга\nоба судна\nИ ненавидели друг друга\nобоюдно.\nОн в аварийном был состоянье,\nНо и она - не новая отнюдь,-\nТак что увидишь на расстоянье -\nС испуга можно взять и затонуть.\nТот, что побольше, мерз от отвращенья,\nХоть был железный малый, с крепким дном,-\nВсе двадцать тысяч водоизмещенья\nОт возмущенья содрогались в нем!\nИ так обидели друг друга\nоба судна,\nЧто ненавидели друг друга\nобоюдно.\nПрошли недели,- их подлатали,\nПо ржавым швам шпаклевщики прошли,\nИ ватерлинией вдоль талии\nПеревязали корабли.\nИ медь надраили, и краску наложили,\nПар развели, в салонах свет зажгли,-\nИ палубы и плечи распрямили\nК концу ремонта эти корабли.\nИ в гладкий борт узрели\nоба судна,\nЧто так похорошели -\nобоюдно.\nТот, что побольше, той, что поменьше,\nСказал, вздохнув: \"Мы оба не правы!\nЯ никогда не видел женщин\nИ кораблей - прекраснее, чем вы!\"\nТа, что поменьше, в том же состоянье\nШепнула, что и он неотразим:\n\"Большое видится на расстоянье,-\nНо лучше, если все-таки - вблизи\".\nКругом конструкции толпились,\nбыло людно,\nИ оба судно объяснились -\nобоюдно!\nХотя какой-то портовый дока\nИх приписал не в тот же самый порт -\nДва корабля так и ушли из дока,\nКак и стояли,- вместе, к борту борт.\nДо горизонта шли в молчанье рядом,\nНе подчиняясь ни теченьям, ни рулям.\nМахала ласково ремонтная бригада\nДвум не желающим расстаться кораблям.\nЧто с ними? Может быть, взбесились\nоба судна?\nА может, попросту влюбились -\nобоюдно.","name": "Два судна","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1882, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "День первый. Поезд скорый\nИдет по Теплостану.\nВ окне мелькают горы,\nДеревья и тюльпаны.\nПотом по расписанью\nПустыни знойный гул\nИ станция, в названьи!\nКоторой саксаул.\nВторой день. А все та же\nПустынная страна.\nИ думаешь: когда же\nЗакончится она?..\nНо вот леса и степи.\nЧтоб я не унывал,\nВо всем великолепьи\nТечет река Урал.\nДень третий. Вижу снова\nПрелестные леса.\nНа широте Тамбова\nБлаженствует весна.\nИ, набирая скорость,\nКак самолет «ПО-2»\nЛетит весенний поезд\nАлма-Ата — Москва!","name": "Весенний поезд"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1883, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1921","text": "Хороша эта женщина в майском закате,\nШелковистые пряди волос в ветерке,\nИ горенье желанья в цветах, в аромате,\nИ далекая песня гребца на реке.\nХороша эта дикая вольная воля;\nПротянулась рука, прикоснулась рука,\nИ сковала двоих - на мгновенье, не боле,-\nТа минута любви, что продлится века.","name": "Минута","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1884, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Этот климат — не для часов.\nМеханизмы в неделю ржавеют.\nПотому, могу вас заверить,\nвремя заперто здесь на засов.\nВремя то, что, как ветер в степи,\nпо другим гуляет державам,\nздесь надежно сидит на цепи,\nограничено звоном ржавым.\nЗа штанину не схватит оно.\nНе рванет за вами в погоню.\nЕсли здесь говорят: давно,—\nэто все равно что сегодня.\nЧасовые гремуче храпят,\nпроворонив часы роковые,\nи дубовые стрелки скрипят,\nгодовые и вековые.\nА бывает также, что вспять\nвсе идет в этом микромире:\nшесть пробьет,\nа за ними — пять,\nа за ними пробьет четыре.\nИ никто не крикнет: скорей!\nЗная, что скорей — не будет.\nА индустрия календарей\nкрепко спит, и ее не будят.","name": "Климат не для часов"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1885, "fields": {"themes": [7],"author": "Мирра Лохвицкая","date_from": "1895","text": "Когда в тебе клеймят и женщину, и мать -\nЗа миг, один лишь миг, украденный у счастья,\nБезмолвствуя, храни покой бесстрастья,\nУмей молчать!\nИ если радостей короткой будет нить\nИ твой кумир тебя осудит скоро\nНа гнет тоски, и горя, и позора,-\nУмей любить!\nИ если на тебе избрания печать,\nНо суждено тебе влачить ярмо рабыни,\nНеси свой крест с величием богини,-\nУмей страдать!","name": "Умей страдать","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1886, "fields": {"themes": [7],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1938","text": "Знаю я, как волны с камнем спорят.\nМеж сырых голубоватых скал\nповстречал я девушку у моря.\n- Хорошо здесь!- только и сказал.\nДолго мы на берегу стояли.\nПод вечер она опять пришла.\nКруглобокий колыхался ялик,\nна песке лежали три весла.\nИ легко нам было в разговоре,\nслов особенных я не искал.\nСмуглые, забрызганные морем,\nмаленькие руки целовал,\nИ сегодня - нет ее милее,\nтак же все ладонь ее тепла.\nПусть твердят, что и моря мелеют,\nя не верю, чтоб любовь прошла.","name": "У моря","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1887, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "Иль женщинам нельзя вести борьбу,\nКовать свою судьбу?\nИль там, на небе,\nРешен наш жребий?\nДолжна ль я на краю дороги\nСтоять смиренно и в тревоге\nЖдать счастья на пути,\nКак дара неба... Иль самой мне счастья не найти?\nХочу стремиться\nЗа ним в погоню, как на колеснице,\nВзнуздав неукротимого коня.\nЯ верю: ждет меня\nСокровище, которое, как чудо,\nСебя не пощадив, добуду.\nНе робость девичья, браслетами звеня,\nА мужество любви пусть поведет меня,\nИ смело я возьму венок мой брачный,\nНе сможет сумрак тенью мрачной\nЗатмить счастливый миг.\nХочу я, чтоб избранник мой постиг\nВо мне не робость униженья,\nА гордость самоуваженья,\nИ перед ним тогда\nОткину я покров ненужного стыда.\nМы встретимся на берегу морском,\nИ грохот волн обрушится, как гром,—\nЧтоб небо зазвучало.\nСкажу, с лица откинув покрывало:\n«Навек ты мой!»\nОт крыльев птиц раздастся шум глухой.\nНа запад, обгоняя ветер,\nВдаль птицы полетят при звездном свете.\nТворец, о, не лиши меня ты дара речи,\nПусть музыка души звенит во мне при встрече.\nПусть будет в высший миг и наше слово\nВсе высшее в нас выразить готово,\nПусть льется речь потоком\nПрозрачным и глубоким,\nИ пусть поймет любимый\nВсе, что и для меня невыразимо,\nПусть из души поток словесный хлынет\nИ, прозвучав, в безмолвии застынет.\nПеревод М.Зенкевича","name": "Мужественная"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1888, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","date_from": "1963","text": "Я шагаю по Москве,\nКак шагают по доске.\nЧто такое - сквер направо\nИ налево тоже сквер.\nЗдесь когда-то Пушкин жил,\nПушкин с Вяземским дружил,\nГоревал, лежал в постели,\nГоворил, что он простыл.\nКто он, я не знаю - кто,\nА скорей всего никто,\nУ подъезда, на скамейке\nЧеловек сидит в пальто.\nЧеловек он пожилой,\nНа Арбате дом жилой,-\nВ доме летняя еда,\nА на улице - среда\nПереходит в понедельник\nБезо всякого труда.\nГолова моя пуста,\nКак пустынные места,\nЯ куда-то улетаю\nСловно дерево с листа.","name": "Я шагаю по Москве...","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1889, "fields": {"themes": [20],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Иные люди с умным чванством,\nот высоты навеселе,\nсчитают чуть ли не мещанством\nмою привязанность к земле.\nНо погоди, научный автор,\nученый юноша, постой!\nЯ уважаю космонавтов\nничуть не меньше, чем другой.\nЯ им обоим благодарен,\nпред ними кепку снять готов.\nПусть вечно славится Гагарин\nи вечно славится Титов!\nПусть в неизвестности державной,\nумнее бога самого,\nсвой труд ведет конструктор Главный\nи все помощники его.\nЯ б сам по заданной программе,\nхотя мой шанс ничтожно мал,\nв ту беспредельность, что над нами,\nс восторгом юности слетал.\nНо у меня желанья нету,\nнет нетерпенья, так сказать,\nвсю эту старую планету\nна астероиды менять.\nОт этих сосен и акаций,\nиз этой вьюги и жары\nя не хочу переселяться\nв иные, чуждые миры.\nНе оттого, что в наших кружках\nнет слез тщеты и нищеты\nи сами прыгают галушки\nво все разинутые рты.\nНе потому, чтоб здесь спокойно\nжизнь человечества текла:\nпотерян счет боям и войнам\nи нет трагедиям числа.\nТерпенье нужно, и геройство,\nи даже гибель, может быть,\nчтоб всей земли переустройство,\nкак подобает, завершить.\nИ все же мне родней и ближе\nзагадок Марса и Луны\nсудьба Рязани и Парижа\nи той испанской стороны.","name": "Иные люди с умным чванством..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1890, "fields": {"themes": [20],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1922","text": "Быть может, эти электроны\nМиры, где пять материков,\nИскусства, знанья, войны, троны\nИ память сорока веков!\nЕще, быть может, каждый атом -\nВселенная, где сто планет;\nТам - все, что здесь, в объеме сжатом,\nНо также то, чего здесь нет.\nИх меры малы, но все та же\nИх бесконечность, как и здесь;\nТам скорбь и страсть, как здесь, и даже\nТам та же мировая спесь.\nИх мудрецы, свой мир бескрайный\nПоставив центром бытия,\nСпешат проникнуть в искры тайны\nИ умствуют, как ныне я;\nА в миг, когда из разрушенья\nТворятся токи новых сил,\nКричат, в мечтах самовнушенья,\nЧто бог свой светоч загасил!","name": "Мир электрона","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1891, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "За то, что нет благословения\nДля нашей сказки — от людей,—\nЗа то, что ищем мы забвения\nНе в блеске принятых страстей,—\nЗа то, что в сладостной бесцельности\nМы тайной связаны с тобой,—\nЗа то, что тонем в беспредельности,\nНе побежденные судьбой,—\nЗа то, что наше упоение\nНепостижимо нам самим,—\nЗа то, что силою стремления\nСебя мы пыткам предадим,—\nЗа новый облик сладострастия,—\nДушой безумной и слепой\nЯ проклял всё — во имя счастия,\nВо имя гибели с тобой.","name": "За то, что нет благословения..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1892, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1832","text": "Нет, я не Байрон, я другой,\nЕще неведомый избранник,\nКак он, гонимый миром странник,\nНо только с русскою душой.\nЯ раньше начал, кончу ране,\nМой ум немного совершит;\nВ душе моей, как в океане,\nНадежд разбитых груз лежит.\nКто может, океан угрюмый,\nТвои изведать тайны? Кто\nТолпе мои расскажет думы?\nЯ - или бог - или никто!","name": "Нет, я не Байрон, я другой...","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1893, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1969","text": "Сверчок поет, запрятавшись во тьму,\nИ песенка его не пустословье,—\nНе зря сверчит, дай бог ему здоровья,\nИ я не зря завидую ему.\nЯ говорю: невидимый, прости,\nМеня сковало смертной немотою,\nОдно твое звучание простое\nМогло б меня от гибели спасти,—\nЛишь песенку твою, где нет потерь,\nГде непрерывностью речетатива\nИ прошлое и будущее живо,—\nЛишь эту песню мне передоверь!","name": "Сверчок поет, запрятавшись во тьму...","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1894, "fields": {"themes": [20],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1955","text": "И кажется мне иногда,\nЧто живу я на свете четыреста лет,\nЧто четыреста раз в ноябре замерзала вода,\nЧто четыреста раз опадал с наших вишен цвет.\nИ вспоминается мне иногда,\nЧто промчалась вся жизнь от войны к войне,\nЧто с детства как тень по пятам ходила Беда\nИ Надежда светила в потемках безвременья мне.\nИ кажется мне иногда,\nЧто четыреста бездн пустотой обрывались у ног\nИ сквозь заросли лет не прорвался бы я никогда,\nЕсли б жизни не верил и был на земле одинок.\nСнова снег белым пухом засыпал сухую траву.\nСнова воду прикрыла стеклянная корочка льда.\nЧто бы там ни случилось, до главного дня доживу\nВот что кажется мне иногда.","name": "И кажется мне иногда...","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1895, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1916","text": "Опять раскинулся узорно\nНад белым полем багрянец,\nИ заливается задорно\nНижегородский бубенец.\nПод затуманенною дымкой\nТы кажешь девичью красу,\nИ треплет ветер под косынкой\nРыжеволосую косу.\nДуга, раскалываясь, пляшет,\nТо выныряя, то пропав,\nНе заворожит, не обмашет\nТвой разукрашенный рукав.\nУже давно мне стала сниться\nПолей малиновая ширь,\nТебе - высокая светлица,\nА мне - далекий монастырь.\nТам синь и полымя воздушней\nИ легкодымней пелена.\nя буду ласковый послушник,\nА ты - разгульная жена.\nИ знаю я, мы оба станем\nГрустить в упругой тишине:\nЯ по тебе - в глуxом тумане,\nА ты заплачешь обо мне.\nНо и поняв, я не приемлю\nНи тиxиx ласк, ни глубины.\nГлаза, увидевшие землю,\nВ иную землю влюблены.","name": "Опять раскинулся узорно...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1896, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1893","text": "Мрачной повиликой\nПоросли кресты,\nА внизу цветы\nС красной земляникой.\nВ памяти вдали\nРой былых желаний;\nПовиликой ранней\nДумы поросли.\nА мечты все те же\nВ блеске молодом\nМанят под крестом\nЗемляникой свежей.","name": "Мрачной повиликой...","date_to": "1893"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1897, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1857","text": "На стоге сена ночью южной\nЛицом ко тверди я лежал,\nИ хор светил, живой и дружный,\nКругом раскинувшись, дрожал.\nЗемля, как смутный сон немая,\nБезвестно уносилась прочь,\nИ я, как первый житель рая,\nОдин в лицо увидел ночь.\nЯ ль несся к бездне полуночной,\nИль сонмы звезд ко мне неслись?\nКазалось, будто в длани мощной\nНад этой бездной я повис.\nИ с замираньем и смятеньем\nЯ взором мерил глубину,\nВ которой с каждым я мгновеньем\nВсе невозвратнее тону.","name": "На стоге сена ночью южной...","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1898, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1916","text": "Вновь подарен мне дремотой\nНаш последний звездный рай —\nГород чистых водометов,\nЗолотой Бахчисарай.\nТам за пестрою оградой,\nУ задумчивой воды,\nВспоминали мы с отрадой\nЦарскосельские сады\nИ орла Екатерины\nВдруг узнали — это тот!\nОн слетел на дно долины\nС пышных бронзовых ворот.\nЧтобы песнь прощальной боли\nДольше в памяти жила,\nОсень смуглая в подоле\nКрасных листьев принесла\nИ посыпала ступени,\nГде прощалась я с тобой\nИ откуда в царство тени\nТы ушел, утешный мой.","name": "Вновь подарен мне дремотой...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1899, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Отрада","date_from": "1939","text": "Как замечательны,\nКак говорливы дни,\nДни встреч с тобой\nИ вишен созреванья.\nМы в эти дни,\nНаверно, не одни\nСердцами стали\nДонельзя сродни,\nДо самого почти непониманья.\nБывало, птиц увижу\nНа лету,\nВо всю их птичью\nКрылью красоту,\nИ ты мне птицей\nКажешься далекой.\nБывало, только\nВишни зацветут,\nЛистки свои протянут в высоту,\nТы станешь вишней\nБелой, невысокой.\nТакой храню тебя\nВ полете дней.\nТакой тебя\nХотелось видеть мне,\nТебя\nВ те дни\nБольшого обаянья.\nНо этого, пожалуй,\nБольше нет,\nХотя в душе волнение сильней,\nХоть ближе до любимой расстоянье.\nВсё отошло\nВ начале расставанья.","name": "Полине","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1900, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Виктор Гончаров","date_from": "1945","text": "Скоро, скоро я домой поеду,\nИ земля закружится в окне.\nИ в купе какой-то непоседа\nЗаведет беседу о войне.\nБудет любоваться им девчонка,\nВосхищаясь радугой наград.\nМимо окон будет литься тонкий,\nСлабо обозначенный закат.\nЯ не стану прерывать беседу,\nНо и разговор не поддержу.\nЯ своей соседке и соседу\nЗа победу выпить предложу\nИ за то, что скоро я увижу\nНебольшую мельничную гать,\nБурей покореженную крышу,\nБедами обиженную мать.\nНизенькая, щуплая, без силы,\nЖизнь свою высчитывает в днях.\nЕй война, как сдачу, возвратила\nПулями побитого меня.","name": "Скоро, скоро я домой поеду...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1901, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1964","text": "Вся работа канатоходца\nТолько головоломный танец.\nПобедителю тут венца нет,\nА с искусством ничтожно сходство.\nНаше дело очень простое:\nУдержать вверху равновесье,\nВерить в звездное поднебесье.\nКак деревья, погибнуть стоя.\nВ каждом цирке есть купол этот,\nНе обрушенный в прах опилок.\nПуть наш ясен, а нрав наш пылок,\nИ отчаянно весел метод.\nПерестаньте, зрители-гости,\nСпорить с бедными мастерами!\nПосторонние в нашей драме,\nОбсуждать исход ее бросьте!\nЧто бы ни было, нет вам дела\nДо грозящей другим расплаты,\nОттого что вы не крылаты\nИ не ваша рать поредела.","name": "Канатоходцы","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1902, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1894","text": "Тонкой, но частою сеткой\nЗавтрашний день отделен.\nМир так ничтожен, и редко\nВиден нам весь небосклон.\nВ страхе оглянешься: - Тени,\nПризраки, голос \"иди!\"...\nГнутся невольно колени,\nПлещут молитвы в груди.\nПлакать и биться устанешь;\nВ сердце скрывая укор,\nНа небо черное взглянешь...\nС неба скользнет метеор.","name": "Тонкой, но частою сеткой...","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1903, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1918","text": "Я — есмь. Ты — будешь. Между нами — бездна.\nЯ пью. Ты жаждешь. Сговориться — тщетно.\nНас десять лет, нас сто тысячелетий\nРазъединяют.— Бог мостов не строит.\nБудь!— это заповедь моя. Дай — мимо\nПройти, дыханьем не нарушив роста.\nЯ — есмь. Ты будешь. Через десять весен\nТы скажешь: — есмь!— а\nскажу: — когда-то...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1904, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1916","text": "По неделе ни слова ни с кем не скажу,\nВсе на камне у моря сижу,\nИ мне любо, что брызги зеленой волны,\nСловно слезы мои, солоны.\nБыли весны и зимы, да что-то одна\nМне запомнилась только весна.\nСтали ночи теплее, подтаивал снег,\nВышла я поглядеть на луну,\nИ спросил меня тихо чужой человек,\nМежду сосенок встретив одну:\n\"Ты не та ли, кого я повсюду ищу,\nО которой с младенческих лет,\nКак о милой сестре, веселюсь и грущу?\"\nЯ чужому ответила: \"Нет!\"\nА как свет поднебесный его озарил,\nЯ дала ему руки мои,\nИ он перстень таинственный мне подарил,\nЧтоб меня уберечь от любви.\nИ назвал мне четыре приметы страны,\nГде мы встретиться снова должны:\nМоре, круглая бухта, высокий маяк,\nА всего непременней - полынь...\nИ как жизнь началась, пусть и кончится так.\nЯ сказала, что знаю: аминь!","name": "По неделе ни слова ни с кем не скажу...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1905, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","text": "Певцам, я знаю, не годится\nНа гневных критиков сердиться.\nНо ведь зоил, не помогая,\nЛишь нагоняет маеты,\nМежду читателем сжигая\nИ бедным автором мосты...\nМеня корили огорченно\n(Но в огорченье — увлеченно!)\nЭкзотикою. Окаянство!\nЗоил единство растерзал:\nВот заказал мне даль пространства,\nА даль времен — не заказал!\nВ чудесных вымыслах поэту\nМешая странствовать по свету —\nВзлетать на Анды, плыть по Темзе,—\nОн позволяет мне, друзья,\nБыть историчною. Зачем же\nГеографичною — нельзя?\nКто на «экзотику» озлобясь,\nОт человека спрячет глобус,\nЛишь географию (от силы!)\nС историей разъединит;\n«Забудь,— он скажет,— Фермопилы».\nНо там сражался Леонид!\nКак эти требованья странны,\nКуражливы, непостоянны!\nУж ты мне их представил массу!\nА ведь попробуй запрети\nСкакать летучему Пегасу,\nДа он зачахнет взаперти!\nНе грех ли, не попранье ль чести\nУчить коня ходьбе на месте?\nЧтоб неменяющийся воздух\nПеретирал, как шестерня?\nВ подобной роли и меня\nВы, друг мой, видеть бы желали?\nНо наши вкусы не совпали;\nМне больше нравится без шор\nГлядеть на весь земной простор!\nКого «экзотикой» и надо\nШпынять — да только не Синдбада!\nИ как в передничке за прялкой\nСидеть не станет мореход,\nТо не мечтай, что этот жалкий\nНасест поэзия займет!\nКонечно, можно всю планету\nИсколесить, катясь по свету\nКак будто в бочках засмоленных!\nПритом — без дырочек для глаз.\nНо способ сей — для закаленных\nПаломников, а не для нас,\nЛюдей, сугубо кабинетных.\nАх! Нам для странствий кругосветных\nНе требуется ничего.\nМечта наш парус надувает,\nСны — кормят, греза — укрывает...\nАх, нам достаточно бывает\nВоображенья одного.\nА значит, нам не разориться.\nНо то-то и зоил ярится,\nТот бестоварный оборот,\nС которым можно жить, не тратясь?\n(Зоил и тратясь — не живет.)\nНо мне теперь (из-за такого,\nКак он!) Начать придется снова.\nИтак: века кружат в пространстве,\nПространство кружится — в веках.\nРомантик может жить без странствий,\nНо без мечты о них — никак!\nТы, время видящий без связи\nС пространством, — точно ось без смази,\nЗоил!\nВ огромных странах света\nВещей, могу тебе сказать,\nТакая уймища!\nУж две-то\nИз них ты мог бы и связать!..","name": "Экзотика"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1906, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1816","text": "Дорогой шла девица;\nС ней друг ее младой;\nБолезненны их лица;\nНаполнен взор тоской.\nДруг друга лобызают\nИ в очи и в уста -\nИ снова расцветают\nВ них жизнь и красота.\nМинутное веселье!\nДвух колоколов звон:\nОна проснулась в келье;\nВ тюрьмепроснулся он.","name": "Счастие во сне","date_to": "1816"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1907, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1974","text": "- Подходи, народ, смелее -\nСлушай, переспрашивай!\nМы споем про Евстигнея -\nГосударя нашего.\nВы себе представьте сцену,\nКак папаша Евстигней\nДочь - царевну Аграфену\nХочет сплавить поскорей.\nНо не получается -\nЦаревна не сплавляется!\nКак-то ехал царь из леса,\nВесело, спокойненько,-\nВдруг услышал свист балбеса\nСоловья-разбойника.\nС той поры царя корежит,\nСловно кость застряла в ем:\nПальцы в рот себе заложит -\nХочет свистнуть Соловьем!\nНадо с этим бой начать,\nА то начнет разбойничать!\nЦарь - ни шагу из квартиры,\nА друзья-приятели -\nКазначеи и кассиры -\nПолказны растратили.\nОх! Враги пришли к палатам -\nОкна все повыбили,-\nЕвстигней перед солдатом\nГнется в три погибели.\nСтелется, старается,\nВ лепешку расшибается!\nКак сорвался царь с цепочки -\nЦикает да шикает,-\nОн с утра на нервной почке\nСемечки шабрыкает.\nЦарь солдата ухайдакал:\nТо - не то, и это - нет,-\nЗначит, царь - эксплуататор,\nНастоящий дармоед.\nПотому он злобится,\nЧто с ним никто не водится!\nВсе мы знали Евстигнея,\nПетею воспетого,-\nПравда, Петя - не умнее\nЕвстигнея этого.\nЛизоблюд придворный наспех\nСочинил царю стихи -\nПолучилось курам на смех,\nМухи дохнут от тоски.\nА царь доволен, значится,-\nТого гляди расплачется!\n- Царь наш батюшка в почете,\nДобрый он и знающий.\nНу а вы себя ведете\nКрайне вызывающе!\nЦарь о подданных печется\nОт зари и до зари!\n- Вот когда он испечется -\nМы посмотрим, что внутри!\nКак он ни куражится,\nТам вряд ли что окажется!\n- Послужили мы и хватит -\nБюллетень гоните нам,-\nДа и денег мало платят\nНам, телохранителям!\n- А с меня вода как с гуся,-\nЩас как выйду на пустырь,\nОт престола отрекуся,\nЗаточуся в монастырь!\n- Вот царь-батюшка загнул -\nЧуть не до смерти пугнул!\nПерестал дурачится,\nА начал фордыбачиться!","name": "Частушки (Иван да Марья)","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1908, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1955","text": "Тревожьтесь обо мне\nпристрастно и глубоко.\nНе стойте в стороне,\nкогда мне одиноко.\nВ усердии пустом\nна мелком не ловите.\nЗа все мое «потом»\nмое «сейчас» любите.\nКогда я в чем спешу,\nпрошу вас —\nне серчайте,\nа если вам пишу,\nна письма отвечайте.\nТвердите, что «пора!»\nвсегдашним братским взглядом.\nЖелайте мне добра\nи рядом и не рядом.\nНадейтесь высоко\nи сердцем и глазами...\nСпасибо вам за то,\nчто будете друзьями!","name": "Тревожьтесь обо мне...","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1909, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1823","text": "Чувствительны мне дружеские пени\n,\nНо искренне забыл я Геликон\nИ признаюсь: неприхотливой лени\nМне нравится приманчивый закон;\nОхота петь уж не владеет мною:\nОна прошла, погасла, как любовь.\nОпять любить, играть струнами вновь\nЖелал бы я, но утомлен душою.\nИль жить нельзя отрадою иною?\nС бездействием любезен мне союз;\nЛелеемый счастливым усыпленьем,\nЯ не хочу притворным исступленьем\nОбманывать ни юных дев, ни муз.","name": "Чувствительны мне дружеские пени...","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1910, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шефнер","text": "Кого-то нет, кого-то нет...\nВ одной квартире старой\nВисит гитара давних лет,\nУмолкшая гитара.\nЕе владельца ожидать\nНелепо, бесполезно,-\nУнесена его кровать\nК соседям безвозмездно.\nНо кто-то всё не верит в быль,\nЧто нет его навеки,\nНо кто-то отирает пыль\nС потрескавшейся деки.\nИ, слушая, как вечерком,\nНе помня песен старых,\nБренчат ребята за окном\nНа новеньких гитарах,\nВсё смотрит вдаль из-под руки -\nВо мрак, в иные зори -\nИ ждет, что прозвучат шаги\nВ пустынном коридоре.","name": "Кого-то нет, кого-то нет..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1911, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1912","text": "Смеется ложному учению,\nСмыкает вновь кольцо времен,\nИ, возвращаяся к творению,\nЛикует Аполлон.\nНе зная ничего о радии\nИ о загадках бытия,\nНевинным пастушком в Аркадии\nКогда-то был и я.\nИ песни я слагал веселые\nНа берегу лазурных вод,\nИ предо мной подруги голые\nСмыкали хоровод.\nВенки сплетали мне цветочные,\nИ в розах я, смолянокудр,\nЛаскал тела их непорочные,\nИ радостен, и мудр.\nИ вот во мглу я брошен серую,\nТоскою тусклой обуян,\nНо помню всё и слепо верую -\nВоскреснет светлый Пан.\nПосмейся ложному учению,\nСомкни опять кольцо времен\nИ научи нас вдохновению,\nВоскресни, Аполлон!","name": "Смеется ложному учению...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1912, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1810","text": "Имя где для тебя?\nНе сильно смертных искусство\nВыразить прелесть твою!\nЛиры нет для тебя!\nЧто песни? Отзыв неверный\nПоздней молвы о тебе!\nЕсли б сердце могло быть\nИм слышно, каждое чувство\nБыло бы гимном тебе!\nПрелесть жизни твоей,\nСей образ чистый, священный,-\nВ сердце - как тайну ношу.\nЯ могу лишь любить,\nСказать же, как ты любима,\nМожет лишь вечность одна!","name": "К ней","date_to": "1811"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1913, "fields": {"themes": [7],"author": "София Парнок","date_from": "1915","text": "И впрямь прекрасен, юноша стройный, ты:\nДва синих солнца под бахромой ресниц,\nИ кудри темноструйным вихрем,\nЛавра славней, нежный лик венчают.\nАдонис сам предшественник юный мой!\nТы начал кубок, ныне врученный мне,—\nК устам любимой приникая,\nМыслью себя веселю печальной:\nНе ты, о юный, расколдовал ее.\nДивясь на пламень этих любовных уст,\nО, первый, не твое ревниво,—\nИмя мое помянет любовник.","name": "Алкеевы строфы","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1914, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1913","text": "Вошел к парикмахеру, сказал - спокойный:\n\"Будьте добры, причешите мне уши\".\nГладкий парикмахер сразу стал хвойный,\nлицо вытянулось, как у груши.\n\"Сумасшедший!\nРыжий!\"-\nзапрыгали слова.\nРугань металась от писка до писка,\nи до-о-о-о-лго\nхихикала чья-то голова,\nвыдергиваясь из толпы, как старая редиска.","name": "Ничего не понимают","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1915, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Когда купальщица с тяжелою косой\nВыходит из воды, одна в полдневном зное,\nИ прячется в тени, тогда ручей лесной\nВ зеленых зеркальцах поет совсем иное.\nНад хрупкой чешуей светло-студеных вод\nСторукий бог ручьев свои рога склоняет,\nИ только стрекоза, как первый самолет,\nО новых временах напоминает.","name": "Когда купальщица с тяжелою косой..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1916, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "Я ласкал ее долго, ласкал до утра,\nЦеловал ее губы и плечи.\nИ она наконец прошептала: «Пора!\nМой желанный, прощай же — до встречи».\nИ часы пронеслись. Я стоял у волны.\nВ ней качалась русалка нагая.\nНо не бледная дева вчерашней луны,\nНо не та, но не та, а другая.\nИ ее оттолкнув, я упал на песок,\nА русалка, со смехом во взоре,\nВдруг запела: «Простор полноводный глубок.\nМного дев, много раковин в море.\nТот, кто слышал напев первозданной волны,\nВечно полон мечтаний безбрежных.\nМы — с глубокого дна, и у той глубины\nМного дев, много раковин нежных».","name": "Я ласкал ее долго, ласкал до утра..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1917, "fields": {"themes": [7],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1927","text": "В предутрии деревня,\nлесная сторона.\nИ слухом самым древним\nбессонница полна.\nПыхтят и мреют кочки\nу залежей озер.\nНад кладом кличет кочет\nв двенадцатый дозор.\nА в чаще бродят лоси,\nтуман на их рогах,\nглядят, обнюхав росы,\nза синие лога.\nК осокам тянут утки —\nпрохладны крылья всех;\nи теплый заяц чутко\nпривстал в сыром овсе...\nМой милый где-то дрогнет\nза кряквами пошел.\nТревожен пыж у дроби,\nи холод словно шелк.\n...Предутреннему зверю,\nночному ковылю,\nтебе и кладу - верю,\nкак песне, и люблю...","name": "Бессонница","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1918, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1913","text": "На припеке цветик алый\nОбезлиствел и поблек -\nСвет-детина разудалый\nОт зазнобушки далек.\nОн взвился бы буйной птицей\nЦепи-вороги крепки,\nИз темницы до светлицы\nПеревалы далеки.\nПризапала к милой стежка,\nБуреломом залегла.\nЗа окованным окошком -\nКолокольная игла.\nВсё дозоры да запоры,\nКаземат - глухой капкан...\nГде вы, косы - темны боры,\nЗаряница - сарафан?\nВ белоструганой светелке\nКто призарился на вас,\nНа фату хрущата шелка,\nНа узорный канифас?\nЗаручился кто от любы\nСкатным клятвенным кольцом:\nВолос - зарь, малина - губы,\nВ цвет черемухи лицом?..\nЗахолонула утроба,\nКровь, как цепи, тяжела...\nПомяни, душа-зазноба,\nДруга - сизого орла!\nБез ножа ему неволя\nКольца срезала кудрей,\nЧтоб раздольней стало поле,\nПесня-вихорь удалей.\nЧтоб напева ветровова\nНе забыл крещеный край...\nНе шуми ты, мать-дуброва,\nДуму думать не мешай!","name": "На припеке цветик алый...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1919, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1829","text": "I\nУ Борецкой, у посадницы,\nГости сходятся на пир.\nВот бояре новгородские\nСели за дубовый стол,\nСтол, накрытый браной скатертью.\nНосят брашна; зашипя,\nПоседело пиво черное;\nСледом золотистый мед\nВон из кубков шумно просится.\nРазгулялся пир, как пир:\nОчи светлые заискрились.\nПо краям ли звонких чаш\nХодит пена искрометная?—\nНа устах душа кипит\nИ теснится в слово красное.\nКто моложе — слова ждет,\nА заводят речь — старейшие\nПро снятый Софии дом:\n«Кто на бога, кто на Новгород?»—\nРечь бежала вдоль стола.—\n«Пусть идет на вольный Новгород\nВся могучая Москва:\nНаших сил она отведает!\nВече воями шумит\nИ горит заморским золотом.\nКрепки наши рамена,\nА глава у нас — посадница,\nНовгородская жена.\nМного лет вдове Борецкого!\nСлава Марфе! Много лет\nС нами жить тебе, да здравствовать!»\nМарфа, кланяясь гостям,\nЦелый пир обходит взором.\nВсе встают и отдают\nЕй поклон с радушной важностью.\nЗа столом сидел чернец.\nОн, привстав, рукою медленной,\nЦепенеющим перстом\nНа пирующих указывал,\nИзбирал их и бледнел.\nПерстьми грозный остановится,—\nПобледнеет светлый гость.\nВсе уста горят вопросами,\nОчи в инока впились:\nНо в ответ чернец задумался\nИ склонил свое чело.\nII\nПо народной Новгородской площади\nШел белец с монахом,\nА на башне, заливаясь, колокол\nСозывал на Вече.\n«Отчего, — спросил белец у инока,\nНа пиру Борецкой\nНа бояр рукою ты указывал\nИ бледнел от страха?\nЧто, Зосима, видел ты за трапезой\nУ отца святого?»\nЗапылали очи, прорицанием\nИзлетело слово.\nIII\n«Скоро их замолкнут ликованья,\nСменит пир иные пированья,\nПированья в их гробах.\nТрупы видел я безглавые,\nТопора следы кровавые\nМне виднелись на челах...\nКолокол на Вече призывающий!\nЯ услышу гул твой умирающий.\nНе воскреснет он в веках.\nПоднялась Москва Престольная,\nИ тебя, столица вольная,\nЗаметет развалин прах».","name": "Зосима","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1920, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Асадов","text": "К ней всюду относились с уваженьем:\nИ труженик и добрая жена.\nА жизнь вдруг обошлась без сожаленья:\nБыл рядом муж - и вот она одна...\nБежали будни ровной чередою.\nИ те ж друзья и уваженье то ж,\nНо что-то вдруг возникло и такое,\nЧего порой не сразу разберешь:\nПриятели, сердцами молодые,\nК ней заходя по дружбе иногда,\nУже шутили так, как в дни былые\nПри муже не решались никогда.\nИ, говоря, что жизнь почти ничто,\nКоль будет сердце лаской не согрето,\nПорою намекали ей на то,\nПорою намекали ей на это...\nА то при встрече предрекут ей скуку\nИ даже раздражатся сгоряча,\nКоль чью-то слишком ласковую руку\nОна стряхнет с колена иль с плеча.\nНе верили: ломается, играет,\nСкажи, какую сберегает честь!\nОдно из двух: иль цену набивает,\nИли давно уж кто-нибудь да есть.\nИ было непонятно никому,\nЧто и одна, она верна ему!","name": "Одна"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1921, "fields": {"themes": [7],"author": "Яков Полонский","text": "Земли, полуднем раскаленной,\nНе освежила ночи мгла.\nЗаснул Тифлис многобалконный;\nГора темна, луна тепла...\nКура шумит, толкаясь в темный\nОбрыв скалы живой волной...\nНа той скале есть домик скромный,\nС крыльцом над самой крутизной.\nТам, никого не потревожа,\nЯ разостлать могу ковер,\nТам целый день, спокойно лежа,\nМогу смотреть на цепи гор:\nГор не видать - вся даль одета\nЛиловой мглой; лишь мост висит,\nЧернеет башня минарета,\nДа тополь в воздухе дрожит.\nХозяин мой хоть брови хмурит,\nА, право, рад, что я в гостях...\nЯ все молчу, а он все курит,\nНа лоб надвинувши папах.\nУсы седые, взгляд сердитый,\nСуровый вид; но песен жар\nЕще таит в груди разбитой\nМой престарелый сазандар.\nВот, медных струн перстом касаясь,\nПоет он, словно песнь его\nСпособна, дико оживляясь,\nБыть эхом сердца моего!\n\"Молись, кунак, чтоб дух твой крепнул,\nНе плач; пока весь этот мир\nИ не оглох и не ослепнул,\nТы званый гость на божий пир.\nПока у нас довольно хлеба\nИ есть еще кувшин вина,\nНе раздражай слезами неба\nИ знай - тоска твоя грешна.\nГляди - еще цела над нами\nТа сакля, где, тому назад\nПолвека, жадными глазами\nЛовил я сердцу милый взгляд.\nТогда мне мир казался тесен;\nЯ умирал, когда не мог\nНа празднике, во имя песен,\nПереступить ее порог.\nВот с этой старою чингури\nПри ней бывало на дворе\nЯ пел, как птица после бури\nХвалебный гимн поет заре.\nТеперь я стар; она - далеко!\nИ где?- не ведаю; но верь,\nЧто дальше той, о ком глубоко\nТы, может быть, грустишь теперь...\nТвое мученье - за горами,\nТвоя любовь - в родном краю;\nМоя - над этими звездами\nУ бога ждет меня в раю!\"\nИ вновь молчит старик угрюмый;\nНа край лохматого ковра\nСклонясь, он внемлет с важной думой,\nКак под скалой шумит Кура.\nЕму былое время снится...\nА мне?.. Я не скажу ему,\nЧто сердце гостя не стремится\nЗа эти горы ни к кому;\nЧто мне в огромном этом мире\nНевесело; что, может быть,\nЯ лишний гость на этом пире,\nГде собралися есть и пить;\nЧто песен дар меня тревожит,\nА песням некому внимать,\nИ что на старости, быть может,\nМеня в раю не будут ждать!","name": "Старый сазандар"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1922, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1839","text": "О, возвратись, любви прекрасное мгновенье,\nО, исцели тоскующую грудь,\nДай тихо, свято, радостно дохнуть\nВосторгом чистым неземного упоенья.\nМинуты чудные живого наслажденья:\nВлюбленных душ безмолвный разговор,\nИ поцелуй, и неги полный взор,\nИ мира дольнего прекрасное забвенье.\nЯ отвыкал от вас - и тьма на ум ложилась,\nИ сердце сохло в душной пустоте,\nИ замирала жизнь в бесцельной суете,\nИ скука надо мной тяжелая носилась.\nТеперь опять ко мне, сдружись с моей душою,\nЗнакомый рай святой любви моей,\nЯ выплакал тебя бесцветных дней\nНесносной, длинною и скучной чередою.","name": "О, возвратись, любви прекрасное мгновенье...","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1923, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1944","text": "Сначала не в одной груди\nЖеланья мстить еще бурлили,\nНо прозревали: навредит!\nИ, образумившись, не мстили.\nЛетели кони, будто вихрь,\nВ копытном цокоте: \"надейся!..\"\nТо о красавицах своих\nМечтали пьяные гвардейцы...\nВсе - как обычно... Но в тиши\nПрадедовского кабинета\nЛомаются карандаши\nУ сумасшедшего корнета.\nОн очумел. Он морщит лоб,\nШепча слова... А трактом Псковским\nУносят кони черный гроб\nНавеки спрятать в Святогорском.\nПусть неусыпный бабкин глаз\nСледит за офицером пылким,\nСтихи загонят на Кавказ -\nИ это будет мягкой ссылкой.\nА прочих жизнь манит, зовет.\nБалы, шампанское, пирушки...\nИ наплевать, что не живет,-\nКак жил вчера - на Мойке Пушкин.\nИ будто не был он убит.\nСкакали пьяные гвардейцы,\nИ в частом цокоте копыт\nИм также слышалось: \"надейся!..\"\nИ лишь в далеких рудниках\nПри этой вести, бросив дело,\nРванулись руки...\nИ слегка\nКандальным звоном зазвенело.\n* См. Пушкин","name": "Смерть Пушкина","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1924, "fields": {"themes": [20],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1945","text": "Когда она пришла в наш город,\nМы растерялись. Столько ждать,\nЛовить душою каждый шорох\nИ этих залпов не узнать.\nИ было столько муки прежней,\nНочей и дней такой клубок,\nЧто даже крохотный подснежник\nВ то утро расцвести не смог.\nИ только — видел я — ребенок\nВ ладоши хлопал и кричал,\nКак будто он, невинный, понял,\nКакую гостью увидал.\nО них когда-то горевал поэт:\nОни друг друга долго ожидали,\nА встретившись, друг друга не узнали\nНа небесах, где горя больше нет.\nНо не в раю, на том земном просторе,\nГде шаг ступи — и горе, горе, горе,\nЯ ждал ее, как можно ждать любя,\nЯ знал ее, как можно знать себя,\nЯ звал ее в крови, в грязи, в печали.\nИ час настал — закончилась война.\nЯ шел домой. Навстречу шла она.\nИ мы друг друга не узнали.\nОна была в линялой гимнастерке,\nИ ноги были до крови натерты.\nОна пришла и постучалась в дом.\nОткрыла мать. Был стол накрыт к обеду.\n«Твой сын служил со мной в полку одном,\nИ я пришла. Меня зовут Победа».\nБыл черный хлеб белее белых дней,\nИ слезы были соли солоней.\nВсе сто столиц кричали вдалеке,\nВ ладоши хлопали и танцевали.\nИ только в тихом русском городке\nДве женщины как мертвые молчали.","name": "В мае 1945","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1925, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1934","text": "Недобрый дух повел меня,\nУже лежавшего в могиле,\nВ страну подземного огня,\nКоторой Данте вел Вергилий.\nИз первого в девятый круг\nМоя душа была ведома -\nГде жадный поп и лживый друг\nИ скотоложец из Содома.\nЯ видел гарпий в том леске,\nНад тем узилищем, откуда\nВ нечеловеческой тоске\nБежал обугленный Иуда.\nКолодезь ледяной без дна,\nГде день за днем и год за годом,\nКак ось земная, Сатана\nПростерт от нас до антиподов.\nЯ грешников увидел всех -\nИх пламя жжет и влага дразнит,\nНо каждому из них за грех\nВменялась боль одной лишь казни.\n\"Где мне остаться?\" - я спросил\nВедущего по адским стогнам.\nИ он ответил: \"Волей сил\nПо всем кругам ты будешь прогнан\".","name": "Ад","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1926, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1957","text": "Мне давно это чувство знакомо:\nВетви бьют вперехлест.\nУ крыльца, возле нашего дома,\nЛужа, полная звезд.\nЯ стою и курю на пороге,\nДвери настежь открыл.\nВ вышине, на небесной дороге,\nШелест медленных крыл.\nЭто гуси из дальней сторонки,\nКак солдаты — домой.\nПредставляю пески и воронки\nТой дороги прямой.\nКрыльям тяжко, дыханию тесно.\nЭй, правей забирай!\nЧто их ждет впереди — неизвестно,\nЛишь бы отческий край.\n...Мне и трудно, и грустно порою,\nИ пути не легки.\nНо весеннею ночью сырою\nВижу — все пустяки\nПеред этой огромной равниной,\nЧто томится к весне,\nПеред этой дорогою длинной\nНадо мной в вышине...\n...Стук сосулек непрочных и веских,\nИ всю ночь напролет\nВ одиноких пустых перелесках\nДождь до снегу идет,","name": "Мне давно это чувство знакомо...","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1927, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1906","text": "Я был смущенный и веселый.\nМеня дразнил твой темный шелк.\nКогда твой занавес тяжелый\nРаздвинулся - театр умолк.\nЖивым огнем разъединило\nНас рампы светлое кольцо,\nИ музыка преобразила\nИ обожгла твое лицо.\nИ вот - опять сияют свечи,\nДуша одна, душа слепа...\nТвои блистательные плечи,\nТобою пьяная толпа...\nЗвезда, ушедшая от мира,\nТы над равниной - вдалеке...\nДрожит серебряная лира\nВ твоей протянутой руке...","name": "Я был смущенный и веселый...","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1928, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1956","text": "Идет без проволочек\nИ тает ночь, пока\nНад спящим миром летчик\nУходит в облака.\nОн потонул в тумане,\nИсчез в его струе,\nСтав крестиком на ткани\nИ меткой на белье.\nПод ним ночные бары,\nЧужие города,\nКазармы, кочегары,\nВокзалы, поезда.\nВсем корпусом на тучу\nЛожится тень крыла.\nБлуждают, сбившись в кучу,\nНебесные тела.\nИ страшным, страшным креном\nК другим каким-нибудь\nНеведомым вселенным\nПовернут Млечный путь.\nВ пространствах беспредельных\nГорят материки.\nВ подвалах и котельных\nНе спят истопники.\nВ Париже из-под крыши\nВенера или Марс\nГлядят, какой в афише\nОбъявлен новый фарс.\nКому-нибудь не спится\nВ прекрасном далеке\nНа крытом черепицей\nСтаринном чердаке.\nОн смотрит на планету,\nКак будто небосвод\nОтносится к предмету\nЕго ночных забот.\nНе спи, не спи, работай,\nНе прерывай труда,\nНе спи, борись с дремотой,\nКак летчик, как звезда.\nНе спи, не спи, художник,\nНе предавайся сну.\nТы - вечности заложник\nУ времени в плену.","name": "Ночь","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1929, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Орлов","date_from": "1956","text": "Дорогу делает не первый,\nА тот, кто вслед пуститься смог.\nВторой.\nНе будь его, наверно,\nНа свете не было б дорог.\nЕму трудней безмерно было —\nОн был не гений, не пророк —\nРешиться вдруг, собрать все силы\nИ встать и выйти за порог.\nКакие в нем взрывались мысли!\nИ рушились в короткий миг\nУстои все привычной жизни.\nОн был прекрасен и велик.\nНикто не стал, никто не станет\nВторого славить никогда.\nА он велик, как безымянен,\nОн — хаты, села, города!\nИ первый лишь второго ради\nМог все снести, мог пасть в пути,\nЧтоб только тот поднялся сзади,\nВторой, чтобы за ним идти.\nЯ сам видал, как над снегами,\nКогда глаза поднять невмочь,\nСолдат вставал перед полками\nИ делал шаг тяжелый в ночь.\nВ настильной вьюге пулемета\nОн взгляд кидал назад: «За мной!»\nВторой поднялся.\nЗначит, рота\nИ вся Россия за спиной.\nЯ во второго больше верю.\nЯ первых чту. Но лишь второй\nРешает в мире — а не первый,\nНи бог, ни царь и не герой.","name": "Второй","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1930, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1879","text": "Стой! Какою я теперь тебя вижу - останься навсегда такою в моей памяти!\nС губ сорвался последний вдохновенный звук - глаза не блестят и не сверкают - они меркнут, отягощенные счастьем, блаженным сознанием той красоты, которую удалось тебе выразить, той красоты, во след которой ты словно простираешь твои торжествующие, твои изнеможенные руки!\nКакой свет, тоньше и чище солнечного света, разлился по всем твоим членам, по малейшим складкам твой одежды?\nКакой бог своим ласковым дуновеньем откинул назад твои рассыпанные кудри?\nЕго лобзание горит на твоем, как мрамор, побледневшем челе!\nВот она - открытая тайна, тайна поэзии, жизни, любви! Вот оно, вот оно, бессмертие! Другого бессмертия нет - и не надо. В это мгновение ты бессмертна.\nОно пройдет - и ты снова щепотка пепла, женщина, дитя... Но что тебе за дело! В это мгновенье - ты стала выше, ты стала вне всего преходящего, временного. Это твое мгновение не кончится никогда.\nСтой! И дай мне быть участником твоего бессмертия, урони в душу мою отблеск твоей вечности!","name": "Стой!","date_to": "1879"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1931, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Порой мне хочется назад -\nВ звон стрекозиных крыл.\nНо зимний ливень - снегопад\nВсе тропки перекрыл.\nИ мухи белые жужжат\nБезмолвно мне вослед:\n- Тебе никак нельзя назад,\nДороги в юность нет...\nО зимний ливень - снегопад!\nМороза крепкий хмель.\nПора потерь, пора утрат,\nПоследняя метель...","name": "Порой мне хочется назад..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1932, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","date_from": "1903","text": "Как привольно, протяжно и влажно\nОдинокие волны поют...\nКак таинственно, плавно и важно,\nЧуть белея, их гребни встают...\nБожий шум так ласкающе ровен,\nБожья ласка так свято нежна!\nЭтот трепет и чист и бескровен,\nЭта вещая ночь так нужна!\nТолько звездная полночь и дышит,\nТолько смертная грудь и живет,\nТолько вечная бездна колышет\nКолыбель несмолкающих вод!\nИ безбольно, с отрадною грустью,\nТрепетанием звезд осиян,\nКак река, что отхлынула к устью,\nЯ вливаюсь в святой океан...","name": "На берегу","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1933, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1829","text": "Есть некий час, в ночи, всемирного молчанья,\nИ в оный час явлений и чудес\nЖивая колесница мирозданья\nОткрыто катится в святилище небес.\nТогда густеет ночь, как хаос на водах;\nБеспамятство, как Атлас, давит сушу;\nЛишь Музы девственную душу\nВ пророческих тревожат боги снах!","name": "Видение","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1934, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1956","text": "Ни прихотью, ни силой, ни тоскою,\nНи сказкою тебя не удивишь.\nНад зимней, застывающей рекою\nТы в тихом одиночестве стоишь.\nМорозный день. Ни облака, ни тени;\nКрупчатые слепящие снега,\nИ розовое солнце, дым селений,\nВ ракитнике пушистом берега.\nВ дни бивуачной юности и ныне\nОдной тобой по-прежнему живу.\nТы мне такою снилась на чужбине,\nТакой ты мне предстала наяву.\nТы - вся моя. Дороже год от года.\nОткрытым взглядом для меня горишь.\nВесеннею порою ледохода\nКаким ты чудом землю одаришь!\nЯ вытерплю обиду и потерю,\nДо двери тропку проторю в снегу,\nВ беде и славе лишь тебе поверю,\nТебе одной - умру, но не солгу.","name": "Ни прихотью, ни силой, ни тоскою...","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1935, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1959","text": "Толпа раскололась на множество группок.\nИ, заглушая трамвайный вой,\nТри битюга в раскормленных крупах -\nКолоколами по мостовой!\n\"Форды\", \"паккарды\", \"испано-сюизы\",\n\"Оппель-олимпии\", \"шевроле\" -\nФары таращат в бензинщине сизой:\nЧто, мол, такое бежит по земле?\nА мы глядим, точно тронуты лаской,\nТочно доверясь мгновенным снам:\nЭто промчалась русская сказка,\nДревнее детство вернувшая нам.","name": "Сказка","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1936, "fields": {"themes": [7],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1908","text": "Стенал я, любил я, своей называл\nТу, чья невинность в сказку вошла,\nТу, что о мне лишь цвела и жила\nИ счастью нас отдала [...]\nНо Крысолов верховный \"крыса\" вскрикнул\nИ кинулся, лаем залившись, за \"крысой\" -\nИ вот уже в лапах небога,\nИ зыбятся свечи у гроба.","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1937, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1940","text": "Все прошлое нам кажется лишь сном,\nВсе будущее — лишь мечтою дальней,\nИ только в настоящем мы живем\nМгновенной жизнью, полной и реальной.\nИ непрерывной молнией мгновенья\nВ явь настоящего воплощены,\nКак неразрывно спаянные звенья,—\nМечты о будущем, о прошлом сны.","name": "Все прошлое нам кажется лишь сном...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1938, "fields": {"themes": [20],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1942","text": "В скверике, на море,\nТам, где вокзал,\nБронзой на мраморе\nЛенин стоял.\nВытянув правую\nРуку вперед,\nВ даль величавую\nЗвал он народ.\nМассы, идущие\nК свету из тьмы,\nЗнали: «Грядущее —\nЭто мы!»\nПомнится сизое\nУтро в пыли.\nВражьи дивизии\nС моря пришли.\nЧистеньких, грамотных\nДикарей\nВстретил памятник\nГрудью своей!\nСтранная статуя...\nЖест — как сверло,\nБрови крылатые\nГневом свело.\n— Тонко сработано!\nКто ж это тут?\nЛЕНИН.\nАх, вот оно!\n— Аб!\n— Гут!\nДико из цоколя\nВысится шест.\nГрохнулся около\nБронзовый жест.\nКони хвостатые\nВзяли в карьер.\nНет\nстатуи,\nГол\nсквер.\nКончено! Свержено!\nДалее — в круг\nВходит задержанный\nПолитрук.\nБыл он молоденький —\nДвадцать всего.\nШтатский в котике\nВыдал его.\nЛюди заохали...\n(«Эх, маята!»)\nВот он на цоколе,\nПодле шеста;\nВот ему на плечи\nБрошен канат.\nМыльные каплищи\nПетлю кропят...\n— Пусть покачается\nНа шесте.\nПусть он отчается\nВ красной звезде!\nВсплачется, взмолится\nХоть на момент,\nЗдесь, у околицы,\nГде монумент,\nТак, чтобы жители,\nЖдущие тут,\nПоняли. Видели,\n— Ауф!\n— Гут!\nЖелтым до зелени\nСтал политрук.\nСмотрит...\nО Ленине\nВспомнил... И вдруг\nОн над оравою\nВражеских рот\nВытянул правую\nРуку вперед —\nИ, как явление\nБронзе вослед,\nВырос\nЛенина\nСилуэт.\nЭтим движением\nОт плеча,\nМилым видением\nИльича\nСмертник молоденький\nВ этот миг\nКровною родинкой\nК душам проник...\nБудто о собственном\nСыне — навзрыд\nБухтою об стену\nМоре гремит!\nПлачет, волнуется,\nСтонет народ,\nГлядя на улицу\nИз ворот.\nМигом у цоколя\nКаски сверк!\nВот его, сокола,\nВздернули вверх;\nВот уж у сонного\nОчи зашлись...\nВсе же ладонь его\nТянется ввысь —\nБронзовой лепкою,\nНазло зверью,\nЯсною, крепкою\nВерой в зарю!","name": "Баллада о ленинизме","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1939, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Поплавский","text": "Золотая рука часов\nРазбудила отшельника в склепе\nОн грустя потряс свою цепь\nИ раскрыл колоссальные книги\nВ книгах были окна и двери\nВ окнах горы и мелодрамы\nИ леса высоких аккордов\nЭлектрических снежных машин\nТолько бедный отшельник ослеп\nОн покинул свой черный склеп\nОн живет на звезде зари\nБезутешно плачет о нас\nПотому что там высоко\nИ до земли далеко\nИ нигде нельзя встретить тех\nКого убивает смех","name": "Золотая рука часов..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1940, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1922","text": "Ночью, в полчаса второго,\nЗагудел над крышей провод,\nИ я понял: отслужив года,\nОжидают смерти провода.\nКровь пошла не скоро и не грея,\nНервы снова вызвали тоску:\nЕсли электричество стареет,\nСколько в юности моей секунд?\nСколько времени еще осталось\nМне брести до станции Усталость?\nВ строимый огромный дом\nЯ боюсь явиться стариком.\nЯ боюсь, что за пространством будней,\nНа веселом празднике машин\nПод руку старуху подадут мне,\nСкажут: на тебе - пляши.\nИ еще меня гнетет забота:\nДалеко не кончена работа.\nИ еще берет меня тоска:\nУстает, работая, рука.\nКаждый день меня иному учит\nИ никак не может научить...\nТяжело мне, как навозной куче,\nТолько кучей удобренья быть.\nИ она бы иногда хотела\nВыпрямиться круглым телом\nИ под ласковым взглядом дня\nХоть бы раз перестать вонять.\nВся земля ей будто бы чужая,\nБлизких нет, она - ко мне:\nЯ сумею с нею наравне\nСтариться во славу урожая.","name": "Ночью, в полчаса второго...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1941, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1916","text": "Бросьте!\nКонечно, это не смерть.\nЧего ей ради ходить по крепости?\nКак вам не стыдно верить\nнелепости?!\nПросто именинник устроил карнавал,\nвыдумал для шума стрельбу и тир,\nа сам, по-жабьи присев на вал,\nвымаргивается, как из мортир.\nЛасков хозяина бас,\nпросто - похож на пушечный.\nИ не от газа маска,\nа ради шутки игрушечной.\nСмотрите!\nНебо мерить\nвыбежала ракета.\nРазве так красиво смерть\nбежала бы в небе паркета!\nАх, не говорите:\n\"кровь из раны\".\nЭто - дико!\nПросто избранных из бранных\nодаривали гвоздикой.\nКак же иначе?\nМозг не хочет понять\nи не может:\nу пушечных шей,\nесли не целоватся,\nто - для чего же\nобвиты руки траншей?\nНикто не убит!\nПросто - не выстоял.\nлег от Сены до Рейна.\nОттого что цветет,\nодуряет желтолистая\nна клумбах из убитых гангрена.\nНе убиты,\nнет же,\nнет!\nВсе они встанут\nпросто -\nвот так,\nвернутся\nи, улыбаясь, расскажут жене,\nкакой хозяин весельчак и чудак.\nСкажут: не было ни ядр ни фугасов\nи, конечно же, не было крепости!\nПросто именинник выдумал массу\nкаких-то великолепных нелепостей!","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1942, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1909","text": "Дано мне тело - что мне делать с ним,\nТаким единым и таким моим?\nЗа радость тихую дышать и жить\nКого, скажите, мне благодарить?\nЯ и садовник, я же и цветок,\nВ темнице мира я не одинок.\nНа стекла вечности уже легло\nМое дыхание, мое тепло.\nЗапечатлеется на нем узор,\nНеузнаваемый с недавних пор.\nПускай мгновения стекает муть\nУзора милого не зачеркнуть.","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1943, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1915","text": "Мы жили в зеленых просторах,\nГде воздух весной напоен,\nМерцали в потупленных взорах\nКостры кочевавших племен...\nОдеты в косматые шкуры,\nМы жертвы сжигали тебе,\nТебе, о безумный и хмурый\nПерун на высоком столбе.\nМы гнали стада по оврагу,\nГде бисером плещут ключи,\nНо скоро кровавую брагу\nИспьют топоры и мечи.\nПриходят с заката тевтоны\nС крестом и безумным орлом,\nИ лебеди, бросив затоны,\nЛомают осоку крылом.\nЯрила скрывается в тучах,\nСтрибог подымается в высь,\nХохочут в чащобах колючих\nЛишь волк да пятнистая рысь...\nИ желчью сырой опоенный,\nТрепещет Перун на столбе.\nБезумное сердце тевтона,\nГромовник, бросаю тебе...\nПылают холмы и овраги,\nЗарделись на башнях зубцы,\nПроносят червонные стяги\nВ плащах белоснежных жрецы.\nРычат исступленные трубы,\nРокочут рыдания струн,\nОскалив кровавые зубы,\nХохочет безумный Перун!..","name": "Славяне","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1944, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1858","text": "[Отрывки]\nЛюбим калифом Иоанн —\nЕму, что день, почет и ласка;\nК делам правления призван\nЛишь он один из христиан\nПорабощенного Дамаска.\nЕго поставил властилин\nИ суд рядить, и править градом,\nОн с ним беседует один,\nОн с ним сидит в совете рядом;\nОкружены его дворцы\nБлагоуханными садами,\nЛазурью блещут изразцы,\nУбраны стены янтарями;\nВ полдневный зной приют и тень\nДают навесы, шелком тканы,\nВ узорных банях ночь и день\nШумят студеные фонтаны.\nНо от него бежит покой,\nОн бродит сумрачен; не той\nОн прежде мнил идти дорогой,\nОн счаслив был бы и убогий,\nКогда б он мог в тиши лесной,\nВ глухой степи, в уединенье,\nДвора волнение забыть\nИ жизнь смиренно посвятить\nТруду, молитве, песнопенью.\nИ раздавался уж не раз\nЕго красноречивый глас\nПротиву ереси безумной,\nЧто на искусство поднялась\nГрозой неистовой и шумной.\nУпорно с ней боролся он,\nИ от Дамаска до Царьграда\nБыл, как боец за честь икон\nИ как художества ограда,\nДавно известен и почтен.\nНо шум и блеск его тревожат,\nУжиться с ними он не может,\nИ, тяжкой думой обуян,\nТоска в душе и скорбь на лике,\nВошел правитель Иоанн\nВ чертог дамасского владыки.\n«О государь, внемли: мой сан,\nВеличие, пышность, власть и сила —\nВсё мне несносно, всё постыло!\nИным призванием влеком,\nЯ не могу народом править:\nПростым рожден я быть певцом,\nГлаголом вольным бога славить.\nВ толпе вельмож всегда один,\nМученья полон я и скуки,\nСреди пиров, в главе дружин,\nИные слышаться мне звуки.\nНеодолимый их призыв\nК себе влечет меня все боле —\nО, отпусти меня, калиф,\nДозволь дышать и петь на воле!»\nИ тот просящему в ответ:\n«Возвеселись, мой раб любимый!\nПечали вечной в мире нет\nИ нет тоски неизлечимой.\nТвоею мудростью одной\nКругом Дамаск могуч и славен.\nКто ныне нам величьем равен\nИ кто дерзнет на нас войной?\nА я возвышу жребий твой —\nНедаром я окрест державен —\nТы примешь чести торжество,\nТы, ты будешь мне мой брат единый:\nВозьми полцарства моего,\nЛишь правь другою половиной!»\nК нему певец: «Твой щедрый дар,\nО государь, певцу не нужен;\nС иною силою он дружен;\nВ его груди пылает жар,\nКоторым зиждется созданье;\nСлужить творцу его призванье;\nЕго души незримый мир\nПрестолов выше и порфир.\nОн не изменит, не обманет;\nВсё, что других влечет и манит:\nБогатство, сила, слава, честь —\nВсё в мире том в избытке есть;\nА все сокровища природы:\nСтепей безбережный простор,\nТуманный очерк дальних гор,\nИ моря пенистые воды,\nЗемля, и солнце, и луна,\nИ всех созвездий хороводы,\nИ синей тверди глубина —\nТо всё одно лишь отраженье,\nЛишь тень таиственных красот,\nКоторых вечное виденье\nВ душе избранника живет.\nО, верь, ничем тот не подкупен,\nКому сей чудный мир доступен,\nКому господь дозволил взгляд\nВ то сокровенное горнило,\nГде первообразы кипят,\nТрепещут творческие силы.\nТо их торжественный прилив\nЗвучит певцу в его глаголе, —\nО, отпусти меня, калиф,\nДозволь дышать и петь на воле!»\nИ рек калиф: «В твоей груди\nНе властен я сдержать желанье,\nПевец, свободен ты, иди,\nКуда влечет тебя призванье!»\nИ вот правителя дворцы\nДобычей сделались забвенья,\nОделись пестрые зубцы\nТравой и прахом запустенья;\nЕго несчетная казна\nДавно уж нищим раздана,\nУсердных слуг не видно боле,\nРабы отпущены на волю,\nИ не укажет не один,\nКуда их скрылся господин.\nВ хоромах стены и картины\nДавно затканы паутиной,\nИ мхом фонтаны заросли;\nПлющи, ползущие по хорам,\nОт самых сводов до земли\nЗеленым падают узором,\nИ мрак спокойно полевой\nРастет кругом на звонких плитах,\nИ ветер, шелестя травой,\nВ чертогах ходит позабытых.\nБлагословляю вас, леса,\nДолины, нивы, горы, воды,\nБлагословляю я свободу\nИ голубые небеса!\nИ посох мой благословляю,\nИ эту бедную суму,\nИ степь от краю и до краю,\nИ солнца свет, и ночи тьму,\nИ одинокую тропинку,\nПо коей, нищий, я иду,\nИ в поле каждую былинку,\nИ в небе каждую звезду!\nО, если б мог всю жизнь смешать я,\nВсю душу вместе с вами слить,\nО, если б мог в мои объятья\nЯ вас, враги, друзья и братья,\nИ всю природу заключить!\nКак горней бури приближенье,\nКак натиск пенящихся вод,\nТеперь в груди моей растет\nСвятая сила вдохновенья.\nУж на устах дрожит хвала\nВсему, что благо и достойно, —\nКакие ж мне воспеть дела,\nКакие битвы или войны?\nГде я для дара моего\nНайду высокую задачу,\nЧье передам я торжество\nИль чье падение оплачу?\nБлажен, кто рядом славных дел\nСвой век украсил быстротечный,\nБлажен, кто жизнию умел\nХоть раз коснуться правды вечной,\nБлажен, кто истину искал,\nИ тот, кто, побежденный, пал\nВ толпе ничтожной и холодной,\nКак жертва мысли благородной!\nНо не для них моя хвала,\nНе им восторга излиянья —\nМечта для песен избрала\nНе их высокие деянья;\nИ не в венце сияет он,\nК кому душа моя стремится;\nНе блеском славы окружен,\nНе на звенящей колеснице\nСтоит он, гордый сын побед;\nНе в торжестве величья — нет, —\nЯ зрю его передо мною\nС толпою бедных рыбаков;\nОн тихо, мирною стезею,\nИдет средь зреющих хлебов;\nБлагих речей своих отраду\nВ сердца простые он лиет,\nОн правды алчущее стадо\nК ее источнику ведет.\nЗачем не в то рожден я время,\nКогда меж нами, во плоти,\nНеся мучительное бремя,\nОн шел на жизненном пути!\nЗачем я не могу нести,\nО, мой господь, твои оковы,\nТвоим страданием страдать,\nИ крест на плечи твой приять,\nИ на главу венец терновый!\nО, если б мог я лобызать\nЛишь край святой твоей одежды,\nЛишь пыльный след твоих шагов!\nО, мой господь, моя надежда,\nМоя и сила, и покров!\nТебе хочу я все мышленья,\nТебе всех песней благодать,\nИ думы дня, и ночи бденья,\nИ сердца каждое биенье,\nИ душу всю мою отдать!\nНе отверзайтесь для другого\nОтныне, вещие уста!\nГреми лишь именем Христа,\nМое восторженное слово!\n[.......]\n[.......]\nТот, кто с вечною любовью\nВоздавал за зло добром —\nИзбиен, покрытый кровью,\nВенчан терновым венцом —\nВсех, с собой страданьем сближенных\nВ жизни долею обиженных,\nУгнетенных и униженных\nОсенил своим крестом.\nВы, чьи лучшие стремленья\nДаром гибнут под ярмом,\nВерьте, други, в избавленье —\nК божью свету мы грядем!\nВы, кручиною согбенные,\nВы, цепями удрученные,\nВы, Христу сопогребенные,\nСовоскреснете с Христом!\n[.......]","name": "Иоанн Дамаскин (Отрывки)","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1945, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","text": "В траве — тишина,\nТишина\nВ траве — тишина,\nв камыше — тишина,\nв лесу — тишина.\nТак тихо,\nчто стыдно глаза распахнуть\nи на землю ступить.\nТак тихо,\nчто страшно.\nТак тихо,\nчто ноет спина.\nТак тихо,\nчто слово любое сказать —\nвсе равно что убить.\nВизжащий,\nорущий,\nразболтанный мир\nзаболел тишиной.\nЛежит он —\nспеленут крест-накрест\nее покрывалом тугим.\nТак тихо,\nкак будто все птицы\nпокинули землю,\nодна за одной.\nКак будто все люди\nоставили землю\nодин за другим.\nКак будто земля превратилась\nв беззвучный\nмузей тишины.\nТак тихо,\nчто музыку надо, как чье-то лицо,\nвспоминать,\nТак тихо,\nчто даже тишайшие мысли\nдалёко\nслышны.\nТак тихо,\nчто хочется заново\nжизнь\nначинать.\nТак тихо...","name": "Тишина"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1946, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1861","text": "Нет предела стремлению жадному...\nНет исхода труду безуспешному...\nНет конца и пути безотрадному...\nБоже, милостив буди мне, грешному.","name": "Четыре строки","date_to": "1861"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1947, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1915","text": "(Весна)\nНа грязном небе выбиты лучами\nЗеленые буквы: «Шоколад и какао»,\nИ автомобили, как коты с придавленными хвостами,\nНеистово визжат: «Ах, мяу! мяу!»\nЧерные деревья растрепанными метлами\nВымели с неба нарумяненные звезды,\nИ краснорыжие трамваи, погромыхивая мордами,\nПо черепам булыжников ползут на роздых.\nГранитные дельфины — разжиревшие мопсы —\nУ грязного фонтана захотели пить,\nИ памятник Пушкина, всунувши в рот папиросу,\nПросит у фонаря: «Позвольте закурить!»\nДегенеративные тучи проносятся низко,\nОт женских губ несет копеечными сигарами,\nИ месяц повис, как оранжевая сосиска,\nНад мостовой, расчесавшей пробор тротуарами.\nСемиэтажный дом с вывесками в охапке,\nКурит уголь, как денди сигару,\nИ красноносый фонарь в гимназической шапке\nПодмигивает вывеске — он сегодня в ударе.\nНа черных озерах маслянистого асфальта\nРыжие звезды служат ночи мессу...\nРадуйтесь, сутенеры, трубы дома подымайте —\nИ у Дерибасовской есть поэтесса!","name": "Дерибасовская ночью","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1948, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1929","text": "1. ПОЕЗД\nОн гремит пассажирами и багажом,\nВ полустанках тревожа звонки.\nИ в пути вспоминают\nОставленных жен\nРевнивые проводники.\nОн грохочет...\nА полночь легла позади\nНа зелено-оранжевый хвост.\nМашинист с кочегаром\nЛетят впереди\nЛилипутами огненных верст.\nЭто старость,\nСквозь ночь беспощадно гоня,\nПриказала не спать, не дышать,\nЧтобы вновь кочергой,\nЗолотой от огня,\nВоспаленную юность мешать.\nЧтобы вспомнить расцвет\nУвядающих губ,\nЧтобы молодость вспомнить на миг...\nТак стоит напряженно,\nТак смотрит на труп\nЗастреливший жену проводник.\n2. ВЕТЕР\nСквозь лес простирая\nПридушенный крик,\nВприсядку минуя равнины,\nПроносится ветер,\nСмешной, как старик,\nТанцующий на именинах.\nНевежда и плут —\nОн скатился в овраг,\nТраву разрывая на части,\nОн землю копает:\nОн ищет, дурак,\nСвое идиотское счастье.\nНе пафос работы,\nНе риск грабежа,\nА скучное, нудное дело:\nПроклятая должность —\nСвистеть и бежать —\nПорядком ему надоела.\nОн хочет сквозь ночь\nПронести торжество\nНе робким и не благочинным,\nОн ропщет...\nИ я понимаю его\nПо многим, по тайным причинам.\n3. ПОЕЗД И ВЕТЕР\nЧерез голубые рубежи,\nЧерез северный холодный пояс\nВетер вслед за поездом бежит,\nДумая, что погоняет поезд.\nЧерез Бологое в Ленинград,\nДуя в вентиляторы ретиво,\nОн бежит за поездом,—\nОн рад\nСобственной инициативе.\nОн обманут,\nОн трудится зря.\nОн ненужен, но доволен зверски,\nНа себя ответственность беря\nЗа доставку поездов курьерских.\nОн боится время потерять,\nИ гудит,\nИ носится по крыше...\nТак не станемте ж его разуверять\nПусть гудит,\nЧтоб не было затишья...","name": "Три стихотворения","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1949, "fields": {"themes": [],"author": "София Парнок","date_from": "1912","text": "Словно дни мои первоначальные\nВоскресила ты, весна.\nГрезы грезятся мне беспечальные,\nДаль младенчески ясна.\nКто-то выдумал, что были бедствия,\nЧто я шла, и путь тернист.\nРазве вижу не таким, как в детстве, я\nТополей двуцветный лист?\nРазве больше жгли и больше нежили\nСолнца раннего лучи?\nГолоса во мне поют не те же ли:\n«Обрети и расточи»?\nБогу вы, стихи мои, расскажете,\nЧто, Единым Им дыша,\nНикуда от этой тихой пажити\nНе ушла моя душа.","name": "Словно дни мои первоначальные...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1950, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1841","text": "Муза, богиня Олимпа, вручила две звучные флейты\nРощ покровителю Пану и светлому Фебу.\nФеб прикоснулся к божественной флейте, и чудный\nЗвук полился из безжизненной трости. Внимали\nВкруг присмиревшие воды, не смея журчаньем\nПесни тревожить, и ветер заснул между листьев\nДревних дубов, и заплакали, тронуты звуком,\nТравы, цветы и деревья; стыдливые нимфы\nСлушали, робко толпясь меж сильванов и фавнов.\nКончил певец и помчался на огненных конях,\nВ пурпуре алой зари, на златой колеснице.\nБедный лесов покровитель напрасно старался\nприпомнить\nЧудные звуки и их воскресить своей флейтой:\nГрустный, он трели выводит, но трели земные!..\nГорький безумец! ты думаешь, небо не трудно\nЗдесь воскресить на земле? Посмотри: улыбаясь,\nС взглядом насмешливым слушают нимфы и фавны.","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1951, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1894","text": "Терцинами писать как будто очень трудно?\nКакие пустяки! Не думаю, что так,—\nМне кажется притом, что очень безрассудно\nТакой размер избрать: звучит как лай собак\nЕго тягучий звон, и скучный, и неровный,—\nА справиться-то с ним, конечно, может всяк,—\nТройных ли рифм не даст язык наш многословный!\nТо ль дело ритмы те, к которым он привык,\nЧетырехстопный ямб, то строгий, то альковный,—\nКак хочешь поверни, всё стерпит наш язык.\nА наш хорей, а те трехсложные размеры,\nВ которых так легко вложить и страстный крик,\nИ вопли горести, и строгий символ веры?\nА стансы легкие, а музыка октав,\nА белого стиха глубокие пещеры?\nСравненье смелое, а все-таки я прав:\nСтих с рифмами звучит, блестит, благоухает\nИ пышной розою, и скромной влагой трав,\nНо темен стих без рифм и скуку навевает.","name": "Терцинами писать как...","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1952, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1898","text": "Стая туч на небосклоне\nСобралася и растет...\nНа земном иссохшем лоне\nВсё живое влаги ждет.\nНо упорный и докучный\nВетер гонит облака.\nЗной всё тот же неотлучный,\nВлага жизни далека.\nТак душевные надежды\nГонит прочь житейский шум,\nГолос злобы, крик невежды,\nВечный ветер праздных дум.","name": "11 июня 1898 г.","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1953, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Александр Бестужев","date_from": "1816","text": "...Что ж до меня, то я бы желал прихода лета — тогда, Софья Васильевна, я бондировал бы всю Ладогу балладами и идиллиями,— но теперь\nКак жаль, что веют здесь Бореи — не Зефиры,\nЧто не цветут цветы,\nИ словом: вешних дней не видно красоты!\nА то бы, волю дав струнам пернатой лиры\n(В простонаречии: гусиное перо),\nНа крыльях юныя мечты,\nЯ б мог представить вас среди полей, кусточков,\nГуляющу в тени лесов,\nЗадумавшуюся при шуме ручейков,\nПри говоре листочков,\nПри пеньи птиц лесных;\nИ даже, вспомнивши тираду из Моины,\nВздыхающею (для картины);\nИли в душе с мечтой, с мадам Жанлис в руке,\nСпешите к Волхову-реке,\nТо с песнями по ней катаясь в челноке,\nТо на уде, и гибкой, и дрожащей,\nПрельстившись чешуей блестящей,\nВлечете бьющихся невинных рыб из волн,\nТо к старой Ладоге стремите утлый челн\nИ там, с высот уже осиротелых башен,\nРаздробленных веков стопой,\nНа все окрестности бросаете взор свой.\nВоспоминаете, сколь Игорь в них был страшен,\nКак славою сей град гремел!..\nА ныне? Там, где меч о камнь точил воитель,\nГде щит войну звучал, звенели тулы стрел,\nСмиренная стоит отшельников обитель;\nПлющом каменья поросли,\nУпали стены и бойницы,\nИ кролики живут героев средь столицы.\nВы мыслите: «Так всё проходит на земле! ..»\nИ в гости на кадриль спешите.\nПотом я мог представить вас\nНа берегу крутом, где Волхов волны рьяны\nКатит через порог, через бугры песчаны,\nСтрелой летя от глаз.\nЯ вижу мысленно: на сопке вы сидите,\nНа запад пламенный глядите,\nЛюбуетесь, когда среди пурпурных туч\nИграет, отразясь, последний солнца луч;\nКак с тверди мраки льются,\nКак по холмам туманы вьются.\n...Вы погрузились в море дум;\nВот слышится плеск волн, дубравы тихой шум\nИ ветров хладных завыванье,\nИ под курганами подземное стенанье.\nПо чувствам трепет пробежал,\nЦепями призрак зазвучал.\nО ужас! близко... Не пугайтесь...\nНе бойтесь мертвецов,— с живыми забавляйтесь\nВ кругу своих\nЗнакомых и родных.\nОб ужасах лишь в снах видайте,\nЛишь в жмурках в мрачности блуждайте.\nИ, стихотворному поверя не всему,\nБлагодарите вновь зиму,\nКотора, в теплые вас комнаты загнавши,\nВкруг игр и радости собравши,\nС сестрами, братьями заставила весть дни\nВ священной отческой сени!\nА то бы силою обильна рифм теченья\nИ летнего воображенья\nЯ, может быть, заставил вас\nПарить из Ладоги — по ветру на Кавказ!\n...Но еще все ли я высказал? Посещения, приемы, игры, танцы, катанья, гулянья и проч. и пр. занимают вас, я думаю, не менее приятно во всё время праздников.\nЛишь к удовольствиям желания стремя,\nСмеетесь, резвитесь, танцуете, а я?\nА я скучаю по обыкновению, сижу дома по привычке, занимаюсь по охоте. Много читаю, мало пишу, и еще менее сочиняю. По общему уделу людей думаю и раздумываю, в неудачах приговариваю, всё к лучшему! О смертной косе думаю редко; ибо люблю жить, хоть и не боюсь смерти, веселюсь, когда можно (это не часто бывает), радоваться здесь нечему —\nЯ не живу почти,— дышу,\nСкучаю сам, других смешу\nИ, хладность дружбы\nМечтами золотя,\nИграю цепью службы,\nКак милое дитя.","name": "Из письма К С. В. Савицкой","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1954, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1953","text": "Безмолвна неба синева,\nДеревья в мареве уснули.\nСгорела вешняя трава\nВ высоком пламени июля.\nЕще совсем недавно тут\nТуман клубился на рассвете,\nНо высох весь глубокий пруд,\nПо дну пруда гуляет ветер.\nВ степи поодаль есть родник,\nТечет в траве он струйкой ясной,\nВесь зной степной к нему приник\nИ пьет, и пьет, но все напрасно:\nКлюча студеная вода\nБежит, как и весной бежала.\nНеужто он сильней пруда:\nПруд был велик, а этот жалок?\nНо подожди судить. Кто знает?\nОн только с виду мал и тих.\nТе воды, что его питают,\nТы видел их? Ты мерил их?","name": "Безмолвна неба синева...","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1955, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","text": "Невинный нежною душой,\nНе знавши в юности страстей прилив,\nТы можешь, друг, сказать с какой-то простотою:\nЯ был счастлив!..\nКто, слишком рано насладившись,\nЖивет, в душе негодованье скрыв,\nТот может, друг, еще сказать забывшись:\nЯ был счастлив!..\nНо я в сей жизни скоротечной\nТак испытал отчаянья порыв,\nЧто не могу сказать чистосердечно:\nЯ был счастлив!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1956, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Ломоносов","date_from": "1743","text": "Лице свое скрывает день;\nПоля покрыла мрачна ночь;\nВзошла на горы черна тень;\nЛучи от нас склонились прочь;\nОткрылась бездна звезд полна;\nЗвездам числа нет, бездне дна.\nПесчинка как в морских волнах,\nКак мала искра в вечном льде,\nКак в сильном вихре тонкий прах,\nВ свирепом как перо огне,\nТак я, в сей бездне углублен,\nТеряюсь, мысльми утомлен!\nУста премудрых нам гласят:\nТам разных множество светов;\nНесчетны солнца там горят,\nНароды там и круг веков:\nДля общей славы божества\nТам равна сила естества.\nНо где ж, натура, твой закон?\nС полночных стран встает заря!\nНе солнце ль ставит там свой трон?\nНе льдисты ль мещут огнь моря?\nСе хладный пламень нас покрыл!\nСе в ночь на землю день вступил!\nО вы, которых быстрый зрак\nПронзает в книгу вечных прав,\nКоторым малый вещи знак\nЯвляет естества устав,\nВам путь известен всех планет,-\nСкажите, что нас так мятет?\nЧто зыблет ясный ночью луч?\nЧто тонкий пламень в твердь разит?\nКак молния без грозных туч\nСтремится от земли в зенит?\nКак может быть, чтоб мерзлый пар\nСреди зимы рождал пожар?\nТам спорит жирна мгла с водой;\nИль солнечны лучи блестят,\nСклонясь сквозь воздух к нам густой;\nИль тучных гор верхи горят;\nИль в море дуть престал зефир,\nИ гладки волны бьют в эфир.\nСомнений полон ваш ответ\nО том, что окрест ближних мест.\nСкажите ж, коль пространен свет?\nИ что малейших дале звезд?\nНесведом тварей вам конец?\nСкажите ж, коль велик творец?","name": "Вечернее размышление о божием величестве...","date_to": "1743"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1957, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1845","text": "(Графу Д. А. Толстому)\nДай руку мне... Я понимаю\nТвою зловещую печаль\nИ, полон тайных мук, внимаю\nТвоим словам: \"Ее мне жаль\".\nКак иногда в реке широкой\nГрозой оторванный листок\nНесется бледный, одинокой,\nКуда влечет его поток,-\nТак и она, веленью рока\nВсегда покорная, пойдет\nБез слез, без жалоб и упрека,\nКуда ее он поведет.\nВ ее груди таится ныне\nЛюбви так много... Боже мой,\nНе дай растратить ей в пустыне\nОгня, зажженного тобой!\nНо этот взор, спокойный, ясный,\nДа будет вечно им согрет,\nИ пусть на зов души прекрасной\nДуша другая даст ответ.\nДа, верь мне, друг, я понимаю\nТвою зловещую печаль\nИ, полон грусти, повторяю\nС тобою сам: \"Ее мне жаль\".","name": "Ее мне жаль","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1958, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1904","text": "Когда, изнемогши от муки,\nЯ больше ее не люблю,\nКакие-то бледные руки\nЛожатся на душу мою.\nИ чьи-то печальные очи\nЗовут меня тихо назад,\nВо мраке остынувшей ночи\nНездешней мольбою горят.\nИ снова, рыдая от муки,\nПроклявши свое бытие,\nЦелую я бледные руки\nИ тихие очи ее.","name": "Когда, изнемогши от муки...","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1959, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1939","text": "Когда подымается солнце и птицы стрекочут,\nШахтеры уходят в глубокие вотчины ночи.\nУпрямо вгрызаясь в утробу земли рудоносной,\nРука отбивает у смерти цветочные вёсны.\nОт сварки страстей, от металла, что смутен и труден,\nТопор дровосека и ропот тяжелых орудий.\nЛеса уплывают, деревьев зеленых и рослых\nЛегки корабельные мачты и призрачны весла.\nНа веслах дойдешь ты до луга. Средь мяты горячей\nОсколок снаряда и старая женщина плачет.\nГорячие зерна опять возвращаются в землю,\nПритихли осины, и жадные ласточки дремлют.","name": "Когда подымается солнце...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1960, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Полежаев","date_from": "1834","text": "Мне наскучило, девице,\nОдинешенькой в светлице\nШить узоры серебром!\nИ без матушки родимой\nСарафанчик мой любимый\nЯ надела вечерком -\nСарафанчик,\nРасстеганчик!\nВ разноцветном хороводе\nЯ играла на свободе\nИ смеялась как дитя!\nИ в светлицу до рассвета\nВоротилась: только где-то\nРазорвала я шутя\nСарафанчик,\nРасстеганчик!\nДолго мать меня журила -\nИ до свадьбы запретила\nВыходить за ворота;\nНо за сладкие мгновенья\nЯ тебя без сожаленья\nОставляю навсегда,\nСарафанчик,\nРасстеганчик!","name": "Сарафанчик","date_to": "1834"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1961, "fields": {"themes": [8],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1884","text": "Ты прав. Одним воздушным очертаньем\nЯ так мила.\nВесь бархат мой с его живым миганьем -\nЛишь два крыла.\nНе спрашивай: откуда появилась?\nКуда спешу?\nЗдесь на цветок я легкий опустилась\nИ вот - дышу.\nНадолго ли, без цели, без усилья,\nДышать хочу?\nВот-вот сейчас, сверкнув, раскину крылья\nИ улечу.","name": "Бабочка","date_to": "1884"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1962, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1826","text": "CANTO XXIII\nOtt. 100\nПред рыцарем блестит водами\nРучей прозрачнее стекла,\nПрирода милыми цветами\nТенистый берег убрала\nИ обсадила древесами.\nЛуга палит полдневный зной,\nПастух убогий спит у стада,\nУстал под латами герой -\nЕго манит ручья прохлада.\nЗдесь мыслит он найти покой.\nИ здесь-то, здесь нашел несчастный\nПриют жестокий и ужасный.\nГуляя, он на деревах\nПовсюду надписи встречает.\nОн с изумленьем в сих чертах\nЗнакомый почерк замечает;\nНевольный страх его влечет,\nОн руку милой узнает...\nИ в самом деле в жар полдневный\nМедор с китайскою царевной\nИз хаты пастыря сюда\nСам друг являлся иногда.\nОрланд их имена читает\nСоединенны вензелом;\nИх буква каждая гвоздем\nГерою сердце пробивает.\nСтараясь разум усыпить,\nОн сам с собою лицемерит,\nНе верить хочет он, хоть верит,\nОн силится вообразить,\nЧто вензеля в сей роще дикой\nНачертаны все - может быть -\nДругой, не этой Анджеликой.\nНо вскоре, витязь, молвил ты:\n\"Однако ж эти мне черты\nЗнакомы очень... разумею,\nМедор сей выдуман лишь ею,\nПод этим прозвищем меня\nЦаревна славила, быть может\".\nТак басней правду заменя,\nОн мыслит, что судьбе поможет.\nНо чем он более хитрит,\nЧтоб утушить свое мученье,\nТем пуще злое подозренье\nВозобновляется, горит;\nТак в сетке птичка, друг свободы,\nЧем больше бьется, тек сильней,\nТем крепче путается в ней.\nОрланд идет туда, где своды\nГора склонила на ручей.\nКривой, бродящей павиликой\nЗавешен был тенистый вход.\nМедор с прелестной Анджеликой\nЛюбили здесь у свежих вод\nВ день жаркой, в тихой час досуга\nДышать в объятиях друг друга,\nИ здесь их имена кругом\nДрева и камни сохраняли;\nИх мелом, углем иль ножом\nВезде счастливцы написали.\nТуда пешком печальный граф\nИдет и над пещерой темной\nЗрит надпись - в похвалу забав\nМедор ее рукою томной\nВ те дни стихами начертал;\nСтихи, чувств нежных вдохновенье,\nОн по-арабски написал,\nИ вот их точное значенье:\n\"Цветы, луга, ручей живой,\nСчастливый грот, прохладны тени,\nПриют любви, забав и лени,\nГде с Анджеликой молодой,\nС прелестной дщерью Галафрона,\nЛюбимой многими - порой\nЯ знал утехи Купидона.\nЧем, бедный, вас я награжу?\nСтоль часто вами охраненный,\nОдним лишь только услужу -\nХвалой и просьбою смиренной.\nГоспод любовников молю,\nДам, рыцарей и всевозможных\nПришельцев, здешних иль дорожных,\nКоторых в сторону сию\nФортуна заведет случайно,-\nНа воды, луг, на тень и лес\nЗовите благодать небес,\nЧтоб нимфы их любили тайно,\nЧтоб пастухи к ним никогда\nНе гнали жадные стада\".\nГраф точно так, как по-латыне,\nЗнал по-арабски. Он не раз\nСпасался тем от злых проказ,\nНо от беды не спасся ныне.\nДва, три раза, и пять, и шесть\nОн хочет надпись перечесть;\nНесчастный силится напрасно\nСказать, что нет того, что есть,\nОн правду видит, видит ясно,\nИ нестерпимая тоска,\nКак бы холодная рука,\nСжимает сердце в нем ужасно,\nИ наконец на свой позор\nВперил он равнодушный взор.\nГотов он в горести безгласной\nЛишиться чувств, оставить свет.\nАх, верьте мне, что муки нет,\nПодобной муке сей ужасной.\nНа грудь опершись бородой,\nСклонив чело, убитый, бледный,\nНайти не может рыцарь бедный\nНи вопля, ни слезы одной.\n* \"Неистовый Роланд\". (итал.)","name": "Из Аристова 'Orlando Furioso'","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1963, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1969","text": "Мелькали дома и опушки,\nДымился туман над водой.\nИ мылся в гремящей теплушке\nЧуть свет лейтенант молодой.\nОн ждать не хотел остановки,\nВходя в ослепительный день.\nА сзади его для страховки\nДержали за брючный ремень.\nСтоял он в летящем вагоне,\nСудьбу принимая свою,\nИ лили ему на ладони\nВоды неудобной струю.\nВ разбитом очнувшемся мире,\nМечтавшем забыть про беду,\nУже километра четыре\nОн мылся на полном ходу.\nСмеющийся, голый по пояс,\nНад самым проемом дверей.\nИ яростно нес его поезд\nВ пространство - скорей и скорей!\nПред странами всеми, что плыли\nВ предчувствии мирной страды,\nВоенного пота и пыли\nУсердно смывал он следы -\nВесной сорок пятого года,\nСвоею удачей храним...\nСолдаты стрелкового взвода,\nКак в раме, стояли за ним.","name": "Весной сорок пятого","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1964, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "Человек стремится в простоту,\nкак небесный камень — в пустоту,\nмедленно сгорает\nи за предпоследнюю версту\nнехотя взирает.\nНо во глубине его очей\nбудто бы — во глубине ночей\nчто-то назревает.\nВремя изменяет его внешность.\nВремя усмиряет его нежность,\nсловно пламя спички на мосту,\nгасит красоту.\nЧеловек стремится в простоту\nчерез высоту.\nГлавные его учителя —\nНебо и Земля.","name": "Человек стремится в простоту..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1965, "fields": {"themes": [],"author": "Римма Казакова","date_from": "1965","text": "Пожалуйста, возьмите пальму первенства!\nНе просто подержать, а насовсем.\nПускай у вас в руках крылато, перисто\nвозникнет эта ветвь на зависть всем.\nА вы пойдете, тихий и небрежный,\nкак будто не случилось ничего.\nНо будете вы все-таки не прежний —\nвсе прежнее теперь исключено.\nУ ваших ног послушно море пенится.\nКошмарный зверь, как песик, ест с руки.\nОт палочки волшебной — пальмы первенства —\nрасщелкиваются хитрые замки!\nИм клады от нее таить нет смысла,—\nи пальмочка, в ладонь впаявшись твердо,\nподрагивает, как коромысло,\nкогда полны до самых дужек ведра.\nТот — еще мальчик, та — качает первенца,\nтот — в суету гвоздями быта вбит...\nБерите же, берите пальму первенства!\nЧерт шутит, пока бог спит...\nЧто? Говорите: «Не хочу. Успеется. И вообще\nпочему вы решили, что именно я? Сейчас мне\nнекогда. Да отстаньте же в конце концов! Все.\nПока. Обед стынет...»\nЭй, кто-нибудь, возьмите пальму первенства!\nПожалуйста, возьмите пальму первенства.\nБерите же, берите пальму первенства!\nГлас вопиющего в пустыне.","name": "Пальма первенства","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1966, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Олейников","date_from": "1934","text": "Пойду я в контору \"Известий\",\nВнесу восемнадцать рублей\nИ там навсегда распрощаюсь\nС фамилией прежней моей.\nКозловым я был Александром,\nА больше им быть не хочу.\nЗовите Орловым Никандром,\nЗа это я деньги плачу.\nБыть может, с фамилией новой\nСудьба моя станет иной,\nИ жизнь потечет по-иному,\nКогда я вернуся домой.\nСобака при виде меня не залает,\nА только замашет хвостом,\nИ в жакте меня обласкает\nСердитый подлец управдом...\n. . . . . . . . . . . . . .\nСвершилось! Уже не Козлов я!\nМеня называть Александром нельзя.\nМеня поздравляют, желают здоровья\nРодные мои и друзья.\nНо что это значит? Откуда\nНа мне этот синий пиджак?\nЗачем на подносе чужая посуда?\nВ бутылке зачем вместо водки коньяк?\nЯ в зеркало глянул стенное,\nИ в нем отразилось чужое лицо.\nЯ видел лицо негодяя,\nВолос напомаженный ряд,\nПечальные тусклые очи,\nХолодный уверенный взгляд.\nТогда я ощупал себя, свои руки,\nЯ зубы свои сосчитал,\nПотрогал суконные брюки -\nИ сам я себя не узнал.\nЯ крикнуть хотел - и не крикнул.\nЗаплакать хотел - и не смог.\n\"Привыкну,- сказал я,- привыкну!\" -\nОднако привыкнуть не мог.\nМеня окружали привычные вещи,\nИ все их значения были зловещи.\nТоска мое сердце сжимала,\nИ мне же моя же нога угрожала.\nЯ шутки шутил! Оказалось,\nНельзя было этим шутить.\nСознанье мое разрывалось,\nИ мне не хотелося жить.\nЯ черного яду купил в магазине,\nВ карман положил пузырек.\nЯ вышел оттуда шатаясь.\nКо лбу прижимая платок.\nС последним коротким сигналом\nПробьет мой двенадцатый час.\nОрлова не стало. Козлова не стало.\nДрузья, помолитесь за нас!","name": "Перемена фамилии","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1967, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Нарбут","text": "Узнать, догадаться о тебе,\nЛежащем под жестким одеялом,\nПо страшной, отвиснувшей губе,\nПо темным под скулами провалам?..\nУзнать, догадаться о твоем\nВсегда задыхающемся сердце?..\nОно задохнулось!\nПродаем\nМы песни о веке-погорельце...\nНе будем размеривать слова...\nА здесь, перед обликом извечным,\nПлюгавые флоксы да трава\nДа воском заплеванный подсвечник.\nЗаботливо женская рука\nТесемкой поддерживает челюсть,\nЦингой раскоряченную...\nТак,\nПлешивый, облезший — на постели!..\nДовольно!\nГранатовый браслет —\nЗемные последние оковы,\nСладчайший, томительнейший бред\nЧиновника (помните?) Желткова.","name": "Владимир Нарбут — На смерть Александра Блока"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1968, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1827","text": "Есть роза дивная: она\nПред изумленною Киферой\nЦветет румяна и пышна,\nБлагословенная Венерой.\nВотще Киферу и Пафос\nМертвит дыхание мороза -\nБлестит между минутных роз\nНеувядаемая роза...","name": "Есть роза дивная: она...","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1969, "fields": {"themes": [7],"author": "Леонид Мартынов","text": "Друзья меня провожали\nВ страну телеграфных столбов.\nСочувственно руку мне жали:\n\"Вооружен до зубов?\nОпасностями богата\nСтрана эта! Правда ведь? Да?\nНо мы тебя любим, как брата,\nМолнируй, коль будет нужда!\"\nИ вот она на востоке,\nСтрана телеграфных столбов,\nИ люди совсем не жестоки\nВ стране телеграфных столбов,\nИ есть города и селенья\nВ стране телеграфных столбов,\nГулянья и увеселенья\nВ стране телеграфных столбов!\nВхожу я в железные храмы\nСтраны телеграфных столбов,\nОттуда я шлю телеграммы —\nОни говорят про любовь,\nПро честь, и про грусть, и про ревность,\nПро то, что я все-таки прав.\nТвоих проводов песнопевность\nПорукой тому, телеграф!\nНо всё ж приближаются сроки,\nМои дорогие друзья!\nВедь я далеко на востоке,—\nВам смутно известно, где я.\nИщите меня, телефоньте,\nМолнируйте волю судьбы!\nМолчание...\nНа горизонте\nТолпятся немые столбы.","name": "Путешественник"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1970, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1924","text": "Поскромнее,- куда как громко!\nБоль, знакомая, как глазам - ладонь,\nКак губам -\nИмя собственного ребенка.","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1971, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1913","text": "Чу! Перекатный стук на гумнах,\nОн по заре звучит как рог.\nОт бед, от козней полоумных\nМой вещий дух не изнемог.\nЯ всё такой же, как в столетьях,\nШирокогрудый удалец...\nЗнать, к солнцепеку на поветях\nРудеет утренний багрец.\nОт гумен тянет росным медом,\nДробь молотьбы - могучий рог.\nНас подарил обильным годом\nСребробородый, древний бог.","name": "Чу! Перекатный стук на гумнах...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1972, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","date_from": "1941","text": "Я сам себе корежу жизнь,\nВаляя дурака.\nОт моря лжи до поля ржи\nДорога далека.\nНо жизнь моя такое что,\nВ какой тупик зашла?\nОна не то, не то, не то,\nЧем быть она должна.\nЖаль дней, которые минуют,\nБесследьем разозля,\nИ гибнут тысячи минут,\nКоторый раз зазря.\nНо хорошо, что солнце жжет\nА стих предельно сжат,\nИ хорошо, что колос желт\nНакануне жатв.\nИ хорошо, что будет хлеб,\nКогда его сберут,\nИ хорошо, что были НЭП,\nИ Вавилон, и Брут.\nИ телеграфные столбы\nИдут куда-то вдаль.\nПрошедшее жалеть стал бы,\nДа ничего не жаль.\nЯ к цели не пришел еще,\nИдти надо века.\nДорога - это хорошо,\nДорога далека.","name": "Я сам себе корежу жизнь...","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1973, "fields": {"themes": [7],"author": "Черубина де Габриак","text": "Червленый щит в моем гербе,\nИ знака нет на светлом поле.\nНо вверен он моей судьбе,\nПоследней - в роде дерзких волей...\nЕсть необманный путь к тому,\nКто спит в стенах Иерусалима,\nКто верен роду моему,\nКем я звана, кем я любима.\nИ - путь безумья всех надежд,\nНеотвратимый путь гордыни;\nВ нем - пламя огненных одежд\nИ скорбь отвергнутой пустыни...\nНо что дано мне в щит вписать?\nДатуры тьмы иль розы храма?\nТубала медную печать\nИли акацию Хирама?","name": "Наш герб"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1974, "fields": {"themes": [7],"author": "Самуил Маршак","text": "Бремя любви тяжело, если даже несут его двое.\nНашу с тобою любовь нынче несу я один.\nДолю мою и твою берегу я ревниво и свято,\nНо для кого и зачем - сам я сказать не могу.","name": "Бремя любви тяжело..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1975, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Капнист","date_from": "1799","text": "С Миленой поздною порою,\nПод тенью скромного леска,\nМы видели, как меж собою\nДва разыгрались голубка.\nЛюбовь моя воспламенилась,\nДуша на языке была,\nНо, полна страстью, грудь стеснилась,\nИ речь со вздохом умерла.\nУвы! почто ж уста немели\nИ тайны я открыть не мог?\nНо если б разуметь хотели,\nНе все ль сказал уж этот вздох?\nИ нужно ль клятвы, часто ложны,\nВсегда любви в поруки брать?\nГлаза в душе всё видеть должны\nИ сердце сердцу весть давать.","name": "Вздох","date_to": "1799"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1976, "fields": {"themes": [],"author": "Юнна Мориц","date_from": "1966","text": "Воздух пахнет прогулом уроков,\nЗемляникой, природой живой\nИ пирушкой с картошкой, с укропом\nНа пригорке с прозрачной травой.\nСловно погреб, каштановым пивом,\nПузырится корявый овраг.\nИ ошметками льда над заливом\nШелестит размороженный мрак.\nУ купальщика в коже гусиной -\nПолотенце на шее, узлом.\nОн лежит с вислоухою псиной,\nНагражденный животным теплом.\nПонижение нормы словесной\nВ данном случае - признак того,\nЧто блаженством, как силой небесной,\nВсе настигнуты - до одного!\nИ пророчье какое-то русло\nЛечит горести всяких систем.\nВ это время на кладбищах пусто,\nПосетителей мало совсем.","name": "Комарово","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1977, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1920","text": "Не свергнуть нам земного бремени.\nИзнемогаем на земле,\nТомясь в сетях пространств и времени,\nВо лжи, уродстве и во зле.\nВесь мир для нас — тюрьма железная,\nМы — пленники, но выход есть.\nО родине мечта мятежная\nОтрадную приносит весть.\nПоднимешь ли глаза усталые\nОт подневольного труда —\nВдруг покачнутся зори алые\nПрольется время, как вода.\nКачается, легко свивается\nПространств тяжелых пелена,\nИ, ласковая, улыбается\nДуше безгрешная весна.","name": "Не свергнуть нам земного бремени...","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1978, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Девиз Таинственной похож\nНа опрокинутое 8:\nОна - отраднейшая ложь\nИз всех, что мы в сознаньи носим.\nВ кругу эмалевых минут\nЕе свершаются обеты,\nА в сумрак звездами блеснут\nИль ветром полночи пропеты.\nНо где светил погасших лик\nОстановил для нас теченье,\nТам Бесконечность - только миг,\nДробимый молнией мученья.\n* В качестве загл. - математический\nзнак бесконечности. В кругу эмалевых минут\nИмеется в виду эмалевый циферблат часов.","name": "8"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1979, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1967","text": "У нас вчера с позавчера\nшла спокойная игра -\nКозырей в колоде каждому хватало,\nИ сходились мы на том,\nчто, оставшись при своем,\nРасходились, а потом - давай сначала!\nНо вот явились к нам они - сказали: \"Здрасьте!\".\nМы их не ждали, а они уже пришли...\nА в колоде как-никак - четыре масти,-\nОни давай хватать тузы и короли!\nИ пошла у нас с утра\nнеудачная игра,-\nНе мешайте и не хлопайте дверями!\nИ шерстят они нас в пух -\nим успех, а нам испуг,-\nНо тузы - они ведь бьются козырями!\nНо вот явились к нам они - сказали: \"Здрасьте!\".\nМы их не ждали, а они уже пришли...\nА в колоде козырей - четыре масти,-\nОни давай хватать тузы и короли!\nШла неравная игра -\nодолели шулера,-\nКарта прет им, ну а нам - пойду покличу!\nЗубы щелкают у них -\nвидно, каждый хочет вмиг\nКончить дело - и начать делить добычу.\nНо вот явились к нам они - сказали: \"Здрасьте!\".\nМы их не ждали, а они уже пришли...\nА в колоде козырей - четыре масти,-\nОни давай хватать тузы и короли!\nТолько зря они шустры -\nне сейчас конец игры!\nЖаль, что вечер на дворе такой безлунный!..\nМы плетемся наугад,\nнам фортуна кажет зад,-\nНо ничего - мы рассчитаемся с фортуной!\nНо вот явились к нам они - сказали: \"Здрасьте!\".\nМы их не ждали, а они уже пришли...\nА в колоде козырей - четыре масти,-\nИ нам достанутся тузы и короли!","name": "У нас вчера с позавчера...","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1980, "fields": {"themes": [7],"author": "Вадим Шершеневич","date_from": "1923","text": "От русских песен унаследовавши грусть и\nПечаль, которой родина больна,\nПоэты звонкую монету страсти\nИстратить в жизни не вольны.\nИ с богадельной скупостью старушек\nМы впроголодь содержим нашу жизнь,\nВысчитывая, как последний грошик,\nПотраченную радость иль болезнь.\nМы с завистью любуемся все мотом,\nДни проживающим спеша,\nИ стискиваем нищенским бюджетом\nМы трату ежедневную души.\nИ всё, от слез до букв любовных писем,\nС приходом сверивши своим,\nВсе остальное деловито вносим\nМы на текущий счет поэм.\nИ так, от юности до смерти вплоть плешивой,\nНа унции мы мерим нашу быль,\nА нам стихи оплачивают славою грошовой,\nКак банк, процент за вложенную боль.\nВсе для того, чтобы наследник наш случайный,\nЧитатель, вскликнул, взявши в руки песнь:\n— Каким богатством обладал покойный —\nИ голодом каким свою замучил жизнь!","name": "Процент за боль","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1981, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1828","text": "Kennst du das Land\nWilh. Meist.*\nПо клюкву, по клюкву,\nПо ягоду, по клюкву...\nКто знает край, где небо блещет\nНеизъяснимой синевой,\nГде море теплою волной\nВокруг развалин тихо плещет;\nГде вечный лавр и кипарис\nНа воле гордо разраслись;\nГде пел Торквато величавый;\nГде и теперь во мгле ночной\nАдриатической волной\nПовторены его октавы;\nГде Рафаэль живописал;\nГде в наши дни резец Кановы\nПослушный мрамор оживлял,\nИ Байрон, мученик суровый,\nСтрадал, любил и проклинал?\nВолшебный край, волшебный край,\nСтрана высоких вдохновений,\nЛюдмила зрит твой древний рай,\nТвои пророческие сени.\nНа берегу роскошных вод\nПорою карнавальных оргий\nКругом ее кипит народ;\nЕе приветствуют восторги.\nЛюдмила северной красой,\nВсё вместе - томной и живой,\nСынов Авзонии пленяет\nИ поневоле увлекает\nИх пестры волны за собой.\nНа рай полуденной природы,\nНа блеск небес, на ясны воды,\nНа чудеса немых искусств\nВ стесненьи вдохновенных чувств\nЛюдмила светлый взор возводит,\nДивясь и радуясь душой,\nИ ничего перед собой\nСебя прекрасней не находит.\nСтоит ли с важностью очей\nПред флорентинскою Кипридой,\nИх две... и мрамор перед ней\nСтрадает, кажется, обидой.\nМечты возвышенной полна,\nВ молчаньи смотрит ли она\nНа образ нежный Форнарины,\nИли Мадонны молодой,\nОна задумчивой красой\nОчаровательней картины...\nСкажите мне: какой певец,\nГоря восторгом умиленным,\nЧья кисть, чей пламенный резец\nПредаст потомкам изумленным\nЕе небесные черты?\nГде ты, ваятель безымянный\nБогини вечной красоты?\nИ ты, Харитою венчанный,\nТы, вдохновенный Рафаэль?\nЗабудь еврейку молодую,\nМладенца-бога колыбель,\nПостигни прелесть неземную,\nПостигни радость в небесах,\nЛиши Марию нам другую,\nС другим младенцем на руках.\n* Ты знаешь ли тот край...\n\"Вильгельм Мейстер\". (нем.)","name": "Кто знает край, где небо блещет...","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1982, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Яшин","date_from": "1945","text": "Если б ты в реку упала,\nЯ бы достал до дна,\nМне и морского вала\nСутемень не страшна.\nЕсли б в тайгу, в берлогу\nЗверь тебя уволок,\nЯ бы нашел дорогу\nДаже из ста дорог.\nК девятиглавому змею\nЯ бы просек пути,\nДаже из рук Кащея\nСмог бы тебя спасти...\nВ реку ты не упала —\nТут ни при чем вода:\nВ сердце ты мне запала.\nМне — не тебе беда.\nИ глубоки ли реки,\nСердце не им под стать\nС этого дна вовеки\nМне тебя не достать.","name": "Если б ты в реку упала...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1983, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Блок","date_from": "1905","text": "Утихает светлый ветер,\nНаступает серый вечер,\nВорон канул на сосну,\nТронул сонную струну.\nВ стороне чужой и темной\nКак ты вспомнишь обо мне?\nО моей любови скромной\nЗакручинишься ль во сне?\nПусть душа твоя мгновенна —\nНад тобою неизменна\nГордость юная твоя,\nВерность женская моя.\nНе гони летящий мимо\nПризрак легкий и простой,\nЕсли будешь, мой любимый,\nСчастлив с девушкой другой...\nНу, так с богом! Вечер близок,\nБыстрый лёт касаток низок,\nНадвигается гроза,\nНочь глядит в твои глаза.","name": "Утихает светлый ветер...","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1984, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1941","text": "Меня томит гриппок осенний,\nНо в сердце нет былой тоски:\nСплелись в цепочку воскресений\nНедуга светлые деньки.\nЯ рад причудливой бутылке\nС микстурой, что уже не впрок,\nСвинцовой тяжести в затылке,\nТому, что грудь теснит жарок.\nВедь смерть нас каждый вечер дразнит,\nЕй в эту осень повезло!\nНе потому ли, точно в праздник,\nВокруг так чисто и светло?\nКак бел снежок в далекой чаще!\nКак лед синеет у реки!..\nДа: впрямь всего бокала слаще\nВинца последние глотки!","name": "Грипп","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1985, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1911","text": "Из Гейне\nЭтот юноша любезный\nСердце радует и взоры.\nТо он устриц мне подносит,\nТо мадеру, то ликеры.\nВ сюртуке и модных брючках,\nВ модном бантике кисейном,\nКаждый день приходит утром,\nЧтоб узнать, здоров ли Гейне?\nЛьстит моей широкой славе,\nГрациозности и шуткам,\nПо моим делам с восторгом\nВсюду носится по суткам.\nВечерами же в салонах\nС вдохновенным выраженьем\nДекламирует девицам\nГейне дивные творенья.\nО, как радостно и ценно\nОбрести юнца такого!\nВ наши дни ведь джентельмены\nСтали редки до смешного.","name": "Этот юноша любезный...","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1986, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1828","text": "Сгустились тучи, ветер веет,\nТрава пустынная шумит;\nКак черный полог, ночь висит,\nИ даль пространная чернеет;\nЛишь там, в дали степи обширной,\nКак тайный луч звезды призывной,\nЗажжен случайною рукой,\nГорит огонь во тьме ночной.\nУнылый путник запоздалый,\nОдин среди глухих степей,\nПлетусь к ночлегу; на своей\nКлячонке тощей и усталой\nДержу я путь к тому огню;\nЕму я рад, как счастья дню.\nИ кто так пристально средь ночи\nВперял на деву страстны очи,\nКто, не смыкая зорких глаз,\nКто так стерег условный час,\nКак я, с походною торбою,\nТрясясь на кляче чуть живой,\nВстречал огонь во тьме ночной?\nТо наш очаг горит звездою,\nТо спеет каша степняка\nПод песнь родную чумака!..","name": "Путник","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1987, "fields": {"themes": [],"author": "Юрий Левитанский","text": "— Что происходит на свете?— А просто зима.\n— Просто зима, полагаете вы?— Полагаю.\nЯ ведь и сам, как умею, следы пролагаю\nв ваши уснувшие ранней порою дома.\n— Что же за всем этим будет?— А будет январь.\n— Будет январь, вы считаете?— Да, я считаю.\nЯ ведь давно эту белую книгу читаю,\nэтот, с картинками вьюги, старинный букварь.\n— Чем же все это окончится?— Будет апрель.\n— Будет апрель, вы уверены?— Да, я уверен.\nЯ уже слышал, и слух этот мною проверен,\nбудто бы в роще сегодня звенела свирель.\n— Что же из этого следует?— Следует жить,\nшить сарафаны и легкие платья из ситца.\n— Вы полагаете, все это будет носиться?\n— Я полагаю,что все это следует шить.\n— Следует шить, ибо сколько вьюге ни кружить,\nнедолговечны ее кабала и опала.\n— Так разрешите же в честь новогоднего бала\nруку на танец, сударыня, вам предложить!\n— Месяц — серебряный шар со свечою внутри,\nи карнавальные маски — по кругу, по кругу!\n— Вальс начинается. Дайте ж, сударыня, руку,\nи — раз-два-три,\nраз-два-три,\nраз-два-три,\nраз-два-три!..","name": "Диалог у новогодней елки"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1988, "fields": {"themes": [18],"author": "Николай Языков","date_from": "1826","text": "О ты, чья дружба мне дороже\nПриветов ласковой молвы,\nМилее девицы пригожей,\nСвятее царской головы!\nОгнем стихов ознаменую\nТе достохвальные края\nИ ту годину золотую,\nГде и когда мы - ты да я,\nДва сына Руси православной,\nДва первенца полночных муз,-\nПостановили своенравно\nНаш поэтический союз.\nПророк изящного! забуду ль,\nКак волновалася во мне,\nНа самой сердца глубине,\nВосторгов пламенная удаль,\nКогда могущественный ром\nС плодами сладостной Мессины,\nС немного сахара, с вином,\nПереработанный огнем,\nЛился в стаканы-исполины?\nКак мы, бывало, пьем да пьем,\nТворим обеты нашей Гебе,\nЗовем свободу в нашу Русь,\nИ я на вече, я на небе!\nИ славой прадедов горжусь!\nМне утешительно доселе,\nМне весело воспоминать\nСию поэзию во хмеле,\nУма и сердца благодать.\nТеперь, когда Парнаса воды\nХвостовы черпают на оды\nИ простодушная Москва,\nПолна святого упованья,\nПриготовляет торжества\nНа светлый день царевенчанья,-\nС челом возвышенным стою\nПеред скрижалью вдохновений *\nИ вольность наших наслаждений\nИ берег Сороти пою!\n* Аспидная доска, на которой стихи пишу.\n(Примеч. Н. М. Языкова.)\n** См. Пушкин.","name": "А.С.Пушкину (О ты, чья дружба...)","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1989, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1897","text": "Под звучными волнами\nПолночной темноты\nДалекими огнями\nКолеблются мечты.\nМне снится, будто снова\nЦветет любовь моя,\nИ счастия земного,\nКак прежде, жажду я.\nНо песней не бужу я\nКрасавицу мою,\nИ жажду поцелуя\nТомительно таю.\nОбвеянный прохладой\nВ немом ее саду\nЗа низкою оградой\nТихохонько иду.\nГлухих ищу тропинок,\nГде травы проросли,-\nЧтоб жалобы песчинок\nДо милой не дошли.\nДвиженья замедляю\nИ песни не пою,\nНо сердцем призываю\nЖеланную мою.\nИ, сердцем сердце чуя,\nОна выходит в сад.\nГлаза ее, тоскуя,\nВо тьму мою глядят.\nВ ночи ее бессонной\nВнезапные мечты,\nВ косе незаплетенной\nЗапутались цветы.\nМне снится: перед нею\nБезмолвно я стою,\nОбнять ее не смею,\nТаю любовь мою.","name": "Под звучными волнами...","date_to": "1897"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1990, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1843","text": "Молча въезжает - да ночью морозной\nПарень в село на лошадке усталой.\nТучи седые столпилися грозно,\nЗвездочки нет ни великой, ни малой.\nОн у забора встречает старуху:\n\"Бабушка, здравствуй!\" - \"А, Федя! Откуда?\nГде пропадал ты? Ни слуху ни духу!\"\n- \"Где я бывал - не увидишь отсюда!\nЖивы ли братья? Родная жива ли?\nНаша изба всё цела, не сгорела?\nПравда ль, Параша,- в Москве, мне сказали\nНаши ребята,- постом овдовела?\"\n- \"Дом ваш как был - словно полная чаша,\nБратья все живы, родная здорова,\nУмер сосед - овдовела Параша,\nДа через месяц пошла за другого\".\nВетер подул... Засвистал он легонько;\nНа небо глянул и шапку надвинул,\nМолча рукой он махнул и тихонько\nЛошадь назад повернул - да и сгинул.","name": "Федя","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1991, "fields": {"themes": [20],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1959","text": "По Москве брожу я с негром,\nА вокруг белым-бело.\nБелым снегом, белым снегом\nВсю столицу замело.\nДруга черного встречаю\nИ вожу смотреть Москву,\nГосподином величаю\nИ товарищем зову.\nМне с тобой легко и странно,\nКак со сбывшейся мечтой.\nЗдравствуй, государство Гана\n(Бывший Берег Золотой)!\nЯ когда-то в пионерах,\nВозле флага, на посту,\nКлялся за свободу негров\nЖизнь отдать, как подрасту.\nВыполненья клятвы сроки\nПостепенно подошли.\nБыли войны, были стройки,\nТолько Африка — вдали.\nЛес да степь, а не саванны,\nОчень далеко до Ганы,\nОбагрился волжский плес:\nКровь толчками шла из раны\nНе под пальмой — у берез.\nГоды сделались веками,\nИ неведомой зимой\nПрибыл вольный африканец\nВ город строящийся мой.\nОн идет, курчавый, тонкий,\nСквозь снежинок кутерьму,\nИ арбатские девчонки\nУлыбаются ему.","name": "Гость из Африки","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1992, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1844","text": "После грома, после бури,\nПосле тяжких, мрачных дней\nПрояснился свод лазури,\nСердцу стало веселей.\nНо надолго ль?.. Вот над морем\nТучки новые бегут...\nСолнце с тучей, радость с горем\nНеразлучно, знать, живут!","name": "После грома, после бури...","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1993, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1844","text": "Гроза промчалась низко над землею...\nЯ вышел в сад; затихло всё кругом -\nВершины лип облиты мягкой мглою,\nОбагрены живительным дождем.\nА влажный ветр на листья тихо дышит...\nВ тени густой летает тяжкий жук;\nИ, как лицо заснувших томно пышет,\nПахучим паром пышет темный луг.\nКакая ночь! Большие, золотые\nЗажглися звезды... воздух свеж и чист;\nСтекают с веток капли дождевые,\nКак будто тихо плачет каждый лист.\nЗарница вспыхнет... Поздний и далекий\nПримчится гром - и слабо прогремит...\nКак сталь, блестит, темнея, пруд широкий,\nА вот и дом передо мной стоит.\nИ при луне таинственные тени\nНа нем лежат недвижно... вот и дверь;\nВот и крыльцо - знакомые ступени...\nА ты... где ты? что делаешь теперь?\nУпрямые, разгневанные боги,\nНе правда ли, смягчились? и среди\nСемьи твоей забыла ты тревоги,\nСпокойная на любящей груди?\nИль и теперь горит душа больная?\nИль отдохнуть ты не могла нигде?\nИ всё живешь, всем сердцем изнывая,\nВ давно пустом и брошенном гнезде?","name": "Гроза промчалась","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1994, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1908","text": "Нам, привыкшим на оргиях диких, ночных\nПачкать розы и лилии красным вином,\nНикогда не забыться в мечтах голубых\nСном любви, этим вечным, чарующим сном.\nМогут только на миг, беглый трепетный миг\nСвои души спаять два земных существа\nВ один мощный аккорд, в один радостный крик,\nЧтоб парить в звездной бездне, как дух божества.\nЭтот миг на востоке был гимном небес -\nВ темном капище, осеребренном луной,\nОн свершался под сенью пурпурных завес\nУ подножья Астарты, холодной ночной.\nНа камнях вместо ложа пестрели цветы,\nМедный жертвенник тускло углями горел,\nИ на тайны влюбленных, среди темноты\nЛик богини железной угрюмо смотрел.\nИ когда мрачный храм обагряла заря,\nОпустившись с молитвой на алый песок,\nКлали тихо влюбленные у алтаря\nЗолотые монеты и белый венок.\nНо то было когда-то... И, древность забыв,\nМы ту тайну свершаем без пышных прикрас...\nКровь звенит. Нервы стонут. Кошмарный порыв\nОпьяняет туманом оранжевым нас.\nМы залили вином бледность нежных цветов\nСлишком рано при хохоте буйных речей -\nИ любовь для нас будет не праздник богов,\nА разнузданность стонущих, темных ночей.\nСо студеной волною сольется волна\nИ спаяется с яркой звездою звезда,\nНо то звезды и волны... Душа же одна,\nЕй не слиться с другой никогда, никогда.","name": "Нам, привыкшим на оргиях...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1995, "fields": {"themes": [20],"author": "Николай Рерих","date_from": "1909","text": "В светлом саду живет благая\nЛакшми. На востоке от горы\nЗент-Лхамо. В вечном труде\nона украшает свои семь\nпокрывал успокоения. Это\nзнают все люди. Все они\nчтут Лакшми, Счастье несущую.\nБоятся все люди сестру ее\nСиву Тандаву. Она злая и страшная\nи гибельная. Она разрушает.\nАх ужас, идет из гор Сива\nТандава. Злая подходит к храму\nЛакшми. Тихо подошла злая и,\nусмирив голос свой, окликает\nблагую. Отложила Лакшми свои\nпокрывала. И выходит на зов.\nОткрыто прекрасное тело благое.\nГлаза у благой бездонные. Волосы\nочень темные. Ногти янтарного\nцвета. Вокруг грудей и плеч\nразлиты ароматы из особенных\nтрав. Чисто умыта Лакшми\nи ее девушки. Точно после ливня\nизваяния храмов Аджанты. Но\nвот ужасна была Сива Тандава.\nДаже в смиренном виде своем.\nИз песьей пасти торчали клыки.\nТело непристойно обросло волосами.\nДаже запястья из горячих рубинов\nне могли украсить злую Сиву\nТандаву. Усмирив голос свой,\nпозвала злая благую сестру.\n\"Слава тебе, Лакшми, родня моя!\nМного ты натворила счастья и\nблагоденствия. Слишком много\nприлежно ты наработала. Ты\nнастроила города и башни. Ты\nукрасила золотом храмы. Ты\nрасцветила землю садами. Ты -\nкрасоту возлюбившая. Ты\nсделала богатых и дающих. Ты\nсделала бедных, но получающих\nи тому радующихся. Мирную\nторговлю и добрые связи ты\nустроила. Ты придумала\nрадостные людям отличия. Ты\nнаполнила души сознанием\nприятным и гордостью. Ты щедрая!\nРадостно люди творят себе\nподобных. Слава тебе! Спокойно\nглядишь ты на людские шествия.\nМало что осталось делать тебе.\nБоюсь, без труда утучнеет тело\nтвое. И прекрасные глаза станут\nкоровьими. Забудут тогда люди\nпринести тебе приятные жертвы.\nИ не найдешь для себя отличных\nработниц. И смешаются все\nсвященные узоры твои. Вот\nя о тебе позаботилась, Лакшми,\nродня моя. Я придумала тебе\nдело. Мы ведь близки с тобою.\nТягостно мне долгое разрушение\nвременем. А ну-ка давай все\nлюдское строение разрушим.\nДавай разобьем все людские\nрадости. Изгоним все накопленные\nлюдские устройства. Мы обрушим\nгоры. И озера высушим. И\nпошлем и войну и голод. И\nснесем города. Разорви твои\nсемь покрывал успокоения. И\nсотворю я все дела мои. Возрадуюсь.\nИ ты возгоришься потом, полная\nзаботы и дела. Вновь спрядешь\nеще лучшие свои покрывала.\nОпять с благодарностью примут\nлюди все дары твои. Ты придумаешь\nдля людей столько новых забот\nи маленьких умыслов! Даже\nсамый глупый почувствует себя\nумным и значительным. Уже\nвижу радостные слезы, тебе\nпринесенные. Подумай, Лакшми,\nродня моя! Мысли мои полезны\nтебе. И мне, сестре твоей, они\nрадостны\". Вот хитрая Сива\nТандава! Только подумайте,\nчто за выдумки пришли в ее\nголову. Но Лакшми рукою\nотвергла злобную выдумку Сивы.\nТогда приступила злая уже,\nпотрясая руками и клыками\nлязгая. Но сказала Лакшми:\n\"Не разорву для твоей радости\nи для горя людей мои покрывала.\nТонкою пряжью успокою людской\nрод. Соберу от всех знатных очагов\nотличных работниц. Украшу\nпокрывала новыми знаками, самыми\nкрасивыми, самыми заклятыми.\nИ в знаках, в образах лучших\nи птиц и животных пошлю к очагам\nлюдей мои заклинания добрые\". Так\nрешила благая. Из светлого сада\nушла ни с чем Сива Тандава.\nРадуйтесь, люди! Безумствуя,\nждет теперь Сива Тандава\nразрушения временем. В гневе\nиногда потрясает землю она.\nТогда возникает и война и\nголод. Тогда погибают народы.\nНо успевает Лакшми набросить\nсвои покрывала. И на телах\nпогибших опять собираются люди.\nСходятся в маленьких торжествах.\nЛакшми украшает свои покрывала\nновыми священными знаками.","name": "Лакшми-победительница","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1996, "fields": {"themes": [],"author": "Демьян Бедный","date_from": "1922","text": "Баллада\nЗаткало пряжею туманной\nВесь левый склон береговой.\nПо склону поступью чеканной\nСоветский ходит часовой.\nВо мгле туманной берег правый.\nЗа темной лентою Днестра\nПрипал к винтовке враг лукавый,\nВ чьем сердце ненависть остра.\nКто он? Захватчик ли румынский?\nИль русский белый офицер?\nИль самостийник украинский?\nИли махновский изувер?\nПред ним, дразня его напевом\nРабочей песни боевой,\nНа берегу на том, на левом,\nСоветский ходит часовой.\nЛукавый враг - стрелок искусный,\nПослал он пулю, знал куда.\nНо не ушел убийца гнусный\nОт справедливого суда:\nВ кругу ль убийц, ему подобных,\nНаедине ли, все равно,\nПод вихрь и чувств и мыслей злобных\nЕму мерещится одно:\nТам, над Днестром, во мгле туманной,\nВсе с той же песнью боевой,\nВсе той же поступью чеканной\nСоветский ходит часовой!","name": "Советский часовой","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1997, "fields": {"themes": [],"author": "Мирра Лохвицкая","date_from": "1894","text": "Пустой случайный разговор,\nА в сердце смутная тревога —\nТак заглянул глубоко взор,\nТак было высказано много...\nПустой обмен ничтожных слов,\nРуки небрежное пожатье,—\nА ум безумствовать готов,\nИ грудь, волнуясь, ждет объятья.\nНи увлеченья, ни любви\nПорой не надо для забвенья,—\nНастанет миг,— его лови,—\nИ будешь богом на мгновенье!\nНи увлеченья, ни любви\nПорой не надо для забвенья,—\nНастанет миг,— его лови,—\nИ будешь богом на мгновенье!","name": "Пустой случайный разговор...","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1998, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Я жизни не боюсь. Своим бодрящим шумом\nОна дает гореть, дает светиться думам.\nТревога, а не мысль растет в безлюдной мгле,\nи холодно цветам ночами в хрустале.\nНо в праздности моей рассеяны мгновенья,\nКогда мучительно душе прикосновенье,\nИ я дрожу средь вас, дрожу за свой покой,\nКак спичку на ветру загородив рукой...\nПусть это только миг... В тот миг меня не трогай,\nЯ ощупью иду тогда своей дорогой...\nМой взгляд рассеянный в молчаньи заприметь\nИ не мешай другим вокруг меня шуметь.\nТак лучше. Только бы меня не замечали\nВ туман, может быть, и творческой печали."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 1999, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1823","text": "Мы пьем - так рыцари пивали,\nПоем - они так не певали:\nИх бранный дух, их грубый вкус\nОт чаши гнали милых муз.\nВеселость пасынков Рорбаха*\nБыла безумна и неряха:\nБывало, в замке за столом\nСидят в бронях перед вином.\nИ всякий в буйности природной\nКричит, что пьяному угодно,\nИ непристойность глупых слов\nСлетает нагло с языков.\nНо мы, друзья, не то, что деды:\nМы песни призвали в беседы,\nКогда веселье - наш кумир -\nСзывает нас за шумный пир.\nВеликолепными рядами\nСидим за длинными столами,\nИ всякой, глядя на бокал,\nПоет, как Гете приказал.\nСлова: отрада и свобода\nВ устах у пьяного народа\nПри звуке чоканья гремят,\nИ всяк друг другу - друг и брат!\nМы пьем — так рыцари пивали,\nПоем — они так не певали.\n* Винно фон Рорбах, первый гроссмейстер\nлифляндских рыцарей (Прим. Н.Языкова.)","name": "Песня (Мы пьем - так рыцари пивали...)","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2000, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1881","text": "О, царь, скорбит душа твоя,\nТомится и тоскует!\nЯ буду петь: пусть песнь моя\nТвою печаль врачует.\nПусть звуков арфы золотой\nСвятое песнопенье\nУтешит дух унылый твой\nИ облегчит мученье.\nИх человек создать не мог,\nНе от себя пою я:\nТе песни мне внушает Бог,\nНе петь их не могу я!\nО, царь, ни звучный лязг мечей,\nНи юных дев лобзанья,\nНе заглушат тоски твоей\nИ жгучего страданья!\nНо лишь души твоей больной\nСвятая песнь коснется,-\nМгновенно скорбь от песни той\nСлезами изольется.\nИ вспрянет дух унылый твой,\nО, царь, и торжествуя,\nУ ног твоих, властитель мой,\nПусть за тебя умру я!","name": "Псалмопевец Давид","date_to": "1881"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2001, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Огарев","date_from": "1840","text": "Я поздно лег, усталый и больной,\nТревожимый моей печальной жизнью;\nНо тихо сон сомкнул мои глаза...\nИ вот внезапно я себя увидел\nСреди ее семьи. Кругом стола\nМы все в большой сидели зале,\nОна сидела близ меня. Невольно\nВстречались наши взоры; трепетно\nКасалися друг друга наши руки.\nСемья ее смотрела на меня\nС учтивостью какою-то холодной.\nПотом все уходили понемногу,\nЯ наконец остался с ней один.\nИ нежно мы глядели друг на друга..\nСклонясь ко мне головкою, она\nСказала, что давно меня уж любит...\nЯ чувствовал, как по щеке моей\nСкользит ее развитый мягкий локон,\nУста коснулись уст, мы обнялись\nИ плакали, блаженствуя в лобзанье,\nПотом опять мы оба чинно сели,\nПришли ее родные и на нас\nСмотрели косо. Но что мог значить нам\nИх скрытый гнев? Мы так глубоко жили\nВсей бесконечной полнотой любви...\nПроснулся я, и верить сну хотелось,\nИ рад я был, как глупое дитя,\nИ знал, что это невозможно...","name": "Я поздно лег, усталый и больной...","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2002, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","text": "Томленье...\nОленье томленье по лани\nна чистой поляне;\nТомленье деревьев, едва ли\nхотящих пойти на поленья;\nТомленье звезды,\nотраженной в пруду,\nВ стоячую воду отдавшей\nкосмический хвостик пыланья;\nТомленье монашки, уставшей ходить\nна моления против желанья,\nТомленье быков,\nне хотящих идти на закланье;\nТомленье рук,\nиспытавших мученье оков;\nТомленье бездейственных мускулов,\nгодных к труду;\nТомленье плода:\nя созрел, перезрел, упаду!\nИ я, утомлен от чужого томленья, иду,\nОт яда чужого томленья\nищу исцеленья. Найду!\nИ атом томленья я все же\nпредам расщепленью,\nС чужим величайшим томленьем\nя счеты сведу навсегда.\nОстанется только мое,\nНо уж это не ваша беда!","name": "Томленье"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2003, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Струнам счет ведут на лире\nНаши древние права,\nИ всего дороже в мире\nПтицы, звезды и трава.\nДо заката всем народом\nЛепят ласточки дворец,\nПеред солнечным восходом\nНаклоняет лук Стрелец,\nИ в кувшинчик из живого\nПерсефонина стекла\nВынуть хлебец свой медовый\nОпускается пчела.\nПотаенный ларь природы\nОтмыкает нищий царь\nИ крадет залог свободы -\nЛетних месяцев букварь.\nДышит мята в каждом слове,\nИ от головы до пят\nШарики зеленой крови\nВ капиллярах шебуршат.","name": "Струнам счет ведут на лире..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2004, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1915","text": "Сегодня в лесу именины,\nНа просеке пряничный дух,\nВ багряных шугаях осины\nУмильней причастниц-старух.\nПышней кулича муравейник,\nА пень - как с наливкой бутыль.\nВ чаще именинник-затейник\nСтоит, опершись на костыль.\nОн в синем, как тучка, кафтанце,\nБородка - очёсок клочок;\nО лете - сынке-голодранце\nТоскует лесной старичок.\nПотрафить приятельским вкусам\nОн ключницу-осень зовёт...\nПрикутано старым бурнусом,\nСпит лето в затишье болот.\nПусть осень густой варенухой\nОбносит трущобных гостей -\nЛенивец, хоть филин заухай,\nНе сгонит дремоты с очей!","name": "Сегодня в лесу именины...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2005, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "Мне не хочется писать\nНи стихов, ни прозы,\nхочется людей спасать,\nвыращивать розы.\nПлещется июльский жар,\nвоском оплывает,\nпервый розы красный шар\nв небо уплывает.\nРаскрываются цветы\nсквозь душные травы\nиз пчелиной суеты\nдля чести и славы.\nЗа окном трещит мороз\nдикий, оголтелый -\nрасцветает сад из роз\nна бумаге белой.\nПышет жаром злая печь,\nлопаются плитки,\nсоскользают с гордых плеч\nлишние накидки.\nИ впадают невпопад\nто в смех, а то в слезы\nто березы аромат,\nто дыханье розы.","name": "Мне не хочется писать..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2006, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1914","text": "Край любимый! Сердцу снятся\nСкирды солнца в водах лонных.\nЯ хотел бы затеряться\nВ зеленях твоих стозвонных.\nПо меже, на переметке,\nРезеда и риза кашки.\nИ вызванивают в четки\nИвы - кроткие монашки.\nКурит облаком болото,\nГарь в небесном коромысле.\nС тихой тайной для кого-то\nЗатаил я в сердце мысли.\nВсе встречаю, все приемлю,\nРад и счастлив душу вынуть.\nЯ пришел на эту землю,\nЧтоб скорей ее покинуть.","name": "Край любимый! Сердцу снятся...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2007, "fields": {"themes": [19],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1937","text": "Спи, моя крошка, спи, моя дочь.\nМы победили и холод и ночь,\nВраг не отнимет радость твою,\nБаюшки-баю-баю.\nСолнце свободное греет тебя,\nРодина-мать обнимает, любя,\nЖдут тебя радость, и песни, и смех,-\nКрошка моя, ты счастливее всех!\nДухом отважны и телом сильны\nДочери нашей великой страны,\nЕсть у страны для любимых детей\nСотни счастливых дорог и путей!\nСчастье не всходит, как в небе луна,-\nКровью его добывает страна.\nВ битвах упорных, в тяжелой борьбе\nСчастье народ добывает себе!\nВырастешь умной, отважной, большой,-\nРодину крепко люби всей душой.\nАрмии нашей спасибо скажи,\nКрасное знамя высоко держи.\nСпи, моя крошка, спи, моя дочь.\nМы победили и холод и ночь,\nВраг не отнимет радость твою,\nБаюшки-баю-баю.","name": "Колыбельная","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2008, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1934","text": "Привольем пахнет дикий мед,\nПыль - солнечным лучом,\nФиалкою - девичий рот,\nА золото - ничем.\nВодою пахнет резеда,\nИ яблоком - любовь.\nНо мы узнали навсегда,\nЧто кровью пахнет только кровь...\nИ напрасно наместник Рима\nМыл руки пред всем народом,\nПод зловещие крики черни;\nИ шотландская королева\nНапрасно с узких ладоней\nСтирала красные брызги\nВ душном мраке царского дома...","name": "Привольем пахнет дикий мед...","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2009, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1903","text": "1. Valerio vati\nS.\nЗдесь вал, мутясь, непокоривой\nУ ног мятежится тоской:\nА там на мыс — уж белогривый\nВысоко прянул конь морской.\nТебе несу подснежник ранний\nЯ с воскресающих полей,—\nА ты мне: «Милый, чу, в тумане —\nПерекликанье журавлей!»\n2. Ему же\nТвой правый стих, твой стих победный,\nКак неуклонный наш язык,\nОблекся наготою медной,\nНезыблем, как латинский зык!\nВ нем слышу клект орлов на кручах\nИ ночи шелестный Аверн,\nИ зов мятежный мачт скрипучих,\nИ молвь субур, и хрип таверн.\nВзлетит и прянет зверь крылатый,\nКак оный идол медяной\nПред венетийскою палатой,—\nЛик благовестия земной.\nТвой зорок стих, как око рыси,\nИ сам ты — духа страж, Линкей,\nЕлену уследивший с выси,\nМир расточающий пред ней.\nТы — мышц восторг и вызов буйный,\nЯзыкова прозябший хмель.\nСвоей отравы огнеструйной\nТы сам не разгадал досель.\nТвоя тоска, твое взыванье —\nСвист тирса,— тирсоносца ж нет...\nТебе в Иакхе целованье,\nИ в Дионисе мой привет.\n3. Sole sato\nS.\nCui palmamque fero sacramque laurum?\nBalmonti, tibi: nam quod incohasti\nSpirat molle melos novisque multis\nBacchatum modulans Camena carmen\nDevinxit numeris modisque saeclum\nSensumque edocuit vaga intimum aevi.","name": "Современники","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2010, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Глинка","date_from": "1826","text": "От страха, от страха\nСгорела рубаха,\nКак моль над огнем,\nНа теле моем!\nИ маюсь да маюсь,\nКак сонный скитаюсь\nИ кое-где днем\nВсё жмусь за углом.\nА дом мне — ловушка:\nПод сонным подушка\nВертится, горит.\n«Идут!» — говорит..\nПолиция ловит,\nХожалый становит\nТо сеть, то капкан:\nПропал ты, Иван!..\nА было же время,\nНе прыгала в темя,\nНи в пятки душа,\nХоть жил без гроша.\nИ песни певались...\nИ как любовались\nСоседки гурьбой\nМоей холостьбой.\nКрест киевский чудный\nИ складень нагрудный,\nЦельба от тоски,\nМне были легки.\nНо в доле суровой\nЧто камень жерновый,\nЧто груз на коне\nСтал крест мой на мне!..\nБроди в подгороднях,\nНо в храмах господних\nЯвляться не смей:\nТам много людей!..\n. . . . . . . . . .\nМир божий мне клетка,\nВсё кажется — вот\nЗа мной уж народ...\nСобаки залают,\nБоюся: «Поймают,\nВ сибирку запрут\nИ в ссылку сошлют!..»\nОт страха, от страха\nСгорела рубаха,\nКак моль над огнем,\nНа теле моем! . .","name": "Песнь бродяги","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2011, "fields": {"themes": [20],"author": "Юлия Друнина","date_from": "1943","text": "Я столько раз видала рукопашный,\nРаз наяву. И тысячу - во сне.\nКто говорит, что на войне не страшно,\nТот ничего не знает о войне.","name": "Я столько раз видала рукопашный...","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2012, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","date_from": "1967","text": "В какой обители московской,\nв довольстве сытом иль нужде\nсейчас живешь ты, мой Павловский,\nмой крестный из НКВД?\nТы вспомнишь ли мой вздох короткий,\nмой юный жар и юный пыл,\nкогда меня крестом решетки\nты на Лубянке окрестил?\nИ помнишь ли, как птицы пели,\nкак день апрельский ликовал,\nкогда меня в своей купели\nты хладнокровно искупал?\nНе вспоминается ли дома,\nкогда смежаешь ты глаза,\nкак комсомольцу молодому\nвлепил бубнового туза?\nНе от безделья, не от скуки\nхочу поведать не спеша,\nчто у меня остались руки\nи та же детская душа.\nИ что, пройдя сквозь эти сроки,\nеще не слабнет голос мой,\nне меркнет ум, уже жестокий,\nне уничтоженный тобой.\nКак хорошо бы на покое,-\nтвою некстати вспомнив мать,-\nза чашкой чая нам с тобою\nо прожитом потолковать.\nЯ унижаться не умею\nи глаз от глаз не отведу,\nзайди по-дружески, скорее.\nЗайди.\nА то я сам приду.","name": "Послание Павловскому","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2013, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1909","text": "Ты, смеясь, средь суеты блистала\nВороненым золотом волос,\nЗатмевая лоск камней, металла,\nЯркость мертвенных, тепличных роз.\nПрислонясь к камину, с грустью острой\nЯ смотрел, забытый и смешной,\nКак веселый вальс в тревоге пестрой\nУвлекал тебя своей волной.\nПодойди, дитя, к окну резному,\nПрислонись головкой и взгляни.\nВидишь - вдоль по бархату ночному\nРасцвели жемчужины-огни.\nКак, друг другу родственны и близки,\nВсе слились в алмазном блеске мглы,\nВ вечном танце пламенные диски -\nРадостны, торжественны, светлы.\nТо обман. Они ведь, так далеки,\nМертвой тьмой всегда разделены,\nИ в толпе блестящей одиноки,\nИ друг другу чужды, холодны.\nВ одиночестве своем они пылают.\nИх миры громадны, горячи.\nНо бегут чрез бездну - остывают,\nЛеденеют жгучие лучи.\nНет, дитя, в моей душе упреков.\nМы расстались, как враги, чужды,\nСкрывши боль язвительных намеков,\nГоречь неразгаданной вражды.\nЗвездам что? С бесстрастием металла\nОсвещают вечность и хаос.\nЯ ж все помню - ласку рта коралла,\nСумрак глаз и золото волос.","name": "Ты, смеясь, средь суеты блистала...","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2014, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1860","text": "Ты житье ль мое,\nТы бытье ль мое,\nТы житье-бытье мое ли горемычное!\nЧто хозяйкой быть,\nЗа седым ходить\nМолодешеньке мне - дело непривычное...\nОх ты, милый мой,\nРазудалый мой!\nНаучи меня с недолей потягатися:\nНе топить избы,\nНе слыхать журьбы,\nСо постылым, старым мужем не якшатися.","name": "Песня (Ты житье ль мое...)","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2015, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "В стародавнее время\nВ домосковных лесах\nЖили древляне - свободное племя,\nЧто никому не платило ясак.\nДревность и дерево слиты корнями:\nБыло \"древность\" и \"древо\"...\nВместе с деревьями жили древляне -\nЛюбили древляне дело.\nЧасто деревья древляне сжигали:\nХлеб сеять было нужно!..\nПотом по пням обгорелым шагали,\nПни корчевали дружно.\nТак в сражениях против леса\nОдолевал человек.\nМускулы были его из железа\nВ тот деревянный век!\nВнук от деда наследовал силу,\nВолю, стремленье к победе.\nПро страну такую - Россию\nУзнали все страны на свете.","name": "Древляне"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2016, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "И.К.\nМы не меняемся совсем.\nМы те же, что и в детстве раннем.\nМы лишь живем. И только тем\nКору грубеющую раним.\nЖивем взахлеб, живем вовсю,\nНе зная, где поставим точку.\nИ все хоронимся в свою\nВетшающую оболочку.","name": "Мы не меняемся совсем..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2017, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1913","text": "Я узна\nсебя в чертах\nОтриколийского кумира\nПо тайне благостного мира\nНа этих мраморных устах.\nО, вещий голос темной крови!\nЯ знаю этот лоб и нос,\nИ тяжкий водопад волос,\nИ эти сдвинутые брови...\nЯ влагой ливней нисходил\nНа грудь природы многолицей,\nПлодотворя ее... я был\nБыком, и облаком, и птицей...\nВ своих неизреченных снах\nЯ обнимал и обнимаю\nСемелу, Леду и Данаю,\nПоя бессмертьем смертный прах.\nИ детский дух, землей томимый,\nУносит царственный орел\nНа олимпийский мой престол\nДля радости неугасимой...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2018, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1971","text": "Смеюсь навзрыд - как у кривых зеркал,-\nМеня, должно быть, ловко разыграли:\nКрючки носов и до ушей оскал -\nКак на венецианском карнавале!\nВокруг меня смыкается кольцо -\nМеня хватают, вовлекают в пляску,-\nТак-так, мое нормальное лицо\nВсе, вероятно, приняли за маску.\nПетарды, конфетти... Но все не так,-\nИ маски на меня глядят с укором,-\nОни кричат, что я опять - не в такт,\nЧто наступаю на ногу партнерам.\nЧто делать мне - бежать, да поскорей?\nА может, вместе с ними веселиться?..\nНадеюсь я - под масками зверей\nУ многих человеческие лица.\nВсе в масках, в париках - все как один,-\nКто - сказочен, а кто - литературен...\nСосед мой слева - грустный арлекин,\nДругой - палач, а каждый третий - дурень.\nОдин - себя старался обелить,\nДругой - лицо скрывает от огласки,\nА кто - уже не в силах отличить\nСвое лицо от непременной маски.\nЯ в хоровод вступаю, хохоча,-\nНо все-таки мне неспокойно с ними:\nА вдруг кому-то маска палача\nПонравится - и он ее не снимет?\nВдруг арлекин навеки загрустит,\nЛюбуясь сам своим лицом печальным;\nЧто, если дурень свой дурацкий вид\nТак и забудет на лице нормальном?\nЗа масками гоняюсь по пятам,\nНо ни одну не попрошу открыться,-\nЧто, если маски сброшены, а там -\nВсе те же полумаски-полулица?\nКак доброго лица не прозевать,\nКак честных угадать наверняка мне? -\nВсе научились маски надевать,\nЧтоб не разбить свое лицо о камни.\nЯ в тайну масок все-таки проник,-\nУверен я, что мой анализ точен:\nЧто маски равнодушия у иных -\nЗащита от плевков и от пощечин.","name": "Маски","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2019, "fields": {"themes": [7],"author": "Яков Полонский","date_from": "1868","text": "(Посв. М.Л. Златковскому)\nМоя барышня по садику гуляла,\nПо дорожке поздно вечером ходила -\nС бриллиантиком колечко потеряла,\nС белой ручки его, видно, обронила.\nКак ложилась на кроватку, спохватилась;\nСпохватившись, по коврам его искала...\nНе нашла она колечка - обозлилась,-\nМеня, бедную, воровкой обозвала.\nИ не знала я с тоски, куда деваться;\nХоть бы матушка воскресла - заступилась!..\nВышла в садик я тихонько прогуляться,\nУвидала ясный месяц - застыдилась.\nСлышу, месяц говорит мне - сам сияет:\n\"Не пугайся меня, красная девица!\nБедный месяц, как и ты, всю ночь блуждает,\nИ ему под темным пологом не спится.\nИ недаром в эту ночь я вышел - светел:\nМного горя, много девушек видал я,\nА как барышню твою вечор заметил,\nО каком-то тихом счастье возмечтал я.\nКак вечор она по садику гуляла -\nПлечи белые, грудь белую раскрыла...-\nТы скажи мне, не по мне ль она скучала,\nНа сырой песок слезинку уронила?..\"\nВстрепенулось во мне сердце ретивое...\nНаклонилась я к дорожке - увидала\nНе слезинку, а колечко дорогое,\nИ обмолвилась я - месяцу сказала:\n\"Мою барышню любовь не беспокоит,\nНи по ком она, красавица, не плачет,\nМного денег ей колечко это стоит,\nИмя ж честное мое не много значит...\nИ свети ты хоть над целою землею -\nНе дождешься ты любви от белоручки!..\"-\nИ закапали серебряной росою\nСлезы месяца, и спрятался он в тучки.\nС той поры, когда я, бедная, горюя,\nВыхожу одна поплакать на крылечко,-\nБедный месяц! бедный месяц!- говорю я,-\nХоть с тобой мне перекинуть дай словечко...","name": "Влюбленный месяц","date_to": "1868"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2020, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","date_from": "1980","text": "Когда Вселенная открывает нам\nдобровольно\nЯвления, о которых скептик твердил:\n«Крамольно!»,\nПри чём тут я и чему я радуюсь так —\nне знаю,\nКакая польза мне в том — не знаю.\nНо я — довольна.","name": "Когда Вселенная открывает нам...","date_to": "1980"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2021, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1947","text": "Когда на склоне лет иссякнет жизнь моя\nИ, погасив свечу, опять отправлюсь я\nВ необозримый мир туманных превращений,\nКогда мильоны новых поколений\nНаполнят этот мир сверканием чудес\nИ довершат строение природы,—\nПускай мой бедный прах покроют эти воды,\nПусть приютит меня зеленый этот лес.\nЯ не умру, мой друг. Дыханием цветов\nСебя я в этом мире обнаружу.\nМноговековый дуб мою живую душу\nКорнями обовьет, печален и суров.\nВ его больших листах я дам приют уму,\nЯ с помощью ветвей свои взлелею мысли,\nЧтоб над тобой они из тьмы лесов повисли\nИ ты причастен был к сознанью моему.\nНад головой твоей, далекий правнук мой,\nЯ в небо пролечу, как медленная птица,\nЯ вспыхну над тобой, как бледная зарница,\nКак летний дождь прольюсь, сверкая над травой.\nНет в мире ничего прекрасней бытия.\nБезмолвный мрак могил — томление пустое.\nЯ жизнь мою прожил, я не видал покоя:\nПокоя в мире нет. Повсюду жизнь и я.\nНе я родился в мир, когда из колыбели\nГлаза мои впервые в мир глядели,—\nЯ на земле моей впервые мыслить стал,\nКогда почуял жизнь безжизненный кристалл,\nКогда впервые капля дождевая\nУпала на него, в лучах изнемогая.\nО, я недаром в этом мире жил!\nИ сладко мне стремиться из потемок,\nЧтоб, взяв меня в ладонь, ты, дальний мой потомок,\nДоделал то, что я не довершил.","name": "Завещание","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2022, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1940","text": "Мы жили в те воинственные годы,\nКогда, как джунглей буйные слоны,\nЛеса ломали юные народы\nИ прорывались в сон, истомлены.\nТакой разгон, такое непоседство,\nЧто в ночь одну разгладились межи,\nРастаял полюс, будто иней детства,\nИ замерли, пристыжены, стрижи.\nХребту приказано, чтоб расступиться,\nРусло свое оставила река,\nНа север двинулись полки пшеницы,\nИ розы зацвели среди песка.\nТак подчинил себе высокий разум\nЛёт облака и смутный ход корней,\nИ стала ночь, обглоданная глазом,\nЕще непостижимей и черней.\nСтихи писали про любви уловки,\nВ подсумок зарывали дневники,\nА женщины рожали на зимовке,\nИ уходили в море моряки.","name": "Мы жили в те воинственные годы...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2023, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1937","text": "Как радостно птицей лететь домой,\nЛюбовь и нежность тая,\nИ знать, что спросят тебя: \"Ты мой?\".\nИ скажут тебе: \"Я твоя!\"\nПростые слова,\nСмешные слова,\nВсегда и везде все те же,-\nНо вспыхнет любовь,\nИ все они вновь,\nКак листья весенние, свежи!\nПриятно из милых и теплых рук\nУйти к работе любой\nИ знать, что дома остался друг\nИ шепчет он вместе с тобой\nПростые слова,\nСмешные слова,\nВсегда и везде все те же,-\nНо вспыхнет любовь,\nИ все они вновь,\nКак листья весенние, свежи!\nПускай огорченья порой у нас,\nПускай обиды придут...\nУйдет, уйдет нехороший час,\nИ милые губы найдут\nПростые слова,\nСмешные слова,\nВсегда и везде все те же,-\nНо вспыхнет любовь,\nИ все они вновь,\nКак листья весенние, свежи!\nПока не умрет на земле весна,-\nНе кончит сердце стучать,\nПока за солнцем бежит луна,-\nКак музыка, будут звучать.\nПростые слова,\nСмешные слова,\nВсегда и везде все те же,-\nНо вспыхнет любовь,\nИ все они вновь,\nКак листья весенние, свежи!","name": "Простые слова","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2024, "fields": {"themes": [19,8],"author": "Агния Барто","text": "Спать пора! Уснул бычок,\nЛег в коробку на бочок.\nСонный мишка лег в кровать,\nТолько слон не хочет спать.\nГоловой качает сон,\nОн слонихе шлет поклон.","name": "Слон"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2025, "fields": {"themes": [7],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1922","text": "Светло-серебряная цвель\nНад зарослями и бассейнами.\nИ занавес дохнёт — и в щель\nКолеблющийся и рассеянный\nСвет... Падающая вода\nЧадры. (Не прикажу — не двинешься!)\nТак пэри к спящим иногда\nПрокрадываются в любимицы.\nИбо не ведающим лет\n— Спи!— головокруженье нравится.\nНе вычитав моих примет,\nСпи, нежное мое неравенство!\nСпи.— Вымыслом останусь, лба\nРазглаживающим неровности.\nТак Музы к смертным иногда\nНапрашиваются в любовницы.","name": "Светло-серебряная цвель...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2026, "fields": {"themes": [20],"author": "Николай Асеев","date_from": "1918","text": "На мирно голубевший рейд\nбыл, как перчатка, кинут крейсер,\nот утомительного рейса\nспешивший отдохнуть скорей...\nНо не кичитесь, моряки,\nсвоею силою тройною:\nтайфун взметает здесь пески -\nпоэт идет на вас войною!\nПусть взор, склоняющийся ниц\nпокорный силе, вас встречает,\nно с опозоренных границ\nвам стих свободный отвечает.\nТвоей красе никто не рад,\nты гость, который не был прошен,\nо серый, сумрачный пират,\nтвой вызов - будущему брошен.\nТы, седовласый капитан,\nкуда завел своих матросов?\nНе замечал ли ты вопросов\nв очах холодных, как туман?\nПусть твой хозяин злобно туп,\nно ты, свободный англичанин,\nужель не понял ты молчаний,\nструящихся со стольких губ?\nИ разве там, средь бурь и бед,\nи черных брызг, и злого свиста,\nне улыбалося тебе\nвиденье Оливера Твиста?\nИ разве там, средь бурь и бед,\nи клочьев мчащегося шторма,\nне понял ты, что лишь судьбе\nподвластна жизнь и жизни форма?\nВозьмешь ли на себя вину\nнаправить яростные ядра\nв разоруженную страну,\nхранимую лишь песней барда?\nМатрос! Ты житель всех широт!..\nПриказу ж: «Волю в море бросьте» -\nОтветствуй: «С ней и за народ!» -\nИ - стань на капитанский мостик!","name": "Ответ","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2027, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1943","text": "Пусть ржут метафорические кони,\nПоет стрела, летя издалека.\nЯ знаю сам, что жизнь - как на ладони\nТа линия - ясна и коротка.\nНе очень долго и не очень много\nДо отдыха последнего идти,\nНо не грустна и не страшна дорога,\nИ есть о чем задуматься в пути...","name": "Пусть ржут метафорические кони...","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2028, "fields": {"themes": [8],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1979","text": "Антонине Чернышевой\nДень октября шестнадцатый столь тёпел,\nжара в окне так приторно желта,\nчто бабочка, усопшая меж стекол,\nсмерть прервала для краткого житья.\nНе страшно ли, не скушно ли? Не зря ли\nочнулась ты от участи сестер,\nжаднейшая до бренных лакомств яви\nсредь прочих шоколадниц и сластён?\nИз мертвой хватки, из загробной дрёмы\nты рвешься так, что, слух острее будь,\nпришлось бы мне, как на аэродроме,\nглаза прикрыть и голову пригнуть.\nПерстам неотпускающим, незримым\nотдав щепотку боли и пыльцы,\nпари, предавшись помыслам орлиным,\nсверкай и нежься, гибни и прости.\nУмру иль нет, но прежде изнурю я\nсвечу и лоб: пусть выдумают — как\nблагословлю я xищность жизнелюбья\nс добычей жизни в меркнущих зрачках.\nПора! В окне горит огонь-затворник.\nУсугубилась складка меж бровей.\nПишу: октябрь, шестнадцатое, вторник —\nи Воскресенье бабочки моей.","name": "Бабочка","date_to": "1979"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2029, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1898","text": "Узкие мглистые дали.\nКамни везде, и дома.\nКак мне уйти от печали?\nГород мне — точно тюрьма.\nКто же заклятью неволи\nСкучные стены обрек?\nСнова ль метаться от боли?\nСлавить ли скудный порок?\nЖдать ли? Но сердце устало\nГорько томиться и ждать.\nТо, что когда-то пылало,\nМожет ли снова пылать?","name": "Узкие мглистые дали...","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2030, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1835","text": "Юношу, горько рыдая, ревнивая дева бранила;\nК ней на плечо преклонен, юноша вдруг задремал.\nДева тотчас умолкла, сон его легкий лелея,\nИ улыбалась ему, тихие слезы лия.","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2031, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1826","text": "Как счастлив я, когда могу покинуть\nДокучный шум столицы и двора\nИ убежать в пустынные дубровы,\nНа берега сих молчаливых вод.\nО, скоро ли она со дна речного\nПодымется, как рыбка золотая?\nКак сладостно явление ее\nИз тихих волн, при свете ночи лунной!\nОпутана зелеными власами,\nОна сидит на берегу крутом.\nУ стройных ног, как пена белых, волны\nЛаскаются, сливаясь и журча.\nЕе глаза то меркнут, то блистают,\nКак на небе мерцающие звезды;\nДыханья нет из уст ее, но сколь\nПронзительно сих влажных синих уст\nПрохладное лобзанье без дыханья.\nТомительно и сладко - в летний зной\nХолодный мед не столько сладок жажде.\nКогда она игривыми перстами\nКудрей моих касается, тогда\nМгновенный хлад, как ужас, пробегает\nМне голову, и сердце громко бьется,\nТомительно любовью замирая.\nИ в этот миг я рад оставить жизнь,\nХочу стонать и пить ее лобзанье -\nА речь ее... Какие звуки могут\nСравниться с ней - младенца первый лепет,\nЖурчанье вод, иль майской шум небес,\nИль звонкие Бояна Славья гусли.","name": "Как счастлив я, когда могу покинуть...","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2032, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Смоленский","date_from": "1939","text": "Переполнен озорною силой,\nЩедрый на усмешку и слова,\nВспомню землю, что меня носила,\nИ моря, в которых штормовал.\nВспомню дни скитаний и свободы,\nРощи, где устраивал привал,\nРеки, из которых пил я воду,\nДевушек, которых целовал...\nПо ночам работается лучше,\nЗасыпают в городе огни...\nНад домами, по прозрачным тучам\nБродит месяц, голову склонив.\nЯ ему открыл окно ночное,\nВ мире - тишина и синева...\nЗаходи, поговори со мною -\nДолго не видались, старина...","name": "Ночной разговор","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2033, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Анчаров","text": "Весною каждой роится улей.\n\"Салют, ребята!\" - я вам кричу.\nЛюбая жажда, любая пуля,\nЛюбая драка вам по плечу.\nОрда мещанская вас пинала,\nКричала - дескать, вам путь один:\nОт кринолина до криминала,-\nНо вот уходит и кринолин.\nУходят моды - раз в год, не реже,-\nДругие кроят их мастера.\nНо плечи - те же и губы - те же,\nИ груди - те же, что и вчера.\nДругая подлость вас манит в сети,\nДругие деньги в кошельке,\nНо те же звезды вам в небе светят,\nИ те же песни на языке.\nВесною каждой роится улей,\n\"Салют, ребята!\" - я вам кричу.\nЛюбая жажда, любая пуля,\nЛюбая драка вам по плечу!","name": "Салют, ребята!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2034, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Блок","date_from": "1910","text": "Летун отпущен на свободу.\nКачнув две лопасти свои,\nКак чудище морское в воду,\nСкользнул в воздушные струи.\nЕго винты поют, как струны...\nСмотри: недрогнувший пилот\nК слепому солнцу над трибуной\nСтремит свой винтовой полет...\nУж в вышине недостижимой\nСияет двигателя медь...\nТам, еле слышный и незримый,\nпропеллер продолжает петь...\nПотом - напрасно ищет око:\nНа небе не найдешь следа:\nВ бинокле, вскинутом высоко,\nЛишь воздух - ясный, как вода...\nА здесь, в колеблющемся зное,\nВ курящейся над лугом мгле,\nАнгары, люди, все земное -\nКак бы придавлено к земле...\nНо снова в золотом тумане\nКак будто - неземной аккорд...\nОн близок, миг рукоплесканий\nИ жалкий мировой рекорд!\nВсе ниже спуск винтообразный,\nВсе круче лопастей извив,\nИ вдруг... нелепый, безобразный\nВ однообразьи перерыв...\nИ зверь с умолкшими винтами\nПовис пугающим углом...\nИши отцветшими глазами\nОпоры в воздухе... пустом!\nУж поздно: на траве равнины\nКрыла измятая дуга...\nВ сплетеньи проволок машины\nРука - мертвее рычага...\nЗачем ты в небе был, отважный,\nВ свой первый и последний раз?\nЧтоб львице светской и продажной\nПоднять к тебе фиалки глаз?\nИли восторг самозабвенья\nГубительный изведал ты,\nБезумно возалкал паденья\nИ сам остановил винты?\nИль отравил твой мозг несчастный\nГрядуших войн ужасный вид:\nНочной летун, во мгле ненастной\nЗемле несущий динамит?","name": "Авиатор","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2035, "fields": {"themes": [2],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1853","text": "Здравствуй, в белом сарафане\nИз серебряной парчи!\nНа тебе горят алмазы,\nСловно яркие лучи.\nТы живительной улыбкой,\nСвежей прелестью лица\nПробуждаешь к чувствам новым\nУсыпленные сердца!\nЗдравствуй, русская молодка,\nРаскрасавица-душа,\nБелоснежная лебедка,\nЗдравствуй, матушка-зима!\nИз-за льдистого Урала\nКак сюда ты невзначай,\nКак, родная, ты попала\nВ бусурманский этот край?\nЗдесь ты, сирая, не дома,\nЗдесь тебе не по нутру;\nНет приличного приема\nИ народ не на юру.\nЧем твою мы милость встретим?\nКак задать здесь пир горой?\nНе суметь им, немцам этим,\nПоздороваться с тобой.\nНе напрасно дедов слово\nЗатвердил народный ум:\n«Что для русского здорово,\nТо для немца карачун!»\nНам не страшен снег суровый,\nС снегом — батюшка-мороз,\nНаш природный, наш дешевый\nПароход и паровоз.\nТы у нас краса и слава,\nНаша сила и казна,\nНаша бодрая забава,\nМолодецкая зима!\nСкоро масленицы бойкой\nЗакипит широкий пир,\nИ блинами и настойкой\nЗакутит крещеный мир.\nВ честь тебе и ей Россия,\nПравославных предков дочь,\nСтроит горы ледяные\nИ гуляет день и ночь.\nИгры, братские попойки,\nНастежь двери и сердца!\nПышут бешеные тройки,\nСнег топоча у крыльца.\nВот взвились и полетели,\nЧто твой сокол в облаках!\nКрасота ямской артели\nВожжи ловко сжал в руках;\nВ шапке, в синем полушубке\nТак и смотрит молодцом,\nПогоняет закадычных\nСвистом, ласковым словцом.\nМать дородная в шубейке\nВажно в розвальнях сидит,\nДочка рядом в душегрейке,\nСловно маков цвет горит.\nЯркой пылью иней сыплет\nИ одежду серебрит,\nА мороз, лаская, щиплет\nНежный бархатец ланит.\nИ белее и румяней\nДева блещет красотой,\nКак алеет на поляне\nСнег под утренней зарей.\nМчатся вихрем, без помехи\nПо полям и по рекам,\nЗвонко щелкают орехи\nНа веселие зубкам.\nПряник, мой однофамилец,\nТакже тут не позабыт,\nА наш пенник, наш кормилец,\nСердце любо веселит.\nРазгулялись город, села,\nЗагулялись стар и млад,—\nВсем зима родная гостья,\nКаждый масленице рад.\nНет конца веселым кликам,\nПесням, удали, пирам.\nГде тут немцам-горемыкам\nВторить вам, богатырям?\nСани здесь — подобной дряни\nНе видал я на веку;\nСтыдно сесть в чужие сани\nКоренному русаку.\nНет, красавица, не место\nЗдесь тебе, не обиход,\nСнег здесь — рыхленькое тесто,\nВял мороз и вял народ.\nЧем почтят тебя, сударку?\nРазве кружкою пивной,\nДа копеечной сигаркой,\nДа копченой колбасой.\nС пива только кровь густеет,\nУм раскиснет и лицо;\nТо ли дело, как прогреет\nНаше рьяное винцо!\nКак шепнет оно в догадку\nРетивому на ушко,—\nНе споет, ей-ей, так сладко\nХоть бы вдовушка Клико!\nВыпьет чарку-чародейку\nЗабубенный наш земляк:\nЖизнь копейка!— смерть-злодейку\nОн считает за пустяк.\nНемец к мудрецам причислен,\nНемец — дока для всего,\nНемец так глубокомыслен,\nЧто провалишься в него.\nНо, по нашему покрою,\nЕсли немца взять врасплох,\nА особенно зимою,\nНемец — воля ваша!— плох.","name": "Масленица на чужой стороне","date_to": "1853"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2036, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1917","text": "Ты не могла иль не хотела\nМою почувствовать истому,\nСвое дурманящее тело\nИ сердце бережешь другому.\nЗато, когда перед бедою\nЯ обессилю, стиснув зубы,\nТы не придешь смочить водою\nМои запекшиеся губы.\nВ часы последнего усилья,\nКогда и ангелы заплещут,\nТвои сияющие крылья\nПередо мной не затрепещут.\nИ ввстречу радостной победе\nМое ликующее знамя\nТы не поднимешь в реве меди\nСвоими нежными руками.\nИ ты меня забудешь скоро,\nИ я не стану думать, вольный,\nО милой девочке, с которой\nМне было нестерпимо больно.","name": "Ты не могла иль не хотела...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2037, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Я безупречно был вооружен,\nИ понял я, что мне клинок не нужен,\nЧто дудкой Марса я заворожен\nИ в боевых доспехах безоружен,\nЧто с плеч моих плывет на землю гнет,\nКуда меня судьба ни повернет,\nЧто тяжек я всей тяжестью земною,\nКак якорь, волочащийся по дну,\nИ цепь разматывается за мною,\nА я себя матросам не верну...\nИ пожелал я\nлегкости небесной,\nСестры чудесной\nпоросли древесной,\nЗатосковал — и приоткрыл лицо,\nИ ласточки снуют, как пальцы пряхи,\nТрава просовывает копьецо\nСквозь каждое кольцо моей рубахи,\nЛежу,—\nа жилы крепко сращены\nС хрящами придорожной бузины.","name": "Превращение"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2038, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1954","text": "Республику свою мы знаем плохо.\nКто, например, слыхал про Кокчетав?\nА в нем сейчас дыхание пролога!\nВнимательно газету прочитав,\nВы можете немало подивиться:\nИ здесь его название... И вот.\nОно уже вошло в передовицы\nИ, может быть, в историю войдет.\nЗдесь травка, словно тронутая хной,\nАсфальт приподымает над собою,\nЗдесь грязи отливают синевою:\nКопнешь - и задымится перегной;\nВсё реже тут известнячок да глинка,\nИ хоть в кафе пиликают \"тустеп\",\nОтсюда\nначинается\nглубинка,\nВеликая\nнехоженая\nстепь.\nЧто знали мы о степях? Даль, безбрежье,\nКовыль уснувший, сонные орлы,\nЛегенда неподвижная забрезжит\nИз марева такой дремотной мглы...\nПро сон степной, Азовщину проехав,\nПленительно писал когда-то Чехов;\nИсколесив казачий Дон и Сал,\nПро ту же дрему Шолохов писал,-\nА степь от беркута до краснотала\nНеистовою жилкой трепетала!\nСтепь - это битва сорняков друг с другом.\nСначала появляется пырей.\nОн мелковат, но прочих побыстрей\nИ занимает оборону кругом.\nНо вот полыни серебристый звон...\nОрдою сизой хлынув на свободу,\nИз-под пырея выпивая воду,\nПолынь его выталкивает вон!\nА там типец, трава эркек, грудница...\nИ, наконец, за этими тремя\nЛетит ковыль, султанами гремя,\nКогтями вцепится и воцарится.\nСтепь - это битва сорняков. Но степь\nЕсть также гнездование пеструшки,\nА в этой мышке - тысяча судеб!\nПеструшкою бывает сыт бирюк,\nПеструшку бьет и коршун и канюк,\nПоймать ее - совсем простая штука,\nА душу вынуть - проще пустяка:\nЕе на дно утаскивает щука,\nГадюка льется в норку пестряка,\nИ, наконец, все горести изведав,\nОн кормит муравьишек-трупоедов.\nКовыльники пушные шевеля,\nПеструшкой степь посвистывает тонко,\nПеструшка в ней подобье ковыля,\nИ - да простит мне критик Тарасенков\nНаучный стиль поэзии моей -\nПеструшка - экономика степей.\nИ вдруг пошло, завыло, застучало\nКакое-то железное начало.\nСтепь обомлела - и над богом трав\nВознесся городишко Кокчетав.\nВ обкоме заседают почвоведы,\nЗоологи, политинструктора,\nМостовики, дорожники - и едут\nДлиннющим эшелоном трактора.\nГде древле был киргиз-кайсацкий Жуз,\nГде хан скакал, жируя на угодьях,\nТеперь in corpore* московский вуз -\nИ прыгает по кочкам \"вездеходик\",\nВ нем бороды великие сидят,\nИ яростно идет на стенку стенка\nИспытанных в сражениях цитат\nИз Дарвина, Мичурина, Лысенко,\nИ, как бывает в нашей стороне,\nСпервоначалу всё как по струне,\nНо вот пошли просчеты, неполадки,\nВрывается и вовсе анекдот:\nВвозя людей, забыли про палатки.\nА дело... Дело все-таки идет.\nВонзился пятиплужный агрегат -\nИ царственный ковыль под гильотины!\nНо с этой же эпической годины\nПеструшка отступает наугад.\nУвы, настали времена крутые:\nПеребегают мышьи косяки.\nЗа ними волки, лисы, корсаки.\nКак за кормильцем аристократия,-\nА Кокчетаву грезятся в степи\nНа чистом поле горы урожая!\nОн цифрами республику слепит,\nСамой столице ростом угрожая..\nДа, он растет с такого-то числа -\nНедаром среди новых пятиплужий\nУ побережья гоголевской лужи\nАнтичная гостиница взошла!\nНедаром город обретает нрав,\nИ пусть перед родильным домом - яма,\nНо паренек в четыре килограмма,\nРодившись, назван гордо: \"Кокчетав\"!\nВы улыбнулись. Думаете, шутка,\nНо чем же лучше, например, \"Мишутка\"?\n* В полном составе (лат.). - Ред.","name": "Кокчетав","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2039, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1856","text": "Мой сад с каждым днем увядает;\nПомят он, поломан и пуст,\nХоть пышно еще доцветает\nНастурций в нем огненный куст...\nМне грустно! Меня раздражает\nИ солнца осеннего блеск,\nИ лист, что с березы спадает,\nИ поздних кузнечиков треск.\nВзгляну ль по привычке под крышу\nПустое гнездо над окном:\nВ нем ласточек речи не слышу,\nСолома обветрилась в нем...\nА помню я, как хлопотали\nДве ласточки, строя его!\nКак прутики глиной скрепляли\nИ пуху таскали в него!\nКак весел был труд их, как ловок!\nКак любо им было, когда\nПять маленьких, быстрых головок\nВыглядывать стали с гнезда!\nИ целый-то день говоруньи,\nКак дети, вели разговор...\nПотом полетели, летуньи!\nЯ мало их видел с тех пор!\nИ вот - их гнездо одиноко!\nОни уж в иной стороне -\nДалёко, далёко, далёко...\nО, если бы крылья и мне!","name": "Ласточки","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2040, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1858","text": "Посвящается всем барышням\nРасточительно-щедра,\nСыплет вас, за грудой груду,\nНаземь вешняя пора,\nСыплет вас она повсюду:\nГде хоть горсточка земли -\nВы уж, верно, расцвели.\nВаши листья так росисты,\nИ цветки так золотисты!\nНадломи вас, хоть легко,-\nТак и брызнет молоко...\nВы всегда в рою веселом\nПерелетных мотыльков,\nВы в расцвет - под ореолом\nСеребристых лепестков.\nХороши вы в день венчальный;\nНо... подует ветерок,\nИ останется печальный,\nОбнаженный стебелек...\nОн цветка, конечно, спорей:\nМожно выделать цикорий!","name": "Одуванчики","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2041, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","date_from": "1964","text": "Что такое костер?\nЯ отвечу вам\nПросто и прямо:\nБез огня -\nЭто куча\nОтжившего хлама.\nЭто тлен тальника,\nЧто подмыло весною.\nЭто стебель цветка,\nОтпылавшего в зное.\nЭто дуба листы,\nЧто висят до мороза.\nИ виток бересты\nОтшумевшей березы.\nИ пенечек с трухой,\nЧто неспешно затлеет.\nИ подсолнух сухой\nС перекрученной шеей.\nТо, что взгляду далось,\nБыло в сумерки взято.\nНа костре собралось\nВсе, что жило когда-то...\nЧто такое костер?\nЭто добрый\nВысокий огонь.\nПротяни к нему руки,\nОбнявши ладонью ладонь,\nИ присядь\nИ побудь,\nЧтобы вдоволь погреться.\nГрейся, но не забудь\nТы к огню приглядеться.\nЕсли б не было тьмы,\nТы увидел бы проще:\nДым похож на дымы\nЗеленеющей рощи.\nЛегкий дым уже густ,\nИ над ним, как бывало,\nВспыхнет розовый куст\nТальника-краснотала.\nА потом из дымка,\nЧто опять озарится,\nАлый выплеск цветка\nНад костром повторится.\nЗакурчавится дым,\nЗакружится, завьется...\nВдруг подсолнух над ним\nЗацветет, засмеется.\nПостоит,\nПодождет\nСолнце, спящее где-то,\nИ опять упадет,\nНе дождавшись рассвета.\nЧто такое костер,\nОсветивший ночные кусты?\nЭто час воскресенья\nБылой красоты.","name": "Костер","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2042, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1915","text": "Где океан, век за веком стучась о граниты,\nТайны свои разглашает в задумчивом гуле,\nВысится остров, давно моряками забытый,-\nUltima Thule.\nВымерли конунги, здесь что царили когда-то,\nИх корабли у чужих берегов затонули.\nГрозно безлюдье вокруг, и молчаньем объята\nUltima Thule.\nДаже и птицы чуждаются хмурых прибрежий,\nГде и тюлени на камнях не дремлют в июле,\nГде и киты проплывают все реже и реже...\nUltima Thule.\nОстров, где нет ничего и где все только было,\nКраем желанным ты кажешься мне потому ли?\nВластно к тебе я влеком неизведанной силой,\nUltima Thule.\nПусть на твоих плоскогорьях я буду единым!\nЯ посещу ряд могил, где герои уснули,\nЯ поклонюсь твоим древним угрюмым руинам,\nUltima Thule.\nИ, как король, что в бессмертной балладе помянут,\nБрошу свой кубок с утеса, в добычу акуле!\nКанет он в бездне, и с ним все желания канут...\nUltima Thule!\n* Крайняя Фула (лат.).- Ред.","name": "Ultima Thule","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2043, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1913","text": "Через час отсюда в чистый переулок\nвытечет по человеку ваш обрюзгший жир,\nа я вам открыл столько стихов шкатулок,\nя - бесценных слов мот и транжир.\nВот вы, мужчина, у вас в усах капуста\nГде-то недокушанных, недоеденных щей;\nвот вы, женщина, на вас белила густо,\nвы смотрите устрицей из раковин вещей.\nВсе вы на бабочку поэтиного сердца\nвзгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.\nТолпа озвереет, будет тереться,\nощетинит ножки стоглавая вошь.\nА если сегодня мне, грубому гунну,\nкривляться перед вами не захочется - и вот\nя захохочу и радостно плюну,\nплюну в лицо вам\nя - бесценных слов транжир и мот.","name": "Нате!","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2044, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","text": "Когда в свою сухую ниву\nЯ семя истины приял,\nОно взошло — и торопливо\nЯ жатву первую собрал.\nНе я растил, не я лелеял,\nНе я поил его дождем,\nНе я над ним прохладой веял\nИль ярким согревал лучом.\nО нет! я терном и волчцами\nПосев небесный подавлял,\nЗемных стремлений плевелами\nЕго теснил и заглушал.","name": "Когда в свою сухую ниву..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2045, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1830","text": "На грозном приступе, в пылу кровавой битвы\nОн нежной матери нигде не забывал;\nОн имя сладкое сливал\nСо словом искренней молитвы...\nОпять увидеть взор очей,\nУслышать радостные звуки,\nПрижать к устам уста и руки\nЛюбимой матери своей,-\nВот были все его желанья.\nУже минули дни страданья!\nЕе опять увидел он;\nНо дни минутные свиданья,\nНо их взаимно-сладкий сон\nЕдва приснился им... и снова\nИз-под семейственного крова\nОн в край восточный полетел;\nВосторгом взор еще горел;\nЕще от сладкого волненья\nВздымалась радостная грудь;\nИ, не докончив сновиденья,\nУже он кончил жизни путь...\nКогда в последний час из уст теснился дух,\nОн вспомнил с горестью глубокой\nО нежной матери, об узнице далекой,-\nИ с третьим именем потух.","name": "На грозном приступе...","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2046, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1939","text": "Жить - так на воле,\nУмирать - так дома.\nВолково поле,\nЖелтая солома.","name": "Жить - так на воле...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2047, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","text": "Я истинного, иссиня-седого\nНе испытала моря. Не пришлось.\nМне только самый край его подола\nКонцами пальцев тронуть довелось.\nНо с маяком холодновато-грустным\nЯ как прямой преемственник морей\nБеседую. Да, да, я говорю с ним\nОт имени спасенных кораблей!\nСпасибо, друг, что бурными ночами\nСтоишь один, с испариной на лбу,\nИ, как локтями, крепкими лучами\nРастаскиваешь темень, как толпу.\nЗа то, что в час, когда приносит море\nК твоим ногам случайные дары -\nТо рыбку в блеске мокрой мишуры,\nТо водоросли с длинной бахромою,\nТо рыжий от воды матросский нож,\nТо целый город раковин порожних,\nВолнисто-нежных, точно крем пирожных,\nТо панцирь краба,- ты их не берешь.\nНапрасно кто-то, с мыслью воровскою\nПетляющий по берегу в ночи,\nХотел бы твой огонь, как рот рукою,\nЗажать и крикнуть: \"Хватит! Замолчи!\"\nТы говоришь. Огнем. Настолько внятно,\nЧто в мокрой тьме, в прерывистой дали,\nУвидят\nИ услышат\nИ превратно\nТебя не истолкуют корабли.","name": "Маяк"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2048, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1909","text": "Всё, что минутно, всё, что бренно,\nПохоронила ты в веках.\nТы, как младенец, спишь, Равенна,\nУ сонной вечности в руках.\nРабы сквозь римские ворота\nУже не ввозят мозаик.\nИ догорает позолота\nВ стенах прохладных базилик.\nОт медленных лобзаний влаги\nНежнее грубый свод гробниц,\nГде зеленеют саркофаги\nСвятых монахов и цариц.\nБезмолвны гробовые залы,\nТенист и хладен их порог,\nЧтоб черный взор блаженной Галлы,\nПроснувшись, камня не прожег.\nВоенной брани и обиды\nЗабыт и стерт кровавый след,\nЧтобы воскресший глас Плакиды\nНе пел страстей протекших лет.\nДалёко отступило море,\nИ розы оцепили вал,\nЧтоб спящий в гробе Теодорих\nО буре жизни не мечтал.\nА виноградные пустыни,\nДома и люди - всё гроба.\nЛишь медь торжественной латыни\nПоет на плитах, как труба.\nЛишь в пристальном и тихом взоре\nРавеннских девушек, порой,\nПечаль о невозвратном море\nПроходит робкой чередой.\nЛишь по ночам, склонясь к долинам,\nВедя векам грядущим счет,\nТень Данта с профилем орлиным\nО Новой Жизни мне поет.","name": "Равенна","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2049, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Меж горных стен несется Терек,\nВолнами точит дикий берег,\nКлокочет вкруг огромных скал,\nТо здесь, то там дорогу роет,\nКак зверь живой, ревет и воет -\nИ вдруг утих и смирен стал.\nВсё ниже, ниже опускаясь,\nУж он бежит едва живой.\nТак, после бури истощаясь,\nПоток струится дождевой.\nИ вот . . . . . . обнажилось\nЕго кремнистое русло.","name": "Меж горных стен несется Терек...","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2050, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1926","text": "Хорошо в груди носить надежды,\nЕсли дома —\nИ огонь и хлеб.\nПуст мой сад,\nИ дом мой пуст, как прежде.\nСлеп мой сад,\nИ дом мой слеп.\nМне давно, как радость, неизвестен\nАромат покоя и вина.\nНе поет с весны веселых песен\nУтомленная жена.\nДа, в такой ли траурной одежде -\nПесни петь,\nПлясать ту-степ?!\nХорошо в груди носить надежды,\nЕсли дома —\nИ огонь и хлеб...\nНа Восток покоем многоводья\nВетер водит дымные суда...\nНет, не ветер!\nЭто уголь водит,\nЭто воля —\nМоего труда.\nО, страна величия и торга!\nЧтоб и нам плоды твои постичь,\nХорошо бы пятому Георгу\nС бородой\nИ голову остричь!\nНам давно, как радость, неизвестен\nАромат покоя и вина.\nНе поет с весны веселых песен\nУтомленная жена.\nНо тогда припомнили б мы снова\nСтарой песни мудрые слова.\nВремя ждет.\nНо будь готова,\nКоронованная голова!","name": "Углекоп","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2051, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Казин","date_from": "1922","text": "Как хорошо расстаться с ночью\nИ, не успев ее забыть,\nЕще мутясь от сонных клочьев,\nВдруг утро Пушкиным открыть.\nМгновение — и блеском чудным,\nИ веет звучным блеском дух,\nИ упоеньем безрассудным\nЦветет, поет и взор и слух.\nИ вот, овеяв упоеньем,\nЗатеплили любовь листы:\n«Я помню чудное мгновенье:\nПередо мной явилась ты...»\nВот и стыдливый пыл Татьяны,\nОнегина брюзгливый вид,\nВот в «Подражаниях Корану»\nВосток по-русски говорит.\nДержавный ученик победный...\nСтихийный, величавый смотр...\nА вот сорвался, скачет медный,\nГрохочет медным гневом Петр.\nА вот в небрежном вдохновенье\nУ гения чудеса звучат,\nИ вот Сальери в упоенье\nЗавистливый подносит яд.\nЗвенят, сияют ямбов струи,\nГубам даруют чудеса,\nКак будто сам меня целует\nКудрявый славный Александр.","name": "Пушкин","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2052, "fields": {"themes": [7],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1836","text": "Шумит поток времен. Их темный вал\nВновь выплеснул на берег жизни нашей\nСвященный день, который полной чашей\nВ кругу друзей и я торжествовал...\nДавно... Европы страж — седой Урал,\nИ Енисей, и степи, и Байкал\nТеперь меж нами. На крылах печали\nЛюбовью к вам несусь из темной дали.\nПоминки нашей юности — и я\nИх праздновать хочу. Воспоминанья!\nВ лучах дрожащих тихого мерцанья\nВоскресните! Предстаньте мне, друзья!\nПусть созерцает вас душа моя,\nВсех вас, Лицея нашего семья!\nЯ с вами был когда-то счастлив, молод,—\nВы с сердца свеете туман и холод.\nЧьи резче всех рисуются черты\nПред взорами моими? Как перуны\nСибирских гроз, его златые струны\nРокочут... Пушкин\n, Пушкин! это ты!\nТвой образ — свет мне в море темноты;\nТвои живые, вещие мечты\nМеня не забывали в ту годину,\nКак пил и ты, уединен, кручину.\nТогда и ты, как некогда Назон,\nК родному граду простирал объятья,\nИ над Невой затрепетали братья,\nУслышав гармонический твой стон.\nС седого Пейпуса, волшебный, он\nРаздался, прилетел и прервал сон,\nДремоту наших мелких попечений,\nИ погрузил нас в волны вдохновений.\nО брат мой! много с той поры прошло,\nТвой день прояснел, мой — покрылся тьмою;\nЯ стал знаком с Торкватовой судьбою.\nИ что ж? опять передо мной светло:\nКак сон тяжелый, горе протекло;\nМое светило из-за туч чело\nВновь подняло — гляжу в лицо природы:\nМне отданы долины, горы, воды.\nО друг! хотя мой волос поседел,\nНо сердце бьется молодо и смело.\nВо мне душа переживает тело,\nЕще мне божий мир не надоел.\nЧто ждет меня? Обманы — наш удел,\nНо в эту грудь вонзалось много стрел;\nТерпел я много, обливался кровью;\nЧто, если в осень дней столкнусь с любовью?","name": "19 Октября 1836 года","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2053, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1923","text": "Весенний лепет не разнежит\nСурово стиснутых стихов.\nЯ полюбил железный скрежет\nКакофонических миров.\nВ зиянии разверстых гласных\nДышу легко и вольно я.\nМне чудится в толпе согласных -\nЛьдин взгроможденных толчея.\nМне мил - из оловянной тучи\nУдар изломанной стрелы,\nЛюблю певучий и визгучий\nЛязг электрической пилы.\nИ в этой жизни мне дороже\nВсех гармонических красот -\nДрожь, побежавшая по коже,\nИль ужаса холодный пот,\nИль сон, где некогда единый,-\nВзрываясь, разлетаюсь я,\nКак грязь, разбрызганная шиной\nПо чуждым сферам бытия.","name": "Весенний лепет не разнежит...","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2054, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Перестрелка за холмами;\nСмотрит лагерь их и наш;\nНа холме пред казаками\nВьется красный делибаш.\nДелибаш! не суйся к лаве,\nПожалей свое житье;\nВмиг аминь лихой забаве:\nПопадешься на копье.\nЭй, казак! не рвися к бою:\nДелибаш на всем скаку\nСрежет саблею кривою\nС плеч удалую башку.\nМчатся, сшиблись в общем крике.\nПосмотрите! каковы?..\nДелибаш уже на пике,\nА казак без головы.","name": "Делибаш","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2055, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Ночами такая стоит тишина,\nстеклянная, хрупкая, ломкая.\nОчерчена радужным кругом луна,\nи поле дымится поземкою.\nНочами такое молчанье кругом,\nчто слово доносится всякое,\nи скрипы калиток, и как за бугром\nу проруби ведрами звякают.\nПослушать, и кажется: где-то звучит\nжелезная разноголосица.\nА это все сердце стучит и стучит -\nнезрячее сердце колотится.\nТропинка ныряет в пыли голубой,\nв глухом полыхании месяца.\nПойти по тропинке - и можно с тобой,\nнаверное, где-нибудь встретиться.","name": "Тропинка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2056, "fields": {"themes": [7],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1841","text": "Право, завидно смотреть нам, как любит тебя Дионея.\nЕсли ты в цирке на бой гладиаторов смотришь,\nиль внемлешь\nМудрым урокам в лицее, иль учишься мчаться на конях,-\nПлачет, ни слова не скажет! Когда же в пыли ты\nвернешься,-\nВдруг оживет, и соскочит, и кинется с воплем,\nКрепче, чем плющ вкруг колонны, тебя обвивает руками;\nСлезы на длинных ресницах, в устах поцелуй и улыбка.","name": "Дионея","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2057, "fields": {"themes": [5],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1828","text": "В пустыне чахлой и скупой,\nНа почве, зноем раскаленной,\nАнчар, как грозный часовой,\nСтоит — один во всей вселенной.\nПрирода жаждущих степей\nЕго в день гнева породила\nИ зелень мертвую ветвей\nИ корни ядом напоила.\nЯд каплет сквозь его кору,\nК полудню растопясь от зною,\nИ застывает ввечеру\nГустой прозрачною смолою.\nК нему и птица не летит\nИ тигр нейдет — лишь вихорь черный\nНа древо смерти набежит\nИ мчится прочь, уже тлетворный.\nИ если туча оросит,\nБлуждая, лист его дремучий,\nС его ветвей, уж ядовит,\nСтекает дождь в песок горючий.\nНо человека человек\nПослал к анчару властным взглядом:\nИ тот послушно в путь потек\nИ к утру возвратился с ядом.\nПринес он смертную смолу\nДа ветвь с увядшими листами,\nИ пот по бледному челу\nСтруился хладными ручьями;\nПринес — и ослабел и лег\nПод сводом шалаша на лыки,\nИ умер бедный раб у ног\nНепобедимого владыки.\nА князь тем ядом напитал\nСвои послушливые стрелы\nИ с ними гибель разослал\nК соседам в чуждые пределы.\n* Древо яда.","name": "Анчар","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2058, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "Можно жить с закрытыми глазами,\nНе желая в мире ничего,\nИ навек проститься с небесами,\nИ понять, что все кругом мертво.\nМожно жить, безмолвно холодея,\nНе считая гаснущих минут,\nКак живет осенний лес, редея,\nКак мечты поблекшие живут.\nМожно все заветное покинуть,\nМожно все навеки разлюбить.\nНо нельзя к минувшему остынуть,\nНо нельзя о прошлом позабыть!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2059, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1909","text": "Квартирант сидит на чемодане\nИ задумчиво рассматривает пол:\nТе же стулья, и кровать, и стол,\nИ такая же обивка на диване,\nИ такой же \"бигус\" на обед,-\nНо на всем какой-то новый свет.\nБлещут икры полной прачки Феклы.\nПерегнулся сильный стан во двор.\nКак нестройный, шаловливый хор,\nВерещат намыленные стекла,\nИ заплаты голубых небес\nОбещают тысячи чудес.\nКвартирант сидит на чемодане.\nГруды книжек покрывают пол.\nЗлые стекла свищут: эй, осел!\nКвартирант копается в кармане,\nВынимает стертый четвертак,\nКлюч, сургуч, копейку и пятак...\nЗа окном стена в сырых узорах,\nСотни ржавых труб вонзились в высоту,\nА в Крыму миндаль уже в цвету...\nВешний ветер закрутился в шторах\nИ не может выбраться никак.\nКвартирант пропьет свой четвертак!\nТак пропьет, что небу станет жарко.\nСтекла вымыты. Опять тоска и тишь.\nФекла, Фекла, что же ты молчишь?\nБудь хоть ты решительной и яркой:\nПодойди, возьми его за чуб\nИ ожги огнем весенних губ...\nКвартирант и Фекла на диване.\nО, какой торжественный момент!\n\"Ты - народ, а я - интеллигент,-\nГоворит он ей среди лобзаний,-\nНаконец-то, здесь, сейчас, вдвоем,\nЯ тебя, а ты меня - поймем...\"","name": "Крейцерова соната","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2060, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1974","text": "Ах! В поднебесье летал\nлебедь черный, младой да проворный.\nАх! Да от лета устал,\nодинокий, да смелый, да гордый.\nАх! Да снижаться он стал\nс высоты со своей лебединой.\nАх! Два крыла распластал -\nнет уж сил и на взмах на единый.\nАй, не зря гармонь пиликает -\nВаня песенку мурлыкает,-\nС уваженьем да почтением,\nДа, конечно, со значением.\nАх! На крутом берегу,\nсловно снег среди лета, не тая,\nАх! На зеленом лугу -\nлебединая белая стая.\nАх! Да не зря он кружил,\nда и снизился не понапрасну.\nАх! Он от стаи отбил\nлебедь белую саму прекрасну.\nАй вы, добры люди-граждане,\nВы б лебедушку уважили -\nЗатянули бы протяжную\nПро красу ее лебяжую.\nОх! Да и слов не сыскать,\nвон и голос дрожит неумелый.\nОх! Другу дружка под стать -\nлебедь черный да лебеди белой,-\nАх! Собралися в полет\nоба-двое крылатые вместе.\nАх! Расступися, народ,\nпоклонись жениху и невесте!\nАй спасибо, люди-граждане,\nЧто невестушку уважили,\nЖениха не забываете\nДа обоих привечаете!","name": "Песня о черном и белом лебедях","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2061, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1927","text": "(Ощущения Владимира Маяковского)\nЕсли б в пальцах держал земли бразды я,\nя бы землю остановил на минуту: - Внемли!\nСлышишь, перья скрипят механические и простые,\nкак будто зубы скрипят у земли?-\nЧеловечья гордость, смирись и улягся!\nЧеловеки эти - на кой они лях!\nЧеловек постепенно становится кляксой\nна огромных важных бумажных полях.\nПо каморкам ютятся людские тени,\nЧеловеку - сажень. А бумажке? Лафа!\nЖивет бумажка во дворцах учреждений,\nразлеглась на столах, кейфует в шкафах.\nВырастает хвост на сукно в магазине,\nбез галош нога, без перчаток лапа,\nА бумагам? Корзина лежит на корзине,\nи для тела \" дел\" - миллионы папок.\nУ вас на езду червонцы есть ли?\nВы были в Мадриде? Не были там!\nА этим бумажкам, чтоб плыли и ездили,\nеще возносят новый почтамт!\nСтали ножки-клипсы у бывших сильных,\nзаменили инструкциии силу ума.\nЛюди медленно сходят на должность посыльных,\nв услужении у хозяев - бумаг.\nБумажищи в портфель умещаются еле,\nбелозубую обнажают кайму.\nСкоро люди на жительство влезут в портфели,\nа бумаги - наши квартиры займут.\nВижу в будущем - не вымыслы мои:\nрупоры бумаг орут об этом громко нам-\nбудет за столом бумага пить чай,\nчеловечек под столом валяться скомканным.\nБунтом встать бы, развить огневые флаги,\nрвать зубами бумагу б, ядрами б выть...\nПролетарий, и дюйм ненужной бумаги,\nкак врага своего, вконец ненавидь.","name": "БУМАЖНЫЕ УЖАСЫ","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2062, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Кочетков","text": "Ни роковая кровь, ни жалость, ни желанье...\nРевнивая тоска повинна лишь в одном:\nХочу тебя увлечь в последнее молчанье,\nВ последний сон души - и уничтожить в нем.\nА ты стремишься прочь, любовно приникая,\nТы гонишь мой порыв, зовя себя моей.\nТоскую по тебе, как глубина морская\nПо легким парусам, кренящимся над ней.","name": "Романс"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2063, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "О коль сладости сердце, чувствуя, имеет,\nВидеть противность всегда красоты любовну,\nЧто, в благородной спеси чрез жестокость несловну,\nСладку огня в нем наглость зажещи умеет!\nО коль сердце для гнева сего веселится!\nО коль сей ее отказ кажет ему следу\nВозыметь победу!\nО коль торжество само сладко ему зрится,\nЧто много трудится!","name": "О коль сладости сердце, чувствуя, имеет...","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2064, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1972","text": "Когда я спотыкаюсь на стихах,\nКогда ни до размеров, ни до рифм,-\nТогда друзьям пою о моряках,\nДо белых пальцев стискивая гриф.\nВсем делам моим на суше вопреки\nИ назло моим заботам на земле\nВы возьмите меня в море, моряки,\nЯ все вахты отстою на корабле!\nЛюбая тварь по морю знай плывет,\nПод винт попасть не каждый норовит,-\nА здесь, на суше, встречный пешеход\nНаступит, оттолкнет - и убежит.\nВсем делам моим на суше вопреки\nИ назло моим заботам на земле\nВы возьмите меня в море, моряки,\nЯ все вахты отстою на корабле!\nИзвестно вам - мир не на трех китах,\nА нам известно - он не на троих.\nВам вольничать нельзя в чужих портах -\nА я забыл, как вольничать в своих.\nТак всем делам моим на суше вопреки,\nИ назло моим заботам на земле\nВы за мной пришлите шлюпку, моряки,\nПоднесите рюмку водки на весле!","name": "Когда я спотыкаюсь на стихах...","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2065, "fields": {"themes": [],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1820","text": "Пусть остряков союзных тупость\nГотовит на меня свой нож:\nПротив меня глупцы!— так что ж?\nДа за меня их глупость.","name": "Пусть остряков союзных тупость...","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2066, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1861","text": ".......одинокий, потерянный,\nЯ как в пустыне стою,\nГордо не кличет мой голос уверенный\nДушу родную мою.\nНет ее в мире. Те дни миновалися,\nКак на призывы мои\nЧуткие сердцем друзья отзывалися,\nСлышалось слово любви.\nКто виноват — у судьбы не доспросишься,\nДа и не все ли равно?\nУ моря бродишь: «Не верю, не бросишься!—\nВкрадчиво шепчет оно.—\nГде тебе? Дружбы, любви и участия\nТы еще жаждешь и ждешь.\nГде тебе, где тебе!— ты не без счастия,\nТы не без ласки живешь...\nВидишь, рассеялась туча туманная,\nЗвездочки вышли, горят?\nВсе на тебя, голова бесталанная,\nЛасковым взором глядят».","name": "Одинокий, потерянный...","date_to": "1861"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2067, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1828","text": "Так певал без принужденья,\nКак на ветке соловей,\nЯ живые впечатленья\nПолной юности моей.\nСчастлив другом, милой девы\nВсё искал душою я.\nИ любви моей напевы\nДолго кликали тебя.","name": "Эпилог","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2068, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1915","text": "В серой треуголке, юркий и маленький,\nВ синей шинели с продранными локтями,-\nОн надевал зимой теплые валенки\nИ укутывал горло шарфами и платками.\nВ те времена по дорогам скрипели еще\nдилижансы,\nИ кучера сидели на козлах в камзолах\nи фетровых шляпах;\nПо вечерам, в гостиницах, веселые девушки\nпели романсы,\nИ в низких залах струился мятный запах.\nКогда вдалеке звучал рожок почтовой\nкареты,\nНа грязных окнах подымались зеленые\nшторы,\nВ темных залах смолкали нежные дуэты,\nИ раздавался шепот: \"Едет Суворов!\"\nНа узких лестницах шуршали тонкие юбки,\nРастворялись ворота услужливыми\nказачками,\nКраснолицые путники услужливо прятали\nтрубки,\nОбжигая руки горячими угольками.\nПо вечерам он сидел у погаснувшего камина,\nНа котором стояли саксонские часы и уродцы\nиз фарфора,\nЧитал французский роман, открыв его\nс середины,\n\"О мученьях бедной Жульетты, полюбившей\nзнатного сеньора\".\nУтром, когда пастушьи рожки поют напевней\nИ толстая служанка стучит по коридору\nбашмаками,\nОн собирался в свои холодные деревни,\nНатягивая сапоги со сбитыми каблуками.\nВ сморщенных ушах желтели грязные ватки;\nСтарчески кряхтя, он сходил во двор, держась\nза перила;\nКучер в синем кафтане стегал рыжую\nлошадку,\nИ мчались гостиница, роща, так что в глазах\nрябило.\nКогда же перед ним выплывали из тумана\nМаленькие домики и церковь с облупленной\nкрышей,\nОн дергал высокого кучера за полу кафтана\nИ кричал ему старческим голосом: \"Поезжай\nпотише!\"\nНо иногда по первому выпавшему снегу,\nСтоя в пролетке и держась за плечо возницы,\nК нему в деревню приезжал фельдъегерь\nИ привозил письмо от\nматушки-императрицы.\n\"Государь мой,- читал он,- Александр\nВасильич!\nСколь прискорбно мне Ваш мирный покой\nтревожить,\nВы, как древний Цинциннат, в деревню свою\nудалились,\nЧтоб мудрым трудом и науками свои\nвладения множить...\"\nОн долго смотрел на надушенную бумагу -\nКазалось, слова на тонкую нитку нижет;\nЗатем подходил к шкафу, вынимал ордена\nи шпагу\nИ становился Суворовым учебников\nи книжек.","name": "Суворов","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2069, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1921","text": "Снова мы первые дни человечества!\nАдам за Адамом\nПроходят толпой\nНа праздник Байрама\nСловесной игрой.\nВ лесах золотых\nЗаратустры,\nГде зелень лесов златоуста!\nЭто был первый день месяца Ая.\nУснувшую речь не забыли мы\nВ стране, где название месяца — Ай.\nИ полночью Ай тихо светит с небес,\nДва слова, два Ая,\nДва голубя бились\nВ окошко общей таинственной были...\nАлое падает, алое\nНа древках с высоты.\nМощный труд проходит, балуя\nШагом взмах своей пяты.\nТрубачи идут в поход,\nТрубят трубам в рыжий рот.\nГородские очи радуя\nЗолотым письмом полотен,\nТо подымаясь, то падая,\nТруд проходит, беззаботен.\nТрубач, обвитый змеем\nИзогнутого рога!\nВеселым чародеям\nШирокая дорога!\nНесут виденье алое\nВдоль улицы знаменщики,\nВоспряньте, все усталые!\nДолой, труда погонщики!\nЭто день мирового Байрама.\nПоодаль, как будто у русской свободы на паперти,\nРевнивой темницею заперты,\nСтрогие грустные девы ислама.\nЧерной чадрою закутаны,\nОсвободителя ждут они.\nКардаш, ружье на изготовку\nРуками взяв, несется вскачь,\nЗа ним летят на джигитовку\nЕго товарищи удач.\nИх смуглые лица окутаны в шали,\nА груди в высокой броне из зарядов,\nУпрямые кони устало дышали\nРазбойничьей прелестью горных отрядов.\nОн скачет по роще, по камням и грязям,\nСквозь ветер, сквозь чащу, упорный скакун,\nИ ловкий наездник то падает наземь,\nТо вновь вверх седла изваянья чугун.\nТак смуглые воины горных кочевий\nПо-братски несутся, держась за нагайку,\nПод низкими сводами темных деревьев,\nПод рокот ружейный и гром балалайки.","name": "Навруз труда","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2070, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","date_from": "1903","text": "И пылок был, и грозен День,\nИ в знамя верил голубое,\nНо ночь пришла, и нежно тень\nБерет усталого без боя.\nКак мало их! Еще один\nВ лучах слабеющей Надежды\nУходит гордый паладин:\nОт золотой его одежды\nОсталась бурая кайма,\nДа горький чад... воспоминанья\n. . . . . . . . . . . . . . . .\nКак обгорелого письма\nНеповторимое признанье.\n* Вар. ст. 2: \"И знамя нес он\nголубое\".","name": "Еще один","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2071, "fields": {"themes": [1],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "На вздор и шалости ты хват\nИ мастер на безделки,\nИ, шутовской надев наряд,\nТы был в своей тарелке;\nЗа службу долгую и труд\nАвось наместо класса\nТебе, мой друг, по смерть дадут\nЧин и мундир паяса.","name": "Булгакову (На вздор и шалости ты хват...)","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2072, "fields": {"themes": [],"author": "Даниил Хармс","text": "Однажды по дорожке\nЯ шел к себе домой.\nСмотрю и вижу: кошки\nСидят ко мне спиной.\nЯ крикнул:- Эй, вы, кошки!\nПойдемте-ка со мной,\nПойдемте по дорожке,\nПойдемте-ка домой.\nСкорей пойдемте, кошки,\nА я вам на обед\nИз лука и картошки\nУстрою винегрет.\n- Ах, нет!- сказали кошки.-\nОстанемся мы тут!\nУселись на дорожке\nИ дальше не идут.","name": "Кошки"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2073, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Родник хвалился: - Я велик!\nЯ очень многого достиг,\nВобрал в себя десятки влаг...\nНо вот родник вбежал в овраг.\nВ овраге тек большой ручей.\nКаков был смысл его речей?\nРучей хвалился: - Я велик!\nЯ очень многого достиг,\nВобрал десятки родников,\nВот я каков, вот я каков!\nНо скоро в речку впал ручей.\nМы предоставим слово ей.\nХвалилась речка: - Как река\nЯ чрезвычайно велика!\nРучьев я сотни вобрала,\nВершу огромные дела,\nТеку неведомо куда...\nНо впала в реку речка та.\nРека хвалилась: - Я, река,\nИ широка и глубока.\nТак много речек вобрала,\nЧто не упомню их числа!\nИ не хвалиться мне нельзя:\nВедь не случайно и не зря\nПрисвоен мне великий сан...\nРека впадала в океан,\nИ океан тот был велик!..\nУвы! Не знал того родник!","name": "Про то, как воды расхвалились"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2074, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1898","text": "И любя, и злясь от колыбели,\nСлез немало в жизни пролил я;\nГде ж они - те слезы? Улетели,\nВоротились к Солнцу бытия.\nЧтоб найти все то, за что страдал я,\nИ за горькими слезами я\nПолетел бы, если б только знал я,\nГде оно - то Солнце бытия?..","name": "И любя, и злясь от колыбели...","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2075, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1916","text": "Мне холодно. Прозрачная весна\nВ зеленый пух Петрополь одевает,\nНо, как медуза, невская волна\nМне отвращенье легкое внушает.\nПо набережной северной реки\nАвтомобилей мчатся светляки,\nЛетят стрекозы и жуки стальные,\nМерцают звезд булавки золотые,\nНо никакие звезды не убьют\nМорской воды тяжелый изумруд.","name": "Мне холодно. Прозрачная весна...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2076, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1952","text": "Кто следующий?\nТы следующий!\nВо многом еще несведущий,\nНо ясную цель преследующий,\nМоим оружьем орудующий,\nОткликнись,\nТоварищ\nБудущий!","name": "Кто следующий?..","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2077, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Перестал холодный дождь,\nСизый пар по небу вьется,\nНо на пятна нив и рощ\nТочно блеск молочный льется.\nВ этом чаяньи утра\nИ предчувствии мороза\nКак у черного костра\nМертвы линии обоза!\nЖеребячий дробный бег,\nПробы первых свистов птичьих\nИ кошмары снов мужичьих\nПод рогожами телег.\nТошно сердцу моему\nОт одних намеков шума:\nВсё бы молча в полутьму\nУводила думу дума.\nНе сошла и тень с земли,\nУж в дыму овины тонут,\nИ с бадьями журавли,\nВыпрямляясь, тихо стонут.\nДед идет с сумой и бос,\nНищета заводит повесть:\nО, мучительный вопрос!\nНаша совесть... Наша совесть..\n* По автографу под загл. \"На рассвете\",\nс зачеркнутым загл. \"Когда закроешь\nглаза\". Вар. ст. 1: \"Рассветает. Будет\nдождь.\"","name": "В дороге"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2078, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","text": "Моя двусмысленная слава\nДвусмысленна не потому,\nЧто я превознесён неправо, -\nНе по таланту своему, -\nА потому, что явный вызов\nУсловностям - в моих стихах\nИ ряд изысканных сюрпризов\nВ капризничающих словах.\nВо мне выискивали пошлость,\nИз виду упустив одно:\nВедь кто живописует площадь,\nТот пишет кистью площадной.\nБранили за смешенье стилей,\nХотя в смешенье-то и стиль!\nЧем, чем меня не угостили!\nКаких мне не дали \"pastilles\"!\nНеразрешимые дилеммы\nЯ разрешал, презрев молву.\nМои двусмысленные темы -\nДвусмысленны по существу.\nПускай критический каноник\nМеня не тянет в свой закон, -\nВедь я лирический ироник:\nИрония - вот мой канон.","name": "ДВУСМЫСЛЕННАЯ СЛАВА"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2079, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Городецкий","date_from": "1918","text": "В Гиляне, где в лазурь вплавляет\nСвои червонцы апельсин,\nГде цапля розою пылает\nВ просторе рисовых долин,\nГде мчится дикая кобыла,\nСбивая жемчуг с миндалей,\nГде жизнь еще не позабыла,\nЧто тишина всего милей,\nГде волн синеющие четки\nВ пугливых пальцах тростников\nДрожат и гасят трепет кроткий\nВ каспийской россыпи песков,\nГде под навесом туч дождливых\nЛежит сонливо город Решт,\nОт лавок тесных и шумливых\nНе подымая рыжих вежд,—\nПромчалась буря по базарам,\nСмерчами дервиши прошли,\nКрича, что северным пожаром\nЗарделся берег Энзели.\nИ Персия с глазами лани,\nПодняв испуганно чадру,\nВпилась в багряный флаг, в Гиляне\nНа синем веющий ветру.","name": "Персия","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2080, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1908","text": "Я возглас боли, я крик тоски.\nЯ камень, павший на дно реки.\nЯ тайный стебель подводных трав.\nЯ бледный облик речных купав.\nЯ легкий призрак меж двух миров.\nЯ сказка взоров. Я взгляд без слов.\nЯ знак заветный, - и лишь со мной\nТы скажешь сердцем: \"Есть мир иной\".","name": "ВОЗГЛАС БОЛИ","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2081, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","text": "Два солнца стынут,- о Господи, пощади!-\nОдно - на небе, другое - в моей груди.\nКак эти солнца,- прощу ли себе сама?-\nКак эти солнца сводили меня с ума!\nИ оба стынут - не больно от их лучей!\nИ то остынет первым, что горячей.","name": "Два солнца стынут,- о Господи, пощади!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2082, "fields": {"themes": [20],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1941","text": "Говорят, что есть в глухой Сибири\nМаленькая станция Зима.\nТам сугробы метра в три-четыре\nЗаметают низкие дома.\nВ ту лесную глушь еще ни разу\nНе летал немецкий самолет.\nТам лишь сторож ночью у лабазов\nКостылем в сухую доску бьет.\nТам порой увидишь, как морошку\nИз-под снега выкопал медведь.\nУ незатемненного окошка\nМожно от чайку осоловеть.\nТам судьба людская, точно нитка,\nНе спеша бежит с веретена.\nНи одна тяжелая зенитка\nВ том краю далеком не слышна.\nТам крепки бревенчатые срубы,\nТяжелы дубовые кряжи.\nСибирячек розовые губы\nВ том краю по-прежнему свежи.\nВ старых дуплах тьму лесных орехов\nБелки запасают до весны...\nЯ б на эту станцию поехал\nОтдохнуть от грохота войны.","name": "Станция Зима","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2083, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","text": "Средь мотоциклетовых цикад\nСлышу древних баобабов запах.\nВпрочем, не такая ли тоска\nОбкарнала страусов на шляпы?\nМожно вылить бочки сулемы,\nЗебу превратить в автомобили,\nНо кому же нужно, чтобы мы\nТак доисторически любили?\nЧтобы губы — бешеный лоскут,\nСтворки раковин, живое мясо,\nЗахватив помадную тоску,\nЗадыхались напастями засух.\nЧтобы сразу, от каких-то слов,\nЭтот чинный, в пиджаке и шляпе,\nМот бы, как неистовый циклоп,\nНашу круглую звезду облапить?\nЧтобы пред одной, и то не той,\nНи в какие радости не веря,\nИзойти берложной теплотой\nНа смерть ошарашенного зверя.","name": "Средь мотоциклетовых цикад..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2084, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1830","text": "Передо мной лежит листок,\nСовсем ничтожный для других,\nНо в нем сковал случайно рок\nТолпу надежд и дум моих.\nИсписан он твоей рукой,\nИ я его вчера украл,\nИ для добычи дорогой\nГотов страдать - как уж страдал!","name": "Передо мной лежит листок...","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2085, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1928","text": "Простите\nменя,\nтоварищ Костров,\nс присущей\nдушевной ширью,\nчто часть\nна Париж отпущенных строф\nна лирику\nя\nрастранжирю.\nПредставьте:\nвходит\nкрасавица в зал,\nв меха\nи бусы оправленная.\nЯ\nэту красавицу взял\nи сказал:\n- правильно сказал\nили неправильно? -\nЯ, товарищ,-\nиз России,\nзнаменит в своей стране я,\nя видал\nдевиц красивей,\nя видал\nдевиц стройнее.\nДевушкам\nпоэты любы.\nЯ ж умен\nи голосист,\nзаговариваю зубы -\nтолько\nслушать согласись.\nНе поймать меня\nна дряни,\nна прохожей\nпаре чувств.\nЯ ж\nнавек\nлюбовью ранен -\nеле-еле волочусь.\nМне\nлюбовь\nне свадьбой мерить:\nразлюбила -\nуплыла.\nМне, товарищ,\nв высшей мере\nнаплевать\nна купола.\nЧто ж в подробности вдаваться,\nшутки бросьте-ка,\nмне ж, красавица,\nне двадцать,-\nтридцать...\nс хвостиком.\nЛюбовь\nне в том,\nчтоб кипеть крутей,\nне в том,\nчто жгут угольями,\nа в том,\nчто встает за горами грудей\nнад\nволосами-джунглями.\nЛюбить -\nэто значит:\nв глубь двора\nвбежать\nи до ночи грачьей,\nблестя топором,\nрубить дрова,\nсилой\nсвоей\nиграючи.\nЛюбить -\nэто с простынь,\nбессоннницей\nрваных,\nсрываться,\nревнуя к Копернику,\nего,\na не мужа Марьи Иванны,\nсчитая\nсвоим\nсоперником.\nНам\nлюбовь\nне рай да кущи,\nнам\nлюбовь\nгудит про то,\nчто опять\nв работу пущен\nсердца\nвыстывший мотор.\nВы\nк Москве\nпорвали нить.\nГоды -\nрасстояние.\nКак бы\nвам бы\nобъяснить\nэто состояние?\nНа земле\nогней - до неба...\nВ синем небе\nзвезд -\nдо черта.\nЕсли бы я\nпоэтом не был,\nя б\nстал бы\nзвездочетом.\nПодымает площадь шум,\nэкипажи движутся,\nя хожу,\nстишки пишу\nв записную книжицу.\nМчат\nавто\nпо улице,\nа не свалят наземь.\nПонимают\nумницы:\nчеловек -\nв экстазе.\nСонм видений\nи идей\nполон\nдо крышки.\nТут бы\nи у медведей\nвыросли бы крылышки.\nИ вот\nс какой-то\nгрошовой столовой,\nкогда\nдокипело это,\nиз зева\nдо звезд\nвзвивается слово\nзолоторожденной кометой.\nРаспластан\nхвост\nнебесам на треть,\nблестит\nи горит оперенье его,\nчтоб двум влюбленным\nна звезды смотреть\nих ихней\nбеседки сиреневой.\nЧтоб подымать,\nи вести,\nи влечь,\nкоторые глазом ослабли.\nЧтоб вражьи\nголовы\nспиливать с плеч\nхвостатой\nсияющей саблей.\nСебя\nдо последнего стука в груди,\nкак на свидание,\nпростаивая,\nприслушиваюсь:\nлюбовь загудит -\nчеловеческая,\nпростая.\nУраган,\nогонь,\nвода\nподступают в ропоте.\nКто\nсумеет совладать?\nМожете?\nПопробуйте....","name": "Письмо товарищу Кострову","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2086, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "Токмо бы нам божились, что любят нас\nны,\nЧто боятся оскорбить и чинить нам споны,\nИ что потом все тщатся всяко утаити\nСвою неверность, любя с другим, в любви жити.\nВпрочем, буде улестить сладко нам умеют,\nИ, обманывая нас, хитрость всю имеют,\nТо для чего так долго с сердца на них дуться,\nИ кто бы не хотел так сладко обмануться?","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2087, "fields": {"themes": [19,8],"author": "Агния Барто","text": "— Где вы были?\nДалеко ли?\n— На Арбате были,\nВ школе.\nЗаглянули в третий класс.\n(Тут они вздохнули обе.)\nТам Смирнов отстал в учебе,\nИ, представьте, из-за нас!\n«Скачет шустрая сенница»,—\nНаписал он на доске,\nИ за это единица\nУ Смирнова в дневнике.\nОн расстроился, бедняжка,\nСлезы брызнули из глаз.\nДа и нам, конечно, тяжко,\nЧто неверно пишут нас.\nРассказали нам синицы:\n— В коридоре что творится!\nСтайкой скачут ученицы,\nМчатся мальчики гурьбой,\nВсе кричат наперебой.\nМы охотно скачем сами\nВверх и вниз, туда-сюда,\nНо такими голосами\nНе кричим мы никогда.—\nТут вздохнули две синицы\nИ вспорхнули со страницы.","name": "Синицы возвратились"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2088, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1903","text": "О Елена, Елена, Елена,\nКак виденье, явись мне скорей.\nТы бледна и прекрасна, как пена\nОзаренных луною морей.\nТы мечтою открыта для света,\nТы душою открыта для тьмы.\nТы навеки свободное лето,\nНикогда не узнаешь зимы.\nТы для мрака открыта душою,\nИ во тьме ты мерцаешь, как свет.\nИ, прозрев, я навеки с тобою,\nЯ — твой раб, я — твой брат — и поэт.\nТы сумела сказать мне без речи:\nС красотою красиво живи,\nПолюби эту грудь, эти плечи,\nНо, любя, полюби без любви.\nТы сумела сказать мне без слова:\nЯ свободна, я вечно одна,\nКак роптание моря ночного,\nКак на небе вечернем луна.\nТы правдива, хотя ты измена,\nТы и смерть, ты и жизнь кораблей.\nО Елена, Елена, Елена,\nТы красивая пена морей.","name": "К Елене","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2089, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1964","text": "Давно я понял: жить мы не смогли бы,\nИ что ушла - все правильно, клянусь,-\nА за поклоны к праздникам - спасибо,\nИ за приветы тоже не сержусь.\nА зря заботишься, хотя и пишешь - муж, но,\nКак видно, он тебя не балует грошом,-\nТак что, скажу за яблоки - не нужно,\nА вот за курево и водку - хорошо.\nТы не пиши мне про березы, вербы -\nПрошу Христом, не то я враз усну,-\nВедь здесь растут такие, Маша, кедры,\nЧто вовсе не скучаю за сосну!\nТы пишешь мне про кинофильм \"Дорога\"\nИ что народу - тыщами у касс,-\nНо ты учти - людей здесь тоже много\nИ что кино бывает и у нас.\nНу в общем ладно - надзиратель злится,\nИ я кончаю,- ну всего, бывай!\nТвой бывший муж, твой бывший кровопийца.\n...А знаешь, Маша, знаешь,- приезжай!","name": "Давно я понял: жить мы не смогли бы...","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2090, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1928","text": "Товарищ устал стоять...\nПолуторная кровать\nПо-женски его зовет\nПодушечною горою.\nЕго, как бревно, несет\nСемейный круговорот,\nПолитика твердых цен\nВолнует умы героев.\nУчастник военных сцен\nКомандирован в центр\nНа рынке вертеть сукном\nИ шерстью распоряжаться,-\nОн мне до ногтей знаком -\nИванушка-военком,\nПослушный партийный сын\nУездного града Гжатска.\nРоскошны его усы;\nСеребряные часы\nПолучены благодаря\nЕго боевым заслугам;\nОт Муромца-богатыря\nДо личного секретаря,\nОт Енисея аж\nДо самого до Буга -\nТаков боевой багаж,\nТаков богатырский стаж\nОтца четырех детей -\nСемейного человека.\nОн прожил немало дней -\nСтановится все скучней,\nХлопок ему надоел,\nИ шерсть под его опекой.\nОн сделал немало дел,\nНемало за всех радел,\nА жизнь, между тем, течет\nМедлительней и спокойней.\nЕго, как бревно, несет\nСемейный круговорот...\nСкучает в Брянских лесах\nО нем Соловей-разбойник...","name": "Товарищ устал стоять...","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2091, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1907","text": "А под маской было звездно.\nУлыбалась чья-то повесть,\nКороталась тихо ночь.\nИ задумчивая совесть,\nТихо плавая над бездной,\nУводила время прочь.\nИ в руках, когда-то строгих,\nБыл бокал стеклянных влаг.\nНочь сходила на чертоги,\nЗамедляя шаг.\nИ позвякивали миги,\nИ звенела влага в сердце,\nИ дразнил зеленый зайчик\nВ догоревшем хрустале.\nА в шкапу дремали книги.\nТам — к резной старинной дверце\nПрилепился голый мальчик\nНа одном крыле.","name": "Под масками","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2092, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1906","text": "Мой старый друг, мой верный Дьявол,\nПропел мне песенку одну:\n\"Всю ночь моряк в пучине плавал,\nА на заре пошел ко дну.\nКругом вставали волны-стены,\nСпадали, вспенивались вновь,\nПред ним неслась, белее пены,\nЕго великая любовь.\nОн слышал зов, когда он плавал:\n\"О, верь мне, я не обману\"...\nНо помни,- молвил умный Дьявол,-\nОн на заре пошел ко дну\".","name": "Умный дьявол","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2093, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1843","text": "Облаком волнистым\nПыль встаёт вдали;\nКонный или пеший -\nНе видать в пыли!\nВижу: кто-то скачет\nНа лихом коне.\nДруг мой, друг далёкий,\nВспомни обо мне!","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2094, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Немало книжек выпущено мной,\nНо все они умчались, точно птицы.\nИ я остался автором одной\nПоследней, недописанной страницы.","name": "Немало книжек выпущено мной..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2095, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1835","text": "Если ехать вам случится\nОт **** на *,\nТам, где Л. струится\nМеж отлогих берегов.-\nОт большой дороги справа,\nМежду полем и холмом,\nВам представится дубрава,\nСлева сад и барский дом.\nЛетом, в час, как за холмами\nУтопает солнца шар,\nДом облит его лучами,\nОкна блещут как пожар,\nИ, ездой скучая мимо\n. . . . . развлечен,\nПутник смотрит невидимо\nНа семейство, на балкон.","name": "Если ехать вам случится...","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2096, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кушнер","date_from": "1969","text": "Нет, не одно, а два лица,\nДва смысла, два крыла у мира.\nИ не один, а два отца\nВзывают к мести у Шекспира.\nВ Лаэрте Гамлет видит боль,\nКак в перевернутом бинокле.\nА если этот мальчик — моль,\nЗачем глаза его намокли?\nИ те же складочки у рта,\nИ так же вещи дома жгутся.\nВокруг такая теснота,\nЧто невозможно повернуться.\nТы так касаешься плеча,\nЧто поворот вполоборота,\nКак поворот в замке ключа,\nПриводит в действие кого-то.\nОтходит кто-то второпях,\nПоспешно кто-то руку прячет,\nИ, оглянувшись, весь в слезах,\nТы видишь: рядом кто-то плачет.","name": "Нет, не одно, а два лица...","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2097, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Клычков","date_from": "1913","text": "Помолюсь заревому туману,\nПоклонюсь до земли землякам,\nПо пути к плотогонам пристану,\nК понизовым лихим рыбакам...\nПроходя голубое поречье,\nНа песках с заревым пояском,\nЯ окрепну и духом, и речью\nЗа трудом и за черным куском.\nПовстречаясь с весенней грозою,\nЯ заслушаюсь и загляжусь,\nКак скликаются вешние зои,\nКак почиет под сумраком Русь...\nИ когда будут спать еще в хатах\nИ бродить по болотам туман,\nЗапою я о звездах мохнатых,\nО пригоршне тяжелых семян...\nНе ходи ж ты за мной, мое горе,\nНе цвети ж ты на тропке, плакун,\nОй, волшебницы — ярые зори!..\nШум лесной — стоголосый баюн!..","name": "Помолюсь заревому туману...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2098, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1852","text": "Нет, Музы ласково поющей и прекрасной\nНе помню над собой я песни сладкогласной!\nВ небесной красоте, неслышимо, как дух,\nСлетая с высоты, младенческий мой слух\nОна гармонии волшебной не учила,\nВ пеленках у меня свирели не забыла,\nСреди забав моих и отроческих дум\nМечтой неясною не волновала ум\nИ не явилась вдруг восторженному взору\nПодругой любящей в блаженную ту пору,\nКогда томительно волнуют нашу кровь\nНеразделимые и Муза и Любовь...\nНо рано надо мной отяготели узы\nДругой, неласковой и нелюбимой Музы,\nПечальной спутницы печальных бедняков,\nРожденных для труда, страданья и оков,-\nТой Музы плачущей, скорбящей и болящей,\nВсечасно жаждущей, униженно просящей,\nКоторой золото - единственный кумир...\nВ усладу нового пришельца в божий мир,\nВ убогой хижине, пред дымною лучиной,\nСогбенная трудом, убитая кручиной,\nОна певала мне - и полон был тоской\nИ вечной жалобой напев ее простой.\nСлучалось, не стерпев томительного горя,\nВдруг плакала она, моим рыданьям вторя,\nИли тревожила младенческий мой сон\nРазгульной песнею... Но тот же скорбный стон\nЕще пронзительней звучал в разгуле шумном.\nВсе слышалося в нем в смешении безумном:\nРасчеты мелочной и грязной суеты\nИ юношеских лет прекрасные мечты,\nПогибшая любовь, подавленные слезы,\nПроклятья, жалобы, бессильные угрозы.\nВ порыве ярости, с неправдою людской\nБезумная клялась начать упорный бой.\nПредавшись дикому и мрачному веселью,\nИграла бешено моею колыбелью,\nКричала: мщение! и буйным языком\nНа головы врагов звала господень гром!\nВ душе озлобленной, но любящей и нежной\nНепрочен был порыв жестокости мятежной.\nСлабея медленно, томительный недуг\nСмирялся, утихал... и выкупалось вдруг\nВсе буйство дикое страстей и скорби лютой\nОдной божественно-прекрасною минутой,\nКогда страдалица, поникнув головой,\n\"Прощай врагам своим!\" шептала надо мной...\nТак вечно плачущей и непонятной девы\nЛелеяли мой слух суровые напевы,\nПокуда наконец обычной чередой\nЯ с нею не вступил в ожесточенный бой.\nНо с детства прочного и кровного союза\nСо мною разорвать не торопилась Муза:\nЧрез бездны темные Насилия и Зла,\nТруда и Голода она меня вела -\nПочувствовать свои страданья научила\nИ свету возвестить о них благословила...","name": "Муза (Нет, Музы ласково поющей...)","date_to": "1852"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2099, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1858","text": "Осенней позднею порою\nЛюблю я царскосельский сад,\nКогда он тихой полумглою\nКак бы дремотою объят,\nИ белокрылые виденья,\nНа тусклом озера стекле,\nВ какой-то неге онеменья\nКоснеют в этой полумгле...\nИ на порфирные ступени\nЕкатерининских дворцов\nЛожатся сумрачные тени\nОктябрьских ранних вечеров -\nИ сад темнеет, как дуброва,\nИ при звездах из тьмы ночной,\nКак отблеск славного былого,\nВыходит купол золотой...","name": "Осенней позднею порою...","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2100, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1907","text": "Консул добр: на арене кровавой\nТретий день не кончаются игры,\nИ совсем обезумели тигры,\nДышут древнею злобой удавы.\nА слоны, а медведи! Такими\nОпьянелыми кровью бойцами,\nТуром, бьющим повсюду рогами,\nЛюбовались едва ли и в Риме.\nИ тогда лишь был отдан им пленный,\nВесь израненный, вождь аламанов,\nЗаклинатель ветров и туманов\nИ убийца с глазами гиены.\nКак хотели мы этого часа!\nЖдали битвы, мы знали - он смелый.\nБейте, звери, горячее тело,\nРвите, звери, кровавое мясо!\nНо, прижавшись к перилам дубовым,\nВдруг завыл он, спокойный и хмурый,\nИ согласным ответили ревом\nИ медведи, и волки, и туры.\nРаспластались покорно удавы,\nИ упали слоны на колени,\nОжидая его повелений,\nПоднимали свой хобот кровавый.\nКонсул, консул и вечные боги,\nМы такого еще не видали!\nВедь голодные тигры лизали\nКолдуну запыленные ноги.","name": "Игры","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2101, "fields": {"themes": [20],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1938","text": "Сердце, это ли твой разгон!\nРыжий, выжженный Арагон.\nНет ни дерева, ни куста,\nТолько камень и духота.\nВсе отдать за один глоток!\nПуля - крохотный мотылек.\nНадо выползти, добежать.\nКак звала тебя в детстве мать?\nКрасный камень. Дым голубой.\nОрудийный короткий бой.\nПулеметы. Потом тишина.\nЗдесь я встретил тебя, война.\nОдурь полдня. Глубокий сон.\nКрай отчаянья, Арагон.","name": "Сердце, это ли твой разгон!..","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2102, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1838","text": "Смотри, как запад разгорелся\nВечерним заревом лучей,\nВосток померкнувший оделся\nХолодной, сизой чешуей!\nВ вражде ль они между собою?\nИль солнце не одно для них\nИ, неподвижною средою,\nДеля, не съединяет их?","name": "Смотри, как запад разгорелся...","date_to": "1838"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2103, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1856","text": "Острою секирой ранена береза,\nПо коре сребристой покатились слезы;\nТы не плачь, береза, бедная, не сетуй!\nРана не смертельна, вылечится к лету,\nБудешь красоваться, листьями убрана...\nЛишь больное сердце не залечит раны!","name": "Острою секирой ранена береза...","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2104, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1911","text": "Утренняя болтовня\nВы сегодня так красивы,\nЧто вы видели во сне?\n— Берег, ивы\nПри луне.\nА еще? К ночному склону\nНе приходят, не любя.\n— Дездемону\nИ себя.\nВы глядите так несмело:\nКто там был за купой ив?\n— Был Отелло,\nОн красив.\nБыл ли он вас двух достоин?\nБыл ли он как лунный свет?\n— Да, он воин\nИ поэт.\nО какой же пел он ныне\nНеоткрытой красоте?\n— О пустыне\nИ мечте.\nИ вы слушали влюбленно,\nНежной грусти не тая?\n— Дездемона,\nНо не я.","name": "Сон (Вы сегодня так красивы...)","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2105, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1902","text": "Satis vixi vel vitae vel gloriae.\nC.J. Caesar\nДовольно жил я - в меру ли\nжизни, в меру ли славы.\nК. Ю. Цезарь\nТы сердцу близко, Солнце вечернее,\nНе славой нимба, краше полуденной,\nНо тем, что коней огнегривых\nК Ночи стремишь в неудержном беге.\n\"Помедли\",- молит тучка багряная,\n\"Помедли\",- долы молят червленые,\nМир, отягчен лучистым златом,\nБоготворит твой покой победный.\nИ горы рдеют, как алтари твои;\nИ рдеет море влажными розами,\nСретая коней огнегривых:\nТы ж их стремишь в неудержном беге.\nИ мещешь в мир твой пламя венцов твоих,\nИ мещешь в мир твой пурпур одежд твоих:\nВенец венцов тебе довлеет -\nСчастия легкий венец: \"Довольно.","name": "Довольно!","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2106, "fields": {"themes": [7],"author": "Фридрих Шиллер","date_from": "1795","text": "Тот тезис, в ком обрел предмет\nОбъем и содержанье,\nГвоздь, на который грешный свет\nПовесил Зевс, от страшных бед\nСпасая мирозданье,\nКто этот тезис назовет,\nВ том светлый дух, и гений тот,\nКто сможет точно взвесить,\nЧто двадцать пять - не десять.\nОт снега - холод, ночь - темна,\nБез ног - не разгуляться,\nСияет на небе луна.\nЕдва ли логика нужна,\nЧтоб в этом разобраться.\nНо метафизик разъяснит,\nЧто тот не мерзнет, кто горит,\nЧто все глухое - глухо,\nА все сухое - сухо.\nГерой врагов разит мечом,\nГомер творит поэмы,\nКто честен - жив своим трудом,\nИ здесь, конечно, ни при чем\nЛогические схемы.\nНо коль свершить ты что-то смог,\nТотчас Картезиус и Локк\nДокажут без смущенья\nВозможность совершенья.\nЗа силой - право. Трусить брось -\nИль встанешь на колени.\nИздревле эдак повелось\nИ скверно б иначе пришлось\nНа жизненной арене.\nНо чем бы стал порядок тот,\nКоль было б все наоборот,\nРасскажет теоретик -\nИстолкователь этик:\n«Без человека человек\nБлаг не обрящет вечных.\nЕдинством славен этот век.\nСотворены просторы рек\nИз капель бесконечных!»\nЧтоб нам не быть под стать волкам,\nГерр Пуффендорф и Федер нам\nПодносят, как лекарство:\n«Сплотитесь в государство!»\nНо их профессорская речь -\nУвы!- не всем доступна.\nИ чтобы землю уберечь\nИ нас в несчастья не вовлечь,\nПрирода неотступно\nСама крепит взаимосвязь,\nНа мудрецов не положась.\nИ чтобы мир был молод,\nЦарят любовь и голод!\nПер. Л.Гинзбурга.","name": "Мудрецы","date_to": "1795"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2107, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1907","text": "Листвой засыпаны ступени...\nЛуг потускнелый гладко скошен...\nБескрайним ветром в бездну вброшен,\nДень отлетел, как лист осенний.\nИтак, лишь нитью, тонким стеблем,\nОн к жизни был легко прицеплен!\nВ моей душе огонь затеплен,\nНеугасим и неколеблем.\n* Страдательный залог (лат.).","name": "Passivum","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2108, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1930","text": "Будет потомками петься\nФормула\nНаших\nВремен:\nКорень квадратный из сердца,\nПомноженного\nНа миллион.\nИ цифры соединятся,\nИ пальцы\nВопьются в ладонь...\nНа что ни разделишь 13 —\nПолучится дробь...\nИ огонь!\nСказкой для внука, для сына\nТы станешь,\nКанун Октября.\nПред нами встает годовщина,\nТринадцатой\nДомной\nГоря.\nИ ходом,\nПо-прежнему полным,\nЖерлами\nЖадно дыша,\n«Аврора» проходит\nПо волнам,\nМеталлом горячим шурша.\nИ топок\nНедремлющий ропот,\nИ стук\nМиллионов сердец...\nТоварищ!\nПред нами Европа\nВстает, словно Зимний дворец.\nИ Запад встает удивленный —\nОн счастлив,\nОн выслушать рад\nРазмеренный марш\nОбороны\nИ песню\nУдарных бригад.\nСпоем же о нашей отваге,\nО том,\nКак, пройдя сквозь бои,\nТяжелую землю варягов\nВзвалили на плечи свои.\nО песне,\nЧто пела винтовка,\nО пламенной песне огня,\nИ в лад нам\nСпоет забастовка,\nНемецким\nМеталлом\nЗвеня.\nИ цифры соединятся,\nИ пальцы\nВопьются в ладонь...\nНа что ни разделишь 13\nПолучится дробь...\nИ огонь!..","name": "Тринадцать","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2109, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Фофанов","date_from": "1883","text": "Мы при свечах болтали долго\nО том, что мир порабощен\nКошмаром мелочного торга,\nЧто чудных снов не видит он.\nО том, что тернием повита\nСвятая правда наших дней;\nО том, что светлое разбито\nНапором бешеных страстей.\nНо на прощанье мы сказали\nДруг другу: будет время, свет\nБлеснет, пройдут года печали,\nБорцов исполнится завет!\nИ весь растроганный мечтами,\nЯ тихо вышел на крыльцо.\nПахнул холодными волнами\nОсенний ветер мне в лицо.\nДремала улица безгласно,\nНа небе не было огней,\nНо было мне тепло и ясно:\nЯ солнце нес в душе своей!..","name": "Мы при свечах болтали долго...","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2110, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1833","text": "Надо мною буря выла,\nГром по небу грохотал,\nСлабый ум судьба страшила,\nХолод в душу проникал.\nНо не пал я от страданья,\nГордо выдержал удар,\nСохранил в душе желанья,\nВ теле - силу, в сердце - жар!\nЧто погибель! что спасенье!\nБудь что будет - все равно!\nНа святое провиденье\nПоложился я давно!\nВ этой вере нет сомненья,\nЕю жизнь моя полна!\nБесконечно в ней стремленье!..\nВ ней покой и тишина...\nНе грози ж ты мне бедою,\nНе зови, судьба, на бой:\nГотов биться я с тобою,\nНо не сладишь ты со мной!\nУ меня в душе есть сила,\nУ меня есть в сердце кровь,\nПод крестом - моя могила;\nНа кресте - моя любовь!","name": "Последняя борьба","date_to": "1833"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2111, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1900","text": "Поэт в изгнаньи и в сомненьи\nНа перепутьи двух дорог.\nНочные гаснут впечатленья,\nВосход и бледен и далек.\nВсё нет в прошедшем указанья,\nЧего желать, куда идти?\nИ он в сомненьи и в изгнаньи\nОстановился на пути.\nНо уж в очах горят надежды,\nЕдва доступные уму,\nЧто день проснется, вскроет вежды,\nИ даль привидится ему.","name": "Поэт в изгнаньи и в сомненьи...","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2112, "fields": {"themes": [7],"author": "Саша Черный","date_from": "1908","text": "Семья - ералаш, а знакомые - нытики,\nСмешной карнавал мелюзги.\nОт службы, от дружбы, от прелой политики\nБезмерно устали мозги.\nВозьмешь ли книжку - муть и мразь:\nОдин кота хоронит,\nДругой слюнит, разводит грязь\nИ сладострастно стонет...\nПетр Великий, Петр Великий!\nТы один виновней всех:\nДля чего на север дикий\nПонесло тебя на грех?\nВосемь месяцев зима, вместо фиников - морошка.\nХолод, слизь, дожди и тьма - так и тянет из окошка\nБрякнуть вниз о мостовую одичалой головой...\nНегодую, негодую... Что же дальше, боже мой?!\nКаждый день по ложке керосина\nПьем отраву тусклых мелочей...\nПод разврат бессмысленных речей\nЧеловек тупеет, как скотина...\nЕсть парламент, нет? Бог весть,\nЯ не знаю. Черти знают.\nВот тоска - я знаю - есть,\nИ бессилье гнева есть...\nЛюди ноют, разлагаются, дичают,\nА постылых дней не счесть.\nГде наше - близкое, милое, кровное?\nГде наше - свое, бесконечно любовное?\nГучковы, Дума, слякоть, тьма, морошка...\nМой близкий! Вас не тянет из окошка\nОб мостовую брякнуть шалой головой?\nВедь тянет, правда?","name": "Желтый дом","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2113, "fields": {"themes": [],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1828","text": "Нужно ль вам истолкованье,\nЧто такое русский бог?\nВот его вам начертанье,\nСколько я заметить мог.\nБог метелей, бог ухабов,\nБог мучительных дорог,\nСтанций - тараканьих штабов,\nВот он, вот он, русский бог.\nБог голодных, бог холодных,\nНищих вдоль и поперек,\nБог имений недоходных,\nВот он, вот он, русский бог.\nБог грудей и ... отвислых,\nБог лаптей и пухлых ног,\nГорьких лиц и сливок кислых,\nВот он, вот он, русский бог.\nБог наливок, бог рассолов,\nДуш, представленных в залог,\nБригадирш обоих полов,\nВот он, вот он, русский бог.\nБог всех с анненской на шеях,\nБог дворовых без сапог,\nБог в санях при двух лакеях,\nВот он, вот он, русский бог.\nК глупым полон благодати,\nК умным беспощадно строг,\nБог всего, что есть некстати,\nВот он, вот он, русский бог.\nБог всего, что из границы,\nНе к лицу, не под итог,\nБог по ужине горчицы,\nВот он, вот он, русский бог.\nБог бродяжных иноземцев,\nК нам зашедших за порог,\nБог в особенности немцев,\nВот он, вот он, русский бог.","name": "Русский бог","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2114, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Обрадович","date_from": "1923","text": "Вновь затерян лебедем прибрежным\nПарус рыбака вдали;\nИ безумней любим мы и нежим\nПыльные берега земли.\nБеленький платочек - крылья чаек,\nУходящей гавани дымок.\nИ над бездной моря нас встречает\nВихрь иных, неведомых дорог.\nШторм - и без следа, на ветер, в клочья\nИ любовь земную и покой.\nГде-то мать грустит - наш первый\nкормчий\nНад житейскою волной...\nСуждено нам в пристани столетий\nКладь суровую перенесть,\nВсем дорогам, всем векам ответить\nКрепким и коротким - Есть!","name": "Вновь затерян лебедем прибрежным...","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2115, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1824","text": "Как много ты в немного дней\nПрожить, прочувствовать успела!\nВ мятежном пламени страстей\nКак страшно ты перегорела!\nРаба томительной мечты!\nВ тоске душевной пустоты,\nЧего еще душою хочешь?\nКак Магдалина, плачешь ты,\nИ, как русалка, ты хохочешь!","name": "Как много ты в немного дней...","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2116, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Федоров","date_from": "1958","text": "Через улицу,\nЧерез будни,\nВ нежных чувствах\nНе сразу понятый,\nДобрый хлеб\nПод названьем «спутник»\nНесу на руке приподнятой.\nСкажут:\nХлеб — избитая тема.\nЯ иду и смеюсь над такими,\nИ несу домой каравай, как поэму,\nСозданную сибиряками,\nЗемляками моими.\nЭтим румяным,\nЭтим горячим,\nПахнущим так заманчиво,\nЭтим хлебом труд мой оплачен.\nПесня моя оплачена.\nНо даже самую лучшую песню,\nСамую звонкую и земную,\nС сухарем в купоросной плесени,\nНе стыдясь, зарифмую.\nХлеб несу!..\nПоделюсь с женою,\nНе скупясь на слова хвалебные.\nИ припомнится детство мое ржаное,\nЮность моя бесхлебная.\nС лебедою,\nС трухою всякою\nЕл «тошнотник» с корочкой тусклой.\nА если встречалась булочка мягкая,\nТо она уже\nНазывалась французской.\nХлеб несу!..\nУдивляются, вижу,\nДаже только что евшие\nС белого блюда.\nНо стоило мне приподнять его\nЧуть повыше,\nИ все увидели чудо.\nСразу пришло\nДавно знакомое:\nПоле и молодость\nС днями непраздными.\nСладко запахло старой соломою,\nМятой-травой\nИ цветами разными.\nИ увиделось, как воочью:\nИ косьба,\nИ стогов метание,\nИ межа, бегущая к ночи,\nИ на меже\nС любимой свидание.\nЛюбовь и хлеб —\nИзвечные темы.\nСлавя хлеб, как любимой имя,\nНесу домой, приподняв его,\nКак поэму,\nСозданную сибиряками,\nЗемляками моими.","name": "Любовь и хлеб","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2117, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1832","text": "Всё в ней гармония, всё диво,\nВсё выше мира и страстей;\nОна покоится стыдливо\nВ красе торжественной своей;\nОна кругом себя взирает:\nЕй нет соперниц, нет подруг;\nКрасавиц наших бледный круг\nВ ее сияньи исчезает.\nКуда бы ты ни поспешал,\nХоть на любовное свиданье,\nКакое б в сердце ни питал\nТы сокровенное мечтанье,-\nНо встретясь с ней, смущенный, ты\nВдруг остановишься невольно,\nБлагоговея богомольно\nПеред святыней красоты.","name": "Красавица","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2118, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1823","text": "Уже утомившийся день\nСклонился в багряные воды,\nТемнеют лазурные своды,\nПрохладная стелется тень;\nИ ночь молчаливая мирно\nПошла по дороге эфирной,\nИ Геспер летит перед ней\nС прекрасной звездою своей.\nСойди, о небесная, к нам\nС волшебным твоим покрывалом,\nС целебным забвенья фиалом,\nДай мира усталым сердцам.\nСвоим миротворным явленьем,\nСвоим усыпительным пеньем\nТомимую душу тоской,\nКак матерь дитя, успокой.","name": "Ночь","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2119, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","text": "Тщетно, художник, ты мнишь, что творений своих ты создатель!\nВечно носились они над землёю, незримые оку.\nНет, то не Фидий воздвиг олимпийского славного Зевса!\nФидий ли выдумал это чело, эту львиную гриву,\nЛасковый, царственный взор из-под мрака бровей громоносных?\nНет, то не Гёте великого Фауста создал, который,\nВ древнегерманской одежде, но в правде глубокой, вселенской,\nС образом сходен предвечным своим от слова до слова."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2120, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1856","text": "- Ну, пошел же, ради бога!\nНебо, ельник и песок -\nНевеселая дорога...\nЭй! садись ко мне, дружок!\nНоги босы, грязно тело,\nИ едва прикрыта грудь...\nНе стыдися! что за дело?\nЭто многих славный путь.\nВижу я в котомке книжку.\nТак учиться ты идешь...\nЗнаю: батька на сынишку\nИздержал последний грош.\nЗнаю: старая дьячиха\nОтдала четвертачок,\nЧто проезжая купчиха\nПодарила на чаек.\nИли, может, ты дворовый\nИз отпущенных?.. Ну, что ж!\nСлучай тоже уж не новый -\nНе робей, не пропадешь!\nСкоро сам узнаешь в школе,\nКак архангельский мужик\nПо своей и божьей воле\nСтал разумен и велик\n.\nНе без добрых душ на свете -\nКто-нибудь свезет в Москву,\nБудешь в университете -\nСон свершится наяву!\nТам уж поприще широко:\nЗнай работай да не трусь...\nВот за что тебя глубоко\nЯ люблю, родная Русь!\nНе бездарна та природа,\nНе погиб еще тот край,\nЧто выводит из народа\nСтолько славных то и знай,-\nСтолько добрых, благородных,\nСильных любящей душой,\nПосреди тупых, холодных\nИ напыщенных собой!","name": "Школьник","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2121, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Вот идет состав товарный.\nСлышен окрик матерный.\nЖенщины - народ коварный,\nНо очаровательный.","name": "Вот идет состав товарный..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2122, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Вот и все. Смежили очи гении.\nИ когда померкли небеса,\nСловно в опустевшем помещении\nСтали слышны наши голоса.\nТянем, тянем слово залежалое,\nГоворим и вяло и темно.\nКак нас чествуют и как нас жалуют!\nНету их. И все разрешено.","name": "Вот и все. Смежили очи гении..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2123, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1941","text": "Я, перебрав весь год, не вижу\nТого счастливого числа,\nКогда всего верней и ближе\nСо мной ты связана была.\nЯ помню зал для репетиций\nИ свет, зажженный, как на грех,\nИ шепот твой, что не годится\nТак делать на виду у всех.\nТвой звездный плащ из старой драмы\nИ хлыст наездницы в руках,\nИ твой побег со сцены прямо\nКо мне на легких каблуках.\nНет, не тогда. Так, может, летом,\nКогда, на сутки отпуск взяв,\nЯ был у ног твоих с рассветом,\nМашину за ночь доконав.\nКакой была ты сонной-сонной,\nВскочив с кровати босиком,\nК моей шинели пропыленной\nКак прижималась ты лицом!\nКак бились жилки голубые\nНа шее под моей рукой!\nВ то утро, может быть, впервые\nТы показалась мне женой.\nИ все же не тогда, я знаю,\nТы самой близкой мне была.\nТеперь я вспомнил: ночь глухая,\nОбледенелая скала...\nМайор, проверив по карманам,\nВ тыл приказал бумаг не брать;\nКогда придется, безымянным\nРазведчик должен умирать.\nМы к полночи дошли и ждали,\nПо грудь зарытые в снегу.\nОгни далекие бежали\nНа том, на русском, берегу...\nТеперь я сознаюсь в обмане:\nГотовясь умереть в бою,\nЯ все-таки с собой в кармане\nНес фотографию твою.\nОна под северным сияньем\nВ ту ночь казалась голубой,\nКазалось, вот сейчас мы встанем\nИ об руку пойдем с тобой.\nКазалось, в том же платье белом,\nКак в летний день снята была,\nТы по камням оледенелым\nСо мной невидимо прошла.\nЗа смелость не прося прощенья,\nКлянусь, что, если доживу,\nТу ночь я ночью обрученья\nС тобою вместе назову.","name": "Я, перебрав весь год, не вижу...","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2124, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1883","text": "Учись у них - у дуба, у березы.\nКругом зима. Жестокая пора!\nНапрасные на них застыли слезы,\nИ треснула, сжимаяся, кора.\nВсе злей метель и с каждою минутой\nСердито рвет последние листы,\nИ за сердце хватает холод лютый;\nОни стоят, молчат; молчи и ты!\nНо верь весне. Ее промчится гений,\nОпять теплом и жизнию дыша.\nДля ясных дней, для новых откровений\nПереболит скорбящая душа.","name": "Учись у них - у дуба, у березы...","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2125, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1952","text": "В. Соколову\nБудил захвоенные дали\nрев парохода поутру,\nа мы на палубе стояли\nи наблюдали Ангару.\nОна летела озаренно,\nи дно просвечивало в ней\nсквозь толщу волн светло-зеленых\nцветными пятнами камней.\nПорою, если верить глазу,\nмогло казаться на пути,\nчто дна легко коснешься сразу,\nлишь в воду руку опусти.\nПусть было здесь немало метров,\nно так вода была ясна,\nчто оставалась неприметной\nее большая глубина.\nЯ знаю: есть порой опасность\nв незамутненности волны,\nведь ручейков журчащих ясность\nотнюдь не признак глубины.\nНо и другое мне знакомо,\nи я не ставлю ни во грош\nбессмысленно глубокий омут,\nгде ни черта не разберешь.\nИ я хотел бы стать волною\nреки, зарей пробитой вкось,\nс неизмеримой глубиною\nи каждым\nкамешком\nнасквозь!","name": "Глубина","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2126, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","date_from": "1965","text": "Заведи мне ладони за плечи,\nобойми,\nтолько губы дыхнут об мои,\nтолько море за спинами плещет.\nНаши спины, как лунные раковины,\nчто замкнулись за нами сейчас.\nМы заслушаемся, прислонясь.\nМы - как формула жизни двоякая.\nНа ветру мировых клоунад\nзаслоняем своими плечами\nвозникающее меж нами -\nкак ладонями пламя хранят.\nЕсли правда, душа в каждой клеточке,\nсвои форточки отвори.\nВ моих порах стрижами заплещутся\nдуши пойманные твои!\nВсе становится тайное явным.\nНеужели под свистопад,\nразомкнувши объятья, завянем -\nкак раковины не гудят?\nА пока нажимай, заваруха,\nна скорлупы упругие спин!\nЭто нас погружает друг в друга.\nСпим.","name": "Замерли","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2127, "fields": {"themes": [],"author": "Юрий Левитанский","text": "Горящей осени упорство!\nСжигая рощи за собой,\nона ведет единоборство,\nхотя проигрывает бой.\nИдет бесшумный поединок,\nно в нем схлестнулись не шутя\nтугие нити паутинок\nс тугими каплями дождя.\nИ ветер, в этой потасовке\nс утра осинник всполошив,\nшвыряет листья, как листовки,-\nсдавайся, мол, покуда жив.\nИ сдачи первая примета -\nбелесый иней на лугу.\nАх, птицы, ваша песня спета,\nи я помочь вам не могу.. .\nТаков пейзаж. И если даже\nего озвучить вы могли б -\nчего-то главного в пейзаже\nнедостает, и он погиб.\nИ все не то, все не годится -\nи эта синь, и эта даль,\nи даже птица, ибо птица -\nвторостепенная деталь.\nНо, как бы радуясь заминке,\nпока я с вами говорю,\nпроходит женщина в косынке\nпо золотому сентябрю.\nОна высматривает грузди,\nона выслушивает тишь,\nи отраженья этой грусти\nв ее глазах не разглядишь.\nОна в бору, как в заселенном\nво всю длину и глубину\nпрозрачном озере зеленом,\nгде тропка стелется по дну,\nгде, издалёка залетая,\nлучи скользят наискосок\nи, словно рыбка золотая,\nлетит березовый листок...\nОпять по листьям застучало,\nно так же медленна, тиха,\nона идет,\nи здесь начало\nкартины, музыки, стиха.\nА предыдущая страница,\nгде разноцветье по лесам,-\nзатем, чтоб было с чем сравниться\nее губам,\nее глазам.","name": "Пейзаж"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2128, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1841","text": "Блажен, кто под крылом своих домашних лар\nВедет спокойно век! Ему обильный дар\nПрольют все боги: луг его заблещет; нивы\nЦерера озлатит; акации, оливы\nВетвями дом его обнимут; над прудом\nПирамидальные, стоящие венцом,\nГустые тополи взойдут и засребрятся,\nИ лозы каждый год под осень отягчатся\nКистями сочными: их Вакх благословит...\nНе грозен для него светильник эвменид:\nБез страха будет ждать он ужасов эреба;\nА здесь рука его на жертвенники неба\nПовергнет не дрожа плоды, янтарный мед,\nИх роз гирляндами и миртом обовьет...\nНо я бы не желал сей жизни без волненья:\nМне тягостно ее размерное теченье.\nЯ втайне бы страдал и жаждал бы порой\nИ бури, и тревог, и воли дорогой,\nЧтоб дух мой крепнуть мог в борении мятежном\nИ, крылья распустив, орлом широкобежным,\nПри общем ужасе, над льдами гор витать,\nНа бездну упадать и в небе утопать.","name": "Раздумье","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2129, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Асадов","text": "Ей было двенадцать, тринадцать - ему.\nИм бы дружить всегда.\nНо люди понять не могли: почему\nТакая у них вражда?!\nОн звал ее Бомбою и весной\nОбстреливал снегом талым.\nОна в ответ его Сатаной,\nСкелетом и Зубоскалом.\nКогда он стекло мячом разбивал,\nОна его уличала.\nА он ей на косы жуков сажал,\nСовал ей лягушек и хохотал,\nКогда она верещала.\nЕй было пятнадцать, шестнадцать - ему,\nНо он не менялся никак.\nИ все уже знали давно, почему\nОн ей не сосед, а враг.\nОн Бомбой ее по-прежнему звал,\nВгонял насмешками в дрожь.\nИ только снегом уже не швырял\nИ диких не корчил рож.\nВыйдет порой из подъезда она,\nПривычно глянет на крышу,\nГде свист, где турманов кружит волна,\nИ даже сморщится:- У, Сатана!\nКак я тебя ненавижу!\nА если праздник приходит в дом,\nОна нет-нет и шепнет за столом:\n- Ах, как это славно, право, что он\nК нам в гости не приглашен!\nИ мама, ставя на стол пироги,\nСкажет дочке своей:\n- Конечно! Ведь мы приглашаем друзей,\nЗачем нам твои враги?!\nЕй девятнадцать. Двадцать - ему.\nОни студенты уже.\nНо тот же холод на их этаже,\nНедругам мир ни к чему.\nТеперь он Бомбой ее не звал,\nНе корчил, как в детстве, рожи,\nА тетей Химией величал,\nИ тетей Колбою тоже.\nОна же, гневом своим полна,\nПривычкам не изменяла:\nИ так же сердилась:- У, Сатана! -\nИ так же его презирала.\nБыл вечер, и пахло в садах весной.\nДрожала звезда, мигая...\nШел паренек с девчонкой одной,\nДомой ее провожая.\nОн не был с ней даже знаком почти,\nПросто шумел карнавал,\nПросто было им по пути,\nДевчонка боялась домой идти,\nИ он ее провожал.\nПотом, когда в полночь взошла луна,\nСвистя, возвращался назад.\nИ вдруг возле дома:- Стой, Сатана!\nСтой, тебе говорят!\nВсе ясно, все ясно! Так вот ты какой?\nЗначит, встречаешься с ней?!\nС какой-то фитюлькой, пустой, дрянной!\nНе смей! Ты слышишь? Не смей!\nДаже не спрашивай почему! -\nСердито шагнула ближе\nИ вдруг, заплакав, прижалась к нему:\n- Мой! Не отдам, не отдам никому!\nКак я тебя ненавижу!","name": "Сатана"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2130, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1905","text": "Я плачу вновь. Осенний вечер.\nИ, может быть,- Печаль близка.\nНа сердце снова белый саван\nНадела бледная рука.\nКак тяжело, как больно, горько!\nОпять пойдут навстречу дни...\nОпять душа в бездонном мраке\nЗавидит красные огни.\nИ будет долго, долго слышен\nВо мгле последний - скорбный плач.\nЯ жду, я жду. Ко мне во мраке\nИдёт невидимый палач.","name": "Вновь","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2131, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Учил Менделеев, что необходимо\nСерьезней на Север взглянуть.\n- Россия,- сказал он,- не знала б Цусимы,\nБыл если бы Северный путь!\nУченый не дожил... Его указанья,\nЕго предсказанья сбылись.\nУпорны российских Колумбов дерзанья,\nСедой океан, покорись!\nНа тысячу верст застилают дорогу\nГромады дрейфующих льдов,\nНо от Ленинграда до Владивостока\nИдут караваны судов.\nЗубами стучат ледяные громады\nУ северной самой земли:\nОт Владивостока и до Ленинграда\nИдут каждый год корабли.\nОтважные люди в полярных просторах\nЗимуют под грохот пурги.\nТаких крепостей нет на свете, которых\nБоялись бы большевики!\nПускай наш седой океан необъятен,\nНам Север понятен: там нет \"белых пятен\"!","name": "Седой океан"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2132, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1910","text": "Пары сгущая в алый кокон,-\nКак мудрый огненный паук,\nТкет солнце из цветных волокон\nЗа шелковистым кругом круг.\nИ тяжким тяготеньем сбиты,\nИ в жидком смерче сгущены,\nВсего живущего орбиты\nИ раскаленны и красны.\nИ ты, мой дух слепой и гордый,\nПознай, как солнечная мгла,\nСвой круг и бег алмазно-твердый\nПо грани зыбкого стекла.\nПлавь гулко в огненном удушье\nМеталлов жидкие пары\nИ славь в стихийном равнодушье\nРаздолье дикое игры!","name": "Пары сгущая в алый кокон...","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2133, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1858","text": "(Из Гете)\nНет, только тот, кто знал\nСвиданья жажду,\nПоймет, как я страдал\nИ как я стражду.\nГляжу я вдаль... нет сил,\nТускнеет око...\nАх, кто меня любил\nИ знал - далеко!\nВся грудь горит... Кто знал\nСвиданья жажду,\nПоймет, как я страдал\nИ как я стражду.","name": "Нет, только тот, кто знал...","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2134, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1964","text": "За годом год уносится навек,\nПокоем веют старческие нравы,—\nНа смертном ложе гаснет человек\nВ лучах довольства полного и славы!\nК тому и шел! Страстей своей души\nБоялся он, как буйного похмелья.\n— Мои дела ужасно хороши!—\nХвалился с видом гордого веселья.\nПоследний день уносится навек...\nОн слезы льет, он требует участья,\nНо поздно понял, важный человек,\nЧто создал в жизни\nложный облик счастья!\nЗначенье слез, которым поздно течь,\nНе передать — близка его могила,\nИ тем острее мстительная речь,\nКоторою душа заговорила...\nКогда над ним, угаснувшим навек,\nХвалы и скорби голос раздавался,—\n«Он умирал, как жалкий человек!»—\nПодумал я и вдруг заволновался:\nМы по одной дороге ходим все.—\nТак думал я.— Одно у нас начало,\nОдин конец. Одной земной красе\nВ нас поклоненье свято прозвучало!\nЗачем же кто-то, ловок и остер,—\nПростите мне — как зверь в часы охоты,\nТак устремлен в одни свои заботы,\nЧто он толкает братьев и сестер!\nПускай всю жизнь душа меня ведет!\n— Чтоб нас вести, на то рассудок нужен!\n— Чтоб мы не стали холодны как лед,\nЖивой душе пускай рассудок служит!\nВ душе огонь — и воля, и любовь!—\nИ жалок тот, кто гонит эти страсти,\nЧтоб гордо жить, нахмуривая бровь,\nВ лучах довольства полного и власти!\n— Как в трех соснах, блуждая и кружа,\nТы не сказал о разуме ни разу!\n— Соединясь, рассудок и душа\nДаруют нам светильник жизни — разум!\nКогда-нибудь ужасной будет ночь,\nИ мне навстречу злобно и обидно\nТакой буран засвищет, что невмочь,\nЧто станет свету белого не видно!\nНо я пойду! Я знаю наперед,\nЧто счастлив тот, хоть с ног его сбивает,\nКто все пройдет, когда душа ведет,\nИ выше счастья в жизни не бывает!\nЧтоб снова силы чуждые, дрожа,\nВсе полегли и долго не очнулись,\nЧтоб в смертный час рассудок и душа,\nКак в этот раз, друг другу улыбнулись...","name": "Философские стихи","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2135, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "\"Невозможно! Непостижимо!\" -\nПовторяю сто раз на дню.\nПрикасаюсь к тебе, любимый,\nКак к распятью, скорей к огню.\nНет, должно быть, мне это снится\n(Я поверила в чудо зря),\nБудто вспыхнули вдруг зарницы\nВ грустных сумерках декабря.","name": "Невозможно! Непостижимо!..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2136, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Орлов","date_from": "1945","text": "Как из камня высечены сталью,\nОт сапог до самых плеч в пыли,\nРазметавшись молча на привале,\nСпят солдаты посреди земли.\nА от них налево и направо\nЗарева полощутся во мгле,\nДогорает грозная держава\nВ свежей ржави, в пепле и золе.\nБатареи издали рокочут,\nУтопают города в дыму,\nПадают разорванные в клочья\nНебеса нерусские во тьму.\nНо спокойно за пять лет впервые\nСпят солдаты посреди огней,\nПотому что далеко Россия —\nДаже дым не долетает к ней!","name": "На привале","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2137, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1916","text": "Не верьте, что бесы крылаты,-\nУ них, как у рыбы, пузырь,\nИм любы глухие закаты\nИ моря полночная ширь.\nОни за ладьею акулой,\nПрожорливым спрутом, плывут;\nУтесов подводные скулы -\nГеенскому духу приют.\nЕсть бесы молчанья, улыбки,\nДверного засова, и сна...\nВ гробу и в младенческой зыбке\nБурлит огневая волна.\nВ кукушке и в песенке пряхи\nНыряют стада бесенят.\nСтарушьи, костлявые страхи -\nПорука, что близится ад.\nО, горы, на нас упадите,\nУщелья, окутайте нас!\nНа тле, на воловьем копыте\nНачертан громовый рассказ.\nЗа брашном, за нищенским кусом\nРогатые тени встают...\nКому же воскрылья с убрусом\nЗакатные ангелы ткут?","name": "Не верьте, что бесы крылаты...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2138, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1941","text": "Не туманами, что ткали Парки,\nИ не парами в зеленом парке,\nНе длиной,— а он длиннее сплина,—\nНе трезубцем моря властелина,—\nГород тот мне горьким горем дорог,\nПо ночам я вижу черный город,\nГоре там сосчитано на тонны,\nВ нежной сырости сирены стонут,\nПадают дома, и день печален\nСредь чужих уродливых развалин.\nНо живые из щелей выходят,\nГоворят, встречаясь, о погоде,\nУбирают с тротуаров мусор,\nПокупают зеркальце и бусы.\nТкут и ткут свои туманы Парки.\nЗелены загадочные парки.\nИ еще длинней печали версты,\nИ людей еще темней упорство.","name": "Лондон","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2139, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1889","text": "Улыбки и слезы!.. И дождик и солнце!\nИ как хороша —\nКак солнце сквозь этих сверкающих капель —\nТвоя, освеженная горем, душа!","date_to": "1889"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2140, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1829","text": "По-над Доном сад цветет,\nВо саду дорожка:\nНа нее б я все глядел,\nСидя, из окошка...\nТам с кувшином за водой\nМаша проходила,\nТомный взор потупив свой,\nСо мной говорила.\n\"Маша, Маша!- молвил я.-\nБудь моей сестрою!\nЯ люблю... любим ли я,\nМилая, тобою?\"\nНе забыть мне никогда,\nКак она глядела!\nКак с улыбкою любви\nВесело краснела!\nНе забыть мне, как она\nСладко отвечала,\nИз кувшина, в забытьи,\nВоду проливала...\nСплю и вижу все ее\nПлатье голубое,\nСтрастный взгляд, косы кольцо,\nЛентой первитое.\nСладкий миг мой, возвратись!\nС Доном я прощаюсь...\nАх, нигде уж, никогда\nС ней не повстречаюсь!..","name": "По-над Доном сад цветет...","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2141, "fields": {"themes": [7],"author": "Черубина де Габриак","text": "Памяти 25 августа 1921\nКак-то странно во мне преломилась\nпустота неоплаканных дней.\nПусть Господня последняя милость\nнад могилой пребудет твоей!\nВсе, что было холодного, злого,\nэто не было ликом твоим.\nЯ держу тебе данное слово\nи тебя вспоминаю иным.\nПомню вечер в холодном Париже,\nНовый Мост, утонувший во мгле...\nДвое русских, мы сделались ближе,\nвспоминая о Царском Селе.\nВ Петербург мы вернулись - на север.\nСнова встреча. Торжественный зал.\nЧерепаховый бабушкин веер\nты, читая стихи мне, сломал.\nПосле в \"Башне\" привычные встречи,\nразговоры всегда о стихах,\nнеуступчивость вкрадчивой речи\nи змеиная цепкость в словах.\nСтрогих метров мы чтили законы\nи смеялись над вольным стихом,\nМы прилежно писали канцоны\nи сонеты писали вдвоем.\nЯ ведь помню, как в первом сонете\nты нашел разрешающий ключ...\nРасходились мы лишь на рассвете,\nсолнце вяло вставало меж туч.\nКак любили мы город наш серый,\nкак гордились мы русским стихом...\nТак не будем обычною мерой\nизмерять необычный излом.\nМне пустынная помнится дамба,\nсколько раз, проезжая по ней,\nвосхищались мы гибкостью ямба\nили тем, как напевен хорей.\nНакануне мучительной драмы...\nТрудно вспомнить... Был вечер... И вскачь\nнад канавкой из Пиковой Дамы\nпролетел петербургский лихач.\nБыло сказано слово неверно...\nПомню ясно сияние звезд...\nПод копытами гулко и мерно\nпростучал Николаевский мост.\nРазошлись... Не пришлось мне у гроба\nпомолиться о вечном пути,\nно я верю - ни гордость, ни злоба\nне мешали тебе отойти.\nВ землю темную брошены зерна,\nв белых розах они расцветут...\nНаклонившись над пропастью черной,\nты отвел человеческий суд.\nИ откроются очи для света!\nВ небесах он совсем голубой.\nИ звезда твоя - имя поэта\nнеотступно и верно с тобой.","name": "Памяти Анатолия Гранта"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2142, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1875","text": "В сне земном мы тени, тени...\nЖизнь — игра теней,\nРяд далеких отражений\nВечно светлых дней.\nНо сливаются уж тени,\nПрежние черты\nПрежних ярких сновидений\nНе узнаешь ты.\nСерый сумрак предрассветный\nЗемлю всю одел;\nСердцем вещим уж приветный\nТрепет овладел.\nГолос вещий не обманет.\nВерь, проходит тень,—\nНе скорби же: скоро встанет\nНовый вечный день.","name": "В сне земном мы тени, тени...","date_to": "1875"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2143, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1913","text": "Мой пыльный пурпур был в лоскутьях,\nМой дух горел: я ждал вестей,\nЯ жил на людных перепутьях,\nВ толпе базарных площадей.\nЯ подходил к тому, кто плакал,\nКто ждал, как я... Поэт, оракул -\nЯ толковал чужие сны...\nИ в бледных бороздах ладоней\nЧитал о тайнах глубины\nИ муках длительных агоний.\nНо не чужую, а свою\nСудьбу искал я в снах бездомных\nИ жадно пил от токов темных,\nНе причащаясь бытию.\nИ средь ладоней неисчетных\nНе находил еще такой,\nУзор которой в знаках четных\nС моей бы совпадал рукой.","name": "Мой пыльный пурпур был в лоскутьях...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2144, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1937","text": "Как по улицам Киева-Вия\nИщет мужа не знаю чья жинка,\nИ на щеки ее восковые\nНи одна не скатилась слезинка.\nНе гадают цыганочки кралям,\nНе играют в купеческом скрипки,\nНа Крещатике лошади пали,\nПахнут смертью господские Липки.\nУходили с последним трамваем\nПрямо за город красноармейцы,\nИ шинель прокричала сырая:\n\"Мы вернемся еще - разумейте...\"","name": "Как по улицам Киева-Вия...","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2145, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1891","text": "Рабочий люд едва не весь\nНа нашей родине — без хлеба.\n«Хлеб наш насущный даждь нам днесь!»\nТак он, голодный, молит небо.\nО, братья! Хлеба — беднякам\nВ лихие дни нужды народной;\nИ хлеба умственного — нам,\nСтоящим вне толпы голодной!\nУтробной пищей сыты мы;\nНо без духовного питанья\nОслабли тощие умы,\nБесплодны скудные познанья.\nХоть удается нам порой,\nПускаясь в хитрость и в обманы,\nПрикрыть дешевой мишурой\nНеблаговидные изъяны;\nХоть, искусившись в похвальбе,\nСреди народов даже ныне\nМы поклоняемся себе,\nКак между нечистью святыне,—\nНо жизнь осветит темный путь\nИ правду горькую откроет,\nРазоблачив когда-нибудь,\nЧего гордыня наша стоит.\nО, никогда и никому,\nКто льстит вам, братья, вы не верьте!\nБез пищи умственной — уму\nГрозит беда голодной смерти.\nВсем хлеба! Хлеба — беднякам\nВ лихие дни нужды народной;\nИ хлеба умственного — нам,\nСтоящим вне толпы голодной!","name": "Всем хлеба!","date_to": "1891"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2146, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","date_from": "1950","text": "И.Эренбургу\nЛошади умеют плавать,\nНо - не хорошо. Недалеко.\n\"Глория\" - по-русски - значит \"Слава\",-\nЭто вам запомнится легко.\nШёл корабль, своим названьем гордый,\nОкеан стараясь превозмочь.\nВ трюме, добрыми мотая мордами,\nТыща лощадей топталась день и ночь.\nТыща лошадей! Подков четыре тыщи!\nСчастья все ж они не принесли.\nМина кораблю пробила днище\nДалеко-далёко от земли.\nЛюди сели в лодки, в шлюпки влезли.\nЛошади поплыли просто так.\nЧто ж им было делать, бедным, если\nНету мест на лодках и плотах?\nПлыл по океану рыжий остров.\nВ море в синем остров плыл гнедой.\nИ сперва казалось - плавать просто,\nОкеан казался им рекой.\nНо не видно у реки той края,\nНа исходе лошадиных сил\nВдруг заржали кони, возражая\nТем, кто в океане их топил.\nКони шли на дно и ржали, ржали,\nВсе на дно покуда не пошли.\nВот и всё. А всё-таки мне жаль их -\nРыжих, не увидевших земли.","name": "Лошади в океане","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2147, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Клычков","date_from": "1929","text": "Доколе\nЛюбовь без лукавства\nИ в скрытости\nНашей\nБез боли,\nМы словно у чаши,\nГде яства\nБез сытости,\nПерца и соли...\nПока же для соли\nИ перца\nНайдем мы и долю,\nИ меру,\nИ наша одежда\nОт моли\nИ в боли\nИсточится сердце,\nЛюбовь же, попавши в неволю,\nУтратит надежду\nИ веру...","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2148, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1969","text": "История! В каких туманах\nТебя опять заволокло?\nВ чьих мемуарах иль романах\nСквозь непромытое стекло\nТы искаженно проступила\nИ скрылась? И торчат из тьмы\nЧертогов рухнувших стропила,\nГде наши пращуры детьми\nИграли в Кира иль в Тимура...\nНет! Этого не может быть!\nНельзя так немощно и хмуро\nСвою обязанность забыть.\nПрямей смотри в живые лица,\nВ сердца и действия людей.\nЧтоб их весельем веселиться,\nИскусством ПРАВДЫ овладей.\nТы и сама живая Правда.\nАрхив долой, раскопки прочь.\nТы не вчера, а только завтра.\nПляши и пой, плачь и пророчь!\nТы не Помпея, не Пальмира,\nНе спекшаяся в лаве мышь.\nНа роковых распутьях мира\nТы в трубы грозные гремишь!","name": "История! В каких туманах...","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2149, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1897","text": "(Посвящение книги о русских поэтах)\nВсе нити порваны, все отклики — молчанье.\nНо скрытой радости в душе остался ключ,\nИ не погаснет в ней до вечного свиданья\nОдин таинственный и неизменный луч.\nИ я хочу, средь царства заблуждений,\nВойти с лучом в горнило вещих снов,\nЧтоб отблеском бессмертных озарений\nВновь увенчать умолкнувших певцов.\nОтшедший друг! Твое благословенье\nНа этот путь заранее со мной.\nНеуловимого я слышу приближенье,\nИ в сердце бьет невидимый прибой.","name": "А. А. Фету","date_to": "1897"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2150, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1768","text": "Страдай, прискорбный дух! Терзайся, грудь моя!\nНесчастливее всех людей на свете я!\nЯ счастья пышного сыскать себе не льстился\nИ от рождения о нем не суетился;\nСпокойствием души одним себе ласкал:\nНе злата, не сребра, но муз одних искал.\nБез провождения я к музам пробивался\nИ сквозь дремучий лес к Парнасу прорывался.\nПреодолел я труд, увидел Геликон;\nКак рай, моим очам вообразился он.\nЭдемским звал его я светлым вертоградом,\nА днесь тебя зову, Парнас, я мрачным адом;\nТы мука фурий мне, не муз ты мне игра.\nО бедоносная, противная гора,\nПодпора моея немилосердой части,\nИсточник и вина всея моей напасти,\nПлачевный вид очам и сердцу моему,\nНанесший горести бесчисленны ему!\nНесчастен был тот день, несчастнейша минута,\nКогда по строгости и гневу рока люта,\nПольстив утехою и славою себе,\nНогою в первый раз коснулся я тебе.\nКрылатый мне там конь был несколько упорен,\nНо после стал Пегас обуздан и покорен.\nЭрата перва мне воспламенила кровь,\nЯ пел заразы глаз и нежную любовь;\nПрелестны взоры мне сей пламень умножали,\nМой взор ко взорам сим, стихи ко мне бежали.\nСтал пети я потом потоки, берега,\nСтада и пастухов, и чистые луга.\nКо Мельпомене я впоследок обратился\nИ, взяв у ней кинжал, к теятру я пустился.\nИ, музу лучшую, к несчастью, полюбя,\nЯ сей, увы! я сей кинжал вонжу в себя,\nИ окончаю жизнь я прежнею забавой,\nДовольствуясь одной предбудущею славой,\nКоторой слышати не буду никогда.\nПрожив на свете век, я сетую всегда,\nКогда лишился я прекрасной Мельпомены\nИ стихотворства стал искати перемены,\nДе-Лафонтен, Эсоп в уме мне были вид.\nПростите вы, Расин, Софокл и Еврипид;\nПускай, Расин, твоя Монима жалко стонет,\nУж нежная любовь ея меня не тронет.\nОрестова сестра пусть варвара клянет,\nДвижения, Софокл, во мне нимало нет.\nС супругом, плача, пусть прощается Альцеста,\nНе сыщешь, Еврипид, в моем ты сердце места,\nАристофан и Плавт, Терентий, Молиер,\nЛюбимцы Талии и комиков пример,\nЕдва увидели меня в парнасском цвете,\nНо всё уж для меня кончается на свете.\nНе буду драм писать, не буду притчей плесть,\nИ на Парнасе мне противно всё, что есть.\nНе буду я писать! Но - о несчастна доля!\nВо предприятии моя ли этом воля?\nПротив хотения мя музы привлекут,\nИ мне решение другое изрекут.\nХочу оставить муз и с музами прощаюсь,\nПрощуся с музами и к музам возвращаюсь:\nЛюбовницею так любовник раздражен,\nКоторый многи дни был ею заражен,\nКоторый покидать навек ее печется\nИ в самый оный час всем сердцем к ней влечется.\nПревредоносна мне, о музы, ваша власть!\nО бесполезная и пагубная страсть,\nКоторая стихи писать меня учила!\nСпокойство от меня ты вечно отлучила,\nНо пусть мои стихи презренье мне несут,\nИ музы кровь мою, как фурии, сосут,\nПускай похвалятся надуты оды громки,\nА мне хвалу сплетет Европа и потомки.","name": "Страдай, прискорбный дух!..","date_to": "1768"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2151, "fields": {"themes": [19],"author": "Сергей Михалков","text": "Три паренька по переулку,\nИграя будто бы в футбол,\nТуда-сюда гоняли булку\nИ забивали ею гол.\nШел мимо незнакомый дядя,\nОстановился и вздохнул\nИ, на ребят почти не глядя,\nК той булке руку протянул.\nПотом, насупившись сердито,\nОн долго пыль с нее сдувал\nИ вдруг спокойно и открыто\nПри всех ее поцеловал.\n- Вы кто такой?- спросили дети,\nЗабыв на время про футбол.\n- Я пекарь!- человек ответил\nИ с булкой медленно ушел.\nИ это слово пахло хлебом\nИ той особой теплотой,\nКоторой налиты под небом\nМоря пшеницы золотой.","name": "Булка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2152, "fields": {"themes": [7],"author": "К. Р.","date_from": "1883","text": "Я баловень судьбы... Уж с колыбели\nБогатство, почести, высокий сан\nК возвышенной меня манили цели,-\nРождением к величью я призван.\nНо что мне роскошь, злато, власть и сила?\nНе та же ль беспристрастная могила\nПоглотит весь мишурный этот блеск,\nИ все, что здесь лишь внешностью нам льстило,\nИсчезнет, как волны мгновенный всплеск?\nЕсть дар иной, божественный, бесценный,\nОн в жизни для меня всего святей,\nИ ни одно сокровище вселенной\nНе заменит его душе моей:\nТо песнь моя!.. Пускай прольются звуки\nМоих стихов в сердца толпы людской,\nПусть скорбного они врачуют муки\nИ радуют счастливого душой!\nКогда же звуки песни вдохновенной\nДостигнут человеческих сердец,\nТогда я смело славы заслуженной\nПриму неувядаемый венец.\nНо пусть не тем, что знатного я рода,\nЧто царская во мне струится кровь,\nРодного православного народа\nЯ заслужу доверье и любовь,\nНо тем, что песни русские, родные\nЯ буду петь немолчно до конца\nИ что во славу матушки России\nСвященный подвиг совершу певца.","name": "Я баловень судьбы...","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2153, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","date_from": "1898","text": "Да, трудно избежать для множества людей\nВлиянья творчеством отмеченных идей,\nВлиянья Рудиных, Раскольниковых, Чацких,\nОбломовых! Гнетут!.. Не тот же ль гнет цепей,\nНо только умственных, совсем не тяжких, братских...\nХудожник выкроил из жизни силуэт;\nОн, собственно, ничто, его в природе нет!\nНо слабый человек, без долгих размышлений,\nБерет готовыми итоги чуждых мнений,\nА мнениям своим нет места прорасти,-\nКак паутиною все затканы пути\nПростых, не ломаных, здоровых заключений,\nИ над умом его - что день, то гуще тьма\nСозданий мощного, не своего ума...","name": "Да, трудно избежать для множества людей...","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2154, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1943","text": "Полянка зимняя бела,\nВ лесу — бурана вой.\nНочная вьюга замела\nОкопчик под Москвой.\nНа черных сучьях белый снег\nПричудлив и космат.\nНичком лежат пять человек —\nСоветских пять солдат.\nЛежат. Им вьюга дует в лоб,\nИх жжет мороз. И вот —\nНа их заснеженный окоп\nФашистский танк ползет.\nПолзет — и что-то жабье в нем.\nОн сквозь завал пролез\nИ прет, губительным огнем\nПрочесывая лес.\n«Даешь!» — сказал сержант. «Даешь!»—\nОтветила братва.\nЗа ними, как железный еж,\nЩетинилась Москва.\nА черный танк все лез и лез,\nУтаптывая снег.\nТогда ему наперерез\nПоднялся человек.\nОн был приземист, белокур,\nКурнос и синеок.\nХолодный глаз его прищур\nБыл зорок и жесток.\nОн шел к машине головной\nИ помнил, что лежат\nВ котомке за его спиной\nПять разрывных гранат.\nОн массой тела своего\nЕй путь загородил.\nТак на медведя дед его\nС рогатиной ходил.\nИ танк, паля из всех стволов,\nПопятился, как зверь.\nБоец к нему, как зверолов,\nПо насту полз теперь.\nОн прятался от пуль за жердь,\nЗа кочку, за хвою,\nНо отступающую смерть\nПреследовал свою!\nИ черный танк, взрывая снег,\nПустился наутек,\nА коренастый человек\nПод гусеницу лег.\nИ, все собою заслоня,\nВеличиной в сосну,\nНе человек, а столб огня\nПоднялся в вышину!\nСверкнул — и через миг померк\nТот огненный кинжал...\nКак злая жаба, брюхом вверх,\nРазбитый танк лежал.","name": "Полянка зимняя бела...","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2155, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1922","text": "Звезда средь звезд горит и мечется.\nНо эта весть — метеорит —\nО том, что возраст человечества —\nВеликолепнейший зенит.\nО, колыбель святая, Индия,\nМладенца стариковский лик,\nИ первый тиск большого имени\nНа глиняной груди земли.\nУж отрок мчится на ристалище,\nСрывая плеск и дев и флейт.\nУж нежный юноша печалится.\nЛобзая неба павший шлейф.\nНо вот он — час великой зрелости!\nИ, раскаленное бедой,\nЗемное сердце загорелося\nЕще не виданной звездой.\nИ то, во что мы только верили,\nИз косной толщи проросло —\nЗолотолиственное дерево,\nНепогрешимое Число.\nПолуденное человечество!\nЛюбовь — высокий поводырь!\nИ в синеве небесных глетчеров\nБлеск еретической звезды!","name": "Звезда средь звезд горит и мечется...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2156, "fields": {"themes": [],"author": "Варлам Шаламов","text": "Следов твоих ног на тропинке таежной\nВетрам я не дам замести.\nПесок сохранит отпечаток ничтожный\nЖивым на моем пути.\nКогда-нибудь легкую вспомню походку,\nБольную улыбку твою.\nИ память свою похвалю за находку\nВ давно позабытом краю...","name": "Следов твоих ног на тропинке таежной..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2157, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1819","text": "Товарищ радостей младых,\nКоторые для нас безвременно увяли,\nЯ свиделся с тобой! В объятиях твоих\nМне дни минувшие, как смутный сон, предстали!\nО милый! я с тобой когда-то счастлив был!\nГде время прежнее, где прежние мечтанья?\nИ живость детских чувств и сладость упованья?\nВсё хладный опыт истребил.\nУзнал ли друга ты? Болезни и печали\nЕго состарили во цвете юных лет;\nУж много слабостей, тебе знакомых, нет,\nУж многие мечты ему чужими стали!\nРассудок тверже и верней,\nПоступки, разговор скромнее;\nОн осторожней стал, быть может, стал умнее,\nНо, верно, счастием теперь стократ бедней.\nНе подражай ему! Иди своей тропою!\nЖиви для радости, для дружбы, для любви!\nЦветок нашел - скорей сорви!\nЦветы прелестны лишь весною!\nКогда рассеянно, с унынием внимать\nЯ буду снам твоим о будущем, о счастье,\nКогда в мечтах твоих не буду принимать,\nКак прежде, пылкое, сердечное участье,\nНе сетуй на меня, о друге пожалей:\nВсё можно возвратить - мечтанья невозвратны!\nТак! были некогда и мне они приятны,\nНо быстро скрылись от очей!\nЯ легковерен был: надежда, наслажденье\nМеня с улыбкою манили в темну даль,\nЯ встретить радость мнил - нашел одну печаль,\nИ сердцу милое исчезло заблужденье.\nНо для чего грустить? Мой друг еще со мной!\nЯ не всего лишен судьбой ожесточенной!\nО дружба нежная! останься неизменной!\nПусть будет прочее мечтой!","name": "К Креницыну (Товарищ радостей младых...)","date_to": "1819"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2158, "fields": {"themes": [1],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1966","text": "К. Шульженко\nА снег повалится, повалится...\nи я прочту в его канве,\nчто моя молодость повадится\nопять заглядывать ко мне.\nИ поведет куда-то за руку,\nна чьи-то тени и шаги,\nи вовлечет в старинный заговор\nогней, деревьев и пурги.\nИ мне покажется, покажется\nпо Сретенкам и Моховым,\nчто молод не был я пока еще,\nа только буду молодым.\nИ ночь завертится, завертится\nи, как в воронку, втянет в грех,\nи моя молодость завесится\nсо мною снегом ото всех.\nНо, сразу ставшая накрашенной\nпри беспристрастном свете дня,\nцыганкой, мною наигравшейся,\nоставит молодость меня.\nНачну я жизнь переиначивать,\nсвою наивность застыжу\nи сам себя, как пса бродячего,\nна цепь угрюмо посажу.\nНо снег повалится, повалится,\nзакружит все веретеном,\nи моя молодость появится\nопять цыганкой под окном.\nА снег повалится, повалится,\nи цепи я перегрызу,\nи жизнь, как снежный ком, покатится\nк сапожкам чьим-то там, внизу.","name": "А снег повалится, повалится...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2159, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1883","text": "Принцессе Елисавете Саксен-Альтенбургской\nВзошла луна... Полуночь просияла,\nИ средь немой, волшебной тишины\nПеснь соловья так сладко зазвучала,\nС лазоревой пролившись вышины.\nТы полюбила,- я любим тобою,\nВозможно мне, о друг, тебя любить!\nИ ныне песнью я зальюсь такою,\nКакую ты могла лишь вдохновить.","name": "Взошла луна... Полуночь просияла...","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2160, "fields": {"themes": [],"author": "Евдокия Ростопчина","text": "(Из \"Неизвестного романа\")\nНет, не тогда бываю я счастлива,\nКогда наряд, и ленты, и цветы\nБлестят на мне, и свежестью красивой\nЗажгут в тебе влюбленные мечты.\nИ не тогда, как об руку с тобою,\nУвлечена разгулом молодым,\nПрипав к тебе вскруженной головою,-\nМы проскользнуть сквозь вальса вихрь спешим.\nИ не тогда, как оба мы беспечны,\nКогда наш смех, наш длинный разговор\nОживлены веселостью сердечной,\nИ радостно горит наш светлый взор.\nСчастлива я, когда рукою нежной\nЯ обовьюсь вкруг головы твоей,\nИ ты ко мне прислонишься небрежно,\nИ мы молчим, не разводя очей...\nСчастлива я, когда любви высокой\nСвятую скорбь вдвоем почуем мы,\nИ думаем о вечности далекой,\nИ ждем ее, взамен житейской тьмы!..\nСчастлива я наедине с тобою,\nКогда забудем мы весь мир земной,-\nХранимые свободной тишиною\nИ заняты, ты мной, а я тобой!..\nСчастлива я в часы благоговенья,\nКогда, полна блаженства моего,\nЯ о тебе молюся провиденью\nИ за тебя благодарю его!","name": "Тебе одному"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2161, "fields": {"themes": [7],"author": "Лев Мей","date_from": "1844","text": "С.Г.П[олянской]\nВ альбомы пишут все обыкновенно\nДля памяти. Чего забыть нельзя?\nВсе более иль менее забвенно.\nПисать в альбомы ненавижу я,\nНо вам пишу и даже — откровенно.\nНе знаю я — вы поняли ль меня?\nА я, хоть вас еще недавно знаю,\nПоверьте мне, вас очень понимаю.\nМне говорили многое о вас,\nЯ слушал все внимательно-покорен:\nНарода глас, известно, божий глас!\nНо слишком любопытен был и вздорен,\nИ несогласен этот весь рассказ,\nПритом же белый свет всегда так черен:\nЯ захотел поближе посмотреть,\nО чем так стоит спорить и шуметь.\nЯ познакомился — вы были мне соседка.\nЯ захотел понять вас, но труды\nМои все пропадали, хоть нередко\nЯ нападал на свежие следы.\nСначала думал я, что вы кокетка,\nПотом, что вы — уж чересчур горды;\nТеперь узнал: вы заняты собою,\nНо девушка с рассудком и душою.\nИ нравитесь вы мне, но не за то,\nЧто вы любезны, хороши собою:\nМеня не привлечет к себе никто\nУменьем говорить и красотою,\nХорошенькое личико — ничто,\nКогда нет искры чувства за душою,\nА женский ум — простите ль вы меня?—\nПочти всегда — пустая болтовня.\nНо вы мне нравитесь, как исключенье\nИз женщин, именно за то, что вы\nУмели обуздать в себе стремленье\nИ пылкость чувств работой головы,\nЗа то, что есть и в вас пренебреженье\nК понятьям света, говору молвы,\nЧто вам доступны таинства искусства,\nПонятен голос истины и чувства.\nЗа это я люблю вас и всегда\nЛюбить и помнить буду вас за это.\nКто знает? может быть — пройдут года,—\nВас отравит собой дыханье света,\nИ много вы изменитесь тогда,\nИ все, чем ваша грудь была согрета,\nПридется вам покинуть и забыть;\nНо я сказал, что буду вас любить...\nЛюбить за прежнее былое... много\nЯ вам обязан... несколько минут\nИдем мы вместе жизненной дорогой,\nНо с вами версты поскорей бегут.\nЯ не считаю их: ведь, слава богу,\nКуда-нибудь они да приведут,\nИ все равно мне — долже иль скорее...\nА все-таки мне с вами веселее!\nДругая б приняла слова мои\nЗа чистое любовное признанье,\nНо вам не нужно объяснять любви,\nНо с вами мне не нужно оправданье.\nПопутчики пока мы на пути,\nИ разойдемся; лишь воспоминанье\nОстанется о том, кто шел со мной\nТогда-то вот дорогою одной.\nИ то навряд: свое возьмет забвенье.\nЗабудете меня вы... Впрочем, я\nИ не прошу вас — сделать одолженье\nИ вспомнить обо мне: ведь вам нельзя\nМне уделить хотя одно мгновенье...\nМне одному?.. Вы поняли меня?\nКонечно, да: вы сами прихотливы\nИ сами, как и я, самолюбивы...","name": "Октавы","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2162, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "Я скажу: \"Милая...\"\nЯ скажу: \"Милая!..\"\nЯ скажу: \"Милая!!\"\nРаз скажу \"милая\" -\nГубы раскроются,\nДва скажу \"милая\" -\nСердце раскроется,\nТри скажу \"милая\" -\nДуша распахнется.\nМилая - сильное слово,\nМилая - очень сильное слово,\nНо слово \"люблю\" - сильней.\nШепну ей: \"Люблю...\" -\nСердце заколотится.\nСкажу ей: \"Люблю!..\" -\nГолова закружится.\nСпою ей: \"Люблю!!\" -\nСлезы выступят.\n\"Земля\" - доброе слово,\nНо оно для любви.\n\"Весна\" - теплое слово,\nНо оно для любви.\n\"Звезда\" - дивное слово...\nИ оно для любви.\nВсе для любви:\nИ земля,\nИ весна,\nИ звезды.\nВесь год\nТрудилась вселенная,\nВесь год хороводила,\nЧтобы пришло\nВеликое противостояние\nНаших сердец.","name": "Восточный мотив"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2163, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Озеров","date_from": "1964","text": "По обе стороны стола —\nСидим вдвоем,\nИ тенью боль моя легла\nНа лбу твоем.\nКак ни таись, как ни таи —\nВдвоем всегда,\nИ на плечи легла мои\nТвоя беда.","name": "По обе стороны стола...","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2164, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1901","text": "Окрест - дорог извилистая сеть.\nМолчание - ответ взывающим.\nО, долго ль будешь в небе ты висеть\nМечом, бессильно угрожающим?\nБыла пора,- с небес грозил дракон,\nОн видел вдаль, и стрелы были живы.\nКогда же он покинет небосклон,\nВсходили вестники, земле не лживы.\nОбвеяны познанием кудес,\nЯвлялись людям звери мудрые.\nЗа зельями врачующими в лес\nХодили ведьмы среброкудрые.\nНо все обман,- дракона в небе нет,\nИ ведьмы так же, как и мы, бессильны.\nЗемных судеб чужды пути планет,\nПути земные медленны и пыльны.\nСтрашна дорог извилистая сеть,\nМолчание - ответ взывающим.\nО, долго ль с неба будешь ты висеть\nМечом, бессильно угрожающим?","name": "Окрест - дорог извилистая сеть...","date_to": "1901"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2165, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Глинка","date_from": "1826","text": "Не сокрушайся, мой пророк!\nНа все есть час, на все есть срок;\nПускай, кичась, растет порок:\nБудь зло добру в святой урок!..\nНо не грусти! Твой господин\nЗдесь не совсем еще один:\nНе все пошли к Ваалу в сети!\nЕсть тайные у бога дети,\nЕсть тайный фимиам сердец,\nКоторый обонять мне сладко!..\nОни бегут ко мне украдкой,\nИ я являюсь втайне к ним;\nИ их лелею, просветляю\nВысоким, истинным, святым!","name": "Бог - Илие","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2166, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Мы первый мирный Женский день встречали\nБез смерти, без пожаров, без пальбы...\nОх, мне б теперь тогдашние печали —\nСтеснялась я окопной худобы!\nЗавидовала девицам дебелым —\nВ те дни худышки не были модны.\nТри байковые кофточки надела,\nПод юбку — стеганые ватные штаны.\nЗаправила их в катанки со смехом.\nБыла собою донельзя горда,\nУверена, что пользуюсь успехом\nИз-за своих «параметров» тогда.\nБеспечно в рваных валенках порхала\nПривычно, как волчонок голодна...\nГде эта дурочка — «царица бала»?\nС кем кружится, нелепая, она?..","name": "Царица бала"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2167, "fields": {"themes": [7],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1900","text": "Знаю я сладких четыре отрады.\nПервая - радость в сознании жить.\nПтицы, и тучи, и призраки - рады,\nРады на миг и для вечности быть.\nРадость вторая - в огнях лучезарна!\nСтрофы поэзии - смысл бытия.\nТютчева песни и думы Верхарна,\nВас, поклоняясь, приветствую я.\nТретий восторг - то восторг быть любимым,\nВедать бессменно, что ты не один.\nСвязаны, скованы словом незримым,\nДвое летим мы над страхом глубин.\nРадость последняя - радость предчувствий,\nЗнать, что за смертью есть мир бытия.\nСны совершенства! в мечтах и в искусстве\nВас, поклоняясь, приветствую я!","name": "Отрады","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2168, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1914","text": "Сердитый взор бесцветных глаз.\nИх гордый вызов, их презренье.\nВсех линий — таянье и пенье.\nТак я Вас встретил в первый раз.\nВ партере — ночь. Нельзя дышать.\nНагрудник черный близко, близко...\nИ бледное лицо... и прядь\nВолос, спадающая низко...\nО, не впервые странных встреч\nЯ испытал немую жуткость!\nНо этих нервных рук и плеч\nПочти пугающая чуткость...\nВ движеньях гордой головы\nПрямые признаки досады...\n(Так на людей из-за ограды\nУгрюмо взглядывают львы).\nА там, под круглой лампой, там\nУже замолкла сегидилья,\nИ злость, и ревность, что не к Вам\nИдет влюбленный Эскамильо,\nНе Вы возьметесь за тесьму,\nЧтобы убавить свет ненужный,\nИ не блеснет уж ряд жемчужный\nЗубов — несчастному тому...\nО, не глядеть, молчать — нет мочи,\nСказать — не надо и нельзя...\nИ Вы уже (звездой средь ночи),\nСкользящей поступью скользя,\nИдете — в поступи истома,\nИ песня Ваших нежных плеч\nУже до ужаса знакома,\nИ сердцу суждено беречь,\nКак память об иной отчизне,—\nВаш образ, дорогой навек...\nА там: Уйдем, уйдем от жизни,\nУйдем от грустной этой жизни!\nКричит погибший человек...\nИ март наносит мокрый снег.","name": "Сердитый взор бесцветных глаз...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2169, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1830","text": "Люблю сей божий гнев! Люблю сие незримо\nВо всем разлитое, таинственное Зло -\nВ цветах, в источнике прозрачном, как стекло,\nИ в радужных лучах, и в самом небе Рима!\nВсё та ж высокая, безоблачная твердь,\nВсё так же грудь твоя легко и сладко дышит,\nВсё тот же теплый ветр верхи дерев колышет,\nВсё тот же запах роз... и это всё есть Смерть!..\nКак ведать, может быть, и есть в природе звуки,\nБлагоухания, цветы и голоса -\nПредвестники для нас последнего часа\nИ усладители последней нашей муки,-\nИ ими-то Судеб посланник роковой,\nКогда сынов Земли из жизни вызывает,\nКак тканью легкою, свой образ прикрывает...\nДа утаит от них приход ужасный свой!..\n* Зараженный воздух (ит.).- Ред.","name": "Mala aria","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2170, "fields": {"themes": [],"author": "Даниил Хармс","text": "Это есть Это.\nТо есть То.\nВсе либо то, либо не то.\nЧто не то и не это, то не это и не то.\nЧто то и это, то и себе Само.\nЧто себе Само, то может быть то,\nда не это, либо это, да не то.\nЭто ушло в то, а то ушло в это.\nМы говорим: Бог дунул.\nЭто ушло в это, а то ушло в то,\nи нам неоткуда выйти и некуда прийти.\nЭто ушло в это. Мы спросили: где?\nНам пропели: тут.\nЭто вышло из Тут. Что это? Это То.\nЭто есть то.\nТо есть это.\nТут есть это и то.\nТут ушло в это, это ушло в то,\nа то ушло в тут.\nМы смотрели, но не видели.\nА там стояли это и то.\nТам не тут.\nТам то.\nТут это.\nНо теперь там и это и то.\nНо теперь и тут это и то.\nМы тоскуем и думаем и томимся.\nГде же теперь?\nТеперь тут, а теперь там, а теперь тут,\nа теперь тут и там.\nЭто быть то.\nТут быть там.\nЭто то тут там быть. Я. Мы. Бог.","name": "Нетеперь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2171, "fields": {"themes": [],"author": "Бертольт Брехт","date_from": "1939","text": "Вы, артисты, устраивающие свои театры\nВ больших домах, под искусственными светочами,\nПеред молчащей толпой,— ищите время от времени\nТот театр, который разыгрывается на улице.\nПовседневный, тысячеликий и ничем не прославленный,\nНо зато столь жизненный, земной театр, корни которого\nУходят в совместную жизнь людей,\nВ жизнь улицы.\nЗдесь ваша соседка изображает домохозяина, ярко\nпоказывает она,\nИмитируя поток его красноречия,\nКак он пытается замять разговор\nОб испорченном водопроводе. В скверах\nМолодые люди имитируют хихикающих девушек,\nКак те по вечерам отстраняются, защищаются и при этом\nЛовко показывают грудь. А тот вот пьяный\nПоказывает проповедующего священника, отсылающего неимущих\nНа щедрые эдемские луга. Как полезен\nТакой театр, как он серьезен и весел\nИ какого достоинства исполнен! Он не похож на попугая\nили обезьяну:\nТе подражают лишь из стремления к подражанию, равнодушные\nК тому, чему они подражают, лишь затем, чтобы показать,\nЧто они прекрасно умеют подражать, но\nБезо всякой цели. И вы,\nВеликие художники, умелые подражатели, вы не должны\nУподобляться им! Не удаляйтесь,\nХотя бы ваше искусство непрерывно совершенствовалось,\nслишком далеко\nОт того повседневного театра,\nКоторый разыгрывается на улице.\nВзгляните на этого человека на перекрестке! Он\nдемонстрирует, как\nПроизошел несчастный случай. Он как раз\nПередает водителя на суд толпы. Как тот\nСидел за рулем, а вот теперь\nИзображает он пострадавшего, по-видимому,\nПожилого человека. О них обоих\nОн рассказывает лишь такие подробности,\nКоторые помогают нам понять, как произошло несчастье,\nи, однако,\nЭтого довольно, чтобы они предстали перед вами. Обоих\nОн показывает вовсе не так, чтобы создалось впечатление: они-де\nНе могли избежать несчастья. Несчастный случай\nСтановится таким понятным и все же непостижимым, так как оба\nМогли ведь передвигаться и совершенно иначе, дабы несчастья\nНе произошло. Тут нет места суеверию:\nОчевидец не подчиняет смертных\nВласти созвездий, под которыми они рождены,\nА только власти их ошибок.\nОбратите внимание также\nНа его серьезность и на тщательность его имитации. Он сознает,\nЧто от его точности зависит многое: избежит ли невинный\nКары и будет ли вознагражден\nПострадавший. Посмотрите,\nКак он теперь повторяет то, что он уже однажды\nпроделал. Колеблясь,\nХорошо ли он подражает, запинаясь\nИ предлагая другому очевидцу рассказать о тех\nИли иных подробностях. Взирайте на него\nС благоговением!\nИ с изумлением\nЗаметьте еще одно: что этот подражатель\nНикогда не растворяется в подражаемом. Он никогда\nНе преображается окончательно в того, кому он\nподражает. Всегда\nОн остается демонстратором, а не воплощением. Воплощаемый\nНе слился с ним,— он подражатель,\nНе разделяет ни его чувств,\nНи его воззрений. Он знает о нем\nЛишь немногое. В его имитации\nНе возникает нечто третье, из него и того, другого,\nКак бы состоящее из них обоих,— нечто третье, в котором\nБилось бы единое сердце и\nМыслил бы единый мозг. Сохраняя при себе все свои чувства,\nСтоит перед вами изображающий и демонстрирует вам\nЧуждого ему человека.\nТаинственное превращение,\nСовершающееся в ваших театрах якобы само собой\nМежду уборной и сценой: актер\nОставляет уборную, король\nВступает на подмостки, то чудо,\nПосмеивающимися над которым с пивными'бутылками в руках\nМне столько раз случалось видеть рабочих сцены,— это чудо\nЗдесь не происходит.\nНаш очевидец на перекрестке\nВовсе не лунатик, которого нельзя окликнуть. Он не\nВерховный жрец в момент богослужения. В любую минуту\nВы можете прервать его: он ответит вам\nПреспокойно и продолжит,\nПобеседовав с вами, свой спектакль.\nНе говорите, однако: этот человек\nНе артист. Воздвигая такое средостение\nМежду собой и остальным миром, вы только\nОтделяете себя от мира. Если вы не называете\nЭтого человека артистом, то он вправе не назвать\nВас людьми, а это было бы куда худшим упреком.\nСкажите лучше:\nОн артист, ибо он человек. Мы\nСможем сделать то, что он делает, совершенней и\nСнискать за это уважение, но то, что мы делаем,\nЕсть нечто всеобщее и человеческое, ежечасно\nПроисходящее в уличной сутолоке, почти столь же\nНеобходимое и приятное человеку, как пища и воздух!\nВаше театральное искусство\nПриведет вас назад, в область практического.\nУтверждайте, что наши маски\nНе являются ничем особенным, это просто маски.\nВот продавец кашне\nНапяливает жесткую круглую шляпу покорителя сердец,\nХватает тросточку, наклеивает\nУсики и делает за своей лавчонкой\nНесколько кокетливых шажков, показывая\nЗамечательное преображение, которое,\nНе без помощи кашне, усиков и шляп,\nОказывает волшебное воздействие на женщин. Вы скажете,\nчто и наши стихи\nТоже не новость: газетчики\nВыкрикивают сообщения, ритмизуя их, тем самым\nУсиливая их действие и облегчая себе многократное\nИх повторение! Мы\nПроизносим чужой текст, но влюбленные\nИ продавцы тоже заучивают наизусть чужие тексты, и как часто\nЦитируете вы изречения! Таким образом,\nМаска, стих и цитата оказываются обычными явлениями,\nнеобычными же:\nВеликая Маска, красиво произнесенный стих\nИ разумное цитирование.\nНо чтобы не было никаких недоразумений между нами,\nПоймите: даже когда вы усовершенствуете\nТо, что проделывает этот человек на перекрестке, вы\nсделаете меньше,\nЧем он, если вы\nСделаете ваш театр менее осмысленным, менее обуслов-\nленным событиями,\nМенее вторгающимся в жизнь зрителей и\nМенее полезным.\nПеревод А.Голембы","name": "О повседневном театре","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2172, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Поплавский","text": "Быть совершенно понятным\nСовершенно открытым настежь\nЧтобы все видели чудовищ\nСовершенно лишенных рук\nПолных розовых нежных пятен\nДиких звезд и цветочных лужаек\nНевидимых колоколов\nВодопадов\nИ медленных верных рассветов\nНад необитаемыми островами\nЧтобы все разделили счастье\nБаснословный увидели город\nГде отшельник нагой живет\nОн прикован цепью к вселенной\nОн читает черную книгу\nГде написано как вернуться\nВ баснословный древний покой","name": "Быть совершенно понятным..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2173, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1845","text": "Я помню вас! Вы неизменно\nБлестите в памяти моей —\nЗвезда тех милых, светлых дней,\nКогда гуляка вдохновенный,\nИ полный свежих чувств и сил,\nЯ в мир прохлады деревенской,\nВесь свой разгул души студентской\nВ ваш дом и сад переносил;\nКогда прекрасно, достохвально,\nВы угощали нас, двоих\nПевцов,— и был один из них\nСам Пушкин (в оны дни опальный\nПророк свободы), а другой...\nДругой был я, его послушник,\nЕго избранник и подружник,\nИ собутыльник молодой.\nКак хорошо тогда мы жили!\nКакой огонь нам в душу лили\nСтаканы жженки ромовой!\nЕе вы сами сочиняли:\nСладка была она, хмельна,\nЕе вы сами разливали\nИ горячо пилась она!\nСтаканы быстро подымались\nК веселым юношей устам,\nИ звонко, звонко целовались,\nСто раз звеня приветы вам.\nДругой был я — и мной воспета\nТа наша славная гульба!\nС тех пор прошли уж многи лета,\nИ гонит вашего поэта\nБесчеловечная судьба...\nНо вас я помню постоянно,\nНо вы блестите бестуманно\nВ счастливой памяти моей —\nЗвезда тех милых светлых дней,\nКогда меня ласкала радость...\nПримите ж ныне мой поклон\nЗа восхитительную сладость\nТой жженки пламенной, за звон,\nКаким стучали те стаканы\nВам похвалу; за чистый хмель;\nКаким в ту пору были пьяны\nУ вас мы ровно шесть недель;\nПоклон, за то что и поныне,\nВ моей болезненной кручине,\nЯ верно, живо помню вас,\nИ взгляд радушный и огнистый\nПобедоносных ваших глаз,\nИ ваши кудри золотисты\nНа пышных склонах белых плеч\nИ вашу сладостную речь,\nИ ваше сладостное пенье\nТам у окна, в виду пруда...\nАх, помню, помню и волненье,\nВо мне кипевшее тогда...","name": "К баронессе Е.Н.Вревской (Я помню вас!..)","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2174, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Чет или нечет?\nВьюга ночная.\nМузыка лечит.\nШуберт. Восьмая.\nПравда ль, нелепый\nМаленький Шуберт,—\nМузыка — лекарь?\nМузыка губит.\nСнежная скатерть.\nМука без края.\nМузыка насмерть.\nВьюга ночная.","name": "Чет или нечет?.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2175, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1941","text": "Привели и застрелили у Днепра.\nБрат был далеко. Не слышала сестра.\nА в Сибири, где уж выпал первый снег,\nНа заре проснулся бледный человек\nИ сказал: «Железо у меня в груди.\nКиев, Киев, если можешь, погляди!..»\n«Киев, Киев!— повторяли провода.—\nВызывает горе, говорит беда».\n«Киев, Киев!»— надрывались журавли.\nИ на запад эшелоны молча шли.\nИ от лютой человеческой тоски\nЗадыхались крепкие сибиряки...","name": "Привели и застрелили у Днепра...","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2176, "fields": {"themes": [],"author": "Ирина Одоевцева","text": "Сквозь музыку и радость встречи\nБанально-бальный разговор -\nТвои сияющие плечи,\nТвой романтично-лживый взор.\nКакою нежной и покорной\nТы притворяешься теперь!\nНад суетою жизни вздорной,\nТы раскрываешь веер черный,\nКак в церковь открывают дверь.","name": "Сквозь музыку и радость встречи..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2177, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","text": "Я знаю силу слов, я знаю слов набат.\nОни не те, которым рукоплещут ложи.\nОт слов таких срываются гроба\nшагать четверкою своих дубовых ножек.\nБывает, выбросят, не напечатав, не издав,\nно слово мчится, подтянув подпруги,\nзвенит века, и подползают поезда\nлизать поэзии мозолистые руки.\nЯ знаю силу слов. Глядится пустяком,\nопавшим лепестком под каблуками танца,\nно человек душой губами костяком\n. . . . . . .\n(неоконченное)","name": "Я знаю силу слов, я знаю слов набат..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2178, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1979","text": "Как холодно в Эшери и как строго.\nНа пир дождя не звал нас небосвод.\nНет никого. Лишь бодрствует дорога\nвлекомых морем хладных горных вод.\nВино не приглашает к утешенью\nусловному. Ум раны трезв и наг.\nУщелье ныне мрачно, как ущелью\nпристало быть. И остается нам\nслучайную пустыню ресторана\nпринять за совершенство пустоты.\nИ, в сущности, как мало расстоянья\nмеж тем и этим. Милый друг, прости.\nКак дней грядущих призрачный историк\nсмотрю на жизнь, где вместе ты и я,\nгде сир и дик средь мирозданья столик,\nнакрытый на краю небытия.\nНет никого в ущелье... Лишь ущелье,\nгде звук воды велик, как звук судьбы.\nАх нет, мой друг, то просто дождь в Эшери.\nТак я солгу — и ты мне так солги.","name": "Как холодно в Эшери и как строго...","date_to": "1979"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2179, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","date_from": "1860","text": "(С древнего греческого)\nПолно меня, Левконоя, упругою гладить ладонью;\nПолно по чреслам моим вдоль поясницы скользить.\nТы позови Дискомета, ременно-обутого Тавра;\nВ сладкой работе твоей быстро он сменит тебя.\nОпытен Тавр и силен; ему нипочем притиранья!\nНа спину вскочит как раз; в выю упрется пятою.\nТы же меж тем щекоти мне слегка безволосое темя,\nВзрытый наукою лоб розами тихо укрась.","name": "Философ в бане","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2180, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1859","text": "Какое горе ждет меня?\nЧто мне зловещий сон пророчит?\nКакого тягостного дня\nСудьба еще добиться хочет?\nЯ так страдал, я столько слез\nТаил во тьме ночей безгласных,\nЯ столько молча перенес\nОбид, тяжелых и напрасных;\nЯ так измучен, оглушен\nВсей жизнью, дикой и нестройной,\nЧто, как бы страшен ни был сон,\nЯ дней грядущих жду спокойно...\nНе так ли в схватке боевой\nСолдат израненный ложится\nИ, чуя смерть над головой,\nО жизни гаснущей томится,\nНо вражьих пуль уж не боится,\nЗаслыша визг их пред собой.","name": "Какое горе ждет меня?..","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2181, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1898","text": "Мне снилась снова ты, в цветах,\nна шумной сцене,\nБезумная, как страсть, спокойная, как сон,\nА я, повергнутый, склонял свои колени\nИ думал: \"Счастье там, я снова покорен!\"\nНо ты, Офелия, смотрела на Гамлета\nБез счастья, без любви, богиня красоты,\nА розы сыпались на бедного поэта,\nИ с розами лились, лились его мечты...\nТы умерла, вся в розовом сияньи,\nС цветами на груди, с цветами на кудрях,\nА я стоял в твоем благоуханьи,\nС цветами на груди, на голове, в руках...","name": "Мне снилась снова ты...","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2182, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1857","text": "Над этой темною толпой\nНепробужденного народа\nВзойдешь ли ты когда, свобода,\nБлеснет ли луч твой золотой?..\nБлеснет твой луч и оживит,\nИ сон разгонит и туманы...\nНо старые, гнилые раны,\nРубцы насилий и обид,\nРастленье душ и пустота,\nЧто гложет ум и в сердце ноет,-\nКто их излечит, кто прикроет?..\nТы, риза чистая Христа...","name": "Над этой темною толпой...","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2183, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1826","text": "Языков, кто тебе внушил\nТвое посланье удалое?\nКак ты шалишь, и как ты мил,\nКакой избыток чувств и сил,\nКакое буйство молодое!\nНет, не кастальскою водой\nТы воспоил свою Камену;\nПегас иную Иппокрену\nКопытом вышиб пред тобой.\nОна не хладной льется влагой,\nНо пенится хмельною брагой;\nОна разымчива, пьяна,\nКак сей напиток благородный,\nСлиянье рому и вина,\nБез примеси воды негодной,\nВ Тригорском жаждою свободной\nОткрытый в наши времена.","name": "К Языкову (Языков, кто тебе внушил...)","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2184, "fields": {"themes": [8],"author": "Самуил Маршак","text": "Так беззаботно, на лету\nОн щедро сыплет трели,\nВзвиваясь круто в высоту\nС земли — своей постели.\nСреди колосьев он живет.\nЕго домишко тесен,\nНо нужен весь небесный свод\nЕму для звонких песен.","name": "Жаворонок"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2185, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1969","text": "Я уверен, как ни разу в жизни -\nЭто точно,-\nЧто в моем здоровом организме -\nЧервоточина.\nМожет, мой никчемный орган - плевра,\nМожет - многие,-\nНо лежу я в отделенье невро-\nпаталогии.\nВыдам то, что держится в секрете,\nНо, наверное,\nНаше населенье на две трети -\nЛюди нервные.\nЭврика! Нашел - вот признак первый,\nМной замеченный:\nТе, кто пьют - у них сплошные нервы\nВместо печени.\nВысох ты и бесподобно жилист,\nСловно мумия,-\nЗнай, что твои нервы обнажились\nДо безумия.\nЕсли ты ругаешь даже тихих\nИли ссоришься -\nЗнай, что эти люди - тоже психи,\nОх, напорешься!","name": "Я уверен, как ни разу в жизни...","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2186, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1895","text": "Едва покинул я житейское волненье,\nОтшедшие друзья уж собрались толпой,\nИ прошлых смутных лет далекие виденья\nЯснее и ясней выходят предо мной.\nВесь свет земного дня вдруг гаснет и бледнеет,\nПечалью сладкою душа упоена,\nЕще незримая — уже звучит и веет\nДыханьем вечности грядущая весна.\nЯ знаю: это вы к земле свой взор склонили,\nВы подняли меня над тяжкой суетой\nИ память вечного свиданья оживили,\nЕдва не смытую житейскою волной.\nЕще не вижу вас, но в час предназначенья,\nКогда злой жизни дань всю до конца отдам,\nВы въявь откроете обитель примиренья\nИ путь покажете к немеркнущим звездам.","name": "Отшедшим","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2187, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Надсон","date_from": "1879","text": "(Памяти Н. М. Д.)\nЯ вновь один - и вновь кругом\nВсе та же ночь и мрак унылый.\nИ я в раздумье роковом\nСтою над свежею могилой:\nЧего мне ждать, к чему мне жить,\nК чему бороться и трудиться:\nМне больше некого любить,\nМне больше некому молиться!..","name": "Над свежей могилой","date_to": "1879"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2188, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1955","text": "Вновь ослеп от ночной пурги я,\nШаг за шагом минуя падь.\n- Эй, хозяева дорогие,\nРазрешите заночевать!..\nТак в Москве постучать -нелепость!\nКаждый только пожмет плечом.\nГород - словно большая крепость,\nВьюги городу нипочем.\nА деревне гораздо ближе\nИ разливы веселых рек,\nИ осеннего поля жижа,\nИ колючий февральский снег.\nИ, должно быть, с поры былинной,\nС незапамятных ратных дней -\nОщущенье дороги длинной,\nИ - солдаты идут по ней...\n...Нас пускали - кто с доброй лаской\n(Здесь нам форменно повезло),\nКто с охотою, кто с опаской,\nКто сурово, а кто и зло.\nСколько видел я крыш тесовых,\nСколько горенок и сеней,\nБез засовов и на засовах -\nСколько судеб, страстей, семей.\nЯ испытывал счастье это:\nМного дней находясь, в пути,\nВдруг увидеть полоску света,\nВ дом - пускай и не в свой - войти.\nНа пол сесть, привалясь к порогу,\nИ разнежиться, и зевать\n(А оружие понемногу\nНачинает отпотевать).\nДочь хозяйская - фу-ты ну-ты,-\nЧто-то мне говорит она,\nНо немыслимо ни минуты\nДля нее оторвать от сна.\n...Ни сомнения, ни страданья...\nКак был сон бесконечно прост!\nТолько брезжило ожиданье,-\nЧто разбудят сейчас на пост...","name": "Ночлег","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2189, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Боков","date_from": "1959","text": "Красиво одеваемся, не спорю!\nТончайшие шелка и шерсти есть.\nНо я признаюсь, я от вас не скрою\nМоих тревог за внешний этот блеск.\nОн нужен нам. И в этом нет порока,\nЧто спрятана в нейлон изящность ног.\nНо, барышня, возьмите томик Блока,\nПрочтите вслух хотя бы восемь строк!\nЯ знаю, что костюм вот этот в клетку\nЗатмил собою новогодний бал...\nНо, юноша, ты забываешь кепку,\nКоторую Ильич в руке сжимал.\nС достоинством садишься ты за столик\nВ кафе, излишне вежливый с людьми.\nА Моцарта ты слушаешь? А Сольвейг\nВозвысила тебя мольбой любви?\nА это кто мелькнул в толпе? Стиляга!\nНа длинной шее - грива, как у льва.\nОн - пересохший ключ на дне оврага,\nИ около него трава мертва!\nПростите мне всю прямоту признанья,\nПоймите благородный мой протест,\nНо форма, если нету содержанья,\nИ тело, если нет души,- протез!","name": "Красиво одеваемся","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2190, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1966","text": "Опасаясь контрразведки, избегая жизни светской,\nПод английским псевдонимом \"мистер Джон Ланкастер Пек\",\nВечно в кожаных перчатках - чтоб не делать отпечатков,-\nЖил в гостинице \"Советской\" несоветский человек.\nДжон Ланкастер в одиночку, преимущественно ночью,\nЧем-то щелкал, в чем был спрятан инфракрасный объектив, -\nА потом в нормальном свете представало в черном цвете\nТо, что ценим мы и любим, чем гордится коллектив.\nКлуб на улице Нагорной стал общественной уборной,\nНаш родной Центральный рынок стал похож на грязный склад.\nИскаженный микропленкой, ГУМ стал маленькой избенкой,\nИ уж вспомнить неприлично, чем предстал театр МХАТ.\nНо работать без подручных - может, грустно, может - скучно.\nВраг подумал, враг был дока, - написал фиктивный чек.\nИ где-то в дебрях ресторана гражданина Епифана\nСбил с пути и с панталыку несоветский человек.\nЕпифан казался жадным, хитрым, умным, плотоядным,\nМеры в женщинах и в пиве он не знал и не хотел.\nВ общем, так: подручный Джона был находкой для шпиона.\nТак случиться может с каждым, если пьян и мягкотел.\n- Вот и первое заданье: в три пятнадцать, возле бани,\nМожет, раньше, может, позже - остановится такси.\nНадо сесть, связать шофера, разыграть простого вора,\nА потом про этот случай раструбят по Би-Би-Си.\nИ еще. Оденьтесь свеже, и на выставке в Манеже\nК вам приблизится мужчина с чемоданом. Скажет он:\n-Не хотите ли черешни?- Вы ответите: - Конечно. -\nОн вам даст батон с взрывчаткой - принесете мне батон.\nА за это, друг мой пьяный,- говорил он Епифану,-\nБудут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин...-\nВраг не ведал, дурачина, - тот, кому все поручил он,\nБыл чекист, майор разведки и прекрасный семьянин.\nДа, до этих штучек мастер этот самый Джон Ланкастер.\nНо жестоко просчитался пресловутый мистер Пек.\nОбезврежен он, и даже он пострижен и посажен.\nА в гостинице \"Советской\" поселился мирный грек.","name": "Пародия на плохой детектив","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2191, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1883","text": "Оба с тобой одиноко-несчастные,\nВстретясь случайно, мы скоро сошлись;\nСлезы, упреки и жалобы страстные\nВ наших беседах волной полились.\nСладко казалось нам скорбь накипевшую\nДругу и брату, любя, изливать;\nНово казалось нам грудь наболевшую\nТихою лаской его врачевать!..\nТолько недолго нас счастье желанное\nГрело в своих благодатных лучах,—\nЧто-то холодное, что-то нежданное\nБрату послышалось в братских речах:\nТочно друг другу мы сразу наскучили,\nТочно судьба нас в насмешку свела,\nТочно друг друга мы только измучили\nПовестью наших невзгод без числа...\nИ разошлись мы со злобой мучительной.\nПолно, товарищ, кого тут винить?\nНищий у нищего лепты спасительной\nВздумал, безумный, от горя молить!\nМертвый у мертвого просит лобзания!\nГде нам чужие вериги поднять,\nЕсли и личные наши страдания\nНам не дают ни идти, ни дышать!","name": "Оба с тобой одиноко-несчастные...","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2192, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Федоров","text": "Говорят,\nМоя строка\nПро любовь,\nЧто так горька,\nДетям хуже яда...\nДетям\nДайте Маршака,\nА меня\nНе надо.","name": "Говорят, моя строка..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2193, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1915","text": "С веселым ржанием пасутся табуны,\nИ римской ржавчиной окрасилась долина;\nСухое золото классической весны\nУносит времени прозрачная стремнина.\nТопча по осени дубовые листы,\nЧто густо стелются пустынною тропинкой,\nЯ вспомню Цезаря прекрасные черты —\nСей профиль женственный с коварною горбинкой!\nЗдесь, Капитолия и Форума вдали,\nСредь увядания спокойного природы,\nЯ слышу Августа и на краю земли\nДержавным яблоком катящиеся годы.\nДа будет в старости печаль моя светла.\nЯ в Риме родился, и он ко мне вернулся;\nМне осень добрая волчицею была\nИ - месяц Цезаря — мне август улыбнулся.","name": "С веселым ржанием пасутся табуны...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2194, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1957","text": "Огромные глаза, как у нарядной куклы,\nРаскрыты широко. Под стрелами ресниц,\nДоверчиво-ясны и правильно округлы,\nМерцают ободки младенческих зениц.\nНа что она глядит? И чем необычаен\nИ сельский этот дом, и сад, и огород,\nГде, наклонясь к кустам, хлопочет их хозяин,\nИ что-то, вяжет там, и режет, и поет?\nДва тощих петуха дерутся на заборе,\nШершавый хмель ползет по столбику крыльца.\nА девочка глядит. И в этом чистом взоре\nОтображен весь мир до самого конца.\nОн, этот дивный мир, поистине впервые\nОчаровал ее, как чудо из чудес,\nИ в глубь души ее, как спутники живые,\nВошли и этот дом, и этот сад, и лес.\nИ много минет дней. И боль сердечной смуты\nИ счастье к ней придет. Но и жена, и мать,\nОна блаженный смысл короткой той минут\nВплоть до седых волос всё будет вспоминать.","name": "Детство","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2195, "fields": {"themes": [18],"author": "Семен Надсон","date_from": "1886","text": "Если ты друг - дай мне руку, отрадней вдвоем\nЧестно бороться за общее братское дело.\nЕсли ты враг - будь открытым и смелым врагом,\nГрозный твой вызов приму я открыто и смело.\nЕсли же ты равнодушен...","date_to": "1886"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2196, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Коган","date_from": "1934","text": "Ну скажи мне ласковое что-нибудь,\nДевушка хорошая моя.\nРозовеют облака и по небу\nУплывают в дальние края.\nУплывают. Как я им завидую!\nМилые смешные облака.\nПодымусь. Пальто надену. Выйду я\nПоглядеть, как небо сжег закат.\nИ пойду кривыми переулками,\nЧуть покуривая и пыля.\nБудет пахнуть дождиком и булками,\nЗашуршат о чем-то тополя,\nВетер засвистит, и в тон ему\nЧуть начну подсвистывать и я.\nНу скажи мне ласковое что-нибудь,\nДевушка хорошая моя.","name": "Ну скажи мне ласковое что-нибудь...","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2197, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Сологуб","text": "Родился сын у бедняка.\nВ избу вошла старуха злая.\nТряслась костлявая рука,\nСедые космы разбирая.\nЗа повитухиной спиной\nСтаруха к мальчику тянулась\nИ вдруг уродливой рукой\nСлегка щеки его коснулась.\nШепча невнятные слова,\nОна ушла, стуча клюкою.\nНикто не понял колдовства.\nПрошли года своей чредою,-\nСбылось веленье тайных слов:\nНа свете встретил он печали,\nА счастье, радость и любовь\nОт знака темного бежали.","name": "Судьба"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2198, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Яшин","date_from": "1963","text": "Федору Абрамову\nВ край добра и чудес\nС прежним рвусь интересом.\nЯ из тех самых мест,\nГде семь верст до небес\nИ все лесом\nДа лесом;\nГде в затонах озер\nЛебединые крепи,\nТундры снежной простор -\nВроде южные степи;\nГде ветров ералаш\nДа суметы по пояс\nИ, как пригород наш,\nЗа Архангельском —\nПолюс.\nУ полярных широт\nБыт порою неласков,\nНе всегда мед течет\nПо усам\nДаже в сказках.\nГрех на море пенять —\nРыбы вдоволь,\nА все же\nЗолотую поймать\nНе случалось,\nНе можем.\nНе всегда на обед\nАпельсины\nИ дыни.\nНеразменных монет\nТоже нет и в помине.\nРукавицы в мороз\nПрикипают к ладоням.\nС храпом тянут свой воз\nИ олени\nи кони.\nСлава наша хрупка,\nВечны только мерзлоты...\nНо моим землякам\nЛюбы эти широты.\nНочи долги невмочь,\nНо зато мы уж летом\nНа всю зимнюю ночь\nЗапасаемся светом.","name": "Запасаемся светом","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2199, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1918","text": "Я только лист на дереве заглохшем.\nУныл и нем России сын.\nУж не нальется вешним соком\nДуша моя,— она, как дым\nРазвеянный. Ты, ветер, вей!\nУмру, не высказав любви своей.\nУж смерть пришла, но в смерть еще не верю.\nКак разгадать — где жизнь? и где конец?\nЯ мертв? иль снится мне\nВосток в огне, зацветший север?\nПослушно, Господи, Тебе биенье\nПодземных вод, людской крови.\nИное дерево листвой оденешь,\nИ каждый лист расскажет о любви.\nВедь смерть лишь легкий сон на веждах жизни.\nВ тебе воскресну, дальний брат.\nЧто я? что наши дни? что ты, отчизна?—\nНе отцветет Господень сад.","name": "Легкий сон","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2200, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1821","text": "Ты был ли, гордый Рим, земли самовластитель,\nТы был ли, о свободный Рим?\nК немым развалинам твоим\nПодходит с грустию их чуждый навеститель.\nЗа что утратил ты величье прежних дней?\nЗа что, державный Рим, тебя забыли боги?\nГрад пышный, где твои чертоги?\nГде сильные твои, о родина мужей?\nТебе ли изменил победы мощный гений?\nТы ль на распутий времен\nСтоишь в позорище племен,\nКак пышный саркофаг погибших поколений?\nКому еще грозишь с твоих семи холмов?\nСудьбы ли всех держав ты грозный возвеститель?\nИли, как призрак-обвинитель,\nПечальный предстоишь очам твоих сынов?","name": "Ты был ли, гордый Рим...","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2201, "fields": {"themes": [20],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1965","text": "Слышу дальний галоп:\nВ пыль дорог ударяют копытца...\nВремя! Плеч не сгибай и покою меня не учи.\nКавалерия мчится,\nКавалерия мчится,\nКавалерия мчится в ночи.\nСкачут черные кони,\nСкачут черные кони,\nПролетают заслоны огня.\nВсадник в бурке квадратной,\nВо втором эскадроне,\nДо чего же похож на меня!\nПерестань сочинять! Кавалерии нету,\nКонник в танковой ходит броне,\nА коней отписали кинокомитету,\nЧтоб снимать боевик о войне!\nКомандиры на пенсии или в могиле,\nЗапевалы погибли в бою.\nНет! Со мной они рядом, такие, как были,\nИ по-прежнему в конном строю.\nСамокрутка пыхнет, освещая усталые лица,\nИ опять, и опять\nКавалерия мчится,\nКавалерия мчится,\nНикогда не устанет скакать.\nПусть ракетами с ядерной боеголовкой\nБредит враг... Но в мучительном сне\nВидит всадника с шашкой,\nС трехлинейной винтовкой,\nКомиссара в холодном пенсне,\nРазъяренного пахаря в дымной папахе,\nСо звездою на лбу кузнеца.\nПеред ними в бессильном он мечется страхе,\nОщутив неизбежность конца.\nКак лозу порубав наши распри и споры,\nНа манежа - в леса и поля,\nНатянулись поводья, вонзаются шпоры,\nКрепко держат коня шенкеля,\nЧернокрылая бурка, гривастая птица,\nЛязг оружия, топот копыт.\nКавалерия мчится,\nКавалерия мчится,\nИли сердце так сильно стучит...","name": "Кавалерия мчится","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2202, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Олейников","date_from": "1934","text": "Приятен вид тетради клетчатой:\nВ ней нуль могучий помещен,\nА рядом нолик искалеченный\nСтоит, как маленький лимон.\nО вы, нули мои и нолики,\nЯ вас любил, я вас люблю!\nСкорей лечитесь, меланхолики,\nПрикосновением к нулю!\nНули - целебные кружочки,\nОни врачи и фельдшера,\nБез них больной кричит от почки,\nА с ними он кричит \"ура\".\nКогда умру, то не кладите,\nНе покупайте мне венок,\nА лучше нолик положите\nНа мой печальный бугорок.","name": "О нулях","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2203, "fields": {"themes": [7],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1832","text": "Графине Е. М. Завадовской\nНет-нет, не верьте мне: я пред собой лукавил,\nКогда я вас на спор безумно вызывал;\nВаш май, ваш Петербург порочил и бесславил\nИ в ваших небесах я солнце отрицал.\nВо лжи речей моих глаза уликой были:\nЯ вас обманывал — но мог ли обмануть?\nВзглянули б на меня, и первые не вы ли\nК тому, что мыслю я, легко нашли бы путь?\nЯ Петербург люблю, с его красою стройной,\nС блестящим поясом роскошных островов,\nС прозрачной ночью — дня соперницей беззнойной,\nИ с свежей зеленью младых его садов.\nЯ Петербург люблю, к его пристрастен лету:\nТак пышно светится оно в волнах Невы;\nНо более всего как не любить поэту\nПрекрасной родины, где царствуете вы?\nПрироды северной любуяся зерцалом,\nВ вас любит он ее величье, тишину,\nИ жизнь цветущую под хладным покрывалом,\nИ зиму яркую, и кроткую весну.\nРоскошен жаркий юг с своим сияньем знойным\nИ чудно-знойными глазами жен и дев —\nСим чутким зеркалом их думам беспокойным,\nВ котором так кипят любви восторг и гнев.\nОбворожительны их прелестей зазывы,\nИх нега, их тоска, их пламенный покой,\nИх бурных прихотей нежданные порывы,\nКак вспышки молнии из душной тьмы ночной.\nЛюбовь беснуется под воспаленным югом;\nНе ангелом она святит там жизни путь —\nОна горит в крови отравой и недугом\nИ уязвляет в кровь болезненную грудь.\nНо сердцу русскому есть красота иная,\nСын севера признал другой любви закон:\nЛюбовью чистою таинственно сгорая,\nКумир божественный лелеет свято он.\nКрасавиц северных он любит безмятежность,\nЧело их, чуждое язвительных страстей,\nИ свежесть их лица, и плеч их белоснежность,\nИ пламень голубой их девственных очей.\nОн любит этот взгляд, в котором нет обмана,\nУлыбку свежих уст, в которой лести нет,\nВеличье стройное их царственного стана\nИ чистой прелести ненарушимый цвет.\nОн любит их речей и ласк неторопливость\nИ в шуме светских игр приметные едва,\nНо сердцу внятные — чувствительности живость\nИ, чувством звучные, немногие слова.\nКрасавиц северных царица молодая!\nЧистейшей красоты высокий идеал!\nВам глаз и сердца дань, вам лиры песнь живая\nИ лепет трепетный застенчивых похвал!","name": "Разговор 7 апреля 1832 (Нет-нет, не верьте...)","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2204, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Капнист","date_from": "1810","text": "Зачем мы в старости встречаемся с заботой,\nНас в ней дручит зачем скорбей, болезней гнет?\nЗатем, чтоб с большею охотой\nМы оставляли свет!","name": "Зачем мы в старости встречаемся с заботой...","date_to": "1810"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2205, "fields": {"themes": [7],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1900","text": "П. П. Перцову\nВеликие мне были искушенья.\nЯ головы пред ними не склонил.\nНо есть соблазн... соблазн уединенья...\nЕго доныне я не победил.\nЗовет меня лампада в тесной келье,\nМногообразие последней тишины,\nБлаженного молчания веселье -\nИ нежное вниманье сатаны.\nОн служит: то светильник зажигает,\nТо рясу мне поправит на груди,\nТо спавшие мне четки подымает\nИ шепчет: \"С Нами будь, не уходи!\nУжель ты одиночества не любишь?\nУединение - великий храм.\nС людьми... их не спасешь, себя погубишь,\nА здесь, один, ты равен будешь Нам.\nТы будешь и не слышать, и не видеть,\nС тобою - только Мы, да тишина.\nВедь тот, кто любит, должен ненавидеть,\nА ненависть от Нас запрещена.\nДавно тебе моя любезна нежность...\nМы вместе, вместе... и всегда одни;\nКак сладостна спасенья безмятежность!\nКак радостны лампадные огни!\"\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . .\nО, мука! О, любовь! О, искушенья!\nЯ головы пред вами не склонил.\nНо есть соблазн,- соблазн уединенья,\nЕго никто еще не победил.","name": "Соблазн","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2206, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "Я встал однажды рано утром,\nСидел впросонках у окна;\nРека играла перламутром,\nБыла мне мельница видна,\nИ мне казалось, что колеса\nНапрасно мельнице даны,\nЧто ей, стоящей возле плеса,\nПриличней были бы штаны.\nВошел отшельник. Велегласно\nИ неожиданно он рек:\n«О ты, что в горести напрасно\nНа бога ропщешь, человек!»\nОн говорил, я прослезился,\nСтал утешать меня старик...\nМорозной пылью серебрился\nЕго бобровый воротник.","name": "Я встал однажды рано утром..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2207, "fields": {"themes": [8],"author": "Иван Крылов","date_from": "1814","text": "Когда в товарищах согласья нет,\nНа лад их дело не пойдет,\nИ выйдет из него не дело, только мука.\nОднажды Лебедь, Рак, да Щука\nВезти с поклажей воз взялись,\nИ вместе трое все в него впряглись;\nИз кожи лезут вон, а возу все нет ходу!\nПоклажа бы для них казалась и легка:\nДа Лебедь рвется в облака,\nРак пятится назад, а Щука тянет в воду.\nКто виноват из них, кто прав,- судить не нам;\nДа только воз и ныне там.","name": "Лебедь, Щука и Рак","date_to": "1814"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2208, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "А. Райкину\nБоги имеют хобби,\nбык подкатил к Европе.\nПару веков спустя\nголубь родил Христа.\nКто же сейчас в утробе?\nМолится Фишер Бобби.\nВертинские вяжут (обе).\nУ Джоконды улыбка портнишки,\nчтоб булавки во рту сжимать.\nЛюбитель гвоздик и флоксов\nв Майданеке сжег полглобуса.\nНищий любит сберкнижки\nколлекционировать!\nМиров — как песчинок в Гоби!\nКак ни крути умишком,\nмы видим лишь божьи хобби,\nнам Главного не познать.\nБоги имеют слабости.\nСлавный хочет бесславности.\nБесславный хлопочет: «Ой бы,\nмне бы такое хобби!»\nБоги желают кесарева,\nкесарю нужно богово.\nБунтарь в министерском кресле,\nмонашка зубрит Набокова.\nА вера в руках у бойкого.\nБоги имеют баки —\nвисят на башке пускай,\nкак ручка под верхним баком,\nводу чтобы спускать.\nНе дергайте их, однако.\nНо что-то ведь есть в основе?\nЗачем в золотом ознобе\nниспосланное с высот\nаистовое хобби\nженскую душу жмет?\nУ бога ответов много,\nно главный: «Идите к богу!»...\n...Боги имеют хобби —\nуставши миры вращать,\nс лейкой, в садовой робе\nфиалки выращивать!\nА фиалки имеют хобби\nвыращивать в людях грусть.\nМужчины стыдятся скорби,\nпоэтому отшучусь.\n«Зачем вас распяли, дядя?!» —\n«Чтоб в прятки водить, дитя.\nЛюблю сквозь ладонь подглядывать\nв дырочку от гвоздя».","name": "Фиалки"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2209, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1887","text": "Озеро светлое, озеро чистое,\nГладь, тишина и покой!\nСолнце горячее, солнце лучистое\nНад голубою волной!\nО, если б сердце тревожное, бурное\nТак же могло быть светло,\nКак это озеро в утро лазурное,\nТолько что солнце взошло!","name": "Озеро светлое, озеро чистое...","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2210, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1942","text": "Ну-ка дружным взмахом взрежем\nгладь раздольной ширины,\nГрянем эхом побережий,\nволжской волею пьяны:\n«Из-за острова на стрежень,\nна простор речной волны...»\nПовелось уж так издавна:\nВолга — русская река,\nИ от всех земель исправно\nпомощь ей издалека\nПолноводно, полноправно\nшлет и Кама и Ока.\nИздавна так повелося —\nв море Каспий на привал\nВниз от плеса и до плеса\nкатится широкий вал\nМимо хмурого утеса,\nгде грозой Степан вставал.\nИ на Волге и на Каме\nстолбовой поставлен знак.\nРазгулявшись беляками,\nбелогривых волн косяк\nОмывает белый камень,\nгде причаливал Ермак.\nВоля волжская манила\nнаш народ во все века,\nНалегала на кормило\nв бурю крепкая рука.\nСколько вольных душ вскормила\nты, великая река!\nИ недаром на причале\nв те горячие деньки\nК волжским пристаням сзывали\nпароходные гудки,\nЧтоб Царицын выручали\nкраснозвездные полки.\nБереги наш край советский,\nволю вольную крепи!\nОт Котельникова, Клетской\nлезут танки по степи.\nВсех их силой молодецкой\nв Волге-матушки топи!\nВолны плещутся тугие,\nсловно шепчет старина:\n«Были были не такие,\nбыли хуже времена.\nРазве может быть Россия\nкем-нибудь покорена!»","name": "Волжская","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2211, "fields": {"themes": [7],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1814","text": "Что есть любовь? Несвязный сон.\nСцепление очарований!\nИ ты в объятиях мечтаний\nТо издаешь унылый стон,\nТо дремлешь в сладком упоенье,\nКидаешь руки за мечтой\nИ оставляешь сновиденье\nС больной, тяжелой головой.","name": "Любовь","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2212, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Винокуров","date_from": "1965","text": "Присядет есть, кусочек половиня,\nПрикрикнет: \"Ешь!\" Я сдался. Произвол!\nОна гремит кастрюлями, богиня.\nЧитает книжку. Подметает пол.\nБредет босая, в мой пиджак одета.\nОна поет на кухне поутру.\nЛюбовь? Да нет! Откуда?! Вряд ли это!\nА просто так:\nуйдет - и я умру.","name": "Она","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2213, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1855","text": "От грустных дум очнувшись, очи\nЯ подымаю от земли:\nВ лазури темной к полуночи\nЛетят станицей журавли.\nОт криков их на небе дальнем\nКак будто благовест идет -\nПривет лесам патриархальным,\nПривет знакомым плесам вод!..\nЗдесь этих вод и лесу вволю,\nНа нивах сочное зерно...\nЧего ж еще? ведь им на долю\nЛюбить и мыслить не дано...","name": "Журавли","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2214, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1857","text": "Уноси мое сердце в звенящую даль,\nГде как месяц за рощей печаль;\nВ этих звуках на жаркие слезы твои\nКротко светит улыбка любви.\nО дитя! как легко средь незримых зыбей\nДоверяться мне песне твоей:\nВыше, выше плыву серебристым путем,\nБудто шаткая тень за крылом.\nВдалеке замирает твой голос, горя,\nСловно за морем ночью заря,-\nИ откуда-то вдруг, я понять не могу,\nГрянет звонкий прилив жемчугу.\nУноси ж мое сердце в звенящую даль,\nГде кротка, как улыбка, печаль,\nИ всё выше помчусь серебристым путем\nЯ, как шаткая тень за крылом.","name": "Певице","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2215, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1958","text": "Мы говорим, когда нам плохо,\nЧто, видно, такова эпоха,\nНо говорим словами теми,\nЧто нам продиктовало время.\nИ мы привязаны навеки\nК его взыскательной опеке,\nК тому, что есть большие планы,\nК тому, что есть большие раны,\nЧто изменяем мы природу,\nЧто умираем в непогоду\nИ что привыкли наши ноги\nК воздушной и земной тревоге,\nЧто мы считаем дни вприкидку,\nЧто сшиты на живую нитку,\nЧто никакая в мире нежить\nТой тонкой нитки не разрежет.\nВ удаче ль дело, в неудаче,\nНо мы не можем жить иначе,\nНе променяем — мы упрямы —\nНи этих лет, ни этой драмы,\nНе променяем нашей доли,\nНе променяем нашей роли,—\nИграй ты молча иль речисто,\nИграй героя иль статиста,\nНо ты ответишь перед всеми\nНе только за себя — за Время.","name": "Мы говорим, когда нам плохо...","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2216, "fields": {"themes": [],"author": "София Парнок","date_from": "1927","text": "Играй, Адель,\nНе знай печали.\nИ голос окликнул тебя среди ночи,\nи кто-то, как в детстве, качнул колыбель.\nЗакрылись глаза. Распахнулись очи.\nИграй, Адель! Играй, Адель!\nИграй, Адель! Не знай печали,\nиграй, Адель,- ты видишь сны,\nкакими грезила в начале\nсвоей младенческой весны.\nТы видишь, как луна по волнам\nмерцающий волочит шарф,\nты слышишь, как вздыхает полночь,\nкасаясь струн воздушных арф.\nИ небо - словно полный невод,\nгде блещет рыбья чешуя,\nи на жемчужных талях с неба\nк тебе спускается ладья...\nИ ты на корму, как лунатик, проходишь,\nи тихо ладьи накреняется край,\nи медленно взором пустынным обводишь\nво всю ширину развернувшийся рай...\nИграй, Адель! Играй, играй...","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2217, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1830","text": "Смеясь жестоко над собратом,\nПисаки русские толпой\nМеня зовут аристократом:\nСмотри, пожалуй, вздор какой!\nНе офицер я, не асессор,\nЯ по кресту не дворянин,\nНе академик, не профессор;\nЯ просто русский мещанин.\nПонятна мне времен превратность,\nНе прекословлю, право, ей:\nУ нас нова рожденьем знатность,\nИ чем новее, тем знатней.\nРодов дряхлеющих обломок\n(И, по несчастью, не один),\nБояр старинных я потомок;\nЯ, братцы, мелкий мещанин.\nНе торговал мой дед блинами,\nНе ваксил царских сапогов,\nНе пел с придворными дьячками,\nВ князья не прыгал из хохлов,\nИ не был беглым он солдатом\nАвстрийских пудренных дружин;\nТак мне ли быть аристократом?\nЯ, слава Богу, мещанин.\nМой предок Рача мышцей бранной\nСвятому Невскому служил;\nЕго потомство гнев венчанный,\nИван IV пощадил.\nВодились Пушкины с царями;\nИз них был славен не один,\nКогда тягался с поляками\nНижегородский мещанин.\nСмирив крамолу и коварство\nИ ярость бранных непогод,\nКогда Романовых на царство\nЗвал в грамоте своей народ,\nМы к оной руку приложили,\nНас жаловал страдальца сын.\nБывало, нами дорожили;\nБывало... но - я мещанин.\nУпрямства дух нам всем подгадил:\nВ родню свою неукротим,\nС Петром мой пращур не поладил\nИ был за то повешен им.\nЕго пример будь нам наукой:\nНе любит споров властелин.\nСчастлив князь Яков Долгорукий,\nУмен покорный мещанин.\nМой дед, когда мятеж поднялся\nСредь петергофского двора,\nКак Миних, верен оставался\nПаденью третьего Петра.\nПопали в честь тогда Орловы,\nА дед мой в крепость, в карантин.\nИ присмирел наш род суровый,\nИ я родился мещанин.\nПод гербовой моей печатью\nЯ кипу грамот схоронил\nИ не якшаюсь с новой знатью,\nИ крови спесь угомонил.\nЯ грамотей и стихотворец,\nЯ Пушкин просто, не Мусин,\nЯ не богач, не царедворец,\nЯ сам большой: я мещанин.\nPost scriptum\nРешил Фиглярин, сидя дома,\nЧто черный дед мой Ганнибал\nБыл куплен за бутылку рома\nИ в руки шкиперу попал.\nСей шкипер был тот шкипер славный,\nКем наша двигнулась земля,\nКто придал мощно бег державный\nРулю родного корабля.\nСей шкипер деду был доступен,\nИ сходно купленный арап\nВозрос усерден, неподкупен,\nЦарю наперсник, а не раб.\nИ был отец он Ганнибала,\nПред кем средь чесменских пучин\nГромада кораблей вспылала\nИ пал впервые Наварин.\nРешил Фиглярин вдохновенный:\nЯ во дворянстве мещанин.\nЧто ж он в семье своей почтенной?\nОн?... он в Мещанской дворянин.","name": "Моя родословная","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2218, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Николай Языков","date_from": "1822","text": "\"Где твоя родина, певец молодой?\nТам ли, где льется лазурная Рона;\nТам ли, где пели певцы Альбиона;\nТам ли, где бился Арминий-герой?\"-\n\"Не там, где сражался герой Туискона\nЗа честь и свободу отчизны драгой;\nНе там, где носился глас барда живой;\nНе там, где струится лазурная Рона\".\n\"Где твоя родина, певец молодой?\"-\n\"Где берег уставлен рядами курганов;\nГде бились славяне при песнях баянов;\nГде Волга, как море, волнами шумит...\nТам память героев, там край вдохновений,\nТам всё, что мне мило, чем сердце горит;\nТуда горделивый певец полетит,\nИ струны пробудят минувшего гений!\"\n\"Кого же прославит певец молодой?\"-\n\"Певца восхищают могучие деды;\nОн любит славянских героев победы,\nИх нравы простые, их жар боевой;\nОн любит долины, где бились народы,\nПылая к отчизне любовью святой;\nГде падали силы Орды Золотой;\nГде пелися песни войны и свободы\".\n\"Кого же прославит певец молодой?\"-\n\"От звука родного, с их бранною славой,\nКак звезды, блистая красой величавой,\nВосстанут герои из мрака теней:\nВы, страшные грекам, и ты, наш Арминий,\nМладый, но ужасный средь вражьих мечей,\nИ ты, сокрушитель татарских цепей,\nИ ты, победивший врагов и пустыни!\"\n\"Но кто ж молодого певца наградит?\"-\n\"Пылает он жаждой награды высокой,\nОн борется смело с судьбою жестокой,\nИ, гордый, всесильной судьбы не винит...\nТак бурей гонимый, средь мрака ночного,\nПловец по ревущим пучинам летит,\nНа грозное небо спокойно глядит\nИ взорами ищет светила родного!\"\n\"Но кто же младого певца наградит?\"-\n\"Потомок героев, как предки, свободный,\nПевец не унизит души благородной\nОт почестей света и пышных даров.\nОн славит отчизну - и в гордости смелой\nНе занят молвою, не терпит оков:\nОн ждет себе славы - за далью веков...\nИ взоры сверкают надеждой веселой!\"","name": "Моя родина","date_to": "1822"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2219, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1976","text": "Я вам расскажу про то, что будет,\nВам такие приоткрою дали!..\nПусть меня историки осудят\nЗа непонимание спирали.\nВозвратятся на свои на круги\nУраганы поздно или рано,\nИ, как сыромятные подпруги,\nЛьды затянут брюхо океана.\nСловно наговоры и наветы,\nЗемлю обволакивают вьюги.\nДуют, дуют северные ветры,\nПревращаясь в южные на юге.\nУпадут огромной силы токи\nСо стальной коломенской версты,\nИ высоковольтные потоки\nСтанут током низкой частоты.\nИ завьются бесом у антенны,\nИ, пройдя сквозь омы - на реле,\nДо того ослабнут постепенно,\nЧто лови их стрелкой на шкале!\nВ скрипе, стуке, скрежете и гуде\nСлышно, как клевещут и судачат.\nЕсли плачут северные люди,\nЗначит, скоро южные заплачут.\nИ тогда не орды чингисханов,\nИ не сабель звон, не конский топот,-\nМиллиарды выпитых стаканов\nЭту землю грешную затопят.","name": "Возвратятся на свои на круги...","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2220, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1830","text": "I\nВзгляни, как мой спокоен взор,\nХотя звезда судьбы моей\nПомеркнула с давнишних пор\nИ с нею думы светлых дней.\nСлеза, которая не раз\nРвалась блеснуть перед тобой,\nУж не придет, как этот час,\nНа смех подосланный судьбой.\nII\nСмеялась надо мною ты,\nИ я презреньем отвечал -\nС тех пор сердечной пустоты\nЯ уж ничем не заменял.\nНичто не сблизит больше нас,\nНичто мне не отдаст покой...\nХоть в сердце шепчет чудный глас:\nЯ не могу любить другой.\nIII\nЯ жертвовал другим страстям,\nНо если первые мечты\nСлужить не могут снова нам -\nТо чем же их заменишь ты?..\nЧем успокоишь жизнь мою,\nКогда уж обратила в прах\nМои надежды в сем краю,\nА может быть, и в небесах?..","name": "Стансы (Взгляни, как мой спокоен взор...)","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2221, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1857","text": "Когда очнусь душою праздной\nИ станет страшно за себя,-\nБегу я прочь с дороги грязной,\nИ негодуя, и скорбя...\nБолящим сердцем я тоскую\nИ узы спутанные рву;\nИ с неба музу мне родную\nВ молитве пламенной зову...\nКогда ж на зов она слетает,\nКак летний сумрак хороша,\nИ искаженная душа\nСвой первообраз в ней узнает,-\nКак больно, следуя за ней,\nВ ту область, где светлей и чище,\nПереносить свое кладбище\nПогибших звуков и теней!..","name": "Когда очнусь душою праздной...","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2222, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1980","text": "Михаилу - чьим\nдругом посчастливилось быть мне!\nКак зайдешь в бистро-столовку,\nПо пивку ударишь -\nВспоминай всегда про Вовку:\nГде, мол, друг-товарищ!\n<А> в лицо - трехстопным матом,\nМожешь - хоть до драки,-\nПро себя же помни: братом\nВовчик был Шемяке.\nБаба, как наседка, квохчет\n(Не было печали!),-\nВспоминай! Быть может, Вовчик -\n\"Поминай как звали!\"\nM.Chemiakin - всегда, везде Шемякин,-\nА посему французский не учи!..\nКак хороши, как свежи были маки,\nИз коих смерть схимичили врачи!\n............................\nМишка! Милый! Брат мой Мишка!\nРазрази нас гром!-\nПоживем еще, братишка,\nPo-gi-viom!","name": "Как зайдешь в бистро-столовку...","date_to": "1980"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2223, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1962","text": "Кто на кладбище ходит, как ходят в музеи,\nА меня любопытство не гложет — успею.\nЧто ж я нынче брожу, как по каменной книге,\nМежду плитами Братского кладбища в Риге?\nБелых стен и цементных могил панорама.\nМатерь-Латвия встала, одетая в мрамор.\nПеред нею рядами могильные плиты,\nА под этими плитами — те, кто убиты.—\nПод знаменами разными, в разные годы,\nНо всегда — за нее, и всегда — за свободу.\nИ лежит под плитой русской службы полковник,\nЧто в шестнадцатом пал без терзаний духовных.\nЗдесь, под Ригой, где пляжи, где крыши косые,\nДо сих пор он уверен, что это — Россия.\nА вокруг все другое — покой и Европа,\nПринимает парад генерал лимитрофа.\nА пред ним на безмолвном и вечном параде\nСпят солдаты, отчизны погибшие ради.\nНезависимость — вот основная забота.\nДень свободы — свободы от нашего взлета,\nОт сиротского лиха, от горькой стихии,\nОт латышских стрелков, чьи могилы в России,\nЧто погибли вот так же, за ту же свободу,\nОт различных врагов и в различные годы.\nАх, глубинные токи, линейные меры,\nНевозвратные сроки и жесткие веры!\nЗдесь лежат, представляя различные страны,\nРядом — павший за немцев и два партизана.\nЧтим вторых. Кто-то первого чтит, как героя.\nЧтит за то, что он встал на защиту покоя.\nЧтит за то, что он мстил,— слепо мстил и сурово\nВ сорок первом за акции сорокового.\nВсе он — спутал. Но время все спутало тоже.\nБыли разные правды, как плиты, похожи.\nНе такие, как он, не смогли разобраться.\nОн погиб. Он уместен на кладбище Братском.\nТут не смерть. Только жизнь, хоть и кладбище это...\nСтолько лет длится спор и конца ему нету,\nВозражают отчаянно павшие павшим\nПо вопросам, давно остроту потерявшим.\nК возражениям добавить спешат возраженья.\nНе умеют, как мы, обойтись без решенья.\nТишина. Спят в рядах разных армий солдаты,\nСпорят плиты — где выбиты званья и даты.\nСпорят мнение с мнением в каменной книге.\nСгусток времени — Братское кладбище в Риге.\nВек двадцатый. Всех правд острия ножевые.\nТочки зренья, как точки в бою огневые.","name": "Братское кладбище в Риге","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2224, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1758","text": "Под камнем сим лежит богатства собиратель,\nКоторый одному богатству был приятель,\nОн редко вспоминал, что жизнь его кратка,\nИ часто вспоминал, что жизнь его сладка.\nОсталось на земли его богатство цело,\nИ съедено в земли его червями тело;\nИм нужды нет, каков был прежде он богат.\nИ тако ничего не снес с собой во ад.","name": "Эпитафия (Под камнем сим лежит богатства собиратель...)","date_to": "1758"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2225, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "С персидского, из ибн-Фета\nОсень. Скучно. Ветер воет.\nМелкий дождь по окнам льет.\nУм тоскует; сердце ноет;\nИ душа чего-то ждет.\nИ в бездейственном покое\nНечем скуку мне отвесть...\nЯ не знаю: что такое?\nХоть бы книжку мне прочесть!\nСм. Фет.","name": "Осень"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2226, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1845","text": "(А.И.О.)\nЯ верю, мы равны... Неутолимой жаждой\nСтрадаешь ты, как я, о гордый ангел мой!\nИ ропот на небо мятежный - помысл каждый,\nМолитва каждая души твоей больной.\nЗачем же, полные страданья и неверья\nВ кумиры падшие, в разбитые мечты,\nЛичину глупую пустого лицемерия\nОдин перед другим не сбросим я и ты?\nК чему служение преданиям попранным\nИ робость перед тем, что нам смешно давно,\nКогда в грядущем мы живем обетованно,\nКогда прошедшее отвергли мы давно?\nХотела б тщетно ты мольбою и слезами\nДуше смирение и веру возвратить...\nМолитва не дружна с безумными мечтами,\nСтраданьем гордости смиренья не купить...\nИ если б даже ты нашла покой обмана,\nТо верь, твоя душа, о гордый ангел мой,\nОтринет вновь его... И поздно или рано -\nНо мы пойдем опять страдать рука с рукой.","name": "К Лелии","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2227, "fields": {"themes": [],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1945","text": "Уснул, мое сокровище,\nне встанет ото сна.\nНе выветрилась кровь еще,\nземля еще красна.\nИ новая трава еще\nнад ним не проросла.\nИ рядом спят товарищи,\nне встанут ото сна.\nИ птицы поднебесные,\nкогда на юг летят,\nмогилы эти тесные\nв полете разглядят.\nИ земляки солдатские,\nкогда в поля пойдут,\nмогилы эти братские\nне вспашут, обойдут.\nВетрами чисто метены,\nбез памятных камней,\nхранит земля отметины\nпогибших сыновей.\nИ если чудо сбудется\nв далекие года,\nвойна людьми забудется,\nземлею - никогда!","name": "Братские могилы","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2228, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1935","text": "В духане, меж блюд и хохочущих морд,\nНа черной клеенке, на скатерти мокрой\nХудожник белилами, суриком, охрой\nНаметил огромный, как жизнь, натюрморт.\nДуханщик ему кахетинским платил\nЗа яркую вывеску. Старое сердце\nСтучало от счастья, когда для кутил\nПисал он пожар помидоров и перца.\nВерблюды и кони, медведи и львы\nСмотрели в глаза ему дико и кротко.\nКозел улыбался в седую бородку\nИ прыгал на коврик зеленой травы.\nЦыплята, как пули, нацелившись в мир,\nСияли прообразом райского детства.\nОт жизни художнику некуда деться!\nОн прямо из рук эту прорву кормил.\nВ больших шароварах серьезный кинто,\nДитя в гофрированном платьице, девы\nЛилейные и полногрудые! Где вы?\nКто дал вам бессмертие, выдумал кто?\nРасселины, выставившись напоказ,\nСверкали бесстрашием рысей и кошек.\nКак бешено залит луной, как роскошен,\nКак жутко раскрашен старинный Кавказ!\nИ пенились винные роги. Вода\nПлескалась в больших тонкогорлых кувшинах.\nРассвет наступил в голосах петушиных,\nВо здравие утра сказал тамада.","name": "Нико Пиросманишвили","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2229, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1882","text": "Отчего со всеми я любезна,\nТолько с ним нас разделяет бездна?\nОтчего с ним, хоть его бегу я,\nНе встречаться всюду не могу я?\nОтчего, когда его увижу,\nСловно весь я свет возненавижу?\nОтчего, как с ним должна остаться,\nТак и рвусь над ним же издеваться?\nОтчего — кто разрешит задачу?—\nДо зари потом всю ночь проплачу?","name": "Отчего со всеми я любезна...","date_to": "1882"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2230, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1953","text": "С порога смотрит человек,\nНе узнавая дома.\nЕе отъезд был как побег.\nВезде следы разгрома.\nПовсюду в комнатах хаос.\nОн меры разоренья\nНе замечает из-за слез\nИ приступа мигрени.\nВ ушах с утра какой-то шум.\nОн в памяти иль грезит?\nИ почему ему на ум\nВсе мысль о море лезет?\nКогда сквозь иней на окне\nНе видно света божья,\nБезвыходность тоски вдвойне\nС пустыней моря схожа.\nОна была так дорога\nЕму чертой любою,\nКак моря близки берега\nВсей линией прибоя.\nКак затопляет камыши\nВолненье после шторма,\nУшли на дно его души\nЕе черты и формы.\nВ года мытарств, во времена\nНемыслимого быта\nОна волной судьбы со дна\nБыла к нему прибита.\nСреди препятствий без числа,\nОпасности минуя,\nВолна несла ее, несла\nИ пригнала вплотную.\nИ вот теперь ее отъезд,\nНасильственный, быть может!\nРазлука их обоих съест,\nТоска с костями сгложет.\nИ человек глядит кругом:\nОна в момент ухода\nВсе выворотила вверх дном\nИз ящиков комода.\nОн бродит и до темноты\nУкладывает в ящик\nРаскиданные лоскуты\nИ выкройки образчик.\nИ, наколовшись об шитье\nС невынутой иголкой,\nВнезапно видит всю ее\nИ плачет втихомолку.","name": "Разлука","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2231, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1911","text": "Руки голы выше локтя,\nА глаза синей, чем лёд.\nЕдкий, душный запах дегтя,\nКак загар, тебе идёт.\nИ всегда, всегда распахнут\nВорот куртки голубой,\nИ рыбачки только ахнут,\nЗакрасневшись пред тобой.\nДаже девочка, что ходит\nВ город продавать камсу,\nКак потерянная бродит\nВечерами на мысу.\nЩеки бедны, руки слабы,\nИстомленный взор глубок,\nНоги ей щекочут крабы,\nВыползая на песок.\nНо она уже не ловит\nИх протянутой рукой.\nВсе сильней биенье крови\nВ теле, раненном тоской.","name": "Рыбак","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2232, "fields": {"themes": [],"author": "Черубина де Габриак","date_from": "1909","text": "Горький и дикий запах земли:\nТемной гвоздикой поля поросли!\nВ травы одежду скинув с плеча,\nВ поле вечернем горю, как свеча.\nВдаль убегая, влажны следы,\nНежно нагая, цвету у воды.\nБелым кораллом в зарослях лоз,\nАлая в алом, от алых волос.","name": "Горький и дикий запах земли...","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2233, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","text": "Мой дух не изнемог во мгле противоречий,\nНе обессилел ум в сцепленьях роковых.\nЯ все мечты люблю, мне дороги все речи,\nИ всем богам я посвящаю стих.\nЯ возносил мольбы Астарте и Гекате,\nКак жрец, стотельчих жертв сам проливал я кровь,\nИ после подходил к подножиям распятий\nИ славил сильную, как смерть, любовь.\nЯ посещал сады Ликеев, Академий,\nНа воске отмечал реченья мудрецов;\nКак верный ученик, я был ласкаем всеми,\nНо сам любил лишь сочетанья слов.\nНа острове Мечты, где статуи, где песни,\nЯ исследил пути в огнях и без огней,\nТо поклонялся тем, чт\nярче, чт\nтелесней,\nТо трепетал в предчувствии теней.\nИ странно полюбил я мглу противоречий,\nИ жадно стал искать сплетений роковых.\nМне сладки все мечты, мне дороги все речи,\nИ всем богам я посвящаю стих...","name": "Я"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2234, "fields": {"themes": [8],"author": "Агния Барто","text": "Нет синиц: не прилетели!\nГде же две синицы?\nВ нашей книжке опустели\nПестрые страницы.\nЧто же с птицами случилось?\nГде они, скажи на милость?!\nПоглядите, возле вас\nВ садике, на скверике\nСкачут, может быть, сейчас\nДве пичужки сереньких?\nИли в дом влетели птицы\nПрямо с книжного листа?\nЛюбопытные синицы\nЛюбят новые места.\nПросим вас: бегите вслед\nЗа каждою синицею.\nНет синиц!\nВсе нет и нет!\nХоть звони в милицию.","name": "Нет синиц: не прилетели!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2235, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1811","text": "Не странен ли судеб устав!\nПевцы Петра — несчастья жертвы:\nНаш Пиндар кончил жизнь, поэмы не скончав,\nДругие живы все, но их поэмы мертвы!","name": "На поэмы Петру Великому","date_to": "1811"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2236, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","text": "Я вздрагиваю от холода,-\nМне хочется онеметь!\nА в небе танцует золото,\nПриказывает мне петь.\nТомись, музыкант встревоженный,\nЛюби, вспоминай и плачь,\nИ, с тусклой планеты брошенный,\nПодхватывай легкий мяч!\nТак вот она, настоящая\nС таинственным миром связь!\nКакая тоска щемящая,\nКакая беда стряслась!\nЧто, если, вздрогнув неправильно,\nМерцающая всегда,\nСвоей булавкой заржавленной\nДостанет меня звезда?","name": "Я вздрагиваю от холода..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2237, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Коган","date_from": "1934","text": "В этих строках все: и что мечталось\nИ что плакалось и снилось мне,\nГолубая майская усталость,\nЛасковые песни о весне,\nДым, тоска, мечта и голубая\nДаль, зовущая в далекий путь,\nДевочка (до боли дорогая,\nДо того, что хочется вздохнуть).\nШелест тополей. Глухие ночи,\nПыль, и хрусткий снег, и свет\nФонарей. И розовый и очень,\nОчень теплый и большой рассвет.\nИней, павшие на землю тени,\nСиний снег (какой особый хруст!)...\nЯ гляжу на сложное сплетенье\nДней моих, и снов моих, и чувств.\nИ стою, взволнован и задумчив,\nИ гляжу взволнованно назад.\nНадо мною пролетают тучи,\nЗвезды темно-синие висят.\nМесяц из-за тучи рожу высунул...\nИ я думаю, взволнован и устал,\nОй, как мало, в сущности, написано,\nОй, как много,- в сущности, писал!","name": "В этих строках все: и что мечталось...","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2238, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1768","text": "О люты человеки!\nПреобратили вы златые веки\nВ железны времена\nИ жизни легкости в несносны бремена.\nСокроюся в лесах я темных\nИли во пропастях подземных.\nУйду от вас и убегу,\nЯ светской наглости терпети не могу,\nОт вас и день и ночь я мучуся и рвуся,\nСо львами, с тиграми способней уживуся.\nНа свете сем живу я, истину храня:\nНе трогаю других, не трогай и меня;\nНе прикасайся мне, коль я не прикасаюсь,\nХотя и никого не ужасаюсь.\nЯ всякую себе могу обиду снесть,\nНо оной не снесу, котору терпит честь.\nЯ ею совести грызения спасаюсь,\nА ежели она кем тронута когда,\nНе устрашусь тогда\nЯ всей природы,\nИду\nНа всякую беду:\nПускай меня потопят воды,\nИль остры стрелы грудь мою насквозь пронзят;\nПусть молния заблещет,\nИ изо мрачных туч мя громы поразят,\nМой дух не вострепещет,\nИ буду я на смерть без огорченья зреть,\nВоспомня то, что мне за истину умреть.\nВеликий боже! ты души моей свидетель,\nКолико чтит она святую добродетель,\nНе гневайся, что мне противен человек,\nКоторого течет во беззаконьи век.\nМы пленны слабостьми, пороки нам природны,\nНо от бесстыдных дел и смертные свободны,\nИ, ежели хотим,\nБесстыдно жить себе удобно запретим.","name": "О люблении добродетели","date_to": "1768"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2239, "fields": {"themes": [7],"author": "Мирра Лохвицкая","date_from": "1898","text": "Я не знаю, зачем упрекают меня,\nЧто в созданьях моих слишком много огня,\nЧто стремлюсь я навстречу живому лучу\nИ наветам унынья внимать не хочу.\nЧто блещу я царицей в нарядных стихах,\nС диадемой на пышных моих волосах,\nЧто из рифм я себе ожерелье плету,\nЧто пою я любовь, что пою красоту.\nНо бессмертья я смертью своей не куплю,\nИ для песен я звонкие песни люблю.\nИ безумью ничтожных мечтаний моих\nНе изменит мой жгучий, мой женственный стих.","name": "Я не знаю, зачем упрекают меня...","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2240, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1877","text": "Полевые цветы на зеленом лугу...\nБезучастно на них я глядеть не могу.\nУмилителен вид этой нежной красы\nВ блеске знойного дня иль сквозь слезы росы;\nБез причуд, без нужды, чтоб чья-либо рука\nОхраняла ее, как красу цветника;\nЭтой щедрой красы, что, не зная оград,\nВсех приветом дарит, всем струит аромат;\nЭтой скромной красы, без ревнивых забот:\nПолюбуется ль кто или мимо пройдет?..\nЕй любуюся я и, мой друг, узнаю\nДушу щедрую в ней и простую твою.\nВидеть я не могу полевые цветы,\nЧтоб не вспомнить тебя, не сказать: это ты!\nТебя нет на земле; миновали те дни,\nКогда, жизни полна, ты цвела, как они...\nЯ увижу опять с ними сходство твое,\nКогда срежет в лугу их косы лезвие...","name": "Полевые цветы","date_to": "1877"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2241, "fields": {"themes": [],"author": "Рюрик Ивнев","date_from": "1979","text": "А. Федоренко\nИ все-таки сквозь дым фантасмагорий\nИ сквозь туман космической земли\nЧитаю я в твоем холодном взоре\nТо, что прочесть другие не смогли.\nИ позабыв о всех своих тревогах\nИ о друзьях, деливших хлеб со мной,—\nИду к тебе не каменной дорогой,\nА как лунатик, движимый луной.\nПусть небеса рассудят наши чувства\nИ нам пошлют затишье или гром.\nМне без тебя томительно и грустно,\nНо тяжело с тобою быть вдвоем.","name": "Без тебя","date_to": "1979"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2242, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рерих","date_from": "1919","text": "Плакать хотел ты и не знал,\nможно ли? Ты плакать боялся,\nибо много людей на тебя\nсмотрело. Можно ли плакать\nна людях? Но источник слез\nтвоих был прекрасен. Тебе\nхотелось плакать над безвинно\nпогибшими. Тебе хотелось лить\nслезы над молодыми борцами\nза благо. Над всеми, кто отдал\nвсе свои радости за чужую\nпобеду, за чужое горе. Тебе\nхочется плакать о них.\nКак быть, чтобы люди\nне увидали слезы твои?\nПодойди ко мне близко.\nЯ укрою тебя моею одеждой.\nИ ты можешь плакать,\nа я буду улыбаться, и все\nпоймут, что ты шутил и\nсмеялся. Может быть, ты\nшептал мне слова веселья.\nСмеяться ведь можно\nпри всех.","name": "При всех","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2243, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1915","text": "По морям, играя, носится\nс миноносцем миноносица.\nЛьнет, как будто к меду осочка,\nк миноносцу миноносочка.\nИ конца б не довелось ему,\nблагодушью миноносьему.\nВдруг прожектор, вздев на нос очки,\nвпился в спину миноносочки.\nКак взревет медноголосина:\n\"Р-р-р-астакая миноносина!\"\nПрямо ль, влево ль, вправо ль бросится,\nа сбежала миноносица.\nНо ударить удалось ему\nпо ребру по миноносьему.\nПлач и вой морями носится:\nовдовела миноносица.\nИ чего это несносен нам\nмир в семействе миноносином?","name": "Военно-морская любовь","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2244, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1924","text": "Ребенок мой осень, ты плачешь?\nТо пляшет мой ткацкий станок.\nЯ тку твое серое платье,\nИ город свернулся у ног.\nРебенок седой и горбатый,\nТвоя мне мерещится мощь –\nПо крышам и стеклам Арбата\nС налета ударивший дождь.\nМой ранний, мой слабый ребенок,\nТвой плач вырастает впотьмах.\nНо сколько их, непогребенных\nДетей моих, в сонных домах!\nТеперь мне осталось одно лишь\nСедое, как дождь, ремесло.\nНо ты ведь не враг. Ты позволишь,\nЧтоб это мученье росло,\nЧтоб наше прощанье окрепло,\nКренясь на великом ветру,\nПока я соленого пепла\nИ пены со рта не сотру.","name": "Ребенок мой осень","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2245, "fields": {"themes": [20],"author": "Бертольт Брехт","date_from": "1940","text": "I\nМы теперь беженцы\nВ Финляндии.\nМоя маленькая дочь\nВечерами сидит дома и ругается,\nЧто никто из детей с ней не играет. Она немка,\nРазбойничье отродье.\nКогда я повышаю голос в споре,\nМеня призывают к порядку. Здесь не любят,\nКогда повышает голос\nРазбойничье отродье.\nКогда я напоминаю своей маленькой дочке,\nЧто немцы народ разбойников,\nМы оба радуемся, что их не любят,\nИ оба хохочем.\nII\nМне противно смотреть,\nКак выбрасывают хлеб,\nПотому что я родом из крестьян.\nМожно понять,\nКак я ненавижу войну!\nIII\nНаша финская приятельница\nРассказала нам за бутылкой вина,\nКак война опустошила ее вишневый сад.\nОттуда, она сказала, вино, которое мы пьем.\nМы опорожнили наши стаканы\nВ память о расстрелянном вишневом саде\nИ в честь разума.\nIV\nЭто год, о котором будут говорить.\nЭто год, о котором будут молчать.\nСтарики видят смерть юнцов.\nГлупцы видят смерть мудрецов.\nЗемля уже не родит, а жрет.\nНебо источает не дождь, а железо.\nПеревод Б.Слуцкого","name": "Финляндия 1940","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2246, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Нарбут","text": "Налег и землю давит Зной,\nИ так победно, так могуче,\nЧто там, вверху, над крутизной\nЗастыли мраморные тучи.\nИ не идут, оцепенев,\nИ словно ждут в выси кого-то...\nВ лесу качает птиц напев\nЗеленоокая Дремота.\nОса забилась под траву.\nКукушки зовы все ленивей.\nИ где-то там — в лесу? на ниве?\nЗвенит протяжное: ау...","name": "Владимир Нарбут — «Налег и землю давит Зной...»"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2247, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1808","text": "А. А. Воейковой\nРаз в крещенский вечерок\nДевушки гадали:\nЗа ворота башмачок,\nСняв с ноги, бросали;\nСнег пололи; под окном\nСлушали; кормили\nСчетным курицу зерном;\nЯрый воск топили;\nВ чашу с чистою водой\nКлали перстень золотой,\nСерьги изумрудны;\nРасстилали белый плат\nИ над чашей пели в лад\nПесенки подблюдны.\nТускло светится луна\nВ сумраке тумана -\nМолчалива и грустна\nМилая Светлана.\n«Что, подруженька, с тобой?\nВымолви словечко;\nСлушай песни круговой;\nВынь себе колечко.\nПой, красавица: «Кузнец,\nСкуй мне злат и нов венец,\nСкуй кольцо златое;\nМне венчаться тем венцом,\nОбручаться тем кольцом\nПри святом налое».\n«Как могу, подружки, петь?\nМилый друг далёко;\nМне судьбина умереть\nВ грусти одинокой.\nГод промчался - вести нет;\nОн ко мне не пишет;\nАх! а им лишь красен свет,\nИм лишь сердце дышит...\nИль не вспомнишь обо мне?\nГде, в какой ты стороне?\nГде твоя обитель?\nЯ молюсь и слезы лью!\nУтоли печаль мою,\nАнгел-утешитель».\nВот в светлице стол накрыт\nБелой пеленою;\nИ на том столе стоит\nЗеркало с свечою;\nДва прибора на столе.\n«Загадай, Светлана;\nВ чистом зеркала стекле\nВ полночь, без обмана\nТы узнаешь жребий свой:\nСтукнет в двери милый твой\nЛегкою рукою;\nУпадет с дверей запор;\nСядет он за свой прибор\nУжинать с тобою».\nВот красавица одна;\nК зеркалу садится;\nС тайной робостью она\nВ зеркало глядится;\nТемно в зеркале; кругом\nМертвое молчанье;\nСвечка трепетным огнем\nЧуть лиет сиянье...\nРобость в ней волнует грудь,\nСтрашно ей назад взглянуть,\nСтрах туманит очи...\nС треском пыхнул огонек,\nКрикнул жалобно сверчок,\nВестник полуночи.\nПодпершися локотком,\nЧуть Светлана дышит...\nВот... легохонько замком\nКто-то стукнул, слышит;\nРобко в зеркало глядит:\nЗа ее плечами\nКто-то, чудилось, блестит\nЯркими глазами...\nЗанялся от страха дух...\nВдруг в ее влетает слух\nТихий, легкий шепот:\n«Я с тобой, моя краса;\nУкротились небеса;\nТвой услышан ропот!»\nОглянулась... милый к ней\nПростирает руки.\n«Радость, свет моих очей,\nНет для нас разлуки.\nЕдем! Поп уж в церкви ждет\nС дьяконом, дьячками;\nХор венчальну песнь поет;\nХрам блестит свечами».\nБыл в ответ умильный взор;\nИдут на широкий двор,\nВ ворота тесовы;\nУ ворот их санки ждут;\nС нетерпенья кони рвут\nПовода шелковы.\nСели... кони с места враз;\nПышут дым ноздрями;\nОт копыт их поднялась\nВьюга над санями.\nСкачут... пусто все вокруг;\nСтепь в очах Светланы;\nНа луне туманный круг;\nЧуть блестят поляны.\nСердце вещее дрожит;\nРобко дева говорит:\n«Что ты смолкнул, милый?»\nНи полслова ей в ответ:\nОн глядит на лунный свет,\nБледен и унылый.\nКони мчатся по буграм;\nТопчут снег глубокий...\nВот в сторонке божий храм\nВиден одинокий;\nДвери вихорь отворил;\nТьма людей во храме;\nЯркий свет паникадил\nТускнет в фимиаме;\nНа средине черный гроб;\nИ гласит протяжно поп:\n«Буди взят могилой!»\nПуще девица дрожит;\nКони мимо; друг молчит,\nБледен и унылой.\nВдруг метелица кругом;\nСнег валит клоками;\nЧерный вран, свистя крылом,\nВьется над санями;\nВорон каркает: печаль!\nКони торопливы\nЧутко смотрят в темну даль,\nПодымая гривы;\nБрезжит в поле огонек;\nВиден мирный уголок,\nХижинка под снегом.\nКони борзые быстрей,\nСнег взрывая, прямо к ней\nМчатся дружным бегом.\nВот примчалися... и вмиг\nИз очей пропали:\nКони, сани и жених\nБудто не бывали.\nОдинокая, впотьмах,\nБрошена от друга,\nВ страшных девица местах;\nВкруг метель и вьюга.\nВозвратиться - следу нет...\nВиден ей в избушке свет:\nВот перекрестилась;\nВ дверь с молитвою стучит...\nДверь шатнулася... скрыпит...\nТихо растворилась.\nЧто ж?.. В избушке гроб; накрыт\nБелою запоной;\nСпасов лик в ногах стоит;\nСвечка пред иконой...\nАх! Светлана, что с тобой?\nВ чью зашла обитель?\nСтрашен хижины пустой\nБезответный житель.\nВходит с трепетом, в слезах;\nПред иконой пала в прах,\nСпасу помолилась;\nИ, с крестом своим в руке,\nПод святыми в уголке\nРобко притаилась.\nВсе утихло... вьюги нет...\nСлабо свечка тлится,\nТо прольет дрожащий свет,\nТо опять затмится...\nВсе в глубоком, мертвом сне,\nСтрашное молчанье...\nЧу, Светлана!.. в тишине\nЛегкое журчанье...\nВот глядит: к ней в уголок\nБелоснежный голубок\nС светлыми глазами,\nТихо вея, прилетел,\nК ней на перси тихо сел,\nОбнял их крылами.\nСмолкло все опять кругом...\nВот Светлане мнится,\nЧто под белым полотном\nМертвый шевелится...\nСорвался покров; мертвец\n(Лик мрачнее ночи)\nВиден весь - на лбу венец,\nЗатворены очи.\nВдруг... в устах сомкнутых стон;\nСилится раздвинуть он\nРуки охладелы...\nЧто же девица?.. Дрожит...\nГибель близко... но не спит\nГолубочек белый.\nВстрепенулся, развернул\nЛегкие он крилы;\nК мертвецу на грудь вспорхнул...\nВсей лишенный силы,\nПростонав, заскрежетал\nСтрашно он зубами\nИ на деву засверкал\nГрозными очами...\nСнова бледность на устах;\nВ закатившихся глазах\nСмерть изобразилась...\nГлядь, Светлана... о творец!\nМилый друг ее - мертвец!\nАх!.. и пробудилась.\nГде ж?.. У зеркала, одна\nПосреди светлицы;\nВ тонкий занавес окна\nСветит луч денницы;\nШумным бьет крылом петух,\nДень встречая пеньем;\nВсе блестит... Светланин дух\nСмутен сновиденьем.\n«Ах! ужасный, грозный сон!\nНе добро вещает он -\nГорькую судьбину;\nТайный мрак грядущих дней,\nЧто сулишь душе моей,\nРадость иль кручину?»\nСела (тяжко ноет грудь)\nПод окном Светлана;\nИз окна широкий путь\nВиден сквозь тумана;\nСнег на солнышке блестит,\nПар алеет тонкий...\nЧу!.. в дали пустой гремит\nКолокольчик звонкий;\nНа дороге снежный прах;\nМчат, как будто на крылах,\nСанки, кони рьяны;\nБлиже; вот уж у ворот;\nСтатный гость к крыльцу вдет.\nКто?.. Жених Светланы.\nЧто же твой, Светлана, сон,\nПрорицатель муки?\nДруг с тобой; все тот же он\nВ опыте разлуки;\nТа ж любовь в его очах,\nТе ж приятны взоры;\nТе ж на сладостных устах\nМилы разговоры.\nОтворяйся ж, божий храм;\nВы летите к небесам,\nВерные обеты;\nСоберитесь, стар и млад;\nСдвинув звонки чаши, в лад\nПойте: многи леты!\nУлыбнись, моя краса,\nНа мою балладу;\nВ ней большие чудеса,\nОчень мало складу.\nВзором счастливый твоим,\nНе хочу и славы;\nСлава - нас учили - дым;\nСвет - судья лукавый.\nВот баллады толк моей:\n«Лучшей друг нам в жизни сей\nВера в провиденье.\nБлаг зиждителя закон:\nЗдесь несчастье - лживый сон;\nСчастье - пробужденье».\nО! не знай сих страшных снов\nТы, моя Светлана...\nБудь, создатель, ей покров!\nНи печали рана,\nНи минутной грусти тень\nК ней да не коснется;\nВ ней душа - как ясный день;\nАх! да пронесется\nМимо - Бедствия рука;\nКак приятный ручейка\nБлеск на лоне луга,\nБудь вся жизнь ее светла,\nБудь веселость, как была,\nДней ее подруга.","name": "Светлана","date_to": "1812"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2248, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","date_from": "1992","text": "Перед неграмотным блеск знаний обнаружить —\nВот грех! Божиться грех. Но грех божбу и слушать.\nГрех клясться клятвою! (Особенно тогда,\nКогда заранее решил её нарушить!)","name": "Что есть грех","date_to": "1992"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2249, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1915","text": "Когда наскучат ей лукавые новеллы\nИ надоест лежать в плетеных гамаках,\nОна приходит в порт смотреть, как каравеллы\nПлывут из смутных стран на зыбких парусах.\nШуршит широкий плащ из золотистой ткани;\nЕдва хрустит песок под красным каблучком,\nИ маленький индус в лазоревом тюрбане\nНесет тяжелый шлейф, расшитый серебром.\nОна одна идет к заброшенному молу,\nГде плещут паруса алжирских бригантин,\nКогда в закатный час танцуют фарандолу,\nИ флейта дребезжит, и стонет тамбурин.\nОт палуб кораблей так смутно тянет дегтем,\nТак тихо шелестят расшитые шелка.\nНо ей смешней всего слегка коснуться локтем\nЗакинувшего сеть мулата-рыбака...\nА дома ждут ее хрустальные беседки,\nАмур из мрамора, глядящийся в фонтан,\nИ красный попугай, висящий в медной клетке,\nИ стая маленьких безхвостых обезьян.\nИ звонко дребезжат зеленые цикады\nВ прозрачных венчиках фарфоровых цветов,\nИ никнут дальних гор жемчужные громады\nВ беретах голубых пушистых облаков,\nКогда ж проснется ночь над мраморным балконом\nИ крикнет козодой, крылами трепеща,\nОна одна идет к заброшенным колоннам,\nОкутанным дождем зеленого плюща...\nВ аллее голубой, где в серебре тумана\nПрозрачен чайных роз тягучий аромат,\nСклонившись, ждет ее у синего фонтана\nС виолой под плащом смеющийся мулат.\nОн будет целовать пугливую креолку,\nКогда поют цветы и плачет тишина...\nА в облаках, скользя по голубому шелку\nКраями острыми едва шуршит луна.","name": "Креолка","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2250, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1859","text": "Он весел, он поет, и песня так вольна,\nТак брызжет звуками, как вешняя волна,\nИ все в ней радостью восторженною дышит,\nИ всякий верит ей, кто песню сердцем слышит;\nНо только женщина и будущая мать\nДушою чудною способна угадать,\nВ священные часы своей великой муки,\nКак тяжки иногда певцу веселья звуки.","name": "Он весел, он поет, и песня так вольна...","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2251, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1830","text": "Внимай, мой друг, как здесь прелестно\nЖурчит серебряный ручей,\nКак свищет соловей чудесно.\nА ты - один в тоске своей.\nСмотри: какой красой в пустыне\nЦветы пестреются, цветут,\nЛьют ароматы по долине\nИ влагу рос прохладных пьют.\nВдали там тихо и приятно\nРаскинулась березы тень,\nИ светит небосклон отрадно,\nИ тихо всходит божий день.\nТам вешний резвый ветерок\nИграет, плещется с водами,\nПриветно шепчется с листами\nИ дарит ласками цветок.\nСмотри: на разноцветном поле\nГостит у жизни рой детей\nВ беспечной радости на воле;\nЛишь ты, мой друг, с тоской своей...\nРазвеселись!.. Проснись душою\nС проснувшейся для нас весною;\nХоть юность счастью посвятим!\nАх! Долго ль в жизни мы гостим!..","name": "Утешение (Внимай, мой друг...)","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2252, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1811","text": "Романс\nМинутная краса полей,\nЦветок увядший, одинокой,\nЛишён ты прелести своей\nРукою осени жестокой.\nУвы! нам тот же дан удел,\nИ тот же рок нас угнетает:\nС тебя листочек облетел -\nОт нас веселье отлетает.\nОтъемлет каждый день у нас\nИли мечту, иль наслажденье.\nИ каждый разрушает час\nДрагое сердцу заблужденье.\nСмотри... очарованья нет;\nЗвезда надежды угасает...\nУвы! кто скажет: жизнь иль цвет\nБыстрее в мире исчезает?","name": "Цветок","date_to": "1811"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2253, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1921","text": "И совсем не в мире мы, а где-то\nНа задворках мира средь теней.\nСонно перелистывает лето\nСиние страницы ясных дней.\nМаятник, старательный и грубый,\nВремени непризнанный жених,\nЗаговорщицам-секундам рубит\nГоловы хорошенькие их.\nТак пыльна здесь каждая дорога,\nКаждый куст так хочет быть сухим,\nЧто не приведет единорога\nПод уздцы к нам белый серафим.\nИ в твоей лишь сокровенной грусти,\nМилая, есть огненный дурман,\nЧто в проклятом этом захолустьи -\nТочно ветер из далеких стран.\nТам, где всё сверканье, всё движенье,\nПенье всё,- мы там с тобой живем.\nЗдесь же только наше отраженье\nПолонил гниющий водоем.","name": "Канцона вторая (И совсем не в мире мы...)","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2254, "fields": {"themes": [19,13,8],"author": "Агния Барто","text": "Ждет гостей высокий клен -\nДом на ветке укреплен.\nКраской выкрашена крыша,\nЕсть крылечко для певцов...\nВ синем небе щебет слышен\nК нам летит семья скворцов.\nМы сегодня встали рано,\nЖдали птиц еще вчера.\nХодит по двору охрана,\nГонит кошек со двора.\nМы скворцам руками машем,\nБарабаним и поем:\n- Поживите в доме нашем!\nХорошо вам будет в нем!\nСтали птицы приближаться,\nДолетели до двора,\nНе смогли мы удержаться,\nХором крикнули: - Ура!\nУдивительное дело:\nВсе семейство улетело!","name": "Скворцы прилетели"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2255, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1840","text": "Тщетно меж бурною жизнью и хладною смертью, философ,\nХочешь ты пристань найти, имя даешь ей: покой.\nНам, из ничтожества вызванным творчества словом тревожным,\nЖизнь для волненья дана: жизнь и волненье - одно.\nТот, кого миновали общие смуты, заботу\nСам вымышляет себе: лиру, палитру, резец;\nМира невежда, младенец, как будто закон его чуя,\nПервым стенаньем качать нудит свою колыбель!","name": "Мудрецу","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2256, "fields": {"themes": [],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1773","text": "Фиалка на лугу одна\nРосла, невзрачна и скромна,\nТо был цветочек кроткий.\nПастушка по тропинке шла,\nСтройна, легка, лицом бела,\nШажком, лужком\nС веселой песней шла.\n\"Ах!- вздумал цветик наш мечтать,-\nКогда бы мне всех краше стать\nХотя б на срок короткий!\nТогда она меня сорвет\nИ к сердцу невзначай прижмет!\nНа миг, на миг,\nХоть на единый миг\".\nНо девушка цветка - увы!-\nНе углядела средь травы,\nПоник наш цветик кроткий.\nНо, увядая, все твердил:\n\"Как счастлив я, что смерть испил\nУ ног, у ног,\nУ милых ног ее\".\nПер. Н.Вильмонта","name": "Фиалка","date_to": "1773"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2257, "fields": {"themes": [7],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1834","text": "Я вас люблю так, как любить вас должно:\nНаперекор судьбы и сплетней городских,\nНаперекор, быть может, вас самих,\nТомящих жизнь мою жестоко и безбожно.\nЯ вас люблю,- не оттого, что вы\nПрекрасней всех, что стан ваш негой дышит,\nУста роскошствуют и взор Востоком пышет,\nЧто вы - поэзия от ног до головы!\nЯ вас люблю без страха, опасенья\nНи неба, ни земли, ни Пензы, ни Москвы,-\nЯ мог бы вас любить глухим, лишенным зренья...\nЯ вас люблю затем, что это -\n!\nНа право вас любить не прибегу к пашпорту\nИссохших завистью жеманниц отставных:\nДавно с почтением я умоляю их\nНе заниматься мной и убираться к черту!","date_to": "1834"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2258, "fields": {"themes": [],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1954","text": "За какие такие грехи\nне оставшихся в памяти дней\nвсе трудней мне даются стихи,\nчто ни старше душа, то трудней.\nИ становится мне все тесней\nна коротком отрезке строки.\nМысль работает ей вопреки,\nа расстаться немыслимо с ней.\nОтдаю ей все больше труда.\nОт обиды старею над ней.\nВсе не то, не к тому, не туда,\nприблизительней, глуше, бледней.\nЯ себе в утешенье не лгу,\nзадыхаясь в упреке глухом.\nБольше знаю и больше могу,\nчем сказать удается стихом.\nЧто случилось? Кого мне спросить?\nСтрой любимых моих и друзей\nпоредел... Все трудней полюбить.\nЧто ни старше душа, то трудней.\nНе сдавайся, не смей, не забудь,\nкак ты был и силен и богат.\nПродолжай несговорчивый путь\nоткровений, открытий, утрат.\nИ не сдай у последних вершин,\nгде на стыке событий и лет\nчеловек остается один\nи садится за прозу поэт.","name": "За какие такие грехи...","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2259, "fields": {"themes": [18],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1818","text": "Мой друг, усастый воин!\nВот рукопись твоя;\nПромедлил, правда, я,\nНо, право, я достоин,\nЧтоб ты меня простил!\nЯ так завален был\nБездельными делами,\nЧто дни вослед за днями\nБежали на рысях;\nА я и знать не знаю,\nЧто делал в этих днях!\nВсе кончив, посылаю\nТебе твою тетрадь;\nСердитый лоб разгладь\nИ выговоров строгих\nНе шли ко мне, Денис!\nТерпеньем ополчись\nДля чтенья рифм убогих\nВ журнале «Для немногих».\nВ нем много пустоты;\nНо, друг, суди не строго,\nВедь из немногих ты,\nТаков, каких не много!\nСпи, ешь и объезжай\nКоней четвероногих,\nКак хочешь,— только знай,\nЧто я, друг, как немногих\nЛюблю тебя.— Прощай!\n* См. Д.Давыдов.","name": "Д. В. Давыдову (Мой друг, усастый воин!..)","date_to": "1818"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2260, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1937","text": "Где лягушки фонтанов, расквакавшись\nИ разбрызгавшись, больше не спят\nИ, однажды проснувшись, расплакавшись,\nВо всю мочь своих глоток и раковин\nГород, любящий сильным поддакивать,\nЗемноводной водою кропят,—\nДревность легкая, летняя, наглая,\nС жадным взглядом и плоской ступней,\nСловно мост ненарушенный Ангела\nВ плоскоступье над желтой водой,—\nГолубой, онелепленный, пепельный,\nВ барабанном наросте домов,\nГород, ласточкой купола лепленный\nИз проулков и из сквозняков,—\nПревратили в убийства питомник\nВы, коричневой крови наемники,\nИталийские чернорубашечники,\nМертвых цезарей злые щенки...\nВсе твои, Микель Анджело, сироты,\nОблеченные в камень и стыд,—\nНочь, сырая от слез, и невинный\nМолодой, легконогий Давид,\nИ постель, на которой несдвинутый\nМоисей водопадом лежит,—\nМощь свободная и мера львиная\nВ усыпленьи и в рабстве молчит.\nИ морщинистых лестниц уступки —\nВ площадь льющихся лестничных рек,—\nЧтоб звучали шаги, как поступки,\nПоднял медленный Рим-человек,\nА не для искалеченных нег,\nКак морские ленивые губки.\nЯмы Форума заново вырыты\nИ открыты ворота для Ирода,\nИ над Римом диктатора-выродка\nПодбородок тяжелый висит.","name": "Рим","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2261, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1862","text": "Сон был нарушен. Здесь и там\nМолва бродила по устам,\nВспыхала мысль, шепталась речь —\nГрядущих подвигов предтечь;\nНо, робко зыблясь, подлый страх\nПривычно жил еще в сердцах,\nИ надо было жертвы вновь —\nРазжечь их немощную кровь.\nТак, цепенея, ратный строй\nСтоит и не вступает в бой;\nНо вражий выстрел просвистал —\nВ рядах один из наших пал!..\nИ гнева трепет боевой\nОбъемлет вдохновенный строй.\nВперед, вперед! разрушен страх —\nИ гордый враг падет во прах.\nТы эта жертва. За тобой\nСомкнется грозно юный строй.\nНе побоится палачей,\nНи тюрьм, ни ссылок, ни смертей,\nТвой подвиг даром не пропал —\nОн чары страха разорвал;\nИди ж на каторгу бодрей,\nТы дело сделал — не жалей!\nЦарь не посмел тебя казнить...\nВедь ты из фрачных... Может быть,\nВ среде господ себе отпор\nНашел бы смертный приговор...\nВот если бы тебя нашли\nВ поддевке, в трудовой пыли —\nТебя велел бы он схватить\nИ, как собаку, пристрелить.\nОн слово «казнь» — не произнес,\nНо до пощады не дорос.\nМозг узок, и душа мелка —\nМысль милосердья далека.\nНо ты пройдешь чрез те места,\nГде без могилы и креста\nНедавно брошен свежий труп\nБойца, носившего тулуп.\nНаш старший брат из мужиков,\nОн первый встал против врагов,\nИ волей царскою был он\nЗа волю русскую казнен.\nТы тихо голову склони\nИ имя брата помяни.\nЗакован в железы с тяжелою цепью,\nИдешь ты, изгнанник, в холодную даль,\nИдешь бесконечною снежною степью,\nИдешь в рудокопы на труд и печаль.\nИди без унынья, иди без роптанья,\nТвой подвиг прекрасен и святы страданья,\nИ верь неослабно, мой мученик ссыльный,\nИной рудокоп не исчез, не потух —\nНезримый, но слышный, повсюдный, всесильный\nНародной свободы таинственный дух.\nИди ж без унынья, иди без роптанья,\nТвой подвиг прекрасен и святы страданья.\nОн роется мыслью, работает словом,\nОн юношей будит в безмолвье ночей,\nПророчит о племени сильном и новом,\nХоронит безжалостно ветхих людей.\nИди ж без унынья, иди без роптанья,\nТвой подвиг прекрасен и святы страданья.\nОн создал тебя и в плену не покинет,\nОн стражу разгонит и цепь раскует,\nОн камень от входа темницы отдвинет,\nНа праздник народный тебя призовет.\nИди ж без унынья, иди без роптанья,\nТвой подвиг прекрасен и святы страданья.","name": "Михайлову (Сон был нарушен...)","date_to": "1862"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2262, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","text": "Для тех, кто жизнь приемлет праздно,\nИ море - только водоем.\nНо нет, оно многообразно\nВ однообразии своем.\nОно от края и до края,\nВскипая пеной на косе,\nШумит, меняясь и мелькая\nВ своей полуденной красе.\nОно под стать, в соленой пене\nВсегда снующее у ног,\nНепрекращающейся смене\nМоих сомнений и тревог.\nОно подходит вал за валом,\nОно зовет, оно поет.\nОно на гребне небывалом\nСулит и мне высокий взлет.\nОно отрадой входит в душу,\nБерет и валит наповал.\nИ где-то там идет на сушу\nМоей любви девятый вал.","name": "Для тех, кто жизнь приемлет праздно..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2263, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1954","text": "Бывает - живет человек\nи не улыбается,\nИ думает, что так ему, человеку,\nи полагается,\nЧто раз у него, у человека,\nположение,\nТо положено ему\nк положению -\nи лица выражение.\nНе простое -\nзолотое,\nответственное:\nТому - кто я\nи что я -\nсоответственное,\nИногда уж\nвот-вот улыбнется, спасует...\nИ ему ведь трудно\nпорой удержаться!\nНо улыбку\nсам с собой\nсогласует,\nпроголосует\nИ решит большинством голосов -\nвоздержаться.\nИ откуда-то взявши,\nчто так вот и надо\nЧуть ли не для пользы революции,\nЖивет в кабинете\nс каменным взглядом,\nС выражением лица -\nкак резолюция!\nДаже людей великих\nпортреты\nЗаказал -\nпосуровей\nдля кабинета,\nЧтобы было всё\nбез ошибок!\nЧтобы были все\nбез улыбок!\nСидит под ними\nшесть дней недели, -\nГлаза бы их\nна него не глядели!\nИ лишь в воскресенье\nна лоно природы,\nНа отдых, выехав на рыбалку,\nНа рыбок\nс улыбкою\nсмотрит в воду.\nДля них\nулыбки\nему не жалко.\nНикто не заметит\nулыбку эту,\nНе поведет удивленно\nбровью,\nХоть весь день,\nбез подрыва авторитета,\nСиди,\nулыбайся себе на здоровье!\nИ сидит человек\nи улыбается,\nКак ему,\nчеловеку,\nи полагается.\nЕго за воскресное это\nбезделье,\nЗа улыбки рыбкам\nсудить не будем...\nЭх, кабы\nв остальные\nшесть дней недели\nЭту б улыбку\nне рыбкам -\nлюдям!","name": "Улыбка","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2264, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1870","text": "Друг детства, юности и старческих годов,\nТы умер вдалеке, уныло, на чужбине!\nНе я тебе сказал последних, верных слов,\nНе я пожал руки в безвыходной кручине.\nДа! Сердце замерло!.. Быть может даже, нам\nИначе кончить бы почти что невозможно,—\nТак многое прошло по тощим суетам...\nУспех был невелик, а жизнь прошла тревожно.\nНо я не сетую за строгие дела,\nМне только силы жаль, где не достигли цели,\nИначе бы борьба победою была\nИ мы бы преданно надолго уцелели.","name": "Памяти друга","date_to": "1871"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2265, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1818","text": "На лире скромной, благородной\nЗемных богов я не хвалил\nИ силе в гордости свободной\nКадилом лести не кадил.\nСвободу лишь учася славить,\nСтихами жертвуя лишь ей,\nЯ не рожден царей забавить\nСтыдливой музою моей.\nНо, признаюсь, под Геликоном,\nГде Касталийский ток шумел,\nЯ, вдохновенный Аполлоном,\nЕлисавету втайне пел.\nНебесного земной свидетель,\nВоспламененною душой\nЯ пел на троне добродетель\nС ее приветною красой.\nЛюбовь и тайная свобода\nВнушали сердцу гимн простой,\nИ неподкупный голос мой\nБыл эхо русского народа.","name": "К Н. Я. Плюсковой (На лире скромной...)","date_to": "1818"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2266, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Гребенка","date_from": "1841","text": "Молода еще девица я была,\nНаша армия в поход куда-то шла.\nВечерело. Я стояла у ворот -\nА по улице все конница идет.\nК воротам подъехал барин молодой,\nМне сказал: \"Напой, красавица, водой!\"\nОн напился, крепко руку мне пожал,\nНаклонился и меня поцеловал...\nОн уехал... долго я смотрела вслед,-\nЖарко стало мне, в очах мутился свет,\nЦелу ноченьку мне спать было невмочь:\nРаскрасавец барин снился мне всю ночь.\nВот недавно - я вдовой уже была,\nЧетырех уж дочек замуж отдала -\nК нам заехал на квартиру генерал,\nВесь простреленный, так жалобно стонал...\nЯ взглянула - встрепенулася душой:\nЭто он, красавец барин молодой;\nТот же голос, тот огонь в его глазах,\nТолько много седины в его кудрях.\nИ опять я целу ночку не спала,\nЦелу ночку молодой опять была.","name": "Песня (Молода еще девица я была...)","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2267, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","date_from": "1960","text": "Я родился —\nнескладным и длинным —\nв одну из душных ночей.\nГрибные\nиюньские ливни\nзвенели,\nкак связки ключей.\nПриоткрыли\nогромный мир они,\nзайчиками\nпрошлись по стене...\n«Ребенок\nудивительно смирный...» —\nврач сказал обо мне.\n...А соседка\nдостала карты,\nи они сообщили,\nчто\nбуду я\nни слишком богатым,\nно очень спокойным зато.\nНе пойду\nни в какие бури,\nнеудачи\nсмогу обойти\nи что дальних дорог\nне будет\nна моем пути.\nЧто судьбою,\nмне богом данной\n(на ладони\nвся жизнь моя!),\nпознакомлюсь\nс бубновой дамой,\nтакой же смирной,\nкак я...\nБыло дождливо и рано.\nЖить сто лет\nкукушка звала..\nНо глупые карты\nврали!\nА за ними соседка\nврала!\nНаврала она про дорогу,\nнаврала она про покой...\nКарты врали!..\nИ слава богу,\nслава людям,\nчто я\nне такой!\nЧто по жилам\nбунтует сила,\nнедовольство собой\nхраня!\nСлава жизни!\nБольшое спасибо\nей\nза то, что мяла\nменя!\nНаделила мечтой богатой,\nопалила ветром сквозным,\nне поверила\nбабьим картам,\nа поверила\nливням\nгрибным!","name": "Я родился — нескладным и длинным...","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2268, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1879","text": "О, жизнь! Я вновь ее люблю\nИ ею вновь любим взаимно...\nПрироды друг, я в ней ловлю\nВсе звуки жизненного гимна;\nЯ исцелен от слепоты,\nКрасу весны я вижу снова\nИ подмечаю все черты\nЕе стремления живого.\nНа ниве колос уж высок,\nУже густа трава в поляне;\nУже пчела и мотылек\nС цветов сбирают много дани;\nУж тень дает зеленый лес\nИ, полон тайны, шепчет что-то;\nУж полдень пламенный с небес\nВсё кроет знойной позолотой;\nС душистой яблони уже\nДол убелен слетевшим цветом...\nВесна стоит на рубеже,\nГде ждет ее слиянье с летом.\nБродить я вышел вдоль полей,\nВесь впечатленьям предан внешним;\nЗаботы все души моей -\nО настоящем и о здешнем.\nЗабот я этих не гоню,\nИных пока не призываю,-\nВесь предан солнечному дню,\nВесь предан радостному маю!\nКровь льется в жилах горячо;\nЕсть чувство бодрости и мощи;\nКукушка много лет еще\nСулит любезно мне из рощи;\nПривет мне добрый шлют поля,\nПодобный дружбы поцелую,\nИ ветерок, со мной шаля,\nМне треплет бороду седую...\nО, жизнь! Я ею вновь любим\nИ вновь люблю ее взаимно...\nСтихом участвую моим\nЯ в хоре жизненного гимна.","name": "О, жизнь! Я вновь ее люблю...","date_to": "1879"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2269, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1922","text": "Уж рдеет золотой калач.\nИ, самогона ковш бывалый\nХлебнув, она несется вскачь\nПо выжженному буревалу.\nИ, распластавшись у порога,\nПлюет на выцветший кумач.\nИ кто поймет, что это плач\nСтраны, возревновавшей Бога?\nСтояли страдные года.\nИ кто простит простой и грубой,\nЧто на нее легли тогда\nЕго прикушенные губы?\nСреди созвездий сановитых\nВот новая сестра — Беда.\nИ Вифлеемова звезда —\nЕе разбитое корыто.","name": "Уж рдеет золотой калач...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2270, "fields": {"themes": [],"author": "Рюрик Ивнев","date_from": "1979","text": "Глаза засыпаны песком —\nМогу ли ветер осудить за это?\nБывают странности. Понять их нелегко —\nНе осуди, не обесславь поэта.\nДа не растопчет ненависти конь\nДуши моей помолодевшей.\nШирокую горячую ладонь\nНе отнимай от губ похолодевших.\nПусть снегом нашу землю занесло\nИ льды сковали наши реки,\nГорячее соленое тепло\nПроникло в кровь и будет жить вовеки.\nПрости меня за странные часы —\nЧасы любви, волненья и тревоги,\nЯ знаю: брошены на строгие весы\nДве наши очень разные дороги.","name": "Глаза засыпаны песком...","date_to": "1979"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2271, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1829","text": "Как много сильных впечатлений\nЕще душе недостает!\nВ тюрьме минула жизнь мгновений,\nИ медлен, и тяжел полет\nДуши моей, не обновленной\nЯвлений новых красотой\nИ дней темничных чередой,\nБез снов любимых, усыпленной.\nПрошли мгновенья бытия\nИ на земле настала вечность.\nОднообразна жизнь моя,\nКак океана бесконечность.\nНо он кипит... свои главы\nПодъемлет он на вызов бури,\nТо отражает свод лазури\nБездонным сводом синевы,\nПылает в заревах, кровавый\nОн брани пожирает след,\nШумя в ответ на громы славы\nИ клики радостных побед,\nНо мысль моя - едва живая -\nТечет, в себе не отражая\nВеликих мира перемен;\nВсё прежний мир она объемлет,\nИ за оградой душных стен -\nВостока узница - не внемлет\nВосторгам западных племен.","name": "Узница востока","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2272, "fields": {"themes": [7],"author": "Фридрих Шиллер","text": "Слышишь? Выгляни в окно!\nСредь дождя и мрака\nЯ торчу давным-давно,\nМерзну, как собака.\nНу и дождь! Потоп кругом!\nБарабанит в небе гром.\nСпрятаться куда бы?\nДо чего же ливень зол!\nМокнут шляпа и камзол\nИз-за вздорной бабы.\nДождь и гром. В глазах черно.\nСлышишь? Выгляни в окно!\nК черту! Выгляни в окно!\nХолод сводит скулы.\nМесяц спрятался. Темно.\nИ фонарь задуло.\nСлышишь? Если, на беду,\nЯ в канаву упаду -\nЗахлебнуться можно.\nТемнота черней чернил.\nДьявол, знать, тебя учил\nПоступать безбожно!\nДождь и гром. В глазах черно.\nБаба, выгляни в окно!\nДура, выгляни в окно!\nАх, тебе не жалко?\nЯ молил, я плакал, но -\nЗдесь вернее палка.\nИль я попросту дурак,\nЧтоб всю ночь срамиться так\nПеред целым светом?\nНоют руки, стынет кровь,-\nРаспроклятая любовь\nВиновата в этом!\nДождь и гром. В глазах черно.\nСтерва, выгляни в окно!\nТьфу ты, черт! Дождусь ли дня?...\nТолько что со мною?\nЭта ведьма на меня\nВылила помои!\nСколько я истратил сил,\nХолод, голод, дождь сносил\nРади той чертовки!\nДьявол в юбке!.. Хватит петь!\nНе намерен я терпеть\nПодлые издевки.\nДождь и ветер! Шут с тобой!\nБаста! Я пошел домой!\nПеревод Л. Гинзбурга.","name": "Мужицкая серенада"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2273, "fields": {"themes": [18],"author": "Дмитрий Веневитинов","date_from": "1825","text": "Я молод, друг мой, в цвете лет,\nНо я изведал жизни море,\nИ для меня уж тайны нет\nНи в пылкой радости, ни в горе.\nЯ долго тешился мечтой,\nЗвездам небесным слепо верил\nИ океан безбрежный мерил\nСвоею утлою ладьей.\nС надменной радостью, бывало,\nГлядел я, как мой смелый челн\nПечатал след свой в бездне волн.\nМеня пучина не пугала:\n\"Чего страшиться?- думал я.-\nБывало ль зеркало так ясно,\nКак зыбь морей?\" Так думал я\nИ гордо плыл, забыв края.\nИ что ж скрывалось под волною?\nО камень грянул я ладьею,\nИ вдребезги моя ладья!\nОбманут небом и мечтою,\nЯ проклял жребий и мечты...\nНо издали манил мне ты,\nКак брег призывный улыбался,\nТебя с восторгом я обнял,\nПоверил снова наслажденьям\nИ с хладной жизнью сочетал\nДуши горячей сновиденья.","name": "Послание к Р[ожали]ну (Я молод, друг мой...)","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2274, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "За водой мерцает серебристо\nполе в редком и сухом снегу.\nСпит, чернея, маленькая пристань,\nни живой души на берегу.\nПересвистываясь с ветром шалым,\nгнется, гнется мерзлая куга...\nБелым занимается пожаром\nпервая осенняя пурга.\nЗасыпает снег луга и нивы,\nмелкий, как толченая слюда.\nПо каналу движется лениво\nплотная, тяжелая вода...\nСнег летит спокойный, гуще, чаще,\nон летит уже из крупных сит,\nон уже пушистый, настоящий,\nон уже не падает — висит...\nВдоль столбов высоковольтной сети\nя иду, одета в белый мех,\nсамая любимая на свете,\nсамая красивая на свете,\nсамая счастливая из всех!","name": "За водой мерцает серебристо..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2275, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1928","text": "Луна стоит на капитанской вахте,\nНа триста верст рассыпался прибой.\nИ словно белая трепещущая яхта\nУходит женщина, любимая тобой.\nМне нужен сон глубокого наплыва\nМне нужен ритм высокой чистоты.\nСегодня звезды сини, словно сливы,\nТакие звезды выдумала ты.\nЛимон разрезанный\nна лунный свет походит.\nТаких ночей\nсветлей и тише нет,\nТревожные созвездья\nпароходов\nПроносятся\nв лимонной тишине.\nТелеграфируйте в пространство,\nдорогая,\nЧто бриз и рейс\nвас сделали добрей.\nИ я рванусь\nза вами, содрогаясь,\nКак черный истребитель\nв серебре.","name": "Лимонная ночь","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2276, "fields": {"themes": [7],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1851","text": "В столице Медичи счастливой\nСправлялся странный карнавал.\nВсе в белом, с ветвию оливы,\nШли девы, юноши; бежал\nНарод за ними; из собора,\nПод звук торжественного хора,\nРаспятье иноки несли\nИ стройно со свечами шли.\nУсыпан путь их был цветами,\nКовры висели из окон,\nИ воздух был колоколами\nДо гор далеких потрясен.\nОни на площадь направлялись,\nТуда ж по улицам другим,\nПестрея, маски собирались\nС обычным говором своим:\nПаяц, и, с лавкой разных склянок,\nНа колеснице шарлатан,\nИ гранд, и дьявол, и султан,\nИ Вакх со свитою вакханок.\nНо, будто волны в берегах,\nВдруг останавливались маски\nИ прекращались смех и пляски:\nНа площади, на трех кострах,\nМонахи складывали в груды\nВсё то, что тешит резвый свет\nПриманкой неги и сует.\nТут были жемчуг, изумруды,\nВеликолепные сосуды,\nИ кучи бархатов, парчей,\nИ карт игральных, и костей,\nИ сладострастные картины,\nИ бюсты фавнов и сирен,\nЛитавры, арфы, мандолины,\nИ ноты страстных кантилен,\nИ кучи масок и корсетов,\nРумяна, мыла и духи,\nИ эротических поэтов\nСоблазна полные стихи...\nНад этой грудою стояло,\nВерхом на маленьком коньке,\nИзображенье карнавала —\nПаяц в дурацком колпаке.\nСюда процессия вступила.\nНа помост встал монах седой,\nИ чудно солнцем озарило\nЕго фигуру над толпой.\nОн крест держал, главу склоняя\nИ указуя в небеса...\nВ глубоких впадинах сверкая,\nЕго светилися глаза;\nНарод внимал ему угрюмо\nИ рвал бесовские костюмы,\nИ, маски сбросивши тайком,\nРыдали женщины кругом.\nМонах учил, как древле жили\nОбщины первых христиан.\n«А вы,— сказал,— вы воскресили\nРазбитый ими истукан!\nЗабыли в шуме сатурналий\nМолчанье строгое постов!\nСвятую Библию отцов\nНа мудрость века променяли;\nПустынной манне предпочли\nПиры египетской земли!\nДо знаний жадны, верой скупы,\nПонять вы тщитесь бытие,\nАнатомируете трупы —\nА сердце знаете ль свое?..\nО матерь божия! тебя ли,\nМое прибежище в печали,\nВ чертах блудницы вижу я!\nС блудниц художник маловерный\nЧертит, исполнен всякой скверны,\nИ выдает вам за тебя!..\nРазврат повсюду лицемерный!\nВас тешит пестрый маскарад —\nБес ходит возле каждой маски\nИ в сердце вам вливает яд.\nВ вине, в науке, в женской ласке\nВам сети ставит хитрый ад,\nИ, как бессмысленные дети,\nВы слепо падаете в сети!..\nПора! Зову я вас на брань.\nИз-за трапезы каждый встань,\nГде бес пирует! Бросьте яству!\nСпешите! Пастырю во длань\nВеду вернувшуюся паству!\nЗдесь искупление грехам!\nПроклятье играм и костям!\nПроклятье льстивым чарам ада!\nПроклятье мудрости людской,\nВ которой овцы божья стада\nТеряют веру и покой!\nГосподь, услышь мои моленья:\nВ сей день великий искупленья\nСвои нам молнии пошли\nИ разрази тельца златого!\nВо имя чистое Христово\nВесь дом греха испепели!»\nУмолк — и факелом зажженным\nВзмахнул над праздничным костром;\nРаздался пушек страшный гром;\nСливаясь с колокольным звоном,\nTe Deum грянул мрачный хор;\nСтолбом встал огненный костер.\nТолпы народа оробели,\nМолились, набожно глядели,\nСвятого ужаса полны,\nКак грозно пирамидой жаркой\nТрещали, вспыхивали ярко\nИзобретенья Сатаны\nИ как фигура карнавала —\nЕго колпак и детский конь —\nКачалась, тлела, обгорала\nИ с шумом рухнула в огонь.\nПрошли года. Монах крутой,\nКак гений смерти, воцарился\nВ столице шумной и живой —\nИ город весь преобразился.\nОблекся трауром народ,\nВезде вериги, власяница,\nПостом измученные лица,\nМолебны, звон да крестный ход.\nМонах как будто львиной лапой\nТолпу угрюмую сжимал,\nИ дерзко ссорился он с папой,\nВ безверьи папу уличал...\nНо с папой спорить было рано:\nНеравен был строптивый спор,\nИ глав венчанных Ватикана\nЕще могуч был приговор...\nИ вот опять костер багровый\nНа той же площади пылал;\nПалач у виселицы новой\nСпокойно жертвы новой ждал,\nИ грозный папский трибунал\nСтоял на помосте высоком.\nНа казнь монахов привели.\nОни, в молчании глубоком,\nНа смерть, как мученики, шли.\nОдин из них был тот же самый,\nК кому народ стекался в храмы,\nКто отворял свои уста\nЛишь с чистым именем Христа;\nХристом был дух его напитан,\nИ за него на казнь он шел;\nХриста же именем прочитан\nМонаху смертный протокол,\nИ то же имя повторяла\nТолпа, смотря со всех сторон,\nКак рухнул с виселицы он,\nИ пламя вмиг его объяло,\nИ, задыхаясь, произнес\nОн в самом пламени: «Христос!»\nХристос, Христос,— но, умирая\nИ по следам твоим ступая,\nТвой подвиг сердцем возлюбя,\nХристос! он понял ли тебя?\nО нет! Скорбящих утешая,\nТы чистых радостей не гнал\nИ, Магдалину возрождая,\nДетей на жизнь благословлял!\nИ человек, в твоем ученье\nПознав себя, в твоих словах\nС любовью видит откровенье,\nЧем может быть он свят и благ...\nСвоею кровью жизни слово\nТы освятил,— и возросло\nОно могуче и светло;\nДоминиканца ж лик суровый\nБыл чужд любви — и сам он пал\nБесплодной жертвою. . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . .","name": "Савонарола","date_to": "1851"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2277, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "Знакомо,\nКак старинный сказ,\nУходят женщины от нас.\nОни уходят\nИ уносят\nХолодный блеск\nХолодных глаз.\nБыла нежна\nИ влюблена,\nБыла так долго\nМной пьяна.\nТак неужель\nВ ней не осталось\nНи капли\nМоего вина?\nЗачем любить?\nЗачем гореть?\nЗачем в глаза\nДругой глядеть?\nУвы! Уму непостижимы\nДве тайны:\nЖенщина и смерть!","name": "Знакомо, как старинный сказ..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2278, "fields": {"themes": [],"author": "Федерико Лорка","text": "Лунная заводь реки\nпод крутизною размытой.\nСонный затон тишины\nпод отголоском-ракитой.\nИ водоем твоих губ,\nпод поцелуями скрытый.\nПеревод Гелескула","name": "Вариация (Лунная заводь реки...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2279, "fields": {"themes": [20],"author": "Константин Симонов","text": "Я пил за тебя под Одессой в землянке,\nВ Констанце под черной румынской водой,\nПод Вязьмой на синем ночном полустанке,\nВ Мурманске под белой Полярной звездой.\nЕдва ль ты узнаешь, моя недотрога,\nЖивые и мертвые их имена,\nВсех добрых ребят, с кем меня на дорогах\nКороткою дружбой сводила война.\nПодводник, с которым я плавал на лодке,\nРазведчик, с которым я к финнам ходил,\nСо мной вспоминали за рюмкою водки\nО той, что товарищ их нежно любил.\nЗагадывать на год война нам мешала,\nИ даже за ту, что, как жизнь, мне мила,\nСегодня я пил, чтоб сегодня скучала,\nА завтра мы выпьем, чтоб завтра ждала.\nИ кто-нибудь, вспомнив чужую, другую,\nВздохнув, мою рюмку посмотрит на свет\nИ снова нальет мне: — Тоскуешь?— Тоскую.\n— Красивая, верно?— Жаль, карточки нет.\nДолжно быть, сто раз я их видел, не меньше,\nМужская привычка — в тоскливые дни\nПоказывать смятые карточки женщин,\nКак будто и правда нас помнят они.\nЧтоб всех их любить, они стоят едва ли,\nНо что ж с ними делать, раз трудно забыть!\nХорошие люди о них вспоминали,\nИ значит, дай бог им до встречи дожить.\nСтараясь разлуку прожить без оглядки,\nКак часто, не веря далекой своей,\nДругим говорил я: «Все будет в порядке,\nОна тебя ждет, не печалься о ней».\nНам легче поверить всегда за другого,\nКак часто, успев его сердце узнать,\nЯ верил: такого, как этот, такого\nНе смеет она ни забыть, ни продать.\nКак знать, может, с этим же чувством знакомы\nВсе те, с кем мы рядом со смертью прошли,\nРешив, что и ты не изменишь такому,\nБез спроса на верность тебя обрекли.","name": "Я пил за тебя под Одессой в землянке..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2280, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","date_from": "1989","text": "I. Догадка\nНаш старый агроном был раб высокомерью.\nВ рабочий перерыв он задал мне вопрос:\n— Ты веришь в равенство? Вон что... А я не верю.\nИ пальцев пятерню мне сунул чуть не в нос!\nНет, он не сплёл их в то, что всех надежд потерю\nИзображало бы, и всех крушенье грёз;\nОн просто указал, уча меня, тетерю,\nНа их различный вид и на неравный рост.\n— На! Уравняй-ка их!— ...И тут лучом нежданным\nДогадка вспыхнула в уме моём простом,\nЧто сам-то он себя не числит Безымянным,\nЧто ИМЕННО СЕБЯ он мнит Большим Перстом.\nЧто значит — интеллект! Мы для него — мизинцы:\nЕму, читай, рабы, а куму — челядинцы...\nII. Золотой трезубец\nЕдинственная — три-единственная!— вещь\n(В балласте баррикад — небесное богатство),\nКоторую нельзя на вздоры перевесть,\nБыла: Свобода, Равенство и Братство.\nКак странно, что теперь, когда из баррикадства\nВсе вещи вырвались — и рухнули как есть,\nНам помешала Та, в которой вечность есть!\nВ которой нет зато ни лжи, ни святотатства,—\nСвобода, Равенство и Братство! Золотой\nТрезубец гласности; защита равноправья;\nНаследство гениев и средство от бесславья!\nА впрочем... жадны мы до Вольности святой.\nНо в миг Свободного расхвата лучших платьев\nТы не подсовывай ни Равных нам, ни Братьев!\n21 июня 1993\nIII. На отрицание равенства\nНетрудно равенство найти в своём кругу\nМеж тех, кого мечта, судьба и предпочтенье\nСвязали поисками общего растенья\nИ общих раковин на белом берегу.\nА ты найди его, как шпильку в том стогу,\nСреди стихийного судеб хитросплетенья,\nВ космичности несходств, неродств, несовпаденья,\nВ толпе хромых, кривых, сгибаемых в дугу...\n«Свобода, Равенство и Братство»! За бутылкой\nВ их триединую природу тыча вилкой\n(Как будто это всё — твой личный кресс-салат!),\nНапрасно мнишь разъять расчётливостью дикой\nЕдинственную весть парижских баррикад,\nПоднесь оставшуюся честной и великой.\n21 июня 1993","name": "Золотой трезубец","date_to": "1993"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2281, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1908","text": "Уже над морем вечереет,\nУж ты мечтой меня томишь,\nИ с полуночи ветер веет\nЧерез неласковый камыш.\nОгни на мачтах зажигая,\nУходят в море корабли,\nА ты, ночная, ты, земная,\nОпять уносишь от земли.\nТы вся пленительна и лжива,\nВся - в отступающих огнях,\nВо мгле вечернего залива,\nВ легко-туманных пеленах.\nПозволь и мне огонь прибрежный\nТебе навстречу развести,\nВ венок страстной и неизбежный -\nЦветок влюбленности вплести...\nОбетование неложно:\nПередо мною - ты опять.\nДуше влюбленной невозможно\nО сладкой смерти не мечтать.","name": "Уже над морем вечереет...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2282, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Пускай стихи, прочитанные просто,\nВам скажут всё, о чем сказать должны.\nА каблуки высокие нужны\nПоэтам очень маленького роста.","name": "Пускай стихи, прочитанные просто..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2283, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1964","text": "Из-за деревьев и леса не видно.\nОсенью видишь, и вот что обидно:\nКак было много видно, но мнимо,\nСколько бродил я случайно и мимо,\nВидеть не видел того, что случилось,\nНе догадался, какая есть милость —\nВ голый, пустой, развороченный вечер\nРадость простой человеческой встречи.","name": "Из-за деревьев и леса не видно...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2284, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1942","text": "Эти гордые лбы винчианских мадонн\nЯ встречал не однажды у русских крестьянок,\nУ рязанских молодок, согбенных трудом,\nНа току молотящих снопы спозаранок.\nУ вихрастых мальчишек, что ловят грачей\nИ несут в рукаве полушубка отцова,\nЯ видал эти синие звезды очей,\nЧто глядят с вдохновенных картин Васнецова.\nС большака перешли на отрезок холста\nБурлаков этих репинских ноги босые...\nЯ теперь понимаю, что вся красота —\nТолько луч того солнца, чье имя — Россия!","name": "Красота","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2285, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1971","text": "Я оглох от ударов ладоней,\nЯ ослеп от улыбок певиц,\nСколько лет я страдал от симфоний,\nПотакал подражателям птиц!\nСквозь меня многократно просеясь,\nЧистый звук в ваши души летел.\nСтоп! Вот тот, на кого я надеюсь,\nДля кого я все муки стерпел.\nСколько раз в меня шептали про луну,\nКто-то весело орал про тишину,\nНа пиле один играл - шею спиливал,\nА я усиливал, усиливал, усиливал!...\nНа низах его голос утробен,\nНа верхах он подобен ножу.\nОн покажет, на что он способен,\nНу, и я кое-что покажу.\nОн поет задыхаясь, с натугой,\nОн устал, как солдат на плацу.\nЯ тянусь своей шеей упругой\nК золотому от пота лицу.\nСколько раз в меня шептали про луну,\nКто-то весело орал про тишину,\nНа пиле один играл - шею спиливал,\nА я усиливал, усиливал, усиливал!...\nТолько вдруг... Человече, опомнись!\nЧто поешь? Отдохни, ты устал!\nЭто патока, сладкая помесь!\nЗал! Скажи, чтобы он перестал!\nВсе напрасно - чудес не бывает,\nЯ качаюсь, я еле стою.\nОн бальзамом мне горечь вливает\nВ микрофонную глотку мою.\nСколько раз в меня шептали про луну,\nКто-то весело орал про тишину,\nНа пиле один играл - шею спиливал,\nА я усиливал, усиливал, усиливал!...\nВ чем угодно меня обвините,\nТолько против себя не пойдешь.\nПо профессии я - усилитель.\nЯ страдал, но усиливал ложь.\nЗастонал я - динамики взвыли,\nОн сдавил мое горло рукой.\nОтвернули меня, умертвили,\nЗаменили меня на другой.\nТот, другой,- он все стерпит и примет.\nОн навинчен на шею мою.\nНас всегда заменяют другими,\nЧтобы мы не мешали вранью.\nМы в чехле очень тесно лежали:\nЯ, штатив и другой микрофон,\nИ они мне, смеясь, рассказали,\nКак он рад был, что я заменен.","name": "Песня микрофона","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2286, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1830","text": "Эхо, бессонная нимфа, скиталась по брегу Пенея.\nФеб, увидев ее, страстию к ней воспылал.\nНимфа плод понесла восторгов влюбленного бога;\nМеж говорливых наяд, мучась, она родила\nМилую дочь. Ее прияла сама Мнемозина.\nРезвая дева росла в хоре богинь-аонид,\nМатери чуткой подобна, послушна памяти строгой,\nМузам мила; на земле Рифмой зовется она.","name": "Рифма","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2287, "fields": {"themes": [7],"author": "Андрей Белый","date_from": "1907","text": "Я вышел из бедной могилы.\nНикто меня не встречал —\nНикто: только кустик хилый\nОблетевшей веткой кивал.\nЯ сел на могильный камень...\nКуда мне теперь идти?\nКуда свой потухший пламень —\nПотухший пламень... — нести.\nСобрала их ко мне — могила.\nЗабыли все с того дня.\nИ та, что — быть может — любила,\nНе узнает теперь меня.\nИспугаю их темью впадин;\nПостучусь — они дверь замкнут.\nА здесь — от дождя и градин\nНе укроет истлевший лоскут.\nНет. — Спрячусь под душные плиты.\nМогила, родная мать,\nТы одна венком разбитым\nНе устанешь над сыном вздыхать.","name": "Матери","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2288, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1945","text": "До утра перед разлукой\nСвадьба снилась мне твоя.\nПаперть... Сон, должно быть, в руку:\nТы — невеста. Нищий — я.\nПусть случится все, как снилось,\nТолько в жизни обещай —\nВыходя, мне, сделай милость,\nМилостыни не давай.","name": "До утра перед разлукой...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2289, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1937","text": "Как мир меняется! И как я сам меняюсь!\nЛишь именем одним я называюсь,\nНа самом деле то, что именуют мной,-\nНе я один. Нас много. Я - живой\nЧтоб кровь моя остынуть не успела,\nЯ умирал не раз. О, сколько мертвых тел\nЯ отделил от собственного тела!\nИ если б только разум мой прозрел\nИ в землю устремил пронзительное око,\nОн увидал бы там, среди могил, глубоко\nЛежащего меня. Он показал бы мне\nМеня, колеблемого на морской волне,\nМеня, летящего по ветру в край незримый,\nМой бедный прах, когда-то так любимый.\nА я все жив! Все чище и полней\nОбъемлет дух скопленье чудных тварей.\nЖива природа. Жив среди камней\nИ злак живой и мертвый мой гербарий.\nЗвено в звено и форма в форму. Мир\nВо всей его живой архитектуре -\nОрган поющий, море труб, клавир,\nНе умирающий ни в радости, ни в буре.\nКак все меняется! Что было раньше птицей,\nТеперь лежит написанной страницей;\nМысль некогда была простым цветком,\nПоэма шествовала медленным быком;\nА то, что было мною, то, быть может,\nОпять растет и мир растений множит.\nВот так, с трудом пытаясь развивать\nКак бы клубок какой-то сложной пряжи,\nВдруг и увидишь то, что должно называть\nБессмертием. О, суеверья наши!","name": "Метаморфозы","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2290, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","date_from": "1946","text": "Там, где звезды светятся в тумане,\nмерным шагом ходят марсиане.\nНа холмах монашеского цвету\nни травы и ни деревьев нету.\nСерп не жнет, подкова не куется,\nпесня в тишине не раздается.\nНет у них ни счастья, ни тревоги —\nвсе отвергли маленькие боги.\nИ глядят со скукой марсиане\nна туман и звезды мирозданья.\n...Сколько раз, на эти глядя дали,\nо величье мы с тобой мечтали!\nСколько раз стояли мы смиренно\nперед грозным заревом вселенной!\n...У костров солдатского привала\nнас иное пламя озаряло.\nНа морозе, затаив дыханье,\nвыпили мы чашу испытанья.\nМолча братья умирали в ротах.\nПели школьницы на эшафотах.\nИ решили пехотинцы наши\nвдоволь выпить из победной чаши.\nБыло марша нашего начало\nкак начало горного обвала.\nПыль клубилась. Пенились потоки.\nТрубачи трубили, как пророки.\nИ солдаты медленно, как судьи,\nнаводили тяжкие орудья.\nДым сраженья и труба возмездья.\nНа фуражках алые созвездья.\n...Спят поля, засеянные хлебом.\nЗвезды тихо освещают небо.\nВ темноте над братскою могилой\nпять лучей звезда распространила.\nЗвезды полуночные России.\nЗвездочки армейские родные.\n...Телескопов точное мерцанье\nмне сегодня чудится вдали:\nсловно дети, смотрят марсиане\nна Великих Жителей Земли.","name": "Там, где звезды светятся в тумане...","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2291, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Пора в постель, но спать нам неохота.\nКак хорошо читать по вечерам!\nМы в первый раз открыли Дон-Кихота,\nБлуждаем по долинам и горам.\nНас ветер обдает испанской пылью,\nМы слышим, как со скрипом в вышине\nВорочаются мельничные крылья\nНад рыцарем, сидящим на коне.\nЧто будет дальше, знаем по картинке:\nКрылом дырявым мельница махнет,\nИ будет сбит в неравном поединке\nВ нее копье вонзивший Дон-Кихот.\nНо вот опять он скачет по дороге...\nКого он встретит? С кем затеет бой?\nПоследний рыцарь, тощий, длинноногий,\nВ наш первый путь ведет нас за собой.\nИ с этого торжественного мига\nНавек мы покидаем отчий дом.\nВедут беседу двое: я и книга.\nИ целый мир неведомый кругом.","name": "Дон-Кихот"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2292, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1892","text": "Ум, красота, благородное сердце и сила,—\nВсю свою щедрость судьба на него расточила.\nНо отчего же в толпе он глядит так угрюмо?\nВ светлых очах его спряталась черная дума.\nМог бы расправить орел свои юные крылья,\nСчастье, успехи пришли бы к нему без усилья,\nНо у колонны один он стоит недвижимо.\nБлеск, суета — всё бесследно проносится мимо.\nРаннее горе коснулось души его чуткой...\nИ позабыть невозможно, и вспомнить так жутко!\nГоды прошли, но под гнетом былого виденья\nБлекнут пред ним мимолетные жизни явленья...\nПусть позолотой мишурною свет его манит,\nЖизни, как людям, он верить не хочет, не станет!","name": "На бале (Ум, красота...)","date_to": "1892"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2293, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1760","text": "Ты сердце полонила,\nНадежду подала\nИ то переменила,\nНадежду отняла.\nЛишаяся приязни,\nЯ всё тобой гублю.\nДостоин ли я казни,\nЧто я тебя люблю?\nЯ рвусь, изнемогая;\nВзгляни на скорбь мою,\nВзгляни, моя драгая,\nНа слезы, кои лью!\nДня светла ненавижу,\nС тоскою спать ложусь,\nВо сне тебя увижу -\nВскричу и пробужусь.\nТерплю болезни люты,\nЛюбовь мою храня;\nСладчайшие минуты\nСокрылись от меня.\nНе буду больше числить\nЯ радостей себе,\nХотя и буду мыслить\nЯ вечно о тебе.","name": "Песня (Ты сердце полонила...)","date_to": "1760"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2294, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1920","text": "На скамейке звездного бульвара\nЯ сижу, как демон, одинок.\nКаждая смеющаяся пара\nДля меня — отравленный клинок.\n«Господи!— шепчу я.— Ну, доколе?»\nСели на скамью она и он.\n«Коля!» — говорит. А что ей Коля?\nНу, допустим, он в нее влюблен.\nЧто тут небывалого такого?\nМожет быть, влюблен в нее и я?\nЯ бы с ней поговорил толково,\nЕсли б нашею была скамья;\nРуку взял бы с перебоем пульса,\nШепотом гадал издалека,\nЯ ушной бы дырочки коснулся\nКончиком горячим языка...\nАхнула бы девочка, смутилась,\nНо уж я пардону б не просил,\nА она к плечу бы прислонилась,\nМилая, счастливая, без сил,\nМилая-премилая такая...\nМы бы с ней махнули в отчий дом...\nКоля мою девушку толкает\nИ ревниво говорит: «Пойдем!»","name": "На скамье бульвара","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2295, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1916","text": "Т. В. Чурилину\nГолуби реют серебряные,\nрастерянные, вечерние...\nМатеринское мое благословение\nНад тобой, мой жалобный\nВороненок.\nИссиня-черное, исчерна-\nСинее твое оперение.\nЖесткая, жадная, жаркая\nМасть.\nБыло еще двое\nТой же масти — черной молнией сгасли!—\nЛермонтов, Бонапарт.\nВыпустила я тебя в небо,\nЛети себе, лети, болезный!\nСмиренные, благословенные\nГолуби реют серебряные,\nСеребряные над тобой.","name": "Голуби реют серебряные...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2296, "fields": {"themes": [7],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1837","text": "Итак, товарищ вдохновенный,\nИ ты!— а я на прах священный\nСлезы не пролил ни одной:\nС привычки к горю и страданьям\nВсе высохли в груди больной.\nНо образ твой моим мечтаньям\nВ ночах бессонных предстоит,\nНо я тяжелой скорбью сыт,\nНо, мрачный, близ жены, мне милой,\nИ думать о любви забыл...\nТам мысли, над твоей могилой!\nСмолк шорох благозвучных крыл\nТвоих волшебных песнопений,\nНа небо отлетел твой гений;\nА визги желтой клеветы\nГлупцов, которые марали,\nКак был ты жив, твои черты,\nИ ныне, в час святой печали,\nБездушные, не замолчали!\nГордись! Ей-богу, стыд и срам\nИх подлая любовь!— Пусть жалят!\nТот пуст и гнил, кого все хвалят;\nЗа зависть дорого я дам.\nГордись! Никто тебе не равен,\nНикто из сверстников-певцов:\nНе смеркнешь ты во мгле веков,—\nВ веках тебе клеврет Державин.","name": "Тени Пушкина","date_to": "1837"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2297, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","text": "Над зеленою гимнастеркой\nЧерных пуговиц литые львы;\nТрубка, выжженная махоркой,\nИ глаза стальной синевы.\nОн расскажет своей невесте\nО забавной, живой игре,\nКак громил он дома предместий\nС бронепоездных батарей.\nКак пленительные полячки\nПрисылали письма ему,\nКак вагоны и водокачки\nУмирали в красном дыму.\nКак прожектор играл штыками,\nНа разбитых рельсах звеня,\nКак бежал он три дня полями\nИ лесами — четыре дня.\nЛишь глазами девушка скажет,\nКто ей ближе, чем друг и брат,\nДаже радость и гордость даже\nНынче громко не говорят.","name": "Над зеленою гимнастеркой..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2298, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1883","text": "Умолкли рыдания бури кипучей,\nКлокочущей бездны волна улеглась;\nОпять выплывает луна из-за тучи,\nНад гладью морской тишина разлилась.\nВ борьбе непрестанной с мятежною страстью\nОпять побежден ненасытный недуг,\nИ с новою силой, и с новою властью\nВоспрянет опять торжествующий дух!","name": "Умолкли рыдания бури кипучей...","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2299, "fields": {"themes": [7],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1826","text": "Брызни искрами из плена,\nРадость, жизнь донских холмов!\nОкропи, моя любовь,\nЧерный ус мой белой пеной!\nДруг народа удалого,\nЯ стакан с широким дном\nОсушу одним глотком\nВ славу воинства донского!\nЗдравствуйте, братцы атаманы-молодцы!","name": "Тост на обеде донцов","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2300, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1855","text": "Так, в жизни есть мгновения -\nИх трудно передать,\nОни самозабвения\nЗемного благодать.\nШумят верхи древесные\nВысоко надо мной,\nИ птицы лишь небесные\nБеседуют со мной.\nВсе пошлое и ложное\nУшло так далеко,\nВсе мило-невозможное\nТак близко и легко.\nИ любо мне, и сладко мне,\nИ мир в моей груди,\nДремотою обвеян я -\nО время, погоди!","name": "Так, в жизни есть мгновения...","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2301, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Какая ночь убийственная, злая!\nБушует ветер, в окна град стучит;\nИ тьма вокруг надвинулась такая,\nЧто в ней фонарь едва-едва блестит.\nА ночь порой красотами богата!\nДа, где-нибудь нет вовсе темноты,\nЕсть блеск луны, есть прелести заката\nИ полный ход всем чаяньям мечты.\nТьма — не везде. Здесь чья-то злая чара!\nЕе согнать, поверь, под силу мне:\nГотовы струны, ждет моя гитара,\nЯ петь начну о звездах, о луне.\nОни всплывут. Мы озаримся ими —\nЧем гуще тьма, тем будет песнь ясней,\nИ в град, и в вихрь раскатами живыми\nЗальется в песне вешний соловей.","name": "Какая ночь убийственная, злая!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2302, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кушнер","date_from": "1962","text": "А. Битову\nДва мальчика, два тихих обормотика,\nни свитера,\nни плащика,\nни зонтика,\nпод дождичком\nна досточке\nкачаются,\nа песенки у них уже кончаются.\nЧто завтра? Понедельник или пятница?\nИм кажется, что долго детство тянется.\nПоднимется один,\nдругой опустится.\nК плечу прибилась бабочка-\nкапустница.\nКачаются весь день с утра и до ночи.\nНи горя,\nни любви,\nни мелкой сволочи.\nВсе в будущем,\nза морем одуванчиков.\nМне кажется, что я - один из мальчиков.","name": "Два мальчика","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2303, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Порой хотелось бы всех веяний весны\nИ разноцветных искр чуть выпавшего снега,\nМятущейся толпы, могильной тишины\nИ тут же светлых снов спокойного ночлега!\nХотелось бы, чтоб степь вокруг меня легла,\nЧтоб было всё мертво и царственно молчанье,\nНо чтоб в степи река могучая текла,\nИ в зарослях ее звучало трепетанье.\nУщелий Терека и берегов Днепра,\nПарижской толчеи, безлюдья Иордана,\nАльпийских ледников живого серебра,\nИ римских катакомб, и лилий Гулистана.\nВозможно это всё, но каждое в свой срок\nНа протяжениях великих расстояний,\nИ надо ожидать и надо, чтоб ты мог\nНаправить к ним пути своих земных скитаний,—\nТогда как помыслов великим волшебством\nИ полной мощностью всех сил воображенья\nТы можешь всё иметь в желании одном\nЗдесь, подле, вкруг себя, сейчас,\nбез промедленья!\nИ ты в себе самом — владыка из владык,\nРодник таинственный — ты сам себе природа,\nИ мир души твоей, как божий мир, велик,\nНо больше, шире в нем и счастье, и свобода...","name": "Порой хотелось бы всех веяний весны..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2304, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Я ясно сознаю, что часто надо мной —\nНад помышленьями, никак не над душой,—\nПроходит облако; вдруг думы оттенит\nИ придает всему нежданно новый вид!\nСквозь что-то будто бы идет тревожный свет.\nИ краски новые бегут, которых нет.\nИ ты, красавица! мне мнилось, будто вдруг,\nЗнак святости твоей, дискообразный круг\nНад головой твоей, кто б думать это мог,\nПреобразился вдруг в вакхический венок!","name": "Я ясно сознаю, что часто надо мной..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2305, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1769","text": "Примаюсь за перо, рука моя дрожит,\nИ муза от меня с спокойствием бежит.\nВезде места зрю рая.\nИ рощи, и луга, и нивы здесь, играя,\nСтремятся веселить прельщенный ими взгляд,\nНо превращаются они всяк час во ад.\nБлаженство на крылах зефиров отлетает,\nНа нивах, на лугах неправда обитает,\nИ вырвалась тяжба их тягостных оков.\nЦерера мещет серп и горесть изъявляет,\nПомона ягоды неспелы оставляет,\nИ удаляется и Флора от лугов.\nРепейник там растет, где было место крина.\nО боже, если бы была Екатерина\nВсевидица! Так ты где б делся, толк судей,\nГонящих без вины законами людей?\nЗаконы для того ль, чтоб правда процветала\nИли чтоб ложь когда святою ложью стала?\nУтопли правости в умедленном ответе.\nТакая истина бывала ли на свете?\nКричат: «Закон! закон!»\nНо исправляется каким порядком он?\nОдна хранится форма\nПодьячим для прокорма,\nИ приключается невинным людям стон.\nЯ прав по совести, и винен я по делу,\nВнимать так льзя ль улику замерзелу?\nТакую злу мечту, такой несвязный сон?\nЗакон тот празен,\nКоторый с совестью и с истиною равен.\nПо окончании суда\nПохвален ли судья, коль скажет он тогда:\n«Я знаю, что ты прав, и вижу это ясно,\nЧто мною обвинен и гибнешь ты напрасно,\nНо мной учинено то, форму сохраня,\nТак ты не обвиняй закона, ни меня!»\nБывает ли кисель в хорошей форме гнусен?\nКисель не формой вкусен.\nЯ зрю, невозвратим уже златой к нам век.\nО небо! На сие ль созижден человек,\nДабы во всякую минуту он крушился\nИ чтоб терпения и памяти лишился,\nПовсюду испуская стон,\nИ места б не имел убежищем к отраде?\nПокоя нет нигде, ни в поле, ни во граде.\nВзошло невежество на самый Геликон\nИ полномочие и тамо изливает.\nХрам мудрых муз оно безумством покрывает.\nБлагополучен там несмысленный творец,\nЯзыка своего и разума борец,\nЗа иппокренскую болотну пьющий воду,\nНе чтущий никакой разумной книги сроду.\nПиитов сих ума ничто не помутит,\nБезмозгла саранча без разума летит.\nТакой пиит не мыслит,\nЛишь только слоги числит.\nКогда погибла мысль, другую он возьмет.\nВедь разума и в сей, как во погибшей, нет,\nИ всё ему равно прелестно;\nКолико б ни была мысль она ни плоха,\nВсё гадина равна: вошь, клоп или блоха.\nКто, кроме таковых, стихов вовек не видел,\nВозможно ли, чтоб он стихов не ненавидел?\nИ не сказал ли б он: «Словами нас дарят,\nКакими никогда нигде не говорят!».\nО вы, которые сыскать хотите тайну\nВ словах, услышав речь совсем необычайну,\nНадуту пухлостью, пущенну к небесам,\nТак знайте, что творец того не знает сам,\nА если к нежности он рифмой прилепился,\nКонечно, за любовь безмозглый зацепился\nИ рифмотворцем быть во всю стремится мочь.\nПоэзия — любовной страсти дочь\nИ ею во сердцах горячих укрепилась,\nНо ежели осел когда в любви горит,\nГорит, но на стихах о том не говорит.\nТакому автору на что спокойства боле?\nПригодно всё ему Парнас, и град и поле,\nНичто не трогает стремления его.\nПричина та, что он не мыслит ничего.\nСпокойство разума невежи не умножит,\nМеня против тому безделка востревожит,\nИ мне ль даны во мзду подьячески крючки?\nОтпряньте от меня, приказные сверчки!\nНе веселят меня приятности погоды,\nНи реки, ни луга, ни плещущие воды,\nНеправда дерзкая эдемский сад\nПреобратит во ад.\nА ты, Москва! А ты, первопрестольный град,\nЖилище благородных чад,\nОбширные имущая границы,\nСответствуй благости твоей императрицы,\nРазвей невежество, как прах бурливый ветр!\nТого, на сей земле цветуща паче крина,\nЖелает мудрая твоя Екатерина,\nТого на небеси желает мудрый Петр!\nСожни плоды, его посеянны рукою!\nГде нет наук, там нет ни счастья, ни покою.\nНе думай ты, что ты сокровище нашла,\nИ уж на самый верх премудрости взошла!","name": "Письмо ко князю А.М.Голицыну (Примаюсь за перо...)","date_to": "1769"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2306, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1899","text": "В мире широком, в море шумящем\nМы - гребень встающей волны.\nСтранно и сладко жить настоящим,\nПредчувствием песни полны.\nРадуйтесь, братья, верным победам!\nСмотрите на даль с вышины!\nНам чуждо сомненье, нам трепет неведом,-\nМы - гребень встающей волны.","name": "Мы (В мире широком, в море шумящем...)","date_to": "1899"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2307, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","text": "Вот солнце: пламенно, бессмертно, бесконечно.\nДарует людям жизнь. Рассеивает мрак.\nА вот луна: взаймы берет у солнца вечно!\nПланетка так себе... Не правда ли — пустяк?\nНо пусть на солнце курс нужней держать поэтам\nНе лучше ль с неба звезд вначале нахватать?\nПусть отраженным лишь луна блистает светом,\nНу что ж, и до нее ведь не рукой подать!\n— Эй, ты, сияй сама! Поэту нет расчета\nЖить отраженьями,— заметил критик мне.\nМой друг! Достаточно, что ты меня к луне,\nЗабывшись, приравнял — чего ж тебе еще-то?\nНе надсаждай других — сам будешь пощажен.\nВсе скажут: «Не Сент-Бёв, но и не изверг он».","name": "Отраженным светом..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2308, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Веневитинов","date_from": "1825","text": "(Посвящено С[офье] В[ладимировне]\nВ[еневитиной])\nНа небе все цветы прекрасны.\nВсе мило светят над землей,\nВсе дышат горней красотой.\nЛюблю я цвет лазури ясной:\nОн часто томностью пленял\nМои задумчивые вежды,\nИ в сердце робкое вливал\nОтрадный луч благой надежды.\nЛюблю, люблю я цвет луны,\nКогда она в полях эфира\nС дарами сладостного мира\nПлывет как ангел тишины.\nЛюблю цвет радуги прозрачной -\nНо из цветов любимый мой\nЕсть цвет денницы молодой:\nВ сем цвете, как в одежде брачной,\nСияет утром небосклон.\nОн цвет невинности счастливой,\nОн чист, как девы взор стыдливой,\nИ ясен, как младенца сон.\nКогда и страх и рой веселий -\nВсё было чуждо для тебя\nВ пределах тесной колыбели,\nПосланник неба, возлюбя\nМладенца милую беспечность,\nТебя лелеял в тишине,\nТы почивала - но во сне,\nДушой разгадывая вечность,\nВстречала ясную мечту\nУлыбкой милою, прелестной.\nЧто сорвало улыбку ту,\nЧто зрела ты,- мне неизвестно;\nНо твой хранитель, гость небесный\nВзмахнул таинственным крылом -\nИ тень ночная пробежала,\nНа небосклоне заиграла\nДенница пурпурным огнем,\nИ луч румяного рассвета\nТвои ланиты озарил.\nС тех пор он вдвое стал мне мил,\nСей луч румяного рассвета.\nХрани его - недаром он\nНа девственных щеках возжен,\nНе отблеск красоты напрасной,\nНет! он печать минуты ясной,\nЗалог он тайный, неземной.\nНа небе все цветы прекрасны,\nВсе дышат горней красотой;\nНо меж цветов есть цвет святой -\nОн цвет денницы молодой.","name": "Любимый цвет","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2309, "fields": {"themes": [],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1935","text": "Я замечаю, как мчится время.\nМаленький парень в лошадки играет,\nпотом надевает шинель, и на шлеме\nкрасная звездочка вырастает.\nМать удивится: \"Какой ты высокий!\"\nМы до вокзала его провожаем.\nОн погибает на Дальнем Востоке.\nМы его именем клуб называем.\nЯ замечаю, как движется время.\nВыйдем на улицу.\nНебо синее...\nВоспламеняя горючую темень,\nпадают бомбы на Абиссинию.\nТолько смятение.\nТолько шарит\nнегнущийся ветер прожекторов...\nМаленький житель земного шара,\nя пробегаю мимо домов.\nДеревья стоят, как озябшие птицы,\nмокрые перья на землю роняя.\nНебо!\nЯ знаю твои границы.\nИх самолеты мои охраняют.\nРядом со мною идущие люди,\nможет, мы слишком уж сентиментальны?\nВсе мы боимся, что сняться забудем\nна фотографии моментальной,\nчто не останутся наши лица,\nзапечатлеется группа иная...\nДерево сада - осенняя птица -\nмокрые перья на землю роняет.\nЯ замечаю, как время проходит.\nЯ еще столько недоглядела.\nВ мире, на белом свете, в природе\nстолько волнений и столько дела.\nНам не удастся прожить на свете\nмаленькой и неприметной судьбою.\nНам выходить в перекрестный ветер\nгрузных орудий дальнего боя.\nЯ ничего еще не успела.\nМне еще многое сделать надо.\nТолько успеть бы!\nЯблоком спелым\nосень нависла над каждым садом.\nНочь высекает и сушит слезы.\nНизко пригнулось тревожное небо.\nДальние вспышки... Близкие грозы...\nЗемля моя,\nправда моя,\nпотребуй!","name": "Тревога","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2310, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Когда от нас уходит Старый,\nТакая полночь настает:\nВсе подымаем мы бокалы —\nИ первый тост за Новый год!\nНо переходим ко второму —\nТогда нам выпить хорошо\nЗа милую хозяйку дома\nИль за кого-нибудь еще.\nЗаздравным тостам нет предела,\nИ, вероятно, кто-нибудь\nУмелых наших виноделов\nЗахочет тостом помянуть.\nНемало будет тостов разных,\nНо в ночь такую я б желал\nИ за хрустальщиков прекрасных\nПоднять хрустальный свой бокал!..\nЗа яркость замыслов серьезных\nИ радость дружеских пиров,\nЗа вдумчивых и виртуозных\nХудожников и мастеров!\nЗа мелодичный звон бокальный,\nНе умолкает он пускай!..\nЗа Дятьково, за Гусь-Хрустальный,\nЗа Неман и за Красный май!","name": "Тост за хрустальщиков"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2311, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","date_from": "1940","text": "Спит городок\nСпокойно, как сурок.\nИ дождь сейчас уснет,\nНа крышах бронзовея;\nСпит лодок белый флот\nИ мертвый лев Тезея,\nСпит глобус-великан,\nУслада ротозея,\nСпят мыши в глобусе,\nПочтовый синий ящик,\nМеста в автобусе\nИ старых лип образчик,-\nВсе спит в оцепенении одном,\nИ даже вы - меняя сон за сном.\nА я зато в каком-то чудном гуле\nУ темных снов стою на карауле\nИ слушаю: какая в мире тишь.\n...Вторую ночь уже горит Париж!","name": "Ночь","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2312, "fields": {"themes": [],"author": "Феликс Кривин","text": "А Герострат не верил в чудеса. Он их считал опасною причудой.\nВеликий храм сгорел за полчаса, и от него осталась пепла груда.\nХрам Артемиды. Небывалый храм по совершенству линий\nсоразмерных. Его воздвигли смертные богам -\nи этим чудом превзошли бессмертных.\nНо Герострат не верил в чудеса, он знал всему действительную\nцену. Он верил в то, что мог бы сделать\nсам. А что он мог? Поджечь вот эти стены.\nНе славолюбец и не фантазер, а самый трезвый человек на\nсвете - вот он стоит. И смотрит на костер, который в мире\nникому не светит.","name": "1-03. Герострат"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2313, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "(Лагерь при Евфрате)\nНе пленяйся бранной славой,\nО красавец молодой!\nНе бросайся в бой кровавый\nС карабахскою толпой!\nЗнаю, смерть тебя не встретит:\nАзраил, среди мечей,\nКрасоту твою заметит -\nИ пощада будет ей!\nНо боюсь: среди сражений\nТы утратишь навсегда\nСкромность робкую движений,\nПрелесть неги и стыда!","name": "Из Гафиза","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2314, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1859","text": "Сны и тени,\nСновиденья,\nВ сумрак трепетно манящие,\nВсе ступени\nУсыпленья\nЛегким роем преходящие,\nНе мешайте\nМне спускаться\nК переходу сокровенному,\nДайте, дайте\nМне умчаться\nС вами к свету отдаленному.\nТолько минем\nСумрак свода,-\nТени станем мы прозрачные\nИ покинем\nТам у входа\nПокрывала наши мрачные.","name": "Сны и тени...","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2315, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","text": "Кораблям в холодном море ломит кости белый пар,\nА лунный свет иллюминаторы прошиб.\nА первый иней белит мачты, словно призрачный маляр,\nИ ревматичен шпангоутов скрип...\nГоворят, на нашей шхуне объявился домовой —\nВлюбленный в плаванья, бездомный домовой!\nЕго приметил рулевой,\nВ чем поручился головой,\nИ не чужой, а своей головой!\nДомовой\nЗаглянул к матросу в рубку,\nЗакурил на юте трубку\nИ журнал облизнул судовой\n(Ах, бездомный домовой,\nКорабельный домовой!) —\nИ под завесой пропал дымовой...\n...Перевернутый бочонок,\nна бочонке первый снег.\nКуда-то влево уплывают острова.\nКак с перевязанной щекою истомленный человек,\nЛуна ущербная в небе крива.\nКок заметил: «Если встретил\nдомового ты, чудак,\nТо не разбалтывай про это никому!»\nА рулевой про домового разболтал,\nи это знак,\nЧто домовой не являлся ему.\nЧто не ходил к матросу в рубку,\nНе курил на юте трубку,\nНе мелькал в хитрой мгле за кормой...\nКорабельный домовой,\nАх, подай нам голос твой!\nАу! Ау!\nАй-ай-ай!\nОй-ой-ой!\nЗагляни к матросу в рубку!\nЗакури на юте трубку!\nРукавичкой махни меховой!..\nВолны пенные кипят,\nИ шпангоуты скрипят,\nИ у штурвала грустит рулевой...","name": "Бездомный домовой"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2316, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Фофанов","text": "Нарядили елку в праздничное платье:\nВ пестрые гирлянды, в яркие огни,\nИ стоит, сверкая, елка в пышном зале,\nС грустью вспоминая про былые дни.\nСнится елке вечер, месячный и звездный,\nСнежная поляна, грустный плач волков\nИ соседи-сосны, в мантии морозной,\nВсе в алмазном блеске, в пухе из снегов.\nИ стоят соседи в сумрачной печали,\nГрезят и роняют белый снег с ветвей...\nГрезятся им елка в освещенном зале,\nХохот и рассказы радостных детей."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2317, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1929","text": "Ах ты, ночь высока,\nПолночь темная.\nНовгородская рука,\nНеуемная.\nОх, Онега-река,\nИ Двина-река,\nИ Печора-река -\nВода глубока.\nЗашумели леса\nПо-бирючьему,\nПолыхала река\nПо-щучьему,\nВетер влёт полетел\nПо-гусиному,\nНадевали на струги\nПарусину мы.\nОй ты, братец ты мой,\nВетер с полудня,\nТы неси за собой,\nПока молоды,\nПока кровь ходуном,\nПока бой топором,\nПока нету хором,\nПока нет похорон,\nПока грудь колесом,\nПока свист по лесам,\nПока бурей башка,\nПока нож в три вершка.\nПришла весна -\nКрасна крутоярь,\nОй ты, мать честна,\nКистеня рукоять.\nВышел парень в года,-\nПарню нет ремесла.\nЗакипела вода\nВ сорок два весла.","name": "Молодецкая-струговая","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2318, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1960","text": "Когда приходит в мир великий ветер,\nпротив него встает, кто в землю врос,\nкто никуда не движется на свете,\nчуть пригибаясь под напором гроз.\nНеутомимый, яростный, летящий,\nваля и разметая бурелом,\nон пред стеной глухой дремучей чащи\nсникает перетруженным крылом.\nИ, не смирившись с тишиной постылой,\nно и не смогши бушевать при ней,\nослабевает ветер от усилий,\nупавши у разросшихся корней.\nНо никакому не вместить участью\nтого, что в дар судьба ему дала:\nего великолепное несчастье,\nего незавершенные дела.","name": "Когда приходит в мир...","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2319, "fields": {"themes": [7],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1925","text": "Ты не будешь любовью пройдена,\nКак не будешь пройдена вширь,\nМоя снежная, зябкая родина,\nСтарушонка седая - Сибирь!\nХоть совсем ты теперь не такая,\nВремена - что по ветру дым:\nГоворят, даже раньше тают\nИ твои голубые льды.\nНе такая!\nА белый и вьюжный\nМне буран завывает:\n\"Айда!\"\nПотому что совсем не хуже\nЧерно-бурая стала тайга;\nПотому что на гиблой дороге\nЕще часто, качаясь, идет\nИ татарин - байбак кривоногий,\nИ барсук остроскулый - ойрот.\nАх, старушка!\nБуянный и вьюжный,\nМне буран завывает:\n\"Айда!\"\nПотому что совсем не хуже\nЧерно-бурая стала тайга...\nА к тебе и на лучших оленях\nМне теперь не добраться к весне:\nЯ зимую, где мудрый Ленин\nОтдыхает в полярном сне.\nТолько здесь не останусь долго:\nУбегу я в Сибирь,- что ни будь!\nХорошо погоняться за волком,\nХорошо в зимовье прикурнуть!\nТы не бойся - я здесь не подохну!\nМой родной криволапый медведь!\nЭх, на день бы собачью доху,\nХоть на день\nПоносить,\nОдеть...","name": "Родина","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2320, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1829","text": "Стяжать венок от вас не мечу,\nНо ваши похвалы люблю,\nКоль на пути своем их встречу.\nБалласт хотя не назначает,\nКуда и как плыть кораблю,\nНо ход его он облегчает.","name": "Средство и цель","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2321, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1925","text": "Голубая кофта. Синие глаза.\nНикакой я правды милой не сказал.\nМилая спросила: \"Крутит ли метель?\nЗатопить бы печку, постелить постель\".\nЯ ответил милой: \"Нынче с высоты\nКто-то осыпает белые цветы.\nЗатопи ты печку, постели постель,\nУ меня на сердце без тебя метель\".","name": "Голубая кофта. Синие глаза...","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2322, "fields": {"themes": [7],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Еще не царствует река,\nНо синий лед она уж топит;\nЕще не тают облака,\nНо снежный кубок солнцем допит.\nЧерез притворенную дверь\nТы сердце шелестом тревожишь...\nЕще не любишь ты, но верь:\nНе полюбить уже не можешь...","name": "Весенний романс"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2323, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1978","text": "Вот я вошел, и дверь прикрыл,\nИ показал бумаги,\nИ так толково объяснил\nЗачем приехал в лагерь.\nНачальник - как уключина,-\nСкрипит - и ни в какую!\n\"В кино мне роль поручена,-\nОпять ему толкую,-\nИ вот для изучения -\nТакое ремесло -\nИмею направление!\nДошло теперь?\" - \"Дошло!\nВот это мы приветствуем,-\nЧтоб было, как с копирки,\nВам хорошо б - под следствием\nПолгодика в Бутырке!\nЧтоб ощутить затылочком,\nЧто чуть не расстреляли,\nПотом - по пересылочкам,-\nТогда бы вы сыграли!..\"\nВнушаю бедолаге я\nНастойчиво, с трудом:\n\"Мне нужно - прямо с лагеря -\nНе бывши под судом!\"\n\"Да вы ведь знать не знаете,\nЗа что вас осудили,-\nПрава со мной качаете -\nА вас еще не брили!\"\n\"Побреют!- рожа сплющена!-\nНо все познать желаю,\nА что уже упущено -\nТалантом наверстаю!\"\n\"Да что за околесица,-\nОпять он возражать,-\nПять лет в четыре месяца -\nЭкстерном, так сказать!..\"\nОн даже шаркнул мне ногой -\nДля секретарши Светы:\n\"У нас, товарищ дорогой,\nНе университеты!\nУ нас не выйдет с кондачка,\nИз ничего - конфетка:\nЗдесь - от звонка и до звонка,-\nУ нас не пятилетка!\nТак что, давай-ка ты, валяй -\nКакой с артиста толк!-\nУ нас своих хоть отбавляй\", -\nСказал он и умолк.\nЯ снова вынул пук бумаг,\nОру до хрипа в глотке:\nМол, не имеешь права, враг,-\nМы здесь не в околотке!\nМол, я начальству доложу,-\nОно, мол, разберется!..\nЯ стервенею, в роль вхожу,\nА он, гляжу,- сдается.\nЯ в раже, удержа мне нет,\nБумагами трясу:\n\"Мне некогда сидеть пять лет -\nПремьера на носу!\"\nМежду 1970 и","name": "Вот я вошел, и дверь прикрыл...","date_to": "1978"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2324, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Не бывает любви несчастливой.\nНе бывает... Не бойтесь попасть\nВ эпицентр сверхмощного взрыва,\nЧто зовут \"безнадежная страсть\".\nЕсли в душу врывается пламя,\nОчищаются души в огне.\nИ за это сухими губами\n\"Благодарствуй!\" шепните Весне.","name": "Не бывает любви несчастливой..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2325, "fields": {"themes": [],"author": "Мирра Лохвицкая","text": "Мой светлый замок так велик,\nТак недоступен и высок,\nЧто скоро листья повилик\nКовром заткнут его порог.\nИ своды гулкие паук\nЗатянет в дым своих тенет,\nГде чуждых дней залетный звук\nОтветной рифмы не найдет.\nТам шум фонтанов мне поет,\nКак хорошо в полдневный зной,\nВзметая холод вольных вод,\nДробиться радугой цветной.\nМой замок высится в такой\nНедостижимой вышине,\nЧто крики воронов тоской\nНе отравили песен мне.\nМоя свобода широка,\nМой сон медлителен и тих,\nИ золотые облака,\nСкользя, плывут у ног моих.","name": "Мой замок"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2326, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1937","text": "Много горя и страданья\nСердце терпит невзначай.\nМилый скажет: \"До свиданья...\"\nСердце слышит: \"И прощай\".\nНаперед не угадаешь,\nС кем судьбу свою найдешь.\nКоль полюбишь, пострадаешь,\nЭту песню запоешь.\nЕсли Волга разольется,\nТрудно Волгу переплыть,\nЕсли милый не смеется,\nТрудно милого любить.\nБез луны на небе мутно,\nА при ней мороз сильней.\nБез любви на свете трудно,\nА любить еще трудней.\nЯ девчонка молодая,\nЧто мне делать, как мне быть?\nОттого я и страдаю,\nЧто не знаю, как любить:\nКрепко любишь - избалуешь,\nМало любишь - отпугнешь,\nБеспокойный - ты ревнуешь,\nА спокойный - нехорош.\nСчастье - птичка-невеличка,\nНет ни клетки, ни гнезда,\nТо погаснет, точно спичка,\nТо зажжется, как звезда.\nНету кушанья без соли,\nЕсли вышла - так купи.\nНету радости без боли,\nЕсли любишь - так терпи.\nВидно, вкус мой изменился,\nЧто поделать мне с собой?\nКарий глаз вчера приснился,\nА сегодня - голубой,\nТрудно в маленьких влюбляться,\nКак их будешь обожать:\nЦеловаться - нагибаться,\nПровожать - в карман сажать.\nЕсли Волга разольется,\nТрудно Волгу переплыть,\nЕсли милый не смеется,\nТрудно милого любить.\nБез луны на небе мутно,\nА при ней мороз сильней.\nБез любви на свете трудно,\nА любить еще трудней!","name": "Если Волга разольется...","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2327, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1857","text": "Прости меня, мой светлый серафим,\nЯ был на шаг от страшного признанья;\nОтдавшись снам обманчивым моим,\nЕдва я смог смирить в себе желанье\nС рыданием упасть к ногам твоим.\nЯ изнемог в борьбе с безумством страсти,\nЯ позабыл, что беспощадно строг\nЗакон судьбы неумолимой власти,\nЧто мера мук и нравственных несчастий\nЕще не вся исполнилась... Я мог\nЗа звук один, за милый звук привета,\nЗа робкий звук, слетевший с уст твоих\nВ доверчивый самозабвенья миг,-\nВзять на душу тяжелый гнет ответа\nПеред судом небесным и земным\nВ судьбе твоей, мой светлый серафим!\nМне снился сон далеких лет волшебный,\nИ речь младенчески приветная твоя\nВ больную грудь мне влагою целебной\nЛилась, как животворная струя...\nМне грезилось, что вновь я молод и свободен...\nНо если б я свободен даже был...\nБог и тогда б наш путь разъединил,\nИ был бы прав суровый суд господень!\nНе мне удел с тобою был бы дан...\nЯ веком развращен, сам внутренне развратен;\nНа сердце у меня глубоких много ран\nИ несмываемых на жизни много пятен...\nПускай могла б их смыть одна слеза твоя,-\nЕе не принял бы правдивый судия!","name": "Прости меня, мой светлый серафим...","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2328, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "У каждого свой болельщик,\nУ каждого игрока.\nИ у меня, наверно,\nИ даже наверняка.\nОн в кассе билет оплачивает\nИ голову отворачивает,\nКогда меня в борт вколачивают\nЗащитники ЦСКА.\nКогда мне ломают шею,\nО ребрах не говоря,\nМне больно — ему больнее,\nО, как я его жалею,\nСочувствую я ему,\nВеликому Хемингуэю,\nБолельщику моему.","name": "Монолог профессионала"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2329, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1958","text": "Бухгалтер он, счетов охапка,\nСемерки, тройки и нули.\nИ кажется, он спит, как папка\nВ тяжелой голубой пыли.\nНо вот он с другом повстречался.\nНи цифр, ни сплетен, ни котлет.\nУж нет его, пропал бухгалтер,\nОн весь в огне прошедших лет.\nКак дробь, стучит солдата сердце:\n«До Петушков рукой подать!»\nБеги! Рукой подать до смерти,\nА жизнь в одном — перебежать.\nТы скажешь — это от контузий,\nПройдет, найдет он жизни нить,\nНо нити спутались, и узел\nУж не распутать — разрубить.\nДрузья и сверстники развалин\nИ строек сверстники, мой край,\nМы сорок лет не разувались,\nИ если нам приснится рай,\nМы не поверим.\nСтой, не мешкай,\nНе для того мы здесь, чтоб спать!\nКакой там рай! Есть перебежка —\nДо Петушков рукой подать!","name": "Сердце солдата","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2330, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кушнер","text": "Фиолетовой, белой, лиловой,\nЛедяной, голубой, бестолковой\nПеред взором предстанет сирень.\nЛетний полдень разбит на осколки,\nОстрых листьев блестят треуголки,\nИ, как облако, стелется тень.\nСколько свежести в ветви тяжелой,\nКак стараются важные пчелы,\nДопотопная блещет краса!\nНо вглядись в эти вспышки и блестки:\nЗдесь уже побывал Кончаловский,\nТрогал кисти и щурил глаза.\nТем сильней у забора с канавкой\nВосхищение наше, с поправкой\nНа тяжелый музейный букет,\nНависающий в желтой плетенке\nНад столом, и две грозди в сторонке,\nИ от локтя на скатерти след.","name": "Сирень"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2331, "fields": {"themes": [8],"author": "Иван Крылов","date_from": "1812","text": "Предлинной хворостиной\nМужик Гусей гнал в город продавать;\nИ, правду истинну сказать,\nНе очень вежливо честил свой гурт гусиной:\nНа барыши спешил к базарному он дню\n(А где до прибыли коснется,\nНе только там гусям, и людям достается).\nЯ мужика и не виню;\nНо Гуси иначе об этом толковали\nИ, встретяся с прохожим на пути,\nВот как на мужика пеняли:\n\"Где можно нас, Гусей, несчастнее найти?\nМужик так нами помыкает\nИ нас, как будто бы простых Гусей, гоняет;\nА этого не смыслит неуч сей,\nЧто он обязан нам почтеньем;\nЧто мы свой знатный род ведем от тех Гусей,\nКоторым некогда был должен Рим спасеньем:\nТам даже праздники им в честь учреждены!\"\n\"А вы хотите быть за что отличены?\" -\nСпросил прохожий их. \"Да наши предки...\"-\n\"Знаю,\nИ все читал; но ведать я желаю,\nВы сколько пользы принесли?\"\n\"Да наши предки Рим спасли!\"\n\"Все так, да вы что сделали такое?\"\n\"Мы? Ничего!\" - \"Так что ж и доброго в вас есть?\nОставьте предков вы в покое:\nИм поделом была и честь;\nА вы, друзья, лишь годны на жаркое\".\nБаснь эту можно бы и боле пояснить -\nДа чтоб гусей не раздразнить.","name": "Гуси","date_to": "1812"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2332, "fields": {"themes": [],"author": "София Парнок","text": "На запад, на восток всмотрись, внемли,—\nОб этих днях напишет новый Пимен,\nЧто ненависти пламень был взаимен\nУ сих народов моря и земли.\nМы все пройдем, но устоят Кремли,\nИ по церквам не отзвучит прокимен,\nИ так же будет пламенен и дымен\nЗакат золотоперистый вдали.\nИ человек иную жизнь наладит,\nНа лад иной цевницы зазвучат,\nИ в тихий час старик сберет внучат:\n«Вот этим чаял победить мой прадед»,—\nОн вымолвит, печально поражен,—\nИ праздный меч не вынет из ножон.","name": "Сонет (На запад, на восток...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2333, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1896","text": "На гулких улицах столицы\nТрепещут крылья робких птиц,\nИ развернулись вереницы\nУгрюмых и печальных лиц.\nПод яркой маской злого света\nБлестит торжественно глазет.\nИдет, вся в черное одета,\nЖена за тем, кого уж нет.\nМальчишки с песнею печальной\nБредут в томительную даль\nПред колесницей погребальной,\nНо им покойника не жаль.","name": "На гулких улицах столицы...","date_to": "1896"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2334, "fields": {"themes": [20],"author": "Борис Слуцкий","text": "Т. Дашковской\nВыходит на сцену последнее из поколений войны -\nзачатые второпях и доношенные в отчаянии,\nНезнамовы и Непомнящие, невесть чьи сыны,\nБезродные и Беспрозванные, Непрошеные и Случайные.\nИх одинокие матери, их матери-одиночки\nсполна оплатили свои счастливые ночки,\nнедополучили счастья, переполучили беду,\nа нынче их взрослые дети уже у всех на виду.\nВыходят на сцену не те, кто стрелял и гранаты бросал,\nне те, кого в школах изгрызла бескормица гробовая,\nа те, кто в ожесточении пустые груди сосал,\nмолекулы молока оттуда не добывая.\nВойны у них в памяти нету, война у них только в крови,\nв глубинах гемоглобинных, в составе костей нетвердых.\nИх вытолкнули на свет божий, скомандовали: \"Живи!\" -\nв сорок втором, в сорок третьем и даже в сорок четвертом.\nОни собираются ныне дополучить сполна\nвсе то, что им при рождении недодала война.\nОни ничего не помнят, но чувствуют недодачу.\nОни ничего не знают, но чувствуют недобор.\nПоэтому все им нужно: знание, правда, удача.\nПоэтому жесток и краток отрывистый разговор.","name": "Последнее поколение"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2335, "fields": {"themes": [20],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1927","text": "Пробивается в тучах\nЗимы седина,\nОпрокинутся скоро\nНа землю снега,—\nХорошо нам сидеть\nЗа бутылкой вина\nИ закусывать\nМирным куском пирога.\nПей, товарищ Орлов,\nПредседатель Чека.\nПусть нахмурилось небо,\nТревогу тая,—\nЭти звезды разбиты\nУдаром штыка,\nЭта ночь беспощадна,\nКак подпись твоя.\nПей, товарищ Орлов!\nПей за новый поход!\nСкоро выпрыгнут кони\nОтчаянных дней.\nПриговор прозвучал,\nМандолина поет,\nИ труба, как палач,\nНаклонилась над ней.\nЛьется полночь в окно,\nЛьется песня с вином,\nИ, десятую рюмку\nБеря на прицел,\nО веселой теплушке,\nО пути боевом\nЗаместитель заведующего\nЗапел.\nОн чуть-чуть захмелел —\nКомандир в пиджаке:\nПотолком, подоконником\nТучи плывут,\nНе чернила, а кровь\nЗапеклась на штыке,\nПулемет застучал —\nБоевой «ундервуд»...\nНе уздечка звенит\nПо бокам мундштука,\nНе осколки снарядов\nПо стеклам стучат,—\nЭто пьют,\nУдаряя бокал о бокал,\nЗа здоровье комдива\nКомбриг и комбат...\nВдохновенные годы\nЗнамена несли,\nДесять красных пожаров\nГорят позади,\nДесять лет — десять бомб\nРазорвались вдали,\nДесять грузных осколков\nЗастряли в груди...\nРасскажи мне, пожалуйста,\nМой дорогой,\nМой застенчивый друг,\nРасскажи мне о том,\nКак пылала Полтава,\nКак трясся Джанкой,\nКак Саратов крестился\nПоследним крестом.\nТы прошел сквозь огонь —\nПолководец огня,\nДождь тушил\nВоспаленные щеки твои...\nРасскажи мне, как падали\nТучи, звеня\nО штыки,\nО колеса,\nО шпоры твои...\nЕсли снова\nТифозные ночи придут,\nТы помчишься,\nЖестокие шпоры вонзив,—\nТы, кто руки свои\nПоложил на Бахмут,\nЭти темные шахты благословив...\nНу, а ты мне расскажешь,\nТоварищ комбриг,\nКак гремела «Аврора»\nПо царским дверям\nИ ночной Петроград,\nКак пылающий бриг,\nПроносился с Колумбом\nПо русским степям;\nКак мосты и заставы\nОкутывал дым\nПолыхающих\nКрасногвардейских костров,\nКак без хлеба сидел,\nКак страдал без воды\nРазоруженный\nПолк юнкеров...\nПриговор прозвучал,\nМандолина поет,\nИ труба, как палач,\nНаклонилась над ней...\nВыпьем, что ли, друзья,\nЗа семнадцатый год,\nЗа оружие наше,\nЗа наших коней!..","name": "Пирушка","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2336, "fields": {"themes": [],"author": "Евдокия Ростопчина","date_from": "1854","text": "Посвящается\nМеропе Александровне Новосильцевой\nИ больно, и сладко,\nКогда, при начале любви,\nТо сердце забьется украдкой,\nТо в жилах течет лихорадка,\nТо жар запылает в крови...\nИ больно, и сладко!..\nПробьет час свиданья,—\nПотупя предательский взор,\nВ волненьи, в томленьи незнанья,\nБоясь и желая признанья,\nНачнешь и прервешь разговор...\nИ в муку свиданье!..\nНе вымолвишь слова...\nНемеешь... робеешь... дрожишь...\nДуша, проклиная оковы,\nВся в речи излиться б готова...\nНо только глядишь и молчишь —\nНет силы, нет слова!..\nНастанет разлука,—\nИ, холодно, гордо простясь,\nУйдешь с своей тайной и мукой!..\nА в сердце истома и скука,\nИ вечностью нам каждый час,\nИ смерть нам разлука!..\nИ сладко, и больно...\nИ трепет безумный затих;\nИ сердцу легко и раздольно...\nСлова полились бы так вольно,\nНо слушать уж некому их,—\nИ сладко, и больно!..","name": "Слова для музыки","date_to": "1854"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2337, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1913","text": "Перо задело о верх экипажа.\nЯ поглядела в глаза его.\nТомилось сердце, не зная даже\nПричины горя своего.\nБезветрен вечер и грустью скован\nПод сводом облачных небес,\nИ словно тушью нарисован\nВ альбоме старом Булонский лес.\nБензина запах и сирени,\nНасторожившийся покой…\nОн снова тронул мои колени\nПочти не дрогнувшей рукой.","name": "Прогулка","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2338, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1851","text": "Мне в душу, полную ничтожной суеты,\nКак бурный вихорь, страсть ворвалася нежданно,\nС налета смяла в ней нарядные цветы\nИ разметала сад, тщеславием убранный.\nУсловий мелкий сор крутящимся столбом\nИз мысли унесла живительная сила\nИ током теплых слез, как благостным дождем,\nОпустошенную мне душу оросила.\nИ над обломками безмолвен я стою,\nИ, трепетом еще неведомым обьятый,\nВоскреснувшего дня пью свежую струю\nИ грома дальнего внимаю перекаты...","name": "Мне в душу, полную ничтожной суеты...","date_to": "1852"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2339, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Михалков","text": "Я был знаком\nС одним быком,\nКогда в деревне жил.\nС людьми он дружбы не искал,\nДетей к себе не подпускал.\nА вот со мной дружил!\nДа, да! Не знаю почему,\nЯ чем-то нравился ему:\nКогда меня встречал,\nОн на меня, как на врага,\nНе выставлял свои рога,\nА дружески мычал.\nБывало, выйдешь на лужок\nИ позовешь его: — Дружок!—\nА он в ответ: — Иду-у-у!—\nИ сам действительно идет\nИ не спеша губами рвет\nРомашки на ходу.\nЗа лето я к нему привык,\nИ это был мой личный бык!\nПять лет прошло с тех пор.\nНе знаю я, что с ним теперь\nИ с кем он дружит, грозный зверь\nПо кличке Фантазер...","name": "Фантазер"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2340, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Мережковский","date_from": "1909","text": "В небе, зеленом, как лед,\nВешние зори печальней.\nГолос ли милый зовет?\nПлачет ли колокол дальний?\nВ небе — предзвездная тень,\nВ сердце — вечерняя сладость.\nЧто это, ночь или день?\nЧто это, грусть или радость?\nТихих ли глаз твоих вновь,\nТихих ли звезд ожидаю?\nЧто это в сердце — любовь\nИли молитва — не знаю.","name": "В небе, зеленом, как лед...","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2341, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Бальмонт","text": "Я не могу понять, как можно ненавидеть\nОстывшего к тебе, обидчика, врага.\nЯ радости не знал — сознательно обидеть,\nСвобода ясности мне вечно дорога.\nЯ всех люблю равно любовью равнодушной,\nЯ весь душой с другим, когда он тут, со мной,\nНо чуть он отойдет, как, светлый и воздушный,\nЗабвеньем я дышу — своею тишиной.\nКогда тебя твой рок случайно сделал гневным,\nО, смейся надо мной, приди, ударь меня:\nТы для моей души не станешь ежедневным,\nНе сможешь затемнить — мне вспыхнувшего — дня.\nЯ всех люблю равно любовью безучастной,\nКак слушают волну, как любят облака.\nНо есть и для меня источник боли страстной,\nЕсть ненавистная и жгучая тоска.\nКогда любя люблю, когда любовью болен,\nИ тот — другой — как вещь, берет всю жизнь мою,\nЯ ненависть в душе тогда сдержать не волен,\nИ хоть в душе своей, но я его убью.","name": "Сознание"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2342, "fields": {"themes": [],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1785","text": "Умолкни, чернь непросвещенна,\nСлепые света мудрецы!\nНебесна истина, священна!\nТвою мне тайну ты прорцы.\nВещай: я буду ли жить вечно?\nБессмертна ли душа моя?\nСе слово мне гремит предвечно:\nЖив Бог!— Жива душа твоя!\nЖива душа моя! и вечно\nОна жить будет без конца;\nСиянье длится беспресечно,\nТекуще света от Отца.\nОт лучезарной единицы,\nВ ком всех существ вратится круг,\nКакие ни текут частицы,\nВсе живы, вечны: — вечен дух.\nДух тонкий, мудрый, сильный, сущий\nВ единый миг и там, и здесь,\nБыстрее молнии текущий\nВсегда, везде и вкупе весь,\nНеосязаемый, незримый,\nВ желаньи, в памяти, в уме\nНепостижимо содержимый,\nЖивущий внутрь меня и вне.\nДух, чувствовать, внимать способный,\nВсе знать, судить и заключать;\nКак легкий прах, так мир огромный\nВкруг мерить, весить, исчислять;\nРевущи отвращать перуны,\nЧрез бездны преплывать морей,\nСквозь своды воздуха лазурны\nСвет черпать солнечных лучей;\nМогущий время скоротечность,\nПрошедше с будущим вязать;\nВоображать блаженство, вечность,\nИ с мертвыми совет держать;\nПленяться истин красотою,\nНадеяться бессмертным быть:\nСей дух возможет ли косою\nПресечься смерти и не жить?\nКак можно, чтобы Царь всемирный,\nГосподь стихий и вещества —\nСей дух, сей ум, сей огнь эфирный,\nСей истый образ Божества —\nЯвлялся с славою такою,\nЧтоб только миг в сем свете жить,\nПотом покрылся б вечной тьмою?\nНет, нет!— сего не может быть.\nНе может быть, чтоб с плотью тленной,\nНе чувствуя нетленных сил,\nПротиву смерти разъяренной\nВ сраженье воин выходил;\nЧтоб властью Царь не ослеплялся,\nСудья против даров стоял,\nИ человек с страстьми сражался,\nКогда бы дух не укреплял.\nСей дух в Пророках предвещает,\nПарит в Пиитах в высоту,\nВ Витиях сонмы убеждает,\nС народов гонит слепоту;\nСей дух и в узах не боится\nТиранам правду говорить:\nЧего бессмертному страшиться?\nОн будет и за гробом жить.\nПремудрость вечная и сила,\nВо знаменье чудес своих,\nВ персть земну душу, дух вложила,\nИ так во мне связала их,\nЧто сделались они причастны\nДруг друга свойств и естества:\nВ сей водворился мир прекрасный\nБессмертный образ Божества!\nБессмертен я!— и уверяет\nМеня в том даже самый сон;\nМои он чувства усыпляет,\nНо действует душа и в нём;\nОставя неподвижно тело,\nЛежащее в моем одре,\nОн свой путь совершает смело,\nВ стихийной пролетая пре.\nСравним ли и прошедши годы\nС исчезнувшим, минувшим сном:\nНе все ли виды нам природы\nЛишь бывших мечт явятся сонм?\nКогда ж оспорить то не можно,\nЧтоб в прошлом време не жил я:\nПо смертном сне так непреложно\nЖить будет и душа моя.\nКак тьма есть света отлученье:\nТак отлученье жизни, смерть.\nНо коль лучей, во удаленье,\nУмершими нельзя почесть:\nТак и души, отшедшей тела,\nОна жива,— как жив и свет;\nПревыше тленного предела\nВ своем источнике живет.\nЯ здесь живу,— но в целом мире\nКрылата мысль моя парит;\nЯ здесь умру,— но и в эфире\nМой глас по смерти возгремит.\nО! естьли б стихотворство знало\nБрать краску солнечных лучей,\nКак ночью бы луна, сияло\nБессмертие души моей.\nНо если нет души бессмертной:\nПочто ж живу в сем свете я?\nЧто в добродетели мне тщетной,\nКогда умрет душа моя?\nМне лучше, лучше быть злодеем,\nПопрать закон, низвергнуть власть,\nКогда по смерти мы имеем\nИ злой и добрый равну часть.\nАх, нет!— коль плоть разрушась тленна\nМертвила б наш и дух с собой,\nДавно бы потряслась вселенна,\nЗемля покрылась кровью, мглой;\nУпали б троны, царствы, грады\nИ все погибло б зол в борьбе:\nНо дух бессмертный ждет награды\nОт правосудия себе.\nДела и сами наши страсти,\nБессмертья знаки наших душ.\nБогатств алкаем, славы, власти;\nНо, все их получа, мы в ту ж\nМинуту вновь — и близ могилы —\nНе престаем еще желать;\nТак мыслей простираем крылы,\nКак будто б ввек не умирать.\nНаш прах слезами оросится,\nГроб скоро мохом зарастет:\nНо огнь от праха в том родится,\nНадгробну надпись кто прочтет;\nБлеснет,— и вновь под небесами\nНачнет свой феникс новый круг;\nВсе движется, живет делами,\nДуша бессмертна, мысль и дух.\nКак серный пар прикосновеньем\nВмиг возгорается огня,\nПодобно мысли сообщеньем\nВозможно вдруг возжечь меня;\nВослед же моему примеру\nПойдет отважно и другой:\nТак дел и мыслей атмосферу\nМы простираем за собой!\nИ всяко семя, роду сродно\nКак своему приносит плод:\nТак всяка мысль себе подобно\nДеянье за собой ведёт.\nБлагие в мире духи, злые\nСуть вечны чада сих семен;\nОт них те свет, а тьму другие,\nВ себя приемлют, жизнь, иль тлен.\nБываю весел и спокоен,\nКогда я сотворю добро;\nБываю скучен и расстроен,\nКогда соделаю я зло:\nОтколь же радость чувств такая?\nОтколь борьба и перевес?\nНе то ль, что плоть есть персть земная,\nА дух — влияние небес?\nОтколе, чувств но насыщенье,\nОбъемлет душу пустота?\nНе оттого ль, что наслажденье\nДля ней благ здешних суета?\nЧто есть для нас другой мир краше,\nЕсть вечных радостей чертог?\nБессмертие стихия наша,\nПокой и верьх желаний — Бог!\nБолезнью изнуренна смертной\nЗрю мужа праведна в одре,\nПокрытого уж тенью мертвой;\nНо при возблещущей заре\nНад ним прекрасной, вечной жизни\nГоре он взор возводит вдруг,\nСпеша в объятие отчизны,\nС улыбкой испускает дух.\nКак червь, оставя паутину\nИ в бабочке взяв новый вид,\nВ лазурну воздуха равнину\nНа крыльях блещущих летит,\nВ прекрасном веселясь убранстве,\nС цветов садится на цветы:\nТак и душа, небес в пространстве,\nНе будешь ли бессмертна ты?\nО нет!— бессмертие прямое —\nВ едином Боге вечно жить,\nПокой и счастие святое\nВ его блаженном свете чтить.\nО радость!— О восторг любезный!\nСияй, надежда, луч лия,\nДа на краю воскликну бездны:\nЖив Бог!— Жива душа моя!","name": "Бессмертие души","date_to": "1796"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2343, "fields": {"themes": [20],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1941","text": "Следы войны неизгладимы!..\nПускай окончится она,\nНам не пройти спокойно мимо\nНезатемненного окна!\nЮнцы, видавшие не много,\nНачнут подтрунивать слегка,\nКогда нам вспомнится тревога\nПри звуке мирного гудка.\nСчастливцы! Кто из них поверит,\nЧто рев сирен кидает в дрожь,\nЧто стук захлопнувшейся двери\nНа выстрел пушечный похож?\nВдолби-ка им — как трудно спичка\nПорой давалась москвичам\nИ отчего у нас привычка\nНе раздеваться по ночам?\nОни, минувшего не поняв,\nЗапишут в скряги старика,\nЧто со стола ребром ладони\nСметает крошки табака.","name": "Следы войны","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2344, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1954","text": "Что песня?\nИз подполья в поднебесье\nОна летит. На то она и песня.\nА где заснет? А где должна проснуться,\nЧтоб с нашим слухом вновь соприкоснуться?\nДовольно трудно разобраться в этом,\nЛюбое чудо нам теперь не в диво.\nСудите сами, будет ли ответом\nВот эта повесть, но она — правдива.\nТам,\nГде недавно\nНизились обрывы,\nПоросшие крапивой с лебедою,\nВысотных зданий ясные массивы\nВосстали над шлюзованной водою.\nГнездится\nПтица\nМеж конструкций ЦАГИ,\nА где-то там,\nЗа Яузой,\nВ овраге, бурля своей ржавеющею плотью,\nСтарик ручей по черным трубам скачет.\nВы Золотым Рожком его зовете,\nИ это тоже что-нибудь да значит.\n...Бил колокол на колокольне ближней,\nПел колокол на колокольне дальней,\nИ мостовая стлалась всё булыжней,\nИ звон трамвая длился всё печальней.\nИ вот тогда,\nНа отдаленном рынке,\nСреди капрона, и мехов, и шелка,\nНепроизвольно спрыгнула с пластинки\nШальная патефонная иголка.\nИ на соседней полке антиквара\nМеж дерзко позолоченною рамой\nИ медным привиденьем самовара\nВдруг объявился\nЯщик этот самый.\nКак описать его?\nОн был настольный,\nПо очертаниям — прямоугольный,\nНа ощупь — глуховато мелодичный,\nА по происхожденью — заграничный.\nСкорей всего он свет увидел в Вене,\nТому назад столетие, пожалуй.\nИ если так — какое откровенье\nПодарит слуху механизм усталый?\nЧугунный валик, вдруг он искалечит,\nПереиначит Шуберта и Баха,\nА может быть, заплачет, защебечет\nКакая-нибудь цюрихская птаха,\nА может быть, нехитрое фанданго\nС простосердечностью добрососедской\nКакая-нибудь спляшет иностранка,\nКак подобало в слободе немецкой,\nЗдесь, в слободе исчезнувшей вот этой,\nЧей быт изжит и чье названье стерто.\nНо рынок крив, как набекрень одетый\nКосой треух над буклями Лефорта.\nИ в этот самый миг\nНа повороте\nРванул трамвай,\nДа так рванул он звонко,\nЧто вдруг очнулась вся комиссионка,\nИ дрогнул ящик в ржавой позолоте,\nИ, зашатавшись, встал он на прилавке\nНа все четыре выгнутые лапки,\nИ что-то в глубине зашевелилось,\nЗарокотало и определилось,\nЗаговорило тусклое железо\nСквозь ржавчину, где стерта позолота.\nИ что же?\nНикакого полонеза,\nНи менуэта даже, ни гавота\nИ никаких симфоний и рапсодий,\nА громко так, что дрогнула посуда,—\nПоверите ли? — грянуло оттуда\nПростое: «Во саду ли, в огороде...»\nИз глубины,\nИз самой дальней дали,\nИз бурных недр минувшего столетья,\nГде дамы в менуэте приседали,\nКогда петля переплеталась с плетью,\nКогда труба трубила о походе,\nА лира о пощаде умоляла,\nВдруг песня:\n«Во саду ли, в огороде,—\nВы слышите ли? — девица гуляла!»","name": "Музыкальный ящик","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2345, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1890","text": "Графу А. Н. Граббе\nво время его кругосветного плавания\nна великокняжеской яхте \"Тамара\"\nКняжна Тамара, дочь Гудала,\nЛишившись рано жениха,\nПростой монахинею стала,\nНо не спаслася от греха.\nК ней по причине неизвестной\nЯвился демон - враг небес -\nИ пред грузинкою прелестной\nРассыпался как мелкий бес.\nОна боролась, уступая,\nИ пала, выбившись из сил...\nЗа это aнгел двери рая\nПред ней любезно растворил.\nНе такова твоя \"Тамара\":\nС запасом воли и труда\nОна вокруг земного шара\nИдет бесстрастна и горда;\nЖивет средь бурь, среди тумана\nИ, русской чести верный страж,\nНесет чрез бездны океана\nСвой симпатичный экипаж.\nБританский демон злобой черной\nНе нанесет ущерба ей\nИ речью льстивой и притворной\nНе усыпит ее очей.\nЕй рай отчизны часто снится,\nИ в этот рай - душой светла -\nОна по праву возвратится\nИ непорочна, и цела.","name": "Послание графу А. Н. Граббе","date_to": "1890"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2346, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рерих","date_from": "1917","text": "В знак победы, милый\nмой мальчик, платье\nцветное ты не надень.\nПобеда была, а бой будет.\nНе смогут тебя победить.\nНо выйдут биться с тобою.\nТвою прошлую жизнь прозревая,\nсколько блестящих побед\nи много горестных знаков я вижу.\nНо победа тебе суждена,\nесли победу\nзахочешь.","name": "Захочешь","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2347, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1944","text": "Гуляли, целовались, жили-были...\nА между тем, гнусавя и рыча,\nШли в ночь закрытые автомобили\nИ дворников будили по ночам.\nДавил на кнопку, не стесняясь, палец,\nИ вдруг по нервам прыгала волна...\nЗвонок урчал... И дети просыпались,\nИ вскрикивали женщины со сна.\nА город спал. И наплевать влюбленным\nНа яркий свет автомобильных фар,\nПока цветут акации и клены,\nРоняя аромат на тротуар.\nЯ о себе рассказывать не стану -\nУ всех поэтов ведь судьба одна...\nМеня везде считали хулиганом,\nХоть я за жизнь не выбил ни окна...\nА южный ветер навевает смелость.\nЯ шел, бродил и не писал дневник,\nА в голове крутилось и вертелось\nОт множества революционных книг.\nИ я готов был встать за это грудью,\nИ я поверить не умел никак,\nКогда насквозь неискренние люди\nНам говорили речи о врагах...\nРомантика, растоптанная ими,\nЗнамена запылённые - кругом...\nИ я бродил в акациях, как в дыме.\nИ мне тогда хотелось быть врагом.","name": "Стихи о детстве и романтике","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2348, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1923","text": "Чем эти самые живут,\nЧто вот на паре ног проходят?\nПьют и едят, едят и пьют -\nИ в этом жизни смысл находят...\nНадуть, нажиться, обокрасть,\nРастлить, унизить, сделать больно...\nКакая ж им иная страсть?\nВедь им и этого довольно!\nИ эти-то, на паре ног,\nТак называемые люди\n\"Живут себе\"... И имя Блок\nДля них, погрязших в мерзком блуде,-\nБессмысленный, нелепый слог...\n* См. Блок.","name": "Их образ жизни","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2349, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1962","text": "В серый дом\nМоего вызывали отца.\nИ гудели слова\nТяжелее свинца.\nИ давился от злости\nУпрямый майор.\nБыло каждое слово\nНе слово - топор.\n- Враг народа твой сын!\nОтрекись от него!\nМы расшлепаем скоро\nСынка твоего!..\nНо поднялся со стула\nМой старый отец.\nИ в глазах его честных\nБыл тоже - свинец.\n- Я не верю! - сказал он,\nЛисток отстраня.-\nЕсли сын виноват -\nРасстреляйте меня.","name": "Отец","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2350, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1917","text": "Рассказали страшное,\nДали точный адрес.\nОтпирают, спрашивают,\nДвижутся, как в театре.\nТишина, ты - лучшее\nИз всего, что слышал.\nНекоторых мучает,\nЧто летают мыши.\nИюльской ночью слободы -\nЧудно белокуры.\nНебо в бездне поводов,\nЧтоб набедокурить.\nБлещут, дышат радостью,\nОбдают сияньем,\nНа каком-то градусе\nИ меридиане.\nВетер розу пробует\nПриподнять по просьбе\nГуб, волос и обуви,\nПодолов и прозвищ.\nГазовые, жаркие,\nОсыпают в гравий\nВсе, что им нашаркали,\nВсе, что наиграли.","name": "Звезды летом","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2351, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1904","text": "Звезда зажглась над сизой пеленой\nВечерних гор. Стран утренних вершины\nВстают, в снегах, убелены луной.\nКолокола поют на дне долины.\nОтгулы полногласны. Мглой дыша,\nТускнеет луг. Священный сумрак веет.\nИ дольняя звучащая душа,\nИ тишина высот — благоговеет.","name": "Долина - храм","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2352, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1969","text": "Я пробудился весь в поту:\nмне голос был - \"Не всё коту -\nсказал он - масленица. Будет -\nон заявил - Великий Пост.\nУжо тебе прищемят хвост\".\nТакое каждого разбудит.","name": "Я пробудился весь в поту...","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2353, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1755","text": "Летите, мои вздохи, вы к той, кого люблю,\nИ горесть опишите, скажите, как терплю;\nОстаньтесь в ея сердце, смягчите гордый взгляд\nИ после прилетите опять ко мне назад;\nНо только принесите приятную мне весть,\nСкажите, что еще мне любить надежда есть.\nЯ нрав такой имею, чтоб долго не вздыхать,\nХороших в свете много, другую льзя сыскать.","name": "Летите, мои вздохи...","date_to": "1755"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2354, "fields": {"themes": [],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1842","text": "Когда же злая чернь не клеветала,\nКогда же в грязь не силилась втянуть\nИзбранников, которым горний путь\nРука господня в небе начертала?\nТы говоришь: «Я одарен душой»;\nЗачем же ты мешаешься с толпой?\nТолпе бессмысленной мое презренье.\nНо сына Лаия почтил Фезей;\nТак пред страдальцем ты благоговей,—\nИль сам свое подпишешь осужденье.\nПевцу в твоем участьи нужды нет;\nНо сожалеет о тебе поэт.\nГлубоких ран, кровавых язв сердечных\nМне много жадный наносил кинжал,\nКоторый не в руке врагов сверкал,\nУвы!— в руке друзей бесчеловечных.\nЧто ж? знать, во мне избыток дивных сил;\nТы видишь: я те язвы пережил.\nТеперь я стар, слабею; но и эту\nПереживу: ведь мне насущный хлеб\nТерзанья; ведь наперснику судеб\nНе даром достается путь ко свету;\nСтрадать, терпеть готов я до конца:\nС чела святого не сорвут венца.\nУмру — и смолкнет хохот вероломства;\nМеня покроет чудотворный щит,\nВсе стрелы клеветы он отразит...\nСмеются?— пусть! проклятие потомства\nНе минет их — осмеян был же Тасс;\nБыть может, тот, кто здесь стоит средь вас,\nНе мене Тасса.— Будь яке осторожен,\nК врагам моим себя не приобщай,\nБесчестного бессмертья не желай:\nЯ слаб, и дряхл, и темен, и ничтожен\nНо только здесь,— моим злодеям там\nЗа их вражду награда — вечный срам.","name": "Совет (Когда же злая чернь...)","date_to": "1842"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2355, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","text": "Перестарки и старцы и юные\nВпали в те же грехи:\nБерберовы, Злобины, Бунины\nСтали читать стихи.\nУмных и средних и глупых,\nХодасевичей и Оцупов\nПостигла та же беда.\nКакой мерою печаль измерить?\nО, дай мне, о, дай мне верить,\nЧто это не навсегда!\nВ \"Зеленую Лампу\" чинную\nВсе они, как один,-\nГеоргий Иванов с Ириною;\nЮрочка и Цетлин,\nИ Гиппиус, ветхая днями,\nКинулись со стихами,\nБедою Зеленых Ламп.\nКакою мерою поэтов мерить?\nО, дай мне, о, дай мне верить\nНе только в хорей и ямб.\nИ вот оно, вот, надвигается:\nВластно встает Оцуп.\nМережковский с Ладинским сливается\nВ единый небесный клуб,\nСловно отрок древне-еврейский,\nЗаплакал стихом библейским\nИ плачет, и плачет Кнут...\nКакой мерою испуг измерить?\nО, дай мне, о, дай мне верить,\nЧто в зале не все заснут.","name": "Стихотворный вечер в \"Зеленой Лампе\""}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2356, "fields": {"themes": [4],"author": "Афанасий Фет","text": "Свежеет ветер, меркнет ночь.\nА море злей и злей бурлит,\nИ пена плещет на гранит -\nТо прянет, то отхлынет прочь.\nВсе раздражительней бурун;\nЕго шипучая волна\nТак тяжела и так плотна,\nКак будто в берег бьет чугун.\nКак будто бог морской сейчас,\nВсесилен и неумолим,\nТрезубцем пригрозя своим,\nГотов воскликнуть: \"Вот я вас!\"","name": "Буря (Свежеет ветер, меркнет ночь...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2357, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1854","text": "Пропаду от тоски я и лени,\nОдинокая жизнь не мила,\nСердце ноет, слабеют колени,\nВ каждый гвоздик душистой сирени,\nРаспевая, вползает пчела.\nДай хоть выйду я в чистое поле\nИль совсем потеряюсь в лесу...\nС каждым шагом не легче на воле,\nСердце пышет всё боле и боле,\nТочно уголь в груди я несу.\nНет, постой же! С тоскою моею\nЗдесь расстанусь. Черемуха спит:\nАх, опять эти пчелы под нею!\nИ никак я понять не умею,\nНа цветах ли, в ушах ли звенит.","name": "Пчелы","date_to": "1854"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2358, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1854","text": "Над озером лебедь в тростник протянул,\nВ воде опрокинулся лес,\nЗубцами вершин он в заре потонул,\nМеж двух изгибаясь небес.\nИ воздухом чистым усталая грудь\nДышала отрадно. Легли\nВечерние тени.- Вечерний мой путь\nКраснел меж деревьев вдали.\nА мы - мы на лодке сидели вдвоем,\nЯ смело налег на весло,\nТы молча покорным владела рулем,\nНас в лодке как в люльке несло.\nИ детская челн направляла рука\nТуда, где, блестя чешуей,\nВдоль сонного озера быстро река\nБежала как змей золотой.\nУж начали звезды мелькать в небесах...\nНе помню, как бросил весло,\nНе помню, что пестрый нашептывал флаг,\nКуда нас потоком несло!","name": "Над озером лебедь в тростник протянул...","date_to": "1854"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2359, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","date_from": "1968","text": "Во вселенной наш разум счастливый\nНенадежное строит жилье,\nЛюди, звезды и ангелы живы\nШаровым натяженьем ее.\nМы еще не зачали ребенка,\nА уже у него под ногой\nНикуда выгибается пленка\nНа орбите его круговой.","name": "Во вселенной наш разум счастливый...","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2360, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1861","text": "(Из М. Гартмана)\nНи слова, о друг мой, ни вздоха...\nМы будем с тобой молчаливы...\nВедь молча над камнем могильным\nСклоняются грустные ивы...\nИ только склонившись, читают,\nКак я, в твоем взоре усталом,\nЧто были дни ясного счастья,\nЧто этого счастья - не стало!","name": "Молчание","date_to": "1861"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2361, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Казин","date_from": "1971","text": "Забыть ли ту давность, как двое,\nКак двое, и даже зимой\nПалимые мыслью одной,\nВы двинулись на боевое\nСлужительство церкви родной.\nКак, пылко печась о народе,\nС латинянами в бою\nИ в азбуку-то свою\nТак сбили вы буквы - ну вроде\nКак кинутых сирот в семью.\nВлекла не корысть вас, не гривна.\nИ, рыцарствуя вдали,\nПодвижники милой земли,\nАх, как вы поистине дивно\nИ нашей Руси помогли!\nКак, влив их и в пушкинский гений,\nПодвигли вы ваши азы\nПробиться сквозь тьмы поколений\nТем кличем, каким и низы\nПовел ввысь владыками Ленин,\nВеликий и без молений\nПодвижник Октябрьской грозы.","name": "Кирилл и Мефодий","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2362, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1917","text": "Из Польши своей спесивой\nПринес ты мне речи льстивые,\nДа шапочку соболиную,\nДа руку с перстами длинными,\nДа нежности, да поклоны,\nДа княжеский герб с короною.\n— А я тебе принесла\nСеребряных два крыла.","name": "Из Польши своей спесивой...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2363, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","text": "Чем хуже этот век предшествовавших? Разве\nТем, что в чаду печалей и тревог\nОн к самой черной прикоснулся язве,\nНо исцелить ее не мог?\nЕще на западе земное солнце светит,\nИ кровли городов в его лучах горят...\nА здесь уж, белая, дома крестами метит,\nИ кличет воронов, и вороны летят.","name": "Чем хуже этот век предшествовавших?.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2364, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1971","text": "Я бегу, топчу, скользя\nПо гаревой дорожке,-\nМне есть нельзя, мне пить нельзя,\nМне спать нельзя - ни крошки.\nА может, я гулять хочу\nУ Гурьева Тимошки,-\nТак нет: бегу, бегу, топчу\nПо гаревой дорожке.\nА гвинеец Сэм Брук\nОбошел меня на круг,-\nА вчера все вокруг\nГоворили: \"Сэм - друг!\nСэм - наш гвинейский друг!\"\nДруг-гвинеец так и прет -\nВсе больше отставание,-\nНу, я надеюсь, что придет\nВторое мне дыхание.\nТретее за ним ищу,\nЧетвертое дыханье,-\nНу, я на пятом сокращу\nС гвинейцем расстоянье!\nТоже мне - хорош друг,-\nОбошел меня на круг!\nА вчера все вокруг\nГоворили: \"Сэм - друг!\nСэм - наш гвинейский друг!\"\nГвоздь программы - марафон,\nА градусов - все тридцать,-\nНо к жаре привыкший он -\nВот он и мастерится.\nЯ поглядел бы на него,\nКогда бы - минус тридцать!\nНу, а теперь - достань его,-\nОсталось - материться!\nТоже мне - хорош друг,-\nОбошел на третий круг!\nНужен мне такой друг,-\nКак его - забыл... Сэм Брук!\nСэм - наш гвинейский Брут!","name": "Марафон","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2365, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1937","text": "Со стихией в бой пошел\nЛедокол.\nМелким крошевом плывет\nЗа кормой лед,\nИ колышутся едва\nЛедяные острова.\nБелым саваном вдали\nВьюги снежные легли,\nИ предательский торос\nКрепко в море корнем врос.\nСнеговая тишина\nВся угрозою полна.\nСевер тайны бережет,\nСтережет,—\nСмельчакам со всех сторон\nГибель шлет он!\nНо команде ледовой\nС морем биться не впервой.\nКак алмаз стекло грызет,\nЛедокол прорежет лед,\nИ сквозь бурю и туман\nПуть отыщет капитан.\nСевер, знай,— ты будешь наш!\nТы все тайны нам отдашь!","name": "Ледокол","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2366, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1921","text": "Грубой жизнью оглушенный,\nНестерпимо уязвленный,\nОпускаю веки я —\nИ дремлю, чтоб легче минул,\nЧтобы как отлив отхлынул\nШум земного бытия.\nЛучше спать, чем слушать речи\nЗлобной жизни человечьей,\nМалых правд пустую прю.\nВсё я знаю, всё я вижу —\nЛучше сном к себе приближу\nНеизвестную зарю.\nА уж если сны приснятся,\nТо пускай в них повторятся\nДетства давние года:\nСнег на дворике московском\nИль — в Петровском-Разумовском\nПар над зеркалом пруда.","name": "В заседании","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2367, "fields": {"themes": [18],"author": "Вероника Тушнова","text": "Пусть друзья простят меня за то, что\nповидаться с ними не спешу.\nПусть друзья не попрекают почту,—\nэто я им писем не пишу.\nПусть не сетуют, что рвутся нити,—\nя их не по доброй воле рву.\nМилые, хорошие, поймите:\nя в другой галактике живу!","name": "Пусть друзья простят меня за то, что..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2368, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Стихи попадают в печать,\nИ в точках, расставленных с толком,\nСебя невозможно признать\nБессонниц моих кривотолкам.\nИ это не книга моя,\nА в дальней дороге без весел\nИдет по стремнине ладья,\nЧто сам я у пристани бросил.\nИ нет ей опоры верней,\nЧем дружбы неведомой плечи.\nМинувшее ваше, как свечи,\nДо встречи погашено в ней.","name": "Стихи попадают в печать..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2369, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рерих","date_from": "1918","text": "Как увидим Твой лик?\nВсепроникающий лик,\nглубже чувств и ума.\nНеощутимый, неслышный,\nнезримый. Призываю:\nсердце, мудрость и труд.\nКто узнал то, что не знает\nни формы, ни звука, ни вкуса,\nне имеет конца и начала?\nВ темноте, когда остановится\nвсе, жажда пустыни и соль\nокеана! Буду ждать сиянье\nТвое. Перед ликом Твоим\nне сияет солнце. Не сияет\nлуна. Ни звезды, ни пламя,\nни молнии. Не сияет радуга.\nНе играет сияние севера.\nТам сияет Твой лик.\nВсе сияет светом его.\nВ темноте сверкают\nкрупицы Твоего сиянья.\nИ в моих закрытых глазах\nбрезжит чудесный Твой\nсвет.","name": "Свет (Как увидим Твой лик?..)","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2370, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Олейников","date_from": "1932","text": "(Стихотворение, бичующее разврат)\nПришел я в гости, водку пил,\nХозяйкин сдерживая пыл.\nНо водка выпита была.\nМеня хозяйка увлекла.\nОна меня прельщала так:\n«Раскинем с вами бивуак,\nПоверьте, насмешу я вас:\nЯ хороша, как тарантас».\nОт страсти тяжело дыша,\nЯ раздеваюся, шурша.\nВступив в опасную игру,\nПодумал я: «А вдруг помру?»\nДействительно, минуты не прошло,\nКак что-то из меня ушло.\nДушою было это что-то.\nЯ умер. Прекратилась органов работа.\nИ вот, отбросив жизни груз,\nЛежу прохладный, как арбуз.\nАрбуз разрезан. Он катился,\nОн жил — и вдруг остановился.\nВ нем тихо дремлет косточка-блоха,\nИ капает с него уха.\nА ведь не капала когда-то!\nВот каковы они, последствия разврата.","name": "Быль, случившаяся с автором в ЦЧО","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2371, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Михалков","text": "Слон-живописец написал пейзаж,\nНо раньше, чем послать его на вернисаж,\nОн пригласил друзей взглянуть на полотно:\nЧто, если вдруг не удалось оно?\nВниманием гостей художник наш польщен!\nКакую критику сейчас услышит он?\nНе будет ли жесток звериный суд?\nНизвергнут? Или вознесут?\nЦенители пришли. Картину Слон открыл,\nКто дальше встал, кто подошел поближе.\n\"Ну, что же,- начал Крокодил,-\nПейзаж хорош! Но Нила я не вижу...\"\n\"Что Нила нет, в том нет большой беды!-\nСказал Тюлень.- Но где снега? Где льды?\"\n\"Позвольте!- удивился Крот.-\nЕсть кое-что важней, чем лед!\nЗабыл художник огород\".\n\"Хрю-хрю,- заметила Свинья,-\nКартина удалась, друзья!\nНо с точки зренья нас, Свиней,\nДолжны быть желуди на ней\".\nВсе пожеланья принял Слон.\nОпять за краски взялся он\nИ всем друзьям по мере сил\nСлоновьей кистью угодил,\nИзобразив снега, и лед,\nИ Нил, и дуб, и огород,\nИ даже мед!\n(На случай, если вдруг Медведь\nПридет картину посмотреть...)\nКартина у Слона готова,\nДрузей созвал художник снова.\nВзглянули гости на пейзаж\nИ прошептали: \"Ералаш!\"\nМой друг! не будь таким слоном:\nСоветам следуй, но с умом!\nНа всех друзей не угодишь,\nСебе же только навредишь.","name": "Слон-живописец"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2372, "fields": {"themes": [7],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Моим новосельем\nРаздвинулся горный, над влагой лазурной, туман;\nИ к праздничным кельям\nСклонился, разнежен смарагдным весельем, платан.\nИ темных смоковниц\nОбильное лоно зачатьями Вакх утомил;\nИ ладан любовниц\nПевца Соломона — роз алых — мой сад задымил.\nИ сладостных лилий\nПречистые чаши белеют у тесных оград;\nСок новых вигилий,\nХмель вечери нашей сулит на холме виноград.\nГряди ж издалече,\nЦарица желаний! Святая жилица, твой кров\nРазобран ко встрече;\nГряди!.. Издалече — чу, поступь легчайших шагов...\nИдет, и лелеет\nВ покрове незримом, как в зыбке небесной, дитя;\nИ близко яснеет,\nВ обличьи родимом, воскресной улыбкой светя.","name": "Новоселье"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2373, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1842","text": "Люблю, если, тихо к плечу моему головой прислонившись,\nС любовью ты смотришь, как, очи потупив, я думаю думу,\nА ты угадать ее хочешь. Невольно, проникнут тобою,\nЯ очи к тебе обращу и с твоими встречаюсь очами;\nИ мы улыбнемся безмолвно, как будто бы в сладком молчаньи\nМы мыслью сошлися и много сказали улыбкой и взором.","date_to": "1842"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2374, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1822","text": "Сей поцелуй, дарованный тобой,\nПреследует мое воображенье:\nИ в шуме дня, и в тишине ночной\nЯ чувствую его напечатленье!\nСойдет ли сон и взор сомкнет ли мой,-\nМне снишься ты, мне снится наслажденье!\nОбман исчез, нет счастья! и со мной\nОдна любовь, одно изнеможенье.","name": "Поцелуй","date_to": "1822"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2375, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1835","text": "Что ты клонишь над водами,\nИва, макушку свою?\nИ дрожащими листами,\nСловно жадными устами,\nЛовишь беглую струю?..\nХоть томится, хоть трепещет\nКаждый лист твой над струей...\nНо струя бежит и плещет,\nИ, на солнце нежась, блещет,\nИ смеется над тобой...","name": "Что ты клонишь над водами...","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2376, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1918","text": "Сладко после дождя теплая пахнет ночь.\nБыстро месяц бежит в прорезях белых туч.\nГде-то в сырой траве часто кричит дергач.\nВот, к лукавым губам губы впервые льнут,\nВот, коснувшись тебя, руки мои дрожат...\nМинуло с той поры только шестнадцать лет.","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2377, "fields": {"themes": [],"author": "Елена Гуро","text": "Земля дышала ивами в близкое небо;\nпод застенчивый шум капель оттаивала она.\nБыло, что над ней возвысились,\nможет быть, и обидели ее, -\nа она верила в чудеса.\nВерила в свое высокое окошко:\nмаленькое небо меж темных ветвей,\nникогда не обманула, — ни в чем не виновна,\nи вот она спит и дышит...\nи тепло.","name": "Елена Гуро — Вдруг весеннее"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2378, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Сухарев","text": "Я голос Петруши услышал во сне:\n«Алло»,— говорил он лукаво и густо.\nПроснулся — светает, и в комнате пусто,\nЧужая страна в одичалом окне.\nЯ сел за работу, чтоб сердце прошло,\nА сердце про что-то неловко стучало,\nИ ставнею ветер стучал одичало,\nИ лампа горела.\nИ дело пошло.","name": "Голос сына"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2379, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1969","text": "\"Рядовой Борисов!\"- \"Я!\"- \"Давай, как было дело!\"\n\"Я держался из последних сил:\nДождь хлестал, потом устал, потом уже стемнело...\nТолько я его предупредил!\nНа первый окрик: \"Кто идет?\" он стал шутить,\nНа выстрел в воздух закричал: \"Кончай дурить!\"\nЯ чуть замешкался и, не вступая в спор,\nЧинарик выплюнул - и выстрелил в упор\".\n\"Бросьте, рядовой, давайте правду,- вам же лучше!\nВы б его узнали за версту...\"\n\"Был туман - узнать не мог - темно, на небе тучи,-\nКто-то шел - я крикнул в темноту.\nНа первый окрик: \"Кто идет?\" он стал шутить,\nНа выстрел в воздух закричал: \"Кончай дурить!\"\nЯ чуть замешкался и, не вступая в спор,\nЧинарик выплюнул - и выстрелил в упор\".\n\"Рядовой Борисов,- снова следователь мучил,-\nПопадете вы под трибунал!\"\n\"Я был на посту - был дождь, туман, и были тучи,-\nСнова я устало повторял.-\nНа первый окрик: \"Кто идет?\" он стал шутить,\nНа выстрел в воздух закричал: \"Кончай дурить!\"\nЯ чуть замешкался и, не вступая в спор,\nЧинарик выплюнул - и выстрелил в упор\".\n...Год назад - а я обид не забываю скоро -\nВ шахте мы повздорили чуток,-\nПравда, по душам не получилось разговора:\nНам мешал отбойный молоток.\nНа крик души: \"Оставь ее!\" он стал шутить,\nНа мой удар он закричал: \"Кончай дурить!\"\nЯ чуть замешкался - я был обижен, зол,-\nЧинарик выплюнул, нож бросил и ушел.\nСчастие мое, что оказался он живучим!...\nНу а я - я долг свой выполнял.\nПравда ведь,- был дождь, туман, по небу плыли тучи...\nПо уставу - правильно стрелял!\nНа первый окрик: \"Кто идет?\" он стал шутить,\nНа выстрел в воздух закричал: \"Кончай дурить!\"\nЯ чуть замешкался и, не вступая в спор,\nЧинарик выплюнул - и выстрелил в упор.","name": "\"Рядовой Борисов!\"- \"Я!\"","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2380, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","date_from": "1955","text": "Сквозь гул Москвы, кипенье городское\nК тебе, чей век нуждой был так тяжел,\nЯ в заповедник вечного покоя -\nНа Пятницкое кладбище пришел.\nГлядит неброско надписи короткость.\nКак бы в твоем характере простом\nВзяла могила эту скромность, кротость,\nЗадумавшись, притихнув под крестом.\nКладу я розы пышного наряда.\nИ словно слышу, мама, голос твой:\n- Ну что так тратишься, сынок? Я рада\nБыла бы и ромашке полевой.\nНо я молчу. Когда бы мог, родная,\nИ сердце положил бы сверху роз.\nТвоих забот все слезы вспоминая,\nСам удержаться не могу от слез.\nГнетет и горе, и недоуменье\nГвоздем засело в существо мое:\nСтою, твое живое продолженье,\nНачало потерявшее свое.","name": "На могиле матери","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2381, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Тредиаковский","text": "О! не ярости во время,\nГосподи, мя обличи:;\nЗол же всех за тяжко бремя\nИ за многое тех племя\nВ казнь не в гневе повлачи.\nНо помилуй попремногу\nИзнемогшаго меня:\nКости страждут муку срогу,\nПокажи к цельбе дорогу,\nБоже! вопию стеня.\nДух в смятении мой зельном,\nСокрушаюсь повсегда;\nТы ж о мне, толь неисцельном,\nВ милосерди беспредельном\nВоспомянешь ли когда?\nГосподи мой! обратися;\nИ, по благости своей,\nСам отъять от тьмы потщися\nДушу бедну и явися\nПреклонен к мольбе моей.\nНет по смерти таковаго,\nО Тебе б кто вспомнить мог;\nВозблагодарить за благо\nИ за все, что в жизни драго,\nКой во гробе есть предлог?\nОбессилен воздыхаяй!\nЕсмь еще на всяку нощь\nЛоже плачем умываяй\nИ слезами напояяй,\nОтчужден всего и тощ.\nОчи с плача помутились,\nОт врагов весь сокрушен;\nПагубно в себе озлились,\nК ненависти уклонились;\nЯ надежды уж лишен.\nОтступите прочь, лукавцы:\nБогом вопль услышан мой.\nОтступите все тщеславцы\nИ вы, лжи за правду давцы,\nЗлобе преданны самой.\nБог уж от меня молитву\nМилостивым слухом внял;\nПрезираю вашу битву,\nЛестных и сетей ловитву;\nБог моление принял.\nСтыд, смятение в презоре\nВсем да придет здесь врагам!\nСтыд, с бесчестием тем в горе,\nКак не обратятся вскоре!\nИх сломление рогам!","name": "<i>Господи, да не яростию твоею...</i>"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2382, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1929","text": "Дорога стала веселей:\nВесна поет из всех оврагов...\nЯ заменяю на селе\nНаркома почт\nИ телеграфов.\nМоя работа высока\nИ тонкой требует науки:\nЛюдская радость и тоска\nЧерез мои проходят руки.\nИ в этот теплый месяц май,\nКогда шумят приветно клены,\nПошлет село\nВ далекий край\nСвои\nНижайшие поклоны.\nОно расспросит у меня —\nО чем написано в газете,\nКакая нынче злоба дня\nИ что хорошего\nНа свете.\nОно расскажет городам\nСвои удачи и напасти...\nВ ответ —\nЯ письма передам\nИ директивы высшей власти.\nЯ передам\nИ вновь пойду\nСтучаться в окна и калитки,\nЧитая бегло на ходу\nПолей зеленые открытки.\nМне так приятно в двадцать лет\nВстречать проснувшуюся озимь!\nНо... ждет журналов и газет\nБиблиотекарша в совхозе.\nИ вновь горит мое лицо,\nИ вновь колышется рубашка,\nИ я\nВзлетаю на крыльцо\nЛегко, как белая бумажка.\nЯ гляжу на нее\nЧерез двери в упор,\nЯ снимаю пред ней\nГоловной убор.\nЯ из кожаной сумки\nПисьмо достаю,\nЯ дрожащей рукою\nПисьмо подаю.\nИ мне\nЗа скромные труды\nТакая щедрая награда!—\nОна дает стакан воды\nС улыбкой первого разряда.\nИ брызжет солнце и весна\nВ его сверкающие грани,\nА у дверей\nСтоит она —\nЖивой портрет\nВ сосновой раме.\nЯ побежден...\nЯ всё гляжу...\nПрисох язык, и нет вопросов...\nДа,\nЯ теперь перехожу\nВ распоряженье\nНаркомпроса.\nУж целый год и шесть недель\nЛюблю ее, не забывая.\nПрости меня, Наркомпочтель,\nПрости,\nДорога кольцевая!","name": "Рассказ о кольцевой почте","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2383, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1923","text": "Вечер черные брови насопил.\nЧьи-то кони стоят у двора.\nНе вчера ли я молодость пропил?\nРазлюбил ли тебя не вчера?\nНе храпи, запоздалая тройка!\nНаша жизнь пронеслась без следа.\nМожет, завтра больничная койка\nУпокоит меня навсегда.\nМожет, завтра совсем по-другому\nЯ уйду, исцеленный навек,\nСлушать песни дождей и черемух,\nЧем здоровый живет человек.\nПозабуду я мрачные силы,\nЧто терзали меня, губя.\nОблик ласковый! Облик милый!\nЛишь одну не забуду тебя.\nПусть я буду любить другую,\nНо и с нею, с любимой, с другой,\nРасскажу про тебя, дорогую,\nЧто когда-то я звал дорогой.\nРасскажу, как текла былая\nНаша жизнь, что былой не была...\nГолова ль ты моя удалая,\nДо чего ж ты меня довела?","name": "Вечер черные брови насопил...","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2384, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Мережковский","date_from": "1883","text": "Молнию в тучах Эрот захватил, пролетая;\nТак же легко, как порой дети ломают тростник,\nВ розовых пальцах сломал он, играя, стрелу Громовержца:\n«Мною Зевес побежден!» — дерзкий шалун закричал,\nВзоры к Олимпу подняв, с вызовом в гордой улыбке.","name": "Эрот","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2385, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","date_from": "1890","text": "Тёмную выбери ночь и в поле, безлюдном и голом\nВ мрак окунись... пусть и ветер, провеяв, утихнет,\nПусть в небе холодном тусклые звёзды,\nмигая, задремлют...\nСердцу скажи, чтоб ударов оно не считало...\nШаг задержи и прислушайся! Ты не один...\nТочно крылья\nПтицы, намокшие тяжко, плывут средь тумана.\nСлушай... это летит хищная, властная птица,\nВремя ту птицу зовут, и на крыльях у ней твоя сила,\nРадости сон мимолётный, надежд золотые лохмотья...","name": "NOCTURNO","date_to": "1890"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2386, "fields": {"themes": [7],"author": "Лев Мей","date_from": "1850","text": "Софье Григорьевне Мей\nМечется и плачет, как дитя больное\nВ неспокойной люльке, озеро лесное.\nТучей потемнело, брызжет мелкой зернью -\nТак и отливает серебром и чернью...\nВетер по дубраве серым волком рыщет;\nМолния на землю жгучим ливнем прыщет;\nИ на голос бури, побросавши прялки,\nВынырнули со дна резвые русалки...\nЛюбо некрещеным в бурю-непогоду\nКипятить и пенить жаркой грудью воду,\nЛюбо им за вихрем перелетным гнаться,\nГромким, звучным смехом с громом окликаться!..\nВолны им щекочут плечи наливные,\nЧешут белым гребнем косы рассыпные;\nЛасточки быстрее, легче пены зыбкой,\nРуки их мелькают белобокой рыбкой;\nОгоньком под пеплом щеки половеют;\nЯрким изумрудом очи зеленеют.\nПлещутся русалки, мчатся вперегонку,\nДа одна отстала, отплыла в сторонку...\nК берегу доплыла, на берег выходит,\nБледными руками ивняки разводит;\nПритаилась в листве на прибрежье черном,\nСловно белый лебедь в тростнике озерном...\nВот уж понемногу непогодь стихает;\nВетер с листьев воду веником сметает;\nТучки разлетелись, словно птицы в гнезды;\nБисером перловым высыпали звезды;\nМесяц двоерогий с неба голубого\nЗасветил отломком перстня золотого...\nЧу! переливаясь меж густой осокой,\nПо воде несется благовест далекой -\nБлаговест далекий по воде несется\nИ волною звучной прямо в душу льется:\nВидится храм божий, песнь слышна святая,\nИ сама собою крест творит десная...\nИ в душе русалки всенощные звуки\nПробудили много и тоски и муки,\nМного шевельнули страсти пережитой,\nВоскресили много были позабытой...\nВот в селе родимом крайняя избушка;\nА в избушке с дочкой нянчится старушка:\nБережет и холит, по головке гладит,\nТешит лентой алой, в пестрый ситец рядит...\nДа и вышла ж девка при таком уходе:\nНет ее красивей в целом хороводе...\nВот и бор соседний - там грибов да ягод\nЗа одну неделю наберешься на год;\nА начнут под осень грызть орехи белки -\nСыпь орех в лукошки: близко посиделки.\nТут-то погуляют парни удалые,\nТут-то насмеются девки молодые!..\nДочь в гостях за прялкой песни распевает\nА старуха дома ждет да поджидает:\nОгоньку добыла - на дворе уж ночка -\nДолго засиделась у соседей дочка...\nОттого и долго: парень приглянулся\nИ лихой бедою к девке подвернулся;\nА с бедою рядом ходит грех незваной...\nПолюбился парень девке бесталанной.\nТак ей полюбился, словно душу вынул,\nДа и насмеялся - разлюбил и кинул,\nПозабыл голубку сизокрылый голубь -\nИ остались бедной смех мирской да прорубь...\nВспомнила русалка - белы руки гложет;\nРада б зарыдала - и того не может;\nСотворить молитву забытую хочет -\nНет для ней молитвы - и она хохочет...\nТолько, пробираясь на село в побывку,\nМужичок проснулся и стегает сивку,\nЛоб и грудь и плечи крестно знаменует\nДа с сердцов на хохот окаянный плюет.","name": "Русалка","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2387, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1941","text": "Мы не дрогнем в бою\nЗа столицу свою.\nНам родная Москва дорога.\nНерушимой стеной,\nОбороной стальной\nОстановим,\nОтбросим врага.\nВ атаку, стальными рядами,\nМы поступью твердой идем.\nРодная столица за нами -\nНаш кровный родительский дом.\nМы не дрогнем в бою\nЗа столицу свою.\nНам родная Москва дорога.\nНерушимой стеной,\nОбороной стальной\nОстановим,\nОтбросим врага.\nНа марше равняются взводы.\nГудит под ногами земля.\nЗа нами дворцы и заводы,\nВысокие звезды Кремля.\nМы не дрогнем в бою\nЗа столицу свою.\nНам родная Москва дорога.\nНерушимой стеной,\nОбороной стальной\nОстановим,\nОтбросим врага.\nДля счастья своими руками\nМы строили город родной.\nЗа каждый расколотый камень\nОтплатим мы страшной ценой.\nМы не дрогнем в бою\nЗа столицу свою.\nНам родная Москва дорога.\nНерушимой стеной,\nОбороной стальной\nОстановим,\nОтбросим врага.\nНе смять богатырскую силу.\nГоряч наш порыв боевой.\nМы роем фашистам могилу\nВ холодных полях под Москвой.\nМы не дрогнем в бою\nЗа столицу свою.\nНам родная Москва дорога.\nНерушимой стеной,\nОбороной стальной\nОстановим,\nОтбросим врага.","name": "Песня защитников Москвы","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2388, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Ломоносов","date_from": "1761","text": "Случились вместе два Астр\nнома в пиру\nИ спорили весьма между собой в жару.\nОдин твердил: земля, вертясь, круг Солнца ходит;\nДругой, что Солнце все с собой планеты водит:\nОдин Коперник был, другой слыл Птолемей.\nТут повар спор решил усмешкою своей.\nХозяин спрашивал: \"Ты звезд теченье знаешь?\nСкажи, как ты о сем сомненье рассуждаешь?\"\nОн дал такой ответ: \"Что в том Коперник прав,\nЯ правду докажу, на Солнце не бывав.\nКто видел простака из поваров такова,\nКоторый бы вертел очаг кругом жаркова?\"","date_to": "1761"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2389, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1896","text": "Я люблю мою темную землю,\nИ, в предчувствии вечной разлуки,\nНе одну только радость приемлю,\nНо смиренно и тяжкие муки.\nНичего не отвергну в созданьи,-\nИ во всем есть восторг и веселье,\nЕсть великая трезвость в мечтаньи,\nИ в обычности буйной - похмелье.\nПреклоняюсь пред Духом великим,\nИ с Отцом бытие мое слито,\nИ созданьем Его многоликим\nОт меня ли единство закрыто!","name": "Я люблю мою темную землю...","date_to": "1896"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2390, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","text": "Все, что волшебно так манило,\nИз-за чего весь век жилось,\nСо днями зимними остыло\nИ непробудно улеглось.\nНет ни надежд, ни сил для битвы -\nЛишь, посреди ничтожных смут,\nКак гордость дум, как храм молитвы,\nСтраданья в прошлом востают."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2391, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1916","text": "Рыжими иголками\nУстлан косогор,\nСладко пахнет елками\nЖаркий летний бор.\nСядь на эту скользкую\nЗолотую сушь\nС песенкою польскою\nПро лесную глушь.\nТемнота ветвистая\nНад тобой висит,\nКрасное, лучистое,\nСолнце чуть сквозит.\nДай твои ленивые\nДевичьи уста,\nГрусть твоя счастливая,\nПесенка проста.\nСладко пахнет елками\nПотаенный бор,\nСкользкими иголками\nУстлан косогор.","name": "Рыжими иголками устлан косогор...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2392, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1840","text": "За все, за все тебя благодарю я:\nЗа тайные мучения страстей,\nЗа горечь слез, отраву поцелуя,\nЗа месть врагов и клевету друзей;\nЗа жар души, растраченный в пустыне,\nЗа все, чем я обманут в жизни был...\nУстрой лишь так, чтобы тебя отныне\nНедолго я еще благодарил.","name": "Благодарность","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2393, "fields": {"themes": [9],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1968","text": "Вдох глубокий. Руки шире.\nНе спешите, три-четыре!\nБодрость духа, грация и пластика.\nОбщеукрепляющая,\nУтром отрезвляющая,\nЕсли жив пока еще -\nгимнастика!\nЕсли вы в своей квартире -\nЛягте на пол, три-четыре!\nВыполняйте правильно движения.\nПрочь влияния извне -\nПривыкайте к новизне!\nВдох глубокий до изне-\nможения.\nОчень вырос в целом мире\nГриппа вирус - три-четыре! -\nШирятся, растет заболевание.\nЕсли хилый - сразу в гроб!\nСохранить здоровье чтоб,\nПрименяйте, люди, об-\nтирания.\nЕсли вы уже устали -\nСели-встали, сели-встали.\nНе страшны вам Арктика с Антарктикой.\nГлавный академик Иоффе\nДоказал - коньяк и кофе\nВам заменят спорт и профи-\nлактика.\nРазговаривать не надо.\nПриседайте до упада,\nДа не будьте мрачными и хмурыми!\nЕсли вам совсем неймется -\nОбтирайтeсь, чем придется,\nВодными займитесь проце-\nдурами!\nНе страшны дурные вести -\nМы в ответ бежим на месте.\nВ выигрыше даже начинающий.\nКрасота - среди бегущих\nПервых нет и отстающих!\nБег на месте обще-\nпримиряющий.","name": "Утренняя гимнастика","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2394, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1965","text": "А ну-ка бей-ка, кому не лень.\nВам жизнь копейка, а мне мишень.\nКоторый в фетрах, давай на спор:\nЯ - на сто метров, а ты - в упор.\nНе та раскладка, но я не трус.\nИтак, десятка - бубновый туз!\nВедь ты же на спор стрелял в упор,\nНо я ведь снайпер, а ты тапер.\nКуду вам деться? Мой выстрел - хлоп,\nДевятка в сердце, десятка в лоб!\nИ черной точкой на белый лист\nЛегла та ночка на мою жизнь.","name": "Снайпер","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2395, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Олейников","date_from": "1933","text": "Возле ягоды морошки\nВ галерее ботанической\nНа короткой цветоножке\nВоссиял цветок тропический.\nЭто Вы — цветок, Тамара,\nА морошка — это я.\nВы виновница пожара,\nОхватившего меня.","name": "Тамаре Григорьевне (Возле ягоды морошки...)","date_to": "1933"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2396, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1955","text": "О годовщины,\nГодовщины,\nБылые дни!\nБылые дни, как исполины,\nВстают они!\nМы этих дней не позабыли,\nГорим огнем\nТех дней, в которые мы жили\nГрядущим днем!\nИ в час,\nКогда опять двенадцать\nНа башне бьет,\nКогда дома уже теснятся,\nЧтоб дать проход\nНеведомым грядущим суткам,\nПочти мечтам,\nВновь ставлю я своим рассудком\nВсе по местам.\nДа,\nОн назад не возвратится -\nВчерашний день,\nНо и в ничто не превратится\nВчерашний день,\nЧтоб никогда мы не забыли,\nКаким огнем\nГорели дни, когда мы жили\nГрядущим днем.","name": "О годовщины, годовщины, былые дни!..","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2397, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Дай выстрадать стихотворенье!\nДай вышагать его! Потом.\nКак потрясенное растенье,\nЯ буду шелестеть листом.\nЯ только завтра буду мастер,\nИ только завтра я пойму,\nКакое привалило счастье\nГлупцу, шуту, бог весть кому,-\nБольшую повесть поколенья\nШептать, нащупывая звук,\nШептать, дрожа от изумленья\nИ слезы слизывая с губ.","name": "Дай выстрадать стихотворенье!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2398, "fields": {"themes": [19],"author": "Агния Барто","text": "Я на уроке в первый раз.\nТеперь я ученица.\nВошла учительница в класс,-\nВставать или садиться?\nКак надо парту открывать,\nНе знала я сначала,\nИ я не знала, как вставать,\nЧтоб парта не стучала.\nМне говорят - иди к доске,-\nЯ руку поднимаю.\nА как перо держать в руке,\nСовсем не понимаю.\nКак много школьников у нас!\nУ нас четыре Аси,\nЧетыре Васи, пять Марусь\nИ два Петровых в классе.\nЯ на уроке в первый раз,\nТеперь я ученица.\nНа парте правильно сижу,\nХотя мне не сидится.","name": "Первый урок"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2399, "fields": {"themes": [1,7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "Когда бы встретил я в раю\nНа третьем небе образ твой,\nОн душу бы пленил мою\nСвоей небесной красотой;\nИ я б в тот миг (не утаю)\nЗабыл о радости земной.\nСпокоен твой лазурный взор,\nКак вспоминание об нем;\nКак дальный отзыв дальных гор,\nТвой голос нравится во всем;\nИ твой привет и твой укор,\nВсе полно, дышит божеством.\nНе для земли ты создана,\nИ я могу ль тебя любить?\nДругая женщина должна\nНадежды юноши манить;\nТы превосходней, чем она,\nНо так мила не можешь быть!","name": "К деве небесной","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2400, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Капнист","date_from": "1817","text": "Поспеши, весна прекрасна!\nБархатом покрой луга;\nПусть кристальна струйка ясна\nВновь омоет берега.\nЛипы, тополи ветвисты\nПусть на дерне тень прострут,\nИ фиалочки душисты\nВ воздух аромат прольют.\nДев игривы хороводы\nВыйдут в рощи за тобой;\nСуету забыв и годы,\nПодойдет к ним дед седой;\nЧтоб, под дуб с своею Саррой\nСев, на игры поглядеть;\nВспоминаньем — в век свой старой\nХоть на миг помолодеть.\nВпрямь, зачем всяк день крушиться,\nВспоминая, что прошло?\nТо, чему не воротиться,\nБудь,— как будто не было.\nЧто скучать все старосельем,\nЛет доживши до зимы?\nВот ребята,— их весельем\nВеселиться можем мы.\nПоспеши ж, весна! и чистой\nЛуг цветочками покрой;\nЯ из них венок душистой\nДряхлою сплетя рукой,\nТой,— чьи взоры мила друга\nДней напомнят мне зарю,\nТой,— из хороводна круга,\nЯ венок сей подарю.","name": "Способ помолодеть","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2401, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1911","text": "Там, где улицы так гулки,\nТихо барышня идет,\nА ее уж в переулке\nБлизко, близко ангел ждет.\nКрыльев ангелу не надо,—\nСветлый дух!\nОт людей не отличаясь,\nОн глядит.\nПодал девушке он руку\nИ ведет ее туда,\nНа неведомую реку,\nГде нездешняя вода.\nУ него в очах отрада,—\nСветлый дух!\nТихо деве улыбаясь,\nОн глядит.\nПеред ними блеск чертога,\nВосходящего до звезд.\nВместе всходят до порога\nНа сияющий подъезд.\nТихо спрашивает дева:\n«Где же рай?»\nЕй привратник отвечает:\n«Наверху».\nПеред ней открылись двери.\nСердце замерло в груди.\nСветлый рай обещан вере.\nЧто же медлишь ты? Войди.\nЗвуки дивного напева.\nСветлый рай\nПеред девою ликует\nНаверху.\nПоднимается на лифте.\nИ не рай, квартира тут.\nАх, мечтанья, осчастливьте\nХоть на двадцать пять минут.","name": "Там, где улицы так гулки...","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2402, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Коган","date_from": "1935","text": "Подымем по чарочке,\nУлыбнемся весело\n(«Весело ли, милый мой,\nВзаправду ли весел?»).\nНе надо, не спрашивай,\nМонах ли,\nПовеса ли,\nВ кровати умру\nИли меня повесят.\nЧубарики-чубчики,\nДальняя дорога,\nПесенка по лесенке\nДо порога.\nЗа порогом звонкая\nПолночь-темь.\nУлыбнешься тонко —\n«Полноте!».\nВетер ходит долами,\nНаливай!\nЧто же мне, веселому,\nГоревать...\nТолько полночь в инее,\nОкно раскрой...\nТолько листья падают, кружа.\nЕсли я умру этой синей порой,\nТы меня\nпойдешь провожать?","name": "Чубарики-чубчики","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2403, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1923","text": "Пятьдесят лет —\nпятьдесят вех;\nпятьдесят лет —\nпятьдесят лестниц;\nМедленный всход\nна высоту;\nвсход на виду\nу сотен сплетниц.\nПрямо ли, криво ли\nлестницы прыгали,\nпод ветром, под ношей ли —\nярусы множились,\nУзкие дали\nвдруг вырастали,\nгор кругозоры\nнизились, ожили.\nГде я?— высоко ль?—\nполвека — что цоколь;\nчто бархат — осока\nнизинных болот.\nЧто здесь?— не пьяны ль\nмолчаньем поляны,\nкуда и бипланы\nне взрежут полет?\nПятьдесят лет —\nпятьдесят вех;\nпятьдесят лет —\nпятьдесят всходов.\nЧто день, то ступень,\nи стуки минут —\nраздумья и труд,\nгод за годом.\nВышина...\nТишина...\nЗвезды — весть...\nНо ведь знаю,\nДень за днем\nбудет объем\nшире, и есть —\nдаль иная!\nБеден мой след!\nношу лет\nзнать — охоты нет!\nветер, непрошен ты!\nПусть бы путь досягнуть\nмог до больших границ,\nпрежде чем ниц\nринусь я, сброшенный!\nПятьдесят лет —\nпятьдесят вех;\nпятьдесят лет —\nпятьдесят лестниц...\nЕще б этот счет! всход вперед!\nи пусть на дне —\nсуд обо мне\nмировых сплетниц!","name": "Пятьдесят лет","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2404, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "И чего мы тревожимся, плачем и спорим,\nо любимых грустим до того, что невмочь.\nБольшеглазые добрые звезды над морем,\nшелковистая гладь упирается в ночь.\nСпят прогретые за день сутулые скалы,\nспит распластанный берег, безлюден и тих.\nЕсли ты тишины и покоя искала,\nвот они! Только нет, ты искала не их.\nСпят деревья, мои бессловесные братья.\nИх зеленые руки нежны и легки.\nДо чего мне сейчас не хватает пожатья\nчеловеческой, сильной, горячей руки!","name": "И чего мы тревожимся, плачем и спорим..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2405, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1892","text": "В ней гений выразил мятежность дум печальных,\nБорьбу, мечтательность, святых восторгов клик,—\nИ памятник себе из мыслей музыкальных\nГромадой звучною воздвиг.","name": "Отголосок девятой симфонии Бетховена","date_to": "1892"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2406, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1911","text": "Ах, дверь не запирала я,\nНе зажигала свеч,\nНе знаешь, как, усталая,\nЯ не решалась лечь.\nСмотреть, как гаснут полосы\nВ закатном мраке хвой,\nПьянея звуком голоса,\nПохожего на твой.\nИ знать, что все потеряно,\nЧто жизнь - проклятый ад!\nО, я была уверена,\nЧто ты придешь назад.","name": "Белой ночью","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2407, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1926","text": "Итак, начинается песня о ветре,\nО ветре, обутом в солдатские гетры,\nО гетрах, идущих дорогой войны,\nО войнах, которым стихи не нужны.\nИдет эта песня, ногам помогая,\nКачая штыки, по следам Улагая,\nТо чешской, то польской, то русской речью -\nЗа Волгу, за Дон, за Урал, в Семиречье.\nПо-чешски чешет, по-польски плачет,\nКазачьим свистом по степи скачет\nИ строем бьет из московских дверей\nОт самой тайги до британских морей.\nТайга говорит,\nГлавари говорят,-\nСидит до поры\nМолодой отряд.\nСидит до поры,\nСтукочат топоры,\nСовет вершат...\nА ночь хороша!\nШироки просторы. Луна. Синь.\nТугими затворами патроны вдвинь!\nМесяц комиссарит, обходя посты.\nЖелезная дорога за полверсты.\nРельсы разворочены, мать честна!\nПоперек дороги лежит сосна.\nДозоры - в норы, связь - за бугры,-\nТо ли человек шуршит, то ли рысь.\nЭх, зашумела, загремела, зашурганила,\nИз винтовки, из нареза меня ранила!\nТы прости, прости, прощай!\nПрощевай пока,\nА покуда обещай\nНе беречь бока.\nНе ныть, не болеть,\nНикого не жалеть,\nПулеметные дорожки расстеливать,\nБеляков у сосны расстреливать.\nПаровоз начеку,\nругает вагоны,\nВолокёт Колчаку\nтысячу погонов.\nОн идет впереди,\nатаман удалый,\nУ него на груди\nфонари-медали.\nКомандир-паровоз\nмучает одышка,\nВпереди откос -\n\"Паровозу крышка!\nА пока поручики пиво пьют,\nА пока солдаты по-своему поют:\n\"Россия ты, Россия, российская страна!\nСоха тебя пахала, боронила борона.\nЭх, раз (и), два (и) - горе не беда,\nНаправо околесица, налево лабуда.\nДорога ты, дорога, сибирский путь,\nА хочется, ребята, душе вздохнуть.\nАх, сукин сын, машина, сибирский паровоз,\nКуда же ты, куда же ты солдат завез?\nАх, мама моя, мама, крестьянская дочь,\nМеня ты породила в несчастную ночь!\nЗачем мне, мальчишке, на жизнь начихать?\nЗачем мне, мальчишке, служить у Колчака?\nЭх, раз (и), два (и) - горе не беда.\nНаправо околесица, налево лабуда\".\n...Радио... говорят...\n(Флагов вскипела ярь):\n\"Восьмого января\nАрмией пятой\nВзят Красноярск!\"\nСлушайте крик протяжный -\nЭй, Россия, Советы, деникинцы!-\nДень этот белый, просторный,\nв морозы наряженный,\nЧервонными флагами\nвыкинулся.\nСибирь взята в охапку.\nШтыки молчат.\nЗаячьими шапками\nРазбит Колчак.\nСобирайте, волки,\nМолодых волчат!\nНа снежные иголки\nМертвые полки\nПоложил Колчак.\nЭй, партизан!\nПоднимай сельчан:\nРаны зализать\nНе может Колчак.\nСтучит телеграф:\nТире, тире, точка...\nЭх, эх, Ангара,\nКолчакова дочка!\nНа сером снегу волкам приманка:\nПять офицеров, консервов банка.\n\"Эх, шарабан мой, американка!\nА я девчонка да шарлатанка!\"\nСтой!\nКто идет?\nКончено. Залп!!","name": "Песня о ветре","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2408, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1907","text": "Падай, падай, снег пушистый,\nРасстилайся пеленой,\nПадай, легкий, падай, чистый,\nЗемлю зябнущую крой.\nЗаметая дали мглою,\nВсякий цвет, отлив и тень\nНепорочной белизною\nСловно саваном одень.\nИ беззвучной, и бесцветной,\nИ безжизненной порой\nДай природе безответной\nМир и отдых, и покой;\nЧтоб забыться ей, зимою\nУсыпленной до весны,\nЧтобы грезились тобою\nЕй навеянные сны;\nЧтоб копилася в ней сила\nНа иное бытие,\nИ с весною воскресила\nТайна творчества ее.","name": "Снег","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2409, "fields": {"themes": [7],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1923","text": "Ты, меня любивший фальшью\nИстины - и правдой лжи,\nТы, меня любивший - дальше\nНекуда! - За рубежи!\nТы, меня любивший дольше\nВремени. - Десницы взмах! -\nТы меня не любишь больше:\nИстина в пяти словах.","name": "Ты, меня любивший фальшью...","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2410, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1939","text": "\"Ну-ка, двери отвори:\nКто стоит там у двери?\"\n\"Это нищий, Аннушка\".\n\"Дай краюху старику\nДа ступай-ка на реку:\nКто там стонет,\nБудто тонет?\"\n\"Это лебедь, Аннушка\".\n\"Ну, так выйди за плетень:\nПочему такая тень?!\"\n\"Это ружья, Аннушка\".\n\"Ну, так выйди за ворота,\nРасспроси, какая рота:\nКто? Какого, мол, полка?\nНе хотят ли молока?\"\n\"Не пойду я, Аннушка!\nЭто белые идут,\nЭто красного ведут,\nЭто... муж твой, Аннушка...\"","name": "Народная песня","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2411, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","date_from": "1956","text": "Tre Cime de Lavaredo —\nТри Зуба Скалистой Глыбы\nстоят над верхами елей.\nНо поезд не может медлить —\nон повернул по-рыбьи\nи скрылся в дыре туннеля.\nИ вдруг почернели стекла,\nи вот мы в пещере горной,\nв вагоне для невидимок.\nИ словно во мраке щелкнул\nфотоаппарат затвором,\nоставив мгновенный снимок?\n«Стоят над верхами елей\nТри Зуба Скалистой Глыбы —\nTre Cime de Lavaredo».","name": "В Альпах","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2412, "fields": {"themes": [11],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1937","text": "Ах, молодежь!.. И я ведь тоже\nКогда-то яблонькой цвела.\n«Онегин, я тогда моложе\nИ лучше, кажется, была...»\nУ яблоньки засохли ветки,\nИ больше яблокам не зреть...\nНас уважать учитесь, детки,—\nВедь каждый может постареть!\nНет, я не зря жила на свете,—\nРодила шестерых ребят.\nИ вышли неплохие дети,\nИ подарили мне внучат.\nА внучка вышла напоследки —\nНу, любо-дорого смотреть!\nНас уважать учитесь, детки,—\nВедь каждый может постареть!\nОсталась рано я вдовою,\nИ горьких много есть морщин.\nИз трех сынов осталось двое,—\nПогиб на фронте старший сын.\nХоть слезы были очень едки,\nНо я сумела их стереть!\nНас уважать учитесь, детки,—\nВедь каждый может постареть!\nМой младший сын — военный летчик,\nЯ у него живу сейчас.\nЕго жена весною хочет\nСдавать экзамен на врача.\nА я... я на правах наседки\nВзялась за внучкою глядеть.\nНас уважать учитесь, детки,—\nВедь каждый может постареть!\nНад нами принято смеяться:\n«Домохозяйки — склочный класс!»\nА мы умеем разбираться\nВ любом декрете лучше вас.\nЯ новость вмиг найду в газетке,\nЛишь стоит мне очки надеть.\nНас уважать учитесь, детки,—\nВедь каждый может постареть!\nДа, мы беспомощны бываем,\nКогда, едва не сбивши с ног,\nНас вихрем крутит по трамваям\nВаш сокрушительный поток.\nИ только редко, очень редко\nНам предлагают посидеть...\nНас уважать учитесь, детки,—\nВедь каждый может постареть!\nКто воспитал, скажите прямо,\nУченых, маршалов, бойцов?\nВсе мы — мы, старенькие мамы,\nСупруги стареньких отцов!\nДа. Мы совсем не дармоедки\nИ можем всем в глаза смотреть!\nНас уважать учитесь, детки,—\nВедь каждый может постареть!","name": "Старая мать","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2413, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Что вы, травки малые, травки захудалые,\nВышли вдоль дороженьки под обод, под ноженьки?\nКапельки блестевшие, в ливне прошумевшие,\nЧто поторопилися — в озеро пролилися?\nЧто ты, сердце честное, миру неизвестное,\nБьешься не по времени, не в роде, не в племени?"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2414, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1912","text": "Сюда лиска прибегала,\nЛегкой поступью порхала,\nУши нежно навострила\nС видом тонкого нахала,\nКонцом желтым опахала\nИ сердилась и махала.\nПташки чудно ликовали\nИ свистели, ворковали.\nГолос ужаса пронесся,\nВопль казни, вопль плахи.\nВертят мучениц колеса?\nИль ведут насильно свахи?\nИ слышу в вопле муки пекла,\nИди, чтоб время помощи путь не пересекло.","name": "Сюда лиска прибегала...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2415, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1931","text": "С фонарем обшарьте\nВесь подлунный свет!\nТой страны - на карте\nНет, в пространстве - нет.\nВыпита как с блюдца,-\nДонышко блестит.\nМожно ли вернуться\nВ дом, который - срыт?\nЗаново родися -\nВ новую страну!\nНу-ка, воротися\nНа спину коню\nСбросившему! Кости\nЦелы-то хотя?\nЭдакому гостю\nБулочник ломтя\nЛоманого, плотник -\nГроба не продаст!\n...Той ее - несчетных\nВерст, небесных царств,\nТой, где на монетах -\nМолодость моя -\nТой России - нету.\n- Как и той меня.","name": "Страна","date_to": "1931"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2416, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1830","text": "Что в имени тебе моем?\nОно умрет, как шум печальный\nВолны, плеснувшей в берег дальний,\nКак звук ночной в лесу глухом.\nОно на памятном листке\nОставит мертвый след, подобный\nУзору надписи надгробной\nНа непонятном языке.\nЧто в нем? Забытое давно\nВ волненьях новых и мятежных,\nТвоей душе не даст оно\nВоспоминаний чистых, нежных.\nНо в день печали, в тишине,\nПроизнеси его тоскуя;\nСкажи: есть память обо мне,\nЕсть в мире сердце, где живу я...","name": "Что в имени тебе моем?..","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2417, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1817","text": "Романс\nЯ знаю край! там негой дышит лес,\nЗлатой лимон горит во мгле древес,\nИ ветерок жар неба холодит,\nИ тихо мирт и гордо лавр стоит...\nТам счастье, друг! туда! туда\nМечта зовет! Там сердцем я всегда!\nТам светлый дом! на мраморных столбах\nПоставлен свод; чертог горит в лучах;\nИ ликов ряд недвижимых стоит;\nИ, мнится, их молчанье говорит...\nТам счастье, друг! туда! туда\nМечта зовет! Там сердцем я всегда!\nГора там есть с заоблачной тропой!\nВ туманах мул там путь находит свой;\nДраконы там мутят ночную мглу;\nЛетит скала и воды на скалу!..\nО друг, пойдем! туда! туда\nМечта зовет!.. Но быть ли там когда?","name": "Мина","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2418, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1863","text": "Надрывается сердце от муки,\nПлохо верится в силу добра,\nВнемля в мире царящие звуки\nБарабанов, цепей, топора.\nНо люблю я, весна золотая,\nТвой сплошной, чудно-смешанный шум;\nТы ликуешь, на миг не смолкая,\nКак дитя, без заботы и дум.\nВ обаянии счастья и славы\nЧувству жизни ты вся предана,-\nЧто-то шепчут зеленые травы,\nГоворливо струится волна;\nВ стаде весело ржет жеребенок,\nБык с землей вырывает траву,\nА в лесу белокурый ребенок -\nЧу! кричит: \"Парасковья, ау!\"\nПо холмам, по лесам, над долиной\nПтицы севера вьются, кричат,\nРазом слышны - напев соловьиный\nИ нестройные писки галчат,\nГрохот тройки, скрипенье подводы,\nКрик лягушек, жужжание ос,\nТреск кобылок,- в просторе свободы\nВсё в гармонию жизни слилось...\nЯ наслушался шума инова...\nОглушенный, подавленный им,\nМать-природа! иду к тебе снова\nСо всегдашним желаньем моим -\nЗаглуши эту музыку злобы!\nЧтоб душа ощутила покой\nИ прозревшее око могло бы\nНасладиться твоей красотой.","name": "Надрывается сердце от муки...","date_to": "1863"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2419, "fields": {"themes": [20],"author": "Николай Языков","date_from": "1823","text": "О деньги, деньги! для чего\nВы не всегда в моем кармане?\nТеперь Христово рождество\nИ веселятся христиане;\nА я один, я чужд всего,\nЧто мне надежды обещали:\nМои мечты — мечты печали,\nМои финансы — ничего!\nТуда, туда, к Петрову граду\nЯ полетел бы: мне мила\nСтрана, где первую награду\nМне муза пылкая дала;\nНо что не можно, то не можно!\nБез денег, радости людей,\nЗдесь не дадут мне подорожной,\nА на дороге лошадей.\nТак ратник в поле боевом\nСвою судьбину проклинает,\nКогда разбитое врагом\nКопье последнее бросает:\nЕго руке не взять венца,\nЕму не славиться войною,\nОн смотрит вдаль — и взор бойца\nСверкает первою слезою.","name": "Элегия (О деньги, деньги!..)","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2420, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1872","text": "Всю ночь гремел овраг соседний,\nРучей, бурля, бежал к ручью,\nВоскресших вод напор последний\nПобеду разглашал свою.\nТы спал. Окно я растворила,\nВ степи кричали журавли,\nИ сила думы уносила\nЗа рубежи родной земли,\nЛететь к безбрежью, бездорожью,\nЧерез леса, через поля,-\nА подо мной весенней дрожью\nХодила гулкая земля.\nКак верить перелетной тени?\nК чему мгновенный сей недуг,\nКогда ты здесь, мой добрый гений,\nБедами искушенный друг?","name": "Всю ночь гремел овраг соседний...","date_to": "1872"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2421, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1944","text": "Лучше нету того цвету,\nКогда яблоня цветет,\nЛучше нету той минуты,\nКогда милая придет.\nКак увижу, как услышу -\nВсе во мне заговорит,\nВся душа моя пылает,\nВся душа моя горит.\nМы в глаза друг другу глянем,\nРуки жаркие сплетем,\nИ куда - не знаем сами -\nСловно пьяные, бредем.\nМы бредем по тем дорожкам,\nГде зеленая трава,\nГде из сердца сами рвутся\nНезабвенные слова.\nА кругом сады белеют,\nА в садах бушует май,\nИ такой на небе месяц -\nХоть иголки подбирай.\nЗа рекой гармонь играет -\nТо зальется, то замрет...\nЛучше нету того цвету,\nКогда яблоня цветет.","name": "Лучше нету того цвету...","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2422, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","date_from": "1969","text": "На Земле\nбезжалостно маленькой\nжил да был человек маленький.\nУ него была служба маленькая.\nИ маленький очень портфель.\nПолучал он зарплату маленькую...\nИ однажды —\nпрекрасным утром —\nпостучалась к нему в окошко\nнебольшая,\nказалось,\nвойна...\nАвтомат ему выдали маленький.\nСапоги ему выдали маленькие.\nКаску выдали маленькую\nи маленькую —\nпо размерам —\nшинель.\n...А когда он упал —\nнекрасиво, неправильно,\nв атакующем крике вывернув рот,\nто на всей земле\nне хватило мрамора,\nчтобы вырубить парня\nв полный рост!","name": "На Земле безжалостно маленькой...","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2423, "fields": {"themes": [7],"author": "Павел Антокольский","text": "Был жаркий день, как первый день творенья.\nВ осколках жидких солнечных зеркал,\nКуда ни глянь, по водяной арене\nПузырился нарзан и зной сверкал.\nНагое солнце, как дикарь оскалясь,\nНыряло и в воде пьянело вдрызг.\nЛиловые дельфины кувыркались\nВ пороховом шипенье жгучих брызг.\nИ в этом газированном сиянье,\nКакую-то тетрадку теребя,\nЕще всему чужой, как марсианин,\nЯ был до ужаса влюблен в тебя.\nТогда мне не хватило бы вселенной,\nПяти материков и всех морей,\nЧтоб выразить бесстрашно и смиренно\nСвою любовь к единственной моей.","name": "Жара"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2424, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1845","text": "Я за то глубоко презираю себя,\nЧто живу - день за днем бесполезно губя;\nЧто я, силы своей не пытав ни на чем,\nОсудил сам себя беспощадным судом,\nИ, лениво твердя: я ничтожен, я слаб!\nДобровольно всю жизнь пресмыкался как раб;\nЧто, доживши кой-как до тридцатой весны,\nНе скопил я себе хоть богатой казны,\nЧтоб глупцы у моих пресмыкалися ног,\nДа и умник подчас позавидовать мог!\nЯ за то глубоко презираю себя,\nЧто потратил свой век, никого не любя\n,\nЧто любить я хочу... что люблю я весь мир,\nА брожу дикарем - бесприютен и сир,\nИ что злоба во мне и сильна, и дика,\nА хватаюсь за нож - замирает рука!","name": "Я за то глубоко презираю себя...","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2425, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1967","text": "Пожалейте пропавший ручей!\nОн иссох, как душа иссыхает.\nНе о нем ли средь душных ночей\nЭта ива сухая вздыхает!\nЗдесь когда-то блестела вода,\nУбегала безвольно, беспечно.\nВ жаркий полдень поила стада\nИ не знала, что жить ей не вечно,\nИ не знала, что где-то вдали\nНеприметно иссякли истоки,\nА дожди этим летом не шли,\nТолько зной распалялся жестокий.\nНе пробиться далекой струе\nИз заваленных наглухо скважин...\nТолько ива грустит о ручье,\nТолько мох на камнях еще влажен.","name": "Пожалейте пропавший ручей!..","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2426, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Михаил Ломоносов","date_from": "1756","text": "А н а к р е о н\nОда I\nМне петь было о Трое,\nО Кадме мне бы петь,\nДа гусли мне в покое\nЛюбовь велят звенеть.\nЯ гусли со струнами\nВчера переменил\nИ славными делами\nАлкида возносил;\nДа гусли поневоле\nЛюбовь мне петь велят,\nО вас, герои, боле,\nПрощайте, не хотят.\nЛ о м о н о с о в\nОтвет\nМне петь было о нежной,\nАнакреон, любви;\nЯ чувствовал жар прежней\nВ согревшейся крови,\nЯ бегать стал перстами\nПо тоненьким струнам\nИ сладкими словами\nПоследовать стопам.\nМне струны поневоле\nЗвучат геройский шум.\nНе возмущайте боле,\nЛюбовны мысли, ум;\nХоть нежности сердечной\nВ любви я не лишен,\nГероев славой вечной\nЯ больше восхищен.\nА н а к р е о н\nОда XXIII\nКогда бы нам возможно\nЖизнь было продолжить,\nТо стал бы я не ложно\nСокровища копить,\nЧтоб смерть в мою годину,\nВзяв деньги, отошла\nИ, за откуп кончину\nОтсрочив, жить дала;\nКогда же я то знаю,\nЧто жить положен срок,\nНа что крушусь, вздыхаю,\nЧто мзды скопить не мог;\nНе лучше ль без терзанья\nС приятельми гулять\nИ нежны воздыханья\nК любезной посылать.\nЛ о м о н о с о в\nОтвет\nАнакреон, ты верно\nВеликой философ,\nТы делом равномерно\nСвоих держался слов,\nТы жил по тем законам,\nКоторые писал,\nСмеялся забобонам,\nТы петь любил, плясал;\nХоть в вечность ты глубоку\nНе чаял больше быть,\nНо славой после року\nТы мог до нас дожить;\nВозьмите прочь Сенеку,\nОн правила сложил\nНе в силу человеку,\nИ кто по оным жил?\nА н а к р е о н\nОда XI\nМне девушки сказали:\n\"Ты дожил старых лет\",\nИ зеркало мне дали:\n\"Смотри, ты лыс и сед\";\nЯ не тужу ни мало,\nЕще ль мой волос цел,\nИль темя гладко стало,\nИ весь я побелел;\nЛишь в том могу божиться,\nЧто должен старичок\nТем больше веселиться,\nЧем ближе видит рок.\nЛ о м о н о с о в\nОтвет\nОт зеркала сюда взгляни, Анакреон,\nИ слушай, что ворчит, нахмурившись, Катон:\n\"Какую вижу я седую обезьяну?\nНе злость ли адская, такой оставя шум,\nОт ревности на смех склонить мой хочет ум?\nОднако я за Рим, за вольность твердо стану,\nМечтаниями я такими не смущусь\nИ сим от Кесаря кинжалом свобожусь\".\nАнакреон, ты был роскошен, весел, сладок,\nКатон старался ввесть в республику порядок,\nТы век в забавах жил и взял свое с собой,\nЕго угрюмством в Рим не возвращен покой;\nТы жизнь употреблял как временну утеху,\nОн жизнь пренебрегал к республики успеху;\nЗерном твой отнял дух приятной виноград,\nНожом он сам себе был смертный супостат;\nБеззлобна роскошь в том была тебе причина,\nУпрямка славная была ему судьбина;\nНесходства чудны вдруг и сходства понял я,\nУмнее кто из вас, другой будь в том судья.\nА н а к р е о н\nОда XXVIII\nМастер в живопистве первой,\nПервой в Родской стороне,\nМастер, научен Минервой,\nНапиши любезну мне.\nНапиши ей кудри черны,\nБез искусных рук уборны,\nС благовонием духов,\nБуде способ есть таков.\nДай из рос в лице ей крови\nИ как снег представь белу,\nПроведи дугами брови\nПо высокому челу,\nНе сведи одну с другою,\nНе расставь их меж собою,\nСделай хитростью своей,\nКак у девушки моей;\nЦвет в очах ея небесной,\nКак Минервин, покажи\nИ Венерин взор прелестной\nС тихим пламенем вложи,\nЧтоб уста без слов вещали\nИ приятством привлекали\nИ чтоб их безгласна речь\nПоказалась медом течь;\nВсех приятностей затеи\nВ подбородок умести\nИ кругом прекрасной шеи\nДай лилеям расцвести,\nВ коих нежности дыхают,\nВ коих прелести играют\nИ по множеству отрад\nВодят усумненной взгляд;\nНадевай же платье ало\nИ не тщись всю грудь закрыть,\nЧтоб, ее увидев мало,\nИ о прочем рассудить.\nКоль изображенье мочно,\nВижу здесь тебя заочно,\nВижу здесь тебя, мой свет;\nМолви ж, дорогой портрет.\nЛ о м о н о с о в\nОтвет\nТы счастлив сею красотою\nИ мастером, Анакреон,\nНо счастливей ты собою\nЧрез приятной лиры звон;\nТебе я ныне подражаю\nИ живописца избираю,\nДабы потщился написать\nМою возлюбленную Мать.\nО мастер в живопистве первой,\nТы первой в нашей стороне,\nДостоин быть рожден Минервой,\nИзобрази Россию мне,\nИзобрази ей возраст зрелой\nИ вид в довольствии веселой,\nОтрады ясность по челу\nИ вознесенную главу;\nПотщись представить члены здравы,\nКак должны у богини быть,\nПо плечам волосы кудрявы\nПризнаком бодрости завить,\nОгнь вложи в небесны очи\nГорящих звезд в средине ночи,\nИ брови выведи дугой,\nЧто кажет после туч покой;\nВозвысь сосцы, млеком обильны,\nИ чтоб созревша красота\nЯвляла мышцы, руки сильны,\nИ полны живости уста\nВ беседе важность обещали\nИ так бы слух наш ободряли,\nКак чистой голос лебедей,\nКоль можно хитростью твоей;\nОдень, одень ее в порфиру,\nДай скипетр, возложи венец,\nКак должно ей законы миру\nИ распрям предписать конец;\nО коль изображенье сходно,\nКрасно, любезно, благородно,\nВеликая промолви Мать,\nИ повели войнам престать.","name": "Разговор с Анакреоном","date_to": "1761"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2427, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1953","text": "Событье\nСвершилось,\nНо разум\nЕго не освоил еще;\nОно еще пылким рассказом\nНе хлынуло с уст горячо;\nЕго оценить беспристрастно\nМгновенья еще не пришли;\nНо все-таки\nВсё было ясно\nПо виду небес и земли,\nПо грому,\nПо вспугнутым птицам,\nПо пыли, готовой осесть.\nИ разве что только по лицам\nНельзя было это прочесть!","name": "Событье свершилось, но разум...","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2428, "fields": {"themes": [7],"author": "Лев Мей","date_from": "1856","text": "\"Я - цветок полевой, я - лилея долин\".\n- \"Голубица моя белолонная\nМежду юных подруг - словно в тернии крин\".\n- \"Словно яблонь в цвету благовонная\nПосредине бесплодных деревьев лесных,\nМилый мой - меж друзей молодых;\nЯ под тень его сесть восхотела - и села,\nИ плоды его сладкие ела.\nПроведите меня в дом вина и пиров,\nОдарите любовною властию,\nПоложите на одр из душистых цветов:\nЯ больна, я уязвлена страстию.\nВот рука его здесь, под моей головой;\nОн меня обнимает другой...\nЗаклинаю вас, юные девы Шалима,\nЯ должна, я хочу быть любима!\"","name": "Еврейская песня III (Я - цветок полевой...)","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2429, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Я человек, я посредине мира,\nЗа мною мириады инфузорий,\nПередо мною мириады звезд.\nЯ между ними лег во весь свой рост -\nДва берега связующее море,\nДва космоса соединивший мост.\nЯ Нестор, летописец мезозоя,\nВремен грядущих я Иеремия.\nДержа в руках часы и календарь,\nЯ в будущее втянут, как Россия,\nИ прошлое кляну, как нищий царь.\nЯ больше мертвецов о смерти знаю,\nЯ из живого самое живое.\nИ - боже мой! - какой-то мотылек,\nКак девочка, смеется надо мною,\nКак золотого шелка лоскуток.","name": "Посредине мира"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2430, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1968","text": "В томленье одиноком\nВ тени - не на виду -\nПод неусыпным оком\nЦвела она в саду.\nМаман - всегда с друзьями,\nПапа от них сбежал,\nЗато Каштан ветвями\nОт взглядов укрывал.\nВысоко ль или низко\nКаштан над головой,-\nНо Роза-гимназистка\nУвидела - его.\nНарцисс - цветок воспетый,\nОтец его - магнат,\nИ многих Роз до этой\nВдыхал он аромат.\nОн вовсе был не хамом -\nИзысканных манер.\nМама его - гран-дама,\nПапа - миллионер.\nОн в детстве был опрыскан -\nНе запах, а дурман,-\nИ Роза-гимназистка\nВступила с ним в роман.\nИ вот, исчадье ада,\nНарцисс тот, ловелас,\n\"Иди ко мне из сада!\"-\nСказал ей как-то раз.\nКогда еще так пелось?!\nИ Роза, в чем была,\nСказала: \"Ах!\" - зарделась -\nИ вещи собрала.\nИ всеми лепестками\nВмиг завладел нахал.\nМаман была с друзьями,\nКаштан уже опал.\nИскала Роза счастья\nИ не видала, как\nСох от любви и страсти\nПочти что зрелый Мак.\nНо думала едва ли,\nКак душен пошлый цвет,-\nВсе лепестки опали -\nИ Розы больше нет.\nИ в черном цвете Мака\nБыл траурный покой.\nКаштан ужасно плакал,\nКогда расцвел весной.","name": "Баллада о цветах, деревьях и миллионерах","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2431, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","text": "Далекая, родная,\n-Жди меня...\nДалекая, родная:\nБуду - я...\nТвои глаза мне станут\nДве звезды.\nТебе в тумане глянут -\nДве звезды.\nМы в дали отстояний -\nПоглядим;\nИ дали отстояний -\nСтанут: дым.\nМеж нами, вспыхнувшими, -\nЛепет лет...\nМеж нами, вспыхнувшими,\nСветит свет."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2432, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1851","text": "Средь шумного бала, случайно,\nВ тревоге мирской суеты,\nТебя я увидел, но тайна\nТвои покрывала черты.\nЛишь очи печально глядели,\nА голос так дивно звучал,\nКак звон отдаленной свирели,\nКак моря играющий вал.\nМне стан твой понравился тонкий\nИ весь твой задумчивый вид,\nА смех твой, и грустный и звонкий,\nС тех пор в моем сердце звучит.\nВ часы одинокие ночи\nЛюблю я, усталый, прилечь -\nЯ вижу печальные очи,\nЯ слышу веселую речь;\nИ грустно я так засыпаю,\nИ в грезах неведомых сплю...\nЛюблю ли тебя - я не знаю,\nНо кажется мне, что люблю!","name": "Средь шумного бала, случайно...","date_to": "1851"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2433, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1923","text": "Я поздравляю вас, как я отца\nПоздравил бы при той же обстановке.\nЖаль, что в Большом театре под сердца\nНе станут стлать, как под ноги, циновки.\nЖаль, что на свете принято скрести\nУ входа в жизнь одни подошвы: жалко,\nЧто прошлое смеется и грустит,\nА злоба дня размахивает палкой.\nВас чествуют. Чуть-чуть страшит обряд,\nГде вас, как вещь, со всех сторон покажут\nИ золото судьбы посеребрят,\nИ, может, серебрить в ответ обяжут.\nЧто мне сказать? Что Брюсова горька\nШироко разбежавшаяся участь?\nЧто ум черствеет в царстве дурака?\nЧто не безделка - улыбаться, мучась?\nЧто сонному гражданскому стиху\nВы первый настежь в город дверь открыли?\nЧто ветер смел с гражданства шелуху\nИ мы на перья разодрали крылья?\nЧто вы дисциплинировали взмах\nВзбешенных рифм, тянувшихся за глиной,\nИ были домовым у нас в домах\nИ дьяволом недетской дисциплины?\nЧто я затем, быть может, не умру,\nЧто, до смерти теперь устав от гили,\nВы сами, было время, поутру\nЛинейкой нас не умирать учили?\nЛомиться в двери пошлых аксиом,\nГде лгут слова и красноречье храмлет?..\nО! весь Шекспир, быть может, только в том,\nЧто запросто болтает с тенью Гамлет.\nТак запросто же!\nДни рожденья есть.\nСкажи мне, тень, что ты к нему желала б?\nТак легче жить. А то почти не снесть\nПережитого слышащихся жалоб.","name": "Брюсову","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2434, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "Зачем понадобилось Еве\nСрывать запретный этот плод —\nОна еще не сознает.\nНо грех свершен, и бог во гневе.\nВселился в змея сатана\nИ женщине внушал упрямо,\nЧто равной богу стать должна\nПодруга кроткого Адама.\nА дальше... Боже! Стыд и срам...\nВ грехе покаяться не смея,\nНа Еву валит грех Адам,\nА та слагает грех на змея.\nЯ не желаю знать Добро\nИ Зло, от коих все недуги.\nВерни мне, бог, мое ребро,—\nМы обойдемся без подруги.","name": "Ребро"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2435, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Вл. Н. Ивановскому\nБеспечный ученик скептического Юма!\nПитали злобой Гоббс и подозреньем Кант\nТвой непоседный ум: но в школе всех Ведант\nТвоя душа, поэт, не сделалась угрюма.\nБоюся: цеховой не станешь ты педант.\nЧто перелетная взлюбила ныне дума?\nУже наставник твой — не Юм — «суровый Дант»!\nТы с корабля наук бежишь, как мышь из трюма.\nВ ковчеге ль Ноевом всех факультетов течь\nОткрылась, и в нее живая хлещет влага?\nСкажи, агностик мой, предтеча всех предтеч:\nКуда ученая потянется ватага?\nУжели на Парнас?.. Затем что знанья — нет!\nТы бросил в знанье сеть и выловил — сонет.","name": "La faillite de la science"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2436, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1840","text": "Когда в селах пустеет,\nСмолкнут песни селян\nИ седой забелеет\nНад болотом туман,\nИз лесов тихомолком\nПо полям волк за волком\nОтправляются все на добычу.\nСемь волков идут смело.\nВпереди их идет\nВолк осьмой, шерсти белой,\nА таинственный ход\nЗавершает девятый;\nС окровавленной пятой\nОн за ними идет и хромает.\nИх ничто не пугает:\nНа село ли им путь,\nПес на них и не лает,\nА мужик и дохнуть,\nВидя их, не посмеет,\nОн от страху бледнеет\nИ читает тихонько молитву.\nВолки церковь обходят\nОсторожно кругом,\nВ двор поповский заходят\nИ шевелят хвостом,\nБлиз корчмы водят ухом\nИ внимают всем слухом:\nНе ведутся ль там грешные речи?\nИх глаза словно свечи,\nЗубы шила острей.\nТы тринадцать картечей\nКозьей шерстью забей\nИ стреляй по ним смело!\nПрежде рухнет волк белый,\nА за ним упадут и другие.\nНа селе ж, когда спящих\nВсех разбудит петух,\nТы увидишь лежащих\nДевять мертвых старух:\nВпереди их седая,\nПозади их хромая,\nВсе в крови... с нами сила господня!","name": "Волки","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2437, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1845","text": "К чему ваш зов, друзья? Тревожною тоскою\nВеселый, шумный пир к чему мне отравлять?\nВ восторженных стихах, за влагой золотою,\nДавно уж Вакха я не в силах прославлять!\nНе веселит меня разгульное похмелье,\nИ не кипит во мне отвагой прежней кровь;\nИсчезло дней былых безумное веселье,\nИссякла дней былых безумная любовь!\nА кажется, давно ль, исполнен упованья,\nВ грядущее я взор доверчиво вперял,\nИ чужды были мне сомненья и страданья,\nИ, простодушный, я о счастье помышлял.\nВ ужасной наготе еще не представали\nМне бедствия тогда страны моей родной,\nИ муки братьев дух еще не волновали;\nНо ныне он прозрел, и чужд ему покой!\nВхожу ли я порой в палаты золотые,\nГде в наслажденьях жизнь проводит сибарит,\nГляжу ль я на дворцы, на храмы вековые,-\nВсё мне о вековых страданьях говорит.\nСижу ли окружен шумящею толпою\nНа пиршестве большом,- мне слышен звук цепей;\nИ предстает вдали, как призрак, предо мною\nРаспятый на кресте божественный плебей!..\nИ стыдно, стыдно мне... От места ликованья,\nВзволнован, я бегу под мой смиренный кров;\nНо там гнетет меня ничтожества сознанье,\nИ душу всю тогда я выплакать готов!\nСчастлив, кто прожил век без тягостных сомнений,\nКто взоры устремлял с надеждой к небесам;\nНо я о счастье том не знаю сожалений\nИ за него моих страданий не отдам!\nО, не зовите ж вы меня - я умоляю,-\nВеселые друзья, на шумный праздник ваш:\nУж бога гроздий я давно не прославляю,\nИ не забыться мне под говор звонких чаш!..","name": "На зов друзей","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2438, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1979","text": "Еще бы - не бояться мне полетов,\nКогда начальник мой Е. Б. Изотов,\nВсегда в больное колет как игла.\n\"Эх, - говорит,- салага!\nУ них и то в Чикаго\nТри дня назад авария была!..\"\nХотя бы сплюнул, все же люди - братья,\nИ мы вдвоем и не под кумачом,-\nНо знает, черт, что я для предприятья\nНу хоть куда, хоть как и хоть на чем!\nМне не страшно, я навеселе,-\nЧтоб по трапу пройти не моргнув,\nТренируюсь уже на земле\nТуго-натуго пояс стянув.\nНо, слава богу, я не вылетаю -\nВ аэропорте время коротаю\nЕще с одним таким же - побратим,-\nМы пьем седьмую за день\nЗа то, что все мы сядем,\nИ может быть - туда, куда летим.\nПусть в ресторане не дают на вынос,\nТам радио молчит - там благодать,-\nВбежит швейцар и рявкнет: \"Кто на Вильнюс!..\nСпокойно продолжайте выпивать!\"\nМне лететь - острый нож и петля:\nНи привстать, ни поесть, ни курнуть,\nИ еще - безопасности для -\nДолжен я сам себя пристегнуть!\nЯ к автомату - в нем ума палата -\nСтою и улыбаюсь глуповато:\nТакое мне поведал автомат!..\nНевероятно, - в Ейске -\nУже по-европейски:\nСвобода слова, - если это мат.\nМой умный друг к полудню стал ломаться -\nУже наряд милиции ведут:\nОн гнул винты у \"ИЛа-18\"\nИ требовал немедля парашют.\nЯ приятеля стал вразумлять:\n\"Паша, Пашенька, Паша, Пашут.\nЕсли нам по чуть-чуть добавлять,\nТо на кой тебе шут парашют!..\"\nДруг рассказал - такие врать не станут:\nСидел он раз, ремнями не затянут,\nВдруг - взрыв! А он и к этому готов:\nИ тут нашел лазейку -\nРасправил телогрейку\nИ приземлился в клумбу от цветов...\nМой вылет объявили, что ли? Я бы\nЧуть подремал, чуть-чуть - теперь меня не поднимай!\nНо слышу: \"Пассажиры за ноябрь!\nВаш вылет переносится на май!\"\nСчитайте меня полным идиотом,\nНо я б и там летел Аэрофлотом:\nУ них - гуд бай - и в небо, хошь не хошь.\nА тут - сиди и грейся:\nВсегда задержка рейса,-\nХоть день, а все же лишний проживешь!","name": "Еще бы - не бояться мне полетов...","date_to": "1979"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2439, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1851","text": "Вечер ясен и тих;\nСпят в тумане поля;\nВ голубых небесах\nЯрко пышет заря.\nЗолотых облаков\nРазноцветный узор\nНакрывает леса,\nКак волшебный ковер;\nВот пахнул ветерок,\nЗашептал в тростнике;\nВот и месяц взошел\nИ глядится в реке.\nЧто за чудная ночь!\nЧто за тени и блеск!\nКак душе говорит\nВолн задумчивый плеск!\nМожет быть, в этот час\nСонмы светлых духов\nГимны неба поют\nБогу дивных миров.","name": "Вечер ясен и тих..","date_to": "1851"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2440, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","date_from": "1973","text": "Человеку надо мало:\nчтоб искал\nи находил.\nЧтоб имелись для начала\nДруг -\nодин\nи враг -\nодин...\nЧеловеку надо мало:\nчтоб тропинка вдаль вела.\nЧтоб жила на свете\nмама.\nСколько нужно ей -\nжила..\nЧеловеку надо мало:\nпосле грома -\nтишину.\nГолубой клочок тумана.\nЖизнь -\nодну.\nИ смерть -\nодну.\nУтром свежую газету -\nс Человечеством родство.\nИ всего одну планету:\nЗемлю!\nТолько и всего.\nИ -\nмежзвездную дорогу\nда мечту о скоростях.\nЭто, в сущности,-\nнемного.\nЭто, в общем-то,- пустяк.\nНевеликая награда.\nНевысокий пьедестал.\nЧеловеку\nмало\nнадо.\nЛишь бы дома кто-то\nждал.","name": "Человеку надо мало...","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2441, "fields": {"themes": [],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1816","text": "Взор мой бродит везде по немой, по унылой пустыне;\nСмерть в увядшей душе, всё мёртво в безмолвной природе\nТам на сосне вековой завыванию бури внимает\nПасмурный вран.\nСердце заныло во мне, средь тягостных дум я забылся:\nСпит на гробах человек и видит тяжелые грезы;\nСпит - и только изредка скорбь и тоска прилетают\nДушу будить!\n\"Шумная радость мертва; бытие в единой печали,\nВ горькой любви, и в плаче живом, и в растерзанном сердце!\" -\nВдруг закачал заскрипевшею елию ветер: я, вздрогнув,\nОчи подъял!\nВсюду и холод и блеск. Обнаженны древа и покрыты\nЛьдяной корой. Иду; хрустит у меня под ногою\nСветлый, безжизненный снег, бежит по сугробам тропинка\nВ белую даль!","name": "Зима","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2442, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1920","text": "Поднимается дева по лесенке\nИ поет, соловьем заливается.\nПростодушный напев милой песенки\nС ароматом весенним свивается.\nАх, веселые, нежные песенки\nСладко петь и на узенькой лесенке.\nПоднимается к тесной светелочке,\nВеселей голубка сизокрылого.\nТам любимые книги на полочке,\nНа столе фотография милого.\nАх, уютно в непышной светелочке,—\nПамять милого, книги на полочке.\nВот вошла, открывает окошечко\nИ поет, соловьем заливается.\nНа плечо к ней вскарабкалась кошечка\nИ к веселой хозяйке ласкается.\nАх, весна улыбнулась в окошечко,\nЗабавляет, мурлыкает кошечка.","name": "Поднимается дева по лесенке...","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2443, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","date_from": "1857","text": "Есть страшные ночи, их бог посылает\nКарать недостойных и гордых сынов,\nВ них дух человека скорбит, изнывает,\nВ цепи несловимых, томительных снов.\nЗагадочней смерти, душнее темницы,\nОни надавляют бессильную грудь,\nИх очерки бледны, их длинны страницы —\nСтрашимся понять их, к ним в смысл заглянуть,\nА сил не хватает покончить мученья,\nВорочает душу жестокая ночь,\nТолпой разбегаются, вьются виденья,\nХохочут и дразнят, и прыгают прочь.\nЗатронут на сердце все струны живые,\nНасилу проснешься,— всё тихо во мгле,\nИ видишь в окошке, как тени ночные\nДозором гуляют по спящей земле.\nСтена над кроватью луной серебрится.\nИ слышишь, как бьется горячая кровь,\nПопробую спать я, авось не приснится,\nЧудовищный сон тот не выглянет вновь.\nНо тщетны надежды, плетутся мученья,\nВорочает душу жестокая ночь,\nТолпой разбегаются, вьются виденья,\nХохочут и дразнят, и прыгают прочь.\nНо ночь пролетела, восток рассветает,\nРассеялись тени, мрак ночи исчез,\nЗаря заалела и быстро сметает\nЗвезду за звездой с просветлевших небес.\nПроснешься ты бледный, с померкнувшим взором,\nС души расползутся страшилища прочь;\nНо будешь ты помнить, как ходят дозором\nВиденья по сердцу в жестокую ночь.","name": "Ночь","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2444, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1894","text": "Тебя я хочу, мое счастье,\nМоя неземная краса!\nТы - солнце во мраке ненастья,\nТы - жгучему сердцу роса!\nЛюбовью к тебе окрыленный,\nЯ брошусь на битву с судьбой.\nКак колос, грозой опаленный,\nСклонюсь я во прах пред тобой.\nЗа сладкий восторг упоенья\nЯ жизнью своей заплачу!\nХотя бы ценой преступленья -\nТебя я хочу!","name": "Тебя я хочу, мое счастье...","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2445, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1860","text": "Что ты, сердце мое расходилося?..\nПостыдись! Уж про нас не впервой\nСнежным комом прошла - прокатилася\nКлевета по Руси по родной.\nНе тужи! пусть растет, прибавляется,\nНе тужи! как умрем,\nКто-нибудь и об нас проболтается\nДобрым словцом.","name": "Что ты, сердце мое расходилося?..","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2446, "fields": {"themes": [],"author": "Варлам Шаламов","text": "Я нищий — может быть, и так.\nСтихает птичий гам,\nИ кто-то солнце, как пятак,\nШвырнул к моим ногам.\nШагну и солнце подниму,\nНо только эту медь\nВ мою дорожную суму\nМне спрятать не суметь...","name": "Я нищий — может быть, и так..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2447, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1847","text": "Непогода - осень - куришь,\nКуришь - все как будто мало.\nХоть читал бы - только чтенье\nПодвигается так вяло.\nСерый день ползет лениво,\nИ болтают нестерпимо\nНа стене часы стенные\nЯзыком неутомимо.\nСердце стынет понемногу,\nИ у жаркого камина\nЛезет в голову больную\nВсе такая чертовщина!\nНад дымящимся стаканом\nОстывающего чаю,\nСлава богу, понемногу,\nБудто вечер, засыпаю...","name": "Непогода - осень - куришь...","date_to": "1847"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2448, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1916","text": "А! Это снова ты. Не отроком влюбленным,\nНо мужем дерзостным, суровым, непреклонным\nТы в этот дом вошел и на меня глядишь.\nСтрашна моей душе предгрозовая тишь.\nТы спрашиваешь, что я сделала с тобою,\nВрученным мне навек любовью и судьбою.\nЯ предала тебя. И это повторять —\nО, если бы ты мог когда-нибудь устать!\nТак мертвый говорит, убийцы сон тревожа,\nТак ангел смерти ждет у рокового ложа.\nПрости меня теперь. Учил прощать Господь.\nВ недуге горестном моя томится плоть,\nА вольный дух уже почиет безмятежно.\nЯ помню только сад, сквозной, осенний, нежный,\nИ крики журавлей, и черные поля...\nО, как была с тобой мне сладостна земля !","name": "А! Это снова ты. Не отроком влюбленным...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2449, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","text": "[Обращено к О. Арбениной]\nВозьми на радость из моих ладоней\nНемного солнца и немного меда,\nКак нам велели пчелы Персефоны.\nНе отвязать неприкрепленной лодки,\nНе услыхать в меха обутой тени,\nНе превозмочь в дремучей жизни страха.\nНам остаются только поцелуи,\nМохнатые, как маленькие пчелы,\nЧто умирают, вылетев из улья.\nОни шуршат в прозрачных дебрях ночи,\nИх родина - дремучий лес Тайгета,\nИх пища - время, медуница, мята.\nВозьми ж на радость дикий мой подарок,\nНевзрачное сухое ожерелье\nИз мертвых пчел, мед превративших в солнце.","name": "Возьми на радость из моих ладоней..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2450, "fields": {"themes": [],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1965","text": "Метеорит, метеорит.\nОткуда он родом — не говорит.\nЛежит перед нами железисто-гладкий,\nневедомый гость из туманных галактик\nосколок погибшей какой-то планеты,\nкакой — мирозданье забыло приметы.\nНа черный кусок я гляжу молчаливо.\nНеужто от взрыва, неужто от взрыва?..\nГляжу, и про многое метеорит\nна темном своем языке говорит.","name": "Метеорит","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2451, "fields": {"themes": [7],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1914","text": "Мне все равно, друзья ль вы мне, враги ли,\nИ вам я мил иль ненавистен вам,\nНо знаю,- вы томились и любили,\nВы душу предавали тайным снам;\nЖивой мечтой вы жаждете свободы,\nВы верите в безумную любовь,\nВ вас жизнь бушует, как морские воды,\nВ вас, как прибой, стучит по жилам кровь;\nВаш зорок глаз и ваши легки ноги,\nИ дерзость подвига волнует вас,\nВы не боитесь,- ищете тревоги,\nНе страшен,- сладок вам опасный час;\nИ вы за то мне близки и мне милы,\nКак стеблю тонкому мила земля:\nВ вас, в вашей воле черпаю я силы,\nЛюбуюсь вами, ваш огонь деля.\nВы - мой прообраз. Юности крылатой\nЯ, в вашем облике, молюсь всегда.\nВы то, что вечно, дорого и свято,\nВы - миру жизнь несущая вода!\nХочу лишь одного - быть вам подобным\nТеперь и после: легким и живым,\nКак волны океанские свободным,\nВзносящимся в лазурь, как светлый дым.\nКак вы, в себя я полон вещей веры,\nКак вам, судьба поет и мне: живи!\nХочу всего, без грани и без меры,\nОпасных битв и роковой любви!\nКак перед вами, предо мной - открытый,\nВ безвестное ведущий, темный путь!\nЛечу вперед изогнутой орбитой\nВ безмерностях пространства потонуть!\nКем буду завтра, нынче я не знаю,\nБыть может, два-три слова милых уст\nВновь предо мной врата раскроют к раю,\nБыть может, вдруг мир станет мертв и пуст.\nТаким живу, таким пребуду вечно,-\nВ моих, быть может, чуждых вам стихах,\nВсегда любуясь дерзостью беспечной\nВ неугасимых молодых зрачках!","name": "Юношам","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2452, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Да, сердце часто ошибалось,\nНо все ж не поселилась в нем\nТа осторожность,\nТа усталость,\nЧто равнодушьем мы зовем.\nВсе хочет знать,\nВсе хочет видеть,\nВсе остается молодым.\nИ я на сердце не в обиде,\nХоть нету мне покоя с ним.","name": "Да, сердце часто ошибалось..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2453, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1918","text": "Как правая и левая рука -\nТвоя душа моей душе близка.\nМы смежны, блаженно и тепло,\nКак правое и левое крыло.\nНо вихрь встаёт - и бездна пролегла\nОт правого - до левого крыла!","name": "Как правая и левая рука...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2454, "fields": {"themes": [7],"author": "Иннокентий Анненский","date_from": "1905","text": "Я люблю замирание эха\nПосле бешеной тройки в лесу,\nЗа сверканьем задорного смеха\nЯ истомы люблю полосу.\nЗимним утром люблю надо мною\nЯ лиловый разлив полутьмы,\nИ, где солнце горело весною,\nТолько розовый отблеск зимы.\nЯ люблю на бледнеющей шири\nВ переливах растаявший цвет...\nЯ люблю все, чему в этом мире\nНи созвучья, ни отзвука нет.","name": "Я люблю","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2455, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1900","text": "Если б эта детская душа\nНашим грешным миром овладела,\nМы совсем утратили бы тело,\nМы бы, точно тени, чуть дыша,\nВстали у небесного предела.\nТам, вверху, сидел бы добрый бог,\nЗдесь, внизу, послушными рядами,\nПризраки с пресветлыми чертами\nПели бы воздушную, как вздох,\nПесню бестелесными устами.\nВечно примиренные с судьбой,\nЧуждые навек заботам хмурным,\nБыли бы мы озером лазурным\nВ бездне безмятежно-голубой,\nВ царстве золотистом и безбурном.","name": "Фра Анджелико","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2456, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "Нас несет Енисей.\nКак плоты над огромной и черной водой.\nЯ - ничей!\nЯ - не твой, я - не твой, я - не твой!\nНенавижу провал\nтвоих губ, твои волосы,\nплатье, жилье.\nЯ плевал\nНа святое и лживое имя твое!\nНенавижу за ложь\nтелеграмм и открыток твоих,\nНенавижу, как нож\nпо ночам ненавидит живых.\nНенавижу твой шелк,\nпроливные нейлоны гардин.\nМне нужнее мешок, чем холстина картин!\nАтаманша-тихоня\nтелефон-автоматной Москвы,\nЯ страшон, как Иона,\nпочернел и опух от мошки.\nБлещет , словно сазан,\nголубая щека рыбака.\n\"Нет\" - слезам.\n\"Да\" - мужским, продубленным рукам.\n\"Да\" - девчатам разбойным, купающим МАЗ, как коня,\n\"Да\" - брандспойтам,\nСбивающим горе с меня.","name": "На плотах"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2457, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "Входит под сирую кровлю\nВечер... И тесен мой кров!\nМалое сердце готовлю\nК таинству звездных миров...\nЯвное в свете и в зное\nПризрачно в лунной пыли...\nЛживо томленье дневное,\nВ мире не стало земли!\nРеет в ночном океане\nДух мой свободной волной...\nОгненно зыблясь без грани,\nТайна — лишь тайна — со мной...\nДень — его крики и лица —\nБред обманувшего сна!\nКаждая дума — зарница,\nКаждая мысль — тишина...\nРадостен детский мой лепет\nБогу, представшему вдруг...\nВесь я — молитвенный трепет\nК звездам протянутых рук!","name": "Вечерняя песня (Входит под сирую...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2458, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1860","text": "Дитя мое, тебя увозят вдаль...\nКуда? Зачем? Что сделалось такое?\nЗачем еще тяжелую печаль\nМне вносит в жизнь безумие людское?\nЯ так был рад, когда родилась ты!..\nЧуть брезжил день... И детские черты,\nИ эта ночь, и это рассветанье —\nВсе врезалось в мое воспоминанье.\nВот скоро год слежу я за тобой —\nКак ты растешь, как стала улыбаться,\nКак ищет слов неясный лепет твой\nИ стала мысль неясно пробиваться...\nИ есть чутье в сердечной глубине:\nРучонками ты тянешься ко мне\nИ чувствуешь невольно вдохновенно,\nЧто я тот друг, чья ласка неизменна.\nИ страшно мне: ну! будешь ты больна?..\nНе я тебя утешу в час недуга...\nНу! ты умрешь?.. Нет! это призрак сна,\nБезумный бред ненужного испуга...\nТы вырастешь!— Но нежный возраст твой,\nДитя мое, взлелеется не мной,\nНе я вдохну тебе, целуя руки,\nНи первых слов, ни первых песен звуки.\nНе я возьмусь при раннем блеске дня\nИль в лунный час спокойного мерцанья\nТебя учить, безмолвие храня,\nГлубокому восторгу созерцанья.\nНе я скажу,— как в книге мысль сама\nИз букв сложилась в летопись ума,\nНе я внушу порыв души свободный\nК святой любви и жертве благородный.\nИ страшно мне: в мой передсмертный час\nНе явится ко мне твой образ милый;\nУлыбка уст и ясность детских глаз\nМелькнут, как скорбь, по памяти унылой...\nНо решено: тебя увозят вдаль...\nДитя мое, я утаю печаль\nИ детского спокойствия незнанья\nНе возмущу тревогою страданья.","name": "Лизе","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2459, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1858","text": "Ах ты гой еси, правда-матушка!\nВелика ты, правда, широка стоишь!\nТы горами поднялась до поднебесья,\nТы степями, государыня, раскинулась,\nТы морями разлилася синими,\nГородами изукрасилась людными,\nРазрослася лесами дремучими!\nНе объехать кругом тебя во сто лет,\nПосмотреть на тебя — шапка валится!\nВыезжало семеро братиев,\nСемеро выезжало добрых молодцев,\nПосмотреть выезжали молодцы,\nКакова она, правда, на свете живет?\nА и много про нее говорено,\nА и много про нее писано,\nА и много про нее лыгано.\nПоскакали добры молодцы,\nВсе семеро братьев удалыих,\nИ подъехали к правде со семи концов,\nИ увидели правду со семи сторон.\nПосмотрели добры молодцы,\nПокачали головами удалыми\nИ вернулись на свою родину.\nА вернувшись на свою родину,\nВсяк рассказывал правду по-своему:\nКто горой называл ее высокою,\nКто городом людным торговыим,\nКто морем, кто лесом, кто степию.\nИ поспорили братья промеж собой,\nИ вымали мечи булатные,\nИ рубили друг друга до смерти,\nИ, рубяся, корились, ругалися,\nИ брат брата звал обманщиком.\nНаконец полегли до единого\nВсе семеро братьев удалыих.\nУмирая ж, каждый сыну наказывал,\nРубитися наказывал до смерти,\nПолегти за правду за истину.\nТо ж и сын сыну наказывал,\nИ доселе их внуки рубятся,\nВсе рубятся за правду за истину\nНа великое себе разорение.\nА сказана притча не в осуждение,\nНе в укор сказана — в поучение,\nЛюдям добрым в уразумение.","name": "Правда","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2460, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","text": "Не принимай во мне участья\nИ не обманывай жильем,\nПоскольку улица, отчасти,\nОдна - спасение мое.\nЯ разучил ее теченье,\nОдолевая, обомлел,\nВозможно, лучшего леченья\nИ не бывает на земле.\nПустые улицы раскручивал\nОдин или рука в руке,\nНо ничего не помню лучшего\nНочного выхода к реке.\nКогда в заброшенном проезде\nОткрылись вместо тупика\nБольшие зимние созвездья\nИ незамерзшая река.\nВсе было празднично и тихо\nИ в небесах и на воде.\nЯ днем искал подобный выход,\nИ не нашел его нигде.","name": "Не принимай во мне участья..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2461, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Радищев","date_from": "1753","text": "О! если то не ложно,\nЧто мы по смерти будем жить,-\nКоль будем жить, то чувствовать нам должно;\nКоль будем чувствовать, нельзя и не любить.\nНадеждой сей себя питая\nИ дни в тоске препровождая,\nЯ смерти жду, как брачна дня;\nУмру и горести забуду,\nВ объятиях твоих я паки счастлив буду.\nНо если ж то мечта, что сердцу льстит, маня,\nИ ненавистный рок отъял тебя навеки,\nТогда отрады нет, да льются слезны реки.\nТронись, любезная! стенаниями друга,\nСе предстоит тебе в объятьях твоих чад;\nНе можешь коль прейти свирепых смерти врат,\nЯвись хотя в мечте, утеши тем супруга...","name": "Эпитафия (О! если то не ложно...)","date_to": "1753"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2462, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1838","text": "Ах, зачем меня\nСилой выдали\nЗа немилого -\nМужа старого.\nНебось весело\nТеперь матушке\nУтирать мои\nСлезы горькие;\nНебось весело\nГлядеть батюшке\nНа житье-бытье\nГоремышное!\nНебось сердце в них\nРазрывается,\nКак приду одна\nНа великий день;\nОт дружка дары\nПринесу с собой:\nНа лице - печаль,\nНа душе - тоску.\nПоздно, родные,\nОбвинять судьбу,\nВорожить, гадать,\nСулить радости!\nПусть из-за моря\nКорабли плывут;\nПущай золото\nНа пол сыплется;\nНе расти траве\nПосле осени;\nНе цвести цветам\nЗимой по снегу!","name": "Песня (Ах, зачем меня...)","date_to": "1838"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2463, "fields": {"themes": [7],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1976","text": "Сердце мое принадлежит любимой,\nВерен одной я непоколебимо,\nЕсть у меня колечко с амулетом:\nДымный топаз играет странным цветом.\nК милой приду и посмотрю ей б очи:\n«Слушай меня, не бойся этой ночи!\nСлушай меня! Огонь любовный жарок,\nЯ амулет принес тебе в подарок».\nЕсли она принять его захочет,\nДымный топаз нам счастье напророчит.\nЕсли она в ответ смеяться будет,\nВерный кинжал за всё про всё рассудит!","name": "Сердце мое принадлежит любимой...","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2464, "fields": {"themes": [7],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1921","text": "Не люблю стихов, которые\nНа мои стихи похожи.\nВсе молитвы, все укоры я\nСам на суд представлю Божий.\nСам и казнь приму.\nВы ельника\nНа пути мне не стелите,\nНо присевшего бездельника\nС черных дрог моих гоните!","name": "Не люблю стихов, которые...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2465, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Дементьев","date_from": "1994","text": "Р. Рождественскому\nВсе суета...\nИ вечный поиск денег,\nИ трата их, и сочиненье книг.\nВсе суета.\nНо никуда не денешь\nСвоей тоски,\nПротяжной, словно крик\nНе я один живу в такой неволе,\nНадеясь на какой-нибудь просвет.\nМы рождены, чтоб сказку сделать\nБолью.\nНо оказалось, что и сказки нет.","name": "Все суета...","date_to": "1994"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2466, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1843","text": "В ночь летнюю, когда, тревожной грусти полный,\nОт милого лица волос густые волны\nЗаботливой рукой\nЯ отводил - и ты, мой друг, с улыбкой томной\nК окошку прислонясь, глядела в сад огромный,\nИ темный и немой...\nВ окно раскрытое спокойными струями\nВливался свежий мрак и замирал над нами,\nИ песни соловья\nГремели жалобно в тени густой, душистой,\nИ ветер лепетал над речкой серебристой...\nПокоились поля.\nНочному холоду предав и грудь и руки,\nТы долго слушала рыдающие звуки -\nИ ты сказала мне,\nК таинственным звездам поднявши взор унылый:\n\"Не быть нам никогда с тобой, о друг мой милый,\nБлаженными вполне!\nЯ отвечать хотел, но, странно замирая,\nПогасла речь моя... томительно-немая\nНастала тишина...\nВ больших твоих глазах слеза затрепетала\nА голову твою печально лобызала\nХолодная луна.","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2467, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","date_from": "1933","text": "Когда людям советским в их мирном сне\nВсе хорошее, доброе снится,\nЯ хочу говорить об одной тишине,\nО глубокой, полночной, большой тишине,\nЧто стоит на советской границе.\nПусть граница песками, горами идет,\nПо лесам, по полям и по льдинам,—\nПограничник дозор неустанно ведет,\nМилый край охраняя родимый.\nВ этой звонкой тиши тебе слышать дано,\nЕсли ты остановишься с хода,\nКак спокойно и радостно бьется оно —\nСердце родины, сердце народа.\nТы поставлен на строгий, священнейший пост -\nОглянись — и над леса резьбою\nТы увидишь сиянье струящихся звезд,—\nТо Кремлевские звезды с тобою.\nА над рощей, где лунные льются лучи,\nТень легла на утес исполинский,\nБудто в первой седой пограничной ночи\nПроверяет заставы Дзержинский.\nИ, наследье чекистское свято храня,\nТы идешь в тишине необычной,\nЧтоб ни лязгом винтовки, ни стуком коня\nНе смутить тишины пограничной.\nИ, глядя в зарубежный, сгустившийся мрак,\nТы стоишь замирая, не дышишь,\nКаждый вражеский шорох и вражеский шаг\nТочным ухом ты сразу услышишь.\nТочным выстрелом сразу сожжешь эту тьму,\nПотому что в стрельбе ты отличник,\nИ спокойно, товарищ, мы спим потому,\nЧто границу хранит пограничник.\nЯ хочу говорить о большой тишине,\nПолной громкой, торжественной славы,\nЭтой песней, подобной неслышной волне,\nВерным стражам Советской Державы!","name": "Когда людям советским в их мирном сне...","date_to": "1933"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2468, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1830","text": "Один среди людского шума,\nВозрос под сенью чуждой я.\nИ гордо творческая дума\nНа сердце зрела у меня.\nИ вот прошли мои мученья,\nНашлися пылкие друзья,\nНо я, лишенный вдохновенья,\nСкучал судьбою бытия.\nИ снова муки посетили\nМою воскреснувшую грудь.\nИзмены душу заразили\nИ не давали отдохнуть.\nЯ вспомнил прежние несчастья,\nНо не найду в душе моей\nНи честолюбья, ни участья,\nНи слез, ни пламенных страстей.","name": "Один среди людского шума...","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2469, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1967","text": "Подымайте руки,\nв урны суйте\nБюллетени, даже не читав,-\nПомереть от скуки!\nГолосуйте,\nТолько, чур, меня не приплюсуйте:\nЯ не разделяю ваш устав!","name": "Подымайте руки, в урны суйте...","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2470, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","text": "Нет погоды над Диксоном.\nЕсть метель.\nВетер есть.\nИ снег.\nА погоды нет.\nНет погоды над Диксоном третий день.\nТретий день подряд\nмы встречаем рассвет\nне в полете,\nкоторый нам по душе,\nне у солнца,\nслепящего яростно,\nа в гостинице.\nНа втором этаже.\nНадоевшей.\nОсточертевшей уже.\nТам, где койки стоят в два яруса.\nТам, где тихий бортштурман Леша\nснисходительно,\nполулежа,\nна гитаре играет,\nглядя в окно,\nвальс задумчивый\n\"Домино\".\nТам, где бродят летчики по этажу,\nтам, где я тебе это письмо пишу,\nтам, где без рассуждений\nпочти с утра,-\nза три дня,\nнаверно, в десятый раз,-\nначинается \"северная\" игра -\nпреферанс.\nТам, где дни друг на друга похожи,\nтам, где нам\nни о чем не спорится...\nЖдем погоды мы.\nЖдем в прихожей\nСеверного полюса.\nТретий день\nпогоды над Диксоном нет.\nТретий день...\nА кажется:\nдвадцать лет!\nБудто нам эта жизнь двадцать лет под стать,\nдвадцать лет, как забыли мы слово:\nлетать!\nИ обидно.\nИ некого вроде винить.\nТелефон в коридоре опять звонит.\nВновь синоптики,\nсамым святым клянясь,\nобещают на завтра\nвылет\nдля нас...\nИ опять, как в насмешку,\nприходит с утра\nзавтра,\nслишком похожее\nна вчера.\nУлететь -\nдело очень не легкое,\nпотому что погода -\nнелетная.\n...Самолеты охране поручены.\nСамолеты к земле прикручены,\nбудто очень опасные\nзвери они,\nбудто вышли уже\nиз доверья они.\nБудто могут\nплюнуть они на людей!\nВздрогнуть!\nВоздух наполнить свистом.\nИ - туда!\nСквозь тучи...\nНад Диксоном\nтретий день погоды нет.\nТретий день.\nРисковать\nприказами запрещено...\nТихий штурман Леша\nглядит в окно.\nТихий штурман\nнаигрывает \"Домино\".\nУлететь нельзя все равно\nни намеренно,\nни случайно,\nни начальникам,\nни отчаянным -\nникому.","name": "Нелетная погода"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2471, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1827","text": "Сводня грустно за столом\nКарты разлагает.\nСмотрят барышни кругом,\nСводня им гадает:\n\"Три девятки, туз червей\nИ король бубновый -\nСпор, досада от речей\nИ притом обновы...\nА по картам - ждать гостей\nНадобно сегодня\".\nВдруг стучатся у дверей;\nБарышни и сводня\nВстали, отодвинув стол,\nВсе толкнули - - - -,\nШепчут: \"Катя, кто пришел?\nПосмотри хоть в щелку\".\nЧто? Хороший человек...\nСводня с ним знакома,\nОн с - - - - целый век,\nОн у них, как дома.\n- - - в кухню руки мыть\nКинулись прыжками,\nОбуваться, пукли взбить,\nПрыскаться духами.\nГостя сводня между тем\nЛасково встречает,\nПросит лечь его совсем.\nОн же вопрошает:\n\"Что, как торг идет у вас?\nБарышей довольно?\"\nСводня за щеку взялась\nИ вздохнула больно:\n\"Хоть бывало худо мне,\nНо такого горя\nНе видала и во сне,\nХоть бежать за море.\nВерите ль, с Петрова дня\nРовно до субботы\nВсе девицы у меня\nБыли без работы.\nЧетверых гостей, гляжу,\nБог мне посылает.\nЯ - - - - им вывожу,\nКаждый выбирает.\nЗанимаются всю ночь,\nКончили, и что же?\nНе платя, пошли все прочь,\nГосподи, мой боже!\"\nГость ей: \"Право мне вас жаль.\nЗдравствуй, друг Анета,\nЧто за шляпа! что за шаль,\nПодойди, Жанета.\nА, Луиза,- поцелуй,\nВыбрать, так обидишь;\nТак на всех и - - - -\nТолько вас увидишь\".\n\"Что же,- сводня говорит,-\nХочете ль Жанету?\nВ деле так у ней горит.\nИль возьмете эту?\"\nБедной сводни гость в ответ:\n\"Нет, не беспокойтесь,\nМне охоты что-то нет,\nДевушки, не бойтесь\".\nОн ушел - всё стихло вдруг,\nСводня приуныла,\nДремлют девушки вокруг,\nСвечка . . . . . .\nСводня карты вновь берет,\nМолча вновь гадает,\nНо никто, никто нейдет -\nСводня засыпает.","name": "Сводня грустно за столом...","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2472, "fields": {"themes": [],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1946","text": "...На скрещенье путей непреложных\nдом возник из сырой темноты.\nВ этой комнате умер художник,\nи соседи свернули холсты.\nИзумляли тяжелые рамы\nбесполезной своей пустотой\nна диковинных зорях, пока мы\nбыли счастливы в комнате той.\nКак звучит эта строчка нелепо!\nБыли счастливы... Что за слова!\nЛенинградское бедное небо,\nбеззащитна твоя синева.\nТы не знаешь минуты покоя.\nБьют зенитки, сгущается дым.\nНе чудесно ль, что небо такое\nбыло все-таки голубым?\nЧто оно без оглядки осталось\nс бедным городом с глазу на глаз?\nНе чудесно ль, что злая усталость\nстала доброю силою в нас?\nМожет, нас потому не убили\nни снаряды, ни бомбы врага,\nчто мы верили, жили, любили,\nчто была нам стократ дорога\nта сырая весна Ленинграда,\nне упавшая в ноги врагам...\nИ почти неземная отрада\nнисходила нечаянно к нам.\nЧем приметы ее бесполезней,\nтем щедрее себя раскрывай.\n...Осторожно, как после болезни,\nдребезжит ослабевший трамвай.\nНабухают побеги на ветках,\nстрашно первой неяркой траве...\nКорабли в маскировочных сетках,\nкак невесты, стоят на Неве.\nСколько в городе терпких и нежных,\nледяных и горячих ветров.\nТолько жалко, что нету подснежных,\nголубых и холодных цветов.\nВпрочем, можно купить у старушки,\nугадавшей чужие мечты,\nиз нехитро раскрашенной стружки\nнеживые, сухие цветы.\nИ тебя, мое сердце, впервые,\nможет быть, до скончания дней,\nволновали цветы неживые\nсверхъестественной жизнью своей.\n...Быстро, медленно ли проходили\nэти годы жестоких потерь,\nне смирились мы, а победили,\nи поэтому смеем теперь\nнашей собственной волей и властью\nвсе, что мечено было огнем,\nвсе, что минуло, помнить, как счастье,\nи беречь его в сердце своем.","name": "Воспоминание","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2473, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1911","text": "Вас Каин основал, общественные стены,\nГде «не убий» блюдет убийца-судия!\nКровь Авеля размоет ваши плены,\nО братстве к небу вопия.\nСо Смертию в союз вступила ваша Власть,\nЧтоб стать бессмертною. Глядите ж, люди-братья!\nВот на её челе печать её проклятья:\n«Кто встал на Каина — убийцу, должен пасть».","name": "СТЕНЫ КАИНОВЫ","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2474, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1967","text": "Ночь.\nОтмыкается плотина.\nИ медленно, почти незримо,\nПо Истре проплывает мимо\nНе только муть, солома, тина,\nНо цвет люпина, зерна тмина\nИ побуревшая от дыма\nНеопалимая купина\nИз Нового Иерусалима.\nИ, как из Ветхого завета,\nПоблескивают зарницы,\nНапоминая издалека\nПро старого Илью-пророка,\nКоторый не на колеснице\nНосился, а на самолетах.\nВ своих трудах, в своих заботах\nТам, на верховьях, жил он где-то.\nОтгромыхал и отворчался...\nСтруисты\nВоды старой Истры.\nНа берегу клочок газеты\nШуршит, кто жив, а кто скончался.\nА берега ее холмисты,\nИ бродят, как анахореты,\nПо ним поэты.\nНо появляются туристы,\n«Победы» и мотоциклеты.\nИ в заводях из малахита,\nГде водорослей волокита\nНе унимается все лето,\nЗияют ржавые канистры.\nДар проезжающих...\nВсе это\nТы видишь, старая ракита,\nЗастывшая над устьем Истры,\nКак будто\nЭта Истра —\nЛета.","name": "Лета","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2475, "fields": {"themes": [7],"author": "Мирра Лохвицкая","date_from": "1893","text": "Я умереть хочу весной,\nС возвратом радостного мая,\nКогда весь мир передо мной\nВоскреснет вновь, благоухая.\nНа всё, что в жизни я люблю,\nВзглянув тогда с улыбкой ясной,\nЯ смерть свою благословлю -\nИ назову ее прекрасной.","name": "Элегия","date_to": "1893"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2476, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Крылов","date_from": "1833","text": "«Сенюша, знаешь ли, покамест, как баранов,\nОпять нас не погнали в класс,\nПойдем-ка да нарвем в саду себе каштанов!»-\n«Нет, Федя, те каштаны не про нас!\nХоть, кажется, они и недалеко,\nТы знаешь ведь, как дерево высоко:\nТебе, ни мне туда не влезть,\nИ нам каштанов тех не есть!» —\n«И, милой, да на что ж догадка!\nГде силой взять нельзя, там надобна ухватка.\nЯ все придумал: погоди!\nНа ближний сук меня лишь подсади.\nА там мы сами умудримся —\nИ досыта каштанов наедимся».\nВот к дереву друзья со всех несутся ног,\nТут Сеня помогать товарищу принялся,\nПыхтел, весь потом обливался,\nИ Феде, наконец, вскарабкаться помог.\nВзобрался Федя на приволье:\nКак мышке в закроме, вверху ему раздолье!\nКаштанов там не только всех не съесть,—\nНе перечесть!\nНайдется чем и поживиться,\nИ с другом поделиться.\nЧто ж! Сене от того прибыток вышел мал:\nОн, бедный, на низу облизывал лишь губки;\nФедюша сам вверху каштаны убирал,\nА другу с дерева бросал одни скорлупки.\nВидал Федюш на свете я,\nКоторым их друзья\nВскарабкаться наверх усердно помогали,\nА после уж от них — скорлупки не видали!","name": "Два мальчика","date_to": "1833"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2477, "fields": {"themes": [],"author": "Гаврила Державин","text": "Бог любви и восхищенья\nУ пчелы похитил сот,\nИ пчелой за то в отмщенье\nБыл ужаленным Эрот.\nВстрепенувшися, несчастный\nКрадены, сердясь, соты\nВ розовы уста прекрасны\nСпрятал юной красоты.\n«На,— сказал,— мои хищеньи\nТы для памяти возьми,\nИ отныне наслажденьи\nТы в устах своих храни».\nС тех пор Хлою дорогую\nПоцелую лишь когда,\nСласть и боль я в сердце злую\nОщущаю завсегда.\nХлоя, жаля, услаждает,\nКак пчелиная стрела:\nМед и яд в меня вливает\nИ, томя меня, мила.","name": "Мщение"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2478, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1958","text": "На память Елене Крачковской,\nавтору песни о Варшаве\nМотив у песни чист и прост,\nСлова приходят сами:\n«Направо — мост,\nНалево — мост,\nИ Висла — перед нами!»\nПо берегам ее трава\nИли песок шершавый.\nЛетят, летят,\nЛетят слова\nНад новою Варшавой.\nЯ здесь, в Варшаве, не бывал,\nНо не забавы ради\nЯ слышал их\nИ сам певал\nВ Москве и Ленинграде.\nПрямее делалась спина,\nУверенней походка,\nПьянила\nМедленней вина\nХорошая находка.\nВаршавских улиц предстает\nСегодня перспектива\nКак продолженье,\nКак полет\nЗнакомого мотива.\nПоэты шлют, в словах просты,\nДруг другу песни-вести\nИ строят\nОбщие мосты\nДля будущего вместе.","name": "Мотив у песни чист и прост...","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2479, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Налетной бурей был охвачен\nИ тесный, и беспечный мир:\nЗатмились волны; глянул, мрачен,\nУтес — и задрожал эфир.\nЯ видел из укромной кущи:\nКренясь, как острие весов,\nЛадья вдыхала вихрь бегущий\nВсей грудью жадных парусов.\nЕй дикий ветер был попутным,\nОна поймала удила —\nИ мимо, в треволненьи мутном,\nПустилась к цели, как стрела.","name": "Парус"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2480, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1934","text": "У \"ремесленницы\" Зинки\nКрепко врезаны пластинки\nВ каблуки.\nПусть не модные ботинки\nУ \"ремесленницы\" Зинки -\nУ нее в руках коньки!\nНи в кино и ни к подругам\nНынче Зинка не пойдет,-\nПо катку навстречу вьюгам\nБудет мчаться круг за кругом,\nБудет звонко резать лед...\nНу, скорее на трамвай -\nНе зевай!\nТормоши людской поток.\nНа каток! На каток!\nБарабан, стучи!\nДуйте лучше, трубачи!\nНынче праздник на катке,\nВ ледяном городке.\nЛюди, как чаинки в блюдце,\nВкруг катка легко несутся\nПо дорожке беговой;\nФлаги вьются,\nЛьются,\nБьются\nВысоко над головой...\nУ закованной реки\nЖдут в теплушке огоньки,\nМанит крепкий, синий лед,\nНоги сделались легки...\nПоскорей надеть коньки...\nВот!..\n- Ой, Петров, я упаду!\nГлупый. Ну, куда несется?\nВдруг ремень с ноги сорвется\nНа ходу?..\nРазобьюсь тогда на льду!\nЯ устала. Стойте! Ну же!\nВон туда, под елку, в тень...\nЗатяните мне потуже\nМой ремень!..-\nСпину гнет Петров дугой.\n- Не на этой, на другой!\nВот тюлень!..\nЗинке жарко. Часто дышит,\nЩеки алы, как заря.\nА Петров, поднявшись, пишет\nВозле лавки вензеля.\nНа ходу\nВывел четкую звезду,\nА потом быстрей волчка\nБукву \"Зе\" вплетает в \"Ка\".\nБуква \"Ка\" не без причин:\nЗвать Петрова - Константин.","name": "На катке","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2481, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Мне опостылели слова, слова, слова,\nЯ больше не могу превозносить права\nНа речь разумную, когда всю ночь о крышу\nВ отрепьях, как вдова, колотится листва.\nОказывается, я просто плохо слышу,\nИ неразборчива ночная речь вдовства.\nМеж нами есть родство. Меж нами нет родства.\nИ если я твержу деревьям сумасшедшим,\nЧто у меня в росе по локоть рукава,\nТо, кроме стона, им уже ответить нечем.","name": "Мне опостылели слова, слова, слова..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2482, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1910","text": "До хмурых сосен, в сумрак бледный,\nОт светлых и сладимых струй —\nКак люто змий взвился победный,\nОгня летучий поцелуй!\nНо глыбам обомшелым ведом\nСообщник стародавних чар,\nКак родич-папоротник — дедам,\nПочуявшим купальский жар.","name": "7","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2483, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1929","text": "В деревянном городе\nс крышами зелеными,\nГде зимой и летом\nулицы глухи,\nДевушки читают\nне романы — «романы»\nИ хранят в альбомах\nнежные стихи.\nУкрашают волосы\nмолодыми ветками\nИ, на восемнадцатом году,\nСкромными записками,\nтомными секретками\nНазначают встречи\nВ городском саду.\nИ, до слов таинственных охочие,\nО кудрях мечтая золотых,\nПосле каждой фразы\nставят многоточия\nИ совсем не ставят\nзапятых.\nИ в ответ на письма,\nна тоску сердечную\nИ навстречу сумеркам\nи тишине\nЗвякнет мандолиной\nсторона Заречная,\nЗатанцуют звуки\nпо густой струне.\nНебеса над линией —\nчистые и синие,\nВ озере за мельницей —\nтеплая вода.\nИ стоят над озером,\nи бредут по линии,\nГде проходят скорые\nпоезда.\nПоезда напомнят\nсветлыми вагонами,\nЯркими квадратами\nбемского стекла,\nЧто за километрами\nда за перегонами\nЕсть совсем другие\nлюди и дела.\nТам плывут над городом\nфонари янтарные,\nИ похож на музыку рассвет.\nИ грустят на линии\nдевушки кустарные,\nДевушки заштатные\nв восемнадцать лет.\nЗа рекой, за озером,\nв переулке Водочном,\nГде на окнах ставни,\nгде сердиты псы,\nКоротали зиму\nбывший околоточный,\nБывший протодьякон,\nбывшие купцы.\nСобирались вечером\nэти люди странные,\nВспоминали\nпрожитые века,\nОбсуждали новости\nиностранные\nИ играли\nв русского дурака.\nСтарый протодьякон\nоткрывал движение,\nЗапускал он карты\nв бесконечный рейс.\nИ садились люди,\nи вели сражение,\nСоблюдая\nпиковый интерес.\nИ купца разделав\nцеликом и начисто,\nДурость возведя\nна высоту,\nСлободской продукции\nпробовали качество,\nОсушая рюмки\nна лету.\nРасходились в полночь...\nТишина на озере,\nТишина на улицах\nи морозный хруст.\nВысыпали звезды,\nсловно черви-козыри,\nИ сияет месяц,\nкак бубновый туз.","name": "В заштатном городе","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2484, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1970","text": "Я люблю судьбу свою,\nЯ бегу от помрачений!\nСуну морду в полынью\nИ напьюсь,\nКак зверь вечерний!\nСколько было здесь чудес,\nНа земле святой и древней,\nПомнит только темный лес!\nОн сегодня что-то дремлет.\nОт заснеженного льда\nЯ колени поднимаю,\nВижу поле, провода,\nВсе на свете понимаю!\nВот Есенин -\nна ветру!\nБлок стоит чуть-чуть в тумане.\nСловно лишний на пиру,\nСкромно Хлебников шаманит.\nНеужели и они -\nПросто горестные тени?\nИ не светят им огни\nНовых русских деревенек?\nНеужели\nв свой черед\nНадо мною смерть нависнет,-\nГолова, как спелый плод,\nОтлетит от веток жизни?\nВсе умрем.\nНо есть резон\nВ том, что ты рожден поэтом.\nА другой - жнецом рожден...\nВсе уйдем.\nНо суть не в этом...","name": "Я люблю судьбу свою...","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2485, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1832","text": "Предстала, и старец великий смежил\nОрлиные очи в покое;\nПочил безмятежно, зане совершил\nВ пределе земном всё земное!\nНад дивной могилой не плачь, не жалей,\nЧто гения череп - наследье червей.\nПогас! но ничто не оставлено им\nПод солнцем живых без привета;\nНа все отозвался он сердцем своим,\nЧто просит у сердца ответа;\nКрылатою мыслью он мир облетел,\nВ одном беспредельном нашел ей предел.\nВсе дух в нем питало: труды мудрецов,\nИскусств вдохновенных созданья,\nПреданья, заветы минувших веков,\nЦветущих времен упованья;\nМечтою по воле проникнуть он мог\nИ в нищую хату, и в царский чертог.\nС природой одною он жизнью дышал:\nРучья разумел лепетанье,\nИ говор древесных листов понимал,\nИ чувствовал трав прозябанье;\nБыла ему звездная книга ясна,\nИ с ним говорила морская волна.\nИзведан, испытан им весь человек!\nИ ежели жизнью земною\nТворец ограничил летучий наш век\nИ нас за могильной доскою,\nЗа миром явлений, не ждет ничего,-\nТворца оправдает могила его.\nИ если загробная жизнь нам дана,\nОн, здешней вполне отдышавший\nИ в звучных, глубоких отзывах сполна\nВсё дольное долу отдавший,\nК предвечному легкой душой возлетит,\nИ в небе земное его не смутит.","name": "На смерть Гете","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2486, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1895","text": "Полуувядших лилий аромат\nМои мечтанья лёгкие туманит.\nМне лилии о смерти говорят,\nО времени, когда меня не станет.\nМир — успокоенной душе моей.\nНичто ее не радует, не ранит.\nНе забывай моих последних дней,\nПойми меня, когда меня не станет.\nЯ знаю, друг, дорога не длинна,\nИ скоро тело бренное устанет.\nНо ведаю: любовь, как смерть, сильна.\nЛюби меня, когда меня не станет.\nМне чудится таинственный обет…\nИ, ведаю, он сердца не обманет, —\nЗабвения тебе в разлуке нет!\nИди за мной, когда меня не станет.","name": "ИДИ ЗА МНОЙ","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2487, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","text": "На свете снимка лучше нету,\nчем тот, что вечером и днем\nи от заката до рассвета\nстоит на столике моем.\nОтображен на снимке этом,\nкак бы случайно, второпях,\nИльич с сегодняшней газетой\nв своих отчетливых руках.\nМне, сыну нынешней России,\nдороже славы проходной\nте две чернильницы большие\nи календарь перекидной.\nМы рано без того остались\n(хоть не в сиротстве, не одни),\nкем мира целого листались\nи перекладывались дни.\nВсю сложность судеб человечьих\nон сам зимой, в январский час,\nпереложил на наши плечи,\nна души каждого из нас.\nВедь все же будет вся планета\nкружиться вместе и одна\nв блистанье утреннего света,\nидущем, как на снимке этом,\nиз заснеженного окна.","name": "Фотографический снимок"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2488, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1908","text": "Чудовище - жилец вершин,\nС ужасным задом,\nСхватило несшую кувшин,\nС прелестным взглядом.\nОна качалась, точно плод,\nВ ветвях косматых рук.\nЧудовище, урод,\nДовольно, тешит свой досуг.","name": "Чудовище - жилец вершин...","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2489, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","text": "Молодой моряк вселенной,\nМира древний дровосек,\nНеуклонный, неизменный,\nБудь прославлен, Человек!\nПо глухим тропам столетий\nТы проходишь с топором,\nЦелишь луком, ставишь сети.\nТоржествуешь над врагом!\nКамни, ветер, воду, пламя\nТы смирил своей уздой,\nВзвил ликующее знамя\nПрямо в купол голубой.\nВечно властен, вечно молод,\nВ странах Сумрака и Льда,\nПеть заставил вещий молот,\nЗалил блеском города.\nСквозь пустыню и над бездной\nТы провел свои пути,\nЧтоб нервущейся, железной\nНитью землю оплести.\nВ древних, вольных Океанах,\nГде играли лишь киты,\nНа стальных левиафанах\nПробежал державно ты.\nЗмея, жалившего жадно\nС неба выступы дубов,\nИзловил ты беспощадно,\nНеустанный зверолов.\nИ шипя под хрупким шаром,\nИ в стекле согнут в дугу,\nОн теперь, покорный чарам,\nСветит хитрому врагу.\nЦарь несытый и упрямый\nЧетырех подлунных царств,\nНе стыдясь, ты роешь ямы,\nМножишь тысячи коварств,-\nНо, отважный, со стихией\nПосле бьешься, с грудью грудь,\nЧтоб еще над новой выей\nПетлю рабства захлестнуть.\nВерю, дерзкий! Ты поставишь\nНад землей ряды ветрил,\nТы своей рукой направишь\nБег в пространстве, меж светил,-\nИ насельники вселенной,\nТе, чей путь ты пересек,\nПовторят привет священный:\nБудь прославлен, Человек!","name": "Хвала Человеку"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2490, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1825","text": "Элегия\nВчера гуляла непогода,\nСегодня то же, что вчера,-\nИ я от утра до утра\nУныл и мрачен, как природа.\nНе то, не то в душе моей,\nЧто восхитительно и мило,\nЧто сердце юноше сулило\nДля головы и для очей:\nБолезнь встревоженного духа\nМне дум высоких не дает,\nИ, как сибирская пищуха,\nМоя поэзия поет.","name": "Настоящее (Вчера гуляла непогода...)","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2491, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","date_from": "1993","text": "Нам завещал Спаситель «быть, как дети».\nОдно с тех пор нам удалось на свете:\nОт образца отделаться; добиться,\nЧтоб... сами дети — не были «как дети»!","name": "Будьте, как дети","date_to": "1993"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2492, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1830","text": "Прошу, оставьте вы меня;\nМоя любовь к вам охладела.\nВ душе нет прежнего огня,\nПрошу, оставьте вы меня.\nНе зная вас, был весел я;\nУзнал вас - радость улетела.\nПрошу, оставьте вы меня;\nМоя любовь к вам охладела.","name": "Триолет","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2493, "fields": {"themes": [],"author": "Корней Чуковский","text": "Английская песенка\nКурица-красавица у меня жила.\nАх, какая умная курица была!\nШила мне кафтаны, шила сапоги,\nСладкие, румяные пекла мне пироги.\nА когда управится, сядет у ворот -\nСказочку расскажет, песенку споёт.","name": "Курица"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2494, "fields": {"themes": [],"author": "Черубина де Габриак","date_from": "1921","text": "Как горько понимать, что стали мы чужими,\nне перейдя мучительной черты.\nЗачем перед концом ты спрашиваешь имя\nтого, кем не был ты?\nОн был совсем другой и звал меня иначе,-\nтак ласково меня никто уж не зовет.\nВот видишь, у тебя кривится рот,\nкогда о нем я плачу.\nТы знаешь все давно, мой несчастливый друг.\nЛишь повторенья мук ты ждешь в моем ответе.\nА имя милого - оно умерший звук:\nего уж нет на свете.","name": "Как горько понимать, что стали мы чужими...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2495, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1883","text": "Для человека — вот условья:\nЧтобы душой он не был стар;\nЧтобы не с рыбьей был он кровью;\nЧтоб иль враждою, иль любовью\nЕго палил сердечный жар;\nЧтоб полным обладал он правом\nСказать, в сознаньи величавом\nСвоих достоинств: «Homo sum!»\nЛюдские страсти, скорби, нужды,\nВо мне воспитывая ум,\nИ сердцу пылкому не чужды!»\nЯ бескорыстного лица\nПрошу у жизни современной.\nГде ж ты, о деятель почтенный\nБез грубой примеси дельца?\nВоля\nО, наши прежние затеи!!\nО, волей грезившие дни!..\nХоть были и тогда лакеи,—\nНо под шитьем своей ливреи\nПо ней вздыхали и они!..\nИз современных типов\nВсё в нем двусмысленно, неверно, непонятно.\nС плодом сомнительным сравнен он может быть:\nПосмотришь, повертишь, решишься раскусить,\nИ думаешь: а ну как выплюну обратно?\nПосле чтения газет\nНад миром туча всё висит...\nЧем это кончится — бог знает!\nИ разразиться не грозит,\nИ разойтись не обещает.\nВ насмешку и в позор моей родной земли,\nТак некогда сказал наш враг иноплеменный:\n«Лишь внешность русского немножко поскобли,\nПод ней — татарин непременно».\nТеперь проявимся мы в образе ином.\nТак отатарит нас «народников» дружина,\nЧто сколько ни скреби татарина потом,—\nНе доскребешь до славянина.\nФилософия червяка\nВперед я двигаюсь без фальши;\nПолзну, отмеряю, и — дальше.\nЖиву смиренно здесь внизу,\nНо всё куда-нибудь ползу,\nИ доползти всегда в надежде,—\nКоль не раздавлен буду прежде.\nИдет трагедия. Набрали без разбора\nАктеров с улицы. Своих ролей никто\nВперед не вытвердил. Все смотрят на суфлера.\nСуфлер или молчит, иль говорит не то.\nПо сцене мечется толпа в переполохе.\nТо невпопад кричит, то шепчет лицедей...\nДовольно!.. Оттого душе не веселей,\nЧто драму мрачную играют скоморохи.","name": "Заметки","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2496, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1916","text": "Он был никто. Безграмотный бездельник.\nСтратфордский браконьер, гроза лесничих,\nВеселый друг в компании Фальстафа.\nИ кто еще? Назойливый вздыхатель\nКакой-то смуглой леди из предместья.\nИ кто еще? Комедиант, король,\nСедая ведьма с наговором порчи,\nВенецианка, римский заговорщик —\nИль это только сыгранная роль?\nИ вот сейчас он выплеснет на сцену,\nКак из ушата, эльфов и шутов,\nОденет девок и набьет им цену\nИ оглушит вас шумом суматох.\nИ хватит смысла мореходам острым\nДержать в руках ватаги пьяных банд,\nНайти загадочный туманный остров,\nГде гол дикарь, где счастлив Калибан.\nИ вот герой, забывший свой пароль,\nЧья шпага — истина, чей враг — король,\nЧей силлогизм столь праведен и горек,\nЧто от него воскреснет бедный Йорик,—\nИль это недоигранная роль?","name": "Шекспир","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2497, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1945","text": "С ними ходила клуша,\nПрятала в дождь под крылья.\nОни не любили лужи\nИ умывались пылью.\nМного ли в жизни нужно\nВ раннюю пору эту?\nБегали стайкой дружной\nПо зеленому лету.\nНо к осени ясно стало -\nК осени выросли перья:\nДва петуха в стае,\nИ вместе нельзя теперь им.\nИ раньше или позднее\nБыть великому спору:\nКоторый из них сильнее,\nКому вожаком быть впору.\nА кому под топор на плахе,\nТакова уж петушья участь.\nМой дед в домотканой рубахе\nДаже рукав не засучит.\nВот уж и снег спускается -\nБыть кровавому спору.\nСловно клинки, сшибаются\nЗлые кривые шпоры.\nХлещут петушьи крылья\nХлеще ременной плетки.\nДаже про корм забыли\nХорошенькие молодки.\nИ наблюдали куры,\nСбившись от стужи в груду,\nКак за село понуро\nШел он, весь красногрудый.\nОн жил у меня в сарае,\nКуда я ходил за сеном.\nПро это один я знаю,\nЯ да гнилые стены.\nЯ сыпал овес на току ему,\nА ночью он тоже спал.\nНо если птицы тоскуют,\nВсю зиму он тосковал.\nОн стал и сильней и строже\nИ пережил зиму ту,\nА весной ему стало тоже,\nТоже невмоготу.\nВышел, качая гребнем,\nКрасным, словно кирпич,\nИ раздался по всей деревне\nБоевой петушиный клич!\nВздрогнул вожак и даже\nНе принял повторный бой.\nА мой среди кур похаживал,\nПокачивая головой.","name": "Петухи","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2498, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1978","text": "Много во мне маминого,\nПапино - сокрыто,-\nЯ из века каменного,\nИз палеолита!\nНо, по многим отзывам -\nЯ умный и не злой,-\nТо есть, в веке бронзовом\nСтою одной ногой.\nНаше племя ропщет, смея\nВслух ругать порядки:\nВ первобытном обществе я\nВижу недостатки,-\nПросто вопиющие -\nДовлеют и грозят,-\nДалеко идущие -\nНа тыщу лет назад!\nСобралась, умывшись чисто,\nВо поле элита:\nДумали, как выйти из то-\nГо палеолита.\nПод кустами ириса\nВсе попередрались -\nНе договорилися,\nА так и разбрелись...\nЗавели старейшины, а\nНам они примеры -\nПо две, по три женщины, по\nДве, по три пещеры.\nЖены крепко заперты\nНа цепи да замки -\nА на крайнем Западе\nОткрыты бардаки!\nПеред соплеменниками,\nВовсе не стесняясь,\nБродят люди с вениками,\nМатерно ругаясь.\nДрянь в огонь из бака льют -\nНадыбали уют,-\nУхают и крякают,\nХихикают и пьют!\nМежду поколениями\nСсоры возникают,\nЖертвоприношениями\nЗлоупотребляют:\nХодишь - озираешься,\nИ ловишь каждый взгляд,-\nМалость зазеваешься -\nУже тебя едят!\nЛюди понимающие -\nЕздят на горбатых,\nНа горбу катающие\nГрезят о зарплатах.\nСчастливы горбатые,\nПо тропочкам несясь:\nБедные, богатые -\nУ них, а не у нас!\nПродали подряд все сразу\nПлеменам соседним,\nВоинов гноят образо-\nВаньем этим средним.\nОт повальной грамоты -\nСплошная благодать!\nПоглядели мамонты -\nИ стали вымирать...\nДети - все с царапинами\nИ одеты куцо,-\nТопорами папиными\nДень и ночь секутся.\nСкоро эра кончится -\nНабалуетесь всласть!\nВ будущее хочется?\nДа как туда попасть!..\nКолдуны пророчили: де,\nБудет все попозже,-\nЗа камнями - очереди,\nЗа костями - тоже.\nОт былой от вольности\nДавно простыл и след:\nХвать тебя за волосы,-\nИ глядь - тебя и нет!\nПритворились добренькими,-\nМногих прочь услали,\nИ пещеры ковриками\nПышными устлали.\nМы стоим, нас трое, нам -\nБутылку коньяку...\nТишь в благоустроенном\nКаменном веку.\n...Встреться мне, молю я исто,\nВо поле, Айлита -\nЗабери ты меня из то-\nГо палеолита!\nВедь по многим отзывам,\nЯ - умный и не злой,-\nТо есть, в веке бронзовом\nСтою одной ногой.\nМежду 1970 и","name": "Много во мне маминого...","date_to": "1978"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2499, "fields": {"themes": [2],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1920","text": "Не в первый раз твои поля\nОбозреваю я, Россия;\nЧернеет взрытая земля,\nДрожат, клонясь, овсы тугие\nИ, тихо листья шевеля,\nБерез извилины родные.\nВот косогор, а вот река,\nЗа лесом — вышка колокольни;\nДаль беспредельно широка,\nПростор лугов, что шаг, раздольней;\nПлывут неспешно облака\nТак высоко над жизнью дольней.\nВы неизменны, дали нив,\nГде свежий колос нежно зреет!\nСон пашни новой, ты красив,\nТебя встающий день лелеет!\nИ с неба радостный призыв\nОпять в весеннем ветре веет.\nДа, много ты перенесла,\nРоссия, сумрачной невзгоды,\nПока, алея, не взошла\nЗаря сознанья и свободы!\nНо сила творчества — светла\nВ глубоких тайниках природы.\nНет места для сомнений тут,\nГде вольны дали, глуби сини,\nГде васильки во ржи цветут,\nГде запах мяты и полыни,\nГде от начала бодрый труд\nБыл торжествующей святыней.","name": "Весной","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2500, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1948","text": "Сквозь летние сумерки парка\nПо краю искусственных вод\nКрасавица, дева, дикарка —\nВысокая лебедь плывет.\nПлывет белоснежное диво,\nЖивотное, полное грез,\nКолебля на лоне залива\nЛиловые тени берез.\nГоловка ее шелковиста,\nИ мантия снега белей,\nИ дивные два аметиста\nМерцают в глазницах у ней.\nИ светлое льется сиянье;\nНад белым изгибом спины,\nИ вся она как изваянье\nПриподнятой к небу волны.\nСкрежещут над парком трамвая,\nСкрипит под машинами мост,\nИстошно кричат попугаи,\nПоджав перламутровый хвост.\nИ звери сидят в отдаленье,\nПриделаны к выступам нор,\nИ смотрят фигуры оленьи\nНа воду сквозь тонкий забор.\nИ вся мировая столица,\nВесь город, сверкающий наш,\nНад маленьким парком теснится,\nЭтаж громоздя на этаж.\nИ слышит, как в сказочном мире\nУ самого края стены\nКрылатое диво на лире\nПоет нам о счастье весны.","name": "Лебедь в зоопарке","date_to": "1948"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2501, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Я ласкаю тебя, как ласкается бор\nШумной бурею, в темень одетой!\nНалетает она, покидая простор,\nНа устах своих с песней запетой.\nПесня бури сильна! Чуть в листву залетит -\nЖизнь лесную до недр потрясает,\nРвет умершую ветвь, блеклый лист не щадит,\nВсё отжившее наземь кидает...\nИ ты бурю за песню ее не кори,\nНет в ней злобы, любви к разрушенью:\nОчищает прогалины краскам зари\nИ простор соловьиному пенью...","name": "Я ласкаю тебя, как ласкается бор..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2502, "fields": {"themes": [],"author": "Елена Гуро","text": "Гордо иду я в пути.\nТы веришь в меня?\nМчатся мои корабли\nТы веришь в меня?\nДай Бог для тебя ветер попутный,\nБурей разбиты они -\nТы веришь в меня?\nТонут мои корабли!\nТы веришь в меня!\nДай Бог для тебя ветер попутный!","name": "Елена Гуро — «Гордо иду я в пути...»"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2503, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1817","text": "Кто это, так насупя брови,\nСидит растрепанный и мрачный, как Федул?\nО чудо! Это он!.. Но кто же? Наш Катулл,\nНаш Вяземский, певец веселья и любови!","name": "Кто это, так насупя брови...","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2504, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "А. Цибулевскому\nНа фоне Пушкина снимается семейство.\nФотограф щелкает, и птичка вылетает.\nФотограф щелкает,\nно вот что интересно:\nна фоне Пушкина!\nИ птичка вылетает.\nВсе счеты кончены, и кончены все споры.\nТверская улица течет,\nкуда, не знает.\nКакие женщины на нас кидают взоры\nи улыбаются...\nИ птичка вылетает.\nНа фоне Пушкина снимается семейство.\nКак обаятельны\n(для тех, кто понимает)\nвсе наши глупости и мелкие злодейства\nна фоне Пушкина!\nИ птичка вылетает.\nМы будем счастливы\n(благодаренье снимку!).\nПусть жизнь короткая проносится и тает.\nНа веки вечные мы все теперь в обнимку\nна фоне Пушкина!\nИ птичка вылетает.","name": "Приезжая семья фотографируется у памятника Пушкину"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2505, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Кирсанов","date_from": "1945","text": "Нет проще рева львов\nи шелеста песка.\nТы просто та любовь,\nкоторую искал.\nТы — просто та,\nкоторую искал,\nсвятая простота\nприбоя волн у скал.\nТы просто так\nпришла и подошла,\nсама — как простота\nземли, воды, тепла.\nПришла и подошла,\nи на песке — следы\nгорячих львиных лап\nс вкраплениями слюды.\nНет проще рева львов\nи тишины у скал.\nТы просто та любовь,\nкоторую искал.","name": "Просто","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2506, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1909","text": "Поняв механику миров\nИ механичность жизни дольной.\nВ чертогах пышных городов\nМы жили общиной довольной,\nИ не боялись мы Суда,\nИ только перед милым прахом\nВдруг зажигались иногда\nСтыдом и острым страхом.\nВозник один безумец там,\nИ, может быть, уже последний.\nОн повторил с улыбкой нам\nМинувших лет смешные бредни.\nНе понимая, почему\nВ его устах цветут улыбки,\nМы не поверили ему.\nК чему нам ветхие ошибки!\nНа берег моря он бежал,\nГде волны бились и стонали,\nИ в гимны звучные слагал\nСлова надежды и печали.\nТак полюбил он мглу ночей\nИ тихо плещущие реки,\nЧто мест искал, где нет людей,\nГде даже не было б аптеки.\nИ, умирая, он глядел\nВ небесный многозвездный купол,\nЛюдей не звал, и не хотел,\nЧтоб медик пульс его пощупал.","name": "Поняв механику миров...","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2507, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Кочетков","text": "I\nХор жаворонков в синей вышине\nТрепещет крылышками. Сердце мне -\nВсе радостней, беспечней, поднебесней -\nПьянит порхающая песня песней.\nЗвенят певцы в воздушной синеве,-\nПусть гнездышко у каждого в траве,\nПусть, затенив их крыльями своими,\nПарящий ястреб кружится над ними.\nО, если бы смог и я, в родных горах,\nОтбросить немощь, страсть, желанье, страх\nИ горький помысл о насущном хлебе!..\nО, если бы мог я петь, купаясь в светлом небе!\nII\nГромады гор, одетые в леса,\nЗаснули. Под откосом - полоса.\nЛуна дрожит в быстробегущей Мтквари.\nБьет полночь. При двенадцатом ударе\nНа холм кладбищенский спустилась тишина.\nЛишь музыка сверчков кругом слышна.\nВздохнет струна и стихнет, замирая,\nНо тотчас отзовется ей вторая -\nКак будто тысяча воздушных рук\nТкет трепетный, протяжно-слитный звук.\nЗдесь, позабыв урочище людское,\nЗемля застыла в дреме и покое,\nЗдесь отдыхает грудь, полудыша...\nНо где же ты теперь, моя душа,\nБезудержная, юная, слепая?\nКак пела ты, над пропастью ступая!\nКак жаждала любить иль умереть!\nТебя уж нет, ты не вернешься впредь...\nТебя уж нет, но к тени быстролетной\nЕще тянусь я памятью бесплотной.\nА ночь, касаясь утомленных век,\nЛюбовно шепчет мне, что жизнь ушла навек.\nIII\nБукет жасмина на столе моем\nБлагословляет одинокий дом:\nПускай душа блаженством не согрета,\nОн ей несет весь пыл, все буйство лета.\nНе знаю, чьей участливой рукой\nЗажжен жасмина праздник восковой,-\nЗалог, быть может, нежности таимой...\nНо он подарен не рукой любимой!\nБлагоуханьем светлым окружен,\nВдыхаю мир, как облако, как сон.\nВ тебе, благословенная отрада,\nНет примеси губительного яда,\nМятежная тоска тебе чужда...\nО, в этом облаке остаться б навсегда!\nIV\nБессмертно-молодой хрусталь ключа\nИз камня пробивается, журча:\nКогда пылает солнце во вселенной,\nОн семь цветов дробит в пыли мгновенной,\nИ я, чтоб в сердце затушить огонь,\nЖивую радугу ловлю в ладонь.\nКак жаждал я несбыточного рая!\nИ, \"над ручьем от жажды умирая\",\nПрипав к камням, как я молил у них\nОтдохновенной ласки... хоть на миг!\nИ вот ключа целительная сила\nВсе страстные томленья погасила,\nИ свежей мглой мне сердце обволок\nОдин всеутоляющий глоток.\nV\nПреодоленье... Поднимаюсь я\nПо руслу пересохшего ручья.\nПусть лоб мне опаляет зной небесный,\nПусть спотыкаюсь на тропе отвесной,\nПусть сердце задыхается в груди,-\nИду... Зачем? Что манит впереди?\nВершина. На корнях сосны столетней\nПрилягу здесь. Как жарок воздух летний!\nКак сладко слиты - фимиам смолы\nИ свежесть из долины, полной мглы!\nТень облаков скользит, лаская горы...\nИ вновь влекут безбрежные просторы,\nИ сердцу вновь желанен божий свет...\nНо вниз дороги нет и вверх дороги нет.\nVI\nНа кладбище, в живой тени дубов,\nНебытия ловлю священный зов,\nНо он звучит мне нынче по-иному.\nПогружены в бесчувственную дрему\nПрохладных намогильников ряды -\nПод вечной лаской солнца иль звезды.\nВсего благословенного лишенный,\nБез радости, с душой опустошенной,\nЯ долго был со смертью обручен -\nИ страстно рвался в беспробудный сон.\nИ что ж! Теперь, на солнечном погосте,\nГде под землей бездумно тлеют кости,\nВдыхаю вновь стозвучный трепет дня -\nИ сладко усыпляет он меня.\nНо разве листьев шорох и движенье\nНе та же тишина небытия,\nКоторую звала, тоскуя, грудь моя?\nVII\nВ воздушном море облако плывет.\nЧто движет им? Куда стремит полет?\nГде поднебесное его жилище?\nВсего земного радостней и чище,-\nОно подобно, в тихой вышине,\nОт неба оторвавшейся волне.\nСкользит в долине тень его живая,\nС холма на холм легко переплывая,\nТо нежно обнимая гребни гор,\nТо опускаясь в луговой простор.\nЛюбому сердцу и любому саду\nРавно дарит любовную прохладу\nПосланница бесстрастной высоты...\nНе так же ли, мой стих, ласкаешь землю ты?\nVIII\nДвух бабочек влюбленная чета\nКрылатой пляской кротко занята.\nВоздушные! Что им тоска людская!\nНе устают они, круги смыкая,\nПорханьями друг друга обнимать.\nВот врозь летят, вот встретились опять,\nВот на шиповник белый сели рядом...\nСлежу за ними безмятежным взглядом,\nИ кровь, неукротимая порой,\nУсыплена божественной игрой.\nНо если б то, что гибельно и мило,\nМне сердце вновь бездумьем осенило,-\nКак беззаветно вновь отдался б я\nВосторгу и тоске родного бытия!\nIX\nЯ не дошел до моря. Но вдали,\nНа пасмурной окраине земли,\nМерцало зеркало. И ширь морская,\nПрикосновеньем веющим лаская\nГорячий лоб, разоблачила вдруг\nВ душе моей гнездящийся недуг.\nИ сердце обожгли воспоминанья...\nО, сколько в прошлом счастья и страданья!\nНо радость, что встречалась мне в пути,\nЯ погубил, не дав ей расцвести.\nСтою в раздумье, тайном и глубоком...\nИ этот стих, склоняясь перед роком,\nЯ посвящаю морю - и тебе,\nПоследний отблеск дня в моей ночной судьбе!\nX\nПоет природа. Все шумит кругом,\nПахучий ветер залетает в дом:\nПеред балконом липа вековая,\nДремотные мечтанья навевая,\nКачается в торжественном цвету.\nЕе пыльца дымится на лету,\nМогучая листва звенит протяжно,\nА ветви машут медленно и важно...\nЧто ж! Разве липа сетовать должна\nО том, что отгорит ее весна?\nЦветет... К чему ей горькая наука,\nЧто на земле всесильна лишь разлука?\nНет! В этот свой неповторимый час\nОна волшебно покоряет нас,\nА после... Остов под сыпучим снегом\nПриникнет памятью к давно угасшим негам.\nXI\nПрочь от земли! Пора мне стать звездой -\nОдной из тех, что легкой чередой\nПроносятся по призрачному кругу\nИ светят, сквозь вселенную, друг другу.\nОни чужды тревогам, страсть не жгла\nИх облачно-эфирные тела,\nИх души серафически спокойны,\nОни - небесной участи достойны...\nХочу и я в бездонность к ним упасть,\nИз сердца вместе с кровью вырвать страсть,\nРасстаться с жизнью, беспощадно зная,\nЧто не нужна душе юдоль иная,\nЧто муки больше нет и страха нет,\nКогда пронижет тьму очей любимых свет.\nXII\nПрости мне, Муза! На закате дней\nПосмел воззвать я к милости твоей.\nЯ верил: скорбный звук последних песен\nРазрушит мир, что стал для сердца тесен.\nТы слушаешь с улыбкой этот стих...\nНет, я не смел касаться струн твоих:\nБылой восторг в их трепете тревожном,\nИ вновь душа томится невозможным:\nИз облачного полузабытья\nЕе к забытой жизни вызвал я -\nБезвестной властью песенного слова.\nИ нежный образ мне явился снова.\nНо, в волшебство напева облечен,\nСтал ближе, кротче, безмятежней он...","name": "Двенадцать элегий"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2508, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1971","text": "Непоправимо белая страница...\nАнна Ахматова\nПустыня... Замело следы\nКружение песка.\nПредсмертный хрип: «Воды, воды...»\nИ — ни глотка.\nВ степных снегах буран завыл,\nЛетит со всех сторон.\nПредсмертный хрип: «Не стало сил...»—\nПургою заметен.\nПустыни зной, метели свист,\nИ вдруг — жилье во мгле.\nНо вот смертельно белый лист\nНа письменном столе...","name": "Пустыня... Замело следы...","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2509, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","text": "В отдаленье,\nКак во время оно,\nКрылись чьи-то дачи, не близки.\nГде-то что-то крикнула ворона...\nЕсть такие тёмные лески.\nНа стволах змеились,- я прочёл их,-\nПисьмена из векового мха,\nВ глине я увидел чудищ полых,\nА внутри у них была труха.\nМожет быть, и важное открытье\nСделал я, но бросил их к чертям,\nЧерез жизнь проходит красной нитью\nОтвращение моё к костям.\nА затем я думал, что ошибся,\nЯвственно мелькнули под ногой\nЧеловеческие, но из гипса,\nУс, сперва один, затем другой.\nНе узнал я даже их сначала,\nНо потом я понял, чьи они,\nИ как будто просьба прозвучала:\n- Отопни, под пни захорони!-\nТак вот просит всё, чему настало\nВремя снять величия венец,\nТочно так же и от пьедестала\nОтлетает тело наконец\nТихо, безо всякого урона,\nПросто развалившись на куски.\n... Впрочем, что-то каркала ворона.\nЕсть такие тёмные лески.\nСпособность камня\nЯ на одной из подмосковных рек\nВеликолепный камень раздобыл,\nОн был, как первобытный человек,\nКоричневый, но с оком голубым.\nЕго привёл суровый проводник,\nПринёс в края, где нынче вырос лес,\nС норвежских круч сползавший к нам\nледник.\nУшёл ледник, но камень не исчез.\nИ до сих пор ни ветер не изъест\nИ не изгложат дождики камней,\nВ которых живо нечто от существ,\nХранящих тайны допотопных дней\nИ тех катастрофических ночей,\nКогда, быть может, родилась луна.\nВот чем чревата каменных очей\nВулканоснежная голубизна.\nИ почему бы камни не могли\nПусть механически, но отражать\nВсё, что творилось на лице земли,\nЧто заставляло землю задрожать:\nКак, например, чудовищ тяжкий шаг,\nА то и человека с топором,\nВолшебника, рассеявшего мрак\nСвоей пещеры пламенным костром.\nВы знаете: природа вся жива,\nИ если уж един её поток,\nТо почему бесчувственны трава,\nВода и камень, воздух и цветок.\nОни, конечно, не разумны, но\nИ не глупей искусственных зеркал.","name": "В отдаленье как во время оно..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2510, "fields": {"themes": [7],"author": "Степан Щипачев","text": "— Горько! Горько!— им кричат кругом,\nИ некуда от возгласов деваться:\nТаков обычай — надо целоваться\nПри всех за шумным свадебным столом.\nЕще смущаются молодожены,\nНо мы, хмелея, на своем стоим:\nТоржественно роднею окруженным,\nСовета да любви желаем им.\nЛюбовь, любовь... Вот если побывать бы,\nХотя бы старым и совсем седым,\nНа их серебряной, далекой свадьбе,\nЧтоб так же «горько! горько!» крикнуть им.\nИ если за стаканами вина,\nКогда заставим их поцеловаться,\nОни вот так же, хоть на миг, смутятся,\nПоверю в их любовь — крепка она.","name": "Молодые"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2511, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","date_from": "1902","text": "На мотив из Брюсова\nВремя плетется лениво.\nВсё тебя нету да нет.\nЧас простоял терпеливо.\nИли больна ты, мой свет?\nДень-то весь спину мы гнули,\nа к девяти я был здесь...\nИль про меня что шепнули?..\nТоже не пил праздник весь...\nТрубы гремят на бульваре.\nПыль золотая летит.\nФрантик в истрепанной паре,\nзнать, на гулянье бежит.\nТам престарелый извозчик\nпарня в участок везет.\nЗдесь оборванец разносчик\nдули и квас продает.\nКак я устал, поджидая!..\nЗлая, опять не пришла...\nТучи бледнеют, сгорая.\nСтелется пыльная мгла.\nВечер. Бреду одиноко.\nТускло горят фонари.\nТам... над домами... далеко\nузкая лента зари.\nСердце сжимается больно.\nКонка протяжно звенит.\nТам... вдалеке... колокольня\nобразом темным торчит.","name": "Свидание","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2512, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1828","text": "Смерть дщерью тьмы не назову я\nИ, раболепною мечтой\nГробовый остов ей даруя,\nНе ополчу ее косой.\nО дочь верховного Эфира!\nО светозарная краса!\nВ руке твоей олива мира,\nА не губящая коса.\nКогда возникнул мир цветущий\nИз равновесья диких сил,\nВ твое храненье всемогущий\nЕго устройство поручил.\nИ ты летаешь над твореньем,\nСогласье прям его лия\nИ в нем прохладным дуновеньем\nСмиряя буйство бытия.\nТы укрощаешь восстающий\nВ безумной силе ураган,\nТы, на брега свои бегущий,\nВспять возвращаешь океан.\nДаешь пределы ты растенью,\nЧтоб не покрыл гигантский лес\nЗемли губительною тенью,\nЗлак не восстал бы до небес.\nА человек! Святая дева!\nПеред тобой с его ланит\nМгновенно сходят пятна гнева,\nЖар любострастия бежит.\nДружится праведной тобою\nЛюдей недружная судьба:\nЛаскаешь тою же рукою\nТы властелина и раба.\nНедоуменье, принужденье –\nУсловье смутных наших дней,\nТы всех загадок разрешенье,\nТы разрешенье всех цепей.","name": "Смерть","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2513, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1967","text": "Что делать! Душа у меня обнищала\nИ прочь ускользнула.\nЯ что-то кому-то наобещала\nИ всех обманула.\nНо я не нарочно, а так уж случилось,\nИ жизнь на исходе.\nЧто делать! Душа от меня отлучилась\nГулять на свободе.\nИ где она бродит? Кого повстречала?\nЧему удивилась?..\nА мне без нее не припомнить начала,\nНачало забылось.","name": "Что делать! Душа у меня обнищала...","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2514, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1970","text": "Скачет ли свадьба в глуши потрясенного бора,\nИли, как ласка, в минуты ненастной погоды\nГде-то послышится пение детского хора,-\nТак - вспоминаю - бывало и в прежние годы!\nВспыхнут ли звезды - я вспомню, что прежде\nблистали\nЭти же звезды. А выйду случайно к парому,-\nПрежде - подумаю - эти же весла плескали...\nБудто о жизни и думать нельзя по-другому!\nТы говоришь, говоришь, как на родине лунной\nСнег освещенный летел вороному под ноги,\nКак без оглядки, взволнованный, сильный и юный,\nВ поле открытое мчался ты вниз по дороге!\nВерил ты в счастье, как верят в простую удачу,\nСлушал о счастье младенческий говор природы,-\nЧто ж, говори! Но не думай, что, если заплачу,\nЗначит, и сам я жалею такие же годы.\nГрустные мысли наводит порывистый ветер.\nНо не об этом. А вспомнилось мне, что уныло\nПрежде не думал: \"Такое, мне помнится, было!\"\nПрежде храбрился: \"Такое ли будет на свете!\"\nВспыхнут ли звезды - такое ли будет на свете! -\nТак говорил я. А выйду случайно к парому,-\n\"Скоро,- я думал,- разбудят меня на рассвете,\nКак далеко уплыву я из скучного дому!..\"\nО, если б завтра подняться, воспрянувши духом,\nС детскою верой в бессчетные вечные годы,\nО, если б верить, что годы покажутся пухом,-\nКак бы опять обманули меня пароходы!..","name": "Скачет ли свадьба...","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2515, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1967","text": "День-деньской я с тобой, за тобой,\nБудто только одна забота,\nБудто выследил главное что-то -\nТо, что снимет тоску как рукой.\nЭто глупо - ведь кто я такой?\nЖдать меня - никакого резона,\nТебе нужен другой и покой,\nА со мной - неспокойно, бессонно.\nСколько лет ходу нет - в чем секрет?\nМожет, я невезучий? Не знаю!\nКак бродяга, гуляю по маю,\nИ прохода мне нет от примет.\nМожет быть, наложили запрет?\nЯ на каждом шагу спотыкаюсь:\nВидно, сколько шагов - столько бед.\nВот узнаю, в чем дело, - покаюсь.\nЗима 1966-","name": "День-деньской я с тобой, за тобой...","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2516, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1912","text": "Певучей думой обуян,\nДремлю под жесткою дерюгой.\nЯ - королевич Еруслан\nВ пути за пленницей-подругой.\nМой конь под алым чепраком,\nНа мне серебряные латы...\nА мать жужжит веретеном\nВ луче осеннего заката.\nСмежают сумерки глаза,\nНа лихо жалуется прялка...\nДымится омут, спит лоза,\nВ осоке девушка-русалка.\nОна поет, манит на дно\nОт неги ярого избытка...\nЗамри, судьбы веретено,\nПорвись, тоскующая нитка!","name": "Певучей думой обуян...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2517, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Веселым зимним солнышком\nДорога залита.\nВесь день хлопочет Золушка,\nДелами занята.\nХлопочет дочь приемная\nУ мачехи в дому.\nПриемная-бездомная,\nНужна ль она кому?\nБелье стирает Золушка,\nДетей качает Золушка,\nИ напевает Золушка -\nСеребряное горлышко.\nВ окне - дорога зимняя,\nРябина, снегири.\nЗа серыми осинами\nБледнеет свет зари.\nА глянешь в заоконные\nПросторы без конца -\nНи пешего, ни конного,\nНи друга, ни гонца.\nПосуду моет Золушка,\nВ окошко смотрит Золушка,\nИ напевает Золушка:\n\"Ох, горе мое, горюшко!\"\nВсе сестры замуж выданы\nЗа ближних королей.\nС невзгодами, с обидами\nВсе к ней они да к ней.\nБлестит в руке иголочка.\nСтоит в окне зима.\nСтареющая Золушка\nШьет туфельку сама...","name": "Золушка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2518, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1914","text": "Что почек, что клейких заплывших огарков\nНалеплено к веткам! Затеплен\nАпрель. Возмужалостью тянет из парка,\nИ реплики леса окрепли.\nЛес стянут по горлу петлею пернатых\nГортаней, как буйвол арканом,\nИ стонет в сетях, как стенает в сонатах\nСтальной гладиатор органа.\nПоэзия! Греческой губкой в присосках\nБудь ты, и меж зелени клейкой\nТебя б положил я на мокрую доску\nЗеленой садовой скамейки.\nРасти себе пышные брыжжи и фижмы,\nВбирай облака и овраги,\nА ночью, поэзия, я тебя выжму\nВо здравие жадной бумаги.\nВесна! Не отлучайтесь\nСегодня в город. Стаями\nПо городу, как чайки,\nЛьды раскричались, таючи.\nЗемля, земля волнуется,\nИ катятся, как волны,\nЧернеющие улицы,-\nИм, ветреницам, холодно.\nПо ним плывут, как спички,\nСгорая и захлебываясь,\nСады и электрички,-\nИм, ветреницам, холодно.\nОт кружки плывут, как спички,\nСгорая и захлебываясь,\nСады и электрички,-\nИм, ветреницам, холодно.\nОт кружки синевы со льдом,\nОт пены буревестников\nВам дурно станет. Впрочем, дом\nКругом затоплен песнью.\nИ бросьте размышлять о тех,\nКто выехал рыбачить.\nПо городу гуляет грех\nИ ходят слезы падших.\nРазве только грязь видна вам,\nА не скачет таль в глазах?\nНе играет по канавам -\nСловно в яблоках рысак?\nРазве только птицы цедят,\nВ синем небе щебеча,\nЛедяной лимон обеден\nСквозь соломину луча?\nОглянись, и ты увидишь\nДо зари, весь день, везде,\nС головой Москва, как Китеж,-\nВ светло-голубой воде.\nОтчего прозрачны крыши\nИ хрустальны колера?\nКак камыш, кирпич колыша,\nДни несутся в вечера.\nГород, как болото, топок,\nСтрупья снега на счету,\nИ февраль горит, как хлопок,\nЗахлебнувшийся в спирту.\nБелым пламенем измучив\nЗоркость чердаков, в косом\nПереплете птиц и сучьев -\nВоздух гол и невесом.\nВ эти дни теряешь имя,\nТолпы лиц сшибают с ног.\nЗнай, твоя подруга с ними,\nНо и ты не одинок.","name": "Весна (Что почек, что клейких...)","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2519, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "Кричат за лесом электрички,\nот лампы - тени по стене,\nи бабочки, как еретички,\nгорят на медленном огне.\nСойди к реке по тропке топкой,\nи понесет сквозь тишину\nзари вечерней голос тонкий,\nее последнюю струну.\nТам отпечатаны коленей\nостроконечные следы,\nкак будто молятся олени,\nчтоб не остаться без воды...\nПо берегам, луной залитым,\nони стоят: глаза - к реке,\nтвердя вечернии молитвы\nна тарабарском языке.\nТам птицы каркают и стонут.\nСинеют к ночи камыши,\nи ветры с грустною истомой\nвсе дуют в дудочку души...","name": "Кричат за лесом электрички..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2520, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1843","text": "Каждое чувство бывает понятней мне ночью, и каждый\nОбраз пугливо-немой дальше трепещет во мгле;\nСамые отзвуки доступней, даже когда, неподвижен,\nКнигу держу я в руках, сам пробегая в уме\nВсё невозможно-возможное, странно-бывалое... Лампа\nТомно у ложа горит, месяц смеется в окно,\nА в отдалении колокол вдруг запоет - и тихонько\nВ комнату звуки плывут; я предаюсь им вполне.\nСердце в них находило всегда какую-то влагу,\nТочно как будто росой ночи омыты они...\nЗвук всё тот же поет, но с каждым порывом иначе:\nТо в нем меди тугой более, то серебра.\nСтранно, что ухо в ту пору как будто не слушая слышит;\nВ мыслях иное совсем, думы - волна за волной...\nА между тем ещё глубже сокрытая сила объемлет\nЛампу, и звуки, и ночь, их сочетавши в одно.\nТак между влажно-махровых цветов снотворного маку\nПолночь роняет порой тайные сны наяву.","name": "Каждое чувство бывает понятней мне ночью...","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2521, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1830","text": "Вчера до самой ночи просидел\nЯ на кладбище, все смотрел, смотрел\nВокруг себя; полстертые слова\nЯ разбирал. Невольно голова\nНаполнилась мечтами; вновь очей\nЯ не был в силах оторвать с камней.\nОдин ушел уж в землю, и на нем\nВсе стерлося... Там крест к кресту челом\nНагнулся, будто любит; будто сон\nЗемных страстей узнал в сем месте он...\nВкруг тихо, сладко все, как мысль о ней;\nКраснеючи, волнуется пырей\nНа солнце вечера. Над головой\nЖужжа, со днем прощаются игрой\nТолпящиеся мошки, как народ\nСуществ с душой, уставших от работ!..\nСтократ велик, кто создал мир! велик!\nСих мелких тварей надмогильный крик\nТворца не больше ль славит иногда,\nЧем в пепел обращенные стада?\nЧем человек, сей царь над общим злом,\nС коварным сердцем, с ложным языком?..","name": "Кладбище","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2522, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1922","text": "Жизнь бесцветна? Надо, друг мой,\nБыть упорным и искать:\nРаза два в году ты можешь,\nКак король, торжествовать...\nЕсли где-нибудь случайно,-\nВ маскараде иль в гостях,\nНа площадке ли вагона,\nИль на палубных досках,-\nТы столкнешься с человеком\nБлагородным и простым,\nДо конца во всем свободным,\nСильным, умным и живым,\nНакупи бенгальских спичек,\nЗакажи оркестру туш,\nМаслом розовым намажься\nИ прими ликерный душ!\nДесять дней ходи во фраке,\nНищим сто рублей раздай,\nСмейся в горьком умиленьи\nИ от радости рыдай...\nРаза два в году - не шутка,\nА при счастье - три и пять.\nНадо только, друг мой бедный,\nБыть упорным и искать.","name": "Утешение (Жизнь бесцветна?..)","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2523, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1976","text": "Вы в огне да и в море вовеки не сыщете брода,-\nМы не ждали его - не за легкой добычей пошли.\nПровожая закат, мы живем ожиданьем восхода\nИ, влюбленные в море, живем ожиданьем земли.\nПомнишь детские сны о походах Великой Армады,\nАбордажи, бои, паруса - и под ложечкой ком?..\nВсе сбылось: \"Становись! Становись!\" - раздаются команды,-\nЭто требует море - скорей становись моряком!\nНаверху, впереди - злее ветры, багровее зори,-\nПравда, сверху видней, впереди же - исход и земля.\nВы матросские робы, кровавые ваши мозоли\nНе забудьте, ребята, когда-то надев кителя!\nПо сигналу \"Пошел!\" оживают продрогшие реи,\nГоризонт опрокинулся, мачты упали ничком.\nСтановись, становись, становись человеком скорее,-\nЭто значит на море - скорей становись моряком!\nПоднимаемся в небо по вантам, как будто по вехам,-\nТам и ветер живой - он кричит, а не шепчет тайком:\nСтановись, становись, становись, становись человеком! -\nЭто значит на море - скорей становись моряком!\nЧтоб отсутствием долгим вас близкие не попрекали,\nНе грубейте душой и не будьте покорны судьбе,-\nОставайтесь, ребята, людьми, становясь моряками;\nСтановясь капитаном - храните матроса в себе!","name": "Вы в огне да и в море вовеки не сыщете брода...","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2524, "fields": {"themes": [],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1953","text": "Что за ночь на свете, что за ночь!\nТихо как...\nСейчас случится чудо.\nЯ услышу голос твой:\n«Мне худо!\nПриходи... Ты можешь мне помочь».","name": "Что за ночь на свете, что за ночь!..","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2525, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1965","text": "Перед выездом в загранку\nЗаполняешь кучу бланков -\nЭто еще не беда,-\nНо в составе делегаций\nС вами едет личность в штатском -\nЗавсегда.\nА за месяц до вояжа\nИнструктаж проходишь даже -\nКак там проводить все дни:\nЧтоб поменьше безобразий,\nА потусторонних связей\nЧтобы - ни-ни-ни!\n...Личность в штатском - парень рыжий -\nМне представился в Париже:\n\"Будем с вами жить, я - Никодим.\nВел нагрузки, жил в Бобруйске,\nПапа - русский, сам я - русский,\nДаже не судим\".\nИсполнительный на редкость,\nСоблюдал свою секретность\nИ во всем старался мне помочь:\nОн теперь по роду службы\nДорожил моею дружбой\nПросто день и ночь.\nНа экскурсию по Риму\nЯ решил без Никодиму:\nОн всю ночь писал и вот уснул,-\nНо личность в штатском, оказалось,\nРаньше боксом увлекалась -\nТак что не рискнул.\nСо мной он завтракал, обедал,\nОн везде - за мною следом,-\nБудто у него нет дел.\nЯ однажды для порядку\nЗаглянул в его тетрадку -\nОбалдел!\nОн писал - такая стерва! -\nЧто в Париже я на мэра\nС кулаками нападал,\nЧто я к женщинам несдержан\nИ влияниям подвержен\nБудто Запада...\nЗначит, личность может даже\nЗаподозрить в шпионаже!..\nВы прикиньте - что тогда?\nЭто значит - не увижу\nЯ ни Риму, ни Парижу\nБольше никогда!..","name": "Перед выездом в загранку...","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2526, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1836","text": "Спаситель, спаситель!\nЧиста моя вера,\nКак пламя молитвы!\nНо, боже, и вере\nМогила темна!\nЧто слух мой заменит?\nПотухшие очи?\nГлубокое чувство\nОстывшего сердца?\nЧто будет жизнь духа\nБез этого сердца?\nНа крест, на могилу,\nНа небо, на землю,\nНа точку начала\nИ цели творений\nТворец всемогущий\nНакинул завесу,\nНаложил печать -\nПечать та навеки,\nЕе не расторгнут\nМиры, разрушаясь,\nОгонь не растопит,\nНе смоет вода!..\nПрости ж мне, спаситель!\nСлезу моей грешной\nВечерней молитвы:\nВо тьме она светит\nЛюбовью к тебе...","name": "Молитва","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2527, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1981","text": "Все, словно должное, приемля,\nБез передышки, в полчаса,\nМы губим океан и земли\nИ жжем, как лампу, небеса.\nМы добираемся до точки,\nСвоих размахов не тая.\nСкрипят, как обручи на бочке,\nКруги земного бытия.\nЧем мы еще потешим души,\nКаких наделаем чудес,\nКуда мы двинемся без суши,\nБез океанов и небес?!","name": "Все, словно должное, приемля...","date_to": "1981"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2528, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1943","text": "Кто знает, что такое слава!\nКакой ценой купил он право,\nВозможность или благодать\nНад всем так мудро и лукаво\nШутить, таинственно молчать\nИ ногу ножкой называть?..","name": "Пушкин","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2529, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Озеров","date_from": "1933","text": "Как ребенок в полной ванне -\nСад в воде стоит по горло.\nУ него дыханье сперло,\nКак у нас при расставанье\nС матерью. А небо серо\nИ разодрано на клочья.\nЧто ты будешь делать ночью,\nСад, задумчивый не в меру?\nБудешь, всхлипывая, слушать\nКак, сверкая, до рассвета\nКапли улетают с веток,\nА кругом - светлей и глуше.\nДоброй ночи, милый друг,\nЗа окном - ни души,\nТолько лужи, только луг,\nТолько липы - хороши.\nВоздух терпкий и густой\nСложен из медовых плит,-\nЕсли упадет листок -\nДо земли не долетит.\nВ яхонтах, в брильянтах сад -\nТо ли капельки висят,\nТо ль кристаллы в воздухе,\nТо ль мигают звезды.\nВ сад распахнуто окно,\nУсыпительно темно,\nТишина звенит, стрекочет:\nДоброй ночи!","name": "Ночной сад","date_to": "1933"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2530, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1928","text": "И вот забыв людей коварство,\nВступаем мы в иное царство.\nТут тело розовой севрюги,\nПрекраснейшей из всех севрюг,\nВисело, вытянувши руки,\nХвостом прицеплено на крюк.\nПод ней кета пылала мясом,\nУгри, подобные колбасам,\nВ копченой пышности и лени\nДымились, подогнув колени,\nИ среди них, как желтый клык,\nСиял на блюде царь-балык.\nО самодержец пышный брюха,\nКишечный бог и властелин,\nРуководитель тайный духа\nИ помыслов архитриклин!\nХочу тебя! Отдайся мне!\nДай жрать тебя до самой глотки!\nМой рот трепещет, весь в огне,\nКишки дрожат, как готтентотки.\nЖелудок, в страсти напряжен,\nГолодный сок струями точит,\nТо вытянется, как дракон,\nТо вновь сожмется что есть мочи,\nСлюна, клубясь, во рту бормочет,\nИ сжаты челюсти вдвойне...\nХочу тебя! Отдайся мне!\nПовсюду гром консервных банок,\nРевут сиги, вскочив в ушат.\nНожи, торчащие из ранок,\nКачаются и дребезжат.\nГорит садок подводным светом,\nГде за стеклянною стеной\nПлывут лещи, объяты бредом,\nГаллюцинацией, тоской,\nСомненьем, ревностью, тревогой...\nИ смерть над ними, как торгаш,\nПоводит бронзовой острогой.\nВесы читают «Отче наш»,\nДве гирьки, мирно встав на блюдце,\nОпределяют жизни ход,\nИ дверь звенит, и рыбы бьются,\nИ жабры дышат наоборот.","name": "Рыбная лавка","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2531, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1943","text": "Когда, упав на поле боя -\nИ не в стихах, а наяву,-\nЯ вдруг увидел над собою\nЖивого взгляда синеву,\nКогда склонилась надо мною\nСтраданья моего сестра,-\nБоль сразу стала не такою:\nНе так сильна, не так остра.\nМеня как будто оросили\nЖивой и мертвою водой,\nКак будто надо мной Россия\nСклонилась русой головой!..","name": "Сестра","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2532, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","date_from": "1966","text": "Я год простоял в грозе,\nрасшатанный, но не сломленный.\nРубанок, сверло, резец -\nпоэзия,\nремесло мое!\nПила, на твоей струне\nзаржавлены все зазубрины.\nБездействовал инструмент\nбез мастера,\nв ящик убранный.\nСлова,\nвы ушли в словарь,\nна вас уже пыль трехслойная.\nРука еще так слаба -\nпоэзия,\nремесло мое.\nНевыстроенный чертог\nкак лес,\nразреженный рубкою,\nжелтеющий твой чертеж\nзабытою свернут трубкою.\nКак гвозди размеров всех,\nрассыпаны краесловия.\nНо как же ты тянешь в цех,\nпоэзия,\nремесло мое!\nХоть пенсию пенсий дай -\nкакая судьба\nтебе с ней?\nНет, алчет душа труда\nнад будущей\nПеснью Песней!\nНе так уже ночь мутна.\nКак было\nвсю жизнь условлено,-\nбуди меня в шесть утра -\nпоэзия,\nремесло мое!","name": "Возвращение","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2533, "fields": {"themes": [],"author": "Римма Казакова","text": "Опять какая-то поездка...\nНа сколько верст? А может, лет?\nМне, как военная повестка,\nв кармане руку жжет билет.\nУеду от своей избушки,\nотрину, руки разомкну.\nИ это будет — как из пушки,\nда, как из пушки на Луну.\nУеду от мальчишки с челочкой,\nкак будто он уже не в счет,\nк узбекам, финнам, или орочам,\nили куда-нибудь еще.\nУеду от тебя, подлесок,\nсредь подмосковной тишины,\nи от тебя, смешной подвесок\nнаивно розовой луны.\nОт наших душ необоюдных,\nнерасчлененных, как руда,\nот этих добрых и занудных\nпенсионеров у пруда.\nА в том краю, ненужном вроде,\nнадавит небо на плечо,\nи будет трудно, как на фронте,\nи счастливо, и горячо...\nИ сын поверит: так и нужно.\nОн сам узнает этот зов\nжелезных рельсов, трасс воздушных,\nдремучих душ, больших лесов...","name": "Опять какая-то поездка..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2534, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1846","text": "Вперед! без страха и сомненья\nНа подвиг доблестный, друзья!\nЗарю святого искупленья\nУж в небесах завидел я!\nСмелей! Дадим друг другу руки\nИ вместе двинемся вперед.\nИ пусть под знаменем науки\nСоюз наш крепнет и растет.\nЖрецов греха и лжи мы будем\nГлаголом истины карать,\nИ спящих мы от сна разбудим\nИ поведем на битву рать!\nНе сотворим себе кумира\nНи на земле, ни в небесах;\nЗа все дары и блага мира\nМы не падем пред ним во прах!..\nПровозглашать любви ученье\nМы будем нищим, богачам,\nИ за него снесем гоненье,\nПростив безумным палачам!\nБлажен, кто жизнь в борьбе кровавой,\nВ заботах тяжких истощил;\nКак раб ленивый и лукавый,\nТалант свой в землю не зарыл!\nПусть нам звездою путеводной\nСвятая истина горит;\nИ верьте, голос благородный\nНе даром в мире прозвучит!\nВнемлите ж, братья, слову брата,\nПока мы полны юных сил:\nВперед, вперед, и без возврата,\nЧто б рок вдали нам не сулил!","name": "Вперед! без страха и сомненья...","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2535, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","date_from": "1956","text": "Мы под Колпином скопом стоим,\nАртиллерия бьет по своим.\nЭто наша разведка, наверно,\nОриентир указала неверно.\nНедолет. Перелет. Недолет.\nПо своим артиллерия бьет.\nМы недаром присягу давали.\nЗа собою мосты подрывали,-\nИз окопов никто не уйдет.\nНедолет. Перелет. Недолет.\nМы под Колпиным скопом лежим\nИ дрожим, прокопченные дымом.\nНадо все-таки бить по чужим,\nА она - по своим, по родимым.\nНас комбаты утешить хотят,\nНас, десантников, армия любит...\nПо своим артиллерия лупит,-\nЛес не рубят, а щепки летят.","name": "Мы под Колпиным скопом стоим...","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2536, "fields": {"themes": [7],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1776","text": "В тени долин, на оснеженных кручах\nМеня твой образ звал:\nВокруг меня он веял в светлых тучах,\nВ моей душе вставал.\nПойми и ты, как сердце к сердцу властно\nВлечет огонь в крови\nИ что любовь напрасно\nБежит любви.\nПер. М.Лозинского","name": "К Лили Шёнеман","date_to": "1776"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2537, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Дементьев","text": "Смотрела крепостная мастерица\nНа вышитую родину свою...\nТо ль серебро,\nТо ль золото искрится,\nТо ли струятся слезы по шитью.\nИ лишь ночами вспоминала грустно,\nКак бьется лебедь в лапах у орла.\nОткуда же пришло твое искусство?\nЧьим колдовством помечена игла?\nА было так:\nПроснувшись на печи,\nКрестьянка вдруг почувствовала\nСолнце,\nКогда сквозь потемневшее оконце\nПробились к ней весенние лучи.\nКак нити золотые,\nВсю избу\nОни прошили радостным узором.\nОна смотрела воскрешенным взором\nИ утро принимала за судьбу.\nВсе в ней дрожало,\nВолновалось,\nМлело.\nИ белый свет —\nКак россыпи огней.\nОна к оконцу оглушенно села...\nИ вот тогда\nПришло искусство к ней.\nПришло от солнца,\nОт надежд,—\nОттуда,\nГде ничего нет ближе красоты.\nОна в иголку вдела это чудо,\nНиспосланное небом с высоты.\nИ не было прекраснее товара\nНа ярмарках заморских, чем ее.\nОна надежду людям вышивала,\nИ горе,\nИ отчаянье свое.\nЧто видела —\nНа шелк переносила.\nИ много лет еще пройдет,\nПока\nСвободной птицей\nСпустится Россия\nНа синие\nСчастливые шелка.","name": "Торжокские золотошвеи"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2538, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Асадов","text": "Концерт. На знаменитую артистку,\nЧто шла со сцены в славе и цветах,\nСмотрела робко девушка-хористка\nС безмолвным восхищением в глазах.\nАктриса ей казалась неземною\nС ее походкой, голосом, лицом.\nНе человеком - высшим божеством,\nНа землю к людям посланным судьбою.\nШло \"божество\" вдоль узких коридоров,\nМеж тихих костюмеров и гримеров,\nИ шлейф оваций гулкий, как прибой,\nНезримо волочило за собой.\nИ девушка вздохнула:- В самом деле,\nКакое счастье так блистать и петь!\nПрожить вот так хотя бы две недели,\nИ, кажется, не жаль и умереть!\nА \"божество\" в тот вешний поздний вечер\nВ большой квартире с бронзой и коврами\nСидело у трюмо, сутуля плечи\nИ глядя вдаль усталыми глазами.\nОтшпилив, косу в ящик положила,\nСняла румянец ватой не спеша,\nПомаду стерла, серьги отцепила\nИ грустно улыбнулась:- Хороша...\nКуда девались искорки во взоре?\nПоблекший рот и ниточки седин...\nИ это все, как строчки в приговоре,\nПодчеркнуто бороздками морщин...\nДа, ей даны восторги, крики \"бис\",\nЦветы, статьи \"Любимая артистка!\",\nНо вспомнилась вдруг девушка-хористка,\nЧто встретилась ей в сумраке кулис.\nВся тоненькая, стройная такая,\nДве ямки на пылающих щеках,\nДва пламени в восторженных глазах\nИ, как весенний ветер, молодая...\nНаивная, о, как она смотрела!\nЗавидуя... Уж это ли секрет?!\nВ свои семнадцать или двадцать лет\nНе зная даже, чем сама владела.\nВедь ей дано по лестнице сейчас\nСбежать стрелою в сарафане ярком,\nУвидеть свет таких же юных глаз\nИ вместе мчаться по дорожкам парка...\nВедь ей дано открыть мильон чудес,\nВ бассейн метнуться бронзовой ракетой,\nДано краснеть от первого букета,\nЧитать стихи с любимым до рассвета,\nСмеясь, бежать под ливнем через лес...\nОна к окну устало подошла,\nПрислушалась к журчанию капели.\nЗа то, чтоб так прожить хоть две недели,\nОна бы все, не дрогнув, отдала!","name": "Артистка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2539, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1956","text": "Стоят деревья у воды,\nИ полдень с берега крутого\nЗакинул облака в пруды,\nКак переметы рыболова.\nКак невод, тонет небосвод,\nИ в это небо, точно в сети,\nТолпа купальщиков плывет —\nМужчины, женщины и дети.\nПять-шесть купальщиц в лозняке\nВыходят на берег без шума\nИ выжимают на песке\nСвои купальные костюмы.\nИ наподобие ужей\nПолзут и вьются кольца пряжи,\nКак будто искуситель-змей\nСкрывался в мокром трикотаже.\nО женщина, твой вид и взгляд\nНичуть меня в тупик не ставят.\nТы вся — как горла перехват,\nКогда его волненье сдавит.\nТы создана как бы вчерне,\nКак строчка из другого цикла,\nКак будто не шутя во сне\nИз моего ребра возникла.\nИ тотчас вырвалась из рук\nИ выскользнула из объятья,\nСама — смятенье и испуг\nИ сердца мужеского сжатье.","name": "Ева","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2540, "fields": {"themes": [],"author": "Апполон Григорьев","text": "Глубокий мрак, но из него возник\nТвой девственный, болезненно-прозрачный\nИ дышащий глубокой тайной лик...\nГлубокий мрак, и ты из бездны мрачной\nВыходишь, как лучи зари, светла;\nНо связью страшной, неразрывно-брачной\nС тобой навеки сочеталась мгла...\nКак будто он, сей бездны мрак ужасный,\nРедеющий вкруг юного чела,\nТебя обвил своей любовью страстной,\nТебя в свои объятья заковал\nИ только раз по прихоти всевластной\nТвой светлый образ миру показал,\nЧтоб вновь потом в порыве исступления\nПожрать воздушно-легкий идеал!\nВ тебе самой есть семя разрушенья -\nЯ за тебя дрожу, о призрак мой,\nПрозрачное и юное виденье;\nИ страшен мне твой спутник, мрак немой;\nО, как могла ты, светлая, сродниться\nС зловещею, тебя объявшей тьмой?\nВ ней хаос разрушительный таится.\nКоторой дух не признает,-\nВот луг, где сладкий запах меда\nСмешался с запахом болот.\nДа ветра дикая заплачка,\nКак отдаленный вой волков,\nДа над сосной курчавой скачка\nКаких-то пегих облаков.\nЯ вижу тени и обличья,\nЯ вижу, гневом обуян,\nЛишь скудное многоразличье\nТворцом просыпанных семян.\nЗемля, к чему шутить со мною:\nОдежды нищенские сбрось\nИ стань, как ты и есть, звездою,\nОгнем пронизанной насквозь!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2541, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","text": "У ночи — мрак,\nУ листьев — шум,\nУ ветра — свист,\nУ капли — дробность,\nА у людей пытливый ум\nИ жить упорная способность.\nИ мы живем,\nНо дело в том,\nЧто хоть и властны над собою,\nНо в такте жизненном простом\nБывают все же перебои.\nНе можешь распознать врага\nИ правду отличить от лести,\nИ спотыкается нога,\nКак будто и на ровном месте.\nНо лишь\nОступишься вот так —\nИ все на место станет разом:\nИ шум листвы, и свет, и мрак.\nИ вновь навеки ясен разум!","name": "У ночи — мрак, у листьев — шум..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2542, "fields": {"themes": [7],"author": "Борис Смоленский","date_from": "1938","text": "Есть ремесло - не засыпать ночами\nИ в конуре, прокуренной дотла,\nМетаться зверем, пожимать плечами\nИ горбиться скалою у стола.\nПотом сорваться. В ночь. В мороз.\nЧтоб ветер\nСтянул лицо. Чтоб, прошибая лбом\nУпорство улиц, здесь, сейчас же встретить\nЕдинственную, нужную любовь.\nА днем смеяться. И, не беспокоясь,\nВсе отшвырнув, как тягостный мешок,\nЛегко вскочить на отходящий поезд\nИ радоваться шумно и смешно.\nПрильнуть ногами к звездному оконцу,\nИ быть несчастным от дурацких снов,\nИ быть счастливым просто так - от солнца\nНа снежных елях.\nЭто - ремесло.\nИ твердо знать, что жить иначе - ересь.\nЛюбить слова. Годами жить без слов.\nБыть Моцартом. Убить в себе Сальери.\nИ стать собой.\nИ это ремесло.","name": "Ремесло","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2543, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1958","text": "Мне мачехой Флоренция была,\nЯ пожелал покоиться в Равенне.\nНе говори, прохожий, о измене,\nПусть даже смерть клеймит ее дела.\nНад белой усыпальницей моей\nВоркует голубь, сладостная птица,\nНо родина и до сих пор мне снится,\nИ до сих пор я верен только ей.\nРазбитой лютни не берут в поход,\nОна мертва среди родного стана.\nЗачем же ты, печаль моя, Тоскана,\nЦелуешь мой осиротевший рот?\nА голубь рвется с крыши и летит,\nКак будто опасается кого-то,\nИ злая тень чужого самолета\nСвои круги над городом чертит.\nТак бей, звонарь, в свои колокола!\nНе забывай, что мир в кровавой пене!\nЯ пожелал покоиться в Равенне,\nНо и Равенна мне не помогла.","name": "У гробницы Данте","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2544, "fields": {"themes": [7],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1939","text": "Любовью дорожить умейте,\nС годами дорожить вдвойне.\nЛюбовь не вздохи на скамейке\nи не прогулки при луне.\nВсе будет: слякоть и пороша.\nВедь вместе надо жизнь прожить.\nЛюбовь с хорошей песней схожа,\nа песню не легко сложить.","name": "Любовью дорожить умейте...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2545, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1927","text": "Положим,— гудение улья,\nИ сад утопает в стряпне,\nИ спинки соломенных стульев,\nИ черные зерна слепней.\nИ вдруг объявляется отдых,\nИ всюду бросают дела.\nДалекая молодость в сотах,\nСедая сирень расцвела!\nУж где-то телеги и лето,\nИ гром отмыкает кусты,\nИ ливень въезжает в кассеты\nОтстроившейся красоты.\nИ чуть наполняет повозка\nРаскатистым воздухом свод,—\nЛиловое зданье из воска,\nДо облака вставши, плывет.\nИ тучи играют в горелки,\nИ слышится старшего речь,\nЧто надо сирени в тарелке\nПутем отстояться и стечь.","name": "Сирень","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2546, "fields": {"themes": [20],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1914","text": "От камня, брошенного в воду,\nДалеко ширятся круги.\nНарод передает народу\nПроклятый лозунг: \"мы - враги!\"\nПлемен враждующих не числи:\nКруги бегут, им нет числа;\nВ лазурной Марне, в желтой Висле\nВлачатся чуждые тела;\nВ святых просторах Палестины\nУже звучат шаги войны;\nВ Анголе девственной - долины\nЕе стопой потрясены;\nБезлюдные утесы Чили\nОглашены глухой пальбой,\nИ воды Пе-че-ли покрыли\nФлот, не отважившийся в бой.\nВезде - вражда! где райской птицы\nВоздушный зыблется полет,\nГде в джунглях страшен стон тигрицы,\nГде землю давит бегемот!\nВ чудесных, баснословных странах\nВизг пуль и пушек ровный рев,\nПовязки белые на ранах\nИ пятна красные крестов!\nВнимая дальнему удару,\nВстают народы, как враги,\nИ по всему земному шару\nБегут и ширятся круги.","name": "Круги на воде","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2547, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1821","text": "Приятель строгий, ты не прав,\nНесправедливы толки злые;\nДрузья веселья и забав,\nМы не повесы записные!\nПо своеволию страстей\nСебе мы правил не слагали,\nНо пылкой жизнью юных дней,\nПока дышалося, дышали;\nЛюбили шумные пиры;\nГостей веселых той поры,\nЗабавы, шалости любили\nИ за роскошные дары\nМладую жизнь благодарили.\nВо имя лучших из богов,\nВо имя Вакха и Киприды,\nМы пели счастье шалунов,\nСердечно презря крикунов\nИ их ревнивые обиды.\nМы пели счастье дней младых,\nМеж тем летела наша младость;\nПорой задумывалась радость\nВ кругу поклонников своих;\nВ душе больной от пищи многой,\nВ душе усталой пламень гас,\nИ за стаканом в добрый час\nЗастал нас как-то опыт строгой.\nНаперсниц наших, страстных дев\nМы поцелуи позабыли\nИ, пред суровым оробев,\nУтехи крылья опустили.\nС тех пор, любезный, не поем\nМы безрассудные забавы,\nСмиренно дни свои ведем\nИ ждем от света доброй славы.\nТеперь вопрос я отдаю\nТебе на суд. Подумай, мы ли\nПеременили жизнь свою\nИль годы нас переменили?","name": "Приятель строгий, ты не прав...","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2548, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Ломоносов","date_from": "1759","text": "Взойди, веселый дух, на ону высоту,\nГде видеть можно лет Петровых красоту,\nПарящие простри на нынешней день мысли,\nЖелания к нему и плески все исчисли.\nМежду болот, валов и страшных всем врагов\nТорги, суды, полки, и флот, и град готов.\nКак с солнцем восстают к брегам Индейским воды,\nТак в устья Невские лились к Петру народы.\nПредставь движение и ветьвей, и зыбей,\nПредставить можешь шум от множества людей.\nБегут во след его, друг друга утесняют,\nНа чудные дела и на него взирают.\nНесчетны тщатся тьмы вместиться в малый храм,\nРавняют веку час и тесность небесам.\nУ всех в устах сей день и подвиги Петровы,\nТрудиться купно с ним и умереть готовы.\nВсевышний благодать и ныне к нам простер:\nМы видим в наши дни сих радостей пример.\nЕлисавет в лице Петрове почитаем,\nНа внука с правнуком, как на него, взираем.","name": "Взойди, веселый дух, на ону высоту...","date_to": "1759"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2549, "fields": {"themes": [7],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1831","text": "Булгарин — вот поляк примерный,\nВ нем истинных сарматов кровь:\nСмотрите, как в груди сей верной\nХитра к отечеству любовь.\nТо мало, что из злобы к русским,\nХоть от природы трусоват,\nХодил он под орлом французским\nИ в битвах жизни был не рад.\nПатриотический предатель,\nРасстрига, самозванец сей —\nУже не воин, а писатель,\nУж русский, к сраму наших дней.\nДвойной присягою играя,\nПодлец в двойную цель попал:\nОн Польшу спас от негодяя\nИ русских братством запятнал.","name": "Булгарин — вот поляк примерный...","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2550, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","text": "Боже! вина, вина!\nТрезвому жизнь скучна.\nПьяному рай!\nЖизнь мне прелестную\nИ неизвестную,\nЧашу ж не тесную,\nБоже, подай!\nПьянства любителей,\nМира презрителей,\nБоже, храни!\nДуши свободные,\nС Вакховой сходные,\nВина безводные\nТы помяни!\nЧаши высокие\nИ преширокие,\nБоже, храни!\nВина им цельные\nИ неподдельные!\nВина ж не хмельные\nПрочь отжени!\nПиры полуночные,\nЗато непорочные,\nБоже, спасай!\nСтудентам гуляющим,\nВино обожающим,\nТебе не мешающим,\nТы не мешай!","name": "ГИМН"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2551, "fields": {"themes": [],"author": "Рюрик Ивнев","date_from": "1966","text": "О, неужели все пойдет насмарку -\nИ эта ночь, и эта тишина,\nИ эти зеленеющие арки\nЛиствы, в которых прячется луна?\nО, неужели все пойдет насмарку -\nСонаты Гайдна, и стихи Петрарки,\nИ болдинских деревьев желтизна?\nО, неужели вместо звезд огарки\nВ последний раз мелькнут нам из окна?\nО, неужели день настал последний,\nМорскую гладь не заколышет бриз\nИ самые чудовищные бредни,\nЛомая разум, претворятся в жизнь?\nНет! С этим невозможно примириться,\nИ с лирами иль без певучих лир,\nМы будем страстно каждой строчкой биться\nЗа радость жизни и за вечный мир.","name": "Ночь в Барвихе","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2552, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1887","text": "Буря промчалась, но грозно свинцовое море шумит.\nВолны, как рать, уходящая с боя, не могут утихнуть\nИ в беспорядке бегут, обгоняя друг друга,\nХвастаясь друг перед другом трофеями битвы:\nКлочьями синего неба,\nЗолотом и серебром отступающих туч,\nАлой зари лоскутами.","name": "Мертвая зыбь","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2553, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1839","text": "Еще, как патриарх, не древен я; моей\nГлавы не умастил таинственный елей:\nНепосвященных рук бездарно возложенье!\nИ я даю тебе мое благословенье\nВо знаменьи ином, о дева красоты!\nПод этой розою главой склонись, о ты,\nПодобие цветов царицы ароматной,\nВ залог румяных дней и доли благодатной.","name": "Еще, как патриарх, не древен я...","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2554, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1852","text": "Блажен незлобливый поэт\n,\nВ ком мало желчи, много чувства:\nЕму так искренен привет\nДрузей спокойного искусства;\nЕму сочувствие в толпе,\nКак ропот волн, ласкает ухо;\nОн чужд сомнения в себе -\nСей пытки творческого духа;\nЛюбя беспечность и покой,\nГнушаясь дерзкою сатирой,\nОн прочно властвует толпой\nС своей миролюбивой лирой.\nДивясь великому уму,\nЕго не гонят, не злословят,\nИ современники ему\nПри жизни памятник готовят...\nНо нет пощады у судьбы\nТому, чей благородный гений\nСтал обличителем толпы\n,\nЕе страстей и заблуждений.\nПитая ненавистью грудь,\nУста вооружив сатирой,\nПроходит он тернистый путь\nС своей карающею лирой.\nЕго преследуют хулы:\nОн ловит звуки одобренья\nНе в сладком ропоте хвалы,\nА в диких криках озлобленья.\nИ веря и не веря вновь\nМечте высокого призванья,\nОн проповедует любовь\nВраждебным словом отрицанья,-\nИ каждый звук его речей\nПлодит ему врагов суровых,\nИ умных и пустых людей,\nРавно клеймить его готовых.\nСо всех сторон его клянут\nИ, только труп его увидя,\nКак много сделал он, поймут,\nИ как любил он - ненавидя!","name": "Блажен незлобливый поэт...","date_to": "1852"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2555, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Ломоносов","date_from": "1753","text": "Златой младых людей и беспечальной век\nКто хочет огорчить, тот сам не человек.\nТакого в наши дни мы видим Балабана,\nБессильного младых и глупого тирана,\nКоторой полюбить всё право потерял\nИ для ради того против любви восстал.\nНо вы, красавицы, того не опасайтесь:\nВы веком пользуйтесь и грубостью ругайтесь.\nИ знайте, что чего теперь не смеет сам,\nТо хочет запретить ругательствами вам.\nОбиду вы свою напрасную отметите\nИ глупому в глаза насмешнику скажите:\n\"Не смейся, Балабан, смотря на наш наряд,\nИ к нам не подходи; ты, Балабан, женат,\nМы помним, как ты сам, хоть ведал перед браком,\nЧто будешь подлинно на перву ночь свояком,\nЧто будешь вотчим слыть, на девушке женясь,\nИли отец княжне, сам будучи не князь.\nТы, всё то ведая, старался дни и ночи\nНаряды прибирать сверх бедности и мочи,\nНо если б чистой был Диане мил твой взгляд\nИ был бы, Балабан, ты сверх того женат,\nТо б ты на пудре спал и ел всегда помаду,\nНа беса б был похож и с переду и с заду.\nТогда б перед тобой и самой вертопрах\nКак важной был Катон у всякого в глазах\".\nВы всё то, не стыдясь, скажите Балабану,\nЧтоб вас язвить забыл, свою лечил бы рану.","name": "Златой младых людей и беспечальной век...","date_to": "1753"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2556, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1967","text": "Светлеет грусть, когда цветут цветы,\nКогда брожу я многоцветным лугом\nОдин или с хорошим давним\nдругом,\nКоторый сам не терпит суеты.\nЗа нами шум и пыльные хвосты —\nВсе улеглось! Одно осталось\nясно —\nЧто мир устроен грозно и\nпрекрасно,\nЧто легче там, где поле и цветы.\nОстановившись в медленном\nпути,\nСмотрю, как день, играя,\nрасцветает.\nНо даже здесь.. чего-то не\nхватает..\nНедостает того, что не найти.\nКак не найти погаснувшей\nзвезды,\nКак никогда, бродя цветущей\nстепью,\nМеж белых листьев и на белых\nстеблях\nМне не найти зеленые цветы...","name": "Зеленые цветы","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2557, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1817","text": "На ту знакомую гору\nСто раз я в день прихожу;\nСтою, склоняся на посох,\nИ в дол с вершины гляжу.\nВздохнув, медлительным шагом\nИду вослед я овцам\nИ часто, часто в долину\nСхожу, не чувствуя сам.\nВесь луг по-прежнему полон\nМладой цветов красоты;\nЯ рву их - сам же не знаю,\nКому отдать мне цветы.\nЗдесь часто в дождик и в грозу\nСтою, к земле пригвожден;\nВсе жду, чтоб дверь отворилась...\nНо то обманчивый сон.\nНад милой хижинкой светит,\nВидаю, радуга мне...\nК чему? Она удалилась!\nОна в чужой стороне!\nОна все дале! все дале!\nИ скоро слух замолчит!\nБегите ж, овцы, бегите!\nЗдесь горе душу томит!","name": "Жалоба пастуха","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2558, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1870","text": "В монастыре пустынном близ Кордовы\nКартина есть. Старательной рукой\nИзобразил художник в ней суровый,\nКак пред кумиром мученик святой\nЛежит в цепях и палачи с живого\nСдирают кожу... Вид картины той,\nИсполненный жестокого искусства,\nСжимает грудь и возмущает чувство.\nНо в дни тоски, мне всё являясь снова,\nУпорно в мысль вторгается она,\nИ мука та казнимого святого\nСегодня мне понятна и родна:\nС моей души совлечены покровы,\nЖивая ткань ее обнажена,\nИ каждое к ней жизни прикасанье\nЕсть злая боль и жгучее терзанье.","name": "В монастыре пустынном близ Кордовы...","date_to": "1870"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2559, "fields": {"themes": [],"author": "Тэффи","text": "Как темно сегодня в море,\nКак печально темно!\nСловно все земное горе\nОпустилось на дно...\nНо не может вздох свободный\nРазомкнуть моих губ -\nЯ недвижный, я холодный,\nНеоплаканный труп.\nМхом и тиной пестро вышит\nМой подводный утес,\nВлага дышит и колышет\nПряди длинных волос...\nСтранной грезою волнуя,\nВпился в грудь и припал,\nСловно знак от поцелуя,\nТемно-алый коралл.\nТы не думай, что могила\nНашу цепь разорвет!\nТо, что будет, то, что было,\nВ вечном вечно живет!\nИ когда над тусклой бездной\nТихо ляжет волна,\nЗаиграет трепет звездный,\nЗалучится луна,\nЯ приду к тебе, я знаю,\nНе могу не прийти,\nК моему живому раю\nНет другого пути!\nЯ войду в твой сон полночный,\nИ жива, и тепла -\nЭту силу в час урочный\nМоя смерть мне дала!\nНа груди твоей найду я\n(Ты забыл? Ты не знал?)\nАлый знак от поцелуя,\nСловно темный коралл.\nОтдадимся тайной силе\nВ сне безумном твоем...\nМы все те же! Мы как были\nВ вечном вечно живем!\nНе согнут ни смерть, ни горе\nСтрашной цепи звено...\nКак темно сегодня в море!\nКак печально темно!","name": "Как темно сегодня в море..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2560, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1966","text": "В заповедных и дремучих, страшных Муромских лесах\nВсяка нечисть бродит тучей и в проезжих сеет страх.\nВоет воем, что твои упокойники.\nЕсли есть там соловьи - то разбойники.\nСтрашно, аж жуть!\nВ заколдованных болотах там кикиморы живут,-\nЗащекочут до икоты и на дно уволокут.\nБудь ты конный, будь ты пеший - заграбастают,\nА уж лешие так по лесу и шастают.\nСтрашно, аж жуть!\nА мужик, купец иль воин попадал в дремучий лес,\nКто за чем - кто с перепою, а кто сдуру в чащу лез.\nПо причине попадали, без причины ли,\nВсех их только и видали,- словно сгинули.\nСтрашно, аж жуть!\nИз заморского из леса, где и вовсе сущий ад,\nГде такие злые бесы - чуть друг друга не едят,\nЧтоб творить им совместное зло потом,\nПоделиться приехали опытом.\nСтрашно, аж жуть!\nСоловей-Разбойник главный им устроил буйный пир,\nА от них был Змей трехглавый и слуга его - Вампир.\nПили зелье в черепах, ели бульники,\nТанцевали на гробах, богохульники!\nСтрашно, аж жуть!\nЗмей Горыныч взмыл на древо, ну раскачивать его:\n- Выводи, Разбойник, девок, пусть покажут кой-чего!\nПусть нам лешие попляшут, попоют,\nА не то, я, матерь вашу, всех сгною! -\nСтрашно, аж жуть!\nСоловей-Разбойник тоже был не только лыком шит.\nГикнул, свистнул, крикнул: - Рожа, гад заморский, паразит!\nУбирайся без боя, уматывай!\nИ Вампира с собою прихватывай! -\nСтрашно, аж жуть!\nВсе взревели, как медведи: - Натерпелись, столько лет!\nВедьмы мы или не ведьмы? Патриотки или нет?!\nНалил бельма, ишь ты, клещ, отоварился!\nА еще на наших женщин позарился!-\nСтрашно, аж жуть!\nИ теперь седые люди помнят прежние дела -\nБилась нечисть груди в груди и друг друга извела.\nПрекратилось навек безобразие,\nХодит в лес человек безбоязненно.\nИ не страшно - ничуть!","name": "Песня про нечисть","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2561, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1833","text": "Не дай мне бог сойти с ума.\nНет, легче посох в сума;\nНет, легче труд и глад.\nНе то, чтоб разумом моим\nЯ дорожил; не то, чтоб с ним\nРасстаться был не рад:\nКогда б оставили меня\nНа воле, как бы резво я\nПустился в темный лес!\nЯ пел бы в пламенном бреду,\nЯ забывался бы в чаду\nНестройных, чудных грез.\nИ я б заслушивался волн,\nИ я глядел бы, счастья полн,\nВ пустые небеса;\nИ силен, волен был бы я,\nКак вихорь, роющий поля,\nЛомающий леса.\nДа вот беда: сойди с ума,\nИ страшен будешь как чума,\nКак раз тебя запрут,\nПосадят на цепь дурака\nИ сквозь решетку как зверка\nДразнить тебя придут.\nА ночью слышать буду я\nНе голос яркий соловья,\nНе шум глухой дубров -\nА крик товарищей моих\nДа брань смотрителей ночных,\nДа визг, да звон оков.","name": "Не дай мне бог сойти с ума...","date_to": "1833"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2562, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1924","text": "Низкий дом с голубыми ставнями,\nНе забыть мне тебя никогда,-\nСлишком были такими недавними\nОтзвучавшие в сумрак года.\nДо сегодня еще мне снится\nНаше поле, луга и лес,\nПринакрытые сереньким ситцем\nЭтих северных бедных небес.\nВосхищаться уж я не умею\nИ пропасть не хотел бы в глуши,\nНо, наверно, навеки имею\nНежность грустную русской души.\nПолюбил я седых журавлей\nС их курлыканьем в тощие дали,\nПотому что в просторах полей\nОни сытных хлебов не видали.\nТолько видели березь да цветь,\nДа ракитник, кривой и безлистый,\nДа разбойные слышали свисты,\nОт которых легко умереть.\nКак бы я и хотел не любить,\nВсе равно не могу научиться,\nИ под этим дешевеньким ситцем\nТы мила мне, родимая выть.\nПотому так и днями недавними\nУж не юные веют года...\nНизкий дом с голубыми ставнями,\nНе забыть мне тебя никогда.","name": "Низкий дом с голубыми ставнями...","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2563, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1923","text": "(Томас Гуд)\nОт песен, от скользкого пота -\nВ глазах растекается мгла.\nРаботай, работай, работай\nПчелой, заполняющей соты,\nПокуда из пальцев с налета\nНе выпрыгнет рыбкой игла!..\nШвея! Этой ниткой суровой\nПрошито твое бытие...\nУ лампы твоей бестолковой\nПоет вдохновенье твое,\nИ в щели проклятого крова\nНевидимый месяц течет.\nШвея! Отвечай мне, что может\nСравниться с дорогой твоей?..\nИ хлеб ежедневно дороже,\nИ голод постылый тревожит,\nГниет одинокое ложе\nПод стужей осенних дождей.\nНад белой рубашкой склоняясь,\nТы легкою водишь иглой,-\nСтежков разлетается стая\nПод бледной, как месяц, рукой,\nМеж тем как, стекло потрясая,\nНорд-ост заливается злой.\nОпять воротник и манжеты,\nМанжеты и вновь воротник...\nОт капли чадящего света\nГлаза твои влагой одеты...\nОпять воротник и манжеты,\nМанжеты и вновь воротник...\nО вы, не узнавшие страха\nБездомных осенних ночей!\nНа ваших плечах - не рубаха,\nА голод и пение швей,\nДня, полные ветра и праха,\nДа темень осенних дождей!\nШвея! Ты не помнишь свободы,\nСклонясь над убогим столом,\nНе помнишь, как громкие воды\nЗа солнцем идут напролом,\nКак в пламени ясной погоды\nКасатка играет крылом.\nСтежки за стежками, без счета,\nГде нитка тропой залегла.\n- Работай, работай, работай,-\nПоет, пролетая, игла,-\nЧтоб капля последнего пота\nНа бледные щеки легла! ..\nШвея! Ты не знаешь дороги,\nНе знаешь любви наяву,\nКак топчут веселые ноги\nВесеннюю эту траву...\n...Над кровлею - месяц убогий,\nЗа ставнями ветры ревут...\nШвея! За твоею спиною\nЛишь сумрак шумит дождевой,-\nТы медленно бледной рукою\nСшиваешь себе для покоя\nХолстину, что сложена вдвое,-\nРубашку для тьмы гробовой...\n- Работай, работай, работай,\nПокуда погода светла,\nПокуда стежками без счета\nИграет, летая, игла...\nРаботай, работай, работай,\nПокуда не умерла!..","name": "Песня о рубашке","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2564, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кушнер","text": "Ну прощай, прощай до завтра,\nПослезавтра, до зимы.\nНу прощай, прощай до марта.\nЗиму порознь встретим мы.\nПорознь встретим и проводим.\nНу прощай до лучших дней.\nДо весны. Глаза отводим.\nДо весны. Еще поздней.\nНу прощай, прощай до лета.\nЧто ж перчатку теребить?\nНу прощай до как-то, где-то,\nДо когда-то, может быть.\nЧто ж тянуть, стоять в передней,\nДа и можно ль быть точней?\nДо черты прощай последней,\nДо смертельной. И за ней.","name": "Ну прощай, прощай до завтра..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2565, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1925","text": "Где ты, лето знойное,\nРадость беспокойная,\nГолова курчавая,\nРощи да сады?..\nБелая метелица\nЗа окошком стелится,\nБелая метелица\nЗамела следы.\nБыли дни покосные,\nБыли ночи росные,\nГнулись ивы тонкие\nК светлому ручью;\nНа лугу нескошенном,\nНа лугу заброшенном,\nВстретила я молодость,\nМолодость свою.\nВстретила нежданную,\nВстретила желанную\nПод густою липою,\nПод копной волос.\nОтчего горела я,\nОтчего хмелела я —\nОт зари малиновой\nАль от буйных рос?\nРазожгла головушку,\nРазбурлила кровушку,\nДумы перепутала\nЗвездная пурга...\nДо сих пор все чудится —\nСбудется, не сбудется —\nБелая рубашка,\nВечер и луга.\nПо тропе нехоженой\nДни ушли погожие,\nОблетели рощи,\nСтынут зеленя.\nСаночки скрипучие\nДа снега сыпучие\nРазлучили с милым\nДевушку, меня.\nРазлучили-бросили\nДо весны, до осени.\nДо весны ль, до осени ль,\nИли навсегда\nЗакатилась, скрылася,\nСкрылась, закатилася\nМолодости девичьей\nПервая звезда?\nЛасковый да радостный,\nМолодой да сладостный,\nНапиши мне весточку —\nЛюбишь или нет?..\nА в ответ метелица\nПо дорогам стелется,\nБелая метелица\nЗаметает след.","name": "Где ты, лето знойное","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2566, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Н. Л. Чистякову\nПорой он был ворчливым оттого,\nчто полшага до старости осталось.\nЧто, верно, часто мучила его\nнелегкая военная усталость.\nНо молодой и беспокойный жар\nего хранил от мыслей одиноких -\nон столько жизней бережно держал\nв своих ладонях, умных и широких.\nИ не один, на белый стол ложась,\nкогда терпеть и покоряться надо,\nузнал почти божественную власть\nспокойных рук и греющего взгляда.\nВдыхал эфир, слабел и, наконец,\nспеша в лицо неясное вглядеться,\nприпоминал, что, кажется, отец\nсмотрел вот так когда-то в раннем детстве.\nА тот и в самом деле был отцом\nи не однажды с жадностью бессонной\nискал и ждал похожего лицом\nв молочном свете операционной.\nСвоей тоски ничем не выдал он,\nникто не знает, как случилось это,-\nв какое утро был он извещен\nо смерти сына под Одессой где-то...\nНе в то ли утро, с ветром и пургой,\nкогда, немного бледный и усталый,\nон паренька с раздробленной ногой\nсынком назвал, совсем не по уставу.","name": "Хирург"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2567, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Надсон","date_from": "1881","text": "Путь суров... Раскаленное солнце палит\nРаскаленные камни дороги.\nО горячий песок и об острый гранит\nТы изранил усталые ноги.\nИсстрадалась, измучилась смелая грудь,\nИстомилась и жаждой и зноем,\nНо не думай с тяжелой дороги свернуть\nИ забыться позорным покоем!\nДальше, путник, всё дальше - вперед и вперед!\nОтдых после,- он там, пред тобою...\nПусть под тень тебя тихая роща зовет,\nНаклонившись над тихой рекою;\nПусть весна разостлала в ней мягкий ковер\nИ сплела из ветвей изумрудный шатер,\nИ царит в ней, любя и лаская,-\nДальше, дальше и дальше, под зноем лучей,\nРаскаленной, безвестной дорогой своей,\nМимолетный соблазн презирая!\nСтрашен сон этой рощи, глубок в ней покой:\nОн так вкрадчив, так сладко ласкает,\nЧто душа, утомленная скорбью больной,\nРаз уснув, навсегда засыпает.\nВ этой чаще душистой дриада живет.\nЧуть склонишься на мох ты,- с любовью\nЧаровница лесная неслышно прильнет\nВ полумгле к твоему изголовью!..\nИ услышишь ты голос: \"Усни, отдохни!..\nПрочь мятежные призраки горя!..\nПозабудься в моей благовонной тени,\nВ тихом лоне зеленого моря!..\nДолог путь твой,- суровый, нерадостный путь...\nО, к чему обрекать эту юную грудь\nНа борьбу, на тоску и мученья!\nДруг мой! вверься душистому бархату мха:\nЭта роща вокруг так свежа и тиха,\nВ ней так сладки минуты забвенья!..\"\nТы, я знаю, силен: ты бесстрашно сносил\nИ борьбу, и грозу, и тревоги,-\nНо сильнее открытых, разгневанных сил\nЭтот тайный соблазн полдороги...\nДальше ж, путник!.. Поверь, лишь ослабит тебя\nМиг отрады, миг грез и покоя,-\nИ продашь ты все то, что уж сделал, любя,\nЗа позорное счастье застоя!..","name": "Полдороги","date_to": "1881"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2568, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "Я сидел в апрельском сквере.\nПредо мной был Божий храм,\nНо не думал я о вере,\nа глядел на разных дам.\nИ одна, едва пахнуло\nс несомненностью весной,\nвдруг на веточку вспорхнула\nи уселась предо мной.\nВ модном платьице коротком,\nв старомодном пальтеце,\nи ладонь — под подбородком,\nи загадка на лице.\nВ той поре, пока безвестной,\nобозначенной едва:\nто ли поздняя невеста,\nто ли юная вдова.\nВек мой короток — не жалко,\nон длинней и ни к чему...\nНо она петербуржанка\nи бессмертна посему.\nШли столетья по России,\nбил надежды барабан.\nНе мечи людей косили —\nслава, злато и обман.\nЧто ни век — все те же нравы,\nухищренья и дела...\nА Она вдали от славы\nна Васильевском жила.\nЗнала счет шипам и розам\nи безгрешной не слыла.\nВсяким там метаморфозам\nне подвержена была...\nНо когда над Летним садом\nвозносилася луна,\nМихаилу с Александром,\nверно, грезилась Она.\nИ в дороге, и в опале,\nи крылаты, и без крыл,\nзнать, о Ней лишь помышляли\nАлександр и Михаил.\nИ загадочным и милым\nлик Ее сиял живой\nАлександру с Михаилом\nперед пулей роковой.\nЭй вы, дней былых поэты,\nстарики и женихи,\nпризнавайтесь, кем согреты\nваши перья и стихи?\nКак на лавочке сиделось,\nчтобы душу усладить,\nкак на барышень гляделось,\nне стесняйтесь говорить.\nКак туда вам все летелось\nво всю мочь и во всю прыть...\nКак оттуда не хотелось\nв департамент уходить!","name": "Считалочка для Беллы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2569, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "Прекрасны вы, поля земли родной,\nЕще прекрасней ваши непогоды;\nЗима сходна в ней с первою зимой,\nКак с первыми людьми ее народы!..\nТуман здесь одевает неба своды!\nИ степь раскинулась лиловой пеленой,\nИ так она свежа, и так родня с душой,\nКак будто создана лишь для свободы...\nНо эта степь любви моей чужда;\nНо этот снег летучий, серебристый\nИ для страны порочной слишком чистый\nНе веселит мне сердца никогда.\nЕго одеждой хладной, неизменной\nСокрыта от очей могильная гряда\nИ позабытый прах, но мне,\nно мне бесценный.","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2570, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1854","text": "Коль любить, так без рассудку,\nКоль грозить, так не на шутку,\nКоль ругнуть, так сгоряча,\nКоль рубнуть, так уж сплеча!\nКоли спорить, так уж смело,\nКоль карать, так уж за дело,\nКоль простить, так всей душой,\nКоли пир, так пир горой!","name": "Коль любить, так без рассудку...","date_to": "1854"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2571, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1943","text": "Замолк далекий отзвук грома,\nЗвезда вечерняя зажглась.\nСо своего аэродрома\nНочь тихо в воздух поднялась.\nОна летит — и вслед за нею\nТы старта попросил: пора!\nВот твой мотор чуть-чуть слышнее\nНочного пенья комара.\nПоляны, что давно знакомы,\nУже вдали не видишь ты...\nЖена теперь, наверно, дома,\nИ на столе ее — цветы.\nА сын сквозь длинные ресницы\nСпросонок взглянет и вздохнет.\nЕму сейчас, быть может, снится\nОтца далекий самолет.\nКак тихо над передним краем!\nНигде не разглядеть ни зги.\nНо знаешь ты, что тьма сырая\nОбманчива: внизу — враги!\nЧтоб в день победы в доме старом\nОбнять сынишку и жену,\nСейчас ты бомбовым ударом\nВспугнешь ночную тишину.\nВокруг запляшут в это время\nРазрывов желтые мячи.\nНачнут рубить глухую темень\nКосых прожекторов мечи.\nНо, отбомбившись, ты под тучи\nУйдешь — и канешь за рекой\nНезримым мстителем летучим\nЗа наш нарушенный покой!","name": "В ночном полете","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2572, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Олейников","date_from": "1932","text": "Все пуговки, все блохи, все предметы что-то значат.\nИ неспроста одни ползут, другие скачут.\nЯ различаю в очертаниях неслышный разговор:\nО чем-то сообщает хвост,\nна что-то намекает бритвенный прибор.\nТебе селедку подали. Ты рад. Но не спеши\nее отправить в рот\nГляди, гляди! Она тебе сигналы подает.","name": "Озарение","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2573, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1849","text": "Не в первый раз кричит петух;\nКричит он живо, бодро, смело;\nУж месяц на небе потух,\nСтруя в Босфоре заалела.\nЕще молчат колокола,\nА уж восток заря румянит;\nНочь бесконечная прошла,\nИ скоро светлый день настанет.\nВставай же, Русь! Уж близок час!\nВставай Христовой службы ради!\nУж не пора ль, перекрестясь,\nУдарить в колокол в Царьграде?\nРаздайся благовестный звон,\nИ весь Восток им огласися!\nТебя зовет и будит он,—\nВставай, мужайся, ополчися!\nВ доспехи веры грудь одень,\nИ с богом, исполин державный!..\nО Русь, велик грядущий день,\nВселенский день и православный!","name": "Рассвет","date_to": "1849"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2574, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1972","text": "Такое лишь в мае бывает:\nКукует кукушка весь день,\nХоть тысячу лет насчитает,—\nЗагадывай, если не лень.\nКукует кукушка на воле\nИ славит земную красу,\nЗеленое чистое поле\nИ синюю речку в лесу.\nИ спорится трудное дело,\nИ в деле душа не грустит.\nОглянешься — поле поспело...\nИ утро капустой хрустит.\nА там подступает забота\nЗимы на холодной заре.\n...Но даже воробушка что-то\nНе слышно в моем ноябре.\nПродутая ветром опушка\nСо всей подоплекой видна.\nЖестка, как подошва, подушка,\nИ ночь, как столетье, длинна.\nДавно уже откуковала\nКукушка моя не спеша.\nИ жалко сегодня, что мало\nВесной загадала душа.","name": "Вдогонку последней кукушке","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2575, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1917","text": "Вероятно, в жизни предыдущей\nЯ зарезал и отца и мать,\nЕсли в этой - Боже Присносущий!-\nТак позорно осужден страдать.\nКаждый день мой, как мертвец, спокойный,\nВсе дела чужие, не мои,\nЛишь томленье вовсе недостойной,\nВовсе платонической любви.\nАх, бежать бы, скрыться бы, как вору,\nВ Африку, как прежде, как тогда,\nЛечь под царственную сикомору\nИ не подниматься никогда.\nБархатом меня покроет вечер,\nА луна оденет в серебро,\nИ быть может не припомнит ветер,\nЧто когда-то я служил в бюро.","name": "Вероятно, в жизни предыдущей...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2576, "fields": {"themes": [7],"author": "Борис Смоленский","date_from": "1939","text": "Пустеют окна. В мире тень.—\nДавай молчать с тобой,\nПокуда не ворвется день\nВ недолгий наш покой.\nЯ так люблю тебя такой —\nСпокойной, ласковей, простой...\nПрохладный блик от лампы лег,\nДрожа, как мотылек,\nНа выпуклый и чистый лоб,\nНа светлый завиток.\nВ углах у глаз — теней покой...\nЯ так люблю тебя такой!—\nДавай молчать под тишину\nПро дни и про дела.\nЛюбовь, удачу и беду\nПоделим пополам.\nНо город ветром унесен,\nИ солнцу не бывать,\nЯ расскажу тебе твой сон,\nПока ты будешь спать.","name": "Пустеют окна. В мире тень...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2577, "fields": {"themes": [20],"author": "Борис Слуцкий","text": "Определю, едва взгляну:\nРосли и выросли в войну.\nА если так, чего с них взять?\nКонечно, взять с них нечего.\nСредь грохота войны кузнечного\nДевичьих криков не слыхать.\nБылинки на стальном лугу\nРастут особенно, по-своему.\nЯ рассказать еще могу,\nКак походя их топчут воины:\nЗа белой булки полкило,\nЗа то, что любит крепко,\nЗа просто так, за понесло,\nКак половодьем щепку.\nЯ в черные глаза смотрел,\nИ в серые, и в карие,\nА может, просто руки грел\nНа этой жалкой гари?\nНет, я не грел холодных рук.\nОни у меня горячие.\nЯ в самом деле верный друг,\nИ этого не прячу я.\nВам, горьким - всем, горючим - всем,\nВам, робким, кротким, тихим всем\nЯ друг надолго, насовсем.","name": "Определю, едва взгляну..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2578, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1933","text": "Кавказ в стихах обхаживая,\nгляжусь в твои края,\nсоветская Абхазия,\nкрасавица моя.\nКогда, гремя туннелями,\nвесь пар горам раздав,\nсовсем осатанелыми\nслетают поезда,\nИ моря малахитового,\nтяжелый и простой,\nчуть гребни перекидывая,\nоткроется простор,\nИ входит в сердце дрожь его,\nи — высоту обсеяв —\nзвезд живое крошево\nосыплет Туапсе,\nИ поезд ступит бережно,\nподобно босяку,\nпо краешку, по бережку,\nпод Сочи на Сухум,—\nТогда глазам откроется,\nврагу не отдана,\nвся в зелени до пояса\nзарытая страна.\nНе древние развалины,\nне плющ, не виадук —\nодно твое название\nзахватывает дух.\nЗеркалит небо синее\nтугую высоту.\nАзалии, глицинии,\nмагнолии — в цвету.\nОбсвистана пернатыми\nна разные лады,\nобвешана в гранатные\nкровавые плоды,\nВрагов опутав за ноги,\nв ветрах затрепетав,\nотважной партизанкою\nглядишь из-за хребта.\nС тобой, с такой красавицей,\nстихам не захромать!\nСтремглав они бросаются\nв разрыв твоих громад.\nОни, тобой расцвечены,\nскользят по кручам троп —\nтвой, шрамами иссеченный,\nгубами тронуть лоб!","name": "Абхазия","date_to": "1933"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2579, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Винокуров","date_from": "1944","text": "Взрыв. И наземь. Навзничь. Руки врозь. И\nОн привстал на колено, губы грызя.\nИ размазал по лицу не слёзы,\nА вытекшие глаза.\nСтало страшно. Согнувшийся вполовину,\nЯ его взвалил на бок.\nЯ его, выпачканного в глине,\nДо деревни едва доволок.\nОн в санбате кричал сестричке:\n- Больно! Хватит бинты крутить!..-\nЯ ему, умирающему, по привычке\nОставил докурить.\nА когда, увозя его, колёса заныли\nПронзительно, на все голоса,\nЯ вдруг вспомнил впервые: у друга ведь были\nГолубые глаза.","name": "Глаза","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2580, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1811","text": "Nell'eta sua piu bella e piu fiorita...\n...E viva, e bella al ciel salita.\nPetrarca*\nНет подруги нежной, нет прелестной Лилы!\nВсе осиротело!\nПлачь, любовь и дружба, плачь, Гимен унылый!\nСчастье улетело!\nДружба, ты всечасно радости цветами\nЖизнь ее дарила;\nТы свою богиню с воплем и слезами\nВ землю положила.\nТы печальны тисы, кипарисны лозы\nНасади вкруг урны!\nПусть приносит юность в дар чистейший слезы\nИ цветы лазурны!\nВсе вокруг уныло! Чуть зефир весенний\nПамятник лобзает;\nЗдесь, в жилище плача, тихий смерти гений\nРозу обрывает.\nЗдесь Гимен прикован, бледный и безгласный,\nВечною тоскою,\nГасит у гробницы свой светильник ясный\nТрепетной рукою!\n* В самом прекрасном, самом цветущем возрасте...\nЖивая, прекрасная взошла на небо. Петрарка (ит.).","name": "На смерть супруги Ф.Ф.Кокошкина","date_to": "1811"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2581, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1814","text": "Средь ужасов земли и ужасов морей\nБлуждая, бедствуя, искал своей Итаки\nБогобоязненный страдалец Одиссей;\nСтопой бестрепетной сходил Аида в мраки;\nХарибды яростной, подводной Сциллы стон\nНе потрясли души высокой.\nКазалось, победил терпеньем рок жестокой\nИ чашу горести до капли выпил он;\nКазалось, небеса карать его устали\nИ тихо сонного домчали\nДо милых родины давно желанных скал.\nПроснулся он: и что ж? отчизны не познал.","name": "Судьба Одиссея","date_to": "1814"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2582, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1835","text": "В мои осенние досуги,\nВ те дни, как любо мне писать,\nВы мне советуете, други,\nРассказ забытый продолжать.\nВы говорите справедливо,\nЧто странно, даже неучтиво\nРоман не конча перервать,\nОтдав уже его в печать,\nЧто должно своего героя\nКак бы то ни было женить,\nПо крайней мере уморить,\nИ лица прочие пристроя,\nОтдав им дружеский поклон,\nИз лабиринта вывесть вон.\nВы говорите: \"Слава богу,\nПокамест твой Онегин жив,\nРоман не кончен - понемногу\nИди вперед; не будь ленив.\nСо славы, вняв ее призванью,\nСбирай оброк хвалой и бранью -\nРисуй и франтов городских\nИ милых барышень своих,\nВойну и бал, дворец и хату,\nИ келью. . . . и харем\nИ с нашей публики меж тем\nБери умеренную плату,\nЗа книжку по пяти рублей -\nНалог не тягостный, ей-ей.\"","name": "В мои осенние досуги...","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2583, "fields": {"themes": [19,8],"author": "Агния Барто","text": "Вид у птичек жалкий,\nМы их не узнали!\nВидно, в перепалке\nПтицы побывали.\n— Хоть бы весточку с пути\nВы прислали, птицы!\n— Мы сидели взаперти,—\nГоворят синицы.\n— Вы не знаете Тараса?\nОн гроза второго класса.\nОн идет — дрожит весь класс.\nВот каков этот Тарас!\nМы решили не молчать,\nА заметку дать в печать,\nПоместить его портрет,\nОсрамить на целый свет.\nОн порвал заметку,\nПосадил нас в клетку.\nМы собрали клочья\nПорванной заметки\nИ однажды ночью\nВырвались из клетки.\nМолодцы наши синицы —\nУлетели из темницы.\nПринесли портрет Тараса.\nМы Тараса больше часа\nСоставляли из кусков.\nПосмотрите, он каков!\nДрачуна иль тунеядца\nОсмеять не побоятся\nНаши птицы никогда.\nВновь сейчас они умчатся,\nВозвратятся к нам сюда...","name": "Летят, летят!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2584, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1967","text": "Что толковать! Остался краткий срок,\nНо как бы ни был он обидно краток,\nОтчаянье пошло мне, видно, впрок\nИ не растрачу дней моих остаток.\nЯ понимаю, что кругом в долгу\nПред самым давним и пред самым новым,\nИ будь я проклята, когда солгу\nХотя бы раз, хотя б единым словом.\nНет, если я смогу преодолеть\nМолчание, пока еще не поздно,-\nНе будет слово ни чадить, ни тлеть,-\nКостер, пылающий в ночи морозной.","name": "Что толковать! Остался краткий срок...","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2585, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1922","text": "Нет, не сухих прожилок мрамор синий,\nНе роз вскипавших сладкие уста,\nКрылатые глаза — твои, Богиня,\nИ пустота.\nВ столице Скифии дул ветр осенний,\nИ лишь музейный крохотный Эол\nУзнал твое вторичное рожденье\nИз пены толп.\nСановные граниты цепенели,\nИ разводили черные мосты.\nНо ворох зорь на серые шинели\nМетнула ты.\nЯ помню рык взыскующего зверя,\nИ зябкий мрамор средь бараньих шкур,\nИ причастившийся такой потери\nСанкт-Петербург.\nКакой же небожитель, в тучах кроясь,\nУзлы зазубренным ножом рассек,\nЧтоб нам остался только смятый пояс\nИ нежный снег?","name": "Нет, не сухих прожилок мрамор синий...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2586, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1843","text": "Скучаю я,- но, ради Бога,\nНе придавайте слишком много\nЗначенья, смысла скуке той.\nСкучаю я, как все скучают...\nО чем?.. Один, кто это знает,-\nИ тот давно махнул рукой.\nСкучать, бывало, было в моде,\nПожалуй, даже о погоде\nИль о былом - что все равно...\nА ныне, право, до того ли?\nМы все живем с умом без воли,\nНам даже помнить не дано.\nИ даже... Да, хотите - верьте,\nХотите - нет, но к самой смерти\nОхоты смертной в сердце нет.\nХоть жить уж вовсе не забавно,\nНо для чего ж не православно,\nА самовольно кинуть свет?\nВедь ни добра, ни даже худа\nБез непосредственного чуда\nНам жизнью нашей не нажить\nВ наш век пристойный... Часом ране\nИль позже - дьявол не в изъяне,-\nНе в барышах ли, может быть?\nОставьте ж мысль - в зевоте скуки\nДушевных ран, душевной муки\nИскать неведомых следов...\nЧто вам до тайны тех страданий,\nТех фосфорических сияний\nОт гнили, тленья и гробов?..","name": "Тайна скуки","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2587, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Дементьев","text": "Прости, что жизнь прожита...\nИ в этот осенний вечер\nВзошла твоя красота\nНад запоздавшей встречей.\nПрости, что не в двадцать лет,\nКогда все должно случиться,\nЯ отыскал твой след\nУ самой своей границы.\nНеистовый наш костер\nВысветил наши души.\nИ пламя свое простер\nНад будущим и минувшим.\nПрости, что жизнь прожита\nНе рядом... Но мне казалось,\nЧто, может, и жизнь не та...\nА та, что еще осталась?","name": "Прости, что жизнь прожита..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2588, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Я — Полдня вещего крылатая Печаль.\nЯ грезой нисхожу к виденьям сонным Пана:\nИ отлетевшего ему чего-то жаль,\nИ безотзывное — в Элизии тумана.\nЯ, похоронною лазурью осиянна,\nШепчу в безмолвии, что совершилась даль.\nЯ — Полдня белого небесная Печаль,\nЯ — Исполнения глубокая Осанна.\nИз золотых котлов торжественной рекой\nЯ знойных чар лию серебряные сплавы\nНа моря синего струящийся покой,\nНа снежной вечности сверкающие главы,\nНа красные скалы, где солнечные славы\nСлагаешь ты, поэт, пронзен моей тоской.","name": "Печаль полдня"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2589, "fields": {"themes": [],"author": "Демьян Бедный","date_from": "1909","text": "Поемный низ порос крапивою;\nГде выше, суше - сплошь бурьян.\nПропало все! Как ночь, над нивою\nСтоит Демьян.\nВ хозяйстве тож из рук все валится:\nЗдесь - недохватка, там - изъян...\nРевут детишки, мать печалится...\nОх, брат Демьян!\nСтрочит урядник донесение:\n\"Так што нееловских селян,\nВаш-бродь, на сходе в воскресение\nМутил Демьян:\nМол, не возьмем - само не свалится,-\nОдин конец, мол, для крестьян.\nНад мужиками черт ли сжалится...\"\nТак, так, Демьян!\nСам становой примчал в Неелово,\nРвал и метал: \"Где? Кто смутьян?\nСгною... Сведу со света белого!\"\nОх, брат Демьян!\n\"Мутить народ? Вперед закается!..\nСвязать его! Отправить в стан!..\nУзнаешь там, что полагается!\"\nАсь, брат Демьян?\nСтал барин чваниться, куражиться:\n\"Мужик! Хамье! Злодей! Буян!\"\nБуян!.. Аль не стерпеть, отважиться?\nНу ж, брат Демьян!..","name": "О Демьяне Бедном, мужике вредном","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2590, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "Настанет день - и миром осужденный,\nЧужой в родном краю,\nНа месте казни - гордый, хоть презренный -\nЯ кончу жизнь мою;\nВиновный пред людьми, не пред тобою,\nЯ твердо жду тот час;\nЧто смерть?- лишь ты не изменись душою -\nСмерть не разрознит нас.\nИная есть страна, где предрассудки\nЛюбви не охладят,\nГде не отнимет счастия из шутки,\nКак здесь, у брата брат.\nКогда же весть кровавая примчится\nО гибели моей\nИ как победе станут веселиться\nТолпы других людей;\nТогда... молю!- единою слезою\nПочти холодный прах\nТого, кто часто с скрытною тоскою\nИскал в твоих очах...\nБлаженства юных лет и сожаленья;\nКто пред тобой открыл\nТаинственную душу и мученья,\nКоторых жертвой был.\nНо если, если над моим позором\nСмеяться станешь ты\nИ возмутишь неправедным укором\nИ речью клеветы\nОбиженную тень,- не жди пощады;\nКак червь к душе твоей\nЯ прилеплюсь, и каждый миг отрады\nНесносен будет ей,\nИ будешь помнить прежнюю беспечность,\nНе зная воскресить,\nИ будет жизнь тебе долга, как вечность,\nА все не будешь жить.","name": "Настанет день - и миром осужденный...","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2591, "fields": {"themes": [],"author": "Тэффи","text": "На острове моих воспоминаний\nЕсть серый дом. В окне цветы герани,\nведут три каменных ступени на крыльцо.\nВ тяжелой двери медное кольцо.\nНад дверью барельеф - меч и головка лани,\nа рядом шнур, ведущий к фонарю.\nНа острове моих воспоминаний\nя никогда ту дверь не отворю!..","name": "На острове моих воспоминаний..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2592, "fields": {"themes": [],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1779","text": "Се Пиндар, Цицерон, Вергилий — слава россов,\nНеподражаемый, бессмертный Ломоносов.\nВ восторгах он своих где лишь черкнул пером,\nОт пламенных картин поныне слышен гром.\nПиндар — древнегреческий поэт-лирик VI века до н. э., автор од в честь победителей в олимпийских играх.\nМарк Тулий Цицерон (I век до н. э.) — древнеримский оратор, писатель, политический деятель.\nПублий Вергилий Марон (I век до н. э.) — древнеримский поэт эпического склада.\nВ русской литературе XVIII века деятели культуры Древней Греции и Рима были особенно популярны.\nСм. также М.Ломоносов.","name": "К портрету Ломоносова (Се Пиндар, Цицерон...)","date_to": "1779"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2593, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1897","text": "По поводу элегии «Сельское кладбище»\nПосвящается П. В. Жуковскому\nНе там, где заковал недвижною бронею\nШирокую Неву береговой гранит,\nИль где высокий Кремль над пестрою Москвою,\nСвидетель старых бурь, умолкнувший, стоит,\nА там, среди берез и сосен неизменных,\nЧто в сумраке земном на небеса глядят,\nГде праотцы села в гробах уединенных,\nКрестами венчаны, сном утомленных спят,—\nТам на закате дня, осеннею порою,\nОна, волшебница, явилася на свет,\nИ принял лес ее опавшею листвою,\nИ тихо шелестил печальный свой привет.\nИ песни строгие к укромной колыбели\nНеслись из-за моря, с туманных островов,\nНо, прилетевши к ней, они так нежно пели\nНад вещей тишиной родительских гробов.\nНа сельском кладбище явилась ты недаром,\nО гений сладостный земли моей родной!\nХоть радугой мечты, хоть юной страсти жаром\nПленяла после ты,— но первым лучшим даром\nОстанется та грусть, что на кладбище старом\nТебе навеял Бог осеннею порой.","name": "Родина русской поэзии","date_to": "1897"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2594, "fields": {"themes": [20],"author": "Расул Гамзатов","text": "До утра брожу я по бульвару,\nВсе не нагляжусь на Санта-Клару.\nМожет, он из древнего сказанья -\nЭтот город с ласковым названьем?\nВсе твержу я нежно: Санта-Клара.\nИ зову с надеждой: Санта-Клара.\nИ шепчу печально: Санта-Клара.\nИ стою в молчанье: Санта-Клара.\nКто построил в честь своей любимой\nГород красоты неповторимой?\nКто же подарил своей невесте\nЭтот город-сказку, город-песню?\nСлышу, вдалеке звучит гитара.\nЯ тебе признаюсь, Санта-Клара:\nЖизнь моя прекрасна и богата\nИменами, что для сердца святы.\nЭто мать - ты слышишь, Санта-Клара.\nЭто дочь - о, тише, Санта-Клара.\nИ сестра моя в ауле старом.\nИ жена моя, ах, Санта-Клара!\nЕсли б сотворить умел я чудо -\nЯ бы городов настроил всюду.\nГорода за реками, горами\nМилыми назвал бы именами.\nЕсли б каждый город был обвенчан\nС именем прекраснейшей из женщин,\nЛюди спать могли б тогда спокойно\nИ исчезли бы вражда и войны.\nВсе б тогда твердили ежечасно\nИмена подруг своих прекрасных -\nТак же, как в тиши твоих бульваров\nДо утра твержу я: Санта-Клара...","name": "Санта-Клара"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2595, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","text": "Там подошла, к стене почти, стена,\nИ нет у них ни двери, ни окна.\nИ между них, такой, что видно дно,\nБежит ручей - название одно.\nКогда-то был он полон водных дел,\nИ умный кот на том ручье сидел.\nИ в поисках хозяину харчей\nКот лапу запускал свою в ручей,\nРассматривал, каков его улов,\nНа серый коготь рыбу наколов,\nИ если рыба шла как будто в брак,\nТо снова в воду лазал кот-батрак.\nИ говорили люди тех дворов:\n\"Вот это кот, прозваньем - рыболов\".\nИ переулок отдали коту,\nКак мастеру ловить начистоту.\nУединясь от громких злоб и зал,\nПариж мне эту повесть рассказал.\nСейчас ручей такой, что видно дно,\nНад ним дома - название одно.\nИ нет сентиментальности во мне,\nНи жалости к ручью или к стене.\nНо так служивший человеку кот\nПускай героем в песню перейдет.\nИз переулка, узкого, как дверь,\nВ страну родную я смотрю теперь.\nВам всем, собаки - сторожа границ,\nВам, лошади, что быстролетней птиц,\nОлени тундр, глотатели снегов,\nВерблюды закаспийских берегов -\nЯ не смеюсь и говорю не зря,\nСпасибо вам от сердца говоря,\nЗа дней труды, за скромность, простоту,\nУменье делать все начистоту.\nХочу, чтоб вас, зверей моей земли,\nЗа вашу помощь люди берегли\nИ чтили б так за лучшие дела,\nК которым ваша доблесть привела,\nВот так, как этот город мировой\nЧтит батрака с кошачьей головой!","name": "Переулок кота-рыболова"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2596, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Дементьев","text": "Жалею зверей в зоопарке.\nИ в цирке мне жалко зверей.\nКак люди на зрелища падки!\nКогда же мы станем добрей?\nИ лев уже ходит под кличкой.\nБарьер на манеже берет.\nИ царскую гордость публично\nМеняет на бутерброд.\nА некто, войдя к нам в доверье,\nУстроил аттракцион:\nИ в пасть онемевшему зверю\nСует свою лысину он.\nЛев нежно обходится с нею.\nИ, занятый скучной игрой,\nОн кажется много умнее,\nЧем этот манежный герой.\nЖалею зверей в зоопарке.\nУ неба украденных птиц.\nВон той молодой леопардке\nВсе хочется клетку открыть.\nНе терпится выйти на волю,\nВернуться в былую судьбу.\nНо приступы гнева и боли\nВесьма забавляют толпу.\nЕй дети бросают конфетки.\nНаверно, жалеют ее.\nЗа что красота эта в клетке?!\nИ в чем провинилось зверье?\nЯ взглядом встречаюсь с гориллой.\nВ глазах у гориллы упрек:\n«Я предков тебе подарила.\nА ты нас в неволю упек».\nИ вдруг осенил меня предок\nПечальной догадкой своей:\n«Ведь им безопасней из клеток\nСоседствовать с миром людей».","name": "Жалею зверей"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2597, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Федоров","text": "Люблю красивых...\nЖизнь их,\nБыт их,\nГлаза,\nУлыбку,\nДобрый смех\nВоспринимаю как открытье\nНаиглавнейшее из всех.\nВ них все:\nИ ум,\nИ обаянье,\nИ гордый жест,\nИ поступь их —\nМне явится как оправданье\nВсех мук моих,\nВсех слез моих.\nЗачем прекрасными чертами\nТак полно каждый наделен?\nКрасивые,\nОни за нами\nПришли\nИз будущих времен.","name": "Красивым"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2598, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Городецкий","date_from": "1917","text": "...Нева, недобрая, немая,\nОцепенела, утаив,\nЧто, грязный лед приподнимая,\nПод ней ревет морской прилив.\nЛюблю и нем. Нема и любит.\nИ знает: радости земной\nНичто мучительней не губит,\nЧем эта пытка тишиной...","name": "Отрывок (Нева, недобрая, немая...)","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2599, "fields": {"themes": [],"author": "Корней Чуковский","text": "Скачет сито по полям,\nА корыто по лугам.\nЗа лопатою метла\nВдоль по улице пошла.\nТопоры-то, топоры\nТак и сыплются с горы.\nИспугалася коза,\nРастопырила глаза:\n\"Что такое? Почему?\nНичего я не пойму\".\nНо, как чёрная железная нога,\nПобежала, поскакала кочерга.\nИ помчалися по улице ножи:\n\"Эй, держи, держи, держи, держи, держи!\"\nИ кастрюля на бегу\nЗакричала утюгу:\n\"Я бегу, бегу, бегу,\nУдержаться не могу!\"\nВот и чайник за кофейником бежит,\nТараторит, тараторит, дребезжит...\nУтюги бегут покрякивают,\nЧерез лужи, через лужи перескакивают.\nА за ними блюдца, блюдца -\nДзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!\nВдоль по улице несутся -\nДзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!\nНа стаканы - дзынь!- натыкаются,\nИ стаканы - дзынь!- разбиваются.\nИ бежит, бренчит, стучит сковорода:\n\"Вы куда? куда? куда? куда? куда?\"\nА за нею вилки,\nРюмки да бутылки,\nЧашки да ложки\nСкачут по дорожке.\nИз окошка вывалился стол\nИ пошёл, пошёл, пошёл, пошёл, пошёл...\nА на нём, а на нём,\nКак на лошади верхом,\nСамоварище сидит\nИ товарищам кричит:\n\"Уходите, бегите, спасайтеся!\"\nИ в железную трубу:\n\"Бу-бу-бу! Бу-бу-бу!\"\nА за ними вдоль забора\nСкачет бабушка Федора:\n\"Ой-ой-ой! Ой-ой-ой!\nВоротитеся домой!\"\nНо ответило корыто:\n\"На Федору я сердито!\"\nИ сказала кочерга:\n\"Я Федоре не слуга!\"\nА фарфоровые блюдца\nНад Федорою смеются:\n\"Никогда мы, никогда\nНе воротимся сюда!\"\nТут Федорины коты\nРасфуфырили хвосты,\nПобежали во всю прыть.\nЧтоб посуду воротить:\n\"Эй вы, глупые тарелки,\nЧто вы скачете, как белки?\nВам ли бегать за воротами\nС воробьями желторотыми?\nВы в канаву упадёте,\nВы утонете в болоте.\nНе ходите, погодите,\nВоротитеся домой!\"\nНо тарелки вьются-вьются,\nА Федоре не даются:\n\"Лучше в поле пропадём,\nА к Федоре не пойдём!\"\nМимо курица бежала\nИ посуду увидала:\n\"Куд-куда! Куд-куда!\nВы откуда и куда?!\"\nИ ответила посуда:\n\"Было нам у бабы худо,\nНе любила нас она,\nБила, била нас она,\nЗапылила, закоптила,\nЗагубила нас она!\"\n\"Ко-ко-ко! Ко-ко-ко!\nЖить вам было нелегко!\"\n\"Да,- промолвил медный таз,-\nПогляди-ка ты на нас:\nМы поломаны, побиты,\nМы помоями облиты.\nЗагляни-ка ты в кадушку -\nИ увидишь там лягушку.\nЗагляни-ка ты в ушат -\nТараканы там кишат,\nОттого-то мы от бабы\nУбежали, как от жабы,\nИ гуляем по полям,\nПо болотам, по лугам,\nА к неряхе-замарахе\nНе воротимся!\"\nИ они побежали лесочком,\nПоскакали по пням и по кочкам.\nА бедная баба одна,\nИ плачет, и плачет она.\nСела бы баба за стол,\nДа стол за ворота ушёл.\nСварила бы баба щи,\nДа кастрюлю поди поищи!\nИ чашки ушли, и стаканы,\nОстались одни тараканы.\nОй, горе Федоре,\nГоре!\nА посуда вперёд и вперёд\nПо полям, по болотам идёт.\nИ чайник шепнул утюгу:\n\"Я дальше идти не могу\".\nИ заплакали блюдца:\n\"Не лучше ль вернуться?\"\nИ зарыдало корыто:\n\"Увы, я разбито, разбито!\"\nНо блюдо сказало: \"Гляди,\nКто это там позади?\"\nИ видят: за ними из тёмного бора\nИдёт-ковыляет Федора.\nНо чудо случилося с ней:\nСтала Федора добрей.\nТихо за ними идёт\nИ тихую песню поёт:\n\"Ой вы, бедные сиротки мои,\nУтюги и сковородки мои!\nВы подите-ка, немытые, домой,\nЯ водою вас умою ключевой.\nЯ почищу вас песочком,\nОкачу вас кипяточком,\nИ вы будете опять,\nСловно солнышко, сиять,\nА поганых тараканов я повыведу,\nПрусаков и пауков я повымету!\"\nИ сказала скалка:\n\"Мне Федору жалко\".\nИ сказала чашка:\n\"Ах, она бедняжка!\"\nИ сказали блюдца:\n\"Надо бы вернуться!\"\nИ сказали утюги:\n\"Мы Федоре не враги!\"\nДолго, долго целовала\nИ ласкала их она,\nПоливала, умывала.\nПолоскала их она.\n\"Уж не буду, уж не буду\nЯ посуду обижать.\nБуду, буду я посуду\nИ любить и уважать!\"\nЗасмеялися кастрюли,\nСамовару подмигнули:\n\"Ну, Федора, так и быть,\nРады мы тебя простить!\"\nПолетели,\nЗазвенели\nДа к Федоре прямо в печь!\nСтали жарить, стали печь,-\nБудут, будут у Федоры и блины и пироги!\nА метла-то, а метла - весела -\nЗаплясала, заиграла, замела,\nНи пылинки у Федоры не оставила.\nИ обрадовались блюдца:\nДзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!\nИ танцуют и смеются -\nДзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!\nА на белой табуреточке\nДа на вышитой салфеточке\nСамовар стоит,\nСловно жар горит,\nИ пыхтит, и на бабу поглядывает:\n\"Я Федорушку прощаю,\nСладким чаем угощаю.\nКушай, кушай, Федора Егоровна!\"","name": "Федорино горе"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2600, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1857","text": "Когда гоним тоской неутолимой,\nВойдешь во храм и станешь там в тиши,\nПотерянный в толпе необозримой,\nКак часть одной страдающей души,-\nНевольно в ней твое потонет горе,\nИ чувствуешь, что дух твой вдруг влился\nТаинственно в свое родное море\nИ заодно с ним рвется в небеса...","name": "Когда гоним тоской неутолимой...","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2601, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1955","text": "Я воевал, и, знать, недаром\nВойна вошла в мои глаза.\nЗакат мне кажется пожаром,\nАртподготовкою - гроза.\nНа взгорье спелая брусника\nГорячей кровью налилась.\nПоди, попробуй, улови-ка\nИ объясни мне эту связь.\nГода идут, и дни мелькают,\nНо до сих пор в пустой ночи\nМеня с постели поднимают\nСтрады военной трубачи.\nПоходным маршем дышат ямбы,\nСолдатским запахом дорог,\nЯ от сравнений этих сам бы\nОсвободился, если б мог.\nИ позабыл, во имя мира,\nКак мерз в подтаявшем снегу,\nКак слушал голос командира,\nНо, что поделать,- не могу!\nПодходят тучи, как пехота,\nОт моря серою волной.\nИ шпарит, как из пулемета,\nПо крыше дождик проливной.","name": "Я воевал, и, знать, недаром...","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2602, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","text": "У меня есть мама на васильковых обоях\nА я гуляю в пестрых павах\nвихрастые ромашки шагом меряя мучу.\nЗаиграет ветер на гобоях ржавых\nподхожу к окошку\nверя\nчто увижу опять\nсевшую\nна дом\nтучу.\nА у мамы больной\nпробегают народа шорохи\nот кровати до угла пустого.\nМама знает\nэто мысли сумасшедшей ворохи\nвылезают из-за крыш завода Шустова.\nИ когда мой лоб, венчанный шляпой фетровой,\nокровавит гаснущая рама,\nя скажу,\nраздвинав басом ветра вой:\n\"Мама\".\nЕсли станет жалко мне\nвазы вашей муки\nсбитой каблуками облачного танца -\nкто же изласкает золотые руки\nвывеской заломленные у витрин Аванцо?..","name": "НЕСКОЛЬКО СЛОВ О МОЕЙ МАМЕ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2603, "fields": {"themes": [7],"author": "Вадим Шершеневич","date_from": "1923","text": "Блаженное благоденствие детства из памяти заимствуя,\nЯзык распояшу, чудной говорун.\nВеличественно исповедаю потомству я\nЗнаменитую летопись ран.\nЗахлебнулась в луже последняя весна,\nИ луна с соловьем уж разлучны.\nНедаром, недаром смочены даже во сне\nЛомти щек рассолом огуречным.\nМного было, кто вспыхнул, как простой уголёк,\nВ мерцавшей любовью теплыни постели.\nИз раковин губ выползал, как улитка, язык,\nДаже губы мозолисты стали.\nНа кресте женских тел бывый часто распят,\nНи с одного в небо я не вознёсся.\nРастревожен в лугах пролетевших лет,\nРазбежался табун куролесий.\nТолько помню перешейки чуть дрогнувшей талии,\nТолько сумрак, как молнией, пронизав наготой,\nВ брызгах белья плыл, смеясь, как Офелия,\nНа волне живота и на гребне грудей.\nКлумбы губ с лепестками слишком жалких улыбок,\nПросеки стройно упавших подруг.\nКак корабль в непогоду, кренились мы на бок,\nПодходили, как тигр, расходились, как рак.\nИзгородь рук, рвущих тело ногтями,\nВ туннелях ушей тяжкий стон, зов и бред!\nВаше я позабыл безымянное имя,\nК вам склонялся в постель я, как на эшафот.\nБился в бубен грудей кистью губ сгоряча.\nПомяните ж в грехах и меня, ротозея!\nЯ не в шутку скатился у мира в ночи\nСо щеки полушария чёрной слезою.\nЯ, вдовец безутешный, юности голубой\nСчастье с полу подберу ли крошками?!\nПальцы стаей летят на корм голубей,\nГубы бредят и бредят насмешками.\nПростыни обнаживши, как бельма,\nСмотрит мир, невозможно лукав!\nЖизнь мелькает и рвется, как фильма\nОкровавленных женских языков.\nБудет в страхе бежать даже самый ленивый,\nИ безногий и тот бы бежал да бежал!\nЧто кровавые мальчики в глазах Годунова\nРядом с этой вязанкой забываемых тел.\nВ этой дикой лавине белья и бесстыдства,\nВ этом оползне вымя переросших грудей,\nСхоронил навсегда ли святое юродство,\nОборванец страстей, захмелевший звездой.\nСкалы губ не омоет прибоем зубов\nДаже страшная буря смеха.\nКоронованный славой людских забав,\nПрячусь солнцем за облако вздоха.\nМир, ты мной безнадёжно прощён,\nИ, как ты, наизусть погибающий,\nЯ выигрываю ценою моих морщин,\nСловно Пирр, строчек побоище.\nИсступлён разгулом тяжёлым моим,\nКак Нерон, я по бархату ночи\nВ строках населённых страданьем поэм\nЗажигаю пожары созвучий.\nРастранжирил по мелочи буйную плоть\nЯ с ещё неслыханным гиком.\nЧто же есть, что ещё не успел промотать,\nПробежав по земле кое-как?!\nНе хотел умереть я богатым, как Крез.\nНынче, кажется, всё раздарено!\nКчомно ль жить, если тело — всевидящий глаз,\nОт ушей и до пят растопыренный!\nСкверный мир, в заунывной твоей простоте,\nИсшагал я тебя, верно, трижды!\nО, как скучно, что цену могу я найти\nВ прейскуранте ошибке каждой.\nАх, кому же, кому передать мои козыри?\nЗавещать их друзьям, но каким?\nЯ куда, во сто крат, несчастливее Цезаря,\nИбо Брут мой — мой собственный ум.\nЯ ль тебя не топил, человечий,\nС головой потерять я хотел.\nВ море пьянства на лодке выезжая полночью,\nСколько раз я за борт разум толкал.\nВыплывает, проклятый, и по водке ж бредет,\nКак за лодкой Христос непрошеный,\nКаждый день пухнет он ровно во сто крат\nОт истины каждой подслушанной.\nБреду в бреду; как за Фаустом встарь,\nЗа мной черным пуделем гонится.\nВ какой ни удрать от него монастырь,\nОн как нитка в иголку вденется.\nСколько раз я пытался мечтать головой,\nДумать сердцем, и что же?— Немедля\nРазум кваканьем глушит твой восторг, соловей,\nИ с издевкою треплется подле.\nКак у каторжника на спине бубновый туз,\nКак печаль луны на любовной дремоте,\nКак в снежном рту января мороз,—\nТак твое мне, разум, проклятье!\nВ правоту закованный книгами весь,\nЭто ты запрещаешь поверить иконам.\nЯ с отчаяньем вижу мир весь насквозь\nМоим разумом, словно рентгеном.\nНе ты ли сушишь каждый год,\nЧто можно молодостью вымыть?\nНе ты ли полный шприц цитат\nИ чисел впрыскиваешь в память?\nНе ты ли запрещаешь петь\nНа севере о пальме южной?\nНе ты ли указуешь путь\nМне верный и всегда ненужный?\nТвердишь, что Пасха раз в году,\nЧто к будущему нет возврата,\nС тобою жизнь — задачник, где\nДавно подобраны ответы!\nКак гусенице лист глодать,\nТы объедаешь суеверья!\nТы запрещаешь заболеть\nМне, старику, детишной корью.\nНа черта влез в меня, мой ум?\nПрогнать тебя ударом по лбу!\nЯ встречному тебя отдам,\nНо встречный свой мне ум отдал бы!\nНе могу, не могу! И кричу я от злости;\nКак булыжником улица, я несчастьем мощен!\nЯ, должно быть, последний в человечьей династии,\nБудет следующий из породы машин.\nСам себя бы унес, хохоча, на погост,\nЗакопал бы в могиле себя исполинской.\nЗнаю: пробкой из насыпи выскочит крест,\nЖизнь польется рекою шампанской.\nРазум, разум! Почто наказуешь меня?!\nАгасфер, тот бродил века лишь!\nТетивой натянул ты крученые дни\nИ в тоску мной, о разум мой, целишь.\nТеневой стороной пробираюсь, грустя, по годинам.\nЗадувает ветер тонкие свечи роз.\nРусь! Повесь ты меня колдовским талисманом\nНа белой шее твоих берез.","name": "Бродяга страстей","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2604, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1850","text": "Дож Венеции свободной\nСредь лазоревых зыбей,\nКак жених порфирородный,\nДостославно, всенародно\nОбручался ежегодно\nС Адриатикой своей.\nИ недаром в эти воды\nОн кольцо свое бросал:\nВеки целые, не годы\n(Дивовалися народы),\nЧудный перстень воеводы\nИх вязал и чаровал...\nИ чета в любви и мире\nМного славы нажила —\nВека три или четыре,\nВсе могучее и шире,\nРазрасталась в целом мире\nТень от львиного крыла.\nА теперь?\nВ волнах забвенья\nСколько брошенных колец!..\nМиновались поколенья,—\nЭти кольца обрученья,\nЭти кольца стали звенья\nТяжкой цепи наконец!..","name": "Венеция","date_to": "1850"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2605, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1908","text": "Не было и нет во всей подлунной\nБелоснежней плеч.\nГолос нежный, голос многострунный,\nЛьстивая, смеющаяся речь.\nВсе певцы полночные напевы\nЕй слагают, ей.\nШепчутся завистливые девы\nУ ее немых дверей.\nТемный рыцарь, не подняв забрала,\nЖадно рвется в бой;\nТо она его на смерть послала\nБелоснежною рукой.\nНо, когда одна, с холодной башни\nВсё глядит она\nНа поля, леса, озера, пашни\nИз высокого окна.\nИ слеза сияет в нежном взоре,\nА вдали, вдали\nХодят тучи, да алеют зори,\nДа летают журавли...\nДа еще — души ее властитель,\nТот, кто навсегда\nПуть забыл в далекую обитель,—\nНе вернется никогда!","name": "Королевна","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2606, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1962","text": "Юный барабанщик, юный барабанщик,\nОн в шинелишке солдатской\nПоднимает флаги пионерский лагерь,\nЮный барабанщик тут как тут.\nДальние дороги, близкие тревоги,\nЗаклубились тучи впереди.\nТы уже не мальчик, храбрый барабанщик,\nСверстников на подвиг выводи!\nБили - не добили, жгли - да не спалили,\nПочему так рано стал ты сед?\nПо далеким странам с верным барабаном\nМы прошли, оставив добрый след.\nВремечко такое - не ищи покоя,\nВзрослый барабанщик, взрослый век.\nПоднимай, дружище, мир из пепелища,\nВыручай планету, человек!\nА вокруг кликуши, маленькие души,\nИ кричат и шепчут все они:\n- Барабанщик старый, запасись гитарой,\nБарабан не моден в наши дни.\nС арфою и лютней тише и уютней!\nЭто нам известно с детских лет.\nНо покамест рано жить без барабана,\nЯ его не брошу. Нет, нет, нет!\nМладшим или старшим,\nДробью или маршем\nМы еще откроем красоту.\nСтарый барабанщик, старый барабанщик,\nСтарый барабанщик на посту.","name": "Старый барабанщик","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2607, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1839","text": "Элегия\n(Второй перевод из Грея)\nУже бледнеет день, скрываясь за горою;\nШумящие стада толпятся над рекой;\nУсталый селянин медлительной стопою\nИдет, задумавшись, в шалаш спокойный свой.\nВ туманном сумраке окрестность исчезает...\nПовсюду тишина; повсюду мертвый сон;\nЛишь изредка, жужжа, вечерний жук мелькает,\nЛишь слышится вдали рогов унылый звон.\nЛишь дикая сова, таясь, под древним сводом\nТой башни, сетует, внимаема луной,\nНа возмутившего полуночным приходом\nЕе безмолвного владычества покой.\nПод кровом черных сосн и вязов наклоненных,\nКоторые окрест, развесившись, стоят,\nЗдесь праотцы села, в гробах уединенных\nНавеки затворясь, сном непробудным спят.\nДенницы тихий глас, дня юного дыханье,\nНи крики петуха, ни звучный гул рогов,\nНи ранней ласточки на кровле щебетанье -\nНичто не вызовет почивших из гробов.\nНа дымном очаге трескучий огнь, сверкая,\nИх в зимни вечера не будет веселить,\nИ дети резвые, встречать их выбегая,\nНе будут с жадностью лобзаний их ловить.\nКак часто их серпы златую ниву жали\nИ плуг их побеждал упорные поля!\nКак часто их секир дубравы трепетали\nИ потом их лица кропилася земля!\nПускай рабы сует их жребий унижают,\nСмеяся в слепоте полезным их трудам,\nПускай с холодностью презрения внимают\nТаящимся во тьме убогого делам;\nНа всех ярится смерть - царя, любимца славы,\nВсех ищет грозная... и некогда найдет;\nВсемощныя судьбы незыблемы уставы:\nИ путь величия ко гробу нас ведет!\nА вы, наперсники фортуны ослепленны,\nНапрасно спящих здесь спешите презирать\nЗа то, что гробы их непышны и забвенны,\nЧто лесть им алтарей не мыслит воздвигать.\nВотще над мертвыми, истлевшими костями\nТрофеи зиждутся, надгробия блестят,\nВотще глас почестей гремит перед гробами -\nУгасший пепел наш они не воспалят.\nУжель смягчится смерть сплетаемой хвалою\nИ невозвратную добычу возвратит?\nНе слаще мертвых сон под мраморной доскою;\nНадменный мавзолей лишь персть их бременит.\nАх! может быть, под сей могилою таится\nПрах сердца нежного, умевшего любить,\nИ гробожитель-червь в сухой главе гнездится,\nРожденной быть в венце иль мыслями парить!\nНо просвещенья храм, воздвигнутый веками,\nУгрюмою судьбой для них был затворен,\nИх рок обременил убожества цепями,\nИх гений строгою нуждою умерщвлен.\nКак часто редкий перл, волнами сокровенный,\nВ бездонной пропасти сияет красотой;\nКак часто лилия цветет уединенно,\nВ пустынном воздухе теряя запах свой.\nБыть может, пылью сей покрыт Гампден надменный,\nЗащитник сограждан, тиранства смелый враг;\nИль кровию граждан Кромвель необагренный,\nИли Мильтон немой, без славы скрытый в прах.\nОтечество хранить державною рукою,\nСражаться с бурей бед, фортуну презирать,\nДары обилия на смертных лить рекою,\nВ слезах признательных дела свои читать -\nТого им не дал рок; но вместе преступленьям\nОн с доблестями их круг тесный положил;\nБежать стезей убийств ко славе, наслажденьям\nИ быть жестокими к страдальцам запретил;\nТаить в душе своей глас совести и чести,\nРумянец робкия стыдливости терять\nИ, раболепствуя, на жертвенниках лести\nДары небесных муз гордыне посвящать.\nСкрываясь от мирских погибельных смятений,\nБез страха и надежд, в долине жизни сей,\nНе зная горести, не зная наслаждений,\nОни беспечно шли тропинкою своей.\nИ здесь спокойно спят под сенью гробовою -\nИ скромный памятник, в приюте сосн густых,\nС непышной надписью и резьбою простою,\nПрохожего зовет вздохнуть над прахом их.\nЛюбовь на камне сем их память сохранила,\nИх лета, имена потщившись начертать;\nОкрест библейскую мораль изобразила,\nПо коей мы должны учиться умирать.\nИ кто с сей жизнию без горя расставался?\nКто прах свой по себе забвенью предавал?\nКто в час последний свой сим миром не пленялся\nИ взора томного назад не обращал?\nАх! нежная душа, природу покидая,\nНадеется друзьям оставить пламень свой;\nИ взоры тусклые, навеки угасая,\nЕще стремятся к ним с последнею слезой;\nИх сердце милый глас в могиле нашей слышит;\nНаш камень гробовой для них одушевлен;\nДля них наш мертвый прах в холодной урне дышит,\nЕще огнем любви для них воспламенен.\nА ты, почивших друг, певец уединенный,\nИ твой ударит час, последний, роковой;\nИ к гробу твоему, мечтой сопровожденный,\nЧувствительный придет услышать жребий твой.\nБыть может, селянин с почтенной сединою\nТак будет о тебе пришельцу говорить:\n\"Он часто по утрам встречался здесь со мною,\nКогда спешил на холм зарю предупредить.\nТам в полдень он сидел под дремлющею ивой,\nПоднявшей из земли косматый корень свой;\nТам часто, в горести беспечной, молчаливой,\nЛежал, задумавшись, над светлою рекой;\nНередко ввечеру, скитаясь меж кустами,-\nКогда мы с поля шли и в роще соловей\nСвистал вечерню песнь,- он томными очами\nУныло следовал за тихою зарей.\nПрискорбный, сумрачный, с главою наклоненной,\nОн часто уходил в дубраву слезы лить,\nКак странник, родины, друзей, всего лишенный,\nКоторому ничем души не усладить.\nВзошла заря - но он с зарею не являлся,\nНи к иве, ни на холм, ни в лес не приходил;\nОпять заря взошла - нигде он не встречался;\nМой взор его искал - искал - не находил.\nНаутро пение мы слышим гробовое...\nНесчастного несут в могилу положить.\nПриблизься, прочитай надгробие простое,\nЧто память доброго слезой благословить\".\nЗдесь пепел юноши безвременно сокрыли,\nЧто слава, счастие, не знал он в мире сем.\nНо музы от него лица не отвратили,\nИ меланхолии печать была на нем.\nОн кроток сердцем был, чувствителен душою -\nЧувствительным творец награду положил.\nДарил несчастных он - чем только мог - слезою;\nВ награду от творца он друга получил.\nПрохожий, помолись над этою могилой;\nОн в ней нашел приют от всех земных тревог;\nЗдесь все оставил он, что в нем греховно было,\nС надеждою, что жив его спаситель-бог.","name": "Сельское кладбище","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2608, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1968","text": "Камнем грусть весит на мне, в омут меня тянет,-\nОтчего любое слово больно нынче ранит?\nПросто где-то рядом встали табором цыгане\nИ тревожат душу вечерами.\nИ, как струны, поют тополя.\nЛя-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!\nИ звенит, как гитара, земля.\nЛя-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!\nУтоплю тоску в реке, украду хоть ночь я,-\nТам в степи костры горят и пламя меня манит.\nДушу и рубаху - эх! - растерзаю в клочья,-\nТолько пособите мне, цыгане!\nПрогуляю я все до рубля!\nЛя-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!\nПусть поет мне цыганка, шаля.\nЛя-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!\nВсе уснувшее во мне - струны вновь разбудят,\nВсе поросшее быльем - да расцветет цветами!\nЛюди добрые простят, а злые - пусть осудят,-\nЯ, цыгане, жить останусь с вами!\nТы меня не дождешься, петля!\nЛя-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!\nЛейся, песня, как дождь на поля!\nЛя-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!","name": "Цыганская песня","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2609, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1944","text": "Слов мы боимся, и все же прощай.\nЕсли судьба нас сведет невзначай,\nМожет, не сразу узнаю я, кто\nСерый прохожий в дорожном пальто,\nСердце подскажет, что ты — это тот,\nСорок второй и единственный год.\nРжев догорал. Мы стояли с тобой,\nСмерть примеряли. И начался бой...\nСтранно устроен любой человек:\nСтрастно клянется, что любит навек,\nИ забывает, когда и кому...\nНо не изменит и он одному:\nСлову скупому, горячей руке,\nРжевскому лесу и ржевской тоске.","name": "Слов мы боимся, и все же прощай...","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2610, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1900","text": "Хоть все по-прежнему певец\nДалеких жизни песен странных\nНесет лирический венец\nВ стихах безвестных и туманных,-\nНо к цели близится поэт,\nСтремится, истиной влекомый,\nИ вдруг провидит новый свет\nЗа далью, прежде незнакомой...","name": "Хоть все по-прежнему певец...","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2611, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1922","text": "Жестяной перезвон журавлей,\nсизый свист уносящихся уток -\nв раскаленный металл перелей\nв словолитне расплавленных суток.\nТы гляди: каждый звук, каждый штрих\nчеток так - словно, брови наморщив,\nночи звездный рассыпанный шрифт\nнабирает угрюмый наборщик.\nОн забыл, что на плечи легло,\nон - как надвое хочет сломаться:\nон согнулся, ослеп и оглох\nнад петитом своих прокламаций.\nИ хоть ночь и на отдых пора б,-\nему - день. Ему кажется рано.\nОн качается, точно араб\nза широкой страницей Корана.\nКак мулла, он упрям и уныл,\nкак араба - висков его проседь,\nотливая мерцаньем луны,\nне умеет прошедшего сбросить.\nУ араба - беру табуны,\nу наборщика - лаву металла...\nНочь! Меня до твоей глубины\nникогда еще так не взметало!\nРозовея озерами зорь,\nзамирая в размерных рассказах,\nсколько дней на сквозную лазорь\nвынимало сердца из-за пазух!\nНо - уставши звенеть и синеть,\nчуть вращалось тугое кормило...\nИ - беглянкой блеснув в вышине -\nв небе вновь трепетало полмира.\nВ небе - нет надоедливых пуль,\nтам, не веря ни в клетку, ни в ловлю,\nветку звезд нагибает бюль-бюль\nна стеклянно звенящую кровлю.\nСлушай тишь: не свежа ль, не сыра ль?..\nТолько видеть и знать захотим мы -\nи засветится синий сераль\nпод зрачками поющей Фатимы.\nИ - увидев, как вьется фата\nна ликующих лицах бегоний,-\nсотни горло раздувших ватаг\nударяют за нею в погоню.\nСоловей! Россиньоль! Нахтигалль!\nВыше, выше! О, выше! О, выше!\nУлетай, догоняй, настигай\nту, которой душа твоя дышит!\nИм - навек заблудиться впотьмах,\nтолько к нам, только к нам это ближе,\nк нам ладонями тянет Фатьма\nи счастливыми, росами брызжет.","name": "Об обыкновенных","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2612, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1941","text": "Над черным носом нашей субмарины\nВзошла Венера - странная звезда.\nОт женских ласк отвыкшие мужчины,\nКак женщину, мы ждем ее сюда.\nОна, как ты, восходит все позднее,\nИ, нарушая ход небесных тел,\nДругие звезды всходят рядом с нею,\nГораздо ближе, чем бы я хотел.\nОни горят трусливо и бесстыже.\nЯ никогда не буду в их числе,\nПускай они к тебе на небе ближе,\nЧем я, тобой забытый на земле.\nЯ не прощусь с опасностью земною,\nЧтоб в мирном небе мерзнуть, как они,\nСтань лучше ты падучею звездою,\nКо мне на землю руки протяни.\nНа небе любят женщину от скуки\nИ отпускают с миром, не скорбя...\nТы упадешь ко мне в земные руки,\nЯ не звезда. Я удержу тебя.","name": "Над черным носом нашей субмарины...","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2613, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1936","text": "Вчера, прощаясь, сказал редактор:\n- Главная тема - весенний сев!\nЧтоб были готовы зерно и трактор,\nЧтобы за сев отвечали все,\nЧтоб город вплотную помог колхозу,\nА не так, что, мол, он у деревни в гостях.\nХлестните покрепче стихами и прозой\nТех, кто забыл о запасных частях!\n\"Хлестните покрепче!\"- Я сам про это\nДумал. Ведь в воздухе пахнет весной!\nИ стыдно сатирику и поэту\nСтоять в стороне от посевной.\nИ нынче, склонясь над столом рабочим,\nЯ вижу героев колхозных полей.\nО, как бы хотел я сейчас помочь им\nОт сердца идущей строчкой моей!\nПраво, порой я вижу несчастье\nВ том, что я только токарь стиха:\nСейчас вот нужны запасные части,\nА я по части частей - никак!\nКричать другим, чтоб они поднажали,-\nОни, пожалуй, скажут: \"А сам?\"\nЧто я могу? Я могу лишь жалить,\nЖалить мешающих, как оса.\nВсюду - в редакциях и на заводах,-\nБелкой вертясь в городском колесе,\nПоэты, рабочие и счетоводы -\nМы все порой забываем про сев.\nПоздней ночью по переулкам,\nИдя с заседаний, спеша на завод,\nМы нюхаем запах свежей булки,\nЗабыв, что булки не падают в рот.\nО хлебе никто не позабывает.\nВстал, оделся - вынь да полона!\nНо хлеба из воздуха не бывает,\nДля хлеба нужны пшеница и рожь.\nСтройка кипит. Союз наш - огромен,\nИ надо запомнить всем навсегда:\nМука для пекарен, как уголь для домен,\nТребует сил, борьбы и труда!\nЯ знаю, я знаю, товарищ редактор:\nЯ отошел от заданья слегка,-\nЯ не писал про коня и про трактор\nИ отстающих не взял за бока.\nСтих мой не дышит отвагой и злостью,\nНо надо на злость заработать права.\nРаньше в колхозах бывал как гость я,\nИ надо себя перестроить сперва.","name": "Весенний сев","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2614, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1830","text": "Светает — вьется дикой пеленой\nВокруг лесистых гор туман ночной;\nЕще у ног Кавказа тишина;\nМолчит табун, река журчит одна.\nВот на скале новорожденный луч\nЗарделся вдруг, прорезавшись меж туч,\nИ розовый по речке и шатрам\nРазлился блеск, и светит там и там:\nТак девушки, купаяся в тени,\nКогда увидят юношу они,\nКраснеют все, к земле склоняют взор:\nНо как бежать, коль близок милый вор!..","name": "Утро на Кавказе","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2615, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Гончаров","date_from": "1973","text": "Опять пришла пора дождей,\nЛиствы, летящей в воду,\nКогда спокойней, но острей\nМы чувствуем природу.\nИ сожаленья нет во мне,\nЧто лето миновало,\nОно расплавилось в огне\nИ чем-то прошлым стало.\nВо мне осеннею порой\nСпокойно зреют чувства,\nИ это ближе к грани той,\nГде властвует искусство.\nИ этот моросящий дождь,\nИ лес в рассвете раннем\nНа полотно легли, как дрожь\nПред вечным увяданьем.","name": "Опять пришла пора дождей...","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2616, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1818","text": "И я слыхал, что Божий свет\nЕдиной дружбою прекрасен,\nЧто без нее отрады нет,\nЧто жизни б путь нам был ужасен,\nКогда б не тихой дружбы свет.\nНо слушай — чувство есть другое:\nОно и нежит и томит,\nВ трудах, заботах и в покое\nВсегда не дремлет и горит;\nОно мучительно, жестоко,\nОно всю душу в нас мертвит,\nКоль язвы тяжкой и глубокой\nЕлей надежды не живит...\nВот страсть, которой я сгораю!\nЯ вяну, гибну в цвете лет,\nНо исцелиться не желаю...","name": "И я слыхал, что Божий свет...","date_to": "1818"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2617, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1877","text": "Холодно, голодно в нашем селении.\nУтро печальное - сырость, туман,\nКолокол глухо гудит в отдалении,\nВ церковь зовет прихожан.\nЧто-то суровое, строгое, властное\nСлышится в звоне глухом,\nВ церкви провел я то утро ненастное\nИ не забуду о нем.\nВсё население, старо и молодо,\nС плачем поклоны кладет,\nО прекращении лютого голода\nМолится жарко народ.\nРедко я в нем настроение строже\nИ сокрушенней видал!\n\"Милуй народ и друзей его, боже!-\nСам я невольно шептал.-\nВнемли моление наше сердечное\nО послуживших ему,\nОб осужденных в изгнание вечное,\nО заточенных в тюрьму,\nО претерпевших борьбу многолетнюю\nИ устоявших в борьбе,\nСлышавших рабскую песню последнюю,\nМолимся, боже, тебе\".","name": "Молебен","date_to": "1877"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2618, "fields": {"themes": [7],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1815","text": "Что мне до стишков любовных?\nЧто до вздохов и до слез?\nМне, венчанному цветами,\nС беззаботными друзьями\nПить под тению берез!\nНам в печалях утешенье\nБогом благостным дано:\nГонит мрачные мечтанья,\nГонит скуку и страданья\nВсемогущее вино,\nДруг воды на всю природу\nСмотрит в черное стекло,\nВидит горесть и мученье,\nИ обман и развращенье,\nВидит всюду только зло!\nДруг вина смеется вечно,\nВечно пляшет и поет!\nДля него и средь ненастья\nПламенеет солнце счастья,\nДля него прекрасен свет.\nО вино, краса вселенной,\nНектар страждущих сердец!\nКто заботы и печали\nТопит в пенистом фиале,\nТот один прямой мудрец.","name": "Бакхическая песнь","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2619, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1890","text": "Садитесь, я вам рад. Откиньте всякий страх\nИ можете держать себя свободно,\nЯ разрешаю вам. Вы знаете, на днях\nЯ королем был избран всенародно,\nНо это всё равно. Смущают мысль мою\nВсе эти почести, приветствия, поклоны...\nЯ день и ночь пишу законы\nДля счастья подданных и очень устаю.\nКак вам моя понравилась столица?\nВы из далеких стран? А впрочем, ваши лица\nНапоминают мне знакомые черты,\nКак будто я встречал, имен еще не зная,\nВас где-то, там, давно...\nАх, Маша, это ты?\nО милая, родная, дорогая!\nНу, обними меня, как счастлив я, как рад!\nИ Коля... здравствуй, милый брат!\nВы не поверите, как хорошо мне с вами,\nКак мне легко теперь! Но что с тобой, Мари?\nКак ты осунулась... страдаешь всё глазами?\nСадись ко мне поближе, говори,\nЧто наша Оля? Всё растет? Здорова?\nО, Господи! Что дал бы я, чтоб снова\nРасцеловать ее, прижать к моей груди...\nТы приведешь ее?.. Нет, нет, не приводи!\nРасплачется, пожалуй, не узнает,\nКак, помнишь, было раз... А ты теперь о чем\nРыдаешь? Перестань! Ты видишь, молодцом\nЯ стал совсем, и доктор уверяет,\nЧто это легкий рецидив,\nЧто скоро всё пройдет, что нужно лишь терпенье.\nО да, я терпелив, я очень терпелив,\nНо всё-таки... за что? В чем наше преступленье?..\nЧто дед мой болен был, что болен был отец,\nЧто этим призраком меня пугали с детства,-\nТак что ж из этого? Я мог же, наконец,\nНе получить проклятого наследства!..\nТак много лет прошло, и жили мы с тобой\nТак дружно, хорошо, и всё нам улыбалось...\nКак это началось? Да, летом, в сильный зной,\nМы рвали васильки, и вдруг мне показалось...\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .\nДа, васильки, васильки...\nМного мелькало их в поле...\nПомнишь, до самой реки\nМы их сбирали для Оли.\nОлечка бросит цветок\nВ реку, головку наклонит...\n\"Папа,- кричит,- василек\nМой поплывет, не утонет?!\"\nЯ ее на руки брал,\nВ глазки смотрел голубые,\nНожки ее целовал,\nБледные ножки, худые.\nКак эти дни далеки...\nДолго ль томиться я буду?\nВсё васильки, васильки,\nКрасные, желтые всюду...\nВидишь, торчат на стене,\nСлышишь, сбегают по крыше,\nВот подползают ко мне,\nЛезут всё выше и выше...\nСлышишь, смеются они...\nБоже, за что эти муки?\nМаша, спаси, отгони,\nКрепче сожми мои руки!\nПоздно! Вошли, ворвались,\nСтали стеной между нами,\nВ голову так и впились,\nКолют ее лепестками.\nРвется вся грудь от тоски...\nБоже! куда мне деваться?\nВсё васильки, васильки...\nКак они смеют смеяться?\n. . . . . . . . . . . .\nОднако что же вы сидите предо мной?\nКак смеете смотреть вы дерзкими глазами?\nВы избалованы моею добротой,\nНо всё же я король, и я расправлюсь с вами!\nДовольно вам держать меня в плену, в тюрьме!\nДля этого меня безумным вы признали...\nТак я вам докажу, что я в своем уме:\nТы мне жена, а ты - ты брат ее... Что, взяли?\nЯ справедлив, но строг. Ты будешь казнена.\nЧто, не понравилось? Бледнеешь от боязни?\nЧто делать, милая, недаром вся страна\nДавно уж требует твоей позорной казни!\nНо, впрочем, может быть, смягчу я приговор\nИ благости пример подам родному краю.\nЯ не за казни, нет, все эти казни - вздор.\nЯ взвешу, посмотрю, подумаю... не знаю...\nЭй, стража, люди, кто-нибудь!\nГони их в шею всех, мне надо\nБыть одному... Вперед же не забудь:\nСюда никто не входит без доклада.","name": "Сумасшедший","date_to": "1890"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2620, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "Вы мне однажды говорили,\nЧто не привыкли в свете жить:\nНе спорю в этом;— но не вы ли\nСебя заставили любить?\nВсё, что привычкою другие\nПриобретают — вы душой;\nИ что у них слова пустые,\nТо не обман у вас одной!","name": "Уваровой (Вы мне однажды говорили...)","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2621, "fields": {"themes": [20],"author": "Константин Симонов","text": "Последний кончился огарок,\nИ по невидимой черте\nТри красных точки трех цигарок\nБезмолвно бродят в темноте.\nО чем наш разговор солдатский?\nО том, что нынче Новый год,\nА света нет, и холод адский,\nИ снег, как каторжный, метет.\nОдин сказал: «Моя сегодня\nПолы помоет, как при мне.\nПотом детей, чтоб быть свободней,\nУложит. Сядет в тишине.\nЕй сорок лет — мы с ней погодки.\nВсплакнет ли, просто ли вздохнет,\nНо уж, наверно, рюмкой водки\nМеня по-русски помянет...»\nВторой сказал: «Уж год с лихвою\nС моей война нас развела.\nЯ, с молодой простясь женою,\nВзял клятву, чтоб верна была.\nЯ клятве верю,— коль не верить,\nКак проживешь в таком аду?\nНаверно, все глядит на двери,\nВсе ждет сегодня — вдруг приду...»\nА третий лишь вздохнул устало:\nОн думал о своей — о той,\nЧто с лета прошлого молчала\nЗа черной фронтовой чертой...\nИ двое с ним заговорили,\nЧтоб не грустил он, про войну,\nКуда их жены отпустили,\nЧтобы спасти его жену.","name": "Жены"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2622, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Обрадович","date_from": "1920","text": "Сердце в шумном хороводе,\nВ сердце - песен пышный хмель,\nУлицею дымной бродит\nВ нашем городе Апрель.\nЛишь весенним переливом\nПрозвучит зарей гудок -\nТоропливо, прихотливо\nК маю рядит городок.\nУ крыльца цветы раскинул,\nПтицей в вышине звеня;\nВзвил шутя худому тыну\nМолодые зеленя...\nЛишь зарею тихоструйной\nУлыбнется поутру -\nВсе на помощь: ветер буйный\nЧешет косы дымных труб,\nЦелый день с метлой лучистой\nСолнце - сторож у ворот -\nНад струею серебристой\nЗа работою поет,\nПо карнизу нижет бусы\nГолосистая Капель...\nСинеглазый, кудрерусый,\nБродит городом Апрель.","name": "Апрель","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2623, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Там у соседа - пир горой,\nИ гость - солидный, налитой,\nНу а хозяйка - хвост трубой -\nИдет к подвалам,-\nВ замок врезаются ключи,\nИ вынимаются харчи;\nИ с тягой ладится в печи,\nИ с поддувалом.\nА у меня - сплошные передряги:\nТо в огороде недород, то скот падет,\nТо печь чадит от нехорошей тяги,\nА то щеку на сторону ведет.\nТам у соседей мясо в щах -\nНа всю деревню хруст в хрящах,\nИ дочь - невеста, вся в прыщах,-\nДозрела, значит.\nСмотрины, стало быть, у них -\nНа сто рублей гостей одних,\nИ даже тощенький жених\nПоет и скачет.\nА у меня цепные псы взбесились -\nСредь ночи с лая перешли на вой,\nИ на ногах моих мозоли прохудились\nОт топотни по комнате пустой.\nОх, у соседей быстро пьют!\nА что не пить, когда дают?\nА что не петь, когда уют\nИ не накладно?\nА тут, вон, баба на сносях,\nГусей некормленных косяк...\nНо дело даже не в гусях,-\nА все неладно.\nТут у меня постены появились,\nЯ их гоню и так и сяк - они опять,\nДа в неудобном месте чирей вылез -\nПора пахать, а тут - ни сесть ни встать.\nСосед маленочка прислал -\nОн от щедрот меня позвал,-\nНу, я, понятно, отказал,\nА он - сначала.\nДолжно, литровую огрел -\nНу и, конечно, подобрел...\nИ я пошел - попил, поел,-\nНе полегчало.\nИ посредине этого разгула\nЯ прошептал на ухо жениху -\nИ жениха, как будто ветром сдуло,-\nНевеста, вон, рыдает наверху.\nСосед орет, что он - народ,\nЧто основной закон блюдет:\nЧто - кто не ест, тот и не пьет,-\nИ выпил, кстати.\nВсе сразу повскакали с мест,\nНо тут малец с поправкой влез:\n\"Кто не работает - не ест,-\nТы спутал, батя!\"\nА я сидел с засаленною трешкой,\nЧтоб завтра гнать похмелие мое,\nВ обнимочку с обшарпанной гармошкой -\nМеня и пригласили за нее.\nСосед другую литру съел -\nИ осовел, и опсовел.\nОн захотел, чтоб я попел,-\nЗря, что ль, поили?\nМеня схватили за бока\nДва здоровенных мужика:\n\"Играй, паскуда, пой, пока\nНе удавили!\"\nУже дошло веселие до точки,\nУже невесту тискали тайком -\nИ я запел про светлые денечки,\n\"Когда служил на почте ямщиком\".\nПотом у них была уха\nИ заливные потроха,\nПотом поймали жениха\nИ долго били,\nПотом пошли плясать в избе,\nПотом дрались не по злобе -\nИ все хорошее в себе\nДоистребили.\nА я стонал в углу болотной выпью,\nНабычась, а потом и подбочась,-\nИ думал я: а с кем я завтра выпью\nИз тех, с которыми я пью сейчас?\nНаутро там всегда покой,\nИ хлебный мякиш за щекой,\nИ без похмелья перепой,\nЕды навалом,\nНикто не лается в сердцах,\nСобачка мается в сенцах,\nИ печка - в синих изразцах\nИ с поддувалом.\nА у меня - и в ясную погоду\nХмарь на душе, которая горит,-\nХлебаю я колодезную воду,\nЧиню гармошку, и жена корит.","name": "Смотрины","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2624, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1888","text": "Меня бранят, когда жалею\nЯ причиняющих печаль\nМне бессердечностью своею;\nМеня бранят, когда мне жаль\nТого, кто в слабости невольной\nИль в заблужденьи согрешит...\nХоть и обидно мне, и больно,\nНо пусть никто не говорит,\nЧто семя доброе бессильно\nВзойти добром; что только зло\nНа ниве жатвою обильной\nНам в назидание взошло.\nБольней внимать таким сужденьям,\nЧем грусть и скорбь сносить от тех,\nКому мгновенным увлеченьем\nСлучится впасть в ничтожный грех.\nНе все ль виновны мы во многом,\nНе все ли братья во Христе?\nНе все ли грешны перед Богом,\nЗа нас распятым на кресте?","name": "Меня бранят, когда жалею...","date_to": "1888"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2625, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "Измаянная тишиной,\nМысль за тобою гонится.\nЗа радость ночи\nТой,\nОдной,\nПлачу\nСплошной бессонницей.\nЗа страсть,\nСжигавшую дотла,\nЯ б согласился с карою,\nЧто узаконена была\nЦарицею Тамарою.\nСчастливец\nМного ли терял,\nКогда от стона светлого\nС ее груди\nЛетел в Дарьял,\nУже ко стону\nСмертному.\nИ знал он,\nБрошенный на дно,\nЧто после расставания\nЕго убили б все равно\nПотом\nВоспоминания.\nНе длил бы я\nПостылых дней,\nКогда бы не иллюзия,\nЧто ты нежней,\nЧто ты умней,\nДобрей царицы Грузии.","name": "Измаянная тишиной..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2626, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Межиров","text": "Я люблю — и ты права,\nТы права, что веришь свято,\nТак, как верили когда-то\nВ эти вечные слова.\nЯ люблю...\nТак почему,\nПочему же, почему же\nМне с тобой гораздо хуже\nИ трудней, чем одному?\nПрохожу все чаще мимо,\nИ любовь уже не в счет,\nИ к себе\nНеотвратимо\nОдиночество влечет.","name": "Я люблю — и ты права..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2627, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1842","text": "Была чудесная весна!\nОни на берегу сидели -\nРека была тиха, ясна,\nВставало солнце, птички пели;\nТянулся за рекою дол,\nСпокойно, пышно зеленея;\nВблизи шиповник алый цвел,\nСтояла темных лип аллея.\nБыла чудесная весна!\nОни на берегу сидели -\nВо цвете лет была она,\nЕго усы едва чернели.\nО, если б кто увидел их\nТогда, при утренней их встрече,\nИ лица б высмотрел у них\nИли подслушал бы их речи -\nКак был бы мил ему язык,\nЯзык любви первоначальной!\nОн верно б сам, на этот миг,\nРасцвел на дне души печальной!..\nЯ в свете встретил их потом:\nОна была женой другого,\nОн был женат, и о былом\nВ помине не было ни слова;\nНа лицах виден был покой,\nИх жизнь текла светло и ровно,\nОни, встречаясь меж собой,\nМогли смеяться хладнокровно...\nА там, по берегу реки,\nГде цвел тогда шиповник алый,\nОдни простые рыбаки\nХодили к лодке обветшалой\nИ пели песни - и темно\nОсталось, для людей закрыто,\nЧто было там говорено,\nИ сколько было позабыто.","name": "Обыкновенная повесть","date_to": "1842"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2628, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Средь новых звезд на небосводе\nи праздноблещущих утех\nя, без сомненья, старомоден\nи постоянен, как на грех.\nДа мне и не к чему меняться,\nне обязательно с утра\nпо телефону ухмыляться\nнад тем, что сделано вчера.\nКому — на смех, кому — на зависть,\nя утверждать не побоюсь,\nчто в самом главном повторяюсь\nи — бог поможет — повторюсь.\nИ даже муза дальних странствий,\nдав мне простора своего,\nне расшатала постоянство,\nа лишь упрочила его.","name": "Постоянство"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2629, "fields": {"themes": [7],"author": "Андрей Вознесенский","date_from": "1965","text": "Аминь.\nУбил я поэму. Убил, не родивши. К Харонам!\nХороним.\nХороним поэмы. Вход всем посторонним.\nХороним.\nНа черной Вселенной любовниками\nотравленными\nлежат две поэмы,\nкак белый бинокль театральный.\nДве жизни прижались судьбой половинной —\nдве самых поэмы моих\nсоловьиных!\nВы, люди,\nвы, звери,\nпруды, где они зарождались\nв Останкине,—\nв с т а н ь т е!\nВы, липы ночные,\nкак лапы в ветвях хиромантии,—\nвстаньте,\nдороги, убитые горем,\nдовольно валяться в асфальте,\nкак волосы дыбом над городом,\nвы встаньте.\nРаскройтесь, гробы,\nкак складные ножи гиганта,\nвы встаньте —\nСервантес, Борис Леонидович,\nБраманте,\nвы б их полюбили, теперь они тоже останки,\nвстаньте.\nИ Вы, Член Президиума Верховного Совета\nтоварищ Гамзатов,\nвстаньте,\nпогибло искусство, незаменимо это,\nи это не менее важно,\nчем речь\nна торжественной дате,\nвстаньте.\nИх гибель — судилище. Мы — арестанты.\nВстаньте.\nО, как ты хотела, чтоб сын твой шел чисто\nи прямо,\nвстань, мама.\nВы встаньте в Сибири,\nв Москве,\nв городишках,\nмы столько убили\nв себе,\nне родивши,\nвстаньте,\nЛандау, погибший в косом лаборанте,\nвстаньте,\nКоперник, погибший в Ландау галантном,\nвстаньте,\nвы, девка в джаз-банде,\nвы помните школьные банты?\nвстаньте,\nгеройские мальчики вышли в герои, но в анти,\nвстаньте,\n(я не о кастратах — о самоубийцах,\nкто саморастратил\nсвятые крупицы),\nвстаньте.\nПогибили поэмы. Друзья мои в радостной\nпанике —\n\"Вечная память!\"\nМинистр, вы мечтали, чтоб юнгой\nв Атлантике плавать,\nВечная память,\nгромовый Ливанов, ну, где ваш несыгранный\nГамлет?\nвечная память,\nгде принц ваш, бабуся? А девственность\nможно хоть в рамку обрамить,\nвечная память,\nзеленые замыслы, встаньте как пламень,\nвечная память,\nмечта и надежда, ты вышла на паперть?\nвечная память!..\nАминь.\nМинута молчанья. Минута — как годы.\nСебя промолчали — все ждали погоды.\nСегодня не скажешь, а завтра уже\nне поправить.\nВечная память.\nИ памяти нашей, ушедшей как мамонт,\nвечная память.\nАминь.\nТому же, кто вынес огонь сквозь\nпотраву,—\nВечная слава!\nВечная слава!","name": "Плач по двум нерожденным поэмам","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2630, "fields": {"themes": [8],"author": "Иван Крылов","date_from": "1811","text": "Свинья на барский двор когда-то затесалась;\nВокруг конюшен там и кухонь наслонялась;\nВ сору, в навозе извалялась;\nВ помоях по уши досыта накупалась:\nИ из гостей домой\nПришла свинья свиньей.\n\"Ну, что ж, Хавронья, там ты видела такого?\nСвинью спросил пастух.-\nВедь идет слух,\nЧто все у богачей лишь бисер да жемчуг\nА в доме так одно богатее другого?\"\nХавронья хрюкает: \"Ну, право, порют вздор.\nЯ не приметила богатства никакого:\nВсе только лишь навоз да сор;\nА, кажется, уж, не жалея рыла,\nЯ там изрыла\nВесь задний двор\".\nНе дай бог никого сравненьем мне обидеть!\nНо как же критика Хавроньей не назвать,\nКоторый, что ни станет разбирать,\nИмеет дар одно худое видеть?","name": "Свинья","date_to": "1811"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2631, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1907","text": "От кормы, изукрашенной красным,\nДорогие плывут ароматы\nВ трюм, где скрылись в волненье опасном\nС угрожающим видом пираты.\nС затаенной злобой боязни\nГоворят, то храбрясь, то бледнея,\nИ вполголоса требуют казни,\nГоловы молодого Помпея.\nСколько дней они служат рабами,\nТо покорно, то с гневом напрасным,\nИ не смеют бродить под шатрами,\nНа корме, изукрашенной красным.\nСлышен зов. Это голос Помпея,\nОкруженного стаей голубок.\nОн кричит: \"Эй, собаки, живее!\nГде вино? Высыхает мой кубок\".\nИ над морем седым и пустынным,\nПриподнявшись лениво на локте,\nПосыпает толченым рубином\nРозоватые, длинные ногти.\nИ оставив мечтанья о мести,\nУмолкают смущенно пираты\nИ несут, раболепные, вместе\nИ вино, и цветы, и гранаты.","name": "Помпей у пиратов","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2632, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1844","text": "Когда ты, склонясь над роялью,\nДо клавишей звонких небрежно\nДотронешься ручкою нежной,\nИ взор твой нальется печалью,\nИ тихие, тихие звуки\nМне на душу канут, что слезы,\nВолшебны, как девичьи грезы,\nПечальны, как слово разлуки,-\nНе жаль мне бывает печали\nИ грусти твоей мимолетной:\nТеперь ты грустишь безотчетно -\nВсегда ли так будет, всегда ли?\nКогда ж пламя юности жарко\nПо щечкам твоим разольется,\nИ грудь, как волна, всколыхнется,\nИ глазки засветятся ярко,\nИ быстро забегают руки,\nИ звуков веселые волны\nПольются, мелодии полны,-\nМне жаль, что так веселы звуки,\nМне жаль, что ты так предаешься\nВеселью, забыв о печали:\nМне кажется все, что едва ли\nТы так еще раз улыбнешься...","name": "Когда ты, склонясь над роялью...","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2633, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1948","text": "Пусть людям состариться всем суждено,\nС научной точки зрения,-\nНо мы ведь студенты, и мы всё равно\nБессмертное поколение.\nИ мы убеждаемся вновь и вновь,\nЧто сердце вечно пламенно,\nНа дружбу великую и на любовь\nСдадим мы, друзья, экзамены.\nМы взяли у родины столько тепла,\nКлянемся всегда любить ее.\nГрядущее близко - заря светла\nВ студенческом общежитии.\nКлянемся, товарищи, ни на момент\nНе знать в труде усталости.\nИ с нежностью скажем мы слово \"студент\"\nВ самой глубокой старости.","name": "Студенческая песня","date_to": "1948"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2634, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1935","text": "За Паганини длиннопалым\nБегут цыганскою гурьбой -\nКто с чохом чех, кто с польским балом,\nА кто с венгерской немчурой.\nДевчонка, выскочка, гордячка,\nЧей звук широк, как Енисей,-\nУтешь меня игрой своей:\nНа голове твоей, полячка,\nМарины Мнишек холм кудрей,\nСмычок твой мнителен, скрипачка.\nУтешь меня Шопеном чалым,\nСерьезным Брамсом, нет, постой:\nПарижем мощно-одичалым,\nМучным и потным карнавалом\nИль брагой Вены молодой -\nВертлявой, в дирижерских фрачках.\nВ дунайских фейерверках, скачках\nИ вальс из гроба в колыбель\nПереливающей, как хмель.\nИграй же на разрыв аорты\nС кошачьей головой во рту,\nТри чорта было - ты четвертый,\nПоследний чудный чорт в цвету.","name": "За Паганини длиннопалым...","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2635, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Человек, как лист бумаги,\nизнашивается на сгибе.\nЧеловек, как склеенная чашка,\nразбивается на изломе.\nА моральный износ человека\nозначает, что человека\nслишком долго сгибали, ломали,\nколебали, шатали, мяли,\nбили, мучили, колотили,\nпопадая то в страх, то в совесть,\nи мораль его прохудилась,\nкак его же пиджак и брюки.","name": "Моральный износ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2636, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1972","text": "(Из Марциала)\nНынче ветрено и волны с перехлестом.\nСкоро осень, все изменится в округе.\nСмена красок этих трогательней, Постум,\nчем наряда перемены у подруги.\nДева тешит до известного предела -\nдальше локтя не пойдешь или колена.\nСколь же радостней прекрасное вне тела:\nни объятье невозможно, ни измена!\nПосылаю тебе, Постум, эти книги\nЧто в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?\nКак там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?\nВсе интриги, вероятно, да обжорство.\nЯ сижу в своем саду, горит светильник.\nНи подруги, ни прислуги, ни знакомых.\nВместо слабых мира этого и сильных -\nлишь согласное гуденье насекомых.\nЗдесь лежит купец из Азии. Толковым\nбыл купцом он - деловит, но незаметен.\nУмер быстро: лихорадка. По торговым\nон делам сюда приплыл, а не за этим.\nРядом с ним - легионер, под грубым кварцем.\nОн в сражениях Империю прославил.\nСтолько раз могли убить! а умер старцем.\nДаже здесь не существует, Постум, правил.\nПусть и вправду, Постум, курица не птица,\nно с куриными мозгами хватишь горя.\nЕсли выпало в Империи родиться,\nлучше жить в глухой провинции у моря.\nИ от Цезаря далеко, и от вьюги.\nЛебезить не нужно, трусить, торопиться.\nГоворишь, что все наместники - ворюги?\nНо ворюга мне милей, чем кровопийца.\nЭтот ливень переждать с тобой, гетера,\nя согласен, но давай-ка без торговли:\nбрать сестерций с покрывающего тела\nвсе равно, что дранку требовать у кровли.\nПротекаю, говоришь? Но где же лужа?\nЧтобы лужу оставлял я, не бывало.\nВот найдешь себе какого-нибудь мужа,\nон и будет протекать на покрывало.\nВот и прожили мы больше половины.\nКак сказал мне старый раб перед таверной:\n\"Мы, оглядываясь, видим лишь руины\".\nВзгляд, конечно, очень варварский, но верный.\nБыл в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.\nРазыщу большой кувшин, воды налью им...\nКак там в Ливии, мой Постум,- или где там?\nНеужели до сих пор еще воюем?\nПомнишь, Постум, у наместника сестрица?\nХудощавая, но с полными ногами.\nТы с ней спал еще... Недавно стала жрица.\nЖрица, Постум, и общается с богами.\nПриезжай, попьем вина, закусим хлебом.\nИли сливами. Расскажешь мне известья.\nПостелю тебе в саду под чистым небом\nи скажу, как называются созвездья.\nСкоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,\nдолг свой давний вычитанию заплатит.\nЗабери из-под подушки сбереженья,\nтам немного, но на похороны хватит.\nПоезжай на вороной своей кобыле\nв дом гетер под городскую нашу стену.\nДай им цену, за которую любили,\nчтоб за ту же и оплакивали цену.\nЗелень лавра, доходящая до дрожи.\nДверь распахнутая, пыльное оконце.\nСтул покинутый, оставленное ложе.\nТкань, впитавшая полуденное солнце.\nПонт шумит за черной изгородью пиний.\nЧье-то судно с ветром борется у мыса.\nНа рассохшейся скамейке - Старший Плиний.\nДрозд щебечет в шевелюре кипариса.","name": "Письма римскому другу","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2637, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1925","text": "И будет вскоре весенний день,\nИ мы поедем домой, в Россию...\nТы шляпу шелковую надень:\nТы в ней особенно красива...\nИ будет праздник... большой, большой,\nКаких и не было, пожалуй,\nС тех пор, как создан весь шар земной,\nТакой смешной и обветшалый...\nИ ты прошепчешь: \"Мы не во сне?..\"\nТебя со смехом ущипну я\nИ зарыдаю, молясь весне\nИ землю русскую целуя!","name": "И будет вскоре...","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2638, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1936","text": "Дайте в руки мне гармонь\nЗолотые планки!\nПарень девушку домой\nПровожал с гулянки.\nШли они — в руке рука —\nВесело и дружно.\nТолько стежка коротка —\nРасставаться нужно.\nХата встала впереди —\nТемное окошко...\nОй ты, стежка, погоди,\nПротянись немножко!\nТы потише провожай,\nПарень сероглазый,\nПотому что очень жаль\nРасставаться сразу...\nДайте ж в руки мне гармонь,\nЧтоб сыграть страданье.\nПарень девушку домой\nПровожал с гулянья.\nШли они — рука в руке,\nШли они до дому,\nА пришли они к реке,\nК берегу крутому.\nПозабыл знакомый путь\nУхажер-забава:\nНадо б влево повернуть,—\nПовернул направо.\nЛьется речка в дальний край\nПогляди, послушай...\nЧто же, Коля, Николай,\nСделал ты с Катюшей?!\nВозвращаться позже всех\nКате неприятно,\nТолько ноги, как на грех,\nНе идут обратно.\nНе хотят они домой,\nНоги молодые...\nОй, гармонь моя, гармонь,—\nПланки золотые!","name": "Провожанье","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2639, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1976","text": "Не грусти!-\nЗабудь за дверью грусть.\nЗаплати,\nА я развлечь берусь.\nПотерпи - уйду ненадолго,\nДопою - и сразу вернусь.\nПопробуйте забыться,\nНе думать о дурном!\nОставьте злые лица\nНаправо за углом!\nОставьте боли и заботы\nСвоему врагу!\nЯ в этом охотно\nПомогу!\nКогда вы слишком чинны,\nМы вянем от тоски -\nУсталые мужчины -\nПлохие... шутники!\nНе выпьют лишнего ни йоты,\nМало куражу,\nПока я им что-то\nНе скажу.\nПей вино!\nАх, ты не пьешь вина?\nВсе равно!-\nЯ за двоих пьяна.\nТак и быть - я завтра забуду,\nЧто была в тебя влюблена.\nЗабыли вы морщины\nРазгладить на лице -\nОни на вас, мужчины,\nКак фрак на мертвеце!\nПро наши нежные расчеты\nДома - ни гу-гу!\nЯ вам охотно\nПомогу.\nГрешны вы иль невинны -\nКакие пустяки!\nУсталые мужчины -\nТакие... чудаки!\nНе скажут лишнего ни йоты,\nМало куражу,\nПока я им что-то\nНе скажу.\nАх, жара!\nКакая здесь жара!\nВсе - игра,\nВся наша жизнь - игра...\nНо в игре бывает удача\nИ счастливые номера!\nНет золотой долины -\nВсе проигрыш и прах.\nА выигрыш, мужчины,-\nВ отдельных номерах!\nИграйте, но не для наживы,\nА на весь кураж,-\nИ номер счастливый\nБудет ваш!\nНа нас не пелерины -\nМы бабочки в пыльце,-\nПорхаем, а мужчины\nМеняются в лице.\nПорхайте с нами беззаботно,\nСловно на лугу!\nА я вам охотно\nПомогу!","name": "Не грусти","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2640, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","date_from": "1904","text": "Вот к дому, катя по аллеям,\nс нахмуренным Яшкой —\nс лакеем,\nподъехал старик, отставной генерал с деревяшкой.\nСемейство,\nчтя русский\nобычай, вело генерала для винного действа\nк закуске.\nПретолстый помещик, куривший сигару,\nнапяливший в полдень поддевку,\nсредь жару\nпил с гостем вишневку.\nОпять вдохновенный,\nрассказывал, в скатерть рассеянно тыча окурок,\nвоенный\nпро турок:\n«Приехали в Яссы...\nПриблизились к Турции...»\nВились вкруг террасы\nцветы золотые настурции.\nВзирая\nна девку блондинку,\nна хлеб полагая\nсардинку,\nкричал\nгенерал:\n«И под хохот громовый\nпроснувшейся пушки\nложились костьми батальоны...»\nВ кленовой\nаллее носились унылые стоны\nкукушки.\nПро душную страду\nв полях где-то пели\nтак звонко.\nМальчишки из саду\nсквозь ели,\nкрича, выгоняли теленка.\n«Не тот, так другой\nпогибал,\nумножались\nмогилы»,—\nкричал,\nот вина огневой...\nНаливались\nна лбу его синие жилы.\n«Нам страх был неведом...\nЕще на Кавказе сжигали аул за аулом...»\nС коричневым пледом\nи стулом\nв аллее стоял,\nдожидаясь,\nнадутый лакей его, Яшка.\nСпускаясь\nс террасы, военный по ветхим ступеням стучал\nдеревяшкой.","name": "Отставной военный","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2641, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Полежаев","date_from": "1833","text": "И нет их, нет! промчались годы\nДушевных бурь и мятежей,\nИ я далек от рубежей\nВойны, разбоя и свободы...\nИ я, без грусти и тоски,\nПокинул бранные станицы,\nГде в вечной праздности девицы,\nГде в вечном деле казаки;\nГде молоканки очень строги\nДля целомудренных невест;\nГде днем и стража и разъезд,\nА ночью шумные тревоги;\nГде бородатый богатырь,\nВсегда готовый на сраженье,\nМеняет важно на чихирь\nВ горах отбитое именье;\nГде беззаботливый старик\nВсегда молчит благопристойно,\nЛишь только б сварливый язык\nНе возмущал семьи покойной;\nГде день и ночь седая мать\nГотова дочери стыдливой\nСедьмую заповедь читать;\nГде дочь внимает терпеливо\nСовету древности болтливой,\nИ между тем в тринадцать лет,\nВ глазах святоши боязливой,\nПолнее шьет себе бешмет;\n. . . . . . . . . . . . . . .\nГде безукорная жена\nГлядит скосясь на изувера,[1]\n. . . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . .\nГде муж, от сабли и седла\nБежав, как тень, в покое кратком,\nПод кровом мирного угла\nСебе растит в забвеньи сладком\nКрасу оленьего чела;\nГде всё живет одним развратом;[2]\nГде за червонец можно быть\nЖене — сестрой, а мужу братом;\nГде можно резать и душить\nПроезжих с солнечным закатом;\nГде яд, кинжал, свинец и меч\nВсегда сменяются пожаром,\nИ голова катится с плеч\nПод неожиданным ударом;\nГде, наконец, Кази-Мулла,\nСвирепый воин исламизма,\nВ когтях полночного орла\nРастерзан с гидрой фанатизма,\nИ пал коварный Бей-Булат,[3]\nИ кровью злобы и раздора\nЗапечатлел дела позора\nОтважный русский ренегат...[4]\nИ всё утихло: стан проклятий,\nГромов победных торжество —\nИ село мира божество\nНа трупах недругов и братий...\nТаков сей край, от древних лет,\nСвидетель казни Прометея,\nВойны Лукулла и Помпея\nИ Тамерлановых побед.\n[1] Изувер — почетное титло, которым величают иногда закоренелые старообрядки воинов.\n[2] Частые необходимые сношения казаков с горцами служат невольною причиною беспорядков, происходящих иногда в станицах. Кому не известны хищные, неукротимые нравы чеченцев. Кто не знает, что миролюбивейшие меры, принимаемые русским правительством для смирения, буйства сих мятежников, никогда не имели полного успеха; закоренелые в правилах разбоя, они всегда одинаковы. Близкая неминуемая опасность успокаивает их на время, после опять то же вероломство, то же убийство в недрах своих благодетелей. Черты безнравственности, приведенные в сем отрывке, относятся, собственно, к этому жалкому народу.\n[3] Бей-Булат — важное лицо в истории горских революций.\n[4] Ренегат Каплунов — беглый русский солдат, прославивший себя в горах разбоем и непримиримой ненавистью к соотечественникам.","name": "Отрывок из послания К А. П. Л.....у","date_to": "1833"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2642, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1840","text": "Бывают дни, когда душа пуста:\nНи мыслей нет, ни чувств, молчат уста,\nРавно печаль и радость постылы,\nИ в теле лень, и двигаться нет силы.\nНапрасно ищешь, чем бы ум занять,—\nПротивно видеть, слышать, понимать,\nИ только бесконечно давит скуска,\nИ кажется, что жить — такая мука!\nКуда бежать? чем облегчить бы грудь?\nВот ночи ждешь — в постель! скорей занусть!\nИ хорошо, что стало все беззвучно...\nА сон нейдет, а тьма томит докучно!","name": "Хандра","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2643, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1938","text": "Додумать не дай, оборви, молю, этот голос,\nЧтоб память распалась, чтоб та тоска раскололась,\nЧтоб люди шутили, чтоб больше шуток и шума,\nЧтоб, вспомнив, вскочить, себя оборвать, не додумать,\nЧтоб жить без просыпу, как пьяный, залпом и на пол,\nЧтоб тикали ночью часы, чтоб кран этот капал,\nЧтоб капля за каплей, чтоб цифры, рифмы,\nчтоб что-то,\nКакая-то видимость точной, срочной работы,\nЧтоб биться с врагом, чтоб штыком - под бомбы,\nпод пули,\nЧтоб выстоять смерть, чтоб глаза в глаза заглянули.\nНе дай доглядеть, окажи, молю, эту милость,\nНе видеть, не вспомнить, что с нами в жизни\nслучилось.","name": "Додумать не дай, оборви...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2644, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Мне грезились сны золотые!\nПроснулся — и жизнь увидал...\nИ мрачным мне мир показался,\nКак будто он траурным стал.\nМне виделся сон нехороший!\nПроснулся... на мир поглядел:\nЗадумчив и в траур окутан,\nМир больше, чем прежде, темнел.\nИ думалось мне: отчего бы —\nВ нас, в людях, рассудок силен —\nНа сны не взглянуть, как на правду,\nНа жизнь не взглянуть, как на сон!","name": "Мне грезились сны золотые!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2645, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1913","text": "Этот вечер, еще не весенний,\nНо какой-то уже и не зимний...\nЧто ж ты медлишь, весна? Вдохновенней\nТы влюбленных сердец Полигимния!\nНе воскреснуть минувшим волненьям\nГолубых предвечерних свиданий,-\nНо над каждым сожженным мгновеньем\nВозникает, как Феникс,- предание.","name": "Февраль","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2646, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1899","text": "Не легли еще тени вечерние,\nА луна уж блестит на воде.\nВсё туманнее, всё суевернее\nНа душе и на сердце - везде...\nСуеверье рождает желания,\nИ в туманном и чистом везде\nЧует сердце блаженство свидания,\nБледный месяц блестит на воде...\nКто-то шепчет, поет и любуется,\nЯ дыханье мое затаил,-\nВ этом блеске великое чуется,\nНо великое я пережил...\nИ теперь лишь, как тени вечерние\nНачинают ложиться смелей,\nВозникают на миг суевернее\nВдохновенья обманутых дней...","name": "Не легли еще тени вечерние...","date_to": "1899"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2647, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1911","text": "Стройный мальчик пастушок,\nВидишь, я в бреду.\nПомню плащ и посошок,\nНа свою беду.\nЕсли встану — упаду.\nДудочка поет: ду-ду!\nМы прощались как во сне,\nЯ сказала: «Жду».\nОн, смеясь, ответил мне:\n«Встретимся в аду»,\nЕсли встану — упаду.\nДудочка поет: ду-ду!\nО глубокая вода\nВ мельничном пруду,\nНе от горя, от стыда\nЯ к тебе приду.\nИ без крика упаду,\nА вдали звучит: ду-ду.","name": "Над водой","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2648, "fields": {"themes": [],"author": "Римма Казакова","date_from": "1957","text": "Все в природе строго.\nВсе в природе страстно.\nТрогай иль не трогай -\nТо и это страшно.\nСтрашно быть несобранной,\nЗапутанной в траве,\nЯгодой несорванной\nНа глухой тропе.\nСтрашно быть и грушею,\nАвгустом надушенной,-\nГрушею-игрушкою,\nБрошенной, надкушенной...\nСтрасть моя и строгость,\nЯ у вас в плену.\nНикому, чтоб трогать,\nРук не протяну.\nНо ведь я - рябина,\nОгненная сласть!\nКапельки-рубины\nТронул - пролилась.\nНо ведь я - как ярмарка:\nВся на виду.\nНалитое яблоко:\nТронул - упаду!\nЛес тихо охает\nОстро пахнет луг.\nАх, как нам плохо\nБез надежных рук!\nНаломаю сучьев.\nРазведу огонь...\nИ себя измучаю,\nИ тебя измучаю.\n- Тронь!..\n...Не тронь!...","name": "Осень","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2649, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Ты разлюбишь меня...\nЕсли все-таки станется это,\nПовториться не сможет\nНаше первое смуглое лето -\nВсе в росе по колено,\nВсе в укусах крапивы...\nНаше первое лето -\nКак мы были глупы и счастливы!\nТы разлюбишь меня...\nЗначит, яростной крымской весною,\nПартизанской весной\nНе вернешься ты в юность со мною.\nБудет рядом другая -\nВероятно, моложе, яснее,\nТолько в юность свою\nВозвратиться не сможешь ты с нею.\nЯ забуду тебя.\nЯ не стану тебе даже сниться.\nЛишь в окошко твое\nВдруг слепая ударится птица.\nТы проснешься, а после\nНе сумеешь уснуть до рассвета...\nТы разлюбишь меня?\nНе надейся, мой милый, на это!","name": "Ты разлюбишь меня..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2650, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1916","text": "Еще о всходах молодых\nВесенний грунт мечтать не смеет.\nИз снега выкатив кадык,\nОн берегом речным чернеет.\nЗаря, как клещ, впилась в залив,\nИ с мясом только вырвешь вечер\nИз топи. Как плотолюбив\nПростор на севере зловещем!\nОн солнцем давится заглот\nИ тащит эту ношу по мху.\nОн шлепает ее об лед\nИ рвет, как розовую семгу.\nКапель до половины дня,\nПотом, морозом землю скомкав,\nГремит плавучих льдин резня\nИ поножовщина обломков.\nИ ни души. Один лишь хрип,\nТоскливый лязг и стук ножовый,\nИ сталкивающихся глыб\nСкрежещущие пережевы.","name": "Ледоход","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2651, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Ты, красавица лесная,\nЧудный ландыш, бледный лик!\nМолча я тебя срываю\nВ лунном свете, в чудный миг!\nЧто же делать? Я не властен!\nЗнаю я — зачахнешь ты.\nСмерть — за то, что ты душиста,\nСмерть — во имя красоты!","name": "Ты, красавица лесная..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2652, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кушнер","text": "Когда тот польский педагог,\nВ последний час не бросив сирот,\nШел в ад с детьми и новый Ирод\nТоржествовать злодейство мог,\nГде был любимый вами бог?\nИли, как думает Бердяев,\nОн самых слабых негодяев\nСлабей, заоблачный дымок?\nТак, тень среди других теней,\nЧудак, великий неудачник.\nНемецкий рыжий автоматчик\nЕго надежней и сильней,\nА избиением детей\nПолны библейские преданья,\nНикто особого вниманья\nНе обращал на них, ей-ей.\nНо философии урок\nТоски моей не заглушает,\nИ отвращенье мне внушает\nНездешний этот холодок.\nОдин возможен был бы бог,\nИдущий в газовые печи\nС детьми, под зло подставив плечи,\nКак старый польский педагог.","name": "Когда тот польский педагог..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2653, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1820","text": "«Не дай нам духу празднословья»!\nИтак, от нынешнего дня\nТы в силу нашего условья\nМолитв не требуй от меня.","name": "Не дай нам духу празднословья...","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2654, "fields": {"themes": [7],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1965","text": "Календарей для сердца нет,\nВсе отдано судьбе на милость.\nТак с Тютчевым на склоне лет\nТо необычное случилось,\nО чем писал он наугад,\nКогда был влюбчив, легкомыслен,\nКогда, исправный, дипломат,\nБыл к хаоса жрецам причислен.\nОн знал и молодым, что страсть\nНе треск, не звезды фейерверка,\nА молчаливая напасть,\nЧто жаждет сердце исковеркать.\nНо лишь поздней, устав искать,\nНа хаос наглядевшись вдосталь,\nУзнал, что значит умирать\nНе поэтически, а просто.\nЕго последняя любовь\nБыла единственной, быть может.\nУже скудела в жилах кровь\nИ день положенный был прожит,\nВпервые он узнал разор,\nИ нежность оказалась внове...\nИ самый важный разговор\nВдруг оборвался на полслове.","name": "Последняя любовь","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2655, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1843","text": "Когда твой голос, о поэт,\nСмерть в высших звуках остановит,\nКогда тебя во цвете лет\nНетерпеливый рок уловит,-\nКого закат могучих дней\nВо глубине сердечной тронет?\nКто в отзыв гибели твоей\nСтесненной грудию восстонет,\nИ тихий гроб твой посетит,\nИ, над умолкшей Аонидой\nРыдая, пепел твой почтит\nНелицемерной панихидой?\nНикто!- но сложится певцу\nКанон намеднишним Зоилом,\nУже кадящим мертвецу,\nЧтобы живых задеть кадилом.","name": "Когда твой голос, о поэт...","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2656, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1895","text": "Мне страшный сон приснился,\nКак будто я опять\nНа землю появился\nИ начал возрастать,\nИ повторился снова\nЗемной ненужный строй\nОт детства голубого\nДо старости седой:\nЯ плакал и смеялся,\nИграл и тосковал,\nБессильно порывался,\nБеспомощно искал...\nМечтою облелеян,\nЖелал высоких дел,-\nИ, братьями осмеян,\nВновь проклял свой удел.\nВ страданиях усладу\nНашел я кое-как,\nИ мил больному взгляду\nСтал замогильный мрак,\nИ, кончив путь далекий,\nЯ начал умирать,-\nИ слышу суд жестокий:\n\"Восстань, живи опять!\"","name": "Мне страшный сон приснился...","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2657, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","text": "Суди меня весь мир! Но фавна темный смех\nМне больше нестерпим! Довольно я молчала!\nВ нем - луч младенчества, в нем же - зрелый грех:\nВозможно ль сочетать столь разные начала?\nНо сплавил древний миф козлиный хвост и мех\nС людским обличием. Невинный вид нахала\nС чертами дьявола. Злу Злом казаться мало.\nЗло любит пошутить. И в том его успех.\nНо есть же логика! И путь ее упрям:\nГрех черен и хитер. А юмор чист и прям.\nГде для греха простор - там юмору могила...\nА если мы, шутя, вросли однажды в грязь,\nСолгали с юмором и предали смеясь,\nТо чувство юмора нам просто изменило.","name": "Смех фавна"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2658, "fields": {"themes": [18],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1923","text": "На съезде печати\nу товарища Калинина\nвеликолепнейшая мысль в речь вклинена:\n\"Газетчики,\nдумайте о форме!\"\nДо сих пор мы\nне подумали об усовершенствовании статейной формы.\nТоварищи газетчики,\nСССР оглазейте,-\nкак понимается описываемое в газете.\nАкуловкой получена газет связка.\nЧитают.\nВ буквы глаза втыкают.\nПрочли:\n- \"Пуанкаре терпит фиаско\".-\nЗадумались.\nЧто это за \"фиаска\" за такая?\nИз-за этой \"фиаски\"\nграмотей Ванюха\nчуть не разодрался:\n- Слушай, Петь,\nс \"фиаской\" востро держи ухо:\nдажу Пуанкаре приходится его терпеть.\nПуанкаре не потерпит какой-нибудь клячи.\nДаже Стиннеса -\nи то!-\nпрогнал из Рура.\nА этого терпит.\nЗначит, богаче.\nАмериканец, должно.\nПонимаешь, дура?!-\nС тех пор,\nкогда самогонщик,\nместный туз,\nпроезжал по Акуловке, гремя коляской,\nв уважение к богатству,\nскидавая картуз,\nего называли -\nГосподином Фиаской.\nПоследние известия получили красноармейцы.\nСели.\nЧитают, газетиной вея.\n- О французском наступлении в Руре имеется?\n- Да, вот написано:\n\"Дошли до своего апогея\".\n- Товарищ Иванов!\nТы ближе.\nЭй!\nНа карту глянь!\nЧто за место такое:\nА-п-о-г-е-й?-\nИванов ищет.\nДело дрянь.\nУ парня\nаж скулу от напряжения свело.\nКаждый город просмотрел,\nкаждое село.\n\"Эссен есть -\nАпогея нету!\nДеревушка махонькая, должно быть, это.\nВерчусь -\nаж дыру провертел в сапоге я -\nне могу найти никакого Апогея!\"\nКазарма\nмалость\nпосовещалась.\nНаконец -\nтоварищ Петров взял слово:\n- Сказано: до своего дошли.\nВедь не до чужого?!\nПусть рассеется сомнений дым.\nБудь он селом или градом,\nсвоего \"апогея\" никому не отдадим,\nа чужих \"апогеев\" - нам не надо. -\nЧтоб мне не писать, впустую оря,\nмораль вывожу тоже:\nто, что годится для иностранного словаря,\nгазете - не гоже.","name": "О `фиасках`, `апогеях` и других неведомых вещах","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2659, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","text": "Над полями, над лесами\nТо снега, то соловьи.\nСел я в сани,\nСел я в сани,\nА эти сани не свои.\nПо крутому следу еду,\nТо ли бездна,\nТо ли высь,\nЗря меня учили деды —\nНе в свои сани не садись!\nКони взяли с ходу-срыву.\nДело — крышка,\nДело — гроб.\nИли вынесут к обрыву,\nИли выкинут в сугроб.\nОшалели и наддали,\nЗвон и стон из-под дуги.\nНе такие пропадали\nУдалые ездоки!\nВ снег и мрак навстречу вьюге,\nГривы бьются на ветру.\nСоберу я вожжи в руки,\nВ руки вожжи соберу!\nРуки чутки,\nРуки грубы,\nЗабубенная езда.\nВ бархат-губы,\nВ пену-губы\nЖестко врезалась узда.\nНе такие шали рвали,\nРвали шелковы платки,\nНе такие утихали\nВороные рысаки!\nИ полями, и лесами,\nЧерез дивную страну,\nНе свои я эти сани\nКуда хочешь поверну.","name": "Сани"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2660, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1908","text": "Хрустя по серой гальке, он прошел\nПокатый сад, взглянул по водоемам,\nСел на скамью... За новым белым домом\nХребет Яйлы и близок и тяжел.\nТомясь от зноя, грифельный журавль\nСтоит в кусте. Опущена косица,\nНога — как трость... Он говорит: «Что, птица?\nНедурно бы на Волгу, в Ярославль!»\nОн, улыбаясь, думает о том,\nКак будут выносить его — как сизы\nНа жарком солнце траурные ризы,\nКак желт огонь, как бел на синем дом.\n«С крыльца с кадилом сходит толстый поп,\nВыводит хор... Журавль, пугаясь хора,\nЗащелкает, взовьется от забора —\nИ ну плясать и стукать клювом в гроб!»\nВ груди першит. С шоссе несется пыль,\nГорячая, особенно сухая.\nОн снял пенсне и думает, перхая:\n«Да-с, водевиль... Все прочее есть гиль».","name": "Художник","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2661, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Бальмонт","text": "Цвет расцветшей жизни, нежный изумруд.\n«Горящие здания»\nЗвезда, на которой сквозь небо мерцает трава.\n«Фата Моргана»\nЗемля, я неземной, но я с тобою скован\nНа много долгих дней, на бездну быстрых лет.\nЗеленый твой простор мечтою облюбован,\nЗемною красотой я сладко заколдован,\nТы мне позволила, чтоб жил я как поэт.\nМеж тысячи умов мой мозг образовала\nВ таких причудливых сплетеньях и узлах,\nЧто все мне хочется, «Еще» твержу я, «Мало»,\nИ пытку я люблю, как упоенье бала,\nЯ быстрый альбатрос в безбрежных облаках.\nНе страшны смелому безмерные усилья,\nШутя перелечу я из страны в страну,\nНо в том весь ужас мой, что, если эти крылья\nВо влаге омочу, исполненный бессилья,\nВоздушный, неземной, я в море утону.\nЯ должен издали глядеть на эти воды,\nВ которых жадный клюв добычу может взять,\nЯ должен над землей летать не дни, а годы,\nНо я блаженствую, я лучший сон природы,\nХоть как я мучаюсь — мне некому сказать.\nИ рыбы бледные, немые черепахи,\nБыть может, знают мир, безвестный для меня,\nНо мне так радостно застыть в воздушном взмахе,\nВ ненасытимости, в поспешности и страхе,\nНад пропастью ночей и над провалом дня.\nЗемля зеленая, я твой, но я воздушный,\nСама велела ты, чтоб здесь я был таким,\nТы в пропастях летишь, и я лечу, послушный,\nЯ страшен, как и ты, я чуткий и бездушный,\nХотя я весь — душа, и мне не быть другим.\nЗеленая звезда, планета изумруда,\nЯ так в тебе люблю безжалостность твою,\nТы не игрушка, нет, ты ужас, блеск и чудо,\nИ ты спешишь — туда, хотя идешь — оттуда,\nИ я тебя люблю, и я тебя пою.\nВ раскинутой твоей роскошной панораме,\nВ твоей, не стынущей и в декабрях, весне,\nВ вертепе, в мастерской, в тюрьме, в семье и в храме\nМне вечно чудится картина в дивной раме,\nЯ с нею, в ней и вне, и этот сон — во мне.\nСказал, и более я повторять не стану,\nБыть может, повторю, я властен повторить:\nЯ предал жизнь мою лучистому обману,\nЯ в безднах мировых нашел свою Светлану\nИ для нее кручу блистающую нить.\nМоя любовь — земля, я с ней сплетен — для пира,\nЛегенду мы поем из звуковых примет.\nВ кошмарных звездностях, в безмерных безднах мира,\nВ алмазной плотности бессмертного эфира —\nСон Жизни, Изумруд, Весна, Зеленый Свет!\nЗемля, ты так любви достойна за то, что ты всегда иная,\nКак убедительно и стройно все в глуби глаз, вся жизнь земная.\nПоля, луга, долины, степи, равнины, горы и леса,\nБолота, прерии, мареммы, пустыни, море, небеса.\nУлыбки, шепоты и ласки, шуршанье, шелест, шорох, травы,\nХребты безмерных гор во мраке, как исполинские удавы,\nКошмарность ходов под землею, расселин, впадин и пещер,\nИ храмы в страшных подземельях, чей странен сказочный размер.\nДремотный блеск зарытых кладов, целебный ключ в тюрьме гранита,\nИ слитков золота сокрытость, что будет смелыми отрыта.\nПаденье в пропасть, в мрак и ужас, в рудник, где раб —\nкак властелин,\nИ горло горного потока, и ряд оврагов меж стремнин.\nВ глубоких безднах океана — дворцы погибшей Атлантиды,\nЗа сном потопа — вновь под солнцем — ковчег Атлантов, пирамиды,\nЗемлетрясения, ужасность — тайфуна, взрытости зыбей,\nУспокоительная ясность вчера лишь вспаханных полей.","name": "Земля"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2662, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1919","text": "(сгон на революцию)\nНа баррикады! На баррикады!\nСгоняй из дальних, из ближних мест...\nЗамкни облавкой, сгруди, как стадо,\nКто удирает — тому арест.\nСтрожайший отдан приказ народу,\nТакой, чтоб пикнуть никто не смел.\nВсе за лопаты! Все за свободу!\nА кто упрется — тому расстрел.\nИ все: старуха, дитя, рабочий —\nЧтоб пели Интер-национал.\nЧтоб пели, роя, а кто не хочет\nИ роет молча – того в канал!\nНет революции краснее нашей:\nНа фронт — иль к стенке, одно из двух.\n...Поддай им сзаду! Клади им взашей,\nВгоняй поленом мятежный дух!\nНа баррикады! На баррикады!\nВперед за «Правду», за вольный труд!\nКолом, веревкой, в штыки, в приклады...\nНе понимают? Небось, поймут!","name": "Осенью","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2663, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шершеневич","date_from": "1929","text": "Сегодня доктор мне сказал:\n\"У вас туберкулез\". Я даже обрадовался.\nОттого так просто жить на свете,\nЧто последний не отнять покой\nИ что мы еще немного дети,\nТолько с очень мудрой головой.\nНам достались лишь одни досуги\nДа кутеж в пространствах бытия,\nТолько легковерные подруги\nИ совсем неверные друзья.\nПритворяясь, что обман не вечен,\nМы наивно вдруг удивлены,\nЧто на вид такой приветный вечер\nВ дар принес мучительные сны.\nЭту грусть, пришедшую из прежде,\nКак наследство мы должны хранить,\nПотому что места нет надежде,\nТак как жребий нам не изменить.\nМожно жить несчастьями одними,\nТак вся жизнь до простоты ясна.\nВедь обманом осень все отнимет,\nЧто сулила нам, как лжец, весна.\nОттого, что мы немного дети\nС очень, очень мудрой головой,\nНам почти легко страдать на свете,\nГде итог за гробовой доской.","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2664, "fields": {"themes": [20],"author": "Константин Симонов","date_from": "1939","text": "Мы довольно близко видели смерть\nи, пожалуй, сами могли умереть,\nмы ходили везде, где можно ходить,\nи смотрели на все, на что можно смотреть.\nМы влезали в окопы,\nпропахшие креозотом\nи пролитым в песок сакэ,\nгде только что наши\nкололи тех\nи кровь не засохла еще на штыке.\nМы напрасно искали домашнюю жалость,\nзабытую нами у очага,\nмы здесь привыкали,\nчто быть убитым -\nвходит в обязанности врага.\nМы сначала взяли это на веру,\nно вера вошла нам в кровь и плоть;\nмы так и писали:\n\"Если он не сдается -\nнадо его заколоть!\"\nИ, честное слово, нам ничего не снилось\nкогда, свернувшись в углу,\nмы дремали в летящей без фар машине\nили на твердом полу.\nУ нас была чистая совесть людей,\nпосмотревших в глаза войне.\nИ мы слишком много видели днем,\nчтобы видеть еще во сне.\nМы спали, как дети,\nс открытыми ртами,\nкое-как прикорнув на тычке...\nНо я хотел рассказать не об этом.\nЯ хотел рассказать о сверчке.\nСверчок жил у нас под самою крышей\nмежду войлоком и холстом.\nОн был рыжий и толстый,\nс большими усами\nи кривым, как сабля, хвостом.\nОн знал, когда петь и когда молчать,\nон не спутал бы никогда;\nон молча ползал в жаркие дни\nи грустно свистел в холода.\nМы хотели поближе его разглядеть\nи утром вынесли за порог,\nи он, как шофер, растерялся, увидев\nсразу столько дорог.\nОн удивленно двигал усами,\nкак и мы, он не знал, почему\nбольшой человек из соседней юрты\nподошел вплотную к нему.\nЯ повторяю:\nсверчок был толстый,\nс кривым, как сабля, хвостом,\nНо всего его, маленького,\nможно было\nнакрыть дубовым листом.\nА сапог был большой -\nсорок третий номер,\nс гвоздями на каблуке,\nи мы не успели еще подумать,\nкак он стоял на сверчке.\nМы решили, что было б смешно сердиться,\nи завели разговор о другом,\nно человек из соседней юрты\nбыл молча объявлен нашим врагом.\nЯ, как в жизни, спутал в своем рассказе\nи важное, и пустяки,\nно товарищи скажут,\nчто все это правда\nот первой и до последней строки.","name": "Сверчок","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2665, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","text": "\"Почему ты плачешь?\" - \"Так\". -\n\"Плакать \"так\" смешно и глупо.\nЗареветь, не кончив супа!\nОтними от глаз кулак!\nЕсли плачешь, есть причина.\nЯ отец, и я не враг.\nПочему ты плачешь?\" - \"Так\". -\n\"Ну какой же ты мужчина?\nОтними от глаз кулак!\nЧто за нрав такой? Откуда?\nРассержусь, и будет худо!\nПочему ты плачешь?\" - \"Так\".","name": "ТАК"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2666, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1860","text": "С тяжелой думою и с головой усталой\nНедвижно я стоял в убогом храме том,\nГде несколько свечей печально догорало\nДа несколько друзей молилися о нем.\nИ всё мне виделся запуганный, и бледный,\nИ жалкий человек... Смущением томим,\nОн всех собой смешил и так шутил безвредно,\nИ все довольны были им.\nНо вот он вновь стоит, едва мигая глазом...\nНад головой его все беды пронеслись...\nОн только замолчал — и все замолкли разом,\nИ слезы градом полились...\nВсе зрители твои: и воин, грудью смелой\nТворивший чудеса на скачках и балах,\nИ толстый бюрократ с душою, очерствелой\nВ интригах мелких и чинах,\nИ отрок, и старик... и даже наши дамы,\nТак равнодушные к отчизне и к тебе,\nТак любящие визг французской модной драмы,\nТак нагло льстящие себе,—\nВсе поняли они, как тяжко и обидно\nСтрадает человек в родимом их краю,\nИ каждому из них вдруг сделалось так стыдно\nЗа жизнь счастливую свою!\nКонечно, завтра же, по-прежнему бездушны,\nНачнут они давить всех близких и чужих.\nНо хоть на миг один ты, гению послушный,\nНашел остатки сердца в них!","name": "Памяти Мартынова","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2667, "fields": {"themes": [7],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1922","text": "Любовь не в пурпуре побед,\nА в скудной седине бесславья.\nИ должен быть развеян цвет,\nЧтоб проступила сердца завязь.\nКто испытал любовный груз,\nПоймет, что значит в полдень летний\nПочти подвижнический хруст\nТяжелой снизившейся ветви.\nИ чем тучней, чем слаще плод,\nТем чаще на исходе мая\nДуша вздымалась тяжело\nИ никла, плотью обрастая.","name": "Любовь не в пурпуре побед...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2668, "fields": {"themes": [20],"author": "Борис Слуцкий","text": "На перекрестке пел калека.\nД. Самойлов\nПолзет обрубок по асфальту,\nкакой-то шар,\nкакой-то ком.\nПоет он чем-то вроде альта,\nпростуженнейшим голоском.\nЧто он поет,\nк кому взывает\nи обращается к кому,\nпокуда улица зевает?\nОна привыкла ко всему.\n- Сам - инвалид.\nСам - второй группы.\nСам - только год пришел с войны.-\nНо с ним решили слишком грубо,\nс людьми так делать не должны.\nПоет он мысли основные\nи чувства главные поет,\nо том, что времена иные,\nдругая эра настает.\nПоет калека, что эпоха\nтакая новая пришла,\nчто никому не будет плохо,\nи не оставят в мире зла,\nи обижать не будут снохи,\nи больше пенсию дадут,\nи все отрубленные ноги\nсами собою прирастут.","name": "Песня (Ползет обрубок по асфальту...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2669, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Наровчатов","date_from": "1969","text": "Ах, как он плещет, снегопад старинный,\nКак блещет снег в сиянье фонарей!\nЗвенит метель Ириной и Мариной\nЗабытых январей и февралей.\nЗвенит метель счастливыми слезами,\nПо-девичьи, несведуще, звенит,\nМальчишескими крепнет голосами,\nА те в зенит... Но где у них зенит?!\nИ вдруг оборвались на верхней ноте,\nПронзительной, тоскливой, горевой...\nСмятенно и мятежно, на излете\nЗвучит она над призрачной Москвой,\nА я иду моим седым Арбатом,\nТвержу слова чужие невпопад...\nПо переулкам узким и горбатым\nОпять старинный плещет снегопад.","name": "Снегопад","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2670, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","text": "Когда в приморском городке,\nсредь ночи пасмурной, со скуки\nокно откроешь, вдалеке\nпрольются шепчущие звуки.\nПрислушайся и различи\nшум моря, дышащий на сушу,\nоберегающий в ночи\nему внимающую душу.\nВесь день невнятен шум морской,\nно вот проходит день незваный,\nпозванивая, как пустой\nстакан на полочке стеклянной.\nИ вновь в бессонной тишине\nоткрой окно свое пошире,\nи с морем ты наедине\nв огромном и спокойном мире.\nНе моря шум — в тиши ночной\nиное слышно мне гуденье:\nшум тихий родины моей,\nее дыханье и биенье.\nВ нем все оттенки голосов\nмне милых, прерванных так скоро,\nи пенье пушкинских стихов,\nи ропот памятного бора.\nОтдохновенье, счастье в нем,\nблагословенье над изгнаньем.\nНо тихий шум не слышен нам\nза суетой и дребезжаньем.\nЗато в полночной тишине\nвнимает долго слух неспящий\nстране родной, ее шумящей,\nее бессмертной глубине.","name": "Тихий шум"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2671, "fields": {"themes": [7],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1841","text": "О други! прежде чем покинем мирный кров,\nГде тихо протекли дни нашего безделья\nВдали от шумного движенья городов,\nИх скуки злой, их ложного веселья,\nПоследний кинем взгляд с прощальною слезой\nНа бывший наш эдем!.. Вот домик наш укромной:\nПусть век благой пенат хранит его покой\nИ грустная сосна объемлет ветвью темной!\nВот лес, где часто мы внимали шум листов,\nКогда сквозит меж них луч солнца раскаленной...\nСклонитесь надо мной с любовью вожделенной,\nО ветви мирные таинственных дубров!\nШуми, мой светлый ключ, из урны подземельной\nШуми, напомни мне игривою струей\nМечты, настроены под сладкий говор твой,\nУнывно-сладкие, как песни колыбельны!..\nА там,- там, на конце аллеи лип и ив,\nКолодезь меж дерев, где часто, ночью звездной,\nЗвенящий свой кувшин глубоко опустив,\nДочь поля и лесов, склонясь над темной бездной,\nС улыбкой образ свой встречала на водах\nИ любовалась им, и тайно помышляла\nО стройном юноше,- а небо обвивало\nЗвездами лик ее на зыблемых струях.","name": "Прощание с деревней","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2672, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1913","text": "Бывают мгновенья,\nкогда не требуешь последних ласк,\nа радостно сидеть,\nобнявшись крепко,\nкрепко прижавшись друг к другу.\nИ тогда все равно,\nчто будет,\nчто исполнится,\nчто не удастся.\nСердце\n(не дрянное, прямое, родное мужское сердце)\nблизко бьется,\nтак успокоительно,\nтак надежно,\nкак тиканье часов в темноте,\nи говорит:\n\"все хорошо,\nвсе спокойно,\nвсе стоит на своем месте\".\nТвои руки и грудь\nнежны, оттого что молоды,\nно сильны и надежны;\nтвои глаза\nдоверчивы, правдивы,\nне обманчивы,\nи я знаю,\nчто мои и твои поцелуи —\nодинаковы,\nнеприторны,\nдостойны друг друга,\nзачем же тогда целовать?\nСидеть, как потерпевшим кораблекрушение,\nкак сиротам,\nкак верным друзьям,\nединственным,\nу которых нет никого, кроме них\nв целом мире;\nсидеть,\nобнявшись крепко,\nкрепко прижавшись друг к другу!..\nсердце\nблизко бьется\nуспокоительно,\nкак часы в темноте,\nа голос\nгустой и нежный,\nкак голос старшего брата,\nшепчет:\n\"успокойтесь:\nвсе хорошо,\nспокойно,\nнадежно,\nкогда вы вместе\".","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2673, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1911","text": "«Как поздно! Устала, зеваю…»\n«Миньона, спокойно лежи,\nЯ рыжий парик завиваю,\nДля стройной моей госпожи.\nОн будет весь в лентах зеленых,\nА сбоку жемчужный аграф;\nЧитала записку: \"У клёна\nЯ жду вас, таинственный граф!\"\nСумеет под кружевом маски\nЛукавая смех заглушить,\nВелела мне даже подвязки\nСегодня она надушить».\nЛуч утра на чёрное платье\nСкользнул, из окошка упав…\n«Он мне открывает объятья\nПод клёном, таинственный граф».","name": "Алиса","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2674, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1923","text": "Так вслушиваются (в исток\nВслушивается - устье).\nТак внюхиваются в цветок:\nВглубь-до потери чувства!\nТак в воздухе, который синь, -\nЖажда, которой дна нет.\nТак дети, в синеве простынь,\nВсматриваются в память.\nТак вчувствовывается в кровь\nОтрок - доселе лотос.\n. . .Так влюбливаются в любовь:\nВпадываются в пропасть.\nДруг! Не кори меня за тот\nВзгляд, деловой и тусклый.\nТак вглатываются в глоток:\nВглубь - до потери чувства!\nТак, в ткань врабатываясь, ткач\nТкет свой последний пропад.\nТак дети, вплакиваясь в плач,\nВшептываются в шепот.\nТак вплясываются... (Велик\nБог - посему крутитесь!)\nТак дети, вкрикиваясь в крик,\nВмалчиваются в тихость.\nТак жалом тронутая кровь\nЖалуется - без ядов!\nТак вбаливаются в любовь:\nВпадываются в: падать.","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2675, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1903","text": "Отдых напрасен. Дорога крута.\nВечер прекрасен. Стучу в ворота.\nДольнему стуку чужда и строга,\nТы рассыпаешь кругом жемчуга.\nТерем высок, и заря замерла.\nКрасная тайна у входа легла.\nКто поджигал на заре терема,\nЧто воздвигала Царевна Сама?\nКаждый конек на узорной резьбе\nКрасное пламя бросает к тебе.\nКупол стремится в лазурную высь.\nСиние окна румянцем зажглись.\nВсе колокольные звоны гудят.\nЗалит весной беззакатный наряд.\nТы ли меня на закатах ждала?\nТерем зажгла? Ворота отперла?","name": "Отдых напрасен. Дорога крута...","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2676, "fields": {"themes": [7],"author": "Вероника Тушнова","text": "Улыбаюсь, а сердце плачет\nв одинокие вечера.\nЯ люблю тебя.\nЭто значит -\nя желаю тебе добра.\nЭто значит, моя отрада,\nслов не надо и встреч не надо,\nи не надо моей печали,\nи не надо моей тревоги,\nи не надо, чтобы в дороге\nмы рассветы с тобой встречали.\nВот и старость вдали маячит,\nи о многом забыть пора...\nЯ люблю тебя.\nЭто значит -\nя желаю тебе добра.\nЗначит, как мне тебя покинуть,\nкак мне память из сердца вынуть,\nкак не греть твоих рук озябших,\nнепосильную ношу взявших?\nКто же скажет, моя отрада,\nчто нам надо,\nа что не надо,\nпосоветует, как же быть?\nНам никто об этом не скажет,\nи никто пути не укажет,\nи никто узла не развяжет...\nКто сказал, что легко любить?","name": "Я желаю тебе добра!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2677, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Шумят деревья за моим окном.\nДля нас они — деревья как деревья,\nА для других — укромный, мирный дом\nИль временный привал среди кочевья.\nВчера я видел: съежившись в комок,\nНа дереве у моего окошка\nСидел хвостатый рыженький зверек\nИ чистился, чесался, точно кошка.\nЛизал он шерстку белую брюшка,\nВертя проворной маленькой головкой.\nИ вдруг, услышав шорох, в два прыжка\nНа верхней ветке очутился ловко.\nМеж двух ветвей повис он, словно мост,\nИ улетел куда-то без усилья.\nЧетыре лапы и пушистый хвост\nЕму в полете заменяют крылья.\nМоя сосна — его укромный дом\nИль временный привал среди кочевья.\nТеперь я знаю: за моим окном\nНе только мне принадлежат деревья!","name": "Вчера я видел"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2678, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "Я был желанен ей. Она меня влекла,\nИспанка стройная с горящими глазами.\nДалеким заревом жила ночная мгла,\nЛюбовь невнятными шептала голосами.\nСозвучьем слов своих она меня зажгла,\nИспанка смуглая с глубокими глазами.\nАльков раздвинулся воздушно-кружевной.\nОна не стала мне шептать: «Пусти... Не надо.\nНе деве Севера, не нимфе ледяной\nТвердил я вкрадчиво: «Anita! Adorada!»*\nТигрица жадная дрожала предо мной,—\nИ кроме глаз ее мне ничего не надо.\n* Обожаемая (исп.). — Ред.","name": "Анита"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2679, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1889","text": "В чем счастье?..\nВ жизненном пути\nКуда твой долг велит - идти,\nВрагов не знать, преград не мерить,\nЛюбить, надеяться и - верить.","name": "В чем счастье?.. В жизненном пути...","date_to": "1889"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2680, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1953","text": "Растопит солнце грязный лед,\nВ асфальте мокром отразится.\nАсфальт - трава не прорастет,\nСтиха в душе не зародится.\nСвои у города права,\nОн в их охране непреложен,\nВесна бывает, где земля,\nВесна бывает, где трава,\nВесны у камня быть не может.\nЯ встал сегодня раньше всех,\nУшел из недр квартиры тесной.\nРучей. Должно быть, тает снег.\nА где он тает - неизвестно.\nВ каком-нибудь дворе глухом,\nКуда его зимой свозили\nИ где покрылся он потом\nКоростой мусора и пыли.\nИ вот вдоль тротуара мчится\nРучей, его вода грязна,\nОн - знак для жителей столицы,\nЧто где-то в эти дни весна.\nОн сам ее еще не видел,\nОн здесь рожден и здесь живет,\nОн за углом, на площадь выйдя,\nВ трубу колодца упадет.\nНо и минутной жизнью даже\nОн прогремел, как трубный клич,\nНапомнив мне о самом важном -\nЧто я земляк, а не москвич.\nМеня проспекты вдаль уводят,\nКак увела его труба.\nДа, у меня с ручьем сегодня\nВо многом сходная судьба.\nПо тем проспектам прямиком\nВ мои поля рвануться мне бы.\nЖиву под низким потолком,\nРожденный жить под звездным небом.\nНо и упав в трубу колодца,\nВо мрак подземных кирпичей,\nНе может быть, что не пробьется\nНа волю вольную ручей.\nИ, нужный травам, нужный людям,\nПод вешним небом средь полей,\nОн чище и светлее будет,\nНе может быть, что не светлей!\nОн станет частью полноводной\nРеки, раздвинувшей кусты,\nИ не асфальт уже бесплодный -\nЛуга зальет водой холодной,\nГде вскоре вырастут цветы.\nА в переулок тот, где душно,\nГде он родился и пропал,\nВдруг принесут торговки дружно\nВесенний радостный товар.\nЦветы! На них роса дрожала,\nОни росли в лесах глухих.\nИ это нужно горожанам,\nКонечно, больше, чем стихи!","name": "Городская весна","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2681, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1940","text": "Я тебя в твоей не знала славе,\nПомню только бурный твой расцвет,\nНо, быть может, я сегодня вправе\nВспомнить день тех отдаленных лет.\nКак в стихах твоих крепчали звуки,\nНовые роились голоса...\nНе ленились молодые руки,\nГрозные ты возводил леса.\nВсе, чего касался ты, казалось\nНе таким, как было до тех пор,\nТо, что разрушал ты,- разрушалось,\nВ каждом слове бился приговор.\nОдинок и часто недоволен,\nС нетерпеньем торопил судьбу,\nЗнал, что скоро выйдешь весел, волен\nНа свою великую борьбу.\nИ уже отзывный гул прилива\nСлышался, когда ты нам читал,\nДождь косил свои глаза гневливо,\nС городом ты в буйный спор вступал.\nИ еще не слышанное имя\nМолнией влетело в душный зал,\nЧтобы ныне, всей страной хранимо,\nЗазвучать, как боевой сигнал.\n* См. В.Маяковский.","name": "Маяковский в 1913 году","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2682, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1823","text": "(При посылке книги \"Воспоминание\nоб Испании\", соч. Булгарина)\nВ Испании Амур не чужестранец,\nОн там не гость, но родственник и свой,\nПод кастаньет с веселой красотой\nПоет романс и пляшет, как испанец.\nЕго огнем в щеках блестит румянец,\nПылает грудь, сверкает взор живой,\nГорят уста испанки молодой;\nИ веет мирт, и дышит померанец.\nНо он и к нам, всесильный, не суров,\nИ к северу мы зрим его вниманье:\nНе он ли дал очам твоим блистанье,\nУстам - коралл, жемчужный ряд зубов,\nИ в кудри свил сей мягкий шелк власов,\nИ всю тебя одел в очарованье!","name": "С.Д. Пономаревой","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2683, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Федоров","text": "Я целовал твое письмо,\nНе унимая нервной дрожи.\nВ нем наказание само,\nВ нем отречение - и все же\nЯ целовал твое письмо.\nМогло бы быть совсем иначе.\nНе плачу я и не корю.\nНо, и не плача, говорю:\nМогло бы быть совсем иначе.\nМне говорят мои года,\nЧто бесполезен поздний опыт,\nЧто я нигде и никогда\nНе повторю любовный ропот...\nТак говорят мои года.\nЯ не тебя,\nЯ мир теряю.\nНе жалуясь и не сердясь,\nТебе я горе поверяю:\nПоэзии живая связь\nОборвана...\nЯ мир теряю!","name": "Я целовал твое письмо..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2684, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1948","text": "Что-то\nНовое в мире.\nЧеловечеству хочется песен.\nЛюди мыслят о лютне, о лире.\nМир без песен\nНеинтересен.\nВетер,\nВетви,\nВесенняя сырость,\nИ черны, как истлевший папирус,\nПрошлогодние травы.\nЧеловечеству хочется песен.\nЛюди правы.\nИ иду я\nПо этому миру.\nЯ хочу отыскать эту лиру,\nИли — как там зовется он ныне —\nИнструмент для прикосновенья\nПальцев, трепетных от вдохновенья.\nГорода и пустыни,\nШум, подобный прибою морскому...\nПесен хочется роду людскому.\nВот они, эти струны,\nБудто медны и будто чугунны,\nПроводов телефонных не тоньше\nИ не толще, должно быть.\nУмоляют:\n«О, тронь же!»\nНо еще не успел я потрогать —\nСлышу гул отдаленный,\nБудто где-то в дали туманной\nЗа дрожащей мембраной\nВыпрямляется раб обнаженный,\nИсцеляется прокаженный,\nВоскресает невинно казненный,\nЧто случилось, не может представить:\n«Это я!— говорит.— Это я ведь!»\nНа деревьях рождаются листья,\nИз щетины рождаются кисти,\nХолст растрескивается с хрустом,\nИ смывается всякая плесень...\nДело пахнет искусством.\nЧеловечеству хочется песен.","name": "Что-то новое в мире...","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2685, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1864","text": "Die Gleichmasigkeit des Laufes der\nZeit in allen Kopfen beweist mehr, als\nirgend etwas, das wir Alle in denselben\nTraum versenkt sind, ja das es Ein Wesen\nist, welches ihn traumt.\nИзмучен жизнью, коварством надежды,\nКогда им в битве душой уступаю,\nИ днем и ночью смежаю я вежды\nИ как-то странно порой прозреваю.\nЕще темнее мрак жизни вседневной,\nКак после яркой осенней зарницы,\nИ только в небе, как зов задушевный,\nСверкают звезд золотые ресницы.\nИ так прозрачна огней бесконечность,\nИ так доступна вся бездна эфира,\nЧто прямо смотрю я из времени в вечность\nИ пламя твое узнаю, солнце мира.\nИ неподвижно на огненных розах\nЖивой алтарь мирозданья курится,\nВ его дыму, как в творческих грезах,\nВся сила дрожит и вся вечность снится.\nИ всё, что мчится по безднам эфира,\nИ каждый луч, плотск\nй и бесплотный,-\nТвой только отблеск, о солнце мира,\nИ только сон, только сон мимолетный.\nИ этих грез в мировом дуновеньи\nКак дым несусь я и таю невольно,\nИ в этом прозреньи, и в этом забвеньи\nЛегко мне жить и дышать мне не больно.\nВ тиши и мраке таинственной ночи\nЯ вижу блеск приветный и милый,\nИ в звездном хоре знакомые очи\nГорят в степи над забытой могилой.\nТрава поблекла, пустыня угрюма,\nИ сон сиротлив одинокой гробницы,\nИ только в небе, как вечная дума,\nСверкают звезд золотые ресницы.\nИ снится мне, что ты встала из гроба,\nТакой же, какой ты с земли отлетела,\nИ снится, снится: мы молоды оба,\nИ ты взглянула, как прежде глядела.","date_to": "1864"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2686, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Какие крохотны коровки!\nЕсть, право, менее булавочной головки.\nКрылов.\nМое собранье насекомых\nОткрыто для моих знакомых:\nНу, что за пестрая семья!\nЗа ними где ни рылся я!\nЗато какая сортировка!\nВот Глинка - божия коровка,\nВот Каченовский - злой паук,\nВот и Свиньин - российский жук,\nВот Oлин - черная мурашка,\nВот Раич - мелкая букашка.\nКуда их много набралось!\nОпрятно за стеклом и в рамах\nОни, пронзенные насквозь,\nРядком торчат на эпиграммах.","name": "Собрание насекомых","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2687, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Клычков","date_from": "1929","text": "Какие хитроумные узоры\nПоутру наведет мороз...\nПроснувшись, разберешь не скоро:\nЧто это — в шутку иль всерьез?\nВо сне еще иль это в самом деле\nДеревья и цветы в саду?\nИ не захочется вставать с постели\nВ настывшем за ночь холоду.\nКакая нехорошая насмешка\nНад человеком в сорок лет:\nЧто за сады, когда за этой спешкой\nОпомниться минуты нет!\nИ, первым взглядом встретившись с сугробом,\nПодумается вдруг невпопад:\nЧто, если смерть, и нет ли там за гробом\nПохожего на этот сад?!","name": "Какие хитроумные узоры...","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2688, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1963","text": "Блеск моря, и скрипы причала,\nИ пляжей дневных теснота —\nВсе это внезапно пропало,\nИ сразу пришла темнота.\nИсчезли цветы и тропинки,—\nЛишь только огни да прибой...\nКак будто умело картинки\nОдну заменили другой.\nЧто с южным сверканием сталось?\n...Прости, но подумалось вот:\nНе так ли нежданно и старость,\nИ то, что за ней, подойдет?\nИ словно в надежде спасенья,\nТревогу наивно глуша,\nВ мой край отдаленный, осенний,\nНа север рванулась душа.\nТуда, где природа без лоска,\nНо больше не сыщешь такой.\nТуда, где заката полоска\nГорит и горит за рекой.\nНад ширью, что нету дороже,\nЧто остро сжимает сердца,\nГорит она долго и все же\nНе может сгореть до конца.","name": "Блеск моря, и скрипы причала...","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2689, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рерих","date_from": "1916","text": "Волнением весь расцвеченный,\nмальчик принес весть благую.\nО том, что пойдут все на гору.\nО сдвиге народа велели сказать.\nДобрая весть, но, мой милый\nмаленький вестник, скорей\nслово одно замени.\nКогда ты дальше пойдешь,\nты назовешь твою светлую\nновость не сдвигом,\nно скажешь ты:\nподвиг!","name": "Подвиг","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2690, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1918","text": "Кружитесь, кружитесь:\nдержитесь\nкрепче за руки!\nЗвуки\nзвонкого систра несутся, несутся,\nв рощах томно они отдаются.\nЗнает ли нильский рыбак,\nкогда бросает\nсети на море, что он поймает?\nохотник знает ли,\nчто он встретит,\nубьет ли дичь, в которую метит?\nхозяин знает ли,\nне побьет ли град\nего хлеб и его молодой виноград?\nЧто мы знаем?\nЧто нам знать?\nО чем жалеть?\nКружитесь, кружитесь:\nдержитесь\nкрепче за руки!\nЗвуки\nзвонкого систра несутся, несутся,\nв рощах томно они отдаются.\nМы знаем,\nчто все — превратно,\nчто уходит от нас безвозвратно.\nМы знаем,\nчто все — тленно\nи лишь изменчивость неизменна.\nМы знаем,\nчто милое тело\nдано для того, чтоб потом истлело.\nВот что мы знаем,\nвот что мы любим,\nза то, что хрупко,\nтрижды целуем!\nКружитесь, кружитесь:\nдержитесь\nкрепче за руки!\nЗвуки\nзвонкого систра несутся, несутся,\nв рощах томно они отдаются.","name": "Кружитесь, кружитесь...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2691, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1878","text": "В былые годы любви невзгоды\nСоединяли нас,\nНо пламень страсти не в нашей власти,\nИ мой огонь угас.\nПускай мы ныне в мирской пустыне\nСошлись опять вдвоем,—\nУж друг для друга любви недуга\nМы вновь не принесем.\nВесна умчалась, и нам осталась\nЛишь память о весне\nСредь жизни смутной, как сон минутной,\nКак счастие во сне.","name": "В былые годы любви невзгоды...","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2692, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Сонет\nКак тускло пурпурное пламя,\nКак мертвы желтые утра!\nКак сеть ветвей в оконной раме\nВсё та ж сегодня, что вчера...\nОдна утеха, что местами\nНалет белил и серебра\nМягчит пушистыми чертами\nРаботу тонкую пера...\nВ тумане солнце, как в неволе...\nСкорей бы сани, сумрак, поле,\nСледить круженье облаков,-\nДа, упиваясь медным свистом,\nВ безбрежной зыбкости снегов\nСкользить по линиям волнистым.\n* По автографу под загл. \"Зимний\nсонет\". Вариация в ст. 9-10: \"Как\nтяжела зимы неволя. Скорей бы\nсумерки да в поле.\"","name": "Ноябрь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2693, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1888","text": "Что напишу? Что изреку\nСтихом растрепанным и вялым?\nКакую правду облеку\nЕго звенящим покрывалом?\nПисать о том, как серый день\nТомительно и скучно длился,\nКак наконец в ночную тень\nОн незаметно провалился?\nПисать о том, что у меня\nВ душе нет прежнего огня,\nА преждевременная вялость\nИ равнодушная усталость?\nО том, что свой мундирный фрак\nЯ наконец возненавидел,\nИли о том, что злой дурак\nМеня сегодня вновь обидел?\n- Но нет, мой друг, не городи\nО пустяках таких ни строчки:\nВедь это только всё цветочки,\nДождешься ягод впереди.\nТак говорит мне знанье света.\nУвы! его я приобрел\nЕще в младые очень лета,\nВот оттого-то я и зол.","name": "Что напишу? Что изреку...","date_to": "1888"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2694, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1849","text": "Присутствие непостижимой силы\nТаинственно скрывается во всем:\nЕсть мысль и жизнь в безмолвии ночном,\nИ в блеске дня, и в тишине могилы,\nВ движении бесчисленных миров,\nВ торжественном покое океана,\nИ в сумраке задумчивых лесов,\nИ в ужасе степного урагана,\nВ дыхании прохладном ветерка,\nИ в шелесте листов перед зарею,\nИ в красоте пустынного цветка,\nИ в ручейке, текущем под горою.","name": "Присутствие непостижимой силы...","date_to": "1849"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2695, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "Впервые в жизни собственным умом\nПод старость лишь раскинул я немного.\nНе осознал себя твореньем бога,\nНо душу вдруг прозрел в себе самом.\nЯ душу наконец прозрел —\nи вот\nВдруг ощутил, что плоть моя вместила\nВ себе неисчислимые светила,\nКоторыми кишит небесный свод.\nЯ душу наконец в себе прозрел,\nХотя и без нее на свете белом\nВполне хватало каждодневных дел,\nИ без нее возни хватало с телом.","name": "Впервые в жизни собственным умом..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2696, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","text": "Восток, прошедший чрез воображенье\nЕвропы,— не Восток, а та страна,\nГде зной сошел, как тяжесть раздраженья,\nА сказочность — втройне заострена.\nГде краски света, музыки и сна;\nШипов смягченье, роз разоруженье,\nЖасминовые головокруженья,\nВ ста отраженьях — комнат глубина.\nСто потолков огнем сапфиров движет.\nСонм арапчат по желтой анфиладе\nБежит — и в то же время на коврах,\nДалеких, золотых, недвижных, вышит...\nА дым курильниц все мотает пряди —\nНе вовсе с прялкой Запада порвав...","name": "Восток, прошедший чрез воображенье..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2697, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1912","text": "Так странно, свободно и просто\nМне выявлен смысл бытия,\nИ скрытое в семени \"я\",\nИ тайна цветенья и роста.\nВ растенье и в камне - везде,\nВ горах, в облаках, над горами\nИ в звере, и в синей звезде,\nЯ слышу поющее пламя.","name": "Так странно, свободно и просто...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2698, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1755","text": "Смертельного наполнен яда,\nВ бедах младой мой век течет.\nРвет сердце всякий день досада\nИ скорбь за скорбью в грудь влечет,\nПодвержен я несчастья власти,\nЕдва креплюся, чтоб не пасти.\nТы в жизни мне одна отрада,\nОдна утеха ты, мой свет!\nЗа горести мне ты награда,\nКотору счастье мне дает,\nМне в жизни нет иныя сласти.\nТобой сношу свирепство части\n.\nВ крови твоей, драгая, хлада\nКо мне ни на минуту нет.\nБодрюсь одним приятством взгляда,\nКак рок все силы прочь берет.\nПускай сберутся все напасти,\nЛишь ты тверда пребуди в страсти.","name": "Баллад","date_to": "1755"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2699, "fields": {"themes": [5],"author": "Самуил Маршак","text": "Грянул гром нежданно, наобум —\nЯростный удар и гул протяжный.\nА потом пронесся легкий шум,\nТоропливый, радостный и влажный.\nДождь шумел негромко, нараспев,\nПоливая двор и крышу дома,\nШопотом смиряя буйный гнев\nС высоты сорвавшегося грома.","name": "Грянул гром нежданно, наобум..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2700, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1969","text": "Сегодня не слышно биенья сердец -\nОно для аллей и беседок.\nЯ падаю, грудью хватая свинец,\nПодумать успев напоследок:\n\"На этот раз мне не вернуться,\nЯ ухожу, придет другой\".\nМы не успели, не успели оглянуться,\nА сыновья, а сыновья уходят в бой.\nВот кто-то решив: \"После нас - хоть потоп\",\nКак в пропасть, шагнул из окопа,\nА я для того свой покинул окоп,\nЧтоб не было вовсе потопа.\nСейчас глаза мои сомкнутся,\nЯ крепко обнимусь с землей.\nМы не успели, не успели оглянуться,\nА сыновья, а сыновья уходят в бой.\nКто сменит меня, кто в атаку пойдет?\nКто выйдет к заветному мосту?\nИ мне захотелось: пусть будет вон тот,\nОдетый во всё не по росту.\nЯ успеваю улыбнуться,\nЯ видел, кто придет за мной.\nМы не успели, не успели оглянуться,\nА сыновья, а сыновья уходят в бой.\nРазрывы глушили биенье сердец,\nМое же - мне громко стучало,\nЧто все же конец мой - еще не конец:\nКонец - это чье-то начало.\nСейчас глаза мои сомкнутся,\nЯ ухожу - придет другой.\nМы не успели, не успели оглянуться,\nА сыновья, а сыновья уходят в бой.","name": "Сыновья уходят в бой","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2701, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Козлов","date_from": "1835","text": "Когда прощался я с тобою,\nИ твой корабль стремился в путь, —\nКакой ужасною тоскою\nМоя тогда стеснялась грудь!\nУнылой мрачностью оделось\nДуши цветущей бытие,\nИ мне, безумному, хотелось\nВсё сердце выплакать мое.\nКто б мне сказал, что роковая\nПора минует и что мне\nТужить, о ней воспоминая\nКак о прекрасном, милом сне?\nИ то сбылось — и ты явилась,\nОпять пленительна красой;\nНо уж любовь не возвратилась,\nНи радость жизни молодой.\nКогда опять взыграли волны\nС назад плывущим кораблем\nИ прибежал я, неги полный;\nВ восторге сладостном моем\nКогда душа моя кипела,\nБледнел, дрожал, смущался я, —\nТы не коаснела, не бледнела,\nВзглянула просто на меня.\nС тех пор простился я с мечтами,\nСмотрю в слезах на божий свет;\nЗа ночью ночь и день за днями\nТекут, текут, — а жизни нет.\nОдно лишь в памяти унылой —\nКак наша молодость цвела,\nКогда прелестною, счастливой\nТы для меня и мной жила.\nБывало, пылкою душою\nЯ всё, что свято, обнимал,\nИ, быв твоим, любим тобою,\nЯ сам себе цены не знал.\nНо розлил взгляд твой безнадежный\nМогильный холод вкруг меня, —\nОн отравил в груди мятежной\nВесь жар небесного огня.\nИ мрачной томностью крушимый,\nНе знаю я, как с сердцем быть,\nИ образ, столь давно любимый,\nБоюсь и помнить, и забыть.\nВ тревоге дум теряя силы,\nПочти без чувств скитаюсь я,\nКак будто вышел из могилы,\nКак будто мир не для меня.\nХочу, лишен всего, что мило,\nСтрашась сердечной пустоты, —\nЧтоб мне хоть горе заменило\nВсё то, чем мне бывала ты,\nЧтоб об утраченной надежде\nДушой взбунтованной тужил;\nХоть нет того, что было прежде,\nНо я б попрежнему любил.","name": "К неверной","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2702, "fields": {"themes": [20],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1941","text": "Не могли бы вы, сестрица,\nКомандиру услужить?\nНе могли бы вы петлицы\nНа шинель мою нашить?\nМожет быть, вдали, в разлуке,\nНевзначай взглянув на них,\nЯ с волненьем вспомню руки,\nНашивавшие мне их.\nСердцу станет так приятно!\n...А когда война пройдет,\nА когда меня обратно\nК вам победа приведет,\nМожет быть, тогда, сестрица,\nУцелевшие в огне\nЭти скромные петлицы\nВам напомнят обо мне...","name": "Петлицы","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2703, "fields": {"themes": [],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1861","text": "С улыбкою оледенелой\nСошла небес суровых дочь,\nИ над землей сребристо-белой\nБелеет северная ночь.\nДавно ль здесь пестротою чудной\nСапфир, рубни и бирюза\nСливались с тенью изумрудной,\nЧаруя жадные глаза?\nЗимы покров однообразный\nВезде сменил наряд цветной,\nОкован сад броней алмазной\nРукой волшебницы седой.\nВ дому семьи осиротелой,\nКуда внезапно смерть вошла,\nЗадернуты завесой белой\nС златою рамой зеркала.\nТак снежной скатертью печальной\nПокрыты и объяты сном\nИ озеро с волной зерцальной,\nИ луг с цветным своим ковром.\nПрирода в узах власти гневной,\nС смертельной белизной в лице,\nСпит заколдованной царевной\nВ своем серебряном дворце.\nНо и природы опочившей\nЛюблю я сон и тишину:\nЕсть прелесть в ней, и пережившей\nСвою прекрасную весну.\nЕсть жизнь и в сей немой картине,\nИ живописен самый мрак:\nДеревьям почерневшим иней\nДал чудный образ, чудный лак.\nОбрызгал их холодным блеском\nСвоих граненых хрусталей,\nОн вьется ярким арабеском\nВдоль обезлиственных ветвей.\nТвой Бенвенуто, о Россия,\nНаш доморощенный мороз\nВплетает звезды ледяные\nВ венки пушисто-снежных роз.\nКует он дивные изделья\nЗиме, зазнобушке своей,\nИ наряжает в ожерелья\nОн шею, мрамора белей.\nКогда наступит вечер длинный,\nОбъятый таинством немым,\nИду один я в сад пустынный\nБродить с раздумием своим.\nИ много призрачных видений\nИ фантастических картин\nМелькают, вынырнув из тени\nИль соскочив с лесных вершин.\nОни сшибаются друг с другом\nИ, налетев со всех сторон,\nТо нежат лаской, то испугом\nТревожат мыслей чуткий сон.\nА между тем во тьме безбрежной\nОцепенело всё кругом,\nВ волшебном царстве ночи снежной,\nВ саду, обросшем серебром.\nНо в этой тишине глубокой,\nПитающей дремоту дум,\nМестами слышен одинокой\nПереливающийся шум.\nПод хладной снежной пеленою\nТень жизни внутренней слышна,\nИ, с камней падая, с волною\nПерекликается волна.","name": "ЦАРСКОСЕЛЬСКИЙ САД ЗИМОЮ","date_to": "1861"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2704, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1930","text": "Зелеными просторами\nЛегла моя страна.\nНа все четыре стороны\nРаскинулась она.\nЕе посты расставлены\nВ полях и в рудниках.\nСтрана моя прославлена\nНа всех материках.\nКолхозы, шахты, фабрики —\nОдин сплошной поток...\nПлывут ее кораблики\nНа запад и восток;\nПлывут во льды полярные\nВ морозы, в бури, в дождь.\nВ стране моей ударная\nПовсюду молодежь.\nУдарная, упрямая,—\nНе молодежь — литье.\nИ песня эта самая\nПоется про нее.\nО том, как в дни ненастные\nОна молотит рожь,\nО том, как в ночи ясные\nСвои обозы красные\nВыводит молодежь.\nУверенно стоит она\nУ каждого станка.\nПроверена, испытана\nПроворная рука.\nВ труде не успокоится\nИ выстоит в бою\nЗа мир, который строится,\nЗа родину свою.","name": "Зелеными просторами","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2705, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1948","text": "Мы с тобою не дружили,\nНе встречались по весне,\nНо глаза твои большие\nНе дают покоя мне.\nДумал я, что позабуду,\nОбойду их стороной,\nНо они везде и всюду\nВсё стоят передо мной,\nСловно мне без их привета\nВ жизни горек каждый час,\nСловно мне дороги нету\nНа земле без этих глаз.\nМожет, ты сама не рада,\nНо должна же ты понять:\nС этим что-то сделать надо,\nНадо что-то предпринять.","name": "Мы с тобою не дружили...","date_to": "1948"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2706, "fields": {"themes": [19],"author": "Агния Барто","text": "Что я страдаю\nНад чистым листом?\nНет, я чертеж\nОтложу на потом.\nВедь не приклеена\nЯ к чертежу?\nСбегаю к Шурке,\nСекрет ей скажу.\nНет, я, пожалуй,\nСекрет отложу,\nЛучше я с книжкой\nЧасок посижу.\nКнижка попалась —\nУвесистый том,\nЯ отложила ее\nНа потом,\nСнова страдаю\nНад чистым листом...\nСтолько забот,\nВсе дела да дела...\nЖалко, я ночь\nОтложить не смогла.\nПроспала!","name": "Отложу на потом"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2707, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1957","text": "В Гомборском лесу на границе Кахети\nРаскинулась осень. Какой бутафор\nУстроил такие поминки о лете\nИ киноварь с охрой на листья растер?\nМеж кленом и буком ютился шиповник,\nБыл клен в озаренье и в зареве бук,\nИ каждый из них оказался виновник\nМоих откровений, восторгов и мук.\nВ кизиловой чаще кровавые жилы\nТопорщил кустарник. За чащей вдали\nРядами стояли дубы-старожилы\nИ тоже к себе, как умели, влекли.\nЗдесь осень сумела такие пассажи\nНаляпать из охры, огня и белил,\nЧто дуб бушевал, как Рембрандт в Эрмитаже,\nА клен, как Мурильо, на крыльях парил.\nЯ лег на поляне, украшенной дубом,\nЯ весь растворился в пыланье огня.\nПодобно бесчисленным арфам и трубам,\nКусты расступились и скрыли меня.\nЯ сделался нервной системой растений,\nЯ стал размышлением каменных скал\nИ опыт осенних моих наблюдений\nОтдать человечеству вновь пожелал.\nС тех пор мне собратьями сделались горы,\nИ нет мне покоя, когда на трубе\nПоют в сентябре золотые Гомборы,\nИ гонят в просторы, и манят к себе.","name": "Гомборский лес","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2708, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1916","text": "Все отнято: и сила, и любовь.\nВ немилый город брошенное тело\nНе радо солнцу. Чувствую, что кровь\nВо мне уже совсем похолодела.\nВеселой Музы нрав не узнаю:\nОна глядит и слова не проронит,\nА голову в веночке темном клонит,\nИзнеможенная, на грудь мою.\nИ только совесть с каждым днем страшней\nБеснуется: великой хочет дани.\nЗакрыв лицо, я отвечала ей...\nНо больше нет ни слез, ни оправданий.","name": "Все отнято: и сила, и любовь...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2709, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","text": "Я люблю смотреть как умирают дети.\nВы прибоя смеха мглистый вал заметили\nза тоски хоботом?\nА я -\nв читальне улиц -\nтак часто перелистывал гроба том.\nПолночь\nпромокшими пальцами щупала\nменя\nи забитый забор\nи с каплями ливня на лысин купола\nскакал сумасшедший собор.\nЯ вижу ________ бежал,\nхитона оветренный край\nйеловала плача слякоть.\nКричу кирпичу,\nслов исступленных вонзаю кинжал\nв неба распухшего мякоть\n\"Солнце!\"\n\"Отец мой!\"\n\"Сжалься хоть ты и не мучай!\"\nЭто тобою пролитая кровь льется дорогою дольней.\nЭто душа моя\nклочьями порванной тучи\nв выжженном небе\nна ржавом кресте колокольни!\nВремя!\nХоть ты, хромой богомаз,\nлик намалюй мой\nв божницу уродца века!\nЯ одинок, как последний глаз\nу идущего к слепым человека!","name": "НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОБО МНЕ САМОМ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2710, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1922","text": "Нет словам переговора,\nНет словам недоговора.\nКрепки, лепки навсегда,\nПриговоры-заклинанья\nКрепче крепкого страданья,\nЛепче страха и стыда.\nТы измерь, и будет мерно,\nТы поверь, и будет верно,\nИ окрепнешь, и пойдешь\nВ путь истомный, в путь бесследный,\nВ путь от века заповедный.\nВсё, что ищешь, там найдешь.\nСлово крепко, слово свято,\nТолько знай, что нет возврата\nС заповедного пути.\nКоль пошел, не возвращайся,\nС тем, что любо, распрощайся,—\nДо конца тебе идти.\nЗаклинаньем обреченный,\nВещей деве обрученный,\nВдался слову ты в полон.\nНе жалей о том, что было\nВ прежней жизни сердцу мило,\nЧто истаяло, как сон.\nТы просил себе сокровищ\nУ безжалостных чудовищ,\nЗаклинающих слова,\nИ в минуту роковую\nВзяли плату дорогую,\nВзяли все, чем жизнь жива.\nНе жалей о ласках милой.\nТы владеешь высшей силой,\nВысшей властью облечен.\nЧто живым сердцам отрада,\nСердцу мертвому не надо.\nПлачь, не плачь, ты обречен.","name": "Нет словам переговора...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2711, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1914","text": "Подошла. Я волненья не выдал,\nРавнодушно глядя в окно.\nСела, словно фарфоровый идол,\nВ позе, выбранной ею давно.\nБыть веселой — привычное дело,\nБыть внимательной — это трудней...\nИли томная лень одолела\nПосле мартовских пряных ночей?\nУтомительный гул разговоров,\nЖелтой люстры безжизненный зной,\nИ мельканье искусных проборов\nНад приподнятой легкой рукой.\nУлыбнулся опять собеседник\nИ с надеждой глядит на нее...\nМой счастливый, богатый наследник,\nТы прочти завещанье мое.","name": "Подошла. Я волненья не выдал...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2712, "fields": {"themes": [20],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1925","text": "Править поэму, как текст заокеанской депеши:\nСухость, ясность, нажим — начеку каждое слово.\nБукву за буквой врубать на твердом и тесном камне:\nЧем скупее слова, тем напряженней их сила.\nМысли заряд волевой равен замолчанным строфам.\nВытравить из словаря слова «Красота», «Вдохновенье» —\nПодлый жаргон рифмачей... Поэту — понятья:\nПравда, конструкция, план, равносильность,\nсжатость и точность.\nВ трезвом, тугом ремесле — вдохновенье и честь поэта:\nВ глухонемом веществе заострять запредельную зоркость.\nТворческий ритм от весла, гребущего против теченья,\nВ смутах усобиц и войн постигать целокупность.\nБыть не частью, а всем; не с одной стороны, а с обеих.\nЗритель захвачен игрой — ты не актер и не зритель,\nТы соучастник судьбы, раскрывающий замысел драмы.\nВ дни революции быть Человеком, а не Гражданином:\nПомнить, что знамена, партии и программы\nТо же, что скорбный лист для врача сумасшедшего дома.\nБыть изгоем при всех царях и народоустройствах:\nСовесть народа — поэт. В государстве нет места поэту.","name": "Доблесть поэта","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2713, "fields": {"themes": [7],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1899","text": "Люблю встречать на улице\nСлепых без провожатых.\nЯ руку подаю им,\nВеду меж экипажей.\nЛюблю я предразлучное\nИх тихое спасибо;\nВслед путнику минутному\nСмотрю я долго, смутно.\nИ думаю, и думаю:\nКуда он пробирается,\nК племяннице ли, к другу ли?\nЕго кто дожидается?\nПошел без провожатого\nВ путину он далекую;\nНе примут ли там старого\nС обычными попреками?\nИ встретится ль тебе, старик,\nБродяга вновь такой, как я же?\nИль заведет тебя шутник\nИ бросит вдруг меж экипажей?","name": "Слепой","date_to": "1899"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2714, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Случевский","text": "В роще дубовой, в соседстве Эвбейского моря,\nЖил с молодою женою, без слез и без горя,\nСтарый Алоэ. Жену Ифимедией звали...\nКаждое утро, пока все домашние спали,—\nКрепче других спал Алоэ,— она уходила\nК близкому морю; служанка ковер приносила,\nМасла, духи. Ифимедия платье снимала,\nЧерные длинные косы свои распускала;\nВзглядом пугливым кругом побережье окинув,\nВ утреннем ветре от проспанной ночи остынув,\nВ воду входила; черпнувши, дрожа, обливалась\nИ, осторожно по камням пройдясь, погружалась...\nСтарый Нептун приходился ей дедом. В те годы\nБоги сближались с людьми; допускались разводы;\nЧаще без них обходились и брачной постели\nНе сторожили, как мы, а сквозь пальцы глядели.\nБог и властитель пучины, объезд совершая,\nМелких чиновников моря, тритонов пугая,\nМногих кувыркая в воду, другим в назиданье,\nЧасто повадился к внучке ходить на купанье.\nБедная долго понять не могла: неги полны,\nЧто говорят и чего добиваются волны?\nНо наконец поняла; а поняв — полюбила;\nКаждое, каждое утро купаться ходила!\nМоре в себя принимало ее... Что же проще?\nНу, уж и нравилось это дриадам в той роще!..\nСтарый Алоэ, проснувшись, глаза протирая,\nВздумал взглянуть на жену. Он оделся, зевая,\nВышел, глядит: с набегающей пеною споря,\nБьет Ифимедия волны упрямого моря,\nРеже, слабеет, неровно и трепетно дышит...\nМоре, поднявши ее над собою, колышет...\nДолго старик любовался, глядел, улыбнулся\nИ, глубоко осчастливленный, к дому вернулся!","name": "Ифимедия"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2715, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1926","text": "От черного хлеба и верной жены\nМы бледною немочью заражены...\nКопытом и камнем испытаны годы,\nБессмертной полынью пропитаны воды,-\nИ горечь полыни на наших губах...\nНам нож - не по кисти,\nПеро - не по нраву,\nКирка - не по чести\nИ слава - не в славу:\nМы - ржавые листья\nНа ржавых дубах...\nЧуть ветер,\nЧуть север -\nИ мы облетаем.\nЧей путь мы собою теперь устилаем?\nЧьи ноги по ржавчине нашей пройдут?\nПотопчут ли нас трубачи молодые?\nВзойдут ли над нами созвездья чужие?\nМы - ржавых дубов облетевший уют...\nБездомною стужей уют раздуваем...\nМы в ночь улетаем!\nМы в ночь улетаем!\nКак спелые звезды, летим наугад...\nНад нами гремят трубачи молодые,\nНад нами восходят созвездья чужие,\nНад нами чужие знамена шумят...\nЧуть ветер,\nЧуть север -\nСрывайтесь за ними,\nНеситесь за ними,\nГонитесь за ними,\nКатитесь в полях,\nЗапевайте в степях!\nЗа блеском штыка, пролетающим в тучах,\nЗа стуком копыта в берлогах дремучих,\nЗа песней трубы, потонувшей в лесах...","name": "От черного хлеба и верной жены...","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2716, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1960","text": "Б. Я. С.\nМечта моей ты юности,\nЛегенда моей старости!\nНо как не пригорюниться\nВ извечной думе-наросте\nО том, что юность временна,\nА старость долго тянется,\nИ, кажется, совсем она\nПри мне теперь останется...\nНо ты со мной, любимая,\nИ, как судьба ни взбесится,\nОпять, опять из дыма я\nПрорежусь новым месяцем.\nИ стану плыть в безлунности\nСиянием для паруса!\nМечта моей ты юности,\nЛегенда моей старости...","name": "Мечта моей ты юности...","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2717, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1886","text": "Не говорите мне: \"он умер\",- он живет,\nПусть жертвенник разбит,- огонь еще пылает.\nПусть роза сорвана,- она еще цветет,\nПуть арфа сломана,- аккорд еще рыдает!..","date_to": "1886"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2718, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1807","text": "Песня\nДубрава шумит;\nСбираются тучи;\nНа берег зыбучий\nСклонившись, сидит\nВ слезах, пригорюнясь, девица-краса;\nИ полночь и буря мрачат небеса;\nИ черные волны, вздымаясь, бушуют;\nИ тяжкие вздохи грудь белу волнуют.\n\"Душа отцвела;\nПрирода уныла;\nЛюбовь изменила,\nЛюбовь унесла\nНадежду, надежду - мой сладкий удел.\nКуда ты, мой ангел, куда улетел?\nАх, полно! я счастьем мирским насладилась:\nЖила, и любила... и друга лишилась.\nТеките струей\nВы, слезы горючи;\nДубравы дремучи,\nТоскуйте со мной.\nУж боле не встретить мне радостных дней;\nПростилась, простилась я с жизнью моей:\nМой друг не воскреснет; что было, не будет...\nИ бывшего сердце вовек не забудет.\nАх! скоро ль пройдут\nУнылые годы?\nС весною - природы\nКрасы расцветут...\nНо сладкое счастье не дважды цветет.\nПускай же драгое в слезах оживет;\nЛюбовь, ты погибла; ты, радость, умчалась;\nОдна о минувшем тоска мне осталась\".\nВольный перевод из Шиллера.","name": "Тоска по милом","date_to": "1807"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2719, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1830","text": "Средь пылающих огней?-\nИдут под затворы молодцы\nЗа святую Русь.\nЗа святую Русь неволя и казни -\nРадость и слава!\nВесело ляжем живые\nЗа святую Русь.\nДикие кони стреножены\nДремлет дикий их пастух;\nВ юртах засыпая, узники\nВидят Русь во сне.\nЗа святую Русь неволя и казни -\nРадость и слава!\nВесело ляжем живые\nЗа святую Русь.\nШепчут деревья над юртами,\nСтража окликает страж,-\nВещий голос сонным слышится\nС родины святой.\nЗа святую Русь неволя и казни -\nРадость и слава!\nВесело ляжем живые\nЗа святую Русь.\nЗыблется светом объятая\nСосен цепь над рядом юрт.\nЗвезды светлы, как видения,\nПод навесом юрт.\nЗа святую Русь неволя и казни -\nРадость и слава!\nВесело ляжем живые\nЗа святую Русь.\nСпите, [равнины] угрюмые!\nВы забыли, как поют.\nПробудитесь!.. Песни вольные\nОглашают вас.\nСлавим нашу Русь, в неволе поем\nВольность святую.\nВесело ляжем живые\nВ могилу за святую Русь.","name": "Что за кочевья чернеются","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2720, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Капнист","date_from": "1817","text": "Увы! что в мире красота?—\nВоздушный огнь, в ночи светящий,\nПриятна сердцу сна мечта,\nЛуч солнечный, в росе блестящий.\nМгновенье — нет Авроры слез,\nМгновенье — льстить мечта престала,\nМгновенье — метеор исчез,\nМгновенье — и краса увяла!\nЭльвира! в легких сих чертах\nТвою я повесть представляю:\nДавно ли прелесть?— ныне прах,\nИ вид твой лишь в душе встречаю.\nНо где ты днесь? О сердца друг!\nОстанок твой здесь персть покрыла,\nНо персти не причастен дух\nИ не пожрет его могила.\nТы там, где вечен цвет красы,\nКоторая в тебе мелькнула,\nОтрадой меря где часы,\nОт зол доброта отдохнула.\nНебесную отверзла дверь\nТебе над смертию победа\nИ радость ангелов теперь\nТвоя сладчайшая беседа.\nМоя ж беседа — грусть; и нет,\nНет сил прогнать тоску унылу;\nОна всяк день меня ведет\nНа хладную твою могилу.\nСойди ж и ты, о друг мой, к ней,\nЗри скорбью грудь мою раздранну;\nПролив в нее отрад елей,\nТы облегчи сердечну рану.\nДай сил ждать смертного часа,\nЧто съединит меня с тобою,\nА здесь пусть дряхлость и краса\nПокроются одной доскою.","name": "Бренность красоты","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2721, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Полежаев","date_from": "1832","text": "Как долго ждет\nМоя любовь —\nЗачем нейдет\nМоя Любовь?\nПора давно!\nЧасы летят\nИ все одно\nЛюбви твердят:\nСкорей, скорей\nЛовите нас,\nПока Морфей\nСкрывает вас\nОт зорких глаз!..\nПоет петух,\nПропел другой —\nИ пылкий дух\nУбит тоской:\nВсё нет и нет!\nРедеет тень\nИ брезжит свет,\nИ скоро день...\nСпеши, спеши,\nМоя Любовь,\nИ утуши\nМою любовь!..","name": "Ожидание","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2722, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1914","text": "Уступами всходят Карпаты\nПод ногами тает туман.\nВнизу различают солдаты\nДревний край - колыбель славян.\nВесенним приветом согрета\nТак же тихо дремала страна...\nНа четыре стороны света\nОтсюда шли племена.\nШли сербы, чехи, поляки,\nПолабы и разная русь.\nСкрывалась отчизна во мраке,\nНо каждый шептал: \"Я вернусь!\"\nПроносились века и беды,\nНе встречался с братьями брат,\nИ вот, под грохот победы,\nМы снова на склонах Карпат.\nВздохни же ожиданным мигом,\nДрузей возвращенных встречай,\nТак долго под вражеским игом,\nСловно раб, томившийся край.\nЗасветился день возвращенья,\nПод ногами тает туман...\nЗдесь поставьте стяг единенья\nНашедших друг друга славян!","name": "На Карпатах","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2723, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "На белом небе всё тусклей\nЗлатится горняя лампада,\nИ в доцветании аллей\nДрожат зигзаги листопада.\nКружатся нежные листы\nИ не хотят коснуться праха...\nО, неужели это ты,\nВсё то же наше чувство страха?\nИль над обманом бытия\nТворца веленье не звучало,\nИ нет конца и нет начала\nТебе, тоскующее я?\n* Авторское название - Листопад","name": "Листы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2724, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Орлов","text": "На Большом Гнездиковском,\nВ доме десять ли, восемь ли,\nЧто напротив аптеки,\nКрасным камнем одет,\nПроживает красивая,\nРыжеволосая,\nОдинокая женщина\nДвадцати восьми лет.\nУ нее есть друзья.\nИ звонки телефонные\nВопрошают квартиру\nО ней допоздна.\nУ нее есть поклонники,\nЧестно влюбленные,\nНо всерьез не считается\nС ними она.\nУтро раннее\nСыплет стальные горошины\nИз будильника на пол,\nИ, словно в ответ,\nЗакрывая глаза\nНа мгновенье ладошками,\nСловно девочка,\nЖенщина смотрит на свет.\nТесных туфелек стук,\nУ кровати поставленных,\nОткрывает дорогу\nЗнакомых забот.\nПапироска измятая\nРтом окровавлена,\nВыпит чай,\nСунут в сумку с собой бутерброд.\nАх, как много их —\nВ туфельках дробных, начищенных\nС банным ветром\nВыносит метро поутру\nНа Тверском, на Арбате,\nНа Пресне!.. И сыщешь ли\nТу, что тоже спешит\nНа студеном ветру?..","name": "На Большом Гнездиковском..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2725, "fields": {"themes": [],"author": "Степан Щипачев","text": "Жаль не то, что день опять вот прожит,\nЧто опять закат разбрызгал краски,\nЖаль, что столько милых и хороших\nВянет женщин без любви, без ласки.\nМногим трудно вспомнить день единый,\nДень, что в сердце носят тайной датой.\nСкоро брызнут первые седины,\nЗапропали женихи куда-то.\nЗатерялись в жизни, запропали,\nМногие геройской смертью пали.\nКто тех женщин тронет словом едким\nИли же осудит молчаливо,\nЧто при них замужние соседки\nНа мужей своих глядят ревниво?","name": "Жаль не то, что день опять вот прожит..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2726, "fields": {"themes": [7],"author": "Андрей Дементьев","text": "Люблю, когда по крыше\nДождь стучит,\nИ все тогда во мне\nЗадумчиво молчит.\nЯ слушаю мелодию дождя.\nОна однообразна,\nНо прекрасна.\nИ все вокруг с душою сообразно.\nИ счастлив я,\nКак малое дитя.\nНа сеновале душно пахнет сеном.\nИ в щели льет зеленый свет травы.\nСтихает дождь...\nИ скоро в небе сером\nРасплещутся озера синевы.\nСтихает дождь.\nЯ выйду из сарая.\nИ все вокруг\nКак будто в первый раз.\nЯ радугу сравню с вратами рая,\nКуда при жизни\nЯ попал сейчас.","name": "В деревне"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2727, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1859","text": "Затих утомительный говор людей,\nПотухла свеча у постели моей,\nУж близок рассвет; мне не спится давно...\nБолит мое сердце, устало оно.\nНо кто же приник к изголовью со мной?\nТы ль это, мой призрак, мой ангел земной?\nО, верь мне, тебя я люблю глубоко...\nКак девственной груди дыханье легко,\nКак светит и греет твой ласковый взгляд,\nКак кротко в тиши твои речи звучат!\nТы руку мне жмешь - она жарче огня...\nТы долго и нежно целуешь меня...\nТы тихо уходишь... О, боже! Постой...\nОстанься, мой ангел, останься со мной!\nВедь этих лобзаний, навеянных сном,\nВедь этого счастья не будет потом!\nВедь завтра опять ты мне бросишь едва\nХолодные взгляды, пустые слова,\nВедь сердце опять запылает тоской...\nОстанься, мой ангел, мне сладко с тобой!","name": "Затих утомительный говор людей...","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2728, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1917","text": "Вот девушка с газельими глазами\nВыходит замуж за американца,\nЗачем Колумб Америку открыл?","name": "Хокку","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2729, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Если, хоть раз, видел твой взор — огни розы,\nВечно в душе живы с тех пор — огни розы.\nСладкая мгла долы томит, глухой пурпур...\nЖди: расцветут, вспыхнув меж гор, огни розы.\nВстал фимиам; жертва горит; текут смолы...\nЖди: просквозят дымный затвор — огни розы.\nЭти уста рдяным вином потир полный:\nПей же, любовь, солнца раствор — огни розы!","name": "I\n \n РОЗА ОГНЯ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2730, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Стрекотунья белобока,\nПод калиткою моей\nСкачет пестрая сорока\nИ пророчит мне гостей.\nКолокольчик небывалый\nУ меня звенит в ушах,\nНа заре . . . . алой,\nСеребрится снежный прах.","name": "Стрекотунья белобока...","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2731, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "А я с годами думаю все чаще,\nчто краденое счастье — тоже счастье,\nкак ситник краденый — все тот же хлеб насущный,\nспасенье жизни неблагополучной.\nА может, несравненно слаще даже.\nПоверьте, это не в защиту кражи,\nно просто я убеждена, что сытый\nне представляет, сколько стоит ситный...","name": "А я с годами думаю все чаще..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2732, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","text": "Над бездной адскою блуждая,\nДуша преступная порой\nЧитает на воротаx рая\nУзоры надписи святой.\nИ часто тайную отраду\nНаxодит муке неземной,\nЗа непреклонную ограду\nСтремясь завистливой мечтой.\nТак, разбирая в заточенье\nДосель мне чуждые черты,\nЯ был свободен на мгновенье\nМогучей волею мечты.\nЗалогом вольности желанной,\nЛучем надежды в море бед\nМне стал тогда ваш безымянный,\nНо вечно памятный привет."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2733, "fields": {"themes": [7],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1900","text": "Ребенком я, не зная страху,\nХоть вечер был и шла метель,\nБлуждал в лесу, и встретил пряху,\nИ полюбил ее кудель.\nИ было мне так сладко в детстве\nСледить мелькающую нить,\nИ много странных соответствий\nС мечтами в красках находить.\nТо нить казалась белой, чистой;\nТо вдруг, под медленной луной,\nБлистала тканью серебристой;\nПотом слилась со мглой ночной.\nЯ, наконец, на третьей страже.\nВосток означился, горя,\nИ обагрила нити пряжи\nКровавым отблеском заря!","name": "Ребенком я, не зная страху...","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2734, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Ну вот, сыночек, спать пора,\nВокруг деревья потемнели.\nЧерней вороньего пера\nНочное оперенье ели.\nЗакрой глаза. Вверху луна,\nКак рог на свадьбе кахетинца.\nКричит, кричит ночная птица\nДо помрачения ума.\nУсни скорее. Тополя\nОт ветра горько заскрипели.\nЧерней вороньего пера\nНочное оперенье ели.\nВсе засыпает. Из-под век\nВзирают тусклые болотца.\nЗакуривает и смеется\nВо тьме прохожий человек.\nБерезы, словно купола,\nВидны в потемках еле-еле.\nЧерней вороньего пера\nНочное оперенье ели.","name": "Колыбельная вполголоса"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2735, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "От Аляски Родина до Польши -\nВот она какая, наша Русь.\nУ нее одна Камчатка больше,\nЧем вся Дания и Бенилюкс.\nЕсть у нас просторы Казахстана,\nЕсть и горный и степной Алтай.\nХорошо трудиться неустанно:\nЕсть работы непочатый край.\nПокоренье снеговых просторов,\nОсвоенье вековых степей,\nНа бескрайных землях гул моторов -\nК коммунизму новая ступень.\nНо еще такие есть просторы,\nЕсть такая ширь и глубина.\nМоре есть, в сравнении с которым\nСловно капля в море целина!\nСкорость звука - пройденная штука,\nС каждым днем чудесней чудеса.\nНаша богатырская наука\nСпутники пустила в небеса!\nИ мне верится, что очень скоро\nДоживем до сказочной поры:\nВстретим небывалые просторы\nИ невероятные миры!\nЗахватив кусочек атмосферы\nИ необходимый провиант,\nМожет быть, осваивать Венеру\nНаши комсомольцы полетят!\nНа другой планете в небе синем\nСтанут строить коммунизм они.\nЗдесь моя фантазия бессильна,\nКак всесильны завтрашние дни!","name": "К небывалым просторам"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2736, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Если денежки имеются у вас\nИ хотите летний отдых провести,\nМосквичи,\nНе езжайте вы ни в Крым, ни на Кавказ,\nГде, наверно, побывали, и не раз,—\nВыбирайте поизысканней пути!\nНе пугайтесь вы, что Лена далека,\nА доверьтесь романтической мечте —\nВам понравится великая река:\nЯ не видел равной ей по красоте!\nЛеной любуюсь, в великом зеркале\nЗайчики солнечные забегали.\nПрыгают резво, воды чуть касаются —\nКраше становится Лена-красавица.\nЗдесь этих солнечных зайчиков масса,\nВсе в необъятный простор включены\nИ сверкают, словно алмазы\nПервой величины!\nЗдесь фотоаппарат бессилен —\nТакая это красота!\nИ вам, художники России,\nПоехать надобно сюда!\nЗдесь так природа благородна,\nТак живописны берега,\nЧто создадите вы полотна\nНе на года, а на века!\nНе испытываю зла\nК тем, кто режется в козла.\nРазвлекаются... А все ж\nЖаль мне эту молодежь!\nУперлись глазами в стол,\nВ палубные стены —\nНе волнует их нисколь\nВеличавость Лены.\nВедь такая красота\nНе везде бывает!..\nА они, попав сюда,\nВремя убивают!","name": "Такая это красота!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2737, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1861","text": "Скажите, зеленые глазки:\nЗачем столько страсти и ласки\nГосподь вам одним уделил,\nЧто всё я при вас позабыл?\nЛукавые ваши ресницы\nМне мечут такие зарницы.\nКаких нет в самих небесах,—\nИ всё зеленеет в глазах.\nСкажите: каким же вы чудом\nЗажглися живым изумрудом\nИ в душу мне ввеяли сны\nЗеленым покровом весны?\nЗачем?..\nДа зачем и вопросы?\nЗнакомы мне слезные росы,\nИ вешняя зелень, и новь,\nИ всё, кипятящее кровь...\nДа, опытом дознал я тоже,\nЧто стынет весеннее ложе,\nЧто вянет, своей чередой,\nЗеленая травка зимой.\nИ нет уж в ней ласки и страсти,\nИ рвет ее ветер на части,\nИ гнется она и летит,\nКуда ее вихорь крутит...\nЗачем же, зеленые глазки,\nУ вас столько страсти и ласки\nГорит в изумрудных лучах,\nЧто всё зеленеет в глазах?","name": "Скажите, зеленые глазки","date_to": "1861"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2738, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1929","text": "Каждый год и цветет\nИ отцветает миндаль...\nМиллиарды людей\nНа планете успели истлеть...\nЧто о мертвых жалеть нам!\nМне мертвых нисколько не жаль!\nПожалейте меня!\nМне еще предстоит умереть!","name": "Смерть","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2739, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1878","text": "Верхние ветви зеленого, стройного клена,\nВ горьком раздумье слежу я за вами с балкона.\nГрустно вы смотрите: ваше житье незавидно;\nЧто на земле нас волнует — того вам не видно.\nВ синее небо вы взор устремили напрасно:\nНебо — безжалостно, небо — так гордо-бесстрастно!\nБури ль вы ждете? Быть может, раскрывши объятья,\nВстретитесь вы, как давно разлученные братья?..\nНет, никогда вам не встретиться! Ветер застонет\nЛистья крутя, он дрожащую ветку наклонит,\nНо, неизменный, суровый закон выполняя,\nТотчас от ветки родной отшатнется другая...\nБедные ветви, утешьтесь! Вы слишком высоки:\nВот отчего вы так грустны и так одиноки!","name": "Две ветки","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2740, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","date_from": "1963","text": "Он тощ, словно сучья. Небрит и мордаст.\nПод ним третьи сутки\nтрещит мой матрац.\nЧугунная тень по стене нависает.\nИ губы вполхари, дымясь, полыхают.\n«Приветик, — хрипит он, — российской поэзии.\nВам дать пистолетик? А, может быть, лезвие?\nВы — гений? Так будьте ж циничнее к хаосу...\nА может, покаемся?..\nПослюним газетку и через минутку\nсвернем самокритику, как самокрутку?..»\nЗачем он тебя обнимет при мне?\nЗачем он мое примеряет кашне?\nИ щурит прищур от моих папирос...\nЧур меня! Чур!\nSOS!","name": "Автопортрет","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2741, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","date_from": "1921","text": "И сказал женщине суд:\n\"Твой муж - трус и беглец,\nИ твоих коров уведут,\nИ зарежут твоих овец\".\nА солдату снилась жена,\nИ солдат был сну не рад,\nНо подумал: она одна,\nИ вспомнил, что он - солдат.\nИ пришел домой, как есть,\nИ сказал: \"Отдайте коров\nИ овец иль овечью шерсть,\nЯ знаю всё и готов\".\nХлеб, два куска\nСахарного леденца,\nА вечером сверх пайка\nШесть золотников свинца.","name": "И сказал женщине суд...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2742, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "От душной копоти земли\nПогасла точка огневая,\nИ плавно тени потекли,\nКонтуры странные сливая.\nИ знал, что спать я не могу:\nПока уста мои молились,\nТе, неотвязные, в мозгу\nОпять слова зашевелились.\nИ я лежал, а тени шли,\nНаверно зная и скрывая,\nКак гриб выходит из земли\nИ ходит стрелка часовая.","name": "Бессонница ребенка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2743, "fields": {"themes": [],"author": "Расул Гамзатов","text": "Я солнце пил, как люди воду,\nСтупая по нагорьям лет\nНавстречу красному восходу,\nЗакату красному вослед.\nВ краю вершин крутых и гордых,\nГде у сердец особый пыл,\nЯ звезды пил из речек горных,\nИз родников студеных пил.\nИз голубой небесной чаши\nВ зеленых чащах и лугах\nЯ жадно воздух пил сладчайший,\nНастоянный на облаках.\nЯ пил снежинки, где тропинки\nПереплелись над крутизной.\nИ помню:\nтаяли снежинки,\nВ пути пригубленные мной.\nЯ весны пил,\nкогда о севе\nВ горах пекутся там и тут.\nГде крепок градусами Север,\nЯ пил мороз, как водку пьют.\nКогда я грозы пил, бывало,\nЧья слава землям дорога,\nКак будто верхний край бокала,\nСверкала радуга-дуга.\nИ вновь шиповник цвел колючий,\nСочился хмель из темных скал.\nЯ, поднимавшийся на кручи,\nХмельные запахи вдыхал.\nЗемной красой я упивался,\nБлагословлял ее удел.\nНе раз влюблялся, убивался\nИ песни пил, как песни пел.\nЛюдской души сложна природа,—\nЯ пил с друзьями заодно\nВ час радости — бузу из меда,\nВ час горя — горькое вино.\nИ если сердцем пил,\nто не пил\nЗабавы ради и утех.\nЯ Хиросимы видел пепел,\nЯ фестивалей слышал смех.\nИ, резко дунув, как на пиво,\nЧтобы пустую пену сдуть,\nПил жизни суть:\nона не лжива,\nОна правдива — жизни суть.\nЛюблю, и радуюсь, и стражду,\nИ день свой каждый пью до дна,\nИ снова ощущаю жажду,\nИ в том повинна жизнь одна.\nПускай покину мир однажды\nЯ, жажды в нем не утоля,\nНо людям жаждать этой жажды,\nПокуда вертится Земля.","name": "Покуда вертится Земля"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2744, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Глинка","date_from": "1826","text": "Из шелку и мочал шнур нашей жизни вьется:\nКто плакал поутру, тот к вечеру смеется.","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2745, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","text": "Ночью в саду у меня\nПлачет плакучая ива,\nИ безутешна она Ивушка,\nГрустная ива.\nРаннее утро блеснет,\nНежная девушка Зорька\nИвушке, плачущей горько,\nСлёзы кудрями сотрет."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2746, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Увяданьем еле тронут\nМир печальный и прекрасный,\nПаруса плывут и тонут,\nГолоса зовут и гаснут.\nКак звезда - фонарь качает.\nБез следа - в туман разлуки.\nНавсегда?— не отвечает,\nЛишь протягивает руки —\nБлиже к снегу, к белой пене,\nБлиже к звездам, ближе к дому...\n...И растут ночные тени,\nИ скользят ночные тени\nПо лицу уже чужому.","name": "Увяданьем еле тронут..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2747, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1824","text": "Нет, обманула вас молва,\nПо-прежнему дышу я вами,\nИ надо мной свои права\nВы не утратили с годами.\nДругим курил я фимиам,\nНо вас носил в святыне сердца;\nМолился новым образам,\nНо с беспокойством староверца.","name": "Уверение","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2748, "fields": {"themes": [7],"author": "Варлам Шаламов","text": "Осторожно и негромко\nГоворит со мной поземка,\nВ ноги тычется снежок,\nЧтобы я не верил тучам,\nЧтобы в путь по горным кручам\nЯ отправиться не мог.\nПозабывшая окошко,\nБлиже к печке жмется кошка —\nПредсказатель холодов.\nУгадать, узнать погоду\nПомогает лишь природа\nНам на множество ладов.\nГлухари и куропатки\nРазгадали все загадки,\nЧто подстроила зима.\nЯ ж искал свои решенья\nВ человечьем ощущенье\nКожи, нервов и ума.\nЯ считал себя надменно\nИнструментом совершенным\nОпознанья бытия.\nИ в скитаньях по распадкам\nДоверял своим догадкам,\nА зверью не верил я.\nА теперь — на всякий случай —\nНатащу побольше сучьев\nИ лучины наколю,\nПотому что жаркой печи\nНеразборчивые речи\nСлушать вечером люблю.\nВерю лишь лесному бреду:\nНикуда я не поеду,\nНикуда я не пойду.\nПусть укажут мне синицы\nВерный путь за синей птицей\nПо торосистому льду.","name": "Осторожно и негромко..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2749, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1966","text": "Этот год называется\nГодом спокойного солнца.\nЯ не спорю с наукой,\nПо сердцу мне это названье,\nТолько в этом году\nКрылья бомбардировщиков наглых\nНад вьетнамской землей\nЗаслоняли спокойное солнце.\nТолько в этом году\nНаша дочка, мудрец-несмышленыш,\nУлыбаясь, прошла\nНад разверзшейся бездной сиротства.\nИ бесились тайфуны —\nУ каждого — женское имя.\n(Кто-то их окрестил\nИменами своих ненавистных.)\nИ три месяца кряду\nТашкент колотило о землю,\nТак, что с хрустом ломались\nИголки сейсмических станций.\nИ Флоренция\nГрязью затоплена до подбородка,\nИ на улицах Аккры\nТемнокожие люди стреляют друг в друга,\nИ в Уэллсе\nГора наползла на шахтерский поселок.\nЯ отнюдь не хотел\nЗаниматься обзором текущих событий,\nПросто вспомнилось мне\nТо, что было\nИ что происходит\nВ год спокойного солнца.\nПостой!\nТы сегодня не слушал последних известий.\nВ катастрофе погиб\nСамолет с водородною бомбой.\nС января по декабрь\nТесно году спокойного солнца.\nОн легко переходит\nГраницы листков календарных.\nЯ не спорю с наукой.\nПо сердцу мне это названье,\nИ мучительно хочется,\nЧтобы оно оправдалось.\n...Далеко-далеко от земли рассиялось спокойное солнце.","name": "Год спокойного солнца","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2750, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1841","text": "Как дорожу я прекрасным мгновеньем!\nМузыкой вдруг наполняется слух,\nЗвуки несутся с каким-то стремленьем,\nЗвуки откуда-то льются вокруг,\nСердце за ними стремится тревожно,\nХочет за ними куда-то лететь...\nВ эти минуты растаять бы можно,\nВ эти минуты легко умереть.","name": "Звуки","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2751, "fields": {"themes": [4],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1937","text": "Жил отважный капитан,\nОн объездил много стран,\nИ не раз он бороздил океан.\nРаз пятнадцать он тонул,\nПогибал среди акул,\nНо ни разу даже глазом не моргнул.\nИ в беде,\nИ в бою\nНапевал он эту песенку свою:\n\"Капитан, капитан, улыбнитесь,\nВедь улыбка - это флаг корабля.\nКапитан, капитан, подтянитесь,\nТолько смелым покоряются моря!\"\nНо однажды капитан\nБыл в одной из дальних стран\nИ влюбился, как простой мальчуган.\nРаз пятнадцать он краснел,\nЗаикался и бледнел,\nНо ни разу улыбнуться не посмел.\nОн мрачнел,\nОн худел,\nИ никто ему по-дружески не спел:\n\"Капитан, капитан, улыбнитесь,\nВедь улыбка - это флаг корабля.\nКапитан, капитан, подтянитесь,\nТолько смелым покоряются моря!\"","name": "Песенка о капитане","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2752, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1918","text": "От любви твоей загадочной,\nКак от боли, в крик кричу,\nСтала желтой и припадочной,\nЕле ноги волочу.\nНовых песен не насвистывай,-\nПесней долго ль обмануть,\nНо когти, когти неистовей\nМне чахоточную грудь,\nЧтобы кровь из горла хлынула\nПоскорее на постель,\nЧтобы смерть из сердца вынула\nНавсегда проклятый хмель.","name": "От любви твоей загадочной...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2753, "fields": {"themes": [],"author": "Федерико Лорка","text": "Прорытые временем\nЛабиринты\nИсчезли.\nПустыня\nОсталась.\nНемолчное сердце -\nИсточник желаний -\nИссякло.\nПустыня\nОсталась.\nЗакатное марево\nИ поцелуи\nПропали.\nПустыня\nОсталась.\nУмолкло, заглохло,\nОстыло, иссякло,\nИсчезло.\nПустыня\nОсталась.\nПеревод М.Цветаевой","name": "Пустыня"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2754, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1945","text": "Яблоня в нашем саду росла,\nОчень крепкой она была.\nСамой сладкой она слыла,\nСамым белым цветом цвела.\nСучья тяжко к земле склонив,\nЗрели яблоки белый налив.\nЗубы врежешь - в гортани мед,\nТеплым соком гортань зальет.\nВот покраснела в лесу листва,\nВот забурела в лугах трава,\nВот затрещали в печах дрова,\nЯ не перечу - зима права.\nОнемела земля во льду,\nВсе мертво под луной в саду.\nСнег подлунный и тот как лед:\nГолубое сиянье льет.\nС каждым часом зима сильней,\nИ до нежных живых корней\nУж добрался лютой мороз.\nСпят деревья - не видно слез.\nВсе случилось в глубоком сне,\nНе помог и глубокий снег.\nНо расплата близка всегда -\nВ марте месяце с гор вода.\nЗабурлили ручьи-ключи,\nЗаиграли в ручьях лучи,\nРаскрошились литые льды.\nТеплый дождик омыл сады.\nТак ударил расплаты час,\nНо не все на земле он спас.\nЧто же, яблони, где ваш цвет?\nПочему же и листьев нет?\nВы стоите черны-черны\nПосреди молодой травы,\nОт дыханья самой весны\nНе проснулись, деревья, вы.\nНе сплетаются ветками,\nРос не пьют поутру,\nНо, корявые, редкие,\nЛишь гремят на ветру.\nПодгнивают и падают,\nНа дрова их возьмут.\nБольше солнца не надо им\nИ весна ни к чему.\nНо выходят из семени\nКлен, береза, трава.\nУ зеленого племени\nНе отнимешь права.\nГлубоки эти корни.\nНачинается труд.\nИ побеги упорно\nПробивают кору.\nТолько выжить до срока,\nТолько на ноги встать,\nБудет к солнцу дорога -\nНи согнуть, ни сломать.\nБудут сильные листья,\nНаливные плоды:\nТолько встать,\nТолько выстоять, только быть молодым!","name": "Яблони","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2755, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1835","text": "Последняя туча рассеянной бури!\nОдна ты несешься по ясной лазури,\nОдна ты наводишь унылую тень,\nОдна ты печалишь ликующий день.\nТы небо недавно кругом облегала,\nИ молния грозно тебя обвивала;\nИ ты издавала таинственный гром\nИ алчную землю поила дождем.\nДовольно, сокройся! Пора миновалась,\nЗемля освежилась, и буря промчалась,\nИ ветер, лаская листочки древес,\nТебя с успокоенных гонит небес.","name": "Туча","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2756, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1964","text": "Я теперь на девок крепкий,\nИ теперь одною меткой\nЯ всех баб ровняю как одну:\nПусть у ней во лбу семь пядей,\nПусть при полном при параде,-\nВстречу бабу - в сторону сверну.\nБыл я раньше тоже хлипкий -\nПровожал я их с улыбкой,\nДаже, помню, год с одною жил,-\nА теперь, пройду не глядя -\nМне плевать, что ейный дядя\nРаньше где-то в органах служил.\nБаб держу я в черном теле,\nА чтоб лечь в одну постелю -\nЭтим меня можно насмешить,-\nДаже если умоляет,\nДаже в экстренном случае -\nОчень меня трудно уложить!\nПочему с таким напором\nЯ воюю с женским полом:\nИзучил я их как свой портрет,-\nВедь полвека я - не меньше -\nИзучаю этих женщин,\nИ сейчас мне - восемьдесят лет.","name": "Я теперь на девок крепкий...","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2757, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1949","text": "Не верь, что ты поэта шире\nИ более, чем он, в строю.\nХоть ты решаешь судьбы мира,\nА он всего только свою.\nТебе б — в огонь. Ему — уснуть бы,\nЧтоб разойтись на миг с огнем.\nЗатем, что слишком эти судьбы\nКаким-то чертом сбиты в нем.\nИ то, что для тебя как небо,\nЧто над тобой — то у него\nКасается воды и хлеба\nИ есть простое естество.","name": "Не верь, что ты поэта шире...","date_to": "1949"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2758, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1858","text": "Нина, Нина, тарантелла!\nСтарый Чьеко уж идет!\nВон уж скрипка загудела!\nВ круг становится народ!\nПриударил Чьеко старый.\nТочно птички на зерно,\nОтовсюду мчатся пары!..\nВон - уж кружатся давно!\nКак стройна, гляди, Аглая!\nВот помчались в круг живой -\nОчи долу, ударяя\nВ тамбурин над головой!\nЛовок с нею и Дженнаро!..\nВслед за ними нам - смотри!\nПосле тотчас третья пара...\nНу, Нинета... раз, два, три...\nЗавязалась, закипела,\nВсе идет живей, живей,\nОбуяла тарантелла\nВсех отвагою своей...\nЭй, простору! шибче, скрипки!\nЮность мчится! с ней цветы,\nБеззаботные улыбки,\nБеззаветные мечты!\nЭй, синьор, синьор! угодно\nВам в кружок наш, может быть?\nИль свой сан в толпе народной\nВы боитесь уронить?\nНу, так мимо!.. шибче, скрипки!\nЮность мчится! с ней цветы,\nБеззаботные улыбки,\nБеззаветные мечты!\nВы, синьора? Вы б и рады,\nК нам сердечко вас зовет...\nДа снуровка без пощады\nВашу грудь больную жмет...\nНу, так мимо!.. шибче, скрипки!\nЮность мчится! с ней цветы,\nБеззаботные улыбки,\nБеззаветные мечты!\nВы, философ! дайте руки!\nНе угодно ль к нам сюда!\nИль кто раз вкусил науки -\nНе смеется никогда?\nНу, так мимо!.. шибче, скрипки!\nЮность мчится! с ней цветы,\nБеззаботные улыбки,\nБеззаветные мечты!\nТы что смотришь так сурово,\nБосоногий капуцин!\nВ сердце памятью былого,\nЧай, отдался тамбурин?\nНу - так к нам - и шибче, скрипки!\nЮность мчится! с ней цветы,\nБеззаботные улыбки,\nБеззаветные мечты!\nСловно в вихре, мчатся пары;\nНе сидится старикам...\nРасходился Чьеко старый\nИ подплясывает сам...\nМудрено ль! вкруг старой скрипки\nТак и носятся цветы,\nБеззаботные улыбки,\nБеззаветные мечты!\nНе робейте! смейтесь дружно!\nПусть детьми мы будем век!\nЧеловеку знать не нужно,\nЧто такое человек!..\nЧто тут думать!.. шибче, скрипки!\nНаши - юность и цветы,\nБеззаботные улыбки,\nБеззаветные мечты!","name": "Тарантелла","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2759, "fields": {"themes": [19],"author": "Агния Барто","text": "Пришли к пенсионерке\nТри юных пионерки.\nЯвились утром ранним,\nЧтоб окружить вниманьем,\nОкружить любовью\nБабушку Прасковью.\nСпокойно спит старуха,\nНе ведает печали,\nИ вдруг ей прямо в ухо\nПодружки закричали:\n— Как ваше здоровье,\nБабушка Прасковья?\nТут всполошилась бабка:\n— Где фартук мой? Где тряпка?\nКак я гостей встречаю?—\nИ стол накрыла к чаю.\nХлопочет у печурки,\nПодкладывает щепки:\n— Скажите мне, девчурки,\nКакой вы пьете, крепкий?\nВыпили подружки\nЧайку по полной кружке,\nА бабушка Прасковья\nСказала:— На здоровье!\nЯ чаю пить не буду,—\nИ вымыла посуду.\nИ так она устала —\nЕй даже плохо стало!\nДостаточно к старушке\nПроявлено вниманья!\nУшли домой подружки,\nСказавши:— До свиданья.\nИм галочку в тетради\nПоставили в отряде:\n«Окружена любовью\nБабушка Прасковья».","name": "Шефы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2760, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Я вас измучил не разлукой - возвращеньем,\nТяжелой страстью и свинцовым мщеньем.\nПленен когда-то легкостью разлук,\nЯ их предпочитал, рубя узлы и сети.\nКак трудно вновь учить азы наук\nВ забушевавшем университете!\nКак длинны расстоянья расставаний!..\nВ тоске деревья... Но твоя рука\nИ капор твой в дожде. И ночью ранней\nУгрюмый стук дверного молотка...","name": "Я вас измучил не разлукой..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2761, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1930","text": "В. Д.\nО рьяный дьявол, черт морской...\nДремучий Рьявол, спящий в туче\nМладой воды, на дне...\nНогой,\nОбутой камнем, и онучей\nНебрежно скрученной волны\nКачаешь ты морскую чащу\nНечаянно...\nТы видишь сны...\nВолну взъяренну и кричащу\nС хрипеньем выдыхаешь ты\nНа боль предельной высоты.\nНесчастный черт, безвестный бог!\nСтихия стихла в нем, и разом\nОн синей мукой изнемог,\nДо пены гневался...\nЧто разум,\nКогда в тоске душа и плоть!\nИ чтобы чрево проколоть,\nБог жрал кораллы.\nБедный черт!\nГрозноголосый Рьявол, где ты?\nТы пьяно спишь, полуодетый,\nНе накренишь рукою борт\nПлавучей дряни...\nСмело воры\nКромсают колесом волну.\nТы их не позовешь ко дну,\nНе вступишь с ними в разговоры\nНеравные...\nПускай враги\nПлывут спокойно над тобою...\nВо сне ты чувствуешь круги\nВоды испуганной, но к бою,\nНо к штормам с шрамами на дне,\nНо к буре с пеной на спине -\nВлеченья нет...\nНесчастный Рьявол!\nС какой волной ушла душа?\nТы море Черное исплавал,\nЗахлебываясь и спеша,\nНо волны - все одни и те же.\nТы ослабел и стал все реже\nМетаться. Ты залег на дно.\nНи слез, ни гнева - все равно.\nНо отзовись мне, бог безвестный!\nПроснись хоть раз, одетый бездной,\nБезумный бог!\nИ я живу,\nТемнея от бессильной жажды,\nКак жаждет пробужденья каждый,\nКто заколдован наяву.","name": "Рьявол","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2762, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1810","text": "Буря умолкла, и в ясной лазури\nСолнце явилось на западе нам;\nМутный источник, след яростной бури,\nС ревом и с шумом бежит по полям!\nЗафна! Приближься: для девы невинной\nПальмы под тенью здесь роза цветет;\nПадая с камня, источник пустынный\nС ревом и с пеной сквозь дебри течет!\nДебри ты, Зафна, собой озарила!\nСладко с тобою в пустынных краях!\nПесни любови ты мне повторила;\nВетер унес их на тихих крылах!\nГолос твой, Зафна, как утра дыханье,\nСладостно шепчет, несясь по цветам.\nТише, источник! Прерви волнованье,\nС ревом и с пеной стремясь по полям!\nГолос твой, Зафна, в душе отозвался;\nВижу улыбку и радость в очах!..\nДева любви!— я к тебе прикасался,\nС медом пил розы на влажных устах!\nЗафна краснеет?.. О друг мой невинный,\nТихо прижмися устами к устам!..\nБудь же ты скромен, источник пустынный,\nС ревом и с шумом стремясь по полям!\nЧувствую персей твоих волнованье,\nСердца биенье и слезы в очах;\nСладостно девы стыдливой роптанье!\nЗафна, о Зафна!.. Смотри... там, в водах,\nБыстро несется цветок розмаринный;\nВоды умчались — цветочка уж нет!\nВремя быстрее, чем ток сей пустынный,\nС ревом который сквозь дебри течет!\nВремя погубит и прелесть и младость!..\nТы улыбнулась, о дева любви!\nЧувствуешь в сердце томленье и сладость,\nСильны восторги и пламень в крови!..\nЗафна, о Зафна!— там голубь невинный\nС страстной подругой завидуют нам...\nВздохи любови — источник пустынный\nС ревом и с шумом умчит по полям!","name": "Источник","date_to": "1810"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2763, "fields": {"themes": [2],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1818","text": "Так правосудная Россия награждает!\nО зависть, содрогнись, сколь бренен твой оплот!\nПожарский оживает \nСмоленский оживет!","name": "На монумент Пожарского","date_to": "1818"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2764, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1897","text": "«О, эти звенящие строки!\nТы сам написал их когда-то!»\n— Звенящие строки далеки,\nКак призрак умершего брата.\n«О, вслушайся в голос подруги!\nЗову я к восторгам бесстрастья!»\n— Я слышу, на радостном Юге\nГремят сладострастно запястья,\n«Я жду, я томлюсь одиноко,\nМне луч ни единый не светит!»\n— Твой голос далеко, далеко,\nТебе не могу я ответить.","name": "По поводу «Me eum esse»","date_to": "1897"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2765, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "О, эти февральские вьюги,\nбелесый мятущийся мрак,\nстенанья и свист по округе,\nи — по пояс в снег, что ни шаг...\nО, эти ночные прогулки,\nуходы тайком со двора,\nдремучей души закоулки,\nвнезапных открытий пора.\nТомящее нас ощущенье,\nчто вдруг — непонятно, темно —\nраздельное мыслей теченье\nвливается в русло одно.\nИ все растворяется в мире\nкипящих лесов и снегов,\nи счастье все шире и шире,\nи вот уже нет берегов!","name": "О, эти февральские вьюги..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2766, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1905","text": "С тобой я буду до зари,\nНаутро я уйду\nИскать, где спрятались цари,\nЛобзавшие звезду.\nУ тех царей лазурный сон\nЗаткал лучистый взор;\nОни - заснувший небосклон\nНад мраморностью гор.\nСверкают в золоте лучей\nИх мантий багрецы,\nИ на сединах их кудрей\nАлмазные венцы.\nИ их мечи вокруг лежат\nВ каменьях дорогих,\nИх чутко гномы сторожат\nИ не уйдут от них.\nНо я приду с мечом своим;\nВладеет им не гном!\nЯ буду вихрем грозовым,\nИ громом, и огнем!\nЯ тайны выпытаю их,\nВсе тайны дивных снов,\nИ заключу в короткий стих,\nВ оправу звонких слов.\nПромчится день, зажжет закат,\nПрирода будет храм,\nИ я приду, приду назад,\nК отворенным дверям.\nС тобою встретим мы зарю,\nНаутро я уйду,\nИ на прощанье подарю\nДобытую звезду.","name": "С тобой я буду до зари...","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2767, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1819","text": "Тебя ль изобразить и ты ль изобразима?\nВчера задумчива, я помню, ты была,\nСегодня ветрена, забавна, весела,\nПонятна сердцу ты, уму непостижима.\nНе все ль противности в характере твоем?\nВ тебе чувствительность с холодностью совместна,\nНепостоянна ты во всем,\nИ постоянно ты прелестна.","name": "Тебя ль изобразить...","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2768, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1830","text": "Пусть сосны и ели\nВсю зиму торчат,\nВ снега и метели\nЗакутавшись, спят.\nИх тощая зелень,\nКак иглы ежа,\nХоть ввек не желтеет,\nНо ввек не свежа.\nМы ж, легкое племя,\nЦветем и блестим\nИ краткое время\nНа сучьях гостим.\nВсе красное лето\nМы были в красе,\nИграли с лучами,\nКупались в росе!..\nНо птички отпели,\nЦветы отцвели,\nЛучи побледнели,\nЗефиры ушли.\nТак что же нам даром\nВисеть и желтеть?\nНе лучше ль за ними\nИ нам улететь!\nО буйные ветры,\nСкорее, скорей!\nСкорей нас сорвите\nС докучных ветвей!\nСорвите, умчите,\nМы ждать не хотим,\nЛетите, летите!\nМы с вами летим!..","name": "Листья","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2769, "fields": {"themes": [],"author": "Демьян Бедный","date_from": "1924","text": "На ниве черной пахарь скромный,\nТяну я свой нехитрый гуж.\nПретит мне стих языколомный,\nНевразумительный к тому ж.\nДержася формы четкой, строгой,\nС народным говором в ладу,\nИду проторенной дорогой,\nРечь всем доступную веду.\nПрост мой язык, и мысли тоже:\nВ них нет заумной новизны,-\nКак чистый ключ в кремнистом ложе,\nОни прозрачны и ясны.\nЗато, когда задорным смехом\nВспугну я всех гадюк и сов,\nВ ответ звучат мне гулким эхом\nМильоны бодрых голосов:\n\"Да-ешь?!\"- \"Да-ешь!\"- В движенье массы.\n\"Свалил?\"- \"Готово!\"- \"Будь здоров!\"\nКак мне смешны тогда гримасы\nЛитературных маклеров!\nНужна ли Правде позолота?\nМой честный стих, лети стрелой -\nВперед и выше!- от болота\nЛитературщины гнилой!","name": "Вперед и выше!","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2770, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","text": "...В Нечерноземье,- согласно прогнозу,-\nрезко уменьшится снежный покров...\nДнем над столицей\nместами - грозы.\nА на асфальте\nместами -\nкровь.","name": "Прогноз погоды"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2771, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "Чему сердце молилось,\nОтошло навсегда.\nНадо мною звезда закатилась,\nЗакатилась звезда.\nИ горела нежарко,\nНе давала тепла,\nИ светила неярко,\nНо все же была.\nЯ стоял под звездою,\nДожидался зари.\nА теперь только место пустое,\nСмотри не смотри...","name": "Чему сердце молилось..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2772, "fields": {"themes": [19],"author": "Сергей Михалков","text": "Две подружки - Варя с Верой\nЭто коллекционеры.\nУ подружек в двух альбомах\nСто фамилий, всем знакомых,-\nНе коллекция, а клад!\nЗнаменитые артисты,\nФутболисты, хоккеисты\nИ поэт-лауреат!\nКак автограф получить,\nВарю с Верой не учить!\nТех, кто марки собирает,\nТех подружки презирают.\nСобиратели значков -\nДурачки из дурачков.\nУ подружек наших страсть:\nНа глаза тому попасть,\nКто сегодня знаменит,\nЧья фамилия звенит!\nНа глаза сперва попасть,\nА потом уже напасть:\n- Очень просим, не спешите:\nРаспишитесь! Подпишите!\nКто-то девочкам в саду\nДал автограф на ходу,\nИ теперь уж не прочесть\nИ не вспомнить, кто он есть.\nКто-то шариковой ручкой\nЧерез весь альбомный лист\nВывел подпись с закорючкой.\nШахматист или артист?..\nПодписей собрали сто,\nА спросите: \"Кто есть кто?\",\nНаши коллекционеры -\nДве подружки Варя с Верой -\nНе ответят ни за что!","name": "Автографы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2773, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1937","text": "Дочке Светлане\nТо не странник идет, не гроза гремит,\nНе поземка пылит в глаза ему,-\nТо приехал в Кремль бородатый Шмидт\nК самому Большому Хозяину.\nИ сказал ему тот: \"Снарядить вели\nСамолет, коль саньми не едется.\nПолетай ты на Север, на пуп земли,\nТам живет госпожа ведмедица.\nПеред нею костер изо льда горит,\nПролетают снежки, как голуби.\nВ колдовском котелке она дождь варит\nИ туман пущает из проруби.\nОттого где не надо идут дожди,\nА где надобен дождь, там засуха.\nТы к ведмедице той долети-дойди\nИ котел этот спрячь за пазуху\".\nВозле пупа земли на плавучий лед\nОпускался с неба туманного\nКраснокрылый конь - гидросамолет\nМихаила свет Водопьянова.\nВыползал на снега голубой песец,\nГоворил человечьим голосом:\n\"Не довольно ли вам в облаках висеть?\nНе зазорно ль шуметь над полюсом?\nПодобру говорю: убирайтесь прочь!-\nЛаял, злобно наморщив усики.-\nНапущу я на вас на полгода ночь,\nПоглядим тогда, как вы струсите!\"\nОтвечал Водопьянов: \"Уймись, дружок!\nНа полгода ночь? Эка невидаль!-\nНа борту самолета фонарь зажег:\n- Вишь, мы солнце поймали неводом\".\nВыплывал тогда из моря кит-кашалот,\nГоворил человечьим голосом:\n\"Это кто в окиян опускает лот,\nКолет льдину киркой над полюсом?\nПолно в море вымеривать глубину!\nЯ незваных гостей не жалую.\nЯ хвостом махну - целый дом сомну,\nА не то вашу льдину малую!\"\nТут, картечной пулей заряжено,\nГромыхнуло ружье Папанина.\nОхнул кит-кашалот и ушел на дно,\nМеткой пулей под сердце раненный.\nИ пошли они, и пришли они\nНа огонь, что в сугробах светится.\nПод скалой ледяной в голубой тени\nТам сидит госпожа ведмедица.\nПеред нею костер изо льда горит,\nПролетают снежки, как голуби,\nВ колдовском котелке она дождь варит\nИ туман пущает из проруби.\nУвидала людей госпожа ведмедь,\nГоворит человечьим голосом:\n\"Понапрасну вы вздумали володеть\nМоей вотчиной - белым полюсом.\nЯ хозяйка тут ровно тыщу лет.\nПротив белых стуж вам не выстоять:\nУ вас шерсти нет, у вас реву нет,\nУ вас нет в ногах бегу быстрого.\nЧтоб никто из вас попенять не мог,\nПо угодьям моим немереным\nВы поспорьте-ка быстротою ног\nС моей лошадью - ветром северным.\nКак стрелу, я спущу его с тетивы,\nС золотого лука-оружия,\nИ назавтра в железную дверь Москвы\nОн задует дождем и стужею.\nКоли после его хоть на миг придешь -\nПризнавай тогда мою волю сам,\nА скорее его добежишь - ну-к што ж!-\nВолодей тогда белым полюсом!\"\nНе окончила старая похвальбы,\nАн глядит: через миг без малого\nНад плавучею льдиною из Москвы\nЗагудела машина Чкалова.\n\"Это кто же над полюсом в аккурат\nПролетел, не причалив к берегу?\"\nОтвечает Папанин: \"Молодший брат\nПогулять полетел в Америку\".\n\"Снимем,- просит ведмедь,- мой заклад\nс коня,\nА давай-ка поспорим голосом:\nКоли ежели крикнешь громчей меня,\nВолодей тогда белым полюсом!\"\nПасть раскрыла ведмедица, как жерло...\nТут, не знаю - с небес, со стенки ли,\nТочно гром, раскатилось: \"Алло! Алло!\"\nТо Москва вызывала Кренкеля.\n\"Это кто же такой великан большой,\nДа и где он у вас хоронится?\"\n\"Из кремлевской палаты мой брат старшой\nЗапросил об моем здоровьице\".\n\"Ну,- сказала ведмедица,- голос - да!\nА давай же поспорим волосом:\nУ кого повальяжнее борода,\nТак тому володеть и полюсом!\"\nТут на лед из палатки выходит Шмидт.\nЧто ведмежий мех? Так, безделица.\nБорода у него на ветру дымит,\nРазвороченным флагом стелется!\nВзял в кулак свою крепкую седину,\nОсрамил ведмедицу белую:\n\"Вот сейчас,- говорит,- бородой тряхну,\nТак такую ль бурю изделаю!\nЧто ты есть?- говорит.- Ничего! Ведмедь!\nТак тебе ль верховодить полюсом?\nНе умеешь ни бегать, а ни реветь,\nНи умом не вышла, ни волосом!\nУходи-ка, убогая, от греха.\nВедь игра-то велась по правилам?..\"\nИ ушла ведмедь. Даже впопыхах\nКолдовской котелок оставила.\nА на льдине плавучей маяк зажгли,\nЗасиял он звездою белою.\nТам Папанин сидит на пупу земли,\nОн сидит и погоду делает.\nПеред ним костер изо льда горит,\nПролетают снежки, как голуби.\nОн и вёдро варит, и дожди варит,\nИ туман пущает из проруби.\nЕсли тучу сварит - путевой листок\nНацепляет на брюхо сразу ей:\n\"Полетай, мол, ты, облако, на Восток,\nПокропи над Середней Азией\".\nЕсли сварит вёдро - Папанин рад.\nНаправляет он светлым донышком\nНа далекий на город на Ленинград\nЗолотое красное солнышко.\nИ пылает маяк на пупу земли,\nБудто острый алмаз отточенный,\nИ плывут на огонь его корабли\nПо морям нашей вольной вотчины!","name": "Сказка про белую ведмедь...","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2774, "fields": {"themes": [7],"author": "Яков Полонский","text": "Я, двух корабликов хозяин с юных дней,\nСтал снаряжать их в путь: один кораблик мой\nУшел в прошедшее, на поиски людей,\nПрославленных молвой,\nДругой — заветные мечты мои помчал\nВ загадочную даль — в туман грядущих дней,\nТуда, где братства и свободы идеал,\nНо — нет еще людей.\nИ вот, назад пришли кораблики мои:\nОдин из них принес мне бледный рой теней,\nБорьбу их, казни, стон, мучения любви\nДа тяжкий груз идей.\nДругой кораблик мой рой призраков принес,\nМечтою созданных, невидимых людей,\nС довольством без рабов, с утратами без слез,\nС любовью без цепей.\nИ вот, одни из них, как тени прошлых лет,\nМне голосят: увы! для всех один закон,—\nК чему стремиться?! знай — без горя жизни нет;\nНадежда — глупый сон.\nДругие мне в ответ таинственно звучат:\nУ нас иная жизнь! У нас иной закон...\nНе верь отжившим, пусть плывут они назад,—\nБылое — глупый сон!","name": "Кораблики"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2775, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1969","text": "Подумаешь - с женой не очень ладно.\nПодумаешь - неважно с головой.\nПодумаешь - ограбили в парадном.\nСкажи еще спасибо, что живой.\nНу что ж такого - мучает саркома.\nНу что ж такого - начался запой.\nНу что ж такого - выгнали из дома.\nСкажи еще спасибо, что живой.\nПлевать - партнер по покеру дал дуба.\nПлевать, что снится ночью домовой.\nПлевать - соседи выбили два зуба.\nСкажи еще спасибо, что живой.\nДа ладно - ну, уснул вчера в опилках.\nДа ладно - в челюсть врезали ногой.\nДа ладно - потащили на носилках.\nСкажи еще спасибо, что живой.\nДа, правда - тот, кто хочет, тот и может.\nДа, правда - сам виновен, бог со мной!\nДа, правда. Но одно меня тревожит -\nКому сказать спасибо, что живой?","name": "Подумаешь - с женой не очень ладно...","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2776, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Покрывается сердце инеем -\nОчень холодно в судный час...\nА у вас глаза как у инока -\nЯ таких не встречала глаз.\nУхожу, нету сил.\nЛишь издали\n(Все ж крещеная!)\nПомолюсь\nЗа таких вот, как вы,-\nЗа избранных\nУдержать над обрывом Русь.\nНо боюсь, что и вы бессильны.\nПотому выбираю смерть.\nКак летит под откос Россия,\nНе могу, не хочу смотреть!","name": "Судный час"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2777, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1891","text": "Жизнь — достиганье совершенства,\nИ нам победа над собой\nЕдва ль не высшее блаженство\nВ борьбе с ветхозаветной тьмой.","name": "Гр.О.А.Г.К-Й (Жизнь — достиганье совершенства...)","date_to": "1891"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2778, "fields": {"themes": [20],"author": "Николай Глазков","date_from": "1939","text": "Он вошел в распахнутой шубе,\nКакой-то сверток держал.\nЗуб его не стоял на зубе,\nНезнакомец дрожал.\nПотом заговорил отрывисто, быстро,\nРукою по лбу провел,-\nИз глаз его посыпались искры\nИ попадали на ковер.\nКовер загорелся, и струйки огня\nПотекли по обоям вверх;\nОгонь оконные рамы обнял\nИ высунулся за дверь.\nНезнакомец думал: гореть нам, жить ли?\nРешил вопрос в пользу \"жить\".\nВынул из свертка огнетушитель\nИ начал пожар тушить.\nКогда погасли последние вспышки\nЗатухающих искр,\nНезнакомец сказал, что слишком\nПустился на риск.\nПотом добавил:- Теперь мне жарко,\nДаже почти хорошо...-\nГоловой поклонился, ногой отшаркал\nИ незаметно ушел.","name": "Баллада","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2779, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1917","text": "О Ирландия, океанная,\nМной не виденная страна!\nПочему ее зыбь туманная\nВ ясность здешнего вплетена?\nЯ не думал о ней, не думаю,\nЯ не знаю ее, не знал...\nПочему так режут тоску мою\nЛезвия ее острых скал?\nКак я помню зори надпенные?\nВ черной алости чаек стон?\nИли памятью мира пленною\nПрохожу я сквозь ткань времен?\nО Ирландия неизвестная!\nО Россия, моя страна!\nНе единая ль мука крестная\nВсей Господней земле дана?","name": "Почему","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2780, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1913","text": "Звенела музыка в саду\nТаким невыразимым горем.\nСвежо и остро пахли морем\nНа блюде устрицы во льду.\nОн мне сказал: \"Я верный друг!\"\nИ моего коснулся платья.\nТак не похожи на объятья\nПрикосновенья этих рук.\nТак гладят кошек или птиц,\nТак на наездниц смотрят стройных...\nЛишь смех в глазах его спокойных\nПод легким золотом ресниц.\nА скорбных скрипок голоса\nПоют за стелющимся дымом:\n\"Благослови же небеса -\nТы в первый раз одна с любимым\".","name": "Вечером","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2781, "fields": {"themes": [],"author": "Тэффи","text": "Недвижна эта ночь. Как факел погребальный\nКровавая луна пылает в небесах...\nИз песен я плету себе венок венчальный,\nИ голос мой звенит, тревожный и печальный,\nРыдает в нем тоска, трепещет чуткий страх...\nНаутро принесут мне твой привет прощальный -\nЯ буду ждать его, покорна и бледна...\nЯ знаю почему, как факел погребальный,\nНа чистый мой венок, на мой венок венчальный\nЛьет свой кровавый свет зловещая луна!","name": "Предчувствие"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2782, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Крылов","text": "Наскуча век желаньями терзаться,\nПрепятством чтя их к благу моему,\nСжал сердце я и волю дал уму,\nЧтобы от них навеки отвязаться.\nВсе суета — так пишет Соломон;\nХоть ныне мы ученей древних стали,\nНо и они не всё же вздор болтали,—\nТак думал я, едва не прав ли он.\nВсе суета, все вещи точно равны —\nЖеланье лишь им цену наддает\nИль их в число дурных вещей кладет,\nХотя одни других не боле славны.\nЧем худ кремень? чем дорог так алмаз?\nКоль скажут мне, что он блестит для глаз —\nБлестит и лед не менее подчас.\nТак скажут мне: поскольку вещи редки,\nПостольку им и цены будут едки.\nОпять не то — здесь римска грязь редка;\nОна лишь к нам на их медалях входит;\nНо ей никто торговли не заводит,\nИ римска грязь — как наша грязь, гадка.\nРедка их грязь, но римские антики\nНе по грязи ценою так велики;\nТак, стало, есть оценщик тут другой; —\nЖеланье? Да, оно — не кто иной,\nИ, верьте мне, оценщик предурной.\nЕму-то мы привыкнув слепо верить,\nПривыкли всё его аршином мерить;\nОно-то свет на свой рисует лад;\nОно-то есть томящий сердце яд.\nНа эту мысль попав, как на булавку,\nЖеланьям всем я тотчас дал отставку.\nКазалося, во мне остыла кровь:\nПрощай чины, и слава, и любовь.\nПленясь моих высоких дум покроем,\nВсе вещи я своим поставил строем\nИ мыслил так: все счастья вдалеке\nПленяют нас; вблизи всё скоро скучит;\nТак все равно (не ясно ль это учит?),\nЧто быть в венце, что просто в колпаке;\nЧто быть творцом прекрасной Энеиды,\nОт нежных муз почтенье заслужить,\nКнязей, царей и царства пережить;\nЧто быть писцом прежалкой героиды,\nИль, сократя высоких дум расход,\nПисать слегка про свой лишь обиход;\nЧто на полях трофеи славы ставить,\nС Румянцевым, с Каменским там греметь,\nОтнять язык у зависти уметь,\nИ ненависть хвалить себя заставить;\nЧто, обуздав военный, пылкий дух,\nЩадя людей, бить, дома сидя, мух.\nПускай же свет вертится так, как хочет;\nПускай один из славы век хлопочет,\nДругой, копя с червонцами мешки,\nНа ордена, на знать не пяля глаза,\nОдним куском быть хочет сыт два раза\nИ прячет рай за крепкие замки:\nВсе это — вздор, мечтанье, пустяки!\nНе лучше ли своих нам нужд не множить,\nСпокойно жить и света не тревожить?\nЧем мене нужд, тем мене зла придет;\nЧем мене нужд, тем будет счастья боле;\nА нужды все желанье нам дает:\nТак, стало, зла умалить в нашей воле.\nТак точно! ключ от рая я сыскал,\nСказал — и вдруг желать я перестал.\nПротивник чувств, лишь разуму послушен,\nКо всем вещам стал хладен, равнодушен;\nНе стало нужд; утихли страсти вдруг;\nНадежда, мой старинный, верный друг,\nВ груди моей себе не видя дела,\nДругим сулить утехи полетела;\nОбнявшись с ней, ушли улыбки вслед —\nИ кровь моя преобратилась в лед.\nВсе скучно мне и все постыло стало;\nНичто во мне желанья не рождало.\nБез горести, без скуки я терял;\nБез радости я вновь приобретал;\nРавно встречал потери и успехи;\nОставили меня и грусть и смехи;\nИз глаз вещей пропали дурноты,\nНо с ними их пропали красоты —\nИ, тени снять желая прочь с картины,\nОставил я бездушный вид холстины.\nИли, ясней,— принявши за закон,\nЧто в старину говаривал Зенон,\nНе к счастию в палаты я ворвался,\nНе рай вкусил, но заживо скончался —\nИ с трех зарей не чувствовать устал.\n«Нет, нет!— вскричат,— он точно рай сыскал —\nИ, что чудней, на небо не взлетая».\nА я скажу, что это мысль пустая.\nКоль это рай, так смело я стою,\nЧто мы в аду, а камни все в раю.\nНет, нет, не то нам надобно блаженство;\nС желанием на свет мы рождены.\nНа что же ум и чувства нам даны?\nУметь желать — вот счастья совершенство!\nК тому ль дан слух, чтобы глухими быть?\nНа то ль язык, чтоб вечно быть немыми?\nНа то ль глаза, чтобы не видеть ими?\nНа то ль сердца, чтоб ими не любить?\nУмей желать и доставай прилежно:\nС трудом всегда приятней приобресть;\nУмей труды недаром ты понесть —\nДурачество желать лишь безнадежно.\nПрепятство злом напрасно мы зовем;\nЦена вещей для нас лишь только в нем:\nПрепятством в нас желанье возрастает;\nПрепятством вещь сильней для нас блистает.\nНет счастья нам, коль нет к нему помех;\nНе будет скук, не будет и утех.\nНе тот счастлив, кто счастьем обладает:\nСчастлив лишь тот, кто счастья ожидает.\nПослушайте, я этот рай узнал;\nЯ камнем стал и три дни не желал;\nНо целый век подобного покою\nЯ не сравню с минутою одною,\nКогда мне, сквозь несчастья мрачных туч,\nБлистал в глаза надежды лестный луч,\nКогда, любя прекрасную Анюту,\nМеж страхами и меж надежды жил.\nАх, если б льзя, я б веком заплатил\nНадежды сей не год, не час — минуту!\nПрочь, школами прославленный покой,\nПрироды враг и смерти брат родной,\nИз сердца вон — и жди меня во гробе!\nПроснитесь вновь, желанья, вы во мне!\nЯвись при них скорей надежда мила!\nТак — только в вас и важность вся и сила:\nБлаженство дать вы можете одне.\nПусть мудрецы системы счастья пишут:\nВсе мысли их лишь гордостию дышут.\nНа что сердцам пустой давать закон,\nКоль темен им и бесполезен он?\nСистемы их не выучишь в три века;\nОни ведут к бесплодным лишь трудам.\nА я, друзья, скажу короче вам:\nЖелать и ждать — вот счастье человека.","name": "Письмо о пользе желаний"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2783, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1940","text": "Потеют сварщики, дымятся домны,\nВсе высчитано - поле и полет,\nТо век, как карлик с челюстью огромной\nОгнем плюется и чугун жует.\nА у ворот хозяйские заботы:\nТысячелетий, тот, что в поте, хлеб,\nНад трубами пернатые пилоты,\nИ возле шлака яркий курослеп.\nА женщина младенца грудью кормит,\nНема, приземиста и тяжела,\nНе помышляя о высокой форме,\nО торжестве расчета и числа.\nМне не предать заносчивого века,\nНе позабыть, как в огненной ночи\nСтихии отошли от человека,\nИ циркуль вывел новые лучи.\nНо эта мать, и птицы в поднебесье,\nИ пригорода дикая трава -\nВсе удивительное равновесье\nПростого и большого естества.","name": "Потеют сварщики, дымятся домны...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2784, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Межиров","date_from": "1945","text": "Мальчик жил на окраине города Колпино.\nФантазер и мечтатель.\nЕго называли лгунишкой.\nМного самых веселых и грустных историй\nнакоплено\nБыло им\nза рассказом случайным,\nза книжкой.\nПо ночам ему снилось - дорога гремит\nи пылится\nИ за конницей гонится рыжее пламя во ржи.\nА наутро выдумывал он небылицы -\nПросто так.\nИ его обвиняли во лжи.\nПрезирал этот мальчик солдатиков\nоловянных\nИ другие веселые игры в войну.\nНо окопом казались ему придорожные\nкотлованы,-\nА такая фантазия ставилась тоже в вину.\nМальчик рос и мужал на тревожной недоброй\nпланете,\nИ, когда в сорок первом году зимой\nБыл убит он,\nв его офицерском планшете\nЯ нашел небольшое письмо домой.\nНад оврагом летели холодные белые тучи\nВдоль последнего смертного рубежа.\nПредо мной умирал фантазер невезучий,\nНа шинель\nкучерявую голову положа.\nА в письме были те же мальчишечьи\nнебылицы.\nТолько я улыбнуться не мог...\nУгол серой исписанной плотно страницы\nКровью намок...\n...За спиной на ветру полыхающий Колпино,\nГоризонт в невеселом косом дыму...\nЗдесь он жил.\nМного разных историй накоплено\nБыло им.\nЯ поверил ему.","name": "Стихи о мальчике","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2785, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","date_from": "1971","text": "Наружность гениев изменчива, как море:\nЕсенин то хорош, то плох. Один портрет\nС другим не вяжется! Лицо в одном наклоне —\nОдно. В другом — оно совсем другое! Свет\nЗа облик борется, а тьма — за силуэт\nМарины. То она, дорической колонне\nПодобная, стоит. То — с лёгкостью каноэ\nПо водам жизни мчит... Но взмах!— и тайны след\nПростыл... И в сушу вдруг уткнётся неказисто...\nЛик Лермонтова то в гримасе исказится,\nТо звёздной нежностью оденутся черты\nИ вспыхнет грусть в очах прекрасных богомольно..\n— Да он почти урод! — один вскричит невольно,\nДругой найдёт в нём то, что лучше красоты.","name": "И о внешнем","date_to": "1992"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2786, "fields": {"themes": [20],"author": "Сергей Орлов","date_from": "1963","text": "Я давно увидел в первый раз,\nКак оно меня не ослепило,\nЧудо женское зеленых глаз,—\nГде, когда — не помню — это было.\nДва дождя качаются в зрачках,\nДве реки, два леса, две дороги.\nНеба два в лучах и облаках,\nРадуг двух слепящие чертоги.\nС той поры прошла землей война.\nГосударства в пепел рассыпались.\nГоды отгорели в дым до дна.\nЖизнь прошла, а вот они остались.\nЯ ее забыл. Я постарел.\nЖенщина моя со мною рядом\nСредь своих забот, хлопот и дел\nВзглянет вдруг каким-то странным взглядом.\nДва дождя стоят в ее зрачках.\nДве реки, два леса, две дороги,\nНеба два в лучах и облаках,\nРадуг двух слепящие чертоги.","name": "Я давно увидел в первый раз...","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2787, "fields": {"themes": [7],"author": "Булат Окуджава","text": "Варшава, я тебя люблю легко, печально и навеки.\nХоть в арсенале слов, наверно, слова есть тоньше и верней,\nНо та, что с левой стороны, святая мышца в человеке\nкак бьется, как она тоскует!..\nИ ничего не сделать с ней.\nТрясутся дрожки. Ночь плывет. Отбушевал в Варшаве полдень.\nОна пропитана любовью и муками обожжена,\nкак веточка в Лазенках та, которую я нынче поднял,\nКак 3игмунта поклон неловкий, как пани странная одна.\nЗабытый Богом и людьми, спит офицер в конфедератке.\nНад ним шумят леса чужие, чужая плещется река.\nПройдут недолгие века — напишут школьники в тетрадке\nПро все, что нам не позволяет писать дрожащая рука.\nНевыносимо, как в раю, добро просеивать сквозь сито,\nслова процеживать сквозь зубы, сквозь недоверие — любовь...\nФортуну верткую свою воспитываю жить открыто,\nНадежду — не терять надежды, доверие — проснуться вновь.\nзчик, зажигай фонарь на старомодных крыльях\nИзвозчик, зажигай фонарь на старомодных крыльях дрожек.\nНеправда, будто бы он прожит, наш главный полдень на земле!\nВаршава, мальчики твои прически модные ерошат,\nно тянется одна сплошная раздумья складка на челе.\nТрясутся дрожки. Ночь плывет. Я еду Краковским Предместьем,\nЯ захожу во мрак кавярни, где пани странная поет,\nгде мак червонный вновь цветет уже иной любви предвестьем...\nЯ еду Краковским Предместьем.\nТрясутся дрожки.\nНочь плывет.","name": "Путешествие по ночной Варшаве в дрожках"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2788, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Почему говорится:\n«Его не стало»,\nесли мы ощущаем его\nнепрестанно,\nесли любим его,\nвспоминаем,\nесли —\nэто мир, это мы\nдля него\nисчезли.\nНеужели исчезнут\nи эти ели\nи этот снег\nнавсегда растает?\nЛюди любимые,\nнеужели\nвас\nу меня не станет?","name": "Почему говорится: «Его не стало»..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2789, "fields": {"themes": [7],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1936","text": "В синее небо ширя глаза -\nКак восклицаешь:- Будет гроза!\nНа проходимца вскинувши бровь -\nКак восклицаешь:- Будет любовь!\nСквозь равнодушья серые мхи -\nТак восклицаю:- Будут стихи!","name": "В синее небо ширя глаза...","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2790, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Межиров","text": "Они расставались, когда\nС позором своим навсегда\nОна примириться решала,—\nРешала, что я виноват,\nНе муж, не любовник, не брат,—\nИ этим себя утешала.\nКогда же с позором своим\nОна подневольно простилась,\nИ жизнь кое в чем упростилась,\nЯ стал ей и вовсе чужим.\nА был я не муж и не брат\nИ не по призванью любовник,—\nСвидетель и, значит, виновник,—\nЯ был перед ней виноват.\nСвидетель всегда виноват,\nА значит, и я перед нею.\nЯ был чем-то больше, чем брат,\nИ верного мужа вернее.\nСвидетель побед и утрат,\nЯ был обречен на изгнанье,\nПоскольку виновен заране,\nЗаранее был виноват.","name": "Они расставались, когда..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2791, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1967","text": "Я голубой на звероферме серой,\nно, цветом обреченный на убой,\nза непрогрызной проволочной сеткой\nне утешаюсь тем, что голубой.\nИ я бросаюсь в линьку. Я лютую,\nсебя сдирая яростно с себя,\nно голубое, брызжа и ликуя,\nсквозь шкуру прет, предательски слепя.\nИ вою я, ознобно, тонко вою\nтрубой косматой Страшного суда,\nпрося у звезд или навеки волю,\nили хотя бы линьку навсегда.\nЗаезжий мистер на магнитофоне\nзапечатлел мой вой. Какой простак!\nОн просто сам не выл, а мог бы тоже\nзавыть, сюда попав,— еще не так.\nИ падаю я на пол, подыхаю,\nа все никак подохнуть не могу.\nГляжу с тоской на мой родной Дахау\nи знаю — никогда не убегу.\nОднажды, тухлой рыбой пообедав,\nувидел я, что дверь не на крючке,\nи прыгнул в бездну звездную побега\nс бездумностью, обычной в новичке.\nВ глаза летели лунные караты.\nЯ понял, взяв луну в поводыри,\nчто небо не разбито на квадраты,\nкак мне казалось в клетке изнутри.\nЯ кувыркался. Я точил балясы\nс деревьями. Я был самим собой.\nИ снег, переливаясь, не боялся\nтого, что он такой же голубой.\nНо я устал. Меня шатали вьюги.\nЯ вытащить не мог увязших лап,\nи не было ни друга, ни подруги.\nДитя неволи — для свободы слаб.\nКто в клетке зачат — тот по клетке плачет,\nи с ужасом я понял, что люблю\nту клетку, где меня за сетку прячут,\nи звероферму — родину мою.\nИ я вернулся, жалкий и побитый,\nно только оказался в клетке вновь,\nкак виноватость сделалась обидой\nи превратилась в ненависть любовь.\nНа звероферме, правда, перемены.\nДушили раньше попросту в мешках.\nТеперь нас убивают современно —\nэлектротоком. Чисто как-никак.\nГляжу на эскимоску-звероводку.\nПо мне скользит ласкательно рука,\nи чешут пальцы мой загривок кротко,\nно в ангельских глазах ее — тоска.\nОна меня спасет от всех болезней\nи помереть мне с голоду не даст,\nно знаю, что меня в мой срок железный,\nкак это ей положено,— предаст.\nОна воткнет, пролив из глаз водицу,\nмне провод в рот, обманчиво шепча...\nГуманны будьте к служащим! Введите\nна звероферме должность палача!\nХотел бы я наивным быть, как предок,\nно я рожден в неволе. Я не тот.\nКто меня кормит — тем я буду предан.\nКто меня гладит — тот меня убьет.","name": "Монолог голубого песца","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2792, "fields": {"themes": [20],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1928","text": "Ф. Сорокину\nТвои глаза - две злые птицы,\nДва ястреба или орла.\nБлиз них, как хищные крыла,\nРаскинуты твои ресницы.\nСползает к мощному надбровью\nУпрямый лоб. На нем война\nОгнем чертила письмена\nИ знаки закрепляла кровью.\nТвой лик отточен, тверд и тонок,\nНедвижен, ясен... Лишь порой\nСквозь этот лик глядит второй:\nПоэт, проказник и ребенок.\nА первый, мужественно-грубый,\nВ следах тревоги и войны\nСкрывается. И вот нежны\nЛукавые сухие губы.\nТак ты, единый, весь раздвоен,\nИ, чередуясь, тьма и свет\nЖивут в тебе, дитя, поэт,\nЛенивый бражник, хмурый воин.","name": "Портрет","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2793, "fields": {"themes": [7],"author": "Игорь Северянин","text": "Лунные тени — тени печали —\nБродят бесшумной стопой.\nВ черном как горе земли покрывале\nПризрачной робкой тропой.\nМногих любовно и нежно качали,\nЧутко давали отсвет...\nЛунные тени, тени печали,\nМой повторят силуэт!","name": "Прелюдия (Лунные тени — тени печали...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2794, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Казин","date_from": "1923","text": "Мой отец — простой водопроводчик,\nНу, а мне судьба судила петь.\nМой отец над сетью труб хлопочет,\nЯ стихов вызваниваю сеть.\nКровь отца, вскипавшая, потея,\nМучась над трубой из чугуна,\nМне теперь для ямба иль хорея\nВолноваться отдана.\nНо, как видно, кровь стихов сильнее:\nОт отца не скроюсь никуда,—\nДаже в ямбе, даже и в хорее —\nРодинка отцовского труда.\nДаже и в кипенье пред работой,\nЗнать, отцовский норов перенял,—\nТолько то, что звал отец охотой,\nВдохновеньем кличут у меня.\nМиг — и словно искоркой зацепит,\nМиг — и я в виденьях трудовых,\nИ кипучий и певучий трепет\nСам стряхнет мой первый стих.\nВспыхнет ритма колыханье,\nПолыхнет упругий звук,—\nБлизких мускулов дыханье,\nТруб чугунный перестук...\nА потом, как мастерством взыграю,\nНе удам и батьке-старику,—\nТо как будто без конца, без краю\nСтроки разгоняю... вдруг и на скаку,\nКак трубу, бывает, обрубаю\nСтихотворную строку.\nНу, а то,— и сам дышу утайкой,—\nПовинуясь ритму строк своих,\nТихой-тихой гайкой —\nПаузой скрепляю стих.\nПауза... и снова, снова строчки\nЗаиграют песней чугуна...\nЧто ни строчка — в трудовой сорочке\nВдохновеньем рождена.\nТак вот и кладу я песни-сети.\nМногим и не вздумать никогда,\nЧто живет в искуснике-поэте\nСын водопроводного труда.","name": "Мой отец — простой водопроводчик...","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2795, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Я знал, что она вернется\nИ будет со мной - Тоска.\nЗвякнет и запахнется\nС дверью часовщика...\nСердца стального трепет\nСо стрекотаньем крыл\nСцепит и вновь расцепит\nТот, кто ей дверь открыл...\nЖадным крылом цикады,\nНетерпеливо бьют:\nСчастью ль, что близко, рады,\nМуки ль конец зовут?..\nСтолько сказать им надо,\nТак далеко уйти...\nРозно, увы! цикада,\nНаши лежат пути.\nЗдесь мы с тобой лишь чудо,\nЖить нам с тобой теперь\nТолько минуту - покуда\nНе распахнулась дверь...\nЗвякнет и запахнется,\nИ будешь ты так далека...\nМолча сейчас вернется\nИ будет со мной - Тоска.","name": "Стальная цикада"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2796, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Ирина Одоевцева","text": "На пустынной Преображенской\nСнег кружился и ветер выл...\nК Гумилеву я постучала,\nГумилев мне дверь отворил.\nВ кабинете топилась печка,\nЗа окном становилось темней.\nОн сказал: \"Напишите балладу\nОбо мне и жизни моей!\nЭто, право, прекрасная тема\",-\nНо я ему ответила: \"Нет.\nКак о Вас напишешь балладу?\nВедь вы не герой, а поэт\".\nРазноглазое отсветом печки\nОсветилось лицо его.\nЭто было в вечер туманный,\nВ Петербурге на Рождество...\nЯ о нем вспоминаю все чаще,\nВсе печальнее с каждым днем.\nИ теперь я пишу балладу\nДля него и о нем.\nПлыл Гумилев по Босфору\nВ Африку, страну чудес,\nДумал о древних героях\nПод широким шатром небес.\nОбрываясь, падали звезды\nТонкой нитью огня.\nИ каждой звезде говорил он:\n- \"Сделай героем меня!\"\nСловно в аду полгода\nВ Африке жил Гумилев,\nСражался он с дикарями,\nОхотился на львов.\nВстречался не раз он со смертью,\nВ пустыне под \"небом чужим\".\nКогда он домой возвратился,\nДрузья потешались над ним:\n- \"Ах, Африка! Как экзотично!\nКостры, негритянки, там-там,\nИзысканные жирафы,\nИ друг ваш гиппопотам\".\nВо фраке, немного смущенный,\nВошел он в сияющий зал\nИ даме в парижском платье\nРуку поцеловал.\n\"Я вам посвящу поэму,\nЯ вам расскажу про Нил,\nЯ вам подарю леопарда,\nКоторого сам убил\".\nКолыхался розовый веер,\nГумилев не нравился ей.\n- \"Я стихов не люблю. На что мне\nШкуры диких зверей\",..\nКогда войну объявили,\nГумилев ушел воевать.\nУшел и оставил в Царском\nСына, жену и мать.\nСредь храбрых он был храбрейший,\nИ, может быть, оттого\nВражеские снаряды\nИ пули щадили его.\nНо приятели косо смотрели\nНа георгиевские кресты:\n- \"Гумилеву их дать? Умора!\"\nИ усмешка кривила рты.\nСолдатские - по эскадрону\nКресты такие не в счет.\nИзвестно, он дружбу с начальством\nПо пьяному делу ведет.\nРаз, незадолго до смерти,\nСказал он уверенно: \"Да.\nВ любви, на войне и в картах\nЯ буду счастлив всегда!..\nНи на море, ни на суше\nДля меня опасности нет...\"\nИ был он очень несчастен,\nКак несчастен каждый поэт.\nПотом поставили к стенке\nИ расстреляли его.\nИ нет на его могиле\nНи креста, ни холма - ничего.\nНо любимые им серафимы\nЗа его прилетели душой.\nИ звезды в небе пели: -\n\"Слава тебе, герой!\"\n* См. Гумилев.","name": "Баллада о Гумилеве"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2797, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1968","text": "Просыпаюсь по телефону, бреюсь,\nчищу зубы, харкаю, умываюсь,\nвытираюсь насухо, ем яйцо.\nУтром есть что делать, раз есть лицо.\nПоздно вечером он говорит подруге,\nчто зимою лучше всего на Юге;\nона, пристегивая чулок,\nглядит в потолок.\nВ этом году в феврале собачий\nхолод. Птицы чернорабочей\nкрик сужает Литейный мост.\nТуча вверху,\nкак отдельный мозг.","name": "Просыпаюсь по телефону, бреюсь...","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2798, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1959","text": "Вьется в топке пламень белый,\nБелый-белый, будто снег,\nИ стоит тяжелотелый\nВозле топки человек.\nВместо \"Здравствуйте\":\n— В сторонку!—\nКрикнул. — Новенький, кажись?—\nИ добавил, как ребенку:\n— Тут огонь, не обожгись!—\nВ топке шлак ломал с размаху\nЛомом красным от жары.\nПроступали сквозь рубаху\nПотных мускулов бугры.\nБросил лом, платком утерся.\nНа меня глаза скосил:\n— А тельняшка что, для форсу?—\nИронически спросил.\nЯ смеюсь: — По мне для носки\nЛучше вещи нету, факт!\n— Флотский, значит?— Значит, флотский.\n— Что ж, неплохо, коли так!\nКочегаром, думать надо,\nЛадным будешь,— произнес\nИ лопату, как награду,\nМне вручил: — Бери, матрос!—\n...Пахло угольным угаром,\nЛезла пыль в глаза и рот,\nА у ног горячим паром\nШлак парил, как пароход.\nКак хотелось, чтоб подуло\nВетром палубным сюда...\nНо не дуло. Я подумал:\n\"И не надо! Ерунда!\"\nИ с таким работал жаром,\nБудто отдан был приказ\nСтать хорошим кочегаром\nМне, ушедшему в запас!","name": "В кочегарке","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2799, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1966","text": "Эта птичка попалась\nВ силки репутации, в клетку:\nСтарый символ мещанства —\nСидит канарейка на рейке.\nТолько я не согласен\nС такой постановкой вопроса.\nИ прошу пересмотра,\nИ срочно прошу оправданья.\nБиография птички:\nОна из семейства вьюрковых.\nУточняю по Брему,\nЧто это — отряд воробьиных.\nЕй бы жить на Мадейре,\nНа Канарских бы жить, на Азорских,\nЗаневолили птичку,\nЕще и мещанкой прозвали!\nКто бывал в Заполярье, тот видел:\nВ квартирах рабочих,\nМоряков, рудознатцев\nСидят канарейки на рейках.\nС ноября и до марта\nМерцают они словно звезды,\nВсю полярную ночь\nКрасный кенарь поет, не смолкая.\nВ министерство ли, в отпуск\nПриедет в Москву северянин,\nОн найдет канарейку,\nЗаплатит безумные деньги.\nИ везет самолетом,\nПотом сквозь пургу на собаках\nЭто желтое счастье\nИль красное — счастье двойное.\nСоловьи Заполярья!\nОт вашего пенья зависит\nНастроенье людей,\nВыполненье заданий и планов.\nКанарейка на рейке,\nКакая чудесная птица!\nУ мещанства сегодня\nДругие приметы и знаки.","name": "В защиту канарейки","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2800, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1893","text": "Темницы жизни покидая,\nДуша возносится твоя\nК дверям мечтательного рая,\nВ недостижимые края.\nВстречают вечные виденья\nЕе стремительный полет,\nИ ясный холод вдохновенья\nИз грез кристаллы создает.\nКогда ж, на землю возвращаясь,\nНепостижимое тая,\nОна проснется, погружаясь\nВ туманный воздух бытия,-\nНебесный луч воспоминаний\nВнезапно вспыхивает в ней\nИ злобный мрак людских страданий\nПрорежет молнией своей.","name": "Творчество","date_to": "1893"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2801, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1830","text": "К чему мятежное роптанье,\nУкор владеющей судьбе?\nОна была добра к тебе,\nТы создал сам свое страданье.\nБессмысленный, ты обладал\nДушою чистой, откровенной,\nВсеобщим злом не зараженной.\nИ этот клад ты потерял.\nОгонь любви первоначальной\nТы в ней решился зародить\nИ далее не мог любить,\nДостигнув цели сей печальной.\nТы презрел всё; между людей\nСтоишь, как дуб в стране пустынной,\nИ тихий плач любви невинной\nНе мог потрясть души твоей.\nНе дважды бог дает нам радость,\nВзаимной страстью веселя;\nБез утешения, томя,\nПройдет и жизнь твоя, как младость.\nЕе лобзанье встретишь ты\nВ устах обманщицы прекрасной;\nИ будут пред тобой всечасно\nПредмета первого черты.\nО, вымоли ее прощенье,\nПади, пади к ее ногам,\nНе то ты приготовишь сам\nСвой ад, отвергнув примиренье.\nХоть будешь ты еще любить,\nНо прежним чувствам нет возврату,\nТы вечно первую утрату\nНе будешь в силах заменить.","name": "Раскаянье","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2802, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "У государства есть закон,\nКоторый гражданам знаком.\nУ антигосударства —\nНе знает правил паства.\nДержава, подданных держа,\nДиктует им порядки.\nНо нет чернил у мятежа,\nУ бунта нет тетрадки.\nКогда берет бумагу бунт,\nКогда перо хватает,\nУже одет он и обут\nИ юношей питает,\nОтраду старцам подает,\nУже чеканит гривны,\nБунтарских песен не поет,\nПредпочитает гимны.\nОстыв, как старая звезда,\nОн вышел на орбиту\nВо имя быта и труда\nИ в честь труда и быта.","name": "У государства есть закон..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2803, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1845","text": "Нет, не рожден я биться лбом,\nНи терпеливо ждать в передней,\nНи есть за княжеским столом,\nНи с умиленьем слушать бредни.\nНет, не рожден я быть рабом,\nМне даже в церкви за обедней\nБывает скверно, каюсь в том,\nПрослушать августейший дом.\nИ то, что чувствовал Марат,\nПорой способен понимать я,\nИ будь сам бог аристократ,\nЕму б я гордо пел проклятья...\nНо на кресте распятый бог\nБыл сын толпы и демагог.","name": "Нет, не рожден я биться лбом...","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2804, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1818","text": "(В Сибирь)\nЯ благотворности труда\nЕще, мой друг, не постигаю!\nЛениться, говорят, беда,—\nА я в беде сей утопаю\nИ, пробудившись, забываю,\nО чем заботился вчера.\nМне иногда твердят: «Пора\nСдавить стихи твои станками,\nОни раскупятся друзьями,\nДрузья им прокричат: ура!\nВеселые за полной чашей.\nТогда, сударь, от славы вашей,\nИли от вашего вина\nЗаговорит вся сторона\nОт Бельта до Сибири скучной,\nКуда с запиской своеручной\nПошлете другу толстый том».\nВсё хорошо, но я не в том\nСвое блаженство полагаю:\nЗа стих не ссорюся с умом,\nА рифму к рифме приплетаю,\nЛениво глядя за пером.\nНапишет мне — я прочитаю!\nЯ прочитаю их друзьям:\nЛюблю внимать я похвалам,\nКогда их похвалы достоин.\nИ я слыхал, худой тот воин,\nКто быть не думает вождем!\nТак мыслю я, меж тем пером\nМешая истину с мечтами,\nПочти забыл, что мы с тобой\nПривыкли говорить сердцами,—\nЗабыл, что друг далекий мой,\nПрочтя мою систему лени,\nНо неизвестный о друзьях,\nПо почте мне отправит пени\nНаместо неясных уверений,\nЧто он и в дальних тех странах\nСвоих друзей не забывает,\nГде мир, дряхлеющий во льдах,\nКрасою дикой поражает;\nЧто, как мелькнувшая весна\nТам оживляет всё творенье,\nТак о друзьях мечта одна\nЕго приводит в восхищенье,\nЕго уносит в светлый край\nЗлатых надежд, воспоминаний,\nГде нет забот, где нет страданий\nИ слова грозного: прощай!\nБудь счастлив, друг! не забывай\nВеселых дней очарованья\nИ резвых спутников твоих!\nВот непритворные желанья\nДалекому от круга их,\nОт круга радости веселой,\nГде дружба нас и сын Семелы\nПривыкли часто собирать,\nГде можно все заботы света\nС мундиром, с фраком скидавать,\nБез лести похвалить поэта\nИ обо всем потолковать.","name": "К Илличевскому","date_to": "1818"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2805, "fields": {"themes": [],"author": "Черубина де Габриак","date_from": "1909","text": "В овальном зеркале твой вижу бледный лик.\nС висков опущены каштановые кудри,\nОни как будто в золотистой пудре.\nИ на плече чернеет кровь гвоздик.\nИскривлены уста усмешкой тонкой,\nКак гибкий лук, изогнут алый рот;\nГлаза опущены. К твоей красе идет\nИ голос медленный, таинственно-незвонкий,\nИ набожность кощунственных речей,\nИ едкость дерзкая колючего упрека,\nИ все возможности соблазна и порока,\nИ все сияния мистических свечей.\nНет для других путей в твоем примере,\nНет для других ключа к твоей тоске,—\nЯ семь шипов сочла в твоем венке,\nМоя сестра в Христе и в Люцифере.","name": "Retrato de una nina","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2806, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1759","text": "Всё в пустом лишь только цвете,\nЧто ни видим,— суета.\nДобродетель, ты на свете\nНам едина красота!\nКто страстям себя вверяет,\nТолько время он теряет\nИ ругательство влечет;\nВ той бесчестие забаве,\nКая непричастна славе;\nСчастье с славою течет.\nЧувствуют сердца то наши,\nЧто природа нам дала;\nСтроги стоики! Не ваши\nПроповедую дела.\nЯ забав не отметаю,\nВыше смертных не взлетаю,\nБеззакония бегу\nИ, когда его где вижу,\nПаче смерти ненавижу\nИ молчати не могу.\nСмертным слабости природны,\nТрудно сердцу повелеть,\nИ старания бесплодны\nВсю природу одолеть,\nА неправда с перва века\nНикогда для человека\nОт судьбины не дана;\nЕсли честность мы имеем,\nПобеждать ее умеем,\nНе вселится в нас она.\nНе с пристрастием, но здраво\nРассуждайте обо всем;\nПредпишите оно право,\nУтверждайтеся на нем:\nНе желай другому доли\nНикакой, противу воли,\nТако, будто бы себе.\nБеспорочна добродетель,\nСовести твоей свидетель,\nПравда — судия тебе.\nНе люби злодейства, лести,\nСребролюбие гони;\nЖертвуй всем и жизнью — чести,\nПосвящая все ей дни:\nК вечности наш век дорога;\nПомни ты себя и бога,\nГласу истины внемли:\nДух не будет вечно в теле;\nВозвратимся все отселе\nСкоро в недра мы земли.","name": "Ода о добродетели","date_to": "1759"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2807, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","text": "Тоска по Родине! Давно\nРазоблаченная морока!\nМне совершенно все равно -\nсовершенно одинокой\nБыть, по каким камням домой\nБрести с кошёлкою базарной\nВ дом, и не знающий, что - мой,\nКак госпиталь или казарма.\nМне все равно, каких среди\nЛиц ощетиниваться пленным\nЛьвом, из какой людской среды\nБыть вытесненной - непременно -\nВ себя, в единоличье чувств.\nКамчатским медведём без льдины\nне ужиться (и не тщусь!),\nунижаться - мне едино.\nНе обольщусь и языком\nРодным, его призывом млечным.\nМне безразлично, на каком\nНепонимаемой быть встречным!\n(Читателем, газетных тонн\nГлотателем, доильцем сплетен...)\nДвадцатого столетья - он,\nА я - до всякого столетья!\nОстолбешевши, как бревно,\nОставшееся от аллеи,\nМне все - равны, мне всё - равно,\nИ, может быть, всего равнее -\nРоднее бывшее - всего.\nВсе признаки с меня, все меты,\nВсе даты - как рукой сняло:\nДуша, родившаяся - где-то.\nТак край меня не уберег\nМой, что и самый зоркий сыщик\nВдоль всей души, всей - поперек!\nРодимого пятна\nсыщет!\nВсяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,\nИ всё - равно, и всё - едино.\nНо если по дороге - куст\nВстает, особенно - рябина..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2808, "fields": {"themes": [9,20],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1927","text": "- Где нам столковаться!\nВы - другой народ!..\nМне - в апреле двадцать,\nВам - тридцатый год.\nВы - уже не юноша,\nВам ли о войне...\n- Коля, не волнуйтесь,\nДайте мне...\nНа плацу, открытом\nС четырех сторон,\nБубном и копытом\nДрогнул эскадрон;\nВот и закачались мы\nВ прозелень травы,\nЯ - военспецом,\nВоенкомом - вы...\nСправа - курган,\nДа слева курган;\nСправа - нога,\nДа слева нога;\nСправа наган,\nДа слева шашка,\nЦейсс посередке,\nСверху - фуражка...\nА в походной сумке -\nСпички и табак,\nТихонов,\nСельвинский,\nПастернак...\nСтепям и дорогам\nНе кончен счет;\nКамням и порогам\nНе найден счет.\nКружит паучок\nПо загару щек.\nСабля да книга -\nЧего еще?\n(Только ворон выслан\nСторожить в полях...\nЗа полями - Висла,\nВетер да поляк;\nЗа полями ментик\nВылетает в лог!)\nВоенком Дементьев,\nСаблю наголо!\nПроклюют навылет,\nПоддадут коленом,\nГолову намылят\nЛошадиной пеной...\nСтепь заместо простыни:\nНатянули - раз!\n...Добротными саблями\nПобреют нас...\nПокачусь, порубан,\nРастянусь в траве,\nПривалюся чубом\nК русой голове...\nНе дождались гроба мы,\nКончили поход.\nНа казенной обуви\nРомашка цветет...\nПресловутый ворон\nПодлетит в упор,\nКаркнет \"nevermore\"* он\nПо Эдгару По...\n\"Повернитесь, встаньте-ка,\nЗатрубите в рог...\"\n(Старая романтика,\nЧерное перо!)\n- Багрицкий, довольно!\nЧто за бред!..\nРомантика уволена\nЗа выслугой лет;\nСабля - не гребенка,\nВойна - не спорт;\nДовольно фантазировать,\nЗакончим спор.\nВы - уже не юноша,\nВам ли о войне!..\n- Коля, не волнуйтесь,\nДайте мне...\nЛежим, истлевающие\nОт глотки до ног...\nНе выцвела трава еще\nВ солдатское сукно;\nЕще бежит из тела\nБолотная ржавь,\nА сумка истлела,\nРаспалась, рассеклась,\nИ книги лежат...\nНа пустошах, где солнце\nЗарыто в пух ворон,\nТуман, костер, бессонница\nМорочат эскадрон,-\nМечется во мраке\nПо степным горбам:\n\"Ехали казаки,\nЧубы по губам...\"\nА над нами ветры\nНочью говорят:\n- Коля, братец, где ты?\nИстлеваю, брат!-\nДа в дорожной яме,\nВ дряни, в лоскутах\nБуквы муравьями\nТлеют на листах...\n(Над вороньим кругом -\nЗвездяный лед.\nПо степным яругам\nНочь идет...)\nНехристь или выкрест\nНад сухой травой,-\nРазмахнулись вихри\nПыльной булавой.\nВырваны ветрами\nИз бочаг пустых,\nХлопают крылами\nКнижные листы;\nНа враждебный Запад\nРвутся по стерням:\nТихонов,\nСельвинский,\nПастернак...\n(Кочуют вороны,\nКружат кусты.\nВслед эскадрону\nЛетят листы.)\nЧалый иль соловый\nКонь храпит.\nВьется слово\nКругом копыт.\nПод ветром снова\nВ дыму щека;\nВьется слово\nКругом штыка...\nПусть покрыты плесенью\nНаши костяки -\nТо, о чем мы думали,\nВедет штыки...\nС нашими замашками\nЕдут пред полком -\nС новым военспецом\nНовый военком.\nЧто ж! Дорогу нашу\nВраз не разрубить:\nВместе есть нам кашу,\nВместе спать и пить...\nПусть другие дразнятся!\nНаши дни легки...\nДесять лет разницы -\nЭто пустяки!\n* Никогда (англ.).","name": "Разговор с комсомольцем Н. Дементьевым","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2809, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1960","text": "Предпоследний этаж\nраньше чувствует тьму,\nчем окрестный пейзаж;\nя тебя обниму\nи закутаю в плащ,\nпотому что в окне\nдождь - заведомый плач\nпо тебе и по мне.\nНам пора уходить.\nРассекает стекло\nсеребристая нить.\nНавсегда истекло\nнаше время давно.\nПеременим режим.\nДальше жить суждено\nпо брегетам чужим.","name": "Предпоследний этаж...","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2810, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Твардовский","text": "- Разрешите доложить\nКоротко и просто:\nЯ большой охотник жить\nЛет до девяноста.\nА война - про все забудь\nИ пенять не вправе.\nСобирался в дальний путь,\nДан приказ: \"Отставить!\"\nГрянул год, пришел черед,\nНынче мы в ответе\nЗа Россию, за народ\nИ за все на свете.\nОт Ивана до Фомы,\nМертвые ль, живые,\nВсе мы вместе - это мы,\nТот народ, Россия.\nИ поскольку это мы,\nТо скажу вам, братцы,\nНам из этой кутерьмы\nНекуда податься.\nТут не скажешь: я - не я,\nНичего не знаю,\nНе докажешь, что твоя\nНынче хата с краю.\nНе велик тебе расчет\nДумать в одиночку.\nБомба - дура. Попадет\nСдуру прямо в точку.\nНа войне себя забудь,\nПомни честь, однако,\nРвись до дела - грудь на грудь,\nДрака - значит, драка.\nИ признать не премину,\nДам свою оценку.\nТут не то, что в старину,-\nСтенкою на стенку.\nТут не то, что на кулак:\nПоглядим, чей дюже,-\nЯ сказал бы даже так:\nТут гораздо хуже...\nНу, да что о том судить,-\nЯсно все до точки.\nНадо, братцы, немца бить,\nНе давать отсрочки.\nРаз война - про все забудь\nИ пенять не вправе,\nСобирался в долгий путь,\nДан приказ: \"Отставить!\"\nСколько жил - на том конец,\nОт хлопот свободен.\nИ тогда ты - тот боец,\nЧто для боя годен.\nИ пойдешь в огонь любой,\nВыполнишь задачу.\nИ глядишь - еще живой\nБудешь сам в придачу.\nА застигнет смертный час,\nЗначит, номер вышел.\nВ рифму что-нибудь про нас\nПосле нас напишут.\nПусть приврут хоть во сто крат,\nМы к тому готовы,\nЛишь бы дети, говорят,\nБыли бы здоровы...","name": "Василий Теркин: 5. О войне"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2811, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1828","text": "Так элегическую лиру\nТы променял, наш моралист,\nНа благочинную сатиру?\nХвалю поэта - дельно миру!\nЕму полезен розги свист.-\nМне жалок очень твой Арист:\nС каким усердьем он молился\nИ как несчастливо играл!\nВот молодежь: погорячился,\nПродулся весь и так пропал!\nДамон твой человек ужасный.\nЗабудь его опасный дом,\nГде впрочем, сознаюся в том,\nМой друг, ты вел себя прекрасно:\nТы никому там не мешал,\nАриста нежно утешал,\nДавал полезные советы\nИ ни рубля не проиграл.\nЛюблю: вот каковы поэты!\nА то, уча безумный свет,\nПорой грешит и проповедник.\nПослушав, Персиев наследник,\nРассказ мой:\nНекто мой сосед,\nВ томленьях благородной жажды,\nХлебнув Кастальских вод бокал,\nНа игроков, как ты, однажды\nСатиру злую написал\nИ другу с жаром прочитал.\nЕму в ответ его приятель\nВзял карты, молча стасовал,\nДал снять, и нравственный писатель\nВсю ночь, увы! понтировал.\nТебе знаком ли сей проказник?\nНо встреча с ним была б мне праздник:\nЯ с ним готов всю ночь не спать\nИ до полдневного сиянья\nЧитать моральные посланья\nИ проигрыш его писать.","name": "Послание к Великопольскому","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2812, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1832","text": "Minister vetuli, puer.*\nПьяной горечью Фалерна\nЧашу мне наполни, мальчик!\nТак Постумия велела,\nПредседательница оргий.\nВы же, воды, прочь теките\nИ струей, вину враждебной,\nСтрогих постников поите:\nЧистый нам любезен Бахус.\n* Мальчик, фалернского. (лат.)","name": "Мальчику (Из Катулла)","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2813, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1810","text": "Подражание Касти\nСлышишь! мчится колесница\nТам по звонкой мостовой!\nПравит сильная десница\nКоней сребряной браздой!\nИх копыта бьют о камень;\nИскры сыплются струей;\nПышет дым и черный пламень\nИзлетает из ноздрей!\nРезьбой дивною и златом\nКолесница вся горит:\nНа ковре ее богатом\nКто ж, Лизета, кто сидит?\nВременщик, вельмож любимец,\nЧто на откуп город взял...\nAx! давно ли он у крылец\nПыль смиренно обметал?\nВот он с нами поравнялся\nИ едва кивнул главой;\nВот уж молнией промчался\nПыль оставя за собой!\nДобрый путь! пока лелеет\nВ колыбели счастье вас!\nПоздно ль? рано ль? но приспеет\nИ невзгоды страшный час.\nАх, Лизета! льзя ль прельщаться\nИ теперь его судьбой?\nНе ему счастливым зваться\nС развращенною душой!\nТам, где хитростью искусства\nРозы в зиму расцвели;\nТам, где всё пленяет чувства —\nДань морей и дань земли:\nМрамор дивный из Пароса\nИ кораллы на стенах;\nТам, где в роскоши Пафоса\nНа узорчатых коврах\nСчастья шаткого любимец\nС Нимфами забвенье пьет —\nТам же слезы сей счастливец\nОт людей украдкой льет.\nБледен, ночью Крез несчастный\nШепчет тихо, чтоб жена\nНе вняла сей глас ужасный:\nМне погибель суждена!\nСердце наше кладезь мрачной:\nТих, покоен сверху вид,\nНо спустись ко дну... ужасно!\nКрокодил на нем лежит!\nДуш великих сладострастье,\nСовесть! зоркий страж сердец!\nБез тебя ничтожно счастье,\nГибель — злато и венец!","name": "Счастливец","date_to": "1810"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2814, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1887","text": "Израиля ведя стезей чудесной,\nГосподь зараз два дива сотворил:\nОтверз уста ослице бессловесной\nИ говорить пророку запретил.\nДалекое грядущее таилось\nВ сих чудесах первоначальных дней,\nИ ныне казнь Моаба совершилась,\nУвы! над бедной родиной моей.\nГонима, Русь, ты беспощадным роком,\nХотя за грех иной, чем Билеам,\nЗаграждены уста твоим пророкам\nИ слово вольное дано твоим ослам.","name": "Своевременное воспоминание","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2815, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1926","text": "Пустяк — названье мачты, план — и следом\nза чайкою взмывает жизнь моя,\nи человек на палубе, под пледом,\nвдыхающий сиянье — это я.\nЯ вижу на открытке глянцевитой\nразвратную залива синеву,\nи белозубый городок со свитой\nнесметных пальм, и дом, где я живу.\nИ в этот миг я с криком покажу вам\nсебя, себя — но в городе другом:\nкак попугай пощелкивает клювом,\nтак тереблю с открытками альбом.\nВот это — я и призрак чемодана;\nвот это — я, по улице сырой\nидущий в вас, как будто бы с экрана,\nя расплывающийся слепотой.\nАх, чувствую в ногах отяжелевших,\nкак без меня уходят поезда,\nи сколько стран, еще меня не гревших,\nгде мне не жить, не греться никогда!\nИ в кресле путешественник из рая\nописывает, руки заломив,\nдымок из трубки с присвистом вбирая,\nсвою любовь — тропический залив.","name": "Пустяк - названье мачты...","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2816, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1920","text": "Саян здесь катит вал за валом,\nИ берега из мела.\nЗдесь думы о бывалом,\nИ время онемело.\nВверху широким полотнищем\nШумят тревожно паруса,\nЧелнок смутил широким днищем\nРеки вторые небеса.\nЧто видел ты? войска?\nСобор немых жрецов?\nИль повела тебя тоска\nТуда, в страну отцов?\nЗачем ты стал угрюм и скучен,\nТебя течением несло,\nИ вынул из уключин\nШирокое весло?\nИ, прислонясь к весла концу,\nСтоял ты очарован,\nК ночному камню одинцу\nБыл смутный взор прикован.\nПришел охотник и раздел\nСебя от ветхого покрова,\nИ руки на небо воздел\nМолитвой зверолова.\nПоклон глубокий три раза,\nОбряд кочевника таков.\n«Пойми, то предков образа,\nСоседи белых облаков».\nНа вышине, где бор шумел\nИ где звенели сосен струны,\nХудожник вырезать умел\nОтцов загадочные руны.\nТвои глаза, старинный боже,\nГлядят в расщелинах стены.\nПасут оленя и треножат\nПустыни древние сыны.\nИ за суровым клинопадом\nБегут олени диким стадом.\nЗастыли сказочными птицами\nОтцов письмена в поднебесье,\nВнизу седое краснолесье\nПоет вечерними синицами.\nВ своем величий убогом\nНа темя гор восходит лось\nУвидеть договора с богом\nПокрытый знаками утес.\nОн гладит камень своих рог\nО черный каменный порог.\nОн ветку рвет, жует листы\nИ смотрит тупо и устало\nНа грубо-древние черты\nТого, что миновала.\nНо выше пояса письмен,\nКаким-то отроком спасен,\nУбогий образ на березе\nКрасою ветхою сиял.\nОн наклонился детским ликом\nК широкой бездне перед ним,\nГвоздем над пропастью клоним,\nГрозою дикою щадим,\nДоской закрыв березы тыл,\nОн, очарованный, застыл.\nЛишь черный ворон с мрачным криком\nЛетел по небу, нелюдим.\nБереза что ему сказала\nСвоею чистою корой,\nИ пропасть что ему молчала\nПред очарованной горой?\nГлаза нездешние расширил —\nВ них голубого света сад,—\nСмотрел туда, где водопад\nСебе русло ночное вырыл.","name": "Саян","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2817, "fields": {"themes": [7],"author": "Давид Самойлов","text": "(Монолог)\nЯ, Шварц Бертольд, смиреннейший монах,\nПрезрел людей за дьявольские нравы.\nЯ изобрел пылинку, порох, прах,\nНичтожный порошочек для забавы.\nСмеялась надо мной исподтишка\nВся наша уважаемая братья:\n\"Что может выдумать он, кроме порошка!\nОн порох выдумал! Нашел занятье!\"\nДа, порох, прах, пылинку! Для шутих,\nДля фейерверков и для рассыпных\nХвостов павлиньих. Вспыхивает - пых!-\nИ роем, как с небесной наковальни,\nСлетают искры! О, как я люблю\nИскр воркованье, света ликованье!..\nНо то, что создал я для любованья,\nНа пагубу похитил сатана.\nДа, искры полетели с наковален,\nВзревели, как быки, кузнечные меха.\nИ оказалось, что от смеха до греха,\nНе шаг - полшага, два вершка, вершок.\nА я - клянусь спасеньем, боже правый!-\nЯ изобрел всего лишь для забавы\nСей порох, прах, ничтожный порошок!\nЯ, Шварц Бертольд, смиреннейший монах,\nВас спрашиваю, как мне жить на свете?\nВедь я хотел, чтоб радовались дети.\nНо создал не на радость, а на страх!\nИ порошочек мой в тугих стволах\nОбрел вдруг сатанинское дыханье...\nЯ сотворил паденье крепостей,\nИ смерть солдат, и храмов полыханье.\nМоя рука - гляди!- обожжена,\nО, господи, тебе, тебе во славу...\nЗанем дозволил ты, чтоб сатана\nПохитил порох, детскую забаву!\nНеужто все, чего в тиши ночей\nПытливо достигает наше знанье,\nЕсть разрушенье, а не созиданье.\nЧей умысел здесь? Злобный разум чей?","name": "Бертольд Шварц"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2818, "fields": {"themes": [19,3,17],"author": "Агния Барто","text": "У Вовы двойка с минусом -\nНеслыханное дело!\nОн у доски не двинулся.\nНе взял он в руки мела!\nСтоял он будто каменный:\nОн стоял как статуя.\n- Ну как ты сдашь экзамены?\nВолнуется вожатая.-\nТвою семью, отца и мать,\nНа собранье упрекать\nДиректор будет лично!\nУ нас хороших двадцать пять\nИ три семьи отличных,\nНо твоей семьей пока\nДиректор недоволен:\nОна растить ученика\nНе помогает школе.\n- Ну при чем моя семья?-\nОн говорит вздыхая.-\nПолучаю двойки я -\nИ вдруг семья плохая!\nУпреки он бы перенес,\nНе показал бы виду,\nНо о семье идет вопрос -\nСемью не даст в обиду!\nБудут маму упрекать:\n\"У нас хороших двадцать пять\nИ три семьи отличных,\nА вы одна - плохая мать!\"-\nДиректор скажет лично.\nПечально Вова смотрит вдаль,\nЛег на сердце камень:\nСтало маму очень жаль...\nНет, он сдаст экзамен!\nСкажет маме: \"Не грусти,\nНа меня надейся!\nНас должны перевести\nВ хорошее семейство!\"","name": "Его семья"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2819, "fields": {"themes": [20],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1942","text": "В землянках, в сумраке ночном,\nНа память нам придет —\nКак мы в дому своем родном\nВстречали Новый год;\nКак собирались заодно\nУ мирного стола,\nКак много было нам дано\nИ света и тепла;\nКак за столом, в кругу друзей,\nМы пили в добрый час\nЗа счастье родины своей\nИ каждого из нас.\nИ кто подумал бы тогда,\nКто б вызнал наперед,\nЧто неминучая беда\nТак скоро нас найдет?\nНезваный гость вломился в дверь,\nРазрушил кров родной.\nИ вот, друзья, мы здесь теперь —\nНаедине с войной.\nКругом снега. Метель метет.\nПустынно и темно...\nВ жестокой схватке этот год\nНам встретить суждено.\nОн к нам придет не в отчий дом,\nДрузья мои, бойцы,\nИ всё ж его мы с вами ждем\nИ смотрим на часы.\nИ не в обиде будет он,\nКоль встретим так, как есть,\nКак нам велит войны закон\nИ наша с вами честь.\nМы встретим в грохоте боев,\nВзметающих снега,\nИ чашу смерти до краев\nНаполним для врага.\nИ вместо русского вина —\nТак этому и быть!—\nМы эту чашу — всю, до дна —\nВрага заставим пить.\nИ Гитлер больше пусть не ждет\nДомой солдат своих,—\nДа будет сорок третий год\nПоследним годом их!\nВ лесах, в степях, при свете звезд,\nПод небом фронтовым,\nМы поднимаем этот тост\nОружьем боевым.","name": "1943-й год (В землянках...)","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2820, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1884","text": "О, проклятье сну, убившему в нас силы!\nВоздуха, простора, пламенных речей,-\nЧтобы жить для жизни, а не для могилы,\nВсем биеньем нервов, всем огнем страстей!\nО, проклятье стонам рабского бессилья!\nМертвых дней унынья после не вернуть!\nЗагоритесь, взоры, развернитесь, крылья,\nЗакипи порывом, трепетная грудь!\nДружно за работу, на борьбу с пороком,\nСердце с братским сердцем и с рукой рука,-\nПусть никто не может вымолвить с упреком;\n\"Для чего я не жил в прошлые века!..\"","name": "О, проклятье сну, убившему в нас силы!..","date_to": "1884"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2821, "fields": {"themes": [20],"author": "Андрей Дементьев","date_from": "1947","text": "— Я жить без тебя не могу,\nЯ с первого дня это понял...\nКак будто на полном скаку\nКоня вдруг над пропастью поднял.\n— И я без тебя не могу.\nЯ столько ждала! И устала.\nКак будто на белом снегу\nГроза мою душу застала.\nСошлись, разминулись пути,\nНо он ей звонил отовсюду.\nИ тихо просил: «Не грусти...»\nИ тихое слышалось: «Буду...»\nОднажды на полном скаку\nС коня он свалился на съемках...\n— Я жить без тебя не могу,—\nОна ему шепчет в потемках.\nОн бредил... Но сила любви\nВновь к жизни его возвращала.\nИ смерть уступила: «Живи!»\nИ все начиналось сначала.\n— Я жить без тебя не могу...—\nОн ей улыбался устало,\n— А помнишь на белом снегу\nГроза тебя как-то застала?\nПрилипли снежинки к виску.\nИ капли росы на ресницах...\nЯ жить без тебя не смогу,\nИ значит, ничто не случится.","name": "Баллада о любви","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2822, "fields": {"themes": [20],"author": "Борис Слуцкий","text": "Ложка, кружка и одеяло.\nТолько это в открытке стояло.\n- Не хочу. На вокзал не пойду\nс одеялом, ложкой и кружкой.\nЭти вещи вещают беду\nи грозят большой заварушкой.\nНаведу им тень на плетень.\nНе пойду.- Так сказала в тот день\nв октябре сорок первого года\nдочь какого-то шваба иль гота,\nв просторечии немка; она\nподлежала тогда выселенью.\nВсе немецкое населенье\nвыселялось. Что делать, война.\nПоначалу все же собрав\nодеяло, ложку и кружку,\nоросив слезами подушку,\nвсе возможности перебрав:\n- Не пойду! (с немецким упрямством)\nПусть меня волокут тягачом!\nНикуда! Никогда! Нипочем!\nМежду тем надежно упрятан\nв клубы дыма\nКазанский вокзал,\nкак насос, высасывал лишних\nиз Москвы и окраин ближних,\nпотому что кто-то сказал,\nпотому что кто-то велел.\nЭто все исполнялось прытко.\nИ у каждого немца белел\nжелтоватый квадрат открытки.\nА в открытке три слова стояло:\nложка, кружка и одеяло.\nНо, застлав одеялом кровать,\nложку с кружкой упрятав в буфете,\nпорешила не открывать\nникому ни за что на свете\nнемка, смелая баба была.\nЧто ж вы думаете? Не открыла,\nне ходила, не говорила,\nне шумела, свету не жгла,\nне храпела, печь не топила.\nЛюди думали - умерла.\n- В этом городе я родилась,\nв этом городе я и подохну:\nстихну, онемею, оглохну,\nне найдет меня местная власть.\nКак с подножки, спрыгнув с судьбы,\nзиму всю перезимовала,\nлетом собирала грибы,\nбарахло на \"толчке\" продавала\nи углы в квартире сдавала.\nМежду прочим, и мне.\nДабы\nв этой были не усомнились,\nза портретом мужским хранились\nдокументы. Меж них желтел\nтой открытки прямоугольник.\nЯ его в руках повертел:\nоб угонах и о погонях\nничего. Три слова стояло:\nложка, кружка и одеяло.","name": "Немка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2823, "fields": {"themes": [7],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1857","text": "Благословение да будет над тобою,\nХранительный покров святых небесных сил,\nОстанься навсегда той чистою звездою,\nКоторой луч мне мрак душевный осветил.\nА я сознал уже правдивость приговора,\nПроизнесенного карающей судьбой\nНад бурной жизнию, не чуждою укора,—\nПод правосудный меч склонился головой.\nРазумен строгий суд, и вопли бесполезны,\nЯ стар, как грех, а ты, как радость, молода,\nЯ долго проходил все развращенья бездны,\nА ты еще светла, и жизнь твоя чиста.\nСуд рока праведный душа предузнавала,\nНедаром встреч с тобой боялся я искать:\nЯ должен был бежать, бежать еще сначала,\nПривычке вырасти болезненной не дать.\nНо я любил тебя... Твоею чистотою\nИз праха поднятый, с тобой был чист и свят,\nКак только может быть с любимою сестрою\nК бесстрастной нежности привыкший с детства брат.\nКогда наедине со мною ты молчала,\nПоняв глубокою, хоть детскою душой,\nКакая страсть меня безумная терзала,\nЯ речь спокойную умел вести с тобой.\nДуша твоя была мне вверенной святыней,\nБлагоговейно я хранить ее умел...\nДругому вверено хранить ее отныне,\nБлагословен ему назначенный удел.\nБлагословение да будет над тобою,\nХранительный покров святых небесных сил,\nОстанься лишь всегда той чистою звездою,\nКоторой краткий свет мне душу озарил!","name": "Благословение да будет над тобою...","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2824, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Асадов","text": "Ну что ты не спишь и все ждешь упрямо?\nНе надо. Тревоги свои забудь.\nМне ведь уже не шестнадцать, мама!\nМне больше! И в этом, пожалуй, суть.\nЯ знаю, уж так повелось на свете,\nИ даже предчувствую твой ответ,\nЧто дети всегда для матери дети,\nПускай им хоть двадцать, хоть тридцать лет\nИ все же с годами былые средства\nКак-то меняться уже должны.\nИ прежний надзор и контроль, как в детстве,\nУже обидны и не нужны.\nВедь есть же, ну, личное очень что-то!\nКогда ж заставляют: скажи да скажи! -\nТо этим нередко помимо охоты\nТебя вынуждают прибегнуть к лжи.\nРодная моя, не смотри устало!\nЛюбовь наша крепче еще теперь.\nНу разве ты плохо меня воспитала?\nВерь мне, пожалуйста, очень верь!\nИ в страхе пусть сердце твое не бьется,\nВедь я по-глупому не влюблюсь,\nНе выйду навстречу кому придется,\nС дурной компанией не свяжусь.\nИ не полезу куда-то в яму,\nКоль повстречаю в пути беду,\nЯ тотчас приду за советом, мама,\nСразу почувствую и приду.\nКогда-то же надо ведь быть смелее,\nА если порой поступлю не так,\nНу что ж, значит буду потом умнее,\nИ лучше синяк, чем стеклянный колпак.\nДай твои руки расцеловать,\nСамые добрые в целом свете.\nНе надо, мама, меня ревновать,\nДети, они же не вечно дети!\nИ ты не сиди у окна упрямо,\nГотовя в душе за вопросом вопрос.\nМне ведь уже не шестнадцать, мама.\nПойми. И взгляни на меня всерьез.\nПрошу тебя: выбрось из сердца грусть,\nИ пусть тревога тебя не точит.\nНе бойся, родная. Я скоро вернусь!\nСпи, мама. Спи крепко. Спокойной ночи!","name": "Мне уже не шестнадцать, мама!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2825, "fields": {"themes": [19],"author": "Агния Барто","text": "Купили в магазине\nРезиновую Зину,\nРезиновую Зину\nВ корзинке принесли.\nОна была разиней,\nРезиновая Зина,\nУпала из корзины,\nИзмазалась в грязи.\nМы вымоем в бензине\nРезиновую Зину,\nМы вымоем в бензине\nИ пальцем погрозим:\nНе будь такой разиней,\nРезиновая Зина,\nА то отправим Зину\nОбратно в магазин.","name": "Резиновая Зина"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2826, "fields": {"themes": [18],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1917","text": "И в тайную дружбу с высоким,\nКак юный орел темноглазым,\nЯ, словно в цветник предосенний,\nПоходкою легкой вошла.\nТам были последние розы,\nИ месяц прозрачный качался\nНа серых, густых облаках...","name": "И в тайную дружбу с высоким...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2827, "fields": {"themes": [20],"author": "Арсений Тарковский","text": "О нет, я не город с кремлем над рекой,\nЯ разве что герб городской.\nНе герб городской, а звезда над щитком\nНа этом гербе городском.\nНе гостья небесная в черни воды,\nЯ разве что имя звезды.\nНе голос, не платье на том берегу,\nЯ только светиться могу.\nНе луч световой у тебя за спиной,\nЯ — дом, разоренный войной.\nНе дом на высоком валу крепостном,\nЯ — память о доме твоем.\nНе друг твой, судьбою ниспосланный друг,\nЯ — выстрела дальнего звук.\nВ приморскую степь я тебя уведу,\nНа влажную землю паду,\nИ стану я книгой младенческих трав,\nК родимому лону припав.","name": "Книга травы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2828, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","date_from": "1923","text": "I\nКак трудно высказать - нелживо,\nЧтоб хоть себя не обмануть -\nЧем наше сердце втайне живо,\nО чем, тоскуя, плачет грудь...\nРечь о мечтах и нуждах часа\nВ устах людей - всегда - прикраса,\nИ силен у души - любой -\nСтрах наготы перед собой,-\nСтрах истины нелицемерной\nИль, брат боязни, хитрый стыд,\nО жалком плачущих навзрыд,\nЧтоб точным словом, мерой верной\nТого случайно не раскрыть,\nЧему сокрытым лучше быть...\nII\nНо есть и час иной напасти,\nКогда мы тщетно ищем слов,\nЧтоб с тайны помыслов иль страсти\nХотя б на миг совлечь покров,-\nЧтоб грудь, ослепшая от муки,\nЯвила в знаке, или в звуке,\nИль в скорби молчаливых слез,\nЧто Бог судил, что мир принес...\nИ, если пыткой огневою\nВесь, весь охвачен человек,\nОн только холоден, как снег,\nИ лишь с поникшей головою\nВ огне стоит пред тайной тьмой,\nВниманью чуждый и немой.","name": "Два стихотворения","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2829, "fields": {"themes": [],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1870","text": "Мне не к лицу шутить, не по душе смеяться,\nОстаться должен я при немощи своей.\nЗачем, отжившему, живым мне притворяться?\nБолезненный мой смех всех слез моих грустней.","name": "Мне не к лицу шутить, не по душе смеяться...","date_to": "1870"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2830, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1949","text": "В реке умывшись перед сном,\nСпустилось солнце в долы.\nНе слышно шума за окном\nДавно закрытой школы.\nУшла из школы детвора,\nЗакончив стенгазету.\nИ все затихло, до утра:\nНи говора, ни света...\nА ты к экзаменам сейчас\nГотовишься, робея.\nИ вот уже который раз\nПишу в Москву тебе я\nО том, как рыжики растут\nНа солнечных полянах,\nКакой невиданный уют\nСреди озер стеклянных,\nКак удивительна вода\nПод крышей краснотала\nИ чтобы ты ко мне сюда\nСкорее приезжала.\n...Стучат на столике часы,\nДавнишний твой подарок,\nДевчата в лентах (для красы)\nГлядят о почтовых марок.\nА за селом овсы шумят,\nКачается гречиха.\nИдет тропинкою солдат,\nНасвистывая тихо.\nВедет он девушку одну\nРосистой стороною...\nЛуна похожа на луну\nИ ни на что иное.","name": "В реке умывшись перед сном...","date_to": "1949"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2831, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1900","text": "Моя душа — глухой всебожный храм,\nТам дышат тени, смутно нарастая.\nОтраднее всего моим мечтам\nПрекрасные чудовища Китая.\nДракон — владыка солнца и весны,\nЕдинорог — эмблема совершенства,\nИ феникс — образ царственной жены,\nСлиянье власти, блеска и блаженства.\nЛюблю однообразную мечту\nВ созданиях художников Китая,\nЗастывшую, как иней, красоту,\nКак иней снов, что искрится, не тая.\nСимметрия — их основной закон.\nОни рисуют даль — как восхожденье,\nИ сладко мне, что страшный их дракон -\nНе адский дух, а символ наслажденья.\nА дивная утонченность тонов,\nДробящихся в различии согласном,\nПроникновенье в таинство основ,\nЛазурь в лазури, красное на красном!\nА равнодушье к образу людей,\nПристрастье к разновидностям звериным,\nСплетенье в строгий узел всех страстей,\nОгонь ума, скользящий по картинам!\nНо более, чем это всё, у них\nЛюблю пробел лирического зноя.\nЛюблю постичь сквозь легкий нежный стих\nБезбрежное отчаянье покоя.\nК старинным манускриптам в поздний час\nПочувствовав обычное призванье,\nЯ рылся между свитков — и как раз\nЧванг-Санга прочитал повествованье.\nТам смутный кто-то,— я не знаю кто,—\nРонял слова печали и забвенья:\n«Бесчувственно Великое Ничто,\nВ нем я и ты — мелькаем на мгновенье.\nПроходит ночь — и в роще дышит свет,\nДве птички, тесно сжавшись, спали рядом,\nНо с блеском дня той дружбы больше нет,\nИ каждая летит к своим усладам.\nЗа тьмою — жизнь, за холодом — апрель,\nИ снова темный холод ожиданья.\nЯ разобью певучую свирель.\nИду на Запад, умерли мечтанья.\nБесчувственно Великое Ничто,\nЗемля и небо — свод немого храма.\nЯ тихо сплю,— я тот же и никто,\nМоя душа — воздушность фимиама».","name": "Великое ничто","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2832, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1957","text": "Снуют пунцовые стрекозы,\nЛетят шмели во все концы,\nКолхозницы смеются с возу,\nПроходят с косами косцы.\nПока хорошая погода,\nГребут и ворошат корма\nИ складывают до захода\nВ стога, величиной с дома.\nСтог принимает на закате\nВид постоялого двора,\nГде ночь ложится на полати\nВ накошенные клевера.\nК утру, когда потемки реже,\nСтог высится, как сеновал,\nВ котором месяц мимоезжий,\nЗарывшись, переночевал.\nЧем свет телега за телегой\nЛугами катятся впотьмах.\nНаставший день встает с ночлега\nС трухой и сеном в волосах.\nА в полдень вновь синеют выси,\nОпять стога, как облака,\nОпять, как водка на анисе,\nЗемля душиста и крепка.","name": "Стога","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2833, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1957","text": "В очарованье русского пейзажа\nЕсть подлинная радость, но она\nОткрыта не для каждого и даже\nНе каждому художнику видна.\nС утра обремененная работой,\nТрудом лесов, заботами полей,\nПрирода смотрит как бы с неохотой\nНа нас, неочарованных людей.\nИ лишь когда за темной чащей леса\nВечерний луч таинственно блеснет,\nОбыденности плотная завеса\nС ее красот мгновенно упадет.\nВздохнут леса, опущенные в воду,\nИ, как бы сквозь прозрачное стекло,\nВся грудь реки приникнет к небосводу\nИ загорится влажно и светло.\nИз белых башен облачного мира\nСойдет огонь, и в нежном том огне,\nКак будто под руками ювелира,\nСквозные тени лягут в глубине.\nИ чем ясней становятся детали\nПредметов, расположенных вокруг,\nТем необъятней делаются дали\nРечных лугов, затонов и излук.\nГорит весь мир, прозрачен и духовен,\nТеперь-то он поистине хорош,\nИ ты, ликуя, множество диковин\nВ его живых чертах распознаешь.","name": "Вечер на Оке","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2834, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1966","text": "Вспоминаются черные дни.\nВспоминаются белые ночи.\nИ дорога в те дали - короче,\nУдивительно близки они.\nВспоминается мутный залив.\nНа воде нефтяные разводы.\nИ кричат,\nИ кричат пароходы,\nГруз печали на плечи взвалив.\nСнова видится дым вдалеке.\nСнова ветер упругий и жесткий.\nИ тяжелые желтые блестки\nНа моей загрубевшей руке.\nЯ вернулся домой без гроша...\nТолько в памяти билось и пело\nИ березы дрожащее тело,\nИ костра золотая душа.\nЯ и нынче тебя не забыл.\nЭто с той нависающей тропки,\nСловно даль с голубеющей сопки,\nЖизнь открылась\nДо самых глубин.\nМагадан, Магадан, Магадан!\nДавний символ беды и ненастья.\nМожет быть, не на горе -\nНа счастье\nТы однажды судьбою мне дан?..","name": "Вспоминаются черные дни...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2835, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Бурятскому поэту\nА. Жамбалону\nВ начале лета утром рано\nПроснуться каждому резонно.\nОтрадно, выйдя на поляны,\nУпиться свежестью озона.\nВ степи, за дымкою тумана,\nСинеют гор сапфирных склоны.\nВ такую пору первозданно\nТеченье резвое Онона.\nТам камни — яркие соцветья —\nБлеснут к пятидесятилетью,\nКак наши рюмки и стаканы,\nЗвенящие традиционно.\nПодымем их за Арсалана,\nЗа Арсалана Жамбалона!","name": "Юбилейный сонет"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2836, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Не для меня вдевают серьги в ушки\nИ в зеркало глядятся.\nО милая, обмана не нарушьте,\nСвершая святотатство!\nНе для меня небрежна эта складка,\nБлеск янтаря на шейке.\nО милая! Так улыбайтесь сладко,\nЦветите, хорошейте.\nЯ знаю все равно, что на излете\nСей тривиальной прозы,\nЗаплаканная вы ко мне придете.\nЯ поцелую слезы.\nЯ обниму вас с болью злобной ласки\nИ жалостной отрады.\nИ потечет размыв ресничной краски\nНа кровь губной помады.","name": "Не для меня вдевают серьги в ушки..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2837, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Я был плохой приметой,\nя был травой примятой,\nя белой был вороной,\nя воблой был вареной.\nЯ был кольцом на пне,\nя был лицом в окне\nна сотом этаже...\nВсем этим был уже.\nА чем теперь мне стать бы?\nПочтенным генералом,\nзовомым на все свадьбы?\nУчебным минералом,\nположенным в музее\nпод толстое стекло\nна радость ротозею,\nценителю назло?\nПодстрочным примечаньем?\nПривычкою порочной?\nОтчаяньем? Молчаньем?\nНет, просто - строчкой точной,\nне знающей покоя,\nволнующей строкою,\nи словом, оборотом,\nисполенным огня,\nизлюбленным народом,\nзабывшим про меня...","name": "Я был плохой приметой..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2838, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1885","text": "Собираясь, как жрецы на жертвоприношенье,\nПеред художества священным алтарем,\nСлужа искусству, мы свои произведенья\nНа суд товарищей смиренно отдаем.\nНе ищем мы, друзья, ни славы, ни хвалений,—\nПусть безымянные в могиле мы уснем,\nЛишь бы Измайловцы грядущих поколений,\nСвященнодействуя пред тем же алтарем,\nСобравшись, как и мы, стремяся к той же цели,\nВ досужие часы чрез многие года\nТе песни вспомнили, что мы когда-то пели,\nНе забывая нас и нашего труда.\nГремите, пойте же, Измайловские струны,\nВо имя доблести, добра и красоты!\nИ меч наш с лирою неопытной и юной\nДа оплетут нежней художества цветы.","name": "Измайловский досуг","date_to": "1885"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2839, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Глинка","date_from": "1822","text": "Ко мне прекрасные девицы,\nКак гости, с ласкою, пришли\nИ повели меня младые\nС собой в зеленые луга.\nТогда весна ласкала землю,\nВсё пело радость, всё цвело.\nРучьи как будто говорили,\nШептали с кем-то дерева:\nЗаря, как пламя, разгоралась\nНа дальней синеве небес,\nИ ароматный, теплый вечер\nМеня кропил своей росой,\nКак милая любви слезами.\nХодили долго мы в лугах;\nВсё было ровно перед нами.\nЯ не видал стремнин и гор.\nИ привели меня девицы\nВ палаты пышные с собой;\nИ сами белыми руками\nМне постилали мягкий одр,\nИ сожигали ароматы\nКругом в кадильницах златых;\nИ подносили мне в покалах,\nКак радость, светлое вино;\nИ тихо милые шептали:\n«Усни, счастливец молодой!\nБудь верен нам, мы будем долго\nТебя лелеять и беречь!»\nИ я уснул — и в сновиденьи,\nНичем не связанный, как мысль,\nЛечу, несытый, в поднебесной\nИз царства в царство — и везде\nМеня ласкали, мне сулили\nБогатство, счастье и покой,\nИ я, как гость в пиру роскошном,\nИз полной чаши радость пил\nИ таял в неге... Вдруг раздался\nЛетящей бури страшный свист,—\nМне показалось, своды неба\nУпали с треском надо мной!\nИ я проснулся! О, превратность!\nЕще не верю я глазам...\nГде вы, обманщицы младые?\nГде светлый дом, где пышный одр,\nГде сердцу милые обеты?..\nВсё было сон — я на скале,\nНависшей над пучиной черной,\nЛежал, один, в глубокой мгле!\nУжасно море клокотало,\nИ яркой молнии бразды\nНочное рассекали небо,\nИ полосами по волнам,\nКак змеи, с свистом, пролетали...\nКак мразом стиснутый поток,\nЯ цепенел... Власы вздымались;\nВ стесненных жилах стыла кровь,\nИ замирала грудь... но кто-то\nМеня могущею рукой\nОтвлек от пропасти кипящей,\nЯ стал свободен... я спасен...\nИ он шепнул мне, мой спаситель:\n«Слепец! ты над пучиной спал!\nИ ты погиб — когда поверишь\nЕще надеждам и мечтам!»","name": "Мои вожатые","date_to": "1822"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2840, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1814","text": "Сядем, любезный Дион, под сенью развесистой рощи,\nГде прохлажденный в тени, сверкая, стремится источник,\nТам позабудем на время заботы мирские и Вакху\nВечера час посвятим.\nМальчик, наполни фиал фалернским вином искрометным!\nВ честь вечно юному Вакху осушим мы дно золотое;\nВ чаше, обвитой венком, принеси дары щедрой Помоны,-\nВкусны, румяны плоды.\nТщетно юность спешит удержать престарелого Хрона,\nПросит, молит его - не внимая, он далее мчится;\nМаленький только Эрот смеется, поет и, седого\nЗа руку взявши, бежит.\nЧто нам в жизни сей краткой за тщетною славой гоняться,\nВечно в трудах только жить, не видеть веселий до гроба?\nБоги для счастия нам и веселия дни даровали,\nДля наслаждений любви.\nПой, в хороводе девиц белогрудых, песни веселью,\nПрыгай под звонкую флейту; сплетяся руками, кружися,\nИ твоя жизнь протечет, как быстро в зеленой долине\nСкачет и вьется ручей.\nДруг, за лавровый венок не кланяйся гордым пританам.\nПусть за слепою богиней Лициний гоняется вечно,\nПусть и обнимет ее. Фортуна косы всеразящей\nНе отвратит от главы.\nЧто нам богатства искать? им счастья себе не прикупим:\nВсех на одной ладие, и бедного Ира и Креза,\nВ мрачное царство Плутона, чрез волны ужасного Стикса\nСтарый Харон отвезет.\nСядем, любезный Дион, под сенью развесистой рощи,\nГде прохлажденный в тени, сверкая, стремится источник,\nТам позабудем на время заботы мирские и Вакху\nВечера час посвятим.","name": "К Диону (Сядем, любезный Дион...)","date_to": "1814"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2841, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1914","text": "Зашумели над затоном тростники.\nПлачет девушка-царевна у реки.\nПогадала красна девица в семик.\nРасплела волна венок из повилик.\nАх, не выйти в жены девушке весной,\nЗапугал ее приметами лесной.\nНа березке пообъедена кора,-\nВыживают мыши девушку с двора.\nБьются кони, грозно машут головой,-\nОй, не любит черны косы домовой.\nЗапах ладана от рощи ели льют,\nЗвонки ветры панихидную поют.\nХодит девушка по бережку грустна,\nТкет ей саван нежнопенная волна.","name": "Зашумели над затоном тростники...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2842, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1869","text": "Друзья, ура единство!\nСплотим святую Русь!\nРазличий, как бесчинства,\nНародных я боюсь.\nКатков сказал, что, дискать,\nТерпеть их — это грех!\nИх надо тискать, тискать\nВ московский облик всех!\nЯдро у нас — славяне;\nНо есть и вотяки,\nБашкирцы, и армяне,\nИ даже калмыки;\nЕсть также и грузины\n(Конвоя цвет и честь!),\nИ латыши, и финны,\nИ шведы также есть;\nНедавно и ташкентцы\nЖивут у нас в плену.\nПризнаться ль? Есть и немцы\nНо это: entre nous!*\nСтрашась с Катковым драки,\nЯ на ухо шепну:\nУ нас есть н поляки,\nНо также: entre nous;\nИ многими иными\nОбилен наш запас;\nКак жаль, что между ними\nАрапов нет у нас!\nТогда бы князь Черкасской,\nУсердием велик,\nИм мазал белой краской\nИх неуказный лик;\nС усердьем столь же смелым,\nИ с помощью воды\nСамарин тер бы мелом\nИх черные зады;\nКатков, наш герцог Алба,\nИм удлинял бы нос,\nМаркович восклицал бы:\n«Осанна! Аксиос!»\n* Между нами! (франц.). — Ред.","name": "Песня о Каткове, о Черкасском...","date_to": "1869"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2843, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1870","text": "Радость и горе в живом упоеньи,\nДумы и сердце в вечном волненьи,\nВ небе ликуя, томясь на земли,\nСтрастно ликующей,\nСтрастно тоскующей,\nЖизни блаженство в одной лишь любви.","name": "Из Гете (Радость и горе...)","date_to": "1870"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2844, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1840","text": "(Из Гейне)\nПрекрасная рыбачка,\nПричаль свою ладью,\nПриди и сядь со мною,\nДай руку мне свою.\nНе бойся и головкой\nСклонись на сердце мне.\nТы ж на море беспечно\nВверяешься волне.\nЧто море - мое сердце,\nТо тихо, то кипит,\nИ светлых в нем немало\nЖемчужинок лежит.","name": "Рыбачка","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2845, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рерих","date_from": "1918","text": "Ты, Могущий, везде и во всем.\nТы пробуждаешь нас к свету,\nнас усыпляешь во тьме.\nТы ведешь нас в блуждании.\nИдти неизвестно куда понравилось\nнам. Три дня мы блуждали,\nс нами огонь, оружье, одежда...\nКругом много птиц и зверья,\nчего же? Над нами закаты,\nвосходы, пряный ветер душистый.\nСперва шли широкой долиной.\nЗелены были поля.\nА дали были так сини.\nПотом шли лесами и мшистым\nболотом. Цвел вереск. Ржавые\nмшаги мы обходили. Бездонные\nокнища мы миновали. Держались\nпо солнцу. Затучилось. Слушали\nветер. На влажную руку ловили\nволны его. Стих ветер. Поредели\nлеса. Пошли мы кряжем\nскалистым. Белою костью всюду\nторчал можжевельник, светлыми\nжилами массы камней сдавились\nв давней работе творенья. Сползали\nуступами. За грядами утесов\nничто не виднелось. Темнело,\nступенями великанова храма\nспустимся ниже. Тучи. Стало\nтемно. Снизу застлались\nтуманы. Ступени все круче и\nкруче. С трудом мы сползали\nна мох. Нога внизу ничто\nнащупать не может. Здесь мы\nночуем. На мшистом уступе\nподремлем до утра. Долгая\nтихая ночь. Просыпаясь, слышим\nлишь свист неясных полетов.\nВой далекий дрожит равномерно.\nЗасветился восток. Застлали\nтуманы долину. Остры как лед,\nсиними глыбами сгрудились\nплотно. Мы долго сидели вне\nмира. Пока туман разошелся.\nПоднималась над нами стена.\nПод нами синела пропасть\nбездонно.","name": "Бездонно","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2846, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Багрицкий","date_from": "1938","text": "Над дальней равниной\n(Зимой или летом)\nЛетел черный ворон\nИ каркнул над бором.\nИ в эту минуту\nЯ вырос в поэта.\nИ в эту минуту, и в это мгновенье\nВзяла меня жизнь в суровые руки.\nИ мира круженье,\nИ зябликов пенье\nМне стали понятней\nВсякой науки.","name": "Над дальней равниной...","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2847, "fields": {"themes": [],"author": "Корней Чуковский","text": "Английская песенка\nЖил на свете человек,\nСкрюченные ножки,\nИ гулял он целый век\nПо скрюченной дорожке.\nА за скрюченной рекой\nВ скрюченном домишке\nЖили летом и зимой\nСкрюченные мышки.\nИ стояли у ворот\nСкрюченные ёлки,\nТам гуляли без забот\nСкрюченные волки.\nИ была у них одна\nСкрюченная кошка,\nИ мяукала она.\nСидя у окошка.\nА за скрюченным мостом\nСкрюченная баба\nПо болоту босиком\nПрыгала, как жаба.\nИ была в руке у ней\nСкрюченная палка,\nИ летела вслед за ней\nСкрюченная галка.","name": "Скрюченная песня"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2848, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1976","text": "Андрею Вознесенскому\nДрузья,\nКак много условного в нашем мире.\nЛюдям,\nВоспитанным на васильке и ромашке,\nЗеленое растение под названием кактус\nПокажется при первом знакомстве:\na) некрасивым,\nб) смешным,\nв) ассиметричным,\nг) нелепым,\nд) безобразным,\nе) претенциозным,\nж) заумным,\nз) формалистичным,\nи) модерновым,\nк) разрушающим музыку и пластичность формы,\nл) нарушающим традиции и каноны,\nм) бросающим вызов здравому смыслу,\nн) бьющим на внешний эффект\nи становящимся поперек.\nИ вообще уродливым и колючим,\nПытающимся путем скандала\nЗатмить ромашку и василек.\nА между тем\nЛюбители разведения кактусов\nПривыкают к их неожиданным формам,\nК их удивительной графике,\nК их индивидуальности,\nКогда неповторимы два экземпляра\n(Простите, что так говорю про цветы!),\nА привыкнув, любуются\nИ находят, представьте,\nВ этих бесформенных и колючих уродцах\nБездну острой и трепкой красоты.\nЛожь.\nКлевета.\nОни не бесформенны!\nПесок под солнцем то бел, то ал.\nПо капле вспоены, пустыней вскормлены.\nХудожник-шизик их рисовал.\nКонструктор-гений чертил проекты\nВ ночной кофейно-табачный час,\nЧтоб некто Пульман, Леонов некто\nПотом выращивали их для нас.\nТабак и кофе. Да, да, конечно.\nНо согласитесь, тверда рука.\nИ каждая линия безупречна\nИ я бы даже сказал — строга.\nБыла фантазия неистощима,\nБыть может, было и озорство.\nНо в каждой черточке ощутимо\nЖивут законченность, мастерство.\nИ я,\nПосетив коллекционера,\nЧетыре часа подряд разглядывал\nТриста восемьдесят\nМаленьких, четких кактусов,\nНеожиданных,\nНелепых,\nАссиметричных,\nБросающих вызов здравому смыслу,\nНарушающих традиции и каноны,\n(С точки зрения ромашки, с точки зрения\nберезового листа).\nНо были конструкции полны изящества,\nНо художник-скульптор не дал промашки,\nИ мне открылась их красота.\nРазглядывать каждого, а не поле,\nВыращивать каждого, а не луг.\nИ,\nХотя нас этому не учили в школе,\nВы душу каждого поймете вдруг.\nОни естественны,\nКак раковины, кораллы, морские рыбы,\nОни разнообразны,\nКак плывущие летние облака.\nПосле крепких и пряных напитков\nВы едва ли смогли бы\nДовольствоваться вкусом теплого молока.\nЯ не брошу камня в одуванчик и розу,\nОни прекрасны и не виноваты,\nКак жасмин,\nКак лилии на зеркале черной реки.\nНо с некоторых пор вы поймете,\nЧто для вас пресноваты\nлисточки,\nцветочки,\nстебельки,\nлепестки.","name": "Кактусы","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2849, "fields": {"themes": [20],"author": "Велимир Хлебников","text": "Если я обращу человечество в часы\nИ покажу, как стрелка столетия движется,\nНеужели из нашей времен полосы\nНе вылетит война, как ненужная ижица?\nТам, где род людей себе нажил почечуй,\nСидя тысячелетьями в креслах пружинной войны,\nЯ вам расскажу, что я из будущего чую\nМои зачеловеческие сны.\nЯ знаю, что вы - правоверные волки,\nпятеркой ваших выстрелов пожимаю свои,\nНо неужели вы не слышите шорох судьбы иголки,\nЭтой чудесной швеи?\nЯ затоплю моей силой, мысли потопом\nПостройки существующих правительств,\nСказочно выросший Китеж\nОткрою глупости старой холопам.\nИ, когда председателей земного шара шайка\nБудет брошена страшному голоду зеленою коркой,\nКаждого правительства существующего гайка\nБудет послушна нашей отвертке.\nИ, когда девушка с бородой\nБросит обещанный камень,\nВы скажете: \"Это то,\nЧто мы ждали веками\".\nЧасы человечества, тикая,\nСтрелкой моей мысли двигайте!\nПусть эти вырастут самоубийством правительств и книгой - те.\nБудет земля бесповеликая!\nПредземшарвеликая!\nБудь ей песнь повеликою:\nЯ расскажу, что вселенная - с копотью спичка\nНа лице счета.\nИ моя мысль - точно отмычка\nДля двери, за ней застрелившийся кто-то...","name": "Если я обращу человечество в часы..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2850, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1956","text": "Хочу я быть невестой,\nкрасивой, завитой,\nпод белою навесной\nзастенчивой фатой.\nЧтоб вздрагивали руки\nв колечках ледяных,\nчтобы сходились рюмки\nво здравье молодых.\nЧтоб каждый мне поддакивал,\nпророчил сыновей,\nчтобы друзья с подарками\nстеснялись у дверей.\nСорочки в целлофане,\nтарелки, кружева...\nЧтоб в щёку целовали,\nпока я не жена.\nПлатье мое белое\nзаплакано вином,\nсчастливая и бедная\nсижу я за столом.\nСтрашно и заманчиво\nто, что впереди.\nПлачет моя мамочка,-\nмама, погоди.\n... Наряд мой боярский\nскинут на кровать.\nМне хорошо бояться\nтебя поцеловать.\nГромко стулья ставятся\nрядом, за стеной...\nЧто-то дальше станется\nс тобою и со мной?..","name": "Невеста","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2851, "fields": {"themes": [7],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1817","text": "Неужто думаете вы,\nЧто я слезами обливаюсь,\nКак бешеный кричу: увы!\nИ от измены изменяюсь?\nЯ - тот же атеист в любви,\nКак был и буду, уверяю;\nИ чем рвать волосы свои,\nЯ ваши - к вам же отсылаю.\nА чтоб впоследствии не быть\nПеред наследником в ответе,\nВсе ваши клятвы век любить -\nЕму послал по эстафете.\nПростите! Право, виноват!\nНо если б знали, как я рад\nМоей отставке благодатной!\nТеперь спокойно ночи сплю,\nСпокойно ем, спокойно пью\nИ посреди собратьи ратной\nВновь славу и вино пою.\nЧем чахнуть от любви унылой,\nАх, что здоровей может быть,\nКак подписать отставку милой\nИли отставку получить!","name": "Неверной","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2852, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1843","text": "Доброй ночи!.. Пора!\nВидишь: утра роса небывалая там\nРаскидала вдали озера...\nИ холмы поднялись островами по тем озерам.\nДоброй ночи!.. Пора!\nПосмотри: зажигается яркой каймой\nНа востоке рассвета заря...\nКак же ты хороша, освещенная утра зарей!\nДоброй ночи!.. Пора!\nСлышишь утренний звон с колоколен церквей;\nТени ночи спешат до утра,\nДо урочного часа вернуться в жилище теней...\nДоброй ночи!.. Засни.\nНочи тайные гости боятся росы заревой,\nДо луны не вернутся они...\nТихо спи, освещенная розовой утра зарей.","name": "Доброй ночи!.. Пора!..","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2853, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1927","text": "Галдарейка, рыжеватый снег,\nнебо в наступившем декабре,\nхорошо и одиноко мне\nна заставском замершем дворе.\nФлигель окна тушит на снегу,\nи деревья тонкие легки.\nНе могу укрыться, не могу\nот ночного инея тоски,\nесли небо светится в снегу,\nесли лай\nда дальние гудки...\nВот седой, нахохленный сарай\nозарит рыданье петуха —\nи опять гудки,\nи в переулке лай,\nи заводу близкому вздыхать...\nВсё я жду -\nпридешь из-за угла,\nгде фонарь гадает на кольцо.\nЯ скажу:\n«Я — рада!\nЯ ждала...\nУ меня холодное лицо...»\nВыпал снег... С заводов шли давно.\n«Я ждала не только эту ночь.\nЛавочка пушиста и мягка.\nНи в душе,\nни в мире не темно,\nвздрагивает на небе слегка...»\nНо ложится иней на плечах.\nЗа тремя кварталами пыхтит\nтемный поезд, уходящий в час\nна твои далекие пути...","name": "Галдарейка, рыжеватый снег...","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2854, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1822","text": "Иной имел мою Аглаю\nЗа свой мундир и черный ус,\nДругой за деньги — понимаю,\nДругой за то, что был француз,\nКлеон — умом ее стращая,\nДамис — за то, что нежно пел.\nСкажи теперь, мой друг Аглая,\nЗа что твой муж тебя имел?","name": "Иной имел мою Аглаю...","date_to": "1822"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2855, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1940","text": "Александрийские чертоги\nПокрыла сладостная тень.\nПушкин\nУже целовала Антония мертвые губы,\nУже на коленях пред Августом слезы лила...\nИ предали слуги. Грохочут победные трубы\nПод римским орлом, и вечерняя стелется мгла.\nИ входит последний плененный ее красотою,\nВысокий и статный, и шепчет в смятении он:\n«Тебя — как рабыню... в триумфе пошлет пред собою...»\nНо шеи лебяжьей все так же спокоен наклон.\nА завтра детей закуют. О, как мало осталось\nЕй дела на свете — еще с мужиком пошутить\nИ черную змейку, как будто прощальную жалость,\nНа смуглую грудь равнодушной рукой положить.","name": "Клеопатра","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2856, "fields": {"themes": [7],"author": "Саша Черный","date_from": "1913","text": "Любовь должна быть счастливой —\nЭто право любви.\nЛюбовь должна быть красивой —\nЭто мудрость любви.\nГде ты видел такую любовь?\nУ господ писарей генерального штаба?\nНа эстраде, где бритый тенор,\nПрижимая к манишке перчатку,\nВзбивает сладкие сливки\nИз любви, соловья и луны?\nВ лирических строчках поэтов,\nГде любовь рифмуется с кровью\nИ почти всегда голодна?..\nК ногам Прекрасной Любви\nКладу этот жалкий венок из полыни,\nКоторая сорвана мной в ее опустелых садах...","name": "Любовь должна быть счастливой...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2857, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Март месяц солнечной зимы\nИ потому слывет весенним.\nХороший месяц, ибо мы,\nА с нами лучшие умы,\nЛесное пробужденье ценим.\nКогда капель звенит с утра,\nОтогревается природа.\nВоробушки кричат \"ура\",\nУзрев сверкающую воду!\nЕще не тронулся лед,\nКизил, однако, цветет,\nЧто значит: весна ведет\nОгромное наступленье.\nМедведь из берлоги вылез -\nОт солнышка сгинул вирус.\nТокует глухарь потепленье.\nПрекрасна вешняя природа,\nАпрель заулыбался снова.\nШумят и веселятся воды:\nУ них теперь свобода слова!..\nРека струится величаво -\nЕй в эти дни почет и слава!\nО весне написано немало,\nВновь пишу о солнечной весне.\nЧувствую ее у сосен алых\nИ в ручьях, смывающих весь снег.\nНебо смотрит радужно-радушно,\nНе ворчит притихшая метель -\nИ звенит, как нужно, добродушно\nКлавишами радости капель.\nОживает сонная природа,\nВеселится теплая погода.\nУлыбается для нас апрель!\nАпрельский снег - простак -\nЛюдишек не пугает,\nЛетит и тут же тает.\nОн выпал просто так,\nЧтоб обновили лыжи\nКакой-нибудь малыш и\nЕго двойник - чудак.\nАпрель преобразил природу,\nЛетит зеленая весна.\nЛюблю такое время года,\nОтрадное, как новизна.\nЧудесны утренние воды,\nКупаться радостно весьма -\nЕсть в этом удаль и свобода!\nРастаял тяжкий снеголед\nАвторитетно и отрадно,\nИ прояснился небосвод:\nСияет ясно и приятно.\nЕстественно Весна грядет!\nАпрель ценю и понимаю,\nЛюблю его не меньше мая,\nЕго хвалю за добрый нрав.\nКто лесом побредет в апреле,\nСморчки найдет у старой ели,\nАрхиприлежно поискав.\nНеплохо в это время года\nДышать раствором кислорода,\nРезонно выйти на природу,\nОна живет в родных лесах!..\nВ реке апрельской искупаюсь,\nНе простужусь, не испугаюсь -\nЕсть в этом удаль и размах!\nСтояло прохладное утро,\nА птицы резвились и пели:\nВесну они славили мудро,\nАпрель прославляли в апреле.\nТакие веселые птицы\nЕдва ли могли ошибиться,\nЕдва ли могли петь напрасно:\nВесной унывать не годится,\nУлыбка природы прекрасна!","name": "Вешняя благодать"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2858, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1851","text": "Не остывшая от зною,\nНочь июльская блистала...\nИ над тусклою землею\nНебо, полное грозою,\nВсе в зарницах трепетало...\nСловно тяжкие ресницы\nПодымались над землею,\nИ сквозь беглые зарницы\nЧьи-то грозные зеницы\nЗагоралися порою...","name": "Не остывшая от зною..","date_to": "1851"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2859, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1910","text": "Я вижу каменное небо\nНад тусклой паутиной вод.\nВ тисках постылого Эреба\nДуша томительно живет.\nЯ понимаю этот ужас\nИ постигаю эту связь:\nИ небо падает, не рушась,\nИ море плещет, не пенясь.\nО, крылья бледные химеры,\nНа грубом золоте песка,\nИ паруса трилистник серый,\nРаспятый, как моя тоска!","name": "Я вижу каменное небо...","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2860, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1869","text": "Флаги веют на Босфоре,\nПушки празднично гремят,\nНебо ясно, блещет море,\nИ ликует Цареград.\nИ недаром он ликует:\nНа волшебных берегах\nНыне весело пирует\nБлагодушный падишах.\nУгощает он на славу\nМилых западных друзей -\nИ свою бы всю державу\nЗаложил для них, ей-ей.\nИз премудрого далека\nФранкистанской их земли\nПогулять на счет пророка\nВсе они сюда пришли.\nПушек гром и мусикия!\nЗдесь Европы всей привал,\nЗдесь все силы мировые\nСвой справляют карнавал.\nИ при криках исступленных\nБойкий западный разгул\nИ в гаремах потаенных\nДвери настежь распахнул.\nКак в роскошной этой раме\nДивных гор и двух морей\nВеселится об исламе\nХристианский съезд князей!\nИ конца нет их приветам,\nОбнимает брата брат...\nО, каким отрадным светом\nЗвезды Запада горят!\nИ всех ярче и милее\nСветит тут звезда одна,\nКоронованная фея,\nРима дочь, его жена.\nС пресловутого театра\nВсех изяществ и затей,\nКак вторая Клеопатра,\nВ сонме царственных гостей,\nНа Восток она явилась,\nВсем на радость, не на зло,\nИ пред нею все склонилось:\nСолнце с Запада взошло!\nТолько там, где тени бродят\nИ долинам и горам\nИ куда уж не доходят\nЭти клики, этот гам,-\nТолько там, где тени бродят,\nТам, в ночи, из свежих ран\nКровью медленно исходят\nМиллионы христиан...","name": "Современное","date_to": "1869"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2861, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "Опять, опять я видел взор твой милый,\nЯ говорил с тобой.\nИ мне былое, взятое могилой,\nНапомнил голос твой.\nК чему?- другой лобзает эти очи\nИ руку жмет твою.\nДругому голос твой во мраке ночи\nТвердит: люблю! люблю!\nОткройся мне: ужели непритворны\nЛобзания твои?\nОни правам супружества покорны,\nНо не правам любви;\nОн для тебя не создан; ты родилась\nДля пламенных страстей.\nОтдав ему себя, ты не спросилась\nУ совести своей.\nОн чувствовал ли трепет потаенный\nВ присутствии твоем;\nУмел ли презирать он мир презренный,\nЧтоб мыслить об одном;\nВстречал ли он с молчаньем и слезами\nПривет холодный твой,\nИ лучшими ль он жертвовал годами\nМгновениям с тобой?\nНет! я уверен, твоего блаженства\nНе может сделать тот,\nКто красоты наружной совершенства\nОдни в тебе найдет.\nТак! ты его не любишь... тайной властью\nПрикована ты вновь\nК душе печальной, незнакомой счастью,\nНо нежной, как любовь.","name": "Сентября 28","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2862, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1902","text": "Брожу в стенах монастыря,\nБезрадостный и темный инок.\nЧуть брежжит бледная заря,-\nСлежу мелькания снежинок.\nАх, ночь длинна, заря бледна\nНа нашем севере угрюмом.\nУ занесенного окна\nУпорным предаюся думам.\nОдин и тот же снег - белей\nНетронутой и вечной ризы.\nИ вечно бледный воск свечей,\nИ убеленные карнизы.\nМне странен холод здешних стен\nИ непонятна жизни бедность.\nМеня пугает сонный плен\nИ братий мертвенная бледность.\nЗаря бледна и ночь долга,\nКак ряд заутрень и обеден.\nАх, сам я бледен, как снега,\nВ упорной думе сердцем беден...","name": "Брожу в стенах монастыря...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2863, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1917","text": "Когда в тоске самоубийства\nНарод гостей немецких ждал,\nИ дух суровый византийства\nОт русской церкви отлетал,\nКогда приневская столица,\nЗабыв величие своё,\nКак опьяневшая блудница,\nНе знала, кто берёт ее,—\nМне голос был. Он звал утешно,\nОн говорил: «Иди сюда,\nОставь свой край, глухой и грешный,\nОставь Россию навсегда.\nЯ кровь от рук твоих отмою,\nИз сердца выну черный стыд,\nЯ новым именем покрою\nБоль поражений и обид».\nНо равнодушно и спокойно\nРуками я замкнула слух,\nЧтоб этой речью недостойной\nНе осквернился скорбный дух.","name": "Когда в тоске самоубийства...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2864, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1939","text": "Уж сотый день врезаются гранаты\nВ Малахов окровавленный курган,\nИ рыжие британские солдаты\nИдут на штурм под хриплый барабан.\nА крепость Петропавловск-на-Камчатке\nПогружена в привычный мирный сон.\nХромой поручик, натянув перчатки,\nС утра обходит местный гарнизон.\nСедой солдат, откозыряв неловко,\nТрет рукавом ленивые глаза,\nИ возле пушек бродит на веревке\nХудая гарнизонная коза.\nНи писем, ни вестей. Как ни проси их,\nОни забыли там, за семь морей,\nЧто здесь, на самом кончике России,\nЖивет поручик с ротой егерей...\nПоручик, долго щурясь против света,\nСмотрел на юг, на море, где вдали -\nНеужто нынче будет эстафета?-\nМаячили в тумане корабли.\nОн взял трубу. По зыби, то зеленой,\nТо белой от волнения, сюда,\nПостроившись кильватерной колонной,\nШли к берегу британские суда.\nЗачем пришли они из Альбиона?\nЧто нужно им? Донесся дальний гром,\nИ волны у подножья бастиона\nВскипели, обожженные ядром.\nПолдня они палили наудачу,\nГрозя весь город обратить в костер.\nДержа в кармане требованье сдачи,\nНа бастион взошел парламентер.\nПоручик, в хромоте своей увидя\nОпасность для достоинства страны,\nНадменно принимал британца, сидя\nНа лавочке у крепостной стены.\nЧто защищать? Заржавленные пушки,\nДве улицы то в лужах, то в пыли,\nКосые гарнизонные избушки,\nКлочок не нужной никому земли?\nНо все-таки ведь что-то есть такое,\nЧто жаль отдать британцу с корабля?\nОн горсточку земли растер рукою:\nЗабытая, а все-таки земля.\nДырявые, обветренные флаги\nНад крышами шумят среди ветвей...\n\"Нет, я не подпишу твоей бумаги,\nТак и скажи Виктории своей!\"\n. . . . . . . . . . . . . . . .\nУже давно британцев оттеснили,\nНа крышах залатали все листы,\nУже давно всех мертвых схоронили,\nПоставили сосновые кресты,\nКогда санкт-петербургские курьеры\nВдруг привезли, на год застряв в пути,\nПриказ принять решительные меры\nИ гарнизон к присяге привести.\nДля боевого действия к отряду\nБыл прислан в крепость новый капитан,\nА старому поручику в награду\nБыл полный отпуск с пенсиею дан!\nОн все ходил по крепости, бедняга,\nВсе медлил лезть на сходни корабля.\nХолодная казенная бумага,\nНелепая любимая земля...","name": "Поручик","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2865, "fields": {"themes": [5],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1830","text": "Сквозь лазурный сумрак ночи\nАльпы снежные глядят;\nПомертвелые их очи\nЛьдистым ужасом разят.\nВластью некой обаянны,\nДо восшествия Зари,\nДремлют, грозны и туманны,\nСловно падшие цари!..\nНо Восток лишь заалеет,\nЧарам гибельным конец —\nПервый в небе просветлеет\nБрата старшего венец.\nИ с главы большого брата\nНа меньших бежит струя,\nИ блестит в венцах из злата\nВся воскресшая семья!..","name": "Альпы","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2866, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1755","text": "Пляскою своей, любезна,\nРазжигай мое ты сердце,\nПением своим приятным\nУмножай мою горячность.\nМоему, мой свет, ты взору,\nЧто ни делаешь, прелестна,\nВсё любовь мою питает\nИ мое веселье множит.\nОбольщай мои ты очи.\nПой, пляши, играй со мною.\nБей в ладони и, вертяся,\nТы руками подпирайся.\nРуки я твои прекрасны\nЦеловал неоднократно:\nМной бесчисленно целован\nВсякий рук твоих и палец.","name": "Ода анакреонтическая","date_to": "1755"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2867, "fields": {"themes": [19],"author": "Корней Чуковский","text": "Взял барашек\nКарандашик,\nВзял и написал:\n\"Я - Бебека,\nЯ - Мемека,\nЯ медведя\nЗабодал!\"\nИспугалися зверюги,\nРазбежалися в испуге.\nА лягушка у болотца\nЗаливается, смеётся:\n\"Вот так молодцы!\"","name": "Бебека"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2868, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1943","text": "Костер, что где-нибудь в лесу,\nНочуя, путник палит,—\nИ тот повысушит росу,\nТраву вокруг обвялит.\nПожар начнет с одной беды,\nНо только в силу вступит —\nОн через улицу сады\nСоседние погубит.\nА этот жар — он землю жег,\nБроню стальную плавил,\nОн за сто верст касался щек\nИ брови кучерявил.\nОн с ветром несся на восток,\nСжигая мох на крышах,\nИ сизой пылью вдоль дорог\nЛежал на травах рыжих.\nИ от столба и до столба,\nСтраду опережая,\nОн на корню губил хлеба\nБольшого урожая...\nИ кто в тот год с войсками шел,\nТому забыть едва ли\nТоску и муку наших сел,\nЧто по пути лежали.\nИ кто из пламени бежал\nВ те месяцы лихие,\nТот думать мог, что этот жар\nСмертелен для России.\nИ с болью думать мог в пути,\nТех, что прошли, сменяя:\n— Земля отцовская, прости,\nСтрадалица родная...\nИ не одна уже судьба\nБыла войны короче.\nИ шла великая борьба\nУже как день рабочий.\nИ долг борьбы — за словом — власть\nВнушала карой строгой.\nИ воин, потерявший часть,\nИскал ее с тревогой...\nИ ты была в огне жива,\nВ войне права, Россия.\nИ силу вдруг нашла Москва\nОтветить страшной силе.\nМосква, Москва, твой горький год,\nТвой первый гордый рапорт,\nС тех пор и ныне нас ведет\nТвой клич: — Вперед на запад!\nПусть с новым летом вновь тот жар\nДохнул, неимоверный,\nИ новый страшен был удар,—\nОн был уже не первый.\nТы, Волга, русская река,\nЛегла врагу преградой.\nВосходит заревом в века\nПобеда Сталинграда.\nПусть с третьим летом новый жар\nДохнул — его с восхода\nС привычной твердостью встречал\nСолдатский взгляд народа.\nОн мощь свою в борьбе обрел,\nЖестокой и кровавой,\nСолдат-народ. И вот Орел —\nНачало новой славы.\nИная шествует пора,\nРванулась наша сила\nИ не споткнулась у Днепра,\nНа берег тот вступила.\nИ кто теперь с войсками шел,\nТому забыть едва ли\nИ скорбь и радость наших сел,\nЧто по пути лежали.\nДа, много горя, много слез —\nЕще их срок не минул.\nНе каждой матери пришлось\nОбнять родного сына.\nНо праздник свят и величав.\nВ огне полки сменяя,\nОгонь врага огнем поправ,\nИдет страна родная.\nЕе святой, великий труд,\nЕе немые муки\nПрославят и превознесут\nБлагоговейно внуки.\nИ скажут, честь воздав сполна,\nДивясь ушедшей были:\nКакие были времена!\nКакие люди были!","name": "Огонь","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2869, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1844","text": ". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .\nВ гостиной сидел за раскрытым столом мой отец,\nНахмуривши брови, сурово хранил он молчанье;\nСтаруха, надев как-то набок нескладный чепец,\nГадала на картах; он слушал ее бормотанье.\nНемного подальше, тайком говоря меж собой,\nДве гордые тетки на пышном диване сидели,\nДве гордые тетки глазами следили за мной\nИ, губы кусая, с насмешкой в лицо мне глядели.\nА в темном углу, опустя голубые глаза,\nНе смея поднять их, недвижно сидела блондинка.\nНа бледных ланитах ее трепетала слеза,\nНа жаркой груди высоко поднималась косынка.","name": "В гостиной","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2870, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "У меня квартира умерла,\nЗапылились комнаты и кресла...\nПоявились если бы дрова,\nМоментально бы она воскресла.\nМожно жить в квартире хорошо,\nНо, конечно, не сейчас, а после:\nЯ стихи пишу карандашом,\nА чернила взяли да замерзли.\nМожно забыть на вокзале зал\nИ тысячи прочих комнат;\nНо квартиру, в которой замерзал,\nНа экваторе приятно вспомнить.\nНа экваторе, над небом иным,\nЧерез много лет, а пока\nЯ курю, и в небо уходит дым,\nПотому что нет потолка!\nКогда я потерпел аварию\nИ испытал все беды,\nТо филантропы мне давали...\nХорошие... советы.","name": "У меня квартира умерла..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2871, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1828","text": "Сто лет минуло, как тевтон\nВ крови неверных окупался;\nСтраной полночной правил он.\nУже прусак в оковы вдался,\nИли сокрылся, и в Литву\nПонес изгнанную главу.\nМежду враждебными брегами\nСтруился Немен;- на одном\nЕще над древними стенами\nСияли башни, и кругом\nШумели рощи вековые,\nДухов пристанища святые.\nСимвол германца - на другом\nКрест веры, в небо возносящий\nСвои объятия грозящи,\nКазалось, свыше захватить\nХотел всю область Палемона\nИ племя чуждого закона\nК своей подошве привлачить.\nС медвежей кожей на плечах,\nВ косматой рысьей шапке, с пуком\nКаленых стрел и с верным луком,\nЛитовцы юные, в толпах,\nСо стороны одной бродили\nИ зорко недруга следили.\nС другой, покрытый шишаком,\nВ броне заковавный, верхом,\nНа страхе немец, за врагами\nНедвижно следуя глазами,\nПищаль, с молитвой, заряжал..\nВсяк переправу охранял.\nТок Немена гостеприимный,\nСвидетель их вражды взаимной,\nСтал прагом вечности для них;\nСношений дружных глас утих,\nИ всяк, переступивший воды,\nЛишен был жизни иль свободы.\nЛишь хмель литовских берегов,\nНемецкой тополью плененный,\nЧерез реку, меж тростников,\nПереправлялся дерзновенный,\nБрегов противных достигал\nИ друга нежно обнимал.\nЛишь соловьи дубрав и гор\nПо старине вражды не знали\nИ в остров, общий с давних пор,\nДруг к другу в гости прилетали.","name": "Сто лет минуло, как тевтон...","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2872, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1878","text": "Я читал байроновского Манфреда... Когда я дошел до того места, где дух женщины, погубленной Манфредом, произносит над ним свое таинственное заклинание, я ощутил некоторый трепет.\nПомните: \"Да будут без сна твои ночи, да вечно ощущает твоя злая душа мое незримое неотвязное присутствие, да станет она своим собственным адом\".\nНо тут мне вспомнилось иное... Однажды, в России, я был свидетелем ожесточенной распри между двумя крестьянами, отцом и сыном.\nСын кончил тем, что нанес отцу нестерпимое оскорбление.\n- Прокляни его, Васильич, прокляни окаянного!- закричала жена старика.\n- Изволь, Петровна,- отвечал старик глухим голосом и широко перекрестился:- Пускай же и он дождется сына, который на глазах своей матери плюнет отцу в его седую бороду!\nЭто проклятие показалось мне ужаснее манфредовского.\nСын раскрыл было рот, да пошатнулся на ногах, позеленел в лице - и вышел вон.","name": "Проклятие","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2873, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1902","text": "Золотистою долиной\nТы уходишь, нем и дик.\nТает в небе журавлиный\nУдаляющийся крик.\nЗамер, кажется, в зените\nГрустный голос, долгий звук.\nБесконечно тянет нити\nТоржествующий паук.\nСквозь прозрачные волокна\nСолнце, света не тая,\nПраздно бьет в слепые окна\nОпустелого жилья.\nЗа нарядные одежды\nОсень солнцу отдала\nУлетевшие надежды\nВдохновенного тепла.","name": "Золотистою долиной...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2874, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1947","text": "Мне хорошо, колосья раздвигая,\nПрийти сюда вечернею порой.\nСтеной стоит пшеница золотая\nПо сторонам тропинки полевой.\nВсю ночь поют в пшенице перепелки\nО том, что будет урожайный год,\nЕще о том, что за рекой в поселке\nМоя любовь, моя судьба живет.\nМы вместе с ней в одной учились школе,\nПахать и сеять выезжали с ней.\nИ с той поры мое родное поле\nЕще дороже стало и родней.\nИ в час, когда над нашей стороною\nВдали заря вечерняя стоит,\nОно как будто говорит со мною,\nО самом лучшем в жизни говорит.\nИ хорошо мне здесь остановиться\nИ, глядя вдаль, послушать, подождать...\nШумит, шумит высокая пшеница,\nИ ей конца и края не видать.","name": "В поле","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2875, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","date_from": "1928","text": "Колокола. Коллоквиум\nколоколов.\nЗарево их далекое\nоволокло.\nГром. И далекая молния.\nСводит земля\nкрасные и крамольные\nграни Кремля.\nСпасские распружинило -\nкаменный звон:\nМозер ли он? Лонжин ли он?\nИли \"Омега\" он?\nДальним гудкам у шлагбаумов\nв унисон -\nон\nдо района\nБаумана\nдонесен.\n\"Бил я у Иоанна,-\nан,-\nзвону иной регламент\nдан.\nБил я на казнях Лобного\nпод барабан,\nмедь грудная не лопнула,-\nан,-\nбуду тебе звенеть я\nночью, в грозу.\nНовоград\nи Венеция\nкнесов и амбразур!\"\nБила молчат хвалебные,\nмедь полегла.\nКак колыбели, колеблемы\nколокола.\nБашня в облако ввинчена -\nи она\nпробует вызвонить \"Интерна-\nционал\".\nДальним гудкам у шлагбаумов\nв унисон -\nон\nдо района\nБаумана\nдонесен.","name": "Бой Спасских","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2876, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","text": "Ты мне сказала:\n«Ночью\nТебя я видела с другой!\nСнилось:\nна тонкой ноте\nв печке гудел огонь.\nСнилось, что пахло гарью.\nСнилось, метель мела,\nСнилось,\nчто та — другая —\nтебя у метро ждала.\nИ это было началом\nи приближеньем конца.\nЯ где-то ее встречала —\nжаль, не помню лица.\nЯ даже тебя\nне помню,\nПомню,\nчто это — ты...\nМедленно и небольно\nпадал снег с высоты,\nСугробы росли неизбежно\nвозле холодной скамьи.\nМне снилась\nтвоя усмешка.\nСнились слезы мои...\nДругая\nсидела рядом.\nБыли щеки бледны...\nЕсли все это — неправда,\nЗачем тогда снятся сны?!\nЗачем мне —\nскажи на милость —\nзнать запах\nее волос?..»\nА мне ничего не снилось.\nМне просто\nне спалось...","name": "Ты мне сказала — ночью..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2877, "fields": {"themes": [7],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1844","text": "Когда мои мечты за гранью прошлых дней\nНайдут тебя опять за дымкою туманной,\nЯ плачу сладостно, как первый иудей\nНа рубеже земли обетованной.\nНе жаль мне детских игр, не жаль мне тихих снов,\nТобой так сладостно и больно возмущенных\nВ те дни, как постигал я первую любовь\nПо бунту чувств неугомонных.\nПо сжатию руки, по отблеску очей,\nСопровождаемым то вздохами, то смехом,\nПо ропоту простых, незначащих речей,\nЛишь нам звучащих страсти эхом.","name": "Когда мои мечты за гранью прошлых дней...","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2878, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "Вечная весна тамо хранит воздух чистый,\nНебо кажет светлейте цвет очам свой истый.\nЦветы во всяко время там не увядают,\nИ на всякий час новы везде процветают.\nВсегда древа имеют плоды свои спелы,\nВетви всегда зелены, поля с цветы целы.\nВ отдалении многи пещеры чудесны,\nГде ликуют радости, смех, игры нелестны.\nСвет туды не заходит чрез ветви сплетены,\nСия пещеры с веку любви посвящены.\nСама натура оным листья украсила,\nСама всех птиц поющих туды приманила,\nКоторы, чрез сладко свое щебетанье,\nПоют в песнях о любви, о ее игранье.\nИ сим своим примером дают всем законы,\nЧтоб слово в слово тамо чинить, как и оны.\nА по траве зеленой малые потоки\nЛьются с шумом приятным чисты, неглубоки.\nНощь, и все элементы, тихость без помехи\nВсем любящимся много придают потехи.\nКрасны в желани девы любятся сердечном,\nО роке нет там слова пребесчеловечном.\nТамо-то любовники после всех вздыханий\nВкушают те сладости, что выше желаний.\nТамо всё то, что небо, воздух, земля, воды\nПроизвели лучшее людей для породы,\nВ чувствительной похоти весело играет,\nИ в руках любящего с любовью вздыхает.","name": "Вечная весна тамо хранит воздух чистый...","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2879, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1938","text": "Изо всех больших имен геройских,\nЧто известны нам наперечет,\nКак-то по-особому, по-свойски,\nЭто имя называл народ.\nПопросту - мы так его любили,\nИ для всех он был таким своим,\nБудто все мы в личной дружбе были,\nПили, ели и летали с ним...\nБогатырским мужеством и нравом\nБыл он славен - Сталинский пилот.\nИ казалось так, что эта слава -\nНе года, уже века живет.\nЧто она из повестей старинных\nПоднялась сквозь вековую тьму,\nЧто она от витязей былинных\nПо наследству перешла к нему.\nПусть же по наследству и по праву\nВ память о делах твоих, пилот,\nЧкаловское мужество и слава\nЧкаловским питомцам перейдет!","name": "Чкалов","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2880, "fields": {"themes": [7],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1946","text": "Люди мне ошибок не прощают.\nЧто же, я учусь держать ответ.\nЛегкой жизни мне не обещают\nтелеграммы утренних газет.\nЩедрые на праздные приветы,\nдни горят, как бабочки в огне.\nНикакие добрые приметы\nлегкой жизни не пророчат мне.\nЧто могу я знать о легкой жизни?\nРазве только из чужих стихов.\nНо уж коль гулять, так, хоть на тризне,\nя люблю до третьих петухов.\nНо летит и светится пороша,\nсветят огоньки издалека;\nно, судьбы моей большая ноша,\nвсе же ты, как перышко, легка.\nПусть я старше, пусть все гуще проседь,\nесли я посетую - прости,-\nпусть ты все весомее, но сбросить\nмне тебя труднее, чем нести.","name": "Люди мне ошибок не прощают...","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2881, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1911","text": "Я был прекрасен и крылат\nВ богоотеческом жилище,\nИ райских кринов аромат\nМне был усладою и пищей.\nБлаженной родины лишен\nИ человеком ставший ныне,\nЛюблю я сосен перезвон\nМолитвословящий пустыне.\nЛишь одного недостает\nДуше в подветренной юдоли,-\nЧтоб нив просторы, лоно вод\nНе оглашались стоном боли,\nЧтоб не стремил на брата брат\nВраждою вспыхнувшие взгляды,\nИ ширь полей, как вертоград,\nЦвела для мира и отрады.\nИ чтоб похитить человек\nВенец Создателя не тщился,\nЗа то, отверженный навек,\nЯ песнокрылия лишился.","name": "Я был прекрасен и крылат...","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2882, "fields": {"themes": [7],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1849","text": "На луну не раз любовался я,\nНа жемчужный дождь светлых струй ея,\nНо другой луны, но других небес\nЧудный блеск раскрыл — новый мир чудес;\nНе луну я знал — разве тень луны,\nКрасотам ночей я не знал цены.\nЯ их здесь узнал; здесь сказалось мне\nВсе, что снится нам в баснословном сне;\nСмотришь — ночь не ночь, смотришь — день не день,\nГолубой зарей блещет ночи тень.\nРазглядеть нельзя в голубой дали:\nГде конец небес, где рубеж земли?\nВспыхнул свод небес под огнем лампад;\nВсех красавиц звезд не обхватит взгляд;\nИ одна другой веселей горит\nИ на нас милей и нежней глядит.\nВот одна звезда из среды подруг\nПокатилась к нам и погасла вдруг.\nЧешуей огня засверкал Босфор,\nПробежал по нем золотой узор.\nСредь блестящих скал великан утес\nВыше всех чело и светлей вознес;\nКипарис в тени серебром расцвел,\nИ блестят верхи минаретных стрел.\nСкорлупой резной чуть струю задев,\nПромелькнул каик. Перл восточных дев\nНевидимкой в нем по волнам скользит;\nС головы до ног тканью стан обвит;\nИ, дремотой чувств услаждая лень,\nПронеслась она, как немая тень.\nЗолотые сны, голубые сны\nСходят к нам с небес на лучах луны.\nНегой дышит ночь! что за роскошь в ней!\nНет, нигде таких не видать ночей!\nИ молчит она, и поет она,\nИ в душе одной ночи песнь слышна.","name": "Ночь на Босфоре","date_to": "1849"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2883, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1930","text": "Перед витринами каша:\nЛюди вежливо давят бока,\nПо-детски смеются взрослые,\nСерьезны притихшие дети,\nКакой-то младенец внизу\nПолзает, мажет ладошкой по стеклам.\nЗабыты дела — банки, конторы,\nТы словно попал на «Остров беспечности».\nВ витринах пухло-курносые куклы\nМолят: «Купите! Меня! Меня!»\nИзумленные мишки, слоны и пингвины\nТаращат на нас стекляшки-глаза.\nВот домик из пряничных плиток,\nВот уютная алая станция\nС собачкой в дверях,\nВот хлев с толстяками-барашками...\nВсе стародавние наши мечты\nКоммерсанты собрали в витринах.\nТак любо толкаться, глазеть,\nУлыбаться вместе со всеми\nВ теплом потоке людей,\nНе думать, забыть хоть на час\nО своей оболочке земной\nВ старомодном пальто,\nПрикрытом вареником-шляпой...\nК чертям!\nВ дверях — крутая вертушка.\nВ стеклянном вихре вонзаешься в зал:\nВо все концы,\nВо все этажи\nПалитра всех попугайских тонов,—\nПодарки — подарки — подарки...\nПереливы — разливы огней,\nШорох маленьких ног.\nКоротышки в пушистых гамашах\nОбалдело сияют глазами...\nА сбоку их мамы:\nРяды тонконогих газелей,—\nВ руках и под мышкой пакеты, пакеты..\nЗа пальто меня тянет малыш,\nНо я ведь не мама.\nИ мамы тоже в тревоге:\nГде свой? Где чужой?\nГде выход? Где вход?\nГде сумочка? Где голова?..\nСбитая с ног продавщица —\nБретонско-парижский бутон,—\nКак резинку, уста растянула\nВ устало-любезной улыбке:\n«Что вам, сударь, угодно?»\nВ зеркале наискось вижу,\nДо чего он беспомощен — этот синьор,\nНазываемый мною...\nСмотрю ошалело вокруг\nИ выбираю... десть писчей бумаги...\nКакая фантазия!\nКакой грандиозный размах!","name": "Предпраздничное","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2884, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","text": "Наверно, будут глохнуть историки,\nкопаясь в тоннах\nнашей риторики...\nНо —\nсквозь любую наносную муть,\nкоторая сверху лежит,\nони должны понять\n(и поймут!),\nкак мы любили\nжить!\nЖить!\nЛадонями землю трогать.\nЖить!\nДетей\nкачать на руках.\nЖить!\nИ чувствовать\nдруга локоть.\nЖить!\nИ видеть лицо\nврага.","name": "Наверно, будут глохнуть историки..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2885, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Весь лес листвою переполнен.\nОн весь кричит: тону! тону!\nИ мы уже почти не помним,\nКаким он был семь дней тому.\nКак забывается дурное!\nА память о счастливом дне,\nКак излученье роковое,\nНакапливается во мне.\nНакапливается, как стронций\nВ крови. И жжет меня дотла —\nЛицо, улыбка, листья, солнце.\nО горе! Я не помню зла!","name": "Весь лес листвою переполнен..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2886, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1996","text": "Униженьями и страхом\nЗаставляют быть нас прахом,\nГасят в душах божий свет.\nЕсли гордость мы забудем,\nМы лишь серой пылью будем\nПод колесами карет.\nМожно бросить в клетку тело,\nЧтоб оно не улетело\nВысоко за облака,\nА душа сквозь клетку к богу\nВсе равно найдет дорогу,\nКак пушиночка, легка.\nЖизнь и смерть - две главных вещи.\nКто там зря на смерть клевещет?\nЧасто жизни смерть нежней.\nНаучи меня, Всевышний,\nЕсли смерть войдет неслышно,\nУлыбнуться тихо ей.\nПомоги, господь,\nВсе перебороть,\nЗвезд не прячь в окошке,\nПодари, господь,\nХлебушка ломоть -\nГолубям на крошки.\nТело зябнет и болеет,\nНа кострах горит и тлеет,\nИстлевает среди тьмы.\nА душа все не сдается.\nПосле смерти остается\nЧто-то большее, чем мы.\nОстаемся мы по крохам:\nКто-то книгой, кто-то вздохом,\nКто-то песней, кто - дитем,\nНо и в этих крошках даже,\nГде-то, будущего дальше,\nУмирая, мы живем.\nЧто, душа, ты скажешь богу,\nС чем придешь к его порогу?\nВ рай пошлет он или в ад?\nВсе мы в чем-то виноваты,\nНо боится тот расплаты,\nКто всех меньше виноват.\nПомоги, господь,\nВсе перебороть,\nЗвезд не прячь в окошке,\nПодари, господь,\nХлебушка ломоть -\nГолубям на крошки.","name": "Молитва","date_to": "1996"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2887, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1939","text": "Я рожден для того, чтобы старый поэт\nОбо мне говорил золотыми стихами,\nЧтобы Дафнис и Хлоя в четырнадцать лет\nНадо мною впервые смешали дыханье,\nЧтоб невеста, лицо погружая в меня,\nСкрыла нежный румянец в минуту помолвки.\nЯ рожден, чтоб в сиянии майского дня\nТрепетать в золотистых кудрях комсомолки.\nОдинаково вхож во дворец и в избу,\nЯ зарей позолочен и выкупан в росах...\nЕсли смерть проезжает в стандартном гробу,\nТоропливая, на неуклюжих колесах,\nТо друзья и на гроб возлагают венок,—\nЧтоб и в тленье мои лепестки трепетали.\nТот, кто умер, в могиле не так одинок\nИ несчастен, покуда там пахнет цветами.\nУкрашая постельку, где плачет дитя,\nИ могильной ограды высокие жерди,\nЯ рожден утешать вас, равно золотя\nИ восторги любви, и терзания смерти.","name": "Цветок","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2888, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1922","text": "И всюду клевета сопутствовала мне.\nЕе ползучий шаг я слышала во сне\nИ в мертвом городе под беспощадным небом,\nСкитаясь наугад за кровом и за хлебом.\nИ отблески ее горят во всех глазах,\nТо как предательство, то как невинный страх.\nЯ не боюсь ее. На каждый вызов новый\nЕсть у меня ответ достойный и суровый.\nНо неизбежный день уже предвижу я,-\nНа утренней заре придут ко мне друзья,\nИ мой сладчайший сон рыданьем потревожат,\nИ образок на грудь остывшую положат.\nНикем не знаема тогда она войдет,\nВ моей крови ее неутоленный рот\nСчитать не устает небывшие обиды,\nВплетая голос свой в моленья панихиды.\nИ станет внятен всем ее постыдный бред,\nЧтоб на соседа глаз не мог поднять сосед,\nЧтоб в страшной пустоте мое осталось тело,\nЧтобы в последний раз душа моя горела\nЗемным бессилием, летя в рассветной мгле,\nИ дикой жалостью к оставленной земле.","name": "Клевета","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2889, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Вот с крыши первые потеки\nПри наступлении весны!\nОни — что писанные строки\nВ снегах великой белизны,\nВ них начинают проявляться\nВесенней юности черты,\nКоторым быстро развиваться\nВ тепле и в царстве красоты.\nВ их пробуждение под спудом\nЕще не явленных мощей.\nЧто день — то будет новым чудом\nЗа чудодействием ночей.\nВсе струйки маленьких потеков —\nБезумцы и бунтовщики,\nОни замерзнут у истоков,\nНе добежать им до реки...\nНо скоро, скоро дни настанут,\nОсвобожденные от тьмы!\nТогда бунтовщиками станут\nСледы осиленной зимы;\nПоследней вьюги злые стоны,\nПоследний лед... А по полям\nПобедно глянут анемоны,\nВсе в серебре — назло снегам.","name": "Вот с крыши первые потеки..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2890, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Подпирают тяжесть небосвода,\nвыдох слушают его и вдох\nпараллельно с трубами завода\nколокольни из былых эпох.\nРядом с испареньем индустрии\nс давней поднимаются поры,\nвверх уходят\nи пары вторые:\nблаголепья ветхого пары.\nПо еще непонятым законам\nвместе с бестелесным и духовным,\nотдающим мелкие грешки,\nотдает промышленность лишки,\nпрочищает темные кишки.\nВсе это в хорошую погоду\nвверх идет, как каждый видеть мог.\nВ ветреное время года\nвсе это идет куда-то вбок,\nгде сосуществуют миром, ладом,\nв рамках тесной дружеской семьи,\nуглекислый газ и просто ладан,\nсмешивая формулы свои.","name": "Пары города"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2891, "fields": {"themes": [7],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1920","text": "За длительность вот этих мигов странных,\nЗа взгляд полуприкрытый глаз туманных,\nЗа влажность губ, сдавивших губы мне,\nЗа то, что здесь, на медленном огне,\nВ одном биенье сердце с сердцем слито,\nЧто равный вздох связал мечту двоих,—\nПрими мой стих,\nТы, Афродита!\nЗа то, что в дни, когда поля, серея,\nПокорно ждут холодных струй Борея,—\nТвой луч, как меч, взнесенный надо мной,\nВновь льет в мой сад слепительность и зной,\nЧто зелень светлым Аквилоном взвита,\nЧто даль в цветах и песни реют в них,—\nПрими мой стих,\nТы, Афродита!\nЗа все, что будет и не быть не может,\nЧто сон и этот будет скоро дожит,\nЧто видеть мне, в час сумрачных разлук,\nРазомкнутым кольцо горячих рук,\nЧто тайно в страсти желчь отравы скрыта,\nЧто сводит в Ад любовь рабов своих,—\nПрими мой стих,\nТы, Афродита!","name": "Гимн Афродите","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2892, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1855","text": "Точно голубь светлою весною,\nТы веселья нежного полна,\nВ первый раз, быть может, всей душою\nДолго сжатой страсти предана...\nИ меж тем как, музыкою счастья\nУпоен, хочу я в тишине\nЭтот миг, как луч среди ненастья,\nОхватить душой своей вполне,\nИ молчу, чтоб не терять ни звука,\nЧто дрожат в сердцах у нас с тобой,-\nВижу вдруг - ты смолкла, в сердце мука,\nИ слеза струится за слезой.\nНа мольбы сказать мне, что проникло\nВ грудь твою, чем сердце сражено,\nГоворишь: ты к счастью не привыкла\nИ страшит тебя - к добру ль оно?..\nНу, так что ж? Пусть снова идут грозы!\nСолнце вновь вослед проглянет им,\nИ тогда страдания и слезы\nМы опять душой благословим.","name": "Точно голубь светлою весною...","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2893, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1926","text": "В глуши бутылочного рая,\nГде пальмы высохли давно,\nПод электричеством играя,\nВ бокале плавало окно.\nОно, как золото, блестело,\nПотом садилось, тяжелело,\nНад ним пивной дымок вился...\nНо это рассказать нельзя.\nЗвеня серебряной цепочкой,\nСпадает с лестницы народ,\nТрещит картонною сорочкой,\nС бутылкой водит хоровод.\nСирена бледная за стойкой\nГостей попотчует настойкой,\nСкосит глаза, уйдет, придет,\nПотом с гитарой на отлет\nОна поет, поет о милом,\nКак милого она любила,\nКак, ласков к телу и жесток,\nВпивался шелковый шнурок,\nКак по стаканам висла виски,\nКак, из разбитого виска\nИзмученную грудь обрызгав,\nОн вдруг упал. Была тоска,\nИ все, о чем она ни пела,\nЛегло в бокал белее мела.\nМужчины тоже всё кричали,\nОни качались по столам,\nПо потолкам они качали\nБедлам с цветами пополам.\nОдин рыдает, толстопузик,\nДругой кричит: \"Я - Иисусик,\nМолитесь мне, я на кресте,\nВ ладонях гвозди и везде!\"\nК нему сирена подходила,\nИ вот, тарелки оседлав,\nБокалов бешеный конклав\nЗажегся, как паникадило.\nГлаза упали, точно гири,\nБокал разбили, вышла ночь,\nИ жирные автомобили,\nСхватив под мышки Пикадилли,\nЛегко откатывали прочь.\nА за окном в глуши времен\nБлистал на мачте лампион.\nТам Невский в блеске и тоске,\nВ ночи переменивший краски,\nОт сказки был на волоске,\nВетрами вея без опаски.\nИ как бы яростью объятый,\nЧерез туман, тоску, бензин,\nНад башней рвался шар крылатый\nИ имя \"Зингер\" возносил.","name": "Вечерний бар","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2894, "fields": {"themes": [7],"author": "Роберт Рождественский","text": "Между мною и тобою — гул небытия,\nзвездные моря,\nтайные моря.\nКак тебе сейчас живется, вешняя моя,\nнежная моя,\nстранная моя?\nЕсли хочешь, если можешь — вспомни обо мне,\nвспомни обо мне,\nвспомни обо мне.\nХоть случайно, хоть однажды вспомни обо мне,\nдолгая любовь моя.\nА между мною и тобой — века,\nмгновенья и года,\nсны и облака.\nЯ им и тебе сейчас лететь велю.\nВедь я тебя еще сильней люблю.\nКак тебе сейчас живется, вешняя моя,\nнежная моя,\nстранная моя?\nЯ тебе желаю счастья, добрая моя,\nдолгая любовь моя!\nЯ к тебе приду на помощь,— только позови,\nпросто позови,\nтихо позови.\nПусть с тобой все время будет свет моей любви,\nзов моей любви,\nболь моей любви!\nТолько ты останься прежней — трепетно живи,\nсолнечно живи,\nрадостно живи!\nЧто бы ни случилось, ты, пожалуйста, живи,\nсчастливо живи всегда.\nА между мною и тобой — века,\nмгновенья и года,\nсны и облака.\nЯ им к тебе сейчас лететь велю.\nВедь я тебя еще сильней люблю.\nПусть с тобой все время будет свет моей любви,\nзов моей любви,\nболь моей любви!\nЧто бы ни случилось, ты, пожалуйста, живи.\nСчастливо живи всегда.","name": "Ноктюрн"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2895, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "Подвижная сфера зрачков, в изумруде текучем сужаясь,\nРасширяясь, сливает безмолвно привлеченную душу с душой.\nВ глубоких зрачках искушенья, во влаге зеленой качаясь,\nКак будто бы манят, внушают: «Приблизься, ты мне не чужой».\nО травянистый изумруд,\nГлаза испанки светлокудрой!\nКакой художник нежно-мудрый,\nУтонченник, сказался тут?\nГде все так жарко, чернооко,\nГде всюду черный цвет волос;\nВ сиянье белокурых грез\nИспанка-нимфа одиноко\nПорой возникнет — и на вас\nСтруит огонь зеленых глаз.\nВсего красивей черный цвет\nВ зрачках зеленых глаз.\nГде водный свет? Его уж нет.\nЛишь черный есть алмаз!\nЗелено-бледная вода,\nРусалочий затон,—\nО, не одна здесь спит беда,\nИ чуток этот сон.\nИ каждый миг, и каждый час\nВоздушный изумруд,\nВоздушный цвет зеленых глаз\nПоет мечте: «Я тут!»\nЗрачок растет, и жадный свет\nЗовет, берет, светясь.\nГде целый мир? Его уж нет,\nЛишь черный есть алмаз!","name": "Зеленый и черный"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2896, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1816","text": "Я видел смерть; она в молчанье села\nУ мирного порогу моего;\nЯ видел гроб; открылась дверь его;\nДуша, померкнув, охладела...\nПокину скоро я друзей,\nИ жизни горестной моей\nНикто следов уж не приметит;\nПоследний взор моих очей\nЛуча бессмертия не встретит,\nИ погасающий светильник юных дней\nНичтожества спокойный мрак осветит.\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .\nПрости, печальный мир, где темная стезя\nНад бездной для меня лежала —\nГде вера тихая меня не утешала,\nГде я любил, где мне любить нельзя!\nПрости, светило дня, прости, небес завеса,\nНемая ночи мгла, денницы сладкий час,\nЗнакомые холмы, ручья пустынный глас,\nБезмолвие таинственного леса,\nИ все... прости в последний раз.\nА ты, которая была мне в мире богом,\nПредметом тайных слез и горестей залогом,\nПрости! минуло всё... Уж гаснет пламень мой,\nСхожу я в хладную могилу,\nИ смерти сумрак роковой\nС мученьями любви покроет жизнь унылу.\nА вы, друзья, когда, лишенный сил,\nЕдва дыша, в болезненном боренье,\nСкажу я вам: «О други! я любил!..»\nИ тихий дух умрет в изнеможенье,\nДрузья мои,— тогда подите к ней;\nСкажите: взят он вечной тьмою...\nИ, может быть, об участи моей\nОна вздохнет над урной гробовою.","name": "Элегия (Я видел смерть...)","date_to": "1816"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2897, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1957","text": "Я завещаю правнукам записки,\nГде высказана будет без опаски\nВся правда об Иерониме Босхе.\nХудожник этот в давние года\nНе бедствовал, был весел, благодушен,\nХотя и знал, что может быть повешен\nНа площади, перед любой из башен,\nВ знак приближенья Страшного суда.\nОднажды Босх привел меня в харчевню.\nЕдва мерцала толстая свеча в ней.\nГорластые гуляли палачи в ней,\nБесстыжим похваляясь ремеслом.\nБосх подмигнул мне: \"Мы явились, дескать,\nНе чаркой стукнуть, не служанку тискать,\nА на доске грунтованной на плоскость\nВсех расселить в засол или на слом\".\nОн сел в углу, прищурился и начал:\nНосы приплюснул, уши увеличил,\nПерекалечил каждого и скрючил,\nИх низость обозначил навсегда.\nА пир в харчевне был меж тем в разгаре.\nМерзавцы, хохоча и балагуря,\nНе знали, что сулит им срам и горе\nСей живописи Страшного суда.\nНе догадалась дьяволова паства,\nЧто честное, веселое искусство\nКарает воровство, казнит убийство.\nТак это дело было начато.\nМы вышли из харчевни рано утром.\nНад городом, озлобленным и хитрым,\nШли только тучи, согнанные ветром,\nИ загибались медленно в ничто.\nПроснулись торгаши, монахи, судьи.\nНа улице калякали соседи.\nА чертенята спереди и сзади\nВели себя меж них как Господа.\nТак, нагло раскорячась и не прячась,\nНа смену людям вылезала нечисть\nИ возвещала горькую им участь,\nСулила близость Страшного суда.\nХудожник знал, что Страшный суд напишет,\nПред общим разрушеньем не опешит,\nОн чувствовал, что время перепашет\nВсе кладбища и пепелища все.\nОн вглядывался в шабаш беспримерный\nНа черных рынках пошлости всемирной.\nНад Рейном, и над Темзой, и над Марной\nОн видел смерть во всей ее красе.\nЯ замечал в сочельник и на пасху,\nКак у картин Иеронима Босха\nТолпились люди, подходили близко\nИ в страхе разбегались кто куда,\nСбегались вновь, искали с ближним сходство,\nКричали: \"Прочь! Бесстыдство! Святотатство!\"\nВо избежанье Страшного суда.","name": "Иероним Босх","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2898, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1887","text": "Ночь побледнела, и месяц садится\nЗа реку красным серпом.\nСонный туман на лугах серебрится,\nЧерный камыш отсырел и дымится,\nВетер шуршит камышом.\nТишь на деревне. В часовне лампада\nМеркнет, устало горя.\nВ трепетный сумрак озябшего сада\nЛьется со степи волнами прохлада...\nМедленно рдеет заря.","name": "Октябрьский рассвет","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2899, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1872","text": "Когда без страсти и без дела\nБесцветно дни мои текли,\nОна как буря налетела\nИ унесла меня с земли.\nОна меня лишила веры\nИ вдохновение зажгла,\nДала мне счастие без меры\nИ слезы, слезы без числа...\nСухими, жесткими словами\nТерзала сердце мне порой,\nИ хохотала над слезами,\nИ издевалась над тоской;\nА иногда горячим словом\nИ взором ласковых очей\nГнала печаль - и в блеске новом\nВ душе моей светилася моей!\nЯ все забыл, дышу лишь ею,\nВсю жизнь я отдал ей во власть.\nБлагословить ее не смею\nИ не могу ее проклясть.","name": "Любовь","date_to": "1872"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2900, "fields": {"themes": [],"author": "Кондратий Рылеев","date_from": "1826","text": "Князю E. П. Оболенскому\nМне тошно здесь, как на чужбине.\nКогда я сброшу жизнь мою?\nКто даст крыле мне голубине,\nДа полечу и почию.\nВесь мир как смрадная могила!\nДуша из тела рвется вон.\nТворец! Ты мне прибежище и сила,\nВонми мой вопль, услышь мой стон:\nПриникни на мое моленье,\nВонми смирению души,\nПошли друзьям моим спасенье,\nА мне даруй грехов прощенье\nИ дух от тела разреши.","name": "Мне тошно здесь, как на чужбине...","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2901, "fields": {"themes": [],"author": "Демьян Бедный","text": "Язык мой груб. Душа сурова.\nНо в час, когда так боль остра,\nНет для меня нежнее слова,\nЧем ты - \"работница-сестра\".\nКогда казалось временами,\nЧто силе вражьей нет числа,\nС какой отвагой перед нами\nТы знамя красное несла!\nКогда в былые дни печали\nУ нас клонилась голова,\nКакою верою звучали\nТвои бодрящие слова!\nПред испытанья горькой мерой\nИ местью, реющей вдали,\nМолю, сестра: твоею верой\nНас подними и исцели!","name": "Работнице"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2902, "fields": {"themes": [18],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1898","text": "О друг мой тайный,\nПриди ко мне\nВ мечте случайной\nИ в тишине.\nВ мою пустыню\nСойди на миг,\nЧтоб я святыню\nТвою постиг.\nВ бездушном прахе\nМоих путей,\nВ тоске да в страхе\nБезумных дней,\nВ одежде пыльной,\nСухой тропой\nИду, бессильный,\nЕдва живой.\nНо весь жестокий\nЗабуду путь,\nЛишь ты, далекий,\nСо мной побудь.\nЯвись мне снова\nВ недолгом сне,\nИ только слово\nПромолви мне.","name": "Другу неведомому","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2903, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1916","text": "Он стоит пред раскаленным горном,\nНевысокий старый человек.\nВзгляд спокойный кажется покорным\nОт миганья красноватых век.\nВсе товарищи его заснули,\nТолько он один еще не спит:\nВсе он занят отливаньем пули,\nЧто меня с землею разлучит.\nКончил, и глаза повеселели.\nВозвращается. Блестит луна.\nДома ждет его в большой постели\nСонная и теплая жена.\nПуля, им отлитая, просвищет\nНад седою, вспененной Двиной,\nПуля, им отлитая, отыщет\nГрудь мою, она пришла за мной.\nУпаду, смертельно затоскую,\nПрошлое увижу наяву,\nКровь ключом захлещет на сухую,\nПыльную и мятую траву.\nИ Господь воздаст мне полной мерой\nЗа недолгий мой и горький век.\nЭто сделал в блузе светло-серой\nНевысокий старый человек.","name": "Рабочий","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2904, "fields": {"themes": [],"author": "Юнна Мориц","date_from": "1966","text": "Леону Тоому\nКак я - горбонос, длинноглаз -\nПришел голубой водолаз\nИз моря, из горького неба.\nИ я угадала: родной!\nМы оба - из бездны одной,\nТам ловят форель по одной\nИ всех - на приманку из хлеба.\nУ груды атласных досок\nМы рядом легли на песок,\nИ тень откидная косила.\nФинляндия слева была.\nИ низко над нами плыла\nБессмертия чистая сила.\nОдин можжевеловый куст\nРасцвел. Я услышала хруст.\nЯ только подумала: с неба?\nИ вдруг увидала сама,\nКак мама сходила с холма,\nХолодная, словно из снега.\nЯ буду еще умирать,\nПростынку в комок собирать,\nНавеки себя покидая.\nУгла не имела, котла,\nЗдоровья, такого тепла\nБлаженного - не от огня.\nНо мама какая была у меня!\nКрасивая и молодая!","name": "Балтийское лето","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2905, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Козлов","date_from": "1825","text": "Баллада\nА. А. Воейковой\nМила Брайнгельских тень лесов;\nМил светлый ток реки;\nИ в поле много здесь цветов\nПрекрасным на венки.\nТуманный дол сребрит луна;\nМеня конь борзый мчит:\nВ Дальтонской башне у окна\nПрекрасная сидит.\nОна поет: «Брайнгельских вод\nМне мил приветный шум;\nТам пышно луг весной цветет,\nТам рощи полны дум.\nХочу любить я в тишине,\nНе царский сан носить;\nТам на реке милее мне\nВ лесу с Эдвином жить».\n- «Когда ты, девица-краса,\nПокинув замок, свой,\nГотова в темные леса\nБежать одна со мной,\nТы прежде, радость, угадай,\nКак мы в лесах живем;\nКаков, узнай, тот дикий край,\nГде мы любовь найдем!»\nОна поет: «Брайнгельских вод\nМне мил приветный шум;\nТам пышно луг весной цветет,\nТам рощи полны дум.\nХочу любить я в тишине,\nНе царский сан носить;\nТам на реке милее мне\nВ лесу с Эдвином жить.\nЯ вижу борзого коня\nПод смелым ездоком:\nТы царский ловчий,- у тебя\nРог звонкий за седлом».\n- «Нет, прелесть! Ловчий в рог трубит\nРумяною зарей,\nА мой рожок беду звучит,\nИ то во тме ночной».\nОна поет: «Брайнгельских вод\nМне мил приветный шум;\nТам пышно луг весной цветет,\nТам рощи полны дум;\nХочу в привольной тишине\nТебя, мой друг, любить;\nТам на реке отрадно мне\nВ лесу с Эдвином жить.\nЯ вижу, путник молодой,\nТы с саблей и ружьем;\nБыть может, ты драгун лихой\nИ скачешь за полком».\n- «Нет, гром литавр и трубный глас\nК чему среди степей?\nУкрадкой мы в полночный час\nСадимся на коней.\nПриветен шум Брайнгельских вод\nВ зеленых берегах,\nИ мил в них месяца восход,\nДушистый луг в цветах;\nНо вряд прекрасной не тужить,\nКогда придется ей\nВ глуши лесной безвестно жить\nПодругою моей!\nТам чудно, чудно я живу,-\nТак, видно, рок велел;\nИ смертью чудной я умру,\nИ мрачен мой удел.\nНе страшен так лукавый сам,\nКогда пред черным днем\nОн бродит в поле по ночам\nС блестящим фонарем;\nИ мы в разъездах удалых,\nДрузья неверной тмы,\nУже не помним дней былых\nНевинной тишины».\nМила Брайнгельских тень лесов;\nМил светлый ток реки;\nИ много здесь в лугах цветов\nПрекрасным на венки.","name": "Разбойник","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2906, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1883","text": "Быть может, их мечты - безумный, смутный бред\nИ пыл их - пыл детей, не знающих сомнений,\nНо в наши дни молчи, неверящий поэт,\nИ не осмеивай их чистых заблуждений;\nМолчи иль даже лги: созрев, их мысль найдет\nИ сквозь ошибки путь к сияющей святыне,\nКак путь найдет ручей с оттаявших высот\nК цветущей, солнечной, полуденной долине.\nДовольно жалких слез!.. И так вокруг тебя\nОтчаянье и стон... И так тюремной двери\nНе замолкает скрип, и родина, любя,\nНе может тяжкие оплакивать потери...","name": "Быть может, их мечты...","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2907, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Рождественский","date_from": "1928","text": "Ничего нет на свете прекрасней дороги!\nНе жалей ни о чем, что легло позади.\nРазве жизнь хороша без ветров и тревоги?\nРазве песенной воле не тесно в груди?\nЗа лиловый клочок паровозного дыма,\nЗа гудок парохода на хвойной реке,\nЗа разливы лугов, проносящихся мимо,\nВсе отдать я готов беспокойной тоске.\nОт качанья, от визга, от пляски вагона\nПоднимается песенный грохот - и вот\nЖизнь летит с озаренного месяцем склона\nНа косматый, развернутый ветром восход.\nЗа разломом степей открываются горы,\nВ золотую пшеницу врезается путь,\nОтлетают платформы, и с грохотом скорый\nРвет тугое пространство о дымную грудь.\nВьются горы и реки в привычном узоре,\nНо по-новому дышат под небом густым\nИ кубанские степи, и Черное море,\nИ суровый Кавказ, и обрывистый Крым.\nО, дорога, дорога! Я знаю заране,\nЧто, как только потянет теплом по весне,\nВсе отдам я за солнце, за ветер скитаний,\nЗа высокую дружбу к родной стороне!","name": "В путь!","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2908, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1968","text": "М.Б.\nПровинция справляет Рождество.\nДворец Наместника увит омелой,\nи факелы дымятся у крыльца.\nВ проулках - толчея и озорство.\nВеселый, праздный, грязный, очумелый\nнарод толпится позади дворца.\nНаместник болен. Лежа на одре,\nпокрытый шалью, взятой в Альказаре,\nгде он служил, он размышляет о\nжене и о своем секретаре,\nвнизу гостей приветствующих в зале.\nЕдва ли он ревнует. Для него\nсейчас важней замкнуться в скорлупе\nболезней, снов, отсрочки перевода\nна службу в Метрополию. Зане\nон знает, что для праздника толпе\nсовсем не обязательна свобода;\nпо этой же причине и жене\nон позволяет изменять. О чем\nон думал бы, когда б его не грызли\nтоска, припадки? Если бы любил?\nНевольно зябко поводя плечом,\nон гонит прочь пугающие мысли.\n...Веселье в зале умеряет пыл,\nно все же длится. Сильно опьянев,\nвожди племен стеклянными глазами\nвзирают в даль, лишенную врага.\nИх зубы, выражавшие их гнев,\nкак колесо, что сжато тормозами,\nзастряли на улыбке, и слуга\nподкладывает пищу им. Во сне\nкричит купец. Звучат обрывки песен.\nЖена Наместника с секретарем\nвыскальзывают в сад. И на стене\nорел имперский, выклевавший печень\nНаместника, глядит нетопырем...\nИ я, писатель, повидавший свет,\nпересекавший на осле экватор,\nсмотрю в окно на спящие холмы\nи думаю о сходстве наших бед:\nего не хочет видеть Император,\nменя - мой сын и Цинтия. И мы,\nмы здесь и сгинем. Горькую судьбу\nгордыня не возвысит до улики,\nчто отошли от образа Творца.\nВсе будут одинаковы в гробу.\nТак будем хоть при жизни разнолики!\nЗачем куда-то рваться из дворца -\nотчизне мы не судьи. Меч суда\nпогрязнет в нашем собственном позоре:\nнаследники и власть в чужих руках.\nКак хорошо, что не плывут суда!\nКак хорошо, что замерзает море!\nКак хорошо, что птицы в облаках\nсубтильны для столь тягостных телес!\nТакого не поставишь в укоризну.\nНо, может быть, находится как раз\nк их голосам в пропорции наш вес.\nПускай летят поэтому в отчизну.\nПускай орут поэтому за нас.\nОтечество... чужие господа\nу Цинтии в гостях над колыбелью\nсклоняются, как новые волхвы.\nМладенец дремлет. Теплится звезда,\nкак уголь под остывшею купелью.\nИ гости, не коснувшись головы,\nнимб заменяют ореолом лжи,\nа непорочное зачатье - сплетней,\nфигурой умолчанья об отце...\nДворец пустеет. Гаснут этажи.\nОдин. Другой. И, наконец, последний.\nИ только два окна во всем дворце\nгорят: мое, где, к факелу спиной,\nсмотрю, как диск луны по редколесью\nскользит, и вижу - Цинтию, снега;\nНаместника, который за стеной\nвсю ночь безмолвно борется с болезнью\nи жжет огонь, чтоб различить врага.\nВраг отступает. Жидкий свет зари,\nчуть занимаясь на Востоке мира,\nвползает в окна, норовя взглянуть\nна то, что совершается внутри,\nи, натыкаясь на остатки пира,\nколеблется. Но продолжает путь.","name": "Anno Domini","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2909, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1760","text": "На месте сем лежит безмерно муж велик,\nА именно зловредный откупщик.\nРеками золото ему стекалось ко рту\nИ, душу озлатив, послало душу к черту.","name": "Эпитафия (На месте сем лежит безмерно муж велик...)","date_to": "1760"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2910, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1912","text": "Как сладостный орган, десницею небесной\nТы вызван из земли, чтоб бури утишать,\nЖивым дарить покой, жильцам могилы тесной\nНесбыточные сны дыханьем навевать.\nТвоих зеленых волн прибой тысячеустный,\nПод сводами души рождает смутный звон,\nКак будто моряку, тоскующий и грустный,\nС родимых берегов доносится поклон.\nКак будто в зыбях хвой рыдают серафимы,\nИ тяжки вздохи их и гул скорбящих крыл,\nО том, что Саваоф броней неуязвимой\nОт хищности людской тебя не оградил.","name": "Лес","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2911, "fields": {"themes": [19,9],"author": "Сергей Михалков","text": "На двух колесах\nЯ качу.\nДвумя педалями\nВерчу.\nЗа руль держусь,\nГляжу вперед —\nЯ знаю:\nСкоро поворот.\nМне предсказал\nДорожный знак:\nШоссе\nСпускается в овраг.\nКачусь\nНа холостом ходу,\nУ пешеходов\nНа виду.\nЛечу я\nНа своем коне.\nНасос и клей\nВсегда при мне.\nСлучится\nС камерой беда —\nЯ починю ее\nВсегда!\nСверну с дороги,\nПосижу,\nГде надо —\nЛатки положу,\nЧтоб даже крепче,\nЧем была,\nПод шину\nКамера легла.\nИ я опять\nВперед качу,\nОпять\nПедалями верчу.\nИ снова\nУменьшаю ход —\nОпять\nНалево поворот!","name": "Велосипедист"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2912, "fields": {"themes": [7],"author": "Андрей Дементьев","text": "Евг. Богату\nМне подарили книгу,\nРедкий том —\nСобранье удивительных историй:\nЧужие судьбы,\nРадости и горе,\nИ письма —\nЗнаменитостей притом.\nЯ книгу эту залпом прочитал.\nПотом еще раз,\nИ еще,\nИ снова.\nИ все, о чем я некогда мечтал,\nСквозь жизнь чужую\nМне явило слово.\nИ горевал я горестями вновь,\nРазлуки клял\nИ радовался встречам.\nМне жить порою просто было нечем,\nКогда чужая рушилась любовь.\nА ты читала книгу вслед за мной.\nПометки наносила осторожно.\nИ я по ним читал характер твой —\nО, как же были мы с тобой похожи!\nИ потому, быть может, книга та\nЕще прекрасней стала и роднее,\nЧто две души\nВновь встретились над нею.\nДва сердца породнились навсегда.\nНо книгу ту украли у меня,\nКак будто душу музыки лишили.\nИли очаг,\nГде рядом люди жили,\nОставили надолго без огня...\nИ ты сказала: «Нервы зря не трать.\nВедь нынче модно книги собирать...»","name": "Мне подарили книгу..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2913, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1890","text": "Во-первых, объявлю вам, друг прелестный,\nЧто вот теперь уж более ста лет,\nКак людям образованным известно,\nЧто времени с пространством вовсе нет;\nЧто это только призрак субъективный,\nИль, попросту сказать, один обман.\nСего не знать есть реализм наивный,\nПриличный ныне лишь для обезьян.\nА если так, то, значит, и разлука,\nКак временно-пространственный мираж,\nРавна нулю, а с ней тоска и скука,\nИ прочему всему оценка та ж...\nСказать по правде: от начала века\nСреди толпы бессмысленной земной\nНашлись всего два умных человека —\nФилософ Кант да прадедушка Ной.\nТот доказал методой априорной,\nЧто, собственно, на все нам наплевать,\nА этот — эмпирически бесспорно:\nНапился пьян и завалился спать.","name": "Из письма (Во-первых, объявлю вам...)","date_to": "1890"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2914, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1955","text": "Не беда, что жизнь ушла,\nНе беда, что навсегда,\nБудто я и не жила,\nА беда, что без следа,\nКак в песок вода.","name": "Не беда, что жизнь ушла...","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2915, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1966","text": "О, мои счастливые предки,\nКак завидую нынче вам!\nВашим вербным пушистым веткам,\nВашим сильным добрым рукам.\nСлышу дальний звон колокольный.\nЭто солнце гудит весной.\nВижу белые колокольни,\nВознесенные над землей.\nКак легко уходить вам было,\nПокидать этот белый свет!\nОдуванчики на могилах\nГоворили, что смерти нет.\nЗнали вы, что земные звуки\nБудут слышать, назло судьбе,\nВаши дети и ваши внуки,\nВашу жизнь пронося в себе,\nБудут помнить о вас и плакать,\nБудут вечно хранить, беречь\nВаших яблок сочную мякоть,\nВашей нивы тихую речь...\nКак уйду я, кому оставлю\nЭтот мир, где роса чиста,\nЭту полную солнца каплю,\nЧто вот-вот упадет с листа?\nПосле огненной круговерти\nЧто их ждет, потомков моих?\nИ смогу ли жить после смерти\nВ невеселой памяти их?\nИ приду ли к грядущим людям\nСветлой капелькой на весле?\nИли, может быть, их не будет\nНа холодной, пустой Земле?..","name": "О, мои счастливые предки...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2916, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "О ты, чарующая людей,\nо земля, сияющая в блеске солнца лучей,\nвеликая Мать матерей,\nДолы, омытые Индом шумящим, ветром - лесные,\nдрожащие чаши,\nС Гималайскою в небо летящей снежной короной\nсвоей;\nВ небе твоем солнце взошло впервые, впервые леса\nуслышали веды святые,\nВпервые звучали легенды, песни живые, в домах твоих\nи в лесах, в просторах полей;\nТы - вечно богатство цветущее наше, народам дающая\nполную чашу,\nТы - Джамна и Ганга, нет краше, привольней, ты -\nжизни нектар, молоко матерей!\nПеревод Н.Тихонова","name": "Индия-лакшми"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2917, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1914","text": "О, я хочу безумно жить:\nВсё сущее - увековечить,\nБезличное - вочеловечить,\nНесбывшееся - воплотить!\nПусть душит жизни сон тяжелый,\nПусть задыхаюсь в этом сне,-\nБыть может, юноша весёлый\nВ грядущем скажет обо мне:\nПростим угрюмство - разве это\nСокрытый двигатель его?\nОн весь - дитя добра и света,\nОн весь - свободы торжество!","name": "О, я хочу безумно жить...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2918, "fields": {"themes": [20],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1916","text": "Бывает, курьером на борзом\nРасскачется сердце, и точно\nОтрывистость азбуки морзе,\nЧерты твои в зеркале срочны.\nПоэт или просто глашатай,\nГерольд или просто поэт,\nВ груди твоей - топот лошадный\nИ сжатость огней и ночных эстафет.\nКому сегодня шутится?\nКому кого жалеть?\nС платка текла распутица,\nИ к ливню липла плеть.\nБыл ветер заперт наглухо\nИ штемпеля влеплял,\nКак оплеухи наглости,\nШалея, конь в поля.\nБряцал мундштук закушенный,\nВрывалась в ночь лука,\nКонь оглушал заушиной\nРаскаты большака.\nНе видно ни зги, но затем в отдаленьи\nДвиженье: лакей со свечой в колпаке.\nМельчая, коптят тополя, и аллея\nУходит за пчельник, истлев вдалеке.\nСалфетки белей алебастр балюстрады.\nПохоже, огромный, как тень, брадобрей\nМокает в пруды дерева и ограды\nИ звякает бритвой об рант галерей.\nBпустите, мне надо видеть графа.\nBы спросите, кто я? Здесь жил органист.\nОн лег в мою жизнь пятеричной оправой\nКлючей и регистров. Он уши зарниц\nКрюками прибил к проводам телеграфа.\nBы спросите, кто я? На розыск Кайяфы\nОтвечу: путь мой был тернист.\nЛетами тишь гробовая\nСтояла, и поле отхлебывало\nИз черных котлов, забываясь,\nЛапшу светоносного облака.\nА зимы другую основу\nСновали, и вот в этом крошеве\nЯ - черная точка дурного\nВ валящихся хлопьях хорошего.\nЯ - пар отстучавшего града, прохладой\nВ исходную высь воспаряющий. Я -\nПлодовая падаль, отдавшая саду\nВсе счеты по службе, всю сладость и яды,\nЧтоб, музыкой хлынув с дуги бытия,\nВ приемную ринуться к вам без доклада.\nЯ - мяч полногласья и яблоко лада.\nBы знаете, кто мне закон и судья.\nBпустите, мне надо видеть графа.\nО нем есть баллады. Он предупрежден.\nЯ помню, как плакала мать, играв их,\nКак вздрагивал дом, обливаясь дождем.\nПозднее узнал я о мертвом Шопене.\nНо и до того, уже лет в шесть,\nОткрылась мне сила такого сцепленья,\nЧто можно подняться и землю унесть.\nКуда б утекли фонари околотка\nС пролетками и мостовыми, когда б\nИх марево не было, как на колодку,\nНабито на гул колокольных октав?\nНо вот их снимали, и, в хлопья облекшись,\nПускались сновать без оглядки дома,\nИ плотно захлопнутой нотной обложкой\nBалилась в разгул листопада зима.\nЕй недоставало лишь нескольких звеньев,\nЧтоб выполнить раму и вырасти в звук,\nИ музыкой - зеркалом исчезновенья\nКачнуться, выскальзывая из рук.\nВ колодец ее обалделого взгляда\nБадьей погружалась печаль, и, дойдя\nДо дна, подымалась оттуда балладой\nИ рушилась былью в обвязке дождя.\nЖестоко продрогши и до подбородков\nЗакованные в железо и мрак,\nПрыжками, прыжками, коротким галопом\nЛетели потоки в глухих киверах.\nИх кожаный строй был, как годы, бороздчат,\nИх шум был, как стук на монетном дворе,\nИ вмиг запружалась рыдванами площадь,\nДеревья мотались, как дверцы карет.\nНасколько терпелось канавам и скатам,\nПокамест чекан принимала руда,\nУдар за ударом, трудясь до упаду,\nДукаты из слякоти била вода.\nПотом начиналась работа граверов,\nИ черви, разделав сырье под орех,\nВгрызались в сознанье гербом договора,\nЗа радугой следом ползя по коре.\nНо лето ломалось, и всею махиной\nНа август напарывались дерева,\nИ в цинковой кипе фальшивых цехинов\nТонули крушенья шаги и слова.\nНо вы безответны. B другой обстановке\nНедолго б длился мой конфуз.\nНо я набивался и сам на неловкость,\nЯ знал, что на нее нарвусь.\nЯ знал, что пожизненный мой собеседник,\nМеня привлекая страшнейшей из тяг,\nМолчит, крепясь из сил последних,\nИ вечно числится в нетях.\nЯ знал, что прелесть путешествий\nИ каждый новый женский взгляд\nЛепечут о его соседстве\nИ отрицать его велят.\nНо как пронесть мне этот ворох\nПризнаний через ваш порог?\nЯ трачу в глупых разговорах\nВсе, что дорогой приберег.\nЗачем же, земские ярыги\nИ полицейские крючки,\nВы обнесли стеной религий\nОтца и мастера тоски?\nЗачем вы выдумали послух,\nБезбожие и ханжество,\nКогда он лишь меньшой из взрослых\nИ сверстник сердца моего.","name": "Баллада (Бывает, курьером на борзом...)","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2919, "fields": {"themes": [7],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1894","text": "Милый, прости, что хочу повторять\nПрежних влюбленных обеты.\nРечи знакомые — новы опять,\nЕсли любовью согреты.\nМилый, я знаю: ты любишь меня,\nИ об одном все моленья,—\nЖить, умереть, это счастье храня,\nСветлой любви уверенья.\nМилый, но если и новой любви\nТы посвятишь свои грезы,\nВ воспоминаниях счастьем живи,\nМне же оставь наши слезы.\nПусть для тебя эта юная даль\nБудет прекрасной, как ныне.\nМне же, мой милый, тогда и печаль\nСтанет заветной святыней.","name": "Из письма (Милый, прости...)","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2920, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1894","text": "О, закрой свои бледные ноги","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2921, "fields": {"themes": [20],"author": "Арсений Тарковский","text": "Кто может умереть — умрет,\nКто выживет — бессмертен будет,\nПойдет греметь из рода в род,\nЕго и правнук не осудит.\nНа предпоследнюю войну\nБок о бок с новыми друзьями\nПойдем в чужую сторону.\nДа будет память близких с нами!\nСчастливец, кто переживет\nДрузей и подвиг свой военный,\nЗалечит раны и пойдет\nВ последний бой со всей Вселенной.\nИ слава будет не слова,\nА свет для всех, но только проще,\nА эта жизнь — плакун-трава\nПред той широкошумной рощей.","name": "Близость войны"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2922, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1943","text": "Когда пройдешь путем колонн\nВ жару, и в дождь, и в снег,\nТогда поймешь,\nКак сладок сон,\nКак радостен ночлег.\nКогда путем войны пройдешь,\nЕще поймешь порой,\nКак хлеб хорош\nИ как хорош\nГлоток воды сырой.\nКогда пройдешь таким путем\nНе день, не два, солдат,\nЕще поймешь,\nКак дорог дом,\nКак отчий угол свят.\nКогда - науку всех наук -\nВ бою постигнешь бой,-\nЕще поймешь,\nКак дорог друг,\nКак дорог каждый свой -\nИ про отвагу, долг и честь\nНе будешь зря твердить.\nОни в тебе,\nКакой ты есть,\nКаким лишь можешь быть.\nТаким, с которым, коль дружить\nИ дружбы не терять,\nКак говорится,\nМожно жить\nИ можно умирать.","name": "Когда пройдешь путем колонн...","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2923, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Ломоносов","date_from": "1747","text": "Жениться хорошо, да много и досады.\nЯ слова не скажу про женские наряды:\nКто мил, на том всегда приятен и убор;\nХоть правда, что при том и кошелек неспор.\nВсего несноснее противные советы,\nУпрямые слова и спорные ответы.\nПример нам показал недавно мужичок,\nКоторого жену в воде постигнул рок.\nОн, к берегу пришед, увидел там соседа:\nНе усмотрел ли он, спросил утопшей следа.\nСосед советовал вниз берегом идти:\nЧто быстрина туда должна ее снести.\nНо он ответствовал: \"Я, братец, признаваюсь,\nЧто век она жила со мною вопреки;\nТо истинно теперь о том не сомневаюсь,\nЧто, потонув, она плыла против реки\".","name": "Жениться хорошо, да много и досады...","date_to": "1747"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2924, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Сухарев","text": "Я смотрел на горы, видел кручи,\nВидел блеск холодный, слюдяной.\nНа дорогу с гор сползали тучи,\nЛюди шли, здоровались со мной.\nКолокол наполнил котловину,\nКак в былые, длинные века.\n«Жизнь прошла почти наполовину»,—\nВдруг из гула выплыла строка.\nЯ смотрел, смотрел — не обольщался,\nВозвращаться вновь не обещал\nИ, когда здоровался,— прощался,\nНедостатки мелкие — прощал.\nМелкие, большие неудачи\nОтпускал печально и светло.\nВсе-таки две трети, не иначе,\nДаже больше, видимо, прошло.\nЭлегантный, в позе элегичной\nЯ стоял, в раздумье погружен.\nТолько вдруг узрел свой лик двуличный\nИ, узрев, подумал: «Ну, пижон!»\nИ явилось мне, как в озаренье,\nЦарство у подножия хребта,\nИ припомнил я, что у царевны\nБудет ночью дверь не заперта.\nИ, не написавшись, подверсталась\nК той чужой строке строка моя,\nПонял я, как много мне осталось.\nКак хочу вернуться, понял я.\nНе прощусь и царства не отрину,\nНе покину тех, кого люблю,\nЯ вернусь и в горы и в долину\nИ опять любви не утолю.\nНе приму прощаний и прощений,\nЖдет меня, как пьяницу загул,\nКруговерть ущелий и расщелин,\nГоловокружение и гул.","name": "Я смотрел на горы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2925, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1939","text": "Сразу радугу вскинув,\nСбавив солнечный жар,\nДружный дождь за машиной\nТри версты пробежал\nИ скатился на запад,\nЛишь донес до лица\nГрустный памятный запах\nМолодого сенца.\nИ повеяло летом,\nДавней, давней порой,\nДетством, прожитым где-то,\nГде-то здесь, за горой.\nЯ смотрю, вспоминаю\nБлиз родного угла,\nГде тут что:\nгде какая\nВ поле стежка была,\nГде дорожка...\nА ныне\nТут на каждой версте\nИ дороги иные,\nИ приметы не те.\nЧто земли перерыто,\nЧто лесов полегло,\nЧто границ позабыто,\nЧто воды утекло!..\nЗдравствуй, здравствуй, родная\nСторона!\nСколько раз\nПережил я заране\nЭтот день,\nЭтот час...\nНе с нужды, как бывало -\nМир нам не был чужим,-\nНе с котомкой по шпалам\nВ отчий край мы спешим\nИздалека.\nА все же -\nВдруг меняется речь,\nГолос твой, и не можешь\nПапиросу зажечь.\nКуры кинулись к тыну,\nГде-то дверь отперлась.\nРебятишки машину\nОцепляют тотчас.\nДвор. Над липой кудлатой\nГомон пчел и шмелей.\n- Что ж, присядем, ребята,\nГоворите, кто чей?..\nНе имел на заметке\nИ не брал я в расчет,\nЧто мои однолетки -\nНынче взрослый народ.\nИ едва ль не впервые\nОщутил я в душе,\nЧто не мы молодые,\nА другие уже.\nСколько белого цвета\nС липы смыло дождем.\nЛето, полное лето,\nНе весна под окном.\nТень от хаты косая\nОтмечает полдня.\nСлышу, крикнули:\n- Саня!-\nВздрогнул,\nНет,- не меня.\nИ друзей моих дети\nВряд ли знают о том,\nЧто под именем этим\nБегал я босиком.\nВот и дворик и лето,\nНо все кажется мне,\nЧто Загорье не это,\nА в другой стороне...\nЯ окликнул не сразу\nСтарика одного.\nВижу, будто бы Лазарь.\n- Лазарь!\n- Я за него...\nПрисмотрелся - и верно:\nСед, посыпан золой\nЛазарь, песенник первый,\nШут и бабник былой.\nГрустен.- Что ж, мое дело,\nГоды гнут, как медведь.\nСтар. А сколько успело\nСтариков помереть...\nНо подходят, встречают\nНа подворье меня,\nОкружают сельчане,\nЗемляки и родня.\nИ знакомые лица,\nИ забытые тут.\n- Ну-ка, что там в столице.\nКак там наши живут?\nНи большого смущенья,\nНи пустой суеты,\nТолько вздох в заключенье:\n- Вот приехал и ты...\nЗнают: пусть и покинул\nНе на шутку ты нас,\nА в родную краину,\nВрешь, заедешь хоть раз...\nВсе Загорье готово\nЧас и два простоять,\nЧто ни речь, что ни слово,-\nТо про наших опять.\nЗа недолгие сроки\nЗдесь прошли-пролегли\nВсе большие дороги,\nЧто лежали вдали.\nИ велик, да не страшен\nБелый свет никому.\nВсюду наши да наши,\nКак в родимом дому.\nНаши вверх по науке,\nНаши в дело идут.\nНаших жителей внуки\nТолько где не растут!\nПодрастут ребятишки,\nСрок пришел - разбрелись.\nБудут знать понаслышке,\nГде отцы родились.\nИ как возраст настанет\nВот такой же, как мой,\nИх, наверно, потянет\nНе в Загорье домой.\nДа, просторно на свете\nОт крыльца до Москвы.\nВремя, время, как ветер,\nШапку рвет с головы...\n- Что ж, мы, добрые люди,-\nАхнул Лазарь в конце,-\nЧто ж, мы так-таки будем\nИ сидеть на крыльце?\nИ к Петровне, соседке,\nВ хату просит народ.\nИ уже на загнетке\nСковородка поет.\nЧайник звякает крышкой,\nНастежь хата сама.\nДве литровки под мышкой\nМолча вносит Кузьма.\nНаш Кузьма неприметный,\nТот, что из году в год,\nХлебороб многодетный,\nЗдесь на месте живет.\nВот он чашки расставил,\nНалил прежде в одну,\nЧуть подумал, добавил,\nПоднял первую:\n- Ну!\nПить - так пить без остатку,\nРаз приходится пить...\nИ пошло по порядку,\nКак должно оно быть.\nВсе тут присказки были\nЗа столом хороши.\nИ за наших мы пили\nЗемляков от души.\nЗа народ, за погоду,\nЗа уборку хлебов,\nИ, как в старые годы,\nЛазарь пел про любовь.\nПели женщины вместе,\nИ Петровна - одна.\nИ была ее песня -\nСтарина-старина.\nИ она ее пела,\nКрай платка теребя,\nСловно чье-то хотела\nГоре взять на себя.\nТак вот было примерно.\nИ покинул я стол\nС легкой грустью, что первый\nПраздник встречи прошел;\nЧто, пожив у соседей,\nВстретив старых друзей,\nЯ отсюда уеду\nЧерез несколько дней.\nНа прощанье помашут -\nКто платком, кто рукой,\nИ поклоны всем нашим\nУвезу я с собой.\nСкоро ль, нет ли, не знаю,\nВновь увижу свой край.\nЗдравствуй, здравствуй, родная\nСторона.\nИ - прощай!..","name": "Поездка в Загорье","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2926, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1841","text": "Посмотри в свой вертоград:\nВ нем нарцисс уж распустился;\nЗелен кедр; вокруг обвился\nРанний, цепкий виноград;\nЯблонь в цвете благовонном,\nБудто в снежном серебре;\nРезвой змейкой по горе\nКлюч бежит к долинам сонным...\nВертоград свой отопри:\nЧтоб зацвесть, твой розан снежной\nЖдет твоей улыбки нежной,\nКак луча младой зари.","name": "Вертоград","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2927, "fields": {"themes": [20],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1927","text": "Пусть падают на пол стаканы\nХмельные и жуток оскал\nКривых балаганных зеркал.\nПусть бронзовые истуканы\nС гранитных срываются скал!\nВсе сделано до половины.\nМы в смерти своей не вольны.\nВ рожденье своем неповинны,-\nМы - волны растущей лавины,\nСолдаты последней войны.\nДа, мы!\nИ сейчас же и тут же,\nГде шел сотни раз Ревизор,-\nРавнину обходит дозор!\nНа узкий просцениум стужи\nБьют факелы завтрашних зорь.\nКто этого пойла пригубил,\nТот призван в бессмертную рать.\nМы живы.\nНам рано на убыль.\nМы - Хлебников, Скрябин и Врубель,\nИ мы не хотим умирать!\nА все, что росло, распирая\nГроба человеческих лбов,\nЧто вышибло доски гробов,\nЧто шло из губернского края\nВ разбеге шлагбаумных столбов,\nЧто жгло нескончаемым горем\nПространство метельной зимы,\nЧто жгло молодые умы\nЕвангельем, и алкоголем,\nИ Гоголем,- все это мы!\nДа, мы!\nЧто же выше и краше,\nЧем мчащееся сквозь года,\nЧем наше сегодня, чем наше\nСтуденческое, и монашье,\nИ воинское навсегда!","name": "Мы","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2928, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1922","text": "Неподражаемо лжет жизнь:\nСверх ожидания, сверх лжи...\nНо по дрожанию всех жил\nМожешь узнать: жизнь!\nСловно во ржи лежишь: звон, синь...\n(Что ж, что во лжи лежишь!) — жар, вал\nБормот — сквозь жимолость — ста жил...\nРадуйся же!— Звал!\nИ не кори меня, друг, столь\nЗаворожимы у нас, тел,\nДуши — что вот уже: лбом в сон.\nИбо — зачем пел?\nВ белую книгу твоих тишизн,\nВ дикую глину твоих «да» —\nТихо склоняю облом лба:\nИбо ладонь — жизнь.","name": "Неподражаемо лжет жизнь...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2929, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1836","text": "Как я давно поэзию оставил!\nЯ так ее любил! Я черпал в ней\nВсе радости, усладу скорбных дней,\nКогда в снегах пустынных мир я славил,\nЕго красу и стройность вечных дел,\nГосподних дел, грядущих к высшей цели\nНа небе, где мне звезды не яснели,\nИ на земле, где в узах я коснел,\nЯ тихо пел пути живого бога\nИ всей душой его благодарил,\nКак ни темна была моя дорога,\nКак ни терял я свежесть юных сил...\nВ поэзии, в глаголах провиденья,\nВсепреданный, искал я утешенья -\nЖивой воды источник я нашел!\nПоэзия!- не божий ли глагол,\nИ пеньем птиц, и бурями воспетый,\nТо в радугу, то в молнию одетый,\nИ в цвет полей, и в звездный хоровод,\nВ порывы туч, и в глубь бездонных вод,\nЕдиный ввек и вечно разнозвучный!\nО друг, со мной в печалях неразлучный,\nПоэзия! слети и мне повей\nОпять твоим божественным дыханьем!\nМой верный друг! когда одним страданьем\nЯ мерил дни, считал часы ночей,-\nБывало, кто приникнет к изголовью\nИ шепчет мне, целит меня любовью\nИ сладостью возвышенных речей?\nСлетала ты, мой ангел-утешитель!\nПусть друг сует, столиц животный житель,\nГлотая пыль и прозу мостовой,\nНебесная, смеется над тобой!\nПусть наш Протей Сенковский\n, твой гонитель,\nПути ума усыпав остротой,\nКатается по прозе вечно гладкой\nИ сеет слух, что век проходит твой!\nНе знает он поэзии святой,\nПоэзии страдательной и сладкой!\nВ дни черные не нежил твой напев\nЕго души; его понятен гнев:\nТвой райский цвет с его дыханьем вянет,\nИ на тебя ль одну?- на всё, на всех\nОн с горя мечет судорожный смех -\nКроит живых, у мертвых жилы тянет.\nОн не росу небес, но яд земли -\nЗлословье льет, как демон, от бессилья;\nНе в небесах следит он орли крылья,\nНо только тень их ловит он в пыли,\nИ только прах несет нам в дар коварный -\nСвятой Руси приемыш благодарной\n!\nНо нет! в пылу заносчивых страстей\nНе убедит причудливый Протей,\nЧто час пробил свершать по музам тризны,\nЧто песнь души - игрушка для детей,\nИ царствует одна лишь проза жизни.\nНо в жизни есть минуты, где от мук\nСожмется грудь, и сердцу не до прозы,\nТеснится вздох в могучий, чудный звук,\nИ дрожь бежит, и градом льются слезы...\nМучительный, небесный миг! Поэт\nВ свой тесный стих вдыхает жизнь и вечность,\nКак сам господь вдохнул в свой божий свет -\nВ конечный мир - всю духа бесконечность.\nКогда, шутя, наш Менцель\nлепит воск\nИ под ногой свой идеал находит,\nБальзака враг, его же лживый лоск\nНа чуждый нам, наборный слог наводит,-\nПоэт горит! из глубины горнил\nТекут стихи,- их плавит вдохновенье;\nВ них дышит мысль, порыв бессмертных сил -\nДуши творца невольное творенье!","name": "Как я давно поэзию оставил!..","date_to": "1837"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2930, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1905","text": "\"Безответным рабом\nЯ в могилу сойду,\nПод сосновым крестом\nСвою долю найду\".\nЭту песню певал\nМой страдалец-отец,\nИ по смерть завещал\nДопевать мне конец.\nНо не стоном отцов\nМоя песнь прозвучит,\nА раскатом громов\nНад землей пролетит.\nНе безгласным рабом,\nПроклиная житье,\nА свободным орлом\nДопою я ее.","name": "Безответным рабом...","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2931, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1883","text": "Вот наш патент на благородство,-\nЕго вручает нам поэт;\nЗдесь духа мощного господство,\nЗдесь утонченной жизни цвет.\nВ сыртах не встретишь Геликона,\nНа льдинах лавр не расцветет,\nУ чукчей нет Анакреона,\nК зырянам Тютчев не придет.\nНо муза, правду соблюдая,\nГлядит - а на весах у ней\nВот эта книжка небольшая\nТомов премногих тяжелей.","name": "На книжке стихотворений Тютчева","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2932, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1929","text": "Высокая стоит луна.\nВысокие стоят морозы.\nДалекие скрипят обозы.\nИ кажется, что нам слышна\nАрхангельская тишина.\nОна слышна,- она видна:\nВ ней всхлипы клюквенной трясины,\nВ ней хрусты снежной парусины,\nВ ней тихих крыльев белизна -\nАрхангельская тишина...","name": "Тишь двоякая","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2933, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1830","text": "Мчатся тучи, вьются тучи;\nНевидимкою луна\nОсвещает снег летучий;\nМутно небо, ночь мутна.\nЕду, еду в чистом поле;\nКолокольчик дин-дин-дин .\nСтрашно, страшно поневоле\nСредь неведомых равнин!\n\"Эй, пошел, ямщик!\" - \"Нет мочи:\nКоням, барин, тяжело,\nВьюга мне слипает очи,\nВсе дороги занесло;\nХоть убей, следа не видно;\nСбились мы. Что делать нам!\nВ поле бес нас водит, видно,\nДа кружит по сторонам.\nПосмотри: вон, вон играет,\nДует, плюет на меня,\nВон - теперь в овраг толкает\nОдичалого коня;\nТам верстою небывалой\nОн торчал передо мной,\nТам сверкнул он искрой малой\nИ пропал во тьме пустой\".\nМчатся тучи, вьются тучи,\nНевидимкою луна\nОсвещает снег летучий;\nМутно небо, ночь мутна\nСил нам нет кружиться доле;\nКолокольчик вдруг умолк;\nКони стали... \"Что там в поле?\" -\n\"Кто их знает? пень иль волк?\"\nВьюга злится, вьюга плачет,\nКони чуткие храпят,\nВот уж он далече скачет;\nЛишь глаза во мгле горят;\nКони снова понеслися;\nКолокольчик дин-дин-дин...\nВижу: духи собралися\nСредь белеющих равнин.\nБесконечны, безобразны,\nВ мутной месяца игре\nЗакружились бесы разны,\nБудто листья в ноябре...\nСколько их? куда их гонят?\nЧто так жалобно поют?\nДомового ли хоронят,\nВедьму ль замуж выдают?\nМчатся тучи, вьются тучи;\nНевидимкою луна\nОсвещает снег летучий;\nМутно небо, ночь мутна.\nМчатся бесы рой за роем\nВ беспредельной вышине,\nВизгом жалобным и воем\nНадрывая сердце мне...","name": "Бесы","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2934, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Нарбут","text": "России синяя роса,\nкрупитчатый, железный порох,\nи тонких сабель полоса,\nсквозь вихрь свистящая в просторах,\nкочуйте, Мор, Огонь и Глад, —\nбичующее Лихолетье:\nотяжелевших век огляд\nна борозды годины третьей.\nНо каждый час, как вол, упрям,\nярмо гнетет крутую шею;\nдубовой поросли грубее,\nрубцуется рубаки шрам;\nи, желтолицый печенег,\nсыпняк, иззябнувший в шинели,\nворочает белками еле\nи еле правит жизни бег...\nВзрывайся, пороха крупа!\nСвисти, разящий полумесяц!\nРоссия — дочь!\nЖена!\nСтупай —\nи мертвому скажи: «Воскресе».\nТы наклонилась, и ладонь\nмоя твое биенье чует,\nи конь, крылатый, молодой,\nтебя выносит — вон, из тучи...","name": "Владимир Нарбут — «России синяя роса...»"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2935, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1969","text": "В Москву я вылетаю из Одессы\nНа лучшем из воздушных кораблей.\nСпешу не на пожар я и не на премьеру пьесы -\nНа всеми долгожданный юбилей.\nМне надо - где сегодня юбиляр\nИ первый друг \"Последнего парада\".\nВ Париже - Жан Габен и Жан Виллар,\nТам Ив Монтан, но мне туда не надо.\nЯ долго за билетами скандалил,\nАэрофлот поставив \"на попа\".\n\"Да кто он?\" - говорят, я им шепнул - и сразу дали:\n\"Он постановщик \"Бани\" и \"Клопа\".\nМне надо - где \"Женитьба Фигаро\",\nВ которой много режиссерских штучек.\nЯ мог бы в \"Моссовет\" пройти двором,\nНо мне не надо, мне туда, где Плучек.\nСегодня - сдача пьесы на Таганке,\nНо, видно, он волшебник или маг,-\nСегодня две премьеры, значит в ВТО - две пьянки,\nИ все же здесь такой переаншлаг.\nСегодня в цирке масса медведей,\nИ c цирком конкурирует эстрада,\nЕще по телевизору хоккей -\nТам стон стоит, но мне туда не надо.\nЯ прилетел - меня не принимают.\nЯ даже струсил, думаю: беда!\nНо... знаете, бывает, и премьеры отменяют,\nА юбилей, к счастью, никогда.\nЯ Ваш поклонник с некоторых пор,\nИ низкий Вам поклон за Вашу лиру,\nЗа Ваш неувядаемый юмор,\nЗа вашу долголетнюю сатиру.","name": "К 50-летию Плучека","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2936, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1909","text": "Она была поэтесса,\nПоэтесса бальзаковских лет.\nА он был просто повеса,\nКурчавый и пылкий брюнет.\nПовеса пришел к поэтессе.\nВ полумраке дышали духи,\nНа софе, как в торжественной мессе,\nПоэтесса гнусила стихи:\n\"О, сумей огнедышащей лаской\nВсколыхнуть мою сонную страсть.\nК пене бедер, за алой подвязкой\nТы не бойся устами припасть!\nЯ свежа, как дыханье левкоя,\nО, сплетем же истомности тел!..\"\nПродолжение было такое,\nЧто курчавый брюнет покраснел.\nПокраснел, но оправился быстро\nИ подумал: была не была!\nЗдесь не думские речи министра,\nНе слова здесь нужны, а дела...\nС несдержанной силой кентавра\nПоэтессу повеса привлек,\nНо визгливо-вульгарное: \"Мавра!!\"\nОхладило кипучий поток.\n\"Простите...- вскочил он,- вы сами...\"\nНо в глазах ее холод и честь:\n\"Вы смели к порядочной даме,\nКак дворник, с объятьями лезть?!\"\nВот чинная Мавра. И задом\nУходит испуганный гость.\nВ передней растерянным взглядом\nОн долго искал свою трость...\nС лицом белее магнезии\nШел с лестницы пылкий брюнет:\nНе понял он новой поэзии\nПоэтессы бальзаковских лет.","name": "Недоразумение","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2937, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1925","text": "Мать моя - колдунья или шлюха,\nА отец - какой-то старый граф.\nДо его сиятельного слуха\nНе дошло, как, юбку разодрав\nНа пеленки, две осенних ночи\nВыла мать, родив меня во рву.\nДаже дождь был мало озабочен\nИ плевал на то, что я живу.\nМать мою плетьми полосовали.\nРвал ей ногти бешеный монах.\nСудьи в красных мантиях зевали,\nКолокол звонил, чадили свечи.\nИ застыл в душе моей овечьей\nСон о тех далеких временах.\nИ пришел я в городок торговый.\nИ сломал мне кости акробат.\nСтал я зол и с двух сторон горбат.\nТут начало действия другого.\nЖизнь ли это или детский сон,\nКак несло меня пять лет и гнуло,\nКак мне холодом ломило скулы,\nКак ходил я в цирках колесом,\nА потом одной хрычовке старой\nВ табакерки рассыпал табак,\nПел фальцетом хриплым под гитару,\nПродавал афиши темным ложам\nИ колбасникам багроворожим\nПоставлял удавленных собак.\nБыл в Париже голод. По-над глубью\nУзких улиц мчался перекат\nЯрости. Гремела канонада.\nСтекла били. Жуть была - что надо!\nО свободе в Якобинском клубе\nРаспинался бледный адвокат.\nЯ пришел к нему, сказал:\n\"Довольно,\nСударь! Равенство полно красы,\nТолько по какой линейке школьной\nНам равнять горбы или носы?\nТак пускай торчат хоть в беспорядке\nГоловы на пиках!\nА еще -\nНе читайте, сударь, по тетрадке,\nКуй, пока железо горячо!\"\nАдвокат, стрельнув орлиным глазом,\nОтвечает:\n\"Гражданин горбун!\nЗнай, что наша добродетель - разум,\nНаше мужество - орать с трибун.\nНаши лавры - зеленью каштанов\nНас венчает равенство кокард.\nНаше право - право голоштанных.\nА Версаль - колода сальных карт\".\nА гремел он до зари о том, как\nГидра тирании душит всех:\nНе хлебнув глотка и не присев,\nПел о благодарности потомков.\nМежду тем у всех у нас в костях\nНыла злость и бушевала горечь.\nПеред ревом человечьих сборищ\nСмерть была как песня. Жизнь - пустяк.\nЗлость и горечь. Как давно я знал их!\nКак скреплял я росчерком счета\nТе, что предъявляла нищета,\nКак скрипели перья в трибуналах!\nКрасен платежами был расчет!\nРазъезжали фуриями фуры.\nМяла смерть седые куафюры\nИ сдувала пудру с желтых щек.\nИ трясла их в розовых каретах,\nНа подушках, взбитых, словно крем,\nЛихорадка, сжатая в декретах,\nКак в нагих посылках теорем.\nВетер. Зори барабанов. Трубы.\nСтук прикладов по земле нагой.\nЖизнь моя - обугленный обрубок,\nПрущий с перешибленной ногой\nНа волне припева, в бурной пене\nРваных шапок, ружей и знамен,\nГде любой по праву упоенья\nМожет быть соседом заменен.\nЯ упал. Поплыли пред глазами\nЖерла пушек, зубы конских морд.\nГул толпы в ушах еще не замер.\nДождь не перестал. А я был мертв.\n\"Дотащиться бы, успеть к утру хоть!\" -\nЭто говорил не я, а вихрь.\nИ срывал дымящуюся рухлядь\nСтарый город с плеч своих.\nИ сейчас я говорю с поэтом,\nЗнающим всю правду обо мне.\nГоворю о времени, об этом\nРвущемся к нему огне.\nРазве знала юность, что истлеть ей?\nРазве в этой ночи нет меня?\nРазве день мой старше на столетье\nВашего младого дня?\nИ опять:\n\"Дождаться, доползти хоть!\"\nЭто говорю не я, а ты.\nИ опять задремывает тихо\nМоре вечной немоты.\nИ опять с лихим припевом вровень,\nЧтобы даже мертвым не спалось,\nПо камням, по лужам дымной крови\nСтук сапог, копыт, колес.","name": "Санкюлот","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2938, "fields": {"themes": [7,8],"author": "Иван Крылов","date_from": "1815","text": "Мартышка, в Зеркале увидя образ свой,\nТихохонько Медведя толк ногой:\n\"Смотри-ка\",- говорит,- \"кум милый мой!\nЧто это там за рожа?\nКакие у нее ужимки и прыжки!\nЯ удавилась бы с тоски,\nКогда бы на нее хоть чуть была похожа.\nА ведь, признайся, есть\nИз кумушек моих таких кривляк пять-шесть:\nЯ даже их могу по пальцам перечесть\".-\n\"Чем кумушек считать трудиться,\nНе лучше ль на себя, кума, оборотиться?\"-\nЕй Мишка отвечал.\nНо Мишенькин совет лишь попусту пропал.\nТаких примеров много в мире:\nНе любит узнавать никто себя в сатире.\nЯ даже видел то вчера:\nЧто Климыч на руку нечист, все это знают;\nПро взятки Климычу читают,\nА он украдкою кивает на Петра.","name": "Зеркало и Обезьяна","date_to": "1815"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2939, "fields": {"themes": [20],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1941","text": "Вот бомбами разметанная гать,\nПодбитых танков черная стена.\nОт этой гати покатилась вспять\nНемецкая железная волна.\nЗдесь втоптаны в сугробы, в целину\nСтальные каски, плоские штыки.\nОтсюда, в первый раз за всю войну,\nВперед, на запад, хлынули полки.\nМы в песнях для потомства сбережем\nНазванья тех сгоревших деревень,\nГде за последним горьким рубежом\nКончалась ночь и начинался день.","name": "Вот бомбами разметанная гать...","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2940, "fields": {"themes": [7],"author": "Лев Мей","date_from": "1861","text": "Ох, холодно!.. Жаль, градусника нету...\nА у меня, с заутрени, мороз\nНа стекла набросал гирлянды белых роз,\nИ все — одна в одну, как есть по трафарету...\nИ все — одна в одну — под небом голубым,\nВсе трубы в небеса стремят посильный дым.\nИ засмотрелся я на них сегодня...\nТрубы!\nВсе оглянул я вас и думал: «Люди грубы:\nТвердят им мелочность и гордость свысока,\nЧто жизнь юдольная ничтожна и низка\nИ вообще внизу узка у жизни тропка.\nО трубы!.. Не понять не зябшим, что есть топка,\nЧто на земле она, но что порой и дым\nЛетит о господе под небом голубым\nИ — может быть — горе рассказывает что-то.\nБыть может...»\nВот и я, пиитом чердачка,\nСтолицу обозрел, конечно, свысока,\nИ видел я: Нева, и Крепость, и Исакий,\nИ Академия, и мост через Неву,\nИ Стрелка с Биржею, и всё, что видит всякий,\nПобывши в Питере, во сне иль наяву...\nЯ «питерщик» вполне... На Питере съел зубы:\nЗатем и говорят со мною даже трубы,\nИ дымом говорят.\n«Вот,— говорит одна,—\nВы, сударь, видите, что я совсем бедна,\nЧто истопель принес мне дворник за послугу...\nДа как же к празднику не угодить друг другу?»\n«Ариша!— говорю я мысленно трубе.—\nЖила бы ты себе у батюшки в избе,\nДоила бы коров, купалась под Купало\nИ...»\nТолько из трубы дым по ветру умчало...\nНо пристально за ним я по ветру смотрю:\nОн обнялся с другим...\n«Ариша!— говорю.—\nКак раз туда! для нас, чернорабочих братий,\nТам постлан целый ряд фланелевых кроватей;\nТам есть и доктора, там есть и фельдшера;\nТам, помнишь, родила Марфушина сестра?..\nИ померла...»\nБежит родоприимный дым,\nСтеляся саваном под небом голубым...\nА рядом — черный дым, как с чумного погоста,\nКак с погребального потухшего костра,\nГде зараженных жгли с полночи до утра.\nДа, заживо здесь жгут, под буйный возглас тоста,\nБезумных юношей...\nИ вьется чумный дым,\nЕхидною клубясь под небом голубым,\nС собою унося весь пепел лицемерья\nПеред природою, обмана чувств, безверья —\nИ радужных бумажек...\nВот валит\nДым тучей; где-то здесь — недалеко горит.\nКто погорел — бедняк или богатый?\nЧто вспыхнуло — лачуга иль палаты?..\nИль просто занялись сарай и сеновал?\nИль пламя охватить готово весь квартал?\nНе знаю... Пусть горит: быть может, и сгорело\nВ пожаре темное и казусное дело...\nВот, мерной сотней труб, строений длинный ряд\nДымится, окаймив широкий плац-парад,\nИ за колонною подвижная колонна,\nВолнуяся, идет на приступ небосклона,\nИ кажется — в дыму сомкнулися полки,\nИ веют знамена, и искрятся штыки...\nВот жиденькой и седенькой кудрёй\nЗавился дым в лазури голубой...\nОдним-один дрожит согбенный над камином\nСановник отставной, томим чиновным сплином.\nДавно ли, кажется, в приемной у него\nПросители пороги обивали?\nИ целые часы почтительно зевали\nВ надежде встретить взор орлиный самого?\nДавно ли, важен, горд и величав по месту,\nОн мог рассчитывать на каждую невесту\nИ твердо сознавал, что каждой будет мил?\nНо он себя берег и браком не спешил...\nДа для чего ему и торопиться было,\nКогда по нем у стольких сердце ныло,\nКогда у Кларочки иль Фанни столько раз\nСверкали молнии любви из томных глаз!\nДавно ли? А теперь фортуна изменила —\nИ Кларочка свой взор с насмешкой отвратила...\nКоварная судьба всё разом отняла —\nИ вот, уж под судом за добрые дела,\nПокинутый, больной, дрожит перед камином\nСановник отставной, томим чиновным сплином.\nПеред камином же задумалась и ты...\nКругом тебя ковры, и бронза, и цветы,\nИ роскошью всё дышит горделивой...\nТак что ж ты вдаль глядишь с улыбкою ревнивой\nНа стиснутых губах? Зачем в глазах тоска?\nНе образ ли своей соперницы счастливой\nТы видишь в трепетном мерцаньи камелька!\nИ вот летит струя лукавого дымка,\nИ вот разносит он, на воле и просторе,\nСожженными в письме, любовь твою и горе...\nИ много говорят мне трубы... В клубах дыма\nЯ вижу образы живые... Много их,\nИ малых и больших, чредой воздушной мимо\nПромчались в небесах морозно-голубых.\nСказал бы я им вслед... А впрочем, что скажу я?\nУжели, от трубы к иной трубе кочуя,\nЯ стану говорить, что дороги дрова;\nЧто вот последний грош сейчас сожгла вдова\nСтрадальца бедного...\nЧто далее, вот там,\nДымится фабрика, а здесь — науки храм,\nА тут — гостиный двор, театры, магазины;\nА это-де — не дым, а пар, и от машины,\nЧто, может быть, уйдет за тридевять земель,\nВ то царство, где никто и не бывал досель,\nГде, может быть, и нет, под многотрубной крышей,\nНи вздорожалых дров, ни дворника с Аришей,\nНи бесприютных вдов; где не бежит из труб\nКаким-то узником тюремным дымный клуб\nИ будто говорит с выси такие речи:\n«Нет солнца, холодно — зато есть плошки, свечи,\nПожалуй, и дрова казенные и печи...»\nВ такое царство я с тобою, беглый дым,\nПонесся бы теперь под небом голубым...\nДа!.. есть глубокий смысл в сравненьи\nпростодушном\nВсей нашей жизни сей с тобой, полувоздушным.\nДа!.. есть глубокий смысл в предании святом,\nИз века в век таинственно хранимом,\nЧто весь наш грешный мир очистится огнем\nИ в небесах исчезнет дымом.","name": "Дым","date_to": "1861"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2941, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Багрицкий","date_from": "1938","text": "Молодой человек.\nДавайте поговорим.\nХочу я слышать\nГолос Ваш!..\nС фразой простой\nИ словом простым\nПриходите ко мне\nНа шестой этаж.\nЯ встречу Вас\nЗа квадратом стола.\nМы чайник поставим.\nТепло. Уют.\nВы скажете:\n— Комната мала.—\nИ спросите:\n— Девушки не придут!—\nСегодня мы будем\nС Вами одни.\nСадитесь, товарищ.\nПоговорим.\nКакое время!\nКакие дни!\nНас громят!\nИли мы громим!—\nЯ Вас спрошу.\nИ ответите Вы:\n— Мы побеждаем,\nМы правы.\nНо где ни взглянешь —\nВраги, враги...\nКуда ни пойдешь —\nВраги.\nЯ сам себе говорю:\n— Беги!\nСкорее беги,\nБыстрее беги...\nСкажите, я прав!—\nИ ответите Вы:\n— Товарищ, Вы неправы.\nПотом поговорим\nО стихах\n(Они всегда на пути),\nПотом Вы скажете:\n— Чепуха.\nПрощайте.\nМне надо идти.\nЯ снова один,\nИ снова Мир\nВ комнату входит мою.\nЯ трогаю пальцами его,\nЯ песню о нем пою.\nЯ делаю маленький мазок,\nПотом отбегаю назад...\nИ вижу — Мир зажмурил глазок,\nПотом открыл глаза.\nПотом я его обниму,\nПрижму.\nОн круглый, большой,\nКрутой...\nИ гостю ушедшему\nМоему\nМы вместе махнем\nРукой.","name": "Гость","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2942, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Глинка","text": "Бывает грустно человеку,\nЛожится в грудь тоска!\nТогда б так слез и вылил реку...\nНо высохла река!\nТогда, совсем оцепенелый,\nНи мертвый, ни живой,\nХоть день готов стоять я целый\nС поникшей головой!..\nНе раздражен, не растревожен,\nИ полон я и пуст;\nИ весь я цел и уничтожен,\nКак смятый бурей куст...\nНет дум былых, былой отваги,\nИ будущность моя\nЛежит, как белый лист бумаги:\nЗадумываюсь я...\nО! кто ж тот белый лист испишет\nИ что напишут в нем?\nА между тем уж бурей дышит:\nВ горах грохочет гром...","name": "Раздумье"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2943, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1945","text": "Бывало, в детстве я в чулан залезу,\nГде сладко пахнет редькою в меду,\nИ в сундучке, окованном железом,\nРабочий ящик бабушки найду.\nВ нем был тяжелый запах нафталина\nИ множество диковинных вещиц:\nСтаринный веер из хвоста павлина,\nДве сотни пуговиц и связка спиц.\nЯ там нашел пластинку граммофона,\nЧто, видно, модной некогда была,\nИ крестик кипарисовый с Афона,\nЧто, верно, приживалка привезла.\nЯ там нашел кавказский пояс узкий,\nКольцо, бумаги пожелтевшей десть,\nПисьмо, написанное по-французски,\nКоторое я не сумел прочесть.\nИ в уголку нашел за ними следом\nКолоду бархатных венгерских карт,\nНаверное, отобранных у деда:\nЕго губили щедрость и азарт.\nЯ там нашел мундштук, зашитый в замшу,\nНа нем искусно вырезан медведь.\nСудьба превратна: дед скончался раньше,\nЧем тот мундштук успел порозоветь.\nКольцо с дешевым камушком — для няни,\nТаблетки для приема перед сном,\nИскусственные зубы, что в стакане\nПокоились на столике ночном.\nДва вышитые бисером кисета,\nГравюр старинных желтые листы,\nКитовый ус из старого корсета,—\nПокойница стыдилась полноты.\nТетрадка поварских рецептов старых,\nКак печь фриштык, как сдобрить калачи,\nИ лентой перевязанный огарок\nЕе венчальной свадебной свечи.\nДа в уголку за этою тетрадкой\nНечаянно наткнуться мне пришлось\nНа бережно завернутую прядку\nКудрявых детских золотых волос.\nЧто говорить,— неважное наследство,\nКому он нужен, этот вздор смешной?\nНо чья-то жизнь — от дней златого детства\nДо старости прошла передо мной.\nИ в сердце нету места укоризне,\nИ замирает на губах укор:\nПройдет полвека — и от нашей жизни\nОстанется такой же пестрый сор!","name": "Бывало, в детстве я в чулан залезу...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2944, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1947","text": "Я трогал листы эвкалипта\nИ твердые перья агавы,\nМне пели вечернюю песню\nАджарии сладкие травы.\nМагнолия в белом уборе\nСклоняла туманное тело,\nИ синее-синее море\nУ берега бешено пело.\nНо в яростном блеске природы\nМне снились московские рощи,\nГде синее небо бледнее,\nРастенья скромнее и проще.\nГде нежная иволга стонет\nНад светлым видением луга,\nГде взоры печальные клонит\nМоя дорогая подруга.\nИ вздрогнуло сердце от боли,\nИ светлые слезы печали\nУпали на чаши растений,\nГде белые птицы кричали.\nА в небе, седые от пыли,\nСтояли камфарные лавры\nИ в бледные трубы трубили,\nИ в медные били литавры.","name": "Я трогал листы эвкалипта","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2945, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1836","text": "Перстенечек золотой,\nНенаглядный, дорогой!\nСветлой памятью любви\nВ очи черные гляди.\nЕсли грустно будет ей,\nТы потускни, почерней;\nЕсли радость — изменись,\nВесь алмазом разгорись!\nДень забвенья ли придет,\nДуша чувство проживет —\nТогда, перстень золотой,\nТы рассыпься сам собой!","name": "Песня (Перстенечек золотой...)","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2946, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1929","text": "Выдумкой моей пресыщена,\nАх,— над чем задумалась еще бы ты?!\nМожет, выдумать тебе слона,\nЧтобы был он маленький, без хобота,\nЧтобы он добычею степной\nБоязливо вышел на дорогу,—\nЯ тогда предстану пред тобой\nСразу увеличенный намного!","name": "Желание","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2947, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Слезливое море вокруг разлилось,\nИ вот принимаю я слезную ванну,-\nДолжно быть, по морю из собственных слез\nПлыву к Слезовитому я океану.\nРастеряешься здесь поневоле -\nСо стихией один на один!\nМожет, зря\nПроходили мы в школе,\nЧто моря -\nИз поваренной соли...\nХоть бы льдина попалась мне, что ли,\nИли встретился добрый дельфин!..","name": "В море слез","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2948, "fields": {"themes": [20],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1914","text": "Все чаще по улицам Вильно\nМелькает траурный креп.\nЖатва войны обильна,\nШирок разверзнутый склеп.\nВсе чаще в темных костелах,\nВ углу, без сил склонена,\nСидит, в мечтах невеселых\nМать, сестра иль жена.\nВойна, словно гром небесный,\nПотрясает испуганный мир...\nНо все дремлет ребенок чудесный,\nВильно патрон - Казимир.\nВсе тот же, как сон несказанный,\nКак сон далеких веков,\nПодымет собор святой Анны\nКрасоту точеных венцов.\nИ море все той же печали,\nВсе тех же маленьких бед,\nШумит в еврейском квартале\nПод гулы русских побед.","name": "Все чаще","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2949, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1833","text": "Чу, пушки грянули! крылатых кораблей\nПокрылась облаком станица боевая,\nКорабль вбежал в Неву - и вот среди зыбей\nКачаясь плавает, как лебедь молодая.\nЛикует русский флот. Широкая Нева\nБез ветра, в ясный день глубоко взволновалась,\nШирокая волна плеснула в острова\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .","date_to": "1833"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2950, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Сколько хороших мечтаний\nЛюди убили во мне;\nСколько сгубил я деяний\nСам, по своей же вине...\nВ жизни комедии, драмы,\nОперы, фарс и балет\nСтавятся в общие рамы\nПовести множества лет...\nЯ доигрался! Я — дома!\nСкромен, спокоен и прав,—\nНож и пилу анатома\nС ветвью оливы связав!","name": "Сколько хороших мечтаний..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2951, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1859","text": "О, боже, как хорош прохладный вечер лета,\nКакая тишина!\nВсю ночь я просидеть готов бы до рассвета\nУ этого окна.\nКакой-то темный лик мелькает по аллее,\nИ воздух недвижим,\nИ кажется, что там еще, еще темнее\nЗа садом молодым.\nУж поздно... Всё сильней цветов благоуханье,\nСейчас взойдет луна...\nНа небесах покой, и на земле молчанье,\nИ всюду тишина.\nДавно ли в этот сад в чудесный вечер мая\nВходили мы вдвоем?\nО, сколько, сколько раз его мы, не смолкая,\nБывало, обойдем!\nИ вот я здесь один, с измученной, усталой,\nРазбитою душой.\nМне хочется рыдать, припавши, как бывало,\nК груди твоей родной...\nЯ жду... но не слыхать знакомого привета,\nДуша болит одна...\nО, боже, как хорош прохладный вечер лета,\nКакая тишина!","name": "О, боже, как хорош прохладный вечер лета...","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2952, "fields": {"themes": [],"author": "Феликс Кривин","text": "Едва Карфаген возник, как уже стали поговаривать\nо том, что он должен быть разрушен.\n- У нас кончились ассигнования на строительство,\nа на разрушения не использованы средства,- поговаривали в\nримском сенате.- Поэтому, как ни прискорбно,\nдругого выхода нет: Карфаген должен быть разрушен.\nРимляне с прискорбием согласились и стали понемножку\nразрушать Карфаген.\nДело осложнялось тем, что жители Карфагена, мало сведущие в\nбюджетных трудностях чуждой им Римской\nимперии, сильно тормозили разрушение своего города.\n- Карфаген должен быть разрушен! - поговаривали\nв римском сенате через год.\n- Карфаген должен быть разрушен! - поговаривали\nтам через три года.\nРимский бюджет переживал трудности.\nИ вместе с ним переживали трудности жители далекого\nгорода Карфагена.","name": "1-02. Карфаген"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2953, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Винокуров","date_from": "1945","text": "Я эти песни написал не сразу.\nЯ с ними по осенней мерзлоте,\nС неначатыми,\nпо-пластунски лазил\nСквозь чёрные поля на животе.\nМне эти темы подсказали ноги,\nУставшие в походах от дорог.\nДобытые с тяжёлым потом строки\nЯ, как себя, от смерти не берёг.\nИх ритм простой мне был напет метелью,\nЗадувшею костёр,\nи в полночь ту\nЯ песни грел у сердца, под шинелью\nОдной огромной верой в теплоту.\nОни бывали в деле и меж делом,\nВсегда со мной, как кровь моя, как плоть.\nЯ эти песни выдумал всем телом,\nРешившим все невзгоды побороть.","name": "Я эти песни написал не сразу...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2954, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1892","text": ". . . . . . . . . . . . . . . . . . .\nПусть осень ранняя смеется надо мною,\nПусть серебрит мороз мне темя и виски,—\nС весенним трепетом стою перед тобою,\nИсполнен радости и молодой тоски.\nИ с милым образом не хочется расстаться,\nДовольно мне борьбы, стремлений и потерь.\nВсю жизнь, с которою так тягостно считаться,\nКакой-то сказкою считаю я теперь.","name": "Пусть осень ранняя смеется надо мною...","date_to": "1892"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2955, "fields": {"themes": [7],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1915","text": "Я стоял у окошка голый и злой\nИ колол свое тело тонкой иглой.\nЗамерзали, алые, темнели гвоздики.\nНо те же волны рыли песок убитый.\nЯ вытащил темный невод,\nСредь горечи моря и ила,\nБелая рыба горела от гнева\nИ билась.\nЭтой ночи мокрый песок,\nИ ее отверстый умирающий рот!\nЯ дрожал и не смел ее тронуть...\nЕе - иному.\nАх, всю любовь и всё утоленье\nИзведал блаженный младенец.\nМне не коснуться груди откормившей,\nПрикрытой золотом. А запах мирты,\nКак там на горячем погосте,\nНа могилах земных крестоносцев.\nИ нежные всходы любимой плоти\nОт губ свернулись, поблекли.\nТолько каждый новый укол\nТемным холодом цвел.\nИ стыдной отошедшей ночи\nМилый первенец -\nПрыгал день, хохотал ангелочек,\nВосковой, как на вербе.","name": "Ночью","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2956, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","text": "Это не было сходство, допусти-\nмое даже в лесу,- это было то-\nждество, это было безумное превра-\nщение одного в двоих.\nВсе в штанах, скроённых одинаково,\nПри усах, в пальто и в котелках.\nЯ похож на улице на всякого\nИ совсем теряюсь на углах...\nКак бы мне не обменяться личностью:\nОн войдет в меня,а я в него,-\nЯ охвачен полной безразличностью\nИ боюсь решительно всего...\nПроклинаю культуру! Срываю подтяжки!\nРастопчу котелок! Растерзаю пиджак!!\nЯ завидую каждой отдельной букашке,\nЯ живу, как последний дурак...\nВ лес! К озерам и девственным елям!\nБуду лазить, как рысь, по шершавым стволам.\nНадоело ходить по шаблонным панелям\nИ смотреть на подкрашенных дам!\nПринесет мне ворона швейцарского сыра,\nУ заблудшей козы надою молока.\nЕсли к вечеру станет прохладно и сыро,\nОбложу себе мохом бока.\nТам не будет газетных статей и отчетов.\nМожно лечь под сосной и немножко повыть.\nИль украсть из дупла вкусно пахнущих сотов,\nИли землю от скуки порыть...\nА настанет зима- упираться не стану:\nБуду голоден, сир, малокровен и гол -\nИ пойду к лейтенанту, к приятелю Глану:\nУ него даровая квартира и стол.\nИ скажу: \"Лейтенант! Я - российский писатель,\nЯ без паспорта в лес из столицы ушел,\nЯ устал, как собака, и - веришь, приятель -\nКак семьсот аллигаторов зол!\nЛюди в городе гибнут, как жалкие слизни,\nЯ хотел свою старую шкуру спасти.\nЛейтенант! Я бежал от бессмысленной жизни\nИ к тебе захожу по пути...\"\nМудрый Глан ничего мне на это не скажет,\nПринесет мне дичины, вина, творогу...\nТолько пусть меня Глан основательно свяжет,\nА иначе - я в город сбегу."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2957, "fields": {"themes": [20],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1942","text": "Ночь. Но луна не укрылась за тучами.\nПоезд несется, безжалостно скор...\nЯ на ступеньках под звуки гремучие\nБыстро лечу меж отвесами гор.\nЧто мне с того, что купе не со стенками:\nМного удобств погубила война,\nМест не найти - обойдемся ступеньками.\nБудет что вспомнить во все времена.\nВетер! Струями бодрящего холода\nВялость мою прогоняешь ты прочь.\nЧто ж! Печатлейся, голодная молодость.\nВетер и горы, ступенька и ночь!","name": "Поездка в Ашу","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2958, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1921","text": "Хаты слепо щурятся в закат,\nСпят дороги в беспробудной лени...\nПод иконой крашеный плакат\nС Иисусом спорит о спасеньи.\nЧто же, Русь, раскрытые зрачки\nПозастыли в бесконечной грусти?\nВо саду ль твоем большевики\nПоломали звончатые гусли?\nИль из серой, пасмурной избы\nНовый, светлый Муромец не вышел?\nИль петух кровавый позабыл\nЗапалить твои сухие крыши?\nПомню паленой соломы хруст,\nПомню: красный по деревне бегал,\nРазбудив дремавшую под снегом,\nЗасидевшуюся в девках Русь.\nА потом испуганная лень\nВкралась вновь в задымленные хаты.\nВидно, красный на родном селе\nЗасидевшуюся в девках не сосватал.\nПо сожженным пням издалека\nШел мужик все так же помаленьку...\nТе же хаты, та же деревенька\nТак же слепо щурились в закат.\nБелеют босые дорожки,\nСверкает солнце на крестах...\nВ твоих заплатанных окошках,\nО Русь, все та же слепота.\nНо вспышки зарев кто-то спрятал\nВ свою родную полосу,\nИ пред горланящим плакатом\nСмолкает бледный Иисус.\nИ верю, Русь, Октябрьской ночью\nСтопой разбуженных дорог\nПридет к свободе в лапоточках\nВсе тот же русский мужичок.\nИ красной лентой разбежится\nОгонь по кровлям серых хат...\nИ не закрестится в закат\nРука в щербленой рукавице.\nСлышит Русь, на корточки присев,\nНовых гуслей звончатый напев\nИ бредет дорожкой незнакомой,\nОпоясана декретом Совнаркома.\nВыезжает рысью на поля\nНовый, светлый Муромец Илья,\nЗвонко цокают железные подковы...\nК серым хатам светлый держит слово.\nЗвезды тихо сумерками льют\nИ молчат, заслушавшись Илью.\nНовых дней кровавые поверья\nСлышат хаты... Верят и не верят...\nТак же слепо щурятся в закат\nОкна серых утомленных хат,\nНо рокочут звончатые гусли\nНад тревожно слушающей Русью.","name": "Русь","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2959, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1893","text": "Весна, весна — по всем приметам,\nКуда теперь я ни взгляну;\nВесна с улыбкой и приветом...\nЗатем жить стоит в мире этом,\nЧтоб видеть русскую весну!\nПовсюду жизни дар небесный\nНисходит радостно к полям,—\nИ в то же время повсеместно\nВсё о страданьях смерти крестной\nВеликий пост вещает нам.\nТо в мир земной, то в идеальный\nМечты уносятся мои,\nКогда, под благовест печальный,\nВ лучах весны первоначальной\nЖурчат веселые ручьи.","name": "С гор потоки","date_to": "1893"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2960, "fields": {"themes": [20],"author": "Андрей Дементьев","text": "Отцы умчались в шлемах краснозвездных.\nИ матерям отныне не до сна.\nЗвенит от сабель над Россией воздух.\nКопытами разбита тишина.\nМужей ждут жены. Ждут деревни русские.\nИ кто-то не вернется, может быть...\nА в колыбелях спят мальчишки русые,\nКоторым в сорок первом уходить.\nЗаслышав топот, за околицу\nБежал мальчонка лет шести.\nВсе ждал: сейчас примчится конница\nИ батька с флагом впереди.\nОн поравняется с мальчишкой,\nВозьмет его к себе в седло...\nНо что-то кони медлят слишком\nИ не врываются в село.\nА ночью мать подушке мятой\nПроплачет правду до конца.\nИ утром глянет виновато\nНа сына, ждущего отца.\nО, сколько в годы те тревожные\nРосло отчаянных парней,\nЧто на земле так мало прожили,\nДа много сделали на ней.\nПрошли года.\nВ краю пустынном\nНад старым холмиком звезда.\nИ вот вдова с любимым сыном\nЗа сотни верст пришла сюда.\nЦвели цветы. Пылало лето.\nИ душно пахло чебрецом.\nВот так в степи мальчишка этот\nВпервые встретился с отцом.\nПрочел, глотая слезы, имя,\nЧто сам носил двадцатый год...\nЕще не зная, что над ними\nТемнел в тревоге небосвод,\nЧто скоро грянет сорок первый,\nЧто будет смерть со всех сторон,\nЧто в Польше под звездой фанерной\nСвое оставит имя он.\n...Вначале сын ей снился часто.\nХотя война давно прошла,\nЯ слышу: кони мчатся, мчатся.\nВсе мимо нашего села.\nИ снова, мыкая бессонницу,\nИтожа долгое житье,\nИдет старушка за околицу,\nКуда носился сын ее.\n«Уж больно редко,— скажет глухо,\nДают военным отпуска...»\nИ этот памятник разлукам\nУвидит внук издалека.","name": "Баллада о верности"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2961, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1908","text": "Из мешка\nНа пол рассыпались вещи.\nИ я думаю,\nЧто мир -\nТолько усмешка,\nЧто теплится\nНа устах повешенного.","name": "Из мешка на пол рассыпались вещи...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2962, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Н. К. Рульковой\nЕсть у меня перочинный\nНожик из доброй стали.\nСколько его точили,\nСколько полировали!\nОн, вероятно, не быстро\nЗанял почетное место,\nА терпеливо лет триста\nПриобретал совершенство.\nС чувством «плепорции», с толком\nИзготовлялся умельцем,\nЧтоб на Макарьевском торге\nНе уступать иноземцам!\nПавловское изделье\nСлавилось по России —\nПушкин чинил им перья,\nПерья из стаи гусиной.\nПерья пускай устарели\nВ век рукописно-машинный,\nНо остается при деле\nПавловский нож перочинный!\nДома он мне пригодится\nИли на лоне природы,\nВсюду могу им гордиться:\nРадостная вещица —\nПавловская работа!","name": "Павловская работа"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2963, "fields": {"themes": [16],"author": "Самуил Маршак","text": "Свиньи, склонные к бесчинству,\nНа земле, конечно, есть.\nНо уверен я, что свинству\nЧеловечества не съесть.","name": "Свиньи, склонные к бесчинству..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2964, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1956","text": "Большое озеро как блюдо.\nЗа ним — скопленье облаков,\nНагроможденных белой грудой\nСуровых горных ледников.\nПо мере смены освещенья\nИ лес меняет колорит.\nТо весь горит, то черной тенью\nНасевшей копоти покрыт.\nКогда в исходе дней дождливых\nМеж туч проглянет синева,\nКак небо празднично в прорывах,\nКак торжества полна трава!\nСтихает ветер, даль расчистив,\nРазлито солнце по земле.\nПросвечивает зелень листьев,\nКак живопись в цветном стекле.\nB церковной росписи оконниц\nТак в вечность смотрят изнутри\nВ мерцающих венцах бессонниц\nСвятые, схимники, цари.\nКак будто внутренность собора —\nПростор земли, и чрез окно\nДалекий отголосок хора\nМне слышать иногда дано.\nПрирода, мир, тайник вселенной,\nЯ службу долгую твою,\nОбъятый дрожью сокровенной,\nB слезах от счастья отстою.","name": "Когда разгуляется","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2965, "fields": {"themes": [],"author": "Максим Горький","text": "(Из Янки Купалы)\nА кто там идет по болотам и лесам\nОгромной такою толпой?\nБелоруссы.\nА что они несут на худых плечах,\nЧто подняли они на худых руках?\nСвою кривду.\nА куда они несут эту кривду всю,\nА кому они несут напоказ свою?\nНа свет божий.\nА кто ж это их, не один миллион -\nКривду несть научил, разбудил их сон?\nНужда, горе.\nА чего ж теперь захотелось им,\nУгнетенным века, им, слепым и глухим?\nЛюдьми зваться.","name": "А кто там идет"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2966, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Радищев","date_from": "1783","text": "Ода\nО! дар небес благословенный,\nИсточник всех великих дел,\nО вольность, вольность, дар бесценный,\nПозволь, чтоб раб тебя воспел.\nИсполни сердце твоим жаром,\nВ нем сильных мышц твоих ударом\nВо свет рабства тьму претвори,\nДа Брут и Телль еще проснутся,\nСедяй во власти да смятутся\nОт гласа твоего цари.\nЯ в свет исшел, и ты со мною;\nНа мышцах нет твоих заклеп;\nСвободною могу рукою\nПрияти данный в пищу хлеб.\nСтопы несу, где мне приятно;\nТому внимаю, что понятно;\nВещаю то, что мыслю я;\nЛюбить могу и быть любимым;\nТворю добро, могу быть чтимым;\nЗакон мой - воля есть моя.\nНо что ж претит моей свободе?\nЖеланьям зрю везде предел;\nВозникла обща власть в народе,\nСоборный всех властей удел.\nЕй общество во всем послушно,\nПовсюду с ней единодушно;\nДля пользы общей нет препон;\nВо власти всех своей зрю долю,\nСвою творю, творя всех волю,-\nВот что есть в обществе закон.\nВ средине злачныя долины,\nСреди тягченных жатвой нив,\nГде нежны процветают крины,\nСредь мирных под сеньми олив,\nПаросска мармора белее,\nЯснейша дня лучей светлее,\nСтоит прозрачный всюду храм;\nТам жертва лжива не курится,\nТам надпись пламенная зрится:\n\"Конец невинности бедам\".\nОливной ветвию венчанно,\nНа твердом камени седяй,\nБезжалостно и хладнонравно,\nГлухое божество судяй.\nБелее снега во хламиде,\nИ в неизменном всегда виде,\nЗерцало, меч, весы пред ним.\nТут истина стрежет десную,\nТут правосудие ошую,-\nСе храм Закона ясно зрим.\nВозводит строгие зеницы,\nЛьет радость, трепет вкруг себя,\nРавно на все взирает лицы,\nНи ненавидя, ни любя.\nОн лести чужд, лицеприятства,\nПороды, знатности, богатства,\nГнушаясь жертвенныя тли;\nРодства не знает, ни приязни;\nРавно делит и мзду и казни;\nОн образ божий на земли.\nИ се чудовище ужасно,\nКак гидра, сто имея глав,\nУмильно и в слезах всечасно,\nНо полны челюсти отрав,\nЗемные власти попирает,\nГлавою неба досязает,\nЕго отчизна там,- гласит;\nПризраки, тьму повсюду сеет,\nОбманывать и льстить умеет\nИ слепо верить всем велит.\nПокрывши разум темнотою\nИ всюду вея ползкий яд,\nТроякою обнес стеною\nЧувствительность природы чад,\nПовлек в ярмо порабощенья,\nОблек их в броню заблужденья,\nБояться истины велел.\n\"Закон се божий\",- царь вещает;\n\"Обман святый,- мудрец взывает,\nНарод давить что ты обрел\".\nСей был, и есть, и будет вечный\nИсточник лют рабства оков:\nОт зол всех жизни скоротечной\nПребудет смерть един покров.\nВсесильный боже, благ податель,\nЕстественных ты благ создатель,\nЗакон свой в сердце основал;\nВозможно ль, ты чтоб изменился,\nЧтоб ты, бог сил, столь уподлился,\nЧужим чтоб гласом нам вещал?\nВоззрим мы в области обширны,\nГде тусклый трон стоит рабства.\nГрадские власти там все мирны,\nВ царе зря образ божества.\nВласть царска веру охраняет,\nВласть царску вера утверждает;\nСоюзно общество гнетут:\nОдна сковать рассудок тщится,\nДругая волю стерть стремится,\nНа пользу общую,- рекут.\nПокоя рабского под сенью\nПлодов златых не возрастет;\nГде всё ума претит стремленью,\nВеликость там не прозябет.\nТам нивы запустеют тучны,\nКоса и серп там неспоручны,\nВ сохе уснет ленивый вол,\nБлестящий меч померкнет славы,\nМинервин храм стал обветшавый,\nКоварства сеть простерлась в дол.\nЧело надменное вознесши,\nСхватив железный скипетр, царь,\nНа громном троне властно севши,\nВ народе зрит лишь подлу тварь.\nЖивот и смерть в руке имея:\n\"По воле,- рек,- щажу злодея;\nЯ властию могу дарить;\nГде я смеюсь, там всё смеется;\nНахмурюсь грозно - всё смятется;\nЖивешь тогда, велю коль жить\".\nИ мы внимаем хладнокровно,\nКак крови нашей алчный гад,\nРугаяся всегда бесспорно,\nВ веселы дни нам сеет яд.\nВокруг престола все надменна\nСтоят колена преклоненна.\nНо мститель, трепещи, грядет.\nОн молвит, вольность прорекая,-\nИ се молва от край до края,\nГлася свободу, протечет.\nВозникнет рать повсюду бранна,\nНадежда всех вооружит;\nВ крови мучителя венчанна\nОмыть свой стыд уж всяк спешит.\nМеч остр, я зрю, везде сверкает,\nВ различных видах смерть летает,\nНад гордою главой паря.\nЛикуйте, склепанны народы;\nСе право мщенное природы\nНа плаху возвело царя!\nИ нощи се завесу лживой\nСо треском мощно разодрав,\nКичливой власти и строптивой\nОгромный истукан поправ,\nСковав сторучна исполина,\nВлечет его как гражданина\nК престолу, где народ воссел.\n\"Преступник власти, мною данной!\nВещай, злодей, мною венчанный,\nПротив меня восстать как смел?\nТебя облек я во порфиру\nРавенство в обществе блюсти,\nВдовицу призирать и сиру,\nОт бед невинность чтоб спасти,\nОтцом ей быть чадолюбивым,\nНо мстителем непримиримым\nПороку, лже и клевете;\nЗаслуги честью награждати,\nУстройством зло предупреждати,\nХранити нравы в чистоте.\nПокрыл я море кораблями,\nУстроил пристань в берегах,\nДабы сокровища торгами\nТекли с избытком в городах;\nЗлатая жатва чтоб бесслезна\nБыла оратаю полезна;\nОн мог вещать бы за сохой:\n\"Бразды своей я не наемник,\nНа пажитях своих не пленник,\nЯ благоденствую тобой\".\nСвоих кровей я без пощады\nГремящую воздвигнул рать;\nЯ медны изваял громады,\nЗлодеев внешних чтоб карать;\nТебе велел повиноваться,\nС тобою к славе устремляться;\nДля пользы всех мне можно всё;\nЗемные недра раздираю,\nМеталл блестящий извлекаю\nНа украшение твое.\nНо ты, забыв мне клятву данну,\nЗабыв, что я избрал тебя\nСебе в утеху быть венчанну,\nВозмнил, что ты господь, не я.\nМечом мои расторг уставы,\nБезгласными поверг все правы,\nСтыдиться истине велел;\nРасчистил мерзостям дорогу,\nВзывать стал не ко мне, но к богу,\nА мной гнушаться восхотел.\nКровавым потом доставая\nПлод, кой я в пищу насадил,\nС тобою крохи разделяя,\nСвоей натуги не щадил.\nТебе сокровищей всех мало!\nНа что ж, скажи, их недостало,\nЧто рубище с меня сорвал?\nДарить любимца, полна лести,\nЖену, чуждающуся чести!\nИль злато богом ты признал?\nВ отличность знак изобретенный\nТы начал наглости дарить;\nВ злодея меч мой изощренный\nТы стал невинности сулить.\nСгружденные полки в защиту\nНа брань ведешь ли знамениту\nЗа человечество карать?\nВ кровавых борешься долинах,\nДабы, упившися, в Афинах:\n\"Ирой!\" - зевав, могли сказать.\nЗлодей, злодеев всех лютейший,\nПревзыде зло твою главу,\nПреступник, изо всех первейший,\nПредстань, на суд тебя зову!\nЗлодействы все скопил в едино,\nДа ни едина прейдет мимо\nТебя из казней, супостат.\nВ меня дерзнул острить ты жало.\nЕдиной смерти за то мало,\nУмри! умри же ты стократ!\"\nВеликий муж, коварства полный,\nХанжа, и льстец, и святотать,\nЕдин ты в свет столь благотворный\nПример великий мог подать.\nЯ чту, Кромвель, в тебе злодея,\nЧто, власть в руке своей имея,\nТы твердь свободы сокрушил;\nНо научил ты в род и роды,\nКак могут мстить себя народы:\nТы Карла на суде казнил.\nНиспал призрак, и мглу густую\nСветильник истины попрал;\nЛичину, что зовут святую,\nРассудок с пагубы сорвал.\nУж бог не зрится в чуждом виде,\nНе мстит уж он своей обиде,\nНо в действе распростерт своем;\nНе спасшему от бед нас мнимых,-\nОтцу предвечному всех зримых\nПобедную мы песнь поем.\nВнезапу вихри восшумели,\nПрервав спокойство тихих вод,-\nСвободы гласы так взгремели,\nНа вече весь течет народ,\nПрестол чугунный разрушает,\nСамсон как древле сотрясает\nИсполненный коварств чертог;\nЗаконом строит твердь природы;\nВелик, велик ты, дух свободы,\nЗиждителен, как сам есть бог!\nСломив опор духовной власти\nИ твердой мщения рукой\nВладычество расторг на части,\nЧто лжей воздвигнуто святой;\nВенец трегубый затмевая\nИ жезл священный преломляя,\nПроклятий молний утушил;\nСмеяся мнимого прощенья,\nПодъял луч Лютер просвещенья,\nС землею небо помирил.\nКак сый всегда в начале века\nНа вся простерту мочь явил,\nСебе подобна человека\nСоздати с миром положил,\nПространства из пустыней мрачных\nИсторг - и твердых и прозрачных\nПервейши семена всех тел;\nРазруша, древню смесь спокоил;\nСтихиями он всё устроил\nИ солнцу жизнь давать велел.\nИ дал превыспренно стремленье\nСкривленному рассудку лжей;\nВнезапу мощно потрясенье\nПоверх земли уж зрится всей;\nВ неведомы страны отважно\nЛетит Колумб чрез поле влажно;\nНо чудо Галилей творит:\nВозмог, протекши пустотою,\nЗиждительной своей рукою\nСветило дневно утвердить.\nТак дух свободы, разоряя\nВознесшейся неволи гнет,\nВ градах и селах пролетая,\nК величию он всех зовет,\nЖивит, родит и созидает,\nПрепоны на пути не знает,\nВождаем мужеством в стезях;\nНетрепетно с ним разум мыслит\nИ слово собственностью числит,\nНевежства что развеет прах.\nПод древом, зноем упоенный,\nГосподне стадо пастырь пас;\nВдруг новым светом озаренный,\nВспрянув, свободы слышит глас;\nНа стадо зверь, он видит, мчится,\nНа бой с ним ревностно стремится;\nНечуждый вождь брежет свое,-\nО стаде сердце не радело,\nКак чуждо было, не жалело;\nНо ныне, ныне ты мое.\nГосподню волю исполняя,\nДо встока солнца на полях\nСкупую ниву раздирая,\nВолы томились на браздах;\nКак мачеха к чуждоутробным\nИсходит с видом всегда злобным,\nРабам так нива мзду дает.\nНо дух свободы ниву греет,\nБесслезно поле вмиг тучнеет:\nСебе всяк сеет, себе жнет.\nИсполнив круг дневной работы,\nСвободный муж домой спешит;\nНевинно сердце, без заботы,\nВ объятиях супружних спит;\nНе господа рукой надменна\nЕму для казни подаренна,\nНевинных жертв чтоб размножал,-\nЛюбовию вождаем нежной,\nНа сердце брак воздвиг надежный,\nПомощницу себе избрал.\nОн любит, и любим он ею;\nТруды - веселье, пот - роса,\nЧто жизненностию своею\nПлодит луга, поля, леса;\nВершин блаженства достигают;\nГорячность их плодом стягчают\nВсещедры боги к простоте.\nБезбедны дойдут до кончины,\nНе зная алчной десятины,\nПтенцов что корчит в наготе.\nВоззри на беспредельно поле,\nГде стерша зверство рать стоит:\nНе скот тут согнан поневоле,\nНе жребий мужество дарит,\nНе груда правильно стремится,-\nВождем тут воин каждый зрится,\nКончины славной ищет он.\nО воин непоколебимый,\nТы есть и был непобедимый,\nТвой вождь - свобода, Вашингтон.\nДвулична бога храм закрылся,\nСвирепство всяк с себя сложил,\nСе бог торжеств меж нас явился\nИ в рог веселий вострубил.\nСтекаются тут громки лики,\nНе видят грозного владыки,\nЗакон веселью кой дает,\nСвободы зрится тут держава,-\nНаграда тут - едина слава,\nВо храм бессмертья что ведет.\nСплетясь веселым хороводом,\nРазличности надменность сняв,\nСе паки под лазурным сводом\nЕстественный встает устав;\nПогрязла в тине властна скверность,\nЕдина личная отменность\nВенец возможет восхитить;\nНо не пристрастию державну,\nОпытностью лишь старцу славну\nЕго довлеет подарить.\nВенец, Пиндару возложенный,\nХудожества соткан рукой;\nВенец, наукой соплетенный,\nНосим Невтоновой главой.\nТаков, себе всегда мечтая,\nНа крыльях разума взлетая,\nДух бодр и тверд возможет вся,\nМиров до края вознесется\nИ славой новой облечется:\nПредмет его суть мы, не я.\nНо страсти, изощряя злобу,\nВраждебный пламенник трясут,\nКинжал вонзить себе в утробу\nНароды пагубно влекут;\nОтца на сына воздвигают,\nСоюзы брачны раздирают,\nВ сердца граждан лиют боязнь;\nРождается несытна власти\nАлчба, зиждущая напасти,\nЧто обществу устроит казнь.\nКрутяся вихрем громоносным,\nОбвившись облаком густым,\nСветилом озарясь поносным,\nСияньем яд прикрыт святым.\nРазя, прельщая, угрожая,\nИль казнь, иль мзду ниспосылая -\nСе меч, се злато: избирай -\nИ сев на камени ехидны,\nЛестей облек в взор миловидный,\nШлет молнию из края в край.\nТак Марий, Сулла, возмутивши\nСпокойство шаткое римлян,\nВ сердцах пороки возродивши,\nВ наемну рать вместил граждан,\nРугаяся всем, что есть свято,\nИ то, что не было отнято,\nУ римлян откупить возмог;\nВесы златые мзды позорной,\nПредательству, убивству сродной,\nВоздвиг нечестья средь чертог.\nИ се, скончав граждански брани\nИ свет коварством обольстив,\nНа небо простирая длани,\nТревожну вольность усыпив,\nЧугунный скиптр обвил цветами;\nНароды мнили - правят сами,\nНо Август выю их давил;\nПрикрыл хоть зверство добротою,\nВождаем мягкою душою,-\nНо царь когда бесстрастен был!\nСей был и есть закон природы,\nНеизменимый никогда,\nЕму подвластны все народы,\nНезримо правит он всегда;\nМучительство, стряся пределы,\nОтравы полны свои стрелы\nВ себя, не ведая, вонзит;\nРавенство казнию восставит;\nЕдину власть, валясь, раздавит;\nОбидой право обновит.\nДойдешь до меты совершенства,\nВ стезях препоны прескочив,\nВ сожитии найдешь блаженство,\nНесчастных жребий облегчив,\nИ паче солнца возблистаешь,\nО вольность, вольность, да скончаешь\nСо вечностью ты свой полет:\nНо корень благ твой истощится,\nСвобода в наглость превратится\nИ власти под ярмом падет.\nДа не дивимся превращенью,\nКоторое мы в свете зрим;\nВсеобщему вослед стремленью\nНекосненно стремглав бежим.\nОгонь в связи со влагой спорит,\nСтихия в нас стихию борет,\nНачало тленьем тщится дать;\nПрекраснейше в миру творенье\nВ веселии начнет рожденье\nНа то, чтоб только умирать.\nО! вы, счастливые народы,\nГде случай вольность даровал!\nБлюдите дар благой природы,\nВ сердцах что вечный начертал.\nСе хлябь разверстая, цветами\nУсыпанная, под ногами\nУ вас, готова вас сглотить.\nНе забывай ни на минуту,\nЧто крепость сил в немощность люту,\nЧто свет во тьму льзя претворить.\nК тебе душа моя вспаленна,\nК тебе, словутая страна,\nСтремится, гнетом где согбенна\nЛежала вольность попрана;\nЛикуешь ты! а мы здесь страждем!..\nТого ж, того ж и мы все жаждем;\nПример твой мету обнажил;\nТвоей я славе непричастен -\nПозволь, коль дух мой неподвластен,\nЧтоб брег твой пепл хотя мой скрыл.\nНо нет! где рок судил родиться,\nДа будет там и дням предел;\nДа хладный прах мой осенится\nВеличеством, что днесь я пел;\nДа юноша, взалкавый славы,\nПришед на гроб мой обветшавый,\nДабы со чувствием вещал:\n\"Под игом власти, сей, рожденный,\nНося оковы позлащенны,\nНам вольность первый прорицал\".\nИ будет, вслед гремящей славы\nНаправя бодрственно полет,\nНа запад, юг и всток державы\nСвоей ширить предел, но нет\nТебе предела ниотколе,\nВ счастливой ты ликуя доле,\nГде ты явишься, там твой трон;\nОтечество мое, отечество драгое,\nНа чреслах пояс сил, в покое,\nВ окрестность ты даешь закон.\nНо дале чем источник власти,\nСлабее членов тем союз,\nМежду собой все чужды части,\nВсяк тяжесть ощущает уз.\nЛучу, истекшу от светила,\nСопутствует и блеск и сила;\nВ пространстве он теряет мощь,\nВ ключе хотя не угасает,\nНо бег его ослабевает,\nПолзущего глотает нощь.\nВ тебе, когда союз прервется,\nСтончает мнений крепка власть;\nКогда закона твердь шатнется,\nБлюсти всяк будет свою часть;\nТогда, растерзанно мгновенно,\nТогда сложенье твое бренно,\nСдрогаясь внутренно, падет,\nНо праха вихри не коснутся,\nЖивотны семена проснутся,\nЗатускло солнце нов даст свет.\nИз недр развалины огромной,\nСреди огней, кровавых рек,\nСредь глада, зверства, язвы томной,\nЧто лютый дух властей возжег,-\nВозникнут малые светила;\nНезыблемы свои кормила\nУкрасят дружества венцом,\nНа пользу всех ладью направят\nИ волка хищного задавят,\nЧто чтит слепец своим отцом.\nНо не приспе еще година,\nНе совершилися судьбы;\nВдали, вдали еще кончина,\nКогда иссякнут все беды!\nВстрещат заклепы тяжкой ночи;\nУпруга власть, собрав все мочи,\nВскатясь горе, потщится пасть,\nДа грузным махом вся раздавит,\nИ стражу к словеси приставит,\nДа будет горшая напасть.\nВлача оков несносно бремя,\nВ вертепе плача возревет.\nПриидет вожделенно время,\nНа небо смертность воззовет;\nНаправлена в стезю свободой,\nДесную ополча природой,\nКачнется в дол - и страх пред ней;\nТогда всех сил властей сложенье\nРазвеется в одно мгновенье.\nО день! избраннейший всех дней!\nМне слышится уж глас природы,\nНачальный глас, глас божества;\nТрясутся вечна мрака своды,\nСе миг рожденью вещества.\nСе медленно и в стройном чине\nГрядет зиждитель наедине -\nРекл... яркий свет пустил свой луч\nИ, ложный плена скиптр поправши,\nСгущенную мглу разогнавши,\nБлестящий день родил из туч.","name": "Вольность","date_to": "1783"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2967, "fields": {"themes": [],"author": "Рюрик Ивнев","date_from": "1928","text": "Блеснула боль в твоем прощальном взоре,\nПокрылись сумраком любимые черты.\nНикто не дал мне столько горя\nИ столько радости, как ты.\nКак сон, исчезло в суете вокзальной\nЛицо любимое,- и вот опять покой.\nНикто не дал любви такой печальной\nИ в то же время радостной такой.\nПрощальный взор запомнил я навеки -\nОн в мертвого легко мог жизнь вдохнуть,-\nИ серые глаза, и вскинутые веки,\nИ губы, детские чуть-чуть.\nБлеснула боль в твоем прощальном взоре,\nПокрылись сумраком любимые черты,\nНикто не дал мне столько горя\nИ столько радости, как ты.","name": "Блеснула боль в твоем прощальном взоре...","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2968, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1917","text": "Дворня бастует. Брезгуя\nМусором пыльным и тусклым,\nНочи сигают до брезгу\nЧерез заборы на мускулах.\nВозятся в вязах, падают,\nНе удержавшись, с деревьев,\nВскакивают: за оградою\nСевер злодейств сереет.\nИ вдруг - из садов, где твой\nЛишь глаз ночевал, из милого\nДуше твоей мрака, плотвой\nСвисток расплескавшийся выловлен.\nМилиционером зажат\nВ кулак, как он дергает жабрами,\nИ горлом, и глазом, назад\nПо-рыбьи наискось задранным!\nТрепещущего серебра\nПронзительная горошина,\nКак утро, бодряще мокра,\nЗвездой за забор переброшена.\nИ там, где тускнеет восток\nЧахоткою летнего Тиволи,\nВаляется дохлый свисток,\nВ пыли агонической вывалян.","name": "Свистки милиционеров","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2969, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Федоров","text": "Сочиняем,\nПишем,\nСтрочим,\nЗаседаем.\nВсе - родня.\nА в буфете, между прочим,\nСмеляков, как строгий отчим,\nКосо смотрит на меня.\nОт поэзии любимой\nОтлученный за грехи,\nНа базарах со слепыми\nСтану петь свои стихи.\nНе в ладах с литературой,\nБрать начну из добрых рук\nНе деньгами, а натурой:\nСладкий блин\nИ горький лук.\nБудут женщины к базарам\nПо дорогам грязь месить;\nОбо мне, еще не старом,\nРазговоры разносить.\nПропою самозабвенно,\nЗарыдав и загрустив,\nПро любовь и про измены\nНа моей родной Руси.\nПропою про урожаи\nИ про Вегу, как фантаст.\nГлядь, какой-нибудь Державин\nЗаприметит\nИ воздаст.\nИ тогда,\nОбретши слово,\nНеподвластное суду,\nС бородою Льва Толстого\nК вам, товарищи,\nПриду.","name": "Сочиняем, пишем, строчим..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2970, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Радищев","date_from": "1779","text": "Песнословие\nХ о р\nТако предвечная мысль, осеняясь собою\nИ своего всемогущества во глубине,\nТако вещала, егда все покрытые мглою\nПервенственны семена, опочив в тишине,\nДействия чужды и жизни восторга лежали,\nВремени круга миры когда не измеряли.\nБ о г\nЕдин повсюду и предвечен,\nВсесилен бог и бесконечен;\nВсегда я буду, есмь и был,\nЕдин везде вся исполняя,\nСебя в себе я заключая,\nДнесь всё во мне, во всем я жил.\nНо неужель всегда пребуду\nВсесилен мыслью, мыслью бог?\nИ в недрах божества забуду\nТо, что б начати я возмог?\nИли любовь моя блаженна\nВо мне пребудет невозжженна,\nБезгласна, томна, лишь во мне\nВсевечно жар ее пылая,\nУжель, бесплодно истлевая,\nПребудет божества во дне?\nРасширим себе пределы,\nТьмой умножим божество,\nСовершим совета меры,\nДа явится вещество.\nХ о р\nВострепещи днесь, упругое древле ничто!\nВетхий се деньми грядет во могуществе стройном,\nДа сокрушит навсегда смерть во царстве покойном,\nВсюду да будет жизнь, радость, утехи.\nБ о г\nНо что\nНачнем?\nРечем:\nВозлюбленное слово,\nО первенец меня!\nТы искони готово\nВо мне, я ты, ты я.\nТебе я навсегда вручаю\nВладычество и власть мою,\nВ тебе любовь я заключаю,\nТобою мир да сотворю.\nИсполнь божественны обеты,\nЯви твореньем божество,\nИсполнь премудрости советы,\nТвори жизнь, силу, вещество.\nТобою я прославлюсь,\nБездействия избавлюсь,\nТы то явишь, что я возмог,\nА я в себе почию, бог.\nХ о р\nМертвые днесь развевайтеся сени,\nЖизни начало зиждитель дает;\nВ жизни всегдашней не будет премены,\nМрачна пустыня познает, что свет.\nС л о в о\nНачнем творить,- что медлю я?\nИль воля вечного бессильна?\nИль мысль его не изобильна?\nИль зрит препону власть моя?\nЧ а с т ь х о р а\nНежная любовь тревожит\nБесконечные судьбы,\nИ гаданье скорби множит\nМира будущи беды.\nЧ а с т ь х о р а\nОтверзись, мрачная пучина,\nГрядущего пади покров,\nЯвися, будуща судьбина,\nПредел тебе положит бог!\nХ о р\nСе исчезает пред взором всезрящим\nВека не суща еще темнота,\nСе знаменуют рок словом горящим\nМира грядуща всевечны уста.\nБ о г\nЕдиным взором всё объемля,\nЧто было, есть и может быть,\nЗакону моему не внемля -\nВо страхе господа ходить,\nЯ зрю, что тварь не пожелает;\nКичася гордостью, взмечтает,\nЧто всей она природы царь.\nО бренна и немощна тварь!\nПочто против отца дерзаешь?\nИли, ослушна, быти чаешь\nБлаженною сама собой?\nЯ мог бы днесь, предупреждая\nИ мысль мою переменяя,\nБыть твари повелеть иной.\nНе ярый слабостей я мститель,\nОтец всещедрый и зиждитель:\nЛюбовию к тебе горю.\nЧуждаться будешь совершенства,\nНо корень твоего блаженства\nВ тебе нетленен сотворю.\nЧ а с т ь х о р а\nО любовь несказанна,\nПрежде века избранна,\nВ тебе жизнь и начало\nВ мире всё восприяло.\nХ о р\nВзора пространства пустыни все с трепетом вечна\nВ сретенье радостным ликом грядут,\nБездну безвещия зыблет днесь мочь бесконечна,\nМертвые жизнь семена с нетерпением ждут.\nЧ а с т ь х о р а\nБожественна утроба рдеет,\nКлубя в рожденье вещество,\nЛюбовь начально семя греет,\nТвореньем узришь божество.\nС л о в о\nМысль благая, совершайся,\nИ превечно исполняйся\nОтца мудрости совет,\nДа окрепнет в твердь пучина,\nНеизмерима равнина,\nГде пространство днесь живет.\nОживись, телесно семя,\nПриими начало, время,\nИ движенье, вещество,\nТвердость телом,\nЖизнь движеньем,-\nСе вещает божество.","name": "Творение мира","date_to": "1782"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2971, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "Долой Рафаэля!\nДа здравствует Рубенс!\nФонтаны форели,\nЦветастая грубость!\nЗдесь праздники в будни\nАрбы и арбузы.\nТорговки —— как бубны,\nВ браслетах и бусах.\nИндиго индеек.\nВино и хурма.\nТы нчынче без денег?\nПей задарма!\nДа здравствуют бабы,\nТорговки салатом,\nПод стать баобабам\nВ четыре обхвата!\nБазары —— пожары.\nЗдесь огненно, молодо\nПылают загаром\nНе руки, а золото.\nВ них отблески масел\nИ вин золотых.\nДа здравствует мастер,\nЧто выпишет их!","name": "Грузинские базары"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2972, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","text": "Я с нею никогда не говорил,\nНо я искал повсюду с нею встречи,\nБледнея и дрожа, за ней следил.\nЕё движенья, взгляд, улыбку, речи\nЯ жадно, я внимательно ловил,\nА после, убегал от всех далече.\nЕё в мечтах себе я представлял,\nГрустил, вздыхал, томился, ревновал!\nНе рассказать, что делалось со мною.\nНе описать волшебной красоты\nС весенним солнцем, с розовой зарею,\nС слезой небес, упавшей на цветы...\nС лучем луны, с вечернею звездою\nВ моих мечтах слились её черты...\nЯ помню только светлое виденье,\nМой идеал, отраду и мученье!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2973, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Не увижу уже Красногорских лесов,\nРазве только случайно.\nИ знакомой кукушки, ее ежедневных, часов\nНе услышу звучанья.\nПотянуло меня на балтийский прибой,\nБлиже к хладному морю.\nЯ уже не владею своею судьбой\nИ с чужою не спорю.\nЭто бледное море, куда так влекло россиян,\nЯ его принимаю.\nЯ приехал туда, где шумит океан,\nИ под шум засыпаю.","name": "Не увижу уже Красногорских лесов..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2974, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Наровчатов","date_from": "1955","text": "В день, когда навек угаснут силы,\nВ сердце не останется огня,\nСоберутся у моей могилы\nЖенщины, любившие меня.\nВ ясный день чуть видный свет заблещет,\nИ, от горя изжелта-бледна,\nНадо мной лучи свои расплещет\nСкромная красавица луна.\nЧастых звезд усеют небо гроздья -\nЗнают звезды, как я их люблю!-\nИ сорвутся и помчатся звезды,\nУпадут на мать сыру-землю,\nИ смолистые обронят слезы\nСеверные сосны в этот день,\nТульские расплачутся березы,\nЗагорюет волжская сирень.\nИ, простив мне грубые замашки -\nЯ ромашки рвал, чтобы гадать,-\nЛепестки протянут мне ромашки,\nЧтоб меня хоть раз поцеловать.\nИ, грустя о вольном человеке,\nВольную свою возвысив речь,\nЗашумят и забушуют реки:\n\"Без тебя нам скучно к морю течь!\"\nИ вот тут от края и до края\nВсколыхнется русская земля,\nМолвит: \"Я тебя не принимаю,\nВстань, взгляни на долы и поля!\nМногое видала каждый день я,\nМолода, хоть и стара на вид.\nТак же, как люблю я дни рожденья,\nТак же не люблю я панихид.\nБыл ты окружен моей заботой,\nТы ее пока не оправдал...\nПоднимайся! И сполна работой\nВсе отдай, что взял, но не отдал!\"\nИ тогда-то весело и гневно,\nНе в пример другим друзьям моим,\nДерзко скажет Ольга свет Сергевна:\n- Мы его сейчас же воскресим!\nИ, смеясь, целуя в обе щеки,\nШепчет дочь, нимало не скорбя:\n- Помоги мне выучить уроки,\nДвойку получу я без тебя!\nМатери и дочке подчиняясь\n(Мне всего дороже дочь и мать),\nЯ рывком из гроба поднимаюсь\nЖизнь и продолжать и начинать,\nС памятью об этом чудном чуде\nДолго я на свете буду жить,\nБуду жить, пока не скажут люди:\n- Все, что мог, сумел он совершить!","name": "Чудо","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2975, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1902","text": "Вхожу я в темные храмы,\nСовершаю бедный обряд.\nТам жду я Прекрасной Дамы\nВ мерцаньи красных лампад.\nВ тени у высокой колонны\nДрожу от скрипа дверей.\nА в лицо мне глядит, озаренный,\nТолько образ, лишь сон о Ней.\nО, я привык к этим ризам\nВеличавой Вечной Жены!\nВысоко бегут по карнизам\nУлыбки, сказки и сны.\nО, Святая, как ласковы свечи,\nКак отрадны Твои черты!\nМне не слышны ни вздохи, ни речи,\nНо я верю: Милая - Ты.","name": "Вхожу я в темные храмы...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2976, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Ал. Н. Чеботаревской\nРощи холмов, багрецом испещренные,\nСиние, хмурые горы вдали...\nВ желтой глуши на шипы изощренные\nДикие вьются хмели.\nЛуч кочевой серебром загорается...\nСловно в гробу, остывая, Земля\nПышною скорбью солнц убирается...\nСтройно дрожат тополя.\nВетра порывы... Безмолвия звонкие...\nКатится белым забвеньем река...\nТы повилики закинула тонкие\nВ чуткие сны тростника.","name": "Осенью"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2977, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1968","text": "\"На стол колоду, господа,-\nКрапленная колода!\nОн подменил ее\". - \"Когда?\"\n\"Барон, вы пили воду...\nВалет наколот, так и есть!\nБарон, ваш долг погашен!\nВы проходимец, ваша честь,-\nИ я к услугам вашим!\nЧто? Я не слышу ваш апарт...\nО нет, так не годится!\"\n...А в это время Бонапарт\nПереходил границу.\n\"Закончить не смогли вы кон -\nВерните бриллианты!\nА вы, барон, и вы, виконт,\nПожалте в секунданты!\nОтветьте, если я не прав,-\nНо наперед все лживо!\nИтак, оружье ваше, граф?!\nЗа вами выбор - живо!\nВы не получите инфаркт,\nВам не попасть в больницу!\"\n...А в это время Бонапарт\nПереходил границу.\n\"Да полно, назначаю сам:\nНа шпагах, пистолетах,\nХотя сподручней было б вам -\nНа дамских амулетах.\nКинжал... - ах, если б вы смогли!..-\nЯ дрался им в походах!\nНо вы б, конечно, предпочли -\nНа шулерских колодах!\nВам скоро будет не до карт -\nВам предстоит сразиться!\"\n...А в это время Бонапарт\nПереходил границу.\n\"Не поднимайте, ничего,-\nЯ встану сам, сумею!\nИ снова вызову его,\nПусть даже протрезвею.\nБарон, молчать! Виконт, не хнычь!\nПлевать, что тьма народу!\nПусть он расскажет, старый хрыч,\nЧем он крапил колоду!\nКогда откроет тайну карт -\nДуэль не состоится!\"\n...А в это время Бонапарт\nПереходил границу.\n\"А коль откажется сказать -\nКлянусь своей главою:\nГрафиню можете считать\nСегодня же вдовою.\nИ хоть я шуток не терплю,\nНо я могу взбеситься,-\nТогда я графу прострелю,\nЭскьюз ми, ягодицу!\"\nСтоял июль, а может - март...\nЛетели с юга птицы...\nА в это время Бонапарт\nПереходил границу.\n...\"Ах, граф, прошу меня простить -\nЯ вел себя бестактно,-\nЯ в долг хотел у вас просить,\nНо не решился как-то.\nХотел просить наедине -\nМне на людях неловко -\nИ вот пришлось затеять мне\nДебош и потасовку.\nНу да, я выпил целый штоф -\nИ сразу вышел червой...\nДурак?! Вот как! Что ж, я готов!\nИтак, ваш выстрел первый...\"","name": "На стол колоду, господа","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2978, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1960","text": "Вот к будке с газированной водой,\nвсех автоматов баловень надменный,\nтаинственный ребенок современный\nподходит, как к игрушке заводной.\nЗатем, самонадеянный фантаст,\nмонету влажную он опускает в щелку,\nи, нежным брызгам подставляя щеку,\nстаканом ловит розовый фонтан.\nО, мне б его уверенность на миг\nи фамильярность с тайною простою!\nНо нет, я этой милости не стою,\nпускай прольется мимо рук моих.\nА мальчуган, причастный чудесам,\nнесет в ладони семь стеклянных граней,\nи отблеск их летит на красный гравий\nи больно ударяет по глазам.\nРобея, я сама вхожу в игру\nи поддаюсь с блаженным чувством риска\nсоблазну металлического диска,\nи замираю, и стакан беру.\nВоспрянув из серебряных оков,\nродится омут сладкий и соленый,\nневедомым дыханьем населенный\nи свежей толчеею пузырьков.\nВсе радуги, возникшие из них,\nпронзают небо в сладости короткой,\nи вот уже, разнеженный щекоткой,\nсемь вкусов спектра пробует язык.\nИ автомата темная душа\nвзирает с добротою старомодной,\nсловно крестьянка, что рукой холодной\nдаст путнику напиться из ковша.","name": "Газированная вода","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2979, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1903","text": "Плачет ребенок. Под лунным серпом\nТащится п\nполю путник горбатый.\nВ роще хохочет над круглым горбом\nКто-то косматый, кривой и рогатый.\nВ поле дорога бледна от луны.\nБледные девушки прячутся в травы.\nРуки, как травы, бледны и нежны.\nВетер колышет их влево и вправо.\nШепчет и клонится злак голубой.\nПляшет горбун под луною двурогой.\nКто-то зовет серебристой трубой.\nКто-то бежит озаренной дорогой.\nБледные девушки встали из трав.\nПодняли руки к познанью, к молчанью.\nУхом к земле неподвижно припав,\nВнемлет горбун ожиданью, дыханью.\nВ роще косматый беззвучно дрожит.\nМесяц упал в озаренные злаки.\nПлачет ребенок. И ветер молчит.\nБлизко труба. И не видно во мраке.","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2980, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1859","text": "Не в первый день весны, цветущей и прохладной,\nУвидел я тебя!\nНет, осень близилась, рукою беспощадной\nХватая и губя.\nНо чудный вечер был. Дряхлеющее лето\nПрощалося с землей,\nПоблекшая трава была, как в час рассвета,\nУвлажнена росой;\nНад садом высохшим, над рощами лежала\nНемая тишина;\nТемнели небеса, и в темноте блистала\nБагровая луна.\nНе в первый сон любви, цветущей и мятежной,\nУвидел я тебя!\nНет! прежде пережил я много грусти нежной,\nСтрадая и любя.\nНо чудный вечер был. Беспечными словами\nПрощался я с тобой;\nТомилась грудь моя и новыми мечтами,\nИ старою тоской.\nЯ ждал: в лице твоем пройдет ли тень печали,\nНе брызнет ли слеза?\nНо ты смеялася... И в темноте блистали\nСветло твои глаза.","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2981, "fields": {"themes": [20],"author": "Бертольт Брехт","date_from": "1939","text": "Быстро растут:\nИмущество власть имущих\nИ нищета неимущих,\nРечи властей\nИ молчанье подвластных.\nПеревод М.Ваксмахера","name": "Во время войны многое возрастает","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2982, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1826","text": "У Гальяни иль Кольони\nЗакажи себе в Твери\nС пармазаном макарони,\nДа яишницу свари.\nНа досуге отобедай\nУ Пожарского в Торжке,\nЖареных котлет отведай (именно котлет)\nИ отправься налегке.\nКак до Яжельбиц дотащит\nКолымагу мужичок,\nТо-то друг мой растаращит\nСладострастный свой глазок!\nПоднесут тебе форели!\nТотчас их варить вели,\nКак увидишь: посинели,-\nВлей в уху стакан шабли.\nЧтоб уха была по сердцу,\nМожно будет в кипяток\nПоложить немного перцу,\nЛуку маленькой кусок.\nЯжельбицы - первая станция после Валдая.- В Валдае\nспроси, есть ли свежие сельди? если же нет,\nУ податливых крестьянок\n(Чем и славится Валдай)\nК чаю накупи баранок\nИ скорее поезжай.","name": "Из письма к Соболевскому","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2983, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1922","text": "Играю в карты, пью вино,\nС людьми живу — и лба не хмурю.\nВедь знаю: сердце всё равно\nЛетит в излюбленную бурю.\nЛети, кораблик мой, лети,\nКренясь и не ища спасенья.\nЕго и нет на том пути,\nКуда уносит вдохновенье.\nУж не вернуться нам назад,\nХотя в ненастье нашей ночи,\nБыть может, с берега глядят\nОдни нам ведомые очи.\nА нет — беды не много в том!\nЗабыты мы — и то не плохо.\nВедь мы и гибнем и поем\nНе для девического вздоха.","name": "Играю в карты, пью вино...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2984, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1912","text": "Образ твой, мучительный и зыбкий,\nЯ не мог в тумане осязать.\n\"Господи!\"- сказал я по ошибке,\nСам того не думая сказать.\nБожье имя, как большая птица,\nВылетало из моей груди.\nВпереди густой туман клубится,\nИ пустая клетка позади.","name": "Образ твой мучительный и зыбкий...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2985, "fields": {"themes": [8,15],"author": "Агния Барто","date_from": "1940","text": "Дело было в январе,\nСтояла елка на горе,\nА возле этой елки\nБродили злые волки.\nВот как-то раз,\nНочной порой,\nКогда в лесу так тихо,\nВстречают волка под горой\nЗайчата и зайчиха.\nКому охота в Новый год\nПопасться в лапы волку!\nЗайчата бросились вперед\nИ прыгнули на елку.\nОни прижали ушки,\nПовисли, как игрушки.\nДесять маленьких зайчат\nВисят на елке и молчат.\nОбманули волка.\nДело было в январе,—\nПодумал он, что на горе\nУкрашенная елка.","name": "Дело было в январе...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2986, "fields": {"themes": [5],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1832","text": "Сыны небес; однажды надо мною\nСлетелися, воздушных два бойца;\nОдин — серебряной обвешан бахромою,\nДругой — в одежде чернеца.\nИ, видя злость противника второго,\nЯ пожалел о воине младом;\nВдруг поднял он концы сребристого покрова,\nИ я под ним заметил — гром.\nИ кони их ударились крылами,\nИ ярко брызнул из ноздрей огонь;\nНо вихорь отступил перед громами,\nИ пал на землю черный конь.","name": "Бой","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2987, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1927","text": "На Карпатах,\nНа Карпатах,\nПод австрийский\nСвист и вой,\nПотерял казак папаху\nВместе с русой головой.\nЗадремавший подорожьем,\nВетер дрогнул,\nИ с полей\nОн пошел зеленой дрожью\nПо букетам тополей.\nОн подался до Кубани,\nДень ли,\nДва ли протекло -\nОн добрался до Кубани,\nСвистнул в желтое стекло.\nВ хате девка молодая,\nПозабыв про хоровод,\nНа бубнового\nГадает,\nНа червового кладет.\nИли девке это снится?\nВышла девка -\nНи души.\nТишь,\nИ лунные лисицы\nШнырят по двору\nВ тиши.\nИ смекнула молодая:\nЭтот посвист\nНе к добру,\nИ стоит она,\nРыдает\nПа порхающем ветру...\n...И гремим,\nИ протестуем,\nИ терзаем\nМы любя.\nЭту песенку простую\nНаписал я\nДля тебя.\nВ ней, наивной\nИ напевной,\nМного доброго тепла.\nЧтобы более душевной\nТы, любимая, была.\nНам,\nПрошедшим зной и снежность,\nНам,\nВдыхавшим пыль и дым,-\nНам нужны\nДрузья и нежность\nМного больше, чем другим.","name": "Песня (На Карпатах, на Карпатах...)","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2988, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1943","text": "Позарастали\nСтежки-дорожки,\nГде разбегались\nМы от бомбежки.\nПозарастали\nМохом-травою\nОкопы наши\nПеред Москвою.\nВодою черной\nПолны землянки,\nГде мы сушили\nВ тот год портянки.\nСвоей и вражьей\nПолито кровью,\nВ тылу далеко\nТы, Подмосковье.\nВ тылу далеко...\nА ныне, ныне —\nМеста иные,\nБои иные.\nНе те, пожалуй,\nИ люди даже,\nНо вера — та же,\nНо клятва — та же.\nПрямой ли, кружной,\nДорогой честной,\nДорогой трудной\nДойдем до места.\nДойдем, всей грудью\nВздохнем глубоко:\n— Россия, братцы,\nВ тылу далеко...","name": "Позарастали стежки-дорожки...","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2989, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1830","text": "Настанет год, России чёрный год,\nКогда царей корона упадёт;\nЗабудет чернь к ним прежнюю любовь,\nИ пища многих будет смерть и кровь;\nКогда детей, когда невинных жён\nНизвергнутый не защитит закон;\nКогда чума от смрадных, мёртвых тел\nНачнёт бродить среди печальных сел,\nЧтобы платком из хижин вызывать,\nИ станет глад сей бедный край терзать;\nИ зарево окрасит волны рек:\nВ тот день явится мощный человек,\nИ ты его узнаешь - и поймёшь,\nЗачем в руке его булатный нож:\nИ горе для тебя! - твой плач, твой стон\nЕму тогда покажется смешон;\nИ будет всё ужасно, мрачно в нём,\nКак плащ его с возвышенным челом.","name": "Предсказание","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2990, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1942","text": "В колокол, мирно дремавший,\nТяжелая бомба с размаха\nГрянула....\nА.К.Толстой\nВ тот колокол, что звал народ на вече,\nВися на башне у кривых перил,\nПопал снаряд, летевший издалече,\nИ колокол, сердясь, заговорил.\nУслышав этот голос недовольный,\nБас, потрясавший гулкое нутро,\nВ могиле вздрогнул мастер колокольный,\nСмешавший в тигле медь и серебро.\nОн знал, что в дни, когда стада тучнели\nИ закрома ломились от добра,\nУ колокола в голосе звенели\nМалиновые ноты серебра.\nКогда ж врывались в Новгород соседи\nИ был весь город пламенем объят,\nТогда глубокий звон червонной меди\nЗвучал, как ныне... Это был набат!\nЛеса, речушки, избы и покосцы\nВиднелись с башни каменной вдали.\nПо большакам сновали крестоносцы,\nСкот угоняли и амбары жгли...\nИ рухнули перил столбы косые,\nИ колокол гудел над головой\nТак, словно то сама душа России\nСвоих детей звала на смертный бой!","name": "Колокол","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2991, "fields": {"themes": [1],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1973","text": "Д. Г.\nБыл я столько раз так больно ранен,\nдобираясь до дому ползком,\nно не только злобой протаранен —\nможно ранить даже лепестком.\nРанил я и сам — совсем невольно\nнежностью небрежной на ходу,\nа кому-то после было больно,\nсловно босиком ходить по льду.\nПочему иду я по руинам\nсамых моих близких, дорогих,\nя, так больно и легко ранимый\nи так просто ранящий других?","name": "Был я столько раз так больно ранен...","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2992, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1904","text": "Топчи их рай, Аттила.\nВяч. Иванов\nГде вы, грядущие гунны,\nЧто тучей нависли над миром!\nСлышу ваш топот чугунный\nПо еще не открытым Памирам.\nНа нас ордой опьянелой\nРухните с темных становий -\nОживить одряхлевшее тело\nВолной пылающей крови.\nПоставьте, невольники воли,\nШалаши у дворцов, как бывало,\nВсколосите веселое поле\nНа месте тронного зала.\nСложите книги кострами,\nПляшите в их радостном свете,\nТворите мерзость во храме,-\nВы во всем неповинны, как дети!\nА мы, мудрецы и поэты,\nХранители тайны и веры,\nУнесем зажженные светы,\nВ катакомбы, в пустыни, в пещеры.\nИ что, под бурей летучей.\nПод этой грозой разрушений,\nСохранит играющий Случай\nИз наших заветных творений?\nБесследно все сгибнет, быть может,\nЧто ведомо было одним нам,\nНо вас, кто меня уничтожит,\nВстречаю приветственным гимном.","name": "Грядущие гунны","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2993, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1943","text": "Было в жизни мало резеды,\nМного крови, пепла и беды.\nЯ не жалуюсь на свой удел,\nЯ бы только увидать хотел\nДень один, обыкновенный день,\nЧтобы дерева густая тень\nНичего не значила, темна,\nКроме лета, тишины и сна.","name": "Было в жизни мало резеды...","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2994, "fields": {"themes": [],"author": "Рюрик Ивнев","date_from": "1967","text": "Еще до рожденья звездой путеводной\nНам служат горячие гроздья любви\nНа торжищах людных, в пустыне безводной,\nНа дне подсознанья, в душе и в крови.\nИ мы, повинуясь магической силе,\nНесемся песчинками, словно самум,\nСтановимся сами мифической пылью,\nНе мысля опомниться, взяться за ум.\nНесемся мы бурей и буре подобны.\nНикто мы и всё. Нет для нас аксиом.\nМы солнце Вселенной и хаос загробный,\nНо гроздьям любви мы послушны во всем.\nИ в этом чудовищно-быстром движенье,\nМедлительно-долгом, спокойном на вид,\nБыть может, мы только твое отраженье,\nЗвезда путеводная первой любви.","name": "Гроздья любви","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2995, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Наровчатов","date_from": "1946","text": "Вот он, под крышей тесовой,\nСразу за гулким мостом,\nВ брызгах черемухи, новый,\nОхрой окрашенный дом!\nГордость всего полустанка,\nОн пятистенный, хорош...\nЗдесь ты живешь, северянка,\nЗдесь ты и счастье найдешь.\nНет, не желанной невестой\nВ жизнь ты приходишь мою...\nЯ лишь прохожий безвестный\nВ вашем далеком краю.\nЯ лишь взыскательный путник,\nИщущий правды в речах,\nРадостных праздников в буднях,\nЯсного света в ночах!\nВ поселок путь смела пурга,\nИ слышно лишь по ночи мглистой,\nКак табуном встают снега\nПод ветра исступленный высвист.\nПускай буран колотит в дом,\nПускай зовет в белесый омут,\nНо ни теперь и ни потом\nМеня не выманить из дому!\nСорвется заржавелый крюк,\nИ дверь, распахнутая настежь,\nЗакличет из крутящих вьюг\nМое беспамятное счастье.\nРванет под перестук крюка\nРука, исколотая вьюгой,\nНа юге тканого платка\nКонцы, затянутые туго.\nЯ вздохом отдышу одним\nЗаиндевелые ресницы\nИ расскажу глазам твоим\nО том, что им должно присниться!\nШапку звезд на брови надвинув,\nШагает мартовский вечер\nВ пьянящее бездорожье\nИ неоглядную ширь.\nОн шагает по черным лужам\nТуда, где далеко-далече\nМне незнакомая девушка\nЖдет этот вечер в глуши.\nНабросив платок на плечи,\nВыходит одна за околицу\nИ смотрит, как солнце нехотя\nГаснет за синей рекой,\nИ все, что подумает девушка,\nОбязательно исполнится,\nА девушке очень хочется\nБыть близкой и дорогой.\nИ девушка просит вечер,\nЧтобы он отыскал ей кого-нибудь,\nНепременно очень хорошего,\nСебе и весне под стать.\nРучьи зазвенят под снегом,\nПокатятся звезды по небу,\nА вечер заломит шапку\nИ пойдет жениха искать!\nБилась о каменья жирная кета,\nПтицы вылетали из-под сапога,\nВ желтые и бурые красилась цвета\nПод осенним солнцем сонная тайга.\nЯгоды тянулись к мордам медвежат,\nПривечал оленей ледяной ручей...\nЗдесь все так же было сто веков назад,\nБудет ли здесь так же через сотню дней?\nГрузовик промчался вдалеке от нас,\nКак сигнальный выстрел тишину прорвав.\nЗатрещал кустарник ровно через час.\nМы поднялись разом:\n— Здравствуйте, прораб!\nНа торбаза мои взгляни,\nВзгляни глазами быстрыми,\nКак ладно скроены они\nИ как обшиты бисером.\nОн по коричневым верхам\nГустою сыплет искрою,\nЗеленой — тут, красной — там,\nРасцветкой юкагирскою.\nПро те цвета, про тот узор —\nДолгий разговор.\nЕго б продолжить с вами мог\nВ далеком стойбище\nСкорняк таежный и стрелок\nИванко Столбищев.\nИ он сказал бы вам в глаза,\nЧто эти торбаза\nНадеть считали бы за честь\nДаже в Магадане...\nИванко сшил такие здесь\nЛишь мне да Айне.\nДвустволка, нож и патронташ,\nПатронов — за глаза!\nДверь открываю наотмашь,\nСвищу в два пальца пса!\nКуда шайтан его занес?\nВ сугробе спал проклятый пес,\nВернется — отхлещу!\nУ нас короткий разговор...\nНо вот он мчит во весь опор\nИ ластится ко мне, хитер...\nПрощу!\nСияют звезды Колымы,\nИх свет неугасим...\nОт незапамятной зимы\nПройдет двенадцать зим.\nИ за двенадцать тысяч верст,\nСреди ночей гремящих,\nПеред полком, поднявшись в рост,\nКолымский встанет мальчик.\nОн крикнет хриплое «ура».\nОн с голосом не сладит,\nНо все вселенские ветра\nЕго «ура» подхватят.\nЗатем, что в этот час ночной\nВ ста метрах от рейхстага\nЗаканчивала смертный бой\nБессмертная атака!\nСыну, бывало, скажет мать:\n— Ну, что тебя гонит снова\nПо целым дням в тайге пропадать,\nБежать из дома родного?\nДля меня же в доме моем порог\nТолько лишь тем и хорош,\nЧто гремят за порогом десятки дорог\nИ одной из дома уйдешь.\nУйдешь, ничего не сказав в ответ,\nТуда, где несмел и робок,\nВстает белесый летний рассвет\nНад черной грядою сопок.\nТуда, где сосны красны, как медь,\nГде, свесив над речкой тушу,\nОпытный в промысле бурый медведь\nЛапой глушит горбушу.\nГде лебедята над гладью озер\nПробуют крылья впервые,\nГде светит и манит далекий простор\nСквозь стланика ветви густые.\nРади его золотого огня\nНадолго бросал я поселок...\nОхотно в подручные брал меня,\nСо мной подружившись, геолог.\nЯ думал, что той же дорогой пойду,\nДело его продолжая,\nНо участь написана мне на роду\nСходная, но другая.\nКак недра родные, язык наш щедр,\nИ заново вспомнишь и снова\nНеистовый труд разведчика недр\nВ поисках верного слова.","name": "Северная юность","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2996, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1832","text": "Смело верь тому, что вечно,\nБезначально, бесконечно\nЧто прошло и что настанет,\nОбмануло иль обманет.\nЕсли сердце молодое\nВстретит пылкое другое,\nПри разлуке, при свиданье\nЗакажи ему молчанье.\nВсё на свете редко стало —\nЕсть надежды — счастья мало;\nНе забвение разлука:\nТо — блаженство, это — мука.\nЕсли счастьем дорожил ты,\nТо зачем его делил ты?\nДля чего не жил в пустыне?\nИль об этом вспомнил ныне?","name": "Смело верь тому, что вечно...","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2997, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1918","text": "Берег Верхней Гвинеи богат\nМедью, золотом, костью слоновой,\nЗа оградою каменных гряд\nВсе пришельцу нежданно и ново.\nПо болотам блуждают огни,\nЧерепаха грузнее утеса,\nКлювоносы таятся в тени\nСвоего исполинского носа.\nИ когда в океан ввечеру\nПогрузится небесное око,\nРыболовов из племени Кру\nПаруса забредают далеко.\nИ про каждого слава идет,\nЧто отважнее нет пред бедою,\nЧто одною рукой он спасет\nИ ограбит другою рукою.\nВ восемнадцатом веке сюда\nЛишь за деревом черным, рабами\nИз Америки плыли суда\nПод распущенными парусами.\nИ сюда же на каменный скат\nПароходов толпа быстроходных\nВ девятнадцатом веке назад\nПринесла не рабов, а свободных.\nВидно, поняли нрав их земли\nВашингтонские старые девы,\nЧто такие плоды принесли\nБлагонравных брошюрок посевы.\nАдвокаты, доценты наук,\nПролетарии, пасторы, воры,-\nВсе, что нужно в республике,- вдруг\nБуйно хлынуло в тихие горы.\nРасселились... Тропический лес,\nУтонувший в таинственном мраке,\nВ сонм своих бесконечных чудес\nПринял дамские шляпы и фраки.\n«Господин президент, ваш слуга!»-\nВы с поклоном промолвите быстро,\nНо взгляните: черней сапога\nГосподин президент и министры.\n«Вы сегодня бледней, чем всегда!»-\nПозабывшись, вы скажете даме,\nИ что дама ответит тогда,\nДогадайтесь, пожалуйста, сами.\nТо повиснув на тонкой лозе,\nТо запрятавшись в листьях узорных,\nВ темной роще живут шимпанзе\nПо соседству от города черных.\nПо утрам, услыхав с высоты\nПротестантское пение в храме,\nКак в большой барабан, в животы\nУдаряют они кулаками.\nА когда загорятся огни,\nВнемля фразам вечерних приветствий,\nТоже парами бродят они,\nВместо тросточек выломав ветви.\nЕвропеец один уверял,\nПрезидентом за что-то обижен,\nЧто большой шимпанзе потерял\nПуть назад средь окраинных хижин.\nОн не струсил и, пестрым платком\nСкрыв стыдливо живот волосатый,\nВ президентский отправился дом,\nПрезидент отлучился куда-то.\nТам размахивал палкой своей,\nБил посуду, шатался, как пьяный,\nИ, неузнана целых пять дней,\nУправляла страной обезьяна.","name": "Либерия","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2998, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1911","text": "Вы мать ребенка школьнических лет,\nИ через год муж будет генералом...\nНо отчего на личике усталом -\nГлухой тоски неизгладимый след?\nНеобходим для сердца перелом:\nДогнать... Вернуть... Сказать кому-то слово..\nИ жутко Вам, что Все уже в былом,\nА в будущем не видно и былого...","name": "ЭЛЕГИЯ","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 2999, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1844","text": "О, долго буду я, в молчаньи ночи тайной,\nКоварный лепет твой, улыбку, взор случайный,\nПерстам послушную волос густую прядь\nИз мыслей изгонять и снова призывать;\nДыша порывисто, один, никем не зримый,\nДосады и стыда румянами палимый,\nИскать хотя одной загадочной черты\nВ словах, которые произносила ты;\nШептать и поправлять былые выраженья\nРечей моих с тобой, исполненных смущенья,\nИ в опьянении, наперекор уму,\nЗаветным именем будить ночную тьму.","name": "О, долго буду я...","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3000, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Зима, зима нагрянет скоро,\nВсе чаще плачут небеса.\nПошли на приступ мухоморы -\nГорит разбойная краса.\nС ножом - как тать!- под дождик мелкий\nБреду на поиски опят.\nСвернувшись, в дуплах дремлют белки,\nЛисицы в норах сладко спят.\nСтал молчаливым бор отныне,\nИ грусть разлита в тишине.\nБреду одна в лесной пустыне,\nКипенья лета жалко мне...\nНо вот другое обаянье\nМеня в другой берет полон.\nТо обаянье увяданья -\nОсенний сон, осенний сон...","name": "Зима, зима нагрянет скоро..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3001, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1868","text": "Опять стою я над Невой,\nИ снова, как в былые годы,\nСмотрю и я, как бы живой,\nНа эти дремлющие воды.\nНет искр в небесной синеве,\nВсе стихло в бледном обаянье,\nЛишь по задумчивой Неве\nСтруится лунное сиянье.\nВо сне ль все это снится мне,\nИли гляжу я в самом деле,\nНа что при этой же луне\nС тобой живые мы глядели?","name": "Опять стою я над Невой...","date_to": "1868"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3002, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1941","text": "Как дерево в большие холода,\nОльха иль вяз, когда реки вода,\nОцепенев, молчит и ходит вьюга,\nКак дерево обманутого юга,\nЧто, к майскому готовясь торжеству,\nПридумывает сквозь снега листву,\nЗовет малиновок и в смертной муке\nИззябшие заламывает руки,-\nТы в эту зиму с ночью говоришь,\nРасщепленный, как старый вяз, Париж.","name": "Как дерево в большие холода...","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3003, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1864","text": "Утихла биза... Легче дышит\nЛазурный сонм женевских вод -\nИ лодка вновь по ним плывет,\nИ снова лебедь их колышет.\nВесь день, как летом, солнце греет,\nДеревья блещут пестротой,\nИ воздух ласковой волной\nИх пышность ветхую лелеет.\nА там, в торжественном покое,\nРазоблаченная с утра,\nСияет Белая гора,\nКак откровенье неземное.\nЗдесь сердце так бы все забыло,\nЗабыло б муку всю свою,\nКогда бы там - в родном краю -\nОдной могилой меньше было...","name": "Утихла биза... Легче дышит...","date_to": "1864"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3004, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1800","text": "На прошедший век\nОн совершил свое теченье\nИ в бездне вечности исчез...\nМогилы пепел, разрушенье,\nПучина бедствий, крови, слез -\nВот путь его и обелиски!\nТибулл! все под луною тленно!\nДавно ль на холме сем стоял\nСтолетний дуб, густой, надменной,\nИ дол ветвями осенял?\nУдарил гром - и дуб повержен!\nДавно ли сей любимец Славы\nНародов жребием играл,\nВселенной подавал уставы\nИ небо к распре вызывал?\nДохнула смерть - что он?- горсть пыли.\nТибулл! нам в мире жить не вечно:\nВся наша жизнь - лишь только миг.\nКак молнья, время скоротечно!-\nНа быстрых крылиях своих\nОно летит, и все с ним гибнет.\nЕдва на дневный свет мы взглянем,\nЕдва себя мы ощутим\nИ жизнью радоваться станем -\nУже в сырой земле лежим,\nУж мы добыча разрушенья!\nТибулл! нельзя, чтобы Природа\nЛишь для червей нас создала;\nЧтоб мы, проживши два-три года,\nПрешед сквозь мрачны дебри зла,\nС лица земли, как тени, скрылись!\nНа что винить богов напрасно?\nСебя мы можем пережить:\nЛюбя добро и мудрость страстно,\nСтремясь друзьями миру быть -\nМы живы в самом гробе будем!..","name": "К Тибуллу","date_to": "1800"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3005, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1819","text": "Свободу смелую приняв себе в закон,\nВсезрящей мыслию над миром он носился.\nИ в мире все постигнул он -\nИ ничему не покорился.","name": "К портрету Гете","date_to": "1819"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3006, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1827","text": "В отдалении от вас\nС вами буду неразлучен,\nТомных уст и томных глаз\nБуду памятью размучен;\nИзнывая в тишине,\nНе хочу я быть утешен,-\nВы ж вздохнете ль обо мне,\nЕсли буду я повешен?","name": "Ек. Н. Ушаковой (В отдалении от вас...)","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3007, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","text": "Поезд ушел. Насыпь черна.\nГде я дорогу впотьмах раздобуду?\nНеузнаваемая сторона,\nХоть я и сутки только отсюда.\nЗамер на шпалах лязг чугуна.\nВдруг - что за новая, право, причуда?\nБестолочь, кумушек пересуды...\nЧто их попутал за сатана?\nГде я обрывки этих речей\nСлышал уж как-то порой прошлогодней?\nАх, это сызнова, верно, сегодня\nВышел из рощи ночью ручей.\nЭто, как в прежние времена,\nСдвинула льдины и вздулась запруда.\nЭто поистине новое чудо,\nЭто, как прежде, снова весна.\nЭто она, это она,\nЭто ее чародейство и диво.\nЭто ее телогрейка за ивой,\nПлечи, косынка, стан и спина.\nЭто Снегурка у края обрыва.\nЭто о ней из оврага со дна\nЛьется безумолку бред торопливый\nПолубезумного болтуна.\nЭто пред ней, заливая преграды,\nТонет в чаду водяном быстрина,\nЛампой висячего водопада\nК круче с шипеньем пригвождена.\nЭто, зубами стуча от простуды,\nЛьется чрез край ледяная струя\nВ пруд и из пруда в другую посуду,-\nРечь половодья - бред бытия.","name": "Опять весна"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3008, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1929","text": "— Ты хотел бы вернуться на реку Тишину?\n— Я хотел бы. В ночь ледостава.\n— Но отыщешь ли лодку хотя бы одну\nИ возможна ли переправа\nЧерез темную Тишину?\nВ снежных сумерках, в ночь ледостава,\nНе утонешь?\n— Не утону!\nВ городе том я знаю дом.\nСтоит в окно постучать — выйдут меня встречать.\nЗнакомая одна. Некрасивая она.\nЯ ее никогда не любил.\n— Не лги!\nТы ее любил!\n— Нет! Мы не друзья и не враги.\nЯ ее позабыл.\nНу так вот. Я скажу: хоть и кажется мне.\nЧто нарушена переправа,\nНо хочу еще раз я проплыть по реке Тишине\nВ снежных сумерках, в ночь ледостава.\n— Ночь действительно ветреная, сырая.\nВ эту ночь, трепеща, дотлевают поленья в печах.\nНо кого же согреют поленья, в печах догорая?\nЯ советую вспомнить о более теплых ночах.\n— Едем?\n— Едем!\nИз дровяного сарая\nБратья ее вынесут лодку на плечах\nИ опустят на Тишину.\nИ река Тишина у метели в плену,\nИ я на спутницу не взгляну,\nЯ только скажу ей: «Садитесь в корму!»\nОна только скажет: «Я плащ возьму.\nСейчас приду...»\nПлывем во тьму,\nМимо предместья Волчий хвост,\nПод Деревянный мост,\nПод Оловянный мост,\nПод Безымянный мост...\nЯ гребу во тьме,\nЖенщина сидит в корме,\nКормовое весло у нее в руках.\nНо, конечно, не правит — я правлю сам!\nТает снег у нее на щеках,\nЛипнет к ее волосам.\n— А как широка река Тишина?\nТебе известна ее ширина?\nПравый берег виден едва-едва,—\nНеясная цепь огней...\nА мы поедем на острова.\nТы знаешь — их два на ней.\nА как длинна река Тишина?\nТебе известна ее длина?\nОт полночных низин до полдневных высот\nСемь тысяч и восемьсот\nКилометров — повсюду одна\nГлубочайшая Тишина!\nВ снежных сумерках этих\nВсе глуше уключин скрип.\nИ замирают в сетях\nБезмолвные корчи рыб.\nСходят с барж водоливы,\nЕдут домой лоцмана.\nНезримы и молчаливы\nТвои берега, Тишина.\nВсе медленней серые чайки\nМетель отшибают крылом...\n— Но погоди! Что ты скажешь хозяйке?\n— Чайки метель отшибают крылом...\n— Нет, погоди! Что ты скажешь хозяйке?\n— Не понимаю — какой хозяйке?\n— Которая в корме склонилась над веслом.\n— О! Я скажу: «Ты молчи, не плачь.\nТы не имеешь на это права\nВ ночь, когда ветер восточный — трубач —\nТрубит долгий сигнал ледостава».\nСлушай!\nВот мой ответ —\nРеки Тишины нет.\nНарушена тишина.\nЭто твоя вина.\nНет!\nЭто счастье твое.\nСам ты нарушил ее,\nТу глубочайшую Тишину,\nУ которой ты был в плену.","name": "Река Тишина","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3009, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1823","text": "Желанье счастия в меня вдохнули боги;\nЯ требовал его от неба и земли\nИ вслед за призраком, манящим издали,\nЖизнь перешел до полдороги,\nНо прихотям судьбы я боле не служу:\nСчастливый отдыхом, на счастие похожим,\nОтныне с рубежа на поприще гляжу -\nИ скромно кланяюсь прохожим.","name": "Безнадежность","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3010, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1918","text": "Сладко умереть\nна поле битвы\nпри свисте стрел и копий,\nкогда звучит труба\nи солнце светит,\nв полдень,\nумирая для славы отчизны\nи слыша вокруг:\n«Прощай, герой!»\nСладко умереть\nмаститым старцем\nв том же доме,\nна той же кровати,\nгде родились и умерли деды,\nокруженным детьми,\nставшими уже мужами,\nи слыша вокруг:\n«Прощай, отец!»\nНо еще слаще,\nеще мудрее,\nистративши все именье,\nпродавши последнюю мельницу\nдля той,\nкоторую завтра забыл бы,\nвернувшись\nпосле веселой прогулки\nв уже проданный дом,\nпоужинать\nи, прочитав рассказ Апулея\nв сто первый раз,\nв теплой душистой ванне,\nне слыша никаких прощаний,\nоткрыть себе жилы;\nи чтоб в длинное окно у потолка\nпахло левкоями,\nсветила заря,\nи вдалеке были слышны флейты.","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3011, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кушнер","text": "По сравненью с приметами зим\nГде-нибудь в октябре, ноябре,\nЧто заметны, как детский нажим\nНа письме, как мороз на заре,\nВы, приметы бессмертья души,\nЕле-еле видны. Например,\nДля кого так поля хороши,\nИ леса, и песчаный карьер?\nЯ спустился в глубокий овраг,\nЧтоб не грохнуться — наискосок,\nТам клубился сиреневый мрак\nИ стеной поднимался песок.\nБыл он красен, и желт, и лилов,\nА еще — ослепительно бел.\n«Ты готов?» Я шепнул: «Не готов».\nИ назад оглянуться не смел.\nНе готов я к такой тишине!\nНе к живым, а к следам от живых!\nНе к родным облакам в вышине,\nА к теням мимолетным от них!\nНе готов я по кругу летать,\nВ этот воздух входить, как азот,\nБелоснежные перья ронять,\nСоставная частичка высот.\nДай мне силы подняться\nРазговором меня развлеки,\nПощади. Я еще не из тех,\nДля кого этот блеск — пустяки.","name": "По сравненью с приметами зим..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3012, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1974","text": "Даты\nРасставляются\nНе без труда!\nЕсть стихи, что написаны много раньше, а напечатаны позже когда-то...\nИ приходится не столько догадываться, сколько докапываться, где и когда эта, как будто таившаяся где-то в недрах, руда вдруг превратилась во что-то вроде булата, либо в колокол для возглашения набата, либо в грохочущие железнодорожные поезда.\nА иногда вместо семечка, павшего где-то на тощую, нищую почву, видишь ствол, под корою таящий в таком удивительном множестве годичные кольца, точно старше в сто крат, чем ты сам, это чудо растеньице, из которого тесаны и новгородская звонница, и донкихотская мельница либо терем, в котором таится прекрасная красная девица, да еще и притом рукодельница...\nВот оно и ее рукодельице: полотенце, конечно, льняное, все в солнцах с луною и даже в сиянье рассвета там утопает комета-примета. Но кем и когда отбелен и какою весной посеян он был, этот лен,— проверяй хоть каким хитроумнейшим методом, все равно не датируешь точно: просчет на столетье-другое нередок!\nИ ты впопыхах напоследок\nРасставляешь лишь только примерные даты в стихах,\nБудто даже не ты их писал, а твой собственный предок!","name": "Даты","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3013, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Обрадович","date_from": "1920","text": "И день пройдет; прошелестят, как мыши,\nЧасы вечерние в сентябре;\nСойдутся сумерки толпой неслышной\nИ робко встанут у дверей.\nИ ветер стихнет, желтый и лохматый,\nУ покривившегося окна.\nПомеркнет холодеющим закатом\nВдали кирпичная стена.\nИ будничные нудные заботы\n(Пыль, поднятую с дороги дня)\nУносит прочь. Последний раз ворота,\nЗевая, цепью прозвенят,\nИ чуткий пес уляжется к порогу.\nВзволнованная кипеньем дум,\nНочь за окном на черную дорогу\nУронит первую звезду.\nУронит первую звезду... Кто знает\nБесчисленное рожденье звезд?\nВеками мир, в туманы пеленая,\nСкрывает их мерцание и рост.\nТак в мир и этих строк, родная,\nПриход загадочен и прост...","name": "И день пройдет...","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3014, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "Над плакучей ивой\nУтренняя зорька.\nА в душе тоскливо,\nИ во рту так горько.\nДворик постоялый\nНа большой дороге...\nА в душе усталой\nТайные тревоги.\nНа озимом поле\nПсовая охота...\nА на сердце боли\nБольше отчего-то.\nВ синеве небесной\nПятнышка не видно...\nПочему ж мне тесно?\nОтчего ж мне стыдно?\nВот я снова дома:\nУбрано роскошно...\nА в груди истома\nИ как будто тошно!\nСвадебные брашна,\nШутка-прибаутка...\nОтчего ж мне страшно?\nПочему ж мне жутко?","name": "Блестки во тьме"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3015, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","date_from": "1904","text": "Был праздник: из мглы\nнеслись крики пьяниц.\nДомов огибая углы,\nбесшумно скользил оборванец.\nЗловещий и черный,\nтаская короткую лесенку,\nзабегал фонарщик проворный,\nмурлыча веселую песенку.\nБагрец золотых вечеров\nзакрыли фабричные трубы\nда пепельно-черных дымов\nзастывшие клубы.","name": "На окраине города","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3016, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "И жалко всех и вся. И жалко\nЗакушенного полушалка,\nКогда одна, вдоль дюн, бегом\nДуша - несчастная гречанка...\nА перед ней взлетает чайка.\nИ больше никого кругом.","name": "И жалко всех и вся. И жалко..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3017, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1846","text": "Возьми барабан и не бойся,\nЦелуй маркитанку звучней!\nВот смысл глубочайший искусства,\nВот смысл философии всей!\nСильнее стучи, и тревогой\nТы спящих от сна пробуди!\nВот смысл глубочайший искусства;\nА сам маршируй впереди!\nВот Гегель! Вот книжная мудрость!\nВот дух философских начал!\nДавно я постиг эту тайну,\nДавно барабанщиком стал!","name": "ИЗ ГЕЙНЕ","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3018, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1857","text": "На языке чужом я начал объясняться,\nУстав от русской чепухи:\nВек просвещения!.. Чему тут удивляться,\nКогда А. А. писал стихи?","name": "Из записки (На языке чужом...)","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3019, "fields": {"themes": [7],"author": "Тэффи","text": "(С французского)\nТри юных пажа покидали\nНавеки свой берег родной.\nВ глазах у них слезы блистали,\nИ горек был ветер морской.\n- Люблю белокурые косы!-\nТак первый, рыдая, сказал.-\nУйду в глубину под утесы,\nГде блещет бушующий вал,\nЗабыть белокурые косы!-\nТак первый, рыдая, сказал.\nПромолвил второй без волненья -\nЯ ненависть в сердце таю,\nИ буду я жить для отмщенья\nИ черные очи сгублю!\nНо третий любил королеву\nИ молча пошел умирать.\nНе мог он ни ласке, ни гневу\nЛюбимое имя предать.\nКто любит свою королеву,\nТот молча идет умирать!","name": "Песня о трех пажах"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3020, "fields": {"themes": [20],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1930","text": "На даче спят. B саду, до пят\nПодветренном, кипят лохмотья.\nКак флот в трехъярусном полете,\nДеревьев паруса кипят.\nЛопатами, как в листопад,\nГребут березы и осины.\nНа даче спят, укрывши спину,\nКак только в раннем детстве спят.\nРевет фагот, гудит набат.\nНа даче спят под шум без плоти,\nПод ровный шум на ровной ноте,\nПод ветра яростный надсад.\nЛьет дождь, он хлынул с час назад.\nКипит деревьев парусина.\nЛьет дождь. На даче спят два сына,\nКак только в раннем детстве спят.\nЯ просыпаюсь. Я объят\nОткрывшимся. Я на учете.\nЯ на земле, где вы живете,\nИ ваши тополя кипят.\nЛьет дождь. Да будет так же свят,\nКак их невинная лавина...\nНо я уж сплю наполовину,\nКак только в раннем детстве спят.\nЛьет дождь. Я вижу сон: я взят\nОбратно в ад, где всё в комплоте,\nИ женщин в детстве мучат тети,\nА в браке дети теребят.\nЛьет дождь. Мне снится: из ребят\nЯ взят в науку к исполину,\nИ сплю под шум, месящий глину,\nКак только в раннем детстве спят.\nСветает. Мглистый банный чад.\nБалкон плывет, как на плашкоте.\nКак на плотах, кустов щепоти\nИ в каплях потный тес оград.\n(Я видел вас раз пять подряд.)\nСпи, быль. Спи жизни ночью длинной.\nУсни, баллада, спи, былина,\nКак только в раннем детстве спят.","name": "Вторая баллада","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3021, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1940","text": "Всегда я был чуть-чуть моложе\nДрузей - товарищей своих,\nИ словом искренним тревожил\nСерьезную повадку их:\nНа взрослых мы и так похожи,\nА время любит молодых.\nА время шло в походном марше,\nИ вот я постепенно стал\nИ не моложе и не старше\nТех многих, кто меня считал\nМальчишкой и на Патриарших\nНа длинных саночках катал.\nМне четверть века. Я, конечно,\nУже не самый молодой\nИ больше не смотрю беспечно,\nКак над землею и водой\nПлывет таинственная вечность\nС далекой маленькой звездой.\nНет, мне великое желанно -\nЗнать все, чего не знал вчера,\nЧтоб жизнь, как парус Магеллана,\nСобой наполнили ветра,\nЧтоб открывать моря и страны,\nЧтоб мир вставал из-под пера.\nЯ не грущу, что юность прожил,\nВедь время взрослых подошло.\nТаится у орленка тоже\nПод пухом жесткое крыло.\nА быть чем старше, тем моложе -\nИскусство, а не ремесло.","name": "Всегда я был чуть-чуть моложе...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3022, "fields": {"themes": [7],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1918","text": "Снова смута, орудий гром,\nИ трепещет смертное сердце.\nКакая радость, что и мы пройдем,\nКак день, как облака, как этот дым, вкруг церкви!\nПолуночь, и пенье отмирает глухо.\nТемны закоулки мирской души.\nНо высок и светел торжественный купол.\nСмерть и нашу встречу разрешит.\nНаверху неистовый Архангел\nРассекает наши пути и года;\nА ты их вяжешь иными цепями,\nСвоим слабым девичьим «да».\nУйдем, и никто не заметит,\nИ развеет нас ветра вздох,\nКак летучий серебряный пепел,\nКак первый осенний снежок.\nИ всё же будет девушка в храме\nТихо молиться о своем любимом,\nИ над ней гореть исступленный Архангел,\nГрозный и непобедимый.\nГремите же, пушки лихие!\nТомись, моя бедная плоть!\nВы снова сошлись в Святой Софии,\nСмерть и Любовь.","name": "В Софиевском соборе","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3023, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Коган","date_from": "1936","text": "Опять походкой воровскою\nпроходит ветер по Тверской...\nИ полночь вновь летит тоскою,\nполынной древнею тоской.\nОпять по трудному покою\nлетит и рушится порой...\nОпять походкой воровскою\nпроходит ветер по Тверской.\nИ неожиданно, как урка,\nон свистнет песней горевой,\nи тишь шатнется в переулки\nот горькой радости его.\nИ мне ль не издавна знакома\nта радость горькая. И вот\nиду на зов, иду из дому\nчерез тревогу, через лед.","name": "Опять походкой воровскою...","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3024, "fields": {"themes": [7],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1771","text": "Душа в огне, нет силы боле,\nСкорей в седло и на простор!\nУж вечер плыл, лаская поле,\nВисела ночь у края гор.\nУже стоял, одетый мраком,\nОгромный дуб, встречая нас;\nИ тьма, гнездясь по буеракам,\nСмотрела сотней черных глаз.\nИсполнен сладостной печали,\nСветился в тучах лик луны,\nКрылами ветры помавали,\nЗловещих шорохов полны.\nТолпою чудищ ночь глядела,\nНо сердце пело, несся конь,\nКакая жизнь во мне кипела,\nКакой во мне пылал огонь!\nВ моих мечтах лишь ты носилась,\nТвой взор так сладостно горел,\nЧто вся душа к тебе стремилась\nИ каждый вздох к тебе летел.\nИ вот конец моей дороги,\nИ ты, овеяна весной,\nОпять со мной! Со мной! О боги!\nЧем заслужил я рай земной?\nНо — ах!— лишь утро засияло,\nУгасли милые черты.\nО, как меня ты целовала,\nС какой тоской смотрела ты!\nЯ встал, душа рвалась на части,\nИ ты одна осталась вновь...\nИ все ж любить — какое счастье!\nКакой восторг — твоя любовь!\nПеревод. Н.Заболоцкого","name": "Свидание и разлука","date_to": "1771"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3025, "fields": {"themes": [7],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1916","text": "На розвальнях, уложенных соломой,\nЕдва прикрытые рогожей роковой,\nОт Воробьевых гор до церковки знакомой\nМы ехали огромною Москвой.\nА в Угличе играют дети в бабки\nИ пахнет хлеб, оставленный в печи.\nПо улицам меня везут без шапки,\nИ теплятся в часовне три свечи.\nНе три свечи горели, а три встречи —\nОдну из них сам Бог благословил,\nЧетвертой не бывать, а Рим далече —\nИ никогда он Рима не любил.\nНыряли сани в черные ухабы,\nИ возвращался с гульбища народ.\nХудые мужики и злые бабы\nПереминались у ворот.\nСырая даль от птичьих стай чернела,\nИ связанные руки затекли;\nЦаревича везут, немеет страшно тело —\nИ рыжую солому подожгли.","name": "На розвальнях, уложенных соломой...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3026, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1918","text": "Солнце Осьмнадцатого года,\nНе забудь наши песни, дерзновенные кудри!\nСлавяно-персидская природа\nВзрастила злаки и розы в тундре.\nСолнце Пламенеющего лета,\nНе забудь наши раны и угли-кровинки,\nКак старого мира скрипучая карета\nУвязла по дышло в могильном суглинке!\nСолнце Ослепительного века,\nНе забудь Праздника великой коммуны!..\nВ чертоге и в хижине дровосека\nПоют огнеперые Гамаюны.\nО шапке Мономаха, о царьградских бармах\nИх песня? О, Солнце,— скажи!..\nВ багряном заводе и в красных казармах\nРоятся созвучья-стрижи.\nСловить бы звенящих в построчные сети,\nБураны из крыльев запрячь в корабли...\nМы — кормчие мира, мы — боги и дети,\nВ пурпурный Октябрь повернули рули.\nПлывем в огнецвет, где багрец и рябина,\nЧтоб ран глубину с океанами слить;\nСуровая пряха — бессмертных судьбина\nВручает лишь Солнцу горящую нить.","name": "Солнце Осьмнадцатого года...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3027, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","date_from": "1935","text": "За Гомборами скитаясь,\nминовал Телав вечерний,\nАллавердской ночью синей\nсхвачен праздника кольцом.\nЧихиртмой, очажным дымом\nпахли жаркие харчевни,\nНад стенаньями баранов с перепуганным лицом.\nЛюди чавкали и пели с кахетинскою истомой\nИ шумели по-хевсурски под навесами в кустах.\nМчались всадники с шестами, и горящая солома\nОсвещала все сучки нам на танцующих шестах.\nИ, скользя в крови бараньей,\nшел, на шкуры наступал я,\nИ волненье очень смутно\nстало шириться во мне,\nБыло поднято гуденьем и в гуденье уплывало\nМое тело, словно рыба, оглушенная во сне.\nБольше не было покоя\nв дымах, пахнувших металлом,\nНи в навесах сумасшедших,\nни в ударах черных ног,-\nЭто старый бурый бубен\nбесновался, клокотал он,\nБормотал, гудел, он\nбурю бурным волоком волок.\nИ упал я в этот бубен, что, владычествуя,\nвыплыл,\nЯ забыл другие ночи, мысли дымные клубя,\nИ руками рвал я мясо, пил из рога,\nпел я хрипло,\nСел я рядом с тамадою, непохожий на себя.\nСловно горец в шапке черной,\nИ в горах остался дом,\nНо в такой трущобе горной,\nЧто найдешь его с трудом.\nПроходил я через клочья\nПен речных, леса и лед,\nБурый бубен этой ночи\nМне всю память отобьет.\nЧтоб забыл я все потоки,\nВсе пути в ночи и днем,\nЧтоб смотрел я лишь на щеки,\nОкрыленные огнем;\nЧтоб свои свихнул я плечи\nСреди каменных могил,\nЧтобы, ночь очеловечив,\nС ней, как с другом, говорил,-\nВ этой роще поредевшей,\nЭтот праздник не виня,-\nО не пившей и не евшей,\nНе смотревшей на меня.\nВдруг людей в одеждах серых\nпородила темнота,\nСкромность их почти пугала\nсреди праздничной орды,\nДаже голос был особый, даже поступь их не та,\nБудто вышли рыболовы\nв край, где не было воды.\nТо слепые музыканты разом подняли смычки,\nЗаиграли и запели, разевая узко рот,\nТочно вдруг из трав зеленых\nвстали жесткие сверчки,-\nЯ читал на лицах знаки непонятных нам забот.\nТут слепые музыканты затянули тонкий стих,\nНочь стояла в этих людях, как высокая вода,\nНо прошел, как зрячий, бубен\nсквозь мелодию слепых,\nИ увидел я: на шлеме след оставила звезда,\nНа линялом, нищем шлеме у слепого одного,\nЧто сидел совсем поодаль, пояс тихо теребя.\nИ на шлем я загляделся непонятно отчего,\nВстал я рядом с тамадою, непохожий на себя.\nСловно был я партизаном\nВ алазанской стороне\nИ теперь увидел заново\nЭтот край, знакомый мне.\nКак, ломая хрупкий иней\nИ над пропастью скользя,\nК аллавердской ночи синей\nС гор спускаются друзья.\nЗа хевсурскими быками\nКони пшавов на гребне,\nС Алазани рыбаками\nГор охотники в родне.\nСловно шел я убедиться,\nЧто измятый, старый шлем\nБыл воинственною птицей,\nПриносившей счастье всем.\nЧто, храня теперь слепого\nВ алазанской стороне,\nОн, как дружеское слово,\nСквозь года кивает мне.\nПодходил рассвет, и роща отгремела и погасла,\nМир вставал седым и хмурым,\nбубен умер на заре,\nЗапах пота и полыни, в угли пролитого масла,\nПтицы крик - и в роще сизый\nслед поводьев на коре.\nОбнажились вмиг вершины,\nсловно их несли на блюде\nИ закрыли облаками от объевшихся гостей,\nА под бурками вповалку\nнепробудно спали люди,\nКак орехи, волей вихря послетавшие с ветвей.\nНиже, в сторону Телава, спали лошади, упавши,\nСпали угли, в синь свернувшись,\nспали арбы и шатры,\nСпали буйволы, как будто\nбыли сделаны из замши,\nНемудреные игрушки кахетинской детворы.\nЗа Гомборами скитаясь,\nминовав Телав вечерний,\nЯ ночные Алла-Верды\nвидел в пышности во всей,\nДождь накрапывал холодный,\nсеребром и старой чернью\nОтчеканенные, спали лица добрые друзей.\nЯ наткнулся на барана с посиневшими щеками,\nВесь в репейнике предсмертном,\nгрязным боком терся он\nО забытую попону, о кусты, о ржавый камень,\nИ зари клинок тончайший\nбыл над шеей занесен.","name": "Ночной праздник в Алла-Верды","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3028, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","text": "О милых спутниках, которые наш свет\nСвоим сопутствием для нас животворили,\nНе говори с тоской:\n;\nНо с благодарностию:\n.","name": "ВОСПОМИНАНИЕ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3029, "fields": {"themes": [20],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1957","text": "И лицо с внимательными\nглазами, с трудом, с усилием,\nкак отворяется заржавевшая\nдверь,- улыбнулось...\nЛ. Толстой. Война и мир\nКак открывается заржавевшая дверь,\nС трудом, с усилием,- забыв о том, что было,\nОна, моя нежданная, теперь\nСвое лицо навстречу мне открыла.\nИ хлынул свет - не свет, но целый сноп\nЖивых лучей,- не сноп, но целый ворох\nВесны и радости, и вечный мизантроп,\nСмешался я... И в наших разговорах,\nВ улыбках, в восклицаньях,- впрочем, нет,\nНе в них совсем, но где-то там, за ними,\nТеперь горел неугасимый свет,\nОвладевая мыслями моими.\nОткрыв окно, мы посмотрели в сад,\nИ мотыльки бесчисленные сдуру,\nКак многоцветный легкий водопад,\nК блестящему помчались абажуру.\nОдин из них уселся на плечо,\nОн был прозрачен, трепетен и розов.\nМоих вопросов не было еще,\nДа и не нужно было их - вопросов.","name": "Встреча","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3030, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1896","text": "Больному сердцу любо\nСтрой жизни порицать.\nВсё тело хочет грубо\nМне солнце пронизать,\nЛуна не обратилась\nВ алтарную свечу,\nИ всё навек сложилось\nНе так, как я хочу.\nКто дал мне это тело\nИ с ним так мало сил,\nИ жаждой без предела\nВсю жизнь меня томил?\nКто дал мне землю, воды,\nОгонь и небеса,\nИ не дал мне свободы,\nИ отнял чудеса?\nНа прахе охладелом\nБылого бытия\nПриродою и телом\nТомлюсь безумно я.","name": "Больному сердцу любо...","date_to": "1896"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3031, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1905","text": "Великого смятения\nНастал заветный час.\nЗаря освобождения\nЗажглася и для нас.\nНедаром наши мстители\nВосходят чередой.\nОставьте же, правители,\nГубители, душители\nСтраны моей родной,\nУсилия напрасные\nСпасти отживший строй.\nЗнамена веют красные\nНад шумною толпой,\nИ речи наши вольные\nУгрозою горят,\nИ звоны колокольные\nСлились в набат!","name": "Великого смятения настал заветный час...","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3032, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1843","text": "По мере горенья\nДа молится каждый\nМолитвой смиренья\nИль ропотом жажды,\nЗане, выгорая,\nГорим мы недаром\nИ, мир покидая\nТаинственным паром,\nКак дым фимиама,\nВсе дальше от взоров\nВосходим до хоров\nГромадного храма.\nПо мере страданья\nДа молится каждый -\nТоскою желанья\nИль ропотом жажды!","name": "Молитва (По мере горенья...)","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3033, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1878","text": "Кругом легли ночные тени,\nГлубокой мглой окутан сад;\nКусты душистые сирени\nВ весенней неге мирно спят.\nСклонясь зелеными ветвями,\nОсока дремлет над прудом,\nИ небо яркими звездами\nГорит в сияньи голубом.\nУсни, забытый злой судьбою,\nУсни, усталый и больной,\nУсни, подавленный нуждою,\nИзмятый трудною борьбой!\nПусть яд безжалостных сомнений\nВ груди истерзанной замрет\nИ рой отрадных сновидений\nТебя неслышно обоймет.\nУсни, чтоб завтра с силой новой\nБороться с безотрадной мглой,\nЧтоб не устать в борьбе суровой,\nЧтоб не поддаться под грозой,\nЧтоб челн свой твердою рукою\nПо морю жизни направлять\nТуда, где светлою зарею\nЕдва подернулася гладь,\nГде скоро жаркими лучами\nСвет мысли ласково блеснет\nИ солнце правды над водами\nВ красе незыблемой взойдет.","name": "Кругом легли ночные тени","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3034, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1757","text": "Дмитревский, что я зрел! Колико я смущался,\nКогда в тебе Синав несчастный унывал!\nЯ все его беды своими называл,\nТвоею страстию встревожен, восхищался,\nИ купно я с тобой любил и уповал.\nКак был Ильменой ты смущен неизреченно,\nТак было и мое тем чувство огорченно.\nТы страсти все свои во мне производил:\nТы вел меня с собой из страха в упованье,\nИз ярости в любовь и из любви в стенанье;\nТы к сердцу новью дороги находил.\nТвой голос, и лицо, и стан согласны были,\nДа, зрителя тронув, в нем сердце воспалить.\nТвой плач все зрители слезами заплатили,\nИ, плача, все тебя старалися хвалить.\nИскусство с естеством в тебе совокупленны\nПроизводили в нас движения сердец.\nАх, как тобою мы остались исступленны!\nМы в мысли все тебе готовили венец:\nТы тщился всех пленить, и все тобою пленны.","name": "Стихи И.А.Дмитревскому (Дмитревский, что я зрел!..)","date_to": "1757"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3035, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1942","text": "Далекий мой! Пора моя настала.\nВ последний раз я карандаш возьму..\nКому б моя записка ни попала,\nОна тебе писалась одному.\nПрости-прощай! Любимую веснянку\nНам не певать в веселый месяц май.\nСпоем теперь, как девушку-смолянку\nБерут в неволю в чужедальний край;\nСпоем теперь, как завтра утром рано\nПошлют ее по скорбному пути...\nПрощай, родной! Забудь свою Татьяну.\nНе жди ее. Но только отомсти!\nПрости-прощай!.. Что может дать рабыне\nЧугунная немецкая земля?\nНаверно, на какой-нибудь осине\nУже готова для меня петля.\nА может, мне валяться под откосом\nС пробитой грудью у чужих дорог,\nИ по моим по шелковистым косам\nПройдет немецкий кованый сапог...\nПрощай, родной! Забудь про эти косы.\nОни мертвы. Им больше не расти.\nЗабудь калину, на калине росы,\nПро всё забудь. Но только отомсти!\nТы звал меня своею нареченной,\nВеселой свадьбы ожидала я.\nТеперь меня назвали обреченной,\nЛихое лихо дали мне в мужья.\nПусть не убьют меня, не искалечат,\nПусть доживу до праздничного дня,\nНо и тогда не выходи навстречу —\nТы не узнаешь всё равно меня.\nВсё, что цвело, затоптано, завяло,\nИ я сама себя не узнаю.\nЗабудь и ты, что так любил, бывало,\nНо отомсти за молодость мою!\nУслышь меня за темными лесами,\nУбей врага, мучителя убей!..\nПисьмо тебе писала я слезами,\nПечалью запечатала своей...\nПрости-прощай!..","name": "Прощальная (Далекий мой!..)","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3036, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1912","text": "М.Лозинскому\nОн длится без конца — янтарный, тяжкий день!\nО, как невыразима грусть, как тщетно ожиданье!\nИ снова голосом серебряным олень\nВ зверинце говорит о северном сиянье.\nИ я поверила, что есть прохладный снег\nИ синяя купель для тех, кто нищ и болен,\nИ санок маленьких такой неверный бег\nПод звоны древние далеких колоколен.","name": "Он длится без конца...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3037, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1912","text": "Когда умирают кони — дышат,\nКогда умирают травы — сохнут,\nКогда умирают солнца — они гаснут,\nКогда умирают люди — поют песни.","name": "Когда умирают кони — дышат...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3038, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","text": "У меня на седьмом этаже, на балконе,- зеленая ива.\nЕсли ветер, то тень от ветвей ее ходит стеной;\nэто очень тревожно и очень вольнолюбиво -\nбеспокойство природы, живущее рядом со мной!\nВетер гнет ее ветви и клонит их книзу ретиво,\nсловно хочет вернуть ее к жизни обычной, земной;\nно - со мной моя ива, зеленая гибкая ива,\nв леденящую стужу и в неутоляемый зной.\nКритик мимо пройдет, ухмыльнувшись презрительно-криво:\n- Эко диво! Все ивы везде зеленеют весной!-\nДа, но не на седьмом же! И это действительно диво,\nчто, расставшись с лесами, она поселилась со мной!","name": "Ива"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3039, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1938","text": "Крепче железа и мудрости глубже\nЗрелого сердца тяжелая дружба.\nВ море встречаясь и бури изведав,\nМачты заводят простые беседы.\nИволга с иволгой сходятся в небе,\nДивен и дик их загадочный щебет.\nМедь не уйдет от дыханья горниста,\nМертвый, живых поведет он на приступ.\nНе говори о тяжелой потере:\nЕсли весло упирается в берег,\nЛодка отчалит и, чуждая грусти,\nБудет качаться, как люлька,- до устья.","name": "Крепче железа и мудрости глубже...","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3040, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1958","text": "Самосвал с дымящеюся лавою,\nВыхлопов летучие дымки...\nСловно тучи, грузно-величавые\nДвижутся дорожные катки.\nК вечеру зальют асфальтом улицу -\nСкроются булыжины от нас.\nМолча камни на небо любуются,\nВидя белый свет в последний раз.\nС \"москвичами\", \"волгами\", прохожими,\nЗорями, рекламами кино,\nС днями, друг на друга не похожими,\nИм навек проститься суждено.\nЯ и сам за скорое движение,\nВ тряске я удобств не нахожу,\nЯ люблю асфальт,-\nно с уважением\nНа каменья старые гляжу.\nМного здесь поезжено, похожено\nВ давние нелегкие года,\nМного в мостовую эту вложено\nГорького, безвестного труда.\nКрепостным голодным было любо ли\nКамни эти на горбу таскать!\nЕсли бы не их булыга грубая -\nНашему б асфальту не бывать.\nЗдесь рабочие за баррикадами,\nЦарский отражая батальон,\nЗамертво на эти камни падали,\nБоевых не выронив знамен.\nВ их руках мозолистых, натруженных\nКаждый камень яростью дышал -\nБезоружных первое оружие,\nБунтарей булыжный арсенал!\nВ дни, октябрьским светом озаренные,\nК схватке изготовясь штыковой,\nШли матросы революционные\nПо булыжной этой мостовой.\nИ, шагая в бой по зову Партии\nНа защиту Родины своей,\nПервые отряды Красной гвардии\nШаг свой отпечатали на ней.\nПомнят ночи долгие, бессонные,\nГолод, и блокаду, и войну\nЭти камни, кровью окропленные,\nКамни, не бывавшие в плену!..\nПомнят ополченье всенародное,\nПомнят, как по этой мостовой\nТанки на позиции исходные\nК недалекой шли передовой.\n...Пусть, полна движенья, обновленная\nУлица смеется и живет,\nПусть к Дворцовой площади колоннами\nВ праздники идет по ней народ.\nПусть поет и торжествует новое,-\nНе столкнуть с пути нас никому!\nПод асфальтом камни спят суровые,\nОснованьем ставшие ему.","name": "Камни под асфальтом","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3041, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1922","text": "Он не спит, он только забывает:\nВот какой несчастный человек.\nДаже и усталость не смыкает\nЭтих воспаленных век.\nНикогда ничто ему не снится:\nНа глаза всё тот же лезет мир,\nНестерпимо скучный, как больница,\nКак пиджак, заношенный до дыр.","name": "Он не спит, он только забывает...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3042, "fields": {"themes": [],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1810","text": "Когда ты возлетишь под небеса волнами,-\nУвидишь смертных ум и их над морем власть;\nНо в бездны коль падешь,- узришь их бренну часть.\nВзноси ж, Орел, крыле, чтоб ввек жить меж звездами.","name": "На спуск корабля ''Орла''","date_to": "1811"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3043, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1955","text": "Разговорились люди нынче.\nОт разговоров этих чад.\nВслух и кричат, но вслух и хнычат,\nи даже вслух порой молчат.\nМне надоели эти темы.\nЯ бледен. Под глазами тени.\nОт этих споров я в поту.\nЯ лучше в парк гулять пойду.\nУже готов я лезть на стену.\nБоюсь явлений мозговых.\nПусть лучше пригласит на сцену\nменя румяный массовик.\nЯ разгадаю все шарады\nи, награжден двумя шарами,\nсо сцены радостно сойду\nи выпущу шары в саду.\nПотом я ролики надену\nи песню забурчу на тему,\nчто хорошо поет Монтан,\nи возлюбуюсь на фонтан.\nИ, возжелавши легкой качки,\nлелея благостную лень,\nвозьму я чешские \"шпикачки\"\nи кружку с пеной набекрень.\nНо вот сидят два человека\nи спорят о проблемах века.\nОдин из них кричит о вреде\nоткрытой критики у нас,\nчто, мол, враги кругом, что время\nнеподходящее сейчас.\nДругой - что это все убого,\nчто ложь рождает только ложь\nи что, какая б ни была эпоха,\nнеправдой к правде не придешь.\nЯ закурю опять, я встану,\nвновь удеру гулять к фонтану,\nнаткнусь на разговор, другой...\nНет,- в парк я больше ни ногой!\nВсё мыслит: доктор медицины,\nчто в лодке сетует жене,\nи женщина на мотоцикле,\nлетя отвесно но стене.\nНа поплавках уютно-шатких,\nи аллеях, где лопочет сад,\nи на раскрашенных лошадках -\nвезде мыслители сидят.\nПрогулки, вы порой фатальны!\nЗадумчивые люди пьют,\nзадумчиво шумят фонтаны,\nзадумчиво по морде бьют.\nЗадумчивы девчонок челки,\nи ночь, задумавшись всерьез,\nперебирает, словно четки,\nвагоны чертовых колес...","name": "Парк","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3044, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1883","text": "О, друг ты мой,— как сердца струны\nВсе задрожали, все звучат!..\nИ лет минувших призрак юный,\nМанящий издали назад;\nИ призрак старости жестокой,\nВперед торопящий меня,\nТуда, к той грани недалекой,\nГде нет уж завтрашнего дня;\nИ тех судьба, кто сердцу милы,\nКому черед пожить теперь;\nИ молчаливые могилы —\nМоих владетели потерь...\nКак бы смычком, порой так больно,\nВся жизнь по сердцу поведет,—\nИ сердце бедное невольно\nПод ним и плачет, и поет.","name": "В. М. Жемчужникову","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3045, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1859","text": "Ох, не лги ты, не лги,\nДаром глазок не жги,\nВороватая!\nЛучше спой про свое\nПро девичье житье\nРаспроклятое:\nКак в зеленом саду\nСоловей, на беду,\nРазыстомную\nПесню пел-распевал -\nС милым спать не давал\nНочку темную...","name": "Полежаевской фараонке","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3046, "fields": {"themes": [7],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1907","text": "В поле гостьей запоздалой,\nКак Церера, в ризе алой,\nТы сбираешь васильки;\nС их душою одичалой\nГоворишь душой усталой,\nВяжешь детские венки.\nВязью темно-голубою\nС поздней, огненной судьбою\nЗолотые вяжешь дни,\nИ над бездной роковою\nЭтой жертвой полевою\nОживляются они -\nДни, когда в душе проснулось\nВсё, в чем сердце обманулось,\nЧто вернулось сердцу вновь...\nВсё, в чем сердце обманулось,\nЯрче сердцу улыбнулось -\nНебо, нива и любовь.\nИ над щедрою могилой\nНе Церерою унылой\nТы о дочери грустишь:\nДень исходит алой силой,\nВесть любви в лазури милой,\nЗолотая в ниве тишь.","name": "Нива","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3047, "fields": {"themes": [],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1824","text": "Там, где немеет в муках человек,\nМне дал господь поведать, как а стражду.\n«Торквато Тассо»\nЧто принесет желанный день свиданья,\nЦветок, не распустившийся доселе?\nВ нем ад иль рай — восторги иль страданья?\nТвоей душой сомненья овладели.\nСомненья нет! Она у райских врат,\nВ ее любви — твой горний вертоград.\nИ ты вступил в блаженные селенья,\nКак некий дух, достойный жизни вечной.\nЗдесь нет надежд, желания, томленья,\nЗдесь твой эдем, мечты предел конечный.\nПеред лицом единственно прекрасной\nИссяк источник горести напрасной.\nКрылатый день влачился так уныло,\nТы исчислял мгновения, тоскуя,\nНо и в лучах полдневного светила\nНе таял след ночного поцелуя.\nЧасы текли скучны, однообразны,\nКак братья сходны и как братья разны.\nПрощальный миг! Восторги обрывая,\nВ последний раз ты льнешь к устам любимым.\nИдешь — и медлишь — и бежишь из рая,\nКак бы гонимый грозным серафимом.\nГлядишь на темный путь — и грусть во взоре,\nГлядишь назад — ворота на запоре.\nИ сердце вдруг ушло в себя, замкнулось,\nКак будто ей себя не раскрывало,\nКак будто с ней для счастья не проснулось,\nСвоим сияньем звезд не затмевала.\nСомненья, скорбь, укоры, боль живая\nТеснят его, как туча грозовая.\nИль мир погас? Иль гордые утесы\nВ лучах зари не золотятся боле?\nНе зреют нивы, не сверкают росы,\nНе вьется речка через лес и поле?\nНе блещет — то бесформенным эфиром,\nТо в сотнях форм — лазурный свод над миром?\nТы видишь — там, в голубизне бездонной,\nВсех ангелов прекрасней и нежней,\nИз воздуха и света сотворенный,\nСияет образ, дивно сходный с ней.\nТакою в танце, в шумном блеске бала,\nКрасавица очам твоим предстала.\nИ ты глядишь в восторге, в восхищенье,\nНо только миг — она здесь неживая,\nОна верней в твоем воображенье —\nПодобна той, но каждый миг другая.\nВсегда одна, но в сотнях воплощений,\nИ с каждым — все светлей и совершенней.\nТак у ворот она меня встречала\nИ по ступеням в рай меня вводила,\nПрощальным поцелуем провожала,\nЗатем, догнав, последний мне дарила,\nИ образ тот в движенье, в смене вечной,\nОгнем начертан в глубине сердечной.\nВ том сердце, что, отдавшись ей всецело,\nНашло в ней все, что для него священно.\nЛишь в ней до дна раскрыть себя сумело,\nЛишь для нее вовеки неизменно,\nИ каждым ей принадлежа биеньем,\nПрекрасный плен сочло освобожденьем.\nУже, холодным скована покоем,\nСкудела кровь — без чувства, без влеченья,\nНо вдруг могучим налетели роем\nМечты, надежды, замыслы, решенья.\nИ я узнал в желаньях обновленных,\nКак жар любви животворит влюбленных.\nА все — она! Под бременем печали\nИзнемогал я, гас душой и телом.\nПред взором смутным призраки вставали,\nКак в бездне ночи, в сердце опустелом.\nОдно окно забрезжило зарею,\nИ вот она — как солнце предо мною.\nС покоем божьим — он душе скорбящей\nЦелителен, так сказано в Писанье,—\nСравню покой любви животворящей,\nС возлюбленной сердечное слиянье.\nОна со мной — и все, все побледнело\nПред счастьем ей принадлежать всецело.\nМы жаждем, видя образ лучезарный,\nС возвышенным, прекрасным, несказанным\nНавек душой сродниться благодарной,\nПокончив с темным, вечно безымянным.\nИ в этом — благочестье! Только с нею\nТой светлою вершиной я владею.\nВ дыханье милой — теплый ветер мая,\nВо взоре милой — солнца луч полдневный,\nИ себялюбья толща ледяная\nПред нею тает в глубине душевной.\nБегут, ее заслышав приближенье,\nСвоекорыстье, самовозвышенье.\nЯ вспоминаю, как она сказала:\n«Всечасно жизнь дары благие множит.\nОт прошлого запомнится так мало,\nГрядущего никто прозреть не может.\nТы ждал, что вечер принесет печали,\nБлеснул закат — и мы счастливей стали.\nТак следуй мне и весело и смело\nГляди в глаза мгновенью! Тайна — в этом!\nЛюбовь, и подвиг, и простое дело\nБери от жизни с дружеским приветом.\nКогда ты все приемлешь детски ясно,\nТы все вместишь и все тебе подвластно».\n«Легко сказать! — подумал я.— Судьбою\nТы избрана для милостей мгновенья.\nТебя мгновенно каждый, кто с тобою,\nПочувствует любимцем провиденья.\nНо если нас разделит рок жестокий,\nК чему тогда мне твой завет высокий!»\nИ ты ушла! От нынешней минуты\nЧего мне ждать? В томлении напрасном\nПриемлю я, как тягостные путы,\nВсе доброе, что мог бы звать прекрасным.\nТоской гоним, скитаюсь я в пустыне,\nИ лишь слезам вверяю сердце ныне.\nМой пламень погасить не в вашей власти,\nНо лейтесь, лейтесь горестным потоком.\nДуша кипит, и рвется грудь на части.\nТам смерть и жизнь — в борении жестоком.\nНашлось бы зелье от телесной боли,\nНо в сердце нет решимости и воли.\nДрузья мои, простимся! В чаще темной\nМеж диких скал один останусь я.\nНо вы идите — смело в мир огромный.\nВ великолепье, в роскошь бытия!\nВсе познавайте — небо, земли, воды,\nЗа слогом слог — до самых недр природы!\nА мной — весь мир, я сам собой утрачен,\nБогов любимцем был я с детских лет,\nМне был ларец Пандоры предназначен,\nГде много благ, стократно больше бед.\nЯ счастлив был, с прекрасной обрученный,\nОтвергнут ею — гибну, обреченный.\nПеревод В.Левика","name": "Мариенбадская элегия","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3048, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","text": "Под остриями\nВражеских пик\nСветик убитый,\nСветик убитый поник.\nМиленький мальчик,\nМаленький мой,\nТы не вернешься,\nТы не вернешься домой.\nБили, стреляли,-\nТы не бежал,\nТы на дороге,\nТы на дороге лежал.\nКонь офицера\nВражеских сил\nПрямо на сердце,\nПрямо на сердце ступил.\nМаленький мальчик\nМаленький мой,\nТы не вернешься\nТы не вернешься домой.","name": "Простая песенка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3049, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "Как бы ни цвел неизмеримо\nВ пыланьи мира каждый миг,\nВ нем, тайным страхом одержимо,\nТрепещет сердце, дух поник...\nИ все встречают вихрь мгновенья\nХолодным взглядом сироты,\nИ что ни доля, то — дробленье\nНевозвратимой полноты...\nИ каждый-каждый, судя строго,\nСвоим случайным часом жив,\nОтторгнув грудь свою от Бога,\nСебя от мира отделив!\nКак будто в жизни не от века,\nХвалою майскою звеня,\nСверкает в доле человека —\nЖивое пламя — чудо дня!\nИ будто, звездными волнами\nБаюкая безгранно нас,\nВ безмолвных высях не над нами\nПлывет-цветет полночный час!","name": "Дробление"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3050, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "Истекает срок за сроком,\nГнется стебель, меркнет цвет —\nПена, взрытая потоком\nУстремленных в вечность лет...\nВ смене тени и сверканья\nДышит время, миг поет...\nТо же темное алканье\nЧасу час передает...\nВходит в круг борьбы немолчной\nТишь, меняющая сны,\nГде лишь звонче ропот желчный\nОбделенной седины...\nВ неизменности и в смене\nХрам беззвездный строит мгла,\nГде лишь светится средь тени\nБледность скорбного чела...","name": "Раздумье (Истекает срок за сроком...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3051, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1913","text": "В янтарном забытье полуденных минут\nС тобою схожие проходят мимо жены,\nВ душе взволнованной торжественно поют\nФанфары Тьеполо и флейты Джорджионе.\nИ пышный снится сон: и лавры, и акант\nПо мраморам террас, и водные аркады,\nИ парков замкнутых душистые ограды\nИз горьких буксусов и плющевых гирлянд.\nСменяя тишину веселым звоном пира,\nПроходишь ты, смеясь, меж перьев и мечей,\nМеж скорбно-умных лиц и блещущих речей\nШутов Веласкеса и дураков Шекспира...\nНо я не вижу их... Твой утомленный лик\nСияет мне один на фоне Ренессанса,\nНа дымном золоте испанских майолик,\nНа синей зелени персидского фаянса...","name": "В янтарном забытье полуденных минут...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3052, "fields": {"themes": [7],"author": "Роберт Рождественский","text": "Я жизнь люблю\nбезбожно!\nХоть знаю наперёд,\nчто\nрано или поздно\nнастанет\nмой черёд.\nЯ упаду\nна камни\nи, уходя\nво тьму,\nусталыми руками\nземлю\nобниму...\nХочу,\nчтоб не поверили,\nузнав,\nдрузья мой.\nХочу,\nчтоб на мгновение\nохрипли\nсоловьи!\nЧтобы\nвпадая в ярость,\nвесна\nпо свету\nшла...\nХочу, чтоб ты\nсмеялась!\nИ счастлива\nбыла.","name": "Я жизнь люблю безбожно..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3053, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1836","text": "Как с древа сорвался предатель ученик,\nДиявол прилетел, к лицу его приник,\nДхнул жизнь в него, взвился с своей добычей смрадной\nИ бросил труп живой в гортань геенны гладной...\nТам бесы, радуясь и плеща, на рога\nПрияли с хохотом всемирного врага\nИ шумно понесли к проклятому владыке,\nИ сатана, привстав, с веселием на лике\nЛобзанием своим насквозь прожег уста,\nВ предательскую ночь лобзавшие Христа.","name": "Подражание итальянскому","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3054, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Ты не добра.\nКо мне добра.\nТы не жестока.\nТы со мной жестока.\nХоть ты из моего ребра,\nНо требуешь\nЗа око\nОко.\nЯ очи отдал.\nНовая заря\nПрольется на меня,\nКак неживая\nТогда найду себе поводыря.\nИ побредем мы,\nПесни распевая.","name": "Ты не добра..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3055, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1857","text": "Жаль, что дни проходят скоро!\nК возвращенью время близко.\nСнова, небо скрыв от взора,\nТучи там повиснут низко.\nНочью, в дождь, слезами словно\nОбольются там окошки;\nА на улице безмолвной,\nДребезжа, проедут дрожки;\nДа очнувшись: вора нет ли,-\nСтукнет палкой дворник сонный;\nДа визжать на ржавой петле\nБудет крендель золоченый...","name": "Воспоминание в деревне о Петербурге","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3056, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1924","text": "Когда я ночью жду ее прихода,\nЖизнь, кажется, висит на волоске.\nЧто почести, что юность, что свобода\nПред милой гостьей с дудочкой в руке.\nИ вот вошла. Откинув покрывало,\nВнимательно взглянула на меня.\nЕй говорю: \"Ты ль Данту диктовала\nСтраницы Ада?\" Отвечает: \" Я!\".","name": "Муза","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3057, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","date_from": "1956","text": "Холодный, зимний воздух\nв звездах,\nс вечерними горами\nв раме,\nс проложенного ближней\nлыжней,\nс негромким отдаленным\nзвоном.\nПусть будет этот вечер\nвечен.\nНе тронь его раскатом,\nАтом.","name": "Вечер в Доббиако","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3058, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Все должны до одного\nКрепко спать до цифры пять,-\nНу, хотя бы для того,\nЧтоб отмычки различать.\nКто-то там домой пришел,\nИ глаза бонять поднится,-\nЭто очень хорошо,\nЭто - единица!\nЗа порог ступил едва,\nА ему - головопорка,-\nЗначит, вверх ногами два -\nТвердая пятерка!\nЭх, пять, три, раз,\nГолова один у нас,\nНу а в этом голове -\nРота два и уха две.\nС толку голову собьет\nТолько оплеуха,\nНа пяти ногах идет\nГолова - два уха!\nБолова, холова, долова - два уха!","name": "Путаница Алисы","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3059, "fields": {"themes": [7],"author": "Булат Окуджава","date_from": "1976","text": "О.Чухонцеву\nЯ вновь повстречался с Надеждой -\nприятная встреча.\nОна проживает все там же -\nто я был далече.\nВсе то же на ней из поплина\nсчастливое платье,\nвсе так же горяч ее взор,\nустремленный в века...\nТы наша сестра,\nмы твои непутевые братья,\nи трудно поверить,\nчто жизнь коротка.\nА разве ты нам обещала\nчертоги златые?\nМы сами себе их рисуем,\nпока молодые,\nмы сами себе сочиняем\nи песни и судьбы,\nи горе тому, кто одернет\nне вовремя нас...\nТы наша сестра,\nмы твои торопливые судьи,\nнам выпало счастье,\nда скрылось из глаз.\nКогда бы любовь и надежду\nсвязать воедино,\nкакая бы (трудно поверить)\nвозникла картина!\nКакие бы нас миновали\nнапрасные муки,\nи только прекрасные муки\nглядели б с чела...\nТы наша сестра.\nЧто ж так долго мы были в разлуке?\nНас юность сводила,\nда старость свела.","name": "Я вновь повстречался с Надеждой...","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3060, "fields": {"themes": [7],"author": "Юлия Друнина","text": "А. К.\nКак мы чисто,\nКак весело жили с тобой!\nСтрасть стучала в виски,\nСловно вечный прибой.\nИ была ты, любовь,\nПолыхающим летом,\nПьяным маком\nИ огненным горицветом.\nНичего не могли\nДруг от друга таить.\nРазорвав повседневности\nСерую нить,\nМы попали\nВ надежные цепи из роз,\nБурных ссор,\nПримирений\nИ радостных слез.\nА еще мы с тобой\nБыли в стане одном\nВ дни, когда все, казалось,\nЛетело вверх дном.\nВместе падали в пропасть,\nВзлетали вдвоем.\nНас пытала эпоха\nМечом и огнем.\nПусть давно ты лежишь\nПод могильной плитой.\nЯ осталась надежным товарищем\nТой,\nЧто всегда твою память\nИ честь защитит,\nПотому что любовь -\nИ оружье и щит.","name": "Как мы чисто..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3061, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1830","text": "Шумит кустарник... На утес\nОлень веселый выбегает,\nПугливо он подножный лес\nС вершины острой озирает,\nГлядит на светлые луга,\nГлядит на синий свод небесный\nИ на днепровские брега,\nВенчанны чащею древесной.\nНедвижим, строен он стоит\nИ чутким ухом шевелит...\nНо дрогнул он - незапный звук\nЕго коснулся - боязливо\nОн шею вытянул и вдруг\nС вершины прянул.","name": "Шумит кустарник... На утес...","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3062, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1922","text": "Вон там, в скучающих полях,\nСошлась и не уйдет земля,\nИ небо в черный час над городами\nВыбросило звездную рекламу,\nИ только изредка вдали\nЗавод огнями шевелит.\nОн должен, хмурый и угрюмый,\nВести полей такую уйму,\nИ жалуется мне обычно,\nЧто тяжело,\nно что привычно;\nИ впереди полей - его обоза -\nДымит его труба,\nсловно труба паровоза,\nИ вспомнилось мне:\nбежит паровоз от погони\nИ сорок вагонов гонит,\nИ пусть бы их было не сорок, а сто,\nа более ста,\nПаровоз бы бежал,\nПаровоз бы спешил,\nПаровоз бы устал,\nно бежал.\nТак и ты, завод!\nНаяву и во сне\nГонишь в дождь и в снег,\nГонишь в ночь и в день\nБеспрестанный\nсостав\nдеревень.","name": "Вон там, в скучающих полях...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3063, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1907","text": "Когда истерпится земля...\nПроси у него творчества и любви.\nГоголь\nКогда истерпится земля\nВлачить их мертвенные гимны,\nГосподь надвинет на меня\nС пустого неба - облак дымный.\nИ мертвый Ангел снизойдет,\nОб их тела свой меч иступит.\nИ на последний хоровод\nПятой громовою наступит.\nКогда утихнет ураган\nИ пламя Господа потухнет,\nОн сам, как древний истукан,\nНа их поля лавиной рухнет.","name": "Когда истерпится земля...","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3064, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Клычков","date_from": "1929","text": "Года мои, под вечер на закате\nВздымаясь в грузной памяти со дна,\nСтоят теперь, как межевые знаки,\nИ жизнь, как чаща с просека, видна.\nМне сорок лет, а я живу на средства,\nЧто не всегда приносят мне стихи,\nА ведь мои товарищи по детству -\nСапожники, торговцы, пастухи!\nУ них прошла по строгому укладу,\nВ трудах, всё та же вереница лет:\nИм даром счастья моего не надо,\nА горя моего у них же нет?!\nДля них во всем иные смысл и сроки\nИ уж куда нужней, важней дратва,\nЧем рифмами украшенные строки,\nРасшитые узорами слова...\nА я за полное обмана слово,\nЗа слово, всё ж кидающее в дрожь,\nВсё б начал вновь и отдал бы всё снова\nЗа светлую и радостную ложь...","name": "Года мои, под вечер на закате...","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3065, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "Когда влюбляются титаны,\nТо начинаются раздоры,-\nОни волнуют океаны\nИ рушат каменные горы.\nОни, глашатаи эпохи,\nДерзнувшие попрать законы,-\nВздохнут, и пагубные вздохи\nОпасны людям, как циклоны.\nБывает -\nПадают титаны,\nНо долго не смолкает слава:\nИх раны - дымные вулканы,\nА кровь их - огненная лава.","name": "Когда влюбляются титаны..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3066, "fields": {"themes": [18],"author": "Василий Федоров","text": "Пусть\nМы друг друга\nРазлюбили.\nНо жизнь мою,\nЛюбовь мою\nНе торопись\nТолкать к могиле,-\nИ так качаюсь\nНа краю.\nЯ, в счастье\nВеривший глубоко,\nСебя от счастья\nОтрешил.\nУйду из жизни\nБез упрека,\nДовольный тем уже,\nЧто жил.\nДовольный тем,\nЧто полной мерой\nМне было радости дано.\nА без любви мне,\nКак без веры,\nИ безысходно\nИ темно.\nВсе унесу,\nТвой добрый гений,\nТвой легковерный\nИ смешной.\nВсю горечь\nМногих заблуждений\nТы можешь схоронить\nСо мной.\nПусть экскаватор\nПолной горстью,\nОднажды вороша погост,\nМои изломанные кости\nШвырнет\nНа глинистый откос.\nИ пусть!\nПусть будет все,\nЧто будет.\nПриму любую из порух,\nЧтоб стали радостнее\nБудни,\nХотя бы\nОдному из двух.","name": "Пусть мы друг друга разлюбили..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3067, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рерих","date_from": "1918","text": "За моим окном опять светит\nсолнце. В радугу оделись все\nбылинки. По стенам развеваются\nблестящие знамена света. От радости\nтрепещет бодрый воздух. Отчего\nты неспокоен, дух мой? Устрашился\nтем - чего не знаешь. Для тебя\nзакрылось солнце тьмою. И поникли\nтанцы радостных былинок.\nНо вчера ты знал, мой дух,\nтак мало. Так же точно велико\nтвое незнанье. Но от вьюги было\nвсе так бедно, что себя ты\nпосчитал богатым. Но ведь солнце\nвышло для тебя сегодня. Для тебя\nзнамена света развернулись.\nПринесли тебе былинки радость.\nТы богат, мой дух. К тебе\nприходит знанье. Знамя света\nнад тобою блещет!\nВеселися!","name": "Веселися","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3068, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1957","text": "Задрожала машина и стала,\nДвое вышли в вечерний простор,\nИ на руль опустился устало\nИстомленный работой шофер.\nВдалеке через стекла кабины\nТрепетали созвездья огней.\nПожилой пассажир у куртины\nЗадержался с подругой своей.\nИ водитель сквозь сонные веки\nВдруг заметил два странных лица,\nОбращенных друг к другу навеки\nИ забывших себя до конца.\nДва туманные легкие света\nИсходили из них, и вокруг\nКрасота уходящего лета\nОбнимала их сотнями рук.\nБыли тут огнеликие канны,\nКак стаканы с кровавым вином,\nИ седых аквилегий султаны,\nИ ромашки в венце золотом.\nВ неизбежном предчувствии горя,\nВ ожиданье осенних минут\nКратковременной радости море\nОкружало любовников тут.\nИ они, наклоняясь друг к другу,\nБесприютные дети ночей,\nМолча шли по цветочному кругу\nВ электрическом блеске лучей.\nА машина во мраке стояла,\nИ мотор трепетал тяжело,\nИ шофер улыбался устало,\nОпуская в кабине стекло.\nОн-то знал, что кончается лето,\nЧто подходят ненастные дни,\nЧто давно уж их песенка спета,-\nТо, что, к счастью, не знали они.","name": "Последняя любовь","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3069, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1882","text": "Когда бы я сердце открыл пред тобою,\nТы, верно, меня бы безумным сочла:\nТак радость близка в нем с угрюмой тоскою,\nТак с солнцем слита в нем глубокая мгла...","name": "Когда бы я сердце открыл пред тобою...","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3070, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1771","text": "Сию сатиру вам, дворяня, приношу!\nКо членам первым я отечества пишу.\nДворяне без меня свой долг довольно знают,\nНо многие одно дворянство вспоминают,\nНе помня, что от баб рожденным и от дам\nБез исключения всем праотец Адам.\nНа то ль дворяне мы, чтоб люди работали,\nА мы бы их труды по знатности глотали?\nКакое барина различье с мужиком?\nИ тот и тот — земли одушевленный ком.\nА если не ясняй ум барский мужикова,\nТак я различия не вижу никакого.\nМужик и пьет и ест, родился и умрет,\nГосподский также сын, хотя и слаще жрет\nИ благородие свое нередко славит,\nЧто целый полк людей на карту он поставит.\nАх, должно ли людьми скотине обладать?\nНе жалко ль? Может бык людей быку продать?\nА во учении имеем мы дороги,\nПо коим посклизнуть не могут наши ноги:\nЕдиной шествуя, вдали увидя дым,\nЯ твердо заключу, что там огонь под ним.\nЯ знаю опытом, пера тяжеле камень,\nИ льда не вспламенит и жесточайший пламень;\nПо счету ведаю, что десять — пять да пять;\nНо это не верста, едина только пядь:\nШагнуть и без наук искусно мы умеем,\nА всей премудрости цель дальную имеем,\nХотя и вечно к ней не можем мы дойти,\nНо можем на пути сокровищи найти.\nПерикл\n, Алькивияд\nнаукой не гнушались,\nНачальники их войск наукой украшались;\nВеликий Александр\nи ею был велик,\nНауку храбрый чтит венчанный Фридерик\n;\nПетром она у нас Петрополь услаждает,\nЕкатерина вновь науку насаждает.\nНе можно никогда науки презирать,\nИ трудно без нея нам правду разбирать.\nМне мнится, на слепца такой судья походит,\nМладенец коего, куда похочет, водит.\nНа то ль кому судьба высокий чин дала,\nЧтоб он подписывал, подьячий вел дела?\nТакою слабостью умножатся нам нищи,\nЛишенны им навек своей дневныя пищи.\nПодьячий согрешит или простой солдат:\nОдин из мужиков, другой из черни взят,\nА во дворянстве всяк, с каким бы ни был чином,\nНе в титле — в действии быть должен дворянином,\nИ непростителен большой дворянский грех.\nНачальник, сохраняй уставы больше всех!\nДворянско титло нам из крови в кровь лиется;\nНо скажем: для чего дворянство так дается?\nКоль пользой общества мой дед на свете жил,\nСебе он плату, мне задаток заслужил,\nА я задаток сей, заслугой взяв чужею,\nНе должен класть его достоинства межею.\nИ трудно ли сию задачу разрешить,\nКогда не тщимся мы работы довершить,\nДля ободрения пристойный взяв задаток,\nПо праву ль без труда имею я достаток?\nСудьба монархине велела побеждать\nИ сей империей премудро обладать,\nА нам осталося во дни ея державы\nКо пользе общества в трудах искати славы.\nПохвален человек, не ищущий труда,\nВ котором он успеть не может никогда.\nК чему способен он, он точно разбирает:\nПиитом не рожден, бумаги не марает,\nА если у тебя безмозгла голова,\nПойди и землю рой или руби дрова,\nОт низких более людей не отличайся\nИ предков титлами уже не величайся.\nСей Павла воспитал\n, достойного корон,\nДабы подобен был Екатерине он;\nС Спиридовым валы Орловы пребегают\nИ купно на водах с ним пламень возжигают\n;\nГолицын\nгонит рать, Румянцев\n— наш Тюренн\n,\nА Панин\n— Мальборуг\nу неприступных стен;\nПодобно Еропкин в час бдения не дремлет,\nИ силу дерзкия Мегеры он отъемлет\n.\nА ты, в ком нет ума, безмозглый дворянин,\nХотя ты княжеский, хотя господский сын,\nКак будто женщина дурная, не жеманься\nИ, что тебе к стыду, пред нами тем не чванься!\nОт Августа пускай влечен твой знатный род,—\nКогда прекрасна мать, а дочь ея урод,\nПолюбишь ли ты дочь, узришь ли в ней заразы,\nХотя ты по уши зарой ее в алмазы?\nКоль только для себя ты в обществе живешь,\nИ в поте не своем ты с маслом кашу ешь,\nИ не собой еще ты сверх того гордишься,—\nНе дивно ли, что ты, дружочек мой, не рдишься?\nБез крылья хочешь ты летети к небесам.\nДостоин я, коль я сыскал почтенье сам,\nА если ни к какой я должности не годен,—\nМой предок дворянин, а я неблагороден.","name": "О благородстве","date_to": "1771"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3071, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1946","text": "Стареют ясные слова\nОт комнатного климата,\nА я люблю, когда трава\nДождем весенним вымыта.\nА я люблю хрустящий наст,\nКогда он лыжей взрежется,\nКогда всего тебя обдаст\nНевыдуманной свежестью.\nА я люблю, как милых рук,\nВетров прикосновение,\nКогда войдет тоска разлук\nОгнем в стихотворение.\nА я люблю, когда пути\nКурятся в снежной замяти,\nА я один люблю брести\nПо темным тропам памяти.\nЗа тем, что выдумать не мог,\nО чем душа не грезила.\nИ если есть на свете бог,\nТо это ты - Поэзия.","name": "Стареют ясные слова...","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3072, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1878","text": "У меня был товарищ — соперник; не по занятиям, не\nпо службе или любви; но наши воззрения ни в чем не сходились, и всякий раз, когда мы встречались, между нами\nвозникали нескончаемые споры.\nМы спорили обо всем: об искусстве, о религии, о науке,\nо земной и загробной — особенно о загробной жизни.\nОн был человек верующий и восторженный. Однажды\nон сказал мне:\n— Ты надо всем смеешься; но если я умру прежде\nтебя, то я явлюсь к тебе с того света... Увидим, засмеешься ли ты тогда?\nИ он, точно, умер прежде меня, в молодых летах еще\nбудучи; но прошли года — и я позабыл об его обещании —\nоб его угрозе.\nРаз, ночью, я лежал в постели — и не мог, да и не хотел заснуть.\nВ комнате не было ни темно, ни светло; я принялся\nглядеть в седой полумрак.\nИ вдруг мне почудилось, что между двух окон стоит\nмой соперник — и тихо и печально качает сверху вниз головою.\nЯ не испугался — даже не удивился... но, приподнявшись слегка и опершись на локоть, стал еще пристальнее\nглядеть на неожиданно появившуюся фигуру.\nТот продолжал качать головою.\n— Что?— промолвил я, наконец.— Ты торжествуешь?\nили жалеешь? Что это: предостережение или упрек?.. Или\nты мне хочешь дать понять, что ты был неправ? что мы\nоба неправы? Что ты испытываешь? Муки ли ада? Блаженство ли рая? Промолви хоть слово!\nНо мой соперник не издал ни единого звука — и только по-прежнему печально и покорно качал головою — сверху вниз.\nЯ засмеялся... он исчез.","name": "Соперник","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3073, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Я нынче проснулся с охотой,\nвеселый и добрый с утра:\nнаверно, прелестное что-то\nслучилось со мною вчера.\nИ то и другое прикинув,\nя вспомнил весь день прожитой:\nдевчушка из недр магазина\nнесла этажерку домой.\nВсе было не просто, однако,\nведь та этажерка была\nпокрыта сияющим лаком,\nблистательным, как зеркала.\nИ в ней, задержавшись на малость,\nот внешнего люда тесна,\nи улица - вся - отражалась,\nи вся повторялась весна.\nМне скажет какой-нибудь критик\nна эти восторги в ответ:\n\"Подумаешь, тоже событье\nнашел для потомства поэт!\"\nА как же! Конечно, событье.\nО многом подумаешь тут,\nкогда в суету общежитья\nсвою этажерку несут.\nА это уж наша забота -\nтакими поэтами быть,\nчтоб нынче по высшему счету\nстихи для нее сочинить.\nЧтоб наши неглупые книжки,\nкогда их случится издать,\nмогли бы, пускай не в излишке,\nна той этажерке стоять.","name": "Этажерка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3074, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1945","text": "Никанор первопутком ходил в извоз,\nА к траве ворочался до дому.\nПочитай, и немного ночей пришлось\nМиловаться с женой за год ему!\nНу, да он был старательный мужичок:\nСходит в баньку, поест, побреется,\nЗаберется к хозяюшке под бочок —\nИ, глядишь, человек согреется.\nА Матрена рожать здорова была!\nТо есть экая баба клятая:\nМуж на пасху воротится — тяжела.\nНа крещенье придет — брюхатая!\nНиканор, огорченья не утая,\nРазговор с ней повел по-строгому:\n«Ты, Матрена, крольчиха аль попадья?\nСнова носишь? Побойся бога, мол!»\nТут уперла она кулаки в бока:\n«Спрячь глаза,— говорит,— бесстыжие!\nАль в моих куличах не твоя мука?\nВсе ребята в тебя. Все — рыжие!»\nНачала она зыбку качать ногой,\nА мужик лишь глазами хлопает:\nНа коленях — малец, у груди — другой,\nДа еще трое лазят по полу!\nОн, конешно, кормил их своим трудом,\nНо однако же не без жалобы:\n«Положительно, граждане, детский дом:\nНа пять баб за глаза достало бы!»\nПостарел Никанор. Раз — глаза протер,\nГлядь-поглядь, а ребята взрослые.\nСтал Никита шахтер, а Федот — монтер,\nВсе — большие, ширококостые!\nВот по горницам ходит старик, ворча:\n«Без ребят обернулся где бы я?\nЗахвораю — так кличу сынка-врача,\nЛук сажу — агронома требую!\nПро сынов моих слава идет окрест,\nЧто ни дочка — голубка сизая!\nА как сядут за стол на двенадцать мест,\nТак куда тебе полк — дивизия!..»\nПоседела Матренина голова:\nУходилась с такою оравою.\nЗа труды порешила ее Москва\nНаградить «Материнской славою».\nМуж прослышал и с поля домой попер,\nВ тот же вечер с хозяйкой свиделся.\n«Нынче я,— заявляет ей Никанор,—\nНа Верховный Совет обиделся.\nНету слов,— говорит,— хоть куда декрет:\nНаградить тебя — дело нужное,\nДа в декрете пустячной статейки нет:\nПро мои про заслуги мужние!\nНаше дело, конечно, оно пустяк,\nНо меня забижают, вижу я:\nТут, вертись не вертись, а ведь как-никак —\nВсе ребята в меня. Все — рыжие!\nДевять парней — что соколы, и опять —\nТрое девок, и все красавицы!\nТы Калинычу, мать, не забудь сказать!\nБез опары пирог не ставится,\nУж коли ему орден навесить жаль,\nВсе ж пускай обратит внимание\nИ велит мужикам нацеплять медаль —\nНе за доблесть, так за старание.\nКоль поправку мою он внесет в декрет —\nМы с тобой, моя лебедь белая,\nПоживем-поживем да под старость лет\nОктябренка, глядишь, и сделаем!»","name": "Как мужик обиделся","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3075, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1840","text": "(Из Андрея Шенье)\nЯ был еще дитя - она уже прекрасна...\nКак часто, помню я, с своей улыбкой ясной,\nОна меня звала! Играя с ней, резвясь,\nМладенческой рукой запутывал не раз\nЯ локоны ее. Персты мои скользили\nПо груди, по челу, меж пышных роз и лилий.\nНо чаще посреди поклонников своих\nНадменная меня ласкала, а на них\nЛукаво-нежный взор подняв как бы случайно,\nДарила поцелуй, с насмешливостью тайной,\nУстами алыми младенческим устам.\nЗавидуя в тиши божественным дарам,\nШептали юноши, сгорая в неге страстной:\n\"О, сколько милых ласк потеряно напрасно!\"","name": "Я был еще дитя - она уже прекрасна...","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3076, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1973","text": "Пожелтели, облетели кроны.\nСтихло море в редких кораблях.\nЧайки, словно белые вороны,\nКормятся на убранных полях.\nРаспластались золотые выси.\nНе вернется лето — не зови!—\nДля последней,\nДля прощальной мысли,\nДля почти развенчанной любви.\nЧто дороже —\nРадость или совесть?\nЭта прелесть тающих берез?\nЭта легкомысленная повесть,\nДушу опалившая всерьез;\nЭти угасающие клены,\nЭтот луг, знакомый наизусть,\nГде пророчат белые вороны\nВечную серебряную грусть?..","name": "Пожелтели, облетели кроны...","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3077, "fields": {"themes": [7],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1821","text": "О! сколь презрителен певец,\nЛаскатель гнусный самовластья!\nЕрмолов, нет другого счастья\nДля гордых, пламенных сердец,\nКак жить в столетьях отдаленных\nИ славой ослепить потомков изумленных!\nИ кто же славу раздает,\nКак не любимец Аполлона?\nВ поэтов верует народ;\nМгновенный обладатель трона,\nЦарь не поставлен высше их:\nВ потомстве Нерона клеймит бесстрашный стих!\nНо мил и свят союз прекрасный\nПрямых героев и певцов -\nПоет Гомер, к Ахиллу страстный:\nИз глубины седых веков\nВселенну песнь его пленила -\nИ не умрет душа великого Ахилла!\nТак пел, в Суворова влюблен,\nБард дивный, исполин Державин;\nНе только бранью Сципион,\nОн дружбой песнопевца славен:\nЕдиный лавр на их главах,\nГероя и певца равно бессмертен прах!\nДа смолкнет же передо мною\nТолпа завистливых глупцов,\nКогда я своему герою,\nВрагу трепещущих льстецов,\nСвою настрою громко лиру\nИ расскажу об нем внимающему миру!\nОн гордо презрел клевету,\nОн возвратил меня отчизне:\nЕму я все мгновенья жизни\nВ восторге сладком посвящу;\nПогибнет с шумом вероломство,\nИ чист предстану я пред грозное потомство!","name": "Ермолову","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3078, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1913","text": "Что я могу припомнить? Ясность глаз\nИ детский облик, ласково-понурый,\nКогда сидит она, в вечерний час,\nЗа ворохом шуршащей корректуры.\nЕсть что-то строгое в ее глазах,\nЧто никогда расспросов не позволит,\nНо, может быть, суровость эта - страх,\nЧто кто-нибудь к признаньям приневолит.\nОна смеяться может, как дитя,\nНо тотчас поглядит лицом беглянки,\nЗастигнутой погоней; миг спустя\nОна опять бесстрастно правит гранки.\nИ, что-то важное, святое скрыв\nНа самом дне души, как некий идол,\nОна - как лань пуглива, чтоб порыв\nСлучайный тайны дорогой не выдал.\nИ вот сегодня - ясность этих глаз\nМне помнится; да маленькой фигуры\nМне виден образ; да в вечерний час,\nМне слышен ровный шелест корректуры...","name": "Женский портрет","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3079, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1904","text": "Кочевники Красоты — вы, художники.\n«Пламенники»\nВам — пращуров деревья\nИ кладбищ теснота!\nВам вольные кочевья\nСулила Красота.\nВседневная измена,\nВседневный новый стан:\nБезвыходного плена\nБлуждающий обман.\nО, верьте далей чуду\nИ сказке всех завес,\nВсех весен изумруду,\nВсей широте небес!\nХудожники, пасите\nГрез ваших табуны;\nМинуя, всколосите —\nИ киньте — целины!\nИ с вашего раздолья\nНизриньтесь вихрем орд\nНа нивы подневолья,\nГде раб упрягом горд.\nТопчи их рай, Аттила,—\nИ новью пустоты\nВзойдут твои светила,\nТвоих степей цветы.","name": "Кочевники красоты","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3080, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1950","text": "В садах впервые загорелись маки,\nИ лету рад и вольно дышит город\nПриморским ветром, свежим и соленым.\nПо рекам лодки пестрые скользят,\nИ юных липок легонькие тени —\nПришелиц милых на сухом асфальте,—\nКак свежая улыбка...\nВдруг горькие ворвались в город звуки,\nИз хора эти голоса — из хора сирот,—\nИ звуков нет возвышенней и чище,\nНе громкие, но слышны на весь мир.\nИ в рупоре сегодня этот голос,\nПронзительный, как флейта. Он несется\nИз-под каштанов душного Парижа,\nИз опустевших рейнских городов,\nИз Рима древнего.\nИ он доходчив,\nКак жаворонка утренняя песня.\nОн — всем родной и до конца понятный...\nО, это тот сегодня говорит,\nКто над своей увидел колыбелью\nБезумьем искаженные глаза,\nЧто прежде на него всегда глядели,\nКак две звезды,—\nи это тот,\nКто спрашивал:\n«Когда отца убили?»\nЕму никто не смеет возразить,\nОстановить его и переспорить...\nВот он, светлоголовый, ясноглазый,\nВсеобщий сын, всеобщий внук.\nКлянемся,\nЕго мы сохраним для счастья мира!","name": "Говорят дети","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3081, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1921","text": "Струись,\nСтруись,\nХолодный ключ осенний.\nМолись,\nМолись,\nИ веруй неизменней.\nМолись,\nМолись,\nМолитвой неугодной.\nСтруись,\nСтруись,\nОсенний ключ холодный...","name": "Ключ","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3082, "fields": {"themes": [7],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1878","text": "Как лилея глядится в нагорный ручей,\nТы стояла над первою песней моей,\nИ была ли при этом победа, и чья,-\nУ ручья ль от цветка, у цветка ль от ручья?\nТы душою младенческой все поняла,\nЧто мне высказать тайная сила дала,\nИ хоть жизнь без тебя суждено мне влачить,\nНо мы вместе с тобой, нас нельзя разлучить.\nТа трава, что вдали, на могиле твоей,\nЗдесь, на сердце, чем старе оно, тем свежей,\nИ я знаю, взглянувши на звезды порой,\nЧто взирали на них мы как боги с тобой.\nУ любви есть слова,- те слова не умрут.\nНас с тобой ожидает особенный суд;\nОн сумеет нас сразу в толпе различить,\nИ мы вместе придем, нас нельзя разлучить!","name": "Alter Ego","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3083, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1856","text": "Кроет уж лист золотой\nВлажную землю в лесу...\nСмело топчу я ногой\nВешнюю леса красу.\nС холоду щеки горят;\nЛюбо в лесу мне бежать,\nСлышать, как сучья трещат,\nЛистья ногой загребать!\nНет мне здесь прежних утех!\nЛес с себя тайну совлек:\nСорван последний орех,\nСвянул последний цветок;\nМох не приподнят, не взрыт\nГрудой кудрявых груздей;\nОколо пня не висит\nПурпур брусничных кистей;\nДолго на листьях, лежит\nНочи мороз, и сквозь лес\nХолодно как-то глядит\nЯсность прозрачных небес...\nЛистья шумят под ногой;\nСмерть стелет жатву свою...\nТолько я весел душой\nИ, как безумный, пою!\nЗнаю, недаром средь мхов\nРанний подснежник я рвал;\nВплоть до осенних цветов\nКаждый цветок я встречал.\nЧто им сказала душа,\nЧто ей сказали они -\nВспомню я, счастьем дыша,\nВ зимние ночи и дни!\nЛистья шумят под ногой...\nСмерть стелет жатву свою!\nТолько я весел душой -\nИ, как безумный, пою!","name": "Осень","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3084, "fields": {"themes": [7],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1923","text": "Сирень в стакане томится у шторки,\nТуманная да крестастая,\nСирень распушила свои пятерки,\nВывела все свои «счастья».\nВот-вот заквохчет, того и гляди,\nСловно лесная нежить!\nНе оттого ль в моей груди\nЛиловая нежность?\nБрожу, глазами по свету шаря,\nШепча про себя невесть что...\nДолжна же быть где-то\nна земном шаре\nБудущая моя невеста?\nПредчувствия душат в смутном восторге.\nКнигу беру. Это «Гамлет».\nСирень обрываю. Жую пятерки.\nНе помогает.\nNN позвонить? Подойдет она, рыженькая:\n«Как! Это вы? Анекдот».\nЗвонить NN? А на кой мне интрижка?\nМеня же невеста ждет!\nМоя. Невеста. Кто она, милая,\nСамое милое существо?\nЯ рыщу за нею миля за милею,\nНе зная о ней ничего...\nНи-че-го про нее не знаю,\nЗнаю, что нет ничего родней,\nЧто прыгает в глаз мой солнечный «заяц»\nПри одной мысли о ней!\nЧерны ли косы ее до радуги,\nИли под стать урожаю,\nПышные ль кудри, гладкие прядки —\nОбожаю!\nПроснусь на заре с истомою в теле,\nГоворю ей: «Доброе утро!»\nГде она живет?\nВ Палас-отеле?\nА может быть, дом у ней — юрта?\nИ когда мы встретимся? В марте? Июне?\nА вдруг еще в люльке моя невеста!\nКуда же я дену юность?\nНичего не известно.\nИногда я схватываю глобус,\nТычу в какой-нибудь пунктик\nИ кричу над миром на голос:\n«Выходи! Помучила! Будет!»\nТак и живу, неся в груди\nСамое дорогое,\nИ вдруг во весь пейзаж впереди\nВижу возможность, мрачную, как Гойя:\nТы шаришь глазами! Образ любой\nВ багет про себя обрамишь!\nА что,\nкак твоя\nлюбовь\nЗа кого-нибудь вышла замуж?\nВедь мыслимо же на одну минуту\nПредставить такой конец?\nВедь можем же мы, наконец, разминуться,\nНе встретиться, наконец?\nСколько таких от Юкона до Буга,\nОт Ганга до Янцзыкиана,\nЧто, так никогда и не встретив друг друга,\nЖивут по краям океана!\nА я? Почему моя линия жизни\nДолжна быть счастливее прочих?\nГде-нибудь в Кашине или Жиздре\nЕе за хозяйчика прочат,\nИ вот уже лоб флердоранжем обвит,\nИ губы алеют в вине,\nИ будет она читать о любви,\nСчитая, что любви нет...\nНо хватит! Довольно! Беда молодым:\nЧто пользы в глухое стучаться?\nВсему виной сиреневый дым,\nПроклятое слово «Счастье».","name": "Сирень","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3085, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","text": "Какой большой ветер\nНапал на наш остров!\nС домишек сдул крыши,\nКак с молока - пену.\nИ если гвоздь к дому\nПригнать концом острым,\nБез молотка, сразу,\nОн сам войдет в стену.\nСломал ветлу ветер,\nВ саду сровнял гряды -\nАж корешок редьки\nИз почвы сам вылез.\nИ, подкатясь боком\nК соседнему саду,\nВ чужую врос грядку\nИ снова там вырос.\nА шквал унес в море\nДесятка два шлюпок,\nА рыбакам - горе,\nне раскурить трубок.\nА раскурить надо,\nДа вот зажечь спичку,\nКак на лету взглядом\nОстановить птичку.\nКакой большой ветер!\nАх, какой вихрь!\nА ты сидишь тихо,\nА ты глядишь нежно.\nИ никакой силой\nТебя нельзя стронуть,\nСкорей Нептун слезет\nСо своего трона.\nКакой большой ветер\nНапал на наш остров!\nС домишек сдул крыши,\nКак с молока - пену.\nИ если гвоздь к дому\nПригнать концом острым,\nБез молотка, сразу,\nОн сам войдет в стену.","name": "Ветер"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3086, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1908","text": "Она колдует тихой ночью\nУ потемневшего окна\nИ страстно хочет, чтоб воочью\nЕй тайна сделалась видна.\nКак бред, мольба ее бессвязна,\nНо мысль упорна и горда.\nОна не ведает соблазна\nИ не отступит никогда.\nВнизу... Там дремлет город пестрый\nИ кто-то слушает и ждет,\nНо меч, уверенный и острый,\nОн тоже знает свой черед.\nНа мертвой площади, где серо\nИ сонно падает роса,\nЖивет неслыханная вера\nВ ее ночные чудеса.\nНо тщетен зов ее кручины,\nЗемля все та же, что была,\nВот солнце выйдет из пучины\nИ позолотит купола.\nНочные тени станут реже,\nПрольется гул, как ропот вод,\nИ в сонный город ветер свежий\nПрохладу моря донесет.\nИ меч сверкнет, и кто-то вскрикнет,\nКого-то примет тишина,\nКогда усталая поникнет\nУ заалевшего окна.","name": "Колдунья","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3087, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1925","text": "Я иду долиной. На затылке кепи,\nВ лайковой перчатке смуглая рука.\nДалеко сияют розовые степи,\nШироко синеет тихая река.\nЯ - беспечный парень. Ничего не надо.\nТолько б слушать песни - сердцем подпевать,\nТолько бы струилась легкая прохлада,\nТолько б не сгибалась молодая стать.\nВыйду за дорогу, выйду под откосы,-\nСколько там нарядных мужиков и баб!\nЧто-то шепчут грабли, что-то свищут косы.\n\"Эй, поэт, послушай, слаб ты иль не слаб?\nНа земле милее. Полно плавать в небо.\nКак ты любишь долы, так бы труд любил.\nТы ли деревенским, ты ль крестьянским не был?\nРазмахнись косою, покажи свой пыл\".\nАх, перо не грабли, ах, коса не ручка -\nНо косой выводят строчки хоть куда.\nПод весенним солнцем, под весенней тучкой\nИх читают люди всякие года.\nК черту я снимаю свой костюм английский.\nЧто же, дайте косу, я вам покажу -\nЯ ли вам не свойский, я ли вам не близкий,\nПамятью деревни я ль не дорожу?\nНипочем мне ямы, нипочем мне кочки.\nХорошо косою в утренний туман\nВыводить по долам травяные строчки,\nЧтобы их читали лошадь и баран.\nВ этих строчках - песня, в этих строчках - слово.\nПотому и рад я в думах ни о ком,\nЧто читать их может каждая корова,\nОтдавая плату теплым молоком.","name": "Я иду долиной. На затылке кепи...","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3088, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кушнер","text": "Слово \"нервный\" сравнительно поздно\nПоявилось у нас в словаре\nУ некрасовской музы нервозной\nВ петербургском промозглом дворе.\nДаже лошадь нервически скоро\nВ его желчном трехсложнике шла,\nРазночинная пылкая ссора\nИ в любви его темой была.\nКрупный счет от модистки, и слезы,\nИ больной, истерический смех,\nИсторически эти неврозы\nОбъясняются болью за всех,\nПереломным сознаньем и бытом.\nЭту нервность, и бледность, и пыл,\nЧто неведомы сильным и сытым,\nПозже в женщинах Чехов ценил,\nМеж двух зол это зло выбирая,\nЕсли помните... ветер в полях,\nКоврин, Таня, в саду дымовая\nГоречь, слезы и черный монах.\nА теперь и представить не в силах\nРовной жизни и мирной любви.\nЧто однажды блеснуло в чернилах,\nТо навеки осталось в крови.\nВсех еще мы не знаем резервов,\nЧто еще обнаружат, бог весть,\nНо спроси нас:- Нельзя ли без нервов?\n- Как без нервов, когда они есть!-\nНаши ссоры. Проклятые тряпки.\nСколько денег в июне ушло!\n- Ты припомнил бы мне еще тапки.\n- Ведь девятое только число,-\nЭто жизнь? Между прочим, и это,\nИ не самое худшее в ней.\nЭто жизнь, это душное лето,\nЭто шорох густых тополей,\nЭто гулкое хлопанье двери,\nЭто счастья неприбранный вид,\nЭто, кроме высоких материй,\nТо, что мучает всех и роднит.","name": "Слово 'нервный' сравнительно поздно"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3089, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1974","text": "Когда-то был Париж, мансарда с голубятней.\nИ каждый новый день был века необъятней,—\nТак нам жилось легко.\nЯ помню влажный рот, раскинутые руки...\nО, как я веровал в немыслимость разлуки\nС тобой, Манон Леско!\nА дальше — на ветру, в пустыне океана\nТы, опозоренная зло и окаянно,\nЗакутанная в плащ,\nКак чайка маялась, как грешница молилась,\nТы, безрассудная, надеялась на милость\nСкрипящих мокрых мачт.\nО, ты была больна, бледна, белее мела.\nНо ты смеялась так безудержно, так смело,\nКак будто впереди\nВесь наш пройденный путь, все молодые годы,\nВсе солнечные дни, не знавшие невзгоды,\nВся музыка в груди...\nПовисли паруса. И за оснасткой брига\nБыл виден дикий край, открытый Америго,\nПесчаный, мертвый холм.\nА дальше был конец... Прощай, Манон, навеки!\nЯ пальцы наложил на сомкнутые веки\nВ отчаянье глухом.\nПотом рассказывал я в гавани галерной,\nВ трактире мерзостном, за кружкою фалерно,\nПро гибельную страсть.\nМой слушатель, аббат в поношенной сутане,\nКлялся, что исповедь он сохраняет втайне,\nНо предпочел украсть,\nУкрасить мой рассказ ненужною моралью.\nИ то, что было нам счастливой ранней ранью,\nНизвержено во тьму,\nИскажено ханжой и силе жизни чуждо.\nЖизнь не кончается, но длится! Так неужто\nВы верите ему?\nНе верьте! Мы живем. Мы торжествуем снова.\nО жалкой участи, о гибели — ни слова!\nТам, где-то далеко,\nИз чьей-то оперы, со сцены чужестранной,\nДоносится и к вам хрустальное сопрано —\nПоет Манон Леско.","name": "Манон Леско","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3090, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "Открылось утром сердце ненароком,\nИ влился мир в него живым потоком.\nНедоуменно я следил глазами\nЗа золотыми стрелами-лучами.\nАруны показалась колесница,\nИ утренняя пробудилась птица,\nПриветствуя зарю, защебетала,\nИ все вокруг еще прекрасней стало.\nКак брат, мне небо крикнуло: «Приди!>>\nИ я припал, прильнул к его груди,\nЯ по лучу поднялся к небу, ввысь,\nЩедроты солнца в душу пролились.\nВозьми меня, о солнечный поток!\nНаправь ладью Аруны на восток\nИ в океан безбрежный, голубой\nВозьми меня, возьми меня с собой!\nПеревод Н.Подгоричани","name": "Праздничное утро"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3091, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Я помню день, когда впервые -\nНа третьем от роду году -\nУслышал трубы полковые\nВ осеннем городском саду.\nИ всё вокруг, как по приказу,\nКак будто в строй вступило сразу.\nБлеснуло солнце сквозь туман\nНа трубы светло-золотые,\nШирокогорлые, витые\nИ круглый, белый барабан.\nИ помню праздник на реке,\nПочти до дна оледенелой,\nГде музыканты вечер целый\nИграли марши на катке.\nУ них от стужи стыли руки\nИ леденели капли слез.\nА жарко дышащие звуки\nЛетели в сумрак и в мороз.\nИ, бодрой медью разогрето,\nОгнями вырвано из тьмы,\nНа льду речном пылало лето\nСреди безжизненной зимы.","name": "Я помню день, когда впервые..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3092, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1844","text": "Как дети иль рабы, преданию послушны,\nКак часто в жизни мы бываем равнодушны\nК тому, что сердце нам должно бы разрывать,\nЧто слезы из очей должно бы исторгать.\nМы плакать не хотим, мы не хотим терзаться\nИ предрассудкам казнь в сомнениях искать;\nНе лучше ль слепо им во всем повиноваться,\nА в бедствиях судьбу спокойно обвинять!\nИ, мимо жертв идя шумящею толпою,\nВздыхать и говорить: так велено судьбою!\nКогда же совесть вдруг, проснувшись, скажет нам:\n\"Виновник бед своих - ты, жалкий смертный, сам...\nТы глух, как истукан, на глас мой оставался\nИ, призрака создав, ему повиновался!\"-\nВопль сердца заглушить мы поспешим скорей,\nЧтобы не отравить покоя наших дней!\nКогда ж среди толпы является порою\nПророк с могучею, великою душою,\nС глаголом истины священной на устах,-\nУвы, отвержен он! Толпа в его словах\nУчения любви и правды не находит...\nЕй кажется стыдом речам его внимать,\nИ, вдохновенный, он когда начнет вещать -\nС насмешкой каждый прочь, махнув рукой, отходит.\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .","name": "Дума (Как дети иль рабы...)","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3093, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "О Тайн ключарь, проникший руны,\nГде звезд предначертан устав, —\nС моими властно сочетав\nСвои магические струны,\nТы стал мне друг и брат. Судьбе\nЗавет глухой я завещаю,\nИ музы темной посвящаю\nПрозренья — зрящему Тебе.","name": "СТРОКИ ВАЛЕРИЮ БРЮСОВУ,\n ОТКРЫВШЕМУ МНЕ ЭРУ ОФИЕЛЯ,\n ПО УЧЕНИЮ АГРИППЫ."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3094, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1966","text": "Приход зимы в краю суровом\nЯ вижу ясно и сейчас:\nХолодный ветер с диким ревом\nДеревья грозные потряс.\nМне и сегодня снится, снится\nСкупого дня последний луч;\nПурга, готовая пробиться\nИз тяжело летящих туч;\nСнежинок первое порханье\nВ оцепеневшей синеве,\nКогда от моего дыханья\nРастаял иней на траве.","name": "Приход зимы в краю суровом...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3095, "fields": {"themes": [],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1775","text": "И жизнь, и бодрость, и покой\nДыханьем вольным пью.\nПрирода, сладко быть с тобой,\nУпасть на грудь твою!\nКолышась плавно, в лад веслу,\nНесет ладью вода.\nУшла в заоблачную мглу\nЗубчатых скал гряда.\nВзор мой, взор! Иль видишь снова\nЗолотые сны былого?\nСердце, сбрось былого власть,\nВновь приходит жизнь и страсть.\nПьет туман рассветный\nОстроверхие дали.\nЗыбью огнецветной\nВолны вдруг засверкали.\nВетер налетевший\nБудит зеркало вод,\nИ, почти созревший,\nК влаге клонится плод.\nПер. В.Левика","name": "На озере","date_to": "1775"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3096, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Бальмонт","text": "— Кораллы, рубины, гранаты,\nВы странным внушеньем богаты:\nНа вас поглядишь — и живешь,\nКак будто кого обнимаешь;\nНа вас поглядев, понимаешь,\nЧто красная краска не ложь.\nО кровь, много таинств ты знаешь!\nКогда по равнине пустынно-седой\nСкользишь утомленно чуть зрячей мечтой,\nЛишь встретишь ты красный какой лоскуток,—\nВмиг в сердце — рождение строк,\nКак будто бы что-то толкнуло мечту,\nИ любишь опять горячо Красоту\nИ красочный ловишь намек.\nО кровь, я намеков твоих не сочту!\nКогда, как безгласно-цветочные крики,\nУвижу я вдруг на июльских лугах\nКапли крови в гвоздике,\nВнутри, в лепестках,\nКапли алые крови живой,\nЮной, страстной, желающей ласк и деления чуждой на\n«мой» или «твой»,—\nМне понятно, о чем так гвоздика мечтает,\nПочему лепестки опьяненному солнцу она подставляет;\nВижу, вижу, вливается золото в алую кровь\nИ теряется в ней, возрождается вновь,\nВзор глядит — и не знает, где именно солнце,\nГде отливы и блеск золотого червонца,\nГде гвоздики девически-нежной любовь.\nО кровь, как ты странно-пленительна, кровь!\nВот, словно во сне,\nПочудились мне\nСтолепестковые розы,\nВ оттенках, в несчетности их лепестков\nВновь вижу, как девственны, женственны грезы,\nНо знаю, что страстность доходит почти до угрозы,\nЗнаю я, как бесконечно-богаты уста,\nПоцелуи, сближенье, альков,\nКак первозданно-богаты два рта\nВ красноречье без слов.\nЯ гляжу и теряюсь, робею,\nЯ хочу и не смею\nСорвать эту розу, сорвать и познать упоенье, любовь.\nО кровь, сколько таинств и счастий скрываешь ты,\nкровь!","name": "Красный"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3097, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1917","text": "Горечь! Горечь! Вечный привкус\nНа губах твоих, о страсть!\nГоречь! Горечь! Вечный искус —\nОкончательнее пасть.\nЯ от горечи — целую\nВсех, кто молод и хорош.\nТы от горечи — другую\nНочью за руку ведешь.\nС хлебом ем, с водой глотаю\nГоречь-горе, горечь-грусть.\nЕсть одна трава такая\nНа лугах твоих, о Русь.","name": "Горечь! Горечь! Вечный привкус...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3098, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1887","text": "Чуждые огласки,\nСлышу речи ласки,\nВижу эти глазки,\nЧую сердца дрожь,—\nТомных грез поруки,\nЗасыпают звуки...\nИх немые муки\nТолько ты поймешь!","name": "Чуждые огласки...","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3099, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Ошанин","date_from": "1955","text": "День за днем бегут года —\nЗори новых поколений.\nНо никто и никогда\nНе забудет имя: Ленин.\nЛенин всегда живой,\nЛенин всегда с тобой\nВ горе, в надежде и радости.\nЛенин в твоей весне,\nВ каждом счастливом дне,\nЛенин в тебе и во мне!\nВ давний час, в суровой мгле,\nНа заре Советской власти,\nОн сказал, что на земле\nМы построим людям счастье.\nМы за Партией идем,\nСлавя Родину делами,\nИ на всем пути большом\nВ каждом деле Ленин с нами.\nЛенин всегда живой,\nЛенин всегда с тобой\nВ горе, в надежде и радости.\nЛенин в твоей весне,\nВ каждом счастливом дне,\nЛенин в тебе и во мне!","name": "Ленин всегда с тобой","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3100, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Михалков","date_from": "1952","text": "Слава борцам, что за правду вставали,\nЗнамя свободы высоко несли,\nПартию нашу они создавали,\nК цели заветной вели.\nДолгие, тяжкие годы царизма\nЖил наш народ в кабале,\nЛенинской правдой заря Коммунизма\nНам засияла во мгле.\nПод солнцем Родины мы крепнем год\nот года,\nМы беззаветно делу Ленина верны.\nЗовет подвиги советские народы\nКоммунистическая партия страны!\nПартия наши народы сплотила\nВ братский, единый союз трудовой.\nПартия - наша надежда и сила,\nПартия - наш рулевой!\nДумы народные в жизнь воплощая,\nВ бурях крепка, как скала,\nВ грозных сраженьях врагов сокрушая,\nПартия наша росла.\nПод солнцем Родины мы крепнем год\nот года,\nМы беззаветно делу Ленина верны.\nЗовет на подвиги советские народы\nКоммунистическая партия страны!\nНас не страшат ни борьба, ни сраженья -\nЯрко горит путеводный маяк!\nИ помешать нам в могучем движенье\nПусть не пытается враг.\nС нами сегодня идут миллионы.\nНаше единство растет.\nМудростью партии путь озаренный\nНас к коммунизму ведет.\nПод солнцем Родины мы крепнем год\nот года,\nМы беззаветно делу Ленина верны.\nЗовет на подвиги советские народы\nКоммунистическая партия страны!","name": "Партия - наш рулевой","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3101, "fields": {"themes": [],"author": "Демьян Бедный","date_from": "1932","text": "В день пуска Днепростроя\nА. М. Горькому\nСегодня — день от всех отличный,\nСегодня — праздник символичный:\nСегодня утренней порой\nВ наш боевой рабочий строй\nПобедно входит «энергичный»\nНаш торжествующий герой —\nЭлектросильный Днепрострой.\nКак мы мечтали, как гадали,\nКак нажимали все педали,\nКак торопили дни, часы,\nЧтобы скорей мильонно-тонной\nМускулатурою бетонной\nОн обрастал — кремнисто-донный\nГигант невиданной красы!\nКак много пиголиц пищало,\nКак много воронов вещало\nО «фантастической игре»,\n«Затее дикой» на Днепре.\nИ вот — затея стала фактом,\nИгра — великим, смелым актом,\nИ мир, весь мир, в любой стране,\nМир пролетарский — с теплой лаской,\nМир буржуазный — с злой опаской,\nС тоской, понятной нам вполне,\nВнимает радиоволне\nИ ловит радостные хоры,\nРабочий смех и разговоры,\nИ — голос будущих судьбин —\nГул торжествующих турбин!\nА там, за звуками, картина:\nСталебетонная плотина,\nЗамкнувши ток днепровских вод,\nДает им новый, точный ход,\nЧтоб Украине, «неньке милой»,\nОни запели в наши дни\nНе то, что пели искони.\nОрганизованною силой\nОтныне сделались они!\nВперед днепровские пороги\nНе преградят уж им дороги,\nНе будет их водоворот\nЛомать челны, губить народ.\nВсе вековечные заторы,\nЛикуя, волны погребли.\nВ глубоководные просторы\nВойдут морские корабли\nИ станут гордо у плотины,\nГде чудо-электротурбины\nДают — неслыханный захват —\nМильярды сило-киловатт,\nНевидимых, но ощутимых\nБогатырей неутомимых,\nОтважных электросолдат,\nВсегда готовых вмиг, по знаку,\nЗа поворотом рычага,\nЛавиной ринуться в атаку\nНа старо-косного врага,\nКоторый уж не будет боле\nДержать в убожестве, в неволе\nИ чудо-Днепр, и чудо-поле,\nИ эти чудо-берега!\nВзрывая скалы, землю роя,\nВодой Днепра пороги кроя,\nМы на плотине Днепростроя\nСвершали подвиг трудовой.\nТемп забирая боевой,\nМы до конца его не сдали,\nИ — средь машин, бетона, стали\nВ работе творчески-живой\nМы, закаляясь, обрастали\nМускулатурой волевой.\nНа горе вражеским пророкам\nИх предсказаньям вопреки,\nМы повышали гонку срокам\nСнуя по руслу и протокам\nВ бетон закованной реки.\nМы сдали творческий экзамен!\nВсей зло-пророческой гурьбе\nТеперь кричать «аминь» и «амен»\nНе нам придется, а себе.\nТам, где с порогами в борьбе\nВода, бурля, взметалась пылью,\nГде историческою былью\nДышала каждая скала,\nСвершились дивные дела:\nНад ровной водной пеленою,\nНад новозданной глубиною,\nГряду порогов поборов\nИ к реву их неумолимы,\nПобеду празднуя, зажгли мы —\nВзамен угаснувших костров —\nГирлянду солнц-прожекторов.\nЧтоб больше древние пороги\nНе заступали нам дороги\nК грядущей, сказочной судьбе,\nС водой и скалами в борьбе\nМы не работали — горели!\nПороги есть в одном Днепре ли?\nИм в жизни не было числа.\nНе позабыть всей тьмы и зла,\nВсей тяготы непереносной\nМинувшей жизни старо-косной:\nОна «порожиста» была.\nНе только взрослые — и дети —\nВ пучине жизни заодно,\nРазбившись о пороги эти,\nМетались горестно, бедно,\nВ тоске — изранено смертельно —\nМетались брошенно, бездельно\nИ опускалися «на дно».\nО, сколько жизней, сил, талантов,\nНародных творческих гигантов,\nТопя тоску свою в вине,\nТоску по жизни светлой, новой,\nС разумной творческой основой,\nСтрадало, корчилось «на дне»!\nИх всех, чьи гибли дух и тело\n«На дне» погибельно-гнилом,\nИх сердце Горького узрело,\nИ пожалело, и согрело\nСердечно-ласковым теплом,\nИ перед всем раскрыло светом:\nКто погибал «на дне» на этом,\nКого забросила сюда,\nКого измяла, сокрушила,\nУслады жизненной лишила,\nЛишила радостей труда\nПорогов жизненных гряда.\nРаботы горьковской итоги\nРосли пред нами вглубь и вширь.\nОн рвал проклятые пороги,\nПередовой наш богатырь,—\nВ боях с ним вражеская стая\nНе мало понесла потерь,—\nОн шел, ряды врагов сметая,\nКак он сметает их теперь.\nЕму, грозе дворцов, чертогов\nПри старом строе, при царе,\nЕму, «взрывателю порогов»,\nТех, что мы рвали в Октябре,\nЕму, певцу иной культуры,\nКультуры нашей, трудовой,\nЕе стальной мускулатуры,\nЕе закалки волевой,\nЕму, чье знамя буревое\nПред нами реет столько лет,\nМоим «Стихом о Днепрострое»,\nО нашем энерго-герое,\nЯ энергичный шлю привет!","name": "Пороги","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3102, "fields": {"themes": [20],"author": "Юрий Левитанский","text": "В ожидании дел невиданных\nиз чужой страны\nв сапогах, под Берлином выданных,\nя пришел с войны.\nОгляделся.\nНад белым бережком\nбегут облака.\nГорожанки проносят бережно\nкуски молока.\nИ скользят,\nна глаза на самые\nнатянув платок.\nИ скрежещут полозья санные,\nи звенит ледок.\nОчень белое все\nи светлое -\nах, как снег слепит!\nНачинаю житье оседлое -\nпозабытый быт.\nПыль очищена,\nгрязь соскоблена -\nи конец войне.\nНичего у меня не скоплено,\nвсе мое - на мне.\nЯ себя в этом мире пробую,\nя вхожу в права -\nто с ведерком стою над прорубью,\nто колю дрова.\nРастолку картофель отваренный -\nи обед готов.\nСкудно карточки отоварены\nхлебом тех годов.\nНо шинелка на мне починена,\nнигде ни пятна.\nРебятишки глядят почтительно\nна мои ордена.\nИ пока я гремлю,\nорудуя\nкочергой в печи,\nвсе им чудится:\nбьют орудия,\nтрубят трубачи.\nНо снежинок ночных кружение,\nзаоконный свет -\nсловно полное отрешение\nот прошедших лет.\nХодят ходики полусонные,\nи стоят у стены\nсапоги мои, привезенные\nиз чужой страны.","name": "Белый снег"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3103, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1848","text": "Еще томлюсь тоской желаний,\nЕще стремлюсь к тебе душой -\nИ в сумраке воспоминаний\nЕще ловлю я образ твой...\nТвой милый образ, незабвенный,\nОн предо мной везде, всегда,\nНедостижимый, неизменный,\nКак ночью на небе звезда...","name": "Еще томлюсь тоской желаний...","date_to": "1848"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3104, "fields": {"themes": [20],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1955","text": "Я бужу на заре\nсвоего двухколесного друга.\nМать кричит из постели:\n\"На лестнице хоть не трезвонь!\"\nЯ свожу его вниз.\nПо ступеням он скачет\nупруго.\nСтукнуть шину ладонью -\nи сразу подскочет ладонь!\nЯ небрежно сажусь -\nвы посадки такой не видали!\nИз ворот выезжаю\nнавстречу воскресному дню.\nЯ качу по асфальту.\nЯ весело жму на педали.\nЯ бесстрашно гоню,\nи звоню,\nи звоню,\nи звоню...\nЗа Москвой петуха я пугаю,\nкривого и куцего.\nБелобрысому парню\nя ниппель даю запасной.\nПью коричневый квас\nв пропылившемся городе Кунцево,\nпривалившись спиною\nк нагретой цистерне квасной.\nПродавщица сдает\nмокрой мелочью сдачу.\nСвое имя скрывает:\n\"Какие вы хитрые все\".\nУлыбаясь: \"Пока!\",\nя к товарищу еду на дачу.\nИ опять я спешу;\nи опять я шуршу по шоссе.\nОн сидит, мой товарищ,\nи мрачно строгает дубину\nна траве,\nзеленеющей у гаража.\nГоворит мне:\n\"Мячи вот украли...\nОбидно...\"\nИ корит домработницу:\n\"Тоже мне страж...\nХороша!\"\nЯ молчу.\nЯ гляжу на широкие, сильные плечи.\nОн о чем-то все думает,\nдаже в беседе со мной.\nОчень трудно ему.\nНа войне было легче.\nЖизнь идет.\nЮность кончилась вместе с войной.\nГоворит он:\n\"Там душ.\nВот держи,\nутирайся\".\nМы по рощице бродим,\nругаем стихи и кино.\nА потом за столом,\nна прохладной и тихой террасе,\nрядом с ним и женою\nтяну я сухое вино.\nВскоре я говорю:\n\"До свидания, Галя и Миша\".\nИз ворот он выходит,\nжена прислонилась к плечу.\nПочему-то я верю:\nон сможет,\nнапишет...\nНу а если не сможет,\nи знать я о том не хочу.\nЯ качу!\nНе могу я\nс веселостью прущей расстаться.\nГрузовые в пути\nдогоняю я махом одним.\nЯ за ними лечу\nв разреженном пространстве.\nПа подъемах крутых\nприцепляюсь я к ним.\nЗнаю сам,\nчто опасно!\nЛюблю я рискованность!\nГоворят мне,\nгудя напряженно,\nони:\n\"На подъеме поможем,\nдадим тебе скорость,\nну, а дальше уже,\nкак сумеешь, гони\".\nЯ гоню что есть мочи!\nЯ шутками лихо кидаюсь.\nТолько вы не глядите,\nкак шало я мчусь,-\nэто так, для фасону.\nЯ знаю,\nчто плохо катаюсь.\nНо когда-нибудь\nя хорошо научусь.\nЯ слезаю в пути\nу сторожки заброшенной,\nветхой.\nЯ ломаю черемуху\nв звоне лесном.\nи, к рулю привязав ее ивовой веткой,\nя лечу\nи букет раздвигаю лицом.\nВозвращаюсь в Москву.\nНе устал еще вовсе.\nЗажигаю настольную,\nверхнюю лампу гашу.\nСтавлю в воду черемуху.\nСтавлю будильник на восемь,\nи сажусь я за стол,\nи вот эти стихи\nя пишу...","name": "На велосипеде","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3105, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1946","text": "Уступи мне, скворец, уголок,\nПосели меня в старом скворешнике.\nОтдаю тебе душу в залог\nЗа твои голубые подснежники.\nИ свистит и бормочет весна.\nПо колено затоплены тополи.\nПробуждаются клены от сна,\nЧтоб, как бабочки, листья захлопали.\nИ такой на полях кавардак,\nИ такая ручьев околесица,\nЧто попробуй, покинув чердак,\nСломя голову в рощу не броситься!\nНачинай серенаду, скворец!\nСквозь литавры и бубны истории\nТы — наш первый весенний певец\nИз березовой консерватории.\nОткрывай представленье, свистун!\nЗапрокинься головкою розовой,\nРазрывая сияние струн\nВ самом горле у рощи березовой.\nЯ и сам бы стараться горазд,\nДа шепнула мне бабочка-странница:\n«Кто бывает весною горласт,\nТот без голоса к лету останется».\nА весна хороша, хороша!\nОхватило всю душу сиренями.\nПоднимай же скворешню, душа,\nНад твоими садами весенними.\nПоселись на высоком шесте,\nПолыхая по небу восторгами,\nПрилепись паутинкой к звезде\nВместе с птичьими скороговорками.\nПовернись к мирозданью лицом,\nГолубые подснежники чествуя,\nС потерявшим сознанье скворцом\nПо весенним полям путешествуя.","name": "Уступи мне, скворец, уголок","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3106, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Не для того ли мне поздняя зрелость,\nЧтобы, за сердце схватившись, оплакать\nКаждого слова сентябрьскую спелость,\nЯблока тяжесть, шиповника мякоть,\nНад лесосекой тянувшийся порох,\nСухость брусничной поляны, и ради\nПравды - вернуться к стихам, от которых\nТолько помарки остались в тетради.\nВсе, что собрали, сложили в корзины,-\nИ на мосту прогремела телега.\nДай мне еще наклониться с вершины,\nДай удержаться до первого снега.","name": "Поздняя зрелость"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3107, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1841","text": "Я любила его\nЖарче дня и огня,\nКак другие любить\nНе смогут никогда!\nТолько с ним лишь одним\nЯ на свете жила;\nЕму душу мою,\nЕму жизнь отдала!\nЧто за ночь, за луна,\nКогда друга я жду!\nИ бледна, холодна,\nЗамираю, дрожу!\nВот он идет, поет:\n\"Где ты, зорька моя?\"\nВот он руку берет,\nВот целует меня!\n\"Милый друг, погаси\nПоцелуи твои!\nИ без них при тебе\nОгнь пылает в крови,\nИ без них при тебе\nЖжет румянец лицо,\nИ волнуется грудь,\nИ кипит горячо!\nИ блистают глаза\nЛучезарной звездой!\"\nЯ жила для него -\nЯ любила душой!","name": "Русская песня (Я любила его...)","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3108, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Огарев","date_from": "1855","text": "В вечернем сумраке долина\nСинела тихо за ручьем,\nИ запах розы и ясмина\nБлагоухал в саду твоем;\nВ кустах прибережных влюбленно\nПерекликались соловьи.\nЯ близ тебя стоял смущенный,\nТомимый трепетом любви.\nУста от полноты дыханья\nОстались немы и робки,\nА сердце жаждало признанья,\nРука - пожатия руки.\nПусть этот сон мне жизнь сменила\nТревогой шумной пестроты;\nНо память верно сохранила\nИ образ тихой красоты,\nИ сад, и вечер, и свиданье,\nИ негу смутную в крови,\nИ сердца жар и замиранье -\nВсю эту музыку любви.","name": "Первая любовь","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3109, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1856","text": "\"Золото, золото падает с неба!\" -\nДети кричат и бегут за дождем...\n- Полноте, дети, его мы сберем,\nТолько сберем золотистым зерном\nВ полных амбарах душистого хлеба!","name": "Летний дождь","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3110, "fields": {"themes": [],"author": "Даниил Хармс","date_from": "1930","text": "Шел по улице отряд -\nсорок мальчиков подряд:\nраз,\nдва,\nтри,\nчетыре\nи четырежды\nчетыре,\nи четыре\nна четыре,\nи еще потом четыре.\nВ переулке шел отряд -\nсорок девочек подряд:\nраз, два,\nтри, четыре,\nи четырежды\nчетыре,\nи четыре\nна четыре,\nи еще потом четыре.\nДа как встретилися вдруг -\nстало восемьдесят вдруг!\nРаз,\nдва,\nтри,\nчетыре,\nи четыре\nна четыре,\nна четырнадцать\nчетыре,\nи еще потом четыре.\nА на площадь\nповернули,\nа на площади стоит\nне компания,\nне рота,\nне толпа,\nне батальон,\nи не сорок,\nи не сотня,\nа почти что\nМИЛЛИОН!\nРаз, два, три, четыре,\nи четырежды\nчетыре,\nсто четыре\nна четыре,\nполтораста\nна четыре,\nдвести тысяч на четыре!\nИ еще потом четыре!\nвсё","name": "Миллион","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3111, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Чичибабин","date_from": "1972","text": "До могилы Ахматовой сердцем дойти нелегко —\nчерез славу и ложь, стороной то лесной, то овражной,\nпо наследью дождя, по тропе, ненадежной и влажной,\nгде печаль сентябрей собирает в полях молоко.\nНа могиле Ахматовой надписи нет никакой.\nТы к подножью креста луговые цветы положила,\nа лесная земля крестный сон красотой окружила,\nподарила сестре безымянный и светлый покой.\nБудь к могиле Ахматовой, финская осень, добра,\nдай бездомной и там не отвыкнуть от гордых привычек.\nВ рощах дятлы стучат, и грохочет тоской электричек\nгород белых ночей, город Пушкина, город Петра.\nОблака в вышине обрекают злотворцев ее\nна презренье веков, и венчаньем святого елея\nдышат сосны над ней. И победно, и ясно белея,\nвечно юн ее профиль, как вечно стихов бытие.\nУ могилы Ахматовой скорби расстаться пора\nс горбоносой рабой, и, не выдержав горней разлуки,\nк ней в бессмертной любви протянул запоздалые руки\nгород черной беды, город Пушкина, город Петра.","name": "До могилы Ахматовой сердцем...","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3112, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1898","text": "Иди в толпу с приветливою речью\nИ лицемерь.\nНа опыте всю душу человечью\nДо дна измерь.\nОна узка, темна и несвободна,\nКак темный склеп,\nИ тот, кто час провел в ней неисходно,\nНавек ослеп.\nИ ты поймешь, какое врачеванье\nВ окно глядеть\nИз тьмы души на птичье ликованье\nИ сметь, и петь.","name": "Иди в толпу с приветливою речью...","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3113, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Герасимов","date_from": "1913","text": "Раскрылись синие провалы\nГлубоких, тающих высот.\nНебо наливаться стало\nМедом из осенних сот.\nСветлыми паутинками\nСтекает со жнивий сок.\nПрощальными голосами тинькают\nПтицы в золотой песок.\nТушканчик скачет сиротливо\nНад выпитым жнивьем\nИ затягивает тоскливо\nС ветром песенку вдвоем.\nНад водою просветленной\nТуман застыл, как нежный снег,\nИ долгим бегом утомленная\nРека свой умеряет бег.\nВдали с колосьями телега\nПлывет, как домик золотой.\nМедвяная струится нега\nНад увядающей землей.","name": "Раскрылись синие провалы...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3114, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1838","text": "Взгляни, утешь меня усладой мирных дум,\nСтепных небес заманчивая Пери\n!\nВо мне грусть тихая сменила бурный шум,\nОстался дым от пламенных поверий.\nТеперь, томлю ли грусть в волнении людей,\nМеня смешит их суетная радость;\nИщу я думою подернутых очей;\nЛюблю речей задумчивую сладость.\nМеня тревожит смех дряхлеющих детей,\nС усмешкою гляжу на них угрюмой.\nНо жизнь моя цветет улыбкою твоей,\nТвой ясный взор с моей сроднился думой.\nО Пери! улети со мною в небеса,\nВ твою отчизну, где всё негой веет,\nГде тихо и светло, и времени коса\nПред цветом жизни цепенеет.\nКак облако плывет в иной, прекрасный мир\nИ тает, просияв вечернею зарею,\nТак полечу и я, растаю весь в эфир\nИ обовью тебя воздушной пеленою.","name": "Моя Пери","date_to": "1838"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3115, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1908","text": "Я коронуюсь утром мая\nПод юным солнечным лучом.\nВесна, пришедшая из рая,\nЧело украсит мне венцом.\nЖасмин, ромашки, незабудки,\nФиалки, ландыши, сирень\nЖизнь отдадут - цветы так чутки!-\nМне для венца в счастливый день.\nПридет поэт, с неправдой воин,\nИ скажет мне: \"Ты будь достоин\nМоим наследником; хитон,\nПорфиру, скипетр - я, взволнован,\nДаю тебе... Взойди на трон,\nБлагословен и коронован\".","name": "Сонет (Я коронуюсь утром мая...)","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3116, "fields": {"themes": [7],"author": "Павел Коган","date_from": "1936","text": "Листок, покрытый рябью строк,\nИскусство, тронутое болью,\nЛюбовь, тоска, надежда, рок,\nЕдинственность моих мазков,\nТревожное раздолье.\nА вечер был огромно чист,\nИ, пошлости не замечая,\nЗемля цвела под птичий свист.\nЕловый запах — запах мая.\nЛисток, покрытый рябью строк,\nСлова, где дым, любовь и рок.","name": "Листок, покрытый рябью строк...","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3117, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1915","text": "Бессонница. Гомер. Тугие паруса.\nЯ список кораблей прочел до середины:\nСей длинный выводок, сей поезд журавлиный,\nЧто над Элладою когда-то поднялся.\nКак журавлиный клин в чужие рубежи,-\nНа головах царей божественная пена,-\nКуда плывете вы? Когда бы не Елена,\nЧто Троя вам одна, ахейские мужи?\nИ море, и Гомер - всё движется любовью.\nКого же слушать мне? И вот Гомер молчит,\nИ море черное, витийствуя, шумит\nИ с тяжким грохотом подходит к изголовью.","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3118, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1937","text": "Я скажу это начерно, шопотом\nПотому что еще не пора:\nДостигается потом и опытом\nБезотчетного неба игра.\nИ под временным небом чистилища\nЗабываем мы часто о том,\nЧто счастливое небохранилище -\nРаздвижной и прижизненный дом.","name": "Я скажу это начерно, шопотом...","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3119, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1863","text": "Честные люди, дорогой тернистою\nК свету идущие твердой стопой,\nВолей железною, совестью чистою\nСтрашны вы злобе людской!\nПусть не сплетает венки вам победные\nГорем задавленный, спящий народ,-\nВаши труды не погибнут бесследные;\nДоброе семя даст плод.\nСбудутся ваши святые желания,\nХоть не дождаться поры этой вам\nИ не видать, как все ваши страдания\nЗдесь отольются врагам.\nВестники правды, бойцы благородные,\nБудете жить вы в правдивых сердцах,\nПесню могучую люди свободные\nСложат о ваших делах...","name": "Честные люди, дорогой тернистою...","date_to": "1863"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3120, "fields": {"themes": [7],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1925","text": "О России петь - что стремиться в храм\nПо лесным горам, полевым коврам...\nО России петь - что весну встречать,\nЧто невесту ждать, что утешить мать...\nО России петь - что тоску забыть,\nЧто Любовь любить, что бессмертным быть!","name": "Запевка","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3121, "fields": {"themes": [18],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1921","text": "Голодному и Ясному\nЗадыхались, спеша, на ходу мы,\nХолод глянул в глаза Октябрю,\nКогда каждый из нас подумал:\n\"Дай-ка вместе полюбим зарю!\"\nВышла осень гулять за ворота,\nПостучалась и к нам в окно,\nА у нас под блузой работал\nИ стучал торопливый станок.\nВбились выстрелы скачущим боем\nВ убегающий пульс станка...\nМы пришли окровавить зарею\nЗасыпанный снегом закат.\nМы долго, мы долго стучали\nВ закрытую дверь Октября...\nСкоро с пристани Завтра отчалим\nЧетверо - мы и Заря.","name": "Моим друзьям","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3122, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Мы без этих машин - словно птицы без крыл,-\nПуще зелья нас приворожила\nПара сот лошадиных сил\nИ, должно быть, нечистая сила.\nНас обходит на трассе легко мелкота -\nНам обгоны, конечно, обидны,-\nНо на них мы смотрим свысока - суета\nУ подножия нашей кабины.\nИ нам, трехосным,\nТяжелым на подъем\nИ в переносном\nСмысле и в прямом,\nОбычно надо позарез,\nИ вечно времени в обрез,-\nОно понятно - это дальний рейс.\nВ этих рейсах сиденье - то стол, то лежак,\nА напарник приходится братом.\nПросыпаемся на виражах -\nНа том свете почти правым скатом.\nГоворят, все конечные пункты Земли\nНам маячат большими деньгами,\nГоворят, километры длиною в рубли\nРасстилаются следом за нами.\nНе часто с душем\nКонечный этот пункт,-\nМоторы глушим -\nПлашмя на грунт.\nПусть говорят - мы за рулем\nЗа длинным гонимся рублем,-\nДа, это тоже! Только суть не в нем.\nНа равнинах поем, на подъемах ревем,-\nШоферов нам еще, шоферов нам!\nПотому что, кто только за длинным рублем,\nТот сойдет на участке неровном.\nПолным баком клянусь, если он не пробит,-\nТех, кто сядет на нашу галеру,\nПриведем мы и в божеский вид,\nИ, конечно, в шоферскую веру!\nЗемля нам пухом,\nКогда на ней лежим\nПолдня под брюхом -\nЧто-то ворожим.\nМы не шагаем по росе -\nВсе наши оси, тонны все\nВ дугу сгибают мокрое шоссе.\nНа колесах наш дом, стол и кров - за рулем,-\nЭто надо учитывать в сметах.\nМы друг с другом расчеты ведем\nКрепким сном в придорожных кюветах.\nЧехарда длинных дней - то лучей, то теней...\nА в ночные часы перехода\nПеред нами бежит без сигнальных огней\nШоферская лихая свобода.\nСиди и грейся -\nБолтает, как в седле...\nБез дальних рейсов\nНет жизни на Земле!\nКто на себе поставил крест,\nКто сел за руль, как под арест,-\nТот не способен на далекий рейс.","name": "Мы без этих машин - словно птицы без крыл...","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3123, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Дмитрий Веневитинов","date_from": "1823","text": "(Скандинавская повесть)\nЭ л ь м о р\nСложи меч тяжелый. Бессильной ли длани\nВладеть сим булатом, о мирный певец!\nНам слава в боях, нам опасные брани;\nТебе - сладкозвучного пенья венец.\nЭ г и л\nПрости мне, о сын скандинавских царей!\nВ деснице певца сей булат не бесчестен.\nТы помни, что Рекнер был арфой известен\nИ храбрым пример среди бранных полей.\nЭ л ь м о р\nПрости, юный скальд, ты певец вдохновенный,\nНо если ты хочешь, Эгил, нам вещать\nО славе, лишь в битвах тобой обретенной,\nТо долго и долго ты будешь молчать.\nЭ г и л\nЭльмор! иль забыл, что, гордясь багряницей,\nЦарь скальда обидел, и с ближней денницей\nПрискорбная мать его, в горьких слезах,\nРыдала над хладною сына гробницей...\nТак, с твердостью духа, с угрозой в устах,\nЭгил отвечает,- и, быстрой стопою,\nБезмолвствуя, оба, с киченьем в сердцах,\nСокрылись в дубраве под лиственной тьмою.\nЧас целый в безмолвии ночи густой\nГремел меч о меч среди рощи глухой.\nОбрызганный кровью и весь изнуренный,\nЭгил! из дубравы ты вышел один.\nО храбрый Эльмор! Тебя тщетно Армин,\nВ чертогах семьею своей окруженный,\nНа пир ждет вечерний под кровлей родной.\nТебе уж из чаши не пить круговой.\nБез жизни, без славы, твой труп искаженный\nЛежит средь дубравы на дерне сухом.\nТы в прах преклонился надменным челом.\nОкрест всё молчит, как немая могила,\nИ смерть скандинавца за скальда отмстила.\nНо утром, едва лишь меж сизых паров\nХолодная в небе зарделась Аврора,\nВ дремучей дубраве, при лаянье псов,\nУзнали кровавое тело Эльмора.\nУзнавши Эльмора черты искаженны,\nНезапным ударом Армин пораженный\nНе плачет, но грудь раздирает рукой.\nМеж тем всё восстало, во граде волненье,\nВсе ищут убийцы, все требуют мщенья.\n\"Я знаю,- воскликнул Армин,- Ингисфал\nВсегдашнюю злобу к Эльмору питал!\nСпешите, спешите постигнуть злодея,\nСтремитесь, о други, стремитесь быстрее,\nЧем молньи зубчатыя блеск в небесах.\nГотовьте орудья ко смерти убийцы.\nМеж тем пусть врата неприступной темницы\nПо нем загремят на чугунных крюках\".\nИ все устремились. Эгил на брегах\nУ моря скитался печальной стопою.\nКак туча, из коей огнистой стрелою\nПерун быстротечный блеснул в небесах,\nНа крылиях черных с останками бури\nПлывет чуть подвижна в небесной лазури,-\nТак мрачен Эгил и задумчив блуждал.\nКак вдруг перед ним, окруженный толпою,\nК чертогам невинный идет Ингисфал.\n\"Эльмор торжествует, и месть над убийцей!\" -\nТак в ярости целый народ повторял.\nНо скальд, устремившись в толпу, восклицал:\n\"Народ! он невинен; моею десницей\nПогиб среди боя царевич младой.\nНо я не убийца, о царь скандинавян!\nТвой сын дерзновенный сразился со мной,\nОн пал и геройскою смертию славен\".\nТрепеща от гнева, Армин повелел\nВ темницу глубокую ввергнуть Эгила.\nНевинный свободен, смерть - скальда удел.\nНо скальда ни плен не страшит, ни могила,\nИ тихо, безмолвствуя, мощный певец\nИдет среди воплей свирепого мщенья,\nИдет,- как бы ждал его славный венец\nНаградой его сладкозвучного пенья.\n\"О, горе тебе!- восклицал весь народ,-\nО, горе тебе! горе, скальд величавый.\nЗдесь барды не будут вещать твоей славы.\nКак тень, твоя память без шума пройдет,\nИ с жизнию имя исчезнет злодея\".\nИ, тяжко на вереях медных кружась,\nТемницы чугунная дверь заперлась,\nИ скрыл ее слился со свистом Борея.\nИтак, он один, без утехи: но нет,-\nС ним арфа, в несчастьи подруга драгая.\nЭгил, среди мрака темницы бряцая,\nПоследнею песнью Эльмора поет.\n\"Счастливец! ты пал среди родины милой,\nТвой прах будет тлеть под землею родной,\nВо гроб не сошла твоя память с тобой,\nИ часто над хладной твоею могилой\nПридет прослезиться отец твой унылый!\nИ друг не забудет тебя посещать.\nА я погибаю в заре моей жизни,\nВдали от родных и от милой отчизны.\nСестра молодая и нежная мать\nНе придут слезами мой гроб орошать.\nПрощай, моя арфа, прошли наши пенья.\nИ скальда младого счастливые дни -\nКак быстрые волны промчались они.\nИ скоро, исполнен ужасного мщенья,\nНеистовый варвар мой век пресечет,\nИ злой скандинавец свирепой рукою\nСозвучные струны твои оборвет.\nГреми же, греми! разлучаясь с тобою,\nДа внемлю последней я песне твоей!-\nЯ жил и в течение жизни своей\nТобою был счастлив, тобою был славен\".\nНо барды, свершая обряд скандинавян,\nМеж тем начинали суровый напев\nИ громко гремели средь дикого хора:\n\"Да гибнет, да гибнет убийца Эльмора!\"\nВ их пламенных взорах неистовый гнев,\nИ все, в круговой съединившись руками,\nЭльмора нестройными пели хвалами\nИ, труп обступивши, ходили кругом.\nУже средь обширного поля близ леса\nОгромный и дикий обломок утеса\nК убийству певца утвержден алтарем.\nБулатна секира лежала на нем,\nИ возле, ждав жертвы, стояли убийцы.\nИ вдруг, заскрипевши, глубокой темницы\nОтверзлися двери, стремится народ.\nУвы! всё готово ко смерти Эгила,\nНесчастному скальду отверста могила,\nНо скальд без боязни ко смерти идет.\nНи вопли народа, кипящего мщеньем,\nНи грозная сталь, ни алтарь, ни костер\nПевца не колеблют, лишь он с отвращеньем\nВнимает, как бардов неистовый хор\nГремит недостойным Эльмора хваленьем.\n\"О царь!- восклицал вдохновенный Эгил,-\nПозволь, чтоб, прощался с миром и пеньем,\nПред смертью я песни свои повторил\nИ тихо прославил на арфе согласной\nЭльмора, которого в битве несчастной\nСразил я, но так, как героя сразил\".\nОн рек; но при имени сына Эльмора\nОт ярости сердце царя потряслось.\nВоззрев на Эгила с свирепостью взора,\nУже произнес он... Как вдруг раздалось\nУнылое, нежное арфы звучанье,\nАрмин при гармонии струн онемел,\nШумящей толпе он умолкнуть велел,\nИ целый народ стал в немом ожиданьи.\nПевец наклонился на дикий утес,\nВзял верную арфу, подругу в печали,\nИ персты его по струнам заиграли,\nИ ветр его песню в долине разнес.\n\"Где храбрый юноша, который\nВрагов отчизны отражал\nИ край отцов, родные горы\nМогучей мышцей защищал?\nЭльмор, никем не побежденный,\nТы пал, тебя уж боле нет.\nТы пал - как сильный волк падет,\nБессильным пастырем сраженный.\nГде дни, когда к войне кровавой,\nГерой, дружины ты водил,\nИ возвращался к Эльве с славой,\nИ с Эльвой счастие делил?\nАх, скоро трепетной девице\nСлезами матерь возвестит,\nЧто верный друг ее лежит\nВ сырой земле, в немой гробнице.\nНо сильных чтят благие боги,\nИ он на крыльях облаков\nПронесся в горние чертоги,\nГеройских жительство духов.\nА я вдоль тайнственного брега,\nНочным туманом окружен,\nВсегда скитаться осужден\nПод хладными волнами Лега.*\nО скальд, какой враждебный бог\nСреди отчаянного боя\nТебе невидимо помог\nСразить отважного героя\nИ управлял рукой твоей?\nТы победил судьбой жестокой.\nУвы! от родины далеко\nМогила будет твой трофей!\nУже я вижу пред собою,\nЯ вижу алчущую смерть,\nГотову над моей главою\nУжасную косу простерть,\nУже железною рукою\nОна меня во гроб влечет.\nПрощай, прощай, красивый свет,\nНавеки расстаюсь с тобою,\nА ты, игривый ветерок,\nЛети к возлюбленной отчизне,\nСкажи родным, что лютый рок\nВелел певцу расстаться с жизнью\nДалеко от страны родной!\nНо что пред смертью, погибая,\nОн пел, о них воспоминая,\nИ к ним перелетал душой.\nУже настал мой час последний.\nПриди, убийца, я готов.\nПриди, рази, пусть труп мой бледный\nПадет пред взорами врагов.\nПусть мак с травою ароматной\nРастут могилы вкруг моей.\nА ты, сын севера, над ней\nШуми прохладою приятной\".\nУмолкнул, но долго и сами собой\nПрелестной гармонией струны звучали,\nИ медленно в поле исчез глас печали.\nАрмин, вне себя, с наклоненной главой,\nБезмолвен сидел средь толпы изумленной,-\nНо вдруг, как от долгого сна пробужденный:\n\"О скальд! что за песнь? что за сладостный глас?\nВсклицал он.- Какая волшебная сила\nМне нежные чувства незапно внушила?\nОн пел - и во мне гнев ужасный погас.\nОн пел - и жестокое сердце потряс.\nОн пел - и его сладкозвучное пенье,\nКазалось, мою утоляло печаль,\nО скальд... О Эльмор мой... нет. Мщение, мщенье!\nУбийца! возьми смертоносную сталь...\nНизвергни алтарь... пусть родные Эгила\nСчастливее будут, чем горький отец.\nИди. Ты свободен, волшебный певец\".\nИ с радостным воплем толпа повторила:\n\"Свободен певец!\" Благодарный Эгил\nДесницу Армина слезами омыл\nИ пред благодетелем пал умиленный.\nЭгил возвратился на берег родной,\nКуда с нетерпеньем, под кровлей смиренной,\nЖдала его мать с молодою сестрой.\nУнылый, терзаемый памятью злою,\nОн проклял свой меч и сокрыл под скалою.\nКогда же, задумчив, вечерней порой,\nПевец любовался волнением моря,\nУнылая тень молодого Эльмора\nЯвлялась ему на туманных брегах.\nНо лишь на востоке краснела Аврора,\nСей призрак, как сон, исчезал в облаках.","name": "Освобождение скальда","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3124, "fields": {"themes": [7],"author": "Саша Черный","date_from": "1909","text": "Вчера мой кот взглянул на календарь\nИ хвост трубою поднял моментально,\nПотом подрал на лестницу как встарь,\nИ завопил тепло и вакханально:\n\"Весенний брак, гражданский брак -\nСпешите, кошки, на чердак!\"\nИ кактус мой - о, чудо из чудес!-\nЗалитый чаем и кофейной гущей,\nКак новый Лазарь, взял да и воскрес\nИ с каждым днем прет из земли все пуще.\nЗеленый шум... Я поражен,\n\"Как много дум наводит он!\"\nУже с панелей слипшуюся грязь,\nРугаясь, скалывают дворники лихие,\nУже ко мне зашел сегодня \"князь\",\nВзял теплый шарф и лыжи беговые...\n\"Весна, весна! - пою, как бард,-\nНесите зимний хлам в ломбард\".\nСияет солнышко. Ей-богу, ничего!\nВесенняя лазурь спугнула дым и копоть.\nМороз уже не щиплет никого,\nНо многим нечего, как и зимою, лопать...\nДеревья ждут... Гниет вода,\nИ пьяных больше, чем всегда.\nСоздатель мой! Спасибо за весну!\nЯ думал, что она не возвратится,-\nНо... дай сбежать в лесную тишину\nОт злобы дня, холеры и столицы!\nВесенний ветер за дверьми...\nВ кого б влюбиться, черт возьми?","name": "Пробуждение весны","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3125, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","text": "Что я тебе отвечу на обман?\nЧто наши встречи давние у стога?\nКогда сбежала ты в Азербайджан,\nНе говорил я: «Скатертью дорога!»\nДа, я любил. Ну что же? Ну и пусть.\nПора в покое прошлое оставить.\nДавно уже я чувствую не грусть\nИ не желанье что-нибудь поправить.\nСлова любви не станем повторять\nИ назначать свидания не станем.\nНо если все же встретимся опять,\nТо сообща кого-нибудь обманем...","name": "Ответ на письмо"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3126, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1938","text": "Мы на свете мало жили,\nПоказалось нам тогда,\nЧто на свете мы чужие,\nРасстаемся навсегда.\nТы вернулась за вещами,\nТы спешила уходить.\nИ решила на прощанье\nТолько печку затопить.\nЗанялась огнем береста,\nИ защелкали дрова.\nИ сказала ты мне просто\nНастоящие слова.\nЗнаем мы теперь с тобою,\nКак любовь свою беречь.\nЧуть увидим что такое -\nТак сейчас же топим печь.","name": "Мы на свете мало жили...","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3127, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1929","text": "Там, где хвои да листвы\nИзобилие слепое,-\nСоловей плескал во рвы\nСеребром... От перепоя\nПапоротник изнемог,\nОн к земле приник, дрожащий...\nЗря крадется ветерок\nВ разгремевшиеся чащи.\nОн - к своим. Но где свои?\nЯ молчу, спастись не чая:\nБеспощадны соловьи,\nПламень сердца расточая.\nПрерывающийся плач\nОскорбленной насмерть страсти\nТак беспомощно горяч\nИ невольной полон власти.\nОн взмывает, он парит,\nА потом одно и то же:\nЗаикающийся ритм,\nПробегающий по коже...\nВ заколдованную сеть\nСоловей скликает звезды,\nЧтобы лучше рассмотреть,\nЧтоб друзьям дарить под гнезда.\nТо ли праздная игра,\nТо ли это труд бессонный,-\nТрепетанье серебра,\nВопли, выплески и стоны,\nНочь с наклеванной луной,\nБор, что стал внезапно молод,\nИ, просвистанный, сквозной,\nНадо всем царящий - холод.","name": "Соловей","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3128, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1914","text": "Я пастух, мои палаты -\nМежи зыбистых полей,\nПо горам зеленым - скаты\nС гарком гулких дупелей.\nВяжут кружево над лесом\nВ желтой пене облака.\nВ тихой дреме под навесом\nСлышу шепот сосняка.\nСветят зелено в сутемы\nПод росою тополя.\nЯ - пастух; мои хоромы -\nВ мягкой зелени поля.\nГоворят со мной коровы\nНа кивливом языке.\nДуховитые дубровы\nКличут ветками к реке.\nПозабыв людское горе,\nСплю на вырублях сучья.\nЯ молюсь на алы зори,\nПричащаюсь у ручья.","name": "Я пастух, мои палаты...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3129, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "В нашем доме нет затишья...\nЖутко в сумраке ночном,\nВсе тужит забота мышья,\nМир не весь окован сном.\nКто-то шарит, роет, гложет,\nБродит, крадется в тиши,\nОтгоняет и тревожит\nСладкий, краткий мир души!\nЧем-то стукнул ненароком,\nЧто-то грузно уронил...\nВ нашем доме одиноком\nБродят выходцы могил.\nВсюду вздохи — всюду тени,\nШепот, топот, звон копыт...\nРаспахнулись окна в сени\nИ неплотно вход закрыт...\nВражьей силе нет преграды...\nЧерным зевом дышит мгла,\nИ колеблет свет лампады\nВзмах незримого крыла...","name": "Детские страхи"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3130, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Я ушла из детства в грязную теплушку,\nВ эшелон пехоты, в санитарный взвод.\nДальние разрывы слушал и не слушал\nКо всему привыкший сорок первый год.\nЯ пришла из школы в блиндажи сырые,\nОт Прекрасной Дамы в «мать» и «перемать»,\nПотому что имя ближе, чем «Россия»,\nНе могла сыскать.","name": "Я ушла из детства в грязную теплушку..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3131, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1937","text": "Трехдюймовки кричат за гатью,\nОтзываясь гулом в яру.\nНевеселое это занятье —\nПод огнем лежать на юру.\nПросочилась вода в опорки,\nПромочила грунт на аршин.\nСкучно слушать скороговорки\nВысекающих смерть машин.\nДни и ночи в железном гаме,\nМы идем и идем сквозь ад.\nНо заря за рекой, как знамя,\nНе дано нам пути назад.","name": "На мертвом поле","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3132, "fields": {"themes": [7],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1830","text": "Долго на сердце хранит он глубокие чувства и мысли:\nМнится, с нами, людьми, их он не хочет делить!\nИзредка - так ли, по воле ль небесной - вдруг запоет он,-\nБоги! в песнях его - счастье, и жизнь, и любовь,\nВсё, как в вине вековом, початом для гостя родного,\nЧувства ласкают равно: цвет, благовонье и вкус.","name": "Поэт (Долго на сердце хранит он...)","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3133, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1859","text": "Ох! изба ты моя невысокая...\nПосижу, погляжу из окна,\nТолько степь-то под снегом широкая,\nТолько степь впереди и видна.\nПогляжу я вовнутрь: полно ль, пусто ли?..\nСпит старуха моя, как в ночи;\nСиротинка-внучонок, знать с устали,\nПод тулупом залег па печи,\nВзял с собой и кота полосатого...\nТолько я словно жду-то чего,—\nА чего? Разве гроба дощатого,\nДа недолго, дождусь и его.\nЖаль старуху мою одинокую!\nА внучонок подсядет к окну,—\nТолько степь-то под снегом широкую,\nТолько степь и увидит одну.","name": "Дедушка","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3134, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","text": "Там, за рекою,\nТам, за голубою,\nМожет, за Окою,\nДерево рябое.\nИ вода рябая,\nЖелтая вода,\nЕле выгребаю,\nЯ по ней плыву,\nДерево рябое\nНа том берегу.\nБелая вода —\nТы не море,\nГоре — не беда,\nПросто горе.","name": "Сон (Там, за рекою...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3135, "fields": {"themes": [],"author": "Тэффи","text": "Разгоралась огней золотая гирлянда,\nКогда я вошла в шатер\nБыли страшны глаза царя Эруанда,\nСтрашны, как черный костер!\nИ когда он свой взор опускал на камни,\nКамни те расспалися в прах...\nИ тяжелым кольцом сжала сердце тоска\nТоска, но не бледный страх!\nУтолит моя пляска, как знойное счастье\nБезумье его души!\nЗвенит мой бубен, звенят запястья —\nПляши! Пляши! Пляши!\nКружусь я, кружусь все быстрее, быстрее,\nПока не наступит час,\nПока не сгорю на черном костре я\nНа черном костре его глаз!..\nИ когда огней золотая гирлянда,\nПобледнев, догорит к утру —\nСтанут тихи глаза царя Эруанда\nСтанут тихи и я умру...","name": "Эруанд"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3136, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1857","text": "Ночь и непогодь. Избушка\nПлохо топлена.\nНитки бедная старушка\nСучит у окна.\nУж грозы ль она боится,\nСкучно ли,— сидит,\nСпать ложилась, да не спится,\nСердце всё щемит.\nИ трещит, трещит лучина,\nСвет на пряху льет.\nПрожитая грусть-кручина\nЗа сердце берет.\nБедность, бедность! Муж, бывало,\nХоть подчас и пил,—\nВсё жилось с ним горя мало:\nВсё жену кормил.\nВот под старость, как уж зренье\nПотерял навек,\nПотерял он и терпенье —\nГрешный человек!\nЗа сохой ходить — не видит,\nПобираться — стыд,\nТут безвинно кто обидит —\nОн молчит, молчит,\nПлюнет, срамными словами\nДолю проклянет\nИ зальется вдруг слезами,\nКак дитя, ревет...\nТак и умер. Бог помилуй —\nВот мороз-то был!\nБились, бились! Сын могилу\nТопором рубил!..\nПаренек тогда был молод,\nВырос, возмужал,—\nЧто за сила! В зной и холод\nУстали не знал!\nПоведет ли речь, бывало,—\nЧто старик ведет;\nЗапоет при зорьке алой —\nСлушать, дух замрет...\nЧеловек ли утопает,\nИль изба горит,\nЧто б ни делал — всё бросает,\nПомогать бежит.\nИ веселье и здоровье\nДал ему господь:\nБудь хоть камень изголовье,\nЛег он — и заснет...\nСправить думал он избушку,\nВ бурлаки пошел;\nНет! Беречь ему старушку\nБог уж не привел!\nПриустал под лямкой в стужу,\nДо костей промок,\nПлатье — ветошь, грудь наружу,\nЗаболел и слег.\nУмер, бедный! Мать узнала —\nСлез что пролила!\nУм и память потеряла,\nГрудь надорвала!\nИ трещит, трещит лучина;\nНитке нет конца;\nМучит пряху грусть-кручина;\nНет на ней лица.\nПлач да стон она всё слышит\nИ, припав к стеклу,\nНа морозный иней дышит;\nСмотрит: по селу\nКто-то в белом пробегает,\nС белой головой,\nГорстью звезды рассыпает\nВ улице пустой;\nЗвезды искрятся... А вьюга\nВ ворота стучит...\nИ старушка от испуга\nЧуть жива сидит.","name": "Пряха","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3137, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1876","text": "Скоро стану добычею тленья.\nТяжело умирать, хорошо умереть;\nНичьего не прошу сожаленья,\nДа и некому будет жалеть.\nЯ дворянскому нашему роду\nБлеска лирой моей не стяжал;\nЯ настолько же чуждым народу\nУмираю, как жить начинал.\nУзы дружбы, союзов сердечных -\nВсё порвалось: мне с детства судьба\nПосылала врагов долговечных,\nА друзей уносила борьба.\nПесни вещие их не допеты,\nПали жертвою насилья, измен\nВ цвете лет; на меня их портреты\nУкоризненно смотрят со стен.","name": "Скоро стану добычею тленья...","date_to": "1876"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3138, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1897","text": "Не думай, что это березы,\nЧто это холодные скалы.\nВсё это - порочные души.\nПечальны и смутны их думы,\nИ тягостна им неподвижность,-\nИ нам они чужды навеки;\nИ люди вовек не узнают\nЗаклятой и страшной их тайны.\nИ мудрому только провидцу\nОткрыто их темное горе\nИ тайна их скованной жизни.","name": "Не думай, что это березы...","date_to": "1897"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3139, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1969","text": "Я здесь любила все как есть,\nНе рассказать, не перечесть —\nВесну любила за весну,\nА зимушку за белизну,\nА лето за угрюмый зной,\nА осень... у нее со мной\nБыл уговор особый,\nУзнать его не пробуй.\nОна ведет меня тайком,\nИ всякий раз впервые,\nЗвеня ключами и замком,\nВ такие кладовые,\nГде впрямь захватывает дух\nОт багреца и злата,\nА голос — и глубок и глух —\nМне говорит неспешно вслух\nВсе, что сказал когда-то.","name": "Я здесь любила все как есть...","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3140, "fields": {"themes": [20],"author": "Римма Казакова","text": "На фотографии в газете\nнечетко изображены\nбойцы, еще почти что дети,\nгерои мировой войны.\nОни снимались перед боем -\nв обнимку, четверо у рва.\nИ было небо голубое,\nбыла зеленая трава.\nНикто не знает их фамилий,\nо них ни песен нет, ни книг.\nЗдесь чей-то сын и чей-то милый\nи чей-то первый ученик.\nОни легли на поле боя,-\nжить начинавшие едва.\nИ было небо голубое,\nбыла зеленая трава.\nЗабыть тот горький год неблизкий\nмы никогда бы не смогли.\nПо всей России обелиски,\nкак души, рвутся из земли.\n...Они прикрыли жизнь собою,-\nжить начинавшие едва,\nчтоб было небо голубое,\nбыла зеленая трава.","name": "На фотографии в газете..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3141, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","text": "Мы поехали за город,\nА за городом дожди.\nА за городом заборы,\nЗа заборами — вожди.\nТам трава немятая,\nДышится легко.\nТам конфеты мятные,\nПтичье молоко.\nЗа семью заборами,\nЗа семью запорами\nТам конфеты мятные,\nПтичье молоко.","name": "Мы поехали за город..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3142, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1979","text": "Михаилу под впечатлением\nот серии \"Чрево\"\nИ кто вы суть? Безликие кликуши?\nКуда грядете - в Мекку ли, в Мессины?\nМодели ли влачите к Монпарнасу?\nКровавы ваши спины, словно туши,\nИ туши - как ободранные спины,-\nИ ребра в ребра - и нету спасу.\nУдарил ток, скотину оглоуша,\nОбмякла плоть на плоскости картины\nИ тяжко пала мяснику на плечи.\nНа ум, на кисть творцу попала туша -\nИ дюжие согбенные детины,\nВершащие дела нечеловечьи.\nКончал палач - дела его ужасны,\nА дальше те, кто гаже, ниже, плоше\nТаскали жертвы после гильотины:\nБезглазны, безголовы и безгласны\nИ, кажется, бессутны тушеноши,\nКак бы катками вмяты в суть картины.\nТак кто вы суть, загубленные души?\nКуда спешите, полуобразины?\nВас не разъять - едины обе массы.\nСуть Сутина - \"Спасите наши туши!\"\nВы ляжете, заколотые в спины,\nИ Урка слижет с лиц у вас гримасу.\nСлезу слизнет, и слизь, и лимфу с кровью\nСоленую - людскую и коровью,\nИ станут пепла чище, пыли суше\nКентавры или человекотуши.\nЯ - ротозей, но вот не сплю ночами -\nВ глаза бы вам взглянуть из-за картины!..\nНеймется мне, шуту и лоботрясу,-\nСдается мне - хлестали вас бичами,\nВы крест несли и ободрали спины.\nИ ребра в ребра вам - и нету спасу.\nМежду 1977 и","name": "Тушеноши","date_to": "1979"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3143, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "С тобою вместе враг твой был сожжен.\nУдавом он сдавил при жизни тело.\nНо до конца не мог коснуться он\nТого, что и по смерти не истлело.\nТы горстью пепла стала, ты мертва.\nНо помню, как у смертного порога\nПроизнесла ты медленно слова:\n«Люблю я сильно, весело и строго».\nТы, умирая, силы мне дала,\nВеселье, чтоб его раздал я многим.\nИ вот проходят все мои дела\nПеред твоим судом, простым и строгим.","name": "Надпись на урне"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3144, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1935","text": "Я должен жить, хотя я дважды умер,\nА город от воды ополоумел:\nКак он хорош, как весел, как скуласт,\nКак на лемех приятен жирный пласт,\nКак степь лежит в апрельском провороте,\nА небо, небо - твой Буонаротти...","name": "Я должен жить, хотя я дважды умер...","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3145, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1912","text": "Чад в мозгу, и в легких никотин -\nИ туман пополз... О, как тяжел ты\nПосле льдистых дождевых крестин,\nДень визгливый под пеленкой желтой!\nУзкий выход белому удушью -\nВсе сирены плачут, и гудки\nС воем одевают взморье тушью,\nИ трясут дома ломовики.\nИ бесстыдней скрытые от взоров\nНечистоты дня в подземный мрак\nПожирает чавкающий боров\nСточных очистительных клоак.\nИ в тревоге вновь душа томится,\nЧтоб себя пред тьмой не обмануть:\nЗолота промытого крупица\nНе искупит всю дневную муть.","name": "Ноябрьский день","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3146, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Мы принимаем всё, что получаем,\nЗа медную монету, а потом —\nПорою поздно — пробу различаем\nНа ободке чеканно-золотом.","name": "Мы принимаем всё, что получаем..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3147, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Батюшков","text": "Когда в страдании девица отойдет\nИ труп синеющий остынет,-\nНапрасно на него любовь и амвру льет,\nИ облаком цветов окинет.\nБледна, как лилия в лазури васильков,\nКак восковое изваянье;\nНет радости в цветах для вянущих перстов,\nИ суетно благоуханье.","name": "Когда в страдании девица отойдет..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3148, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","text": "П. М. Кокорину\nВойди в мой сад... Давно одебрен\nЕго когда-то пышный вид.\nДнем — золочен, в луне — серебрян,\nОн весь преданьями овит.\nОн постарел, он к славе алчен,\nИ, может быть, расскажет он,\nКак потерял в нем генерал чин,\nСадясь в опальный фаэтон.\nИ, может быть, расскажет старец,\nКак много лет тому назад\nГрафиня ехала в Биарриц\nИ продала поспешно сад;\nКак он достался генеральше,\nКак было это тяжело,\nИ, может быть, расскажет дальше,\nЧто вслед за тем произошло.\nА если он и не расскажет\n(Не всех доверьем он дарит...)\nКаких чудес тебе покажет,\nКакие дива озарит!\nИ будешь ты, когда в росе — лень,\nА в сердце — нега, созерцать\nПериодическую зелень\nИ взором ласкою мерцать.\nПереживать мечтой столетья,\nО них беззвучно рассуждать,\nЖдать девушек в кабриолете\nИ, не дождавшись их, страдать...\nМой тихий сад в луне серебрян,\nА в солнце ярко золочен.\nВойди в него, душой одебрен,\nИ сердцем светел и смягчен.","name": "Мой сад"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3149, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1827","text": "Я знаю край: там на брега\nУединенно море плещет;\nБезоблачно там солнце блещет\nНа опаленные луга;\nДубрав не видно - степь нагая\nНад морем стелется одна.","name": "Я знаю край: там на брега...","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3150, "fields": {"themes": [20],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1963","text": "Ты только скажешь:\n- Береги себя,-\nИ сразу реактивные турбины\nНачнут работать, бешено трубя,\nИ - под крылом березы и рябины.\nПо облакам - отчаянный карьер...\nСлежу за раскалившейся форсункой,\nПоэзии советской дипкурьер\nБез багажа -\nС одной сердечной сумкой.\nДа, я готов беречь себя. Но как?\nТы мне всегда иной пример являла,\nБросаясь первой в кипяток атак,\nВ огонь и в спор -\nНа поиск идеала.\nПо тем рецептам я себя берег,\nМобилизован миром иль войною,\nВсегда старался вырваться вперед -\nПускай снаряды рвутся за спиною.\nПривычной стала самолетов дрожь\nИ пассажирам не передается.\nБудь щедрой, жизнь!\nЧем больше бережешь,\nТем почему-то меньше остается.\nО чем была перед отлетом речь?\nДа, да, о том, чтобы себя беречь.","name": "Береги себя","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3151, "fields": {"themes": [7],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "Я — девушка из онтохпура. Ясно,\nЧто ты меня не знаешь. Я прочла\nПоследний твой рассказ «Гирлянда\nУвянувших цветов», Шорот-Бабу\nТвоя остриженная героиня\nНа тридцать пятом годе умерла.\nС пятнадцати случались с ней несчастья.\nЯ поняла, что вправду ты волшебник:\nТы девушке дал восторжествовать.\nЯ о себе скажу. Мне лет немного,\nНо сердце я одно уж привлекла\nИ ведала к нему ответный трепет.\nНо что я! Я ведь девушка как все,\nА в молодости многие чаруют.\nБудь добр, прошу я, напиши рассказ\nО девушке совсем обыкновенной.\nОна несчастна. То, что в глубине\nУ ней необычайного таится,\nПожалуйста, найди и покажи\nТак, чтоб потом все замечали это.\nОна так простодушна. Ей нужна\nНе истина, а счастье. Так нетрудно\nУвлечь ее! Сейчас я расскажу,\nКак это все произошло со мною.\nПоложим, что его зовут Нореш.\nОн говорил, что для него на свете\nНет никого, есть только я одна.\nЯ этим похвалам не смела верить,\nНо и не верить тоже не могла.\nИ вот он в Англию уехал. Вскоре\nОттуда письма стали приходить,\nНе очень, впрочем, частые. Еще бы!\nЯ думала — ему не до меня.\nТам девушек ведь тьма, и все красивы,\nИ все умны и будут без ума\nОт моего Нореша Сена, хором\nЖалея, что так долго был он скрыт\nНа родине от просвещенных взоров.\nИ вот в одном письме он написал,\nЧто ездил с Лиззи на море купаться,\nИ приводил бенгальские стихи\nО вышедшей из волн небесной деве.\nПотом они сидели на песке,\nИ к их ногам подкатывались волны,\nИ солнце с неба улыбалось им.\nИ Лиззи тихо тут ему сказала:\n«Еще ты здесь, но скоро прочь уедешь,\nВот раковина вскрытая. Пролей\nВ нее хотя одну слезу, и будет\nЖемчужины дороже мне она».\nКакие вычурные выраженья!\nНореш писал, однако: «Ничего,\nЧто явно так слова высокопарны,\nЗато они звучат так хорошо.\nЦветов из золота в сплошных алмазах\nВедь тоже нет в природе, а меж тем\nИскусственность цене их не мешает».\nСравненья эти из его письма\nШипами тайно в сердце мне вонзались.\nЯ — девушка простая и не так\nИспорчена богатством, чтоб не ведать\nДействительной цены вещам. Увы!\nЧто там ни говори, случилось это,\nИ не могла ему я отплатить.\nЯ умоляю, напиши рассказ\nО девушке простой, с которой можно\nПроститься издали и навсегда\nОстаться в избранном кругу знакомых,\nВблизи владелицы семи машин.\nЯ поняла, что жизнь моя разбита,\nЧто мне не повезло. Однако той,\nКоторую ты выведешь в рассказе,\nДай посрамить врагов в отместку мне.\nЯ твоему перу желаю счастья.\nМалати имя (так зовут меня)\nДай девушке. Меня в ней не узнают.\nМалати слишком много, их не счесть\nВ Бенгалии, и все они простые.\nОни на иностранных языках\nНе говорят, а лишь умеют плакать.\nДоставь Малати радость торжества.\nВедь ты умен, твое перо могуче.\nКак Шакунталу, закали ее\nВ страданиях. Но сжалься надо мною.\nЕдинственного, о котором я\nВсевышнего просила, ночью лежа,\nЯ лишена. Прибереги его\nДля героини твоего рассказа.\nПусть он пробудет в Лондоне семь лет,\nВсе время на экзаменах срезаясь,\nПоклонницами занятый всегда.\nТем временем пускай твоя Малати\nПолучит званье доктора наук\nВ Калькуттском университете. Сделай\nЕе единым росчерком пера\nВеликим математиком. Но этим\nНе ограничься. Будь щедрей, чем бог,\nИ девушку свою отправь в Европу.\nПусть тамошние лучшие умы,\nПравители, художники, поэты,\nПленятся, словно новою звездой,\nКак женщиною ей и как ученой.\nДай прогреметь ей не в стране невежд,\nА в обществе с хорошим воспитаньем,\nГде наряду с английским языком\nЗвучат французский и немецкий. Надо,\nЧтоб вкруг Малати были имена\nИ в честь ее готовили приемы,\nЧтоб разговор струился, точно дождь,\nИ чтобы на потоках красноречья\nОна плыла уверенней в себе,\nЧем лодка с превосходными гребцами.\nИзобрази, как вкруг нее жужжат:\n«Зной Индии и грозы в этом взоре».\nЗамечу, между прочим, что в моих\nГлазах, в отличье от твоей Малати,\nСквозит любовь к создателю одна\nИ что своими бедными глазами\nНе видела я здесь ни одного\nБлаговоспитанного европейца.\nПускай свидетелем ее побед\nСтоит Нореш, толпою оттесненный.\nА что ж потом? Не стану продолжать!\nТут обрываются мои мечтанья.\nЕще ты на всевышнего роптать,\nПростая девушка, имела смелость?\nПеревод Б.Пастернака","name": "Обыкновенная девушка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3152, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1974","text": "Не гуди без меры,\nбез причины,-\nМилиционеры\nиз машины\nВрут\nаж до хрипоты,-\nПодлецам\nсигнальте не сигнальте -\nПол-лица\nвпечаталось в асфальте,-\nТут\nне до красоты.\nПо пути - обильные\nпроулки,-\nВсе автомобильные\nпрогулки\nВпредь\nнадо запретить.\nНу а на моем\nна мотоцикле\nТесно вчетвером,\nно мы привыкли,\nХоть\nтрудно тормозить.\nКрошка-мотороллер -\nон прекрасен,-\nПешеход доволен,-\nно опасен -\nМАЗ\nили \"пылесос\".\nЯ на пешеходов\nне в обиде,\nНо враги народа\nв пьяном виде -\nРаз!-\nи под колесо.\nМотороллер - что ж,\nон на излете\nОчень был похож\nна вертолетик,-\nУх,\nи фасон с кого!\nПобежать\nи запатентовать бы,-\nНо бежать\nнельзя - лежать до свадьбы\nУ\nСклифосовского!\nМежду 1967 и","name": "Не гуди без меры...","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3153, "fields": {"themes": [7],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1896","text": "Мне мило отвлеченное:\nИм жизнь я создаю...\nЯ все уединенное,\nНеявное люблю.\nЯ - раб моих таинственнхых,\nНеобычайных снов...\nНо для речей единственных\nНе знаю здешних слов...","name": "Надпись на книге","date_to": "1896"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3154, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "И опять ликованье птичье,\nВсе о жизни твердит вокруг.\nТешит зябликов перекличка,\nДятлов радостный перестук.\nПоднимусь, соберу все силы\nПусть еще неверны шаги.\nПодмосковье мое, Россия -\nДушу вылечить помоги!","name": "И опять ликованье птичье..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3155, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Русский вечер.\nДымчатые дали.\nРжавые осколки на траве.\nВеет древней гордою печалью\nОт развалин скорбных деревень.\nКажется, летает над деревней\nПепел чингисханской старины...\nНо моей девчонке семидневной\nСнятся удивительные сны.\nСнится, что пожары затухают,\nОживает обожженный лес.\nУлыбнулось,\nсморщилось,\nвздыхает\nМаленькое чудо из чудес.","name": "Русский вечер. Дымчатые дали..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3156, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1955","text": "Добро должно быть с кулаками.\nМ. Светлов (из разговора)\nМне говорят,\nкачая головой:\n\"Ты подобрел бы.\nТы какой-то злой\".\nЯ добрый был.\nНедолго это было.\nМеня ломала жизнь\nи в зубы била.\nЯ жил\nподобно глупому щенку.\nУдарят -\nвновь я подставлял щеку.\nХвост благодушья,\nчтобы злей я был,\nодним ударом\nкто-то отрубил!\nИ я вам расскажу сейчас\nо злости,\nо злости той,\nс которой ходят в гости,\nи разговоры\nчинные ведут,\nи щипчиками\nсахар в чай кладут.\nКогда вы предлагаете\nмне чаю,\nя не скучаю -\nя вас изучаю,\nиз блюдечка\nя чай смиренно пью\nи, когти пряча,\nруку подаю.\nИ я вам расскажу еще\nо злости...\nКогда перед собраньем шепчут:\n\"Бросьте!..\nВы молодой,\nи лучше вы пишите,\nа в драку лезть\nпокамест не спешите\",-\nто я не уступаю\nни черта!\nБыть злым к неправде -\nэто доброта.\nПредупреждаю вас:\nя не излился.\nИ знайте -\nя надолго разозлился.\nИ нету во мне\nробости былой.\nИ -\nинтересно жить,\nкогда ты злой!","name": "Злость","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3157, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1835","text": "Я думал, сердце позабыло\nСпособность лёгкую страдать,\nЯ говорил: тому, что было,\nУж не бывать! уж не бывать!\nПрошли восторги, и печали,\nИ легковерные мечты...\nНо вот опять затрепетали\nПред мощной властью красоты.","name": "Я думал, сердце позабыло...","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3158, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Мы браво и плотно сомкнули ряды,\nКак пули в обойме, как карты в колоде.\nКороль среди нас, мы горды,\nМы шествуем бодро при нашем народе!..\nПадайте лицами вниз, вниз,-\nВам это право дано:\nПред королем падайте ниц,-\nВ слякоть и грязь - все равно!\nНет-нет, у народа не трудная роль:\nУпасть на колени - какая проблема!-\nЗа все отвечает Король,\nА коль не Король, то тогда - Королева!\nПадайте лицами вниз, вниз,-\nВам это право дано:\nПред королем падайте ниц,-\nВ слякоть и грязь - все равно!","name": "Королевское шествие","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3159, "fields": {"themes": [20],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1956","text": "А океан бил в берега,\nПростой и сильный, как и раньше.\nА ураган трубил в рога\nИ волны гнал назад к Ла-Маншу.\nПод звон цепей, под лязг вериг,\nВ порывах пара, в мчанье тока,\nОт Дувра до Владивостока\nМетался старый материк:\nКазармы, банки, тюрьмы, храмы\nЧерным-черны, мертвым-мертвы.\nИзбороздили землю шрамы -\nТраншей заброшенные рвы.\nЗдесь были войны, будут войны.\nЗдесь юноши на первый взгляд\nВполне послушны и пристойны,\nОни пойдут, куда велят.\nОни привыкнут к дисциплине,\nИ, рвеньем доблестным горя,\nОни умрут в траншейной глине\nЗа кайзера и за царя.\nВ Санкт-Петербурге иль в Берлине\nНе спят штабные писаря,\nИль железнодорожных линий\nПоблескивают стрелки зря...\nОни умрут в траншейной глине\nЗа кайзера и за царя.\nКуда ни глянешь - всюду тот же\nЗловещий отблеск непогод.\nВек свое отрочество отжил.\nЕму четырнадцатый год.","name": "Кусок истории","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3160, "fields": {"themes": [7],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1921","text": "Горит звезда, дрожит эфир,\nТаится ночь в пролеты арок.\nКак не любить весь этот мир,\nНевероятный Твой подарок?\nТы дал мне пять неверных чувств,\nТы дал мне время и пространтство,\nИграет в мареве искусств\nМоей души непостоянство.\nИ я творю из ничего\nТвои моря, пустыни, горы,\nВсю славу солнца Твоего,\nТак ослепляющего взоры.\nИ разрушаю вдруг шутя\nВсю эту пышную нелепость,\nКак рушит малое дитя\nИз карт построенную крепость.","name": "Горит звезда, дрожит эфир...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3161, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "Клейми, толпа, клейми в чаду сует всечасных\nИз низкой зависти мой громоносный стих:\nТебе не устрашить питомца муз прекрасных,\nТебе не сокрушить треножников златых!..\nОзлилась ты?! так зри ж, каким огнем презренья,\nКакою гордостью горит мой ярый взор,\nКак смело черпаю я в море вдохновенья\nСвинцовый стих тебе в позор!\nДа, да! клейми меня!.. Но не бесславь восторгом\nСвоим бессмысленным поэта вещих слов!\nЯ ввек не осрамлю себя презренным торгом,\nВовеки не склонюсь пред сонмищем врагов:\nЯ вечно буду петь и песней наслаждаться,\nЯ вечно буду пить чарующий нектар.\nРаздайся ж прочь, толпа!.. довольно насмехаться!\nТебе ль познать Пруткова дар??\nПостой!.. Скажи: за что ты злобно так смеешься?\nСкажи: чего давно так ждешь ты от меня?\nНе льстивых ли похвал?! Нет, их ты не дождешься!\nПризванью своему по гроб не изменя,\nНо с правдой на устах, улыбкою дрожащих,\nС змеею желчною в изношенной груди,\nТебя я наведу в стихах, огнем палящих,\nНа путь с неправого пути!","name": "К толпе"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3162, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1913","text": "Вы, чьи широкие шинели\nНапоминали паруса,\nЧьи шпоры весело звенели\nИ голоса.\nИ чьи глаза, как бриллианты,\nНа сердце вырезали след -\nОчаровательные франты\nМинувших лет.\nОдним ожесточеньем воли\nВы брали сердце и скалу,-\nЦари на каждом бранном поле\nИ на балу.\nВас охраняла длань Господня\nИ сердце матери. Вчера -\nМалютки-мальчики, сегодня -\nОфицера.\nВам все вершины были малы\nИ мягок - самый черствый хлеб,\nО молодые генералы\nСвоих судеб!\nАх, на гравюре полустертой,\nВ один великолепный миг,\nЯ встретила, Тучков-четвертый,\nВаш нежный лик,\nИ вашу хрупкую фигуру,\nИ золотые ордена...\nИ я, поцеловав гравюру,\nНе знала сна.\nО, как - мне кажется - могли вы\nРукою, полною перстней,\nИ кудри дев ласкать - и гривы\nСвоих коней.\nВ одной невероятной скачке\nВы прожили свой краткий век...\nИ ваши кудри, ваши бачки\nЗасыпал снег.\nТри сотни побеждало - трое!\nЛишь мертвый не вставал с земли.\nВы были дети и герои,\nВы все могли.\nЧто так же трогательно-юно,\nКак ваша бешеная рать? ..\nВас златокудрая Фортуна\nВела, как мать.\nВы побеждали и любили\nЛюбовь и сабли острие -\nИ весело переходили\nВ небытие.","name": "ГЕНЕРАЛАМ ДВЕНАДЦАТОГО ГОДА","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3163, "fields": {"themes": [7],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1842","text": "Люблю, если, тихо к плечу моему головой прислонившись,\nС любовью ты смотришь, как, очи потупив, я думаю думу,\nА ты угадать ее хочешь. Невольно, проникнут тобою,\nЯ очи к тебе обращу и с твоими встречаюсь очами;\nИ мы улыбнемся безмолвно, как будто бы в сладком молчаньи\nМы мыслью сошлися и много сказали улыбкой и взором.","name": "Люблю, если, тихо к плечу...","date_to": "1842"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3164, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1921","text": "Мир таинственный, мир мой древний,\nТы, как ветер, затих и присел.\nВот сдавили за шею деревню\nКаменные руки шоссе.\nТак испуганно в снежную выбель\nЗаметалась звенящая жуть.\nЗдравствуй ты, моя чёрная гибель,\nЯ навстречу к тебе выхожу!\nГород, город, ты в схватке жестокой\nОкрестил нас как падаль и мразь.\nСтынет поле в тоске волокой,\nТелеграфными столбами давясь.\nЖилист мускул у дьявольской выи,\nИ легка ей чугунная гать.\nНу, да что же? Ведь нам не впервые\nИ расшатываться и пропадать.\nПусть для сердца тягучее колко,\nЭто песня звериных прав!..\n...Так охотники травят волка,\nЗажимая в тиски облав.\nЗверь припал... и из пасмурных недр\nКто-то спустит сейчас курки...\nВдруг прыжок... и двуного недруга\nРаздирают на части клыки.\nО, привет тебе, зверь мой любимый!\nТы недаром даёшься ножу!\nКак и ты -- я, отвсюду гонимый,\nСредь железных врагов прохожу.\nКак и ты -- я всегда наготове,\nИ хоть слышу победный рожок,\nНо отпробует вражеской крови\nМой последний, смертельный прыжок.\nИ пускай я на рыхлую выбель\nУпаду и зароюсь в снегу...\nВсё же песню отмщенья за гибель\nПропоют мне на том берегу.","name": "Мир таинственный, мир мой древний...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3165, "fields": {"themes": [7],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1807","text": "Не умел я притворяться,\nНа святого походить,\nВажным саном надуваться\nИ философа брать вид:\nЯ любил чистосердечье,\nДумал нравиться лишь им,\nУм и сердце человечье\nБыли гением моим.\nЕсли я блистал восторгом,\nС струн моих огонь летел.\nНе собой блистал я - богом;\nВне себя я бога пел.\nЕсли звуки посвящались\nЛиры моея царям,-\nДобродетельми казались\nМне они равны богам.\nЕсли за победы громки\nЯ венцы сплетал вождям,-\nДумал перелить в потомки\nДуши их и их детям.\nЕсли где вельможам властным\nСмел я правду брякнуть в слух,-\nМнил быть сердцем беспристрастным\nИм, царю, отчизне друг.\nЕсли ж я и суетою\nСам был света обольщен,-\nПризнаюся, красотою\nБыв плененным, пел и жен.\nСловом, жег любви коль пламень,\nПадал я, вставал в мой век.\nБрось, мудрец! на гроб мой камень,\nЕсли ты не человек.","name": "Признание","date_to": "1807"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3166, "fields": {"themes": [7],"author": "Даниил Хармс","date_from": "1936","text": "В. Буш\nГлава первая\nКаспар Шлих, куря табак,\nНес под мышкой двух собак.\n«Ну!— воскликнул Каспар Шлих,—\nПрямо в речку брошу их!»\nХоп! взлетел щенок дугой,\nПлих! и скрылся под водой.\nХоп! взлетел за ним другой,\nПлюх! и тоже под водой.\nШлих ушел, куря табак.\nШлиха нет, и нет собак.\nВдруг из леса, точно ветер,\nВылетают Пауль и Петер\nИ тотчас же с головой\nИсчезают под водой.\nНе прошло и двух минут,\nОба к берегу плывут.\nВылезают из реки,\nА в руках у них щенки.\nПетер крикнул: «Это мой!»\nПауль крикнул: «Это мой!»\n«Ты будь Плихом!»\n«Ты будь Плюхом!»\n«А теперь бежим домой!»\nПетер, Пауль, Плих и Плюх\nМчатся к дому во весь дух.\nГлава вторая\nПапа Фиттих рядом с мамой,\nМама Фиттих рядом с папой,\nНа скамеечке сидят,\nВдаль задумчиво глядят.\nВдруг мальчишки прибежали\nИ со смехом закричали:\n«Познакомьтесь: Плюх и Плих!\nМы спасли от смерти их!»\n«Это что еще за штуки?» —\nГрозно крикнул папа Фиттих.\nМама, взяв его за руки,\nГоворит: «Не надо бить их!»\nИ к столу детей ведет.\nПлих и Плюх бегут вперед.\nЧто такое?\nЧто такое?\nГде похлебка?\nГде жаркое?\nДве собаки, Плюх и Плих,\nСъели всё за четверых.\nКаспар Шлих, куря табак,\nУвидал своих собак.\n«Ну!— воскликнул Каспар Шлих,—\nЯ избавился от них!\nБросил в речку их на дно,\nА теперь мне всё равно».\nГлава третья\nНочь.\nЛуна.\nНе дует ветер.\nНа кустах не дрогнет лист.\nСпят в кроватях\nПауль и Петер,\nСлышен только\nХрап и свист.\nПлих и Плюх\nСидели тихо,\nНо, услыша\nСвист и храп,\nСтали вдруг\nЧесаться лихо\nС громким стуком\nЗадних лап.\nПочесав\nзубами спины\nИ взглянув\nс тоской вокруг,\nНа кровати\nПод перины\nПлих и Плюх\nПолезли вдруг.\nТут проснулись оба брата\nИ собак прогнали прочь.\nНа полу сидят щенята.\nАх, как долго длится ночь!\nСкучно без толку слоняться\nИм по комнате опять,—\nНадо чем-нибудь заняться,\nЧтобы время скоротать.\nПлих штаны зубами тянет,\nПлюх играет сапогом.\nВот и солнце скоро встанет.\nПосветлело все кругом.\n«Это что ещё за штуки!» —\nУтром крикнул папа Фиттих.\nМама, взяв его за руки,\nГоворит: «Не надо бить их!\nБудь хорошим,\nНе сердись,\nЛучше завтракать садись!»\nСветит солнце.\nДует ветер.\nА в саду,\nСреди травы,\nСтали рядом\nПауль и Петер.\nПолюбуйтесь каковы!\nГрустно воют Плюх и Плих,\nНе пускают цепи их.\nПлих и Плюх в собачьей будке\nАрестованы на сутки.\nКаспар Шлих, куря табак,\nУвидал своих собак.\n«Ну!— воскликнул Каспар Шлих,—\nЯ избавился от них!\nБросил в речку их, на дно,\nА теперь мне все равно!»\nГлава четвертая\nМышку, серую плутовку,\nЗаманили в мышеловку.\nЭй, собаки,\nПлюх и Плих,\nВот вам завтрак на двоих!\nМчатся псы и лают звонко;\nЛовят быстрого мышонка,\nА мышонок не сдается,\nПрямо к Паулю несется.\nПо ноге его полез\nИ в штанах его исчез.\nИщут мышку Плюх и Плих,\nМышка прячется от них.\nВдруг завыл от боли пес,\nМышь вцепилась Плюху в нос!\nПлих на помощь подбегает,\nА мышонок прыг назад.\nПлиха за ухо хватает\nИ к соседке мчится в сад.\nА за мышкой во весь дух\nМчатся с лаем Плих и Плюх.\nМышь бежит,\nЗа ней собаки.\nНе уйти ей от собак.\nНа пути\nЛевкои,\nМаки,\nГеоргины\nИ табак.\nПсы рычат,\nИ громко воют,\nИ ногами\nЗемлю роют,\nИ носами\nКлумбу роют,\nИ рычат,\nИ громко воют.\nВ это время Паулина,\nЧтобы кухню осветить,\nВ лампу кружку керосина\nСобиралась перелить.\nВдруг в окошко поглядела\nИ от страха побледнела,\nПобледнела,\nЗадрожала,\nЗакричала:\n«Прочь, скоты!\nВсе погибло.\nВсе пропало.\nАх, цветы, мои цветы!»\nГибнет роза,\nГибнет мак,\nРезеда и георгин!\nПаулина на собак\nВыливает керосин.\nКеросин\nПротивный,\nЖгучий,\nОчень едкий\nИ вонючий!\nВоют жалобно собаки,\nЧешут спины\nИ бока.\nТопчут розы,\nТопчут маки,\nТоичут грядки табака.\nГромко взвизгнула соседка\nИ, печально вскрикнув «У-у-у!»,\nКак надломленная ветка,\nПовалилась на траву.\nКаспар Шлик, куря табак,\nУвидал своих собак,\nИ воскликнул Каспар Шлих:\n«Я избавился от них!\nЯ их выбросил давно,\nИ теперь мне все равно!»\nГлава пятая\nСнова в будке Плюх и Плих.\nВсякий скажет вам про них:\n«Вот друзья, так уж друзья!\nЛучше выдумать нельзя!»\nНо известно, что собаки\nНе умеют жить без драки.\nВот в саду, под старым дубом,\nРазодрались Плих и Плюх.\nИ помчались друг за другом\nПрямо к дому во весь дух.\nВ это время мама Фиттих\nНа плите пекла блины.\nДо обеда покормить их\nПросят маму шалуны.\nВдруг из двери мимо них\nМчатся с лаем Плюх и Плих.\nДраться в кухне мало места:\nТабурет, горшок и тесто\nИ кастрюля с молоком\nПолетели кувырком.\nПауль кнутиком взмахнул,\nПлюха кнутиком стегнул.\nПетер крикнул:\n«Ты чего\nОбижаешь моего?\nЧем собака виновата?»\nИ кнутом ударил брата.\nПауль тоже рассердился,\nБыстро к брату подскочил,\nВ волоса его вцепился\nИ на землю повалил.\nТут примчался папа Фиттих\nС длинной палкою в руках.\n«Ну теперь я буду бить их!»\nЗакричал он впопыхах.\n«Да,— промолвил Каспар Шлих,—\nЯ давно побил бы их.\nЯ побил бы их давно!\nМне-то, впрочем, все равно!»\nПапа Фиттих на ходу\nВдруг схватил сковороду\nИ на Шлиха блин горячий\nНахлобучил на ходу.\n«Ну,— воскликнул Каспар Шлих,—\nПострадал и я от них.\nДаже трубка и табак\nПострадали от собак!»\nГлава шестая\nОчень, очень, очень, очень\nПапа Фиттих озабочен...\n«Что мне делать? — говорит.—\nГолова моя горит.\nПетер — дерзкий мальчуган,\nПауль — страшный грубиян,\nЯ пошлю мальчишек в школу,\nПусть их учит Бокельман!»\nБокельман учил мальчишек\nПалкой по столу стучал,\nБокельман ругал мальчишек\nИ как лев на них рычал.\nЕсли кто не знал урока,\nНе умел спрягать глагол,—\nБокельман того жестоко\nТонкой розгою порол.\nВпрочем, это очень мало\nИль совсем не помогало,\nПотому что от битья\nУмным сделаться нельзя.\nКончив школу кое-как,\nСтали оба мальчугана\nОбучать своих собак\nВсем наукам Бокельмана.\nБили, били, били, били,\nБили палками собак,\nА собаки громко выли,\nНо не слушались никак.\n«Нет,— подумали друзья,—\nТак собак учить нельзя!\nПалкой делу не помочь!\nМы бросаем палки прочь».\nИ собаки в самом деле\nПоумнели в две недели.\nГлава седьмая и последняя\nАнгличанин мистер Хопп\nСмотрит в длинный телескоп.\nВидит горы и леса,\nОблака и небеса.\nНо не видит ничего,\nЧто под носом у него.\nВдруг о камень он споткнулся,\nПрямо в речку окунулся.\nШел с прогулки папа Фиттих,\nСлышит крики: «Караул!»\n«Эй,— сказал он,— посмотрите,\nКто-то в речке утонул».\nПлих и Плюх помчались сразу,\nГромко лая и визжа.\nВидят — кто-то долговязый\nЛезет на берег дрожа.\n«Где мой шлем и телескоп?»\nВосклицает мистер Хопп.\nИ тотчас же Плих и Плюх\nПо команде в воду бух!\nНе прошло и двух минут,\nОба к берегу плывут.\n«Вот мой шлем и телескоп!»\nГромко крикнул мистер Хопп.\nИ прибавил: «Это ловко!\nВот что значит дрессировка!\nЯ таких собак люблю,\nЯ сейчас же их куплю.\nЗа собачек сто рублей\nПолучите поскорей!»\n«О!— воскликнул папа Фиттих,—\nРазрешите получить их!»\n«До свиданья! До свиданья!\nДо свиданья, Плюх и Плих!»\nГоворили Пауль и Петер,\nОбнимая крепко их.\n«Вот на этом самом месте\nМы спасли когда-то вас,\nЦелый год мы жили вместе,\nНо расстанемся сейчас».\nКаспар Шлих, куря табак,\nУвидал своих собак.\n«Ну и ну!— воскликнул он,—\nСон ли это иль не сон?\nВ самом деле, как же так?\nСто рублей за двух собак!\nМог бы стать я богачом,\nА остался ни при чем».\nКаспар Шлих ногою топнул,\nЧубуком о землю хлопнул.\nКаспар Шлих рукой махнул —\nБух!\nИ в речке утонул.\nТрубка старая дымится,\nДыма облачко клубится.\nТрубка гаснет наконец.\nВот и повести\nконец.","name": "Плих и Плюх","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3167, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1920","text": "Черные тучи проносятся мимо\nСел, нив, рощ.\nВот потемнело, и пыль закрутилась,—\nГром, блеск, дождь.\nСоснам и совам — потеха ночная:\nВизг, вой, свист.\nТы же, светляк, свой зеленый фонарик\nСпрячь, друг, в лист.","name": "Черные тучи проносятся мимо...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3168, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1907","text": "Двор, как дно огромной бочки,\nКак замкнутое кольцо;\nЗа решеткой одиночки\nЧье-то бледное лицо.\nТемной кофточки полоски,\nКак ударов давних след,\nИ девической прически\nВ полумраке силуэт.\nПосле памятной прогулки,\nОбраз светлый и родной,\nВ келье каменной и гулкой\nБуду грезить я тобой.\nВспомню вечер безмятежный,\nВ бликах радужных балкон\nИ поющий скрипкой нежной\nЗа оградой граммофон,\nСветлокрашеную шлюпку,\nВёсел мерную молву,\nРядом девушку-голубку -\nБелый призрак наяву...\nЯ всё тот же - мощи жаркой\nНе сломил тяжелый свод...\nВыйди, белая русалка,\nК лодке, дремлющей у вод!\nПоплывем мы... Сон нелепый!\nДвор, как ямы мрачной дно,\nЗа окном глухого склепа\nИ зловеще и темно.","name": "Прогулка","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3169, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1907","text": "Я иду дорогой скорбной в мой безрадостный Коктебель...\nПо нагорьям терн узорный и кустарники в серебре.\nПо долинам тонким дымом розовеет внизу миндаль,\nИ лежит земля страстная в черных ризах и орарях.\nПрипаду я к острым щебням, к серым срывам размытых гор,\nПричащусь я горькой соли задыхающейся волны,\nОбовью я чобром, мятой и полынью седой чело.\nЗдравствуй, ты, в весне распятый, мой торжественный Коктебель!","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3170, "fields": {"themes": [],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1815","text": "Как странно мне читать глазами\nСвой лепет, смолкнувший в былом...\nА тут еще из дома в дом\nБроди за беглыми листками!\nЧто в жизни разделял, бывало,\nДалекий, долгий переход —\nИдя к читателю, попало\nВ один и тот же переплет...\nНо прекрати пустые речи,\nСдавай-ка томик свой в печать:\nНаш мир — клубок противоречий,\nТебе за них не отвечать!\nПеревод. Б. Заходера","name": "Вступительное сетование","date_to": "1815"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3171, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Гончаров","date_from": "1945","text": "Когда тебя бессонной ночью\nСнарядный визг в окоп швырнет,\nИ ты поймешь, что жизнь короче,\nЧем южной звездочки полет,—\nПусть, славя жизнь, и ночь, и осень,\nОтбой горнисты протрубят,—\nГлотая кровь, ты сам попросишь\nСвоих друзей добить тебя.\nНо не добьют... Внесут в палату,\nДадут железных капель пить,\nНаложат гипс, и в белых латах,\nКак памятник, ты станешь жить.\nИ выходят!.. Как из пеленок,\nТы в жизнь шагнешь из простыней,—\nНетерпеливый, как ребенок,\nСпешащий к матери своей.","name": "Когда тебя бессонной ночью...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3172, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1851","text": "Когда закат прощальными лучами\nСпокойных вод озолотит стекло,\nИ ляжет тень ночная над полями,\nИ замолчит веселое село,\nИ на цветах и на траве душистой\nБлеснет роса, посланница небес,\nИ тканию тумана серебристой\nОденется темнокудрявый лес,—\nС какою-то отрадой непонятной\nНа божий мир я в этот час гляжу\nИ в тишине природы необъятно\nПокой уму и сердцу нахожу;\nИ чужды мне земные впечатленья,\nИ так светло во глубине души:\nМне кажется, со мной в уединеньи\nТогда весь мир беседует в тиши.","name": "Когда закат прощальными лучами...","date_to": "1851"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3173, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1831","text": "Бывало, отрок, звонким кликом\nЛесное эхо я будил,\nИ верный отклик в лесе диком\nМеня смятенно веселил.\nПора другая наступила,\nИ рифма юношу пленила,\nЛесное эхо заменя.\nИгра стихов, игра златая!\nКак звуки, звукам отвечая,\nБывало, нежили меня!\nНо всё проходит. Остываю\nЯ и к гармонии стихов -\nИ как дубров не окликаю,\nТак не ищу созвучных слов.","name": "Бывало, отрок, звонким кликом...","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3174, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1839","text": "Не верь, не верь поэту, дева;\nЕго своим ты не зови —\nИ пуще пламенного гнева\nСтрашись поэтовой любви!\nЕго ты сердца не усвоишь\nСвоей младенческой душой;\nОгня палящего не скроешь\nПод легкой девственной фатой.\nПоэт всесилен, как стихия,\nНе властен лишь в себе самом;\nНевольно кудри молодые\nОн обожжет своим венцом.\nВотще поносит или хвалит\nЕго бессмысленный народ...\nОн не змиею сердце жалит,\nНо как пчела его сосет.\nТвоей святыни не нарушит\nПоэта чистая рука,\nНо ненароком жизнь задушит\nИль унесет за облака.","name": "Не верь, не верь поэту, дева...","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3175, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Гончаров","date_from": "1975","text": "- Эй ты,- мне кричат,- Подорожник!\nНо я улыбаюсь в ответ,\nЯ - это усталый художник,\nЗавьюженный жизнью поэт.\nЯ знал, что недолго я буду\nЗемную вдыхать благодать,\nИ мне, как ребенку, повсюду\nХотелось скорей побывать.\nИ все я изъездил, что можно,\nКуда невозможно - летал.\nИ сам вдруг травой придорожной,\nСухим подорожником стал.\nНа этих горластых, зеленых\nГляжу я с печалью живой.\nКакою для ран воспаленных\nИх жизнь обернется травой?","name": "Эй ты,- мне кричат,- Подорожник!..","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3176, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1916","text": "Я ребенком любил большие,\nМедом пахнущие луга,\nПерелески, травы сухие\nИ меж трав бычачьи рога.\nКаждый пыльный куст придорожный\nМне кричал: \"Я шучу с тобой,\nОбойди меня осторожно\nИ узнаешь, кто я такой!\"\nТолько дикий ветер осенний,\nПрошумев, прекращал игру,-\nСердце билось еще блаженней,\nИ я верил, что я умру\nНе один,- с моими друзьями\nС мать-и-мачехой, с лопухом,\nИ за дальними небесами\nДогадаюсь вдруг обо всем.\nЯ за то и люблю затеи\nГрозовых военных забав,\nЧто людская кровь не святее\nИзумрудного сока трав.","name": "Детство","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3177, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1961","text": "Если нравится - мало?\nЕсли влюбился - много?\nЕсли б узнать сначала,\nЕсли б узнать надолго!\nГде ж ты, фантазия скудная,\nГде ж ты, словарный запас!\nМилая, нежная, чудная!..\nЭх, не влюбиться бы в вас!","name": "Если нравится - мало?..","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3178, "fields": {"themes": [5],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1937","text": "Ой, зеленая верба,\nМолодая луна!\nЭтой ночью, наверно,\nНикому не до сна.\nОй вы, звезды-снежинки,\nЗолотой хоровод!\nПо заветной тропинке\nМилый к милой идет.\nСчастлив, кто любит,\nКто с милой дружен.\nНелюбимый,\nНелюдимый\nНикому не нужен!\nСтынут милые ножки\nОт холодной росы,\nПодождите немножко,\nНе спешите, часы!\nРасставаться так горько,\nЕсли милый с тобой!\nОй, румяная зорька,\nПодожди за горой!\nСчастлив, кто любит,\nКто с милой дружен.\nНелюбимый,\nНелюдимый\nНикому не нужен!","name": "Ой, зеленая верба!","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3179, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Озеров","date_from": "1971","text": "Серости на белом свете нет,\nСерость — это ваше нерадение,\nНевнимание, усталость лет,\nВаше настроение осеннее.\nГде для вас невнятное пятно,—\nДля меня цветут долины маково.\nВсе едино, но не все одно,\nВсе едино, но не одинаково.","name": "Серости на белом свете нет...","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3180, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Попутный веет ветр. - Идет корабль,-\nВо всю длину развиты флаги, вздулись\nВетрила все,- идет, и пред кормой\nМорская пена раздается.- Многим\nНаполнилася грудь у всех пловцов.\nТеперь, когда свершен опасный путь,\nРодимый край они узрели снова;\nОдин стоит, вдаль устремляя взоры,\nИ в темных очерках ему рисует\nМечта давно знакомые предметы,\nЗалив и мыс,- пока недвижны очи\nНе заболят. Товарищу другой\nЖмет руку и приветствует с отчизной,\nИ господа благодарит, рыдая.\nДругой, безмолвную творя молитву\nУгоднику и деве пресвятой,\nИ милостынь и дальних поклонений\nСтаринные обеты обновляет,\nКогда найдет он всё благополучно.\nЗадумчив, нем и ото всех далек,\nСам Медок погружен в воспоминаньях\nО славном подвиге, то в снах надежды,\nТо в горестных предчувствиях и страхе.\nПрекрасен вечер, и попутный ветр\nЗвучит меж вервей, и корабль надежный\nБежит, шумя, меж волн.\nСадится солнце.","name": "Медок","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3181, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","text": "Из блеска в тень и в блеск из тени\nс лазурных скал ручьи текли,\nв бреду извилистых растений\nовраги вешние цвели.\nИ в утро мира это было:\nдикарь, еще полунемой,\nс душой прозревшей, но бескрылой,—\nкосматый, легкий и прямой,—\nзаметил, взмахивая луком,\nпри взлете горного орла,\nс каким густым и сладким звуком\nосвобождается стрела.\nЗабыв и шелесты оленьи,\nи тигра бархат огневой,—\nон шел, в блаженном удивленье\nиграя звучной тетивой.\nЕе притягивал он резко\nи с восклицаньем отпускал.\nИз тени в блеск и в тень из блеска\nручьи текли с лазурных скал.\nЯнтарной жилы звон упругий\nнапоминал его душе\nпризывный смех чужой подруги\nв чужом далеком шалаше.","name": "Из блеска в тень и в блеск из тени..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3182, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Крылов","date_from": "1815","text": "У Тришки на локтях кафтан продрался.\nЧто долго думать тут? Он за иглу принялся:\nПо четверти обрезал рукавов -\nИ локти заплатил. Кафтан опять готов;\nЛишь на четверть голее руки стали.\nДа что до этого печали?\nОднако же смеется Тришке всяк,\nА Тришка говорит: \"Так я же не дурак\nИ ту беду поправлю:\nДлиннее прежнего я рукава наставлю\".\nО, Тришка малый не простой!\nОбрезал фалды он и полы,\nНаставил рукава, и весел Тришка мой,\nХоть носит он кафтан такой,\nКоторого длиннее и камзолы.\nТаким же образом, видал я, иногда\nИные господа,\nЗапутавши дела, их поправляют,\nПосмотришь: в Тришкином кафтане щеголяют.","name": "Тришкин кафтан","date_to": "1815"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3183, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1912","text": "М. Замятиной\nВедь Марию Египтянку\nГрешной жизни пустота\nПрикоснуться не пустила\nЖивотворного креста.\nА когда пошла в пустыню,\nБлуд забыв, душой проста,\nПесни вольные звучали\nСлавой новою Христа.\nОтыскал ее Зосима,\nРазделив свою милоть,\nЧтоб покрыла пред кончиной\nУготованную плоть.\nНе грехи, а Спаса сила,\nТайной жизни чистота\nПусть соделает Вам легкой\nНошу вольного креста.\nА забота жизни тесной,\nНезаметна и проста,\nВам зачтется, как молитва,\nУ воскресного Христа,\nИ отыщет не Зосима,\nРазделив свою милоть:\nСам Христос, придя, прикроет\nУготованную плоть.","name": "Мария Египетская","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3184, "fields": {"themes": [7],"author": "Яков Полонский","date_from": "1846","text": "Посв. Г. П. Данилевскому\nОн у каменной башни стоял под стеной;\nИ я помню, на нем был кафтан дорогой;\nИ мелькала, под красным сукном,\nГолубая рубашка на нем...\nПрезирайте за то, что его я люблю!\nЗлые люди, грозите судом —\nЯ суда не боюсь и вины не таю!—\nНе бросай в меня камнями!..\nЯ и так уже ранена...\nЗолотая граната растет под стеной;\nВсех плодов не достать никакою рукой;\nВсех красивых мужчин для чего\nСтала б я привораживать! Но\nПриютила б я к сердцу, во мраке ночей\nПриголубила б только его —\nИ уж больше любви мне не нужно ничьей!\nНе бросай в меня камнями!..\nЯ и так уже ранена...\nРазлучили, сгубили нас горы, холмы\nЭриванские! Вечно холодной зимы\nВечным снегом покрыты оне!\nГоворят, на чужой стороне\nДевы Грузии блеском своей красоты\nУвлекают сердца... Обо мне\nВ той стране, милый мой, не забудешь ли ты?\nНе бросай в меня камнями!..\nЯ и так уже ранена...\nГоворят, злая весть к нам оттуда пришла;\nЗа горами кровавая битва была;\nТам засада была... Говорят,\nБудто наших сарбазов** отряд\nИстреблен ненавистной изменою... Чу!\nКто-то скачет... копыта стучат...\nПыль столбом... я дрожу и молитву шепчу.\nНе бросай в меня камнями!..\nЯ и так уже ранена..\n* Татарская песня эта была доставлена покойным Абаз-Кули-Ханом одному польскому поэту, Ладо-Заблоцкому. Он перевел эту песню по-польски, прозой; я, как умел, русскими стихами...\n** Сарбазы — персидские солдаты.","name": "Татарская песня","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3185, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Зане из Отчего (и в нас, как в небе) лона\nСущественно родится Сын,\nИ отраженная мертва Его икона\nНад зыбью сумрачных пучин,\nГде одинокая, в кольце Левиафана,\nДуша унылая пуста...\nНо ты дыханием Отца благоуханна,\nДуша невестная, — о радостная рана!\nИ Роза — колыбель Креста.","name": "6"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3186, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1861","text": "Кого-то я спросил: «Бывали вы в Помпеи?»\n- «Был,- говорит,- так что ж?»- «Как что?..\nДа все музеи\nВ Европе и у нас, с конца и до конца,\nГордятся дивами и кисти и резца\nХудожников помпейских...»\n- «Вероятно,\nНо мне помпейское искусство непонятно,\nЗатем что я ею в Помпеи не видал,\nА видел я один песчаный вал,\nДа груды пепла, да такие ямы,\nЧто были, может, там и статуи богов,\nИ знаменитые седалища жрецов,\nИ творческой рукой воздвигнутые храмы,-\nБыть может; только их Бурбоновский музей\nВсе выкопал до мраморных корней».\n- «А что же говорят об этом ладзарони?»\n- «Молчат... На берегу ждут первой ранней тони\nИ точат о песок заржавые ножи...»\nИ вот, подумал я, теперь ты мне скажи,\nХудожник кесарей, маститый мой Витрувий:\nЗачем Помпеи ты на лаве воздвигал,\nКак будто бы не помнил и не знал,\nЧто сердце у твоей Италии - Везувий?\nНо нет, ты прав: свободная страна,\nВрагам одни гробы и выдала она...","name": "Помпеи","date_to": "1861"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3187, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рерих","date_from": "1920","text": "Я нашел наконец пустынника.\nВы знаете, как трудно найти\nпустынника здесь, на земле.\nПросил я его, укажет ли\nон путь мой и примет ли\nон благосклонно мои труды?\nОн долго смотрел и спросил,\nчто у меня есть самое любимое?\nСамое дорогое? Я отвечал:\n\"Красота\".- \"Самое любимое\nты должен оставить\".- \"Кто\nзаповедал это?\"- спросил я.\n\"Бог\",- ответил пустынник.\nПусть накажет меня Бог -\nя не оставлю самое прекрасное,\nчто нас приводит\nк Нему.","name": "К нему","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3188, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1967","text": "Отыскал\nВ тиши я деревенской\nУ слиянья Истры и Москвы\nКамень в форме и мужской, и женской,\nИ коровье-бычьей головы.\nЯ не верю,\nЧто игрой природы\nБыл тяжеловесный этот лик,\nДревний камень, под который воды\nНе текли, настолько он велик.\nМожет быть,\nВаятель первобытный,\nЭтот камень трогая резцом,\nСлил в единый облик монолитный\nЛик Природы со своим лицом.\nА быть может,\nНа лесные тропы\nНекий грек, придя издалека,\nДревней глыбе придал вид Европы\nИ укравшего ее быка.\nИль,\nНе зная Зевса никакого,\nМуж славянский, простодушно дик,\nСоздал так: пастушка и корова,\nНо при этом — и пастух и бык!\nСловом,\nГлыбу я извлек из пыли\nИ понес, взваливши на плечо,\nЧтобы эту прелесть не зарыли\nНа тысячелетия еще.","name": "Драгоценный камень","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3189, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1961","text": "Молчит, сиротлив и обижен,\nВетлы искореженный ствол,\nЗаброшенный пруд неподвижен\nИ густ, будто крепкий рассол.\nПорою, как сонное диво,\nИз тьмы травяной, водяной\nЛягушка всплывает лениво,\nБлестя огуречной спиной.\nНо мальчик пришел с хворостиной -\nИ нет на пруду тишины;\nВот каску, обросшую тиной,\nОн выудил из глубины.\nБез грусти, без всякой заботы,\nБез всякой заботы,\nУлыбкой блестя озорной,\nБерет он советской пехоты\nТяжелый убор головной.\nВоды зачерпнет деловито -\nИ слушает, как вода\nСтруится из каски пробитой\nНа гладкую плоскость пруда.\nО добром безоблачном небе,\nО днях без утрат и невзгод,\nДрожа, как серебряннный стебель,\nЕму эта струйка поет.\nПоет ему неторопливо\nО том, как все тихо кругом,\nПоет об июне счастливом,\nА мне о другом, о другом...","name": "Каска","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3190, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1957","text": "Не уделяй мне много времени,\nВопросов мне не задавай.\nГлазами добрыми и верными\nРуки моей не задевай.\nНе проходи весной по лужицам,\nПо следу следа моего.\nЯ знаю - снова не получится\nИз этой встречи ничего.\nТы думаешь, что я из гордости\nХожу, с тобою не дружу?\nЯ не из гордости - из горести\nТак прямо голову держу.","name": "Не уделяй мне много времени...","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3191, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Клычков","date_from": "1929","text": "Должно быть, я калека,\nНаверно, я урод:\nМеня за человека\nНе признает народ!\nХотя на месте нос мой\nИ уши как у всех...\nВот только разве космы\nЗлой вызывают смех!\nНо это ж не причина,\nИ это не беда,\nЧто на лице - личина\nУсы и борода!..\n...Что провели морщины\nТяжелые года!\n...И полон я любовью\nК рассветному лучу,\nКогда висит над новью\nПолоска кумачу...\n...Но я ведь по-коровьи\nНа праздник не мычу?!\nЯ с даром ясной речи,\nИ чту я наш язык,\nЯ не блеюн овечий\nИ не коровий мык!\nСкажу я без досады,\nЧто, доживя свой век\nСредь человечья стада,\nУмру, как человек!","name": "Должно быть, я калека...","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3192, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Фофанов","date_from": "1884","text": "Столица бредила в чаду своей тоски,\nГонясь за куплей и продажей.\nОбщественных карет болтливые звонки\nМешались с лязгом экипажей.\nДвиженью пестрому не виделось конца.\nНочные сумерки сползали,\nИ газовых рожков блестящие сердца\nВ зеркальных окнах трепетали.\nЯ шел рассеянно: аккорды суеты\nМой робкий слух не волновали,\nИ жадно мчались вдаль заветные мечты\nНа крыльях сумрачной печали.\nЯ видел серебро сверкающих озер,\nСережки вербы опушённой,\nИ серых деревень заплаканный простор,\nИ в бледной дали лес зеленый.\nИ веяло в лицо мне запахом полей,\nСмущало сердце вдохновенье,\nИ ангел родины незлобивой моей\nМне в душу слал благословенье.","name": "Столица бредила в чаду своей тоски...","date_to": "1884"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3193, "fields": {"themes": [],"author": "Римма Казакова","date_from": "1968","text": "Россию делает береза.\nСмотрю спокойно и тверезо,\nеще не зная отчего,\nна лес с лиловинкою утра,\nна то, как тоненько и мудро\nбереза врезана в него.\nОна бела ничуть не чинно,\nи это главная причина\nповерить нашему родству.\nИ я живу не оробело,\nа, как береза, черно-бело,\nхотя и набело живу.\nВ ней есть прозрачность и безбрежность,\nи эта праведная грешность,\nи чистота - из грешной тьмы,-\nкоторая всегда основа\nвсего людского и лесного,\nвсего, что - жизнь, Россия, мы.\nБерезу, как букварь, читаю,\nстою, и полосы считаю,\nи благодарности полна\nза то, что серебром черненым\nиз лип, еловых лап, черемух,\nкак в ночь луна, горит она.\nАх ты, простуха, ах, присуха!\nБоюсь не тяжкого проступка,\nбоюсь, а что, как, отличив\nот тех, от свойских, не накажут\nменя березовою кашей,\nот этой чести отлучив...\nА что, как смури не развеет\nберезовый горячий веник,\nв парилке шпаря по спине...\nЛюби меня, моя Россия.\nЛупи меня, моя Россия,\nда только помни обо мне!\nА я-то помню, хоть неброска\nты, моя белая березка,\nчто насмерть нас с тобой свело.\nИ чем там душу ни корябай,\nкак детство, курочкою рябой,\nты - все, что свято и светло.","name": "Россию делает береза...","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3194, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Клычков","date_from": "1929","text": "Под кровлей шаткою моею\nДрожит и приседает дом...\n...И сам сказать я не умею,\nИ голос заглушает гром!\nСверчком сижу я за трубою,\nСвернувшись в неживой комок...\n...И говорю я сам с собою,\nНо и другим сказать бы мог,\nСказать, что в продублённой шкуре,\nРаспертой ребрами с боков,\nЖивет и клекот грозной бури,\nИ мудрость тихая веков!","name": "Под кровлей шаткою моею...","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3195, "fields": {"themes": [20],"author": "Вероника Тушнова","date_from": "1943","text": "Много нынче в памяти потухло,\nа живет безделица, пустяк:\nдевочкой потерянная кукла\nна железных скрещенных путях.\nНад платформой пар от паровозов\nнизко плыл, в равнину уходя...\nТеплый дождь шушукался в березах,\nно никто не замечал дождя.\nЭшелоны шли тогда к востоку,\nмолча шли, без света и воды,\nполные внезапной и жестокой,\nгорькой человеческой беды.\nДевочка кричала и просила\nи рвалась из материнских рук,—\nпоказалась ей такой красивой\nи желанной эта кукла вдруг.\nНо никто не подал ей игрушки,\nи толпа, к посадке торопясь,\nкуклу затоптала у теплушки\nв жидкую струящуюся грязь.\nМаленькая смерти не поверит,\nи разлуки не поймет она...\nТак хоть этой крохотной потерей\nдотянулась до нее война.\nНекуда от странной мысли деться:\nэто не игрушка, не пустяк,—\nэто, может быть, обломок детства\nна железных скрещенных путях.","name": "Кукла","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3196, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1878","text": "Гоголь\n\"О моя молодость! о моя свежесть!\"- восклицал и я когда-то. Но когда я произносил это восклицание, я сам еще был молод и свеж.\nМне просто хотелось тогда побаловать самого себя грустным чувством, пожалеть о себе въявь, порадоваться втайне.\nТеперь я молчу и не сокрушаюсь вслух о тех утратах... Они и так грызут меня постоянно, глухою грызью.\n\"Эх! лучше не думать!\"- уверяют мужики.","name": "О моя молодость! О моя свежесть!","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3197, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1834","text": "О арфа скальда! Долго ты спала\nВ тени, в пыли забытого угла;\nНо лишь луны, очаровавшей мглу,\nЛазурный свет блеснул в твоем углу,\nВдруг чудный звон затрепетал в струне,\nКак бред души, встревоженной во сне.\nКакой он жизнью на тебя дохнул?\nИль старину тебе он вспомянул —\nКак по ночам здесь сладострастных дев\nДавно минувший вторился напев\nИль в сих цветущих и поднесь садах\nИх легких ног скользил незримый шаг?","name": "Арфа скальда","date_to": "1834"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3198, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1828","text": "Мой дар убог, и голос мой не громок,\nНо я живу, и на земли мое\nКому-нибудь любезно бытие:\nЕго найдет далекий мой потомок\nВ моих стихах; как знать? душа моя\nОкажется с душой его в сношенье,\nИ как нашел я друга в поколенье,\nЧитателя найду в потомстве я.","name": "Мой дар убог, и голос мой не громок...","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3199, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1915","text": "В тот год, когда господь сурово\nНад нами длань отяготил,—\nЯ, в жажде сумрачного крова,\nСкрываясь от лица дневного,\nБежал к бесстрастию могил.\nЯ думал: божескую гневность\nИзбуду я в святой тиши:\nСмирит тоску седая древность,\nТысячелетних строф напевность\nИзлечит недуги души.\nНо там, где я искал гробницы,\nЯ целый мир живой обрел:\nЗапели, в сретенье денницы,\nДавно истлевшие цевницы,\nИ смерти луг — в цветах расцвел.\nНе мертвым голосом былины,—\nЖивым приветствием любви\nОкрестно дрогнули долины,\nИ древний мир, как зов единый,\nМне грянул грозное: «Живи!»\nСквозь разделяющее годы\nУслышал я ту песнь веков.\nВо славу благостной природы,\nЛюбви, познанья и свободы,—\nПеснь, цепь ломающих, рабов.\nАрмения! Твой древний голос —\nКак свежий ветер в летний зной:\nКак бодро он взвивает волос,\nИ, как дождем омытый колос,\nЯ выпрямляюсь под грозой!","name": "К Армении","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3200, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1959","text": "В тот месяц май, в тот месяц мой\nво мне была такая лёгкость\nи, расстилаясь над землей,\nвлекла меня погоды лётность.\nЯ так щедра была, щедра\nв счастливом предвкушенье пенья,\nи с легкомыслием щегла\nя окунала в воздух перья.\nНо, слава Богу, стал мой взор\nи проницательней, и строже,\nи каждый вздох и каждый взлет\nобходится мне всё дороже.\nИ я причастна к тайнам дня.\nОткрыты мне его явленья.\nВокруг оглядываюсь я\nс усмешкой старого еврея.\nЯ вижу, как грачи галдят,\nнад черным снегом нависая,\nкак скушно женщины глядят,\nсклонившиеся над вязаньем.\nИ где-то, в дудочку дудя,\nне соблюдая клумб и грядок,\nчужое бегает дитя\nи нарушает их порядок.","name": "В тот месяц май, в тот месяц мой...","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3201, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1920","text": "Правительство, когда не чтит поэта\nВеликого, не чтит себя само\nИ на себя накладывает вето\nК признанию и срамное клеймо.\nПравительство, зовущее в строй армий\nХудожника, под пушку и ружье,\nНапоминает повесть о жандарме,\nПредавшем палачу дитя свое.\nПравительство, лишившее субсидий\nПисателя, вошедшего в нужду,\nСебя являет в непристойном виде\nИ вызывает в нем к себе вражду.\nПравительство, грозящее цензурой\nМыслителю, должно позорно пасть.\nТак, отчеканив яркий ямб цезурой,\nЯ хлестко отчеканиваю власть.\nА общество, смотрящее спокойно\nНа притесненье гениев своих,\nВандального правительства достойно,\nИ не мечтать ему о днях иных...","name": "Поэза правительству","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3202, "fields": {"themes": [],"author": "Корней Чуковский","text": "Часть первая\nЕхали медведи\nНа велосипеде.\nА за ними кот\nЗадом наперёд.\nА за ним комарики\nНа воздушном шарике.\nА за ними раки\nНа хромой собаке.\nВолки на кобыле.\nЛьвы в автомобиле.\nЗайчики\nВ трамвайчике.\nЖаба на метле...\nЕдут и смеются,\nПряники жуют.\nВдруг из подворотни\nСтрашный великан,\nРыжий и усатый\nТа-ра-кан!\nТаракан, Таракан, Тараканище!\nОн рычит, и кричит,\nИ усами шевелит:\n\"Погодите, не спешите,\nЯ вас мигом проглочу!\nПроглочу, проглочу, не помилую\".\nЗвери задрожали,\nВ обморок упали.\nВолки от испуга\nСкушали друг друга.\nБедный крокодил\nЖабу проглотил.\nА слониха, вся дрожа,\nТак и села на ежа.\nТолько раки-забияки\nНе боятся бою-драки:\nХоть и пятятся назад,\nНо усами шевелят\nИ кричат великану усатому:\n\"Не кричи и не рычи,\nМы и сами усачи,\nМожем мы и сами\nШевелить усами!\"\nИ назад ещё дальше попятились.\nИ сказал Гиппопотам\nКрокодилам и китам:\n\"Кто злодея не боится\nИ с чудовищем сразится,\nЯ тому богатырю\nДвух лягушек подарю\nИ еловую шишку пожалую!\"\n\"Не боимся мы его,\nВеликана твоего:\nМы зубами,\nМы клыками,\nМы копытами его!\"\nИ весёлою гурьбой\nЗвери кинулися в бой.\nНо, увидев усача\n(Ай-ай-ай!),\nЗвери дали стрекача\n(Ай-ай-ай!).\nПо лесам, по полям разбежалися:\nТараканьих усов испугалися.\nИ вскричал Гиппопотам:\n\"Что за стыд, что за срам!\nЭй, быки и носороги,\nВыходите из берлоги\nИ врага\nНа рога\nПоднимите-ка!\"\nНо быки и носороги\nОтвечают из берлоги:\n\"Мы врага бы\nНа рога бы.\nТолько шкура дорога,\nИ рога нынче тоже\nне дёшевы\",\nИ сидят и дрожат\nПод кусточками,\nЗа болотными прячутся\nКочками.\nКрокодилы в крапиву\nЗабилися,\nИ в канаве слоны\nСхоронилися.\nТолько и слышно,\nКак зубы стучат,\nТолько и видно,\nКак уши дрожат.\nА лихие обезьяны\nПодхватили чемоданы\nИ скорее со всех ног\nНаутек.\nИ акула\nУвильнула,\nТолько хвостиком махнула.\nА за нею каракатица -\nТак и пятится,\nТак и катится.\nЧасть вторая\nВот и стал Таракан\nпобедителем,\nИ лесов и полей повелителем.\nПокорилися звери усатому.\n(Чтоб ему провалиться,\nпроклятому!)\nА он между ними похаживает,\nЗолоченое брюхо поглаживает:\n\"Принесите-ка мне, звери,\nваших детушек,\nЯ сегодня их за ужином\nскушаю!\"\nБедные, бедные звери!\nВоют, рыдают, ревут!\nВ каждой берлоге\nИ в каждой пещере\nЗлого обжору клянут.\nДа и какая же мать\nСогласится отдать\nСвоего дорогого ребёнка -\nМедвежонка, волчонка,\nслоненка,-\nЧтобы несытое чучело\nБедную крошку\nзамучило!\nПлачут они, убиваются,\nС малышами навеки\nпрощаются.\nНо однажды поутру\nПрискакала кенгуру,\nУвидала усача,\nЗакричала сгоряча:\n\"Разве это великан?\n(Ха-ха-ха!)\nЭто просто таракан!\n(Ха-ха-ха!)\nТаракан, таракан,\nтаракашечка,\nЖидконогая\nкозявочка-букашечка.\nИ не стыдно вам?\nНе обидно вам?\nВы - зубастые,\nВы - клыкастые,\nА малявочке\nПоклонилися,\nА козявочке\nПокорилися!\"\nИспугались бегемоты,\nЗашептали: \"Что ты, что ты!\nУходи-ка ты отсюда!\nКак бы не было нам худа!\"\nТолько вдруг из-за кусточка,\nИз-за синего лесочка,\nИз далеких из полей\nПрилетает Воробей.\nПрыг да прыг\nДа чик-чирик,\nЧики-рики-чик-чирик!\nВзял и клюнул Таракана,\nВот и нету великана.\nПоделом великану досталося,\nИ усов от него не осталося.\nТо-то рада, то-то рада\nВся звериная семья,\nПрославляют, поздравляют\nУдалого Воробья!\nОслы ему славу по нотам поют,\nКозлы бородою дорогу метут,\nБараны, бараны\nСтучат в барабаны!\nСычи-трубачи\nТрубят!\nГрачи с каланчи\nКричат!\nЛетучие мыши\nНа крыше\nПлаточками машут\nИ пляшут.\nА слониха-щеголиха\nТак отплясывает лихо,\nЧто румяная луна\nВ небе задрожала\nИ на бедного слона\nКубарем упала.\nВот была потом забота -\nЗа луной нырять в болото\nИ гвоздями к небесам приколачивать!","name": "Тараканище"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3203, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1825","text": "Я не исполнил обещанья:\nНе всё и плохо написал;\nНо я прекрасного желал,\nНо я имею оправданья\nВо глубине моей души,\nОни довольно хороши.\nЯ жажду славы и свободы,\nА что пророчат мне мечты?\nПредвижу царство пустоты\nИ прозаические годы...\nВо имя бога и природы,\nНе веря сердцу и уму,\nУже сбегаются народы\nК позолоченному ярму;\nНаграда вам — и корм и ласки,\nА служба скромная легка:\nНе беспокоить седока\nИ верно слушаться указки!\nЖестоки наши времена,\nНа троне глупость боевая!\nПрощай, поэзия святая,\nИ здравствуй, рабства тишина!","name": "Извиненье","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3204, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1917","text": "Ты пожалела, ты простила\nИ даже руку подала мне,\nКогда в душе, где смерть бродила,\nИ камня не было на камне.\nТак победитель благородный\nПредоставляет без сомненья\nТому, кто был сейчас свободный,\nИ жизнь и даже часть именья.\nВсё, что бессонными ночами\nИз тьмы души я вызвал к свету,\nВсё, что даровано богами\nМне, воину, и мне, поэту,\nВсё, пред твоей склоняясь властью,\nВсё дам и ничего не скрою\nЗа ослепительное счастье\nХоть иногда побыть с тобою.\nЛишь песен не проси ты милых,\nТаких, как я слагал когда-то,\nТы знаешь, я их петь не в силах\nСкрипучим голосом кастрата.\nНе накажи меня за эти\nСлова, не ввергни снова в бездну,—\nКогда-нибудь при лунном свете,\nРаб истомленный, я исчезну.\nЯ побегу в пустынном поле\nЧерез канавы и заборы,\nЗабыв себя и ужас боли,\nИ все условья, договоры.\nИ не узнаешь никогда ты,\nЧтоб в сердце не вошла тревога,\nВ какой болотине проклятой\nМоя окончилась дорога.","name": "Ты пожалела, ты простила...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3205, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1942","text": "На позиции девушка\nПровожала бойца,\nТемной ночью простилася\nНа ступеньках крыльца.\nИ пока за туманами\nВидеть мог паренек,\nНа окошке на девичьем\nВсё горел огонек.\nПарня встретила славная\nФронтовая семья,\nВсюду были товарищи,\nВсюду были друзья.\nНо знакомую улицу\nПозабыть он не мог:\n- Где ж ты, девушка милая,\nГде ж ты, мой огонек?\nИ подруга далекая\nПарню весточку шлет,\nЧто любовь ее девичья\nНикогда не умрет;\nВсё, что было загадано,\nВ свой исполнится срок,-\nНе погаснет без времени\nЗолотой огонек.\nИ просторно и радостно\nНа душе у бойца\nОт такого хорошего\nОт ее письмеца.\nИ врага ненавистного\nКрепче бьет паренек\nЗа Советскую родину,\nЗа родной огонек.","name": "Огонек","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3206, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1869","text": "Гаральд в боевое садится седло,\nПокинул он Киев державный,\nВздыхает дорогою он тяжело:\n«Звезда ты моя, Ярославна!\nНадежд навсегда миновала пора,\nТвой слышал, княжна, приговор я,\nУзнают же вес моего топора\nОт края до края поморья!»\nИ Русь оставляет Гаральд за собой,\nПлывет он размыкивать горе\nТуда, где арабы с норманнами бой\nВедут на земле и на море.\nВ Мессине он им показал свой напор,\nОн рубит их в битве неравной\nИ громко взывает, подъемля топор:\n«Звезда ты моя, Ярославна!»\nДает себя знать он и грекам в бою,\nИ Генуи выходцам вольным,\nОн на море бьется, ладья о ладью,\nНо мысль его в Киеве стольном.\nЛетает он по морю сизым орлом,\nОн чайкою в бурях пирует,\nТрещат корабли под его топором —\nПо Киеву сердце тоскует.\nВеселая то для дружины пора,\nГаральдовой славе нет равной —\nНо в мысли спокойные воды Днепра,\nНо в сердце княжна Ярославна.\nНет, видно ему не забыть уж о ней,\nНе вымучить счастья иного —\nИ круто он бег повернул кораблей\nИ к северу гонит их снова.\nОн на берег вышел, он сел на коня,\nОн в зелени едет дубравной —\n«Полюбишь ли, девица, ныне меня,\nЗвезда ты моя, Ярославна?»\nИ в Киев он стольный въезжает, крестясь;\nТам, гостя радушно встречая,\nВыходит из терема ласковый князь,\nА с ним и княжна молодая.\n«Здорово, Гаральд! Расскажи, из какой\nНа Русь воротился ты дали?\nЗамешкался долго в земле ты чужой,\nДавно мы тебя не видали!»\n«Я, княже, уехал, любви не стяжав,\nУехал безвестный и бедный;\nНо ныне к тебе, государь Ярослав,\nВернулся я в славе победной!\nЯ город Мессину в разор разорил,\nРазграбил поморье Царьграда,\nЛадьи жемчугом по края нагрузил,\nА тканей — и мерить не надо!\nКо древним Афинам, как ворон, молва\nНеслась пред ладьями моими,\nНа мраморной лапе пирейского льва\nМечом я насек мое имя!\nПрибрежья, где черный мой стяг прошумел,\nСикилия, Понт и Эллада\nВовек не забудут Гаральдовых дел,\nНабегов Гаральда Гардрада!\nКак вихорь обмел я окрайны морей,\nНигде моей славе нет равной —\nСогласна ли ныне назваться моей,\nЗвезда ты моя, Ярославна?»\nВ Норвегии праздник веселый идет:\nВесною, при плеске народа,\nВ ту пору, как алый шиповник цветет,\nВернулся Гаральд из похода.\nЦветами его корабли обвиты,\nОт сеч отдыхают варяги,\nЧервленые берег покрыли щиты\nИ с черными вранами стяги.\nВ ладьях отовсюду к шатрам парчевым\nПричалили вещие скальды\nИ славят на арфах, один за другим,\nВозврат удалого Гаральда.\nА сам он у моря, с веселым лицом,\nВ хламиде и в светлой короне,\nНорвежским избранный от всех королем,\nСидит на возвышенном троне.\nОтборных и гридней и отроков рой\nВластителю служит уставно:\nВ царьградском наряде, в короне златой\nС ним рядом сидит Ярославна.\nИ, к ней обращаясь, Гаральд говорит,\nС любовью в сияющем взоре:\n«Все, что пред тобою цветет и блестит,\nИ берег, и синее море,\nЦветами убранные те корабли,\nИ грозные замков твердыни,\nИ людные веси норвежской земли,\nИ все, чем владею я ныне,\nИ слава, добытая в долгой борьбе,\nИ самый венец мой державный,\nИ все, чем я бранной обязан судьбе, —\nВсе то я добыл лишь на вено тебе,\nЗвезда ты моя, Ярославна!»","name": "Песня о Гаральде и Ярославне","date_to": "1869"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3207, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1915","text": "Уже двенадцать дней не видно берегов,\nИ ночь идет за днем, как волк за тихой серной.\nИ небо кажется бездонною цистерной,\nГде башни рушатся туманных городов...\nУже двенадцать дней, как брошен Карфаген,\nУже двенадцать двей несут нас вдаль муссоны!...\nНе звякнет тихий меч, не дрогнет щит червленый,\nНе брызнет белизной узор сидонских стен...\nНапрасно третий день жгут синие куренья,\nНапрасно молится у черной мачты жрец,\nНапрасно льют на нард шипящий жир овец,\nСвирепый Посейдон не знает сожаленья...\nНа грязной палубе, от солнца порыжелой,\nМеж брошенных снастей и рваных парусов,\nМатросы тихо спят; и горечь летних снов\nТелами смуглыми безмолвно овладела...\nИ ночь идет за днем...Пурпуровую нить\nПрядет больной закат за далью умиранья...\nНо нам страшней громов, и бури, и рыданья\nВ горящей тишине дрожащий возглас: \"Пить\"...\nИ ночь холодная идет стопой неверной,\nРассыпав за собой цветы поблекших снов...\nУже двенадцать дней не видно берегов,\nИ ночь идет за днем, как волк за тихой серной.","name": "В ПУТИ","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3208, "fields": {"themes": [20,2],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1937","text": "Бей, барабан, походную тревогу!\nВремя не ждет! Товарищи, в дорогу!\nПусть конь\nКак молния летит,\nПусть марш\nПобедою звучит,\nЗнамя огнем горит!\nНаступило горячее время,\nИ медлить нам нельзя никак!\nРужья за плечи и ногу в стремя,-\nКто не с нами - тот и трус и враг!\nБей, барабан, походную тревогу!\nВремя не ждет! Товарищи, в дорогу!\nДруг, пой,\nКак я тебе пою:\n- Все в бой\nЗа Родину свою!\nСтой до конца в бою!\nНас родило орлиное племя,\nМы боремся за каждый шаг!\nРужья за плечи и ногу в стремя,-\nКто не с нами - тот и трус и враг!\nБей, барабан, походную тревогу!\nВремя не ждет! Товарищи, в дорогу!\nНас враг\nЖивыми не возьмет!\nНаш путь\nК победе приведет!\nСмело пойдем вперед!\nПусть победно горит над всеми\nНаш гордый свободный стяг!\nРужья за плечи и ногу в стремя,-\nКто не с нами - тот и трус и враг!","name": "Бей, барабан!","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3209, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1870","text": "Вновь растворилась дверь на влажное крыльцо,\nВ полуденных лучах следы недавней стужи\nДымятся. Теплый ветр повеял нам в лицо\nИ морщит на полях синеющие лужи.\nЕще трещит камин, отливами огня\nМинувший тесный мир зимы напоминая,\nНо жаворонок там, над озимью звеня,\nСегодня возвестил, что жизнь пришла иная.\nИ в воздухе звучат слова, не знаю чьи,\nПро счастье, и любовь, и юность, и доверье,\nИ громко вторят им бегущие ручьи,\nКолебля тростника желтеющие перья.\nПускай же, как они по глине и песку\nРастаявших снегов, журча, уносят воды,\nБесследно унесет души твоей тоску\nВрачующая власть воскреснувшей природы!","name": "Вновь растворилась дверь...","date_to": "1870"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3210, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "Круглы у радости глаза и велики —\nу страха,\nи пять морщинок на челе\nот празднеств и обид...\nНо вышел тихий дирижер,\nно заиграли Баха,\nи все затихло, улеглось и обрело\nсвой вид.\nВсе встало на свои места,\nедва сыграли Баха...\nКогда бы не было надежд —\nна черта белый свет?\nК чему вино, кино, пшено,\nквитанции Госстраха\nи вам — ботинки первый сорт,\nкоторым сносу нет?\n«Не все ль равно: какой земли\nкасаются подошвы?\nНе все ль равно: какой улов\nиз волн несет рыбак?\nНе все ль равно: вернешься цел\nили в бою падешь ты,\nи руку кто подаст в беде —\nтоварищ или враг?..»\nО, чтобы было все не так,\nчтоб все иначе было,\nнаверно, именно затем,\nнаверно, потому\nиграет будничный оркестр\nпривычно и вполсилы,\nа мы так трудно и легко\nвсе тянемся к нему.\nАх, музыкант, мой музыкант!\nИграешь, да не знаешь,\nчто нет печальных, и больных,\nи виноватых нет,\nкогда в прокуренных руках\nтак просто ты сжимаешь,\nах, музыкант, мой музыкант,\nчерешневый кларнет!","name": "В городском саду"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3211, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "В деревне благодарен дому\nИ благодарен кровле, благодарен печке,\nОсобенно когда деревья гнутся долу\nИ ветер гасит звезды, словно свечки.\nСверчку в деревне благодарен,\nИ фитилю, и керосину.\nОсобенно когда пурга ударит\nВо всю медвежью голосину.\nСоседу благодарен и соседке,\nСторожевой собаке.\nОсобенно когда луна сквозь ветки\nГлядит во мраке.\nИ благодарен верному уму\nИ доброму письму в деревне...\nЛюбви благодаренье и всему,\nВсему — благодаренье!","name": "В деревне"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3212, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Введенский","text": "Будем думать в ясный день,\nсев на камень и на пень.\nНас кругом росли цветы,\nзвезды, люди и дома.\nС гор высоких и крутых\nбыстро падала вода.\nМы сидели в этот миг,\nмы смотрели все на них.\nНас кругом сияет день,\nпод нами камень, под нами пень.\nНас кругом трепещут птицы,\nи ходят синие девицы.\nНо где же, где же нас кругом\nтеперь отсутствующий гром.\nМы созерцаем часть реки,\nмы скажем камню вопреки:\nгде ты ночь отсутствуешь\nв этот день, в этот час?\nискусство что ты чувствуешь,\nнаходясь без нас?\nгосударство где ты пребываешь?\nЛисицы и жуки в лесу,\nпонятие на небе высоком,-\nподойди Бог и спроси лису -\nчто лиса от утра до вечера далеко?\nот слова разумеется до слова цветок\nбольшое ли расстояние пробежит поток?\nОтветит лиса на вопросы Бога:\nэто все исчезающая дорога.\nТы или я или он, мы прошли волосок,\nмы и не успели посмотреть минуту эту,\nа смотрите Бог, рыба и небо, исчез тот кусок\nнавсегда, очевидно, с нашего света.\nМы сказали - да это очевидно,\nчаса назад нам не видно.\nМы подумали - нам\nочень одиноко.\nМы немного в один миг\nохватываем оком.\nИ только один звук\nощущает наш нищий слух.\nИ печальную часть наук\nпостигает наш дух.\nМы сказали - да это очевидно,\nвсе это нам очень обидно.\nИ тут мы полетели.\nИ я полетел как дятел,\nвоображая что я лечу.\nПрохожий подумал: - он спятил,\nон богоподобен сычу.\nПрохожий ты брось неумное уныние,\nгляди кругом гуляют девы синие,\nкак ангелы собаки бегают умно,\nчего ж тебе неинтересно и темно.\nНам непонятное приятно,\nнеобъяснимое нам друг,\nмы видим лес шагающий обратно\nстоит вчера сегодняшнего дня вокруг.\nЗвезда меняется в объеме,\nстареет мир, стареет лось,\nв морей соленом водоеме\nнам как-то побывать пришлось,\nгде волны издавали скрип,\nмы наблюдали гордых рыб:\nрыбы плавали как масло\nпо поверхности воды,\nмы поняли, жизнь всюду гасла\nот рыб до Бога и звезды.\nИ ощущение покоя\nвсех гладило своей рукою.\nНо увидев тело музыки,\nвы не заплакали навзрыд.\nНам прохожий говорит:\nскорбь вас не охватила?\nДа музыки волшебное светило\nпогасшее имело жалкий вид.\nНочь царственная начиналась\nмы плакали навек.","name": "Приглашение меня подумать"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3213, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1920","text": "Выдвинутые подбородки,\nСуковатые кулаки...\nЭто было в рабочей слободке\nНад гранитным бортом реки.\nСцапали фараона:\n— А ну-ка сюда волоки!—\nНынче не время оно\nНад гранитным бортом реки!\nИ разговор короткий —\nСлова не говоря...\nЭто было в рабочей слободке\nВ пламени Октября,\nТам, где туман, витая,\nПлыл над волной роки,\nСтарых архангелов стаю\nПряча на чердаки.","name": "Выдвинутые подбородки...","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3214, "fields": {"themes": [19,3],"author": "Агния Барто","text": "Две сестры глядят на братца:\nМаленький, неловкий,\nНе умеет улыбаться,\nТолько хмурит бровки.\nМладший брат чихнул спросонок,\nРадуются сестры:\n- Вот уже растет ребенок -\nОн чихнул, как взрослый!","name": "Две сестры глядят на братца"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3215, "fields": {"themes": [20],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1966","text": "Нам снится не то, что хочется нам,-\nНам снится то, что хочется снам.\nНа нас до сих пор военные сны,\nКак пулеметы, наведены.\nИ снятся пожары тем, кто ослеп,\nИ сытому снится блокадный хлеб.\nИ те, от кого мы вестей не ждем,\nВо сне к нам запросто входят в дом.\nВходят друзья предвоенных лет,\nНе зная, что их на свете нет.\nИ снаряд, от которого случай спас,\nОсколком во сне настигает нас.\nИ, вздрогнув, мы долго лежим во мгле,-\nМеж явью и сном, на ничье земле,\nИ дышится трудно, и ночь длинна...\nКамнем на сердце лежит война.","name": "Военные сны","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3216, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1879","text": "Я плыл из Гамбурга в Лондон на небольшом пароходе. Нас было двое пассажиров: я да маленькая обезьяна, самка из породы уистити, которую один гамбургский купец отправлял в подарок своему английскому компаньону.\nОна была привязана тонкой цепочкой к одной из скамеек на палубе и металась и пищала жалобно, по-птичьи.\nВсякий раз, когда я проходил мимо, она протягивала мне свою черную, холодную ручку - и взглядывала на меня своими грустными, почти человеческими глазенками. Я брал ее руку - и она переставала пищать и метаться.\nСтоял полный штиль. Море растянулось кругом неподвижной скатертью свинцового цвета. Оно казалось невеликим; густой туман лежал на нем, заволакивая самые концы мачт, и слепил и утомлял взор своей мягкой мглою. Солнце висело тускло-красным пятном в этой мгле; а перед вечером она вся загоралась и алела таинственно и странно.\nДлинные прямые складки, подобные складкам тяжелых шелковых тканей, бежали одна за другой от носа парохода и, все ширясь, морщась да ширясь, сглаживались наконец, колыхались, исчезали. Взбитая пена клубилась под однообразно топотавшими колесами; молочно белея и слабо шипя, разбивалась она на змеевидные струи,- а там сливалась, исчезала тоже, поглощенная мглою.\nНепрестанно и жалобно, не хуже писка обезьяны, звякал небольшой колокол у кормы.\nИзредка всплывал тюлень - и, круто кувыркнувшись, уходил под едва возмущенную гладь.\nА капитан, молчаливый человек с загорелым сумрачным лицом, курил короткую трубку и сердито плевал в застывшее море.\nНа все мои вопросы он отвечал отрывистым ворчанием; поневоле приходилось обращаться к моему единственному спутнику - обезьяне.\nЯ садился возле нее; она переставала пищать - и опять протягивала мне руку.\nСнотворной сыростью обдавал нас обоих неподвижный туман; и погруженные в одинаковую, бессознательную думу, мы пребывали друг возле друга, словно родные.\nЯ улыбаюсь теперь... но тогда во мне было другое чувство.\nВсе мы дети одной матери - и мне было приятно, что бедный зверок так доверчиво утихал и прислонялся ко мне, словно к родному.","name": "Морское плавание","date_to": "1879"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3217, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1945","text": "...Итак, приезжайте к нам завтра, не позже!\nУ нас васильки собирай хоть охапкой.\nСегодня прошел замечательный дождик —\nСеребряный гвоздик с алмазною шляпкой.\nОн брызнул из маленькой-маленькой тучки\nИ шел специально для дачного леса,\nРаскатистый гром — его верный попутчик —\nНад ним хохотал, как подпивший повеса.\nНа Пушкино в девять идет электричка.\nПослушайте, вы отказаться не вправе:\nКукушка снесла в нашей роще яичко,\nЧтоб вас с наступающим счастьем поздравить!\nНе будьте ленивы, не будьте упрямы.\nПораньше проснитесь, не мешкая встаньте.\nВ кокетливых шляпах, как модные дамы,\nВ лесу мухоморы стоят на пуанте.\nВам будет на сцене лесного театра\nВся наша программа показана разом:\nЧудесный денек приготовлен на завтра,\nИ гром обеспечен, и дождик заказан!","name": "Приглашение на дачу","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3218, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1971","text": "Чтоб не было следов - повсюду подмели.\nРугайте же меня, позорьте и трезвоньте !\nМой финиш - горизонт, а лента - край земли,\nЯ должен первым быть на горизонте.\nУсловия пари одобрили не все,\nИ руки разбивали неохотно.\nУсловье таково, - чтоб ехать по шоссе,\nИ только по шоссе, бесповоротно.\nНаматываю мили на кардан\nИ еду параллельно проводам,\nНо то и дело тень перед мотором -\nТо чёрный кот, то кто-то в чём-то чёрном.\nЯ знаю, мне не раз в колеса палки ткнут.\nДогадываюсь, в чём и как меня обманут.\nЯ знаю, где мой бег с ухмылкой пресекут\nИ где через дорогу трос натянут.\nНо стрелки я топлю. На этих скоростях\nПесчинка обретает силу пули.\nИ я сжимаю руль до судорог в кистях -\nУспеть, пока болты не затянули!\nНаматываю мили на кардан\nИ еду вертикально к проводам.\nЗавинчивают гайки. Побыстрее!\nНе то поднимут трос, как раз где шея.\nИ плавится асфальт, протекторы кипят.\nПод ложечкой сосёт от близости развязки.\nЯ голой грудью рву натянутый канат.\nЯ жив! Снимите черные повязки!\nКто вынудил меня на жёсткое пари -\nНечистоплотны в споре и расчетах.\nАзарт меня пьянит, но, как ни говори,\nЯ торможу на скользких поворотах!\nНаматываю мили на кардан -\nНазло канатам, тросам, проводам.\nВы только проигравших урезоньте,\nКогда я появлюсь на горизонте!\nМой финиш - горизонт - по-прежнему далёк.\nЯ ленту не порвал, но я покончил с тросом.\nКанат не пересёк мой шейный позвонок,\nНо из кустов стреляют по колёсам.\nМеня ведь не рубли на гонку завели,\nМеня просили: - Миг не проворонь ты!\nУзнай, а есть предел там, на краю Земли?\nИ можно ли раздвинуть горизонты?\nНаматываю мили на кардан.\nИ пулю в скат влепить себе не дам.\nНо тормоза отказывают. Кода!\nЯ горизонт промахиваю с хода!","name": "Горизонт","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3219, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "Из тьмы я пришел, где шумят дожди. Ты сейчас одна, взаперти.\nПод сводами храма своего путника приюти!\nС дальних троп, из лесных глубин принес я тебе жасмин,\nДерзко мечтая: захочешь его в волосы ты вплести?\nМедленно побреду назад в сумрак, полный звона цикад,\nНи слова не произнесу, только флейту к губам поднесу,\nПесню мою - мой прощальный дар - посылая тебе с пути."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3220, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1939","text": "В сырую ночь ветра точили скалы.\nИспания, доспехи волоча,\nНа север шла. И до утра кричала\nТруба помешанного трубача.\nБойцы из боя выводили пушки.\nКрестьяне гнали одуревший скот.\nА детвора несла свои игрушки,\nИ был у куклы перекошен рот.\nРожали в поле, пеленали мукой\nИ дальше шли, чтоб стоя умереть.\nКостры еще горели - пред разлукой,\nТрубы еще не замирала медь.\nЧто может быть печальней и чудесней -\nРука еще сжимала горсть земли.\nВ ту ночь от слов освобождались песни\nИ шли деревни, будто корабли.","name": "В январе 1939","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3221, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Ломоносов","date_from": "1740","text": "Смеется и поет, он о звездах толкует,\nТо нюхает табак, то карт игру тасует,\nТо слушает у всех, со всеми говорит\nИ делает стихи наш друг архипиит!\nУвенчан лавром был Марон за стихотворство,\nНам чем свово почтить за таково проворство?\nУж плохи для него лавровые венки,\nНельзя тем увенчать премудрые виски.\nО чем я так тужу? он будет увенчан:\nЗа грош один купить капусты лишь кочан.","name": "На Шишкина","date_to": "1740"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3222, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Не мерещится ль вам иногда,\nКогда сумерки ходят по дому,\nТут же возле иная среда,\nГде живем мы совсем по-другому?\nС тенью тень там так мягко слилась,\nТам бывает такая минута,\nЧто лучами незримыми глаз\nМы уходим друг в друга как будто.\nИ движеньем спугнуть этот миг\nМы боимся, иль словом нарушить,\nТочно ухом кто возле приник,\nЗаставляя далекое слушать.\nНо едва запылает свеча,\nЧуткий мир уступает без боя,\nЛишь из глаз по наклонам луча\nТени в пламя сбегут голубое.","name": "Свечку внесли"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3223, "fields": {"themes": [7],"author": "София Парнок","date_from": "1915","text": "Утишительница боли — твоя рука,\nБелотелый цвет магнолий — твоя рука.\nЗимним полднем постучалась ко мне любовь,\nИ держала мех соболий твоя рука.\nАх, как бабочка, на стебле руки моей\nПогостила миг — не боле — твоя рука!\nНо зажгла, что притушили враги и я,\nИ чего не побороли, твоя рука:\nВсю неистовую нежность зажгла во мне,\nО, царица своеволий, твоя рука!\nПрямо на сердце легла мне (я не ропщу:\nСердце это не твое ли!) — твоя рука.","name": "Газэлы","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3224, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1909","text": "Идем по жнивью, не спеша,\nС тобою, друг мой скромный,\nИ изливается душа,\nКак в сельской церкви темной.\nОсенний день высок и тих,\nЛишь слышно - ворон глухо\nЗовет товарищей своих,\nДа кашляет старуха.\nОвин расстелет низкий дым,\nИ долго под овином\nМы взором пристальным следим\nЗа лётом журавлиным...\nЛетят, летят косым углом,\nВожак звенит и плачет...\nО чем звенит, о чем, о чем?\nЧто плач осенний значит?\nИ низких нищих деревень\nНе счесть, не смерить оком,\nИ светит в потемневший день\nКостер в лугу далеком...\nО, нищая моя страна,\nЧто ты для сердца значишь?\nО, бедная моя жена,\nО чем ты горько плачешь?","name": "Осенний день","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3225, "fields": {"themes": [20],"author": "Ярослав Смеляков","date_from": "1949","text": "Мне кажется, что я не в зале,\nа, годы и стены пройдя,\nстою на Финляндском вокзале\nи слушаю голос вождя.\nПространство и время нарушив,\nмне голос тот в сердце проник,\nи прямо на площадь, как в душу,\nжелезный идет броневик.\nОтважный, худой, бородатый —\nгроза петербургских господ,—\nя вместе с окопным солдатом\nна Зимний тащу пулемет.\nЗемля, как осина, дрожала,\nкогда наш отряд штурмовал.\nНам совесть идти приказала,\nнас Ленин на это послал.\nЗнамена великих сражений,\nпожары гражданской войны...\nКак смысл человечества, Ленин\nстоит на трибуне страны.\nЯ в грозных рядах растворяюсь,\nя ветром победы дышу\nи, с митинга в бой отправляясь,\nвосторженно шапкой машу.\nНе в траурном зале музея —\nмеж тихих московских домов\nя руки озябшие грею\nу красных январских костров.\nОслепли глаза от мороза,\nослабли от туч снеговых.\nи ваши, товарищи, слезы\nв глазах застывают моих...","name": "Ленин","date_to": "1949"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3226, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Олейников","date_from": "1932","text": "О бублик, созданный руками хлебопека!\nТы сделан для еды, но назначение твое высоко!\nТы с виду прост, но тайное твое строение\nСложней часов, великолепнее растения.\nТебя пошляк дрожащею рукой разламывает. Он спешит.\nЕму не терпится. Его кольцо твое страшит,\nИ дырка знаменитая\nЕго томит, как тайна нераскрытая.\nА мы глядим на бублик и его простейшую фигуру,\nЕго старинную тысячелетнюю архитектуру\nМы силимся понять. Мы вспоминаем: что же, что же,\nНа что это, в конце концов, похоже,\nЧто значат эти искривления, окружность эта, эти пятна?\nВотще! Значенье бублика нам непонятно.","name": "Бублик","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3227, "fields": {"themes": [7],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1958","text": "Про первую любовь писали много,-\nКому не лестно походить на Бога,\nСоздать свой мир, открыть в привычной глине\nЧерты еще не найденной богини?\nНо цену глине знает только мастер -\nВ вечерний час, в осеннее ненастье,\nКогда все прожито и все известно,\nКогда сверчку его знакомо место,\nКогда цветов повторное цветенье\nРождает суеверное волненье,\nКогда уж дело не в стихе, не в слове,\nКогда все позади, а счастье внове.","name": "Про первую любовь писали много...","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3228, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","date_from": "1906","text": "Опять над нею залучился\nСияньем свадебный венец.\nЗа нею в дрогах я тащился,\nНеуспокоенный мертвец.\nСияла грешным метеором\nЕе святая красота.\nИз впадин ей зияла взором\nМоя немая пустота.\nЕе венчальные вуали\nПроколебались мне в ответ.\nЕе глаза запеленали\nВоспоминанья прежних лет.\nНа череп шляпу я надвинул.\nНа костяные плечи - плед.\nЖених бледнел и брови сдвинул,\nКак в дом за ними шел я вслед.\nИ понял он, что обвенчалась\nОна не с ним, а с мертвецом.\nИ молча ярость занималась\nНад бледно бешеным лицом.\nНад ней склоняюсь с прежней лаской;\nИ ей опять видны, слышны:\nКровавый саван, полумаска,\nРоптанья страстные струны,\nКогда из шелестящих складок\nНад ней клонюсь я, прежний друг.\nИ ей невыразимо гадок\nС ней почивающий супруг.","name": "Преследование","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3229, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Асеев","date_from": "1934","text": "Краматорский завод! Заглуши мою гулкую тишь.\nПережги мою боль. Помоги моему неуспеху.\nЯ читал про тебя и светлел - как ты стройно блестишь,\nкак ты гордо зеркалишься сталью от цеха по цеху.\nЭто странно, быть может, что я призываю тебя.\nПредставляю твой рост - и мороз подирает по коже.\nТолько ты целиком - увлекая, стыдя, теребя,-\nи никто из людей эту тяжесть свалить не поможет.\nГоворят, ты железные можешь чеканить сердца\nи огромного веса умеешь готовить детали.\nТы берешь эту прорву осеннего будня-сырца,\nчтоб из домен твоих - закаленные дни вылетали.\nВдунь мне в уши приказ. Огневою рудой отбелей,\nчтоб пошла в переплав полоса эта жизни плохая,\nчтоб и я, как рабочий, присев в полосе тополей,\nмолодел за тебя, любовался тобой, отдыхая.\nГоворят, и у Круппа - твоим уступают станки,\nи у Шнейдер-Крезо - не видали таких агрегатов.\nНо и чувства бывают настолько сложны и тонки,\nчто освоить их сможет никто - как сквозная бригада.\nЧеловеческий голос негромок, хоть он на краю,\nи бывает: все самые тонкие доводы - грубы.\nКраматорский завод! Вся надежда моя на твою\nна могучую силу, на горны твои и на трубы.","name": "Послесловие","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3230, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1942","text": "Знакомые дома не те.\nПустыня затемненных улиц.\nНе говори о темноте:\nМы не уснули, мы проснулись.\nИзбыток света в поздний час\nИ холод нового познанья,\nКак будто третий, вещий, глаз\nГлядит на рухнувшие зданья.\nНет, ненависть - не слепота.\nМы видим мир, и сердцу внове\nЗемли родимой красота\nСредь горя, мусора и крови.","name": "Знакомые дома не те...","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3231, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1966","text": "Мерцал закат, как блеск клинка.\nСвою добычу смерть считала.\nБой будет завтра, а пока\nВзвод зарывался в облака\nИ уходил по перевалу.\nОтставить разговоры\nВперед и вверх, а там...\nВедь это наши горы,\nОни помогут нам!\nА до войны вот этот склон\nНемецкий парень брал с тобою!\nОн падал вниз, но был спасен,\nА вот сейчас, быть может, он\nСвой автомат готовит к бою.\nОтставить разговоры\nВперед и вверх, а там...\nВедь это наши горы,\nОни помогут нам!\nВзвод лезет вверх, а у реки -\nТот, с кем ходил ты раньше в паре.\nМы ждем атаки до тоски,\nА вот альпийские стрелки\nСегодня что-то не в ударе.\nОтставить разговоры\nВперед и вверх, а там...\nВедь это наши горы,\nОни помогут нам!\nТы снова здесь, ты собран весь,\nТы ждешь заветного сигнала.\nА парень тот, он тоже здесь.\nСреди стрелков из \"Эдельвейс\".\nИх надо сбросить с перевала!\nОтставить разговоры\nВперед и вверх, а там...\nВедь это наши горы,\nОни помогут нам!","name": "Мерцал закат, как блеск клинка...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3232, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1926","text": "Спасибо — кто дарит.\nСпасибо тому,\nКто в сети большого улова\nПоймает сквозь качку\nи пенную тьму\nЗубчатую рыбину слова.\nСпасибо — кто дарит.\nПодарок прост,\nНо вдруг при глухом разговоре,\nКак полночь, ударит,\nрванет, как норд-ост,\nОгромным дыханием моря.\nИ ты уже пьян,\nтебе невтерпеж,\nТы уже полон отравы,\nИ в спину ползет,\nкак матросский нож,\nСуровая жажда славы.","name": "Спасибо","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3233, "fields": {"themes": [20],"author": "Андрей Дементьев","date_from": "1972","text": "Б. Н. Полевому\n- Ну, что ты плачешь, медсестра?\nУже пора забыть комбата...\n- Не знаю...\nМожет и пора.-\nИ улыбнулась виновато.\nСреди веселья и печали\nИ этих праздничных огней\nСидят в кафе однополчане\nВ гостях у памяти своей.\nИх стол стоит чуть-чуть в сторонке.\nИ, от всего отрешены,\nОни поют в углу негромко\nТо, что певали в дни войны.\nПотом встают, подняв стаканы,\nИ молча пьют за тех солдат,\nЧто на Руси\nИ в разных странах\nПод обелисками лежат.\nА рядом праздник отмечали\nИх дети -\nВнуки иль сыны,\nСреди веселья и печали\nСовсем не знавшие войны.\nИ кто-то молвил глуховато,\nКак будто был в чем виноват:\n- Вон там в углу сидят солдаты -\nДавайте выпьем за солдат...\nВсе с мест мгновенно повскакали,\nК столу затихшему пошли -\nИ о гвардейские стаканы\nЗвенела юность от души.\nА после в круг входили парами,\nНо, возымев над всеми власть,\nГостей поразбросала \"барыня\".\nИ тут же пляска началась.\nИ медсестру какой-то парень\nВприсядку весело повел.\nОн лихо по полу ударил,\nИ загудел в восторге пол.\nВот медсестра уже напротив\nВыводит дробный перестук.\nИ, двадцать пять годочков сбросив,\nОна рванулась в тесный круг.\nЕй показалось на мгновенье,\nЧто где-то виделись они:\nТо ль вместе шли из окруженья\nВ те злые памятные дни,\nТо ль, раненного, с поля боя\nЕго тащила на себе.\nНо парень был моложе вдвое,\nПока чужой в ее судьбе.\nСмешалось все -\nУлыбки, краски.\nИ молодость, и седина.\nНет ничего прекрасней пляски,\nКогда от радости она.\nПлясали бывшие солдаты,\nНежданно встретившись в пути\nС солдатами семидесятых,\nЕще мальчишками почти.\nПлясали так они, как будто\nВот-вот закончилась война.\nКак будто лишь одну минуту\nСтоит над миром тишина.","name": "Ну, что ты плачешь, медсестра?..","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3234, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1961","text": "По дороге лесной, по широкому лугу\nС дальнобойким ружьем осторожно иду.\nШарит ствол по кустам, озирает округу,\nИ пощаду в себе воплотив и беду.\nПуть от жизни до смерти мгновенья короче:\nЯ ведь ловкий стрелок и без промаха бью.\nДля порхающих птиц и парящих и прочих\nЧем же я не похож на пророка Илью?\nВот разгневаюсь я - гром и молния грянет.\nИ настигнет стрела, и прощай синева...\nВот я добрый опять (как бы солнце проглянет).\nУлетай себе, птица, оставайся жива.\nТолько птицы хитры, улетают заране,\nМол, на бога надейся, но лучше в кусты...\nИ проходит гроза, никого не поранив.\n\"Злой ты бог. Из доверия выбился ты!\"\nВпрочем, вот для разрядки достаточный повод:\nНа березе скворцы у скворечни своей;\nБелогрудая ласточка села на провод,\nВосхищенно глядит, хоть в упор ее бей.\nТак за что ж ее бить, за доверие, значит?\nДля того, чтоб она нелюдимой была,\nТа, что даже детишек от взгляда не прячет\nИ гнездо у тебя над окошком свила?\nТы ее не убьешь и пойдешь по дороге,\nОнемеет в стволе окаянный свинец...\nПуще глаза, о, с громом и молнией, боги,\nБерегите доверие душ и сердец!","name": "Боги","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3235, "fields": {"themes": [7],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1827","text": "Д е в а\nЮноша милый! на миг ты в наши игры вмешался!\nРозе подобный красой, как Филомела, ты пел,\nСколько любовь потеряла в тебе поцелуев и песень,\nСколько желаний и ласк новых, прекрасных, как ты.\nР о з а\nДева, не плачь! я на прахе его в красоте расцветаю.\nСладость он жизни вкусив, горечь оставил другим;\nАх! и любовь бы изменою душу певца отравила!\nСчастлив, кто прожил, как он, век соловьиный и мой!\n* См. также Д.Веневитинов.","name": "На смерть В[еневитинов]а","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3236, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1976","text": "В глубоких колодцах вода холодна.\nНо чем холоднее, тем чище она.\nИ.Бунин\nВозникает, колеблется, с воплем проносится мимо.\nЕсли просишь: останься!– то все потерял впопыхах.\nТо, что было когда-то обещано,– ветром гонимо.\nИ любимая женщина не уместилась в стихах.\nУтверждают, что время – глубокий колодец свободы,\nЧто в глубоких колодцах вода холодна и черна.\nПусть проносятся годы и плещут подземные воды,\nЯ бадью опускаю до самого черного дна.","name": "Колодец","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3237, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1918","text": "О победе не раз звенела труба.\nМного крови было пролито.\nНо не растоплен Вечный Полюс,\nИ страна моя по-прежнему раба.\nШумит уже новый хозяин.\nКак звать его, она не знает толком,\nНо, покорная, тихо лобзает\nХозяйскую руку, тяжелую.\nГде-то грозы прошумели.\nНо тот же снег на русских полях,\nТак же пахнет могильный ельник,\nИ в глазах собачьих давний страх.\nГде-то вольность — далёко, далёко...\nКороткие зимние дни...\nНет лозы, чтобы буйным соком\nСердце раба опьянить.\nВ снегах, в лесах низко голову клонят.\nРазойдутся — плачут и поют,\nТак поют, будто нынче хоронят\nМать — Россию свою.\nВольный цвет, дитя иных народов,\nСреди русских полей занемог.\nПривели они далекую свободу,\nНо надели на нее ярмо.\nСпит Россия. За нее кто-то спорит и кличет,\nОна только плачет со сна,\nИ в слезах — былое безразличье,\nИ в душе — былая тишина.\nМолчит. И что это значит?\nСветлый крест святой Жены\nИли только труп смердящий\nБогом забытой страны?","name": "Осенью 1918 года","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3238, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Гончаров","date_from": "1975","text": "Вот Перховское озеро,\nВ нем темная вода.\nНа самом дне его дрожит\nПечальная звезда.\nВот-вот\nОна уже всплывет,\nВот-вот\nСо дна взовьется.\nВзлетит\nИ с млечной тишиной\nИ вечностью сольется\nДавно она\nНа темном дне\nОдна дрожать устала.\nВзлетит!\nА люди скажут, что\nЗвезда на дно упала...","name": "Вот Перховское озеро...","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3239, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1914","text": "Смычок запел. И облак душный\nНад нами встал. И соловьи\nПриснились нам. И стан послушный\nСкользнул в объятия мои...\nНе соловей — то скрипка пела,\nКогда ж оборвалась струна,\nКругом рыдала и звенела,\nКак в вешней роще, тишина...\nКак там, в рыдающие звуки\nВступала майская гроза...\nПугливые сближались руки,\nИ жгли смеженные глаза...","name": "Смычок запел. И облак душный...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3240, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "В тягостном сумраке ночи немой\nМерно качается Маятник мой,\nС визгом таинственным, ржаво скрипя,\nКаждый замедливший миг торопя...\nБудто с тоской по утраченным дням\nКто-то, по древним глухим ступеням,\nПоступью грузной идет в глубину,\nНиже, все ниже, — во тьму, в тишину..\nБудто с угрюмой мольбой о былом\nСумрачный Кормчий упорным веслом\nГлухо, размеренно гонит ладью\nВдаль, в неизвестную пристань мою...\nПризрак Галеры плывет да плывет...\nДальше, все дальше, все глуше поет\nСкорбный и мерный, отрывистый звон -\nШествие Часа в пустыне времен...","name": "Маятник"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3241, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "Ни в благодушии ленивом,\nНи в блеске славы,\nНи в тени -\nПоэт не может быть счастливым\nВ тревожные для мира дни.\nБеря пророческую лиру,\nОдно он помнит\nИз всего,\nЧто все несовершенство мира\nЛежит на совести его.","name": "Ни в благодушии ленивом..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3242, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Все должны до одного\nЧисла знать до цифры пять,-\nНу, хотя бы для того,\nЧтоб отметки различать.\nКто-то там домой пришел,\nИ глаза поднять боится:\nЭто - раз, это - кол,\nЭто - единица.\nЗа порог ступил едва,\nА ему - головомойка:\nЗначит, \"пара\", это - два\nИли просто двойка.\nЭх, раз, еще раз!\nГолова одна у нас,\nНу а в этой голове -\nУха два и мысли две,\nВот и дразнится народ\nИ смеется глухо:\n\"Посмотрите, вот идет\nГолова - два уха!\nГолова, голова, голова - три уха!\"\nХорошо смотреть вперед!\nНо сначала нужно знать\nПравильный начальный счет:\nРаз, два, три, четыре, пять...\nОтвечаешь кое-как,\nУ доски вздыхая тяжко,-\nИ трояк, и трояк -\nС минусом, с натяжкой!\nСтих читаешь наизусть,\nНо чуть-чуть скороговорка -\nХлоп!- четыре,- ну и пусть!\nТвердая четверка!\nЭх, раз, два, три!\nПобежали на пари,\nОбогнали трояка\nНа четыре метрика!\nВот четверочник бежит\nБыстро, легче пуха,\nСзади троечник сопит,\nГолова - три уха,\nГолова, голова, голова - три уха!..","name": "Песня Алисы про цифры","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3243, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1974","text": "- Я - Баба-Яга,\nВот и вся недолга,\nЯ езжу в немазанной ступе.\nЯ к русскому духу не очень строга:\nЛюблю его... сваренным в супе.\nОх, надоело по лесу гонять,\nЗелье я переварила...\nНет, что-то стала совсем изменять\nНаша нечистая сила!\n- Добрый день! Добрый тень!\nЯ - дак Оборотень!\nНеловко вчерась обернулся:\nХотел превратиться в дырявый плетень,\nДа вот посередке запнулся.\nИ кто я теперь - самому не понять,-\nЭк меня, братцы, скривило!..\nНет, что-то стала совсем изменять\nНаша нечистая сила!\n- Я - старый больной\nОзорной Водяной,\nНо мне надоела квартира:\nЛежу под корягой, простуженный, злой,\nВедь омуте - мокро и сыро.\nВижу намедни - утопленник. Хвать!\nА он меня - пяткой по рылу!..\nНет, перестали совсем уважать\nНашу нечистую силу!\n- Такие дела: Лешачиха со зла,\nЛишив меня лешешевелюры,\nВчера из дупла на мороз прогнала -\nУ ней с Водяным шуры-муры.\nСо свету стали совсем изживать -\nПрост-таки гонят в могилу...\nНет, перестали совсем уважать\nНашу нечистую силу!","name": "Куплеты нечистой силы","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3244, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1942","text": "Над умытым росой кирпичом\nКлонит горькие грозди калина.\nНеизвестно, о ком и о чём\nНа закате грустит мандолина:\nТо ли просто в ней звон камыша,\nТо ли скорбь по недавней утрате.\nВсё равно. Потеплела душа,\nПодпевая струне на закате.\nИ грустя, и скорбя, и любя,\nИ томясь ожиданьем в разлуке,\nСердце воина слышит тебя\nВ мимолётном серебряном звуке.","name": "Над умытым росой кирпичом...","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3245, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1924","text": "«Как листья в осень...» — вновь слова Гомера:\nЖить счет ведя, как умирают вкруг...\nТак что ж ты, жизнь? — чужой мечты химера!\nИ нет устоев, нет порук!\nКак листья в осень! Лист весенний зелен;\nОктябрьский желт; под рыхлым снегом — гниль...\nЯ — мысль, я — воля!.. С пулей или зельем\nВстал враг. Труп и живой — враги ль?\nБыл секстильон; впредь будут секстильоны...\nМозг — миру центр; но срезан луч лучом.\nВ глазет — грудь швей, в свинец — Наполеоны!\nГрусть обо всех — скорбь ни об чем!\nТак сдаться? Нет! Ум не согнул ли выи\nСтихий? узду не вбил ли молньям в рот?\nМы жаждем гнуть орбитные кривые,\nЗемле дав новый поворот.\nТак что ж не встать бойцом, смерть, пред\nтобой нам,\nС природой власть по всем концам двоя?\nТы к нам идешь, грозясь ножом разбойным;\nМы — судия, мы — казнь твоя!\nНе листья в осень, праздный прах, который\nЛишь перегной для свежих всходов,— нет!\nЦарям над жизнью, нам, селить просторы\nИных миров, иных планет!","name": "Как листья в осень","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3246, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","date_from": "1975","text": "Упущенных побед немало,\nОдержанных побед немного,\nНо если можно бы сначала\nЖизнь эту вымолить у бога,\nХотелось бы, чтоб было снова\nУпущенных побед немало,\nОдержанных побед немного.","name": "Упущенных побед немало...","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3247, "fields": {"themes": [7],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Когда, влача с тобой банальный разговор\nИль на прощание твою сжимая руку,\nОн бросит на тебя порою беглый взор,\nТы в нем умеешь ли читать любовь и муку?\nИль грустной повести неясные черты\nНе тронут никогда девической мечты?..\nИль, может быть, секрет тебе давно знаком,\nИ ты за ним не раз следила уж тайком...\nИ он смешил тебя, как старый, робкий заяц,\nИль хуже... жалок был — тургеневский малаец\nС его отрезанным для службы языком.","name": "Когда, влача с тобой банальный разговор..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3248, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","text": "Над Феодосией угас\nНавеки этот день весенний,\nИ всюду удлиняет тени\nПрелестный предвечерний час.\nЗахлебываясь от тоски,\nИду одна, без всякой мысли,\nИ опустились и повисли\nДве тоненьких моих руки.\nИду вдоль генуэзских стен,\nВстречая ветра поцелуи,\nИ плятья шелковые струи\nКолеблются вокруг колен.\nИ скромен ободок кольца,\nИ трогательно мал и жалок\nБукет из нескольких фиалок\nПочти у самого лица.\nИду вдоль крепостных валов,\nВ тоске вечерней и весенней.\nИ вечер удлиняет тени,\nИ безнадежность ищет слов."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3249, "fields": {"themes": [],"author": "Черубина де Габриак","date_from": "1909","text": "С. Маковскому\nТвои цветы... цветы от друга,\nМоей Испании цветы.\nЯ их замкну чертою круга\nМоей безрадостной мечты.\nЗаворожу печальным взглядом\nДвенадцать огненных гвоздик,\nЧтоб предо мною с ними рядом\nИз мрака образ твой возник.\nИ я скажу... но нет, не надо,-\nВедь я не знаю тихих слов.\nИ в этот миг я только рада\nМолчанью ласковых цветов.","name": "Твои цветы... цветы от друга...","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3250, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1922","text": "Стали сны единой достоверностью.\nДва и три — таких годов орда.\nНа четвертый (кажется, что Лермонтов) —\nЭто злое имя «Кабарда».\nБыли же веснушчатые истины:\nМандарином веяла рука.\nКаменные базилики лиственниц,\nОбитаемые облака.\nИ какой-то мост в огромном городе —\nЗвезды просто, в водах, даже в нас.\nВсё могло бы завершиться легким шорохом —\nЗацепилась о быки волна.\nНо осталась горечь губ прикушенных,\nИ любовь до духоты, до слез.\nРазве знали мы, что ночь с удушьями\nТоже брошенный дугою мост?—\nОт весны с черешневыми хлопьями,\nОт любви в плетенке Фьезоле —\nК этому холодному, чужому шлепанью\nПо крутой занозливой земле.\nНо дающим девство нет погибели!\nРои войн смогла ты побороть,\nРаспахнувши утром новой Библии\nМилую коричневую плоть.\nСредь гнезда чернявого станичников\nСероглазую легко найду.\nКрепко я пророс корнями бычьими\nВ каменную злую Кабарду.\nПусть любил любовью не утешенной.\nТолько раз, как древний иудей,\nЯ переплеснул земное бешенство\nНенасытной нежности моей.\nТак обмоют бабки, вытрут досуха.\nНо в посмертную глухую ночь\nСможет заглянуть простоволосая,\nТеплая, заплаканная дочь.","name": "Стали сны единой достоверностью...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3251, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1926","text": "В тополях пылает осень...\nИ ко мне издалека\nВетер тянет\nИ доносит\nПесню рыбака.\nТы поешь, рыбак, понурясь.\nЧем уж плакать,\nЛучше петь —\nПро безжалостные бури,\nПро ограбленную сеть...\nНа Ай-Петри,\nВетром схвачен,\nСнег ложится серебрясь.\nЭти песни,\nНе иначе,\nТолько песни сентября.\nА весной\nВзойдут баштаны,\nИ, по-прежнему любя,\nЗагорелая Татьяна\nСнова выйдет\nДо тебя.\nСнова будут неизменны —\nТолько время побороть —\nИ серебряная пена,\nИ сатиновая водь.\nИ опять\nТы будешь весел\nИ восторженно опять\nРаспахнешь объятья весел\nНа сверкающую гладь.\nВ тополях пылает осень...\nИ ко мне издалека\nВетер тянет\nИ доносит\nПесню рыбака.","name": "Песня рыбака","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3252, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Разговор в парадном подъезде\nШли пионеры вчетвером\nВ одно из воскресений,\nКак вдруг вдали ударил гром\nИ хлынул дождь весенний.\nОт градин, падавших с небес,\nОт молнии и грома\nУшли ребята под навес —\nВ подъезд чужого дома.\nОни сидели у дверей\nВ прохладе и смотрели,\nКак два потока все быстрей\nБежали по панели.\nКак забурлила в желобах\nВода, сбегая с крыши,\nКак потемнели на столбах\nВчерашние афиши...\nВошли в подъезд два маляра,\nВстряхнувшись, точно утки,—\nКак будто кто-то из ведра\nИх окатил для шутки.\nВошел старик, очки протёр,\nЗапасся папиросой\nИ начал долгий разговор\nС короткого вопроса:\n— Вы, верно, жители Москвы?\n— Да, здешние — с Арбата.\n— Ну, так не скажете ли вы,\nЧей этот дом, ребята?\n— Чей это дом? Который дом?\n— А тот, где надпись «Гастроном»\nИ на стене газета.\n— Ничей,— ответил пионер.\nДругой сказал: — СССР.\nА третий: — Моссовета.\nСтарик подумал, покурил\nИ не спеша заговорил:\n— Была владелицей его\nДо вашего рожденья\nАделаида Хитрово.—\nСпросили мальчики: — Чего?\nЧто это значит «Хитрово»?\nКакое учрежденье?\n— Не учрежденье, а лицо!—\nСказал невозмутимо\nСтарик и выпустил кольцо\nМахорочного дыма.—\nДочь камергера Хитрово\nБыла хозяйкой дома,\nЕго не знал я самого,\nА дочка мне знакома.\nК подъезду не пускали нас,\nНо, озорные дети,\nС домовладелицей не раз\nКатались мы в карете.\nНе на подушках рядом с ней,\nА сзади — на запятках.\nГонял оттуда нас лакей\nВ цилиндре и в перчатках.\n— Что значит, дедушка, «лакей»?\nСпросил один из малышей.\n— А что такое «камергер»?—\nСпросил постарше пионер.\n— Лакей господским был слугой,\nА камергер — вельможей,\nНо тот, ребята, и другой —\nПочти одно и то же.\nУ них различье только в том,\nЧто первый был в ливрее,\nВторой — в мундире золотом,\nПри шпаге, с анненским крестом,\nС Владимиром на шее.\n— Зачем он, дедушка, носил,\nВладимира на шее?..—\nОдин из мальчиков спросил,\nСмущаясь и краснея.\n— Не понимаешь? Вот чудак!\n«Владимир» был отличья знак.\n«Андрей», «Владимир», «Анна» —\nТак назывались ордена\nВ России в эти времена...—\nСказали дети: — Странно!\n— А были, дедушка, у вас\nМедали с орденами?\n— Нет, я гусей в то время пас\nВ деревне под Ромнами.\nМой дед привез меня в Москву\nИ здесь пристроил к мастерству.\nЗа это не медали,\nА тумаки давали!..\nТут грозный громовой удар\nСорвался с небосвода.\n— Ну и гремит!— сказал маляр.\nДругой сказал: — Природа!..\nКазалось, вечер вдруг настал,\nИ стало холоднее,\nИ дождь сильнее захлестал,\nПрохожих не жалея.\nСтарик подумал, покурил\nИ, помолчав, заговорил:\n— Итак, опять же про него,\nПро господина Хитрово.\nОн был первейшим богачом\nИ дочери в наследство\nОставил свой московский дом,\nИмения и средства.\n— Да неужель жила она\nДо революции одна\nВ семиэтажном доме —\nВ авторемонтной мастерской,\nИ в парикмахерской мужской,\nИ даже в «Гастрономе»?\n— Нет, наша барыня жила\nНе здесь, а за границей.\nОна полвека провела\nВ Париже или в Ницце,\nА свой семиэтажный дом\nСдавать изволила внаем.\nЭтаж сенатор занимал,\nЭтаж — путейский генерал,\nДва этажа — княгиня.\nЕще повыше — мировой,\nПолковник с матушкой-вдовой,\nА у него над головой —\nФотограф в мезонине.\nДля нас, людей, был черный ход,\nА ход парадный — для господ.\nХоть нашу братию подчас\nЛюдьми не признавали,\nНо почему-то только нас\nЛюдьми и называли.\nМой дед арендовал\nПодвал.\nСлужил он у хозяев.\nА в «Гастрономе» торговал\nТит Титыч Разуваев.\nОн приезжал на рысаке\nК семи часам — не позже,\nИ сам держал в одной руке\nНатянутые вожжи.\nИмел он знатный капитал\nИ дом на Маросейке.\nНо сам за кассою считал\nПотертые копейки.\n— А чаем торговал Перлов,\nФамильным и цветочным!—\nСказал один из маляров.\nДругой ответил: — Точно!\n— Конфеты были Ландрина,\nА спички были Лапшина,\nА банею торговой\nВладели Сандуновы.\nКупец Багров имел затон\nИ рыбные заводы.\nГонял до Астрахани он\nПо Волге пароходы.\nОн не ходил, старик Багров,\nНа этих пароходах,\nИ не ловил он осетров\nВ привольных волжских водах.\nЕго плоты сплавлял народ,\nЕго баржи тянул народ,\nА он подсчитывал доход\nОт всей своей флотилии\nИ самый крупный пароход\nНазвал своей фамилией.\nНа белых ведрах вдоль бортов,\nНа каждой их семерке,\nБыла фамилия «Багров» —\nПо букве на ведерке.\n— Тут что-то дедушка, не так:\nНет буквы для седьмого!\n— А вы забыли твердый знак!—\nСказал старик сурово.—\nДва знака в вашем букваре.\nТеперь не в моде твердый,\nА был в ходу он при царе,\nИ у Багрова на ведре\nОн красовался гордо.\nБыла когда-то буква «ять»...\nНо это — только к слову.\nВернуться надо нам опять\nК покойному Багрову.\nСкончался он в холерный год,\nХоть крепкой был породы,\nА дети продали завод,\nЗатон и пароходы...\n— Да что вы, дедушка! Завод\nНельзя продать на рынке.\nЗавод — не кресло, не комод,\nНе шляпа, не ботинки!\n— Владелец волен был продать\nЗавод кому угодно,\nИ даже в карты проиграть\nОн мог его свободно.\nВсё продавали господа:\nДома, леса, усадьбы,\nДороги, рельсы, поезда,—\nЛишь выгодно продать бы!\nПринадлежал иной завод\nКакой-нибудь компании:\nНа Каме трудится народ,\nА весь доход — в Германии.\nНе знали мы, рабочий люд,\nКому копили средства.\nМы знали с детства только труд\nИ не видали детства.\nНам в этот сад закрыт был вход.\nЦвели в нем розы, лилии.\nОн был усадьбою господ —\nНе помню по фамилии...\nСад охраняли сторожа.\nИ редко — только летом —\nВ саду гуляла госпожа\nС племянником-кадетом.\nРумяный маленький кадет,\nКак офицерик, был одет.\nИ хвастал перед нами\nМундиром с галунами.\nМне нынче вспомнился барчук,\nХорошенький кадетик,\nКогда суворовец — мой внук —\nПрислал мне свой портретик.\nНу, мой скромнее не в пример,\nРастет не по-кадетски.\nОн тоже будет офицер,\nНо офицер советский.\n— А может, выйдет генерал,\nКоль учится примерно,—\nОдин из маляров сказал.\nДругой сказал: — Наверно!\n— А сами, дедушка, в какой\nВы обучались школе?\n— В какой?\nВ сапожной мастерской\nСучил я дратву день-деньской\nИ натирал мозоли.\nЯ проходил свой первый класс,\nКогда гусей в деревне пас.\nВторой в столице я кончал,\nКогда кроил я стельки\nИ дочь хозяйскую качал\nВ скрипучей колыбельке.\nПотом на фабрику пошел,\nА кончил забастовкой,\nИ уж последнюю из школ\nПрошел я под винтовкой.\nТак я учился при царе,\nКак большинство народа,\nИ сдал экзамен в Октябре\nСемнадцатого года!\nНет среди вас ни одного,\nКто знал во время оно\nДом камергера Хитрово\nИли завод Гужона...\nДа, изменился белый свет\nЗа столько зим и столько лет!\nМы прожили недаром.\nХоть нелегко бывало нам,\nИдем мы к новым временам\nИ не вернемся к старым!\nЯ не учен. Зато мой внук\nПроходит полный курс наук.\nНе забывает он меня\nИ вот что пишет деду:\n«Пред лагерями на три дня\nГостить к тебе приеду.\nС тобой ловить мы будем щук,\nВдвоем поедем в Химки...»\nВот он, суворовец — мой внук,—\nС товарищем на снимке!\nПрошибла старика слеза,\nИ словно каплей этой\nВнезапно кончилась гроза.\nИ солнце хлынуло в глаза\nСтруей горячей света.","name": "Быль-небылица"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3253, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1912","text": "Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.\nВыходи встречать к околице, красотка, жениха.\nВасильками сердце светится, горит в нем бирюза.\nЯ играю на тальяночке про синие глаза.\nТо не зори в струях озера свой выткали узор,\nТвой платок, шитьем украшенный, мелькнул за косогор.\nЗаиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.\nПусть послушает красавица прибаски жениха.","name": "Заиграй, сыграй...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3254, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1885","text": "Затишье на море... За бурею строптивой\nНастала мертвая, немая тишина:\nУж выбившись из сил, так вяло, так лениво,\nЕдва колышется усталая волна.\nЗатишье на сердце... Застыли звуки песен,\nТускнея, меркнет мысль, безмолвствуют уста,\nКруг впечатлений, чувств так узок и так тесен,\nВ душе холодная такая пустота.\nНо налетит гроза, и дрогнут неба своды,\nЗаблещут молнии, и разразится гром,\nИ грозный ураган на дремлющие воды\nДохнет властительным, победным торжеством.\nТак минет наконец пора дремоты косной,\nУнылая душа воспрянет ото сна,\nИ снова грянет песнь моя победоносно,-\nИ потечет стихов созвучная волна!","name": "Затишье на море...","date_to": "1885"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3255, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1908","text": "Стал на ковер, у якорных цепей,\nБосой, седой, в коротеньком халате,\nВ большой чалме. Свежеет на закате,\nНочь впереди — и тело радо ей.\nСтал и простер ладони в муть зыбей:\nКак раб хранит заветный грош в заплате,\nХранит душа одну мечту — о плате\nЗа труд земной,— и все скупей, скупей.\nОрлиный клюв, глаза совы, но кротки\nТеперь они: глядят туда, где синь\nСвятой страны, где слезы звезд — как четки\nНа смуглой кисти Ангела Пустынь.\nОткрыто все: и сердце и ладони...\nИ блещут, блещут слезы в небосклоне.","name": "Пилигрим","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3256, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1943","text": "На окнах, сплошь заиндевелых,\nФевральский выписал мороз\nСплетенье трав молочно-белых\nИ серебристо-сонных роз.\nПейзаж тропического лета\nРисует стужа на окне.\nЗачем ей розы? Видно, это\nЗима тоскует о весне.","name": "Мороз на стеклах","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3257, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1970","text": "А если\nНос мы вздернем\nИ ухмыльнемся черство,\nПредупреждаю: с корнем я вырву непокорство!\nИ без раздумий, сразу строптивость тоже вырву\nИ в каменную вазу пересажу их мирно,\nКак будто кактус вместе с колючей розой скверной.\nНе будет лучшей мести! Поверь мне, способ мерный.\nОни расти не станут в добрососедстве. Тесно!\nЗасохнут и увянут. И ладно! И чудесно!\nА коль в тебе оставить, так разрастутся очень.\nНу, не волнуйся!\nЯ ведь\nШучу. Мой гнев непрочен.","name": "Строптивость","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3258, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1923","text": "О каждом новом свежем пне,\nО ветви, сломанной бесцельно,\nТоскую я душой смертельно,\nИ так трагично-больно мне.\nРедеет парк, редеет глушь.\nРедеют еловые кущи...\nОн был когда-то леса гуще,\nИ в зеркалах осенних луж\nОн отражался исполином...\nНо вот пришли на двух ногах\nЖивотные - и по долинам\nТопор разнес свой гулкий взмах.\nЯ слышу, как внимая гуду\nУбийственного топора,\nПарк шепчет: \"Вскоре я не буду...\nНо я ведь жил - была пора...\"","name": "Что шепчет парк","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3259, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1965","text": "Иносказаний от меня не ждите!\nЯ вижу в них лишь разновидность лжи.\nЧто думаешь о людях и событьях,\nС предельной откровенностью скажи.\nЯ знаю силу выстраданной правды\nИ мысли обнаженной и прямой,\nИ мне противны хитрые тирады,\nРожденные иронией самой.\nИспытанный и радостью и болью,\nИскавший путь не по чужим следам,\nНи плакать, ни смеяться над собою\nИ сам не буду и другим не дам.","name": "Иносказаний от меня не ждите!..","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3260, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","text": "О, не грусти по мне! Я там, где нет страданий\nЗабудь былых скорбей мучительные сны.\nПусть будут обо мне твои воспоминанья\nСветлей, чем первый день весны.\nО, не тоскуй по мне! Меж нами нет разлуки,\nЯ так же, как и встарь, душе твоей близка.\nМеня попрежнему твои волнуют муки,\nМеня гнетет твоя тоска.\nЖиви! ты должен жить!\nИ если силой чуда\nТы здесь найдёшь отраду и покой,\nТо знай, что это я\nОткликнулась оттуда\nНа зов души твоей больной.","name": "О, НЕ ГРУСТИ!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3261, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кочетков","text": "Твои глаза всегда угрюмы,\nНо полыхающей игрой\nПроникновенье свежей думы\nПеребегает в них порой.\nТак сквозь засовы туч тяжелых,\nЗамкнувших в полночь небосвод,\nВдруг проструится звездный сполох\nИ хвойный ветер полыхнет.","name": "Твои глаза всегда угрюмы..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3262, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1851","text": "Лист зеленеет молодой.\nСмотри, как листьем молодым\nСтоят обвеяны березы,\nВоздушной зеленью сквозной,\nПолупрозрачною, как дым...\nДавно им грезилось весной,\nВесной и летом золотым,—\nИ вот живые эти грезы,\nПод первым небом голубым,\nПробились вдруг на свет дневной...\nО, первых листьев красота,\nОмытых в солнечных лучах,\nС новорожденною их тенью!\nИ слышно нам по их движенью,\nЧто в этих тысячах и тьмах\nНе встретишь мертвого листа.","name": "Первый лист","date_to": "1851"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3263, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1968","text": "Однажды этот южный городок\nбыл местом моего свиданья с другом;\nмы оба были молоды и встречу\nназначили друг другу на молу,\nсооруженном в древности; из книг\nмы знали о его существованьи.\nНемало волн разбилось с той поры.\nМой друг на суше захлебнулся мелкой,\nно горькой ложью собственной; а я\nпустился в странствия.\nИ вот я снова\nстою здесь нынче вечером. Никто\nменя не встретил. Да и самому\nмне некому сказать уже: приди\nтуда-то и тогда-то.\nВопли чаек.\nПлеск разбивающихся волн.\nМаяк, чья башня привлекает взор\nскорей фотографа, чем морехода.\nНа древнем камне я стою один,\nпечаль моя не оскверняет древность -\nусугубляет. Видимо, земля\nвоистину кругла, раз ты приходишь\nтуда, где нету ничего, помимо\nвоспоминаний.","name": "Элегия (Однажды этот южный городок...)","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3264, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Обрадович","date_from": "1930","text": "Как черное стадо гигантов,\nУ моря сойдясь к водопою,\nВздымаются черные вышки\nВечернего Биби-Эйбата.\nЗа башней Девичьей ветер\nУлегся в родное гнездовье.\nКачает, баюкает звезды,\nБессонницей мучаясь, Каспий.\nВпиваясь, над щедрой землею\nЧуть всхлипывают насосы,\nКак жадные губы ребенка\nНад материнскою грудью.\nИ силою тысячелетий\nВолнуется нефть, извергаясь.\nИ песню поет бурильщик\nО двадцати шести комиссарах:\nО том, как сошлись по-шакальи\nПредатели и убийцы,\nКак без пристанища бился\nНад морем седым буревестник;\nКак лязгал засовом тюремщик\nВо славу империи знатной\nИ песней орлиной на нарах\nТомился в бреду Джапаридзе;\nКак, спотыкаясь о шпалы,\nДымясь, отставая, ветер\nСкакал за глухим эшелоном\nНад полночью комиссаров;\nКак вышли на смертное поле\nИ сами копали могилу,\nКак солнце взошло молодое\nНад падающим Шаумяном...\n...Где Ахча-Куйма - до заката\nВетер бродил одинокий,-\nТак бродит, землю взрывая,\nКонь, всадника потерявший...\nКачая, баюкает звезды,\nБессонницей мучаясь, Каспий,\nИ песню поет бурильщик\nО мужестве и отчизне.","name": "О двадцати шести комиссарах","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3265, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1961","text": "Каждый день как с бою добыт.\nКто из нас не рыдал в ладони?\nИ кого не гонял следопыт\nВ тюрьме ли, в быту, фельетоне?\nНо ни хищность, ни зависть, ни месть\nНе сумели мне петлю сплесть,\nОттого что на свете есть\nЖенщина.\nУ мужчины рука - рычаг,\nЖернова, а не зубы в мужчинах,\nКоромысло в его плечах,\nЧудо-мысли в его морщинах.\nА у женщины плечи - женщина,\nА у женщины локоть - женщина,\nА у женщины речи - женщина,\nА у женщины хохот - женщина...\nИ, томясь о венерах Буше,\nО пленительных ведьмах Ропса,\nТо по звездам гадал я в душе,\nТо под дверью бесенком скребся.\nНа метле или в пене морей,\nВсех чудес на свете милей\nТы - убежище муки моей,\nЖенщина!","name": "Гимн женщине","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3266, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","text": "Спелой грушею в бурю слететь\nОб одном безраздельном листе.\nКак он предан — расстался с суком!\nСумасброд — задохнется в сухом!\nСпелой грушею, ветра косей.\nКак он предан,— «Меня не затреплет!»\nОглянись: отгремела в красе,\nОтплыла, осыпалась — в пепле.\nНашу родину буря сожгла.\nУзнаешь ли гнездо свое, птенчик?\nО мой лист, ты пугливей щегла!\nЧто ты бьешься, о шелк мой застенчивый?\nО, не бойся, приросшая песнь!\nИ куда порываться еще нам?\nАх, наречье смертельное «здесь» —\nНевдомек содроганью сращенному.","name": "Определение души"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3267, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1949","text": "Ты за хмурость меня не вини,\nНе вини, что грущу временами,\nЭто просто дождливые дни,\nЭто тучи проходят над нами.\nТы ведь веришь, любимая, мне,\nЯ короткую хмурость осилю,\nГде-то в очень большой глубине\nНебо вечное, чистое, синее.","name": "Ты за хмурость меня не вини...","date_to": "1949"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3268, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1832","text": "Долго сих листов заветных\nНе касался я пером;\nВиноват, в столе моем\nУж давно без строк приветных\nЗалежался твой альбом.\nВ именины, очень кстати,\nПожелать тебе я рад\nМного всякой благодати,\nМного сладостных отрад,-\nНа Парнасе много грома,\nВ жизни много тихих дней\nИ на совести твоей\nНи единого альбома\nОт красавиц, от друзей.","name": "В АЛЬБОМ","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3269, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1916","text": "Превратила всё в шутку сначала,\nПоняла - принялась укорять,\nГоловою красивой качала,\nСтала слезы платком вытирать.\nИ, зубами дразня, хохотала,\nНеожиданно всё позабыв.\nВдруг припомнила всё - зарыдала,\nДесять шпилек на стол уронив.\nПодурнела, пошла, обернулась,\nВоротилась, чего-то ждала,\nПроклинала, спиной повернулась,\nИ, должно быть, навеки ушла...\nЧто ж, пора приниматься за дело,\nЗа старинное дело свое.\nНеужели и жизнь отшумела,\nОтшумела, как платье твое?","name": "Превратила всё в шутку сначала...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3270, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Герасимов","date_from": "1917","text": "От хат соломенных селений,\nГде жизнь смирением горда,\nНа грозный зов сиренных пений\nПришли в стальные города.\nБыл каждый в пламя горна брошен,\nКипящей сталью опален,\nКандальным звоном обострожен,\nЖелезным пеплом опылен,\nОбвенчан факелом завода,\nЕго зарницей озарен,\nОбласкан музыкой приводов,\nОрлиной дробью шестерен,\nОбрызган искрами металла,\nКрещен в купели чугуна,—\nИ вот осталенною стала\nЗлатосоломная струна.\nКак сон, смиренная забыта\nПреклонновыйная межа,\nДуша горящая облита\nЗвенящим валом мятежа.\nЗавод — как водопад жестокий,\nСтруятся медь, чугун, руда,\nЭлектропламенные токи\nВ стальные мускулы труда.\nСтал каждый пламенным баяном\nКующих звонов, красных струн,\nГрозово-вскрыленным титаном,\nЗари Грядущего — трибун.","name": "В купели чугуна","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3271, "fields": {"themes": [7],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1937","text": "Вооруженный зреньем узких ос,\nСосущих ось земную, ось земную,\nЯ чую все, с чем свидеться пришлось,\nИ вспоминаю наизусть и всуе...\nИ не рисую я, и не пою,\nИ не вожу смычком черноголосым:\nЯ только в жизнь впиваюсь и люблю\nЗавидовать могучим, хитрым осам.\nО, если б и меня когда-нибудь могло\nЗаставить, сон и смерть минуя,\nСтрекало воздуха и летнее тепло\nУслышать ось земную, ось земную...","name": "Вооруженный зреньем узких ос...","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3272, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1974","text": "День рожденья – не горе, не счастье,\nНе зима на дворе, не весна,\nНо твое неземное участье\nК несчастливцу, лишенному сна.\nЗов без отзыва, призрак без тела,\nРазличимая только с трудом,\nЗахотела ты и прилетела\nСветлым ангелом в сумрачный дом.\nНе сказала и слова, но молча\nПодняла свой старинный стакан,\nИ в зеленой бутылочной толще\nПомерещился мне океан,\nПомерещились юные годы,\nНаши странствия, наши пути\nИ одно ощущенье свободы,\nИ одно только слово: прости!","name": "День рожденья восьмого февраля","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3273, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Капнист","text": "Лютая зима! доколе\nЗемлю будешь ты томить,\nРеки быстрые в неволе\nЛьдистым гнетом бременить?\nДолго ль быть твоей нам жертвой\nИ сносить жестокий хлад?\nВсе уныло, пусто, мертво,\nВсе, куда ни кинем взгляд.\nАх, когда ж весна природу\nОживить опять прийдет;\nМилую ручьям свободу,\nЖизнь древам, цветам вдохнет?\nСкоро ль, в рощах безмятежных\nПтичек поселяя вновь,\nК ним на крыльях горлиц нежных\nПринесет она любовь?\nПодождем;— не все стремится\nБуря из полнощных недр;\nВремя колесом вертится:\nСкоро дунет южный ветр;\nЖивотворной теплотою\nЛьды распустит и снега\nИ роскошною рукою\nОблечет в цветы луга.\nСкоро ласточки на воле\nБудут к облакам взлетать;\nСкоро станем в чистом поле\nЧистым воздухом дышать.\nПодождем:— как после тени\nСолнца луч ясней блестит,\nПосле скорбных угнетений\nТак нас радость оживит.","name": "Зима"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3274, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1830","text": "Безумных лет угасшее веселье\nМне тяжело, как смутное похмелье.\nНо, как вино - печаль минувших дней\nВ моей душе чем старе, тем сильней.\nМой путь уныл. Сулит мне труд и горе\nГрядущего волнуемое море.\nНо не хочу, о други, умирать;\nЯ жить хочу, чтоб мыслить и страдать;\nИ ведаю, мне будут наслажденья\nМеж горестей, забот и треволненья:\nПорой опять гармонией упьюсь,\nНад вымыслом слезами обольюсь,\nИ может быть - на мой закат печальный\nБлеснёт любовь улыбкою прощальной.","name": "Элегия (Безумных лет угасшее веселье...)","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3275, "fields": {"themes": [7],"author": "Эдуард Асадов","text": "Боль свою вы делите с друзьями,\nВас сейчас утешить норовят,\nА его последними словами,\nТолько вы нахмуритесь, бранят.\nДа и человек ли, в самом деле,\nТот, кто вас, придя, околдовал,\nСтал вам близким через две недели,\nМесяц с вами прожил и удрал?\nВы общались, дорогая, с дрянью.\nЧто ж нам толковать о нем сейчас?!\nДрянь не стоит долгого вниманья,\nТут важнее говорить о вас.\nВы его любили? Неужели?\nНо полшага - разве это путь?!\nСколько вы пудов с ним соли съели?\nКак успели в душу заглянуть?!\nЧто вы знали, ведали о нем?\nTo, что у него есть губы, руки,\nКомплимент, цветы, по моде брюки -\nВот и все, пожалуй, в основном?\nЧто б там ни шептал он вам при встрече,\nКак возможно с гордою душой\nЦеловаться на четвертый вечер\nИ в любви признаться на восьмой?!\nПусть весна, пускай улыбка глаз...\nНо ведь мало, мало две недели!\nВы б сперва хоть разглядеть успели,\nЧто за руки обнимают вас!\nГоворите, трудно разобраться,\nЕсли страсть. Допустим, что и так.\nНо ведь должен чем-то отличаться\nЧеловек от кошек и дворняг!\nНо ведь чувства тем и хороши,\nЧто горят красиво, гордо, смело.\nПусть любовь начнется. Но не с тела,\nА с души, вы слышите,- с души!\nТрудно вам. Простите. Понимаю.\nНо сейчас вам некого ругать.\nЯ ведь это не мораль читаю,\nВы умны, и вы должны понять:\nЧтоб ценили вас, и это так,\nСами цену впредь себе вы знайте.\nБудьте горделивы. Не меняйте\nЗолота на первый же медяк!","name": "Прямой разговор"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3276, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "I\nДельвиг... Лень... Младая дева...\nУтро... Слабая метель...\nВыплывает из напева\nДетской елки канитель.\nЗасыпай, окутан ленью.\nВ окнах — снега белизна.\nДля труда и размышленья\nСтарость грубая нужна.\nИ к чему, на самом деле,\nНам тревожить ход времен!\nБелокурые метели...\nДельвиг... Дева... Сладкий сон...\nII\nДве жизни не прожить.\nА эту, что дана,\nНе все равно — тянуть\nдлиннее иль короче?\nЗакуривай табак,\nналей себе вина,\nПоверь бессоннице\nи сочиняй полночи.\nНет-нет, не зря\nхранится идеал,\nПринадлежащий поколенью!..\nО Дельвиг,\nты достиг такого ленью,\nЧего трудом\nне каждый достигал!\nИ в этом, может быть,\nитог\nПочти полвека,\nнами прожитого,—\nПромолвить Дельвигу\nдоверенное слово\nИ завязать шейной платок.","name": "Стихи о Дельвиге"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3277, "fields": {"themes": [],"author": "Денис Давыдов","text": "В дымном ноле, на биваке\nУ пылающих огней,\nВ благодетельном араке\nЗрю спасителя людей.\nСобирайся вкруговую,\nПравославный весь причет!\nПодавай лохань златую,\nГде веселие живет!\nНаливай обширны чаши\nВ шуме радостных речей,\nКак пивали предки наши\nСреди копий и мечей.\nБурцов, ты - гусар гусаров!\nТы на ухарском коне\nЖесточайший из угаров\nИ наездник на войне!\nСтукнем чашу с чашей дружно!\nНынче пить еще досужно;\nЗавтра трубы затрубят,\nЗавтра громы загремят.\nВыпьем же и поклянемся,\nЧто проклятью предаемся,\nЕсли мы когда-нибудь\nШаг уступим, побледнеем,\nПожалеем нашу грудь\nИ в несчастьи оробеем;\nЕсли мы когда дадим\nЛевый бок на фланкировке,\nИли лошадь осадим,\nИли миленькой плутовке\nДаром сердце подарим!\nПусть не сабельным ударом\nПресечется жизнь моя!\nПусть я буду генералом,\nКаких много видел я!\nПусть среди кровавых боев\nБуду бледен, боязлив,\nА в собрании героев\nОстр, отважен, говорлив!\nПусть мой ус, краса природы,\nЧерно-бурый, в завитках,\nИссечется в юны годы\nИ исчезнет, яко прах!\nПусть фортуна для досады,\nК умножению всех бед,\nДаст мне чин за вахтпарады\nИ георгья за совет!\nПусть... Но чу! гулять не время!\nК коням, брат, и ногу в стремя,\nСаблю вон - и в сечу! Вот\nПир иной нам бог дает,\nПир задорней, удалее,\nИ шумней, и веселее...\nНу-тка, кивер набекрень,\nИ - ура! Счастливый день!","name": "БУРЦОВУ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3278, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1916","text": "Не всегда чужда ты и горда\nИ меня не хочешь не всегда,\nТихо, тихо, нежно, как во сне,\nИногда приходишь ты ко мне.\nНадо лбом твоим густая прядь,\nМне нельзя ее поцеловать,\nИ глаза большие зажжены\nСветами магической луны.\nНежный друг мой, беспощадный враг,\nТак благословен твой каждый шаг,\nСловно по сердцу ступаешь ты,\nРассыпая звезды и цветы.\nЯ не знаю, где ты их взяла,\nТолько отчего ты так светла\nИ тому, кто мог с тобой побыть,\nНа земле уж нечего любить?","name": "Рассыпающая звезды","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3279, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шершеневич","text": "Очаровательный удел,\nОвитый горестною дрожью...\nМой конь стремительно взлетел\nНа мировое бездорожье,\nВо мглу земного бытия,\nИ мгла с востока задрожала.\nИ слава юная моя\nНа перекрестках отставала.\nНо муза мчалася за мной\nТо путеводною звездою,\nСиявшей горней глубиной,\nТо спутницею молодою,\nВрачуя влагою речей\nПриоткрывавшиеся раны\nОт неоправданных мечей\nСреди коварного тумана.\nИ годы быстрые цвели\nПрозрачной белизной черемух...\nМы песни звонкие несли\nСреди окраин незнакомых;\nВ еще незнаемой земле\nПереходили хляби моря;\nНа вечереющем челе\nГорели ветреные зори.\nОблитый светом заревым,\nВ томленьи сладостном и строгом,\nВенчанный хмелем огневым -\nЯ подошел к твоим чертогам.\nНе изменила, муза, ты,\nПутеводительная муза,\nВенцом нетленной чистоты\nЧело отрадного союза\nБлагословенно оплела,\nРазлившись песней величаво.\nИ только тут к нам подошла\nОтставшая в дороге слава.","name": "Судьба"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3280, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1827","text": "Блажен в златом кругу вельмож\nПиит, внимаемый царями.\nВладея смехом и слезами,\nПриправя горькой правдой ложь,\nОн вкус притупленный щекотит\nИ к славе спесь бояр охотит,\nОн украшает их пиры,\nИ внемлет умные хвалы.\nМеж тем, за тяжкими дверями,\nТеснясь у черного крыльца,\nНарод, гоняемый слугами,\nПоодаль слушает певца.","name": "Блажен в златом кругу вельмож...","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3281, "fields": {"themes": [20],"author": "Николай Тихонов","date_from": "1945","text": "Дома здесь двадцать лет назад\nВ огне и грохоте кипели,\nИ шли бойцы сквозь этот ад\nНеотразимо — к высшей цели.\nИ вдруг над яростью атак,\nПоследним, исступленным бредом -\nНе красный над рейхстагом флаг,\nА солнце красное Победы!\nЗдесь был окончен долгий путь,\nСюда пришли мы за расплатой —\nИ Гитлер не посмел взглянуть\nВ лицо советскому солдату...\n...И вновь покой на тихих лицах,\nБерлин встречать весну готов,\nНе пепел — теплый дождь струится\nНа цвет сияющих садов.\nО мире люди говорят,\nГорит воспоминаний пламя,\nПусть злобные глаза следят\nИз ночи западной за нами.\nИ пусть в двадцатую весну\nНароды слышат наше слово:\nЗдесь, где добили мы войну,\nМы не дадим родиться новой!","name": "Берлин 9 мая","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3282, "fields": {"themes": [],"author": "Демьян Бедный","date_from": "1916","text": "В телеге колесо прежалобно скрипело.\n\"Друг,- выбившись из сил,\nКонь с удивлением спросил,-\nВ чем дело?\nЧто значит жалоба твоя?\nВсю тяжесть ведь везешь не ты, а я!\"\nИной с устало-скорбным ликом,\nЗлым честолюбьем одержим,\nСкрипит о подвиге великом,\nХвалясь усердием... чужим.","name": "Колесо и Конь","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3283, "fields": {"themes": [7],"author": "Расул Гамзатов","text": "Всегда во сне нелепо всё и странно.\nПриснилась мне сегодня смерть моя.\nВ полдневный жар в долине Дагестана\nС свинцом в груди лежал недвижно я.\nЗвенит река, бежит неукротимо.\nЗабытый и не нужный никому,\nЯ распластался на земле родимой\nПред тем, как стать землею самому.\nЯ умираю, но никто про это\nНе знает и не явится ко мне,\nЛишь в вышине орлы клекочут где-то\nИ стонут лани где-то в стороне.\nИ чтобы плакать над моей могилой\nО том, что я погиб во цвете лет,\nНи матери, ни друга нет, ни милой,\nЧего уж там — и плакальщицы нет.\nТак я лежал и умирал в бессилье\nИ вдруг услышал, как невдалеке\nДва человека шли и говорили\nНа мне родном, аварском языке.\nВ полдневный жар в долине Дагестана\nЯ умирал, а люди речь вели\nО хитрости какого-то Гасана,\nО выходках какого-то Али.\nИ, смутно слыша звук родимой речи,\nЯ оживал, и наступил тот миг,\nКогда я понял, что меня излечит\nНе врач, не знахарь, а родной язык.\nКого-то исцеляет от болезней\nДругой язык, но мне на нем не петь,\nИ если завтра мой язык исчезнет,\nТо я готов сегодня умереть.\nЯ за него всегда душой болею,\nПусть говорят, что беден мой язык,\nПусть не звучит с трибуны ассамблеи,\nНо, мне родной, он для меня велик.\nИ чтоб понять Махмуда, мой наследник\nУжели прочитает перевод?\nУжели я писатель из последних,\nКто по-аварски пишет и поёт?\nЯ жизнь люблю, люблю я всю планету,\nВ ней каждый, даже малый уголок,\nА более всего Страну Советов,\nО ней я по-аварски пел как мог.\nМне дорог край цветущий и свободный,\nОт Балтики до Сахалина — весь.\nЯ за него погибну где угодно,\nНо пусть меня зароют в землю здесь!\nЧтоб у плиты могильной близ аула\nАварцы вспоминали иногда\nАварским словом земляка Расула —\nПреемника Гамзата из Цада.\nПеревод с аварского Н.Гребнева","name": "Родной язык"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3284, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","date_from": "1973","text": "Ты кричишь, что я твой изувер,\nи, от ненависти хорошея,\nизгибаешь, как дерзкая зверь,\nголубой позвоночник и шею.\nНедостойную фразу твою\nне стерплю, побледнею от вздору.\nНо тебя я боготворю.\nИ тебе стать другой не позволю.\nЭй, послушай! Покуда я жив,\nжив покуда,\nбудет люд тебе в храмах служить,\nна тебя молясь, на паскуду.","name": "Художник и модель","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3285, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1910","text": "Мы желаем звездам тыкать\nМы устали звездам выкать\nМы узнали сладость рыкать\nБудьте грозны, как Остраница,\nПлатов и Бакланов,\nПолно вам кланяться\nРоже бусурманов.\nПусть кричат вожаки,\nПлюньте им в зенки!\nБудьте в вере крепки\nКак Морозенки.\nО уподобьтесь Святославу -\nВрагам сказал: \"Иду на вы!\"\nПомеркнувшую славу\nТворите, северные львы.\nС толпою прадедов за нами\nЕрмак и Ослабя.\nВейся, вейся, русское знамя,\nВеди через суши и через хляби!\nТуда, где дух отчизны вымер\nИ где неверия пустыня,\nИдите грозно, как Владимир\nИли с дружиною Добрыня.","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3286, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","text": "Низкий дом с голубыми ставнями,\nНе забыть мне тебя никогда,-\nСлишком были такими недавними\nОтзвучавшие в сумрак года.\nДо сегодня еще мне снится\nНаше поле, луга и лес,\nПринакрытые сереньким ситцем\nЭтих северных бедных небес.\nВосхищаться уж я не умею\nИ пропасть не хотел бы в глуши,\nНо, наверно, навеки имею\nНежность грустную русской души.\nПолюбил я седых журавлей\nС их курлыканьем в тощие дали,\nПотому что в просторах полей\nОни сытных хлебов не видали.\nТолько видели березь да цветь,\nДа ракитник, кривой и безлистый,\nДа разбойные слышали свисты,\nОт которых легко умереть.\nКак бы я и хотел не любить,\nВсе равно не могу научиться,\nИ под этим дешевеньким ситцем\nТы мила мне, родимая выть.\nПотому так и днями недавними\nУж не юные веют года...\nНизкий дом с голубыми ставнями,\nНе забыть мне тебя никогда.","name": "низкий дом"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3287, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1849","text": "Раскинулось поле волнистою тканью\nИ с небом слилось темно-синею гранью,\nИ в небе прозрачном щитом золотым\nБлестящее солнце сияет над ним;\nКак по морю, ветер по нивам гуляет\nИ белым туманом холмы одевает,\nО чем-то украдкой с травой говорит\nИ смело во ржи золотистой шумит.\nОдин я... И сердцу и думам свобода...\nЗдесь мать моя, друг и наставник - природа.\nИ кажется жизнь мне светлей впереди,\nКогда к своей мощной, широкой груди\nОна, как младенца, меня допускает\nИ часть своей силы мне в душу вливает.","name": "Поле","date_to": "1849"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3288, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "Она,\nУмевшая любить,\nТак равнодушно обнимает.\nОна еще не понимает:\nМеня забыть —\nНесчастной быть.","name": "Она, умевшая любить..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3289, "fields": {"themes": [],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1818","text": "Наш свет - театр; жизнь - драма; содержатель -\nСудьба; у ней в руке всех лиц запас:\nМинистр, богач, монах, завоеватель\nВ условный срок выходит напоказ.\nПростая чернь, отброшенная знатью,\nВ последний ряд отталкивают нас.\nНо платим мы издержки их проказ,\nИ уж зато подчас, без дальних справок,\nКогда у них в игре оплошность есть,\nДаем себе потеху с задних лавок\nЗа свой алтын освистывать их честь.","date_to": "1818"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3290, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1967","text": "Вообразите\nОторопь всесильных\nВчера еще сановников надменных.\nВообразите возвращенье ссыльных,\nОсвобождение военнопленных.\nВообразите\nКонцессионеров,\nЦепляющихся бешено за недра,\nИх прибылью дарившие столь щедро.\nВообразите коммивояжеров\nВ стране, забывшей вдруг о дамских тряпках.\nВообразите всяких прокуроров,\nПолусмиривших свой суровый норов\nИ как бы пляшущих на задних лапках\nУж не в своих, но в адвокатских шапках.\nПредставьте на волках овечью шкуру.\nВообразите дикий вихрь газетный\nИ запрещенную литературу,\nСчитаться переставшую запретной\nЕще впервые!\nИ представьте город,\nКак будто бы расколот и распорот\nВ часы, когда звенели, звезденели\nРасшибленные стекла на панели,\nИ прыгали с трибун полишинели,\nКак будто их сметала и сдувала\nКо всем чертям, ликуя небывало,\nДуша народа, вырвавшись на волю\nИз самого глубокого подполья\nДля вольного и дальнего полета\nВо дни Октябрьского переворота.","name": "Во дни переворота","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3291, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","text": "Как ревностно ты сам себя дурачишь!\nНа хлопоты вставая до звезды,\nКакой-нибудь да пакостью означишь\nТы каждый день без цели, без нужды!\nТы сам себя, и прост и подел вкупе,\nЭпитимьей затейливой казнишь:\nЗаботливо толчешь ты уголь в ступе\nИ только что лицо свое пылишь.","name": "Как ревностно ты сам себя дурачишь!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3292, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Надсон","date_from": "1880","text": "Друг мой, брат мой, усталый, страдающий брат,\nКто б ты ни был, не падай душой.\nПусть неправда и зло полновластно царят\nНад омытой слезами землей,\nПусть разбит и поруган святой идеал\nИ струится невинная кровь,-\nВерь: настанет пора - и погибнет Ваал,\nИ вернется на землю любовь!\nНе в терновом венце, не под гнетом цепей,\nНе с крестом на согбенных плечах,-\nВ мир придет она в силе и славе своей,\nС ярким светочем счастья в руках.\nИ не будет на свете ни слез, ни вражды,\nНи бескрестных могил, ни рабов,\nНи нужды, беспросветной, мертвящей нужды,\nНи меча, ни позорных столбов!\nО мой друг! Не мечта этот светлый приход,\nНе пустая надежда одна:\nОглянись,- зло вокруг чересчур уж гнетет,\nНочь вокруг чересчур уж темна!\nМир устанет от мук, захлебнется в крови,\nУтомится безумной борьбой -\nИ поднимет к любви, к беззаветной любви,\nОчи, полные скорбной мольбой!..","name": "Друг мой, брат мой...","date_to": "1880"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3293, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1971","text": "Не знаю, кто срубил и сжег от скуки\nКуст ивняка на въезде к пустырю.\n...Там соловей в средине ночи стукал\nСтеклянной палочкой по хрусталю.\nИ вслед за этим начиналось диво:\nЛуна садилась зубру на рога,\nМедоточила жгучая крапива,\nЧертополох рядился в жемчуга.\nДуб вырастал из-под земли, как песня.\nЗа ним тянулись в небо сыновья,\nЗемля раскачивалась в поднебесье\nНа тонкой нитке свиста соловья,\nЗвенели звезды, падая под воду,\nИ на себя глядели из воды,\nИ сказки убегали на свободу,\nОсвобождая повод от беды,\nНочь ликовала, вслушиваясь в дали.\nВселенная задерживала вздох.\n...Срубили куст — и на Земле Печали\nКрапиву задушил чертополох.","name": "Соловьиный куст","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3294, "fields": {"themes": [7],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1913","text": "Не разлучайся, пока ты жив,\nНи ради горя, ни для игры.\nЛюбовь не стерпит, не отомстив,\nЛюбовь отнимет свои дары.\nНе разлучайся, пока живёшь,\nХрани ревниво заветный круг.\nВ разлуке вольной таится ложь.\nЛюбовь не любит земных разлук,\nПечально гасит свои огни,\nПод паутиной пустые дни.\nА в паутине — сидит паук.\nЖивые, бойтесь земных разлук!","name": "БЕРЕГИСЬ…","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3295, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1900","text": "Я убежал от пышных брашен,\nОт плясок сладострастных дев,\nТуда, где мир уныл и страшен;\nТам жил, прельщения презрев.\nБродил, свободный, одичалый,\nТаился в норах давней мглы;\nМеня приветствовали скалы,\nСо мной соседили орлы.\nМои прозренья были дики,\nМой каждый день запечатлен;\nКрылато-радостные лики\nГлядели с довременных стен.\nИ много зим я был в пустыне,\nПокорно преданный Мечте...\nНо был мне глас. И снова ныне\nЯ - в шуме слов, я - в суете.\nНадел я прежнюю порфиру,\nУмастил мирром волоса.\nЕдва предстал я, гордый, пиру,\n\"Ты царь!\" - решили голоса.\nСреди цариц веселой пляски\nЯ вольно предызбрал одну:\nДа обрету в желаньи ласки\nСвою безвольную весну!\nИ ты, о мой цветок долинный,\nКак стебель, повлеклась ко мне.\nТебя пленил я сказкой длинной...\nТы - наяву, и ты - во сне.\nНо если, страстный, в миг заветный,\nЗаслышу я мой трубный звук,\n- Воспряну! Кину клич ответный\nИ вырвусь из стесненных рук!","name": "Возвращение","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3296, "fields": {"themes": [],"author": "Демьян Бедный","date_from": "1925","text": "Засыпала звериные тропинки\nВчерашняя разгульная метель,\nИ падают и падают снежинки\nНа тихую задумчивую ель.\nЗаковано тоскою ледяною\nБезмолвие убогих деревень.\nИ снова он встает передо мною -\nСмертельною тоской пронзённый день.\nКазалося: земля с пути свернула.\nКазалося: весь мир покрыла тьма.\nИ холодом отчаянья дохнула\nИспуганно-суровая зима.\nЗабуду ли народный плач у Горок,\nИ проводы вождя, и скорбь, и жуть,\nИ тысячи лаптишек и опорок,\nЗа Лениным утаптывавших путь!\nШли лентою с пригорка до ложбинки,\nСо снежного сугроба на сугроб.\nИ падали и падали снежинки\nНа ленинский - от снега белый - гроб.","name": "Снежинки","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3297, "fields": {"themes": [19],"author": "Агния Барто","text": "Мы учимся петь!\nМы теперь по субботам\nНе просто поем -\nРаспеваем по нотам.\nМы много мелодий\nЗапомнить должны:\nИ в дальнем походе\nНам песни нужны,\nИ дома подруги\nПоют на досуге...\nЕсть плавные песни\nИ есть плясовые.\nСегодня мы в классе\nПоем их впервые.\nНа каждом уроке\nВот так распевать бы!\nЕсть даже особая песня -\nДля свадьбы.\nВот лет через двадцать\nРешу я жениться,\nТогда эта песня\nИ мне пригодится.","name": "Нужная песня"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3298, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1829","text": "Очи, очи голубые,\nМне вас боле не встречать!\nДевы, девы молодые,\nВам меня уж не ласкать!\nПобывали, унеслися\nДни моей златой весны;\nВ сердце опытном слилися\nЛишь отзывы старины.\nАх, на что же оживили\nПредо мной мои мечты\nСердцу сладостные были,\nЛаски юной красоты?\nМне ль приветливым казаться,\nС хладным сердцем вновь любить?\nМне ль надеждой обольщаться?\nБеспробудно друг мой спит...","name": "Песня (Очи, очи голубые...)","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3299, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1977","text": "В.\nБыл побег на рывок -\nНаглый, глупый, дневной,-\nВологодского - с ног\nИ - вперед головой.\nИ запрыгали двое,\nВ такт сопя на бегу,\nНа виду у конвоя\nДа по пояс в снегу.\nПоложен строй в порядке образцовом,\nИ взвыла \"Дружба\" - старая пила,\nИ осенили знаменьем свинцовым\nС очухавшихся вышек три ствола.\nВсе лежали плашмя,\nВ снег уткнули носы,-\nА за нами двумя -\nБесноватые псы.\nДевять граммов горячие,\nКак вам тесно в стволах!\nМы на мушках корячились,\nСловно как на колах.\nНам - добежать до берега, до цели,-\nНо свыше - с вышек - все предрешено:\nТам у стрелков мы дергались в прицеле -\nУмора просто, до чего смешно.\nВот бы мне посмотреть,\nС кем отправился в путь,\nС кем рискнул помереть,\nС кем затеял рискнуть!\nГде-то виделись будто,-\nЧуть очухался я -\nПрохрипел: \"Как зовут-то?\"\nИ - какая статья?\"\nНо поздно: зачеркнули его пули -\nКрестом - в затылок, пояс, два плеча,-\nА я бежал и думал: добегу ли?-\nИ даже не заметил сгоряча.\nЯ - к нему, чудаку:\nПочему, мол, отстал?\nНу а он - на боку\nИ мозги распластал.\nПробрало! - телогрейка\nАж просохла на мне:\nЛихо бьет трехлинейка -\nПрямо как на войне!\nКак за грудки, держался я за камни:\nКогда собаки близко - не беги!\nПсы покропили землю языками -\nИ разбрелись, слизав его мозги.\nПриподнялся и я,\nБелый свет стервеня,-\nИ гляжу - кумовья\nПоджидают меня.\nПнули труп: \"Сдох, скотина!\nНету проку с него:\nЗа поимку полтина,\nА за смерть - ничего\".\nИ мы прошли гуськом перед бригадой,\nПотом - за вахту, отряхнувши снег:\nОни обратно в зону - за наградой,\nА я - за новым сроком за побег.\nЯ сначала грубил,\nА потом перестал.\nЦелый взвод меня бил -\nАж два раза устал.\nЗря пугают тем светом,-\nОба света с дубьем:\nВрежут там - я на этом,\nВрежут здесь - я на том.\nЯ гордость под исподнее упрятал -\nВидал, как пятки лижут гордецы,-\nПошел лизать я раны в лизолятор,-\nНе зализал - и вот они, рубцы.\nНадо б нам - вдоль реки,-\nОн был тоже не слаб,-\nЧтобы им - не с руки,\nА собакам - не с лап!..\nВот и сказке конец.\nЗверь бежал на ловца,\nСнес - как срезал - ловец\nБеглецу пол-лица.\n...Все взято в трубы, перекрыты краны,-\nНочами только воют и скулят,\nЧто надо? Надо сыпать соль на раны:\nЧтоб лучше помнить - пусть они болят!","name": "Был побег на рывок...","date_to": "1977"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3300, "fields": {"themes": [7],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1936","text": "Не дивимся, если хлопец\nХодит с дивчиной за тын.\nА дивимся, если хлопец\nХодит по двору один.\nМы таких сейчас к ответу —\nХоть в каком он будь чину:\n«Есть супруга или нету?\nЕсли нет, то почему?»\nПобалакаем. Расспросим.\nВызовем. Поговорим.\nНе согласен? Перебросим\nНа работу\nВ Крым.\nПусть попробует на юге,\nГде сама земля как печь,\nОт воды\nи от супруги\nХлопец сердце уберечь!\n...Не дивимся, если дядя\nХодит с дивчиной за тын,\nА боимся, если дядя\nДолго ходит холостым.\nМы таких сейчас к ответу:\n«Почему и отчего\nПромышляете\nи нету,\nДядя,\nсаду своего?»\nПобалакаем. Расспросим.\nВызовем. Поговорим.\nНе согласен? Перебросим\nНа работу,\nНо... в Нарым.\nПусть на Севере далеком,\nГде снегов белеет гладь,\nГде, насколько хватит око,\nЧеловека не видать,\nГде медведь идет по следу,\nГде и птице негде сесть,\nПусть попробует к соседу\nВ сад супружеский залезть!","name": "Любовная шуточная","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3301, "fields": {"themes": [7],"author": "Вера Инбер","date_from": "1942","text": "Возле полустанка\nТравы шелестят.\nГусеницы танка\nМертвые лежат.\nЧерную машину\nЛютого врага\nНасмерть сокрушила\nРусская рука.\nСмелостью и сметкой\nКто тебя сберег,\nЭнская высотка,\nМалый бугорок?\nПламенной любовью\nРодину любя,\nКто своею кровью\nЗащитил тебя?\nО тебе лишь сводка\nСкажет между строк,\nЭнская высотка.\nМалый бугорок.\nЧуть заметный холмик...\nНо зато весной\nО тебе напомнит\nАромат лесной.\nО тебе кузнечик\nМеж высоких трав\nПростучит далече,\nТочно телеграф.\nДевушка-красотка\nО тебе споет,\nЭнская высотка,\nМалый эпизод.\nПеснями, цветами\nВек отчизна-мать\nВсе не перестанет\nСына поминать.","name": "Энская высотка","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3302, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Казин","date_from": "1952","text": "Сквозь гул Москвы, кипенье городское\nК тебе, чей век нуждой был так тяжел,\nЯ в заповедник вечного покоя —\nНа Пятницкое кладбище пришел.\nГлядит неброско надписи короткость.\nКак бы в твоем характере простом\nВзяла могила эту скромность, кротость,\nЗадумавшись, притихнув под крестом.\nКладу я розы пышного наряда.\nИ словно слышу, мама, голос твой:\n«Ну что так тратишься, сынок? Я рада\nБыла бы и ромашке полевой».\nНо я молчу. Когда бы мог, родная,\nИ сердце положил бы сверху роз.\nТвоих забот все слезы вспоминая,\nСам удержаться не могу от слез.\nГнетет и горе, и недоуменье\nГвоздем засело в существо мое:\nСтою — твое живое продолженье,\nНачало потерявшее свое.","name": "На могиле матери","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3303, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1912","text": "Айя-София,- здесь остановиться\nСудил Господь народам и царям!\nВедь купол твой, по слову очевидца,\nКак на цепи, подвешен к небесам.\nИ всем векам - пример Юстиниана,\nКогда похитить для чужих богов\nПозволила эфесская Диана\nСто семь зеленых мраморных столбов.\nНо что же думал твой строитель щедрый,\nКогда, душой и помыслом высок,\nРасположил апсиды и экседры,\nИм указав на запад и восток?\nПрекрасен край, купающийся в мире,\nИ сорок окон - света торжество.\nНа парусах, под куполом, четыре\nАрхангела - прекраснее всего.\nИ мудрое сферическое зданье\nНароды и века переживет,\nИ серафимов гулкое рыданье\nНе покоробит темных позолот.","name": "Айя-София","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3304, "fields": {"themes": [13,3],"author": "Агния Барто","text": "Звенели птичьи голоса,\nВ саду цвела сирень,\nВесной Андрюша родился\nВ один хороший день.\nГордится мальчиком отец,\nА Света -\nЕй шесть лет -\nКричит братишке: - Молодец,\nЧто родился на свет!","name": "Звенели птичьи голоса..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3305, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Козлов","date_from": "1829","text": "Когда твой ропот вдохновенный\nЗвучит сердечною тоской\nИ я, невольно изумленный,\nПленяюсь дивною игрой,-\nМой дух тогда с тобой летает\nВ безвинный мрак тревожных дней\nИ свиток тайный развивает\nСудьбы взволнованной твоей.\nНе твой был жребий веселиться\nНа светлой, радостной заре;\nНо пламень в облаке родится.\nИ в сладостной твоей игре\nНе та б мелодия дышала,\nНе так бы чувством ты цвела,-\nКогда б ты слез не проливала,\nПечаль душой не обняла.","name": "К М. Шимановской","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3306, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Лившиц","date_from": "1935","text": "Мотоциклет\nПроспектом Газа,\nНа повороте накренясь,\nВ асфальт швыряет клочья газа,\nУзорной шиной метит грязь.\nЕму заранее открыли\nПроезд.\nИ, взрывами несом,\nОн тарахтит.\nИ плещут крылья\nХолодных луж под колесом.\nГерой — в седле.\nГлаза — в стекле.\nПод ним, колеса в грязь вонзая,\nБрыкается мотоциклет,\nВытягиваясь, как борзая.\nМне в спорах вечно не везет,\nНо здесь,\nПереходя на прозу,\nДержу пари, что он везет\nБензином пахнущую розу!","name": "Весна","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3307, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1969","text": "Душа моя, а все ли ты свершила?\nЧто из того, что не сбылась мечта,\nИз грязи прорастает красота,\nБез пропасти немыслима вершина.\nПока жива — надеждою лучись,\nВ отчаянном дыму столпотворенья,\nСама в себе не презирай терпенья,\nА у терпенья мудрости учись.","name": "Душа моя, а все ли ты свершила?..","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3308, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1861","text": "Опять я в деревне. Хожу на охоту,\nПишу мои вирши — живется легко.\nВчера, утомленный ходьбой по болоту,\nЗабрел я в сарай и заснул глубоко.\nПроснулся: в широкие щели сарая\nГлядятся веселого солнца лучи.\nВоркует голубка; над крышей летал,\nКричат молодые грачи;\nЛетит и другая какая-то птица —\nПо тени узнал я ворону как раз;\nЧу! шепот какой-то... а вот вереница\nВдоль щели внимательных глаз!\nВсё серые, карие, синие глазки —\nСмешались, как в поле цветы.\nВ них столько покоя, свободы и ласки,\nВ них столько святой доброты!\nЯ детского глаза люблю выраженье,\nЕго я узнаю всегда.\nЯ замер: коснулось души умиленье...\nЧу! шепот опять!\nП е р в ы й г о л о с\nБорода!\nВ т о р о й\nА барин, сказали!..\nТ р е т и й\nПотише вы, черти!\nВ т о р о й\nУ бар бороды не бывает — усы.\nП е р в ы й\nА ноги-то длинные, словно как жерди.\nЧ е т в е р т ы й\nА вона на шапке, гляди-тко,— часы!\nП я т ы й\nАй, важная штука!\nШ е с т о й\nИ цепь золотая...\nС е д ь м о й\nЧай, дорого стоит?\nВ о с ь м о й\nКак солнце горит!\nД е в я т ы й\nА вона собака — большая, большая!\nВода с языка-то бежит.\nП я т ы й\nРужье! погляди-тко: стволина двойная,\nЗамочки резные...\nТ р е т и й\n(с испугом)\nГлядит!\nЧ е т в е р т ы й\nМолчи, ничего! постоим еще, Гриша!\nТ р е т и й\nПрибьет...\nИспугались шпионы мои\nИ кинулись прочь: человека заслыша,\nТак стаей с мякины летят воробьи.\nЗатих я, прищурился — снова явились,\nГлазенки мелькают в щели.\nЧто было со мною — всему подивились\nИ мой приговор изрекли:\n— Такому-то гусю уж что за охота!\nЛежал бы себе на печи!\nИ видно не барин: как ехал с болота,\nТак рядом с Гаврилой...— «Услышит, молчи!»\nО милые плуты! Кто часто их видел,\nТот, верю я, любит крестьянских детей;\nНо если бы даже ты их ненавидел,\nЧитатель, как «низкого рода людей»,—\nЯ все-таки должен сознаться открыто,\nЧто часто завидую им:\nВ их жизни так много поэзии слито,\nКак дай Бог балованным деткам твоим.\nСчастливый народ! Ни науки, ни неги\nНе ведают в детстве они.\nЯ делывал с ними грибные набеги:\nРаскапывал листья, обшаривал пни,\nСтарался приметить грибное местечко,\nА утром не мог ни за что отыскать.\n«Взгляни-ка, Савося, какое колечко!»\nМы оба нагнулись, да разом и хвать\nЗмею! Я подпрыгнул: ужалила больно!\nСавося хохочет: «Попался спроста!»\nЗато мы потом их губили довольно\nИ клали рядком на перилы моста.\nДолжно быть, за подвиги славы мы ждали.\nУ нас же дорога большая была:\nРабочего звания люди сновали\nПо ней без числа.\nКопатель канав вологжанин,\nЛудильщик, портной, шерстобит,\nА то в монастырь горожанин\nПод праздник молиться катит.\nПод наши густые старинные вязы\nНа отдых тянуло усталых людей.\nРебята обступят: начнутся рассказы\nПро Киев, про турку, про чудных зверей.\nИной подгуляет, так только держися —\nНачнет с Волочка, до Казани дойдет'\nЧухну передразнит, мордву, черемиса,\nИ сказкой потешит, и притчу ввернет:\n«Прощайте, ребята! Старайтесь найпаче\nНа Господа Бога во всем потрафлять:\nУ нас был Вавило, жил всех побогаче,\nДа вздумал однажды на Бога роптать,—\nС тех пор захудал, разорился Вавило,\nНет меду со пчел, урожаю с земли,\nИ только в одном ему счастие было,\nЧто волосы из носу шибко росли...»\nРабочий расставит, разложит снаряды —\nРубанки, подпилки, долота, ножи:\n«Гляди, чертенята!» А дети и рады,\nКак пилишь, как лудишь — им все покажи.\nПрохожий заснет под свои прибаутки,\nРебята за дело — пилить и строгать!\nИступят пилу — не наточишь и в сутки!\nСломают бурав — и с испугу бежать.\nСлучалось, тут целые дни пролетали,—\nЧто новый прохожий, то новый рассказ...\nУх, жарко!.. До полдня грибы собирали.\nВот из лесу вышли — навстречу как раз\nСинеющей лентой, извилистой, длинной,\nРека луговая; спрыгнули гурьбой,\nИ русых головок над речкой пустынной\nЧто белых грибов на полянке лесной!\nРека огласилась и смехом и воем:\nТут драка — не драка, игра — не игра...\nА солнце палит их полуденным зноем.\n— Домой, ребятишки! обедать пора.—\nВернулись. У каждого полно лукошко,\nА сколько рассказов! Попался косой,\nПоймали ежа, заблудились немножко\nИ видели волка... у, страшный какой!\nЕжу предлагают и мух, и козявок,\nКорней молочко ему отдал свое —\nНе пьет! отступились...\nКто ловит пиявок\nНа лаве, где матка колотит белье,\nКто нянчит сестренку, двухлетнюю Глашку,\nКто тащит на пожню ведерко кваску,\nА тот, подвязавши под горло рубашку,\nТаинственно что-то чертит по песку;\nТа в лужу забилась, а эта с обновой:\nСплела себе славный венок,\nВсё беленький, желтенький, бледно-лиловый\nДа изредка красный цветок.\nТе спят на припеке, те пляшут вприсядку.\nВот девочка ловит лукошком лошадку —\nПоймала, вскочила и едет на ней.\nИ ей ли, под солнечным зноем рожденной\nИ в фартуке с поля домой принесенной,\nБояться смиренной лошадки своей?..\nГрибная пора отойти не успела,\nГляди — уж чернехоньки губы у всех,\nНабили оскому: черница поспела!\nА там и малина, брусника, орех!\nРебяческий крик, повторяемый эхом,\nС утра и до ночи гремит по лесам.\nИспугана пеньем, ауканьем, смехом,\nВзлетит ли тетеря, закокав птенцам,\nЗайчонок ли вскочит — содом, суматоха!\nВот старый глухарь с облинялым крылом\nВ кусту завозился... ну, бедному плохо!\nЖивого в деревню тащат с торжеством...\n— Довольно, Ванюша! гулял ты немало,\nПора за работу, родной!—\nНо даже и труд обернется сначала\nК Ванюше нарядной своей стороной:\nОн видит, как поле отец удобряет,\nКак в рыхлую землю бросает зерно,\nКак поле потом зеленеть начинает,\nКак колос растет, наливает зерно;\nГотовую жатву подрежут серпами,\nВ снопы перевяжут, на ригу свезут,\nПросушат, колотят-колотят цепами,\nНа мельнице смелют и хлеб испекут.\nОтведает свежего хлебца ребенок\nИ в поле охотней бежит за отцом.\nНавьют ли сенца: «Полезай, постреленок!»\nВанюша в деревню въезжает царем...\nОднако же зависть в дворянском дитяти\nПосеять нам было бы жаль.\nИтак, обернуть мы обязаны кстати\nДругой стороною медаль.\nПоложим, крестьянский ребенок свободно\nРастет, не учась ничему,\nНо вырастет он, если Богу угодно,\nА сгибнуть ничто не мешает ему.\nПоложим, он знает лесные дорожки,\nГарцует верхом, не боится воды,\nЗато беспощадно едят его мошки,\nЗато ему рано знакомы труды...\nОднажды, в студеную зимнюю пору,\nЯ из лесу вышел; был сильный мороз.\nГляжу, поднимается медленно в гору\nЛошадка, везущая хворосту воз.\nИ, шествуя важно, в спокойствии чинном,\nЛошадку ведет под уздцы мужичок\nВ больших сапогах, в полушубке овчинном,\nВ больших рукавицах... а сам с ноготок!\n— Здорово, парнище!— «Ступай себе мимо!»\n— Уж больно ты грозен, как я погляжу!\nОткуда дровишки?— «Из лесу, вестимо;\nОтец, слышишь, рубит, а я отвожу».\n(В лесу раздавался топор дровосека.)\n— А что, у отца-то большая семья?\n«Семья-то большая, да два человека\nВсего мужиков-то: отец мой да я...»\n— Так вон оно что! А как звать тебя?— «Власом».\n— А кой тебе годик?— «Шестой миновал...\nНу, мертвая!» — крикнул малюточка басом,\nРванул под уздцы и быстрей зашагал.\nНа эту картину так солнце светило,\nРебенок был так уморительно мал,\nКак будто все это картонное было,\nКак будто бы в детский театр я попал!\nНо мальчик был мальчик живой, настоящий,\nИ дровни, и хворост, и пегонький конь,\nИ снег, до окошек деревни лежащий,\nИ зимнего солнца холодный огонь —\nВсе, все настоящее русское было,\nС клеймом нелюдимой, мертвящей зимы,\nЧто русской душе так мучительно мило,\nЧто русские мысли вселяет в умы,\nТе честные мысли, которым нет воли,\nКоторым нет смерти — дави не дави,\nВ которых так много и злобы и боли,\nВ которых так много любви!\nИграйте же, дети! Растите на воле!\nНа то вам и красное детство дано,\nЧтоб вечно любить это скудное поле,\nЧтоб вечно вам милым казалось оно.\nХраните свое вековое наследство,\nЛюбите свой хлеб трудовой —\nИ пусть обаянье поэзии детства\nПроводит вас в недра землицы родной!..\nТеперь нам пора возвратиться к началу.\nЗаметив, что стали ребята смелей,—\n«Эй, воры идут!— закричал я Фингалу:—\nУкрадут, украдут! Ну, прячь поскорей!»\nФингалушка скорчил серьезную мину,\nПод сено пожитки мои закопал,\nС особым стараньем припрятал дичину,\nУ ног моих лег — и сердито рычал.\nОбширная область собачьей науки\nЕму в совершенстве знакома была;\nОн начал такие выкидывать штуки,\nЧто публика с места сойти не могла.\nДивятся, хохочут! Уж тут не до страха!\nКомандуют сами!— «Фингалка, умри!»\n— Не засти, Сергей! Не толкайся, Кузяха,—\n«Смотри — умирает — смотри!»\nЯ сам наслаждался, валяясь на сене,\nИх шумным весельем. Вдруг стало темно\nВ сарае: так быстро темнеет на сцене,\nКогда разразиться грозе суждено.\nИ точно: удар прогремел над сараем,\nВ сарай полилась дождевая река,\nАктер залился оглушительным лаем,\nА зрители дали стречка!\nШирокая дверь отперлась, заскрипела,\nУдарилась в стену, опять заперлась.\nЯ выглянул: темная туча висела\nНад нашим театром как раз.\nПод крупным дождем ребятишки бежали\nБосые к деревне своей...\nМы с верным Фингалом грозу переждали\nИ вышли искать дупелей.","name": "Крестьянские дети","date_to": "1861"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3309, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1954","text": "С высоких диких гор, чьи серые уступы\nЗадергивает туч клубящаяся мгла,\nЧьи синие верхи вонзились в небо тупо,\nОна впервые в город снизошла.\nЕе вела река, родившаяся рядом\nС деревней Шумбери, где девушка живет.\nОстались позади луга и водопады,\nВнизу цветут сады и зной душист, как мед.\nВнизу ей странно все: дома, автомобили\nИ то, что рядом нет отар и облаков,\nВсе звуки и цвета ее обворожили,\nА ярмарочный день шумлив и бестолков.\nНа пальце у нее железный грубый перстень,\nОбувка не модна, и выгорел платок,\nНо белые чулки домашней толстой шерсти\nНе портят стройности девичьих легких ног.\nИдет девчонка с гор, такая молодая,\nСвоей не осознав, быть может, красоты,\nА парни на пути встают, обалдевая,\nИ долго вслед глядят и открывают рты.\nВсе взгляды на нее остались без ответа,\nНе дрогнула ничуть тяжелая коса.\nИдет девчонка с гор... С нее б создать Джульетту,\nВенеру вырубить, мадонну написать!\nИдет девчонка с гор, в которых, не ревнуя,\nМужчина тот живет, с обветренным лицом,\nКто смело подойдет и жестко поцелует,\nКто ей надел свое железное кольцо.","name": "Идет девчонка с гор...","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3310, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","text": "Я часто думаю: красивая ли ты?\nНе знаю, но краса с тобою не сравнится!\nВ тебе есть то, что выше красоты,\nЧто лишь угадывается и снится.","name": "Из цикла «Алиса»: Этюд 5"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3311, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1910","text": "Детство: молчание дома большого,\nСтрашной колдуньи оскаленный клык;\nДетство: одно непонятное слово,\nМилое слово \"курлык\".\nВдруг беспричинно в парадной столовой\nЧопорной гостье покажешь язык\nИ задрожишь и заплачешь под слово,\nГлупое слово \"курлык\".\nБедная Fraulein* в накидке лиловой,\nШею до боли стянувший башлык,-\nВсе воскресает под милое слово,\nДетское слово \"курлык\".\n* Барышня (нем.).","name": "Курлык","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3312, "fields": {"themes": [],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1830","text": "Вечерний звон, вечерний звон,-\nКак много дум наводит он!\nНе тот, что на закате дня\nГудит в стенах монастыря,\nНо тот, что пасмурной порой\nПоется девой молодой...\nВечерний звон, вечерний звон,-\nКак много дум наводит он!\nКак он мучителен и мил!\nКак он мне чувства возмутил,\nКогда впервые звук его\nКоснулся слуха моего!..\nТо был не звук, но глас страстей,\nТо говор был с душой моей!\nВечерний звон, вечерний звон,-\nКак много дум наводит он!\nВсе вторило в природе ей:\nЛуна средь облачных зыбей,\nПустыня в сумрачной тиши\nИ ропот девственной души,\nТерзаемой любви тоской,\nИ очи, полные слезой!..\nВечерний звон, вечерний звон,-\nКак много дум наводит он!","name": "Вечерний звон","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3313, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1904","text": "Ни воли, ни умелости,\nДрузья мне - как враги...\nМоей безмерной смелости,\nГосподь, о помоги!\nНи ясности, ни знания,\nНи силы быть с людьми...\nГосподь, мои желания,\nЖелания прими!\nНи твердости, ни нежности...\nНи бодрости в пути...\nГосподь, мои мятежности\nИ дерзость освяти!\nЯ в слабости, я в тленности\nСтою перед Тобой.\nВо всей несовершенности\nПрими меня, укрой.\nНе дам Тебе смирения,-\nОно - удел рабов,-\nНе жду я всепрощения,\nЗабвения грехов,\nЯ верю - в Оправдание...\nЛюби меня, зови!\nСожги мое страдание\nВ огне Твоей Любви!","name": "Оправдание","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3314, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1870","text": "«Я вновь пред тобою\nстою очарован...»\nО, пой, моя милая, пой, не смолкая,\nЛюбимую песню мою\nО том, как, тревожно той песне внимая,\nЯ вновь пред тобою стою!\nТа песня напомнит мне время былое,\nКоторым душа так полна,\nИ страх, что щемит мое сердце больное,\nБыть может, рассеет она.\nБоюсь я, что голос мой, скорбный и нежный,\nТебя своей страстью смутит,\nБоюсь, что от жизни моей безнадежной\nУлыбка твоя отлетит.\nМне жизнь без тебя словно полночь глухая\nВ чужом и безвестном краю...\nО, пой, моя милая, пой, не смолкая,\nЛюбимую песню мою!","name": "Цыганская песня (О, пой, моя милая...)","date_to": "1870"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3315, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1882","text": "Опыт! скажи, чем гордишься ты? что ты такое?\nТы — плод ошибок и слез, силам потраченным счет.\nБродит вино молодое: не должно броженью мешать;\nНо и разумный уход, крепкие нужны меха.\nВ этой толпе под волшебною силой искусства\nВсе в одну душу слились — чистую душу на миг;\nНо разбредутся — ив каждом проснется опять своя\nсовесть,\nВ каждом опять заскребет в сердце таящийся гад.\nВсюду: «Что нового?» — слышишь. Да вдумайся в старое\nпрежде!\nВ нем для себя ты найдешь нового много, поверь!\nФормы, мой друг, совершенство — не всё еще в деле\nискусства:\nЧистая пусть извнутри светится в ней мне душа.\nВремени мстить предоставь за пороченье, ложь и обиды:\nТайных агентов оно в каждой имеет душе.\nДруг мой! Ученые, верь, не такие, как кажутся, боги;\nНаше невежество — вот в чем нередко их сила!","name": "Опыт! скажи, чем гордишься ты?...","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3316, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1817","text": "Изнемогает жизнь в груди моей остылой;\nКонец борению; увы, всему конец!\nКиприда и Эрот, мучители сердец!\nУслышьте голос мой последний и унылый.\nЯ вяну и еще мучения терплю:\nПолмертвый, но сгораю.\nЯ вяну, но еще так пламенно люблю\nИ без надежды умираю!\nТак, жертву обхватив кругом,\nНа алтаре огонь бледнеет, умирает\nИ, вспыхнув ярче пред концом,\nНа пепле погасает.","name": "Изнемогает жизнь в груди моей остылой...","date_to": "1818"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3317, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1877","text": "Небо висит надо мною, прозрачно и сине;\nХодят внизу облака...\nСлава осеннему утру на горной вершине!\nС сердца спадает тоска.\nВижу далекие горы, долины, озера,\nПтиц подо мною полет;\nЧую, что за растущею силою взора\nСила и духа растет.\nКрепнет решимость — расстаться с привычкою горя,\nВолю воздвигнуть мою;\nМыслью спокойной я жизнь, не ропща и не споря,\nКак она есть признаю.\nХолодно, мрачно, пустынно без милого друга;\nНет ее нежной любви...\nЧто же! Быть с ласковой жизнью в ладу — не заслуга.\nЖизнью скорбящих живи!\nГорные выси внезапную бодрость мне дали...\nДруг мой, любивший меня,\nТы, чья душа мне светила в дни бед и печали\nПылом святого огня,—\nБлагословеньем своим и теперь помоги же\nДругу в духовной борьбе!\nКажется мне, в это утро, что к небу я ближе,\nБлиже я также к тебе.","name": "На горе","date_to": "1877"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3318, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1854","text": "К окну я в потемках приник -\nНу, право, нельзя неуместней:\nОпять в переулке старик\nС своей неотвязною песней!\nТе звуки свистят и поют\nНескладно-тоскливо-неловки...\nВстают предо мною, встают\nЗа рамой две светлых головки.\nНад ними поверхность стекла\nПри месяце ярко-кристальна.\nОдна так резво-весела,\nДругая так томно-печальна.\nИ - старая песня!- с тоской\nМы прошлое нежно лелеем,\nИ жаль мне и той и другой,\nИ рад я сердечно обеим.\nМеж них в промежутке видна\nЕще голова молодая,-\nИ всё он хорош, как одна,\nИ всё он грустит, как другая.\nОн предан навеки одной\nИ грусти терзаем приманкой...\nУйдешь ли ты, гаер седой,\nС твоей неотвязной шарманкой?..","name": "Шарманщик","date_to": "1854"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3319, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1931","text": "Любимая,— молвы слащавой,\nКак угля, вездесуща гарь.\nА ты — подспудной тайной славы\nЗасасывающий словарь.\nА слава — почвенная тяга.\nО, если б я прямей возник!\nНо пусть и так,— не как бродяга,\nРодным войду в родной язык.\nТеперь не сверстники поэтов,\nВся ширь проселков, меж и лех\nРифмует с Лермонтовым лето\nИ с Пушкиным гусей и снег.\nИ я б хотел, чтоб после смерти,\nКак мы замкнемся и уйдем,\nТесней, чем сердце и предсердье,\nЗарифмовали нас вдвоем.\nЧтоб мы согласья сочетаньем\nЗастлали слух кому-нибудь\nВсем тем, что сами пьем и тянем\nИ будем ртами трав тянуть.","name": "Любимая,— молвы слащавой...","date_to": "1931"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3320, "fields": {"themes": [7],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1937","text": "Люблю морозное дыханье\nИ пара зимнего признанье:\nЯ - это явь; явь - это явь...\nИ мальчик, красный, как фонарик,\nСвоих салазок государик\nИ заправила, мчится вплавь.\nИ я - в размолвке с миром, с волей -\nЗаразе саночек мирволю -\nВ сребристых скобках, в бахромах -\nИ век бы падал векши легче,\nИ легче векши в мягкой речке -\nПолнеба в валенках, в ногах...","name": "Люблю морозное дыханье...","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3321, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1966","text": "Сумерки. Снег. Тишина. Весьма\nтихо. Аполлон вернулся на Демос.\nСумерки, снег, наконец, сама\nтишина - избавит меня, надеюсь,\nот необходимости - прости за дерзость -\nобъяснять самый факт письма.\nПраздники кончились - я не дам\nсоврать своим рифмам. Остатки влаги\nзамерзают. Небо белей бумаги\nрозовеет на западе, словно там\nскладывают смятые флаги,\nразбирают лозунги по складам.\nЭти строчки, в твои персты\nпопав (когда все в них уразумеешь\nты), побелеют, поскольку ты\nна слово и на глаз не веришь.\nИ ты настолько порозовеешь,\nнасколько побелеют листы.\nВ общем, в словах моих новизны\nхватит, чтоб не скучать сороке.\nПестроту июля, зелень весны\nосень превращает в черные строки,\nи зима читает ее упреки\nи зачитывает до белизны.\nВот и метель, как в лесу игла,\nгудит. От Бога и до порога\nбело. Ни запятой, ни слога.\nИ это значит: ты все прочла.\nСтряхивать хлопья опасно, строго\nговоря, с твоего чела.\nНету - письма. Только крик сорок,\nне понимающих дела почты.\nНо белизна вообще залог\nтого, что под ней хоронится то, что\nпревратится впоследствии в почки, в точки,\nв буйство зелени, в буквы строк.\nПусть не бессмертие - перегной\nвберет меня. Разница только в поле\nсих существительных. В нем тем боле\nнет преимущества передо мной.\nРадуюсь, встретив сороку в поле,\nкак завидевший берег Ной.\nТак утешает язык певца,\nпревосходя самоё природу,\nсвои окончания без конца\nпо падежу, по числу, по роду\nменяя, Бог знает кому в угоду,\nглядя в воду глазами пловца.","name": "Сумерки. Снег. Тишина. Весьма...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3322, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Случевский","text": "И они в звуках песни, как рыбы в воде,\nПлавали, плавали!\nИ тревожили ночь, благовонную ночь,\nЗвуками, звуками!\nВызывала она на любовь, на огонь,\nГолосом, голосом,\nИ он ей отвечал, будто вправду пылал,\nТенором, тенором!\nА в саду под окном ухмылялась тайком\nПарочка, парочка,—\nЭти молоды были и петь не могли,\nСчастливы, счастливы...","name": "И они в звуках песни, как рыбы в воде..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3323, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шершеневич","text": "О как дерзаю я, смущенный,\nВам посвятить обломки строф,\nНебрежный труд, но освещенный\nСозвездьем букв \"a Goumileff\".\nС распущенными парусами\nПеревезли в своей ладье\nВы под чужими небесами\nВеликолепного Готье...\nВ теплицах же моих не снимут\nС растений иноземных плод:\nИх погубил не русский климат,\nА неумелый садовод.\n* См. Гумилев.","name": "Посвящение Н.Гумилеву"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3324, "fields": {"themes": [7],"author": "Яков Полонский","date_from": "1857","text": "Когда предчувствием разлуки\nМне грустно голос ваш звучал,\nКогда, смеясь, я ваши руки\nВ моих руках отогревал,\nКогда дорога яркой далью\nМеня манила из глуши -\nЯ вашей тайною печалью\nГордился в глубине души.\nПеред непризнанной любовью\nЯ весел был в прощальный час,\nНо - боже мой! с какою болью\nВ душе очнулся я без вас!\nКакими тягостными снами\nТомит, смущая мой покой,\nВсе недосказанное вами\nИ недослушанное мной!\nНапрасно голос ваш приветный\nЗвучал мне, как далекий звон,\nИз-за пучины: путь заветный\nМне к вам навеки прегражден,-\nЗабудь же, сердце, образ бледный,\nМелькнувший в памяти твоей,\nИ вновь у жизни, чувством, бедной,\nИщи подобья прежних дней!","name": "Утрата","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3325, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1913","text": "Не будем пить из одного стакана\nНи воду мы, ни сладкое вино,\nНе поцелуемся мы утром рано,\nА ввечеру не поглядим в окно.\nТы дышишь солнцем, я дышу луною,\nНо живы мы любовию одною.\nСо мной всегда мой верный, нежный друг,\nС тобой твоя веселая подруга.\nНо мне понятен серых глаз испуг,\nИ ты виновник моего недуга.\nКоротких мы не учащаем встреч.\nТак наш покой нам суждено беречь.\nЛишь голос твой поет в моих стихах,\nВ твоих стихах мое дыханье веет.\nО, есть костер, которого не смеет\nКоснуться ни забвение, ни страх.\nИ если б знал ты, как сейчас мне любы\nТвои сухие, розовые губы!","name": "Не будем пить из одного стакана...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3326, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1916","text": "Не успокоена в покое,\nТы вся ночная в нимбе дня...\nВ тебе есть темное и злое,\nКак в древнем пламени огня.\nТвои негибкие уборы,\nТвоих запястий бирюза,\nИ строгих девушек Гоморры\nЛюбовь познавшие глаза,\nГлухой и травный запах мирры -\nВ свой душный замыкают круг...\nИ емлют пальцы тонких рук\nКлинок невидимой секиры.\nТебя коснуться и вдохнуть...\nУзнать по запаху ладоней,\nЧто смуглая натерта грудь\nТоскою древних благовоний.","name": "Не успокоена в покое...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3327, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Асадов","text": "Метелица, как медведица,\nВесь вечер буянит зло,\nТо воет внизу под лестницей,\nТо лапой скребет стекло.\nДома под ветром сутулятся,\nПлывут в молоке огоньки,\nСтоят постовые на улицах,\nКак белые снеговики.\nСугробы выгнули спины,\nПушистые, как из ваты,\nИ жмутся к домам машины,\nКак зябнущие щенята.\nКружится ветер белый,\nПосвистывает на бегу...\nМне нужно заняться делом,\nА я никак не могу.\nПриемник бурчит бессвязно,\nВ доме прохладней к ночи,\nЧайник мурлычет важно,\nА закипать не хочет.\nВсе в мире сейчас загадочно,\nВсе будто летит куда-то,\nМетельно, красиво, сказочно...\nА сказкам я верю свято.\nСказка... мечта-полуночница...\nНо где ее взять? Откуда?\nА сердцу так чуда хочется,\nПусть маленького, но чуда!\nДо боли хочется верить,\nЧто сбудутся вдруг мечты,\nСквозь вьюгу звонок у двери -\nИ вот на пороге ты!\nТрепетная, смущенная,\nСнится или не снится?!\nСнегом запорошенная,\nЗвездочки на ресницах...\n- Не ждал меня? Скажешь, дурочка?\nА я вот явилась... Можно?-\nСказка моя! Снегурочка!\nЧудо мое невозможное!\nНет больше зимней ночи!\nСердцу хмельно и ярко!\nВесело чай клокочет,\nВ доме, как в пекле, жарко...\nДовольно! Хватит! Не буду!\nПолночь... гудят провода...\nГаснут огни повсюду.\nЯ знаю: сбывается чудо,\nДа только вот не всегда...\nМетелица как медведица,\nКосматая голова.\nА сердцу все-таки верится\nВ несбыточные слова:\n- Не ждал меня? Скажешь, дурочка?\nПолночь гудит тревожная...\nГде ты, моя Снегурочка,\nСказка моя невозможная?..","name": "Зимняя сказка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3328, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1914","text": "По лесу леший кричит на сову.\nПрячутся мошки от птичек в траву.\nАу!\nСпит медведиха, и чудится ей:\nКолет охотник острогой детей.\nАу!\nПлачет она и трясет головой:\n— Детушки-дети, идите домой.\nАу!\nЗвонкое эхо кричит в синеву:\n— Эй ты, откликнись, кого я зову!\nАу!","name": "По лесу леший кричит на сову...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3329, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1859","text": "К страданиям чужим ты горести полна,\nИ скорбь ничья тебя не проходила мимо;\nК себе лишь ты одной всегда неумолима,\nВсегда безжалостна и вечно холодна!\nНо если б видеть ты любящею душою\nМогла со стороны хоть раз свою печаль -\nО, как самой себя тебе бы стало жаль\nИ как бы плакала ты грустно над собою!","name": "К страданиям чужим ты горести полна...","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3330, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1907","text": "Всюду ясность Божия,\nЯсные поля,\nДевушки пригожие,\nКак сама земля.\nТолько верить хочешь всe,\nЧто на склоне лет\nТы, душа, воротишься,\nВ самый ясный свет.","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3331, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "Ф.Искандеру\nБыстро молодость проходит, дни счастливые крадет.\nЧто назначено судьбою - обязательно случится:\nто ли самое прекрасное в окошко постучится,\nто ли самое напрасное в объятья упадет.\nТак не делайте ж запасов из любви и доброты\nи про черный день грядущий не копите милосердье:\nпропадет ни за понюшку ваше горькое усердье,\nлягут ранние морщины от напрасной суеты.\nЖаль, что молодость мелькнула, жаль, что старость коротка.\nВсе теперь как на ладони: лоб в поту, душа в ушибах...\nНо зато уже не будет ни загадок, ни ошибок -\nтолько ровная дорога до последнего звонка.","name": "Быстро молодость проходит..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3332, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Когда к ночи усталой рукой\nДопашу я свою полосу,\nЯ хотел бы уйти на покой\nВ монастырь, но в далеком лесу,\nГде бы каждому был я слуга\nИ творенью господнему друг,\nИ чтоб сосны шемели вокруг,\nА на соснах лежали снега...\nА когда надо мной зазвонит\nМедный зов в беспросветной ночи,\nУронить на холодный гранит\nТалый воск догоревшей свечи.","name": "ЖЕЛАНИЕ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3333, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1816","text": "«Споет ли мне песню веселую скальд?»\nСпросил, озираясь, могучий Освальд.\nИ скальд выступает на царскую речь,\nПодмышкою арфа, на поясе меч.\n«Три песни я знаю: в одной старина!\nТобою, могучий, забыта она;\nТы сам ее в лесе дремучем сложил;\nТа песня: отца моего ты убил.\nЕсть песня другая: ужасна она;\nИ мною под бурей ночной сложена;\nПою ее ранней и поздней порой;\nИ песня та: бейся, убийца, со мной!»\nОн в сторону арфу и меч наголо;\nИ бешенство грозные лица зажгло;\nЗапрыгали искры по звонким мечам —\nИ рухнул Освальд — голова пополам.\n«Раздайся ж, последняя песня моя;\nТу песню и утром и вечером я\nГреметь не устану пред девой любви;\nТа песня: убийца повержен в крови».","name": "Три песни","date_to": "1816"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3334, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Смоленский","date_from": "1939","text": "Теряет синий свет окно,\nИ день за горизонты канул...\nНо я клянусь: мы не вином,\nМы солнцем налили стаканы.\nЯ пью. И вдруг стакан пролит,\nИ поджигает край земли,\nПожаром ночь залив.\nПускай огонь, не синева,\nНо все равно, неси, Нева,\nНеси меня в залив.\nНа парусах срывая злобу,\nИ шторму гаркая: - Не сметь!-\nВперед, чтоб землю знать, как глобус,\nИ чтоб как глобусом вертеть...","name": "Теряет синий свет окно...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3335, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1967","text": "В. А.\nУ нее все свое - и белье, и жилье.\nНу, а я ангажирую угол у тети.\nДля нее - все свободное время мое.\nНа нее я гляжу из окна, что напротив.\nУ нее каждый вечер не гаснет окно.\nИ вчера мне лифтер рассказал за полбанки:\nУ нее два знакомых артиста кино\nИ один популярный артист из Таганки.\nИ пока у меня в ихнем ЖЭКе рука,\nПро нее я узнал очень много нюансов:\nУ нее старший брат - футболист \"Спартака\",\nА отец - референт в министерстве финансов.\nЯ скажу, что всегда на футболы хожу,\nНа \"Спартак\", и слова восхищенья о брате.\nЯ скажу, что с министром финансов дружу\nИ что сам, как любитель, играю во МХАТе.\nУ нее, у нее на окошке герань,\nУ нее, у нее занавески в разводах.\nА у меня, у меня на окне ни хрена,\nТолько пыль, только старая пыль на комодах.\nНичего! Я куплю лотерейный билет,\nИ тогда мне останется ждать так недолго.\nИ хотя справедливости в мире все нет,\nПо нему обязательно выиграю \"Волгу\".","name": "У нее все свое - и белье, и жилье...","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3336, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1913","text": "Похожа-ли моя любовь\nна первую или на последнюю,\nя не знаю,\nя знаю только,\nчто иначе не может быть.\nРазве Венерина звезда\nможет не восходить,\nхотя не видная,\nза тучей,\nкаждый вечер?\nРазве хвост Юнониной птицы,\nхотя бы сложенный,\nне носит на себе\nвсе изумруды и сафиры востока?\nМоя любовь — проста и доверчива,\nона неизбежна и потому спокойна.\nОна не даст\nтайных свиданий, лестниц и фонарей,\nсеренад и беглых разговоров на бале,\nона чужда намеков и масок,\nпочти безмолвна;\nона соединяет в себе\nнежность брата,\nверность друга\nи страстность любовника,—\nкаким же языком ей говорить?\nПоэтому она молчит.\nОна не романтична,\nлишена милых прикрас,\nпрелестных побрякушек,\nона бедна в своем богатстве,\nпотому что она полна.\nЯ знаю,\nчто это — не любовь юноши,\nно ребенка — мужа\n(может быть, старца).\nЭто так просто,\nтак мало,\n(может быть скучно?)\nно это — весь я.\nРазве можно хвалить человека\nза то, что он дышит,\nдвижется, смотрит?\nОт другой любви мне осталась\nчерная ревность,\nно она бессильна,\nкогда я знаю,\nчто ничто,\nни она,\nни даже Вы сами,\nне может нас разделить.\nЭто так просто,\nкак пить, когда жаждешь,\nне правда-ли?","name": "Похожа-ли моя любовь...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3337, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1908","text": "Я помню сумрак каменных аркад,\nВ средине свет — и красный блеск атласа\nВ сквозном узоре старых царских врат,\nПод золотой стеной иконостаса.\nЯ помню купол грубо-голубой:\nТам Саваоф с простертыми руками,\nНад скудною и темною толпой,\nЦарил меж звезд, повитых облаками.\nБыл вечер, март, сияла синева\nИз узких окон, в куполе пробитых,\nМертво звучали древние слова.\nВесенний отблеск был на скользких плитах -\nИ грозная седая голова\nТекла меж звезд, туманами повитых.","name": "Саваоф","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3338, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1823","text": "Что, красотка молодая,\nЧто ты, светик, плачешь?\nЧто головушку, вздыхая,\nК белой ручке клонишь?\nИли словом, или взором\nЯ тебя обидел?\nИль нескромным разговором\nВвел при людях в краску?\nНет, лежит тоска иная\nУ тебя на сердце!\nНет, кручинушку другую\nТы вложила в мысли!\nТы не хочешь, не желаешь\nМолодцу открыться,\nТы боишься милу другу\nЗаповедать тайну!\nНе слыхали ль злые люди\nНаших разговоров?\nНе спросили ль злые люди\nУ отца родного;\nНе спросили ль сопостаты\nУ твоей родимой:\n\"Чей у ней на ручке перстень?\nЧья в повязке лента?\nЛента, ленточка цветная,\nС золотой каймою;\nПерстень с чернью расписною,\nС чистым изумрудом?\"\nНе томи, открой причину\nСлез твоих горючих!\nПерелей в мое ты сердце\nВсю тоску-кручину,\nПерелей тоску-кручину\nСладким поцелуем:\nМы вдвоем тоску-кручину\nЛегче растоскуем.","name": "Русская песня (Что, красотка молодая...)","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3339, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Когда, изведав трудности ученья,\nМы начинаем складывать слова\nИ понимать, что есть у них значенье -\n\"Вода\", \"огонь\", \"старик\", \"олень\", \"трава\",-\nПо-детски мы удивлены и рады\nТому, что буквы созданы не зря,\nИ первые рассказы нам награда\nЗа первые страницы букваря.\nНо часто жизнь бывает к нам сурова:\nИному век случается прожить,\nА он не может значащее слово\nИз пережитых горестей сложить.","name": "Когда, изведав трудности ученья..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3340, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Часто с тобою мы спорили...\nУмер! Осилить не мог\nСердцем правдивым и любящим\nМелких и крупных тревог.\nКончились споры. Знать, правильней\nЖил ты, не вкривь и не вкось!\nТы победил, Галилеянин!—\nСердце твое порвалось...","name": "Часто с тобою мы спорили..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3341, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","date_from": "1941","text": "Наши части отошли\nк лесу после боя.\nДорогую горсть земли\nя унес с собою.\nМина грохнулась, завыв,\nчернозем вскопала,-\nгорсть земли - в огонь и взрыв -\nоколо упала.\nЯ залег за новый вал,\nза стволы лесные,\nгорсть земли поцеловал\nв очи земляные.\nПоложил в платок ее,\nхолстяной, опрятный,\nгорстке слово дал свое,\nчто вернусь обратно;\nчто любую боль стерплю,\nчто обиду смою,\nчто ее опять слеплю\nс остальной землею.","name": "Горсть земли","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3342, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1837","text": "Соловьем залетным\nЮность пролетела,\nВолной в непогоду\nРадость прошумела.\nПора золотая\nБыла - да сокрылась;\nСила молодецкая\nС телом износилась.\nОт кручины-думы\nВ сердце кровь застыла;\nЧто любил, как душу, -\nИ то изменило.\nКак былинку, ветер\nМолодца шатает;\nЗима лицо знобит,\nСолнце сожигает.\nДо поры до время\nВсем я весь изжился;\nИ кафтан мой синий\nС плеч долой свалился!\nБез любви, без счастья\nПо миру скитаюсь:\nРазойдусь с бедою -\nС горем повстречаюсь!\nНа крутой горе\nРос зеленый дуб,\nПод горой теперь\nОн лежит, гниет...","name": "Горькая доля","date_to": "1837"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3343, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1800","text": "На лоне облаков румяных\nЯвилась скромная заря;\nПред нею резвые зефиры,\nА позади блестящий Феб,\nОдетый в пышну багряницу,\nЛетит по синеве небес -\nПрироду снова оживляет\nИ щедро теплоту лиет.\nЯвилось зрелище прекрасно\nМоим блуждающим очам:\nСреди красот неизъяснимых\nМой взор не зрит себе границ,\nМою всё душу восхищает,\nВ нее восторга чувства льет,\nВдыхает ей благоговенье -\nИ я блажу светил Творца.\nНо тамо - что пред взор явилось?\nКакие солнца там горят?\nТо славы храм чело вздымает -\nВокруг его венец лучей.\nУтес, висящий над валами\nМорских бесчисленных пучин,\nВеков теченьем поседевший,\nЕго подъемлет на хребте.\nДерзну ль рукой покров священный,\nМолвы богиня, твой поднять?\nДерзну ль святилище проникнуть,\nГде лавр с оливою цветет?-\nК тебе все смертные стремятся\nПутями крови и добра;\nНо редко, редко достигают\nПод сень престола твоего!\nЗавеса вскрылась - созерцаю:\nСе, вижу, сердцу милый Тит,\nСе Антонины, Адрианы;\nНо Александров - нет нигде.\nГлавы их лавр не осеняет,\nВ кровавой пене он погряз,\nОн бременем веков подавлен -\nНо цвел ли в мире он когда?\nО Александр, тщеславный, буйный,\nСтремился иго наложить\nИ тяжки узы ты вселенной!\nТвой меч был грозен, как перун;\nТвой шаг был шагом исполина;\nТвоя мысль - молний скорых бег;\nПределов гордость не имела;\nНо цель - была лишь только дым!\nК чему мечтою ты прельщался?\nКакой ты славе вслед бежал?\nГде замысл твой имел пределы?\nГде пункт конца желаньям был?\nАлкал ты славы - и в безумстве\nСебя ты богом чтить дерзал;\nХотел ты бранями быть громок -\nНо звук оставил лишь пустой.\nГероя званием священным\nХотел себя украсить ты;\nАх, что герой, когда лишь кровью\nЕго написаны дела?\nКогда лишь звуками сражений\nОн в краткий век свой знатен был?\nКогда лишь мужеством и силой\nОн путь свой к славе отверзал?\nНо что герой? Неужто бранью\nЕдиной будет славен он?\nНеужто, кровию омытый,\nЕго венец пребудет свеж?\nАх, нет! засохнет и поблекнет,\nИ обелиск его падет;\nОн порастет мхом и травою,\nИ с ним вся память пропадет.\nГерои света, вы дерзали\nСебе сей титул присвоять;\nНо кто, какое сердце скажет,\nЧто вы достойны были впрямь\nСего названия почтенна?\nНикто - ползуща токмо лесть,\nВиясь у ног, вас прославляет!\nНо что неискрення хвала?..\nГероем тот лишь назовется,\nКто добродетель красну чтит,\nКто лишь из должности биется,\nНе жаждет кровь реками лить;\nКто побеждает - победивши,\nВрага лобзает своего\nИ руку дружбы простирает\nК нему, во знак союза с ним.\nКто сирым нежный покровитель;\nКто слез поток спешит отерть\nБлагодеяния струями;\nКто ближних любит, как себя;\nКто благ в деяньях, непорочен,\nКого и враг во злобе чтит -\nЕдиным словом: кто душою\nТак чист и светл, как божество.\nВенцов оливных тот достоин,\nИ лавр его всегда цветет;\nТот храма славы лишь достигнет,\nВ потомстве вечно будет жить,-\nИ человечество воздвигнет\nЕму сердечный мавзолей,\nИ слезы жаркие польются\nК нему на милый сердцу прах...\nЯ в куще тихой, безмятежной\nГероем также быть могу:\nМое тут поле брани будет\nНесчастных сонм, гоним судьбой;\nИ меч мой острый, меч огнистый\nБлагодеянья будет луч;\nОн потечет - и побеждает\nСердца и души всех людей.\nМой обелиск тогда нетленный\nКосою время не сразит;\nМой славы храм не сокрушится:\nОн будет иссечен в сердцах;\nМеня мечтанья не коснутся,\nЯ теням вслед не побегу,\nИ солнце дней моих затмится,\nЗарю оставя по себе.","name": "Герой","date_to": "1800"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3344, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "Здравствуйте, Павел Григорьевич!\nВсем штормам вопреки,\nпока конфликты улаживаются и рушатся материки,\nкрепкое наше суденышко летит по волнам стрелой,\nи его добротное тело пахнет свежей смолой.\nРабота наша матросская\nпризывает бодрствовать нас,\nхоть вы меня и постарше, а я помоложе вас\n(а может быть, вы моложе, а я\nнемного старей)...\nНу что нам все эти глупости?\nГлавное — плыть поскорей.\nКиплинг, как леший, в морскую дудку\nнасвистывает без конца,\nБлок над картой морей просиживает,\nне поднимая лица,\nПушкин долги подсчитывает,\nи, от вечной петли спасен,\nв море вглядывается с мачты\nвор Франсуа Вийон!\nБыть может, завтра меня матросы\nпод бульканье якорей\nвысадят на одинокий остров\nс мешком гнилых сухарей,\nи рулевой равнодушно встанет\nза штурвальное колесо,\nи кто-то выругается сквозь зубы\nна прощание мне в лицо.\nБыть может, все это так и будет.\nЯ точно знать не могу.\nНо лучше пусть это будет в море,\nчем на берегу.\nИ лучше пусть меня судят матросы\nот берегов вдали,\nчем презирающие море\nобитатели твердой земли...\nДо свидания, Павел Григорьевич!\nНам сдаваться нельзя.\nВсе враги после нашей смерти\nзапишутся к нам в друзья.\nНо перед бурей всегда надежней\nв будущее глядеть...\nСамые чистые рубахи велит капитан надеть!","name": "Письмо Антокольскому"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3345, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1846","text": "Вижу, как тяжек мой путь,\nКак бесполезен мой повод!\nКони натужили грудь,\nСолнце печет, жалит овод.\nЧто ты, лихой проводник,\nСверху кричишь мне: за мною!\nТы с малолетства привык\nРыскать с ружьем за спиною.\nЯ же так рано устал!\nСкучны мне виды природы —\nОстовы глинистых скал,\nРощей поникшие своды!\nГлухо, безлюдно кругом...\nТяжко на эти вершины,\nВечным объятые сном,\nОблокотились руины.\nСпят!.. и едва ли от них\nСтранник дождется ответа!\nВряд ли порадует их\nГолос родного привета!\nНет ли?— скажи, проводник,—\nНет ли преданья?!— Рукою\nШапку надвинул старик\nИ покачал головою.\nВижу — потоки бегут —\nКнизу проносится пена,\nЧерез потоки бредут\nКони, в воде по колена.\nРад бы и я утолить\nЖажду — в тени приютиться.\nРад бы с коня соскочить —\nРуки сложить и забыться.\nНекуда спрыгнуть с седла!\nСлева — отвесные стены,\nСправа — деревья и мгла,\nШум и сверкание пены.\nРад бы помчаться стрелой!\nРад бы скакать!— невозможно!\nКонь мой идет осторожно,\nПробует камни ногой.\nИ осторожность заслуга!\nКонь мой собой дорожит.\nВот поднимается с юга\nВетер,— пустыня шумит,\nМне же далекого друга\nГолос как будто звучит.\n«Друг мой! зачем ты желаешь\nЛучших путей? путь один...»\nНу, конь! иди сам как знаешь —\nЗдесь я не твой господин!","name": "Горная дорога в Грузии","date_to": "1851"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3346, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","text": "Мне гидролог говорит:\n- Смотри!\nГлубина\nсто девяносто три!-\nОх, и надоела мне одна\nне меняющаяся глубина!..\nВ этом деле я не новичок,\nно волнение мое пойми -\nнадо двигаться вперед,\nа мы\nкрутимся на месте,\nкак волчок.\nДве недели,\nс самых холодов\nпуть такой -\nни сердцу, ни уму...\nКто заведует\nдвиженьем льдов?\nВсе остановил он почему?\nМожет, по ошибке,\nне со зла?\nМожет, мысль к нему в башку пришла,\nчто, мол, при дальнейшем продвижении\nрасползется все сооружение?\nС выводом он явно поспешил -\nвосхитился нами\nи решил\nпожалеть,\nотправить на покой.\nНе желаю\nжалости такой!\nНе желаю,\nобретя уют,\nслушать,\nкак о нас передают:\n\"Люди вдохновенного труда!\"\nПонимаешь,\nмне обидно все ж...\nЯ гидрологу сказал тогда:\n- На Дрейфующем проспекте\nты живешь.\nТы же знал,\nчто дрейф не будет плавным,\nзнал,\nчто дело тут дойдет до драки,\nпотому что\nв человечьи планы\nвносит Арктика\nсвои поправки,\nто смиряясь,\nто вдруг сатанея\nтак, что не подымешь головы...\nТы же сам учил меня, что с нею\nнадо разговаривать\nна \"вы\".\nАрктика пронизывает шубы\nяростным дыханием морозов.\nАрктика показывает зубы\nветром исковерканных\nторосов.\nМожет, ей,\nстарухе,\nи охота\nнасовсем с людьми переругаться,\nсделать так,\nчтоб наши пароходы\nникогда не знали\nнавигаций,\nчтобы самолеты не летали,\nчтоб о полюсе мы не мечтали,\nсжатые рукою ледяною...\nСнова стать\nневедомой страною,\nсделать так,\nчтоб мы ее боялись.\nСлишком велика\nлюдская ярость!\nСлишком многих\nмы недосчитались!\nСлишком многие\nлежать остались,\nза победу\nзаплатив собою...\nВ эти разметнувшиеся шири\nслишком много мы\nтруда вложили,\nчтоб отдать все то,\nчто взято с бою!\nНевозможно изменить законы,\nк прошлому вернуться\nхоть на месяц.\nНу, а то, что кружимся на месте,\nтак ведь это, может,\nдля разгона...","name": "На дрейфующем проспекте ты живешь..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3347, "fields": {"themes": [],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1956","text": "Опять они поссорились в трамвае,\nне сдерживаясь, не стыдясь чужих...\nНо, зависти невольной не скрывая,\nвзволнованно глядела я на них.\nОни не знают, как они счастливы.\nИ слава богу! Ни к чему им знать.\nПодумать только! - рядом, оба живы,\nи можно все исправить и понять...","name": "Двое","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3348, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1857","text": "У приказных ворот собирался народ\nГусто;\nГоворит в простоте, что в его животе\nПусто.\n«Дурачье! сказал дьяк. Из вас должен быть всяк\nВ теле:\nЕще в думе вчера мы с трудом осетра\nСъели!»\nНа базар мужик вез через реку обоз\nПакли;\nМужичок-то, вишь, прост, знай, везет через мост,\nТак ли?\n«Вишь, дурак! сказал дьяк. Тебе мост, чай, пустяк,\nДудки?\nТы б его поберег, ведь плыли ж поперек\nУтки!»\nКак у Васьки Волчка вор стянул гусака,\nВишь ты!\nВ полотенце свернул, да поймал караул\nНишто!\nДьяк сказал: «Дурачье! Полотенце-то чье?\nВаськи?\nСтало, Васька и тать, стало, Ваське и дать\nТаску!»\nПришел к дьяку больной; говорит: «Ой, ой, ой,\nДьяче!\nОчень больно нутру, а уж вот поутру\nПаче.\nИ не лечь, и не сесть, и не можно мне съесть\nСтолько!»\n «Вишь, дурак! сказал дьяк. Ну не ешь натощак \nТолько!»\nПришел к дьяку истец, говорит: «Ты отец\nБедных;\nКабы ты мне помог видишь денег мешок\nМедных, \nЯ б те всыпал, ей-ей, в шапку десять рублей,\nШутка!»\n«Сыпь сейчас, сказал дьяк, подставляя колпак, \nНу-тка!»","name": "У приказных ворот собирался народ...","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3349, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Светлой искоркой в окошко\nМесяц к девушке глядит...\n\"Отвори окно немножко\",-\nМесяц тихо говорит.\n\"Дай прилечь вдоль белых складок\nГостю, лунному лучу,\nВерь мне, всё придет в порядок,\nЧуть над сердцем посвечу!\nУспокою все сомненья,\nВсю печаль заговорю,\nВсе мечты, все помышленья,\nДаже сны посеребрю!\nЧто увижу, что замечу,\nЯ и звездам не шепну,\nИ вернусь к заре навстречу,\nПобледневши, на луну...\"","name": "Песня лунного луча"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3350, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1975","text": "Я был и слаб и уязвим,\nДрожал всем существом своим,\nКровоточил своим больным\nИстерзанным нутром,-\nИ, словно в пошлом попурри,\nОгромный лоб возник в двери\nИ озарился изнутри\nЗдоровым недобром.\nНо властно дернулась рука:\n\"Лежать лицом к стене!\" -\nИ вот мне стали мять бока\nНа липком топчане.\nА самый главный - сел за стол,\nВздохнул осатанело\nИ что-то на меня завел,\nПохожее на \"дело\".\nВот в пальцах цепких и худых\nСмешно задергался кадык,\nНажали в пах, потом - под дых,\nНа печень-бедолагу.\nКогда давили под ребро -\nКак екало мое нутро!\nИ кровью харкало перо\nВ невинную бумагу.\nВ полубреду, в полупылу\nРазделся донага,-\nВ углу готовила иглу\nНестарая карга,-\nИ от корней волос до пят\nПо телу ужас плелся:\nА вдруг уколом усыпят,\nЧтоб сонный раскололся?!\nОн, потрудясь над животом,\nСдавил мне череп, а потом\nПредплечья мне стянул жгутом\nИ крови ток прервал.\nЯ, было, взвизгнул, но замолк,-\nСухие губы на замок,-\nА он кряхтел, кривился, мок,\nПисал и ликовал.\nОн в раж вошел - знакомый раж,-\nНо я как заору:\n\"Чего строчишь? А ну, покажь\nСекретную муру!..\"\nПодручный - бывший психопат -\nСвязал мои запястья,-\nТускнели, выложившись в ряд,\nОрудия пристрастья.\nЯ терт и бит, и нравом крут,\nМогу - вразнос, могу - враскрут,-\nНо тут смирят, но тут уймут -\nЯ никну и скучаю.\nЛежу я, голый как сокол,\nА главный - шмыг да шмыг за стол -\nВсе что-то пишет в протокол,\nХоть я не отвечаю.\nНет, надо силы поберечь,\nА то ослаб, устал,-\nВедь скоро пятки будут жечь,\nЧтоб я захохотал,\nДержусь на нерве, начеку,\nНо чувствую отвратно,-\nМне в горло сунули кишку -\nЯ выплюнул обратно.\nЯ взят в тиски, я в клещи взят -\nПо мне елозят, егозят,\nВсе вызвать, выведать хотят,\nВсе пробуют на ощупь.\nТут не пройдут и пять минут,\nКак душу вынут, изомнут,\nВсю испоганят, изорвут,\nУжмут и прополощут.\n\"Дыши, дыши поглубже ртом!\nДа выдохни, - умрешь!\"\n\"У вас тут выдохни - потом\nНавряд ли и вздохнешь!\"\nВо весь свой пересохший рот\nЯ скалюсь: \"Ну, порядки!\nСо мною номер не пройдет,\nТоварищи-ребятки!\"\nУбрали свет и дали газ,\nДоска какая-то зажглась,-\nИ гноем брызнуло из глаз,\nИ булькнула трахея.\nИ он зверел, входил в экстаз,\nПриволокли зачем-то таз...\nЯ видел это как-то раз -\nФильм в качестве трофея.\nКо мне заходят со спины\nИ делают укол...\n\"Колите, сукины сыны,\nНо дайте протокол!\"\nЯ даже на колени встал,\nЯ к тазу лбом прижался;\nЯ требовал и угрожал,\nМолил и унижался.\nНо туже затянули жгут,\nВон вижу я - спиртовку жгут,\nВсе рыжую чертовку ждут\nС волосяным кнутом.\nГде-где, а тут свое возьмут!\nА я гадаю, старый шут:\nКогда же раскаленный прут -\nСейчас или потом?\nШабаш калился и лысел,\nПот лился горячо,-\nРаздался звон - и ворон сел\nНа белое плечо.\nИ ворон крикнул: \"Nеvеrмоrе!\" -\nПроворен он и прыток,-\nНапоминает: прямо в морг\nВыходит зал для пыток.\nЯ слабо поднимаю хвост,\nХотя для них я глуп и прост:\n\"Эй! За пристрастный ваш допрос\nПридется отвечать!\nВы, как вас там по именам,-\nВернулись к старым временам!\nНо протокол допроса нам\nОбязаны давать!\"\nИ я через плечо кошу\nНа писанину ту:\n\"Я это вам не подпишу,\nПокуда не прочту!\"\nМне чья-то желтая спина\nОтветила бесстрастно:\n\"А ваша подпись не нужна -\nНам без нее все ясно\".\n\"Сестренка, милая, не трусь -\nЯ не смолчу, я не утрусь,\nОт протокола отопрусь\nПри встрече с адвокатом!\nЯ ничего им не сказал,\nНи на кого не показал,-\nСкажите всем, кого я знал:\nЯ им остался братом!\"\nОн молвил, подведя черту:\n\"Читай, мол, и остынь!\"\nЯ впился в писанину ту,\nА там - одна латынь...\nВ глазах - круги, в мозгу - нули,-\nПроклятый страх, исчезни:\nОни же просто завели\nИсторию болезни!","name": "Ошибка вышла","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3351, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1835","text": "Что ты клонишь над вод\nми,\nИва, м\nкушку свою?\nИ дрожащими листами,\nСловно жадными устами,\nЛовишь беглую струю?..\nХоть томится, хоть трепещет\nКаждый лист твой над струей...\nНо струя бежит и плещет,\nИ, на солнце нежась, блещет,\nИ смеется над тобой...","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3352, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1966","text": "Чем славится индийская культура?\nВот, скажем, Шива - многорук, клыкаст.\nЕще артиста знаем, Радж Капура,\nИ касту йогов - высшую из каст.\nГоворят, что раньше йог мог\nНи черта не бравши в рот, - год,\nА теперь они рекорд бьют -\nВсе едят и целый год пьют.\nА что же мы? - и мы не хуже многих.\nМы тоже можем много выпивать.\nИ бродят многочисленные йоги,\nИх, правда, очень трудно распознать.\nОчень много может йог штук.\nВот один недавно лег вдруг,\nТретий день уже летит - стыд, -\nНу, а он себе лежит, спит.\nЯ знаю, что у них секретов много.\nПоговорить бы с йогом тет-на-тет!\nВедь даже яд не действует на йога -\nНа яды у него иммунитет.\nПод водой не дышит час - раз.\nНе обидчив на слова - два.\nЕсли чует, что старик вдруг,\nСкажет: \"Стоп!\", и в тот же миг - труп.\nЯ попросил подвыпившего йога\n(Он бритвы, гвозди ел, как колбасу):\n- Послушай, друг, откройся мне, ей-богу,\nС собой в могилу тайну унесу!\nБыл ответ на мой вопрос прост,\nИ поссорились мы с ним в дым.\nЯ бы мог открыть ответ тот,\nНо йог велел хранить секрет - вот!\nНо если даже йог не чует боли,\nИ может он не есть и не дышать,\nЯ б не хотел такой веселой доли -\nУметь не видеть, сердце отключать.\nЧуть чего, так сразу йог - вбок,\nОн, во-первых, если спит - сыт.\nЛюди рядом - то да се, мрут.\nА ему плевать, и все тут.","name": "Про йогов","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3353, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1840","text": "Много есть у меня\nТеремов и садов,\nИ раздольных полей,\nИ дремучих лесов.\nМного есть у меня\nДеревень и людей,\nИ знакомых бояр,\nИ надежных друзей.\nМного есть у меня\nЖемчугов и мехов,\nДрагоценных одежд,\nРазноцветных ковров.\nМного есть у меня\nДля пиров - серебра,\nДля бесед - красных слов,\nДля веселья - вина!\nНо я знаю, на что\nТрав волшебных ищу;\nНо я знаю, о чем\nСам с собою грущу..","name": "Песня (Много есть у меня...)","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3354, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1967","text": "День назывался \"первым сентября\".\nДетишки шли, поскольку - осень, в школу.\nА немцы открывали полосатый\nшлагбаум поляков. И с гуденьем танки,\nкак ногтем - шоколадную фольгу,\nразгладили улан.\nДостань стаканы\nи выпьем водки за улан, стоящих\nна первом месте в списке мертвецов,\nкак в классном списке.\nСнова на ветру\nшумят березы, и листва ложится,\nкак на оброненную конфедератку,\nна кровлю дома, где детей не слышно.\nИ тучи с громыханием ползут,\nминуя закатившиеся окна.","name": "1 сентября 1939 года","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3355, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","text": "Горбуша в сентябре\nидет метать икру...\nТрепещут плавники, как флаги на ветру.\nИдет она, забыв о сне и о еде,\nтуда, где родилась.\nК единственной воде.\nУгаром,\nтабуном,\nлавиною с горы!\nИ тяжелеют в ней\nдробиночки икры...\nГорбуша прет, шурша,\nкак из мешка — горох.\nЗаторы сокруша.\nИ сети распоров.\nШатаясь и бурля, как брага на пиру,\nгорбуша в сентябре\nидет метать икру...\nБелесый водопад вскипает, будто пунш,\nкогда в тугой струе —\nторпедины горбуш.\nИ дальше —\nпо камням.\nНа брюхе —\nчерез мель!\nЗарыть в песок икру.\nИ смерть принять взамен.\nПришла ее пора,\nнастал ее черед...\nЗдесь даже не река,\nздесь малый ручеек.\nВ него трудней попасть,\nчем ниткою — в иглу...\nГорбуша в сентябре идет метать икру!\nПотом она лежит —\nдождинкой на стекле...\nЯ буду кочевать по голубой земле.\nВаляться на траве,\nпить бесноватый квас.\nНо в свой последний день,\nв непостижимый час,\nноздрями ощутив\nпоследнюю грозу,\nк порогу твоему\nприду я,\nприползу,\nприникну,\nприпаду,\nколени в кровь сотру...\nГорбуша в сентябре\nидет метать икру.","name": "Горбуша в сентябре..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3356, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Блок","date_from": "1898","text": "Пусть рассвет глядит нам в очи,\nСоловей поет ночной,\nПусть хоть раз во мраке ночи\nОбовью твой стан рукой.\nИ челнок пойдет, качаясь\nВ длинных темных камышах,\nТы прильнешь ко мне, ласкаясь,\nС жаркой страстью на устах.\nПой любовь, пусть с дивной песней\nГолос льется все сильней,\nТы прекрасней, ты прелестней,\nЧем полночный соловей!...","name": "Пусть рассвет глядит нам в очи...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3357, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Кирсанов","date_from": "1961","text": "Мой родной, мой земной,\nмой кружащийся шар!\nСолнце в жарких руках,\nнаклонясь, как гончар,\nвертит влажную глину,\nс любовью лепя,\nокругляя, лаская,\nрождая тебя.\nКерамической печью\nкосмических бурь\nобжигает бока\nи наводит глазурь,\nналивает в тебя\nголубые моря,\nи где надо,- закат,\nи где надо,- заря,\nИ когда ты отделан\nи весь обожжен,\nсолнце чудо свое\nобмывает дождем\nи отходит за воздух\nи за облака\nпосмотреть на творение\nиздалека.\nНи отнять, ни прибавить\nтакая краса!\nДо чего ж этот шар\nгончару удался!\nОн, руками лучей\nсквозь туманы светя,\nдарит нам свое чудо:\n- Бери, мол, дитя!\nДорожи, не разбей:\nна гончарном кругу\nя удачи такой\nповторить не смогу!","name": "Чудо","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3358, "fields": {"themes": [7],"author": "Иннокентий Анненский","date_from": "1874","text": "Как я любил от городского шума\nУкрыться в сад, и шелесту берез\nВнимать, в запущенной аллее сидя...\nДа жалкую шарманки отдаленной\nМелодию ловить. Ее дрожащий\nСродни закату голос: о цветах\nОн говорит увядших и обманах.\nПронзая воздух парный, пролетит\nС минутным шумом по ветвям ворона,\nДа где-то там далеко прокричит\nПетух, на запад солнце провожая,\nИ снова смолкнет всё,— душа полна\nКакой-то безотчетно-грустной думы,\nКого-то ждешь, в какой-то край летишь,\nМечте безвестный, горячо так любишь\nКого-то... чьих-то ждешь задумчивых речей\nИ нежной ласки, и в вечерних тенях\nЧего-то сердцем ищешь... И с тем сном\nРасстаться и не может и не хочет\nДуша... Сидишь забытый и один,\nИ над тобой поникнет ночь ветвями...\nО, майская, томительная ночь,\nТы севера дитя, его поэтов\nЛюбимый сон... Кто может спать, скажи,\nКого постель горячая не душит,\nКогда, как грезу нежную, опустишь\nТы на сады и волны золотые\nПрозрачную завесу, и за ней,\nПрерывисто дыша, умолкнет город —\nИ тоже спать не может, и влюбленный\nС мольбой тебе, задумчивой, глядит\nВ глаза своими тысячами окон...","name": "Из поэмы «Mater Dolorosa» (Как я любил...)","date_to": "1874"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3359, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "Не отрекусь\nот каждой строчки прошлой -\nот самой безнадежной и продрогшей\nиз актрисуль.\nНе откажусь\nот жизни торопливой,\nот детских неоправданных трамплинов\nи от кощунств.\nНе отступлюсь -\n\"Ни шагу! Не она ль за нами?\"\nНаверное, с заблудшими, лгунами...\nМой каждый куст!\nВ мой страшный час,\nхотя и бредовая,\nпоэзия меня не предавала,\nне отреклась.\nЯ жизнь мою\nв исповедальне высказал.\nНо на весь мир транслировалась исповедь.\nВсе признаю.\nТолпа кликуш\nждет, хохоча, у двери:\n\"Кус его, кус!\"\nВсе, что сказал, вздохнув, удостоверю.\nНе отрекусь.","name": "Не отрекусь..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3360, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "Увидя Юлию на скате\nКрутой горы,\nПоспешно я сошел с кровати,\nИ с той поры\nНасморк ужасный ощущаю\nИ лом в костях,\nНе только дома я чихаю,\nНо и в гостях.\nЯ, ревматизмом наделенный,\nХоть стал уж стар,\nНо снять не смею дерзновенно\nПапье файяр.","name": "Простуда"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3361, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Твардовский","text": "Отдымился бой вчерашний,\nВысох пот, металл простыл.\nОт окопов пахнет пашней,\nЛетом мирным и простым.\nВ полверсте, в кустах — противник,\nТут шагам и пядям счет.\nФронт. Война. А вечер дивный\nПо полям пустым идет.\nПо следам страды вчерашней,\nПо немыслимой тропе;\nПо ничьей, помятой, зряшной\nЛуговой, густой траве;\nПо земле, рябой от рытвин,\nРваных ям, воронок, рвов,\nСмертным зноем жаркой битвы\nОпаленных у краев...\nИ откуда по пустому\nДолетел, донесся звук,\nДобрый, давний и знакомый\nЗвук вечерний. Майский жук!\nИ ненужной горькой лаской\nРастревожил он ребят,\nЧто в росой покрытых касках\nПо окопчикам сидят.\nИ такой тоской родною\nСердце сразу обволок!\nФронт, война. А тут иное:\nВыводи коней в ночное,\nТоропись на «пятачок».\nОтпляшись, а там сторонкой\nУдаляйся в березняк,\nПровожай домой девчонку\nДа целуй — не будь дурак,\nНалегке иди обратно,\nМать заждалася...\nИ вдруг —\nВдалеке возник невнятный,\nНовый, ноющий, двукратный,\nЧерез миг уже понятный\nИ томящий душу звук.\nЗвук тот самый, при котором\nВ прифронтовой полосе\nПоначалу все шоферы\nРазбегались от шоссе.\nНа одной постылой ноте\nНоет, воет, как в трубе.\nИ бежать при всей охоте\nНе положено тебе.\nТы, как гвоздь, на этом взгорке\nВбился в землю. Не тоскуй.\nВедь — согласно поговорке —\nЭто малый сабантуй...\nЖдут, молчат, глядят ребята,\nЗубы сжав, чтоб дрожь унять.\nИ, как водится, оратор\nТут находится под стать.\nС удивительной заботой\nПодсказать тебе горазд:\n— Вот сейчас он с разворота\nИ начнет. И жизни даст.\nЖизни даст!\nСо страшным ревом\nСамолет ныряет вниз,\nИ сильнее нету слова\nТой команды, что готова\nНа устах у всех:\n— Ложись!..\nСмерть есть смерть. Ее прихода\nВсе мы ждем по старине.\nА в какое время года\nЛегче гибнуть на войне?\nЛетом солнце греет жарко,\nИ вступает в полный цвет\nВсе кругом. И жизни жалко\nДо зарезу. Летом — нет.\nВ осень смерть под стать картине,\nВ сон идет природа вся.\nНо в грязи, в окопной глине\nВдруг загнуться? Нет, друзья...\nА зимой — земля, как камень,\nНа два метра глубиной,\nПривалит тебя комками —\nНет уж, ну ее — зимой.\nА весной, весной... Да где там,\nЛучше скажем наперед:\nЕсли горько гибнуть летом,\nЕсли осенью — не мед,\nЕсли в зиму дрожь берет,\nТо весной, друзья, от этой\nПодлой штуки — душу рвет.\nИ какой ты вдруг покорный\nНа груди лежишь земной,\nЗаслонясь от смерти черной\nТолько собственной спиной.\nТы лежишь ничком, парнишка\nДвадцати неполных лет.\nВот сейчас тебе и крышка,\nВот тебя уже и нет.\nТы прижал к вискам ладони,\nТы забыл, забыл, забыл,\nКак траву щипали кони,\nЧто в ночное ты водил.\nСмерть грохочет в перепонках,\nИ далек, далек, далек\nВечер тот и та девчонка,\nЧто любил ты и берег.\nИ друзей и близких лица,\nДом родной, сучок в стене...\nНет, боец, ничком молиться\nНе годится на войне.\nНет, товарищ, зло и гордо,\nКак закон велит бойцу,\nСмерть встречай лицом к лицу,\nИ хотя бы плюнь ей в морду,\nЕсли все пришло к концу...\nНу-ка, что за перемена?\nТо не шутки — бой идет.\nВстал один и бьет с колена\nИз винтовки в самолет.\nТрехлинейная винтовка\nНа брезентовом ремне,\nДа патроны с той головкой,\nЧто страшна стальной броне.\nБой неравный, бой короткий.\nСамолет чужой, с крестом,\nПокачнулся, точно лодка,\nЗачерпнувшая бортом.\nНакренясь, пошел по кругу,\nКувыркается над лугом,—\nНе задерживай — давай,\nВ землю штопором въезжай!\nСам стрелок глядит с испугом:\nЧто наделал невзначай.\nСкоростной, военный, черный,\nСовременный, двухмоторный\nСамолет — стальная снасть —\nУхнул в землю, завывая,\nШар земной пробить желая\nИ в Америку попасть.\n— Не пробил, старался слабо.\n— Видно, место прогадал.\n— Кто стрелял?— звонят из штаба.\nКто стрелял, куда попал?\nАдъютанты землю роют,\nДышит в трубку генерал.\n— Разыскать тотчас героя.\nКто стрелял?\nА кто стрелял?\nКто не спрятался в окопчик,\nПоминая всех родных,\nКто он — свой среди своих —\nНе зенитчик и не летчик,\nА герой — не хуже их?\nВот он сам стоит с винтовкой,\nВот поздравили его.\nИ как будто всем неловко —\nНеизвестно отчего.\nВиноваты, что ль, отчасти?\nИ сказал сержант спроста:\n— Вот что значит парню счастье,\nГлядь — и орден, как с куста!\nНе промедливши с ответом,\nПарень сдачу подает:\n— Не горюй, у немца этот —\nНе последний самолет...\nС этой шуткой-поговоркой,\nОблетевшей батальон,\nПерешел в герои Теркин,—\nЭто был, понятно, он.","name": "Василий Теркин: 13. «Кто стрелял?»"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3362, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "В лесу потерял я ружье,\nКусты разрывая плечами;\nГлаза мне ночное зверье\nСлепило своими свечами.\nЛесник меня прячет в избе,\nСижу я за кружкою чая,\nИ кажется мне, что к себе\nПопал я, по лесу блуждая.\nОткрыла мне память моя\nТаинственный мир соответствий:\nИ кружка, и стол, и скамья\nТакие же точно, как в детстве.\nТакие же двери у нас\nИ стены такие же были.\nА он продолжает рассказ,\nСвои стародавние были.\nЦигарку свернет и в окно\nМоими посмотрит глазами.\n— Пускай их свистят. Все равно.\nУ нас тут балуют ночами.","name": "У лесника"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3363, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Огарев","date_from": "1841","text": "Луна печально мне в окно\nСквозь серых туч едва сияла;\nУж было в городе темно,\nПустая улица молчала,\nКак будто вымерли давно\nВсе люди... Церковь лишь стояла\nВ средине площади одна,\nСтолетней жизнию полна.\nСвеча горела предо мной;\nИсполнен внутренним страданьем,\nБез сна сидел я в час ночной,\nСидел, томим воспоминаньем,\nИ беспредметною тоской,\nИ безотчетливым желаньем,—\nИ сердце ныло, а слеза\nНе выступала на глаза.\nНо вот коснулись до меня\nИз комнаты соседней звуки:\nКак вихрь, по клавишам звеня,\nТревожно пронеслися руки;\nПотом аккорды слышал я,\nИ женский голос, полный муки,\nЛюбви тоскующей души,\nМне зазвучал в ночной тиши,\nQual cuor tradesti! Кто же мог\nВстревожить женщину обманом?\nКто душу светлую облек\nТоски безвыходной туманом?\nЛюбовь проснулась на упрек,\nИ совесть встала великаном,\nНо слишком поздно он узнал,\nКакое сердце разорвал.\nЛюбовь проходит, и темно\nСтановится в душе безродной;\nБылое будишь — спит оно,\nКак вялый труп в земле холодной,\nИ сожаленье нам одно\nДано с небес, как дар бесплодный...\nНо смолкла песнь; они потом\nИную песнь поют вдвоем.\nИ в этой песне дышит вновь\nДуши невольной умиленье,\nИ сердца юного любовь,\nИ сердца юного стремленье;\nНе бурно в жилах бьется кровь,\nНо только тихое томленье\nОт полноты вздымает грудь,\nИ сладко хочется вздохнуть.\nЯ им внимаю в тишине —\nОни поют, а сердцу больно;\nОни поют мне о весне,\nКак птички в небе — звучно, вольно,\nИ хорошо их слушать мне,\nА все ж страдаю я невольно;\nИх песнь светла, в ней вера есть —\nМне сердца ран не перечесть.\nОни счастливы, боже мой!\nКто вы, мои певцы,— не знаю,\nНо в наслажденьем и тоской\nЯ, странник грустный, вам внимаю.\nБлаженствуйте! я со слезой\nВас в тишине благословляю!\nЛюбите вечно! жизнь в любви —\nБлаженный сон, друзья мои.\nЖивите мало. Странно вам?\nРомео умер, с ним Джульетта —\nШекспир знал жизнь, как бог,— мы снам\nРоскошно верим в юны лета,\nНо сухость жизнь наводит нам...\nДа мимо идет чаша эта,\nГде сожаленье, и тоска,\nИ грустный холод старика!\nБлаженны те, что в утре дней\nВ последнем замерли лобзанье,\nВ тени развесистых ветвей,\nПод вечер майский, при журчанье\nБегущих вод,— и соловей\nИм пел надгробное рыданье,\nА ворон тронуть их не смел\nИ робко мимо пролетел.","name": "Gasthaus zur Stadt Rom","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3364, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1988","text": "Иосифу Бродскому\nТемно, и розных вод смешались имена.\nОкраиной басов исторгнут всплеск короткий\nТо розу шлет тебе, Венеция моя,\nв Куоккале моей рояль высокородный.\nНасупился — дал знать, что он здесь ни при чем.\nЗатылка моего соведатель настойчив.\nЕго: «Не лги!» — стоит, как Ангел за плечом,\nс оскомою в чертах. Я — хаос, он — настройщик.\nКанала вид... — Не лги!— в окне не водворен\nи выдворен помин о виденном когда—то.\nЕсть под окном моим невзрачный водоем,\nзастой бесславных влаг. Есть, признаюсь, канава.\nПравдивый за плечом, мой Ангел, такова\nпротечка труб — струи источие реально.\nИ розу я беру с роялева крыла.\nРояль, твое крыло в родстве с мостом Риальто.\nНе так? Но роза — вот, и с твоего крыла\n(застенчиво рука его изгиб ласкала).\nНе лжет моя строка, но все ж не такова,\nчтоб точно обвести уклончивость лекала.\nВ исходе час восьмой. Возрождено окно.\nИ темнота окна — не вырожденье света.\nЦвет — не скажу какой, не знаю. Знаю, кто\nсодеял этот цвет, что вижу,— Тинторетто.\nМы дожили, рояль, мы — дожи, наш дворец\nрасписан той рукой, что не приемлет розы.\nИ с нами Марк Святой, и золотой отверст\nзев льва на синеве, мы вместе, все не взрослы.\n— Не лги!— Но мой зубок изгрыз другой букварь.\nМне ведом звук черней диеза и бемоля.\nНе лгу — за что запрет и каркает бекар?\nУсладу обрету вдали тебя, близ моря.\nТруп розы возлежит на гущине воды,\nкоторую зову как знаю, как умею.\nЛев сник и спит. Вот так я коротаю дни\nв Куоккале моей, с Венецией моею.\nОбосенел простор. Снег в ноябре пришел\nи устоял. Луна была зрачком искома\nи найдена. Но что с ревнивцем за плечом?\nНеужто и на час нельзя уйти из дома?\nЧем занят ум? Ничем. Он пуст, как небосклон.\n— Не лги!— и впрямь я лгун, не слыть же недолыгой.\nНе верь, рояль, что я съезжаю на поклон\nк Венеции — твоей сопернице великой.\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . .\nЗдесь — перерыв. В Италии была.\nИталия светла, прекрасна.\nРояль простил. Но лампа — сокровище окна, стола —\nпогасла.","name": "Венеция моя","date_to": "1988"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3365, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1886","text": "Не говорите мне: \"он умер\",- он живет,\nПусть жертвенник разбит,- огонь еще пылает.\nПусть роза сорвана,- она еще цветет,\nПуть арфа сломана,- аккорд еще рыдает!..","name": "Не говорите мне...","date_to": "1886"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3366, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1840","text": "Как женился я, раскаялся;\nДа уж поздно, делать нечего:\nОбвенчавшись - не разженишься;\nНаказал господь, так мучайся.\nХоть бы взял ее я силою,\nИль обманут был злой хитростью;\nА то волей своей доброю,\nГде задумал, там сосватался.\nБыло кроме много девушек,\nИ хороших и таланливых;\nДа ни с чем взять - видишь, совестно\nОт своей родни, товарищей.\nВот и выбрал по их разуму,\nПо обычаю - как водится:\nИ с роднею, и с породою,\nИменитую - почетную.\nИ живем с ней - только ссоримся\nДа роднею похваляемся;\nДа проживши все добро свое,\nВ долги стали неоплатные...\n\"Теперь придет время тесное:\nЧто нам делать, жена, надобно?\"-\n\"Как, скажите, люди добрые,\nНаучу я мужа глупого?\"\n\"Ах, жена моя, боярыня!\nКогда умной ты родилася,\nТак зачем же мою голову\nТы сгубила, змея лютая?\nПридет время, время грозное,\nКто поможет? куда денемся?\"-\n\"Сам прожился мой безумный муж,\nДа у бабы ума требует\".","name": "Всякому свой талан","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3367, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Воздух пьяный - нет спасения,\nс ног сбивают два глотка.\nОблака уже весенние,\nкучевые облака.\nВлажный лес синеет щеткою,\nсклон топорщится ольхой.\nВсе проявленное, четкое,\nдо всего подать рукой.\nВ колеях с навозной жижею,\nкувыркаясь и смеясь,\nдо заката солнце рыжее\nмесит мартовскую грязь.\nСколько счастья наобещано\nсумасшедшим этим днем!\nНо идет поодаль женщина\nв полушалочке своем,\nне девчонка и не старая,\nплотно сжав румяный рот,\nравнодушная, усталая,\nнесчастливая идет.\nМарт, январь, какая разница,\nколь случилось, что она\nна земное это празднество\nникем не позвана.\nНу пускай, пускай он явится\nздесь, немедленно, сейчас,\nскажет ей:\n\"Моя красавица!\",\nобоймет, как в первый раз.\nАхнет сердце, заколотится,\nболь отхлынет, как вода.\nНеужели не воротится?\nНеужели никогда?\nЯ боюсь взглянуть в лицо ее,\nотстаю на три шага,\nи холодная, свинцовая\nтень ложится на снега.","name": "Воздух пьяный - нет спасения..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3368, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1910","text": "Проходили калики деревнями,\nВыпивали под окнами квасу,\nУ церквей пред затворами древними\nПоклонялись пречистому Спасу.\nПробиралися странники по полю,\nПели стих о сладчайшем Исусе.\nМимо клячи с поклажею топали,\nПодпевали горластые гуси.\nКовыляли убогие по стаду,\nГоворили страдальные речи:\n\"Все единому служим мы господу,\nВозлагая вериги на плечи\".\nВынимали калики поспешливо\nДля коров сбереженные крохи.\nИ кричали пастушки насмешливо:\n\"Девки, в пляску! Идут скоморохи!\"","name": "Калики","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3369, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","date_from": "1967","text": "Я отзывчив на одобрения,\nкак отзывчивы на удобрения\nполосы нечерноземной\nнеприкаянные поля:\nвозвращает сторицей зерна\nта, удобренная, земля.\nА на ругань я не отзывчив,\nтолько молча жую усы,\nи со мной совершенно согласны\nпашни этой же полосы.\nНет, не криком, не оскорблением -\nгромыхай хоть, как майский гром,\nдело делают одобрением,\nодобрением и добром.","name": "Польза похвалы","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3370, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1895","text": "Хорошо одному у окна!\nНебо кажется вновь голубым.\nИ для взоров обычна луна,\nИ сплетает опять тишина\nВдохновенье с раздумьем святым.\nИ гирлянду пылающих роз\nЯ доброшу до тайны миров,\nИ по ней погружусь я в хаос\nНеизведанных творческих грез,\nНесказанных таинственных слов.\nЭта воля — свободна опять,\nЭта мысль — как комета — вольна!\nВсе могу уловить, все могу я понять...\nИ не надо тебя целовать,\nО мой друг, у ночного окна!","name": "Хорошо одному у окна!..","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3371, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","date_from": "1943","text": "За неведомым бредущие,\nКак поэты, сумасшедшие,\nМы готовы предыдущее\nПроменять на непришедшее.\nНе тужи о нас. Нам весело\nИ в подвале нищеты;\nНеожиданность инверсии\nМы подняли на щиты.","name": "За неведомым бредущие...","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3372, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1954","text": "В зипунах домашнего покроя,\nИз далеких сел, из-за Оки,\nШли они, неведомые, трое —\nПо мирскому делу ходоки.\nРусь моталась в голоде и буре,\nВсе смешалось, сдвинутое враз.\nГул вокзалов, крик в комендатуре,\nЧеловечье горе без прикрас.\nТолько эти трое почему-то\nВыделялись в скопище людей,\nНе кричали бешено и люто,\nНе ломали строй очередей.\nВсматриваясь старыми глазами\nВ то, что здесь наделала нужда,\nГоревали путники, а сами\nГоворили мало, как всегда.\nЕсть черта, присущая народу:\nМыслит он не разумом одним,—\nВсю свою душевную природу\nНаши люди связывают с ним.\nОттого прекрасны наши сказки,\nНаши песни, сложенные в лад.\nВ них и ум и сердце без опаски\nНа одном наречье говорят.\nЭти трое мало говорили.\nЧто слова! Была не в этом суть.\nНо зато в душе они скопили\nМногое за долгий этот путь.\nПотому, быть может, и таились\nВ их глазах тревожные огни\nВ поздний час, когда остановились\nУ порога Смольного они.\nНо когда радушный их хозяин,\nЧеловек в потертом пиджаке,\nСам работой до смерти измаян,\nС ними говорил накоротке,\nГоворил о скудном их районе,\nГоворил о той поре, когда\nВыйдут электрические кони\nНа поля народного труда,\nГоворил, как жизнь расправит крылья,\nКак, воспрянув духом, весь народ\nЗолотые хлебы изобилья\nПо стране, ликуя, понесет,—\nЛишь тогда тяжелая тревога\nВ трех сердцах растаяла, как сон,\nИ внезапно видно стало много\nИз того, что видел только он.\nИ котомки сами развязались,\nСерой пылью в комнате пыля,\nИ в руках стыдливо показались\nЧерствые ржаные кренделя.\nС этим угощеньем безыскусным\nК Ленину крестьяне подошли.\nЕли все. И горьким был и вкусным\nСкудный дар истерзанной земли.","name": "Ходоки","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3373, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1969","text": "Вагоны всякие,\nДля всех пригодные.\nБывают мягкие,\nМеждународные.\nВагон опрятненький,\nВ нем нету потненьких,\nВ нем всё десятники\nИ даже сотники.\nРубашки модные -\nВ международные,\nНу, а пикейные -\nТак те в купейные.\nЛежат на полочке\nМешки-баллончики.\nУ каждой сволочи -\nСвои вагончики.\nМногосемейные\nИ просто всякие\nВойдут в купейные\nИ даже в мягкие.\nПорвешь животики\nНа аккуратненьких!-\nВон, едут сотники\nДа на десятниках!\nНа двери нулики -\nСмердят вагончики.\nВ них едут жулики\nИ самогонщики.\nА кто с мешком - иди\nПо шпалам в ватнике.\nКак хошь, пешком иди,\nА хошь - в телятнике.\nА вот теплушка та -\nПрекраснодушно в ней, -\nНа сорок туш скота\nИ на сто душ людей.\nДа в чем загвоздка-то?\nБей их дубиною!\nЗа одного скота -\nДвух с половиною.\nАх, степь колышется!\nНа ней - вагончики.\nИз окон слышится:\n\"Мои лимончики!..\"\nА ну-ка, кончи-ка,\nГармонь хрипатая!\nВон в тех вагончиках -\nГоль перекатная.\nВестимо, тесно тут,\nИз пор - сукровица.\n...Вагоны с рельс сойдут\nИ остановятся.","name": "Вагоны всякие, для всех пригодные...","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3374, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "Когда твоя звезда зажглась над океаном,\nДля Англии в тот день ты сыном стал желанным;\nСокровищем своим она тебя сочла,\nДотронувшись рукой до твоего чела.\nНедолго средь ветвей она тебя качала;\nНедолго на тебе лежали покрывала\nТумана в гуще трав, сверкающих росой,\nВ садах, где, веселясь, плясал девичий рой.\nТвой гимн уже звучал, но мирно рощи спали.\nПотом едва-едва пошевелились дали:\nВ объятиях держал тебя твой небосвод,\nА ты уже сиял с полуденных высот\nИ озарил весь мир собой, подобно чуду.\nПрошли века с тех пор. Сегодня — как повсюду —\nС индийских берегов, где пальм ряды растут,\nМеж трепетных ветвей тебе хвалу поют.\nПеревод А.Ахматовой","name": "Шекспир"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3375, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1966","text": "А люди все роптали и роптали,\nА люди справедливости хотят:\n- Мы в очереди первыe стояли,\nА те, кто сзади нас, - уже едят.\nИм объяснили, чтобы не ругаться:\n- Мы просим вас, уйдите, дорогие!\nТе, кто едят, ведь это - иностранцы,\nА вы, прошу прощенья, кто такие?\nА люди все роптали и роптали,\nА люди справедливости хотят:\n- Мы в очереди первыe стояли,\nА те, кто сзади нас, - уже едят.\nНо снова объяснил администратор:\n- Я вас прошу, уйдите, дорогие!\nТе, кто едят, ведь это - делегаты,\nА вы, прошу прощенья, кто такие?\nА люди все роптали и роптали,\nА люди справедливости хотят:\n- Мы в очереди первыe стояли,\nА те, кто сзади нас, - уже едят.","name": "Очередь","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3376, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Бои ушли. Завесой плотной\nплывут туманы вслед врагам,\nи снега чистые полотна\nрасстелены по берегам.\nИ слышно: птица птицу кличет,\nтревожа утреннюю стынь.\nИ бесприютен голос птичий\nсреди обугленных пустынь.\nОн бьется, жалобный и тонкий,\nо синеву речного льда,\nкак будто мать зовет ребенка,\nпотерянного навсегда.\nКружит он в скованном просторе,\nзвеня немыслимой тоской,\nкак будто человечье горе\nосталось плакать над рекой.","name": "Птица"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3377, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1835","text": "Поредели, побелели\nКудри, честь главы моей,\nЗубы в деснах ослабели,\nИ потух огонь очей.\nСладкой жизни мне немного\nПровожать осталось дней:\nПарка счет ведет им строго,\nТартар тени ждет моей.\nНе воскреснем из-под спуда,\nВсяк навеки там забыт:\nВход туда для всех открыт -\nНет исхода уж оттуда.","name": "ОДА LVI","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3378, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1924","text": "Блуждая по запущенному саду,\nя видел, в полдень, в воздухе слепом,\nдвух бабочек глазастых, до упаду\nхохочущих над бархатным пупом\nподсолнуха. А в городе однажды\nя видел дом: был у него такой\nвид, словно он смех сдерживает, дважды\nпрошел я мимо и потом рукой\nмахнул и рассмеялся сам; а дом, нет,\nне прыснул: только в окнах огонек\nлукавый промелькнул. Все это помнит\nмоя душа, все это ей намек,\nчто на небе по-детски Бог хохочет,\nсмотря, как босоногий серафим\nвниз перегнулся и наш мир щекочет\nодним лазурным перышком своим.","name": "Стихи","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3379, "fields": {"themes": [2],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1924","text": "Никогда я не был на Босфоре,\nТы меня не спрашивай о нем.\nЯ в твоих глазах увидел море,\nПолыхающее голубым огнем.\nНе ходил в Багдад я с караваном,\nНе возил я шелк туда и хну.\nНаклонись своим красивым станом,\nНа коленях дай мне отдохнуть.\nИли снова, сколько ни проси я,\nДля тебя навеки дела нет,\nЧто в далеком имени - Россия -\nЯ известный, признанный поэт.\nУ меня в душе звенит тальянка,\nПри луне собачий слышу лай.\nРазве ты не хочешь, персиянка,\nУвидать далекий синий край?\nЯ сюда приехал не от скуки -\nТы меня, незримая, звала.\nИ меня твои лебяжьи руки\nОбвивали, словно два крыла.\nЯ давно ищу в судьбе покоя,\nИ хоть прошлой жизни не кляну,\nРасскажи мне что-нибудь такое\nПро твою веселую страну.\nЗаглуши в душе тоску тальянки,\nНапои дыханьем свежих чар,\nЧтобы я о дальней северянке\nНе вздыхал, не думал, не скучал.\nИ хотя я не был на Босфоре -\nЯ тебе придумаю о нем.\nВсе равно - глаза твои, как море,\nГолубым колышутся огнем.","name": "Никогда я не был на Босфоре...","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3380, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Бертольт Брехт","date_from": "1938","text": "Право, я живу в мрачные времена.\nБеззлобное слово - это свидетельство глупости.\nЛоб без морщин\nГоворит о бесчувствии. Тот, кто смеется,\nЕще не настигнут\nСтрашной вестью.\nЧто же это за времена, когда\nРазговор о деревьях кажется преступленьем,\nИбо в нем заключено молчанье о зверствах!\nТот, кто шагает спокойно по улице,\nПо-видимому, глух к страданьям и горю\nДрузей своих?\nПравда, я еще могу заработать себе на хлеб,\nНо верьте мне: это случайность. Ничто\nИз того, что я делаю, не дает мне права\nЕсть досыта.\nЯ уцелел случайно.\n(Если заметят мою удачу, я погиб.)\nМне говорят: \"Ешь и пей! Радуйся, что у тебя есть пища!\"\nНо как я могу есть и пить, если\nЯ отнимаю у голодающего то, что съедаю, если\nСтакан воды, выпитый мною, нужен жаждущему?\nИ все же я ем и пью.\nЯ хотел бы быть мудрецом.\nВ древних книгах написано, что такое мудрость.\nОтстраняться от мирских битв и провести свой краткий век,\nНе зная страха.\nОбойтись без насилья.\nЗа зло платить добром.\nНе воплотить желанья свои, но о них позабыть.\nВот что считается мудрым.\nНа все это я неспособен.\nПраво, я живу в мрачные времена.\nВ города приходил я в годину смуты,\nКогда там царил голод.\nК людям приходил я в годину возмущений.\nИ я восставал вместе с ними.\nТак проходили мои годы,\nДанные мне на земле.\nЯ ел в перерыве между боями.\nЯ ложился спать среди убийц.\nЯ не благоговел перед любовью\nИ не созерцал терпеливо природу.\nТак проходили мои годы,\nДанные мне на земле.\nВ мое время дороги вели в трясину.\nМоя речь выдавала меня палачу.\nМне нужно было не так много. Но сильные мира сего\nВсе же чувствовали бы себя увереннее без меня.\nТак проходили мои годы,\nДанные мне на земле.\nСилы были ограничены,\nА цель - столь отдаленной.\nОна была ясно различима, хотя и вряд ли\nДосягаема для меня.\nТак проходили мои годы,\nДанные мне на земле.\nО вы, которые выплывете из потока,\nПоглотившего нас,\nПомните,\nГоворя про слабости наши\nИ о тех мрачных временах,\nКоторых вы избежали.\nВедь мы шагали, меняя страны чаще, чем башмаки,\nМы шли сквозь войну классов, и отчаянье нас душило,\nКогда мы видели только несправедливость\nИ не видели возмущения.\nА ведь при этом мы знали:\nНенависть к подлости\nТоже искажает черты.\nГнев против несправедливости\nТоже вызывает хрипоту. Увы,\nМы, готовившие почву для всеобщей приветливости,\nСами не могли быть приветливы.\nНо вы, когда наступит такое время,\nЧто человек станет человеку другом,\nПодумайте о нас\nСнисходительно.","name": "К потомкам","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3381, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Гончаров","date_from": "1944","text": "Мне ворон черный смерти не пророчил,\nНо ночь была,\nИ я упал в бою.\nСвинцовых пуль трассирующий росчерк\nОкончил биографию мою.\nСквозь грудь прошли\nРасплавленные пули.\nПоследний стон зажав тисками скул,\nЯ чувствовал, как веки затянули\nОткрытую солдатскую тоску,\nИ как закат, отброшенный за хаты,\nШвырнул в глаза кровавые круги,\nИ как с меня угрюмые солдаты\nНеосторожно сняли сапоги...\nНо я друзей не оскорбил упреком.\nМне все равно. Мне не топтать дорог.\nА им - вперед. А им в бою жестоком\nНе обойтись без кирзовых сапог.","name": "Мне ворон черный смерти не пророчил...","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3382, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Долго ль мне гулять на свете\nТо в коляске, то верхом,\nТо в кибитке, то в карете,\nТо в телеге, то пешком?\nНе в наследственной берлоге,\nНе средь отческих могил,\nНа большой мне, знать, дороге\nУмереть господь судил,\nНа каменьях под копытом,\nНа горе под колесом,\nИль во рву, водой размытом,\nПод разобранным мостом.\nИль чума меня подцепит,\nИль мороз окостенит,\nИль мне в лоб шлагбаум влепит\nНепроворный инвалид.\nИль в лесу под нож злодею\nПопадуся в стороне,\nИль со скуки околею\nГде-нибудь в карантине.\nДолго ль мне в тоске голодной\nПост невольный соблюдать\nИ телятиной холодной\nТрюфли Яра поминать?\nТо ли дело быть на месте,\nПо Мясницкой разъезжать,\nО деревне, о невесте\nНа досуге помышлять!\nТо ли дело рюмка рома,\nНочью сон, поутру чай;\nТо ли дело, братцы, дома!..\nНу, пошел же, погоняй!..","name": "Дорожные жалобы","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3383, "fields": {"themes": [7],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1820","text": "Юноша с свежей душой выступает на поприще жизни,\nПолный пылающих дум, дерзостный в гордых мечтах;\nС миром бороться готов и сразить и судьбу и печали!\nНо, безмолвные, ждут скука и время его;\nСушат сердце, хладят его ум и вяжут паренье.\nГаснет любовь! и одна дружба от самой зари\nДо полуночи сопутница избранных неба любимцев,\nЧистых, высоких умов, пламенно любящих душ!","name": "Жизнь","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3384, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1970","text": "Я забыл, что такое любовь,\nИ под лунным над городом светом\nСтолько выпалил клятвенных слов,\nЧто мрачнею, как вспомню об этом.\nИ однажды, прижатый к стене\nБезобразьем, идущим по следу,\nОдиноко я вскрикну во сне\nИ проснусь, и уйду, и уеду...\nПоздно ночью откроется дверь,\nНевеселая будет минута.\nУ порога я встану, как зверь,\nЗахотевший любви и уюта.\nПобледнеет и скажет:- Уйди!\nНаша дружба теперь позади!\nНичего для тебя я не значу!\nУходи! Не гляди, что я плачу!..\nИ опять по дороге лесной\nТам, где свадьбы, бывало, летели,\nНеприкаянный, мрачный, ночной,\nЯ тревожно уйду по метели...","name": "Расплата","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3385, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1905","text": "Не слушайте меня, не стоит: бедные\nСлова я говорю; я - лгу.\nИ если в сердце знанья есть победные,-\nЯ от людей их берегу.\nКак дети, люди: злые и невинные,\nЛюбя, умеют оскорблять.\nОни еще не горные - долинные...\nИм надо знать,- но рано знать.\nМинуют времена узаконенные...\nЗаветных сроков ждет душа.\nА до времен, молчаньем утомленные,\nМы лжем, скучая и - смеша.\nТак и теперь, сплетая речь размерную,\nЛишь о ненужностях твержу.\nА тайну грозную, последнюю и верную,-\nЯ все равно вам не скажу.","name": "Шутка","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3386, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1952","text": "Ленинград - Сталинград - Волго-Дон.\nНезабвенные дни февраля...\nВот последний души перегон,\nвновь открытая мной земля.\nНет, не так! Не земля, а судьба.\nНе моя, а всего поколенья:\nнарастающая борьба,\nвосходящее вдохновенье.\nВсё, что думалось, чем жилось,\nвсё, что надо еще найти,-\nточно в огненный жгут, сплелось\nв этом новом моем пути.\nСнег блокадный и снег степной,\nсталинградский бессмертный снег;\nвесь в движении облик земной\nи творец его - человек...\nПусть, грубы и жестки, слова\nточно сваи причалов стоят,-\nлишь бы только на них, жива,\nопиралась правда твоя...","name": "Ленинград - Сталинград - Волго-Дон...","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3387, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Коган","date_from": "1937","text": "Люди не замечают, когда кончается детство,\nИм грустно, когда кончается юность,\nТоскливо, когда наступает старость,\nИ жутко, когда ожидают смерть.\nМне было жутко, когда кончилось детство,\nМне тоскливо, что кончается юность,\nНеужели я грустью встречу старость\nИ не замечу смерть?","name": "Люди не замечают, когда кончается детство...","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3388, "fields": {"themes": [],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1799","text": "У поэтов нет секретов,\nА воздержанных поэтов\nНе найти и днем с огнем;\nТо, чего не скажем прозой,—\nТо само собой «под розой»\nМы — друзьям своим — сболтнем.\nГде ты жил и где ты вырос,\nЧто ты выстрадал и вынес,\nИм — забава и досуг;\nОткровенья и намеки,\nСовершенства и пороки —\nТолько в песнях сходят с рук.\nПеревод. О.Чухонцева","name": "Благожелателям","date_to": "1799"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3389, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1841","text": "Еще дуэль! Еще поэт\nС свинцом в груди сошел с ристанья.\nУста сомкнулись, песен нет,\nВсе смолкло... Страшное молчанье!\nТут тщетен дружеский привет...\nВсе смолкло — грусть, вражда, страданье,\nЛюбовь,— все, чем душа жила...\nИ где душа? куда ушла?\nНо я тревожить в этот миг\nВопроса вечного не стану;\nДавно я головой поник,\nДавно пробило в сердце рану\nСомненье тяжкое,— и крик\nВ груди таится... Но обману\nЖить не дает холодный ум,\nИ веры нет, и взор угрюм.\nИ тайный страх берет меня,\nКогда в стране я вижу дальной,\nКак очи, полные огня,\nЗакрылись тихо в миг прощальный,\nКак пал он, голову склоня,\nИ грустно замер стих печальный\nС улыбкой скорбной на устах,\nИ он лежал, бездушный прах.\nБездушней праха перед ним\nГлупец ничтожный с пистолетом\nСтоял здоров и невредим,\nНе содрогаясь пред поэтом,\nУкором тайным не томим,\nИ, может, рад был, что пред светом\nХвалиться станет он подчас,\nЧто верны так рука и глаз.\nА между тем над мертвецом\nСияло небо, и лежала\nСтепь безглагольная кругом,\nИ в отдалении дремала\nЦепь синих гор — и все в таком\nУспокоенье пребывало,\nКак будто б миру жизнь его\nНе составляла ничего.\nА жизнь его была пышна,\nБыла роскошных впечатлений,\nОгня душевного полна,\nПолна покоя и волнений;\nВсе, все изведала она,\nЗначенье всех ее мгновений\nОн слухом трепетным внимал\nИ в звонкий стих переливал.\nНо, века своего герой,\nВокруг себя печальным взором\nСмотрел он часто — и порой\nСебя и век клеймил укором,\nИ желчный стих, дыша враждой,\nЗвучал нещадным приговором...\nЛюбил ли он, или желал,\nИль ненавидел — он страдал,\nСюда, судьба! ко мне на суд!\nЗачем всю жизнь одно мученье\nПоэты тягостно несут?\nКо мне на суд — о провиденье!\nВека в страданиях идут,\nИли без всякого значенья\nИ провиденье и судьба —\nПустые звуки и слова?\nА как бы он широко мог\nБлаженствовать! В душе поэта\nБыл счастья светлого залог:\nИ жар сердечного привета,\nИ поэтический восторг,\nИ рай видений, полных света,\nЛюбовью полный взгляд на мир,\nРаздолье жизни, вечный пир...\nМой бедный брат! дай руку мне,\nОледенелую дай руку\nИ спи в могильной тишине.\nНи мой привет, ни сердца муку\nТы не услышишь в вечном сне,\nИ слов моих печальных звуку\nНе разбудить тебя вовек...\nТы глух стал, мертвый человек!\nРазвеется среди степей\nМой плач надгробный над тобою,\nИ высохнет слеза очей\nНа камне хладном... И порою,\nКогда сойду я в мир теней,\nРаздастся плач и надо мною,\nИ будет он безвестен мне...\nСпи, мой товарищ, в тишине!","name": "На смерть Л[ермонтов]а","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3390, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1956","text": "(четыре отрывка о Блоке)\nКому быть живым и хвалимым,\nКто должен быть мертв и хулим,—\nИзвестно у нас подхалимам\nВлиятельным только одним.\nНе знал бы никто, может статься,\nВ почете ли Пушкин иль нет,\nБез докторских их диссертаций,\nНа все проливающих свет.\nНо Блок, слава богу, иная,\nИная, по счастью, статья.\nОн к нам не спускался с Синая,\nНас не принимал в сыновья.\nПрославленный не по програме\nИ вечный вне школ и систем,\nОн не изготовлен руками\nИ нам не навязан никем.\nОн ветрен, как ветер. Как ветер,\nШумевший в имении в дни,\nКак там еще Филька-фалетер\nСкакал в голове шестерни.\nИ жил еще дед-якобинец,\nКристальной души радикал,\nОт коего ни на мизинец\nИ ветреник внук не отстал.\nТот ветер, проникший под ребра\nИ в душу, в течение лет\nНедоброю славой и доброй\nПомянут в стихах и воспет.\nТот ветер повсюду. Он — дома,\nВ деревьях, в деревне, в дожде,\nВ поэзии третьего тома,\nВ «Двенадцати», в смерти, везде.\nШироко, широко, широко\nРаскинулись речка и луг.\nПора сенокоса, толока,\nСтрада, суматоха вокруг.\nКосцам у речного протока\nЗаглядываться недосуг.\nКосьба разохотила Блока,\nСхватил косовище барчук.\nЕжа чуть не ранил с наскоку,\nКосой полоснул двух гадюк.\nНо он не доделал урока.\nУпреки: лентяй, лежебока!\nО детство! О школы морока!\nО песни пололок и слуг!\nА к вечеру тучи с востока.\nОбложены север и юг.\nИ ветер жестокий не к сроку\nВлетает и режется вдруг\nО косы косцов, об осоку,\nРезучую гущу излук.\nО детство! О школы морока!\nО песни пололок и слуг!\nШироко, широко, широко\nРаскинулись речка и луг.\nЗловещ горизонт и внезапен,\nИ в кровоподтеках заря,\nКак след незаживших царапин\nИ кровь на ногах косаря.\nНет счета небесным порезам,\nПредвестникам бурь и невзгод,\nИ пахнет водой и железом\nИ ржавчиной воздух болот.\nВ лесу, на дороге, в овраге,\nВ деревне или на селе\nНа тучах такие зигзаги\nСулят непогоду земле.\nКогда ж над большою столицей\nКрай неба так ржав и багрян,\nС державою что-то случится,\nПостигнет страну ураган.\nБлок на небе видел разводы.\nЕму предвещал небосклон\nБольшую грозу, непогоду,\nВеликую бурю, циклон.\nБлок ждал этой бури и встряски,\nЕе огневые штрихи\nБоязнью и жаждой развязки\nЛегли в его жизнь и стихи.","name": "Ветер (Кому быть живым...)","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3391, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Огарев","date_from": "1846","text": "Я ехал по полю пустому;\nИ свеж и сыр был воздух, и луна,\nСкучая, шла по небу голубому,\nИ плоская синелась сторона.\nВ моей душе менялись скорбь и сила,\nИ мысль моя с тобою говорила.\nВсе степь да степь! Нет ни души, ни звука;\nИ еду вдаль я горд и одинок -\nМоя судьба во мне. Ни скорбь, ни скука\nНе утомят меня. Всему свой срок.\nЯ правды речь вел строго в дружнем круге -\nУшли друзья в младенческом испуге.\nИ он ушел - которого как брата\nИль как сестру так нежно я любил!\nМне тяжела, как смерть, его утрата;\nОн духом чист и благороден был,\nИмел он сердце нежное, как ласка,\nИ дружба с ним мне памятна, как сказка.\nТы мне один остался неизменный,\nЯ жду тебя. Мы в жизнь вошли вдвоем;\nТаков остался наш союз надменный!\nОпять одни мы в грустный путь пойдем,\nОб истине глася неутомимо,\nИ пусть мечты и люди идут мимо.","name": "Искандеру","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3392, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1898","text": "В ноч\n, когда уснет тревога,\nИ город скроется во мгле —\nО, сколько музыки у бога,\nКакие звуки на земле!\nЧт\nбуря жизни, если розы\nТвои цветут мне и горят!\nЧт\nчеловеческие слезы,\nКогда румянится закат!\nПрими, Владычица вселенной,\nСквозь кровь, сквозь муки, сквозь гроба —\nПоследней страсти кубок пенный\nОт недостойного раба!","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3393, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Озеров","date_from": "1965","text": "Нет, не свет зажигается в окнах,\nНаполняются медом они,\nИ звенят световые волокна,\nИ цепочкой горят огни.\nТо, что было в окнах огнями,\nСтало звездами в небесах.\nЧто ты делаешь, сердце, с нами?\nКак об этом всём написать?\nГде начало стихотворений?\nВ громе площади? В тишине?\nМастерская преображений\nКруглосуточная во мне.\nТам огонь и вода ждут встречи,\nТам гора сойдется с горой,\nТам в обрывках обычной речи\nЯ ловлю гармонический строй.","name": "Нет, не свет зажигается в окнах...","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3394, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1915","text": "Когда замолкает грохот орудий,\nЖалобы близких, слова о победе,\nВижу я в опечаленном небе\nАнгелов сечу.\nОттого мне так горек и труден\nКаждый пережитый вечер.\nЗачем мы все не смирились,\nКогда Он взошел на низенький холм?\nЭто не плеск охраняющих крылий -\nДальних мечей перезвон.\nВечернее небо,\nПо тебе протянулись межи,\nТусклое, бледное,\nНебо ли ты?\nА когда поверженный скажет:\n\"Что же, ныне ты властен над всеми!\nКак нам, слабым, выдержать тяжесть\nЕго уныния, его презрения?\"","name": "Когда замолкает грохот орудий...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3395, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1926","text": "Ты жизни захотел, безумный!\nОтвергнув сон небытия,\nТы ринулся к юдоли шумной.\nНу что ж! теперь вся жизнь - твоя.\nТак не дивися переходам\nОт счастья к горю: вся она,\nИ день и ночь, и год за годом,\nРазнообразна и полна.\nТы захотел ее, и даром\nТы получил ее,- владей\nЕе стремительным пожаром\nИ яростью ее огней.\nОбжегся ты. Не все здесь мило,\nНе вечно пить сладчайший сок,-\nТак улетай же, легкокрылый\nИ легковесный мотылек.","name": "Ты жизни захотел, безумный!..","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3396, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1956","text": "Не узнать твои черты,\nМысли оскудели.\nНеужели это ты\nВ том же самом теле?\nВечна винограда гроздь\nВ мощном ливне света.\nВечны мириады звезд\nВ чёрном небе лета.\nВечны смерти рубежи —\nДальняя дорога.\nИ пылает в мире жизнь\nБез конца и срока.\nНо любви твоей душа\nСсохлась в тайной страсти,\nТак искала ты спеша,\nТребовала счастья.\nИ легла в глубинах глаз\nЗлая тень заботы,\nЧто тебя в твой лучший час\nВдруг обманет кто-то.\nА когда-то в зимний день\nМы в горах бродили,\nНа скалу взлетел олень\nВ легкой, дикой силе.\nОн стоял, как великан,\nГрудью с ветром споря,\nА внизу редел туман,\nПростиралось море.\nИ глядел он, чуть дрожа,\nНа седую бездну.\nИ над ним скользил, кружа.\nБеркут поднебесный.\nВ миг предельной красоты\nВечность пролетела.\nНеужели это ты\nВ том же самом теле?","name": "Олень","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3397, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1915","text": "Это страшно!- все одно и то же:\nРазговоры, колкости, обеды,\nЗеленщик, прогулка, море, сон,\nГраммофон, тоска, соседей рожи,\nПочта, телеграммы про победы,\nИ в саду все тот же самый клен...\nИз окна коричневая пашня\nГрандиозной плиткой шоколада\nНа зеленой скатерти травы.\nГде сегодняшний и где вчерашний\nДни? Кому была от них услада?\nЯ не знаю! Знаете ли вы?","name": "Это страшно","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3398, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Смоленский","date_from": "1940","text": "Найди на рукописи смятой\nКлочки слепых бессвязных строф.\nТак пахнут тишиной и мятой\nПолотна старых мастеров,\nТак слову душно в тесной раме,\nТак память — зарево костра,\nТак море пахнет вечерами,\nТак морем пахнут вечера.","name": "Найди на рукописи смятой...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3399, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1952","text": "Строятся разные небоскребы,—\nЗодчим слава и честь,\nНо человек уже хочет иного —\nЛучше того, что есть.\nЛучше и лучше пишутся книги,\nВсех их не перечесть,\nНо человек уже хочет иного —\nЛучше того, что есть.\nТоньше и тоньше становятся чувства,\nИх уж не пять, а шесть,\nНо человек уже хочет иного —\nЛучше того, что есть.\nЗнать о причинах, которые скрыты,\nТайные ведать пути —\nЭтому чувству шестому на смену,\nЧувство седьмое, расти!\nОпределить это чувство седьмое\nКаждый по-своему прав.\nМожет быть, это простое уменье\nВидеть грядущее въявь!","name": "Седьмое чувство","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3400, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Кочетков","text": "Предметы органической природы\nБезмолвствуют. И только человек\nКричит: люблю!- любимую лаская\n(Как будто потерял ее), и в крике\nТакая боль, такая смерть, что звезды\nСсыпаются с иссохшего зенита\nИ листья с размагниченных ветвей.\nМир молит ласки (душу потерять\nСтрашней, чем жизнь). Любите свой народ\n(Как и одежду), по законам фуги\nРастите мысль, катайтесь на коньках,-\nИ страшный суд придется отложить.","name": "Предметы органической природы..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3401, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1967","text": "В Ленинграде-городе\nу Пяти Углов\nПолучил по морде\nСаня Соколов:\nПел немузыкально,\nскандалил,-\nНу и, значит, правильно,\nчто дали.\nВ Ленинграде-городе -\nтишь и благодать!\nГде шпана и воры где?\nПросто не видать!\nНе сравнить с Афинами -\nпрохладно,\nПравда, шведы с финнами,-\nну ладно!\nВ Ленинграде-городе -\nкак везде, такси,-\nНо не остановите -\nдаже не проси!\nЕсли сильно водку пьешь\nпо пьянке -\nНе захочешь, а дойдешь\nк стоянке!","name": "Зарисовка о Ленинграде","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3402, "fields": {"themes": [],"author": "Корней Чуковский","text": "Бедный Федотка - сиротка.\nПлачет несчастный Федотка:\nНет у него никого,\nКто пожалел бы его.\nТолько мама, да дядя, да тётка,\nТолько папа да дедушка с бабушкой.","name": "Федотка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3403, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1920","text": "Мариенгофу\nЯ последний поэт деревни,\nСкромен в песнях дощатый мост.\nЗа прощальной стою обедней\nКадящих листвой берез.\nДогорит золотистым пламенем\nИз телесного воска свеча,\nИ луны часы деревянные\nПрохрипят мой двенадцатый час.\nНа тропу голубого поля\nСкоро выйдет железный гость.\nЗлак овсяный, зарею пролитый,\nСоберет его черная горсть.\nНе живые, чужие ладони,\nЭтим песням при вас не жить!\nТолько будут колосья-кони\nО хозяине старом тужить.\nБудет ветер сосать их ржанье,\nПанихидный справляя пляс.\nСкоро, скоро часы деревянные\nПрохрипят мой двенадцатый час!","name": "Я последний поэт деревни...","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3404, "fields": {"themes": [7],"author": "Каролина Павлова","date_from": "1844","text": "Средь праздного людского шума\nВдруг, как незримый херувим,\nСлетает тихо дева-дума\nПорой к возлюбленным своим.\nИ шепчет, оживляя странно\nВсё, что давно прошло сполна.\nСошлась не раз я с ней нежданно,\nИ вот, знакомая, она\nВ день чудотворца Николая\nОпять является ко мне\nИ, многое напоминая,\nЗаводит речь о старине —\nКак, пешеходцем недостойным\nС трудом свершив вы путь святой,\nМеня стихом дарили стройным\nИ ложкою колесовой\n.\nИ ваш подарок берегу я,\nИ помню ваш веселый стих.\nХвала тем дням! Вдали кочуя,\nИ вы не забывали их.\nСменилось всё; жилец чужбины,\nС тех пор поведали вы нам\nВаш переход чрез Апеннины\nК италиянским берегам.\nНо той страны, где сердце дома,\nНеколебимы в нем права:\nИ вы, услышав: «Ecce Roma!»\n,\nВздохнули, может: «Где Москва?»\nИ снова к ней с любовью детской\nПришли вы после тяжких лет,\nНе тот певец уж молодецкой,\nНо всё избранник и поэт;\nНо всё на светские волненья\nСмотря с душевной высоты;\nНо веря в силу вдохновенья\nИ в святость песни и мечты;\nНо снов младых не отвергая,\nНо в битве духом устоя.\nТак пусть и я уже другая,\nНо не отступница и я.\nЗаговоря о днях рассвета\nИ нынче вспомнив о былом,\nПусть праздник именин поэта\nСердечным встречу я стихом.","name": "Н. М. Я[зыко]ву (Средь праздного людского шума...)","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3405, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1817","text": "Как я люблю, товарищ мой.\nВесны роскошной появленье\nИ в первый раз над муравой\nВеселых жаворонков пенье.\nНо слаще мне среди полей\nУвидеть первые биваки\nИ ждать беспечно у огней\nС рассветом дня кровавой драки.\nКакое счастье, рыцарь мой!\nУзреть с нагорныя вершины\nНеобозримый наших строй\nНа яркой зелени долины!\nКак сладко слышать у шатра\nВечерней пушки гул далекой\nИ погрузиться до утра\nПод теплой буркой в сон глубокой.\nКогда по утренним росам\nКоней раздастся первый топот,\nИ ружей протяженный грохот\nПробудит эхо по горам,\nКак весело перед строями\nЛетать на ухарском коне\nИ с первыми в дыму, в огне,\nУдарить с криком за врагами!\nКак весело внимать: «Стрелки,\nВперед! сюда донцы! Гусары!\nСюда летучие полки,\nБашкирцы горцы и татары!»\nСвисти теперь, жужжи свинец!\nЛетайте ядры и картечи!\nЧто вы для них? для сих сердец,\nПриродой вскормленных для сечи?\nИ вот... о, зрелище прекрасно!\nКолонны сдвинулись, как лес.\nИдут — безмолвие ужасно!\nИдут — ружье наперевес;\nИдут... ура!— и всё сломили,\nРассеяли и разгромили:\nУра! Ура!— и где же враг?..\nБежит, а мы в его домах,—\nО, радость храбрых!— киверами\nВино некупленное пьем\nИ под победными громами\n«Мы хвалим господа» поем!..\nНо ты трепещешь, юный воин,\nСклонясь на сабли рукоять:\nТвой дух встревожен, беспокоен;\nОн рвется лавры пожинать:\nС Суворовым он вечно бродит\nВ полях кровавыя войны\nИ в вялом мире не находит\nОтрадной сердцу тишины.\nСпокойся: с первыми громами\nК знаменам славы полетишь;\nНо там, о, горе, не узришь\nМеня, как прежде, под шатрами!\nЗабытый шумною молвой,\nСердец мучительницей милой,\nЯ сплю, как труженик унылой,\nНе оживляемый хвалой.","name": "К Никите (Как я люблю...)","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3406, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Капнист","date_from": "1804","text": "О мир, разврата полный мир!\nЛукавство - бог твой, лесть - кумир.\nВозможно ли в тебе нам ныне\nСтыдливу истину сыскать,\nКогда обман в священном чине\nИ пред алтарь дерзает стать?\nКоль лесть везде распространилась,\nПосеялась и вкоренилась,\nПрозябла, пышно расцвела\nИ плод тлетворный принесла;\nКоль лицемерство злонаветный\nНа правду вечно строит ков\nИ, сети кинув неприметны,\nЕе свергает в мрачный ров...","name": "И. В. Леванде","date_to": "1804"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3407, "fields": {"themes": [],"author": "Варлам Шаламов","text": "Я вижу тебя, весна,\nВ мое двойное окошко.\nЕще ты не очень красна\nИ даже грязна немножко.\nПока еще зелени нет.\nЗемля точно фото двухцветна,\nИ снег только ловит момент\nИсчезнуть от нас незаметно.\nИ сонные тени телег,\nПоскрипывая осями,\nНа тот же истоптанный снег\nВыводят как осенью сани.\nИ чавкает дегтем чека,\nИ крутят руками колеса,\nИ капли дождя щека\nВдруг ощущает как слезы.","name": "Я вижу тебя, весна..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3408, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Михалков","text": "Случилось это\nВо время птичьего банкета:\nЗаметил Дятел-тамада,\nКогда бокалы гости поднимали,\nЧто у Воробушка в бокале -\nВода! Фруктовая вода!!\nПодняли гости шум, все возмущаться стали,-\n\"Штрафной\" налили Воробью.\nА он твердит свое: \"Не пью! Не пью! Не пью!\"\n\"Не поддержать друзей? Уж я на что больная, -\nВопит Сова,- а все же пью до дна я!\"\n\"Где ж это видано, не выпить за леса\nИ за родные небеса?!\"\nСо всех сторон стола несутся голоса.\nЧто делать? Воробей приклювил полбокала.\n\"Нет! Нет!- ему кричат.- Не выйдет! Мало! Мало!\nРаз взялся пить, так пей уже до дна!\nА ну, налить ему еще бокал вина!\"\nНаш скромный трезвенник недолго\nпродержался -\nВсе разошлись, он под столом остался...\nС тех пор прошло немало лет,\nНо Воробью нигде проходу нет,\nИ где бы он ни появился,\nВезде ему глядят и шепчут вслед:\n\"Ах, как он пьет!\", \"Ах, как он разложился!\",\n\"Вы слышали? На днях опять напился!\",\n\"Вы знаете? Бросает он семью!\".\nНапрасно Воробей кричит: \"Не пью-ю!\nНе пью-ю-ю!!\"\nИной, бывает, промахнется\n(Бедняга сам тому не рад!),\nИсправится, за ум возьмется,\nНи разу больше не споткнется,\nЖивет умней, скромней стократ.\nНо если где одним хоть словом\nЕго коснется разговор,\nЕсть люди, что ему готовы\nПрипомнить старое в укор:\nМол, точно вспомнить трудновато,\nВ каком году, каким числом...\nНо где-то, кажется, когда-то\nС ним что-то было под столом!..","name": "Непьющий воробей"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3409, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1905","text": "Для чего мы не означим\nНаших дум горячей дрожью,\nНаполняем воздух плачем,\nСнами, смешанными с ложью.\nДля того ль, чтоб бесполезно,\nБез блаженства, без печали\nМежду Временем и Бездной\nНачертить свои спирали.\nДля того ли, чтоб во мраке,\nПолном снов и изобилья,\nБросить тягостные знаки\nУтомленья и бессилья.\nИ когда сойдутся в храме\nСонмы радостных видений,\nБыть тяжелыми камнями\nДля грядущих поколений.","name": "Людям настоящего","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3410, "fields": {"themes": [20],"author": "Юлия Друнина","text": "Ко всему привыкают люди -\nТак заведено на земле.\nУж не думаешь как о чуде\nО космическом корабле.\nНаши души сильны и гибки -\nПривыкаешь к беде, к войне.\nТолько к чуду твоей улыбки\nНевозможно привыкнуть мне..","name": "Ко всему привыкают люди..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3411, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1895","text": "Когда душа, расправив крылья,\nДерзает выспренний полет,\nИ я взнесусь не без усилья\nВо область чистую высот,-\nКак мяч, взлетевший ввысь невольно,\nК земле я падаю, спеша;\nИ снова в узах жизни дольной\nЗадремлет грешная душа.","name": "Когда душа, расправив крылья...","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3412, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1939","text": "Ты тронул ветку, ветка зашумела.\nЗеленый сон, как молодость, наивен.\nУтешить человека может мелочь:\nШум листьев или летом светлый ливень,\nКогда, омыт, оплакан и закапан,\nМир ясен - весь в одной повисшей капле,\nКогда доносится горячий запах\nЦветов, что прежде никогда не пахли.\n...Я знаю все - годов проломы, бреши,\nКрутых дорог бесчисленные петли.\nНет, человека нелегко утешить!\nИ все же я скажу про дождь, про ветви.\nМы победим. За нас вся свежесть мира,\nВсе жилы, все побеги, все подростки,\nВсе это небо синее - навырост,\nКак мальчика веселая матроска,\nЗа нас все звуки, все цвета, все формы,\nИ дети, что, смеясь, кидают мячик,\nИ птицы изумительное горло,\nИ слезы простодушные рыбачек.","name": "Ты тронул ветку, ветка зашумела...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3413, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1829","text": "Не обвиняй меня, всесильный,\nИ не карай меня, молю,\nЗа то, что мрак земли могильный\nС ее страстями я люблю;\nЗа то, что редко в душу входит\nЖивых речей твоих струя,\nЗа то, что в заблужденье бродит\nМой ум далеко от тебя;\nЗа то, что лава вдохновенья\nКлокочет на груди моей;\nЗа то, что дикие волненья\nМрачат стекло моих очей;\nЗа то, что мир земной мне тесен,\nК тебе ж проникнуть я боюсь,\nИ часто звуком грешных песен\nЯ, боже, не тебе молюсь.\nНо угаси сей чудный пламень,\nВсесожигающий костер,\nПреобрати мне сердце в камень,\nОстанови голодный взор;\nОт страшной жажды песнопенья\nПускай, творец, освобожусь,\nТогда на тесный путь спасенья\nК тебе я снова обращусь.","name": "Молитва (Не обвиняй меня, всесильный...)","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3414, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","date_from": "1959","text": "Туманный пригород, как турман.\nКак поплавки, милиционеры.\nТуман.\nКоторый век? Которой эры?\nВсе — по частям, подобно бреду.\nЛюдей как будто развинтили...\nБреду.\nВернет — барахтаюсь в ватине.\nНосы. Подфарники. Околыши.\nОни, как в фодисе, двоятся\nКалоши?\nКак бы башкой не обменяться!\nТак женщина — от губ едва,\nдвоясь и что-то воскрешая,\nУж не любимая — вдова,\nеще твоя, уже — чужая...\nО тумбы, о прохожих трусь я...\nВенера? Продавец мороженого!..\nДрузья?\nОх, эти яго доморощенные!\nТы?! Ты стоишь и щиплешь уши,\nодна, в пальто великоватом!—\nУсы!?\nИ иней в ухе волосатом!\nЯ спотыкаюсь, бьюсь, живу,\nтуман, туман — не разберешься,\nО чью щеку в тумаке трешься?..\nАу!\nТуман, туман — не дозовешься...\nКак здорово, когда туман рассеивается!","name": "Туманная улица","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3415, "fields": {"themes": [7],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1917","text": "Солнце, сияя, теплом излучается:\nСчастливо сердце, когда расточается.\nСчастлив, кто так даровит\nЩедрой любовью, что светлому чается,\nБудто со всем он живым обручается.\nСчастлив, кто жив и живит.\nСчастье не то, что годиной случается\nИ с мимолетной годиной кончается:\nСчастья не жди, не лови.\nДух, как на царство, на счастье венчается,\nВ счастье, как в солнце, навек облачается:\nСчастье - победа любви.","name": "Счастье","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3416, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1929","text": "Ты строишь, кладешь и возводишь,\nты гонишь в ночь поезда,\nНа каждое честное слово\nты мне отвечаешь: \"Да!\"\nПрости меня за ошибки -\nсудьба их назад берет.\nВозьми меня, переделай\nи вечно веди вперед,\nЯ плоть от твоей плоти\nи кость от твоей кости.\nИ если я много напутал -\nты тоже меня прости.\nНаполни приказом мозг мой\nи ветром набей мне рот,\nТы самая светлая в мире,\nведущая мир вперед.\nЯ спал на твоей постели,\nукрыт снеговой корой,\nИ есть на твоих равнинах\nмоя молодая кровь.\nЯ к бою не опоздаю\nи стану в шеренгу рот,-\nВозьми меня, переделай\nи вечно веди вперед.\nТакие, как я, срывались\nи гибли наперебой.\nЯ школы твои, и газеты,\nи клубы питал собой.\nТакие, как я, поднимали\nдепо, и забой, и завод,-\nВозьми меня, переделай\nи вечно веди вперед.\nТакие, как я, сидели\nнад цифрами день и ночь.\nТакие, как я, опускались,\nа ты им могла помочь.\nКто силен тобой -\nв работе он,\nКто брошен тобой -\nумрет.\nТы самая светлая в мире,\nведущая мир вперед.\nЯ вел твои экспедиции,\nстоял у твоих реторт,\nЯ делал свою работу,-\nхоть это не первый сорт.\nТы строишь за месяцем месяц,\nты крепнешь за годом год,-\nТы самая светлая в мире,\nведущая мир вперед.\nЯ сонным огнем тлею\nи еле качаю стих.\nЗа то, что я стал холодным,\nты тоже меня прости.\nНо время идет, и стройка идет,\nи выпадет мой черед,-\nВозьми меня, переделай\nи вечно веди вперед.\nТри поколенья культуры,\nи три поколенья тоски,\nИ жизнь, и люди, и книги,\nпрочитанные до доски.\nРеспублика это знает,\nреспублика позовет,-\nВозьмет меня,\nпеределает,\nДвинет время вперед.\nТы строишь, кладешь и возводишь,\nты гонишь в ночь поезда,\nНа каждое честное слово\nты мне отвечаешь: \"Да!\"\nТак верь и этому слову -\nот сердца оно идет,-\nВозьми меня, переделай\nи вечно веди вперед!","name": "Письмо к республике от моего друга","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3417, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1824","text": "Пела, пела пташечка\nИ затихла;\nЗнало сердце радости\nИ забыло.\nЧто, певунья пташечка,\nЗамолчала?\nКак ты, сердце, сведалось\nС черным горем?\nАх! убили пташечку\nЗлые вьюги;\nПогубили молодца\nЗлые толки!\nПолететь бы пташечке\nК синю морю;\nУбежать бы молодцу\nВ лес дремучий!\nНа море валы шумят,\nА не вьюги,\nВ лесе звери лютые,\nДа не люди!","name": "РУССКАЯ ПЕСНЯ","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3418, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Нам двоим посвященная,\nочень краткая,\nочень долгая,\nне по-зимнему черная,\nночь туманная, волглая,\nнеспокойная, странная...\nМожет, все еще сбудется?\nМне - лукавить не стану\nвсе глаза твои чудятся,\nто молящие, жалкие,\nто веселые, жаркие,\nсчастливые,\nизумленные,\nрыжевато-зеленые.\nПереулки безлюдные,\nнепробудные улицы...\nМне - лукавить не буду -\nвсе слова твои чудятся,\nто несмелые, нежные,\nто тревожные, грешные,\nпростые,\nпечальные\nслова прощальные.\nЭхо слышу я древнее,\nчто в полуночи будится,\nслышу крови биение...\nМожет, все-таки сбудется?\nНу, а если не сбудется,\nразве сгинет, забудется\nтех мгновений течение,\nдуш заблудших свечение?","name": "Нам двоим посвященная..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3419, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1941","text": "Поэт, зачем ты старое вино\nПереливаешь в новые меха?\nВсе это сказано уже давно\nИ рифмою не обновишь стиха.\nСтары все излияния твои,\nИ славы плагиат тебе не даст:\n«Песнь песней» все сказала о любви,\nО смерти все сказал Экклезиаст.","name": "Поэт, зачем ты старое вино...","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3420, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1830","text": "Крив был Гнедич поэт, преложитель слепого Гомера,\nБоком одним с образцом схож и его перевод.","name": "К переводу Илиады","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3421, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "Магическое «два». Его высоты,\nего глубины... Как мне превозмочь?\nДва сокола, два соболя, две сойки,\nзакаты и рассветы, день и ночь,\nдве матери, которым верю слепо,\nдве женщины, и, значит, два пути,\nдва вероятных выхода, два неба —\nтам, наверху, и у меня в груди.\nИ, залитый морями голубыми,\nрасколотый кружится шар земной...\n...а мальчики торгуют голубями\nпо-прежнему. На площади Сенной.","name": "Магическое «два». Его высоты..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3422, "fields": {"themes": [],"author": "Даниил Хармс","date_from": "1940","text": "Жил на свете стаpичок\nМаленького pоста,\nИ смеялся стаpичок\nЧpезвычайно пpосто:\n\"Ха-ха-ха\nДа хе-хе-хе,\nХи-хи-хи\nДа бyх-бyх!\nБy-бy-бy\nДа бе-бе-бе,\nДинь-динь-динь\nДа тpюх-тpюх!\"\nРаз, yвидя паyка,\nСтpашно испyгался.\nHо, схватившись за бока,\nГpомко pассмеялся:\n\"Хи-хи-хи\nДа ха-ха-ха,\nХо-хо-хо\nДа гyль-гyль!\nГи-ги-ги\nДа га-га-га,\nГо-го-го\nДа бyль-бyль!\"\nА yвидя стpекозy,\nСтpашно pассеpдился,\nHо от смеха на тpавy\nТак и повалился:\n\"Гы-гы-гы\nДа гy-гy-гy,\nГо-го-го\nДа бах-бах!\nОй, pебята не могy!\nОй, pебята,\nАх-ах!\"","name": "Веселый старичок","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3423, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1975","text": "Звучал с непонятной силой\nЛозунг ее простой:\nЗа свободу Франции милой,\nКто любит меня — за мной!\nДрапают пешие воины,\nСмешался конников строй,\nА она говорит спокойно:\nКто любит меня — за мной!\nЗнамя подъемлет белое,\nЕго над собой неся,\nКак будто идет за девою\nСзади Франция вся.\nИстерзана милая Франция,\nПроигран за боем бой.\nУже бесполезно драться...\nКто любит меня — за мной!\nШестнадцати лет девчонка,\nНосительница огня,\nСменила свою юбчонку\nНа латы и меч коня.\nСвершая святое дело,\nЗа ударом неся удар,\nЕдет нежная дева,\nЖелезная Жанна д'Арк.\nВ стане британцев паника,\nВ стане британцев вой,\nОна поднимается — ранена:\nКто любит меня — за мной!\nКонечно, мне лучше было бы\nЦветы собирать в лесу.\nНо гибнет Франция милая,\nИ Францию я спасу.\nДевчонка я, мне бы все же —\nЖених, ребятишки, дом.\nНо если не я, то кто же?\nЕсли не я — никто.\nХрупка я, но бог поможет,\nДух укрепляя мой.\nЕсли не я — то кто же?\nКто любит меня — за мной!\nВ чем силы ее источник,\nЗагадка не решена.\nНо все исполнилось в точности,\nКак сказала она.\nПобеда — ее награда.\nКак молния, меч сверкал.\nС Орлеана снята осада,\nКоронован в соборе Карл.\nА дальше? Позор мужчинам.\nЛюдям стыд и позор.\nСуд заседает чинно,\nВ Руане горит костер.\nБританцы или бургундцы,\nЕпископы или князья,\nДевчонку мучить? Безумцы!\nОтвагу судить? Нельзя!\nА что же Франция милая?\nГде же она была?\nС легкостью изменила,\nПоходя предала.\nИ Карл, коронованный Жанной,\nГде же тогда он был?\nКороль, как это ни странно,\nПервым руки умыл.\nА эти зеваки, толпы\nВокруг костра на ветру,\nПочему не бросились, чтобы\nСпасти из огня сестру?\nКонечно, каре, охрана,\nВойско во всей красе.\nНо если бы ради Жанны\nБросились сразу все?\nВ больших городах и малых,\nВ селах и деревнях,\nВ харчевнях и пышных залах,\nПешими, на конях?\nТрусы? Рабы обмана?\nГорем сердца полны?\nНе вас ли спасала Жанна,\nБросясь в костер войны?\nПламя уже до груди,\nУже до глаз достает.\nБывают предатели люди,\nБывает и весь народ.\nЛюди, сделайте милость,\nПока не померк еще взор.\nОдна за всех получилось.\nВсе за одну... позор!\nВечером под золою\nНашли в углях палачи\nСердце ее как живое,\nТолько что не стучит.\nСердце бросили в Сену,\nЧтобы стереть и след.\nС тех пор прошло постепенно\nПолтысячи с лишним лет.\nСлава ее окрепла.\nИ там, где в беде народ,\nДева встает из пепла,\nНа помощь она идет.\nТогда всех других дороже\nЛозунг, зовущий в бой:\nЕсли не я, то кто же?\nКто любит меня — за мной!","name": "Лозунги Жанны Д'Арк","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3424, "fields": {"themes": [20],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1969","text": "Отступление от Вуотты,\nПолыхающие дома...\nНа земле сидел без заботы\nЧеловек, сошедший с ума.\nМир не стоил его вниманья\nИ навеки отхлынул страх,\nИ улыбка всепониманья\nНа его блуждала губах.\nОн молчал, как безмолвный Будда,\nВсе сомненья швырнув на дно,—\nЭто нам было очень худо,\nА ему уже — все равно.\nБыло жаль того человека,\nВ ночь ушедшего дотемна,—\nНе мертвец был и не калека,\nТолько душу взяла война.\n. . . . . . . . . . . . .\nНе от горя, не от оружья,\nНе от ноши не по плечу,—\nОт безумного равнодушья\nЯ себя уберечь хочу.\nВ мире радостей и страданья,\nВ мире поисков без конца,\nЯ улыбку всепониманья\nТерпеливо гоню с лица.","name": "Отступление от Вуотты...","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3425, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1885","text": "\"За что?\"-\nс безмолвною тоскою\nМеня спросил твой кроткий взор,\nКогда внезапно над тобою\nПостыдный грянул клеветою,\nВрагов суровый приговор.\nЗа то, что жизни их оковы\nС себя ты сбросила, кляня;\nЗа то, за что не любят совы\nСиянья радостного дня,\nЗа то, что ты с душою чистой\nЖивешь меж мертвых и слепцов,\nЗа то, что ты цветок душистый\nВ венке искусственных цветов!..","date_to": "1885"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3426, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1944","text": "Открыли дверь, и в кухню паром\nВкатился воздух со двора,\nИ всё мгновенно стало старым,\nКак в детстве в те же вечера.\nСухая, тихая погода.\nНа улице, шагах в пяти,\nСтоит, стыдясь, зима у входа\nИ не решается войти.\nЗима, и всё опять впервые.\nВ седые дали ноября\nУходят ветлы, как слепые\nБез палки и поводыря.\nВо льду река и мерзлый тальник,\nА поперек, на голый лед,\nКак зеркало на подзеркальник,\nПоставлен черный небосвод.\nПред ним стоит на перекрестке,\nКоторый полузанесло,\nБереза со звездой в прическе\nИ смотрится в его стекло.\nОна подозревает втайне,\nЧто чудесами в решете\nПолна зима на даче крайней,\nКак у нее на высоте.","name": "Зазимки","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3427, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1839","text": "Тихо в моей комнатке,\nИ кругом все спит,\nСвечка одинокая\nПредо мной горит.\nПосмотрю ль в окошечко -\nВсе темно кругом,\nНе видать и улицы\nВ сумраке ночном.\nЗвездочки попрятались,\nНа небе темно,\nТучами подернулось\nЧерными оно.\nВетер воет жалобно\nПод моим окном,\nИ метель суровая\nВсе стучит по нем.\nСтрашно мне смотреть туда,\nВ сумрачную даль,\nИ ложится на душу\nТайная печаль.\nТихо в моей комнатке,\nИ кругом все спит,\nСвечка одинокая\nПредо мной горит.","name": "Ночь","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3428, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1841","text": "С тех пор как вечный судия\nМне дал всеведенье пророка,\nВ очах людей читаю я\nСтраницы злобы и порока.\nПровозглашать я стал любви\nИ правды чистые ученья:\nВ меня все ближние мои\nБросали бешено каменья.\nПосыпал пеплом я главу,\nИз городов бежал я нищий,\nИ вот в пустыне я живу,\nКак птицы, даром божьей пищи;\nЗавет предвечного храня,\nМне тварь покорна там земная;\nИ звезды слушают меня,\nЛучами радостно играя.\nКогда же через шумный град\nЯ пробираюсь торопливо,\nТо старцы детям говорят\nС улыбкою самолюбивой:\n\"Смотрите: вот пример для вас!\nОн горд был, не ужился с нами:\nГлупец, хотел уверить нас,\nЧто бог гласит его устами!\nСмотрите ж, дети, на него:\nКак он угрюм, и худ, и бледен!\nСмотрите, как он наг и беден,\nКак презирают все его!\"","name": "Пророк","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3429, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Коган","date_from": "1935","text": "У земли весенняя обнова,\nтолько мне идти по ноябрю.\nКто меня полюбит горевого,\nя тому туманы подарю.\nЯ тому отдам чужие страны\nи в морях далеких корабли,\nя тому скажу, шальной и странный,\nто, что никому не говорил.\nЯ тому отдам мои тревоги,\nлегкие неясные мечты,\nдальние зовущие дороги,\nгрустные апрельские цветы...","name": "У земли весенняя обнова...","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3430, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1921","text": "Выстрелом дважды и трижды\nвоздух разорван на клочья...\nПули ответной не выждав,\nскрылся стрелявший за ночью.\nИ, опираясь об угол,\nраны темнея обновкой,\nжалко смеясь от испуга,\nпадал убитый неловко.\nОн опускался, опускался,\nи небо хлынуло в зрачки.\nЧего он, глупый, испугался?\nВон звезд веселые значки,\nА вот земля совсем сырая...\nЧуть-чуть покалывает бок.\nНо землю с небом, умирая,\nон всё никак связать не мог!\nАх, еще, и еще, и еще нам\nнадо видеть, как камни красны,\nчтобы взорам, тоской не крещенным,\nпереснились бы страшные сны,\nЧтобы губы, не знавшие крика,\nпревратились бы в гулкую медь,\nчтоб от мала бы всем до велика\nни о чем не осталось жалеть.\nЭтот клич - не упрек, не обида!\nЭто - волк завывает во тьме,\nпод кошмою кошмара завидя\nпо снегам зашагавшую смерть.\nОн, всю жизнь по безлюдью кочуя,\nизучал издалека врагов\nи опять из-под ветра почуял\nприближенье беззвучных шагов.\nСмерть несет через локоть двустволку,\nнемы сосны, и звезды молчат.\nКак же мне, одинокому волку,\nне окликнуть далеких волчат!\nТебя расстреляли - меня расстреляли,\nи выстрелов трели ударились в дали,\nдаль растерялась - расстрелилась даль,\nно даже и дали живому не жаль.\nТебя расстреляли - меня расстреляли,\nмы вместе любили, мы вместе дышали,\nв одном наши щеки горели бреду.\nУходишь? И я за тобою иду!\nНа пасмурном небе затихнувший вечер,\nкак мертвое тело, висит, изувечен,\nи голубь, летящий изломом, как кречет,\nи зверь, изрыгающий скверные речи.\nТебя расстреляли - меня расстреляли,\nмы сердце о сердце, как время, сверяли,\nи как же я встану с тобою, расстрелян,\nпред будущим звонким и свежим апрелем?!\nЕсли мир еще нами не занят\n(нас судьба не случайно свела) -\nведь у самых сердец партизанят\nнаши песни и наши дела!\nЕсли кровь напоенной рубахи\nзаскорузла в заржавленный лед -\nверь, восставший! Размерены взмахи,\nпродолжается ярый полет!\nПусть таежные тропы кривые\nнакаляются нашим огнем...\nВерь! Бычачью вселенскую выю\nна колене своем перегнем!\nВерь! Поэтово слово не сгинет.\nОн с тобой - тот же загнанный зверь.\nТой же служит единой богине\nбесконечных побед и потерь!","name": "Стихи сегодняшнего дня","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3431, "fields": {"themes": [7,2],"author": "Михаил Ломоносов","date_from": "1739","text": "Восторг внезапный ум пленил,\nВедет на верх горы высокой,\nГде ветр в лесах шуметь забыл;\nВ долине тишина глубокой.\nВнимая нечто, ключ молчит,\nКоторой завсегда журчит\nИ с шумом вниз с холмов стремится.\nЛавровы вьются там венцы,\nТам слух спешит во все концы;\nДалече дым в полях курится.\nНе Пинд ли под ногами зрю?\nЯ слышу чистых сестр музыку!\nПермесским жаром я горю,\nТеку поспешно к оных лику.\nВрачебной дали мне воды:\nИспей и все забудь труды;\nУмой росой Кастальской очи,\nЧрез степь и горы взор простри\nИ дух свой к тем странам впери,\nГде всходит день по темной ночи.\nКорабль как ярых волн среди,\nКоторые хотят покрыти,\nБежит, срывая с них верхи,\nПретит с пути себя склонити;\nСедая пена вкруг шумит,\nВ пучине след его горит,\nК российской силе так стремятся,\nКругом объехав, тьмы татар;\nСкрывает небо конской пар!\nЧто ж в том? стремглав без душ валятся.\nКрепит отечества любовь\nСынов российских дух и руку;\nЖелает всяк пролить всю кровь,\nОт грозного бодрится звуку.\nКак сильный лев стада волков,\nЧто кажут острых яд зубов,\nОчей горящих гонит страхом,\nОт реву лес и брег дрожит,\nИ хвост песок и пыль мутит,\nРазит извившись сильным махом.\nНе медь ли в чреве Этны ржет\nИ, с серою кипя, клокочет?\nНе ад ли тяжки узы рвет\nИ челюсти разинуть хочет?\nТо род отверженной рабы,\nВ горах огнем наполнив рвы,\nМеталл и пламень в дол бросает,\nГде в труд избранный наш народ\nСреди врагов, среди болот\nЧрез быстрый ток на огнь дерзает.\nЗа холмы, где паляща хлябь\nДым, пепел, пламень, смерть рыгает,\nЗа Тигр, Стамбул, своих заграбь,\nЧто камни с берегов сдирает;\nНо чтоб орлов сдержать полет,\nТаких препон на свете нет.\nИм воды, лес, бугры, стремнины,\nГлухие степи — равен путь.\nГде только ветры могут дуть,\nДоступят там полки орлины.\nПускай земля как понт трясет,\nПускай везде громады стонут,\nПремрачный дым покроет свет,\nВ крови Молдавски горы тонут;\nНо вам не может то вредить,\nО россы, вас сам рок покрыть\nЖелает для счастливой Анны.\nУже ваш к ней усердный жар\nБыстро проходит сквозь татар,\nИ путь отворен вам пространный.\nСкрывает луч свой в волны день,\nОставив бой ночным пожарам;\nМурза упал на долгу тень;\nВзят купно свет и дух татарам\nИз лыв густых выходит волк\nНа бледный труп в турецкий полк.\nИной, в последни видя зорю,\nЗакрой, кричит, багряной вид\nИ купно с ним Магметов стыд;\nСпустись поспешно с солнцем к морю.\nЧто так теснит боязнь мой дух?\nХладнеют жилы, сердце ноет!\nЧто бьет за странной шум в мой слух?\nПустыня, лес и воздух воет!\nВ пещеру скрыл свирепство зверь,\nНебесная отверзлась дверь,\nНад войском облак вдруг развился,\nБлеснул горящим вдруг лицем,\nУмытым кровию мечем\nГоня врагов, Герой открылся.\nНе сей ли при Донских струях\nРассыпал вредны россам стены?\nИ персы в жаждущих степях\nНе сим ли пали пораженны?\nОн так к своим взирал врагам,\nКак к готским приплывал брегам,\nТак сильну возносил десницу;\nТак быстрой конь его скакал,\nКогда он те поля топтал,\nГде зрим всходящу к нам денницу.\nКругом его из облаков\nГремящие перуны блещут,\nИ, чувствуя приход Петров,\nДубравы и поля трепещут.\nКто с ним толь грозно зрит на юг,\nОдеян страшным громом вкруг?\nНикак, Смиритель стран Казанских?\nКаспийски воды, сей при вас\nСелима гордого потряс,\nНаполнил степь голов поганских.\nГерою молвил тут Герой:\n«Не тщетно я с тобой трудился,\nНе тщетен подвиг мой и твой,\nЧтоб россов целый свет страшился.\nЧрез нас предел наш стал широк\nНа север, запад и восток.\nНа юге Анна торжествует,\nПокрыв своих победой сей».\nСвилася мгла, Герои в ней;\nНе зрит их око, слух не чует.\nКрутит река татарску кровь,\nЧто протекала между ними;\nНе смея в бой пуститься вновь,\nМестами враг бежит пустыми,\nЗабыв и меч, и стан, и стыд,\nИ представляет страшный вид\nВ крови другов своих лежащих.\nУже, тряхнувшись, легкий лист\nСтрашит его, как ярый свист\nБыстро сквозь воздух ядр летящих.\nШумит с ручьями бор и дол:\nПобеда, росская победа!\nНо враг, что от меча ушел,\nБоится собственного следа.\nТогда увидев бег своих,\nЛуна стыдилась сраму их\nИ в мрак лице, зардевшись, скрыла.\nЛетает слава в тьме ночной,\nЗвучит во всех землях трубой,\nКоль росская ужасна сила.\nВливаясь в понт, Дунай ревет\nИ россов плеску отвещает;\nЯрясь волнами турка льет,\nЧто стыд свой за него скрывает.\nОн рыщет, как пронзенный зверь,\nИ чает, что уже теперь\nВ последней раз заносит ногу,\nИ что земля его носить\nНе хочет, что не мог покрыть.\nСмущает мрак и страх дорогу.\nГде ныне похвальба твоя?\nГде дерзость? где в бою упорство?\nГде злость на северны края?\nСтамбул, где наших войск презорство?\nТы лишь своим велел ступить,\nНас тотчас чаял победить;\nЯнычар твой свирепо злился,\nКак тигр на росский полк скакал.\nНо что? внезапно мертв упал,\nВ крови своей пронзен залился.\nЦелуйте ногу ту в слезах,\nЧто вас, агаряне, попрала,\nЦелуйте руку, что вам страх\nМечем кровавым показала.\nВеликой Анны грозной взор\nОтраду дать просящим скор;\nПо страшной туче воссияет,\nК себе повинность вашу зря.\nК своим любовию горя,\nВам казнь и милость обещает.\nЗлатой уже денницы перст\nЗавесу света вскрыл с звездами;\nОт встока скачет по сту верст,\nПуская искры конь ноздрями.\nЛицем сияет Феб на том.\nОн пламенным потряс верхом;\nПреславно дело зря, дивится:\n«Я мало таковых видал\nПобед, коль долго я блистал,\nКоль долго круг веков катится».\nКак в клуб змия себя крутит,\nШипит, под камень жало кроет,\nОрел когда шумя летит\nИ там парит, где ветр не воет;\nПревыше молний, бурь, снегов\nЗверей он видит, рыб, гадов.\nПред росской так дрожит Орлицей,\nСтесняет внутрь Хотин своих.\nНо что? в стенах ли может сих\nПред сильной устоять царицей?\nКто скоро толь тебя, Калчак,\nУчит российской вдаться власти,\nКлючи вручить в подданства знак\nИ большей избежать напасти?\nПравдивой Аннин гнев велит,\nЧто падших перед ней щадит.\nЕе взошли и там оливы,\nГде Вислы ток, где славный Рен,\nМечем противник где смирен,\nИзвергли дух сердца кичливы.\nО как красуются места,\nЧто иго лютое сбросили\nИ что на турках тягота,\nКоторую от них носили;\nИ варварские руки те,\nЧто их держали в тесноте,\nВ полон уже несут оковы;\nЧто ноги узами звучат,\nКоторы для отгнанья стад\nЧужи поля топтать готовы.\nНе вся твоя тут, Порта, казнь,\nНе так тебя смирять достойно,\nНо большу нанести боязнь,\nЧто жить нам не дала спокойно.\nЕще высоких мыслей страсть\nПретит тебе пред Анной пасть?\nГде можешь ты от ней укрыться?\nДамаск, Каир, Алепп сгорит;\nОбставят росским флотом Крит;\nЕвфрат в твоей крови смутится.\nЧинит премену что во всем?\nЧто очи блеском проницает?\nЧистейшим с неба что лучем\nИ дневну ясность превышает?\nГероев слышу весел клик!\nОдеян в славу Аннин лик\nНад звездны вечность взносит круги;\nИ правда, взяв перо злато,\nВ нетленной книге пишет то,\nВелики коль ея заслуги.\nВитийство, Пиндар, уст твоих\nТяжчае б Фивы обвинили,\nЗатем что о победах сих\nОни б громчае возгласили,\nКак прежде о красе Афин;\nРоссия как прекрасный крин\nЦветет под Анниной державой.\nВ Китайских чтут ее стенах,\nИ свет во всех своих концах\nИсполнен храбрых россов славой.\nРоссия, коль счастлива ты\nПод сильным Анниным покровом!\nКакие видишь красоты\nПри сем торжествованьи новом!\nВоенных не страшися бед:\nБежит оттуду бранный вред,\nНарод где Анну прославляет.\nПусть злобна зависть яд свой льет,\nПусть свой язык, ярясь, грызет;\nТо наша радость презирает.\nКозацких поль заднестрской тать\nРазбит, прогнан, как прах развеян,\nНе смеет больше уж топтать,\nС пшеницей где покой насеян.\nБезбедно едет в путь купец,\nИ видит край волнам пловец,\nНигде не знал, плывя, препятства.\nКрасуется велик и мал;\nЖить хочет век, кто в гроб желал;\nВлекут к тому торжеств изрядства.\nПастух стада гоняет в луг\nИ лесом без боязни ходит;\nПришед овец пасет где друг,\nС ним песню новую заводит.\nСолдатску храбрость хвалит в ней,\nИ жизни часть блажит своей,\nИ вечно тишины желает\nМестам, где толь спокойно спит;\nИ ту, что от врагов хранит,\nПростым усердьем прославляет.\nЛюбовь России, страх врагов,\nСтраны полночной Героиня,\nСедми пространных морь брегов\nНадежда, радость и богиня,\nВелика Анна, ты доброт\nСияешь светом и щедрот,—\nПрости, что раб твой к громкой славе,\nЗвучит что крепость сил твоих,\nПридать дерзнул некрасной стих\nВ подданства знак твоей державе.","name": "Ода ... на взятие Хотина","date_to": "1739"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3432, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1900","text": "На небе зарево. Глухая ночь мертва.\nТолпится вкруг меня лесных дерев громада,\nНо явственно доносится молва\nДалекого, неведомого града.\nТы различишь домов тяжелый ряд,\nИ башни, и зубцы бойниц его суровых,\nИ темные сады за камнями оград,\nИ стены гордые твердынь многовековых.\nТак явственно из глубины веков\nПытливый ум готовит к возрожденью\nЗабытый гул погибших городов\nИ бытия возвратное движенье.","name": "На небе зарево. Глухая ночь мертва...","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3433, "fields": {"themes": [7],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1817","text": "В утренний час бытия, когда еще чувство восторгов,\nЧувство страданий живых тихо дремало во мне,-\nУм, погруженный во мрак, не снимал с Природы покрова,\nС детской улыбкой еще я на вселенну глядел.\nНо и тогда волшебною силой задумчивый месяц\nНеизъяснимой красой взоры мои привлекал:\nЧасто я, вечор сидя пред окном, исчезал в океане\nНеизмеримых небес, в бездне миров утопал.\nИгры, бывало, покину: над ропотом вод тихоструйных\nСладкой исполнен тоски, в даль уношуся мечтой,-\nТайна сам для себя, беспечный младенец, я слезы\n(Их я причины не знал), слезы священные лил;\nВ полночь немую на мирном одре предчувствовал\nвечность;\nПри колыханьи лесов сладостным хладом объят,\nРано я слушать любил унылую жалобу бури.\nШорох падущих листов трепет во мне разливал;\nСлышу, казалося, в воздухе голос знакомый,-\nбезмолвен,\nСлух устремляю в даль,- всюду молчанье, но даль\nВ тайной беседе со мной.- О сонмы светил неисчетных!\nК вам улетал я душой, к вам я и ныне лечу:\nИли над вами отчизна моя? над вами с родною\nЧистой душой съединен, к богу любви вознесусь?","name": "Отчизна","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3434, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1932","text": "Ходит мастер Грачев\nМежду ломом наполненных бочек,\nЗакипает вагранка,\nИ вязкая шихта густа.\nРастворяются двери,\nИ пятеро чернорабочих\nНа тяжелой тележке\nВ литейку привозят Христа.\nОн лежит, как бревно,\nПеред гулкой сердитой вагранкой,\nПритаившись, молчит,\nКак баран под ножом на торгу.\nНа челе его - венчик.\nНа впалой груди его - ранка.\nИ Грачев молотком\nУдаряет в зеленый чугун:\n\"Ты мне адом грозил,\nЖизнь и труд у меня отбирая,\nТы мне рай обещал\nЗа терпенье мое на земле,\nЯ не верю в тебя.\nМне не нужно ни ада, ни рая.\nСобирайся, обманщик,\nТы сам побываешь в котле!\nХочешь ты или нет,-\nТы нас выручишь, идол грошовый,\nТы нам дашь свое тело,-\nГустой и тягучий металл.\nПереплавив тебя,\nМы в вагонах чугунной дешевой,\nОблегченной деталью\nЗаменим цветную деталь\".\nТе, с тележкою, ждут.\nИ Грачев говорит: \"Унесите!\"\nРельсы глухо звенят,\nИ вагранка бурлит горячо.\n\"Не греши, человек!\"-\nЛицемерно взывает спаситель.\n\"Я сварю тебя, боже!\"-\nЕму отвечает Грачев.\nИ чугунного бога\nК вагранке несут приседая,\nИ смеясь погружают\nВ горячий кисель чугуна.\nОн скрывается весь,\nЛишь рука миродержца худая,\nСложена для креста,\nИз вагранки вылазит одна.\nОн вздымал эту руку\nС перстом, заостренным и тонким,\nПроповедуя нищим\nСмиренье в печали земной,\nНад беременной бабой,\nНад чахлым цинготным ребенком,\nНад еврейским погромом,\nНад виселицей, над войной.\nМастер ходит вокруг,\nПодсыпая песок понемногу,\nМастер пену снимает,\nИ рыжая пена редка.\n\"Убери твою руку!\"-\nГрачев обращается к богу,\nА вагранка бурлит,\nИ она исчезает, рука...\nИсчезает навеки!\nС размаху по лживому богу\nЧеловек тяжело\nУдаряет железным багром,\nЧтоб с Христом заодно\nНавсегда позабыли дорогу\nВ нашу чистую землю\nИ виселица и погром!\nТонет в грохоте Швеллерный,\nСборка стрекочет и свищет,\nГидравлический ухает,\nКузня разводит пары.\nЭто дышит Индустрия,\nЭто Вагонный в Мытищах,\nНапрягаясь, гудит,\nЛиквидируя долгий прорыв.\nЯ люблю этот гул,\nЯ привык к механическим бурям,\nЯ на камень сажусь\nМеж набитых землею опок.\nИ подходит Грачев.\nИ Грачев предлагает: \"Закурим... \"\nЧто ж, товарищ, закурим,\nПокуда он варится - бог.","name": "Христос и литейщик","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3435, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1916","text": "Под вечер выйдь в луга поемные,\nНа скошенную ляг траву...\nКакие нежные и томные\nПриходят мысли наяву!\nСтруятся небеса сиянием,\nЭфир мерцает легким сном,\nКак перед сладостным свиданием,\nКогда уж видишь отчий дом.\nВсе трепетней, все благодарнее\nВстречает сердце мир простой,\nИ лай собак за сыроварнею,\nИ мост, и луг, и водопой.\nЯ вижу все: и садик с вишнями,\nИ скатертью накрытый стол,\nИ облако стезями вышними\nПлывет, как радостный посол.\nАрхангельские оперения\nЛазурную узорят твердь.\nВ таком пленительном горении\nЛегка и незаметна смерть.\nПокинет птица клетку узкую,\nРастает тело... все забудь:\nИ милую природу русскую,\nИ милый тягостный твой путь.\nЧто мне приснится, что вспомянется\nВ последнем блеске бытия?\nНа что душа моя оглянется,\nИдя в нездешние края?\nНа что-нибудь совсем домашнее,\nЧто и не вспомнишь вот теперь:\nПрогулку по саду вчерашнюю,\nОткрытую на солнце дверь.\nВедь мысли сделались летучими,\nИ правишь ими уж не ты,—\nУгнаться ль волею за тучами,\nЧто смотрят с синей высоты?\nНо смерть-стрелок напрасно целится,\nЯ странной обречен судьбе.\nЧто неделимо, то не делится;\nЯ все живу... живу в тебе.","name": "Под вечер выйдь в луга поемные...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3436, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","text": "Д. С. Лихачеву\nРаскачивается вагон.\nДлинный тоннель метро.\nЧитающий пассажир выклевывает по слову...\nМы пишем на злобу дня\nи — на его добро.\nНо больше, правда,— на злобу,\nна злобу,\nна злобу!..\nЖивем, озираясь вокруг.\nЖивем, друзей хороня.\nЕдем, не зная судьбы, и страшно проехать мимо.\nДлинный тоннель метро.\nПривычная злоба дня...\nНенависть проще любви.\nНенависть объяснима.","name": "Раскачивается вагон..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3437, "fields": {"themes": [7],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1968","text": "Мне вспоминать сподручней, чем иметь.\nКогда сей миг и прошлое мгновенье\nсоединятся, будто медь и медь,\nих общий звук и есть стихотворенье.\nКак я люблю минувшую весну,\nи дом, и сад, чья сильная природа\nтрудом горы держалась на весу\nповерх земли, но ниже небосвода.\nЛюблю сейчас, но, подлежа весне,\nя ощущала только страх и вялость\nк объему моря, что в ночном окне\nмерещилось и подразумевалось.\nКогда сходились море и луна,\nстудил затылок холодок мгновенный,\nкак будто я, превысив чин ума,\nпосмела фамильярничать с Вселенной.\nВ суть вечности заглядывал балкон -\nне слишком ли? Но оставалась радость,\nчто, возымев во времени былом\nдень нынешний,- за всё я отыграюсь.\nНе наглость ли - при море и луне\nих расточать и обмирать от чувства:\nони живут воочью, как вчерне,\nи набело навек во мне очнутся.\nЧто происходит между тем и тем\nмгновеньями? Как долго длится это -\nв душе крепчает и взрослеет тень\nоброненного в глушь веков предмета.\nНе в этом ли разгадка ремесла,\nчьи правила: смертельный страх и доблесть,\nблеск бытия изжить, спалить дотла\nи выгадать его бессмертный отблеск?","name": "Мне вспоминать сподручней, чем иметь...","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3438, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","text": "Арнольду Пек\nКак мокрые раздавленные сливы\nУ лошадей раскосые глаза,\nЛоскутья умирающей крапивы\nНа колесе, сползающем назад.\nТрясется холм от ужаса, как карлик,\nУслышавший циклопью болтовню,\nИ скоро облачной не хватит марли\nНа перевязки раненому дню.\nЦиклопом правит мальчик с канарейку,\nОн веселей горящего куста,\nУдарную за хвост он ловит змейку,-\nПоймает, и циклоп загрохотал.\nИ оба так дружны и так согласны,\nЧто, кончив быть горластым палачом,\nКогда его циклопий глаз погаснет -\nОн мальчика сажает на плечо.\nИ лошади их тащат по откосу -\nБездельников - двумя рядами пар,\nИ мальчик свертывает папиросу\nКривую, как бегущая тропа.","name": "Пушка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3439, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1925","text": "Золото холодное луны,\nЗапах олеандра и левкоя.\nХорошо бродить среди покоя\nГолубой и ласковой страны.\nДалеко-далече там Багдад,\nГде жила и пела Шахразада.\nНо теперь ей ничего не надо.\nОтзвенел давно звеневший сад.\nПризраки далекие земли\nПоросли кладбищенской травою.\nТы же, путник, мертвым не внемли,\nНе склоняйся к плитам головою.\nОглянись, как хорошо другом:\nГубы к розам так и тянет, тянет.\nПомирись лишь в сердце со врагом -\nИ тебя блаженством ошафранит.\nЖить - так жить, любить - так уж влюбляться.\nВ лунном золоте целуйся и гуляй,\nЕсли ж хочешь мертвым поклоняться,\nТо живых тем сном не отравляй.\nЭто пела даже Шахразада,-\nТак вторично скажет листьев медь.\nТех, которым ничего не надо,\nТолько можно в мире пожалеть.","name": "Золото холодное луны...","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3440, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1936","text": "1. Творчество\nБывает так: какая-то истома;\nВ ушах не умолкает бой часов;\nВдали раскат стихающего грома.\nНеузнанных и пленных голосов\nМне чудятся и жалобы и стоны,\nСужается какой-то тайный круг,\nНо в этой бездне шепотов и звонов\nВстает один, все победивший звук.\nТак вкруг него непоправимо тихо,\nЧто слышно, как в лесу растет трава,\nКак по земле идет с котомкой лихо...\nНо вот уже послышались слова\nИ легких рифм сигнальные звоночки,—\nТогда я начинаю понимать,\nИ просто продиктованные строчки\nЛожатся в белоснежную тетрадь.\n2.\nМне ни к чему одические рати\nИ прелесть элегических затей.\nПо мне, в стихах все быть должно некстати,\nНе так, как у людей.\nКогда б вы знали, из какого сора\nРастут стихи, не ведая стыда,\nКак желтый одуванчик у забора,\nКак лопухи и лебеда.\nСердитый окрик, дегтя запах свежий,\nТаинственная плесень на стене...\nИ стих уже звучит, задорен, нежен,\nНа радость вам и мне.\n3. Муза\nКак и жить мне с этой обузой,\nА еще называют Музой,\nГоворят: «Ты с ней на лугу...»\nГоворят: «Божественный лепет...»\nЖестче, чем лихорадка, оттреплет,\nИ опять весь год ни гу-гу.\n4. Поэт\nПодумаешь, тоже работа,—\nБеспечное это житье:\nПодслушать у музыки что-то\nИ выдать шутя за свое.\nИ чье-то веселое скерцо\nВ какие-то строки вложив,\nПоклясться, что бедное сердце\nТак стонет средь блещущих нив.\nА после подслушать у леса,\nУ сосен, молчальниц на вид,\nПока дымовая завеса\nТумана повсюду стоит.\nНалево беру и направо,\nИ даже, без чувства вины,\nНемного у жизни лукавой,\nИ все — у ночной тишины.\n5. Читатель\nНе должен быть очень несчастным\nИ, главное, скрытным. О нет!—\nЧтоб быть современнику ясным,\nВесь настежь распахнут поэт.\nИ рампа торчит под ногами,\nВсе мертвенно, пусто, светло,\nЛайм-лайта позорное пламя\nЕго заклеймило чело.\nА каждый читатель как тайна,\nКак в землю закопанный клад,\nПусть самый последний, случайный,\nВсю жизнь промолчавший подряд.\nТам все, что природа запрячет,\nКогда ей угодно, от нас.\nТам кто-то беспомощно плачет\nВ какой-то назначенный час.\nИ сколько там сумрака ночи,\nИ тени, и сколько прохлад,\nТам те незнакомые очи\nДо света со мной говорят,\nЗа что-то меня упрекают\nИ в чем-то согласны со мной...\nТак исповедь льется немая,\nБеседы блаженнейший зной.\nНаш век на земле быстротечен\nИ тесен назначенный круг,\nА он неизменен и вечен —\nПоэта неведомый друг.\n6. Последнее стихотворение\nОдно, словно кем-то встревоженный гром,\nС дыханием жизни врывается в дом,\nСмеется, у горла трепещет,\nИ кружится, и рукоплещет.\nДругое, в полночной родясь тишине,\nНе знаю, откуда крадется ко мне,\nИз зеркала смотрит пустого\nИ что-то бормочет сурово.\nА есть и такие: средь белого дня,\nКак будто почти что не видя меня,\nСтруятся по белой бумаге,\nКак чистый источник в овраге.\nА вот еще: тайное бродит вокруг —\nНе звук и не цвет, не цвет и не звук,—\nГранится, меняется, вьется,\nА в руки живым не дается.\nНо это!.. по капельке выпило кровь,\nКак в юности злая дечонка — любовь,\nИ, мне не сказавши ни слова,\nБезмолвием сделалось снова.\nИ я не знавала жесточе беды.\nУшло, и его протянулись следы\nК какому-то крайнему краю,\nА я без него... умираю.\n7. Эпиграмма\nМогла ли Биче, словно Дант, творить,\nИли Лаура жар любви восславить?\nЯ научила женщин говорить...\nНо, боже, как их замолчать заставить!\n8. Про стихи\nВладимиру Нарбуту\nЭто — выжимки бессонниц,\nЭто — свеч кривых нагар,\nЭто — сотен белых звонниц\nПервый утренний удар...\nЭто — теплый подоконник\nПод черниговской луной,\nЭто — пчелы, это — донник,\nЭто — пыль, и мрак, и зной.\n9.\nОсипу Мандельштаму\nЯ над ними склонюсь, как над чашей,\nВ них заветных заметок не счесть —\nОкровавленной юности нашей\nЭто черная нежная весть.\nТем же воздухом, так же над бездной\nЯ дышала когда-то в ночи,\nВ той ночи и пустой и железной,\nГде напрасно зови и кричи.\nО, как пряно дыханье гвоздики,\nМне когда-то приснившейся там,—\nЭто кружатся Эвридики,\nБык Европу везет по волнам.\nЭто наши проносятся тени\nНад Невой, над Невой, над Невой,\nЭто плещет Нева о ступени,\nЭто пропуск в бессмертие твой.\nЭто ключики от квартиры,\nО которой теперь ни гугу...\nЭто голос таинственной лиры,\nНа загробном гостящей лугу.\n10.\nМногое еще, наверно, хочет\nБыть воспетым голосом моим:\nТо, что, бессловесное, грохочет,\nИль во тьме подземный камень точит,\nИли пробивается сквозь дым.\nУ меня не выяснены счеты\nС пламенем, и ветром, и водой...\nОттого-то мне мои дремоты\nВдруг такие распахнут ворота\nИ ведут за утренней звездой.","name": "Тайны ремесла","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3441, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","text": "На берегу\nЯ человека встретил,\nНа берегу морском,\nНа берегу, где ветер так и метил\nГлаза мои запорошить песком,\nНа берегу, где хмурая собака\nМеня обнюхала, а с вышины,\nЗа мной следя, таращился из мрака\nСвоими кратерами шар луны\nИ фонари торчали как на страже,\nПередо мною тень мою гоня.\nА человек не оглянулся даже,\nКак будто не заметил он меня.\nИ я ему был очень благодарен.\nВоистину была мне дорога\nЕго рассеянность. Ведь я не барин,\nИ он мне тоже вовсе не слуга,\nИ нечего, тревожась и тревожа,\nДруг дружку щупать с ног до головы,\nХоть и диктует разум наш, что все же\nЕще полезна бдительность, увы!","name": "На берегу"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3442, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1921","text": "А ты думал - я тоже такая,\nЧто можно забыть меня,\nИ что брошусь, моля и рыдая,\nПод копыта гнедого коня.\nИли стану просить у знахарок\nВ наговорной воде корешок\nИ пришлю тебе странный подарок -\nМой заветный душистый платок.\nБудь же проклят. Ни стоном, ни взглядом\nОкаянной души не коснусь,\nНо клянусь тебе ангельским садом,\nЧудотворной иконой клянусь,\nИ ночей наших пламенным чадом -\nЯ к тебе никогда не вернусь.","name": "А ты думал - я тоже такая...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3443, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1946","text": "Содрогаясь от мук, пробежала\nнад миром зарница,\nТень от тучи легла, и слилась,\nи смешалась с травой.\nВсе труднее дышать, в небе облачный вал\nшевелится.\nНизко стелется птица, пролетев\nнад моей головой.\nЯ люблю этот сумрак восторга, эту краткую\nночь вдохновенья,\nЧеловеческий шорох травы, вещий холод\nна темной руке,\nЭту молнию мысли и медлительное\nпоявленье\nПервых дальних громов - первых слов\nна родном языке.\nТак из темной воды появляется\nв мир светлоокая дева,\nИ стекает по телу,\nзамирая в восторге, вода,\nТравы падают в обморок, и направо бегут\nи налево\nУвидавшие небо стада.\nА она над водой, над просторами\nкруга земного,\nУдивленная, смотрит в дивном блеске\nсвоей наготы.\nИ, играя громами, в белом облаке\nкатится слово,\nИ сияющий дождь на счастливые рвется цветы.","name": "Гроза (Содрогаясь от мук, пробежала...)","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3444, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1940","text": "Я знаю: будет золотой и долгий,\nКак мед густой, непроходимый полдень,\nИ будут с гирями часы на кухне,\nВ саду гудеть пчела и сливы пахнуть.\nНакроют к ужину, и будет вечер,\nТакой же хрупкий и такой же вечный,\nИ женский плач у гроба не нарушит\nНи чина жизни, ни ее бездушья.","name": "Я знаю: будет золотой и долгий...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3445, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "В ту ночь разведчики-ребята\nЯвились в штаб полка,\nИ командир обвел их взглядом\nИ объяснил, что очень надо\nДоставить \"языка\".\nПошли ребята по дороге,\nЗа лесом поворот,\nЛ ночь была полна тревоги\nВ тот сорок скверный год.\nВот лес. Прижались к лесу ближе.\nЧуть слышен листьев хруст.\nИдут, идут как можно тише...\nИ вдруг: - Сдавайся, рус!..\nИх трое, и фашистов трое,\nВокруг глухая ночь.\nТогда сказал разведчик Боря:\n- Ты сам сдавайся, дойч!\nБыла ночная схватка эта\nПроста и коротка...\nРазведчик Боря в час рассвета\nДоставил \"языка\".\nЗа двух товарищей убитых\nЕму в тот самый час\nхотелось пристрелить бандита,\nДа помешал приказ.\nС тех пор прошло немало весен,\nБорис Иваныч сед,\nНо до сих пор его в колхозе\nЗовут \"Языковед\"!","name": "Языковед"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3446, "fields": {"themes": [],"author": "Черубина де Габриак","date_from": "1909","text": "Лишь раз один, как папоротник, я\nцвету огнем весенней, пьяной ночью...\nПриди за мной к лесному средоточью,\nв заклятый круг, приди, сорви меня.\nЛюби меня. Я всем тебе близка.\nО, уступи моей любовной порче.\nЯ, как миндаль, смертельна и горька,\nнежней чем смерть, обманчивей и горче.","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3447, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","text": "Чем жарче день, тем сладостней в бору\nДышать сухим смолистым ароматом,\nИ весело мне было поутру\nБродить по этим солнечным палатам!\nПовсюду блеск, повсюду яркий свет,\nПесок - как шелк... Прильну к сосне корявой\nИ чувствую: мне только десять лет,\nА ствол - гигант, тяжелый, величавый.\nКора груба, морщиниста, красна,\nНо как тепла, как солнцем вся прогрета!\nИ кажется, что пахнет не сосна,\nА зной и сухость солнечного лета.","name": "Детство"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3448, "fields": {"themes": [],"author": "Юнна Мориц","date_from": "1966","text": "Сестре\nЭто вьюги хрустящий калач\nТычет в окна рогулькой душистой.\nЭто ночью какой-то силач,\nДух, вместилище силы нечистой,\nОдиночка, объятый тоской\nНеудач, неуступок и пьянства,\nНадавил на железку рукой,\nСокращая пружину пространства.\nА до этого, мой соловей,\nПараллельная духа и крови,\nМежду лампой твоей и моей —\nПозвонки обмороженных кровель,\nОкеаны железа и льда\nНад жильем, гастрономом и залом,\nГорода, города, города,\nВосемьсот километров по шпалам.\nВосемьсот километров кустов,\nНеживых от рождественской бури.\nВосемьсот до Софийских крестов\nИ кирилловской ляпис-лазури.\nЭто — ближе окна и дверей.\nЭто — рядом, как в небе светила.\nПогаси свою лампу скорей,\nЧтоб она мне в лицо не светила.\nПод одним одеялом лежать\nВ этом запахе елки и теста!\nИ, пока не поставят на место,\nБудем детство свое продолжать.","name": "Это вьюги хрустящий калач...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3449, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1900","text": "Я в лодке Харона, с гребцом безучастным.\nКак олово, густы тяжелые воды.\nТуманная сырость над Стиксом безгласным.\nИз темного камня небесные своды.\nВот Лета. Не слышу я лепета Леты.\nБеззвучны удары раскидистых весел.\nНа камень небесный багровые светы\nФонарь наш неяркий и трепетный бросил.\nВода непрозрачна и скована ленью...\nРазбужены светом, испуганы тенью,\nПреследуют лодку в бесшумной тревоге\nТупая сова, две летучие мыши,\nУпырь тонкокрылый, седой и безногий...\nНо лодка скользит не быстрей и не тише.\nУпырь меня тронул крылом своим влажным...\nБездумно слежу я за стаей послушной,\nИ все мне здесь кажется странно-неважным,\nИ сердце, как там, на земле,- равнодушно.\nЯ помню, конца мы искали порою,\nИ ждали, и верили смертной надежде...\nНо смерть оказалась такой же пустою,\nИ так же мне скучно, как было и прежде.\nНи боли, ни счастья, ни страха, ни мира,\nНет даже забвения в ропоте Леты...\nНад Стиксом безгласным туманно и сыро,\nИ алые бродят по камням отсветы.","name": "Там","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3450, "fields": {"themes": [20],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1887","text": "Как будто всё всем надоело.\nЗастыли чувства; ум зачах;\nНи в чем, нигде — живого дела,\nИ лишь по горло все в делах.\nСредь современности бесцветной\nВступили в связь добро и зло;\nИ равнодушье незаметно,\nКак ночь, нас всех заволокло.\nНам жизнь не скорбь и не утеха;\nВ нее наш век лишь скуку внес;\nНет в этой пошлой шутке — смеха;\nНет в этой жесткой драме — слез.\nПорой, как сил подземных взрывы,\nНас весть беды всколышет вдруг,—\nИ быт беспечный и ленивый\nОхватят ужас и испуг.\nИль вдруг родится мысль больная,\nЧто людям надобна война,—\nИ рвемся мы к войне, не зная\nНи почему, ни с кем она.\nНо чуть лишь мы, затишью веря,\nОт передряги отдохнем,\nКак страх и злая похоть зверя\nУж в нас сменились прежним сном.\nИ вновь, унылой мглой одеты,\nДни скучной тянутся чредой,\nКак похоронные кареты\nЗа гробом улицей пустой.","name": "Как будто всё всем надоело...","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3451, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1843","text": "Когда так радостно, так нежно\nГлядела ты в глаза мои\nИ лобызал я безмятежно\nРесницы длинные твои;\nКогда, бывало, ты стыдливо\nЗадремлешь на груди моей\nИ я любуюсь боязливо\nКрасой задумчивой твоей;\nКогда луна над пышным садом\nВзойдет и мы с тобой сидим\nПеред окном беспечно рядом,\nДыша дыханием одним;\nКогда, в унылый миг разлуки,\nЯ весь так грустно замирал\nИ молча трепетные руки\nК губам и сердцу прижимал, —\nСкажи мне: мог ли я предвидеть,\nЧто нам обоим суждено\nИ разойтись и ненавидеть\nЛюбовь, погибшую давно?","name": "Когда так радостно, так нежно...","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3452, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1853","text": "Поразмыслив аккуратно,\nЯ избрал себе дорожку\nИ иду по ней без шума,\nПонемножку, понемножку!\nВпрочем, я ведь не бесстрастен,\nЯ не холоден душою,\nИ во мне ведь закипает\nРетивое, ретивое!\nЕсли кто меня обидит,\nНе спущу я, как же можно!\nИз себя как раз я выйду,\nОсторожно, осторожно!\nБез ума могу любить я,\nНо любить, конечно, с толком,\nЯ готов и правду резать,\nТихомолком, тихомолком!\nЕсли б брат мой захлебнулся,\nЯ б не стал махать руками,\nТотчас кинулся бы в воду,\nС пузырями, с пузырями!\nРад за родину сразиться!\nПусть услышу лишь картечь я,\nГрудью лягу в чистом поле,\nБез увечья, без увечья!\nПослужу я и в синклите,\nТак чтоб ведали потомки;\nНо уж если пасть придется -\nТак соломки, так соломки!\nКто мне друг, тот друг мне вечно,\nВсе родные сердцу близки,\nВсем союзникам служу я\nПо-австрийски, по-австрийски!","name": "Благоразумие","date_to": "1854"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3453, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1830","text": "Поверхностью морей отражена,\nБогатая Венеция почила,\nСырой туман дымился, и луна\nВысокие твердыни осребрила.\nЧуть виден бег далекого ветрила,\nСтуденая вечерняя волна\nЕдва шумит вод веслами гондолы\nИ повторяет звуки баркаролы.\nМне чудится, что это ночи стон,\nКак мы, своим покоем недовольной,\nНо снова песнь! и вновь гитары звон!\nО, бойтеся, мужья, сей песни вольной.\nСоветую, хотя мне это больно,\nНе выпускать красавиц ваших, жен;\nНо если вы в сей миг неверны сами,\nТогда, друзья! да будет мир меж вами!\nИ мир с тобой, прекрасный Чичизбей,\nИ мир с тобой, лукавая Мелина.\nНеситеся по прихоти морей,\nЛюбовь нередко бережет пучина;\nХоть и над морем царствует судьбина,\nГонитель вечный счастливых людей,\nНо талисман пустынного лобзанья\nУводит сердца темные мечтанья.\nРука с рукой, свободу дав очам,\nСидят в ладье и шепчут меж собою;\nОна вверяет месячным лучам\nМладую грудь с пленительной рукою,\nУкрытые досель под епанчою,\nЧтоб юношу сильней прижать к устам;\nМеж тем вдали, то грустный, то веселый,\nРаздался звук обычной баркаролы:\nКак в дальнем море ветерок,\nСвободен вечно мой челнок;\nКак речки быстрое русло,\nНе устает мое весло.\nГондола по воде скользит,\nА время по любви летит;\nОпять сравняется вода,\nСтрасть не воскреснет никогда.","name": "Венеция","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3454, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1962","text": "Люди говорили морю: \"До свиданья\",\nЧтоб приехать вновь они могли -\nВ воду медь бросали, загадав желанья,-\nЯ ж бросал тяжелые рубли.\nМожет, это глупо, может быть - не нужно,-\nМне не жаль их - я ведь не Гобсек.\nНу а вдруг найдет их совершенно чуждый\nПо мировоззренью человек!\nОн нырнет, отыщет, радоваться будет,\nУдивляться первых пять минут,-\nПосле злиться будет: \"Вот ведь,- скажет,- люди!\nВидно, денег куры не клюют\".\nБудет долго мыслить головою бычьей:\n\"Пятаки - понятно - это медь.\nИшь - рубли кидают,- завели обычай!\nВот бы, гаду, в рожу посмотреть!\"\nЧто ж, гляди, товарищ! На, гляди, любуйся!\nТолько не дождешься, чтоб сказал -\nЧто я здесь оставил, как хочу вернуться,\nИ тем более - что я загадал!\nили","name": "Люди говорили морю: \"До свиданья\"...","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3455, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1906","text": "Мы по улицам темным\nРазбежимся в молчании.\nМы к заборам укромным\nПрипадем в ожидании.\n...\"Эй, прохожий! прохожий!\nВидел черта рогатого,\nС размалеванной рожей,\nМатерого, мохнатого?\"\nВетер крепок и гулок,\nСнег скрипит, разметается...\nЗабегу в переулок -\nТам другие шатаются.\nВ лунном отсвете синем\nСтрашно встретиться с ряженым!\nМы друг друга окинем\nВзором чуждым, неслаженным.\nСамого себя жутко.\nЯ - не я? Вдруг да станется?\nВдруг полночная шутка\nДа навеки протянется?","name": "Ряженые","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3456, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Ломоносов","date_from": "1743","text": "Главы 38, 39, 40 и 41\nО ты, что в горести напрасно\nНа бога ропщешь, человек,\nВнимай, коль в ревности ужасно\nОн к Иову из тучи рек!\nСквозь дождь, сквозь вихрь, сквозь град блистая\nИ гласом громы прерывая,\nСловами небо колебал\nИ так его на распрю звал:\nСбери свои все силы ныне,\nМужайся, стой и дай ответ.\nГде был ты, как я в стройном чине\nПрекрасный сей устроил свет;\nКогда я твердь земли поставил\nИ сонм небесных сил прославил\nВеличество и власть мою?\nЯви премудрость ты свою!\nГде был ты, как передо мною\nБесчисленны тьмы новых звезд,\nМоей возжженных вдруг рукою\nВ обширности безмерных мест,\nМое величество вещали;\nКогда от солнца воссияли\nПовсюду новые лучи,\nКогда взошла луна в ночи?\nКто море удержал брегами\nИ бездне положил предел,\nИ ей свирепыми волнами\nСтремиться дале не велел?\nПокрытую пучину мглою\nНе я ли сильною рукою\nОткрыл и разогнал туман\nИ с суши сдвигнул Океан?\nВозмог ли ты хотя однажды\nВелеть ранее утру быть,\nИ нивы в день томящей жажды\nДождем прохладным напоить,\nПловцу способный ветр направить,\nЧтоб в пристани его поставить,\nИ тяготу земли тряхнуть,\nДабы безбожных с ней сопхнуть?\nСтремнинами путей ты разных\nПрошел ли моря глубину?\nИ счел ли чуд многообразных\nСтада, ходящие по дну?\nОтверзлись ли перед тобою\nВсегдашнею покрыты мглою\nСо страхом смертные врата?\nТы спер ли адовы уста?\nСтесняя вихрем облак мрачный,\nТы солнце можешь ли закрыть,\nИ воздух огустить прозрачный,\nИ молнию в дожде родить,\nИ вдруг быстротекущим блеском\nИ гор сердца трясущим треском\nКонцы вселенной колебать\nИ смертным гнев свой возвещать?\nТвоей ли хитростью взлетает\nОрел, на высоту паря,\nПо ветру крила простирает\nИ смотрит в реки и моря?\nОт облак видит он высоких\nВ водах и в пропастях глубоких,\nЧто в пищу я ему послал.\nТоль быстро око ты ли дал?\nВоззри в леса на бегемота,\nЧто мною сотворен с тобой;\nКолючий терн его охота\nБезвредно попирать ногой.\nКак верьви сплетены в нем жилы.\nОтведай ты своей с ним силы!\nВ нем ребра как литая медь;\nКто может рог его сотреть?\nТы можешь ли Левиафана\nНа уде вытянуть на брег?\nВ самой средине Океана\nОн быстрый простирает бег;\nСветящимися чешуями\nПокрыт, как медными щитами,\nКопье, и меч, и молот твой\nСчитает за тростник гнилой.\nКак жернов сердце он имеет,\nИ зубы страшный ряд серпов;\nКто руку в них вложить посмеет?\nВсегда к сраженью он готов;\nНа острых камнях возлегает\nИ твердость оных презирает.\nДля крепости великих сил\nСчитает их за мягкой ил.\nКогда ко брани устремится,\nТо море, как котел, кипит,\nКак печь, гортань его дымится,\nВ пучине след его горит;\nСверкают очи раздраженны,\nКак угль, в горниле раскаленный,\nВсех сильных он страшит, гоня.\nКто может стать против меня?\nОбширного громаду света\nКогда устроить я хотел,\nПросил ли твоего совета\nДля множества толиких дел?\nКак персть я взял в начале века,\nДабы создати человека,\nЗачем тогда ты не сказал,\nЧтоб вид иной тебе я дал?\nСие, о смертный, рассуждая,\nПредставь зиждителеву власть,\nСвятую волю почитая,\nИмей свою в терпеньи часть.\nОн всё на пользу нашу строит,\nКазнит кого или покоит.\nВ надежде тяготу сноси\nИ без роптания проси.","name": "Ода, выбранная из Иова","date_to": "1751"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3457, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "Явилась толпа темно-синих туч, ашархом ведома.\nНе выходите сегодня из дома!\nПотоками ливня размыта земля, затоплены рисовые поля.\nА за рекой — темнота и грохот грома.\nСлышишь: паромщика кто-то зовет, голос звучит незнакомо.\nУже свечерело, не будет сегодня парома.\nВетер шумит на пустом берегу, волны шумят на бегу,—\nВолною волна гонима, теснима, влекома...\nУже свечерело, не будет сегодня парома.\nСлышишь: корова мычит у ворот, ей в коровник пора давно.\nЕще немного, и станет темно.\nВзгляни-ка, вернулись ли те, что в полях с утра,—\nим вернуться пора.\nПастушок позабыл о стаде — вразброд плутает оно.\nЕще немного, и станет темно.\nНе выходите, не выходите из дома!\nВечер спустился, в воздухе влага, истома.\nПромозглая мгла на пути, по берегу скользко идти.\nВзгляни, как баюкает чашу бамбука вечерняя дрема.\nПеревод М.Петровых","name": "Явилась толпа темно-синих туч..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3458, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1925","text": "Дай, Джим, на счастье лапу мне,\nТакую лапу не видал я сроду.\nДавай с тобой полаем при луне\nНа тихую, бесшумную погоду.\nДай, Джим, на счастье лапу мне.\nПожалуйста, голубчик, не лижись.\nПойми со мной хоть самое простое.\nВедь ты не знаешь, что такое жизнь,\nНе знаешь ты, что жить на свете стоит.\nХозяин твой и мил и знаменит,\nИ у него гостей бывает в доме много,\nИ каждый, улыбаясь, норовит\nТебя по шерсти бархатной потрогать.\nТы по-собачьи дьявольски красив,\nС такою милою доверчивой приятцей.\nИ, никого ни капли не спросив,\nКак пьяный друг, ты лезешь целоваться.\nМой милый Джим, среди твоих гостей\nТак много всяких и невсяких было.\nНо та, что всех безмолвней и грустней,\nСюда случайно вдруг не заходила?\nОна придет, даю тебе поруку.\nИ без меня, в ее уставясь взгляд,\nТы за меня лизни ей нежно руку\nЗа все, в чем был и не был виноват.","name": "Собаке Качалова","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3459, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1861","text": "(Застольная песня)\nСобрались мы всей семьей —\nИ они, кого не стало,\nВместе с нами, как бывало,\nНеотлучною душой!\nТени милые! Вы с нами!..\nВы, небесными лучами\nУвенчав себе чело,\nЗдесь присущи всем собором\nИ поете братским хором\nНам про Царское Село,—\nГде, маститой тайны святы,\nВстали древние палаты,\nКак немой завет веков;\nГде весь божий мир — в картинах;\nГде, «при кликах лебединых»,\nВ темной зелени садов,\nСловно птички голосисты,\nРаспевали лицеисты...\nКаждый был тогда поэт,\nТвердо знал, что май не долог\nИ что лучше царскоселок\nНикого на свете нет!\nПомянем же мы, живые,\nЗа бокалами дружней\nИ могилы, нам святые,\nИ бессмертный наш лицей!..","name": "Лицеистам","date_to": "1861"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3460, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1907","text": "В снежной пене — предзакатная —\nТы встаешь за мной вдали,\nТам, где в дали невозвратные\nПовернули корабли.\nНе видать ни мачт, ни паруса,\nЧто манил от снежных мест,\nИ на дальнем храме безрадостно\nДогорел последний крест.\nИ на этот путь оснеженный\nЕсли встанешь — не сойдешь.\nИ душою безнадежной\nБезотзывное поймешь.\nТы услышишь с белой пристани\nОтдаленные рога.\nТы поймешь растущий издали\nЗов закованной в снега.","name": "Последний путь","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3461, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1858","text": "«Д\nтятко! милость господня с тобою!\nЧто ты не спишь до полночи глухой?\nДай я тебя хоть шубенкой прикрою,\nВесь ты дрожишь, а горячий какой!..»\n«Мама! гляди-ка — отец-то, ей-богу,\nС розгой стоит и стучится в окно...»\n«Полно! отец твой уехал в дорогу.\nПолно! отец твой нас бросил давно».\n«Мама! а видишь — вон черная кошка\nЗлыми глазами косится на нас?..»\n«Полно же ты, моя милая крошка,\nКошка издохла — вот месяц как раз».\n«Мама! а видишь — вон бабушка злая\nПальцем грозится тебе из угла...»\n«Полно же — с нами будь сила святая!\nБабушка с год уж у нас умерла».\n«Мама! гляди-ка — все свечи да свечи,\nТак вот в глазах и блестит и блестит...\n«Полно, родимый, какие тут свечи,\nСальный огарок последний горит».\n«Мама!.. темнеет!.. мне душно, мне душно,\nМама!» — «Тс!.. спит. А огарок погас...\nДо свету долго, и страшно и скучно!..\nКрестная сила, помилуй ты нас!»","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3462, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "В сем месте море не лихо,\nКак бы самой малой поток.\nА пресладкий зефир тихо,\nДыша от воды не высок,\nЧинит шум приятной весьма\nВо игрании с волнами.\nИ можно сказать, что сама\nТам покоится с вещами\nНатура, дая всем покой.\nПремногие красят цветы\nЧрез себя прекрасный брег той.\nИ хотя чрез многи леты,\nНо всегда не увядают;\nРозы, тюлипы, жасмины\nБлаговонность испускают,\nОльеты, также и крины.\nПравда, что нет во всем свете\nСих цветов лучше и краше;\nНо в том месте в самом лете\nНе на них зрит око наше.","name": "В сем месте море не лихо...","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3463, "fields": {"themes": [],"author": "Мирра Лохвицкая","date_from": "1897","text": "Земная жизнь моя - звенящий,\nНевнятный шорох камыша.\nИм убаюкан лебедь спящий,\nМоя тревожная душа.\nВдали мелькают торопливо\nВ исканьях жадных корабли.\nСпокойной в заросли залива,\nГде дышит грусть, как гнет земли.\nНо звук, из трепета рожденный,\nСкользнет в шуршанье камыша -\nИ дрогнет лебедь пробужденный,\nМоя бессмертная душа.\nИ понесется в мир свободы,\nГде вторят волнам вздохи бурь,\nГде в переменчивые воды\nГлядится вечная лазурь.","name": "Спящий лебедь","date_to": "1897"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3464, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1878","text": "Роскошная, пышно освещенная зала; множество кавалеров и дам.\nВсе лица оживлены, речи бойки... Идет трескучий разговор об одной известной певице. Ее величают божественной,\nбессмертной... О, как хорошо пустила она вчера свою последнюю трель!\nИ вдруг — словно по манию волшебного жезла — со\nвсех голов и со всех лиц слетела тонкая шелуха кожи —\nи мгновенно выступила наружу мертвенная белизна черепов, зарябили синеватым оловом обнаженные десны и\nскулы.\nС ужасом глядел я, как двигались и шевелились эти десны и скулы — как поворачивались, лоснясь при свете ламп\nи свечей, эти шишковатые, костяные шары — и как вертелись в них другие, меньшие шары — шары обессмысленных\nглаз.\nЯ не смел прикоснуться к собственному лицу, не смел\nвзглянуть на себя в зеркало.\nА черепа поворачивались по-прежнему... И с прежним\nтреском, мелькая красными лоскуточками из-за оскаленных зубов, проворные языки лепетали о том, как удивительно, как неподражаемо, бессмертная... да! бессмертная\nпевица пустила свою последнюю трель!","name": "Черепа","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3465, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1878","text": "Пушкин\nТы всегда говорил правду, великий наш певец; ты сказал ее и на этот раз.\n«Суд глупца и смех толпы»... Кто не изведал и того и\nдругого?\nВсе это можно — и должно переносить; а кто в силах\nпусть презирает!\nНо есть удары, которые больнее бьют по самому сердцу... Человек сделал все, что мог; работал усиленно, любовно, честно... И честные души гадливо отворачиваются\nот него; честные лица загораются негодованием при его\nимени.\n— Удались! Ступай вон!— кричат ему честные, молодые голоса.— Ни ты нам не нужен, ни твой труд; ты\nоскверняешь наше жилище — ты нас не знаешь и не понимаешь... Ты наш враг!\nЧто тогда делать этому человеку? Продолжать трудиться, не пытаться оправдываться — и даже не ждать более справедливой оценки.\nНекогда землепашцы проклинали путешественника, принесшего им картофель, замену хлеба, ежедневную пищу\nбедняка. Они выбивали из протянутых к ним рук драгоценный дар, бросали его в грязь, топтали ногами.\nТеперь они питаются им — и даже не ведают имени\nсвоего благодетеля.\nПускай! На что им его имя? Он, и безымянный, спасает их от голода.\nБудем стараться только о том, чтобы приносимое нами\nбыло точно полезною пищей.\nГорька неправая укоризна в устах людей, которых любишь... Но перенести можно и это...\n«Бей меня! но выслушай!»— говорил афинский вождь\nспартанскому.\n«Бей меня — но будь здоров и сыт!»— должны говорить мы.","name": "Услышишь суд глупца...","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3466, "fields": {"themes": [7],"author": "Мирра Лохвицкая","text": "В моем незнаньи — так много веры\nВ расцвет весенних грядущих дней,\nМои надежды, мои химеры,\nТем ярче светят, чем мрак темней.\nВ моем молчаньи — так много муки,\nСтраданий гордых, незримых слез,\nНочей бессонных, веков разлуки,\nНеразделенных, сожженных грез.\nВ моем безумьи — так много счастья,\nВосторгов жадных, могучих сил,\nЧто сердцу страшен покой бесстрастья,\nКак мертвый холод немых могил.\nНо щит мой крепкий — в моем незнаньи\nОт страха смерти и бытия.\nВ моем молчаньи — мое призванье,\nМое безумье — любовь моя.","name": "В моем незнаньи — так много веры..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3467, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1905","text": "Иногда я бываю печален,\nЯ забытый, покинутый бог,\nСозидающий, в груде развалин\nСтарых храмов, грядущий чертог.\nТрудно храмы воздвигнуть из пепла,\nИ бескровные шепчут уста,\nНе навек ли сгорела, ослепла\nВековая, Святая Мечта.\nИ тогда надо мною, неясно,\nГде-то там в высоте голубой,\nЧей-то голос порывисто-страстный\nГоворит о борьбе мировой.\n\"Брат усталый и бледный, трудися!\nПринеси себя в жертву земле,\nЕсли хочешь, чтоб горные выси\nЗагорелись в полуночной мгле.\nЕсли хочешь ты яркие дали\nРазвернуть пред больными людьми,\nДни безмолвной и жгучей печали\nВ свое мощное сердце возьми.\nЖертвой будь голубой, предрассветной...\nВ темных безднах беззвучно сгори...\n...И ты будешь Звездою Обетной,\nВозвещающей близость зари\".","name": "Иногда я бываю печален...","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3468, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Веневитинов","date_from": "1826","text": "Италия, отчизна вдохновенья!\nПридет мой час, когда удастся мне\nЛюбить тебя с восторгом наслажденья,\nКак я люблю твой образ в светлом сне.\nБез горя я с мечтами распрощаюсь,\nИ наяву, в кругу твоих чудес,\nПод яхонтом сверкающих небес,\nМладой душой по воле разыграюсь.\nТам радостно я буду петь зарю\nИ поздравлять царя светил с восходом,\nТам гордо я душою воспарю\nПод пламенным необозримым сводом.\nКак весело в нем утро золотое\nИ сладостна серебряная ночь!\nО мир сует! тогда от мыслей прочь!\nВ объятьях нег и в творческом покое\nЯ буду жить в минувшем средь певцов,\nЯ вызову их сонмы из гробов!\nТогда, о Тасс! твой мирный сон нарушу,\nИ твой восторг, полуденный твой жар\nПрольет и жизнь, и песней сладких дар\nВ холодный ум и в северную душу.","name": "Италия","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3469, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1860","text": "Ты умрешь на больничной подушке,\nКое-как похоронят тебя,\nИ покончишь ты век одинокий,\nНикого никогда не любя.\nИ никто над могилой твоею\nНе помолится грустной душой -\nТолько синее небо над нею\nРастоскуется вьюгой-грозой.\nТолько птицы слетят издалёка\nНад твоим неприметным крестом,\nТолько зорька над ним заиграет\nПредрассветным румяным лучом...","name": "Собрату","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3470, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1851","text": "Сказка\nЖил маленький мальчик:\nБыл ростом он с пальчик,\nЛицом был красавчик,\nКак искры глазенки,\nКак пух волосенки;\nОн жил меж цветочков;\nВ тени их листочков\nВ жары отдыхал он,\nИ ночью там спал он;\nС зарей просыпался,\nЖивой умывался\nРосой, наряжался\nВ листочек атласный\nЛилеи прекрасной;\nПроворную пчелку\nВ свою одноколку\nИз легкой скорлупки\nПотом запрягал он,\nИ с пчелкой летал он,\nИ жадные губки\nС ней вместе впивал он\nВ цветы луговые.\nК нему золотые\nЦикады слетались\nИ с ним забавлялись,\nКружась с мотыльками,\nЖужжа, и порхая,\nИ ярко сверкая\nНа солнце крылами;\nНочною ж порою,\nКогда темнотою\nЗемля покрывалась\nИ в небе с луною\nОдна за другою\nЗвезда зажигалась,\nНа луг благовонный\nС лампадой зажженной,\nЛазурно-блестящий,\nК малютке являлся\nСветляк; и сбирался\nК нему в круговую\nНа пляску ночную\nРой альфов летучий;\nОни - как бегучий\nИсточник волнами -\nШумели крылами,\nСвивались, сплетались,\nПроворно качались\nНа тонких былинках,\nВ перловых купались\nНа травке росинках,\nКак искры сверкали\nИ шумно плясали\nПред ним до полночи.\nКогда же на очи\nЕму усыпленье,\nПод пляску, под пенье,\nСходило - смолкали\nИ вмиг исчезали\nПлясуньи ночные;\nТогда, под живые\nЦветы угнездившись\nИ в сон погрузившись,\nОн спал под защитой\nИх кровли, омытой\nРосой, до восхода\nЗари лучезарной\nС границы янтарной\nНебесного свода.\nТак милый красавчик\nЖил мальчик наш с пальчик...","name": "Мальчик с пальчик","date_to": "1851"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3471, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1908","text": "Я славлю лет его насилий,\nТех крыл, что в даль меня носили,\nСвод синезначимой свободы,\nПод круги солнечных ободий,\nТуда, под самый-самый верх,\nГде вечно песен белый стерх.","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3472, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1918","text": "Восемь дней от Харрара я вел караван\nСквозь Черчерские дикие горы\nИ седых на деревьях стрелял обезьян,\nЗасыпал средь корней сикоморы.\nНа девятую ночь я увидел с горы -\nЭтот миг никогда не забуду -\nТам, внизу, в отдаленной равнине, костры,\nТочно красные звезды, повсюду.\nИ помчались один за другими они,\nТочно тучи в сияющей сини,\nНочи трижды святые и странные дни\nНа широкой галасской равнине.\nВсе, к чему приближался навстречу я тут,\nБыло больше, чем видел я раньше:\nЯ смотрел, как огромных верблюдов пасут\nУ широких прудов великанши.\nКак саженного роста галласы, скача\nВ леопардовых шкурах и львиных,\nУбегающих страусов рубят сплеча\nНа горячих конях-исполинах.\nИ как поят парным молоком старики\nУмирающих змей престарелых...\nИ, мыча, от меня убегали быки,\nНикогда не видавшие белых.\nВременами я слышал у входа пещер\nЗвуки песен и бой барабанов,\nИ тогда мне казалось, что я Гулливер,\nПозабытый в стране великанов.\nИ таинственный город, тропический Рим,\nШейх-Гуссейн я увидел высокий,\nПоклонился мечети и пальмам святым,\nБыл допущен пред очи пророка.\nЖирный негр восседал на персидских коврах\nВ полутемной неубранной зале,\nТочно идол, в браслетах, серьгах и перстнях,\nЛишь глаза его дивно сверкали.\nЯ склонился, он мне улыбнулся в ответ,\nПо плечу меня с лаской ударя,\nЯ бельгийский ему подарил пистолет\nИ портрет моего государя.\nВсе расспрашивал, много ли знают о нем\nВ отдаленной и дикой России...\nВплоть до моря он славен своим колдовством,\nИ дела его точно благие.\nЕсли мула в лесу ты не можешь найти\nИли раб убежал беспокойный,\nВсе получишь ты вдруг, обещав принести\nШейх-Гуссейну подарок пристойный.","name": "Галла","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3473, "fields": {"themes": [4],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1922","text": "Пальма на море глядит,\nЛовит солнечные пятна...\nУ черкешенки в груди\nДве волны из моря спрятаны.\nЭти волны моряка,\nЗнаю, к вечеру погубят...\nС неба сброшенный закат\nОпрокинулся на губы.\nПальма жалобно гудит,\nПальмы жалоба близка нам...\nУ черкешенки в груди\nВолны пляшут ураганом.\nГоры дрогнули на миг,\nЛаской месяца согреты...\nПодойди и обними\nПролетарского поэта.\nЗа станком и у сохи\nМои песни страстью славятся...\nПочитай мои стихи,\nПолюби меня, красавица.\nТам, где сотни городов\nК небу трубами подвешены,\nВ криках раненых гудков\nЯ слыхал тебя, черкешенка.\nУ заводов впереди\nОт свинца чуть не погиб я...\nДве волны сменились зыбью\nУ черкешенки в груди.","name": "Из цикла `Кавказ`","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3474, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1826","text": "В еврейской хижине лампада\nВ одном углу бледна горит,\nПеред лампадою старик\nЧитает библию. Седые\nНа книгу падают власы.\nНад колыбелию пустой\nЕврейка плачет молодая.\nСидит в другом углу, главой\nПоникнув, молодой еврей,\nГлубоко в думу погруженный.\nВ печальной хижине старушка\nГотовит позднюю трапезу.\nСтарик, закрыв святую книгу,\nЗастежки медные сомкнул.\nСтаруха ставит бедный ужин\nНа стол и всю семью зовет.\nНикто нейдет, забыв о пище.\nТекут в безмолвии часы.\nУснуло всё под сенью ночи.\nЕврейской хижины одной\nНе посетил отрадный сон.\nНа колокольне городской\nБьет полночь.- Вдруг рукой тяжелой\nСтучатся к ним. Семья вздрогнула,\nМладой еврей встает и дверь\nС недоуменьем отворяет -\nИ входит незнакомый странник.\nВ его руке дорожный посох.","name": "В еврейской хижине лампада...","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3475, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Клюев","date_from": "1912","text": "Ты, судинушка - чужая сторона,\nЧто свекровьими попреками красна,\nСтань-ка городом, дорогой столбовой,\nКраснорядною торговой слободой!\nБыло б друженьке где волю волевать,\nВ сарафане-разгуляне щеголять,\nКраснорядцев с ума-разума сводить,\nРазвеселой слобожанкою прослыть,\nПеремочь невыносимую тоску -\nПодариться нелюбиму муженьку!\nМуж повышпилит булавочки с косы,\nНе помилует девической красы,\nСгонит с облика белила и сурьму,\nНе обрядит в расписную бахрому.\nСтанет друженька преклонливей травы,\nНе услышит человеческой молвы,\nТолько благовест учует поутру,\nПерехожую волынку ввечеру.","name": "Свадебная","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3476, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1884","text": "Певец, восстань! Мы ждем тебя — восстань!\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .\nНе бойся, что вокруг — глухая тишина,\nТо — тишина перед грозою...\nОна не спит, твоя родная сторона,\nОна готовится к решительному бою!\nВсе честные сердца кругом потрясены...\nРастет народный гнев, как буря в океане...\nИ пусть пока враги беспечны и сильны,\nИх пир — безумцев пир на пышущем вулкане!\nПускай же песнь твоя, как отдаленный гром,\nГрядущую грозу свободно возвещает,\nЗвучит с пророчеством и гордым торжеством\nВрага язвит и поражает!..","date_to": "1884"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3477, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Жалость нежная пронзительней любви.\nСостраданье в ней преобладает.\nВ лад другой душе душа страдает.\nСебялюбье сходит с колеи.\nСтрасти, что недавно бушевали\nИ стремились все снести вокруг,\nУтихают,\nвозвышаясь вдруг\nДо самоотверженной печали.","name": "Жалость нежная пронзительней любви..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3478, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1894","text": "Уходит светлый май. Мой небосклон темнеет.\nПять быстрых лет пройдет,- мне минет\nтридцать лет.\nЗамолкнут соловьи, и холодом повеет,\nИ ясных вешних дней навек угаснет свет.\nИ в свой черед придут дни, полные скитаний,\nДни, полные тоски, сомнений и борьбы,\nКогда заноет грудь под тяжестью страданий,\nКогда познаю гнет властительной судьбы.\nИ чт\nмне жизнь сулит? К какой отраде манит?\nБыть может, даст любовь и счастье? О нет!\nОна во всем солжет, она во всем обманет,\nИ поведет меня путем тернистых бед.\nИ тем путем идя, быть может, падать стану,\nУтрачу всех друзей, моей душе родных,\nИ,- чт\nвсего страшней,- быть может, перестану\nЯ верить в честь свою и в правду слов своих.\nПусть так. Но я пойду вперед без колебанья -\nИ в знойный день, и в ночь, и в холод, и в грозу:\nХочу я усладить хоть чье-нибудь страданье,\nХочу я отереть хотя одну слезу!","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3479, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1912","text": "Когда встают туманы злые\nИ ветер гасит мой камин,\nВ бреду мне чудится, Россия,\nБезлюдие твоих равнин.\nВ моей мансарде полутемной,\nПод шум парижской мостовой,\nТы кажешься мне столь огромной,\nСтоль беспримерно неживой,\nТаишь такое безразличье,\nТакое нехотенье жить,\nЧто я страшусь твое величье\nСвоею жалобой смутить.","name": "Когда встают туманы злые...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3480, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1863","text": "Надо мной певала матушка,\nКолыбель мою качаючи:\n\"Будешь счастлив, Калистратушка,\nБудешь жить ты припеваючи!\"\nИ сбылось, по воле божией,\nПредсказанье моей матушки:\nНет богаче, нет пригожее,\nНет нарядней Калистратушки!\nВ ключевой воде купаюся,\nПятерней чешу волосыньки,\nУрожаю дожидаюся\nС непосеянной полосыньки!\nА хозяйка занимается\nНа нагих детишек стиркою,\nПуще мужа наряжается -\nНосит лапти с подковыркою!..","name": "Калистрат","date_to": "1863"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3481, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","text": "Так и буду жить. Один меж прочих.\nА со мной отныне на года\nВечное круженье этих строчек\nИ глухонемое «никогда».","name": "Из цикла «Алиса»: Этюд 14"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3482, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1940","text": "Один идет прямым путем,\nДругой идет по кругу\nИ ждет возврата в отчий дом,\nЖдет прежнюю подругу.\nА я иду - за мной беда,\nНе прямо и не косо,\nА в никуда и в никогда,\nКак поезда с откоса.","name": "Один идет прямым путем...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3483, "fields": {"themes": [],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1946","text": "Март при Советской власти шел впервые.\nКапель дробилась на ветру пыльцой.\nВходила в Кремль машина. Часовые\nеще не знали Ленина в лицо.\nУ стен зубчатая лежала тень.\nВ ботинках и обмотках часовые\nпереминались у порот. Впервые\nв Кремль въехал Ленин.\nБыл прекрасный день!\nДаль за бойницами была ясна.\nОн из машины вышел, кепку тронул.\nШла по земле великая весна -\nи падали правительства и троны.","name": "Впервые","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3484, "fields": {"themes": [7],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1906","text": "Di pensier in pensier, di monte in monte\nMi quid Amor...\nPetrarca *\nЛучами стрел Эрот меня пронзил,\nВлача на казнь, как связня Севастьяна;\nИ, расточа горючий сноп колчана,\nС другим снопом примчаться угрозил.\nТак вещий сон мой жребий отразил\nВ зеркальности нелживого обмана...\nИ стал я весь - одна живая рана;\nИ каждый луч мне в сердце водрузил\nРосток огня и корнем врос тягучим;\nИ я расцвел - золотоцвет мечей -\nОдним из солнц, и багрецом текучим\nК ногам стекла волна моих ключей...\nТы погребла в пурпурном море тело,\nИ роза дня в струистой урне тлела.\nСон развернул огнеязычный свиток:\nСплетясь, кружим - из ярых солнц одно -\nЯ сам и та, чью жизнь с моей давно\nПлавильщик душ в единый сплавил слиток.\nИ, мчась, лучим палящих сил избыток;\nИ дальнее расторг Эрот звено,-\nИ притяженной было суждено\nЗвезде лететь в горнило страстных пыток.\nНо вихрь огня тончайших струн венцом\nОна, в эфире тая, облачала,\nВенчала нас Сатурновым кольцом.\nИ страсть трех душ томилась и кричала,-\nИ сопряженных так, лицо с лицом,\nМетель миров, свивая, разлучала.\nВо сне предстал мне наг и смугл Эрот,\nКак знойного пловец Архипелага.\nС ночных кудрей текла на плечи влага;\nВздымались перси; в пене бледный рот...\n\"Тебе слугой была моя отвага,\nТебе,- шепнул он,- дар моих щедрот;\nВ индийский я нырнул водоворот,\nУтешного тебе искатель блага\".\nИ, сеткой препоясан, вынул он\nЖемчужину таинственного блеска.\nИ в руку мне она скатилась веско...\nИ схвачен в вир, и бурей унесен,\nКак Паоло, с тобой, моя Франческа,\nЯ свил свой вихрь... Кто свеял с вежд мой сон?\nТаинственная светится рука\nВ девических твоих и вещих грезах,\nГде птицы солнца на янтарных лозах,\nПьют грозднй сок, примчась издалека.\nИ тени белых конниц - облака -\nТомят лазурь в неразрешенных грозах,\nИ пчелы полдня зыблются на розах\nТобой не доплетенного венка...\nИ в сонной мгле, что шепчет безглагольно,\nЕдинственная светится рука\nИ держит сердце радостно и больно.\nИ ждет, и верит светлая тоска,\nИ бьется сердце сладко-подневольно,\nКак сжатая теснинами река.\nТы в грезе сонной изъясняла мне\nРечь мудрых птиц, что с пеньем отлетели\nЗа гроздьем - в пищу нам; мы ж на постели\nТоржественной их ждали в вещем сне.\nВоздушных тел в божественной метели\nТак мы скитались, вверя дух волне\nБесплотных встреч,- и в легкой их стране\nНас сочетал Эрот, как мы хотели.\nЗане единый предызбрали мы\nДля светлого свиданья миг разлуки:\nИ в час урочный из священной тьмы\nСоединились видящие руки.\nИ надо мной таинственно возник\nТвой тихий лик, твой осветленный лик.\nТа, в чьей руке златых запруд ключи,\nЧтоб размыкать волшебные Пактолы;\nЧей видел взор весны недольней долы\nИ древних солнц далекие лучи;\nЧью розу гнут всех горних бурь Эолы,\nЧью лилию пронзают все мечи,-\nВ мерцании Сивиллиной свечи\nДуш лицезрит сплетенья и расколы.\nИ мне вещала: \"Сердце! Рдяный сад,\nГде Тайная, под белым покрывалом\nЖивых цветов вдыхает теплый яд!..\nТы с даром к ней подходишь огнеалым\nИ шепчешь заговор: кто им заклят,\nУжален тот любви цветущим жалом\".\nВенчанная крестом лучистым лань,-\nПодобие тех солнечных оленей,\nЧто в дебрях воззывал восторг молений,-\nГлядится так сквозь утреннюю ткань\nВ озерный сон, где заревая рань\nКупает жемчуг первых осветлений,-\nКак ты, глядясь в глаза моих томлений,\nСбираешь умилений светлых дань,\nРосу любви, в кристаллы горных лилий\nИ сердцу шепчешь: \"Угаси пожар!\nДовольно полдни жадный дол палили...\"\nИ силой девственных и тихих чар\nМне весть поет твой взор золото-карий\nО тронах ангельских и новой твари.\nДержа в руке свой пламенник опасный,\nЗачем, дрожа, ты крадешься, Психея,\nМой лик узнать? Запрет нарушить смея,\nНесешь в опочивальню свет напрасный?\nЖеланьем и сомнением болея,\nПочто не веришь сердца вести ясной,-\nЛампаде тусклой веришь? Бог прекрасный -\nЯ пред тобой, и не похож на змея.\nНо светлого единый миг супруга\nТы видела... Отныне страстью жадной\nПронзенная с неведомою силой,\nСкитаться будешь по земле немилой,\nПерстами заградив елей лампадный\nИ близкого в разлуке клича друга.\nЕсть мощный звук: немолчною волной\nВ нем море Воли мается, вздымая\nИз мертвой мглы все, что - Мара и Майя\nИ в маревах мерцает нам - Женой.\nУст матерних в нем музыка немая,\nОбманный мир, мечтаний мир ночной...\nЕсть звук иной: в нем вир над глубиной\nКлокочет, волн гортани разжимая.\nДва звука в Имя сочетать умей;\nНырни в пурпурный вир пучины южной,\nГде в раковине дремлет день жемчужный;\nЖемчужину схватить рукою смей,-\nИ пред тобой, светясь, как Афродита,\nВ морях горит - Сирена Маргарита.\nAd Lydiam **\nЧто в имени твоем пленит? Игра ль\nЛидийских флейт разымчивых, и лики\nПлясуний-дев? Веселий жадных клики -\nИль в неге возрыдавшая печаль?\nНе солнц ли, солнц недвижных сердцу жаль?\nИ не затем ли так узывно-дики\nТимпан и систр, чтоб заглушить улики\nКолеблемой любви в ночную даль?..\nИ светочи полночные колышут\nБагряным полохом родные сны,\nИ волны тканей теплой миррой дышат...\nА из окрестной горной тишины\nГлядят созвездий беспристрастных очи,\nСвидетели и судьи страстной ночи.\nКак в буре мусикийский гул Гандарв,\nКак звон струны в безмолвьи полнолуний,\nКак в вешнем плеске клик лесных вещуний,\nИль Гарпий свист в летейской зыби лавр,-\nМне Память вдруг, одной из стрел-летуний\nДух пронизав уклончивей, чем Парф,\nРазящий в бегстве,- крутолуких арф\nДомчит бряцанье и, под систр плясуний,\nПсалмодий стон,- когда твой юный лик,\nДвоясь волшебным отсветом эонов,\nМерцает, так священственно велик,\nКак будто златокрылый Ра пилонов\nБыл твой пестун и пред царевной ник\nЧелом народ бессмертных фараонов.\nКлан пращуров твоих взрастил Тибет,\nТвердыня тайн и пустынь чар индийских,\nИ на челе покорном - солнц буддийских\nНапечатлел смиренномудрый свет.\nНо ты древней, чем ветхий их завет,\nЯ зрел тебя средь оргий мусикийских,\nПодъемлющей, в толпе рабынь нубийских,\nНавстречу Ра лилеи нильской цвет.\nПяти веков не отлетели сны,\nКак, деву-отрока, тебя на пире\nЛобзал я в танце легкой той Весны,\nЧто пел Лоренцо на тосканской лире:\nБыл на тебе, сапфиром осиян,\nВ кольчуге золотых волос, тюрбан.\nВ слиянных снах, смыкая тело с телом,\nНам сладко реять в смутных глубинах\nЭфирных бездн, иль на речных волнах,\nКак пена, плыть под небом потемнелым.\nТо жаворонком в горних быстринах,\nТо ласточкой по мглам отяжелелым -\nДвоих Эрот к неведомым пределам\nНа окрыленных носит раменах...\nОднажды въяве Музой ясноликой\nТы тела вес воздушный оперла\nМне на ладонь, с кичливостью великой\nЭрот мне клекчет клекотом орла:\n\"Я в руку дал тебе державной Никой -\nЕе, чьи в небе легких два крыла!\"\nРазлукой рок дохнул. Мой алоцвет\nВ твоих перстах осыпал, умирая,\nСвой рдяный венчик. Но иного рая\nВ горящем сердце солнечный обет\nЦвел на стебле. Так золотой рассвет\nВыводит день, багрянец поборая.\nМы розе причащались, подбирая\nМед лепестков, и горестных примет\nПредотвращали темную угрозу,-\nПаломники, Любовь, путей твоих,-\nИ ели набожно живую розу...\nТак ты ушла. И в сумерках моих,-\nПрощальный дар - томительно белея,\nБлагоухает бледная лилея.\nКогда уста твои меня призвали\nВожатым быть чрез дебрь, где нет дорог,\nИ поцелуй мне стигмы в руку вжёг,-\nТы помнишь лик страстной моей печали...\nЯ больше мочь посмел, чем сметь я мог...\nВдруг ожили свирельной песней дали;\nО гроздиях нам птицы щебетали;\nНам спутником предстал крылатый бог.\nИ след его по сумрачному лесу\nТропою был, куда, на тайный свет,\nМеня стремил священный мой обет.\nТак он, подобный душ вождю, Гермесу,-\nГде нет путей и где распутий нет,-\nНам за завесой раздвигал завесу.\nЕдиную из золотых завес\nТы подняла пред восхищенным взглядом,\nО Ночь-садовница! И щедрым садом\nРаздвинула блужданий зыбкий лес.\nТак, странствуя из рая в рай чудес,\nДивится дух нечаянным отрядом,\nКак я хмелен янтарным виноградом\nИ гласом птиц, поющих: \"Ты воскрес\".\nЭрот с небес, как огнеокий кречет,\nУпал в их сонм, что сладко так певуч;\nЖар-птицы перья треплет он и мечет.\nОдно перо я поднял; в зелот ключ\nОно в руке волшебно обернулось...\nИ чья-то дверь послушно отомкнулась.\n* От мысли к мысли, от горы к горе\nведет меня Любовь... Петрарка (итал.).-\nРед.\n** К Лидии (лат.)- Ред.","name": "Золотые завесы","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3485, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1916","text": "Какая-то лень недели кроет,\nЗамедляют заботы легкий миг, -\nНо сердце молится, сердце строит:\nОно у нас плотник, не гробовщик.\nВеселый плотник сколотит терем.\nСветлый тес - не холодный гранит.\nПускай нам кажется, что мы не верим:\nОно за нас верит и нас хранит.\nОно все торопится, бьется под спудом,\nА мы - будто мертвые: без мыслей, без снов...\nНо вдруг проснемся пред собственным чудом:\nВедь мы всё спали, а терем готов.\nНо что это, Боже? Не бьется ли тише?\nСо страхом к сердцу прижалась рука...\nПлотник, ведь ты не достроил крыши,\nНе посадил на нее конька!","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3486, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "- Мест не хватит,- уж больно вы ловки,-\nНу откуда такие взялись!\nЧто вы прете?\n- Да мы по путевке!\n- По путевке? Пожалуйста! Плиз!..\nВы ж не туристы и не иностранцы -\nВам не проникнуть на наш пароход!\nЧто у вас?\n- Песни и новые танцы,-\nЭтим товарам нельзя залежаться -\nСтолько людей с нетерпеньем их ждет!\n- Ну куда вы спешите? Ей-бога,-\nСловно зельем каким опились!\n- Мне местечко заказывал Гоголь.\n- Сам Максимыч? Пожалуйста! Плиз!..\nВы ж не туристы и не иностранцы -\nИ не резиновый наш пароход!\nЧто у вас?\n- Песни и новые танцы,-\nЭтим товарам нельзя залежаться -\nСтолько людей с нетерпеньем их ждет!\n- Мест не будет! Броня остается!\nОжидается важный турист.\n- Для рабочего класса найдется?\n- Это точно! Пожалуйста! Плиз!..\nВы ж не туристы и не иностранцы -\nВам не проникнуть на наш пароход!\nЧто у вас?\n- Песни и новые танцы,-\nЭтим товарам нельзя залежаться -\nСтолько людей с нетерпеньем их ждет!\n- Нет названья для вашей прослойки,-\nЗря вы, барышни, здесь собрались!\n- Для крестьянства остались две койки?\n- Есть крестьянство! Пожалуйста! Плиз!..\n- Это шутке подобно - без шуток,-\nПесни, танцы в пути задержать!\nБез еды проживешь сорок суток,\nА без музыки - вряд ли и пять.\n- Вы ж не туристы и не иностранцы -\nУкомплектованный наш пароход!\nЧто у вас?\n- Песни и новые танцы,-\nЭтим товарам нельзя залежаться -\nСтолько людей с нетерпеньем их ждет!\n- Вот народ упрямый - все с нахрапу!\nЛадно, лезьте прямо вверх по трапу,-\nС вами будет веселее путь -\nИ -\nЛучше с музыкой тонуть!","name": "Посадка","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3487, "fields": {"themes": [20],"author": "Борис Слуцкий","text": "Тарелка сменилась коробкой.\nТоскливый радиовой\nсменился беседой неробкой,\nтолковой беседой живой.\nО чем нам толкуют толково\nте, видящие далеко,\nкакие интриги и ковы\nизобличают легко,\nо чем, положив на колени\nладонь с обручальным кольцом,\nони рассуждают без лени,\nзачин согласуя с концом?\nОни и умны и речисты.\nТолкуют они от души.\nСменившие их хоккеисты\nне менее их хороши.\nПожалуй, еще интересней\nфутбол, но изящней — балет\nи с новой пришедшие песней\nпевица и музыковед.\nТарелка того не умела.\nБесхитростна или проста,\nревела она и шумела:\nблиз пункта взята высота.\nЕе очарованный громом,\nстоять перед ней был готов,\nвнимая названьям знакомым\nотбитых вчера городов.\nВы раньше звучали угрюмо,\nкогда вас сдавали врагу,\nа нынче ни хрипа, ни шума\nзаметить никак не могу.\nОдни лишь названья рокочут.\nПоют городов имена.\nОтечественная война\nвернуть все отечество хочет.","name": "Прогресс в средствах массовой информации"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3488, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1841","text": "Бог весть, не втуне ли скитался\nВ чужих странах я много лет!\nМой черный день не разгулялся,\nМне утешенья нет как нет.\nПечальный, трепетный и томный\nНазад, в отеческий мой дом,\nСпешу, как птица в куст укромный\nСпешит, забитая дождем.","name": "Элегия (Бог весть, не втуне ли...)","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3489, "fields": {"themes": [7],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1857","text": "Я вас люблю... что делать — виноват!\nЯ в тридцать лет так глупо сердцем молод,\nЧто каждый ваш случайный, беглый взгляд\nМеня порой кидает в жар и холод...\nИ в этом вы должны меня простить,\nТем более, что запретить любить\nНе может власть на свете никакая;\nТем более, что, мучась и пылая,\nНи слова я не смею вам сказать\nИ принужден молчать, молчать, молчать!..\nЯ знаю сам, что были бы преступны\nПризнанья или смысла лишены:\nЗатем, что для меня вы недоступны,\nКак недоступен рай для сатаны.\nЦепями неразрывными окован,\nНе смею я, когда порой, взволнован,\nИзмучен весь, к вам робко подхожу\nИ подаю вам руку на прощанье,\nСказать простое слово: до свиданья!\nИль, говоря,— на вас я не гляжу.\nК чему они, к чему свиданья эти?\nБессонницы — расплата мне за них!\nА между тем, как зверь, попавший в сети,\nЯ тщетно злюсь на крепость уз своих.\nЯ к ним привык, к мучительным свиданьям...\nЯ опиум готов, как турок, пить,\nЧтоб муку их в душе своей продлить,\nЧтоб дольше жить живым воспоминаньем...\nЧтоб грезить ночь и целый день бродить\nВ чаду мечты, под сладким обаяньем\nЗадумчиво опущенных очей!\nМне жизнь темна без света их лучей.\nДа... я люблю вас... так глубоко, страстно,\nДавно... И страсть безумную свою\nОт всех, от вас особенно таю.\nОт вас, ребенок чистый и прекрасный!\nНе дай вам бог, дитя мое, узнать,\nКак тяжело любить такой любовью,\nРыдать без слов, метаться, ощущать,\nЧто кровь свинцом расплавленным, не кровью,\nБежит по жилам, рваться, проклинать,\nТерзаться ночи, дни считать тревожно,\nБояться встреч и ждать их, жадно ждать;\nБеречься каждой мелочи ничтожной,\nДрожать за каждый шаг неосторожный,\nНад пропастью бездонною стоять\nИ чувствовать, что надо погибать,\nИ знать, что бегство больше невозможно.","name": "Я вас люблю... что делать — виноват!","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3490, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1932","text": "Я с тоской,\nКак с траурным котом,\nДень-деньской\nГляжу на старый дом,\nДо зари\nВ стакан гремит струя,\n(О, Мария,\nМилая моя...)\nКорабли сереют\nСквозь туман,\nМоря блик\nСведет меня с ума.\nСтой! Замри,\nСкрипичная змея!\n(О, Мария,\nМилая моя...)\nРазве снесть\nВ глазах бессонных соль?\nРазве есть\nЕще такая боль?\nО миры\nСкрежещется ноябрь!\n(О, Мария,\nМилая моя...)\nКончен грог.\nМолочницы скрипят.\nСкрипку в гроб,\nКак девочку, скрипач.\nЗвонари\nУходят на маяк.\n(О, Мария,\nМилая моя...)\nДень как год,\nКак черный наговор.\nЯ да кот,\nИ больше никого,\nПримири\nХоть с гибелью меня,\nО, Мария,\nМилая моя!","name": "Норвежская мелодия","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3491, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1858","text": "Не осуждай меня холодной думой,\nНе говори, что только тот страдал,\nКто в нищете влачил свой век угрюмый,\nКто жизни яд до капли выпивал.\nА тот, кого едва не с колыбели\nТяжелое сомнение гнетет,\nКто пред собой не видит ясной цели\nИ день за днем безрадостно живет;\nКто навсегда утратил веру в счастье,\nТомясь, молил отрады у людей\nИ не нашел желанного участья,\nИ потерял изменчивых друзей;\nЧей скорбный стон, стесненный горький шепот\nВ тиши ночей мучительно звучал...\nУжели в том таиться должен ропот?\nУжели тот, о, боже! не страдал!","name": "Мое оправдание","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3492, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1962","text": "Вот здесь, в этом Доме культуры\nБыл госпиталь в сорок втором.\nМой друг, исхудалый и хмурый,\nЛежал в полумраке сыром.\nКоптилочки в зале мигали,\nЧадила печурка в углу,\nИ койки рядами стояли\nНа этом паркетном полу.\nЯ вышел из темного зданья\nНа снег ленинградской зимы,\nЯ другу сказал «до свиданья»,\nНо знал, что не свидимся мы.\nЯ другу сказал «до свиданья»,\nИ вот через много лет\nВхожу в это самое зданье,\nКупив за полтинник билет.\nСнежинки с пальто отряхая,\nВхожу я в зеркальную дверь.\nНе едкой карболкой — духами\nЗдесь празднично пахнет теперь.\nГде койки стояли когда-то,\nГде умер безвестный солдат,\nПо гладким дубовым квадратам\nВлюбленные пары скользят.\nЛишь я, ни в кого не влюбленный,\nПо залу иду стороной,\nИ тучей железобетонной\nПлывет потолок надо мной.\n...С какою внезапною властью\nЗа сердце берет иногда\nЧужим подтвержденная счастьем\nДавнишняя чья-то беда!","name": "Дом культуры","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3493, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1914","text": "В коридоре длинный хвост носилок...\nВсе глаза слились в тревожно-скорбный\nвзгляд,-\nТам, за белой дверью, красный ад:\nНож визжит по кости, как напилок,-\nОстрый, жалкий и звериный крик\nВ сердце вдруг вонзается, как штык...\nЗа окном играет майский день.\nХорошо б пожить на белом свете!\nДома - поле, мать, жена и дети,-\nВсе темней на бледных лицах тень.\nА там, за дверью, костлявый хирург,\nЗабрызганный кровью, словно пятнистой вуалью,\nЗасучив рукава,\nВзрезает острой сталью\nЗловонное мясо...\nОсколки костей\nДико и странно наружу торчат,\nСловно кричат\nОт боли.\nУ сестры дрожит подбородок,\nЧад хлороформа - как сладкая водка;\nНа столе неподвижно желтеет\nНесчастное тело.\nПскович-санитар отвернулся,\nГолую ногу зажав неумело,\nИ смотрит, как пьяный, на шкап...\nНа полу безобразно алеет\nСвежим отрезом бедро.\nПолное крови и гноя ведро...\nЗа стеклами даль зеленеет -\nЧета голубей\nВоркует и ходит бочком вдоль карниза.\nВаршавское небо - прозрачная риза\nВсё голубей...\nУсталый хирург\nПодходит к окну, жадно дымит папироской,\nВспоминает родной Петербург\nИ хмуро трясет на лоб набежавшей прической:\nКаторжный труд!\nКак дрова, их сегодня несут,\nНесут и несут без конца...","name": "В операционной","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3494, "fields": {"themes": [],"author": "Тэффи","text": "В ночь скорбей три девы трех народов\nДо рассвета не смыкали вежды —\nДля своих, для павших в ратном поле,\nШили девы белые одежды.\nПервая со смехом ликовала:\n«Та одежда пленным пригодится!\nШью ее отравленной иглою,\nЧтобы их страданьем насладиться!»\nА вторая дева говорила:\n«Для тебя я шью, о мой любимый.\nПусть весь мир погибнет лютой смертью,\nТолько б ты был Господом хранимый!»\nИ шептала тихо третья дева:\n«Шью для всех, будь друг он, или ворог.\nЕсли кто, страдая умирает —\nНе равно ль он близок нам и дорог!»\nУсмехнулась в небе Матерь Божья,\nТе слова пред Сыном повторила,\nТретьей девы белую одежду\nНа Христовы раны положила:\n«Радуйся, воистину Воскресший,\nСкорбь твоих страданий утолится,\nНыне сшита кроткими руками\nЧистая Христова плащаница».","name": "Белая одежда"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3495, "fields": {"themes": [],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1974","text": "Будущее! Ты перед глазами моими.\nЗульфия\nТот вечер даже для мечты далек.\nНо вижу через даты все и сроки:\nнад книгою склонился паренек,\nне правнук, нет,— потомок мой далекий.\nИсторию штудирует юнец,\nто, что в веках минувших отшумело.\nТот шрифт для школьника, возможно, мелок,\nно в нем огонь таится и свинец.\nВ нем отвердели шелестом сады,\nпобед народных проступают клики\nи просочился алый цвет звезды,\nчто в мир принес Семнадцатый великий.\nПоэтов вижу. Пусть не многих чтут,\nпусть, как сегодня, кто-то любит позу,—\nони кибернетическому мозгу\nслова бессмертных муз не отдадут.\nЯзык обрел всечеловечный дар:\nбудь это в речи будничной, в хорале,\nв него, как пчелы со цветов нектар,\nнароды лучшие слова собрали.\nВ той дали дальней дорогие мне,\nкак сквозь туман, мечта являет лица...\nЧасы. Они привычны на стене.\nКак долго час на циферблате длится!","name": "Взглянув на часы","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3496, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Клычков","date_from": "1929","text": "Стучит мороз в обочья\nНатопленной избы...\nНе лечь мне этой ночью\nПеред лицом судьбы!\nВ луче луны высокой\nТорчок карандаша...\n...Легко ложится в строку\nРаскрытая душа...\nИ радостно мне внове\nПеребирать года...\n...И буковками в слове\nГорит с звездой звезда...\nИ слова молвить не с кем,\nИ молвить было б грех...\n...И тонет в лунном блеске\nСобачий глупый брех...","name": "Стучит мороз в обочья...","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3497, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1841","text": "Здравствуй, отрок сладкогласный!\nТвой рассвет зарей прекрасной\nОзаряет Аполлон!\nЧесть возникшему пииту!\nМалолетную хариту\nРанней лирой тронул он.\nС утра дней счастлив и славен,\nКто тебе, мой мальчик, равен?\nТолько жавронок живой,\nЧуткой грудию своею,\nС первым солнцем, полный всею\nНаступающей весной!","name": "Здравствуй, отрок сладкогласный!..","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3498, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1944","text": "И поэт чему-то учит,\nНо не мудростью своей:\nЕю он всего скорей\nВсех смутит иль всем наскучит.\nЖизнь сладка ль на вкус, горька ли,\nСам ты должен распознать,\nИ у всех свои печали:\nУчит он - воспоминать.","name": "И поэт чему-то учит...","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3499, "fields": {"themes": [20],"author": "Константин Симонов","date_from": "1942","text": "Памяти Евгения Петрова\nНеправда, друг не умирает,\nЛишь рядом быть перестает.\nОн кров с тобой не разделяет,\nИз фляги из твоей не пьет.\nВ землянке, занесен метелью,\nЗастольной не поет с тобой\nИ рядом, под одной шинелью,\nНе спит у печки жестяной.\nНо все, что между вами было,\nВсе, что за вами следом шло,\nС его останками в могилу\nУлечься вместе не смогло.\nУпрямство, гнев его, терпенье —\nТы все себе в наследство взял,\nДвойного слуха ты и зренья\nПожизненным владельцем стал.\nЛюбовь мы завещаем женам,\nВоспоминанья — сыновьям,\nНо по земле, войной сожженной,\nИдти завещано друзьям.\nНикто еще не знает средства\nОт неожиданных смертей.\nВсе тяжелее груз наследства,\nВсе уже круг твоих друзей.\nВзвали тот груз себе на плечи,\nНе оставляя ничего,\nОгню, штыку, врагу навстречу\nНеси его, неси его!\nКогда же ты нести не сможешь,\nТо знай, что, голову сложив,\nЕго всего лишь переложишь\nНа плечи тех, кто будет жив.\nИ кто-то, кто тебя не видел,\nИз третьих рук твой груз возьмет,\nЗа мертвых мстя и ненавидя,\nЕго к победе донесет.","name": "Смерть друга","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3500, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Орлов","date_from": "1947","text": "Бронебойным снарядом\nРазбитый в упор лобовик,\nДлинноствольная пушка\nГлядит немигающим взглядом\nВ синеву беспредельного неба...\nПочувствуй на миг,\nКак огонь полыхал,\nКак патроны рвались и снаряды,\nКак руками без кожи\nЗащелку искал командир,\nКак механик упал, рычаги обнимая\nИ радист из «ДТ»\nПо угрюмому лесу пунктир\nПрочертил,\nДаже мертвый\nКрючок пулемета сжимая.\nНа кострах умирали когда-то\nЯн Гус и Джордано Бруно,\nБогохульную истину\nСмертью своей утверждали...\nЛюк открой и взгляни в эту башню\nГде пусто, черно...\nЗдесь погодки мои\nЗа великую правду\nВ огне умирали!","name": "У сгоревшего танка","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3501, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1944","text": "Вы, чей резец, палитра, мира,\nСогласных Муз одна семья,\nВы нас уводите из мира\nВ соседство инобытия.\nИ чем зеркальней отражает\nКристалл искусства лик земной,\nТем явственней нас поражает\nВ нем жизнь иная, свет иной.\nИ про себя даемся диву,\nЧто не приметили досель,\nКак ветерок ласкает ниву\nИ зелена под снегом ель.","name": "Вы, чей резец, палитра, мира...","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3502, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "Одиночество? Что это значит? Проходят года,\nТы в безлюдье идешь, сам не зная, зачем и куда.\nГонит месяц срабон над лесною листвой облака,\nСердце ночи разрезала молния взмахом клинка,\nСлышу: плещется Варуни, мчится поток ее в ночь.\nМне душа говорит: невозможное не превозмочь.\nСколько раз непогожею ночью в объятьях моих\nЗасыпала любимая, слушая ливень и стих.\nЛес шумел, растревоженный всхлипом небесной струи,\nТело с духом сливалось, рождались желанья мои,\nДрагоценные чувства дала мне дождливая ночь,\nНо душа говорит: невозможное не превозмочь.\nУхожу в темноту, по размокшей дороге бредя,\nИ в крови моей слышится долгая песня дождя.\nСладкий запах жасмина порывистый ветер принес.\nЗапах дерева малоти, запах девических кос;\nВ косах милой цветы эти пахли вот так же, точь-в-точь.\nНо душа говорит: невозможное не превозмочь.\nПогруженный в раздумье, куда-то бреду наугад.\nНа дороге моей чей-то дом. Вижу: окна горят.\nСлышу звуки ситара, мелодию песни простой,\nЭто песня моя, орошенная теплой слезой,\nЭто слава моя, это грусть, отошедшая прочь.\nНо душа говорит: невозможное не превозмочь.\nПеревод А.Ревича.","name": "Невозможное"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3503, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Обрадович","date_from": "1920","text": "Зловещим скованный покоем,\nПокинутый в тревожный год,\nГрозя потухшею трубою,\nСталелитейный стих завод.\nВ тумане дней осенних брошен,\nЗастыл, подслушивая, как\nНоябрь, промокший и продрогший,\nБродяжничал на площадях;\nКак настороженной походкой\nПодкрадывался враг во мгле...\nМанометр цепенел над топкой\nНа холодеющем нуле.\nЛишь тишь машин, заводской глушью\nПрохаживаясь не спеша,\nБудили стуком колотушек\nПолуночные сторожа.\nЗимою вьюга, снежным комом\nВ забитые ходы стуча,\nРвала приказы военкома\nС морщинистого кирпича.\nСтоял суровый, многодумный,\nСудьбе покорный, нем и глух...\nВсе чаще над станком бесшумным\nСтальные сети вил паук...\nИ вот однажды, в день весенний,\nЗапоры сбросила рука,\nИ вновь в стремительном движенье\nМогучий вал маховика.\nВойною, голодом и мором\nБыл обессилен, мертв завод,-\nПо всем цехам гудят моторы,\nДым из трубы под небосвод.\nЗавыла вьюга в пылкой пасти;\nНа полный ход прокатный стан;\nНад ним ликует старый мастер -\nКрасногвардеец-партизан.\nЖелезные дрожат стропила,\nБыл с каждым взмахом крепче взмах:\nНеугасимой властной силы\nПылал огонь у нас в сердцах.\nСмерть презирая, в стужу, в голод\nМы отстояли край родной\nВ боях под знаменем, где молот\nИ серп - наш символ трудовой.\nРаскованный рукою жаркой,\nЗавод, сжигая немощь лет,\nВстал, торжествующий и яркий,\nВесенним солнцем на земле...","name": "Завод","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3504, "fields": {"themes": [20],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1914","text": "Опять я - бродяга бездомный,\nИ груди так вольно дышать.\nКуда ты, мой дух неуемный,\nК каким изумленьям опять?\nНо он,- он лишь хочет стремиться\nВперед, до последней поры;\nИ сердцу так сладостно биться\nПри виде с Замковой Горы.\nУ ног \"стародавняя Вильна\",-\nСеть улиц, строений и крыш,\nИ Вилия ропщет бессильно,\nСмущая спокойную тишь.\nНо дальше, за кругом холмистым,-\nТам буйствует шумно война,\nИ, кажется, в воздухе чистом\nПобедная песня слышна.\nВнизу же, где липки так зыбко\nДрожат под наитием дня,\nЛик Пушкина, с мудрой улыбкой,\nОпять поглядит на меня.","name": "В Вильно","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3505, "fields": {"themes": [7,2],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1815","text": "Я люблю кровавый бой,\nЯ рожден для службы царской!\nСабля, водка, конь гусарской,\nС вами век мне золотой!\nЯ люблю кровавый бой,\nЯ рожден для службы царской!\nЗа тебя на черта рад,\nНаша матушка Россия!\nПусть французишки гнилые\nК нам пожалуют назад!\nЗа тебя на черта рад,\nНаша матушка Россия!\nСтанем, братцы, вечно жить\nВкруг огней, под шалашами,\nДнем - рубиться молодцами,\nВечерком - горелку пить!\nСтанем, братцы, вечно жить\nВкруг огней, под шалашами!\nО, как страшно смерть встречать\nНа постели господином,\nЖдать конца под балхадином\nИ всечасно умирать!\nО, как страшно смерть встречать\nНа постели господином!\nТо ли дело средь мечей:\nТам о славе лишь мечтаешь,\nСмерти в когти попадаешь,\nИ не думая о ней!\nТо ли дело средь мечей:\nТам о славе лишь мечтаешь!\nЯ люблю кровавый бой,\nЯ рожден для службы царской!\nСабля, водка, конь гусарской,\nС вами век мне золотой!\nЯ люблю кровавый бой,\nЯ рожден для службы царской!","name": "Песня (Я люблю кровавый бой...)","date_to": "1815"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3506, "fields": {"themes": [],"author": "Варлам Шаламов","text": "Не над гробами ли святых\nПоставлен в изголовье\nЖивой букет цветов витых,\nСмоченных чистой кровью.\nПрогнулся лаковый листок,\nОтяжелен росою.\nОткрыл тончайший завиток\nСо всей его красою.\nИ видны робость и испуг\nЦветка в земном поклоне,\nВ дрожанье ландышевых рук,\nРебяческих ладоней.\nНо этот розовый комок\nВ тряпье бледно-зеленом\nНазавтра вырастет в цветок,\nПожаром опаленный.\nИ, как кровавая слеза,\nКак Макбета виденье,\nОн нам бросается в глаза,\nПриводит нас в смятенье.\nОн глазом, кровью налитым,\nГлядит в лицо заката,\nИ мы бледнеем перед ним\nИ в чем-то виноваты.\nКак будто жили мы не так,\nНе те читали книги.\nИ лишь в кладбищенских цветах\nМы истину постигли.\nИ мы целуем лепестки\nИ кое в чем клянемся.\nНам скажут: что за пустяки,-\nМы молча улыбнемся.\nЯ слышу, как растет трава,\nСлежу цветка рожденье.\nИ, чувство превратив в слова,\nСложу стихотворенье.","name": "Розовый ландыш"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3507, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "Ужасная пора! Как душны вечера!\nТомлюсь в полдневный зной, не сплю в тиши ночной.\nЖестокость солнца гибельно щедра.\nЗдесь голубь чуть живой, от жажды сам не свой,\nВ иссохшей роще сетует с утра.\nЯ страх мой превозмог, я знал: настанет срок —\nИ ливнем хлынешь ты с далекой высоты\nК душе, которую гнетет жара.\nПеревод М.Петровых","name": "Ужасная пора! Как душны вечера!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3508, "fields": {"themes": [2],"author": "Николай Языков","date_from": "1823","text": "В стране, где я забыл мирские наслажденья,\nГде улыбается мне дева песнопенья,\nГде немец поселил свой просвещенный вкус,\nГде поп и государь не оковали муз;\nГде вовсе не видать позора чести русской.\nГде доктор и студент обедают закуской,\nЖелудок приучив за книгами говеть;\nГде часто, не любя всегда благоговеть\nПеред законами железа и державы,\nМладый воспитанник науки и забавы,\nБродя в ночной тиши, торжественно поет\nИ вольность и покой, которыми живет,-\nТы первый подал мне приятельскую руку,\nВнимал моих стихов студенческому звуку,\nДелил со мной мечты надежды золотой\nИ в просвещении мне был пример живой.\nТы удивил меня: ты и богат и знатен,\nА вовсе не дурак, не подл и не развратен!\nПорода - первый чин в отечестве твоем -\nТебе позволила б остаться и глупцом:\nОна дала тебе вельможеское право\nПо-царски век прожить, не занимаясь славой,\nНа лоне роскоши для одного себя;\nИли, занятия державных полюбя,\nСтеснивши юный стан ливреею тирана,\nХодить и действовать по звуку барабана,\nИ мыслить, как велит, рассудка не спросясь,\nИль невеликий царь или великий князь,\nКоторым у людей отеческого края\nПо сердцу лишь ружье да голова пустая.\nТы мог бы, с двадцать лет помучивши солдат,\nБлистать и мишурой воинственных наград,\nИ, даже азбуки не зная просвещенья,\nПотом принять бразды верховного правленья,\nКоторых на Руси, как почтовых коней,\nСкорее тем дают, кто чаще бьет людей.\nНо ты, не веруя неправедному праву,\nОчами не раба взираешь на державу,\nТы мыслишь, что одни б достоинства должны\nДавать не только скиптр, но самые чины,\nЧто некогда наук животворящий гений -\nОтец народных благ и царских огорчений -\nПоставит, разумом обезоружив трон,\nПод наши небеса свой истинный закон...\nМы вместе, милый мой, о родине судили,\nЦаря и русское правительство бранили,-\nИ дни веселые мелькали предо мной.\nНо вот - тебя судьба зовет на путь иной,\nИ скоро будут мне, в тиши уединенья,\nОтрадою одни былые наслажденья.\nДай руку! Да тебе на поприще сует\nНе встретится удар обыкновенных бед!\nА я - останусь здесь, и в тишине свободной\nНаучится летать мой гений благородный,\nНаучится богов высоким языком\nПрезрительно шутить над знатью и царем:\nНе уважающий дурачеств и в короне,\nОн, верно, их найдет близ трона и на троне!\nПускай пугливого тиранства приговор\nГотовит мне в удел изгнания позор\nЗа смелые стихи, внушенные поэту\nДелами низкими и вредными полсвету,-\nЯ не унижуся нерабскою душой\nПеред могущею - но глупою рукой.\nСлужитель алтарей богини вдохновенья\nУмеет презирать неправые гоненья,-\nИ все усилия ценсуры и попов\nНе сильны истребить возвышенных стихов.\nПрошли те времена, как верила Россия,\nЧто головы царей не могут быть пустые\nИ будто создала благая дань творца\nНарода тысячи - для одного глупца;\nУ нас свободный ум, у нас другие нравы:\nПоэзия не льстит правительству без славы;\nДля нас закон царя - не есть закон судьбы,\nПрошли те времена - и мы уж не рабы!","name": "Н.Д.Киселеву (В стране, где я забыл...)","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3509, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1847","text": "Постой! здесь хорошо! зубчатой и широкой\nКаймою тень легла от сосен в лунный свет...\nКакая тишина! Из-за горы высокой\nСюда и доступа мятежным звукам нет.\nЯ не пойду туда, где камень вероломный,\nСкользя из-под пяты с отвесных берегов,\nЛетит на хрящ морской; где в море вал огромный\nПридет - и убежит в объятия валов.\nОдна передо мной, под мирными звездами,\nТы здесь, царица чувств, властительница дум...\nА там придет волна - и грянет между нами...\nЯ не пойду туда: там вечный плеск и шум!","name": "Постой! здесь хорошо!..","date_to": "1847"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3510, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "О, как я чувствую накопленное бремя\nОтравленных ночей и грязно-бледных дней!\nВы, карты, есть ли что в одно и то же время\nПриманчивее вас, пошлее и страшней!\nВы страшны нежностью похмелья, и науке,\nЛюбви, поэзии - всему вас предпочтут.\nКакие подлые не пожимал я руки,\nНе соглашался с чем?.. Скорей! Колоды ждут...\nЗеленое сукно - цвет малахитов тины,\nВесь в пепле туз червей на сломанном мелке...\nПодумай: жертву накануне гильотины\nДурманят картами и в каменном мешке.","name": "Ямбы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3511, "fields": {"themes": [7],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1948","text": "На собранье целый день сидела -\nто голосовала, то лгала...\nКак я от тоски не поседела?\nКак я от стыда не померла?..\nДолго с улицы не уходила -\nтолько там сама собой была.\nВ подворотне - с дворником курила,\nводку в забегаловке пила...\nВ той шарашке двое инвалидов\n(в сорок третьем брали Красный Бор)\nрассказали о своих обидах,-\nвот - был интересный разговор!\nМы припомнили между собою,\nстарый пепел в сердце шевеля:\nштрафники идут в разведку боем -\nпрямо через минные поля!..\nКто-нибудь вернется награжденный,\nостальные лягут здесь - тихи,\nискупая кровью забубенной\nвсе свои н е б ы в ш и е грехи!\nИ соображая еле-еле,\nя сказала в гневе, во хмелю:\n\"Как мне наши праведники надоели,\nкак я наших грешников люблю!\"","name": "На собранье целый день сидела...","date_to": "1949"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3512, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Мне весна ничего не сказала -\nНе могла. Может быть - не нашлась.\nТолько в мутном пролете вокзала\nМимолетная люстра зажглась.\nТолько кто-то кому-то с перрона\nПоклонился в ночной синеве,\nТолько слабо блеснула корона\nНа несчастной моей голове.","name": "Мне весна ничего не сказала..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3513, "fields": {"themes": [7],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1915","text": "Я знал, что утро накличет\nЭтот томительный вечер;\nЧто малая птичка\nБудет клевать мою печень;\nЧто, на четыре части переломанный,\nЯ буду делать то, что надо\nИ чего не надо:\nПрыгать на короткой веревочке\nМелким шагом,\nГоворить голоском заученным\nПро свою тоску,\nПеречитывать житье какого-нибудь мученика\nИли кричать: а-а! ку-ку!\nГлуп-глуп! Мал-мал!\nЯ это знал -\nИ всё же, когда любовь пришла, я не понял -\nГде это? Что это? То или это?\nЗаплакал и отдал картонной Мадонне\nКлючи погибающей крепости...","name": "P.S.","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3514, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Введенский","date_from": "1940","text": "Так сочинилась мной элегия\nо том, как ехал на телеге я.\nОсматривая гор вершины,\nих бесконечные аршины,\nвином налитые кувшины,\nвесь мир, как снег, прекрасный,\nя видел горные потоки,\nя видел бури взор жестокий,\nи ветер мирный и высокий,\nи смерти час напрасный.\nВот воин, плавая навагой,\nнаполнен важною отвагой,\nс морской волнующейся влагой\nвступает в бой неравный.\nВот конь в могучие ладони\nкладет огонь лихой погони,\nи пляшут сумрачные кони\nв руке травы державной.\nГде лес глядит в полей просторы,\nв ночей неслышные уборы,\nа мы глядим в окно без шторы\nна свет звезды бездушной,\nв пустом сомненье сердце прячем,\nа в ночь не спим томимся плачем,\nмы ничего почти не значим,\nмы жизни ждем послушной.\nНам восхищенье неизвестно,\nнам туго, пасмурно и тесно,\nмы друга предаем бесчестно\nи Бог нам не владыка.\nЦветок несчастья мы взрастили,\nмы нас самим себе простили,\nнам, тем кто как зола остыли,\nмилей орла гвоздика.\nЯ с завистью гляжу на зверя,\nни мыслям, ни делам не веря,\nбороться нет причины.\nМы все воспримем как паденье,\nи день и тень и сновиденье,\nи даже музыки гуденье\nне избежит пучины.\nВ морском прибое беспокойном,\nв песке пустынном и нестройном\nи в женском теле непристойном\nотрады не нашли мы.\nБеспечную забыли трезвость,\nвоспели смерть, воспели мерзость,\nвоспоминанье мним как дерзость,\nза то мы и палимы.\nЛетят божественные птицы,\nих развеваются косицы,\nхалаты их блестят как спицы,\nв полете нет пощады.\nОни отсчитывают время,\nОни испытывают бремя,\nпускай бренчит пустое стремя -\nсходить с ума не надо.\nПусть мчится в путь ручей хрустальный,\nпусть рысью конь спешит зеркальный,\nвдыхая воздух музыкальный -\nвдыхаешь ты и тленье.\nВозница хилый и сварливый,\nв последний час зари сонливой,\nгони, гони возок ленивый -\nлети без промедленья.\nНе плещут лебеди крылами\nнад пиршественными столами,\nсовместно с медными орлами\nв рог не трубят победный.\nИсчезнувшее вдохновенье\nтеперь приходит на мгновенье,\nна смерть, на смерть держи равненье\nпевец и всадник бедный.","name": "Элегия (Осматривая гор вершины...)","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3515, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Кузмин","text": "Если мне скажут: \"Ты должен идти на мученье\",-\nС радостным пеньем взойду на последний костер,-\nПослушный.\nЕсли б пришлось навсегда отказаться от пенья,\nМолча под нож свой язык я и руки б простер,-\nПослушный.\nЕсли б сказали: \"Лишен ты навеки свиданья\",-\nВынес бы эту разлуку, любовь укрепив,-\nПослушный.\nЕсли б мне дали последней измены страданья,\nПринял бы в плаваньи долгом и этот пролив,-\nПослушный.\nЕсли ж любви между нами поставят запрет,\nЯ не поверю запрету и вымолвлю: \"Нет\".","name": "Если мне скажут..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3516, "fields": {"themes": [7,18],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1836","text": "Люблю глаза твои, мой друг,\nС игрой иx пламенно-чудесной,\nКогда иx приподымешь вдруг\nИ, словно молнией небесной,\nОкинешь бегло целый круг...\nНо есть сильней очарованья:\nГлаза, потупленные ниц\nВ минуты страстного лобзанья,\nИ сквозь опущенныx ресниц\nУгрюмый, тусклый огнь желанья.","name": "Люблю глаза твои, мой друг..","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3517, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "Что мне больше нравится в безднах мировых,\nИ кого отметил я между всех живых?\nАльбатроса, коршуна, тигра, и коня,\nЖаворонка, бабочку, и цветы огня.\nАльбатрос мне нравится тем, что он крылат,\nТем, что он врезается в грозовой раскат.\nВ коршуне мне нравится то, что он могуч,\nИ, как камень, падает из высоких туч.\nВ тигре то, что с яростью мягкость сочетал,\nИ не знал раскаянья, Бога не видал.\nИ в других желанно мне то, что — их вполне,\nНравятся отдельностью все созданья мне.\nЖаворонок — пением, быстротою — конь,\nБабочка — воздушностью, красотой — огонь.\nДа, огонь красивее всех иных живых,\nВ искрах — ликование духов мировых.\nИ крылат, и властен он, в быстроте могуч,\nИ поет дождями он из громовых туч.\nПо земле он ластится, жаждет высоты,\nВ красные слагается страстные цветы.\nДа, огонь красивее между всех живых,\nВ искрах ликование духов мировых.\nВ пламени ликующем — самый яркий цвет.\nВ жизни — смерть, и в смерти — жизнь.\nВсем живым — привет!","name": "Что мне нравится"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3518, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Был первый снег, как первый смех\nИ первые шаги ребенка.\nГлядишь — он выровнен, как мех,\nНа елках, на березах снег,—\nЧем не снегуркина шубенка?\nИ лунки — по одной на всех:\nСолонка или не солонка,\nНо только завтра, как на грех,\nВо всем преобразится снег.\nЗима висит на хвойных лапах,\nПо-праздничному хороша,\nАрбузный гоголевский запах —\nЕе декабрьская душа.\nВ бумажных колпаках и шляпах,\nТряпье в чулане вороша,\nУсы наводят жженой пробкой,\nРумянец — свеклой; кто в очках,\nКто скалку схватит впопыхах\nИ в двери, с полною коробкой\nОгня бенгальского в руках.\nФакир, вампир, гусар с цыганкой,\nКоза в тулупе вверх изнанкой,\nС пеньковой бородой монах\nГурьбой закладывают сани,\nПод хохот бьется бубенец,\nОт ряженых воспоминаний\nЗима устанет наконец.\nИ — никого, и столбик ртути\nНа милость стужи сдастся днем,\nВ малиновой и дымной смуте\nИ мы пойдем своим путем,\nПочуем запах госпитальный\nСплошного снежного пласта,\nДыханье ступит, как хрустальный\nМорозный ангел, на уста.\nИ только в марте потеплеет,\nИ, как на карте, запестреет\nТам косогор, там буерак,\nА там лозняк, а там овраг.\nСойдешь с дороги — вязнут ноги,\nПередохни, когда не в спех,\nПостой немного при дороге:\nВесной бензином пахнет снег.\nБензином пахнет снег у всех,\nВ любом краю, но в Подмосковье\nОсобенно, и пахнет кровью,\nОстался этот запах с тех\nВремен, когда сороковые\nПо снегу в гору свой доспех\nТащили годы чуть живые...\nУходят души снеговые,\nИ остается вместо вех\nБензин, которым пахнет снег.","name": "Чем пахнет снег"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3519, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1839","text": "О солнце! твой щит вечным золотом блещет -\nА море племен здесь клокочет и плещет...\nВдали от серебряных рек и ручьев,\nТам бродит и гибнет в степи караван позабытый;\nНапрасно ждут люди от вихрей песчаных защиты\nПод грудью верблюдов и сенью шатров.\nО солнце! накрой ты порфирой зеленой\nПустыни нагие; росой благовонной\nКокос наш, и финик, и пальму питай;\nСмягчи серебро ты овнов белорунных Кедара;\nВерблюдам дай силу идти средь безводья и жара;\nКоням легкость ветра пустынного дай!\nСамума от нас отврати ты заразы;\nА к вечеру звезд сыпь на небе алмазы:\nПусть кроткий их блеск в сень радушных шатров\nК нам путников степи ведет на ночлег издалёка!\nИ ярче лей пурпур и розы с златого востока\nНа люльки детей и гробницы отцов!","name": "Молитва бедуина","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3520, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1907","text": "Змей взглянул, и огненные звенья\nПотянулись, медленно бледнея,\nНо горели яркие каменья\nНа груди властительного Змея.\nКак он дивно светел, дивно страшен!\nНо Павлин и строг и непонятен,\nЗолотистый хвост его украшен\nТысячею многоцветных пятен.\nМолчаливо ждали у преддверья;\nТолько ангел шевельнул крылами,\nИ посыпались из рая перья\nЛегкими сквозными облаками.\nСколько их насыпалось, белея,\nСловно снег над неокрепшей нивой!\nИ погасли изумруды Змея\nИ Павлина веерное диво.\nЧто нам в бледном утреннем обмане?\nИ Павлин, и Змей - чужие людям.\nВот они растаяли в тумане,\nИ мы больше видеть их не будем.\nМы дрожим, как маленькие дети,\nНас пугают времени налеты,\nМы пойдем молиться на рассвете\nВ ласковые мраморные гроты.","name": "Рассвет","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3521, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1974","text": "Вот твой билет, вот твой вагон.\nВсе в лучшем виде одному тебе дано:\nВ цветном раю увидеть сон -\nТрехвековое непрерывное кино.\nВсе позади, уже сняты\nВсе отпечатки, контрабанды не берем.\nКак херувим стерилен ты,\nА класс второй - не высший класс, зато с бельем.\nВот и сбывается все, что пророчится.\nУходит поезд в небеса - счастливый путь!\nАх, как нам хочется, как всем нам хочется\nНе умереть, а именно уснуть.\nЗемной перрон. Не унывай\nИ не кричи. Для наших воплей он оглох.\nОдин из нас уехал в рай,\nОн встретит бога - ведь есть, наверно, бог.\nТы передай ему привет,\nА позабудешь - ничего, переживем.\nОсталось нам немного лет,\nМы пошустрим и, как положено, умрем.\nВот и сбывается все, что пророчится.\nУходит поезд в небеса - счастливый путь!\nАх, как нам хочется, как всем нам хочется\nНе умереть, а именно уснуть.\nУйдут, как мы - в ничто без сна -\nИ сыновья, и внуки внуков в трех веках.\nНе дай господь, чтобы война,\nА то мы правнуков оставим в дураках.\nРазбудит нас какой-то тип\nИ пустит в мир, где в прошлом войны, боль и рак.\nГде побежден гонконгский грипп.\nНа всем готовеньком ты счастлив ли? Дурак...\nВот и сбывается все, что пророчится.\nУходит поезд в небеса - счастливый путь!\nАх, как нам хочется, как всем нам хочется\nНе умереть, а именно уснуть.\nИтак, прощай. Звенит звонок.\nСчастливый путь! Храни тебя от всяких бед!\nА если там и вправду бог -\nТы все же вспомни, передай ему привет.","name": "Баллада об уходе в рай","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3522, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "Нехорошо поговорил\nС мальчишкой, у которого\nНи разумения, ни сил,\nНи навыка, ни норова.\nА он принес мне Пикассо\nКакого-то периода...\nПоговорил нехорошо -\nБез выхода, без вывода.","name": "Нехорошо поговорил..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3523, "fields": {"themes": [],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1964","text": "От ночной росы,\nот холодных звезд\nв холодцом поту\nпроснулся овес.\nПрозрачные\nутренние небеса\nкоснулись\nшершавых бровей\nовса.\nЕму с кукурузой дружить\nи к пшенице\nбелокурым чубом\nклониться.\nПускай он ростом\nс ними\nне вровень,\nон налит силой,\nон дышит здоровьем.\nОн ходит под ветром,\nвзъерошен, белес —\nс глазами детскими\nГеркулес.\nНедаром к нему,\nчтоб задор не погас,\nтянется лошадка моя\nПегас.","name": "Овес","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3524, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1864","text": "Чтобы песня моя разлилась как поток,\nЯсной зорьки она дожидается:\nПусть не темная ночь, пусть горящий восток\nОтражается в ней, отливается.\nПусть чиликают вольные птицы вокруг,\nСонный лес пусть проснется-нарядится,\nИ сова — пусть она не тревожит мой слух\nИ, слепая, подальше усядется.","date_to": "1864"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3525, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Максим Горький","text": "украшенная различными сентенциями,\nсреди которых есть весьма забавные\nИзвестно ли Вам, о мой друг, что в Бретани\nНет лучше - хоть камни спроси!-\nНет лучше средь божьих созданий\nГрафини Эллен де Курси?\nВсе, что творится в мире,\nМы видеть и слышать должны,\nДля этого нам добрым богом\nГлаза и уши даны.\nИз замка она выплывает, как лебедь,\nК подъемному мосту идет.\nСолнце смеется в небе.\nНищий стоит у ворот.\nНо если случится - излишне\nОстер и зорок глаз,\nТогда это значит - Всевышний\nХочет помучить нас.\nВлюбленные очи поднять не дерзая,\nЗа ней юный паж по следам,\nА также собака борзая -\nЛюбимица доброй madame.\nМы знаем - не редко собака\nЛюбимого друга честней,\nИ приятно любить собаку -\nНикто не ревнует к ней!\nСкажу Вам, что нищий был молод и строен\nИ - был он слеп, как поэт.\nНо - разве слепой не достоин\nВнимания дамы,- нет?\nСлепой завидует зрячим.\nО, если б он знал, сколько мы\nВ душе нашей тайно прячем\nТяжелой и страшной тьмы!\nВздрогнуло сердце графини, в котором\nЛюбовь обитала всегда,\nБретонка окинула нищего взором:\n\"Достоин внимания, да!\"\nУ всех есть мысли сердца,-\nУ льва, у тебя, у змеи.\nНо - кто эти мысли знает?\nИ - знаешь ли ты свои?\nИ вот говорит она нищему: \"Слушай!\nС тобою - графиня Эллен!\nМне жаль твою темную душу.\nЧем я облегчу ее плен?\"\nКогда ты почувствуешь в сердце\nИзбыток меда иль яда,\nОтдай его ближним скорее -\nЗачем тебе лишнее надо?\nMadame,- отвечает ей нищий покорно,-\nМоя дорогая madame\nВсе дни моей жизни черной\nЗа Ваш поцелуй я отдам!\"\nО правде красивой тоскуя,\nТак жадно душой ее ждешь,\nЧто любишь безумно, как правду,\nТобой же рожденную ложь.\n\"Мой маленький, ты отвернись немного,-\nСказала графиня пажу,-\nДля славы доброго бога\nЯ скромность мою не щажу!\"\nКак всё - и женщина тоже\nИгрушка в божьих руках!\nПодумаем лучше о детях,\nО ласточках, о мотыльках.\nСлепой обнимает стан гордой графини,\nУстами прижался к устам,\nТуманится взор ее синий,\nСгибается тонкий стан.\nДрузья! Да здравствует счастье!\nЧто ж,- пусть его жизнь только миг!\nНо мудрости в счастье больше,\nЧем в сотне толстых книг.\nТут гордость графини вдруг страсть одолела.\nРумяней вечерней зари,\nБретонка пажу повелела:\n\"Этьен, о дитя, не смотри!\"\nВраги наши - чорт и случай -\nВсегда побеждают нас,\nИ так ты себя не мучай -\nГреха неизбежен час!\nПотом, поднимаясь с земли утомленно,\n\"Убей\"- приказала пажу.\nИ радостно мальчик влюбленный\nДал волю руке и ножу.\nКто пьет из единой чаши\nЛюбовь и ревность вместе,-\nТот неизбежно выпьет\nКрасный напиток мести.\nВот, влажные губы платком стирая,\nГрафиня сказала Христу:\n\"Тебе, повелитель рая,\nДала я мою чистоту!\"\nО том, куда ветер дует,\nНам честно былинка скажет,\nНо то, чего женщина хочет -\nСам бог не знает даже!\nА мальчика нежно и кротко спросила:\n\"Не правда ли, как я добра?\nО чем же ты плачешь, милый?\nИдем, нам домой пора!\"\nЛюбовь возникает, как пламя,\nИ мы, сгорая в нем,\nЧудесно становимся сами\nПрекрасным и ярким огнем.\nОн ей не ответил, он только беретом\nСмахнул капли слез со щек,\nНо тяжкого вздоха при этом\nЭтьен удержать не мог.\nМы щедро жизнь одаряем!\nВедь каждый в нее принес\nНемножко веселого смеха\nИ полное сердце слез.\nНахмурила черные брови бретонка\nИ, злые сдержав слова,\nСбросила с моста ребенка\nВ зеленую воду рва.\nЕсли мы строго осудим\nВсех, кто достоин кары,-\nМы счастливей не будем,\nНо - опустеет мир старый!\nИ вновь свои гордые, синие очи\nЭллен в небеса подняла,\n\"Будь мне судьею, отче,\nБудь добр, как я была!\"\nМы знаем: грехи красоток -\nНе больше, как милые шутки.\nА бог - так добр и кроток,\nА он такой мягкий и чуткий!\nНочью графиня, позвав аббата,\nРассказала грехи свои.\nИ были с души ее сняты\nГрехи за пятнадцать луи.\nВсе, что творится в мире,\nМы видеть и слышать должны,\nДля этого нам добрым богом\nГлаза и уши даны.\nВсе это для мира осталось бы тайной,\nНе знал бы об этом свет,\nНо - в лепту попало случайно\nДевять фальшивых монет.\nНо если бывает - излишне\nОстер и зорок глаз,\nТогда это значит - Всевышний\nХочет помучить нас.\nИ вот, раздавая их бедным вилланам,\nМонах позлословить рад -\nНескромность его и дала нам\nОдну из прекрасных баллад.\nМучительны сердца скорби,-\nИ часто помочь ему нечем,-\nТогда мы забавной шуткой\nБоль сердца успешно лечим!","name": "Баллада о графине Эллен де Курси"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3526, "fields": {"themes": [19,5],"author": "Агния Барто","text": "В пустой коробке спичечной\nЦелая семья,\nВ пустой коробке спичечной\nЧетыре муравья.\nЯ изучаю их привычки,\nИх образ жизни,\nВнешний вид.\n- Положи на место спички!-\nВдруг мне бабушка велит.\nНе удалось мне стать ученым,\nПришлось на место спички класть.\nА муравьи в траве зеленой\nУспели скрыться\nИ пропасть.","name": "Юный натуралист"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3527, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1927","text": "Чубатый Тарас\nНикого не щадил...\nЯ слышу\nПолуночным часом,\nСквозь двери:\n- Андрий! Я тебя породил!..-\nДоносится голос Тараса.\nПрекрасная панна\nТиха и бледна,\nРаспущены косы густые,\nИ падает наземь,\nКак в бурю сосна,\nПробитое тело Андрия...\nПолтавская полночь\nНад миром встает...\nОн бродит по саду свирепо,\nОн против России\nНеверный поход\nЗадумал - изменник Мазепа.\nВ тесной темнице\nСидит Кочубей\nИ мыслит всю ночь о побеге,\nИ в час его казни\nС постели своей\nПоднялся Евгений Онегин:\n- Печорин! Мне страшно!\nВсюду темно!\nМне кажется, старый мой друг,\nПока Достоевский сидит в казино,\nРаскольников глушит старух!..\nЗвезды уходят,\nЗа темным окном\nПоднялся рассвет из тумана...\nТолчком паровоза,\nКрутым колесом\nУбита Каренина Анна...\nТоварищи классики!\nБросьте чудить!\nЧто это вы, в самом деле,\nГероев своих\nПорешили убить\nНа рельсах,\nВ петле,\nНа дуэли?..\nЯ сам собираюсь\nРоман написать -\nБольшущий!\nИ с первой страницы\nГероев начну\nРемеслу обучать\nИ сам помаленьку учиться.\nИ если, не в силах\nОтбросить невроз,\nГерой заскучает порою,-\nЯ сам лучше кинусь\nПод паровоз,\nЧем брошу на рельсы героя.\nИ если в гробу\nМне придется лежать,-\nЯ знаю:\nПечальной толпою\nНа кладбище гроб мой\nПойдут провожать\nСпасенные мною герои.\nПрохожий застынет\nИ спросит тепло:\n- Кто это умер, приятель? -\nГерои ответят:\n- Умер Светлов!\nОн был настоящий писатель!","name": "Живые герои","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3528, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1957","text": "Лесная узенькая тропка\nВела девчонку от людей.\nДевчонка оглянулась робко,\nИ стало очень страшно ей.\nСедые космы елей черных,\nСторожкий шорох за спиной,\nИ птичий крик, и сказок вздорных,\nТеперь припомнившихся, рой.\nК тому ж, пожалуй, слишком рано\nВнушали ей и там и тут:\n«Смотри, поймают хулиганы\nИ... платье новое порвут!»\nА лес вокруг, теплом облитый,\nСверкает, птицами поет.\nСейчас придет мужик небритый\nИ схватит, легкую, ее.\nКак птица пойманная в клетке,\nЕе сердечишко стучит.\nА между тем, раздвинув ветки,\nВыходит он и впрямь небрит.\nКак видно, шел он лесом долго,\nЦепляя мокрые кусты.\nВ одной руке его — кошелка,\nВ другой руке его — цветы.\nТут лета яркие приметы,\nКупальниц крупных желтизна.\nИ, как ни странно, встреча эта\nДевчонке вовсе не страшна.\nСреди дремучей темноты\nОна почувствовала все же:\nИмеющий в руках цветы\nПлохого совершить не может.","name": "Имеющий в руках цветы...","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3529, "fields": {"themes": [7],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1904","text": "На город упали туманы\nХолодною белой фатой...\nВозникли немые обманы\nДалекой, чужой чередой...\nКак улиц ущелья глубоки!\nКак сдвинулись стены тесней!\nВо мгле - потускневшие строки\nБегущих за дымкой огней.\nОгни наливаются кровью,\nМигают, как чьи-то глаза!..\n...Я замкнут здесь... С злобой, с любовью.\nУшли навсегда небеса.","name": "Осенние сумерки","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3530, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Городецкий","date_from": "1905","text": "(Городская)\nВся измучилась, устала,\nМужа мертвого прибрала,\nСтала у окна.\nВысоко окно подвала,\nГрязью стекла закидала\nРанняя весна.\nПодышать весной немножко,\nПоглядеть на свет в окошко:\nНоги и дома.\nИ, по лужам разливаясь,\nЗадыхается, срываясь,\nАлая кайма.\nНоют руки молодые,\nВиснут слезы горевые,\nТемнота от мук.\nТоржествует, нагло четок,\nКонок стук и стук пролеток,\nДеревянный стук.","name": "Весна (Городская)","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3531, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1908","text": "Каждый прав и каждый виноват.\nВсе полны обидным снисхожденьем\nИ, мешая истину с глумленьем,\nДо конца обидеться спешат.\nЭти споры - споры без исхода,\nС правдой, с тьмой, с людьми, с самим собой,\nИзнуряют тщетною борьбой\nИ пугают нищенством прихода.\nПо домам бессильно разбредаясь,\nМы нашли ли собственный ответ?\nЧто ж слепые наши \"да\" и \"нет\"\nРазбрелись, убого спотыкаясь?\nИли мысли наши - жернова?\nИли спор - особое искусство,\nЧтоб, калеча мысль и теша чувство,\nБез конца низать случайные слова?\nЕсли б были мы немного проще,\nЕсли б мы учились понимать,\nМы могли бы в жизни не блуждать,\nСловно дети в незнакомой роще.\nВновь забытый образ вырастает:\nПритаилась Истина в углу,\nИ с тоской глядит в пустую мглу,\nИ лицо руками закрывает...","name": "Споры","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3532, "fields": {"themes": [20],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1938","text": "В кастильском нищенском селенье,\nГде только камень и война,\nБыла та ночь до одуренья\nКриклива и раскалена.\nАртиллерийской подготовки\nГроза гремела вдалеке.\nГлаза хватались за винтовки,\nИ пулемет стучал в виске.\nА в церкви - экая морока! -\nПоказывали нам кино.\nСреди святителей барокко\nДрожало яркое пятно.\nКак камень, сумрачны и стойки,\nМолчали смутные бойцы.\nВдруг я услышал: русской тройки\nЗвенели лихо бубенцы,\nИ, памятью меня измаяв,\nРасталкивая всех святых,\nНа стенке бушевал Чапаев,\nСзывал живых и неживых.\nКак много силы у потери!\nКак в годы переходит день!\nИ мечется по рыжей сьерре\nЧапаева большая тень.\nЗемля моя, земли ты шире,\nСтрана, ты вышла из страны,\nТы стала воздухом, и в мире\nИм дышат мужества сыны.\nНо для меня ты с колыбели -\nМоя земля, родимый край,\nИ знаю я, как пахнут ели,\nС которыми дружил Чапай.","name": "В кастильском нищенском селенье...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3533, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1917","text": "Что поют часы-кузнечик.\nЛихорадка шелестит,\nИ шуршит сухая печка,—\nЭто красный шелк горит.\nЧто зубами мыши точат\nЖизни тоненькое дно,—\nЭто ласточка и дочка\nОтвязала мой челнок.\nЧто на крыше дождь бормочет,—\nЭто черный шелк горит,\nНо черемуха услышит\nИ на дне морском: прости.\nПотому, что смерть невинна\nИ ничем нельзя помочь,\nЧто в горячке соловьиной\nСердце теплое еще.","name": "Что поют часы-кузнечик...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3534, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Раевский","date_from": "1810","text": "О милая, прости минутному стремленью:\nЖеланьем движимый причину благ познать,\nМогу ли, слабый, я всесильному влеченью\nПрироды-матери в борьбе противустать?\nИ чувства покорить холодному сужденью?\nЛауры пламенный певец,\nЛаурой вдохновенный,\nПри [плесках] лавровый венец\nВ награду получил за свой талант смиренный!\nПоэту юному, мне ль вслед ему парить?\nБессмертие удел феномену-поэту!\nЯ не могу, как он, быть изумленьем света,\nНо пламенней его могу тебя любить!","name": "О милая, прости минутному стремленью...","date_to": "1810"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3535, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Мытарствами теней перегражденный Нил\nИ неба синее горнило —\nСон зодчего гробниц, что рано дух пленил,—\nКак память, сердце схоронило.\nНо бледным призраком из ночи гробовой\nВстает, что было встарь так ярко:\nПод вялым парусом, влекома бечевой,\nПлывет, поскрипывая, барка.\nИ первый из семи, в упряжке бурлака,\nЕще не выступил невольник,—\nА в синеве желтел, над явором мыска,\nЕе воздушный треугольник.\nВот, он загородил зыбей лазурный блеск;\nА те, всей грудью налегая\nНа перевязь, прошли... О, тихий скрип и плеск!\nОплечий смуглых мощь нагая!\nИ глыб гранитный груз, что молот отгранил!\nВы ль сны безветренного царства?\nВы марево ль теней — богов небесный Нил\nИ душ загробные мытарства?","name": "Барка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3536, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1892","text": "Я добился свободы желанной,\nЧто манила вдали словно клад,-\nОтчего же с тоскою нежданной,\nОтчего я свободе не рад?\nНоет сердце, и падают руки,\nВсе так тускло и глухо вокруг\nС рокового мгновенья разлуки,\nМой жестокий, мой сладостный друг.","name": "Я добился свободы желанной...","date_to": "1892"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3537, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1858","text": "Мой старый знакомый, мой милый альбом!\nКак много безумства посеяно в нем!\nКак светит в нем солнце Италии яркое,\nКак веет в нем жизни дыхание жаркое\nИз моху морского, из трав и цветов,\nИз диких каракуль и диких стихов.\nМой старый знакомый, мой милый альбом,\nКак будто поминки творю я по нем,\nКак будто бы севера небо холодное\nВсё светлое, яркое в нем и свободное\nТуманом своим навсегда облекло...\nКак будто навек всё, что было,— прошло!","name": "Мой старый знакомый, мой милый альбом!..","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3538, "fields": {"themes": [7],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1859","text": "Стою пред образом Мадонны:\nЕго писал Монах святой,\nСтаринный мастер, не ученый;\nВидна в нем робость, стиль сухой;\nНо робость кисти лишь сугубит\nВеличье девы: так она\nВам сострадает, так вас любит,\nТакою благостью полна,\nЧто веришь, как гласит преданье,\nПеред художником святым\nСама пречистая в сиянье\nЯвлялась, видима лишь им...\nИзмучен подвигом духовным,\nПостом суровым изнурен,\nНе раз на помосте церковном\nБыл поднят иноками он,-\nИ, призван к жизни их мольбами,\nЕще глаза открыть боясь,\nОн братью раздвигал руками\nИ шел к холсту, душой молясь.\nБрался за кисть, и в умиленье\nОн кистью то изображал,\nЧто от небесного виденья\nВ воспоминаньи сохранял,-\nИ слезы тихие катились\nВдоль бледных щек... И, страх тая,\nМонахи вкруг него молились\nИ плакали - как плачу я...","name": "Мадонна","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3539, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Фофанов","date_from": "1887","text": "Под напев молитв пасхальных\nИ под звон колоколов\nК нам летит весна из дальних,\nИз полуденных краев.\nВ зеленеющем уборе\nМлеют темные леса.\nНебо блещет - точно море,\nМоре - точно небеса.\nСосны в бархате зеленом,\nИ душистая смола\nПо чешуйчатым колоннам\nЯнтарями потекла.\nИ в саду у нас сегодня\nЯ заметил, как тайком\nПохристосовался ландыш\nС белокрылым мотыльком!","name": "Под напев молитв пасхальных...","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3540, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1920","text": "Мы какие-то четыре звездочки, и,\nкак их ни сложи, все выходит хорошо.\nНат[алья] Алексеевна Огарева - Герцену\nЧетыре звездочки взошли на небосвод.\nМечтателей пленяет их мерцанье.\nНо тайный Рок в спокойный звездный ход\nУжасное вложил знаменованье.\nЧетыре звездочки! Безмолвный приговор!\nС какою неразрывностью суровой\nСплетаются в свой узел, в свой узор\nСозвездье Герцена - с созвездьем Огарева!\nЧетыре звездочки! Как под рукой Творца\nНебесных звезд незыблемо движенье -\nТак их вело единое служенье\nОт юности до смертного конца.\nЧетыре звездочки! В слепую ночь страстей,\nВ соблазны ревности судьба их заводила,-\nНо никогда, до наших страшных дней,\nНи жизнь, ни смерть - ничто не разделило.","name": "Четыре звездочки взошли на небосвод...","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3541, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1820","text": "Ах ты, ночь ли,\nНоченька!\nАх ты, ночь ли,\nБурная!\nОтчего ты\nС вечера\nДо глубокой\nПолночи\nНе блистаешь\nЗвездами,\nНе сияешь\nМесяцем?\nВсё темнеешь\nТучами?\nИ с тобой, знать,\nНоченька,\nКак со мною,\nМолодцем,\nГрусть-злодейка\nСведалась!\nКак заляжет,\nЛютая,\nТам глубоко\nНа сердце -\nПозабудешь\nДевицам\nУсмехаться,\nКланяться;\nПозабудешь\nС вечера\nДо глубокой\nПолночи,\nПрипевая,\nТешиться\nХороводной\nПляскою!\nНет, взрыдаешь,\nВсплачешься,\nИ, безродный\nМолодец,\nНа постелю\nЖесткую,\nКак в могилу,\nКинешься!","name": "Русская песня (Ах ты, ночь ли...)","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3542, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1916","text": "Благодарю, священный Хронос!\nТы двинул дней бесценных ряд,—\nИ предо мной свой белый конус\nТы высишь, старый Арарат,\nВ огромной шапке Мономаха,\nКак властелин окрестных гор,\nТы взнесся от земного праха\nВ свободно-голубой простор.\nОвеян ласковым закатом\nИ сизым облаком повит,\nТвой снег сияньем розоватым\nНа кручах каменных горит.\nВнизу, на поле каменистом,\nОвец ведет пастух седой,\nИ длинный посох, в свете мглистом,\nПохож на скипетр вековой.\nВдали — убогие деревни,\nУступы, скалы, камни, снег...\nВесь мир кругом — суровый, древний,\nКак тот, где опочил ковчег.\nА против Арарата, слева,\nВ снегах, алея, Алагяз,\nКороной венчанная дева,\nСо старика не сводит глаз.","name": "К Арарату","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3543, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1952","text": "Здесь даже давний пепел так горяч,\nчто опалит - вдохни,\nприпомни,\nтронь ли...\nНо ты, ступая по нему, не плачь\nи перед пеплом будущим не дрогни...","name": "В Сталинграде","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3544, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1879","text": "Грустно смотрю я на жизнь, как в окно на ненастную осень...\nСловно холодный туман, всю природу сокрывший от взора,\nНравственной мглы пелена облекает весь мир наш духовный.\nРазума яркое солнце не может лучом благотворным\nЭту мглу пронизать и достигнуть до нашей юдоли.\nПомню: когда-то простор расстилался красиво пред нами;\nПомню: виднелися нам нас зовущие вдаль горизонты...\nНыне ж: взгляну ли вокруг — ничего ниоткуда не видно,\nКроме безжизненной, серой, отвсюду нахлынувшей мути.\nЖизни явленья застыли. Недвижны крылатые мысли.\nСердце любить опасается. Замерло вещее слово...\nСтрашно подумать, что жизнью зовется подобие смерти!\nЖутко, в себя заглянув, сознать, что одни за другими\nВсе отлетели, поблекнув, живые когда-то надежды,\nСловно в ненастную осень последние с дерева листья!..","date_to": "1879"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3545, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1919","text": "По саду бродишь и думаешь ты.\nТень пролилась на большие цветы.\nЗвонкою ночью у ветра спроси:\nтак же ль березы шумят на Руси?\nСтрастно спроси у хрустальной луны:\nтак же ль на родине реки ясны?\nВетер ответит, ответят лучи...\nВсе ты узнаешь, но только смолчи.","name": "По саду бродишь и думаешь ты...","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3546, "fields": {"themes": [19,8],"author": "Агния Барто","text": "Зайку бросила хозяйка -\nПод дождем остался зайка.\nСо скамейки слезть не мог,\nВесь до ниточки промок.","name": "Зайка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3547, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1912","text": "Сын обижает, невестка не слухает,\nХлебным куском да бездельем корит;\nЧую - на кладбище колокол ухает,\nЛаданом тянет от вешних ракит.\nВышла я в поле, седая, горбатая,-\nНива без прясла, кругом сирота...\nСвесила верба сережки мохнатые,\nМеда душистей, белее холста.\nВерба-невеста, молодка пригожая,\nЗеленью-платом не засти зари!\nАль с алоцветной красою не схожа я -\nКосы желтее, чем бус янтари.\nАл сарафан с расписной оторочкою,\nБелый рукав и плясун-башмачок...\nХворым младенчиком, всхлипнув над кочкою,\nЗвон оголосил пролесок и лог.\nСхожа я с мшистой, заплаканной ивою,\nМне ли крутиться в янтарь-бахрому...\nЗой-невидимка узывней, дремливее,\nБелые вербы в кадильном дыму.","name": "Старуха","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3548, "fields": {"themes": [],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1938","text": "Мы будем суровы и откровенны.\nМы лампу закроем газетным листом.\nО самом прекрасном, о самом простом\nразговаривать будем мы.\nОткуда нашлись такие слова?\nНеужто мы их придумали сами?\nТихими, тихими голосами\nразговаривать будем мы.\nОткуда мысли такие взялись?\nЕдва замолчав, начинаем снова.\nУже понимая друг друга с полслова,\nразговаривать будем мы.\nОткуда чувства такие пришли?\nНаперебой, ничего не скрывая,\nглаза от волнения закрывая,\nразговаривать будем мы.\nЧто это, радость или печаль?\nНе удивляясь, не понимая,\nзакуривая и спички ломая,\nразговаривать будем мы.\nНаконец наступит какой-то миг...\nПочему побледнел ты? Уже светает.\nВеликая, радостная, святая,\nперебив, оттеснив, растолкав слова,\nвластно вступает в свои права\nлюбовь или дружба? Не знаю.","name": "Ночной разговор","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3549, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1956","text": "Лишь запах чабреца, сухой и горьковатый,\nПовеял на меня - и этот сонный Крым,\nИ этот кипарис, и этот дом, прижатый\nК поверхности горы, слились навеки с ним.\nЗдесь море - дирижер, а резонатор - дали,\nКонцерт высоких волн здесь ясен наперед.\nЗдесь звук, задев скалу, скользит по вертикали,\nИ эхо средь камней танцует и поет.\nАкустика вверху настроила ловушек,\nПриблизила к ушам далекий ропот струй.\nИ стал здесь грохот бурь подобен грому пушек,\nИ, как цветок, расцвел девичий поцелуй.\nСкопление синиц здесь свищет на рассвете,\nТяжелый виноград прозрачен здесь и ал.\nЗдесь время не спешит, здесь собирают дети\nЧабрец, траву степей, у неподвижных скал.","name": "Над морем","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3550, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Яшин","date_from": "1943","text": "Что нам тысячи километров!\nИмя вслух мое назови —\nИ домчится, как песня, с ветром\nДо окопов голос любви.\nЯ сквозь грохот тебя услышу,\nСновиденья за явь приму.\nХлынь дождем на шумную крышу,\nНочью ставни открой в дому.\nПуля свалит в степи багровой —\nХоть на миг сдержи суховей,\nПомяни меня добрым словом,\nСтынуть буду — теплом повей.\nПоявись, отведи туманы,\nОпустись ко мне на траву,\nПодыши на свежие раны —\nЯ почувствую, оживу.","name": "Что нам тысячи километров!..","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3551, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1910","text": "Там человек сгорел\nКак тяжело ходить среди людей\nИ притворятся непогибшим,\nИ об игре трагической страстей\nПовествовать еще не жившим.\nИ, вглядываясь в свой ночной кошмар,\nСтрой находить в нестройном вихре чувства,\nЧтобы по бледным заревам искусства\nУзнали жизни гибельной пожар!","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3552, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1818","text": "Как сладостно!.. но, боги, как опасно\nТебе внимать, твой видеть милый взор!..\nЗабуду ли улыбку, взор прекрасный\nИ огненный, волшебный разговор!\nВолшебница, зачем тебя я видел —\nУзнав тебя, блаженство я познал —\nИ счастие мое возненавидел.","name": "Как сладостно!.. но, боги, как опасно...","date_to": "1818"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3553, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кушнер","date_from": "1962","text": "Когда я мрачен или весел,\nЯ ничего не напишу.\nСвоим душевным равновесьем,\nПризнаться стыдно, дорожу.\nПускай, кто думает иначе,\nК столу бежит, а не идет,\nИ там безумствует, и плачет,\nИ на себе рубашку рвет.\nА я домой с вечерних улиц\nНе тороплюсь, не тороплюсь.\nУравновешенный безумец,\nТого мгновения дождусь,\nКогда большие гири горя,\nТоски и тяжести земной,\nС моей душой уже не споря,\nЗамрут на линии одной.","name": "Когда я мрачен или весел...","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3554, "fields": {"themes": [],"author": "Римма Казакова","date_from": "1960","text": "Я похожа на землю,\nчто была в запустенье веками.\nНебеса очень туго,\nочень трудно ко мне привыкали.\nМеня ливнями било,\nменя солнцем насквозь прожигало.\nВремя тяжестью всей,\nсловно войско, по мне прошагало.\nНо за то, что я в небо\nтянулась упрямо и верно,\nполюбили меня\nи дожди и бродячие ветры.\nПолюбили меня —\nтак, что бедное стало богатым,—\nи пустили меня\nпо равнинам своим непокатым.\nЯ иду и не гнусь —\nнадо мной мое прежнее небо!\nЯ пою и смеюсь,\nгде другие беспомощно немы.\nЯ иду и не гнусь —\nподо мной мои прежние травы...\nНичего не боюсь.\nМне на это подарено право.\nЯ своя у березок,\nу стогов и насмешливых речек.\nВсе обиды мои\nподорожники пыльные лечат.\nМне не надо просить\nни ночлега, ни хлеба, ни света,—\nя своя у своих\nперелесков, затонов и веток.\nА случится беда —\nя шагну, назову свое имя...\nЯ своя у своих.\nМеня каждое дерево примет.","name": "Я похожа на землю...","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3555, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","date_from": "1958","text": "Прямых стволов благословение\nИ млечный пар над головой,\nИ я ложусь в листву осеннюю,\nДышу подспудицей грибной.\nМне грешная моя, невинная\nЗемля моя передает\nСвое терпенье муравьиное\nИ душу крепкую, как йод.\nКончаются мои скитания.\nЯ в лабиринт корней войду\nИ твой престол найду, Титания,\nВ твоей державе пропаду.\nЧто мне в моем погибшем имени?\nТвой ржавый лист - моя броня,\nКляни меня, но не гони меня,\nУбей, но не гони меня.","name": "Титания","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3556, "fields": {"themes": [20],"author": "Давид Самойлов","text": "- Ты моей никогда не будешь,\nТы моей никогда не станешь,\nНаяву меня не полюбишь\nИ во сне меня не обманешь...\nНа юру загорятся листья,\nЗа горой загорится море.\nПо дороге промчатся рысью\nЧерноперых всадников двое.\nКони их пробегут меж холмами\nПо лесам в осеннем уборе,\nИ исчезнут они в тумане,\nА за ними погаснет море.\nБудут терпкие листья зыбки\nНа дубах старинного бора.\nИ останутся лишь обрывки\nИх неясного разговора:\n- Ты моим никогда не будешь,\nТы моим никогда не станешь.\nНаяву меня не погубишь\nИ во сне меня не приманишь.","name": "Баллада (Ты моей никогда не будешь...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3557, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1924","text": "Теперь октябрь не тот,\nНе тот октябрь теперь.\nВ стране, где свищет непогода,\nРевел и выл\nОктябрь, как зверь,\nОктябрь семнадцатого года.\nЯ помню жуткий\nСнежный день.\nЕго я видел мутным взглядом.\nЖелезная витала тень\n«Над омраченным Петроградом».\nУже все чуяли грозу,\nУже все знали что-то,\nЗнали,\nЧто не напрасно, знать, везут\nСолдаты черепах из стали.\nРассыпались...\nУселись в ряд...\nУ публики дрожат поджилки...\nИ кто-то вдруг сорвал плакат\nСо стен трусливой учредилки.\nИ началось...\nМетнулись взоры,\nВойной гражданскою горя,\nИ дымом пламенной «Авроры»\nВзошла железная заря.\nСвершилась участь роковая,\nИ над страной под вопли «матов»\nВзметнулась надпись огневая:\n»Совет Рабочих Депутатов».","name": "Воспоминание (Теперь октябрь не тот...)","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3558, "fields": {"themes": [7],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1922","text": "Ночь была. И на Пинегу падал длинный снег.\nИ Вестминстерское сердце скрипнуло сердито.\nВ синем жире стрелки холеных «Омег»\nПодступали к тихому зениту.\nПрыгало тустепом юркое «люблю».\nСтал пушинкой Арарата камень.\nРадугой кривая ввоза и валют\nВстала над замлевшими материками.\nРепарации петит и выпот будних дней.\nИ никто визиток сановитых не заденет.\nИ никто не перережет приводных ремней\nНормированных совокуплений.\nНо Любовь — сосед и миф —\nПервые глухие перебои,\nСтолкновенье диких цифр\nИ угрюмое цветенье зверобоя.\nПоловина первого. Вокзальные пары.\nНа Пинеге снег. Среди трапеций доллар.\nВзрыв.\nДушу настежь. Золото и холод.\nТолько ты, мечта, не суесловь —\nЭто ведь всегда бывает больно.\nИ крылатым зимородком древняя любовь\nБьется в чадной лапе Равашоля.\nЭто не гудит пикардская земля\nГудом императорского марша.\nИ не плещет нота голубятника Кремля —\nЧудака, обмотанного шарфом.\nЭто только тишина и жар,\nХроника участков, крохотная ранка.\nНо, ее узнав, по винограднику, чумея и визжа,\nОглушенный царь метался за смуглянкой.\nЭто только холодеющий зрачок\nИ такое замедление земного чина,\nЧто становится музейным милое плечо,\nПережившее свою Мессину.","name": "Ночь была. И на Пинегу...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3559, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1845","text": "Скучно, грустно мне; в окошко\nНебо серое глядит;\nЗа стеной соседа песня\nВечно грустная звучит.\nКто сосед мой одинокий\nИ о чем тоскует он?\nИль судьбою прихотливой\nОн с подругой разлучен?\nОб отчизне ли далекой,\nОб отваге ль прошлых дней\nВспоминает он, унылый,\nВ тесной комнатке своей?\nУтомил его, быть может,\nЖизни долгий, скучный путь\nИ, как я, скорей хотел бы\nСтранник бедный отдохнуть?\nКто б ты ни был, эти звуки\nВ душу мне отраду льют.\nПой, сосед!.. Но, видно, слезы\nКончить песни не дают.\nВот затих он; и, как прежде,\nВсё вокруг меня молчит,\nИ в окно мое печально\nНебо серое глядит.","name": "Сосед","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3560, "fields": {"themes": [7],"author": "Яков Полонский","date_from": "1864","text": "Что, если на любовь последнюю твою\nОна любовью первою ответит\nИ, как дитя, произнесет: «люблю»,—\nИ сумеркам души твоей посветит?\nЕе беспечности, смотри, не отрави\nНеугомонным подозреньем;\nК ее ребяческой любви\nНе подходи ревнивым привиденьем.\nОчнувшись женщиной, в испуге за себя,\nОна к другому кинется в объятья\nИ не захочет понимать тебя,—\nИ в первый раз услышишь ты проклятья,\nУвы! в последний раз любя.","name": "Что, если","date_to": "1864"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3561, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Казин","date_from": "1924","text": "Здравствуй, здравствуй, мой город родной!\nДруг на друга, а ну, поглядимся.\nЧто ж не радуешь думы хмельной\nТвоего молодого родимца?\nДымной гонкой стальных поездов,\nЗнать, любовь мне походку сломала:\nТак и клонится шепот шагов\nК отдаленному шуму вокзала.\nГде ж ты, трезвый закал головы?\nВзвеял ветер,— и чудится шагу,\nЧто втянулись и стены Москвы\nВ дорогую ростовскую тягу.\nИ, мутя свой московский покров,\nСловно вздумав пуститься в прогулки,\nВыпрямляются — и на Ростов\nУстремляются переулки.\nИ, как будто качаясь с вина,\nПокатились и улицы сами.\nЭто издали, значит, она\nПоманила столицу глазами.\nЯ иду, и о ней па пути\nМне пространства шумят, как шарманки.\nНе уйти, ах, никак не уйти\nОт ее черноглазой приманки!","name": "Здравствуй, здравствуй, мой город родной!..","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3562, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "И. Одоевцевой\nРаспыленный мильоном\nмельчайших частиц,\nВ ледяном, безвоздушном,\nбездушном эфире,\nГде ни солнца, ни звезд,\nни деревьев, ни птиц,\nЯ вернусь - отраженьем -\nв потерянном мире.\nИ опять, в романтическом Летнем\nСаду,\nВ голубой белизне петербургского\nмая,\nПо пустынным аллеям неслышно\nпройду,\nДрагоценные плечи твои обнимая.","name": "Распыленный мильоном..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3563, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1906","text": "В ласкающем воздухе леготе,\nО, волосы, по плечу бегайте.\nПогонщик скота Твердислав\nГубами стоит моложав.\nДороги железной пред ним полотно,\nГде дальнего поезда катит пятно.\nИли выстукивай лучше колеса,\nЧтоб поезд быстрее и яростней несся,\nИли к урочному часу спеши\nИ поезду прапором красным маши.\nТам за страною зеленой посева\nСлышишь у иволги разум напева.\nЮноша, юноша, идем и ты\nМне повинуйся и в рощу беги,\nСобирай для продажи цветы,\nЧугунные уже зашатались круги.\nНет, подъехал тяжко поезд -\nИз железа темный зверь -\nИ совсем не беспокоясь\nПотянул погонщик дверь.\nСорок боровов взвизгнуло,\nВзором бело-красных глаз\nИ священного разгула\nТень в их лицах пронеслась.\nСорок боровов взвизгнуло,\nВозглашая: смерть надежде!\nТочно ветер, дуя в дуло,\nТочно ветер тихий прежде.\nКолеса несутся, колеса стучат!\nСкорее, скорее, скорей!\nСорок боровов молчат,\nДревним разумом зверей урчат!\nИ к задумчивому вою\nПримешался голос страсти:\nТело пастыря живое\nБудет порвано на части.","name": "Погонщик скота, сожранный им","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3564, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Не надо срезанных тюльпанов!\nПускай цветы растут на клумбах,\nНе увядая в дымных клубах\nСреди повапленных чуланов.\nПускай слезою драгоценной\nРоса украсит их в тени.\nИ луковичкою подземной\nПусть будут заняты они.\nА так - что остается, кроме\nПодобья хлипкого ствола.\nИ лепестки, как сгустки темной крови,\nСметают утром со стола.","name": "Не надо срезанных тюльпанов!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3565, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","text": "Еду. Тихо. Слышны звоны\nПод копытом на снегу.\nСловно серые вороны\nРаскричались на лугу.\nЗаколдован невидимкой,\nДремлет лес под сказку сна,\nСловно белою косынкой\nПовязалася сосна.\nПринагнулась, как старушка,\nОперлася на клюку,\nА под самою макушкой\nДолбит дятел на суку.\nСкачет конь. Простору много.\nСыплет снег и стелет шаль.\nБесконечная дорога\nУбегает лентой вдаль."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3566, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1906","text": "Император с профилем орлиным,\nС черною, курчавой бородой,\nО, каким бы стал ты властелином,\nЕсли б не был ты самим собой!\nЛюбопытно-вдумчивая нежность,\nСловно тень, на царственных устах,\nНо какая дикая мятежность\nЗатаилась в сдвинутых бровях!\nОбразы властительные Рима,\nЮлий Цезарь, Август и Помпей,-\nЭто тень, бледна и еле зрима,\nПеред тихой тайною твоей.\nКончен ряд железных сновидений,\nТихи гробы сумрачных отцов,\nИ ласкает быстрый Тибр ступени\nГордо розовеющих дворцов.\nЖадность снов в тебе неутолима:\nТы бы мог раскинуть ратный стан,\nБросить пламя в храм Иерусалима,\nУкротить бунтующих парфян.\nНо к чему победы в час вечерний,\nЕсли тени упадают ниц,\nЕсли, словно золото на черни,\nВидны ноги стройных танцовщиц?\nСтрастная, как юная тигрица,\nНежная, как лебедь сонных вод,\nВ темной спальне ждет императрица,\nЖдет, дрожа, того, кто не придет.\nТам, в твоих садах, ночное небо,\nЗвезды разбросались, как в бреду,\nТам, быть может, ты увидел Феба,\nТрепетно бродящего в саду.\nКак и ты, стрелою снов пронзенный,\nС любопытным взором он застыл\nТам, где дремлет, с Нила привезенный,\nТемно-изумрудный крокодил.\nСловно прихотливые камеи -\nТихие, пустынные сады,\nС темных пальм в траву свисают змеи,\nЗреют небывалые плоды.\nБеспокоен смутный сон растений,\nПлавают туманы, точно сны,\nВ них ночные бабочки, как тени,\nС крыльями жемчужной белизны.\nТайное свершается в природе:\nМолода, светла и влюблена,\nЛегкой поступью к тебе нисходит,\nВ облако закутавшись, луна.\nДа, от лунных песен ночью летней\nНеземная в этом мире тишь,\nНо еще страшнее и запретней\nТы в ответ слова ей говоришь.\nА потом в твоем зеленом храме\nМедленно, как следует царю,\nТы, неверный, пышными стихами\nЮную приветствуешь зарю.","name": "Каракалла","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3567, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1953","text": "Ты большая в любви.\nТы смелая.\nЯ - робею на каждом шагу.\nЯ плохого тебе не сделаю,\nа хорошее вряд ли смогу.\nВсе мне кажется,\nбудто бы по лесу\nбез тропинки ведешь меня ты.\nМы в дремучих цветах до пояса.\nНе пойму я -\nчто за цветы.\nНе годятся все прежние навыки.\nЯ не знаю,\nчто делать и как.\nТы устала.\nТы просишься на руки.\nТы уже у меня на руках.\n\"Видишь,\nнебо какое синее?\nСлышишь,\nптицы какие в лесу?\nНу так что же ты?\nНу?\nНеси меня!\nА куда я тебя понесу?..","name": "Ты большая в любви...","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3568, "fields": {"themes": [7],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1920","text": "Адриатические волны!\nО, Брента)..\n\"Евгений Онегин\"\nБрента, рыжая речонка!\nСколько раз тебя воспели,\nСколько раз к тебе летели\nВдохновенные мечты -\nЛишь за то, что имя звонко,\nБрента, рыжая речонка,\nЛживый образ красоты!\nЯ и сам спешил когда-то\nЗаглянуть в твои отливы,\nОкрыленный и счастливый\nВдохновением любви.\nНо горька была расплата.\nБрента, я взглянул когда-то\nВ струи мутные твои.\nС той поры люблю я, Брента,\nОдинокие скитанья,\nЧастого дождя кропанье\nДа на согнутых плечах\nПлащ из мокрого брезента.\nС той поры люблю я, Брента,\nПрозу в жизни и в стихах.","name": "Брента","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3569, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Огарев","date_from": "1859","text": "(Подражание Полонию)\nСтупай, мой сын! Постранствуй! Погляди!\nМне, старику, оно уже не лестно,\nКак сонный кот, забившись в угол тесный,\nЯ не ищу отрады впереди;\nА молодежь, с своим орлиным взором,\nЛетит вперед за волей и простором.\nУчись! Пойми, что знание есть власть,\nУмей страдать вопросом и сомненьем,\nУмей людей любить с благоговеньем\nИ претворяй бунтующую страсть\nВ смысл красоты и веры благородной;\nЖиви умно, как человек свободный.\nПора любви придет своей чредой:\nУмей любовь проникнуть светом дружбы,\nНо избегай, как гнета рабской службы,\nТяжелой свычки, праздной и тупой,\nГде женщина, весь день дыша разладом,\nТревожит жизнь докучно мелким ядом.\nЗа истину сноси обидный гнет —\nБез хвастовства, но гордо и достойно;\nБудь тверд в борьбе и смерть встречай спокойно\nНе злобствуя и зная наперед:\nНароды все, помимо всех уроков,\nСперва казнят, а после чтут пророков.\nИтак, ступай! Мужайся и расти,\nНа все кругом смотри пытливым взглядом,\nИ действуя наперекор преградам,\nИ не сходя с заветного пути...\nЗабудь в труде и страх и утомленье —\nИ вот тебе мое благословенье.","name": "Юноше","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3570, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1823","text": "Ты предо мною\nСтояла тихо.\nТвой взор унылый\nБыл полон чувства.\nОн мне напомнил\nО милом прошлом..\nОн был последний\nНа здешнем свете.\nТы удалилась,\nКак тихий ангел;\nТвоя могила,\nКак рай, спокойна!\nТам все земные\nВоспоминанья,\nТам все святые\nО небе мысли.\nЗвезды небес,\nТихая ночь!..","name": "19 марта 1823","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3571, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1907","text": "О д и с с е й\nБрат мой, я вижу глаза твои тусклые,\nВместо доспехов меха леопарда\nС негой обвили могучие мускулы.\nЧувствую запах не крови, а нарда.\nСладкими винами кубок твой полнится,\nТщетно вождя ожидают в отряде.\nИ завивает, как деве, невольница\nЧерных кудрей твоих длинные пряди.\nТы отдыхаешь под светлыми кущами.\nСердце безгневно и взор твой лилеен\nВ час, когда дебри покрыты бегущими,\nПоле — телами убитых ахеян.\nКаждое утро страдания новые...\nВот — я раскрыл пред тобою одежды —\nВидишь, как кровь убегает багровая?\nЭто не кровь, это наши надежды.\nА х и л л\nБрось, Одиссей, эти стоны притворные.\nКрасная кровь вас с землей не разлучит.\nА у меня она страшная, черная,\nВ сердце скопилась и давит и мучит.","name": "Ахилл и Одиссей","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3572, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","date_from": "1993","text": "...Изящных неточностей полный, стих\nПостроился не от сих до сих,\nНо от таких-то и до таких-то,\nКак полурыба и полупихта.\nВ нём что-то есть, а чего-то нет...\nНо если и не был в нём явлен — поэт,\nТо был — человек! И сосед наш сверху;\nГлотавший книги, читавший сверку,\nИсторик. И стоик! И друг отца!\nПришедший, как луч из развалин дворца,\nИз тех — оставшихся до конца\nНемногими — кратких минут уюта,\nЧто были так люто завидны кому-то!\nМинут,\nКоторых так мало ВСЕГДА\n(Видать, увела их чужая звезда,\nУкрала у нашей — в порядке наживы)!\nМинут,\nКогда мы с тобой — были живы!","name": "Изящных неточностей полный, стих...","date_to": "1993"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3573, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1944","text": "Можем строчки нанизывать\nПосложнее, попроще,\nНо никто нас не вызовет\nНа Сенатскую площадь.\nИ какие бы взгляды вы\nНи старались выплескивать,\nГенерал Милорадович\nНе узнает Каховского.\nПусть по мелочи биты вы\nЧаще самого частого,\nНо не будут выпытывать\nИмена соучастников.\nМы не будем увенчаны...\nИ в кибитках,\nснегами,\nНастоящие женщины\nНе поедут за нами.","name": "Зависть","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3574, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "Строим, строим города\nСказочного роста.\nА бывал ли ты когда\nЧеловеком - просто?\nВсе долбим, долбим, долбим,\nСваи забиваем.\nА бывал ли ты любим\nИ незабываем?","name": "Строим, строим города..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3575, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "I\nЖили, воевали, голодали,\nУмирали врозь, по одному.\nЯ не живописец, мне детали\nНи к чему, я лучше соль возьму.\nИз всего земного ширпотреба\nТолько дудку мне и принесли:\nМало взял я у земли для неба,\nБольше взял у неба для земли.\nЯ из шапки вытряхнул светила,\nВыпустил я птиц из рукава.\nОбо мне земля давно забыла,\nХоть моим рифмовником жива.\nII\nНа каждый звук есть эхо на земле.\nУ пастухов кипел кулеш в котле,\nПочесывались овцы рядом с нами\nИ черными стучали башмачками.\nЧто деньги мне? Что мне почет и честь\nВ степи вечерней без конца и края?\nС Овидием хочу я брынзу есть\nИ горевать на берегу Дуная,\nНе различать далеких голосов,\nНе ждать благословенных парусов.\nIIII\nГде вьюгу на латынь\nПереводил Овидий,\nЯ пил степную синь\nИ суп варил из мидий.\nИ мне огнем беды\nДуду насквозь продуло,\nИ потому лады\nПоют как Мариула,\nИ потому семья\nУ нас не без урода\nИ хороша моя\nДунайская свобода.\nГде грел он в холода\nЛепешку на ладони,\nТам южная звезда\nСтоит на небосклоне.\nIV\nЗемля неплодородная, степная,\nГорючая, но в ней для сердца есть\nКузнечика скрипица костяная\nИ кесарем униженная честь.\nА где мое грядущее? Бог весть.\nИзгнание чужое вспоминая,\nС Овидием и я за дестью десть\nЛистал тетрадь на берегу Дуная.\nЗа желть и жёлчь любил я этот край\nИ говорил:- Кузнечик мой, играй!-\nИ говорил:- Семь лет пути до Рима!\nТеперь мне и до степи далеко.\nЖиви хоть ты, глоток сухого дыма,\nШалаш, кожух, овечье молоко.","name": "Степная дудка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3576, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Рождественский","date_from": "1920","text": "Идти густыми коноплями,\nГде полдень дышит горячо,\nИ полотенце с петухами\nПривычно кинуть на плечо,\nЛоктем отодвигать крапиву,\nКогда спускаешься к реке,\nНа берегу нетерпеливо\nОдежду сбросить на песке\nИ, отбежав от частокола,\nПока спины не обожгло,\nСвоею тяжестью веселой\nРазбить холодное стекло!","name": "Купанье","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3577, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1911","text": "Возьми весло, ладью отчаль,\nИ пусть в ладье вас будет двое.\nАх, безысходность и печаль\nСопровождают все земное.","name": "Возьми весло, ладью отчаль...","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3578, "fields": {"themes": [7],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1921","text": "Люблю людей, люблю природу,\nНо не люблю ходить гулять,\nИ твердо знаю, что народу\nМоих творений не понять.\nДовольный малым, созерцаю\nТо, что дает нещедрый рок:\nВяз, прислонившийся к сараю,\nПокрытый лесом бугорок...\nНи грубой славы, ни гонений\nОт современников не жду,\nНо сам стригу кусты сирени\nВокруг террасы и в саду.","name": "Люблю людей, люблю природу...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3579, "fields": {"themes": [7],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1816","text": "О ты, смущенная присутствием моим,\nСпокойся: я бегу в пределы отдаленны!-\nПусть избранный тобой вкушает дни блаженны,\nПока судьбой храним.\nНо, ах! не мысли ты, чтоб новые восторги\nИ спутник счастливый твоих весенних дней\nИзгладили меня из памяти твоей!..\nО нет! есть суд небес, и справедливы боги!\nДушевны радости, делимые со мной,\nВоспоминания протекших упований\nИ сладкие часы забвенья и мечтаний,\nИ я, я сам явлюсь тревожить твой покой!\nНо уж не в виде том, как в дни мои счастливы,\nКогда - смущенный, торопливый -\nЯ плакал без укор, без гнева угрожал\nИ за вину твою - любовник боязливый -\nСебе у ног твоих прощения искал!\nНет, нет! явлюсь опять, но как посланник мщенья,\nНо как каратель преступленья,\nСвиреп, неумолим везде перед тобой:\nИ среди общества блистательного круга,\nИ средь семьи твоей, где ты цветешь душой,\nВ уединении, в объятиях супруга,\nВезде, везде в твоих очах\nГрозящим призраком, с упреком на устах!\nНо нет!.. О, гнев меня к упрекам не принудит:\nЧья мертвая душа тобой оживлена,\nТот благости твои век, век не позабудет!\nЕго богам молитва лишь одна:\n\"Да будет счастлива она!..\"-\nНо вряд ли счастие твоим уделом будет!","name": "Элегия VI (О ты, смущенная...)","date_to": "1816"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3580, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Герасимов","text": "В железе есть стоны,\nКандальные звоны\nИ плач гильотинных ножей,\nШрапнельные пули\nЖужжаньем плеснули\nНа гранях земных рубежей.\nВ железе есть зовы\nЗвеняще-грозовы,\nДвиженье чугунное масс:\nПод звоны металла\nВзбурлило, восстало,\nЗаискрилось в омутах глаз.\nВ железе есть чистость,\nПризывность, лучистость\nМимозово-нежных ресниц;\nЕсть флейтовы трели,-\nЗажглись и сгорели\nВ улыбках восторженных лиц.\nВ железе есть нежность,\nИгривая снежность,\nВ шлифованном - светит любовь.\nЗакатная алость,\nПорыв и усталость,\nВ изломе заржавленном - кровь.\nВ железе есть осень,\nХолодная просинь\nВ заржавленных ветках сосны;\nЕсть знойное лето,\nМиражем одето,\nГорячим цветеньем весны.\nВ железе есть жгучесть,\nМятежность, певучесть\nУ скал раздробленной волны,\nНапевность сирены\nВ кипучести пены,\nГде тела извивы вольны.\nВ железе есть ковкость,\nПроворность и ловкость\nЕсть в танцах мозолистых рук,\nЕсть ток в наших жилах,\nВ звенящих зубилах,\nВагранками спаянный круг.\nВ железе есть сила -\nГигантов взрастила\nЗаржавленным соком руда.\nЖелезной ратью\nВперед, мои братья,\nПод огненным стягом труда!","name": "Песнь о железе"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3581, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1963","text": "Загадочная русская душа...\nОна, предмет восторгов и проклятий,\nБывает кулака мужского сжатей,\nБетонные препятствия круша.\nА то вдруг станет тоньше лепестка,\nПрозрачнее осенней паутины.\nА то летит, как в первый день путины\nОтчаянная горная река.\nЗагадочная русская душа...\nО ней за морем пишутся трактаты,\nНеистовствуют киноаппараты,\nЗа хвост комету ухватить спеша.\nНапрасный труд! Пора бы знать давно:\nОдин Иванушка за хвост жар-птицы\nСумел в народной сказке ухватиться.\nА вам с ним не тягаться все равно.\nЗагадочная русская душа...\nСложна, как смена красок при рассветах.\nУсилья институтов и разведок\nЕе понять — не стоят ни гроша.\nГде воедино запад и восток\nИ где их разделенье и слиянье?\nГде северное сходится сиянье\nИ солнечный энергии исток?\nЗагадочная русская душа...\nКоль вы друзья, скажу вам по секрету:\nВся тайна в том, что тайны вовсе нету,\nОткрытостью она и хороша.\nТот, кто возвел неискренность и ложь\nВ ранг добродетелей, понять бессилен,\nЧто прямота всегда мудрей извилин.\nГде нет замков — ключей не подберешь.\nИ для блуждающих во мгле закатной,\nОпавших листьев золотом шурша,\nПусть навсегда останется загадкой\nРассвет в апреле —\nРусская душа!","name": "Загадочная русская душа...","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3582, "fields": {"themes": [20],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1929","text": "Первая пуля\nПопала в ногу,\nНо я, представьте, не был взволнован,—\nЯ был совершенно спокоен...\nЕй-богу!\nЧестное слово!..\nТо ли бог, то ли черт мне помог?\nДо сих пор\nЯ понять не могу —\nДля меня это тайна.\nПуля вторая\nЛетела в упор\nИ в меня не попала\nЧисто случайно...\nНам, калекам-бойцам,\nТолько жрать, только спать,\nТолько радость одна,\nЧто друзей вспоминать.\nЖаркой кровью своей\nПоперхнувшись па миг,\nТретьей пулей сражен,\nПал братишка комбриг.\nОн стоял, чудачок,\nУ врага на виду,\nОн упал на траву\nГоловой бесшабашной...\nО четвертой пуле\nЯ речь поведу,\nО четвертой —\nО самой тяжелой и страшной.\nЭта пуля вошла\nВ мою главную жилу\nИ бежит,\nОтнимая последнюю силу.\nЯ всю ночь провожу\nНа бессонной постели,—\nЭта пуля без отдыху\nШляется в теле.\nПриложи только руку —\nИ нащупаешь ты\nМгновенную выпуклость быстроты.\nПриложи только ухо —\nИ услышь, недвижим,\nКак свистит эта пуля\nПо жилам моим.\nТы мне жилу разрежь, если нож твой остер,\nЧтобы пулю добыть и запрятать в затвор,\nПотому что в степях поднимается дым,\nИ свинец еще будет необходим!","name": "Четыре пули","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3583, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1825","text": "Если жизнь тебя обманет,\nНе печалься, не сердись!\nВ день уныния смирись:\nДень веселья, верь, настанет.\nСердце в будущем живет;\nНастоящее уныло:\nВсё мгновенно, всё пройдет;\nЧто пройдет, то будет мило.","name": "Если жизнь тебя обманет...","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3584, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1845","text": "Oh! quand viendra-t-il donc se jour\nque je revais,\nTardif reparateur de tant de jours\nmauvais?\nJamais, dit la raison...\nH. Moreau *\nВсё тихо... Тополи над спящими водами,\nКак призраки, стоят, луной озарены;\nУсеян свод небес дрожащими звездами,\nВ глубокий сон поля и лес погружены;\nВоздушные струи полны ночной прохладой,\nПовеял мне в лицо душистый ветерок...\nУж берег виден стал... и дышит грудь отрадой,-\nБыстрей же мчи меня, о легкий мой челнок.\nЯ вижу, огонек мелькнул между кустами\nИ яркой полосой ложится на реке;\nСкитальца ль ждешь к себе, с томленьем и слезами,\nТы, добрый друг, в своем уютном уголке?\nС молитвою ль стоишь пред чистою Мадонной\nИ слышен шепот твой в полночной тишине;\nИль, может, рвешь листки ты розы благовонной,\nКак Гретхен Фауста, гадая обо мне.\nУслышав плеск волны, с улыбкой молодою\nТы другу выйдешь ли навстречу в темный грот,\nГде, к моему плечу приникнув головою,\nТы говорила мне, бывало: \"День придет,\nИ близок он, когда ни горя, ни страданий\nНе будет на земле!\"- Нет, он далек, дитя;\nИ если б знала ты, как много упований,\nПрекрасных и святых с тех пор утратил я!\nТы помнишь ли, как мы с тобою расставались,\nКак был я духом бодр, как полон юных сил!\nНо вот разлуки дни, как грезы, миновались;\nОтчизну и тебя я снова посетил!\nИ что ж? Утомлена бесплодною борьбою\nУже душа моя. Потух огонь в глазах;\nИ впала грудь моя, истерзана тоскою,\nИ не пылает кровь румянцем на щеках.\nЯ слышал ближних вопль, я видел их мученья,\nЯ предрассудка власть повсюду находил;\nИ страшно стало мне! И мрачный дух сомненья,\nУжасный дух, меня впервые посетил!\nБессилие мое гнетет меня всечасно;\nУж холод в сердце мне, я чувствую, проник;\nИ я спешу к тебе, спешу, мой друг прекрасный,\nВ объятиях твоих забыться хоть на миг!\nСгустилась ночи тьма над спящими водами,\nПовеял мне в лицо душистый ветерок.\nУсыпан свод небес дрожащими звездами,\nБыстрей же к берегам неси меня, челнок!","name": "Странник","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3585, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1969","text": "Бросьте скуку, как корку арбузную!\nНебо ясное, легкие сны...\nПарень лошадь имел и судьбу свою -\nИнтересную до войны.\nА на войне как на войне,\nА до войны как до войны,-\nВезде, по всей Вселенной.\nОн лихо ездил на коне\nВ конце весны, в конце весны -\nПоследней, довоенной.\nНо туманы уже по росе плелись,\nГрад прошел по полям и мечтам.\nДля того, чтобы тучи рассеялись,\nПарень нужен был именно там.\nТам - на войне как на войне,\nА до войны как до войны,-\nВезде, по всей Вселенной.\nОн лихо ездил на коне\nВ конце весны, в конце весны -\nПоследней, довоенной.","name": "Бросьте скуку, как корку арбузную!..","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3586, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Бестужев","date_from": "1829","text": "(В Альбом)\nЗачем меня в тяжелом сне\nТревожат лестные веленья?\nНет, не поминок обо мне,\nЯ жажду струй самозабвенья!\nМое любимое давно\nВо прахе лет погребено.\nМинувших дней змеиный свиток\nХранит лишь бед моих избыток\nИ радостей, которых нет,\nНеизменимо-хладный след,\nЗачем, зачем же вы желали\nМне сердце пробудить опять,\nВ свои летучие скрижали\nМою кручину записать?\nЗачем? Вам будут непонятны\nСтрастей мятежных письмена\nИ воли грозная волна,\nИ прихоть думы коловратной,\nКоторой сила, как стрела,\nСквозь ад и небо протекла.\nНо дайте года два терпенья,\nИ, может быть, как важный гусь,\nИ я по озеру смиренья\nБесстрастно плавать научусь.\nКогда с порой мечтанья минет\nВся поэтическая дурь\nИ на душе моей застынет\nКипучий след минувших бурь,\nТогда поэт благоразумный,\nБеспечно сидя на мели,\nЯ налюбуюсь издали\nНа треволненье жизни шумной;\nТогда премилый ваш альбом\nЯ испещрю своим пером.\nИ опишу отменно точно,\nЧто я случайно иль нарочно\nИзведал на своем веку:\nПечалей терны, счастья розы,\nРазлуки знойную тоску\nИ неги сладостные слезы,\nИ свод небес, и ропот струй,\nИ вечно первый поцелуй.\nТогда, покорен вашей воле,\nНа арзерумского пашу\nВ пятнадцать песен, даже боле,\nЯ эпопею напишу.\nЗато позвольте мне дотоле,\nСкрепив измученную грудь,\nОт рифм и горя отдохнуть.","name": "Е. И. Б[...]ной (Зачем меня в тяжелом сне...)","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3587, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1939","text": "Я должен вспомнить - это было:\nИграли в прятки облака,\nЛениво теплая кобыла\nВыхаживала сосунка,\nКричали вечером мальчишки,\nДожди поили резеду,\nИ мы влюблялись понаслышке\nВ чужую трудную беду.\nКак годы обернулись в даты!\nИ почему в горячий день\nПошли небритые солдаты\nИз ошалевших деревень!\nЖиви хоть час на полустанке,\nХоть от свистка и до свистка.\nОливой прикрывали танки\nВ Испании.\nОпять тоска.\nОпять несносная тревога\nКричит над городом ночным.\nДрузья, перед такой дорогой\nПрисядем малость, помолчим,\nПрипомним все, как домочадцы,-\nТу резеду и те дожди,\nЧтоб не понять, не догадаться,\nКакое горе впереди.","name": "Я должен вспомнить - это было...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3588, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1878","text": "Проживая — много лет тому назад — в Петербурге, я,\nвсякий раз как мне случалось нанимать извозчика, вступал с ним в беседу.\nОсобенно любил я беседовать с ночными извозчиками,\nбедными подгородными крестьянами, прибывавшими в столицу с окрашенными вохрой санишками и плохой клячонкой — в надежде и самим прокормиться и собрать на оброк\nгосподам.\nВот однажды нанял я такого извозчика... Парень лет\nдвадцати, рослый, статный, молодец молодцом; глаза голубые, щеки румяные; русые волосы вьются колечками\nиз-под надвинутой на самые брови заплатанной шапоньки.\nИ как только налез этот рваный армячишко на эти богатырские плеча!\nОднако красивое, безбородое лицо извозчика казалось\nпечальным и хмурым.\nРазговорился я с ним. И в голосе его слышалась печаль.\n— Что, брат?— спросил я его.— Отчего ты не весел?\nАли горе есть какое?\nПарень не тотчас отвечал мне.\n— Есть, барин, есть,— промолвил он, наконец.— Да и\nтакое, что лучше быть не надо. Жена у меня померла.\n— Ты ее любил... Жену-то свою?\nПарень не обернулся ко мне; только голову наклонил\nнемного.\n— Любил, барин. Восьмой месяц пошел... а не могу забыть. Гложет мне сердце... да и ну! И с чего ей было помирать-то? Молодая! здоровая!.. В един день холера порешила.\n— И добрая она была у тебя?\n— Ах, барин!— тяжело вздохнул бедняк.— И как же\nдружно мы жили с ней! Без меня скончалась. Я как узнал\nздесь, что ее, значит, уже похоронили,— сейчас в деревню\nпоспешил, домой. Приехал — а уж за полночь стало. Вошел\nя к себе в избу, остановился посередке и говорю так-то тихохонько: «Маша! а Маша!» Только сверчок трещит. Заплакал я тутотка, сел на избяной пол — да ладонью по\nземле как хлопну! «Ненасытная, говорю, утроба!.. Сожрала ты ее... сожри ж и меня! Ах, Маша!»\n— Маша!— прибавил он внезапно упавшим голосом.\nИ, не выпуская из рук веревочных вожжей, он выдавил рукавицей из глаз слезу, стряхнул ее, сбросил в сторону,\nповел плечами — и уж больше не произнес ни слова.\nСлезая с саней, я дал ему лишний пятиалтынный. Он\nпоклонился мне низехонько, взявшись обеими руками за\nшапку — и поплелся шажком по снежной скатерти пустынной улицы, залитой седым туманом январского мороза.","name": "Маша","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3589, "fields": {"themes": [20],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1920","text": "Я вырастал в глухое время,\nКогда весь мир был глух и тих.\nИ людям жить казалось в бремя,\nА слуху был ненужен стих.\nНо смутно слышалось мне в безднах\nНевнятный гул, далекий гром,\nИ топоты копыт железных,\nИ льдов тысячелетних взлом.\nИ я гадал: мне суждено ли\nУвидеть новую лазурь,\nДохнуть однажды ветром воли\nИ грохотом весенних бурь.\nШли дни, ряды десятилетий.\nЯ наблюдал, как падал плен.\nИ вот предстали в рдяном свете,\nГоря, Цусима и Мукден.\nГод Пятый прошумел, далекой\nСвободе открывая даль.\nИ после гроз войны жестокой\nБыл Октябрем сменен февраль.\nМне видеть не дано, быть может,\nКонец, чуть блещущий вдали.\nНо счастлив я, что был мной прожит\nТоржественнейший день земли.","name": "Я вырастал в глухое время...","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3590, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1887","text": "В блеске огней, за зеркальными стеклами,\nПышно цветут дорогие цветы,\nНежны и сладки их тонкие запахи,\nЛистья и стебли полны красоты.\nИх возрастили в теплицах заботливо,\nИх привезли из-за синих морей;\nИх не пугают метели холодные,\nБурные грозы и свежесть ночей...\nЕсть на полях моей родины скромные\nСестры и братья заморских цветов:\nИх возрастила весна благовонная\nВ зелени майской лесов и лугов.\nВидят они не теплицы зеркальные,\nА небосклона простор голубой,\nВидят они не огни, а таинственный\nВечных созвездий узор золотой.\nВеет от них красотою стыдливою,\nСердцу и взору родные они\nИ говорят про давно позабытые\nСветлые дни.","name": "Полевые цветы","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3591, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","date_from": "1917","text": "Ночь без луны кругом светила,\nПожаром в тишине грозя,\nТы помнишь все, что с нами было,\nЧего забыть уже нельзя:\nНаш тесный круг, наш смех открытый,\nНемую сладость первых пуль,\nИ длинный, скучный мост Бабита,\nИ в душном августе Тируль.\nКак шел ночами, колыхаясь,\nНаш полк в лиловых светах сна,\nИ звонко стукались, встречаясь,\nСо стременами стремена.\nОдних в горящем поле спешил,\nДругим замедлил клич: пора!\nНо многие сердца утешил\nБлеск боевого серебра.\nБылое заключено в книги,\nГде вечности багровый дым,\nБыть может, мы у новой Риги\nОпять оружье обнажим.\nЕще насмешка не устала\nБезумью времени служить,\nНо умереть мне будет мало,\nКак будет мало только жить.","name": "Другу","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3592, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "На окно ко мне садится\nв лунных вензелях\nалюминиевая птица —\nвместо тела\nфюзеляж\nи над ее шеей гайковой\nкак пламени язык\nнад гигантской зажигалкой\nполыхает\nженский\nлик!\n(В простынь капиталистическую\nЗавернувшись, спит мой друг.)\nкто ты? бред кибернетический?\nполуробот? полудух?\nпомесь королевы блюза\nи летающего блюдца?\nможет ты душа Америки\nуставшей от забав?\nкто ты юная химера\nс сигареткою в зубах?\nно взирают не мигая\nне отерши крем ночной\nочи как на Мичигане\nу одной\nу нее такие газовые\nпод глазами синячки\nптица что предсказываешь?\nптица не солги!\nчто ты знаешь, сообщаешь?\nчто-то странное извне\nкак в сосуде сообщающемся\nподымается во мне\nвек атомный стонет в спальне...\n(Я ору, и, матерясь,\nМой напарник, как ошпаренный,\nСадится на матрас.)","name": "Нью-йоркская птица"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3593, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "В той Венгрии, куда мое везенье\nМеня так осторожно привело,\nЧтоб я забыл на время угрызенья\nИ мною совершаемое зло,\nВ том Сиглигете возле Балатона,\nВ том парке, огороженном стеной,\nГде горлинки воркуют монотонно,—\nМое смятенье спорит с тишиной.\nМне кажется, что вы — оживший образ\nТой тишины, что вы ее родня.\nНе потому ли каждая подробность,\nЛюбое слово мучают меня.\nИ даже, может быть, разноязычье\nНе угнетает в этой тишине,\nВедь не людская речь, а пенье птичье\nНужней сегодня было вам и мне.","name": "Сиглигет"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3594, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1964","text": "А я иду, где ничего не надо,\nГде самый милый спутник — только тень,\nИ веет ветер из глухого сада,\nА под ногой могильная ступень.","name": "А я иду, где ничего не надо...","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3595, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Давайте каждый день приумножать богатство\nАпрельской тишины в безлиственном лесу.\nНе надо торопить. Не надо домогаться,\nЧтоб отроческий лес скорей отер слезу.\nВедь нынче та пора, редчайший час сезона,\nКогда и время - вспять и будет молодеть,\nКогда всего шальней растрепанная крона\nИ шапку не торопится надеть.\nО, этот странный час обратного движенья\nИз старости!.. Куда?.. Куда - не все ль равно!\nКак будто корешок волшебного женьшеня\nПодмешан был вчера в холодное вино.\nАпрельский лес спешит из отрочества в детство.\nИ воды вспять текут по талому ручью.\nИ птицы вспять летят... Мы из того же теста -\nК начальному, назад, спешим небытию...","name": "Апрельский лес"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3596, "fields": {"themes": [16],"author": "Иван Крылов","date_from": "1834","text": "Какой-то в древности Вельможа\nС богато убранного ложа\nОтправился в страну, где царствует Плутон.\nСказать простее,— умер он;\nИ так, как встарь велось, в аду на суд явился.\nТотчас допрос ему: «Чем был ты? где родился?»—\n«Родился в Персии, а чином был сатрап;\nНо так как, живучи, я был здоровьем слаб,\nТо сам я областью не правил,\nА все дела секретарю оставил».—\n«Что ж делал ты?» — «Пил, ел и спал,\nДа все подписывал, что он ни подавал».—\n«Скорей же в рай его!»— «Как! где же справедливость?»—\nМеркурий тут вскричал, забывши всю учтивость.\n«Эх, братец!— отвечал Эак,—\nНе знаешь дела ты никак.\nНе видишь разве ты? Покойник — был дурак!\nЧто, если бы с такою властью\nВзялся он за дела, к несчастью,—\nВедь погубил бы целый край!..\nИ ты б там слез не обобрался!\nЗатем-то и попал он в рай,\nЧто за дела не принимался».\nВчера я был в суде и видел там судью:\nНу, так и кажется, что быть ему в раю!","name": "Вельможа","date_to": "1834"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3597, "fields": {"themes": [7],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Не могу понять, не знаю...\nЭто сон или Верлен?..\nЯ люблю иль умираю?\nЭто чары или плен?\nИз разбитого фиала\nВсюду в мире разлита\nИли мука идеала,\nИли муки красота.\nПусть мечта не угадала,\nТа она или не та,\nПеред светом идеала,\nПусть мечта не угадала,\nЭто сон или Верлен?\nЭто чары или плен?\nНо дохнули розы плена\nНа замолкшие уста,\nИ под музыку Верлена\nБудет петь моя мечта.","name": "Не могу понять, не знаю..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3598, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1910","text": "Запад\nПогас...\nРоса\nПоддалась...\nТихо\nВ полях...\nИва –\nГоляк...\nВетрится\nКуст...\nЗебрится\nХруст...\nЛомок\nЛедок...\nГромок\nГудок...\nВо мгле\nПолотно\nИ склепа\nПятно...","name": "Запад погас...","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3599, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1952","text": "Земли потрескавшейся корка.\nВойна. Далекие года...\nМой друг мне крикнул: - Есть махорка?.\nА я ему: - Иди сюда!..\nИ мы стояли у кювета,\nБлагословляя свой привал,\nИ он уже достал газету,\nА я махорку доставал.\nСлепил цигарку я прилежно\nИ чиркнул спичкой раз и два.\nА он сказал мне безмятежно:\n- Ты сам прикуривай сперва...\nОт ветра заслонясь умело,\nЯ отступил на шаг всего,\nНо пуля, что в меня летела,\nПопала в друга моего.\nИ он качнулся как-то зыбко,\nУпал, просыпав весь табак,\nИ виноватая улыбка\nЗастыла на его губах.\nИ я не мог улыбку эту\nЗабыть в походе и в бою\nИ как шагали вдоль кювета\nМы с ним у жизни на краю.\nЖара плыла, метель свистела,\nА я забыть не смог того,\nКак пуля, что в меня летела,\nПопала в друга моего...","name": "Земли потрескавшейся корка...","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3600, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1921","text": "Мой календарь полуопалый\nпунцовой цифрою зацвел;\nна стекла пальмы и опалы\nмороз колдующий навел.\nПеристым вылился узором,\nлучистой выгнулся дугой,\nи мандаринами и бором\nв гостиной пахнет голубой.","name": "Рождество","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3601, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "Дымно тает берег плоский...\nВесел Кормчий у руля...\nЕле видимой полоской\nОбозначилась земля...\nВся клокочет ширь морская...\nЯ — один над синей тьмой...\nВихри пены ввысь взрывая,\nВоет бездна над кормой...\nКрепче, буря, парус белый\nВ час венчальный напряги,\nЧтоб во славу воли смелой\nРазомкнулись все круги!\nШумно, в беге бесконечном,\nЗа волной встает волна...\nЯ один в их споре вечном —\nИ покой и тишина...\nБез тревоги, без печали\nБродит в сердце новый хмель,\nИ светло мне снятся дали\nНеизведанных земель...","name": "Ave, stella maris"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3602, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1828","text": "К тебе сбирался я давно\nВ немецкий град, тобой воспетый,\nС тобой попить, как пьют поэты,\nТобой воспетое вино.\nУж зазывал меня с собою\nТобой воспетый Киселев,\nИ я с веселою душою\nОставить был совсем готов\nНеволю невских берегов.\nИ что ж? Гербовые заботы\nСхватили за полы меня,\nИ на Неве, хоть нет охоты,\nПрикованным остался я.\nО юность, юность удалая!\nМогу ль тебя не пожалеть?\nВ долгах, бывало, утопая,\nЗаимодавцев убегая,\nГотов был всюду я лететь;\nТеперь докучно посещаю\nСвоих ленивых должников,\nОстепенившись проклинаю\nЯ тяжесть денег и годов.\nПрости, певец! играй, пируй,\nС Кипридой, Фебом торжествуй,\nНе знай сиятельного чванства,\nНе знай любезных должников\nИ не плати своих долгов\nПо праву русского дворянства.","name": "К Языкову (К тебе сбирался...)","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3603, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1966","text": "Сначала в бездну свалился стул,\nпотом - упала кровать,\nпотом - мой стол. Я его столкнул\nсам. Не хочу скрывать.\nПотом - учебник \"Родная речь\",\nфото, где вся моя семья.\nПотом четыре стены и печь.\nОстались пальто и я.\nПрощай, дорогая. Сними кольцо,\nвыпиши вестник мод.\nИ можешь плюнуть тому в лицо,\nкто место мое займет.","name": "Сначала в бездну свалился стул...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3604, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1927","text": "(Из книги \"Медальоны\")\nНевоплощаемую воплотив\nВ серебряно-лунящихся сонатах,\nТы, одинокий, в непомерных тратах\nДуши, предвечный отыскал мотив.\nИ потому всегда ты будешь жив,\nОкаменев в вспененностях девятых,\nКак памятник воистину крылатых,\nЧей дух - неумысляемый порыв.\nСоздатель Эгмонта и Леоноры,\nТеперь тебя, свои покинув норы,\nГотова славить даже Суета,\nНа светоч твой вперив слепые очи,\nС тобой весь мир. В ответ на эту почесть\nТвоя презрительная глухота.","name": "Бетховен","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3605, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "Басня\nПомещику однажды в воскресенье\nПоднес презент его сосед.\nТо было некое растенье,\nКакого, кажется, в Европе даже нет.\nПомещик посадил его в оранжерею;\nНо как он сам не занимался ею\n(Он делом занят был другим:\nВязал набрюшники родным),\nТо раз садовника к себе он призывает\nИ говорит ему: \"Ефим!\nБлюди особенно ты за растеньем сим;\nПусть хорошенько прозябает\".\nЗима настала между тем.\nПомещик о своем растенье вспоминает\nИ так Ефима вопрошает:\n\"Что? хорошо ль растенье прозябает?\"\n\"Изрядно, - тот в ответ, - прозябло уж совсем!\"\nПусть всяк садовника такого нанимает,\nКоторый понимает,\nЧто значит слово \"прозябает\".","name": "Помещик и садовник"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3606, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1824","text": "Не стану я жалеть о розах,\nУвядших с легкою весной;\nМне мил и виноград на лозах,\nВ кистях созревший под горой,\nКраса моей долины злачной,\nОтрада осени златой,\nПродолговатый и прозрачный,\nКак персты девы молодой.","name": "Виноград","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3607, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1917","text": "И в зле добро, и в добром злоба,\nНо нет ни добрых, нет ни злых,\nИ правы все, и правы оба,—\nИ правоту поет мой стих.\nИ нет ни шведа, ни японца.\nЕсть всюду только человек,\nКоторый под недужьем солнца\nЖивет свой жалкий полувек.","name": "Промельк","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3608, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Казин","date_from": "1925","text": "Пусть другим Тверские приглянулись\nНу, а мне, кажись, милей Кремля,\nСкромница из тьмы московских улиц,\nУлица Покровская моя.\nКак меня встречают по-родному\nЛица окон, вывесок, дверей\nВ час, когда домой или из дому\nЯ шагаю, полный дум, по ней!\nПочеломкаться теснятся крыши,\nПодбодрить стремятся этажи:\nВедь отсюда в шумный мир я вышел\nБиться жизнью о чужую жизнь!","name": "Пусть другим Тверские приглянулись...","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3609, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1886","text": "Пора! Явись, пророк! Всей силою печали,\nВсей силою любви взываю я к тебе!\nВзгляни, как дряхлы мы, взгляни, как мы устали,\nКак мы беспомощны в мучительной борьбе!\nТеперь - иль никогда!.. Сознанье умирает,\nСтыд гаснет, совесть спит. Ни проблеска кругом,\nОдно ничтожество свой голос возвышает...","name": "Пора! Явись, пророк!..","date_to": "1886"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3610, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1911","text": "Из Гейне\nМоре дремлет... Солнце стрелы\nС высоты свергает в воду.\nИ корабль в дрожащих искрах\nГонит хвост зеленых борозд.\nУ руля на брюхе боцман\nСпит и всхрапывает тихо.\nВесь в смоле, у мачты юнга,\nСкорчась, чинит старый парус.\nСквозь запачканные щеки\nКраска вспыхнула, гримаса\nРот свела, и полон скорби\nВзгляд очей - больших и нежных.\nКапитан над ним склонился,\nРвет и мечет, и бушует:\n\"Вор и жулик! Из бочонка\nТы, злодей, стянул селедку!\"\nМоре дремлет... Из пучины\nРыбка-умница всплывает,\nГреет голову на солнце\nИ хвостом игриво плещет.\nНо из воздуха, как камень,\nЧайка падает на рыбку -\nИ с добычей легкой в клюве\nВновь в лазурь взмывает чайка.","name": "Штиль","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3611, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1903","text": "Потемнели, поблекли залы.\nПочернела решотка окна.\nУ дверей шептались вассалы:\n\"Королева, королева больна\".\nИ король, нахмуривший брови,\nПроходил без пажей и слуг.\nИ в каждом брошенном слове\nЛовили смертный недуг.\nУ дверей затихнувшей спальни\nЯ плакал, сжимая кольцо.\nТам - в конце галлереи дальней\nКто-то вторил, закрыв лицо.\nУ дверей Несравненной Дамы\nЯ рыдал в плаще голубом.\nИ, шатаясь, вторил тот самый -\nНезнакомец с бледным лицом.","name": "Потемнели, поблекли залы...","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3612, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1843","text": "О, сжалься надо мной!.. Значенья слов моих\nВ речах отрывочных, безумных и печальных\nПроникнуть не ищи... Воспоминаний дальных\nНе думай подстеречь в таинственности их.\nНо если на устах моих разгадки слово,\nПолусорвавшись с языка,\nНедореченное замрет на них сурово\nИль беспричинная тоска\nИз гр\nди, сдавленной бессвязными речами,\nНевольно вырвется... молю тебя, шепчи\nТогда слова молитв безгрешными устами,\nКак перед призраком, блуждающим в ночи.\nНо знай, что тяжела отчаянная битва\nС глаголом тайны роковой,\nЧто для тебя одной спасительна молитва,\nНеразделяемая мной...","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3613, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1909","text": "Весенний день прошел без дела\nУ неумытого окна:\nСкучала за стеной и пела,\nКак птица пленная, жена.\nЯ, не спеша, собрал бесстрастно\nВоспоминанья и дела;\nИ стало беспощадно ясно:\nЖизнь прошумела и ушла.\nЕще вернутся мысли, споры,\nНо будет скучно и темно;\nК чему спускать на окнах шторы?\nДень догорел в душе давно.","name": "Весенний день прошел без дела...","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3614, "fields": {"themes": [7],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1893","text": "Great is their love, who love\nin sin and fear.\nByron\nВелика тех любовь, кто любят\nво грехе и страхе.\nБайрон\nДень влажнокудрый досиял,\nМеж туч огонь вечерний сея.\nВкруг помрачался, вкруг зиял\nНедвижный хаос Колизея.\nГлядели из стихийной тьмы\nСудеб безвременные очи...\nДень бурь истомных к прагу ночи,\nДень алчный провожали мы -\nМеж глыб, чья вечность роковая\nВ грехе святилась и крови,\nДух безнадежный предавая\nПреступным терниям любви,\nСтеснясь, как два листа, что мчит,\nБезвольных, жадный плен свободы,\nДоколь их слившей непогоды\nВновь легкий вздох не разлучит...","name": "В Колизее","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3615, "fields": {"themes": [],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1802","text": "Дух мой рвется к небесам\nВ заблужденье странном:\nНе пущусь ли я и впрямь\nВ путь по звездным странам?\nНет, хочу остаться здесь,\nВ мире безобманном,\nЧтобы пить вино, и петь,\nИ звенеть стаканом!\nЕсли ж кто-нибудь, друзья,\nСпросит, что со мною,—\nСлавно жить, отвечу я,\nНа земле порою,\nИ поэтому, клянусь\nЧестью и душою,\nНикогда не разлучусь\nС милой я землею.\nНо пока мы за столом,\nЖажде нет запрета,—\nПусть поет в бокалах ром\nВ такт строкам поэта!\nРазбредемся мы в свой час,\nКто куда, по свету,—\nЧокнемся ж, пока у нас\nДружбой жизнь согрета.\nТак за здравье ж тех, кто здрав,\nТех, чья жизнь — отрада!\nПервый тост за короля,\nСледуя обряду:\nЧтоб грозой своих врагов\nБыл он, выпить надо,\nЧтоб сидел на троне он,\nНе жалея зада!\nА теперь бокал полней\nИ побольше жажды,\nО единственной своей\nДумает пусть каждый.\nПью за ту, кого навек\nПолюбил однажды,\nЗа прекрасную мою\nПью подряд я дважды!\nТретий счетом тост за тех,\nКто делил годами\nДружно радость и печаль\nС нашими сердцами.\nПить отрадно и легко\nЗа друзей с друзьями —\nИ за тех, кто далеко,\nИ за тех, кто с нами.\nБурной радости поток\nНе могу сдержать я,\nНе устану без конца\nДружбу воспевать я.\nПостучится в дверь беда,\nМы скрепим объятья,\nСолнце дружбы никогда\nНе померкнет, братья!\nВерьте мне, не близок путь\nК морю от порога,\nМного мелет мельниц тут,\nИ дорог тут много...\nИ другие пьют, как мы,—\nНе сужу их строго,—\nБлаго мира — вот куда\nНас ведет дорога.\nПеревод А.Глобы","name": "Застольная (Дух мой рвется...)","date_to": "1802"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3616, "fields": {"themes": [18],"author": "Расул Гамзатов","text": "Всей душой хочу я счастья для подруг твоих!\nВот бы замуж поскорее, что ли, выдать их!\nСколько с ними ты проводишь золотых часов,\nТак бы взял и двери дома запер на засов!\nСколько раз от стенки к стенке я ходил с тоской,\nЖдал, чтоб совесть в них проснулась, чтоб ушли домой,\nНа часы смотрел, но стрелки замедляли бег...\nИ сидят недолго гости — кажется, что век.\nЯ таких неугомонных раньше не видал:\nДень болтают — не устанут, я за них устал.\nЕсли мы вдвоем решили вечер провести,\nХоть одна твоя подруга, но должна зайти!\nТак поэт, стихи задумав, трудится чуть свет,\nНо придет болтун-бездельник — и пропал поэт..\nИ сейчас я жду, что кто-то постучится вдруг.\nВот бы взять и выдать замуж всех твоих подруг!","name": "Всей душой хочу я счастья для подруг твоих!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3617, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Федоров","text": "Твердишь ты,\nЧто расстаться нам пора,\nЧто ты в своих надеждах обманулась,\nЧто вся моя любовь к тебе -\nИгра.\nНе слишком ли игра подзатянулась?\nИгра в любовь,\nЯ знаю, не к добру,\nИгра в любовь коротенького срока.\nСемь лучших лет потратить на игру,\nСемь лучших лет!\nНе слишком ли жестоко?\nСтарею я,\nЛюблю тебя одну.\nСедею я до времени, до срока.\nСемь лучших лет отдать за седину,\nСемь лучших лет!\nНе слишком ли жестоко?","name": "Твердишь ты..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3618, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1858","text": "Скрип шагов вдоль улиц белых,\nОгоньки вдали;\nНа стенах оледенелых\nБлещут хрустали.\nОт ресниц нависнул в очи\nСеребристый пух,\nТишина холодной ночи\nЗанимает дух.\nВетер спит, и все немеет,\nТолько бы уснуть;\nЯсный воздух сам робеет\nНа мороз дохнуть.","name": "Скрип шагов вдоль улиц белых...","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3619, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1839","text": "Нет, право, эта жизнь скучна,\nКак небо серое, бесцветна,\nТоской сжимает грудь она\nИ желчь вливает неприметно;\nИ как-то смотрится кругом\nНа все сердитей понемногу,\nИ что-то ничему потом\nУже не верится — ей-богу!","name": "Augenblick","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3620, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1958","text": "Ты все ревешь, порог Падун,\nНо так тревожен рев:\nЗнать, ветер дней твоих подул\nС негаданных краев.\nПодул, надул - нанес людей:\nКончать, старик, с тобой,\nХоть ты по гордости твоей\nКак будто рвешься в бой.\nМол, сила силе не ровня:\nЧто - люди? Моль. Мошка.\nИм, чтоб устать, довольно дня,\nА я не сплю века.\nЧто - люди? Кто-нибудь сравни,\nЗатеяв спор с рекой.\nАх, как медлительны они,\nПроходит год, другой...\nКак мыши робкие, шурша,\nВедут подкоп в земле\nИ будто нянчат груз ковша,\nКачая на стреле.\nВ мороз - тепло, в жару им - тень\nПодай: терпеть невмочь,\nПодай им пищу, что ни день,\nИ крышу, что ни ночь.\nТреть суток спят, встают с трудом,\nОсобо если тьма.\nА я не сплю и подо льдом,\nКогда скует зима.\nТысячелетья песнь мою\nПою горам, реке.\nПлоты с верховья в щепки бью,\nВстряхнувшись налегке.\nИ за несчетный ряд годов,\nМинувших на земле,\nЯ пропустил пять-шесть судов,-\nИх список на скале...\nИ челноку и кораблю\nИздревле честь одна:\nХочу - щажу, хочу - топлю,-\nВсе в воле Падуна.\nО том пою, и эту песнь\nВовек но перепеть:\nТаков Падун, каков он есть,\nИ был и будет впредь.\nМой грозный рев окрест стоит,\nКипит, гремит река...\nВсе так. Но с похвальбы, старик,\nКорысть невелика.\nИ есть всему свой срок, свой ряд,\nИ мера, и расчет.\nЧто - люди? Люди, знаешь, брат,\nКакой они народ?\nНет, ты не знаешь им цены,\nНе видишь силы их,\nХоть и слова твои верны\nО слабостях людских...\nВсе так: и краток век людской,\nИ нужен людям свет,\nТепло, и отдых, и покой,-\nТебе в них нужды нет.\nЕще не все. Еще у них,\nВ разгар самой страды,\nЗабот, хлопот, затей иных\nИ дела - до беды.\nИ полудела, и причуд,\nИ суеты сует,\nЕдва шабаш,-\nКто - в загс,\nКто - в суд,\nКто - в баню,\nКто - в буфет...\nБегут домой, спешат в кино,\nНа танцы - пыль толочь.\nИ пьют по праздникам вино,\nИ в будний день не прочь.\nИ на работе - что ни шаг,\nИ кто бы ни ступил -\nЗаводят множество бумаг,\nБез них им свет не мил.\nСвой навык принятый храня\nИ опыт привозной,\nНа заседаньях по три дня\nСидят в глуши лесной.\nИ, буквы крупные любя,\nКак будто для ребят,\nПлакаты сами для себя\nНа соснах громоздят.\nЧуть что - аврал:\n\"Внедрить! Поднять -\nИ подвести итог!\"\nИ все досрочно,- не понять:\nЗачем не точно в срок?..\nА то о пользе овощей\nВещают ввысоке\nИ славят тысячи вещей,\nКоторых нет в тайге...\nЯ правду всю насчет людей\nС тобой затем делю,\nЧто я до боли их, чертей,\nКакие есть, люблю.\nВсе так.\nИ тот мышиный труд -\nНе бросок он для глаз.\nНо приглядись, а нет ли тут\nПодвоха про запас?\nДолбят, сверлят - за шагом шаг -\nВ морозы и жары.\nИ под Иркутском точно так\nВсе было до поры.\nИ там до срока все вокруг\nКазалось - не всерьез.\nИ под Берлином - все не вдруг,\nВсе исподволь велось...\nТы проглядел уже, старик,\nКогда из-за горы\nОни пробили бечевник\nК воротам Ангары.\nДа что! Куда там бечевник!-\nТаежной целиной\nТысячеверстный - напрямик -\nПроложен путь иной.\nИ тем путем в недавний срок,\nНаполнив провода,\nИркутской ГЭС ангарский ток\nУже потек сюда.\nТеперь ты понял, как хитры,\nТебе не по нутру,\nЧто люди против Ангары\nПослали Ангару.\nИ та близка уже пора,\nКогда все разом - в бой.\nИ - что Берлин,\nЧто Ангара,\nЧто дьявол им любой!\nБетон, и сталь, и тяжкий бут\nВорота сузят вдруг...\nНет, он недаром длился, труд\nЛюдских голов и рук.\nНедаром ветер тот подул.\nКак хочешь, друг седой,\nНо близок день, и ты, Падун,\nУмолкнешь под водой...\nТы скажешь: так тому и быть;\nЗато удел красив:\nЧтоб одного меня побить -\nТакая бездна сил\nСюда пришла со всех сторон;\nНе весь ли материк?\nВыходит, знали, что силен,\nРобели?..\nАх, старик,\nТвою гордыню до поры\nЯ, сколько мог, щадил:\nНе для тебя, не для игры,-\nДля дела - фронт и тыл.\nИ как бы ни была река\nКрута - о том не спор,-\nНо со всего материка\nТрубить зачем же сбор!\nА до тебя, не будь нужды,\nТак люди и теперь\nТвоей касаться бороды\nНе стали бы, поверь.\nТы присмирел, хоть песнь свою\nТрубишь в свой древний рог.\nНо в звуках я распознаю,\nЧто ты сказать бы мог.\nТы мог бы молвить: хороши!\nВсё на одни весы:\nДля дела всё. А для души?\nА просто для красы?\nТак - нет?.. Однако не спеши\nСвой выносить упрек:\nИ для красы и для души\nПойдет нам дело впрок...\nВ природе шагу не ступить,\nЧтоб тотчас, так ли, сяк,\nЕй чем-нибудь не заплатить\nЗа этот самый шаг...\nИ мы у этих берегов\nПройдем не без утрат.\nЗа эту стройку для веков\nТобой заплатим, брат.\nТвоею пенной сединой,\nВеличьем диких гор.\nИ в дар Сибири свой - иной\nОткроем вдаль простор.\nМорская ширь - ни дать ни взять -\nРаздвинет берега,\nБайкалу-батюшке под стать,\nЧья дочь - сама река.\nОн добр и щедр к родне своей,\nИ вовсе не беда,\nЧто, может, будет потеплей\nВ тех берегах вода.\nТеплей вода,\nСветлей места,-\nВот так, взамен твоей,\nПридет иная красота,-\nИ не поспоришь с ней...\nНо кисть и хитрый аппарат\nТебя, твой лик, твой цвет\nСхватить в натуре норовят,\nЗапечатлеть навек.\nПридет иная красота\nНа эти берега.\nНо, видно, людям та и та\nНужна и дорога.\nЗатем и я из слов простых\nИ откровенных дум\nСлагаю мой прощальный стих\nТебе, старик Падун.","name": "Разговор с Падуном","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3621, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1925","text": "Любимы ангелами всеми,\nтолпой глядящими с небес,\nвот люди зажили в Эдеме,-\nи был он чудом из чудес.\nКак на раскрытой Божьей длани,\nя со святою простотой\nизображу их на поляне,\nпрозрачным лаком залитой,\nсреди павлинов, ланей, тигров,\nу живописного ручья...\nИ к ним я выберу эпиграф\nиз первой Книги Бытия.\nЯ тоже изгнан был из рая\nлесов родимых и полей,\nно жизнь проходит, не стирая\nкартины в памяти моей.\nБессмертен мир картины этой,\nи сладкий дух таится в нем:\nтак пахнет желтый воск, согретый\nживым дыханьем и огнем.\nТам по написанному лесу\nтропами смуглыми брожу,-\nи сокровенную завесу\nопять со вздохом завожу...","name": "Рай","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3622, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Ломоносов","date_from": "1761","text": "Надела на себя\nСвинья\nЛисицы кожу,\nКривляя рожу,\nМоргала,\nТаскала длинной хвост и, как лиса, ступала;\nИтак, во всем она с лисицей сходна стала.\nДогадки лишь одной свинье недостает:\nНатура смысла всем свиньям не подает.\nНо где ж могла свинья лисицы кожу взять?\nНетрудно то сказать.\nЛисица всем зверям подобно умирает,\nКогда она себе найти, где есть, не знает.\nИ люди с голоду на свете много мрут,\nА паче те, которы врут.\nТаким от рока суд бывает,\nОн хлеб их отымает\nИ путь им ко вранью тем вечно пресекает.\nВ наряде сем везде пошла свинья бродить\nИ стала всех бранить.\nЛисицам всем прямым, ругаясь, говорила:\n«Натура-де меня одну лисой родила,\nА вы-де все ноги не стоите моей,\nЗатем что родились от подлых вы свиней.\nТеперя в гости я сидеть ко льву сбираюсь,\nЛишь с ним я повидаюсь,\nЕму я буду друг,\nНе делая услуг.\nОн будет сам стоять, а я у него лягу.\nНеужто он меня так примет как бродягу?»\nДорогою свинья вела с собою речь:\n«Не думаю, чтоб лев позволил мне там лечь,\nГде все пред ним стоят знатнейши света звери;\nОднако в те же двери\nИ я к нему войду.\nЯ стану перед ним, как знатной зверь, в виду».\nПришла пред льва свинья и милости просила,\nХоть подлая и тварь, но много говорила,\nОднако всё врала,\nИ с глупости она ослом льва назвала.\nНе вшел тем лев\nВо гнев.\nС презреньем на нее он глядя рассмеялся\nИ так ей говорил:\n«Я мало бы тужил,\nКогда б с тобой, свинья, вовеки не видался;\nТотчас знал я,\nЧто ты свинья,\nТак тщетно тщилась ты лисою подбегать,\nЧтоб врать.\nРодился я во свет не для свиных поклонов;\nЯ не страшуся громов,\nНет в свете сем того, что б мой смутило дух.\nБыла б ты не свинья,\nТак знала бы, кто я,\nИ знала б, обо мне какой свет носит слух».\nИ так наша свинья пред львом не полежала,\nПошла домой с стыдом, но идучи роптала,\nВорчала,\nМычала,\nКричала,\nВизжала\nИ в ярости себя стократно проклинала,\nПотом сказала:\n«Зачем меня несло со львами спознаваться,\nКогда мне рок велел всегда в грязи валяться».","name": "Свинья в лисьей коже","date_to": "1761"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3623, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "В добродетелях и пороках, в смене взлетов, падений, страстей,\nО моя Бенгалия! Взрослыми сделай своих детей.\nУ колен своих материнских не держи в домах взаперти,\nПусть на все на четыре стороны разбегаются их пути.\nПусть по всей стране разбредутся, поскитаются там и тут,\nМесто в жизни пускай поищут и пускай его обретут.\nИх, как мальчиков, не опутывай, из запретов сплетая сеть,\nПусть в страданьях учатся мужеству, пусть достойно\nвстречают смерть.\nПусть сражаются за хорошее, против зла подымая меч.\nЕсли любишь сынов, Бенгалия, если хочешь ты их сберечь,\nХудосочных, добропорядочных, с тишиной всегдашней в крови,\nОторви от привычной жизни, от порогов прочь оторви.\nДети — семьдесят миллионов! Мать, ослепшая от любви,\nТы их вырастила бенгальцами, но не сделала их людьми.\nПеревод В.Тушновой","name": "Мать-Бенгалия"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3624, "fields": {"themes": [],"author": "Рюрик Ивнев","date_from": "1940","text": "Я писем ждал, но странное молчанье\nМеня не удивило. Жизнь есть жизнь,\nЯ принимаю новое страданье\nБез горьких жалоб и без укоризн.\nПусть ласточка случайно иль по счету\nВ гармонии неисчислимых чисел\nТвоих волос коснется позолоты,\nИ даже в этом будет вещий смысл.\nЗачем же думать о невзгодах наших\nИ неосуществившейся любви,\nЗрачками воздух пей из синей чаши\nИ звездной пыли отсветы лови.","name": "Я писем ждал, но странное молчанье...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3625, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1945","text": "Да, мы живем, не забывая,\nЧто просто не пришел черед,\nЧто смерть, как чаша круговая,\nНаш стол обходит круглый год.\nНе потому тебя прощаю,\nЧто не умею помнить зла,\nА потому, что круговая\nКо мне все ближе вдоль стола.","name": "Да, мы живем, не забывая...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3626, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Ты безумна, Изора, безумна и зла,\nТы кому подарила свой перстень с отравой\nИ за дверью трактирной тихонько ждала:\nМоцарт, пей, не тужи, смерть в союзе со славой.\nАх, Изора, глаза у тебя хороши\nИ черней твоей черной и горькой души.\nСмерть позорна, как страсть. Подожди, уже скоро,\nНичего, он сейчас задохнется, Изора.\nТак лети же, снегов не касаясь стопой:\nЕсть кому еще уши залить глухотой\nИ глаза слепотой, есть еще голодуха,\nГоспитальный фонарь и сиделка-старуха.","name": "Снежная ночь в Вене"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3627, "fields": {"themes": [20],"author": "Николай Глазков","text": "Парень из Аскиза — тракторист.\nОбучался в школе с детских лет.\nОн по убежденью атеист\nИ не верит в старый бабкин бред,\nБудто идол — жалкий истукан\nПомогает женщине родить.\nТракторист поездил в Абакан,\nЧепухи не станет городить!..\nТракторист свой трактор развернул\nИ на полпути к родным полям\nГусеницей камень саданул —\nРаскололся идол пополам.\nПокарал аскизец молодой\nКамень, коему пять тысяч лет,\nНу, а камень многовековой\nТракториста покарает? Нет!\nЗря из рода в род\nВ гранитный рот\nВыливали женщины арак,\nА ведь камень тот\nНе ест, не пьет.\nРазумеется, все это так.\nТракторист в своих сужденьях здрав,\nПреподал урок наглядный всем —\nИ теоретически он прав,\nА практически не прав совсем!..\nОн от чистой действовал души,\nИдолу тому не знал цены.\nОн не понимал, как хороши\nИзваянья давней старины.\nЗря со страстью прогрессивной всей\nПоломал аскизец молодой\nКамень, украшающий музей,\nЭкспонат со славой мировой!","name": "Баллада о трактористе и ритуальном камне"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3628, "fields": {"themes": [],"author": "Юнна Мориц","date_from": "1987","text": "Страна вагонная, вагонное терпенье,\nвагонная поэзия и пенье,\nвагонное родство и воровство,\nходьба враскачку, сплетни, анекдоты,\nвпадая в спячку, забываешь - кто ты,\nвагонный груз, людское вещество,\nтебя везут, жара, обходчик в майке\nгремит ключом, завинчивая гайки,\nтебя везут, мороз, окно во льду,\nи непроглядно - кто там в белой стуже\nгремит ключом, затягивая туже\nвсе те же гайки... Втянутый в езду,\nв ее крутые яйца и галеты,\nв ее пейзажи - забываешь, где ты,\nи вдруг осатанелый проводник\nкулачным стуком, окриком за дверью,\nтоску и радость выдыхая зверью,\nвелит содрать постель!.. И в тот же миг,\nо верхнюю башкой ударясь полку,\nсебя находишь - как в стогу иголку,\nи молишься, о Боже, помоги\nпереступить зиянье в две ладони,\nкогда застынет поезд на перроне\nи страшные в глазах пойдут круги.","name": "Страна вагонная, вагонное терпенье...","date_to": "1987"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3629, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1830","text": "О, кто бы ни был ты, чье ласковое пенье\nПриветствует мое к блаженству возрожденье,\nЧья скрытая рука мне крепко руку жмет,\nУказывает путь и посох подает;\nО, кто бы ни был ты: старик ли вдохновенный,\nИль юности моей товарищ отдаленный,\nИль отрок, музами таинственно храним,\nИль пола кроткого стыдливый херувим,-\nБлагодарю тебя душою умиленной.\nВниманья слабого предмет уединенный,\nК доброжелательству досель я не привык -\nИ странен мне его приветливый язык.\nСмешон, участия кто требует у света!\nХолодная толпа взирает на поэта,\nКак на заезжего фигляра: если он\nГлубоко выразит сердечный, тяжкий стон,\nИ выстраданный стих, пронзительно-унылый,\nУдарит по сердцам с неведомою силой,-\nОна в ладони бьет и хвалит, иль порой\nНеблагосклонною кивает головой.\nПостигнет ли певца незапное волненье,\nУтрата скорбная, изгнанье, заточенье,-\n\"Тем лучше,- говорят любители искусств,-\nТем лучше! наберет он новых дум и чувств\nИ нам их передаст\". Но счастие поэта\nМеж ими не найдет сердечного привета,\nКогда боязненно безмолвствует оно...","name": "Ответ анониму","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3630, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1858","text": "Тебя так любят все! Один твой тихий вид\nВсех делает добрей и с жизнию мирит.\nНо ты грустна; в тебе есть скрытое мученье,\nВ душе твоей звучит какой-то приговор;\nЗачем твой ласковый всегда так робок взор\nИ очи грустные так молят о прощенье,\nКак будто солнца свет, и вешние цветы,\nИ тень в полдневный зной, и шепот по дубравам,\nИ даже воздух тот, которым дышишь ты,\nВсе кажется тебе стяжанием неправым?","name": "Тебя так любят все!..","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3631, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1863","text": "Слышу я: звенит синица\nСредь желтеющих ветвей;\nЗдравствуй, маленькая птица,\nВестница осенних дней!\nХоть грозит он нам ненастьем,\nХоть зимы он нам пророк —\nДышит благодатным счастьем\nТвой веселый голосок.\nВ песенке твоей приветной\nСлух пленен ужели ж мой\nЛишь природы безответной\nРавнодушною игрой?\nИль беспечно распевает\nИ в тебе охота жить —\nТа, что людям помогает\nСмерть и жизнь переносить?","name": "Синица","date_to": "1863"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3632, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "В раздельной четкости лучей\nИ в чадной слитности видений\nВсегда над нами — власть вещей\nС ее триадой измерений.\nИ грани ль ширишь бытия\nИль формы вымыслом ты множишь,\nНо в самом Я от глаз Не Я\nТы никуда уйти не можешь.\nТа власть маяк, зовет она,\nВ ней сочетались бог и тленность,\nИ перед нею так бледна\nВещей в искусстве прикровенность.\nНет, не уйти от власти их\nЗа волшебством воздушных пятен,\nНе глубиною манит стих,\nОн лишь как ребус непонятен.\nКрасой открытого лица\nВлекла Орфея пиерида.\nУжель достойны вы певца,\nПокровы кукольной Изиды?\nЛюби раздельность и лучи\nВ рожденном ими аромате.\nТы чаши яркие точи\nДля целокупных восприятий.","name": "Поэту"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3633, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1946","text": "На базаре квохчут куры,\nНа базаре хруст овса,\nДремлют лошади понуро,\nКаплет деготь с колеса.\nНа базаре пахнет мясом,\nТуши жирные лежат.\nА торговки точат лясы,\nЗазывают горожан.\nСало топится на солнце,\nПросо сыплется с руки,\nИ хрустящие червонцы\nПокидают кошельки.\n- Эй, студент, чего скупиться?\nПо рукам - да водку пить!..-\nКо всему мне прицениться,\nНичего мне не купить.\nА кругом такая свалка,\nА кругом такой содом!\nЧернобровая гадалка\nМне сулит казенный дом.\nСолнце выше, воздух суше,\nРастревоженней базар,\nЗаглянули в мою душу\nСербиянские глаза.\nИз-под шали черный локон,\nА глаза под стать ножу:\n- Дай-ка руку, ясный сокол,\nДай на руку погляжу!\nБудет тайная тревога,\nА из милых отчих мест\nБудет дальняя дорога\nИ червонный интерес!\nТу девицу-голубицу\nБудешь холить да любить...-\nКо всему мне прицениться,\nНичего мне не купить.","name": "На базаре","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3634, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","text": "Я улыбаться перестала,\nМорозный ветер губы студит,\nОдной надеждой меньше стало,\nОдною песней больше будет.\nИ эту песню я невольно\nОтдам на смех и поруганье,\nЗатем, что нестерпимо больно\nДуше любовное молчанье.","name": "Я улыбаться перестала..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3635, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Крылов","text": "От жалоб на судей,\nНа сильных и на богачей\nЛев, вышед из терпенья,\nПустился сам свои осматривать владенья.\nОн идет, а Мужик, расклавши огонек,\nНаудя рыб, изжарить их сбирался.\nБедняжки прыгали от жару кто как мог;\nВсяк, видя свой конец, метался.\nНа Мужика разинув зев,\n\"Кто ты? что делаешь?\" - спросил сердито Лев.\n\"Всесильный царь!- сказал Мужик, оторопев,-\nЯ старостою здесь над водяным народом;\nА это старшины, все жители воды;\nМы собрались сюды\nПоздравить здесь тебя с твоим приходом\".-\n\"Ну, как они живут? Богат ли здешний край?\" -\n\"Великий государь! Здесь не житье им - рай.\nБогам о том мы только и молились,\nЧтоб дни твои бесценные продлились\".\n(А рыбы между тем на сковородке бились.)-\n\"Да отчего же,- Лев спросил,- скажи ты мне,\nОни хвостами так и головами машут?\" -\n\"О мудрый царь!- Мужик ответствовал,- оне\nОт радости, тебя увидя, пляшут\".\nТут, старосту лизнув Лев милостиво в грудь,\nЕще изволя раз на пляску их взглянуть,\nОтправился в дальнейший путь.","name": "Рыбья пляска"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3636, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "В широких окнах сельский вид,\nУ синих стен простые кресла,\nИ пол некрашеный скрипит,\nИ радость тихая воскресла.\nВновь одиночество со мной...\nПоэзии раскрылись соты,\nПленяют милой стариной\nПотертой кожи переплеты.\nШагаю тихо взад, вперед,\nГляжу на светлый луч заката.\nМне улыбается Эрот\nС фарфорового циферблата.\nСтруится сумрак голубой,\nИ наступает вечер длинный:\nТускнеет Наварринский бой\nНа литографии старинной.\nЛегки оковы бытия...\nТак, не томясь и не скучая,\nВсю жизнь свою провел бы я\nЗа Пушкиным и чашкой чая.","name": "В широких окнах сельский вид..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3637, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","date_from": "1958","text": "Ходит мотылек\nПо ступеням света,\nБудто кто зажег\nМельтешенье это.\nКнижечку чудес\nНа лугу открыли,\nПорошком небес\nПодсинили крылья.\nВ чистом пузырьке\nКровь другого мира\nСветится в брюшке\nМотылька-лепира.\nЯ бы мысль вложил\nВ эту плоть, но трогать\nМы не смеем жил\nФараона с ноготь.","name": "Мотылек","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3638, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Винокуров","text": "Нет, не только все время ветер зловещий,\nНет, не только пожаров коричневый цвет —\nВ мире были такие хорошие вещи,\nКак, например, восемнадцать лет,\nКак, например, темно-синие ночи,\nОчень грустные песни, кустарник в росе,\nНа котором весна узелочки почек\nЗавязала затем, чтобы помнили все...\nНо о чем же нам помнить?\nУ нас все с собою\nВсе, что надо для юности, здесь вот, у ног:\nКилометр дороги до первого боя,\nУ плеча в вещмешке на неделю паек.\nНо однажды, особенным вечером, в мае\nБородатый солдат под смолистый дымок\nУ костра на досуге, шинель зашивая,\nПро любовь рассказал нам нескладно, как мог..\nПро гармонь, про небесные звезды сырые\nДа про запах девичьих тяжелых волос...\nМы курили, молчали, в тот вечер впервые\nВ грусть всех песен солдатских поверив всерьез.","name": "Нет, не только все время ветер зловещий..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3639, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1958","text": "I. СМЕРТЬ СОФОКЛА\nТогда царь понял, что умер Софокл.\nЛегенда\nНа дом Софокла в ночь слетел с небес орел,\nИ мрачно хор цикад вдруг зазвенел из сада.\nА в этот час уже в бессмертье гений шел,\nМинуя вражий стан у стен родного града.\nТак вот когда царю приснился странный сон:\nСам Дионис ему снять повелел осаду,\nЧтоб шумом не мешать обряду похорон\nИ дать афинянам почтить его отраду.\nII. АЛЕКСАНДР У ФИВ\nНаверно, страшен был и грозен юный царь,\nКогда он произнес: «Ты уничтожишь Фивы».\nИ старый вождь узрел тот город горделивый,\nКаким он знал его еще когда-то встарь.\nВсе, всё предать огню! И царь перечислял\nИ башни, и врата, и храмы — чудо света,\nКак будто для него уже иссякла Лета,\nНо вдруг задумался и, просветлев, сказал:\n«Ты только присмотри, чтоб цел был Дом Поэта».\nОктябрь 1961, Ленинград, Больница в Гавани","name": "Античная страничка","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3640, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1840","text": "Всё думу тайную в душе моей питает:\nЛеса пустынные, где сумрак обитает,\nИ грот таинственный, откуда струйка вод\nМеж камней падает, звенит и брызги бьет,\nТо прыгает змеей, то нитью из алмаза\nЖурчит между корней раскидистого вяза,\nПотом, преграду пней и камней раздробив,\nБежит средь длинных трав, под сенью темных ив,\nРазрозненных в корнях, но сплетшихся ветвями...\nЯ вижу, кажется, в чаще, поросшей мхом,\nДриад, увенчанных дубовыми листами,\nНад урной старика с осоковым венком,\nСильвана с фавнами, плетущего корзины,\nИ Пана кроткого, который у ключа\nГирлянды вешает из роз и из плюща\nУ входа тайного в свой грот темнопустынный.","name": "Всё думу тайную в душе моей питает...","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3641, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1914","text": "Р.В.Иванову\nТихо в чаще можжевеля по обрыву.\nОсень, рыжая кобыла, чешет гривы.\nНад речным покровом берегов\nСлышен синий лязг ее подков.\nСхимник-ветер шагом осторожным\nМнет листву по выступам дорожным\nИ целует на рябиновом кусту\nЯзвы красные незримому Христу.","name": "Осень","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3642, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1953","text": "На зорьке юности туманной\nКак я ее боготворил!\nФонарик новенький карманный\nЕе братишке подарил.\nНо был подарок неудачен -\nОн брата слишком восхищал\nИ нас в саду за тихой дачей\nПорой некстати освещал.\nСтояла там, в саду, скамейка.\nИ всей душою был я рад,\nКогда сгорела батарейка\nИ в темноте остался брат.\nПо всей смешной его фигуре\nГлазами грустными скользя,\nСказал я, брови скорбно хмуря,\nЧто тут помочь уже нельзя.\nИ он поверил, чуть не плача,\nИ отошел, судьбу кляня.\nНо эта легкая удача\nСмутила несколько меня.\nДержался в горе он, как надо,\nИ я, признаться, был бы рад,\nЧтоб стал со мной запанибрата\nЕе потешный младший брат,\nОблокотившись на перила,\nМы б говорили про нее...\nНо у него в то время было\nМировоззрение свое.\nСвои мечты, друзья-мальчишки,\nАзарт мальчишеской игры.\nИ дела не было братишке\nДо смутных чувств его сестры.\nА чувства вправду были смутны,\nПод вечер, сидя у окна,\nНаверно, их в тоске минутной\nСебе придумала она.\nИ часто я, простившись с нею,\nТревожно думал до утра,\nЧто брат характером цельнее\nИ откровенней, чем сестра.\nГрустнее было с каждым разом\nМне на свиданиях... И я\nЕму отчасти был обязан\nТем, что прошла любовь моя.\n...О, как бы мне теперь хотелось\nС ним встретиться, поговорить\nИ что-нибудь, хотя бы мелочь,\nЕму на память подарить!","name": "Младший брат","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3643, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1819","text": "Взошла заря. Дыханием приятным\nСманила сон с моих она очей;\nИз хижины за гостем благодатным\nЯ восходил на верх горы моей;\nЖемчуг росы по травкам ароматным\nУже блистал младым огнем лучей,\nИ день взлетел, как гений светлокрылый!\nИ жизнью все живому сердцу было.\nЯ восходил; вдруг тихо закурился\nТуманный дым в долине над рекой:\nГустел, редел, тянулся, и клубился,\nИ вдруг взлетел, крылатый, надо мной,\nИ яркий день с ним в бледный сумрак слился,\nЗадернулась окрестность пеленой,\nИ, влажною пустыней окруженный,\nЯ в облаках исчез, уединенный...","name": "Взошла заря. Дыханием приятным...","date_to": "1819"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3644, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Если б, как прежде, я был горделив,\nЯ бы оставил тебя навсегда;\nВсе, с чем расстаться нельзя ни за что,\nВсе, с чем возиться не стоит труда,-\nНадвое царство мое разделив.\nЯ бы сказал:\n- Ты уносишь с собой\nСто обещаний, сто праздников, сто\nСлов. Это можешь с собой унести.\nМне остается холодный рассвет,\nСто запоздалых трамваев и сто\nКапель дождя на трамвайном пути,\nСто переулков, сто улиц и сто\nКапель дождя, побежавших вослед.","name": "Если б, как прежде, я был горделив..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3645, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1907","text": "Светлая горница - моя пещера,\nМысли - птицы ручные - журавли да аисты,\nПесни мои - веселые акафисты,\nЛюбовь - всегдашняя моя вера.\nПриходите ко мне, кто смутен, кто весел,\nКто оробел, кто потерял кольцо обручальное,\nЧтобы бремя ваше, светлое и печальное,\nЯ как одежду на гвоздик повесил.\nНад горем улыбнемся, над счастьем - поплачем,\nНе трудно акафистов легких чтение,\nСамо приходит отрадное исцеление\nВ комнате, освещенной солнцем негорячим.\nВысоко окошко над любовью и тлением,\nГрусть и печаль, как воск на огне смягчаются,\nНовые дороги, всегда весенние, чаются,\nПростясь с тяжелым, темным томлением.","name": "Светлая горница — моя пещера...","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3646, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1936","text": "Il mio bel San Giovanni\nDante\nОн и после смерти не вернулся\nВ старую Флоренцию свою.\nЭтот, уходя, не оглянулся,\nЭтому я эту песнь пою.\nФакел, ночь, последнее объятье,\nЗа порогом дикий вопль судьбы.\nОн из ада ей послал проклятье\nИ в раю не мог ее забыть,—\nНо босой, в рубахе покаянной,\nСо свечой зажженной не прошел\nПо своей Флоренции желанной,\nВероломной, низкой, долгожданной...","name": "Данте","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3647, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1925","text": "Красивые, во всем красивом,\nОни несли свои тела,\nИ, дыбя пенистые гривы,\nКусали кони удила.\nЕще заря не шла на убыль\nИ розов был разлив лучей,\nИ, как заря,\nПылали трубы,\nОбняв веселых трубачей.\nА впереди,\nКак лебедь, тонкий,\nКак лебедь, гибкий не в пример,-\nНа пенящемся арабчонке\nСкакал безусый офицер.\nИ на закат,\nНа зыбь,\nНа нивы\nВолна звенящая текла...\nКрасивые, во всем красивом,\nОни несли свои тела.\nА там, где даль,\nГде дубы дремлют,\nСтволами разложили медь\nДругую любящие землю,\nИную славящие смерть...\nОн не был, кажется, испуган,\nИ ничего он не сказал,\nКогда за поворотным кругом\nУвидел дым, услышал залп.\nКогда, качнувшись к лапам дуба,\nОкрасив золотистый кант,-\nТакой на редкость белозубый -\nУпал передний музыкант.\nИ только там, в каменоломне,\nОн крикнул:\n\"Ма-а-арш!\"-\nИ побледнел...\nБыть может, в этот миг он вспомнил\nВсех тех,\nКого забыть хотел.\nИ кони резко взяли с места,\nИ снова спутали сердца\nБравурность нежного оркестра\nИ взвизги хлесткого свинца...\nИ, как вчера,\nОпять синели выси,\nИ звезды падали\nОпять во всех концах,\nИ только зря\nБез марок ждали писем\nСтарушки в крошечных чепцах.","name": "Атака","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3648, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","text": "И я не могу иначе...\nЛютер\nНет, не из книжек наших скудных,\nПодобья нищенской сумы,\nУзнаете о том, как трудно,\nКак невозможно жили мы.\nКак мы любили горько, грубо,\nКак обманулись мы любя,\nКак на допросах, стиснув зубы,\nМы отрекались от себя.\nКак в духоте бессонных камер\nИ дни, и ночи напролет\nБез слез, разбитыми губами\nТвердили \"Родина\", \"Народ\".\nИ находили оправданья\nЖестокой матери своей,\nНа бесполезное страданье\nПославшей лучших сыновей\nО дни позора и печали!\nО, неужели даже мы\nТоски людской не исчерпали\nВ открытых копях Колымы!\nА те, что вырвались случайно,\nОсуждены еще страшней.\nНа малодушное молчанье,\nНа недоверие друзей.\nИ молча, только тайно плача,\nЗачем-то жили мы опять,\nЗатем, что не могли иначе\nНи жить, ни плакать, ни дышать.\nИ ежедневно, ежечасно,\nТрудясь, страшилися тюрьмы,\nНо не было людей бесстрашней\nИ горделивее, чем мы!","name": "Нет, не из книжек наших скудных..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3649, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1818","text": "Кто скачет, кто мчится под хладною мглой?\nЕздок запоздалый, с ним сын молодой.\nК отцу, весь издрогнув, малютка приник;\nОбняв, его держит и греет старик.\n\"Дитя, что ко мне ты так робко прильнул?\"\n\"Родимый, лесной царь в глаза мне сверкнул:\nОн в темной короне, с густой бородой\".\n\"О нет, то белеет туман над водой\".\n\"Дитя, оглянися; младенец, ко мне;\nВеселого много в моей стороне;\nЦветы бирюзовы, жемчужны струи;\nИз золота слиты чертоги мои\".\n\"Родимый, лесной царь со мной говорит:\nОн золото, перлы и радость сулит\".\n\"О нет, мой младенец, ослышался ты:\nТо ветер, проснувшись, колыхнул листы\".\n\"Ко мне, мой младенец; в дуброве моей\nУзнаешь прекрасных моих дочерей:\nПри месяце будут играть и летать,\nИграя, летая, тебя усыплять\".\n\"Родимый, лесной царь созвал дочерей:\nМне, вижу, кивают из темных ветвей\".\n\"О нет, все спокойно в ночной глубине:\nТо ветлы седые стоят в стороне\".\n\"Дитя, я пленился твоей красотой:\nНеволей иль волей, а будешь ты мой\".\n\"Родимый, лесной царь нас хочет догнать;\nУж вот он: мне душно, мне тяжко дышать\".\nЕздок оробелый не скачет, летит;\nМладенец тоскует, младенец кричит;\nЕздок подгоняет, ездок доскакал...\nВ руках его мертвый младенец лежал.","name": "Лесной царь","date_to": "1818"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3650, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1814","text": "За мрачными, Стигийскими брегами,\nГде в тишине Элизиум цветет,\nМинувшие певцы гремят струнами,\nИх шумный глас минувшее поет.\nТолпой века в молчании над ними,\nОблокотясь друг на друга рукой,\nВнимают песнь и челами седыми\nКивают, бег воспоминая свой.\nИ изредка веками сонм почтенный\nНа мрачный брег за Эрмием грядет —\nИ с торжеством в Элизиум священный\nТень Гения отцветшего ведет.\nИх песнь гремит: «Проклят, проклят богами,\nКто посрамил стихами муз собор!»\nО, горе! он чугунными цепями,\nКак Прометей, прикован к темю гор;\nВран зависти льет хлад в него крылами\nИ сердце рвет, и фурий грозный взор\nРазит его: «Проклят, проклят богами!»\nС шипеньем змей их раздается хор.\n— О юноша с невинною душою,\nПалладою и Фебом озарен,\nПочто ступил ты дерзкою ногою\nЗа Кипрою, мечтами ослеплен?\nПочто, певец, когда к тебе стучалась\nПрелестница вечернею порой\nИ тихо грудь под дымкой колебалась,\nИ взор светлел притворною слезой,\nТы позабыл твой жребий возвышенный\nИ пренебрег душевной чистотой,\nИ, потушив в груди огонь священный,\nТы Бахуса манил к себе рукой.\nИ Бассарей с кистями винограда\nК тебе пришел, шатаясь на ногах.\nС улыбкой рек: «Вот бедствиям отрада,\nЛюби и пей на дружеских пирах».\nТы в руки ковш — он выжал сок шипящий,\nИ Грация закрылася рукой,\nИ от тебя мечтаний рой блестящий\nУмчался вслед невинности златой.\nИ твой удел у Пинда пресмыкаться,\nНе будешь к нам ты Фебом приобщен!\nБлажен, кто мог с невинностью пробраться\nЧрез этот мир, возвышенным пленен.","name": "Элизиум поэтов","date_to": "1819"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3651, "fields": {"themes": [],"author": "Федерико Лорка","text": "Зубы кости слоновой\nУ луны ущербленной.\nО, канун умиранья!\nНи былинки зеленой,\nопустелые гнезда,\nпересохшие русла...\nУмирать под луной\nтак старо и так грустно!\nДонья Смерть ковыляет\nмимо ивы плакучей,\nс вереницей иллюзий -\nпрестарелых попутчитц.\nИ как злая колдунья\nиз предания злого\nпродает она краски -\nвосковую с лиловой.\nА луна этой ночью,\nкак на горе, ослепла -\nи купила у Смерти\nкраску бури и пепла.\nИ поставил я в сердце\nс невеселою шуткой\nбалаган без актеров\nна ярмарке жуткой."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3652, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Жемчужников","text": "В поле пустынном, у самой дороги, береза,\nДлинные ветви раскинув широко и низко,\nМолча дремала, и тихая снилась ей греза;\nНо встрепенулась, лишь только подъехал я близко.\nБыстро я ехал; она свое доброе дело\nВсе же свершила: меня осенила любовно;\nИ надо мной, шелестя и дрожа, прошумела,\nНаскоро что-то поведать желая мне словно -\nСловно со мной поделилась тоской безутешной,\nВместе с печальным промолвя и нежное что-то...\nЯ, с ней прощаясь, назад оглянулся поспешно,\nНо уже снова ее одолела дремота.","name": "Придорожная береза"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3653, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "...И был мне выдан медальон\nпластмассовый,\nЕго хранить велели на груди,\nСказали:— Из кармана не выбрасывай,\nА то... не будем уточнять... иди!\nГудериан гудел под самой Тулою.\nОт смерти не был я заговорен,\nНо все же разминулся с пулей-дурою\nИ вспомнил как-то раз про медальон.\nМою шинель походы разлохматили,\nПрожгли костры пылающих руин.\nА в медальоне спрятан адрес матери:\nЛебяжий переулок, дом 1.\nЯ у комбата разрешенье выпросил\nИ, вдалеке от городов и сел,\nСвой медальон в траву густую выбросил\nИ до Берлина невредим дошел.\nИ мне приснилось, что мальчишки\nсмелые,\nИграя утром от села вдали,\nВ яру орехи собирая спелые,\nМой медальон пластмассовый нашли.\nОни еще за жизнь свою короткую\nСо смертью не встречались наяву\nИ, странною встревожены находкою,\nПрисели, опечалясь, на траву.\nА я живу и на судьбу не сетую.\nДышу и жизни радуюсь живой,—\nХоть медальон и был моей анкетою,\nНо без него я долг исполнил свой.\nИ, гордо вскинув голову кудрявую,\nПомилованный пулями в бою,\nБез медальона, с безымянной славою,\nИду по жизни. Плачу и пою.","name": "Медальон"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3654, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1900","text": "Увижу я, как будет погибать\nВселенная, моя отчизна.\nЯ буду одиноко ликовать\nНад бытия ужасной тризной.\nПусть одинок, но радостен мой век,\nВ уничтожение влюбленный.\nДа, я, как ни один великий человек,\nСвидетель гибели вселенной.","name": "Увижу я, как будет погибать...","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3655, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Герасимов","date_from": "1913","text": "Брожу во тьме, а надо мною\nМерцает золотой маяк,\nНад океаном зыбкий мрак\nОн косит огненной косою.\nСверкнув над синей бездной, тает\nБарашков пенная кудель,\nУпала в мокрую постель\nПолудремотных чаек стая.\nМелькают светлые страницы\nОсеребренных парусов.\nПод лепет водных голосов\nУснули корабли, как птицы.\nЛюблю во тьме ловить мерцанье -\nЛик осиянный маяка.\nЛюблю, когда его рука\nПронзает волны, город, зданья.","name": "Брожу во тьме, а надо мною...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3656, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "Редеют бледные туманы\nНад бездной смерти роковой,\nИ вновь стоят передо мной\nВеков протекших великаны.\nОни зовут, они манят,\nПоют, и я пою за ними,\nИ, полный чувствами живыми,\nСтрашуся поглядеть назад,—\nЧтоб бытия земного звуки\nНе замешались в песнь мою,\nЧтоб лучшей жизни на краю\nНе вспомнил я людей и муки,\nЧтоб я не вспомнил этот свет,\nГде носит всё печать проклятья,\nГде полны ядом все объятья,\nГде счастья без обмана нет.","name": "1831-го января (Редеют бледные туманы...)","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3657, "fields": {"themes": [],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1962","text": "Никто не минует тленья.\nВсех вытопчет смерть, как цветы и траву.\nДа здравствуют поколенья,\nс которыми я на земле живу!\nЕдва ли, едва ли\nкакому народу другой земли\nна плечи история взвалит\nтакое, что мы на плечах несли.\nДа нам и сегодня рано,\nотбросив заботы, шагать налегке,\nкогда от строительных кранов\nидет напряженье по каждой строке.","name": "Никто не минует тленья...","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3658, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Сухарев","text": "В Древней Греции рожденных,\nВижу девушек в саду.\nИх лукавые походки,\nИх крутые подбородки\nМне опять сулят беду.\nИх волос коварный груз\nНеспроста тесьмою связан.\nНе войти бы мне во вкус,\nДевы древности, союз\nС вами - противопоказан!\nЯ сражен, убит, усоп,\nВдавлен в русский свой сугроб\nЛегкой ножкой неземною.\nАх, зачем коварный сноп\nСвязан кожаной тесьмою!","name": "В Древней Греции рожденных..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3659, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Я сказал ей: тротуары грязны,\nНебо мрачно, все уныло ходят...\nЯ сказал, что дни однообразны\nИ тоску на сердце мне наводят,\nЧто балы, театры - надоели...\n\"Неужели?\"\nЯ сказал, что в городе холера,\nТе - скончались, эти - умирают...\nЧто у нас поэзия - афера,\nЧто таланты в пьянстве погибают,\nЧто в России жизнь идет без цели...\n\"Неужели?\"\nЯ сказал: ваш брат идет стреляться,\nОн бесчестен, предался пороку...\nЯ сказал, прося не испугаться:\nВаш отец скончался! Ночью к сроку\nДоктора приехать не успели...\n\"Неужели?\"","name": "Я сказал ей: тротуары грязны..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3660, "fields": {"themes": [19],"author": "Корней Чуковский","text": "Помнишь, Мурочка, на даче\nВ нашей лужице горячей\nГоловастики плясали,\nГоловастики плескались,\nГоловастики ныряли,\nБаловались, кувыркались.\nА старая жаба,\nКак баба,\nСидела на кочке,\nВязала чулочки\nИ басом сказала:\n- Спать!\n- Ах, бабушка, милая бабушка,\nПозволь нам ещё поиграть.\nБУТЕРБРОД\nБутерброд\nКак у наших ворот\nЗа горою\nЖил да был бутерброд\nС колбасою.\nЗахотелось ему\nПрогуляться,\nНа траве-мураве\nПоваляться.\nИ сманил он с собой\nНа прогулку\nКраснощёкую сдобную\nБулку.\nНо чайные чашки в печали,\nСтуча и бренча, закричали:\n\"Бутерброд,\nСумасброд,\nНе ходи из ворот,\nА пойдёшь -\nПропадёшь,\nМуре в рот попадёшь!\nМуре в рот,\nМуре в рот,\nМуре в рот\nПопадёшь!\"","name": "Головастики"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3661, "fields": {"themes": [1,16],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1830","text": "Тобой пленяться издали\nМое все зрение готово,\nНо слышать боже сохрани\nМне от тебя одно хоть слово.\nИль смех, иль страх в душе моей\nЗаменит сладкое мечтанье,\nИ глупый смысл твоих речей\nОледенит очарованье...\nТак смерть красна издалека;\nПускай она летит стрелою.\nЗа ней я следую пока,\nЛишь только б не она за мною...\nЗа ней я всюду полечу\nИ наслажуся в созерцанье,\nНо сам привлечь ее вниманье\nНи за полмира не хочу.","name": "К глупой красавице","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3662, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1909","text": "Читатель книг, и я хотел найти\nМой тихий рай в покорности сознанья,\nЯ их любил, те странные пути,\nГде нет надежд и нет воспоминанья.\nНеутомимо плыть ручьями строк,\nВ проливы глав вступать нетерпеливо,\nИ наблюдать, как пенится поток,\nИ слушать гул идущего прилива!\nНо вечером... О, как она страшна,\nНочная тень за шкафом, за киотом,\nИ маятник, недвижный, как луна,\nЧто светит над мерцающим болотом!","name": "Читатель книг","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3663, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1850","text": "Я на мосту стоял. Река\nВ ночи недвижно широка\nПод ледяным своим покровом\nСветилась пологом свинцовым.\nДалеко трепетным огнем\nВ тумане фонари мерцали;\nВысоко в воздухе ночном\nДома угрюмые стояли,\nИ редко в тишине звучал\nПо жестким плитам шаг пустынный,\nИль стук кареты дребезжал,\nСпешащей путь покончить длинный.\nРождало чувство пустоты\nВопрос — подобие мечты,\nИ не могла мне до рассвета\nПустая ночь подать ответа.","name": "На мосту","date_to": "1850"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3664, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "На суде, в раю или в аду\nскажет он, когда придут истцы:\n\"Я любил двух женщин как одну,\nхоть они совсем не близнецы\".\nВсе равно, что скажут, все равно...\nНе дослушивая ответ,\nон двустворчатое окно\nзастегнет на черный шпингалет.","name": "На суде, в раю или в аду..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3665, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Гончаров","date_from": "1945","text": "А все случилось очень просто...\nОткрылась дверь, и мне навстречу\nДевчурка маленького роста,\nДевчурка, остренькие плечи!\nИ котелок упал на камни.\nЧетыре с лишним дома не был...\nА дочка, разведя руками,\nСказала: «Дядя, нету хлеба!»\nА я ее схватил — и к звездам!\nИ целовал в кусочки неба.\nВедь это я такую создал.\nЧетыре с лишним дома не был...","name": "Возвращение","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3666, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1910","text": "Злате\nТы ко мне не вернешься даже ради Тамары,\nРади нашей дочурки, крошки вроде крола:\nУ тебя теперь дачи, за обедом - омары,\nТы теперь под защитой вороного крыла...\nТы ко мне не вернешься: на тебе теперь бархат,\nОн скрывает бескрылье утомленных плечей...\nТы ко мне не вернешься: предсказатель на картах\nПогасил за целковый вспышки поздних лучей!..\nТы ко мне не вернешься, даже... даже проститься,\nНо над гробом обидно ты намочишь платок...\nТы ко мне не вернешься в тихом платье из ситца,\nВ платье радостно-жалком, как грошовый цветок.\nКак цветок... Помнишь розы из кисейной бумаги?\nО живых ни полслова у могильной плиты!\nТы ко мне не вернешься: грезы больше не маги,-\nЯ умру одиноким, понимаешь ли ты?!.","name": "Ты ко мне не вернешься...","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3667, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1878","text": "Я вижу громадное здание.\nВ передней стене узкая дверь раскрыта настежь; за дверью — угрюмая мгла. Перед высоким порогом стоит девушка... Русская девушка.\nМорозом дышит та непроглядная мгла; и вместе с леденящей струей выносится из глубины здания медлительный, глухой голос.\n— О ты, что желаешь переступить этот порог, знаешь ли ты, что тебя ожидает?\n— Знаю,— отвечает девушка.\n— Холод, голод, ненависть, насмешка, презрение, обида, тюрьма, болезнь и самая смерть?\n— Знаю.\n— Отчуждение полное, одиночество?\n— Знаю... Я готова. Я перенесу все страдания, все удары.\n— Не только от врагов — но и от родных, от друзей?\n— Да... и от них.\n— Хорошо. Ты готова на жертву?\n— Да.\n— На безымянную жертву? Ты погибнешь — и никто... никто не будет даже знать, чью память почтить!..\n— Мне не нужно ни благодарности, ни сожаления. Мне не нужно имени.\n— Готова ли ты на преступление?\nДевушка потупила голову...\n— И на преступление готова.\nГолос не тотчас возобновил свои вопросы.\n— Знаешь ли ты,— заговорил он, наконец,— что ты можешь разувериться в том, чему веришь теперь, можешь понять, что обманулась и даром погубила свою молодую жизнь?\n— Знаю и это. И все-таки я хочу войти.\n— Войди!\nДевушка перешагнула порог — и тяжелая завеса упала за нею.\n— Дура!— проскрежетал кто-то сзади.\n— Святая!— принеслось откуда-то в ответ.","name": "Порог","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3668, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1850","text": "Стихнул говор карнавала,\nНа поля роса упала,\nМесяц землю серебрит,\nВсе спокойно, море спит.\nВолны нянчают гондолу...\n\"Спой, синьора, баркаролу!\nМаску черную долой,\nОбойми меня и пой!..\"\n\"Нет, синьор, не скину маски,\nНе до песен, не до ласки:\nМне зловещий снился сон,\nТяготит мне сердце он\".\n\"Сон приснился, что ж такое?\nСнам не верь ты, все пустое;\nВот гитара, не тоскуй,\nСпой, сыграй и поцелуй!..\"\n\"Нет, синьор, не до гитары:\nСнилось мне, что муж мой старый\nНочью тихо с ложа встал,\nТихо вышел на канал,\nЗавернул стилет свой в полу\nИ в закрытую гондолу -\nВон, как эта, там вдали -\nШесть немых гребцов вошли...\"","name": "Баркарола","date_to": "1850"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3669, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Дементьев","text": "А за окном была весна...\nСарьян смотрел в окно и плакал.\nИ жилка билась у виска.\nИ горы отливали лаком.\nГод или сутки суеты.\nКак мало жить ему осталось!\nВ его руках была усталость.\nПечаль просилась на холсты.\nА солнце наполняло дом.\nОно лилось в окно лавиной,\nкак будто шло к нему с повинной\nза то, что будет жить ПОТОМ.\nПотом, когда его не будет.\nНо будет этот небосклон,\nи горы в матовой полуде,\nи свет, ндущий из окон.\nВсе было в солнце:\nтот портрет,\nгде Эренбург смотрел так странно,\nкак будто жаль ему Сарьяна,\nкоторый немощен и сед.\nВсе было в солнце:\nкаждый штрих,\nвеселье красок,\nтайна тени.\nИ лишь в глазах, уже сухих,\nгас и смирялся свет весенний.\n\"О, только б жить!\nНа мир смотреть...\nИ снова видеть солнце в доме.\nЛовить его в свои ладони\nи вновь холсты им обогреть...\"\n\"Прекрасна жизнь!\"-\nОн говорил.\nОн говорил,\nкак расставался.\nКак будто нам себя дарил.\nИ спрятать боль свою старался.","name": "Солнце Сарьяна"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3670, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Потомков ропот восхищенный,\nБлаженной славы Парфенон!\nИз старого поэта\n...производит глубокое...\nИз книги отзывов\nЗаходите, пожалуйста. Это\nСтол поэта. Кушетка поэта.\nКнижный шкаф. Умывальник. Кровать.\nЭто штора - окно прикрывать.\nВот любимое кресло. Покойный\nБыл ценителем жизни спокойной.\nЭто вот безымянный портрет.\nЗдесь поэту четырнадцать лет.\nПочему-то он сделан брюнетом.\n(Все ученые спорят об этом.)\nВот позднейший портрет - удалой.\nОн писал тогда оду \"Долой\"\nИ был сослан за это в Калугу.\nВот сюртук его с рваной полой -\nСлед дуэли. Пейзаж \"Под скалой\".\nВот начало \"Послания к другу\".\nВот письмо: \"Припадаю к стопам...\"\nВот ответ: \"Разрешаю вернуться...\"\nВот поэта любимое блюдце,\nА вот это любимый стакан.\nЗавитушки и пробы пера.\nВарианты поэмы \"Ура!\"\nИ гравюра: \"Врученье медали\".\nПовидали? Отправимся дале.\nГоды странствий. Венеция. Рим.\nДневники. Замечанья. Тетрадки.\nВот блестящий ответ на нападки\nИ статья \"Почему мы дурим\".\nВы устали? Уж скоро конец.\nВот поэта лавровый венец -\nИм он был удостоен в Тулузе.\nЭтот выцветший дагерротип -\nЛысый, старенький, в бархатной блузе\nБыл последним. Потом он погиб.\nЗдесь он умер. На том канапе,\nПеред тем прошептал изреченье\nНепонятное: \"Хочется пе...\"\nТо ли песен. А то ли печенья?\nКто узнает, чего он хотел,\nЭтот старый поэт перед гробом!\nСмерть поэта - последний раздел.\nНе толпитесь перед гардеробом..","name": "Дом-музей"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3671, "fields": {"themes": [2],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1917","text": "\"Тому свидетельство языческий сенат,-\nСии дела не умирают\"\nОн раскурил чубук и запахнул халат,\nА рядом в шахматы играют.\nЧестолюбивый сон он променял на сруб\nВ глухом урочище Сибири,\nИ вычурный чубук у ядовитых губ,\nСказавших правду в скорбном мире.\nШумели в первый раз германские дубы,\nЕвропа плакала в тенетах,\nКвадриги черные вставали на дыбы\nНа триумфальных поворотах.\nБывало, голубой в стаканах пунш горит,\nС широким шумом самовара\nПодруга рейнская тихонько говорит,\nВольнолюбивая гитара.\nЕще волнуются живые голоса\nО сладкой вольности гражданства,\nНо жертвы не хотят слепые небеса,\nВернее труд и постоянство.\nВсе перепуталось, и некому сказать,\nЧто, постепенно холодея,\nВсе перепуталось, и сладко повторять:\nРоссия, Лета, Лорелея.","name": "Декабрист","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3672, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1898","text": "Света бледно-нежного\nДогоревший луч,\nВетра вздох прибрежного,\nКрай далеких туч...\nПодвиг сердца женского,\nТень мужского зла,\nСолнца блеск вселенского\nИ земная мгла...\nЧто разрывом тягостным\nМучит каждый миг —\nВсё ты чувством благостным\nВ красоте постиг.\nНовый путь протянется\nНыне пред тобой,\nСердце всё ж оглянется —\nС тихою тоской. **\n* См. также Я.Полонский.\n** Стихи Полонского:\n«Но боюсь, если путь мой протянется\nИз родимых полей в край чужой,\nОдинокое сердце оглянется\nИ забьется знакомой тоской».— (Примеч. Вл. Соловьева.)","name": "На смерть Я. П. Полонского","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3673, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","date_from": "1956","text": "Мимозу продают у магазина,\nГолуби в небе —\nне знаю чьи,\nИ радужно сияют\nот бензина\nЛиловые\nмосковские\nручьи.","name": "Весна в Москве","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3674, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1908","text": "Россия забыла напитки,\nВ них вечности было было вино,\nИ в первом разобранном свитке\nВосчла роковое письмо.\nТы свитку внимала немливо,\nКак взрослым внимает дитя,\nИ подлая тайная сила\nТебе наблюдала хотя.","name": "Россия забыла напитки...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3675, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Поплавский","text": "Никто никуда не уходит\nВсе остаются на своих звездах\nВсе уносятся в пропасти\nВсе забывают друг о друге\nО как жестоко пространство\nО как далёко до теплых\nСветлых лучей Плеяды —\nЧто это за зрелище?\nЭто картины звездного ада\nТак надо\nТак рождается жалость","name": "Никто никуда не уходит..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3676, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1886","text": "Когда провидя близкую разлуку,\nДуша болит уныньем и тоской,\nЯ говорю, тебе сжимая руку:\nХристос с тобой!\nКогда в избытке счастья неземного\nЗабьется сердце радостью порой,\nТогда тебе я повторяю снова:\nХристос с тобой!\nА если грусть, печаль и огорченье\nТвоей владеют робкою душой,\nТогда тебе твержу я в утешенье:\nХристос с тобой!\nЛюбя, надеясь, кротко и смиренно\nСвершай, о друг, ты этот путь земной\nИ веруй, что всегда и неизменно\nХристос с тобой!","name": "Когда провидя близкую разлуку...","date_to": "1886"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3677, "fields": {"themes": [7],"author": "Давид Самойлов","text": "Мне снился сон жестокий\nПро новую любовь.\nТомительно и нежно\nЗвучавшие слова.\nЯ видел твое платье,\nИ туфли, и чулки\nИ даже голос слышал.\nНо не видал лица.\nО чем меня просила?\nНе помню. Повтори.\nОпять с такой же силой\nСо мной заговори.\nИ снова в сновиденье\nСлучайное вернись.\nНе надо завершенья,\nНо только повторись!\nВедь в этой жизни смутной,\nКоторой я живу,\nТы только сон минутный,\nА после, наяву —\nНе счастье, не страданье,\nНе сила, не вина,\nА только ожиданье\nТомительного сна.","name": "Мне снился сон жестокий..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3678, "fields": {"themes": [],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1810","text": "Перевод А. Глобы\nДля доброго дела собрались мы тут,\nДрузья мои! Ergo bibamus!\nБеседа прекрасна, стаканы поют.\nДружнее же: Ergo bibamus!\nВот слово, что славу стяжало давно,\nОно полнозвучно и смысла полно,\nКак эхо пиров вдохновенных, оно,\nСвященное Ergo bibamus!\nСегодня при встрече с любезной моей\nПодумал я: Ergo bibamus!\nЯ к ней, а коварная в дом поскорей,-\nВздохнув, я подумал: Bibamus!\nСлучится, любезна красотка со мной,\nСлучится, лишит поцелуя порой,\nМирит меня, братья, с превратной судьбой\nОтрадное Ergo bibamus!\nБьет час мой, судьба нам разлукой грозит,\nДрузья мои! Ergo bibamus!\nНо легок багаж мой, и славно звучит\nСтократное Ergo bibamus!\nПусть скряга гроши зажимает в кулак,\nКто весел, друзья, тот уже не бедняк-\nРазделит с веселым свой смех весельчак\nПод дружное Ergo bibamus!\nТак что же еще в заключенье сказать?\nОдно только: Ergo bibamus!\nДень этот отметим опять и опять\nТоржественным нашим: Bibamus!\nКак радость, рассвет в наши двери войдет,\nРассеется сумрак, и день расцветет,\nИ солнце начнет свой священный полет\nС божественным Ergo bibamus!\n* А посему выпьем! (лат.)","name": "Ergo Bibamus!","date_to": "1810"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3679, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1916","text": "Эта ночь непоправима,\nА у нас еще светло.\nУ ворот Иерусалима\nСолнце черное взошло.\nСолнце желтое страшнее -\nБаю-баюшки-баю -\nВ светлом храме иудеи\nхоронили мать мою.\nБлагодати не имея\nИ священства лишены,\nВ светлом храме иудеи\nОтпевали прах жены.\nИ над матерью звенели\nГолоса израильтян.\nЯ проснулся в колыбели -\nЧерным солнцем осиян.","name": "Эта ночь непоправима..","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3680, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1967","text": "Я изучил все ноты от и до,\nНо кто мне на вопрос ответит прямо?\nВедь начинают гаммы с ноты \"до\"\nИ ею же заканчивают гаммы.\nПляшут ноты врозь и с толком.\nЖдут \"до\",\"ре\",\"ми\",\"фа\",\"соль\",\"ля\" и \"си\", пока\nРазбросает их по полкам\nЧья-то дерзкая рука.\nИзвестно музыкальной детворе,-\nЯ впасть в тенденциозность не рискую,-\nЧто занимает место нота \"ре\"\nНа целый такт и на одну восьмую.\nКакую ты тональность не возьми -\nНеравенством от звуков так и пышет.\nОдна и та же нота, скажем, \"ми\",\nЗвучит сильней, чем та же нота - выше.\nПляшут ноты врозь и с толком.\nЖдут \"до\",\"ре\",\"ми\",\"фа\",\"соль\",\"ля\" и \"си\", пока\nРазбросает их по полкам\nЧья-то дерзкая рука.\nВыходит - все у нот, как у людей,\nНо парадокс имеется, да вот он:\nБывает, нота \"фа\" звучит сильней,\nЧем высокопоставленная нота.\nВдруг затесался где-нибудь бемоль,\nИ в тот же миг, как влез он беспардонно,\nВнушавшая доверье нота \"соль\"\nСебе же изменяет на полтона.\nПляшут ноты врозь и с толком.\nЖдут \"до\",\"ре\",\"ми\",\"фа\",\"соль\",\"ля\" и \"си\", пока\nРазбросает их по полкам\nЧья-то дерзкая рука.\nСел композитор, жажду утоля,\nИ грубым знаком музыку прорезал.\nИ нежная, как бархат, нота \"ля\"\nСвой голос повышает до диеза.\nИ, наконец,- Бетховена спроси,-\nБез ноты \"си\" нет ни игры, ни пенья.\nВозносится над всеми нота \"си\"\nИ с высоты взирает положенья.\nПляшут ноты врозь и с толком.\nЖдут \"до\",\"ре\",\"ми\",\"фа\",\"соль\",\"ля\" и \"си\", пока\nРазбросает их по полкам\nЧья-то дерзкая рука.\nНе стоит затевать о нотах спор,\nЕсть и у них тузы и секретарши.\nСчитается, что в си-бемоль минор\nЗвучат прекрасно траурные марши.\nА кроме этих подневольных нот\nЕще бывают ноты-паразиты.\nКто их сыграет, кто их пропоет?...\nНо с нами - бог, а с ними - композитор!\nПляшут ноты врозь и с толком.\nЖдут \"до\",\"ре\",\"ми\",\"фа\",\"соль\",\"ля\" и \"си\", пока\nРазбросает их по полкам\nЧья-то дерзкая рука.\n-,","name": "Ноты","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3681, "fields": {"themes": [7],"author": "Борис Смоленский","date_from": "1939","text": "Не надо скидок.\nЭто пустяки -\nНе нас уносит, это мы уносим\nС собою все,\nи только на пески\nКаскад тоски\nобрушивает осень.\nСожмись в комок, и сразу постарей,\nИ вырви сердце - за вороньим граем -\nВ тоску перекосившихся окраин,\nВ осеннюю усталость пустырей.\nМучительная нежность наших дней\nУдарит в грудь,\nзастрянет в горле комом.\nМне о тебе молчать еще трудней,\nЧем расплескать тебя полузнакомым.\nИ память жжет,\nи я схожу с ума -\nКак целовала. Что и где сказала.\nМоя любовь!\nОдни, одни вокзалы.\nОдин туман -\nи мост через туман.\nНо будет день:\nвсе встанут на носки,\nЧтобы взглянуть в глаза нам\nв одночасье.\nИ не понять - откуда столько счастья?\nОткуда столько солнца в эту осень?\nНе надо скидок.\nЭто мы уносим\nС собою всё.\nА ветер - пустяки.","name": "Не надо скидок...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3682, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Владимир Раевский","date_from": "1812","text": "Заутра грозный час отмщенья,\nЗаутра, други, станем в строй,\nНе страшно битвы приближенье\nТому, кто дышит лишь войной!..\nСыны полуночи суровой,\nМы знаем смело смерть встречать,\nНам бури, вихрь и хлад знакомы.\nПускай с полсветом хищный тать\nНахлынул, злобой ополченный,\nВ пределы наши лавр стяжать;\nИх сонмы буйные несчетны,\nНо нам не нужно их считать.\nПусть старец вождь прострет рукою\nИ скажет: \"Там упорный враг!\"\nРассеем громы пред собою -\nИ исполин стоглавый - в прах!..\nСей новый Ксеркс стопою силы,\nКак огнь всежгучий, к нам притек\nУзреть Батыевы могилы,\nСарматов плен и шведов рок,\nУзреть поля опустошенны,\nПрах мирных сел и городов,\nИ небо, заревом возжженно,\nИ вкруг - изрытый ряд гробов,\nА пред собой - перуны мести\nИ твердокаменную грудь\nС хоругвью: \"Смерть на поле чести\nИли свершим опасный труд\".\nУжель страшиться нам могилы?\nИ лучше ль смерти плен отцов,\nЯрем и стыд отчизны милой\nИ власть надменных пришлецов?\nНет, нет, судьба нам меч вручила,\nЧтобы покой отцов хранить.\nМила за родину могила,\nБез родины поносно жить!\nПусть дети неги и порока\nС увялой, рабскою душой\nТрепещут гибельного рока,\nНе разлучимого с войной,\nИ спят на ложе пресыщенья,\nКогда их братья кровь лиют.\nПостыдной доле их - презренье!\nВо тьме дни слабых протекут!\nА нам отчизны взор - награда\nИ милых по сердцу привет,\nНизвергнем сонмы супостата,\nИ с славой нам восплещет свет!..\nКраса певцов, наш бард любимый,\nЖуковский в струны загремит,\nИ глас его непобедимых\nВенком бессмертья отличит.\nИ юный росс, приникший слухом\nК его цевнице золотой,\nГеройским вспыхивает духом\nИ, как с гнезда орел младой,\nВзлетит искать добычи бранной\nВослед испытанным вождям...\nО други! близок час желанный\nИ близок грозный час врагам,-\nПевцы передадут потомству\nНаш подвиг, славу, торжество.\nУстроим гибель вероломству,\nДух мести - наше божество!\nНо, други, луч блеснул денницы,\nТуман редеет по полям,\nИ вестник утра, гром, сторицей\nЗовет дружины к знаменам.\nИ мощный вождь перед полками\nИ с ним вождей бесстрашных сонм\nГрядут!.. с победными громами\nИ взором ищут стан врагов...\nК мечам!.. Там ждет нас подвиг славы,\nПред нами смерть, и огнь, и гром,\nЗа нами горы тел кровавых,\nИ враг с растерзанным челом\nВ плену ждет низкого спасенья!..\nТруба, сопутник наш, гремит!..\nДрузья! В пылу огней сраженья\nОбет наш: \"Пасть иль победить!\"","name": "Песнь воинов перед сраженьем","date_to": "1813"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3683, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Смоленский","date_from": "1939","text": "Экспресс завывает, угрюм и отчаян,\nЧтоб искры до звезд дотряхнуть,\nА я по тебе задыхаюсь ночами\nИ лбом прижимаюсь к окну.\nИ сердце пройдет через сотню таможен,\nХоть бьется как рыба, попав в перемет.\nИ книга расскажет, и ветер поможет,\nИ время покажет, и спутник поймет.","name": "Экспресс завывает, угрюм и отчаян...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3684, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Шуберт Франц не сочиняет -\nКак поется, так поет.\nОн себя не подчиняет,\nОн себя не продает.\nНе кричит о нем газета,\nИ молчит о нем печать.\nЖалко Шуберту, что это\nТоже может огорчать.\nЗнает Франц, что он кургузый\nИ развязности лишен,\nИ, наверно, рядом с музой\nОн немножечко смешон.\nЖаль, что дорог каждый талер,\nЖаль, что дома неуют.\nВпрочем - это все детали,\nЖаль, что песен не поют!..\nНо печали неуместны!\nИ тоска не для него!..\nБыл бы голос! Ну а песни\nЗапоются! Ничего!\nХочется мирного мира\nИ счастливого счастья,\nЧтобы ничто не томило,\nЧтобы грустилось не часто.","name": "Шуберт Франц"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3685, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1850","text": "Ни тучки нет на небосклоне,\nНо крик петуший - бури весть,\nИ в дальнем колокольном звоне\nКак будто слезы неба есть.\nПокрыты слегшими травами,\nНе зыблют колоса поля,\nИ, пресыщенная дождями,\nНе верит солнышку земля.\nПод кровлей влажной и раскрытой\nПечально праздное житье.\nСерпа с косой, давно отбитой,\nВ углу тускнеет лезвие.","name": "Дождливое лето","date_to": "1850"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3686, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Клычков","date_from": "1914","text": "Свет вечерний мерцает вдоль улиц,\nСловно призрак, в тумане плетень,\nНад дорогою ивы согнулись,\nИ крадется от облака тень.\nУж померкли за сумраком хвои,\nИ сижу я у крайней избы,\nГде на зори окно локовое\nИ крылечко из тонкой резьбы.\nА в окно, может, горе глядится\nИ хозяйка тут — злая судьба,\nУж слетают узорные птицы,\nУж спадает с застрехи резьба.\nМожет быть, здесь в последней надежде\nВсе ж, трудясь и страдая, живут,\nИ лампада пылает, как прежде,\nИ все гостя чудесного ждут.\nВон сбежали с огорка овины,\nВон согнулся над речкою мост —\nИ так сказочен свист соловьиный!\nИ так тих деревенский погост!\nВсе он видится старой старухе\nЗа туманом нельющихся слез,\nЖдет и ждет, хоть недобрые слухи\nВетер к окнам с чужбины принес.\nБудто вот полосой некошеной\nОн идет с золотою косой,\nИ пред ним рожь, и жито, и пшёны\nСеребристою брызжут росой.\nИ, как сторож, всю ночь стороною\nХодит месяц и смотрит во мглу,\nИ в закуте соха с бороною\nТоже грезят — сияют в углу.","name": "Свет вечерний мерцает вдоль улиц...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3687, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1916","text": "Гул бури за горой и грохот отдаленных\nПолуночных зыбей, бушующих в бреду.\nЗвон, непрерывный звон кузнечиков бессонных,\nИ мутный лунный свет в оливковом саду.\nКак фосфор, светляки мерцают под ногами;\nНа тусклой блеске волн, облитых серебром,\nНыряет гробом челн... Господь смешался с нами\nИ мчит куда-то мир в восторге бредовом.","name": "Сирокко","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3688, "fields": {"themes": [20],"author": "Василий Федоров","text": "Во имя всех живых -\nА все мы тленны -\nНе будьте ни корыстны,\nНи мелки...\nБыла война,\nИ в битве многодневной\nПогибли сенегальские полки.\nПод крик ворон\nИ воронов круженье,\nГде штабелем,\nГде кое-как - броском,\nИх уложили\nВ длинные траншеи\nИ прикопали\nГлиной и песком.\nКогда и кости\nВ их могилах тесных\nУспело время\nСжечь и перегрызть,\nНа горе людям\nУ крестьян окрестных\nВ душе практичной\nВызрела корысть.\nИ вот однажды\nЭти погребенья\nНевесть за что\nСражавшихся солдат,\nКрестьяне подняли\nНа удобренье,\nЧтоб хлеб тучнел\nИ зеленел шпинат.\nЗемля была жирна\nИ липла к пальцам,\nК подошвам ног...\nБыл урожай всему.\nНо ветер с прахом\nБедных сенегальцев\nРазнес по миру\nПагубу-беду...\nО, месть бацилл!\nКровь африканцев страстных\nВ себе самой\nЕще смиряла их.\nЧто сенегальцам\nБыло не опасно,\nТеперь смертельно стало\nДля других.\nКостры горели,\nСтлался дым мертвячий,\nМать расставалась с сыном,\nМуж с женой.\nДругая смерть\nВстречалась громким плачем,\nА эта -\nСуеверной тишиной.\nВо имя всех живых -\nВ избытке ль силы,\nВ избытке ль гнева,\nВ простоте ль святой, -\nНе ворошите старые могилы,\nОни чреваты\nНовою бедой.","name": "Сенегальцы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3689, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1824","text": "Богиня струн пережила\nБогов и грома и булата;\nОна прекрасных рук в оковы не дала\nВекам тиранства и разврата.\nОни пришли; повсюду смерть и брань,\nВ венце раскованная сила,\nЕе бессовестная длань\nАлтарь изящного разбила;\nНо с праха рушенных громад,\nИз тишины опустошенья,\nВосстал - величествен и млад -\nБессмертный ангел вдохновенья.","name": "Муза (Богиня струн пережила...)","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3690, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1954","text": "Среди черноморских предгорий,\nНа первой холмистой гряде,\nВысокий стоит санаторий,\nКупая ступени в воде.\nДавно уже черным сапфиром\nСклонился над ним небосклон,\nДавно уж над дремлющим миром\nМолчит ожерелье колонн.\nДавно, утомившись от зноя,\nУмолкли концерты цикад,\nИ люди в тиши и покое\nДавно в санатории спят.\nЛишь там, наверху, по оврагам,\nСредь зарослей горной реки,\nПолночным окутаны мраком,\nНе гаснут всю ночь огоньки.\nНа всем полукружье залива,\nТо там появляясь, то тут,\nИ хищно они и трусливо\nМерцают, мигают, снуют.\nСперва боязливо и тонко,\nПотом все слышней и слышней\nС холмов верещанье ребенка\nДоносится к миру людей.\nИ вот уже плачем и визгом\nНаполнен небесный зенит.\nЛуна перламутровым диском\nИспуганно в чащу глядит.\nИ видит: теснясь друг за другом\nИ мордочки к небу задрав,\nШакалы сидят полукругом\nЗа темными листьями трав.\nО чем они воют и плачут?\nКого проклиная, вопят?\nПод ними у моря маячит\nКолонн ослепительный ряд.\nТам мир золотого сиянья,\nТам жизнь, непонятная им...\nНе эти ли светлые зданья\nКлянут они воплем своим?\nНо меркнет луна Черноморья,\nИ солнце встает в синеву,\nИ враз умолкают предгорья,\nТуманом укутав траву.\nИ звери по краю потока\nТрусливо бегут в тростники,\nГде в каменных норах глубоко\nБеснуются их двойники.","name": "Шакалы","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3691, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1911","text": "Я и плакала и каялась,\nХоть бы с неба грянул гром!\nСердце темное измаялось\nВ нежилом дому твоем.\nБоль я знаю нестерпимую,\nСтыд обратного пути...\nСтрашно, страшно к нелюбимому,\nСтрашно к тихому войти,\nА склонюсь к нему нарядная,\nОжерельями звеня;\nТолько спросит: «Ненаглядная!\nГде молилась за меня?»","name": "Я и плакала и каялась...","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3692, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1859","text": "Мороз и ночь над далью снежной,\nА здесь уютно и тепло.\nИ предо мной твой облик нежный\nИ детски чистое чело.\nПолны смущенья и отваги,\nС тобою, кроткий серафим,\nМы через дебри и овраги\nНа змее огненном летим.\nОн сыплет искры золотые\nНа озаренные снега,\nИ снятся нам места иные,\nИные снятся берега.\nВ мерцанье одинокой свечки,\nНочным путем утомлена,\nТвоя старушка против печки\nВ глубокий сон погружена.\nНо ты красою ненаглядной\nЕще томиться мне позволь;\nС какой заботою отрадной\nЛелеет сердце эту боль!\nИ, серебром облиты лунным,\nДеревья мимо нас летят,\nПод нами с грохотом чугунным\nМосты мгновенные гремят.\nИ, как цветы волшебной сказки,\nПолны сердечного огня,\nТвои агатовые глазки\nС улыбкой радости и ласки\nПорою смотрят на меня.","name": "На железной дороге","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3693, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Олейников","date_from": "1932","text": "Наливши квасу в нашатырь толченый,\nС полученной молекулой не может справиться ученый.\nМолекула с пятью подобными соединяется,\nСтреляет вверх, обратно падает и моментально уплотняется.","name": "Затруднение ученого","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3694, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1946","text": "С жадностью всосаны\nВ травы и злаки\nПоследние капельки\nПочвенной влаги.\nПолдень за полднем\nПроходят над степью,\nА влаге тянуться\nВ горячие стебли.\nВетер за ветром\nТуч не приносят,\nА ей не добраться\nДо тощих колосьев.\nГорячее солнце\nПалит все упорней,\nВ горячей пыли\nЗадыхаются корни.\nСохнут поля,\nСтонут поля,\nЛивнями бредит\nСухая земля.\nЯ проходил\nЭтой выжженной степью,\nТрогал руками\nБескровные стебли.\nИ были колючие\nЛистья растений\nРады моей\nКратковременной тени.\nО, если б дождем\nМне пролиться на жито,\nЯ жизнь не считал бы\nБесцельно прожитой!\nДождем отсверкать\nБлагодатным и плавным -\nЯ гибель такую\nНе счел бы бесславной!\nНо стали бы плотью\nИ кровью моей\nТяжелые зерна\nПшеничных полей!\nА ночью однажды\nСквозь сон я услышу:\nТяжелые капли\nУдарили в крышу.\nО нет, то не капли\nСтучатся упорно,\nТо бьют о железо\nСпелые зерна.\nИ мне в эту ночь\nДо утра будут сниться\nЗерна пшеницы...\nЗерна пшеницы...","name": "Дождь в степи","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3695, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "(Фрагмент)\nВ час отлива, возле чайной\nя лежал в ночи печальной,\nговорил друзьям об Озе и величьи бытия,\nно внезапно чёрный ворон\nпримешался к разговорам,\nвспыхнув синими очами,\nон сказал:\n\"А на фига?!\"\nЯ вскричал: \"Мне жаль вас, птица,\nчеловеком вам родиться б,\nсчастье высшее трудиться.\nполпланеты раскроя...\"\nОн сказал: \"А на фига?!\"\n\"Будешь ты, великий ментор,\nбог машин, экспериментов,\nбудешь бронзой монументов\nзнаменит во все края...\"\nОн сказал: \"А на фига?!\"\n\"Уничтожив олигархов,\nты настроишь агрегатов,\nдемократией заменишь\nкороля и холуя...\"\nОн сказал: \"А на фига?!\"\nЯ сказал: \"А хочешь — будешь\nспать в заброшенной избушке,\nутром пальчики девичьи\nбудут класть на губы вишни,\nглушь такая, что не слышна\nни хвала и ни хула...\"\nОн ответил: \"Все — мура,\nраб стандарта, царь природы,\nты свободен без свободы,\nты летишь в автомашине,\nно машина — без руля...\nОза, Роза ли, стервоза —\nкак скучны метаморфозы,\nв ящик рано или поздно...\nЖизнь была — а на фига?!\"\nКак сказать ему, подонку,\nчто живём не чтоб подохнуть,—\nчтоб губами чудо тронуть\nпоцелуя и ручья!\nЧудо жить необъяснимо.\nКто не жил — что ж спорить с ними?!\nМожно бы — да на фига?!","name": "Оза (Фрагмент)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3696, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1960","text": "Так и живем — напрасно маясь,\nв случайный веруя навет.\nКакая маленькая малость\nнас может разлучить навек.\nТак просто вычислить, прикинуть,\nчто без тебя мне нет житья.\nМне надо бы к тебе приникнуть.\nИначе поступаю я.\nПрипав на жесткое сиденье,\nсижу в косыночке простой\nи направляюсь на съеденье\nтой темной стнанции пустой.\nИду вдоль белого кладбища,\nоглядываюсь на кресты.\nЗвучат печально и комично\nшаги мои средь темноты.\nО, снизойди ко мне, разбойник,\nприсвистни в эту тишину.\nЯ удивленно, как ребенок,\nв глаза недобрые взгляну.\nЗачем я здесь, зачем ступаю\nна темную тропу в лесу?\nВину какую искупаю\nи наказание несу?\nО, как мне надо возродиться\nиз этой тьмы и пустоты.\nО, как мне надо возвратиться\nтуда, где ты, туда, где ты.\nТак просто станет все и цельно,\nкогда ты скажешь мне слова\nи тяжело и драгоценно\nко мне склонится голова.","name": "Так и живем — напрасно маясь...","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3697, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1971","text": "Сон мне снится - вот те на:\nГроб среди квартиры,\nНа мои похорона\nСъехались вампиры,-\nСтали речи говорить -\nВсе про долголетие,-\nКровь сосать решили погодить:\nВкусное - на третие.\nВ гроб вогнали кое-как,\nА самый сильный вурдалак\nВсе втискивал и всовывал,-\nИ плотно утрамбовывал,-\nСопел с натуги, сплевывал\nИ желтый клык высовывал.\nОчень бойкий упырек\nСтукнул по колену,\nПодогнал - и под шумок\nНадкусил мне вену.\nА умудренный кровосос\nВстал у изголовия\nИ очень вдохновенно произнес\nРечь про полнокровие.\nИ почетный караул\nДля приличия всплакнул,-\nНо я чую взглядов серию\nНа сонную мою артерию:\nА если кто пронзит артерию -\nМне это сна грозит потерею.\nПогодите, спрячьте крюк!\nДа куда же, черт, вы!\nЯ же слышу, что вокруг,-\nЗначит, я не мертвый.\nЯду капнули в вино,\nНу а мы набросились,-\nОпоить меня хотели, но\nОпростоволосились.\nТот, кто в зелье губы клал,-\nВ самом деле дуба дал,-\nНу, а мне как рвотное\nТо зелье приворотное:\nЗдоровье у меня добротное,\nИ закусил отраву плотно я.\nТак почему же я лежу,\nДурака валяю,-\nНу почему, к примеру, не заржу -\nИх не напугаю?!\nЯ б их мог прогнать давно\nВыходкою смелою -\nМне бы взять пошевелиться, но...\nГлупостей не делаю.\nБезопасный как червяк,\nЯ лежу, а вурдалак\nСо стаканом носится -\nСейчас наверняка набросится,-\nЕще один на шею косится...\nНу, гад, он у меня допросится!\nКровожадно вопия,\nВысунули жалы -\nИ кровиночка моя\nПолилась в бокалы.\nПогодите - сам налью,-\nЗнаю, знаю - вкусная!..\nНате, пейте кровь мою,\nКровососы гнусные!\nА сам - и мышцы не напряг\nИ не попытался сжать кулак,-\nПотому что кто не напрягается -\nТот никогда не просыпается,\nТот много меньше подвергается\nИ много больше сохраняется.\nВот мурашки по спине\nСмертные крадутся,\nА всего делов-то мне\nБыло что - проснуться!\n...Что, сказать, чего боюсь?\n(А сновиденья - тянутся)...\nДа того, что я проснусь -\nА они останутся!..","name": "Мои похорона","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3698, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Озеров","date_from": "1935","text": "Я и пред смертью вспомню эту кручу,\nИ весь в огнях распластанный Подол,\nИ то, как здесь я к радости пришел\nПри виде звезд, при виде синей тучи,\nПлывущей с юга. Я глядел туда,\nГде неустанно темная вода\nОгни Подола и луну дробила,\nГде двигался моторки уголек,\nТуда, где светлый выступал песок.\nЯ знал: такая в этой ночи сила,\nТакая убедительность, что мой\nНемел язык и я не шел домой.\nИ чем стоял здесь дольше, тем сильнее\nЯ понимал - нет горя у меня;\nИ все пойдет на лад день ото дня\nВ моем дому; что круча есть, над нею\nСтоят деревья темные, шепчась;\nЧто стала ночь внимательней и тише.\nИ мне казалось: в этот час\nЯ будущее слышу.","name": "Вид на Днепр","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3699, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Веет чем-то родным и древним\nОт просторов моей земли.\nВ снежном море плывут деревни,\nСловно дальние корабли.\nПо тропинке шагая узкой,\nПовторяю - который раз!-\n\"Хорошо, что с душою русской\nИ на русской земле родилась!\"","name": "Веет чем-то родным и древним..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3700, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1826","text": "Нет, не черкешенка она;\nНо в долы Грузии от века\nТакая дева не сошла\nС высот угрюмого Казбека.\nНет, не агат в глазах у ней,\nНо все сокровища Востока\nНе стоят сладостных лучей\nЕе полуденного ока.","name": "Ответ Ф.Т. (Нет, не черкешенка она...)","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3701, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1803","text": "К моей лире и к друзьям моим\nО лира, друг мой неизменный,\nПоверенный души моей!\nВ часы тоски уединенной\nУтешь меня игрой своей!\nС тобой всегда я неразлучен,\nО лира милая моя!\nДля одиноких мир сей скучен,\nА в нем один скитаюсь я!\nМое младенчество сокрылось;\nУж вянет юности цветок;\nБез горя сердце истощилось,\nВперед присудит что-то рок!\nНо я пред ним не побледнею:\nПусть будет то, что должно быть!\nСудьба ужасна лишь злодею,\nСудьба меня не устрашит.\nНе нужны мне венцы вселенной,\nМне дорог ваш, друзья, венок!\nНа что чертог мне позлащенный?\nПростой, укромный уголок,\nВ тени лесов уединенной,\nГде бы свободно я дышал,\nВсем милым сердцу окруженный,\nИ лирой дух свой услаждал,-\nВот все - я больше не желаю,\nВ душе моей цветет мой рай.\nЯ бурный мир сей презираю.\nО лира, друг мой! утешай\nМеня в моем уединеньи;\nА вы, друзья мои, скорей,\nОставя свет сей треволненный,\nСберитесь к хижине моей.\nТам, в мире сердца благодатном,\nНаш век как ясный день пройдет;\nС друзьями и тоска приятна,\nНо и тоска нас не найдет.\nКогда ж придет нам расставаться,\nНе будем слез мы проливать:\nНедолго на земле скитаться;\nДрузья! увидимся опять.","name": "Стихи, сочиненные в день моего рождения","date_to": "1803"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3702, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Веневитинов","date_from": "1826","text": "Из Мильвуа\nНа легких крылышках\nЛетают ласточки;\nНо легче крылышки\nУ жизни ветреной.\nНе знает в юности\nОна усталости\nИ радость резвую\nБерет доверчиво\nК себе на крылия.\nЛетит, любуется\nПрекрасной ношею...\nНо скоро тягостна\nЕй гостья милая;\nУстали крылышки,\nИ радость резвую\nОна стряхает с них.\nПечаль ей кажется\nНе столь тяжелою,\nИ, прихотливая,\nПечаль туманную\nБерет на крылия\nИ вдаль пускается\nС подругой новою.\nНо крылья легкие\nВсе болей, более\nПод ношей клонятся.\nИ вскоре падает\nС них гостья новая,\nИ жизнь усталая\nОдна, без бремени,\nЛетит покойнее,\nЛишь только в крылиях,\nЕдва заметные,\nОт ношей брошенных\nСледы осталися –\nИ отпечатались\nЛишь только в перышках\nДва цвета бледные:\nНемного светлого\nОт резвой радости,\nНемного темного\nОт гостьи сумрачной.","name": "Крылья жизни","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3703, "fields": {"themes": [7,18],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1893","text": "Памяти Виктора Антоновича Арцимовича\nПусть время скорбь мою смягчить уже успело,—\nВсё по тебе, мой друг, тоскою я томим;\nИ часто, загрустив душой осиротелой,\nЗаву тебя: где ты? Приди, поговорим.\nНад современностью в беседе дух возвысим;\nПобудем в области добра и красоты...\nНо ты безмолвствуешь. Нет ни бесед, ни писем.\nГде ты?\nО старый друг! Еще когда мы были юны,\nУж наши сблизились и думы, и сердца;\nУ нас сочувственно души звучали струны,\nИ длился дружный лад меж нами до конца.\nУжель конец пришел? Не верится в разлуку;\nВглядеться хочется еще в твои черты;\nОбнять бы мне тебя; твою пожать бы руку.\nГде ты?\nСмутится ли моя в добро и в правду вера,—\nКто от уныния тогда спасет меня?\nНе будет предо мной высокого примера;\nТы мне не уделишь духовного огня.\nНедобрые ко мне порой приходят вести:\nНа правосудие сплетают клеветы\nИ безнаказанно позорят знамя чести...\nГде ты?\nСижу ль один в саду, брожу ль в открытом поле,\nС природой в ясный день беседовать любя,—\nЯ мирный строй души меняю поневоле,\nЧтоб думать о былом и вспоминать тебя.\nИ ты, среди трудов, любил природу страстно;\nНо тщетно ждут тебя в твоем саду цветы; —\nЗеленый лес, шумя, тебя зовет напрасно,—\nГде ты?\nМне пусто без тебя; но жизненные силы\nМеня еще теперь покинуть не хотят.\nЖиву, меж тем как ты уж спишь во тьме могилы,\nИ всё растет, растет могил священных ряд.\nЧто ж! Надо бодро несть ниспосланное горе...\nВедь мне недолго жить средь этой пустоты;\nРовесник твой, уйду и я туда же вскоре,\nГде ты.","name": "Другу (Пусть время скорбь мою...)","date_to": "1893"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3704, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1921","text": "Обыкновенно так\nЛюбовь любому рожденному дадена,—\nно между служб,\nдоходов\nи прочего\nсо дня на день\nочерствевает сердечная почва.\nНа сердце тело надето,\nна тело — рубаха.\nНо и этого мало!\nОдин —\nидиот!—\nманжеты наделал\nи груди стал заливать крахмалом.\nПод старость спохватятся.\nЖенщина мажется.\nМужчина по Мюллеру мельницей машется.\nНо поздно.\nМорщинами множится кожица.\nЛюбовь поцветет,\nпоцветет —\nи скукожится.\nМальчишкой\nЯ в меру любовью был одаренный.\nНо с детства\nлюдьё\nтрудами муштровано.\nА я —\nубег на берег Риона\nи шлялся,\nни чёрта не делая ровно.\nСердилась мама:\n«Мальчишка паршивый!»\nГрозился папаша поясом выстегать.\nА я,\nразживясь трехрублевкой фальшивой,\nиграл с солдатьём под забором в «три листика».\nБез груза рубах,\nбез башмачного груза\nжарился в кутаисском зное.\nВворачивал солнцу то спину,\nто пузо —\nпока под ложечкой не заноет.\nДивилось солнце:\n«Чуть виден весь-то!\nА тоже —\nс сердечком.\nСтарается малым!\nОткуда\nв этом\nв аршине\nместо —\nи мне,\nи реке,\nи стовёрстым скалам?!»\nЮношей\nЮношеству занятий масса.\nГрамматикам учим дурней и дур мы.\nМеня ж\nиз 5-го вышибли класса.\nПошли швырять в московские тюрьмы.\nВ вашем\nквартирном\nмаленьком мирике\nдля спален растут кучерявые лирики.\nЧто выищешь в этих болоночьих лириках?!\nМеня вот\nлюбить\nучили\nв Бутырках.\nЧто мне тоска о Булонском лесе?!\nЧто мне вздох от видов на море?!\nЯ вот\nв «Бюро похоронных процессий»\nвлюбился\nв глазок 103 камеры.\nГлядят ежедневное солнце,\nзазнаются.\n«Чего, мол, стоют лучёнышки эти?»\nА я\nза стенного\nза желтого зайца\nотдал тогда бы — всё на свете.\nМой университет\nФранцузский знаете.\nДелите.\nМножите.\nСклоняете чудно.\nНу и склоняйте!\nСкажите —\nа с домом спеться\nможете?\nЯзык трамвайский вы понимаете?\nПтенец человечий\nчуть только вывелся —\nза книжки рукой,\nза тетрадные дести.\nА я обучался азбуке с вывесок,\nлистая страницы железа и жести.\nЗемлю возьмут,\nобкорнав,\nободрав ее,—\nучат.\nИ вся она — с крохотный глобус.\nА я\nбоками учил географию,—\nнедаром же\nназемь\nночёвкой хлопаюсь!\nМутят Иловайских больные вопросы:\n— Была ль рыжа борода Барбароссы?—\nПускай!\nНе копаюсь в пропыленном вздоре я —\nлюбая в Москве мне известна история!\nБерут Добролюбова (чтоб зло ненавидеть),—\nфамилья ж против,\nскулит родовая.\nЯ\nжирных\nс детства привык ненавидеть,\nвсегда себя\nза обед продавая.\nНаучатся,\nсядут —\nчтоб нравиться даме,\nмыслишки звякают лбёнками медненькими.\nА я\nговорил\nс одними домами.\nОдни водокачки мне собеседниками.\nОкном слуховым внимательно слушая,\nловили крыши — что брошу в уши я.\nА после\nо ночи\nи друг о друге\nтрещали,\nязык ворочая — флюгер.\nВзрослое\nУ взрослых дела.\nВ рублях карманы.\nЛюбить?\nПожалуйста!\nРубликов за сто.\nА я,\nбездомный,\nручища\nв рваный\nв карман засунул\nи шлялся, глазастый.\nНочь.\nНадеваете лучшее платье.\nДушой отдыхаете на женах, на вдовах.\nМеня\nМосква душила в объятьях\nкольцом своих бесконечных Садовых.\nВ сердца,\nв часишки\nлюбовницы тикают.\nВ восторге партнеры любовного ложа.\nСтолиц сердцебиение дикое\nловил я,\nСтрастною площадью лёжа.\nВраспашку —\nсердце почти что снаружи —\nсебя открываю и солнцу и луже.\nВходите страстями!\nЛюбовями влазьте!\nОтныне я сердцем править не властен.\nУ прочих знаю сердца дом я.\nОно в груди — любому известно!\nНа мне ж\nс ума сошла анатомия.\nСплошное сердце —\nгудит повсеместно.\nО, сколько их,\nодних только вёсен,\nза 20 лет в распалённого ввалено!\nИх груз нерастраченный — просто несносен.\nНесносен не так,\nдля стиха,\nа буквально.\nЧто вышло\nБольше чем можно,\nбольше чем надо —\nбудто\nпоэтовым бредом во сне навис —\nкомок сердечный разросся громадой:\nгромада любовь,\nгромада ненависть.\nПод ношей\nноги\nшагали шатко —\nты знаешь,\nя же\nладно слажен,—\nи всё же\nтащусь сердечным придатком,\nплеч подгибая косую сажень.\nВзбухаю стихов молоком\n— и не вылиться —\nнекуда, кажется — полнится заново.\nЯ вытомлен лирикой —\nмира кормилица,\nгипербола\nпраобраза Мопассанова.\nЗову\nПоднял силачом,\nпонес акробатом.\nКак избирателей сзывают на митинг,\nкак сёла\nв пожар\nсозывают набатом —\nя звал:\n«А вот оно!\nВот!\nВозьмите!»\nКогда\nтакая махина ахала —\nне глядя,\nпылью,\nгрязью,\nсугробом,—\nдамьё\nот меня\nракетой шарахалось:\n«Нам чтобы поменьше,\nнам вроде танго бы...»\nНести не могу —\nи несу мою ношу.\nХочу ее бросить —\nи знаю,\nне брошу!\nРаспора не сдержат рёбровы дуги.\nГрудная клетка трещала с натуги.\nТы\nПришла —\nделовито,\nза рыком,\nза ростом,\nвзглянув,\nразглядела просто мальчика.\nВзяла,\nотобрала сердце\nи просто\nпошла играть —\nкак девочка мячиком.\nИ каждая —\nчудо будто видится —\nгде дама вкопалась,\nа где девица.\n«Такого любить?\nДа этакий ринется!\nДолжно, укротительница.\nДолжно, из зверинца!»\nА я ликую.\nНет его —\nига!\nОт радости себя не помня,\nскакал,\nиндейцем свадебным прыгал,\nтак было весело,\nбыло легко мне.\nНевозможно\nОдин не смогу —\nне снесу рояля\n(тем более —\nнесгораемый шкаф).\nА если не шкаф,\nне рояль,\nто я ли\nсердце снес бы, обратно взяв.\nБанкиры знают:\n«Богаты без края мы.\nКарманов не хватит —\nкладем в несгораемый».\nЛюбовь\nв тебя —\nбогатством в железо —\nзапрятал,\nхожу\nи радуюсь Крезом.\nИ разве,\nесли захочется очень,\nулыбку возьму,\nпол-улыбки\nи мельче,\nс другими кутя,\nпротрачу в полночи\nрублей пятнадцать лирической мелочи.\nТак и со мной\nФлоты — и то стекаются в гавани.\nПоезд — и то к вокзалу гонит.\nНу а меня к тебе и подавней —\nя же люблю!—\nтянет и клонит.\nСкупой спускается пушкинский рыцарь\nподвалом своим любоваться и рыться.\nТак я\nк тебе возвращаюсь, любимая.\nМое это сердце,\nлюбуюсь моим я.\nДомой возвращаетесь радостно.\nГрязь вы\nс себя соскребаете, бреясь и моясь.\nТак я\nк тебе возвращаюсь,—\nразве,\nк тебе идя,\nне иду домой я?!\nЗемных принимает земное лоно.\nК конечной мы возвращаемся цели.\nТак я\nк тебе\nтянусь неуклонно,\nеле расстались,\nразвиделись еле.\nВывод\nНе смоют любовь\nни ссоры,\nни вёрсты.\nПродумана,\nвыверена,\nпроверена.\nПодъемля торжественно стих строкопёрстый,\nклянусь —\nлюблю\nнеизменно и верно!","name": "Люблю","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3705, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Огарев","date_from": "1842","text": "Она никогда его не любила\nА он ее втайне любил;\nНо он о любви не выронил слова:\nВ себе ее свято хранил.\nИ в церкви с другим она обвенчалась;\nПо-прежнему вхож он был в дом,\nИ молча в лицо глядел ей украдкой,\nИ долго томился потом.\nОна умерла. И днем он и ночью\nВсе к ней на могилу ходил;\nОна никогда его не любила,\nА он о ней память любил.","name": "Она никогда его не любила...","date_to": "1842"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3706, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Во-первых, он — твоя судьба,\nкоторую не выбирают,\nа во-вторых, не так уж плох\nтаковский вариант судьбы,\nа в-третьих, солнышко блестит,\nи лес шумит, река играет,\nи что там думать: «если бы»,\nи что там рассуждать: «кабы».\nБыл век, как яблочко, румян.\nПрогресс крепчал вроде мороза.\nВыламываться из времен —\nкакая суета и проза.\nНо выломались из времен,\nродимый прах с ног отряхнули.\nТакая линия была,\nкоторую упорно гнули.\nОни еще кружат вокруг\nпланеты, вдоль ее обочин,\nкак спутничек с собачкой Друг,\nдавно подохшей, между прочим.\nДавно веселый пес подох,\nчто так до колбасы был лаком,\nи можно разве только вздох\nиздать, судьбу его оплакав.\nОплачем же судьбу всех тех,\nкто от землицы оторвался,\nот горестей и от утех,\nи обносился, оборвался,\nи обозлился вдалеке,\nторя особую дорожку,\nгде он проходит налегке\nи озирается сторожко.","name": "Во-первых, он — твоя судьба..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3707, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Предреченный утешитель,\nГде ж он, где, Сивилла? — «Оглянись:\nЗа тобой вершитель, разрешитель».\n— Кто ты, чуждый? — «Дионис».\n— Крест ли ты — иль тирс — возносишь?\n— «Пышный тирс и крест — несут тебя».\n— Ты чего от сердца властно просишь?\n— «Что сердцам даю: себя».\n— Отойди: нам жребий битвы\nВыпал черный. — «Я вам бранный хмель».\n— Нас сзывает благовест молитвы.\n— «С ним поет моя свирель».\n— Что твой знак? — «Прозренье глаза,\nДальность слуха, окрыленье ног;\nУгль, воскресший радугой алмаза;\nВ чреве Я взыгравший бог».","name": "ПРИШЛЕЦ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3708, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Я вас любил: любовь еще, быть может,\nВ душе моей угасла не совсем;\nНо пусть она вас больше не тревожит;\nЯ не хочу печалить вас ничем.\nЯ вас любил безмолвно, безнадежно,\nТо робостью, то ревностью томим;\nЯ вас любил так искренно, так нежно,\nКак дай вам бог любимой быть другим.","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3709, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1846","text": "(Подражание Лермонтову)\nВ неведомой глуши, в деревне полудикой\nЯ рос средь буйных дикарей,\nИ мне дала судьба, по милости великой,\nВ руководители псарей.\nВокруг меня кипел разврат волною грязной,\nБоролись страсти нищеты,\nИ на душу мою той жизни безобразной\nЛожились грубые черты.\nИ прежде чем понять рассудком неразвитым,\nРебенок, мог я что-нибудь,\nПроник уже порок дыханьем ядовитым\nВ мою младенческую грудь.\nЗастигнутый врасплох, стремительно и шумно\nЯ в мутный ринулся поток\nИ молодость мою постыдно и безумно\nВ разврате безобразном сжег...\nШли годы. Оторвав привычные объятья\nОт негодующих друзей,\nНапрасно посылал я поздние проклятья\nБезумству юности моей.\nНе вспыхнули в груди растраченные силы -\nМой ропот их не пробудил;\nПустынной тишиной и холодом могилы\nСменился юношеский пыл,\nИ в новый путь, с хандрой, болезненно развитой,\nПошел без цели я тогда\nИ думал, что душе, довременно убитой,\nУж не воскреснуть никогда.\nНо я тебя узнал... Для жизни и волнений\nВ груди проснулось сердце вновь:\nВлиянье ранних бурь и мрачных впечатлений\nС души изгладила любовь...\nВо мне опять мечты, надежды и желанья...\nИ пусть меня не любишь ты,\nНо мне избыток слез и жгучего страданья\nОтрадней мертвой пустоты...","name": "В неведомой глуши...","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3710, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шершеневич","date_from": "1925","text": "Одни волнуются и празднуют победу\nИ совершают праздник дележа;\nДругие, страхом оплативши беды,\nГазеты скалят из-за рубежа.\nМне жаль и тех, кто после долгой жажды\nПьет залпом все величие страны.\nНастанет день, и победитель каждый\nВ стремнину рухнется со страшной крутизны.\nМне жаль и тех, кто в злобном отдаленьи,\nПропитанные желчью долгих лет,\nМечтают жалкие отрепья пораженья\nСменить на ризы пышные побед.\nВидали ль вы, как путник, пылью серый,\nБредя ущельем, узрит с двух сторон\nЗрачок предчувствующей кровь пантеры\nИ мертвечиной пахнущий гиены стон.\nОни рычат и прыгают по скалам,\nХотят друг друга от ущелья отогнать,\nЧтоб в одиночестве белеющим оскалом\nСвою добычу в клочья истерзать.\nИ путешественник, в спасение не веря,\nВнимает с ужасом и жмется под гранит.\nОн знает, для чего грызутся звери,\nИ все равно ему, который победит.\nМне жальче путников, живущих без оглядки,\nНе победителей, не изгнанных из стран:\nОни не выпили и мед победы сладкий,\nИ горький уксус не целил им ран.","name": "Живущих без оглядки","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3711, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1939","text": "Весной в саду я зяблика поймал.\nЕго лучок захлопнул пастью волчьей.\nЛесной певец, он был пуглив и мал,\nНо, как герой, неволю встретил молча.\nОн петь привык лесное торжество\nПод светлым солнышком на клейкой ветке.\nНет! Золотая песенка его\nНе прозвучит в убогой этой клетке!\nУпрямец! Он не походил на нас,\nБольных людей, уступчивых и дряблых,\nНахохлившись, он молчаливо гас,\nНевольник мой, мой горделивый зяблик.\nГорсть муравьиных лакомых яиц\nНе вызвала его счастливой трели.\nВ глаза ручных моих домашних птиц\nЕго глаза презрительно смотрели.\nОн всё глядел на поле за окном\nСквозь частых проволок густую сетку,\nНо я задернул грубым полотном\nЕго слегка качавшуюся клетку.\nИ, чувствуя, как за его тюрьмой\nВесна цветет всё чище, всё чудесней,—\nОн засвистал!.. Что делать, милый мой?\nВ неволе остается только песня!","name": "Зяблик","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3712, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Римма Казакова","date_from": "1972","text": "...Ну и не надо.\nНу и простимся.\nРуки в пространство протянуты слепо.\nКак мы от этой муки проспимся?\nХолодно справа.\nХолодно слева.\nПусто.\nЗвени,\nдорогой колокольчик,\nвек девятнадцатый,-\nснегом пыли!\nЧто ж это с нами случилось такое?\nЧто это?\nПросто любовь.\nДо петли.\nДо ничего.\nТак смешно и всецело.\nТам мы,\nв наивнейшей той старине.\nМилый мой мальчик, дитя из лицея,\nмы - из убитых на странной войне,\nгде победители -\nбедные люди,-\nо, в победителях не окажись!-\nгде победитель сам себя судит\nцелую жизнь,\nцелую жизнь.","name": "Ну и не надо. Ну и простимся...","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3713, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Капнист","date_from": "1819","text": "Святый восторг благотворенья!\nЧто в мире сладостней тебя?\nБлагого образ провиденья:\nВ других зреть счастливым себя,\nДобру все посвятить мгновенья,\nНесчастных как родных любя.\nКто благо обще назидает,\nДостоин тот любви сердец,\nНо он признанья не алкает,\nНе льстит его наград венец:\nНаграду в сердце обретает\nСердечно чувствие, не льстец.\nГероев славила вселенна,\nНо славы глас замолк в веках;\nХвала, на камнях иссеченна,\nИ обелиски — пали в прах:\nБлаготворенья мзда нетленна,\nОна нас ждет на небесах.\nСвятый восторг благотворенья!","name": "Святый восторг благотворенья!..","date_to": "1819"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3714, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1966","text": "Ко мне явилась рифма — вся в слезах.\nБедняжечка! Она едва дышала,\nНа ней буквально не было лица.\nШатаясь, спотыкаясь, добрела\nДо белого, как обморок, блокнота,\nИ я с тяжелым сердцем записал\nИсторию ее грехопаденья:\nВ нее влюбился молодой поэт;\nОн ей прощал все то, что было раньше,\nИ мировую славу обещал.\nНо, боже мой, как с ней он обращался!\nЛомал, корежил, гнул и так и сяк.\nКричал он:\nУстаревший жалкий штамп\nСчитать, что рифма — звонкая подруга,\nА эти «рифм отточенные пики» —\nСредневекового оружья род.\nДля современной рифмы корневой\nДостаточен и слог в начале слова.\nПотом и этот слог — ко всем чертям!\nОна повисла на опорной гласной,—\nТак альпинист над пропастью висит\nНа перетертой о скалу веревке.\n...Нечесаная, жалкая, в лохмотьях\nСредь ночи рифма приплелась ко мне,\nКак раз, когда над первою строкой\nЯ мучался...\n— А я к тебе вернулась,\nПрости меня.—\nЯ не сказал ни слова,\nНо ложе ей из книг соорудил:\nТоварищ Маяковский в изголовье\nИ сам поручик Лермонтов — в ногах.\nСтрадалица, забудься, отдохни,\nМы утром обо всем поговорим...\nНочь проведу над белыми стихами.","name": "Ко мне явилась рифма — вся в слезах...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3715, "fields": {"themes": [],"author": "Расул Гамзатов","text": "- Радость, помедли, куда ты летишь?\n- В сердце, которое любит!\n- Юность, куда ты вернуться спешишь?\n- В сердце, которое любит!\n- Сила и смелость, куда вы, куда?\n- В сердце, которое любит!\n- А вы-то куда, печаль да беда?\n- В сердце, которое любит!\nПер. Н.Гребнева","name": "Радость, помедли, куда ты летишь?.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3716, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1953","text": "Кругом низины и высотки\nПолей знакомых и родных.\nЧтобы вскопать четыре сотки,\nУйдет четыре выходных.\nТам, за деревнею покатой,\nПоля напитаны водой.\nИ он идет себе с лопатой,\nИнтеллигентный и седой.\nИ он шагает от платформы\nВ пальто, поношенном слегка...\nЕще до денежной реформы\nТрудна дорога, далека.\nОтмена карточек не скоро,\nО ней не слышно ничего.\nЕще вскопать придется горы\nЛопатке старенькой его.\nИ он копает, мучась жаждой,\nКартошку режет на куски\nС таким расчетом, чтобы в каждом\nЦвели зеленые глазки.\nЕще старания немножко -\nЗасажен будет огород.\nИ вот поднимется картошка\nИ зацветет, и, зацветет.\nИ набежит веселый ветер\nИ зашумит среди кустов.\nИ никогда еще на свете\nКрасивей не было цветов.\n...И деревенские ребята,\nГлядят, шагая стороной,\nКак он стоит, держа лопату,\nПеред корявой целиной.\nСтоит серьезный, работящий,\nВ пальто, поношенном слегка,\nИ с дужкой вешалки, торчащей\nИз-за его воротника.","name": "В послевоенный первый год...","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3717, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Радищев","date_from": "1791","text": "Ты хочешь знать: кто я? что я? куда я еду?\nЯ тот же, что и был и буду весь мой век.\nНе скот, не дерево, не раб, но человек!\nДорогу проложить, где не бывало следу,\nДля борзых смельчаков и в прозе и в стихах,\nЧувствительным сердцам и истине я в страх\nВ острог Илимский еду.","name": "Ты хочешь знать: кто я?..","date_to": "1791"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3718, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1821","text": "Приманкой ласковых речей\nВам не лишить меня рассудка!\nКонечно, многих вы милей,\nНо вас любить - плохая шутка!\nВам не нужна любовь моя,\nНе слишком заняты вы мною,\nНе нежность - прихоть вашу я\nПризнаньем страстным успокою.\nВам дорог я, твердите вы,\nНо лишний пленник вам дороже.\nВам очень мил я, но, увы!\nВам и другие милы тоже.\nС толпой соперников моих\nЯ состязаться не дерзаю\nИ превосходной силе их\nБез битвы поле уступаю.","name": "Приманкой ласковых речей...","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3719, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1980","text": "М. - другу и брату -\nпосвящен сей полуэкспромт.\nI.\nМне снятся крысы, хоботы и черти. Я\nГоню их прочь, стеная и браня,\nНо вместо них я вижу виночерпия -\nОн шепчет: \"Выход есть - к исходу дня\nВина! И прекратится толкотня,\nВиденья схлынут, сердце и предсердие\nОтпустят, и расплавится броня!\"\nЯ - снова я, и вы теперь мне верьте,- я\nНемного попрошу взамен бессмертия -\nШирокий тракт, холст, друга да коня;\nПрошу покорно, голову склоня,\nПобойтесь Бога, если не меня,-\nНе плачьте вслед, во имя Милосердия!\nII.\nЧту Фауста ли, Дориана Грея ли,\nНо чтобы душу - дьяволу,- ни-ни!\nЗачем цыганки мне гадать затеяли?\nДень смерти уточнили мне они...\nТы эту дату, Боже, сохрани,-\nНе отмечай в своем календаре или\nВ последний миг возьми и измени,\nЧтоб я не ждал, чтоб вороны не реяли\nИ чтобы агнцы жалобно не блеяли,\nЧтоб люди не хихикали в тени,-\nОт них от всех, о Боже, охрани -\nСкорее, ибо душу мне они\nСомненьями и страхами засеяли!\nПариж, 1 июня","name": "Две просьбы","date_to": "1980"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3720, "fields": {"themes": [],"author": "София Парнок","date_from": "1926","text": "Что ж, опять бунтовать? Едва ли,-\nбарабанщик бьет отбой.\nОтчудили, откочевали,\nотстранствовали мы с тобой.\nНога не стремится в стремя.\nДаль пустынна. Ночь темна.\nОтлетело для нас время,\nнаступают для нас времена.\nЕсли страшно, так только немножко,\nтолько легкий озноб, не дрожь.\nК заплаканному окошку\nподойдешь, стекло протрешь -\nИ не переулок соседний\nувидишь, о смерти скорбя,\nне старуху, что к ранней обедне\nспозаранку волочит себя.\nНе замызганную стену\nувидишь в окне своем,\nне чахлый рассвет, не антенну\nс задремавшим на ней воробьем,\nа такое увидишь, такое,\nчего и сказать не могу,-\nликование световое,\nпронизывающее мглу!..\nИ женский голос, ликуя,\n- один в светлом клире -\nпоет и поет: Аллилуйя,\nаллилуйя миру в мире!..","name": "Что ж, опять бунтовать?..","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3721, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Обрадович","date_from": "1922","text": "Не мираж в дымящейся синеве,\nИ не вымысел, и не сон,—\nСтарый негр\nНа Октябрьском параде,\nВ Москве,\nСолнцем северным озарен.\nУ Кремлевской стены делегат.\nПеред ним\nВсех Республик народы идут,—\nВ братстве жизнь их,\nСоюз их ненарушим,\nИ свободен и радостен труд.\nАлый вихрь знамен\nИ песен прибой...\nНи погонщиков, ни цепей, ни слез...\nСтарый негр поник седой головой —\nВетер Африки негру стон донес.\n...Ветер полз, извиваясь, в злых песках,\nВ джунглях блуждал,\nВ болотах глох.\nТам, в тростниках, с кровью у виска,\nЗагнанный брат не нашел дорог.\nИз Сиднея в Судан,\nИз Судана в Сидней\nГнал корабли из порта в порт.\nИ под каждым вымпелом —\nЗвон цепей\nИ смех павианий жирных морд.\nА на рынке Тимбукту\nЗа маис гнилой\n(Бился в глазах голод и страх)\nЧерною пальмою передо мной\nПала проданная сестра.\nУ хижин в ночах,\nОт росы до росы,\nПодстерегают\nХозяйские псы.\nВ гнойную яму брошен, вслед\nСкованный сын прохрипел привет.\nЖдут на плантациях, на рудниках.\nИзнемогая,\nГонца и вестей...\n. . . . . . . . . . . . . . . . . .\nВетер стих в камнях у ног старика.\nВетер Африки свистом плетей.\nА вокруг ликовала и пела Москва.\nКто-то руку негру пожал.\nИ звучали на всех языках слова:\nЛенин и\nИнтернационал...\nИ не вымысел, и не лживый сон:\nНерушимо народа доверие,—\nБережно пронесен\nОгонь знамен\nСквозь когтистые лапы империи.\nО Ленине\nДелегат говорит —\nВесть идет из Сиднея в Судан,\nИ над Конго грозный гимн гремит,\nГимн пролетариев всех стран.","name": "Негр в Москве","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3722, "fields": {"themes": [],"author": "Корней Чуковский","text": "Английская песенка\nДженни туфлю потеряла.\nДолго плакала, искала.\nМельник туфельку нашёл\nИ на мельнице смолол.","name": "Дженни"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3723, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1818","text": "Когда я в хижине моей\nСогрет под стеганым халатом\nНе только графов и князей -\nСултана не признаю братом!\nГляжу с улыбкою в окно:\nВот мой ручей, мои посевы,\nИз гроздий брызжет тут вино,\nТам птиц домашних полны хлевы,\nВ воде глядится тучный вол,\nПодруг протяжно призывая,-\nВсе это в праздничный мой стол\nЖена украсит молодая.\nА вы, моих беспечных лет,\nТоварищи в весельи, в горе,\nКогда я просто был поэт\nИ света не пускался в море -\nХоть на груди теперь иной\nСчитает ордена от скуки,\nУсядьтесь без чинов со мной,\nК бокалам протяните руки,\nСтаринны песни запоем,\nУкрадем крылья у веселья,\nПоговорим о том, о сем,\nКрасноречивые с похмелья!\nПризнайтесь, что блажен поэт\nВ своем родительском владенье!\nХоть на ландкарте не найдет\nПод градусами в протяженье\nТам свой овин, здесь огород,\nВ ряду с Афинами иль Спартой,\nЗато никто их не возьмет\nСчастливо выдернутой картой.","name": "Моя хижина","date_to": "1818"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3724, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Орлов","text": "А наши песни остаются,\nИ в пригородных поездах\nОни опять вовсю поются,\nкак мы их пели на фронтах.\nЕсть на веревочке гитара.\nСвоя компания вокруг.\nИ нет на свете песни старой,\nИ времени сомкнулся круг.\nПоют ее, как мы певали,\nВдруг повзрослевшие юнцы.\nПоют опять не трали-вали,\nА то, что деды и отцы,\nКогда им было лет по двадцать,\nКогда, казалось, тишь и гладь,\nА завтра надо призываться,\nА послезавтра умирать.\nЛетит вагон заре вдогонку,\nАх, как натянута струна!\nИ мы стоим, грустя, в сторонке,\nИ родина на всех одна.","name": "В электричке"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3725, "fields": {"themes": [],"author": "Рюрик Ивнев","date_from": "1914","text": "Я надену колпак дурацкий\nИ пойду колесить по Руси,\nВдыхая запах кабацкий...\nБудет в поле дождь моросить.\nБудут ночи сырые, как баржи,\nЗатерявшиеся на реке.\nТак идти бы все дальше. Даже\nЗабыть про хлеб в узелке.\nНе услышу я хохот звонкий.\nАх! Как сладок шум веток и трав,\nБудут выть голодные волки,\nВсю добычу свою сожрав.\nИ корявой и страшной дорогой\nБуду дальше идти и идти...\nМного радостей сладких, много\nМожно в горьком блужданьи найти.","name": "Я надену колпак дурацкий...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3726, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1857","text": "Тобой лишь ясны дни мои,\nТы их любовью озарила,\nИ духа дремлющая сила\nНа зов откликнулась любви!\nО, если б я от дней тревог\nПереходя к надежде новой,\nСтраницу мрачного былого\nИз книги жизни вырвать мог!\nО, если б мог я заглушить\nУкор, что часто шепчет совесть!\nНо нет! бесплодной жизни повесть\nСлезами горькими не смыть.\nМолю того, кто весь любовь -\nОн примет скорбное моленье\nИ, ниспослав мне искупленье,\nК добру меня направит вновь,\nЧтобы душа моя была\nТвоей души достойна ясной,\nЧтоб сердца преданности страстной\nТы постыдиться не могла!","name": "Тобой лишь ясны дни мои...","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3727, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1914","text": "Сегодня снова я пойду\nТуда, на жизнь, на торг, на рынок,\nИ войско песен поведу\nС прибоем рынка в поединок!","name": "Сегодня снова я пойду...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3728, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1956","text": "Галки, галки,\nЧерные гадалки,\nДлинные хвосты,\nТрефовые кресты.\nЧто ж вы, галки,\nПоздно прилетели,\nК нам на крышу\nНа закате сели?\nА в печи огонь, огонь.\nТы, беда, меня не тронь,\nНе тронь!\nРазгулялась\nПо полю погодка.\nРазубралась\nЕлочка-сиротка,\nРазубралась\nВ зори чистые,\nВ снега белые,\nПушистые.\nКак запели\nСтылые метели,\nВсе-то птицы\nК морю улетели.\nОставались галки\nНа дубу,\nЧерные гадалки\nНа снегу.\nСкоро встанет,\nСкоро будет солнце.\nК нам заглянет\nВ зимнее оконце.\nТы, родная, крепко спи,\nА снежок лети, лети!\nСчастье будет,\nНепременно будет,\nНас с тобою\nСчастье не забудет,\nА пока летит снежок\nИ поет в печи\nСверчок.\nВ дальнем море\nКорабли гуляют,\nНа просторе\nВолны набегают.\nА у нас метель, метель,\nА у нас тепла постель.\nСчастье будет,\nНепременно будет.\nНаше счастье\nНикто не осудит.\nПод щекой твоей\nЛадонь.\nА в печи горит\nОгонь.\nДогонялки\nВ поле побежали.\nЭто галки\nВсё наколдовали.\nСкоро будет дольше\nСвет.\nИ разлуки больше\nНет.\nНаше счастье\nЗдесь, с тобою рядом,\nНе за синим\nМорем-океаном.\nКличут поезда\nНа Окружной.\nБудешь ты всегда\nСо мной.","name": "Колыбельная с черными галками","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3729, "fields": {"themes": [7],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1952","text": "Темный вечер легчайшей метелью увит,\nволго-донская степь беспощадно бела...\nВот когда я хочу говорить о любви,\nо бесстрашной, сжигающей душу дотла.\nЯ ее, как сейчас, никогда не звала.\nОтыщи меня в этой февральской степи,\nв дебрях взрытой земли, между свай эстакады.\nЕсли трудно со мной - ничего, потерпи.\nЯ сама-то себе временами не рада.\nЧто мне делать, скажи, если сердце мое\nобвивает, глубоко впиваясь, колючка,\nи дозорная вышка над нею встает,\nи о штык часового терзаются низкие тучи?\nТак упрямо смотрю я в заветную даль,\nтак хочу разглядеть я далекое, милое\nсолнце...\nКровь и соль на глазах!\nЯ смотрю на него сквозь большую печаль,\nсквозь колючую мглу,\nсквозь судьбу волгодонца...\nЯ хочу, чтоб хоть миг постоял ты со мной\nу ночного костра - он огромный,\nтрескучий и жаркий,\nгде строители греются тесной гурьбой\nи в огонь неподвижные смотрят овчарки.\nНет, не дома, не возле ручного огня,\nтолько здесь я хочу говорить о любви.\nЕсли помнишь меня, если понял меня,\nесли любишь меня - позови, позови!\nОжидаю тебя так, как моря в степи\nждет ему воздвигающий берега\nв ночь, когда окаянная вьюга свистит,\nи смерзаются губы, и душат снега;\nв ночь, когда костенеет от стужи земля,-\nни костры, ни железо ее не берут.\nНенавидя ее, ни о чем не моля,\nкак любовь, беспощадным становится труд.\nЗдесь пройдет, озаряя пустыню, волна.\nЭто всё про любовь. Это только она.\nО, как я от сердца тебя отрывала!\nЛюбовь свою - не было чище и лучше -\nсперва волго-донским степям отдавала...\nКлочок за клочком повисал на колючках.\nПолынью, полынью горчайшею веет\nнад шлюзами, над раскаленной землею...\nНет запаха бедственнее и древнее,\nи только любовь, как конвойный, со мною.\nНас жизнь разводила по разным дорогам.\nТы умный, ты добрый, я верю доныне.\nНо ты этой жесткой земли не потрогал,\nи ты не вдыхал этот запах полыни.\nА я неустанно вбирала дыханьем\nтот запах полынный, то горе людское,\nи стало оно, безысходно простое,\nглубинным и горьким моим достояньем.\n...Полынью, полынью бессмертною веет\nот шлюзов бетонных до нашего дома...\nНу как же могу я, ну как же я смею,\nвернувшись, \"люблю\" не сказать по-другому!","name": "Из `Писем с дороги`","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3730, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1851","text": "Смотри, как на речном просторе,\nПо склону вновь оживших вод,\nВо всеобъемлющее море\nЗа льдиной льдина вслед плывет.\nНа солнце ль радужно блистая,\nИль ночью в поздней темноте,\nНо все, неизбежимо тая,\nОни плывут к одной мете.\nВсе вместе - малые, большие,\nУтратив прежний образ свой,\nВсе — безразличны, как стихия,-\nСольются с бездной роковой!..\nО нашей мысли обольщенье,\nТы, человеческое Я,\nНе таково ль твое значенье,\nНе такова ль судьба твоя?","name": "Смотри, как на речном просторе...","date_to": "1851"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3731, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1976","text": "Вдруг словно канули во мрак\nПортреты и врачи,\nЖар от меня струился как\nОт доменной печи.\nЯ злую ловкость ощутил -\nПошел как на таран,-\nИ фельдшер еле защитил\nРентгеновский экран.\nИ - горлом кровь, и не уймешь -\nЗалью хоть всю Россию,-\nИ - крик: \"На стол его, под нож!\nНаркоз! Анестезию!\"\nЯ был здоров, здоров как бык,\nЗдоров как два быка, -\nЛюбому встречному в час пик\nЯ мог намять бока.\nИдешь, бывало, и поешь -\nОбщаешься с людьми,\nВдруг крик: \"На стол его, под нож!\nДопелся, черт возьми...\n\"Не надо нервничать, мой друг,-\nВрач стал чуть-чуть любезней,-\nПочти у всех людей вокруг\nИстории болезней\".\nМне обложили шею льдом -\nСпешат, рубаху рвут,-\nЯ ухмыляюсь красным ртом,\nКак на манеже шут.\nЯ сам себе кричу: \"Трави! -\nИ напрягаю грудь.-\n\"В твоей запекшейся крови\nУвязнет кто-нибудь!\"\nЯ б мог, когда б не глаз да глаз,\nВсю землю окровавить,-\nЖаль, что успели медный таз\nНе вовремя подставить!\nУже я свой не слышу крик,\nНе узнаю сестру,-\nВот сладкий газ в меня проник,\nКак водка поутру.\nЦветастый саван скрыл и зал\nИ лица докторов,-\nНо я им все же доказал,\nЧто умственно здоров!\nСлабею, дергаюсь и вновь\nТравлю,- но иглы вводят\nИ льют искусственную кровь -\nТа горлом не выходит.\n\"Хирург, пока не взял наркоз,\nТы голову нагни,-\nЯ важных слов не произнес -\nПослушай, вот они.\nВзрезайте с богом, помолясь,\nТем более бойчей,\nЧто эти строки не про вас,\nА про других врачей!..\nЯ лег на сгибе бытия,\nНа полдороге к бездне,-\nИ вся история моя -\nИстория болезни.\nОчнулся я - на теле швы,\nМедбрат меня кормил.\nИ все врачи со мной на \"вы\",\nИ я с врачами мил.\n\"Нельзя вставать, нельзя ходить.\nМолись, что пронесло!\"\nЯ здесь баклуш могу набить\nНесчетное число.\nМне здесь пролеживать бока\nБез всяческих общений -\nМоя кишка пока тонка\nДля острых ощущений.\nСам первый человек хандрил -\nОн только это скрыл,-\nДа и создатель болен был,\nКогда наш мир творил.\nУ человечества всего -\nТо колики, то рези,-\nИ вся история его -\nИстория болезни.\nВсе человечество давно\nХронически больно -\nСо дня творения оно\nБолеть обречено.\nВы огорчаться не должны -\nВрач стал еще любезней,-\nВедь вся история страны -\nИстория болезни.\nЖивет больное все бодрей,\nВсе злей и бесполезней -\nИ наслаждается своей\nИсторией болезни.","name": "История болезни","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3732, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1941","text": "Только глянула — и сразу\nНапрямик сказала твердо:\n«Не хочу противогаза —\nУ него слоновья морда!»\nДочь строптивую со вздохом\nУговаривает мама:\n«Быть капризной — очень плохо!\nОтчего ты так упряма?\nЯ прощу тебе проказы\nИ куплю медовый пряник.\nПоходи в противогазе!\nПривыкай к нему заране...»\nМама делается строже,\nДочка всхлипывает тихо:\n«Не хочу я быть похожей\nНа противную слониху».\nМать упрямице курносой\nПодарить сулила краски,\nИ торчат льняные косы\nС двух сторон очкастой маски.\nМежду стекол неподвижных\nНабок свис тяжелый хобот...\nОбъясни-ка ей, что ближних\nЛюди газом нынче гробят,\nЧто живет она в эпоху,\nГде убийству служит разум...\nБыть слоном теперь неплохо:\nКто его отравит газом?","name": "Девочка в противогазе","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3733, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1937","text": "Ой вы, кони, вы, кони стальные,\nБоевые друзья трактора,\nВеселее гудите, родные,—\nНам в поход отправляться пора!\nМы с чудесным конем\nВсе поля обойдем —\nСоберем, и посеем, и вспашем.\nНаша поступь тверда,\nИ врагу никогда\nНе гулять по республикам нашим!\nУрожайный сгибается колос,\nИ пшеница стеною встает,\nИ подруги серебряный голос\nНашу звонкую песню поет.\nНаша сила везде поспевает,\nИ когда запоет молодежь,\nВся пшеница в полях подпевает,\nПодпевает высокая рожь!\nШироко ты, колхозное поле,—\nКто сумеет тебя обскакать?\nОй ты, волюшка, вольная воля,\nВ целом мире такой не сыскать!\nНаглый враг, ты нас лучше не трогай,\nНе балуйся у наших ворот,—\nНе пуглив, справедливый и строгий,\nНаш хозяин — советский народ!\nМы с чудесным конем\nВсе поля обойдем —\nСоберем, и посеем, и вспашем.\nНаша поступь тверда,\nИ врагу никогда\nНе гулять по республикам нашим!","name": "Песня трактористов","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3734, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1917","text": "Ищи меня в сквозном весеннем свете.\nЯ весь - как взмах неощутимых крыл,\nЯ звук, я вздох, я зайчик на паркете,\nЯ легче зайчика: он - вот, он есть, я был.\nНо, вечный друг, меж нами нет разлуки!\nУслышь, я здесь. Касаются меня\nТвои живые, трепетные руки,\nПростёртые в текучий пламень дня.\nПомедли так. Закрой, как бы случайно,\nГлаза. Ещё одно усилье для меня -\nИ на концах дрожащих пальцев, тайно,\nБыть может, вспыхну кисточкой огня.","name": "Ищи меня","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3735, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Михалков","text": "За Бюрократом Смерть пришла,\nПолдня в приемной прождала,\nПолдня в приемной просидела,\nПолдня на очередь глядела,\nЧто все росла,\nА не редела...\nИ, не дождавшись... померла!\n\"Что-о? Бюрократ сильнее Смерти?\"\nНет!\nНо живучи все же, черти!","name": "Бюрократ и Смерть"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3736, "fields": {"themes": [],"author": "Каролина Павлова","date_from": "1844","text": "Сходилась я и расходилась\nСо многими в земном пути;\nНе раз мечтами поделилась,\nНе раз я молвила: «Прости!»\nНо до прощанья рокового\nУже стояла я одна;\nИ хладное то было слово,\nПустой отз\nв пустого сна.\nИ каждая лишала встреча\nМеня призр\nка моего,\nИ не звала я издалеча\nНазад душою никого.\nИ не по них мне грустно было,\nМне грустно было по себе,\nЧто сердца радостная сила\nУступит жизненной судьбе;\nЧто не нисходит с небосклона\nБогиня к жителям земным;\nЧто все мы, с жаром Иксиона\n,\nОбнимем облако и дым.\nМне было тягостно и грустно,\nЧто лжет улыбка и слеза,\nИ то, что слышим мы изустно,\nИ то, чему глядим в глаза.\nИ я встречаю, с ним не споря,\nСпокойно ныне бытие;\nИ горестней младого горя\nМне равнодушие мое.","name": "Дума (Сходилась я и расходилась...)","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3737, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1956","text": "С действительностью иллюзию,\nС растительностью гранит\nТак сблизили Польша и Грузия,\nЧто это обеих роднит.\nКак будто весной в Благовещенье\nИм милости возвещены\nЗемлей — в каждой каменной трещине,\nТравой — из-под каждой стены.\nИ те обещанья подхвачены\nПриродой, трудами их рук,\nИскусствами, всякою всячиной,\nРазвитьем ремесл и наук.\nПобегами жизни и зелени,\nРазвалинами старины,\nЗемлей в каждой мелкой расселине,\nТравой из-под каждой стены.\nСледами усердья и праздности,\nБеседою, бьющей ключом,\nРечами про разные разности,\nПустой болтовней ни о чем.\nПшеницей в полях выше сажени,\nСходящейся над головой,\nЗемлей — в каждой каменной скважине,\nТравой — в половице кривой.\nДушистой густой повиликою,\nСтолетьями, вверх по кусту,\nОбвившей былое великое\nИ будущего красоту.\nСиренью, двойными оттенками\nЛиловых и белых кистей,\nПестреющей между простенками\nОсыпавшихся крепостей.\nГде люди в родстве со стихиями,\nСтихии в соседстве с людьми,\nЗемля — в каждом каменном выеме,\nТрава — перед всеми дверьми.\nГде с гордою лирой Мицкевича\nТаинственно слился язык\nГрузинских цариц и царевичей\nИз девичьих и базилик.","name": "Трава и камни","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3738, "fields": {"themes": [20],"author": "Давид Самойлов","text": "С. Б. Ф.\nСлава богу! Слава богу!\nЧто я знал беду и тревогу!\nСлава богу, слава богу -\nБыло круто, а не отлого!\nСлава богу!\nВедь все, что было,\nВсе, что было,- было со мною.\nИ война меня не убила,\nНе убила пулей шальною.\nНе по крови и не по гною\nЯ судил о нашей эпохе.\nВсе, что было,- было со мною,\nА иным доставались крохи!\nЯ судил по людям, по душам,\nИ по правде, и по замаху.\nМы хотели, чтоб было лучше,\nПотому и не знали страху.\nПотому пробитое знамя\nС каждым годом для нас дороже.\nХорошо, что случилось с нами,\nА не с теми, кто помоложе.","name": "Слава богу! Слава богу!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3739, "fields": {"themes": [8],"author": "Иван Крылов","text": "На Щуку подан в суд донос,\nЧто от нее житья в пруде не стало;\nУлик представлен целый воз,\nИ виноватую, как надлежало,\nНа суд в большой лохани принесли.\nСудьи невдалеке сбирались;\nНа ближнем их лугу пасли;\nОднако ж имена в архиве их остались:\nТо были два Осла,\nДве Клячи старые, да два иль три Козла;\nДля должного ж в порядке дел надзора\nИм придана была Лиса за Прокурора.\nИ слух между народа шел,\nЧто Щука Лисыньке снабжала рыбный стол;\nСо всем тем, не было в судьях лицеприязни,\nИ то сказать, что Щукиных проказ\nУдобства не было закрыть на этот раз.\nТак делать нечего: пришло писать указ,\nЧтоб виноватую предать позорной казни\nИ, в страх другим, повесить на суку.\n\"Почтенные судьи!- Лиса тут приступила,-\nПовесить мало, я б ей казнь определила,\nКакой не видано у нас здесь на веку:\nЧтоб было впредь плутам и страшно, и опасно -\nТак утопить ее в реке\".- \"Прекрасно!\" -\nКричат судьи. На том решили все согласно,\nИ Щуку бросили - в реку!","name": "Щука"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3740, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1954","text": "В запретной зоне возле полигона\nГрибов и ягод всяческих полно.\nОни растут как будто удивленно -\nНикто не собирает их давно.\nДля этого другие есть полянки,\nИ в розовый предутренний туман\nС лукошками, плетенными из дранки,\nТуда идут ватагой стар и мал.\nА тут солдат, под елью отдыхая,\nБрусники горсть порою кинет в рот\nДа, к огневой позиции шагая,\nНогой поганку походя сшибет,\nВдали кричит пичужка осторожно,\nВверху стихает дятлов молотьба,\nИ предостерегающе-тревожно\nНад стрельбищем разносится труба.\nЗвучит труба. И флаг над вышкой взвился.\nИ первый выстрел тает вдалеке.\nИ тепленькая стреляная гильза\nДымится возле локтя на песке.\nОдна подходит рота и другая,\nВисит кругом едва заметный чад.\nИ, никого в округе не пугая,\nНад полигоном выстрелы звучат.\nИ грибникам в пахучей гуще хвойной,\nГде через топь сомнительная гать,\nПри звуке этих выстрелов спокойней\nИ веселее по лесу шагать.\n...Сигналят. Вылезает из траншеи\nСчитавший попадания солдат.\nДырявые, ненужные мишени\nНеторопливо складывает в ряд.\nСтихает все. И лес кругом спокоен.\nПлетет сорока россказни свои.\nОбнюхивая краешки пробоин,\nГуляют по фанере муравьи...","name": "В запретной зоне возле полигона...","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3741, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "Подгулявшей гурьбою\nВсе расселись. И вдруг —\nГде\nдвое?!\nНет\nдвух!\nМожет, ветром их сдуло?\nПосреди кутежа\nДва пустующих стула,\nДва лежащих ножа.\nОни только что пили\nИз бокалов своих.\nБыли —\nСплыли.\nИх нет, двоих.\nВодою талою —\nИщи-свищи!—\nСбежали, бросив к дьяволу\nПриличья и плащи!\nСбежали, как сбегает\nС фужеров гуд.\nТак реки берегами,\nТак облака бегут.","name": "Вечеринка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3742, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1913","text": "Столько просьб у любимой всегда!\nУ разлюбленной просьб не бывает.\nКак я рада, что нынче вода\nПод бесцветным ледком замирает.\nИ я стану — Христос, помоги!—\nНа покров этот, светлый и ломкий,\nА ты письма мои береги,\nЧтобы нас рассудили потомки,\nЧтоб отчетливей и ясней\nТы был виден им, мудрый и смелый.\nВ биографии славной твоей\nРазве можно оставить пробелы?\nСлишком сладко земное питье,\nСлишком плотны любовные сети\nПусть когда-нибудь имя мое\nПрочитают в учебнике дети,\nИ, печальную повесть узнав,\nПусть они улыбнутся лукаво...\nМне любви и покоя не дав,\nПодари меня горькою славой.","name": "Столько просьб у любимой всегда!..","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3743, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","date_from": "1909","text": "Кротко крадешься креповым трэном,\nРастянувшись, как дым, вдоль паркета;\nСнеговым, неживым манекеном,\nВся в муар серебристый одета.\nТам народ мой - без крова; суровый\nМой народ в униженье и плене.\nТяжелит тебя взор мой свинцовый.\nТонешь ты в дорогом валансьене.\nЯ в полях надышался свинцами.\nТы - кисейным, заоблачным мифом\nПропылишь мне на грудь кружевами,\nИзгибаясь стеклярусным лифом.\nИли душу убил этот грохот?\nТы молчишь, легкий локон свивая.\nКак фонтан, прорыдает твой хохот,\nЖемчуговую грудь изрывая.\nРучек матовый мрамор муаром\nЗадымишь, запылишь. Ты не слышишь?\nМне в лицо ароматным угаром\nВетер бледнопуховый всколышешь.","name": "Укор","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3744, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","text": "Я не достоин, может быть,\nТвоей любви: не мне судить;\nНо ты обманом наградила\nМои надежды и мечты,\nИ я всегда скажу, что ты\nНесправедливо поступила.\nТы не коварна, как змея,\nЛишь часто новым впечатленьям\nДуша вверяется твоя.\nОна увлечена мгновеньем;\nЕй милы многие, вполне\nЕще никто; но это мне\nСлужить не может утешеньем.\nВ те дни, когда, любим тобой,\nЯ мог доволен быть судьбой,\nПрощальный поцелуй однажды\nЯ сорвал с нежных уст твоих;\nНо в зной, среди степей сухих,\nНе утоляет капля жажды.\nДай бог, чтоб ты нашла опять,\nЧто не боялась потерять;\nНо... женщина забыть не может\nТого, кто так любил, как я;\nИ в час блаженнейший тебя\nВоспоминание встревожит!\nТебя раскаянье кольнет,\nКогда с насмешкой проклянет\nНичтожный мир мое названье!\nИ побоишься защитить,\nЧтобы в преступном состраданье\nВновь обвиняемой не быть!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3745, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1858","text": "Г. Гейне\nПогребен на перекрестке\nТот, кто кончил сам с собой;\nНа его могиле вырос\nГрешноцветник голубой.\nЯ стоял на перекрестке\nИ вздохнул... В ночи немой\nПри луне качался тихо\nГрешноцветник голубой.","name": "Погребен на перекрестке...","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3746, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1817","text": "В печальной праздности я лиру забывал,\nВоображение в мечтах не разгоралось,\nС дарами юности мой гений отлетал,\nИ сердце медленно хладело, закрывалось.\nВас вновь я призывал, о дни моей весны,\nВы, пролетевшие под сенью тишины,\nДни дружества, любви, надежд и грусти нежной,\nКогда, поэзии поклонник безмятежный,\nНа лире счастливой я тихо воспевал\nВолнение любви, уныние разлуки —\nИ гул дубрав горам передавал\nМои задумчивые звуки...\nНапрасно! Я влачил постыдной лени груз,\nВ дремоту хладную невольно погружался,\nБежал от радостей, бежал от милых муз\nИ — слезы на глазах — со славою прощался!\nНо вдруг, как молнии стрела,\nЗажглась в увядшем сердце младость,\nДуша проснулась, ожила,\nУзнала вновь любви надежду, скорбь и радость.\nВсе снова расцвело! Я жизнью трепетал;\nПрироды вновь восторженный свидетель,\nЖивее чувствовал, свободнее дышал,\nСильней пленяла добродетель...\nХвала любви, хвала богам!\nВновь лиры сладостной раздался голос юный,\nИ с звонким трепетом воскреснувшие струны\nНесу к твоим ногам!..","name": "К ней (В печальной праздности...)","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3747, "fields": {"themes": [],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1829","text": "Она еще не менее хороша для\nглаз, все обнимающих во мгновении\nи на мгновение,- как для души,\nкоторая чем больше ищет, тем более\nнаходит.\nЖуковский\nБывали ль вы в стране чудес,\nГде жертвой грозного веленья,\nВ глуши земного заточенья\nЖивет изгнанница небес?\nЯ был, я видел божество;\nЯ пел ей песнь с восторгом новым\nИ осенил венком лавровым\nЕе высокое чело.\nЯ, как младенец, трепетал\nУ ног ее в уничиженье\nИ омрачить богослуженье\nПреступной мыслью не дерзал.\nАх! мне ль божественной к стопам\nНесть обольщения искусство?\nЯ весь был гимн, я весь был чувство,\nЯ весь был чистый фимиам!\nИ что ей наш земной восторг,\nСлова любви?- Пустые звуки!\nОна чужда сердечной муки,\nЧужда томительных тревог.\nИз-под ресниц ее густых\nГорит и гаснет взор стыдливый...\nНо от чего души порывы\nИ вздохи персей молодых?\nБыл миг: пролетная мечта\nСкользнула по челу прекрасной,\nИ вспыхнули ланиты страстно,\nИ загорелися уста.\nНо это миг - игра одна\nКаких-то дум... воспоминанье\nО том, небесном обитанье,\nОткуда изгнана она.\nИль, скучась без нее, с небес\nВоздушный гость, незримый мною,\nАмур с повинной головою\nПредстал, немеющий от слез.\nИ очи он возвел к очам,\nИ пробудил в груди волненья\nОт жарких уст прикосновенья\nК ее трепещущим устам.","name": "Душенька","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3748, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Асеев","date_from": "1926","text": "Не за силу, не за качество\nзолотых твоих волос\nсердце враз однажды начисто\nот других оторвалось.\nЯ тебя запомнил докрепка,\nту, что много лет назад\nбез упрека и без окрика\nзагляделась мне в глаза.\nЯ люблю тебя, ту самую,—\nвсе нежней и все тесней,—\nчто, назвавшись мне Оксаною,\nшла ветрами по весне.\nТу, что шла со мной и мучилась,\nшла и радовалась дням\nв те года, как вьюга вьючила\nгруз снегов на плечи нам.\nВ том краю, где сизой заметью\nпесня с губ летит, скользя,\nгде нельзя любить без памяти\nи запеть о том нельзя.\nГде весна, схватившись за ворот,\nот тоски такой устав,\nхочет в землю лечь у явора,\nу ракитова куста.\nНет, не сила и не качество\nмолодых твоих волос,\nты — всему была заказчица,\nчто в строке отозвалось.","name": "Не за силу, не за качество...","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3749, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","text": "О, юность! о, веры восход!\nО, сердца взволнованный сад!\nИ жизнь улыбалась: «вперед!»\nИ смерть скрежетала: «назад»..\nТо было когда-то тогда,\nТо было тогда, когда нет...\nКлубились, звенели года —\nРазмерены, точно сонет.\nЛюбил, изменял, горевал,\nЗвал смерти, невзгоды, нужду.\nИ жизнь, как пират — моря вал,\nДобросила к бездне. Я жду!\nЯ жду. Я готов. Я без лат.\nЩит согнут, и меч мой сдает.\nИ жизнь мне лепечет: «назад»...\nА смерть торжествует: «вперед!»","name": "У бездны"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3750, "fields": {"themes": [],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1947","text": "Мы строим коммунизм. Что в мире краше,\nчем этот труд! Где доблести предел?\nПредела нет! А кто сказал, что наша\nлюбовь должна быть мельче наших дел?\nЯ, может, сам такой любви не стою,\nно, принимая бури и ветра,\nживет, сияет чистой красотою\nлюбовь - высоким помыслам сестра.","name": "Мы строим коммунизм. Что в мире краше...","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3751, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Рождественский","date_from": "1946","text": "1. Варфоломей Растрелли\nОн, русский сердцем, родом итальянец,\nПлетя свои гирлянды и венцы,\nВ морозных зорях видел роз румянец\nИ на снегу выращивал дворцы.\nОн верил, что их пышное цветенье\nУбережет российская зима.\nОни росли — чудесное сплетенье\nЖивой мечты и трезвого ума.\nИх тонкие, как кружево, фасады,\nУзор венков и завитки волют\nПорвали в клочья злобные снаряды,\nСожгли дотла, как лишь безумцы жгут.\nНо красота вовек неистребима.\nИ там, где смерти сузилось кольцо,\nИз кирпичей, из черных клубов дыма\nВстает ее прекрасное лицо.\nВ провалы стен заглядывают елки,\nЗаносит снег пустыню анфилад,\nНо камни статуй и зеркал осколки\nВсё так же о бессмертье говорят!\n2. Андреян Захаров\nПреодолев ветров злодейство\nИ вьюг крутящуюся мглу,\nНад городом Адмиралтейство\nЗажгло бессмертную иглу.\nЧтоб в громе пушечных ударов\nВ Неву входили корабли,\nПоставил Андреян Захаров\nМаяк отеческой земли.\nИ этой шпаги острый пламень,\nПрорвав сырой туман болот,\nФасада вытянутый камень\nПриподнял в дерзостный полет.\nВ года блокады, смерти, стужи\nОна, закутана чехлом,\nДля нас хранила ясность ту же,\nСверкая в воздухе морском.\nБыла в ней нашей воли твердость,\nСтремленье ввысь, в лазурь и свет,\nИ несклоняемая гордость —\nПредвестье будущих побед.\n9. Андрей Воронихин\nКрепостной мечтатель на чужбине,\nОтрицатель италийских нег,\nЛишь о снежной думал он пустыне,\nЗоркий мастер, русский человек.\nИ над дельтой невских вод холодных,\nТам, где вьюги севера поют,\nСловно храм, в дорических колоннах\nСвой поставил Горный институт.\nЭтот строгий обнаженный портик\nКаменных, взнесенных к небу струн\nСтережет, трезубец, словно кортик,\nНад Невою высящий Нептун.\nИ цветет суровая громада,\nСтужею зажатая в тиски,\nКак новорожденная Эллада\nНад простором северной реки.\nВ грозный год, в тяжелый лед вмерзая,\nИз орудий в снеговой пыли\nБили здесь врага, не уставая,\nБалтики советской корабли.\nИ дивилась в мутных вьюгах марта,\nЗа раскатом слушая раскат,\nМужеством прославленная Спарта,\nКак стоит, не дрогнув, Ленинград.\n4. Карл Росси\nРим строгостью его отметил величавой.\nОн, взвесив замысел, в расчеты погружен,\nНа невских берегах воздвиг чертоги славы\nИ выровнял ряды торжественных колонн.\nЛюбил он простоту и линий постоянство,\nВзыскательной служил и точной красоте,\nСтолице севера дал пышное убранство,\nБыл славой вознесен и умер в нищете.\nНо жив его мечтой одушевленный камень.\nЧто римский Колизей! Он превзойден в веках,\nИ арки, созданной рабочими руками,\nУже неудержим стремительный размах.\nПод ней проносим мы победные знамена\nИных строителей, освободивших труд,\nДворцы свободных дум и счастья стадионы\nПо чертежам мечты в честь Родины встают.\n5. Василий Стасов\nПростор Невы, белеющие ночи,\nЧугун решеток, шпили и мосты\nВасилий Стасов, зоркий русский зодчий,\nСчитал заветом строгой красоты.\nНа поле Марсовом, осеребренном\nЛуною, затопившей Летний сад,\nОн в легком строе вытянул колонны\nШеренгой войск, пришедших на парад.\nНе соблазняясь пышностью узора,\nСледя за тем, чтоб мысль была светла,\nВ тяжелой глыбе русского собора\nОн сочетал с Элладой купола.\nИ, тот же скромный замысел лелея,\nСуровым вдохновением горя,\nГромаду царскосельского Лицея\nПоставил, как корабль, на якоря.\nВ стране морских просторов и норд-оста\nОн не расстался с гордой красотой.\nЧтоб строить так торжественно и просто,\nБыть надо зодчим с русскою мечтой!\n6. Девушки Ленинграда\nНад дымкою садов светло-зеленых,\nНад улицей, струящей смутный гам,\nВ закапанных простых комбинезонах\nОни легко восходят по лесам.\nИ там, на высоте шестиэтажной,\nГде жгут лицо июльские лучи,\nКачаясь в люльке, весело и важно\nФасады красят, ставят кирпичи.\nИ молодеют черные руины,\nИз пепла юный город восстает\nВ воскресшем блеске, в строгости старинной\nИ новой славе у приморских вод.\nО, юные обветренные лица,\nВеснушки и проворная рука!\nВ легендах будут солнцем золотиться\nВаш легкий волос, взгляд из-под платка.\nИ новая возникнет «Илиада» —\nВысоких песен нерушимый строй —\nО светлой молодости Ленинграда,\nОт смерти отстоявшей город свой.","name": "Строители","date_to": "1948"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3752, "fields": {"themes": [],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1808","text": "Поведай подвиги усатого героя,\nО муза, расскажи, как Кульнев воевал,\nКак он среди снегов в рубашке кочевал\nИ в финском колпаке являлся среди боя.\nПускай услышит свет\nПричуды Кульнева и гром его побед.\nРумяный Левенгёльм на бой приготовлялся\nИ, завязав жабо, прическу поправлял,\nНиландский полк его на клячах выезжал,\nЗа ним и корпус весь Клингспора пресмыкался;\nО храбрые враги, куда стремитесь вы?\nОтвага, говорят, ничто без головы.\nНаш Кульнев до зари, как сокол, встрепенулся;\nОн воинов своих ко славе торопил:\n\"Вставайте,- говорит,- вставайте, я проснулся!\nС охотниками в бой! Бог храбрости и сил!\nПо чарке, да на конь, без холи и затеев;\nЧем ближе, тем видней, тем легче бить злодеев!\"\nВсё вмиг воспрянуло, всё двинулось вперед...\nО муза, расскажи торжественный поход!","name": "Поведай подвиги усатого героя...","date_to": "1808"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3753, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1926","text": "Выйди на кровлю. Склонись на четыре\nСтороны света, простерши ладонь...\nСолнце... Вода... Облака... Огонь...-\nВсе, что есть прекрасного в мире...\nФакел косматый в шафранном тумане...\nВлажной парчою расплесканный луч...\nК небу из пены простертые длани...\nОблачных грамот закатный сургуч...\nГаснут во времени, тонут в пространстве\nМысли, событья, мечты, корабли...\nЯ ж уношу в свое странствие станствий\nЛучшее из наваждений земли.","name": "Выйди на кровлю. Склонись на четыре...","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3754, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1830","text": "I\nЧума явилась в наш предел;\nХоть страхом сердце стеснено,\nИз миллиона мертвых тел\nМне будет дорого одно.\nЕго земле не отдадут,\nИ крест его не осенит;\nИ пламень, где его сожгут,\nНавек мне сердце охладит.\nII\nНикто не прикоснется к ней,\nЧтоб облегчить последний миг;\nУста, волшебницы очей,\nНе приманят к себе других;\nЛобзая их, я б был счастлив,\nКогда б в себя яд смерти впил,\nЗатем что, сластость их испив,\nЯ деву некогда забыл.","name": "Чума в Саратове","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3755, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "У тебя сегодня - май,\nты в соку, в цветенье, в росте,\nесли хочешь, принимай\nв жизнь распахнутую - в гости.\nПотому что я брожу\nв час твой радостный и ранний\nпо такому рубежу,\nза которым нет свиданий,\nза которым правоты\nне добьешься, как ни бейся.\nЕсли хочешь - проводи,\nпогрусти со мной, посмейся.","name": "У тебя сегодня - май..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3756, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Козлов","date_from": "1828","text": "(Князю П. А. Вяземскому)\nНочь. Манфред один.\nТень, в виде молодой\nпрекрасной женщины, поет:\nКогда луна сребрит поток,\nИ червь, светясь, в траве трепещет,\nИ на кладбище огонек,\nА влажный пар в болотах блещет;\nКогда вой сов тревожит лес,\nИ звезды падают с небес,\nИ ветерок в унылой тьме\nМеж листьев дремлет на холме,—\nВ тот час и с властью, и с клеймом\nНа сердце лягу я твоем.\nСон крепкий очи и сомкнет,\nНо дух твой смутный не уснет.\nЕсть тени — им не исчезать;\nЕсть думы — их не отогнать.\nВ твоей написано судьбе,\nЧтоб одному не быть тебе.\nКак бы одет в туман густой,\nКак обвит в саван гробовой,\nТак будешь жить обворожен,\nБезвестной власти покорен.\nХоть невидимкой буду я,\nТвой взор почувствует меня,\nКак то, что прежнею порой\nИ было, и опять с тобой;\nИ, в тайном ужасе твоем\nКогда посмотришь ты кругом,—\nТы удивишься, что уж я\nПропала, как и тень твоя;\nИ будешь ты от всех таить,\nПод чьею властью должен жить.\nВолшебным словом ты клеймен,\nВ купель проклятья погружен;\nЭфирный дух тебя схватил,\nТебя он сетью окружил.\nИ голос есть у ветерка,\nИ веет с ним к тебе тоска;\nСпокойной ночи тишина\nТебе в отраду не дана,\nА днем есть солнце над тобой,\nЕще страшнее тьмы ночной.\nИз слез твоих мной извлечен\nСок страшный — смерть вливает он;\nВ нем та кровь черная твоя,\nЧто в черном сердце у тебя;\nС улыбки сорвана твоей\nЗмея, клубящаяся в ней;\nИ чары взяты с уст твоих,—\nОтрава вся таилась в них.\nТеперь на деле видно мне,\nЧто яд сильнейший был в тебе.\nЗа мрачный дух твоих козарств,\nЗа бездны тайные лукавств,\nЗа кротость ложную очей,\nЗмею-улыбку, яд речей,\nЗа дар твой дивный убедить,\nЧто с сердцем ты, что мог любить,\nЗа твой к чужим страданьям хлад,\nЗа то, что Каину ты брат,—\nТы властью обречен моей\nНосить твой ад в душе твоей.\nФиал в руках,— уже я лью\nПроклятье на главу твою;\nИ ты покоя не найдешь,\nИ не уснешь, и не умрешь,\nИ смерти будешь ты желать,\nСтрашась всечасно умирать;\nНо вот уж ты обворожен,\nНезвучной цепью окружен;\nИ сердцем и умом страдай.\nСвершились чары. Увядай!","name": "Обворожение","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3757, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1862","text": "Как ясность безоблачной ночи,\nКак юно-нетленные звезды,\nТвои загораются очи\nВсесильным, таинственным счастьем.\nИ все, что лучом их случайным\nДалеко иль близко объято,\nБлаженством овеяно тайным —\nИ люди, и звери, и скалы.\nЛишь мне, молодая царица,\nНи счастия нет, ни покоя,\nИ в сердце, как пленная птица,\nТомится бескрылая песня.","name": "Как ясность безоблачной ночи...","date_to": "1862"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3758, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1917","text": "Законы быта да сменятся\nУравнениями рока.\nПерсидский ковер имен государств\nДа сменится лучом человечества.\nМир понимается как луч.\nВы - построение пространств,\nМы - построение времени.\nВо имя проведения в жизнь\nВысоких начал противоденег\nВладельцам торговых и промышленных предприятий\nДать погоны прапорщика\nТрудовых войск\nС сохранением за ними оклада\nПрапорщиков рабочих войск.\nЖивая сила предприятий поступает\nВ распоряжение мирных рабочих войск.","name": "Предложения","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3759, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1920","text": "На площадях столиц был барабанный бой\nи конский топот,\nИюльский вечер окровавил небосклон.\nНикто не знал, что это сумерки Европы,\nПрощальная заря торжественных времен.\nОтшедший день, ты был высок и страден,\nОт катакомб, где смертью попирали смерть,\nДо самодержца, захлебнувшегося кровью рабьей,\nВ кашне был ветер - бурю встретил серп.\nЕще наш век двенадцатый, а не первый,\nЕще не вскрыт мироточивый труп,\nИ каждый камень падающей церкви\nЕще таит тепло его лобзавших губ.\nНо седина на храмах, тучен жрец забытый,\nТрибун велеречивый спит, и оскудел мудрец.\nВсё в житницах, поля пусты, а осень сыплет\nВладыкам золото и нищете багрец.\nРаскрыты закромы, зерно столетий топчет каждый.\nСокровищницы опустели, мертв закон.\nТабунщик-время освежает пажить,\nНас отметая для иных племен.\nИ с человека опадают ризы.\nЗагроможденный мир пред ним велик и пуст.\nОпять, как на заре своей безумной жизни,\nОн чтит огонь в печи и хлеба кус.\nО, радость жить на рубеже, когда чисты скрижали,\nНе встретить дня и не обресть дорог,\nНо видеть, как истаивает запад дальний\nИ разгорается восток.","name": "На площадях столиц был барабанный бой...","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3760, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Чичибабин","date_from": "1971","text": "Вошло в закон, что на Руси\nпри жизни нет житья поэтам,\nо чем другом, но не об этом\nу черта за душу проси.\nНо чуть взлетит на волю дух,\nнислягут рученьки в черниле,\nуж их по-царски хоронили,\nза исключеньем первых двух.\nИз вьюг, из терний, из оков,\nиз рук недобрых, мук немалых\nнарод над миром поднимал их\nи бережно, и высоко.\nИз лучших лучшие слова\nон находил про опочивших,\nчтоб у девчонок и мальчишек\nсто лет кружилась голова.\nНа что был загнан Пастернак —\nтихоня, бука, нечестивец,\nа все ж бессмертью причастились\nи на его похоронах...\nИной венец, иную честь,\nТвардовский, сам себе избрал ты,\nзатем чтоб нам хоть слово правды\nпо-русски выпало прочесть.\nУзнал, сердечный, каковы\nплоды, что муза пожинала.\nЕще лады, что без журнала.\nДругой уйдет без головы.\nТы слег, о чуде не моля,\nза все свершенное в ответе...\nО, есть ли где-нибудь на свете\nРоссия — родина моя?\nИ если жив еще народ,\nто почему его не слышно\nи почему во лжи облыжной\nмолчит, дерьма набравши в рот?\nВедь одного его любя,\nпревыше всяких мер и правил,\nты в рифмы Теркина оправил,\nкак сердце вынул из себя.\nИ в зимний пасмурный денек,\nустав от жизни многотрудной,\nлежишь на тризне малолюдной,\nкак жил при жизни одинок.\nБесстыдство смотрит с торжеством.\nЗемля твой прах сыновний примет,\nа там Маршак тебя обнимет,\n«Голубчик,— скажет,— с Рождеством!..»\nДо кома в горле жаль того нам,\nкто был эпохи эталоном —\nи вот, унижен, слеп и наг,\nлежал в гробу при орденах,\nно с голодом неутоленным,—\nна отпеванье потаенном\nкуда пускали по талонам\nна воровских похоронах.","name": "Памяти А. Твардовского","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3761, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","text": "Слова бывают грустными,\nслова бывают горькими.\nЛетят они по проводам\nнизинами,\nпригорками.\nВ конвертах запечатанных\nнад шпалами стучат они,\nнад шпалами,\nнад кочками:\n\"Все кончено.\nВсе\nкончено...\"","name": "Слова бывают грустными..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3762, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1906","text": "Горят электричеством луны\nНа выгнутых длинных стеблях;\nЗвенят телеграфные струны\nВ незримых и нежных руках;\nКруги циферблатов янтарных\nВолшебно зажглись над толпой,\nИ жаждущих плит тротуарных\nКоснулся прохладный покой.\nПод сетью пленительно-зыбкой\nПритих отуманенный сквер,\nИ вечер целует с улыбкой\nВ глаза - проходящих гетер.\nКак тихие звуки клавира -\nДалекие ропоты дня...\nО сумерки! Милостью мира\nОпять осените меня!","name": "Сумерки","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3763, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Нежным баловнем мамаши\nТо большиться, то шалить...\nИ рассеянно из чаши\nПену пить, а влагу лить...\nСил и дней гордясь избытком,\nМимоходом, на лету\nХмельно-розовым напитком\nУсыплять свою мечту.\nУвидав, что невозможно\nНи вернуться, ни забыть...\nПить поспешно, пить тревожно,\nРядом с сыном, может быть,\nПод наплывом лет согнуться,\nНо, забыв и вкус вина...\nПо привычке всё тянуться\nК чаше, выпитой до дна.","name": "С четырех сторон чаши"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3764, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","text": "(отрывок)\nБыли святки кострами согреты,\nИ валились с мостов кареты,\nИ весь траурный город плыл\nПо неведомому назначенью,\nПо Неве иль против теченья,-\nТолько прочь от своих могил.\nНа Галерной чернела арка,\nВ Летнем тонко пела флюгарка,\nИ серебряный месяц ярко\nНад серебряным веком стыл.\nОттого, что по всем дорогам,\nОттого, что ко всем порогам\nПриближалась медленно тень,\nВетер рвал со стены афиши,\nДым плясал вприсядку на крыше\nИ кладбищем пахла сирень.\nИ царицей Авдотьей заклятый,\nДостоевский и бесноватый\nГород в свой уходил туман,\nИ выглядывал вновь из мрака\nСтарый питерщик и гуляка,\nКак пред казнью бил барабан...\nИ всегда в духоте морозной,\nПредвоенной, блудной и грозной,\nЖил какой-то будущий гул...\nНо тогда он был слышен глуше,\nОн почти не тревожил души\nИ в сугробах невских тонул.\nСловно в зеркале страшной ночи,\nИ беснуется и не хочет\nУзнавать себя человек,-\nА по набережной легендарной\nПриближался не календарный -\nНастоящий Двадцатый Век.","name": "Поэма без героя (отрывок)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3765, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1911","text": "Я на солнечном восходе\nПро любовь пою,\nНа коленях в огороде\nЛебеду полю.\nВырываю и бросаю -\nПусть простит меня.\nВижу, девочка босая\nПлачет у плетня.\nСтрашно мне от звонких воплей\nГолоса беды,\nВсе сильнее запах теплый\nМертвой лебеды.\nБудет камень вместо хлеба\nМне наградой злой.\nНадо мною только небо,\nА со мною голос твой.","name": "Песенка (Я на солнечном восходе...)","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3766, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1931","text": "Иль я не знаю, что, в потемки тычась,\nВовек не вышла б к свету темнота,\nИ я - урод, и счастье сотен тысяч\nНе ближе мне пустого счастья ста?\nИ разве я не мерюсь пятилеткой,\nНе падаю, не подымаюсь с ней?\nНо как мне быть с моей грудною клеткой\nИ с тем, что всякой косности косней?\nНапрасно в дни великого совета,\nГде высшей страсти отданы места,\nОставлена вакансия поэта:\nОна опасна, если не пуста.","name": "Борису Пильняку","date_to": "1931"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3767, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1832","text": "(С немецкого)\nИз ворот выезжают три витязя в ряд,\nувы!\nИз окна три красотки вослед им глядят:\nпрости!\nНапрасно в боях они льют свою кровь —\nувы!\nРазлука пришла — и девичья любовь\nпрости!\nУж три витязя новых в ворота спешат,\nувы!\nИ красотки печали своей говорят:\nпрости!","name": "Баллада (Из ворот выезжают...)","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3768, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1829","text": "Гроза прошла - еще курясь, лежал\nВысокий дуб, перунами сраженный,\nИ сизый дым с ветвей его бежал\nПо зелени, грозою освеженной.\nА уж давно, звучнее и полней,\nПернатых песнь по роще раздалася\nИ радуга концом дуги своей\nВ зеленые вершины уперлася.","name": "Успокоение","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3769, "fields": {"themes": [],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1953","text": "В южном городе был день морозный.\nМоре поседело в этот день.\nНам прочла учительница грозный,\nкраткий бюллетень.\nУмер Ленин.\nСлушали мы стоя,\nоктябрята, первый класс.\nС новым смыслом, с новой теплотою\nотовсюду он смотрел на нас.\nОн был нарисован на тетради,\nон глядел из наших первых книг,\nи в его знакомом, остром взгляде\nжизнь не угасала ни на миг.\nСо стены,\nс портрета в хвойной раме,\nзамкнутого траурной каймой,\nон следил внимательно за нами,\nпровожал по улицам домой\nшкольников, мальчишек и девчонок,\nоктябрят своих, внучат своих,\nмимо жалких мелочных лавчонок,\nмимо магазинов дорогих.\nНа витринах — фрукты и конфеты,\nшубки и шелка.\nА ребята кое-как одеты,\nкое-как накормлены пока.\nГород южный, город многолюдный,\nжил и расточительно и скудно.\nКто — кого?!— суровые года...\n...Как ему, должно быть, было трудно\nоставлять нас именно тогда!\nВсей своей душою человечной\nон тревожился о нас.\nМожет, потому-то каждый встречный\nв этот смутный час\nна гурьбу озябших ребятишек\nпристальней глядел,\nшагая тише,\nдумая о них.\nЭто были люди трудовые —\nрыбаки,\nребята портовые,\nжелезнодорожники седые\nиз Январских мастерских.\nМы им стали ближе и дороже,\nа они для нас —\nвсе как есть\nна Ленина похожи\nбыли в этот час.\nКто — лица характерною лепкой,\nкто — улыбкой,\nкто — примятой кепкой,\nкто — прищуром глаз.\nЛенинской заботою горячей,\nдоброй думой о судьбе ребячьей\nнас они старались окружить.\nНе умея, видимо, иначе\nгоре пережить,\nне умея первое волненье\nскрыть или сдержать,\nпервое свое стихотворенье\nвечером писала я в тетрадь.\nЯ писала первыми словами,\nпервый в жизни раз:\n«Он не умер. Он живет. Он с нами».\nЯ наутро с первыми стихами\nприбежала в класс.\nИ, робея, с гордостью невольной,\nдо того как прозвенел звонок,\nотдала учительнице школьной\nвкривь и вкось исписанный листок.\nПоглядела ласково и строго\nна меня она из-под очков.\nПеред ней уже лежало много\nвкривь и вкось исписанных листков,\nна которых первыми словами,\nтак же, как и я:\n«Он не умер. Он живет. Он с нами»,—\nнаписали все мои друзья.\nЗа окном мела и выла вьюга.\nМы сидели, слушая друг друга,\nсдержанны, тихи.\nДруг за другом мы читали стоя.\nДетских строк звучание простое...\nЭто было больше чем стихи!","name": "Первое стихотворение","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3770, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Так было, так будет\nв любом испытанье:\nкончаются силы,\nв глазах потемнело,\nуже исступленье,\nсмятенье,\nметанье,\nсвинцовою тяжестью\nсмятое тело.\nУже задыхается сердце слепое,\nколотится бешено и бестолково\nи вырваться хочет\nценою любою,\nи нету опасней\nмгновенья такого.\nБороться так трудно,\nа сдаться так просто,\nупасть и молчать,\nбез движения лежа...\nОни ж не бездонны -\nзапасы упорства...\nНо дальше-то,\nдальше-то,\nдальше-то что же?\nКак долго мои испытания длятся,\nуже непосильно борение это...\nНо если мне сдаться,\nтак с жизнью расстаться,\nи рада бы выбрать,\nда выбора нету!\nСчитаю не на километры - на метры,\nсчитаю уже не на дни - на минуты...\nИ вдруг полегчало!\nСперва неприметно.\nНо сразу в глазах посветлело\nкак будто!\nУже не похожее на трепыханье\nупругое чувствую\nсердцебиенье...\nИ, значит, спасенье -\nвторое дыханье.\nВторое дыханье.\nВторое рожденье!","name": "Так было, так будет..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3771, "fields": {"themes": [7],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1935","text": "Опять хожу по улицам и слышу,\nкак сердце тяжелеет от раздумья\nи как невольно произносят губы\nеще родное, ласковое имя.\nОпять не то!\nПока еще мы рядом,\nпревозмогая горький непокой,\nтвержу упрямо: он такой, как надо,\nтакой, как ты придумала, такой.\nКак должен свет упасть на подоконник?\nЧто - измениться за окном? Какое\nсказать ты должен слово, чтобы сердце\nвдруг поняло, что не того хотело.\nЕще ты спишь. Но резче и иначе\nу окон копошится полумгла.\nИ девушка уйдет, уже не плача\nне понимая, как она могла.\nИ снова дни бегут прозрачной рощей,\nбез ручейков, мостков и переходов,\nи, умываясь налетевшим снегом,\nслепая ночь, ты снова станешь утром\nЯ все спешу.\nМеня на перекрестке\nударом останавливает сердце\nОно как будто бы куда-то рвется.\nОно как будто бы о чем-то шепчет.\nЕго как будто бы переполняет\nгорячая, стремительная сила.\nЯ говорю:\n- Товарищи, работа...-\nЯ говорю:\n- Шаги, решенья, планы...-\nЯ говорю:\n- Движенья и улыбки...-\nЯ спрашиваю:\n- Разве это мало?\nА сердце отвечает:\n- Очень много.\nЕще бы одного мне человека,\nчтоб губы человечьи говорили,\nчтоб голос человеческий звучал.\nЧтоб ты мне позволяла, не робея,\nк такому человеку приближаться\nи слушать за стеною гимнастерки\nего большое ласковое сердце.\nТы очень многих очень верно любишь,\nно ты недосчиталась одного.\nЯ опущу глаза и не отвечу:\nна миг печаль согреет мне ресницы.\nНо ветер их остудит.\nОчень прямо\nпойду вперед, расталкивая снег.\nНачальник на далекой новостройке,\nчекист, живущий в городе Ростове,\nпоэт, который ходит по дорогам,\nсмеется и выдумывает правду.\nНеправда, я люблю из вас кого-то,\nлюблю до горя, до мечты, до счастья,\nтак прямо, горячо и непреклонно,\nчто мы найдем друг друга на земле.","name": "Опять хожу по улицам и слышу...","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3772, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1918","text": "(Из цикла \"Ленин\")\nЕсть в Ленине керженский дух,\nИгуменский окрик в декретах,\nКак будто истоки разрух\nОн ищет в \"Поморских ответах\".\nМужицкая ныне земля,\nИ церковь - не наймит казенный,\nНародный испод шевеля,\nНесется глагол краснозвонный.\nНам красная молвь по уму:\nВ ней пламя, цветенье сафьяна,-\nТо Черной Неволи басму\nПопрала стопа Иоанна.\nБорис, златоордный мурза,\nТрезвонит Иваном Великим,\nА Лениным - вихрь и гроза\nПричислены к ангельским ликам.\nЕсть в Смольном потемки трущоб\nИ привкус хвои с костяникой,\nТам нищий колодовый гроб\nС останками Руси великой.\n\"Куда схоронить мертвеца\",-\nТолкует удалых ватага.\nПоземкой пылит с Коневца,\nИ плещется взморье-баклага.\nСпросить бы у тучки, у звезд,\nУ зорь, что румянят ракиты...\nЗловещ и пустынен погост,\nГде царские бармы зарыты.\nИх ворон-судьба стережет\nВ глухих преисподних могилах...\nО чем же тоскует народ\nВ напевах татарско-унылых?","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3773, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Капнист","date_from": "1814","text": "Весна коснит - и дни бегут,\nИ нашу жизнь уносят.\nВот миг - и парки нить спрядут,\nВот миг - и ножниц спросят.\nАх! сколько, старец, я друзей,\nДрузей младых, любезных,\nПокрыл уже сырой землей\nИ пролил токов слезных!\nИм жить было,- а мне зачем\nВлачить век мрачный, скучный?\nХариты с ними ночью, днем\nБывали неразлучны...\nКо мне ж болезнь, забота, скорбь\nПриходят на беседу,\nИ всё еще грузнее горб\nСедому вьючат деду!\nВ дому ли скук влачу часы,-\nДом пахнет уж пустыней;\nВот сад; как старость мне власы -\nЕго так пудрит иней;\nТам гнется вяз на утлом пне,\nКак старца гнут уж годы;\nИ, как под шубой кровь во мне,\nПод льдом так стынут воды.\nНо вот они опять с весной,\nКак из пелен, прорвутся,\nДеревья, с прежней красотой,\nВновь в зелень облекутся;\nА мне весна, хоть придет вновь,-\nНе усладит печали:\nМне младость, резвость и любовь\nНавек \"прости!\" сказали!..\nНо нет; приди, весна! - цветы\nНа травку брось зелену;\nХотя спрямить не можешь ты\nМне спину, в крюк согбенну,\nХоть в свете счастьем мне своим\nНельзя уж наслаждаться,\nТак, вспомня прежнее,- чужим\nЯ буду утешаться.","name": "Старик, ожидающий весны","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3774, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1956","text": "В Иванов день набраться духу\nИ в лес идти в полночный час,\nГде будет филин глухо ухать,\nГде от его зеленых глаз\nПохолодеют руки-ноги\nИ с места не сойти никак,\nНо где уж нет иной дороги,\nКак только в самый буерак.\nОт влажных запахов цветочных\nНачнет кружиться голова.\nИ будет в тихий час урочный\nЦвести огнем разрыв-трава.\nСхвати цветок, беги по лесу,\nОн все замки тебе сорвет.\nОсвободит красу-принцессу\nИз-за чугунных тех ворот\nАх, эти сказки, эти сказки!\nЛежим на печке стар да мал...\nСнежки, рогатки и салазки\nПодчас на сказки я менял.\nИ у меня была принцесса —\nДевчонка — море синевы!\nНе для нее ли я по лесу\nИскал цветов разрыв-травы?\nНе для нее ли трое суток\nЯ пропадал однажды там...\nА жизнь меж тем учила круто,\nС размаху била по зубам.\nИ разъяснил ботаник вскоре,\nЧто никаких чудес тут нет,\nВзамен цветов имеет споры,\nИ в этом, так-скать, весь секрет.\nИ чудеса ушли из леса,\nТам торф берут среди болот.\nИ синеокая принцесса\nГазеты в клубе выдает.\nВсе меньше сказок в мире нашем,\nВсе громче формул торжество.\nМы стали опытней и старше,\nМы не боимся ничего.\nНам выпал век науки точной,\nПрава ботаника, права.\nНо я-то знаю: в час урочный\nЦветет огнем разрыв-трава!","name": "Разрыв-трава","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3775, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1945","text": "На стеклах нарастает лед,\nЧасы твердят: «Не трусь!»\nУслышать, что ко мне идет,\nИ мертвой я боюсь.\nКак идола, молю я дверь;\n«Не пропускай беду!»\nКто воет за стеной, как зверь,\nКто прячется в саду?","name": "На стеклах нарастает лед...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3776, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Крылов","date_from": "1805","text": "Старик садить сбирался деревцо.\n\"Уж пусть бы строиться; да как садить в те лета,\nКогда уж смотришь вон из света!-\nТак, Старику смеясь в лицо,\nТри взрослых юноши соседних рассуждали.-\nЧтоб плод тебе твои труды желанный дали,\nТо надобно, чтоб ты два века жил.\nНеужли будешь ты второй Мафусаил?\nОставь, старинушка, свои работы:\nТебе ли затевать столь дальние расчеты,\nЕдва ли для тебя текущий верен час?\nТакие замыслы простительны для нас:\nМы молоды, цветем и крепостью и силой,\nА старику пора знакомиться с могилой\".-\n\"Друзья!- смиренно им ответствует Старик,-\nИз детства я к трудам привык;\nА если от того, что делать начинаю,\nНе мне лишь одному я пользы ожидаю,\nТо, признаюсь,\nЗа труд такой еще охотнее берусь.\nКто добр, не все лишь для себя трудится.\nСажая деревцо, и тем я веселюсь,\nЧто если от него сам тени не дождусь,\nТо внук мой некогда сей тенью насладится,\nИ это для меня уж плод.\nДа можно ль и за то ручаться наперед,\nКто здесь из нас кого переживет?\nСмерть смотрит ли на молодость, на силу,\nИли на прелесть лиц?\nАх, в старости моей прекраснейших девиц\nИ крепких юношей я провожал в могилу!\nКто знает: может быть, что ваш и ближе час\nИ что сыра земля покроет прежде вас\".\nКак им сказал Старик, так после то и было.\nОдин из них в торги пошел на кораблях:\nНадеждой счастие сперва ему польстило;\nНо бурею корабль разбило,-\nНадежду и пловца - все море поглотило.\nДругой в чужих землях,\nПредавшися порока власти,\nЗа роскошь, негу и за страсти\nЗдоровьем, а потом и жизнью заплатил.\nА третий - в жаркий день холодного испил\nИ слег: его врачам искусным поручили,\nА те его до смерти залечили.\nУзнавши о кончине их,\nНаш добрый Старичок оплакал всех троих.","name": "Старик и трое молодых","date_to": "1805"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3777, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1974","text": "И далекого и близкого,\nИ высокого и низкого сочетанье воедино,\nТак ли ты необходимо?\nИли от меня ты требуешь одного стремленья в небо лишь,\nБудто бы на звездолете?\nИли надо успокоиться лишь на том, что в недрах кроется,\nО, душа моя во плоти?\nНет! Гляди хоть с неба звездного на огни Баку и Грозного,\nНа Тюмени и Надымы, на горенья и на дымы,\nИ туманы на болоте, и осенних туч лохмотья,\nО, душа моя в полете!\nТолько так и разглядишь его —\nВсе от низшего до высшего,\nО, душа моя в заботе!","name": "Душа","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3778, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1917","text": "Когда в тоске самоубийства\nНарод гостей немецких ждал,\nИ дух суровый византийства\nОт русской церкви отлетал,\nКогда приневская столица,\nЗабыв величие своё,\nКак опьяневшая блудница,\nНе знала, кто берёт ее,-\nМне голос был. Он звал утешно,\nОн говорил: \"Иди сюда,\nОставь свой край, глухой и грешный,\nОставь Россию навсегда.\nЯ кровь от рук твоих отмою,\nИз сердца выну черный стыд,\nЯ новым именем покрою\nБоль поражений и обид\".\nНо равнодушно и спокойно\nРуками я замкнула слух,\nЧтоб этой речью недостойной\nНе осквернился скорбный дух.","name": "Мне голос был. Он звал утешно...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3779, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1952","text": "«Не ходи по старым адресам»,-\nВерный друг меня учил сурово.\nЭту заповедь я знаю сам,\nНо сегодня нарушаю снова.\nС вечера пошел такой снежок,\nБудто звезды осыпались с неба.\nИ забытый путь меня повлек\nВ дом, где я уже лет десять не был.\nСтанция метро. Вокруг горят\nФонари. И мне в новинку это.\nДеревца озябшие стоят\nТам, где мы стояли до рассвета.\nПять звонков. Как прежде,\nПять звонков\nТа же коридорная система.\nВ кухне пламя синих язычков\nИ велосипед воздет на стену.\nРадио чуть слышно за стеной.\nВсе как прежде - за угол и прямо.\nРаспахнулась дверь. Передо мной -\nСтрогая твоя седая мама\nЩурится на свет из темноты...\nСтрогости былой - как не бывало.\n«Извини, что я тебя на «ты»,\nНе назвался б сразу - не узнала.\nЗаходи, чего же ты стоишь?\nСнегу-то нанес! Сними калоши.\nПосмотри, какой у нас малыш,\nТолько что уснул он, мой хороший.\nОзорной. У бабушки растет...\nТолько не кури - у нас не курят.\nДочки с мужем нету третий год,\nОн военный, служит в Порт-Артуре.\nНу, какая у тебя жена?\nДети есть?\nКуда же ты так скоро?»\n...Улица в снежинках. Тишина.\nМожно захлебнуться от простора.\nТы моей Снегурочкой была.\nСнег летит. Он чист, как наша совесть.\nУлица твоя белым-бела,\nСловно ненаписанная повесть.","name": "Старый адрес","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3780, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1880","text": "День что-то хмурится... Над пасмурной землею\nПовисли облака туманною грядою,\nНо в чутком воздухе царят теплынь и тишь:\nНе колыхнется лист черемухи душистой,\nНе вздрогнет озеро струею серебристой,\nНе прошуршит над ним береговой камыш.\n[И в сердце та же тишь: ни скорби,\nни сомненья,—\nЖизнь точно замерла в измученной груди,\nИ ангел тихих снов и светлого забвенья\nМне шепчет голосом любви и примиренья:\n«Не рвись, дитя, вперед — не лучше впереди!»\nМне сладко дремлется... Как люльку колыхает\nВолна кристальная отплывший мой челнок...\nЯ уронил весло... Грудь тихо отдыхает...\nИ слышу я, как рябь за рябью набегает,\nКак черный шмель, жужжа, садится на цветок.]","name": "День что-то хмурится... Над пасмурной землею...","date_to": "1880"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3781, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1929","text": "В. А. Каверину\nДолой подробности! Он стукнул по странице\nТяжелым кулаком. За ним еще сквозит\nБеспутное дитя Парижа. Он стремится\nMe думать, есть, гулять. Как мерзок реквизит\nЧердачной нищеты... Долой!\nНо, как ни ставь их,\nВсе вещи кажутся пучинами банкротств,\nПровалами карьер, дознаньем очных ставок.\nВсе вещи движутся и, пущенные в рост,\nОдушевляются, свистят крылами гарпий.\nНо как он подбирал к чужим замкам ключи!\nКак слушал шепоты,— кто разгадает, чьи?—\nКак прорывал свой ход в чужом горючем скарбе!\nКишит обломками иллюзий черновик.\nГде их использовать? И стоит ли пытаться?\nМир скученных жильцов от воздуха отвык.\nМир некрасивых дрязг и грязных репутаций\nЗалит чернилами.\nЧем кончить? Есть ли слово,\nЧтобы швырнуть скандал на книжный рынок снова\nИ весело резнуть усталый светский слух\nЛатынью медиков или жаргоном шлюх?\nА может быть, к утру от сотой правки гранок\nВоспрянет молодость, подруга нищеты.\nУсталый человек очнется спозаранок\nИ с обществом самим заговорит на «ты»?\nОн заново начнет! И вот. едва лишь выбрав\nИз пепла памяти нечаянный кусок,\nОн сразу погружен в сплетенье мелких фиброз,\nВ сеть жилок, бьющихся как доводы в висок.\nПисать. Писать. Писать... Ценой каких угодно\nУсилий. Исчеркав хоть тысячу страниц,\nНайти сокровище. Свой мир. Свою Голконду.\nСюжет, не знающий начала и границ.\nКонсьержка. Ростовщик. Аристократ. Ребенок.\nСтудент. Еще студент. Их нищенство. Обзор\nТех, что попали в морг. Мильоны погребенных\nВ то утро. Стук дождя по стеклам. Сны обжор.\nБессонница больных. Сползли со щек румяна.\nИ пудра сыплется. Черно во всех глазах.\nСветает. Гибнет ночь. И черновик романа\nДымится. Кончено.\nТак дописал Бальзак.","name": "Бальзак","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3782, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Асадов","text": "(Лирическая быль)\nС утра покинув приозерный луг,\nЛетели гуси дикие на юг.\nА позади за ниткою гусиной\nСпешил на юг косяк перепелиный.\nВсе позади: простуженный ночлег,\nИ ржавый лист, и первый мокрый снег...\nА там, на юге, пальмы и ракушки\nИ в теплом Ниле теплые лягушки...\nВперед! Вперед! Дорога далека,\nВсе крепче холод, гуще облака,\nМеняется погода, ветер злей,\nИ что ни взмах, то крылья тяжелей...\nСмеркается... Все резче ветер в грудь,\nСлабеют силы, нет, не дотянуть!\nИ тут протяжно крикнул головной:\n- Под нами море! Следуйте за мной!\nСкорее вниз! Скорей, внизу вода!\nА это значит - отдых и еда!\nНо следом вдруг пошли перепела.\n- А вы куда? Вода для вас - беда!\nДа, видно, на миру и смерть красна.\nЖить можно разно. Смерть - всегда одна!..\nНет больше сил... И шли перепела\nТуда, где волны, где покой и мгла.\nК рассвету все замолкло... тишина...\nМедлительная, важная луна,\nОпутав звезды сетью золотой,\nЗагадочно повисла над водой.\nА в это время из далеких вод\nДомой, к Одессе, к гавани своей,\nБесшумно шел красавец турбоход,\nБлестя глазами бортовых огней.\nВдруг вахтенный, стоявший с рулевым,\nВзглянул за борт и замер, недвижим.\nПотом присвистнул:- Шут меня дери!\nВот чудеса! Ты только посмотри!\nВ лучах зари, забыв привычный страх,\nКачались гуси молча на волнах.\nУ каждого в усталой тишине\nПо спящей перепелке на спине...\nСводило горло... так хотелось есть...\nА рыб вокруг - вовек не перечесть!\nНо ни один за рыбой не нырнул\nИ друга в глубину не окунул.\nВставал над морем искрометный круг,\nЛетели гуси дикие на юг.\nА позади за ниткою гусиной\nСпешил на юг косяк перепелиный.\nЛетели гуси в огненный рассвет,\nА с корабля смотрели им вослед,-\nКак на смотру - ладонь у козырька,-\nДва вахтенных - бывалых моряка!","name": "Дикие гуси"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3783, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","text": "В гневе -\nнебо.\nВ постоянном гневе...\nНервы,\nнервы,\nкаждый час -\nна нерве!\nДни\nугарны...\nИ от дома к дому\nНиагарой\nхлещут\nвалидолы...\n\"Что слова?!\nСлова теперь -\nкак в бочку!\nОднова\nживем на этой почве!\"\nВсе\nневажно,\nесли век изломан...\nГде серьезность ваша,\nстарый Лондон?\nГде,\nПариж,\nтвоя былая нега?\nЖесткость крыш\nи снова -\nнервы,\nнервы!\nНад годами -\nот Ржева\nи до Рима -\nклокотанье\nбешеного\nритма!..\nТы над дочкой\nзастываешь немо?\nБрось,\nчудачка!\nНервы,\nнервы,\nнервы!..\nРуки вверх,\nмедлительность провинций!..\nНервный\nвек.\nНельзя\nостановиться.\nСтолб, не столб -\nспеши\nосатанело...\nБратцы,\nстоп!..\nКуда там...\nНервы...\nНервы...","name": "Нервы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3784, "fields": {"themes": [],"author": "Каролина Павлова","date_from": "1847","text": "Мы современницы, графиня,\nМы обе дочери Москвы;\nТех юных дней, сует рабыня,\nВедь не забыли же и вы!\nНас Байрона живила слава\nИ Пушкина изустный стих;\nДа, лет одних почти мы, право,\nЗато призваний не одних.\nЛюблю Москвы я мир и стужу,\nВ тиши свершаю скромный труд,\nИ отдаю я просто мужу\nСвои стихи на строгий суд.\nВы в Петербурге, в шумной доле\nСебе живите без преград,\nВы переноситесь по воле\nИз края в край, из града в град;\nКрасавица и жорж-зандистка,\nВам петь не для Москвы-реки,\nИ вам, свободная артистка,\nНикто не вычеркнул строки.\nМой быт иной: живу я дома,\nВ пределе тесном и родном,\nМне и чужбина незнакома,\nИ Петербург мне незнаком.\nПо всем столицам разных наций\nДосель не прогулялась я,\nНе требую эмансипации\nИ самовольного житья.","name": "Мы современницы, графиня...","date_to": "1847"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3785, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1901","text": "Я - изысканность русской медлительной речи,\nПредо мною другие поэты - предтечи,\nЯ впервые открыл в этой речи уклоны,\nПерепевные, гневные, нежные звоны.\nЯ - внезапный излом,\nЯ - играющий гром,\nЯ - прозрачный ручей,\nЯ - для всех и ничей.\nПереплеск многопенный, разорванно-слитный,\nСамоцветные камни земли самобытной,\nПереклички лесные зеленого мая -\nВсе пойму, все возьму, у других отнимая.\nВечно юный, как сон,\nСильный тем, что влюблен\nИ в себя и в других,\nЯ - изысканный стих.","name": "Я - изысканность русской медлительной речи...","date_to": "1901"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3786, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кульчицкий","date_from": "1940","text": "Вороны каркали, и гаркали грачи,\nБерезы над весною, как врачи\nВ халатах узких. Пульс ручьев стучит.\nКак у щенка чумного.\nЗакричи,\nФевраль! И перекрестные лучи\nПронзят тебя. И мукам той ночи -\nНад каждой строчкой бейся,- но учись.\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . .\nКаждая строчка - это дуэль,-\nПлощадка отмерена точно.\nИ строчка на строчку - шинель на шинель,\nИ скресты двух шпаг - рифмы строчек.\nИ если верх - такая мысль,\nЗа которую сжегся Коперник,\nТы не сможешь забыть, пусть в бреду приснись,\nПусть пиши без бумаги и перьев.","name": "Дуэль","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3787, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Озеров","date_from": "1932","text": "Когда в последних числах мая\nДнепр покидает острова,\nСо щебетом, еще слепая,\nВылупливается листва,\nКогда картавая грачиха\nРаскачивает провода,\nПроходит дождь, свежо и тихо,\nС Тарасовской бежит вода,\nКогда все движется, все живо,\nИ синева - бескрайний звон,-\nТогда - в час вешнего разлива,-\nМне люб и тон, и полутон,\nИ по ветру летящий волос,\nИ эти гулкие мосты,\nИ шепоток, и громкий голос,\nИ вся вселенная, и ты.","name": "Когда в последних числах мая...","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3788, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","text": "В этой теме,\nи личной\nи мелкой,\nперепетой не раз\nи не пять,\nя кружил поэтической белкой\nи хочу кружиться опять.\nЭта тема\nсейчас\nи молитвой у Будды\nи у негра вострит на хозяев нож.\nЕсли Марс,\nи на нем хоть один сердцелюдый,\nто и он\nсейчас\nскрипит\nпро то ж.\nЭта тема придет,\nкалеку за локти\nподтолкнет к бумаге,\nприкажет:\n- Скреби! -\nИ калека\nс бумаги\nсрывается в клекоте,\nтолько строчками в солнце песня рябит.\nЭта тема придет,\nпозвонится с кухни,\nповернется,\nсгинет шапчонкой гриба,\nи гигант\nпостоит секунду\nи рухнет,\nпод записочной рябью себя погребя.\nЭта тема придет,\nприкажет:\n- Истина! -\nЭта тема придет,\nвелит:\n- Красота! -\nИ пускай\nперекладиной кисти раскистены -\nтолько вальс под нос мурлычешь с креста.\nЭта тема азбуку тронет разбегом -\nуж на что б, казалось, книга ясна! -\nи становится\n- А -\nнедоступней Казбека.\nЗамутит,\nоттянет от хлеба и сна.\nЭта тема придет,\nвовек не износится,\nтолько скажет:\n- Отныне гляди на меня! -\nИ глядишь на нее,\nи идешь знаменосцем,\nкрасношелкий огонь над землей знаменя.\nЭто хитрая тема!\nНырнет под события,\nв тайниках инстинктов готовясь к прыжку,\nи как будто ярясь\n- посмели забыть ее! -\nзатрясет;\nпосыпятся души из шкур.\nЭта тема ко мне заявилась гневная,\nприказала:\n- Подать\nдней удила! -\nПосмотрела, скривясь, в мое ежедневное\nи грозой раскидала людей и дела.\nЭта тема пришла,\nостальные оттерла\nи одна\nбезраздельно стала близка.\nЭта тема ножом подступила к горлу.\nМолотобоец!\nОт сердца к вискам.\nЭта тема день истемнила, в темень\nколотись - велела - строчками лбов.\nИмя\nэтой\nтеме:\n. . . . . . !","name": "ПРО ЭТО"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3789, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "Оле\nКак бы мне сейчас хотелось в Вилкове\nвдруг очутиться!\nТам - каналы, там - гондолы, гондольеры.\nОчутиться, позабыться, от печалей отшутиться:\nими жизнь моя отравлена без меры.\nТам побеленные стены и фундаменты цветные,\nа по стенам плющ клубится для оправы.\nИ лежат на солнцепеке безопасные, цепные,\nпоказные, пожилые волкодавы.\nТам у пристани танцуют жок, а может быть, сиртаки:\nсыновей своих в солдаты провожают.\nВсё надеются: сгодятся для победы, для атаки,\nа не хватит - сколько надо, нарожают.\nТам опять для нас с тобою дебаркадер домом служит.\nМы гуляем вдоль Дуная, рыбу удим.\nИ объятья наши жарки, и над нами ангел кружит\nи клянется нам, что счастливы мы будем.\nКак бы мне сейчас хотелось очутиться в том,\nвчерашнем,\nбыть влюбленным и не думать о спасенье,\nпить вино из черных кружек, хлебом заедать\nдомашним,\nчтоб смеялась ты и плакала со всеми.\nКак бы мне сейчас хотелось ускользнуть туда,\nв начало,\nк тем ребятам уходящим приобщиться.\nИ с тобою так расстаться у дунайского причала,\nчтоб была еще надежда воротиться.","name": "Дунайская фантазия"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3790, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "Твой нежный смех был сказкою изменчивою,\nОн звал как в сон зовет свирельный звон.\nИ вот венком, стихом тебя увенчиваю.\nУйдём, бежим вдвоем на горный склон.\nНо где же ты?\nЛишь звон вершин позванивает\nЦветку цветок средь дня зажег свечу.\nИ чей-то смех все в глубь меня заманивает.\nПою, ищу,\n\"Ау!\"\n\"Ау!\"\nкричу.","name": "АУ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3791, "fields": {"themes": [7],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "Я люблю мой песчаный берег,\nГде одинокой осенью\nАисты гнезда вьют,\nГде цветы белоснежно цветут\nИ стаи гусей из холодных стран\nЗимой находят приют.\nЗдесь на ласковом солнце греются\nЧерепах ленивых стада.\nВечерами рыбачьи лодки\nПриплывают сюда...\nЯ люблю свой песчаный берег,\nГде одинокой осенью\nАисты гнезда вьют.\nТы любишь лесные заросли\nНа своем берегу -\nТам, где ветвей сплетенье,\nГде колышутся зыбкие тени,\nГде юркая змейка тропинки\nОгибает стволы на бегу,\nА над нею бамбук\nМашет сотней зеленых рук,\nИ вокруг полутьмы прохлада,\nИ тишина вокруг...\nТам на рассвете и к вечеру,\nПройдя через рощи тенистые,\nСобираются женщины возле пристани,\nИ дети до темноты\nПо воде пускают плоты...\nТы любишь лесные заросли\nНа своем берегу -\nТам, где ветвей сплетенье,\nГде колышутся зыбкие тени.\nА между нами река струится —\nМежду тобой и мной —\nИ берегам бесконечную песню\nНапевает своей волной.\nЯ лежу на песке\nНа своем берегу пустынном.\nТы на своей стороне\nРощей прохладной прошла к реке\nС кувшином.\nМы долго слушаем песню речную\nС тобою вдвоем.\nТы на своем берегу слышишь песню иную,\nЧем я на моем...\nМежду нами река струится,\nМежду тобой и мной,\nИ берегам бесконечную песню\nНапевает своей волной.","name": "Я люблю мой песчаный берег..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3792, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Фруктовник. Догорающий костер среди туманной ночи\nпод осень. Усохшая яблоня. Оборванец на деревяшке\nперебирает лады старой гармоники. В шалаше на\nсоломе разложены яблоки.\n. . . . . . . . . . . . .\nПод яблонькой, под вишнею\nВсю ночь горят огни,-\nБывало, выпьешь лишнее,\nА только ни-ни-ни.\nПод яблонькой кудрявою\nПрощались мы с тобой,-\nС японскою державою\nПредполагался бой.\nС тех пор семь лет я плаваю,\nНа шапке \"Громобой\",-\nА вы остались павою,\nИ хвост у вас трубой...\n. . . . . . . . . . . . .\nКак получу, мол, пенцию,\nВ Артуре стану бой,\nНе то, так в резиденцию\nЗакатимся с тобой...\n. . . . . . . . . . .\nЗачем скосили с травушкой\nЦветочек голубой?\nА ты с худою славушкой\nУшедши за гульбой?\n. . . . . . . . . . .\nОй, яблонька, ой, грушенька,\nОй, сахарный миндаль,-\nПропала наша душенька,\nДа вышла нам медаль!\n. . . . . . . . . . .\nНа яблоне, на вишенке\nНет гусени числа...\nТы стала хуже нищенки\nИ вскоре померла.\nПоела вместе с листвием\nТа гусень белый цвет...\n. . . . . . . . . . . . .\nХоть нам и всё единственно,\nКонца японцу нет.\n. . . . . . . . . . . . .\nОй, реченька желты-пески,\nКуплись в тебе другой...\nА мы уж, значит, к выписке.\nС простреленной ногой...\n. . . . . . . . . . . . .\nПод яблонькой, под вишнею\nСиди да волком вой...\nИ рад бы выпить лишнее,\nДа лих карман с дырой.","name": "Гармонные вздохи"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3793, "fields": {"themes": [7],"author": "Каролина Павлова","date_from": "1840","text": "Ответ\nНевероятный и нежданный\nСлетел ко мне певца привет,\nКак лавра лист благоуханный,\nКак южных стран чудесный цвет.\nТам вы теперь - туда, бывало,\nПросилась подышать и я,\nИ я душою улетала\nВ те благодатные края.\nНо даром не проходит время,\nМне принесло свой плод оно,\nИ суетных желаний бремя\nЯ с сердца сбросила давно.\nИ примирилась я с Москвою,\nС отчизной лени и снегов:\nВезде есть небо над главою,\nВезде есть много сладких снов;\nВезде проходят звезды мимо,\nВезде напрасно любишь их,\nВезде душа неукротимо\nВ борьбах измучится пустых.\nО Риме ныне не тоскуя,\nМоскве сравненьем не вредя,\nСтихи здесь русские пишу я\nПри шуме русского дождя.\nПокинув скромную столицу\nДля полугородских полей,\nШлю из Сокольников я в Ниццу\nДань благодарности моей -\nСлова сердечного ответа\nВ родной, далекой стороне,\nЗа драгоценный дар поэта,\nЗа вспоминанье обо мне.","name": "Н. М. Языкову (Невероятный и нежданный...)","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3794, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Козлов","date_from": "1835","text": "Баллада\nНе чудное и ложное мечтанье\nИ не молва пустая разнеслась,\nНо верное, ужасное преданье\nВ Украйне есть у нас:\nЧто если кто, откинув все заботы,\nС молитвою держа трехдневный пост,\nПриходит в ночь родительской субботы\nК усопшим на погост,—\nТам узрит он тех жалобные тени,\nОбречено кому уже судьбой\nБыть жертвами в тот год подземной сени\nИ кельи гробовой.\nМладой Избран с прекрасною Людмилой\nИ перстнем был и сердцем обручен;\nНо думал он, встревожен тайной силой,\nЧто наша радость — сон.\nИ вещий страх с тоской неотразимой,\nВолнуя дух, к нему теснится в грудь,\nИ в книгу он судьбы непостижимой\nМечтает заглянуть;\nИ, отложив мирские все заботы,\nС молитвою держа трехдневный пост,\nИдет он в ночь родительской субботы\nК усопшим на погост.\nПовсюду мрак, и ветер выл, и тмилась\nМеж дымных туч осенняя луна;\nКазалось, ночь сама страшилась,\nУжасных тайн полна.\nИ уж давно Избран под темной ивой\nСидел один на камне гробовом;\nХладела кровь, но взор нетерпеливый\nВо мгле бродил кругом.\nИ в полночь вдруг он слышит в церкви стоны,\nИ настежь дверь, затворами звуча,\nИ вот летит из церкви от иконы\nПо воздуху свеча;\nИ свой полет мелькающей струею\nК гробам она таинственно стремит,\nИ мертвецов вожатой роковою\nВ воздушной тме горит.\nИ мертвые в гробах зашевелились,\nПроснулись вновь подземные жильцы,\nИ свежие могилы расступились —\nИ встали мертвецы.\nИ видит он тех жалобные тени,\nОбречено кому уже судьбой\nБыть жертвами в тот год подземной сени\nИ кельи гробовой;\nИх мрачен лик, и видно, что с слезами\nСмежен их взор навеки смертным сном...\nУжель они увядшими сердцами\nТоскуют о земном?\nНо в божий храм предтечей роковою\nВоздушная свеча уж их ведет,\nИ в мертвых он под белой пеленою\nНевесту узнает;\nИ тень ее, эфирная, младая,\nЕще красой и в саване цвела,\nИ, к жениху печальный взор склоняя,\nВздохнула и прошла.\nИ всё сбылось. Безумец сокрушенный\nС того часа лишен душевных сил,\nБез чувств, без слез он бродит изумленный,\nКак призрак, меж могил,\nИ тихий гроб невесты обнимает\nИ шепчет ей: «Пойдем, пойдем к венцу...»\nИ ветр ночной лишь воем отвечает\nЖивому мертвецу.","name": "Ночь родительской субботы","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3795, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "Лукавый врач лекарства ищет,\nЧтоб тетке сторожа помочь,\nЛекарства нет; в кулак он свищет,\nА на дворе давно уж ночь.\nВ шкафу нет склянки ни единой,\nВсего там к завтрашнему дню\nОдин конверт с сухой малиной\nИ очень мало ревеню.\nМеж тем в горячке тетка бредит,\nГорячкой тетушка больна...\nЛукавый медик все не едет,\nДавно лекарства ждет она!..\nОгнем горит старухи тело,\nПрироды странная игра!\nПовсюду сухо, но вспотела\nОдна лишь левая икра...\nВот раздается из передней\nЗвонок поспешный динь-динь-динь,\nПриехать бы тебе намедни!\nА что?— Уж тетушке аминь!\n«Помочь старухе нету средства» —\nТак злобный медик говорит,—\n«Осталось ли у ней наследство?\nКто мне заплатит за визит?»—","name": "Отрывок из поэмы «Медик» (Лукавый врач...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3796, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1923","text": "С девчонками Тосей и Инной\nВ сиреневый утренний час\nМы вырыли в пляже пустынном\nКривой и глубокий баркас.\nБорта из песчаного крема.\nНа скамьях пестрели кремни.\nИз ракушек гордое «Nemo»\nВдоль носа белело в тени.\nМы влезли в корабль наш пузатый.\nЯ взял капитанскую власть.\nКупальный костюм полосатый\nНа палке зареял, как снасть.\nТак много чудес есть на свете!\nЗемля — неизведанный сад...\n«На Яву?» Но странные дети\nШепнули, склонясь: «В Петроград».\nКайма набежавшего вала\nДрожала, как зыбкий опал.\nКоманда сурово молчала,\nИ ветер косички трепал...\nПо гребням запрыгали баки.\nВдали над пустыней седой\nСияющей шапкой Исаакий\nМиражем вставал над водой.\nГорели прибрежные мели,\nИ кланялся низко камыш:\nМы долго в тревоге смотрели\nНа пятна синеющих крыш.\nИ младшая робко сказала:\n«Причалим иль нет, капитан?»\nСклонившись над кругом штурвала,\nНазад повернул я в туман.","name": "Мираж","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3797, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","text": "Город покинув,\nЯ медленно шел по уклону\nМалозастроенной улицы,\nИ, кажется, друг мой со мной.\nНо если и шел он,\nТо молчал всю дорогу.\nЯ ли просил помолчать,\nИли сам он был грустно настроен,\nТолько, друг другу чужие,\nРазное видели мы:\nОн видел извощичьи дрожки,\nГде молодые и лысые франты\nОбнимали раскрашенных женщин,\nТакже не были чужды ему\nДевицы, смотревшие в окна\nСквозь желтые бархатцы...\nНо все посерело, померкло,\nИ зренье у спутника - также,\nИ, верно, другие желанья\nЕго одолели,\nКогда он исчез за углом,\nНахлобучив картуз,\nИ оставил меня одного\n(Чем я был несказанно доволен,\nИбо что же приятней на свете,\nЧем утрата лучших друзей?)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3798, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1892","text": ". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .\nБыл труден долгий путь. Хоть восхищала взоры\nПорой природы дивной благодать,\nНо неприступные кругом сдвигались горы,\nИ грудь усталая едва могла дышать.\nИ вдруг посыпались зарей вечерней розы,\nДуша почуяла два легкие крыла,\nИ в новую страну неистощимой грезы\nЛюбовь-волшебница меня перенесла.\nПоляна чистая луною серебрится,\nДеревья стройные недвижимо стоят,\nИ нежных эльфов рой мелькает и кружится,\nИ феи бледные задумчиво скользят.","name": "Был труден долгий путь...","date_to": "1892"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3799, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Фофанов","date_from": "1889","text": "Дрожащий блеск звезды вечерней\nИ чары вешние земли\nВ былые годы суеверней\nМне сердце тронуть бы могли.\nА ныне сумрак этот белый,\nИ этих звезд огонь несмелый,\nИ благовонных яблонь цвет,\nИ шелест, брезжущий по саду,—\nКак бледный призрак прошлых лет,\nТемно и грустно блещут взгляду.\nХочу к былому я воззвать,\nЧтоб вновь верней им насладиться,\nСны молодые попытать,\nЛюбви забытой помолиться!..","name": "Дрожащий блеск звезды вечерней...","date_to": "1889"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3800, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1959","text": "У тралмейстера крепкая глотка —\nОн шумит, вдохновляя аврал!\nВот опять загремела лебедка,\nВыбирая загруженный трал.\nСколько всякой на палубе рыбы!\nТрепет камбал — глубинниц морей,\nИ зубаток пятнистые глыбы\nВ красной груде больших окуней!\nЗдесь рождаются добрые вести,\nЧто обрадуют мурманский стан!\nА на мостике в мокрой зюйдвестке\nС чашкой кофе стоит капитан.\nКапитан, как вожатая птица,\nВ нашей стае серьезен один:\nГде-то рядом в тумане таится\nЗнаменитый скалистый Кильдин...","name": "Хороший улов","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3801, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Казин","date_from": "1957","text": "Ну не полвека ли с тех пор?\nА времени наперекор,\nСквозь вихри дней кипящих,\nЯ вижу: он вошел во двор,\nСтекольщик, несший ящик.\nИ ящик стекол, стар и хром,\nНес на плече он так двором,\nКак будто утру мая\nЖар-птицы искристым крылом\nПомахивал, шагая.\nИ не узнал я сам себя:\nМальчишка с видом воробья,\nВдруг от сверканья стекол\nИз серости житья-бытья\nЯ глянул в мир, как сокол.\nСо стеклами светлей светил\nЯвившись, хоть и хром и хил,\nВолшебником бесспорным,\nСтарик весь дух мой захватил\nСверканьем чудотворным.\nВо всем, чем жив я как поэт,\nЧем смолоду мой стих согрет,\nИ в этом чувстве стольких лет\nК тебе, моя родная,-\nНе тот ли чудотворный свет\nГорит, не угасая?","name": "Не тот ли свет?","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3802, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Когда, приветливо и весело ласкаясь,\nГлазами, полными небесного огня,\nТы, милая моя, головкой наклоняясь,\nГлядишь на дремлющего в забытьи меня;\nСтруи младенческого, свежего дыханья\nЛицо горячее мне нежно холодят,\nИ сквозь виденья сна и в шепоте молчанья\nСердца в обоих нас так медленно стучат,-\nО, заслони, закрой головкою твоею\nВесь мир, прошедшее, смысл завтрашнего дня,\nМечту и мысль... О, заслони ты ею\nМеня, мой друг, от самого меня...","name": "Когда, приветливо и весело ласкаясь..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3803, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1907","text": "Царица - иль, может быть, только печальный ребенок,\nОна наклонялась над сонно-вздыхающим морем,\nИ стан ее, стройный и гибкий, казался так тонок,\nОн тайно стремился навстречу серебряным взорам.\nСбегающий сумрак. Какая-то крикнула птица,\nИ вот перед ней замелькали на влаге дельфины.\nЧтоб плыть к бирюзовым владеньям влюбленного принца,\nОни предлагали свои глянцевитые спины.\nНо голос хрустальный казался особенно звонок,\nКогда он упрямо сказал роковое: \"Не надо\"...\nЦарица, иль, может быть, только капризный ребенок,\nУсталый ребенок с бессильною мукою взгляда.","name": "Отказ","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3804, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","text": "Простишь ли ты мои упрёки,\nМои обидные слова?\nЛюбовью дышат эти строки, -\nИ снова ты во всём права!\nМой лучший друг, моя святая!\nНе осуждай больных затей:\nВедь я рыдаю не рыдая,\nЯ человек не из людей!..\nНе от тоски, не для забавы\nМоя любовь полна огня:\nТы для меня дороже славы,\nТы - всё на свете для меня!\nЯ соберу тебе фиалок\nИ буду плакать об одном:\nНе покидай меня - я жалок\nВ своём величии больном...","name": "СТАНСЫ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3805, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","text": "Сколько времени?\n— Не знаю...\nЧто с часами?\n— Непонятно...\nТо спешат они,\nпоказывая скорость не свою.\nТо, споткнувшись, останавливаются.\nТолько обоняньем\nя примерно-приблизительное время узнаю...\nЯ сегодня подойду\nк одинокому еврею.\n(Там на площади будочки выстроились в ряд.)\n«Гражданин часовщик,\nпочините мне время.\nЧто-то часики мои барахлят...»\nОн, газету отложив,\nна часы посмотрит внятно.\nПокачает головою.\nСнова глянет сверху вниз.\n«Ай-яй-яй! —\nон мне скажет,—\nАй-яй-яй! Это ж надо!\nДо чего же вы, товарищ,\nдовели механизм...\nМожет, это не нарочно.\nМожет, это вы нечаянно.\nДля него — для механизма —\nабсолютно все равно!\nВы совсем не бережете ваше время,\nваши часики.\nСколько лет вы их не чистили?\nТо-то и оно!..»\nРазберет часы потом он,\nпричитая очень грозно.\nИ закончит, подышав на треугольную печать:\n«Судя по часам «Москва»,\nвы уже довольно взрослый.\nИ пора уже\nза собственное время отвечать...»\nЯ скажу ему: «Спасибо!»\nВыну пятьдесят копеек.\nТысяча семьсот шагов до знакомого двора.\nИ машины мне навстречу\nбудут мчаться в брызгах пенных.\nБудто это не машины.\nБудто это глиссера.\nРазлохмаченные листья прицепятся к ботинкам.\nСтанет улица качаться в неоновом огне...\nА часы на руках будут тикать.\nТихо тикать.\nИ отсчитывать время,\nпредназначенное мне.","name": "Ремонт часов"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3806, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Раевский","date_from": "1810","text": "Идиллия\nТуманится небо, перун загремел...\nСокрылся за тучами луч яркий денницы...\nЯ страстью горел\nИ чашу восторгов на персях девицы\nПри шуме перуна мгновенно испил...\nВсё смолкло, всё тихо, но нежны ланиты Шарлоты\nРумянец покрыл,\nИ локоны зефир волнует развиты,\nИ перси лобзает под дымкой сквозной.\nИ грозное небо и громы щадят наслажденье.\nДруг нежный, Шарлота, любови святой\nУстав натуральный не есть преступленье!..\nНам сердце и совесть порукой с тобой.\nВзгляни, после буря природа гордится\nТворенья красой!\nИ сердце невольно к природе стремится...\nПусть снова ударит перун над главой!\nПусть небо готовит нам сильное мщенье,\nНо, друг мой, с тобой\nМне жизнь лишь восторги, а смерть - утешенье.","name": "Непорочность любви","date_to": "1810"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3807, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1915","text": "Сосны качались, сосны шумели,\nМоре рыдало в бело-седом,\nМы замолчали, мы онемели,\nВдруг обеззвучел маленький дом.\nОблокотившись на подоконник,\nВ думе бездумной я застывал.\nВ ветре галопом бешеным кони\nМчались куда-то, пенился вал.\nТы на кровати дрожко лежала\nВ полуознобе, в полубреду.\nСосны гремели, море рыдало,\nТихо и мрачно было в саду.\nСъежились листья желтых акаций.\nРыжие лужи. Карий песок.\nРазве мы смели утром смеяться?\nТы одинока. Я одинок.","name": "Томление бури","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3808, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1955","text": "Средь лиственниц рыжих,\nСредь жгучей густой белизны\nНа смазанных лыжах\nС какой я летал крутизны!\nЯ чувствовал тонко\nМелькающий запах смолы\nИ палками звонко\nПорой задевал о стволы.\nСредь снежного блеска\nНад белым простором долин\nСвободно и резко\nБросал меня в воздух трамплин.\nВсё цветики это,\nА ягодкам срок подойдет...\n...В то жаркое лето\nЯ медленно влез в самолет.\nОн воздух разрезал\nШироким звенящим крылом.\nНад полем, над лесом\nПоплыл он - надежный, как дом.\nЯ ждал того мига,\nИ знал я, чего захотеть,-\nСказали б: «Не прыгай!» -\nВсю жизнь согласился б лететь.\nНо, в будущность веря\nИ слыша гуденье в ушах,\nВ раскрытые двери\nЯ сделал решительный шаг.\nХлестнула с налета\nТяжелого ветра струя.\nБыл это не кто-то,\nБыл это, товарищи, я.\nНе кто-то другой,\nНе лирический некий герой -\nС разбитой ногой\nЭто я\nночевал под горой.\nИ ждал я рассвета\nИ верил солдатской судьбе...\nЯ счастлив, что это\nМогу написать о себе.","name": "Средь лиственниц рыжих…","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3809, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","date_from": "1922","text": "Не заглушить, не вытоптать года,-\nСтучал топор над необъятным срубом,\nИ вечностью каленная вода\nВдруг обожгла запекшиеся губы.\nВладеть крылами ветер научил,\nПожар шумел и делал кровь янтарной\nИ брагой темной путников в ночи\nЗемля поила благодарно.\nИ вот под небом, дрогнувшим тогда,\nОткрылось в диком и простом убранстве,\nЧто в каждом взоре пенится звезда\nИ с каждым шагом ширится пространство.","name": "Не заглушить, не вытоптать года...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3810, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1840","text": "Не может быть, чтобы мои идеи\nВлиянья не имели на природу.\nВолнение страстей, волнение ума,\nВолненье чувств в народе -\nВсе той же проявленье мысли.\nНебесный свет перерождает воздух,\nОрганизует и живит элементы\nИ движет всем - по произволу духа.","name": "Дума двенадцатая","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3811, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1953","text": "Я\nне слагатель\nод благолепных\nи в одописцы\nне тщился попасть...\nНо как обойтись\nбез светлых,\nхвалебных\nпро родную\nСоветскую власть!\nКогда за рубеж\nСоветской державы\nотъедешь\nна добрую тысячу верст,\nто свет ее разума,\nблеск ее славы\nсловно тебе\nприбавляет рост.\nТы видишь размах\nее творчества,\nсилы,\nее человечность\nи доброту,\nкоторые миру\nона возвестила,\nподнявшись\nв заоблачную высоту.\nИ хочется радоваться\nи восхищаться\nтем,\nчто ты дожил\nдо этих лет,\nдо чувств,\nкоторым в груди не вмещаться,\nдо дня,\nкоторый еще не воспет!\nВолненья времен\nразойдутся круги,\nистория\nвыдаст достойнейшим лавры,\nи вымрут на свете\nнаши враги,\nкак ископаемые\nихтиозавры.\nА наших героев простых\nимена,\nстраной возвеличенные\nсердечно,\nбудут сиять\nво все времена,\nостанутся жить\nв человечестве\nвечно.","name": "Пятое десятилетие","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3812, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Крученых","text": "железобетонные гири-дома\nтащут бросают меня ничком -\nобъевшись в харчевне впотьмах\nплавно пляшу индюком\nгремит разбитая машина\nкак ослы на траве я скотина\nпалку приставил слоновый рог\nне разберу никак сколько во мне ног\nсобираюся попаду ль на поезд\nкак бы успеть еще поесть\nчто то рот мой становится уже уже\nбочка никак не вмещается в пузо\nна потолок забрался чертяка\nи стонет не дали ому вина\nхвост опустила тетка сваха\nи пригрозила... бревна...","name": "Железобетонные гири-дома..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3813, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1965","text": "В холода, в холода,\nОт насиженных мест\nНас другие зовут города, -\nБудь то Минск, будь то Брест.\nВ холода, в холода...\nНеспроста, неспроста,\nОт родных тополей\nНас далекие манят места,-\nБудто там веселей.\nНеспроста, неспроста...\nКак нас дома ни грей,\nНе хватает всегда\nНовых встреч нам и новых друзей, -\nБудто с нами беда.\nБудто с ними - теплей...\nКак бы ни было нам\nХорошо иногда,\nВозвращаемся мы по домам.\nГде же наша звезда?\nМожет - здесь, может - там...","name": "Холода","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3814, "fields": {"themes": [],"author": "Римма Казакова","date_from": "1972","text": "...И когда наступает пора\nосознать непричастность,\nумираю в глаголе -\nпротяжном, как жизнь:\n\"распроститься\".\nПотому что прощаюсь\nеще до того, как прощаюсь.\nНичего нет больней и печальней таких репетиций.\nМы в плену у предчувствий,\nчто все же - увы!- не обманны.\nТелепаты,\nпредтечи потомственных телепророков...\nУхожу от тебя -\nкак ребенок уходит от мамы,\nот родного порога -\nк речным норовистым порогам.\nЗнала: больно родить.\nА теперь знаю: больно рождаться,\nТолько трижды больней оттого,\nчто в рождественской муке\nрасстаюсь до того,\nкак и вправду пришлось бы расстаться,\nпотому что разлука\nи есть - это чувство разлуки.\nРасстаюсь,\nнеизбежность конца проживая заране,\nот безумного горя лишь яростней и бесшабашней.\nА потом это будет -\nкак просто на белом экране\nкадры жизни чужой,\nпрошлогодней ли,\nпозавчерашней.\nНо одно меня греет,\nкак греет в землянке печурка,\nи тогда я иду -\nконькобежкою -\nкругом почета:\nможет быть, ты поймешь,\nк ритму сердца прислушавшись чутко,\nчто везде, где я буду,-\nлишь мы,\nнеизбежно и четко.\nТы пойми меня, ту, оперенную, полную силы,\nбез школярской покорности,-\nо, да простит мой наставник!-\nвсе, что в сердце носила,\nи все, что под сердцем носила,\nобретет свою плоть,\nнаконец-то настанет, настанет!\nОщути этот мир, как твое и мое государство...\nКак торопятся мысли,\nкак трудно прослеживать путь их!\nИ, еще не простившись,\nготова сказать тебе:\n- Здравствуй!-\nВсе, как было,\nхотя все, как не было,\nвсе так, как будет.\nНо...\nСобравшись в комок перед страшным прыжком\nв непричастность,\nзамирает душа,\nзная трезво, что ждет ее вскоре.\nНе простившись с тобой,\nя горюю, с тобою прощаясь,\nПотому что предчувствие горя\nи есть - это горе.","name": "Предчувствия","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3815, "fields": {"themes": [7],"author": "Самуил Маршак","text": "Ветер жизни тебя не тревожит,\nКак зимою озерную гладь.\nДаже чуткое сердце не может\nСамый легкий твой всплеск услыхать.\nА была ты и звонкой и быстрой.\nКак шаги твои были легки!\nИ казалось, что сыплются искры\nИз твоей говорящей руки.\nТы жила и дышала любовью,\nТы, как щедрое солнце, зашла,\nОставляя свое послесловье —\nСтолько света и столько тепла!","name": "Ветер жизни тебя не тревожит..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3816, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1835","text": "Ты мне советуешь, Плетнев любезный,\nОставленный роман наш продолжать\nИ строгий век, расчета век железный,\nРассказами пустыми угощать.\nТы думаешь, что с целию полезной\nТревогу славы можно сочетать,\nИ что . . . . . . . . нашему собрату\nБрать с публики умеренную плату.\nТы говоришь: пока Онегин жив,\nДотоль роман не кончен - нет причины\nЕго прервать... к тому же план счастлив -","name": "Плетневу (Ты мне советуешь...)","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3817, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "(Памяти Апухтина)\nЯ устал от бессонниц и снов,\nНа глада мои пряди нависли:\nЯ хотел бы отравой стихов\nОдурманить несносные мысли.\nЯ хотел бы распутать узлы...\nНеужели там только ошибки?\nПоздней осенью мухи так злы,\nИх холодные крылья так липки.\nМухи-мысли ползут, как во сне,\nВот бумагу покрыли, чернея...\nО, как, мертвые, гадки оне...\nРазорви их, сожги их скорее.\nПримечание: см. \"Мухи\" Апухтина.","name": "Мухи как мысли"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3818, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1956","text": "Фотограф печатает снимки,\nНочная, глухая пора.\nПод месяцем, в облачной дымке,\nКурится большая гора.\nЛетают сухие снежинки,\nОкончилось время дождей.\nФотограф печатает снимки —\nЯвляются лица людей.\nОни выплывают нежданно,\nКак луны из пустоты.\nКак будто со дна океана\nСредь них появляешься ты.\nИз ванночки, мокрой и черной,\nГлядит молодое лицо.\nПорывистый ветер нагорный\nЛиствой засыпает крыльцо.\nПод лампой багровой хохочет\nЛицо в закипевшей волне.\nИ вырваться в жизнь оно хочет\nИ хочет присниться во сне.\nСкорее, скорее, скорее\nГлазами плыви сквозь волну!\nТебя я дыханьем согрею,\nВсей памятью к жизни верну.\nНо ты уже крепко застыла,\nИ замерла волн полоса.\nИ ты про меня позабыла —\nГлядят неподвижно глаза.\nНо столько на пленке хороших\nУшедших людей и живых,\nЧей путь через смерть переброшен,\nКак линия рельс мостовых.\nА жить так тревожно и сложно,\nИ жизнь не воротится вспять.\nИ ведь до конца невозможно\nДруг друга на свете понять.\nИ люди, еще невидимки,\nТоропят — фотограф, спеши!\nФотограф печатает снимки.\nВ редакции нет ни души.","name": "Фотограф","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3819, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1835","text": "Что белеется на горе зеленой?\nСнег ли то, али лебеди белы?\nБыл бы снег - он уже бы растаял,\nБыли б лебеди - они б улетели.\nТо не снег и не лебеди белы,\nА шатер Аги Асан-аги.\nОн лежит в нем, весь люто изранен.\nПосетили его сестра и матерь,\nЕго люба не могла, застыдилась.\nКак ему от боли стало легче,\nПриказал он своей верной любе:\n\"Ты не ищи меня в моем белом доме,\nВ белом доме, ни во всем моем роде\".\nКак услышала мужнины речи,\nЗапечалилась бедная Кадуна.\nОна слышит, на двор едут кони;\nПобежала Асан-агиница,\nХочет броситься, бедная, в окошко,\nЗа ней вопят две милые дочки:\n\"Воротися, милая мать наша,\nПриехал не муж Асан-ага,\nА приехал брат твой Пинторович.\"\nВоротилась Асан-агиница,\nИ повисла она брату на шею -\n\"Братец милый, что за посрамленье!\nМеня гонят от пятерых деток.\"","name": "Что белеется на горе зеленой?..","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3820, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","date_from": "1962","text": "Художник, незнакомый с поощреньем,\nА знаешь ли? В тени пожить не грех:\nНе ослепляясь счастья опереньем,\nМир как он есть увидеть без помех.\nНегромким смехом встретить грубый смех,\nЗлорадство — ледяным обдать презреньем...\nНас невеликость наша высшим зреньем\nСнабдит. И высший нам суждён успех.\nЧтобы затем, с победою помешкав,\nС насмешливым поклоном взять реванш.\nТак Гулливер — игрушка бробдингнежцев —\nМог разглядеть морщины великанш,\nЧью красоту считали в Бробдингнеге\nВершиной безупречности и неги.","name": "Художник, незнакомый с поощреньем...","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3821, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1760","text": "Ты ямбический стих во цвете\nЖестоких к изъяснению дел\nЯвил, о Архилох\n, на свете\nИ первый слогом сим воспел!\nЯ, зляся, воспою с тобою,\nНе в томной нежности стеня;\nСуровой возглашу трубою:\nТрохей\n, сокройся от меня!\nО нравы грубые! О веки!\nДоколе будут человеки\nДруг друга мучить и губить,\nИ станут ли когда любить,\nНе внемля праву мыслей злобных,\nСвой род и всем себе подобных,\nБез лести почитая в них\nСвой образ и себя самих?\nВ пустынях диких обитая,\nНравоучений не читая,\nИмея меньшие умы,\nСвирепы звери, нежель мы\nДруг друга больше почитая,\nХотя не мудро говорят,\nВсё нас разумнее творят.\nНи страшный суд, ни мрачность вечна,\nНи срам, ни мука бесконечна,\nНи совести горящей глас\nНе могут воздержати нас.\nЗлодеи, бойтесь, бойтесь бога\nИ всемогущего творца!\nСтрашитеся судьи в нем строга,\nКогда забыли в нем отца!","name": "Противу злодеев (Ты ямбический стих во цвете...)","date_to": "1760"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3822, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1967","text": "Константину Ивановичу Коничеву\nНе жди никогда завершенья намеченной цели\nИ в споре рессор и в покое больничных палат.\nМой старший товарищ лежит на казенной постели\nИ слушает молча, как сердце стучит невпопад.\nСтучит его сердце впервые с таким перебоем.\nИ мысли всплывают и снова сникают во тьму.\nМой старший товарищ не знает, как пахнет\nпокоем\nМир яростной жизни. Покой непонятен ему.\nОн красное знамя, как правду высокой святыни,\nВ двадцатом году целовал, от восторга дрожа.\nИ мы никогда не прошли б через пекло пустыни,\nНе будь у пустыни зовущего вдаль миража.\nОт солнца лучей выцветают цвета акварели,\nИ пробует время на старой бумаге пастель.\nИ цель, как мираж, возникает из призрачной\nцели,\nУходит в туман и опять появляется цель.\nМой старший товарищ - разведчик особого\nвида:\nГде он проходил, на песках поднимается лес.\nВсе шло через сердце: восторг высоты и обида,\nЭнергии сердца хватило б на Братскую ГЭС.\nЛежит мой товарищ на белой казенной постели.\nПарит его сердце и падает снова в провал.\nИ цель возникает, как песня из призрачной\nцели.\nВставай, мой товарищ. Идем. Впереди перевал.\nНам надо еще миражу миражей улыбнуться.\nИ опытом жизни поспорить с неверья бедой.\nИ выйти к оазису. Рухнуть в траву. Не\nиз блюдца -\nИз чистых глубин захлебнуться живою\nводой.","name": "В больницу","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3823, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1906","text": "Где слог найду, чтоб описать прогулку,\nШабли во льду, поджаренную булку\nИ вишен спелых сладостный агат?\nДалек закат, и в море слышен гулко\nПлеск тел, чей жар прохладе влаги рад.\nТвой нежный взор, лукавый и манящий,-\nКак милый вздор комедии звенящей\nИль Мариво капризное перо.\nТвой нос Пьерро и губ разрез пьянящий\nМне кружит ум, как \"Свадьба Фигаро\".\nДух мелочей, прелестных и воздушных,\nЛюбви ночей, то нежащих, то душных,\nВеселой легкости бездумного житья!\nАх, верен я, далек чудес послушных,\nТвоим цветам, веселая земля!","name": "Где слог найду, чтоб описать прогулку...","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3824, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Боков","text": "Лето - мята,\nЛето - лен.\nя-то, я-то,\nЯ - влюблен!\nВ это поле\nИ межу,\nГде по клеверу\nХожу.\nВ эти сосны\nИ кряжи,\nВ даль, в дороги,\nВ гаражи.\nВ пенье\nМедных проводов,\nВ перспективу\nГородов.\nВ фонари,\nВ подземный гул,\nВ широту\nРязанских скул.\nВ звонкий голос\nТопоров,\nВ сытый рев\nСтепных коров.\nЛето - мята,\nЛето - лен.\nЯ-то, я-то,\nЯ - влюблен!","name": "Я влюблен"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3825, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1882","text": "Несется четверка могучих коней,\nНесется, как вихорь на воле,\nНесется под зноем палящих лучей\nИ топчет бесплодное поле.\nТо смех раздается, то шепот вдвоем.\nВсё грохот колес заглушает,\nНо ветер подслушал те речи тайком\nИ злобно их мне повторяет.\nИ в грезах недуга, в безмолвьи ночей\nЯ слышу: меня нагоняя,\nНесется четверка могучих коней,\nНесется нещадная, злая.\nИ давит мне грудь в непосильной борьбе,\nИ топчет с неистовой силой\nТо сердце, что было так верно тебе,\nТебя горячо так любило!\nИ странно ты смотришь с поникшим челом\nНа эти бесцельные муки,\nИ жалость проснулася в сердце твоем:\nКо мне простираешь ты руки...\nНо шепот и грохот сильней и грозней...\nИ, пыль по дороге взметая,\nНесется четверка могучих коней,\nБезжизненный труп оставляя.","name": "Вред","date_to": "1882"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3826, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1915","text": "Хорошо ввечеру при лампадке\nПогрустить и поплакать втишок,\nИз резной низколобой укладки\nНедовязанный вынуть чулок.\nНенаедою-гостем за кружкой\nУсадить на лежанку кота\nИ следить, как лучи над опушкой\nДогорают виденьем креста,\nКак бредет позад дремлющих гумен,\nОступаясь, лохмотница-мгла...\nВсё по-старому: дед, как игумен,\nСпит лохань и притихла метла.\nЛишь чулок - как на отмели верши,\nИ с котом раздружился клубок.\nЕсть примета: где милый умерший,\nТам пустует кольцо иль чулок,\nТам божничные сумерки строже,\nДед безмолвен, провидя судьбу,\nГлубже взор и морщины... О, Боже -\nЗавтра год, как родная в гробу!","name": "Хорошо ввечеру при лампадке...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3827, "fields": {"themes": [],"author": "София Парнок","date_from": "1927","text": "Прекрасная пора была!\nМне шел двадцатый год.\nАлмазною параболой\nвзвивался водомет.\nПушок валился с тополя,\nи с самого утра\nвокруг фонтана топала\nв аллее детвора,\nи мир был необъятнее,\nи небо голубей,\nи в небо голубятники\nпускали голубей...\nИ жизнь не больше весила,\nчем тополевый пух,-\nи страшно так и весело\nзахватывало дух!","name": "Прекрасная пора была!..","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3828, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1846","text": "Возьми барабан и не бойся,\nЦелуй маркитанку звучней!\nВот смысл глубочайший искусства,\nВот смысл философии всей!\nСильнее стучи, и тревогой\nТы спящих от сна пробуди!\nВот смысл глубочайший искусства;\nА сам маршируй впереди!\nВот Гегель! Вот книжная мудрость!\nВот дух философских начал!\nДавно я постиг эту тайну,\nДавно барабанщиком стал!","name": "Из Гейне (Возьми барабан...)","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3829, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1831","text": "Подражание Пушкину\nПленившись розой, соловей\nИ день и ночь поет над ней;\nНо роза молча песням внемлет,\nНевинный сон ее объемлет...\nНа лире так певец иной\nПоет для девы молодой;\nОн страстью пламенной сгорает,\nА дева милая не знает -\nКому поет он? отчего\nПечальны песни так его?..","name": "Соловей","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3830, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Нужна ли рифма, например?\nВедь нет же рифмы у Гомера.\nА для чего стихам размер?\nПожалуй, можно без размера.\nСтихам не нужно запятых.\nИм ни к чему тире и точки.\nНе упразднить ли самый стих?\nНо как считать мы будем строчки?","name": "О рифме и прочем"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3831, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1968","text": "Сколько чудес за туманами кроется.\nНи подойти, ни увидеть, ни взять.\nДважды пытались, но бог любит троицу,\nЛадно, придется ему подыграть.\nВыучи намертво, не забывай\nИ повторяй, как заклинанье:\n\"Не потеряй веру в тумане,\nДа и себя не потеряй!\"\nБыл ведь когда-то туман - наша вотчина,\nМногих из нас укрывал от врагов.\nНынче, туман, твоя миссия кончена,\nХватит тайгу запирать на засов!\nВыучи намертво, не забывай\nИ повторяй, как заклинанье:\n\"Не потеряй веру в тумане,\nДа и себя не потеряй!\"\nТайной покрыто, молчанием сколото,-\nЗаколдовала природа-шаман.\nЧерное золото, белое золото,\nСторож седой охраняет - туман.\nВыучи намертво, не забывай\nИ повторяй, как заклинанье:\n\"Не потеряй веру в тумане,\nДа и себя не потеряй!\"\nЧто же? Выходит - и пробовать нечего?\nПеред туманом - ничто человек?\nНо от тепла, от тепла человечьего\nДаже туман поднимается вверх.\nВыучи, вызубри, не забывай\nИ повторяй, как заклинанье:\n\"Не потеряй веру в тумане,\nДа и себя не потеряй!\"","name": "Туман","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3832, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1931","text": "Любить иных - тяжелый крест,\nА ты прекрасна без извилин,\nИ прелести твоей секрет\nРазгадке жизни равносилен.\nВесною слышен шорох снов\nИ шелест новостей и истин.\nТы из семьи таких основ.\nТвой смысл, как воздух, бескорыстен.\nЛегко проснуться и прозреть,\nСловесный сор из сердца вытрясть\nИ жить, не засоряясь впредь,\nВсе это - не большая хитрость.","name": "Любить иных - тяжелый крест...","date_to": "1931"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3833, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1850","text": "Да, наша жизнь текла мятежно,\nПолна тревог, полна утрат,\nРасстаться было неизбежно -\nИ за тебя теперь я рад!\nНо с той поры как все кругом меня пустынно!\nОтдаться не могу с любовью ничему,\nИ жизнь скучна, и время длинно,\nИ холоден я к делу своему.\nНе знал бы я, зачем встаю с постели,\nКогда б не мысль: авось и прилетели\nСегодня наконец заветные листы,\nВ которых мне расскажешь ты:\nЗдорова ли? что думаешь? легко ли\nПод дальним небом дышится тебе?\nГрустишь ли ты, жалея прежней доли,\nОхотно ль повинуешься судьбе?\nЖелал бы я, чтоб сонное забвенье\nНа долгий срок мне на душу сошло,\nКогда б мое воображенье\nБлуждать в прошедшем не могло...\nПрошедшее! его волшебной власти\nПокорствуя, переживаю вновь\nИ первое движенье страсти,\nТак бурно взволновавшей кровь,\nИ долгую борьбу с самим собою,\nИ не убитую борьбою,\nНо с каждым днем сильней кипевшую любовь.\nКак долго ты была сурова,\nКак ты хотела верить мне,\nИ как и верила, и колебалась снова,\nИ как поверила вполне!\n(Счастливый день! Его я отличаю\nВ семье обыкновенных дней;\nС него я жизнь мою считаю,\nЯ праздную его в душе моей!)\nЯ вспомнил все... одним воспоминаньем,\nОдним прошедшим я живу -\nИ то, что в нем казалось нам страданьем,\nИ то теперь я счастием зову...\nА ты?.. ты так же ли печали предана?..\nИ так же ли в одни воспоминанья\nСредь добровольного изгнанья\nТвоя душа погружена?\nИль новая роскошная природа,\nИ жизнь кипящая, и полная свобода\nТебя навеки увлекли,\nИ разлюбила ты вдали\nВсе, чем мучительно и сладко так порою\nМы были счастливы с тобою?\nСкажи! я должен знать... Как странно я люблю!\nЯ счастия тебе желаю и молю,\nНо мысль, что и тебя гнетет тоска разлуки,\nДуши моей смягчает муки...","name": "Да, наша жизнь текла мятежно...","date_to": "1850"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3834, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рерих","text": "\"Привратник, скажи, почему\nэту дверь затворяешь? Что\nнеотступно хранишь?\"- \"Храню\nтайну покоя\".- \"Но пуст ведь\nпокой. Достоверные люди\nсказали: там нет ничего\".-\n\"Тайну покоя я знаю. Ее\nохранять я поставлен\".-\n\"Но пуст твой покой\".-\n\"Для тебя он пуст\",- ответил\nпривратник.","name": "Привратник"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3835, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1916","text": "Мы вышли к морю. Ветер к суше\nЛетит, гремучий и тугой,\nДыхание перехватил - и в уши\nВорвался шумною струей.\nТы смущена. Тебя пугает\nВалов и звезд органный хор,\nИ сердце верить не дерзает\nВ сей потрясающий простор.\nИ в страхе, под пустым предлогом,\nМеня ты увлекаешь прочь...\nУвы, я в каждый миг пред Богом -\nКак ты пред морем в эту ночь.","name": "Мы вышли к морю....","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3836, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Языков","date_from": "1823","text": "Боже! вина, вина!\nТрезвому жизнь скучна.\nПьяному рай!\nЖизнь мне прелестную\nИ неизвестную,\nЧашу ж не тесную,\nБоже, подай!\nПьянства любителей,\nМира презрителей,\nБоже, храни!\nДуши свободные,\nС Вакховой сходные,\nВина безводные\nТы помяни!\nЧаши высокие\nИ преширокие,\nБоже, храни!\nВина им цельные\nИ неподдельные!\nВина ж не хмельные\nПрочь отжени!\nПиры полуночные,\nЗато непорочные,\nБоже, спасай!\nСтудентам гуляющим,\nВино обожающим,\nТебе не мешающим,\nТы не мешай!","name": "Гимн (Боже! вина, вина!..)","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3837, "fields": {"themes": [],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1845","text": "До смерти мне грозила смерти тьма,\nИ думал я: подобно Оссиану,\nБлуждать во мгле у края гроба стану;\nЕму подобно, с дикого холма\nЯ устремлю свои слепые очи\nВ глухую бездну нерассветной ночи,\nИ не увижу ни густых лесов,\nНи волн полей, ни бархата лугов,\nНи чистого, лазоревого свода,\nНи солнцева чудесного восхода;\nЗато очами духа узрю я\nВас, вещие таинственные тени,\nВас, рано улетевшие друзья,\nИ слух склоню я к' гулу дивных пений,\nИ голос каждого я различу,\nИ каждого узнаю по лицу.\nВот первый: он насмешливый, угрюмый\n,\nС язвительной улыбкой на устах,\nС челом высоким под завесой думы,\nСо скорблю во взоре и чертах!\nВ его груди, восторгами томимой,\nНе тот же ли огонь неодолимый\nПылал, который некогда горел\nВ сердцах метателей господних стрел,\nОбъятых духом вышнего пророков?\nИ что ж? неумолимый враг пороков\nРастерзан чернью в варварском краю...\nА этот край он воспевал когда-то,\nВосток роскошный, нам, сынам заката,\nИ с ним отчизну примирил свою!—\nИ вот другой: волшебно-сладкогласный\nСердец властитель, мощный чародей,\nОн вдунул, будто новый Промефей,\nЖивую душу в наш язык прекрасный...\nУвы! погиб повременно певец:\nЕго злодейский не щадил свинец!\nЗа этою четою исполинской\nСпускаются из лона темноты\nЕще две тени: бедный Дельвиг\n, ты,\nИ ты, его товарищ, Баратынский\n!\nОтечеству драгие имена,\nПоэзии и дружеству святые!\nИх музы были две сестры родные,\nВ них трепеталася душа — одна!","name": "До смерти мне грозила смерти тьма...","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3838, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1931","text": "За гремучую доблесть грядущих веков,\nЗа высокое племя людей\nЯ лишился и чаши на пире отцов,\nИ веселья, и чести своей.\nМне на плечи кидается век-волкодав,\nНо не волк я по крови своей,\nЗапихай меня лучше, как шапку, в рукав\nЖаркой шубы сибирских степей.\nЧтоб не видеть ни труса, ни хлипкой грязцы,\nНи кровавых кровей в колесе,\nЧтоб сияли всю ночь голубые песцы\nМне в своей первобытной красе,\nУведи меня в ночь, где течет Енисей\nИ сосна до звезды достает,\nПотому что не волк я по крови своей\nИ меня только равный убьет.","name": "За гремучую доблесть грядущих веков...","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3839, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1859","text": "Безмесячная ночь дышала негой кроткой.\nУсталый я лежал на скошенной траве.\nМне снилась девушка с ленивою походкой,\nС венком из васильков на юной голове.\nИ пела мне она: «Зачем так безответно\nВчера, безумец мой, ты следовал за мной?\nЯ не люблю тебя, хоть слушала приветно\nПризнанья и мольбы души твоей больной.\nНо... но мне жаль тебя... Сквозь смех твой\nв час прощанья\nЯ слезы слышала... Душа моя тепла,\nИ верь, что все мечты и все твои страданья\nИз слушавшей толпы одна я поняла.\nА ты, ты уж мечтал с волнением невежды,\nЧто я сама томлюсь, страдая и любя...\nО, кинь твой детский бред, разбей твои надежды,\nЯ не хочу любить, я не люблю тебя!»\nИ ясный взор ее блеснул улыбкой кроткой,\nИ около меня по скошенной траве,\nСмеясь, она прошла ленивою походкой\nС венком из васильков на юной голове.","name": "Безмесячная ночь дышала негой кроткой...","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3840, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1871","text": "Сквозит на зареве темнеющих небес\nИ мелким предо мной рисуется узором\nВ весенние листы едва одетый лес,\nНа луг болотистый спускаясь косогором.\nИ глушь и тишина. Лишь сонные дрозды\nКак нехотя свое доканчивают пенье;\nОт луга всходит пар... Мерцающей звезды\nУ ног моих в воде явилось отраженье;\nПрохладой дунуло, и прошлогодний лист\nЗашелестел в дубах... Внезапно легкий свист\nПослышался; за ним, отчетисто и внятно,\nСтрелку знакомый хрип раздался троекратно,\nИ вальдшнеп протянул - вне выстрела. Другой\nЛетит из-за лесу, но длинною дугой\nОпушку обогнул и скрылся. Слух и зренье\nМои напряжены, и вот через мгновенье,\nСвистя, еще один, в последнем свете дня,\nЧертой трепещущей несется на меня.\nДыханье притаив, нагнувшись под осиной,\nЯ выждал верный миг - вперед на пол-аршина\nЯ вскинул - огнь блеснул, по лесу грянул гром -\nИ вальдшнеп падает на землю колесом.\nУдара тяжкого далекие раскаты,\nСлабея, замерли. Спокойствием объятый,\nВновь дремлет юный лес, и облаком седым\nВ недвижном воздухе висит ружейный дым.\nВот донеслась еще из дальнего болота\nВесенних журавлей ликующая нота -\nИ стихло все опять - и в глубине ветвей\nЖемчужной дробию защелкал соловей.\nНо отчего же вдруг, мучительно и странно,\nМинувшим на меня повеяло нежданно\nИ в этих сумерках, и в этой тишине\nУпреком горестным оно предстало мне?\nБылые радости! Забытые печали!\nЗачем в моей душе вы снова прозвучали\nИ снова предо мной, средь явственного сна,\nМелькнула дней моих погибшая весна?","name": "На тяге","date_to": "1871"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3841, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1966","text": "Дела...\nМеня замучили дела каждый день,\nкаждый день.\nДотла\nСгорели песни и стихи - дребедень,\nдребедень.\nВесь год\nЖила-была и вдруг взяла, собрала\nи ушла,\nИ вот -\nТакие грустные дела у меня.\nТеперь -\nМне целый вечер подари, подари,\nподари,\nПоверь -\nЯ буду только говорить.\nИз рук,\nИз рук вон плохо шли дела у меня,\nшли дела,\nИ вдруг\nСгорели пламенем дотла - не дела,\nа зола...\nВесь год\nЖила-была и вдруг взяла, собрала\nи ушла,\nИ вот -\nОпять веселые дела у меня.\nТеперь -\nМне целый вечер подари, подари,\nподари,\nПоверь -\nНе буду даже говорить.","name": "Дела","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3842, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1906","text": "И не ты ли в лесу родила\nКитовраса, козленка-певца.\nЧья звенящая песнь дотекла\nДо вечернего слуха отца?\nС. Городецкий. \"Ярь\"\nКолобродя по рудам осенним,\nКраснолистным, темнохвойным пущам.\nОтзовись зашелестевшим пеням,\nОглянись за тайно стерегущим!\nЯ вдали, и я с тобой - незримый,\nЗа тобой, любимый, недалече, -\nЖутко чаемый и близко мнимый,\nБлизко мнимый при безликой встрече.\nЗа тобой хожу и ворожу я,\nОт тебя таясь и убегая;\nНеотвратно на тебя гляжу я,-\nОпускаю взоры, настигая:\nЧтобы взгляд мой властно\nне встревожил,\nНе нарушил звончатого гласа,\nЧтоб Эрот-подпасок не стреножил\nНа рудах осенних Китовраса.","name": "Китоврас","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3843, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","text": "Осенний ветер выл над уроной одинокой.\nЮ.Б.\nНам должно жить! Лучом и светлой пылью,\nВолной и бездной должно опьянеть,\nИ все круги пройти - от торжества к бессилью,\nУстать прекрасно,- но не умереть!\nНам вверены загадочные сказки,\nКаменья, ожерелья и слова,\nЧтоб мир не стал глухим, чтоб не померкли краски,\nЧтоб тайна веяла, жива.\nБлудящий огонек - надежда всей вселенной -\nНам окружил венцами волоса,\nИ если мы умрем, то он - нетленный -\nИз жизни отлетит, к планетам, в небеса.\nТяжелая плита над нашей мертвой грудью\nЗадвинет навсегда все вещие пути,\nИ ветер будет петь унылый гимн безлюдью...\nНам умереть нельзя? нет, мы должны идти!","name": "Юргису Балтрушайтису"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3844, "fields": {"themes": [],"author": "Федерико Лорка","text": "Сбился с дороги вечер\nи запахнулся в ветер.\nВ окнах остатки света\nловят ребячьи лица —\nсмотрят, как желтая ветка\nсделалась сонной птицей.\nА день уже лег и стихнул,\nи что-то ему не спится.\nВишневый румянец вспыхнул\nна черепице.\nПеревод Гелескула","name": "Пейзаж"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3845, "fields": {"themes": [20],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1942","text": "О мертвых мы поговорим потом.\nСмерть на войне обычна и сурова.\nИ все-таки мы воздух ловим ртом\nПри гибели товарищей. Ни слова\nНе говорим. Не поднимая глаз,\nВ сырой земле выкапываем яму.\nМир груб и прост. Сердца сгорели. В нас\nОстался только пепел, да упрямо\nОбветренные скулы сведены.\nТристапятидесятый день войны.\nЕще рассвет по листьям не дрожал,\nИ для острастки били пулеметы...\nВот это место. Здесь он умирал -\nТоварищ мой из пулеметной роты.\nТут бесполезно было звать врачей,\nНе дотянул бы он и до рассвета.\nОн не нуждался в помощи ничьей.\nОн умирал. И, понимая это,\nСмотрел на нас и молча ждал конца,\nИ как-то улыбался неумело.\nЗагар сначала отошел с лица,\nПотом оно, темнея, каменело.\nНу, стой и жди. Застынь. Оцепеней\nЗапри все чувства сразу на защелку.\nВот тут и появился соловей,\nНесмело и томительно защелкал.\nПотом сильней, входя в горячий пыл,\nКак будто сразу вырвавшись из плена,\nКак будто сразу обо всем забыл,\nВысвистывая тонкие колена.\nМир раскрывался. Набухал росой.\nКак будто бы еще едва означась,\nЗдесь рядом с нами возникал другой\nВ каком-то новом сочетанье качеств.\nКак время, по траншеям тек песок.\nК воде тянулись корни у обрыва,\nИ ландыш, приподнявшись на носок,\nЗаглядывал в воронку от разрыва.\nЕще минута - задымит сирень\nКлубами фиолетового дыма.\nОна пришла обескуражить день.\nОна везде. Она непроходима.\nЕще мгновенье - перекосит рот\nОт сердце раздирающего крика.\nНо успокойся, посмотри: цветет,\nЦветет на минном поле земляника!\nЛесная яблонь осыпает цвет,\nПропитан воздух ландышем и мятой...\nА соловей свистит. Ему в ответ\nЕще - второй, еще - четвертый, пятый.\nЗвенят стрижи. Малиновки поют.\nИ где-то возле, где-то рядом, рядом\nРаскидан настороженный уют\nТяжелым громыхающим снарядом.\nА мир гремит на сотни верст окрест,\nКак будто смерти не бывало места,\nШумит неумолкающий оркестр,\nИ нет преград для этого оркестра.\nВесь этот лес листом и корнем каждым,\nНи капли не сочувствуя беде,\nС невероятной, яростною жаждой\nТянулся к солнцу, к жизни и к воде.\nДа, это жизнь. Ее живые звенья,\nЕе крутой, бурлящий водоем.\nМы, кажется, забыли на мгновенье\nО друге умирающем своем.\nГорячий луч последнего рассвета\nЕдва коснулся острого лица.\nОн умирал. И, понимая это,\nСмотрел на нас и молча ждал конца.\nНелепа смерть. Она глупа. Тем боле\nКогда он, руки разбросав свои,\nСказал: \"Ребята, напишите Поле -\nУ нас сегодня пели соловьи\".\nИ сразу канул в омут тишины\nТристяпятидесятый день войны.\nОн не дожил, не долюбил, не допил,\nНе доучился, книг не дочитал.\nЯ был с ним рядом. Я в одном окопе,\nКак он о Поле, о тебе мечтал.\nИ, может быть, в песке, в размытой глине,\nЗахлебываясь в собственной крови,\nСкажу: \"Ребята, дайте знать Ирине -\nУ нас сегодня пели соловьи\".\nИ полетит письмо из этих мест\nТуда, в Москву, на Зубовский проезд.\nПусть даже так. Потом просохнут слезы,\nИ не со мной, так с кем-нибудь вдвоем\nУ той поджигородовской березы\nТы всмотришься в зеленый водоем.\nПусть даже так. Потом родятся дети\nДля подвигов, для песен, для любви.\nПусть их разбудят рано на рассвете\nТомительные наши соловьи.\nПусть им навстречу солнце зноем брызнет\nИ облака потянутся гуртом.\nЯ славлю смерть во имя нашей жизни.\nО мертвых мы поговорим потом.","name": "Соловьи","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3846, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1847","text": "Живя согласно с строгою моралью,\nЯ никому не сделал в жизни зла.\nЖена моя, закрыв лицо вуалью,\nПод вечерок к любовнику пошла;\nЯ в дом к нему с полицией прокрался\nИ уличил... Он вызвал: я не дрался!\nОна слегла в постель и умерла,\nИстерзана позором и печалью...\nЖивя согласно с строгою моралью,\nЯ никому не сделал в жизни зла.\nИмел я дочь; в учителя влюбилась\nИ с ним бежать хотела сгоряча.\nЯ погрозил проклятьем ей: смирилась\nИ вышла за седого богача.\nИх дом блестящ и полон был, как чаша;\nНо стала вдруг бледнеть и гаснуть Маша\nИ через год в чахотке умерла,\nСразив весь дом глубокою печалью...\nЖивя согласно с строгою моралью,\nЯ никому не сделал в жизни зла...\nКрестьянина я отдал в повара:\nОн удался; хороший повар - счастье!\nНо часто отлучался со двора\nИ званью неприличное пристрастье\nИмел: любил читать и рассуждать.\nЯ, утомясь грозить и распекать,\nОтечески посек его, каналью,\nОн взял да утопился: дурь нашла!\nЖивя согласно с строгою моралью,\nЯ никому не сделал в жизни зла.\nПриятель в срок мне долга не представил.\nЯ, намекнув по-дружески ему,\nЗакону рассудить нас предоставил:\nЗакон приговорил его в тюрьму.\nВ ней умер он, не заплатив алтына,\nНо я не злюсь, хоть злиться есть причина!\nЯ долг ему простил того ж числа,\nПочтив его слезами и печалью...\nЖивя согласно с строгою моралью,\nЯ никому не сделал в жизни зла.","name": "Нравственный человек","date_to": "1847"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3847, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1820","text": "(Из A.Ламартина)\nКак часто, бросив взор с утесистой вершины,\nСажусь задумчивый в тени древес густой,\nИ развиваются передо мной\nРазнообразные вечерние картины!\nЗдесь пенится река, долины красота,\nИ тщетно в мрачну даль за ней стремится око;\nТам дремлющая зыбь лазурного пруда\nСветлеет в тишине глубокой.\nПо темной зелени дерев\nЗари последний луч еще приметно бродит,\nЛуна медлительно с полуночи восходит\nНа колеснице облаков,\nИ с колокольни одинокой\nРазнесся благовест протяжный и глухой;\nПрохожий слушает,— и колокол далекий\nС последним шумом дня сливает голос свой.\nПрекрасен мир! Но восхищенью\nВ иссохшем сердце места нет!..\nПо чуждой мне земле скитаюсь сирой тенью,\nИ мертвого согреть бессилен солнца свет.\nС холма на холм скользит мой взор унылый\nИ гаснет медленно в ужасной пустоте;\nНо, ах, где встречу то, что б взор остановило?\nИ счастья нет, при всей природы красоте!..\nИ вы, мои поля, и рощи, и долины,\nВы мертвы! И от вас дух жизни улетел!\nИ что мне в вас теперь, бездушные картины!..\nНет в мире одного — и мир весь опустел.\nВстает ли день, нощные ль сходят тени,—\nИ мрак и свет противны мне...\nМоя судьба не знает изменений —\nИ горесть вечная в душевной глубине!\nНо долго ль страннику томиться в заточенье.\nКогда на лучший мир покину дольный прах,\nТот мир, где нет сирот, где вере исполненье,\nГде солнцы истинны в нетленных небесах?..\nТогда, быть может, прояснится\nНадежд таинственных спасительный предмет,\nК чему душа и здесь еще стремится,\nИ токмо там, в отчизне, обоймет...\nКак светло сонмы звезд пылают надо мною,\nЖивые мысли Божества!\nКакая ночь сгустилась над землею,\nИ как земля, в виду небес, мертва!..\nВстает гроза, и вихрь, и лист крутят пустынный!\nИ мне, и мне, как мертвому листу,\nПора из жизненной долины,—\nУмчите ж, бурные, умчите сироту!..","name": "Одиночество","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3848, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Дождик сеет, сеет, сеет,\nс полуночи моросит,\nсловно занавес кисейный\nза окошками висит.\nА в лесу кричат кукушки,\nобещают долгий век...\nМне не грустно\nи не скучно,\nя счастливый человек.\nИз раскрытой настежь двери\nпахнет глиной и травой.\nА кукушкам я не верю,\nврать кукушкам\nне впервой!\nДа и что считать без толку,\nлишним годом дорожить?\nНу недолго,\nтак недолго,\nтолько б счастливо прожить.\nТак прожить,\nчтоб все, что снится,—\nвсе сбывалось наяву,\nтак прожить,\nчтоб петь как птица,\nтак прожить,\nкак я живу!","name": "Дождик сеет, сеет, сеет..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3849, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1855","text": "Молчи, прошу, не смей меня будить.\nО, в этот век преступный и постыдный\nНе жить, не чувствовать - удел завидный...\nОтрадно спать, отрадней камнем быть.","name": "Из Микеланджело","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3850, "fields": {"themes": [5,13],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1886","text": "В вечер такой золотистый и ясный,\nВ этом дыханье весны всепобедной\nНе поминай мне, о друг мой прекрасный,\nТы о любви нашей робкой и бедной.\nДышит земля всем своим ароматом,\nНебу разверстая, только вздыхает;\nСамое небо с нетленным закатом\nВ тихом заливе себя повторяет.\nЧто же тут мы или счастие наше?\nКак и помыслить о нем не стыдиться?\nВ блеске, какого нет шире и краше,\nНужно безумствовать — или смириться!","name": "В вечер такой золотистый и ясный...","date_to": "1886"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3851, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1871","text": "Ниспослан некий вождь на пишущую братью,\nБыв губернатором немного лет в Орле...\nАктера я знавал... Он тоже был Варле...\nНо управлять ему не довелось печатью.","name": "По поводу назначения М.Н. Лонгинова","date_to": "1871"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3852, "fields": {"themes": [7],"author": "Максим Горький","date_from": "1895","text": "Море - огромное, лениво вздыхающее у берега,- уснуло и неподвижно в дали, облитой голубым сиянием луны. Мягкое и серебристое, оно слилось там с синим южным небом и крепко спит, отражая в себе прозрачную ткань перистых облаков, неподвижных и не скрывающих собою золотых узоров звезд. Кажется, что небо все ниже наклоняется над морем, желая понять то, о чем шепчут неугомонные волны, сонно всползая на берег.\nГоры, поросшие деревьями, уродливо изогнутыми норд-остом, резкими взмахами подняли свои вершины в синюю пустыню над ними, суровые контуры их округлились, одетые теплой и ласковой мглой южной ночи.\nГоры важно-задумчивы. С них на пышные зеленоватые гребни волн упали черные тени и одевают их, как бы желая остановить единственное движение, заглушить немолчный плеск воды и вздохи пены,- все звуки, которые нарушают тайную тишину, разлитую вокруг вместе с голубым серебром сияния луны, еще скрытой за горными вершинами.\n- А-ала-ах-а-акбар!..- тихо вздыхает Надыр-Рагим-Оглы, старый крымский чабан; высокий, седой, сожженный южным солнцем, сухой и мудрый старик.\nМы с ним лежим на песке у громадного камня, оторвавшегося от родной горы, одетого тенью, поросшего мхом,- у камня печального, хмурого. На тот бок его, который обращен к морю, волны набросали тины, водорослей, и обвешанный ими камень кажется привязанным к узкой песчаной полоске, отделяющей море от гор. Пламя нашего костра освещает его со стороны, обращенной к горе, оно вздрагивает, и по старому камню, изрезанному частой сетью глубоких трещин, бегают тени.\nМы с Рагимом варим уху из только что наловленной рыбы и оба находимся в том настроении, когда все кажется прiзрачным, одухотворенным, позволяющим проникать в себя, когда на сердце так чисто, легко и нет иных желаний, кроме желания думать.\nА море ластится к берегу, и волны звучат так ласково, точно просят пустить их погреться к костру. Иногда в общей гармонии плеска слышится более повышенная и шаловливая нота - это одна из волн, посмелее, подползла ближе к нам.\nРагим лежит грудью на песке, головой к морю, и вдумчиво смотрит в мутную даль, опершись локтями и положив голову на ладони. Мохнатая баранья шапка съехала ему на затылок, с моря веет свежестью в его высокий лоб, весь в мелких морщинах. Он философствует, не справляясь, слушаю ли я его, точно он говорит с морем:\n- Верный богу человек идет в рай. А который не служит богу и пророку? Может, он - вот в этой пене... И те серебряные пятна на воде, может, он же... кто знает?\nТемное, могуче размахнувшееся море светлеет, местами на нем появляются небрежно брошенные блики луны. Она уже выплыла из-за мохнатых вершин гор и теперь задумчиво льет свой свет на море, тихо вздыхающее ей навстречу, на берег и камень, у которого мы лежим.\n- Рагим!.. Расскажи сказку...- прошу я старика.\n- Зачем?- спрашивает Рагим, не оборачиваясь ко мне.\n- Так! Я люблю твои сказки.\n- Я тебе всё уж рассказал... Больше не знаю...\nЭто он хочет, чтобы я попросил его. Я прошу.\n- Хочешь, я расскажу тебе песню?- соглашается Рагим.\nЯ хочу слышать старую песню, и унылым речитативом, стараясь сохранить своеобразную мелодию песни, он рассказывает.\nI\n\"Высоко в горы вполз Уж и лег там в сыром ущелье, свернувшись в узел и глядя в море.\n\"Высоко в небе сияло солнце, а горы зноем дышали в небо, и бились волны внизу о камень...\n\"А по ущелью, во тьме и брызгах, поток стремился навстречу морю, гремя камнями...\n\"Весь в белой пене, седой и сильный, он резал гору и падал в море, сердито воя.\n\"Вдруг в то ущелье, где Уж свернулся, пал с неба Сокол с разбитой грудью, в крови на перьях...\n\"С коротким криком он пал на землю и бился грудью в бессильном гневе о твердый камень...\n\"Уж испугался, отполз проворно, но скоро понял, что жизни птицы две-три минуты...\n\"Подполз он ближе к разбитой птице, и прошипел он ей прямо в очи:\n\"- Что, умираешь?\n\"- Да, умираю!- ответил Сокол, вздохнув глубоко.- Я славно пожил!.. Я знаю счастье!.. Я храбро бился!.. Я видел небо... Ты не увидишь его так близко!.. Эх ты, бедняга!\n\"- Ну что же - небо?- пустое место... Как мне там ползать? Мне здесь прекрасно... тепло и сыро!\n\"Так Уж ответил свободной птице и усмехнулся в душе над нею за эти бредни.\n\"И так подумал: \"летай иль ползай, конец известен: все в землю лягут, все прахом будет...\"\n\"Но Сокол смелый вдруг встрепенулся, привстал немного и по ущелью повел очами...\n\"Сквозь серый камень вода сочилась, и было душно в ущелье темном и пахло гнилью.\n\"И крикнул Сокол с тоской и болью, собрав все силы:\n\"- О, если б в небо хоть раз подняться!.. Врага прижал бы я... к ранам груди и... захлебнулся б моей он кровью!.. О, счастье битвы!..\n\"А Уж подумал: \"Должно быть, в небе и в самом деле пожить приятно, коль он так стонет!..\"\n\"И предложил он свободной птице: \"А ты подвинься на край ущелья и вниз бросайся.\n\"Быть может, крылья тебя поднимут и поживешь ты еще немного в твоей стихии\".\n\"И дрогнул Сокол и, гордо крикнув, пошел к обрыву, скользя когтями по слизи камня.\n\"И подошел он, расправив крылья, вздохнул всей грудью, сверкнул очами и - вниз скатился.\n\"И сам, как камень, скользя по скалам, он быстро падал, ломая крылья, теряя перья...\n\"Волна потока его схватила и, кровь омывши, одела в пену, умчала в море.\n\"А волны моря с печальным ревом о камень бились... И трупа птицы не видно было в морском пространстве...\nII\n\"В ущелье лежа, Уж долго думал о смерти птицы, о страсти к небу.\n\"И вот взглянул он в ту даль, что вечно ласкает очи мечтой о счастье.\n\"- А что он видел, умерший Сокол, в пустыне этой без дна и края? Зачем такие, как он, умерши, смущают душу своей любовью к полетам в небо? Что им там ясно? А я ведь мог бы узнать все это, взлетевши в небо хоть ненадолго.\n\"Сказал и - сделал. В кольцо свернувшись, он прянул в воздух и узкой лентой блеснул на солнце.\n\"Рожденный ползать - летать не может!.. Забыв об этом, он пал на камни, но не убился, а рассмеялся...\n\"- Так вот в чем прелесть полетов в небо! Она - в паденье!.. Смешные птицы! Земли не зная, на ней тоскуя, они стремятся высоко в небо и ищут жизни в пустыне знойной. Там только пусто. Там много света, но нет там пищи и нет опоры живому телу. Зачем же гордость? Зачем укоры? Затем, чтоб ею прикрыть безумство своих желаний и скрыть за ними свою негодность для дела жизни? Смешные птицы!.. Но не обманут теперь уж больше меня их речи! Я сам все знаю! Я - видел небо... Взлетел в него я, его измерил, познал паденье, но не разбился, а только крепче в себя я верю. Пусть те, что землю любить не могут, живут обманом. Я знаю правду. И их призывам я не поверю. Земли творенье - землей живу я.\n\"И он свернулся в клубок на камне, гордясь собою.\n\"Блестело море, все в ярком свете, и грозно волны о берег бились.\n\"В их львином реве гремела песня о гордой птице, дрожали скалы от их ударов, дрожало небо от грозной песни:\n\"Безумству храбрых поем мы славу!\n\"Безумство храбрых - вот мудрость жизни! О, смелый Сокол! В бою с врагами истек ты кровью... Но будет время - и капли крови твоей горячей, как искры, вспыхнут во мраке жизни и много смелых сердец зажгут безумной жаждой свободы, света!\n\"Пускай ты умер!.. Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету!\n\"Безумству храбрых поем мы песню!..\"\n...Молчит опаловая даль моря, певуче плещут волны на песок, и я молчу, глядя в даль моря. На воде все больше серебряных пятен от лунных лучей... Наш котелок тихо закипает.\nОдна из волн игриво вскатывается на берег и, вызывающе шумя, ползет к голове Рагима.\n- Куда идешь?.. Пшла!- машет на нее Рагим рукой, и она покорно скатывается обратно в море.\nМне нимало не смешна и не страшна выходка Рагима, одухотворяющего волны. Все кругом смотрит странно - живо, мягко, ласково. Море так внушительно спокойно, и чувствуется, что в свежем дыхании его на горы, еще не остывшие от дневного зноя, скрыто много мощной, сдержанной силы. По темно-синему небу золотым узором звезд написано нечто торжественное, чарующее душу, смущающее ум сладким ожиданием какого-то откровения.\nВсе дремлет, но дремлет напряженно чутко, и кажется, что вот в следующую секунду все встрепенется и зазвучит в стройной гармонии неизъяснимо сладких звуков. Эти звуки расскажут про тайны мира, разъяснят их уму, а потом погасят его, как призрачный огонек, и увлекут с собой душу высоко в темно-синюю бездну, откуда навстречу ей трепетные узоры звезд тоже зазвучат дивной музыкой откровения...","name": "Песня о Соколе","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3853, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1831","text": "Клубится чернь: восторгом безотчетным\nПылает взор бесчисленных очей;\nПроходит гул за гулом мимолетным;\nНестройное слияние речей\nРастет; но вновь восторг оцепенелый\nСомкнул толпы шумливые уста...\nНе мрамор, нет! не камень ярко-белый,\nНе хладная богини красота\nИссечена ваятеля рукою;\nНо роскошь неги, жизни полнота;—\nИ что ни взгляд, то новая черта,\nСкользя из глаз округлостью живою,\nСквозь нежный мрамор дышит пред толпою.\nВсе жаждали очами осязать\nСей чудный образ, созданный искусством,\nИ с трепетным благоговейным чувством\nПодножие дыханьем лобызать.\nКазалось им: из волн, пред их очами,\nВсплывает Дионеи влажный стан\nИ вкруг нее сам старец-Океан\nЕще шумит влюбленными волнами...\nСглянулись в упоеньи: каждый взгляд\nИскал в толпе живого соучастья;\nНо кто средь них? Чьи очи не горят,\nНе тают в светлой влаге сладострастья?\nЕго чело, его покойный взор\nСмутили чернь, и шепотом укор\nПронесся — будто листьев трепетанье.\n«Он каменный!»— промолвил кто-то. «Нет,\nЗавистник он!»— воскликнули в ответ,\nИ вспыхнула гроза; негодованье,\nШумя, волнует площадь; вкруг него\nТолпятся всё теснее и теснее...\n«Кто звал тебя на наше празднество?»—\nГремела чернь. «Он пятна в Дионее\nНашел!»— «Ты богохульник!»— «Пусть резец\nВозьмет он: он — ваятель!»— «Я — поэт».\nИ в руки взял он лиру золотую,\nВзглянул с улыбкой ясной, и слегка\nДо звонких струн дотронулась рука;\nОн начал песнь младенчески простую:\n«Легкие хоры пленительных дев\nТихо плясали под говор Пелея;\nНегу движений я в лиру вдыхал,\nСладостно пел Дионею.\nВ образ небесный земные красы\nСлил я, как звуки в созвучное пенье;\nСоздал я образ, и верил в него,—\nВерил в мою Дионею.\nХоры сокрылись. Царица ночей,\nЦинтия томно на небо всходила;\nК лире склонясь, я забылся... но вдруг\nЗамерло сердце: явилась\nДочь океана! Над солнцем Олимп\nСветит без тени; так в неге Олимпа,\nВ светлой любви без земного огня\nТаяли очи небесной.\nСон ли я видел? Нет, образ живой;\nДолго следил я эфирную поступь,\nВзор лучезарный мне в душу запал,\nС ним — и мученье и сладость.\nНет, я не в силах для бренных очей\nТканью прозрачной облечь неземную;\nГолос немеет в устах... но я весь\nПолон Венеры небесной».","name": "Венера небесная","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3854, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1967","text": "Жалко, что кончается\nСтарая тетрадь.\nНо не огорчается:\nТрать бумагу, трать!\nТолько бы унылыми\nБуквами не врать\nЧерными чернилами\nВ белую тетрадь.","name": "Тетрадь","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3855, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Введенский","date_from": "1929","text": "жили были в Ангаре\nтри девицы на горе\nзвали первую светло\nа вторую помело\nтретьей прозвище Татьяна\nтак как дочка капитана\nжили были а потом\nя из них построил дом\nговорит одна девица\nя хочу дахин дахин\nсестры начали давиться\nшили сестры балдахин\nвдруг раздался смех оттуда\nгибко вышел белый гусь\nговорит ему Гертруда\nя тебя остерегусь\nты меня не тронь не рань\nя сложнейшая герань\nно ответило светло\nздесь красиво и тепло\nно сказало помело\nсколько снегу намело\nбудем девы песни петь\nи от этого глупеть\nдевы охают поют\nиз фонтана речки бьют\nв это время из камина\nпоявляется домина\nа в домине жил жених\nвидит лучшую из них\nвидит он и говорит\nя рыдать могу навзрыд\nя в слезах сижу по пояс\nогорчаясь беспокоясь\nгде рука а где рога\nи желаю пирога\nговорит одна девица\nпирога мы вам дадим\nО н\nя желаю удавиться\nО н а\nлучше сядем посидим\nпосмотрите вот орел\nбрел и цвел и приобрел\nон семейник и гурман\nмежду ними был роман\nО н\nмужем я желаю стать\nчистоту хочу достать\nа достану чистоту\nподнимусь на высоту\nверст на тридцать в небо вверх\nне взирая на четверг\nподошла к нему Татьяна\nтак как дочка капитана\nи сказала вот и я\nчерепаха и статья\nО н\nне желаю черепахи\nи не вижу я статьи\nстали девкины рубахи\nопу поды в забытьи\nгусь до этого молчал\nтолько черепом качал\nтут увидел он — пора\nтронул клювом до пера\nдобрым басом произнес\nу меня не клюв а нос\nслушал я как кипяток\nслов мучительный поток\nколоссальный этот спор\nстало тяжко как топор\nя дрожу и вижу мир\nоказался лишь кумир\nмира нет и нет овец\nя не жив и не пловец\nМ ы (говорим)\nслышим голос мрачной птицы\nслышим веские слова\nбоги боги удалиться\nзахотела голова\nкак нам быть без булавы\nкак нам быть без головы\nБ о г и\nзвезды смотрят свысока\nна большого рысака\nмысли звезд ясны просты\nвот тарелка чистоты\nто ли будет впереди\nвыньте душу из груди\nприбежал конец для чувства\nначинается искусство\nЖ е н и х\nстранно боги как же так\nгде рука а где рога\nведь на мне надет пиджак\nя желаю пирога\nвот красавица Татьяна\nтак как дочка капитана\nя желаю с Таней быть\nс ней минуты проводить\nБ о г и\nнет минут\nМ ы (говорим)\nвы не будьте боги строги\nне хотим сидеть в остроге\nмы желаем пить коньяк\nон для нас большой маньяк\nР о в е с н и к\nеду еду на коне\nстрашно страшно страшно мне\nя везу с собой окно\nно в окне моем темно\nя несу большую пасть\nмне она не даст упасть\nвсе же грустно стало мне\nна таинственном коне\nочертания стоят\nа на них бегущий яд\nтвердый стриженый лишай\nну предметы не плошай\nсоберитесь в темном зале\nкак святые предсказали\nно ответило светло\nгде крапивное село\nи сказало помело\nто село на нет свело\nвсе боятся подойти\nблещет море на пути\nмуха ветхая летит\nи крылами молотит\nначинается закат\nбеден среден и богат\nптица гусь в зеленой шляпе\nищет веточек на лапе\nни кровинки на кольце\nни соринки на лице\nоживает и поет\nнашатырь туманный пьет","name": "Ответ богов","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3856, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1911","text": "То змейкой, свернувшись клубком,\nУ самого сердца колдует,\nТо целые дни голубком\nНа белом окошке воркует,\nТо в инее ярком блеснет,\nПочудится в дреме левкоя...\nНо верно и тайно ведет\nОт радости и от покоя.\nУмеет так сладко рыдать\nВ молитве тоскующей скрипки,\nИ страшно ее угадать\nВ еще незнакомой улыбке.","name": "Любовь","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3857, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Коган","date_from": "1935","text": "Я, наверно, родился поздно\nИли рано.\nМне — не понять.\nЭти слишком домашние звезды\nНе тревожат меня, не манят.\nНе разбить им и не нарушить\nНадоевшей своей синевой,\nУстоявшийся на равнодушии,\nУтомительный мой покой.\nОтмахнусь.\nНа простор. На улицу.\nЧто же делать —\nГостить так гостить.\nНадо быть молодцом,\nНе сутулиться,\nНе печалиться, не грустить.\nШутки, что ли? Ну что же, вроде них.\nТолько кто мне расскажет про то,\nКак мне быть без друзей и родины\nПеред этою пустотой?\nГубы дрогнут. Но, крепко сжавши их,\nЯ нагнуся, шагну, засвищу.\nОт тоски, от обиды, от ржавчины\nЧуть-чуть голову опущу.\nИ пойду, чтоб вдыхать этот воздух,\nЧтоб метаться и тосковать.\nЯ, наверно, родился поздно\nИли рано. Мне не понять.","name": "Я, наверно, родился поздно...","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3858, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1759","text": "На морских берегах я сижу,\nНе в пространное море гляжу,\nНо на небо глаза возвожу.\nНа врагов, кои мучат нахально,\nСтон пуская в селение дально,\nСердце жалобы взносит печально.\nМилосердие мне сотвори,\nПравосудное небо, воззри\nИ все действа мои разбери!\nВо всей жизни минуту я кажду\nУтесняюсь, гонимый, и стражду,\nМногократно я алчу и жажду.\nИль на свет я рожден для того,\nЧтоб гоним был, не знав для чего,\nИ не трогал мой стон никого?\nМной тоска день и ночь обладает;\nКак змея, мое сердце съядает,\nТомно сердце всечасно рыдает.\nИль не будет напастям конца?\nВопию ко престолу творца:\nУмягчи, боже, злые сердца!","name": "Противу злодеев (На морских берегах я сижу...)","date_to": "1759"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3859, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Вы избалованы природой;\nОна пристрастна к вам была,\nИ наша вечная хвала\nВам кажется докучной одой.\nВы сами знаете давно,\nЧто вас любить немудрено,\nЧто нежным взором вы Армида,\nЧто легким ставом вы Сильфида,\nЧто ваши алые уста,\nКак гармоническая роза...\nИ наши рифмы, наша проза\nПред вами шум и суета.\nНо красоты воспоминанье\nНам сердце трогает тайком -\nИ строк небрежных начертанье\nВношу смиренно в ваш альбом.\nАвось на память поневоле\nПридет вам тот, кто вас певал\nВ те дни, как Пресненское поле\nЕще забор не заграждал.","name": "E. H. УШАКОВОЙ","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3860, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1831","text": "Во льдяных шлемах великаны\nСтоят, теряясь в облаках,\nИ молний полные колчаны\nГремят на крепких раменах;\nТуманы зыбкими грядами,\nКак пояс, стан их облегли,\nИ расступилась, грудь земли\nПод их гранитными стопами.\nХраните благодатный Юг,\nСоединясь в заветный полукруг,\nВы, чада пламени, о Альпы, исполины!\nХраните вы из века в век\nИсточники вечно-шумящих рек\nИ нежно-злачные Ломбардии долины.\nКто мчится к Альпам? кто летит\nНа огненном питомце Нила\n?\nВ одах покойный взор горит\nДуши неодолимой сила!\nВ нем зреет новая борьба —\nГрядущий ряд побед летучих;\nИ неизбежны, как судьба,\nРешенья дум его могучих.\nС коня сошел он. Чуя бой,\nВоскликнул Сен-Бернар\n: «Кто мой покой\nНарушить смел?» Он рек,— и шумная лавина\nНиспала и закрыла дол;\nПротяжно вслед за гулом гул пошел,\nИ Альпы слили в гром, глаголы исполина.\n«Я узнаю тебя! Ты с нильских пирамид\nСлетел ко мне, орел неутомимый!\nТебя, бессмертный вождь, мучительно томит\nПобеды глад неутолимый;\nИ имя, как самум на пламенных песках,\nШумящее губительной грозою,\nТы хочешь впечатлеть железною стопою\nВ моих нетающих снегах.\nНет, нет! Италии не уступлю без боя!» —\n«Вперед!» — ответ могучий прозвучал.\nУже над безднами висит стезя героя,\nИ вверх по ребрам голых скал,\nГде нет когтей следов, где гнезд не вьют орлицы,\nИдут полки с доверьем за вождем;\nВсходя, цепляются бесстрашных вереницы\nИ в медных жерлах взносят гром.\nМрачнеет Сен-Бернар; одеян бурной мглою,\nВдруг с треском рушится, то вновь стоит скалою;\nСто уст — сто бездн, раскрыв со всех сторон,\nВсем мразом смерти дышит он.\n«Вперед!» — воскликнул вождь, «вперед!» —\nпромчались клики.\nРедеет мгла, и небо рассвело...\nИ гордую стопу уже занес Великий\nНа исполинское чело!\n«Я узнаю тебя, мой чудный победитель!\nВ лучах блестит Маренго\n! цепь побед\nПо миру прогремит... Но встанет крепкий мститель,—\nИ ты на свой наступишь след.\nСвершая замыслы всемирного похода,\nТы помни: твой предтеча Аннибал\n,\nВождей разбив, не победил народа\nИ грозный поворот фортуны испытал.\n«Страшись! уже на клик отечества и славы\nВстает народ: он грань твоих путей!\nВсходящая звезда мужающей державы\nУже грозит звезде твоей!..\nВ полночной мгле, в снегах, есть конь и всадник медной...\nУдарит конь копытами в гранит\nИ, кинув огнь в сердца, он искрою победной\nТвой грозный лавр испепелит».","name": "Сен-Бернар","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3861, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Яшин","date_from": "1967","text": "Это как приближенье\nВетра, воды, песка.\nВдруг возникает движенье,\nНеясное пока,\nСловно круговращенье\nМедленное\nВ облаках.\nДикой пчелы роенье?\nШелест березняка?\nМожет, прорвав загражденье,\nХлынула с гор река —\nСтонут от напряженья\nВзмыленные бока?\nМожет, громов рожденье,\nСкал прибрежных крушенье,\nСлышное издалека?\nЖдешь,\nКак землетрясенья,\nГула,\nРывка,\nТолчка.\nЛес пригибает ветви,\nДрогнул небесный свод,\nСтекла звенят...\nА это\nПросекою\nСквозь ветер\nПоезд ночной идет.","name": "Ночной поезд","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3862, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Надсон","date_from": "1884","text": "На ближнем кладбище я знаю уголок:\nСвежее там трава, не смятая шагами,\nРоскошней тень от лип, склонившихся в кружок,\nИ звонче пенье птиц над старыми крестами.\nЯ часто там брожу, пережидая зной...\nЧитаю надписи, грущу, когда взгрустнется,\nИль, лежа на траве, смотрю, как надо мной,\nМелькая сквозь листву молочной белизной,\nКуда-то облачко стремительно несется.\nСегодня крест один склонился и упал;\nОн падал медленно, за сучья задевая,\nИ, подойдя к нему, на нем я прочитал:\n\"Спеши,- я жду тебя, подруга дорогая!\"\nДолжно быть, вешний дождь вчера его подмыл.\nИ я задумался с невольною тоскою,\nЗадумался о том, чей прах он сторожил,\nИ кто гниет под этою землею...\n\"Спеши,- я жду тебя!\"- Заветные слова!..\nУслышала ль она загробный голос друга?..\nПришла ль к тебе на зов, иль все еще жива\nТвоя любимая и нежная подруга?..\nЯ имени ее не нахожу кругом...\nТы тлеешь, окружен чужой тебе толпою,\nЗабыт и одинок,- и ни одним венком\nЕе любовь к тебе не говорит с тобою...\nЖизнь увлекла ее в водоворот страстей\nИ жгучую печаль, как рану, исцелила,\nИ не придет она под тень густых ветвей\nПоплакать над твоей размытою могилой.\nИ только этот крест, заботливой рукой\nПоставленный тебе когда-то к изголовью,\nХраня с минувшим связь, смеется над тобой,\nНад памятью людской и над людской любовью!","name": "На кладбище","date_to": "1884"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3863, "fields": {"themes": [8],"author": "Иван Крылов","date_from": "1809","text": "Лютейший бич небес, природы ужас - мор\nСвирепствует в лесах. Уныли звери;\nВ ад распахнулись настежь двери:\nСмерть рыщет по полям, по рвам, по высям гор;\nВезде разметаны ее свирепства жертвы,-\nНеумолимая, как сено, косит их,\nА те, которые в живых,\nСмерть видя на носу, чуть бродят полумертвы;\nПеревернул совсем их страх;\nТе ж звери, да не те в великих столь бедах:\nНе давит волк овец и смирен, как монах;\nМир курам дав, лиса постится в подземелье;\nИм и еда на ум нейдет.\nС голубкой голубь врознь живет,\nЛюбви в помине больше нет:\nА без любви какое уж веселье?\nВ сем горе на совет зверей сзывает Лев.\nТащатся шаг за шаг, чуть держатся в них души.\nСбрелись и в тишине, царя вокруг обсев,\nУставили глаза и приложили уши.\n\"О други! - начал Лев,- по множеству грехов\nПодпали мы под сильный гнев богов,\nТак тот из нас, кто всех виновен боле,\nПускай по доброй воле\nОтдаст себя на жертву им!\nБыть может, что богам мы этим угодим,\nИ теплое усердье нашей веры\nСмягчит жестокость гнева их.\nКому не ведомо из вас, друзей моих,\nЧто добровольных жертв таких\nБывали многие в истории примеры?\nИтак, смиря свой дух,\nПусть исповедует здесь всякий вслух,\nВ чем погрешил когда он вольно иль невольно.\nПокаемся, мои друзья!\nОх, признаюсь - хоть это мне и больно,-\nНе прав и я!\nОвечек бедненьких - за что?- совсем безвинно\nДирал бесчинно;\nА иногда,- кто без греха?-\nСлучалось, драл и пастуха:\nИ в жертву предаюсь охотно.\nНо лучше б нам сперва всем вместе перечесть\nСвои грехи: на ком их боле есть,-\nТого бы в жертву и принесть,\nИ было бы богам то более угодно\".\n\"О царь наш, добрый царь! От лишней доброты,-\nЛисица говорит,- в грех это ставишь ты.\nКоль робкой совести во всем мы станем слушать,\nТо прийдет с голоду пропасть нам наконец;\nПритом же, наш отец!\nПоверь, что это честь большая для овец,\nКогда ты их изволишь кушать.\nА что до пастухов, мы все здесь бьем челом:\nИх чаще так учить - им это поделом.\nБесхвостый этот род лишь глупой спесью дышит,\nИ нашими себя везде царями пишет\".\nОкончила Лиса; за ней на тот же лад,\nЛьстецы Льву то же говорят,\nИ всякий доказать спешит наперехват,\nЧто даже не в чем Льву просить и отпущенья.\nЗа Львом Медведь, и Тигр, и Волки в свой черед\nВо весь народ\nПоведали свои смиренно погрешенья;\nНо их безбожных самых дел\nНикто и шевелить не смел.\nИ все, кто были тут богаты\nИль когтем, иль зубком, те вышли вон\nСо всех сторон\nНе только правы, чуть не святы.\nВ свой ряд смиренный Вол им так мычит: \"И мы\nГрешны. Тому лет пять, когда зимой кормы\nНам были худы.\nНа грех меня лукавый натолкнул:\nНи от кого себе найти не могши ссуды,\nИз стога у попа я клок сенца стянул\".\nПри сих словах поднялся шум и толки;\nКричат Медведи, Тигры, Волки:\n\"Смотри, злодей какой!\nЧужое сено есть! Ну, диво ли, что боги\nЗа беззаконие его к нам столько строги?\nЕго, бесчинника, с рогатой головой,\nЕго принесть богам за все его проказы,\nЧтоб и тела нам спасть и нравы от заразы!\nТак, по его грехам, у нас и мор такой!\"\nПриговорили -\nИ на костер Вола взвалили.\nИ в людях так же говорят:\nКто посмирней, так тот и виноват.","name": "Мор зверей","date_to": "1809"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3864, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1815","text": "Мой дух! доверенность к творцу!\nМужайся; будь в терпеньи камень.\nНе он ли к лучшему концу\nМеня провел сквозь бранный пламень?\nНа поле смерти чья рука\nМеня таинственно спасала\nИ жадный крови меч врага,\nИ град свинцовый отражала?\nКто, кто мне силу дал сносить\nТруды, и глад, и непогоду,-\nИ силу - в бедстве сохранить\nДуши возвышенной свободу?\nКто вел меня от юных дней\nК добру стезею потаенной\nИ в буре пламенных страстей\nМой был вожатый неизменной?\nОн! Он! Его все дар благой!\nОн есть источник чувств высоких,\nЛюбви к изящному прямой\nИ мыслей чистых и глубоких!\nВсе дар его, и краше всех\nДаров - надежда лучшей жизни!\nКогда ж узрю спокойный брег,\nСтрану желанную отчизны?\nКогда струей небесных благ\nЯ утолю любви желанье,\nЗемную ризу брошу в прах\nИ обновлю существованье?","name": "Надежда","date_to": "1815"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3865, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Поплавский","text": "Почему боль не проходит?\nПотому что проходит вовнутрь.\nГде спит статуя с электрическим черным лицом\nНа страже анемоны и солнечных рыб\nТам боли нечего делать","name": "Почему боль не проходит?.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3866, "fields": {"themes": [],"author": "Черубина де Габриак","date_from": "1907","text": "\"Когда выпадет снег\",- ты сказал\nи коснулся тревожно\nмоих губ, заглушив поцелуем слова,\nЗначит, счастье - не сон. Оно здесь.\nОно будет возможно,\nКогда выпадет снег.\nКогда выпадет снег. А пока пусть во взоре томящем\nЗатаится, замолкнет ненужный порыв.\nМой любимый! Все будет жемчужно-блестящим,\nКогда выпадет снег.\nКогда выпадет снег, и как будто опустятся ниже\nГолубые края голубых облаков,-\nИ я стану тебе, может быть, и дороже, и ближе,\nКогда выпадет снег.","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3867, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Яшин","date_from": "1968","text": "...Подари, боже,\nЕще лоскуток\nШагреневой кожи.\nИ женщины, женщины\nВзгляд влюбленный,\nЧуть с сумасшедшинкой\nИ отрешенный,\nСамоотверженный,\nНезащищенный.\nЕще хоть одну,\nС ее миражами,\nБольшую весну\nС журавлями,\nС ветрами.\nС ее полноводьем,\nИ полногрудьем,\nС разнопогодьем\nИ многотрудьем.\nЕще сверх счета\nПрошу у бога\nОдну охоту,\nОдну берлогу.\nА там и до осени\nНедалёко,\nДо золотоволосой,\nДо кареокой\nС поволокой.\nС многоголосьем...\nА там прихватим зиму\nНеукротимо...","name": "Подари, боже, еще лоскуток...","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3868, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "Всевышний произнес свой приговор,\nЕго ничто не переменит;\nМеж нами руку мести он простер,\nИ беспристрастно всё оценит.\nОн знает, и ему лишь можно знать,\nКак нежно, пламенно любил я,\nКак безответно всё, что мог отдать,\nТебе на жертву приносил я.\nВо зло употребила ты права,\nПриобретенные над мною,\nИ, мне польстив любовию сперва,\nТы изменила — бог с тобою!\nО нет! я б не решился проклянуть!\nВсё для меня в тебе святое:\nВолшебные глаза, и эта грудь,\nГде бьется сердце молодое.\nЯ помню, сорвал я обманом раз\nЦветок, хранивший яд страданья,—\nС невинных уст твоих в прощальный час\nНепринужденное лобзанье;\nЯ знал: то не любовь — и перенес;\nНо отгадать не мог я тоже,\nЧто всех моих надежд, и мук, и слез\nВеселый миг тебе дороже!\nБудь счастлива несчастием моим\nИ, услыхав, что я страдаю,\nТы не томись раскаяньем пустым,\nПрости!— вот всё, что я желаю...\nЧем заслужил я, чтоб твоих очей\nЗатмился свежий блеск слезами?\nКо смеху приучать себя нужней:\nВедь жизнь смеется же над нами!","name": "К *** (Всевышний произнес...)","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3869, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1956","text": "(Мадригал)\nЯ вглядываюсь в Ваш портрет\nНастолько пристально и долго,\nЧто я, быть может, сбита с толку\nИ попросту впадаю в бред,\nНо я клянусь: Ваш правый глаз\nГрустней, внимательнее, строже,\nА левый — веселей, моложе\nИ больше выражает Вас,\nНо оба тем и хороши,\nЧто Вы на мир глядите в оба,\nИ в их несхожести особой —\nТаинственная жизнь души.\nОни мне счастья не сулят,\nА лишь волненье без названья,\nНо нет сильней очарованья,\nЧем Ваш разноречивый взгляд.","name": "Надпись на портрете","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3870, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1931","text": "Сохрани мою речь навсегда за привкус несчастья и дыма,\nЗа смолу кругового терпенья, за совестный деготь труда...\nКак вода в новгородских колодцах должна быть черна и сладима,\nЧтобы в ней к рождеству отразилась семью плавниками звезда.\nИ за это, отец мой, мой друг и помощник мой грубый,\nЯ — непризнанный брат, отщепенец в народной семье —\nОбещаю построить такие дремучие срубы,\nЧтобы в них татарва опускала князей на бадье.\nЛишь бы только любили меня эти мерзлые плахи,\nКак, нацелясь на смерть, городки зашибают в саду,—\nЯ за это всю жизнь прохожу хоть в железной рубахе\nИ для казни петровской в лесах топорище найду.","name": "Сохрани мою речь...","date_to": "1931"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3871, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Смоленский","date_from": "1937","text": "Уют жилья, последний ломоть хлеба,\nСпокойный сон, счастливую игру,—\nЯ все отдам за взгляд большого неба,\nЗа жизнь, как поцелуи на ветру.\nНо все пройдет. Раскат к полночи грянет\nИ сбросит все. И будет ночь и лед,\nИ только древний ветер над морями\nПромчится с ревом. Но и он пройдет.\nВ ночи сполохи запылают грозно,\nОдно усилье, зарева, рывок —\nИ все пройдет. И будут только звезды\nЛететь в ночи по бешеной кривой.\nОсеннее небо беззвездней и ниже,\nИ ветер к земле приник,\nИ поезд на нитку дороги нанижет\nЛетящие мимо огни,\nИ вихрем — назад, и боюсь не успеть их\nВ подарок тебе нанизать...\nНо круче дорога, и северный ветер\nОтносит огни назад.","name": "Осенние стихи","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3872, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1935","text": "Светлый солнечный дождь прошел стороной.\nОблака распахнулись. Стали видны\nОкаймленные горной стеной и волной\nНеоглядные дали моей страны.\nГорода вырастают - мои города.\nИ плоды созревают - мои плоды.\nПоезда пробегают - мои поезда.\nИ следы на Эльбрусе - мои следы.\nДля меня атмосферы гудят в котле.\nЛедоколы сдвигают рубеж зимы.\nНи в каком столетье здесь, на земле,\nЖизнь и труд не любили, как любим мы.\nЭтот гул проводов, этот шорох пил,\nЭту скорость метро в глубине земной\nЯ, искатель и труженик, все купил\nДорогой, не сравнимой ни с чем ценой.\nЯ отчизну с винтовкой прошел поперек;\nЯ названья давал ее городам;\nКак невесту лелеял, как сына берег,-\nРазве я эту радость кому отдам!\nЕсли в строй позовет военная медь,\nЕсли гнойной росой вспотеют луга,\nЯ пойду не затем, чтобы умереть,\nА затем, чтобы жить, поражая врага.","name": "Светлый солнечный дождь прошел стороной..","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3873, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1890","text": "О чести\nОн, честь дворянскую ногами попирая,\nСам родом дворянин по прихоти судьбы,\nВ ворота ломится потерянного рая,\nГде грезятся ему и розги, и рабы.\nО правдивости\nВсе тайны - наголо! Все души - нараспашку!..\nТак люди не были правдивы никогда.\nНо можно маску снять; зачем снимать рубашку?\nПусть лицемерья нет; зачем же нет стыда?\nЧто ж! Просто ль их теснят приличные одежды?\nИль представляются им выше наконец:\nГонитель знания - стыдливого невежды,\nИ робкого льстеца - отъявленный подлец?\nО правде\nДрузьям бесстыдным лжи - свет правды ненавистен.\nИ вот они на мысль, искательницу истин,\nХотели б наложить молчания печать -\nИ с повелением - безропотно молчать!\nО приличии\nЧернить особенно людей он честных хочет.\nБлудница трезвая, однако, не порочит\nНахально женщину за то лишь, что она -\nИ мать хорошая, и честная жена.\nВот только где теперь встречаются примеры,\nКак и в бесстыдности блюдется чувство меры.\nО духовной скудости\nДля творческих идей дух времени - препона;\nОт лучших замыслов получится урод.\nИз мрамора резцом ваяют Аполлона,\nНо разве вылепишь его из нечистот?","name": "Современные заметки","date_to": "1890"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3874, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1924","text": "Свое\nЦветы на подоконнике,\nЦветы, цветы.\nИграют на гармонике,\nВедь слышишь ты?\nИграют на гармонике,\nНу что же в том?\nМне нравятся две родинки\nНа лбу крутом.\nВедь ты такая нежная,\nА я так груб.\nЦелую так небрежно я\nКалину губ.\nКуда ты рвешься, шалая?\nПобудь, побудь...\nПостой, душа усталая,\nЗабудь, забудь.\nОна такая дурочка,\nКак те и та...\nВот потому Снегурочка\nВсегда мечта.\nЕхал барин из Рязани,\nПолтораста рублей сани.\nСемисотенный конь\nС раззолоченной дугой.\nУж я эту дугу\nЗаложить не могу.\nЗаложить не могу\nНи недругу, ни врагу.\nКак поеду на Губань,\nСоберу я разну рвань.\nСоберу я разну рвань:\n— Собирайте, братцы, дань.\nТолько рвани нынче нет —\nПо-другому сделан свет.\nИ поет гармоница,\nЧто исчезла вольница.\nРуки врозь.\nВожжи брось.\nТакая досада.\nТани не надо. Тани нет,\nА мне ее надо.","name": "Форма","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3875, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Глинка","date_from": "1821","text": "(Из Антологии)\nСчастливцы юноши, он ваш, сей пышный мир!\nВсё вам — венки и ласки славы!\nИ молодая жизнь для вас на шумный пир\nСзывает игры и забавы...\nСвятой огонь горит у вас в очах,\nКак, вдохновенные, на градских площадях\nВкруг вас кипящему народу\nВы хвалите в своих возвышенных речах\nИ славу пышную, и милую свободу...\nА наш удел: в безвестности, в тиши\nТомиться пылкою мечтою —\nИ, погасив в слезах огонь младой души,\nБез жизни жить с сердечной пустотою!","name": "Греческие девицы к юношам","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3876, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Надсон","date_from": "1882","text": "Любовь — обман, и жизнь — мгновенье,\nЖизнь — стон, раздавшийся, чтоб смолкнуть навсегда!\nК чему же я живу, к чему мои мученья,\nИ боль отчаянья, и жгучий яд стыда?\nК чему ж, не веруя в любовь, я сам так жадно,\nТак глупо жду ее всей страстною душой,\nИ так мне радостно, так больно и отрадно\nИ самому любить с надеждой и тоской?\nО сердце глупое, когда ж ты перестанешь\nМечтать и отзыва молить?\nО мысль суровая, когда же ты устанешь\nВсё отрицать и всё губить?\nКогда ж мелькнет для вас возможность примиренья?\nЯ болен, я устал... Из незаживших ран\nСочится кровь и [нрзб] прокляты сомненья!\nЯ жить хочу, хочу любить,— и пусть любовь — обман.","name": "Любовь — обман, и жизнь — мгновенье...","date_to": "1882"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3877, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1946","text": "Петух запевает, светает, пора!\nВ лесу под ногами гора серебра.\nТам черных деревьев стоят батальоны,\nТам елки как пики, как выстрелы — клены,\nИх корни как шкворни, сучки как стропила,\nИх ветры ласкают, им светят светила.\nТам дятлы, качаясь на дубе сыром,\nС утра вырубают своим топором\nУгрюмые ноты из книги дубрав,\nКороткие головы в плечи вобрав.\nРожденный пустыней,\nКолеблется звук,\nКолеблется синий\nНа нитке паук.\nКолеблется воздух,\nПрозрачен и чист,\nВ сияющих звездах\nКолеблется лист.\nИ птицы, одетые в светлые шлемы,\nСидят на воротах забытой поэмы,\nИ девочка в речке играет нагая\nИ смотрит на небо, смеясь и мигая.\nПетух запевает, светает, пора!\nВ лесу под ногами гора серебра.","name": "Утро","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3878, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1897","text": "За мельканьем волшебных узоров\nЯ слежу в заколдованной мгле,\nИ моих очарованных взоров\nНе прельщает ничто на земле.\nОбаянья мои как вериги,\nЯ страданий моих не боюсь.\nМудрецам, изучающим книги,\nЯ безумцем порочным кажусь.\nНо моя недоступна ограда,\nСтережет меня крепко печаль.\nИ в печали, и в тайне - отрада,\nИ надежд простодушных не жаль.","name": "За мельканьем волшебных узоров...","date_to": "1897"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3879, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Орлов","date_from": "1964","text": "В них не проплывают облака,\nПтицы в них не пролетают стаей,\nНе летит дорога далека,\nНеизменно в грусть перерастая.\nНе смотрю, не думаю, молчу,\nЗабывать старательно стараюсь\nИ по ней стремительно лечу,\nВсе лечу, не достигая края.\nА куда несет она, куда?\nЧто там, в этих всплесках тьмы и света?\nСквозь года, в года, через года\nНету ни ответа, ни привета.\nВ грохоте ракетных переправ,\nВ реве далей железобетонных\nТише тихих полуночных трав\nСердце бьется — грозно, озаренно.\nМожет, шар земной пересеку\nПо широтам весь и по долготам,\nА дорогу эту не смогу\nНи на шаг пройти, ни на йоту.\nЗыблются, синея, небеса,\nТень ресниц, скользя, идет по склону,\nИ глядят, глядят на мир глаза,\nСожалея, грустно, отчужденно.\nВ них не проплывают облака,\nНет ни птиц, ни парусов,\nСквозная\nВдаль летит дорога далека —\nНи конца, ни края ей не знаю...","name": "Глаза","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3880, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Козлов","date_from": "1832","text": "(Из Вордсворта)\nА. В. В.\nРадушное дитя,\nЛегко привыкшее дышать,\nЗдоровьем, жизнию цветя,\nКак может смерть понять?\nНавстречу девочка мне шла.\nЛет восемь было ей,\nЕе головку облегла\nСтруя густых кудрей;\nИ дик был вид ее степной,\nИ дик простой наряд,\nИ радовал меня красой\nМалютки милой взгляд.\n«Всех сколько вас?— ей молвил я,\nИ братьев и сестер?»\n— «Всего нас семь»,— и на меня,\nДивясь, бросает взор.\n«А где ж они?» — «Нас семь всего.—\nВ ответ малютка мне.—\nНас двое жить пошли в село,\n— И два на корабле,\nИ на кладбище брат с сестрой\nЛежат из семерых,\nА за кладбищем я с родной,—\nЖивем мы подле них».\n— «Как? двое жить в село пошли,\nПустились двое плыть,—\nА всё вас семь! Дружок, скажи,\nКак это может быть?»\n— «Нас семь, нас семь,— она тотчас\nОпять сказала мне,—\nЗдесь на кладбище двое нас,\nПод ивою в земле».\n— «Ты бегаешь вокруг нее,\nТы, видно, что жива;\nНо вас лишь пять, дитя мое,\nКогда под ивой два».\n— «На их гробах земля в цветах,\nИ десяти шагов\nНет от дверей родной моей\nДо милых нам гробов;\nЯ часто здесь чулки вяжу,\nПлаток мой здесь рублю,\nИ подле их могил сижу\nИ песни им пою;\nИ если позднею порой\nСветло горит заря,\nТо, взяв мой сыр и хлеб с собой,\nЗдесь ужинаю я.\nМалютка Дженни день и иочь\nТомилася больна,\nНо бот ей не забыл помочь,—\nИ спряталась она;\nКогда ж ее мы погребли\nИ расцвела земля,\nК ней на могилу мы пришли\nРезвиться — Джон и я;\nНо только дождалась зимой\nКоньков я и саней,\nУшел и Джон, братишка мой,\nИ лег он рядом с ней».\n— «Так сколько ж вас?»— был мой ответ.\n— «На небе двое, верь!»\n— «Вас только пять».— «О барин, нет,\nСочти,— нас семь теперь».\n— «Да нет уж двух,— они в земле,\nА души в небесах!»\nНо был ли прок в моих словах?\nВсё девочка твердила мне:\n«О нет, нас семь, нас семь!»","name": "Нас семеро","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3881, "fields": {"themes": [],"author": "Ирина Одоевцева","date_from": "1950","text": "Потомись еще немножко\nВ этой скуке кружевной.\nНа высокой крыше кошка\nГолосит в тиши ночной.\nТянется она к огромной,\nВлажной, мартовской луне.\nПо кошачьи я бездомна,\nПо кошачьи тошно мне.","name": "Потомись еще немножко...","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3882, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Яшин","date_from": "1968","text": "А я не тружусь?\nЧуть брезжит рассвет —\nКак дояр, сажусь\nНа свой табурет.\nКак дояр —\nТерпенья\nХоть отбавляй:\nВедро в колени\nИ — ну давай!\nЗа словом слово\nВ строфу сую.\nИ впрямь корову\nСижу дою.\nБеру в кулаки\nТугие соски,\nЧетыре струи —\nЧетыре строки.\nТо с пеной, со звоном\nИдут слова.\nТо приглушенно,\nЕдва, едва.\nБольшой надой —\nМолоко с водой,\nСтрока жидка,\nГоворят:\nОт быка!\nА чуть запустил,\nНе часто дою,\nКричат:\nПрисушил\nСтроку и струю.\nКорова,\nрога\nДо земли клоня,\nКак на врага\nГлядит на меня.\nВот-вот в бедро\nШибанет ногой,\nСвернет ведро,\nРазольет надой.\nКосится,\nБычится\nРогатый Пегас.\nУ бедной сочится\nТоска из глаз.","name": "Рогатый Пегас","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3883, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1830","text": "Скучно с жизнью старческой,\nСкучно, други, в мире жить;\nГрустно среди пиршества\nО могиле взгадывать\nИ с седою мудростью\nК ней, наморщась, двигаться.\nПоспешайте ж, юноши,\nНаслаждаться жизнию!\nОтпируйте в радости\nПраздник вашей юности!\nМного ль раз роскошная\nВ год весна является?\nМного ль раз долинушку\nУбирает зеленью,\nМуравою бархатной,\nПарчой раззолоченной?\nНе одно ль мгновение\nИ весне и юности?","name": "Совет старца","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3884, "fields": {"themes": [],"author": "Апполон Григорьев","text": "Расстались мы - и встретимся ли снова,\nИ где и как мы встретимся опять,\nТо знает бог, а я отвык уж знать,\nДа и мечтать мне стало нездорово...\nЗнать и не знать - ужель не всё равно?\nГрядущее - неумолимо строго,\nКак водится... Расстались мы давно,\nИ, зная то, я знаю слишком много...\nПоверье то, что знание беда,-\nСбывается. Стареем мы прескоро\nВ наш скорый век. Так в ночь, от приговора,\nСедеет осужденный иногда."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3885, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1974","text": "Зря ты, Ванечка, бредешь\nВдоль оврага.\nНа пути - каменья сплошь,-\nРезвы ножки обобьешь,\nБедолага!\nТело в эдакой ходьбе\nТы измучил,\nА и, кажется, себе\nСам наскучил.\nСтал на беглого похож\nАль на странничка,-\nМожет, сядешь, отдохнешь,\nВаня-Ванечка?!\nВаня!\nЧто, Ванюша, путь трудней?\nХворь напала?\nВьется тропка меж корней,\nДо конца пройти по ней -\nЖизни мало.\nСлавно, коль судьбу узнал\nРаспрекрасну,\nНу а вдруг коней загнал\nПонапрасну?!\nАли вольное житье\nСлаще пряничка?\nАх ты, горюшко мое,\nВаня-Ванечка!\nВаня!\nХодят слухи, будто сник\nДа бедуешь,\nКудри сбросил - как без них? -\nСыт ли ты или привык -\nГолодуешь?\nХорошо ли бобылем\nДа без крова?\nЭто, Ваня, непутем,\nНепутево!\nГоремычный мой, дошел\nТы до краюшка!\nТополь твой уже отцвел,\nВаня-Ванюшка!\nВаня!","name": "Грустная песня о Ванечке","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3886, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1858","text": "Нет, не жди ты песни страстной,\nЭти звуки - бред неясный,\nТомный звон струны;\nНо, полны тоскливой муки,\nНавевают эти звуки\nЛасковые сны.\nЗвонким роем налетели,\nНалетели и запели\nВ светлой вышине.\nКак ребенок им внимаю,\nЧто сказалось в них - не знаю,\nИ не нужно мне.\nПоздним летом в окна спальной\nТихо шепчет лист печальный,\nШепчет не слова;\nНо под легкий шум березы\nК изголовью, в царство грезы\nНикнет голова.","name": "Нет, не жди ты песни страстной...","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3887, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","date_from": "1945","text": "Вторая половина жизни.\nМазнуло по вискам меня\nмиганием зеркальной призмы\nидущего к закату дня.\nА листья все красней, осенней,\nи станут зеленеть едва ль,\nи встали на ходули тени,\nвсе дальше удлиняясь, вдаль.\nВторая половина жизни,\nкак короток твой к ночи путь,\nвот скоро и звезда повиснет,\nчтоб перед темнотой блеснуть.\nИ гаснут в глубине пожара,\nкак толпы моих дней, тесны,\nлюбимого Земного шара\nдороги,\nоблака\nи сны.","name": "К вечеру","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3888, "fields": {"themes": [],"author": "София Парнок","date_from": "1927","text": "Я гляжу на ворох желтых листьев...\nВот и вся тут, золота казна!\nНа богатство глаз мой не завистлив,-\nбогатей, кто не боится зла.\nЯ последнюю игру играю,\nя не знаю, что во сне, что наяву,\nи в шестнадцатиаршинном рае\nна большом привольи я живу.\nГде еще закат так безнадежен?\nГде еще так упоителен закат?..\nЯ счастливей, брат мой зарубежный,\nя тебя счастливей, блудный брат!\nЯ не верю, что за той межою\nвольный воздух, райское житье:\nза морем веселье, да чужое,\nа у нас и горе, да свое.","name": "Я гляжу на ворох желтых листьев...","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3889, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1905","text": "В вечерний час горят огни...\nМы этот час из всех приметим,\nГосподь, сойди к молящим детям\nИ злые чары отгони!\nЯ отдыхала у ворот\nПод тенью милой, старой ели,\nА надо мною пламенели\nСнега неведомых высот.\nИ в этот миг с далеких гор\nКо мне спустился странник дивный.\nВ меня вперил он взор призывный,\nМогучей негой полный взор.\nИ пел красивый чародей:\n\"Пойдем со мною на высоты,\nГде кроют мраморные гроты\nОгнем увенчанных людей.\nИх очи дивно глубоки,\nОни прекрасны и воздушны,\nИ духи неба так послушны\nПрикосновеньям их руки.\nМы в их обители войдем\nПри звуках светлого напева,\nИ там ты будешь королевой,\nКак я могучим королем.\nО, пусть ужасен голос бурь\nИ страшны лики темных впадин,\nНо горный воздух так прохладен\nИ так пленительна лазурь\".\nИ эта песня жгла мечты,\nДарила волею мгновенья\nИ наряжала сновиденья\nВ такие яркие цветы.\nНо тих был взгляд моих очей,\nИ сердце, ждущее спокойно,\nМогло ль прельститься цепью стройной\nСветло-чарующих речей.\nИ дивный странник отошел,\nПомеркнул в солнечном сиянье,\nНо внятно - тяжкое рыданье\nМне повторял смущенный дол.\nВ вечерний час горят огни...\nМы этот час из всех приметим,\nГосподь, сойди к молящим детям\nИ злые чары отгони.","name": "Рассказ девушки","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3890, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","date_from": "1922","text": "Катятся звезды, к алмазу алмаз,\nВ кипарисовых рощах ветер затих,\nВинтовка, подсумок, противогаз\nИ хлеба - фунт на троих.\nТонким кружевом голубым\nТуман обвил виноградный сад.\nЧетвертый год мы ночей не спим,\nНас голод глодал, и огонь, и дым,\nНо приказу верен солдат.\n\"Красным полкам -\nЗа капканом капкан...\"\n...Захлебнулся штык, приклад пополам,\nНа шее свищет аркан.\nЗа море, за горы, за звезды спор,\nКаждый шаг - наш и не наш,\nВолкодавы крылатые бросились с гор,\nЖивыми мостами мостят Сиваш!\nНо мертвые, прежде чем упасть,\nДелают шаг вперед -\nНе гранате, не пуле сегодня власть,\nИ не нам отступать черед.\nЗа нами ведь дети без глаз, без ног,\nДети большой беды;\nЗа нами - города на обломках дорог,\nГде ни хлеба, ни огня, ни воды.\nЗа горами же солнце, и отдых, и рай,\nПусть это мираж - все равно!\nКогда тысячи крикнули слово: \"Отдай!\" -\nУрагана сильней оно.\nИ когда луна за облака\nПокатилась, как рыбий глаз,\nПо сломанным рыжим от крови штыкам\nСолнце сошло на нас.\nДельфины играли вдали,\nЧаек качал простор,\nИ длинные серые корабли\nПоворачивали на Босфор.\nМы легли под деревья, под камни, в траву,\nМы ждали, что сон придет,\nПервый раз не в крови и не наяву,\nПервый раз на четвертый год...\nНам снилось, если сто лет прожить -\nТого но увидят глаза,\nНо об этом нельзя ни песен сложить,\nНи просто так рассказать!","name": "Перекоп","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3891, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1929","text": "Первое вступление в поэму\nУважаемые\nтоварищи потомки!\nРоясь\nв сегодняшнем\nокаменевшем дерьме,\nнаших дней изучая потемки,\nвы,\nвозможно,\nспросите и обо мне.\nИ, возможно, скажет\nваш ученый,\nкроя эрудицией\nвопросов рой,\nчто жил-де такой\nпевец кипяченой\nи ярый враг воды сырой.\nПрофессор,\nснимите очки-велосипед!\nЯ сам расскажу\nо времени\nи о себе.\nЯ, ассенизатор\nи водовоз,\nреволюцией\nмобилизованный и призванный,\nушел на фронт\nиз барских садоводств\nпоэзии —\nбабы капризной.\nЗасадила садик мило,\nдочка,\nдачка,\nводь\nи гладь —\nсама садик я садила,\nсама буду поливать.\nКто стихами льет из лейки,\nкто кропит,\nнабравши в рот —\nкудреватые Митрейки,\nмудреватые Кудрейки —\nкто их к черту разберет!\nНет на прорву карантина —\nмандолинят из-под стен:\n«Тара-тина, тара-тина,\nт-эн-н...»\nНеважная честь,\nчтоб из этаких роз\nмои изваяния высились\nпо скверам,\nгде харкает туберкулез,\nгде б... с хулиганом\nда сифилис.\nИ мне\nагитпроп\nв зубах навяз,\nи мне бы\nстрочить\nромансы на вас,—\nдоходней оно\nи прелестней.\nНо я\nсебя\nсмирял,\nстановясь\nна горло\nсобственной песне.\nСлушайте,\nтоварищи потомки,\nагитатора,\nгорлана-главаря.\nЗаглуша\nпоэзии потоки,\nя шагну\nчерез лирические томики,\nкак живой\nс живыми говоря.\nЯ к вам приду\nв коммунистическое далеко\nне так,\nкак песенно-есененный провитязь.\nМой стих дойдет\nчерез хребты веков\nи через головы\nпоэтов и правительств.\nМой стих дойдет,\nно он дойдет не так,—\nне как стрела\nв амурно-лировой охоте,\nне как доходит\nк нумизмату стершийся пятак\nи не как свет умерших звезд доходит.\nМой стих\nтрудом\nгромаду лет прорвет\nи явится\nвесомо,\nгрубо,\nзримо,\nкак в наши дни\nвошел водопровод,\nсработанный\nеще рабами Рима.\nВ курганах книг,\nпохоронивших стих,\nжелезки строк случайно обнаруживая,\nвы\nс уважением\nощупывайте их,\nкак старое,\nно грозное оружие.\nЯ\nухо\nсловом\nне привык ласкать;\nушку девическому\nв завиточках волоска\nс полупохабщины\nне разалеться тронуту.\nПарадом развернув\nмоих страниц войска,\nя прохожу\nпо строчечному фронту.\nСтихи стоят\nсвинцово-тяжело,\nготовые и к смерти\nи к бессмертной славе.\nПоэмы замерли,\nк жерлу прижав жерло\nнацеленных\nзияющих заглавий.\nОружия\nлюбимейшего\nрод,\nготовая\nрвануться в гике,\nзастыла\nкавалерия острот,\nподнявши рифм\nотточенные пики.\nИ все\nповерх зубов вооруженные войска,\nчто двадцать лет в победах\nпролетали,\nдо самого\nпоследнего листка\nя отдаю тебе,\nпланеты пролетарий.\nРабочего\nгромады класса враг —\nон враг и мой,\nотъявленный и давний.\nВелели нам\nидти\nпод красный флаг\nгода труда\nи дни недоеданий.\nМы открывали\nМаркса\nкаждый том,\nкак в доме\nсобственном\nмы открываем ставни,\nно и без чтения\nмы разбирались в том,\nв каком идти,\nв каком сражаться стане.\nМы\nдиалектику\nучили не по Гегелю.\nБряцанием боев\nона врывалась в стих,\nкогда\nпод пулями\nот нас буржуи бегали,\nкак мы\nкогда-то\nбегали от них.\nПускай\nза гениями\nбезутешною вдовой\nплетется слава\nв похоронном марше —\nумри, мой стих,\nумри, как рядовой,\nкак безымянные\nна штурмах мерли наши!\nМне наплевать\nна бронзы многопудье,\nмне наплевать\nна мраморную слизь.\nСочтемся славою —\nведь мы свои же люди,—\nпускай нам\nобщим памятником будет\nпостроенный\nв боях\nсоциализм.\nПотомки,\nсловарей проверьте поплавки:\nиз Леты\nвыплывут\nостатки слов таких,\nкак «проституция»,\n«туберкулез»,\n«блокада».\nДля вас,\nкоторые\nздоровы и ловки,\nпоэт\nвылизывал\nчахоткины плевки\nшершавым языком плаката.\nС хвостом годов\nя становлюсь подобием\nчудовищ\nископаемо-хвостатых.\nТоварищ жизнь,\nдавай\nбыстрей протопаем,\nпротопаем\nпо пятилетке\nдней остаток.\nМне\nи рубля\nне накопили строчки,\nкраснодеревщики\nне слали мебель на дом.\nИ кроме\nсвежевымытой сорочки,\nскажу по совести,\nмне ничего но надо.\nЯвившись\nв Це Ка Ка\nидущих\nсветлых лет,\nнад бандой\nпоэтических\nрвачей и выжиг\nя подыму,\nкак большевистский партбилет,\nвсе сто томов\nмоих\nпартийных книжек.","name": "Во весь голос","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3892, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","date_from": "1959","text": "Я - Гойя!\nГлазницы воронок мне выклевал ворон,\nслетая на поле нагое.\nЯ - Горе.\nЯ - голос\nВойны, городов головни\nна снегу сорок первого года.\nЯ - Голод.\nЯ - горло\nПовешенной бабы, чье тело, как колокол,\nбило над площадью голой...\nЯ - Гойя!\nО, грозди\nВозмездья! Взвил залпом на Запад -\nя пепел незваного гостя!\nИ в мемориальное небо вбил крепкие звезды -\nКак гвозди.\nЯ - Гойя.","name": "Гойя","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3893, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1969","text": "Я самый непьющий из всех мужиков,\nВо мне есть моральная сила.\nИ наша семья большинством голосов\nСнабдив меня списком на восемь листов,\nВ столицу меня снарядила,\nЧтоб я привез снохе\nС ейным мужем по дохе,\nЧтобы брату с бабой - кофе растворимый,\nДвум невесткам по ковру,\nЗятю черную икру,\nТестю - что-нибудь армянского разлива.\nЯ ранен, контужен, я малость боюсь\nЗабыть, что кому по порядку.\nЯ список вещей заучил наизусть,\nА деньги зашил за подкладку.\nНу, значит, брату - две дохи,\nСестрин муж,- ему духи,\nТесть сказал: - Давай бери, что попадется!-\nДвум невесткам по ковру,\nЗятю беличью икру,\nКуму водки литра два,- пускай зальется.\nЯ тыкался в спины, блуждал по ногам,\nШел грудью к плащам и рубахам,\nЧтоб список вещей не достался врагам,\nЕго проглотил я без страха.\nНо помню: шубу просит брат,\nКуму с бабой - все подряд,\nТестю - водки ереванского разлива,\nДвум невесткам взять махру,\nЗятю заячью нору,\nА сестре - плевать чего, но чтоб красиво..\nДа что ж мне, пустым возвращаться назад?\nНо вот я набрел на товары.\n- Какая валюта у вас? - говорят.\n- Не бойсь,- говорю,- не доллары!\nТак что, отвали мне ты махры,\nЗять подохнет без икры,\nТестю, мол, даешь духи для опохмелки,\nДвум невесткам - все равно,\nМужу сестрину - вино,\nНу, а мне,- вот это желтое в тарелке.\nНе помню про фунты, про стерлинги слов,\nСраженный ужасной догадкой.\nЗачем я тогда проливал свою кровь,\nЗачем ел тот список на восемь листов,\nЗачем мне рубли за подкладкой?\nВсе же надо взять доху,\nЗятю кофе на меху,\nКуму - хрен, а тесть и пивом обойдется,\nТакже взять коньяк в пуху,\nРастворимую сноху,\nНу а брат и самогоном перебьется.","name": "Поездка в город","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3894, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","date_from": "1904","text": "Ушел я раннею весной.\nВ руках протрепетали свечи.\nПокров линючей пеленой\nОбвил мне сгорбленные плечи,\nИ стан — оборванный платок.\nВ надорванной груди — ни вздоха.\nВот приложил к челу пучок\nКолючего чертополоха;\nНа леденистое стекло\nНогою наступил и замер...\nТам — время медленно текло\nСредь одиночных, буйных камер.\nСложивши руки, без борьбы,\nСудьбы я ожидал развязки.\nБезумства мертвые рабы\nТам мертвые свершали пляски:\nВ своих дурацких колпаках,\nВ своих ободранных халатах,\nОни кричали в желтый прах,\nОни рыдали на закатах.\nТам вечером,— и нем, и строг —\nВставал над крышами пустыми\nКоралловый, кровавый рог\nВ лазуревом, но душном дыме.\nИ как повеяло весной,\nЯ убежал из душных камер;\nУпился юною луной;\nИ средь полей блаженно замер;\nМне проблистала бледность дня;\nПушистой вербой кто-то двигал;\nНо вихрь танцующий меня\nОбсыпал тучей льдяных игол.\nМне крова душного не жаль.\nНе укрываю головы я.\nСмеюсь — засматриваюсь вдаль:\nЗатеплил свечи восковые,\nСклоняясь в отсыревший мох;\nКидается на грудь, на плечи —\nЧертополох, чертополох:\nКусается,— и гасит свечи.\nИ вот свеча моя, свеча,\nУпала — в слякоти дымится;\nС чела, с кровавого плеча\nКровавая струя струится.\nЛежу... Засыпан в забытье\nИ тающим, и нежным снегом,\nСлетающим — на грудь ко мне,\nК чуть прозябающим побегам.","name": "Успокоение","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3895, "fields": {"themes": [7],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1915","text": "— Как этих покрывал и этого убора\nМне пышность тяжела средь моего позора!\n— Будет в каменной Трезене\nЗнаменитая беда,\nЦарской лестницы ступени\nПокраснеют от стыда\n. . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . .\nИ для матери влюбленной\nСолнце черное взойдет.\n— О, если б ненависть в груди моей кипела —\nНо, видите, само признанье с уст слетело.\n— Черным пламенем Федра горит\nСреди белого дня\nПогребальный факел чадит\nСреди белого дня.\nБойся матери, ты, Ипполит:\nФедра - ночь - тебя сторожит\nСреди белого дня.\n— Любовью черною я солнце запятнала...\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .\n— Мы боимся, мы не смеем\nГорю царскому помочь.\nУязвленная Тезеем\nНа него напала ночь.\nМы же, песнью похоронной\nПровожая мертвых в дом,\nСтрасти дикой и бессонной\nСолнце черное уймем.","name": "Как этих покрывал и этого убора...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3896, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1865","text": "Писатель, если только он\nВолна, а океан - Россия,\nНе может быть не возмущен,\nКогда возмущена стихия.\nПисатель, если только он\nЕсть нерв великого народа,\nНе может быть не поражен,\nКогда поражена свобода.","name": "В альбом К. Ш...","date_to": "1865"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3897, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1840","text": "1-е января\nКак часто, пестрою толпою окружен,\nКогда передо мной, как будто бы сквозь сон,\nПри шуме музыки и пляски,\nПри диком шепоте затверженных речей,\nМелькают образы бездушные людей,\nПриличьем стянутые маски,\nКогда касаются холодных рук моих\nС небрежной смелостью красавиц городских\nДавно бестрепетные руки,-\nНаружно погружась в их блеск и суету,\nЛаскаю я в душе старинную мечту,\nПогибших лет святые звуки.\nИ если как-нибудь на миг удастся мне\nЗабыться,- памятью к недавней старине\nЛечу я вольной, вольной птицей;\nИ вижу я себя ребенком, и кругом\nРодные всё места: высокий барский дом\nИ сад с разрушенной теплицей;\nЗеленой сетью трав подернут спящий пруд,\nА за прудом село дымится - и встают\nВдали туманы над полями.\nВ аллею темную вхожу я; сквозь кусты\nГлядит вечерний луч, и желтые листы\nШумят под робкими шагами.\nИ странная тоска теснит уж грудь мою;\nЯ думаю об ней, я плачу и люблю,\nЛюблю мечты моей созданье\nС глазами, полными лазурного огня,\nС улыбкой розовой, как молодого дня\nЗа рощей первое сиянье.\nТак царства дивного всесильный господин -\nЯ долгие часы просиживал один,\nИ память их жива поныне\nПод бурей тягостных сомнений и страстей,\nКак свежий островок безвредно средь морей\nЦветет на влажной их пустыне.\nКогда ж, опомнившись, обман я узнаю\nИ шум толпы людской спугнет мечту мою,\nНа праздник незванную гостью,\nО, как мне хочется смутить веселость их\nИ дерзко бросить им в глаза железный стих,\nОблитый горечью и злостью!..","name": "Первое января","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3898, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1959","text": "Это и не старо и не ново,\nНичего нет сказочного тут.\nКак Отрепьева и Пугачева,\nТак меня тринадцать лет клянут.\nНеуклонно, тупо и жестоко\nИ неодолимо, как гранит,\nОт Либавы до Владивостока\nГрозная анафема гудит.","name": "Это и не старо и не ново...","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3899, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Ветер с севера - \"Иван\".\nВетер с юга - \"Магомет\".\nВ русском языке словам\nпереводу, видно, нет.\nВетер с севера сильней.\nВетер с юга горячей.\nНе найти ни слов точней,\nни значительней речей.\nБелой полосой едва\nобозначила Москва\nна асфальте переход,\nи веселый пешеход\n\"зеброю\" ее зовет.\nЯ по \"зебре\" перейду,\nрадуясь тому словцу.\nМожет быть, и я найду\nчто-нибудь Москве к лицу.\nВот найти бы оборот,\nсказануть настолько метко,\nчтоб нечаянно народ\nподобрал, словно монетку,\nспотыкнулся, подобрал,\nмного раз бы повторял.","name": "Новые слова"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3900, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1917","text": "О нет, я не тебя любила,\nПалима сладостным огнем,\nТак объясни, какая сила\nВ печальном имени твоем.\nПередо мною на колени\nТы стал, как будто ждал венца,\nИ смертные коснулись тени\nСпокойно юного лица.\nИ ты ушел. Не за победой,\nЗа смертью. Ночи глубоки!\nО, ангел мой, не знай, не ведай\nМоей теперешней тоски.\nНо если белым солнцем рая\nВ лесу осветится тропа,\nНо если птица полевая\nВзлетит с колючего снопа,\nЯ знаю: это ты, убитый,\nМне хочешь рассказать о том,\nИ снова вижу холм изрытый\nНад окровавленным Днестром.\nЗабуду дни любви и славы,\nЗабуду молодость мою,\nДуша темна, пути лукавы,\nНо образ твой, твой подвиг правый\nДо часа смерти сохраню.","name": "О нет, я не тебя любила...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3901, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Блок","date_from": "1909","text": "Вновь оснежённые колонны,\nЕлагин мост и два огня.\nИ голос женщины влюбленный.\nИ хруст песка и храп коня.\nДве тени, слитых в поцелуе,\nЛетят у полости саней.\nНо не таясь и не ревнуя,\nЯ с этой новой - с пленной - с ней.\nДа, есть печальная услада\nВ том, что любовь пройдет, как снег.\nО, разве, разве клясться надо\nВ старинной верности навек?\nНет, я не первую ласкаю\nИ в строгой четкости моей\nУже в покорность не играю\nИ царств не требую у ней.\nНет, с постоянством геометра\nЯ числю каждый раз без слов\nМосты, часовню, резкость ветра,\nБезлюдность низких островов.\nЯ чту обряд: легко заправить\nМедвежью полость на лету,\nИ, тонкий стан обняв, лукавить,\nИ мчаться в снег и темноту.\nИ помнить узкие ботинки,\nВлюбляясь в хладные меха...\nВедь грудь моя на поединке\nНе встретит шпаги жениха...\nВедь со свечой в тревоге давней\nЕе не ждет у двери мать...\nВедь бедный муж за плотной ставней\nЕе не станет ревновать...\nЧем ночь прошедшая сияла,\nЧем настоящая зовет,\nВсё только - продолженье бала,\nИз света в сумрак переход...","name": "На Островах","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3902, "fields": {"themes": [],"author": "Ирина Одоевцева","text": "Как неподвижна в зеркале луна,\nКак будто в зеркало вросла она.\nА под луной печальное лицо,\nНа пальце обручальное кольцо.\nВ гостиной плачет младшая сестра:\nОт этой свадьбы ей не ждать добра.\n- О чем ты, Ася? Отчего не спишь?\n- Ах, Зоя, увези меня в Париж!\nЗа окнами осенний сад дрожит,\nНа чердаке крысиный яд лежит.\nИгру разыгрывают две сестры,\nНо ни одной не выиграть игры.\nНа свадьбе пировали, пили мед,\nОн тек и тек, не попадая в рот.\nГод жизни Зоиной. Последний год.","name": "Как неподвижна в зеркале луна..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3903, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1950","text": "Пронзив меня холодным взглядом,\nСержант торжественно изрек:\n- За опозданье - два наряда!..-\nИ тихо тронул козырек.\n- Так то ж совсем не опозданье,\nЯ просто думал о другом...-\nВ ответ на это оправданье\nСержант скомандовал: - Кру-гом!\nИ на глазах соседней роты\nЯ точно так же отдал честь\nИ, как велит устав пехоты,\nСказал коротенькое: - Есть!\nИ вот, когда спала бригада,\nЯ залезал во все углы,\nЯ отрабатывал наряды\nИ драил чистые полы.\nМеня команда поднимала,\nИ я вставал, глядел во тьму...\nПрошло с тех пор ночей немало,\nПока я понял, что к чему.\nЯ рассказать решил потомству,\nСолдатских бед не утаив,\nПро это первое знакомство\nИ про начальников моих,\nИ про занятья строевые,\nПро дом, оставшийся вдали,\nПро время то, когда впервые\nРебята в армию пришли,\nШинели серые надели,\nИ наша служба началась,\nИ я почувствовал на деле\nСержанта Прохорова власть.","name": "Пронзив меня холодным взглядом...","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3904, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1903","text": "- Всё ли спокойно в народе?\n- Нет. Император убит.\nКто-то о новой свободе\nНа площадях говорит.\n- Все ли готовы подняться?\n- Нет. Каменеют и ждут.\nКто-то велел дожидаться:\nБродят и песни поют.\n- Кто же поставлен у власти?\n- Власти не хочет народ.\nДремлют гражданские страсти:\nСлышно, что кто-то идет.\n- Кто ж он, народный смиритель?\n- Темен, и зол, и свиреп:\nИнок у входа в обитель\nВидел его - и ослеп.\nОн к неизведанным безднам\nГонит людей, как стада...\nПосохом гонит железным...\n- Боже! Бежим от Суда!","name": "Всё ли спокойно в народе?..","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3905, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1830","text": "Стамбул гяуры нынче славят,\nА завтра кованой пятой,\nКак змия спящего, раздавят\nИ прочь пойдут и так оставят.\nСтамбул заснул перед бедой.\nСтамбул отрекся от пророка;\nВ нем правду древнего Востока\nЛукавый Запад омрачил -\nСтамбул для сладостей порока\nМольбе и сабле изменил.\nСтамбул отвык от поту битвы\nИ пьет вино в часы молитвы.\nТам веры чистый луч потух:\nТам жены по базару ходят,\nНа перекрестки шлют старух,\nА те мужчин в харемы вводят,\nИ спит подкупленный евнух.\nНо не таков Арзрум нагорный,\nМногодорожный наш Арзрум:\nНе спим мы в роскоше позорной,\nНе черплем чашей непокорной\nВ вине разврат, огонь и шум.\nПостимся мы: струею трезвой\nОдни фонтаны нас поят;\nТолпой неистовой и резвой\nДжигиты наши в бой летят.\nМы к женам, как орлы, ревнивы,\nХаремы наши молчаливы,\nНепроницаемы стоят.\nАлла велик!\nК нам из Стамбула\nПришел гонимый янычар -\nТогда нас буря долу гнула,\nИ пал неслыханный удар.\nОт Рущука до старой Смирны,\nОт Трапезунда до Тульчи,\nСкликая псов на праздник жирный,\nТолпой ходили палачи;\nТреща в объятиях пожаров,\nВалились домы янычаров;\nОкровавленные зубцы\nВезде торчали; угли тлели;\nНа кольях скорчась мертвецы\nОцепенелые чернели.\nАлла велик.- Тогда султан\nБыл духом гнева обуян.","name": "Стамбул гяуры нынче славят...","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3906, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "Моя рука давно отвыкла\nОт круто выгнутых рулей\nСтрекочущего мотоцикла\n(«Иж»... «Ява»... «Индиан»... «Харлей»...).\nВоспоминанья зарифмую,\nЧтоб не томиться ими впредь:\nКогда последнюю прямую\nЯ должен был преодолеть,\nКогда необходимо было\nИ, как в Барабинской степи,\nВ лицо ямщицким ветром било,\nС трибуны крикнули:\n— Терпи!\nГотов терпеть во имя этой\nПроникновеннейшей из фраз,\nДвиженьем дружеским согретой\nИ в жизни слышанной лишь раз.","name": "Моя рука давно отвыкла..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3907, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1935","text": "Вы уедете, я знаю,\nЗа ночь снег опять пройдет.\nЛыжня синяя, лесная\nПостепенно пропадет.\nЯ опять пойду средь просек,\nКак бывало в эти дни.\nЛесорубы, верно, спросят:\n«Что ж вы, Павлович, одни?..»\nКак мне гражданам ответить?\nО себе не говорю!\nЯ сошлюсь на сильный ветер\nИ, пожалуй, закурю.\nНу, а мне-то...\nНу, а мне-то?..\nВетра нет... ведь это ж факт...\nНекурящему поэту\nУспокоить сердце как?\nИли так и надо ближним,\nТак и надо без следа,\nКак идущим накрест лыжням,\nРасходиться навсегда?..","name": "Лыжни","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3908, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1924","text": "От этого Терека\nв поэтах\nистерика.\nЯ Терек не видел.\nБольшая потерийка.\nИз омнибуса\nвразвалку\nсошел,\nпоплевывал\nв Терек с берега,\nсовал ему\nв пену\nпалку.\nЧего же хорошего?\nПолный развал!\nШумит,\nкак Есенин\nв участке.\nКак будто бы\nТерек\nсорганизовал,\nпроездом в Боржом,\nЛуначарский.\nХочу отвернуть\nзаносчивый нос\nи чувствую:\nстыну на грани я,\nовладевает\nмною\nгипноз,\nводы\nи пены играние.\nВот башня,\nревольвером\nнебу к виску,\nразит\nкрасотою нетроганой.\nПоди\nподчини ее\nпреду искусств —\nПетру Семенычу\nКогану.\nСтою,\nи злоба взяла меня,\nчто эту\nдикость и выступы\nс такой бездарностью\nя\nпроменял\nна славу,\nрецензии,\nдиспуты.\nМне место\nне в «Красных нивах»,\nа здесь,\nи не построчно,\nа даром\nреветь\nстараться в голос во весь,\nсрывая\nструны гитарам.\nЯ знаю мой голос:\nпаршивый тон,\nно страшен\nсилою ярой.\nКто видывал,\nне усомнится,\nчто\nя\nбыл бы услышан Тамарой.\nЦарица крепится,\nвзвинчена хоть,\nвеличественно\nделает пальчиком.\nНо я ей\nсразу:\n— А мне начхать,\nцарица вы\nили прачка!\nТем более\nс песен —\nкакой гонорар?!\nА стирка —\nв семью копейка.\nА даром\nнемного дарит гора:\nлишь воду —\nподи\nпопей-ка!—\nВзъярилась царица,\nк кинжалу рука.\nКозой,\nиз берданки ударенной.\nНо я ей\nпо-своему,\nвы ж знаете как —\nпод ручку...\nлюбезно...\n— Сударыня!\nЧего кипятитесь,\nкак паровоз?\nМы\nобщей лирики лента.\nЯ знаю давно вас,\nмне\nмного про вас\nговаривал\nнекий Лермонтов\n.\nОн клялся,\nчто страстью\nи равных нет...\nТаким мне\nмерещился образ твой.\nЛюбви я заждался,\nмне 30 лет.\nПолюбим друг друга.\nПопросту.\nДа так,\nчтоб скала\nраспостелилась в пух.\nОт черта скраду\nи от бога я!\nНу что тебе Демон?\nФантазия!\nДух!\nК тому ж староват —\nмифология.\nНе кинь меня в пропасть,\nбудь добра.\nОт этой ли\nструшу боли я?\nМне\nдаже\nпиджак не жаль ободрать,\nа грудь и бока —\nтем более.\nОтсюда\nдашь\nхороший удар —\nи в Терек\nзамертво треснется.\nВ Москве\nбольнее спускают...\nкуда!\nступеньки считаешь —\nлестница.\nЯ кончил,\nи дело мое сторона.\nИ пусть,\nозверев от помарок,\nпро это\nпишет себе Пастернак\n.\nА мы...\nсоглашайся, Тамара!\nИстория дальше\nуже не для книг.\nЯ скромный,\nи я\nбастую.\nСам Демон слетел,\nподслушал,\nи сник,\nи скрылся,\nсмердя\nвпустую.\nК нам Лермонтов сходит,\nпрезрев времена.\nСияет —\n«Счастливая парочка!»\nЛюблю я гостей.\nБутылку вина!\nНалей гусару, Тамарочка!","name": "Тамара и Демон","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3909, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","text": "I\nИщу напевных ше-\nпотов\nВ несвязном шу-\nме,\nЛовлю живые шо-\nрохи\nВ ненужной шу-\nтке.\nЗакидываю не-\nводы\nВ озера гру-\nсти,\nИду к последней не-\nжности\nСквозь пыль и гру-\nбость.\nИщу росинок ис-\nкристых\nВ садах непра-\nвды,\nХраню их в чаше ис-\nтины,\nБеру из пра-\nха.\nХочу коснуться сме-\nлаго\nЧрез горечь жи-\nзни.\nХочу прорезать сме-\nртное\nИ знать, что жив -\nя.\nМеж цепкого и ле-\nпкого\nСкользнуть бы с ча-\nшей.\nПо самой темной ле-\nстнице\nДойти до сча-\nстья.\nII\nВерили\nмы в неверное,\nМерили\nмир любовью,\nПадали\nв смерть без ропота,\nРадо ли\nсердце Божие?\nЗори\nвстают последние,\nГоре\nземля не изжито,\nСети\nкрепки, искусные.\nДети\nземли опутаны.\nНаша\nмольба не услышана,\nЧаша\nеще не выпита,\nСети\nневинных спутали,\nДети\nземли обмануты...\nПадали,\nвечно падаем...\nРадо ли\nсердце Божие?","name": "Неуместные рифмы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3910, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1830","text": "Не множеством картин старинных мастеров\nУкрасить я всегда желал свою обитель,\nЧтоб суеверно им дивился посетитель,\nВнимая важному сужденью знатоков.\nВ простом углу моем, средь медленных трудов,\nОдной картины я желал быть вечно зритель,\nОдной: чтоб на меня с холста, как с облаков,\nПречистая и наш божественный спаситель -\nОна с величием, он с разумом в очах -\nВзирали, кроткие, во славе и в лучах,\nОдни, без ангелов, под пальмою Сиона.\nИсполнились мои желания. Творец\nТебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,\nЧистейшей прелести чистейший образец.","name": "Мадонна","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3911, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1967","text": "Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай,\nПриходит ли знакомая блондинка -\nЯ чувствую, что на меня глядит соглядатай,\nНо только не простой, а невидимка.\nИногда срываюсь с места\nБудто тронутый я,\nДо сих пор моя невеста\nМной не тронутая!\nПро погоду мы с невестой\nНочью диспуты ведем,\nНу, а что другое если -\nМы стесняемся при ем.\nОбидно мне,\nДосадно мне,-\nНу ладно!\nОднажды выпиваю - да и кто сейчас не пьет! -\nНейдет она: как рюмка - так в отрыжку,-\nЯ чувствую - сидит, подлец, и выпитому счет\nВедет в свою невидимую книжку.\nИногда срываюсь с места\nБудто тронутый я,\nДо сих пор моя невеста\nМной не тронутая!\nПро погоду мы с невестой\nНочью диспуты ведем,\nНу, а что другое если -\nМы стесняемся при ем.\nОбидно мне,\nДосадно мне,-\nНу ладно!\nЯ дергался, я нервничал - на хитрости пошел:\nВот лягу спать и поднимаю храп; ну,\nКоньяк открытый ставлю и - закусочки на стол,-\nВот сядет он - тут я его и хапну!\nПобледнев, срываюсь с места\nКак напудренный, я,\nДо сих пор моя невеста -\nЦеломудренная!\nПро погоду мы с невестой\nНочью диспуты ведем,\nНу, а что другое если -\nМы стесняемся при ем.\nОбидно мне,\nДосадно мне,-\nНу ладно!\nК тому ж он мне вредит,- да вот не дале, как вчера -\nПоймаю, так убью его на месте! -\nСижу, а мой партнер подряд играет \"мизера\",\nА у меня \"гора\" - три тыщи двести!\nПобледнев, срываюсь с места\nБудто тронутый, я,-\nДо сих пор моя невеста\nМной не тронутая!\nПро погоду мы с невестой\nНочью диспуты ведем,\nНу, а что другое если -\nМы стесняемся при ем.\nОбидно мне,\nДосадно мне,-\nНу ладно!\nА вот он мне недавно на работу написал\nЧудовищно тупую анонимку,-\nНачальник прочитал, мне показал,- а я узнал\nПо почерку родную невидимку.\nОказалась невидимкой -\nНет, не тронутый я -\nЭта самая блондинка,\nМной нетронутая!\nЭта самая блондинка...\nУ меня весь лоб горит!\nЯ спросил: \"Зачем ты, Нинка?\"\n\"Чтоб женился\",- говорит.\nОбидно мне,\nДосадно мне,-\nНу ладно!","name": "Невидимка","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3912, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1969","text": "Ты живешь, смиренницей прекрасною.\nВсю себя лишь для себя храня.\nДоцветаешь красотой напрасною,\nПрелестью, лишенною огня.\nСтройностью твоей, твоей походкою\nВосхитится каждый, кто ни глянь.\nКрасоте зеленых глаз с обводкою\nПозавидовать могла бы лань.\nАлощекая и темнобровая,\nТы и впрямь на диво хороша...\nГордая, холодная, суровая,\nСамопоглощенная душа.\nМраморная прелесть безупречная,\nСовершенства образец живой...\nСамоотречение беспечное,\nБезоглядное — удел не твой.\nЕсть возможное и невозможное,\nТы меж них границу провела\nИ живешь с оглядкой осторожною,\nНи добра не делая, ни зла.","name": "Эскиз к портрету","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3913, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Все реже думаю о том,\nКому понравлюсь, как понравлюсь.\nВсе чаще думаю о том,\nКуда пойду, куда направлюсь.\nПусть те, кто каменно-тверды,\nСвоим всезнанием гордятся.\nСтою. Потеряны следы.\nКуда пойти? Куда податься?\nГде путь меж добротой и злобой?\nИ где граничат свет и тьма?\nИ где он, этот мир особый\nУспокоенья и ума?\nКогда обманчивая внешность\nОбескураживает всех,\nГде эти мужество и нежность,\nВернейшие из наших вех?\nИ нет священной злобы, нет,\nНе может быть священной злобы.\nЗачем, губительный стилет,\nТебе уподобляют слово!\nКто прикасается к словам,\nНе должен прикасаться к стали.\nНа верность добрым божествам\nНе надо клясться на кинжале!\nОтдай кинжал тому, кто слаб,\nЧье слово лживо или слабо.\nУ нас иной и лад, и склад.\nИ все. И большего не надо.","name": "Все реже думаю о том..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3914, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1946","text": "Еще заря не встала над селом,\nЕще лежат в саду десятки теней,\nЕще блистает лунным серебром\nЗамерзший мир деревьев и растений.\nКакая ранняя и звонкая зима!\nЕще вчера был день прозрачно-синий,\nНо за ночь ветер вдруг сошел с ума,\nИ выпал снег, и лег на листья иней.\nИ я смотрю, задумавшись, в окно.\nНад крышами соседнего квартала,\nПрозрачным пламенем своим окружено,\nВосходит солнце медленно и вяло.\nСедых берез волшебные ряды\nМетут снега безжизненной куделью.\nВ кристалл холодный убраны сады,\nВнезапно занесенные метелью.\nМой старый пес стоит, насторожась,\nА снег уже блистает перламутром,\nИ все яснее чувствуется связь\nДуши моей с холодным этим утром.\nТак на заре просторных зимних дней\nПод сенью замерзающих растений\nНам предстают свободней и полней\nЖивые силы наших вдохновений.","name": "Еще заря не встала над селом...","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3915, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1924","text": "Хорошо походкой вялой\nМять в лугах шелка отав,\nПод Ивана под Купала\nСобирать двенадцать трав.\nПод подушку — травы в клети,\nИ в прохладной тишине,\nМожет статься, на рассвете\nМилый явится во сне...\nНочь проходит. День стучится.\nПросыпается народ.\nТолько суженный не снится,\nТолько ряженный нейдет.\nНебо радостно над хатой,\nА на сердце — грусть-тоска.\nЗнать, напрасно были смяты\nТе отавные шелка.","name": "Двенадцать трав","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3916, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1970","text": "Ангел мира есть\nИ ангел мора,\nАнгелы молчания на сборищах...\nЯ любуюсь\nАнгелами спора,\nОхраняющими бурно спорящих:\nУ единоборцев за плечами\nВьются эти ангелы-хранители,\nОт неясных доводов в печали,\nСправедливых доводов ценители.\nБдят!\nНо улетают,\nСловно мухи,\nЕсли пахнет спорами напрасными,\nПотому что только злые духи\nПритворяются на все согласными.","name": "Ангелы спора","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3917, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1916","text": "Ждала его напрасно много лет.\nПохоже это время на дремоту.\nНо воссиял неугасимый свет\nТому три года в Вербную субботу.\nМой голос оборвался и затих -\nС улыбкой предо мной стоял жених.\nА за окном со свечками народ\nНеспешно шел. О, вечер богомольный!\nСлегка хрустел апрельский тонкий лед,\nИ над толпою голос колокольный,\nКак утешенье вещее, звучал,\nИ черный ветер огоньки качал.\nИ белые нарциссы на столе,\nИ красное вино в бокале плоском\nЯ видела как бы в рассветной мгле.\nМоя рука, закапанная воском,\nДрожала, принимая поцелуй,\nИ пела кровь: блаженная, ликуй!","name": "Ждала его напрасно много лет...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3918, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1930","text": "Где газовый завод вздымал крутые трубы,\nСтолбами пламени тревожа вечера,—\nТам нынче — пепелище.\nВдали амфитеатром —\nИзгибы стен, балконы, ниши, окна,\nПарижский пестрый мир,\nА здесь — пустыня.\nСухой бурьян бормочет на ветру,\nПоследние ромашки доцветают,\nВ углу — каштан пожухлый, кроткий, тихий,\nКостром холодным в воздухе сквозит.\nПлиты в мокрых ямах\nОтсвечивают окисью цветистой;\nНад скатом поздний клевер\nБеспечно зеленеет,\nА в вышине — тоскующие сны —\nКлубятся облака.\nКак бешеные, носятся собаки,\nИграют в чехарду,\nДруг друга за уши, как дети, теребят\nИ добродушно скалят зубы.\n«Чего стоишь, прохожий?\nПобегал бы ты с нами вперегонки...\nЧерез бугры и рвы галопом вольным... Гоп!»\nТак глухо за стеной звенят трамваи,\nТак плавно куст качается у ног,\nКак будто ты в подводном царстве.\nА у стены старик —\nНебритый нищий, плотный, красный, грязный —\nСреди обрезков ржавой жести\nВ роскошной позе на мешках возлег\nИ, ногу подогнув, читает —\nЯ по обложке яркой вижу —\nРоман бульварный...\nГосподь с тобой, бездомный сибарит!\nХудая женщина застыла на бревне,\nУ ног — клубок лимонно-желтой шерсти,\nВ руках — дорожка шарфа...\nГлаза на сложенный булыжник смотрят, смотрят,\nКак будто пирамидой перед ней\nЗа годы долгие весь груз ее забот\nУ ног сложили.\nОпущенная кисть недвижна и суха,\nИ зябко ежатся приподнятые плечи,—\nНо все же горькая отрада тешит тело:\nКороткий роздых, запах вялых трав,\nРаспахнутые дали над домами\nИ тишина...\nА рядом дочка, пасмурный зверек,\nЖестянки тусклые расставив колоннадой,\nДворец осенний строит.\nНасупилась... Художники не любят,\nКогда прохожие на их работу смотрят.\nДичок мой маленький! Не хмурься — ухожу...\nСтекло разбитое блеснуло в кирпичах.\nЗа все глаза сегодня благодарны.\nПустырь молчит. Смотрю с бугра кругом.\nКакой магнит нас всех сюда привлек:\nСобак бродячих, нищего седого,\nХудую женщину с ребенком и меня?\nБог весть. Но это пепелище в этот час\nВсего на свете нам милее...\nА вот и дар: средь рваных лопухов\nЦветет чертополох... Как это слово гулко\nРаскрыло дверь в забытые края...\nЧей жезл среди Парижа\nВзлелеял эти дикие цветы?\nТакою совершенной красотой\nНад мусором они тянулись к небу,\nЧто дальний рев сирен с буксирных пароходов\nВалторнами сквозь сердце пролетел.\nТри цветка,\nЛиловых три пушка\nВ оправе стрельчатых ажурных игол листьев,\nСорвал я осторожно,\nЗажал в платок,\nИ вот — несу домой.\nПусть в уголке на письменном столе\nВ бокале погостят.\nО многом я забыл — как все мы позабыли,—\nОни помогут вспомнить.","name": "Пустырь","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3919, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Ошанин","date_from": "1958","text": "Их было столько, ярких и блестящих,\nСветящихся в пути передо мной,\nМанящих смехом, радостью звенящих,\nПрекрасных вечной прелестью земной!..\nА ты была единственной любимой,\nСовсем другой была, совсем другой,\nКак стрельчатая веточка рябины\nНад круглою и плоскою листвой.","name": "Их было столько, ярких и блестящих...","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3920, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Они тень Гамлета из гроба вызывают,\nМаркиза Позы речь на музыку кладут,\nХриста Спасителя для сцены сочиняют,\nИ будет петь Христос так, как и те поют.\nУродов буффонад с хвостатыми телами,\nОдетых в бабочек и в овощи земли,\nКривых подагриков с наростами, с горбами\nОни на божий свет, состряпав, извлекли.\nБольной фантазии больные порожденья,\nОдно других пошлей, одно других срамней,\nЯвились в мир искусств плодами истощенья\nКогда-то здравых сил пролгавшихся людей.\nТолпа валит смотреть. Причиною понятной\nВсе эти пошлости нетрудно объяснить:\nТолпа в нелепости, как море необъятной,\nНелепость жизни жаждет позабыть.","name": "В театре"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3921, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "Лес верни нам. Возьми свой город, полный шума и дымной мглы.\nЗабери свой камень, железо, поваленные стволы.\nСовременная цивилизация! Пожирательница души!\nВозврати нам тень и прохладу в священной лесной тиши.\nЭти купанья вечерние, над рекою закатный свет,\nКоров пасущихся стадо, тихие песни вед,\nПригоршни зерен, травы, из коры одежды верни,\nРазговор о великих истинах, что всегда мы в душе вели,\nЭти дни, что мы проводили, в размышленья погружены.\nДаже царские наслаждения мне в тюрьме твоей не нужны.\nЯ свободы хочу. Хочу я снова чувствовать, что лечу,\nЧтобы снова вернулись силы в сердце мое, хочу.\nЗнать хочу, что разбиты оковы, цепи хочу разъять.\nВечный трепет сердца вселенной хочу ощутить опять.\nПеревод В.Тушновой","name": "К цивилизации"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3922, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1951","text": "Березу, звонкую от стужи,\nОтец под корень подрубал.\nСедьмой, удар, особо дюжий,\nВалил березу наповал.\nНа синий снег летели щепки,\nЧуть розоватые собой,\nА самый ствол, прямой и крепкий,\nМы на санях везли домой.\nТам после тщательной просушки\nГулял рубанок по стволу,\nИ солнцем пахнущие стружки\nЛежали пышно на полу.\nА в час, когда дымки на крышах\nИ воздух звонок, как стекло,\nЯ уходил на новых лыжах\nНа холм высокий, за село.\nТакой нетронутый и чистый\nВесь мир лежал передо мной,\nЧто было жалко снег пушистый\nЧертить неопытной лыжней.\nУже внизу кусты по речке\nИ все окрестности внизу,\nИ тут не то что спрыгнуть с печки\nИль прокатиться на возу.\nТут ноги очень плохо служат\nИ сердце екает в груди.\nА долго думать только хуже,\nА вниз хоть вовсе не гляди.\nИ я ловчил, как все мальчишки,\nЧтоб эту робость провести:\nВот будто девочку из книжки\nМне нужно броситься спасти.\nВот будто все друзья ватагой\nИдут за мною по пятам\nИ нужно их вести в атаку,\nА я у них Чапаев сам.\nПод лыжей взвизгивало тонко,\nУж приближался миг такой,\nКогда от скорости шапчонку\nСрывает будто бы рукой.\nИ, запевая длинно-длинно,\nХлестал мне ветер по лицу,\nА я уже летел долиной,\nВздымая снежную пыльцу...\nТак стриж в предгрозье, в полдень мая,\nВ зенит поднявшись над селом,\nВдруг режет воздух, задевая\nЗа пыль дорожную крылом.","name": "Так стриж в предгрозье...","date_to": "1951"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3923, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Коган","date_from": "1934","text": "Весь город вечер высинил,\nИ фонари разлучились,\nЧуть-чуть глаза зажмуришь -\nИ стукнутся в зрачки.\nЯ шел. И мне казалось,\nЧто фонари те - лучшие\nИ лучше всех смеются\nВ прохожие очки.\nЯ шел, и мне казалось,\nЧто это очень здорово,\nЧто это замечательно,\nЧто на дворе весна.\nЯ шел, и бессознательно\nЯ ставил гордо голову,\nЯ шел, и был уверен,\nИ очень твердо знал,\nЧто жизнь - это солнце!\nЧто жить на свете - стоит!\nЧто в кровь ко мне залезла\nВесенняя гроза,\nЧто сердце не желает\nСидеть себе спокойно,\nЧто у моей любимой хорошие глаза,\nЧто я живу в стране, где\nВесна зимою даже,\nГде люди, что умеют смеяться и любить.\nИ я иду. А небо,\nИзмазанное сажей,\nСо мной хохочет вдребезги\nИ пробует запеть.","name": "Вечер","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3924, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "О бойшакх пылающий, внемли!\nПусть твой горький вздох аскета возвестит распад\nрасцвета,\nПестрый сор сметет, кружа в пыли.\nПусть уйдут воспоминанья, отголоски песни ранней,\nДымка слез рассеется вдали.\nУтомление земное одолей, разрушь\nОмовеньем в жгучем зное, погруженьем в сушь.\nУтомленность каждодневным истреби в пыланье гневном,\nГулом раковины грозным искупленье ниспошли,\nОт блаженного покоя исцели!\nПеревод М.Петровых","name": "О бойшакх пылающий, внемли!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3925, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Сухарев","text": "Перед тем как уехать,\nЯ дал свой блокнот несмышленышу Анне,\nИ на каждой странице,\nВернее, почти на каждой,\nАнна изобразила\nНекий магический знак —\nЗакорючку\nВ развороте другой закорючки.\nПеред тем как вернуться,\nЯ случайно заметил,\nЧто вокруг ее закорючек\nРазрослись закорючки мои.\nЯ мог бы писать иначе,\nНо не мог иначе писать,\nПотому что магический знак, начертанный\nАнной,\nПомещен в середину страницы,\nВ глубину моего существа,\nВ тесноту моей подлинной веры,\nВ то тайное место,\nКуда выпадают слова,\nСловно соль в пересохшем лимане.","name": "Перед тем как уехать"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3926, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Крылов","date_from": "1813","text": "Крестьяне, вышед из терпенья\nОт разоренья,\nЧто речки им и ручейки\nПри водополье причиняли,\nПошли просить себе управы у Реки,\nВ которую ручьи и речки те впадали.\nИ было что на них донесть!\nГде озими разрыты;\nГде мельницы посорваны и смыты;\nПотоплено скота, что и не счесть!\nА та Река течет так смирно, хоть и пышно;\nНа ней стоят большие города,\nИ никогда\nЗа ней таких проказ не слышно:\nТак, верно, их она уймет,\nМежду собой Крестьяне рассуждали.\nНо что ж? как подходить к Реке поближе стали\nИ посмотрели, так узнали,\nЧто половину их добра по ней несет.\nТут, попусту не заводя хлопот,\nКрестьяне лишь его глазами проводили;\nПотом взглянулись меж собой\nИ, покачавши головой,\nПошли домой.\nА отходя, проговорили:\n\"На что и время тратить нам!\nНа младших не найдешь себе управы там,\nГде делятся они со старшим пополам\".","name": "Крестьяне и Река","date_to": "1814"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3927, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1937","text": "Брожу по городу и ною\nбезвестной песенки напев...\nВот здесь простились мы с тобою,\nздесь оглянулись, не стерпев.\nЗдесь оглянулись, оступились,\nпочуяв веянье беды.\nА город полн цветочной пыли,\nи нежных листьев, и воды.\nЯ всё отдам - пускай смеются,\nпускай расплата нелегка -\nза то, чтоб снова оглянуться\nна уходящего дружка!","name": "Романс","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3928, "fields": {"themes": [7],"author": "Роберт Рождественский","text": "Нахожусь ли\nв дальних краях,\nненавижу\nили люблю -\nот большого,\nот главного\nя -\nчетвертуйте -\nне отступлю.\nРасстреляйте -\nне изменю\nфлагу\nцвета крови моей...\nЭту веру я свято храню\nдевять тысяч\nнелёгких\nдней.\nС первым вздохом,\nс первым глотком\nматеринского молока\nэта вера\nсо мной.\nИ пока\nя с дорожным ветром\nзнаком,\nи пока, не сгибаясь,\nхожу\nпо не ставшей пухом\nземле,\nи пока я помню о зле,\nи пока с друзьями дружу,\nи пока не сгорел в огне,\nэта вера\nбудет\nжива.\nЧтоб её уничтожить во мне,\nнадо сердце убить\nсперва.","name": "Нахожусь ли в дальних краях..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3929, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1916","text": "Как желтые крылья иволги,\nкак стоны тяжелых выпей,\nты песню зажги и вымолви\nи сердце тоскою выпей!\nВедь здесь — как подарок царский -\nтак светится солнце кротко нам,\nа там — огневое, жаркое\nшатром над тобой оботкано.\nВсплыву на заревой дреме\nпо утренней синей пустыне,\nи — нету мне мужества, кроме\nтого, что к тебе не остынет.\nНо в гор голубой оправе\nвсе дали вдруг станут отверстыми\nи нечему сна исправить,\nобросшего злыми верстами.\nУ облак темнеют лица,\nа слезы, ты знаешь, солены ж как!\nВ каком мне небе залиться,\nсестрица моя Аленушка?","name": "Как желтые крылья иволги...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3930, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1864","text": "Не всё душе болезненное снится:\nПришла весна — и небо прояснится.","date_to": "1864"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3931, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1949","text": "Блестит панель. По ярким лужам\nГуляют зябкие ветра,\nЕще не время зимним стужам,\nНенастью самая пора.\nВкруг фонарей из тьмы дождинок\nЗавесы желтых паутин.\nИ дождь, стремящийся в суглинок,\nАсфальт встречает на пути.\nМашины, зонтики прохожих,\nРеклам и окон яркий свет...\nЗдесь ночь сама на день похожа\nИ темноты в помине нет.\nА между тем бывает страшен\nСырой осенний мрак земли.\nНад молчаливой речкой нашей\nТеперь темно, хоть глаз коли.\nТам, по дороге самой торной,\nНа ощупь двигались бы вы.\nЛишь ветер мокрый, ветер черный\nСредь черной рыскает травы.\nТам под сырым ночным покровом\nЛиства мертвеет на кустах,\nГрибы растут в лесу сосновом,\nИ рыба бродит в омутах...","name": "Осенняя ночь","date_to": "1949"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3932, "fields": {"themes": [],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1818","text": "Помню, как она глядела -\nПомню губы, руки, грудь -\nСердце помнит - помнит тело\nНе забыть. И не вернуть.\nНо она была, была!\nДа, была! Все это было:\nМимоходом обняла -\nИ всю жизнь переменила.\nПеревод Заходера","name": "Помню, как она глядела...","date_to": "1818"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3933, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Надсон","date_from": "1883","text": "Прежде белые ночи весны я любил,—\nЭти годы еще так недавни,—\nА теперь я пугливо от них затворил,\nКак от недруга, окна и ставни.\nГрустно лампу зажег я и книгу открыл;\nПред глазами мелькают страницы,\nНо их смысл уловить нет ни воли, ни сил:\nТени прошлого вновь восстают из могил,\nПрошлых грез вновь летят вереницы...\nАх, весна, не томи ты меня, отойди!..\nПрежде, в дни моей юной свободы,\nНа призыв твой в ответ находил я в груди\nЗвучный гимн в честь ожившей природы,—\nНо тогда моим песням я сам был судьей,\nИ лились они вольно и страстно,\nИ я верил, я верил всей чуткой душой,\nЧто прекрасное — вечно прекрасно!..\n«Даже,— думал я,— в годы борьбы и тревог,\nВ годы смут и народных волнений,\nКрасота — это мощь, это сила и бог,\nБог, достойный и жертв и молений!»\nНо теперь уж не властен я в песнях своих,\nЯ на рынок принес вдохновенье,\nЯ к запросам толпы приурочил мой стих,\nЧтоб купить бы ее поклоненье.\nИ пусть к братьям во мне неподдельна любовь,\nНо себе и за то уж я жалок,\nЧто я буду им петь только муки и кровь\nИ, боясь их насмешек, не в силах уж вновь\nПеть им прелесть весенних фиалок!..","name": "Прежде белые ночи весны я любил...","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3934, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Козлов","date_from": "1832","text": "Уже бьет полночь — Новый год,—\nИ я тревожною душою\nМолю подателя щедрот,\nЧтоб он хранил меня с женою,\nС детьми моими — и с тобою,\nЧтоб мне в тиши мой век прожить,\nВсё тех же, так же всё любить.\nМолю творца, чтоб дал мне вновь\nВ печали твердость с умиленьем,\nЧтобы молитва, чтоб любовь\nВсегда мне были утешеньем,\nЧтоб я встречался с вдохновеньем,\nЧтоб сердцем я не остывал,\nЧтоб думал, чувствовал, мечтал.\nМолю, чтоб светлый гений твой,\nПевец, всегда тебя лелеял,\nИ чтоб ты сад прекрасный свой\nЦветами новыми усеял,\nЧтоб аромат от них мне веял,\nКак летом свежий ветерок,\nОтраду в темный уголок.\nО друг! Прелестен божий свет\nС любовью, дружбою, мечтами;\nПри теплой вере горя нет;\nОна дружит нас с небесами.\nВ страданьях, в радости он с нами,\nВо всем печать его щедрот:\nБлагословим же Новый год!","name": "К Жуковскому (Уже бьет полночь — Новый год...)","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3935, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1907","text": "Осень... Чуть солнце над лесом привстанет -\nКиноварь вспыхнет, зардеет багрец.\nПо ветру гарью сладимой потянет...\nСветлый проглянет из облак борец:\nОзимь живая, хмурая ель,\nСтлань парчевая - бурая прель...\nСолнце в недолгом боренье стомится -\nКто-то туманы прядет да прядет,\nБором маячит, болотом дымится,\nЛогом струится, лугом бредет,\nПо перелесьям пугает коня,\nТемным безвестьем мает, стеня...","name": "Неведомое","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3936, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","text": "Марианне Вертинской\nВыпей со мной, Марьяна,\nИз моего стакана.\nПусть тебе снится\nСветлая Ницца\nИ заграница, Марьяна.\nКошки на мягких лапах,\nТвой знаменитый папа.","name": "Выпей со мной, Марьяна..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3937, "fields": {"themes": [18],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1840","text": "Милый друг, тебе не спится,\nДушен комнат жар,\nНеотвязчивый кружится\nНад тобой комар.\nПодойди сюда, к окошку,\nВсе кругом молчит,\nЗа оградою дорожку\nМесяц серебрит.\nНе скрыпят в сенях ступени,\nИ в саду темно,\nЧуть заметно в полутени\nДальнее гумно.\nВстань, приют тебя со мною\nТам спокойный ждет;\nСторож там, звеня доскою,\nМимо не пройдет.","name": "Милый друг, тебе не спится...","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3938, "fields": {"themes": [],"author": "София Парнок","date_from": "1932","text": "Прямо в губы я тебе шепчу — газэлы,\nЯ дыханьем перелить в тебя хочу — газэлы.\nАх, созвучны одержимости моей — газэлы!\nТы смотри же, разлюблять не смей — газэлы.\nРасцветает средь зимы весна — газэлой,\nПробудят и мертвого от сна — газэлы,\nБродит, колобродит старый хмель — газэлы, -\nИ пою тебя, моя газель,— газэлой!","name": "Прямо в губы я тебе шепчу — газэлы...","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3939, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Рождественский","date_from": "1920","text": "Долго в жилах музыка бродила,\nПоднимая темное вино...\nНо скажи мне, где все это было,\nГде все это было, так давно?\nСвет погас, и стали вы Розиной...\nДом в Севилье. Полная луна.\nЗвон гитары - рокот соловьиный -\nГрадом бьет в полотнище окна.\nЖизни, счастья пылкая возможность!\nРазве сердца удержать полет\nВ силах тщетная предосторожность,\nСтариковской ревности расчет?\nДоктор Бартоло в камзоле красном,\nИезуит в сутане, клевета,\nХитрая интрига - все напрасно\nТам, где сцена светом залита!\nОпекун раздулся, точно слива,\nСъехал набок докторский парик,\nИ уже влюбленный Альмавива\nВам к руке за нотами приник.\nВздохи скрипок, увертюра мая.\nКак и полагалось пьесам встарь,\nФигаро встает, приподнимая\nРазноцветный колдовской фонарь.\nИ гремит финал сквозь сумрак синий.\nСнова снег. Ночных каналов дрожь.\nВ легком сердце болтовню Россини\nПо пустынным улицам несешь.\nЛьется, тает холодок счастливый,\nЗвезды и ясны и далеки.\nИ стучат, стучат речитативы\nВ тронутые инеем виски.\nДоброй ночи, милая Розина!\nВ мутном круге ширится луна.\nДом молчит. И в зареве камина\nСам Россини смотрит из окна.","name": "Розина","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3940, "fields": {"themes": [7],"author": "Давид Самойлов","text": "Здесь жил Мицкевич. Как молитва.\nЗвучит пленительное: Litwo,\nOjczyzno moja. Словно море\nНакатывается: О, Litwo,\nOjczyzno moja.\nКвадратный дворик. Монолитно,\nКак шаг в забое,\nЗвучит звенящее: О, Litwo,\nOjczyzno moja!\nИ как любовь, как укоризна,\nКак признак боли,\nЗвучит печальное: Ojczyzno,\nOjczyzno moja.\nМицкевич из того окошка\nГлядел на дворик,\nПоэт, он выглядел роскошно,\nНо взгляд был горек.\nОн слышал зарожденье ритма.\nЕще глухое,\nЕще далекое: О, Litwo,\nOjczyzno moja!","name": "Дворик Мицкевича"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3941, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Казин","date_from": "1924","text": "Вот огромный поезд из Ростова\nС грохотом примчал твои глаза,\nИ не только сам,— восторгом снова\nДрогнул и московский мой вокзал.\nСловно там, в глазах, взгорался порох\nТак и порывалась взглядом их...\nИ пошла, взлучая черный всполох,\nЧаровать знакомых и чужих.\nДаже и приказчик магазина\nОблик свой прилавочный терял\nИ твое простое имя — Нина,—\nУслыхав, невольно повторял.\nЧерный всполох глаз и это имя!\nКак твой образ мною завладел!\nМнилось, что твоими же, твоими\nНа тебя глазами я глядел.\nТеребил ли день в житейском рвенье,\nИль склонялся ночи тихий час,—\nТак вот и ворочалась в виденье\nВсполохом прекрасных черных глаз.\nБыли нежны помыслы и грубы:\nДлить восторг иль, тело обнажа...\nИ теснились пьяной тягой губы,\nСлитной завистью дрожа.\nВдруг твои глаза назад мотнулись,\nИ, как я, готовый загрустить,\nКаждый угол переулков, улиц\nИх просил подольше погостить.\nИ просила каждая витрина:\n«Милая, помедли, погляди!»\nА в груди-то у меня, в груди\nТак и колотилось: «Нина, Нина,\nНина, Нина, погоди!»\nПогоди! В волненье вдохновенном,\nПод прекрасный черный всполох глаз,\nЭх, о самом, самом сокровенном\nЯ б тебе поведал свой рассказ.\nНо огромный поезд в даль Ростова\nОт меня умчал твои глаза.\nДрогнул сам прощальной дрожью слова,\nДрогнул и московский мой вокзал.","name": "Вот огромный поезд из Ростова...","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3942, "fields": {"themes": [7],"author": "Давид Самойлов","text": "Чаадаев, помнишь ли былое?\nА. Пушкин\nНаконец я познал свободу.\nВсе равно, какую погоду\nЗа окном предвещает ночь.\nДом по крышу снегом укутан.\nИ каким-то новым уютом\nОвевает его метель.\nСпят все чада мои и други.\nГде-то спят лесные пичуги.\nКрасногорские рощи спят.\nАнна спит. Ее сновиденья\nТак ясны, что слышится пенье\nИ разумный их разговор.\nМолодой поэт Улялюмов\nСел писать. Потом, передумав,\nТоже спит — ладонь под щекой.\nСловом, спят все шумы и звуки,\nГубы, головы, щеки, руки,\nОблака, сады и снега.\nСпят камины, соборы, псальмы,\nСпят шандалы, как написал бы\nЗамечательный лирик Н.\nСпят все чада мои и други.\nХорошо, что юные вьюги\nК нам летят из дальней округи,\nКак стеклянные бубенцы.\nБыло, видно, около часа.\nКто-то вдруг ко мне постучался.\nНезнакомец стоял в дверях.\nОн вошел, похож на Алеко.\nГде-то этого человека\nЯ встречал. А может быть — нет.\nЯ услышал: всхлипнула тройка\nБубенцами. Звякнула бойко\nИ опять унеслась в снега.\nЯ сказал: — Прошу! Ради бога!\nНе трудна ли была дорога?—\nОн ответил: — Ах, пустяки!\nИ не надо думать о чуде.\nВедь напрасно делятся люди\nНа усопших и на живых.\nМне забавно времен смешенье.\nВедь любое наше свершенье\nНезависимо от времен.\nЯ ответил: — Может, вы правы,\nНо сильнее нету отравы,\nЧем привязанность к бытию.\nМы уже дошли до буколик,\nИбо путь наш был слишком горек,\nИ ужасен с временем спор.\nНо есть дней и садов здоровье,\nИ поэтому я с любовью\nРазмышляю о том, что есть.\nНичего не прошу у века,\nКроме звания человека,\nА бессмертье и так дано.\nЕсли речь идет лишь об этом,\nТо не стоило быть поэтом.\nЖаль, что это мне суждено.\nОн ответил: — Да, хорошо вам\nЖить при этом мненье готовом,\nНе познав сумы и тюрьмы.\nНеужели возврат к истокам\nМожет стать последним итогом\nИ поить сердца и умы?\nНе напрасно ли мы возносим\nСилу песен, мудрость ремесел,\nСтарых празднеств брагу и сыть?\nЯ не ведаю, как нам быть.\nДлилась ночь, пока мы молчали.\nНаконец вдали прокричали\nПредрассветные петухи.\nГость мой спал, утопая в кресле.\nСпали степи, разъезды, рельсы,\nДымы, улицы и дома.\nУлялюмов на жестком ложе\nПрошептал, терзаясь: — О боже!\nИ добавил: — Ах, пустяки!\nНаконец сновиденья Анны\nЗадремали, стали туманны,\nРастеклись по глади реки.","name": "Ночной гость"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3943, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1927","text": "Бессмертное счастие наше\nРоссией зовется в веках.\nМы края не видели краше,\nа были во многих краях.\nНо где бы стезя ни бежала,\nнам русская снилась земля.\nИзгнание, где твое жало,\nчужбина, где сила твоя?\nМы знаем молитвы такие,\nчто сердцу легко по ночам;\nи гордые музы России\nнезримо сопутствуют нам.\nСпасибо дремучему шуму\nлесов на равнинах родных,\nза ими внушенную думу,\nза каждую песню о них.\nНаш дом на чужбине случайной,\nгде мирен изгнанника сон,\nкак ветром, как морем, как тайной,\nРоссией всегда окружен.","name": "Родина (Бессмертное счастие наше...)","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3944, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Смоленский","date_from": "1939","text": "По гулкой мостовой несется ветер,\nПриплясывает, кружится, звенит,\nНо только вот влюбленные да дети\nСмогли его искусство оценить.\nВзлетают занавески, скачут ветви,\nБарахтаются тени на стене,\nИ ветер, верно, счастлив,\nЧто на свете\nЕсть столько парусов и простыней.\nИ фыркает, и пристает к прохожим,\nСбивается с мазурки на трепак\nИ, верно, счастлив оттого, что может\nВсе волосы на свете растрепать.\nИ задыхаюсь в праздничной игре я,\nБегу, а солнце жалит, как слепень,\nДа вслед нам машут крыльями деревья,\nКак гуси, захотевшие взлететь.","name": "Ветреный день","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3945, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1823","text": "Хоть тяжело подчас в ней бремя,\nТелега на ходу легка;\nЯмщик лихой, седое время,\nВезет, не слезет с облучка.\nС утра садимся мы в телегу;\nМы рады голову сломать\nИ, презирая лень и негу,\nКричим: пошел! . . . . . . .\nНо в полдень нет уж той отваги;\nПорастрясло нас: нам страшней\nИ косогоры и овраги:\nКричим: полегче, дуралей!\nКатит по-прежнему телега;\nПод вечер мы привыкли к ней\nИ дремля едем до ночлега,\nА время гонит лошадей.","name": "Телега жизни","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3946, "fields": {"themes": [2],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1924","text": "И вязнут спицы расписные\nВ расхлябанные колеи...\nАл. Блок\nМоя безбожная Россия,\nСвященная моя страна!\nЕе равнины снеговые,\nЕе цыгане кочевые,-\nАх, им ли радость не дана?\nЕе порывы огневые,\nЕе мечты передовые,\nЕе писатели живые,\nПостигшие ее до дна!\nЕе разбойники святые,\nЕе полеты голубые\nИ наше солнце и луна!\nИ эти земли неземные,\nИ эти бунты удалые,\nИ вся их, вся их глубина!\nИ соловьи ее ночные,\nИ ночи пламно-ледяные,\nИ браги древние хмельные,\nИ кубки, полные вина!\nИ тройки бешено степные,\nИ эти спицы расписные,\nИ эти сбруи золотые,\nИ крыльчатые пристяжные,\nИх шей лебяжья крутизна!\nИ наши бабы избяные,\nИ сарафаны их цветные,\nИ голоса девиц грудные,\nТакие русские, родные,\nИ молодые, как весна,\nИ разливные, как волна,\nИ песни, песни разрывные,\nКакими наша грудь полна,\nИ вся она, и вся она -\nМоя ползучая Россия,\nКрылатая моя страна!","name": "Моя Россия","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3947, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Все умирает на земле и в море,\nНо человек суровей осужден:\nОн должен знать о смертном приговоре,\nПодписанном, когда он был рожден.\nНо, сознавая жизни быстротечность,\nОн так живет — наперекор всему,—\nКак будто жить рассчитывает вечность\nИ этот мир принадлежит ему.","name": "Все умирает на земле и в море..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3948, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1842","text": "Скучно мне вечно болтать о том, что выс\nко,\nпрекрасно;\nВсе эти толки меня только к зевоте ведут...\nБросив педантов, бегу с тобой побеседовать, друг\nмой;\nЗнаю, что в этих глазах, черных и умных\nглазах,\nБольше прекрасного, чем в нескольких стах\nфолиантах,\nЗнаю, что сладкую жизнь пью с этих розовых губ.\nТолько пчела узнаёт в цветке затаенную сладость,\nТолько художник на всем чует прекрасного след.","date_to": "1842"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3949, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1934","text": "Ты устала, дорогая.\nТриста с лишним дней в году!\nДни труда...\nИ ты в трамвае\nЗадремала на ходу.\nКрепко сомкнуты ресницы.\nБрови подняты дугой.\nКто тебе сегодня снится,\nМой товарищ дорогой?\nЭто, может быть, красавец\nПо лицу\nИ по уму,\nЯ деталей не касаюсь...\nНо завидую ему.\nЯ себя последней спицей\nНе считаю. Нет!\nИ мне\nТоже бы хотелось сниться\nМногим девушкам\nВ стране.\nНо тебе,\nС которой вместе\nОбщим делом\nЯ живу,\nДля которой столько песен\nНаписал я\nНаяву,\nМне б особенно хотелось\nПередать во сне привет.\nЭто, верно... мягкотелость?\nЧто ж поделаешь...\nпоэт!","name": "Откровенность","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3950, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1966","text": "Ветер всхлипывал, словно дитя,\nЗа углом потемневшего дома.\nНа широком дворе, шелестя,\nПо земле разлеталась солома...\nМы с тобой не играли в любовь,\nМы не знали такого искусства,\nПросто мы у поленницы дров\nЦеловались от странного чувства.\nРазве можно расстаться шутя,\nЕсли так одиноко у дома,\nГде лишь плачущий ветер-дитя\nДа поленница дров и солома.\nЕсли так потемнели холмы,\nИ скрипят, не смолкая, ворота,\nИ дыхание близкой зимы\nВсе слышней с ледяного болота...","name": "Ветер всхлипывал, словно дитя...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3951, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1972","text": "Надежде Яковлевне Мандельштам*\nЗамечаю, что жизнь не прочна\nи прервется. Но как не заметить,\nчто не надо, пора не пришла\nторопиться, есть время помедлить.\nПрежде было - страшусь и спешу:\nесмь сегодня, а буду ли снова?\nИ на казнь посылала свечу\nради тщетного смысла ночного.\nКак умна - так никто не умен,\nполагала. А снег осыпался.\nИ остался от этих времен\nгорб - натруженность среднего пальца.\nПрочитаю добытое им -\nлишь скучая, но не сострадая,\nи прощу: тот, кто молод, - любим.\nА тогда я была молодая.\nОтбыла, отспешила. К душе\nльнет прилив незатейливых истин.\nСпособ совести избран уже\nи теперь от меня не зависит.\nСам придет этот миг или год:\nсмысл нечаянный, нега, вершинность...\nТолько старости недостает.\nОстальное уже совершилось.\n* Жена О.Мандельштама.","name": "Медлительность","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3952, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Мережковский","text": "О если б жить, как вы живете, волны,\nСвободные, бесстрастие храня,\nИ холодом, и вечным блеском полны!..\nНе правда ль, вы - счастливее меня!\nНе знаете, что счастье - ненадолго...\nНа вольную, холодную красу\nГляжу с тоской: всю жизнь любви и долга\nСвятую цепь покорно я несу.\nЗачем ваш смех так радостен и молод?\nЗачем я цепь тяжелую несу?\nО, дайте мне невозмутимый холод\nИ вольный смех, и вечную красу!..\nСмирение!.. Как трудно жить под игом,\nУйти бы к вам и с вами отдохнуть,\nИ лишь одним, одним упиться мигом,\nПотом навек безропотно уснуть!..\nНи женщине, ни Богу, ни отчизне,\nО, никому отчета не давать\nИ только жить для радости, для жизни\nИ в пене брызг на солнце умирать!..\nНо нет во мне глубокого бесстрастья:\nИ родину, и Бога я люблю,\nЛюблю мою любовь, во имя счастья\nВсе горькое покорно я терплю.\nМне страшен долг, любовь моя тревожна.\nЧтоб вольно жить - увы! я слишком слаб...\nО, неужель свобода невозможна,\nИ человек до самой смерти - раб?","name": "Волны"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3953, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1829","text": "Невинный нежною душой,\nНе знавши в юности страстей прилив,\nТы можешь, друг, сказать с какой-то простотою:\nЯ был счастлив!..\nКто, слишком рано насладившись,\nЖивет, в душе негодованье скрыв,\nТот может, друг, еще сказать забывшись:\nЯ был счастлив!..\nНо я в сей жизни скоротечной\nТак испытал отчаянья порыв,\nЧто не могу сказать чистосердечно:\nЯ был счастлив!..","name": "Романс (Невинный нежною душой...)","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3954, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1922","text": "Страшен свет иного века,\nИ недолго длится бой\nМеж сутулым человеком\nИ божественной алчбой.\nВ меди вечера ощерясь,\nСыплет, сыплет в облака\nОкровавленные перья\nВоскового голубка.\nСлепо Божие подобье.\nНо когда поет гроза,\nРазверзаются в утробе\nНевозможные глаза.\nИ в озерах Галилеи\nОтразился лик Слепца,\nЧто когтил и рвал, лелея,\nВожделенные сердца.\nНо средь духоты окопа,\nГде железо и число,\nБилось на горбе Европы\nТо же дивное крыло.","name": "Страшен свет иного века...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3955, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1922","text": "Европа! Ты помнишь, когда\nВ зазубринах брега морского\nТвой гений был юн и раскован\nИ строил твои города?\nКогда голодавшая голь\nНочные дворцы штурмовала,\nТы помнишь девятого вала\nГорючую честную соль?\nКазалось, что вся ты - собор,\nГде лепятся хари на вышке,\nГде стонет орган, не отвыкший\nБеседовать с бурей с тех пор.\nГул формул, таимых в уме,\nИз черепа выросший, вторил\nВниманью больших аудиторий,\nБессоннице лабораторий\nИ звездной полуночной тьме.\nВсе было! И все это - вихрь...\nТы думала: дело не к спеху.\nТы думала: только для смеха\nТоска мюзик-холлов твоих.\nТы думала: только в кино\nАктер твои замыслы выдал.\nНо в старческом гриме для вида\nТы ждешь, чтобы стало темно.\nИ снова голодная голь\nШтурмует ночные чертоги,\nИ снова у бедных в итоге\nОдна только честная боль.\nИ снова твой смертный трофей -\nСожженные башни и села,\nДа вихорь вздувает веселый\nПодолы накрашенных фей.\nИ снова - о, горе!- Орфей\nПростился с тобой, Эвридикой.\nИ воют над пустошью дикой\nПолночные джазы в кафе.","name": "Вступление (Европа! Ты помнишь...)","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3956, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1929","text": "Тот город, мной любимый с детства,\nВ его декабрьской тишине\nМоим промотанным наследством\nСегодня показался мне.\nВсе, что само давалось в руки,\nЧто было так легко отдать:\nДушевный жар, молений звуки\nИ первой песни благодать -\nВсе унеслось прозрачным дымом,\nИстлело в глубине зеркал...\nИ вот уж о невозвратимом\nСкрипач безносый заиграл.\nНо с любопытством иностранки,\nПлененной каждой новизной,\nГлядела я, как мчатся санки,\nИ слушала язык родной.\nИ дикой свежестью и силой\nМне счастье веяло в лицо,\nКак будто друг, от века милый,\nВсходил со мною на крыльцо.","name": "Тот город, мной любимый с детства...","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3957, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1968","text": "У Доски, где почетные граждане,\nЯ стоял больше часа однажды и\nВещи слышал там - очень важные...\n\"...В самом ихнем тылу,\nПод какой-то дырой,\nМы лежали в пылу\nДа над самой горой,-\nНа природе, как в песне - на лоне,\nИ они у нас как на ладони,-\nЯ и друг - тот, с которым зимой\nИз Сибири сошлись под Москвой.\nРаньше оба мы были охотники -\nА теперь на нас ватные потники\nДа протертые подлокотники!\nЯ в Сибири всего\nТолько соболя бил,-\nНу а друг - он того -\nНа медведя ходил.\nОн колпашевский - тоже берлога!-\nНу а я из Выезжего Лога.\nИ еще (если друг не хитрит):\nБелку - в глаз, да в любой, говорит...\nРазговор у нас с немцем двухствольчатый:\nКто шевелится - тот и кончатый,-\nБудь он лапчатый, перепончатый!\nТолько спорить любил\nМой сибирский дружок -\nОн во всем находил\nСвой, невидимый прок,-\nОторвался на миг от прицела\nИ сказал: \"Это мертвое тело -\nБьюсь на пачку махорки с тобой!\"\nЯ взглянул - говорю: \"Нет - живой!\nТы его лучше пулей попотчевай.\nЯ опричь того ставлю хошь чего -\nОн усидчивый да улежчивый!\"\nДруг от счастья завыл -\nОн уверен в себе:\nНа медведя ходил\nГде-то в ихней тайге,-\nОн аж вскрикнул (негромко, конечно,\nПотому что - светло, не кромешно),\nПоглядел еще раз на овраг -\nИ сказал, что я лапоть и враг.\nИ еще заявил, что икра у них!\nИ вообще, мол, любого добра у них!..\nИ - позарился на мой браунинг.\nЯ тот браунинг взял\nПосле ходки одной:\nФрица, значит, подмял,\nА потом - за спиной...\nИ за этот мой подвиг геройский\nПодарил сам майор Коханойский\nЭтот браунинг - тот, что со мной,-\nОн уж очень был мне дорогой!\nНо он только на это позарился.\nЯ и парился, и мытарился...\nЕсли б знал он, как я отоварился!\nЯ сначала: \"Не дам,\nНе поддамся тебе!\"\nА потом: \"По рукам!\" -\nИ аж плюнул в злобе.\nВедь не вещи <же> - ценные в споре!\nМы сошлись на таком договоре:\nЗначит, я прикрываю, а тот -\nВо весь рост на секунду встает...\nМы еще пять минут погутарили -\nПо рука, как положено, вдарили,-\nВроде на поле - на базаре ли!\nШепчет он: \"Коль меня\nИ в натуре убьют -\nЗначит, здесь схоронят,\nИ - чего еще тут...\"\nПоглядел еще раз вдоль дороги -\nИ шагнул как медведь из берлоги,-\nИ хотя уже стало светло -\nВидел я, как сверкнуло стекло.\nЯ нажал - выстрел был первосортненький,\nХотя \"соболь\" попался мне вертненький.\nА у ног моих - уже мертвенький...\nЧто теперь и наган мне -\nНе им воевать.\nНо свалился к ногам мне -\nЗабыл, как и звать,-\nНа природе, как в песне - на лоне,\nИ они у нас как на ладони.\n...Я потом разговор вспоминал:\nМожет, правда - он белок стрелял?..\nВот всю жизнь и кручусь я, как верченый.\nНа доске меня это<й> зачерчивай!\n...Эх, зачем он был недоверчивый!\"","name": "У Доски, где почетные граждане...","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3958, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1840","text": "Шумит на дворе непогода,\nА в доме давно уже спят;\nК окошку, вздохнув, подхожу я —\nЧуть виден чернеющий сад;\nНа небе так темно, так темно\nИ звездочки нет ни одной,\nА в доме старинном так грустно\nСреди непогоды ночной!\nДождь бьет, барабаня, по крыше,\nХрустальные люстры дрожат,\nЗа шкапом проворные мыши\nВ бумажных обоях шумят;\nОни себе чуют раздолье:\nКак скоро хозяин умрет,\nНаследник покинет поместье,\nГде жил его доблестный род,\nИ дом навсегда запустеет,\nЗаглохнут ступени травой...\nИ думать об этом так грустно\nСреди непогоды ночной!","name": "Шумит на дворе непогода...","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3959, "fields": {"themes": [20],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1959","text": "Д. Хренкову\nЯ жизнь свою в деревне встретил,\nСреди ее простых людей.\nНо больше всех на белом свете\nЛюбил мальчишкой лошадей.\nВсе дело в том, что в мире голом\nСлепых страстей, обидных слез\nЯ не за мамкиным подолом,\nА без семьи на свете рос.\nЯ не погиб в людской остуде,\nЧто зимней лютости лютей.\nМеня в тепле согрели люди,\nДобрей крестьянских лошадей.\nЯ им до гроба благодарен\nВсей жизнью на своем пути.\nЯ рос. Настало время, парень,\nСолдатом в армию идти.\nКак на коне рожденный вроде,\nКрещен присягой боевой,\nЯ начал службу в конном взводе\nСвязным в разведке полковой.\nИ конь - огонь! Стоит - ни с места.\nИли галопом - без удил.\nЯ Дульцинею, как невесту,\nВ полку на выводку водил.\nЯ отдавал ей хлеб и сахар,\nЯ был ей верного верней.\nСам командир стоял и ахал\nИ удивлялся перед ней.\nНо трубы подняли тревогу,\nПолночный обрывая сон.\nНа север, в дальнюю дорогу,\nУшел армейский эшелон.\nА там, в сугробах цепенея,\nМороз скрипел, как паровоз.\nИ - что поделать!- Дульцинея\nОжеребилась в тот мороз.\nЗаржала скорбно, тонко-тонко\nПод грохот пушек и мортир.\nИ мне:- Не мучай жеребенка...-\nСказал, не глядя, командир.\nЯ жеребенка свел за пойму\nЧерез бревенчатый настил\nИ прямо целую обойму,\nКак в свою душу, запустил.\nСтучали зубы костью о кость.\nБыла в испарине спина.\nБыл первый бой. Была жестокость.\nТупая ночь души. Война.\nНо в четкой памяти запались:\nМороз, заснеженный лесок\nИ жеребенок, что за палец\nТянул меня, как за сосок.","name": "Я жизнь свою в деревне встретил...","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3960, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","text": "В полнолунье, в гостиной пыльной и пышной,\nгде рояль уснул средь узорных теней,\nопустив ресницы, ты вышла неслышно\nиз оливковой рамы своей.\nВ этом доме ветхом, давно опустелом,\nнад лазурным креслом, на светлой стене\nмежду зеркалом круглым и шкапом белым,\nулыбалась ты некогда мне.\nИ блестящие клавиши пели ярко,\nи на солнце глубокий вспыхивал пол,\nи в окне, на еловой опушке парка,\nсеребрился березовый ствол.\nИ потом не забыл я веселых комнат,\nи в сиянье ночи, и в сумраке дня,\nна чужбине я чуял, что кто-то помнит,\nи спасет, и утешит меня.\nИ теперь ты вышла из рамы старинной,\nиз усадьбы любимой, и в час тоски\nя увидел вновь платья вырез невинный,\nна девичьих висках завитки.\nИ улыбка твоя мне давно знакома\nи знаком изгиб этих тонких бровей,\nи с тобою пришло из родного дома\nмного милых, душистых теней.\nИз родного дома, где легкие льдинки\nчуть блестят под люстрой, и льется в окно\nголубая ночь, и страница из Глинки\nна рояле белеет давно...","name": "В полнолунье, в гостиной пыльной и пышной..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3961, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1760","text": "Светило гордое, всего питатель мира,\nБлистающее к нам с небесной высоты!\nО, если бы взыграть могла моя мне лира\nТвои достойно красоты!\nНо трудно на лицо твое воззрети оку;\nТрудняе нам еще постигнути тебя;\nПогружено творцом ты в бездну преглубоку,\nВо мраке зря густом себя.\nВострепетала тьма, лишь только луч пустился,\nЛишь только в вышине подвигнулся с небес,\nГорящею стрелой дом смертных осветился,\nИ мрак перед тобой исчез.\nО солнце, ты — живот и красота природы,\nИсточник вечности и образ божества!\nТобой жива земля, жив воздух, живы воды,\nДуша времен и вещества!\nЧистейший бурный огнь, лампада перед вечным,\nПылающе пред ним из темноты густой,\nВолнующаяся стремленьем быстротечным,\nВисяща в широте пустой!\nТобою всякое дыханье ликовствует,\nВстречает радостно лицо твое вся тварь,\nПришествие твое вседневно торжествует;\nНебесных тел ты — вождь и царь!\nОбъемля взором всю пространную державу,\nВовеки бодро бдя, не дремля николи,\nВеликолепствуя, вещаешь божью славу,\nХваля творца по всей земли.","name": "Гимн о премудрости божией в солнце","date_to": "1760"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3962, "fields": {"themes": [7],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1949","text": "Я не люблю за мной идущих следом\nпо площадям\nи улицам.\nМой путь -\nмне кажется тогда -\nстремится к бедам:\nСкорей дойти до дома\nкак-нибудь.\nОни в затылок дышат горячо...\nСейчас положат руку\nна плечо!\nЯ оглянусь: чужими\nпритворятся,\nпрохожими...\nНо нас не обмануть: к беде -\nк БЕДЕ -\nстремглав\nидет мой путь.\nО, только бы: скорей. Домой.\nУкрыться.\nДойти и запереться\nи вернуться.\nВо что угодно сразу\nпогрузиться:\nв вино!\nв заботы!\nв бесполезный труд...\nНо вот уж много дней,\nкак даже дома\nменя не покидает страх\nзнакомый,\nчто по Следам\nИдущие -\nпридут.\nНе будет дома\nили будет дом\nи легче будет\nиль еще печальней -\nоб этом годе расскажу потом,\nо том, как стало\nничего не жаль мне.\nНе жаль стареть.\nНе жаль тебя терять.\nЗачем мне красота, любовь\nи дом уютный,-\nзатем, чтобы молчать?\nНе-ет, не молчать, а лгать.\nЛгать и дрожать ежеминутно.\nЛгать и дрожать:\nа вдруг - не так солгу?\nИ сразу - унизительная кара.\nНет. Больше не хочу и не могу.\nСама погибну.\nПодло - ждать удара!\nНе женское занятье: пить вино,\nпо кабакам шататься в одиночку.\nНо я - пила.\nМне стало все равно:\nпродлится ли позорная отсрочка.\nМне только слез твоих\nпоследних жаль,\nв то воскресенье,\nв темный день погони,\nкогда разлуки каторжная даль\nоткрылась мне -\nясней, чем на ладони...\nКак плакал ты!\nПоследний в мире свет\nмне хлынул в душу -\nслез твоих сиянье!\nМолитвы нет такой\nи песни нет,\nчтобы воспеть во мне\nтвое рыданье.\nНо... Даже их мне не дают воспеть...\nВ проклятой немоте изнемогаю...\nИ странно знать,\nчто вот придет другая,\nчтобы тебе с лица их утереть...\nЖиву - тишком.\nЖиву - едва дыша.\nПрипоминая, вижу - повсеместно\nследы свои оставила душа:\nто болью, то доверием, то песней...\nИх время и сомненье не сотрет,\nне облегчить их никаким побегом,\nих тут же обнаружит\nи придет\nи уведет меня -\nИдущий Следом...\nОсень 1949\nЯ не люблю звонков по телефону,\nкогда за ними разговора нет.\n\"Кто говорит? Я слушаю!\"\nВ ответ\nмолчание и гул, подобный стону.\nКто позвонил и испугался вдруг,\nкто замолчал за комнатной стеною?\n\"Далекий мой,\nжеланный,\nверный друг,\nне ты ли смолк? Нет, говори со мною!\nОдною скорбью мы разлучены,\nодной безмолвной скованы печалью,\nи все-таки средь этой тишины\nпоговорим... Нельзя, чтоб мы молчали!\"\nА может быть, звонил мой давний враг?\nХотел узнать, я дома иль не дома?\nИ вот, услышав голос мой знакомый,\nспокоен стал и отошел на шаг.\nНет, я скрываться не хочу, не тщусь.\nЯ всем открыта, точно домочадцам...\nНо так привыкла с домом я прощаться,\nчто, уходя, забуду - не прощусь.\nРазлука никакая не страшна:\nя знаю - я со всеми, не одна...\nНо, господи, как одиноко вдруг,\nкогда такой настигнут тишиною...\nКто б ни был ты,\nмой враг или мой друг,-\nя слушаю! Заговори со мною!","name": "Триптих 1949 года","date_to": "1949"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3963, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1822","text": "Элегия\nБезмолвное море, лазурное море,\nСтою очарован над бездной твоей.\nТы живо; ты дышишь; смятенной любовью,\nТревожною думой наполнено ты.\nБезмолвное море, лазурное море,\nОткрой мне глубокую тайну твою.\nЧто движет твое необъятное лоно?\nЧем дышит твоя напряженная грудь?\nИль тянет тебя из земныя неволи\nДалекое, светлое небо к себе?..\nТаинственной, сладостной полное жизни,\nТы чисто в присутствии чистом его:\nТы льешься его светозарной лазурью,\nВечерним и утренним светом горишь,\nЛаскаешь его облака золотые\nИ радостно блещешь звездами его.\nКогда же сбираются темные тучи,\nЧтоб ясное небо отнять у тебя -\nТы бьешься, ты воешь, ты волны подъемлешь,\nТы рвешь и терзаешь враждебную мглу...\nИ мгла исчезает, и тучи уходят,\nНо, полное прошлой тревоги своей,\nТы долго вздымаешь испуганны волны,\nИ сладостный блеск возвращенных небес\nНе вовсе тебе тишину возвращает;\nОбманчив твоей неподвижности вид:\nТы в бездне покойной скрываешь смятенье,\nТы, небом любуясь, дрожишь за него.","name": "Море","date_to": "1822"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3964, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","date_from": "1908","text": "3. Н. Гиппиус\nДовольно: не жди, не надейся -\nРассейся, мой бедный народ!\nВ пространство пади и разбейся\nЗа годом мучительный год!\nВека нищеты и безволья.\nПозволь же, о родина-мать,\nВ сырое, в пустое раздолье,\nВ раздолье твое прорыдать:-\nТуда, на равнине горбатой,-\nГде стая зеленых дубов\nВолнуется купой подъятой\nВ косматый свинец облаков,\nГде по полю Оторопь рыщет,\nВосстав сухоруким кустом,\nИ в ветер пронзительно свищет\nВетвистым своим лоскутом,\nГде в душу мне смотрят из ночи.\nПоднявшись над сетью бугров,\nЖестокие, желтые очи\nБезумных твоих кабаков,-\nТуда,- где смертей и болезней\nЛихая прошла колея,-\nИсчезни в пространстве, исчезни,\nРоссия, Россия моя!","name": "ПЕПЕЛ","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3965, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1907","text": "О, если б совесть уберечь,\nКак небо утреннее, ясной,\nЧтоб непорочностью бесстрастной\nДышали дело, мысль и речь!\nНо силы мрачные не дремлют,\nИ тучи — дети гроз и бурь —\nНебес приветную лазурь\nТьмой непроглядною объемлют.\nКак пламень солнечных лучей\nНа небе тучи заслоняют —\nВ нас образ Божий затемняют\nЗло дел, ложь мыслей и речей.\nНо смолкнут грозы, стихнут бури,\nИ — всепрощения привет —\nОпять заблещет солнца свет\nСреди безоблачной лазури.\nМы свято совесть соблюдем,\nКак небо утреннее, чистой\nИ радостно тропой тернистой\nК последней пристани придем.","name": "О, если б совесть уберечь...","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3966, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Закончена охота на волков,\nно волки не закончили охоты.\nИм рисковать покуда неохота,\nно есть еще немало уголков,\nгде у самой истории в тени\nна волчьем солнце греются волчата.\nТихонько тренируются они,\nи волк волчице молвит:- Ну и чада!-\nВ статистике все волчье - до нуля\nдоведено.\nИстреблено все волчье.\nНо есть еще обширные поля,\nчащобы есть, где волки воют.\nМолча.","name": "Молчаливый вой"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3967, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1959","text": "Ну вот и всё. В последний раз\nНочую в материнском доме.\nПросторно сделалось у нас,\nВся комната как на ладони.\nСегодня вывезли буфет\nИ стулья роздали соседям,\nСкорей бы наступил рассвет:\nЗаедет брат, и мы уедем.\nПожалуй, в возрасте любом\nЕсть ощущение сиротства.\nК двери я прислоняюсь лбом,\nНа ней внизу - отметки роста.\nВот надпись: «Жене десять лет»,-\nОтцовской сделана рукою.\nА вот чернил разлитых след...\nЗдесь все родимое такое.\nЗа треснувшим стеклом - бульвар,\nГде мне знакомы все деревья,\nИ весь земной огромный шар -\nМое суровое кочевье.\nСтою, и сил душевных нет\nВ последний раз захлопнуть двери,\nСемейный выцветший портрет\nСнять со стены, беде поверив.\nОстался человек один,\nБыл мал, был молод, поседел он.\nПокайся, непослушный сын,\nТы мать счастливою не сделал.\nЧто ж, выключай свой первый свет,\nТеперь ты взрослый, это точно.\nПечальных не ищи примет\nВ чужой квартире полуночной.\nВ последний раз сегодня я\nНочую здесь по праву сына.\nИ комната, как боль моя,\nСветла, просторна и пустынна.\nГде б ни был я, где б ни бывал,\nВсе думаю, бродя по свету,\nЧто Гоголевский есть бульвар\nИ комната, где мамы нету.\nПутей окольных не люблю,\nНо, чтобы эту боль развеять,\nКуда б ни шел, все норовлю\nПройти у дома двадцать девять.\nСмотрю в глухой проем ворот\nИ жду, когда случится чудо:\nВот, сгорбясь от моих забот,\nОна покажется оттуда.\nМы с мамой не были нежны,\nВдвоем - строги и одиноки,\nНо мне сегодня так нужны\nЕе укоры и упреки.\nА жизнь идет - отлет, прилет,\nИ ясный день, и непогода...\nМне так ее недостает,\nКак альпинисту кислорода.\nТопчусь я у чужих дверей\nИ мучаю друзей словами:\nЛелейте ваших матерей,\nПока они на свете, с вами.","name": "Памяти матери","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3968, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1891","text": "Они глумятся над тобою,\nОни, о родина, корят\nТебя твоею простотою,\nУбогим видом черных хат...\nТак сын, спокойный и нахальный,\nСтыдится матери своей -\nУсталой, робкой и печальной\nСредь городских его друзей,\nГлядит с улыбкой состраданья\nНа ту, кто сотни верст брела\nИ для него, ко дню свиданья,\nПоследний грошик берегла.","name": "Родине","date_to": "1891"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3969, "fields": {"themes": [],"author": "Варлам Шаламов","text": "Рассеянной и робкой\nСюда ты не ходи.\nНа наших горных тропках\nТы под ноги гляди.\nНаверно, ты заснула,\nЗаснула на ходу.\nРазрыв-травы коснулась,\nКоснулась на беду.\nТеперь он приворожен,\nПотупившийся взгляд,\nИ путь найти не может\nПо тропке той назад.","name": "Рассеянной и робкой..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3970, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1806","text": "Когда она была пастушкою простой,\nЦвела невинностью, невинностью блистала,\nКогда слыла в селе девичьей красотой\nИ кудри светлые цветами убирала,-\nТогда ей нравились и пенистый ручей,\nИ луг, и сень лесов, и мир моей долины,\nГде я пленял ее свирелию моей,\nГде я так счастлив был присутствием Алины.\nТеперь... теперь прости, души моей покой!\nАлина гордая - столицы украшенье;\nУвы! окружена ласкателей толпой,\nЗа лесть их отдала любви боготворенье,\nЗа пышный злата блеск - душистые цветы;\nСвирели тихий звук Алину не прельщает;\nАлина предпочла блаженству суеты;\nСобою занята, меня в лицо не знает.","name": "Идиллия (Когда она была пастушкою...)","date_to": "1806"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3971, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "Светает близь... Чуть дышит даль, светая...\nВстает туман столбами, здесь и там...\nИ снова я — как арфа золотая,\nПослушная таинственным перстам...\nИ тайный вихрь своей волною знойной\nСмывает бред ночного забытья,\nВ мой сонный дух, в мой миг еще нестройный,\nТо пурпур дум, то пурпур грез струя...\nИ длятся-длятся отзвуки живые,\nВозникшие в запретной нам дали,\nЧтоб дрогнуть вдруг, волшебно и впервые,\nКак весть из рая, в жребии земли...\nИ вот мой дух, изгнанник в мире тленья,\nБессменный раб изменчивых теней,\nТоскующе слезами умиленья\nВстречает сказку родины своей...","name": "Пробуждение"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3972, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1870","text": "(Перевод из Донаурова)\nПара гнедых, запряженных с зарею,\nТощих, голодных и грустных на вид,\nВечно бредете вы мелкой рысцою,\nВечно куда-то ваш кучер спешит.\nБыли когда-то и вы рысаками\nИ кучеров вы имели лихих,\nВаша хозяйка состарелась с вами,\nПара гнедых!\nВаша хозяйка в старинные годы\nМного имела хозяев сама,\nОпытных в дом привлекала из моды,\nБолее нежных сводила с ума.\nТаял в объятьях любовник счастливый,\nТаял порой капитал у иных;\nЧасто стоять на конюшне могли вы,\nПара гнедых!\nГрек из Одессы и жид из Варшавы,\nЮный корнет и седой генерал —\nКаждый искал в ней любви и забавы\nИ на груди у нее засыпал.\nГде же они, в какой новой богине\nИщут теперь идеалов своих?\nВы, только вы и верны ей доныне,\nПара гнедых!\nВот отчего, запрягаясь с зарею\nИ голодая по нескольку дней,\nВы подвигаетесь мелкой рысцою\nИ возбуждаете смех у людей.\nСтарость, как ночь, вам и ей угрожает,\nГовор толпы невозвратно затих,\nИ только кнут вас порою ласкает,\nПара гнедых!","name": "Пара гнедых","date_to": "1870"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3973, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1973","text": "Я в зеркало, как в пустоту,\nВсмотрелся, и раскрылась\nМне на полуденном свету\nПолнейшая бескрылость.\nКак будто там за мной неслась\nОрава рыжих ведьм,\nСмеялась, издевалась всласть,\nКак над ручным медведем.\nКак будто там не я, а тот\nТоптыгин-эксцеленца\nВо славу их — вот анекдот!—\nВыкидывал коленца.\nНо это ведь не он, а я\nНе справа был, а слева,\nИ под руку со мной — моя\nСтояла королева.\nТак нагло зеркало лгало\nС кривой ухваткой мима.\nВсё было пусто и голо,\nСомнительно и мнимо.","name": "Зеркало","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3974, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1903","text": "Хорошо меж подводных стеблей.\nБледный свет. Тишина. Глубина.\nМы заметим лишь тень кораблей.\nИ до нас не доходит волна.\nНеподвижные стебли глядят,\nНеподвижные стебли растут.\nКак спокоен зеленый их взгляд,\nКак они бестревожно цветут.\nБезглагольно глубокое дно.\nБез шуршанья морская трава.\nМы любили, когда-то, давно,\nМы забыли земные слова.\nСамоцветные камни. Песок.\nМолчаливые призраки рыб.\nМир страстей и страданий далек.\nХорошо, что я в море погиб.","name": "Меж подводных стеблей","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3975, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Поплавский","text": "На большой глубине\nГде-то где-то\nВ смирительной рубашке\nВо тьме, во сне\nБезумное солнце — и камень\nНа сотни верст вокруг.\nБезумно и глухо оно говорило во сне\nЗакованы ангелы в черные цепи\nВсё спит — помогите\nНе надо, так лучше —\nСветлеет усталость\nКак утро сквозь души\nРождается жалость","name": "На большой глубине..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3976, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1969","text": "Теперь я буду сохнуть от тоски\nИ сожалеть, проглатывая слюни,\nЧто не доел в Батуми шашлыки\nИ глупо отказался от сулгуни.\nПусть много говорил белиберды\nНаш тамада - вы тамаду не троньте,-\nЗа Родину был тост алаверды,\nЗа Сталина,- я думал - я на фронте.\nИ вот уж за столом никто не ест\nИ тамада над всем царит шерифом,-\nКак будто бы двадцатый с чем-то съезд\nДругой - двадцатый - объявляет мифом.\nПил тамада за город, за аул\nИ всех подряд хвалил с остервененьем,-\nПри этом он ни разу не икнул -\nИ я к нему проникся уваженьем.\nПравда, был у тамады\nДлинный тост алаверды\nЗа него - вождя народов,\nИ за все его труды.\nМне тамада сказал, что я - родной,\nЧто если плохо мне - ему не спится,-\nПотом спросил меня: \"Ты кто такой?\"\nА я сказал: \"Бандит и кровопийца\".\nВ умах царил шашлык и алкоголь,-\nВот кто-то крикнул, что не любит прозы,\nЧто в море не поваренная соль -\nЧто в море человеческие слезы.\nИ вот конец - уже из рога пьют,\nУже едят инжир и мандаринки,\nКоторые здесь запросто растут,\nТочь-точь как те, которые на рынке.\nОбхвалены все гости, и пока\nОни не окончательно уснули -\nХозяина привычная рука\nТолкает вверх бокал \"Киндзмараули\"...\nО как мне жаль, что я и сам такой:\nПусть я молчал, но я ведь пил - не реже,-\nЧто не могу я моря взять с собой\nИ захватить все солнце побережья.","name": "Теперь я буду сохнуть от тоски...","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3977, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1937","text": "Тяжело служить в трактире\n«Золотой якорь».\nПо утрам вставай в четыре,\nЧашками брякай;\nИ дровишек наколи,\nИ скатертки постели,\nИ с посудницей хромой\nВсю посуду перемой.\nИ хлопот полон рот —\nПоспевай только.\nА хозяин орет:\n— Шевелись, Колька!\nШевелись,\nНе вались,\nПеред гостем стелись.\nНавостри ухо,\nСонная муха...\nИ молчи... Ни гугу.\nНе мечтай «убегу».\nСлякоть.\nРеденький дождь.\nНо куда ты уйдешь?\nХоть скули не скули —\nНе на что надеяться.\n...Раз в трактир забрели\nДва красногвардейца.\nВозле двери сели с краю,\nЗаказали пару чаю,\nПо сушеной вобле\nИз карманов добыли.\nПьют чаек,\nЖуют паек,\nРассуждают про свое.\nГоворит дружку усатый,\nЧто в матроске полосатой:\n— Нынче в ночь с броневика\nПопугали казака!\nМы в Царицыне Краснову —\nПод ребро шило.\nПотрепал Краснова снова\nКлим Ворошилов.\nИ довольны,\nИ смеются,\nИ со смаком тянут с блюдцев,\nИ жуют себе паек,\nИ гутарят про свое.\nГоворит худой и русый:\n— Покопать бы с головы!\nЭтот строгий, черноусый,\nЧто приехал из Москвы,\nВоенспецам не по вкусу.\nГенералы, капитаны —\nРасплодилось, как мышей.\nОн приметит все изъяны\nВ их иудиной душе.\nВсе учтет наперечет\nИ головку отсечет.\nВот и будет снова\nГоре у Краснова.\nСоглашается усатый,\nЧто в матроске полосатой:\n— Это верно.\nЭто — да.\nВсполошились господа.\nВсе пошло обратным кругом.\nХватит хороводиться.\nНе зазря он первым другом\nЛенину приходится.\nДо него в штабах была\nСлякоть и распутица...\nА Николка у стола\nКрутится да крутится.\nМожет, вобла горло сушит?\nМожет, щей откушают?\nУвивается, а уши\nСлушают да слушают.\nУ Николки глазки-щелки\nИ льняная голова.\nОчень нравятся Николке\nНепонятные слова.\nУ Николки космы челки\nНетерпеньем вспенены.\nОчень хочется Николке\nРасспросить про Ленина.\nА матрос, видать, баской.\nС этим кашу сваришь.\n— Ленин — будет кто такой,\nГосподин товарищ?.. —\nУлыбается усатый,\nЧто в матроске полосатой:\n— Ленин, хлопчик, ты да я —\nОн отец, а мы семья.\nЛенин — друг большим и малым.\nОн в Москве и за Уралом\nВыручает бедняков\nОт хозяйчиков-волков\nВроде вашего... Понятно?\nНа лице хозяйском пятна.\nРаспушилась борода.\n— Эй, Николка! Подь сюда!\nТы чего, собачье мясо,\nНа работе точишь лясы?\nПодь сюда, паршивый хорь!—\nИ Николку за вихор.\nПоднимается усатый,\nЧто в матроске полосатой;\n— Что за шум?\nК чему аврал?\nОбъяснитесь, адмирал!..\n«Сам», лицом краснее меди,\nНа матроса прет медведем.\n— Стоп, машина!\nЗадний ход!\nВспомни, контра, прошлый год.\nДаже в глотке закипело —\nТак и брызнет пеной:\n— А тебе какое дело,\nГражданин почтенный?\nЯ кормлю, я плачу,\nЯ и разуму учу.\nПеред стойкой не крутись.\nВидывали клеши!..\nРасплатись\nИ катись,\nГражданин хороший!..\nНа буфет кладет усатый\nКулачище волосатый.\n— Не бери на бога, свет.\nЗдесь глухих и пьяных нет.\nГовори — не ори —\nЛасково и скромно.\nТы сюда посмотри,\nПосмотри\nИ замри,\nИ запомни;\nЧерноморские матросы\nСмотрят очень даже косо\nНа такие ваши ласки...\nЗамолчал\nИ в паузе\nГусто крякнул для острастки\nИ погладил маузер...","name": "Золотой якорь","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3978, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1918","text": "Легче весеннего дуновения\nПрикосновение\nПальцев тонких.\nГромче и слаще мне уст молчание,\nЧем величание\nХоров звонких.\nПадаю, падаю, весь в горении,\nЛюто борение,\nКрылья низки.\nПусть разделенные — вместе связаны,\nКлятвы уж сказаны —\nВечно близки.\nГде разделение? время? тление?\nНаше хотение\nВыше праха.\nВстретим бестрепетно свет грядущего,\nМимоидущего\nЧужды страха.","name": "Легче весеннего дуновения...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3979, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1838","text": "Я видел вас, пришельцы дальних стран,\nГде жили вы под ношею страданья,\nГде севера свирепый ураган\nНа вас кидал холодное дыханье,\nГде сердце знало много тяжких ран,\nА слух внимал печальному рыданью.\nСкажите мне: как прожили вы там,\nЧто грустного в душе вы сохранили\nИ как тепло взывали к небесам?\nСкажите: сколько горьких слез пролили,\nКак прах жены вы предали снегам,\nА ангела на небо возвратили?\nСкажите мне: среди печальных дней,\nНе правда ль, были светлые мгновенья?\nИ, вспоминая, как среди людей\nСтрадал Христос за подвиг искупленья,\nВы забывали ль гнет своих скорбей,\nВы плакали ль тогда от умиленья?\nЯ видел вас! Тогда клонился день,\nСедая туча по горе ходила,\nБросая вниз причудливую тень,\nИ сквозь нее с улыбкою светила\nЗаря, сходя на крайнюю ступень,\nКак ясный луч надежды за могилой.\nА между тем кипели суетой\nБеспечно жители земного мира,\nПоклонники - с заглохшею душой -\nТщеславия бездушного кумира,-\nИ только музыка звучала той порой,\nКак бы с небес заброшенная лира.\nЯ видел вас! Прекрасная семья\nСтрадальцев, полных чудного смиренья,\nВы собрались смотреть на запад дня,\nПрироды тихое успокоенье,\nВо взоре ясном радостно храня\nВсепреданность святому провиденью.\nЯ видел вас в беседе ваших жен.\nЯ видел их! Страдалицы святые\nПеренесли тяжелый жизни сон!..\nНо им чужды проклятия земные,\nЛюбовь, смиренье, веру только он\nИм нашептал в минуты роковые.\nЯ видел вас и думал: проблеск дня,\nИсполненный святого упованья,\nПоля в лучах вечернего огня\nИ музыки и гром и замиранье -\nНе для детей земного бытия,\nДля вас одних, очищенных в страданье.\nИ ты, поэт с прекрасною душой,\nС душою светлою, как луч денницы,\nБыл тут,- и я на ваш союз святой,\nДалеко от людей докучливой станицы,\nСмотрел, не знал, что делалось со мной,-\nИ вот слеза пробилась на ресницы.","name": "Я видел вас, пришельцы дальних стран...","date_to": "1838"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3980, "fields": {"themes": [],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1962","text": "Порой мне кажется:\nтихи\nв наш громкий век\nмои стихи.\nНо были б громче —\nвдвое, втрое —\nперекричишь ли\nгрохот строек?\nПускай иным не угодишь,\nво мне уверенность все та же:\nкричать не надо.\nЕсли даже\nты с целым миром говоришь.","name": "Голос","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3981, "fields": {"themes": [7],"author": "Саша Черный","date_from": "1910","text": "Томясь, я сидел в уголке,\nОпрыскан душистым горошком.\nПод белою ночью в тоске\nСтыл черный канал за окошком.\nДиван, и рояль, и бюро\nМне стали так близки в мгновенье,\nКак сердце мое и бедро,\nКак руки мои и колени.\nОсобенно стала близка\nВладелица комнаты Алла...\nКакие глаза и бока,\nИ голос... как нежное жало!\nОна целовала меня,\nИ я ее тоже — обратно,\nСледя за собой, как змея,\nНасколько мне было приятно.\nПриятно ли также и ей?\nКак долго возможно лобзаться?\nИ в комнате стало белей,\nПока я успел разобраться.\nЗа стенкою сдержанный бас\nВорчал, что его разбудили.\nФитиль начадил и погас.\nМинуты безумно спешили...\nНа узком диване крутом\n(Как тело горело и ныло!)\nШептался я с Аллой о том,\nЧто будет, что есть и что было,\nИмеем ли право любить?\nИмеем ли общие цели?\nБыть может, случайная прыть\nСвязала нас на две недели.\nПотом я чертил в тишине\nПо милому бюсту орнамент,\nА Алла нагнулась ко мне:\n«Большой ли у вас темперамент?»\nЯ вспыхнул и спрятал глаза\nВ шуршащие мягкие складки,\nСогнулся, как в бурю лоза,\nИ долго дрожал в лихорадке.\n«Страсть — темная яма... За мной\nВторой вас захватит и третий...\nПритом же от страсти шальной\nНередко рождаются дети.\nСумеем ли их воспитать?\nВедь лишних и так миллионы...\nНе знаю, какая вы мать,\nБыть может, вы вовсе не склонны?..»\nЯ долго еще тарахтел,\nНо Алла молчала устало.\nПотом я бессмысленно ел\nПирог и полтавское сало.\nЕл шпроты, редиску и кекс\nИ думал бессильно и злобно,\nПока не шепнул мне рефлекс,\nЧто дольше сидеть неудобно.\nПрощался... В тоске целовал,\nИ было всё мало и мало.\nНо Алла смотрела в канал\nБрезгливо, и гордо, и вяло.\nИзвозчик попался плохой.\nЗамучил меня разговором.\nСлепой, и немой, и глухой,\nБлуждал я растерянным взором\nПо мертвой и новой Неве,\nПо мертвым и новым строеньям,—\nИ было темно в голове,\nИ в сердце росло сожаленье...\n«Извозчик, скорее назад!» —\nСказал, но в испуге жестоком\nЯ слез и пошел наугад\nПод белым молчаньем глубоким.\nГорели уже облака...\nИ солнце уже вылезало.\nКак тупо влезало в бока\nСмертельно щемящее жало!","name": "Прекрасный Иосиф","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3982, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1857","text": "Не верю, Господи, чтоб Ты меня забыл,\nНе верю, Господи, чтоб Ты меня отринул:\nЯ Твой талант в душе лукаво не зарыл,\nИ хищный тать его из недр моих не вынул.\nНет! в лоне у Тебя, художника-творца,\nПочиет Красота и ныне, и от века,\nИ Ты простишь грехи раба и человека\nЗа песни Красоте свободного певца.","name": "Не верю, Господи, чтоб Ты меня забыл...","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3983, "fields": {"themes": [20],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1857","text": "В столицах шум, гремят витии,\nКипит словесная война,\nА там, во глубине России,-\nТам вековая тишина.\nЛишь ветер не дает покою\nВершинам придорожных ив,\nИ выгибаются дугою,\nЦелуясь с матерью землею,\nКолосья бесконечных нив...","name": "В столицах шум, гремят витии...","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3984, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","date_from": "1950","text": "Любил я утром раньше всех\nзимой войти под крышу эту,\nкогда еще ударный цех\nчуть освещен дежурным светом.\nКогда под тихой кровлей той\nвсе, от пролета до пролета,\nспокойно дышит чистотой\nи ожиданием работы.\nВ твоем углу, машинный зал,\nсклонившись над тетрадкой в клетку,\nя безыскусно воспевал\nРоссии нашей пятилетку.\nНо вот, отряхивая снег,\nвсе нарастая постепенно,\nв платках и шапках в длинный цех\nвходила утренняя смена.\nЯ резал и строгал металл,\nзапомнив мастера уроки,\nи неотвязно повторял\nсвои предутренние строки.\nИ многие из этих строк\nеще безвестного поэта\nпечатал старый «Огонек»\nсредь информаций и портретов.\nЖурнал был тоньше и бедней,\nно, путь страны припоминая,\nподшивку тех далеких дней\nя с гордой нежностью листаю.\nВ те дни в заводской стороне,\nу проходной, вблизи столовой,\nвстречаться муза стала мне\nв своей юнгштурмовке суровой.\nОна дышала горячо\nи шла вперед без передышки\nс лопатой, взятой на плечо,\nи «Политграмотой» под мышкой.\nОна в решающей борьбе,\nо тонкостях заботясь мало,\nхрипела в радиотрубе,\nагитплакаты малевала.\nРукою властной\nпаренька\nона манила за собою,\nи красный цвет ее платка\nстал с той поры моей судьбою.","name": "Воспоминанье","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3985, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1909","text": "К ее лицу шел черный туалет...\nИз палевых тончайшей вязи кружев\nНа скатах плеч — подобье эполет...\nЕе глаза, весь мир обезоружив,\nВлекли к себе.\nСадясь в кабриолет\nПо вечерам, напоенным росою,\nОна кивала мужу головой\nИ жаждала души своей живой\nУпиться нив вечернею красою.\nИ вздрагивала лошадь, под хлыстом,\nВ сиреневой муаровой попоне...\nИ клен кивал израненным листом.\nШуршала мгла...\nПридерживая пони,\nОна брала перо, фантазий страж,\nБессмертя мглы дурманящий мираж...","name": "На строчку больше, чем сонет","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3986, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1915","text": "На темном ельнике стволы берез -\nНа рытом бархате девические пальцы.\nУже рябит снега, и слушает откос,\nКак скут струю ручья невидимые скальцы.\nОт лыж неровен след. Покинув темь трущоб,\nБредет опушкой лось, вдыхая ветер с юга,\nИ таежный звонарь - хохлатая лешуга,\nУсевшись на суку, задорно пучит зоб.","name": "На темном ельнике стволы берез...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3987, "fields": {"themes": [7],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1904","text": "В стране, где все необычайно,\nМы сплетены победной тайной.\nНо в жизни нашей, не случайно,\nРазъединяя нас, легло\nМеж нами темное стекло.\nРазбить стекла я не умею.\nМолить о помощи не смею;\nПриникнув к темному стеклу,\nСмотрю в безрадужную мглу,\nИ страшен мне стеклянный холод...\nЛюбовь, любовь! О дай мне молот,\nПусть ранят брызги, все равно,\nМы будем помнить лишь одно,\nЧто там, где все необычайно.\nНе нашей волей, не случайно,\nМы сплетены последней тайной...\nУслышит Бог. Кругом светло.\nОн даст нам сил разбить стекло.","name": "Стекло","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3988, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","date_from": "1962","text": "Ко мне является Флоренция,\nфосфоресцируя домами,\nи отмыкает, как дворецкий,\nсвои палаццо и туманы.\nЯ знаю их, я их калькировал\nдля бань, для стадиона в Кировске.\nСпит Баптистерий — как развитие\nмоих проектов вытрезвителя.\nДитя соцреализма грешное,\nвбегаю в факельные площади.\nТы калька с юности, Флоренция!\nБрожу по прошлому!\nЧерез фасады, амбразуры,\nкак сквозь восковку,\nвосходят судьбы и фигуры\nмоих товарищей московских.\nОни взирают в интерьерах,\nмеж вьющихся интервьюеров,\nкак ангелы или лакеи,\nстоят за креслами глазея.\nА факелы над черным Арно\nневыносимы —\nкак будто в огненных подфарниках\nнесутся в прошлое машины!\n— Ау!— зовут мои обеты,\n— Ау!— забытые мольберты,\nи сигареты,\nи спички сквозь ночные пальцы.\n— Ау!— сбегаются палаццо,\nавансы юности опасны —\nпопался?!\nИ между ними мальчик странный,\nеще не тронутый эстрадой,\nс лицом, как белый лист тетрадный,\nв разинутых подошвах с дратвой —\nЗдравствуй!\nОн говорит: «Вас не поймешь,\nпреуспевающий пай-мальчик!\nВас продавщицы узнают.\nВас заграницы издают.\nНо почему вы чуть не плакали?\nИ по кому прощально факелы\nнад флорентийскими хоромами\nлетят свежо и похоронно?!»\nЯ занят. Я его прерву.\nВ 10.30 — интервью...\nСажусь в машину. Дверцы мокры,\nФлоренция летит назад.\nИ, как червонные семерки,\nпалаццо в факелах горят.","name": "Флорентийские факелы","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3989, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1897","text": "Закрывая глаза, я целую тебя,-\nБестелесен и тих поцелуй.\nТы глядишь и молчишь, не губя, не любя,\nВ колыханьи тумана и струй.\nЯ плыву на ладье,- и луна надо мной\nПодымает печальный свой лик;\nЯ плыву по реке,- и поник над рекой\nОпечаленный чем-то тростник.\nТы неслышно сидишь, ты не двинешь рукой,-\nИ во мгле, и в сиянии даль.\nИ не знаю я, долго ли быть мне с тобой,\nИ когда ты мне молвишь: \"Причаль\".\nЭтот призрачный лес на крутом берегу,\nИ поля, и улыбка твоя -\nБестелесное всё. Я забыть не могу\nБесконечной тоски бытия.","name": "Закрывая глаза, я целую тебя..","date_to": "1897"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3990, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1912","text": "И вновь - порывы юных лет,\nИ взрывы сил, и крайность мнений...\nНо счастья не было - и нет.\nХоть в этом больше нет сомнений!\nПройди опасные года.\nТебя подстерегают всюду.\nНо если выйдешь цел - тогда\nТы, наконец, поверишь чуду,\nИ, наконец, увидишь ты,\nЧто счастья и не надо было,\nЧто сей несбыточной мечты\nИ на полжизни не хватило,\nЧто через край перелилась\nВосторга творческого чаша,\nЧто все уж не мое, а наше,\nИ с миром утвердилась связь,-\nИ только с нежною улыбкой\nПорою будешь вспоминать\nО детской той мечте, о зыбкой,\nЧто счастием привыкли звать!","name": "И вновь - порывы юных лет...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3991, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "И страшно умереть, и жаль оставить\nВсю шушеру пленительную эту,\nВсю чепуху, столь милую поэту,\nКоторую не удалось прославить.\nЯ так любил домой прийти к рассвету,\nИ в полчаса все вещи переставить,\nЕще любил я белый подоконник,\nЦветок и воду, и стакан граненый,\nИ небосвод голубизны зеленой,\nИ то, что я — поэт и беззаконник.\nА если был июнь и день рожденья\nБоготворил я праздник суетливый,\nСтихи друзей и женщин поздравленья,\nХрустальный смех и звон стекла счастливый,\nИ завиток волос неповторимый,\nИ этот поцелуй неотвратимый.\nРасставлено все в доме по-другому,\nИюнь пришел, я не томлюсь по дому,\nВ котором жизнь меня терпенью учит,\nИ кровь моя мутится в день рожденья,\nИ тайная меня тревога мучит,—\nЧто сделал я с высокою судьбою,\nО боже мой, что сделал я с собою!","name": "25 июня 1939 года"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3992, "fields": {"themes": [7],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1814","text": "Анакреон под дуломаном,\nПоэт, рубака, весельчак!\nТы с лирой, саблей иль стаканом\nРавно не попадешь впросак.\nНоси любви и Марсу дани!\nСо славой крепок твой союз:\nВ день брани — ты любитель брани!\nВ день мира — ты любимец муз!\nДуша, двойным огнем согрета,\nВ тебе не может охладеть:\nНа пламенной груди поэта\nГеоргия приятно зреть.\nВоинским соблазнясь примером,\nКогда б Парнас давал кресты,\nИ Аполлона кавалером\nДавно, конечно, был бы ты.","name": "К партизану-поэту (Анакреон под дуломаном...)","date_to": "1814"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3993, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1862","text": "Бледный луч луны пробился\nСквозь таинственной листвы,\nИ приносит ветер теплый\nЗапах скошенной травы.\nВсё бы только здесь лежал я,\nПод навесом этих ив,\nВ даль немую, в купол звездный,\nВзор бесцельно устремив;\nВсё бы слушал, как вершина\nИвы дремлющей шумит,\nКак на темном дне оврага\nПо камням родник журчит.\nЭто тихое журчанье,\nШелест листьев, свет луны -\nНа меня всё навевает\nПримиряющие сны...\nНочь! с твоим сияньем кротким,\nДля усталого меня,\nТы дороже и милее\nЯрко блещущего дня...","name": "Бледный луч луны пробился...","date_to": "1862"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3994, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Мережковский","date_from": "1885","text": "...Потух мой гнев, безумный, детский гнев:\nВсё время я себя обманывал напрасно:\nЯ вновь у ног твоих,— и радостный напев\nИз груди просится так пламенно и страстно.\nНаперекор всему, в проклятии моем\nТебе, всесильная, одна любовь звучала,\nИ даже в злобный миг при имени твоем\nМятежная душа от счастья трепетала.\nИ вот — я снова твой... Зачем таить любовь?\nКак будто не о том я день и ночь мечтаю,\nКогда и где, и как тебя я повстречаю,\nКак будто не тебе отдам я жизнь и кровь;\nКак будто в серой мгле под бременем страданья\nВлачу я темный век не для тебя одной;\nКогда гляжу я вдаль с улыбкой упованья,\nКак будто не тебя я вижу пред собой...\nТы — вдохновение, ты — творческая сила,\nТы — всё: полна тобой полуночная тишь,\nВ благоуханье роз со мной ты говоришь,\nИ сумрак дней моих ты светом напоила...","name": "Потух мой гнев, безумный, детский гнев...","date_to": "1885"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3995, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1908","text": "Мы носим все в душе - сталь и алтарь нарядный,\nИ двух миров мы воины, жрецы.\nТо пир богам готовим кровожадный,\nТо их на бой зовем, как смелые бойцы.\nМы носим все в душе: смрад душный каземата,\nИ дикий крик орлов с кремнистой высоты,\nИ похоронный звон, и перебой набата,\nИ гной зеленый язв столетнего разврата,\nИ яркие зарницы и мечты.\nСмеяться, как дитя, с беспечной, острой шуткой\nИ тайно изнывать в кошмарах и тоске,\nЛюбить стыдливо,- с пьяной проституткой\nРазвратничать в угарном кабаке;\nПодняться высоко, как мощный, яркий гений,\nБлеснуть кометою в тумане вековом;\nИ воспаленно грезить средь видений,\nКак выродок в бреду безумном и больном.\nМы можем все... И быть вождем-предтечей...\nПросить на паперти, как нищие слепцы...\nМы сотканы из двух противоречий.\nИ двух миров мы воины, жрецы.","name": "Мы носим все в душе...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3996, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1958","text": "На сараях, на банях, на гумнах\nСвежий ветер вздувает верхи.\nИзливаются в возгласах трубных\nЗвездочеты ночей - петухи.\nНет, не бьют эти птицы баклуши,\nНачиная торжественный зов!\nЯ сравнил бы их темные души\nС циферблатами древних часов.\nЗдесь, в деревне, и вы удивитесь,\nУслыхав, как в полуночный час\nТрубным голосом огненный витязь\nИз курятника чествует вас.\nСообщает он кучу известий,\nНепонятных, как вымерший стих,\nНо таинственный разум созвездий\nНесомненно присутствует в них.\nЯрко светит над миром усталым\nСемизвездье Большого Ковша,\nНа земле ему фокусом малым\nПетушиная служит душа.\nИзменяется угол паденья,\nНапрягаются зренье и слух,\nИ, взметнув до небес оперенье,\nКак ужаленный, кличет петух.\nИ приходят мне в голову сказки\nМудрецами отмеченных дней,\nИ блуждаю я в них по указке\nУдивительной птицы моей.\nПел петух каравеллам Колумба,\nМагеллану средь моря кричал,\nНе сбиваясь с железного румба,\nКорабли приводил на причал.\nПел Петру из коломенских далей,\nСобирал конармейцев в поход,\nПел в годину великих печалей,\nПел в эпоху железных работ.\nИ теперь, на границе историй,\nПоднимая свой гребень к луне,\nОн, как некогда витязь Егорий,\nКличет песню надзвездную мне!","name": "Петухи поют","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3997, "fields": {"themes": [7],"author": "Яков Полонский","date_from": "1844","text": "Ночь холодная мутно глядит\nПод рогожу кибитки моей,\nПод полозьями поле скрипит,\nПод дугой колокольчик гремит,\nА ямщик погоняет коней.\nЗа горами, лесами, в дыму облаков\nСветит пасмурный призрак луны.\nВой протяжный голодных волков\nРаздается в тумане дремучих лесов.-\nМне мерещатся странные сны.\nМне все чудится: будто скамейка стоит,\nНа скамейке старуха сидит,\nДо полуночи пряжу прядет,\nМне любимые сказки мои говорит,\nКолыбельные песни поет.\nИ я вижу во сне, как на волке верхом\nЕду я по тропинке лесной\nВоевать с чародеем-царем\nВ ту страну, где царевна сидит под замком,\nИзнывая за крепкой стеной.\nТам стеклянный дворец окружают сады,\nТам жар-птицы поют по ночам\nИ клюют золотые плоды,\nТам журчит ключ живой и ключ мертвой воды -\nИ не веришь и веришь очам.\nА холодная ночь так же мутно глядит\nПод рогожу кибитки моей,\nПод полозьями поле скрипит,\nПод дугой колокольчик гремит,\nИ ямщик погоняет коней.","name": "Зимний путь","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3998, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1894","text": "Блажен, кто пьет напиток трезвый,\nХолодный дар спокойных рек,\nКто виноградной влагой резвой\nНе веселил себя вовек.\nНо кто узнал живую радость\nШипучих и колючих струй,\nТого влечет к себе их сладость,\nИх нежной пены поцелуй.\nБлаженно всё, что в тьме природы,\nНе зная жизни, мирно спит,—\nБлаженны воздух, тучи, воды,\nБлаженны мрамор и гранит.\nНо где горят огни сознанья,\nТам злая жажда разлита,\nТомят бескрылые желанья\nИ невозможная мечта.","name": "Блажен, кто пьет напиток трезвый...","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 3999, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","text": "Василию Ливанову\nЛетняя дорога,\nЛетние кусты,\nОтдохни немного,\nТы или не ты.\nПогляди на облако\nИли на траву,-\nОстальное - побоку,\nВижу наяву:\nСреди поля - дерево,\nА на поле - ты.\nВерю - неуверенно\nВ дело доброты.","name": "Летняя дорога, летние кусты..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4000, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1840","text": "(Из Андрея Шенье)\nЯ был еще дитя - она уже прекрасна...\nКак часто, помню я, с своей улыбкой ясной,\nОна меня звала! Играя с ней, резвясь,\nМладенческой рукой запутывал не раз\nЯ локоны ее. Персты мои скользили\nПо груди, по челу, меж пышных роз и лилий.\nНо чаще посреди поклонников своих\nНадменная меня ласкала, а на них\nЛукаво-нежный взор подняв как бы случайно,\nДарила поцелуй, с насмешливостью тайной,\nУстами алыми младенческим устам.\nЗавидуя в тиши божественным дарам,\nШептали юноши, сгорая в неге страстной:\n\"О, сколько милых ласк потеряно напрасно!\"","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4001, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1912","text": "Закат. Как змеи, волны гнутся,\nУже без гневных гребешков,\nНо не бегут они коснуться\nНепобедимых берегов.\nИ только издали добредший\nБурун, поверивший во мглу,\nВнесется, буйный сумасшедший,\nНа глянцевитую скалу.\nИ лопнет с гиканьем и ревом,\nПодбросив к небу пенный клок...\nНо весел в море бирюзовом\nС латинским парусом челнок;\nИ загорелый кормчий ловок,\nДыша волной растущей мглы\nИ — от натянутых веревок —\nБодрящим запахом смолы.","name": "На море","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4002, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1770","text": "Мне прежде, музы, вы стихи в уста влагали,\nПарнасским жаром мне воспламеняя кровь.\nВспевал любовниц я и их ко мне любовь,\nА вы мне в нежности, о музы! помогали.\nМне ныне фурии стихи в уста влагают,\nИ адским жаром мне воспламеняют кровь.\nПою злодеев я и их ко злу любовь,\nА мне злы фурии в суровстве помогают.","name": "Жалоба (Мне прежде, музы...)","date_to": "1770"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4003, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","text": "Ветла чернела на вершине,\nГрачи топорщились слегка,\nВ долине неба синей-синей\nПаслись, как овцы, облака.\nИ ты с покорностью во взоре\nСказала: \"Влюблена я в вас\" -\nКругом трава была, как море,\nПослеполуденный был час.\nЯ целовал посланья лета,\nТень трав на розовых щеках,\nБлагоуханный праздник света\nНа бронзовых твоих кудрях.\nИ ты казалась мне желанной,\nКак небывалая страна,\nКакой-то край обетованный\nВосторгов, песен и вина.","name": "Ветла чернела на вершине...."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4004, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1830","text": "Румяный критик мой, насмешник толстопузый,\nГотовый век трунить над нашей томной музой,\nПоди-ка ты сюда, присядь-ка ты со мной,\nПопробуй, сладим ли с проклятою хандрой.\nСмотри, какой здесь вид: избушек ряд убогой,\nЗа ними чернозем, равнины скат отлогой,\nНад ними серых туч густая полоса.\nГде нивы светлые? где темные леса?\nГде речка? На дворе у низкого забора\nДва бедных деревца стоят в отраду взора,\nДва только деревца. И то из них одно\nДождливой осенью совсем обнажено,\nИ листья на другом, размокнув и желтея,\nЧтоб лужу засорить, лишь только ждут Борея.\nИ только. На дворе живой собаки нет.\nВот, правда, мужичок, за ним две бабы вслед.\nБез шапки он; несет подмышкой гроб ребенка\nИ кличет издали ленивого попенка,\nЧтоб тот отца позвал да церковь отворил.\nСкорей! ждать некогда! давно бы схоронил.\nЧто ж ты нахмурился?- Нельзя ли блажь оставить!\nИ песенкою нас веселой позабавить?-\nКуда же ты?- В Москву - чтоб графских именин\nМне здесь не прогулять.\n- Постой - а карантин!\nВедь в нашей стороне индийская зараза.\nСиди, как у ворот угрюмого Кавказа\nБывало сиживал покорный твой слуга;\nЧто, брат? уж не трунишь, тоска берет - ага!","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4005, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1966","text": "Корабли постоят и ложатся на курс,\nНо они возвращаются сквозь непогоды.\nНе пройдет и полгода - и я появлюсь,\nЧтобы снова уйти,\nчтобы снова уйти на полгода.\nВозвращаются все, кроме лучших друзей,\nКроме самых любимых и преданных женщин.\nВозвращаются все, - кроме тех, кто нужней.\nЯ не верю судьбе,\nя не верю судьбе, а себе - еще меньше.\nНо мне хочется думать, что это не так, -\nЧто сжигать корабли скоро выйдет из моды.\nЯ, конечно, вернусь, весь в друзьях и мечтах.\nЯ, конечно, спою,\nя, конечно, спою, - не пройдет и полгода.","name": "Корабли постоят","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4006, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1959","text": "Бетон, размолотый\nОгнем и холодом.\nТраву и ту скосило ураганом...\nОдин миндаль, осколками исколотый,\nОстался над Малаховым курганом.\nОдин-единственный,\nСтоял и выстоял,\nХоть раны и сочились и болели.\nОн в годы мирные оделся листьями\nИ оказался посреди аллеи.\nЦветеньем радуя,\nЗа юность ратуя,\nКак памятник победе и природе,\nОн встал за персональною оградою,\nМешая экскурсантам на проходе.\nА рядом — новые\nРостки кленовые,\nПосадки президентов и премьеров.\nДля сада мира стал первоосновою\nМиндаль, служивший мужества примером.\nКогда бы тополя,\nБерезку в поле\nИли дубы за подвиг награждали,\nМиндаль я наградил бы в Севастополе,\nДа, он достоин боевой медали!","name": "Миндаль на Малаховом кургане","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4007, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1920","text": "И снова осень с чарой листьев ржавых,\nРумяных, алых, желтых, золотых,\nНемая синь озер, их вод густых,\nПроворный свист и взлет синиц в дубравах.\nВерблюжьи груды облак величавых,\nУвядшая лазурь небес литых,\nВесь кругоем, размерность черт крутых,\nВзнесенный свод, ночами в звездных славах.\nКто грезой изумрудно-голубой\nУпился в летний час, тоскует ночью.\nВсе прошлое встает пред ним воочью.\nВ потоке Млечном тихий бьет прибой.\nИ стыну я, припавши к средоточью,\nЧрез мглу разлук, любимая, с тобой.","name": "В синем храме","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4008, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Никого со мною нет.\nНа стене висит портрет.\nПо слепым глазам старухи\nХодят мухи,\nмухи,\nмухи.\nХорошо ли,- говорю,-\nПод стеклом твоем в раю?\nПо щеке сползает муха,\nОтвечает мне старуха:\n- А тебе в твоем дому\nХорошо ли одному?","name": "Портрет"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4009, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1948","text": "Стоит ветла унылая,\nШумит она, качается\nНад высохшим ручьем...\nА нам, подружка милая,\nА нам о чем печалиться,\nА нам жалеть о чем?\nПойдем, подружка верная,\nЗа озеро, за мельницу,\nПод месяц молодой.\nВ полях тропа вечерняя\nСама собою стелется\nНам под ноги с тобой.\nНад травами зелеными\nПлывет гармонь влюбленная,\nПлывет и не плывет.\nА травы — всё немятые,\nА парни — неженатые,\nА всё кругом цветет.\nПоют в четыре голоса\nНам песню величальную\nЧетыре соловья.\nО чем же ты задумалась,\nЧего же ты печальная,\nРовесница моя?","name": "Стоит ветла унылая...","date_to": "1948"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4010, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1964","text": "По мокрым скверам\nпроходит осень,\nЛицо нахмуря!\nНа громких скрипках\nдремучих сосен\nИграет буря!\nВ обнимку с ветром\nиду по скверу\nВ потемках ночи.\nИщу под крышей\nсвою пещеру -\nВ ней тихо очень.\nГорит пустынный\nэлектропламень,\nНа прежнем месте,\nКак драгоценный какой-то камень,\nСверкает перстень,-\nИ мысль, летая,\nкого-то ищет\nПо белу свету...\nКто там стучится\nв мое жилище?\nПокоя нету!\nАх, эта злая старуха осень,\nЛицо нахмуря,\nКо мне стучится\nи в хвое сосен\nНе молкнет буря!\nКуда от бури,\nот непогоды\nСебя я спрячу?\nЯ вспоминаю былые годы,\nИ я плачу...","name": "По мокрым скверам...","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4011, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1908","text": "Взгляни, как солнце обольщает\nПересыхающий ручей\nПолдневной прелестью своей,-\nА он рокочет и вздыхает\nИ на бегу оскудевает\nСредь обнажившихся камней.\nПод вечер путник молодой\nПриходит, песню напевая;\nСвой посох на песок слагая,\nОн воду черпает рукой\nИ пьет - в струе, уже ночной,\nСвоей судьбы не узнавая.","name": "Ручей","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4012, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1866","text": "Ты долго ль будешь за туманом\nСкрываться, Русская звезда,\nИли оптическим обманом\nТы обличишься навсегда?\nУжель навстречу жадным взорам,\nК тебе стремящимся в ночи,\nПустым и ложным метеором\nТвои рассыплются лучи?\nВсё гуще мрак, всё пуще горе,\nВсё неминуемей беда -\nВзгляни, чей флаг там гибнет в море,\nПроснись - теперь иль никогда...","name": "Ты долго ль будешь за туманом...","date_to": "1866"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4013, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1857","text": "Мы долго лежали повергнуты в прах,\nНе мысля, не видя, не слыша;\nКазалось, мы заживо тлеем в гробах;\nЗабита тяжелая крыша...\nНо вспыхнувший светоч вдруг вышел из тьмы,\nНежданная речь прозвучала,-\nИ все, встрепенувшись, воспрянули мы,\nПочуяв благое начало.\nВ нас сердце забилось, дух жизни воскрес,-\nИ гимном хвалы и привета\nМы встретили дар просиявших небес\nВ рождении слова и света!..","name": "Мы долго лежали повергнуты в прах...","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4014, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Твардовский","text": "Потерял боец кисет,\nЗаискался,— нет и нет.\nГоворит боец:\n— Досадно.\nСтолько вдруг свалилось бед:\nПотерял семью. Ну, ладно.\nНет, так на тебе — кисет!\nЗапропастился куда-то,\nХвать-похвать, пропал и след.\nПотерял и двор и хату.\nХорошо. И вот — кисет.\nКабы годы молодые,\nА не целых сорок лет...\nПотерял края родные,\nВсе на свете и кисет.\nПосмотрел с тоской вокруг:\n— Без кисета, как без рук.\nВ неприютном школьном доме\nМужики, не детвора.\nНе за партой — на соломе,\nПеретертой, как костра.\nСпят бойцы, кому досуг.\nБородач горюет вслух:\n— Без кисета у махорки\nВкус не тот уже. Слаба!\nВот судьба, товарищ Теркин.—\nТеркин:\n— Что там за судьба!\nТак случиться может с каждым,\nВозразил бородачу,—\nНе такой со мной однажды\nСлучай был. И то молчу,\nИ молчит, сопит сурово.\nКое-где привстал народ.\nИз мешка из вещевого\nТеркин шапку достает.\nПросто шапку меховую,\nТой подругу боевую,\nЧто сидит на голове.\nЕсть одна. Откуда две?\n— Привезли меня на танке,—\nНачал Теркин,— сдали с рук.\nТолько нет моей ушанки,\nНепорядок чую вдруг.\nИ не то чтоб очень зябкий,—\nПросто гордость у меня.\nПотому, боец без шапки —\nНе боец. Как без ремня.\nА девчонка перевязку\nНежно делает, с опаской,\nИ, видать, сама она\nВ этом деле зелена.\n— Шапку, шапку мне, иначе\nНе поеду!— Вот дела.\nТак кричу, почти что плачу,\nРана трудная была.\nА она, девчонка эта,\nСловно «баюшки-баю»:\n— Шапки вашей,— молвит,— нету,\nЯ вам шапку дам свою.\nНаклонилась и надела.\n— Не волнуйтесь,— говорит\nИ своей ручонкой белой\nОбкололась: был небрит.\nСколько в жизни всяких шапок\nЯ носил уже — не счесть,\nНо у этой даже запах\nНе такой какой-то есть...\n— Ишь ты, выдумал примету.\n— Слышал звон издалека.\n— А зачем ты шапку эту\nСохраняешь?\n— Дорога.\nДорога бойцу, как память.\nА еще сказать могу\nПо секрету, между нами,—\nШапку с целью берегу.\nИ в один прекрасный вечер\nВдруг случится разговор:\n«Разрешите вам при встрече\nГоловной вручить убор...»\nСам привстал Василий с места\nИ под смех бойцов густой,\nКак на сцене, с важным жестом\nОбратился будто к той,\nЧто пять слов ему сказала,\nЧто таких ребят, как он,\nЗа войну перевязала,\nМожет, целый батальон.\n— Ишь, какие знает речи,\nИз каких политбесед:\n«Разрешите вам при встрече...»\nВон тут что. А ты — кисет.\n— Что ж, понятно, холостому\nМного лучше на войне:\nНет тоски такой по дому,\nПо детишкам, по жене.\n— Холостому? Это точно.\nЭто ты как угадал.\nНо поверь, что я нарочно\nНе женился. Я, брат, знал!\n— Что ты знал! Кому другому\nЗнать бы лучше наперед,\nЧто уйдет солдат из дому,\nА война домой придет.\nЧто пройдет она потопом\nПо лицу земли живой\nИ заставит рыть окопы\nПеред самою Москвой.\nЧто ты знал!..\n— А ты постой-ка,\nНе гляди, что с виду мал,\nЯ не столько,\nНе полстолько,—\nЧетверть столько!—\nТолько знал.\n— Ничего, что я в колхозе,\nНе в столице курс прошел.\nЖаль, гармонь моя в обозе,\nЯ бы лекцию прочел.\nРазреши одно отметить,\nМой товарищ и сосед:\nСколько лет живем на свете?\nДвадцать пять! А ты — кисет.\nБородач под смех и гомон\nРоет вновь труху-солому,\nПерещупал все вокруг:\n— Без кисета, как без рук...\n— Без кисета, несомненно,\nТы боец уже не тот.\nРаз кисет — предмет военный,\nНа-ко мой, не подойдет?\nПринимай, я — добрый парень.\nМне не жаль. Не пропаду.\nМне еще пять штук подарят\nВ наступающем году.\nТот берет кисет потертый.\nКак дитя, обновке рад...\nИ тогда Василий Теркин\nСловно вспомнил:\n— Слушай, брат.\nПотерять семью не стыдно —\nНе твоя была вина.\nПотерять башку — обидно,\nТолько что ж, на то война.\nПотерять кисет с махоркой,\nЕсли некому пошить,—\nЯ не спорю,— тоже горько,\nТяжело, но можно жить,\nПережить беду-проруху,\nВ кулаке держать табак,\nНо Россию, мать-старуху,\nНам терять нельзя никак.\nНаши деды, наши дети,\nНаши внуки не велят.\nСколько лет живем на свете?\nТыщу?.. Больше! То-то, брат!\nСколько жить еще на свете,—\nГод, иль два, иль тыщи лет,—\nМы с тобой за все в ответе.\nТо-то, брат! А ты — кисет...","name": "Василий Теркин: 10. О потере"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4015, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","text": "Этот вечер решал -\nне в любовники выйти ль нам? -\nтемно,\nникто не увидит нас.\nЯ наклонился действительно,\nи действительно\nя,\nнаклонясь,\nсказал ей,\nкак добрый родитель:\n\"Страсти крут обрыв -\nбудьте добры,\nотойдите.\nОтойдите,\nбудьте добры\"."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4016, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Листаю жизнь свою,\nГде радуюсь и пью,\nЛюблю и негодую.\nИ в ус себе не дую.\nЛистаю жизнь свою,\nГде плачу и пою,\nСчастливый по природе\nПри всяческой погоде.\nЛистаю жизнь свою,\nГде говорю шутейно\nИ с залетейской тенью,\nИ с ангелом в раю.","name": "Дневник"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4017, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1964","text": "Так оно и есть -\nСловно встарь, словно встарь:\nЕсли шел вразрез -\nНа фонарь, на фонарь,\nЕсли воровал -\nЗначит, сел, значит, сел,\nЕсли много знал -\nПод расстрел, под расстрел!\nДумал я - наконец не увижу я скоро\nЛагерей, лагерей,-\nНо попал в этот пыльный расплывчатый город\nБез людей, без людей.\nБродят толпы людей, на людей непохожих,\nРавнодушных, слепых,-\nЯ заглядывал в черные лица прохожих -\nНи своих, ни чужих.\nТак зачем проклинал свою горькую долю?\nВидно, зря, видно, зря!\nТак зачем я так долго стремился на волю\nВ лагерях, в лагерях?!\nБродят толпы людей, на людей непохожих,\nРавнодушных, слепых,-\nЯ заглядывал в черные лица прохожих -\nНи своих, ни чужих.\nТак оно и есть -\nСловно встарь, словно встарь:\nЕсли шел вразрез -\nНа фонарь, на фонарь,\nЕсли воровал -\nЗначит, сел, значит, сел,\nЕсли много знал -\nПод расстрел, под расстрел!","name": "Так оно и есть - словно встарь...","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4018, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1830","text": "(Москва)\nОт северных оков освобождая мир,\nЛишь только на поля, струясь, дохнет зефир,\nЛишь только первая позеленеет липа,\nК тебе, приветливый потомок Аристиппа,\nК тебе явлюся я; увижу сей дворец,\nГде циркуль зодчего, палитра и резец\nУченой прихоти твоей повиновались\nИ вдохновенные в волшебстве состязались.\nТы понял жизни цель: счастливый человек,\nДля жизни ты живешь. Свой долгий ясный век\nЕще ты смолоду умно разнообразил,\nИскал возможного, умеренно проказил;\nЧредою шли к тебе забавы и чины.\nПосланник молодой увенчанной жены,\nЯвился ты в Ферней - и циник поседелый,\nУмов и моды вождь пронырливый и смелый,\nСвое владычество на Севере любя,\nМогильным голосом приветствовал тебя.\nС тобой веселости он расточал избыток,\nТы лесть его вкусил, земных богов напиток.\nС Фернеем распростясь, увидел ты Версаль.\nПророческих очей не простирая вдаль,\nТам ликовало всё. Армида молодая,\nК веселью, роскоши знак первый подавая,\nНе ведая, чему судьбой обречена,\nРезвилась, ветреным двором окружена.\nТы помнишь Трианон и шумные забавы?\nНо ты не изнемог от сладкой их отравы;\nУченье делалось на время твой кумир:\nУединялся ты. За твой суровый пир\nТо чтитель промысла, то скептик, то безбожник,\nСадился Дидерот на шаткий свой треножник,\nБросал парик, глаза в восторге закрывал\nИ проповедывал. И скромно ты внимал\nЗа чашей медленной афею иль деисту,\nКак любопытный скиф афинскому софисту.\nНо Лондон звал твое внимание. Твой взор\nПрилежно разобрал сей двойственный собор:\nЗдесь натиск пламенный, а там отпор суровый,\nПружины смелые гражданственности новой.\nСкучая, может быть, над Темзою скупой,\nТы думал дале плыть. Услужливый, живой,\nПодобный своему чудесному герою,\nВеселый Бомарше блеснул перед тобою.\nОн угадал тебя: в пленительных словах\nОн стал рассказывать о ножках, о глазах,\nО неге той страны, где небо вечно ясно,\nГде жизнь ленивая проходит сладострастно,\nКак пылкой отрока восторгов полный сои,\nГде жены вечером выходят на балкон,\nГлядят и, не страшась ревнивого испанца,\nС улыбкой слушают и манят иностранца.\nИ ты, встревоженный, в Севиллу полетел.\nБлагословенный край, пленительный предел!\nТам лавры зыблются, там апельсины зреют...\nО, расскажи ж ты мне, как жены там умеют\nС любовью набожность умильно сочетать,\nИз-под мантильи знак условный подавать;\nСкажи, как падает письмо из-за решетки,\nКак златом усыплен надзор угрюмой тетки;\nСкажи, как в двадцать лет любовник под окном\nТрепещет и кипит, окутанный плащом.\nВсё изменилося. Ты видел вихорь бури,\nПадение всего, союз ума и фурий,\nСвободой грозною воздвигнутый закон,\nПод гильотиною Версаль и Трианон\nИ мрачным ужасом смененные забавы.\nПреобразился мир при громах новой славы.\nДавно Ферней умолк. Приятель твой Вольтер,\nПревратности судеб разительный пример,\nНе успокоившись и в гробовом жилище,\nДоныне странствует с кладбища на кладбище.\nБарон д'Ольбах, Морле, Гальяни, Дидерот,\nЭнциклопедии скептической причет,\nИ колкой Бомарше, и твой безносый Касти,\nВсе, все уже прошли. Их мненья, толки, страсти\nЗабыты для других. Смотри: вокруг тебя\nВсё новое кипит, былое истребя.\nСвидетелями быв вчерашнего паденья,\nЕдва опомнились младые поколенья.\nЖестоких опытов сбирая поздний плод,\nОни торопятся с расходом свесть приход.\nИм некогда шутить, обедать у Темиры,\nИль спорить о стихах. Звук новой, чудной лиры,\nЗвук лиры Байрона развлечь едва их мог.\nОдин всё тот же ты. Ступив за твой порог,\nЯ вдруг переношусь во дни Екатерины.\nКнигохранилище, кумиры, и картины,\nИ стройные сады свидетельствуют мне,\nЧто благосклонствуешь ты музам в тишине,\nЧто ими в праздности ты дышишь благородной.\nЯ слушаю тебя: твой разговор свободный\nИсполнен юности. Влиянье красоты\nТы живо чувствуешь. С восторгом ценишь ты\nИ блеск Алябьевой и прелесть Гончаровой.\nБеспечно окружась Корреджием, Кановой,\nТы, не участвуя в волнениях мирских,\nПорой насмешливо в окно глядишь на них\nИ видишь оборот во всем кругообразный.\nТак, вихорь дел забыв для муз и неги праздной,\nВ тени порфирных бань и мраморных палат,\nВельможи римские встречали свой закат.\nИ к ним издалека то воин, то оратор,\nТо консул молодой, то сумрачный диктатор\nЯвлялись день-другой роскошно отдохнуть,\nВздохнуть о пристани и вновь пуститься в путь.","name": "К вельможе","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4019, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","text": "От Москвы до Бреста\nНет такого места,\nГде бы не скитались мы в пыли.\nС лейкой и с блокнотом,\nА то и с пулеметом\nСквозь огонь и стужу мы прошли.\nБез глотка, товарищ,\nПесню не заваришь,\nТак давай по маленькой нальем.\nВыпьем за писавших,\nВыпьем за снимавших,\nВыпьем за шагавших под огнем!\nЕсть, чтоб выпить, повод —\nЗа военный провод,\nЗа У-2, за эмку, за успех.\nКак пешком шагали,\nКак плечом толкали,\nКак мы поспевали раньше всех.\nОт ветров и водки\nХрипли наши глотки,\nНо мы скажем тем, кто упрекнет:\n«С наше покочуйте,\nС наше поночуйте,\nС наше повоюйте хоть бы год!»\nТам, где мы бывали,\nНам танков не давали —\nНо мы не терялись никогда.\nНа пикапе драном\nИ с одним наганом\nПервыми въезжали в города.\nТак выпьем за победу,\nЗа нашу газету.\nА не доживем, мой дорогой,\nКто-нибудь услышит,\nСнимет и напишет,\nКто-нибудь помянет нас с тобой!","name": "Песня военных корреспондентов"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4020, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1922","text": "В полночный час я встану и взгляну\nНа бледную высокую луну,\nИ на залив под нею, и на горы,\nМерцающие снегом вдалеке...\nВнизу вода чуть блещет на песке,\nА дальше муть, свинцовые просторы,\nХолодный и туманный океан...\nПознал я, как ничтожно и не ново\nПустое человеческое слово,\nПознал надежд и радостей обман,\nТщету любви и терпкую разлуку\nС последними, немногими, кто мил,\nКто близостью своею облегчил\nНенужную для мира боль и муку,\nИ эти одинокие часы\nБезмолвного полуночного бденья,\nПрезрения к земле и отчужденья\nОт всей земной бессмысленной красы.","name": "В полночный час я встану и взгляну...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4021, "fields": {"themes": [20],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1961","text": "Как странно томит нежаркое лето\nзвучаньем, плывущим со всех сторон,\nкак будто бы колокол грянул где-то\nи над землей не смолкает звон.\nМожет быть, кто-то в пучине тонет?\nСпасти его!\nПоздно!\nУже утонул.\nКолокол...\nОн не звонит, а стонет,\nи в стоне его океанский гул,\nсоль побережий\nи солнце Кубы,\nИспании перец и бычий пот.\nОн застит глаза, обжигает губы\nи передышки мне не дает.\nКолокол...\nМне-то какое дело?\nТого и в глаза не видала я...\nНо почему-то вдруг оскудела,\nосиротела судьба моя.\nКак в комнате, в жизни пустынней стало,\nсловно бы вышел один из нас.\nНавеки...\nЯ прощаться устала.\nКолокол, это в который раз?\nНеумолимы твои удары,\nритмичны, рассчитанны и верны.\nУходят, уходят мои комиссары,\nмои командиры с моей войны.\nУходят, уходят широким шагом,\nнастежь двери,\nрубя концы...\nПо-всякому им приходилось, беднягам,\nно все-таки были они молодцы!\nЯ знаю, жизнь ненавидит пустоты\nи, все разрешая сама собой,\nнаполнит, как пчелы пустые соты,\nновым деяньем, новой судьбой.\nМинут года, и вырастут дети,\nокрепнут новые зеленя...\nНо нет и не будет больше на свете\nтех первых, тех дорогих для меня.\n... В мире становится все просторней.\nВремя сечет вековые дубы.\nНо остаются глубокие корни\nталанта, работы, борьбы, судьбы.\nНовых побегов я им желаю,\nпогожих, солнечных, ветреных дней.\nНо колокол, колокол, не умолкая,\nколокол стонет в душе моей.","name": "По ком звонит колокол","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4022, "fields": {"themes": [],"author": "Мирра Лохвицкая","text": "В душу закралося чувство неясное,\nБудто во сне я живу.\nЧто-то чудесное, что-то прекрасное\nГрезится мне наяву.\nБлизится туча. За нею тревожно я\nВзором слежу в вышине.\nСердце пленяет мечта невозможная,\nСтрашно и радостно мне.\nВижу я, ветра дыхание вешнее\nГнет молодую траву.\nЧто-то великое, что-то нездешнее\nСкоро блеснет наяву.\nВоздух темнеет... Но жду беззаботно я\nМолнии дальней огня.\nСилы небесные, силы бесплотные,\nВы оградите меня!","name": "Предчувствие грозы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4023, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Ошанин","date_from": "1965","text": "Она стареет. Дряблому лицу\nНе помогают больше притиранья,\nКак новой ручки медное сиянье\nУсталому от времени крыльцу.\nА взгляд ее не сдался, не потух.\nПусть не девчонок, не красавиц хлестких,-\nОна еще выводит на подмостки\nСвоих эпизодических старух.\nИ сохранилась старенькая лента,\nЕдва объявят где-нибудь, одна,\nСмущаясь, с томной слабостью в коленках,\nСпешит в неполный кинозал она.\nСпешит назад к себе двадцатилетней,\nКогда, среди бесчисленных сестер,\nЕе, одну на целом белом свете,\nОткрыл для этой ленты режиссер.\nИ, хоть глаза счастливые влажны,\nОна глядит чуть-чуть со стороны.\nВот этот шаг не так бы, это слово,\nВот этот взгляд, вот этот поворот...\nАх, если бы сейчас, ах, если б слова...\nА фильм себе тихонечко идет -\nНе слишком звонкий и не обветшалый.\nНо что-то было в той девчонке шалой,\nЧего она не поняла сама.\nУхмылка? Быстрой речи кутерьма?\nИ вновь она тревожится и любит\nСреди чужих людей в случайном клубе...\nНо гаснет ленты обжитой уют.\nВся там, вдали от жизни повседневной,\nОна идет походкою царевны.\nА зрители ее не узнают.","name": "Актриса","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4024, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","text": "Нет, ничего не изменилось\nВ природе бедной и простой,\nВсе только дивно озарилось\nНевыразимой красотой.\nТакой и явится, наверно,\nЛюдская немощная плоть,\nКогда ее из тьмы безмерной\nВ час судный воззовет господь.\nЗнай, друг мой гордый, друг мой нежный,\nС тобою, лишь с тобой одной,\nРыжеволосой, белоснежной\nЯ стал на миг самим собой.\nТы улыбнулась, дорогая,\nИ ты не поняла сама,\nКак ты сияешь, и какая\nВокруг тебя сгустилась тьма.","name": "Нет, ничего не изменилось..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4025, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1925","text": "Л. Хребтовой\nГде хитрых ног смиренное движенье,\nГде шум и дым,\nГде дым и шум,-\nОна сидит печальным отраженьем\nСвоих высокопарных дум.\nГлаза расширились, раскинулись,\nИ реже\nСмыкается у голубых границ\nЗадумчивое побережье\nЧуть-чуть прикрашенных ресниц.\nОна глядит, она глядит в окно,\nГде тает небо голубое.\nИ вдруг...\nЗеленое сукно\nУдарило морским прибоем!..\nИ люди видеть не могли,\nКак над столом ее, по водам,\nВеличественно протекли\nИ корабли,\nИ небосводы.\nИ как менялась бирюза\nВ глазах глубоких и печальных,\nПока... не заглянул в глаза\nСуровый и сухой начальник...\nЯ знаю помыслы твои\nИ то,\nНасколько сердцу тяжко,-\nХоть прыгают, как воробьи,\nПо счетам черные костяшки.","name": "Канцеляристка","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4026, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1915","text": "Н.В.Н\nЕсть в близости людей заветная черта,\nЕе не перейти влюбленности и страсти,-\nПусть в жуткой тишине сливаются уста\nИ сердце рвется от любви на части.\nИ дружба здесь бессильна и года\nВысокого и огненного счастья,\nКогда душа свободна и чужда\nМедлительной истоме сладострастья.\nСтремящиеся к ней безумны, а ее\nДостигшие - поражены тоскою...\nТеперь ты понял, отчего мое\nНе бьется сердце под твоей рукою.","name": "Есть в близости людей заветная черта...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4027, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1958","text": "Было так - легенды говорят -\nМиллиарды лет тому назад:\nГром был мальчиком такого-то села,\nМолния девчонкою была.\nКто мог знать - когда и почему\nЕй сверкать и грохотать ему?\nЧесть науке - ей дано уменье\nВыводить нас из недоуменья.\nГром и Молния назначили свиданье\n(Дата встречи - тайна мирозданья).\nМир любви пред ним и перед ней,\nТолько все значительно крупней.\nГрандиозная сияла высь,\nУ крылечка мамонты паслись,\nРыбаков артель себе на завтрак\nДружно потрошит ихтиозавра.\nГрандиозная течет вода,\nГрандиозно все, да вот беда:\nСоловьи не пели за рекой\n(Не было же мелочи такой).\nНад влюбленными идут века.\nРановато их женить пока...\nСквозь круговорот времен домчась,\nНаступил желанный свадьбы час.\nПили кто знаком и незнаком,\nГости были явно под хмельком.\nДаже тихая обычно зорька\nВсех шумней кричит фальцетом:- Горько!\nГром сидит задумчиво: как быть?\nМожет, надо тише говорить?\nМолния стесняется - она,\nМожет, недостаточно скромна?\n- Пьем за новобрачных! За и за!-\nТак возникла первая гроза.\nМолния блестит, грохочет гром.\nМиллиарды лет они вдвоем...\nПусть любовь в космическом пространстве\nО земном напомнит постоянстве!\nДорогая женщина и мать,\nТы сверкай, я буду грохотать!","name": "Басня","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4028, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Рождественский","date_from": "1963","text": "С приподнятой мордой сторожкой\nМедведь у меня на окне\nС растянутой в лапах гармошкой\nУселся на низеньком пне.\nРодная в нем есть неуклюжесть,\nИ ловкость движений притом,\nКогда, хлопотливо натужась,\nОн жмет на басовый излом.\nА узкая умная морда,\nСверкая брусничками глаз,\nГлядит добродушно и гордо\nВ мохнатой улыбке на нас.\nКто, липовый плотный обрубок\nЗажав в самодельных тисках,\nДубленый строгал полушубок\nИ лапы в смазных сапогах?\nКто этот неведомый резчик,\nУмелец мечты и ножа,\nВложивший в безмолвные вещи\nТу радость, что вечно свежа?\nОтменная это работа —\nХудожество тех деревень,\nГде с долгого солнцеворота\nНе меркнет и за полночь день.\nСтарательно, неторопливо\nРождался медведь под ножом,\nИ есть в нем та русская сила,\nЧто в Севере дышит моем.\nУмелец, никем не воспетый,\nПрими безответный привет!\nЯ знаю, за Вологдой где-то\nЕсть братски мне близкий поэт.","name": "Деревянный медведь","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4029, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Серебряно-матовым вырезом горы\nОб-он-пол обстали озеро мрачное...\nВ заповедное, родное, прозрачное\nУходят взоры!\nНа берег, обвеянный смутою хмурой,\nПлюют буруны бешеной пеною...\nДолго ли ведаться сердцу с изменою\nПодо мглой понурой?\nНад лугом поблеклым деревья клонимы\nБесснежною вьюгой — зябкие, голые...\nТам, в ясных зазубринах,— пурги веселые,\nГлубокие зимы!","name": "Об-он-пол"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4030, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Набоков","text": "Туман ночного сна, налет истомы пыльной\nсмываю мягко-золотой,\nтяжелой губкою, набухшей пеной мыльной\nблагоуханной и густой.\nГолубоватая, в купальне млечно-белой,\nвода струит чуть зримый пар,\nи благодарное я погружаю тело\nв ее глухой и нежный жар.\nА после, насладясь той лаской шелковистой,\nлюблю я влагой ледяной\nлопатки окатить... Мгновенье — и пушистой\nя обвиваюсь простыней.\nЧуть кожа высохла,— прохлада легкой ткани\nспадает на плечи, шурша...\nДля песен, для борьбы, для сказочных исканий\nготовы тело и душа.\nТак мелочь каждую — мы, дети и поэты,\nумеем в чудо превратить,\nв обычном райские угадывать приметы\nи что ни тронем,— расцветить...","name": "Туман ночного сна..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4031, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1952","text": "Знаменит городок\nБесконечной стрелою бульвара,\nЦелой уймой садов\nИ осенним богатством базара.\nХорошо в сентябре\nВдруг услышать в предутренний холод,\nКак встает на заре\nЭтот фруктами пахнущий город.\nКак плывут вдоль реки,\nМимо сонного плеса немого,\nЗаводские гудки:\nШесть часов... Половина седьмого...\nЭтот медленный гуд,\nЭти звуки любому знакомы.\nДаже в школу идут\nМалыши по гудку заводскому.\nВ золотой тишине\nКилометра, наверное, за три\nСлышно радио мне,\nЧто поет на районном театре.\nА гудки не молчат,\nПовторяются снова и снова.\nВсе зовут, все звучат:\nСемь часов... Половина восьмого...\nИ легко мне, легко,\nИ заботы мои улетают.\nА гудки далеко\nЗа лесами окрестными тают.","name": "В городке","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4032, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Языков","date_from": "1825","text": "«Искать ли славного венца\nНа поле рабских состязаний,\nТревожа слабые сердца,\nСбирая нищенские дани?\nСия народная хвала,\nСей говор близкого забвенья,\nВознаградит ли музе пенья\nЕе священные дела?\nКто их постигнет? Гений вспыхнет —\nТолпа любуется на свет,\nШумит, шумит, шумит — затихнет;\nИ это слава наших лет!»\nТак мыслит юноша-поэт,\nПока в душе его желанья\nМелькают, темные, как сон,\nИ твердый глас самосознанья\nНе возвестил ему, кто он.\nИ вдруг, надеждой величавой\nСвои предвидя торжества,\nБеспечный — право иль не право\nЕго приветствует молва —\nЗа независимою славой\nПойдет любимец божества;\nВ нем гордость смелая проснется:\nСвободен, весел, полон сил,\nОрел великий встрепенется,\nРасширит крылья и взовьется\nК бессмертной области светил!","name": "Поэт (Искать ли славного венца...)","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4033, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1898","text": "Скучная лампа моя зажжена,\nСнова глаза мои мучит она.\nГосподи, если я раб,\nЕсли я беден и слаб,\nЕсли мне вечно за этим столом\nСкучным и скудным томиться трудом,\nДай мне в одну только ночь\nСлабость мою превозмочь\nИ в совершенном созданьи одном\nЧистым навеки зажечься огнем.","name": "Скучная лампа моя зажжена...","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4034, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1948","text": "Вылетев из Африки в апреле\nК берегам отеческой земли,\nДлинным треугольником летели,\nУтопая в небе, журавли.\nВытянув серебряные крылья\nЧерез весь широкий небосвод,\nВел вожак в долину изобилья\nСвой немногочисленный народ.\nНо когда под крыльями блеснуло\nОзеро, прозрачное насквозь,\nЧерное зияющее дуло\nИз кустов навстречу поднялось.\nЛуч огня ударил в сердце птичье,\nБыстрый пламень вспыхнул и погас,\nИ частица дивного величья\nС высоты обрушилась на нас.\nДва крыла, как два огромных горя,\nОбняли холодную волну,\nИ, рыданью горестному вторя,\nЖуравли рванулись в вышину.\nТолько там, где движутся светила,\nВ искупленье собственного зла\nИм природа снова возвратила\nТо, что смерть с собою унесла:\nГордый дух, высокое стремленье,\nВолю непреклонную к борьбе -\nВсе, что от былого поколенья\nПереходит, молодость, к тебе.\nА вожак в рубашке из металла\nПогружался медленно на дно,\nИ заря над ним образовала\nЗолотого зарева пятно.","name": "Журавли","date_to": "1948"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4035, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Внезапно в зелень вкрался красный лист,\nКак будто сердце леса обнажилось,\nГотовое на муку и на риск.\nВнезапно в чаще вспыхнул красный куст,\nКак будто бы на нем расположилось\nДве тысячи полураскрытых уст.\nВнезапно красным стал окрестный лес,\nИ облако впитало красный отсвет.\nСветился праздник листьев и небес\nВ своем спокойном благородстве.\nИ это был такой большой закат,\nКакого видеть мне не доводилось.\nКак будто вся земля переродилась\nИ я по ней шагаю наугад.","name": "Красная осень"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4036, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "На портьер зеленый бархат\nЛуч луны упал косой.\nНем и ясен в вещих картах\nНеизменный жребий мой:\nКаждый вечер сна, как чуда,\nБуду ждать я у окна.\nКаждый день тебя я буду\nЗвать, ночная тишина.\nПод луною призрак грозный\nОкрыленного коня\nПонесет в пыли морозной\nКоролевну и меня.\nНо с зарей светло и гневно\nСолнце ввысь метнет огонь,\nИ растает королевна,\nИ умчится белый конь.\nТосковать о лунном небе\nВновь я буду у окна,\nПроклиная горький жребий\nНеоконченного сна.","name": "У окна"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4037, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1898","text": "В ночи, когда уснет тревога,\nИ город скроется во мгле —\nО, сколько музыки у бога,\nКакие звуки на земле!\nЧто буря жизни, если розы\nТвои цветут мне и горят!\nЧто человеческие слезы,\nКогда румянится закат!\nПрими, Владычица вселенной,\nСквозь кровь, сквозь муки, сквозь гроба —\nПоследней страсти кубок пенный\nОт недостойного раба!","name": "В ночи, когда уснет тревога...","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4038, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1865","text": "Est in arundineis modulatio musica ripis*\nПевучесть есть в морских волнах,\nГармония в стихийных спорах,\nИ стройный мусикийский шорох\nСтруится в зыбких камышах.\nНевозмутимый строй во всем,\nСозвучье полное в природе,-\nЛишь в нашей призрачной свободе\nРазлад мы с нею сознаем.\nОткуда, как разлад возник?\nИ отчего же в общем хоре\nДуша не то поет, что море,\nИ ропщет мыслящий тростник?\n* Есть музыкальная стройность\nв прибрежных тростниках (лат.).-\nРед.","name": "Певучесть есть в морских волнах...","date_to": "1865"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4039, "fields": {"themes": [],"author": "Расул Гамзатов","text": "Любви чреваты рубежи\nВсем, от измены до коварства,-\nЗдесь гибли многие мужи,\nКак на границе государства.\nПечальной повести листы.\nОткрыл я книгу вековую:\nСкажи мне, женщина, где ты\nБыла в минуту роковую?\nЗачем в неведенье спала,\nЗадув огонь оплывшей свечки,\nКогда два черные ствола\nНацелились у черной речки?\nТы перед вечностью в долгу\nЗа то, что с белыми крылами\nТогда не встала на снегу\nПред воронеными стволами.\nНе ты ли в час, когда сожгла\nПисьмо, чей пепел сжала в горстке,\nСпасти поручика могла\nОт глупой ссоры в Пятигорске.\nИ не взяла б под Машуком\nПоэта ранняя могила,\nКогда бы с вечера тайком\nЕго в объятья ты сманила.\nКогда бы светом звездных глаз\nТы подсветила путь возврата,\nВ лесной трясине б не увяз\nГорячий конь Хаджи-Мурата.\nНевеста из аула Чох,\nТебя сумел я оправдать бы,\nКогда б издать не просто вздох\nРешилась бы во время свадьбы.\nЗачем твой крик не прозвучал\nИ не узнали люди тут же,\nЧто яд подсыпан был в бокал\nЭльдарилава из Ругуджа.\nВерней, чем верный талисман,\nСреди житейской круговерти\nСпасай нас, женщина, от ран\nИ заблуждения и смерти.\nНо пусть, страдая и любя,\nЛихой достойные кончины,\nГотовы будут за тебя\nСобой пожертвовать мужчины.\nПер. Я.Козловского","name": "Открыл я книгу вековую"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4040, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1935","text": "Знойная ночь перепутала все\nСтежки-дорожки.\nЗадорно звенят\nНа зеленом овсе\nСеребряные сережки.\nСиние сосны, синяя сонь -\nЧас расставанья.\nНад Волгой-рекой\nРасплескала гармонь\nСаратовское \"страданье\".\nНад тихой гречихой,\nНад гривой овса\nДевичью разлуку\nПоют голоса.\nДевчонке-подружке\nСемнадцатый год,\nДружок у подружки\nУходит на флот.\nНад тихой гречихой,\nНад гривой овса\nДевчонке грустить\nНе велят голоса.\nПодружка подружке\nЧастушку поет,\nПодружка подружке\nНадежду дает:\n\"Сирень цветет,\nНе плачь,\nПридет...\"\nНад тихой гречихой,\nНад гривой овса\nСливаются\nДевичьи голоса.","name": "Поволжанка","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4041, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1900","text": "Восходишь ты, что строгий день\nПеред задумчивой природой.\nВ твоих чертах ложится тень\nЛесной неволи и свободы.\nТвой день и ясен и велик,\nИ озарен каким-то светом,\nНо в этом свете каждый миг\nИдут виденья - без ответа.\nНикто не тронет твой покой\nИ не нарушит строгой тени.\nИ ты сольешься со звездой\nВ пути к обители видений.","name": "Восходишь ты, что строгий день...","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4042, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1859","text": "По ветви нижние леса\nВ зеленой потонули ржи.\nСемьею новой в небеса\nНыряют резвые стрижи.\nСильней и слаще с каждым днем\nНесется запах медовой\nВдоль нив, лоснящихся кругом\nСветло-зеленою волной.\nИ негой истомленных птиц\nСмолкают песни по кустам,\nИ всеобъемлющих зарниц\nМелькают лики по ночам.","name": "По ветви нижние леса...","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4043, "fields": {"themes": [],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1959","text": "Милые трагедии Шекспира!\nХроники английских королей!\nЗвон доспехов, ликованье пира,\nмрак, и солнце, и разгул страстей.\nСпорят благородство и коварство,\nвероломство, мудрость и расчет.\nИ злодей захватывает царство.\nИ герой в сражение идет.\nЭти окровавленные руки,\nкубки с ядом, ржавые мечи,\nэто человеческие муки,\nкрик души и жалоба в ночи.\nЗаклинанья и тоска о чуде,\nспор с судьбой и беспощадный рок.\nэто только люди, только люди,\nих существования урок.\nНеужели и мои тревоги,\nгруз ошибок и душевных мук\nмогут обратиться в монологи,\nобрести высокий вечный звук?\nНеужели и моя забота,\nвзлеты и падения в пути\nмогут люто взволновать кого-то,\nчью-то душу потрясти?\nТо, что смутной музыкой звучало,\nиздали слышнее и видней.\nМожет, наши участи — начало\nдля грядущих хроник наших дней.\nСолона вода, и хлеб твой горек,\nтруден путь твой в толщу прошлых лет,\nнашего величия историк,\nнашего страдания поэт.\nТолько б ты не допустил ошибки,\nполуправды или лжи,\nне смешал с гримасами улыбки\nи с действительностью миражи.\nЧеловек, живой своей судьбою\nты ему сегодня помоги,\nне лукавь и будь самим собою,\nне обманывайся и не лги.\nНе тверди без толку:\nах как просто!\nАх какая тишь да гладь!\nА уж если ты такого роста,\nчто тебе далеко не видать,\nне мешай в событьях разобраться\nсильным душам, пламенным сердцам.\nЕсть многое на свете, друг Горацио,\nчто и не снилось вашим мудрецам.","name": "Милые трагедии Шекспира!..","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4044, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1972","text": "Глубокий нежный сад, впадающий в Оку,\nстекающий с горы лавиной многоцветья.\nНачнёмте же игру, любезный друг, ау!\nОстанемся в саду минувшего столетья.\nАу, любезный друг, вот правила игры:\nне спрашивать зачем и поманить рукою\nв глубокий нежный сад, стекающий с горы,\nупущенный горой, воспринятый Окою.\nПопробуем следить за поведеньем двух\nкисейных рукавов, за блеском медальона,\nсокрывшего в себе... ау, любезный друг!..\nсокрывшего, и пусть, с нас и того довольно.\nЗаботясь лишь о том, что стол накрыт в саду,\nзабыть грядущий век для сущего событья.\nАу, любезный друг! Идёте ли?- Иду.-\nИдите! Стол в саду накрыт для чаепитья.\nА это что за гость?- Да это юный внук\nАрсеньевой.- Какой?- Столыпиной.- Ну, что же,\nхрани его Господь. Ау, любезный друг!\nДалекий свет иль звук - чирк холодом по коже.\nАу, любезный друг! Предчувствие беды\nпреувеличит смысл свечи, обмолвки, жеста.\nИ, как ни отступай в столетья и сады,\nдуша не сыщет в них забвенья и блаженства.","name": "Глубокий нежный сад, впадающий в Оку...","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4045, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Туч взъерошенные перья.\nПлотный воздух сыр и сер.\nСнег, истыканный капелью,\nпо обочинам осел.\nИ упорный ветер с юга,\nна реке дробящий льды,\nвходит медленно и туго\nв прочерневшие сады.\nОн охрипшей грудью дышит,\nон проходит напролом,\nпо гремящей жестью крыше\nтяжко хлопает крылом.\nИ кипит волна крутая\nс каждой ночью тяжелей,\nсок тягучий нагнетая\nв сердцевины тополей.\nТретьи сутки дует ветер,\nтретьи сутки стонут льды,\nтретьи сутки в целом свете\nни просвета, ни звезды.\nКраю нет тоске несносной.\nТретьи сутки в сердце мрак...\nМожет быть, и в жизни весны\nнаступают тоже так?","name": "Весна"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4046, "fields": {"themes": [],"author": "Вера Инбер","date_from": "1920","text": "Желтее листья. Дни короче\n(К шести часам уже темно),\nИ так свежи сырые ночи,\nЧто надо закрывать окно.\nУ школьников длинней уроки,\nДожди плывут косой стеной,\nЛишь иногда на солнцепеке\nЕще уютно, как весной.\nГотовят впрок хозяйки рьяно\nГрибы и огурцы свои,\nИ яблоки свежо-румяны,\nКак щеки милые твои.","name": "Желтее листья. Дни короче...","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4047, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1960","text": "Осенний дождь - вторые сутки кряду,\nИ, заключенный в правильный квадрат,\nТо мечется и рвется за ограду,\nТо молчаливо облетает сад.\nСреди высоких городских строений,\nНад ворохами жухлого листа,\nВсе целомудренней и откровенней\nДеревьев проступает нагота.\nКак молода осенняя природа!\nСредь мокрых тротуаров и камней\nКакая непритворная свобода,\nКакая грусть, какая щедрость в ней!\nЕй всё впервой, всё у нее - вначале,\nОна не вспомнит про ушедший час,-\nИ счастлива она в своей печали,\nН ничего не надо ей от нас.","name": "Городской сад","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4048, "fields": {"themes": [7],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1910","text": "И опять пред Тобой я склоняю колени,\nВ отдаленье завидев Твой звездный венец.\nДай понять мне, Христос, что не все только тени\nДай не тень мне обнять, наконец!\nЯ измучена этими длинными днями\nБез заботы, без цели, всегда в полумгле...\nМожно тени любить, но живут ли тенями\nВосемнадцати лет на земле?\nИ поют ведь, и пишут, что счастье вначале!\nРасцвести всей душой бы ликующей, всей!\nНо не правда ль: ведь счастия нет, вне печали?\nКроме мертвых, ведь нету друзей?\nВедь от века зажженные верой иною\nУкрывались от мира в безлюдье пустынь?\nНет, не надо улыбок, добытых ценою\nОсквернения высших святынь.\nМне не надо блаженства ценой унижений.\nМне не надо любви! Я грущу - не о ней.\nДай мне душу, Спаситель, отдать - только тени\nВ тихом царстве любимых теней.","name": "Еще молитва","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4049, "fields": {"themes": [20],"author": "Иван Козлов","date_from": "1822","text": "Родина святая,\nКрай прелестный мой!\nВсё тобой мечтая,\nРвусь к тебе душой.\nНо, увы, в неволе\nДержат здесь меня,\nИ на ратном поле\nНе сражаюсь я!\nДень и ночь терзался\nЯ судьбой твоей,\nВ сердце отдавался\nЗвук твоих цепей.\nМожно ль однородным\nБратьев позабыть?\nАх, иль быть свободным,\nИль совсем не быть!\nИ с друзьями смело\nГибельной грозой\nЗа святое дело\nМы помчались в бой.\nНо, увы, в неволе\nДержат здесь меня,\nИ на ратном поле\nНе сражаюсь я!\nИ в плену не знаю,\nКак война горит;\nВести ожидаю —\nМимо весть летит.\nСлух убийств несется,\nСтрашной мести след;\nКровь родная льется,—\nА меня там нет!\nАх, средь бури зреет\nПлод, свобода, твой!\nДень твой ясный рдеет\nПламенной зарей!\nУзник неизвестный,\nПусть страдаю я,—\nЛишь бы, край прелестный,\nВольным знать тебя!","name": "Пленный грек в темнице","date_to": "1822"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4050, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1964","text": "Не вспоминаю дней счастливых,\nНе замечаю лиц знакомых.\nЯ весь какой-то странный вывих.\nЯ весь какой-то сонный промах,\nСосредоточен иль рассеян...\nНо здесь иная зреет странность,—\nКак будто чувствую: со всею\nВселенной собственной расстанусь.\nИ, к расставанию готовясь,\nСжигаю книги и рубахи,\nСоображение и совесть,\nИ говорю своей собаке:\n«Ты, умница, еще не слышишь,\nКак безнадежно я пылаю.\nТы за меня стихи допишешь,\nА на луну я сам залаю».","name": "Не вспоминаю дней счастливых...","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4051, "fields": {"themes": [5],"author": "Самуил Маршак","text": "Всех, кто утром выйдет на простор,\nСто ворот зовут в сосновый бор.\nМеж высоких и прямых стволов\nСто ворот зовут под хвойный кров.\nПолумрак и зной стоят в бору.\nСмолы проступают сквозь кору.\nА зайдешь в лесную даль и глушь,\nМуравьиным спиртом пахнет сушь.\nВ чаще муравейники не спят -\nШевелятся, зыблются, кипят.\nДа мелькают белки в вышине,\nСловно стрелки, от сосны к сосне.\nЭтот лес полвека мне знаком.\nБыл ребенком, стал я стариком.\nИ теперь брожу, как по следам,\nПо своим мальчишеским годам.\nНо, как прежде, для меня свои -\nИглы, шишки, белки, муравьи.\nИ меня, как в детстве, до сих пор\nСто ворот зовут в сосновый бор.","name": "Бор"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4052, "fields": {"themes": [],"author": "Варлам Шаламов","text": "Луна качает море.\nПрилив. Отлив...\nКачает наше горе\nНа лодке рифм.\nЯ рифмами обманут\nИ потому спасен,\nКачаются лиманы,\nИ душен сон.","name": "Луна качает море..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4053, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1922","text": "Участок - великая вещь!\nЭто - место свидания\nМеня и государства.\nГосударство напоминает,\nЧто оно все еще существует!","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4054, "fields": {"themes": [7],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1939","text": "Если умру я, если исчезну,\nТы не заплачешь. Ты б не смогла.\nЯ в твоей жизни, говоря честно,\nНе занимаю большого угла.\nВ сердце твоем оголтелый дятел\nНе для меня долбит о любви.\nКто я, в сущности? Так. Приятель.\nНо есть права у меня и свои.\nБывает любовь безысходнее круга —\nПолубезумье такая любовь.\nБывает — голубка станет подругой,\nЛишь приголубь ее голубок,\nЛишь подманить воркованием губы,\nМехом дыханья окутать ее,\nГрянуть ей в сердце — прямо и грубо —\nЖаркое сердцебиенье свое.\nНо есть на свете такая дружба,\nТакое чувство есть на земле,\nКогда воркованье просто не нужно,\nКак рукопожатье в своей семье,\nКогда не нужны ни встречи, ни письма,\nНо вечно глаза твои видят глаза,\nКак если б средь тонких струн организма\nНовый какой-то нерв завелся.\nИ знаешь: что б ни случилось с тобою,\nКакие б ни прокляли голоса —\nТебя с искалеченною судьбою\nТе же теплые встретят глаза.\nИ встретят не так, как радушные люди,\nНо всей\nглубиною\nсвоей\nчистоты,\nНе потому, что ты абсолютен,\nА просто за то, что ты — это ты.","name": "О любви","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4055, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1928","text": "У Ванюши не пахана пашенка,—\nЗакружила Ванюшу Наташенька.\nЧто ни день — у зеленого ельника\nОн встречается с дочкою мельника.\nОсыпает он девушку ласками,\nУблажает красивыми сказками,\nРазвлекает ее разговорами\nПро любовь да про разные стороны.\nА в селе, у колодцев, как водится,\nГде досужие кумушки сходятся,\nВсё уже решено окончательно:\nДескать, парень и впрямь завлекательный,\nДескать, свадьба предвидится знатная...\nА на деле — случилось обратное.\nЗаседанье в ячейке назначили,\nВаньке выговор примастачили,\nПрипаяли ему внушение,\nЧто вошел с кулаком в сношения,\nЧто в июньскую полночь синюю\nИскривил комсомольскую линию.\nПрисмолили ему, примастачили,\nВ протоколах про всё обозначили:\nНе ходи на чужую околицу,\nНе зарись на кулацкую горницу!","name": "У Ванюши не пахана пашенка...","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4056, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Языков","date_from": "1827","text": "Благодарю вас за цветы:\nОни священны мне; порою\nНа них задумчиво покою\nМои любимые мечты;\nОни пленительно и живо\nТе дни напоминают мне,\nКогда на воле, в тишине,\nС моей Каменою ленивой,\nЯ своенравно отдыхал\nВдали удушливого света\nИ вдохновенного поэта\nК груди кипучей прижимал!\nИ ныне с грустию утешной\nМои желания летят\nВ тот край возвышенных отрад\nСвободы милой и безгрешной.\nИ часто вижу я во сне:\nИ три горы, и дом красивый,\nИ светлой Сороти извивы\nЗлатого месяца в огне,\nИ там, у берега, тень ивы -\nПриют прохлады в летний зной,\nНаяды полог продувной;\nИ те отлогости, те нивы,\nИз-за которых вдалеке,\nНа вороном аргамаке,\nЗаморской шляпою покрытый,\nСпеша в Тригорское, один -\nВольтер, и Гете, и Расин -\nЯвлялся Пушкин знаменитый;\nИ ту площадку, где в тиши\nНас нежила, нас веселила\nВина чарующая сила -\nОселок сердца и души;\nИ все божественное лето,\nКоторое из рода в род,\nКак драгоценность, перейдет,\nЗане Языковым воспето!\nЗлатые дни! златые дни!\nВзываю к вам, и где ж они?\nТеперь не то: с утра до ночи\nМир политических сует\nМне утомляет ум и очи,\nА пользы нет, и славы нет!\nСкучаю горько, и едва ли\nК поре, ко времени пройдут\nМои учебные печали\nИ прозаический мой труд.\nНо что бы ни было - оставлю\nНезанимательную травлю\nЗа дичью суетных наук,-\nИ, друг природы, лени друг,\nБеспечной жизнью позабавлю\nДавно ожиданный досуг.\nИтак, вперед! Молюся богу,\nДа он меня благословит,\nВо имя Феба и харит,\nНа православную дорогу;\nДа мой обрадованный взор\nУвидит вновь, восторга полный,\nВерхи и скаты ваших гор,\nИ темный сад, и дом, и волны!","name": "П. А. Осиповой (Благодарю вас за цветы...)","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4057, "fields": {"themes": [7],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1849","text": "У меня под окном, темной ночью и днем,\nВечно возишься ты, беспокойное море;\nНе уляжешься ты, и, с собою в борьбе,\nСловно тесно тебе на свободном просторе.\nО, шуми и бушуй, пой и плачь, и тоскуй,\nСвоенравный сосед, безумолкное море!\nНаглядеться мне дай, мне наслушаться дай,\nКак играешь волной, как ты мыкаешь горе.\nВсё в тебе я люблю. Жадным слухом ловлю\nТвой протяжный распев, волн дробящихся грохот,\nИ подводный твой гул, и твой плеск, и твой рев,\nИ твой жалобный стон, и твой бешеный хохот.\nГлаз с тебя не свожу, за волнами слежу;\nТишь лежит ли на них, нежно веет ли с юга,—\nВсе слились в бирюзу; но, почуя грозу,\nЧто с полночи летит,— почернеют с испуга.\nВсё сильней их испуг, и запрыгают вдруг,\nКак стада диких коз по горам и стремнинам;\nВетер роет волну, ветер мечет волну,\nИ беснуется он по кипящим пучинам.\nНо вот буйный уснул; волн смирился разгул,\nТолько шаткая зыбь всё еще бродит, бродит;\nМоре вздрогнет порой — как усталый больной,\nОблегчившись от мук, дух с трудом переводит.\nКаждый день, каждый час новым зрелищем нас\nМанит в чудную даль голубая равнина:\nТам, в пространстве пустом, в углубленьи морском,\nВсё — приманка глазам, каждый образ — картина.\nПаруса распустив, как легок и красив\nДвух стихий властелин, величавый и гибкий,\nБриг несется — орлом средь воздушных равнин,\nЗмий морской — он скользит по поверхности зыбкой.\nЗакоптив неба свод, вот валит пароход,\nПо покорным волнам он стучит и колотит;\nОгнедышащий кит, море он кипятит,\nБой огромных колес волны в брызги молотит.\nНе под тенью густой,— над прозрачной волной\nСобирается птиц среброперая стая;\nВсе кружат на лету; то махнут в высоту,\nТо, спустившись, нырнут, грустный крик испуская.\nОт прилива судов со всемирных концов\nПлощадь моря кипит многолюдным базаром;\nЗдесь и север, и юг, запад здесь и восток —\nВсе приносят оброк разнородным товаром.\nВот снуют здесь и там — против волн, по волнам,\nЧелноки, каики вереницей проворной;\nЛиц, одежд пестрота; всех отродий цвета,\nКож людских образцы: белой, смуглой и черной.\nНо на лоно земли сон и мрак уж сошли;\nТолько море не спит и рыбак с ним не праздный;\nТам на лодках, в тени, загорелись огни;\nОпоясалась ночь словно нитью алмазной.\nНет пространству границ! Мыслью падаешь ниц —\nИ мила эта даль, и страшна бесконечность!\nИ в единый символ, и в единый глагол\nСовмещается нам — скоротечность и вечность.\nМоре, с первого дня ты пленило меня!\nКак полюбишь тебя — разлюбить нет уж силы;\nОпостылит земля — и леса, и поля,\nПрежде милые нам, после нам уж не милы;\nНужны нам: звучный плеск, разноцветный твой блеск,\nТвой прибой и отбой, твой простор и свобода;\nТы природы душа! Как ни будь хороша,—\nГде нет жизни твоей — там бездушна природа!","name": "Босфор","date_to": "1849"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4058, "fields": {"themes": [7],"author": "Юлия Друнина","text": "Когда умирает любовь,\nВрачи не толпятся в палате,\nДавно понимает любой —\nНасильно не бросишь\nВ объятья...\nНасильно сердца не зажжешь.\nНи в чем никого не вините.\nЗдесь каждое слою —\nКак нож,\nЧто рубит меж душами нити.\nЗдесь каждая ссора —\nКак бой.\nЗдесь все перемирья\nМгновенны...\nКогда умирает любовь,\nЕще холодней\nВо Вселенной...","name": "Когда умирает любовь..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4059, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1924","text": "Великая вокруг меня пустыня,\nИ я — великий в той пустыне постник.\nВзойдет ли день — я шторы опускаю,\nЧтоб солнечные бесы на стенах\nКинематограф свой не учиняли.\nНастанет ночь — поддельным, слабым светом\nЯ разгоняю мрак и в круге лампы\nСгибаю спину и скриплю пером,—\nА звезды без меня своей дорогой\nПускай идут.\nКогда шумит мятеж,\nГолодный объедается до рвоты,\nА сытого (в подвале) рвет от страха\nВином и желчью,— я засов тяжелый\nКладу на дверь, чтоб ветер революций\nНе разметал моих листов заветных.\nИ если (редко) женщина приходит\nШуршать одеждой и сиять очами —\nЧто ж? я порой готов полюбоваться\nПрельстительным и нежным микрокосмом...","name": "Великая вокруг меня пустыня...","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4060, "fields": {"themes": [7],"author": "Андрей Вознесенский","text": "Не придумано истинней мига,\nчем раскрытые наугад -\nнедочитанные, как книга,-\nразметавшись, любовники спят.","name": "Петрарка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4061, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1856","text": "[Из Байрона]\nНеспящих солнце, грустная звезда,\nКак слезно луч мерцает твой всегда,\nКак темнота при нем еще темней,\nКак он похож на радость прежних дней!\nТак светит прошлое нам в жизненной ночи,\nНо уж не греют нас бессильные лучи,\nЗвезда минувшего так в горе мне видна,\nВидна, но далека — светла, но холодна!\nПримечание: в книге имеется это же стихотворение в переводе Фета («О, солнце глаз бессонных...»), Козлова («Бессонное солнце, в тумане луна!..»), Маршака («Бессонных солнце..») и Д. Маркевича («О солнце тех, кто не вкушает сна...»). В сборнике приведён перевод этого стиха, сделанный Набоковым («Печальная звезда, бессонных солнце! Ты...»)","name": "Неспящих солнце, грустная звезда...","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4062, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Мятлев","date_from": "1840","text": "Вот луна глядится в море,\nВ небе вещая горит,\nВидит радость, видит горе\nИ с душою говорит...\nГоворит душе беспечной:\n«Пой, любуйся, веселись!\nДивен мир, но мир не вечный!\nВыше, выше понесись,\nЖизни слишком скоротечной\nНе вдавайся, не держись.\nДумам здесь не развернуться,\nНе успеешь оглянуться —\nВсё прекрасное пройдет!\nА на небе безопасно,—\nНебо чисто, небо ясно,\nВ нем обширнее полет».\nВот луна глядится в море,\nВ небе вещая горит,\nВидит радость, видит горе\nИ с душою говорит...\n«Посмотри: уж догорает\nОсвещенье на пирах,\nШум оркестров затихает,\nИ одна, почти в слезах,\nДева бедная вздыхает\nОб утраченных часах.\nПосмотри: завяли розы;\nПосмотри: лиются слезы...\nГде забав горячий след?\nА на небе всё прекрасно,—\nНебо чисто, небо ясно,\nДаже облачка в нем нет!»\nВот луна глядится в море,\nВ небе вещая горит,\nВидит радость, видит горе\nИ с душою говорит...\n«Как цвела и как любила\nЭта юная чета;\nВосхищала, веселила\nИх любовь, их красота!\nТут измена, здесь могила;\nВсё земное — суета.\nКак непрочно всё, что мило!\nСчастье многое сулило,\nНо сдержало ли обет?\nА на небе всё прекрасно,—\nНебо чисто, небо ясно,\nИ обмана в небе нет».\nВот луна глядится в море,\nВ небе вещая горит,\nВидит радость, видит горе\nИ с душою говорит...\n«Вот счастливца окружают\nДети, други, как цветы\nВкруг его благоухают...\nНо надолго ль? Видишь ты,\nДруг за другом отпадают,\nТочно с дерева листы,—\nИ один, осиротелый,\nПо дороге опустелой,\nПригорюнясь, он идет.\nА на небе всё прекрасно,—\nНебо чисто, небо ясно,\nТам разлука не живет».\nВот луна глядится в море,\nВ небе вещая горит,\nВидит радость, видит горе\nИ с душою говорит...\n«Увлекаешься ль мечтою\nСлавы доблестных трудов?\nВидишь стаю за собою\nИ зоилов, и врагов,\nТы обрызган клеветою,\nТы везде встречаешь ков;\nТвой восторг охладевает,\nЧувств святыню оскорбляет\nСвета хохот, света лед.\nНо взнесись на небо ясно,—\nТам свободно, там прекрасно,\nИ оно тебя поймет».\nВот луна глядится в море,\nВ небе вещая горит,\nВидит радость, видит горе\nИ с душою говорит...\nГоворит душе унылой:\n«Мир роскошный опустел\nДля тебя, и легкокрылый\nДух веселья отлетел,—\nНо крепись духовной силой,\nНет, не в мире твой удел!\nТвой удел вот здесь, меж нами,\nМеж блестящими звездами\nПрежнее тебя всё ждет,\nВсё, что мило, что прекрасно,\nНебо чисто, небо ясно\nДля тебя здесь бережет.","name": "Тарантелла","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4063, "fields": {"themes": [],"author": "Варлам Шаламов","text": "В природы грубом красноречье\nЯ утешение найду.\nУ ней душа-то человечья\nИ распахнется на ходу.\nМне близки теплые деревья,\nМолящиеся на восток,\nВ краю, еще библейски древнем,\nГде день, как человек, жесток.\nГде мир, как и душа, остужен\nПокровом вечной мерзлоты,\nГде мир душе совсем не нужен\nИ ненавистны ей цветы.\nГде циклопическое око\nТак редко смотрит на людей,\nГде ждут явления пророка\nСолдат, отшельник и злодей.","name": "В природы грубом красноречье..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4064, "fields": {"themes": [],"author": "София Парнок","date_from": "1927","text": "Я думаю: Господи, сколько я лет проспала\nи как стосковалась по этому грешному раю!\nЦветут тополя. За бульваром горят купола.\nСажусь на скамью. И дышу. И глаза протираю.\nСтекольщик проходит. И зайчик бежит по песку,\nпо мне, по траве, по младенцу в плетеной коляске,\nпо старой соседке моей - и сгоняет тоску\nс морщинистой этой, окаменевающей маски.\nПовыползла старость в своем допотопном пальто,\nидет комсомол со своей молодою спесью,\nно знаю: в Москве - и в России - и в мире - никто\nвесну не встречает такой благодарною песней.\nКакая прозрачность в широком дыхании дня...\nИ каждый листочек - для глаза сладчайшее яство.\nКакая большая волна подымает меня!\nЖиви, непостижная жизнь,\nрасцветай,\nсвоевольничай,\nвластвуй!","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4065, "fields": {"themes": [],"author": "Ирина Одоевцева","text": "Я помню только всего\nВечер дождливого дня,\nЯ провожала его,\nПоцеловал он меня.\nДрожало пламя свечи,\nЯ плакала от любви.\n- На лестнице не стучи,\nГорничной не зови!\nПрощай... Для тебя, о тебе,\nДо гроба, везде и всегда...\nПо водосточной трубе\nШумно бежала вода.\nЕму я глядела вслед,\nНа низком сидя окне...\n...Мне было пятнадцать лет,\nИ это приснилось мне...","name": "Я помню только всего..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4066, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1927","text": "Товарищ Иванов -\nмужчина крепкий,\nв штаты врос\nпокрепше репки.\nСидит\nбессменно\nу стула в оправе,\nпридерживаясь\nна службе\nследующих правил.\nПодходит к телефону -\nдостоинство\nскладкой.\n- Кто спрашивает?\n- Товарищ тот -\nИ сразу\nрот\nв улыбке сладкой -\nкак будто\nу него не рот, а торт.\nКогда\nначальство\nрассказывает анекдот,\nтакой,\nот которого\nпокраснел бы и дуб,-\nИванов смеется,\nсмеется, как никто,\nхотя\nот флюса\nноет зуб.\nСпросишь мнение -\nпридет в смятеньице,\nделикатно\nотложит\nдо дня\nдо следующего,\nа к следующему\nузнаете\nмненьице -\nуважаемого\nтоварища заведующего.\nНачальство\nодно\nсмахнут, как пыльцу...\nКакое\nему,\nИванову,\nдело?\nОн служит\nтак же\nдругому лицу,\nего печенке,\nулыбке,\nтелу.\nНапялит\nна себя\nначальственную маску,\nначальственные привычки,\nначальственный\nвид.\nНачальство ласковое -\nи он\nласков.\nНачальство грубое -\nи он грубит.\nУвидя безобразие,\nне протестует впустую.\nПротест\nзамирает\nв зубах тугих.\n- Пускай, мол,\nпервыми\nдругие протестуют.\nЧто я, в самом деле,\nлучше других?-\nТот -\nуволен.\nЭтот -\nсокращен.\nБессменно\nодно\nИвановье рыльце.\nВезде\nи всюду\nпролезет он,\nподмыленный\nскользким\nподхалимским\nмыльцем.\nВпрочем,\nнаписанное\nни для кого не ново\nразве нет\nу вас\nтакого Иванова?\nКричу\nблагим\n(а не просто) матом,\nглядя\nна подобные истории:\n- Где я?\nВ лонах красных наркоматов\nили\nв дооктябрьской консистории?!","name": "Товарищ Иванов","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4067, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","date_from": "1959","text": "Мальчики с финками, девочки с «фиксами»...\nДве проводницы дремотными сфинксами...\nВ вагоне спят рабочие,\nВагон во власти сна,\nА в тамбуре бормочет\nНетрезвая струна...\nЯ еду в этом тамбуре,\nСпасаясь от жары.\nКругом гудят, как в таборе,\nГитары и воры.\nИ как-то получилось,\nЧто я читал стихи\nМежду теней плечистых\nОкурков, шелухи.\nУ них свои ремесла.\nА я читаю им,\nКак девочка примерзла\nК окошкам ледяным.\nОни сто раз судились,\nПлевали на расстрел.\nСухими выходили\nИз самых мокрых дел.\nНа черта им девчонка?\nИ рифм ассортимент\nТаким как эта — с чолкой\nИ пудрой в сантиметр?!\nСтоишь — черты спитые.\nНа блузке видит взгляд\nВсю дактилоскопию\nМалаховских ребят...\nЧего ж ты плачешь бурно?\nИ, вся от слез светла,\nМне шепчешь нецензурно —\nЧистейшие слова?..\nИ вдруг из электрички,\nОшеломив вагон,\nТы\nчище\nБеатриче\nСбегаешь на перрон.","name": "Последняя электричка","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4068, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1957","text": "Пощади мое сердце\nИ волю мою укрепи,\nПотому что\nМне снятся костры\nВ запорожской весенней степи.\nСлышу — кони храпят,\nСлышу — запах\nГорячих коней.\nСлышу давние песни\nВовек не утраченных\nДней.\nВижу мак-кровянец,\nС Перекопа принесший\nВесну,\nИ луну над конями —\nТатарскую в небе\nЛуну.\nИ одну на рассвете,\nОдну,\nКак весенняя синь,\nЧьи припухшие губы\nГорчей,\nЧем седая полынь...\nУкрепи мою волю\nИ сердце мое\nНе тревожь,\nПотому что мне снится\nВечерней зари\nОкровавленный нож,\nДрожь степного простора,\nМахновских тачанок\nСледы\nИ под конским копытом\nХолодная пленка\nВоды.\nЭти кони истлели,\nИ сны эти очень стары.\nПочему же\nМне снова приснились\nВ степях запорожских\nКостры,\nЛедяная звезда\nИ оплывшие стены\nТраншей,\nЗапах соли и йода,\nЛетящий\nС ночных Сивашей?\nБудто кони храпят,\nБудто легкие тени\nВстают,\nБудто гимн коммунизма\nОхрипшие глотки поют.\nИ плывет у костра,\nБурым бархатом\nГрозно горя,\nЗнамя мертвых солдат,\nУтвердивших\nЗакон Октября.\nЭто Фрунзе вручает его\nПозабытым полкам,\nИ ветра Черноморья\nТекут\nПо солдатским щекам.\nИ от крови погибших,\nКак рана, запекся\nЗакат.\nМаки пламенем алым\nДо самого моря\nГорят.\nУнеси мое сердце\nВ тревожную эту страну,\nГде на синем просторе\nТебя целовал я одну.\nСловно тучка пролетная,\nСловно степной\nВетерок —\nМира нового молодость —\nМака\nКровавый цветок.\nОт степей зацветающих\nВлажная тянет\nТеплынь,\nИ горчит на губах\nПоцелуев\nСухая полынь.\nИ навстречу кострам,\nПоднимаясь\nНад будущим днем,\nПолыхает восход\nБоевым\nТемно-алым огнем.\nМожет быть,\nЭто старость,\nВесна,\nЗапорожских степей забытье?\nНет!\nЭто — сны революции.\nЭто — бессмертье мое.","name": "Костры","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4069, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Всегда так было\nи всегда так будет:\nты забываешь обо мне порой,\nтвой скучный взгляд\nпорой мне сердце студит...\nНо у тебя ведь нет такой второй!\nНесвойственна любви красноречивость,\nбоюсь я слов красивых как огня.\nЯ от тебя молчанью научилась,\nи ты к терпенью\nприучил меня.\nНет, не к тому, что родственно бессилью,\nчто вызвано покорностью судьбе,\nнет, не к тому, что сломанные крылья\nдаруют в утешение тебе.\nТы научил меня терпенью поля,\nкогда земля суха и горяча,\nтерпенью трав, томящихся в неволе\nдо первого весеннего луча,\nты научил меня терпенью птицы,\nготовящейся в дальний перелет,\nтерпенью всех, кто знает,\nчто случится,\nИ молча неминуемого ждет.","name": "Всегда так было..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4070, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Винокуров","date_from": "1968","text": "Сижу, сутулясь, предо мной учебник,—\nмоя мольба восходит горячо!\nИ добрый появляется волшебник,\nзаглядывает мне через плечо...\nБьет артналет, разламывая в щебень\nбыки моста,— обрушился кессон.\nНо трехминутный перерыв волшебен,\nи ангел машет мне,— в я спасен!..\nМы ищем гриб — а ждем, чтоб почему-то\nвдруг вышел в колпаке высоком гном!..\n...Но разве можно без наличья чуда\nпостичь задачу, выжить под огнем?!","name": "Сижу, сутулясь, предо мной учебник...","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4071, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Ты все молодишься. Все хочешь\nзабыть, что к закату идешь:\nгде надо смеяться - хохочешь,\nгде можно заплакать - поешь.\nТы все еще жаждешь обманом\nсебе и другим доказать,\nчто юности легким туманом\nничуть не устала дышать.\nНайдешь ли свое избавленье,\nуйдешь ли от боли своей\nв давно надоевшем круженье,\nв свечении праздных огней?\nТы мечешься, душу скрывая\nи горькие мысли тая,\nно я-то доподлинно знаю,\nв чем кроется сущность твоя.\nНо я-то отчетливо вижу,\nчто смысл недомолвок твоих\nкуда человечней и ближе\nактерских повадок пустых.\nНо я-то давно вдохновеньем\nсчитать без упрека готов\nморщинки твои - дуновенье\nсошедших со сцены годов.\nПора уже маску позерства\nна честную позу сменить.\nЗатем, что довольно притворства\nи правдою, трудной и черствой,\nУ нас полагается жить.\nГлаза, устремленные жадно.\nЧасов механический бой.\nТо время шумит беспощадно\nнад бедной твоей головой.","name": "Ты все молодишься. Все хочешь..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4072, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Винокуров","date_from": "1965","text": "Ты не плачь, не плачь, не плачь. Не надо.\nЭто только музыка! Не плачь.\nЭто всего-навсего соната.\nПлачут же от бед, от неудач.\nСядем на скамейку.\nСиневато\nНебо у ботинок под ледком.\nЭто всего-навсего соната —\nЧерный рупор в парке городском.\nКаплет с крыши дровяного склада.\nРазвезло. Гуляет черный грач...\nЭто всего-навсего соната!\nЯ прошу: не плачь, не плачь, не плачь.","name": "Не плачь","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4073, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1867","text": "Man muss die Slaven an die Mauer drucken *\nОни кричат, они грозятся:\n\"Вот к стенке мы славян прижмем!\"\nНу, как бы им не оборваться\nВ задорном натиске своем!\nДа, стенка есть - стена большая,-\nИ вас не трудно к ней прижать.\nДа польза-то для них какая?\nВот, вот что трудно угадать.\nУжасно та стена упруга,\nХоть и гранитная скала,-\nШестую часть земного круга\nОна давно уж обошла...\nЕе не раз и штурмовали -\nКой-где сорвали камня три,\nНо напоследок отступали\nС разбитым лбом богатыри...\nСтоит она, как и стояла,\nТвердыней смотрит боевой:\nОна не то чтоб угрожала,\nНо... каждый камень в ней живой.\nТак пусть же бешеным напором\nТеснят вас немцы и прижмут\nК ее бойницам и затворам,-\nПосмотрим, что они возьмут!\nКак ни бесись вражда слепая,\nКак ни грози вам буйство их,-\nНе выдаст вас стена родная,\nНе оттолкнет она своих.\nОна расступится пред вами\nИ, как живой для вас оплот,\nМеж вами станет и врагами\nИ к ним поближе подойдет.\n* Славян должно прижать к стене (нем.).- Ред.","name": "Славянам (Они кричат, они грозятся...)","date_to": "1867"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4074, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1896","text": "Царевной мудрой Ариадной\nЦаревич доблестный Тезей\nСпасен от смерти безотрадной\nСреди запутанных путей:\nК его одежде привязала\nОна спасительную нить,-\nПеред героем смерть стояла,\nНо не могла его пленить,\nИ, победитель Минотавра,\nСвивая нить, умел найти\nТезей к венцу из роз и лавра\nПрямые, верные пути.\nА я - в тиши, во тьме блуждаю,\nИ в Лабиринте изнемог,\nИ уж давно не понимаю\nМоих обманчивых дорог.\nВсё жду томительно: устанет\nСудьба надежды хоронить,\nХоть перед смертью мне протянет\nПутеводительную нить,-\nИ вновь я выйду на свободу,\nПод небом ясным умереть\nИ, умирая, на природу\nГлазами ясными смотреть.","name": "Царевной мудрой Ариадной...","date_to": "1896"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4075, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","text": "Я ведал: ненарекаемость Бозничего,\nнеизбытность Полевичего,\nненасытность Огневичего,\nнерассыпность Водяничего,\nнеувядаемость Девичьего. Я ведал."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4076, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1918","text": "Проплывают льдины, звеня,\nНебеса безнадежно бледны.\nАх, за что ты караешь меня,\nЯ не знаю моей вины.\nЕсли надо - меня убей,\nНо не будь со мною суров.\nОт меня не хочешь детей\nИ не любишь моих стихов.\nВсе по-твоему будет: пусть!\nОбету верна своему,\nОтдала тебе жизнь, но грусть\nя в могилу с собой возьму.","name": "Проплывают льдины, звеня...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4077, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "Плачьте днесь, мои очи, вашу участь злую,\nПлачьте ныне, ах! плачьте, без вопроса вскую:\nАминта не желает зрети на вас больше\nИ дабы со мною сердце ее было дольше.\nБуде вы, ее видя, счастливыми были,\nБуде с весельем себя в ее очах зрили,-\nТо плачьте, мои очи, в горькой днесь печали:\nНе видеть вам драгих дней, ибо все пропали.","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4078, "fields": {"themes": [20],"author": "Борис Слуцкий","text": "Перед войной я написал подвал\nпро книжицу поэта-ленинградца\nи доказал, что, если разобраться,\nпевец довольно скучно напевал.\nЯ сдал статью и позабыл об этом,\nза новую статью был взяться рад.\nНо через день бомбили Ленинград\nи автор книжки сделался поэтом.\nВсе то, что он в балладах обещал,\nчему в стихах своих трескучих клялся,\nон \"выполнил - боролся, и сражался,\nи смертью храбрых,\nкак предвидел, пал.\nКак хорошо, что был редактор зол\nи мой подвал крестами переметил\nи что товарищ,\nпавший,\nперед смертью\nего,\nскрипя зубами,\nне прочел.","name": "Памяти товарища"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4079, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Лебедев-Кумач","text": "Вся я горю, не пойму отчего...\nСердце, ну как же мне быть?\nАх, почему изо всех одного\nМожем мы в жизни любить?\nСердце в груди\nБьется, как птица,\nИ хочешь знать,\nЧто ждет впереди,\nИ хочется счастья добиться!\nРадость поет, как весенний скворец,\nЖизнь и тепла и светла.\nЕсли б имела я десять сердец,-\nВсе бы ему отдала!\nСердце в груди\nБьется, как птица,\nИ хочешь знать,\nЧто ждет впереди,\nИ хочется счастья добиться!","name": "Если б имела я десять сердец"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4080, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1908","text": "Я пригвожден к трактирной стойке.\nЯ пьян давно. Мне всё - равно.\nВон счастие мое - на тройке\nВ сребристый дым унесено...\nЛетит на тройке, потонуло\nВ снегу времен, в дали веков...\nИ только душу захлестнуло\nСребристой мглой из-под подков...\nВ глухую темень искры мечет,\nОт искр всю ночь, всю ночь светло...\nБубенчик под дугой лепечет\nО том, что счастие прошло...\nИ только сбруя золотая\nВсю ночь видна... Всю ночь слышна...\nА ты, душа... душа глухая...\nПьяным пьяна... пьяным пьяна...","name": "Я пригвожден к трактирной стойке...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4081, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","text": "За гранью смерти её я встречу,\nЕё, единую, её, любимую.\nИ ей, как в детстве, на зов отвечу\nС любовью первою, — неисцелимою.\nЕё ли сердцем не угадаю?\nВ ней жизнь последняя и бесконечная.\nСквозь облик милый — тебя узнаю,\nТебя, Заступница, тебя, Предвечная…","name": "ОБЕ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4082, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","text": "Набегают волны синие.\nЗелёные? Нет, синие.\nКак хамелеонов миллионы,\nЦвет меняя на ветру.\nЛасково цветёт глициния —\nОна нежнее инея...\nА где-то есть земля Дельфиния\nИ город Кенгуру.\nЭто далеко! Ну что же?—\nЯ туда уеду тоже.\nАх ты, боже, ты мой боже,\nЧто там будет без меня?\nПальмы без меня засохнут,\nРозы без меня заглохнут,\nПтицы без меня замолкнут —\nВот что будет без меня.\nДа, но без меня в который раз\nОтплыло судно «Дикобраз».\nКак же я подобную беду\nИз памяти сотру?\nА вчера пришло, пришло, пришло\nКо мне письмо, письмо, письмо\nСо штемпелем моей Дельфинии,\nСо штампом Кенгуру.\nБелые конверты с почты\nРвутся, как магнолий почки,\nПахнут, как жасмин, но вот что\nПишет мне родня:\nПальмы без меня не сохнут,\nРозы без меня не глохнут,\nПтицы без меня не молкнут...\nКак же это без меня?\nНабегают волны синие.\nЗелёные? Нет, синие.\nНабегают слезы горькие...\nСмахну, стряхну, сотру.\nЛасково цветёт глициния —\nОна нежнее инея...\nА где-то есть страна Дельфиния\nИ город Кенгуру.","name": "Страна Дельфиния"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4083, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1970","text": "Переворот в мозгах из края в край,\nВ пространстве - масса трещин и смещений:\nВ Аду решили черти строить рай\nДля собственных грядущих поколений.\nИзвестный черт с фамилией Черток -\nАгент из Рая - ночью, внеурочно\nОтстукал в Рай: в Аду черт знает что,-\nЧто точно - он, Черток, не знает точно.\nЕще ввернул тревожную строку\nДля шефа всех лазутчиков Амура:\n\"Я в ужасе,- сам Дьявол начеку,\nИ крайне ненадежна агентура\".\nТем временем в Аду сам Вельзевул\nПотребовал военного парада,-\nВлез на трибуну, плакал и загнул:\n\"Рай, только рай - спасение для Ада!\"\nРыдали черти и кричали: \"Да!\nМы рай в родной построим Преисподней!\nДаешь производительность труда!\nПять грешников на нос уже сегодня!\"\n\"Ну что ж, вперед! А я вас поведу! -\nЗакончил Дьявол. - С богом! Побежали!\"\nИ задрожали грешники в Аду,\nИ ангелы в Раю затрепетали.\nИ ангелы толпой пошли к Нему -\nК тому, который видит все и знает,-\nА он сказал: \"Мне плевать на тьму!\" -\nИ заявил, что многих расстреляет.\nЧто Дьявол - провокатор и кретин,\nЕго возня и крики - все не ново,-\nЧто ангелы - ублюдки, как один\nИ что Черток давно перевербован.\n\"Не Рай кругом, а подлинный бедлам,-\nСпущусь на землю - там хоть уважают!\nУйду от вас к людям ко всем чертям -\nПускай меня вторично распинают!..\"\nИ он спустился. Кто он? Где живет?..\nНо как-то раз узрели прихожане -\nНа паперти у церкви нищий пьет,\n\"Я Бог,- кричит,- даешь на пропитанье!\"\nКонец печален (плачьте, стар и млад,-\nЧто перед этим всем сожженье Трои?)\nДавно уже в Раю не рай, а ад,-\nНо рай чертей в Аду зато построен!","name": "Переворот в мозгах из края в край...","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4084, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1906","text": "Не смейтесь вы над юным поколеньем!\nВы не поймете никогда,\nКак можно жить одним стремленьем,\nЛишь жаждой воли и добра...\nВы не поймете, как пылает\nОтвагой бранной грудь бойца,\nКак свято отрок умирает,\nДевизу верный до конца!\n. . . . . . . . . . . . . . .\nТак не зовите их домой\nИ не мешайте их стремленьям, -\nВедь каждый из бойцов - герой!\nГордитесь юным поколеньем!","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4085, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1965","text": "Хорошо, когда для счастья есть причина:\nБудь то выигрыш ли, повышенье чина,\nОтомщение, хранящееся в тайне,\nГениальный стихи или свиданье,\nВ историческом ли подвиге участье,\nПод метелями взращенные оливы...\nНо\nнет\nничего\nсчастливей\nБеспричинного счастья.","name": "Каким бывает счастье","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4086, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Он - инок. Он - Божий. И буквы устава\nВсе мысли, все чувства, все сказки связали.\nВ душе его травы, осенние травы,\nПечальные лики увядших азалий.\nОн изредка грезит о днях, что уплыли.\nНо грезит устало, уже не жалея,\nНе видя сквозь золото ангельских крылий,\nКак в танце любви замерла Саломея.\nИ стынет луна в бледно-синей эмали,\nНемеют души умирающей струны...\nА буквы устава все чувства связали,-\nИ блекнет он, Божий, и вянет он, юный.","name": "Он - инок. Он - Божий...."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4087, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1841","text": "В полдневный жар в долине Дагестана\nС свинцом в груди лежал недвижим я;\nГлубокая еще дымилась рана,\nПо капле кровь точилася моя.\nЛежал один я на песке долины;\nУступы скал теснилися кругом,\nИ солнце жгло их желтые вершины\nИ жгло меня - но спал я мертвым сном.\nИ снился мне сияющий огнями\nВечерний пир в родимой стороне.\nМеж юных жен, увенчанных цветами,\nШел разговор веселый обо мне.\nНо в разговор веселый не вступая,\nСидела там задумчиво одна,\nИ в грустный сон душа ее младая\nБог знает чем была погружена;\nИ снилась ей долина Дагестана;\nЗнакомый труп лежал в долине той;\nВ его груди, дымясь, чернела рана,\nИ кровь лилась хладеющей струей.","name": "Сон (В полдневный жар...)","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4088, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Фофанов","date_from": "1896","text": "Пышней, чем в ясный час расцвета,\nАллея пурпуром одета.\nИ в зыбком золоте ветвей\nЕще блистает праздник лета\nВолшебной прелестью своей.\nИ ночь, сходящую в аллею,\nСквозь эту рдяную листву,\nНазвать я сумраком не смею,\nНо и зарей — не назову!","name": "Аллея осенью","date_to": "1896"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4089, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Михалков","text": "Нельзя воспитывать щенков\nПосредством крика и пинков.\nЩенок, воспитанный пинком,\nНе будет преданным щенком.\nТы после грубого пинка\nПопробуй подзови щенка!","name": "Важный совет"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4090, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1925","text": "Сочинитель бедный, это ты ли\nСочиняешь песни о луне?\nУж давно глаза мои остыли\nНа любви, на картах и вине.\nАх, луна влезает через раму,\nСвет такой, хоть выколи глаза...\nСтавил я на пиковую даму,\nА сыграл бубнового туза.","name": "Сочинитель бедный, это ты ли...","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4091, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кушнер","date_from": "1966","text": "Эти сны роковые - вранье!\nА рассказчикам нету прощенья,\nПотому что простое житье\nБезутешней любого смещенья.\nТы увидел, когда ты уснул,\nВесла в лодке и камень на шее,\nА к постели придвинутый стул\nБыл печальней в сто раз и страшнее.\nПо тому, как он косо стоял,-\nТы б заплакал, когда б ты увидел,-\nТы бы вспомнил, как смертно скучал\nИ как друг тебя горько обидел.\nИ зачем - непонятно - кричать\nВ этих снах, под машины ложиться,\nЕсли можно проснуться опять -\nИ опять это все повторится.","name": "Эти сны роковые - вранье!..","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4092, "fields": {"themes": [20],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Сюда с мандатом из Москвы\nприехали без проездных\nв казенных кожанках волхвы\nи в гимнастерках фронтовых.\nА в сундучках у них лежат\nпять топоров и пять лопат.\nТут без угара угоришь\nи всласть напаришься без дров.\nПять топоров без топорищ\nи пять лопат без черенков.\nНо в эти годы сущий клад\nпять топоров и пять лопат.\nТак утверждался новый рай,\nа начинался он с того,\nчто люди ставили сарай\nдля инструмента своего.\nИ в нем работники хранят\nпять топоров и пять лопат.\nКогда Ильич в больших снегах -\nушел туда, где света нет,\nи свет померк в его очах -\nотсюда хлынул общий свет.\nЯ слышу, как они стучат,-\nпять топоров и пять лопат.","name": "Баллада Волховстроя"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4093, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1957","text": "Зацелована, околдована,\nС ветром в поле когда-то обвенчана,\nВся ты словно в оковы закована,\nДрагоценная моя женщина!\nНе веселая, не печальная,\nСловно с темного неба сошедшая,\nТы и песнь моя обручальная,\nИ звезда моя сумашедшая.\nЯ склонюсь над твоими коленями,\nОбниму их с неистовой силою,\nИ слезами и стихотвореньями\nОбожгу тебя, горькую, милую.\nОтвори мне лицо полуночное,\nДай войти в эти очи тяжелые,\nВ эти черные брови восточные,\nВ эти руки твои полуголые.\nЧто прибавится - не убавится,\nЧто не сбудется - позабудется...\nОтчего же ты плачешь, красавица?\nИли это мне только чудится?","name": "Признание","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4094, "fields": {"themes": [7],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1819","text": "Уныние! вернейший друг души!\nС которым я делю печаль и радость,\nТы легким сумраком мою одело младость,\nИ расцвела весна моя в тиши.\nЯ счастье знал, но молнией мгновенной\nОно означило туманный небосклон,\nЕго лишь взвидел взор, блистаньем ослепленный,\nЯ не жалел о нем: не к счастью я рожден.\nВ душе моей раздался голос славы:\nОткликнулась душа волненьям на призыв;\nНо, силы испытав, я дум смирил порыв,\nИ замерли в душе надежды величавы.\nНе оправдала ты честолюбивых снов,\nО слава! Ты надежд моих отвергла клятву,\nКогда я уповал пожать бессмертья жатву\nИ яркою браздой прорезать мглу веков!\nКумир горящих душ! меня не допустила\nСудьба переступить чрез твой священный праг,\nИ, мой пожравшая уединенный прах,\nЗабвеньем зарастет безмолвная могила.\nНо слава не вотще мне голос подала!\nОна вдохнула мне свободную отвагу,\nСвятую ненависть к бесчестному зажгла —\nИ чистую любовь к изящному и благу.\nБолтливыя молвы не требуя похвал,\nЯ подвиг бытия означил тесным кругом:\nПред алтарем души в смиреньи клятву дал\nТирану быть врагом и жертве верным другом.\nС улыбкою любви, в венках из свежих роз,\nНа пир роскошества влекли меня забавы;\nНо сколько в нектар их я пролил горьких слез,\nИ чаша радости была сосуд отравы.\nУнынье! всё с тобой крепило мой союз;\nНеверность льстивых благ была мне поученьем;\nТы сблизило меня с полезным размышленьем\nИ привело под сень миролюбивых муз.\nСопутник твой, сердечных ран целитель,\nТруд, благодатный труд их муки усыпил.\nПрошедшего — веселый искупитель!\nЖивой источник новых сил!\nВсё изменило мне! ты будь не безответен!\nС утраченным мое грядущее слилось;\nГрядущее со мною разочлось,\nИ новый иск на нем мой был бы тщетен.\nСокровищницу бытия\nЯ истощил в одном незрелом ощущеньи;\nНебес изящное наследство прожил я\nВ неполном шумном наслажденьи.\nНаследство благ земных холодным оком зрю.\nПойду ль на поприще позорных состязаний\nТолпы презрительной соперником, в бою\nОспоривать успех, цель низких упований?\nВ победе чести нет, когда бесчестен бой,\nРаскройте новый круг, бойцов сзовите новых,\nПусть лавр, не тронутый корыстною рукой,\nПусть мета высшая самих венков лавровых\nУсердью чистому явит достойный дар!\nИ честолюбие, источник дел высоких,\nКогда не возмущен грозой страстей жестоких,\nВновь пламенной струей прольет по мне свой жар.\nНо скройся от меня, с коварным обольщеньем,\nНадежд несбыточных испытанный обман!\nПочто тревожишь ум бесплодным сожаленьем\nИ разжигаешь ты тоску заснувших ран?\nУнынье! с коим я делю печаль и радость,\nЕдиный друг обманутой души,\nПод сумраком твоим моя угасла младость,\nПускай и полдень мой прокрадется в тиши.","name": "Уныние","date_to": "1819"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4095, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1957","text": "Тебя давно уж нет на свете,\nНо я беседую с тобой.\nЯ вспомнил бухту,\nюжный ветер,\nЗеленопламенный прибой.\nАнгары.\nНочь.\nТень гидроплана.\nОгромное лицо луны.\nТревожный холодок дурмана\nОт губ\nтвоих,\nот крутизны.\nХолщовые одежды лета.\nНад штабом —\nкрасная звезда.\nВплоть до зари,\nвплоть до рассвета\nНе расставались\nмы\nтогда.\nНе расставались,\nцеловались.\nСверчки гремели.\nА кругом\nШла исподволь\nсобытий завязь,\nНад нами\nплыл\nжелезный гром.\nЧто понимали мы в столетье,\nДве тени,\nслитых в серебре?..","name": "Тебя давно уж нет на свете...","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4096, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1965","text": "Игорю Кохановскому\nМой друг уехал в Магадан.\nСнимите шляпу, снимите шляпу!\nУехал сам, уехал сам,\nНе по этапу, не по этапу.\nНе то чтоб другу не везло,\nНе чтоб кому-нибудь назло,\nНе для молвы, что, мол, чудак,\nА просто так, а просто так.\nБыть может кто-то скажет: - Зря!\nКак так - решиться всего лишиться?\nВедь там сплошные лагеря,\nА в них убийцы, а в них убийцы!\nОтветит он: - Не верь молве.\nИх там не больше, чем в Москве.-\nПотом уложит чемодан -\nИ в Магадан, и в Магадан.\nНе то чтоб мне не по годам,-\nЯ б прыгнул ночью из электрички,-\nНо я не еду в Магадан,\nЗабыв привычки, закрыв кавычки.\nЯ буду петь под струнный звон\nПро то, что будет видеть он,\nПро то, что в жизни не видал,-\nПро Магадан, про Магадан.\nМой друг поехал сам собой,\nС него довольно, с него довольно.\nЕго не будет бить конвой,\nОн - добровольно, он - добровольно.\nА мне удел от бога дан...\nА, может, тоже в Магадан\nУехать с другом заодно\nИ лечь на дно, и лечь на дно.","name": "Мой друг уехал в Магадан","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4097, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1831","text": "Недвижимы, как мертвые в гробах,\nНевольно мы в болезненных сердцах\nХороним чувств привычные порывы;\nНо их объял еще не вечный сон,\nЕще струна издаст бывалый звон,\nОна дрожит - еще мы живы!\nЕдва дошел с далеких берегов\nНебесный звук спадающих оков\nИ вздрогнули в сердцах живые струны,-\nВсе чувства вдруг в созвучие слились...\nНет, струны в них еще не порвались!\nЕще, друзья, мы сердцем юны!\nИ в ком оно от чувств не задрожит?\nВы слышите: на Висле брань кипит!-\nТам с Русью лях воюет за свободу\nИ в шуме битв поет за упокой\nНесчастных жертв, проливших луч святой\nВ спасенье русскому народу.\nМы братья их!.. Святые имена\nЕще горят в душе: она полна\nИх образов, и мыслей, и страданий.\nВ их имени таится чудный звук:\nВ нас будит он всю грусть минувших мук,\nВсю цепь возвышенных мечтаний.\nНет! В нас еще не гаснут их мечты.\nУ нас в сердца их врезаны черты,\nКак имена в надгробный камень.\nЛишь вспыхнет огнь во глубине сердец,\nПять жертв встают пред нами; как венец,\nВкруг выи вьется синий пламень.\nСей огнь пожжет чело их палачей,\nКогда пред суд властителя царей\nИ палачи и жертвы станут рядом...\nДа судит бог!.. А нас, мои друзья,\nПускай утешит мирная кутья\nСвоим таинственным обрядом.","name": "При известии о польской революции","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4098, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1950","text": "Ане Каминской\nЗдравствуй, племя\nМладое, незнакомое!..\nПушкин\nКак будто заблудившись в нежном лете,\nБродила я вдоль липовых аллей\nИ увидала, как плясали дети\nПод легкой сеткой молодых ветвей.\nИ на лужайке этот резвый танец,\nИ сквозь загар пробившийся румянец,\nИ быстрые движенья смуглых рук\nНа миг заворожили все вокруг.\nАлмазами казались солнца блики,\nВолшебный ветерок перелетал\nИ то лесною веял земляникой,\nТо соснами столетними дышал.\nПод ярко-голубыми небесами\nОгромный парк был полон голосами,\nИ даже эхо стало молодым...\n...Там дети шли с знаменами своими,\nИ Родина сама,\nлюбуясь ими,\nС улыбкою чело склонила к ним.","name": "Послесловие (Как будто заблудившись...)","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4099, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Мятлев","date_from": "1831","text": "Не ходите вы, девицы,\nПоздно в Нижний сад гулять!\nТам такие небылицы,\nЧто и слухом не слыхать!\nВ роще меж двумя прудами\nВиден домик, вы туда\nНе ходите; право, с вами\nМожет встретиться беда!\nАртамоныч в час полночи\nЧасто ходит в тех местах:\nКак огонь сверкают очи,\nБледность смерти на щеках;\nГрозно машет он руками,\nВ белом саване обвит;\nСтрашно щелкает зубами,\nЗорко, пристально глядит.\nСтон невнятный произносит,\nБудто ветра дикий вой,\nИ чего-то точно просит\nЭтот голос гробовой.\nГрешный дух его терзает,\nНесносимая тоска,\nИ с собою он таскает\nДва зеленые бруска.\nАртамоныча могила\nПод горой в погосте там;\nБуря крест с нее сломила —\nКрест разбился по кускам;\nДолго на земле лежали\nВсе обломки; но зимой\nИх мальчишки растаскали,\nКто играть, а кто домой.\nНо вокруг могилы срыты\nКучи мокрого песка,\nИ на них лежат забыты\nДва зеленые бруска.\nИх-то, верно, всё и носит\nПосетитель этих мест,\nИ людей он добрых просит\nПочинить могильный крест.","name": "Артамоныч","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4100, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Крылов","date_from": "1813","text": "С истертою и ветхою сумой\nБедняжка-нищенький под оконьем таскался\nИ, жалуясь на жребий свой,\nНередко удивлялся,\nЧто люди, живучи в богатых теремах,\nПо горло в золоте, в довольстве и сластях,\nКак их карманы ни набиты,\nЕще не сыты!\nИ даже до того,\nЧто, без пути алкая\nИ нового богатства добывая,\nЛишаются нередко своего\nВсего.\nВон бывший, например, того хозяин дому\nПошел счастливо торговать;\nРасторговался в пух. Тут, чем бы перестать\nИ достальной свой век спокойно доживать,\nА промысел оставить свой другому, -\nОн в море корабли отправил по весне;\nЖдал горы золота; но корабли разбило;\nСокровища его все море поглотило;\nТеперь они на дне,\nИ видел он себя богатым, как во сне.\nДругой, тот в откупа пустился\nИ нажил было миллион,\nДа мало: захотел его удвоить он,\nЗабрался по уши и вовсе разорился.\nКороче, тысячи таких примеров есть;\nИ поделом: знай честь!\nТут Нищему Фортуна вдруг предстала\nИ говорит ему:\n\"Послушай, я помочь давно тебе желала;\nЧервонцев кучу я сыскала;\nПодставь свою суму;\nЕе насыплю я, да только с уговором:\nВсе будет золото, в суму что попадет,\nНо если из сумы что на пол упадет,\nТо сделается сором.\nСмотри ж, я наперед тебя остерегла:\nМне велено хранить условье наше строго,\nСума твоя ветха, не забирайся много,\nЧтоб вынести она могла\".\nЕдва от радости мой Нищий дышит\nИ под собой земли не слышит!\nРасправил свой кошель, и щедрою рукой\nТут полился в него червонцев дождь златой:\nСума становится уж тяжеленька.\n\"Довольно ль?\"- \"Нет еще\".- \"Не треснула б\".- \"Не бойсь\".\n\"Смотри, ты Крезом стал\".- \"Еще, еще маленько:\nХоть горсточку прибрось\".\n\"Эй, полно! Посмотри, сума ползет уж врозь\".\n\"Еще щепоточку\". Но тут кошель прорвался,\nРассыпалась казна и обратилась в прах,\nФортуна скрылася: одна сума в глазах,\nИ Нищий нищеньким по-прежнему остался.","name": "Фортуна и Нищий","date_to": "1813"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4101, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1864","text": "И здесь душа унынием объята.\nНе ласков был мне родины привет;\nТак смотрит друг, любивший нас когда-то,\nНо в ком давно уж прежней веры нет.\nСентябрь шумел, земля моя родная\nВся под дождем рыдала без конца,\nИ черных птиц за мной летела стая,\nКак будто бы почуяв мертвеца!\nВолнуемый тоскою и боязнью,\nНапрасно гнал я грозные мечты,\nМеж тем как лес с какой-то неприязнью\nВ меня бросал холодные листы,\nИ ветер мне гудел неумолимо:\nЗачем ты здесь, изнеженный поэт?\nЧего от нас ты хочешь? Мимо! мимо!\nТы нам чужой, тебе здесь дела нет!\nИ песню я услышал в отдаленье.\nЗнакомая, она была горька,\nЗвучало в ней бессильное томленье,\nБессильная и вялая тоска.\nС той песней вновь в душе зашевелилось,\nО чем давно я позабыл мечтать,\nИ проклял я то сердце, что смутилось\nПеред борьбой - и отступило вспять!..","name": "Возвращение","date_to": "1864"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4102, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","text": "Вот идет солдат. Под мышкою\nДетский гроб несет, детинушка.\nНа глаза его суровые\nСлезы выжала кручинушка.\nА как было живо дитятко,\nТо и дело говорилося:\n\"Чтоб ты лопнуло, проклятое!\nДа зачем ты и родилося?\"","name": "ГРОБОК"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4103, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","text": "Охотское море волною гремит.\nБросками - проносятся чайки.\nВулкан-великан в отдаленье дымит,\nХвалу воскуряя\nКамчатке.\nБренча,\nОткатилась от крупных камней\nПятнистая галька пугливо:\nВо всю ширину развернулся над ней\nОскаленный гребень прилива.\nСейчас\nЗа скалой\nЗакричит пароход,\nСтремительный,\nС белой каймою,\nИ, вздрогнув,\nЖующий олень повернет\nКрылатую голову\nК морю.","name": "Охотское море волною гремит..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4104, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Седой Свистов\n! ты царствовал со славой;\nПора, пора! сложи с себя венец:\nПитомец твой младой, цветущий, здравый,\nТебя сменит, великий наш певец!\nСе: внемлет мне маститый собеседник,\nСвершается судьбины произвол,\nЯвляется младой его наследник:\nСвистов II вступает на престол!","name": "Эпиграмма (Седой Свистов!..)","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4105, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1915","text": "Обо всем в одних стихах не скажешь,\nЖизнь идет волшебным, тайным чередом,\nТочно длинный шарф кому-то вяжешь,\nТочно ждешь кого-то, не грустя о нем.\nНижутся задумчивые петли,\nНа кручок посмотришь - всё желтеет кость,\nИ не знаешь, он придет ли, нет ли,\nИ какой он будет, долгожданный гость.\nУтром ли он постучит в окошко\nИль стопой неслышной подойдет из тьмы\nИ с улыбкой, страшною немножко,\nВсё распустит разом, что связали мы.","name": "Обо всем в одних стихах...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4106, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "Хочу быть дерзким\nХочу быть смелым\nИз сочных гроздей\nВенки свивать\nХочу упиться\nРоскошным телом\nХочу одежды с тебя сорвать!\nПусть будет завтра\nИ мрак и холод\nСегодня сердце отдам лучу.\nЯ буду счастлив!\nЯ буду молод!\nЯ буду дерзок!\nЯ так хочу!\nХочу я зноя атласной груди\nМы два желанья\nВ одно сольём\nУйдите, боги!\nУйдите, люди!\nМне сладко с нею\nПобыть вдвоём!","name": "ХОЧУ!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4107, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1945","text": "Еще в мальчишеские годы,\nКогда окошки бьют, крича,\nМы шли в крестовые походы\nНа Лебедева-Кумача.\nИ, к цели спрятанной руля,\nВдруг открывали, мальчуганы,\nЧто школьные учителя -\nЛитературные профаны.\nИ. поблуждав в круженье тем,\nПрослушав разных мнений много,\nПереставали верить всем...\nИ выходили\nна дорогу.","name": "Еще в мальчишеские годы...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4108, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Сумароков","text": "Грабители кричат: \"Бранит он нас!\"\nГрабители! Не трогаю я вас,\nНе в злобе - в ревности к отечеству дух стонет;\nА вас и Ювенал сатирою не тронет.\nТому, кто вор,\nКакой стихи укор?\nВорам сатира то: веревка и топор.","name": "Эпиграмма (Грабители кричат...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4109, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Константин Симонов","date_from": "1941","text": "Ты говорила мне «люблю»,\nНо это по ночам, сквозь зубы.\nА утром горькое «терплю»\nЕдва удерживали губы.\nЯ верил по ночам губам,\nРукам лукавым и горячим,\nНо я не верил по ночам\nТвоим ночным словам незрячим.\nЯ знал тебя, ты не лгала,\nТы полюбить меня хотела,\nТы только ночью лгать могла,\nКогда душою правит тело.\nНо утром, в трезвый час, когда\nДуша опять сильна, как прежде,\nТы хоть бы раз сказала «да»\nМне, ожидавшему в надежде.\nИ вдруг война, отъезд, перрон,\nГде и обняться-то нет места,\nИ дачный клязьминский вагон,\nВ котором ехать мне до Бреста.\nВдруг вечер без надежд на ночь,\nНа счастье, на тепло постели.\nКак крик: ничем нельзя помочь!—\nВкус поцелуя на шинели.\nЧтоб с теми, в темноте, в хмелю,\nНе спутал с прежними словами,\nТы вдруг сказала мне «люблю»\nПочти спокойными губами.\nТакой я раньше не видал\nТебя, до этих слов разлуки:\nЛюблю, люблю... ночной вокзал,\nХолодные от горя руки.","name": "Ты говорила мне «люблю»...","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4110, "fields": {"themes": [13],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1937","text": "Стал длиннее день,\nИ весна идет,\nРасцвела сирень,\nСердце ласки ждет.\nГолубым ручьем\nМне поет весна:\n\"Все идут вдвоем,\nТолько ты одна!\"\nАх, весной до слез\nСчастья хочется,\nНадоел мороз\nОдиночества!\nКто растопит лед\nНераскованный?\nМой любимый ждет,\nНецелованный.\nОй, луна, луна,\nНочи белые!\nЧто с тобой, весна,\nЯ поделаю?\nДушно мне одной\nГолубой весной,\nСкучно мне одной\nГоворить с луной!\nАх, весной до слез\nСчастья хочется,\nНадоел мороз\nОдиночества!\nКто растопит лед\nНераскованный?\nМой любимый ждет,\nНецелованный.","name": "Расцвела сирень","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4111, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1941","text": "Стрелок следил\nво все глаза\nза наступленьем неприятеля,\nа на винтовку стрекоза\nкрыло хрустальное приладила.\nИ разобрал пехоту смех\nна странные\nприроды действия,—\nпри обстоятельствах\nпри всех\nблистающей,\nкак в годы детские.\nИ вот —\nсама шагай, нога,—\nтак в наступленье\nцепи хлынули,\nи откатилась тень врага\nназад\nобломанными крыльями.\nИ грянул сверху бомбовоз,\nи батареи\nзев разинули —\nза синь небес,\nза бархат роз,\nза счастья\nкрылья стрекозиные.","name": "Контратака","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4112, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1857","text": "Зачем, шутя неосторожно,\nВ мою ты вкрадывалась душу?\nЯ знал, что, мир карая ложный,\nЯ сон души твоей нарушу...\nИ что ж? Мы смотрим друг на друга!\nТы - в изумленье и бессилье,\nКак ангел чистый, от испуга\nРасправить не могущий крылья...\nА я... я чувствую - над бездной\nТеперь поставлена ты мною...\nАх, мчись скорей в свой мир надзвездный\nИ - не зови меня с собою!\nНет, не одна у нас дорога!\nТо, чем я горд, тебя пугает,\nИ не уверуешь ты в бога,\nКоторый грудь мне наполняет...","name": "Зачем, шутя неосторожно...","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4113, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1896","text": "Люблю мое молчанье\nВ лесу во тьме ночей\nИ тихое качанье\nЗадумчивых ветвей.\nЛюблю росу ночную\nВ сырых моих лугах\nИ влагу полевую\nПри утренних лучах.\nЛюблю зарею алой\nВеселый холодок\nИ бледный, запоздалый\nРыбачий огонек.\nТогда успокоенье\nНисходит на меня,\nИ что мне всё томленье\nПережитого дня!\nЯ всем земным простором\nБлаженно замолчу\nИ многозвездным взором\nВесь мир мой охвачу.\nЗакроюсь я туманом\nИ волю дам мечтам,\nИ сказочным обманом\nРаскинусь по полям.","name": "Люблю мое молчанье...","date_to": "1896"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4114, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Исчезнет мир в тот самый час,\nКогда исчезну я,\nКак он угас для ваших глаз,\nУшедшие друзья.\nНе станет солнца и луны,\nПоблекнут все цветы.\nНе будет даже тишины,\nНе станет темноты.\nНет, будет мир существовать,\nИ пусть меня в нем нет,\nНо я успел весь мир обнять,\nВсе миллионы лет.\nЯ думал, чувствовал, я жил\nИ все, что мог, постиг,\nИ этим право заслужил\nНа свой бессмертный миг.","name": "Исчезнет мир в тот самый час..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4115, "fields": {"themes": [],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1807","text": "Послал я средь сего листочка\nИз мелких колец тонку нить,\nИскусная сия цепочка\nУдобна грудь твою покрыть.\nПозволь с нежнейшим дерзновеньем\nОбнять твою ей шею вкруг:\nЗахочешь - будет украшеньем:\nНе хочешь - спрячь ее в сундук.\nИной вить на тебя такую\nНаложит цепь, что - ax! - грузна.\nОбдумай мысль сию простую.\nКрасавица! - и будь умна.","name": "Цепочка","date_to": "1807"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4116, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","date_from": "1957","text": "Кухарка жирная у скаред\nНа сковородке мясо жарит,\nИ приправляет чесноком,\nШафраном, уксусом и перцем,\nИ побирушку за окном\nКостит и проклинает с сердцем.\nА я бы тоже съел кусок,\nПогрыз бараний позвонок\nИ, как хозяин, кружку пива\nХватил и завалился спать:\nКляните, мол, судите криво,\nГолодных сытым не понять.\nУ, как я голодал мальчишкой!\nТетрадь стихов таскал под мышкой,\nБаранку на два дня делил:\nПоложишь на зубок ошибкой...\nИ стал жильем певучих сил,\nКакой-то невесомой скрипкой.\nСквозил я, как рыбачья сеть,\nИ над землею мог висеть.\nОсенний дождь, двойник мой серый,\nДолдонил в уши свой рассказ,\nВ облаву милиционеры\nХодили сквозь меня не раз.\nА фонари в цветных размывах\nВ тех переулках шелудивых,\nГде летом шагу не ступить,\nЧтобы влюбленных в подворотне\nНе всполошить? Я, может быть,\nВоров московских был бесплотней,\nЯ в спальни тенью проникал,\nЛетал, как пух из одеял,\nИ молодости клясть не буду\nЗа росчерк звезд над головой,\nЗа глупое пристрастье к чуду\nИ за карман дырявый свой.","name": "Кухарка жирная у скаред...","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4117, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Введенский","date_from": "1930","text": "чтобы было все понятно\nнадо жить начать обратно\nи ходить гулять в леса\nобрывая волоса\nа когда огонь узнаешь\nили в лампе или в печке\nто скажи чего зияешь\nты огонь владыка свечки\nчто ты значишь или нет\nгде котел где кабинет\nвьются демоны как мухи\nнад кусочком пирога\nпоказали эти духи\nруки ноги и рога\nзвери сочные воюют\nлампы корчатся во сне\nдети молча в трубку дуют\nбабы плачут на сосне\nи стоит универсальный\nбог на кладбище небес\nконь шагает идеальный\nнаконец приходит лес\nмы испуганно глядим\nдумая что это дым\nлес рычит поднявши руки\nлес волнуется от скуки\nшепчет вяло я фантом\nбуду может быть потом\nи стоят поля у горки\nна подносе держат страх\nлюди звери черногорки\nвеселятся на пирах\nбурно музыка играет\nи зыряне веселятся\nпастухи пастушки лают\nна столах челны крутятся\nа в челнах и там и тут\nвидны венчики минут\nздесь всеобщее веселье\nэто сразу я сказал\nто рождение ущелья\nили свадьба этих скал\nэто мы увидим пир\nна скамье присядем трубной\nмежду тем вертясь как мир\nпо рукам гремели бубны\nбудет небо будет бой\nили будем мы собой\nпо усам ходили чаши\nна часах росли цветы\nи взлетали мысли наши\nмеж растений завитых\nнаши мысли наши лодки\nнаши боги наши тетки\nнаша души наша твердь\nнаши чашки в чашках смерть\nно сказали мы однако\nсмысла нет в таком дожде\nмы как соли просим знака\nзнак играет на воде\nхолмы мудрые бросают\nвсех пирующих в ручей\nв речке рюмки вырастают\nв речке родина ночей\nмы подумав будто трупы\nпоказали небу крупы\nморе время сон одно\nскажем падая на дно\nзахватили инструменты\nдуши ноги порошки\nи расставив монументы\nзасветив свои горшки\nмы на дне глубоком моря\nмы утопленников рать\nмы с числом пятнадцать споря\nбудем бегать и сгорать\nно однако шли года\nшел туман и ерунда\nкто упал на дно морское\nкорабельною доскою\nтот наполнился тоскою\nзубом мудрости стучит\nкто на водоросли тусклой\nпостирать повесил мускул\nи мигает как луна\nкогда колышется волна\nкто сказал морское дно\nи моя нога одно\nв общем все тут недовольны\nмолча вышли из воды\nпозади гудели волны\nпринимаясь за труды\nкорабли ходили вскачь\nкони мчались по полям\nи была пальба и плач\nсон и смерть по облакам\nвсе утопленники вышли\nпочесались на закат\nи поехали на дышле\nкто был беден кто богат\nя сказал я вижу сразу\nвсе равно придет конец\nнам несут большую вазу\nтам цветок и бубенец\nэто ваза это ловко\nэто свечка это снег\nэто соль и мышеловка\nдля веселья и для нег\nздравствуй бог универсальный\nя стою немного сальный\nволю память и весло\nслава небу унесло","name": "Значенье моря","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4118, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","date_from": "1964","text": "Тишины хочу, тишины...\nНервы, что ли, обожжены?\nТишины...\nчтобы тень от сосны,\nщекоча нас, перемещалась,\nхолодящая словно шалость,\nвдоль спины, до мизинца ступни,\nтишины...\nзвуки будто отключены.\nЧем назвать твои брови с отливом?\nПонимание -\nмолчаливо.\nТишины.\nЗвук запаздывает за светом.\nСлишком часто мы рты разеваем.\nНастоящее - неназываемо.\nНадо жить ощущением, цветом.\nКожа тоже ведь человек,\nс впечатленьями, голосами.\nДля нее музыкально касанье,\nкак для слуха - поет соловей.\nКак живется вам там, болтуны,\nчай, опять кулуарный авралец?\nгорлопаны не наорались?\nтишины...\nМы в другое погружены.\nВ ход природ неисповедимый,\nИ по едкому запаху дыма\nМы поймем, что идут чабаны.\nЗначит, вечер. Вскипают приварок.\nОни курят, как тени тихи.\nИ из псов, как из зажигалок,\nСветят тихие языки.","name": "Тишины!","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4119, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1916","text": "О. Э. Мандельштаму\nГибель от женщины. Вот знак\nНа ладони твоей, юноша.\nДолу глаза! Молись! Берегись! Враг\nБдит в полуночи.\nНе спасет ни песен\nНебесный дар, ни надменнейший вырез губ.\nТем ты и люб,\nЧто небесен.\nАх, запрокинута твоя голова,\nПолузакрыты глаза — что?— пряча.\nАх, запрокинется твоя голова —\nИначе.\nГолыми руками возьмут — ретив! упрям!\nКриком твоим всю ночь будет край звонок!\nРастреплют крылья твои по всем четырем ветрам!\nСерафим!— Орленок!","name": "Гибель от женщины. Вот знак...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4120, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Михалков","text": "\"Где наш отец?\" - выспрашивал упрямо\nСын-Червячок у Мамы-Червяка.\n\"Он на рыбалке!\" - отвечала Мама...\nКак Полуправда к Истине близка!","name": "Полуправда"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4121, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1963","text": "Работая локтями, мы бежали,-\nкого-то люди били на базаре.\nКак можно было это просмотреть!\nСпеша на гвалт, мы прибавляли ходу,\nзачерпывая валенками воду\nи сопли забывали утереть.\nИ замерли. В сердчишках что-то сжалось,\nкогда мы увидали, как сужалось\nкольцо тулупов, дох и капелюх,\nкак он стоял у овощного ряда,\nвобравши в плечи голову от града\nтычков, пинков, плевков и оплеух.\nВдруг справа кто-то в санки дал с оттяжкой.\nВдруг слева залепили в лоб ледяшкой.\nКровь появилась. И пошло всерьез.\nВсе вздыбились. Все скопом завизжали,\nобрушившись дрекольем и вожжами,\nжелезными штырями от колес.\nЗря он хрипел им: \"Братцы, что вы, братцы...\" -\nтолпа сполна хотела рассчитаться,\nтолпа глухою стала, разъярясь.\nТолпа на тех, кто плохо бил, роптала,\nи нечто, с телом схожее, топтала\nв снегу весеннем, превращенном в грязь.\nСо вкусом били. С выдумкою. Сочно.\nЯ видел, как сноровисто и точно\nлежачему под самый-самый дых,\nизвожены в грязи, в навозной жиже,\nвсё добавляли чьи-то сапожищи,\nс засаленными ушками на них.\nИх обладатель - парень с честной мордой\nи честностью своею страшно гордый -\nвсе бил да приговаривал: \"Шалишь!...\"\nБил с правотой уверенной, весомой,\nи, взмокший, раскрасневшийся, веселый,\nон крикнул мне: \"Добавь и ты, малыш!\"\nНе помню, сколько их, галдевших, било.\nБыть может, сто, быть может, больше было,\nно я, мальчишка, плакал от стыда.\nИ если сотня, воя оголтело,\nкого-то бьет,- пусть даже и за дело! -\nсто первым я не буду никогда!","name": "Картинка детства","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4122, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1832","text": "(Баллада)\nОн был весной своей\nВ земле обетованной\nИ много славных дней\nПровел в тревоге бранной.\nТам ветку от святой\nОливы оторвал он;\nНа шлем железный свой\nТу ветку навязал он.\nС неверным он врагом,\nНося ту ветку, бился\nИ с нею в отчий дом\nПрославлен возвратился.\nТу ветку посадил\nСам в землю он родную\nИ часто приносил\nЕй воду ключевую.\nОн стал старик седой,\nИ сила мышц пропала;\nИз ветки молодой\nОлива древом стала.\nПод нею часто он\nСидит, уединенный,\nВ невыразимый сон\nДушою погруженный.\nНад ним, как друг, стоит,\nОбняв его седины,\nИ ветвями шумит\nОлива Палестины;\nИ, внемля ей во сне,\nВздыхает он глубоко\nО славной старине\nИ о земле далекой.","name": "Старый рыцарь","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4123, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1937","text": "Разрывы круглых бухт, и хрящ, и синева,\nИ парус медленный, что облаком продолжен,-\nЯ с вами разлучен, вас оценив едва:\nДлинней органных фуг - горька морей трава,\nЛожноволосая,- и пахнет долгой ложью,\nЖелезной нежностью хмелеет голова,\nИ ржавчина чуть-чуть отлогий берег гложет...\nЧто ж мне под голову другой песок подложен?\nТы, горловой Урал, плечистое Поволжье\nИль этот ровный край - вот все мои права,\nИ полной грудью их вдыхать еще я должен.","name": "Разрывы круглых бухт, и хрящ, и синева...","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4124, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1831","text": "\"Ты видел ли замок на бреге морском?\nИграют, сияют над ним облака;\nЛазурное море прекрасно кругом\".\n\"Я замок тот видел на бреге морском;\nСияла над ним одиноко луна;\nНад морем клубился холодный туман\".\n\"Шумели ль, плескали ль морские валы?\nС их шумом, с их плеском сливался ли глас\nВеселого пенья, торжественных струн?\"\n\"Был ветер спокоен; молчала волна;\nМне слышалась в замке печальная песнь;\nЯ плакал от жалобных звуков ее\".\n\"Царя и царицу ты видел ли там?\nТы видел ли с ними их милую дочь,\nМладую, как утро весеннего дня?\"\n\"Царя и царицу я видел... Вдвоем\nБезгласны, печальны сидели они;\nНо милой их дочери не было там\".","name": "Замок на берегу моря","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4125, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Наверное, слишком уверенно\nСчитаю, что прожил не зря.\nТак думает старое дерево,\nРоняя в конце декабря\nВеселые желтые листья\nИ зорям на память даря.","name": "Наверное, слишком уверенно..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4126, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1844","text": "Родился я в губернии\nДалекой и степной\nИ прямо встретил тернии\nВ юдоли сей земной.\nМне будущность счастливую\nОтец приготовлял,\nНо жизнь трудолюбивую\nСам в бедности скончал!\nНемытый, неприглаженный,\nБежал я босиком,\nКак в церковь гроб некрашеный\nВезли большим селом;\nЯ слезы непритворные\nРуками утирал,\nИ волосенки черные\nМне ветер развевал...\nЗапомнил я сердитую\nУлыбку мертвеца\nИ мать мою, убитую\nКончиною отца.\nЯ помню, как шепталися,\nКак в церковь гроб несли;\nКак с мертвым целовалися,\nКак бросили земли;\nКак сами мы лопатушкой\nСравняли бугорок...\nНам дядя с бедной матушкой\nДал в доме уголок.\nК настойке страсть великую\nСей человек питал,\nИмел наружность дикую\nИ мне не потакал...\nОн часто, как страшилище,\nПугал меня собой\nИ порешил в училище\nОтправить с рук долой.\nМать плакала, томилася,\nНе ела по три дня,\nВздыхала и молилася,\nПросила за меня,\nПешком идти до Киева\nХотела, но слегла\nИ с просьбой: «Не губи его!» —\nВ могилу перешла.\nМир праху добродетельной!\nСтарик потосковал,\nНо тщетно благодетельной\nЯ перемены ждал:\nНе изменил решение!\nИзрядно куликнул,\nДал мне благословение,\nПолтинник в руку ткнул;\nВлепил с немым рыданием\nВ уста мне поцелуй:\n«Учися с прилежанием,\nНе шляйся! не балуй!» —\nСердечно, наставительно\nСказал в последний раз,\nМахнул рукой решительно —\nИ кляча поплелась...","name": "Отрывок (Родился я в губернии...)","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4127, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1913","text": "Солнцем жилки н\nлиты - не кровью -\nНа руке, коричневой уже.\nЯ одна с моей большой любовью\nК собственной моей душе.\nЖду кузнечика, считаю до ста,\nСтебелек срываю и жую...\n- Странно чувствовать так сильно и так просто\nМимолетность жизни - и свою.","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4128, "fields": {"themes": [],"author": "Кондратий Рылеев","date_from": "1826","text": "Тюрьма мне в честь, не в укоризну,\nЗа дело правое я в ней,\nИ мне ль стыдиться сих цепей,\nКоли ношу их за Отчизну.","name": "Тюрьма мне в честь, не в укоризну...","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4129, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1908","text": "Пусть будет стих твой гибок, но упруг,\nКак тополь зеленеющей долины,\nКак грудь земли, куда вонзился плуг,\nКак девушка, не знавшая мужчины.\nУверенную строгость береги:\nТвой стих не должен ни порхать, ни биться.\nХотя у музы легкие шаги,\nОна богиня, а не танцовщица.\nИ перебойных рифм веселый гам,\nСоблазн уклонов легкий и свободный,\nОставь, оставь накрашенным шутам,\nТанцующим на площади народной.\nИ выйдя на священные тропы,\nПевучести, пошли свои проклятья.\nПойми: она любовница толпы,\nКак милостыни, ждет она объятья.","name": "Поэту","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4130, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1939","text": "Бои забудутся, и вечер щедрый\nЗемные обласкает борозды,\nИ будет человек справлять у Эбро\nОбыкновенные свои труды.\nВсе зарастет - развалины и память,\nЗола олив не скажет об огне,\nИ не обмолвится могильный камень\nО розовом потерянном зерне.\nСовьют себе другие гнезда птицы,\nДругой словарь придумает весна.\nНо вдруг в разгул полуденной столицы\nВмешается такая тишина,\nЧто почтальон, дрожа, уронит письма,\nШоферы отвернутся от руля,\nИ над губами высоко повиснет\nВина оледеневшая струя,\nПевцы гитару от груди отнимут,\nЗамрет среди пустыни паровоз,\nИ молча женщина протянет сыну\nПатронов соты и надежды воск.","name": "Бои забудутся, и вечер щедрый...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4131, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1846","text": "(На мотив одного французского поэта)\nДа, я люблю тебя, прелестное созданье,\nКак бледную звезду в вечерних облаках,\nКак розы аромат, как ветерка дыханье,\nКак грустной песни звук на дремлющих водах;\nКак грезы я люблю, как сладкое забвенье\nПод шепот тростника на береге морском,-\nБез ревности, без слез, без жажды упоенья:\nЛюбовь моя к тебе - мечтанье о былом...\nГляжу ль я на тебя, прошедшие волненья\nПриходят мне на ум, забытая любовь\nИ все, что так давно осмеяно сомненьем,\nЧто им заменено, что не вернется вновь.\nМне не дано в удел беспечно наслаждаться:\nПередо мной лежит далекий, скорбный путь;\nИ я спешу, дитя, тобой налюбоваться,\nХотя на миг душой от скорби отдохнуть.","name": "Элегия (Да, я люблю тебя...)","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4132, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Рождественский","date_from": "1938","text": "На пустом берегу, где прибой неустанно грохочет,\nЯ послание сердца доверил бутылке простой,\nЧтоб она уплывала в далекие синие ночи,\nПоднимаясь на гребень и вновь опадая с волной.\nБудет плыть она долго в созвездиях стран небывалых,\nБудут чайки садиться на скользкую темень стекла,\nБудет плавиться полдень, сверкая на волнах усталых,\nИ Плеяды глядеться в ночные ее зеркала.\nНо настанет пора - наклоняясь со шлюпки тяжелой,\nЧьи-то руки поймают посланницу дальних широт,\nИ пахнут на припеке ладонью растертые смолы,\nА чуть дрогнувший голос заветные буквы прочтет.\nСвежий ветер разгладит листок мой, закатом согретый,\nДымный уголь потонет над морем в лиловой золе,\nИ расскажет потомкам воскресшее слово поэта\nО любви и о солнце на старой планете - Земле!","name": "На пустом берегу, где прибой...","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4133, "fields": {"themes": [],"author": "Даниил Хармс","text": "Шел Петров однажды в лес,\nШел и шел и вдруг исчез.\n\"Ну и ну,- сказал Бергсон,-\nСон ли это? Нет, не сон\".\nПосмотрел и видит ров,\nА во рву сидит Петров.\nИ Бергсон туда полез.\nЛез и лез и вдруг исчез.\nУдивляется Петров:\n\"Я, должно быть, нездоров.\nВидел я: исчез Бергсон.\nСон ли это? Нет, не сон\".","name": "Шел Петров однажды в лес..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4134, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Казин","date_from": "1926","text": "Автомобиль рванул,- и за спиной,\nС полусемейной флотской стариной,\nОтбитый пылью, скрылся Севастополь.\nИ взор - нетерпеливою струной:\nСкорей бы море вскинуло волной,\nЧтоб осрамить пред пышною страной\nВсей оглушительною вышиной\nИ кипарис и тополь!\nЛетим - и словно Крым зачах,\nЛетим - и, словно в обручах,\nМы в кряжах кружим ожиданье:\nДа скоро ль прянет волн качанье?\nЛетим - и прямо на плечах\nГромады скал... Коснись - и трах!\nЛетим, поддразнивая страх,-\nТо под горами, то на горах,-\nИ хоть бы моря дальнее мерцанье!\nУже готово Крыму порицанье...\nЛетим, летим... Резвится пыльный прах.\nЛетим, летим - и впопыхах\nВ пролет ворот и - ой! И - ах!\nАх! - И в распахнутых глазах\nПространств блистательный размах,\nПространств морское восклицанье!","name": "Байдарские ворота","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4135, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1937","text": "Скоро па платформе\nПрозвучит свисток.\nУезжает девушка\nНа Дальний Восток.\nДевушка хорошая -\nЛучше не сыскать,\nДевушка любимая -\nЖалко отпускать.\nНа веселой станции,\nСолнцем залитой,\nС девушкой прощается\nПарень молодой;\nИ не знает парень,\nЧто ей говорить,\nИ не знает парень,\nЧто ей подарить.\nВсю бы душу отдал,\nТолько не берет,\nЛасково смеется\nДа глядит вперед.\nПодарил бы солнце -\nСолнца не достать.\nИ решает парень:\n- Научусь летать.\nНа восток дорогу\nВ тучах проложу,\nВсе, что не досказано,\nПосле доскажу.\nПолечу, как птица,\nПрямо на зарю,\nВсе, что не подарено,\nПосле подарю.\nПоезд отправляется,-\nДевушка, прощай!\nЛетчика-молодчика\nЧерез год встречай.\nНа ветру колышется\nВышитый платок.-\nУезжает девушка\nНа Дальний Восток.","name": "Уезжает девушка","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4136, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1839","text": "Толпе тревожный день приветен, но страшна\nЕй ночь безмолвная. Боится в ней она\nРаскованной мечты видений своевольных.\nНе легкокрылых грез, детей волшебной тьмы,\nВидений дня боимся мы,\nЛюдских сует, забот юдольных.\nОщупай возмущенный мрак -\nИсчезнет, с пустотой сольется\nТебя пугающий призрак,\nИ заблужденью чувств твой ужас улыбнется.\nО сын фантазии! ты благодатных фей\nСчастливый баловень, и там, в заочном мире,\nВеселый семьянин, привычный гость на пире\nНеосязаемых властей!\nМужайся, не слабей душою\nПеред заботою земною:\nЕй исполинский вид дает твоя мечта;\nКоснися облака нетрепетной рукою -\nИсчезнет; а за ним опять перед тобою\nОбители духов откроются врата.","name": "Толпе тревожный день приветен, но страшна...","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4137, "fields": {"themes": [],"author": "Федерико Лорка","text": "Слушай, сын, тишину -\nэту мертвую зыбь тишины,\nгде идут отголоски ко дну.\nТишину,\nгде немеют сердца,\nгде не смеют\nподнять лица.\nПеревод А.Гелескула","name": "Тишина"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4138, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Поплавский","text": "Сорок дней снеговые дожди\nНизверглись, вздыхая, над нами\nНо не плавает со слонами\nДом надснежный — спасенья не жди\nДнесь покрыты все горы где тропы\nНепрестанным блестящим потопом\nСпят сыпучие воды зимы\nРаздаются под телом безмолвно\nВ снежном море утопленник-мир\nНеподвижно плывет и условно.","name": "Сорок дней снеговые дожди..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4139, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Анчаров","text": "Мы дети эпохи.\nАтомная копоть,\nРыдают оркестры\nНа всех площадях.\nУ этой эпохи\nСвирепая похоть -\nВсе дразнится, морда,\nДетей не щадя.\nМы славим страданье,\nБоимся успеха.\nНам солнце не в пору\nИ вьюга не в лад.\nУ нашего смеха\nПечальное эхо,\nУ нашего счастья\nЗапуганный взгляд.\nЛюбой зазывала\nПолзет в запевалы,\nЛюбой вышибала -\nХранитель огня.\nЗабыта основа\nВеселого слова.\nМонахи, монахи,\nПростите меня!\nНе схимник, а химик\nРешает задачу.\nНе схема, а тема\nРазит дураков.\nА если уж схема,\nТо схема поэмы,\nВ которой гипотезы\nНовых веков.\nПростим же двадцатому\nСкорость улитки,\nРасчеты свои\nПроведем на бегу.\nДавайте же выпьем\nЗа схему улыбки,\nЗа график удачи\nИ розы в снегу.\nЗа тех, кто услышал\nТрубу на рассвете.\nЗа женщин\nУпрямые голоса,\nКоторые звали нас,\nКак Андромеда,\nИ силой тащили\nНас в небеса.\nПолюбим наш век,\nЗабыв отупенье.\nОмоется старость\nЖивою водой.\nОт света до тени,\nОт снеди до денег\nОн алый, как парус\nДвадцатых годов.\nМы рваное знамя\n\"Бээфом\" заклеим,\nМы выдуем пыль\nИз помятой трубы.\nИ солнце над нами -\nКак мячик в алее,\nКак бубен удачи\nИ бубен судьбы.\nДавайте же будем\nЗвенеть в этот бубен,\nНаплюнем на драмы\nПустых площадей.\nМы, смертные люди,-\nБессмертные люди!\nНе стадо баранов,\nА племя вождей!\nОтбросим заразу,\nОтбросим обузы,\nОтбросим игрушки\nСошедших с ума!\nДа здравствует разум!\nДа здравствуют музы!\nДа здравствует Пушкин!\nДа скроется тьма!","name": "Песня про радость"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4140, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Капнист","date_from": "1818","text": "Non ebut neque aureum\nMea renidet in domo lacunar.\nВ миру с соседами, с родными,\nВ согласьи с совестью моей,\nВ любви с любезною семьей\nЯ здесь отрадами одними\nТеченье мерю тихих дней.\nПриютный дом мой под соломой\nПо мне,— ни низок, ни высок;\nДля дружбы есть в нем уголок,\nА к двери, знатным незнакомой,\nЗабыла лень прибить замок.\nГорой от севера закрытый,\nНа злачном холме он стоит\nИ в рощи, в дальный луг глядит;\nА Псёл, пред ним змеей извитый,\nСтремясь на мельницы, шумит.\nВблизи, любимый сын природы,\nОбширный многосемный лес\nРазличных купами древес,\nПриятной не тесня свободы,\nСо всех сторон его обнес.\nПред ним, в прогалине укромной,\nИскусство, чтоб польстить очам,\nПологость дав крутым буграм,\nВоздвигнуло на горке скромной\nУмеренности скромный храм.\nУмеренность, о друг небесный!\nБудь вечно спутницей моей,\nТы к счастию ведешь людей,\nНо твой алтарь, не всем известный,\nСокрыт от черни богачей.\nТы с юных дней меня учила\nЧестей и злата не искать,\nБез крыльев — кверху не летать\nИ в светлом червячке — светила\nНа диво миру не казать.\nС тобой, милейшим мне на свете,\nМоим уделом дорожу;\nС тобой, куда ни погляжу,\nВезде и в каждом здесь предмете\nЯ нову прелесть нахожу.\nСойду ль с горы — древес густою\nПокрытый тенью теремок,\nСквозь наклоненный в свод лесок,\nУсталого зовет к покою\nИ смотрится в кристальный ток.\nТут вечно царствует прохлада\nИ освежает чувства, ум,\nА тихий, безумолкный шум\nСтремительного водопада\nНаводит сон средь сладких дум.\nТам двадцать вдруг колес вертятся,\nЗа кругом поспешает круг,\nАлмазы от блестящих дуг,\nОпалы, яхонты дождятся,\nПод ними клубом бьет жемчуг.\nТак призрак счастья движет страсти,\nКружится ими целый свет.\nДогадлив, кто от них уйдет:\nОни всё давят, рвут на части,\nЧто им под жернов попадет.\nПойдем, пока не вечереет,\nНа ближний остров отдохнуть;\nК нему ведет покрытый путь,\nКуда и солнца луч не смеет\nСквозь темны листья проскользнуть.\nТам сяду я под берест мшистый,\nОпершись на дебелый пень.\nУвы! не долго в жаркий день\nЗдесь будет верх его ветвистый\nМне стлать гостеприимну тень.\nУж он склонил чело на воду,\nПодмывши брега крутизну,\nУж смотрит в мрачну глубину,\nИ скоро, в бурну непогоду,\nВверх корнем ринется ко дну.\nТак в мире времени струями\nВсё рушится средь вечной при,—\nТак пали древни алтари,\nТак с их престольными столпами\nИ царства пали и цари.\nНо скорбну чтоб рассеять думу,\nОтлогою стезей пойдем\nНа окруженный лесом холм,\nГде отражает тень угрюму\nС зенита ярким Феб лучом.\nЯ вижу скромную равнину\nС оградой пурпурных кустов:\nТам Флора, нежна мать лугов,\nРассыпала свою корзину,\nДушистых полную цветов.\nТам дале, в области Помоны,\nПлоды деревья тяготят;\nЗа ними Вакхов вертоград,\nГде, сока нектарного полны,\nЯнтарны гроздия блестят.\nНо можно ль все красы картинны,\nВсю прелесть их изобразить?\nТам дальность с небокругом слить,\nСтадами тут устлав долины,\nЗлатою жатвой опушить?\nНет, нет, оставим труд напрасный,\nУж солнце скрылось за горой,\nУж над эфирной синевой\nМеж туч сверкают звезды ясны\nИ зыблются в реке волной.\nПора к семейству возвратиться,\nПод мой беседочный намет,\nГде, зря оно померкший свет,\nУж скукой начало томиться\nИ моего возврата ждет.\nВсхожу на холм — луна златая\nНа легком облаке всплыла\nИ верх текущего стекла,\nПо голубым зыбям мелькая,\nБлестящий столп свой провела.\nО! как сие мне место мило,\nКогда, во всей красе своей,\nПриходит спутница ночей\nСливать с мечтой души унылой\nВоспоминанье светлых дней!\nВдали зрю смесь полянок чистых\nИ рощ, покрывших гор хребты,\nПред мною нежных роз кусты,\nА под навесом древ ветвистых,\nКак мрамор, белые кресты.\nБлагоговенье! Молчалива,\nВитийственна предметов речь\nГласит: «Ты зришь своих предтеч,\nСвященна се господня нива:\nТы должен сам на ней возлечь».\nТак, здесь и прах отца почтенный,\nИ прах семи моих детей\nСырою я покрыл землей;\nБлиз них дерновый круг зеленый —\nЗнак вечной храмины моей.\nМир вам, друзья! Ваш друг унылый\nСвиданья с вами скоро ждет;\nУж скоро!.. Кто сюда придет,\nНад свежей скромною могилой\nВ чертах сих жизнь мою прочтет:\n«Капнист сей глыбою покрылся,\nДруг муз, друг родины он был;\nОтраду в том лишь находил,\nЧто ей как мог, служа, трудился,\nИ только здесь он опочил».","name": "Обуховка","date_to": "1818"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4141, "fields": {"themes": [5],"author": "Федор Тютчев","text": "Как тихо веет над долиной\nДалекий колокольный звон,\nКак шум от стаи журавлиной,-\nИ в звучных листьях замер он.\nКак море вешнее в разливе,\nСветлея, не колыхнет день,-\nИ торопливей, молчаливей\nЛожится по долине тень.","name": "Вечер"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4142, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","date_from": "1917","text": "Рыдай, буревая стихия,\nВ столбах громового огня!\nРоссия, Россия, Россия,-\nБезумствуй, сжигая меня!\nВ твои роковые разрухи,\nВ глухие твои глубины,-\nСтруят крылорукие духи\nСвои светозарные сны.\nНе плачьте: склоните колени\nТуда - в ураганы огней,\nВ грома серафических пений,\nВ потоки космических дней!\nСухие пустыни позора,\nМоря неизливные слез -\nЛучом безглагольного взора\nСогреет сошедший Христос.\nПусть в небе - и кольца Сатурна,\nИ млечных путей серебро,-\nКипи фосфорически бурно,\nЗемли огневое ядро!\nИ ты, огневая стихия,\nБезумствуй, сжигая меня,\nРоссия, Россия, Россия,-\nМессия грядущего дня!","name": "Родине (Рыдай, буревая стихия...)","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4143, "fields": {"themes": [20],"author": "Эдуард Асадов","text": "Кристине Асадовой\nДо чего рассвет сегодня звонок\nВ пенисто-вишневых облаках.\nОн сейчас, как маленький ребенок,\nУлыбнулся радостно спросонок\nУ природы в ласковых руках.\nА внизу туман, то валом катится,\nТо медведем пляшет у реки,\nЕжится рябинка в тонком платьице,\nСпят, сутулясь клены-старики.\nЯркая зарянка в небо прямо\nЗолотую ввинчивает трель,\nИ с болот, как по сигналу, с гамом\nВскинулась гусиная метель.\nНи страшинки, а сплошная вера\nВ солнце, в жизнь и доброту лесов.\nИ нигде ни пули браконьера,\nЛ лишь чистый, без границ и меры,\nГусто-пряный аромат лугов.\nИ бежит по дачному порядку\nФизкультурно-резвый ветерок,\nТо подпрыгнет, то пойдет вприсядку,\nТо швырнет, как бы играя в прятки,\nВ занавеску сонную песок.\nДверь веранды пропищала тонко,\nИ, сощурясь, вышла на крыльцо,\nКак букетик, крошечка девчонка,\nВ солнечных накрапушках лицо.\nВдоль перил две синие букашки\nЧто-то ищут важное, свое.\nА у ног — смеющиеся кашки,\nОгненные маки да ромашки,\nКак на новом платьице ее!\nИ от этой буйной пестроты\nДевочка смешливо удивляется:\nТо ль цветы к ней забрались на платьице,\nТо ли с платья прыгают цветы?\nСтоголосо птахи заливаются,\nВ ореолах песенных горя,\nА заря все выше подымается,\nЧистая и добрая заря.\nБабочке панамкою маша,\nДевочка заливисто смеется.\nАистенком тополь в небо рвется.\nОтчего же словно бы сожмется\nВдруг на краткий миг моя душа?\nЧто поделать. Память виновата.\nСловно штык царапнула она,\nЧто в такой вот день давно когда-то\n(Не избыть из сердца этой даты!)\nЧерным дымом вскинулась война...\nНе хочу, не надо, не согласен!\nЭтого не смеют повторить!\nВон как купол беспредельно ясен,\nКак упруга солнечная нить.\nНовый день берет свои права,\nМышцами веселыми играя.\nА за ним цветущая Москва,\nШумная и солнцем залитая.\nНе вернутся дымные года,\nВырастай и смело к счастью взвейся,\nСмейся, моя маленькая, смейся,\nЭто все навечно, навсегда!","name": "Подмосковный рассвет"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4144, "fields": {"themes": [],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1774","text": "На старой башне, у реки,\nДух рыцаря стоит\nИ, лишь завидит челноки,\nПриветом их дарит:\n\"Кипела кровь и в сей груди,\nКулак был из свинца,\nИ богатырский мозг в кости,\nИ кубок до конца!\nПробушевал полжизни я,\nДругую проволок:\nА ты плыви, плыви, ладья,\nКуда несет поток!\"\nПер. Ф.Тютчева","name": "Приветствие духа","date_to": "1774"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4145, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Блок","date_from": "1916","text": "Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух.\nДа, таким я и буду с тобой:\nНе для ласковых слов я выковывал дух,\nНе для дружб я боролся с судьбой.\nТы и сам был когда-то мрачней и смелей,\nПо звездам прочитать ты умел,\nЧто грядущие ночи — темней и темней,\nЧто ночам неизвестен предел.\nВот — свершилось. Весь мир одичал, и окрест\nНи один не мерцает маяк.\nИ тому, кто не понял вещания звезд,—\nНестерпим окружающий мрак.\nИ у тех, кто не знал, что прошедшее есть,\nЧто грядущего ночь не пуста,—\nЗатуманила сердце усталость и месть,\nОтвращенье скривило уста...\nБыло время надежды и веры большой —\nБыл я прост и доверчив, как ты.\nШел я к людям с открытой и детской душой,\nНе пугаясь людской клеветы...\nА теперь — тех надежд не отыщешь следа,\nВсё к далеким звездам унеслось.\nИ к кому шел с открытой душою тогда,\nОт того отвернуться пришлось.\nИ сама та душа, что, пылая, ждала,\nТреволненьям отдаться спеша,—\nИ враждой, и любовью она изошла,\nИ сгорела она, та душа.\nИ остались — улыбкой сведенная бровь,\nСжатый рот и печальная власть\nБунтовать ненасытную женскую кровь,\nЗажигая звериную страсть...\nНе стучись же напрасно у плотных дверей,\nТщетным стоном себя не томи:\nТы не встретишь участья у бедных зверей\nНазывавшихся прежде людьми.\nТы — железною маской лицо закрывай,\nПоклоняясь священным гробам,\nОхраняя железом до времени рай,\nНедоступный безумным рабам.","name": "Ты твердишь, что я холоден...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4146, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1960","text": "В земле солдат намного больше,\nЧем на земле.\nПеред Москвой, над Волгой, в Польше,\nВ кромешной мгле,\nЛежат дивизии лихие\nИ корпуса.\nА сверху дали голубые\nИ небеса.\nЛежат бригады, батальоны\nИ тыщи рот.\nА сверху по траве зеленой\nПроходит взвод.\nКакая ждет его дорога?\nВстает рассвет.\nВ земле солдат и так уж много\nЗа много лет.","name": "Солдаты","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4147, "fields": {"themes": [],"author": "Федерико Лорка","text": "Я не раз затеривался в море,\nс памятью, осыпанной цветами,\nс горлом, полным нежности и боли.\nЯ не раз затеривался в море,\nкак в сердцах детей я затерялся.\nНет ночей, чтоб отзвук поцелуя\nне будил безгубые улыбки.\nНет людей, чтоб возле колыбели\nконских черепов не вспоминали.\nВедь одно отыскивают розы -\nлобной кости лунные рельефы.\nИ одно умеют наши руки -\nподражать корням захороненным.\nКак в сердцах детей я затерялся,\nя не раз затеривался в море.\nМореход слепой, ищу я смерти,\nполной сокрушительного света.","name": "ГАЗЕЛЛА О БЕГСТВЕ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4148, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1975","text": "С полумесяцем турецким наверху\nНочь старинна, как перина на пуху.\nЧерный снег летает рядом тише сов.\nЦиферблаты электрических часов\nРасцвели на лысых клумбах площадей.\nВремя дремлет и не гонит лошадей.\nПо Арбату столько раз гулял глупец.\nОн не знает, кто он — книга или чтец.\nОн не знает, это он или не он:\nЧудаков таких же точно миллион.\nДвойники его плодятся как хотят.\nИх не меньше, чем утопленных котят.","name": "Двойники","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4149, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Случевский","date_from": "1898","text": "Не знал я, что разлад с тобою,\nВсю жизнь разбивший пополам,\nДохнет нежданной теплотою\nНавстречу поздним сединам.\nДа!.. Я из этого разлада\nПознал, что значит тишина,-\nКак велика ее отрада\nДля тех, кому она дана...\nКогда б не это,- без сомненья,\nЯ, даже и на склоне дней,\nНе оценил бы единенья\nИ счастья у чужих людей.\nТеперь я чувства те лелею,\nЛюблю, как ландыш - близость мхов,\nКак любит бабочка лилею -\nЗаметней всех других цветов.","name": "Не знал я, что разлад с тобою...","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4150, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1964","text": "Всего лишь час дают на артобстрел.\nВсего лишь час пехоте передышки.\nВсего лишь час до самых главных дел:\nКому - до ордена, ну, а кому - до \"вышки\".\nЗа этот час не пишем ни строки.\nМолись богам войны - артиллеристам!\nВедь мы ж не просто так, мы - штрафники.\nНам не писать: \"Считайте коммунистом\".\nПеред атакой - водку? Вот мура!\nСвое отпили мы еще в гражданку.\nПоэтому мы не кричим \"ура!\",\nСо смертью мы играемся в молчанку.\nУ штрафников один закон, один конец -\nКоли-руби фашистского бродягу!\nИ если не поймаешь в грудь свинец,\nМедаль на грудь поймаешь \"За отвагу\".\nТы бей штыком, а лучше бей рукой -\nОно надежней, да оно и тише.\nИ ежели останешься живой,\nГуляй, рванина, от рубля и выше!\nСчитает враг - морально мы слабы.\nЗа ним и лес, и города сожжены.\nВы лучше лес рубите на гробы -\nВ прорыв идут штрафные батальоны!\nВот шесть ноль-ноль, и вот сейчас - обстрел.\nНу, бог войны! Давай - без передышки!\nВсего лишь час до самых главных дел:\nКому - до ордена, а большинству - до \"вышки\".","name": "Штрафные батальоны","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4151, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1871","text": "(Подражание Лермонтову)\nСпи, потомок благородья,\nБаюшки-баю,\nЯ, дитя простонародья,\nПесенку спою.\nМать на бале. Пляшет стройно —\nБарыня она...\nТы же спи себе спокойно —\nЯ с тобой одна.\nНаш народ хотел бы воли,\nВоли да с землей,\nНо не даст хорошей доли\nЦарский наш разбой.\nИ отец твой, русский барин,\nЗнает роль свою,\nОн хоть ловок, но бездарен,\nБаюшки-баю!\nОн учен всему на свете,\nВышло — ничего.\nУ него одно в предмете —\nДенежки его.\nНо и с ними он не сладит,\nРазорит семью,\nПраздной жизнью все изгадит,\nБаюшки-баю!\nОн в полку служил на диво\nИ солдат бивал,\nВ Отделенье третьем живо\nВышел генерал.\nА потом был губернатор,\nГрабил всех гуртом,\nЕго русский император\nНаградил крестом.\nНо не верь ты в штуку эту —\nВсе не впрок пойдет...\nТы с сумой пойдешь по свету,\nНяня, знай, помрет,\nА ты будь слугой народа,\nПомни цель свою —\nЧтоб была ему свобода,\nБаюшки-баю!","name": "Песня русской няньки у постели барского ребенка","date_to": "1871"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4152, "fields": {"themes": [],"author": "Федерико Лорка","text": "Ночь как вода в запруде.\nЗа четырьмя стенами\nот звезд схоронились люди.\nУ девушки мертвой,\nдевушки в белом платье,\nалая роза зарылась\nв темные пряди.\nПлачут за окнами\nтри соловьиных пары.\nИ вторит мужскому вздоху\nоткрытая грудь гитары.\nПеревод Гелескула","name": "Квартал Кордовы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4153, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Кульчицкий","date_from": "1939","text": "Когда я пришел, призываясь, в казарму,\nТоварищ на белой стене показал\nКрасное знамя - от командарма,\nКоторое бросилось бронзой в глаза.\nПростреленный стяг из багрового шелка\nНам веет степными ветрами в лицо...\nМы им покрывали в тоске, замолкнув,\nУпавших на острые камни бойцов...\nБывало, быть может, с древка он снимался,\nИ прятал боец у себя на груди\nГорячий штандарт... Но опять он взвивался\nНад шедшею цепью в штыки,\nвпереди!\nИ он, как костер, согревает рабочих,\nКак было в повторности спасских атак...\nО, дни штурмовые, студеные ночи,\nКогда замерзает дыханье у рта!\nИ он зашумит!.. Зашумит - разовьется\nНад самым последним из наших боев!\nОн заревом над землей разольется,\nОн - жизнь, и родная земля, и любовь!","name": "Красный стяг","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4154, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1905","text": "Вас. Успенскому\nВ зеленом шуме листьев вешних,\nВ зеленом шорохе волны,\nЯ вечно жду цветов нездешних\nЕще несознанной весны.\nА Враг так близко в час томленья\nИ шепчет: \"Слаще - умереть...\"\nДуша, беги от искушенья,\nУмей желать,- умей иметь.\nИ если детски плачу ночью\nИ слабым сердцем устаю -\nНе потеряю к беспорочью\nДорогу верную мою.\nПусть круче всход - белей ступени.\nХочу дойти, хочу узнать,\nЧтоб там, обняв Его колени,\nИ умирать - и воскресать.","name": "Иметь","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4155, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1843","text": "Ночью зимней - в темный лес\n(Повесть времени бывалого)\nВъехал старый человек.\nОн без малого\nПрожил век.\nПод повозкой снег скрипит.\nСосны медленно качаются.\nШагом лошади везут\nИ шатаются:\nНужен кнут.\nСорок лет в селе своем\nНе был он, везде всё маялся -\n. . . . . . . . . . . . . . . .\nИ раскаялся...\nЗнать, пора!\nПожил; полно, наконец...\nЧто? Отрадно жизнь кончается?\nОн в свою нору теперь\nЗабивается,\nСловно зверь.\nИ домой не на житье\nОн приедет - гость непрошеный...\nИ исчезнет старый плут,\nСловно камень, ночью брошенный\nВ темный пруд.","name": "Конец жизни","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4156, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1877","text": "Что за прелесть сегодня погода!\nЭтот снег на вершинах вдали,\nЭта ясность лазурного свода,\nЭта зелень цветущей земли...\nВсё покрыто торжественным блеском;\nСловно всё упрекает меня,\nЧто в таком разногласии резком\nМое сердце с веселием дня.\nО, желал бы я сам, чтоб хоть ныне\nНа душе моей стало светло,\nКак на той вечно снежной вершине,\nГде сияние солнце зажгло;\nЧтоб чредой понеслись к моим думам\nГоды счастья былые мои,\nКак реки этой с ласковым шумом\nГолубые несутся струи...\nПусть затмит мне минувшее время\nЭту жизнь и что ждет впереди...\nУпади же с души моей, бремя,\nХоть на этот лишь день упади!\nНе боли хоть теперь, моя рана!\nДай пожить мне блаженством былым.\nМного лет горячо, без обмана\nИ любил я, и был я любим.","name": "Что за прелесть сегодня погода!..","date_to": "1877"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4157, "fields": {"themes": [],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1830","text": "Есть Карамзин, есть Полевой,—\nВ семье не без урода.\nВот вам в строке одной\nИсторья русского народа.\nЧто пользы в том, что ты речист,\nЧто корчишь важную осанку?\nИсторик ты и журналист,\nПанегирист и пародист,\nТы — все... и все ты наизнанку!\nБессильный враг, ты тупо жалишь;\nРаздолье, смех твоим врагам;\nБездушный друг, ты глупо хвалишь:\nБеда и страх твоим друзьям.","name": "На Н.А.Полевого","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4158, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","text": "Как жаль, что тем, чем стало для меня\nтвое существование, не стало\nмое существование для тебя.\n...В который раз на старом пустыре\nя запускаю в проволочный космос\nсвой медный грош, увенчанный гербом,\nв отчаянной попытке возвеличить\nмомент соединения... Увы,\nтому, кто не умеет заменить\nсобой весь мир, обычно остается\nкрутить щербатый телефонный диск,\nкак стол на спиритическом сеансе,\nпокуда призрак не ответит эхом\nпоследним воплям зуммера в ночи.","name": "Postscriptum"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4159, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1900","text": "Лениво и тяжко плывут облака...\nЛениво и тяжко плывут облака\nПо синему зною небес.\nДорога моя тяжела, далека,\nВ недвижном томлении лес.\nМой конь утомился, храпит подо мной,\nКогда-то родимый приют?..\nА там, далеко, из-за чащи лесной\nКакую-то песню поют.\nИ кажется: если бы голос молчал,\nМне было бы трудно дышать,\nИ конь бы, храпя, на дороге упал,\nИ я бы не мог доскакать!\nЛениво и тяжко плывут облака,\nИ лес истомленный вокруг.\nДорога моя тяжела, далека,\nНо песня - мой спутник и друг.","name": "Лениво и тяжко плывут облака...","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4160, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1861","text": "Минувшей юности своей\nЗабыв волненья и измены,\nОтцы уж с отроческих дней\nПодготовляют нас для сцены.-\nНам говорят: \"Ничтожен свет,\nВ нем все злодеи или дети,\nВ нем сердца нет, в нем правды нет,\nНо будь и ты как все на свете!\"\nИ вот, чтоб выйти напоказ,\nМы наряжаемся в уборной;\nПока никто не видит нас,\nМы смотрим гордо и задорно.\nВот вышли молча и дрожим,\nНо оправляемся мы скоро\nИ с чувством роли говорим,\nУкрадкой глядя на суфлера.\nИ говорим мы о добре,\nО жизни честной и свободной,\nЧто в первой юности поре\nЗвучит тепло и благородно;\nО том, что жертва - наш девиз,\nО том, что все мы, люди,- братья,\nИ публике из-за кулис\nМы шлем горячие объятья.\nИ говорим мы о любви,\nК неверной простирая руки,\nО том, какой огонь в крови,\nО том, какие в сердце муки;\nИ сами видим без труда,\nКак Дездемона наша мило,\nЛицо закрывши от стыда,\nЧтоб побледнеть, кладет белила.\nПотом, не зная, хороши ль\nИль дурны были монологи,\nЗа бестолковый водевиль\nУж мы беремся без тревоги.\nИ мы смеемся надо всем,\nТряся горбом и головою,\nНе замечая между тем,\nЧто мы смеялись над собою!\nНо холод в нашу грудь проник,\nУстали мы - пора с дороги:\nНа лбу чуть держится парик,\nСлезает горб, слабеют ноги...\nКонец.- Теперь что ж делать нам?\nБольшая зала опустела...\nДалеко автор где-то там...\nЕму до нас какое дело?\nИ, сняв парик, умыв лицо,\nОдежды сбросив шутовские,\nМы все, усталые, больные,\nЛениво сходим на крыльцо.\nНам тяжело, нам больно, стыдно,\nПустые улицы темны,\nНа черном небе звезд не видно -\nОгни давно погашены...\nМы зябнем, стынем, изнывая,\nА зимний воздух недвижим,\nИ обнимает ночь глухая\nНас мертвым холодом своим.","name": "Актеры","date_to": "1861"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4161, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1956","text": "Где-то в поле возле Магадана,\nПосреди опасностей и бед,\nВ испареньях мёрзлого тумана\nШли они за розвальнями вслед.\nОт солдат, от их лужёных глоток,\nОт бандитов шайки воровской\nЗдесь спасали только околодок\nДа наряды в город за мукой.\nВот они и шли в своих бушлатах –\nДва несчастных русских старика,\nВспоминая о родимых хатах\nИ томясь о них издалека.\nВся душа у них перегорела\nВдалеке от близких и родных,\nИ усталость, сгорбившая тело,\nВ эту ночь снедала души их,\nЖизнь над ними в образах природы\nЧередою двигалась своей.\nТолько звёзды, символы свободы,\nНе смотрели больше на людей.\nДивная мистерия вселенной\nШла в театре северных светил,\nНо огонь её проникновенный\nДо людей уже не доходил.\nВкруг людей посвистывала вьюга,\nЗаметая мёрзлые пеньки.\nИ на них, не глядя друг на друга,\nЗамерзая, сели старики.\nСтали кони, кончилась работа,\nСмертные доделались дела...\nОбняла их сладкая дремота,\nВ дальний край, рыдая, повела.\nНе нагонит больше их охрана,\nНе настигнет лагерный конвой,\nЛишь одни созвездья Магадана\nЗасверкают, став над головой.","name": "Где-то в поле возле Магадана","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4162, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","text": "В пустом, сквозном чертоге сада\nИду, шумя сухой листвой:\nКакая странная отрада\nБылое попирать ногой!\nКакая сладость все, что прежде\nЦенил так мало, вспоминать!\nКакая боль и грусть - в надежде\nЕще одну весну узнать!","name": "В пустом, сквозном чертоге сада..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4163, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1949","text": "Ни до серебряной и ни до золотой,\nвсем ясно, я не доживу с тобой.\nЗато у нас железная была -\nпо кромке смерти на войне прошла.\nВсем золотым ее не уступлю:\nвсё так же, как в железную, люблю.","name": "Ни до серебряной и ни до золотой...","date_to": "1949"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4164, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1966","text": "Люди добрые! Что нам делать\nС нашей вечною добротою?\nМы наивны и мягкосерды,\nОткровенны и простодушны.\nА мерзавцы и негодяи\nВидят в этом лишь нашу слабость.\nВерно: если душа открыта,\nТо в нее очень просто плюнуть.\nНеужели так будет вечно?\nНеужели светлому миру\nНе избавиться от негодяйства?\nЛюди добрые! Что нам делать?\nЯ вас к подлости не призываю,\nНо зову на помощь суровость:\nДоброта — лишь только для добрых,\nЧистота — лишь только для чистых,\nПрямота — для прямых и честных.\nА для подлых — ненависть наша:\nНадо их же собственной грязью\nБеспощадно забить им глотки.","name": "Люди добрые! Что нам делать...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4165, "fields": {"themes": [7],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1817","text": "Где друзья минувших лет,\nГде гусары коренные,\nПредседатели бесед,\nСобутыльники седые?\nДеды! помню вас и я,\nИспивающих ковшами\nИ сидящих вкруг огня\nС красно-сизыми носами!\nНа затылке кивера,\nДоломаны до колена,\nСабли, шашки у бедра,\nИ диваном - кипа сена.\nТрубки черные в зубах;\nВсе безмолвны - дым гуляет\nНа закрученных висках\nИ усы перебегает.\nНи полслова... Дым столбом..\nНи полслова... Все мертвецки\nПьют и, преклонясь челом,\nЗасыпают молодецки.\nНо едва проглянет день,\nКаждый по полю порхает;\nКивер зверски набекрень,\nМентик с вихрями играет.\nКонь кипит под седоком,\nСабля свищет, враг валится...\nБой умолк, и вечерком\nСнова ковшик шевелится.\nА теперь что вижу?- Страх!\nИ гусары в модном свете,\nВ вицмундирах, в башмаках,\nВальсируют на паркете!\nГоворят умней они...\nНо что слышим от любова?\nЖомини да Жомини!\nА об водке - ни полслова!\nГде друзья минувших лет?\nГде гусары коренные,\nПредседатели бесед,\nСобутыльники седые?","name": "Песня старого гусара","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4166, "fields": {"themes": [20],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1816","text": "В ужасах войны кровавой\nЯ опасности искал,\nЯ горел бессмертной славой,\nРазрушением дышал;\nИ в безумстве упоенный\nЧадом славы бранных дел,\nПосреди грозы военной\nСчастие найти хотел!..\nНо, судьбой гонимый вечно,\nСчастья нет! подумал я...\nДруг мой милый, друг сердечный,\nЯ тогда не знал тебя!\nАх, пускай герой стремится\nЗа блистательной мечтой\nИ через кровавый бой\nСвежим лавром осенится...\nО мой милый друг! с тобой\nНе хочу высоких званий,\nИ мечты завоеваний\nНе тревожат мой покой!\nНо коль враг ожесточенный\nНам дерзнет противустать,\nПервый долг мой, долг священный\nВновь за родину восстать;\nДруг твой в поле появится,\nЕще саблею блеснет,\nИли в лаврах возвратится,\nИль на лаврах мертв падет!..\nПолумертвый, не престану\nБиться с храбрыми в ряду,\nВ память Лизу приведу..\nВстрепенусь, забуду рану,\nЗа тебя еще восстану\nИ другую смерть найду!","name": "Элегия IV (В ужасах войны кровавой...)","date_to": "1816"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4167, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Языков","date_from": "1823","text": "Как я люблю тебя, халат!\nОдежда праздности и лени,\nТоварищ тайных наслаждений\nИ поэтических отрад!\nПускай служителям Арея\nМила их тесная ливрея;\nЯ волен телом, как душой.\nОт века нашего заразы,\nОт жизни бранной и пустой\nЯ исцелен - и мир со мной!\nЦарей проказы и приказы\nНе портят юности моей -\nИ дни мои, как я в халате,\nСтократ пленительнее дней\nЦаря, живущего некстате.\nНочного неба президент,\nЛуна сияет золотая;\nУснула суетность мирская -\nНе дремлет мыслящий студент:\nОкутан авторским халатом,\nПрезрев слепого света шум,\nСмеется он, в восторге дум,\nНад современным Геростратом;\nЕму не видятся в мечтах\nКинжалы Занда и Лувеля,\nИ наша слава-пустомеля\nДуше возвышенной - не страх.\nПростой чубук в его устах,\nПред ним, уныло догорая,\nСтоит свеча невосковая;\nНебрежно, гордо он сидит\nС мечтами гения живого -\nИ терпеливого портного\nЗа свой халат благодарит!","name": "К халату","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4168, "fields": {"themes": [7,18],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1814","text": "Други, други! радость\nНам дана судьбой —\nПейте жизни сладость\nПолною струей.\nПрочь от нас печали,\nПрочь толпа забот!\nЮных увенчали\nБахус и Эрот.\nПусть трещат морозы,\nВетр свистит в окно —\nНам напомнит розы\nС Мозеля вино.\nНас любовь лелеет,\nНас в младые дни,\nКак весна, согреет\nПоцелуй любви.","name": "Застольная песня (Други, други!..)","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4169, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1941","text": "Птицы смерти в зените стоят.\nКто идет выручать Ленинград?\nНе шумите вокруг — он дышит,\nОн живой еще, он все слышит:\nКак на влажном балтийском дне\nСыновья его стонут во сне,\nКак из недр его вопли: «Хлеба!»\nДо седьмого доходят неба...\nНо безжалостна эта твердь.\nИ глядит из всех окон — смерть.\nИ стоит везде на часах\nИ уйти не пускает страх.","name": "Птицы смерти в зените стоят...","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4170, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Кто, еще прозрачный школьник,\nУчит Музу чепухе\nИ торчит, как треугольник,\nНа шатучем лопухе?\nГоловастый внук Хирона,\nПолувсадник-полуконь,\nКто из рук Анакреона\nВынул скачущий огонь?\nКто, Державину докука,\nХлебникову брат и друг,\nВзял из храма ультразвука\nЗолотой зубчатый лук?\nКто, коленчатый, зеленый\nЦарь, циркач или божок,\nДля меня сберег каленый,\nНоровистый их смычок?\nКто стрекочет, и пророчит,\nИ антеннами усов\nПятки времени щекочет,\nКак пружинками часов?\nМой кузнечик, мой кузнечик,\nГерб державы луговой!\nОн и мне протянет глечик\nС ионийскою водой.\n* См. Державин и Хлебников.","name": "Загадка с разгадкой"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4171, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1823","text": "В те дни, когда мне были новы\nВсе впечатленья бытия -\nИ взоры дев, и шум дубровы,\nИ ночью пенье соловья,-\nКогда возвышенные чувства,\nСвобода, слава и любовь\nИ вдохновенные искусства\nТак сильно волновали кровь,-\nЧасы надежд и наслаждений\nТоской внезапной осеня,\nТогда какой-то злобный гений\nСтал тайно навещать меня.\nПечальны были наши встречи:\nЕго улыбка, чудный взгляд,\nЕго язвительные речи\nВливали в душу хладный яд.\nНеистощимой клеветою\nОн провиденье искушал;\nОн звал прекрасное мечтою;\nОн вдохновенье презирал;\nНе верил он любви, свободе;\nНа жизнь насмешливо глядел -\nИ ничего во всей природе\nБлагословить он не хотел.","name": "Демон","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4172, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1933","text": "Колыхаясь еле-еле\nВсем ветрам наперерез,\nПтицы легкие висели,\nКак лампады средь небес.\nИх глаза, как телескопики,\nСмотрели прямо вниз.\nЛюди ползали, как клопики,\nИсточники вились.\nМышь бежала возле пашен,\nПтица падала на мышь.\nТрупик, вмиг обезображен,\nУбираем был в камыш.\nВ камышах сидела птица,\nМышку пальцами рвала,\nИзо рта ее водица\nСтруйкой на землю текла.\nИ сдвигая телескопики\nСвоих потухших глаз,\nПтица думала. На холмике\nКатился тарантас.\nТарантас бежал по полю,\nВ тарантасе я сидел\nИ своих несчастий долю\nТоже на сердце имел.","name": "Птицы","date_to": "1933"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4173, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Капнист","date_from": "1819","text": "Эпод XV\nНочь длилась, и луна златая\nСияла меж подруг своих,\nКогда, о Лида! прижимая\nМеня в объятиях твоих\nСильней, чем плющ вкруг дуба вьется,\nТы клятву повторяла мне,\nТу клятву, что богам смеется,\nЖивущим в звездной вышине.\nКлялась ты: волк пока в долине\nЯгненков будет устрашать\nИ Орион зыбей в пучине\nНе перестанет воздвигать,\nПока зефир не позабудет\nЛелеять Фебовых кудрей,-\nЛюбовь твоя взаимно будет\nОтветствовать любви моей.\nНо бойся, мести чтоб достойной\nТы от меня не понесла:\nЯ не стерплю, чтоб ты спокойно\nВсе ночи с милым провела;\nДругую полюблю сердечно,\nСказав изменнице \"прости!\",\nК тебе ж не возвращуся вечно,\nКак ни жалей и ни грусти.\nА ты, счастливец обольщенный,\nУтратой ныне горд моей!\nХотя сады распространенны,\nХоть тысячу ты стад имей,\nХотя б обширнее Босфора\nК тебе златый Пактол протек,\nХоть будь мудрее Пифагора,\nЧто в мире жил двукратный век;\nХотя б прекрасного Нирея\nТвоей ты превзошел красой,\nНо тож, о ясных днях жалея,\nИх мрачной заменишь тоской;\nИзменой станешь ты терзаться\nИ легковерность клясть свою,\nТогда-то над тобой смеяться\nЯ буду в очередь мою.","name": "Мщение любовника","date_to": "1819"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4174, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1946","text": "Л. Т.\nВспомнишь ты когда-нибудь с улыбкой,\nКак перед тобой,\nщемящ и тих,\nОткрывался мир,-\nчто по ошибке\nНе лежал ещё у ног твоих.\nА какой-то\nочень некрасивый -\nЖаль, пропал -\nталантливый поэт\nНежно называл тебя Россией\nИ искал в глазах\nнездешний свет...\nОн был прав,\nболтавший ночью синей,\nЧто его судьба\nпредрешена...\nТы была большою,\nкак Россия,\nИ творила то же,\nчто она.\nВзбудоражив широтой\nдо края\nИ уже не в силах потушить,\nТы сказала мне:\n- Живи, как знаешь!\nБуду рада,\nесли будешь жить! -\nВы вдвоем\nодно творите\nдело.\nИ моя судьба,\nпокуда жив,\nОтдавать вам\nдушу всю и тело,\nНичего взамен не получив.\nА потом,\nсовсем легко и просто\nПо моей спине\nс простой душой\nВдаль уйдет\nспокойно,\nкак по мосту,\nКто-то\nбезошибочно большой.\nРасскажи ему,\nкак мы грустили,\nКак я путал\nразные пути...\nБог с тобой\nи с той,\nс другой Россией.\nНикуда\nот вас мне не уйти.","name": "Вспомнишь ты когда-нибудь с улыбкой...","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4175, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Как моряки встречаются на суше,\nкогда-нибудь, в пустынной полумгле,\nнад облаком столкнутся наши души,\nи вспомним мы о жизни на Земле.\nРазбередя тоску воспоминаний,\nпотупимся, чтоб медленно прошли\nв предутреннем слабеющем тумане\nзабытые видения Земли.\nНе сладкий звон бесплотных райских птиц -\nменя стремглав Земли настигнет пенье:\nскрип всех дверей, скрипенье всех ступенек,\nпоскрипыванье старых половиц.\nМне снова жизнь сквозь облако забрезжит,\nи я пойму всей сущностью своей\nгуденье лип, гул проводов и скрежет\nбулыжником мощенных площадей.\nВот так я жил - как штормовое море,\nликуя, сокрушаясь и круша,\nозоном счастья и предгрозьем горя\nс великим разнозначием дыша.\nИз этого постылого покоя,\nодну минуту жизни посуля,\nменя потянет черною рукою\nк себе назад всесильная Земля.\nТогда, обет бессмертия наруша,\nя ринусь вниз, на родину свою,\nи грешную томящуюся душу\nоб острые каменья разобью.","name": "Классическое стихотворение"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4176, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1957","text": "И на стихи есть тоже мода,\nИ у стихов — свои дела.\nСама любовь, сама природа\nМеня в поэзию вела.\nЯ на привалах быль и небыль\nСтруей холодной запивал,\nИ никогда, сознаюсь, не был\nВ разряде первых запевал.\nНо зависть душу не глодала\nМою ни разу на веку.\nМне время тоже диктовало\nСвою судьбу, свою строку.\nОно свои дарило песни\nИ после боя свой привал\nИ говорило мне: «Воскресни»,\nКогда я глаз не поднимал.\nСпешу, отчаиваясь снова,\nПока перо поет в руке,\nСвоей души оставить слово\nВ певучем русском языке.","name": "И на стихи есть тоже мода...","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4177, "fields": {"themes": [],"author": "Вера Инбер","date_from": "1934","text": "Облаков колорит\nО зиме говорит.\nПахнет влагой и хвоей,\nКак у нас под Москвою.\nМох лежит под сосной,\nКак у нас под Москвой.\nВсе как дома,\nИ очень знакомо.\nТолько воздух не тот,\nАтмосфера не та,\nИ от этого люди другие,\nТолько люди не те, что у нас,\nИ на вас\nНе похожи, мои дорогие.\nДорогие друзья, я писала не раз,\nЧто разлука — большая обуза.\nЧто разлука — змея.\nИ действительно, я\nНе должна уезжать из Союза.\nЗа границей легко только первые дни,\nВ магазине прилавок наряден.\n(До чего хороши\nЭти карандаши,\nЭти перья и эти тетради!)\nА какие здесь есть города! Например,\nСтарый Берген, который недаром\n(Это скажет вам каждый порядочный гид)\nЗнаменит\nСвоим рыбным базаром.\nГолубая макрель, золотая треска\nНа холодном рассвете багровом.\nЯ взглянула на рыбу —\nИ в сердце тоска\nВдруг впилась мне крючком рыболовным.\nЯ припомнила ясно: в корзине, в ведре ль,\nРаспластав плавников острия,\nТа же белая в синих полосках макрель,\nТолько звали ее «скумбрия».\nИ какая чудесная юность была\nВ те часы на песке под горой!\nИ какая огромная жизнь пролегла\nМежду этой и той скумбрией!\nИ печаль об исчезнувшей прелести дней\nПолоснула меня, как ножом.\nИ подумала я: «Ничего нет грустней\nОдиночества за рубежом».\nТолько вижу: у рыбного ряда стоит,\nУпершись рукавицей в бедро,\nВ сапогах и брезенте, назад козырек,\nНу, точь-в-точь паренек\nИз метро.\nЯ невольно воскликнула: «Ах ты,\nИз какой это вылез он шахты?»\nОн ко мне по-норвежски (а я ни гугу),\nПо-иному он, вижу, не слишком.\nНеужели же, думаю, я не смогу\nПобеседовать с этим парнишкой?\nИ, доставши блокнот, так, чтоб он увидал.\nНа прилавке под рыбным навесом\nЯ рисую родимого моря овал\nИ пишу по-латински «Odessa».\nИ тогда паренек на чужом берегу\nУлыбается мне, как рыбак рыбаку.\nПаренек улыбается мне от души,\nОн берет у меня карандаш.\n(До чего хороши\nЭти карандаши,\nЕсли держит их кто-нибудь наш!)\nОн выводит знакомое слово «Moskwa».\nИ от этого слова — лучи.\n(До чего хорошо, что иные слова\nДаже в дальних краях горячи!)\nОн приветствует в эту минуту Союз,\nОн глядит хорошо и всерьез.\nИ, содрав рукавицу и сбросив картуз,\nОн трясет мою руку до слез.\nХорошо, что на грусть мы теряем права\nИ что, как бы он ни был далек,\nЧеловек с удивительным словом «Москва»\nНе бывает нигде одинок.","name": "Москва в Норвегии","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4178, "fields": {"themes": [],"author": "Вера Инбер","date_from": "1946","text": "Снег, бездорожье, горячая пыль, суховей.\nМинное поле, атака, свинцовая вьюга —\nВсе испытала, в походной шинели своей,\nТы, боевая подруга.\nТы уезжала с заводом своим на Урал.\nБросила дом свой, ни разу о нем не заплакав.\nЖенским рукам удивлялся горячий металл,\nНо покорялся, однако.\nМы — победители. Пушечный грохот утих.\nМинуло время тяжелой военной заботы.\nВспомнила ты, что, помимо профессий мужских,\nЖенщина прежде всего ты.\nМартовский солнечный день. Голубая капель\nТочит под крышей себе ледяную лазейку.\nВ комнате тихо, светло. У стены — колыбель\nПод белоснежной кисейкой.\nМягкую обнял подушечку сонный малыш.\nНежное солнце сквозит в золотых волосенках.\nРуку поднявши, ты шепчешь: «Пожалуйста... тшшш,\nНе разбудите ребенка».","name": "Победительница","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4179, "fields": {"themes": [20],"author": "Лев Ошанин","date_from": "1945","text": "Третий год у Натальи тяжелые сны,\nТретий год ей земля горяча —\nС той поры как солдатской дорогой войны\nМуж ушел, сапогами стуча.\nНа четвертом году прибывает пакет.\nПочерк в нем незнаком и суров:\n«Он отправлен в саратовский лазарет,\nВаш супруг, Алексей Ковалев».\nПредседатель дает подорожную ей.\nТо надеждой, то горем полна,\nНа другую солдатку оставив детей,\nЕдет в город Саратов она.\nА Саратов велик. От дверей до дверей\nКак найти в нем родные следы?\nМного раненых братьев, отцов и мужей\nНа покое у волжской воды.\nНаконец ее доктор ведет в тишине\nПо тропинкам больничных ковров.\nИ, притихшая, слышит она, как во сне:\n— Здесь лежит Алексей Ковалев.—\nНерастраченной нежности женской полна,\nИ калеку Наталья ждала,\nНо того, что увидела, даже она\nНи понять, ни узнать не могла.\nОн хозяином был ее дум и тревог,\nЗапевалой, лихим кузнецом.\nОн ли — этот бедняга без рук и без ног,\nС перекошенным, серым лицом?\nИ, не в силах сдержаться, от горя пьяна,\nПовалившись в кровать головой,\nВ голос вдруг закричала, завыла она:\n— Где ты, Леша, соколик ты мой?! —\nЛишь в глазах у него два горячих луча.\nЧто он скажет — безрукий, немой!\nИ сурово Наталья глядит на врача:\n— Собирайте, он едет домой.\nНе узнать тебе друга былого, жена,—\nПусть как память живет он в дому.\n— Вот спаситель ваш,— детям сказала она,—\nВсе втроем поклонитесь ему!\nПричитали соседки над женской судьбой,\nГоревал ее горем колхоз.\nНо, как прежде, вставала Наталья с зарей,\nИ никто не видал ее слез...\nЧисто в горнице. Дышат в печи пироги.\nТолько вдруг, словно годы назад,\nПод окном раздаются мужские шаги,\nСапоги по ступенькам стучат.\nИ Наталья глядит со скамейки без слов,\nКак, склонившись в дверях головой,\nВходит в горницу муж — Алексей Ковалев —\nС перевязанной правой рукой.\n— Не ждала? — говорит, улыбаясь, жене.\nИ, взглянув по-хозяйски кругом,\nЗамечает чужие глаза в тишине\nИ другого на месте своем.\nА жена перед ним ни мертва ни жива...\nНо, как был он, в дорожной пыли,\nВсе поняв и не в силах придумать слова,\nПоклонился жене до земли.\nЗа великую душу подруге не мстят\nИ не мучают верной жены.\nА с войны воротился не просто солдат,\nНе с простой воротился войны.\nЕсли будешь на Волге — припомни рассказ,\nНевзначай загляни в этот дом,\nГде напротив хозяйки в обеденный час\nДва солдата сидят за столом.","name": "Волжская баллада","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4180, "fields": {"themes": [],"author": "Бертольт Брехт","date_from": "1941","text": "Во время бегства от маляра в Соединенные Штаты\nМы внезапно заметили, что наш маленький корабль стоит на месте.\nВсю ночь и весь день\nОн стоял неподвижно на уровне Луцона в Китайском море.\nНекоторые говорили, что виною тому — тайфун,\nсвирепствующий на севере,\nДругие опасались немецких пиратов.\nВсе\nПредпочитали тайфун немцам.\nПеревод К. Богатырева","name": "Тайфун","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4181, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1905","text": "Я конквистадор в панцире железном,\nЯ весело преследую звезду,\nЯ прохожу по пропастям и безднам\nИ отдыхаю в радостном саду.\nКак смутно в небе диком и беззвездном!\nРастет туман... но я молчу и жду\nИ верю, я любовь свою найду...\nЯ конквистадор в панцире железном.\nИ если нет полдневных слов звездам,\nТогда я сам мечту свою создам\nИ песней битв любовно зачарую.\nЯ пропастям и бурям вечный брат,\nНо я вплету в воинственный наряд\nЗвезду долин, лилею голубую.","name": "Я конквистадор в панцире железном...","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4182, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1919","text": "Извозчичий двор и встающий из вод\nВ уступах — преступный и пасмурный Тауэр,\nИ звонкость подков, и простуженный звон\nВестминстера, глыбы, закутанной в траур.\nИ тесные улицы; стены, как хмель,\nКопящие сырость в разросшихся бревнах,\nУгрюмых, как копоть, и бражных, как эль,\nКак Лондон, холодных, как поступь, неровных.\nСпиралями, мешкотно падает снег.\nУже запирали, когда он, обрюзгший,\nКак сползший набрюшник, пошел в полусне\nВалить, засыпая уснувшую пустошь.\nОконце и зерна лиловой слюды\nВ свинцовых ободьях.— «Смотря по погоде.\nА впрочем... А впрочем, соснем на свободе.\nА впрочем — на бочку! Цирюльник, воды!»\nИ, бреясь, гогочет, держась за бока,\nСловам остряка, не уставшего с пира\nЦедить сквозь приросший мундштук чубука\nУбийственный вздор.\nА меж тем у Шекспира\nОстрить пропадает охота. Сонет,\nНаписанный ночью с огнем, без помарок,\nЗа дальним столом, где подкисший ранет\nНыряет, обнявшись с клешнею омара,\nСонет говорит ему:\n«Я признаю\nСпособности ваши, но, гений и мастер,\nСдается ль, как вам, и тому, на краю\nБочонка, с намыленной мордой, что мастью\nВесь в молнию я, то есть выше по касте,\nЧем люди,— короче, что я обдаю\nОгнем, как, на нюх мой, зловоньем ваш кнастер?\nПростите, отец мой, за мой скептицизм\nСыновний, но сэр, но милорд, мы — в трактире.\nЧто мне в вашем круге? Что ваши птенцы\nПред плещущей чернью? Мне хочется шири!\nПрочтите вот этому. Сэр, почему ж?\nВо имя всех гильдий и биллей! Пять ярдов —\nИ вы с ним в бильярдной, и там — не пойму,\nЧем вам не успех популярность в бильярдной?»\n— Ему?! Ты сбесился?— И кличет слугу,\nИ, нервно играя малаговой веткой,\nСчитает: полпинты, французский рагу —\nИ в дверь, запустя в привиденье салфеткой.","name": "Шекспир","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4183, "fields": {"themes": [7],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1921","text": "На што мне облака и степи\nИ вся подсолнечная ширь!\nЯ раб, свои взлюбивший цепи,\nБлагословляющий Сибирь.\nЭй вы, обратные по трахту!\nПоклон великим городам.\nСвою застеночную шахту\nЗа всю свободу не продам.\nПоклон тебе, град Божий, Киев!\nПоклон, престольная Москва!\nПоклон, мои дела мирские!\nЯ сын, не помнящий родства...\nНе встанет - любоваться рожью\nПокойник, возлюбивший гроб.\nЗаворожил от света Божья\nМеня верховный рудокоп.","name": "На што мне облака и степи...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4184, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1913","text": "Сухие листья, сухие листья,\nСухие листья, сухие листья,\nПод тусклым ветром, кружат, шуршат,\nСухие листья, сухие листья,\nПод тусклым ветром сухие листья,\nКружась, что шепчут, что говорят?\nТрепещут сучья под тусклым ветром;\nСухие листья, под тусклым ветром,\nЧто говорят нам, нам шепчут что?\nТрепещут листья, под тусклым ветром,\nЛепечут листья, под тусклым ветром,\nНо слов не понял никто, никто!\nМеж черных сучьев синеет небо,\nТак странно нежно синеет небо,\nТак странно нежно прозрачна даль.\nМеж голых сучьев прозрачно небо,\nНад черным прахом синеет небо,\nКак будто небу земли не жаль.\nСухие листья шуршат о смерти,\nКружась под ветром, шуршат о смерти:\nОни блестели, им время тлеть.\nПрозрачно небо. Шуршат о смерти\nСухие листья,- чтоб после смерти\nВ цветах весенних опять блестеть!","name": "Сухие листья","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4185, "fields": {"themes": [],"author": "Черубина де Габриак","date_from": "1909","text": "Я - в истомляющей ссылке,\nв этих проклятых стенах.\nСиние, нежные жилки\nбьются на бледных руках.\nПеребираю я четки,\nсердце - как горький миндаль.\nЗа переплетом решетки\nдымчатый плачет хрусталь.\nДаже Ронсара сонеты\nне разомкнули мне грусть.\nВсе, что сказали поэты,\nзнаю давно наизусть.\nТьмы не отгонишь печальной\nзнаком Святого Креста,\nа у принцессы опальной\nотняли даже шута.","name": "Я - в истомляющей ссылке...","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4186, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1911","text": "Муза-сестра заглянула в лицо,\nВзгляд ее ясен и ярок.\nИ отняла золотое кольцо,\nПервый весенний подарок.\nМуза! ты видишь, как счастливы все —\nДевушки, женщины, вдовы...\nЛучше погибну на колесе,\nТолько не эти оковы.\nЗнаю: гадая, и мне обрывать\nНежный цветок маргаритку.\nДолжен на этой земле испытать\nКаждый любовную пытку.\nЖгу до зари на окошке свечу\nИ ни о ком не тоскую,\nНо не хочу, не хочу, не хочу\nЗнать, как целуют другую.\nЗавтра мне скажут, смеясь, зеркала:\n«Взор твой не ясен, не ярок...»\nТихо отвечу: «Она отняла\nБожий подарок».","name": "Музе (Муза-сестра заглянула в лицо...)","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4187, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Полежаев","date_from": "1834","text": "Что написать, ей-ей, не знаю —\nДевиц и женщин не терплю,\nЛишь душу, чувство уважаю,\nИ ум я искренно люблю...","name": "В альбом Ф. А. Кони (Что написать, ей-ей, не знаю...)","date_to": "1834"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4188, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1971","text": "В голове моей тучи безумных идей -\nНет на свете преград для талантов!\nЯ под брюхом привыкших теснить лошадей\nМиновал верховых лейтенантов.\n...Разъярялась толпа, напрягалась толпа,\nНарывалась толпа на заслоны -\nИ тогда становилась толпа \"на попа\",\nИзвергая проклятья и стоны.\nДома я раздражителен, резок и груб,-\nДомочадцы б мои поразились,\nУвидав, как я плакал, взобравшись на круп,-\nКонтролеры - и те прослезились.\nСтолько было в тот миг в моем взгляде на мир\nБезотчетной, отчаянной прыти,\nЧто, гарцуя на сером коне, командир\nУдивленно сказал: \"Пропустите!\"\nОн, растрогавшись, поднял коня на дыбы -\nАж нога ускользнула из стремя.\nЯ пожал ему ногу, как руку судьбы,-\nАх, живем мы в прекрасное время!\nСерый конь мне прощально хвостом помахал,\nЯ пошел - предо мной расступились;\nНу, а мой командир на концерт поскакал\nМузыканта с фамилией Гилельс.\nЯ свободное место легко отыскал\nПосле вялой незлой перебранки,-\nВсё не сгонят - не то что, когда посещал\nПресловутый Театр на Таганке.\nТесно здесь, но тепло - вряд ли я простужусть,\nЗдесь единство рядов - в полной мере!\nВот уже я за термосом чьим-то тянусь -\nВ нем напиток \"кровавая Мэри\".\nВот сплоченность-то где, вот уж где коллектив,\nВот отдача где и напряженье!\nВсе болеют за нас - никого супротив,-\nМонолит - без симптомов броженья!\nМеня можно спокойно от дел отстранить,\nРобок я перед сильными, каюсь,-\nНо нельзя меня силою остановить,\nКогда я на футбол прорываюсь!","name": "В голове моей тучи безумных идей...","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4189, "fields": {"themes": [7],"author": "Роберт Рождественский","date_from": "1969","text": "- Отдать тебе любовь?\n- Отдай!\n- Она в грязи...\n- Отдай в грязи!..\n- Я погадать хочу...\n- Гадай.\n- Еще хочу спросить...\n- Спроси!..\n- Допустим, постучусь...\n- Впущу!\n- Допустим, позову...\n- Пойду!\n- А если там беда?\n- В беду!\n- А если обману?\n- Прощу!\n- \"Спой!\"- прикажу тебе..\n- Спою!\n- Запри для друга дверь...\n- Запру!\n- Скажу тебе: убей!..\n- Убью!\n- Скажу тебе: умри!..\n- Умру!\n- А если захлебнусь?\n- Спасу!\n- А если будет боль?\n- Стерплю!\n- А если вдруг - стена?\n- Снесу!\n- А если - узел?\n- Разрублю!\n- А если сто узлов?\n- И сто!..\n- Любовь тебе отдать?\n- Любовь!..\n- Не будет этого!\n- За что?!\n- За то, что\nне люблю рабов.","name": "Отдать тебе любовь?..","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4190, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1923","text": "Верь: вернутся на родину все,\nвера ясная, крепкая: с севера\nлыжи неслышные, с юга\nночная фелюга.\nПесня спасет нас.\nПроулками в гору\nшел я, в тяжелую шел темноту,\nчуждый всему, и крутому узору\nчерных платанов, и дальнему спору\nволн, и кабацким шарманкам в порту.\nВетер прошел по листам искривленным,\nветер, мой пьяный и горестный брат,\nи вдруг затих под окном озаренным:\nночь, ночь - и янтарный квадрат.\nКто-то была та, чей голос горящий\nрусскою песней гремел за окном?\nВ сумраке видел я отблеск горящий,\nслушал ее под поющим окном.\nКак распевала она! Проплывало\nсердце ее в лучезарных струях,\nкак тосковала,\nкак распевала,\nмолясь былому в чужих краях,\nо полнолунье небывалом,\nо небывалых соловьях.\nИ в темноте пылали звуки,-\nрыдающая даль любви,\nдаль - и цыганские разлуки,\nночь, ночь - и в роще соловьи.\nНо проносился ветер с моря\nдыханьем соли и вина,\nи гармонического горя\nспадала жаркая волна.\nКасался грубо ветер с моря\nглициний вдоль ее окна,\nи вновь, как бы в блаженстве горя,\nпылала звуками она...\nО чем? О лепестке завялом,\nо горестной своей красе,\nо полнолунье небывалом,\nо небывалом -\nветер! Вернутся на родину все,\nвера ясная, крепкая: с севера\nлыжи неслышные, с юга ночная фелюга...\nВсе.","name": "Песня (Верь: вернутся на родину...)","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4191, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Сухарев","text": "Собиралась ласточка\nУлетать на юг\nИ глядела ласково\nНа своих подруг -\nНа подруг, с которыми\nЗаниматься сборами,\nИ делить с которыми\nСотни верст пути,\nИ в пути с которыми\nРазговор вести.\nИ ко мне наведалась\nПоразмять крыло,\nЩебетала весело,\nЧто на ум пришло:\n\"Ничего не ведомо,\nНичего не гадано\nИ ничто не задано\nНаперед судьбой,\nА проститься надо нам\nНавсегда с тобой\".\nУвидала ласточка\nМой унылый лик\nИ сказала ласково:\n\"Не грусти, старик!\nНе с добра приходится\nЗа теплом охотиться,\nНо порою сходится\nИ с горой гора.\nТы прости, как водится,\nА теперь - пора\".\nПожелал я ласточке\nВсех заморских благ.\nЭто ты прости меня,\nКоли что не так.\nНе сойтись с горой горе,\nТы крутись в чужой жаре,\nА я тут в своей норе\nУ зимы в плену\nНа своем родном дворе\nПодожду весну.","name": "Ласточка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4192, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "На Севере диком стоит одиноко\nНа голой вершине... лиственница:\nСосна или кедр-великан так далеко\nНа север не могут продвинуться.\nА лиственница в этой области вьюжной\nСдружилась с морозами лютыми —\nИ снится ей дуб, фантастический южный,\nВоспетый олонхосутами!","name": "Подражание"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4193, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1939","text": "Тройка мчится,\nтройка скачет...\nП. Вяземский\nМчится тройка, скачет тройка,\nКолокольчик под дугой\nРазговаривает бойко.\nСветит месяц молодой.\nВ кошеве широкой тесно;\nКак на свадьбе, топоча,\nРазмахнулась, ходит песня\nОт плеча и до плеча!\nГармонист и запевала\nДержит песню на ремне,\nЭта песня побывала\nИ в станице и в Кремле.\nВетер по снегу елозит:\nЗакружит - и следу нет,\nНо глубокие полозья\nОставляют в сердце след.\nКак он близок, как понятен,\nКак народ к нему привык,\nЗвонких песен, ярких пятен\nВыразительный язык!\nМчится тройка, смех игривый\nПо обочинам меча.\nПламенеет в конских гривах\nЯркий праздник кумача.\nКто навстречу: волк ли, камень?\nЧто косится, как дурной,\nПоловецкими белками\nЧистокровный коренной?\nНет, не время нынче волку!\nИ, не тронув свежий наст,\nВолк уходит втихомолку,\nРусской песни сторонясь.\nА она летит, лихая,\nВ белоснежные края,\nЗамирая, затихая,\nБудто молодость моя...","name": "Тройка","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4194, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1913","text": "Сегодня с первым светом встанут\nДетьми уснувшие вчера.\nМечом призывов новых стянут\nИзгиб застывшего бедра.\nДворовый окрик свой татары\nЕдва успеют разнести,-\nОни оглянутся на старый\nПробег знакомого пути.\nОни узнают тот сиротский,\nСеверно-сизый, сорный дождь,\nТот горизонт горнозаводский\nТеатров, башен, боен, почт,\nГде что ни знак, то отпечаток\nСтупни, поставленной вперед.\nОни услышат: вот начаток.\nПример преподан,- ваш черед.\nОбоим надлежит отныне\nПройти его во весь обьем,\nКак рашпилем, как краской синей,\nКак брод, как полосу вдвоем.","name": "Сегодня с первым светом встанут...","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4195, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1932","text": "Грозою освеженный,\nПодрагивает лист.\nАх, пеночки зеленой\nДвухоборотный свист!\nВаля, Валентина,\nЧто с тобой теперь?\nБелая палата,\nКрашеная дверь.\nТоньше паутины\nИз-под кожи щек\nТлеет скарлатины\nСмертный огонек.\nГоворить не можешь -\nГубы горячи.\nНад тобой колдуют\nУмные врачи.\nГладят бедный ежик\nСтриженых волос.\nВаля, Валентина,\nЧто с тобой стряслось?\nВоздух воспаленный,\nЧерная трава.\nПочему от зноя\nНоет голова?\nПочему теснится\nВ подъязычье стон?\nПочему ресницы\nОбдувает сон?\nДвери отворяются.\n(Спать. Спать. Спать.)\nНад тобой склоняется\nПлачущая мать:\nВаленька, Валюша!\nТягостно в избе.\nЯ крестильный крестик\nПринесла тебе.\nВсе хозяйство брошено,\nНе поправишь враз,\nГрязь не по-хорошему\nВ горницах у нас.\nКуры не закрыты,\nСвиньи без корыта;\nИ мычит корова\nС голоду сердито.\nНе противься ж, Валенька,\nОн тебя не съест,\nЗолоченый, маленький,\nТвой крестильный крест.\nНа щеке помятой\nДлинная слеза...\nА в больничных окнах\nДвижется гроза.\nОткрывает Валя\nСмутные глаза.\nОт морей ревучих\nПасмурной страны\nНаплывают тучи,\nЛивнями полны.\nНад больничным садом,\nВытянувшись в ряд,\nЗа густым отрядом\nДвижется отряд.\nМолнии, как галстуки,\nПо ветру летят.\nВ дождевом сиянье\nОблачных слоев\nСловно очертанье\nТысячи голов.\nРухнула плотина -\nИ выходят в бой\nБлузы из сатина\nВ синьке грозовой.\nТрубы. Трубы. Трубы\nПодымают вой.\nНад больничным садом,\nНад водой озер,\nДвижутся отряды\nНа вечерний сбор.\nЗаслоняют свет они\n(Даль черным-черна),\nПионеры Кунцева,\nПионеры Сетуни,\nПионеры фабрики Ногина.\nА внизу, склоненная\nИзнывает мать:\nДетские ладони\nЕй не целовать.\nДухотой спаленных\nГуб не освежить -\nВалентине больше\nНе придется жить.\n- Я ль не собирала\nДля тебя добро?\nШелковые платья,\nМех да серебро,\nЯ ли не копила,\nНочи не спала,\nВсе коров доила,\nПтицу стерегла,-\nЧтоб было приданое,\nКрепкое, недраное,\nЧтоб фата к лицу -\nКак пойдешь к венцу!\nНе противься ж, Валенька!\nОн тебя не съест,\nЗолоченый, маленький,\nТвой крестильный крест.\nПусть звучат постылые,\nСкудные слова -\nНе погибла молодость,\nМолодость жива!\nНас водила молодость\nВ сабельный поход,\nНас бросала молодость\nНа кронштадтский лед.\nБоевые лошади\nУносили нас,\nНа широкой площади\nУбивали нас.\nНо в крови горячечной\nПодымались мы,\nНо глаза незрячие\nОткрывали мы.\nВозникай содружество\nВорона с бойцом -\nУкрепляйся, мужество,\nСталью и свинцом.\nЧтоб земля суровая\nКровью истекла,\nЧтобы юность новая\nИз костей взошла.\nЧтобы в этом крохотном\nТеле - навсегда\nПела наша молодость,\nКак весной вода.\nВаля, Валентина,\nВидишь - на юру\nБазовое знамя\nВьется по шнуру.\nКрасное полотнище\nВьется над бугром.\n\"Валя, будь готова!\" -\nВосклицает гром.\nВ прозелень лужайки\nКапли как польют!\nВаля в синей майке\nОтдает салют.\nТихо подымается,\nПризрачно-легка,\nНад больничной койкой\nДетская рука.\n\"Я всегда готова!\" -\nСлышится окрест.\nНа плетеный коврик\nУпадает крест.\nИ потом бессильная\nВалится рука\nВ пухлые подушки,\nВ мякоть тюфяка.\nА в больничных окнах\nСинее тепло,\nОт большого солнца\nВ комнате светло.\nИ, припав к постели.\nИзнывает мать.\nЗа оградой пеночкам\nНынче благодать.\nВот и все!\nНо песня\nНе согласна ждать.\nВозникает песня\nВ болтовне ребят.\nПодымает песню\nНа голос отряд.\nИ выходит песня\nС топотом шагов\nВ мир, открытый настежь\nБешенству ветров.","name": "Смерть пионерки","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4196, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1956","text": "Рассматривайте временность гуманно.\nНа все невечное бросать не надо тень.\nЕсть временность недельного обмана\nпотемкинских поспешных деревень.\nНо ставят и времянки-общежитья,\nпока домов не выстроят других...\nВы после тихой смерти их скажите\nспасибо честной временности их.","name": "Рассматривайте временность гуманно...","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4197, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1966","text": "Вот - главный вход, но только вот\nУпрашивать - я лучше сдохну,-\nХожу я через черный ход,\nА выходить стараюсь в окна.\nНе вгоняю я в гроб никого,\nНо вчера меня, тепленького -\nХоть бываю и хуже я сам,-\nОскорбили до ужаса.\nИ, плюнув в пьяное мурло\nИ обвязав лицо портьерой,\nЯ вышел прямо сквозь стекло -\nВ объятья к милиционеру.\nИ меня - окровавленного,\nВсенародно прославленного,\nПрям как был я - в амбиции\nДовели до милиции.\nИ, кулаками покарав\nИ попинав меня ногами,\nМне присудили крупный штраф -\nЗа то, что я нахулиганил.\nА потом - перевязанному,\nНесправедливо наказанному -\nСердобольные мальчики\nДали спать на диванчике.\nПроснулся я - еще темно,-\nУспел поспать и отдохнуть я,-\nЯ встал и, как всегда,- в окно,\nА на окне - стальные прутья!\nИ меня - патентованного,\nКо всему подготовленного,-\nЭти прутья печальные\nВвергли в бездну отчаянья.\nА рано утром - верь не верь -\nЯ встал, от слабости шатаясь,-\nИ вышел в дверь - я вышел в дверь! -\nС тех пор в себе я сомневаюсь.\nВ мире - тишь и безветрие,\nТишина и симметрия,-\nНа душе моей - тягостно,\nИ живу я безрадостно.\nзима -1967","name": "Вот - главный вход, но только вот...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4198, "fields": {"themes": [],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1940","text": "Вас нет еще: вы - воздух, глина, свет;\nо вас, далеких, лишь гадать могли мы,-\nно перед вами нам держать ответ.\nПотомки, вы от нас неотделимы.\nБыл труден бой. Казались нам не раз\nнезащищенными столетий дали.\nКогда враги гранатой били в нас,\nто и до вас осколки долетали.","name": "Потомкам","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4199, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1908","text": "Углубясь в неведомые горы,\nЗаблудился старый конквистадор,\nВ дымном небе плавали кондоры,\nНависали снежные громады.\nВосемь дней скитался он без пищи,\nКонь издох, но под большим уступом\nОн нашел уютное жилище,\nЧтоб не разлучаться с милым трупом.\nТам он жил в тени сухих смоковниц\nПесни пел о солнечной Кастилье,\nВспоминал сраженья и любовниц,\nВидел то пищали, то мантильи.\nКак всегда, был дерзок и спокоен\nИ не знал ни ужаса, ни злости,\nСмерть пришла, и предложил ей воин\nПоиграть в изломанные кости.","name": "Старый конквистадор","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4200, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1952","text": "В этом мире, где наша особа\nВыполняет неясную роль,\nМы с тобою состаримся оба,\nКак состарился в сказке король.\nДогорает, светясь терпеливо,\nНаша жизнь в заповедном краю,\nИ встречаем мы здесь молчаливо\nНеизбежную участь свою.\nНо когда серебристые пряди\nНад твоим засверкают виском,\nРазорву пополам я тетради\nИ с последним расстанусь стихом.\nПусть душа, словно озеро, плещет\nУ порога подземных ворот\nИ багровые листья трепещут,\nНе касаясь поверхности вод.","name": "Старая сказка","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4201, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Винокуров","date_from": "1972","text": "О чем поете утром,\nтенора?..\nИх может слушать всяк, кому охота.\nЧто ж, директивным росчерком пера\nне вычеркнуть их всех из обихода!\nО чем поете утром,\nтенора?..\nВон голоса их властно зазвучали!\nИх песенка, как этот мир, стара,\nПеснь Песней это, что была вначале.\nО чем поете утром,\nтенора,\nпо радио, встав на работу рано?..\nНеплохо их проходят номера!\nОт голоса вибрирует мембрана.\nО чем поете утром,\nтенора?\nЗажмурившись.\nНапрягшись.\nНа пределе...\nДревнейшая любовная игра,\nнаверно, в мире есть на самом деле?","name": "Тенора","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4202, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1948","text": "С одним желаньем, с думою одною,\nСо всех концов родной своей земли\nМы собралися дружною семьею,\nМы все учиться мастерству пришли.\nПройдут года, настанут дни такие,\nКогда советский трудовой народ\nВот эти руки, руки молодые\nРуками золотыми назовет.\nКуда бы нас отчизна ни послала,\nМы с честью дело сделаем свое:\nОна взрастила нас и воспитала,\nМы все — сыны и дочери ее.\nМы будем всюду первыми по праву\nИ говорим от сердца от всего,\nЧто не уроним трудовую славу\nСвоей страны, народа своего.","name": "Песня трудовых резервов","date_to": "1948"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4203, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "Я шел вдоль берега Оби,\nя селезню шел параллельно.\nЯ шел вдоль берега любви,\nи вслед деревни мне ревели.\nИ параллельно плачу рек,\nлишенных лаянья собачьего,\nфинально шел XX век,\nкрестами ставни заколачивая.\nИ в городах, и в хуторах\nстояли Инги и Устиньи,\nих жизни, словно вурдалак,\nслепая высосет пустыня.\nКричала рыба из глубин:\n«Возьми детей моих в котомку,\nно только реку не губи!\nОставь хоть струйку для потомства».\nЯ шел меж сосен голубых,\nфотографируя их лица,\nкак жертву, прежде чем убить,\nфотографирует убийца.\nСтояли русские леса,\nчуть-чуть подрагивая телом.\nОни глядели мне в глаза,\nкак человек перед расстрелом.\nДубы глядели на закат.\nНи Микеланджело, ни Фидий,\nникто их краше не создаст.\nНикто их больше не увидит.\n«Окстись, убивец-человек!» —\nкричали мне, кто были живы.\nЧерез мгновение их всех\nпогубят взрывы.\n«Окстись, палач зверей и птиц,\nразвившаяся обезьяна!\nПрироды гениальный смысл\nуничтожаешь ты бездарно».\nИ я не мог найти Тебя\nсреди абсурдного пространства,\nи я не мог найти себя,\nне находил, как ни старался.\nЯ понял, что не будет лет,\nне будет века двадцать первого,\nчто времени отныне нет.\nОно на полуслове прервано...\nЗемля пустела, как орех.\nИ кто-то в небе пел про это:\n«Червь, человечек, короед,\nкакую ты сожрал планету!»","name": "Сон (Я шел вдоль берега Оби...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4204, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "Знаю я в яви вселенной\nПлач на рассветном пороге,\nПуть человеческий в зное.\nДлящийся ложно...\nЗнаю, как сердце земное\nХило во сне и в тревоге,\nНемощно в радости тленной\nВ скорби ничтожно...\nВижу я в смертной истоме\nГоды заботы и крохи\nБлага, блаженство и рядом\nГоре у двери -\nЮность с седеющим взглядом,\nСтарость с проклятьем во вздохе,\nВ нищем и княжеском доме\nТе же потери...\nСнится мне в жизни, однако,\nЦвет человеческой доли.\nПолдень души беспечальной\nВ мире и в споре -\nВерю я в жребий венчальный,\nВ царствие часа без боли,\nВ посох, ведущий средь мрака\nВечные зори...\nВерую, верую, Боже,\nВ сумрак о звездах поющий,\nСвет воскресенья сулящий\nЧудом страданья...\nВерую в молот дробящий,\nВ пламя и в меч создающий,\nВ жертву зиждительной дрожи,\nВ дар оправданья.","name": "Верую"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4205, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1918","text": "Был грозен волн полночный рев...\nСемь девушек на взморье ждали\nневозвратившихся челнов\nи, руки заломив, рыдали.\nСемь звездочек в суровой мгле\nнад рыбаками четко встали\nи указали путь к земле...","name": "Большая медведица","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4206, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1916","text": "О. Э. Мандельштаму\nСобирая любимых в путь,\nЯ им песни пою на память —\nЧтобы приняли как-нибудь,\nЧто когда-то дарили сами.\nЗеленеющею тропой\nДовожу их до перекрестка.\nТы без устали, ветер, пой,\nТы, дорога, не будь им жесткой!\nТуча сизая, слез не лей,—\nКак на праздник они обуты!\nУщеми себе жало, змей,\nКинь, разбойничек, нож свой лютый.\nТы, прохожая красота,\nБудь веселою им невестой.\nПотруди за меня уста,—\nНаградит тебя Царь Небесный!\nРазгорайтесь, костры, в лесах,\nРазгоняйте зверей берложьих.\nБогородица в небесах,\nВспомяни о моих прохожих!","name": "Собирая любимых в путь...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4207, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1844","text": "Вчера мы встретились; - она остановилась -\nЯ также - мы в глаза друг другу посмотрели.\nО боже, как она с тех пор переменилась;\nВ глазах потух огонь, и щеки побледнели.\nИ долго на нее глядел я молча строго -\nМне руку протянув, бедняжка улыбнулась;\nЯ говорить хотел - она же ради бога\nВелела мне молчать, и тут же отвернулась,\nИ брови сдвинула, и выдернула руку,\nИ молвила: \"Прощайте, до свиданья\",\nА я хотел сказать: \"На вечную разлуку\nПрощай, погибшее, но милое созданье\".","name": "Встреча","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4208, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","text": "Стоит изба, дымя трубой,\nЖивет в избе старик рябой,\nЖивет за окнами с резьбой\nСтаруха, гордая собой,\nИ крепко, крепко в свой предел -\nВдали от всех вселенских дел -\nВросла избушка за бугром\nСо всем семейством и добром!\nИ только сын заводит речь,\nЧто не желает дом стеречь,\nИ все глядит за перевал,\nГде он ни разу не бывал...","name": "В избе"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4209, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1859","text": "Сады молчат. Унылыми глазами\nС унынием в душе гляжу вокруг;\nПоследний лист разметан под ногами.\nПоследний лучезарный день потух.\nЛишь ты один над мертвыми степями\nТаишь, мой тополь, смертный свой недуг\nИ, трепеща по-прежнему листами,\nО вешних днях лепечешь мне как друг.\nПускай мрачней, мрачнее дни за днями\nИ осени тлетворный веет дух;\nС подъятыми ты к небесам ветвями\nСтоишь один и помнишь теплый юг.","name": "Тополь","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4210, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Городецкий","date_from": "1943","text": "Золотое осеннее солнце пронзало сады,\nЯнтарем и кораллом горели на ветках плоды.\nСловно кто-то рассыпал, чтоб радовать сердце и взор,\nДрагоценные камни по склонам сверкающих гор.\nА в долине, где кровью еще отливала река,\nОт решительной битвы с врагом отдыхали войска.\nУ парчовой кибитки, где вождь на ковре почивал,\nПолководец враждебного войска покорно стоял.\nДумал он: «Я вчера еще был властелином земли,\nПеред кем же войска мои прахом безмолвным легли?\nСколько стран я прошел, превращая их в пепел и дым,\nПочему ж изнемог перед этим народом простым?\nНа челе от венца золотого болезненный след —\nВот и все, что осталось от славы моей и побед!»\nТак он думал, взирая на склоны сверкающих гор,\nВдруг зажегся испугом его умирающий взор.\nПо тропинкам ручьями спускался в долину народ,\nСловно солнца лучи разливались с небесных высот.\nМного женщин, детей, и старух, и седых стариков\nВ разноцветных одеждах, красивей весенних цветов.\nВ каждом шаге их трепет горящих восторгом сердец,\nИ на каждом из них из камней драгоценных венец.\nМного видел венцов побежденный в бою властелин,\nНо таких, как у них, не видал властелин ни один.\nОн вскричал: — Что я вижу? Не нового ль солнца восход?\nПобедитель мой, вот он идет, венценосный народ!\nИ на землю лицом он в испуге великом поник,\nИ земля услыхала, как шепчет он слово «таджик»!\nОн не видел, как люди спешили к стоянкам бойцов,\nКак снимали корзины с плодами с кудрявых голов.\nТяжелы были эти венцы, но памирский народ\nС давних дней до сих пор по горам в них спокойно идет.\nЯрких яблок рубин, винограда лучистый янтарь\nКак сверкают в корзинах теперь, так сверкали и встарь.\nСладкий сок услаждал пехлеванов усталых уста.\nРадость взоров народов сияла, светла и чиста.\nВышел вождь-победитель, и вождь побежденный вскричал:\n— Твой народ — венценосец! Таджик он!..— и мертвым упал.\n— Меч неправ твой несчастный! Но правду сказал твой язык:\nКто увенчан любовью к отчизне, тот вправду таджик!\nКто отвагой увенчан, кто страха не знает в боях,\nТот поистине может таджиком назваться в веках!\nТак сказал победитель и вышел к народу на пир,\nА счастливое имя таджиков запомнил весь мир.","name": "Таджикская легенда","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4211, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Бунин","date_from": "1905","text": "В лесу, в горе, родник, живой и звонкий,\nНад родником старинный голубец\nС лубочной почерневшею иконкой,\nА в роднике березовый корец.\nЯ не люблю, о Русь, твоей несмелой\nТысячелетней, рабской нищеты.\nНо этот крест, но этот ковшик белый...\nСмиренные, родимые черты!","name": "В лесу, в горе, родник, живой и звонкий...","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4212, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "На мягкой кровати\nЛежу я один.\nВ соседней палате\nКричит армянин.\nКричит он и стонет,\nКрасотку обняв,\nИ голову клонит;\nВдруг слышно: пиф-паф!..\nУпала девчина\nИ тонет в крови...\nДонской казачина\nКлянется в любви...\nА в небе лазурном\nТрепещет луна;\nИ с шнуром мишурным\nЛишь шапка видна.\nВ соседней палате\nЗамолк армянин.\nНа узкой кровати\nЛежу я один.","name": "Романс (На мягкой кровати...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4213, "fields": {"themes": [],"author": "Римма Казакова","date_from": "1978","text": "В какой-то миг неуловимый,\nнеумолимый на года,\nя поняла, что нелюбимой\nуже не буду никогда.\nЧто были плети, были сети\nне красных дат календаря,\nно доброта не зря на свете\nи сострадание не зря.\nИ жизнь - не выставка, не сцена,\nне бесполезность щедрых трат,\nи если что и впрямь бесценно -\nсердца, которые болят.","name": "В какой-то миг неуловимый...","date_to": "1978"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4214, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1954","text": "Вокруг села бродили грозы,\nИ часто, полные тоски,\nУдары молнии сквозь слезы\nЛомали небо на куски.\nХлестало, словно из баклаги,\nИ над собранием берез\nПир электричества и влаги\nСливался в яростный хаос.\nА мы шагали по дороге\nСреди кустарников и трав,\nКак древнегреческие боги,\nТрезубцы в облако подняв.","name": "Возвращение с работы","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4215, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1907","text": "«И умерла, и схоронил Иаков\nЕе в пути...» И на гробнице нет\nНи имени, ни надписей, ни знаков.\nНочной порой в ней светит слабый свет,\nИ купол гроба, выбеленный мелом,\nТаинственною бледностью одет,\nЯ приближаюсь в сумраке несмело\nИ с трепетом целую мел и пыль\nНа этом камне выпуклом и белом...\nСладчайшее из слов земных! Рахиль!","name": "Гробница Рахили","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4216, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1901","text": "Монмартр... Внизу ревет Париж -\nКоричневато-серый, синий...\nУступы каменистых крыш\nСлились в равнины темных линий.\nТо купол зданья, то собор\nВстает из синего тумана.\nИ в ветре чуется простор\nВолны соленой океана...\nНо мне мерещится порой,\nКак дальних дней воспоминанье,\nПустыни вечной и немой\nНенарушимое молчанье.\nРаскалена, обнажена,\nПод небом, выцветшим от зноя,\nВесь день без мысли и без сна\nВ полубреду лежит она,\nИ нет движенья, нет покоя...\nЗастывший зной. Устал верблюд.\nПески. Извивы желтых линий.\nМиражи бледные встают -\nГаллюцинации Пустыни.\nИ в них мерещатся зубцы\nСтаринных башен. Из тумана\nГорят цветные изразцы\nДворцов и храмов Тамерлана.\nИ тени мертвых городов\nУныло бродят по равнине\nНеостывающих песков,\nКак вечный бред больной Пустыни.\nЦаревна в сказке,- словом властным\nСтепь околдованная спит,\nХраня проклятой жабы вид\nПод взглядом солнца, злым и страстным.\nНо только мертвый зной спадет\nИ брызнет кровь лучей с заката -\nПустыня вспыхнет, оживет,\nСтруями пламени объята.\nВся степь горит - и здесь, и там,\nПолна огня, полна движений,\nИ фиолетовые тени\nТекут по огненным полям.\nДа одиноко городища\nЧернеют жутко средь степей:\nЗабытых дел, умолкших дней\nНенарушимые кладбища.\nИ тлеет медленно закат,\nУсталый конь бодрее скачет,\nКопыта мерно говорят,\nСтепной джюсан звенит и плачет.\nПустыня спит, и мысль растет...\nИ тихо всё во всей Пустыне,\nШирокий звездный небосвод\nДа аромат степной полыни...","name": "Пустыня","date_to": "1901"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4217, "fields": {"themes": [],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1780","text": "Перевод М.Лермонтова\nГорные вершины\nСпят во тьме ночной,\nТихие долины\nПолны свежей мглой;\nНе пылит дорога,\nНе дрожат листы...\nПодожди немного -\nОтдохнешь и ты!","name": "Ночная песня странника","date_to": "1780"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4218, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1932","text": "Любезный читатель! Вы мрак, вы загадка.\nЕще не снята между нами рогатка.\nЛежит моя книжка под Вашей рукой.\nДавайте знакомиться! Кто Вы такой?\nБыть может, Цека посылает такого\nВ снега, в экспедицию \"Сибирякова\",\nА может быть, чаю откушав ко сну,\nВы дурой браните больную жену.\nНо нет, Вы из первых. Вторые скупее,\nВы ж царственно бросили 20 копеек,\nРаскрыли портфель и впихнули туда\nПять лет моей жизни, два года труда.\nИ если Вас трогают рифмы, и если\nВы дома удобно устроитесь в кресле\nС покупкой своей, что дешевле грибов,-\nЯ нынче же Вам расскажу про любовь\nРаскосого ходи с работницей русской,\nКитайца роман с белобрысой Маруськой,\nЯ Вам расскажу, как сварили Христа,\nКак Байрон разгневанный сходит с холста,\nКак к Винтеру рыбы ввалились гурьбою,\nКак трудно пришлось моему Балабою,\nКак шлет в контрразведку прошенье мужiк\nИ как мой желудок порою блажит.\nПорой в одиночку, по двое, по трое,\nТолпою пройдут перед Вами герои,\nИ каждый из них принесет Вам ту злость,\nТу грусть, что ему испытать довелось,\nТу радость, ту горечь, ту нежность, тот смех,\nЧто всех их роднит, что связует их всех.\nТолпа их... Когда, побеседовав с нею,\nЧитатель, Вам станет немного яснее,\nКого Вам любить и кого Вам беречь,\nКого ненавидеть и чем пренебречь,-\nЗа выпись в блокноте, за строчку в цитате,\nЗа добрую память - спасибо, читатель!..\nЛюбезный читатель! А что, если Вы\nПоклонник одной лишь \"Вечерней Москвы\",\nА что, если Вы обыватель и если\nВас трогают только романы Уэдсли.\nУвы! Эта книжка без хитрых затей!\nТут барышни не обольщают детей,\nРешительный граф, благородный, но бедный,\nНе ставит на карту свой перстень наследный,\nИ вкруг завещания тайного тут\nСкапен с Гарпагоном интриг не плетут!..\nДвугривенный Ваш не бросайте без цели,\nКупите-ка лучше коробочку \"Дели\".\nЧитать эту книжку не стоит труда:\nПоверьте, что в ней пустячки, ерунда.","name": "Любезный читатель!..","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4219, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1957","text": "Вот она, моя тихая пристань,\nБерег письменного стола...\nШел я в жизни, бывало, на приступ,\nПрогорал на этом дотла.\nСколько падал я, подымался,\nСколько ребер отбито в боях!\nДо звериного воя влюблялся,\nНенавидел до боли в зубах.\nВ обличении лживых «истин»\nСколько глупостей делал подчас —\nИ без сердца на тихую пристань\nВозвращался, тоске подчинись.\nТихо-тихо идут часы,\nЗа секундой секунду чеканя.\nЧетвертушки бумаги чисты.\nПерья\nдремлют\nв стакане.\nКак спокойно. Как хорошо.\nВзял перо я для тихого слова...\nНо как будто\nя поднял\nружье:\nСнова пламя! Видения снова!\nИ опять штормовые дела —\nВ тихой комнате буря да клики..\nБерег письменного стола.\nОкеан за ним — тихий. Великий.","name": "Прелюд","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4220, "fields": {"themes": [7],"author": "Яков Полонский","date_from": "1864","text": "Рассказать ли тебе, как однажды\nХоронил друг твой сердце свое,\nВсех знакомых на пышную тризну\nПригласил он и позвал ее.\nИ в назначенный час панихиды,\nПри сиянии ламп и свечей,\nВкруг убитого сердца толпою\nСобралось много всяких гостей.\nИ она появилась — все так же\nХороша, холодна и мила,\nОн с улыбкой красавицу встретил;\nНо она без улыбки вошла.\nПоняла ли она, что за праздник\nУ него на душе в этот день,\nИль убитого сердца над нею\nПронеслась молчаливая тень?\nИль боялась она, что воскреснет\nЭто глупое сердце — и вновь\nПотревожит ее жаждой счастья —\nПожелает любви за любовь!—\nВ честь убитого сердца заезжий\nМузыкант «Marche funebre» играл,\nИ гремела рояль — струны пели,\nКаждый звук их как будто рыдал.\nЕго слушая, томные дамы\nОпускали задумчивый взгляд,—\nВообще они тронуты были,\nЕли дули и пили оршад.\nА мужчины стояли поодаль,\nИсподлобья глядели на дам,\nВынимали свои папиросы\nИ курили в дверях фимиам.\nВ честь убитого сердца какой-то\nБалагур притчу нам говорил,\nРаздирательно-грустную притчу,—\nНо до слез, до упаду смешил.\nВ два часа появилась закуска,\nИ никто отказаться не мог\nВ честь убитого сердца отведать,\nХорошо ли состряпан пирог?\nНаконец, слава богу, шампанским\nОн ее и гостей проводил —\nТак, без жалоб, роскошно и шумно\nДруг твой сердце свое хоронил.","name": "Рассказать ли тебе, как однажды...","date_to": "1864"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4221, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "Александру Сергеичу хорошо!\nЕму прекрасно!\nГудит мельничное колесо,\nболь угасла,\nбаба щурится из избы,\nв небе — жаворонки,\nтолько десять минут езды\nдо ближней ярмарки.\nУ него ремесло первый сорт\nи перо остро.\nОн губаст и учен как черт,\nи все ему просто:\nжил в Одессе, бывал в Крыму,\nездил в карете,\nденьги в долг давали ему\nдо самой смерти.\nОчень вежливы и тихи,\nделами замученные,\nжандармы его стихи\nна память заучивали!\nДаже царь приглашал его в дом,\nжелая при этом\nпотрепаться о том о сем\nс таким поэтом.\nОн красивых женщин любил\nлюбовью не чинной,\nи даже убит он был\nкрасивым мужчиной.\nОн умел бумагу марать\nпод треск свечки!\nЕму было за что умирать\nу Черной речки.","name": "Счастливчик"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4222, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1755","text": "На месте сем лежит презнатный дворянин.\nБыл очень он богат, имел великий чин.\nЧто здесь ни сказано, всё сказано без лести?\nДовольно ли того к его бессмертной чести?","name": "Эпитафия (На месте сем лежит презнатный дворянин...)","date_to": "1755"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4223, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1965","text": "Всю Россию до границы\nЦарь наш кровью затопил,\nА жену свою - царицу\nКолька Гришке уступил.\nЗа нескладуху-неладуху -\nСочинителю по уху!\nСочинитель - это я,\nА часового бить нельзя!","name": "Всю Россию до границы...","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4224, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1914","text": "Тринадцать лет! Мы так недавно\nЕго приветили, любя.\nВ тринадцать лет он своенравно\nИ дерзко показал себя.\nВновь наступает день рожденья...\nМальчишка злой! На этот раз\nНи празднества, ни поздравленья\nНе требуй и не жди от нас.\nИ если раньше землю смели\nОгнем сражений зажигать -\nТебе ли, Юному, тебе ли\nОтцам и дедам подражать?\nОни - не ты. Ты больше знаешь.\nТебе иное суждено.\nНо в старые мехи вливаешь\nТы наше новое вино!\nТы плачешь, каешься? Ну что же!\nМир говорит тебе: \"Я жду\".\nСойди с кровавых бездорожий\nХоть на пятнадцатом году!","name": "Молодому веку","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4225, "fields": {"themes": [],"author": "Кондратий Рылеев","date_from": "1824","text": "Заплатимте тому презрением холодным,\nКто хладен может быть к страданиям народным,\nСтарайтесь разгадать цель жизни человека,\nПостичь дух времени и назначенье века.","name": "Заплатимте тому презрением холодным...","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4226, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1923","text": "Зачем ты за пивною стойкой?\nПристала ли тебе она?\nЗдесь нужно быть девицей бойкой,-\nТы нездорова и бледна.\nС какой-то розою огромной\nУ нецелованных грудей,-\nА смертный венчик, самый скромный,\nУкрасил бы тебя милей.\nВедь так прекрасно, так нетленно\nСкончаться рано, до греха.\nРодители же непременно\nТебе отыщут жениха.\nТак называемый хороший,\nИ вправду - честный человек\nПерегрузит тяжелой ношей\nТвой слабый, твой короткий век.\nУж лучше бы - я еле смею\nПодумать про себя о том -\nПопасться бы тебе злодею\nВ пустынной роще, вечерком.\nУж лучше в несколько мгновений\nИ стыд узнать, и смерть принять,\nИ двух истлений, двух растлений\nНе разделять, не разлучать.\nЛежать бы в платьице измятом\nОдной, в березняке густом,\nИ нож под левым, лиловатым,\nЕще девическим соском.\n* К Марихен (нем.)","name": "An Mariechen","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4227, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1940","text": "Весь лагерь спит. Песок прохладой дышит.\nИ ночь плывет, торжественно тиха.\nОна не замечает и не слышит\nПоходки легкой моего стиха.\nЛишь на заливе, тину подминая,\nВо всех своих желаниях вольна,\nУпругий ритм стиха напоминая,\nВорочается сонная волна.\nВосходит солнце, и ложатся тени,\nШиповник раскрывает лепестки,\nИ вздрагивают головы растений,\nИ к солнцу продираются ростки.\nУ финских сосен сизые верхушки\nСовсем горят в лазоревом огне.\nПо-русски настоящая кукушка\nПрожить два века обещает мне.","name": "Весь лагерь спит. Песок прохладой дышит...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4228, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1894","text": "Облегчи нам страдания, боже!\nМы, как звери, вгнездились в пещеры -\nЖестко наше гранитное ложе,\nДушно нам без лучей и без веры.\nСамоцветные камни блистают,\nВдаль уходят колонн вереницы,\nИз холодных щелей выползают\nСаламандры, ужи и мокрицы.\nНаши язвы наполнены гноем,\nНаше тело на падаль похоже...\nО, простри над могильным покоем\nПокрывало последнее, боже!","name": "Облегчи нам страдания, боже!..","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4229, "fields": {"themes": [7],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1963","text": "Люблю, Марина, что тебя, как всех,\nчто,- как меня,-\nозябшею гортанью\nне говорю: тебя - как свет! как снег!-\nусильем шеи, будто лед глотаю,\nстараюсь вымолвить: тебя, как всех,\nучили музыке. (О крах ученья!\nКак если бы, под богов плач и смех,\nсвече внушали правила свеченья.)\nНе ладили две равных темноты:\nрояль и ты - два совершенных круга,\nв тоске взаимной глухонемоты\nтерпя иноязычие друг друга.\nДва мрачных исподлобья сведены\nв неразрешимой и враждебной встрече:\nрояль и ты - две сильных тишины,\nдва слабых горла музыки и речи.\nНо твоего сиротства перевес\nрешает дело. Что рояль? Он узник\nбезгласности, покуда в до диез\nмизинец свой не окунет союзник.\nА ты - одна. Тебе - подмоги нет.\nИ музыке трудна твоя наука -\nне утруждая ранящий предмет,\nоткрыть в себе кровотеченье звука.\nМарина, до! До - детства, до - судьбы,\nдо - ре, до - речи, до - всего, что после,\nравно, как вместе мы склоняли лбы\nв той общедетской предрояльной позе,\nкак ты, как ты, вцепившись в табурет,-\nо карусель и Гедике ненужность!-\nраскручивать сорвавшую берет,\nсвистящую вкруг головы окружность.\nМарина, это все - для красоты\nпридумано, в расчете на удачу\nраз накричаться: я - как ты, как ты!\nИ с радостью бы крикнула, да - плачу.","name": "Уроки музыки","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4230, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1937","text": "Дорогой широкой, рекой голубой\nХорошо нам плыть вдвоём с тобой.\nМы любим, мы вместе,\nИ день - молодой,\nИ ласточка-песня\nЛетит над водой.\nИ плыть легко,\nИ петь легко!\nДруг с друга не сводим мы ласковых глаз,-\nНе найдёшь нигде счастливей нас!\nИ солнце нам светит,\nИ птица поёт,\nИ дружеский ветер\nПрохладу даёт.\nИ плыть легко,\nИ петь легко!\nНельзя нашу радость в словах передать,\nМы хотим с тобой весь мир обнять!\nВысокие горы,\nБольшие поля,\nСтепные просторы -\nРодная земля!\nИ плыть легко,\nИ петь легко!\nБагряное солнце идёт на закат,\nЗолотым огнём глаза горят.\nВесёлые вёсла,\nКак крылья, легки,\nСмолистые сосны\nСтоят у реки.\nИ плыть легко,\nИ петь легко!\nЧасов не считая, плывём и поём,\nХорошо нам плыть с тобой вдвоём!\nМы любим, мы вместе,\nИ мир - молодой,\nИ ласточка-песня\nЛетит над водой!\nИ плыть легко,\nИ петь легко!","name": "Дорогой широкой","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4231, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1819","text": "Скажи, кто ты, пленитель безымянной?\nС каких небес примчался ты ко мне?\nЗачем опять влечешь к обетованной,\nДавно, давно покинутой стране?\nНе ты ли тот, который жизнь младую\nТак сладостно мечтами усыплял\nИ в старину про гостью неземную -\nПро милую надежду ей шептал?\nНе ты ли тот, кем всё во дни прекрасны\nТак жило там, в счастливых тех краях,\nГде луг душист, где воды светло-ясны,\nГде весел день на чистых небесах?\nНе ты ль во грудь с живым весны дыханьем\nТаинственной унылостью влетал,\nЕе теснил томительным желаньем\nИ трепетным весельем волновал?\nПоэзии священным вдохновеньем\nНе ты ль с душой носился в высоту,\nПред ней горел божественным виденьем,\nРазоблачал ей жизни красоту?\nВ часы утрат, в часы печали тайной,\nНе ты ль всегда беседой сердца был,\nЕго смирял утехою случайной\nИ тихою надеждою целил?\nИ не тебе ль всегда она внимала\nВ чистейшие минуты бытия,\nКогда судьбы святыню постигала,\nКогда лишь бог свидетель был ея?\nКакую ж весть принес ты, мой пленитель?\nИли опять мечтой лишь поманишь\nИ, прежних дум напрасный пробудитель,\nО счастии шепнешь и замолчишь?\nО Гений мой, побудь еще со мною;\nБывалый друг, отлетом не спеши:\nОстанься, будь мне жизнию земною;\nБудь ангелом-хранителем души.","name": "К мимо пролетевшему знакомому гению","date_to": "1819"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4232, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","text": "Пунш и полночь.\nПунш - и Пушкин.\nПунш - и пенковая трубка\nПышущая. Пунш - и лепет\nБальных башмачков по хриплым\nПоловицам. И - как призрак -\nВ - полукруге арки - птицей -\nБабочкой ночной - Психея!\nШепот: \"Вы еще не спите?\nЯ - проститься ...\" Взор потуплен.\n(Может быть, прощенья просит\nЗа градущие проказы\nЭтой ночи?) Каждый пальчик\nРучек, павших Вам на плечи,\nКаждый перл на шейке плавной\nПо сто раз перецелован.\nИ, на цыпочках - как пери! -\nПируэтом - привиденьем -\nВыпорхнула. - Пунш - и полночь.\nВновь впорхнула: \"Что за память!\nПозабыла опахало!\nОпоздаю... В первой паре\nПолонеза...\" Плащ накинув\nна одно плечо - покорно -\nПод руку поэт - Психею\nПо трепещущим ступенькам\nПровожает. Лапки в плед ей\nСам укутал, волчью полость\nСам запахивает... - \"С богом!\"\nА Психея,\nК спутнице припав - слепому\nПугалу в чепце - трепещет:\nНе прожег ли ей перчатку\nПылкий поцелуй арапа...","name": "ПСИХЕЯ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4233, "fields": {"themes": [7],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1914","text": "Любовь твоя жаждет так много,\nРыдая, прося, упрекая...\nЛюби его молча и строго,\nЛюби его, медленно тая.\nСвети ему пламенем белым -\nБездымно, безгрустно, безвольно.\nЛюби его радостно телом,\nА сердцем люби его больно.\nПусть призрак, творимый любовью,\nЛица не заслонит иного,-\nЛюби его с плотью и кровью -\nПростого, живого, земного...\nХраня его знак суеверно,\nНе бойся врага в иноверце...\nЛюби его метко и верно -\nЛюби его в самое сердце!","name": "Любовь твоя жаждет так много...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4234, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1955","text": "И вот\nВ ночном\nЛюдском потоке\nМою дорогу пересек\nСедой какой-то, и высокий,\nИ незнакомый человек.\nЗастыл он\nУ подножья зданья,\nНа архитектора похож,\nГде, гикая и шарлатаня,\nТолклась ночная молодежь.\nОткуда эта юность вышла\nИ к цели движется какой?\nИ тут сказал мне еле слышно\nСтарик, задев меня рукой:\n- С Икаром мы летели двое,\nИ вдруг остался я один:\nНа крыльях мальчика от зноя\nРастаял воск. Упал мой сын.\nЯ вздрогнул.\n- Что вы говорите?\n- Я? Только то, что говорю:\nЯ лабиринт воздвиг на Крите\nНеблагодарному царю.\nНо чтоб меня не заманили\nВ то лабиринт, что строил сам,\nСе6e и сыну сделав крылья,\nЯ устремился к небесам!\nЯ говорю: нас было двое,\nИ вдруг остался я один:\nНа крыльях мальчика от зноя\nРастаял воск. Упал мой сын.\nКуда упал? Да вниз, конечно,\nГде люди по своим делам,\nСтремясь упорно и поспешно,\nШагали по чужим телам.\nИ ринулся я вслед за сыном.\nВзывал к земле, взывал к воде,\nВзывал к горам, взывал к долинам.\n— Икар! — кричал я.— Где ты, где?\nИ червь шипел в могильной яме,\nИ птицы пели мне с ветвей:\n- Не шутит небо с сыновьями,\nОберегайте сыновей!\nИ даже через хлопья пены\nНеутихающих морей\nО том же пели мне сирены:\n- Оберегайте дочерей!\nИ этот голос в вопль разросся,\nИ темный собеседник мой\nРванулся в небо и унесся\nКуда-то прямо по прямой.\nВедь между двух соседних точек\nПрямая - самый краткий путь,\nИначе слишком много кочек\nНеобходимо обогнуть.\nИ как ни ярок был прожектор.\nЕго я больше не видал:\nИсчез крылатый архитектор,\nВоздухоплаватель Дедал!","name": "Дедал","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4235, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Разрывы авиабомб напоминают деревья.\nАтомные взрывы напоминают грибы.\nЧто ж! К простому от сложного проистекает кочевье\nнашей судьбы.\nСледующая гибель будет похожа на плесень,\nбудет столь же бесхитростна и сыровата — проста.\nА после нее не будет ни сравнений, ни песен —\nни черта.","name": "Разрывы авиабомб напоминают деревья..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4236, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","date_from": "1938","text": "Сад, где б я жил,— я б расцветил тобой,\nдом, где б я спал,— тобою бы обставил,\nсозвездия б сиять тобой заставил\nи листьям дал бы дальний голос твой.\nТвою походку вделал бы в прибой\nи в крылья птиц твои б ладони вправил,\nи в небо я б лицо твое оправил,\nкогда бы правил звездною судьбой.\nИ жил бы тут, где всюду ты и ты:\nты — дом, ты — сад, ты — море, ты — кусты,\nприбой и с неба машущая птица,\nгде слова нет, чтоб молвить: «Тебя нет»,—\nсомненья нет, что это может сбыться,\nи все-таки — моей мечты сонет\nне сбудется. Осенний, голый сад\nс ней очень мало общего имеет,\nи воздух голосом ее не веет,\nи звезды неба ею не блестят,\nи листья ее слов не шелестят,\nи море шагу сделать не посмеет,\nкрыло воронье у трубы чернеет,\nи с неба клочья тусклые висят.\nТут осень мне пустынная дана,\nгде дом, и куст, и море — не она,\nгде сделалось утратой расставанье,\nгде даже нет следа от слова «ты»,\nцарапинки ее существованья,\nи все-таки — сонет моей мечты\nопять звенит. Возможно, что не тут,\nа где-нибудь — она в спокойной дреме,\nее слова, ее дыханье в доме,\nи к ней руками — фикусы растут,\nОна живет. Ее с обедом ждут.\nПриходит в дом. И нет лица знакомей.\nРука лежит на лермонтовском томе,\nглаза, как прежде карие, живут.\nТут знает тишь о голосе твоем,\nи всякий день тебя встречает дом,\nне дом — так лес, не лес — так вроде луга.\nС тобою часто ходит вдоль полей —\nне я — так он, не он — твоя подруга,\nи все-таки — сонет мечты моей\nлишь вымысел. Найди я правду в нем,\nя б кинул все — и жизнь и славу эту,\nи странником я б зашагал по свету,\nобшарить каждый луг, и лес, и дом.\nПрошел бы я по снегу босиком,\nбез шапки по тропическому лету,\nу окон ждать от сумерек к рассвету,\nпод солнцем, градом, снегом и дождем.\nИ если есть похожий дом такой,\nя к старости б достал его рукой:\n«Узнай меня, любимая, по стуку!..»\nПусть мне ответят: «В доме ее нет!»\nК дверям прижму иссеченную руку\nи допишу моей мечты сонет.","name": "Четыре сонета","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4237, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1916","text": "Н.В.Н.\nУже кленовые листы\nНа пруд слетают лебединый,\nИ окровавлены кусты\nНеспешно зреющей рябины,\nИ ослепительно стройна,\nПоджав незябнущие ноги,\nНа камне северном она\nСидит и смотрит на дороги.\nЯ чувствовала смутный страх\nПред этой девушкой воспетой.\nИграли на ее плечах\nЛучи скудеющего света.\nИ как могла я ей простить\nВосторг твоей хвалы влюбленной...\nСмотри, ей весело грустить,\nТакой нарядно обнаженной.","name": "Царскосельская статуя","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4238, "fields": {"themes": [7],"author": "Вадим Шершеневич","date_from": "1919","text": "Звонко кричу галеркою голоса ваше имя,\nПовторяю его\nПартером баса моего.\nВот ладоням вашим губами моими\nПрисосусь, пока сердце не навзничь мертво.\nВас взвидя и радый, как с необитаемого острова,\nЗаметящий пароходного дыма струю,\nВам хотел я так много, но глыбою хлеба черствого\nПринес лишь любовь людскую\nБольшую\nМою.\nВы примите ее и стекляшками слез во взгляде\nВызвоните дни бурые, как пережженный антрацит.\nВам любовь, - как наивный ребенок любимому\nдяде\nСвою сломанную игрушку дарит.\nИ внимательный дядя знает, что это\nСамое дорогое ребенок дал.\nЧем же он виноват, что большего\nНету,\nЧто для большего\nОн еще мал?!\nЭто вашим ладоням несу мои детские вещи:\nЧеловечью поломанную любовь и поэтину\nтишь.\nИ сердце плачет и надеждою блещет,\nКак после ливня железо крыш.","name": "Лирический динамизм","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4239, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Эта каменная глыба, как тиара, возлегла\nНа главу в толпе шеломов, и над ней клубится мгла.\nЭтой церкви ветхий остов (плющ зеленый на стенах)—\nПред венчанным исполином испостившийся монах.\nИ по всем путям — обетных, тонких тополей четы;\nНа урочищах — Мадонны, у распутия — Христы.\nЧто ни склон — голгофа Вакха: крест объятий простерев,\nВиноград распяли мощи обезглавленных дерев.\nПахнет мятой; под жасмином быстрый ключ бежит с холма,\nИ зажмурились от солнца, в розах, старые дома.\nЗдесь, до края вод озерных, — осязаемый предел;\nТам — лазурь одна струится, мир лазурью изомлел.\nЯ не знаю, что сулит мне, но припомнилась родной\nСень столетняя каштанов над кремнистой крутизной;\nИ с высот знакомых вижу вновь раздельным водосклон\nРек души, текущих в вечность — и в земной, старинный сон.","name": "Предгорье"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4240, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1965","text": "Сколько павших бойцов полегло вдоль дорог -\nКто считал, кто считал!..\nСообщается в сводках Информбюро\nЛишь про то, сколько враг потерял.\nНо не думай, что мы обошлись без потерь -\nПросто так, просто так...\nВидишь - в поле застыл как подстреленный зверь,\nВесь в огне, искалеченный танк!\nГде ты, Валя Петров? - что за глупый вопрос:\nТы закрыл своим танком брешь.\nНу а в сводках прочтем: враг потери понес,\nНу а мы - на исходный рубеж.","name": "Сколько павших бойцов полегло вдоль дорог...","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4241, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Как зритель, не видевший первого акта,\nВ догадках теряются дети.\nИ все же они ухитряются как-то\nПонять, что творится на свете.","name": "Как зритель, не видевший первого акта..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4242, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1818","text": "O Zauberei der erstern Liebe!\nДубравы, где в тиши свободы\nВстречал я счастьем каждый день,\nСтупаю вновь под ваши своды,\nПод вашу дружескую тень.\nИ для меня воскресла радость,\nИ душу взволновали вновь\nМоя потерянная младость,\nТоски мучительная сладость\nИ сердца первая любовь.\nЛюбовник муз уединенный,\nВ сени пленительных дубрав,\nЯ был свидетель умиленный\nЕе младенческих забав.\nОна цвела передо мною,\nИ я чудесной красоты\nУже отгадывал мечтою\nЕще неясные черты,\nИ мысль об ней одушевила\nМоей цевницы первый звук\nИ тайне сердце научила.","date_to": "1818"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4243, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1857","text": "Незаменимая, бесценная утрата!\nИ вера в будущность, и радости труда,\nЧем жизнь была средь горести богата,—\nВсё сгублено без цели и плода!\nКак хрупкое стекло, всё вдребезги разбито\nЖелезным молотом судьбы!\nТак вот зачем так много лет прожито\nВ тяжелом воздухе, средь горя и борьбы!\nОсталась боль... Незримо и несмело,\nНо враг подходит в тишине,\nДо времени изношенное тело\nГорит на медленном огне...\nЖизнь обманула горько и обидно!\nА всё не верится... всё хочешь на пути,\nВ глухой степи, где зги не видно,\nХоть точку светлую найти.\nНо где ж она? Где отдохнуть возможно?\nГде путеводные, небесные огни?\nНеужто кончатся так пошло и ничтожно\nСлезами памятные дни?..\nТак, полная тревожного волненья,\nНе смея тишины дыханьем нарушать,\nМладенца милого последние мгновенья\nТоскливо сторожит трепещущая мать.\nНеужто он умрет? И, чуду верить рада,\nВ слезах пред образом ниц падает она;\nНо час пробил. Едва зажженная лампада\nТаинственной рукой погашена...","name": "Незаменимая, бесценная утрата!..","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4244, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","text": "Они\nЛежали\nНа панели.\nИ вдруг\nОни осатанели\nИ, изменив свою окраску,\nПустились в пляску, колдовские.\nЯ закричал:\n- Вы кто такие?\n- Мы - листья,\nЛистья, листья, листья! -\nОни в ответ зашелестели,-\nМечтали мы о пейзажисте,\nНо, руки, что держали кисти,\nНас полюбить не захотели,\nМы улетели,\nУлетели!","name": "Листья"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4245, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1956","text": "Не понимаю,\nчто со мною сталось?\nУсталость, может,-\nможет, и усталость.\nРасстраиваюсь быстро\nи грустнею,\nкогда краснеть бы нечего -\nкраснею.\nА вот со мной недавно было в ГУМе,\nда, в ГУМе,\nв мерном рокоте\nи гуле.\nТам продавщица с завитками хилыми\nруками неумелыми и милыми\nмне шею обернула сантиметром.\nЯ раньше был несклонен к сантиментам,\nа тут гляжу,\nи сердце болью сжалось,\nи жалость,\nпонимаете вы,\nжалость\nк ее усталым чистеньким рукам,\nк халатику\nи хилым завиткам.\nВот книга...\nЯ прочесть ее решаю!\nГлава -\nну так,\nобычная глава,\nа не могу прочесть ее -\nмешают\nслезами заслоненные глаза.\nЯ все с собой на свете перепутал.\nТаюсь,\nбоюсь искусства, как огня.\nВиденья Малапаги,\nПера Гюнта,-\nмне кажется,\nвсе это про меня.\nА мне бубнят,\nи нету с этим сладу,\nчто я плохой,\nчто с жизнью связан слабо.\nНо если столько связано со мною,\nя что-то значу, видимо,\nи стою?\nА если ничего собой не значу,\nто отчего же\nмучаюсь и плачу?!","name": "Не понимаю, что со мною сталось?..","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4246, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1850","text": "Ночь темна. Лови минуты!\nНо стена тюрьмы крепка,\nУ ворот ее замкнуты\nДва железные замка.\nЧуть дрожит вдоль коридора\nОгонек сторожевой,\nИ звенит о шпору шпорой,\nЖить скучая, часовой.\n\"Часовой!\" - \"Что, барин, надо?\"-\n\"Притворись, что ты заснул:\nМимо б я, да за ограду\nТенью быстрою мелькнул!\nКрай родной повидеть нужно\nДа жену поцеловать,\nИ пойду под шелест дружный\nВ лес зеленый умирать!..\"-\n\"Рад помочь! Куда ни шло бы!\nБожья тварь, чай, тож и я!\nПуля, барин, ничего бы,\nДа боюся батожья!\nПоседел под шум военный...\nА сквозь полк как проведут,\nТолько ком окровавленный\nНа тележке увезут!\"\nШепот смолк... Все тихо снова...\nГде-то бог подаст приют?\nТо ль схоронят здесь живого?\nТо ль на каторгу ушлют?\nБудет вечно цепь надета,\nДа начальство станет бить...\nНи ножа! ни пистолета!..\nИ конца нет сколько жить!","name": "Арестант","date_to": "1850"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4247, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1836","text": "Напрасно я бегу к сионским высотам,\nГрех алчный гонится за мною по пятам...\nТак, ноздри пыльные уткнув в песок сыпучий,\nГолодный лев следит оленя бег пахучий.","name": "Напрасно я бегу к сионским высотам...","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4248, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1916","text": "Она сначала обожжет,\nКак ветерок студеный,\nА после в сердце упадет\nОдной слезой соленой.\nИ злому сердцу станет жаль\nЧего-то. Грустно будет.\nНо эту легкую печаль\nОно не позабудет.\nЯ только сею. Собирать\nПридут другие. Что же!\nИ жниц ликующую рать\nБлагослови, о Боже!\nА чтоб тебя благодарить\nЯ смела совершенней,\nПозволь мне миру подарить\nТо, что любви нетленней.","name": "Песня о песне","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4249, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1979","text": "Мне скулы от досады сводит:\nМне кажется который год,\nЧто там, где я,- там жизнь проходит,\nА там, где нет меня,- идет!\nА дальше - больше, каждый день я\nСтал слышать злые голоса:\n\"Где ты - там только наважденье,\nГде нет тебя - все чудеса.\nТы только ждешь и догоняешь,\nВрешь и боишься не успеть,\nСмеешься меньше ты и, знаешь,\nТы стал разучиваться петь!\nКак дым твои ресурсы тают,\nИ сам швыряешь все подряд,-\nЗачем? Где ты - там не летают,\nА там, где нет тебя,- парят.\"\nЯ верю крику, вою, лаю,\nНо все-таки, друзей любя,\nДразнить врагов я не кончаю,\nС собой в побеге от себя.\nЖиву, не ожидая чуда,\nНо пухнут жилы от стыда,-\nЯ каждый раз хочу отсюда\nСбежать куда-нибудь туда.\nХоть все пропой, протарабань я,\nХоть всем хоть голым покажись -\nПустое все,- здесь - прозябанье,\nА где-то там - такая жизнь!..\nФартило мне, Земля вертелась,\nИ, взявши пары три белья,\nЯ - шасть - и там! Но вмиг хотелось\nНазад, откуда прибыл я.","name": "Мне скулы от досады сводит...","date_to": "1979"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4250, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1951","text": "Я не пишу давно ни строчки\nПро малый срок весны любой;\nПро тот листок из зимней почки,\nЧто вдруг живет, полуслепой;\nПро дым и пух цветенья краткий,\nПро тот всегда нежданный день,\nКогда отметишь без оглядки,\nЧто отошла уже сирень;\nНе говорю в стихах ни слова\nПро беглый век земных красот,\nПро запах сена молодого,\nЧто дождик мимо пронесет,\nПройдясь по скошенному лугу;\nПро пенье петушков-цыплят,\nПро уравлей, что скоро к югу\nНад нашим летом пролетят;\nПро цвет рябиновый заката,\nПро то, что мир мне все больней,\nПрекрасный и невиноватый\nВ утрате собственной моей;\nЧто доля мне теперь иная,\nИной, чем в юности, удел,-\nНе говорю, не сочиняю.\nДолжно быть - что ж?- помолодел!\nНедаром чьими-то устами\nУж было сказано давно\nО том, что молодость с годами\nПриходит. То-то и оно.","name": "Признание","date_to": "1951"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4251, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1912","text": "Мне не нравится томность\nВаших скрещенных рук,\nИ спокойная скромность,\nИ стыдливый испуг.\nГероиня романов Тургенева\n,\nВы надменны, нежны и чисты,\nВ вас так много безбурно-осеннего\nОт аллеи, где кружат листы.\nНикогда ничему не поверите,\nПрежде чем не сочтете, не смерите,\nНикогда, никуда не пойдете,\nКоль на карте путей не найдете.\nИ вам чужд тот безумный охотник,\nЧто, взойдя на нагую скалу,\nВ пьяном счастье, в тоске безотчетной\nПрямо в солнце пускает стрелу.","name": "Девушке","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4252, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1921","text": "Я гибель накликала милым,\nИ гибли один за другим.\nО, горе мне! Эти могилы\nПредсказаны словом моим.\nКак вороны кружатся, чуя\nГорячую свежую кровь,\nТак дикие песни, ликуя,\nМоя насылала любовь.\nС тобою мне сладко и знойно,\nТы близок, как сердце в груди.\nДай руки мне, слушай спокойно.\nТебя заклинаю: уйди.\nИ пусть не узнаю я, где ты.\nО Муза, его не зови,\nДа будет живым, невоспетым\nМоей не узнавший любви.","name": "Я гибель накликала милым...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4253, "fields": {"themes": [5],"author": "Самуил Маршак","text": "О том, как хороша природа,\nНе часто говорит народ\nПод этой синью небосвода,\nНад этой бледной синью вод.\nНе о закате, не о зыби,\nЧто серебрится вдалеке,-\nНарод беседует о рыбе,\nО сплаве леса по реке.\nНо, глядя с берега крутого\nНа розовеющую гладь,\nПорой одно он скажет слово,\nИ это слово - \"Благодать!\".","name": "О том, как хороша природа..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4254, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1856","text": "Как вести о дороге трудной,\nКогда-то пройденной самим,\nВнимаю речи безрассудной,\nНадеждам розовым твоим.\nЛюбви безумными мечтами\nИ я по-твоему кипел,\nНо я делить их не хотел\nС моими праздными друзьями.\nЗа счастье сердца моего\nТомим боязнию ревнивой,\nНе допускал я никого\nВ тайник души моей стыдливой.\nЗато теперь, когда угас\nВ груди тот пламень благодатный,\nО прошлом счастии рассказ\nТвержу с отрадой непонятной.\nТак проникаем мы легко\nИ в недоступное жилище,\nКогда хозяин далеко\nИли почиет на кладбище.","name": "Влюбленному","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4255, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1980","text": "По речке жизни плавал честный Грека\nИ утонул, а может - рак настиг.\nПри Греке заложили человека -\nИ Грека заложил за воротник.\nВ нем добрая заложена основа -\nОн оттого и начал поддавать,-\n\"Закладывать\" - обычнейшее слово,\nА в то же время значит - \"предавать\".\nИли еще пример такого рода:\nИз-за происхождения взлетел,-\nОн вышел из глубинки, из народа,\nИ возвращаться очень не хотел.\nГлотал упреки и зевал от скуки,\nЧто оторвался от народа - знал,-\nНо \"оторвался\" - это по науке,\nА по жаргону это - \"убежал\".\nМежду 1970 и","name": "По речке жизни плавал честный Грека...","date_to": "1980"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4256, "fields": {"themes": [16],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1943","text": "Я к вам хожу десятый раз подряд,\nЧтоб получить какую-то жилплощадь!\nМой шурин — лауреат, мой деверь — депутат,\nА я с женою должен жить у тещи?!\nПомилуйте. Ведь это же позор!\nМне надоели глупые отписки!\nМой дед был партизан, мой дядя — прокурор,\nИ сам я крестный сын заслуженной артистки!\nМне некогда мотаться к вам сюда,\nМеня нельзя равнять по всяким прочим,\nТроюродный мой брат — теперь Герой Труда,\nИ скоро будет награжден мой отчим.\nКакие справки вам еще нужны?\nВот лучший документ — центральная газета.\nИ в ней портрет. Вы знаете, кто это?\nНет?! Это мало, что герой войны,—\nОн бывший муж моей родной жены!\nНу?.. Что вы скажете теперь? Я жду ответа!\nЧто? Кто такой я сам? Так я же все сказал.\nИ к заявленью справки все подшиты...\nВезде я все в два счета получал,\nИ лишь у вас такая волокита!\nКогда же будет этому конец?\nПоймите, наконец, мы без угла, без дома!\nДа, я забыл сказать: моей жены отец\nСлужил секретарем у бывшего наркома.","name": "Родственничек","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4257, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1823","text": "Враг суетных утех и враг утех позорных,\nНе уважаешь ты безделок стихотворных;\nНе угодит тебе сладчайший из певцов\nРазвратной прелестью изнеженных стихов:\nВозвышенную цель поэт избрать обязан.\nК блестящим шалостям, как прежде, не привязан,\nЯ правилам твоим последовать бы мог,\nНо ты ли мне велишь оставить мирный слог\nИ, едкой желчию напитывая строки,\nСатирою восстать на глупость и пороки?\nМиролюбивый нрав дала судьбина мне,\nИ счастья моего искал я в тишине;\nЗачем я удалюсь от столь разумной цели?\nИ, звуки легкие затейливой свирели\nВ неугомонный лай неловко превратя,\nЗачем себе врагов наделаю шутя?\nСтрашусь их множества и злобы их опасной.\nПолезен обществу сатирик беспристрастный;\nДыша любовию к согражданам своим,\nНа их дурачества он жалуется им:\nТо, укоризнами восстав на злодеянье,\nЕго приводит он в благое содроганье,\nТо едкой силою забавного словца\nСмиряет попыхи надутого глупца;\nОн нравов опекун и вместе правды воин.\nВсё так; но кто владеть пером его достоин?\nОстрот затейливых, насмешек едких дар,\nЯзвительных стихов какой-то злобный жар\nИ их старательно подобранные звуки —\nЗа беспристрастие забавные поруки!\nНо если полную свободу мне дадут,\nТого ль я устрашу, кому не страшен суд,\nКто в сердце должного укора не находит,\nКого и божий гнев в заботу не приводит,\nКого не оскорбит язвительный язык!\nОн совесть усыпил, к позору он привык.\nНо слушай: человек, всегда корысти жадный,\nБерется ли за труд, наверно безнаградный?\nКупец расчетливый из добрых барышей\nВверяет корабли случайности морей;\nИз платы, отогнав сладчайшую дремоту,\nПоденщик до зари выходит на работу;\nНа славу громкую надеждою согрет,\nВ трудах возвышенных возвышенный поэт.\nНо рвенью моему что будет воздаяньем:\nНе слава ль громкая? Я беден дарованьем.\nСтараясь в некий ум соотчичей привесть,\nЯ благодарность их мечтал бы приобресть,\nНо, право, смысла нет во слове «благодарность»,\nХоть нам и нравится его высокопарность.\nКогда сей редкий муж, вельможа-гражданин,\nОт века сих вельмож оставшийся один,\nНо смело дух его хранивший в веке новом,\nОбширный разумом и сильный, громкий словом,\nЛюбовью к истине и к родине горя,\nВ советах не робел оспоривать царя;\nКогда, к прекрасному влечению послушный,\nВнимать ему любил монарх великодушный,\nИз благодарности о нем у тех и тех\nКакие толки шли?— «Кричит он громче всех,\nО благе общества как будто бы хлопочет,\nА, право, риторством похвастать больше хочет;\nКатоном смотрит он, но тонкого льстеца\nОт нас не утаит под строгостью лица».\nТак лучшим подвигам людское развращенье\nПридумать силится дурное побужденье;\nТак, исключительно посредственность любя,\nСпешит высокое унизить до себя;\nТак самых доблестей завистливо трепещет\nИ, чтоб не верить им, на оные клевещет!\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .\nНет, нет! разумный муж идет путем иным\nИ, снисходительный к дурачествам людским,\nНе выставляет их, но сносит благонравно;\nОн не пытается, уверенный забавно\nВо всемогуществе болтанья своего,\nИм в людях изменить людское естество.\nИз нас, я думаю, не скажет ни единый\nОсине: дубом будь, иль дубу — будь осиной;\nМеж тем как странны мы! Меж тем любой из нас\nПереиначить свет задумывал не раз.","name": "Г[неди]чу (Враг суетных утех...)","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4258, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1873","text": "Приснился раз, бог весть с какой причины,\nСоветнику Попову странный сон:\nПоздравить он министра в именины\nВ приемный зал вошел без панталон;\nНо, впрочем, не забыто ни единой\nРегалии; отлично выбрит он;\nТемляк на шпаге; всё по циркуляру —\nЛишь панталон забыл надеть он пару.\nИ надо же случиться на беду,\nЧто он тогда лишь свой заметил иромах,\nКак уж вошел. «Ну, — думает, — уйду!»\nНе тут-то было! Уж давно в хоромах.\nНароду тьма; стоит он на виду,\nВ почетном месте; множество знакомых\nЕго увидеть могут на пути —\n«Нет, — он решил, — нет, мне нельзя уйти!\nА вот я лучше что-нибудь придвину\nИ скрою тем досадный мой изъян;\nПусть верхнюю лишь видят половину,\nЗа нижнюю ж ответит мне Иван!»\nИ вот бочком прокрался он к камину\nИ спрятался по пояс за экран.\n«Эх, — думает, — недурно ведь, канальство!\nТеперь пусть входит высшее начальство!»\nМеж тем тесней всё становился круг\nОсоб чиновных, чающих карьеры;\nНевнятный в аале раздавался звук;\nИ все принять свои старались меры,\nЧтоб сразу быть замеченными. Вдруг\nВ себя втянули животы курьеры,\nИ экзекутор рысью через зал,\nПридерживая шпагу, пробежал.\nВошел министр. Он видный был мужчина,\nИзящных форм, с приветливым лицом,\nОдет в визитку: своего, мол, чина\nНе ставлю я пред публикой ребром.\nВнушается гражданством дисциплина,\nА не мундиром, шитым серебром,\nВсё зло у нас от глупых форм избытка,\nЯ ж века сын — так вот на мне визитка!\nНе ускользнул сей либеральный взгляд\nИ в самом сне от зоркости Попова.\nХватается, кто тонет, говорят,\nЗа паутинку и за куст терновый.\n«А что, — подумал он, — коль мой наряд\nПонравится? Ведь есть же, право слово,\nСвободное, простое что-то в нем!\nКто знает! Что ж! Быть может! Подождем!»\nМинистр меж тем стан изгибал приятно:\n«Всех, господа, всех вас благодарю!\nПрошу и впредь служить так аккуратно\nОтечеству, престолу, алтарю!\nВедь мысль моя, надеюсь, вам понятна?\nЯ в переносном смысле говорю:\nМой идеал полнейшая свобода —\nМне цель народ — и я слуга народа!\nПрошло у нас то время, господа, —\nМогу сказать; печальное то время, —\nКогда наградой пота и труда\nБыл произвол. Его мы свергли бремя.\nНарод воскрес — но не вполне — да, да!\nЕму вступить должны помочь мы в стремя,\nВ известном смысле сгладить все следы\nИ, так сказать, вручить ему бразды.\nИскать себе не будем идеала,\nНи основных общественных начал\nВ Америке. Америка отстала:\nВ ней собственность царит и капитал.\nБритания строй жизни запятнала\nЗаконностью. А я уж доказал:\nЗаконность есть народное стесненье,\nГнуснейшее меж всеми преступленье!\nНет, господа! России предстоит,\nСоединив прошедшее с грядущим,\nСоздать, коль смею выразиться, вид,\nКоторый называется присущим\nВсем временам; и, став на свой гранит,\nИмущим, так сказать, и неимущим\nОткрыть родник взаимного труда.\nНадеюсь, вам понятно, господа?»\nРаадался в зале шепот одобренья,\nМинистр поклоном легким отвечал,\nИ тут же, с видом, полным снисхожденья,\nОн обходить обширный начал зал:\n«Как вам? Что вы? Здорова ли Евгенья\nСеменовна? Давно не заезжал\nЯ к вам, любезный Сидор Тимофеич!\nАх, здравствуйте, Ельпидифор Сергеич!»\nСтоял в углу, плюгав и одинок,\nКакой-то там коллежский регистратор.\nОн и к тому, и тем не пренебрег:\nВзял под руку его: «Ах, Антипатор\nВасильевич! Что, как ваш кобелек?\nЗдоров ли он? Вы ездите в театор?\nЧто вы сказали? Всё болит живот?\nAх, как мне жаль! Но ничего, пройдет!»\nПереходя налево и направо,\nСвои министр так перлы расточал;\nИному он подмигивал лукаво,\nНа консоме другого приглашал\nИ ласково смотрел и величаво.\nВдруг на Попова взор его упал,\nКоторый, скрыт экраном лишь по пояс,\nИсхода ждал, немного беспокоясь.\n«Ба! Что я вижу! Тит Евсеич здесь!\nТак, так и есть! Его мы точность знаем!\nНо отчего ж он виден мне не весь?\nИ заслонен каким-то попугаем?\nПрестранная выходит это смесь!\nЯ любопытством очень подстрекаем\nУвидеть ваши ноги... Да, да, да!\nЯ вас прошу, пожалуйте сюда!»\nКолеблясь меж надежды и сомненья:\nКак на его посмотрят туалет, —\nПопов наружу вылез. В изумленье\nМинистр приставил к глазу свой дорнет.\n«Что это? Правда или наважденье?\nНикак, на вас штанов, любезный, нет?» —\nИ на чертах изящно-благородных\nГнев выразил ревнитель прав народных.\n«Что это значит? Где вы рождены?\nВ Шотландии? Как вам пришла охота\nТам, за экраном снять с себя штаны?\nВы начитались, верно, Вальтер Скотта?\nИль классицизмом вы заражены?\nИ римского хотите патриота\nИзобразить? Иль, боже упаси,\nСобой бюджет представить на Руси?»\nИ был министр еще во гневе краше,\nЧем в милости. Чреватый от громов\nВзор заблестел. Он продолжал: «Вы наше\nДоверье обманули. Много слов\nЯ тратить не люблю». — «Ва-ва-ва-ваше\nПревосходительство! — шептал Попов. —\nЯ не сымал... Свидетели курьеры,\nЯ прямо так приехал из квартеры!»\n«Вы, милостивый, смели, государь,\nПриехать так? Ко мне? На поздравленье?\nВ день ангела? Безнравственная тварь!\nТеперь твое я вижу направленье!\nВон с глаз моих! Иль нету — секретарь!\nПишите к прокурору отношенье:\nСоветник Тит Евсеев сын Попов\nВсе ниспровергнуть власти был готов.\nНо, строгому благодаря надзору\nТакого-то министра — имярек —\nОтечество спаслось от заговору\nИ нравственность не сгинула навек.\nПод стражей ныне шлется к прокурору\nДля следствия сей вредный человек,\nДерзнувший снять публично панталоны.\nДа поразят преступника законы!\nИль нет, постойте! Коль отдать под суд,\nПо делу выйти может послабленье,\nПрисяжные-бесштанники спасут\nИ оправдают корень возмущенья;\nЗдесь слишком громко нравы вопиют —\nПишите прямо в Третье отделенье:\nСоветник Тит Евсеев сын Попов\nВсе ниспровергнуть власти был готов.\nОн поступил законам так противно,\nНа общество так явно поднял меч,\nЧто пользу можно б административно\nИз неглиже из самого извлечь.\nЯ жертвую агентам по две гривны,\nЧтобы его — но скрашиваю речь, —\nЧтоб мысли там внушить ему иные.\nЗатем ура! Да здравствует Россия!»\nМинистр кивнул мизинцем. Сторожа\nВнезапно взяли под руки Попова.\nСтыдливостью его не дорожа,\nОни его от Невского, Садовой,\nСредь смеха, крика, чуть не мятежа,\nК Цепному мосту привели, где новый\nСтоит, на вид весьма красивый, дом,\nСвоим известный праведным судом.\nЧиновник по особым порученьям,\nКоторый их до места проводил,\nС заботливым Попова попеченьем\nСдал на руки дежурному. То был\nВо фраке муж, с лицом, пылавшим рвеньем,\nСо львиной физьономией, носил\nМальтийский крест и множество медалей,\nИ в душу взор его влезал всё далей.\nВ каком полку он некогда служил,\nВ каких боях отличен был как воин,\nЗа что свой крест мальтийский получил\nИ где своих медалей удостоен —\nНеведомо. Ехидно попросил\nПопова он, чтобы тот был спокоен,\nС улыбкой указал ему на стул\nИ в комнату соседнюю скользнул.\nОдин оставшись в небольшой гостиной,\nПопов стал думать о своей судьбе:\n«А казус вышел, кажется, причинный!\nКто б это мог вообразить себе?\nПопался я в огонь, как сноп овинный!\nВедь искони того еще не бе,\nЧтобы меня кто в этом виде встретил,\nИ как швейцар проклятый не заметил!»\nНо дверь отверзлась, и явился в ней\nС лицом почтенным, грустию покрытым,\nЛазоревый полковник. Из очей\nКатились слезы по его ланитам.\nОбильно их струящийся ручей\nОн утирал платком, узором шитым,\nИ про себя шептал: «Так! Это он!\nТаким он был едва лишь из пелён!\nО юноша! — он продолжал, вздыхая\n(Попову было с лишком сорок лет), —\nМоя душа для вашей не чужая!\nЯ в те года, когда мы ездим в свет,\nЗнал вашу мать. Она была святая!\nТаких, увы! теперь уж боле нет!\nКогда б она досель была к вам близко,\nВы б не упали нравственно так низко!\nНо, юный друг, для набожных сердец\nК отверженным не может быть презренья,\nИ я хочу вам быть второй отец,\nХочу вам дать для жизни наставленье.\nЗаблудших так приводим мы овец\nСо дна трущоб на чистый путь спасенья.\nОткройтесь мне, равно как на духу:\nЧто привело вас к этому греху?\nКонечно, вы пришли к нему не сами,\nХарактер ваш невинен, чист и прям!\nЯ помню, как дитёй за мотыльками\nПорхали вы средь кашки по лугам!\nНет, юный друг, вы ложными друзьями\nЗавлечены! Откройте же их нам!\nКто вольнодумцы? Всех их назовите\nИ собственную участь облегчите!\nЧто слышу я? Ни слова? Иль пустить\nУже успело корни в вас упорство?\nТогда должны мы будем приступить\nКо строгости, увы! и непокорство,\nСколь нам ни больно, в вас искоренить!\nО юноша! Как сердце ваше черство!\nВ последний раз: хотите ли всю рать\nЗавлекших вас сообщников назвать?»\nК нему Попов достойно и наивно:\n«Я, господин полковник, я бы вам\nИх рад назвать, но мне, ей-богу, дивно...\nВозможно ли сообщничество там,\nГде преступленье чисто негативно?\nВедь панталон-то не надел я сам!\nИ чем бы там меня вы ни пугали —\nДругие мне, клянусь, не помогали!»\n«Не мудрствуйте, надменный санкюлот!\nСвою вину не умножайте ложью!\nСообщников и гнусный ваш комплот\nПовергните к отечества подножью!\nКогда б вы знали, что теперь вас ждет,\nВас проняло бы ужасом и дрожью!\nНо дружбу вы чтоб ведали мою,\nОдуматься я время вам даю!\nЗдесь, на столе, смотрите, вам готово\nДостаточно бумаги и чернил:\nПишите же — не то, даю вам слово:\nЧрез полчаса вас изо всех мы сил...«»\nТут ужас вдруг такой объял Попова,\nЧто страшную он подлость совершил:\nПошел строчить (как люди в страхе гадки!)\nИмен невинных многие десятки!\nЯвились тут на нескольких листах:\nКакой-то Шмидт, два брата Шулаковы,\nЗерцалов, Палкин, Савич, Розенбах,\nПотанчиков, Гудям-Бодай-Корова,\nДелаверганж, Шульгин, Страженко, Драх,\nГрай-Жеребец, Бабиов, Ильин, Багровый,\nМадам Гриневич, Глазов, Рыбин, Штих,\nБурдюк-Лишай — и множество других.\nПопов строчил сплеча и без оглядки,\nПопались в список лучшие друзья;\nЯ повторю: как люди в страхе гадки —\nНачнут как бог, а кончат как свинья!\nСтрочил Попов, строчил во все лопатки,\nТакая вышла вскоре ектенья,\nЧто, прочитав, и сам он ужаснулся,\nВскричал: «Фуй! Фуй!» задрыгал —\nи проснулся.\nНебесный свод сиял так юн я нов,\nВесенний день глядел в окно так весел,\nВисела пара форменных штанов\nС мундиром купно через спинку кресел;\nИ в радости уверился Попов,\nЧто их Иван там с вечера повесил, —\nОдним скачком покинул он кровать\nИ начал их в восторге надевать.\n«То был лишь сон! О, счастие! О, радость!\nМоя душа, как этот день, ясна!\nНе сделал я Бодай-Корове гадость!\nНе выдал я агентам Ильина!\nНе наклепал на Савича! О, сладость!\nМадам Гриневич мной не предана!\nСтраженко цел, и братья Шулаковы\nПостыдно мной не ввержены в оковы!»\nНо ты, никак, читатель, восстаешь\nНа мой рассказ? Твое я слышу мненье:\nСей анекдот, пожалуй, и хорош,\nНо в нем сквозит дурное направленье.\nВсё выдумки, нет правды ни на грош!\nСлыхал ли кто такое обвиненье,\nЧто, мол, такой-то — встречен без штанов,\nТак уж и власти свергнуть он готов?\nИ где такие виданы министры?\nКто так из них толпе кадить бы мог?\nЯ допущу: успехи наши быстры,\nНо где ж у нас министер-демагог?\nПусть проберут все списки и регистры,\nЯ пять рублей бумажных дам в залог;\nБыть может, их во Франции немало,\nНо на Руси их нет — и не бывало!\nИ что это, помилуйте, за дом,\nКуда Попов отправлен в наказанье?\nЧто за допрос? Каким его судом\nСтращают там? Где есть такое зданье?\nЧто за полковник выскочил? Во всем,\nВо всем заметно полное незнанье\nСвоей страны обычаев и лиц,\nВстречаемое только у девиц.\nА наконец, и самое вступленье:\nНу есть ли смысл, я спрашиваю, в том,\nЧтоб в день такой, когда на поздравленье\nК министру все съезжаются гуртом,\nС Поповым вдруг случилось помраченье\nИ он таким оделся бы шутом?\nЗабыться может галстук, орден, пряжка —\nНо пара брюк — нет, это уж натяжка!\nИ мог ли он так ехать? Мог ли в зал\nВойти, одет как древние герои?\nИ где резон, чтоб за экран он стал,\nНикем не зрим? Возможно ли такое?\nАх, батюшка-читатель, что пристал?!\nЯ не Попов! Оставь меня в покое!\nРезон ли в этом или не резон —\nЯ за чужой не отвечаю сон!","name": "Сон Попова","date_to": "1873"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4259, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1845","text": "(Подражание Лермонтову)\nСпи, пострел, пока безвредный!\nБаюшки-баю.\nТускло смотрит месяц медный\nВ колыбель твою,\nСтану сказывать не сказки -\nПравду пропою;\nТы ж дремли, закрывши глазки,\nБаюшки-баю.\nПо губернии раздался\nВсем отрадный клик:\nТвой отец под суд попался -\nЯвных тьма улик.\nНо отец твой - плут известный -\nЗнает роль свою.\nСпи, пострел, покуда честный!\nБаюшки-баю.\nПодрастешь - и мир крещеный\nСкоро сам поймешь,\nКупишь фрак темно-зеленый\nИ перо возьмешь.\nСкажешь: \"Я благонамерен,\nЗа добро стою!\"\nСпи - твой путь грядущий верен!\nБаюшки-баю.\nБудешь ты чиновник с виду\nИ подлец душой,\nПровожать тебя я выду -\nИ махну рукой!\nВ день привыкнешь ты картинно\nСпину гнуть свою...\nСпи, пострел, пока невинный!\nБаюшки-баю.\nТих и кроток, как овечка,\nИ крепонек лбом,\nДо хорошего местечка\nДоползешь ужом -\nИ охулки не положишь\nНа руку свою.\nСпи, покуда красть не можешь!\nБаюшки-баю.\nКупишь дом многоэтажный,\nСхватишь крупный чин\nИ вдруг станешь барин важный,\nРусский дворянин.\nЗаживешь - и мирно, ясно\nКончишь жизнь свою...\nСпи, чиновник мой прекрасный!\nБаюшки-баю.","name": "Колыбельная песня","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4260, "fields": {"themes": [7],"author": "Яков Полонский","date_from": "1851","text": "Сатар! Сатар! Твой плач гортанный -\nРыдающий, глухой, молящий, дикий крик -\nПод звуки чианур и трели барабанной\nМне сердце растерзал и в душу мне проник.\nНе знаю, что поешь; я слов не понимаю;\nЯ с детства к музыке привык совсем иной;\nНо ты поешь всю ночь на кровле земляной,\nИ весь Тифлис молчит - и я тебе внимаю,\nКак будто издали, с востока, брат больной\nЧерез тебя мне шлет упрек иль ропот свой.\nНе знаю, что поешь - быть может, песнь Кярама,\nТого певца любви, кого сожгла любовь;\nБыть может, к мести ты взываешь - кровь за кровь,-\nБыть может, славишь ты кровавый меч Ислама -\nТе дни, когда пред ним дрожали тьмы рабов...\nНе знаю,- слышу вопль - и мне не нужно слов!","name": "Сатар","date_to": "1851"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4261, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Блок","date_from": "1920","text": "I\nВы предназначены не мне.\nЗачем я видел Вас во сне?\nБывает сон - всю ночь один:\nТак видит Даму паладин,\nТак раненому снится враг,\nИзгнаннику - родной очаг,\nИ капитану - океан,\nИ деве - розовый туман...\nНо сон мой был иным, иным,\nНеизъясним, неповторим,\nИ если он приснится вновь,\nНе возвратится к сердцу кровь...\nИ сам не знаю, для чего\nСна не скрываю моего,\nИ слов, и строк, ненужных Вам,\nКак мне,- забвенью не предам.\nII\nЕдва в глубоких снах мне снова\nНачнет былое воскресать,-\nРука уж вывести готова\nСлова, которых не сказать...\nНо я руке не позволяю\nПисать про виденные сны,\nИ только книжку посылаю\nЦарице песен и весны...\nВ моей душе, как келья, душной\nВсе эти песни родились.\nЯ их любил. И равнодушно\nИх отпустил. И понеслись...\nНеситесь! Буря и тревога\nВам дали легкие крыла,\nНо нежной прихоти немного\nИным из вас она дала...","name": "Две надписи на сборнике `Седое утро`","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4262, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1876","text": "Кончено. Нет ее. Время тревожное,\nВремя бессонный ночей,\nТрепет надежды, печаль безнадежная,\nСтрах и забота о ней;\nНежный уход за больной моей милою;\nДума и ночи и дня...\nКончено! Всё это взято могилою;\nБольше не нужно меня.\nО, вспоминать, одинокий, я стану ли\nНочи последних забот —\nСердце из бездны, куда они канули,\nСнова их, плача, зовет.\nНочь бы одну еще скорбно-отрадную!\nЯ бы, склонясь на кровать,\nМог поглядеть на тебя, ненаглядную,\nРуки твои целовать...\nДруг мой, сама ты помедлить желала бы,\nЛишь бы я был близ тебя;\nТы бы еще пострадала без жалобы,\nТолько пожить бы любя.\nГде ж этот зов дорогого мне голоса?\nВзгляд за услугу мою?\nВзгляд, когда ты уже с смертью боролася,\nВсё говоривший: люблю!\nЭта любовь, эта ласка прощальная,\nГлаз этих добрый привет...\nМилая, кроткая, многострадальная,\nНет их уж более, нет!..","name": "Кончено. Нет ее. Время тревожное...","date_to": "1876"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4263, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Дементьев","text": "Я пред тобой ни в чем не виноват.\nНи в чем я пред тобою невиновен.\nНо почему так холоден твой взгляд,\nКак будто ты по гороскопу Овен.\nА этот знак враждебен моему.\nИ значит нет меж нами примиренья.\nНу, выйди из созвездия на время,\nОставь свою таинственную тьму.\nПобудь со мной в моем веселом знаке,\nГде доброта и верность правят бал.\nДуша твоя оттает от похвал,\nКак от тепла глаза больной собаки.\nЯ пред тобой ни в чем не виноват.\nИ все я напридумал про созвездья.\nДавай вернемся в мир своих утрат,\nГде наши дни и души были вместе.\nДавай вернемся в мир своих утрат.\nИ выясним, кто был в них виноват.","name": "Я пред тобой ни в чем не виноват..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4264, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1915","text": "Я глазами в глаза вникал,\nНо встречал не иные взгляды,\nА двоящиеся анфилады\nПовторяющихся зеркал.\nЯ стремился чертой и словом\nЗакрепить преходящий миг.\nНо мгновенно плененный лик\nУгасает, чтоб вспыхнуть новым.\nЯ боялся, узнав - забыть...\nНо в стремлении нет забвенья.\nЧтобы вечно сгорать и быть -\nНадо рвать без печали звенья.\nЯ пленен в переливных снах,\nВ завивающихся круженьях,\nРаздробившийся в отраженьях,\nПотерявшийся в зеркалах.","name": "Я глазами в глаза вникал...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4265, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1895","text": "Не осуждай меня, пойми:\nЯ не хочу тебя обидеть,\nНо слишком больно ненавидеть,-\nЯ не умею жить с людьми.\nИ знаю, с ними - задохнусь.\nЯ весь иной, я чуждой веры.\nИх ласки жалки, ссоры серы...\nПусти меня! Я их боюсь.\nНе знаю сам, куда пойду.\nОни везде, их слишком много...\nСпущусь тропинкою отлогой\nК давно затихшему пруду.\nОни и тут - но отвернусь,\nСледов их наблюдать не стану,\nПускай обман - я рад обману...\nУединенью предаюсь.\nВода прозрачнее стекла\nНад ней и в ней кусты рябины.\nВдыхаю запах бледной тины...\nВода немая умерла.\nИ неподвижен тихий пруд...\nНо тишине не доверяю,\nИ вновь душа трепещет,- знаю,\nОни меня и здесь найдут.\nИ слышу, кто-то шепчет мне:\n\"Скорей, скорей! Уединенье,\nЗабвение, освобожденье -\nЛишь там... внизу... на дне... на дне...\"","name": "К пруду","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4266, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Надсон","date_from": "1882","text": "Неужели всю жизнь суждено мне прожить,\nОтдаваясь другим без завета,\nБез конца, всем безумством любви их любить\nИ не встретить ответа?..","name": "Неужели всю жизнь суждено мне прожить...","date_to": "1882"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4267, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "В час пустынный, в час мятели,\nВ легком беге карусели,\nВ вихре шумном и лихом,\nВ вечер зимний, в вечер серый,\nМчатся дамы, кавалеры,\nКто — в карете, кто — верхом...\nЗыбля прах, взрывая иней,\nКнязь с маркизой, граф с княгиней,\nТо четою, то сам-друг,\nДлинной цепью, пестрой ротой,\nКто в раздумье, кто с зевотой,\nПробегают малый круг...\nИ поет им беспрерывно\nЗов шарманки заунывной,\nХриплой жалобой звеня...\nИ от песни однозвучной\nЧасто-часто, в час докучный,\nРыцарь валится с коня...\nЧасто-часто рвутся звенья,\nИссякает нить забвенья\nИ скудеет свет в очах,\nНо вплетенных в вихрь случайный\nСтрого гонит ворот тайный,\nИм невидимый рычаг...","name": "Карусель"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4268, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "Не устану тебя восхвалять,\nО внезапный, о страшный, о вкрадчивый,\nНа тебе расплавляют металлы,\nБлиз тебя создают и куют.\n«Будем как солнце»\nОгнепоклонником я прежде был когда-то,\nОгнепоклонником останусь я всегда.\nМое индийское мышление богато\nРазнообразием рассвета и заката,\nЯ между смертными — падучая звезда.\nСредь человеческих бесцветных привидений,\nМеж этих будничных безжизненных теней,\nЯ вспышка яркая, блаженство исступлений,\nИгрою красочной светло венчанный гений,\nЯ праздник радости, расцвета и огней.\nКак обольстительна в провалах тьмы комета!\nОна пугает мысль и радует мечту.\nНа всем моем пути есть светлая примета,\nМой взор — блестящий круг, за мною — вихри света,\nИз тьмы и пламени узоры я плету.\nПри разрешенности стихийного мечтанья,\nВ начальном хаосе, еще не знавшем дня,\nНе гномом роющим я был средь мирозданья\nИ не ундиною морского трепетанья,\nА саламандрою творящего Огня.\nПод Гималаями, чьи выси — в блесках рая,\nЯ понял яркость дум, среди долинной мглы;\nГорела в темноте моя душа живая,\nИ людям я светил, костры им зажигая,\nИ Агни светлому слагал свои хвалы.\nС тех пор, как миг один, прошли тысячелетья,\nСмешались языки, содвинулись моря,\nНо все еще на свет не в силах не глядеть я,\nИ знаю явственно, пройдут еще столетья,\nЯ буду все светить, сжигая и горя.\nО да, мне нравится, что бело так и ало\nГоренье вечное земных и горних стран.\nМолиться пламени сознанье не устало,\nИ для блестящего мне служат ритуала\nУста горячие, и солнце, и вулкан.\nКак убедительна лучей растущих чара,\nКогда нам солнце вновь бросает жаркий взгляд,\nНеисчерпаемость блистательного дара!\nИ в красном зареве победного пожара\nКак убедителен, в оправе тьмы, закат!\nИ в страшных кратерах — молитвенные взрывы:\nКачаясь в пропастях, рождаются на дне\nКолосья пламени, чудовищно-красивы,\nИ вдруг взметаются пылающие нивы,\nУстав скрывать свой блеск в могучей глубине.\nБегут колосья ввысь из творческого горна,\nИ шелестенья их слагаются в напев,\nИ стебли жгучие сплетаются узорно,\nИ с свистом падают пурпуровые зерна,\nДля сна отдельности в той слитности созрев.\nНе то же ль творчество, не то же ли горенье,\nНе те же ль ужасы, не та же красота\nКидают любящих в безумные сплетенья,\nИ заставляют их кричать от наслажденья,\nИ замыкают им безмолвием уста.\nВ порыве бешенства в себя принявши вечность,\nВ блаженстве сладостном истомной слепоты,\nОни вдруг чувствуют, как дышит бесконечность,\nИ в их сокрытостях, сквозь ласковую млечность,\nМолниеносные рождаются цветы.\nОгнепоклонником судьба мне быть велела,\nМечте молитвенной ни в чем преграды нет.\nЕдиным пламенем горят душа и тело,\nГлядим в бездонность мы в узорностях предела,\nНа вечный праздник снов зовет безбрежный свет.","name": "Огонь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4269, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1889","text": "Туманом мимо звезд сребристых проплывая\nИ вдруг как дым на месяце сквозясь,\nПрозрачных облаков разрозненная стая\nНесется по небу в полночный тихий час...\nВ тот тихий час, когда стремлений и желаний\nУймется буйный пыл, и рой воспоминаний,\nРазрозненных, как эти облака,—\nБог весть откудова, из тьмы, издалека,\nИз бездн минувшего — виденье за виденьем\nПлывут перед моей усталою душой.\nНо из-за них одна, всё озаря собой,\nТы, непорочная, недремным провиденьем,\nУсладою очей сияешь надо мной —\nОдна — как месяц там на тверди голубой,\nНедвижный лишь один над этой суетой,\nНад этим облачным, бессмысленным движеньем.","name": "Туманом мимо звезд сребристых проплывая...","date_to": "1889"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4270, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1825","text": "Молю святое провиденье:\nОставь мне тягостные дни,\nНо дай железное терпенье,\nНо сердце мне окамени.\nПусть, неизменен, жизни новой\nПриду к таинственным вратам,\nКак Волги вал белоголовый\nДоходит целый к берегам.","name": "Молитва","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4271, "fields": {"themes": [],"author": "Римма Казакова","text": "Сколько их над планетой? Бессчетно.\nИ над тропиками, и над полюсом...\nНо ни бога нет и ни черта,\nи поэтому чуточку боязно.\nЯ сажусь в самолет,\nя приятелям\nтак машу, чтобы видеть могли.\nИ эпоха моя термоядерная\nотнимает меня у земли.\nОтрывается тяжесть от тела.\nТрепещу. Вспоминаю Антея.\nГде вы, травки, козявки-милашки?\nПо спине пробегают мурашки!\nМы летаем,\nМы руки сплетаем.\nС отвращеньем бифштекс уплетаем,\nкогда стрелка — тысчонок за пять...\nМы летаем. Таблетки глотаем...\nМы летаем.\nМы все отметаем.\nНа опасных высотах плутаем...\nИ когда не летаем —\nлетаем.\nПотому что нельзя не летать.\nДа, нельзя!\nИ пускай я, как девочка,\nразреветься готова от страха,\nя сама — самолет, самоделочка,\nсамокрылочка, певчая птаха.\nТак хожу вот — по кромке, по краю.\nТолько верю еще в чудеса.\nТолько держат пока небеса.\nЕще в эту игру поиграю!\nПотому что моторы рокочут\nи пространство прорезано трассами.\nПотому что мне крылья щекочет\nсолнце, в небе особенно красное.\nИ наматываются обороты\nна спидометры длиннорукие...\nСамолеты мои, самолеты!\nОчень крепкие.\nОчень хрупкие.","name": "Самолеты"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4272, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","date_from": "1964","text": "И начинает уставать вода.\nИ это означает близость снега.\nВода устала быть ручьями, быть дождем,\nПо корню подниматься, падать с неба.\nВода устала петь, устала течь,\nСиять, струиться и переливаться.\nЕй хочется утратить речь, залечь\nИ там, где залегла, там оставаться.\nПод низким небом, тяжелей свинца,\nУсталая вода сияет тускло.\nОна устала быть самой собой,\nНо предстоит еще утратить чувства,\nНо предстоит еще заледенеть\nИ уж не петь, а, как броня, звенеть.\nНу а покуда - в мире тишина.\nТорчат кустов безлиственные прутья.\nРаспутица кончается. Распутья\nПодмерзли. Но земля еще черна.\nВот-вот повалит первый снег.","name": "Перед снегом","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4273, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1887","text": "(Отрывок)\nБой кипел... Она скакала\nНа коне на вороном —\nГордо поднято забрало,\nС орифламмой и копьем,\nИ везде, где чуть опасно,\nУж звенит на страх врагам\nЭтот звонкий, этот ясный\nЖенский голос по рядам.","name": "Жанна д'Арк","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4274, "fields": {"themes": [7],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1906","text": "\"Красным углем тьму черчу,\nКолким жалом плоть лижу,\nТуго, туго жгут кручу,\nГну, ломаю и вяжу.\nШнурочком ссучу,\nСтяну и смочу.\nИгрой разбужу,\nИглой пронижу.\nИ я такая добрая,\nВлюблюсь - так присосусь.\nКак ласковая кобра я,\nЛаскаясь, обовьюсь.\nИ опять сожму, сомну,\nВинт медлительно ввинчу,\nБуду грызть, пока хочу.\nЯ верна - не обману.\nТы устал - я отдохну,\nОтойду и подожду.\nЯ верна, любовь верну,\nЯ опять к тебе приду,\nЯ играть с тобой хочу,\nКрасным углем зачерчу...\"","name": "Боль","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4275, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1921","text": "Вы видели море такое,\nкогда замерли паруса,\nи небо в весеннем покое,\nи волны - сплошная роса?\nИ нежен туман, точно жемчуг,\nи видимо мление влаг,\nи еле понятное шепчет\nнад мачтою поднятый флаг,\nи, к молу скрененная набок,\nшаланда вся в розовых крабах?\nИ с берега - запах левкоя,\nи к берегу льнет тишина?..\nВы видели море такое\nпрозрачным, как чаша вина?!\nТемной зеленью вод бросаясь\nв занесенные пылью глаза,\nон стоит между двух красавиц,\nу обеих зрачки в слезах.\nНо не любит тоски и слез он,\nмимолетна - зари краса.\nНа его засвежевший лозунг\nразвиваются паруса.\nОт его молодого свиста\nподнимаются руки вверх,\nна вдали зазвучавший выстрел,\nна огонь, что светил и смерк.\nОн всему молодому сверстник,\nон носитель безумья брызг,\nмаяками сверкают перстни\nу него на руках из искр.\nОполчись же на злую сушу,\nна огни и хрип кабаков,-\nОкеан, загляни нам в душу,\nсмой с ней сажу и жир веков!\nОн приставил жемчужный брегет\nк моему зашумевшему уху,\nи прилива ночного шаги\nзазвучали упорно и глухо.\nПод прожектор, пронзающий тьму,\nозаряющий - тело ль, голыш ли?-\nмы по звонкому зову тому\nпену с плеч отряхнули - и вышли.\nИ в ночное зашли мы кафе -\nв золотое небесное зало,\nгде на синей покатой софе\nполуголой луна возлежала.\nИ одной из дежурящих звезд\nзаказав перламутровых устриц,\nголовой доставая до люстры,\nон сказал удивительный тост:\n«Надушён магнолией\nтеплый воздух Юга.\nО, скажи, могло ли ей\nсниться сердце друга?\nЯ не знаю прелестей\nстран моих красавиц,\nнынче снова встретились,\nк чьим ногам бросаюсь».\nИ, от горя тумана серей, сер\nон приподнялся грозным и жалким,\nи вдали утопающий крейсер\nвозвестил о крушении залпом.\nНо луна, исчезая в зените,\nзапахнув торопливо жупан,\nпрошептала, скользя: «Извините».\nИ вдали прозвучало: «Он пьян».","name": "Океания","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4276, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1966","text": "Д. Шостаковичу\nМы живем, умереть не готовясь,\nзабываем поэтому стыд,\nно мадонной невидимой совесть\nна любых перекрестках стоит.\nИ бредут ее дети и внуки\nпри бродяжьей клюке и суме —\nмуки совести — странные муки\nна бессовестной к стольким земле.\nОт калитки опять до калитки,\nот порога опять на порог\nони странствуют, словно калики,\nу которых за пазухой — бог.\nНе они ли с укором бессмертным\nтусклым ногтем стучали тайком\nв слюдяные окошечки смердов,\nа в хоромы царей — кулаком?\nНе они ли на загнанной тройке\nмчали Пушкина в темень пурги,\nДостоевского гнали в остроги\nи Толстому шептали: «Беги!»\nПалачи понимали прекрасно:\n«Тот, кто мучится,— тот баламут.\nМуки совести — это опасно.\nВыбьем совесть, чтоб не было мук».\nНо как будто набатные звуки,\nсотрясая их кров по ночам,\nмуки совести — грозные муки\nпроникали к самим палачам.\nВедь у тех, кто у кривды на страже,\nкто давно потерял свою честь,\nесли нету и совести даже —\nмуки совести вроде бы есть.\nИ покуда на свете на белом,\nгде никто не безгрешен, никто,\nв ком-то слышится: «Что я наделал?»\nможно сделать с землей кое-что.\nЯ не верю в пророков наитья,\nво второй или в тысячный Рим,\nверю в тихое: «Что вы творите?»,\nверю в горькое: «Что мы творим?»\nИ целую вам темные руки\nу безверья на скользком краю,\nмуки совести — светлые муки\nза последнюю веру мою.","name": "Муки совести","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4277, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1943","text": "Савве Голованивскому\nПод старость, на закате темном,\nКогда сгустится будней тень,\nМы с нежностью особой вспомним\nНаш нынешний солдатский день.\nИ все, что кажется унылым,\nПеревалив через года,\nРодным и невозвратно милым\nНам вдруг представится тогда.\nСтранички желтые листая,\nМы с грустью вспомним о былом.\nЗабытых чувств и мыслей стая\nНас осенит своим крылом.\nПерележав на полках сроки\nИ свежесть потеряв давно,\nНас опьянят простые строки,\nКак многолетнее вино.","name": "Взгляд вперед","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4278, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1907","text": "Но в камине дозвенели\nУгольки.\nЗа окошком догорели\nОгоньки.\nИ на вьюжном море тонут\nКорабли.\nИ над южным морем стонут\nЖуравли.\nВерь лишь мне, ночное сердце,\nЯ - поэт!\nЯ какие хочешь сказки\nРасскажу\nИ какие хочешь маски\nПриведу.\nИ пройдут любые тени\nПри огне,\nСтранных очерки видений\nНа стене.\nИ любой колени склонит\nПред тобой...\nИ любой цветок уронит\nГолубой...","name": "В углу дивана","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4279, "fields": {"themes": [7],"author": "Саша Черный","date_from": "1910","text": "Пастель\nЛиловый лиф и желтый бант у бюста,\nБезглазые глаза — как два пупка.\nЧужие локоны к вискам прилипли густо\nИ маслянисто свесились бока.\nСто слов, навитых в черепе на ролик,\nЗамусленную всеми ерунду,—\nОна, как четки набожный католик,\nПеребирает вечно на ходу.\nВ ее салонах — все, толпою смелой,\nСодравши шкуру с девственных идей,\nХватают лапами бесчувственное тело\nИ рьяно ржут, как стадо лошадей.\nТам говорят, что вздорожали яйца\nИ что комета стала над Невой,—\nЛюбуясь, как каминные китайцы\nКивают в такт, под граммофонный вой.\nСама мадам наклонна к идеалам:\nЗаконную двуспальную кровать\nПод стеганым атласным одеялом\nОна всегда умела охранять.\nНо, нос суя любовно и сурово\nВ случайный хлам бесштемпельных «грехов»\nОна читает вечером Баркова\nИ с кучером храпит до петухов.\nПоет. Рисует акварелью розы.\nСледит, дрожа, за модой всех сортов,\nКопя остроты, слухи, фразы, позы\nИ растлевая музу и любовь.\nНа каждый шаг — расхожий катехизис,\nПрин-ци-пи-аль-но носит бандажи,\nНекстати поминает слово «кризис»\nИ томно тяготеет к глупой лжи.\nВ тщеславном, нестерпимо остром зуде\nВсегда смешна, себе самой в ущерб,\nИ даже на интимнейшей посуде\nИмеет родовой дворянский герб.\nОна в родстве и дружбе неизменной\nС бездарностью, нахальством, пустяком.\nЗнакома с лестью, пафосом, изменой\nИ, кажется, в амурах с дураком...\nЕе не знают, к счастью, только... Кто же?\nКонечно — дети, звери и народ.\nОдни — когда со взрослыми не схожи,\nА те — когда подальше от господ.\nПортрет готов. Карандаши бросая,\nПрошу за грубость мне не делать сцен:\nКогда свинью рисуешь у сарая —\nНа полотне не выйдет belle Helene.","name": "Пошлость","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4280, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1967","text": "Гении\nСтарого зодчества -\nЛюди неясной судьбы!\nКак твое имя и отчество,\nПроектировщик избы,\nЧьею рукою набросана\nСкромная смета ее?\nС бревен состругано, стесано\nСлавное имя твое!\nЧто же не врезал ты имени\nХоть в завитушки резьбы?\nГосподи, сохрани меня!\nРазве я жду похвальбы:\nВот вам изба, божий рай - и все!\nЧто вам до наших имен?\nСкромничаешь, притворяешься,\nЗодчий забытых времен,\nСруба творец пятистенного,\nОкон его слюдяных,\nТы, предваривший Баженова,\nБратьев его Весниных!","name": "Имена мастеров","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4281, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1972","text": "Неужели птицы пели,\nБез пальто гуляли мы?\nРанний март в конце апреля\nДавит призраком зимы.\nХолод неба, зябкость улиц,\nНочь без бодрости и сна...\nЧто-то слишком затянулась\nНынче ранняя весна.\nКак тот призрак с места сдвинуть,\nЗаблистать в лучах реке?\nМир в пути застрял - и стынет\nОт тепла невдалеке.\nЭто всё - каприз природы,\nШутки солнечных лучей...\nНо в родстве с такой погодой\nДля меня весь ход вещей.\nВсе, с чего гнетет усталость,\nВсе, что мне внушало злость,\nТоже кончилось, осталось\nИ торчит, как в горле кость.\nВ светлых мыслях - жизнь иная,\nСам же - в этой дни влачу:\nЧто-то вижу, что-то знаю,\nЧем-то брежу - и молчу.\nСловно виден свет вершины,\nА вокруг все та же мгла.\nСловно впрямь - застрял, и стыну\nНа ветру,\nвблизи тепла.","name": "Неужели птицы пели...","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4282, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1839","text": "Во дни минувшие, дни радости блаженной,\nЛились млеко и мед с божественных холмов\nК долинам бархатным Аонии священной\nИ силой дивною, как нектаром богов,\nПитали гения младенческие силы;\nИ нимфы юные, толпою легкокрылой,\nПокинув Геликон, при блеске звезд златых,\nРуками соплетясь у мирной колыбели,\nВенчанной розами, плясали вкруг и пели,\nАмброзией дитя поили и в густых\nДубравах, где шумят из урн каскада воды,\nЛелеяли его младенческие годы...\nИ рано лирою певец овладевал:\nИ лес и водопад пред нею умолкал,\nНаяды, всплыв из волн, внимали ей стыдливо,\nИ львы к стопам певца златой склонялись гривой.","name": "Гезиод","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4283, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Озеров","date_from": "1964","text": "Начальный жестокий период любви...\nКак хочешь, как можешь его назови,\nНо только не мукой и вовсе не сном,—\nСкорее бессонницей, морем вверх дном,\nСумятицей, смутой, весенней грозой,\nНе новою вехой и не полосой,\nА временем года — не пятым — шестым,\nГде снега завалы — черемухи дым,\nГде сани скрипят — голосят соловьи,\nГде свищут метели — долдонят ручьи,\nИ все говорит тебе: здравствуй, живи!\n...Начальный жестокий период любви.","name": "Начальный жестокий период любви...","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4284, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Обрадович","date_from": "1930","text": "Пощады в бою\nНе будет врагу,\nКлянемся тебе, страна!\nМы молоды.\nМы в тяжелом долгу,-\nНо выплатим долг сполна.\nМогила в степи,\nКак на теле шрам.\nМогиле - земной поклон.\nНо этому сердцу,\nЭтим плечам -\nНи тишь, ни бессилье, ни сон.\nКирпич - на кирпич,\nИ первый этаж,\nКак солнце штурмующий строй.\nСолдат ли, строитель -\nНо доблесть та ж\nИ тот же за жизнь бой.\nИ море пред нами -\nШаг назад:\nИ, недра земли покорив,\nНад Апшероном вышки дрожат\nИ нефтью брызжет налив.\nТайга расступается.\nЯрость рек -\nНа поводу, и вокруг\nНад степью и топью дозоры вех\nИ полымя вольтовых дуг.\nЕсть власть у песни и у огня:\nИх не преградить рубежу,\nИ девушка,\nВ бой взнуздав коня,\nСбрасывает паранджу.\nИ первую букву,\nСжав карандаш,\nИз мглы выводит рука...\nИ это - поход,\nЭто - Сиваш,\nИ пуля - в сердце врага.","name": "Бой","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4285, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "На длинных нерусских ногах\nСтоит, улыбаясь некстати,\nА шерсть у него на боках\nКак вата в столетнем халате.\nДолжно быть, молясь на восток,\nКочевники перемудрили,\nВ подшерсток втирали песок\nИ ржавой колючкой кормили.\nГорбатую царскую плоть,\nПрестол нищеты и терпенья,\nНещедрый пустынник-господь\nСлепил из отходов творенья.\nИ в ноздри вложили замок,\nА в душу - печаль и величье,\nИ верно, с тех пор погремок\nНа шее болтается птичьей.\nПо Черным и Красным пескам,\nПо дикому зною бродяжил,\nК чужим пристрастился тюкам,\nКопейки под старость не нажил.\nПривыкла верблюжья душа\nК пустыне, тюкам и побоям.\nА все-таки жизнь хороша,\nИ мы в ней чего-нибудь стоим.","name": "Верблюд"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4286, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1953","text": "Не верьте моим фотографиям.\nВсе фото на свете - ложь.\nДа, я не выгляжу графом,\nНа бурлака непохож.\nНо я не безликий мужчина.\nОчень прошу вас учесть:\nУ меня, например, морщины,\nСлава те господи, есть;\nТени - то мягче, то резче.\nВпадина, угол, изгиб,-\nА тут от немыслимой ретуши\nВ лице не видно ни зги.\nТакой фальшивой открытки\nПриятелю не пошлешь.\nНо разве не так же в критике\nВстречается фотоложь?\nГодами не вижу счастья,\nКак будто бы проклят роком!\nА мне иногда ненароком\nИ правду сказать случается,\nА я человек с теплынью.\nНо критик,\nна руку шибкий,\nВедет и ведет свою линию:\n\"Ошибки, ошибки, ошибки...\"\nВ стихах я решаю темы\nНе кистью, а мастихином,\nВ статьях же выгляжу схемой\nНаперекор стихиям:\nГлаза отливают гравием,\nПромахов гул нестихаем...\nНе верьте моим фотографиям:\nВерьте моим стихам!","name": "Не верьте моим фотографиям....","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4287, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1902","text": "Я медленно сходил с ума\nУ двери той, которой жажду.\nВесенний день сменяла тьма\nИ только разжигала жажду.\nЯ плакал, страстью утомясь,\nИ стоны заглушал угрюмо.\nУже двоилась, шевелясь,\nБезумная, больная дума.\nИ проникала в тишину\nМоей души, уже безумной,\nИ залила мою весну\nВолною черной и бесшумной.\nВесенний день сменяла тьма,\nХладело сердце над могилой.\nЯ медленно сходил с ума,\nЯ думал холодно о милой.","name": "Я медленно сходил с ума...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4288, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1970","text": "Памяти Б.Батуева\nГолубеет осеннее поле,\nИ чернеет ветла за рекой.\nНе уйти от навязчивой боли\nДаже в этот прозрачный покой.\nПотемнела, поблекла округа -\nСловно чувствует поле, что я\nВспоминаю погибшего друга,\nИ душа холодеет моя.\nИ кусты на опушке озябли,\nИ осинник до нитки промок.\nИ летит над холодною зябью\nЕле видимый горький дымок.","name": "Голубеет осеннее поле...","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4289, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1810","text": "О любимец бога брани,\nМой товарищ на войне!\nЯ платил с тобою дани\nБогу славы не одне:\nТы на кивере почтенном\nЛавры с миртом сочетал;\nЯ в углу уединенном\nНезабудки собирал.\nПомнишь ли, питомец славы,\nИндесальми? Страшну ночь?\n«Не люблю такой забавы»,—\nМолвил я,— и с музой прочь!\nМежду тем как ты штыками\nШведов за лес провожал,\nЯ геройскими руками...\nУжин вам приготовлял.\nСчастлив ты, шалун любезный,\nИ в Цитерской стороне;\nЯ же — всюду бесполезный,\nИ в любви, и на войне,\nВремя жизни в скуке трачу\n(За крылатый счастья миг!) —\nНочь зеваю... утром плачу\nОб утрате снов моих.\nТщетны слезы! Мне готова\nЦепь, сотканна из сует;\nОт родительского крова\nЯ опять на море бед.\nМой челнок Любовь слепая\nПравит детскою рукой;\nМежду тем как Лень, зевая,\nНа корме сидит со мной.\nМожет быть, как быстра младость\nУбежит от нас бегом,\nЯ возьмусь за ум... да радость\nУживется ли с умом?\nАх, почто же мне заране,\nДруг любезный, унывать?—\nВся судьба моя в стакане!\nСтанем пить и воспевать:\n«Счастлив! счастлив, кто цветами\nДни любови украшал,\nПел с беспечными друзьями,\nА о счастии... мечтал!\nСчастлив он, и втрое боле,\nВсех вельможей и царей!\nТак давай в безвестной доле,\nЧужды рабства и цепей,\nКое-как тянуть жизнь нашу,\nЧасто с горем пополам,\nНаливать полнее чашу\nИ смеяться дуракам!»","name": "К Петину (О любимец бога брани...)","date_to": "1810"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4290, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Человек ходил на четырех,\nНо его понятливые внуки\nОтказались от передних ног,\nПостепенно превратив их в руки.\nНи один из нас бы не взлетел,\nПокидая Землю, в поднебесье,\nЕсли б отказаться не хотел\nОт запасов лишних равновесья.","name": "Человек ходил на четырех..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4291, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1905","text": "Я - глаз, лишенный век. Я брошено на землю,\nЧтоб этот мир дробить и отражать...\nИ образы скользят. Я чувствую, я внемлю,\nНо не могу в себе их задержать.\nИ часто в сумерках, когда дымятся трубы\nНад синим городом, а в воздухе гроза,-\nВ меня глядят бессонные глаза\nИ черною тоской запекшиеся губы.\nИ комната во мне. И капает вода.\nИ тени движутся, отходят, вырастая.\nИ тикают часы, и капает вода,\nОдин вопрос другим всегда перебивая.\nИ чувство смутное шевелится на дне.\nВ нем радостная грусть, в нем сладкий страх разлуки...\nИ я молю его: \"Останься, будь во мне,-\nНе прерывай рождающейся муки...\"\nИ вновь приходит день с обычной суетой,\nИ бледное лицо лежит на дне - глубоко...\nНо время наконец застынет надо мной\nИ тусклою плевой мое затянет око!","name": "Зеркало","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4292, "fields": {"themes": [],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1810","text": "Без лишних денег, без забот,\nОкрылены мечтою,\nМы, юноши, идем вперед,\nМы радостны душою.\nНас в тихий сумрак манит лес,\nВ объятия прохлады!\nДля нас прелестен свод небес,\nНас призывают грады;\nДля нас, журча, бегут ручьи\nПод темными древами,\nНас, нас зовут в свои струи\nИ блещут меж цветами.\nДля нас поет пернатых глас,\nШумят и шепчут рощи,\nСветило дня блестит для нас,\nДля нас светила нощи!-\nИ грусть не смеет омрачать\nНевинных наслаждений:\nЕе от сердца отогнать\nНам послан дружбы Гений!\nЕго священная рука\nМои отерла слезы:\nИ спит в моей груди тоска;\nИ вновь цветут мне розы!","name": "Песня дорожная","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4293, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1838","text": "Уж утра свежее дыханье\nВ окно прохладой веет мне.\nНа озаренное созданье\nСмотрю в волшебной тишине:\nНа главах смоляного бора,\nВдали лежащего венцом,\nВосток пурпуровым ковром\nЗажгла стыдливая Аврора;\nИ, с блеском алым на водах,\nМежду рядами черных елей,\nЗалив почиет в берегах,\nКак спит младенец в колыбели;\nА там, вкруг холма, где шумит\nПо ветру мельница крылами,\nРучей алмазными водами\nВкруг яркой озими бежит...\nКак темен свод дерев ветвистых!\nКак зелен бархат луговой!\nКак сладок дух от сосн смолистых\nИ от черемухи младой!\nО други! в поле! Силой дивной\nМне утро грудь животворит...\nЧу! в роще голос заунывный\nВесенней иволги гремит!","name": "Призыв","date_to": "1838"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4294, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Твардовский","text": "Сто страниц минуло в книжке,\nВпереди — не близкий путь.\nСтой-ка, брат. Без передышки\nНевозможно. Дай вздохнуть.\nДай вздохнуть, возьми в догадку:\nЧто теперь, что в старину —\nТрудно слушать по порядку\nСказку длинную одну\nВсе про то же — про войну.\nПро огонь, про снег, про танки,\nПро землянки да портянки,\nПро портянки да землянки,\nПро махорку и мороз...\nВот уж нынче повелось:\nРыбаку лишь о путине,\nПечнику дудят о глине,\nЛеснику о древесине,\nХлебопеку о квашне,\nКоновалу о коне,\nА бойцу ли, генералу —\nНе иначе — о войне.\nО войне — оно понятно,\nЧто война. А суть в другом:\nДай с войны прийти обратно\nПри победе над врагом.\nУчинив за все расплату,\nДай вернуться в дом родной\nЧеловеку. И тогда-то\nСказки нет ему иной.\nИ тогда ему так сладко\nБудет слушать по порядку\nИ подробно обо всем,\nЧто изведано горбом,\nЧто исхожено ногами,\nЧто испытано руками,\nЧто повидано в глаза\nИ о чем, друзья, покамест\nВсе равно — всего нельзя...\nМерзлый грунт долби, лопата,\nТанк — дави, греми — граната,\nШтык — работай, бомба — бей.\nНа войне душе солдата\nСказка мирная милей.\nДруг-читатель, я ли спорю,\nЧто войны милее жизнь?\nДа война ревет, как море\nГрозно в дамбу упершись.\nЯ одно скажу, что нам бы\nПоуправиться с войной.\nОтодвинуть эту дамбу\nЗа предел земли родной.\nА покуда край обширный\nТой земли родной — в плену,\nЯ — любитель жизни мирной —\nНа войне пою войну.\nЧто ж еще? И все, пожалуй,\nТа же книга про бойца.\nБез начала, без конца,\nБез особого сюжета,\nВпрочем, правде не во вред.\nНа войне сюжета нету.\n— Как так нету?\n— Так вот, нет.\nЕсть закон — служить до срока,\nСлужба — труд, солдат — не гость.\nЕсть отбой — уснул глубоко,\nЕсть подъем — вскочил, как гвоздь.\nЕсть война — солдат воюет,\nЛют противник — сам лютует.\nЕсть сигнал: вперед!..— Вперед.\nЕсть приказ: умри!..— Умрет.\nНа войне ни дня, ни часа\nНе живет он без приказа,\nИ не может испокон\nБез приказа командира\nНи сменить свою квартиру,\nНи сменить портянки он.\nНи жениться, ни влюбиться\nОн не может,— нету прав,\nНи уехать за границу\nОт любви, как бывший граф.\nЕсли в песнях и поется,\nРазве можно брать в расчет,\nЧто герой мой у колодца,\nУ каких-нибудь ворот,\nБуде случай подвернется,\nЧью-то долю ущипнет?\nА еще добавим к слову:\nЖив-здоров герой пока,\nНо отнюдь не заколдован\nОт осколка-дурака,\nОт любой дурацкой пули,\nЧто, быть может, наугад,\nКак пришлось, летит вслепую,\nПодвернулся,— точка, брат.\nВетер злой навстречу пышет,\nЖизнь, как веточку, колышет,\nКаждый день и час грозя.\nКто доскажет, кто дослышит —\nУгадать вперед нельзя.\nИ до той глухой разлуки,\nЧто бывает на войне,\nРассказать еще о друге\nКое-что успеть бы мне.\nТем же ладом, тем же рядом,\nТолько стежкою иной.\nПушки к бою едут задом,—\nЭто сказано не мной.","name": "Василий Теркин: 12. От автора"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4295, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1900","text": "И снова ты, и снова ты,\nИ власти нет проклясть!\nКак Сириус палит цветы\nХолодным взором пустоты.\nТак надо мной восходишь ты,\nНочное солнце — страсть!\nМне кто-то предлагает бой\nВ ночном безлюдьe, под шатром.\nИ я, лицом к лицу с судьбой,\nИ я, вдоем с тобой, с собой,\nДо утра упоен судьбой,\nИ — как Израиль — хром!\nДневные ринутся лучи,—\nНе мне под ними пасть!\nОни — как туча саранчи.\nЯ с богом воевал в ночи,\nНа мне горят его лучи.\nЯ твой, я твой, о, страсть!","name": "И снова ты, и снова ты...","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4296, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1826","text": "Так море, древний душегубец,\nВоспламеняет гений твой?\nТы славишь лирой золотой\nНептуна грозного трезубец.\nНе славь его. В наш гнусный век\nСедой Нептун Земли союзник.\nНа всех стихиях человек -\nТиран, предатель или узник.","name": "К Вяземскому","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4297, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1962","text": "Семь лет назад я вышел из тюрьмы.\nА мне побеги,\nВсё побеги снятся...\nМне шорохи мерещатся из тьмы.\nВокруг сугробы синие искрятся.\nВесь лагерь спит,\nУставший от забот,\nВ скупом тепле\nГлухих барачных секций.\nНо вот ударил с вышки пулемет.\nПрожектор больно полоснул по сердцу.\nВот я по полю снежному бегу.\nЯ задыхаюсь.\nЯ промок от пота.\nЯ продираюсь с треском сквозь тайгу,\nПроваливаюсь в жадное болото.\nОвчарки лают где-то в двух шагах.\nЯ их клыки оскаленные вижу.\nЯ до ареста так любил собак.\nИ как теперь собак я ненавижу!..\nЯ посыпаю табаком следы.\nЯ по ручью иду,\nЧтоб сбить погоню.\nОна все ближе, ближе.\nСквозь кусты\nЯ различаю красные погоны.\nВот закружились снежные холмы...\nВот я упал.\nИ не могу подняться.\n...Семь лет назад я вышел из тюрьмы.\nА мне побеги,\nВсё побеги снятся...","name": "Сны","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4298, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1929","text": "Дом\nХотя бы потому, что потрясен ветрами\nМой дом от половиц до потолка;\nИ старая сосна трет по оконной раме\nКуском селедочного костяка;\nИ глохнет самовар, и запевают вещи,\nИ женщиной пропахла тишина,\nИ над кроватью кружится и плещет\nДымок ребяческого сна,-\nМне хочется шагнуть через порог знакомый\nВ звероподобные кусты,\nГде ветер осени, шурша снопом соломы,\nВзрывает ржавые листы,\nГде дождь пронзительный (как леденеют щеки!),\nГде гнойники на сваленных стволах,\nИ ронжи скрежет и отзыв далекий\nГусиных стойбищ на лугах...\nИ всё болотное, ночное, колдовское,\nПроклятое - всё лезет на меня:\nКустом морошки, вкусом зверобоя,\nДымком ночлежного огня,\nМглой зыбунов, где не расслышишь шага.\n...И вдруг - ладонью по лицу -\nРеки расхристанная влага,\nИ в небе лебединый цуг.\nХотя бы потому, что туловища сосен\nСтоят, как прадедов ряды,\nХотя бы потому, что мне в ночах несносен\nОгонь олонецкой звезды,-\nМне хочется шагнуть через порог знакомый\n(С дороги, беспризорная сосна!)\nВ распахнутую дверь,\nВ добротный запах дома,\nВ дымок младенческого сна...\nЧитатель в моем представлении\nВо первых строках\nМоего письма\nПуть открывается\nДлинный, как тесьма.\nВот, строки раскидывая,\nЛезет на меня\nДраконоподобная\nМорда коня.\nВот скачет по равнине,\nДовольный собой,\nМолодой гидрограф -\nЧитатель мой.\nОн опережает\nОвечий гурт,\nЕго подстерегает\nКаракурт,\nЕго сопровождает\nШакалий плач,\nИ пулю посылает\nЕму басмач.\nНо скачет по равнине,\nДовольный собой,\nМолодой гидрограф -\nЧитатель мой.\nОн тянет из кармана\nСухой урюк,\nОн курит папиросы,\nЧто я курю;\nКак я - он любопытен:\nВ траве степей\nВыслеживает тропы\nЗверей и змей.\nПолдень придет -\nОн слезет с коня,\nДобрым словом\nВспомнит меня;\nСдвинет картуз\nИ зевнет слегка,\nКнижку мою\nВозьмет из мешка;\nПрочтет стишок,\nОторвет листок,\nСкинет пояс -\nИ под кусток.\nЧего ж мне надо!\nМгновенье, стой!\nДа здравствует гидрограф\nЧитатель мой!\nТак будет\nЧерт знает где,\nНа станции ночной,\nЧитатель мой,\nТы встретишься со мной.\nСутуловат,\nОбветрен,\nЗапылен,\nА мне казалось,\nЧто моложе он...\nИ скажет он,\nСтряхая пыль травы:\n\"А мне казалось,\nЧто моложе вы!\"\nТак, вытерев ладони о штаны,\nВстречаются работники страны.\nУ коновязи\nКонь его храпит,\nЗа сотни верст\nМой самовар кипит,-\nИ этот вечер,\nВстреченный в пути,\nНам с глазу на глаз\nТрудно провести.\nРассядемся,\nНачнем табак курить.\nКак невозможно\nНам заговорить.\nНо вот по взгляду,\nПо движенью рук\nЯ в нем охотника\nПризнаю вдруг -\nИ я скажу:\n\"Уже на реках лед,\nКак запоздал\nУтиный перелет\".\nИ скажет он,\nНе подымая глаз:\n\"Нет времени\nОхотиться сейчас!\"\nИ замолчит.\nИ только смутный взор\nГлухонемой продолжит разговор,\nПока за дверью\nНе затрубит конь,\nПока из лампы\nНе уйдет огонь,\nПока часы\nНе скажут, как всегда:\n\"Довольно бреда,\nВремя для труда!\"","name": "Стихи о себе","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4299, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "Басня\nОднажды с посохом и книгою в руке,\nОтец Иван плелся нарочито к реке.\nЗачем к реке? Затем, чтоб паки\nВзглянуть, как ползают в ней раки.\nОтца Ивана нрав такой.\nВот, рассуждая сам с собой,\nРейсфедером он в книге той\nЧертил различные, хотя зело не метки,\nЗаметки.\nУставши, сев на берегу реки,\nУснул, а из руки,\nСначала книга, гумиластик,\nА там и посох, все на дно.\nКак вдруг наверх всплывает головастик,\nИ с жадностью схватив в мгновение одно,\nКак посох, так равно\nИ гумиластик,\nНу, словом, все, что пастырь упустил,\nТакую речь к нему он обратил:\nИерей! не надевать бы рясы,\nКоль хочешь, батюшка, ты в праздности сидеть,\nИль в празднословии точить балясы!\nТы денно, нощно должен бдеть,\nТех наставлять, об тех радеть,\nКто догматов не знает веры,\nА не сидеть\nИ не глазеть,\nИ не храпеть,\nКак пономарь, не зная меры.\nДа идет баснь сия в Москву, Рязань и Питер,\nИ пусть\nЕе твердит почаще наизусть\nБогобоязливый пресвитер.","name": "Священник и гумиластик"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4300, "fields": {"themes": [5],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1910","text": "Вот уж вечер. Роса\nБлестит на крапиве.\nЯ стою у дороги,\nПрислонившись к иве.\nОт луны свет большой\nПрямо на нашу крышу.\nГде-то песнь соловья\nВдалеке я слышу.\nХорошо и тепло,\nКак зимой у печки.\nИ березы стоят,\nКак большие свечки.\nИ вдали за рекой,\nВидно, за опушкой,\nСонный сторож стучит\nМертвой колотушкой.","name": "Вот уж вечер. Роса...","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4301, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1927","text": "Восходит солнце над Москвой.\nСтарухи бегают с тоской:\nКуда, куда идти теперь?\nУж Новый Быт стучится в дверь!\nМладенец, выхолен и крупен,\nСидит в купели, как султан.\nПрекрасный поп поет, как бубен,\nПаникадилом осиян.\nПрабабка свечку зажигает,\nМладенец крепнет и мужает\nИ вдруг, шагая через стол,\nСадится прямо в комсомол.\nИ время двинулось быстрее,\nСтареет папенька-отец,\nИ за окошками в аллее\nИграет сваха в бубенец.\nСтупни младенца стали шире,\nОт стали ширится рука.\nУж он сидит в большой квартире,\nНевесту держит за рукав.\nПриходит поп, тряся ногами,\nВ ладошке мощи бережет,\nБлагословить желает стенки,\nНевесте крестик подарить.\n«Увы,— сказал ему младенец,—\nУйди, уйди, кудрявый поп,\nЯ — новой жизни ополченец,\nТебе ж один остался гроб!»\nУж поп тихонько плакать хочет,\nСтоит на лестнице, бормочет,\nНе зная, чем себе помочь.\nУжель идти из дома прочь?\nНо вот знакомые явились,\nЗавод пропел: «Ура! Ура!»\nИ Новый Быт, даруя милость,\nВ тарелке держит осетра.\nВаренье, ложечкой носимо,\nШипит и падает в боржом.\nЖених, проворен нестерпимо,\nК невесте лепится ужом.\nИ председатель на отвале,\nЧете играя похвалу,\nПриносит в выборгском бокале\nВино солдатское, халву,\nИ, принимая красный спич,\nСидит на столике кулич.\n«Ура! Ура!» — поют заводы,\nКартошкой дым под небеса.\nИ вот супруги, выпив соды,\nСидят и чешут волоса.\nИ стало все благоприятно:\nЯвилась ночь, ушла обратно,\nИ за окошком через миг\nПогасла свечка-пятерик.","name": "Новый быт","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4302, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","date_from": "1958","text": "Еще мои руки не связаны,\nГлаза не взглянули в последний,\nПоследние рифмы не сказаны,\nНе пахнет венками в передней.\nНаверчены звездные линии\nНа северном полюсе мира,\nИ прямоугольная, синяя\nВ окно мое вдвинута лира.\nА ниже — бульвары и здания\nВ кристальном скрипичном напеве,—\nКак будущее, как сказание,\nКак Будда у матери в чреве.","name": "Из окна (Еще мои руки не связаны...)","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4303, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1859","text": "В святой тиши воспоминаний\nХраню я бережно года\nГорячих первых упований,\nНачальной жажды дел и знаний,\nПопыток первого труда.\nМы были отроки. В то время\nШло стройной поступью бойцов —\nМогучих деятелей племя\nИ сеяло благое семя\nНа почву юную умов.\nВезде шепталися. Тетради\nХодили в списках по рукам;\nМы, дети, с робостью во взгляде,\nЗвучащий стих свободы ради,\nТаясь, твердили по ночам.\nБунт, вспыхнув, замер. Казнь проснулась.\nВот пять повешенных людей...\nВ нас молча сердце содрогнулось,\nНо мысль живая встрепенулась,\nИ путь означен жизни всей.\nРылеев мне был первым светом...\nОтец! по духу мне родной —\nТвое названье в мире этом\nМне стало доблестным заветом\nИ путеводною звездой.\nМы стих твой вырвем из забвенья,\nИ в первый русский вольный день,\nВ виду младого поколенья,\nВосстановим для поклоненья\nТвою страдальческую тень.\nВзойдет гроза на небосклоне,\nИ волны на берег с утра\nНахлынут с бешенством погони,\nИ слягут бронзовые кони\nИ Николая и Петра.\nНо образ смерти благородный\nНе смоет грозная вода,\nИ будет подвиг твой свободный\nСвятыней в памяти народной\nНа все грядущие года.","name": "Памяти Рылеева","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4304, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1910","text": "Слава тебе, безысходная боль!\nУмер вчера сероглазый король.\nВечер осенний был душен и ал,\nМуж мой, вернувшись, спокойно сказал:\n«Знаешь, с охоты его принесли,\nТело у старого дуба нашли.\nЖаль королеву. Такой молодой!..\nЗа ночь одну она стала седой».\nТрубку свою на камине нашел\nИ на работу ночную ушел.\nДочку мою я сейчас разбужу,\nВ серые глазки ее погляжу.\nА за окном шелестят тополя:\n«Нет на земле твоего короля...»","name": "Слава тебе, безысходная боль!..","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4305, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1925","text": "Один Париж —\nадвокатов,\nказарм,\nдругой —\nбез казарм и без Эррио.\nНе оторвать\nот второго\nглаза —\nот этого города серого.\nСо стен обещают:\n«Un verr de Koto\ndonne de l'energie»\nВином любви\nкаким\nи кто\nмою взбудоражит жизнь?\nМожет,\nкритики\nзнают лучше.\nМожет,\nих\nи слушать надо.\nНо кому я, к черту, попутчик!\nНи души\nне шагает\nрядом.\nКак раньше,\nсвой\nраскачивай горб\nвпереди\nпоэтовых арб —\nнеси,\nодин,\nи радость,\nи скорь,\nи прочий\nлюдской скарб.\nМне скучно\nздесь\nодному\nвпереди,—\nпоэту\nне надо многого,—\nпусть\nтолько\nвремя\nскорей родит\nтакого, как я,\nбыстроногого.\nМы рядом\nпойдем\nдорожной пыльцой.\nОдно\nжеланье\nпучит:\nмне скучно —\nжелаю\nвидеть в лицо,\nкому это\nя\nпопутчик?!\n«Je suis un chameau»,\nв плакате стоят\nлитеры,\nкаждая — фут.\nСовершенно верно:\n«Je suis»,—\nэто\n«я»,\nа «chameau» — это\n«я верблюд».\nЛиловая туча,\nскорей нагнись,\nменя\nи Париж полей,\nчтоб только\nскорей\nзацвели огни\nдлиной\nЕлисейских полей.\nВо все огонь —\nи небу в темь\nи в чернь промокшей пыли.\nВ огне\nжуками\nвсех систем\nжужжат\nавтомобили.\nГорит вода,\nземля горит,\nгорит\nасфальт\nдо жжения,\nкак будто\nзубрят\nфонари\nтаблицу умножения.\nПлощадь\nкрасивей\nи тысяч\nдам-болонок.\nЭта площадь\nоправдала б\nкаждый город.\nЕсли б был я\nВандомская колонна,\nя б женился\nна Place de la ConcordePlace de la Concorde — Площадь Согласия..","name": "Город (Один Париж...)","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4306, "fields": {"themes": [],"author": "Юнна Мориц","date_from": "1975","text": "Влюбиться - пара пустяков:\nОсенний свет из облаков,\nЖар-птице двадцать тысяч лет,\nИ за углом - кофейня.\nЧетыре или пять шагов -\nИ нет врагов, и нет долгов,\nИ молод в сорок тысяч лет,\nИ за углом - кофейня.\nВдоль улиц Длинная Нога\nИли Короткая Нога\nШатайся двадцать тысяч лет,-\nИ за углом - кофейня.\nА в Хельсинках - сухой закон,\nИ финн приплыл за коньяком,\nОн сбросил сорок тысяч лет,-\nИ за углом - кофейня!\nСвежо ли, милый, век вдвоем?\n(Что в имени тебе моем?)\nВопрос - на двадцать тысяч лет,\nА за углом - кофейня.\nНавстречу - плут, весьма поэт,\nОн лихо врет:- Какой дуэт!\nИщу вас сорок тысяч лет,-\nТут за углом - кофейня!\nА в зазеркальной глубине -\nЧасы, весы точны вполне\n(Плюс-минус двадцать тысяч лет)\nИ за углом - кофейня.\nМы в ней садимся у окна -\nЛицом к луне, и времена\nШалят на сорок тысяч лет,-\nВедь за углом - кофейня!\nО чем поет, переведи,\nЭстонка с хрипотцой в груди.\nУжель сошелся клином свет\nИ за углом - кофейня?\nТы наклоняешься вперед,\nИ твой подстрочник, нет, не врет,\nВ нем этот свет, а также тот,\nИ там, и тут - кофейня.\nКак сочен точный перевод!\nОн кормит нас не первый год,\nПрокормит двадцать тысяч лет,-\nВедь за углом - кофейня,\nГде можно дешево поесть,\nПрисесть и песню перевесть,\nИ через сорок тысяч лет\nЕе споет кофейня:\nВлюбиться - пара пустяков,\nРазбиться - пара пустяков:\nНырнул на сорок тысяч лет,-\nИ за углом - кофейня,\nДа в небесах - альпийский луг,\nДа золотой воздушный плуг,\nДа сносу нет, да спросу нет,\nДа за углом - кофейня!","name": "Эстонская песня","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4307, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Михалков","text": "На пустой лесной тропинке\nТолстый Жук лежал на спинке,\nКверху ножки он держал\nИ беспомощно жужжал.\nРядом, выйдя на тропинку,\nМуравей тащил былинку.\nОн взглянул издалека\nНа жужжащего Жука.\nМимо Бабочка летела —\nНа Жука не поглядела.\nДождевой большой Червяк\nНе помог Жуку никак.\nНе хотела Гусеница\nПо пути остановиться.\nВсе спешили кто куда,\nНет им дела — с кем беда!\nТолько вдруг,\nНад тропинкой сделав круг,\nПриземлился майский Жук.\nОн помог жуку-собрату,\nКак простой солдат солдату.\nТолстый Жук на ножки встал,\nЗвать на помощь перестал,\nОтряхнулся, развернулся\nИ опять перевернулся.\nОн лежит и встать не может.\nКто теперь ему поможет?","name": "Толстый жук"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4308, "fields": {"themes": [],"author": "Каролина Павлова","date_from": "1846","text": "Где ни бродил с душой унылой,\nКак ни текли года,—\nВсё думу слал к подруге милой\nВезде я и всегда.\nВезде влачил я, чужд забавам,\nКак цепь, свою мечту:\nИ в Альбионе\nвеличавом,\nИ в диком Тимбукту\n,\nВ Москве, при колокольном звоне\nОтчизну вновь узрев,\nВ иноплеменном Лиссабоне,\nСредь португальских дев,\nИ там, где снится о гяуре\nРазбойнику в чалме,\nИ там, где пляшет в Сингапуре\nИндейская альмэ\n,\nИ там, где г\nрода под лавой\nБезмолвствуют дома\n,\nИ там, где царствует со славой\nТамеа-меа-ма\n,\nКогда я в вальсе мчался с дамой,\nОдетою в атлас,\nКогда пред грозным далай-ламой\nСтоял я, преклонясь,\nКогда летел я в авангарде\nНа рукопашный бой,\nКогда на мрачном Сен-Готарде\nЯ слушал ветра вой,\nКогда я в ложе горе Теклы\nДелил, как весь Берлин,\nКогда глядел на пламень Геклы\n,\nЗадумчив и один,\nВ странах далеких или близких,\nВ тревоге тяжких дней,\nНа берегах миссисипийских,\nНа высях Пиреней,\nНа бурном море, без компаса,\nВ лесу, в ночной поре,\nВ глухих степях на Чимборасо\n,\nВ столице Помаре\n,—\nГде ни бродил с душой унылой,\nКак ни текли года,—\nВсё думу слал к подруге милой\nВезде я и всегда.","name": "Везде и всегда","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4309, "fields": {"themes": [1,7],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1968","text": "M.B.\nОна сказала: «Он уже уснул!»,—\nзадернув полог над кроваткой сына,\nи верхний свет неловко погасила,\nи, съежившись, халат упал на стул.\nМы с ней не говорили про любовь,\nОна шептала что-то, чуть картавя,\nзвук «р», как виноградину, катая\nза белою оградою зубов.\n«А знаешь: я ведь плюнула давно\nна жизнь свою... И вдруг так огорошить!\nМужчина в юбке. Ломовая лошадь.\nИ вдруг — я снова женщина... Смешно?»\nБыть благодарным — это мой был долг.\nИща защиту в беззащитном теле,\nзарылся я, зафлаженный, как волк,\nв доверчивый сугроб ее постели.\nНо, как волчонок загнанный, одна,\nона в слезах мне щеки обшептала.\nи то, что благодарна мне она,\nменя стыдом студеным обжигало.\nМне б окружить ее блокадой рифм,\nтеряться, то бледнея, то краснея,\nно женщина! меня! благодарит!\nза то, что я! мужчина! нежен с нею!\nКак получиться в мире так могло?\nЗабыв про смысл ее первопричинный,\nмы женщину сместили. Мы ее\nунизили до равенства с мужчиной.\nКакой занятный общества этап,\nковарно подготовленный веками:\nмужчины стали чем-то вроде баб,\nа женщины — почти что мужиками.\nО, господи, как сгиб ее плеча\nмне вмялся в пальцы голодно и голо\nи как глаза неведомого пола\nпреображались в женские, крича!\nПотом их сумрак полузаволок.\nОни мерцали тихими свечами...\nКак мало надо женщине — мой Бог!—\nчтобы ее за женщину считали.","name": "Благодарность","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4310, "fields": {"themes": [],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1810","text": "(Подражание Гете)\nДо зари сидел я на утесе,\nНа туман глядел я, недвижимый;\nПростирался, будто холст бесцветный,\nПокрывал седой туман окрестность.\nВдруг подходит незнакомый мальчик.\n\"Что сидишь ты,- говорит мне,- праздный?\nЧто глядишь на этот холст бесцветный,\nИли ты навек утратил жажду\nБодрой кистью вызывать картины?\"\nНа него взглянул я и помыслил:\n\"Ныне уж учить и дети стали!\"\n\"Брось тоску,- сказал он,- лень и скуку!\nИли с ними в чем успеть мечтаешь?-\nПосмотри, что здесь я нарисую;\nПерейми, мой друг, мои картины!\"\nТут он поднял пальчик, алый пальчик,\nСхожий цветом с юной, свежей розой:\nИм он водит по ковру тумана,\nИм он пишет на холсте бесцветном.\nСверху пишет ясный образ солнца\nИ слепит мой взор его сияньем,\nИ лучи сквозь облака проводит,\nИ огнем края их обливает;\nОн рисует зыбкие вершины\nЛеса, напоенного росою;\nПротянув прелестный ряд пригорков,\nНе забыл он и воды сребристой;\nВ даль он пролил светлый ручеечек,\nИ, казалось, в нем сверкали блески,\nВ нем струи кипели, будто жемчуг.\nВдруг цветочки всюду распустились:\nБерег ими, дол, холмы пестреют,\nВ них багрец, лазурь и злато блещут;\nДерн под ними светит изумрудом,\nГоры бледной сединой оделись,\nСвод небес подъялся васильковый...\nВесь дрожал я - и, восторга полный,\nНа творца смотрел и на картину.\n\"Не совсем дурной я живописец,-\nМолвил он,- признайся же, приятель!\nПодожди: конец венчает дело\".\nВот он снова нежною ручонкой\nВозле леса рисовать принялся:\nГубки закусил, трудился долго,\nУлыбался и чертил и думал.\nЯ взглянул,- и что же вдруг увидел?\nВозле рощи милая пастушка:\nЛик прелестный, грудь под снежной дымкой;\nСтройный стан, живые щечки с ямкой;\nЩечки те под прядью темных кудрей\nОтражали сладостный румянец,\nОтражали пальчик живописца.\n\"Мальчик! мальчик!- я тогда воскликнул,-\nТак писать, скажи, где научился?\"-\nВосклицанья продолжать хотел я;\nНо зефир повеял вдруг и, тронув\nРощу и подернув рябью воду,\nБыстрый, заклубил покров пастушки,-\nИ тогда (о, как я изумился!)\nВдруг пастушка поднимает ножку,\nВдруг пошла и близится к утесу,\nГде сидел я и со мной проказник!\nЧто же тут, когда все всколебалось -\nРоща и ручей, цветы и ножка,\nДымка, кудри, покрывало милой?\nДруги, верьте, что и я не пробыл\nНа скале один скалой недвижной!","name": "Амур живописец","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4311, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1910","text": "В тебе ли всё, что сердцу светит,\nТаилось от начала дней,\nИ всем, душа, что взор отметит,\nСебя ты познаешь верней?\nИли, по знаменьям неложным\nГадая, «здесь моя любовь», —\nТы в души посохом дорожным\nСтучишься, входишь — ищешь вновь?","name": "8","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4312, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1844","text": "Ах, чудное небо, ей-Богу, над этим классическим Римом!\nПод этаким небом невольно художником станешь.\nПрирода и люди здесь будто другие, как будто картины\nИз ярких стихов антологии древней Эллады.\nНу, вот, поглядите: по каменной белой ограде разросся\nБлуждающий плющ, как развешанный плащ иль завеса;\nВ средине, меж двух кипарисов, глубокая темная ниша,\nОткуда глядит голова с преуродливой миной\nТритона. Холодная влага из пасти, звеня, упадает.\nК фонтану альбанка (ах, что за глаза из-под тени\nПокрова сияют у ней! что за стан в этом алом корсете!)\nПодставив кувшин, ожидает, как скоро водою\nНаполнится он, а другая подруга стоит неподвижно,\nРукой охватив осторожно кувшин на облитой\nВечерним лучом голове... Художник (должно быть, германец)\nСпешит срисовать их, довольный, что случай нежданно\nВ их позах сюжет ему дал для картины, и вовсе не мысля,\nЧто я срисовал в то же время и чудное небо,\nИ плющ темнолистый, фонтан и свирепую рожу тритона,\nАльбанок и даже - его самого с его кистью!","name": "Ах, чудное небо, ей-Богу...","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4313, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1972","text": "Вспыхнувшая спичка,\nВенчик золотой.\nМаленькая стычка\nСвета с темнотой.\nКраткое мгновенье.\nНо явилось там\nНеповиновенье\nВьюгам и дождям.\nНочи всё бездонней,\nНо опять, смотри,-\nДомик из ладоней,\nС огоньком внутри.\nГде на перекрестках\nМрак со всех сторон,-\nСруб из пальцев жестких\nСлабо озарен.","name": "Спичка","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4314, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1900","text": "Мне помнятся и книги эти,\nКак в полусне недавний день!\nМы были дерзки, были дети,\nНам все казалось в ярком свете...\nТеперь в душе и тишь и тень.\nДалеко первая ступень.\nПять беглых лет — как пять столетий.","name": "По поводу сборников «Русские символисты»","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4315, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","date_from": "1906","text": "Твои очи, сестра, остеклели:\nОстеклели — глядят, не глядят.\nСлушай! Ели, ветвистые ели\nНепогодой студеной шумят.\nЧто уставилась в дальнюю просинь\nТы лицом, побелевшим, как снег.\nЯ спою про холодную осень,—\nПро отважный спою я побег.\nКак в испуге, схватившись за палку,\nКрикнул доктор: «Держи их, держи!»\nКак спугнули голодную галку,\nПробегая вдоль дальней межи —\nВдоль пустынных, заброшенных гумен.\nИсхлестали нас больно кусты.\nНо, сестра: говорят, я безумен;\nГоворят, что безумна и ты.\nПро осеннюю мертвую скуку\nНа полях я тебе пропою.\nДай мне бледную, мертвую руку —\nПомертвевшую руку свою:\nМы опять убежим; и заплещут\nОгневые твои лоскуты.\nЗакружатся, заплещут, заблещут,\nЗатрепещут сухие листы.\nЯ бегу... А ты?","name": "Побег","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4316, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1836","text": "И чувства нет в твоих очах,\nИ правды нет в твоих речах,\nИ нет души в тебе.\nМужайся, сердце, до конца:\nИ нет в творении творца!\nИ смысла нет в мольбе!","name": "И чувства нет в твоих очах...","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4317, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1920","text": "Мечта моя! Из Вифлеемской дали\nМне донеси дыханье тех минут,\nКогда еще и пастухи не знали,\nКакую весть им ангелы несут.\nВсё было там убого, скудно, просто:\nНочь; душный хлев; тяжелый храп быка,\nВ углу осел, замученный коростой,\nЧесал о ясли впалые бока,\nА в яслях... Нет, мечта моя, довольно:\nНе искушай кощунственный язык!\nПодумаю — и стыдно мне, и больно:\nО чем, о чем он говорить привык!\nНе мне сказать...","name": "Мечта моя! Из Вифлеемской дали...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4318, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1809","text": "Не нужны надписи для камня моего,\nПишите просто здесь: он был, и нет его!","name": "Эпитафия (Не нужны надписи...)","date_to": "1809"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4319, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1941","text": "Совсем не тот таинственный художник,\nИзбороздивший Гофмановы сны,—\nИз той далекой и чужой весны\nМне чудится смиренный подорожник.\nОн всюду рос, им город зеленел,\nОн украшал широкие ступени,\nИ с факелом свободных песнопений\nПсихея возвращалась в мой придел.\nА в глубине четвертого двора\nПод деревом плясала детвора\nВ восторге от шарманки одноногой,\nИ била жизнь во все колокола...\nА бешеная кровь меня к тебе вела\nСужденной всем, единственной дорогой.","name": "Сонет (Совсем не тот...)","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4320, "fields": {"themes": [],"author": "Демьян Бедный","date_from": "1909","text": "Мысль изреченная есть ложь.\nТютчев\nБывает час: тоска щемящая\nСжимает сердце... Мозг - в жару...\nСкорбит душа... Рука дрожащая\nНевольно тянется к перу...\nВсё то, над чем в часы томления\nИзнемогала голова,\nПройдя горнило вдохновения,\nПреображается в слова.\nИсполненный красы пленительной,\nИ буйной мощи, и огня,\nПевучих слов поток стремительный\nПереливается, звеня.\nКак поле, рдеющее маками,\nКак в блеске утреннем река,\nСверкает огненными знаками\nМоя неровная строка.\nЗвенит ее напев рыдающий,\nГремит призывно-гневный клич.\nИ беспощаден взмах карающий\nРуки, поднявшей грозный бич.\nНо - угасает вдохновение,\nСлабеет сердца тетива:\nСмирив нестройных дум волнение,\nВступает трезвый ум в права,\nСомненье точит жала острые,\nДуши не радует ничто.\nВпиваясь взором в строки пестрые,\nЯ говорю: не то, не то...\nИ, убедясь в тоске мучительной,\nКосноязычие кляня,\nЧто нет в строке моей медлительной\nНи мощи буйной, опьянительной,\nНи гордой страсти, ни огня,\nЧто мой напев - напев заученный,\nЧто слово новое - старо,\nЯ - обессиленный, измученный,\nБросаю в бешенстве перо!","name": "Бывает час: тоска щемящая...","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4321, "fields": {"themes": [7],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1775","text": "На свете не было пестрей\nЗверинца, чем зверинец Лили!\nКакие чары приманили\nСюда диковинных зверей?\nБедняжки принцы скачут, пляшут,\nКрылами бьют, хвостами машут,\nТо захрипят, то смолкнут вдруг\nВ сплошном чаду любовных мук!\nО чем тут спрашивать! Звать Лили эту фею.\nНе приведи господь вам повстречаться с нею.\nО, что за визг, и писк, и клекот,\nКогда, питомцам на беду,\nВ корзиночке она приносит им еду!\nЧто за рычанье! Что за рокот!\nОживают кусты и деревья сада...\nСумасшедшее ринулось стадо\nК ее ногам. Даже рыбы в бассейне\nВ нетерпении высунулись из воды.\nА она бросает крохи еды\nОшалевшим от алчности гадам,\nОдаряя их царственным взглядом.\nИ тут начинается бой!\nОни грызутся между собой,\nРазевают жадные пасти,\nКусаются, рвут друг друга на части.\nИ все из-за хлеба! Из-за куска!\nИз-за черствой корки на дне лоханей,\nКоторую сделала эта рука\nНебесных амврозий благоуханней!\nА взгляд-то каков! Каков тон,\nКоторым она произносит: \"Цып-цып!..\"\nЗевсов орел покинул бы трон,\nОба Венериных голубка\nВ путь бы ринулись наверняка,\nДаже павлин, надутый и злющий,\nПримчался б на этот голос зовущий.\nВедь именно так из чащи ночной\nПрибрел к ней медведь - мохнатый верзила.\nВ какой же капкан его залучила\nХозяйка компании сей честной!\nОтныне он, можно сказать,- ручной,\nКонечно, только в известном смысле.\nЛюбовь прочнее любых оков...\nАх, что там! Я кровью своей готов\nВ ее саду поливать цветочки.\n\"Как?! \"Я\"- вы сказали? Но, ваша честь...\"\nДа, да! Я... Медведь - это я и есть.\nЗа юбкой погнался! Пропал! Погиб!\nНа шелковом водят меня шнурочке.\nА как я в эту историю влип -\nОб этом вам расскажу попозже:\nСейчас не могу... Брр!.. Мороз - по коже.\nВедь сами подумайте! Зло берет:\nКругом все квохчет, хрюкает, блеет.\nТакая порой тоска одолеет -\nУдрать хочу!\nРычу!\nХожу, как помешанный, взад-вперед,\nБашкой кручу,\nРычу!\nПройдусь немного по аллее,\nИ снова ходу - от ворот!\nЗря, что ль, досада меня разбирает?\nДух, взбеленившись, нутро распирает.\nНу, как от ярости не взреветь?\nКто я ей: заяц или медведь?!\nБелка, грызущая орешек?!\nПростите, мамзель: не гожусь для насмешек,\nДа мне в лицо\nХохочет здесь каждое деревцо!\nКаждый кустик строит рожи!\nС души воротит - хоть околей -\nОт ваших цветочков, от ваших аллей!\nСлужить вам?! Хватит! Себе дороже!\nБегу отсюда во весь опор!\nХочу перепрыгнуть через забор -\nДа не могу. Заколдован я, что ли?\nСила ушла из медвежьих лап?\nТьфу ты! Совсем одряхлел, ослаб!\nВидать, суждено помереть в неволе.\nЯ сам себя не узнаю:\nЛежу, визжу, судьбою смятый,\nИ слышат жалобу мою\nФарфоровые уши статуй.\nИ вдруг... Как метнется по жилам кровь!\nБлаженнейшим соком наполнились клетки.\nЯ голос возлюбленной слышу вновь:\nОна запела в своей беседке!\nВоздух цветами заблагоухал...\nУж, верно, поет, чтобы я услыхал!\nБегу! Предо мной расступаются ветки,\nЯ - как шальной - по цветам, по лугам!\nИ - кубарем - прямо к ее ногам.\nОна смеется: \"Вот удивил!\nСкажите, откуда такая удаль?\nСвиреп, как медведь, а привязчив, как пудель.\nКосмат, безобразен... А все-таки мил!\"\nИ ножкой, ножкой - ну, что за натура!-\nГладит мохнатую спину мою.\nКак восхитительно чешется шкура!\nМедведю кажется: он - в раю.\nЦелую ей туфлю, жую подметку,\nБлагопристойность медвежью храня.\nК коленям ее припадаю кротко -\nНе часто дождешься такого дня!\nОна то погладит, то шлепнет меня.\nНо я в блаженстве, как новорожденный,\nРеву, улыбкой ее награжденный...\nВдруг мило хлыстиком взмахнет:\n\"Allons tout doux! eh la menotte!\nEt faites serviteur,\nComme un joli seigneur\" *.\nВот так надеждой живет дуралей,\nТерпит все шалости, все причуды,\nНо стоит чуть-чуть не потрафить ей -\nОх, как бедняге придется худо!\nА впрочем, есть у ней некий бальзам...\nПорою, к моим снизойдя слезам,\nОна этим зельем на кончике пальца\nСмочит иссохшие губы страдальца\nИ убежит, предоставив мне\nДурью мучиться наедине.\nПраво же! Нет ничего нелепей:\nСнятый с цепи, я прикован цепью\nК той, от которой с ума схожу.\nПлетусь за ней следом, от страха дрожу,\nПо доброй воле живу в неволе,\nНо что ей до муки моей, до боли?!\nЗнает, преданней нет слуги.\nА иногда, веселясь от сердца,\nВ клетке моей приоткроет дверцу:\n\"Что ж ты, дружок, не бежишь? Беги!\"\nА я?.. О боги, коль в вашей власти\nРазрушить чары этой страсти,\nТо буду век у вас в долгу...\nА не дождусь от вас подмоги,\nТогда... тогда... О, знайте, боги!-\nЯ сам помочь себе смогу!\n* А ну, будь пай-мальчиком! Дай лапу!\nОтвесь поклон, как подобает\nблаговоспитанному кавалеру (франц.).\nПер. Л.Гинзбурга","name": "Зверинец Лили","date_to": "1775"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4322, "fields": {"themes": [20],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1961","text": "Трус притворился храбрым на войне,\nПоскольку трусам спуску не давали.\nОн, бледный, в бой катился на броне,\nОн вяло балагурил на привале.\nЕго всего крутило и трясло,\nКогда мы попадали под бомбежку.\nНо страх скрывал он тщательно и зло\nИ своего добился понемножку.\nИ так вошел он в роль, что наконец\nСтал храбрецом, почти уже природным.\nНеплохо бы, чтоб, скажем, и подлец\nНавечно притворился благородным.\nСкрывая подлость, день бы ото дня\nТакое же выказывал упорство.\nВо всем другом естественность ценя,\nПриветствую подобное притворство!","name": "Трус притворился храбрым на войне...","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4323, "fields": {"themes": [],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1938","text": "Вечерний свет звезды\nмерцает в вышине;\nзадумались сады,\nи стало грустно мне.\nОн здесь, в моем окне,\nзвезды далекой свет,\nхотя бежал ко мне\nсто сорок тысяч лет.\nА вам езды-то час,\nи долго ли собраться!\nА нет чтоб догадаться\nприехать вот сейчас.","name": "Свет звезды","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4324, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1969","text": "Она была чиста как снег зимой.\nВ грязь - соболя,- иди по ним - по праву...\nНо вот мне руки жжет ея письмо -\nЯ узнаю мучительную правду...\nНе ведал я: страданье - только маска,\nИ маскарад закончится сейчас,-\nДа, в этот раз я потерпел фиаско -\nНадеюсь, это был последний раз.\nПодумал я: дни сочтены мои,\nДурная кровь в мои проникла вены,-\nЯ сжал письмо как голову змеи -\nСквозь пальцы просочился яд измены.\nНе ведать мне страданий и агоний,\nМне встречный ветер слезы оботрет,\nМоих коней обида не нагонит,\nМоих следов метель не заметет.\nИтак, я оставляю позади,\nПод этим серым неприглядным небом,\nДурман фиалок, наготу гвоздик\nИ слезы вперемешку с талым снегом.\nМосква слезам не верит и слезинкам -\nИ взять мне нечего, но нечего и дать,-\nСпешу навстречу новым поединкам -\nИ, как всегда, намерен побеждать!","name": "Романс (II)","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4325, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1923","text": "Она кормила зимних птичек,\nБросая крошки из окна.\nОт их весёлых перекличек\nСмеялась радостно она.\nКогда ж она бежала в школу,\nПитомцы, слыша снега хруст,\nВатагой шумной и весёлой\nНеслись за ней с куста на куст!","name": "Ее питомцы","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4326, "fields": {"themes": [],"author": "Каролина Павлова","date_from": "1852","text": "Молчала дума роковая,\nИ полужизнию жила я,\nНе помня тайных сил своих;\nИ пробудили два-три слова\nВ груди порыв бывалый снова\nИ на устах бывалый стих.\nНа вызов встрепенулось чутко\nВсё, что смирила власть рассудка;\nИ борется душа опять\nС своими бреднями пустыми;\nИ долго мне не сладить с ними,\nИ долго по ночам не спать.","name": "Молчала дума роковая...","date_to": "1852"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4327, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1904","text": "Сумерки снежные. Дали туманные.\nКрыши гребнями бегут.\nКраски закатные, розово-странные,\nНад куполами плывут.\nТихо, так тихо, и грустно, и сладостно.\nСмотрят из окон огни...\nЗвон колокольный вливается благостно...\nПлачу, что люди одни...\nВечно одни, с надоевшими муками,\nТак же, как я, так и тот,\nКто утешается грустными звуками,\nТам, за стеною,- поет.","name": "В сумерках","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4328, "fields": {"themes": [],"author": "Каролина Павлова","date_from": "1847","text": "Я снова здесь, под сенью крова,\nГде знала столько тихих грез:\nИ шепот слушаю я снова\nЗнакомых кедров и берез;\nИ, как прошедшею весною,\nНесутся вновь издалека\nНад их зыбучей головою\nЗа облаками облака.\nИ вы опять несетесь мимо,\nО тени лучших снов моих!\nОпять в уста неотразимо\nИграющий ложится стих;\nОпять утихнувших волнений\nСтруя живая бьет в груди,\nИ много дум и вдохновений,\nИ много песен впереди!\nСвершу ли их? Пойду ли смело,\nКуда мне бог судил идти?\nУвы! окрестность опустела,\nОтзывы смолкли на пути.\nНе вовремя стихов причуда,\nИсчез поэтов хоровод,\nИ ветер русский ниоткуда\nВолшебных звуков не несет.\nПришлось молчать мечтам заветным;\nЗачем тому, кто духом нищ,\nТревожить ныне словом тщетным\nБезмолвный мир святых кладбищ!..","name": "Думы (Я снова здесь...)","date_to": "1847"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4329, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1910","text": "\"Не жди зари, она погасла\nКак в мавзолейной тишине\nЛампада чадная без масла...\" -\nМогильный демон шепчет мне.\nДуша смежает робко крылья,\nНедоуменно смущена,\nПред духом мрака и насилья\nМятется трепетно она.\nИ демон сумрака кровавый\nТрубит победу в смертный рог.\nСмутился кубок брачной славы,\nИ пуст украшенный чертог.\nРассвета луч не обагрянит\nВино в бокалах круговых,\nПока из мертвых не восстанет\nГробнице преданный Жених.\nПока же камень не отвален,\nИ стража тело стережет,\nДуша безмовие развалин\nЧертога брачного поет.","name": "Не жди зари, она погасла...","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4330, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1940","text": "То град твой, Юлиан!\nВяч. Иванов\nКогда погребают эпоху,\nНадгробный псалом не звучит,\nКрапиве, чертополоху\nУкрасить ее предстоит.\nИ только могильщики лихо\nРаботают. Дело не ждет!\nИ тихо, так, господи, тихо,\nЧто слышно, как время идет.\nА после она выплывает,\nКак труп на весенней реке,—\nНо матери сын не узнает,\nИ внук отвернется в тоске.\nИ клонятся головы ниже,\nКак маятник, ходит луна.\nТак вот — над погибшим Парижем\nТакая теперь тишина.","name": "Август 1940","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4331, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Городецкий","date_from": "1910","text": "Нищая Тульской губернии\nВстретилась мне на пути.\nИнея белые тернии\nТщились венок ей сплести.\nДень был морозный и ветреный,\nПлакал ребенок навзрыд,\nВ этой метелице мертвенной\nСтарою свиткой укрыт.\nМолвил я: \"Бедная, бедная!\nЧто ж, приими мой пятак!\"\nДаль расступилась бесследная,\nКанула нищая в мрак.\nГнется дорога горбатая.\nВ мире подветренном дрожь.\nЧто же ты, Тула богатая,\nЗря самовары куешь?\nЧто же ты, Русь нерадивая,\nВьюгам бросаешь детей?\nЛаска твоя прозорливая\nСгинула где без вестей?\nИли сама ты заброшена\nВ тьму, маету, нищету?\nГоре незвано, непрошено,\nТреплет твою красоту?\nНу-ка, вздохни по-старинному,\nЗлую помеху свали,\nЧтобы опять по-былинному\nСилы твои расцвели!","name": "Нищая","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4332, "fields": {"themes": [7],"author": "Евдокия Ростопчина","date_from": "1840","text": "И он поэт,— о, да!— и он поэт,\nМой чудный соловей, мой песенник унылый!\nОн любит тишину, и ночь, и лунный свет;\nЕму зеленый лес и струй журчанье милы;\nОн в полдень, средь толпы, робеет и молчит,\nОн с хором птиц других свой голос не сливает,\nС шумящим роем их не реет, не парит;\nВ уединении он сам собой бывает,\nИ без свидетелей, для самого себя,\nВолшебной песнию приветствует природу.\nНе терпит клетки он: в ней райского житья\nОн, гордый, не возьмет за дикую свободу;\nИ только раз в году, весной, когда его\nЛюбовь одушевит, поет он, сладкогласный;\nИ только чтоб развлечь грусть сердца своего,\nВ тоске восторженной, он гимн слагает страстный.\nЖизнь сердца для него единственный предмет\nВсех песен пламенных, всех томных вдохновений;\nЖизнь сердца кончится,— в молчаньи и смиреньи\nОн укрывается... о, да! — и он поэт!","name": "И он поэт!","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4333, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","date_from": "1901","text": "Упала молния в ручей.\nВода не стала горячей.\nА что ручей до дна пронзен,\nСквозь шелест струй не слышит он.\nЗато и молнии струя,\nУпав, лишилась бытия.\nДругого не было пути...\nИ я прощу, и ты прости.","name": "Упала молния в ручей...","date_to": "1901"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4334, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Еду я дорогой длинной...\nНезнакомые места.\nЗа плечами сумрак дымный\nзамыкает ворота.\nЕльник сгорбленный, сивый\nспит в сугробах по грудь.\nЯ возницу не спросила —\nдалеко ль держим путь?\nНи о чем пытать не стала,—\nвсе равно, все равно,\nпограничную заставу\nминовали давно.\nПозади пора неверья,\nгоря, суеты людской.\nСпят деревни, деревья\nв тишине колдовской.\nВ беспредельном хвойном море\nбеглеца угляди...\nБыло горе — нету горя,—\nпозади! Позади!\nРусь лесная ликом древним\nсветит мне там и тут,\nв тишину по снежным гребням\nсани валко плывут.\nБудто в зыбке я качаюсь,\nзасыпаю без снов...\nВозвращаюсь, возвращаюсь\nпод родимый кров.","name": "Еду я дорогой длинной..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4335, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1892","text": "Всё, чем я жил, в чем ждал отрады,\nСлова развеяли твои...\nТак снег последний без пощады\nУносят вешние ручьи...\nИ целый день с насмешкой злою,\nДругие речи заглушив,\nОни носились надо мною,\nКак неотвязчивый мотив.\nОдин я. Длится ночь немая.\nПокоя нет душе моей...\nО, как томит меня, пугая,\nХолодный мрак грядущих дней!\nТы не согреешь этот холод,\nТы не осветишь эту тьму...\nТвои слова, как тяжкий молот,\nСтучат по сердцу моему.","name": "Всё, чем я жил, в чем ждал отрады...","date_to": "1892"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4336, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","text": "Девушки печальные о Вашем царстве пели,\nЗамирая медленно в далеких алтарях.\nИ перед Вашим образом о чем-то шелестели\nГрустные священники в усталых кружевах.\nРаспустивши волосы на тоненькие плечи,\nВы глядели горестно сквозь тень тяжелых риз.\nИ казалось, были Вы как тающие свечи,\nЧто пред Вашим образом нечаянно зажглись.\nСлезы незаметные на камень опадали,\nРасцветая свечкою пред светлым алтарем.\nИ в них были вложены все вечные печали,\nВсё, что Вы пережили над срубленным крестом.\nВсё, о чем веками Вы, забытая, скорбели,\nВсё блеснуло горестью в потерянных слезах.\nИ пред Вашим образом о чем-то шелестели\nГрустные священники в усталых кружевах.","name": "Девушки печальные о Вашем царстве пели..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4337, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Ошанин","date_from": "1945","text": "Эх, дороги...\nПыль да туман,\nХолода, тревоги\nДа степной бурьян.\nЗнать не можешь\nДоли своей:\nМожет, крылья сложишь\nПосреди степей.\nВьется пыль под сапогами -\nстепями,\nполями,-\nА кругом бушует пламя\nДа пули свистят.\nЭх, дороги...\nПыль да туман,\nХолода, тревоги\nДа степной бурьян.\nВыстрел грянет,\nВорон кружит,\nТвой дружок в бурьяне\nНеживой лежит.\nА дорога дальше мчится,\nпылится,\nклубится\nА кругом земля дымится -\nЧужая земля!\nЭх, дороги...\nПыль да туман,\nХолода, тревоги\nДа степной бурьян.\nКрай сосновый.\nСолнце встает.\nУ крыльца родного\nМать сыночка ждет.\nИ бескрайними путями\nстепями,\nполями -\nВсе глядят вослед за нами\nРодные глаза.\nЭх, дороги...\nПыль да туман,\nХолода, тревоги\nДа степной бурьян.\nСнег ли, ветер\nВспомним, друзья.\n...Нам дороги эти\nПозабыть нельзя.","name": "Дороги","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4338, "fields": {"themes": [7],"author": "Иннокентий Анненский","text": "С.В. ф.-Штейн\nЕсть любовь, похожая на дым;\nЕсли тесно ей - она одурманит,\nДать ей волю - и ее не станет...\nБыть как дым,- но вечно молодым.\nЕсть любовь, похожая на тень:\nДнем у ног лежит - тебе внимает,\nНочью так неслышно обнимает...\nБыть как тень, но вместе ночь и день...","name": "Две любви"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4339, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1915","text": "Цветок к груди приколот,\nКто приколол - не помню.\nНенасытим мой голод\nНа грусть, на страсть, на смерть.\nВиолончелью, скрипом\nДверей и звоном рюмок,\nИ лязгом шпор, и криком\nВечерних поездов,\nВыстрелом на охоте\nИ бубенцами троек -\nЗовете вы, зовете\nНелюбленные мной!\nНо есть еще услада:\nЯ жду того, кто первый\nПоймет меня, как надо -\nИ выстрелит в упор.","name": "Цветок к груди приколот...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4340, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1952","text": "Я сердце свое никогда не щадила:\nни в песне, ни в дружбе, ни в горе,\nни в страсти...\nПрости меня, милый. Что было, то было\nМне горько.\nИ все-таки всё это - счастье.\nИ то, что я страстно, горюче тоскую,\nи то, что, страшась небывалой напасти,\nна призрак, на малую тень негодую.\nМне страшно...\nИ все-таки всё это - счастье.\nПускай эти слезы и это удушье,\nпусть хлещут упреки, как ветки в ненастье.\nСтрашней - всепрощенье. Страшней - равнодушье.\nЛюбовь не прощает. И всё это - счастье.\nЯ знаю теперь, что она убивает,\nне ждет состраданья, не делится властью.\nПокуда прекрасна, покуда живая,\nпокуда она не утеха, а - счастье.","name": "Я сердце свое никогда не щадила...","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4341, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Михалков","text": "Однажды деревянный дом\nСносили в тихом переулке,\nИ дети, в старом доме том,\nНашли сокровище в шкатулке.\nОткрылся взору клад монет,\nЧто тусклым золотом светился\nИ неизвестно сколько лет\nВ своем хранилище таился.\nОт глаз людских, от глаз чужих\nКто в этом доме прятал злато?\nКто, не забрав монет своих,\nПотом навек исчез куда-то?\n— Ну, что ж, друзья!— сказал Вадим.\nНам нарушать закон не надо!\nЗато, когда мы клад сдадим,\nНам всем положена награда!\nБыл обнаружен звонкий клад\nВ монетах золотой чеканки,\nИ в тот же день, из рук ребят,\nОн принят был в районном банке.\n— Ну, вот и все!— сказал Вадим,\nВсех увлекая за собою,\nИ все, за вожаком своим,\nПошли веселою гурьбою.\nБыл у Вадима лучший друг\nИ даже тот не знал, шагая,\nЧто у дружка, в кармане брюк,\nЛежит монета дорогая...\nПонятия такие есть,\nКак Стыд и Совесть, Долг и Честь!","name": "Клад"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4342, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Глинка","date_from": "1840","text": "Город чудный, город древний,\nТы вместил в свои концы\nИ посады и деревни,\nИ палаты и дворцы!\nОпоясан лентой пашен,\nВесь пестреешь ты в садах;\nСколько храмов, сколько башен\nНа семи твоих холмах!..\nИсполинскою рукою\nТы, как хартия, развит,\nИ над малою рекою\nСтал велик и знаменит!\nНа твоих церквах старинных\nВырастают дерева;\nГлаз не схватит улиц длинных...\nЭто матушка Москва!\nКто, силач, возьмет в охапку\nХолм Кремля-богатыря?\nКто собьет златую шапку\nУ Ивана-звонаря?..\nКто Царь-колокол подымет?\nКто Царь-пушку повернет?\nШляпы кто, гордец, не снимет\nУ святых в Кремле ворот?!\nТы не гнула крепкой выи\nВ бедовой твоей судьбе:\nРазве пасынки России\nНе поклонятся тебе!..\nТы, как мученик, горела,\nБелокаменная!\nИ река в тебе кипела\nБурнопламенная!\nИ под пеплом ты лежала\nПолоненною,\nИ из пепла ты восстала\nНеизменною!..\nПроцветай же славой вечной,\nГород храмов и палат!\nГрад срединный, град сердечный,\nКоренной России град!","name": "Москва","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4343, "fields": {"themes": [],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1845","text": "Работы сельские приходят уж к концу,\nВезде роскошные златые скирды хлеба;\nУж стал туманен свод померкнувшего неба\nИ пал туман и на чело певцу...\nДа! недалек тот день, который был когда-то\nИм, нашим Пушкиным, так задушевно пет!\nНо Пушкин уж давно подземной тьмой одет,\nИ сколько и еще друзей пожато,\nСклонявших жадный слух при звоне полных чаш\nК напеву дивному стихов медоточивых!\nНо ныне мирный сон товарищей счастливых\nВ нас зависть пробуждает.- Им шабаш!\nШабаш им от скорбей и хлопот жизни пыльной,\nИх не поднимет день к страданьям и трудам,\nНет горю доступа к остывшим их сердцам,\nНе заползет измена в мрак могильный,\nИх ран не растравит; их ноющей груди\nС улыбкой на устах не растерзает злоба,\nНе тронет их вражда: спаслися в пристань гроба,\nНам только говорят: \"Иди! иди!\nНадолго нанят ты; еще тебе не время!\nСтупай, не уставай, не думай отдохнуть!\" -\nДа силы уж не те, да всё тяжеле путь,\nДа плечи всё больнее ломит бремя!","name": "Работы сельские приходят уж к концу...","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4344, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1827","text": "Земли достигнув наконец,\nОт бурь спасенный провиденьем,\nСвятой владычице пловец\nСвой дар несет с благоговеньем.\nТак посвящаю с умиленьем\nПростой, увядший мой венец\nТебе, высокое светило\nВ эфирной тишине небес,\nТебе, сияющей так мило\nДля наших набожных очес.","name": "Акафист Екатерине Николаевне Карамзиной","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4345, "fields": {"themes": [],"author": "София Парнок","date_from": "1918","text": "Тень от ветряка\nНад виноградником кружит.\nТайная тоска\nНад сердцем ворожит.\nСнова темный круг\nСомкнулся надо мной,\nО, мой нежный друг,\nНеумолимый мой!\nВ душной тишине\nОжесточенный треск цикад.\nНи тебе, ни мне,\nНам нет пути назад,—\nТомный, знойный дух\nВитает над землей...\nО, мой страстный друг,\nНеутолимый мой!","name": "Тень от ветряка...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4346, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1899","text": "Посвящается А. А. Луговому\n(Из исландской саги)\nПлещет Обида крылами\nТам, на пустынных скалах...\nЧерная туча над нами,\nВ сердце — тревога и страх.\nСтонет скорбящая дева,\nТих ее стон на земле,—\nГолос грозящего гнева\nВторит ей сверху во мгле.\nСтон, повторенный громами,\nК звездам далеким идет,\nГде меж землей и богами\nВечная Кара живет.\nТам, где полночных сияний\nЯркие блещут столбы,—\nТам, она, дева желаний,\nДева последней судьбы.\nЧаша пред ней золотая;\nВ чашу, как пар от земли,\nКрупной росой упадая,\nСлезы Обиды легли.\nТихо могучая дева —\nТихо, безмолвно сидит,\nВ чашу грозящего гнева\nВзор неподвижный глядит.\nЧерная туча над нами,\nВ сердце — тревога и страх...\nПлещет Обида крылами\nТам, на пустынных скалах.","name": "Две сестры","date_to": "1899"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4347, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1916","text": "Настанет день - исчезну я,\nА в этой комнате пустой\nВсе то же будет: стол, скамья\nДа образ, древний и простой.\nИ так же будет залетать\nЦветная бабочка в шелку,\nПорхать, шуршать и трепетать\nПо голубому потолку.\nИ так же будет неба дно\nСмотреть в открытое окно\nи море ровной синевой\nманить в простор пустынный свой.","name": "Настанет день - исчезну я...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4348, "fields": {"themes": [],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1962","text": "Был рядом океан. Похрустывал песок.\nПорою звезды падали наискосок,\nкуда-то в сторону Китая\nнад океаном пролетая.\nИ месяц в облачке, где три звезды блестели,\nлежал на спинке, как младенец в колыбели.\nАмерика, я повидал твои секвойи.\nОни прямы душой, как те ребята, двое.\nДолжно быть, грузчики.\nЯ встретил их в тот вечер.\nОни стояли, белозубы, круглоплечи.\nМы сигареты разминали по привычке\nи от одной прикуривали спички.\nА кто-то сумрачный шаги замедлил рядом.\nЯ понял — он хотел сказать мне взглядом:\n«Припасены для вас иные сигареты.\nЛишь чиркнуть спичку — к черту\nполпланеты».\nНу что ж, не раз бывали и такие встречи.\nПодонков мало ли.\nОн не испортил вечор.\nБыл рядом океан, и эти парни рядом\nсмеялись, дружеским мне отвечали взглядом.\nМы шли. Похрустывали галька и песок.\nПорою звезды падали наискосок.\nИ месяц в облачко, где три звезды блестели,\nлежал на спинке, как младенец в колыбели.","name": "В Калифорнии","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4349, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1887","text": "Нет, я не изменил. До старости глубокой\nЯ тот же преданный, я раб твоей любви,\nИ старый яд цепей, отрадный и жестокий,\nЕще горит в моей крови.\nХоть память и твердит, что между нас могила,\nХоть каждый день бреду томительно к другой,-\nНе в силах верить я, чтоб ты меня забыла,\nКогда ты здесь, передо мной.\nМелькнет ли красота иная на мгновенье,\nМне чудится, вот-вот тебя я узнаю;\nИ нежности былой я слышу дуновенье,\nИ, содрогаясь, я пою.","name": "Нет, я не изменил. До старости глубокой...","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4350, "fields": {"themes": [],"author": "Демьян Бедный","date_from": "1918","text": "Еще не все сломили мы преграды,\nЕще гадать нам рано о конце.\nСо всех сторон теснят нас злые гады.\nТоварищи, мы - в огненном кольце!\nНа нас идет вся хищная порода.\nНасильники стоят в родном краю.\nСудьбою нам дано лишь два исхода:\nИль победить, иль честно пасть в бою.\nНо в тяжкий час, сомкнув свои отряды\nИ к небесам взметнув наш алый флаг,\nМы верим все, что за кольцом осады\nДругим кольцом охвачен злобный враг,\nЧто братская к нам скоро рать пробьется,\nЧто близится приход великих дней,\nТех дней, когда в тылу врага сольется\nВ сплошной огонь кольцо иных огней.\nТоварищи! В возвышенных надеждах,\nКто духом пал, отрады не найдет.\nПозор тому, кто в траурных одеждах\nСегодня к нам на праздник наш придет.\nТоварищи, в день славного кануна\nПусть прогремит наш лозунг боевой:\n\"Да здравствует всемирная коммуна!\"\n\"Да здравствует наш праздник трудовой!\"","name": "В огненном кольце","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4351, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1911","text": "Сегодня мы исполним грусть его -\nТак, верно, встречи обо мне сказали,\nТаков был лавок сумрак. Таково\nОкно с мечтой смятенною азалий.\nТаков подьезд был. Таковы друзья.\nТаков был номер дома рокового,\nКогда внизу сошлись печаль и я,\nУчастники похода такового.\nОбразовался странный авангард.\nВ тылу шла жизнь. Дворы тонули в скверне,\nВесну за взлом судили. Шли к вечерне,\nИ паперти косил повальный март.\nИ отрасли, одна другой доходней,\nBздымали крыши. И росли дома,\nИ опускали перед нами сходни.","name": "Сегодня мы исполним грусть его...","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4352, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1878","text": "Взгляни, как ширь небес прозрачна и бледна,\nКак тянутся лучи в саду полураздетом...\nО, что за чудный час меж сумраком и светом,\nЧто за святая тишина!\nПрислушайся, вглядись... безмолвие и лень!..\nНе кажется ль тебе, что мир уж не проснется,\nЧто солнце из-за туч вовек не вознесется\nИ что настал последний день?","name": "Взгляни, как ширь небес...","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4353, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1925","text": "Издай, Кулидж,\nрадостный клич!\nНа хорошее\nи мне не жалко слов.\nОт похвал\nкрасней,\nкак флага нашего\nматерийка,\nхоть вы\nи разъюнайтед стетс\nоф\nАмерика.\nКак в церковь\nидет\nпомешавшийся верующий,\nкак в скит\nудаляется,\nстрог и прост,","name": "Бруклинский мост","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4354, "fields": {"themes": [],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1818","text": "Наш свет - театр; жизнь - драма; содержатель -\nСудьба; у ней в руке всех лиц запас:\nМинистр, богач, монах, завоеватель\nВ условный срок выходит напоказ.\nПростая чернь, отброшенная знатью,\nВ последний ряд отталкивают нас.\nНо платим мы издержки их проказ,\nИ уж зато подчас, без дальних справок,\nКогда у них в игре оплошность есть,\nДаем себе потеху с задних лавок\nЗа свой алтын освистывать их честь.","name": "Наш свет - театр; жизнь - драма...","date_to": "1818"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4355, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Есть время еще исправиться:\nосталась целая четверть,—\nисправиться и поправиться,\nустроить и знать и челядь.\nНо я не хочу иного.\nЯ век по себе нашел,\nи если б родиться снова,\nя б снова в него пошел.\nНачала его не заставши,\nконца не увижу его.\nИз тех, кто немного старше,\nуж нету почти никого.\nА он еще в самом разгаре,\nа он раскален добела\nи, крепкие зубы оскаля,\nготов на слова и дела.","name": "Двадцатый век"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4356, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1912","text": "Так ждать, чтоб даже память вымерла,\nЧтоб стал непроходимым день,\nЧтоб умирать при милом имени\nИ догонять чужую тень,\nЧтоб не довериться и зеркалу,\nЧтоб от подушки утаить,\nЧтоб свет своей любви и верности\nЗарыть, запрятать, затемнить,\nЧтоб пальцы невзначай не хрустнули,\nЧтоб вздох и тот зажать в руке.\nТак ждать, чтоб, мертвый, он почувствовал\nГорячий ветер на щеке.","name": "Так ждать, чтоб даже память вымерла...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4357, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1840","text": "Сад я разбил; там, под сенью развесистых буков,\nВ мраке прохладном, статую воздвиг я Приапу.\nОн, возделатель мирный садов, охранитель\nГротов и рощ, и цветов, и орудий садовых,\nЮным деревьям даст силу расти, увенчает\nЛистьем душистым, плодом сладкосочным обвесит.\nПодле статуи, из грота, шумя упадает\nКлюч светловодный; его осеняют ветвями\nДубы; на них свои гнезда дрозды укрепляют...\nБудь благосклонен, хранитель пустынного сада!\nТы, увенчанный венком из лозы виноградной,\nПлюща и желтых колосьев! пролей свою благость\nЩедрой рукою на эти орудья простые,\nЗаступ садовый, и серп полукруглый, и соху.\nИ нагруженные туго плодами корзины.","name": "Приапу","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4358, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","date_from": "1974","text": "Жила с сумасшедшим поэтом,\nОтпитым давно и отпетым.\nИ то никого не касалось,\nЧто девочке горем казалось.\nО нежная та безнадежность,\nКогда все так просто и сложно,\nКогда за самой простотою —\nНесчастья верста за верстою.\nНесчастья? Какие несчастья,—\nТо было обычное счастье,\nНо счастье и тем непривычно,\nЧто выглядит очень обычно.\nИ рвано и полуголодно,\nИ солнечно или холодно,\nКогда разрывалось на части\nТо самое славное счастье.\nТо самое славное время,\nКогда мы не с теми — а с теми,\nКогда по дороге потерей\nЕще потеряться не верим.\nА кто потерялся — им легче,\nОни все далече, далече.","name": "Жила с сумасшедшим поэтом...","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4359, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1925","text": "Есть музыка, стихи и танцы,\nЕсть ложь и лесть...\nПускай меня бранят за стансы —\nВ них правда есть.\nЯ видел праздник, праздник мая —\nИ поражен.\nГотов был сгибнуть, обнимая\nВсех дев и жен.\nКуда пойдешь, кому расскажешь\nНа чье-то «хны»,\nЧто в солнечной купались пряже\nБалаханы?\nНу как тут в сердце гимн не высечь,\nНе впасть как в дрожь?\nГуляли, пели сорок тысяч\nИ пили тож.\nСтихи! стихи! Не очень лефте!\nПростей! Простей!\nМы пили за здоровье нефти\nИ за гостей.\nИ, первый мой бокал вздымая,\nОдним кивком\nЯ выпил в этот праздник мая\nЗа Совнарком.\nВторой бокал, чтоб так, не очень\nВдрезину лечь,\nЯ выпил гордо за рабочих\nПод чью-то речь.\nИ третий мой бокал я выпил,\nКак некий хан,\nЗа то, чтоб не сгибалась в хрипе\nСудьба крестьян.\nПей, сердце! Только не в упор ты,\nЧтоб жизнь губя...\nВот потому я пил четвертый\nЛишь за тебя.","name": "1 мая","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4360, "fields": {"themes": [],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1954","text": "Светлые, прозрачные глаза\nтвердости остывшего металла...\nНе о вас ли много лет назад,\nсмолоду, я думала, мечтала?\nПоздно мне пришлось вас повстречать,\nда и посветили вы мне скупо...\nЧто же, мне об этом закричать?\nЗарыдать?\nНе стоит.\nПоздно.\nГлупо.","name": "Светлые, прозрачные глаза...","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4361, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1951","text": "Когда ж ты запоешь, когда\nоткроешь крылья перед всеми?\nО, возмести хоть миг труда\nв глухонемое наше время!\nЯ так молю — спеша, скорбя,\nмолю невнятно, немо, глухо...\nЯ так боюсь забыть тебя\nпод непрерывной пыткой духа.\nЧем хочешь отомсти: тюрьмой,\nбезмолвием, подобным казни,\nно дай хоть раз тебя — самой,\nодной —\nпрослушать без боязни.\n. . . . . . . . . . . . . . .","name": "Когда ж ты запоешь, когда...","date_to": "1951"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4362, "fields": {"themes": [18],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1913","text": "Будетлянка другу расписала щеку,\nДва луча лиловых и карминный лист,\nИ сияет счастьем кубофутурист.\nБудетлянка другу расписала щеку\nИ, морковь на шляпу положивши сбоку,\nПовела на улицу послушать свист.\nИ глядят, дивясь, прохожие на щеку -\nДва луча лиловых и карминный лист.","name": "Будетлянка другу расписала щеку...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4363, "fields": {"themes": [7],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1859","text": "Если ты любишь, как я, бесконечно,\nЕсли живешь ты любовью и дышишь,\nРуку на грудь положи мне беспечно:\nСердца биенья под нею услышишь.\nО, не считай их! в них, силой волшебной,\nКаждый порыв переполнен тобою;\nТак в роднике за струею целебной\nПрядает влага горячей струею.\nПей, отдавайся минутам счастливым,-\nТрепет блаженства всю душу обнимет;\nПей - и не спрашивай взором пытливым,\nСкоро ли сердце иссякнет, остынет.","name": "Если ты любишь, как я...","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4364, "fields": {"themes": [7],"author": "Лев Мей","date_from": "1861","text": "Боже мой, боже! Ответствуй: зачем\nТы на призывы душевные нем,\nИ отчего ты, господь-Саваоф,\nСловно не слышишь молитвенных слов?\nНет, услыхал ты, узнал — отчего\nЯ помолилась?.. Узнал — за кого.\nЯ за него помолилась затем,\nЧто на любовь мою глух был и нем\nОн, как и ты же...\nПомилуй, господь!\nВедаешь: женщина кровь есть и плоть;\nВедая, женской любви не суди,\nЯко сын твой вскормлен на женской груди.","name": "Молитва (Боже мой, боже!..)","date_to": "1861"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4365, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Гумилев","text": "Застонал от сна дурного\nИ проснулся тяжко скорбя:\nСнилось мне - ты любишь другого\nИ что он обидел тебя.\nЯ бежал от моей постели,\nКак убийца от плахи своей,\nИ смотрел, как тускло блестели\nФонари глазами зверей.\nАх, наверно, таким бездомным\nНе блуждал ни один человек\nВ эту ночь по улицам тёмным,\nКак по руслам высохших рек.\nВот, стою перед дверью твоею,\nНе дано мне иного пути,\nХоть и знаю, что не посмею\nНикогда в эту дверь войти.\nОн обидел тебя, я знаю,\nХоть и было это лишь сном,\nНо я всё-таки умираю\nПред твоим закрытым окном.","name": "Сон (Застонал от сна дурного...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4366, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Казин","date_from": "1926","text": "Вот она, стихия волновая,\nВ беспокойной славе разливной!\nСловно набегая, обливая,\nХочет познакомиться со мной.\nНо московской жизни мостовая\nТак меня втянула в норов свой,\nЧто вот-вот и с моря звон трамвая\nНабежит железною волной.\nМоре, море! Первое свиданье\nУ меня, московского, с тобой!..\nОй, какой, какой большой прибой!\nПрямо всем фонтанам в назиданье.\nТак и бьет струей благоуханья\nИ соленой музыкой морской\nЛасково смывает с ожиданья\nВесь нагар шумихи городской.\nТам, вдали, волна с волной несется\nТанцем голубого хороводца,\nТам, где солнца пламенный обвал,\nТам кипит слепящий карнавал.\nНу, а вот об это расколоться\nМожет и любой стальной закал,—\nОй, да уж не ты ль, девятый вал?\nМоре, море! Твой прибой смеется...\nТы и не почуяло у скал,\nЧто сейчас я чуть не зарыдал:\nНичего я, кроме струй колодца,\nС детства по соседству не видал.","name": "Море","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4367, "fields": {"themes": [],"author": "Черубина де Габриак","date_from": "1928","text": "Спи! Вода в Неве\nТак же вседержавна,\nШирока и плавна,\nКак заря в Москве.\nТак же Ангел Белый\nПоднимает крест.\nГений страстных мест,\nБлагостный и смелый.\nТак же дом твой тих\nНа углу канала,\nГде душа алкала\nУловить твой стих.\nТолько неприветно\nВстретил Водный Спас\nСиротливых нас,\nЗвавших безответно.\nО, кто знал тогда,\nЧто лихое горе\nВозвестит нам вскоре\nЧерная Звезда.","name": "Успение","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4368, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1938","text": "Легко дыша, серебряной зимой\nТоварищ возвращается домой.\nВот, наконец, и материнский дом,\nКолючий садик, крыша с петушком.\nОн распахнул тяжелую шинель,\nИ дверь за ним захлопнула метель.\nРоняет штопку, суетится мать.\nКакое счастье - сына обнимать.\nУ всех соседей - дочки и сыны,\nА этот назван сыном всей страны!\nНо ей одной сгибаться от тревог\nИ печь слоеный яблочный пирог.\n...Снимает мальчик свой высокий шлем,\nИ видит мать, что он седой совсем.","name": "Герой","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4369, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1909","text": "Середина мая и деревья голы...\nСловно Третья Дума делала весну!\nВ зеркало смотрю я, злой и невеселый,\nСмазывая йодом щеку и десну.\nКожа облупилась, складочки и складки,\nИз зрачков сочится скука многих лет.\nКто ты, худосочный, жиденький и гадкий?\nЯ?! О нет, не надо, ради бога, нет!\nЗлобно содрогаюсь в спазме эстетизма\nИ иду к корзинке складывать багаж:\nБелая жилетка, Бальмонт\n, шипр и клизма,\nЖелтые ботинки, Брюсов\nи бандаж.\nПусть мои враги томятся в Петербурге!\nЕду, еду, еду — радостно и вдруг.\nВедь не догадались думские Ликурги\nЗапрещать на лето удирать на юг.\nСиние кредитки вместо Синей Птицы\nУнесут туда, где солнце, степь и тишь.\nСлезы увлажняют редкие ресницы:\nСолнце... Степь и солнце вместо стен и крыш.\nБыл я богоборцем, был я мифотворцем\n(Не забыть панаму, плащ, спермин и «код»),\nНо сейчас мне ясно: только тошнотворцем,\nТолько тошнотворцем был я целый год...\nНадо подписаться завтра на газеты,\nЧтобы от культуры нашей не отстать,\nЗаказать плацкарту, починить штиблеты\n(Сбегать к даме сердца можно нынче в пять).\nК прачке и в ломбард, к дантисту-иноверцу,\nК доктору — и прочь от берегов Невы!\nВ голове — надежды вспыхнувшего сердца,\nВ сердце — скептицизм усталой головы.","name": "Отъезд петербуржца","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4370, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Олейников","date_from": "1932","text": "Красавица, прошу тебя, говядины не ешь.\nОна в желудке пробивает брешь.\nОна в кишках кладет свои печати.\nЕе поевши, будешь ты пищати.\nДругое дело кролики. По калорийности они\nНапоминают солнечные дни.","name": "Красавице, не желающей отказаться...","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4371, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","date_from": "1904","text": "Сквозь пыльные, желтые клубы\nБегу, распустивши свой зонт.\nИ дымом фабричные трубы\nПлюют в огневой горизонт.\nВам отдал свои я напевы -\nГрохочущий рокот машин,\nПечей раскаленные зевы!\nВсе отдал; и вот - я один.\nПронзительный хохот пролетки\nНа мерзлой гремит мостовой.\nПрижался к железной решетке -\nПрижался: поник головой...\nА вихри в нахмуренной тверди\nВолокна ненастные вьют; -\nИ клены в чугунные жерди\nБагряными листьями бьют.\nСгибаются, пляшут, закрыли\nОкрестности с воплем мольбы,\nХолодной отравленной пыли -\nВзлетают сухие столбы.","name": "На улице","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4372, "fields": {"themes": [],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1832","text": "«Склонился на руку тяжелой головою\nВ темнице сумрачной задумчивый Поэт...\nЧто так очей его погас могущий свет?\nЧто стало пред его померкшею душою?\nО чем мечтает? Или дух его\nЛишился мужества всего\nИ пал пред неприязненной судьбою?»\n— Не нужно состраданья твоего:\nК чему твои вопросы, хладный зритель\nТоски, которой не понять тебе?\nТвоих ли утешений, утешитель,\nОн требует? оставь их при себе!\nНет, не ему тужить о суетной утрате\nТого, что счастием зовете вы:\nРавно доволен он и во дворце и в хате;\nНе поседели бы власы его главы,\nХотя бы сам в поту лица руками\nПриобретал свой хлеб за тяжкою сохой;\nОн был бы тверд под бурей и грозами\nИ равнодушно снес бы мраз и зной.\nОн не терзается и по златой свободе:\nПока огонь небес в Поэте не потух,\nПоэта и в цепях еще свободен дух.\nКогда ж и с грустью мыслит о природе,\nО божьих чудесах на небе, на земле:\nО долах, о горах, о необъятном своде,\nО рощах, тонущих в вечерней, белой мгле,\nО солнечном, блистательном восходе,\nО дивном сонме звезд златых,\nБесчисленных лампад всемирного чертога,\nНесметных исповедников немых\nПремудрости, величья, славы бога,—\nНе без отрады всё же он:\nВ его груди вселенная иная;\nВ ней тот же благости таинственный закон,\nВ ней та же заповедь святая,\nПо коей высше тьмы и зол и облаков\nБез устали течет великий полк миров.\nНо ведать хочешь ты, что сумрак знаменует,\nКоторым, будто тучей, облегло\nПевца унылое чело?\nУвы! он о судьбе тоскует,\nКакую ни Гомер, ни Камоенс, ни Тасс,\nИ в песнях и в бедах его предтечи,\nНе испытали; пламень в нем погас,\nТот, с коим не были ему ужасны встречи\nНи с скорбным недугом, ни с хладной нищетой\nНи с ветреной изменой\nЛюбви, давно забытой и презренной,\nНи даже с душною тюрьмой.","name": "Элегия (Склонился на руку...)","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4373, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Снега буреют, тая,\nИ трескается лед.\nПасхальная, святая\nНеделя настает.\nВесна еще в тумане,\nНо знаем мы - близка...\nПлывут и сердце манят\nНа волю облака.\nИ радуется Богу\nВоскресшая земля.\nИ мне пора в дорогу,\nВ весенние поля.\nИконе чудотворной\nЯ земно поклонюсь...\nЛежит мой путь просторный\nВо всю честную Русь.\nЛежит мой путь веселый,\nНа солнышке горя,\nЧрез горы и сквозь села,\nЗа синие моря.\nЯ стану слушать звоны\nСвятых монастырей,\nБить земные поклоны\nУ царских у дверей.\nНо вольные вериги\nНадежнее тюрьмы,-\nНет сил оставить книги,\nРаздумья и псалмы.\nУвы!- Из тесной кельи\nВовеки не уйти\nК нетленному веселью\nПо светлому пути.\nНо в душу наплывает\nЗабытое давно -\nГляжу, не уставая,\nВ высокое окно.\nСветлеют дол, и речка,\nИ дальние снега,\nА солнце, словно свечка\nСвятого четверга.","name": "Снега буреют, тая..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4374, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1856","text": "Дом - дворец роскошный, длинный, двухэтажный,\nС садом и с решеткой; муж - сановник важный.\nКрасота, богатство, знатность и свобода -\nВсё ей даровали случай и природа.\nТолько показалась - и над светским миром\nСолнцем засияла, вознеслась кумиром!\nВоин, царедворец, дипломат, посланник -\nКрасоты волшебной раболепный данник;\nСвет ей рукоплещет, свет ей подражает.\nВластвует княгиня, цепи налагает,\nНо цепей не носит, прихоти послушна,\nНи за что полюбит, бросит равнодушно:\nЕй чужое счастье ничего не стоит -\nЕсли и погибнет, торжество удвоит!\nСердце ли в ней билось чересчур спокойно,\nИль кругом всё было страсти недостойно,\nТолько ни однажды в молодые лета\nГрудь ее любовью не была согрета.\nГоды пролетали. В вихре жизни бальной\nДо поры осенней - пышной и печальной -\nДожила княгиня... Тут супруг скончался...\nТруден был ей траур,- доктор догадался\nИ нашел, чтоб воды были б ей полезны\n(Доктора в столицах вообще любезны).\nЕсли только русский едет за границу,\nПосылай в Палермо, в Пизу или Ниццу,\nБыть ему в Париже - так судьбам угодно!\nГод в столице моды шумно и спокойно\nПрожила княгиня; на второй влюбилась\nВ доктора-француза - и сама дивилась!\nНе был он красавец, но ей было ново\nСтрастно и свободно льющееся слово,\nСмелое, живое... Свергнуть иго страсти\nНет и помышленья... да уж нет и власти!\nРешено! В Россию тотчас написали;\nНемец-управитель без большой печали\nПродал за бесценок в силу повеленья,\nАнглийские парки, русские селенья,\nЗемли, лес и воды, дачу и усадьбу...\nПолучили деньги - и сыграли свадьбу...\nТут пришла развязка. Круто изменился\nДоктор-спекулятор; деспотом явился!\nДеньги, бриллианты - всё пустил в аферы,\nА жену тиранил, ревновал без меры,\nА когда бедняжка с горя захворала,\nСвез ее в больницу... Навещал сначала,\nА потом уехал - словно канул в воду!\nСкорбная, больная, гасла больше году\nВ нищете княгиня... и тот год тяжелый\nБыл ей долгим годом думы невеселой!\nСмерть ее в Париже не была заметна:\nБедно нарядили, схоронили бедно...\nА в отчизне дальной словно были рады:\nЦелый год судили - резко, без пощады,\nНаконец устали... И одна осталась\nПамять: что с отличным вкусом одевалась!\nДа еще остался дом с ее гербами,\nДоверху набитый бедными жильцами,\nДа в строфах небрежных русского поэта\nВдохновленных ею чудных два куплета,\nДа голяк-потомок отрасли старинной,\nСветом позабытый и ни в чем невинный.","name": "Княгиня","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4375, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "В холодном, неуютном зале\nв пустынном аэропорту\nслежу тяжелыми глазами,\nкак снег танцует на ветру.\nКак на стекло лепя заплатки,\nшвыряет пригоршни пера,\nкак на посадочной площадке\nраскидывает веера.\nНа положении беглянки\nя изнываю здесь с утра.\nСперва в медпункте валерьянки\nмне щедро выдала сестра.\nЗатем в безлюдном ресторане,\nсерьгами бедными блеща,\nофициантка принесла мне\nтарелку жирного борща.\nИз парикмахерской вразвалку\nпрошел молоденький пилот...\nЕму меня ничуть не жалко,\nно это он меня спасет.\nВ часы обыденной работы,\nфевральский выполняя план,\nменя на крыльях пронесет он\nсквозь мертвый белый океан.\nДрузья мои, чужие люди,\nблагодарю за доброту.\n...Сейчас вздохну я полной грудью\nи вновь свободу обрету.\nКак хорошо, что все известно,\nчто ждать не надобно вестей.\nБлагословляю век прогресса\nи сверхвысоких скоростей.\nЛюдской благословляю разум,\nплоды великого труда\nза то, что можно\nтак вот, разом,\nбез слов, без взгляда,\nнавсегда!","name": "В аэропорту"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4376, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1841","text": "Когда настанет вечер ясный,\nЛюблю на берегу пруда\nСмотреть, как гаснет день прекрасный\nИ загорается звезда,\nКак ласточка, неуловимо\nПо лону вод скользя крылом,\nНесется быстро, быстро мимо —\nИ исчезает... Смутным сном\nТогда душа полна бывает —\nЕй как-то грустно и легко,\nВоспоминанье увлекает\nЕе куда-то далеко.\nМне грезятся иные годы,\nТакой же вечер у пруда,\nИ тихо дремлющие воды,\nИ одинокая звезда,\nИ ласточка — и все, что было,\nЧто сладко сердце разбудило\nИ промелькнуло навсегда.","name": "Вечер (Когда настанет вечер ясный...)","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4377, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1814","text": "Владыка Морвены,\nЖил в дедовском замке могучий Ордал;\nНад озером стены\nЗубчатые замок с холма возвышал;\nПрибрежны дубравы\nСклонялись к водам,\nИ стлался кудрявый\nКустарник по злачным окрестным холмам.\nСпокойствие сеней\nДубравных там часто лай псов нарушал;\nРогатых еленей,\nИ вепрей, и ланей могучий Ордал\nС отважными псами\nГонял по холмам;\nИ долы с холмами,\nШумя, отвечали зовущим рогам.\nВ жилище Ордала\nВеселость из ближних и дальних краев\nГостей собирала;\nИ убраны были чертоги пиров\nЕленей рогами;\nИ в память отцам\nВисели рядами\nИх шлемы, кольчуги, щиты по стенам.\nИ в дружных беседах\nЛюбил за бокалом рассказы Ордал\nО древних победах\nИ взоры на брони отцов устремлял:\nЧеканны их латы\nВ глубоких рубцах;\nМечи их зубчаты;\nЩиты их и шлемы избиты в боях.\nМладая Минвана\nКрасой озаряла родительский дом;\nКак зыби тумана,\nЗарею златимы над свежим холмом,\nТак кудри густые\nС главы молодой\nНа перси младые,\nВияся, бежали струей золотой.\nПриятней денницы\nЗадумчивый пламень во взорах сиял:\nСквозь темны ресницы\nОн сладкое в душу смятенье вливал;\nПотока журчанье —\nПриятность речей;\nКак роза дыханье;\nДуша же прекрасней и прелестей в ней.\nГремела красою\nМинвана и в ближних и в дальних краях;\nВ Морвену толпою\nСтекалися витязи, славны в боях;\nИ дщерью гордился\nПред ними отец...\nНо втайне делился\nДушою с Минваной Арминий-певец.\nМладой и прекрасный,\nКак свежая роза — утеха долин,\nПевец сладкогласный...\nНо родом не знатный, не княжеский сын;\nМинвана забыла\nО сане своем\nИ сердцем любила,\nНевинная, сердце невинное в нем.—\nНа темные своды\nБагряным щитом покатилась луна;\nИ озера воды\nСтруистым сияньем покрыла она;\nОт замка, от сеней\nДубрав по брегам\nОгромные теней\nЛегли великаны по гладким водам.\nНа холме, где чистым\nПотоком источник бежал из кустов,\nПод дубом ветвистым —\nСвидетелем тайных свиданья часов —\nМинвана младая\nСидела одна,\nПевца ожидая,\nИ в страхе таила дыханье она.\nИ с арфою стройной\nКо древу к Минване приходит певец.\nВсё было спокойно,\nКак тихая радость их юных сердец:\nПрохлада и нега,\nМерцанье луны,\nИ ропот у брега\nДробимыя с легким плесканьем волны.\nИ долго, безмолвны,\nПевец и Минвана с унылой душой\nСмотрели на волны,\nЗлатимые тихоблестящей луной.\n«Как быстрые воды\nПоток свой лиют —\nТак быстрые годы\nВеселье младое с любовью несут».—\n«Что ж сердце уныло?\nПусть воды лиются, пусть годы бегут;\nО верный! о милой!\nС любовию годы и жизнь унесут!»—\n«Минвана, Минвана,\nЯ бедный певец;\nТы ж царского сана,\nИ предками славен твой гордый отец».—\n«Что в славе и сане?\nЛюбовь — мой высокий, мой царский венец.\nО милый, Минване\nВсех витязей краше смиренный певец.\nЗачем же уныло\nНа радость глядеть?\nВсё близко, что мило;\nОставим годам за годами лететь».—\n«Минутная сладость\nВеселого вместе, помедли, постой;\nКто скажет, что радость\nНавек не умчится с грядущей зарей!\nПроглянет денница —\nБлаженству конец;\nОпять ты царица,\nОпять я ничтожный и бедный певец».—\n«Пускай возвратится\nВеселое утро, сияние дня;\nЗарей озарится\nТот свет, где мой милый живет для меня.\nЛишь царским убором\nЯ буду с толпой;\nА мыслию, взором,\nИ сердцем, и жизнью, о милый, с тобой».\n«Прости, уж бледнеет\nРассветом далекий, Минвана, восток;\nУж утренний веет\nС вершины кудрявых холмов ветерок».—\n«О нет! то зарница\nБлестит в облаках,\nНе скоро денница;\nИ тих ветерок на кудрявых холмах».—\n«Уж в замке проснулись;\nМне слышался шорох и звук голосов».—\n«О нет! встрепенулись\nДремавшие пташки на ветвях кустов».—\n«Заря уж багряна».—\n«О милый, постой».—\n«Минвана, Минвана,\nПочто ж замирает так сердце тоской?»\nИ арфу унылой\nПевец привязал под наклоном ветвей:\n«Будь, арфа, для милой\nЗалогом прекрасных минувшего дней;\nИ сладкие звуки\nЛюбви не забудь;\nУслада разлуки\nИ вестник души неизменныя будь.\nКогда же мой юный,\nУбитый печалию, цвет опадет,\nО верные струны,\nВ вас с прежней любовью душа перейдет.\nКак прежде, взыграет\nВеселие в вас,\nИ друг мой узнает\nПривычный, зовущий к свиданию глас.\nИ думай, их пенью\nВнимая вечерней, Минвана, порой,\nЧто легкою тенью,\nВсё верный, летает твой друг над тобой;\nЧто прежние муки:\nПревратности страх,\nТомленье разлуки —\nВсё с трепетной жизнью он бросил во прах.\nЧто, жизнь переживши,\nЛюбовь лишь одна не рассталась с душой;\nЧто робко любивший\nБез робости любит и более твой.\nА ты, дуб ветвистый,\nЕе осеняй;\nИ, ветер душистый,\nНа грудь молодую дышать прилетай».\nУмолк — и с прелестной\nЗадумчивых долго очей не сводил...\nКак бы неизвестный\nВ нем голос: навеки прости! говорил.\nГорячей рукою\nЕй руку пожал\nИ, тихой стопою\nОт ней удаляся, как призрак пропал...\nЛуна воссияла...\nМинвана у древа... но где же певец?\nУвы! предузнала\nДуша, унывая, что счастью конец;\nМолва о свиданье\nДостигла отца...\nИ мчит уж в изгнанье\nЛадья через море младого певца.\nИ поздно и рано\nПод древом свиданья Минвана грустит.\nУныло с Минваной\nОдин лишь нагорный поток говорит;\nВсё пусто; день ясный\nВзойдет и зайдет —\nПевец сладкогласный\nМинваны под древом свиданья не ждет.\nПрохладою дышит\nТам ветер вечерний, и в листьях шумит,\nИ ветви колышет,\nИ арфу лобзает... но арфа молчит.\nТворения радость,\nНастала весна —\nИ в свежую младость,\nКрасу и веселье земля убрана.\nИ ярким сияньем\nХолмы осыпал вечереющий день;\nНа землю с молчаньем\nСходила ночная, росистая тень;\nУж синие своды\nБлистали в звездах;\nСравнялися воды;\nИ ветер улегся на спящих листах.\nСидела уныло\nМинвана у древа... душой вдалеке...\nИ тихо всё было...\nВдруг... к пламенной что-то коснулось щеке;\nИ что-то шатнуло\nБез ветра листы;\nИ что-то прильнуло\nК струнам, невидимо слетев с высоты...\nИ вдруг... из молчанья\nПоднялся протяжно задумчивый звон;\nИ тише дыханья\nИграющей в листьях прохлады был он.\nВ ней сердце смутилось:\nТо друга привет!\nСвершилось, свершилось!..\nЗемля опустела, и милого нет.\nОт тяжкия муки\nМинвана упала без чувства на прах,\nИ жалобней звуки\nНад ней застенали в смятенных струнах.\nКогда ж возвратила\nДыханье она,\nУже восходила\nЗаря, и над нею была тишина.\nС тех пор, унывая,\nМинвана, лишь вечер, ходила на холм\nИ, звукам внимая,\nМечтала о милом, о свете другом,\nГде жизнь без разлуки,\nГде всё не на час —\nИ мнились ей звуки,\nКак будто летящий от родины глас.\n«О милые струны,\nИграйте, играйте... мой час недалек;\nУж клонится юный\nГлавой недоцветшей ко праху цветок.\nИ странник унылый\nЗаутра придет\nИ спросит: где милый\nЦветок мой?.. и боле цветка не найдет».\nИ нет уж Минваны...\nКогда от потоков, холмов и полей\nВосходят туманы\nИ светит, как в дыме, луна без лучей —\nДве видятся тени:\nСлиявшись, летят\nК знакомой им сени...\nИ дуб шевелится, и струны звучат.","name": "Эолова арфа","date_to": "1814"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4378, "fields": {"themes": [7],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1913","text": "Как царственно в разрушенном Мемфисе,\nКогда луна, тысячелетий глаз,\nГлядит печально из померкшей выси\nНа город, на развалины, на нас.\nЛенивый Нил плывет, как воды Стикса;\nГромады стен проломленных хранят\nСледы кирки неистового гикса;\nСтрог уцелевших обелисков ряд.\nЯ - скромный гость из молодой Эллады,\nИ, в тихий час таинственных планет,\nОбломки громкого былого рады\nШепнуть пришельцу горестный привет:\n\"Ты, странник из земли, любимой небом,\nСын племени, идущего к лучам,-\nПусть ты клянешься Тотом или Фебом,\nВнимай, внимай, о чужестранец, нам!\nМы были горды, высились высоко,\nИ сердцем мира были мы в веках,-\nНо час настал, и вот, под бурей Рока,\nПогнулись мы и полегли во прах.\nВ твоей стране такие же колонны,\nКак стебли, капителью расцветут,\nПадет пред ними путник удивленный,\nИх чудом света люди назовут.\nНо и твои поникнут в прах твердыни,\nЧтоб после путники иной страны,\nОстанки храмов видя средь пустыни,\nДивились им, величьем смущены.\nБыть может, в землях их восстанут тоже\nДворцы царей и капища богов,-\nНо будут некогда и те похожи\nНа мой скелет, простертый меж песков.\nПоочередно скиптр вселенской славы\nГрад граду уступает. Не гордись,\nПришелец. В мире все на время правы,\nНо вечно прав лишь тот, кто держит высь!\"\nТоржествен голос царственных развалин,\nНо, словно Стикс, струится черный Нил.\nИ диск луны, прекрасен и печален,\nСвой вечный путь вершит над сном могил.","name": "В разрушенном Мемфисе","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4379, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Камень лежит у жасмина.\nПод этим камнем клад.\nОтец стоит на дорожке.\nБелый-белый день.\nВ цвету серебристый тополь,\nЦентифолия, а за ней -\nВьющиеся розы,\nМолочная трава.\nНикогда я не был\nСчастливей, чем тогда.\nНикогда я не был\nСчастливей, чем тогда.\nВернуться туда невозможно\nИ рассказать нельзя,\nКак был переполнен блаженством\nЭтот райский сад.","name": "Белый день"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4380, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1921","text": "Только змеи сбрасывают кожи,\nЧтоб душа старела и росла.\nМы, увы, со змеями не схожи,\nМы меняем души, не тела.\nПамять, ты рукою великанши\nЖизнь ведешь, как под уздцы коня,\nТы расскажешь мне о тех, что раньше\nВ этом теле жили до меня.\nСамый первый: некрасив и тонок,\nПолюбивший только сумрак рощ,\nЛист опавший, колдовской ребенок,\nСловом останавливавший дождь.\nДерево да рыжая собака -\nВот кого он взял себе в друзья,\nПамять, память, ты не сыщешь знака,\nНе уверишь мир, что то был я.\nИ второй... Любил он ветер с юга,\nВ каждом шуме слышал звоны лир,\nГоворил, что жизнь - его подруга,\nКоврик под его ногами - мир.\nОн совсем не нравится мне, это\nОн хотел стать богом и царем,\nОн повесил вывеску поэта\nНад дверьми в мой молчаливый дом.\nЯ люблю избранника свободы,\nМореплавателя и стрелка,\nАх, ему так звонко пели воды\nИ завидовали облака.\nВысока была его палатка,\nМулы были резвы и сильны,\nКак вино, впивал он воздух сладкий\nБелому неведомой страны.\nПамять, ты слабее год от году,\nТот ли это или кто другой\nПроменял веселую свободу\nНа священный долгожданный бой.\nЗнал он муки голода и жажды,\nСон тревожный, бесконечный путь,\nНо святой Георгий тронул дважды\nПулею не тронутую грудь.\nЯ - угрюмый и упрямый зодчий\nХрама, восстающего во мгле,\nЯ возревновал о славе Отчей,\nКак на небесах, и на земле.\nСердце будет пламенем палимо\nВплоть до дня, когда взойдут, ясны,\nСтены Нового Иерусалима\nНа полях моей родной страны.\nИ тогда повеет ветер странный -\nИ прольется с неба страшный свет,\nЭто Млечный Путь расцвел нежданно\nСадом ослепительных планет.\nПредо мной предстанет, мне неведом,\nПутник, скрыв лицо; но все пойму,\nВидя льва, стремящегося следом,\nИ орла, летящего к нему.\nКрикну я... но разве кто поможет,\nЧтоб моя душа не умерла?\nТолько змеи сбрасывают кожи,\nМы меняем души, не тела.","name": "Память","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4381, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1885","text": "Я тебе ничего не скажу,\nИ тебя не встревожу ничуть,\nИ о том, что я молча твержу,\nНе решусь ни за что намекнуть.\nЦелый день спят ночные цветы,\nНо лишь солнце за рощу зайдет,\nРаскрываются тихо листы,\nИ я слышу, как сердце цветет.\nИ в больную, усталую грудь\nВеет влагой ночной... я дрожу,\nЯ тебя не встревожу ничуть,\nЯ тебе ничего не скажу.","name": "Я тебе ничего не скажу...","date_to": "1885"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4382, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1916","text": "Мы вышли к морю. Ветер к суше\nЛетит, гремучий и тугой,\nДыхание перехватил - и в уши\nВорвался шумною струей.\nТы смущена. Тебя пугает\nВалов и звезд органный хор,\nИ сердце верить не дерзает\nВ сей потрясающий простор.\nИ в страхе, под пустым предлогом,\nМеня ты увлекаешь прочь...\nУвы, я в каждый миг пред Богом -\nКак ты пред морем в эту ночь.","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4383, "fields": {"themes": [20],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1955","text": "Прошли года, затягивая шрамы,\nкак след в песке — касание волны,\nи пряничные вяземские храмы\nстоят, как будто не было войны.\nИ незачем сворачивать с дороги\nпо рытвинам, — проедем ли, бог весть?!\nчтоб увидать раненья и ожоги,\nкоторых там, наверное, не счесть.\nПрошли года. Легендой стали были.\nЦветет земля на сотни верст окрест.\nЗдесь все пылало. Здесь тебя убили.\nИ вот я еду мимо этих мест.\nИ добрый ветер мне ресницы студит,\nи дали так открыты и ясны,\nкак будто вправду никогда не будет\nвойны...","name": "Минское шоссе","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4384, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","text": "Были вокруг меня люди родные,\nСкрылись в чужие края.\nТолько одна Ты, Святая Мария,\nНе оставляешь меня.\nМама любила в усталой вуали\nВ детскую тихо пройти.\nИ приласкать, чтоб без горькой печали\nМог я ко сну отойти.\nРазве теперь не ребенок я малый,\nРазве не так же грущу,\nЕсли своею мольбой запоздалой\nМаму я снова ищу.\nВозле иконы забытого храма\nЯ не устану просить:\nБудь моей тихой и ласковой мамой\nИ научи полюбить!\nСыну когда-то дала Ты могучесть\nС верой дойти до креста.\nДай мне такую же светлую участь,\nДай мне мученья Христа.\nКрестные муки я выдержу прямо,\nСмерть я сумею найти,\nЕсли у гроба усталая мама\nСнова мне скажет \"прости\".","name": "Были вокруг меня люди родные..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4385, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1880","text": "О, не сердись за то, что в час тревожной муки\nПроклятья, жалобы лепечет мой язык:\nТо жизнью прошлого навеянные звуки,\nТо сдавленной души неудержимый крик.\nТы слушаешь меня — и стынет злое горе,\nТы тихо скажешь: «Верь» — и верю я, любя...\nВся жизнь моя в твоем глубоком, кротком взоре,\nЯ всё могу проклясть, но только не тебя.\nДрожат листы берез от холода ночного...\nНо им ли сетовать на яркий солнца луч,\nКогда, рассеяв тьму, он с неба голубого\nТеплом их обольет, прекрасен и могуч?","date_to": "1880"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4386, "fields": {"themes": [7],"author": "Саша Черный","date_from": "1908","text": "(Посвящается исписавшимся \"популярностям\")\nЯ похож на родильницу,\nЯ готов скрежетать...\nПроклинаю чернильницу\nИ чернильницы мать!\nПатлы дыбом взлохмачены,\nОтупел, как овца,-\nАх, все рифмы истрачены\nДо конца, до конца!..\nМне, правда, нечего сказать сегодня, как всегда,\nНо этим не был я смущен, поверьте, никогда -\nРожал словечки и слова, и рифмы к ним рожал,\nИ в жизнерадостных стихах, как жеребенок, ржал.\nПаралич спинного мозга?\nВрешь, не сдамся! Пень - мигрень,\nБебель - стебель, мозга - розга,\nЮбка - губка, тень - тюлень.\nРифму, рифму! Иссякаю -\nК рифме тему сам найду...\nНогти в бешенстве кусаю\nИ в бессильном трансе жду.\nИссяк. Что будет с моей популярностью?\nИссяк. Что будет с моим кошельком?\nНазовет меня Пильский дешевой бездарностью,\nА Вакс Калошин - разбитым горшком...\nНет, не сдамся... Папа - мама,\nДратва - жатва, кровь - любовь,\nДрама - рама - панорама,\nБровь - свекровь - морковь... носки!","name": "Переутомление","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4387, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1886","text": "Сочинено в состоянии натурального гипноза\nПо небу полуночи лодка плывет,\nА в лодке младенец кричит и зовет.\nМладенец, младенец, куда ты плывешь?\nО чем ты тоскуешь? Кого ты зовешь?\nНапрасно, напрасно! Никто не придет...\nА лодка, качаясь, всё дальше плывет,\nИ звезды мигают, и месяц большой\nС улыбкою странной бежит за ладьей...\nА тучи в лохмотьях томятся кругом...\nБоюсь я, не кончится это добром!","name": "Видение","date_to": "1886"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4388, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1969","text": "В желтой жаркой Африке,\nВ центральной ее части,\nКак-то вдруг, вне графика,\nСлучилося несчастье.\nСлон сказал, не разобрав:\n- Видно быть потопу!..-\nВ общем так: один Жираф\nВлюбился в Антилопу.\nТут поднялся галдеж и лай,\nИ только старый Попугай\nГромко крикнул из ветвей:\n- Жираф большой - ему видней!\n- Что же, что рога у ней?-\nКричал Жираф любовно.-\nНынче в нашей фауне\nРавны все поголовно!\nЕсли вся моя родня\nБудет ей не рада,-\nНе пеняйте на меня -\nЯ уйду из стада!\nТут поднялся галдеж и лай,\nИ только старый Попугай\nГромко крикнул из ветвей:\n- Жираф большой - ему видней!\nПапе антилопьему\nЗачем такого сына?\nВсе равно - что в лоб ему,\nЧто по лбу - все едино.\nИ жирафов зять брюзжит:\n- Видали остолопа?-\nИ ушли к бизонам жить\nС Жирафом Антилопа.\nТут поднялся галдеж и лай,\nИ только старый Попугай\nГромко крикнул из ветвей:\n- Жираф большой - ему видней!\nВ желтой жаркой Африке\nНе видать идиллий.\nЛьют Жираф с Жирафихой\nСлезы крокодильи.\nТолько горю не помочь -\nНет теперь закона.\nУ Жирафов вышла дочь\nЗамуж за Бизона.\nПусть Жираф был неправ,\nНо виновен не Жираф,\nА тот, кто крикнул из ветвей:\n- Жираф большой - ему видней!","name": "Что случилось в Африке","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4389, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Кирсанов","text": "Сказали мне,\nчто я стонал\nво сне.\nНо я не слышал,\nя не знал,\nчто я стонал\nво сне.\nЯ не видал\nни снов,\nни слов\nя не слыхал —\nя спал,—\nбез сновидений сон.\nТоварищ утром\nмне сказал,\nчто слышал\nдолгий стон,\nкак будто\nбольно было мне —\nтак\nя стонал\nво сне,\nДа,\nвсе, что сдерживалось днем,\nзатихшее\nв быту дневном,\nуже давно\nне боль,\nне рана,\nа спокойный шрам,\nрубец,\nстянувшийся по швам,—\nа что\nдля шрама соль?\nДа!\nЯ забыл\nлуга в цвету\nи не стонал\nо ней,—\nя стал считать\nту,\nчто любил,\nпочти\nлюбовью детских дней.\nНо если б знали вы —\nкак это все\nвзошло со дна,\nочнулось\nсмутной раной сна\nи разошлось,\nкак швы.\nНо я\nне видел ничего\nво сне.\nЯ спал\nбез снов.\nТоварищ\nв доме ночевал,\nи это\nя узнал\nсо слов...\nКак мог\nтаким я скрытным стать\nи спрятать от себя\nболь\nи бездумно спать?\nНо боль живет,\nи как ни спишь,\nи как ни крепок сон,\nкакую б ночь\nни стлала тишь —\nвсе слышит,\nзнает стон,\nвсе помнит стон,\nон не забыл\nту,\nчто бессонно я любил\nв дали\nушедших дней,\nстон\nмне\nнапоминал о ней,\nчтоб днем\nне больно было мне,\nчтоб я стонал\nво сне.","name": "Сказали мне, что я стонал..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4390, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Здесь счастлив я, здесь я свободен,—\nСвободен тем, что жизнь прошла,\nЧто ни к чему теперь не годен,\nЧто полуслеп, что эта мгла\nСвоим могуществом жестоким\nМеня не в силах сокрушить,\nЧто светом внутренним, глубоким\nМогу я сам себе светить\nИ что из общего крушенья\nВсех прежних сил, на склоне лет,\nСвятое чувство примиренья\nПошло во мне в роскошный цвет...\nНе так ли в рухляди, над хламом,\nИз перегноя и трухи,\nРастут и дышат фимиамом\nЦветов красивые верхи?\nПускай основы правды зыбки,\nПусть всё безумно в злобе дня,—\nДоброжелательной улыбки\nИм не лишить теперь меня!\nЯ дом воздвиг в стране бездомной,\nРешил задачу всех задач,—\nПускай ко мне, в мой угол скромный,\nИдут и жертва и палач...\nЯ вижу, знаю, постигаю,\nЧто все должны быть прощены;\nЯ добр — умом, я утешаю\nТем, что в бессильи все равны.\nДа, в лоно мощного покоя\nВошел мой тихий Уголок —\nВозросший в грудах перегноя\nОчаровательный цветок.","name": "Здесь счастлив я..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4391, "fields": {"themes": [7],"author": "Булат Окуджава","text": "Ю. Васильеву\nЖивописцы, окуните ваши кисти\nв суету дворов арбатских и в зарю,\nчтобы были ваши кисти словно листья.\nСловно листья,\nсловно листья к ноябрю.\nОкуните ваши кисти в голубое,\nпо традиции забытой городской,\nнарисуйте и прилежно и с любовью,\nкак с любовью мы проходим по Тверской.\nМостовая пусть качнется, как очнется!\nПусть начнется, что еще не началось!\nВы рисуйте, вы рисуйте,\nвам зачтется...\nЧто гадать нам:\nудалось — не удалось?\nВы, как судьи, нарисуйте наши судьбы,\nнаше лето, нашу зиму и весну...\nНичего, что мы — чужие.\nВы рисуйте!\nЯ потом, что непонятно, объясню.","name": "Живописцы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4392, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Дело,\nчто было Вначале,-\nсделано рядовым,\nНо Слово,\nчто было Вначале,-\nего писаря писали,\nЛегким листком оперсводки\nскользнувши по передовым,\nОно спускалось в архивы,\nвставало там на причале.\nАрхивы Красной Армии,\nхранимые как святыня,\nПласты и пласты документов,\nподобные\nугля пластам!\nКак в угле скоплено солнце,\nв них наше сияние стынет,\nСобрано,\nпронумеровано\nи в папки сложено там.\nЧетыре Украинских фронта,\nТри Белорусских фронта,\nТри Прибалтийских фронта,\nВсе остальные фронты\nПовзводно,\nПобатарейно,\nПобатальонно,\nПоротно -\nВсе получат памятники особенной красоты.\nА камни для этих статуй тесали кто?\nПисаря.\nБензиновые коптилки\nнеярким светом светили\nНа листики из блокнотов,\nгде,\nпопросту говоря,\nЗакладывались основы\nлитературного стиля.\nПолкилометра от смерти -\nтаков был глубокий тыл,\nВ котором работал писарь.\nЭто ему не мешало.\nОн,\nсогласно инструкций,\nв точных словах воплотил\nВсе,\nчто, согласно инструкций,\nему воплотить надлежало.\nЕсли ефрейтор Сидоров был ранен\nв честном бою,\nЕсли никто не видел\nтот подвиг его\nблагородный,\nЛист из блокнота выдрав,\nфантазию шпоря свою,\nПисарь писал ему подвиг\nдлиною в лист блокнотный.\nЕсли десятиклассница кричала на эшафоте,\nЕсли крестьяне вспомнили два слова:\n\"Победа придет!\"-\nПисарь писал ей речи,\nписал монолог,\nв расчете\nНа то,\nчто он сам бы крикнул,\nвзошедши на эшафот.\nОни обо всем написали\nслогом простым и живым,\nОни нас всех прославили,\nа мы\nписарей\nне славим.\nИсправим же этот промах,\nошибку эту исправим\nИ низким,\nземным поклоном\nписаря\nпоблагодарим!","name": "Писаря"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4393, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1956","text": "И год и два прошли. Под хриплый\nВраждебный крик\nСо дна времен внезапно выплыл\nНаш материк.\nШестую часть планетной суши\nСвет пронизал.\nУдарил гул «Авроры» в уши\nДворцовых зал.\nВзвивайся в честь октябрьской даты,\nЗнаменный шелк!\nМы Неизвестные Солдаты.\nНаш час пришел.\nМы, что на Висле иль на Марне,\nВ грязи траншей,\nВ госпиталях, в кровавой марле,\nКормили вшей,—\nМы — миллионы в поколенье\nЖивых мужчин.\nИдти в растопку, как поленья,\nНам нет причин.\nПройдет и десять лет, и двадцать,\nИ сорок лет,—\nМолиться, кланяться, сдаваться —\nНам смысла нет!","name": "Мы неизвестные солдаты","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4394, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1827","text": "Окогченная летунья,\nЭпиграмма-хохотунья,\nЭпиграмма-егоза\nТрется, вьется средь народа,\nИ завидит лишь урода -\nРазом вцепится в глаза.","name": "Эпиграмма (Окогченная летунья...)","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4395, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1907","text": "Шесть золотистых мраморных колонн,\nБезбрежная зеленая долина,\nЛиван в снегу и неба синий склон.\nЯ видел Нил и Сфинкса-исполина,\nЯ видел пирамиды: ты сильней,\nПрекрасней, допотопная руина!\nТам глыбы желто-пепельных камней,\nЗабытые могилы в океане\nНагих песков. Здесь радость юных дней.\nПатриархально-царственные ткани —\nСнегов и скал продольные ряды —\nЛежат, как пестрый талес на Ливане.\nПод ним луга, зеленые сады\nИ сладостный, как горная прохлада,\nШум быстрой малахитовой воды.\nПод ним стоянка первого номада.\nИ пусть она забвенна и пуста:\nБессмертным солнцем светит колоннада.\nВ блаженный мир ведут ее врата.","name": "Храм солнца","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4396, "fields": {"themes": [20],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1967","text": "В Европе есть страна — красива, аккуратна,\nВеличиной с Москву — возьмем такой масштаб.\nИсторию войны не повернешь обратно:\nОсело в той стране пять тысяч русских баб.\nПростите, милые, поймите, я не грубо,\nСовсем невмоготу вас называть «мадам».\nПослушайте теперь охрипший голос друга.\nЯ, знаете, и сам причастен к тем годам.\nНа совести моей Воронеж и Прилуки,\nВсех отступлений лютая тоска.\nДевчонок бедных мраморные руки\nЦепляются за борт грузовика.\nЧужая сторона в неполные семнадцать...\nМы не застали их, когда на запад шли.\nКонвейером разлук чужим годам сменяться.\nПять тысяч дочерей от матерей вдали.\nДогнать, освободить поклялся я когда-то.\nНо, к Эльбе подкатив, угас приказ — вперед!\nА нынче их спасать, пожалуй, поздновато:\nКрасавицы мои вошли в чужой народ.\nИх дети говорят на языке фламандском,\nДостаточно прочны и домик и гараж,\nУ мужа на лице улыбка, словно маска,\nСпланировано все — что купишь, что продашь.\nНашлись и не нашлись пропавшие без вести.\nТеперь они навзрыд поют «Москва моя»,\nШтурмуют Интурист, целуют землю в Бресте,\nПриехав навестить родимые края.","name": "В Европе есть страна — красива, аккуратна...","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4397, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1885","text": "Закралась в угол мой тайком,\nМои бумаги раскидала,\nТут росчерк сделала пером,\nТам чей-то профиль набросала;\nК моим стихам чужой куплет\nПриписан беглою рукою,\nА бедный, пышный мой букет\nОщипан будто саранчою!..\nРазбой, грабеж!.. Я не нашел\nНа месте ничего: всё сбито,\nКак будто ливень здесь прошел\nНеудержимо и сердито.\nОткрыты двери на балкон,\nГазетный лист к кровати свеян...\nО, как ты нагло оскорблен,\nМой мирный труд, и как осмеян!\nА только встретимся,- сейчас\nПольются звонко извиненья:\n\"Простите,- я была у вас...\nХотела книгу взять для чтенья...\nДа трудно что-то и читать:\nЖара... брожу почти без чувства...\nА вы к себе?.. творить?.. мечтать?..\nО бедный труженик искусства!\"\nИ ждет, склонив лукавый взгляд,\nГрозы сурового ответа,-\nА на груди еще дрожат\nЦветы из моего букета!..","name": "Закралась в угол мой тайком...","date_to": "1885"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4398, "fields": {"themes": [],"author": "Расул Гамзатов","text": "Наездник спешенный,\nя ныне,\nПо воле скорости самой,\nЛечу к тебе в автомашине:\n- Встречай скорее, ангел мой!\nТам, где дорога неполога,\nДавно ли, молод и горяч,\nВ седло я прыгнуть мог с порога,\nЧтоб на свиданье мчаться вскачь?\nБыл впрямь подобен удальцу я,\nКогда под вешнею хурмой\nКоня осаживал, гарцуя:\n- Встречай скорее, ангел мой!\nСлучись, потянет ветром с луга\nИ ржанье горского коня\nВдруг моего коснется слуха,\nВновь дрогнет сердце у меня.\nХоть в небесах извечный клекот\nНад головой еще парит,\nВ горах все реже слышен цокот\nЖелезом венчанных копыт.\nНо все равно в ауле кто-то\nС коня под звездной полутьмой\nУдарит плетью о ворота:\n- Встречай скорее, ангел мой!\nИ до сих пор поет кавказец\nО предке в дымной вышине,\nКак из чужих краев красавиц\nОн привозил на скакуне.\nВ конях ценивший резвость бега,\nНадвинув шапку на чело,\nВо время чуткого ночлега\nОн клал под голову седло.\nИ помню, старец из района\nСказал, как шашку взяв подвысь:\n- Коль из машины иль вагона\nКоня увидишь - поклонись!\nИ все мне чудится порою,\nЧто я коня гоню домой,\nИ вторит эхо над горою:\n- Встречай скорее, ангел мой!\nПер. Я.Козловского","name": "Коня увидишь - поклонись"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4399, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Забытая тетрадь. Истертые листы...\nУвы, давно могу я не страшиться,\nЧто вдруг случайно забредешь и ты\nНа эти потаенные страницы...\nЯ, любящая, верная жена,\nВсего однажды, да, всего однажды\nНе то что охмелела от вина,\nА задохнулась от смертельной жажды.\nНо тут рассудок приказал: \"Табу!\nТы не предашь единственного друга...\"\nИ лишь прорезались на гладком лбу\nМорщины, словно борозды от плуга...","name": "Забытая тетрадь. Истертые листы..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4400, "fields": {"themes": [7],"author": "Эдуард Асадов","text": "Осень паутинки развевает,\nВ небе стаи будто корабли -\nПтицы, птицы к югу улетают,\nИсчезая в розовой дали...\nСердцу трудно, сердцу горько очень\nСлышать шум прощального крыла.\nНынче для меня не просто осень -\nОт меня любовь моя ушла.\nУлетела, словно аист-птица,\nОт иной мечты помолодев,\nНе горя желанием проститься,\nНи о чем былом не пожалев.\nА былое - песня и порыв.\nЮный аист, птица-длинноножка,\nРанним утром постучал в окошко,\nСчастье мне навечно посулив.\nО любви неистовый разбег!\nЖизнь, что обжигает и тревожит.\nЧеловек, когда он человек,\nБез любви на свете жить не может.\nБыл тебе я предан, словно пес,\nИ за то, что лаской был согретым,\nИ за то, что сына мне принес\nВ добром клюве ты веселым летом.\nКак же вышло, что огонь утих?\nЛюди говорят, что очень холил,\nЛишку сыпал зерен золотых\nИ давал преступно много воли.\nЗначит, баста! Что ушло - пропало.\nЯ солдат. И, видя смерть не раз,\nТвердо знал: сдаваться не пристало,\nСтало быть, не дрогну и сейчас.\nДень окончен, завтра будет новый.\nВ доме нынче тихо... никого...\nЧто же ты наделал, непутевый,\nГлупый аист счастья моего?!\nЧто ж, прощай и будь счастливой, птица!\nНичего уже не воротить.\nРазбранившись - можно помириться.\nРазлюбивши - вновь не полюбить.\nИ хоть сердце горе не простило,\nЯ, почти чужой в твоей судьбе,\nВсе ж за все хорошее, что было,\nНынче низко кланяюсь тебе...\nИ довольно! Рву с моей бедою.\nСильный духом, я смотрю вперед.\nИ, закрыв окошко за тобою,\nТвердо верю в солнечный восход!\nОн придет, в душе растопит снег,\nНовой песней сердце растревожит.\nЧеловек, когда он человек,\nБез любви на свете жить не может.","name": "Улетают птицы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4401, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1881","text": "Ты заплакал о моем горе; и я заплакал из сочувствия к твоей жалости обо мне.\nНо ведь и ты заплакал о своем горе; только ты увидал его - во мне.","name": "Ты заплакал...","date_to": "1881"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4402, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1930","text": "Когда я ошибкой перо окуну,\nМинуя чернильницу, рядом, в луну,-\nВ ползучее озеро черных ночей,\nВ заросший мечтой соловьиный ручей,-\nИные созвучья стремятся с пера,\nНа них изумленный налет серебра,\nОни словно птицы, мне страшно их брать,\nНо строки, теснясь, заполняют тетрадь.\nВстречаю тебя, одичалая ночь,\nИ участь у нас, и начало точь-в-точь -\nМы обе темны для неверящих глаз,\nОдна и бессмертна отчизна у нас.\nЯ помню, как день тебя превозмогал,\nТы помнишь, как я откололась от скал,\nТы вечно сбиваешься с млечных дорог,\nТы любишь скрываться в расселинах строк.\nИсчадье мечты, черновик соловья,\nЧитатель единственный, муза моя,\nТебя провожу, не поблагодарив,\nНо с пеной восторга, бегущей от рифм.","name": "Муза","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4403, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1839","text": "В прогулке поздней видел я\nСквозь окны - в пышной зале\nТолпу людей и блеск огня\nИ гости пировали.\nА снег валился, в стеклы бил,\nИ веял ветер смелый,\nИ кровлю темную покрыл\nПечально саван белый.\nСквозь дымных облаков луна,\nТуманная, смотрела,\nИ все казалося, она\nКак будто что жалела.\nИ я глядел ей в бледный лик\nС участием, уныло:\nНам так обоим в этот миг\nНа сердце грустно было!","name": "В прогулке поздней видел я...","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4404, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1902","text": "Не поймут бесскорбные люди\nЭтих масок, смехов в окне!\nИщу на распутьи безлюдий,\nВеселий - не надо мне!\nО, странно сладки напевы...\nОни кажутся так ясны!\nА здесь уже бледные девы\nУготовали путь весны.\nОни знают, что мне неведомо,\nНо поет теперь лишь одна...\nЯ за нею - горящим следом -\nВсю ночь, всю ночь - у окна!","name": "Не поймут бесскорбные люди...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4405, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1898","text": "Золотые, изумрудные,\nЧерноземные поля...\nНе скупа ты, многотрудная,\nМолчаливая земля!\nЭто лоно плодотворное,—\nСколько дремлющих веков,—\nПринимало, всепокорное,\nСемена и мертвецов.\nНо не всё тобою взятое\nВверх несла ты каждый год:\nСмертью древнею заклятое\nДля себя весны всё ждет.\nНе Изида трехвенечная\nТу весну им приведет,\nА нетронутая, вечная\n«Дева Радужных Ворот» *\n* Гностический термин. (Примеч. Вл. Соловьева.)","name": "Нильская дельта","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4406, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1871","text": "Под броней с простым набором,\nХлеба кус жуя,\nВ жаркий полдень едет бором\nДедушка Илья;\nЕдет бором, только слышно,\nКак бряцает бронь,\nТопчет папоротник пышный\nБогатырский конь.\nИ ворчит Илья сердито:\n«Ну, Владимир, что ж?\nПосмотрю я, без Ильи-то\nКак ты проживешь?\nДвор мне, княже, твой не диво,\nНе пиров держусь,\nЯ мужик неприхотливый,\nБыл бы хлеба кус!\nНо обнес меня ты чарой\nВ очередь мою —\nТак шагай же, мой чубарый,\nУноси Илью!\nБез меня других довольно:\nСядут — полон стол;\nТолько лакомы уж больно,\nЛюбят женский пол.\nВсе твои богатыри-то,\nЗначит, молодежь —\nВот без старого Ильи-то\nКак ты проживешь!\nТем-то я их боле стою,\nЧто забыл уж баб,\nА как тресну булавою,\nТак еще не слаб!\nПравду молвить, для княжого\nНе гожусь двора,\nПогулять по свету снова\nБез того пора.\nНе терплю богатых сеней,\nМраморных тех плит;\nОт царьградских от курений\nГолова болит;\nДушно в Киеве, что в скрине, —\nТолько киснет кровь,\nГосударыне-пустыне\nПоклонюся вновь!\nВновь изведаю я, старый,\nВолюшку мою —\nНу же, ну, шагай, чубарый,\nУноси Илью!»\nИ старик лицом суровым\nПросветлел опять,\nПо нутру ему здоровым\nВоздухом дышать;\nСнова веет воли дикой\nНа него простор,\nИ смолой и земляникой\nПахнет темный бор.","name": "Илья Муромец","date_to": "1871"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4407, "fields": {"themes": [],"author": "Елена Гуро","text": "Помолись за меня — ты\nТебе открыто небо.\nТы любил маленьких птичек\nИ умер замученный людьми.\nПомолись обо мне тебе позволено\nчтоб-б меня простили.\nТы в своей жизни не виновен в том —\nв чем виновна я.\nТы можешь спасти меня.\nпомолись обо мне\n. . . . . . . . . . . .\nКак рано мне приходится не спать,\nоттого, что я печалюсь.\nТакже я думаю о тех,\nкто на свете в чудаках,\nкто за это в обиде у людей,\nпозасунуты в уголках — озябшие без ласки,\nплетут неумелую жизнь, будто бредут\nдлинной дорогой без тепла.\nЗагляделись в чужие цветники,\nгде насажены\nрозовенькие и лиловенькие цветы\nдля своих, для домашних.\nА все же их хоть дорога ведет —\nидут, куда глаза глядят,\nя — же и этого не смогла.\nЯ смертной чертой окружена.\nИ не знаю, кто меня обвел.\nЯ только слабею и зябну здесь.\nКак рано мне приходится не спать,\nоттого, что я печалюсь.","name": "Елена Гуро — Моему брату"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4408, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","text": "По узкой тропинке\nЯ шел, упоенный мечтою своей,\nИ в каждой былинке\nГорело сияние чьих-то очей.\nСплеталися травы\nИ медленно пели и млели цветы,\nДыханьем отравы\nЗеленой, осенней светло залиты.\nИ в счастье обмана\nПоследних холодных и властных лучей\nЗвенел хохот Пана\nИ слышался говор нездешних речей.\nИ девы-дриады,\nС кристаллами слез о лазурной весне,\nВкусили отраду,\nЗабывшись в осеннем, божественном сне.\nЯ знаю измену,\nСегодня я Пана ликующий брат,\nА завтра одену\nИз снежных цветов прихотливый наряд.\nИ грусть ледяная\nРасскажет утихшим волненьем в крови\nО счастье без рая,\nГлазах без улыбки и снах без любви.","name": "Осень (По узкой тропинке...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4409, "fields": {"themes": [7],"author": "Саша Черный","date_from": "1909","text": "У поэта умерла жена...\nОн ее любил сильнее гонорара!\nСкорбь его была безумна и страшна -\nНо поэт не умер от удара.\nПосле похорон пришел домой - до дна\nВесь охвачен новым впечатленьем -\nИ спеша родил стихотворенье:\n\"У поэта умерла жена\".","name": "Недержание","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4410, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Цель людей и цель планет\nК Богу тайная дорога.\nНо какая цель у Бога?\nНеужели цели нет?","name": "Батюшков"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4411, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Какой тяжелый, темный бред!\nКак эти выси мутно-лунны!\nКасаться скрипки столько лет\nИ не узнать при свете струны!\nКому ж нас надо? Кто зажег\nДва желтых лика, два унылых...\nИ вдруг почувствовал смычок,\nЧто кто-то взял и кто-то слил их.\n\"О, как давно! Сквозь эту тьму\nСкажи одно: ты та ли, та ли?\"\nИ струны ластились к нему,\nЗвеня, но, ластясь, трепетали.\n\"Не правда ль, больше никогда\nМы не расстанемся? довольно?..\"\nИ скрипка отвечала да,\nНо сердцу скрипки было больно.\nСмычок все понял, он затих,\nА в скрипке эхо все держалось...\nИ было мукою для них,\nЧто людям музыкой казалось.\nНо человек не погасил\nДо утра свеч... И струны пели...\nЛишь солнце их нашло без сил\nНа черном бархате постели.","name": "Смычок и струны"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4412, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1957","text": "Благословенна русская земля,\nоткрытая для доброго зерна!\nБлагословенны руки ее пахарей,\nзамасленною вытертые паклей!\nБлагословенно утро человека\nу Кустаная\nили Челекена,\nкоторый вышел рано на заре\nи поразился\nвспаханной земле,\nза эту ночь\nего руками поднятой,\nно лишь сейчас\nво всем величье понятой!\nПахал он ночью.\nБыли звезды сонны.\nО лемех слепо торкались ручьи,\nи трактор шел,\nи попадали совы,\nсеребряными делаясь,\nв лучи.\nНо, землю сталью синею ворочая\nв степи неозаренной и немой,\nхотел он землю увидать воочию,\nно увидать без солнца он не мог.\nИ вот,\nлучами пахоту опробовал,\nперевалив за горизонт с трудом,\nвосходит солнце,\nгрузное,\nогромное,\nи за бугром поигрывает гром.\nВот поднимается оно,\nвот поднимается,\nи с тем, как поднимается оно,\nтак понимается,\nтак сладко принимается\nвсе то, что им сейчас озарено!\nСтепь отливает чернотою бархатной,\nсчастливая отныне и навек,\nи пар идет,\nи пьяно пахнет пахотой,\nи что-то шепчет пашне человек...","name": "Благословенна русская земля...","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4413, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Дементьев","text": "Лось заблудился.\nОн бежал по городу.\nИ страшен был асфальт его ногам.\nЛось замирал,\nНадменно вскинув морду\nНавстречу фарам,\nКрикам\nИ гудкам.\nВ обиде тряс скульптурной головой.\nТо фыркал,\nТо глядел на мир сердито.\nГудели как набат его копыта,\nИ боль его неслась по мостовой.\nА город все не отпускал его...\nИ за домами лось не видел леса.\nОн на людей смотрел без интереса,\nУтрачивая в страхе торжество.\nИ, как в плечо,\nУткнулся в старый дом.\nА над столицей просыпалось утро.\nИ кто-то вышел и сказал:\n— Пойдем...—\nИ было все так просто и так мудро.\nИ, доброту почувствовав внезапно,\nЗа человеком потянулся лось.\nИ в ноздри вдруг ударил милый запах,\nДа так, что сердце в радости зашлось\nВдали был лес...\nИ крупными прыжками\nК нему помчался возбужденный лось.\nИ небо,\nЧто он вспарывал рогами,\nНа голову зарею пролилось.","name": "Лось"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4414, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","date_from": "1960","text": "Где-то ходим,\nЧем-то сердце студим,\nИщем сказку не в своей судьбе.\nЛет с двенадцати пошел по людям\nИ в конце концов\nПришел к себе.\nИ всего на свете интересней\nСтало то,\nЧто было от сохи...\nЗдравствуйте, покинутые песни!\nЗдравствуйте, забытые стихи!","name": "Где-то ходим...","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4415, "fields": {"themes": [7],"author": "Арсений Тарковский","text": "За то, что на свете я жил неумело,\nЗа то, что не кривдой служил я тебе,\nЗа то, что имел небессмертное тело,\nЯ дивной твоей сопричастен судьбе.\nК тебе, истомившись, потянутся руки\nС такой наболевшей любовью обнять,\nЯ снова пойду за Великие Луки,\nЧтоб снова мне крестные муки принять.\nИ грязь на дорогах твоих несладима,\nИ тощая глина твоя солона.\nСлезами солдатскими будешь xранима\nИ вдовьей смертельною скорбью сильна.","name": "Земля"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4416, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1950","text": "Пятнадцать мальчиков, а может быть и больше,\nа может быть, и меньше, чем пятнадцать,\nиспуганными голосами\nмне говорили:\n\"Пойдем в кино или в музей изобразительных искусств\".\nЯ отвечала им примерно вот что:\n\"Мне некогда\".\nПятнадцать мальчиков дарили мне подснежники.\nПятнадцать мальчиков надломленными голосами\nмне говорили:\n\"Я никогда тебя не разлюблю\".\nЯ отвечала им примерно вот что:\n\"Посмотрим\".\nПятнадцать мальчиков теперь живут спокойно.\nОни исполнили тяжелую повинность\nподснежников, отчаянья и писем.\nИх любят девушки -\nиные красивее, чем я,\nиные некрасивее.\nПятнадцать мальчиков преувеличенно свободно, а подчас злорадно\nприветствуют меня при встрече,\nприветствуют во мне при встрече\nсвое освобождение, нормальный сон и пищу...\nНапрасно ты идешь, последний мальчик.\nПоставлю я твои подснежники в стакан,\nи коренастые их стебли обрастут\nсеребряными пузырьками...\nНо, видишь ли, и ты меня разлюбишь,\nи, победив себя, ты будешь говорить со мной надменно,\nкак будто победил меня,\nа я пойду по улице, по улице...","name": "Пятнадцать мальчиков","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4417, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Скорей, скорей! Кончай игру\nИ выходи из круга!\nТебе давно не по нутру\nИграть легко и грубо.\nПока злащеный рог быка\nТебя не изувечил\nПод исступленный свист райка\nИ визг жестоких женщин,\nПока убийцею не стал,\nПокуда ножевого\nКлинка мерцающий металл\nНе поразил живого -\nБеги! Кончай игру! Скорей!\nТы слышишь, как жестоко\nСопенье вздыбленных ноздрей,\nКак воет бычье око!..\n...Ты будешь жить на берегу\nВ своей простой лачуге,\nНе нужный прежнему врагу,\nЗабыв о прежнем друге.\nИ только ночью волн возня\nНапомнит гул, арену.\nИ будет нож дрожать, дразня,\nНа четверть вбитый в стену...","name": "Матадор"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4418, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1908","text": "Мне жаль. Бледнеют лепестки.\nМне жаль. Кругом все меньше света.\nЯ вижу: в зеркале реки\nПечаль в туманности одета.\nЗажглась вечерняя звезда -\nИ сколько слез в ее мерцаньях.\nПрощай. Бездонно. Навсегда.\nЗастынь звездой в своих рыданьях.","name": "ПРОЩАЙ","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4419, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1841","text": "Ночевала тучка золотая\nНа груди утеса-великана;\nУтром в путь она умчалась рано,\nПо лазури весело играя;\nНо остался влажный след в морщине\nСтарого утеса. Одиноко\nОн стоит, задумался глубоко,\nИ тихонько плачет он в пустыне.","name": "Утес","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4420, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1967","text": "В тумане плавают осины,\nИ холм маячит впереди.\nНеудивленно и несильно\nДрожит душа в моей груди.\nВот так, наверно, и застыну,\nИ примет мой последний взгляд\nМорозом схваченную глину\nИ чей-то вырубленный сад.\nИздалека, из тьмы безгласной,\nГде свет качается в окне,\nТвой лик печальный и неясный\nНа миг приблизится ко мне.\nУже без вздоха и без мысли\nУвижу я сквозь боль и смерть\nЛицо, которое при жизни\nТак и не смог я рассмотреть.","name": "Ирине","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4421, "fields": {"themes": [7],"author": "Яков Полонский","date_from": "1874","text": "\"The night has a thousand eyes\" *\nНочь смотрит тысячами глаз,\nА день глядит одним;\nНо солнца нет - и по земле\nТьма стелется, как дым.\nУм смотрит тысячами глаз,\nЛюбовь глядит одним;\nНо нет любви - и гаснет жизнь,\nИ дни плывут, как дым.\n* Ночь смотрит тысячами глаз (англ.).- Ред.","name": "Из Бурдильена","date_to": "1874"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4422, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1910","text": "Не ной... Толпа тебя, как сводня,\nК успеху жирному толкнет,\nИ в пасть рассчетливых тенет\nТы залучишь свое \"сегодня\".\nНо знай одно - успех не шутка:\nСейчас же предъявляет счет.\nНе заплатил - как проститутка,\nНе доночует и уйдет.","name": "Нетерпеливому","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4423, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1859","text": "Грустный вид и грустный час -\nДальний путь торопит нас...\nВот, как призрак гробовой,\nМесяц встал - и из тумана\nОсветил безлюдный край...\nПуть далек - не унывай...\nАх, и в этот самый час,\nТам, где нет теперь уж нас,\nТот же месяц, но живой,\nДышит в зеркале Лемана...\nЧудный вид и чудный край -\nПуть далек - не вспоминай...\nРодной ландшафт... Под дымчатым навесом\nОгромной тучи снеговой\nСинеет даль - с ее угрюмым лесом,\nОкутанным осенней мглой...\nВсё голо так - и пусто-необъятно\nВ однообразии немом...\nМестами лишь просвечивают пятна\nСтоячих вод, покрытых первым льдом.\nНи звуков здесь, ни красок, ни движенья -\nЖизнь отошла - и, покорясь судьбе,\nВ каком-то забытьи изнеможенья,\nЗдесь человек лишь снится сам себе.\nКак свет дневной, его тускнеют взоры,\nНе верит он, хоть видел их вчера,\nЧто есть края, где радужные горы\nВ лазурные глядятся озера...","name": "На возвратном пути","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4424, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1935","text": "Да, я лежу в земле, губами шевеля,\nНо то, что я скажу, заучит каждый школьник:\nНа Красной площади всего круглей земля,\nИ скат ее твердеет добровольный,\nНа Красной площади земля всего круглей,\nИ скат ее нечаянно-раздольный,\nОткидываясь вниз — до рисовых полей,\nПокуда на земле последний жив невольник.","name": "Да, я лежу в земле, губами шевеля...","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4425, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1947","text": "Вещи — для всего народа,\nстроки — на размер страны,\nвровень звездам небосвода,\nв разворот морской волны.\nИ стихи должны такие\nбыть, чтоб взлет, а не шажки,\nчтоб сказали: «Вот — стихия»,\nа не просто: «Вот — стишки».","name": "Вещи — для всего народа...","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4426, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","date_from": "1960","text": "Под сосен снежным серебром,\nПод пальмой юга золотого,\nИз края в край, из дома в дом\nПроходит ленинское слово.\nУже на дальних берегах,\nУже не в первом поколенье,\nУже на всех материках\nИ чтут и любят имя: Ленин!\nВ сердцах народных утвержден,\nВо всех краях он стал любимым,\nНо есть страна одна, где он\nСвой начал путь неповторимый,\nГде были ярость, ночь, тоска,\nИ грохот бурь в дороге длинной,\nГде он родного языка\nЛюбил могучие глубины,\nИ необъятный небосклон,\nИ всё растущий вольный ветер...\nЛюбить Россию так, как он,-\nЧто может быть святей на свете!","name": "Под сосен снежным серебром...","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4427, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1914","text": "...И вот уж на верхушках елок\nНет золотых и розовых огней.\nЯнварский день, ты был недолог,\nКороче самых хрупких дней.\nНо прожигает этот ранний холод\nДалекие загрезившие облака.\nИ мнится, где-то выше черных елок\nИ выше грузного дымка,\nГде точен, холоден и ровен\nБескрылый лёт небесных стай,-\nЗастыла тоненькая струйка крови.\nГляди и бедный день припоминай!","name": "И вот уж на верхушках елок","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4428, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1923","text": "Заметался пожар голубой,\nПозабылись родимые дали.\nВ первый раз я запел про любовь,\nВ первый раз отрекаюсь скандалить.\nБыл я весь - как запущенный сад,\nБыл на женщин и зелие падкий.\nРазонравилось пить и плясать\nИ терять свою жизнь без оглядки.\nМне бы только смотреть на тебя,\nВидеть глаз злато-карий омут,\nИ чтоб, прошлое не любя,\nТы уйти не смогла к другому.\nПоступь нежная, легкий стан,\nЕсли б знала ты сердцем упорным,\nКак умеет любить хулиган,\nКак умеет он быть покорным.\nЯ б навеки забыл кабаки\nИ стихи бы писать забросил.\nТолько б тонко касаться руки\nИ волос твоих цветом в осень.\nЯ б навеки пошел за тобой\nХоть в свои, хоть в чужие дали...\nВ первый раз я запел про любовь,\nВ первый раз отрекаюсь скандалить.","name": "Заметался пожар голубой...","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4429, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1958","text": "На тихих клумбах Трептов-парка\nМогил в торжественном покое\nДавно горят светло и ярко\nПионы, астры и левкои.\nИ за судьбу земли спокоен;\nЕе простор обозревая,\nСтоит под солнцем русский воин,\nРебенка к сердцу прижимая.\nОн родом из Орла иль Вятки,\nА вся земля его тревожит.\nЕго в России ждут солдатки,\nА он с поста сойти не может.","name": "Стихи о необходимости","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4430, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1856","text": "Усни, печальный друг, уже с грядущей тьмой\nВечерний алый свет сливается все боле;\nБлеящие стада вернулися домой,\nИ улеглася пыль на опустелом поле.\nДа снидет ангел сна, прекрасен и крылат,\nИ да перенесет тебя он в жизнь иную!\nИздавна был он мне в печали друг и брат,\nУсни, мое дитя, к нему я не ревную!\nНа раны сердца он забвение прольет,\nПытливую тоску от разума отымет\nИ с горестной души на ней лежащий гнет\nДо нового утра незримо приподымет.\nТомимая весь день душевною борьбой,\nОт взоров и речей враждебных ты устала,\nУсни, мое дитя, меж ними и тобой\nОн благостной рукой опустит покрывало!","name": "Усни, печальный друг...","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4431, "fields": {"themes": [],"author": "Феликс Кривин","text": "Мне хочется во времена Шекспира, где все решали\nшпага и рапира, где гордый Лир, властительный король,\nиграл не выдающуюся роль; где Гамлет, хоть и долго\nколебался, но своего, однако, добивался; где храбрый\nРичард среди бела дня мог предложить полцарства за коня;\nгде клеветник и злопыхатель Яго марал людей, но не марал\nбумагу; где даже череп мертвого шута на мир глазницы\nпялил неспроста.\nМне хочется во времена Шекспира. Я ровно в полночь\nвыйду из квартиры, миную двор, пересеку проспект и -\nпошагаю... Так, из века в век, приду я к незнакомому порогу.\nСсудит мне Шейлок денег на дорогу, а храбрый Ричард своего\nконя. Офелия, влюбленная в меня, протянет мне отточенную\nшпагу... И я поверю искренности Яго, я за него вступлюсь,\nпрезрев испуг. И друг Гораций, самый верный друг, меня\nсразит в жестоком поединке, чтобы потом справлять по мне\nпоминки.\nИ будет это долгое - Потом, в котором я успею позабыть, что\nвыпало мне - быть или не быть? Героем - или попросту шутом?","name": "2-10. Йорик"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4432, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1893","text": "Предутренний месяц на небе лежит.\nЯ к месяцу еду, снег чуткий скрипит.\nНа дерзостный лик я смотрю неустанно,\nИ он отвечает улыбкою странной.\nИ странное слово припомнилось мне,\nЯ все повторяю его в тишине.\nПечальнее месяца свет, недвижимей,\nБыстрей мчатся кони и неутомимей.\nСкользят мои сани легко, без следа,\nА я все твержу: никогда, никогда!..\n0, ты ль это, слово, знакомое слово?\nНо ты мне не страшно, боюсь я иного...\nНе страшен и месяца мертвенный свет...\nМне страшно, что страха в душе моей нет.\nЛишь холод безгорестный сердце ласкает,\nА месяц склоняется — и умирает.","name": "Никогда","date_to": "1893"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4433, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1858","text": "Дети века все больные,—\nМне повсюду говорят,—\nХодят бледные, худые,\nС жизнью всё у них разлад.\nНет! Напрасно стариками\nОклеветан бедный век;\nПосмотрите: перед вами\nСовременный человек.\nЩеки словно как с морозу,\nТак румянцем и горят;\nКак прилична эта поза,\nКак спокоен этот взгляд.\nВы порывов увлеченья\nНе заметите за ним;\nНо как полон уваженья\nОн к достоинствам своим.\nВсе вопросы разрешает\nОн легко, без дальних дум;\nНе тревожит, не смущает\nНикогда сомненье ум.\nИ насмешкой острой, милой\nКак умеет он кольнуть\nНедовольных, что уныло\nНа житейский смотрят путь,\nПредрассудки ненавидят,\nВсё твердят про идеал\nИ лишь зло и гибель видят\nВ том, что благом мир признал.\nСвет приятным разговором\nИ умом его пленен;\nВосклицают дамы хором:\n«Как он мил! как он умен!»\nНет! Напрасно старость взводит\nКлевету на бедный век:\nЖизнь блаженствуя проводит\nСовременный человек!","name": "Дети века все больные...","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4434, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "В небе ли меркнет звезда,\nПытка ль земная все длится;\nЯ не молюсь никогда,\nЯ не умею молиться.\nВремя погасит звезду,\nПытку ж и так одолеем...\nЕсли я в церковь иду,\nТам становлюсь с фарисеем.\nС ним упадаю я нем,\nС ним и воспряну, ликуя...\nТолько во мне-то зачем\nМытарь мятется, тоскуя?..","name": "В небе ли меркнет звезда..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4435, "fields": {"themes": [7],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1945","text": "Летний день заметно убывает.\nАвгустовский ветер губы сушит.\nМелких чувств на свете не бывает.\nМелкими бывают только души.\nДаже ревность может стать великой,\nесли прикоснется к ней Отелло...\nА любви, глазастой, многоликой,\nнужно, чтобы сердце пламенело,\nчтоб была она желанной ношей,\nнепосильной для душонок хилых.\nЧто мне делать, человек хороший,\nесли я жалеть тебя не в силах?\nТы хитришь, меня же утешая,\nпритворяясь хуже и моложе:\nдескать, мол, твоя любовь большая,\nа моя поменьше,- ну и что же?\nМне не надо маленькой любови,\nлучше уж пускай большое лихо.\n...Лето покидает Подмосковье.\nНа минуту в мире стало тихо.","name": "Летний день заметно убывает...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4436, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Никитин","date_from": "1850","text": "Как мне легко, как счастлив я в тот миг,\nКогда, мой друг, речам твоим внимаю\nИ кроткую любовь в очах твоих,\nЗадумчивый, внимательно читаю!\nТогда молчит тоска в моей груди\nИ нет в уме холодной укоризны.\nНе правда ли, мгновения любви\nЕсть лучшие мгновенья нашей жизни!\nЗато, когда один я остаюсь\nИ о судьбе грядущей размышляю,\nКак глубоко я грусти предаюсь,\nКак много слез безмолвно проливаю!","name": "Как мне легко, как счастлив я в тот миг...","date_to": "1850"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4437, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1851","text": "Мы с тобой бестолковые люди:\nЧто минута, то вспышка готова!\nОблегченье взволнованной груди,\nНеразумное, резкое слово.\nГовори же, когда ты сердита,\nВсе, что душу волнует и мучит!\nБудем, друг мой, сердиться открыто:\nЛегче мир - и скорее наскучит.\nЕсли проза в любви неизбежна,\nТак возьмем и с нее долю счастья:\nПосле ссоры так полно, так нежно\nВозвращенье любви и участья...","name": "Мы с тобой бестолковые люди...","date_to": "1851"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4438, "fields": {"themes": [7],"author": "Давид Самойлов","text": "Для себя, а не для другого\nЯ тебя произвел на свет...\nПроизвел для грозного бога —\nСам ты будешь держать ответ.\nТы и радость, ты и страданье,\nИ любовь моя — малый Петр.\nИз тебя ночное рыданье\nКолыбельные слезы пьет.","name": "Для себя, а не для другого..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4439, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1965","text": "Вы, женщины сороковых годов,\nРодившиеся при Советской власти,\nСредь вас я знаю многих гордых вдов,\nВсегда молчащих о своем несчастье.\nНе вышли замуж вновь не потому,\nЧто так легко в душевной жить пустыне:\nВы сохранили верность одному,\nПогибшему на Волге иль в Берлине.\nРассказывали детям вы о нем,\nКак о живом, веселом и крылатом.\nИ на своих плечах держали дом -\nОн тесен был и латан-перелатан.\nУшли служить красавцы сыновья,\nВы на свиданье отпустили дочек.\nИх вырастила добрая семья -\nНе горестные руки одиночек.\nЯ скульпторов, что лепят монумент,\nВ котором воплощен Победы образ,\nПрошу учесть среди ее примет\nИ эту невоинственную область\nУлыбок строгих, книжек и корыт,\nГде столько лет спокойно, величаво\nЖивет солдат, который был убит,\nЕго любовь, бессмертие и слава.","name": "Верность","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4440, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Олейников","date_from": "1934","text": "Среди белых полотенец\nНа роскошном тюфяке\nДремлет дамочка-младенец\nС погремушкою в руке.\nРовно месяц эта дама\nСуществует среди нас.\nВ ней четыре килограмма,\nЭто — девочка-алмаз.\nА теперь, друзья, взгляните\nНа родителей Наташи:\nУ нее папаша — Митя,\nЛидой звать ее мамашу.\nПоглядите, поглядите\nИ бокалы поднимите.","name": "Лиде (Семейству Жуковых)","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4441, "fields": {"themes": [18],"author": "Самуил Маршак","text": "Желаю вам цвести, расти,\nКопить, крепить здоровье.\nОно для дальнего пути —\nГлавнейшее условье.\nПусть каждый день и каждый час\nВам новое добудет.\nПусть добрым будет ум у вас,\nА сердце умным будет.\nВам от души желаю я,\nДрузья, всего хорошего.\nА всё хорошее, друзья,\nДается нам недешево!","name": "Пожелания друзьям"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4442, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1923","text": "Живи, звучи, не поминай о чуде,-\nно будет день: войду в твой скромный дом,\nтвой смех замрет, ты встанешь: стены, люди\nвсе поплывет,- и будем мы вдвоем...\nПрозреешь ты в тот миг невыразимый,\nспадут с тебя, рассыплются, звеня,\nстеклом поблескивая дутым, зимы\nи вёсны, прожитые без меня...\nЯ пламенем моих бессонниц, хладом\nмоих смятений творческих прильну,\nвзгляну в тебя - и ты ответишь взглядом\nпокорным и крылатым в вышину.\nТвои плеча закутав в плащ шумящий,\nя по небу, сквозь звездную росу,\nкак через луг некошеный, дымящий,\nтебя в свое бессмертье унесу...","name": "Живи, звучи, не поминай о чуде...","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4443, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1843","text": "Он вырос в доме старой тетки\nБез всяких бед,\nБоялся смерти да чахотки\nВ пятнадцать лет.\nВ семнадцать был он малым плотным\nИ по часам\nСтал предаваться безотчетным\n\"Мечтам и снам\".\nОн слезы лил; добросердечно\nБранил толпу -\nИ проклинал бесчеловечно\nСвою судьбу.\nПотом, с душой своей прекрасной\nНе совладев,\nОн стал любить любовью страстной\nВсех бледных дев.\nЯвлялся горестным страдальцем,\nПисал стишки...\nИ не дерзал коснуться пальцем\nЕе руки.\nПотом, любовь сменив на дружбу,\nОн вдруг умолк...\nИ, присмирев, вступил на службу\nВ пехотный полк.\nПотом женился на соседке,\nНадел халат\nИ уподобился наседке -\nРазвел цыплят.\nИ долго жил темно и скупо -\nСлыл добряком...\n(И умер набожно и глупо\nПеред попом.)","name": "Человек, каких много","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4444, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "Я не знаю сам,\nЧто делаю...\nКрасота твоя,-\nСпроси ее.\nОслепили\nГруди белые,\nДо безумия красивые.\nОслепили\nБелой жаждою.\nДруг от друга\nС необидою\nОтвернулись,\nБудто каждая\nКрасоте другой\nЗавидует.\nЯ не знаю сам,\nЧто делаю...\nИ, быть может,\nНе по праву я\nТо целую эту, левую.\nТо целую эту, правую...","name": "Я не знаю сам..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4445, "fields": {"themes": [20],"author": "Семен Гудзенко","date_from": "1942","text": "Прожили двадцать лет.\nНо за год войны\nмы видели кровь\nи видели смерть -\nпросто,\nкак видят сны.\nЯ все это в памяти сберегу:\nи первую смерть на войне,\nи первую ночь,\nкогда на снегу\nмы спали спина к спине.\nЯ сына\nверно дружить научу,-\nи пусть\nне придется ему воевать,\nон будет с другом\nплечо к плечу,\nкак мы,\nпо земле шагать.\nОн будет знать:\nпоследний сухарь\nделится на двоих.\n...Московская осень,\nсмоленский январь.\nНет многих уже в живых.\nВетром походов,\nветром весны\nснова апрель налился.\nСтали на время\nбольшой войны\nмужественней сердца,\nруки крепче,\nвесомей слова.\nИ многое стало ясней.\n...А ты\nпо-прежнему не права -\nя все-таки стал нежней.","name": "Прожили двадцать лет...","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4446, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1906","text": "И вновь, сверкнув из чаши винной,\nТы поселила в сердце страх\nСвоей улыбкою невинной\nВ тяжелозмейных волосах.\nЯ опрокинут в темных струях\nИ вновь вдыхаю, не любя,\nЗабытый сон о поцелуях,\nО снежных вьюгах вкруг тебя.\nИ ты смеешься дивным смехом,\nЗмеишься в чаше золотой,\nИ над твоим собольим мехом\nГуляет ветер голубой.\nИ как, глядясь в живые струи,\nНе увидать себя в венце?\nТвои не вспомнить поцелуи\nНа запрокинутом лице?","name": "Снежное вино","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4447, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1820","text": "Что до богов? Пускай они\nСудьбами управляют мира!\nНо я, когда со мною лира,\nЗа светлы области эфира\nЯ не отдам златые дни\nИ с сладострастными ночами.\nПред небом тщетными мольбами\nЯ не унижуся, нет, нет!\nВ самом себе блажен поэт.\nВсегда, везде его душа\nНайдет прямое сладострастье!\nЕму ль расслабнуть в неге, в счастье?\nНет! взгляньте: в бурное ненастье,\nСтихий свободою дыша,\nСквозь дождь он город пробегает,\nИ сельский Аквилон играет\nНа древних дикостью скалах\nВ его измокших волосах!\nПознайте! Хоть под звук цепей\nОн усыплялся б в колыбели,\nА вкруг преступники гремели\nРазвратной радостию в хмели,—\nИ тут бы он мечте своей\nДал возвышенное стремленье,\nИ тут бы грозное презренье\nПророку грянуло в ответ,\nИ выше б Рока был Поэт.","name": "Поэт (Что до богов?..)","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4448, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1901","text": "Я вышел. Медленно сходили\nНа землю сумерки зимы.\nМинувших дней младые были\nПришли доверчиво из тьмы...\nПришли и встали за плечами,\nИ пели с ветром о весне...\nИ тихими я шел шагами,\nПровидя вечность в глубине..\nО, лучших дней живые были!\nПод вашу песнь из глубины\nНа землю сумерки сходили\nИ вечности вставали сны!..","name": "Я вышел. Медленно сходили...","date_to": "1901"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4449, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1914","text": "По черным улицам белые матери\nсудорожно простерлись, как по гробу глазет.\nВплакались в орущих о побитом неприятеле:\n\"Ах, закройте, закройте глаза газет!\"\nПисьмо.\nМама,громче!\nДым.\nДым.\nДым еще!\nЧто вы мямлите, мама, мне?\nВидите -\nвесь воздух вымощен\nгромыхающим под ядрами камнем!\nМа o- а -o а - ма!\nСейчас притащили израненный вечер.\nКрепился долго,\nкургузый,\nшершавый,\nи вдруг,-\nнадломивши тучные плечи,\nрасплакался, бедный, на шее Варшавы.\nЗвезды в платочках из синего ситца\nвизжали:\n\"Убит,\nдорогой,\nдорогой мой!\"\nИ глаз новолуния страшно косится\nна мертвый кулак с зажатой обоймой.\nСбежались смотреть литовские села,\nкак, поцелуем в обрубок вкована,\nслезя золотые глаза костелов,\nпальцы улиц ломала Ковна.\nА вечер кричит,\nбезногий,\nбезрукий:\n\"Неправда,\nя еще могу-с -\nхе!-\nвыбряцав шпоры в горящей мазурке,\nвыкрутить русый ус!\"\nЗвонок.\nЧто вы,\nмама?\nБелая, белая, как на гробе глазет.\n\"Оставьте!\nО нем это,\nоб убитом, телеграмма.\nАх, закройте,\nзакройте глаза газет!\"","name": "МАМА И УБИТЫЙ НЕМЦАМИ ВЕЧЕР","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4450, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Батюшков","text": "Где слава, где краса, источник зол твоих?\nГде стогны шумные и граждане счастливы?\nГде зданья пышные и храмы горделивы,\nМусия, золото, сияющие в них?\nУвы! погиб навек Коринф столповенчанный!\nИ самый пепел твой развеян по полям,\nВсе пусто: мы одни взываем здесь к богам,\nИ стонет Алкион один в дали туманной!","name": "Где слава, где краса, источник зол твоих?.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4451, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1914","text": "Со слабых век сгоняя смутный сон,\nЖиву весь день, тревожим и волнуем,\nИ каждый вечер падаю, сражен\nУсталости последним поцелуем.\nНо и во сне душе покоя нет:\nЕй снится явь, тревожная, земная,\nИ собственный сквозь сон я слышу бред,\nДневную жизнь с трудом припоминая.","name": "Со слабых век сгоняя смутный сон...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4452, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1928","text": "В снегу кипит большая драка.\nКак легкий бог, летит собака.\nМальчишка бьет врага в живот.\nНа елке тетерев живет.\nУж ледяные свищут бомбы.\nУж вечер. В зареве снега.\nВ сугробах роя катакомбы,\nМальчишки лезут на врага.\nОдин, задрав кривые ноги,\nСкатился с горки, а другой\nВоткнулся в снег, а двое новых,\nМохнатых, скорченных, багровых,\nСцепились вместе, бьются враз,\nНо деревянный ножик спас.\nЗакат погас. И день остановился.\nИ великаном подошел шершавый конь.\nМужик огромной тушею своей\nСидел в стропилах крашеных саней,\nИ в медной трубке огонек дымился.\nБой кончился. Мужик не шевелился.","name": "Игра в снежки","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4453, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","text": "Как часто, как часто я в поезде скором\nсидел и дивился плывущим просторам\nи льнул ко стеклу холодеющим лбом!..\nИ мимо широких рокочущих окон\nсвивался и таял за локоном локон\nлетучего дыма, и столб за столбом\nпроскакивал мимо, порыв прерывая\nвзмывающих нитей, и даль полевая\nблаженно вращалась в бреду голубом.\nИ часто я видел такие закаты,\nчто поезд, казалось, взбегает на скаты\nкрутых огневых облаков и по ним\nспускается плавно, взвивается снова\nв багряный огонь из огня золотого,—\nи с поездом вместе по кручам цветным\nстолбы пролетают в восторге заката,\nи черные струны взмывают крылато,\nи ангелом реет сиреневый дым.","name": "Как часто, как часто я в поезде скором..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4454, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1957","text": "Нет! Жизнь моя не стала ржавой,\nНе оскудело бытие...\nПоэзия — моя держава,\nЯ вечный подданный ее.\nНе только в строчках воспаленных\nЯ дань эпохе приношу,—\nПишу для будущих влюбленных\nИ для расставшихся пишу.\nО, сколько мной уже забыто,\nПока я шел издалека!\nУже на юности прибита\nМемориальная доска.\nНо все ж дела не так уж плохи,\nНо я читателю знаком —\nШагал я долго по эпохе\nИ в обуви и босиком.\nОтдался я судьбе на милость,\nНакапливал свои дела,\nНо вот Поэзия явилась,\nМеня за шиворот взяла,\nВзяла и выбросила в гущу\nЛюдей, что мне всегда сродни:\n— Ты объясни, что — день грядущий,\nЧто — день прошедший,— объясни!\nНи от кого не обособясь,\nСебя друзьями окружай.\nСадись, мой миленький, в автобус\nИ с населеньем поезжай.\nТы с ним живи и с ним работай,\nИ подними в грядущий год\nЛюдей взаимные заботы\nДо поэтических высот.\nИ станет все тебе понятно,\nИ ты научишься смотреть,\nИ если есть на солнце пятна,\nТы попытайся их стереть.\nНедалеко, у самой двери,\nСовсем, совсем недалеко,\nСобытия рычат, как звери.\nИх укротить не так легко!\nЖелание вошло в привычку —\nДля взрослых и для детворы\nТак хочется последней спичкой\nЗажечь высокие костры!\nИ, жаждою тепла влекомы,\nК стихотворенью на ночлег\nПриходят все — и мне знакомый\nИ незнакомый человек.\nВ полярных льдах, в кругу черешен,\nИ в мирной жизни, и в бою\nУтешить тех, кто не утешен,\nЗову Поэзию свою.\nНе постепенно, не в рассрочку\nЯ современникам своим\nПлачу серебряною строчкой,\nНо с ободочком золотым...\nВставайте над землей, рассветы,\nСтруись над нами, утра свет!..\nГляжу на дальние планеты —\nТам ни одной березы нет!\nМне это деревцо простое\nПреподнесла природа в дар...\nСкажите мне,— ну что вам стоит!\nЧто я еще совсем не стар,\nЧто жизнь, несущаяся быстро,\nНе загнала меня в постель\nИ что Поэзия, как выстрел,\nГремела, била точно в цель!","name": "Моя поэзия","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4455, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1895","text": "Мне опять приснились дебри,\nГлушь пустынь, заката тишь.\nЖелтый лев крадется к зебре\nЧерез травы и камыш.\nПредо мной стволы упрямо\nВ небо ветви вознесли.\nСлышу шаг гиппопотама,\nЗаросль мнущего вдали.\nНа утесе безопасен,\nВесь я - зренье, весь я - слух.\nНо виденья старых басен\nВозмущают слабый дух.\nКрылья огненного змея\nНе затмят ли вдруг закат?\nНе взлетит ли, искры сея,\nОн над нами, смерти рад?\nИз камней не выйдет вдруг ли\nПлемя карликов ко мне?\nОбращая ветки в угли,\nЛес не встанет ли в огне?\nМесяц вышел. Громче шорох.\nЗебра мчится вдалеке.\nЛев, взрывая листьев ворох,\nТупо тянется к реке.\nДали сумрачны и глухи.\nХруст слышнее. Страшно. Ведь\nКто же знает: это ль духи\nИль пещеры царь - медведь!","name": "Опять сон","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4456, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1908","text": "Мне спойте про девушек чистых,\nСих спорщиц с черемухой-деревом,\nПро юношей стройно-плечистых:\nЕсть среди вас они - знаю и верю вам.","name": "Мне спойте про девушек чистых...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4457, "fields": {"themes": [5],"author": "Самуил Маршак","text": "Мгновенный свет и гром впотьмах\nКак будто дров свалилась груда...\nВ грозе, в катящихся громах\nМы любим собственную удаль.\nМы знаем, что таится в нас\nТак много радости и гнева,\nКак в этом громе, что потряс\nРаскатами ночное небо!","name": "Гроза ночью"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4458, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1911","text": "Вы идете обычной тропой,\nОн - к снегам недоступных вершин.\nПрах Мирры Лохвицкой осклепен,\nКрест изменен на мавзолей,-\nНо до сих пор великолепен\nЕе экстазный станс аллей.\nВесной, когда, себя ломая,\nПел хрипло Фофанов больной,\nК нему пришла принцесса мая,\nЕго окутав пеленой...\nУвы! Пустынно на опушке\nОлимпа грезовых лесов...\nДля нас Державиным стал Пушкин,-\nНам надо новых голосов!\nТеперь повсюду дирижабли\nЛетят, пропеллером ворча,\nИ ассонансы, точно сабли,\nРубнули рифму сгоряча!\nМы живы острым и мгновенным,-\nНаш избалованный каприз:\nБыть ледяным, но вдохновенным,\nИ что ни слово - то сюрприз.\nНе терпим мы дешевых копий,\nИх примелькавшихся тонов,\nИ потрясающих утопий\nМы ждем, как розовых слонов...\nДуша утонченно, черствеет,\nГнила культура, как рокфор...\nНо верю я: завеет веер!\nКак струны, брызнет сок амфор!\nПридет Поэт - он близок! близок! -\nОн запоет, он воспарит.\nВсех муз былого одалисок\nВ своих любовниц претворит.\nИ, опьянен своим гаремом,\nСойдет с бездушного ума...\nИ люди бросятся к триремам,\nРусалки бросятся в дома!\nО век безразумной услады,\nБезлисто-трепетной весны,\nМодернизированной Эллады\nИ обветшалой новизны!..","name": "ПРОЛОГ","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4459, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Нарбут","text": "Синий купол в бледных звездах,\nКрест червонней поздней ржи.\nЛетом звонким режут воздух\nОстрокрылые стрижи.\nА под маковкой за уши\nКто-то Темный из села,\nТочно бронзовые груши,\nПрицепил колокола.\nИ висят они, как серьги,\nИ звонят к Христову дню.\nВ меловой живя пещерке,\nГолубь сыплет воркотню.\nВот в ветшающие сени\nПоднимается старик.\nИ кряхтят под ним ступени,\nИ стенной добреет Лик.\nИ рукой дрожащей гладит\nБронзу сгорбившийся дед:\nОх, на плечи в тихом ладе\nНавалилось много лет!\nСтелет рваною овчиной\nНа скамейке свой тулуп,\nЩурит око на овины\nИ жует трясиной губ.","name": "Владимир Нарбут — На колокольне"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4460, "fields": {"themes": [],"author": "Денис Давыдов","text": "Море воет, море стонет,\nИ во мраке, одинок,\nПоглощен волною, тонет\nМой заносчивый челнок.\nНо, счастливец, пред собою\nВижу звездочку мою -\nИ покоен я душою,\nИ беспечно я пою:\n\"Молодая, золотая\nПредвещательница дня,\nПри тебе беда земная\nНедоступна до меня.\nНо сокрой за бурной мглою\nТы сияние свое -\nИ сокроется с тобою\nПровидение мое!\""}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4461, "fields": {"themes": [],"author": "Черубина де Габриак","date_from": "1909","text": "Цветы живут в людских сердцах;\nЧитаю тайно в их страницах\nО ненамеченных границах,\nО нерасцветших лепестках.\nЯ знаю души, как лаванда,\nЯ знаю девушек-мимоз,\nЯ знаю, как из чайных роз\nВ душе сплетается гирлянда.\nВ ветвях лаврового куста\nЯ вижу прорезь черных крылий,\nЯ знаю чаши чистых лилий\nИ их греховные уста.\nЛюблю в наивных медуницах\nНемую скорбь умерших фей\nИ лик бесстыдных орхидей\nЯ ненавижу в светских лицах.\nАкаций белые слова\nДаны ушедшим и забытым,\nА у меня, по старым плитам,\nВ душе растет разрыв-трава.","name": "Цветы","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4462, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1970","text": "От меня убегают звери,\nВот какое ношу я горе.\nВсякий зверь, лишь меня завидит,\nВ ужасе,\nНе разбирая дороги,\nБросается в сторону и убегает прочь.\nЯ иду без ружья, а они не верят.\nВчера я стоял на краю поляны\nИ смотрел, как солнце с сумраком спорит:\nНад цветами — медовый полдень,\nПод цветами — сырая ночь.\nНа поляну бесшумно, легко, упруго,\nНе ожидавшая столь интересной встречи,\nС клочьями линючей шерсти на шее\nВыбежала озабоченная лиса.\nМы посмотрели в глаза друг другу.\nЯ старался смотреть как можно добрее\n(По-моему, я даже ей улыбнулся),\nНо было видно, как наполняются ужасом\nЕе звериные выразительные глаза.\nНо ведь я не хотел ее обидеть.\nНапротив.\nМне было бы так приятно,\nЕсли бы она подошла и о ногу мою потерлась\n(О ногу мою не терлась лиса ни разу).\nЯ пригладил бы ее линючую рыжую шерсть.\nНо она рванулась, земли под собой не видя,\nКак будто я чума, холера, проказа,\nСемиглавое, кровожадное чудовище,\nГотовое наброситься, разорвать и съесть.\nСегодня я нагнулся поднять еловую шишку,\nВдруг, из хвороста, из прохладной тени,\nВыскочил заяц. Он подпрыгнул, замер\nИ пустился, как от выстрела, наутек.\nНо ведь я не хотел обидеть зайчишку.\nОн мог бы запрыгнуть ко мне на колени,\nВерхней губой смешно шевеля и ушами,\nПодобрал бы с ладони корочку хлебца,\nВ доброте человека разуверившийся зверек.\nБелки,\nЗавидев меня, в еловых прячутся лапах.\nЕжи,\nЗавидев меня, стараются убежать в крапиву.\nОлени,\nКусты разрывая грудью,\nОт меня уносятся вплавь и вскачь.\nЗавидев меня\nИли только услышав запах,\nВсе живое разбегается торопливо,\nКак будто я самый последний беспощадный\nЗвериный палач.\nЯ иду по лесам, раздвигая зеленые ветви,\nЯ иду по лугам, раздвигая зеленые травы,\nЯ иду по земле, раздвигая прозрачный воздух,\nЯ такой же, как дерево, как облако, как вода...\nНо в ужасе от меня убегают звери,\nВ ужасе от меня разбегаются звери.\nВот какое горе. Вот какая беда!","name": "От меня убегают звери","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4463, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1860","text": "Рыжичков, волвяночек,\nБелыих беляночек\nНаберу скорёшенько\nЯ, млада-младёшенька,\nЧто для свекра-батюшки,\nДля свекрови-матушки:\nПерестали б скряжничать -\nСели бы пображничать.\nА тебе, постылому,\nСтарому да хилому,\nСуну я в окошечко\nПолное лукошечко\nМухомора старого,\nСтарого, поджарого...\nСтарый ест - не справится:\nМухомором давится...\nА тебе, треклятому,\nБелу-кудреватому,\nВысмотрю я травушку,\nТравушку-муравушку,\nНа постелю браную,\nСвахой-ночкой стланную,\nС пологом-дубровушкой\nДа со мной ли, вдовушкой.","name": "По грибы","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4464, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","text": "От пламени страстей нечистых и жестоких,\nОт злобных помыслов и лживой суеты\nНе исцелит нас жар порывов одиноких,\nНе унесет побег тоскующей мечты.\nНе средь житейской мертвенной пустыни,\nНе на распутье праздных дум и слов\nНайти нам путь к утраченной святыне,\nНапасть на след потерянных богов.\nНе нужно их! В безмерной благостыне\nНаш Бог земли своей не покидал\nИ всем единый путь от низменной гордыни\nК смиренной высоте открыл и указал.\nИ не колеблются Сионские твердыни,\nСаронских пышных роз не меркнет красота,\nИ над живой водой, в таинственной долине,\nСвятая лилия нетленна и чиста."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4465, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Бык Холода родился в сентябре\nПод облаками северных сторонок\nИ нагло заявляет о себе.\nБык Холода пока еще теленок.\nТеленок он отнюдь не золотой,\nБодает всех, и как еще бодает:\nСковал все огороды мерзлотой —\nИ урожай картошки пропадает.\nТеленок этот нехороший, злой,\nНе золотой в буквальном смысле слова:\nМорозит воду, а вода — основа\nПромышленности нашей золотой!..\nВедь промывают золото водой,\nВодою добывают и алмазы.\nСтервец-подлец телец не золотой,\nИ от него стране убытков масса!..\nТеленочек не золотой отнюдь —\nБедняге, мне не нравится ничуть\nТакое быстрое похолоданье,\nИ собираюсь я в обратный путь:\nХочу уехать от его боданья!","name": "Не золотой теленок"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4466, "fields": {"themes": [],"author": "София Парнок","date_from": "1912","text": "Голубыми туманами с гор на озера плывут вечера.\nНи о завтра не думаю я, ни о завтра и ни о вчера.\nДни — как сны. Дни — как сны.\nБезотчетному мысли покорней.\nЯ одна, но лишь тот, кто один, со вселенной\nГосподней вдвоем.\nК тайной жизни, во всем разлитой, я прислушалась\nв сердце моем,—\nИ не в сердце ль моем всех цветов зацветающих\nкорни?\nИ ужели в согласьи всего не созвучно биенье сердец,\nИ не сон — состязание воль?— Всех венчает единый\nвенец:\nНадо всем, что живет, океан расстилается горний.","name": "Голубыми туманами с гор...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4467, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Крылов","date_from": "1809","text": "Лягушкам стало не угодно\nПравление народно,\nИ показалось им совсем не благородно\nБез службы и на воле жить.\nЧтоб горю пособить,\nТо стали у богов Царя они просить.\nХоть слушать всякий вздор богам бы и не сродно,\nНа сей, однако ж, раз послушал их Зевес:\nДал им Царя. Летит к ним с шумом Царь с небес,\nИ плотно так он треснулся на царство,\nЧто ходенем пошло трясинно государство:\nСо всех Лягушки ног\nВ испуге пометались,\nКто как успел, куда кто мог,\nИ шепотом Царю по кельям дивовались.\nИ подлинно, что Царь на диво был им дан:\nНе суетлив, не вертопрашен,\nСтепенен, молчалив и важен;\nДородством, ростом великан,\nНу, посмотреть, так это чудо!\nОдно в Царе лишь было худо:\nЦарь этот был осиновый чурбан.\nСначала, чтя его особу превысоку,\nНе смеет подступить из подданных никто:\nСо страхом на него глядят они, и то\nУкрадкой, издали, сквозь аир и осоку;\nНо так как в свете чуда нет,\nК которому б не пригляделся свет,\nТо и они сперва от страху отдохнули,\nПотом к Царю подползть с преданностью дерзнули;\nСперва перед Царем ничком;\nА там, кто посмелей, дай сесть к нему бочком;\nДай попытаться сесть с ним рядом;\nА там, которые еще поудалей,\nК царю садятся уж и задом.\nЦарь терпит все по милости своей.\nНемного погодя, посмотришь, кто захочет,\nТот на него и вскочит.\nВ три дня наскучило с таким Царем житье.\nЛягушки новое челобитье,\nЧтоб им Юпитер в их болотную державу\nДал подлинно Царя на славу!\nМолитвам теплым их внемля,\nПослал Юпитер к ним на царство Журавля.\nЦарь этот не чурбан, совсем иного нраву;\nНе любит баловать народа своего;\nОн виноватых ест: а на суде его\nНет правых никого;\nЗато уж у него,\nЧто завтрак, что обед, что ужин, то расправа.\nНа жителей болот\nПриходит черный год.\nВ Лягушках каждый день великий недочет.\nС утра до вечера их Царь по царству ходит\nИ всякого, кого ни встретит он,\nТотчас засудит и - проглотит.\nВот пуще прежнего и кваканье и стон,\nЧтоб им Юпитер снова\nПожаловал Царя инова;\nЧто нынешний их Царь глотает их, как мух;\nЧто даже им нельзя (как это ни ужасно!)\nНи носа выставить, ни квакнуть безопасно;\nЧто, наконец, их Царь тошнее им засух.\n\"Почто ж вы прежде жить счастливо не умели?\nНе мне ль, безумные, - вещал им с неба глас, -\nПокоя не было от вас?\nНе вы ли о Царе мне уши прошумели?\nВам дан был Царь?- так тот был слишком тих:\nВы взбунтовались в вашей луже,\nДругой вам дан - так этот очень лих:\nЖивите ж с ним, чтоб не было вам хуже!\"","name": "Лягушки, просящие Царя","date_to": "1809"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4468, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","text": "Зима приближается. Сызнова\nКакой-нибудь угол медвежий\nПод слезы ребенка капризного\nИсчезнет в грязи непроезжей.\nДомишки в озерах очутятся,\nНад ними закурятся трубы.\nВ холодных объятьях распутицы\nСойдутся к огню жизнелюбы.\nОбители севера строгого,\nНакрытые небом, как крышей!\nНа вас, захолустные логова,\nНаписано: сим победиши.\nЛюблю вас, далекие пристани\nВ провинции или деревне.\nЧем книга чернее и листанней,\nТем прелесть ее задушевней.\nОбозы тяжелые двигая,\nРаскинувши нив алфавиты,\nВы с детства любимою книгою\nКак бы посредине открыты.\nИ вдруг она пишется заново\nБлижайшею первой метелью,\nВся в росчерках полоза санного\nИ белая, как рукоделье.\nОктябрь серебристо-ореховый.\nБлеск заморозков оловянный.\nОсенние сумерки Чехова,\nЧайковского и Левитана.","name": "Зима приближается"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4469, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "О, так это или иначе,\nПо чьей неизвестно вине,\nНо музыка старой удачи\nОткуда-то слышится мне.\nЯ так ее явственно слышу,\nКак в детстве, задувши свечу,\nЯ слышал, как дождик на крышу\nИграет все то, что хочу.\nТакое бывало на даче,\nЗа лето по нескольку раз.\nНо музыку старой удачи\nЗачем-то я слышу сейчас.\nВсе тот же полуночный дождик\nИграет мне, что б ни просил,\nКак неутомимый художник\nВ расцвете таланта и сил.","name": "При дожде"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4470, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1842","text": "Шумела полночная вьюга\nВ лесной и глухой стороне.\nМы сели с ней друг подле друга.\nВалежник свистал на огне.\nИ наших двух теней громады\nЛежали на красном полу,\nА в сердце ни искры отрады,\nИ нечем прогнать эту мглу!\nБерезы скрипят за стеною,\nСук ели трещит смоляной...\nО друг мой, скажи, что с тобою?\nЯ знаю давно, что со мной!","name": "Шумела полночная вьюга...","date_to": "1842"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4471, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1907","text": "Помните вечно заветы почившего,\nК свету и правде Россию будившего,\nСтрастно рыдавшего,\nТяжко страдавшего\nС гнетом в борьбе.\nСеятель! Зерна взошли светозарные:\nГраждане, вечно тебе благодарные,\nЖивы заветами,\nСолнцу обетами!\nСлава тебе!\n* См. Некрасов.","name": "Памяти Н. А. Некрасова","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4472, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Крылов","date_from": "1813","text": "\"Куда так, кумушка, бежишь ты без оглядки?\"-\nЛисицу спрашивал Сурок.\n\"Ох, мой голубчик-куманек!\nТерплю напраслину и выслана за взятки.\nТы знаешь, я была в курятнике судьей,\nУтратила в делах здоровье и покой,\nВ трудах куска не доедала,\nНочей не досыпала:\nИ я ж за то под гнев подпала;\nА все по клеветам. Ну, сам подумай ты:\nКто ж будет в мире прав, коль слушать клеветы?\nМне взятки брать? да разве я взбешуся!\nНу, видывал ли ты, я на тебя пошлюся,\nЧтоб этому была причастна я греху?\nПодумай, вспомни хорошенько\".-\n\"Нет, кумушка; а видывал частенько,\nЧто рыльце у тебя в пуху\".\nИной при месте так вздыхает,\nКак будто рубль последний доживает:\nИ подлинно, весь город знает,\nЧто у него ни за собой,\nНи за женой,-\nА смотришь, помаленьку\nТо домик выстроит, то купит деревеньку.\nТеперь, как у него приход с расходом свесть,\nХоть по суду и не докажешь,\nНо как не согрешишь, не скажешь:\nЧто у него пушок на рыльце есть.","name": "Лисица и Сурок","date_to": "1813"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4473, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1929","text": "Полдневное солнце дрожа растеклось,\nИ пламень был слизан голодной луною.\nОна, оголтелая, выползла вкось,\nДо скул налакавшись зенитного зною.\nСебя всенебесной владычицей мня,\nОна завывала багровою пастью...\nВ ту ночь подошло, чтоб ударить меня,\nСуровое, бронзоволикое счастье.","name": "Полдневное солнце дрожа растеклось...","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4474, "fields": {"themes": [7],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1922","text": "Из земной утробы Этновою печью\nМастер выплеснул густое серебро\nНа обугленные черные предплечья\nМолодых подручных мастеров.\nДомна чрева средь былого буерака.\nМаховое сердце сдвинуло века.\nИ тринадцатым созвездьем Зодиака\nПроросла корявая рука.\nПервая жена, отдавшаяся мужу,\nТеремовая затворница моя,\nОгнь твоих соитий леденили стужи,\nЧресла надорвалися в боях.\nНо немой вселенной звездчатое темя,\nВспыхнувшие маяки небесных дамб,\nДевства кровь и мужа огненное семя\nЗатвердели камнем диаграмм.\nЗдесь, в глухой Калуге, в Туле иль в Тамбове,\nНа пустой обезображенной земле\nВычерчено торжествующей Любовью\nНовое земное бытие.","name": "Из земной утробы Этновою печью...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4475, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Михалков","text": "Вот ящик.\nРасстаться я с ним не могу:\nЛюбимые вещи\nЯ в нем берегу.\nОрехи\nТакие, что их нипочем\nНельзя расколоть\nНи одним кирпичом.\nСвисток.\nЯ не слышал такого свистка!\nЯ сам его вырезал\nИз тростника.\nЯ каждое утро\nЕго мастерил,\nМой ножик со мной\nВыбивался из сил.\nОднажды\nЯ к берегу моря пошел,\nЯ в море купался\nИ камень нашел.\nПусть все говорят мне,\nЧто камень — пустяк.\nЯ твердо уверен,\nЧто это не так.\nНо больше всего\nИз любимых вещей\nГоржусь я\nЖелезной стамеской своей.\nЗнакомый столяр\nМне ее подарил.\nОн ею работал\nИ трубку курил.","name": "Любимые вещи"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4476, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Веневитинов","date_from": "1825","text": "К тебе, о чистый Дух, источник вдохновенья,\nНа крылиях любви несется мысль моя;\nОна затеряна в юдоли заточенья,\nИ всё зовет ее в небесные края.\nНо ты облек себя в завесу тайны вечной:\nНапрасно силится мой дух к тебе парить.\nТебя читаю я во глубине сердечной,\nИ мне осталося надеяться, любить.\nГреми надеждою, греми любовью, лира!\nВ преддверьи вечности греми его хвалой!\nИ если б рухнул мир, затмился свет эфира\nИ хаос задавил природу пустотой,-\nГреми! Пусть сетуют среди развалин мира\nЛюбовь с надеждою и верою святой!","name": "Сонет (К тебе, о чистый Дух...)","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4477, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1908","text": "Весна - и гул, и блеск, и аромат...\nЗачем мороз снежинки посыпает?\nНаряд весны нежданной стужей смят,\nА сад еще весной благоухает!..\nНо солнце вновь дробит лучистый звон\nИ лед в лучах певучих растопляет -\nОпять весна взошла на пышный трон,\nИ снова сад весной благоухает!","name": "Вариация (Весна - и гул...)","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4478, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1972","text": "Бегают по лесу стаи зверей -\nНе за добычей, не на водопой:\nДенно и нощно они егерей\nИщут веселой толпой.\nЗвери, забыв вековечные страхи,\nС твердою верой, что все по плечу,\nШкуры рванув на груди как рубахи,\nПадают навзничь - бери не хочу!\nСколько их в кущах,\nСколько их в чащах -\nРевом ревущих,\nРыком рычащих!\nРыбы пошли косяком против волн -\nЧерпай руками, иди по ним вброд!\nСколько желающих прямо на стол,\nСразу на блюдо - и в рот!\nРыба не мясо - она хладнокровней -\nВ сеть норовит, на крючок, в невода:\nРыбы погреться хотят на жаровне,-\nМоре - по жабры, вода - не вода!\nСколько их в кущах,\nСколько их в чащах -\nСколько ползущих,\nСколько летящих!\nПтица на дробь устремляет полет -\nПтица на выдумки стала хитра:\nЧтобы им яблоки всунуть в живот,\nГуси не ели с утра.\nСильная птица сама на охоте\nСлабым собратьям кричит: \"Сторонись!\"-\nЖизнь прекращает в зените, на взлете,\nДаже без выстрела падая вниз.\nСколько их в рощах,\nСколько их в чащах -\nРевом ревущих,\nРыком рычащих!\nСколько ползущих\nСколько бегущих,\nСколько летящих,\nИ сколько плывущих!\nШкуры не хочет пушнина носить -\nТак и стремится в капкан и в загон,-\nЧтобы людей приодеть, утеплить,\nРвется из кожи вон.\nВ ваши силки - призадумайтесь, люди!-\nПрут добровольно в отменных мехах\nТысячи сот в иностранной валюте,\nТысячи тысячей в наших деньгах.\nВ рощах и чащах,\nВ дебрях и кущах\nСколько рычащих,\nСколько ревущих,\nСколько пасущихся,\nСколько кишащих\nМечущих, рвущихся,\nЖивородящих,\nСерых, обычных,\nВ перьях нарядных,\nСколько их, хищных\nИ травоядных,\nШерстью линяющих,\nШкуру меняющих,\nБлеющих, лающих,\nМлекопитающих,\nСколько летящих,\nБегущих, ползущих,\nСколько непьющих\nВ рощах и кущах\nИ некурящих\nВ дебрях и чащах,\nИ пресмыкающихся,\nИ парящих,\nИ подчиненных,\nИ руководящих,\nВещих и вящих,\nРвущих и врущих -\nВ рощах и кущах,\nВ дебрях и чащах!\nШкуры - не порчены, рыба - живьем,\nМясо без дроби - зубов не сломать,-\nЛовко, продуманно, просто, с умом,\nМирно - зачем же стрелять!\nКаждому егерю - белый передник!\nВ руки - таблички: \"Не бей!\", \"Не губи!\"\nВсе это вместе зовут - заповедник,-\nЗаповедь только одна: не убий!\nНо сколько в дебрях,\nРощах и кущах -\nИ сторожащих,\nИ стерегущих,\nИ загоняющих,\nВ меру азартных,\nПлохо стреляющих,\nИ предынфарктных,\nТравящих, лающих,\nКонных и пеших,\nИ отдыхающих\nС внешностью леших,\nСколько их, знающих\nИ искушенных,\nНе попадающих\nВ цель, разозленных,\nСколько бегущих,\nПолзущих, орущих,\nВ дебрях и чащах,\nРощах и кущах -\nСколько дрожащих,\nПортящих шкуры,\nСколько ловящих\nНа самодуры,\nСколько типичных,\nСколько всеядных,\nСколько их, хищных\nИ травоядных,\nИ пресмыкающихся,\nИ парящих,\nВ рощах и кущах,\nВ дебрях и чащах!","name": "Заповедник","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4479, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1917","text": "И целый день, своих пугаясь стонов,\nВ тоске смертельной мечется толпа,\nА за рекой на траурных знаменах\nЗловещие смеются черепа.\nВот для чего я пела и мечтала,\nМне сердце разорвали пополам,\nКак после залпа сразу тихо стало,\nСмерть выслала дозорных по дворам.","name": "И целый день, своих пугаясь стонов...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4480, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1892","text": "Вижу очи твои изумрудные,\nСветлый облик встает предо мной.\nВ эти сны наяву, непробудные,\nУнесло меня новой волной.\nТы поникла, земной паутиною\nВся опутана, бедный мой друг,\nНо не бойся: тебя не покину я,—\nОн сомкнулся, магический круг.\nВ эти сны наяву, непробудные,\nУнесет нас волною одной.\nВижу очи твои изумрудные,\nСветлый облик стоит предо мной.","name": "Вижу очи твои изумрудные...","date_to": "1892"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4481, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "Басня\nЧиновник толстенький, не очень молодой,\nПо Невскому, с бумагами под мышкой,\nПотея и пыхтя и мучимый одышкой,\nБежал рысцой.\nНа встречных он глядел заботливо и странно,\nХотя не видел никого,—\nИ колыхалася на шее у него,\nКак маятник, с короной Анна.\nНа службу он спешил, твердя себе: «беги!\nИз прежних опытов давно уже ты знаешь,\nКак экзекутор наш с той и другой ноги\nСтарается в чулан упрятать сапоги,\nКоли хотя немножко опоздаешь!..»\nОн все бежал, но вот —\nВдруг слышит голос из ворот:\n— Чиновник, окажи мне дружбу:\nСкажи, куда несешься ты?— «На службу!»\n— Но из сего какой же выйдет плод?\n«Так надобно».— Признайся напоследок:\nМечтал ли ты когда об участи наседок?\n«А что?» — Последуй-ка примеру моему!..\nЧиновник, курицу узревши, эдак\nСидящую в лукошке, как в дому,\nЕй отвечал: «Тебя увидя,\nЗавидовать тебе не стану я никак!\nНесусь я,— точно так!\nНо двигаюсь вперед; а ты — несешься, сидя!\nРазумный человек, коль баснь сию прочтет,\nТо, верно, и мораль из оной извлечет.","name": "Чиновник и курица"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4482, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","date_from": "1961","text": "Когда-нибудь, пускай предвзято,\nобязан будет вспомнить свет\nвсех вас, рязанские Мараты\nдалеких дней, двадцатых лет.\nВы жили истинно и смело\nпод стук литавр и треск пальбы,\nкогда стихала и кипела\nпохлебка классовой борьбы.\nУзнав о гибели селькора\nиль об убийстве избача,\nхватали вы в ночную пору\nтулуп и кружку первача\nи - с ходу - уезжали сами\nтуда с наганами в руках.\nОх, эти розвальни и сани\nбез колокольчика, впотьмах!\nНе потаенно, не келейно -\nна клубной сцене, прямо тут,\nпри свете лампы трехлинейной\nвершились следствие и суд.\nНе раз, не раз за эти годы -\nна свете нет тяжельше дел!-\nлюдей, от имени народа,\nвы посылали на расстрел.\nВы с беспощадностью предельной\nломали жизнь на новый лад\nв краю ячеек и молелен,\nсредь бескорыстья и растрат.\nНе колебались вы нимало,\nЗа ваши подвиги страна\nвам - равной мерой - выдавала\nвыговора и ордена.\nИ гибли вы не в серной ванне,\nне от надушенной руки.\nКрещенской ночью в черной бане\nвас убивали кулаки.\nВы ныне спите величаво,\nуйдя от санкций и забот,\nи гул забвения и славы\nнад вашим кладбищем плывет.","name": "Рязанские Мараты","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4483, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1963","text": "Звенел топор, потом пила.\nПотом — последнее усилье.\nБереза медленно пошла,\nНас осыпая снежной пылью.\nСпилили дерево не зря,—\nНад полотном, у края леса,\nТугие ветры декабря\nМогли свалить его на рельсы.\nЕго спилили поутру,\nОно за насыпью лежало\nИ тихо-тихо на ветру,\nЗвеня сосульками, дрожало...\nЗиме сто лет еще мести,\nГудеть в тайге, ломая сосны,\nА нам сто раз еще пройти\nУчасток свой\nПо шпалам мерзлым.\nИ, как глухой сибирский лес,\nКак дальний окрик паровоза,\nНам стал привычен темный срез —\nБольшая мертвая береза.\nПришла весна.\nИ, после вьюг,\nС ремонтом проходя в апреле,\nМы все остановились вдруг,\nГлазам испуганно не веря:\nБереза старая жила,\nУпрямо почки распускались.\nНа ветках мертвого ствола\nСережки желтые качались!..\nНам кто-то после объяснил,\nЧто бродит сок в древесной тверди,\nЧто иногда хватает сил\nОжить цветами\nПосле смерти...\nЕще синел в низинах лед\nИ ныли пальцы от мороза,\nА мы смотрели,\nКак цветет\nДавно погибшая береза.","name": "Береза","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4484, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Глинка","text": "Я кем-то был взнесен на острый верх скалы,-\nТак мне в младенчестве приснилось,-\nКругом меня дробилися валы\nИ море бурное пенилось,\nИ, с воем, стадо чуд кругом скалы теснилось;\nОгонь горел у них в очах!\nЯ был один - и весь был страх;\nИ сердце в молодой груди чуть билось.\nИ милой жизни я сказал: прости!..\nВдруг пылкий огнь в мои втеснился жилы,\nИ кто-то мне орлины придал крылы\nИ громко возопил: \"Лети!\"\nИ я, под светлыми летая небесами,\nСмотрел на мир спокойными очами\nИ видел землю с высоты:\nТам реки в дальние моря бежали;\nТам грады пышные, там области лежали,\nИ в них кипела жизнь, шумели суеты\nИ страсти бурные пылали...\nНо полн я был святых, высоких дум!\nИ я в земной мятеж не опустился\nИ с прахом, от земли летящим, не смесился,\nИ слышал лишь вдали - земной тревоги шум!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4485, "fields": {"themes": [7],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1967","text": "Как долго я не высыпалась,\nписала медленно, да зря.\nПрощай, моя высокопарность!\nПривет, любезные друзья!\nДа здравствует любовь и легкость!\nА то всю ночь в дыму сижу,\nи тяжко тащится мой локоть,\nстроку влача, словно баржу.\nА утром, свет опережая,\nвсплывает в глубине окна\nлицо мое, словно чужая\nпредсмертно белая луна.\nНе мил мне чистый снег на крышах,\nмне тяжело мое чело,\nи всё за тем, чтоб вещий критик\nне понял в этом ничего.\nНу нет, теперь беру тетрадку\nи, выбравши любой предлог,\nописываю по порядку\nвсё, что мне в голову придет.\nЯ пред бумагой не робею\nи опишу одну из сред,\nкогда меня позвал к обеду\nсосед-литературовед.\nОн обещал мне, что наука,\nизвестная его уму,\nоткроет мне, какая мука\nугодна сердцу моему.\nС улыбкой грусти и привета\nоткрыла дверь в тепло и свет\nжена литературоведа,\nсама литературовед.\nПока с меня пальто снимала\nих просвещенная семья,\nждала я знака и сигнала,\nчтобы понять, при чем здесь я.\nНо, размышляя мимолетно,\nя поняла мою вину:\nчто ж за обед без рифмоплёта\nи мебели под старину?\nВсё так и было: стол накрытый\nдышал свечами, цвел паркет,\nи чужеземец именитый\nмолчал, покуривая \"кент\".\nЛитературой мы дышали,\nкогда хозяин вёл нас в зал\nи говорил о Мандельштаме.\nЦветаеву он также знал.\nОн оценил их одаренность,\nи, некрасива, но умна,\nпознаний тяжкую огромность\nделила с ним его жена.\nЯ думала: Господь вседобрый!\nПрости мне разум, полный тьмы,\nвели, чтобы соблазн съедобный\nотвлек от мыслей их умы.\nСкажи им, что пора обедать,\nвели им хоть на час забыть\nо том, чем им так сладко ведать,\nо том, чем мне так страшно быть.\nВ прощенье мне теплом собрата\nповеяло, и со двора\nвошла прекрасная собака\nс душой, исполненной добра.\nЗатем мы занялись обедом.\nЯ и хозяин пили ром,-\nнет, я пила, он этим ведал,-\nи всё же разразился гром.\nОн знал: коль ложь не бестолкова,\nона не осквернит уста,\nя знала: за лукавство слова\nнаказывает немота.\nОн, сокрушаясь бесполезно,\nстал разум мой учить уму,\nи я ответила любезно:\n- Потом, мой друг, когда умру...\nМы помирились в воскресенье.\n- У нас обед. А что у вас?\n- А у меня стихотворенье.\nОно написано как раз.\n* См. Цветаева, Мандельштам.","name": "Описание обеда","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4486, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Заросилось. Месяц ходит.\nНад левадою покой;\nВдоль по грядкам колобродят\nСфинксы с мертвой головой.\nВышла Груня на леваду...\nПод вербою парень ждал...\nИонийскую цикаду\nИм кузнечик заменял.\nБалалайку парень кинул,\nЗа плетень перемахнул\nИ в подсолнечниках сгинул,\nВ конопельке потонул...\nЗаросилось. Месяц ходит.\nНад левадою покой...\nВдоль по грядкам колобродят\nСфинксы с мертвой головой.","name": "Заросилось. Месяц ходит..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4487, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "Ну, так уже я не стал быть вашим отныне:\nИбо надо оставить вас мне наед\nне.\nДнесь ваши очи черны и все лице красно\nНе чинят мне никакой муки занапрасно.\nПравда, что вы безмерно находитесь слична,\nИ смягчить ваше сердце - похвальба есть зычна.\nНо, Ириса, вы лих быть хотите жестокой,\nА любовь снесть не может так спеси высокой.\nЯ пред тобой и слезы имел и унылость,\nИ всё что бы вас могло преложить на милость.\nВы зрели вздыхающа по вашей красоте,\nПросяща на коленах в сердечной тесноте.\nНо понеже ваше сердце так ожесточенно,\nЧто ни от чего быти не может смягченно,\nТак прости уж, жестока, я вас покидаю:\nИ мое сердце от вас вовсе отнимаю.\nВы ко мне не хотите милости показать,\nА я не хочу также от того пропадать.","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4488, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1894","text": "Терцинами писать как будто очень трудно?\nКакие пустяки! Не думаю, что так,—\nМне кажется притом, что очень безрассудно\nТакой размер избрать: звучит как лай собак\nЕго тягучий звон, и скучный, и неровный,—\nА справиться-то с ним, конечно, может всяк,—\nТройных ли рифм не даст язык наш многословный!\nТо ль дело ритмы те, к которым он привык,\nЧетырехстопный ямб, то строгий, то альковный,—\nКак хочешь поверни, всё стерпит наш язык.\nА наш хорей, а те трехсложные размеры,\nВ которых так легко вложить и страстный крик,\nИ вопли горести, и строгий символ веры?\nА стансы легкие, а музыка октав,\nА белого стиха глубокие пещеры?\nСравненье смелое, а все-таки я прав:\nСтих с рифмами звучит, блестит, благоухает\nИ пышной розою, и скромной влагой трав,\nНо темен стих без рифм и скуку навевает.","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4489, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1892","text": "Калигула, твой конь в сенате\nНе мог сиять, сияя в злате;\nСияют добрые дела.\nДержавин\nТак поиграл в слова Державин,\nНегодованием объят.\nА мне сдается (виноват!),\nЧто тем Калигула и славен,\nЧто вздумал лошадь, говорят,\nПослать присутствовать в сенат.\nЯ помню: в юности пленяла\nЕго ирония меня;\nИ мысль моя живописала\nВ стенах священных трибунала,\nСреди сановников, коня.\nЧто ж, разве там он был некстати?\nПо мне — в парадном чепраке\nЗачем не быть коню в сенате,\nКогда сидеть бы людям знати\nУместней в конном деннике?\nЧто ж, разве звук веселый ржанья\nБыл для империи вредней\nИ раболепного молчанья,\nИ лестью дышащих речей?\nЧто ж, разве конь красивой мордой\nНе затмевал ничтожных лиц\nИ не срамил осанкой гордой\nЛюдей, привыкших падать ниц?..\nЯ и теперь того же мненья,\nЧто вряд ли где встречалось нам\nТакое к трусам и к рабам\nВеликолепное презренье.","name": "Конь Калигулы","date_to": "1892"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4490, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1965","text": "Снимая тела и конечности,\nИ лица недобрых и добрых,\nУ всепобеждающей вечности\nМгновенья ворует фотограф.\nТы здесь посерьезнел, осунулся,\nНо там, словно в утренней дымке,\nЖивешь в нескончаемой юности\nНа тихо тускнеющем снимке.\nТам белою магией магния,\nКороткою вспышкой слепою\nТы явлен из времени давнего\nНа очную ставку с собою.\nВглядись почестней и попристальней\nВ черты отдаленного брата,—\nВедь всё еще слышится издали\nВнезапный щелчок аппарата.","name": "Снимая тела и конечности...","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4491, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1865","text": "Как хорошо ты, о море ночное,-\nЗдесь лучезарно, там сизо-темно...\nВ лунном сиянии, словно живое,\nХодит, и дышит, и блещет оно...\nНа бесконечном, на вольном просторе\nБлеск и движение, грохот и гром...\nТусклым сияньем облитое море,\nКак хорошо, ты в безлюдье ночном!\nЗыбь ты великая, зыбь ты морская,\nЧей это праздник так празднуешь ты?\nВолны несутся, гремя и сверкая,\nЧуткие звёзды глядят с высоты.\nВ этом волнении, в этом сиянье,\nВесь, как во сне, я потерян стою -\nО, как охотно бы в их обаянье\nВсю потопил бы я душу свою...","name": "Как хорошо ты, о море ночное...","date_to": "1865"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4492, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1917","text": "Когда случилось петь Дездемоне,-\nА жить так мало оставалось,-\nНе по любви, своей звезде, она -\nПо иве, иве разрыдалась.\nКогда случилось петь Дездемоне\nИ голос завела, крепясь,\nПро черный день чернейший демон ей\nПсалом плакучих русл припас.\nКогда случилось петь Офелии,-\nА жить так мало оставалось,-\nВсю сушь души взмело и свеяло,\nКак в бурю стебли с сеновала.\nКогда случилось петь Офелии,-\nА горечь слез осточертела,-\nС какими канула трофеями?\nС охапкой верб и чистотела.\nДав страсти с плеч отлечь, как рубищу,\nВходили, с сердца замираньем,\nВ бассейн вселенной, стан свой любящий\nОбдать и оглушить мирами.","name": "Уроки английского","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4493, "fields": {"themes": [7],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1814","text": "Давыдов, баловень счастливый\nНе той волшебницы слепой,\nИ благосклонной и спесивой,\nВертящей мир своей клюкой,\nПред коею народ трусливый\nПоник просительной главой,—\nНо музы острой и шутливой\nИ Марса, ярого в боях!\nПусть грудь твоя, противным страх,\nНе отливается игриво\nВ златистых и цветных лучах,\nКак радуга на облаках;\nНо мне твой ус красноречивый,\nВзращенный, завитый в полях\nИ дымом брани окуренный,—\nПовествователь неизменный\nТвоих набегов удалых\nИ ухарских врагам приветов,\nКолеблющих дружины их!\nПусть генеральских эполетов\nНе вижу на плечах твоих,\nОт коих часто поневоле\nВздымаются плеча других;\nНе все быть могут в равной доле,\nИ жребий с жребием несхож!\nИной, бесстрашный в ратном поле,\nЗастенчив при дверях вельмож;\nДругой, застенчивый средь боя,\nС неколебимостью героя\nВельможей осаждает дверь;\nНо не тужи о том теперь!\nНа барскую ты половину\nХодить с поклоном не любил,\nИ скромную свою судьбину\nТы благородством золотил.\nВрагам был грозен не по чину,\nДрузьям ты не по чину мил!\nСпеши в объятья их без страха\nИ, в соприсутствии нам Вакха,\nС друзьями здесь возобнови\nСоюз священный и прекрасный,\nСоюз и братства и любви,\nСудьбе могущей неподвластный!..\nГде чаши светлого стекла?\nПускай их в ряд, в сей день счастливый,\nУставит грозно и спесиво\nОбширность круглого стола!\nСокрытый в них рукой целебной,\nДар благодатный, дар волшебной\nБлагословенного Аи\nКипит, бьет искрами и пеной! —\nТак жизнь кипит в младые дни!\nТак за столом непринужденно\nРодятся искры острых слов,\nДруг друга гонят, упреждают\nИ, загоревшись, угасают\nПри шумном смехе остряков!\nУдарим радостно и смело\nМы чашу с чашей в звонкий лад!..\nНо твой, Давыдов, беглый взгляд\nОкинул круг друзей веселый,\nИ, среди нас осиротелый,\nТы к чаше с грустью приступил,\nИ вздох невольный и тяжелый\nПоверхность чаши заструил!..\nВздох сердца твоего мне внятен,—\nОн скорбной траты тайный глас;\nИ сей бродящий взор понятен —\nОн ищет Бурцова средь нас.\nО Бурцов! Бурцов! честь гусаров,\nПо сердцу Вакха человек!\nТы не поморщился вовек\nНи с блеска сабельных ударов,\nСветящих над твоим челом,\nНи с разогретого арака,\nЖелтеющего за стеклом\nПри дымном пламени бивака!\nОт сиротствующих пиров\nТы был оторван смертью жадной!\nТак резкий ветр, посол снегов,\nСразившись с лозой виноградной,\nКрасой и гордостью садов,\nСрывает с корнем, повергает,\nИ в ней надежду убивает\nУсердных Вакховых сынов!\nНе удалось судьбой жестокой\nУдарить робко чашей мне\nС твоею чашею широкой,\nВсегда потопленной в вине!\nЯ не видал ланит румяных,\nНи на челе следов багряных\nПобед, одержанных тобой;\nНо здесь, за чашей круговой,\nКлянусь Давыдовым и Вакхом:\nПойду на холм надгробный твой\nС благоговением и страхом;\nВодяных слез я не пролью,\nНо свежим плющем холм украшу,\nИ, опрокинув полну чашу,\nЯ жажду праха утолю!\nИ мой резец, в руке дрожащий,\nИзобразит от сердца стих:\n«Здесь Бурцов, друг пиров младых;\nСном вечности и хмеля спящий.\nЛюбил он в чашах видеть дно,\nВрагам казать лицо средь боя.—\nПочтите падшего героя\nЗа честь, отчизну и вино!»","name": "К партизану-поэту (Давыдов, баловень счастливый...)","date_to": "1814"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4494, "fields": {"themes": [7],"author": "Евдокия Ростопчина","date_from": "1830","text": "Подражание Г-же Деборд-Вальмор\n(Для Елизаветы Петровны Пашковой)\nКогда б он знал, что пламенной душою\nС его душой сливаюсь тайно я!\nКогда б он знал, что горькою тоскою\nОтравлена младая жизнь моя!\nКогда б он знал, как страстно и как нежно\nОн, мой кумир, рабой своей любим...\nКогда б он знал, что в грусти безнадежной\nУвяну я, непонятая им!..\nКогда б он знал!..\nКогда б он знал, как дорого мне стоит,\nКак тяжело мне с ним притворной быть!\nКогда б он знал, как томно сердце ноет,\nКогда велит мне гордость страсть таить!..\nКогда б он знал, какое испытанье\nПриносить мне спокойный взор его,\nКогда в замен немаго обожанья\nЯ тщетно жду улыбки от него.\nКогда б он знал!..\nКогда б он знал, в душе его убитой\nЛюбви бы вновь язык заговорил,\nИ юности восторг полузабытый\nЕго бы вновь согрел и оживил!-\nИ я тогда, счастливица!.. любима...\nЛюбима им, была бы, может быть!\nНадежда льстит тоске неутолимой;\nНе любит он... а мог бы полюбить!\nКогда б он знал!..","name": "Когда б он знал!","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4495, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1913","text": "Настоящую нежность не спутаешь\nНи с чем, и она тиха.\nТы напрасно бережно кутаешь\nМне плечи и грудь в меха.\nИ напрасно слова покорные\nГоворишь о первой любви,\nКак я знаю эти упорные\nНесытые взгляды твои!","name": "Настоящую нежность не спутаешь...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4496, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1940","text": "Упали окон вековые веки.\nОт суеты земной отрешены,\nГуляли церемонные калеки,\nИ на луну глядели горбуны.\nСтарухи, вытянув паучьи спицы,\nПрохладный саван бережно плели.\nКоты кричали. Умирали птицы.\nИ памятники по дорогам шли.\nУснув в ту ночь, мы утром не проснулись.\nБыл сер и нежен города скелет.\nМы узнавали все суставы улиц,\nВсе перекрестки юношеских лет.\nЧасы не били. Стали звезды ближе.\nПустынен, дик, уму непостижим,\nВ забытом всеми, брошенном Париже\nУж цепенел необозримый Рим.","name": "Упали окон вековые веки...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4497, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "Село Хвостокурово\n28 июля. Очень жарко. В тени должно быть много градусов...\nНа горе под березкой лежу,\nНа березку я молча гляжу,\nНо при виде плакучей березки\nНа глазах навернулися слезки.\nА меж тем все молчанье вокруг,\nЛишь порою мне слышится вдруг,\nДа и то очень близко, на елке,\nКак трещат, иль свистят перепелки.\nВплоть до вечера там я лежал,\nТрескотне той иль свисту внимал,\nИ девятого лишь в половине\nЯ без чаю заснул в мезонине.\n29 июля. Жар попрежнему...\nЖелтеет лист на деревах,\nНесутся тучи в небесах,\nНо нет дождя, и жар палит.\nВсе, что растет, то и горит.\nПотеет пахарь на гумне,\nИ за снопами в стороне\nУ бабы от дневных работ\nПовсюду также виден пот.\nНо вот уж меркнет солнца луч,\nВыходит месяц из-за туч,\nИ освещает на пути\nВсе звезды млечного пути.\nЦарит повсюду тишина,\nПо небу катится луна,\nНо свет и от других светил\nВдруг небосклон весь осветил...\nСтрадая болию зубной,\nВ пальто, с подвязанной щекой,\nНа небо яркое гляжу,\nЗа каждой звездочкой слежу.\nЯ стал их все перебирать,\nНазванья оных вспоминать,\nА время шло своей чредой,\nИ у амбара часовой\nЕжеминутно, что есть сил,\nДавно уж в доску колотил.\nПростясь с природою, больной,\nПошел я медленно домой,\nИ лег в девятом половине\nОпять без чаю в мезонине.\n1 августа. Опять в тени должно быть много градусов...\nПри поднятии гвоздя\nблиз каретного сарая.\nГвоздик, гвоздик из металла,\nКем на свет сооружен?\nЧья рука тебя сковала,\nДля чего ты заострен?\nИ где будешь? Полагаю,\nТы не можешь дать ответ;\nЗа тебя я размышляю,\nЗанимательный предмет.\nНа стене ль простой избушки\nМы увидимся с тобой,\nГде рука слепой старушки\nВдруг повесит ковшик свой?\nИль в покоях господина\nНа тебе висеть с шнурком\nБудет яркая картина,\nИль кисетец с табаком?\nИли шляпа плац-майора,\nИль зазубренный палаш,\nОкровавленная шпора,\nИ ковровый сак-вояж?\nЭскулапа ли квартира\nВечный даст тебе приют?\nДля висенья вицмундира\nМолотком тебя вобьют?\nМожет быть, для барометра\nВдруг тебя назначит он,\nА потом для термометра,\nИль с рецептами картон\nНа тебя повесит он?\nИли ляпис-инферналис,\nИль с ланцетами суму?—\nВообще, чтоб не валялись\nВещи нужные ему.\nИль подбитый под ботфортой,\nБудешь ты чертить паркет,\nГде первейшего все сорта,\nГде на всем печать комфорта,\nГде посланника портрет?\nИль, напротив, полотенце\nБудешь ты собой держать,\nДа кафтанчик ополченца,\nОтъезжающего в рать?\nПотребить гвоздочек знает\nВсяк на собственный свой вкус,\nНо пока о том мечтает,\n(беру и смотрю)\nЭту шляпку ожидает\nВ мезонине мой картуз.\n(Поспешно ухожу наверх).","name": "Выдержки из моего дневника в деревне"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4498, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1916","text": "За степью, в приволжских песках,\nШирокое, алое солнце тонуло.\nРебенок уснул у тебя на руках,\nТы вышла из душной кибитки, взглянула\nНа кровь, что в зеркальные соли текла,\nНа солнце, лежавшее точно на блюде,—\nИ сладкой отрадой степного, сухого тепла\nПодуло в лицо твое, в потные смуглые груди.\nВеликий был стан за тобой:\nСкрипели колеса, верблюды ревели,\nКостры, разгораясь, в дыму пламенели\nИ пыль поднималась багровою тьмой.\nТы, девочка, тихая сердцем и взором,\nТы знала ль в тот вечер, садясь на песок,\nЧто сонный ребенок, державший твой темный сосок,\nТот самый Могол, о котором\nВо веки веков не забудет земля?\nТы знала ли, Мать, что и я\nВосславлю его,— что не надо мне рая,\nХриста, Галилеи и лилий ее полевых,\nЧто я не смиреннее их —\nАттилы, Тимура, Мамая,\nЧто я их достоин, когда,\nНаскучив таиться за ложью,\nРву древнюю хартию божью,\nНасилую, режу, и граблю, и жгу города?\nПогасла за степью слюда,\nДрожащее солнце в песках потонуло.\nТы скучно в померкшее небо взглянула\nИ, тихо вздохнувши, опять опустила глаза...\nНесметною ратью чернели воза,\nВ синеющей ночи прохладой и горечью дуло.","name": "В Орде","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4499, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Диктаторы звонят поэтам\nпо телефону\nи задают вопросы.\nПоэты, переполненные спесью,\nи радостью, и страхом,\nохотно отвечают, ощущая,\nчто отвечают чересчур охотно.\nДиктаторы заходят в комитеты,\nгде с бранью, криком,\nугрозами, почти что с кулаками\nпомощники диктаторов решают\nсудьбу поэтов.\nДиктаторы наводят справку.\n- Такие-то, за то-то.\n- О, как же, мы читали.-\nИ милостиво разрешают\nпродленье жизни.\nПотом - черта.\nА после, за чертою,\nпоэт становится цитатой\nв речах державца,\nлистком в его венке лавровом,\nстановится подробностью эпохи.\nОн ест, и пьет, и пишет.\nОн посылает изредка посылки\nтому поэту,\nкоторому не позвонили.\nПотом все это -\nдиктатора, поэта, честь и славу,\nстихи, грехи, подвохи, охи, вздохи -\nна сто столетий заливает лава\nгрядущей, следующей эпохи.","name": "Звонки"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4500, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Боков","date_from": "1965","text": "От модности не требуйте народности,\nНародность - это почва, это плуг.\nИ только по одной профнепригодности\nРешаются ее освоить вдруг.\nНародность не играет побрякушками,\nИ чужероден ей любой эрзац.\nВ ней золотом сияет имя Пушкина,\nЕе не так-то просто в руки взять.\nНародность - это тара тороватая,\nНаполненная тяжестью зерна,\nНародность - это баба рябоватая,\nКоторая земле своей верна.\nНародность циркачам не повинуется,\nОна для них - бельмо, живой укор.\nВ ней Данте, Пушкин, Гете соревнуются,-\nЧто мода для таких высоких гор!","name": "От модности не требуйте народности...","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4501, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","date_from": "1973","text": "О, когда-нибудь, когда?\nСяду я себя забуду,\nНенадолго — навсегда,\nПовсеместно и повсюду.\nВсе забуду, разучусь,\nИ разуюсь и разденусь,\nСам с собою разлучусь\nОт себя куда-то денусь.","name": "О, когда-нибудь, когда?..","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4502, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1905","text": "Евгению Иванову\nВот Он - Христос - в цепях и розах\nЗа решeткой моей тюрьмы.\nВот агнец кроткий в белых ризах\nПришeл и смотрит в окно тюрьмы.\nВ простом окладе синего неба\nЕго икона смотрит в окно.\nУбогий художник создал небо.\nНо лик и синее небо - одно.\nЕдиный, светлый, немного грустный -\nЗа ним восходит хлебный злак,\nНа пригорке лежит огород капустный,\nИ берeзки и eлки бегут в овраг.\nИ всё так близко и так далёко,\nЧто, стоя рядом, достичь нельзя,\nИ не постигнешь синего ока,\nПока не станешь сам как стезя...\nПока такой же нищий не будешь,\nНе ляжешь, истоптан, в глухой овраг,\nОбо всeм не забудешь, и всего не разлюбишь,\nИ не поблекнешь, как мeртвый злак.","name": "Вот Он - Христос - в цепях и розах...","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4503, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1918","text": "Канителят стариков бригады\nканитель одну и ту ж.\nТоварищи!\nНа баррикады!-\nбаррикады сердец и душ.\nТолько тот коммунист истый,\nкто мосты к отступлению сжег.\nДовольно шагать, футуристы,\nВ будущее прыжок!\nПаровоз построить мало -\nнакрутил колес и утек.\nЕсли песнь не громит вокзала,\nто к чему переменный ток?\nГромоздите за звуком звук вы\nи вперед,\nпоя и свища.\nЕсть еще хорошие буквы:\nЭр,\nШа,\nЩа.\nЭто мало - построить парами,\nраспушить по штанине канты.\nВсе совдепы не сдвинут армий,\nесли марш не дадут музыканты.\nНа улицу тащите рояли,\nбарабан из окна багром!\nБарабан,\nрояль раскроя ли,\nно чтоб грохот был,\nчтоб гром.\nЭто что - корпеть на заводах,\nперемазать рожу в копоть\nи на роскошь чужую\nв отдых\nосоловелыми глазками хлопать.\nДовольно грошовых истин.\nИз сердца старое вытри.\nУлицы - наши кисти.\nПлощади - наши палитры.\nКнигой времен\nтысячелистой\nреволюции дни не воспеты.\nНа улицы, футуристы,\nбарабанщики и поэты!","name": "Приказ по армии искусства","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4504, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1838","text": "Филида с каждою зимою,\nЗимою новою своей,\nПугает большей наготою\nСвоих старушечьих плечей.\nИ, Афродита гробовая,\nПодходит, словно к ложу сна,\nЗа ризой ризу опуская,\nК одру последнему она.","name": "Филида с каждою зимою...","date_to": "1838"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4505, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Нам черное солнце светило,\nнас жгло, опаляло оно,\nсжигая иные светила,\nсияя на небе - одно.\nО, черного солнца сиянье,\nзиянье его в облаках!\nО, долгие годы стоянья\nна сомкнутых каблуках!\nИ вот - потемнели блондины.\nИ вот - почернели снега.\nИ билась о черные льдины\nчернейшего цвета пурга.\nИ черной фатою невесты\nокутывались тогда,\nкогда приходили не вести,\nа в черной каемке беда.\nА темный, а белый, а серый\nказались оттенками тьмы,\nкоторую полною мерой\nмы видели, слышали мы.\nМы ее ощужали.\nМы ее осязали.\nЕли вместе со щами.\nВыплакивали со слезами.","name": "Нам черное солнце светило..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4506, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Близился сизый закат.\nВоздух был нежен и хмелен,\nИ отуманенный сад\nКак-то особенно зелен.\nИ, о Незримой твердя,\nВ тучах таимой печали,\nВ воздухе, полном дождя,\nТрубы так мягко звучали.\nВдруг - точно яркий призыв,\nДаль чем-то резко разъялась:\nМягкие тучи пробив,\nМедное солнце смеялось.","name": "Сизый закат"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4507, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1840","text": "Глухо мой заступ, о череп ударясь, звенит.\nЗамогильный\nГость, выходи-ко! Вокруг тебя панцирь, перчатки\nи бердыш -\nПусть истлевают! Тебя ж отлучу я, о череп,\nот тлена!\nТы не услышишь ни кликов воинских, ни бранных\nударов.\nМирно лежи у подножия лиры эллинской и миртом\nВечнозеленой Эллады венчайся, порой наполняясь\nГулким ответом на струны ее, потрясенные ветром.\nТак же не в вечных ли миртах, не в звуках ли горних\nгармоний\nПрежний хозяин твой, дух, утопает теперь?..","name": "Череп","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4508, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1971","text": "Подснежник там еще, под настом,\nНо через наста хрусткий пласт\nОн знак условленный подаст нам,\nУже без кода передаст.\nИ выйдет — вызов зимней прозе,\nИ, захлебнувшись новизной,\nПогибнет первым на морозе,\nТак и не встретившись с весной.","name": "Стихи о самом первом","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4509, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1908","text": "О красавица Сайма, ты лодку мою колыхала,\nКолыхала мой челн, челн подвижный, игривый и острый,\nВ водном плеске душа колыбельную негу слыхала,\nИ поодаль стояли пустынные скалы, как сестры.\nОтовсюду звучала старинная песнь — Калевала:\nПеснь железа и камня о скорбном порыве титана.\nИ песчаная отмель — добыча вечернего вала,\nКак невеста, белела на пурпуре водного стана.\nКак от пьяного солнца бесшумные падали стрелы\nИ на дно опускались и тихое дно зажигали,\nКак с небесного древа клонилось, как плод перезрелый,\nСлишком яркое солнце, и первые звезды мигали;\nЯ причалил и вышел на берег седой и кудрявый;\nЯ не знаю, как долго, не знаю, кому я молился...\nНеоглядная Сайма струилась потоками лавы,\nБелый пар над водой тихонько вставал и клубился.","name": "О красавица Сайма, ты лодку мою колыхала...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4510, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1901","text": "Белой ночью месяц красный\nВыплывает в синеве.\nБродит призрачно-прекрасный,\nОтражается в Неве.\nМне провидится и снится\nИсполпенье тайных дум.\nВ вас ли доброе таится,\nКрасный месяц, тихий шум?..","name": "Белой ночью месяц красный...","date_to": "1901"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4511, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1929","text": "Смерть приходит к человеку,\nГоворит ему: «Хозяин,\nТы походишь на калеку,\nНасекомыми кусаем.\nБрось житье, иди за мною,\nУ меня во гробе тихо.\nБелым саваном укрою\nВсех от мала до велика.\nНе грусти, что будет яма,\nЧто с тобой умрет наука:\nПоле выпашется само,\nРожь поднимется без плуга.\nСолнце в полдень будет жгучим,\nБлиже к вечеру прохладным.\nТы же, опытом научен,\nБудешь белым и могучим\nС медным крестиком квадратным\nСпать во гробе аккуратном».\n«Смерть, хозяина не трогай,—\nОтвечает ей мужик. —\nРади старости убогой\nПощади меня на миг.\nДай мне малую отсрочку,\nОтпусти меня. А там\nЯ единственную дочку\nЗа труды тебе отдам».\nСмерть не плачет, не смеется,\nВ руки девицу берет\nИ, как полымя, несется,\nИ трава под нею гнется\nОт избушки до ворот.\nХолмик во поле стоит,\nДева в холмике шумит:\n«Тяжело лежать во гробе,\nПочернели ручки обе,\nСтали волосы как пыль,\nИз грудей растет ковыль.\nТяжело лежать в могиле,\nГубки тоненькие сгнили,\nВместо глазок — два кружка,\nНету милого дружка!»\nСмерть над холмиком летает\nИ хохочет, и грустит,\nИз ружья в него стреляет\nИ, склоняясь говорит:\n«Ну, малютка, полно врать,\nПолно глотку в гробе драть!\nМир над миром существует,\nВылезай из гроба прочь!\nСлышишь, ветер в поле дует,\nНаступает снова ночь.\nКараваны сонных звезд\nПролетели, пронеслись.\nКончен твой подземный пост,\nНу, попробуй, поднимись!»\nДева ручками взмахнула,\nНе поверила ушам,\nДоску вышибла, вспрыгнула,\nХлоп! И лопнула по швам.\nИ течет, течет бедняжка\nВ виде маленьких кишок.\nГде была ее рубашка,\nТам остался порошок.\nИзо всех отверстий тела\nЧервяки глядят несмело,\nВроде маленьких малют\nЖидкость розовую пьют.\nБыла дева — стали щи.\nСмех, не смейся, подожди!\nСолнце встанет, глина треснет,\nМигом девица воскреснет.\nИз берцовой из кости\nБудет деревце расти,\nБудет деревце шуметь,\nПро девицу песни петь,\nПро девицу песни петь,\nСладким голосом звенеть:\n«Баю, баюшки, баю,\nБаю девочку мою!\nВетер в поле улетел,\nМесяц в небе побелел.\nМужики по избам спят,\nУ них много есть котят.\nА у каждого кота\nБыли красны ворота,\nШубки синеньки у них,\nВсе в сапожках золотых,\nВсе в сапожках золотых,\nОчень, очень дорогих...»","name": "Искушение","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4512, "fields": {"themes": [7],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1907","text": "Как Млечный Путь, любовь твоя\nВо мне мерцает влагой звездной,\nВ зеркальных снах над водной бездной\nАлмазность пытки затая.\nТы - слезный свет во тьме железной,\nТы - горький звездный сок. А я -\nЯ - помутневшие края\nЗари слепой и бесполезной.\nИ жаль мне ночи... Оттого ль,\nЧто вечных звезд родная боль\nНам новой смертью сердце скрепит?\nКак синий лед мой день... Смотри!\nИ меркнет звезд алмазный трепет\nВ безбольном холоде зари.","name": "Как Млечный Путь, любовь твоя...","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4513, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","text": "Памяти В. Высоцкого\nБок о бок с шашлычной,\nшипящей так сочно,\nкиоск звукозаписи\nоколо Сочи.\nИ голос знакомый\nс хрипинкой несется,\nи наглая надпись:\n\"В продаже - Высоцкий\".\nВолодя,\nах, как тебя вдруг полюбили\nСо стереомагами\nавтомобили!\nТолкнут\nпрошашлыченным пальцем кассету,\nИ пой,\nдаже если тебя уже нету.\nТоргаш тебя ставит\nв игрушечке-\"Ладе\"\nСо шлюхой,\nизмазанной в шоколаде,\nи цедит,\nчтоб не задремать за рулем:\n\"А ну-ка Высоцкого мы крутанем!\"\nВолодя,\nкак страшно\nмеж адом и раем\nкрутиться для тех,\nкого мы презираем!\nНо, к нашему счастью,\nмагнитофоны\nНе выкрадут\nнаши предсмертные стоны.\nТы пел для студентов Москвы\nи Нью-Йорка,\nДля части планеты,\nчье имя - \"галерка\".\nИ ты к приискателям\nна вертолете\nСпускался и пел у костров на болоте.\nТы был полу-Гамлет и полу-Челкаш.\nТебя торгаши не отнимут.\nТы наш…\nТебя хоронили, как будто ты гений.\nКто - гений эпохи. Кто - гений мгновений.\nТы - бедный наш гений семидесятых\nИ бедными гениями небогатых.\nДля нас Окуджава\nбыл Чехов с гитарой.\nТы - Зощенко песни\nс есенинкой ярой,\nИ в песнях твоих,\nраздирающих душу,\nЕсть что-то\nот сиплого хрипа Хлопуши!\n…Киоск звукозаписи\nоколо пляжа.\nЖизнь кончилась.\nИ началась распродажа.","name": "Киоск звукозаписи"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4514, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "Прекрасны вы, поля земли родной,\nЕще прекрасней ваши непогоды;\nЗима сходна в ней с первою зимой,\nКак с первыми людьми ее народы!..\nТуман здесь одевает неба своды!\nИ степь раскинулась лиловой пеленой,\nИ так она свежа, и так родня с душой,\nКак будто создана лишь для свободы...\nНо эта степь любви моей чужда;\nНо этот снег летучий, серебристый\nИ для страны порочной слишком чистый\nНе веселит мне сердца никогда.\nЕго одеждой хладной, неизменной\nСокрыта от очей могильная гряда\nИ позабытый прах, но мне,\nно мне бесценный.","name": "Прекрасны вы, поля...","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4515, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1897","text": "Живы дети, только дети,-\nМы мертвы, давно мертвы.\nСмерть шатается на свете\nИ махает, словно плетью,\nУплетенной туго сетью\nВозле каждой головы,\nХоть и даст она отсрочку -\nГод, неделю или ночь,\nНо поставит всё же точку\nИ укатит в черной тачке,\nСотрясая в дикой скачке,\nИз земного мира прочь.\nТоропись дышать сильнее,\nЖди - придет и твой черед.\nЗадыхайся, цепенея,\nЛеденея перед нею.\nСрок пройдет - подставишь шею,-\nНочь, неделя или год.","name": "Живы дети, только дети...","date_to": "1897"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4516, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1826","text": "CANTO XXIII\nOtt. 100\nПред рыцарем блестит водами\nРучей прозрачнее стекла,\nПрирода милыми цветами\nТенистый берег убрала\nИ обсадила древесами.\nЛуга палит полдневный зной,\nПастух убогий спит у стада,\nУстал под латами герой -\nЕго манит ручья прохлада.\nЗдесь мыслит он найти покой.\nИ здесь-то, здесь нашел несчастный\nПриют жестокий и ужасный.\nГуляя, он на деревах\nПовсюду надписи встречает.\nОн с изумленьем в сих чертах\nЗнакомый почерк замечает;\nНевольный страх его влечет,\nОн руку милой узнает...\nИ в самом деле в жар полдневный\nМедор с китайскою царевной\nИз хаты пастыря сюда\nСам друг являлся иногда.\nОрланд их имена читает\nСоединенны вензелом;\nИх буква каждая гвоздем\nГерою сердце пробивает.\nСтараясь разум усыпить,\nОн сам с собою лицемерит,\nНе верить хочет он, хоть верит,\nОн силится вообразить,\nЧто вензеля в сей роще дикой\nНачертаны все - может быть -\nДругой, не этой Анджеликой.\nНо вскоре, витязь, молвил ты:\n\"Однако ж эти мне черты\nЗнакомы очень... разумею,\nМедор сей выдуман лишь ею,\nПод этим прозвищем меня\nЦаревна славила, быть может\".\nТак басней правду заменя,\nОн мыслит, что судьбе поможет.\nНо чем он более хитрит,\nЧтоб утушить свое мученье,\nТем пуще злое подозренье\nВозобновляется, горит;\nТак в сетке птичка, друг свободы,\nЧем больше бьется, тек сильней,\nТем крепче путается в ней.\nОрланд идет туда, где своды\nГора склонила на ручей.\nКривой, бродящей павиликой\nЗавешен был тенистый вход.\nМедор с прелестной Анджеликой\nЛюбили здесь у свежих вод\nВ день жаркой, в тихой час досуга\nДышать в объятиях друг друга,\nИ здесь их имена кругом\nДрева и камни сохраняли;\nИх мелом, углем иль ножом\nВезде счастливцы написали.\nТуда пешком печальный граф\nИдет и над пещерой темной\nЗрит надпись - в похвалу забав\nМедор ее рукою томной\nВ те дни стихами начертал;\nСтихи, чувств нежных вдохновенье,\nОн по-арабски написал,\nИ вот их точное значенье:\n\"Цветы, луга, ручей живой,\nСчастливый грот, прохладны тени,\nПриют любви, забав и лени,\nГде с Анджеликой молодой,\nС прелестной дщерью Галафрона,\nЛюбимой многими - порой\nЯ знал утехи Купидона.\nЧем, бедный, вас я награжу?\nСтоль часто вами охраненный,\nОдним лишь только услужу -\nХвалой и просьбою смиренной.\nГоспод любовников молю,\nДам, рыцарей и всевозможных\nПришельцев, здешних иль дорожных,\nКоторых в сторону сию\nФортуна заведет случайно,-\nНа воды, луг, на тень и лес\nЗовите благодать небес,\nЧтоб нимфы их любили тайно,\nЧтоб пастухи к ним никогда\nНе гнали жадные стада\".\nГраф точно так, как по-латыне,\nЗнал по-арабски. Он не раз\nСпасался тем от злых проказ,\nНо от беды не спасся ныне.\nДва, три раза, и пять, и шесть\nОн хочет надпись перечесть;\nНесчастный силится напрасно\nСказать, что нет того, что есть,\nОн правду видит, видит ясно,\nИ нестерпимая тоска,\nКак бы холодная рука,\nСжимает сердце в нем ужасно,\nИ наконец на свой позор\nВперил он равнодушный взор.\nГотов он в горести безгласной\nЛишиться чувств, оставить свет.\nАх, верьте мне, что муки нет,\nПодобной муке сей ужасной.\nНа грудь опершись бородой,\nСклонив чело, убитый, бледный,\nНайти не может рыцарь бедный\nНи вопля, ни слезы одной.\n* \"Неистовый Роланд\". (итал.)","name": "ИЗ АРИОСТОВА \"ORLANDO FURIOSO\"*","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4517, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Блок","date_from": "1907","text": "Гармоника, гармоника!\nЭй, пой, визжи и жги!\nЭй, желтенькие лютики,\nВесенние цветки!\nТам с посвистом да с присвистом\nГуляют до зари,\nКусточки тихим шелестом\nКивают мне: смотри.\nСмотрю я - руки вскинула,\nВ широкий пляс пошла,\nЦветами всех осыпала\nИ в песне изошла...\nНеверная, лукавая,\nКоварная - пляши!\nИ будь навек отравою\nРастраченной души!\nС ума сойду, сойду с ума,\nБезумствуя, люблю,\nЧто вся ты - ночь, и вся ты - тьма,\nИ вся ты - во хмелю...\nЧто душу отняла мою,\nОтравой извела,\nЧто о тебе, тебе пою,\nИ песням нет числа!..","name": "Гармоника, гармоника!..","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4518, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1858","text": "Замолкнул гром, шуметь гроза устала,\nСветлеют небеса,\nМеж черных туч приветно засияла\nЛазури полоса;\nЕще дрожат цветы, полны водою\nИ пылью золотой, —\nО, не топчи их с новою враждою\nПрезрительной пятой!","name": "Замолкнул гром, шуметь гроза устала...","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4519, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1922","text": "Да! Теперь - решено без возврата\nЯ покинул родные края,\nУж не будут листвою крылатой\nНадо мною звенеть тополя.\nНизкий дом мой давно ссутулился,\nСтарый пёс мой давно издох,\nНа московских изогнутых улицах\nПомереть, знать, судил мне Бог.\nА я люблю этот город вязевый,\nПусть обрюзг он и пусть одрях.\nЗолотая дремотная Азия опочила на куполах.\nА когда ночью светит месяц...\nКогда светит чёрт знает как!\nЯ иду, головою свесясь,\nПереулком в знакомый кабак;\nШум и гам в этом логове жутком,\nНо всю ночь напролёт до зари,\nЯ читаю стихи проституткам\nИ с бандюгами жарю спирт.\nСердце бьётся всё чаще и чаще,\nИ уж я говорю невпопад:\n\"Я такой же, как вы, пропащий,\nМне теперь не уйти назад.\"\nНазкий дом без меня ссутулился,\nСтарый пёс мой давно издох,\nНа московских изогнутых улицах,\nУмереть, знать, судил мне Бог.","name": "Да! Теперь - решено без возврата...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4520, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Анчаров","text": "Она была во всем права -\nИ даже в том, что сделала.\nА он сидел, дышал едва,\nИ были губы белые.\nИ были черные глаза,\nИ были руки синие.\nИ были черные глаза\nПустынными пустынями.\nПустынный двор жестоких лет,\nПустырь, фонарь и улица.\nИ переулок, как скелет,\nИ дом подъездом жмурится.\nИ музыка ее шагов\nСхлестнулась с подворотнею,\nИ музыка ее шагов -\nТаблеткой приворотною.\nИ стала пятаком луна,\nПодруга полумесяца,\nКогда потом ушла она,\nА он решил повеситься.\nИ шантажом гремела ночь,\nУлыбочкой приправленным.\nИ шантажом гремела ночь\nИ пустырем отравленным.\nИ лестью падала трава,\nИ местью встала выросшей.\nИ ото всех его бравад\nОстался лишь пупырышек.\nСезон прошел, прошел другой -\nИ снова снег на паперти.\nСезон прошел, прошел другой -\nЗвенит бубенчик капелькой.\nИ заоконная метель,\nИ лампа - желтой дынею.\nА он все пел, все пел, все пел,\nНаказанный гордынею.\nНаказан скупостью своей,\nУстал себя оправдывать.\nНаказан скупостью своей\nИ страхом перед правдою.\nУстал считать улыбку злом,\nА доброту - смущением.\nУстал считать себя козлом\nЛюбого отпущения.\nДвенадцать падает. Пора!\nДорога в темень шастает.\nДвенадцать падает. Пора!\nЗабудь меня, глазастого!","name": "Она была во всем права"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4521, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1975","text": "I\nСыплется песок в часах песочных.\nСтруйка, право, тоньше волоска.\nНад ее мерцаньем худосочным\nМасса,\nТолща плотного песка.\nЯ бы счел задачей невозможной\nСчет песку, как мелкая пыльца.\nЭтой струйкой, право же, ничтожной,\nВек ему не вытечь до конца.\nОн еще пока незыблем явно\nЗа стеклом в футляре и в руке.\nНо уже ворончатая ямка\nПоявилась сверху на песке.\nСыплются песчинки — вот причина,\nЛьются в бездну нижнего стекла.\nТолько это вовсе не песчинки,\nГлядь-поглядь, минута утекла!\nИсчезают, падают мгновенья,\nЧто бы ты ни делал, все равно.\nЖутко — беспрерывного теченья\nНикому замедлить не дано.\nТы в кино, на пляже, на охоте,\nВ шахматы играешь, пиво пьешь,\nСпишь и ешь... Они всегда в работе.\nНи одно обратно не вернешь.\nЖизнь течет. То лег, а то проснулся.\nПишешь. Любишь. Голоден и сыт.\nЧуть забылся, только отвернулся —\nГода нет!\nРаботают часы.\nОстановишь? Спрячешь? Черта в стуле!\nПлачь не плачь, не сделать ничего.\nБездной вниз часы перевернули\nВ день и час рожденья твоего.\nII\nПоезду кажется, что земные пейзажи\nМчатся мимо него,\nСкользят за окнами,\nПлывут, содрогаются и летят.\nУбегают в безвозвратное прошлое,\nТак что кустик каждый\nНикакими силами не вернешь назад.\nПесчинкам в песочных часах представляется,\nЧто стеклянные стенки\nВсе время несутся куда-то вверх,\nСловно ткется бесконечная нить.\nУтекают,\nУскользают,\nИ никакими силами\nИх невозможно остановить.\nНам, на земле живущим, кажется,\nЧто движется время.\nИногда ползет,\nПлетется,\nТянется,\nЕдва ли не останавливается,\nИногда летит на всех парусах.\nВ зависимости от того,\nЧто мы делаем сами,\nМы -\nПоезда, идущие через земные пейзажи,\nМы -\nПесчинки, сыплющиеся в песочных часах.","name": "Песочные часы","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4522, "fields": {"themes": [],"author": "Римма Казакова","text": "Под что-то, да, всегда под что-то,\nпод чье-то будущее «да»\nвершится жаркая работа,\nмучительная, как беда.\nТот хмель уйдет, уйдет похмелье,\nи будет пусто и светло.\nНо если что-то мы посмели,\nто, значит, что-то нас вело,\nи, значит, что-то было в миге,\nглухом и тесном, как тюрьма,\nраз существуют в мире книги,\nдеревья, дети и дома.","name": "Под что-то, да, всегда под что-то..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4523, "fields": {"themes": [7],"author": "К. Р.","date_from": "1886","text": "Научи меня, Боже, любить\nВсем умом Тебя, всем помышленьем,\nЧтоб и душу Тебе посвятить\nИ всю жизнь с каждым сердца биеньем.\nНаучи Ты меня соблюдать\nЛишь Твою милосердую волю,\nНаучи никогда не роптать\nНа свою многотрудную долю.\nВсех, которых пришел искупить\nТы Своею Пречистою Кровью,\nБескорыстной, глубокой любовью\nНаучи меня, Боже, любить!","name": "Молитва","date_to": "1886"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4524, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1881","text": "На утре дней моих о подвигах мечтая,\nЯ долго звонких слов от дел не отличал,\nИ, как пророк добра, гремя и обличая,\nМеня пустой крикун нередко увлекал;\nЯ наряжал его в цветы моих мечтаний.\nЛовил слова его. . . . . . . . . . . .","name": "На утре дней моих о подвигах мечтая...","date_to": "1881"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4525, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Вставные казенные зубы\nдавно уходящей эпохи,\nхоть выглядят тупо и грубо,\nно для загрызанья — неплохи.\nТяжелые потные руки\nуже отступающей эры\nтакие усвоили трюки,\nчто и не подыщешь примеры.\nРевущее зычное горло\nвсего, что с давным и давном,-\nоно не охрипло,\nне сперло\nдыхание\nсмрадное\nв нем.\nОно, как и прежде, готово\nсказать свое ложное слово.","name": "Вставные казенные зубы..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4526, "fields": {"themes": [],"author": "Бертольт Брехт","date_from": "1939","text": "Продлится всего четыре недели. К началу осени\nВсе вы вернетесь домой. Но осень\nМного раз придет и пройдет, а вы\nНе вернетесь домой.\nМаляр вам станет рассказывать — мол, машины\nБудут за вас воевать. Лишь немногим\nПредстоит умереть. Но вы,\nСотнями тысяч будете вы умирать,\nУмирать в таком огромном количестве,\nкаком никогда и никто еще на свете не умирал.\nЕсли мне доведется услышать,\nчто вы воюете на Северном полюсе,\nи Индии, в Трансваале,\nЗначит, буду я знать,\nГде ваши могилы.\nПеревод М.Ваксмахера","name": "Фюрер вам станет рассказывать — дескать, война...","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4527, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","text": "Мой прах уснет забытый и холодный,\nА для тебя настанет жизни май;\nО, хоть на миг душою благородной\nТогда стихам, звучавшим мне, внимай!\nИ вдумчивым и чутким сердцем девы\nБезумных снов волненья ты поймешь\nИ от чего в дрожащие напевы\nЯ уходил - и ты за мной уйдешь.\nПриветами, встающими из гроба,\nСердечных тайн бессмертье ты проверь.\nВневременной повеем жизнью оба,\nИ ты и я - мы встретимся - теперь!","name": "Теперь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4528, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Лившиц","date_from": "1935","text": "Двор. Весна. Жую печенье.\n— Дай кусманчик!\n— Нет, не дам... —\nТотчас — первое крещенье —\nПолучаю по зубам.\nУдивляюсь.\nВытираю\nПокрасневшую слюну.\nЗамечаю тетю Раю,\nПодбежавшую к окну.\nЗнаю — дома ждет расправа.\nВосклицаю громко: — Раз!.. —\nИ стоящему направо\nПопадаю в левый глаз.\nЭто помню. Дальше — туже.\nИз деталей — ни одной.\nВпрочем, нет: печенье — в луже,\nТетя Рая надо мной...\nЛетом — ссоры. Летом — игры.\nЛетом — воздух голубей.\nКошки прыгают как тигры\nНа пугливых голубей.\nРазве есть на свете средство\nОт простуды в январе?!..\nНачиналось наше детство\nНа асфальтовом дворе.\nРыжей крышей пламенело\nИ в осенний дождь грибной\nЛопухами зеленело\nВозле ямы выгребной.","name": "Вступление","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4529, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "Читаю мемуары разных лиц.\nСопоставляю прошлого картины,\nчто удается мне не без труда.\nИз вороха распавшихся страниц\nсоорудить пытаюсь мир единый,\nа из тряпья одежки обветшалой -\nблистательный ваш облик, господа.\nИз полусгнивших кружев паутины -\nвдруг аромат антоновки лежалой,\nкакие-то деревни, города,\nа в них - разлуки, встречи, именины,\nродная речь и свадеб поезда;\nсражения, сомнения, проклятья,\nи кринолины, и крестьянок платья...\nКак медуница перед розой алой -\nфигуры ваших женщин, господа...\nИ не хватает мелочи, пожалуй,\nчтоб слиться с этим миром навсегда.","name": "Читаю мемуары разных лиц..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4530, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","date_from": "1966","text": "Велик твой путь,\nИ ноша нелегка,\nДробится камень под твоей стопою.\nМне кажется,\nЧто прожил я века,\nИ все живу,\nИ все иду с тобою.\nКогда аркан над головой свистел\nИ шум пиров катился по улусам,\nДругой бы постарел и поседел,\nА я русел,\nЯ становился русым.\nВсевластьем силы\nИ всевластьем тьмы\nЯ в прежней жизни\nБыл сто раз унижен.\nДругой бы не превысил и травы,\nА я все рос,\nЯ становился - выше.\nИ кровь была дешевле, чем вино.\nТой кровью,\nБезрассудно пролитою,\nДругой ожесточился бы давно,\nА я добрел твоею добротою.\nПо грозам, по ветрам да по снегам\nЯ заучил твои степные песни.\nДа, я ровесник\nВсем твоим векам\nИ Революции твоей ровесник.\nМы стали и моложе и новей,\nНо в добром свете\nКрасных пятилучий\nТвоя дорога стала только круче,\nМоя задача - только тяжелей.\nКто на горе,\nТот раньше солнце встретит,\nКто средь друзей,\nТот силой не шути,\nКто впереди шагает,\nТот в ответе\nЗа все ошибки на крутом пути.\nА мудрый в дружбе\nО друзьях печется,\nА кто в борьбе,\nТот сил не тратит зря.\nВедь океан великий\nЛишь качнется,\nКак всюду\nЗакачаются моря.\nДробится камень под твоей стопой...\nИ пусть не первым,\nПусть не самым лучшим\nЯ был с тобой\nВ твоем давно минувшем,-\nДай и в грядущем\nМне побыть с тобой.","name": "С тобой, Россия","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4531, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1918","text": "Все пустыни друг другу от века родны,\nНо Аравия, Сирия, Гоби -\nЭто лишь затиханье Сахарской волны,\nВ сатанинской воспрянувшей злобе.\nПлещет Красное море, Персидский залив,\nИ глубоки снега на Памире,\nНо ее океана песчаный разлив\nДо зеленой доходит Сибири.\nНи в дремучих лесах, ни в просторе морей,\nТы в одной лишь пустыне на свете\nНе захочешь людей и не встретишь людей,\nА полюбишь лишь солнце да ветер.\nСолнце клонит лицо с голубой вышины,\nИ лицо это девственно-юно,\nИ, как струи пролитого солнца, ровны\nЗолотые песчаные дюны.\nВсюду башни, дворцы из порфировых скал,\nВкруг фонтаны и пальмы на страже,\nЭто солнце на глади воздушных зеркал\nПишет кистью лучистой миражи.\nЖивописец небесный вечерней порой\nУ подножия скал и растений\nНа песке, как на гладкой доске золотой,\nРасстилает лиловые тени.\nИ, небесный пловец, лишь подаст оно знак,\nПрозвучат гармоничные звоны,\nЭто лопнет налитый огнем известняк\nИ рассыплется пылью червленой.\nБлещут скалы, темнеют под ними внизу\nДревних рек каменистые ложа,\nНа покрытое волнами море в грозу,\nТы промолвишь, Сахара похожа.\nНо вглядись: эта вечная слава песка -\nТолько горнего отсвет пожара,\nС небесами, где легкие спят облака,\nБродят радуги, схожа Сахара.\nБуйный ветер в пустыне второй властелин,\nВот он мчится порывами, точно\nСредь высоких холмов и широких долин\nДорогой иноходец восточный.\nИ звенит и поет, поднимаясь, песок,\nОн узнал своего господина,\nВоздух меркнет, становится солнца зрачок\nКак гранатовая сердцевина.\nИ чудовищных пальм вековые стволы,\nВихри пыли взметнулись и пухнут,\nВыгибаясь, качаясь, проходят сквозь мглы,\nТайно веришь - вовеки не рухнут.\nТак и будут бродить до скончанья веков,\nКаждый час все грозней и грознее,\nГоловой пропадая среди облаков,\nЭти страшные серые змеи.\nНо мгновенье... отстанет и дрогнет одна\nИ осядет песчаная груда,\nЭто значит - в пути спотыкнулась она\nО ревущего в страхе верблюда.\nИ когда на проясневшей глади равнин\nВсе полягут, как новые горы,\nВ Средиземное море уходит хамсин\nКровь дурманить и сеять раздоры.\nИ стоит караван, и его проводник\nВсюду посохом шарит в тревоге,\nГде-то около плещет знакомый родник,\nНо к нему он не знает дороги.\nА в оазисах слышится ржанье коня\nИ под пальмами веянье нарда,\nХоть редки острова в океане огня,\nТочно пятна на шкуре гепарда.\nНо здесь часто звучит оглушающий бой,\nБлещут копья и веют бурнусы.\nТуарегов, что западной правят страной,\nНа востоке не любят тиббусы.\nИ пока они бьются за пальмовый лес,\nЗа верблюда иль взоры рабыни,\nИх родную Тибести, Мурзук, Гадамес\nЗаметают пески из пустыни.\nПотому что пустынные ветры горды\nИ не знают преград своеволью.\nРушат стены, сады засыпают, пруды\nОтравляют белеющей солью.\nИ, быть может, немного осталось веков,\nКак на мир наш, зеленый и старый,\nДико ринутся хищные стаи песков\nИз пылающей юной Сахары.\nСредиземное море засыпят они,\nИ Париж, и Москву, и Афины,\nИ мы будем в небесные верить огни,\nНа верблюдах своих бедуины.\nИ когда наконец корабли марсиан\nУ земного окажутся шара,\nТо увидят сплошной золотой океан\nИ дадут ему имя: Сахара.","name": "Сахара","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4532, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1864","text": "Не первый год у этих мест\nЯ в час вечерний проезжаю,\nИ каждый раз гляжу окрест,\nИ над березами встречаю\nВсе тот же золоченый крест.\nСреди зеленой густоты\nКарнизов обветшалых пятна,\nВнизу могилы и кресты,\nИ мне — мне кажется понятно,\nЧто шепчут куполу листы.\nЕще колеблясь и дыша\nНад дорогими мертвецами,\nСтремлюсь куда-то, вдаль спеша,\nНо встречу с тихими гробами\nСмиренно празднует душа.","name": "Не первый год у этих мест...","date_to": "1864"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4533, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","text": "Уже над ельником из-за вершин колючих\nСияло золото вечерних облаков,\nКогда я рвал веслом густую сеть пловучих\nБолотных трав и водяных цветов.\nТо окружая нас, то снова расступаясь,\nСухими листьями шумели тростники;\nИ наш челнок шел, медленно качаясь,\nМеж топких берегов извилистой реки.\nОт праздной клеветы и злобы черни светской\nВ тот вечер, наконец, мы были далеко -\nИ смело ты могла с доверчивостью детской\nСебя высказывать свободно и легко.\nИ голос твой пророческий был сладок,\nТак много в нем дрожало тайных слез,\nИ мне пленительным казался беспорядок\nОдежды траурной и светлорусых кос.\nНо грудь моя тоской невольною сжималась,\nЯ в глубину глядел, где тысяча корней\nБолотных трав невидимо сплеталась,\nПодобно тысяче живых зеленых змей.\nИ мир иной мелькал передо мною -\nНе тот прекрасный мир, в котором ты жила;\nИ жизнь казалась мне суровой глубиною\nС поверхностью, которая светла.","name": "Уже над ельником из-за вершин колючих..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4534, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Werde der du bist.\nГете\nКогда тебе придется туго,\nНайдешь и сто рублей и друга.\nСебя найти куда трудней,\nЧем друга или сто рублей.\nТы вывернешься наизнанку,\nСебя обшаришь спозаранку,\nВ одно смешаешь явь и сны,\nУвидишь мир со стороны.\nИ все и всех найдешь в порядке.\nА ты - как ряженый на святки -\nИграешь в прятки сам с собой,\nС твоим искусством и судьбой.\nВ чужом костюме ходит Гамлет\nИ кое-что про что-то мямлит,-\nОн хочет Моиси играть,\nА не врагов отца карать.\nИз миллиона вероятий\nТебе одно придется кстати,\nНо не дается, как назло\nТвое заветное число.\nЗагородил полнеба гений,\nНе по тебе его ступени,\nНо даже под его стопой\nТы должен стать самим собой.\nНайдешь и у пророка слово,\nНо слово лучше у немого,\nИ ярче краска у слепца,\nКогда отыскан угол зренья\nИ ты при вспышки озаренья\nСобой угадан до конца.","name": "Стань самим собой"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4535, "fields": {"themes": [8],"author": "Иван Крылов","date_from": "1809","text": "Навозну кучу разрывая,\nПетух нашел Жемчужное зерно\nИ говорит: \"Куда оно?\nКакая вещь пустая!\nНе глупо ль, что его высоко так ценят?\nА я бы право, был гораздо боле рад\nЗерну Ячменному: оно не столь хоть видно,\nДа сытно\".\nНевежи судят точно так:\nВ чем толку не поймут, то всё у них пустяк.","name": "Петух и Жемчужное Зерно","date_to": "1809"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4536, "fields": {"themes": [],"author": "Петр Вяземский","text": "В каких лесах, в какой долине,\nВ часы вечерней тишины,\nЗадумчиво ты бродишь ныне\nПод светлым сумраком луны?\nКто сердце мыслью потаенной,\nКто прелестью твоей мечты?\nКого на одр уединенный\nС зарею призываешь ты?\nЧей голос слышишь ты в журчанье\nРучья, бегущего с холмов,\nВ таинственном лесов молчанье,\nВ шептаньи легких ветерков?\nКто первым чувством пробужденья,\nПоследней тайной перед сном?\nЧье имя беглый след смущенья\nНаводит на лице твоем?\nКто и в отсутствии далеком\nПрисутствен сердцу одному?\nКого в борьбе с жестоким роком\nЗовешь к спасенью своему?\nЧей образ на душе остылой\nПогаснет с пламенем в крови,\nС последней жизненною силой,\nС последней ласкою любви?","name": "В каких лесах, в какой долине..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4537, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1902","text": "Чашу с темным вином подала мне богиня печали.\nТихо выпив вино, я в смертельной истоме поник.\nИ сказала бесстрастно, с холодной улыбкой богиня:\n\"Сладок яд мой хмельной. Это лозы с могилы любви\".","name": "Чашу с темным вином...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4538, "fields": {"themes": [7],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1822","text": "Напрасно думаете вы,\nЧтобы гусар, питомец славы,\nЛюбил лишь только бой кровавый\nИ был отступником любви.\nАмур не вечно пастушком\nВ свирель без умолка играет:\nОн часто, скучив посошком,\nС гусарской саблею гуляет;\nОн часто храбрости огонь\nЛюбовным пламенем питает -\nИ тем милей бывает он!\nОн часто с грозным барабаном\nМешает звук любовных слов;\nОн так и нам под доломаном\nВселяет зверство и любовь.\nВ нас сердце не всегда желает\nУслышать стон, увидеть бой...\nАх, часто и гусар вздыхает,\nИ в кивере его весной\nГолубка гнездышко свивает...","name": "Гусар","date_to": "1822"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4539, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Рождественский","date_from": "1933","text": "Мне снилось... Сказать не умею,\nЧто снилось мне в душной ночи.\nЯ видел все ту же аллею,\nГде гнезда качают грачи.\nЯ слышал, как темные липы\nНемолчный вели разговор,\nМне чудились иволги всхлипы\nИ тлеющий в поле костер.\nИ дом свой я видел, где в окнах,\nДрожа, оплывала свеча.\nБерезы серебряный локон,\nКачаясь, касался плеча.\nС полей сквозь туманы седые\nК нам скошенным сеном несло,\nСозвездия - очи живые -\nВ речное гляделись стекло.\nПодробно бы мог рассказать я,\nКакой ты в тот вечер была;\nТвое шелестевшее платье\nЛуна ослепительно жгла.\nИ мы не могли надышаться\nПрохладой в ночной тишине,\nИ было тебе девятнадцать,\nДа столько же, верно, и мне.","name": "Мне снилось... Сказать не умею...","date_to": "1933"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4540, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1855","text": "В армяке с открытым воротом,\nС обнаженной головой,\nМедленно проходит городом\nДядя Влас - старик седой.\nНа груди икона медная:\nПросит он на божий храм,-\nВесь в веригах, обувь бедная,\nНа щеке глубокий шрам;\nДа с железным наконешником\nПалка длинная в руке...\nГоворят, великим грешником\nБыл он прежде. В мужике\nБога не было; побоями\nВ гроб жену свою вогнал;\nПромышляющих разбоями,\nКонокрадов укрывал;\nУ всего соседства бедного\nСкупит хлеб, а в черный год\nНе поверит гроша медного,\nВтрое с нищего сдерет!\nБрал с родного, брал с убогого,\nСлыл кащеем-мужиком;\nНрава был крутого, строгого...\nНаконец и грянул гром!\nВласу худо; кличет знахаря -\nДа поможешь ли тому,\nКто снимал рубашку с пахаря,\nКрал у нищего суму?\nТолько пуще всё неможется.\nГод прошел - а Влас лежит,\nИ построить церковь божится,\nЕсли смерти избежит.\nГоворят, ему видение\nВсё мерещилось в бреду:\nВидел света преставление,\nВидел грешников в аду;\nМучат бесы их проворные,\nЖалит ведьма-егоза.\nЕфиопы - видом черные\nИ как углие глаза,\nКрокодилы, змии, скорпии\nПрипекают, режут, жгут...\nВоют грешники в прискорбии,\nЦепи ржавые грызут.\nГром глушит их вечным грохотом,\nУдушает лютый смрад,\nИ кружит над ними с хохотом\nЧерный тигр-шестокрылат.\nТе на длинный шест нанизаны,\nТе горячий лижут пол...\nТам, на хартиях написаны,\nВлас грехи свои прочел...\nВлас увидел тьму кромешную\nИ последний дал обет...\nВнял господь - и душу грешную\nВоротил на вольный свет.\nРоздал Влас свое имение,\nСам остался бос и гол\nИ сбирать на построение\nХрама божьего пошел.\nС той поры мужик скитается\nВот уж скоро тридцать лет,\nПодаянием питается -\nСтрого держит свой обет.\nСила вся души великая\nВ дело божие ушла,\nСловно сроду жадность дикая\nНепричастна ей была...\nПолон скорбью неутешною,\nСмуглолиц, высок и прям,\nХодит он стопой неспешною\nПо селеньям, городам.\nНет ему пути далекого:\nБыл у матушки Москвы,\nИ у Каспия широкого,\nИ у царственной Невы.\nХодит с образом и с книгою,\nСам с собой всё говорит\nИ железною веригою\nТихо на ходу звенит.\nХодит в зимушку студеную,\nХодит в летние жары,\nВызывая Русь крещеную\nНа посильные дары,-\nИ дают, дают прохожие...\nТак из лепты трудовой\nВырастают храмы божии\nПо лицу земли родной...","name": "Влас","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4541, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1912","text": "...Как мой китайский зонтик красен,\nНатерты мелом башмачки.\nАнна Ахматова\nСнова заученно смелой походкой\nЯ приближаюсь к заветным дверям.\nЗвери меня дожидаются там,\nПестрые звери за крепкой решеткой.\nБудут рычать и пугаться бича,\nБудут сегодня еще вероломней\nИли покорней... не все ли равно мне,\nЕсли я молод и кровь горяча?\nТолько... я вижу все чаще и чаще\n(Вижу и знаю, что это лишь бред)\nСтранного зверя, которого нет,\nОн — золотой, шестикрылый, молчащий.\nДолго и зорко следит он за мной\nИ за движеньями всеми моими,\nОн никогда не играет с другими\nИ никогда не придет за едой.\nЕсли мне смерть суждена на арене,\nСмерть укротителя, знаю теперь:\nЭтот, незримый для публики, зверь\nПервым мои перекусит колени.\nФанни, завял вами данный цветок,\nВы ж, как всегда, веселы на канате.\nЗверь мой, он дремлет у вашей кровати,\nСмотрит в глаза вам, как преданный дог.","name": "Укротитель зверей","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4542, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Раевский","date_from": "1812","text": "Полно плакать и кручиниться,\nПолно слезы лить горючие:\nЧесть и родина любезные\nМне велят с тобой не видеться.\nО девица, о красавица,\nОсуши слезу горючую,\nДай прижать тебя к груди моей!\nВ поле знамя развевается,\nИ товарищи любезные\nС кликом радостным волнуются\nВ ожиданьи время бранного.\nО девица, о красавица,\nОсуши слезу горючую,\nДай прижать тебя к груди моей!\nПолно плакать и кручиниться.\nЕсли любишь друга верного,\nС верой к богу, к другу с верностью\nДожидайся возвращения.\nО девица, о красавица,\nОсуши слезу горючую,\nДай прижать тебя к груди моей!\nНе захочет дева русская\nПосрамить стыдом любезного,\nЧтобы он священну родину\nПозабыл для страсти пламенной.\nО девица, о красавица,\nОсуши слезу горючую,\nДай прижать тебя к груди моей!\nЕсли я погибну с честию,\nМы с тобою там обымемся.\nЕсли я останусь с славою,\nНам любовь сто раз прелестнее.\nО девица, о красавица,\nОсуши слезу горючую,\nДай прижать тебя к груди моей.","name": "Песнь (Полно плакать и кручиниться...)","date_to": "1816"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4543, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1975","text": "Жилье твое остужено.\nЖена твоя покойница\nБыла любимой суженой —\nИ вот былинкой клонится,\nИ спит в подводном Китеже,\nСпит, запертая в тереме.\nА ты сиротство выдержи,\nКоли богат потерями.\nНичто, ничто не сдвинуто,\nВсё прочно закольцовано.\nА если сердце вынуто —\nЗаснет в конце концов оно.\nЗабудь свое случайное.\nЗастынь в метели режущей\nИ настежь дверь в отчаянье —\nВ последнее прибежище.","name": "Последнее прибежище","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4544, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "А. Скрябину\nПлетусь один безлюдным перевалом,\nИз света в свет — сквозь свет от вечных стен...\nНеизреченно пламя в сердце малом\nИ тайный жар в душе неизречен!\nМгновения — как молнии... В их смене\nНемеет вздох отдельности во мне...\nИ в смертной доле выше нет ступени,\nИ ярче нет виденья в смертном сне!\nНи жалобы, ни боли своевольной...\nНи ига зыбкой радости людской...\nЛишь кроткий свет молитвы безглагольной,\nИ знание без мысли, и покой...\nИ снова дух, как пилигрим опальный,\nВосходит в храм пророческой Молвы,\nГде ширь земли — как жертвенник венчальный\nПод звездным кровом Бога синевы,—\nИ где, вне смерти, тает в кротком свете,\nВ жемчужных далях бездны золотой,\nВся явь вещей и бренный труд столетий,\nКак легкий дым кадильницы святой...","name": "Восхождение"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4545, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1917","text": "Не напрасно дули ветры,\nНе напрасно шла гроза.\nКто-то тайный тихим светом\nНапоил мои глаза.\nС чьей-то ласковости вешней\nОтгрустил я в синей мгле\nО прекрасной, но нездешней,\nНеразгаданной земле.\nНе гнетет немая млечность\nНе тревожит звездный страх.\nПолюбил я мир и вечность\nКак родительский очаг.\nВсе в них благостно и свято,\nВсе тревожное светло.\nПлещет рдяный мак заката\nНа озерное стекло.\nИ невольно в море хлеба\nРвется образ с языка:\nОтелившееся небо\nЛижет красного телка.","name": "Не напрасно дули ветры...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4546, "fields": {"themes": [],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1938","text": "Мне кажется порой, что я\nвот так и буду жить и жить на свете!\nКак тронет смерть, когда кругом - друзья,\nкогда трава, и облака, и ветер -\nвсе до пылинки - это жизнь моя?","name": "Мне кажется порой, что я...","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4547, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Смоленский","date_from": "1937","text": "Небо покрывалось темной синевою,\nВечер нас баюкал, словно море — лодку,\nВечер был хороший — ты была со мною,\nВечер был хороший, только чуть короткий.","name": "Небо покрывалось темной синевою...","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4548, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "Земля изрыта вкривь и вкось.\nЕе, сквозь выстрелы и пенье,\nя спрашиваю: «Как терпенье?\nХватает? Не оборвалось —\nвыслушивать все наши бредни\nо том, кто первый, кто последний?»\nОна мне шепчет горячо:\n«Я вас жалею, дурачье.\nПока вы топчетесь в крови,\nпока друг другу глотки рвете,\nя вся в тревоге и в заботе.\nИзнемогаю от любви.\nЗерно спалите — морем трав\nвзойду над мором и разрухой,\nчтоб было чем наполнить брюхо,\nпокуда спорите, кто прав...»\nМы все — трибуны, смельчаки,\nвсе для свершений народились,\nа для нее — озорники,\nчто попросту от рук отбились.\nМы для нее как детвора,\nчто средь двора друг друга валит\nи всяк свои игрушки хвалит...\nКакая глупая игра!","name": "Земля изрыта вкривь и вкось..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4549, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","date_from": "1940","text": "Танки,\nтанки,\nтанки...\nЗдравствуй, наша сталь!\nПод шатром знамен\nпо мостовой московской\nгрохотал,\nи шел,\nи прогибал асфальт\nгрузом многих тонн\n«Владимир Маяковский».\nБаса\nгрозный тон\nпод броневою грудью.\nЧувствую,\nчто он,—\nпо взгляду,\nпо орудью.\nРев\nсложился в речь:\n«Товарищи!\nЯ с вами!\nЖив\nи горд —\nСоветской родины поэт,\nчто, неся на башне\nбоевое знамя.\nдвигаюсь,\nкак танк,\nпо улицам побед.\nГвардия стихов\nтеперь\nв гвардейской части,\nв ста боях прошла\nтяжелая броня.\nМой читатель\nброневые части\nотливал в Магнитогорске\nдля меня.\nРифмами\nдетали мне выковывая,\nпо эстрадам\nмесяц на пролет\nмой читатель\nсобирал целковые\nмне\nна сталетвердый переплет...\nТыща километров.\nФронтовым зарницам\nни конца, ни края.\nОрудийный гром.\nЗдесь я ездил прежде.\nЗнаю заграницу.\nПриходилось глазом\nмеряться с врагом.\nРазве мне в новинку?\nНе встречался разве\nс воем их газет,\nсо звоном прусских шпор?..\nЗначит, буду бить\nпо гитлеровской мрази,\nкак по белой прежде,\nрифмами в упор!»\nЧетверо читателей\nприсягу\nповторили про себя.\nИ вот —\nсам Владим Владимыч\nпо рейхстагу\nв свисте пуль\nосколочными бьет.\nПоднят флаг победы.\nВраг обрушен...\n«Рад я,\nчто моя поэзия\nбыла\nбезотказным\nпартии оружьем,\nвосплотившись\nв танки,\nстрочки\nи другие долгие дела...\nРасскажите это\nвсем поэтам,\nчтобы шибче ход\nи чтобы тверже ствол!\nЧтобы работой,\nмыслью,\nпесней спетой\nпраздновать\nна улице вот этой\nкоммунизма торжество...»\nПод шатром знамен\nпронесся голос строгий.\nИ когда отгрохотал\nзнакомый бас,\nмы с волненьем\nповторили строки,\nподнимавшие\nв атаки\nнас:\n«Слово —\nполководец\nчеловечьей силы.\nМарш!\nЧтобы время\nсзади\nядрами рвалось.\nК старым дням\nчтоб ветром\nотносило\nтолько путаницу волос...»\nЗдравствуй,\nтанк,\nсоветской мощи образ!\nВ день победы\nи в другие дни\nнаша гордость —\nэто наша бодрость\nи непробиваемая\nтвердость\nвыкованной\nродиной\nброни!","name": "Танк «Маяковский»","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4550, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1877","text": "Стиха не ценят моего\nНи даже четвертью червонца,\nА ты даришь мне за него\nКусочек истинного солнца,\nКусочек солнца твоего!\nКогда б стихи мои вливали\nТакой же свет в сердца людей,\nКак ты — в безбрежность этой дали\nИ здесь, вкруг этих кораблей\nС их парусом, как жар горящим\nНад зеркалом живых зыбей,\nИ в этом воздухе, дышащем\nТак горячо и так легко\nНа всем пространстве необъятном,—\nКак я ценил бы высоко,\nКаким бы даром благодатным\nСчитал свой стих, гордился б им,\nИ мне бы пелось, вечно пелось,\nСвоим бы солнцем сердце грелось,\nКак нынче греется твоим!","name": "Айвазовскому (Стиха не ценят моего...)","date_to": "1877"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4551, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1965","text": "Есть на земле предостаточно рас -\nПросто цветная палитра,-\nВоздуха каждый вдыхает за раз\nДва с половиною литра!\nЕсли так дальше, так - полный привет -\nСкоро конец нашей эры:\nЭти китайцы за несколько лет\nЗемлю лишат атмосферы!\nСон мне тут снился неделю подряд -\nСон с пробужденьем кошмарным:\nБудто - я в дом, а на кухне сидят\nМао Цзедун с Ли Сын Маном!\nИ что разделился наш маленький шар\nНа три огромные части,\nНас - миллиард, их - миллиард,\nА остальное - китайцы.\nИ что подают мне какой-то листок:\nНа, мол, подписывай - ну же,-\nОчень нам нужен ваш Дальний Восток -\nАх, как ужасно нам нужен!..\nТолько об этом я сне вспоминал,\nТолько о нем я и думал,-\nЯ сослуживца недавно назвал\nМао - простите - Цзедуном!\nНо вскорости мы на Луну полетим,-\nИ что нам с Америкой драться:\nЛевую - нам, правую - им,\nА остальное - китайцам.","name": "Есть на земле предостаточно рас...","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4552, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1945","text": "Мир еврейских местечек...\nНичего не осталось от них,\nБудто Веспасиан\nздесь прошел\nсредь пожаров и гула.\nСальных шуток своих\nне отпустит беспутный резник,\nИ, хлеща по коням,\nне споет на шоссе балагула.\nЯ к такому привык -\nудивить невозможно меня.\nНо мой старый отец,\nвсе равно ему выспросить надо,\nКак людей умирать\nуводили из белого дня\nИ как плакали дети\nи тщетно просили пощады.\nМой ослепший отец,\nэтот мир ему знаем и мил.\nИ дрожащей рукой,\nпотому что глаза слеповаты,\nОщутит он дома,\nсинагоги\nи камни могил,-\nМир знакомых картин,\nиз которого вышел когда-то.\nМир знакомых картин -\nуж ничто не вернет ему их.\nИ пусть немцам дадут\nпо десятку за каждую пулю,\nСальных шуток своих\nвсе равно не отпустит резник,\nИ, хлеща по коням,\nуж не спеть никогда\nбалагуле.","name": "Мир еврейских местечек...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4553, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Сонет\nНет, не жемчужины, рожденные страданьем,\nИз жерла черного метала глубина:\nТем до рожденья их отверженным созданьям\nМне одному, увы! известна лишь цена...\nКак чахлая листва, пестрима увяданьем\nИ безнадежностью небес позлащена,\nОни полны еще неясным ожиданьем,\nНо погребальная свеча уж зажжена.\nБез лиц и без речей разыгранная драма:\nОгонь под розами мучительно храним,\nИ светозарный бог из черной ниши храма...\nОн улыбается, он руки тянет к ним.\nИ дети бледные Сомненья и Тревоги\nИдут к нему приять пурпуровые тоги.\n* По автографу под загл. \"Экран\",\nс зачеркнутым загл. \"У камина\".\nПурпуровые тоги - торжественное\nодеяние консулов в Древнем Риме, здесь\n- атрибут славы.","name": "Ненужные строфы"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4554, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Смоленский","text": "Светлые часы невозвратимы,\nГорькие, поверь, всегда при нас,\nИ они - хотим иль не хотим мы -\nСкладками лежат у наших глаз.","name": "Светлые часы невозвратимы..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4555, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1911","text": "Я места ищу для могилы.\nНе знаешь ли, где светлей?\nТак холодно в поле. Унылы\nУ моря груды камней.\nА она привыкла к покою\nИ любит солнечный свет.\nЯ келью над ней построю,\nКак дом наш на много лет.\nМежду окнами будет дверца,\nЛампадку внутри зажжём,\nКак будто темное сердце\nАлым горит огнём.\nОна бредила, знаешь, больная,\nПро иной, про небесный край,\nНо сказал монах, укоряя:\n«Не для вас, не для грешных рай».\nИ тогда, побелев от боли,\nПрошептала: «Уйду с тобой».\nВот одни мы теперь, на воле,\nИ у ног голубой прибой.","name": "Похороны","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4556, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1851","text": "Посвященное Павлу Васильевичу и\nАлександре Васильеве Жуковским\nПтичка летает,\nПтичка играет,\nПтичка поет;\nПтичка летала,\nПтичка играла,\nПтички уж нет!\nГде же ты, птичка?\nГде ты, певичка?\nВ дальнем краю\nГнездышко вьешь ты;\nТам и поешь ты\nПесню свою.","name": "Птичка","date_to": "1851"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4557, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1859","text": "И в нашей жизни повседневной\nБывают радужные сны,\nВ край незнакомый, в мир волшебный,\nИ чуждый нам и задушевный,\nМы ими вдруг увлечены.\nМы видим: с голубого своду\nНездешним светом веет нам,\nДругую видим мы природу,\nИ без заката, без восходу\nДругое солнце светит там...\nВсе лучше там, светлее, шире,\nТак от земного далеко...\nТак разно с тем, что в нашем мире,-\nИ в чистом пламенном эфире\nДуше так родственно-легко.\nПроснулись мы,- конец виденью,\nЕго ничем не удержать,\nИ тусклой, неподвижной тенью,\nВновь обреченных заключенью,\nЖизнь обхватила нас опять.\nНо долго звук неуловимый\nЗвучит над нами в вышине,\nИ пред душой, тоской томимой,\nВсе тот же взор неотразимый,\nВсе та ж улыбка, что во сне.","name": "Е. Н. Анненковой","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4558, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Надсон","date_from": "1879","text": "Отрывок\n«Взгляни, как спокойно уснула она,\nНа щечках — румянец играет,\nВ чертах — не борьба роковая видна,\nНо тихое счастье сияет.\nУлыбка на сжатые губы легла,\nРассыпаны косы волнами,\nОпущены веки, и мрамор чела\nУвит полевыми цветами...\nВокруг погребальное пенье звучит,\nВокруг раздаются рыданья,\nИ только она безмятежно лежит,\nЕй чужды тоска и страданья.\nДуша её там, где любовь и покой,\nГде нет ни тревог, ни сомнений,\nНи горькой и жгучей печали людской,\nНи страстных людских наслаждений...\nОна отдыхает! О чем же рыдать?\nПусть смолкнут на сердце рыданья,\nИ будем трудиться, бороться и ждать,\nПока не наступит свиданье!»\n«О, если б в свиданье я веровать мог,\nО, если б я знал, что над нами\nЦарит справедливый, всевидящий Бог\nИ нашими правит судьбами!\nНо вера угасла в усталой груди;\nВ ней нет благодатного света —\nИ призраком грозным встает впереди\nБорьба без любви, без привета!..\nНапрасно захочет душа отдохнуть\nИ сладким покоем забыться;\nМне некому руку в тоске протянуть,\nМне некому больше молиться!..\nОна не проснется... она умерла,\nИ в сумрак суровой могилы\nОна навсегда, навсегда унесла\nИ веру и гордые силы...\nОставь же — и дай мне поплакать над ней,\nПоплакать святыми слезами,—\nЯ плачу над жизнью разбитой моей,\nЯ плачу над прошлыми снами!..»","name": "Два горя","date_to": "1879"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4559, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Асеев","date_from": "1916","text": "Как соловей, расцеловавший воздух,\nкоснулись дни звенящие твои меня,\nи я ищу в качающихся звездах\nтебе узор красивейшего имени.\nЯ, может, сердцем дотла изолган:\nвот повторяю слова — все те же,\nно ты мне в уши ворвалась Волгой,\nшумишь и машешь волною свежей.\nМой голос брошен с размаху в пропасть,\nвесь в черной пене качает берег,\nсрываю с сердца и ложь и робость,\nтвои повсюду сверкнули серьги.\nПо горло волны! Пропой еще, чем\nтебя украсить, любовь и лебедь.\nЯ дней, закорчившихся от пощечин,\nсрываю нынче ответы в небе!","name": "Через гром","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4560, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1913","text": "Не болтай о том, что знаешь,\nТемных тайн не выдавай.\nЕсли в ссоре угрожаешь,\nЯ пошлю тебя бай-бай.\nМилый мальчик, успокою\nБолтовню твою\nИ уста тебе закрою.\nБаюшки-баю.\nЧем и как живет воровка,\nЗнает мальчик,- ну так что ж!\nУ воровки есть веревка,\nУ друзей воровки - нож.\nМы, воровки, не тиранки:\nКрови не пролью,\nВ тряпки вымакаю ранки.\nБаюшки-баю.\nМежду мальчиками ссора\nЖуткой кончится игрой.\nПокричи, дитя, и скоро\nГлазки зоркие закрой.\nЕсли хочешь быть нескромным,\nАнгелам в раю\nРасскажи о тайнах темных.\nБаюшки-баю.\nОсвещу ковер я свечкой.\nПосмотри, как он хорош.\nВ нем завернутый, за печкой,\nМилый мальчик, ты уснешь.\nТы во сне сыграешь в прятки,\nЯ ж тебе спою,\nВсе твои собрав тетрадки:\n- Баюшки-баю!\nНет игры без перепуга.\nЧтоб мне ночью не дрожать,\nЛяжет добрая подруга\nЗдесь у печки на кровать,\nНевзначай ногою тронет\nКолыбель твою,-\nМилый мальчик не застонет.\nБаюшки-баю.\nИз окошка галерейки\nВиден зев пещеры той,\nНад которою еврейки\nСкоро все поднимут вой.\nЧто нам, мальчик, до евреек!\nЯ тебе спою\nСлаще певчих канареек:\n- Баюшки-баю!\nУбаюкан тихой песней,\nКрепко, мальчик, ты заснешь.\nСказка старая воскреснет,\nВновь на правду встанет ложь,\nИ поверят люди сказке,\nПримут ложь мою.\nСпи же, спи, закрывши глазки,\nБаюшки-баю.","name": "Жуткая колыбельная","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4561, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1814","text": "Ни рыжая брада, ни радость старых лет,\nНи дряхлая твоя супруга,\nНи кони не спасли от тяжкого недуга...\nИ Агафона нет!\nПотух, как от копыт огонь во мраке ночи,\nКак ржанье звучное усталого коня!..\nО небо! со слезой к тебе подъемлю очи\nИ, бренный, не могу не вопросить тебя:\nУжель не вечно нам вожжами править можно\nИ счастие в вине напрасно находить?\nИль лучшим кучерам жить в мире лучшем должно,\nА нам с худыми быть!..\nУвы! не будешь ты потряхивать вожжею;\nНе будешь лошадей бить плетию своею;\nИ, усом шевеля, по-русски их бранить;\nУже не станешь ты и по воду ходить!\nГлас молодецкий не прольется,\nИ путник от тебя уж не зажмет ушей,\nИ при сияньи фонарей\nУж глас форейтора тебе не отзовется,\nИ ах! Кузьминишна сквозь слез не улыбнется!\nУмолкло все с тобой! Кухарки слезы льют,\nСупруга, конюхи венки из сена вьют,\nГлася отшедшему к покою:\n\"Когда ты умер - черт с тобою!\"","name": "На смерть кучера Агафона","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4562, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "Посвящено сослуживцу моему\nпо министерству финансов,\nг. Бенедиктову\nПароход летит стрелою,\nГрозно мелет волны в прах\nИ, дымя своей трубою,\nРежет след в седых волнах.\nПена клубом. Пар клокочет.\nБрызги перлами летят.\nУ руля матрос хлопочет.\nМачты в воздухе торчат.\nВот находит туча с юга,\nВсе чернее и черней...\nХоть страшна на суше вьюга,\nНо в морях еще страшней!\nГром гремит, и молньи блещут...\nМачты гнутся, слышен треск...\nВолны сильно в судно хлещут...\nКрики, шум, и вопль, и плеск!\nНа носу один стою я*,\nИ стою я, как утес.\nМорю песни в честь пою я,\nИ пою я не без слез.\nМоре с ревом ломит судно.\nВолны пенятся кругом.\nНо и судну плыть нетрудно\nС Архимедовым винтом.\nВот оно уж близко к цели.\nВижу,- дух мой объял страх -\nБлижний след наш еле-еле,\nЕле видится в волнах...\nА о дальнем и помину,\nИ помину даже нет;\nТолько водную равнину,\nТолько бури вижу след!..\nТак подчас и в нашем мире:\nЖил, писал поэт иной,\nЗвучный стих ковал на лире\nИ - исчез в волне мирской!..\nЯ мечтал. Но смолкла буря;\nВ бухте стал наш пароход,\nМрачно голову понуря,\nЗря на суетный народ:\n\"Так,- подумал я,- на свете\nМеркнет светлый славы путь;\nАх, ужель я тоже в Лете\nУтону когда-нибудь?!\"\n* Здесь, конечно, разумеется нос парохода,\nа не поэта; читатель сам мог бы догадаться\nоб этом. Примечание К. Пруткова.","name": "Поездка в Кронштадт"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4563, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","text": "Не сумерек боюсь — такого света,\nЧто вся земля — одно дыханье мирт,\nЧто даже камень Ветхого Завета\nЛишь золотой и трепетный эфир.\nЛюбви избыток, и не ты, а Диво:\nБелы глазницы, плоть отлучена.\nСредь пирных вскриков и трещанья иволг\nВнезапная чужая тишина.\nЧто седина? Я знаю полдень смерти —\nЗвонарь блаженный звоном изойдет,\nНе раскачнув земли глухого сердца,\nИ виночерпий чаши не дольет.\nМолю,— о Ненависть, пребудь на страже!\nСреди камней и рубенсовских тел,\nПошли и мне неслыханную тяжесть,\nЧтоб я второй земли не захотел.","name": "Не сумерек боюсь — такого света..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4564, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","text": "Гусар! ты весел и беспечен,\nНадев свой красный доломан;\nНо знай - покой души не вечен,\nИ счастье на земле - туман!\nКрутя лениво ус задорный,\nТы вспоминаешь стук пиров;\nНо берегися думы черной, -\nОна черней твоих усов.\nПускай судьба тебя голубит,\nИ страсть безумная смешит;\nНо и тебя никто не любит,\nНикто тобой не дорожит.\nКогда ты, ментиком блистая,\nТоропишь серого коня,\nНе мыслит дева молодая:\n\"Он здесь проехал для меня\".\nКогда ты вихрем на сраженье\nЛетишь, бесчувственный герой, -\nНичье, ничье благословленье\nНе улетает за тобой.\nГусар! Ужель душа не слышит\nВ тебе желания любви?\nСкажи мне, где твой ангел дышит?\nГде очи милые твои?\nМолчишь - и ум твой безнадежней,\nКогда полнее твой бокал!\nУвы - зачем от жизни прежней\nТы разом сердце оторвал!..\nТы не всегда был тем, что ныне,\nТы жил, ты слишком много жил,\nИ лишь с последнею святыней\nТы пламень сердца схоронил."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4565, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1840","text": "Я к вам пишу случайно; право\nНе знаю как и для чего.\nЯ потерял уж это право.\nИ что скажу вам?— ничего!\nЧто помню вас?— но, Боже правый,\nВы это знаете давно;\nИ вам, конечно, все равно.\nИ знать вам также нету нужды,\nГде я? что я? в какой глуши?\nДушою мы друг другу чужды,\nДа вряд ли есть родство души.\nСтраницы прошлого читая,\nИх по порядку разбирая\nТеперь остынувшим умом,\nРазуверяюсь я во всем.\nСмешно же сердцем лицемерить\nПеред собою столько лет;\nДобро б еще морочить свет!\nДа и при том что пользы верить\nТому, чего уж больше нет?..\nБезумно ждать любви заочной?\nВ наш век все чувства лишь на срок;\nНо я вас помню — да и точно,\nЯ вас никак забыть не мог!\nВо-первых потому, что много,\nИ долго, долго вас любил,\nПотом страданьем и тревогой\nЗа дни блаженства заплатил;\nПотом в раскаяньи бесплодном\nВлачил я цепь тяжелых лет;\nИ размышлением холодным\nУбил последний жизни цвет.\nС людьми сближаясь осторожно,\nЗабыл я шум младых проказ,\nЛюбовь, поэзию,— но вас\nЗабыть мне было невозможно.\nИ к мысли этой я привык,\nМой крест несу я без роптанья:\nТо иль другое наказанье?\nНе все ль одно. Я жизнь постиг;\nСудьбе как турок иль татарин\nЗа все я ровно благодарен;\nУ Бога счастья не прошу\nИ молча зло переношу.\nБыть может, небеса востока\nМеня с ученьем их Пророка\nНевольно сблизили. Притом\nИ жизнь всечасно кочевая,\nТруды, заботы ночь и днем,\nВсе, размышлению мешая,\nПриводит в первобытный вид\nБольную душу: сердце спит,\nПростора нет воображенью...\nИ нет работы голове...\nЗато лежишь в густой траве,\nИ дремлешь под широкой тенью\nЧинар иль виноградных лоз,\nКругом белеются палатки;\nКазачьи тощие лошадки\nСтоят рядком, повеся нос;\nУ медных пушек спит прислуга,\nЕдва дымятся фитили;\nПопарно цепь стоит вдали;\nШтыки горят под солнцем юга.\nВот разговор о старине\nВ палатке ближней слышен мне;\nКак при Ермолове ходили\nВ Чечню, в Аварию, к горам;\nКак там дрались, как мы их били,\nКак доставалося и нам;\nИ вижу я неподалеку\nУ речки, следуя Пророку,\nМирной татарин свой намаз\nТворит, не подымая глаз;\nА вот кружком сидят другие.\nЛюблю я цвет их желтых лиц,\nПодобный цвету наговиц,\nИх шапки, рукава худые,\nИх темный и лукавый взор\nИ их гортанный разговор.\nЧу — дальний выстрел! прожужжала\nШальная пуля... славный звук...\nВот крик — и снова все вокруг\nЗатихло... но жара уж спала,\nВедут коней на водопой,\nЗашевелилася пехота;\nВот проскакал один, другой!\nШум, говор. Где вторая рота?\nЧто, вьючить?— что же капитан?\nПовозки выдвигайте живо!\nСавельич! Ой ли — Дай огниво!—\nПодъем ударил барабан —\nГудит музыка полковая;\nМежду колоннами въезжая,\nЗвенят орудья. Генерал\nВперед со свитой поскакал...\nРассыпались в широком поле,\nКак пчелы, с гиком казаки;\nУж показалися значки\nТам на опушке — два, и боле.\nА вот в чалме один мюрид\nВ черкеске красной ездит важно,\nКонь светло-серый весь кипит,\nОн машет, кличет — где отважный?\nКто выйдет с ним на смертный бой!..\nСейчас, смотрите: в шапке черной\nКазак пустился гребенской;\nВинтовку выхватил проворно,\nУж близко... выстрел... легкий дым...\nЭй вы, станичники, за ним...\nЧто? ранен!..— Ничего, безделка...\nИ завязалась перестрелка...\nНо в этих сшибках удалых\nЗабавы много, толку мало;\nПрохладным вечером, бывало,\nМы любовалися на них,\nБез кровожадного волненья,\nКак на трагический балет;\nЗато видал я представленья,\nКаких у вас на сцене нет...\nРаз — это было под Гихами,\nМы проходили темный лес;\nОгнем дыша, пылал над нами\nЛазурно-яркий свод небес.\nНам был обещан бой жестокий.\nИз гор Ичкерии далекой\nУже в Чечню на братний зов\nТолпы стекались удальцов.\nНад допотопными лесами\nМелькали маяки кругом;\nИ дым их то вился столпом,\nТо расстилался облаками;\nИ оживилися леса;\nСкликались дико голоса\nПод их зелеными шатрами.\nЕдва лишь выбрался обоз\nВ поляну, дело началось;\nЧу! в арьергард орудья просят;\nВот ружья из кустов [вы]носят,\nВот тащат за ноги людей\nИ кличут громко лекарей;\nА вот и слева, из опушки,\nВдруг с гиком кинулись на пушки;\nИ градом пуль с вершин дерев\nОтряд осыпан. Впереди же\nВсе тихо — там между кустов\nБежал поток. Подходим ближе.\nПустили несколько гранат;\nЕще продвинулись; молчат;\nНо вот над бревнами завала\nРужье как будто заблистало;\nПотом мелькнуло шапки две;\nИ вновь всё спряталось в траве.\nТо было грозное молчанье,\nНе долго длилося оно,\nНо [в] этом странном ожиданье\nЗабилось сердце не одно.\nВдруг залп... глядим: лежат рядами,\nЧто нужды? здешние полки\nНарод испытанный... В штыки,\nДружнее! раздалось за нами.\nКровь загорелася в груди!\nВсе офицеры впереди...\nВерхом помчался на завалы\nКто не успел спрыгнуть с коня...\nУра — и смолкло.— Вон кинжалы,\nВ приклады!— и пошла резня.\nИ два часа в струях потока\nБой длился. Резались жестоко\nКак звери, молча, с грудью грудь,\nРучей телами запрудили.\nХотел воды я зачерпнуть...\n(И зной и битва утомили\nМеня), но мутная волна\nБыла тепла, была красна.\nНа берегу, под тенью дуба,\nПройдя завалов первый ряд,\nСтоял кружок. Один солдат\nБыл на коленах; мрачно, грубо\nКазалось выраженье лиц,\nНо слезы капали с ресниц,\nПокрытых пылью... на шинели,\nСпиною к дереву, лежал\nИх капитан. Он умирал;\nВ груди его едва чернели\nДве ранки; кровь его чуть-чуть\nСочилась. Но высоко грудь\nИ трудно подымалась, взоры\nБродили страшно, он шептал...\nСпасите, братцы.— Тащат в торы.\nПостойте — ранен генерал...\nНе слышат... Долго он стонал,\nНо все слабей и понемногу\nЗатих и душу отдал Богу;\nНа ружья опершись, кругом\nСтояли усачи седые...\nИ тихо плакали... потом\nЕго остатки боевые\nНакрыли бережно плащом\nИ понесли. Тоской томимый\nИм вслед смотрел [я] недвижимый.\nМеж тем товарищей, друзей\nСо вздохом возле называли;\nНо не нашел в душе моей\nЯ сожаленья, ни печали.\nУже затихло все; тела\nСтащили в кучу; кровь текла\nСтруею дымной по каменьям,\nЕе тяжелым испареньем\nБыл полон воздух. Генерал\nСидел в тени на барабане\nИ донесенья принимал.\nОкрестный лес, как бы в тумане,\nСинел в дыму пороховом.\nА там вдали грядой нестройной,\nНо вечно гордой и спокойной,\nТянулись горы — и Казбек\nСверкал главой остроконечной.\nИ с грустью тайной и сердечной\nЯ думал: жалкий человек.\nЧего он хочет!.. небо ясно,\nПод небом места много всем,\nНо беспрестанно и напрасно\nОдин враждует он — зачем?\nГалуб прервал мое мечтанье,\nУдарив по плечу; он был\nКунак мой: я его спросил,\nКак месту этому названье?\nОн отвечал мне: Валерик,\nА перевесть на ваш язык,\nТак будет речка смерти: верно,\nДано старинными людьми.\n— А сколько их дралось примерно\nСегодня?— Тысяч до семи.\n— А много горцы потеряли?\n— Как знать?— зачем вы не считали!\nДа! будет, кто-то тут сказал,\nИм в память этот день кровавый!\nЧеченец посмотрел лукаво\nИ головою покачал.\nНо я боюся вам наскучить,\nВ забавах света вам смешны\nТревоги дикие войны;\nСвой ум вы не привыкли мучить\nТяжелой думой о конце;\nНа вашем молодом лице\nСледов заботы и печали\nНе отыскать, и вы едва ли\nВблизи когда-нибудь видали,\nКак умирают. Дай вам Бог\nИ не видать: иных тревог\nДовольно есть. В самозабвеньи\nНе лучше ль кончить жизни путь?\nИ беспробудным сном заснуть\nС мечтой о близком пробужденьи?\nТеперь прощайте: если вас\nМой безыскусственный рассказ\nРазвеселит, займет хоть малость,\nЯ буду счастлив. А не так?—\nПростите мне его как шалость\nИ тихо молвите: чудак!..","name": "Валерик (Я к вам пишу случайно...)","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4566, "fields": {"themes": [],"author": "Даниил Хармс","text": "Я захотел устроить бал,\nИ я гостей к себе...\nКупил муку, купил творог,\nИспек рассыпчатый...\nПирог, ножи и вилки тут -\nНо что-то гости...\nЯ ждал, пока хватило сил,\nПотом кусочек...\nПотом подвинул стул и сел\nИ весь пирог в минуту...\nКогда же гости подошли,\nТо даже крошек...","name": "Очень-очень вкусный пирог"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4567, "fields": {"themes": [],"author": "Корней Чуковский","text": "У слона была жена\nМатрёна Ивановна.\nИ задумала она\nКнижку почитать.\nНо читала, бормотала,\nЛопотала, лопотала:\n\"Таталата, маталата\",-\nНичего не разобрать!","name": "Слониха читает"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4568, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Надсон","date_from": "1886","text": "Он мне не брат - он больше брата:\nВсю силу, всю любовь мою,\nВсе, чем душа моя богата,\nЕму я пылко отдаю -\nКто он - не знаю...","name": "Он мне не брат - он больше брата...","date_to": "1886"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4569, "fields": {"themes": [7],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1936","text": "Задала любовь задачу\nНам с тобою вместе жить,\nДа не вышло нам удачи\nДело трудное решить.\nКто ошибся: ты ли, я ли,\nУ кого белей виски,—\nНе скажу. Но простояли\nВосемь лет мы у доски.\nРазошлись... И слезы в горле.\nНет, не слезы — это кровь!\nМы, как дети, просто стерли\nНерешенную любовь...","name": "Задала любовь задачу...","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4570, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Спасибо вам, мои корреспонденты -\nВсе те, кому ответить я не смог,-\nРабочие, узбеки и студенты -\nВсе, кто писал мне письма, - дай вам бог!\nДай бог вам жизни две\nИ друга одного,\nИ света в голове,\nИ доброго всего!\nНайдя стократно вытертые ленты,\nВы хрип мой разбирали по слогам,\nТак дай же бог, мои корреспонденты,\nИ сил в руках, да и удачи вам!\nВот пишут - голос мой не одинаков:\nТо хриплый, то надрывный, то глухой.\nИ просит население бараков:\n\"Володя, ты не пой за упокой!\"\nНо что поделать, если я не звонок,-\nЗвенят другие, я - хриплю слова.\nОбилие некачественных пленок\nВредит мне даже больше, чем молва.\nВот спрашивают: \"Попадал ли в плен ты?\"\nНет, не бывал - не воевал ни дня!\nСпасибо вам, мои корреспонденты,\nЧто вы неверно поняли меня!\nДрузья мои - жаль, что не боевые -\nОт моря, от станка и от сохи,-\nСпасибо вам за присланные - злые\nИ даже неудачные стихи.\nВот я читаю: \"Вышел ты из моды.\nСгинь, сатана, изыди, хриплый бес!\nКак глупо, что не месяцы, а годы\nТебя превозносили до небес!\"\nЕще письмо: \"Вы умерли от водки!\"\nДа, правда, умер,- но потом воскрес.\n\"А каковы доходы ваши, все-таки?\"\nЗа песню трешник - вы же просто крез!\"\nЗа письма высочайшего пошиба:\nИдите, мол, на Темзу и на Нил,-\nСпасибо, люди добрые, спасибо,-\nЧто не жалели ночи и чернил!\nНо только я уже бывал на Темзе,\nСобакою на сене восседал.\nЯ не грублю, но отвечаю тем же,-\nА писем до конца не дочитал.\nИ ваши похвалы и комплименты,\nАвансы мне - не отфутболю я:\nОт ваших строк, мои корреспонденты,\nПрямеет путь и сохнет колея.\nСержанты, моряки, интеллигенты,-\nПростите, что не каждому ответ:\nЯ вам пишу, мои корреспонденты,\nНочами песни - вот уж десять лет!","name": "Я к вам пишу","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4571, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1841","text": "Когда сижу я ночью одиноко\nИ образы святые в тишине\nТак из души я вывожу глубоко,\nИ звонкий стих звучит чудесно мне,—\nЯ счастлив! мне уж никого не надо.\nВесь мир во мне! Создание души\nСамой душе есть лучшая отрада,\nИ так его лелею я в тиши...\nИ вижу я тогда, как дерзновенно,\nИсполнен мыслью, дивный Прометей\nУнес с небес богов огонь священный\nИ в тишине творит своих людей...","name": "Поэзия (Когда сижу я ночью одиноко...)","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4572, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1892","text": "Тесно сердце — я вижу — твое для меня,\nА разбить его было б мне жалко.\nХоть бы искру, хоть искру живого огня,\nТы холодная, злая русалка!\nА покинуть тебя и забыть мне невмочь:\nМир тогда потеряет все краски\nИ замолкнут навек в эту черную ночь\nВсе безумные песни и сказки.","name": "Тесно сердце — я вижу — твое для меня...","date_to": "1892"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4573, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1907","text": "В степи, с обрыва, на сто миль\nМорская ширь открыта взорам.\nВнизу, в стремнине — глина, пыль,\nЩепа и кости с мелким сором.\nГудели ночью тополя,\nВ дремоте море бушевало —\nВдруг тяжко охнула земля,\nВесь берег дрогнул от обвала!\nСегодня там стоят, глядят\nИ алой, белой павиликой\nНа солнце зонтики блестят\nНад бездной пенистой и дикой.\nНикто не знал, что здесь — погост,\nДа и теперь — кому он нужен!\nВесенний ветер свеж и прост,\nОн только с молодостью дружен!\nВнизу — щепа, гробы в пыли...\nДа море берег косит, косит\nСерпами волн — и от земли\nДалеко сор ее уносит!","name": "Обвал","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4574, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","text": "Мир,\nсостоящий из зла\nи счастья,\nиз родильных домов\nи кладбищ...\nЕму я\nкаждое утро кланяюсь,\nвчерашнюю грязь\nс ботинок\nсчищая.\nТо — как задачник\nдля третьего класса,\nто — как чертеж\nгрядущих домин,\nтерпкий\nневежливый,\nгромогласный,—\nон навсегда мне знаком —\nэтот мир.\nВ нем\nна окраинных улочках пусто.\nВ очередях —\nразговоры нелегкие.\nВ нем у лотков\nвыбирают арбузы,\nих, как детей,\nладонью\nпошлепывая!\nМир мне привычен,\nкак слово\n«здравствуйте».\nИ ожидаем,\nкак новоселье...\nЯ выхожу\nи себя разбрасываю,\nраскидываю,\nрассеиваю!\nВесь выворачиваюсь,\nкак карманы,\nчтоб завтра\nсначала все\nповторить...\nМира мне\nтак бесконечно мало,\nчто лучше об этом\nне говорить!","name": "Мир, состоящий из зла..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4575, "fields": {"themes": [5],"author": "Самуил Маршак","text": "Так много звезд теснится в раме\nМеж переплетами окна.\nОни сверкают вечерами,\nКак золотые письмена.\nВ оконном тесном полукруге,\nПрипоминая, узнаешь\nМногоугольники и дуги -\nВселенной огненный чертеж.","name": "Звезды в окне"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4576, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1977","text": "Ах, как тебе родиться пофартило -\nПочти одновременно со страной!\nТы прожил с нею все, что с нею было.\nСкажи еще спасибо, что живой.\nВ шестнадцать лет читал ты речь Олеши,\nТы в двадцать встретил год тридцать седьмой.\nТеперь \"иных уж нет, а те - далече\"...\nСкажи еще спасибо, что живой!\nСлужил ты под началом полотера.\nСкажи, на сердце руку положив,\nВедь знай Лаврентий Палыч - вот умора! -\nКем станешь ты, остался бы ты жив?\nА нынче - в драках выдублена шкура,\nПротравлена до нервов суетой.\nСказал бы Николай Робертыч: \"Юра,\nСкажи еще спасибо, что живой!\"\nХоть ты дождался первенца не рано,\nНо уберег от раны ножевой.\nТвой \"Добрый человек из Сезуана\"\nЖивет еще. Спасибо, что живой.\nЗачем гадать цыгану на ладонях,\nОн сам хозяин над своей судьбой.\nСкачи, цыган, на \"Деревянных конях\",\nГони коней! Спасибо, что живой.\n\"Быть иль не быть?\" мы зря не помарали.\nКонечно - быть, но только начеку.\nВы помните, конструкции упали?-\nНо живы все, спасибо Дупаку.\n\"Марата\" нет - его создатель странен,\nЗа \"Турандот\" Пекин поднимет вой.\nМожайся, брат, - твой \"Кузькин\" трижды ранен,\nИ все-таки спасибо, что живой.\nЛюбовь, Надежда, Зина - тоже штучка!-\nВся труппа на подбор, одна к одной!\nИ мать их - Софья-Золотая ручка...\nСкажи еще спасибо, что живой!\nОдни в машинах, несмотря на цены,-\nИм, пьющим, лучше б транспорт гужевой.\nПодумаешь, один упал со сцены -\nСкажи еще спасибо, что живой!\nНе раз, не два грозили снять с работы,\nЗажали праздник полувековой...\nТринадцать лет театра, как зачеты -\nОдин за три. Спасибо, что живой.\nЧто шестьдесят при медицине этой!\nТьфу, тьфу, не сглазить! Даром что седой.\nПо временам на седину не сетуй,\nСкажи еще спасибо, что живой!\nПозвал Милан, не опасаясь риска, -\nИ понеслась! (Живем то однова!)...\nТеперь - Париж, и близко Сан-Франциско,\nИ даже - при желании - Москва!\nПариж к Таганке десять лет пристрастен,\nФранцуз театр путает с тюрьмой.\nНе огорчайся, что не едет \"Мастер\", -\nСкажи еще мерси, что он живой!\nЛиха беда - настырна и глазаста -\nУстанет ли кружить над головой?\nТебе когда-то перевалит за сто -\nИ мы споем: \"Спасибо, что живой!\"\nПей, атаман, - здоровье позволяет,\nПей, куренной, когда-то кошевой!\nТаганское казачество желает\nДобра тебе! Спасибо, что живой!","name": "Любимову в 60 его лет","date_to": "1977"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4577, "fields": {"themes": [20],"author": "Семен Гудзенко","date_from": "1942","text": "Ты знаешь,\nесть в нашей солдатской судьбе\nпервая смерть\nоднокашника, друга...\nМы ждали разведчиков в жаркой избе,\nмолчали\nи трубку курили по кругу.\nКартошка дымилась в большом чугуне.\nЯ трубку набил\nи подал соседу.\nТы знаешь,\nесть заповедь на войне:\nдождаться разведку\nи вместе обедать.\n«Ну, как там ребята?..\nПридут ли назад?..» —\nкаждый из нас повторял эту фразу.\nВошел он.\nСержанту подал автомат.\n«Сережа убит...\nВ голову...\nСразу...»\nИ если ты\nна фронте дружил,\nпоймешь эту правду:\nя ждал, что войдет он,\nтакой,\nкак в лесах Подмосковья жил,\nвсегда пулеметною лентой обмотан.\nЯ ждал его утром.\nШумела пурга.\nОн должен прийти.\nЯ сварил концентраты.\nНо где-то\nв глубоких\nсмоленских снегах\nзамерзшее тело\nармейского брата.\nТы знаешь,\nесть в нашей солдатской судьбе\nпервая смерть...\nГоворили по кругу —\nи все об одном,\nничего о себе.\nТолько о мести,\nо мести\nза друга.","name": "Первая смерть","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4578, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1921","text": "В безжалостной жадности к существованью,\nЗа каждым ничтожеством, каждою рванью\nЛетит его тень по ночным городам.\nИ каждый гудит металлический мускул\nКак колокол. И, зеленеющий тускло,\nВлачится классический плащ по следам.\nОн Балтику смерил стальным глазомером.\nГорят в малярии, подобны химерам,\nБолота и камни под шагом ботфорт.\nДержавная воля не знает предела,\nЕдва поглядела — и всем завладела.\nТоропится Меншнков, гонит Лефорт.\nОгни на фрегатах. Сигналы с кронверка.\nИ льды как ножи. И, лицо исковеркав,\nМетель залилась — и пошла, и пошла...\nИ вот на рассвете пешком в департамент\nБредут петербуржцы, прильнувшие ртами\nК туманному Кубку Большого Орла.\nИ снова — на финский гранит вознесенный -\nВторое столетие мчится бессонный,\nНеистовый, стужей освистанный Петр,\nЧертежник над картами моря и суши,\nОн гробит ревижские мертвые души,\nТоропит кладбищенский призрачный смотр.","name": "Петр Первый","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4579, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1857","text": "Мне во дни печали ум мой рисовал\nГрустную картину:\nЗимний день в деревне. Я один. Настал\nЧас моей кончины...\nИ в окно гляжу я: вихрь не унялся,\nВсе сердито воет;\nУж мой дом он скоро, снегом занеся,\nОт прохожих скроет.\nВкруг меня так пусто, словно край земли -\nМой приют далекий...\nРасстаюсь я с жизнью, ото всех вдали,\nВ тишине глубокой...","name": "Последняя пристань","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4580, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","date_from": "1963","text": "В.П. Некрасову\nНичего не получалось,\nЯ про это точно знал,\nЧто всегда доступна частность\nИ неведом идеал.\nЯ его однажды видел -\nНе во сне, а наяву,\nПоявился в лучшем виде,\nПовалился на траву.\nМы во Внукове лежали,\nОтменялся самолет.\nНичего уже не жаль мне,\nЖалко вот,\nЖаль мне только,\nЖалко только\nИ тогда, да и теперь -\nНичего не знаю толком\nО тебе и о себе.","name": "Ничего не получалось...","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4581, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1903","text": "Снега, зарей одеты\nВ пустынях высоты,\nМы - Вечности обеты\nВ лазури Красоты.\nМы - всплески рдяной пены\nНад бледностью морей.\nПокинь земные плены,\nВоссядь среди царей!\nНе мни: мы, в небе тая,\nС землей разлучены,-\nВедет тропа святая\nВ заоблачные сны.","name": "Поэты духа","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4582, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "В.Б.\nИ ветра вольный горн,\nИ речь вечерних волн,\nИ месяца свеченье,\nКак только стали в стих,\nПриобрели значенье.\nА так — кто ведал их!\nИ смутный мой рассказ,\nИ весть о нас двоих,\nИ верное реченье,\nКак только станут в стих,\nПриобретут значенье.\nА так — кто б знал о нас!","name": "И ветра вольный горн..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4583, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1845","text": "Выйдем на берег; там волны\nНоги нам будут лобзать;\nЗвезды с таинственной грустью\nБудут над нами сиять.\nТам ветерок ароматный\nКудри твои разовьет;\nВыйдем... Уныло качаясь,\nТополь к себе нас зовет.\nВ долгом и сладком забвеньи,\nШуму внимая ветвей,\nМы отдохнем от печали,\nМы позабудем людей.\nМного они нас терзали,\nМучили много, друг мой:\nТе - своей глупой любовью,\nТе - бесконечной враждой.\nВсё мы забудем, как месяц\nВ темной лазури блеснет,\nВсё - как природе и богу\nГимн соловей запоет!","name": "Песня (Выйдем на берег; там волны...)","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4584, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Клычков","date_from": "1929","text": "Душа — как тесное ущелье,\nГде страстный возгорелся бой,\nА жизнь в безумьи и весельи\nСтремглав несется пред тобой.\nИ мир, теряясь далью в небе,\nЦвета и запахи струит,\nНо в ярком свете черный жребий\nДля всех и каждого таит...\nСтрашись в минуту умиленья\nМеч опустить и взять цветок,\nТебя сомнет без сожаленья\nЛюдской стремительный поток!\nДоверчиво вдыхая запах,\nВпивая жадно аромат,\nПогибнешь ты в косматых лапах,\nОстановившись невпопад!\nПод этой высью голубою,\nГде столько звезд горит в тиши,\nУвы!— нам достаются с бою\nВсе наши радости души.\nНо вот... когда б мы не страдали,\nНе проклинали, не клялись,\nПомеркли б розовые дали,\nУпала бы бессильно высь...\nИ кто бы захотел, с рожденья\nИзбегнув страшного кольца,\nПрозреть до срока наважденье\nВ чертах любимого лица?\nКто согласился бы до срока\nСменить на бездыханный труп\nИ глаз обманных поволоку,\nИ ямки лживые у губ?\nИ потому так горек опыт,\nИ каждый невозвратен шаг,\nИ тщетен гнев, и жалок ропот,\nЧто вместе жертва ты и враг,—\nЧто на исход борьбы напрасной\nПадут в неведомый тайник\nИ образ юности прекрасный,\nИ оскорбительный двойник.","name": "Душа — как тесное ущелье...","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4585, "fields": {"themes": [19,8,17],"author": "Агния Барто","text": "К нам, на пестрые страницы,\nПрилетели две синицы.\nГоворят:— Стряслась беда!\nПрилетели мы сюда\nРассказать насчет рогатки!\nМы от птиц! Мы делегатки!\nТак волнуются синички!\nГоворят они с трудом.\nПросят:— Дайте нам водички,\nМы тогда в себя придем.—\nПринесли мы им водицы —\nУспокоились синицы.\nГоворит одна синица:\n— Что в лесу у нас творится!\nПлачут птенчики в гнезде,\nПомогите нам в беде!\nПтенчик мой так перепуган,\nНе летает никуда,\nОн уже летал над лугом,\nВился около гнезда.\nА теперь всего боится,\nДаже гусениц не ест,\nЯ хочу переселиться,\nУлететь из этих мест.\nЯ слыхала, есть юннаты,\nНо у нас в лесу их нет.\nМальчик в майке полосатой\nК нам является чуть свет.\nЕсли этот мальчик снова\nВдруг появится в лесу,\nЯ волнения такого\nНе перенесу!\nТут у птиц мы разузнали,\nКто же этот хулиган.\nОказалось, это Алик,\nВосьмилетний мальчуган.\nЭто он в лесу украдкой\nВ малых птенчиков стрелял.\nВот он тут стоит с рогаткой...\n— Алик, ты себя узнал?\nДвух синиц мы приручили,\nИм работу поручили —\nПусть они и врозь и вместе\nПрилетают в школу, в класс,\nИ приносят в книжку вести\nОт читателей, от вас.\nПолетят они в отряд,\nДела проверят школьные...\nПускай летят куда хотят —\nОни ведь птицы вольные.\nА мы их выпустили в свет,\nТеперь стоим и смотрим вслед.","name": "К нам, на пестрые страницы..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4586, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1951","text": "Пабло Неруде\nЭтой песне внимали Стокгольм и Марсель.\nЧерез греческий дым и турецкую пыль\nБила в цель\nЭта песня грядущего.\nНо,\nУпорно исследуя каждую щель,\nГде-то в Чили,\nВ ущельях, за тысячу миль,\nДни и ночи ловил полицейский патруль\nЧеловека, о мире поющего.\nПотому что решили,\nЧто именно там,\nГде-то в Чили,\nУдобней идти по пятам\nЗа певцом, и травить его гончими,\nИ в безлюдном ущелье заоблачных гор\nНавалиться оравой — и весь разговор,\nИ разделаться с песней — и кончено!\nПесню эту поймай, песню эту казни\nИ к началу кровавой безумной резни\nВ сей же час приступай в нетерпении,\nИ тогда уж не будет тревожить сердец\nЭта песня, в которую всажен свинец!\n...И казалось, что замерло пение.\nНо явились шахтеры из темной земли\nИ сказали тому, кто командует «пли»:\n«Что тут ищет патруль? Что случилось, сеньор?\nПочему в сердце гор вы палите в упор?»\nА убийца ответил уклончиво:\n«Я имею инструкции. Кончено!»\nТак в заоблачном Чили\nМеж каменных глыб\nБелый свет омрачили.\nНо певец не погиб,—\nОн ушел поднебесными тропами,\nИ, сквозь землю пройдя\nИ смеясь, как дитя,\nПоявился он будто секунду спустя\nВ самолете над старой Европою.\nА в заоблачном Чили\nКричали:\n«Он здесь!»\nИбо здесь, на какую ты гору ни влезь,\nИз-за каждого камня и кустика\nЭта песня!\nИ каждый пастух, и шахтер,\nИ хозяева лам за вершинами гор\nСлышат песню!\nВы поняли это, сеньор?\nОчевидно, такая акустика!\nИ не радио это,\nА голос живой!\nВсюду слышится песня грядущего.\nНе убьют ни свинец, ни удар ножевой\nЧеловека, отважно поющего!","name": "Песня (Этой песне внимали...)","date_to": "1951"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4587, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1934","text": "Челюскинцы: звук —\nКак сжатые челюсти!\nМороз на них прет,\nМедведь на них щерится.\nИ впрямь челюстьми —\nНа славу всемирную —\nИз льдин челюстей\nТоварищей вырвали!\nНа льдине (не то\nЧто — черт его — Нобиле!)\nРодили дитё\nИ псов не угробили —\nНа льдине!\nЭол\nДоносит по кабелю:\n«На льдов произвол\nНи пса не оставили!»\nИ спасши (мечта\nДля младшего возраста!),\nИ псов и дитя\nУмчали по воздуху.\n«Европа, глядишь?\nТак льды у нас колются!»\nЩекастый малыш,\nСпеленатый — полюсом!\nА рядом — сердит\nНа громы виктории —\nВторой уже Шмидт\nВ российской истории:\nСедыми бровьми\nСтесненная ласковость...\nСегодня — смеюсь!\nСегодня — да здравствует\nСоветский Союз!\nЗа вас каждым мускулом\nДержусь — и горжусь,\nЧелюскинцы — русские!","name": "Челюскинцы","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4588, "fields": {"themes": [7],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1905","text": "Ранняя осень любви умирающей.\nТайно люблю золотые цвета\nОсени ранней, любви умирающей.\nВетви прозрачны, аллея пуста,\nВ сини бледнеющей, веющей, тающей\nСтранная тишь, красота, чистота.\nЛистья со вздохом, под ветром, их нежащим,\nТихо взлетают и катятся вдаль\n(Думы о прошлом в видении нежащем).\nЖить и не жить — хорошо и не жаль.\nОстрым серпом, безболезненно режущим,\nСжаты в душе и восторг и печаль.\nЯсное солнце — без прежней мятежности,\nДождь — словно капли струящихся рос\n(Томные ласки без прежней мятежности),\nЗапах в садах доцветающих роз.\nВ сердце родник успокоенной нежности,\nСчастье — без ревности, страсть — без угроз.\nЗдравствуйте, дни голубые, осенние,\nЗолото лип и осин багрянец!\nЗдравствуйте, дни пред разлукой, осенние!\nБледный — над яркими днями — венец!\nДни недосказанных слов и мгновения\nВ кроткой покорности слитых сердец!","name": "Ранняя осень","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4589, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1964","text": "Заключенье не бывшего цикла\nЧасто сердцу труднее всего,\nЯ от многого в жизни отвыкла,\nМне не нужно почти ничего,-\nДля меня комаровские сосны\nНа своих языках говорят\nИ совсем как отдельные весны\nВ лужах, выпивших небо,- стоят.","name": "Последний день в Риме","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4590, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Дементьев","date_from": "1964","text": "Как весны меж собою схожи:\nИ звон ручьев, и тишина...\nНо почему же все дороже\nВновь приходящая весна?\nКогда из дому утром выйдешь\nВ лучи и птичью кутерьму,\nВдруг мир по-новому увидишь,\nЕще не зная, почему.\nИ беспричинное веселье\nВ тебя вселяется тогда.\nТы сам становишься весенним,\nКак это небо и вода.\nХочу веселым ледоходом\nПройтись по собственной судьбе.\nИли, подобно вешним водам,\nСмыть все отжившее в себе.","name": "Как весны меж собою схожи...","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4591, "fields": {"themes": [7],"author": "Иннокентий Анненский","date_from": "1909","text": "Этого быть не может,\nЭто — подлог,\nДень так тянулся и дожит,\nИль, не дожив, изнемог?..\nЭтого быть не может,\nС самых тех пор\nВ горле какой-то комок...\nВздор...\nЭтого быть не может...\nЭто — подлог...\nНу-с, проводил на поезд,\nВернулся, и solo\n, да!\nЗдесь был ее кольчатый пояс,\nБрошка лежала — звезда,\nВечно открытая сумочка\nБез замка,\nИ, так бесконечно мягка,\nВ прошивках красная думочка...\n. . . . . . . . . . . . . . . .\nЗал...\nЯ нежное что-то сказал,\nСтали прощаться,\nВозле часов у стенки...\nГубы не смели разжаться,\nСклеены...\nОба мы были рассеяны,\nОба такие холодные...\nМы...\nПальцы ее в черной митенке\nТоже холодные...\n«Ну, прощай до зимы,\nТолько не той, и не другой,\nИ не еще — после другой...\nЯ ж, дорогой,\nВедь не свободная...»\n— «Знаю, что ты — в застенке...»\nПосле она\nПлакала тихо у стенки\nИ стала бумажно-бледна...\nКончить бы злую игру...\nЧто ж бы еще?\nГубы хотели любить горячо,\nА на ветру\nЛишь улыбались тоскливо...\nЧто-то в них было застыло,\nДаже мертво...\nГосподи, я и не знал, до чего\nОна некрасива...\nНу, слава богу, пускают садиться...\nМокрым платком осушая лицо,\nМне отдала она это кольцо...\nСлиплись еще раз холодные лица,\nКак в забытьи,—\nИ\nПоезд еще стоял —\nЯ убежал...\nНо этого быть не может,\nЭто — подлог...\nДень, или год, и уж дожит,\nИль, не дожив, изнемог...\nЭтого быть не может...","name": "Прерывистые строки","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4592, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1930","text": "В стеклянном ящике\nСлучайно сбились в кучу\nСто разных душ...\nВыходят-входят.\nКак будто рок из рога бытия\nРукой рассеянною сыплет\nОбрывки слов, улыбки, искры глаз\nИ детские забавные ужимки.\nНегр и француз, старуха и мальчишка,\nХудожник с папкой и делец с блокнотом,\nИ эта средняя безликая крупа,\nКоторая по шляпам лишь различна...\nНа пять минут в потоке гулком слиты,\nМы, как в ядре, летим в пространство.\nЛишь вежливость — испытанная маска —\nНас связывает общим безразличьем.\nНо жажда ропщет, но глаза упорно\nВсе ищут, ищут... Вздор!\nПора б тебе, душа, угомониться,\nИ охладеть, и сжаться,\nИ стать солидной, европейскою душой.\nВ углу в сутане тусклой\nСидит кюре, добряк круглоголовый,\nПровинциал, с утиными ступнями.\nЗрачки сквозь нас упорными гвоздями\nЛучатся вдаль, мерцают,\nА губы шепчут\nПо черно-белым строчкам\nПривычные небесные слова...\nВот так же через площадь,\nМолитвенник раскрыв,\nСомнамбулою тихой\nПроходит он сквозь строй автомобилей\nИ шепчет — молит — просит,—\nВсе о своей душе,\nВсе о своем спасенье...\nИ ангелы, прильнув к его локтям,\nЕго незримо от шоферов ограждают.\nО Господи, из глубины метро\nЯ о себе взывать к Тебе не буду...\nМоя душа лениво-бескорыстна,\nИ у Тебя иных забот немало:\nТам над туннелем хоровод миров,\nНо сложность стройная механики небесной\nЗамутнена бунтующею болью\nТвоей бескрылой твари...\nНо если можно,\nНо если Ты расслышишь,\nЯ об одном прошу:\nЗдесь на земле дай хоть крупицу счастья\nВот этому мальчишке из отеля\nВ нелепой куцей куртке\nИ старику-посыльному с картонкой,\nИ негру хмурому в потертом пиджаке,\nИ кроткому художнику соседу,\nЗадумчиво сосущему пастилку,\nИ мне — последнему — хотя бы это лето\nБеспечностью веселой озари...\nТы знаешь,— с каждым днем\nЖить на Твоей земле становится трудней.","name": "В метро","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4593, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1907","text": "Священных стран\nВечерние экстазы.\nСверканье лат\nПоверженного Дня!\nВ волнах шафран,\nКолышутся топазы,\nРазлит закат\nОзерами огня.\nКак волоса,\nВолокна тонких дымов,\nПрипав к земле,\nСинеют, лиловеют,\nИ паруса,\nЧто крылья серафимов,\nВ закатной мгле\nНад морем пламенеют.\nИзлом волны\nСияет аметистом,\nСтруистыми\nСмарагдами огней...\nО, эти сны\nО небе золотистом!\nО, пристани\nКрылатых кораблей!..","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4594, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1898","text": "Снова сон, пленительный и сладкий,\nСнится мне и радостью пьянит,-\nМилый взор зовет меня украдкой,\nЛасковой улыбкою манит.\nЗнаю я - опять меня обманет\nЭтот сон при первом блеске дня,\nНо пока печальный день настанет,\nУлыбнись мне - обмани меня!","name": "Снова сон, пленительный и сладкий...","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4595, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кушнер","text": "Расположение вещей\nНа плоскости стола,\nИ преломление лучей,\nИ синий лед стекла.\nСюда — цветы, тюльпан и мак,\nБокал с вином — туда.\nСкажи, ты счастлив?— Нет.— А так?\nПочти.— А так?— О да!","name": "Расположение вещей..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4596, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Рты подъездов, уши арок и глаза оконных рам\nСо светящимися лампами-зрачками...\nВсе дневные пассажиры, все мои клиенты - там,-\nВсе, кто ездит на такси, а, значит - с нами.\nСмешно, конечно, говорить,\nНо очень даже может быть,\nЧто мы знакомы с вами. Нет, не по работе...\nА не знакомы - дайте срок,-\nНа мой зеленый огонек\nЗайдете, зайдете!\nКруглый руль, но и \"баранка\" - тоже круглое словцо.\nХорошо, когда \"запаска\" не дырява,-\nТо раскручиваем влево мы Садовое кольцо,\nТо Бульварное закручиваем вправо.\nИ ветер гаснет на стекле,\nРукам привычно на руле,\nИ расстоянье счетчик меряет деньгами,\nА мы - как всадники в седле,-\nМы редко ходим по земле\nСвоими ногами.\nЛысый скат - так что не видно от протектора следа,-\nСдать в наварку - и хоть завтра жми до Крыма.\nТак что лысина на скате - поправимая беда,-\nНа душе она - почти непоправима.\nБывают лысые душой,-\nНедавно сел один такой.\n\"Кидаю сверху,- говорит,- спешу - не видишь?\"\nМол, не обижу. Что ж, сидай,\nНо только сверху не кидай -\nОбидишь, обидишь!\nТот рассказывает утром про удачное вчера,\nА другой - про трудный день,- сидит, усталый...\nМы - удобные попутчики, таксисты-шофера,-\nСобеседники мы - профессионалы.\nБывает, ногу сломит черт,\nА вам скорей - аэропорт,-\nЗеленым светом мы, как чудом света, бредим.\nМой пассажир, ты рано сник,-\nУ нас час пик, а не тупик,-\nСадитесь, поедем!\nМы случайные советчики, творцы летучих фраз,-\nВы нас спрашивали - мы вам отвечали.\nМы - лихие собеседники веселья, но подчас\nМы - надежные молчальники печали.\nНас почитают, почитай,\nПочти хранителями тайн -\nНам правду громко говорят, пусть это тайна,-\nНам некому - и смысла нет -\nПотом выбалтывать секрет,\nХотя бы случайно.\n...Я ступаю по нехоженой проезжей полосе\nНе колесною резиною, а кожей,-\nЗлюсь, конечно, на таксистов - не умеют ездить все,-\nОсторожно - я неопытный прохожий!\nВот кто-то там таксиста ждет,\nНо я сегодня - пешеход,-\nА то подвез бы: \"Сядь,- сказал бы,- человече!\"\nВы все зайдете - дайте срок -\nНа мой зеленый огонек,-\nДо скорой, до встречи!","name": "Рты подъездов, уши арок...","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4597, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1962","text": "Не зная дорог и обочин,\nШагаю в лесной глубине.\nКакие просторные ночи\nПодарены осенью мне!\nПод этим таинственным кровом\nЗемля — словно дальняя весть,\nВесь мир темнотой зашифрован,\nЕго невозможно прочесть.\nОн полон надежд и наитий,\nВ нем нет ни вещей, ни имен,\nОн праздничен и первобытен,\nКак в детстве приснившийся сон.\nВ нем спутала все расстоянья\nНочная нестрашная мгла —\nЧтоб тайная радость незнанья,\nКак в сказке, к открытьям вела.","name": "Под Лугой","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4598, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1979","text": "Пятнадцать лет - не дата, так -\nОгрызок, недоедок.\nПолтиник - да! И четвертак.\nА то - ни так, ни эдак.\nМы выжили пятнадцать лет.\nВы думали слабо, да?\nА так как срока выше нет -\nСлобода, брат, слобода!\nПятнадцать - это срок, хоть не на нарах,\nКто был безус - тот стал при бороде.\nМы уцелели при больших пожарах,\nПри Когане, при взрывах и т.д.\nПятнадцать лет назад такое было!..\nКто всплыл - об утонувших не жалей!\nСегодня мы - и те, кто у кормила,-\nМогли б совместно справить юбилей.\nСочится жизнь - коричневая жижа...\nЗабудут нас, как вымершую чудь,\nВ тринадцать дали нам глоток Парижа,-\nЧтобы запоя не было - чуть-чуть.\nМы вновь готовы к творческим альянсам,-\nКогда же это станут понимать?\nНеобходимо ехать к итальянцам,\nЗаслать им вслед за папой - нашу \"Мать\".\n\"Везет - играй!\" - кричим наперебой мы.\nЕсть для себя патрон, когда тупик.\nНо кто-то вытряс пулю из обоймы\nИ из колоды вынул даму пик.\nЛюбимов наш, Боровский, Альфред Шнитке -\nНа вас ушаты вылиты воды.\nПрохладно вам, промокшие до нитки?\nОбсохните - и снова за труды.\nДостойным уже розданы медали,\nПо всем статьям - амнистия окрест.\nНам по статье в \"Литературке\" дали,\nНе орден - чуть не ордер на арест.\nТут одного из наших поманили\nТуда, куда не ходят поезда,\nНо вновь статью большую применили -\nИ он теперь не едет никуда.\nДиректоров мы стали экономить,\nБеречь и содержать под колпаком,-\nХоть Коган был неполный Коганович,\nНо он не стал неполным Дупаком.\nСперва сменили шило мы на мыло,\nНо мыло омрачило нам чело,\nТогда Таганка шило возвратила -\nИ все теперь идет, куда ни шло.\nДаешь, Таганка, сразу: \"Или - или!\"\nС ножом пристали к горлу - как не дать.\nСчитают, что невинности лишили...\nПусть думают - зачем разубеждать?\nА знать бы все наверняка и сразу б,\nЗаранее предчувствовать беду!\nНо все же, сколь ни пробовали на зуб,-\nМы целы на пятнадцатом году.\nТалантов - тьма! Созвездие, соцветье...\nИ многие оправились от ран.\nВ шестнадцать будет совершеннолетье,\nДадут нам паспорт, может быть, загран.\nВсе полосами, все должно меняться -\nОкажемся и в белой полосе!\nНам очень скоро будет восемнадцать -\nПолучим право голоса, как все.\nМы в двадцать пять - даст бог - сочтем потери,\nНапишут дату на кокарде нам,\nА дальше можно только к высшей мере,\nА если нет - то к высшим орденам.\nПридут другие - в драме и в балете,\nИ в опере опять поставят \"Мать\"...\nНо в пятьдесят - в другом тысячелетьи -\nМы будем про пятнадцать вспоминать!\nУ нас сегодня для желудков встряска!\nДолой сегодня лишний интеллект!\nТак разговляйтесь, потому что Пасха,\nИ пейте за пятнадцать наших лет!\nПятнадцать лет - не дата, так -\nОгрызок, недоедок.\nПолтинник - да! И четвертак.\nА то - ни так - ни эдак.\nА мы живем и не горим,\nХотя в огне нет брода,\nЧего хотим, то говорим,-\nСлобода, брат, слобода!","name": "К 15-летию театра на Таганке","date_to": "1979"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4599, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Профессор Уильям Росс Эшби\nСчитает мозг негибкой системой.\nПрофессор, наверное, прав.\nВедь если бы мозг был гибкой системой,\nКонечно, он давно бы прогнулся,\nОн бы прогнулся, как лист жести,—\nОт городского гула, от скоростей,\nОт крика динамиков, от новостей,\nОт телевидения, от похорон,\nОт артиллерии, от прений сторон,\nОт угроз, от ложных учений,\nДетективных историй, разоблачений,\nПрогресса наук, семейных дрязг,\nОтсутствия денег, актерских масок,\nПонятия о бесконечности, успеха поэзии,\nЗаконодательства, профессии,\nНового в медицине, неразделенной любви,\nНесовершенства.\nНо мозг не гибок. И оттого\nСтоит, как телеграфный столб,\nИ только гудит под страшным напором,\nИ все-таки остается прямым.\nМне хочется верить профессору Эшби\nИ не хочется верить писателю Кафке.\nПожалуйста, выберите время,\nВыключите радио, отоспитесь\nИ почувствуете в себе наличие мозга,\nЭтой мощной и негибкой системы.","name": "Свободный стих"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4600, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1915","text": "Вот дароносица, как солнце золотое,\nПовисла в воздухе — великолепный миг.\nЗдесь должен прозвучать лишь греческий язык:\nВзят в руки целый мир, как яблоко простое.\nБогослужения торжественный зенит,\nСвет в круглой храмине под куполом в июле,\nЧтоб полной грудью мы вне времени вздохнули\nО луговине той, где время не бежит.\nИ евхаристия, как вечный полдень, длится —\nВсе причащаются, играют и поют,\nИ на виду у всех божественный сосуд\nНеисчерпаемым веселием струится.","name": "Вот дароносица, как солнце золотое...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4601, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "В даль из перламутра\nКинув трепет звона,\nРазвевает утро\nСиние знамена...\nУ рассветной двери,\nВ песне о просторе,\nСлавлю в равной мере\nКапельку и море...\nВспыхнул полдень яркий\nКрасными кострами...\nСердце — трепет жаркий!\nДух мой — пламя в храме!\nСерым покрывалом\nВечер пал на землю...\nС дрожью в сердце малом\nЖребий тьмы приемлю...\nТруден путь над бездной\nК неземному краю...\nК вечной тайне звездной\nРуки простираю!","name": "Аккорды"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4602, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Козлов","date_from": "1826","text": "Прости! уж полночь; над луною,\nТы видишь, облако летит;\nОно туманной пеленою\nСиянье нежное мрачит.\nЯ мчуся вдаль, мой парус веет,\nШумит разлучница волна,-\nЕдва ли прежде прояснеет\nНа своде пасмурном луна.\nИ я, как облако густое,\nТебя, луна моя, затмил;\nЯ горем сердце молодое\nИ взор веселый омрачил.\nТвой цвет, и радостный и нежный,\nМоей любовью опален;\nСвободна ты,- мой жар мятежный\nЗабудь скорей, как страшный сон!\nНе увлекись молвою шумной!\nУбило светлые мечты\nНе то, что я любил безумно,\nНо что не так любила ты.\nПрости - не плачь! уже редеет\nТуман пред ясною луной,\nВзыграло море, парус веет -\nИ я в челнок бросаюсь мой.","name": "Новые стансы (Прости! уж полночь...)","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4603, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1868","text": "О разлука, разлука!\nКак ты сердцу горька.\nТерзает его скука,\nСожигает тоска!\nГде бывалая сила?\nУвы, где прежний я?\nМеня ты разлюбила...\nНо не кляну тебя!","name": "Разлука (О разлука, разлука!..)","date_to": "1868"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4604, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1828","text": "На смерть Д.В.Веневитинова\nВсе впечатленья в звук и цвет\nИ слово стройное теснились,\nИ музы юношей гордились\nИ говорили: \"Он поэт!..\"\nНо нет,- едва лучи денницы\nМоей коснулися зеницы -\nИ свет во взорах потемнел;\nПлод жизни свеян недоспелый!\nНет! Снов небесных кистью смелой\nОдушевить я не успел;\nГлас песни, мною недопетой,\nНе дозвучит в земных струнах,\nИ я - в нетление одетый -\nЕе дослышу в небесах.\nНо на земле, где в чистый пламень\nОгня души я не излил,\nЯ умер весь... И грубый камень,\nОбычный кров немых могил,\nНа череп мой остывший лжет\nИ соплеменнику не скажет\nЧто рано выпала из рук\nЕдва настроенная лира,\nИ не успел я в стройный звук\nИзлить красу и стройность мира.","name": "Умирающий художник","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4605, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Орлов","date_from": "1966","text": "Ты в жизни жег хоть раз мосты\nВ своей,\nКак жгут мосты саперы,\nНастилы руша с высоты\nИ за рекой оставив город?\nОн бел. Над ним плывут сады,\nСверкают шпили колоколен,\nНо сожжены к нему мосты,\nИ надо уходить по полю.\nИ лучше не глядеть назад.\nТам над безгрешною рекою\nМосты горят, мосты горят —\nТвоею зажжены рукою.\nТы в жизни жег хоть раз мосты?\nВот так, а может быть, иначе?\nНа пламя глядя с высоты,\nСто раз оборотившись, плача.\nСаперам что! Они пройдут\nОгонь и дым, но час настанет —\nМосты саперы возведут,\nИ город вновь в их лица глянет.\nА в жизни жгут мосты навек,\nИ в прошлое возврата нету,\nВ тот город за разливом рек,\nГде мост горит в разгаре лета.","name": "Ты в жизни жег хоть раз мосты...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4606, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1887","text": "Кругом царила жизнь и радость,\nИ ветер нес ржаных полей\nБлагоухание и сладость\nВолною мягкою своей.\nНо вот, как бы в испуге, тени\nБегут по золотым хлебам;\nПромчался вихрь - пять-шесть мгновений\nИ, встречу солнечным лучам,\nВстают с серебряным карнизом\nЧрез всё полнеба ворота,\nИ там, за занавесом сизым,\nСквозит и блеск и темнота.\nВдруг словно скатерть парчевую\nПоспешно сдернул кто с полей,\nИ тьма за ней в погоню злую,\nИ все свирепей и быстрей.\nУж расплылись давно колонны,\nИсчез серебряный карниз,\nИ гул пошел неугомонный,\nИ огнь и воды полились...\nГде царство солнца и лазури!\nГде блеск полей, где мир долин!\nНо прелесть есть и в шуме бури,\nИ в пляске ледяных градин!\nИх нахватать - нужна отвага!\nИ - вон как дети в удальце\nЕе честят! как вся ватага\nВизжит и скачет на крыльце!","name": "Гроза","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4607, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","text": "Когда мужики ряболицые,\nпапахи и бескозырки,\nшли за тебя,\nреволюция,\nто шли они бескорыстно.\nИные к тебе привязывались\nпреданно,\nчестно,\nвыстраданно.\nДругие к тебе примазывались —\nим это было выгодно.\nОни,\nизгибаясь,\nприслуживали,\nони,\nизвиваясь,\nльстили\nи предавали при случае —\nэто вполне в их стиле.\nГладеньки,\nбархатисты,\nплохого не порицали,\nа после —\nшли в бургомистры,\nа после —\nшли в полицаи.\nЯ знаю эту породу.\nЯ сыт этим знаньем по горло.\nОни\nв любую погоду —\nтакие,\nкак эта погода.\nИм,\nкто юлит, усердствуя,\nи врет на собраньях всласть,\nне важно,\nчто власть Советская,\nа важно им то,\nчто власть.\nА мне\nэто очень важно\nи потому тревожно.\nЗа это я умер бы\nдважды\nи трижды —\nесли бы можно!\nПусть у столов они вьются,\nстараются —\nкто ловчее.\nНужны тебе,\nреволюция,\nсолдаты,\nа не лакеи.\nУлыбка лакея приятельская —\nон все, что угодно, подаст.\nДуша у лакея предательская —\nон все, что угодно, продаст.\nСолдаты —\nнарод нельстивый,\nершистый они народ.\nСолдат перед ложью не стихнет,\nсолдат на других не наврет.\nЕршистые и колючие,\nсложная ваша участь.\nКакие обиды горючие\nтерпели вы за колючесть!\nВы столько их получали,\nстолько на вас плели.\nНо шли вы куда —\nв полицаи?—\nВы в партизаны шли!\nКак те мужики ряболицые,\nпапахи и бескозырки,—\nшли вы\nза революцию,\nшли умирать бескорыстно.\nЗа ваше служение истине,\nза верность ей в годы бед\nсчитаю\nвас коммунистами —\nпартийные вы или нет.\nВ бою вы за правду пали.\nВступаю за вами в бой,\nи, беспартийный парень,\nя,\nреволюция,\nтвой!\nИзлишне меня обижают —\nно это не страшно мне.\nИзлишне меня обожают —\nи это не страшно мне.\nНе страшно,\nчто плохо любится,\nчто грустен, как на беду.\nМне страшно,\nчто революцию\nхоть в чем-нибудь подведу.\nМне еще много помучиться,\nно буду прям до конца,\nи из меня не получится\nвкрадчивого льстеца.\nИ пусть не в пример неискренним,\nрассчитанным чьим-то словам:\n«Считайте меня коммунистом!» —\nвся жизнь моя скажет вам.","name": "Когда мужики ряболицые..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4608, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1907","text": "Девичья\nСвежий ветер дует в сумерках\nНа скалистый островок.\nЗакачалась чайка серая\nПод скалой, как поплавок.\nПод крыло головку спрятала\nИ забылась в полусне.\nЯ бы тоже позабылася\nНа качающей волне!\nПоздно ночью в саклю темную\nГрусть и скуку принесешь.\nПоздно ночью с милым встретишься,\nДа и то когда заснешь!\nРыбацкая\nЛетом в море легкая вода,\nБелые сухие паруса,\nИглами стальными в невода\nСыплется под баркою хамса.\nОсенью невесел Трапезонд!\nВ море вьюга, холод и туман,\nХодит головами горизонт,\nВ пену зарывается бакан.\nТяжела студеная вода,\nБуря в ночь осеннюю дерзка,\nДа на волю гонит из гнезда\nЛютая голодная тоска!","name": "Из анатолийских песен","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4609, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Арсений Тарковский","text": "I\nКак дерево поверх лесной травы\nРаспластывает листьев пятерню\nИ, опираясь о кустарник, вкось\nИ вширь и вверх распространяет ветви,\nЯ вытянулся понемногу. Мышцы\nНабухли у меня, и раздалась\nГрудная клетка. Легкие мои\nНаполнил до мельчайших альвеол\nКолючий спирт из голубого кубка,\nИ сердце взяло кровь из жил, и жилам\nВернуло кровь, и снова взяло кровь,—\nИ было это как преображенье\nПростого счастья и простого горя\nВ прелюдию и фугу для органа.\nII\nМеня хватило бы на все живое —\nИ на растения, и на людей,\nВ то время умиравших где-то рядом\nВ страданиях немыслимых, как Марсий,\nС которого содрали кожу. Я бы\nНичуть не стал, отдав им жизнь, бедней\nНи жизнью, ни самим собой, ни кровью,\nНо сам я стал как Марсий. Долго жил\nСреди живых, и сам я стал как Марсий.\nIII\nБывает, в летнюю жару лежишь\nИ смотришь в небо, и горячий воздух\nКачается, как люлька, над тобой,\nИ вдруг находишь странный угол чувств:\nЕсть в этой люльке щель, и сквозь нее\nПроходит холод запредельный, будто\nКакая-то иголка ледяная...\nIV\nКак дерево с подмытого обрыва,\nРазбрызгивая землю над собой,\nОбрушивается корнями вверх,\nИ быстрина перебирает ветви,\nТак мой двойник по быстрине иной\nИз будущего в прошлое уходит.\nВослед себе я с высоты смотрю\nИ за сердце хватаюсь. Кто мне дал\nТрепещущие ветви, мощный ствол\nИ слабые, беспомощные корни?\nТлетворна смерть, но жизнь еще тлетворней,\nИ необуздан жизни произвол.\nУходишь, Лазарь? Что же, уходи!\nЕще горит полнеба за спиною.\nНет больше связи меж тобой и мною.\nСпи, жизнелюбец! Руки на груди\nСложи и спи!\nV\nПриди, возьми, мне ничего не надо,\nЛюблю — отдам и не люблю — отдам.\nЯ заменить хочу тебя, но если\nЯ говорю, что перейду в тебя,\nНе верь мне, бедное дитя, я лгу...\nО эти руки с пальцами, как лозы,\nОткрытые и влажные глаза,\nИ раковины маленьких ушей,\nКак блюдца, полные любовной песни,\nИ крылья, ветром выгнутые круто...\nНе верь мне, бедное дитя, я лгу,\nЯ буду порываться, как казнимый,\nНо не могу я через отчужденье\nПереступить, и не могу твоим\nКрылом плеснуть, и не могу мизинцем\nТвоим коснуться глаз твоих, глазами\nТвоими посмотреть. Ты во сто крат\nСильней меня, ты — песня о себе,\nА я — наместник дерева и неба\nИ осужден твоим судом за песню.","name": "После войны"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4610, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Смоленский","date_from": "1939","text": "Полустудент и закадычный друг\nМальчишек, рыбаков и букинистов,\nЧто нужно мне?\nЧетвертку табаку\nДа синюю свистящую погоду,\nНемного хлеба, два крючка и леску,\nУтрами солнце, по ночам костер,\nДа чтобы ты хоть изредка писала,\nЧтоб я тебе приснился... Вот и все.\nДа нет, не все...\nОпять сегодня ночью\nЯ задохнусь и буду звать тебя.\nДай счастье мне! Я всем раздам его...\nНо никого...","name": "Полустудент и закадычный друг...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4611, "fields": {"themes": [20],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1926","text": "Мы ехали шагом,\nМы мчались в боях,\nИ \"Яблочко\"-песню\nДержали в зубах.\nАх, песенку эту\nДоныне хранит\nТрава молодая -\nСтепной малахит.\nНо песню иную\nО дальней земле\nВозил мой приятель\nС собою в седле.\nОн пел, озирая\nРодные края:\n\"Гренада, Гренада,\nГренада моя!\"\nОн песенку эту\nТвердил наизусть...\nОткуда у хлопца\nИспанская грусть?\nОтветь, Александровск,\nИ, Харьков, ответь:\nДавно ль по-испански\nВы начали петь?\nСкажи мне, Украйна,\nНе в этой ли ржи\nТараса Шевченко\nПапаха лежит?\nОткуда ж, приятель,\nПесня твоя:\n\"Гренада, Гренада,\nГренада моя\"?\nОн медлит с ответом,\nМечтатель-хохол:\n- Братишка! Гренаду\nЯ в книге нашел.\nКрасивое имя,\nВысокая честь -\nГренадская волость\nВ Испании есть!\nЯ хату покинул,\nПошел воевать,\nЧтоб землю в Гренаде\nКрестьянам отдать.\nПрощайте, родные,\nПрощайте, друзья -\n\"Гренада, Гренада,\nГренада моя!\"\nМы мчались, мечтая\nПостичь поскорей\nГрамматику боя -\nЯзык батарей.\nВосход подымался\nИ падал опять,\nИ лошадь устала\nСтепями скакать.\nНо \"Яблочко\"-песню\nИграл эскадрон\nСмычками страданий\nНа скрипках времен...\nГде же, приятель,\nПесня твоя:\n\"Гренада, Гренада,\nГренада моя\"?\nПробитое тело\nНаземь сползло,\nТоварищ впервые\nОставил седло.\nЯ видел: над трупом\nСклонилась луна,\nИ мертвые губы\nШепнули \"Грена...\"\nДа. В дальнюю область,\nВ заоблачный плес\nУшел мой приятель\nИ песню унес.\nС тех пор не слыхали\nРодные края:\n\"Гренада, Гренада,\nГренада моя!\"\nОтряд не заметил\nПотери бойца,\nИ \"Яблочко\"-песню\nДопел до конца.\nЛишь по небу тихо\nСползла погодя\nНа бархат заката\nСлезинка дождя...\nНовые песни\nПридумала жизнь...\nНе надо, ребята,\nО песне тужить.\nНе надо, не надо,\nНе надо, друзья...\nГренада, Гренада,\nГренада моя!","name": "Гренада","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4612, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1943","text": "На улице полночь. Свет догорает.\nВысокие звезды видны.\nТы пишешь письмо мне, моя дорогая,\nВ пылающий адрес войны.\nКак долго ты пишешь его, дорогая,\nОкончишь и примешься вновь.\nЗато я уверен: к переднему краю\nПрорвется такая любовь!\n...Давно мы из дома.Огни наших комнат\nЗа дымом войны не видны.\nНо тот, кого любят,\nНо тот, кого помнят,\nКак дома - и в дыме войны!\nТеплее на фронте от ласковых писем.\nЧитая, за каждой строкой\nЛюбимую видишь\nИ родину слышишь,\nКак голос за тонкой стеной...\nМы скоро вернемся. Я знаю. Я верю.\nИ время такое придет:\nОстанутся грусть и разлука за дверью\nИ в дом только радость войдет.\nИ как-нибудь вечером вместе с тобою,\nК плечу прижимаясь плечом,\nМы сядем и письма, как летопись боя,\nКак хронику чувств, перечтем.","name": "Ты пишешь письмо мне","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4613, "fields": {"themes": [7],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1908","text": "(Молитва)\nАнгел благого молчания,\nВластно уста загради\nВ час, когда силой страдания\nСердце трепещет в груди!\nАнгел благого молчания,\nРадостным быть помоги\nВ час, когда шум ликования\nК небу возносят враги!\nАнгел благого молчания,\nГордость в душе оживи\nВ час, когда пламя желания\nБыстро струится в крови!\nАнгел благого молчания,\nСмолкнуть устам повели\nВ час, когда льнет обаяние\nВечно любимой земли!\nАнгел благого молчания,\nДушу себе покори\nВ час, когда брезжит сияние\nДолго желанной зари!\nВ тихих глубинах сознания\nСветят святые огни!\nАнгел благого молчания,\nДушу от слов охрани!","name": "Ангел благого молчания","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4614, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","text": "Старую песню мне сердце поет,\nСтарые сны предо мной воскресают,\nГде-то далёко цветы расцветают,\nГолос волшебный звучит и зовет.\nЧудная сказка жива предо мной,\nВ сказку ту снова я верю невольно...\nСердцу так сладко, и сердцу так больно.\nНа душу веет нездешней весной.","name": "Старую песню мне сердце поет..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4615, "fields": {"themes": [7],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1917","text": "Нет! Еще любовный голод\nНе раздвинул этих уст.\nНежен — оттого что молод,\nНежен — оттого что пуст.\nНо увы! На этот детский\nРот — Шираза лепестки!—\nВсе людское людоедство\nТочит зверские клыки.","name": "Нет! Еще любовный голод...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4616, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1857","text": "Хоть тихим блеском глаз, улыбкой, тоном речи\nВы мне напомнили одно из милых лиц\nИз самых близких мне в гнуснейшей из столиц...\nНо сходство не было так ярко с первой встречи...\nНет - я к вам бросился, заслыша первый звук\nНа языке родном раздавшийся нежданно...\nУвы! речь женская доселе постоянно,\nКак электричество, меня пробудит вдруг...\nМог ошибиться я... нередко так со мною\nБывало - и могло в сей раз законно быть...\nЧто я не облит был холодною водою,\nКого за то: судьбу иль вас благодарить?","name": "Хоть тихим блеском глаз, улыбкой...","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4617, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1851","text": "Не знаешь ты тоски желаний,\nПрекрасен мир твоей весны,\nИ светлы, чуждые страданий,\nТвои младенческие сны.\nС грозою жизни незнакома,\nКак птичка, вечно весела,\nПод кровлею родного дома\nТы рай земной себе нашла.\nПридет пора — прольешь ты слезы,\nБыть может, труд тебя согнет...\nИ детства радужные грезы\nУмрут под холодом забот.\nТогда, неся свой крест тяжелый,\nНе раз под бременем его\nТы вспомнишь о весне веселой\nИ — не воротишь ничего.","name": "Дитяти","date_to": "1851"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4618, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Бывало все: и счастье, и печали,\nи разговоры длинные вдвоем.\nНо мы о самом главном промолчали,\nа может, и не думали о нем.\nНас разделило смутных дней теченье -\nсперва ручей, потом, глядишь, река...\nНо долго оставалось ощущенье:\nне навсегда, ненадолго, пока...\nДавно исчез, уплыл далекий берег,\nи нет тебя, и свет в душе погас,\nи только я одна еще не верю,\nчто жизнь навечно разлучила нас.","name": "Бывало все: и счастье, и печали..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4619, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","text": "Пять миллионов душ в Москве,\nИ где-то меж ними одна.\nПлощадь. Парк. Улица. Сквер.\nОна?\nНет, не она.\nСколько почтамтов! Сколько аптек!\nИ всюду люди, народ...\nПять миллионов в Москве человек.\nКто ее тут найдет?\nСлучай! Ты был мне всегда как брат.\nЕще хоть раз помоги!\nСретенка. Трубная. Пушкин. Арбат.\nШаги, шаги, шаги.\nИду, шепчу колдовские слова,\nМагические, как встарь.\nОтдай мне ее! Ты слышишь, Москва?\nВыбрось, как море янтарь!","name": "Из цикла «Алиса»: Этюд 10"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4620, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1921","text": "За картой убившие карту,\nвсё, чем была юность светла,\nвы думали: к первому марту\nя всё проиграю - дотла.\nВы думали: в вызове глупом\nя, жизнь записав на мелок,\nсклонюсь над запахнувшим супом,\nнад завтрашней парой чулок.\nНеправда! Я глупый, но хитрый.\nЯ больше не стану считать!\nЯ мокрою тряпкою вытру\nвсю запись твою, нищета.\nМеня не заманишь ты в клерки,\nхоть сколько заплат ни расти,\nпусть все мои звезды померкли -\nя счет им не буду вести.\nШептать мне вечно, чуть дыша,\nшаманье имя Иртыша.\nВ сводящем челюсти ознобе\nсклоняться к телу сонной Оби.\nА там - еще синеют снеги,\nсветлейшие снега Онеги.\nАх, кто, кроме меня, вечор им\nповедал бы печаль Печоры!\nЛишь мне в глаза сверкал, мелькал,\nтучнея тучами, Байкал.\nИ, играя пеною на вале,\nчьи мне сердце волны волновали?\nЧьи мне воды губы целовали?\nИ вот на губах моих - пена и соль,\nи входит волненье, и падает боль,\nиграть мне словами с тобою позволь!","name": "Игра","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4621, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1859","text": "О вечно ропщущий, угрюмый Океан!\nС богами вечными когда-то в гордом споре\nЦепями вечными окованный титан\nИ древнее свое один несущий горе!\nТы успокоился... надолго ли?.. О, миг\nИ, грозный, вдруг опять подымется старик,\nИ, злобствуя на всё на солнце золотое,\nНа песни нереид, на звездный тихий свет,\nНа счастие, каким исполнился поэт,\nОбретший свой покой в его святом покое,\nУдарит по волнам, кляня суровый рок\nИ грозно требуя в неистовой гордыне,\nЧтобы не смел глядеть ни человек, ни бог,\nКак горе он свое несет в своей пустыне...","name": "О вечно ропщущий, угрюмый Океан!..","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4622, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "Медленные строки\nО тихий Амстердам\nС певучим перезвоном\nСтаринных колоколен!\nЗачем я здесь - не там,\nЗачем уйти не волен,\nО тихий Амстердам,\nК твоим церковным звонам,\nК твоим, как бы усталым,\nК твоим, как бы забытым,\nЗагрезившим каналам,\nС безжизненным их лоном,\nС закатом запоздалым,\nИ ласковым, и алым,\nГорящим здесь и там,\nПо этим сонным водам,\nПо сумрачным мостам,\nПо окнам и по сводам\nДомов и колоколен,\nГде, преданный мечтам,\nКакой-то призрак болен,\nУпрек сдержать не волен,\nТоскует с долгим стоном,\nИ вечным перезвоном\nПоет и здесь и там...\nО тихий Амстердам!\nО тихий Амстердам!","name": "Воспоминание о вечере в Амстердаме"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4623, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "В нашей жизни, прекрасной, и странной,\nи короткой, как росчерк пера,\nнад дымящейся свежею раной\nпризадуматься, право, пора.\nПризадуматься и присмотреться,\nпоразмыслить, покуда живой,\nчто там кроется в сумерках сердца,\nв самой черной его кладовой.\nПусть твердят, что дела твои плохи,\nно пора научиться, пора\nне вымаливать жалкие крохи\nмилосердия, правды, добра.\nНо пред ликом суровой эпохи,\nчто по-своему тоже права,\nне выжуливать жалкие крохи,\nа творить,\nзасучив рукава.","name": "В нашей жизни, прекрасной и странной..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4624, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1858","text": "Когда мне встретится истерзанный борьбою,\nПод гнетом опыта поникший человек;\nИ речью горькой он, насмешливой и злою\nПозору предает во лжи погрязший век;\nИ вера в род людской в груди его угасла,\nИ дух, что некогда был полон мощных сил,\nПодобно ночнику, потухшему без масла,\nБез веры и любви стал немощен и хил;\nИ правды луч, сверкающий за далью\nГрядущих дней, очам его незрим,—\nКак больно мне! Глубокою печалью\nПри встрече той бываю я томим.\nИ говорю тогда: явись, явись к нам снова,\nГосподь, в наш бедный мир, где горе и разлад;\nДа прозвучит еще божественное слово\nИ к жизни воззовет твоих отпадших чад!","name": "Когда мне встретится истерзанный борьбою...","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4625, "fields": {"themes": [],"author": "Ирина Одоевцева","date_from": "1950","text": "Но кто такой Роберт Пентегью,\nИ где мне его отыскать?\nБаллада о Роберте Пентегью.\nИ. О.\nВ такие вот вечера\nЦветут на столе георгины,\nА в окнах заката парча.\nСегодня мои именины\n(Не завтра и не вчера).\nПоздравлять приходило трое,\nИ каждый подарок принес:\nПервый - стихи о Трое,\nВторой - пакет папирос.\nА третий мне поклонился:\n- Я вам луну подарю,\nПодарок такой не снился\nЕгипетскому царю...\n(Ни Роберту Пентегью).","name": "В такие вот вечера...","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4626, "fields": {"themes": [7],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1947","text": "За что я родину люблю?\nЗа то ли, что шумят дубы?\nИль потому, что в ней ловлю\nЧерты и собственной судьбы?\nИль попросту, что родился\nПо эту сторону реки —\nИ в этой правде тайна вся,\nВсем рассужденьям вопреки.\nИ, значит, только оттого\nЗабыть навеки не смогу\nЛетучий снег под рождество\nИ стаю галок на снегу?\nНо если был бы я рожден\nНе у реки, а за рекой —\nУжель душою пригвожден\nЯ был бы к родине другой?\nНу, нет! Родись я даже там,\nГде пальмы дальние растут,\nНе по судьбе, так по мечтам\nЯ жил бы здесь! Я был бы тут!\nНе потому, что здесь поля\nПшеницей кланяются мне.\nНе потому, что конопля\nВкруг дуба ходит в полусне,\nА потому, что только здесь\nДля всех племен, народов, рас,\nДля всех измученных сердец\nБольшая правда родилась.\nИ что бы с нею ни стряслось,\nЯ знаю: вот она, страна,\nКоторую за дымкой слез\nИскала в песнях старина.\nТвой путь, республика, тяжел.\nНо я гляжу в твои глаза:\nКакое счастье, что нашел\nТебя я там, где родился!","name": "О родине","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4627, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1894","text": "Памяти Дениса Папина\nВ серебряной пыли полуночная влага\nПленяет отдыхом усталые мечты,\nИ в зыбкой тишине речного саркофага\nОтверженный герой не слышит клеветы.\nНе проклинай людей! Настанет трепет, стоны\nВновь будут искренни, молитвы горячи,\nСмутится яркий день,- и солнечной короны\nЗаблещут в полутьме священные лучи!","name": "Отверженный герой","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4628, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Орлов","date_from": "1945","text": "Руками, огрубевшими от стали,\nПисать стихи, сжимая карандаш.\nСолдаты спят — они за день устали,\nХрапит прокуренный насквозь блиндаж.\nПод потолком коптилка замирает,\nТрещат в печурке мокрые дрова...\nКогда-нибудь потомок прочитает\nКорявые, но жаркие слова\nИ задохнется от густого дыма,\nОт воздуха, которым я дышал,\nОт ярости ветров неповторимых,\nКоторые сбивают наповал.\nИ, не видавший горя и печали,\nОгнем не прокаленный, как кузнец,\nОн предкам позавидует едва ли,\nУслышав, как в стихах поет свинец,\nКак дымом пахнет все стихотворенье,\nКак хочется перед атакой жить!..\nИ он простит мне в рифме прегрешенье.\nОн этого не сможет не простить.\nПускай в сторонку удалится критик:\nПоэтика здесь вовсе ни при чем.\nЯ, может быть, какой-нибудь эпитет —\nИ тот нашел в воронке под огнем.\nЗдесь молодости рубежи и сроки,\nПо жизни окаянная тоска...\nЯ порохом пропахнувшие строки\nИз-под обстрела вынес на руках.","name": "Руками, огрубевшими от стали...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4629, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1828","text": "Дар напрасный, дар случайный,\nЖизнь, зачем ты мне дана?\nИль зачем судьбою тайной\nТы на казнь осуждена?\nКто меня враждебной властью\nИз ничтожества воззвал,\nДушу мне наполнил страстью\nУм сомненьем взволновал?\nЦели нет передо мною:\nСердце пусто, празден ум,\nИ томит меня тоскою\nОднозвучный жизни шум.\n26 мая 1828","name": "Дар напрасный, дар случайный...","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4630, "fields": {"themes": [20,2],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1940","text": "Три балтийца, три героя,\nТри воздушных храбреца,\nКак всегда, готовы к бою\nИ дерутся до конца!\nНе пугает их ни вьюга,\nНи зенитной пули свист,\nСмотрят весело три друга:\nШтурман, летчик и радист.\nНи один из них не ропщет,\nНе теряется в беде,\nИх лихой бомбардировщик\nПоявляется везде.\nЧем трудней дают задачу,\nТем приятней для ребят —\nВсе на карте обозначат,\nВ уголке поговорят.\n«Все понятно!» — скажет летчик\nИ на прочих поглядит,\nИ радист ответит: «Точно!»\n«Ясно!» — штурман подтвердит.\nИ пойдут вразвалку трое,\nТри воздушных храбреца,\nТри красавца, три героя,\nТри балтийца, три бойца.","name": "Три воздушных храбреца","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4631, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Давно мои ранние годы прошли\nПо самому краю,\nПо самому краю родимой земли,\nПо скошенной мяте, по синему раю,\nИ я этот рай навсегда потеряю.\nКолышется ива на том берегу,\nКак белые руки.\nПройти до конца по мосту не могу,\nНо лучшего имени влажные звуки\nНа память я взял при последней разлуке.\nСтоит у излуки\nИ моет в воде свои белые руки,\nА я перед ней в неоплатном долгу.\nСказал бы я, кто на поемном лугу\nНа том берегу\nЗа ивой стоит, как русалка над речкой,\nИ с пальца на палец бросает колечко.","name": "Песня (Давно мои ранние годы прошли...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4632, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1940","text": "Так отлетают темные души...\n— Я буду бредить, а ты не слушай.\nЗашел ты нечаянно, ненароком —\nТы никаким ведь не связан сроком,\nПобудь же со мною теперь подольше.\nПомнишь, мы были с тобою в Польше?\nПервое утро в Варшаве... Кто ты?\nТы уж другой или третий?— «Сотый!»\n— А голос совсем такой, как прежде.\nЗнаешь, я годы жила в надежде,\nЧто ты вернешься, и вот — не рада.\nМне ничего на земле не надо,\nНи громов Гомера, ни Дантова дива.\nСкоро я выйду на берег счастливый:\nИ Троя не пала, и жив Эабани,\nИ всё потонуло в душистом тумане.\nЯ б задремала под ивой зеленой,\nДа нет мне покоя от этого звона.\nЧто он?— то с гор возвращается стадо?\nТолько в лицо не дохнула прохлада.\nИли идет священник с дарами?\nА звезды на небе, а ночь над горами...\nИли сзывают народ на вече?—\n«Нет, это твой последний вечер!»","name": "Так отлетают темные души...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4633, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","text": "Короче,\nКороче, короче!\nПрошу тебя, не тяни.\nКороче становятся ночи.\nНо будут короче и дни.\nВсе сроки\nОтныне короче\nИ каждый намеченный путь.\nИ даже пророкам, пророча,\nНе следует очень тянуть.\nИ хватит\nСтоять на пороге.\nМедлительность - это порок,\nРассказывай, что там в итоге,\nВыкладывай, что приберег!","name": "Короче, короче, короче!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4634, "fields": {"themes": [20],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1972","text": "Я хотел бы\nродиться\nво всех странах,\nбыть беспаспортным,\nк панике бедного МИДа,\nвсеми рыбами быть\nво всех океанах\nи собаками всеми\nна улицах мира.\nНе хочу я склоняться\nни перед какими богами,\nне хочу я играть\nв православного хиппи,\nно я хотел бы нырнуть\nглубоко-глубоко на Байкале,\nну а вынырнуть,\nфыркая,\nна Миссисипи.\nЯ хотел бы\nв моей ненаглядной проклятой\nвселенной\nбыть репейником сирым —\nне то что холеным левкоем.\nБожьей тварью любой,\nхоть последней паршивой гиеной,\nно тираном — ни в коем\nи кошкой тирана — ни в коем.\nИ хотел бы я быть\nчеловеком в любой ипостаси:\nхоть под пыткой в тюрьме гватемальской,\nхоть бездомным в трущобах Гонконга,\nхоть скелетом живым в Бангладеше,\nхоть нищим юродивым в Лхасе,\nхоть в Кейптауне негром,\nно не в ипостаси подонка.\nЯ хотел бы лежать\nпод ножами всех в мире хирургов,\nбыть горбатым, слепым,\nиспытать все болезни, все раны,\nуродства,\nбыть обрубком войны,\nподбирателем грязных окурков —\nлишь бы внутрь не пролез\nподловатый микроб превосходства.\nНе в элите хотел бы я быть,\nно, конечно, не в стаде трусливых,\nне в овчарках при стаде,\nне в пастырях,\nстаду угодных,\nи хотел бы я счастья,\nно лишь не за счет несчастливых,\nи хотел бы свободы,\nно лишь не за счет несвободных.\nЯ хотел бы любить\nвсех на свете женщин,\nи хотел бы я женщиной быть —\nхоть однажды...\nМать-природа,\nмужчина тобой приуменьшен.\nПочему материнства\nмужчине не дашь ты?\nЕсли б торкнулось в нем,\nтам, под сердцем,\nдитя беспричинно,\nто, наверно, жесток\nтак бы не был мужчина.\nВсенасущным хотел бы я быть —\nну, хоть чашкою риса\nв руках у вьетнамки наплаканной,\nхоть головкою лука\nв тюремной бурде на Гаити,\nхоть дешевым вином\nв траттории рабочей неапольской\nи хоть крошечным тюбиком сыра\nна лунной орбите:\nпусть бы съели меня,\nпусть бы выпили —\nлишь бы польза была\nв моей гибели.\nЯ хотел бы всевременным быть,\nвсю историю так огорошив,\nчтоб она обалдела,\nкак я с ней нахальствую:\nраспилить пугачевскую клетку\nв Россию проникшим Гаврошем,\nпривезти Нефертити\nна пущинской тройке в Михайловское.\nЯ хотел бы раз в сто\nувеличить пространство мгновенья:\nчтобы в тот же момент\nя на Лене пил спирт с рыбаками,\nцеловался в Бейруте,\nплясал под тамтамы в Гвинее,\nбастовал на «Рено»,\nмяч гонял с пацанами на Копакабане.\nВсеязыким хотел бы я быть,\nсловно тайные воды под почвой.\nВсепрофессийным сразу.\nИ я бы добился,\nчтоб один Евтушенко был просто поэт,\nа второй был подпольщик,\nтретий — в Беркли студент,\nа четвертый — чеканщик тбилисский.\nНу а пятый —\nучитель среди эскимосских детей\nна Аляске,\nа шестой —\nмолодой президент,\nгде-то, скажем, хоть в Сьерра-Леоне,\nа седьмой —\nеще только бы тряс\nпогремушкой в коляске,\nа десятый...\nа сотый...\nмиллионный...\nБыть собою мне мало —\nбыть всеми мне дайте!\nКаждой твари —\nи то, как ведется, по паре,\nну а бог,\nпоскупись на копирку,\nменя в самиздате напечатал\nв единственном экземпляре.\nно я богу все карты смешаю.\nЯ бога запутаю!\nБуду тысячелик\nдо последнего самого дня,\nчтоб гудела земля от меня,\nчтоб рехнулись компьютеры\nна всемирной переписи меня.\nЯ хотел бы на всех баррикадах твоих,\nчеловечество,\nдраться,\nк Пиренеям прижаться,\nСахарой насквозь пропылиться\nи принять в себя веру\nлюдского великого братства,\nа лицом своим сделать —\nвсего человечества лица.\nНо когда я умру —\nнашумевшим сибирским Вийоном,—\nположите меня\nне в английскую,\nне в итальянскую землю —\nв нашу русскую землю\nна тихом холме,\nна зеленом,\nгде впервые\nсебя\nя почувствовал всеми.","name": "Я хотел бы...","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4635, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1883","text": "Мне снилась смерть: она стояла предо мной,\nКлубами ладана, как ризою, одета,\nВ сияньи и в цветах, с улыбкой молодой\nИ с речью полною печального привета...","name": "Мне снилась смерть...","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4636, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1759","text": "Стени ты, дух, во мне! стени, изнемогая!\nУж нет тебя, уж нет, Элиза дорогая!\nВо младости тебя из света рок унес.\nТебя уж больше нет. О день горчайших слез!\nТвоею мысль моя мне смертью не грозила.\nО злая ведомость\n! Ты вдруг меня сразила.\nТвой рок судил тебе в цветущих днях умреть,\nА мой сказать \"прости\" и ввек тебя не зреть.\nКак я Московских стен, спеша к Неве, лишался,\nЯ плакал о тебе, однако утешался,\nИ жалость умерял я мысленно судьбой,\nЧто я когда-нибудь увижуся с тобой.\nНе совершилось то, ты грудь мою расшибла.\nО сладкая моя надежда, ты погибла!\nКак мы прощалися, не думали тогда,\nЧто зреть не будем мы друг друга никогда,\nНо жизнь твоя с моей надеждою промчалась.\nО мой несчастный век! Элиза, ты скончалась!\nОставила ты всех, оставила меня,\nЛюбовь мою к себе в мученье пременя.\nБез утешения я рвуся и рыдаю;\nНо знать не будешь ты вовек, как я страдаю.\nСмертельно мысль моя тобой огорчена;\nЭлиза, ты со мной навек разлучена.\nКогда к другой отсель ты жизни прелетаешь,\nПочто уже в моей ты мысли обитаешь\nИ представляешься смятенному уму,\nК неизреченному мученью моему?\nЧувствительно в мое ты сердце положенна,\nИ живо в памяти моей изображенна:\nЯ слышу голос твой, и зрю твою я тень.\nО лютая напасть! презлополучный день!\nО слух! противный слух! известие ужасно!\nПролгися\n; ах, но то и подлинно и ясно!\nКрепись, моя душа! Стремися то снести!\nЭлиза, навсегда, любезная, прости!","name": "На смерть сестры авторовой Е. П. Бутурлиной","date_to": "1759"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4637, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "\"Quousque fandem, Catilina,\nabutere patientia nostra?\"\nЦицерон\n\"При звезде, большого чина,\nЯ отнюдь еще не стар...\nКатерина! Катерина!\"\n\"Вот несу вам самовар\".\n\"Настоящая картина!\"\n\"На стене, что ль? это где?\"\n\"Ты картина, Катерина!\"\n\"Да, в пропорцию везде\".\n\"Ты девица; я мужчина...\"\n\"Ну, так что же впереди?\"\n\"Точно уголь, Катерина,\nЧто-то жжет меня в груди!\"\n\"Чай горяч, вот и причина\".\n\"А зачем так горек чай,\nОбъясни мне, Катерина?\"\n\"Мало сахару, я, чай?\"\n\"Словно нет о нем помина!\"\n\"А хороший рафинад\".\n\"Горько, горько, Катерина,\nЖить тому, кто не женат!\"\n\"Как монахи все едино,\nХолостой ли, иль вдовец!\"\n\"Из терпенья, Катерина,\nТы выводишь, наконец!!.\"","name": "Катерина"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4638, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1914","text": "Кто посягнул на детище Петрово?\nКто совершенное деянье рук\nСмел оскорбить, отняв хотя бы слово,\nСмел изменить хотя б единый звук?\nНе мы, не мы... Растерянная челядь,\nЧто, властвуя, сама боится нас!\nВсе мечутся да чьи-то ризы делят,\nИ всё дрожат за свой последний час.\nИзменникам измены не позорны.\nПридет отмщению своя пора...\nНо стыдно тем, кто, весело-покорны,\nС предателями предали Петра.\nЧему бездарное в вас сердце радо?\nСлавянщине убогой? Иль тому,\nЧто к \"Петрограду\" рифм гулящих стадо\nКрикливо льнет, как будто к своему?\nНо близок день - и возгремят перуны...\nНа помощь, Медный Вождь, скорей, скорей\nВосстанет он, всё тот же, бледный, юный,\nВсё тот же - в ризе девственных ночей,\nВо влажном визге ветреных раздолий\nИ в белоперистости вешних пург,-\nСозданье революционной воли -\nПрекрасно-страшный Петербург!","name": "Петроград","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4639, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1971","text": "Благодать или благословение\nНиспошли на подручных твоих -\nДай нам, Бог, совершить омовение,\nОкунаясь в святая святых!\nВсе порок, грехи и печали,\nРавнодушье, согласье и спор -\nПар, который вот только наддали,\nВышибает, как пули, из пор.\nТо, что мучит тебя, - испарится\nИ поднимется вверх, к небесам,-\nТы ж, очистившись, должен спуститься -\nПар с грехами расправится сам.\nНе стремись прежде времени к душу,\nНе равняй с очищеньем мытье,-\nНужно выпороть веником душу,\nНужно выпарить смрад из нее.\nИсцеленье от язв и уродства -\nЭтот душ из живительных вод,-\nЭто - словно возврат первородства,\nИли нет - осушенье болот.\nЗдесь нет голых - стесняться не надо,\nЧто кривая рука да нога.\nЗдесь - подобие райского сада,-\nПропуск всем, кто раздет донага.\nИ в предбаннике сбросивши вещи,\nВсю одетость свою позабудь -\nОдинаково веничек хлещет.\nТак что зря не вытягивай грудь!\nВсе равны здесь единым богатством,\nВсе легко переносят жару,-\nЗдесь свободу и равенство с братством\nОщущаешь в кромешном пару.\nЗагоняй поколенья в парную\nИ крещенье принять убеди,-\nЛей на нас свою воду святую -\nИ от варварства освободи!\nБлагодать или благословение\nНиспошли на подручных твоих -\nДай нам, Бог, совершить омовение,\nОкунаясь в святая святых!","name": "Благодать или благословение...","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4640, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1956","text": "Я льнул когда-то к беднякам\nНе из возвышенного взгляда,\nА потому, что только там\nШла жизнь без помпы и парада.\nХотя я с барством был знаком\nИ с публикою деликатной,\nЯ дармоедству был врагом\nИ другом голи перекатной.\nИ я старался дружбу свесть\nС людьми из трудового званья,\nЗа что и делали мне честь,\nМеня считая тоже рванью.\nБыл осязателен без фраз,\nВещественен, телесен, весок\nУклад подвалов без прикрас\nИ чердаков без занавесок.\nИ я испортился с тех пор,\nКак времени коснулась порча,\nИ горе возвели в позор,\nМещан и оптимистов корча.\nВсем тем, кому я доверял,\nЯ с давних пор уже не верен.\nЯ человека потерял\nС тех пор, как всеми он потерян.","name": "Перемена","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4641, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1918","text": "Дитя, потерянное всеми...\nВсе это было, кажется в последний,\nВ последний вечер, в вешний час...\nИ плакала безумная в передней,\nО чем-то умоляя нас.\nПотом сидели мы под лампой блеклой,\nЧто золотила тонкий дым,\nА поздние распахнутые стекла\nОтсвечивали голубым.\nТы, выйдя, задержался у решетки,\nЯ говорил с тобою из окна.\nИ ветви юные чертились четко\nНа небе — зеленей вина.\nПрямая улица была пустынна,\nИ ты ушел — в нее, туда...\nЯ не прощу. Душа твоя невинна.\nЯ не прощу ей — никогда.","name": "А. Блоку","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4642, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1967","text": "В окне, как в чуждом букваре,\nнеграмотным я рыщу взглядом.\nЯ мало смыслю в декабре,\nчто выражен дождем и садом.\nГде дождь, где сад - не различить.\nЗдесь свадьба двух стихий творится.\nИх совпаденье разлучить\nне властно зренье очевидца.\nТак обнялись, что и ладонь\nне вклинится! Им не заметен\nмедопролитный крах плодов,\nрасплющенных объятьем этим.\nВесь сад в дожде! Весь дождь в саду!\nПогибнут дождь и сад друг в друге,\nоставив мне решать судьбу\nзимы, явившейся на юге.\nКак разниму я сад и дождь\nдля мимолетной щели светлой,\nчтоб птицы маленькая дрожь\nвместилась меж дождем и веткой?\nНе говоря уже о том,\nчто в промежуток их раздора\nмне б следовало втиснуть дом,\nгде я последний раз бездомна.\nДуша желает и должна\nдва раза вытерпеть усладу:\nстрадать от сада и дождя\nи сострадать дождю и саду.\nНо дом при чем? В нём всё мертво!\nНе я ли совершила это?\nПриют сиротства моего\nмоим сиротством сжит со света.\nПросила я беды благой,\nно всё ж не той и не настолько,\nчтоб выпрошенной мной бедой\nчужие вышибало стекла.\nВсё дождь и сад сведут на нет,\nизгнав из своего объема\nнеобязательный предмет\nвцепившегося в землю дома.\nИ мне ли в нищей конуре\nтак возгордиться духом слабым,\nчтобы препятствовать игре,\nзатеянной дождем и садом?\nНе время ль уступить зиме,\nс ее деревьями и мглою,\nчужое место на земле,\nнекстати занятое мною?","name": "Дождь и сад","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4643, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1934","text": "Я иду и радуюсь. Легко мне.\nДождь прошел. Блестит зеленый луг.\nЯ тебя не знаю и не помню,\nМой товарищ, мой безвестный друг.\nГде ты пал, в каком бою — не знаю,\nНо погиб за славные дела,\nЧтоб страна, земля твоя родная,\nКраше и счастливее была.\nНад полями дым стоит весенний,\nЯ иду, живущий, полный сил,\nВеточку двурогую сирени\nПодержал и где-то обронил...\nДруг мой и товарищ, ты не сетуй,\nЧто лежишь, а мог бы жить и петь,\nРазве я, наследник жизни этой,\nЗахочу иначе умереть!..","name": "Я иду и радуюсь. Легко мне...","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4644, "fields": {"themes": [7],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1918","text": "В дни отрочества я пророчествам\nВесны восторженно внимал:\nЗа первым праздничным подснежником,\nБлажен пьянящим одиночеством,\nВ лесу, еще сыром, блуждал.\nКак арка, небо над мятежником\nСинело майской глубиной,\nИ в каждом шорохе и шелесте,\nСтупая вольно по валежникам,\nЯ слышал голос над собой.\nВсе пело, полно вешней прелести:\n«Живи! люби! иди вперед!\nИщи борьбы, душа крылатая,\nИ, как Самсон из львиной челюсти,\nДобудь из грозной жизни — мед!»\nИ вновь весна, но — сорок пятая...\nВсе тот же вешний блеск вокруг:\nВсе так же глубь небес — торжественна;\nВсе та ж листва, никем не смятая;\nКак прежде, свеж и зелен луг!\nВесна во всем осталась девственной:\nЧто для земли десятки лет!\nЛишь я принес тоску случайную\nНа праздник радости естественной,—\nЛишь я — иной, под гнетом лет!\nЧто ж! Пусть не мед, а горечь тайную\nСобрал я в чашу бытия!\nСквозь боль души весну приветствую\nИ на призыв земли ответствую,\nКак прежде, светлой песней я!","name": "Пророчества весны","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4645, "fields": {"themes": [18],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1887","text": "Бедный друг, истомил тебя путь,\nТемен взор, и венок твой измят.\nТы войди же ко мне отдохнуть.\nПотускнел, догорая, закат.\nГде была и откуда идешь,\nБедный друг, не спрошу я, любя;\nТолько имя мое назовешь -\nМолча к сердцу прижму я тебя.\nСмерть и Время царят на земле,-\nТы владыками их не зови;\nВсё, кружась, исчезает во мгле,\nНеподвижно лишь солнце любви.","name": "Бедный друг, истомил тебя путь...","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4646, "fields": {"themes": [],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1836","text": "- О ты, убивший жизнь в ученом кабинете,\nСкажи мне: сколько чуд считается на свете?\n- Семь.\n- Нет: осьмое - ты, педант мой дорогой;\nДевятое - твой нос, нос сизо-красноватый,\nЧто, так спесиво приподнятый,\nСтоит, украшенный табачною ноздрей!","name": "Ученый разговор","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4647, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Городецкий","date_from": "1906","text": "Слепая мать глядит в окно,\nВесне морщинками смеется.\nНо сердце, горю отдано,\nБольней на солнце бьется.\nНе надо света и красы!\nНе надо вешней благодати!\nСчитает мертвые часы\nМой сын в далеком каземате.","name": "Слепая мать глядит в окно...","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4648, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1826","text": "РАВНОВЕСИЕ\nО мирный селянин! В твоем жилище нет\nНи злата, ни сребра, но ты счастлив стократно:\nС любовью, с дружбой ты проводишь дни приятно,\nА в городе и шум, и пыль, и стук карет!\nВЕРНОЕ ПРЕДСКАЗАНИЕ\n\"Пройдет ли мой недуг?\" - лев у осла спросил;\nОсел ответствовал: \"О царь, сильнейший в мире!\nКогда ты не умрешь, то будешь жив, как был\" -\nДва раза два - четыре.\nСПРАВЕДЛИВОСТЬ ПОСЛОВИЦЫ\nОдна свеча избу лишь слабо освещала;\nЗажгли другую,- что ж? изба светлее стала.\nПравдивы древнего речения слова:\nУм хорошо, а лучше два.\nМСТИТЕЛЬНОСТЬ\nПчела ужалила медведя в лоб.\nОна за соты мстить обидчику желала;\nНо что же? Умерла сама, лишившись жала.\nКакой удел того, кто жаждет мести? - Гроб.\nНЕПОКОЛЕБИМОСТЬ\n\"Познай, светлейший лев, смятения вину,-\nРек слон:- в народе бунт! повсюду шум и клики!\"\n\"Смирятся,- лев сказал,- лишь гривой я тряхну!\"\nОпасность не страшна для мощного владыки.\nСИЛА И СЛАБОСТЬ\nОрел бьет сокола, а сокол бьет гусей;\nСтрашатся щуки крокодила;\nОт тигра гибнет волк, а кошка ест мышей.\nВсегда имеет верх над слабостию сила.\nЛЕБЕДЬ И ГУСЬ\nНад лебедем желая посмеяться,\nГусь тиною его однажды замарал;\nНо лебедь вымылся и снова белым стал.-\nЧто делать, если кто замаран?.. Умываться.\nМАРТЫШКА\nМартышка, с юных лет прыжки свои любя,\nИ дряхлая еще сквозь обручи скакала;\nЧто ж вышло из того?- лишь ноги изломала.\nПоэт! На старости побереги себя!\nОБЩАЯ СУДЬБА\nВо ржи был василек прекрасный,\nОн взрос весною, летом цвел\nИ наконец увял в дни осени ненастной.\nВот смертного удел!\nБЕЗВРЕДНАЯ ССОРА\nЗа кость поссорились собаки,\nНо, поворчавши, унялись\nИ по домам спокойно разошлись.\nБывают ссоры и без драки.\nЗАКОН ПРИРОДЫ\nФиалка в воздухе свой аромат лила,\nА волк злодействовал в пасущемся народе;\nОн кровожаден был, фиалочка - мила:\nВсяк следует своей природе.","name": "Нравоучительные четверостишия","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4649, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Асадов","text": "Когда мне говорят о красоте\nВосторженно, а иногда влюбленно,\nЯ почему-то, слушая, невольно\nСейчас же вспоминаю о тебе.\nКогда порой мне, имя называя,\nО женственности чьей-то говорят,\nЯ снова почему-то вспоминаю\nТвой мягкий жест, и голос твой, и взгляд.\nТвои везде мне видятся черты,\nТвои повсюду слышатся слова,\nГде б ни был я - со мною только ты,\nИ, тем гордясь, ты чуточку права.\nИ все же, сердцем похвалы любя,\nСтарайся жить, заносчивой не став:\nВедь слыша где-то про сварливый нрав,\nЯ тоже вспоминаю про тебя...","name": "Когда мне говорят о красоте..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4650, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Языков","date_from": "1825","text": "Прощайте, миленькие бредни\nИ мой почтенный идеал!\nНе первый я, не я последний\nВас и творил и прославлял,\nНо первый я вас разгадал.\nМне будет сладко и утешно\nВ другие годы вас читать,\nМой жар безумный и безгрешный\nМою любовь воспоминать;\nТогда с улыбкою унылой\nНа ваши строки посмотрю\nИ молвлю: господи помилуй!\nИ тихо книгу затворю.","name": "Прощание с элегиями","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4651, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1929","text": "Года размерены, и наша цель верна.\nМы знаем путь великих наступлений,\nИ тайну полновесного зерна,\nИ силу минеральных удобрений.\nСвоей земле мы предъявили иск\nЗа прошлую нужду и недороды.\nМы превратили в золотой прииск\nКрестьянские поля и огороды.\nОни встречают новую зарю,\nКоторую не видели ни разу.\nОни живут\nПо нашему календарю,\nПодвластные великому заказу.\nМы их заставили менять покров\nИ чутко слушать голос человечий.\nМы\nМудрую поэму тракторов\nПеревели на сельское наречье.","name": "Колхозники","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4652, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "Как в чаще,\nВ юности тревожной,\nНе глядя слишком далеко,\nО жизни думается сложно,\nА совершается легко.\nЗато теперь,\nКак в старой роще,\nПросторней стало и видней.\nО жизни думается проще,\nА совершается трудней.","name": "Как в чаще..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4653, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "Можно сказать всякому смело,\nЧто любовь есть велико дело:\nБыть над всеми и везде сильну,\nА казаться всегда умильну -\nКому бы случилось?\nВ любви совершилось.\nКто б смел встать на Иовиша славна?\nЛюбовь его, княгиня главна,\nПринудила взять виды разны\nПтичьи, скотски, красны, злобразны;\nИовиш не гордился,\nОхотно склонился.\nТрудно Марса победить было;\nУ всех сердце с страха застыло\nПеред ним. Любовь только едина\nПобедивши (смешна причина)\nЕго оковала,\nПлененным звать стала.\nЧто больше? та царит царями,\nСтарых чинит та ж молодцами,\nЛюбовь правит всеми гражданы,\nТу чтят везде и пооеляны,\nТа всчинает брани,\nНалагает дани.\nНе без любви мир, договоры;\nА прекращал кто б иной ссоры?\nСловом, чинит по своей воле\nЧто захочет где се ли то ли;\nИ девиц склоняет,\nА нас запаляет.\nНе убежишь той в монастырях,\nЛюбовь во всех председит пирах.\nДля любви все танцевать любят,\nИ музыку, чтоб играть, нудят.\nВсе ей угождают,\nВсе любви желают.","name": "Стихи о силе любви","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4654, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1957","text": "Спят на борту грузовики,\nспят\nкраны.\nНа палубе танцуют вальс\nбахилы,\nкеды.\nВсе на Камчатку едут здесь —\nв край\nкрайний.\nНикто не спросит: «Вы куда?» —\nлишь:\n«Кем вы?»\nВот пожилой мерзлотовед.\nВот\nпарни —\nторговый флот — танцуют лихо:\nесть\nопыт!\nНа их рубашках Сингапур,\nпляж,\nпальмы,\nа въелись в кожу рук металл,\nсоль,\nкопоть.\nОт музыки и от воды\nплеск,\nзвоны.\nТанцуют музыка и ночь\nдруг\nс другом.\nИ тихо кружится корабль,\nмы,\nзвезды,\nи кружится весь океан\nкруг\nза кругом.\nТуманен вальс, туманна ночь,\nпуть\nдымчат.\nС зубным врачом танцует\nкок\nВася.\nИ Надя с Мартой из буфета\nчуть\nдышат —\nи очень хочется, как всем,\nим\nвальса.\nЯ тоже, тоже человек,\nи мне\nнадо,\nчто надо всем. Быть одному\nмне\nмало.\nНо не сердитесь на меня\nвы,\nНадя,\nи не сердитесь на меня\nвы,\nМарта.\nДа, я стою, но я танцую!\nЯ\nв роли\nдовольно странной, правда, я\nв ней\nчасто.\nИ на плече моем руки\nнет\nвроде,\nи на плече моем рука\nесть\nчья-то.\nТы далеко, но разве это\nтак\nважно?\nДевчата смотрят — улыбнусь\nим\nбегло.\nСтою — и все-таки иду\nпод плеск\nвальса.\nС тобой иду! И каждый вальс\nтвой,\nБелла!\nС тобой я мало танцевал,\nи лишь\nвыпив,\nи получалось-то у нас —\nтак\nслабо.\nНо лишь тебя на этот вальс\nя\nвыбрал.\nКак горько танцевать с тобой!\nКак\nсладко!\nКурилы за бортом плывут,..\nВ их складках\nснег\nвечный.\nА там, в Москве,— зеленый парк,\nпруд,\nлодка.\nС тобой катается мой друг,\nдруг\nверный.\nОн грустно и красиво врет,\nврет\nловко.\nОн заикается умело.\nОн\nмолит.\nОн так богато врет тебе\nи так\nбедно!\nИ ты не знаешь, что вдали,\nтам,\nв море,\nс тобой танцую я сейчас\nвальс,\nБелла.","name": "Вальс на палубе","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4655, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1912","text": "Безвольно пощады просят\nГлаза. Что мне делать с ними,\nКогда при мне произносят\nКороткое, звонкое имя?\nИду по тропинке в поле\nВдоль серых сложенных брёвен.\nЗдесь легкий ветер на воле\nПо-весеннему свеж, неровен.\nИ томное сердце слышит\nТайную весть о дальнем.\nЯ знаю: он жив, он дышит,\nОт смеет быть не печальным.","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4656, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шершеневич","date_from": "1923","text": "Девственник, казначей плоти!\nТюремщик бесстыдных страстей!\nПодумай о горькой расплате,\nТакой бесцельно простой!\nТы старость накликал заране,\nВ юность швырнувши прощай.\nНо кровь протестует залпом мигрени,\nДемонстрацией красных прыщей.\nКак от обысков зарывали\nПод половицей капитал,\nТы под полом каменной воли\nДрагоценную похоть укрыл.\nНо когда вновь отрыть старухе\nПук керенок взбрела блажь,—\nОказалось: в конверте прорехи,\nИ бумажки изгрызла мышь!\nНо, когда, возмечтав о женах,\nСоберешься в набег греха,\nУзришь: зубы годов мышиных\nСемена превратили в труху.\nЧем больше сирень мы ломаем,\nТем гуще поход ветвей!\nОдумайся, брякнись в ноги пред маем,\nЮности рыцарь скупой,\nИ головокружительным поцелуем\nСмиренно честь ей отдай!","name": "Казначей плоти","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4657, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Блок","date_from": "1914","text": "Бушует снежная весна.\nЯ отвожу глаза от книги...\nО, страшный час, когда она,\nЧитая по руке Цуниги,\nВ глаза Хозе метнула взгляд!\nНасмешкой засветились очи,\nБлеснул зубов жемчужный ряд,\nИ я забыл все дни, все ночи,\nИ сердце захлестнула кровь,\nСмывая память об отчизне...\nА голос пел: Ценою жизни\nТы мне заплатишь за любовь!","name": "Бушует снежная весна...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4658, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1843","text": "Бор сосновый в стране одинокий стоит;\nВ нем ручей меж деревьев бежит и журчит.\nЯ люблю тот ручей, я люблю ту страну,\nЯ люблю в том лесу вспоминать старину.\n«Приходи вечерком в бор дремучий тайком,\nНа зеленом садись берегу ты моем!\nМного лет я бегу, рассказать я могу,\nЧто случилось когда на моем берегу;\nИз сокрытой страны я сюда прибежал,\nЯ чудесного много дорогой узнал!\nКогда солнце зайдет, когда месяц взойдет\nИ звезда средь моих закачается вод,\nПриходи ты тайком, ты узнаешь о том,\nЧто бывает порей здесь в тумане ночном!» —\nТак шептал, и журчал, и бежал ручеек;\nНа ружье опершись, я стоял, одинок,\nИ лишь говор струи тишину прерывал,\nИ о прежних я грустно годах вспоминал.","name": "Бор сосновый в стране одинокий стоит...","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4659, "fields": {"themes": [8],"author": "Иван Крылов","date_from": "1808","text": "Попрыгунья Стрекоза\nЛето красное пропела;\nОглянуться не успела,\nКак зима катит в глаза.\nПомертвело чисто поле;\nНет уж дней тех светлых боле,\nКак под каждым ей листком\nБыл готов и стол и дом.\nВсё прошло: с зимой холодной\nНужда, голод настает;\nСтрекоза уж не поет:\nИ кому же в ум пойдет\nНа желудок петь голодный!\nЗлой тоской удручена,\nК Муравью ползет она:\n\"Не оставь меня, кум милый!\nДай ты мне собраться с силой\nИ до вешних только дней\nПрокорми и обогрей!\"-\n\"Кумушка, мне странно это:\nДа работала ль ты в лето?\"-\nГоворит ей Муравей.\n\"До того ль, голубчик, было?\nВ мягких муравах у нас -\nПесни, резвость всякий час,\nТак что голову вскружило\".-\n\"А, так ты...\" - \"Я без души\nЛето целое всё пела\".-\n\"Ты всё пела? Это дело:\nТак пойди же, попляши!\"","name": "Стрекоза и Муравей","date_to": "1808"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4660, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1914","text": "И у тигра есть камышовое логово,\nИ он, усталый от ночных охот,\nНалакомившийся сладким мясом двуногого,\nЗалезая, языком кровавым лизнет\nПроснувшийся, кинувшийся к матери помет.\nГде ж спасенье от нее, от женщины пышнотелой,\nЕсли шепчет вождю, прижимаясь,- люблю.\nИли скажет за тебя мужское нет\nС прорезиненными крыльями металлический скелет.\nПусть засвищет воздух... улю-лю... улю-лю...\nВ руль вклещившись руками, головой оголтелой\nТурманя, над черным муравейником проделай\nПоследнюю, затяжную, мертвую петлю.","name": "И у тигра есть камышовое логово...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4661, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1937","text": "Как светотени мученик Рембрандт,\nЯ глубоко ушел в немеющее время,\nИ резкость моего горящего ребра\nНе охраняется ни сторожами теми,\nНи этим воином, что под грозою спят.\nПростишь ли ты меня, великолепный брат\nИ мастер и отец черно-зеленой теми,-\nНо око соколиного пера\nИ жаркие ларцы у полночи в гареме\nСмущают не к добру, смущают без добра\nМехами сумрака взволнованное племя.","name": "Как светотени мученик Рембрандт...","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4662, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кушнер","date_from": "1962","text": "К двери припаду одним плечом,\nВ комнату войду, гремя ключом.\nЯ и через сотни тысяч лет\nВ темноте найду рукою свет.\nКомната.\nСкрипящая доска.\nЧетырехугольная тоска.\nКруг моих скитаний в полумгле.\nОгненное солнце на столе.\nРаз в году бросаясь на вокзал,\nЯ из тех, кто редко уезжал.\nКак уеду я? Куда уйду?\nОтпуска бывают раз в году.\nДесять метров мирного житья,\nДел моих, любви моей, тревог,-\nФорма городского бытия,\nВставшая дорогам поперек.","name": "Комната","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4663, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1844","text": "Брожу над озером... туманны\nВершины круглые холмов,\nТемнеет лес, и звучно-странны\nНочные клики рыбаков.\nПолна прозрачной, ровной тенью\nНебес немая глубина...\nИ дышит холодом и ленью\nПолузаснувшая волна.\nНастала ночь; за ярким, знойным,\nО сердце! за тревожным днем,-\nКогда же ты заснешь спокойным,\nПожалуй, хоть последним сном.","name": "Брожу над озером","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4664, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1824","text": "В садах Элизия, у вод счастливой Леты,\nГде благоденствуют отжившие поэты,\nО Душенькин поэт, прими мои стихи!\nНикак в писатели попал я за грехи\nИ, надоев живым посланьями своими,\nНесчастным мертвецам скучать решаюсь ими.\nНет нужды до того! Хочу в досужный час\nС тобой поговорить про русский наш Парнас,\nС тобой, поэт живой, затейливый и нежный,\nВсегда пленительный, хоть несколько небрежный,\nЧертам заметнейшим лукавой остроты\nДающий милый вид сердечной простоты\nИ часто, наготу рисуя нам бесчинно,\nПочти бесстыдным быть умеющий невинно.\nНе хладной шалостью, но сердцем внушена,\nВеселость ясная в стихах твоих видна;\nМечты игривые тобою были петы.\nВ печаль влюбились мы. Новейшие поэты\nНе улыбаются в творениях своих,\nИ на лице земли всё как-то не по них.\nНу что ж? Поклон, да вон! Увы, не в этом дело:\nНи жить им, ни писать еще не надоело,\nИ правду без затей сказать тебе пора:\nПристала к музам их немецких муз хандра.\nЖуковский\nвиноват: он первый между нами\nВошел в содружество с германскими певцами\nИ стал передавать, забывши божий страх,\nЖизнехуленья их в пленительных стихах.\nПрости ему господь! Но что же! все мараки\nУдарились потом в задумчивые враки,\nУ всех унынием оделося чело,\nДуша увянула и сердце отцвело.\n«Как терпит публика безумие такое?» —\nТы спросишь? Публике наскучило простое,\nМудреное теперь любезно для нее:\nУ века дряхлого испортилось чутье.\nТы в лучшем веке жил. Не столько просвещенный,\nЯвлял он бодрый ум и вкус неразвращенный,\nВенцы свои дарил, без вычур толковит,\nОн только истинным любимцам Аонид.\nНо нет явления без творческой причины:\nСей благодатный век был век Екатерины!\nОна любила муз, и ты ли позабыл,\nКто «Душеньку» твою всех прежде оценил?\nЯ думаю, в садах, где свет бессмертья блещет,\nПоныне тень твоя от радости трепещет,\nВоспоминая день, сей день, когда певца,\nЕще за милый труд не ждавшего венца,\nОна, друзья ее достойно наградили\nИ, скромного, его так лестно изумили,\nСтраницы «Душеньки» читая наизусть.\nСердца завистников стеснила злая грусть,\nИ на другой же день расспросы о поэте\nИ похвалы ему жужжали в модном свете.\nКто вкуса божеством служил теперь бы нам?\nКто в наши времена, и прозе и стихам\nПровозглашая суд разборчивый и правый,\nЗаведовать бы мог парнасскою управой?\nО, добрый наш народ имеет для того\nОсобенных судей, которые его\nВ листах условленных и в цену приведенных\nСнабжают мнением о книгах современных!\nДарует между нас и славу и позор\nТорговой логики смышленый приговор.\nО наших судиях не смею молвить слова,\nНо слушай, как честят они один другого:\nТоварищ каждого — глупец, невежда, враль;\nПоверить надо им, хотя поверить жаль.\nКак быть писателю? В пустыне благодатной,\nЗабывши модный свет, забывши свет печатный,\nКак ты, философ мой, таиться без греха,\nИзбрать в советники кота и петуха\nИ, в тишине трудясь для собственного чувства,\nВ искусстве находить возмездие искусства!\nТак, веку вопреки, в сей самый век у нас\nСладко поющих лир порою слышен глас,\nБлагоуханный дым от жертвы бескорыстной!\nТак нежный Батюшков\n, Жуковский живописный,\nНеподражаемый, и целую орду\nЗлых подражателей родивший на беду,\nТак Пушкин\nмолодой, сей ветреник блестящий,\nВсё под пером своим шутя животворящий\n(Тебе, я думаю, знаком довольно он:\nНедавно от него товарищ твой Назон\nПосланье получил), любимцы вдохновенья,\nНе могут поделить сердечного влеченья\nИ между нас поют, как некогда Орфей\nМежду мохнатых пел, по вере старых дней.\nБессмертие в веках им будет воздаяньем!\nА я, владеющий убогим дарованьем,\nНо рвением горя полезным быть и им,\nЯ правды красоту даю стихам моим,\nЖелаю доказать людских сует ничтожность\nИ хладной мудрости высокую возможность.\nЧто мыслю, то пишу. Когда-то веселей\nЯ славил на заре своих цветущих дней\nЗаконы сладкие любви и наслажденья.\nДругие времена, другие вдохновенья;\nТеперь важней мой ум, зрелее мысль моя.\nОпять, когда умру, повеселею я;\nТогда беспечных муз беспечного питомца\nПрими, философ мой, как старого знакомца.","name": "Богдановичу (В садах Элизия...)","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4665, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Никитин","date_from": "1851","text": "Под большим шатром\nГолубых небес —\nВижу — даль степей\nЗеленеется.\nИ на гранях их,\nВыше темных туч,\nЦепи гор стоят\nВеликанами.\nПо степям в моря\nРеки катятся,\nИ лежат пути\nВо все стороны.\nПосмотрю на юг —\nНивы зрелые,\nЧто камыш густой,\nТихо движутся;\nМурава лугов\nКовром стелется,\nВиноград в садах\nНаливается.\nГляну к северу —\nТам, в глуши пустынь,\nСнег, что белый пух,\nБыстро кружится;\nПодымает грудь\nМоре синее,\nИ горами лед\nХодит по морю;\nИ пожар небес\nЯрким заревом\nОсвещает мглу\nНепроглядную...\nЭто ты, моя\nРусь державная,\nМоя родина\nПравославная!\nШироко ты, Русь,\nПо лицу земли\nВ красе царственной\nРазвернулася!\nУ тебя ли нет\nПоля чистого,\nГде б разгул нашла\nВоля смелая?\nУ тебя ли нет\nПро запас казны,\nДля друзей — стола,\nМеча — недругу?\nУ тебя ли нет\nБогатырских сил,\nСтарины святой,\nГромких подвигов?\nПеред кем себя\nТы унизила?\nКому в черный день\nНизко кланялась?\nНа полях своих,\nПод курганами,\nПоложила ты\nТатар полчища.\nТы на жизнь и смерть\nВела спор с Литвой\nИ дала урок\nЛяху гордому.\nИ давно ль было,\nКогда с Запада\nОблегла тебя\nТуча темная?\nПод грозой ее\nЛеса падали,\nМать сыра-земля\nКолебалася,\nИ зловещий дым\nОт горевших сел\nВысоко вставал\nЧерным облаком!\nНо лишь кликнул царь\nСвой народ на брань —\nВдруг со всех концов\nПоднялася Русь.\nСобрала детей,\nСтариков и жен,\nПриняла гостей\nНа кровавый пир.\nИ в глухих степях,\nПод сугробами,\nУлеглися спать\nГости навеки.\nХоронили их\nВьюги снежные,\nБури севера\nО них плакали!..\nИ теперь среди\nГородов твоих\nМуравьем кишит\nПравославный люд.\nПо седым морям\nИз далеких стран\nНа поклон к тебе\nКорабли идут.\nИ поля цветут,\nИ леса шумят,\nИ лежат в земле\nГруды золота.\nИ во всех концах\nСвета белого\nПро тебя идет\nСлава громкая.\nУж и есть за что,\nРусь могучая,\nПолюбить тебя,\nНазвать матерью,\nСтать за честь твою\nПротив недруга,\nЗа тебя в нужде\nСложить голову!","name": "Русь","date_to": "1851"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4666, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1856","text": "Опять знакомый дом, опять знакомый сад\nИ счастья детские воспоминанья!\nЯ отвыкал от них... и снова грустно рад\nПодслушивать неясный звук преданья!\nЛюблю ли я людей, которых больше нет,\nЧья жизнь истлела здесь, в тиши досужной?\nНо в памяти моей давно остыл их след,\nКак след любви случайной и ненужной!\nА все же, здесь меня преследует тоска,-\nПрипадок безыменного недуга,\nВсе будто предо мной могильная доска\nКакого-то отвергнутого друга...","name": "Опять знакомый дом, опять знакомый сад...","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4667, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1851","text": "(Опыт современной баллады)\nВ счастливой Москве, на Неглинной,\nСо львами, с решеткой кругом,\nСтоит одиноко старинный,\nГербами украшенный дом.\nОн с роскошью барской построен,\nКак будто векам напоказ;\nА ныне в нем несколько боен\nИ с юфтью просторный лабаз.\nКартофель да кочни капусты\nРастут перед ним на грядах;\nВ нем лучшие комнаты пусты,\nИ мебель, и бронза - в чехлах.\nНе ведает мудрый владелец\nТщеславья и роскоши нег;\nОн в собственном доме пришелец\nЗанявший в конуре ночлег.\nВ его деревянной пристройке\nСвеча одиноко горит;\nСкупец умирает на койке\nИ детям своим говорит:\n\"Огни зажигались вечерние,\nВыл ветер и дождик мочил,\nКогда из Полтавской губернии\nЯ в город столичный входил.\nВ руках была палка предлинная,\nКотомка пустая на ней,\nНа плечах шубенка овчинная,\nВ кармане пятнадцать грошей.\nНи денег, ни званья, ни племени,\nМал ростом и с виду смешон,\nДа сорок лет минуло времени -\nВ кармане моем миллион!\nИ сам я теперь благоденствую,\nИ счастье вокруг себя лью:\nЯ нравы людей совершенствую,\nПолезный пример подаю.\nЯ сделался важной персоною,\nПожертвовав тысячу в год:\nИмею и Анну с короною,\nИ звание друга сирот.\nНо дни наступили унылые,\nСмерть близко - спасения нет!\nИ время вам, детушки милые,\nУзнать мой великий секрет.\nКвартиру я нанял у дворника,\nДрова к постояльцам таскал;\nПодбился к дочери шорника\nИ с нею отца обокрал;\nПотом и ее, бестолковую,\nЗа нужное счел обокрасть\nИ в практику бросился новую -\nЗапрегся в питейную часть.\nПотом...\"\nВдруг лицо потемнело,\nРаздался мучительный крик -\nЛежит, словно мертвое тело,\nИ больше ни слова старик!\nНо, видно секрет был угадан,\nСынки угодили в отца:\nСтарик еще дышит на ладан\nИ ждет боязливо конца,\nА дети гуляют с ключами.\nВот старший в шкатулку проник!\nСтарик осадил бы словами -\nНет слов: непокорен язык!\nВ меньшом родилось подозренье,\nИ ссора кипит о ключах -\nНе слух бы тут нужен, не зренье,\nА сила в руках и ногах:\nВоспрянул бы, словно из гроба,\nИ словом и делом могуч -\nСмирились бы дерзкие оба\nИ отдали б старому ключ.\nНо брат поднимает на брата\nПреступную руку свою...\nИ вот тебе, коршун, награда\nЗа жизнь воровскую твою!","name": "Секрет","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4668, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Тусклый луч блестит на олове,\nмокрых вмятинах ковша...\nЧуть поваркивают голуби,\nбелым веером шурша.\nЗапрокидывают голову,\nбрызжут солнечной водой,\nбродят взад-вперед по желобу\nтропкой скользкой и крутой.\nБродят сонные и важные,\nгрудки выгнуты в дугу,\nи блестят глаза их влажные,\nкак брусника на снегу.\nСад поник под зноем парящим,\nнебо - синьки голубей...\n- Ты возьми меня в товарищи,\nдай потрогать голубей.-\nВерно, день тот был удачливым\nты ответил: - Ладно, лезь...-\nДребезжать ступеньки начали,\nзагремела гулко жесть...\nМне расти мальчишкой надо бы\nу мальчишек больше льгот...\nА на крыше - пекло адово,\nсквозь подошвы ноги жжет.\nЦелый час с тобой стояли мы\n(неужели наяву?),\nптицы в небо шли спиралями,\nупирались в синеву...\nВоркованье голубиное,\nсмятый ковш, в ковше - вода...\nА часы-то в детстве длинные -\nи такие же года.\nКто их знал, что так прокатятся,\nптичьей стайкой отсверкав...\nЯ ли это - в белом платьице,\nс белым голубем в руках?","name": "Голуби"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4669, "fields": {"themes": [],"author": "Каролина Павлова","date_from": "1854","text": "О былом, о погибшем, о старом\nМысль немая душе тяжела;\nМного в жизни я встретила зла,\nМного чувств я истратила даром,\nМного жертв невпопад принесла.\nШла я вновь после каждой ошибки,\nЗабывая жестокий урок,\nБезоружно в житейские ошибки:\nВеры в слезы, слова и улыбки\nВырвать ум мой из сердца не мог.\nИ душою, судьбе непокорной,\nСредь невзгод, одолевших меня,\nУбежденье в успех сохраня,\nКак игрок ожидала упорный\nДень за днем я счастливого дня.\nСмело клад я бросала за кладом,-\nИ стою, проигравшися в пух;\nИ счастливцы, сидящие рядом,\nСмотрят жадным, язвительным взглядом -\nИзменяет ли твердый мне дух?","name": "О былом, о погибшем, о старом...","date_to": "1854"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4670, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1911","text": "Три раза пытать приходила.\nЯ с криком тоски просыпалась\nИ видела тонкие руки\nИ темный насмешливый рот.\n«Ты с кем на заре целовалась,\nКлялась, что погибнешь в разлуке,\nИ жгучую радость таила,\nРыдая у черных ворот?\nКого ты на смерть проводила,\nТот скоро, о, скоро умрет».\nБыл голос как крик ястребиный,\nНо странно на чей-то похожий.\nВсе тело мое изгибалось,\nПочувствовав смертную дрожь,\nИ плотная сеть паутины\nУпала, окутала ложе...\nО, ты не напрасно смеялась,\nМоя непрощеная ложь!","name": "Три раза пытать приходила...","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4671, "fields": {"themes": [],"author": "София Парнок","date_from": "1927","text": "На Арину осеннюю - в журавлиный лёт -\nсобиралась я в странствие,\nтолько не в теплые страны,\nа подалее, друг мой, подалее.\nИ дождь хлестал всю ночь напролет,\nи ветер всю ночь упрямствовал,\nдергал оконные рамы,\nи листья в саду опадали.\nА в комнате тускло горел ночник,\nколыхалась ночная темень,\nбелели саваном простыни,\nпотрескивало в старой мебели...\nИ все, и все собирались они,-\nвозлюбленные мои тени\nпировать со мной на росстани...\nТолько тебя не было!","name": "На Арину осеннюю - в журавлиный лёт...","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4672, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Озеров","date_from": "1971","text": "Есть убедительно-державный жест\nУ Ленина, не только в дни торжеств,—\nВ любой беседе, утром или ночью,—\nЖест, звездному подобный многоточью.\nЖест — не приказ, не зов, не назиданье.\nЖест, как виток ракеты в мирозданье.","name": "Есть убедительно-державный жест...","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4673, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "Берегите нас, поэтов. Берегите нас.\nОстаются век, полвека, год, неделя, час,\nтри минуты, две минуты, вовсе ничего...\nБерегите нас. И чтобы все — за одного.\nБерегите нас с грехами, с радостью и без.\nГде-то, юный и прекрасный, ходит наш Дантес.\nОн минувшие проклятья не успел забыть,\nно велит ему призванье пулю в ствол забить.\nГде-то плачет наш Мартынов, поминает кровь.\nОн уже убил однажды, он не хочет вновь.\nНо судьба его такая, и свинец отлит,\nи двадцатое столетье так ему велит.\nБерегите нас, поэтов, от дурацких рук,\nот поспешных приговоров, от слепых подруг.\nБерегите нас, покуда можно уберечь.\nТолько так не берегите, чтоб костьми нам лечь.\nТолько так не берегите, как борзых - псари!\nТолько так не берегите, как псарей - цари!\nБудут вам стихи и песни, и еще не раз...\nТолько вы нас берегите. Берегите нас.","name": "Размышления возле дома, где жил Тициан Табидзе"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4674, "fields": {"themes": [8],"author": "Иван Крылов","date_from": "1811","text": "Проказница-Мартышка,\nОсел,\nКозел\nДа косолапый Мишка\nЗатеяли сыграть Квартет.\nДостали нот, баса, альта, две скрипки\nИ сели на лужок под липки,-\nПленять своим искусством свет.\nУдарили в смычки, дерут, а толку нет.\n\"Стой, братцы, стой! - кричит Мартышка. -\nПогодите!\nКак музыке идти? Ведь вы не так сидите.\nТы с басом, Мишенька, садись против альта,\nЯ, прима, сяду против вторы;\nТогда пойдет уж музыка не та:\nУ нас запляшут лес и горы!\"\nРасселись, начали Квартет;\nОн все-таки на лад нейдет.\n\"Постойте ж, я сыскал секрет?-\nКричит Осел,- мы, верно, уж поладим,\nКоль рядом сядем\".\nПослушались Осла: уселись чинно в ряд;\nА все-таки Квартет нейдет на лад.\nВот пуще прежнего пошли у них разборы\nИ споры,\nКому и как сидеть.\nСлучилось Соловью на шум их прилететь.\nТут с просьбой все к нему, чтоб их решить сомненье.\n\"Пожалуй,- говорят,- возьми на час терпенье,\nЧтобы Квартет в порядок наш привесть:\nИ ноты есть у нас, и инструменты есть,\nСкажи лишь, как нам сесть!\" -\n\"Чтоб музыкантом быть, так надобно уменье\nИ уши ваших понежней,-\nИм отвечает Соловей,-\nА вы, друзья, как ни садитесь;\nВсё в музыканты не годитесь\".","name": "Квартет","date_to": "1811"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4675, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Наровчатов","date_from": "1950","text": "Ты стала от холода синей,\nСкорей с подоконника слазь...\nВзглянула, как светится иней,\nКак блещет морозная вязь?\nКрасиво? Конечно, красиво!..\nНе зря постарался мороз,\nРассыпав по стеклам на диво\nВеликое множество звезд.\nПочти что такие, как эти,\nНо только, пожалуй, светлей,\nМерцают на раннем рассвете\nНад ширью далеких морей.\nЧудесней такого рассвета\nНикто бы придумать не смог...\nТам ярко-зеленого цвета\nСтановится утром восток.\nВ причудливом этом сиянье\nНад пеной морскою вдали\nВулканов встают очертанья\nУ самого края земли.\nА море в серебряной дымке\nХолодной предутренней мглы,\nИ звезды белы, как снежинки,\nКак иней на окнах, белы.\nПод звездами быстрое судно\nЛетит по волнам напролом...\nА ну! Догадаться нетрудно!\nКого ты узнаешь на нем?!\nТак что же, мой цветик далекий,\nУзнала теперь наконец?\nВедь это же долгие сроки\nТебя не видавший отец.\nСкажи ты и Кате и Тане\nНетрудные эти слова!\n\"На Тихом,- скажи,- океане\nКурильские есть острова\".\nТы всем расскажи, не скрывая,\nЧто даже на снежном окне\nИ звездочка может простая\nНапомнить тебе обо мне.\nЧто ты, не покинув квартиру,\nПо светлой дороге земной\nПрошла по широкому миру\nИ встретилась в море со мной!","name": "Курильские есть острова","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4676, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Гудзенко","date_from": "1942","text": "Когда на смерть идут — поют,\nа перед этим\nможно плакать.\nВедь самый страшный час в бою —\nчас ожидания атаки.\nСнег минами изрыт вокруг\nи почернел от пыли минной.\nРазрыв —\nи умирает друг.\nИ значит — смерть проходит мимо.\nСейчас настанет мой черед,\nЗа мной одним\nидет охота.\nБудь проклят\nсорок первый год —\nты, вмерзшая в снега пехота.\nМне кажется, что я магнит,\nчто я притягиваю мины.\nРазрыв —\nи лейтенант хрипит.\nИ смерть опять проходит мимо.\nНо мы уже\nне в силах ждать.\nИ нас ведет через траншеи\nокоченевшая вражда,\nштыком дырявящая шеи.\nБой был короткий.\nА потом\nглушили водку ледяную,\nи выковыривал ножом\nиз-под ногтей\nя кровь чужую.","name": "Перед атакой","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4677, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1856","text": "Край ты мой, родимый край!\nKонский бег на воле,\nВ небе крик орлиных стай,\nВолчий голос в поле!\nГой ты, родина моя!\nГой ты, бор дремучий!\nСвист полночный соловья,\nВетер, степь да тучи!","name": "Край ты мой, родимый край!..","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4678, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1945","text": "Шло донское войско на султана,\nТабором в степи широкой стало,\nИ казаки землю собирали —\nКто мешком, кто шапкою бараньей.\nВ холм ее, сырую, насыпали,\nЧтоб с кургана мать полуслепая\nОзирала степь из-под ладони:\nНе пылят ли где казачьи кони?\nИ людей была такая сила,\nСтолько шапок высыпано было,\nЧто земля струей бежала, ширясь,\nИ курган до звезд небесных вырос.\nГод на то возвышенное место\nПриходили жены и невесты,\nТолько, как ни вглядывались в дали,\nБунчуков казачьих не видали.\nЧерез три-четыре долгих года\nВоротилось войско из похода,\nИз жестоких сеч с ордой поганой,\nЧтобы возле прежнего кургана\nШапками курган насыпать новый —\nПамятник годины той суровой.\nСколько шапок рать ни насыпала,\nА казаков так осталось мало,\nЧто второй курган не вырос выше\nСамой низкой камышовой крыши.\nА когда он встал со старым рядом,\nТо казалось, если смерить взглядом,—\nЧто поднялся внук в ногах у деда...\nНо с него была видна победа!","name": "Победа","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4679, "fields": {"themes": [],"author": "Степан Щипачев","date_from": "1962","text": "Субботний день - уже темно\nв работе отсверкал,\nи ты сидишь в фойе кино\nна сквозняке зеркал.\nС раскрытой книгою, одна,\nхоть парочки кругом.\nНа шее родинка видна\nпод легким завитком.\nИ бровь надломлена, строга,\nкогда ты смотришь вниз.\nВ привычных ссадинках рука\nкасается страниц.\nПожалуй, пальцы погрубей,\nчем у иных. Чуть-чуть.\nИ я хоть что-то о тебе\nпо ним узнать хочу.\nСубботний день - уже темно -\nв работе отсверкал,\nи ты сидишь в фойе кино\nна сквозняке зеркал.","name": "Незнакомая","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4680, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Так бы длинно думать,\nКак гуси летят.\nТак бы длинно верить,\nКак листья шелестят.\nТак бы длинно любить,\nКак реки текут...\nРуки так заломить,\nКак рябиновый куст.","name": "Рябина"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4681, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","date_from": "1907","text": "Час полночный... Миг неясный...\nЗвездный сумрак... — Тишина...\nСлабых крыльев взмах напрасный,\nМысль — как колос без зерна!\nВесь свой век, как раб угрюмый\nВ опустелом руднике,\nПролагаю ходы, трюмы\nС тяжким молотом в руке...\nМного в мире нас стучало,\nВскинув горестный топор, —\nМы не знаем, где начало\nВ лабиринте наших нор...\nВсе-то знанье — что от века\nМиллионы слабых рук,\nТочно сердце человека,\nПовторяли тот же стук...\nВесь удел в тюрьме гранитной,\nВ сером храме древних скал: —\nЧтобы молот стенобитный\nОдиноко упадал...\nДни идут — пройдут их сотни —\nПодземелью края нет...\nТолько смерть — наш День Субботний,\nБледность искры — весь наш свет!","name": "Nocturne (Час полночный...)","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4682, "fields": {"themes": [16],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1974","text": "Себя от надоевшей славы спрятав,\nВ одном из их Соединенных Штатов,\nВ глуши и дебрях чуждых нам систем\nЖил-был, известный больше, чем Иуда,\nЖивое порожденье Голливуда,\nАртист Джеймс Бонд, шпион, агент-07.\nБыл этот самый парень звезда - ни дать ни взять,\nНастолько популярен, что страшно рассказать.\nДа шуточное ль дело? Почти что полубог.\nИзвестный всем Марчелло в сравненьи с ним - щенок!\nОн на своей, на загородной вилле\nСкрывался, чтоб его не подловили\nИ умирал от скуки и тоски.\nА то, бывало, встретят у квартиры,\nНабросятся и рвут на сувениры\nПоследние штаны и пиджаки.\nВот так и жил, как в клетке. Ну а в кино потел.\nРазличные разведки дурачил, как хотел.\nТо ходит в чьей-то шкуре, то в пепельнице спит,\nА то на абажуре кого-то соблазнит.\nИ вот, артиста этого - Джеймс Бонда -\nТоварищи из Гос- и Фильмофонда\nВ совместную картину к нам зовут.\nЧтоб граждане его не узнавали,\nОн к нам решил приехать в одеяле,\nМол, все равно на клочья разорвут.\nНу посудите сами: на проводах в USА\nВсе хиппи с волосами побрили волоса,\nС него сорвали свитер, отгрызли вмиг часы,\nИ разобрали плиты со взлетной полосы.\nИ вот в Москве нисходит он по трапу,\nДает доллар носильщику на лапу\nИ прикрывает личность на ходу.\nВдруг кто-то шасть на \"газике\" к агенту\nИ киноленту вместо документа,\nЧто, мол, свои, мол, хау ду ю ду.\nОгромная колонна стоит сама в себе -\nВстречают чемпиона по стендовой стрельбе.\nПопал во все, что было, он выстрелом с руки,\nПо нем бабье сходило с ума и мужики.\nДовольный, что его не узнавали,\nОн одеяло снял в \"Национале\".\nНо, несмотря на личность и акцент,\nЕго там обозвали оборванцем,\nКоторый притворился иностранцем\nИ заявил, что, дескать, он агент.\nШвейцар его за ворот... Решил открыться он,\n\"07 я\". - \"Вам межгород? Так надо взять талон\".\nВо рту скопилась пена и горькая слюна,\nИ в позе супермена он уселся у окна.\nНо кинорежиссеры прибежали\nИ недоразумение замяли,\nИ разменяли фунты на рубли...\nУборщица кричала: \"Вот же пройда,\nПодумаешь, агентишко какой-то.\nУ нас в девятом принц из Сомали\".","name": "Агент 07","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4683, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1828","text": "Тебя уж нет, но я тобою\nЕще дышу;\nТуда, в лазурь, я за тобою\nСпешу, спешу!\nКогда же ласточкой взовьюсь я\nВ тот лучший мир,\nРастаю и с тобой сольюсь я\nВ один эфир,\nЧтоб с неба пасть росой жемчужной,\nАлмазом слез\nНа бедный мир, где крест я дружно\nС тобою нес.\nНо на земле, блеснув слезами,\nВзовьюсь я вновь\nТуда, где вечными зарями\nБлестит любовь.","name": "Тебя уж нет, но я тобою...","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4684, "fields": {"themes": [],"author": "Евдокия Ростопчина","date_from": "1840","text": "О! как пуста, о! как мертва\nПервопрестольная Москва!\nЕе напрасно украшают,\nЕе напрасно наряжают.\nОгромных зданий стройный вид,\nФонтаны, выдумка востока,\nВезде чугун, везде гранит,\nСады, мосты, объем широкий\nНесметных улиц,- все блестит\nИзящной роскошью, все ново,\nВсе жизни ждет, для ней готово,\nНо жизни нет! Она мертва,\nПервопрестольная Москва!\nС домов боярских герб старинный\nПропал, исчез, и с каждым днем\nРасчетливым покупщиком\nВ слепом неведеньи, невинно\nСтираются следы веков,\nСледы событий позабытых,\nСледы вельможей знаменитых\nОбычай, нравы, дух отцов,\nВсе изменилось! Просвещенье\nИ подражанье новизне\nУж водворили пресыщенье\nНа православной стороне,\nГостеприимство, хлебосольство,\nНакрытый стол и настежь дверь\nПреданьем стали, и теперь\nВитийствует многоглагольство\nНа скучных сходбищах взамен\nВеселья русского. Все глухо,\nВсе тихо вдоль кремлевских стен,\nВ церквах, в соборах; и для слуха\nВ Москве отрада лишь одна\nВысокой прелести полна:\nОдин глагол всегда священный,\nНаследие былых времен,-\nИ как сердцам понятен он,\nПонятен думе умиленной! -\nТо вещий звук колоколов!\nТо гул торжественно-чудесный,\nВзлетающий до облаков,\nКогда все сорок сороков\nВзывают к благости небесной!\nЗнакомый звон, любимый звон,\nМосквы наследие святое,\nТы все былое, все родное\nНапомнил мне! Ты сопряжен\nНавек в моем воспоминаньи\nС годами детства моего,\nС рожденьем пламенных мечтаний\nВ уме моем. Ты для него\nБыл первый вестник вдохновенья:\nТы в томный трепет, в упоенье\nМеня вседневно приводил;\nТы поэтическое чувство\nВ ребенке чутком пробудил;\nТы страсть к гармонии, к искусству\nМне в душу пылкую вселил!\nИ ныне, гостьей отчужденной\nКогда в Москву вернулась я,-\nТы вновь приветствуешь меня\nСвоею песнею священной,\nИ лишь тобой еще жива\nОсиротелая Москва!","name": "ВИД МОСКВЫ","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4685, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1840","text": "Ой стоги, стоги,\nНа лугу широком!\nВас не перечесть,\nНе окинуть оком!\nОй стоги, стоги,\nВ зеленом болоте,\nСтоя на часах,\nЧто вы стережете?\n\"Добрый человек,\nБыли мы цветами,-\nПокосили нас\nОстрыми косами!\nРаскидали нас\nПосредине луга,\nРаскидали врозь,\nДале друг от друга!\nОт лихих гостей\nНет нам обороны,\nНа главах у нас\nЧерные вороны!\nНа главах у нас,\nЗатмевая звезды,\nГалок стая вьет\nПоганые гнезда!\nОй орел, орел,\nНаш отец далекий,\nОпустися к нам,\nГрозный, светлоокий!\nОй орел, орел,\nВнемли нашим стонам,\nДоле нас срамить\nНе давай воронам!\nНакажи скорей\nИх высокомерье,\nС неба в них ударь,\nЧтоб летели перья,\nЧтоб летели врозь,\nЧтоб в степи широкой\nВетер их разнес\nДалеко, далёко!\"","name": "Ой стоги, стоги...","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4686, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1942","text": "Хлеб зреет на земле, где солнце и прохлада,\nГде звонкие дожди и щебет птиц в кустах.\nА под землей, внизу, поближе к недрам ада\nЖелезо улеглось в заржавленных пластах.\nБлагословляем хлеб! Он — наша жизнь и пища,\nНо как не проклинать ту сталь, что наповал\nУкладывает нас в подземные жилища?..\nПшеницу сеял бог. Железо черт ковал!","name": "Хлеб и железо","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4687, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Снова снег синеет в поле\nИ не тает от лучей.\nСнова сердце хочет воли,\nСнова бьется горячей.\nИ горит мое оконце\nВсе в узоре льдистых роз.\nЗдравствуй, ветер, здравствуй, солнце,\nИ раздолье, и мороз!\nЧто ж тревожит и смущает,\nЧто ж томишься, сердце, ты?\nЭто снег напоминает\nНаши волжские скиты.\nСосен ствол темно-зеленый,\nСнеговые терема,\nПотемневшие иконы\nВизантийского письма.\nТам, свечою озаренный,\nПозабуду боль свою.\nТам в молитве потаенной\nВсю тревогу изолью.\nНо увы! Дорогой зимней\nДля молитвы и труда\nНе уйти мне, не уйти мне\nВ Приволжье никогда.\nИ мечты мои напрасны\nО далеком и родном.\nВетер вольный, холод ясный,\nСнег морозный — за окном!","name": "Снова снег синеет в поле..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4688, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1974","text": "Выходи, я тебе посвящу серенаду!\nКто тебе серенаду еще посвистит?\nСутки кряду могу - до упаду,-\nЕсли муза меня посетит.\nЯ пока еще только шутю и шалю -\nЯ пока на себя не похож:\nЯ обиду терплю, но когда я вспылю -\nЯ дворец подпилю, подпалю, развалю,-\nЕсли ты на балкон не придешь!\nТы отвечай мне прямо-откровенно -\nРазбойничую душу не трави!..\nО, выйди, выйди, выйди, Аграфена,\nПослушай серенаду о любви!\nЭй-ей-ей, трали-вали!\nКабы красна девица жила в полуподвале,\nЯ бы тогда на корточки\nПриседал у форточки,-\nМы бы до утра проворковали!\nВо лесных кладовых моих - уйма товара,\nДва уютных дупла, три пенечка гнилых...\nЧем же я тебе, Груня, не пара,\nЧем я, Феня, тебе не жених?!\nТак тебя я люблю, что ночами не сплю,\nСохну с горя у всех на виду.\nВот и голос сорвал - и хриплю, и сиплю.\nОх, я дров нарублю - я себя погублю,-\nНо тебя я украду, уведу!\nЯ женихов твоих - через колено!\nЯ папе твоему попорчу кровь!\nО, выйди, выйди, выйди, Аграфена,-\nО не губи разбойничую кровь!\nЭй-ей-ей, трали-вали!\nКабы красна девица жила в полуподвале,\nЯ бы тогда на корточки\nПриседал у форточки,-\nМы бы до утра проворковали!\nТак давай, Аграфенушка, свадьбу назначим,-\nЯ - нечистая сила, но с чистой душой!\nЯ к чертям, извините, собачьим\nДля тебя позабуду разбой!\nЯ и трелью зальюсь, и подарок куплю,\nВсех дружков приведу на поклон;\nЯ тебя пропою, я тебя прокормлю,\nНам ребята на свадьбу дадут по рублю,-\nТолько ты выходи на балкон!\nОтветь всерьез, прошу проникновенно,\nВедь знают соловьи, что \"се ля ви\".\nТак выйди, елки-палки, Аграфена,-\nНе дай погаснуть пламенной любви!\nВо темечке моем да во височке -\nОдна мечта: что выйдет красота,-\nПривстану я на цыпочки-мысочки\nИ поцелую в сахарны уста!\nЭй-ей-ей, трали-вали!\nКабы красна девица жила в полуподвале,\nЯ бы тогда на корточки\nПриседал у форточки,-\nМы бы до утра проворковали!","name": "Серенада Соловья-Разбойника","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4689, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1844","text": "Листья шумели уныло\nНочью осенней порой;\nГроб опускали в могилу,\nГроб, озаренный луной.\nТихо, без плача, зарыли\nИ удалились все прочь,\nТолько луна на могилу\nГрустно смотрела всю ночь.","name": "Могила","date_to": "1844"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4690, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1957","text": "Возвращаюсь туда,\nГде троллейбусы ходят\nИ люди,\nЗапылиться боясь,\nНа себя надевают чехлы.\nСкоро ванну приму.\nСкоро стану подвержен простуде.\nМне горячую землю\nЗаменят асфальт и полы.\nВот иду я Москвой\nВ полинявшей от солнца рубахе,\nЗагорелый, худой\nИ, конечно, усталый чуть-чуть.\nА в глазах еще степь,\nЕще крыльев ленивые взмахи,\nДвести верст горизонта\nИ ветер, толкающий в грудь.\nЗахожу я в метро,\nИ с соседкой сосед зашептался:\nОстрый запах полыни,\nНаверно, донесся до них.\nЭтот ветер вчера\nУ меня в волосах заплутался\nИ до самой Москвы\nВ волосах притаился моих.\nДа, вчера ведь еще\nЯ пылился на знойной дороге,\nА потом самолет\nНад страной обгонял облака...\nИ обнимет жена,\nИ руками всплеснет на пороге:\n- Ну-ка, сбрасывай все\nДа детишек не трогай пока!\nСреди хрупких вещей\nЯ сначала такой неуклюжий,\nОтряхнуться боюсь,\nВидно, только сейчас подмели...\nНа московский паркет\nУпадают шерстинки верблюжьи,\nИ пшеничная ость,\nИ комочки целинной земли.","name": "Возвращение","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4691, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1860","text": "Я ль первый отойду из мира в вечность — ты ли,\nПредупредив меня, уйдешь за грань могил,\nПоведать небесам страстей земные были,\nНевероятные в стране бесплотных сил!\nМы оба поразим своим рассказом небо\nОб этой злой земле, где брат мой просит хлеба,\nГде золото к вражде — к безумию ведет,\nГде ложь всем явная наивно лицемерит,\nГде робкое добро себе пощады ждет,\nА правда так страшна, что сердце ей не верит,\nГде — ненавидя — я боролся и страдал,\nГде ты — любя — томилась и страдала;\nНо —\nТы скажи, что я не проклинал;\nА я скажу, что ты благословляла!..","name": "Я ль первый отойду...","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4692, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "Не о такой,\nКак ты,\nМечтается,\nНе о такой грущу,\nКоторая\nКрасивых книжек начитается,\nПридет и мучит разговорами.\nЕще заставит,\nМежеумица,\nИ подражательностью маяться:\nМол, тот герой не так целуется,\nНе так в романе обнимается.\nИ лишь одно мне утешительно,\nЧто, споря с книжными страницами,\nВ любви\nЯ отвергал решительно\nЛитературные традиции.","name": "Не о такой..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4693, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1955","text": "Я дверь распахну, пойду на крыльцо,\nИ молодость ветром овеет лицо.\nЯ вижу ее среди беспорядка\nИдущих не в ногу маршевых рот.\nУпрямо бьет по бедру лопатка,\nДо крови шею натерла скатка,\nПлечо натрудил ручной пулемет.\nЯ помню, как спуск нажимал впервые,\nКак дикая кровь обожгла висок,\nКак пыль свивала кнуты огневые,\nКак люди, теплые и живые,\nЛожились трупами на песок.\nЯ помню, как писарь наш осторожно\nСчитал потери — число к числу.\nКак ливнем стали хлестали ножны,\nКак было нашим сердцам невозможно\nПривыкнуть к этому ремеслу.\nИ как мы все-таки привыкали\nСтрелять, рубить и носить рубцы.\nИ радость больше была едва ли,\nКогда нас впервой в разведку звали\nВсей ротой признанные храбрецы.\nДыханье юности нашей знойно.\nЕй Ленин подал команду: «В ружье!»\nОна, как пруд, не гнила застойно.\nВернись она вновь, позови беспокойно,\nЯ тысячу раз повторю ее.","name": "Я дверь распахну, пойду на крыльцо...","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4694, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1860","text": "Ты, старина, здешь живешь как в аду,\nВоля придет — чай, бежишь без оглядки?\n— Нашто мне воля? куда я пойду?\nНету ни батьки, ни матки,\nНету никем никого;\nХлеб добывать не умею,\nТолько и знаю кричать: «Го-го-го!\nГоре косому злодею!..»","name": "На псарне","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4695, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","text": "Весна, весна! как воздух чист!\nКак ясен небосклон!\nСвоей лазурию живой\nСлепит мне очи он.\nВесна, весна! как высоко\nНа крыльях ветерка,\nЛаскаясь к солнечным лучам,\nЛетают облака!\nШумят ручьи! блестят ручьи!\nВзревев, река несет\nНа торжествующем хребте\nПоднятый ею лед!\nЕще древа обнажены,\nНо в роще ветхий лист,\nКак прежде, под моей ногой\nИ шумен и душист.\nПод солнце самое взвился\nИ в яркой вышине\nНезримый жавронок поет\nЗаздравный гимн весне.\nЧто с нею, что с моей душой?\nС ручьем она ручей\nИ с птичкой птичка! с ним журчит,\nЛетает в небе с ней!\nЗачем так радует ее\nИ солнце и весна!\nЛикует ли, как дочь стихий,\nНа пире их она?\nЧто нужды! счастлив, кто на нем\nЗабвенье мысли пьет,\nКого далёко от нее\nОн, дивный, унесет!","name": "Весна, весна! как воздух чист!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4696, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1925","text": "Ах, метель такая, просто черт возьми!\nЗабивает крышу белыми гвоздьми.\nТолько мне не страшно, и в моей судьбе\nНепутевым сердцем я прибит к тебе.","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4697, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1899","text": "Пока спокойною стопою\nИду, и мыслю, и пою,\nСмеюсь над жалкою толпою\nИ вздохов ей не отдаю.\nПока душа еще согрета,\nИ рок велит в себе беречь\nИ дар незыблемый поэта,\nИ сцены выспреннюю речь...","name": "Пока спокойною стопою...","date_to": "1899"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4698, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Яшин","date_from": "1961","text": "Что-то мешает\nРаботать с охотой.\nВсе не хватает\nВ жизни чего-то.\nДнем не сидится,\nНочью не спится...\nНадо на что-то\nБольшое решится!\nС кем-то поссориться?\nС чем-то расстаться?\nНа год на полюсе\nОбосноваться?\nМожет, влюбиться?\nО, если б влюбиться!\nЧто-то должно же\nВ жизни случиться.\nЕсли б влюбиться,\nКак в школе когда-то,\nКак удавалось\nВ седьмом\nИ в десятом -\nДо онеменья,\nДо ослепленья,\nДо поглупенья,\nДо вдохновенья!\nСнова стоять\nНа морозе часами,\nСнова писать\nЗаписки стихами.\nМожет в этих\nНаивных записках\nВдруг обнаружится\nБожия искра.\nИ превратятся\nМои откровения\nВ самые лучшие\nСтихотворения.","name": "Лирическое беспокойство","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4699, "fields": {"themes": [7],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1915","text": "Люблю немецкий старый городок —\nНа площади липу,\nМаленькие окна с геранями,\nНад лавкой серебряный рог\nИ во всем этот легкий привкус\nМилой романтики.\nЛетний дождик каплет.\nЛюб мне бледно-красный цвет моркови\nНа сером камне.\nЗа цветными стеклами клетчатая скатерть,\nИ птица плачет о воле,\nО нежной, о давней.\nА в церкви никто не улыбнется,—\nКому молиться? Зачем?\nИ благочестивые уродцы\nГлядят со стен.\nСторож тихо передвигает стулья.\nКаплет дождик.\nУродцы уснули.","name": "Люблю немецкий старый городок...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4700, "fields": {"themes": [19],"author": "Сергей Михалков","text": "Кто на лавочке сидел,\nКто на улицу глядел,\nТоля пел,\nБорис молчал,\nНиколай ногой качал.\nДело было вечером,\nДелать было нечего.\nГалка села на заборе,\nКот забрался на чердак.\nТут сказал ребятам Боря\nПросто так:\n- А у меня в кармане гвоздь!\nА у вас?\n- А у нас сегодня гость!\nА у вас?\n- А у нас сегодня кошка\nРодила вчера котят.\nКотята выросли немножко,\nА есть из блюдца не хотят!\n- А у нас в квартире газ!\nА у вас?\n- А у нас водопровод!\nВот!\n- А из нашего окна\nПлощадь Красная видна!\nА из вашего окошка\nТолько улица немножко.\n- Мы гуляли по Неглинной,\nЗаходили на бульвар,\nНам купили синий-синий\nПрезеленый красный шар!\n- А у нас огонь погас -\nЭто раз!\nГрузовик привез дрова -\nЭто два!\nА в-четвертых - наша мама\nОтправляется в полет,\nПотому что наша мама\nНазывается - пилот!\nС лесенки ответил Вова:\n- Мама - летчик?\nЧто ж такого?\nВот у Коли, например,\nМама - милиционер!\nА у Толи и у Веры\nОбе мамы - инженеры!\nА у Левы мама - повар!\nМама-летчик?\nЧто ж такого!\n- Всех важней,- сказала Ната,-\nМама - вагоновожатый,\nПотому что до Зацепы\nВодит мама два прицепа.\nИ спросила Нина тихо:\n- Разве плохо быть портнихой?\nКто трусы ребятам шьет?\nНу, конечно, не пилот!\nЛетчик водит самолеты -\nЭто очень хорошо!\nПовар делает компоты -\nЭто тоже хорошо.\nДоктор лечит нас от кори,\nЕсть учительница в школе.\nМамы разные нужны,\nМамы разные важны.\nДело было вечером,\nСпорить было нечего.","name": "А что у вас?"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4701, "fields": {"themes": [7],"author": "Евдокия Ростопчина","date_from": "1839","text": "Петру Александровичу Плетневу\nEs gibt im Mensohenleben einige Minuten.\nBouterwek\nI\nЯ помню, на гульбище шумном,\nДыша веселием безумным,\nИ говорлива и жива,\nТолпилась некогда Москва,\nКак в старину, любя качели,\nВеселый дар Святой недели.\nНи светлый праздник, ни весна\nНе любы ей, когда она\nНе насладится под Новинским\nСвоим гуляньем исполинским!\nПестро и пышно убрана,\nВ одежде праздничной, она\nСлила, смешала без вниманья\nСословья все, все состоянья.\nНа день один, на краткий час\nСошлись, другу другу напоказ,\nХмельной разгул простолюдина\nС степенным хладом знати чинной,\nМир черни с миром богачей\nИ старость с резвостью детей.\nИ я, ребенок боязливый,\nСмотрела с робостью стыдливой\nНа этот незнакомый свет,\nЕще на много, много лет\nМне недоступный... Я мечтала,\nПриподымая покрывало\nС грядущих дней, о той весне,\nКогда достанется и мне\nВкусить забавы жизни светской,—\nИ с нетерпеньем думы детской\nЖелала время ускорить,\nЧтоб видеть, слышать, знать и жить!..\nНарода волны протекали,\nОдни других они сменяли...\nНо я не замечала их,\nПредавшись лёту грез своих.\nВдруг все стеснилось, и с волненьем,\nОдним стремительным движеньем\nТолпа рванулася вперед...\nИ мне сказали: «Он идет:\nОн, наш поэт, он, наша слава,\nЛюбимец общий!..» Величавый\nВ своей особе небольшой,\nНо смелый, ловкий и живой,\nПрошел он быстро предо мной...\nИ глубоко в воображенье\nНапечатлелось выраженье\nЕго высокого чела.\nЯ отгадала, поняла\nНа нем и гения сиянье,\nИ тайну высшего призванья,\nИ пламенных страстей порыв,\nИ смелость дум, наперерыв\nВсегда волнующих поэта,—\nСмесь жизни, правды, силы, света!\nВ его неправильных чертах,\nВ его полуденных глазах,\nВ его измученной улыбке\nЯ прочитала без ошибки,\nЧто много, горько сердцем жил\nНаш вдохновенный, — и любил,\nИ презирал, и ненавидел,\nЧто свет не раз его обидел,\nЧто рок не раз уж уязвил\nБольное сердце, что манил\nЕго напрасно сон лукавый\nНадежд обманчивых, что слава\nДосталася ему ценой\nИ роковой и дорогой!..\nУж он прошел, а я в волненьи\nМечтала о своем виденьи,—\nИ долго, долго в грезах сна\nИм мысль моя была полна!..\nМне образ памятный являлся,\nАрапский профиль рисовался,\nБлистал молниеносный взор,\nВзор, выражающий укор\nИ пени раны затаенной!..\nИ часто девочке смиренной,\nСияньем чудным озарен,\nВсе представал, все снился он!..\nII\nЯ помню, я помню другое свиданье:\nНа бале блестящем, в кипящем собранье,\nГордясь кавалером, и об руку с ним,\nВмешалась я в танцы... и счастьем моим\nВ тот вечер прекрасный весь мир озлащался.\nОн с нежным приветом ко мне обращался,\nОн дружбой без лести меня ободрял,\nОн дум моих тайну разведать желал...\nЕму рассказала молва городская,\nЧто, душу небесною пищей питая,\nПоэзии чары постигла и я,—\nИ он с любопытством смотрел на меня,—\nПеснь женского сердца, песнь женских страданий,\nВсю повесть простую младых упований\nИз уст моих робких услышать хотел...\nОн выманить скоро признанье успел\nУ девочки, мало знакомой с участьем,\nНо свыкшейся рано с тоской и несчастьем...\nИ тайны не стало в душе для него!\nМне было не страшно, не стыдно его...\nВ душе гениальной есть братство святое:\nОна обещает участье родное,\nИ с нею сойтись нам отрадно, легко;\nНад нами парит она так высоко,\nЧто ей неизвестны, в ее возвышенье,\nВзыскательных дольных умов осужденья...\nВниманьем поэта в душе дорожа,—\nПод говор музыки, украдкой, дрожа,\nСтихи без искусства ему я шептала\nИ взор снисхожденья с восторгом встречала.\nНо он, вдохновенный, с какой простотой\nОн исповедь слушал души молодой!\nКак с кротким участьем, с улыбкою друга\nОт ранних страданий, от злого недуга,\nОт мрачных предчувствий он сердце лечил\nИ жить его в мире с судьбою учил!\nОн пылкостью прежней тогда оживлялся,\nОн к юности знойной своей возвращался,\nО ней говорил мне, ее вспоминал.\nСо мной молодея, он снова мечтал.\nЖалел он, что прежде, в разгульные годы\nЕго одинокой и буйной свободы,\nСудьба не свела нас, что раньше меня\nОн отжил, что поздно родилася я...\nЖалел он, что песни девической страсти\nДругому поются, что тайные власти\nВелели любить мне, любить не его,—\nДругого!.. И много сказал он всего!..\nСлова его в душу свою принимая,\nЕму благодарна всем сердцем была я...\nИ много минуло годов с того дня,\nИ много узнала, изведала я,—\nНо живо и ныне о нем вспоминанье;\nНо речи поэта, его предвещанье\nЯ в памяти сердца храню как завет\nИ ими горжусь... хоть его уже нет!..\nНо эти две первые, чудные встречи\nБезоблачной дружбы мне были предтечи, —\nИ каждое слово его, каждый взгляд\nВ мечтах моих светлою точкой горят!..","name": "Две встречи","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4702, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1859","text": "Не плачь, мой певец одинокой,\nПокуда кипит в тебе кровь.\nЯ знаю: коварно, жестоко\nТебя обманула любовь.\nЯ знаю: любовь незабвенна...\nНо слушай: тебе я верна,\nМоя красота неизменна,\nМне вечная юность дана!\nПокроют ли небо туманы,\nПриблизится ль осени час,\nВ далекие, теплые страны\nНадолго я скроюсь от вас.\nКак часто в томленьях недуга\nТы будешь меня призывать,\nТы ждать меня будешь как друга,\nКак нежно любимую мать!\nПриду я... На душу больную\nНавею чудесные сны\nИ язвы легко уврачую\nТвоей безрассудной весны!\nКогда же по мелочи, скупо\nРастратишь ты жизнь и - старик -\nНачнешь равнодушно и тупо\nМой ласковый слушать язык,-\nТихонько, родными руками,\nЯ вежды твои опущу,\nТвой гроб увенчаю цветами,\nТвой темный приют посещу,\nА там - под покровом могилы -\nУмолкнут и стоны любви,\nИ смех, и кипевшие силы,\nИ скучные песни твои!","name": "Утешение весны","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4703, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Как ты чиста в покое ясном,\nВ тебе понятья даже нет\nО лживом, злобном или страстном,\nЧем так тревожен белый свет!\nКак ты глупа! Какой равниной\nРаскинут мир души твоей,\nНа ней вершинки - ни единой,\nИ нет ни звуков, ни теней...","name": "Как ты чиста в покое ясном..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4704, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Твардовский","text": "Переправа, переправа!\nБерег левый, берег правый,\nСнег шершавый, кромка льда...\nКому память, кому слава,\nКому темная вода,-\nНи приметы, ни следа.\nНочью, первым из колонны,\nОбломав у края лед,\nПогрузился на понтоны\nПервый взвод.\nПогрузился, оттолкнулся\nИ пошел. Второй за ним.\nПриготовился, пригнулся\nТретий следом за вторым.\nКак плоты, пошли понтоны,\nГромыхнул один, другой\nБасовым, железным тоном,\nТочно крыша под ногой.\nИ плывут бойцы куда-то,\nПритаив штыки в тени.\nИ совсем свой ребята\nСразу - будто не они,\nСразу будто не похожи\nНа своих, на тех ребят:\nКак-то все дружней и строже,\nКак-то все тебе дороже\nИ родней, чем час назад.\nПоглядеть - и впрямь - ребята!\nКак, по правде, желторот,\nХолостой ли он, женатый,\nЭтот стриженый народ.\nНо уже идут ребята,\nНа войне живут бойцы,\nКак когда-нибудь в двадцатом\nИх товарищи - отцы.\nТем путем идут суровым,\nЧто и двести лет назад\nПроходил с ружьем кремневым\nРусский труженик-солдат.\nМимо их висков вихрастых,\nВозле их мальчишьих глаз\nСмерть в бою свистела часто\nИ минет ли в этот раз?\nНалегли, гребут, потея,\nУправляются с шестом.\nА вода ревет правее -\nПод подорванным мостом.\nВот уже на середине\nИх относит и кружит...\nА вода ревет в теснине,\nЖухлый лед в куски крошит,\nМеж погнутых балок фермы\nБьется в пене и в пыли...\nА уж первый взвод, наверно,\nДостает шестом земли.\nПозади шумит протока,\nИ кругом - чужая ночь.\nИ уже он так далеко,\nЧто ни крикнуть, ни помочь.\nИ чернеет там зубчатый,\nЗа холодною чертой,\nНеподступный, непочатый\nЛес над черною водой.\nПереправа, переправа!\nБерег правый, как стена...\nЭтой ночи след кровавый\nВ море вынесла волна.\nБыло так: из тьмы глубокой,\nОгненный взметнув клинок,\nЛуч прожектора протоку\nПересек наискосок.\nИ столбом поставил воду\nВдруг снаряд. Понтоны - в ряд.\nГусто было там народу -\nНаших стриженых ребят...\nИ увиделось впервые,\nНе забудется оно:\nЛюди теплые, живые\nШли на дно, на дно, на дно...\nПод огнем неразбериха -\nГде свои, где кто, где связь?\nТолько вскоре стало тихо,-\nПереправа сорвалась.\nИ покамест неизвестно,\nКто там робкий, кто герой,\nКто там парень расчудесный,\nА наверно, был такой.\nПереправа, переправа...\nТемень, холод. Ночь как год.\nНо вцепился в берег правый,\nТам остался первый взвод.\nИ о нем молчат ребята\nВ боевом родном кругу,\nСловно чем-то виноваты,\nКто на левом берегу.\nНе видать конца ночлегу.\nЗа ночь грудою взялась\nПополам со льдом и снегом\nПеремешанная грязь.\nИ усталая с похода,\nЧто б там ни было,- жива,\nДремлет, скорчившись, пехота,\nСунув руки в рукава.\nДремлет, скорчившись, пехота,\nИ в лесу, в ночи глухой\nСапогами пахнет, потом,\nМерзлой хвоей и махрой.\nЧутко дышит берег этот\nВместе с теми, что на том\nПод обрывом ждут рассвета,\nГреют землю животом,-\nЖдут рассвета, ждут подмоги,\nДухом падать не хотят.\nНочь проходит, нет дороги\nНи вперед и ни назад...\nА быть может, там с полночи\nПорошит снежок им в очи,\nИ уже давно\nОн не тает в их глазницах\nИ пыльцой лежит на лицах -\nМертвым все равно.\nСтужи, холода не слышат,\nСмерть за смертью не страшна,\nХоть еще паек им пишет\nПервой роты старшина.\nСтаршина паек им пишет,\nА по почте полевой\nНе быстрей идут, не тише\nПисьма старые домой,\nЧто еще ребята сами\nНа привале при огне\nГде-нибудь в лесу писали\nДруг у друга на спине...\nИз Рязани, из Казани,\nИз Сибири, из Москвы -\nСпят бойцы.\nСвое сказали\nИ уже навек правы.\nИ тверда, как камень, груда,\nГде застыли их следы...\nМожет - так, а может - чудо?\nХоть бы знак какой оттуда,\nИ беда б за полбеды.\nДолги ночи, жестки зори\nВ ноябре - к зиме седой.\nДва бойца сидят в дозоре\nНад холодною водой.\nТо ли снится, то ли мнится,\nПоказалось что невесть,\nТо ли иней на ресницах,\nТо ли вправду что-то есть?\nВидят - маленькая точка\nПоказалась вдалеке:\nТо ли чурка, то ли бочка\nПроплывает по реке?\n- Нет, не чурка и не бочка -\nПросто глазу маята.\n- Не пловец ли одиночка?\n- Шутишь, брат. Вода не та!\nДа, вода... Помыслить страшно.\nДаже рыбам холодна.\n- Не из наших ли вчерашних\nПоднялся какой со дна?..\nОба разом присмирели.\nИ сказал один боец:\n- Нет, он выплыл бы в шинели,\nС полной выкладкой, мертвец.\nОба здорово продрогли,\nКак бы ни было,- впервой.\nПодошел сержант с биноклем.\nПрисмотрелся: нет, живой.\n- Нет, живой. Без гимнастерки.\n- А не фриц? Не к нам ли в тыл?\n- Нет. А может, это Теркин?-\nКто-то робко пошутил.\n- Стой, ребята, не соваться,\nТолку нет спускать понтон.\n- Разрешите попытаться?\n- Что пытаться!\n- Братцы,- он!\nИ, у заберегов корку\nЛедяную обломав,\nОн как он, Василий Теркин,\nВстал живой,- добрался вплавь.\nГладкий, голый, как из бани,\nВстал, шатаясь тяжело.\nНи зубами, ни губами\nНе работает - свело.\nПодхватили, обвязали,\nДали валенки с ноги.\nПригрозили, приказали -\nМожешь, нет ли, а беги.\nПод горой, в штабной избушке,\nПарня тотчас на кровать\nПоложили для просушки,\nСтали спиртом растирать.\nРастирали, растирали...\nВдруг он молвит, как во сне:\n- Доктор, доктор, а нельзя ли\nИзнутри погреться мне,\nЧтоб не все на кожу тратить?\nДали стопку - начал жить,\nПриподнялся на кровати:\n- Разрешите доложить.\nВзвод на правом берегу\nЖив-здоров назло врагу!\nЛейтенант всего лишь просит\nОгоньку туда подбросить.\nА уж следом за огнем\nВстанем, ноги разомнем.\nЧто там есть, перекалечим,\nПереправу обеспечим...\nДоложил по форме, словно\nТотчас плыть ему назад.\n- Молодец! - сказал полковник.-\nМолодец! Спасибо, брат.\nИ с улыбкою неробкой\nГоворит тогда боец:\n- А еще нельзя ли стопку,\nПотому как молодец?\nПосмотрел полковник строго,\nПокосился на бойца.\n- Молодец, а будет много -\nСразу две.\n- Так два ж конца...\nПереправа, переправа!\nПушки бьют в кромешной мгле.\nБой идет святой и правый.\nСмертный бой не ради славы,\nРади жизни на земле.","name": "Василий Теркин: 4. Переправа"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4705, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1957","text": "Стоит средь лесов деревенька.\nЖила там когда-то давненько\nДевчонка по имени Женька.\nМальчишечье имя носила,\nВысокие травы косила,\nБыла в ней веселая сила.\nЗавыли стальные бураны,\nТень крыльев легла на поляны.\nИ Женька ушла в партизаны.\nВ секрете была и в засаде,\nЕе уважали в отряде,\nХотели представить к награде.\nБывало, придет в деревеньку,\nМать спросит усталую Женьку:\n— Ну как ты живешь?\n— Помаленьку...\nПошли на заданье ребята.\nУдарила вражья граната.\nИз ватника вылезла вата.\nВисит фотография в школе —\nВ улыбке — ни грусти, ни боли,\nШестнадцать ей было — не боле.\nГлаза ее были безбрежны,\nМечты ее были безгрешны,\nСлова ее были небрежны...","name": "Женька","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4706, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1962","text": "Это те, что кричали: \"Варраву\nОтпусти нам для праздника\", те,\nЧто велели Сократу отраву\nПить в тюремной глухой тесноте.\nИм бы этот же вылить напиток\nВ их невинно клевещущий рот,\nЭтим милым любителям пыток,\nЗнатокам в производстве сирот.","name": "Защитникам Сталина","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4707, "fields": {"themes": [7],"author": "Кондратий Рылеев","date_from": "1824","text": "Элегия\nИсполнились мои желанья,\nСбылись давнишние мечты:\nМои жестокие страданья,\nМою любовь узнала ты.\nНапрасно я себя тревожил,\nЗа страсть вполне я награжден:\nЯ вновь для счастья сердцем ожил,\nИсчезла грусть, как смутный сон.\nТак, окроплен росой отрадной,\nВ тот час, когда горит восток,\nВновь воскресает - ночью хладной\nПолузавялый василек.","name": "Исполнились мои желанья...","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4708, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Еще горят лучи под сводами дорог,\nНо там, между ветвей, все глуше и немее:\nТак улыбается бледнеющий игрок,\nУдаров жребия считать уже не смея.\nУж день за шторами. С туманом по земле\nВлекутся медленно унылые призывы...\nА с ним всё душный пир, дробится в хрустале\nЕще вчерашний блеск, и только астры живы...\nИль это - шествие белеет сквозь листы?\nИ там огни дрожат под матовой короной,\nДрожат и говорят: \"А ты? Когда же ты?\"-\nНа медном языке истомы похоронной...\nИгру ли кончили, гробница ль уплыла,\nНо проясняются на сердце впечатленья;\nО, как я понял вас: и вкрадчивость тепла,\nИ роскошь цветников, где проступает тленье...","name": "Август"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4709, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "В заповеднике (вот в каком - забыл)\nЖил да был Козел - роги длинные,-\nХоть с волками жил - не по-волчьи выл -\nБлеял песенки, да все козлиные.\nИ пощипывал он травку, и нагуливал бока,\nНе услышишь от него худого слова,-\nТолку было с него, правда, как с козла молока,\nНо вреда, однако, тоже - никакого.\nЖил на выпасе, возле озерка,\nНе вторгаясь в чужие владения,-\nНо заметили скромного Козлика\nИ избрали в козлы отпущения!\nНапример, Медведь - баламут и плут -\nОбхамит кого-нибудь по-медвежьему,-\nВраз Козла найдут, приведут и бьют:\nПо рогам ему и промеж ему...\nНе противился он, серенький, насилию со злом,\nА сносил побои весело и гордо.\nСам Медведь сказал: \"Робяты, я горжусь Козлом -\nГероическая личность, козья морда!\"\nБерегли Козла как наследника,-\nВышло даже в лесу запрещение\nС территории заповедника\nОтпускать Козла отпущения.\nА Козел себе все скакал козлом,\nНо пошаливать он стал втихимолочку:\nКак-то бороду завязал узлом -\nИз кустов назвал Волка сволочью.\nА когда очередное отпущенье получал -\nВсе за то, что волки лишку откусили,-\nОн, как будто бы случайно, по-медвежьи зарычал,-\nНо внимания тогда не обратили.\nПока хищники меж собой дрались,\nВ заповеднике крепло мнение,\nЧто дороже всех медведей и лис -\nДорогой Козел отпущения!\nУслыхал Козел - да и стал таков:\n\"Эй, вы, бурые,- кричит,- эй вы, пегие!\nОтниму у вас рацион волков\nИ медвежие привилегии!\nПокажу вам \"козью морду\" настоящую в лесу,\nРаспишу туда-сюда по трафарету,-\nВсех на роги намотаю и по кочкам разнесу,\nИ ославлю по всему по белу свету!\nНе один из вас будет землю жрать,\nВсе подохнете без прощения,-\nОтпускать грехи кому - это мне решать:\nЭто я - Козел отпущения!\"\n...В заповеднике (вот в каком забыл)\nПравит бал Козел не по-прежнему:\nОн с волками жил - и по-волчьи взвыл,-\nИ орет теперь по-медвежьему.","name": "Козел отпущения","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4710, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шершеневич","text": "Я грущу в кабаке за околицей,\nИ не радует душу вино,\nА метель серебристая колется\nСквозь разбитое ветром окно.\nВ полутемной избе низко стелется\nСизым клубом махорки струя.\n- Ах! Взгляни, промелькни из метелицы,\nСнеговая царевна моя!\nИз лугов, из лесов густодебреных,\nИз далеких жемчужных полей\nПокажись мне на крыльях серебряных\nГолубых, снеговых лебедей.\nПокажись мне безлунной дорогою,\nХоть на миг из тумана явись,\nИ рукою печальной и строгою\nМоих глаз воспаленных коснись!\nНеужель одному мне суровую\nПеренесть мою горе-судьбу?\nИль залечь одному мне в кедровую,\nБлаговонную смертью избу?\nНикого! Я один за околицей\nУпиваюсь тяжелым вином,\nДа мятель серебристая колется\nИ играет разбитым окном.","name": "Одиночество"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4711, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Коган","date_from": "1934","text": "И тишина густеет,\nИ бродят ломкие тени,\nИ в комнате чуть-чуть дымно\nОт трубок — твоей и моей...\nИ я достаю осторожно\nИз ящика со стихами\nБутылку, наверно, рома,\nА может быть, коньяку.\nИ ты говоришь, улыбаясь:\n«Ну что же, выпьем, дружище!»\nИ ты выбиваешь о стол\nМатросскую трубку свою.\nИ ты запеваешь тихо\n(А за окошком ветер...)\nЧуть грустную и шальную\nЛюбимую песню мою.\nЯ знаю, ты бред, мой милый,\nТы дым, ты мечта, но все же,\nКогда посинеют окна,\nКогда тишина звенит,\nТы входишь, и ты садишься\nВозле окна на кушетку,\nОтчаянно синеглазый,\nРешительный и большой.\nТы очень красив, мой милый!\nИ ты приносишь с собою\nЗапахи прерий и моря,\nРадости и цветов.\nИ я улыбаюсь, я очень\nРад твоему приходу.\nИ ты говоришь: «Павлушка,\nДай закурить, браток...»\nТы говоришь иначе,\nВедь ты не умеешь по-русски,\nВедь ты как будто испанец,\nА может быть, янки ты...\nИ это совсем неважно —\nЯ-то тебя понимаю,\nИ ты говоришь о буре,\nО море и о себе.\nИ я тебе по секрету\nСкажу, до чего мне грустно.\nСкажу, до чего мне хочется\nТоже уйти с тобой.\nПоверю свои надежды,\nКоторые не оправдались,\nСкажу про длинные ночи,\nПро песни, про ветер, про дым.\nМне так хорошо с тобою,\nМой милый, мой синеглазый...\nЯ все-таки чуть-чуть верю,\nЧто где-нибудь ты живешь.\nЯ просто мечтатель, милый,\nЯ просто бродяга по крови,\nИ как-нибудь легким маем\nЯ вслед за тобой уйду.\nНеправда! Я просто трусишка,\nКоторый от скуки мечтает.\nИ жизнь свою я кончу\nГосслужащим где-нибудь здесь.\nНо только мне очень грустно\nОсенними вечерами,\nНо только мне очень жутко\nОт этой густой тишины...\nМой милый, а может, все-таки\nТы где-нибудь проживаешь?\nБыть может, я вру,\nБыть может,\nЯ тоже могу уйти?..\nЗайди же, я тебя встречу\nУлыбкой и рукопожатьем,\nИ мы с тобою сядем\nУ стекол, глядящих в ночь.\nИз ящика со стихами\nЯ вытащу осторожно\nБутылку, наверно, рома,\nА может быть, коньяку.","name": "И тишина густеет...","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4712, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1836","text": "Пусть нежной думой — жизни цветом\nБлагоухает твой альбом!\nПусть будет дума та заветом\nИ верным памяти звеном!\nИ если кто — альбома данник —\nОкончит грустный путь земной\nИ, лучшей жизни новый странник,\nНавек разлучится с тобой,—\nВзгляни с улыбкою унылой\nНа мысль, души его завет,\nКак на пустынный скромный цвет,\nЦветущий над могилой.","name": "Пусть нежной думой — жизни цветом...","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4713, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1895","text": "Дремлет Москва, словно самка спящего страуса,\nГрязные крылья по темной почве раскинуты,\nКругло-тяжелые веки безжизненно сдвинуты,\nТянется шея - беззвучная, черная Яуза.\nЧуешь себя в африканской пустыне на роздыхе.\nЧу! что за шум? не летят ли арабские всадники?\nНет! качая грузными крыльями в воздухе,\nТо приближаются хищные птицы - стервятники.\nПадали запах знаком крылатым разбойникам,\nГрозен голос близкого к жизни возмездия.\nВстанешь, глядишь... а они все кружат над покойником,\nВ небе ж тропическом ярко сверкают созвездия.","name": "Ночью (Дремлет Москва...)","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4714, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "У зим бывают имена.\nОдна из них звалась Наталья.\nИ было в ней мерцанье, тайна,\nИ холод, и голубизна.\nЕленою звалась зима,\nИ Марфою, и Катериной.\nИ я порою зимней, длинной\nВлюблялся и сходил с ума.\nИ были дни, и падал снег,\nКак теплый пух зимы туманной.\nА эту зиму звали Анной,\nОна была прекрасней всех.","name": "Названья зим"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4715, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1763","text": "Среди игры, среди забавы,\nСреди благополучных дней,\nСреди богатства, чести, славы\nИ в полной радости своей,\nЧто всё сие, как дым, преходит,\nПрирода к смерти нас приводит,\nВоспоминай, о человек!\nУмрешь, хоть смерти ненавидишь,\nИ всё, что ты теперь ни видишь,\nИсчезнет от тебя навек.\nПокинешь матерню утробу —\nТвой первый глас есть горький стон,\nИ, исходя отсель ко гробу,\nИсходишь ты, стеня, и вон;\nПредписано то смертных части,\nЧтоб ты прошел беды, напасти\nИ разны мира суеты,\nВкусил бы горесть ты и сладость,\nПечаль, утеху, грусть и радость\nИ всё бы то окончил ты.\nВо всем на свете сем премена,\nИ всё непостоянно в нем,\nИ всё составлено из тлена:\nНе зрим мы твердости ни в чем;\nПременой естество играет,\nОно дарует, отбирает;\nСвет — только образ колеса.\nНе грянет гром, и ветр не дохнет,\nЗемля падет, вода иссохнет,\nИ разрушатся небеса.\nЗри, как животных гибнут роды,\nНа собственный свой род воззри,\nВоззри на красоты природы\nИ коловратность разбери:\nЗимой луга покрыты снегом,\nРека спрягается со брегом,\nТворя из струй крепчайший мост;\nПрекрасны, благовонны розы\nЕдины оставляют лозы\nИ обнаженный только грозд.\nПочтем мы жизнь и свет мечтою;\nЧто мы ни делаем, то сон,\nЖивем, родимся с суетою,\nИз света с ней выходим вон,\nДостигнем роскоши, забавы,\nВеликолепия и славы,\nПройдем печаль, досаду, страх,\nДостигнем крайнего богатства,\nПреодолеем все препятства\nИ после превратимся в прах.\nУмерим мы страстей пыланье;\nО чем излишне нам тужить?\nОставим лишнее желанье;\nНе вечно нам на свете жить.\nОт смерти убежать не можно,\nУмрети смертным неотложно\nИ свет покинуть навсегда.\nНа свете жизни нет миляе.\nИ нет на свете смерти зляе,—\nНо смерть — последняя беда.","name": "Ода на суету мира","date_to": "1763"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4716, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Александр Твардовский","text": "Всех, кого взяла война,\nКаждого солдата\nПроводила хоть одна\nЖенщина когда-то...\nНе подарок, так белье\nСобрала, быть может,\nИ что дольше без нее,\nТо она дороже.\nИ дороже этот час,\nПамятный, особый,\nВзгляд последний этих глаз,\nЧто забудь попробуй.\nОбойдись в пути большом,\nГлупой славы ради,\nБез любви, что видел в нем,\nВ том прощальном взгляде.\nОн у каждого из нас\nСамый сокровенный\nИ бесценный наш запас,\nНеприкосновенный.\nОн про всякий час, друзья,\nБережно хранится.\nИ с товарищем нельзя\nЭтим поделиться,\nПотому — он мой, он весь —\nМой, святой и скромный,\nУ тебя он тоже есть,\nТы подумай, вспомни.\nВсех, кого взяла война,\nКаждого солдата\nПроводила хоть одна\nЖенщина когда-то...\nИ приходится сказать,\nЧто из всех тех женщин,\nКак всегда, родную мать\nВспоминают меньше.\nИ не принято родной\nСетовать напрасно,—\nВ срок иной, в любви иной\nМать сама была женой\nС тем же правом властным.\nДа, друзья, любовь жены,—\nКто не знал — проверьте,—\nНа войне сильней войны\nИ, быть может, смерти.\nТы ей только не перечь,\nТой любви, что вправе\nОбодрить, предостеречь,\nОсудить, прославить.\nВновь достань листок письма,\nПеречти сначала,\nПусть в землянке полутьма,\nНу-ка, где она сама\nТо письмо писала?\nПри каком на этот раз\nПримостилась свете?\nТо ли спали в этот час,\nТо ль мешали дети.\nТо ль болела голова\nТяжко, не впервые,\nОттого, брат, что дрова\nНе горят сырые?..\nВпряжена в тот воз одна,\nРазве не устанет?\nДа зачем тебе жена\nЖаловаться станет?\nЖены думают, любя,\nЧто иное слово\nВсе ж скорей найдет тебя\nНа войне живого.\nНынче жены все добры,\nБеззаветны вдосталь,\nДаже те, что до поры\nБыли ведьмы просто.\nСмех — не смех, случалось мне\nС женами встречаться,\nОт которых на войне\nТолько и спасаться.\nЧем томиться день за днем\nС той женою-крошкой,\nЛучше ползать под огнем\nИли под бомбежкой.\nЛучше, пять пройдя атак,\nЖдать шестую в сутки...\nВпрочем, это только так,\nТолько ради шутки.\nНет, друзья, любовь жены —\nСотню раз проверьте,—\nНа войне сильней войны\nИ, быть может, смерти.\nИ одно сказать о ней\nВы б могли вначале:\nЧто короче, что длинней —\nТа любовь, война ли?\nНо, бестрепетно в лицо\nГлядя всякой правде,\nЯ замолвил бы словцо\nЗа любовь, представьте.\nКак война на жизнь ни шла,\nСколько ни пахала,\nНо любовь пережила\nСрок ее немалый.\nИ недаром нету, друг,\nПисьмеца дороже,\nЧто из тех далеких рук,\nДорогих усталых рук\nВ трещинках по коже,\nИ не зря взываю я\nК женам настоящим:\n— Жены, милые друзья,\nВы пишите чаще.\nНе ленитесь к письмецу\nПриписать, что надо.\nГенералу ли, бойцу,\nЭто — как награда.\nНет, товарищ, не забудь\nНа войне жестокой:\nУ войны короткий путь,\nУ любви — далекий.\nИ ее большому дню\nСроки близки ныне.\nА к чему я речь клоню?\nВот к чему, родные.\nВсех, кого взяла война,\nКаждого солдата\nПроводила хоть одна\nЖенщина когда-то...\nНо хотя и жалко мне,\nСам помочь не в силе,\nЧто остался в стороне\nТеркин мой Василий.\nНе случилось никого\nПроводить в дорогу.\nПолюбите вы его,\nДевушки, ей-богу!\nЛюбят летчиков у нас,\nКонники в почете.\nОбратитесь, просим вас,\nК матушке-пехоте!\nПусть тот конник на коне,\nЛетчик в самолете,\nИ, однако, на войне\nПервый ряд — пехоте.\nПусть танкист красив собой\nИ горяч в работе,\nА ведешь машину в бой —\nПоклонись пехоте.\nПусть форсист артиллерист\nВ боевом расчете,\nОтстрелялся — не гордись,\nДела суть — в пехоте.\nОбойдите всех подряд,\nЛучше не найдете:\nОбратите нежный взгляд,\nДевушки, к пехоте.\nПолюбите молодца,\nСердце подарите,\nДо победного конца\nВерно полюбите!","name": "Василий Теркин: 18. О любви"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4717, "fields": {"themes": [7],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1906","text": "Я башню безумную зижду\nВысоко над мороком жизни.\nГде трем нам представится вновь,\nЧто в древней светилось отчизне,\nГде нами прославится трижды\nВ единственных гимнах любовь.\nТы, жен осмугливший ланиты,\nТы, выжавший рдяные грозды\nНа жизненность девственных уст,\nЗдесь конницей многоочитой\nВедешь сопряженные звезды\nУзлами пылающих узд.\nБог Эрос, дыханьем надмирным\nПо лирам промчись многострунным.\nДай ведать восторги вершин\nПрильнувшим к воскрыльям эфирным,\nИ сплавь огнежалым перуном\nТри жертвы в алтарь триедин!","name": "Зодчий","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4718, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1817","text": "От стужи весь дрожу,\nХоть у камина я сижу.\nПод шубою лежу\nИ на огонь гляжу,\nНо все как лист дрожу,\nПодобен весь ежу,\nТеплом я дорожу,\nА в холоде брожу\nИ чуть стихами ржу.","name": "От стужи весь дрожу...","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4719, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1965","text": "В этой деревне огни не погашены.\nТы мне тоску не пророчь!\nСветлыми звездами нежно украшена\nТихая зимняя ночь.\nСветятся тихие, светятся чудные,\nСлышится шум полыньи...\nБыли пути мои трудные, трудные.\nГде ж вы, печали мои?\nСкромная девушка мне улыбается,\nСам я улыбчив и рад!\nТрудное, трудное - все забывается,\nСветлые звезды горят!\n- Кто мне сказал, что во мгле заметеленной\nГлохнет покинутый луг?\nКто мне сказал, что надежды потеряны?\nКто это выдумал, друг?\nВ этой деревне огни не погашены.\nТы мне тоску не пророчь!\nСветлыми звездами нежно украшена\nТихая зимняя ночь...","name": "Зимняя песня","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4720, "fields": {"themes": [7],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1817","text": "Скоро, Матюшкин, с тобой разлучит нас шумное море:\nЧелн окрыленный помчит счастье твое по волнам!\nЮные ты племена на брегах отдаленной чужбины,\nДикость узришь, простоту, мужество первых времен;\nМир Иапета, дряхлеющий в страшном бессильи, Европу\nС новым миром сравнишь,- мрачную тайну Судеб\nС трепетом сердца прочтешь в тумане столетий грядущих;\nДушу твою изумит суд жизнедавцев богов!\nВ быстром течении жаждущий взгляд остановишь на льдинах\nК небу стремящихся гор, на убегающих в даль\nПышных брегах; ты пояс земли преплывешь, и познаешь\nСон недвижных зыбей, ужас немой тишины;\nРев и боренье стихий, и вёдро, и ужасы встретишь,\nНо не забудешь друзей! нашей мольбою храним,\nТы не нарушишь обетов святых, о Матюшкин! в отчизну\nПрежнюю к братьям любовь с прежней душой принесешь!","name": "К Матюшкину","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4721, "fields": {"themes": [7],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Здравствуй, давний мой приятель,\nгражданин преклонных лет,\nнеприметный обыватель,\nпоселковый мой сосед.\nЗахожу я без оглядки\nв твой дощатый малый дои.\nЯ люблю четыре грядки\nи рябину под окном.\nЭто все, весьма умело,\nне спеша поставил ты\nдля житейской пользы дела\nи еще для красоты.\nПусть тебя за то ругают,\nперестроиться веля,\nчто твоя не пропадает,\nа шевелится земля.\nМы-то знаем, между нами,\nчто вернулся ты домой\nне с чинами-орденами,\nа с медалью боевой.\nИ она весьма охотно,\nсохраняя бравый вид,\nвместе с грамотой почетной\nв дальнем ящике лежит.\nПерсонаж для щелкоперов,\nМосэстрады анекдот,\nжизни главная опора,\nчеловечества оплот.\nЯ, об этом забывая,\nне стесняюсь повторить,\nчто и сам я сбываю\nи еще настроен быть.\nНе ваятель, не стяжатель,\nне какой-то сукин сын —\nмой приятель, обыватель,\nнепременный гражданин.","name": "Сосед"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4722, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1975","text": "Михаилу\nКак засмотрится мне нынче, как задышится?\nВоздух крут перед грозой, крут да вязок.\nЧто споется мне сегодня, что услышится?\nПтицы вещие поют - да все из сказок.\nПтица Сирин мне радостно скалится -\nВеселит, зазывает из гнезд,\nА напротив - тоскует-печалится,\nТравит душу чудной Алконост.\nСловно семь заветных струн\nЗазвенели в свой черед -\nЭто птица Гамаюн\nНадежду подает!\nВ синем небе, колокольнями проколотом,-\nМедный колокол, медный колокол -\nТо ль возрадовался, то ли осерчал...\nКупола в России кроют чистым золотом -\nЧтобы чаще Господь замечал.\nЯ стою, как перед вечною загадкою,\nПред великою да сказочной страною -\nПеред солоно - да горько-кисло-сладкою,\nГолубою, родниковою, ржаною.\nГрязью чавкая жирной да ржавою,\nВязнут лошади по стремена,\nНо влекут меня сонной державою,\nЧто раскисла, опухла от сна.\nСловно семь богатых лун\nНа пути моем встает -\nТо птица Гамаюн\nНадежду подает!\nДушу, сбитую утратами да тратами,\nДушу, стертую перекатами,-\nЕсли до крови лоскут истончал,-\nЗалатаю золотыми я заплатами -\nЧтобы чаще Господь замечал!","name": "Купола","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4723, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1918","text": "Как всплывает алый щит над морем,\nИздавна знакомый лунный щит,-\nЮность жизни, с радостью и горем\nДавних лет, над памятью стоит.\nМоре - змеи светов гибких жалят\nИ, сплетясь, уходят вглубь, на дно.\nПамять снова нежат и печалят\nДни и сны, изжитые давно.\nСколько ликов манят зноем ласки,\nСколько сцен, томящих вздохом грудь!\nСловно взор склонен к страницам сказки,\nИ мечта с Синдбадом держит путь.\nЖжет еще огонь былой отравы.\nМучит стыд неосторожных слов...\nУлыбаюсь детской жажде славы,\nКлеветам забытых мной врагов...\nНо не жаль всех пережитых бредней,\nДерзких дум и гибельных страстей:\nВсе мечты приемлю до последней,-\nКаждый стон и стих, как мать - детей.\nЛучший жребий взял я в мире этом:\nТайн искать в познаньи и любви,\nБыть мечтателем и быть поэтом,\nПризнавать один завет: \"Живи!\"\nИ, начнись все вновь, я вновь прошел бы\nТе ж дороги, жизнь - за мигом миг:\nВерил бы улыбкам, бросив колбы,\nРвался б из объятий к пыли книг!\nШел бы к мукам вновь, большим и малым,\nЧтоб всегда лишь дрожью дорожить,\nЧтоб стоять, как здесь я жду,- усталым,\nНо готовым вновь - страдать и жить!","name": "При свете луны","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4724, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1905","text": "Расточитесь, духи непослушные,\nРазомкнитесь, узы непокорные,\nРаспадитесь, подземелья душные,\nЛягте, вихри, жадные и черные.\nТайна есть великая, запретная.\nЕсть обеты - их нельзя развязывать.\nЧеловеческая кровь - заветная:\nСолнцу кровь не ведено показывать.\nРазломись оно, проклятьем цельное!\nРазлетайся, туча исступленная!\nБейся, сердце, каждое - отдельное,\nВоскресай, душа освобожденная!","name": "Заклинанье","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4725, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1940","text": "Мне ни к чему одические рати\nИ прелесть элегических затей.\nПо мне, в стихах все быть должно некстати,\nНе так, как у людей.\nКогда б вы знали, из какого сора\nРастут стихи, не ведая стыда,\nКак желтый одуванчик у забора,\nКак лопухи и лебеда.\nСердитый окрик, дегтя запах свежий,\nТаинственная плесень на стене...\nИ стих уже звучит, задорен, нежен,\nНа радость вам и мне.","name": "Мне ни к чему одические рати...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4726, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Веневитинов","date_from": "1826","text": "Волшебница! Как сладко пела ты\nПро дивную страну очарованья,\nПро жаркую отчизну красоты!\nКак я любил твои воспоминанья,\nКак жадно я внимал словам твоим\nИ как мечтал о крае неизвестном!\nТы упилась сим воздухом чудесным,\nИ речь твоя так страстно дышит им!\nНа цвет небес ты долго нагляделась\nИ цвет небес в очах нам принесла.\nДуша твоя так ясно разгорелась\nИ новый огнь в груди моей зажгла.\nНо этот огнь томительный, мятежный,\nОн не горит любовью тихой, нежной,–\nНет! он и жжет, и мучит, и мертвит,\nВолнуется изменчивым желаньем,\nТо стихнет вдруг, то бурно закипит,\nИ сердце вновь пробудится страданьем.\nЗачем, зачем так сладко пела ты?\nЗачем и я внимал тебе так жадно\nИ с уст твоих, певица красоты,\nПил яд мечты и страсти безотрадной?","name": "Элегия (Волшебница! Как сладко пела ты...)","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4727, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1955","text": "Есть лица, подобные пышным порталам,\nГде всюду великое чудится в малом.\nЕсть лица - подобия жалких лачуг,\nГде варится печень и мокнет сычуг.\nИные холодные, мертвые лица\nЗакрыты решетками, словно темница.\nДругие - как башни, в которых давно\nНикто не живет и не смотрит в окно.\nНо малую хижинку знал я когда-то,\nБыла неказиста она, небогата,\nЗато из окошка ее на меня\nСтруилось дыханье весеннего дня.\nПоистине мир и велик и чудесен!\nЕсть лица - подобья ликующих песен.\nИз этих, как солнце, сияющих нот\nСоставлена песня небесных высот.","name": "О красоте человеческих лиц","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4728, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1925","text": "Каждый труд благослови, удача!\nРыбаку - чтоб с рыбой невода,\nПахарю - чтоб плуг его и кляча\nДоставали хлеба на года.\nВоду пьют из кружек и стаканов,\nИз кувшинок также можно пить -\nТам, где омут розовых туманов\nНе устанет берег золотить.\nХорошо лежать в траве зеленой\nИ, впиваясь в призрачную гладь,\nЧей-то взгляд, ревнивый и влюбленный,\nНа себе, уставшем, вспоминать.\nКоростели свищут... коростели...\nПотому так и светлы всегда\nТе, что в жизни сердцем опростели\nПод веселой ношею труда.\nТолько я забыл, что я крестьянин,\nИ теперь рассказываю сам,\nСоглядатай праздный, я ль не странен\nДорогим мне пашням и лесам.\nСловно жаль кому-то и кого-то,\nСловно кто-то к родине отвык,\nИ с того, поднявшись над болотом,\nВ душу плачут чибис и кулик.","name": "Каждый труд благослови, удача!..","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4729, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Винокуров","date_from": "1957","text": "Моя любимая стирала.\nХодили плечи у нее.\nХудые руки простирала,\nСырое вешая белье.\nИскала крохотный обмылок,\nА он был у нее в руках.\nКак жалок был ее затылок\nВ смешных и нежных завитках!\nМоя любимая стирала.\nЧтоб пеной лба не замарать,\nНеловко, локтем, убирала\nНа лоб спустившуюся прядь.\nТо плечи опустив,\nродная,\nСмотрела в забытьи в окно,\nТо пела тоненько, не зная,\nЧто я слежу за ней давно.\nЗаката древние красоты\nСтояли в глубине окна.\nОт мыла, щелока и соды\nВ досаде щурилась она.\nПрекрасней нет на целом свете,—\nВсе города пройди подряд!—\nЧем руки худенькие эти,\nЧем грустный, грустный этот взгляд.","name": "Моя любимая стирала","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4730, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","text": "Предчувствую Тебя. Года проходят мимо -\nВсё в облике одном предчувствую Тебя.\nВесь горизонт в огне - и ясен нестерпимо,\nИ молча жду,-\n.\nВесь горизонт в огне, и близко появленье,\nНо страшно мне: изменишь облик Ты,\nИ дерзкое возб\nдишь подозренье,\nСменив в конце привычные черты.\nО, как паду - и горестно, и низко,\nНе одолев смертельные мечты!\nКак ясен горизонт! И лучезарность близко.\nНо страшно мне: изменишь облик Ты."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4731, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рерих","date_from": "1918","text": "Дар мой прими, милый друг!\nТрудом и знаньем я накопил\nэтот дар. Чтобы отдать его,\nя сложил. Я знал, что отдам\nего. На даре моем наслоишь\nрадости духа. Тишина и покой.\nСреди восстания духа в дар мой\nтвой взор устреми.\nА если хочешь слуге приказать\nдар принести, ты его назови\nблагодать.","name": "Благодать","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4732, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1859","text": "Судя меня довольно строго,\nВ моих стихах находишь ты,\nЧто в них торжественности много\nИ слишком мало простоты.\nТак. В беспредельное влекома,\nДуша незримый чует мир,\nИ я не раз под голос грома,\nБыть может, строил мой псалтырь.\nНо я не чужд и здешней жизни;\nСлужа таинственной отчизне,\nЯ и в пылу душевных сил\nО том, что близко, не забыл.\nПоверь, и мне мила природа,\nИ быт родного нам народа -\nЕго стремленья я делю,\nИ всe земное я люблю,\nВсе ежедневные картины:\nПоля, и села, и равнины,\nИ шум колеблемых лесов,\nИ звон косы в лугу росистом,\nИ пляску с топаньем и свистом\nПод говор пьяных мужичков;\nВ степи чумацкие ночлеги,\nИ рек безбережный разлив,\nИ скрып кочующей телеги,\nИ вид волнующихся нив;\nЛюблю я тройку удалую,\nИ свист саней на всем бегу,\nНа славу кованную сбрую,\nИ золоченую дугу;\nЛюблю тот край, где зимы долги,\nНо где весна так молода,\nГде вниз по матушке по Волге\nИдут бурлацкие суда;\nИ все мне дороги явленья,\nТобой описанные, друг,\nТвои гражданские стремленья\nИ честной речи трезвый звук.\nНо всe, что чисто и достойно,\nЧто на земле сложилось стройно,\nДля человека то ужель,\nВ тревоге вечной мирозданья,\nЕсть грань высокого призванья\nИ окончательная цель?\nНет, в каждом шорохе растенья\nИ в каждом трепете листа\nИное слышится значенье,\nВидна иная красота!\nЯ в них иному гласу внемлю\nИ, жизнью смертною дыша,\nГляжу с любовию на землю,\nНо выше просится душа;\nИ что ее, всегда чаруя,\nЗовет и манит вдалеке -\nО том поведать не могу я\nНа ежедневном языке.","name": "И. С. Аксакову (Судя меня довольно строго...)","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4733, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1934","text": "Легко на сердце от песни веселой,\nОна скучать не дает никогда,\nИ любят песню деревни и села,\nИ любят песню большие города.\nНам песня строить и жить помогает,\nОна, как друг, и зовет, и ведет,\nИ тот, кто с песней по жизни шагает,\nТот никогда и нигде не пропадет!\nШагай вперед, комсомольское племя,\nШути и пой, чтоб улыбки цвели.\nМы покоряем пространство и время,\nМы - молодые хозяева земли.\nНам песня жить и любить помогает,\nОна, как друг, и зовет, и ведет,\nИ тот, кто с песней по жизни шагает,\nТот никогда и нигде не пропадет!\nМы все добудем, поймем и откроем:\nХолодный полюс и свод голубой.\nКогда страна быть прикажет героем,\nУ нас героем становится любой.\nНам песня строить и жить помогает,\nОна, как друг, и зовет, и ведет,\nИ тот, кто с песней по жизни шагает,\nТот никогда и нигде не пропадет!\nМы можем петь и смеяться, как дети,\nСреди упорной борьбы и труда,\nВедь мы такими родились на свете,\nЧто не сдаемся нигде и никогда.\nНам песня жить и любить помогает,\nОна, как друг, и зовет, и ведет,\nИ тот, кто с песней по жизни шагает,\nТот никогда и нигде не пропадет.\nИ если враг нашу радость живую\nОтнять захочет в упорном бою,\nТогда мы песню споем боевую\nИ встанем грудью за Родину свою.\nНам песня строить и жить помогает,\nОна на крыльях к победе ведет,\nИ тот, кто с песней по жизни шагает,\nТот никогда и нигде не пропадет.","name": "Марш веселых ребят","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4734, "fields": {"themes": [7],"author": "Георгий Иванов","text": "В ветвях олеандровых трель соловья.\nКалитка захлопнулась с жалобным стуком.\nЛуна закатилась за тучи. А я\nКончаю земное хожденье по мукам,\nХожденье по мукам, что видел во сне —\nС изгнаньем, любовью к тебе и грехами.\nНо я не забыл, что обещано мне\nВоскреснуть. Вернуться в Россию — стихами.","name": "В ветвях олеандровых трель соловья..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4735, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1938","text": "Давай-ка, друг, пройдем кружком\nПо тем дорожкам славным,\nГде мы с тобою босиком\nОтбегали недавно.\nЕще в прогалинах кустов,\nГде мы в ночном бывали,\nОгнища наши от костров\nПозаросли едва ли.\nЕще на речке мы найдем\nТо место возле моста,\nГде мы ловили решетом\nПлотичек светлохвостых.\nПойдем-ка, друг, пойдем туда,\nК плотине обветшалой,\nГде, как по лесенке, вода\nПо колесу бежала.\nПойдем, посмотрим старый сад,\nГде сторож был Данила.\nНеделя без году назад\nВсе это вправду было.\nИ мы у дедовской земли\nС тобой расти спешили.\nМы точно поле перешли -\nИ стали вдруг большие.\nНаш день рабочий начался,\nИ мы с тобой мужчины.\nНам сеять хлеб, рубить леса\nИ в ход пускать машины.\nИ резать плугом целину,\nИ в океанах плавать,\nИ охранять свою страну\nНа всех ее заставах.\nНарод мы взрослый, занятой.\nКак знать, когда случится\nВот так стоять, вдвоем с тобой,\nНад этою криницей?\nИ пусть в последний раз сюда\nЗашли мы мимоходом,\nМы не забудем никогда,\nЧто мы отсюда родом.\nИ в грозных будущих боях\nМы вспомним, что за нами -\nИ эти милые края,\nИ этот куст, и камень...\nДавай же, друг, пройдем кружком\nПо всем дорожкам славным,\nГде мы с тобою босиком\nОтбегали недавно...","name": "Сверстники","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4736, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кушнер","text": "Человек привыкает\nКо всему, ко всему.\nЧто ни год получает\nПо письму, по письму\nЭто в белом конверте\nЕму пишет зима.\nОбещанье бессмертья -\nСодержанье письма.\nКак красив ее почерк!-\nНе сказать никому.\nОн читает листочек\nИ не верит ему.\nЗимним холодом дышит\nУ реки, у пруда.\nИ в ответ ей не пишет\nНикогда, никогда.","name": "Человек привыкает..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4737, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","text": "Смерти больше нет.\nСмерти больше нет.\nБольше нет.\nБольше нет.\nНет. Нет.\nНет.\nСмерти больше нет.\nЕсть рассветный воздух.\nУзкая заря.\nЕсть роса на розах.\nСтруйки янтаря\nна коре сосновой.\nКамень на песке.\nЕсть начало новой\nклетки в лепестке.\nСмерти больше нет.\nСмерти больше нет.\nБудет жарким полдень,\nсено - чтоб уснуть.\nСолнцем будет пройден\nполовинный путь.\nБудет из волокон\nскручен узелок,-\nлопнет белый кокон,\nвспыхнет василек.\nСмерти больше нет.\nСмерти больше нет!\nРодился кузнечик\nпять минут назад -\nстранный человечек,\nзелен и носат:\nУ него, как зуммер,\nпесенка своя,\nоттого что я\nпять минут как умер...\nСмерти больше нет!\nСмерти больше нет!\nБольше нет!\nНет!","name": "Смерти больше нет..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4738, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","date_from": "1854","text": "Мне в размышлении глубоком,\nСказал однажды Лизимах:\n\"Что зрячий зрит здоровым оком,\nСлепой не видит и в очках!\"","name": "Эпиграмма No.11 (Мне, в размышлении...)","date_to": "1854"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4739, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","date_from": "1959","text": "(Песня из пьесы)\nЛают бешено собаки\nВ затухающую даль,\nЯ пришел к вам в черном фраке,\nЭлегантный, как рояль.\nБыло холодно и мокро,\nЖались тени по углам,\nПроливали слезы стекла,\nКак герои мелодрам.\nВы сидели на диване,\nПоходили на портрет.\nМолча я сжимал в кармане\nЛеденящий пистолет.\nРасположен книзу дулом\nСквозь карман он мог стрелять,\nЯ все думал, думал, думал -\nУбивать, не убивать?\nИ от сырости осенней\nДрожи я сдержать не мог,\nВы упали на колени\nУ моих красивых ног.\nВыстрел, дым, сверкнуло пламя,\nНичего уже не жаль.\nЯ лежал к дверям ногами -\nЭлегантный, как рояль.","name": "Лают бешено собаки...","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4740, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1918","text": "Она не погибнет - знайте!\nОна не погибнет, Россия.\nОни всколосятся,- верьте!\nПоля ее золотые.\nИ мы не погибнем - верьте!\nНо что нам наше спасенье:\nРоссия спасется,- знайте!\nИ близко ее воскресенье.","name": "Нет!","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4741, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "Как наяву точь-в-точь,\nШальное сердце билось.\nПодряд из ночи в ночь\nТы, грешная, мне снилась.\nШептала: \"Помолчи!..\nНе предавай огласке...\"\nИ были горячи\nНеистовые ласки.\nНо взял я не свое.\nПод ласками моими\nЧужое, не мое\nТы повторяла имя.\nЯ скованный лежал,\nСтыдясь тебя коснуться,\nКак будто крепко спал\nИ не хотел проснуться.","name": "Как наяву точь-в-точь..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4742, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1926","text": "В центре мира\nстоит Гиз —\nоправдывает штаты служебный раж.\nЧтоб книгу\nнарод\nзубами грыз,\nнаворачивается\nмиллионный тираж.\nЛицо\nтысячеглазого треста\nблестит\nэлектричеством ровным.\nВшивают\nв Маркса\nАверченковы листы,\nвыписывают гонорары Цицеронам.\nГотово.\nА зав\nупрется назавтра\nв заглавие,\nкак в забор дышлом.\nВоедино\nсброшировано\n12 авторов!\n— Как же это, родимые, вышло??—\nТемь\nподвалов\nтиражом беля,\nзалегает знание —\nи лишь\nбегает\nпо книжным штабелям\nжирная провинциалка —\nмышь.\nА читатели\nсидят\nв своей уездной яме,\nиностранным упиваются,\nмозги щадя.\nВ Африки\nвослед за Бенуями\nулетают\nна своих жилплощадях.\nЗванье\n— «пролетарские» —\nнося как эполеты,\nбез ошибок\nс Пушкина\nсписав про вёсны,\nвыступают\nпролетарские поэты,\nразвернув\nрулоны строф повёрстных.\nЧем вы — пролетарий,\nуважаемый поэт?\nВы\nс богемой слились\n9 лет назад.\nНу, скажите,\nуважаемый пролет,—\nвы давно\nдинаму\nвидели в глаза?\n— Извините\nнас,\nсермяжных,\nза стишонок неудачненький.\nНе хотите\nпод гармошку поплясать ли?—\nЭто,\nв лапти нарядившись,\nвыступают дачники\nпод заглавием\n— крестьянские писатели.\nО, сколько нуди такой городимо,\nот которой\nмухи падают замертво!\nЧего только стоит\nодин Радимов\nс греко-рязанским своим гекзаметром!\nРазлунивши\nлысины лачки,\nубежденно\nвзявши\nручку в ручки,\nбороденок\nтеребя пучки,\nчестно\nпишут про Октябрь\nпопутчики.\nРаньше\nмаленьким казался и Лесков —\nрядышком с Толстым\nпочти не виден.\nНу, скажите мне,\nв какой же телескоп\nв те недели\nбыл бы виден Лидин?!\n— На Руси\nодно веселье —\nпити...—\nА к питью\nподай краюху\nи кусочек сыру.\nИ орут писатели\nдо хрипоты\nо быте,\nувлекаясь\nбытом\nгосиздатовских кассиров.\nВарят чепуху\nпод клубы\nтрубочного дыма —\nвсякую уху\nсожрет\nчитатель-Фока.\nА неписанная жизнь\nпроходит\nмимо\nулицею фыркающих окон.\nА вокруг\nскачут критики\nв мыле и пене:\n— Здорово пишут писатели, братцы!\n— Гений-Казин,\nСанников-гений...\nВсе замечательно!\nРады стараться!—\nС молотка\nлитература пущена.\nГде вы,\nсеятели правды\nили звезд сиятели?\nЛишь в четыре этажа халтурщина:\nГиза,\nкритика,\nчитаки\nи писателя.\nНынче\nстала\nзелень веток в редкость,\nгол\nлитературы ствол.\nЧтобы стать\nпоэту крепкой веткой —\nвыкрепите мастерство!","name": "Четырехэтажная халтура","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4743, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","date_from": "1934","text": "На паре крыл\n(и мне бы! и мне бы!)\nкорабль отплыл\nв открытое небо.\nА тень видна\nна рыжей равнине,\nа крик винта -\nкак скрип журавлиный,\nА в небе есть\nи гавань, и флаги,\nи штиль, и плеск,\nи архипелаги.\nСчастливый путь,\nспокойного неба!\nКогда-нибудь\nи мне бы, и мне бы!..","name": "Над нами","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4744, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1978","text": "Я спокоен - Он мне все поведал.\n\"Не таись\",- велел. И я скажу:\nКто меня обидел или предал -\nПокарает Тот, кому служу.\nНе знаю, как - ножом ли под ребро,\nИли сгорит их дом и все добро,\nИли сместят, сомнут, лишат свободы...\nКогда - опять не знаю,- через годы\nИли теперь, а может быть - уже...\nСудьбу не обойти на вираже\nИ на кривой на вашей не объехать,\nНапропалую тоже не протечь.\nА я? Я - что! Спокоен я, по мне - хоть\nПобей вас камни, град или картечь.","name": "Я спокоен - Он мне все поведал...","date_to": "1978"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4745, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1916","text": "На луне живут муравьи\nИ не знают о зле.\nУ нас — откровенья свои,\nМы живем на земле.\nХрупки, слабы дети луны,\nСами губят себя.\nМилосердны мы и сильны,\nПобеждаем — любя.","name": "ВЕРЕ","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4746, "fields": {"themes": [],"author": "Тэффи","text": "Я знаю, что мы не случайны,\nЧто в нашем молчаньи - обман...\n- Бездонные черные тайны\nБезмолвно хранит океан!\nЯ знаю - мы чисты, мы ясны,\nДля нас голубой небосвод...\n- Недвижные звезды прекрасны\nВ застывшей зеркальности вод!\nЯ знаю - безмолвия полный\nНезыблем их тихий приют...\n- Но черные сильные волны\nИх бурною ночью сольют!","name": "Я знаю, что мы не случайны..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4747, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Я музу бедную безбожно\nВсе время дергаю:\n— Постой!—\nТак просто показаться «сложной»,\nТак сложно, муза, быть «простой».\nАх, «простота»!—\nОна дается\nОтнюдь не всем и не всегда —\nЧем глубже вырыты колодцы,\nТем в них прозрачнее вода.","name": "Я музу бедную безбожно..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4748, "fields": {"themes": [7],"author": "Вера Инбер","date_from": "1919","text": "Забыла все: глаза, походку, голос,\nУлыбку перед сном;\nНо все еще полна любовью, точно колос\nЗерном.\nНо все еще клонюсь. Идущий мимо,\nПройди, уйди, не возвращайся вновь:\nЕще сильна во мне, еще неодолима\nЛюбовь.","name": "Забыла все: глаза, походку, голос...","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4749, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1876","text": "С утра садимся мы в телегу...\nПушкин\nК моей телеге я привык,\nМне и ухабы нипочем...\nЯ только дрогну, как старик,\nВ холодном воздухе ночном...\nПорой задумчиво молчу,\nПорой отчаянно кричу:\n- Пошел!.. Валяй по всем по трем.\nНо хоть кричи, бранись иль плачь -\nМолчит, упрям ямщик седой:\nСлегка подстегивая кляч,\nОн ровной гонит их рысцой;\nИ шлепает под ними грязь,\nИ, незаметно шевелясь,\nОни бегут во тьме ночной.","name": "В телеге жизни","date_to": "1876"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4750, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1968","text": "О сердце человечье, ты все в кровоподтеках,\nНе мучься, не терзайся, отдохни!\nТы свыкнешься с увечьем, все дело только в сроках,\nА как тепло на солнце и легко в тени!\nНе мучься, не терзайся, родное, дорогое,\nНе мучься, не терзайся, отдохни!\nУвечья не излечит мгновение покоя,\nНо как тепло на солнце и как легко в тени!","name": "О сердце человечье, ты все в кровоподтеках...","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4751, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","text": "В той чаще, где тысяча ягод\nкраснели, как точки огня,\nмы двое играли; он на год,\nлишь на год был старше меня.\nИгру нам виденья внушали\nиз пестрых, воинственных книг,\nи сказочно сосны шуршали,\nи мир был душист и велик.\nМы выросли... Годы настали\nборьбы, и позора, и мук.\nОднажды мне тихо сказали:\n\"Убит он, веселый твой друг...\"\nХоть проще все было, суровей,\nиграл он все в ту же игру.\nМне помнится: каплями крови\nкраснела брусника в бору.","name": "Памяти друга"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4752, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Озеров","date_from": "1964","text": "Всю жизнь я собираюсь жить.\nВся жизнь проходит в ожиданье,\nИ лишь в короткие свиданья,\nКогда немыслимо решить,\nЧто значит быть или не быть,\nМеж гордым мигом узнаванья\nИ горьким мигом расставанья —\nЖиву, а не готовлюсь жить.","name": "Всю жизнь я собираюсь жить...","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4753, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1841","text": "Муза, богиня Олимпа, вручила две звучные флейты\nРощ покровителю Пану и светлому Фебу.\nФеб прикоснулся к божественной флейте, и чудный\nЗвук полился из безжизненной трости. Внимали\nВкруг присмиревшие воды, не смея журчаньем\nПесни тревожить, и ветер заснул между листьев\nДревних дубов, и заплакали, тронуты звуком,\nТравы, цветы и деревья; стыдливые нимфы\nСлушали, робко толпясь меж сильванов и фавнов.\nКончил певец и помчался на огненных конях,\nВ пурпуре алой зари, на златой колеснице.\nБедный лесов покровитель напрасно старался\nприпомнить\nЧудные звуки и их воскресить своей флейтой:\nГрустный, он трели выводит, но трели земные!..\nГорький безумец! ты думаешь, небо не трудно\nЗдесь воскресить на земле? Посмотри: улыбаясь,\nС взглядом насмешливым слушают нимфы и фавны.","name": "Муза, богиня Олимпа...","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4754, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1964","text": "Потеряю истинную веру -\nБольно мне за наш СССР:\nОтберите орден у Насера -\nНе подходит к ордену Насер!\nМожно даже крыть с трибуны матом,\nРаздавать подарки вкривь и вкось,\nНазывать Насера нашим братом,\nНо давать Героя - это брось!\nПочему нет золота в стране?\nРаздарили, гады, раздарили.\nЛучше бы давали на войне,\nА Насеры после б нас простили!","name": "Потеряю истинную веру...","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4755, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1908","text": "Сон лилея,лиловеет запад дня.\nСнова сердце для рассудка западня.\nТолько вспомню о тебе - к тебе влечет.\nЗнаешь мысли ты мои наперечет.\nИ хочу иль не хочу - к тебе без слов\nЯ иду... А запад грустен и лилов.","name": "NOCTURNE","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4756, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Боков","date_from": "1964","text": "Русь - распаханная равнина.\nДруг ей - плуг, неприятель - меч.\nТерпелива она и ранима,\nПотому ее надо беречь.\nНи французы ее не сломили,\nНе замучила татарва.\nЕсть ли что-нибудь лучшее в мире,\nЧем зеленая эта трава?!\nЧем парная и ноздреватая,\nПлугом тронутая земля,\nКровью полита, невиноватая,\nНаша, русская, кровно своя?\nЗа Рузаевкой - поле, поле,\nНежный, нежный весенний луг.\nБросить к чертовой матери, что ли,\nВсе стихи, чтобы взяться за плуг!","name": "Русь","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4757, "fields": {"themes": [7],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1824","text": "Во имя Феба и харит\nЯ твой альбом благословляю\nИ, по внушенью аонид,\nЕго судьбу предвозвещаю:\nВ нем перескажет дружба вновь\nВсе уверенья, все мечтанья,\nИ без намеренья любовь\nСвои откроет ожиданья.","name": "В альбом С. Г. К-ой","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4758, "fields": {"themes": [5],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1873","text": "В дымке-невидимке\nВыплыл месяц вешний,\nЦвет садовый дышит\nЯблонью, черешней.\nТак и льнет, целуя\nТайно и нескромно.\nИ тебе не грустно?\nИ тебе не томно?\nИстерзался песней\nСоловей без розы.\nПлачет старый камень,\nВ пруд роняя слезы.\nУронила косы\nГолова невольно.\nИ тебе не томно?\nИ тебе не больно?","name": "В дымке-невидимке выплыл месяц вешний...","date_to": "1873"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4759, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1850","text": "Пошли, господь, свою отраду\nТому, кто в летний жар и зной\nКак бедный нищий мимо саду\nБредет по жаркой мостовой;\nКто смотрит вскользь через ограду\nНа тень деревьев, злак долин,\nНа недоступную прохладу\nРоскошных, светлых луговин.\nНе для него гостеприимной\nДеревья сенью разрослись,\nНе для него, как облак дымный,\nФонтан на воздухе повис.\nЛазурный грот, как из тумана,\nНапрасно взор его манит,\nИ пыль росистая фонтана\nГлавы его не освежит.\nПошли, господь, свою отраду\nТому, кто жизненной тропой\nКак бедный нищий мимо саду\nБредет по знойной мостовой.","name": "Пошли, господь, свою отраду...","date_to": "1850"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4760, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "В одно и то же время океан\nШтурмует скалы севера и юга.\nЖивые волны - люди разных стран\nО целом мире знают друг от друга.","name": "Надпись на книге переводов (В одно и то же...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4761, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1916","text": "Льет без конца. В лесу туман.\nКачают елки головою:\n\"Ах, Боже мой!\" - Лес точно пьян,\nПресыщен влагой дождевою.\nВ сторожке темной у окна\nСидит и ложкой бьет ребенок.\nМать на печи,- все спит она,\nВ сырых сенях мычит теленок.\nВ сторожке грусть, мушиный гуд...\n- Зачем в лесу звенит овсянка,\nГрибы растут, цветы цветут\nИ травы ярки, как медянка?\nЗачем под мерный шум дождя,\nТомясь всем миром и сторожкой,\nБольшеголовое дитя\nДолбит о подоконник ложкой?\nМычит теленок, как немой,\nИ клонят горестные елки\nСвои зеленые иголки:\n\"Ах, Боже мой! Ах, Боже мой!\"","name": "Льет без конца...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4762, "fields": {"themes": [7],"author": "Юлия Друнина","text": "Отцвели маслины в Коктебеле,\nПожелтел от зноя Карадаг...\nА у нас в Полесье\nЗябнут ели,\nДождик,\nКомариные метели\nДа в ночи истошный лай собак.\nЯ люблю тебя,\nМое Полесье,\nКрай туманных торфяных болот.\nИмя звонкое твое,\nКак песня,\nВ глубине души моей живет.\nОтчего же\nНынче над собою,\nВ полумраке северных лесов,\nВижу юга небо голубое,\nСлышу дальних теплоходов зов?\nНу, а ты\nВ ночах осенних, длинных,\nТы,\nОт моря и меня вдали,\nПомнишь ли\nЦветущие маслины\nИ на горизонте корабли?","name": "Отцвели маслины в Коктебеле..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4763, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Мой друг, зачем о молодости лет\nТы объявляешь публике читающей?\nТот, кто еще не начал,- не поэт,\nА кто уж начал,- тот не начинающий.","name": "Начинающему поэту"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4764, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1956","text": "Тревожен был грозовых туч крутой изгиб.\nНад нами плыл в седых огнях аул Гуниб.\nИ были залиты туманной пеленой\nКегерские высоты под луной.\nДве женщины там были, друг и я.\nГлядели в небо мы, дыханье затая,\nКак молча мчатся молнии из глубины,\nНеясыть мрачно кружится в кругу луны.\nОдна из женщин молвила:\n«Близка беда.\nОб этом говорят звезда, земля, вода.\nНо горе или смерть, тюрьма или война —\nВсегда я буду одинока и вольна!»\nДругая отвечала ей:\n«Смотри, сестра,\nКак светом ламп и очагов горит гора,\nКак из ущелий поднимается туман\nИ дальняя гроза идет на Дагестан.\nИ люди, и хребты, и звезды в вышине\nКипят в одном котле, горят в одном огне.\nГде одиночество, когда теснит простор\nНебесная семья родных аварских гор?»\nИ умерли они. Одна в беде. Другая на войне.\nКак люди смертные, как звезды в вышине.\nПодвластные судьбе не доброй и не злой,\nОни в молчанье слились навсегда с землей.\nМы с другом вспомнили сестер,\nпоспоривших давно.\nБессмертно одиночество? Или умрет оно?","name": "Гуниб","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4765, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1892","text": "Туман не редеет\nМолочною мглою закутана даль,\nИ на сердце веет\nПечаль.\nС заботой обычной,\nСуровой нуждою влекомый к труду,\nДорогой привычной\nИду.\nБледна и сурова,\nСтолица гудит под туманною мглой,\nКак моря седого\nПрибой.\nИз тьмы вырастая,\nМелькает и вновь уничтожиться в ней\nТоропится стая\nТеней.","name": "Туман не редеет...","date_to": "1892"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4766, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1846","text": "Не гулял с кистенем я в дремучем лесу,\nНе лежал я во рву в непроглядную ночь,-\nЯ свой век загубил за девицу-красу,\nЗа девицу-красу, за дворянскую дочь.\nЯ в немецком саду работал по весне,\nВот однажды сгребаю сучки да пою,\nГлядь, хозяйская дочка стоит в стороне,\nСмотрит в оба да слушает песню мою.\nПо торговым селам, по большим городам\nЯ недаром живал, огородник лихой,\nРаскрасавиц девиц насмотрелся я там,\nА такой не видал, да и нету другой.\nЧерноброва, статна, словно сахар бела!..\nСтало жутко, я песни своей не допел.\nА она - ничего, постояла, прошла,\nОглянулась: за ней как шальной я глядел.\nЯ слыхал на селе от своих молодиц,\nЧто и сам я пригож, не уродом рожден,-\nСловно сокол гляжу, круглолиц, белолиц,\nУ меня ль, молодца, кудри - чесаный лен...\nРазыгралась душа на часок, на другой...\nДа как глянул я вдруг на хоромы ее -\nПосвистал и махнул молодецкой рукой,\nДа скорей за мужицкое дело свое!\nА частенько она приходила с тех пор\nПогулять, посмотреть на работу мою\nИ смеялась со мной и вела разговор:\nОтчего приуныл? что давно не пою?\nЯ кудрями тряхну, ничего не скажу,\nТолько буйную голову свешу на грудь...\n\"Дай-ка яблоньку я за тебя посажу,\nТы устал,- чай, пора уж тебе отдохнуть\".\n- Ну, пожалуй, изволь, госпожа, поучись,\nПособи мужику, поработай часок.-\nДа как заступ брала у меня, смеючись,\nУвидала на правой руке перстенек...\nОчи стали темней непогодного дня,\nНа губах, на щеках разыгралася кровь.\n- Что с тобой, госпожа? Отчего на меня\nНеприветно глядишь, хмуришь черную бровь?\n\"От кого у тебя перстенек золотой?\"\n- Скоро старость придет, коли будешь всё знать.\n\"Дай-ка я погляжу, несговорный какой!\"-\nИ за палец меня белой рученькой хвать!\nПотемнело в глазах, душу кинуло в дрожь,\nЯ давал - не давал золотой перстенек...\nЯ вдруг вспомнил опять, что и сам я пригож,\nДа не знаю уж как - в щеку девицу чмок!..\nМного с ней скоротал невозвратных ночей\nОгородник лихой... В ясны очи глядел,\nРасплетал, заплетал русу косыньку ей,\nЦеловал-миловал, песни волжские пел.\nМигом лето прошло, ночи стали свежей,\nА под утро мороз под ногами хрустит.\nВот однажды, как я крался в горенку к ней,\nКто-то цап за плечо: \"Держи вора!\" - кричит.\nСо стыдом молодца на допрос привели,\nЯ стоял да молчал, говорить не хотел...\nИ красу с головы острой бритвой снесли,\nИ железный убор на ногах зазвенел.\nПостегали плетьми, и уводят дружка\nОт родной стороны и от лапушки прочь\nНа печаль и страду!.. Знать, любить не рука\nМужику-вахлаку да дворянскую дочь!","name": "Огородник","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4767, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1834","text": "Везувий зев открыл - дым хлынул клубом - пламя\nШироко развилось, как боевое знамя.\nЗемля волнуется - с шатнувшихся колонн\nКумиры падают! Народ, гонимый страхом,\nПод каменным дождем, под воспаленным прахом,\nТолпами, стар и млад, бежит из града вон.","date_to": "1834"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4768, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","text": "Кто услышал раковины пенье,\nБросит берег и уйдет в туман;\nДаст ему покой и вдохновенье\nОкруженный ветром океан...\nКто увидел дым голубоватый,\nПодымающийся над водой,\nТот пойдет дорогою проклятой,\nЗвонкою дорогою морской...\nТак и я...\nМое перо писало,\nУм выдумывал,\nА голос пел;\nНо осенняя пора настала,\nИ в деревьях ветер прошумел...\nИ вдали, на берегу широком\nО песок ударилась волна,\nВетер соль развеял ненароком,\nЧайки раскричались дотемна...\nБуду скучным я или не буду -\nВсе равно!\nОтныне я - другой...\nМне матросская запела удаль,\nМне трещал костер береговой...\nРанним утром\nЯ уйду с Дальницкой.\nДынь возьму и хлеба в узелке,-\nЯ сегодня\nНе поэт Багрицкий,\nЯ - матрос на греческом дубке...\nСвежий ветер закипает брагой,\nСердце ударяет о ребро...\nОбернется парусом бумага,\nУкрепится мачтою перо...\nЭтой осенью я понял снова\nСкуку поэтической нужды;\nНе уйти от берега родного,\nОт павлиньей\nРадужной воды...\nТолько в море\nБесшабашней пенье,\nТолько в море\nМой разгул широк.\nПодгоняй же, ветер вдохновенья,\nНа борт накренившийся дубок...","name": "Возвращение"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4769, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1908","text": "Моя мечта - моряк-скиталец...\nВспеняя бурный океан,\nНе раз причаливал страдалец\nКо пристаням волшебных стран.\nНе раз чарующие взоры\nСулили счастье моряку,\nНо волн изменчивые горы\nВновь к океану-старику\nРуль направляли у голландца,\nИ с местью тайною в глазах\nПускался он в морские танцы\nНа сумасшедших парусах.\nСтремился он победоносно,\nСвоим безумьем смел и горд,\nИ, прорезая волны грозно,\nВплывал в разбуженный фиорд.\nЕще встревоженные волны\nГрозили смертью рыбакам,\nЕще испуганные челны\nСтремились в страхе к берегам,\nЕще, как дьявольские трубы,\nВ горах не замерли гудки,-\nА он, смеясь над сушей грубо,\nВ порыве злобы и тоски,\nВ своем отчаянье скитанья\nИ без надежды в якоря,\nСпешил на новые страданья,\nСтремился в новые моря.\nПусть мне грозит небесный палец,\nНо дерзновенно я почту\nМечту - как он, моряк-скиталец,-\nМою гонимую мечту!","name": "Моя мечта","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4770, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Сухарев","text": "Остерегись говорить о любви,\nОстановись у последнего края,\nНизкое солнце висит, догорая,\nДлинные тени за нами легли.\nТени тягучие — дней череда,\nЦепи гремучие давних событий,\nНе разорвать их и не позабыть их\nНе говори о любви никогда.","name": "Остерегись говорить о любви..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4771, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1839","text": "Загрустила, запечалилась\nМоя буйная головушка;\nЯсны очи — соколиные —\nНе хотят смотреть на белый свет.\nТяжело жить дома с бедностью;\nДаром хлеб сбирать под окнами;\nТяжелей того в чужих людях\nБыть в неволе — в одиночестве.\nДни проходят здесь без солнышка;\nНочи темные — без месяца;\nБури страшные, громовые,\nУдалой души не радуют.\nГде ж друзья мои — товарищи?\nКуда делись? разлетелися?\nИль не хочут дать мне помочи?\nИли голос мой разносит ветр?\nЗнать, забыли время прежнее —\nКак, бывало, в полночь мертвую\nКрикну, свистну им из-за леса:\nАльни темный лес шелохнется...\nИ они, мои товарищи,\nСоколья, орлы могучие,\nВсе в один круг собираются,\nПогулять ночь — пороскошничать.\nА теперь, как крылья быстрые\nСудьба злая мне подрезала,\nИ друзья, мои товарищи,\nОдного меня все кинули...\nГой ты, сила пододонная!\nОт тебя я службы требую —\nДай мне волю, волю прежнюю!\nА душой тебе я кланяюсь...","name": "Тоска по воле","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4772, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1885","text": "Жалко стройных кипарисов -\nКак они зазеленели!\nДля чего, дитя, к их веткам\nПривязала ты качели?\nНе ломай душистых веток,\nОтнеси качель к обрыву,\nНа акацию густую\nИ на пыльную оливу:\nТам и море будет видно;\nЧуть доска твоя качнется,\nА оно тебе сквозь зелень\nВ блеске солнца засмеется,\nС белым парусом в тумане,\nС белой чайкой, в даль летящей,\nС белой пеною, каймою\nВдоль по берегу лежащей.","name": "Жалко стройных кипарисов...","date_to": "1885"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4773, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1918","text": "Сладко умереть\nна поле битвы\nпри свисте стрел и копий,\nкогда звучит труба\nи солнце светит,\nв полдень,\nумирая для славы отчизны\nи слыша вокруг:\n«Прощай, герой!»\nСладко умереть\nмаститым старцем\nв том же доме,\nна той же кровати,\nгде родились и умерли деды,\nокруженным детьми,\nставшими уже мужами,\nи слыша вокруг:\n«Прощай, отец!»\nНо еще слаще,\nеще мудрее,\nистративши все именье,\nпродавши последнюю мельницу\nдля той,\nкоторую завтра забыл бы,\nвернувшись\nпосле веселой прогулки\nв уже проданный дом,\nпоужинать\nи, прочитав рассказ Апулея\nв сто первый раз,\nв теплой душистой ванне,\nне слыша никаких прощаний,\nоткрыть себе жилы;\nи чтоб в длинное окно у потолка\nпахло левкоями,\nсветила заря,\nи вдалеке были слышны флейты.","name": "Сладко умереть на поле битвы...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4774, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1917","text": "Только закрою горячие веки\nРайские розы, райские реки...\nГде-то далече,\nКак в забытьи,\nНежные речи\nРайской змеи.\nИ узнаю,\nГрустная Ева,\nЦарское древо\nВ круглом раю.","name": "Только закрою горячие веки...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4775, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Людишки чахлые,- почти любой с изъяном!\nОдно им нужно: жить и не тужить!\nТут мальчик-с-пальчик был бы великаном,\nКогда б их по уму и силе чувств сравнить.\nА между тем всё то, что тешит взоры,\nВсё это держится усильями подпор:\nНе дом стоит - стоят его подпоры;\nЕго прошедшее - насмешка и позор!\nИ может это всё в одно мгновенье сгинуть,\nУпорно держится бог ведает на чем!\nНе молотом хватить,- на биржу вексель кинуть -\nИ он развалится, блестящий старый дом...","name": "На рауте"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4776, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1946","text": "Чтоб ты знала жестокие\nНаши мучения,\nХоть мысленно съезди в Токио\nДля их изучения.\nЖивем в японской скворешне,\nСреди пожарища,\nЧетверо: я, грешный,\nИ три товарища.\nНа слово нам поверя,\nВойди в положение:\nНадпись над нашей дверью -\nУже унижение.\nИероглифами три имени,\nЧетвертое - мое,\nНо так и не знаем именно,\nГде - чье?\nГде вы: Аз, Буки, Веди?\nЗабыли мы обо всем.\nЖивем, как зимой медведи,\nЛапы сосем.\nУ каждого есть берлога,\nХолодная, как вокзал.\nВот, не верили в бога -\nОн нас и наказал.\nНо чтобы тепла лишение\nНе вызвало общий стон,\nКак половинчатое решение\nПринят у нас футон.\nФутоном называется\nЯпонское одеяло,\nКоторое отличается\nОт нашего очень мало.\nПросто немножко короче,\nПримерно наполовину;\nЗакроешь ноги и прочее -\nОткроешь спину...\nА в общем, если по совести\nЭтот вопрос исследовать,-\nФутон, он вроде повести,\nГде \"продолжение следует\".\nКонечно, в сравнении с вечностью,\nТут не о чем говорить,\nНо просто, по-человечеству,\nХочется поскулить.\nОсобенно если конечности\nМерзнут до бесконечности.\nМы вспомнить на расстоянии\nПросим жен\nО нашем существовании,\nПоложенном под футон,\nГде тело еще отчасти\nСогреется как-нибудь,\nНо у души, к несчастью,\nНоги не подогнуть.","name": "Футон","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4777, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","text": "От мороза - проза\nХолодеет так,\nРозовая рожа,\nВскинутый пятак.\nЧет не чет,\nА, может, черт,-\nМожет, все возможно,\nЕсли улица течет\nУ тебя подножно.\nЕсли улицы, мосты,\nПереулки, лестницы,-\nНавсегда в себя вместил\nВсе во мне поместится.\nВсе поместится во мне,\nВсе во мне поместится,-\nОнемею - онемел,-\nПереулки, лестницы.","name": "От мороза - проза..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4778, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1907","text": "Костер мой догорал на берегу пустыни.\nШуршали шелесты струистого стекла.\nИ горькая душа тоскующей полыни\nВ истомной мгле качалась и текла.\nВ гранитах скал — надломленные крылья.\nПод бременем холмов — изогнутый хребет.\nЗемли отверженной — застывшие усилья.\nУста Праматери, которым слова нет!\nДитя ночей призывных и пытливых,\nЯ сам — твои глаза, раскрытые в ночи\nК сиянью древних звезд, таких же сиротливых,\nПростерших в темноту зовущие лучи.\nЯ сам — уста твои, безгласные как камень!\nЯ тоже изнемог в оковах немоты.\nЯ свет потухших солнц, я слов застывший пламень,\nНезрячий и немой, бескрылый, как и ты.\nО, мать-невольница! На грудь твоей пустыни\nСклоняюсь я в полночной тишине...\nИ горький дым костра, и горький дух полыни,\nИ горечь волн — останутся во мне.","name": "Полынь","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4779, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Какой кошмар! Всё та же повесть...\nИ кто, злодей, ее снизал?\nОпять там не пускали совесть\nНа зеркала вощеных зал...\nОпять там улыбались язве\nИ гоготали, славя злость...\nХриста не распинали разве,\nИ то затем, что не пришлось...\nОпять там каверзный вопросик\nСпускали с плеч, не вороша.\nИ всё там было — злобность мосек\nИ пустодушье чинуша.\nНо лжи и лести отдал дань я.\nБьет пять часов — пора домой;\nИ наг, и тесен угол мой...\nНо до свиданья, до свиданья!\nТак хорошо побыть без слов;\nКогда до капли оцет допит...\nЦикада жадная часов,\nЗачем твой бег меня торопит?\nВсё знаю — ты права опять,\nПрава, без устали токуя...\nНо прав и я,— и дай мне спать,\nПока во сне еще не лгу я.","name": "Бессонные ночи"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4780, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","date_from": "1958","text": "Все кончается, как по звонку,\nНа убогой театральной сцене\nДранкой вверх несут мою тоску —\nДушные лиловые сирени.\nЯ стою хмелен и одинок,\nБудто нищий над своею шапкой,\nА моя любимая со щек\nМаков цвет стирает сальной тряпкой.\nЯ искусство ваше презирал.\nС чем еще мне жизнь сравнить, скажите,\nЕсли кто-то роль мою сыграл\nНа вертушке роковых событий?\nГде же ты, счастливый мой двойник?\nТы, видать, увел меня с собою,\nПотому что здесь чужой старик\nСсорится у зеркала с судьбою.","name": "Актер","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4781, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "Когда тебя во сне моем не вижу,\nМне чудится, что шепчет заклинанья\nЗемля, чтобы исчезнуть под ногами.\nИ за пустое небо уцепиться,\nПоднявши руки, в ужасе хочу я.\nВ испуге просыпаюсь я и вижу,\nКак шерсть прядешь ты, низко наклонившись,\nСо мною рядом неподвижно сидя,\nСобой являя весь покой творенья.\nПеревод А.Ахматовой","name": "Когда тебя во сне моем не вижу..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4782, "fields": {"themes": [20],"author": "Ярослав Смеляков","date_from": "1957","text": "Купив на попутном вокзале\nвсе краски, что были, подряд,\nдва друга всю ночь рисовали,\nпристроясь на полке, плакат.\nИ сами потом восхищенно,\nкак знамя пути своего,\nснаружи на стенке вагона\nприладили молча его.\nПлакат удался в самом деле,\nмне были как раз по нутру\nна фоне тайги и метели\nдва слова: \"Даешь Ангару!\"\nПускай, у вагона помешкав,\nвсего не умея постичь,\nзеваки глазеют с усмешкой\nна этот пронзительный клич.\nВедь это ж не им на потеху\nпо дальним дорогам страны\nсюда докатилось, как эхо,\nсловечко гражданской войны.\nМне смысл его дорог ядреный,\nжеланна его красота.\nОт этого слова бароны\nбежали, как черт от креста.\nТы сильно его понимала,\nтридцатых годов молодежь,\nкогда беззаветно орала\nна митингах наших: \"Даешь!\"\nВинтовка, кумач и лопата\nживут в этом слове большом.\nНу что ж, что оно грубовато,-\nмы в грубое время живем.\nЯ против словечек соленых,\nно рад побрататься с таким:\nведь мы-то совсем не в салонах\nисторию нашу творим.\nВедь мы и доныне, однако,\nживем, ни черта не боясь.\nПод тем восклицательным знаком\nСоветская власть родилась!\nНаш поезд все катит и катит,\nс дороги его не свернешь,\nи ночью горит на плакате\nвоскресшее слово \"Даешь!\"","name": "Даешь","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4783, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1958","text": "Не позволяй душе лениться!\nЧтоб в ступе воду не толочь,\nДуша обязана трудиться\nИ день и ночь, и день и ночь!\nГони ее от дома к дому,\nТащи с этапа на этап,\nПо пустырю, по бурелому\nЧерез сугроб, через ухаб!\nНе разрешай ей спать в постели\nПри свете утренней звезды,\nДержи лентяйку в черном теле\nИ не снимай с нее узды!\nКоль дать ей вздумаешь поблажку,\nОсвобождая от работ,\nОна последнюю рубашку\nС тебя без жалости сорвет.\nА ты хватай ее за плечи,\nУчи и мучай дотемна,\nЧтоб жить с тобой по-человечьи\nУчилась заново она.\nОна рабыня и царица,\nОна работница и дочь,\nОна обязана трудиться\nИ день и ночь, и день и ночь!","name": "Не позволяй душе лениться","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4784, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Бальмонт","text": "Я ненавижу всех святых,—\nОни заботятся мучительно\nО жалких помыслах своих,\nСебя спасают исключительно.\nЗа душу страшно им свою,\nИм страшны пропасти мечтания,\nИ ядовитую Змею\nОни казнят без сострадания.\nМне ненавистен был бы Рай\nСреди теней с улыбкой кроткою,\nГде вечный праздник, вечный май\nИдет размеренной походкою.\nЯ не хотел бы жить в Раю,\nКазня находчивость змеиную.\nОт детских лет люблю Змею\nИ ей любуюсь, как картиною.\nЯ не хотел бы жить в Раю\nМеж тупоумцев экстатических.\nЯ гибну, гибну — и пою,\nБезумный демон снов лирических.","name": "Голос дьявола"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4785, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1838","text": "В забытой тетради забытое слово!\nЯ всё прожитое в нем вижу опять;\nНо странно, неловко и мило мне снова\nВо образе прежнем себя узнавать...\nТак путник приходит чрез многие годы\nПод кровли отеческой мирные своды.\nЗабор его дома травою оброс,\nИ привязи псов у крыльца позабыты;\nКрапива в саду прорастает меж роз,\nИ ласточек гнезда над окнами свиты;\nНо всё в тишине ему кажется вкруг -\nЧто жив еще встарь обитавший здесь дух.","name": "Воспоминание","date_to": "1838"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4786, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1859","text": "Пусть тот, чья честь не без укора,\nСтрашится мнения людей;\nПусть ищет шаткой он опоры\nВ рукоплесканиях друзей!\nНо кто в самом себе уверен,\nТого хулы не потрясут —\nЕго глагол нелицемерен,\nЕму чужой не нужен суд.\nНи пред какой земною властью\nСвоей он мысли не таит,\nНе льстит неправому пристрастью,\nВражде неправой не кадит.\nНи пред венчанными царями,\nНи пред судилищем молвы\nОн не торгуется словами,\nНе клонит рабски головы.\nДрузьям в угодность, боязливо\nОн никому не шлет укор;\nКогда ж толпа несправедливо\nСвой постановит приговор,\nОдин, не следуя за нею,\nПред тем, что чисто и светло,\nДерзает он, благоговея,\nСклонить свободное чело.","name": "Пусть тот, чья честь не без укора...","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4787, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1898","text": "Н. Гуну\nТы много жил, я больше пел...\nТы испытал и жизнь и горе,\nКо мне незримый дух слетел,\nОткрывший полных звуков море...\nТвоя душа уже в цепях;\nЕе коснулись вихрь и бури;\nМоя - вольна: так тонкий прах\nПо ветру носится в лазури.\nМой друг, я чувствую давно,\nЧто скоро жизнь меня коснется...\nНо сердце в землю снесено\nИ никогда не встрепенется!\nКогда устанем на пути,\nИ нас покроет смрад туманный,\nТы отдохнуть ко мне приди,\nА я - к тебе, мой друг желанный!","name": "Ты много жил, я больше пел...","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4788, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1980","text": "Перепелка над пшеничным полем\nИ вечерний предзакатный лес.\nСловно звон далеких колоколен\nТихо разливается окрест.\nТихий звон неведомо откуда...\nНа плохую жизнь не сетуй, друг.\nВсе равно она большое чудо.\nЛишь бы свет небесный не потух.\nЛишь бы в нашей пасмурной России\nБыло все, как в лучшие года.\nЧтобы жили, сеяли-косили.\nЧтоб не голодали никогда.\nЧтобы травы были зеленее,\nЧтобы больше было тишины.\nЧтобы власти были поумнее,\nЧтобы вовсе не было войны...\nЯ своей судьбой вполне доволен.\nЯ люблю такие вечера.\nПерепелка над пшеничным полем\nТихо призывает:\nСпать пора.","name": "Перепелка над пшеничным полем...","date_to": "1980"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4789, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1913","text": "Ах, кому судьбинушка\nВорожит беду:\nГорькая осинушка\nРонит лист-руду.\nПолымем разубрана,\nВся красным-красна,\nМожет быть, подрублена\nТопором она.\nМожет, червоточина\nГложет сердце ей,\nЧерная проточина\nВъелась меж корней.\nОблака по просини\nКрутятся в кольцо,\nОт судины-осени\nВянет деревцо.\nОй, заря-осинушка,\nЗлатоцветный лёт,\nУ тебя детинушка\nРазума займет!\nЧтобы сны стожарные\nВ явь оборотить,\nДумы — листья зарные -\nПо ветру пустить.","name": "Осинушка","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4790, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "Оправдываться — не обязательно.\nНе дуйся, мы не пара обезьян.\nТвой разум не поймет — что объяснять ему?\nДуша ж всё знает — что ей объяснять?","name": "Оправдываться — не обязательно..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4791, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Сухарев","date_from": "1977","text": "Вспомните, ребята, поколение людей\nВ кепках довоенного покроя.\nНас они любили,\nЗа руку водили,\nС ними мы скандалили порою.\nИ когда над ними грянул смертный гром,\nНам судьба иное начертала -\nНам, непризывному,\nНам, неприписному\nВоинству окрестного квартала.\nСирые метели след позамели,\nВсе календари пооблетели,\nГоды нашей жизни как составы пролетели -\nКак же мы давно осиротели!\nВспомните, ребята,\nВспомните, ребята,-\nРазве это выразить словами,\nКак они стояли\nУ военкомата\nС бритыми навечно головами.\nВспомним их сегодня всех до одного,\nВымостивших страшную дорогу.\nСкоро, кроме нас, уже не будет никого,\nКто вместе с ними слышал первую тревогу.\nИ когда над ними грянул смертный гром,\nТрубами районного оркестра,\nМы глотали звуки\nЯрости и муки,\nЧтоб хотя бы музыка воскресла.\nВспомните, ребята,\nВспомните, ребята,-\nЭто только мы видали с вами,\nКак они шагали\nОт военкомата\nС бритыми навечно головами.","name": "Вспомните, ребята","date_to": "1977"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4792, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","text": "Смерть\nХотела взять его за горло,\nОпрокинуть наземь, придушить.\nОн не мог ей это разрешить.\nОн сказал:\n- Не вовремя приперла!\nКое-что хочу еще свершить!\nТут-то он и принялся за дело -\nСразу вдохновенье овладело,\nПотому что смерть его задела,\nПонял он, что надобно спешить,\nВсе решать, что надобно решить!","name": "Вдохновенье"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4793, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Мятлев","text": "Еще год как не бывало\nНад моею головой\nПробежал,— и только стало\nМне грустней: как часовой\nБезответный, я до смены\nПростою; потом, бедняк,\nКак актер, сойду со сцены —\nИ тогда один червяк\nБудет мною заниматься,\nА товарищи, друзья\nПозабудут, может статься,\nЧто когда-то жил и я,\nЧто и мне они внимали,\nКогда в песнях изливал\nЯ сердечные печали\nИль на радость призывал.\nГость в пирушке запоздалый,\nЯ допил уже до дна\nЧашу радости бывалой,\nИ разбита уж она!\nПонемногу отлетели\nОбольщенья и любовь,\nИ лампады догорели\nНаших дружеских пиров.\nНовые огни засветят,\nНовый явится поэт,\nЗашумят и не приметят,\nЧто меня в пирушке нет.\nМожет быть, и всю беседу\nНашу годы разнесут,\nРаскидают, и к обеду\nГости новые придут.\nНо и мы соединимся,\nК жизни мы воскреснем вновь,\nИ тогда мы погрузимся\nВ беспредельную любовь.","name": "День рождения"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4794, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1909","text": "Я переплыл залив Судака.\nЯ сел на дикого коня.\nЯ воскликнул:\nРоссии нет, не стало больше,\nЕе раздел рассек, как Польшу.\nИ люди ужаснулись.\nЯ сказал, что сердце современного\nрусского висит, как нетопырь.\nИ люди раскаялись.\nЯ сказал:\nО, рассмейтесь, смехачи!\nО, засмейтесь, смехачи!\nЯ сказал:\nДолой Габсбургов! Узду\nГогенцоллернам!\nЯ писал орлиным пером. Шелковое,\nзолотое, оно вилось вокруг\nкрупного стержня.\nЯ ходил по берегу прекрасного озера,\nв лаптях и голубой\nрубашке. Я был сам прекрасен.\nЯ имел старый медный кистень\nс круглыми шишками.\nЯ имел свирель из двух тростин и рожка\nотпиленного.\nЯ был снят с черепом в руке.\nЯ в Петровске видел морских змей.\nЯ на Урале перенес воду из Каспия\nв моря Карские.\nЯ сказал:\nВечен снег высокого Казбека, но мне\nмилей свежая\nпарча осеннего Урала.\nНа Гребенских горах я находил зубы ската\nи серебряные\nраковины вышиной с колесо фараоновой\nколесницы.","name": "Я переплыл залив Судака...","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4795, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1960","text": "Р. Поспелову\nУходят наши матери от нас,\nуходят потихонечку,\nна цыпочках,\nа мы спокойно спим,\nедой насытившись,\nне замечая этот страшный час.\nУходят матери от нас не сразу,\nнет —\nнам это только кажется, что сразу.\nОни уходят медленно и странно\nшагами маленькими по ступеням лет.\nВдруг спохватившись нервно в кой-то год,\nим отмечаем шумно дни рожденья,\nно это запоздалое раденье\nни их,\nни наши души не спасет.\nВсе удаляются они,\nвсе удаляются.\nК ним тянемся,\nочнувшись ото сна,\nно руки вдруг о воздух ударяются —\nв нем выросла стеклянная стена!\nМы опоздали.\nПробил страшный час.\nГлядим мы со слезами потаенными,\nкак тихими суровыми колоннами\nуходят наши матери от нас...","name": "Уходят матери","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4796, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1823","text": "Муза вчера мне, певец, принесла закоцитную новость:\nВ темный недавно Айдес тень славянина пришла;\nТам, окруженная сонмом теней любопытных, пропела\n(Слушал и древний Омер) песнь Илиады твоей.\nСтарец наш, к персям вожатого-юноши сладко приникнув,\nВскрикнул: «Вот слава моя, вот чего веки я ждал!»","name": "Н. И. Гнедичу","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4797, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1974","text": "Этот ад, этот сад, этот зоо —\nтам, где лебеди и зоосад,\nна прицеле всеобщего взора\nдва гепарда, обнявшись, лежат.\nШерстью в шерсть, плотью в плоть проникая,\nсердцем втиснувшись в сердце — века\nдва гепарда лежат. О, какая,\nдва гепарда, какая тоска!\nСмотрит глаз в золотой, безвоздушный,\nравный глаз безысходной любви.\nНа потеху толпе простодушной\nобнялись и лежат, как легли.\nПрихожу ли я к ним, ухожу ли\nне слабее с той давней поры\nих объятье густое, как джунгли,\nи сплошное, как камень горы.\nОбнялись — остальное неправда,\nни утрат, ни оград, ни преград.\nТолько так, только так, два гепарда,\nя-то знаю, гепард и гепард.","name": "Два гепарда","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4798, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Мережковский","date_from": "1899","text": "На Голгофе, Матерь Божья,\nТы стояла у подножья\nДрева Крестного, где был\nРаспят Сын Твой, и, разящий,\nДушу Матери скорбящей\nСмертной муки меч пронзил.\nКак Он умер, Сын Твой нежный,\nОдинокий, безнадежный,\nОчи видели Твои...\nНе отринь меня, о Дева!\nДай и мне стоять у Древа,\nОбагренного в крови,\nИбо видишь — сердце жаждет\nПострадать, как Сын Твой страждет.\nДева дев, родник любви,\nДай мне болью ран упиться,\nКрестной мукой насладиться,\nМукой Сына Твоего;\nЧтоб, огнем любви сгорая,\nИ томясь, и умирая,\nМне увидеть славу рая\nВ смерти Бога моего.","name": "Stabat mater","date_to": "1899"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4799, "fields": {"themes": [5,6],"author": "Самуил Маршак","text": "В полутьме я увидел: стояла\nЗа окном, где кружила метель,\nСловно только что с зимнего бала,\nВ горностаи одетая ель.\nЧуть качала она головою,\nИ казалось, что знает сама,\nКак ей платье идет меховое,\nКак она высока и пряма.","name": "В полутьме я увидел: стояла..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4800, "fields": {"themes": [7],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1911","text": "Хочешь знать, как все это было? -\nТри в столовой пробило,\nИ, прощаясь, держась за перила,\nОна словно с трудом говорила:\n\"Это все... Ах нет, я забыла,\nЯ люблю вас, я вас любила\nЕще тогда!\"\n-\"Да\".","name": "Хочешь знать, как все это было?..","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4801, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1872","text": "От взора твоего пусть киснет шоколад,\nПусть меркнет день, пусть околеет пудель,\nМы молим об одном - не езди ты в Карлсбад\nБоимся убо мы, чтоб не иссякнул шпрудель.","name": "Молитва больных","date_to": "1872"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4802, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1909","text": "(Шарж)\nБрандахлысты в белых брючках\nВ лаун-теннисном азарте\nНосят жирные зады.\nВкруг площадки, в модных штучках,\nКрутобедрые Астарты,\nКак в торговые ряды,\nЗазывают кавалеров\nИ глазами, и боками,\nОбещая всё для всех.\nИ гирлянды офицеров,\nТомно дрыгая ногами,\n\"Сладкий празднуют успех\".\nВ лакированных копытах\nРжут пажи и роют гравий,\nИзгибаясь, как лоза,-\nНа раскормленных досыта\nСодержанок, в модной славе,\nЩуря сальные глаза.\nЩеки, шеи, подбородки,\nВодопадом в бюст свергаясь,\nПропадают в животе,\nКолыхаются, как лодки,\nИ, шелками выпираясь,\nВопиют о красоте.\nКак ходячие шнель-клопсы,\nНа коротких, тухлых ножках\n(Вот хозяек дубликат!)\nГрандиознейшие мопсы\nОтдыхают на дорожках\nИ с достоинством хрипят.\nШипр и пот, французский говор...\nСтарый хрен в английском платье\nГладит ляжку и мычит.\nДипломат, шпион иль повар?\nНо без формы люди - братья:\nКто их, к черту, различит?..\nКак наполненные ведра\nРастопыренные бюсты\nПроплывают без конца -\nИ опять зады и бедра...\nНо над ними - будь им пусто!-\nНи единого лица!","name": "Мясо","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4803, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1893","text": "Тень решётки прочной\nРезким переплётом\nНа моём полу.\nСвет луны холодной\nБеспокойным лётом\nПадает во мглу.\nТучки серебристой\nВижу я движенья,\nВижу грусть луны.\nРезок холод мглистый.\nСтрашно заточенье...\nНеподвижны сны.\nВ голове склонённой\nСозданы мечтою\nВольные пути,\nТруд освобождённый,\nЖизнь не за стеною...\nКак же мне уйти?\nДолетают звуки,\nЛьётся воздух влажный,\nМысли, как и там,-\nЯ тюремной муки\nПлач и вопль протяжный\nВетру передам.","name": "Тень решётки прочной...","date_to": "1893"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4804, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1907","text": "В темных покрывалах летней ночи\nЗаблудилась юная принцесса.\nПлачущей нашел ее рабочий,\nЧто работал в самой чаще леса.\nОн отвел ее в свою избушку,\nУгостил лепешкой с горьким салом,\nПодложил под голову подушку\nИ закутал ноги одеялом.\nСам заснул в углу далеком сладко,\nСтала тихо тишиной виденья,\nПламенем мелькающим лампадка\nОсвещала только часть строенья.\nНеужели это только тряпки,\nЖалкие, ненужные отбросы,\nКроличьи засушенные лапки,\nБрошенные на пол папиросы?\nПочему же ей ее томленье\nКажется мучительно знакомо,\nИ ей шепчут грязные поленья,\nЧто она теперь лишь вправду дома?\n...Ранним утром заспанный рабочий\nПроводил принцессу до опушки,\nНо не раз потом в глухие ночи\nПроливались слезы об избушке.","name": "Принцесса","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4805, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1923","text": "Уродики, уродища, уроды\nВесь день озерные мутили воды.\nТеперь над озером ненастье, мрак,\nВ траве — лягушечий зеленый квак.\nОгни на дачах гаснут понемногу,\nКлубки червей полезли на дорогу,\nА вдалеке, где всё затерла мгла,\nТупая граммофонная игла\nШатается по рытвинам царапин\nИ из трубы еще рычит Шаляпин.\nНа мокрый мир нисходит угомон...\nЛишь кое-где, топча сырой газон,\nБлудливые невесты с женихами\nСлипаются, накрытые зонтами,\nА к ним под юбки лазит с фонарем\nПолуслепой, широкоротый гном.","name": "Дачное","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4806, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1876","text": "В дни, когда над сонным морем\nДухота и тишина,\nВ отуманенном просторе\nЕле движется волна.\nЕсли ж вдруг дохнет над бездной\nВетер, грозен и могуч,\nЗакипит волна грознее\nНадвигающихся туч...\nИ помчится, точно в битву\nРазъяренный шпорой конь,\nОтражая в брызгах пены\nМолний солнечный огонь.\nИ рассыпавшись о скалы,\nИзомнет у берегов\nРаскачавшиеся перья\nПрошумевших тростников...","name": "В дни, когда над сонным морем...","date_to": "1876"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4807, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1883","text": "Где ты, моя Ариадна?\nГде твой волшебный клубок?\nЯ в Лабиринте блуждаю,\nЯ без тебя изнемог.\nСветоч мой гаснет, слабея,\nПолон тревоги стою\nИ призываю на помощь\nМудрость и силу твою.\nМного дорог здесь, но света\nНет и не видно пути.\nСтрашно и трудно в пустыне\nМраку навстречу идти.\nЖертв преждевременных тени\nПередо мною стоят.\nСтрашно зияют их раны,\nМрачно их очи горят.\nГолос чудовища слышен\nИ заглушает их стон.\nМрака, безумного мрака\nТребует радостно он.\nГде ж ты, моя Ариадна?\nГде путеводная нить?\nТолько она мне поможет\nДверь Лабиринта открыть.","name": "Ариадна","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4808, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1940","text": "В синем сапоге,\nна одной ноге,\nя стою пред комнаткой твоей...\nБуки не боюсь,\nне пошелохнусь —\nвсюду помню о любви своей!\nПусть и град, и гром,\nпусть беда кругом —\nя таким событьям только рад.\nОхватив ружье,\nс песней про Нее —\nкрепче на ноге держись, солдат.\nВ синем сапоге,\nна одной ноге,\nпод твоим окошечком стою.\nБуки не боюсь,\nне пошелохнусь,\nохраняю милую мою.\nПусть беда кругом,\nпусть и град, и гром —\nникогда не отступай назад!\nОхватив ружье,\nс песней про Нее —\nкрепче на ноге держись, солдат!","name": "Романс стойкого оловянного солдатика","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4809, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1957","text": "Я увидел во сне можжевеловый куст,\nЯ услышал вдали металлический хруст,\nАметистовых ягод услышал я звон,\nИ во сне, в тишине, мне понравился он.\nЯ почуял сквозь сон легкий запах смолы.\nОтогнув невысокие эти стволы,\nЯ заметил во мраке древесных ветвей\nЧуть живое подобье улыбки твоей.\nМожжевеловый куст, можжевеловый куст,\nОстывающий лепет изменчивых уст,\nЛегкий лепет, едва отдающий смолой,\nПроколовший меня смертоносной иглой!\nВ золотых небесах за окошком моим\nОблака проплывают одно за другим,\nОблетевший мой садик безжизнен и пуст...\nДа простит тебя бог, можжевеловый куст!","name": "Можжевеловый куст","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4810, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Я в таком селе поселился,\nгде никто мне в душу не лез.\nБыло весело — веселился.\nБыло грустно — рыдал до слез.\nСтолько было грибов в этой местности,\nчто они начинались в окрестности\nмоего окна и крыльца,\nпродолжались же — без конца.\nА язык местного населения,\nего выговор и разговор\nжажды означал утоление\nи звучит во мне до сих пор.\nУ высокого местного неба\nзвезды были — одна к одной.\nА у местного круглого хлеба\nзапах был густой и ржаной.\nА старухи здешней местности\nславились во всей окрестности\nкак по линии доброты,\nтак по линии верности, честности,\nбыли ласковы и просты.\nА над крышами всеми кресты\nтелевизоров возвышались,\nи вороны на них не решались\nпочему-то сидеть, не могли.\nА от здешней зеленой земли\nк небу восходили деревья,\nи цветы, и пары куренья\nот земли прямо к небу шли.","name": "Местность и окрестность"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4811, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1813","text": "На Посидонов пир веселый,\nКуда стекались чада Гелы\nЗреть бег коней и бой певцов,\nШел Ивик, скромный друг богов.\nЕму с крылатою мечтою\nПослал дар песней Аполлон:\nИ с лирой, с легкою клюкою,\nШел, вдохновенный, к Истму он.\nУже его открыли взоры\nВдали Акрокоринф и горы,\nСлиянны с синевой небес.\nОн входит в Посидонов лес...\nВсе тихо: лист не колыхнется;\nЛишь журавлей по вышине\nШумящая станица вьется\nВ страны полуденны к весне.\n«О спутники, ваш рой крылатый,\nДосель мой верный провожатый,\nБудь добрым знамением мне.\nСказав: прости! родной стране,\nЧужого брега посетитель,\nИщу приюта, как и вы;\nДа отвратит Зевес-хранитель\nБеду от странничьей главы».\nИ с твердой верою в Зевеса\nОн в глубину вступает леса;\nИдет заглохшею тропой...\nИ зрит убийц перед собой.\nГотов сразиться он с врагами;\nНо час судьбы его приспел:\nЗнакомый с лирными струнами,\nНапрячь он лука не умел.\nК богам и к людям он взывает...\nЛишь эхо стоны повторяет -\nВ ужасном лесе жизни нет.\n«И так погибну в цвете лет,\nИстлею здесь без погребенья\nИ не оплакан от друзей;\nИ сим врагам не будет мщенья\nНи от богов, ни от людей».\nИ он боролся уж с кончиной...\nВдруг... шум от стаи журавлиной;\nОн слышит (взор уже угас)\nИх жалобно-стенящий глас.\n«Вы, журавли под небесами,\nЯ вас в свидетели зову!\nДа грянет, привлеченный вами,\nЗевесов гром на их главу»\nИ труп узрели обнаженный:\nРукой убийцы искаженны\nЧерты прекрасного лица.\nКоринфский друг узнал певца.\n«И ты ль недвижим предо мною?\nИ на главу твою, певец,\nЯ мнил торжественной рукою\nСосновый положить венец».\nИ внемлют гости Посидона,\nЧто пал наперсник Аполлона...\nВся Греция поражена;\nДля всех сердец печаль одна.\nИ с диким ревом исступленья\nПританов окружил народ,\nИ вопит: «Старцы, мщенья, мщенья!\nЗлодеям казнь, их сгибни род!»\nНо где их след? Кому приметно\nЛицо врага в толпе несметной\nПритекших в Посидонов храм?\nОни ругаются богам.\nИ кто ж - разбойник ли презренный\nИль тайный враг удар нанес?\nЛишь Гелиос то зрел священный,\nВсе озаряющий с небес.\nС подъятой, может быть, главою,\nМежду шумящею толпою,\nЗлодей сокрыт в сей самый час\nИ хладно внемлет скорби глас;\nИль в капище, склонив колени,\nЖжет ладан гнусною рукой;\nИли теснится на ступени\nАмфитеатра за толпой,\nГде, устремив на сцену взоры\n(Чуть могут их сдержать подпоры),\nПришед из ближних, дальних стран,\nШумя, как смутный океан,\nНад рядом ряд, сидят народы;\nИ движутся, как в бурю лес,\nЛюдьми кипящи переходы,\nВсходя до синевы небес.\nИ кто сочтет разноплеменных,\nСим торжеством соединенных?\nПришли отвсюду: от Афин,\nОт древней Спарты, от Микин,\nС пределов Азии далекой,\nС Эгейских вод, с Фракийских гор.\nИ сели в тишине глубокой,\nИ тихо выступает хор.\nПо древнему обряду, важно,\nПоходкой мерной и протяжной,\nСвященным страхом окружен,\nОбходит вкруг театра он.\nНе шествуют так персти чада;\nНе здесь их колыбель была.\nИх стана дивная громада\nПредел земного перешла.\nИдут с поникшими главами\nИ движут тощими руками\nСвечи, от коих темный свет;\nИ в их ланитах крови нет;\nИх мертвы лица, очи впалы;\nИ свитые меж их власов\nЭхидны движут с свистом жалы,\nЯвляя страшный ряд зубов.\nИ стали вкруг, сверкая взором;\nИ гимн запели диким хором,\nВ сердца вонзающий боязнь;\nИ в нем преступник слышит: казнь!\nГроза души, ума смутитель,\nЭринний страшный хор гремит;\nИ, цепенея, внемлет зритель;\nИ лира, онемев, молчит:\n«Блажен, кто незнаком с виною,\nКто чист младенчески душою!\nМы не дерзнем ему вослед;\nЕму чужда дорога бед...\nНо вам, убийцы, горе, горе!\nКак тень, за вами всюду мы,\nС грозою мщения во взоре,\nУжасные созданья тьмы.\nНе мните скрыться - мы с крылами;\nВы в лес, вы в бездну - мы за вами;\nИ, спутав вас в своих сетях,\nРастерзанных бросаем в прах.\nВам покаянье не защита;\nВаш стон, ваш плач - веселье нам;\nТерзать вас будем до Коцита,\nНо не покинем вас и там».\nИ песнь ужасных замолчала;\nИ над внимавшими лежала,\nБогинь присутствием полна,\nКак над могилой, тишина.\nИ тихой, мерною стопою\nОни обратно потекли,\nСклонив главы, рука с рукою,\nИ скрылись медленно вдали.\nИ зритель - зыблемый сомненьем\nМеж истиной и заблужденьем -\nСо страхом мнит о Силе той,\nКоторая, во мгле густой\nСкрывался, неизбежима,\nВьет нити роковых сетей,\nВо глубине лишь сердца зрима,\nНо скрыта от дневных лучей.\nИ всё, и всё еще в молчанье...\nВдруг на ступенях восклицанье:\n«Парфений, слышишь?.. Крик вдали -\nТо Ивиковы журавли!..»\nИ небо вдруг покрылось тьмою;\nИ воздух весь от крыл шумит;\nИ видят... черной полосою\nСтаница журавлей летит.\n«Что? Ивик!..» Все поколебалось -\nИ имя Ивика помчалось\nИз уст в уста... шумит народ,\nКак бурная пучина вод.\n«Наш добрый Ивик! наш сраженный\nВрагом незнаемым поэт!..\nЧто, что в сем слове сокровенно?\nИ что сих журавлей полет?»\nИ всем сердцам в одно мгновенье,\nКак будто свыше откровенье,\nБлеснула мысль: «Убийца тут;\nТо Эвменид ужасных суд;\nОтмщенье за певца готово;\nСебе преступник изменил.\nК суду и тот, кто молвил слово,\nИ тот, кем он внимаем был!»\nИ, бледен, трепетен, смятенный,\nНезапной речью обличенный,\nИсторгнут из толпы злодей:\nПеред седалище судей\nОн привлечен с своим клевретом;\nСмущенный вид, склоненный взор\nИ тщетный плач был их ответом;\nИ смерть была им приговор.","name": "Ивиковы журавли","date_to": "1813"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4812, "fields": {"themes": [20],"author": "Андрей Белый","date_from": "1903","text": "Посвящается П. Н. Батюшкову\nМелькают прохожие, санки...\nИдет обыватель из лавки,\nвесь бритый, старинной осанки...\nДолжно быть, военный в отставке.\nКалошей стучит по панели,\nмальчишкам мигает со смехом,\nв своей необъятной шинели,\nотделанной выцветшим мехом.\nОн всюду, где жизнь,— и намедни\nЯ встретил его у обедни.\nПо церкви ходил он с тарелкой...\nДеньгою позвякивал мелкой...\nВсе знают: про замысел вражий\nон мастер рассказывать страсти...\nДьячки с ним дружатся — и даже\nквартальные Пресненской части.\nВ мясной ему всё без прибавки —\nНе то, что другим — отпускают...\nИ с ним о войне рассуждают\nхозяева ситцевой лавки...\nПриходит, садится у окон\nс улыбкой, приветливо ясный...\nВ огромный фулярово-красный\nсморкается громко платок он.\n«Китаец дерется с японцем...\nВ газетах об этом писали...\nОх, что не творится под солнцем.\nНедавно... купца обокрали...»\nХолодная, зимняя вьюга.\nБезрадостно-темные дали.\nИщу незнакомого друга,\nисполненный вечной печали...\nВот яростно с крыши железной\nрукав серебристый взметнулся,\nкак будто для жалобы слезной\nнезримый в хаосе проснулся,—\nкак будто далекие трубы...\nОставленный всеми, как инок,\nстоит он средь бледных снежинок,\nподняв воротник своей шубы...\nКак часто средь белой метели,\nдетей провожая со смехом,\nбродил он в старинной шинели,\nотделанной выцветшим мехом...","name": "Незнакомый друг","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4813, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1956","text": "Тропа вдоль просеки лесной\nБывает так отрадна взгляду,\nВ часы, когда неистов зной,\nОна уводит нас в прохладу.\nА есть тропинка через рожь,\nПо ней и час, и два идешь,\nВдыхая тонкую пыльцу.\nА есть к заветному крыльцу\nСовсем особая тропинка.\nМне эти тропы не вновинку.\nНо помню дикий склон холма,\nПарной весенней ночи тьма.\nВокруг не видно ни черта,\nЛишь наверху земли черта\nПеречертила Млечный Путь,\nВ дорогу палку не забудь!\nНе поскользнись на черном льду,\nТропа нацелена в звезду!\nВсю жизнь по той тропе иди,\nВсю жизнь на ту звезду гляди!","name": "Тропа нацелена в звезду...","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4814, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1904","text": "Я шел сквозь ночь. И бледной смерти пламя\nЛизнуло мне лицо и скрылось без следа...\nЛишь вечность зыблется ритмичными волнами.\nИ с грустью, как во сне, я помню иногда\nУгасший метеор в пустынях мирозданья,\nСедой кристалл в сверкающей пыли,\nГде Ангел, проклятый проклятием всезнанья,\nЖивет меж складками морщинистой земли.","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4815, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Винокуров","date_from": "1962","text": "Я не помню его.\nЯ не видел его\nВ московской квартире,\nКак он пытался поймать подтяжку\nНа спине, чтобы прикрепить ее\nСзади на брюках.\nЯ не помню его и в карантине,\nКак стоял он голым в очереди\nЗа горстью жидкого дегтярного мыла.\nЯ не помню его даже\nВ момент позора,\nКогда он забыл слово \"антабка\"\nИ молчал, потупясь,\nПод морозным взглядом старшины.\nЯ даже не помню,\nКак страшно он закричал.\nЯ только помню два его глаза,\nСмотрящих из полуопущенных век,\nКогда я держал в руках\nКульти его ног,\nЧтобы они не бились о доски\nВ тряском кузове полуторатонки.","name": "Я не помню его...","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4816, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1909","text": "Бывают минуты... Как красные птицы\nНад степью раздольной в лиловом кругу,\nМахают крылами глухие зарницы\nВ разгульно-кроваво шумящем мозгу\nТогда гаснет глаз твоих сумрак червонный,\nОтлив твоих галочьи-черных волос,\nИ нервы, и вены волной воспаленной\nЗальет сладкий морфий, кошмарный гипноз.\nИ чужд тогда станет мне путь звездомлечный,\nВопль грозный пророков про Месть и про Суд...\nГремит в свете факелов хохот беспечный,\nКентавры грудь пьяных весталок сосут\nИ я вместе с ними полночью пирую,\nИ жертвенник винною влагой мочу,\nИ белые груди бесстыдно целую,\nИ хрипло пою, хохочу и кричу.\nУмолкнет пусть клекот сомнений, печалей,\nМогучая музыка солнечных сфер!\nПусть только звенит гимн ночных вакханалий\nИ блещут открытые груди гетер...\nА с бледным рассветом холодное дуло\nБесстрастно прижать на горячий висок,\nЧтоб весело кровь алой струйкой блеснула\nНа мраморный пол, на жемчужный песок.","name": "Бывают минуты","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4817, "fields": {"themes": [7],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1918","text": "Умирая, не скажу: была.\nИ не жаль, и не ищу виновных.\nЕсть на свете поважней дела\nСтрастных бурь и подвигов любовных.\nТы - крылом стучавший в эту грудь,\nМолодой виновник вдохновенья -\nЯ тебе повелеваю: - будь!\nЯ - не выйду из повиновенья.","name": "Умирая, не скажу: была...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4818, "fields": {"themes": [5],"author": "Самуил Маршак","text": "Бывало, в детстве под окном\nМы ждем,- когда у нас\nПроснется гость, прибывший в дом\nВчера в полночный час.\nТак и деревья. Стали в ряд,\nИ ждут они давно,-\nКогда я брошу первый взгляд\nНа них через окно.\nЯ в этот загородный дом\nПриехал, как домой.\nВстает за садом и прудом\nЗаря передо мной.\nЕе огнем озарены,\nГлядят в зеркальный шкаф\nОдна береза, две сосны,\nНа цыпочки привстав.\nДеревья-дети стали в ряд.\nИ слышу я вопрос:\n- Скажи, когда ты выйдешь в сад\nИ что ты нам привез?","name": "Бывало, в детстве под окном..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4819, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Озеров","date_from": "1971","text": "Две старые актрисы\nВ буфете станционном,\nОтставив мизинчики,\nПьют чай с лимоном.\nПьют чай с лимоном,\nС пирожным миндальным\nИ вслед поездам глядят\nБлижним и дальним.\nА поезда уходят,\nУходят, как время,\nА поезда уходят,\nОкнами сверкая.\nДве старые актрисы\nВглядываются в темень.\n— Который час?— спрашивает первая.\n— Уже поздно!— отвечает вторая.","name": "Две старые актрисы...","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4820, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1969","text": "Не писать мне повестей, романов,\nНе читать фантастику в углу,-\nЯ лежу в палате наркоманов,\nЧувствую - сам сяду на иглу.\nКто-то раны лечил боевые,\nКто-то так, обеспечил тылы...\nЭх вы парни мои шировые,\nПоскорее слезайте с иглы!\nВ душу мне сомнения запали,\nГолову вопросами сверлят,-\nЯ лежу в палате, где глотали,\nНюхали, кололи все подряд.\nКто-то там проколол свою душу,\nКто-то просто остался один...\nЭй вы парни, бросайте \"морфушу\" -\nПерейдите на апоморфин!\nРядом незнакомый шизофреник -\nВ него тайно няня влюблена -\nГоворит: \"Когда не будет денег -\nПерейду на капли Зимина\".\nКто-то там проколол свою совесть,\nКто-то в сердце вкурил анашу...\nЭх вы парни, про вас нужно повесть,\nЖалко, повестей я не пишу.","name": "В палате наркоманов","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4821, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1956","text": "На сверкающем глиссере белом\nМы заехали в каменный грот,\nИ скала опрокинутым телом\nЗаслонила от нас небосвод.\nЗдесь, в подземном мерцающем зале,\nНад лагуной прозрачной воды,\nМы и сами прозрачными стали,\nКак фигурки из тонкой слюды.\nИ в большой кристаллической чаше,\nС удивлением глядя на нас,\nОтраженья неясные наши\nЗасияли мильонами глаз.\nСловно вырвавшись вдруг из пучины,\nСтаи девушек с рыбьим хвостом\nИ подобные крабам мужчины\nОцепили наш глиссер кругом.\nПод великой одеждою моря,\nПодражая движеньям людей,\nЦелый мир ликованья и горя\nЖил диковинной жизнью своей.\nЧто-то там и рвалось, и кипело,\nИ сплеталось, и снова рвалось,\nИ скалы опрокинутой тело\nПробивало над нами насквозь.\nНо водитель нажал на педали,\nИ опять мы, как будто во сне,\nПолетели из мира печали\nНа высокой и легкой волне.\nСолнце в самом зените пылало,\nПена скал заливала корму,\nИ Таврида из моря вставала,\nПриближаясь к лицу твоему.","name": "Морская прогулка","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4822, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1970","text": "С моста идет дорога в гору.\nА на горе - какая грусть!-\nЛежат развалины собора,\nКак будто спит былая Русь.\nБылая Русь! Не в те ли годы\nНаш день, как будто у груди,\nБыл вскормлен образом свободы,\nВсегда мелькавшей впереди!\nКакая жизнь отликовала,\nОтгоревала, отошла!\nИ все ж я слышу с перевала,\nКак веет здесь, чем Русь жила.\nВсе так же весело и властно\nЗдесь парни ладят стремена,\nПо вечерам тепло и ясно,\nКак в те былые времена...","name": "По вечерам","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4823, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1964","text": "Впасть в обморок беспамятства, как плод,\nуснувший тихо средь ветвей и грядок,\nне сознавать свою живую плоть,\nее чужой и грубый беспорядок.\nВот яблоко, возникшее вчера.\nВ нем - мышцы влаги, красота пигмента,\nто тех, то этих действий толчея.\nНо яблоку так безразлично это.\nА тут, словно с оравою детей,\nне совладаешь со своим же телом,\nне предусмотришь всех его затей,\nне расплетешь его переплетений.\nИ так надоедает под конец\nв себя смотреть, как в пациента лекарь,\nвсе время слышать треск своих сердец\nи различать щекотный бег молекул.\nИ отвернуться хочется уже,\nвот отвернусь, но любопытно глазу.\nТак музыка на верхнем этаже\nмешает и заманивает сразу.\nВ глуши, в уединении моем,\nпод снегом, вырастающим на кровле,\nживу одна и будто бы вдвоем -\nсо вздохом в легких, с удареньем крови.\nТо улыбнусь, то пискнет голос мой,\nто бьется пульс, как бабочка в ладони.\nНу, слава Богу, думаю, живой\nостался кто-то в опустевшем доме.\nИ вот тогда тебя благодарю,\nмой организм, живой зверёк природы,\nверши, верши простую жизнь свою,\nкак солнышко, как лес, как огороды.\nИ впредь играй, не ведай немоты!\nВ глубоком одиночестве, зимою,\nя всласть повеселюсь средь пустоты,\nтесно и шумно населенной мною.","name": "В опустевшем доме отдыха","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4824, "fields": {"themes": [],"author": "София Парнок","date_from": "1927","text": "От смерти спешить некуда,\nа все-таки - спешат.\n\"Некогда, некогда, некогда\"\nстучит ошалелый шаг.\nГорланят песню рекруты,\nшагая по мостовой,\nи некогда, некогда, некогда,\nмой друг, и нам с тобой.\nБежим к трамваю на площади\nи ловим воздух ртом,\nкак загнанные лошади,\nкоторых бьют кнутом.\nБежим мы, одержимые,\nне спрашивая, не скорбя,\nмимо людей - и мимо,\nмимо самих себя.\nА голод словоохотлив,\nи канючит куча лохмотьев\nнам, молчаливым, вслед.\nЧто тело к старости немощно,\nчто хлеба купить не на что\nи пропаду на горе нет.","name": "От смерти спешить некуда...","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4825, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Я вас любил: любовь еще, быть может,\nВ душе моей угасла не совсем;\nНо пусть она вас больше не тревожит;\nЯ не хочу печалить вас ничем.\nЯ вас любил безмолвно, безнадежно,\nТо робостью, то ревностью томим;\nЯ вас любил так искренно, так нежно,\nКак дай вам бог любимой быть другим.","name": "Я вас любил...","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4826, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1979","text": "Слева бесы, справа бесы,\nНет, по новой мне налей!\nЭти - с нар, а те - из кресел,-\nНе поймешь, какие злей.\nИ куда, в какие дали,\nНа какой еще маршрут\nНас с тобою эти врали\nПо этапу поведут!\nНу, а нам что остается?\nДескать - горе не беда?\nПей, дружище, если пьется,-\nВсе - пустыми невода.\nЧто искать нам в этой жизни?\nПравить к пристани какой?\nНу-ка, солнце, ярче брызни!\nСо святыми упокой...","name": "Слева бесы, справа бесы...","date_to": "1979"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4827, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1945","text": "Постой. Еще не все меж нами!\nЯ горечь первых чувств моих\nВ стих превращу тебе на память,\nЧтоб ты читала этот стих.\nПрочтешь. Но толку много ль в том,\nСтихи не нравятся, бывает,\nТы вложишь их в тяжелый том -\nПодарок чей-то, я не знаю.\nА через год не вспомнишь снова\n(Позабывают и не то!),\nВ котором томе замурован\nМой вдвое сложенный листок.\nНо все равно ты будешь слышать,\nНо будешь ясно различать,\nКак кто-то трудно-трудно дышит\nВ твоей квартире по ночам,\nКак кто-то просится на волю\nИ, задыхаясь и скорбя,\nРевнует, ждет, пощады молит,\nКлянет тебя!.. Зовет тебя!..","name": "Постой. Еще не все меж нами!..","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4828, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Провинция — огромное bebe!\nВсё тащит в рот и ртом соображает,\nИ ест упорно, если подмечает\nТри важных буквы: С.П.Б.","name": "Провинция — огромное bebe!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4829, "fields": {"themes": [20],"author": "Булат Окуджава","text": "Холод войны немилосерд и точен.\nЕй равнодушия не занимать.\n...Пятеро голодных сыновей и дочек\nи одна отчаянная мать.\nИ каждый из нас глядел в оба,\nкак по синей клеенке стола\nслучайная одинокая вобла\nк земле обетованной плыла,\nкак мама руками теплыми\nза голову воблу брала,\nк телу гордому ее прикасалась,\nраздевала ее догола...\nАх, какой красавицей вобла казалась!\nАх, какою крошечной вобла была!\nОна клала на плаху буйную голову,\nи летели из-под руки\nнавстречу нашему голоду\nчешуи пахучие медяки.\nА когда-то кружек звон, как звон наковален,\nкак колоколов перелив...\nЗнатоки ее по пивным смаковали,\nкоролевою снеди пивной нарекли.\n...Пятеро голодных сыновей и дочек.\nУдар ножа горяч как огонь.\nВобла ложилась кусочек в кусочек -\nпо сухому кусочку в сухую ладонь.\nНас покачивало военным ветром,\nи, наверное, потому\nплыла по клеенке счастливая жертва\nнавстречу спасению моему.","name": "Вобла"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4830, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1918","text": "Безумные годы совьются во прах,\nУтонут в забвенье и дыме.\nИ только одно сохранится в веках\nСвятое и гордое имя.\nТвое, возлюбивший до смерти, твое,\nСтраданьем и честью венчанный,\nПроколет, прорежет его острие\nБагровые наши туманы.\nОт смрада клевет - не угаснет огонь,\nИ лавр на челе не увянет.\nГеоргий, Георгий! Где верный твой конь?\nГеоргий святой не обманет.\nОн близко! Вот хруст перепончатых крыл\nИ брюхо разверстое Змия...\nДрожи, чтоб Святой и тебе не отметил\nТвое блудодейство, Россия!","name": "Имя","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4831, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1967","text": "У римской забытой дороги\nнедалеко от Дамаска\nмертвенны гор отроги,\nкак императоров маски.\nКольца на солнце грея,\nсдержанно скрытноваты,\nнежатся жирные змеи —\nтолько что с Клеопатры.\nВезли по дороге рубины,\nмечи из дамасской стали,\nи волосами рабыни,\nкорчась, ее подметали.\nСтарый палач и насильник,\nмазью натершись этрусской,\nпокачиваясь в носилках,\nдумал наместник обрюзглый:\n«Пусть от рабочей черни\nлишь черепа да ребра:\nвсе мы умрем, как черви,\nно не умрет дорога...»\nИ думал нубиец-строитель,\nо камни бивший кувалдой,\nно все-таки раб строптивый,\nно все-таки раб коварный:\n«Помня только о плоти,\nвы позабыли бога,\nзначит, и вы умрете,\nзначит, умрет и дорога...»\nСгнивали империи корни.\nОна, расползаясь, зияла,\nкак сшитое нитками крови\nлоскутное одеяло.\nОпять применяли опыт\nулещиванья и пыток.\nКровью пытались штопать,\nно нет ненадежней ниток.\nС римского лицемерия\nспала надменная тога,\nи умерла империя,\nи умирала дорога.\nПытались прибегнуть к подлогу.\nТвердили, что в крови, когда-то\nпролитой на дорогу,\nдорога не виновата.\nНо дикой травы поколенья\nсводили с ней счеты крупно:\nродившая преступленья,\nдорога сама преступна.\nИ всем палачам-дорогам,\nи всем дорогам-тиранам\nда будет высоким итогом\nвысокая плата бурьяном!\nТак думал я на дороге,\nтеперь для проезда закрытой,\nдороге, забывшей о боге,\nи богом за это забытой.","name": "У римской забытой дороги","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4832, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1915","text": "Чем глубже в раковины ночи\nУходишь внутренней тропой,\nТем строже светит глаз слепой,\nА сердце бьется одиноче...","name": "Чем глубже в раковины ночи...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4833, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1858","text": "Страданий, страсти и сомнений\nМне суждено печальный след\nОставить там, где добрый гений\nДоселе вписывал привет...\nСтихия бурная, слепая,\nПовиноваться я привык\nВсему, что, грудь мою сжимая,\nНевольно лезет на язык...\nЯзык мой - враг мой, враг издавна...\nНо, к сожаленью, я готов,\nКак христианин православный,\nВсегда прощать моих врагов.\nИ смолкнет он по сей причине,\nВсегда как колокол звуча,\nУж разве в \"метеорском чине\"\nИль под секирой палача...\nПаду ли я в грозящей битве\nИли с \"запоя\" кончу век,\nЯ вспомнить в девственной молитве\nМолю, что был де человек,\nКоторый прямо, беззаветно\nПорывам душу отдавал,\nБоролся честно, долго, тщетно\nИ сгиб или усталый пал.","name": "Страданий, страсти и сомнений...","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4834, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1902","text": "Его встречали повсюду\nНа улицах в сонные дни.\nОн шел и нес свое чудо,\nСпотыкаясь в морозной тени.\nВходил в свою тихую келью,\nЗажигал последний свет,\nСтавил лампаду веселью\nИ пышный лилий букет.\nЕму дивились со смехом,\nГоворили, что он чудак.\nОн думал о шубке с мехом\nИ опять скрывался во мрак.\nОднажды его проводили,\nОн весел и счастлив был,\nА утром в гроб уложили,\nИ священник тихо служил.","name": "Его встречали повсюду...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4835, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Воспоминаньями смущенный,\nИсполнен сладкою тоской,\nСады прекрасные, под сумрак ваш священный\nВхожу с поникшею главой.\nТак отрок библии, безумный расточитель,\nДо капли истощив раскаянья фиал,\nУвидев наконец родимую обитель,\nГлавой поник и зарыдал.\nВ пылу восторгов скоротечных,\nВ бесплодном вихре суеты,\nО, много расточил сокровищ я сердечных\nЗа недоступные мечты,\nИ долго я блуждал, и часто, утомленный,\nРаскаяньем горя, предчувствуя беды,\nЯ думал о тебе, предел благословенный,\nВоображал сии сады.\nВоображаю день счастливый,\nКогда средь вас возник лицей,\nИ слышу наших игр я снова шум игривый\nИ вижу вновь семью друзей.\nВновь нежным отроком, то пылким, то ленивым,\nМечтанья смутные в груди моей тая,\nСкитаясь по лугам, по рощам молчаливым,\nПоэтом забываюсь я.\nИ въявь я вижу пред собою\nДней прошлых гордые следы.\nЕще исполнены великою женою,\nЕе любимые сады\nСтоят населены чертогами, вратами,\nСтолпами, башнями, кумирами богов\nИ славой мраморной, и медными хвалами\nЕкатерининских орлов.\nСадятся призраки героев\nУ посвященных им столпов,\nГлядите; вот герой, стеснитель ратных строев,\nПерун кагульских берегов.\nВот, вот могучий вождь полунощного флага,\nПред кем морей пожар и плавал и летал.\nВот верный брат его, герой Архипелага,\nВот наваринский Ганнибал.\nСреди святых воспоминаний\nЯ с детских лет здесь возрастал,\nА глухо между тем поток народной брани\nУж бесновался и роптал.\nОтчизну обняла кровавая забота,\nРоссия двинулась и мимо нас летят\nИ тучи конные, брадатая пехота,\nИ пушек медных светлый ряд.\nНа юных ратников взирали,\nЛовили брани дальний звук\nИ детские лета и . . . . . проклинали\nИ узы строгие наук.\nИ многих не пришло. При звуке песней новых\nПочили славные в полях Бородина,\nНа кульмских высотах, в лесах Литвы суровых,\nВблизи Монмартра . . . . . .","name": "ВОСПОМИНАНИЯ В ЦАРСКОМ СЕЛЕ","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4836, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1918","text": "На севере, в июле, после долгой разлуки,\nЯ увидал — задымился вдали,\nБелой болотной ночью окутанный,\nРодина, твой лик.\nПоздно вернулся — могильный камень\nЦеловать устами скорбными\nИ роптать. Но молвил ангел:\n«Что ты живого ищешь средь мертвых?\nОна жива. Эти капли\nЗвенят.\nРебята,\nИграя под вечер, смеются и кричат.\nОна рассеялась. Она — тоска. Она — дым. Она — свет.\nОна — дождик крупный, редкий.\nОна — в этой солнечной капле на траве.\nОна сейчас была, и нет ее...\nТы никогда ее земных одежд\nРукой уж не коснешься боле.\nИ не зови ее. Она везде.\nИ нет ее. На то Господня воля».","name": "Возвращение","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4837, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "Из тьмы я пришел, где шумят дожди. Ты сейчас одна, взаперти.\nПод сводами храма своего путника приюти!\nС дальних троп, из лесных глубин принес я тебе жасмин,\nДерзко мечтая: захочешь его в волосы ты вплести?\nМедленно побреду назад в сумрак, полный звона цикад,\nНи слова не произнесу, только флейту к губам поднесу,\nПесню мою - мой прощальный дар - посылая тебе с пути.\nПеревод Ю. Нейман.","name": "Из тьмы я пришел, где шумят дожди..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4838, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1878","text": "Мне смешно... и я дивлюсь на самого себя.\nНепритворна моя грусть, мне действительно тяжело жить, горестны и безотрадны мои чувства. И между тем я стараюсь придать им блеск и красивость, я ищу образов и сравнений; я округляю мою речь, тешусь звоном и созвучием слов.\nЯ, как ваятель, как золотых дел мастер, старательно леплю и вырезываю и всячески украшаю тот кубок, в котором я сам же подношу себе отраву.","name": "Кубок","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4839, "fields": {"themes": [7],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1839","text": "Икалось ли тебе, Давыдов,\nКогда шампанское я пил\nРазличных вкусов, свойств и видов,\nРазличных возрастов и сил,\nКогда в подвалах у Моэта\nЯ жадно поминал тебя,\nЛюбя наездника-поэта,\nДа и шампанское любя?\nЗдесь бьет Кастальский ключ, питая\nНебаснословною струей;\nПоэзия — здесь вещь ручная:\nПять франков дай — и пей и пой!\nМоэт — вот сочинитель славный!\nОн пишет прямо набело,\nИ стих его, живой и плавный,\nЛожится на душу светло.\nЖивет он славой всенародной;\nПоэт доступный, всем с руки,\nОн переводится свободно\nНа все живые языки.\nНедаром он стяжал известность\nИ в школу все к нему спешат:\nЕго текущую словесность\nВсе поглощают нарасхват.\nПоэм в стеклянном переплете\nВ его архивах миллион.\nГомер! хоть ты в большом почете,—\nЧто твой воспетый Илион?\nКогда тревожила нас младость\nИ жажда ощущений жгла,\nЕго поэма, наша радость,\nНастольной книгой нам была.\nКак много мы ночей бессонных,\nЗабыв все тягости земли,\nНочей прозрачных, благосклонных,\nС тобой над нею провели.\nПрочтешь поэму — и, бывало,\nДавай полдюжину поэм!\nКак ни читай,— кажись, всё мало...\nИ зачитаешься совсем.\nВ тех подземелиях гуляя,\nЯ думой ожил в старине;\nГляжу: биваком рать родная\nРасположилась в Эперне.\nЛихой казак, глазам и слуху,\nПредстал мне: песни и гульба!\nПьют эпернейскую сивуху,\nЖалея только, что слаба.\nЛюблю я русскую натуру:\nВ бою он лев; пробьют отбой —\nВесельчаку и балагуру\nИ враг всё тот же брат родной.\nОставя боевую пику,\nКазак здесь мирно пировал,\nНо за Москву, французам в пику,\nИх погреба он осушал.\nВином кипучим с гор французских\nОн поминал родимый Дон,\nИ, чтоб не пить из рюмок узких,\nПил прямо из бутылок он.\nДа и тебя я тут подметил,\nМой бородинский бородач!\nТы тут друзей давнишних встретил,\nИ поцелуй твой был горяч.\nДней прошлых свитки развернулись,\nВсе поэтические сны\nВ тебе проснулись, встрепенулись\nИз-за душевной глубины.\nВот край, где радость льет обильно\nВиноточивая лоза;\nИ из очей твоих умильно\nСкатилась пьяная слеза!\nТак из чужбины отдаленной\nМой стих искал тебя, Денис!\nА уж тебя ждал неизменный\nНе виноград, а кипарис.\nНа мой привет отчизне милой\nОтветом скорбный голос был,\nЧто свежей братскою могилой\nДополнен ряд моих могил.\nИскал я друга в день возврата,\nНо грустен был возврата день!\nИ собутыльника и брата\nОдну я с грустью обнял тень.\nОстыл поэта светлый кубок,\nОстыл и партизанский меч;\nСредь благовонных чаш и трубок\nУж не кипит живая речь.\nС нее не сыплются, как звезды,\nОгни и вспышки острых слов,\nИ речь наездника — наезды\nНе совершает на глупцов.\nСтруей не льется вечно новой\nБивачных повестей рассказ\nПро льды Финляндии суровой,\nПро огнедышащий Кавказ,\nПро год, запечатленный кровью,\nКогда, под заревом Кремля,\nПылая местью и любовью,\nВосстала русская земля.\nКогда, принесши безусловно\nВсе жертвы на алтарь родной,\nЕдинодушно, поголовно\nНарод пошел на смертный бой.\nПод твой рассказ народной были,\nЖивотрепещущий рассказ,\nИз гроба тени выходили,\nИ блеск их ослеплял наш глаз.\nБагратион — Ахилл душою,\nКутузов — мудрый Одиссей,\nСеславин, Кульнев — простотою\nИ доблестью муж древних дней!\nБогатыри эпохи сильной,\nЭпохи славной, вас уж нет!\nИ вот сошел во мрак могильный\nВаш сослуживец, ваш поэт!\nСмерть сокрушила славы наши,\nИ смотрим мы с слезой тоски\nНа опрокинутые чаши,\nНа упраздненные венки.\nЗову,— молчит припев бывалый;\nИщу тебя,— но дом твой пуст;\nНе встретит стих мой запоздалый\nУлыбки охладевших уст.\nНо песнь мою, души преданье\nО светлых, безвозвратных днях,\nПрими, Денис, как возлиянье\nНа прах твой, сердцу милый прах!","name": "Эперне","date_to": "1854"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4840, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1908","text": "Моя душа осаждена\nБезумно-странными грехами.\nОна — как древняя жена\nПеред своими женихами.\nОна должна в чертоге прясть,\nСклоняя взоры все суровей,\nЧтоб победить глухую страсть,\nСмирить мятежность бурной крови.\nНо если бой неравен стал,\nЯ гордо вспомню клятву нашу\nИ, выйдя в пиршественный зал,\nВозьму отравленную чашу.\nИ смерть придет ко мне на зов,\nКак Одиссей, боец в Пергаме,\nИ будут вопли женихов\nПод беспощадными стрелами.","name": "Моя душа осаждена...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4841, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1961","text": "- Не так вы жили и живете,-\nМне говорит один юнец,-\nНе так в любви, не так в работе,\nНе так в мечтаньях, наконец.\nОднако многое, конечно,\nВам было в жизни по плечу...\nА я смотрю почти что нежно,\nА я не спорю, я молчу.\nПусть в край далекий уезжают\nИ на пути своем крутом\nПускай сначала возмужают,\nПускай оценят нас потом.\nПускай услышат в ночь июня,\nКак время травами шуршит.\nПусть снисходительная юность\nСвой суд над зрелостью вершит.","name": "Не так вы жили и живете...","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4842, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1894","text": "Панмонголизм! Хоть слово дико,\nНо мне ласкает слух оно,\nКак бы предвестием великой\nСудьбины божией полно.\nКогда в растленной Византии\nОстыл божественный алтарь\nИ отреклися от Мессии\nИерей и князь, народ и царь,-\nТогда он поднял от Востока\nНарод безвестный и чужой,\nИ под орудьем тяжким рока\nВо прах склонился Рим второй.\nСудьбою павшей Византии\nМы научиться не хотим,\nИ всё твердят льстецы России:\nТы - третий Рим, ты - третий Рим.\nПусть так! Орудий божьей кары\nЗапас еще не истощен.\nГотовит новые удары\nРой пробудившихся племен.\nОт вод малайских до Алтая\nВожди с восточных островов\nУ стен поникшего Китая\nСобрали тьмы своих полков.\nКак саранча, неисчислимы\nИ ненасытны, как она,\nНездешней силою хранимы,\nИдут на север племена.\nО Русь! забудь былую славу:\nОрел двухглавый сокрушен,\nИ желтым детям на забаву\nДаны клочки твоих знамен.\nСмирится в трепете и страхе,\nКто мог завет любви забыть...\nИ Третий Рим лежит во прахе,\nА уж четвертому не быть.","name": "Панмонголизм","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4843, "fields": {"themes": [],"author": "Тэффи","text": "А еще посмотрела бы я на русского мужика,\nХитрого, ярославского, тверского кулака,\nЧтоб чесал он особой ухваткой,\nКак чешут только русские мужики -\nБольшим пальцем левой руки\nПод правой лопаткой.\nЧтоб шел он с корзинкой в Охотный ряд,\nГлаза лукаво косят,\nМохрится бороденка:\n- Барин! Купи куренка!\n- Ну и куренок! Старый петух.\n- Старый?! Скажут тоже!\nСтарый. Да ен, може,\nНа два года тебя моложе!","name": "А еще посмотрела бы я на русского мужика..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4844, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1906","text": "Среди лесов, унылых и заброшенных,\nПусть остается хлеб в полях нескошенным!\nМы ждем гостей незваных и непрошенных,\nМы ждем гостей!\nПускай гниют колосья перезрелые!\nОни придут на нивы пожелтелые,\nИ не сносить вам, честные и смелые,\nСвоих голов!\nОни растопчут нивы золотистые,\nОни разроют кладбище тенистое,\nПотом развяжет их уста нечистые\nКровавый хмель!\nОни ворвутся в избы почернелые,\nЗажгут пожар — хмельные, озверелые...\nНе остановят их седины старца белые,\nНи детский плач!\nСреди лесов, унылых и заброшенных,\nМы оставляем хлеб в полях нескошенным.\nМы ждем гостей незваных и непрошенных,\nСвоих детей!","name": "Среди лесов, унылых и заброшенных...","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4845, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Клычков","date_from": "1917","text": "Золотятся ковровые нивы\nИ чернеют на пашнях комли...\nОтчего же задумались ивы,\nСловно жаль им родимой земли?..\nКак и встарь, месяц облаки водит,\nСловно древнюю рать богатырь,\nИ за годами годы проходят,\nПропадая в безвестную ширь.\nТа же Русь без конца и без края,\nИ над нею дымок голубой -\nЧто ж и я не пою, а рыдаю\nНад людьми, над собой, над судьбой?\nИ мне мнится: в предутрии пламя\nПред бедою затеплила даль\nИ сгустила туман над полями\nНебывалая в мире печаль...","name": "Предчувствие","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4846, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1815","text": "В альбом графини О. П.\nВ бурю, в легком челноке,\nОкруженный тучи мглою,\nПлыл младенец по реке,\nИ несло челнок волною.\nБуря вкруг него кипит,\nЧелн ужасно колыхает -\nБеззаботно он сидит\nИ веслом своим играет.\nВолны плещут на челнок -\nОн веселыми глазами\nСмотрит, бросив в них цветок,\nКак цветок кружит волнами.\nЧелн, ударясь у брегов\nОб утесы, развалился,\nИ на бреге меж цветов\nМореходец очутился.\nЧелн забыт... а гибель, страх?\nИх невинность и не знает.\nУлыбаясь, на цветах\nМой младенец засыпает.\nВот пример! Беспечно в свет!\nПусть гроза, пускай волненье;\nНам погибели здесь нет;\nПравит челн наш провиденье.\nЗдесь стезя твоя верна;\nМеньше, чем другим, опасна;\nЖизнь красой души красна,\nА твоя душа прекрасна.","name": "Младенец","date_to": "1815"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4847, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1976","text": "На стене висели в рамках бородатые мужчины -\nВсе в очечках на цепочках, по-народному - в пенсне,-\nВсе они открыли что-то, все придумали вакцины,\nТак что если я не умер - это все по их вине.\nДоктор молвил: \"Вы больны\",-\nИ меня заколотило,\nИ сердечное светило\nУхмыльнулось со стены,-\nЗдесь не камера - палата,\nЗдесь не нары, а скамья,\nНе подследственный, ребята,\nА исследуемый я!\nИ хотя я весь в недугах, мне не страшно почему-то,-\nПодмахну давай, не глядя, медицинский протокол!\nМне известен Склифосовский, основатель института,\nМне знаком товарищ Боткин - он желтуху изобрел.\nВ положении моем\nЛишь чудак права качает:\nДоктор, если осерчает,\nТак упрячет в \"желтый дом\".\nВсе зависит в этом доме оном\nОт тебя от самого:\nХочешь - можешь стать Буденным,\nХочешь - лошадью его!\nУ меня мозги за разум не заходят - верьте слову -\nЗадаю вопрос с намеком, то есть, лезу на скандал:\n\"Если б Кащенко, к примеру, лег лечиться к Пирогову -\nПирогов бы без причины резать Кащенку не стал...\"\nНо и врач не лыком шит -\nОн хитер и осторожен.\n\"Да, вы правы, но возможен\nХод обратный\",- говорит.\nВот палата на пять коек,\nВот профессор входит в дверь -\nТычет пальцем: \"Параноик\",-\nИ поди его проверь!\nХорошо, что вас, светила, всех повесили на стенку -\nЯ за вами, дорогие, как за каменной стеной,\nНа Вишневского надеюсь, уповаю на Бурденку,-\nПодтвердят, что не душевно, а духовно я больной!\nРод мой крепкий - все в меня,-\nПравда, прадед был незрячий;\nСвекр мой - белогорячий,\nНо ведь свекр- не родня!\n\"Доктор, мы здесь с глазу на глаз -\nОтвечай же мне, будь скор:\nИли будет мне диагноз,\nИли будет - приговор?\"\nИ врачи, и санитары, и светила все смутились,\nЗаоконное светило закатилось за спиной,\nИ очечки на цепочке как бы влагою покрылись,\nУ отца желтухи щечки вдруг покрылись белизной.\nИ нависло острие,\nИ поежилась бумага,-\nДоктор действовал на благо,\nЖалко - благо не мое,-\nНо не лист перо стальное -\nГрудь проткнуло, как стилет:\nМой диагноз - паранойя,\nЭто значит - пара лет!","name": "Никакой ошибки","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4848, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Действительно ли счастье - краткий миг\nИ суть его - несовершенство,\nИ правы ль мы, когда лобзаем лик\nМинутного блаженства?\nИ где оно, мерило наших прав?..\nО, жалкое мгновенье,\nКогда пчела взлетает с вольных трав\nИ падает в варенье!\nНам суждено копить тяжелый мед,\nИ воск лепить, и строить соты.\nПусть счастья нет. Есть долгие заботы.\nИ в этой жизни милый гнет.","name": "Действительно ли счастье - краткий миг..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4849, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1886","text": "Садик запущенный, садик заглохший;\nСтаренький, серенький дом;\nДворик заросший, прудок пересохший;\nВетхие службы кругом.\nНесколько шатких ступеней крылечка,\nСтекла цветные в дверях;\nЛавки вдоль стен, изразцовая печка\nВ низеньких, темных сенях;\nВ комнате стулья с обивкой сафьяной,\nОбраз с лампадой в углу,\nКниги на полках, камин, фортепьяно,\nМягкий ковер на полу...\nВ комнате этой и зиму, и лето\nСтолько цветов на окне...\nКак мне знакомо и мило все это,\nКак это дорого мне!\nЮные грезы! Счастливые встречи\nВ поле и в мраке лесном...\nПод вечер долгие, тихие речи\nРядом, за чайным столом...\nГоды минувшие, лучшие годы,\nЧуждые смут и тревог!\nЯсные дни тишины и свободы!\nМирный, родной уголок!\nНыне ж одно только на сердце бремя\nНезаменимых потерь...\nГде это доброе старое время?\nГде это счастье теперь?","name": "Садик запущенный, садик заглохший...","date_to": "1886"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4850, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","text": "Будем горевать\nв стол.\nДушу открывать\nв стол.\nБудем рисовать\nв стол.\nДаже танцевать —\nв стол.\nБудем голосить\nв стол.\nЗлиться и грозить —\nв стол!\nБудем сочинять\nв стол...\nИ слышать из стола\nстон.","name": "Будем горевать в стол..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4851, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1938","text": "Вчера пятнадцать шли в наряд.\nЧетырнадцать пришли назад.\nВ одной тарелке борщ остыл...\nОбед был всем бойцам постыл.\nЧетырнадцать ложились спать.\nБыла пуста одна кровать.\nСтоял, уставший от хлопот,\nУ изголовья пулемет.\nБелея в темно-синей мгле,\nПисьмо лежало на столе.\nНад неоконченной строкой\nСгущались горе и покой.\nБойцы вставали поутру\nИ умывались на ветру.\nИ лишь на полочке одной\nОстался порошок зубной.\nНаш экспедитор шел пешком\nВ штаб с недописанным письмом.\nО, если б вам, жена и мать,\nТого письма не получать!","name": "Письмо","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4852, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1914","text": "Чернеет дорога приморского сада,\nЖелты и свежи фонари.\nЯ очень спокойная. Только не надо\nСо мною о нем говорить.\nТы милый и верный, мы будем друзьями...\nГулять, целоваться, стареть...\nИ легкие месяцы будут над нами,\nКак снежные звезды, лететь.","name": "Чернеет дорога приморского сада...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4853, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1883","text": "Я баловень судьбы... Уж с колыбели\nБогатство, почести, высокий сан\nК возвышенной меня манили цели,-\nРождением к величью я призван.\nНо что мне роскошь, злато, власть и сила?\nНе та же ль беспристрастная могила\nПоглотит весь мишурный этот блеск,\nИ все, что здесь лишь внешностью нам льстило,\nИсчезнет, как волны мгновенный всплеск?\nЕсть дар иной, божественный, бесценный,\nОн в жизни для меня всего святей,\nИ ни одно сокровище вселенной\nНе заменит его душе моей:\nТо песнь моя!.. Пускай прольются звуки\nМоих стихов в сердца толпы людской,\nПусть скорбного они врачуют муки\nИ радуют счастливого душой!\nКогда же звуки песни вдохновенной\nДостигнут человеческих сердец,\nТогда я смело славы заслуженной\nПриму неувядаемый венец.\nНо пусть не тем, что знатного я рода,\nЧто царская во мне струится кровь,\nРодного православного народа\nЯ заслужу доверье и любовь,\nНо тем, что песни русские, родные\nЯ буду петь немолчно до конца\nИ что во славу матушки России\nСвященный подвиг совершу певца.","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4854, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Когда под черными крылами\nСклонюсь усталой головой\nИ молча смерть погасит пламя\nВ моей лампаде золотой...\nКоль, улыбаясь жизни новой,\nИ из земного жития\nДуша, порвавшая оковы,\nУносит атом бытия,—\nЯ не возьму воспоминаний\nУтех любви пережитых,\nНи глаз жены, ни сказок няни,\nНи снов поэзии златых,\nЦветов мечты моей мятежной\nЗабыв минутную красу,\nОдной лилеи белоснежной\nЯ в лучший мир перенесу\nИ аромат, и абрис нежный.","name": "Еще лилии"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4855, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1926","text": "Ликует форвард на бегу.\nТеперь ему какое дело!\nНедаром согнуто в дугу\nЕго стремительное тело.\nКак плащ, летит его душа,\nКлючица стукается звонко\nО перехват его плаща.\nТанцует в ухе перепонка,\nТанцует в горле виноград,\nИ шар перелетает ряд.\nЕго хватают наугад,\nЕго отравою поят,\nНо башмаков железный яд\nЕму страшнее во сто крат.\nНазад!\nСвалились в кучу беки,\nОпухшие от сквозняка,\nНо к ним через моря и реки,\nПросторы, площади, снега,\nРасправив пышные доспехи\nИ накренясь в меридиан,\nНесётся шар.\nВ душе у форварда пожар,\nГремят, как сталь, его колена,\nНо уж из горла бьёт фонтан,\nОн падает, кричит: «Измена!»\nА шар вертится между стен,\nДымится, пучится, хохочет,\nГлазок сожмёт: «Спокойной ночи!»\nГлазок откроет: «Добрый день!»\nИ форварда замучить хочет.\nЧетыре гола пали в ряд,\nНад ними трубы не гремят,\nИх сосчитал и тряпкой вытер\nМеланхолический голкипер\nИ крикнул ночь. Приходит ночь.\nБренча алмазною заслонкой,\nОна вставляет чёрный ключ\nВ атмосферическую лунку.\nОткрылся госпиталь. Увы,\nЗдесь форвард спит без головы.\nНад ним два медные копья\nУпрямый шар верёвкой вяжут,\nС плиты загробная вода\nСтекает в ямки вырезные,\nИ сохнет в горле виноград.\nСпи, форвард, задом наперёд!\nСпи, бедный форвард!\nНад землёю\nЗаря упала, глубока,\nТанцуют девочки с зарёю\nУ голубого ручейка.\nВсё так же вянут на покое\nВ лиловом домике обои,\nСтареет мама с каждым днём...\nСпи, бедный форвард!\nМы живём.","name": "Футбол","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4856, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Максим Горький","text": "Сказка\nI\nПо деревне ехал царь с войны.\nЕдет - черной злобой сердце точит.\nСлышит - за кустами бузины\nДевушка хохочет.\nГрозно брови рыжие нахмуря,\nЦарь ударил шпорами коня,\nНалетел на девушку, как буря,\nИ кричит, доспехами звеня:\n\"Ты чего,- кричит он зло и грубо,-\nТы чего, девчонка, скалишь зубы?\nОдержал враг надо мной победу,\nВся моя дружина перебита,\nВ плен попала половина свиты,\nЯ домой, за новой ратью еду,\nЯ - твой царь, я в горе и обиде,-\nКаково мне глупый смех твой видеть?\"\nКофточку оправя на груди,\nДевушка ответила царю:\n\"Отойди,- я с милым говорю!\nБатюшка, ты, лучше, отойди\".\nЛюбишь, так уж тут не до царей,-\nНекогда беседовать с царями!\nИногда любовь горит скорей\nТонкой свечки в жарком божьем храме.\nЦарь затрясся весь от дикой злости,\nПриказал своей покорной свите:\n\"Ну-те-ко, в тюрьму девчонку бросьте,\nИли, лучше,- сразу удавите!\"\nИсказив угодливые рожи,\nБросились к девице, словно черти,\nКонюхи царевы и вельможи,-\nПредали девицу в руки Смерти.\nII\nСмерть всегда злым демонам покорна,\nНо в тот день она была не в духе,-\nВедь весной любви и жизни зерна\nНабухают даже в ней, старухе.\nСкучно век возиться с тухлым мясом,\nИстреблять в нем разные болезни;\nСкучно мерять время смертным часом -\nХочется пожить побесполезней.\nВсе, пред неизбежной с нею встречей,\nОщущают только страх нелепый,-\nНадоел ей ужас человечий,\nНадоели похороны, склепы.\nЗанята неблагодарным делом\nНа земле и грязной, и недужной.\nДелает она его умело,-\nЛюди же считают Смерть ненужной.\nНу, конечно, ей обидно это,\nЗлит ее людское наше стадо,\nИ, озлясь, сживает Смерть со света\nИногда не тех, кого бы надо.\nПолюбить бы Сатану ей, что ли,\nПодышать бы вволю адским зноем,\nЗарыдать бы от любовной боли\nВместе с огнекудрым Сатаною!\nIII\nДевушка стоит пред Смертью, смело\nГрозного удара ожидая.\nСмерть бормочет,- жертву пожалела:\n\"Ишь ты, ведь, какая молодая!\nЧто ты нагрубила там царю?\nЯ тебя за это уморю!\"-\n\"Не сердись,- ответила девица,-\nЗа што на меня тебе сердиться?\nПоцеловал меня впервые милый\nПод кустом зеленой бузины,-\nДо царя ли мне в ту пору было?\nНу, а царь, на грех, бежит с войны,\nЯ и говорю ему, царю,\nОтойди, мол, батюшка, отсюда!\nХорошо, как будто, говорю,\nА - гляди-ко, вышло-то как худо!\nЧто ж?! От Смерти некуда деваться.\nВидно, я умру, не долюбя.\nСмертушка! Душой прошу тебя -\nДай ты мне еще поцеловаться!\"\nСтранны были Смерти речи эти,-\nСмерть об этом никогда не просят!\nДумает: \"Чем буду жить на свете,\nЕсли люди целоваться бросят?\"\nИ на вешнем солнце кости грея,\nСмерть сказала, подманив змею:\n\"Ну, ступай, целуйся, да - скорее!\nНочь - твоя, а на заре - убью!\"\nИ на камень села,- ожидает,\nА змея ей жалом косу лижет.\nДевушка от счастия рыдает,\nСмерть ворчит: \"Иди, скорей, иди же!\nIV\nВешним солнцем ласково согрета,\nСмерть разула стоптанные лапти,\nПрилегла на камень и - уснула.\nНехороший сон приснился Смерти!\nБудто бы ее родитель, Каин,\nС правнуком своим - Искариотом,\nДряхленькие оба лезут в гору,-\nТочно две змеи ползут тихонько.\n\"Господи!\"- угрюмо стонет Каин,\nГлядя в небо тусклыми глазами.\n\"Господи!\"- взывает злой Иуда,\nОт земли очей не поднимая.\nНад горою, в облаке румяном\nВозлежит господь,- читает книгу:\nЗвездами написана та книга,\nМлечный путь - один ее листочек.\nНа верху горы стоит архангел,\nСнопик молний в белой ручке держит.\nГоворит он путникам сурово:\n\"Прочь идите! Вас господь\nне примет!\"\n\"Михаиле!- жалуется Каин,-\nЗнаю я - велик мой грех пред миром!\nЯ родил убийцу светлой Жизни,\nЯ отец проклятой, подлой Смерти!\"-\n\"Михаиле!- говорит Иуда,-\nЗнаю, что я Каина грешнее,\nПотому что предал подлой Смерти\nСветлое, как солнце, божье сердце!\"\nИ взывают оба они, в голос:\n\"Михаиле! Пусть господь хоть слово\nСкажет нам, хоть только пожалеет -\nВедь прощенья мы уже не молим!\"\nТихо отвечает им архангел:\n\"Трижды говорил ему я это,\nДважды ничего он не сказал мне,\nВ третий раз, качнув главою, молвил:\n\"Знай,- доколе Смерть живое губит,\nКаину с Иудой нет прощенья.\nПусть их тот простит, чья сила может\nПобороть навеки силу Смерти\".\nТут Братоубийца и Предатель\nГорестно завыли, зарыдали\nИ, обнявшись, оба покатились\nВ смрадное болото под горою.\nА в болоте бесятся, ликуя,\nУпыри, кикиморы и черти\nИ плюют на Каина с Иудой\nСиними, болотными огнями.\nV\nСмерть проснулась около полудня,\nСмотрит,- а девица не пришла!\nСмерть бормочет сонно: \"Ишь ты, блудня!\nВидно ночь-то коротка была!\"\nСорвала подсолнух за плетнем.\nНюхает, любуется, как солнце\nЗолотит живым своим огнем\nЛист осины в желтые червонцы.\nИ на солнце глядя, вдруг запела\nТихо и гнусаво, как умела:\n\"Беспощадною рукой\nЛюди ближнего убьют\nИ хоронят. И поют:\n\"Со святыми упокой!\"\nНе пойму я ничего!-\nДеспот бьет людей и гонит,\nА издохнет - и его\nС той же песенкой хоронят!\nЧестный помер или вор -\nС одинаковой тоской\nРаспевает грустный хор:\n\"Со святыми упокой!\"\nДурака, скота иль хама\nЯ убью моей рукой,\nНо для всех поют упрямо:\n\"Со святыми упокой!\"\nVI\nСпела песню - начинает злиться,\nУж прошло гораздо больше суток,\nА - не возвращается девица.\nЭто - плохо. Смерти - не до шуток.\nСтановясь все злее и жесточе,\nСмерть обула лапти и онучи\nИ, едва дождавшись лунной ночи,\nВ путь идет, грозней осенней тучи.\nЧас прошла и видит: в перелеске,\nПод росистой молодой орешней\nНа траве атласной, в лунном блеске\nДевушка сидит богиней вешней.\nКак земля гола весною ранней.\nГрудь ее обнажена бесстыдно.\nИ на коже шелковистой, ланьей\nЗвезды поцелуев ярко видны.\nДва соска, как звезды, красят грудь,\nИ - как звезды - кротко смотрят очи\nВ небеса, на светлый Млечный путь,\nНа тропу синеволосой ночи.\nПод глазами голубые тени,\nТочно рана - губы влажно алы.\nПоложив ей голову в колени,\nДремлет парень, как олень усталый.\nСмерть глядит, и тихо пламя гнева\nГаснет в ее черепе пустом.\n\"Ты чего же это, словно Ева,\nСпряталась от бога за кустом?\"\nТочно небом - лунно-звездным телом\nМилого от Смерти заслоня,\nОтвечает ей девица смело:\n\"Погоди-ка, не ругай меня!\nНе шуми, не испугай беднягу,\nОстрою косою не звени!\nЯ сейчас приду, в могилу лягу.\nА его - подольше сохрани!\nВиновата, не пришла я к сроку,\nДумала - до Смерти недалеко.\nДай еще парнишку обниму:\nБольно хорошо со мной ему!\nДа и он - хорош! Ты погляди,\nВон какие он оставил знаки\nНа щеках моих и на груди.\nВишь, цветут, как огненные маки!\"\nСмерть стыдясь тихонько засмеялась:\n\"Да, ты будто с солнцем целовалась.\nНо - ведь у меня ты не одна,-\nТысячи я убивать должна!\nЯ ведь честно времени служу,\nДела - много, а уж я - стара,\nКаждою минутой дорожу,\nСобирайся, девушка, пора!\"\nДевушка - свое:\n\"Обнимет милый,\nНи земли, ни неба больше нет.\nИ душа полна нездешней силой,\nИ горит в душе нездешний свет.\nНету больше страха пред Судьбой\nИ ни бога, ни людей не надо!\nКак дитя - собою радость рада,\nИ любовь любуется собой\".\nСмерть молчит задумчиво и строго,\nВидит - не прервать ей этой песни!\nКраше солнца - нету в мире бога,\nНет огня - огня любви чудесней!\nVII\nСмерть молчит, а девушкины речи\nЗависти огнем ей кости плавят,\nВ жар и холод властно ее мечут,\nЧто же сердце Смерти миру явит?\nСмерть - не мать, но - женщина, и в ней\nСердце тоже разума сильней;\nВ темном сердце Смерти есть ростки\nЖалости и гнева, и тоски.\nТем, кого она полюбит крепче,\nКто ужален в душу злой тоскою,\nКак она любовно ночью шепчет\nО великой радости покоя!\n\"Что ж,- сказала Смерть,-\nпусть будет чудо!\nРазрешаю я тебе - живи!\nТолько я с тобою рядом буду,\nВечно буду около Любви!\"\nС той поры Любовь и Смерть, как сестры,\nХодят неразлучно до сего дня,\nЗа любовью Смерть с косою острой\nТащится повсюду, точно сводня.\nХодит, околдована сестрою,\nИ везде - на свадьбе и на тризне\nНеустанно, неуклонно строит\nРадости Любви и счастье Жизни.","name": "Девушка и Смерть"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4857, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Яшин","date_from": "1956","text": "Сегодня праздник у тебя с утра,\nИ дома — всем понятное волненье.\nВот и тебе начать пришла пора\nСвое второе летоисчисленье.\nНе на готовое идешь, мой сын:\nИные дни — иные и заботы.\nВсем честным людям хватит до седин\nИ радостей, и горя, и работы.\nИ кто в каком ни возмужал году,\nМы, получая партбилеты, знали,\nЧто нам покой не писан на роду,\nНи льгот, ни выгод никаких не ждали.\nДа, нам всегда была близка мечта,\nИ не корысть кидала нас в сраженье.\nВ нас жили смелость, самоотреченье\nИ ленинского сердца чистота.\nА повстречаешь, сын мой, на пути\nСтяжателей, каких и мы встречали,\nЗнай — это просто накипь на металле,\nОкалина. Ее должны смести.\nДля коммуниста легкой жизни нет.\nГотовься не к парадам, а к походам\nИ помни, что от самого народа\nТы получаешь этот партбилет.","name": "Напутствие сыну","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4858, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1907","text": "Как в бёклиновских картинах,\nКраски странны...\nМрачны ели на стремнинах\nИ платаны.\nВ фантастичном беспорядке\nПерспективы —\nТо пологие площадки,\nТо обрывы.\nЛес растет стеной, взбираясь\nВверх по кручам,\nБеспокойно порываясь\nК дальним тучам.\nЖелтый фон из листьев павших\nЯрче сказки,\nНа деревьях задремавших\nВсе окраски.\nЗелень, золото, багрянец —\nСловно пятна...\nИх игра, как дикий танец,\nНепонятна.\nВ вакханалии нестройной\nИ без линий\nТолько неба цвет спокойный,\nГусто-синий,\nОднотонный, и прозрачный,\nИ глубокий,\nИ ликующий, и брачный,\nИ далекий.\nОблаков плывут к вершине\nКараваны...\nКак в бёклиновской картине,\nКраски странны!","name": "Осень в горах","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4859, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кочетков","text": "Проходит день своей дорогой,\nИ солнце не смежает век.\nКак белый тур тяжелорогий,\nНад горной далью встал Казбек.\nА мне орфическая лира\nЗвенит, звенит издалека:\nОна, как день последний мира,\nИ светозарна, и горька!","name": "Проходит день своей дорогой..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4860, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","date_from": "1906","text": "Измерили верные ноги\nПространств разбежавшихся вид.\nПо твердой, как камень, дороге\nГремит таратайка, гремит.\nЗвонит колоколец невнятно.\nЯ болен — я нищ — я ослаб.\nКолеблются яркие пятна\nВон там разоравшихся баб.\nМеж копен озимого хлеба\nНа пыльный, оранжевый клен\nСлетела из синего неба\nЧета ошалелых ворон.\nПод кровлю взойти да поспать бы,\nДа сутки поспать бы сподряд.\nНо в далях деревни, усадьбы\nСтеклом искрометным грозят.\nЧтоб бранью сухой не встречали,\nЖилье огибаю, как трус,—\nИ дале — и дале — и дале —\nВдоль пыльной дороги влекусь.","name": "Путь","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4861, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1879","text": "Не тем, Господь, могуч, непостижим\nТы пред моим мятущимся сознаньем,\nЧто в звездный день твой светлый серафим\nГромадный шар зажег над мирозданьем\nИ мертвецу с пылающим лицом\nОн повелел блюсти твои законы,\nВсё пробуждать живительным лучом,\nХраня свой пыл столетий миллионы.\nНет, ты могуч и мне непостижим\nТем, что я сам, бессильный и мгновенный,\nНошу в груди, как оный серафим,\nОгонь сильней и ярче всей вселенной.\nМеж тем как я - добыча суеты,\nИгралище ее непостоянства,-\nВо мне он вечен, вездесущ, как ты,\nНи времени не знает, ни пространства.","name": "Не тем, Господь, могуч, непостижим...","date_to": "1879"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4862, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1947","text": "Прошло полгода молчанья\nс тех пор, как стали клубиться\nв жажде преображенья,\nв горячей творящей мгле\nтвоих развалин оскалы,\nтвоих защитников лица,\nлегенды твои, которым\nподобных нет на земле.\nПрошло полгода молчанья\nс тех пор, как мне стала сниться\nтвоя свирепая круча —\nне отвести лица!\nКак трудно к тебе прорваться,\nкак трудно к тебе пробиться,\nк тебе, которой вручила\nвсю жизнь свою — до конца.\nНо, как сквозь терний колючий,\nсквозь ложь, клевету, обиды,\nк тебе — по любой дороге,\nвезде — у чужих и в дому,\nв вагоне, где о тебе же\nнавзрыд поют инвалиды,\nв труде, в обычной заботе\nк сиянию твоему.\nИ только с чистейшим сердцем,\nи только склонив колено\nтебе присягаю, как знамени,\nцелуя его края,—\nТрагедия всех трагедий —\nдуша моего поколенья,\nединственная,\nпрекрасная,\nбольшая душа моя.","name": "Прошло полгода молчанья...","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4863, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "В горячке\nВыпил все отравы,\nДо самой горькой и хмельной.\nКапризы и любви и славы\nУже не властны надо мной.\nЕще душа не долюбила,\nЕще до радостей горазд,\nНо радостней того, что было,\nМне, знаю, жизнь уже не даст.\nСлучится, память потревожу,-\nТогда, повторов не терпя,\nНачну бояться быть похожим\nВ любви на прежнего себя.\nИ радость встреч,\nИ провожанье\nПод невысокое окно\nВдруг огорчит,\nКак подражанье\nЧему-то бывшему давно.\nА слава?\nКто-то стал спесивей,\nКого-то в ней не узнаем.\nОна была куда красивей\nВ воображении моем.\nЯ представлял себе, как знойно\nГорит над чубом славы круг.\nОна была моих достойна\nВоображаемых заслуг.\nИному без нее тревожно,\nА мне с давно пережитой\nСпокойно,\nИбо все ничтожно\nВ сравнении\nСо славой той.\nНад глупым сердцем\nЕсть управа,\nНад суетностью\nСтраж двойной.\nКапризы и любви и славы\nУже не властны\nНадо мной.","name": "В горячке выпил все отравы..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4864, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1942","text": "Если дорог тебе твой дом,\nГде ты русским выкормлен был,\nПод бревенчатым потолком,\nГде ты, в люльке качаясь, плыл;\nЕсли дороги в доме том\nТебе стены, печь и углы,\nДедом, прадедом и отцом\nВ нем исхоженные полы;\nЕсли мил тебе бедный сад\nС майским цветом, с жужжаньем пчел\nИ под липой сто лет назад\nВ землю вкопанный дедом стол;\nЕсли ты не хочешь, чтоб пол\nВ твоем доме фашист топтал,\nЧтоб он сел за дедовский стол\nИ деревья в саду сломал...\nЕсли мать тебе дорога —\nТебя выкормившая грудь,\nГде давно уже нет молока,\nТолько можно щекой прильнуть;\nЕсли вынести нету сил,\nЧтоб фашист, к ней постоем став,\nПо щекам морщинистым бил,\nКосы на руку намотав;\nЧтобы те же руки ее,\nЧто несли тебя в колыбель,\nМыли гаду его белье\nИ стелили ему постель...\nЕсли ты отца не забыл,\nЧто качал тебя на руках,\nЧто хорошим солдатом был\nИ пропал в карпатских снегах,\nЧто погиб за Волгу, за Дон,\nЗа отчизны твоей судьбу;\nЕсли ты не хочешь, чтоб он\nПеревертывался в гробу,\nЧтоб солдатский портрет в крестах\nВзял фашист и на пол сорвал\nИ у матери на глазах\nНа лицо ему наступал...\nЕсли ты не хочешь отдать\nТу, с которой вдвоем ходил,\nТу, что долго поцеловать\nТы не смел,— так ее любил,—\nЧтоб фашисты ее живьем\nВзяли силой, зажав в углу,\nИ распяли ее втроем,\nОбнаженную, на полу;\nЧтоб досталось трем этим псам\nВ стонах, в ненависти, в крови\nВсе, что свято берег ты сам\nВсею силой мужской любви...\nЕсли ты фашисту с ружьем\nНе желаешь навек отдать\nДом, где жил ты, жену и мать,\nВсе, что родиной мы зовем,—\nЗнай: никто ее не спасет,\nЕсли ты ее не спасешь;\nЗнай: никто его не убьет,\nЕсли ты его не убьешь.\nИ пока его не убил,\nТы молчи о своей любви,\nКрай, где рос ты, и дом, где жил,\nСвоей родиной не зови.\nПусть фашиста убил твой брат,\nПусть фашиста убил сосед,—\nЭто брат и сосед твой мстят,\nА тебе оправданья нет.\nЗа чужой спиной не сидят,\nИз чужой винтовки не мстят.\nРаз фашиста убил твой брат,—\nЭто он, а не ты солдат.\nТак убей фашиста, чтоб он,\nА не ты на земле лежал,\nНе в твоем дому чтобы стон,\nА в его по мертвым стоял.\nТак хотел он, его вина,—\nПусть горит его дом, а не твой,\nИ пускай не твоя жена,\nА его пусть будет вдовой.\nПусть исплачется не твоя,\nА его родившая мать,\nНе твоя, а его семья\nПонапрасну пусть будет ждать.\nТак убей же хоть одного!\nТак убей же его скорей!\nСколько раз увидишь его,\nСтолько раз его и убей!","name": "Если дорог тебе твой дом...","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4865, "fields": {"themes": [7],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1819","text": "За то ль, Евгений, я Гораций,\nЧто пьяный, в миртовом венке,\nПою вино, любовь и граций,\nКак он, от шума вдалеке,\nИ что друзей люблю — старинных,\nА жриц Венеры — молодых;\nНет, лиру высоко настроя,\nНе в силах с музою моей\nЯ славить бранный лавр героя\nИль мирные дела судей —\nМне крыльев не дано орлиных\nС отверстым поприщем для них.\nК тому ж напрасно муза ищет\nТеперь героев и судей!\nДомон бичом отважно хлыщет\nПо стройному хребту коней,\nА Клит в объятиях Цирцеи\nЗавялою душою спит.\nКого ж мне до вершин Парнаса,\nВозвыся громкий глас, возвесть?\nИль за ухо втащить Мидаса\nИ смех в бессмертных произвесть?\nВернее в храме Цитереи,\nГде сын ее нам всем грозит,\nБлагоуханной головою\nПоникнув, Лидии младой\nПриятно нежить слух игрою,\nВоспеть беспечность и покой,\nИ сладострастия томленье,\nИ пламенный восторг любви,\nПокинуть гордые желанья,\nВ венок свой лавров не вплетать\nИ в час веселого мечтанья\nТихонько Флакку подражать\nВ науке дивной, в наслажденьи\nИ с ним забавы петь свои.","name": "К Евгению","date_to": "1819"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4866, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1917","text": "Ты в ветре, веткой пробующем,\nНе время ль птицам петь,\nНамокшая воробышком\nСиреневая ветвь!\nУ капель - тяжесть запонок,\nИ сад слепит, как плес,\nОбрызганный, закапанный\nМильоном синих слез.\nМоей тоскою вынянчен\nИ от тебя в шипах,\nОн ожил ночью нынешней,\nЗабормотал, запах.\nВсю ночь в окошко торкался,\nИ ставень дребезжал.\nВдруг дух сырой прогорклости\nПо платью пробежал.\nРазбужен чудным перечнем\nТех прозвищ и времен,\nОбводит день теперешний\nГлазами анемон.","name": "Ты в ветре, веткой пробующем...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4867, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1824","text": "Кто ты, призрак, гость прекрасный?\nК нам откуда прилетал?\nБезответно и безгласно\nДля чего от нас пропал?\nГде ты? Где твое селенье?\nЧто с тобой? Куда исчез?\nИ зачем твое явленье\nВ поднебесную с небес?\nНе Надежда ль ты младая,\nПриходящая порой\nИз неведомого края\nПод волшебной пеленой?\nКак она, неумолимо\nРадость милую на час\nПоказал ты, с нею мимо\nПролетел и бросил нас.\nНе Любовь ли нам собою\nТайно ты изобразил?..\nДни любви, когда одною\nМир для нас прекрасен был,\nАх! тогда сквозь покрывало\nНеземным казался он...\nСнят покров; любви не стало;\nЖизнь пуста, и счастье - сон.\nНе волшебница ли Дума\nЗдесь в тебе явилась нам?\nУдаленная от шума\nИ мечтательно к устам\nПриложивши перст, приходит\nК нам, как ты, она порой\nИ в минувшее уводит\nНас безмолвно за собой.\nИль в тебе сама святая\nЗдесь Поэзия была?..\nК нам, как ты, она из рая\nДва покрова принесла:\nДля небес лазурно-ясный,\nЧистый, белый для земли;\nС ней все близкое прекрасно,\nВсе знакомо, что вдали.\nИль Предчувствие сходило\nК нам во образе твоем\nИ понятно говорило\nО небесном, о святом?\nЧасто в жизни так бывало:\nКто-то светлый к нам летит,\nПодымает покрывало\nИ в далекое манит.","name": "Таинственный посетитель","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4868, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "У мокрых камней выгибает волна\nлитую покатую спину.\nНад черным хребтом Карадага\nлуна\nистаяла наполовину.\nСрываются звезды\nс десятков орбит,\nих росчерк мгновенен и светел.\nТревогу,\nтревогу,\nтревогу трубит\nв ущельях полуночный ветер.\nПока фосфорящийся след не потух,\nжеланье\nшепчу я поспешно.\nОдно неизменное.\nМеста для двух\nне стало в душе моей грешной.\nК осеннему небу\nприкован мой взгляд,\nавось я судьбу переспорю!\n...А звезды летят,\nи летят,\nи летят,\nи падают в Черное море.","name": "У мокрых камней выгибает волна..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4869, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1909","text": "Выйди в сад... Как погода ясна!\nКак застенчиво август увял!\nРаспустила коралл бузина,\nИ янтарный боярышник - вял...\nЭта ягода - яблочко-гном...\nКак кудрявый кротекус красив.\nСкоро осень окутает сном\nТеплый садик, дождем оросив.\nА пока еще - зелень вокруг\nИ вверху безмятежная синь;\nИ у клена причудливых рук -\nМного сходного с лапой гусынь.\nКак оливковы листики груш!\nКак призывно плоды их висят!\nВыйди в сад и чуть-чуть поразрушь, -\nЭто осень простит... Выйди в сад.","name": "Выйди в сад","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4870, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1910","text": "Меня положат в гроб фарфоровый\nНа ткань снежинок яблоновых,\nИ похоронят (...как Суворова...)\nМеня, новейшего из новых.\nНе повезут поэта лошади -\nВек даст мотор для катафалка.\nНа гроб букеты вы положите:\nМимоза, лилия, фиалка.\nПод искры музыки оркестровой,\nПод вздох изнеженной малины -\nОна, кого я так приветствовал,\nПротрелит полонез Филины.\nВсем будет весело и солнечно,\nОсветит лица милосердье...\nИ светозарно, ореолочно\nСогреет всех мое бессмертье!","name": "Мои похороны","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4871, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1810","text": "Известный откупщик Фадей\nПостроил богу храм... и совесть успокоил.\nИ впрямь! На всё цены удвоил:\nДал богу медный грош, а сотни взял рублей\nС людей.","name": "Известный откупщик Фадей...","date_to": "1810"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4872, "fields": {"themes": [19,13,9],"author": "Агния Барто","date_from": "1940","text": "Весна, весна на улице,\nВесенние деньки!\nКак птицы, заливаются\nТрамвайные звонки.\nШумная, веселая,\nВесенняя Москва.\nЕще не запыленная,\nЗеленая листва.\nГалдят грачи на дереве,\nГремят грузовики.\nВесна, весна на улице,\nВесенние деньки!\nТут прохожим не пройти:\nТут веревка на пути.\nХором девочки считают\nДесять раз по десяти.\nЭто с нашего двора\nЧемпионы, мастера\nНосят прыгалки в кармане,\nСкачут с самого утра.\nВо дворе и на бульваре,\nВ переулке и в саду,\nИ на каждом тротуаре\nУ прохожих на виду,\nИ с разбега,\nИ на месте,\nИ двумя ногами\nВместе.\nВышла Лидочка вперед.\nЛида прыгалку берет.\nСкачут девочки вокруг\nВесело и ловко,\nА у Лидочки из рук\nВырвалась веревка.\n— Лида, Лида, ты мала!\nЗря ты прыгалку взяла!—\nЛида прыгать не умеет,\nНе доскачет до угла!\nРано утром в коридоре\nВдруг раздался топот ног.\nВстал сосед Иван Петрович,\nНичего понять не мог.\nОн ужасно возмутился,\nИ сказал сердито он:\n— Почему всю ночь в передней\nКто-то топает, как слон?\nВстала бабушка с кровати —\nВсе равно вставать пора.\nЭто Лида в коридоре\nПрыгать учится с утра.\nЛида скачет по квартире\nИ сама считает вслух.\nНо пока ей удается\nДосчитать всего до двух.\nЛида просит бабушку:\n— Немножко поверти!\nЯ уже допрыгала\nПочти до десяти.\n— Ну,— сказала бабушка,—\nНе хватит ли пока?\nВнизу, наверно, сыплется\nИзвестка с потолка.\nВесна, весна на улице,\nВесенние деньки!\nГалдят грачи на дереве,\nГремят грузовики.\nШумная, веселая,\nВесенняя Москва.\nЕще не запыленная,\nЗеленая листва.\nВышла Лидочка вперед,\nЛида прыгалку берет.\n— Лида, Лида! Вот так Лида!\nРаздаются голоса. —\nПосмотрите, это Лида\nСкачет целых полчаса!\n— Я и прямо,\nЯ и боком,\nС поворотом,\nИ с прискоком,\nИ с разбега,\nИ на месте,\nИ двумя ногами\nВместе...\nДоскакала до угла.\n— Я б не так еще могла!\nВесна, весна на улице,\nВесенние деньки!\nС книжками, с тетрадками\nИдут ученики.\nПолны веселья шумного\nБульвары и сады,\nИ сколько хочешь радуйся,\nСкачи на все лады.","name": "Веревочка","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4873, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "У Кремля в гранитном Мавзолее\nОн лежит меж флагов, недвижим.\nА над миром, как заря алея,\nПлещет знамя, поднятое им.\nТо оно огромное — без меры,\nТо углом простого кумача\nОбнимает шею пионера,\nМаленького внука Ильича.","name": "Ленин"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4874, "fields": {"themes": [20],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1942","text": "Стал прощаться, и в выцветших скорбных глазах,\nВ напряжённости всех морщин\nЗатаился у матери старческий страх,\nЧто умрет она позже, чем сын.\nИ губами прильнула жена, светла\nНеобычным сиянием глаз,\nСловно тело и душу свою отдала\nВ поцелуе в последний раз.\nТяжело — обнимая, поддерживать мать,\nОбреченность ее пожалей.\nТяжело пред разлукой жену целовать,\nНо ребенка всего тяжелей!\nСмотрит взглядом большим, ничего не поняв,\nНо тревожно прижался к груди\nИ, ручонками цепко за шею обняв,\nПросит: «Папа, не уходи!»\nВ этом детском призыве и в детской слезе\nБольше правды и доброты,\nЧем в рычании сотен речей и газет,\nНо его не послушаешь ты.\nИ пойдешь, умирать по приказу готов,\nРаспрощавшись с семьею своей,\nКак ушли миллионы таких же отцов\nИ таких же мужей, сыновей.\nЕсли б цепкая петелька детских рук\nУдержала отцовский шаг,—\nВсе фронты перестали б работать вдруг\nМясорубками, нас не кроша.\nПрозвенело б заклятьем над пулей шальной:\n«Папа, папа, не уходи!»\nРазом пушки замолкли б,— все до одной,\nБольше б не было войн впереди!","name": "Расставание","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4875, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1916","text": "Тот, кто перед тобой ник,\nзапевши твоей свирелью,\nбыл такой же разбойник,\nтебя обманувший смиреньем.\nИз мочек рубины рвущий,\nсвой гнев теперь на него лью,\nчтоб божьи холеные уши\nрвануть огневою болью.\nПускай не один на свете,\nно я — перед ним ведь нищий.\nЯ годы собрал из меди,\nа он перечел их тыщи.\nА! Если б узнать наверно,\nхотя б в предсмертном хрипе,\nкак желты в Сити соверены,—\nя море бы глоткой выпил.\nА если его избранник\nокажется среди прочих,\nкак из-под лохмотьев рваных,\nмой нож заблестит из строчек.\nИ вот, оборвав смиренье,\nкричу, что перед тобой ник\nдушистой робкой сиренью\nтебя не узнавший разбойник.","name": "Откровение","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4876, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1968","text": "Давно смолкли залпы орудий,\nНад нами лишь солнечный свет,-\nНа чем проверяются люди,\nЕсли войны уже нет?\nПриходится слышать нередко\nСейчас, как тогда:\n\"Ты бы пошел с ним в разведку?\nНет или да?\"\nНе ухнет уже бронебойный,\nНе быть похоронной под дверь,\nИ кажется - все так спокойно,\nНегде раскрыться теперь...\nНо все-таки слышим нередко\nСейчас, как тогда:\n\"Ты бы пошел с ним в разведку?\nНет или да?\"\nПокой только снится, я знаю,-\nГотовься, держись и дерись! -\nЕсть мирная передовая -\nБеда, и опасность, и риск.\nПоэтому слышим нередко\nСейчас, как тогда:\n\"Ты бы пошел с ним в разведку?\nНет или да?\"\nВ полях обезврежены мины,\nНо мы не на поле цветов,-\nВы поиски, звезды, глубины\nНе сбрасывайте со счетов.\nПоэтому слышим нередко\nСейчас, как тогда:\n\"Ты бы пошел с ним в разведку?\nНет или да?\"","name": "Давно смолкли залпы орудий...","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4877, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Был и я среди донцов,\nГнал и я османов шайку;\nВ память битвы и шатров\nЯ домой привез нагайку.\nНа походе, на войне\nСохранил я балалайку -\nС нею рядом, на стене\nЯ повешу и нагайку.\nЧто таиться от друзей -\nЯ люблю свою хозяйку,\nЧасто думал я об ней\nИ берег свою нагайку.","name": "Был и я среди донцов...","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4878, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1925","text": "Солнце, одумайся, милое! Что ты!\nКочегары твои, видно, спятили.\nСмотри, от твоей сверхурочной работы\nРасплавились все обыватели.\nВ тресте, на фабрике,- всюду одурь!\nТы только взгляни, порадуйся:\nЛюбой деляга хуже, чем лодырь,\nБалдеет от каждого градуса...\nЗря вот ты, солнце, газет не читаешь,\nПрочти и прими во внимание:\nТы нам без толку жару пускаешь,\nА у нас срываешь задание.\nПойми, такая жара - преступление,\nДай хоть часок холодненький.\nСмотри: заразились знойной ленью\nЛучшие профработники!\nПеро едва дотащилось до точки,\nНе хочешь - а саботируешь.\nСолнце смеется и сушит строчки...\nРазве его сагитируешь?","name": "Жаркая просьба","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4879, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","text": "Из края в край, из града в град\nСудьба, как вихрь, людей метет,\nИ рад ли ты, или не рад,\nЧто нужды ей?.. Вперед, вперед!\nЗнакомый звук на ветр принес:\nЛюбви последнее прости...\nЗа нами много, много слез,\nТуман, безвестность впереди!..\n\"О, оглянися, о, постой,\nКуда бежать, зачем бежать?..\nЛюбовь осталась за тобой,\nГде ж в мире лучшего сыскать?\nЛюбовь осталась за тобой,\nВ слезах, с отчаяньем в груди...\nО, сжалься над своей тоской,\nСвое блаженство пощади!\nБлаженство стольких, стольких дней\nСебе на память приведи...\nВсе милое душе твоей\nТы покидаешь на пути!..\"\nНе время выкликать теней:\nИ так уж этот мрачен час.\nУсопших образ тем страшней.,\nЧем в жизни был милей для нас.\nИз края в край, из града в град\nМогучий вихрь людей метет,\nИ рад ли ты, или не рад,\nНе спросит он... Вперед, вперед!","name": "Из края в край, из града в град..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4880, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1850","text": "Ты сетуешь, что после долгих лет\nТы встретился с своим старинным другом\nИ общего меж вами вовсе нет...\nНе мучь себя ребяческим недугом!\nЛюби прошедшее! Его очарований\nНе осуждай! Под старость грустных дней\nПридется жить на дне души своей\nВесенней свежестью воспоминаний.","name": "Ты сетуешь, что после долгих лет...","date_to": "1850"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4881, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1893","text": "Habent sua fata libelli.\nНеизбалованный поэт,\nЯ в добрый час, сверх ожиданья,\nУспел привлечь к себе вниманье\nУже на позднем склоне лет.\nБлагодаря стихотвореньям\nМне посвящается хвала\nЗа неподатливость внушеньям\nНас усыпляющего зла.\n«Словам забытым» зная цену,\nДа, ничего я не забыл,\nИ суд сограждан не клеймил\nМеня ни разу за измену.\nИ вот, сочувствие мне есть,\nЕсть отклик песням запоздалым...\nНедостает лишь только честь\nУколов мне сердитым жалом\nЗа верность вечным идеалам...","name": "Неизбалованный поэт...","date_to": "1893"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4882, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","date_from": "1903","text": "Какая дерзкая нелепость\nСказать, что будто бы наш стих,\nУтратив музыку и крепость,\nСовсем беспомощно затих!\nКонечно, пушкинской весною\nВторично внукам, нам, не жить:\nОна прошла своей чредою\nИ вспять ее не возвратить.\nЕсть весны в людях, зимы глянут,\nИ скучной осени дожди,\nПридут морозы, бури грянут,\nЖдет много горя впереди...\nМы будем петь их проявленья\nИ вторить всем проклятьям их;\nИх завыванья, их мученья\nВзломают вглубь красивый стих...\nПереживая злые годы\nВсех извращений красоты -\nНаш стих, как смысл людской природы,\nОбезобразишься и ты;\nУдарясь в стоны и рыданья,\nПутем томления пройдешь.\nМинуешь много лет страданья -\nИ наконец весну найдешь!\nТо будет время наших внуков,\nИной властитель дум придет...\nОтселе слышу новых звуков\nЕще не явленный полет.","name": "Быть ли песне?","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4883, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Винокуров","date_from": "1955","text": "Меня в Полесье занесло.\nЗа реками и за лесами\nЕсть белорусское село —\nВсе с ясно-синими глазами.\nС ведром, босую, у реки\nДевчонку встретите на склоне.\nКак голубые угольки,\nГлаза ожгут из-под ладони.\nВ шинельке,—\nвидно, был солдат,—\nМужчина возится в овине.\nОкликни — он поднимет взгляд,\nИсполненный глубокой сини.\nБредет старуха через льны\nС грибной корзинкой и с клюкою.\nИ очи древние полны\nГолубоватого покоя.\nПять у забора молодух.\nСудачат, ахают, вздыхают...\nГлаза — захватывает дух!—\nТак синевой и полыхают.\nДевчата.\nСкромен их наряд.\nЗастенчивые чаровницы,\nЗардевшись, синеву дарят,\nКак драгоценность, сквозь ресницы.","name": "Синева","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4884, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Там, где древний Кочерговский\nНад Ролленем опочил,\nДней новейших Тредьяковский\nКолдовал и ворожил:\nДурень, к солнцу став спиною,\nПод холодный Вестник свой\nПрыскал мертвою водою,\nПрыскал ижицу живой.","name": "ЭПИГРАММА","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4885, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Фофанов","date_from": "1885","text": "Не правда ль, всё дышало прозой,\nКогда сходились мы с тобой?\nНам соловьи, пленившись розой,\nНе пели гимны в тьме ночной.\nИ друг влюбленных - месяц ясный -\nНам не светил в вечерний час,\nИ ночь дремотой сладострастной\nНе убаюкивала нас.\nА посмотри - в какие речи,\nВ какие краски я облек\nИ наши будничные встречи,\nИ наш укромный уголок!..\nВ них белопенные каскады\nШумят, свергаяся с холма;\nВ них гроты, полные прохлады,\nИ золотые терема.\nВ них ты - блистательная фея;\nВ них я - восторженный боец -\nТебя спасаю от злодея\nИ торжествую наконец.","name": "Не правда ль, всё дышало прозой...","date_to": "1885"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4886, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1879","text": "Глубь небес опять ясна,\nПахнет в воздухе весна,\nКаждый час и каждый миг\nПриближается жених.\nСпит во гробе ледяном\nОчарованная сном,—\nСпит, нема и холодна,\nВся во власти чар она.\nНо крылами вешних птиц\nОн свевает снег с ресниц,\nИ из стужи мертвых грез\nПроступают капли слез.","name": "Глубь небес опять ясна...","date_to": "1879"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4887, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1899","text": "В нашем доме мыши поселились\nИ живут, и живут!\nК нам привыкли, ходят, расхрабрились,\nВидны там и тут.\nТо клубком катаются пред нами,\nТо сидят, глядят:\nВозятся безжалостно ночами,\nПо углам пищат.\nУтром выйдешь в зал,- свечу объели,\nМасло в кладовой,\nЧто поменьше, утащили в щели...\nКараул! разбой!\nСвалят банку, след оставят в тесте,\nИх проказ не счесть...\nНо так мило знать, что с нами вместе\nЖизнь другая есть.","name": "Мыши","date_to": "1899"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4888, "fields": {"themes": [7],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1813","text": "Мрак распростерся везде.— И я под крылами Морфея,\nСкукой вчера отягчен, усыпился и грезил:\nБудто б муза ко мне на облаке алом слетела,\nИ благодать воцарилась в бедной хате пиита.\nС благоговеньем взирал на прелестны богинины взоры,\nРуку простер я возжечь фимиам, но рука онемела,\nКак от волшебной главы злой Медузы, сын пропасти лютой.\n«Феб!— я воскликнул,— почто я последней лишаюся силы?\nЧто отвергаешь мои тебе приносимые жертвы?\nИли назначил мне рок вовеки не быть твоим сыном?»\n— «Нет!— мне сказала тогда богиня, со пламенным взором,—\nТы преступаешь закон — и в неге Морфею предался.\nСпишь — и твоя на стене пребывает в безмолвии лира!\nСпишь — и фантазии луч остается тобой не обделан!\nВстань, отряси от очей последню дремоту, и лирой\nПревознеси ты тот день, который увидел рожденье,\nСлавой увенчался век еще младого пиита.\nДа воспоется тобою Вильгельма счастливая участь!»\nЯ встрепенулся, восстал и на лире гремящей Вильгельму\nПеснь вопил: «О любимец пресветлого Феба, ты счастлив!\nМузы лелеют тебя и лирою слух твой пленяют!\nТы не рожден быть со мною на степени равной Фортуны —\nНет! твой удел с Алцеем и Пиндаром равен пребудет,\nЛирой, как древний Орфей, поколеблешь ты камни и горы!\nПарки, прядите вы жизнь Вильгельмову многие лета!\nДайте, чтоб бедный пиит его славу бессмертну увидел!»","name": "Стихи на рождение В.К. Кюхельбекера","date_to": "1813"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4889, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1901","text": "Я жду призыва, ищу ответа,\nНемеет небо, земля в молчаньи,\nЗа желтой нивой - далёко где-то -\nНа миг проснулось мое воззванье.\nИз отголосков далекой речи,\nС ночного неба, с полей дремотных,\nВсё мнятся тайны грядущей встречи,\nСвиданий ясных, но мимолетных.\nЯ жду - и трепет объемлет новый,\nВсё ярче небо, молчанье глуше...\nНочную тайну разрушит слово...\nПомилуй, боже, ночные души!\nНа миг проснулось за нивой, где-то,\nДалеким эхом мое воззванье.\nВсё жду призыва, ищу ответа,\nНо странно длится земли молчанье...","name": "Я жду призыва, ищу ответа...","date_to": "1901"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4890, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1898","text": "Под кустами\nСнег лежит,\nВесь истаял\nИ сквозит.\nВот подснежник\nПод ольхой,—\nОн в одежде\nГолубой.\nДля чего ж он\nТак спешит?\nЧто тревожит?\nЧто томит?","name": "Под кустами снег лежит...","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4891, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1799","text": "Из недра вечности рожденный,\nПарит к нам юный сын веков;\nСотканна из зарей порфира\nСтруится на плечах его;\nЛучи главу его венчают,\nПростерт о чреслах Зодиак,\nВ его деснице зрится чаша,\nГде скрыты жребии судьбы,\nИз коей вечными струями\nБлаженство и беды текут.\nЛетит - пред ним часы, минуты\nЛиются быстрою струей;\nСопутницы, его подруги,\nНесут вселенной благодать:\nЗима в своей короне льдяной,\nВ сотканной ризе из снегов,\nВесна с цветочными коврами,\nС плодами Осень для древес,\nС снопами Лето золотыми\nИ благотворной теплотой.\nЛетит - во сретенье вселенна\nЕму благословенья шлет;\nЖеланья, робкие надежды\nНесутся сонмами к нему;\nК нему стремится глас хвалебный,\nК нему летит слеза и вздох;\nМонарх с блестящего престола\nИ нищий с бедного одра\nК нему возводят взор молящий,\nБлагодеяний ждут его...\nЛети, сын вечности желанный,\nЛети и по следам своим\nЦветы блаженства вожделенны\nИ кротку радость насаждай...\nПускай полет твой благодатный,\nКак зефир, землю освежит;\nЛюбовь, согласие священно\nВо всей вселенной утвердит.","name": "Стихи на новый, 1800 год","date_to": "1799"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4892, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1923","text": "Мне осталась одна забава:\nПальцы в рот - и веселый свист.\nПрокатилась дурная слава,\nЧто похабник я и скандалист.\nАх, какая смешная потеря!\nМного в жизни смешных потерь.\nСтыдно мне, что я в бога верил.\nГорько мне, что не верю теперь.\nЗолотые, далекие дали!\nВсе сжигает житейская мреть.\nИ похабничал я и скандалил\nДля того, чтобы ярче гореть.\nДар поэта - ласкать и карябать,\nРоковая на нем печать.\nРозу белую с черною жабой\nЯ хотел на земле повенчать.\nПусть не сладились, пусть не сбылись\nЭти помыслы розовых дней.\nНо коль черти в душе гнездились -\nЗначит, ангелы жили в ней.\nВот за это веселие мути,\nОтправляясь с ней в край иной,\nЯ хочу при последней минуте\nПопросить тех, кто будет со мной, -\nЧтоб за все за грехи мои тяжкие,\nЗа неверие в благодать -\nПоложили меня в русской рубашке\nПод иконами умирать.","name": "Мне осталась одна забава...","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4893, "fields": {"themes": [],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1803","text": "Сребра и злата не дал в лихву\nИ с неповинных не брал мзды,\nКоварством не вводил в ловитву\nИ не ковал ничьей беды;\nНо верой, правдой вержа злобу,\nВ долгу оставил трех царей.\nПриди вздохнуть, прохожий, к гробу,\nПокоищу его костей.","name": "На гроб N.N.","date_to": "1816"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4894, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1961","text": "Весною телеграфные столбы\nПрипоминают, что они - деревья.\nВесною даже общества столпы\nНизринулись бы в скифские кочевья.\nСкворечница пока еще пуста,\nНо воробьишки спорят о продаже,\nДома чего-то ждут, как поезда,\nА женщины похожи на пейзажи.\nИ ветерок, томительно знобя,\nНесет тебе надежды ниоткуда.\nВесенним днем от самого себя\nТы, сам не зная, ожидаешь чуда.","name": "Весеннее","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4895, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","text": "Зверю - берлога,\nСтраннику - дорога,\nМертвому - дроги,\nКаждому - свое.\nЖенщине - лукавить,\nЦарю - править,\nМне - славить имя твое."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4896, "fields": {"themes": [],"author": "Даниил Хармс","text": "Уже бледнеет и светает\nНад Петропавловской иглой,\nИ снизу в окна шум влетает,\nШуршанье дворника метлой.\nЛюблю домой, мечтаний полным\nи сонным телом чуя хлад,\nспешить по улицам безмолвным\nеще сквозь мертвый Ленинград.","name": "Уже бледнеет и светает..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4897, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1850","text": "ВОР\nСпеша на званый пир по улице прегрязной,\nВчера был поражен я сценой безобразной:\nТоргаш, у коего украден был калач,\nВздрогнув и побледнев, вдруг поднял вой и плач\nИ, бросясь от лотка, кричал: \"Держите вора!\"\nИ вор был окружен и остановлен скоро.\nЗакушенный калач дрожал в его руке;\nОн был без сапогов, в дырявом сюртуке;\nЛицо являло след недавнего недуга,\nСтыда, отчаянья, моленья и испуга...\nПришел городовой, подчаска подозвал,\nПо пунктам отобрал допрос отменно строгий,\nИ вора повели торжественно в квартал.\nЯ крикнул кучеру: \"Пошел своей дорогой!\" -\nИ богу поспешил молебствие принесть\nЗа то, что у меня наследственное есть...\nПРОВОДЫ\nМать касатиком сына зовет,\nСын любовно глядит на старуху,\nМолодая бабенка ревет\nИ все просит остаться Ванюху;\nА старик непреклонно молчит:\nНапряженная строгость во взоре,\nСловно сам на себя он сердит\nЗа свое бесполезное горе.\nСивка дернул дровнишки слегка -\nЧуть с дровней не свалилась старуха.\nНу! нагрел же он сивке бока,\nДа помог старику и Ванюха...\nГРОБОК\nВот идет солдат. Под мышкою\nДетский гроб несет детинушка.\nНа глаза его суровые\nСлезы выжала кручинушка.\nА как было живо дитятко,\nТо и дело говорилося:\n\"Чтоб ты лопнуло, проклятое!\nДа зачем ты и родилося?\"\nВАНЬКА\nСмешная сцена! Ванька дуралей,\nЧтоб седока промыслить побогаче,\nУкрадкой чистит бляхи на своей\nОбодранной и заморенной кляче.\nНе так ли ты, продажная краса,\nСебе придать желая блеск фальшивый,\nСтарательно взбиваешь волоса\nНа голове давно полуплешивой?\nНо оба вы - извозчик дуралей\nИ ты, смешно причесанная дама,-\nВы пробуждаете не смех в душе моей\nМерещится мне всюду драма.","name": "На улице","date_to": "1850"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4898, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1926","text": "Уже окончился день, и ночь\nНадвигается из-за крыш...\nСапожник откладывает башмак,\nВколотив последний гвоздь.\nНеизвестные пьяницы в пивных\nПроклинают, поют, хрипят,\nСклерозными раками, желчью пивной\nЗаканчивая день...\nТорговец, расталкивая жену,\nОкунается в душный пух,\nСвой символ веры - ночной горшок\nЗадвигая под кровать...\nМосква встречает десятый час\nПерезваниванием проводов,\nСвиданьями кошек за трубой,\nНачалом ночной возни...\nИ вот, надвинув кепи на лоб\nИ фотогеничный рот\nДырявым шарфом обмотав,\nИдет на промысел вор...\nИ, ундервудов траурный марш\nПокинув до утра,\nКонфетные барышни спешат\nВстречать героев кино.\nАнтенны подрагивают в ночи\nОт холода чуждых слов;\nНа циферблате десятый час\nОтмечен косым углом...\nНад столом вождя - телефон иссяк,\nИ зеленое сукно,\nКак болото, всасывает в себя\nПресспапье и карандаши...\nИ только мне десятый час\nНичего не приносит в дар:\nНи чая, пахнущего женой,\nНи пачки папирос.\nИ только мне в десятом часу\nНе назначено нигде -\nВо тьме подворотни, под фонарем -\nЗаслышать милый каблук...\nА сон обволакивает лицо\nОренбургским густым платком;\nА ночь насыпает в мои глаза\nГолубиных созвездии пух.\nИ прямо из прорвы плывет, плывет\nВитрин воспаленный строй:\nЧудовищной пищей пылает ночь,\nСтеклянной наледью блюд...\nТам всходит огромная ветчина,\nПунцовая, как закат,\nИ перистым облаком влажный жир\nЕе обволок вокруг.\nТам яблок румяные кулаки\nВылазят вон из корзин;\nТам ядра апельсинов полны\nВзрывчатой кислотой.\nТам рыб чешуйчатые мечи\nПылают: \"Не заплати!\nМы голову - прочь, мы руки - долой!\nИ кинем голодным псам!\"\nТам круглые торты стоят Москвой\nВ кремлях леденцов и слив;\nТам тысячу тысяч пирожков,\nРумяных, как детский сад,\nОсыпала сахарная пурга,\nИстыкал цукатный дождь...\nА в дверь ненароком: стоит атлет\nСредь сине-багровых туш!\nПогибшая кровь быков и телят\nЦветет на его щеках...\nОн вытянет руку - весы не в лад\nКачнутся под тягой гирь,\nИ нож, разрезающий сала пласт,\nЛетит павлиньим пером.\nИ пылкие буквы\n\"МСПО\"\nРасцветают сами собой\nНад этой оголтелой жратвой\n(Рычи, желудочный сок!)...\nИ голод сжимает скулы мои,\nИ зудом поет в зубах,\nИ мыльною мышью по горлу вниз\nПадает в пищевод...\nИ я содрогаюсь от скрипа когтей,\nОт мышьей возни хвоста,\nОт медного запаха слюны,\nЗаливающего гортань...\nИ в мире остались - одни, одни,\nОдни, как поход планет,\nВорота и обручи медных букв,\nНачищенные огнем!\nЧетыре буквы:\n\"МСПО\",\nЧетыре куска огня:\nЭто -\nМир Страстей, Полыхай Огнем!\nЭто-\nМузыка Сфер, Паря\nОткровением новым!\nЭто - Мечта,\nСладострастье, Покои, Обман!\nИ на что мне язык, умевший слова\nОщущать, как плодовый сок?\nИ на что мне глаза, которым дано\nУдивляться каждой звезде?\nИ на что мне божественный слух совы,\nРазличающий крови звон?\nИ на что мне сердце, стучащее в лад\nШагам и стихам моим?!\nЛишь поет нищета у моих дверей,\nЛишь в печурке юлит огонь,\nЛишь иссякла свеча, и луна плывет\nВ замерзающем стекле...","name": "Ночь","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4899, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Как часто лежу я без сна в темноте,\nи всё представляются мне\nта светлая речка\nи елочки те\nв далекой лесной стороне.\nКак тихо, наверное, стало в лесу,\nраздетые сучья черны,\nдень убыл — темнеет в четвертом часу,\nи окна не освещены.\nНи скрипа, ни шороха в доме пустом,\nон весь потемнел и намок,\nступени завалены палым листом,\nвисит заржавелый замок...\nА гуси летят в темноте ледяной,\nтревожно и хрипло трубя...\nКакое несчастье\nслучилось со мной —\nя жизнь прожила\nбез тебя.","name": "Как часто лежу я без сна в темноте..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4900, "fields": {"themes": [5,6],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1913","text": "Белая береза\nПод моим окном\nПринакрылась снегом,\nТочно серебром.\nНа пушистых ветках\nСнежною каймой\nРаспустились кисти\nБелой бахромой.\nИ стоит береза\nВ сонной тишине,\nИ горят снежинки\nВ золотом огне.\nА заря, лениво\nОбходя кругом,\nобсыпает ветки\nНовым серебром.","name": "Береза","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4901, "fields": {"themes": [7],"author": "Евдокия Ростопчина","date_from": "1840","text": "...de celles\nQui gardent dans leurs douces etincelles\nQui cachent en marchant la trace de leurs pas,\nQui soupirent dans l'ombre, et que l'on n'entend pas...\nJoseph Delorme\nКак я люблю читать стихи чужие,\nВ них за развитием мечты певца следить,\nТо соглашаться с ним, то разбирать, судить\nИ отрицать его!.. Фантазии живые,\nИ думы смелые, и знойный пыл страстей —\nВсе вопрошаю я с внимательным участьем,\nВсе испытую я; и всей душой моей\nДелю восторг певца, дружусь с его несчастьем,\nЛюбовию его люблю и верю ей.\nНо женские стихи особенной усладой\nМне привлекательны; но каждый женский стих\nВолнует сердце мне, и в море дум моих\nОн отражается тоскою и оградой.\nНо только я люблю, чтоб лучших снов своих\nПевица робкая вполне не выдавала,\nЧтоб имя призрака ее невольных грез,\nЧтоб повесть милую любви и сладких слез\nОна, стыдливая, таила и скрывала;\nЧтоб только изредка и в проблесках она\nУмела намекать о чувствах слишком нежных...\nЧтобы туманная догадок пелена\nВсегда над ропотом сомнений безнадежных,\nВсегда над песнию надежды золотой\nВилась таинственно; чтоб эхо страсти томной\nЗвучало трепетно под ризой мысли скромной;\nЧтоб сердца жар и блеск подернут был золой,\nКак лавою волкан; чтоб глубью необъятной\nЕе заветная казалась нам мечта\nИ, как для ней самой, для нас была свята;\nЧтоб речь неполная улыбкою понятной,\nСлезою теплою дополнена была;\nЧтоб внутренний порыв был скован выраженьем,\nЧтобы приличие боролось с увлеченьем\nИ слово каждое чтоб мудрость стерегла.\nДа, женская душа должна в тени светиться,\nКак в урне мраморной лампады скрытой луч,\nКак в сумерки луна сквозь оболочку туч,\nИ, согревая жизнь, незримая, теплиться.","name": "Как должны писать женщины","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4902, "fields": {"themes": [],"author": "Бертольт Брехт","date_from": "1948","text": "Справедливость — это хлеб народа.\nИногда его хватает, а иногда его мало.\nИногда он вкусен, иногда в рот не возьмешь.\nЕсли мало хлеба, то правит голод,\nЕсли хлеб плох, вспыхивает недовольство:\nДолой негодную справедливость!\nОна выпечена неумело, она замешана бездарно.\nОна без пряностей, с черной коркой.\nЗачерствела справедливость, поздно она к нам пришла!\nЕсли хлеб хорош и его вдоволь,\nТо можно жить единым хлебом.\nЕсли нет изобилья,\nНо зато есть справедливость,\nЕшь этот хлеб и работай так,\nЧтобы добиться изобилья!\nЕсли нужен ежедневный хлеб,\nТо еще нужнее ежедневная справедливость,\nОна нужна не единожды на день.\nОт рассвета и до заката, в радости и в работе,\nВ радостной нашей работе,\nВ тяжелую годину и в годину веселую,\nЕжедневно и в достатке\nЭтот хлеб необходим народу\nСправедливость — это хлеб народа.\nКто же должен печь этот хлеб?\nТот, кто всегда печет хлеб.\nТот, кто пек его издавна.\nИ точно так же хлеб справедливости\nДолжен выпекать народ!\nХлеб ежедневный, хороший хлеб!\nПеревод В.Корнилова","name": "Хлеб народа","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4903, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1938","text": "Шилом бреется солдат,\nДымом греется...\nШли в побывку\nИз Карпат\nДва армейца.\nОдному приснилось:\nМать\nСтала гневаться,\nА другой шел\nПовидать\nКрасну девицу.\nПод ракитой\nНебольшой,\nПод зеленою,\nОн ту девицу\nНашел\nЗастреленную.\nА чумак\nУху варит\nПри конце реки.\n«Шли тут нынче,—\nГоворит,—\nОфицерики.\nИзвели они,\nВидать,\nДевку гарную!..»\nИ подался\nТот солдат\nВ Красну Армию.","name": "Песня про солдата","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4904, "fields": {"themes": [7,18],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1815","text": "О милый друг, оставь угадывать других\nПредмет, сомнительный для них,\nТех песней пламенных, в которых, восхищенный,\nЯ прославлял любовь, любовью распаленный!\nПусть ищут, для кого я в лиру ударял,\nКогда поэтов в хоре\nРоссийской Терпсихоре\nВосторги посвящал!\nНо ты не в заблужденья,\nКого в воображенья\nЯ розами венчал,\nЧьи длинные ресницы\nЗвук стройныя цевницы\nПотомству предавал!\nИ мне ли огнь желанья\nВ других воспламенять,\nМне ль нового искать\nВ любви очарованья?\nЯ страстен лишь тобой!..\nПод именем другой\nТебя лишь славят струны,\nИ для тебя одной\nБросаю в вражий строй\nРазящие перуны\n!\nВосторгом упоен,\nВека предупреждаю\nИ, миртом осенен,\nБессмертие вкушаю.","name": "Элегия III (О милый друг, оставь...)","date_to": "1815"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4905, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1918","text": "Ах, наверно, сегодняшним утром\nСлишком громко звучат барабаны,\nКрокодильей обтянуты кожей,\nСлишком звонко взывают колдуньи\nНа утесах Нубийского Нила,\nПотому что сжимается сердце,\nЛоб горяч и глаза потемнели,\nИ в мечтах оживленная пристань,\nГолоса смуглолицых матросов,\nВ пенных клочьях веселое море,\nА за морем ущелье Дарфура,\nГалереи-леса Кордофана\nИ великие воды Борну.\nГорода, озаренные солнцем,\nСловно клады в зеленых трущобах,\nА из них, как грозящие руки,\nМинареты возносятся к небу.\nА на тронах из кости слоновой\nВосседают, как древние бреды,\nКороли и владыки Судана,\nРядом с каждым, прикованный цепью,\nЛев прищурился, голову поднял\nИ с усов лижет кровь человечью,\nРядом с каждым играет секирой\nТолстогубый, с лоснящейся кожей,\nЧерный, словно душа властелина,\nВ ярко-красной рубашке палач.\nПеред ними торговцы рабами\nСвой товар горделиво проводят,\nСтонут люди в тяжелых колодках,\nИ белки их сверкают на солнце,\nПроезжают вожди из пустыни,\nВ их тюрбанах жемчужные нити,\nПерья длинные страуса вьются\nНад затылком играющих коней,\nИ надменно проходят французы,\nГладко выбриты, в белой одежде,\nВ их карманах бумаги с печатью,\nИх завидя, владыки Судана\nПоднимаются с тронов своих.\nА кругом на широких равнинах,\nГде трава укрывает жирафа,\nСадовод Всемогущего Бога\nВ серебрящейся мантии крыльев\nСотворил отражение рая:\nОн раскинул тенистые рощи\nПрихотливых мимоз и акаций,\nРассадил по холмам баобабы,\nВ галереях лесов, где прохладно\nИ светло, как в дорическом храме,\nОн провел многоводные реки\nИ в могучем порыве восторга\nСоздал тихое озеро Чад.\nА потом, улыбнувшись как мальчик,\nЧто придумал забавную шутку,\nОн собрал здесь совсем небывалых,\nУдивительных птиц и животных.\nКраски взяв у пустынных закатов,\nПопугаям он перья раскрасил,\nДал слону он клыки, что белее\nОблаков африканского неба,\nЛьва одел золотою одеждой\nИ пятнистой одел леопарда,\nСделал рог, как янтарь, носорогу,\nДал газели девичьи глаза.\nИ ушел на далекие звезды -\nМожет быть, их раскрашивать тоже.\nБродят звери, как Бог им назначил,\nК водопою сбираются вместе\nИ не знают, что дивно прекрасны,\nЧто таких, как они, не отыщешь,\nИ не знает об этом охотник,\nЧто в пылающий полдень таится\nЗа кустом с ядовитой стрелою\nИ кричит над поверженным зверем,\nИсполняя охотничью пляску,\nИ уносит владыкам Судана\nДорогую добычу свою.\nНо роднят обитателей степи\nИногда луговые пожары.\nДень, когда затмевается солнце\nОт летящего по ветру пепла\nИ невиданным зверем багровым\nНа равнинах шевелится пламя,\nЭтот день - оглушительный праздник,\nЧто приветливый Дьявол устроил\nДаме Смерти и Ужасу брату!\nВ этот день не узнать человека\nСредь толпы опаленных, ревущих,\nВсюду бьющих клыками, рогами,\nСознающих одно лишь: огонь!\nВечер. Глаз различить не умеет\nЯрких нитей на поясе белом;\nЭто знак, что должны мусульмане\nПред Аллахом свершить омовенье,\nТот водой, кто в лесу над рекою,\nТот песком, кто в безводной пустыне.\nИ от голых песчаных утесов\nБеспокойного Красного Моря\nДо зеленых валов многопенных\nАтлантического Океана\nЛюди молятся. Тихо в Судане,\nИ над ним, над огромным ребенком,\nВерю, верю, склоняется Бог.","name": "Судан","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4906, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1843","text": "Когда давно забытое названье\nРасшевелит во мне, внезапно, вновь,\nУже давно затихшее страданье,\nДавным-давно погибшую любовь,-\nМне стыдно, что так медленно живу я,\nЧто этот хлам хранит душа моя,\nЧто ни слезы, ни даже поцелуя -\nЧто ничего не забываю я.\nМне стыдно, да; а там мне грустно станет,\nИ неужель подумать я могу,\nЧто жизнь меня теперь уж не обманет,\nЧто до конца я сердце сберегу?\nЧто вправе я отринуть горделиво\nВсе прежние, все детские мечты,\nВсе, что в душе цветет так боязливо,\nКак первые, весенние цветы?\nИ грустно мне, что то воспоминанье\nЯ был готов презреть и осмеять...\nЯ повторю знакомое названье -\nВ былое весь я погружен опять.","name": "Когда давно забытое названье...","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4907, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1970","text": "Как в селе Большие Вилы,\nГде еще сгорел сарай,\nЖили-были два громилы\nОгромадной жуткой силы -\nБратья Пров и Николай.\nНиколай - что понахальней -\nПо ошибке лес скосил,\nНу а Пров - в опочивальни\nРушил стены - и входил.\nКак братья не вяжут лыка,\nПьют отвар из чаги -\nВсе от мала до велика\nПрячутся в овраге.\nВ общем, лопнуло терпенье,-\nВедь добро - свое, не чье,-\nИ идти на усмиренье\nПорешило мужичье.\nНиколай - что понахальней,-\nВ тот момент быка ломал,\nну а Пров в какой-то спальне\nС маху стену прошибал.\n\"Эй, братан, гляди - ватага,-\nС кольями, да слышь ли,-\nЧтой-то нынче из оврага\nРановато вышли!\"\nНеудобно сразу драться -\nНаш мужик так не привык,-\nСтали прежде задираться:\n\"Для чего, скажите, братцы,\nНужен вам безрогий бык?!\"\nНиколаю это странно:\n\"Если жалко вам быка -\nС удовольствием с братаном\nМожем вам намять бока!\"\nГде-то в поле замер заяц,\nПостоял - и ходу...\nПров ломается, мерзавец,\nСотворивши шкоду.\n\"Ну-ка, кто попробуй вылезь -\nВмиг разделаюсь с врагом!\"\nМужики перекрестились -\nВсей ватагой навалились:\nКто - багром, кто - батогом.\nНиколай, печась о брате,\nПервый натиск отражал,\nНу а Пров укрылся в хате\nИ оттуда хохотал.\nОт могучего напора\nРазвалилась хата,-\nПров оттяпал ползабора\nДля спасенья брата.\n\"Хватит, брат, обороняться -\nПропадать так пропадать!\nКоля, нечего стесняться,-\nКолья начали ломаться,-\nНадо, Коля, нападать!\"\nПо мужьям да по ребятам\nБудут бабы слезы лить...\nНо решили оба брата\nС наступленьем погодить.\n\"Гляди в оба, братень,-\nСо спины заходят!\"\n\"Может, оборотень?\"\n\"Не похоже вроде!\"\nДело в том, что к нам в селенье\nНапросился на ночлег -\nИ остался до Успенья,\nА потом - на поселенье\nНикчемушный человек.\nИ сейчас вот из-за крика\nНи один не услыхал:\nЭтот самый горемыка\nЧтой-то братьям приказал.\nКровь уже лилась ручьями,-\nТак о чем же речь-то?\n\"Бей братьев!\" - Но вдруг с братьями\nСотворилось нечто:\nБратьев как бы подкосило -\nСтали братья отступать -\nБудто вмиг лишились силы...\nМужичье их попросило\nБольше бед не сотворять.\n...Долго думали-гадали,\nЧто блаженный им сказал,-\nКак затылков ни чесали -\nНи один не угадал.\nИ решили: он заклятьем\nОбладает, видно...\nНу а он сказал лишь: \"Братья,\nКак же вам не стыдно!\"","name": "Про двух громилов - братьев Прова и Николая","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4908, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1945","text": "Я знаю, так случится: на рассвете\nВ немецкий дряхлый город мы войдем,\nПокрытый черепицею столетней\nИ косо заштрихованный дождем.\nПроедем на гвардейском миномете,\nКак под крылом, по улицам пустым.\n«Здесь, в этом городе, могила Гете»,-\nПолковник скажет мальчикам своим.\nСойдут гвардейцы Пушкинской бригады\nС овеянных легендою машин\nИ встанут у кладбищенской ограды,\nИ слова не проронит ни один.\nИ только вспомнят Пушкинские горы,\nТригорского священные места,\nВеликую могилу, на которой\nПрикладами расколота плита.\nВесь город в танковом могучем гуле...\nПлывет рассвет.\nНа лужах дождь кипит.\nСтоят гвардейцы молча в карауле\nУ камня, под которым Гете спит.\n* См. Гете и Пушкин.","name": "Могила Гете","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4909, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1916","text": "Зима изгрызла бок у стога,\nВспорола скирды, но вдомек\nБуренке пегая дорога\nИ грай нахохленных сорок.\nСороки хохлятся — к капели,\nДорога пега — быть теплу.\nКак лещ наживку, ловят ели\nЛуча янтарную иглу.\nИ луч бежит в переполохе,\nНыряет в хвои, в зыбь ветвей...\nПо вечерам коровьи вздохи\nСнотворней бабкиных речей:\n«К весне пошло, на речке глыбко,\nБуренка чует водополь...»\nИзба дремлива, словно зыбка,\nГде смолкли горести и боль.\nЛишь в поставце, как скряга злато,\nТеленье числя и удой,\nПодойник с кринкою щербатой\nТревожат сумрак избяной.","name": "Зима изгрызла бок у стога...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4910, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1960","text": "От скольких людей я завишу:\nот тех, кто посеял зерно,\nот тех, кто чинил мою крышу,\nкто вставил мне стекла в окно;\nКто сшил и скроил мне одежду,\nкто прочно стачал сапоги,\nкто в сердце вселил мне надежду,\nчто нас не осилят враги;\nКто ввел ко мне в комнату провод,\nснабдил меня свежей водой,\nкто молвил мне доброе слово,\nкогда еще был молодой.\nО, как я от множеств зависим\nпризывов, сигналов, звонков,\nдоставки газеты и писем,\nрабочих у сотен станков;\nОт слесаря, от монтера,\nих силы, их речи родной,\nот лучшего в мире мотора,\nчто движется в клетке грудной.\nА что я собой представляю?\nНе сею, не жну, не пашу —\nпо улицам праздно гуляю\nда разве стихи напишу...\nНо доброе зреет зерно в них\nтяжелою красотой —\nне чертополох, не терновник,\nне дикий осот густой.\nНагреется калорифер,\nосветится кабинет,\nи жаром наполнятся рифмы,\nи звуком становится свет.\nА ты средь обычного шума\nбольшой суеты мировой\nк стихам присмотрись и подумай,\nреши: «Это стоит того!»","name": "Зерно слов","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4911, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Федоров","date_from": "1963","text": "Не верили,\nОтмахивались:\nМиф!\nНо по дворцам,\nПо стенам, взятым с бою,\nДавно доказано,\nЧто был правдив\nСтарик Гомер,\nВоспевший гибель Трои.\nНад нею, павшей,\nВечность протекла,\nЗемлей укрыла\nРухнувшие стены.\nВиновных нет.\nИ все-таки была\nВсему виной\nПрекрасная Елена.\nНеоспоримы\nСлезы,\nМуки,\nБеды,\nНеоспорим\nИ бога Зевса пыл,\nКогда торжественно\nВ купальню Леды\nОн, женолюбец,\nЛебедем приплыл.\nИ родилась Елена всеблагая.\nЗатмившая\nЭгейскую зарю,\nДоставшаяся в жены Менелаю,\nСуровому спартанскому царю.\nГде красота,\nТам правота каприза,\nА где любовь,\nТам бой идет не зря.\nНеоспорима\nМолодость Париса,\nОтнявшего Елену у царя.\nНеоспоримо\nМенелая сердце,\nСтучавшее тараном у ворот.\nНеоспоримо\nМужество ахейцев,\nПоклявшихся\nНе постригать бород.\nА годы мимо...\nГоды мимо,\nМимо...\nВ крушении\nПриамовых дворцов\nНеоспоримо все,\nНо оспорима\nЖитейская\nЗабывчивость бойцов.\nПал Менелай\nВ печали и тоске.\nИзъела корабли\nМорская пена.\nСостарилась\nПрекрасная Елена.\nСкорбела Пенелопа\nВдалеке.\nЗа девять лет,\nПриученные драться,\nКопьем и дротиком\nВести бои,\nУже ахейцы\nСтали оступаться\nО клятвенные бороды свои.\nВ крови,\nВ скорбях,\nВ осадной суете\nОни,\nВослед приплывшие под Трою\nЗа юною,\nЗа дивной красотою,\nУспели позабыть о красоте.\nИ мы в бою,\nИ мы твердыни рушим!\nНо, увлекаясь\nПраведной борьбой,\nЛишь одного хочу,\nЧтоб наши души\nНе отросли\nАхейской бородой.","name": "Елена Прекрасная","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4912, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","text": "Он был на первом рубеже\nТой полковой разведки боем,\nГде нет возможности уже\nДля отступления героям.\nПоэзия особняком\nЕго прозрением дарила.\nЕго свободным языком\nСтихия Жизни говорила.\nСочувствием обременен\nИ в песне верный своеволью,\nОн сердцем принял боль времен\nИ сделал собственною болью.\nПусть память, словно сон, во сне\nХранит для чести и укора\nВсю глубину в голубизне\nЕго младенческого взора.","name": "Памяти А.Т.Твардовского"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4913, "fields": {"themes": [7,2],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1925","text": "Неуютная жидкая лунность\nИ тоска бесконечных равнин,-\nВот что видел я в резвую юность,\nЧто, любя, проклинал не один.\nПо дорогам усохшие вербы\nИ тележная песня колес...\nНи за что не хотел я теперь бы,\nЧтоб мне слушать ее привелось.\nРавнодушен я стал к лачугам,\nИ очажный огонь мне не мил,\nДаже яблонь весеннюю вьюгу\nЯ за бедность полей разлюбил.\nМне теперь по душе иное.\nИ в чахоточном свете луны\nЧерез каменное и стальное\nВижу мощь я родной стороны.\nПолевая Россия! Довольно\nВолочиться сохой по полям!\nНищету твою видеть больно\nИ березам и тополям.\nЯ не знаю, что будет со мною...\nМожет, в новую жизнь не гожусь,\nНо и все же хочу я стальною\nВидеть бедную, нищую Русь.\nИ, внимая моторному лаю\nВ сонме вьюг, в сонме бурь и гроз,\nНи за что я теперь не желаю\nСлушать песню тележных колес.","name": "Неуютная жидкая лунность...","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4914, "fields": {"themes": [],"author": "Даниил Хармс","date_from": "1937","text": "Ведите меня с завязанными глазами.\nНе пойду я с завязанньми глазами.\nРазвяжите мне глаза и я пойду сам.\nНе держите меня за руки,\nя рукам волю дать хочу.\nРасступитесь, глупые зрители,\nя ногами сейчас шпыняться буду.\nЯ пройду по одной половице и не пошатнусь,\nпо карнизу пробегу и не рухну.\nНе перечьте мне. Пожалеете.\nВаши трусливые глаза неприятны богам.\nВаши рты раскрываются некстати.\nВаши носы не знают вибрирующих запахов.\nЕшьте это ваше занятие.\nПодметайте ваши комнаты - это вам\nположено от века.\nНо снимите с меня бандажи и набрюшники,\nЯ солью питаюсь, а вы сахаром.\nУ меня свои сады и свои огороды.\nУ меня в огороде пасется своя коза.\nУ меня в сундуке лежит меховая шапка.\nНе перечьте мне, я сам по себе, а вы для меня\nтолько четверть дыма.","name": "Ведите меня с завязанными глазами...","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4915, "fields": {"themes": [],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1875","text": "Жизнь наша в старости - изношенный халат:\nИ совестно носить его, и жаль оставить;\nМы с ним давно сжились, давно, как с братом брат;\nНельзя нас починить и заново исправить.\nКак мы состарились, состарился и он;\nВ лохмотьях наша жизнь, и он в лохмотьях тоже,\nЧернилами он весь расписан, окроплен,\nНо эти пятна нам узоров всех дороже;\nВ них отпрыски пера, которому во дни\nМы светлой радости иль облачной печали\nСвои все помыслы, все таинства свои,\nВсю исповедь, всю быль свою передавали.\nНа жизни также есть минувшего следы:\nЗаписаны на ней и жалобы, и пени,\nИ на нее легла тень скорби и беды,\nНо прелесть грустная таится в этой тени.\nВ ней есть предания, в ней отзыв наш родной\nСердечной памятью еще живет в утрате,\nИ утро свежее, и полдня блеск и зной\nПрипоминаем мы и при дневном закате.\nЕще люблю подчас жизнь старую свою\nС ее ущербами и грустным поворотом,\nИ, как боец свой плащ, простреленный в бою,\nЯ холю свой халат с любовью и почетом.","date_to": "1877"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4916, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1972","text": "Холуй трясется. Раб хохочет.\nПалач свою секиру точит.\nТиран кромсает каплуна.\nСверкает зимняя луна.\nСе вид Отечества, гравюра.\nНа лежаке — Солдат и Дура.\nСтаруха чешет мертвый бок.\nСе вид Отечества, лубок.\nСобака лает, ветер носит.\nБорис у Глеба в морду просит.\nКружатся пары на балу.\nВ прихожей — куча на полу.\nЛуна сверкает, зренье муча.\nПод ней, как мозг отдельный,— туча.\nПускай Художник, паразит,\nдругой пейзаж изобразит.","name": "Набросок","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4917, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1752","text": "В Девицу негде Лев влюбился не смехом,\nИ захотел ей быть он вправду Женихом:\nЗатем к отцу ее пришед тогда нарочно,\nТу просит за себя отдать в замужство точно.\nОтец Льву отвечал: «Твоим ли я отдам\nНогтищам так кривым и острым толь зубам\nМою в замужство дочь толь нежную всем телом?\nИ может ли сие быть неопасным делом?\nБез тех бы впрочем мне ты был достойный зять,\nИ можно б дочь мою тебе женою взять».\nЛев от любви своей почти ума лишился;\nЧего для, как просил Отец тот, не щитился,\nИ пазногти свои тому дал срезать он,\nА зубы молотком все-на-все выбить вон.\nИтак, тот Человек легко Льва побеждает,\nПотом, ударив в лоб долбнею, убивает.","name": "Лев Жених","date_to": "1752"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4918, "fields": {"themes": [2],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1779","text": "С белыми Борей власами\nИ с седою бородой,\nПотрясая небесами,\nОблака сжимал рукой;\nСыпал инеи пушисты\nИ метели воздымал,\nНалагая цепи льдисты,\nБыстры воды оковал.\nВся природа содрогала\nОт лихого старика;\nЗемлю в камень претворяла\nХладная его рука;\nУбегали звери в норы,\nРыбы крылись в глубинах,\nПеть не смели птичек хоры,\nПчелы прятались в дуплах;\nЗасыпали нимфы с скуки\nСредь пещер и камышей,\nСогревать сатиры руки\nСобирались вкруг огней.\nВ это время, столь холодно,\nКак Борей был разъярен,\nОтроча порфирородно\nВ царстве Северном рожден.\nРодился - и в ту минуту\nПерестал реветь Борей;\nОн дохнул - и зиму люту\nУдалил Зефир с полей;\nОн воззрел - и солнце красно\nОбратилося к весне;\nОн вскричал- и лир согласно\nЗвук разнесся в сей стране;\nОн простер лишь детски руки -\nУж порфиру в руки брал;\nРаздались Громовы звуки,\nИ весь Север воссиял.\nЯ увидел в восхищеньи\nРастворен судеб чертог;\nЯ подумал в изумленьи:\nЗнать, родился некий бог.\nГении к нему слетели\nВ светлом облаке с небес;\nКаждый гений к колыбели\nДар рожденному принес:\nТот принес ему гром в руки\nДля предбудущих побед;\nТот художества, науки,\nУкрашающие свет;\nТот обилие, богатство,\nТот сияние порфир;\nТот утехи и приятство,\nТот спокойствие и мир;\nТот принес ему телесну,\nТот душевну красоту;\nПрозорливость тот небесну,\nРазум, духа высоту.\nСловом, все ему блаженствы\nИ таланты подаря,\nВсе влияли совершенствы,\nСоставляющи царя;\nНо последний, добродетель\nЗарождаючи в нем, рек:\nБудь страстей твоих владетель,\nБудь на троне человек!\nВсе крылами восплескали,\nКаждый гений восклицал:\nСе божественный, вещали,\nДар младенцу он избрал!\nДар, всему полезный миру!\nДар, добротам всем венец!\nКто приемлет с ним порфиру,\nБудет подданным отец!\nБудет,- и Судьбы гласили,-\nОн монархам образец!\nЛес и горы повторили:\nУтешением сердец!\nСим Россия восхищенна\nТоки слезны пролила,\nНа колени преклоненна,\nВ руки отрока взяла;\nВосприяв его, лобзает\nВ перси, очи и уста;\nВ нем геройство возрастает,\nВозрастает красота.\nВсе его уж любят страстно,\nВсех сердца уж он возжег:\nВозрастай, дитя прекрасно!\nВозрастай, наш полубог!\nВозрастай, уподобляясь\nТы родителям во всем;\nС их ты матерью равняясь,\nСоравняйся с божеством.","name": "На рождение порфирородного отрока","date_to": "1779"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4919, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1910","text": "Сыплет черемуха снегом,\nЗелень в цвету и росе.\nВ поле, склоняясь к побегам,\nХодят грачи в полосе.\nНикнут шелковые травы,\nПахнет смолистой сосной.\nОй вы, луга и дубравы,-\nЯ одурманен весной.\nРадугой тайные вести\nСветятся в душу мою.\nДумаю я о невесте,\nТолько о ней лишь пою.\nСыпь ты, черемуха, снегом,\nПойте вы, птахи, в лесу.\nПо полю зыбистым бегом\nПеной я цвет разнесу.","name": "Сыплет черемуха снегом...","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4920, "fields": {"themes": [7],"author": "Яков Полонский","date_from": "1856","text": "В те дни, как я был соловьем,\nПорхающим с ветки на ветку,\nЛюбил я поглядывать зорким глазком\nВ окно, на богатую клетку.\nВ той клетке, я помню, жила\nТакая красавица-птичка,\nЧто видеть ее страсть невольно влекла,\nНасильно тянула привычка.\nСлезами во мраке ночей\nПитал я блаженные грезы,\nИ пел про любовь я в затишье аллей,—\nИ звуки дрожали, как слезы.\nИ к месяцу я ревновал...\nИ часто к затворнице сонной\nЯ страстные вздохи свои посылал\nПо ветру, в струе благовонной.\nНередко внимала заря\nМоей серенаде прощальной —\nВ тот час, как, проснувшись, малютка моя\nПлескалася в ванне хрустальной.\nОднажды гроза пронеслась...\nВдруг, вижу,— окно нараспашку,\nИ клетка, о радость! сама отперлась,\nЧтоб выпустить бедную пташку.\nИ стал я красавицу звать\nНа солнце, в зеленые сени —\nТуда, где уютные гнезда качать\nСлетаются влажные тени.\n«Покинь золотую тюрьму!\nБудь голосу бога послушна!»—\nЯ звал... но к свободе, бог весть почему,\nОсталась она равнодушна.\nБедняжка, я видел потом,\nКлевала отборные зерна —\nПотом щебетала — не знаю о чем —\nТак грустно и так непритворно!\nО том ли грустила она,\nЧто крылышки доля связала?\nО том ли, что, рано промчавшись, весна\nНавек мои песни умчала?","name": "Соловьиная любовь","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4921, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "Я был вам звенящей струной,\nЯ был вам цветущей весной,\nНо вы не хотели цветов,\nИ вы не расслышали слов.\nЯ был вам призывом к борьбе,\nДля вас я забыл о себе,\nНо вы, не увидев огня,\nОставили молча меня.\nКогда ж вы порвали струну,\nКогда растоптали весну,\nВы мне говорите, что вот\nОн звонко, он нежно поет.\nНо если еще я пою,\nЯ помню лишь душу мою,\nДля вас же давно я погас,\nДовольно, довольно мне вас.","name": "Довольно"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4922, "fields": {"themes": [18],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1927","text": "Я не знаю, где граница\nМежду Севером и Югом,\nЯ не знаю, где граница\nМеж товарищем и другом.\nМы с тобою шлялись долго,\nБились дружно, жили наспех.\nОтвоевывали Волгу,\nЛавой двигались на Каспии.\nИ, бывало, кашу сваришь\n(Я - знаток горячей пищи),\nПригласишь тебя:\n- Товарищ,\nПомоги поесть, дружище!\nПротекло над нашим домом\nМного лет и много дней,\nВыросло над нашим домом\nМного новых этажей.\nЭто много, это слишком:\nТы опять передо мной -\nИ дружище, и братишка,\nИ товарищ дорогой!..\nЯ не знаю, где граница\nМежду пламенем и дымом,\nЯ не знаю, где граница\nМеж подругой и любимой...\nМы с тобою лишь недавно\nПовстречались - и теперь\nЗакрываем наши ставни,\nЗапираем нашу дверь.\nСквозь полуночную дрему\nНадвигается покой,\nМы вдвоем остались дома,\nМой товарищ дорогой!\nЯ тебе не для причуды\nСтих и молодость мою\nВынимаю из-под спуда,\nНе жалея, отдаю.\nЛюди злым меня прозвали,\nВидишь - я совсем другой,\nДорогая моя Валя,\nМой товарищ дорогой!\nЕсть в районе Шепетовки\nПограничный старый бор -\nТолько люди\nИ винтовки,\nТолько руки\nИ затвор.\nУтро тихо серебрится...\nГде, родная, голос твой?\nНа единственной границе\nЯ бессменный часовой.\nСкоро ль встретимся - не знаю.\nВ эти злые времена\nВедь любовь, моя родная,-\nТолько отпуск для меня.\nПосмотри:\nСквозь муть ночную\nДым от выстрелов клубится...\nДесять дней тебя целую,\nДесять лет служу границе...\nСобираются отряды...\nЭй, друзья!\nСмелее, братцы!..\nБудь же смелой -\nСтань же рядом,\nЧтобы нам не расставаться!","name": "Граница","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4923, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1824","text": "\"Ты знаешь ли, витязь, ужасную весть?-\nВ рязанские стены вломились татары!\nТам сильные долго сшибались удары,\nТам долго сражалась с насилием честь,\nНо всё победили Батыевы рати:\nНаш град - пепелище, и князь наш убит!\"-\nЕвпатию бледный гонец говорит,\nИ, страшно бледнея, внимает Евпатий.\n\"О витязь! я видел сей день роковой:\nБагровое пламя весь град обхватило,\nКак башня, спрямилось, как буря, завыло;\nНа стогнах смертельный свирепствовал бой,\nИ крики последних молитв и проклятий\nВ дыму заглушали звенящий булат -\nВсё пало... и небо стерпело сей ад!\"\nУжасно бледнея, внимает Евпатий.\nГде-где по широкой долине огонь\nСверкает во мраке ночного тумана,-\nТо грозная рать победителя хана\nПокоится; тихи воитель и конь;\nЛишь изредка, черной тревожимый грезой,\nТатарин впросонках с собой говорит,\nТо, вздрогнув, безмолвный, поднимет свой щит,\nТо схватит свое боевое железо.\nВдруг... что там за топот в ночной тишине?\n\"На битву, на битву!\"- взывают татары.\nОткуда ж свершитель отчаянной кары?\nНе всё ли погибло в крови и в огне?\nОтчизна, отчизна! под латами чести\nЕсть сильное чувство, живое, одно...\nПолмертвую руку подъемлет оно\nС последним ударом решительной мести.\nНе синее море кипит и шумит,\nПочуя незапный набег урагана,-\nШумят и волнуются ратники хана;\nОружие блещет, труба дребезжит,\nТолпы за толпами, как тучи густые,\nДружину отважных стесняют кругом;\nСто копий сражаются с русским копьем...\nИ пало геройство под силой Батыя.\nРедеет ночного тумана покров,\nУтихла долина убийства и славы.\nКто сей на долине убийства и славы\nЛежит, окруженный телами врагов?\nУста уж не кличут бестрепетных братий,\nУж кровь запеклася в отверстиях лат,\nА длань еще держит кровавый булат:\nСей падший воитель свободы - Евпатий!","name": "Евпатий","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4924, "fields": {"themes": [7],"author": "Георгий Иванов","text": "Зеленою кровью дубов и могильной травы\nКогда-нибудь станет любовников томная кровь.\nИ ветер, что им шелестел при разлуке: \"Увы\",\n\"Увы\" прошумит над другими влюбленными вновь.\nПрекрасное тело смешается с горстью песка,\nИ слезы в родной океан возвратятся назад...\n\"Моя дорогая, над нами бегут облака,\nЗвезда зеленеет и черные ветки шумят...\"","name": "Зеленою кровью дубов и могильной травы..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4925, "fields": {"themes": [],"author": "Максим Горький","text": "Убийственно тоскливы ночи финской осени. В саду - злой ведьмой шепчет дождь; он сыплется третьи сутки и, видимо, не перестанет завтра, не перестанет до зимы.\nПорывисто, как огромная издыхающая собака, воет ветер. Мокрую тьму пронзают лучи прожекторов; голубые холодные полосы призрачного света пронзает серый бисер дождевых капель. Тоска. И - люди ненавистны. Написал нечто подобное стихотворению.\n- Облаков изорванные клочья\nГонят в небо желтую луну;\nВидно, снова этой жуткой ночью\nЯ ни на минуту не усну.\nВетвь сосны в окно мое стучится.\nЯ лежу в постели, сам не свой,\nБьется мое сердце словно птица,-\nМаленькая птица пред совой.\nДумы мои тяжко упрямы,\nДумы мои холодны, как лед.\nЧерная лапа о раму\nГлухо, точно в бубен, бьет.\nГибкие, мохнатые змеи -\nТени дрожат на полу,\nТрепетно вытягивают шеи,\nПрячутся проворно в углу.\nСквозь стекла синие окна\nСмотрю я в мутную пустыню,\nКак водяной с речного дна\nСквозь тяжесть вод, прозрачно синих.\nГудит какой-то скорбный звук,\nДрожит земля в холодной пытке,\nИ злой тоски моей паук\nТкет в сердце черных мыслей нитки.\nДиск луны, уродливо изломан,\nТонет в бездонной черной яме.\nВ поле золотая солома\nВспыхивает желтыми огнями.\nКомната наполнена мраком,\nВот он исчез пред луной.\nДьявол, вопросительным знаком,\nМолча встает предо мной.\nЧто я тебе, Дьявол, отвечу?\nДа, мой разум онемел.\nДа, ты всю глупость человечью\nЖарко разжечь сумел!\nВот - вооруженными скотами\nВсюду ощетинилась земля\nИ цветет кровавыми цветами,\nЗлобу твою, Дьявол, веселя!\nБешеные вопли, стоны,\nНенависти дикий вой,\nДелателей трупов миллионы -\nЭто ли не праздник твой?\nСокрушая труд тысячелетий,\nНе щадя ни храма, ни дворца,\nХлещут землю огненные плети\nСтали, железа, свинца.\nВсе, чем гордился разум,\nЧто нам для счастия дано,\nВихрем кровавым сразу\nВ прах и пыль обращено.\nНа путях к свободе, счастью -\nНенависти дымный яд.\nЧавкает кровавой пастью\nСмерть, как безумная свинья.\nКак же мы потом жить будем?\nЧто нам этот ужас принесет?\nЧто теперь от ненависти к людям\nДушу мою спасет?","name": "Из дневника"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4926, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Асадов","text": "Ты веришь, ты ищешь любви большой,\nСверкающей, как родник,\nЛюбви настоящей, любви такой,\nКак в строчках любимых книг.\nКогда повисает вокруг тишина\nИ в комнате полутемно,\nТы часто любишь сидеть одна,\nМолчать и смотреть в окно.\nМолчать и видеть, как в синей дали\nЗа звездами, за морями\nПлывут навстречу тебе корабли\nПод алыми парусами...\nТо рыцарь Айвенго, врагов рубя,\nМчится под топот конский,\nА то приглашает на вальс тебя\nПечальный Андрей Болконский.\nВот шпагой клянется д'Артаньян,\nВлюбленный в тебя навеки,\nА вот преподносит тебе тюльпан\nПылкий Ромео Монтекки.\nПроносится множество глаз и лиц,\nУлыбки, одежды, краски...\nВот видишь: красивый и добрый принц\nВыходит к тебе из сказки.\nСейчас он с улыбкой наденет тебе\nВолшебный браслет на запястье.\nИ с этой минуты в его судьбе\nТы станешь судьбой и счастьем!\nКогда повисает вокруг тишина\nИ в комнате полутемно,\nТы часто любишь сидеть одна,\nМолчать и смотреть в окно...\nСлышны далекие голоса,\nПлывут корабли во мгле...\nА все-таки алые паруса\nБывают и на земле!\nИ может быть, возле судьбы твоей\nГде-нибудь рядом, здесь,\nЕсть гордый, хотя неприметный Грей\nИ принц настоящий есть!\nИ хоть он не с книжных сойдет страниц,\nВзгляни! Обернись вокруг:\nПусть скромный, но очень хороший друг,\nСамый простой, но надежный друг,\nМожет, и есть тот принц?!","name": "Добрый принц"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4927, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1824","text": "Бедные мы! что наш ум?- сквозь туман озаряющий\nфакел\nБурей гонимый наш челн по морю бедствий и слез;\nСчастие наше в неведеньи жалком, в мечтах\nи безумстве:\nСвечку хватает дитя, юноша ищет любви.","name": "Мы","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4928, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1920","text": "Шумели и текли народы,\nВскипела и прошла волна —\nИ ветер Славы и Свободы\nВздувал над войском знамена...\nИ в каждой битве знак особый\nДела героев освещал\nИ страшным блеском покрывал\nЗемле не преданные гробы...\nБыла пора: жесток и горд,\nБезумно предводя бойцами,\nС железным топотом когорт\nШел Цезарь галльскими полями...\nИ над потоком желтой мглы\nИ к облакам взметенной пыли\nПолет торжественный кружили\nКвирита медные орлы...\nИ одноок, неукротимо,\nСквозь пыль дорог и сумрак скал,\nШел к золотым воротам Рима\nПод рев слоновий Ганнибал...\nТекли века потоком гулким,\nИ новая легла тропа,\nКак по парижским переулкам\nВпервые ринулась толпа,—\nЧтоб, как взволнованная пена,\nСметая золото палат,\nЗеленой веткой Демулена\nУкрасить стогны баррикад...\nИ вот, возвышенно и юно,\nПосланницей высоких благ,—\nВзнесла Парижская Коммуна\nВ деснице нищей красный флаг...\nИ знак особый выбирая\nУ всех народов и времен,\nОстановились мы, не зная,\nКакой из них нам присужден...\nМы не узнали... И над нами\nВ туманах вспыхнула тогда,\nСияя красными огнями,\nПятиконечная звезда!..","name": "Знаки","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4929, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1925","text": "(Кафе)\nОбыкновенно\nмы говорим:\nвсе дороги\nприводят в Рим.\nНе так\nу монпарнасца.\nГотов поклясться.\nИ Рем,\nи Ромул,\nи Ремул и Ром\nв «Ротонду» придут\nили в «Дом».\nВ кафе\nидут\nпо сотням дорог,\nплывут\nпо бульварной реке.\nВплываю и я:\n«Garcon,\nun grog\namericain!»\nСначала\nслова,\nи губы,\nи скулы\nкафейный гомон сливал.\nНо вот\nпошли\nвылупляться из гула\nи лепятся\nфразой\nслова.\n«Тут\nпроходил\nМаяковский давеча,\nхромой —\nне видали рази?» —\n«А с кем он шел?» —\n«С Николай Николаичем».—\n«С каким?»\n«Да с великим князем!» —\n«С великом князем?\nБудет врать!\nОн кругл\nи лыс,\nкак ладонь.\nЧекист он,\nпослан сюда\nвзорвать...» —\n«Кого?» —\n«Буа-дю-Булонь.\nЕзжай, мол, Мишка...»\nДругой поправил:\n«Вы врете,\nпротивно слушать!\nСовсем и не Мишка он,\nа Павел.\nБывало, сядем —\nПавлуша!—\nа тут же\nего супруга,\nкняжна,\nбрюнетка,\nлет под тридцать...» —\n«Чья?\nМаяковского?\nОн не женат».\n«Женат —\nи на императрице».—\n«На ком?\nЕе ж расстреляли...» —\n«И он\nповерил...\nСделайте милость!\nЕе ж Маяковский спас\nза трильон!\nОна же ж\nомолодилась!»\nБлагоразумный голос:\n«Да нет,\nвы врете —\nМаяковский — поэт».—\n«Ну, да,—\nвмешалось двое саврасов,—\nв конце\nсемнадцатого года\nв Москве\nчекой конфискован Некрасов\nи весь\nМаяковскому отдан.\nВы думаете —\nсам он?\nСбондил до йот —\nвесь стих,\nс запятыми,\nскраден.\nДостанет Некрасова\nи продает —\nчервонцев по десять\nна день».\nГде вы,\nсвахи?\nПодымись, Агафья!\nПредлагается\nжених невиданный.\nВидано ль,\nчтоб человек\nс такою биографией\nбыл бы холост\nи старел невыданный?!\nПариж,\nтебе ль,\nстолице столетий,\nк лицу\nэмигрантская нудь?\nСмахни\nза ушми\nэмигрантские сплетни.\nПровинция!—\nне продохнуть.\nЯ вышел\nв раздумье —\nчерт его знает!\nОтплюнулся —\nтьфу, напасть!\nДыра\nв ушах\nне у всех сквозная —\nдругому\nможет запасть!\nСлушайте, читатели,\nкогда прочтете,\nчто с Черчиллем\nМаяковский\nдружбу вертит\nили\nчто женился я\nна кулиджевской тете,\nто, покорнейше прошу,—\nне верьте.","name": "Прощание (Обыкновенно мы говорим...)","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4930, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Глинка","date_from": "1846","text": "Два я боролися во мне:\nОдин рвался в мятеж тревоги,\nДругому сладко в тишине\nСидеть в тиши дороги\nС самим собой, в себе самом.\nНесправедливо мыслят, нет!\nИ порицают лиры сына\nЗа то, что будто гражданина\nУсловий не снесет поэт...\nПусть не по нем и мир наш внешний,\nПусть, по мечтам, он и нездешний,\nА где-то всей душой гостит;\nЗато, вскипевши в час досужный,\nОн стих к стиху придвинет дружный,\nИ брызнет рифмою жемчужной,\nИ высоко заговорит!..\nИ говор рифмы музыкальной\nИз края в край промчится дальный,\nМогучих рек по берегам,\nОт хижин мирных к городам,\nВ дома вельмож... И под палаткой,\nВ походном часто шалаше,\nЛетучий стих, мелькнув украдкой,\nС своею музыкою сладкой\nПечалью ляжет на душе.\nИ в дни борьбы, и сеч и шума\nОтрадно-радужная дума\nЗавьется у младых бойцов,\nПо свежим лаврам их венцов.\nИ легче станет с жизнью битва\nИ труд страдальца под крестом,\nКогда холодная молитва\nЗажжется пламенным стихом!\nНе говори: \"Поэт спокойным\nИ праздным гостем здесь живет!\"\nОн буквам мертвым и нестройным\nИ жизнь, и мысль, и строй дает...","name": "В защиту поэта","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4931, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Уже лазурь златить устала\nЦветные вырезки стекла,\nУж буря светлая хорала\nПод темным сводом замерла;\nНемые тени вереницей\nИдут чрез северный портал,\nНо ангел Ночи бледнолицый\nЕще кафизмы не читал...\nВ луче прощальном, запыленном\nСвоим грехом неотмоленным\nТомится День пережитой,\nКак Серафим у Боттичелли,\nРассыпав локон золотой...\nНа гриф умолкшей виолончели.","name": "Тоска возврата"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4932, "fields": {"themes": [],"author": "Черубина де Габриак","date_from": "1909","text": "Замкнули дверь в мою обитель\nнавек утерянным ключом,\nи черный Ангел, мой хранитель,\nстоит с пылающим мечом.\nНо блеск венца и пурпур трона\nне увидать моей тоске,\nи на девической руке -\nненужный перстень Соломона\n.\nНе осветит мой темный мрак\nвеликой гордости рубины...\nЯ приняла наш древний знак\nсвятое имя Черубины.","name": "Замкнули дверь в мою обитель...","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4933, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1935","text": "От тебя-то я не скрою,\nРасскажу тебе одной:\nИностранного покроя\nЕсть костюмчик выходной.\nМодный. Новый. Как с иголки!\nНе костюм — смертельный яд.\nОт такого комсомолки\nНа ногах с трудом стоят.\nТолько мне, скажи на милость,\nМне-то что, в веселых, в них,\nЕсли ты остановилась\nНа петлицах голубых?\nА меня от них чего-то\nНынче тянет на кровать.\nВыходной. А неохота\nНовой тройки надевать.\nЛягу я. Сомкну ресницы.\nПозабуду про Москву.\nПусть мне что-нибудь приснится:\nТо, что будет наяву.\nЯ не летчик — я не бравый.\nНо мне кажется: в Москве\nВсе мы, девушка, от славы\nНа каком-то волоске.\nЯ проснусь, глаза открою,—\nИ глядишь: в другой судьбе\nПарень штатного покроя\nСтанет нравиться тебе.\nЯ тогда обед устрою,\nТройку вытащу опять!\n...Или, может быть, не стоит\nБеспокоиться — и спать?","name": "О славе","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4934, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1945","text": "Перед войной, как будто в знак беды,\nЧтоб легче не была, явившись в новости,\nМорозами неслыханной суровости\nПожгло и уничтожило сады.\nИ тяжко было сердцу удрученному\nСредь буйной видеть зелени иной\nТорчащие по-зимнему, по-черному\nДеревья, что не ожили весной.\nПод их корой, как у бревна отхлупшею,\nВиднелся мертвенный коричневый нагар.\nИ повсеместно избранные, лучшие\nПостиг деревья гибельный удар...\nПрошли года. Деревья умерщвленные\nС нежданной силой ожили опять,\nЖивые ветки выдали, зеленые...\nПрошла война. А ты все плачешь, мать.","name": "Перед войной, как будто в знак беды...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4935, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","date_from": "1961","text": "Кисть художника везде находит тропы.\nИ, к соблазну полисменов постовых,\nНеизвестные художники Европы\nПишут красками на хмурых мостовых.\nПод подошвами шагающей эпохи\nСпят картины, улыбаясь и грустя.\nНо и те, что хороши, и те, что плохи,\nПропадают после первого дождя.\nПонапрасну горемыки живописцы\nПрислоняются к подножьям фонарей\nБлиз отелей, где всегда живут туристы —\nПосетители картинных галерей;\nРавнодушно, как платил бы за квартиру,\nЗа хороший (иль плохой) водопровод,\nКто-то платит живописцу за квартиру\nЛибо просто подаянье подает.\nМожет, кто-то улыбнется ей от сердца?\nМожет, кто-то пожелает ей пути?\nМожет, крикнет: «Эй, художник! Что расселся?\nУбери свою картинку! Дай пройти!»\nНо, как молнии пронзительную вспышку,\nНе сложить ее ни вдоль, ни поперек,\nНе поднять ее с земли, не взять под мышку,—\nТак покорно распростертую у ног!\nИ ничьи ее ручищи не схватили,\nХоть ножищи по ее лицу прошли...\nМного раз за ту картину заплатили,\nНо купить ее ни разу не смогли.","name": "Художники","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4936, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1857","text": "Россия тягостно молчала,\nКак изумленное дитя,\nКогда, неистово гнетя,\nОдна рука ее сжимала;\nНо тот, который что есть сил\nРебенка мощного давил,-\nОн с тупоумием капрала\nНе знал, что перед ним лежало,\nИ мысль его не поняла,\nКакая есть в ребенке сила:\nРука ее не задушила -\nСама с натуги замерла.\nВ годину мрака и печали,\nКак люди русские молчали,\nГлас вопиющего в пустыне\nОдин раздался на чужбине;\nЗвучал на почве не родной -\nНе ради прихоти пустой,\nНе потому, что из боязни\nОн укрывался бы от казни;\nА потому, что здесь язык\nК свободномыслию привык -\nИ не касалася окова\nДо человеческого слова.\nПривета с родины далекой\nДождался голос одинокой,\nТеперь юней, сильнее он...\nЗвучит, раскачиваясь, звон,\nИ он гудеть не перестанет,\nПока - спугнув ночные сны -\nИз колыбельной тишины\nРоссия бодро не воспрянет\nИ крепко на ноги не станет,\nИ, непорывисто смела,\nНачнет торжественно и стройно,\nС сознаньем доблести спокойной,\nЗвонить во все колокола.","name": "Предисловие к `Колоколу`","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4937, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","text": "Этой ночью\nпервый снег летел в окно.\nЭтим утром\nснег идти не перестал...\nТак идет он, будто кто-то озорно,\nкак в бутылке,\nвсе окрестности взболтал.\nИ не знает снег,\nкуда лететь ему,\nгде найти ему\nместечко для жилья.\nИ забыл он, где земля,\nзачем земля?\nпочему трава и зелень почему.\nТо идет он сверху вниз,\nто снизу вверх —\nозабоченный,\nрастерянный,\nчудной...\nЯ прекрасно понимаю\nпервый снег,\nпотому что так же было и со мной.\nВремя встало.\nА потом пошло назад!\nВсе часы на свете\nканули во тьму.\nИ забыл я, что сказать.\nЗачем сказать.\nПочему смеяться,\nплакать почему.\nШла за осенью\nвесна,\nпотом — зима.\nПозабыл я все слова,\nвсе имена.\nПозабыл я даже то,\nкак ты нужна,—\nты об этом мне напомнила\nсама.\nОчень гордая\nсама пришла ко мне,\nравнодушие обидное стерпя.\nНа твоих ресницах\nтает первый снег...\nЧтоб я делал,\nесли б не было тебя?!","name": "Снег (Этой ночью...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4938, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1852","text": "\"Смешно! нас веселит ручей, вдали журчащий,\nИ этот темный дуб, таинственно-шумящий;\nНас тешит песнею задумчивой своей,\nКак праздных юношей, вечерний соловей;\nДалекий свод небес, усеянный звездами,\nНам кажется, простерт с любовию над нами;\nЛюбуясь месяцем, оглядывая даль,\nМы чувствуем в душе ту тихую печаль,\nЧто слаще радости... Откуда чувства эти?\nЧем так довольны мы?.. Ведь мы уже не дети!\nУжель поденный труд наклонности к мечтам\nЕще в нас не убил?.. И нам ли, беднякам,\nНа отвлеченные природой наслажденья\nСвободы краткие истрачивать мгновенья?\"\n- Э! полно рассуждать! искать всему причин!\nДеревня согнала с души давнишний сплин.\nЗабыта тяжкая, гнетущая работа,\nДокучной бедности бессменная забота -\nИ сердцу весело... И лучше поскорей\nСудьбе воздать хвалу, что в нищете своей,\nЛишенные даров довольства и свободы,\nМы живо чувствуем сокровища природы,\nКоторых сильные и сытые земли\nОтнять у бедняков голодных не могли...","name": "За городом","date_to": "1852"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4939, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1903","text": "Просыпаюсь я - и в поле туманно,\nНо с моей вышки - на солнце укажу.\nИ пробуждение мое безжеланно,\nКак девушка, которой я служу.\nКогда я в сумерки проходил по дороге,\nЗаприметился в окошке красный огонек.\nРозовая девушка встала на пороге\nИ сказала мне, что я красив и высок.\nВ этом вся моя сказка, добрые люди.\nМне больше не надо от вас ничего:\nЯ никогда не мечтал о чуде -\nИ вы успокойтесь - и забудьте про него.","name": "Просыпаюсь я - и в поле туманно...","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4940, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1969","text": "Мечтой, корыстью ли ведомый,\nСемью покинув и страну,\nМоряк пускался в путь из дома\nВ бескрайную голубизну.\nМир неизведан и безмолвен.\nУшел фрегат, пропал фрегат.\nИ никаких депеш и «молний»,\nИ никаких координат.\nТри точки, три тире, три точки\nНе бросишь миру в час беды.\nЛишь долго будут плавать бочки\nНа гребнях вспененной воды.\nКак до другой звезды, до дома,\nЧто ни кричи, не слышно там.\nНо брал бутылку из-под рома\nИ брал бумагу капитан.\nИ жег сургуч...\nОбшивка стонет,\nТот самый вал девятый бьет.\nКорабль развалится. Утонет.\nБутылка вынырнет. Всплывет.\nОна покачиваться станет\nНа синеве ленивых волн.\nА капитан?\nНу что ж, представим,\nЧто уцелел и спасся он.\nЕсть горизонт в морском тумане.\nПрибоем вымытый песок.\nЕсть в окаянном океане\nОсточертевший островок.\nЕго записка будет плавать\nТри года, двадцать, сорок лет.\nНи прежних целей, и ни славы,\nИ ни друзей в помине нет.\nИ не родных и не знакомых\nОн видит каждый день во сне:\nПлывет бутылка из-под рома,\nБлестит бутылка при луне.\nПолзут года улитой склизкой,\nЗнать, умереть придется здесь.\nНо если брошена записка,\nНадежда есть, надежда есть!\nПолзут года, подходит старость,\nБлизка последняя черта.\nИ вот однажды брезжит парус\nИ исполняется мечта.\n. . . . . . . . . . . . . .\nЖиву. Жую. Смеюсь все реже.\nНо слышу вдруг к исходу дня —\nЖивет нелепая надежда\nВ глубинах сердца у меня.\nКак будто я средь звезд круженья\nСвое еще не отгостил,\nКак будто я в момент крушенья\nБутылку в море опустил.","name": "Надежда","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4941, "fields": {"themes": [19,8],"author": "Самуил Маршак","text": "Пела ночью мышка в норке:\n- Спи, мышонок, замолчи!\nДам тебе я хлебной корки\nИ огарочек свечи.\nОтвечает ей мышонок:\n- Голосок твой слишком тонок.\nЛучше, мама, не пищи,\nТы мне няньку поищи!\nПобежала мышка-мать,\nСтала утку в няньки звать:\n- Приходи к нам, тетя утка,\nHашу детку покачать.\nСтала петь мышонку утка:\n- Га-га-га, усни, малютка!\nПосле дождика в саду\nЧервяка тебе найду.\nГлупый маленький мышонок\nОтвечает ей спросонок:\n- Hет, твой голос нехорош.\nСлишком громко ты поешь!\nПобежала мышка-мать,\nСтала жабу в няньки звать:\n- Приходи к нам, тетя жаба,\nHашу детку покачать.\nСтала жаба важно квакать:\n- Ква-ква-ква, не надо плакать!\nСпи, мышонок, до утра,\nДам тебе я комара.\nГлупый маленький мышонок\nОтвечает ей спросонок:\n- Hет, твой голос нехорош.\nОчень скучно ты поешь!\nПобежала мышка-мать,\nТетю лошадь в няньки звать:\n- Приходи к нам, тетя лошадь,\nHашу детку покачать.\n- И-го-го! - поет лошадка.-\nСпи, мышонок, сладко-сладко,\nПовернись на правый бок,\nДам овса тебе мешок!\nГлупый маленький мышонок\nОтвечает ей спросонок:\n- Hет, твой голос нехорош.\nОчень страшно ты поешь!\nПобежала мышка-мать,\nСтала свинку в няньки звать:\n- Приходи к нам, тетя свинка,\nHашу детку покачать.\nСтала свинка хрипло хрюкать,\nHепослушного баюкать:\n- Баю-баюшки, хрю-хрю.\nУспокойся, говорю.\nГлупый маленький мышонок\nОтвечает ей спросонок:\n- Hет, твой голос нехорош.\nОчень грубо ты поешь!\nСтала думать мышка-мать:\nНадо курицу позвать.\n- Приходи к нам, тетя клуша,\nНашу детку покачать.\nЗакудахтала наседка:\n- Куд-куда! Не бойся, детка!\nЗабирайся под крыло:\nТам и тихо, и тепло.\nГлупый маленький мышонок\nОтвечает ей спросонок:\n- Нет, твой голос не хорош.\nЭтак вовсе не уснешь!\nПобежала мышка-мать,\nСтала щуку в няньки звать:\n- Приходи к нам, тетя щука,\nHашу детку покачать.\nСтала петь мышонку щука -\nHе услышал он ни звука:\nРазевает щука рот,\nА не слышно, что поет...\nГлупый маленький мышонок\nОтвечает ей спросонок:\n- Hет, твой голос нехорош.\nСлишком тихо ты поешь!\nПобежала мышка-мать,\nСтала кошку в няньки звать:\n- Приходи к нам, тетя кошка,\nHашу детку покачать.\nСтала петь мышонку кошка:\n- Мяу-мяу, спи, мой крошка!\nМяу-мяу, ляжем спать,\nМяу-мяу, на кровать.\nГлупый маленький мышонок\nОтвечает ей спросонок:\n- Голосок твой так хорош -\nОчень сладко ты поешь!\nПрибежала мышка-мать,\nПоглядела на кровать,\nИщет глупого мышонка,\nА мышонка не видать...","name": "Сказка о глупом мышонке"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4942, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1962","text": "Мела пурга, протяжно воя.\nИ до рассвета, ровно в пять,\nНас выводили под конвоем\nПути от снега расчищать.\nНе грели рваные бушлаты.\nКостры пылали на ветру.\nИ деревянные лопаты\nСтучали глухо в мерзлоту.\nИ, чуть видны в неровных вспышках\nЗабитых снегом фонарей,\nВдоль полотна чернели вышки\nТревожно спящих лагерей.\nА из морозной\nЧерной чащи,\nДым над тайгою распластав,\nМогучий,\nОгненный,\nГудящий,\nВ лавине снега шел состав.\nСтонали буксы и колеса,\nГустое месиво кроша,\nА мы стояли вдоль откоса,\nВ худые варежки дыша.\nСтрана моя!\nВ снегу по пояс,\nЧерез невзгоды и пургу\nТы шла вперед, как этот поезд —\nС тяжелым стоном\nСквозь тайгу!\nИ мы за дальними снегами,\nВ заносах,\nНа пути крутом\nТому движенью помогали\nСвоим нерадостным трудом.\nВ глухую ночь,\nЗабыв о боли,\nМы шли на ветер, бьющий в грудь,\nПо нашей воле\nИ неволе\nС тобой\nДелили\nТрудный путь.","name": "Поезд","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4943, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1913","text": "О. Н. Высотской\nВ ночном кафе мы молча пили кьянти,\nКогда вошел, спросивши шерри-бренди,\nВысокий и седеющий эффенди,\nВраг злейший христиан на всем Леванте.\nИ я ему заметил: \"Перестаньте,\nМой друг, презрительного корчить дэнди\nВ тот час, когда, быть может, по легенде\nВ зеленый сумрак входит Дамаянти\".\nНо он, ногою топнув, крикнул: \"Бабы!\nВы знаете ль, что черный камень Кабы\nПоддельным признан был на той неделе?\"\nПотом вздохнул, задумавшись глубоко,\nИ прошептал с печалью: \"Мыши съели\nТри волоска из бороды Пророка\".","name": "Ислам","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4944, "fields": {"themes": [18],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1872","text": "Ты на земле — я вижу, друг,—\nНе легкомысленный прохожий.\nТы, полон дум, глядишь вокруг\nИ мир благословляешь божий.\nВ нем целей благость видишь ты\nИ соответствие причинам,\nИ сущность вечной красоты —\nРазнообразное в едином.\nПытливой мыслию в тайник\nСил мировых ты проникаешь;\nТы изучаешь их из книг,\nТы их творящих созерцаешь...\nТы прав по множеству причин.\nДа, наша хороша планета;\nИ, спора нет, машина эта\nИскусней всяческих машин.\nКолеса движутся без смазки,\nНе притупляются зубцы;\nИ вопреки какой-то сказке,\nКоторой верили отцы,—\nВся целиком, без остановок,\nМашина вечная идет...\nИ как отчетлив, чист и ловок\nЕе огромный, сложный ход!\nИ то оказать: одна ошибка,\nНемножко где-нибудь не так,\nЧуть-чуть потише, слишком шибко.\nИ вместо мира — кавардак!\nПодумать страх, что б это было,\nКогда б земля — бог упаси!—\nСвой долг вертеться вкруг оси\nХоть на мгновенье позабыла.\nИли представь, что вдруг исчез\nЗакон Ньютонов тяготенья,—\nТогда б в обители небес\nВсе вознеслись без исключенья...\nМне эти случаи привесть\nХотелось только для примера.\nМир не блажит. Всему в нем есть\nСвои законы, вес и мера.\nИтак, ты прав, его хваля.\nКоль исключим землетрясенья,\nКой-что еще,— то, без сомненья,\nВещь превосходная — земля.\nНо есть явленье на земле же,—\nЕго законы уж не те.\nТы смотришь: равновесье где же?\nИ где ж враждебность к пустоте?\nВедь почва тощая, сухая\nНебесной влаги больше пьет,\nЧем пресыщенная до края;\nА меж людей — наоборот.\nИз них едят лишь те, кто сыты.\nЧто ж это значит? Почему?\nЯвленья этого уму\nЕще законы не открыты.","name": "Ты на земле — я вижу, друг...","date_to": "1872"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4945, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1899","text": "Облаки - парусы\nВлаги лазоревой -\nОблаки, облаки\nПо небу плавают.\nОтсветы долгие\nДолу колышутся -\nВлаги лазоревой\nОблаки белые.\nС небом целуется\nВлага разливная...\nК небу ли вскинет\nТихие взоры -\nНебом любуется\nНевеста небесная;\nГлянет ли долу -\nНебес не покинет,\nВ ясно-текучих\nРизах красуется,\nСидючи, дивная,\nНа ярах сыпучих\nБелых прилук...\nА по раздолу,\nВ станах дремучих,\nСиние боры\nСтали, бесшумные,-\nДумы ль умильные\nДумают, думные,\nДумают, сильные,\nЧуда ли чают -\nВетвьем качают,\nКлонят клобук...\nГде ты? Явись очам?\nДаль ты далекая,\nДаль поднебесная,\nРайская мать!..\nВот они, нагория\nДальние синеются,\nЯсно пламенеются\nПламенники божии:\nСтаны златоверхие\nВоинства небесного,\nГрада святокрестного\nГлавы огнезарные...","name": "Днепровье","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4946, "fields": {"themes": [],"author": "Юнна Мориц","date_from": "1967","text": "Мерцают звездные шары,\nОтара черная с горы\nВ долину плодную стекает,\nИ кто-то прутиком стегает\nЯгнят ленивых и овец.\nУходят прочь певец и чтец,\nЩеколду сторож задвигает\nВ эстраде, в опере. Конец\nОтрезка. Ни толпы, ни треска.\nТемно. Задвинута железка.\nА я, как в детстве, жду довеска\nС небес, где виден продавец\nИ золотая хлеборезка.","name": "Ночь","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4947, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1928","text": "Есть на земле высокое искусство —\nБудить в пароде дремлющие чувства,\nНе требуя даров и предпочтенья,\nЧтоб слушали тебя не из почтенья,\nЧтоб, слышав раз, послушали и снова,\nЧтоб ни одно не позабыли слово,\nЧтобы в душе — не на руках!— носили.\nТы о такой мечтал словесной силе?\nНо, не смущаясь гомоном и гамом,\nНа площади меж лавками и храмом,\nГде блеют маски и скрежещут доски,\nСумей взойти на шаткие подмостки,\nКак великан в неистовстве упрямом!\nПускай тебя за скомороха примут,\nПускай тебя на смех они подымут,\nПусть принимают за канатоходца,—\nУпотреби высокое искусство —\nБудить и в них их дремлющее чувство.\nИ если у тебя оно найдется,\nТак и у них, напорное, проснется!","name": "Скоморох","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4948, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Если б у меня хватило глины,\nЯ б слепил такие же равнины;\nЕсли бы мне туч и солнца дали,\nЯ б такие же устроил дали.\nВсе негромко, мягко, непоспешно,\nС глазомером суздальского толка -\nРассадил бы сосны и орешник\nИ село поставил у проселка.\nБез пустых затей, без суесловья\nВсе бы создал так, как в Подмосковье.","name": "Подмосковье"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4949, "fields": {"themes": [],"author": "Евдокия Ростопчина","date_from": "1842","text": "Plus rever que penser!\nDevise de femme\n«Она все думает!» — так говорят о мне,—\nИ важной мудрости, приличной седине,\nХотят от головы моей черноволосой...\n«Она все думает!» — Неправда! Разум мой\nНе увлекается мышления тщетой,\nНе углубляется в всемирные вопросы.\nНет, я не думаю,— мечтаю!.. Жизнь моя,\nЗаботы, помыслы тревожные тая,\nДля беспристрастных дум досуга не имеет.\nВ слезах ли... в радости ль... собою занята,\nЯ знаю лишь себя,— и верная мечта\nЛишь сердцу милое ласкает и лелеет.\nНет, я не думаю! Я грежу наяву,\nВоспоминаньями, догадками живу,\nО завтра, о вчера в бессменном попеченьи,\nПока, волнуяся, душа моя кипит,\nПока надежда мне так сладко говорит,\nЯ думать не хочу!.. Зачем мне размышленья?..\nЧто дума? — Суд... расчет... внимательный разбор\nТого, что чуждо нам... духовный, вещий взор...\nКрыло, влекущее в пространство разум смелый...\nПридет для дум пора в разуверенья дни,\nКогда рассеются как прах мечты мои\nПред строгой правдою, пред хладом жизни зрелой!..","name": "Она все думает!","date_to": "1842"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4950, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1919","text": "Тень за тенью бежит - не догонит,\nвдоль по стенке... Лежи, не ворчи.\nСтонет ветер? И пусть себе стонет.\nИль тебе не тепло на печи?\nНочь лихая... Тоска избяная...\nЧто ж не спится? Иль ветра боюсь?\nЭто - Русь, а не вьюга степная!\nЭто корчится черная Русь!\nАх, как воет, как бьется - кликуша!\nКоли можешь - пойди и спаси!\nА тебе-то что? Полно, не слушай...\nОбойдемся и так, без Руси!\nСтонет ветер все тише и тише...\nДа как взвизгнет! Ах, жутко в степи...\nЗавтра будут сугробы до крыши...\nТо-то вьюга! Да ну ее! Спи.","name": "Вьюга","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4951, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1977","text": "Мы из породы битых, но живучих,\nМы помним все, нам память дорога.\nЯ говорю как МХАТовский лазутчик,\nЗаброшенный в Таганку - в тыл врага.\nТеперь в обнимку, как боксеры в клинче,\nИ я, когда-то МХАТовский студент,\nОлегу Николаевичу нынче\nДокладываю данные развед...\nЧто на Таганке той толпа нахальная,\nУ кассы давятся - Гоморр, Содом!-\nЦыганки с картами, дорога дальняя,\nИ снова строится казенный дом.\nПри всех делах таганцы с вами схожи,\nХотя, конечно, разницу найдешь:\nСпектаклям МХАТа рукоплещут ложи,\nА те, без ложной скромности, без лож.\nВ свой полувек Олег на век моложе -\nВторая жизнь в замен семи смертей,\nИз-за того, что есть в театре ложи,\nТы можешь смело приглашать гостей.\nТаганцы ваших авторов хватают,\nИ тоже научились \"брать нутром\",\nУ них гурьбой Булгакова играют,\nИ Пушкина - опять же впятером.\nШагают роты в выкладке на марше,\nДвум ротным - ордена за марш-бросок!\nВсего на десять лет Любимов старше,\nПлюс \"Десять дней...\" - но разве это срок?!\nГадали разное - года в гаданиях:\nМол, доиграются - и грянет гром.\nК тому ж кирпичики на новых зданиях\nНапоминают всем казенный дом.\nВ истории искать примеры надо -\nБыл на Руси такой же человек,\nОн щит прибил к воротам Цареграда\nИ звался тоже, кажется, ...\nСемь лет назад ты въехал в двери МХАТа,\nВлетел на белом княжеском коне.\nТы сталь сварил, теперь все ждут проката -\nИ изнутри, конечно, и извне.\nНа МХАТовскую мельницу налили\nРасплав горячий - это удалось.\nЧуть было \"Чайке\" крылья не спалили,\nНо слава богу, славой обошлось.\nВо многом совпадают интересы:\nВ Таганке пьют за старый Новый год,\nВ обоих коллективах \"мерседесы\",\nВот только \"Чаек\" нам недостает.\nА на Таганке - там возня повальная,\nПеред гастролями она бурлит,-\nИм предстоит в Париж дорога дальняя,\nНо \"Птица синяя\" не предстоит.\nЗдесь режиссер в актере умирает,\nНо - вот вам парадокс и перегиб:\nСева - Севу каждый знает -\nВ Ефремове чуть было не погиб.\nНет, право, мы похожи, даже в споре,\nЖивем и против правды не грешим:\nЯ тоже чуть не умер в режиссере\nИ, кстати, с удовольствием большим...\nИдут во МХАТ актеры, и едва ли\nЗатем, что больше платят за труды.\nНо дай Бог счастья тем, кто на бульваре,\nГде чище стали Чистые пруды!\nТоскуй, Олег, в минуты дорогие\nПо вечно и доподлинно живым!\nВсе понимают эту ностальгию\nПо бывшим современникам твоим.\nВолхвы пророчили концы печальные:\nМол, змеи в черепе коня живут...\nА мне вот кажется, дороги дальние,\nГлядишь, когда-нибудь и совпадут.\nУченые, конечно, не наврали.\nНо ведь страна искусств - страна чудес,\nРазвитье здесь идет не по спирали,\nA вкривь и вкось, вразрез, наперерез.\nЗатихла брань, но временны поблажки,\nСветла Адмиралтейская игла.\nТаганка, МХАТ идут в одной упряжке,\nИ общая телега тяжела.\nМы - пара тварей с Ноева Ковчега,\nДва полушарья мы одной коры.\nНе надо в академики Олега!\nБросайте дружно черные шары!\nИ с той поры, как люди слезли с веток,\nСей день - один из главных. Можно встать\nИ тост поднять за десять пятилеток -\nЗа сто на два, за два по двадцать пять!","name": "Олегу Ефремову","date_to": "1977"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4952, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1924","text": "Отговорила роща золотая\nБерезовым, веселым языком,\nИ журавли, печально пролетая,\nУж не жалеют больше ни о ком.\nКого жалеть? Ведь каждый в мире странник -\nПройдет, зайдет и вновь покинет дом.\nО всех ушедших грезит конопляник\nС широким месяцем над голубым прудом.\nСтою один среди равнины голой,\nА журавлей относит ветром в даль,\nЯ полон дум о юности веселой,\nНо ничего в прошедшем мне не жаль.\nНе жаль мне лет, растраченных напрасно,\nНе жаль души сиреневую цветь.\nВ саду горит костер рябины красной,\nНо никого не может он согреть.\nНе обгорят рябиновые кисти,\nОт желтизны не пропадет трава,\nКак дерево роняет тихо листья,\nТак я роняю грустные слова.\nИ если время, ветром разметая,\nСгребет их все в один ненужный ком...\nСкажите так... что роща золотая\nОтговорила милым языком.","name": "Отговорила роща золотая...","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4953, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1921","text": "И служил Иаков за Рахиль семь\nлет; и они показались ему за несколько\nдней, потому что он любил ее.\nКнига Бытия\nИ встретил Иаков в долине Рахиль,\nОн ей поклонился, как странник бездомный.\nСтада подымали горячую пыль,\nИсточник был камнем завален огромным.\nОн камень своею рукой отвалил\nИ чистой водой овец напоил.\nНо стало в груди его сердце грустить,\nБолеть, как открытая рана,\nИ он согласился за деву служить\nСемь лет пастухом у Лавана.\nРахиль! Для того, кто во власти твоей,\nСемь лет - словно семь ослепительных дней.\nНо много премудр сребролюбец Лаван,\nИ жалость ему незнакома.\nОн думает: каждый простится обман\nВо славу Лаванова дома.\nИ Лию незрячую твердой рукой\nПриводит к Иакову в брачный покой.\nТечет над пустыней высокая ночь,\nРоняет прохладные росы,\nИ стонет Лаванова младшая дочь,\nТерзая пушистые косы,\nСестру проклинает и Бога хулит,\nИ Ангелу Смерти явиться велит.\nИ снится Иакову сладостный час:\nПрозрачный источник долины,\nВеселые взоры Рахилиных глаз\nИ голос ее голубиный:\nИаков, не ты ли меня целовал\nИ черной голубкой своей называл?","name": "Библейские стихи: Рахиль","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4954, "fields": {"themes": [],"author": "Тэффи","text": "Засветила я свою лампаду,\nОпустила занавес окна.\nОдиноких тайную усладу\nДля меня открыла тишина.\nЯ не внемлю шуму городскому,\nСтонам жизни, вскрикам суеты,\nЯ по шелку бледно-голубому\nВышиваю белые цветы.\nШью ли я для брачного алькова\nМой волшебный, радостный узор?\nИли он надгробного покрова\nИзукрасит траурный убор?...\nИль жрецу грядущей новой веры\nОблечет неведомый обряд?\nИль в утеху царственной гетеры\nРасцветит заманчивый наряд...\nИль на буйном празднике свободы\nВозликует в яркости знамен?..\nИль, завесив сумрачные своды,\nВ пышных складках скроет черный трон?.\nВ откровенье новому Синаю\nОбовьет ли новую скрижаль?..\nЯ не знаю, ничего не знаю -\nЧто мне страшно и чего мне жаль!\nВолей чуждой, доброю иль злого,\nДля венка бессмертной красоты\nЗацветайте под моей иглою,\nЗацветайте, белые цветы!","name": "Засветила я свою лампаду..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4955, "fields": {"themes": [],"author": "Расул Гамзатов","text": "Другу Мусе Магомедову\nЧтоб сердце билось учащенно,\nДавай отправимся в Ахвах,\nУзнаем, молоды ль еще мы\nИль отгуляли в женихах?\nТряхнем-ка юностью в Ахвахе\nИ вновь,\nкак там заведено,\nСвои забросим мы папахи\nК одной из девушек в окно.\nИ станет сразу нам понятно,\nВ кого девчонка влюблена:\nЧья шапка вылетит обратно,\nК тому девчонка холодна...\nИ о любви лихие толки,—\nВсе это было не вчера.\nВ тот давний год подростком ставший,\nНе сверстников в ауле я,\nА тех, кто был намного старше,\nСтарался залучить в друзья.\nНе потому ли очутился\nС парнями во дворе одном,\nГде раньше срока отличился,\nИ не раскаиваюсь в том.\nЛиства шуршала, словно пена,\nСветила тонкая луна.\nМы долго слушали, как пела\nГорянка, сидя у окна.\nПро солнце пела, и про звезды,\nИ про того, кто сердцу мил.\nПусть он спешит, пока не поздно,\nПока другой не полюбил.\nЧто стала трепетнее птахи\nМоя душа – не мудрено,\nА парни скинули папахи\nИ стали целиться в окно.\nЗдесь не нужна была сноровка.\nЯ, словно жребий: да иль нет,\nКак равный, кепку бросил ловко\nЗа их папахами вослед.\nКазалось, не дышал я вовсе,\nКогда папахи по одной,\nКак будто из закута овцы,\nВыскакивали под луной.\nИ кепка с козырьком, похожим\nНа перебитое крыло,\nКогда упала наземь тоже,\nЯ понял — мне не повезло.\nА девушка из состраданья\nСказала:\n— Мальчик, погоди.\nПришел ты рано на свиданье,\nПопозже, милый, приходи.\nДрожа от горя, как от страха,\nУшел я, раненый юнец,\nА кто-то за своей папахой\nВ окно распахнутое лез.\nПромчались годы, словно воды,\nНе раз листвы кружился прах,\nКак через горы, через годы\nПриехал снова я в Ахвах.\nНевесты горские...\nЯ пал ли\nНа поле времени для них?\nСо мной другие были парни,\nИ я был старше остальных.\nВсе как тогда: и песня та же,\nИ шелест листьев в тишине.\nИ вижу,\nпоказалось даже,\nЯ ту же девушку в окне.\nКогда пошли папахи в дело,\nО счастье девушку моля,\nВ окно раскрытое влетела\nИ шляпа модная моя.\nВздыхали парни, опечалясь,\nАх, отрезвляющая быль:\nПапахи наземь возвращались,\nСлегка приподнимая пыль.\nИ, отлетев почти к воротам,\nШирокополая моя\nУпала шляпа, как ворона,\nПодстреленная из ружья.\nИ девушка из состраданья\nСказала, будто бы в укор:\n— Пришел ты поздно на свиданье,\nГде пропадал ты до сих пор?\nВсе как тогда, все так похоже.\nИ звезды видели с небес:\nДругой, что был меня моложе,\nВ окно распахнутое лез.\nИ так весь век я,\nкак ни странно,\nСпешу,\nнадеждой дорожу,\nНо прихожу то слишком рано,\nТо слишком поздно прихожу.\nПеревод с аварского Я.Козловского","name": "В Ахвахе"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4956, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1895","text": "И ношусь, крылатый вздох,\nМеж землей и небесами.\nЕ.Баратынский\nМучительный дар даровали мне боги,\nПоставив меня на таинственной грани.\nИ вот я блуждаю в безумной тревоге,\nИ вот я томлюсь от больных ожиданий.\nНездешнего мира мне слышатся звуки,\nШаги эвменид и пророчества ламий...\nНо тщетно с мольбой простираю я руки,\nНевидимо стены стоят между нами.\nЗемля мне чужда, небеса недоступны,\nМечты навсегда, навсегда невозможны.\nМои упованья пред небом преступны,\nМои вдохновенья пред небом ничтожны!","name": "Мучительный дар","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4957, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1967","text": "Томасу Венцлова\nРазвалины есть праздник кислорода\nи времени. Новейший Архимед\nприбавить мог бы к старому закону,\nчто тело, помещенное в пространство,\nпространством вытесняется.\nВода\nдробит в зерцале пасмурном руины\nДворца Курфюрста; и, небось, теперь\nпророчествам реки он больше внемлет,\nчем в те самоуверенные дни,\nкогда курфюрст его отгрохал.\nКто-то\nсреди развалин бродит, вороша\nлиству запрошлогоднюю. То - ветер,\nкак блудный сын, вернулся в отчий дом\nи сразу получил все письма.","name": "Открытка из города К.","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4958, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1916","text": "В грохоте улицы, в яростном вопле вагонов,\nВ скрежете конских, отточенных остро подков,\nСердце закружено, словно челнок Арионов,\nСердце недвижно, как месяц среди облаков.\nВозле стены попрошайка лепечет неясно,\nГулкие льдины по трубам срываются с крыш...\nКак шаровидная молния, сердце опасно -\nИ осторожно, и зорко, и тихо, как мышь.","name": "Весной","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4959, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Раевский","date_from": "1829","text": "Она одна казалась мне мила,\nКак роза свежая весною;\nКак роза юная, цвела\nВдали от света, бурь и зла\nОна прекрасною душою.\nУлыбка, легкий стан, ее убор простой —\nВсё было зеркалом Авроры,\nИ в новом мире к ней одной\nНевольно мрачные мои стремились взоры.\nВсегда беспечна, весела,\nОна казалась мне мила\nНевинностью своей и детской простотою —\nВсё в ней для глаз моих дышало красотою.\nСтыдливость, детский страх, звук трепетный речей,\nЕе рука в руке моей\nИ первый поцелуй дрожащими устами\nИ нежное «люблю» вполголоса, с слезами,\nУлыбка райская, вид девственный лица,\nИ всё для глаз, для чувств земное совершенство\nМогли б вдохнуть небесное блаженство\nВ стальную грудь темничного жильца,\nМогли б разжечь любви опасный пламень,\nНо грудь моя была как камень.\nО, сколько раз вечернею порой\nОна мой кров убогий посещала\nИ думы гордые и ропот правый мой\nУлыбкой детскою смиряла.\nПоблек румянца цвет живой,\nПрелестное чело задумчивость покрыла\nИ тайная печаль грудь слабую стеснила!\nОна жила надеждою одной,\nКак срезанный цветок ещё живет росой,—\nРодных, забавы, свет для пришлеца забыла\nИ, к небу взор поднявши свой,\nУ неба мир душе молила.\nБеспечная, зачем ты встретилась со мной?\nЗачем ты странника узнала?\nВся жизнь его загадка для тебя,\nТы с тайн его не снимешь покрывала.\nНе встретишь с ним ты радостного дня!\nИ совесть мрачная, преследуя меня,\nДуше холодной говорила:\nОна живет теперь надеждою одной,\nКак срезанный цветок живет еще росой,—\nРодных, забавы, свет для пришлеца забыла!\nИ эта мысль летела вслед за ней,\nВ печальную тайгу, на пажити полей,\nЧрез волны быстрые за светлою струею\nИ в мирный дом ее отца,\nГде, бледная, она с растерзанной душою\nМолила за меня творца!\nБеспечная, зачем ты странника узнала?\nВся жизнь его загадка для тебя,\nТы с тайн его не снимешь покрывала.\nНе встретишь с ним ты радостного дня,\nТы к сердцу не прижмешь дрожащею рукою\nВенчального кольца!\nИ в радости его безмолвного лица\nНа лоне роскоши не оросишь слезою.\nЗадумчивый, один повсюду пред собою\nЯ видел дом ее отца,\nГде, бледная, она с растерзанной душою\nМолила за меня творца!\nНо я не знал, что пламень потаенный\nДавно горел в груди моей,\nЯ выше был судьбы своей\nИ весь бледнел пред девою смиренной...\nГде ж твой обет, сын праха и земли?\nСветильник твой над бездной роковою?\nЧто ж мрачные твои гаданья прорекли?\nТы дышишь вновь любовию земною!\nОна моя, она теперь со мною,\nНеразделенное одно!\nЕе рука с моей рукою,\nКак крепкое с звеном звено!\nОна мой путь, как вера, озарила.\nКак дева рая и любви,\nОна сказала мне отрадное «живи»\nИ раны сердца залечила!\nУпал с души моей свинец,\nТы мне дала ключи земного рая —\nВозьми кольцо, надень венец,\nПойдем вперед, сопутница младая!","name": "Она одна казалась мне мила...","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4960, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1963","text": "Пришли иные времена.\nВзошли иные имена.\nОни толкаются, бегут.\nОни врагов себе пекут,\nприносят неудобства\nи вызывают злобства.\nНу, а зато они — «вожди»,\nи их девчонки ждут в дожди\nи, вглядываясь в сумрак,\nукрадкой брови слюнят.\nА где же, где твои враги?\nХоть их опять искать беги.\nДа вот они — радушно\nкивают равнодушно.\nА где твои девчонки, где?\nДля их здоровья на дожде\nопасно, не иначе —\nим надо внуков нянчить.\nУкрали всех твоих врагов.\nУкрали легкий стук шагов.\nУкрали чей-то шепот.\nОстался только опыт.\nНо что же ты загоревал?\nСкажи — ты сам не воровал,\nне заводя учета,\nвсе это у кого-то?\nЛюбая юность — воровство.\nИ в этом — жизни волшебство:\nничто в ней не уходит,\nа просто переходит.\nТы не завидуй. Будь мудрей.\nВоров счастливых пожалей.\nВедь как ни озоруют,\nих тоже обворуют.\nПридут иные времена.\nВзойдут иные имена.","name": "Пришли иные времена...","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4961, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Обрадович","date_from": "1930","text": "Клавдии О.\nВ ногах за пригородом льстится\nПоземок - легендарный змей.\nДороги настежь, и синица -\nКак колокольчик у дверей.\nИ в мир иной мы входим оба.\nЛюбимая, не отставай!\nНавстречу солнце над сугробом -\nКак в новоселье каравай.\nИ, молодая, встрече нашей\nЕль кланяется на бегу.\nЖизнь полной чашей, полной чашей\nУ жаждущих и жарких губ.\n- Да здравствует...\nИ пить мы будем,\nИ в битве смертной победим...\nДремучей кровью крепнут груди\nПод свитером твоим тугим.\nТы мир готова, как ребенка,\nПривлечь на грудь свою,\nИ он,\nНасытясь, засмеется звонко\nВ порозовевший небосклон...\nДороги настежь... Дорогая,\nТы о закате не жалей,\nЗвенит синица, затихая,\nКак колокольчик у дверей.","name": "Бег на лыжах","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4962, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","date_from": "1956","text": "Из поэтовой мастерской,\nне теряясь в толпе московской,\nшел по улице по Тверской\nс толстой палкою Маяковский.\nГоворлива и широка,\nровно плещет волна народа\nза бортом его пиджака,\nсловно за бортом парохода.\nВысока его высота,\nглаз рассерженный смотрит косо,\nи зажата в скульптуре рта\nгрубо смятая папироса.\nВсей столице издалека\nочень памятна эта лепка:\nчисто выбритая щека,\nвсероссийская эта кепка.\nСчастлив я, что его застал\nи, стихи заучив до корки,\nна его вечерах стоял,\nшею вытянув, на галерке.\nПлощадь зимняя вся в огнях,\nдверь подъезда берется с бою,\nи милиция на конях\nнад покачивающейся толпою.\nУ меня ни копейки нет,\nя забыл о монетном звоне,\nно рублевый зажат билет -\nвсе богатство мое - в ладони.\nСчастлив я, что сквозь зимний дым\nпосле вечера от Музея\nв отдалении шел за ним,\nне по-детски благоговея.\nКак ты нужен стране сейчас,\nклубу, площади и газетам,\nреволюции трубный бас,\nголос истинного поэта!","name": "Маяковский","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4963, "fields": {"themes": [7],"author": "Юнна Мориц","date_from": "1967","text": "Памяти Симона Чиковани\nОслик топал в Гантиади,\nРыжий, тощий, молодой.\nЧеловечек топал сзади,\nРыжий, тощий, молодой.\nКозьим сыром и водой\nТорговали на развилках,\nСоус огненный в бутылках\nЖдал соития с едой.\nГеральдический петух\nСпал в подоле у старушки,\nИ языческой пирушки\nРеял крупный, зрелый дух.\nЭтот день почти потух,\nСводы светом обнищали,\nНо дорогу освещали\nМоре, ослик и пастух.\nЗолотистые круги\nИсточали эти трое\nИ библейские торги\nОсвещали под горою\nНезаметно для других,\nНо любовно и упорно.\nОслик ел колючки терна,\nПастушок - фундучьи зерна.\nГде-то рядышком, из рая,\nНо совсем не свысока,\nПела нежная валторна,\nК этой ночи собирая\nВсе разрозненное в мире,\nВсе разбросанное ветром\nЗа последние века.","name": "Вечерний свет","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4964, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Случевский","text": "Сегодня день, когда идут толпами\nНа гробы близких возлагать венки...\nО, не скупись последними цветами!\nНе пожалей движения руки!\nНа грудь мою клади венок твой смело.\nВторично ей в любви не умирать...\nКак я любил... как страсть во мне горела.\nИз-под венка, поверь мне, не узнать.","name": "Сегодня день, когда идут толпами..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4965, "fields": {"themes": [20],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1921","text": "Четвертый Октябрь\nОкликаю Коршуна в пустыне:\n— Что летишь, озлоблен и несмел?—\n«Кончен пир мой! более не стынет\nТруп за трупом там, где бой гремел!»\nОкликаю Волка, что поводит\nСумрачно зрачками: — Что уныл?—\n«Нет мне места на пустом заводе:\nУтром колокол на нем звонил...»\nОкликаю Ветер: — Почему ты\nВой ведешь на сумрачных ладах?—\n«Больше мне нельзя в годину смуты\nРаздувать пожары в городах!»\nОкликаю Зиму:— Эй, старуха!\nЧто твоя повисла голова?—\n«Плохо мне! Прикончена разруха,\nВсюду мне в лицо трещат дрова».\nЧу! гудок фабричный! Чу! взывают\nСвистом, пролетая, поезда.\nКрасные знамена обвивают\nРусь былую, словно пояса.\nЧто грозило, выло и рычало,\nВсе притихло, чуя пятый год.\nЛюди, люди! Это лишь начало,\nОктября четвертого приход!\nИз войны, из распрь и потрясений\nВсе мы вышли к бодрому труду;\nМы куем, справляя срок весенний,\nНовой жизни новую руду.\nКто трудился, всяк на праздник прошен!\nПуть вперед — роскошен и широк.\nЭто — зов, что в глубь столетий брошен,\nЭто — наше право, это — рок!","name": "Оклики","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4966, "fields": {"themes": [7],"author": "Булат Окуджава","text": "Мгновенно слово. Короток век.\nГде ж умещается человек?\nКак, и когда, и в какой глуши\nраспускаются розы его души?\nКак умудряется он успеть\nсвое промолчать и свое пропеть,\nпо планете просеменить,\nгнев на милость переменить?\nКак умудряется он, чудак,\nна ярмарке\nпоцелуев и драк,\nв славословии и пальбе\nвыбрать только любовь себе?\nОсколок выплеснет его кровь:\n«Вот тебе за твою любовь!»\nПощечины перепадут в раю:\n«Вот тебе за любовь твою!»\nИ все ж умудряется он, чудак,\nна ярмарке\nпоцелуев и драк,\nв славословии\nи гульбе\nвыбрать только любовь себе!","name": "Мгновенно слово. Короток век..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4967, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "Ну, прости, моя Любовь, утеха драгая!\nВ тебе была надежда мне сладка.\nДаром что ты мучила иногда мя злая,\nЯ тя любил, и всегда с тобой мне речь гладка.\nНу, прости, моя Любовь, утеха драгая!\nАминта не есть в согласии с нами:\nМне во всем изменила, весьма мя ругая\nВсеми своими худыми делами.\nИ тако за неверность сию ее злобну\nХощу, чтоб в сердце моем ей не быти.\nНо тебя для всех утех по постелю гробну\nЯ не имею никогда забыти.","name": "Ну, прости, моя Любовь, утеха драгая!..","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4968, "fields": {"themes": [8],"author": "Иван Крылов","date_from": "1832","text": "«Сестрица! знаешь ли, беда!—\nНа корабле Мышь Мыши говорила,—\nВедь оказалась течь: внизу у нас вода\nЧуть не хватила\nДо самого мне рыла.\n(А правда, так она лишь лапки замочила.)\nИ что диковинки — наш капитан\nИли с похмелья, или пьян.\nМатросы все — один ленивее другого;\nНу, словом, нет порядку никакого.\nСейчас кричала я во весь народ,\nЧто ко дну наш корабль идет:\nКуда!— Никто и ухом не ведет,\nКак будто б ложные я распускала вести;\nА ясно — только в трюм лишь стоит заглянуть,\nЧто кораблю часа не дотянуть.\nСестрица! неужли нам гибнуть с ними вместе!\nПойдем же, кинемся скорее с корабля;\nАвось не далеко земля!»\nТут в Океан мои затейницы спрыгнули\nИ — утонули;\nА наш корабль, рукой искусною водим,\nДостигнул пристани и цел и невредим.\nТеперь пойдут вопросы:\nА что же капитан, и течь, и что матросы?\nТечь слабая, и та\nВ минуту унята;\nА остальное — клевета.","name": "Мыши","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4969, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1920","text": "Сквозь туман едва заметный\nТихо блещет Кострома,\nСловно Китеж, град заветный,-\nХрамы, башни, терема.\nКострома - воспоминанья,\nИсторические сны,\nЛегендарные сказанья,\nГолос русской старины,\nУголок седого быта,\nНовых фабрик и купцов,\nГде так много было скрыто\nЧистых сил и вещих снов.\nВ золотых венцах соборов,\nКострома, светла, бела,\nВ дни согласий и раздоров\nБылью русскою жила.\nНо от этой были славной\nСохранила что она?\nКак в Путивле Ярославна,\nЖдет ли верная жена?","name": "Сквозь туман едва заметный...","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4970, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1916","text": "Нет, больше не могу смотреть я\nТуда, в окно!\nО, это горькое предсмертье,-\nК чему оно?\nВо всём одно звучит: \"Разлуке\nТы обречен!\"\nКак нежно в нашем переулке\nЖелтеет клен!\nНи голоса вокруг, ни стука,\nВсё та же даль...\nА всё-таки порою жутко,\nПорою жаль.","name": "Утро","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4971, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1965","text": "Изучать систему йогов не хочу,\nК огорчению факиров и ученых.\nВ детстве было: руку на свечу -\nПрослывешь героем у девчонок.\nМноголикий, многоногий бог\nСмотрит, кто это к нему приехал в гости;\nСмог бы иностранец иль не смог\nДля проверки воли лечь на гвозди?\nЯ сумел бы, да не стану напоказ\nПротыкать себя отточенным стилетом.\nПризнаюсь, что пробовал не раз,\nПравда, оставался цел при этом.\nУ себя я снисхожденья не просил —\nБудет страшно, будет больно, ну и ладно!\nРевности горящий керосин\nЯ глотал отчаянно и жадно;\nЕсли сердце обвивала мне змея,\nИ сжимала, и сжимала, и сжимала,\nСлишком громко, но смеялся я.\nПусть считают — мне и горя мало.\nМежду ребер мне вонзали клевету,\nЗаставляли выгибаться, я не гнулся,\nИ мерзавили мою мечту,\nЧтобы рухнул и уснул без пульса.\nБыло на ухабах всех моих дорог\nСтолько случаев для испытанья воли,\nЧто могу, как настоящий йог,\nДемонстрировать пренебреженье к боли.","name": "Система йогов","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4972, "fields": {"themes": [20],"author": "Семен Гудзенко","text": "Я в гарнизонном клубе за Карпатами\nчитал об отступлении, читал\nо том, как над убитыми солдатами\nне ангел смерти, а комбат рыдал.\nИ слушали меня, как только слушают\nдруг друга люди взвода одного.\nИ я почувствовал, как между душами\nсверкнула искра слова моего.\nУ каждого поэта есть провинция.\nОна ему ошибки и грехи,\nвсе мелкие обиды и провинности\nпрощает за правдивые стихи.\nИ у меня есть тоже неизменная,\nна карту не внесенная, одна,\nсуровая моя и откровенная,\nдалекая провинция - Война...","name": "Я в гарнизонном клубе за Карпатами..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4973, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1888","text": "Нет, не забуду я тот ранний огонек,\nКоторый мы зажгли на первом перевале,\nВ лесу, где соловьи и пели и рыдали,\nНо миновал наш май - и миновал их срок.\nО, эти соловьи!.. Благословенный рок\nУмчал их из страны калинника и елей\nВ тот теплый край, где нет простора для метелей.\nИ там, где жарче юг и где светлей восток,\nГде с резвой пеною и с сладостным журчаньем\nПо камушкам ручьи текут, а ветерок\nРазносит вздохи роз, дыша благоуханьем,\nПока у нас в снегах весны простыл и след,\nТам - те же соловьи и с ними тот же Фет...\nПостиг он как мудрец, что если нас с годами\nВлечет к зиме, то - нам к весне возврата нет,\nИ - улетел за соловьями.\nИ вот, мне чудится, наш соловей-поэт,\nЛюбимец роз, пахучими листами\nПрикрыт, и - вечной той весне поет привет.\nОн славит красоту и чары, как влюбленный\nИ в звезды и в грозу, что будит воздух сонный,\nИ в тучки сизые, и в ту немую даль,\nКуда уносятся и грезы, и печаль,\nИ стаи призраков причудливых и странных,\nИ вздохи роз благоуханных.\nВолшебные мечты не знают наших бед:\nНи злобы дня, ни думы омраченной,\nНи ропота, ни лжи, на все ожесточенной,\nНи поражений, ни побед.\nВсе тот же огонек, что мы зажгли когда-то,\nНе гаснет для него и в сумерках заката,\nОн видит призраки ночные, что ведут\nСвой шепотливый спор в лесу у перевала.\nТам мириады звезд плывут без покрывала,\nИ те же соловьи рыдают и поют.","name": "А.А. Фет","date_to": "1888"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4974, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Наровчатов","date_from": "1940","text": "Здесь мертвецы стеною за живых!\nУнылые и доблестные черти,\nМы баррикады строили из них,\nОбороняясь смертью против смерти.\nЗа ними укрываясь от огня,\nЯ думал о конце без лишней грусти:\nМол, сделают ребята из меня\nВполне надежный для упора бруствер.\nКуда как хорошо с меня стрелять.\nНе вздрогну под нацеленным оружьем...\nВсе, кажется, сослужено... Но глядь,\nМы после смерти тоже службу служим!","name": "Здесь мертвецы стеною за живых!..","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4975, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1838","text": "\"На землю ступай,- провиденье сказало,-\nИ пристально там посмотри на людей,\nДела их твоя чтоб душа замечала\nИ в памяти ясно хранила своей.\nТы вырви в них душу и в смелом созданье\nЕе передай им ты в звучных словах,\nИ эти слова не исчезнут в преданье\nИ вечно в людских сохранятся умах.\nИди же, мой сын, безбоязненно, смело,\nИди же, иди ты, мой избранный, в мир,\nИди и свершай там великое дело...\"\nСказало, решило - явился Шекспир.","name": "Шекспир","date_to": "1838"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4976, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "Весна не помнит осени дождливой...\nОпять шумит веселая волна,\nС холма на холм взбегая торопливо,\nВ стоцветной пене вся озарена...\nЗдесь лист плетет, там гонит из зерна\nВеселый стебель... Звонка, говорлива,\nВ полях, лесах раскинулась она...\nВесна не знает осени дождливой...\nЧто ей до бурь, до серого томленья,\nДо серых дум осенней влажной тьмы,\nДо белых вихрей пляшущей зимы?!\nСреди цветов, средь радостного пенья\nПроворен шаг, щедра ее рука...\nО яркий миг, поверивший в века!","name": "Весна не помнит осени дождливой..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4977, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Человечеству любо храбриться.\nЛюдям любо греметь и бряцать,\nи за это нельзя порицать,\nпотому что пожалуйте бриться -\nи уныло бредет фанфарон,\nговорун торопливо смолкает:\nчасовые с обеих сторон,\nсудьи перья в чернила макают.\nТак неужто приврать нам нельзя\nмежду пьяных друзей и веселых,\nесли жизненная стезя -\nординарный разбитый проселок?\nБиографию отлакируешь,\nна анкету блеск наведешь -\nсердце, стало быть, очаруешь,\nдушу, стало быть, отведешь.","name": "Человечеству любо храбриться..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4978, "fields": {"themes": [7],"author": "К. Р.","date_from": "1888","text": "Принцу Петру\nАлександровичу Олъденбургскому\nГоворят мне: «Собою владеть ты умей,\nНаучиться пора хладнокровью;\nНадо сдержанней быть; ты немало людей\nНеобдуманной сгубишь любовью...»\nНо любовь удержать разве властна душа,\nКак добычу орел в сильных лапах?\nНет, цветам, благовоньем весенним дыша,\nНе сдержать упоительный запах!\nКоль любить, так безумствуя в страсти слепой,\nВ этом бреде бессилен рассудок...\nЗнать ли солнцу, что им с вышины голубой\nСпалена красота незабудок?","name": "Говорят мне: Собою владеть ты умей...","date_to": "1888"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4979, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","date_from": "1973","text": "Такой туман, и мост исчез.\nРукой прохожего узнаешь через дождь,\nКогда над незнакомою рекой\nПо незнакомой улице идешь.\nВсе незнакомо, все переменилось,\nА час назад, до первых фонарей,\nВсе тосковало,\nВсе непогодой,\nСлякотью томилось,-\nИ тьмы звало, и все же становилось\nИ на душе и в небесах - смурней.","name": "Перед снегом","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4980, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Бестужев","date_from": "1828","text": "Будь, любезная, далеко,\nТак, как запад от востока;\nНо любви чего нельзя?\nСтепь и море — ей стезя,\nСердце всюду страж и плата,\nК милой шаг и до Багдада.","name": "С персидского","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4981, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","date_from": "1958","text": "(Рембо в Париже)\nРано утром приходят в скверы\nОдинокие злые старухи,\nИ скучающие рантьеры\nНа скамейках читают газеты.\nЗдесь тепло, розовато, влажно,\nГород заспан, как детские щеки.\nНа кирпично-красных площадках\nБьют пожарные струи фонтанов,\nИ подстриженные газоны\nРазмалеваны тенью и солнцем.\nВ это утро по главной дорожке\nШел веселый и рыжий парень\nВ желтовато-зеленой ковбойке.\nА за парнем шагала лошадь.\nЭта лошадь была прекрасна,\nКак бывает прекрасна лошадь -\nЛошадь розовая и голубая,\nКак дессу незамужней дамы,\nШея - словно рука балерины,\nУши - словно чуткие листья,\nНоздри - словно из серой замши,\nИ глаза азиатской рабыни.\nПарень шел и у всех газировщиц\nПокупал воду с сиропом,\nА его белоснежная лошадь\nНаблюдала, как на стакане\nОседает озон с сиропом.\nНо, наверно, ей надоело\nНаблюдать за веселым парнем,\nИ она отошла к газону\nИ, ступив копытом на клумбу,\nСтала кушать цветы и листья,\nВыбирая, какие получше.\n- Кыш!- воскликнули все рантьеры.\n- Брысь!- вскричали злые старухи. -\nЧто такое - шляется лошадь,\nНарушая общий порядок!-\nЛошадь им ничего не сказала,\nПоглядела долго и грустно\nИ последовала за парнем.\nВот и все - ничего не случилось,\nПросто шел по улице парень,\nПил повсюду воду с сиропом,\nА за парнем шагала лошадь...\nЭто странное стихотворенье\nПосвящается нам с тобою.\nМы с тобой в чудеса не верим,\nОттого их у нас не бывает...","name": "Белые стихи","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4982, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1895","text": "Хорошо бы стать рыбачкой,\nСмелой, сильной и простой,\nС необутыми ногами,\nС непокрытой головой.\nЧтоб в ладье меня качала б\nГоворливая волна,\nИ в глаза мои глядели б\nНебо, звезды и луна.\nНа прибрежные каменья\nВыходила б я боса,\nИ по ветру черным флагом\nРазвевалась бы коса.","name": "Хорошо бы стать рыбачкой...","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4983, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "Взгляни на этот лик; искусством он\nНебрежно на холсте изображен,\nКак отголосок мысли неземной,\nНе вовсе мертвый, не совсем живой;\nХолодный взор не видит, но глядит\nИ всякого, не нравясь, удивит;\nВ устах нет слов, но быть они должны:\nДля слов уста такие рождены;\nСмотри: лицо как будто отошло\nОт полотна,- и бледное чело\nЛишь потому не страшно для очей,\nЧто нам известно: не гроза страстей\nЕму дала болезненный тот цвет,\nИ что в груди сей чувств и сердца нет.\nО боже, сколько я видал людей,\nНичтожных - пред картиною моей,\nДуша которых менее жила,\nЧем обещает вид сего чела.","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4984, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Меж золоченых бань и обелисков славы\nЕсть дева белая, а вкруг густые травы.\nНе тешит тирс ее, она не бьет в тимпан,\nИ беломраморный ее не любит Пан,\nОдни туманы к ней холодные ласкались,\nИ раны черные от влажных губ остались.\nНо дева красотой по-прежнему горда,\nИ трав вокруг нее не косят никогда.\nНе знаю почему - богини изваянье\nНад сердцем сладкое имеет обаянье...\nЛюблю обиду в ней, ее ужасный нос,\nИ ноги сжатые, и грубый узел кос.\nОсобенно, когда холодный дождик сеет,\nИ нагота ее беспомощно белеет...\nО, дайте вечность мне,- и вечность я отдам\nЗа равнодушие к обидам и годам.","name": "\"PACE\": СТАТУЯ МИРА"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4985, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1811","text": "Романс\nОзарися, дол туманный;\nРасступися, мрак густой;\nГде найду исход желанный?\nГде воскресну я душой?\nИспещренные цветами,\nКрасны холмы вижу там...\nАх! зачем я не с крылами?\nПолетел бы я к холмам.\nТам поют согласны лиры;\nТам обитель тишины;\nМчат ко мне оттоль зефиры\nБлаговония весны;\nТам блестят плоды златые\nНа сенистых деревах;\nТам не слышны вихри злые\nНа пригорках, на лугах.\nО предел очарованья!\nКак прелестна там весна!\nКак от юных роз дыханья\nТам душа оживлена!\nПолечу туда... напрасно!\nНет путей к сим берегам;\nПредо мной поток ужасный\nГрозно мчится по скалам.\nЛодку вижу... где ж вожатый?\nЕдем!.. будь, что суждено...\nПаруса ее крылаты,\nИ весло оживлено.\nВерь тому, что сердце скажет;\nНет залогов от небес;\nНам лишь чудо путь укажет\nВ сей волшебный край чудес.","name": "Желание","date_to": "1811"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4986, "fields": {"themes": [20],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1819","text": "Куда летишь? К каким пристанешь берегам,\nКорабль, несущий по волнам\nСудьбы великого парода?\nЧто ждет тебя? Покой иль бурей непогода?\nПогибнешь иль прейдешь со славою к векам,\nПотомок древних сосн, Петра рукою мощной\nВо прах низверженных в степях, где Белы полнощный,\nДивясь, зрел новый град, возникший средь чудес?\nДа будет над тобой покров благих небес!\nМы видели тебя игрой сердитой влаги,\nГрозой разбитый мачт конец твой предвещал;\nПод блеском молний ты носился между скал,\nНо силою пловцов, чад славы и отваги,\nНа якорь опершись, ты твердо устоял.\nНедаром ты преплыл погибельные мели,\nИ тучи над тобой рассек приветный свет;\nОбдержанный под бурей бед,\nНезримым кормщиком ты призван к славной цели.\nШести морей державный властелин,\nТы стой в лицо врагам, как браней исполин!\nДавно посол небес твой страж, орел двуглавый\nНа гордом флаге свил гнездо побед и славы.\nПускай почиет днесь он в грозной тишине,\nПриосенив тебя своим крылом обширным!\nДовольно гром метал ты в пламенной войне\nОт утренних морей к вечерней стороне.\nДнесь путь тебе иной: теки к победам мирным!\nВселенною да твой благословится бег!\nОткрой нам новый мир за новым небосклоном!\nПловцов ты приведи на тот счастливый брег,\nГде царствует в согласии с законом\nСвобода смелая, народов божество;\nГде рабства нет вериг, оков немеют звуки,\nГде благоденствуют торговля, мир, науки,\nИ счастие граждан — владыки торжество!","name": "К кораблю","date_to": "1819"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4987, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1913","text": "На шее мелких четок ряд,\nВ широкой муфте руки прячу,\nГлаза рассеянно глядят\nИ больше никогда не плачут.\nИ кажется лицо бледней\nОт лиловеющего шелка,\nПочти доходит до бровей\nМоя незавитая челка.\nИ непохожа на полет\nПоходка медленная эта,\nКак будто под ногами плот,\nА не квадратики паркета.\nА бледный рот слегка разжат,\nНеровно трудное дыханье,\nИ на груди моей дрожат\nЦветы небывшего свиданья.","name": "На шее мелких четок ряд...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4988, "fields": {"themes": [19,8],"author": "Агния Барто","text": "Малыши среди двора\nХоровод водили.\nВ гуси-лебеди игра,\nСерый волк — Василий.\n— Гуси-лебеди, домой!\nСерый волк под горой!\nВолк на них и не глядит,\nВолк на лавочке сидит.\nСобрались вокруг него\nЛебеди и гуси.\n— Почему ты нас не ешь?—\nГоворит Маруся.\n— Раз ты волк, так ты не трусь!\nЗакричал на волка гусь.—\nОт такого волка\nНикакого толка!\nВолк ответил:— Я не трушу,\nНападу на вас сейчас.\nЯ доем сначала грушу,\nА потом примусь за вас!","name": "Гуси-лебеди"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4989, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","date_from": "1917","text": "Посмотри на ненужные доски -\nЭто кони разбили станки.\nСлышишь свист, удаленный и плоский?\nЭто в море ушли миноноски\nИз заваленной льдами реки.\nЧто же, я не моряк и не конник,\nСпать без просыпа? Книгу читать?\nСыпать зерна на подоконник?\nА! я вовсе не птичий поклонник,\nДа и книга нужна мне не та...\nЖизнь учила веслом и винтовкой,\nКрепким ветром, по плечам моим\nУзловатой хлестала веревкой,\nЧтобы стал я спокойным и ловким,\nКак железные гвозди, простым.\nВот и верю я палубе шаткой,\nИ гусарским, упругим коням,\nИ случайной походной палатке,\nИ любви расточительно-краткой,\nТой, которую выдумал сам.","name": "Посмотри на ненужные доски...","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4990, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1957","text": "Лучшие\nиз поколения,\nцвести вам —\nне увядать!\nВашего покорения\nбедам —\nне увидать!\nРазные будут случаи —\nбудьте сильны и дружны.\nВы ведь на то и лучшие —\nвыстоять вы должны.\nВам петь,\nвам от солнца жмуриться,\nно будут и беды\nи боль...\nБлагословите на мужество!\nБлагословите на бой!\nВозьмите меня в наступление —\nне упрекнете ни в чем.\nЛучшие\nиз поколения,\nвозьмите меня трубачом!\nЯ буду трубить наступление,\nни нотой не изменю,\nа если не хватит дыхания,\nтрубу на винтовку сменю.\nПускай, если даже погибну,\nне сделав почти ничего,\nстрогие ваши губы\nкоснутся лба моего.","name": "Лучшим из поколения","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4991, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1957","text": "Я вздрогнул: одноногий паренек\nСтоял внизу — уверенный и ловкий,\nНа валенке единственном — конек,\nПрикрученный растрепанной веревкой.\nВ нелепом положении своем\nОн выглядел таким невозмутимым.\nСвободно оттолкнулся костылем\nИ покатил, повитый снежным дымом.\nВот он уже мелькает вдалеке,\nВот снова приближается, как веха,\nЛетящий на единственном коньке,\nСын нашего отчаянного века.\nИ он, и все товарищи его,\nСкользящие навстречу или следом,\nПривыкли и не видят ничего\nГеройского, особенного в этом.\nЗвенит конек, потом костыль стучит\nИ, как весло, мелькает над рекою.\nЯ проходил. Я тоже сделал вид,\nЧто каждый день встречается такое.","name": "Я вздрогнул: одноногий паренек...","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4992, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1902","text": "Имеющий невесту есть жених;\nа друг жениха, стоящий и\nвнимающий ему, радостью\nрадуется, слыша голос жениха.\nОт Иоанна, III, 29\nЯ, отрок, зажигаю свечи,\nОгонь кадильный берегу.\nОна без мысли и без речи\nНа том смеется берегу.\nЛюблю вечернее моленье\nУ Белой церкви над рекой,\nПередзакатное селенье\nИ сумрак мутно-голубой.\nПокорный ласковому взгляду,\nЛюбуюсь тайной красоты,\nИ за церковную ограду\nБросаю белые цветы.\nПадет туманная завеса.\nЖених сойдет из алтаря.\nИ от вершин зубчатых леса\nЗабрежжит брачная заря.","name": "Я, отрок, зажигаю свечи...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4993, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Мятлев","date_from": "1833","text": "Таракан\nКак в стакан\nПопадет -\nПропадет,\nНа стекло -\nТяжело -\nНе всползет.\nТак и я:\nЖизнь моя\nОтцвела,\nОтбыла;\nЯ пленен,\nЯ влюблен,\nНо в кого?\nНичего\nНе скажу;\nПротужу,\nПока сил\nНе лишил\nМеня бог;\nНо чтоб мог\nРазлюбить,\nПозабыть -\nНикогда.\nНавсегда\nЯ с тоской,\nГрусти злой\nНе бегу:\nНе могу\nУбежать,\nПерестать\nЯ любить -\nБуду жить\nИ тужить.\nТаракан\nКак в стакан\nПопадет -\nПропадет,\nНа стекло -\nТяжело -\nНе всползет.","name": "Фантастическая высказка","date_to": "1833"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4994, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1950","text": "Кружится, мчится Земшар —\nв зоне огня.\nВозле меня бег пар,\nвозле меня,\nвозле меня блеск глаз,\nгуб зов,\nжизнь начинает свой сказ\nс азов.\nДвое идут — шаг в шаг,\nдух в дух;\nтрепет в сердцах, лепет в ушах\nих двух.\nЭтот мальчонка был год назад\nбезус;\nнынче глаза его жаром горят\nбезумств.\nЭта девчурка играла вчера\nс мячом;\nнынче плечо ей равнять пора\nс плечом.\nПервый снежок, первый дружок\nдвойник.\nКак он взглянул — будто ожог\nпроник!\nСнег, а вокруг них — соловьи,\nперепела;\nпальцы его в пальцы свои\nпереплела.\nСтелят не сумерки, а васильки\nим путь,\nи не снежинки, а мотыльки —\nна грудь.\n«Не зазнобила бы без привычки\nты рук!»\nИх, согревая без рукавички,\nсжал друг.\n«Ну и тихоня, ну и чудила,\nтем — люб!\nКак бы с тобою не застудила\nя губ!»\nКружится, вьется Земшар,\nвсе изменя.\nВозле меня щек жар,\nвозле меня,\nвозле меня блеск глаз\nгуб зов,\nжизнь повторяет давний рассказ\nс азов!","name": "Двое идут","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4995, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Случевский","date_from": "1857","text": "Скажи мне, зачем ты так смотришь\nТакими большими глазами,\nСкажи мне, зачем ты так плачешь\nИ грудь надрываешь слезами?\nТы можешь рыдать сколько хочешь,\nИ слез ведь надолго достанет,\nЛюбовь проходящее чувство,\nПотешит, помучит, обманет.\nЗачем утешаться мечтою?\nНе лучше ль рассудку поверить\nИ то, что так бедно и мало,\nОгромною мерой не мерить?\nТеперь мы друг друга так любим\nИ счастливы очень, так что же?\nМне каждый твой взгляд, каждый волос\nВсех благ, всех сокровищ дороже.\nДороже! но, может быть, завтра\nНа новую грудь припаду я,\nИ в том же, и так же покаюсь\nПод праздничный звук поцелуя.","name": "Скажи мне, зачем ты так смотришь...","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4996, "fields": {"themes": [7],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1968","text": "Ты, населивший мглу Вселенной,\nто явно видный, то едва,\nогонь невнятный и нетленный\nматерии иль Божества.\nТы, ангелы или природа,\nспасение или напасть,\nчто Ты ни есть - Твоя свобода,\nТвоя торжественная власть.\nТы, нечто, взявшее в надземность\nначало света, снега, льда,\nв Твою любовь, в Твою надменность,\nв Тебя вперяюсь болью лба.\nПрости! Молитвой простодушной\nя иссушила, извела\nто место неба над подушкой,\nгде длилась и текла звезда.\nПрошу Тебя, когда темнеет,\nпрошу, когда уже темно\nи близко видеть не умеет\nмной разожжённое окно.\nНе благодать Твою, не почесть -\nсудьба земли, оставь за мной\nлишь этой комнаты непрочность,\nничтожную в судьбе земной.\nЗачем с разбега бесприютства\nвлюбилась я в ее черты\nвсем разумом - до безрассудства,\nвсем зрением - до слепоты?\nКровать, два стула ненадежных,\nсвет лампы, сумерки, графин\nи вид на изгородь продолжен\nкрасой невидимых равнин.\nТворилась в этих желтых стенах,\nоставшись тайною моей,\nпечаль пустых, благословенных,\nот всех сокрытых зимних дней.\nЗдесь совмещались стол и локоть,\nтетрадь ждала карандаша\nи, провожая мимолётность,\nбеспечно мучилась душа.","name": "Молитва","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4997, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1905","text": "Юные, светлые братья\nСилы, восторга, мечты,\nВам раскрываю объятья,\nСын голубой высоты.\nТени, кресты и могилы\nСкрылись в загадочной мгле,\nСвет воскресающей силы\nВластно царит на земле.\nКольца роскошные мчатся.\nЯрок восторг высоты;\nБудем мы вечно встречаться\nВ вечном блаженстве мечты.\nЖаркое сердце поэта\nБлещет как звонкая сталь.\nГоре не знающим света!\nГоре обнявшим печаль!","name": "Песнь Заратустры","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4998, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1823","text": "Анахорет по принужденью\nИ злой болезни, и врачей,\nПривык бы я к уединенью,\nПривык бы к супу из костей,\nНе дав испортить сожаленью\nФизиономии своей;\nКогда бы непонятной силой\nОчаровательниц иль фей\nНа миг из комнаты моей,\nИ молчаливой, и унылой,\nЯ уносим был каждый день\nВ ваш кабинет, каменам милый.\nПусть, как испуганная тень\nПевца предутреннего пеньем,\nПослушав вас, взглянув на вас,\nС немым, с безропотным терпеньем\nИ к небесам с благодареньем\nЯ б улетал к себе тотчас!\nЯ услаждал бы сим мгновеньем\nЧасы медлительного дня,\nОтнятого у бытия\nНедугом злым и для меня\nПриправленного скукой тяжкой.","name": "Анахорет по принужденью...","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 4999, "fields": {"themes": [7],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1909","text": "Я не знаю, Земля кружится или нет,\nЭто зависит, уложится ли в строчку слово.\nЯ не знаю, были ли мо[ими] бабушкой\nи дедом\nОбезьяны, т[ак] к[ак] я не знаю, хочется ли\nмне сладкого или кислого.\nНо я знаю, что я хочу кипеть и хочу,\nчтобы солнце\nИ жилу моей руки соединила общая дрожь.\nНо я хочу, чтобы луч звезды целовал луч\nмоего глаза,\nКак олень оленя (о, их прекрасные глаза!).\nНо я хочу верить, что есть что-то, что остается,\nКогда косу любимой девушки заменить,\nнапр[имер], временем.\nЯ хочу вынести за скобки общего множителя,\nсоединяющего меня,\nСолнце, небо, жемчужную пыль.","name": "Я не знаю, Земля кружится или нет...","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5000, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1852","text": "Сияет солнце, воды блещут,\nНа всем улыбка, жизнь во всем,\nДеревья радостно трепещут,\nКупаясь в небе голубом.\nПоют деревья, блещут воды,\nЛюбовью воздух растворен,\nИ мир, цветущий мир природы,\nИзбытком жизни упоен.\nНо и в избытке упоенья\nНет упоения сильней\nОдной улыбки умиленья\nИзмученной души твоей...","name": "Сияет солнце, воды блещут...","date_to": "1852"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5001, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1938","text": "Мужчине - на кой ему черт порошки,\nПилюли, микстуры, облатки.\nОт горя нас спальные лечат мешки,\nПоходные наши палатки.\nС порога дорога идет на восток,\nНа север уходит другая,\nСобачья упряжка, последний свисток -\nНо где ж ты, моя дорогая?\nТут нету ее, нас не любит она.\nЧто ж делать, не плакать же, братцы!\nМахни мне платочком хоть ты, старина,\nТак легче в дорогу собраться.\nКак будто меня провожает жена,\nМахни мне платочком из двери,\nНо только усы свои сбрей, старина,\nНе то я тебе не поверю.\nС порога дорога идет на восток,\nНа север уходит другая,\nСобачья упряжка, последний свисток.\nПрощай же, моя дорогая!","name": "Северная песня","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5002, "fields": {"themes": [7],"author": "Лев Мей","date_from": "1852","text": "Из А.Мицкевича\nКрасавица моя! на что нам разговоры?\nЗачем, когда хотим мы чувством поделиться,\nЗачем не можем мы душою прямо слиться\nИ не дробить ее на этот звук, который —\nДо слуха и сердец достигнуть не успеет —\nУж гаснет на устах и в воздухе хладеет?\n«Люблю тебя, люблю!»— твержу я повсечасно.\nА ты,— ты смущена и сердишься на друга\nЗа то, что своего любовного недуга\nНе может высказать и выразить он ясно,\nЗа то, что обмер он, за то, что нет в нем силы —\nЖизнь знаком проявить и избежать могилы.\nСызмала утрудил я праздными речами\nСвои уста: теперь хочу их слить с твоими\nИ говорить хочу с тобою не словами,\nА сердцем, вздохами, лобзаньями живыми...\nИ так проговорить часы, и дни, и лета,\nИ до скончания, и по скончаньи света.","name": "Разговор","date_to": "1852"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5003, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Ломоносов","date_from": "1747","text": "Ночною темнотою\nПокрылись небеса,\nВсе люди для покою\nСомкнули уж глаза.\nВнезапно постучался\nУ двери Купидон,\nПриятной перервался\nВ начале самом сон.\n\"Кто так стучится смело?\"-\nСо гневом я вскричал.-\n\"Согрей обмерзло тело,-\nСквозь дверь он отвечал.-\nЧего ты устрашился?\nЯ мальчик, чуть дышу,\nЯ ночью заблудился,\nОбмок и весь дрожу\".\nТогда мне жалко стало,\nЯ свечку засветил,\nНе медливши нимало\nК себе его пустил.\nУвидел, что крилами\nОн машет за спиной,\nКолчан набит стрелами,\nЛук стянут тетивой.\nЖалея о несчастье,\nОгонь я разложил\nИ при таком ненастье\nК камину посадил.\nЯ теплыми руками\nХолодны руки мял,\nЯ крылья и с кудрями\nДо суха выжимал.\nОн чуть лишь ободрился,\n\"Каков-то,- молвил,- лук,\nВ дожде, чать, повредился\".\nИ с словом стрелил вдруг.\nТут грудь мою пронзила\nПреострая стрела\nИ сильно уязвила,\nКак злобная пчела.\nОн громко рассмеялся\nИ тотчас заплясал:\n\"Чего ты испугался?-\nС насмешкою сказал,-\nМой лук еще годится,\nИ цел и с тетивой;\nТы будешь век крушиться\nОтнынь, хозяин мой\".","date_to": "1747"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5004, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Карамзин","date_from": "1792","text": "Одна нежная мать просила меня сочинить надгробную надпись для умершей двулетней дочери ее. Я предложил ей на выбор следующие пять эпитафий; она выбрала последнюю и приказала вырезать ее на гробе.\nНебесная душа на небо возвратилась,\nК источнику всего, в объятия Отца.\nПороком здесь она еще не омрачилась;\nНевинностью своей пленяла все сердца.\nИ на земле она, как ангел, улыбалась:\nЧто ж там, на небесах?\nВ объятиях земли покойся, милый прах!\nНебесная душа, ликуй на небесах!\nЕдва блеснула в ней небесная душа,\nИ к Солнцу всех миров поспешно возвратилась.\nПокойся, милый прах, до радостного утра!","name": "Эпитафии (Небесная душа...)","date_to": "1792"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5005, "fields": {"themes": [7],"author": "Эдуард Асадов","text": "Пробило десять. В доме тишина.\nОна сидит и напряженно ждет.\nЕй не до книг сейчас и не до сна,\nВдруг позвонит любимый, вдруг придет?!\nПусть вечер люстру звездную включил,\nНе так уж поздно, день еще не прожит.\nНе может быть, чтоб он не позвонил!\nЧтобы не вспомнил - быть того не может!\n\"Конечно же, он рвался, и не раз,\nНо масса дел: то это, то другое...\nЗато он здесь и сердцем и душою\".\nК чему она хитрит перед собою\nИ для чего так лжет себе сейчас?\nВедь жизнь ее уже немало дней\nТечет отнюдь не речкой Серебрянкой:\nЕе любимый постоянно с ней -\nКак хан Гирей с безвольной полонянкой.\nСлучалось, он под рюмку умилялся\nЕе душой: \"Так преданна всегда!\"\nНо что в душе той - радость иль беда?\nОб этом он не ведал никогда,\nДа и узнать ни разу не пытался.\nХвастлив иль груб он, трезв или хмелен,\nВ ответ - ни возражения, ни вздоха.\nПрав только он и только он умен,\nОна же лишь \"чудачка\" и \"дуреха\".\nИ ей ли уж не знать о том, что он\nНи в чем и никогда с ней не считался,\nСто раз ее бросал и возвращался,\nСто раз ей лгал и был всегда прощен.\nВ часы невзгод твердили ей друзья:\n- Да с ним пора давным-давно расстаться.\nБудь гордою. Довольно унижаться!\nСама пойми: ведь дальше так нельзя!\nОна кивала, плакала порой.\nИ вдруг смотрела жалобно на всех:\n- Но я люблю... Ужасно... Как на грех!..\nИ он уж все же не такой плохой!\nТут было бесполезно препираться,\nИ шла она в свой добровольный плен,\nЧтоб вновь служить, чтоб снова унижаться\nИ ничего не требовать взамен.\nПробило полночь. В доме тишина...\nОна сидит и неотступно ждет.\nЕй не до книг сейчас и не до сна:\nВдруг позвонит? А вдруг еще придет?\nЛюбовь приносит радость на порог.\nС ней легче верить, и мечтать, и жить.\nНо уж не дай, как говорится, бог\nВот так любить!","name": "Обидная любовь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5006, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","text": "Вблизи тебя до этих пор\nЯ не слыхал в груди огня.\nВстречал ли твой прелестный взор -\nНе билось сердце у меня.\nИ что ж? - разлуки первый звук\nМеня заставил трепетать\nНет, нет, он не предвестник мук,\nЯ не люблю - зачем скрывать!\nОднако же хоть день, хоть час\nЕще желал бы здесь пробыть,\nЧтоб блеском этих чудных глаз\nДуши тревоги усмирить."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5007, "fields": {"themes": [],"author": "Римма Казакова","text": "Будет дальняя дорога,\nто в рассвет, а то в закат.\nБудет давняя тревога -\nи по картам, и без карт.\nЮность, парусник счастливый,\nне простившись до конца,\nто в приливы, то в отливы\nтянет зрелые сердца.\nНет, не строки - дарованье\nи природы, и судьбы,-\nэтих смут очарованье,\nопьянение борьбы.\nНе оплатишь это небо,\nгде - с орлами в унисон -\nчувствуешь, как грозно, нервно\nпахнет порохом озон...","name": "Будет дальняя дорога..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5008, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","text": "Счастлив, кто с юношеских дней,\nЖивыми чувствами убогой,\nИдет проселочной дорогой\nК мете таинственной своей!\nКто рассудительной душою\nБез горьких опытов узнал\nВсю бедность жизни под луною,\nИ ничему не доверял!\nЗачем не мне такую долю\nОпределили небеса?\nИдя по жизненному полю,\nТвержу: мой рай, моя краса,\nА вижу лишь мою неволю!","name": "ЭЛЕГИЯ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5009, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Озеров","date_from": "1964","text": "С далеких лет тоска по мастерской —\nКак зуд в костях, как жажда и как голод.\nБредет бродяга со своей тоской,\nРаботы просят руки, звонок голос,\nПоет душа, но где он, твой верстак,\nЛюбой зазубриной любим до боли?\nНе мастер ты, всего лишь так, мастак,\nЛюбитель, обожатель, но не боле.\nА мастер кто? С младенчества, с утра\nНа стол кладет он набожные руки,\nИ прежде чем сказать себе: «Пора!» —\nУже он слышит правильные звуки\nКолес и шелест приводных ремней.\nО, мастерская! Я с любым поспорю,\nЧто вездесущая тоска по ней\nСильнее, чем по дому и по морю.","name": "С далеких лет тоска по мастерской...","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5010, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Винокуров","date_from": "1947","text": "Про смерть поэты с болью говорили\nВысокие, печальные слова.\nИ умирали,\nи на их могиле\nКладбищенская высилась трава.\nСмерть неизбежно явится за всяким.\nО жизнь моя, как ты мне дорога!\nНо я умру когда-нибудь в атаке,\nОстывшей грудью придавив врага.\nИль с палкою в руке, в смешной панаме,\nС тропы сорвавшись, в бездну упаду.\nИ я умру под горными камнями,\nУ звезд остекленевших\nна виду.\nА может, просто - где дорога вьется,\nГде, кроме неба, нету ничего,-\nЗамолкнет сердце вдруг и разорвется\nОт песен, переполнивших его...\nГде б ни было: путем пролегшим круто,\nПод ветровой неистовый напев,\nУмру и я,\nдо роковой минуты\nЗадуматься о смерти не успев.","name": "Про смерть поэты с болью говорили...","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5011, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Раевский","date_from": "1810","text": "Давно ли в неге утопал,\nПылая страстью безмятежной?\nДавно ль зари восход блистающей встречал\nНа груди белоснежной?..\nШарлота! грозен взор завистливой судьбы -\nОна нас разлучила,\nНе внемля голосу мольбы,\nУтехи цвет скосила.\nНо буря грозная минет,\nМы свидимся с тобою -\nДуша надеждою живет...\nРазлука не страшна мечтою!..\nПусть верность будет твой закон,\nДобро - путеводитель,\nИ спутник верных, Абеон,\nНам снова возвратит обитель.\nВ замену радостей, забав и страсти милой\nОсталися в удел недуги и печаль...\nИ мысль от прошлого, стремясь в безвестну даль,\nЗнакомит нас с безвестною могилой!..","name": "Шарлоте (Давно ли в неге утопал...)","date_to": "1810"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5012, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1859","text": "О, если б ты могла хоть на единый миг\nЗабыть свою печаль, забыть свои невзгоды!\nО, если бы хоть раз я твой увидел лик,\nКаким я знал его в счастливейшие годы!\nКогда в твоих глазах засветится слеза,\nО, если б эта грусть могла пройти порывом,\nКак в теплую весну пролeтная гроза,\nКак тень от облаков, бегущая по нивам!","name": "О, если б ты могла хоть на единый миг...","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5013, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1907","text": "В глухих коридорах и в залах пустынных\nСегодня собрались веселые маски,\nСегодня в увитых цветами гостиных\nПрошли ураганом безумные пляски.\nБродили с драконами под руку луны,\nКитайские вазы метались меж ними,\nБыл факел горящий и лютня, где струны\nТвердили одно непонятное имя.\nМазурки стремительный зов раздавался,\nИ я танцевал с куртизанкой Содома,\nО чем-то грустил я, чему-то смеялся,\nИ что-то казалось мне странно знакомо.\nМолил я подругу: \"Сними эту маску,\nУжели во мне не узнала ты брата?\nТы так мне напомнила древнюю сказку,\nКоторую раз я услышал когда-то.\nДля всех ты останешься вечно чужою\nИ лишь для меня бесконечно знакома,\nИ верь, от людей и от масок я скрою,\nЧто знаю тебя я, царица Содома\".\nПод маской мне слышался смех ее юный,\nНо взоры ее не встречались с моими,\nБродили с драконами под руку луны,\nКитайские вазы метались меж ними.\nКак вдруг под окном, где угрозой пустою\nТемнело лицо проплывающей ночи,\nОна от меня ускользнула змеею,\nИ сдернула маску, и глянула в очи.\nЯ вспомнил, я вспомнил - такие же песни,\nТакую же дикую дрожь сладострасть\nИ ласковый, вкрадчивый шепот: \"Воскресни,\nВоскресни для жизни, для боли и счастья!\"\nЯ многое понял в тот миг сокровенный,\nНо страшную клятву мою не нарушу.\nЦарица, царица, ты видишь, я пленный,\nВозьми мое тело, возьми мою душу!","name": "Маскарад","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5014, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1971","text": "Повеял летний ветерок;\nНе дуновенье — легкий вздох,\nБлаженный вздох отдохновенья.\nВздохнул и лег вдали дорог\nНа травы, на древесный мох\nИ вновь повеет на мгновенье.\nНе слишком наша речь бедна,\nВ ней все имеет имена,\nДа не одно: и «лед» и «ледень»,\nА ветерок, что в летний час\nДыханьем юга нежит нас,\nКогда-то назывался «летень».","name": "Летень","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5015, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Смоленский","date_from": "1939","text": "Все тот же сон\nИ снова — дали,\nИ снова — тень, и снова — свет,\nИ снова волны разметали\nЗарю на золотом песке,\nИ боль ненужных ожиданий,\nИ тишина. Тоска без слов,\nТоска несбыточных желаний\nВ тоске несложенных стихов.","name": "Все тот же сон...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5016, "fields": {"themes": [7],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1842","text": "На пажитях немых люблю в мороз трескучий\nПри свете солнечном я солнца блеск колючий,\nЛеса под шапками иль в инее седом\nДа речку звонкую под темно-синим льдом.\nКак любят находить задумчивые взоры\nЗавеянные рвы, навеянные горы,\nБылинки сонные среди нагих полей,\nГде холм причудливый, как некий мавзолей,\nИзваян полночью,- иль тучи вихрей дальных\nНа белых берегах и полыньях зеркальных.","name": "На пажитях немых...","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5017, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1843","text": "Вы рождены меня терзать -\nИ речью ласково-холодной,\nИ принужденностью свободной,\nИ тем, что трудно вас понять,\nИ тем, что жребий проклинать\nЯ поневоле должен с вами,\nЗатем что глупо мне молчать\nИ тяжело играть словами.\nВы рождены меня терзать,\nЗане друг другу мы чужие.\nИ ничего, чего другие\nНе скажут вам, мне не сказать.","name": "Вы рождены меня терзать...","date_to": "1843"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5018, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1920","text": "Никогда не перестану удивляться\nДевушкам и цветам!\nЭта утренняя прохладца\nПо белым и розовым кустам...\nЭти слезы листвы упоенной,\nГде сквозится лазурная муть,\nЛепестки, что раскрыты удивленно,\nИспуганно даже чуть-чуть...\nЭта снящаяся их нежность,\nОт которой, как шмель, закружись!\nИ неясная боль надежды\nНа какую-то возвышенную жизнь...","name": "Никогда не перестану удивляться...","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5019, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1774","text": "Уже ушли от нас играния и смехи...\nПредай минувшие забвению утехи!\nПусть буду только я крушиться в сей любви,\nА ты в спокойствии и в радостях живи!\nМне кажется, как мы с тобою разлучились,\nЧто все противности на мя воополчились\nИ ото всех сторон, стесненный дух томя,\nСлучаи лютые стремятся здесь на мя\nИ множат сердца боль во неисцельной ране.\nТак ветры шумные на гордом океане\nРевущею волной пресильно в судно бьют\nИ воду с пеною в него из бездны льют.","name": "Уже ушли от нас играния и смехи...","date_to": "1774"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5020, "fields": {"themes": [],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1813","text": "Бродил я лесом...\nВ глуши его\nНайти не чаял\nЯ ничего.\nСмотрю, цветочек\nВ тени ветвей,\nВсех глаз прекрасней,\nВсех звезд светлей.\nПростер я руку,\nНо молвил он:\n«Ужель погибнуть\nЯ осужден?»\nЯ взял с корнями\nПитомца рос\nИ в сад прохладный\nК себе отнес.\nВ тиши местечко\nЕму отвел.\nЦветет он снова,\nКак прежде цвел.\nПеревод И.Миримского","name": "Нашел","date_to": "1813"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5021, "fields": {"themes": [7],"author": "К. Р.","date_from": "1883","text": "Уж гасли в комнатах огни...\nБлагоухали розы...\nМы сели на скамью в тени\nРазвесистой березы.\nМы были молоды с тобой!\nТак счастливы мы были\nНас окружавшею весной;\nТак горячо любили!\nДвурогий месяц наводил\nНа нас свое сиянье:\nЯ ничего не говорил,\nБоясь прервать молчанье;\nБезмолвно синих глаз твоих\nТы опускала взоры:\nКрасноречивей слов иных\nНемые разговоры.\nЧего не смел поверить я,\nЧто в сердце ты таила,\nВсе это песня соловья\nЗа нас договорила.","name": "Уж гасли в комнатах огни...","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5022, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1934","text": "Шел дождь. Был вечер нехорош,\nнедобрый, неуклюжий.\nОн извивался у калош\nсырой гадюкой - лужей.\nБыл ветер въедлив, липок, лжив,\nзудел и ныл со злости;\nне только в помыслах кружил,-\nзавинчивался в кости.\nНебес тяжелая пола\nдо тротуаров висла.\nТакая небываль была,\nчто всё лишалось смысла.\nТакая ночь, без слов, без звезд,\nтакая мразь по коже,\nчто стало всё это - до слез\nна правду непохоже.\nТакая мраку благодать\nбез чувств и без созвездий,\nчто женщина могла отдать\nсебя в любом подъезде.\nОтдать без слов, отдать зазря\nу первого порога.\nШел дождь. Шла ночь. Была заря\nотложена без срока.\nБыл ветер въедлив, скользок мрак,\nбыл вечер непроглядный...\nИ вот оно случилось так,\nнеласково, неладно.\nОн молод был, он баки брил,\nон глуп был, как колода,\nон был рождения верзил\nне нашего приплода.\nЧитатель лист перевернет\nи скажет: \"Что за враки?\nНу где в тридцать четвертый год\nты встретишь эти баки?\"\nКлянусь тебе, такие есть\nс тобой бок о бок, рядом,\nчто нашу жизнь и нашу честь\nкрысиным травят ядом.\nСырою ночью, смутной тьмой\nмеж луж и туч таятся.\nА ты - воротишься домой,\nи фонари двоятся.\nДвоится жизнь, двоится явь,\nи - верь не верь про это -\nхотя бы влет, хотя бы вплавь\nпробиться до рассвета.\nХоть всей премудрости тома\nподставь себе под локоть...\nА женщина? Она - сама,\nЕе - не надо трогать.","name": "Концовка","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5023, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1846","text": "Прощай, холодный и бесстрастный,\nВеликолепный град рабов,\nКазарм, борделей и дворцов,\nС твоею ночью гнойно-ясной,\nС твоей холодностью ужасной\nК ударам палок и кнутов,\nС твоею подлой царской службой,\nС твоим тщеславьем мелочным,\nС твоей чиновнической ... ,\nКоторой славны, например,\nИ Калайдович, и Лакьер,\nС твоей претензией - с Европой\nИдти и в уровень стоять...\nБудь проклят ты, ... !","name": "Прощание с Петербургом","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5024, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Мы оба сидим над Окою,\nМы оба глядим на зарю.\nНапрасно его беспокою,\nНапрасно я с ним говорю!\nЯ знаю, что он умирает,\nИ он это чувствует сам,\nИ память свою умеряет,\nПрислушиваясь к голосам,\nПрисматриваясь, как к находке,\nК тому, что шумит и живет...\nА девочка-дочка на лодке\nДалеко-далеко плывет.\nОн смотрит умно и степенно\nНа мерные взмахи весла...\nНо вдруг, словно сталь из мартена,\nПо руслу заря потекла.\nОн вздрогнул... А может, не вздрогнул,\nА просто на миг прервалась\nИ вдруг превратилась в тревогу\nМеж нами возникшая связь.\nЯ понял, что тайная повесть,\nНавеки сокрытая в нем,\nПисалась за страх и за совесть,\nПиталась водой и огнем.\nЧто все это скрыто от близких\nИ редко открыто стихам..\nНа соснах, как на обелисках,\nПоследний закат полыхал.\nТак вот они - наши удачи,\nПоэзии польза и прок!..\n- А я не сторонник чудачеств,-\nСказал он и спичку зажег.\n* См. Н.Заболоцкий.","name": "Заболоцкий в Тарусе"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5025, "fields": {"themes": [7],"author": "Петр Вяземский","date_from": "1839","text": "Любить. Молиться. Петь. Святое назначенье\nДуши, тоскующей в изгнании своем,\nСвятого таинства земное выраженье,\nПредчувствие и скорбь о чем-то неземном,\nПреданье темное о том, что было ясным,\nИ упование того, что будет вновь;\nДуши, настроенной к созвучию с прекрасным,\nТри вечные струны: молитва, песнь, любовь!\nСчастлив, кому дано познать отраду вашу,\nКто чашу радости и горькой скорби чашу\nБлагословлял всегда с любовью и мольбой\nИ песни внутренней был арфою живой!","name": "Любить. Молиться. Петь","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5026, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1970","text": "«Сегодня ночью снился мне Петров.\nОн, как живой, стоял у изголовья.\nЯ думала спросить насчет здоровья,\nно поняла бестактность этих слов».\nОна вздохнула и перевела\nвзгляд на гравюру в деревянной рамке,\nгде человек в соломенной панамке\nсопровождал угрюмого вола.\nПетров женат был на ее сестре,\nно он любил свояченицу; в этом\nсознавшись ей, он позапрошлым летом,\nпоехав в отпуск, утонул в Днестре.\nВол. Рисовое поле. Небосвод.\nПогонщик. Плуг. Под бороздою новой\nкак зернышки: «на память Ивановой»\nи вовсе неразборчивое: «от...»\nЧай выпит. Я встаю из-за стола.\nВ ее зрачке поблескивает точка\nзвезды — и понимание того, что,\nвоскресни он, она б ему дала.\nОна спускается за мной во двор\nи обращает скрытый поволокой,\nверней, вооруженный его взор\nк звезде, математически далекой.","name": "Чаепитие","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5027, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Сколько стоит фунт лиха?\nСтолько, сколько фунт хлеба,\nЕсли голод бродит тихо\nСзади, спереди, справа, слева.\nЛихо не разобьешь на граммы -\nМеньше фунта его не бывает.\nЛезет в окна, давит рамы,\nСловно речка весной, прибывает.\nЕли стебли, грызли корни,\nБыли рады крапиве с калиной.\nКони, славные наши кони\nНам казались ходячей кониной.\nЭти месяцы пораженья,\nДни, когда теснили и били,\nНам крестьянское уваженье\nК всякой крошке хлеба привили.","name": "Фунт хлеба"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5028, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "Везде царит последняя беда.\nВесь мир она наполнила рыданьем,\nВсе затопила, как водой, страданьем.\nИ молния средь туч — как борозда.\nНа дальнем бреге смолкнуть гром не хочет,\nБезумец дикий вновь и вновь хохочет,\nБезудержно, не ведая стыда.\nВезде царит последняя беда.\nРазгулом смерти жизнь пьяна теперь,\nМиг наступил — и ты себя проверь.\nДари ей все, отдай ей все подряд,\nИ не смотри в отчаянье назад,\nИ ничего уж больше не таи,\nСклоняясь головою до земли.\nПокоя не осталось и следа.\nВезде царит последняя беда.\nДорогу должно выбрать нам сейчас:\nУ ложа твоего огонь погас,\nВ кромешном мраке затерялся дом,\nВорвалась буря внутрь, бушует в нем,\nСтроенье потрясает до основ.\nНеужто ты не слышишь громкий зов\nТвоей страны, плывущей в никуда?\nВезде царит последняя беда.\nСтыдись! И прекрати ненужный плач!\nОт ужаса лицо свое не прячь!\nНе надвигай край сари на глаза.\nИз-за чего в душе твоей гроза?\nЕще твои ворота на запоре?\nЛомай замок! Уйди! Исчезнут вскоре\nИ радости и скорби навсегда.\nВезде царит последняя беда.\nУжель твой голос скроет ликованье?\nНеужто в пляске, в грозном колыханье\nБраслетам на ногах не зазвучать?\nИгра, которой носишь ты печать,—\nСама судьба. Забудь, что было прежде!\nВ кроваво-красной приходи одежде,\nКак ты пришла невестою тогда.\nВезде, везде — последняя беда.\nПеревод А. Ахматовой","name": "Всеуничтожение"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5029, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Лез всю жизнь в богатыри да в гении,\nНебывалые стихи творя.\nЯ без бочки Диогена диогеннее:\nСам себя нашел без фонаря.\nЗнаю: души всех людей в ушибах,\nНе хватает хлеба и вина.\nДаже я отрекся от ошибок -\nВот какие нынче времена.\nЗнаю я, что ничего нет должного...\nЧто стихи? В стихах одни слова.\nМне бы кисть великого художника:\nКарточки тогда бы рисовал.\nЯ на мир взираю из-под столика,\nВек двадцатый - век необычайный.\nЧем столетье интересней для историка,\nТем для современника печальней!","name": "Лез всю жизнь в богатыри да в гении..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5030, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","text": "Освободи меня от мысли:\nсо мной ли ты или с другим.\nОсвободи меня от мысли:\nлюбим я или не любим.\nОсвободи меня от жизни\nс тревогой, ревностью, тоской,\nи все, что с нами было,—\nизничтожай безжалостной рукой.\nНи мнимой жалостью не трогай,\nни видимостью теплоты, —\nоткрыто стань такой жестокой,\nкакой бываешь втайне ты.","name": "Освободи меня от мысли..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5031, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1928","text": "Каждый раз,\nкак мы смотрели на воду,\nнебо призывало:\nубежим!\nИ тянуло\nв дальнюю Канаду,\nза незнаемые\nрубежи.\nМы хранили\nв нашем честном детстве\nоблик смутный\nвольных Аризон,\nи качался —\nголовой индейца,\nвесь в павлиньих перьях —\nгоризонт.\nВот и мы\nповыросли\nи стали\nдля детей\nстраны иной,\nпризывающей\nиз дали,\nсиней,\nромантической страной.\nКаждый раз,\nкак взглянут они на воду\nна своем\nтуманном берегу —\nне мечты,\nа явственную правду,\nвидеть правду —\nк нам они бегут.\nДорогие леди\nи милорды,\nя хотел спросить вас\nвот о чем:\n«Так же ли\nуверенны и тверды\nваши чувства,\nразум\nи зрачок?\nКаждый раз,\nкак вы глядите на воду,\nтак же ль вы упорны,\nкак они?\nПрегражденный путь\nк олеонафту\nтак же ль\nвас безудержно манит?\nЕсли ж нет,—\nто не грозите сталью:\nдля детей\nстраны иной\nмы теперь\nза синей далью\nстали\nромантической страной».","name": "Каждый раз, как смотришь на воду...","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5032, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1858","text": "Я задремал, главу понуря,\nИ прежних сил не узнаю;\nДохни, господь, живящей бурей\nНа душу сонную мою.\nКак глас упрека, надо мною\nСвой гром призывный прокати,\nИ выжги ржавчину покоя,\nИ прах бездействия смети.\nДа вспряну я, тобой подъятый,\nИ, вняв карающим словам,\nКак камень от удара млата,\nОгонь таившийся издам!","name": "Я задремал, главу понуря...","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5033, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Бестужев","date_from": "1829","text": "Посвящено А. А. 3......... му\nЯ видел вас, граниты вековые,\nФинляндии угрюмое чело,\nГде юное творение впервые\nНетленною развалиной взошло.\nСтряхнув с рамен балтические воды,\nВозникли вы, как остовы природы!\nТам рыщет волк, от глада свирепея,\nНа черепе там коршун точит клев,\nПечальный мох мерцает следом змея,\nТрепещет ель пролетом облаков;\nТуманы там — утесов неизменней\nИ дышат век прохладою осенней.\nНе смущены долины жизни шумом;\nИстлением седеет дальний бор;\nУснула тень в величии угрюмом\nНа зеркале незыблемых озер;\nИ с крутизны в пустынные заливы,\nКак радуги, бегут ключи игривы.\nТам силой вод пробитые громады\nЗадвинули порогом пенный ад,\nИ в бездну их крутятся водопады,\nГремучие, как воющий набат;\nИм вторит гул — жилец пещеры дальней,\nКак тяжкий млат по адской наковальне.\nЯ видел вас! Бушующее море\nВздымалося в губительный потоп\nИ, мощное в неодолимом споре,\nДробилося о крепость ваших стоп;\nВам жаркие и влажные перуны\nНарезали чуть видимые руны.\nЯ понял их: на западе сияло\nСветило дня, златя ступени скал,\nИ океан, как вечности зерцало,\nЕго огнем живительным пылал,\nИ древних гор заветные скрижали\nМне дивные пророчества роптали!","name": "Финляндия","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5034, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Как искусство ни упирается,\nжизнь, что кровь, выступает из пор.\nРеволюция не собирается\nс Достоевским рвать договор.\nРеволюция не решается,\nхоть отчаянно нарушается\nДостоевским тот договор.\nРеволюция\nэто зеркало,\nчто ее искривляло, коверкало,\nне желает отнюдь разбить.\nНе решает точно и веско,\nкак же ей поступить с Достоевским,\nкак же ей с Достоевским быть.\nИз последних, из сбереженных\nна какой-нибудь черный момент —\nчемпионов всех нерешенных,\nно проклятых\nвопросов срочных,\nиз гранитов особо прочных\nвоздвигается монумент.\nМы ведь нивы его колосья.\nМы ведь речи его слога,\nголоса его многоголосья\nи зимы его мы — пурга.\nА желает или не хочет,\nпроклянет ли, благословит —\nкапля времени камень точит.\nТак что пусть монумент стоит.","name": "Памятник Достоевскому"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5035, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1936","text": "...За тяжкий труд моих страданий\nВознагражден и я, поэт,\nНе шубой славы стародавней\nС царевых плеч... Не чином. Нет!\nНо тем, что все мои печали,\nМужавшие день ото дня,\nНародной болью прозвучали!\nИ тем — что слушает меня\nНарод на площади морозной,\nНе утирая слез с лица,\nКак слушали еще при Грозном\nНа Красной площади слепца.","name": "Кондратий Рылеев","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5036, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1974","text": "Хорошо! Сговоримся. Посмотрим,\nЧто осталось на свете. Пойми:\nНи надменным, ни добрым, ни бодрым\nНе хочу я ходить меж людьми.\nЧем гордиться? Чего мне ломаться?\nИ о чем еще стоит гадать?\nДело кончено. Времени масса.\nЖизнь идет. Вообще – благодать!\nЯ хотел, чтобы всё человечье,\nЧем я жил эти несколько лет,\nБыло твердо оплаченной вещью,\nБыло жизнью... А этого нет.\nЯ мечтал, чтоб с ничтожным и хилым\nРаз в году пировала гроза,\nСловно сам Громовержец с Эсхилом,–\nНо и этого тоже нельзя.\nСпать без просыпу? Музыку слушать?\nБушевать, чтобы вынести час?\nНет!.. Как можно смирнее и суше,\nКрасноречью – у камня учась.","name": "Временный итог","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5037, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1897","text": "Выйди в поле полночное,\nТам ты стань на урочное,\nНа заклятое место,—\nГде с тоской распрощалася,\nНа осине качалася\nМолодая невеста.\nПризови погубителя,\nПризови обольстителя,\nИ приветствуй прокуду,—\nИ спроси у проклятого,\nНе былого, не знатого,—\nБыть добру или худу.\nОпылит тебя топотом,\nОглушит тебя шепотом\nИ покатится с поля.\nСлово довеку свяжется,\nБез покрова покажется\nПосуленная доля.","name": "Выди в поле полночное...","date_to": "1897"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5038, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1969","text": "Памяти К. Чуковского\nВот лежит перед морем девочка.\nРядом книга. На буквах песок.\nА страничка под пальцем не держится —\nтрепыхается, как парусок.\nМоре сдержанно камни ворочает,\nих до берега не докатив.\nЯ надеюсь, что книга хорошая —\nне какой-нибудь там детектив.\nЯ не вижу той книги названия —\nее край сердоликом прижат,\nно ведь автор — мой брат по призванию\nи, быть может, умерший мой брат.\nИ когда умирают писатели —\nне торговцы словами с лотка,—\nкак ты чашу утрат ни подсахари,\nэта чаша не станет сладка.\nНо испей эту чашу, готовую\nбыть решающей чашей весов\nв том сраженье за души, которые,\nможет, только и ждут парусов.\nНе люблю я красивых надрывностей.\nПричитать возле смерти не след.\nНо из множества несправедливостей\nнаибольшая все-таки — смерть.\nЯ платочка к глазам не прикладываю,\nболь проглатываю свою,\nесли снова с повязкой проклятою\nв карауле почетном стою.\nС каждой смертью все меньше мы молоды,\nсколько горьких утрат наяву\nканцелярской булавкой приколото\nпрямо к коже, а не к рукаву...\nНаше дело, как парус, тоненько\nбьется, дышит и дарит свет,\nно ни Яшина, ни Паустовского,\nни Михал Аркадьича нет.\nИ — Чуковский... О, лучше бы издали\nпоклониться, но рядом я встал.\nО, как вдруг на лице его выступило\nто, что был он немыслимо стар.\nНо он юно, изящно и весело\nфехтовал до конца своих дней,\nАйболит нашей русской словесности,\nс бармалействующими в ней.\nБыло легкое в нем, чуть богемное.\nНо достойнее быть озорным,\nдаже легким, но добрым гением,\nчем заносчивым гением злым.\nИ у гроба Корнея Иваныча\nя увидел — вверху, над толпой\nон с огромного фото невянуще\nулыбался над мертвым собой.\nСдвинув кепочку, как ему хочется,\nулыбался он миру всему,\nи всему благородному обществу,\nи немножко себе самому.\nБудет столько меняться и рушиться,\nбудут новые голоса,\nно словесность великая русская\nникогда не свернет паруса.\n...Даже смерть от тебя отступается,\nесли кто-то из добрых людей\nв добрый путь отплывает под парусом\nхоть какой-то странички твоей...","name": "Паруса","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5039, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1955","text": "При первом наступлении зимы,\nБлуждая над просторною Невою,\nСиянье лета сравниваем мы\nС разбросанной по берегу листвою.\nНо я любитель старых тополей,\nКоторые до первой зимней вьюги\nПытаются не сбрасывать с ветвей\nСвоей сухой заржавленной кольчуги.\nКак между нами сходство описать?\nИ я, подобно тополю, не молод,\nИ мне бы нужно в панцире встречать\nПриход зимы, ее смертельный холод.","name": "При первом наступлении зимы...","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5040, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Фавн краснолицый! По возрасту ты не старик!\nС жидкой бородкой, в костюме помятом...\nТочно: свидетельства есть по антикам, хоть ты не антик,\nСходства меж пьяным Силеном и мертвым Сократом...\nПравда и то, что заметил тебя Мефистофель!\nМожет, в тебя воплотится — нашел бы занятность?—\nНо Мефистофель — вполне джентльмен! Тонкий профиль!\nИ до смешного, мой друг, уважает опрятность...","name": "Фавн краснолицый! По возрасту ты не старик!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5041, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Господи! Вступися за Советы,\nСохрани страну от высших рас,\nПотому что все твои заветы\nНарушает Гитлер чаще нас.","name": "Молитва (Господи! Вступися за Советы...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5042, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Глинка","date_from": "1837","text": "— Кони, кони вороные!\nВы не выдайте меня:\nНастигают засадные\nМои вороги лихие,\nВся разбойничья семья!..\nОтслужу вам, кони, я...\nНалетает, осыпает\nОт погони грозной пыль;\nБердыш блещет, нож сверкает:\nКто ж на выручку?.. Но вы ль?\nКони, кони вороные,\nДети воли и степей,\nБоевые, огневые,\nВы не ведали цепей,\nНи удушья в темном стойле:\nНа шелку моих лугов,\nНа росе, на вольном пойле\nЯ вскормил вас, скакунов,\nНе натужил, не неволил,\nЯ лелеял вас и холил,\nБорзых, статных летунов,\nТак не выдайте же друга!\nСолнце низко, гаснет день,\nА за мной визжит кистень...\nМалой! Что? Верна ль подпруга?\nНе солгут ли повода?\nНу, по всем!.. Кипит беда!..\n— Повода из шамаханских;\nЗа подпругу ты не бось:\nОси — кряж дубов казанских...\nНо боюсь, обманет ось!\n— Не робей, мой добрый парень!\nТолько б голову спасти,\nБудешь волен и в чести,\nБудешь из моих поварень\nЕсть и пить со мной одно...\nСтепь туманит; холодно!\nКоням будет повольнее...\nНо погоня все слышнее;\nЧу, как шаркают ножи,\nШелестит кинжал злодея!..\nНе натягивай возжи\nЗолоченой рукавицей:\nМчись впрямик, как видит глаз,\nБелоярою пшеницей\nРаскормлю я, кони, вас,\nИ употчую сытою,\nИ попоной золотою\nИзукрашу напоказ.\nЯ пахучим, мягким сеном\nОбложу вас по колено...\nНо пробил, знать, смертный час!\nНа версте злой ворон каркнул,\nСвист и топот все громчей,\nУж над самым ухом гаркнул\nИ спустил кистень злодей:\n«Стой!..» Но яркие зарницы\nСиний воздух золотят,\nЛик Небесныя Царицы\nВ них блеснул... Кони летят\nБез надсады, без усилья,\nПо долам, по скату гор,\nБудто кто им придал крылья...\nОсь в огне!.. Но уж во двор,\nОт разбойничьей погони\nМчат упаренные кони!..\nВот и дворни яркий крик!\nИ жених в дверях светлицы.\nЧто ж он видит?— У девицы\nВзмыт слезами юный лик...\nПред иконою Царицы\nДева, в грусти и в слезах,\nВ сердце чуя вещий страх,\nИзливалась вся в молитвы...\n— Так спасенье не в конях?..\nИз разбойничьей ловитвы,\nВижу, кем я унесен;\nВижу, Кто был обороной!..\nИ, повергшись пред иконой,\nВесь в слезах излился он.","name": "Погоня","date_to": "1837"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5043, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "В поздний час пожелавший отрешиться от мира\nсказал:\n\"Нынче к богу уйду я, мне дом мой обузою стал.\nКто меня колдовством у порога держал моего?\"\nБог сказал ему: \"Я\". Человек не услышал его.\nПеред ним на постели, во сне безмятежно дыша,\nМолодая жена прижимала к груди малыша.\n\"Кто они - порождения майи?\" - спросил человек.\nБог сказал ему: \"Я\". Ничего не слыхал человек.\nПожелавший от мира уйти встал и крикнул: \"Где ты,\nбожество?\"\nБог сказал ему: \"Здесь\". Человек не услышал его.\nЗавозился ребенок, заплакал во сне, завздыхал.\nБог сказал: \"Возвратись\". Но никто его не услыхал.\nБог вздохнул и воскликнул: \"Увы! Будь по-твоему,\nпусть.\nТолько где ты найдешь меня, если я здесь остаюсь\".\nПеревод В.Тушновой","name": "Отречение"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5044, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1852","text": "Mobile соmmе 1'onde *\nТы, волна моя морская,\nСвоенравная волна,\nКак, покоясь иль играя,\nЧудной жизни ты полна!\nТы на солнце ли смеешься,\nОтражая неба свод,\nИль мятешься ты и бьешься\nВ одичалой бездне вод,-\nСладок мне твой тихий шепот,\nПолный ласки и любви;\nВнятен мне и буйный ропот,\nСтоны вещие твои.\nБудь же ты в стихии бурной\nТо угрюма, то светла,\nНо в ночи твоей лазурной\nСбереги, что ты взяла.\nНе кольцо, как дар заветный,\nВ зыбь твою я опустил,\nИ не камень самоцветный\nЯ в тебе похоронил.\nНет - в минуту роковую,\nТайной прелестью влеком,\nДушу, душу я живую\nСхоронил на дне твоем.\n* Непостоянная, как волна (франц.).- Ред.","name": "Ты, волна моя морская...","date_to": "1852"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5045, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Рождественский","date_from": "1941","text": "В суровый год мы сами стали строже,\nКак темный лес, притихший от дождя,\nИ, как ни странно, кажется, моложе,\nВсе потеряв и сызнова найдя.\nСредь сероглазых, крепкоплечих, ловких,\nС душой как Волга в половодный час,\nМы подружились с говором винтовки,\nЗапомнив милой Родины наказ.\nНас девушки не песней провожали,\nА долгим взглядом, от тоски сухим,\nНас жены крепко к сердцу прижимали,\nИ мы им обещали: отстоим!\nДа, отстоим родимые березы,\nСады и песни дедовской страны,\nЧтоб этот снег, впитавший кровь и слезы,\nСгорел в лучах невиданной весны.\nКак отдыха душа бы ни хотела,\nКак жаждой ни томились бы сердца,\nСуровое, мужское наше дело\nМы доведем - и с честью - до конца!","name": "Голос Родины","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5046, "fields": {"themes": [],"author": "Юнна Мориц","date_from": "1964","text": "Все тело с ночи лихорадило,\nТемпература - сорок два.\nА наверху летали молнии\nИ шли впритирку жернова.\nЯ уменьшалась, как в подсвечнике.\nКак дичь, приконченная влет.\nИ кто-то мой хребет разламывал,\nКак дворники ломают лед.\nПриехал лекарь в сером ватнике,\nКогда порядком рассвело.\nОткинул тряпки раскаленные,\nИ все увидели крыло.\nА лекарь тихо вымыл перышки,\nРосток покрепче завязал,\nСпросил чего-нибудь горячего\nИ в утешение сказал:\n- Как зуб, прорезалось крыло,\nТорчит, молочное, из мякоти.\nО господи, довольно плакати!\nС крылом не так уж тяжело.","name": "Рождение крыла","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5047, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1819","text": "(Экспромт)\nПрохожий! здесь лежит философ-человек,\nОн проспал целый век,\nЧтоб доказать, как прав был Соломон,\nСказав: «Всё суета! всё сон!»","name": "Эпитафия (Прохожий! здесь лежит...)","date_to": "1819"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5048, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1945","text": "Много видевший, много знавший,\nЗнавший ненависть и любовь,\nВсё имевший, всё потерявший\nИ опять всё нашедший вновь.\nВкус узнавший всего земного\nИ до жизни жадный опять,\nОбладающий всем и снова\nВсё боящийся потерять.","name": "Я","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5049, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Казин","date_from": "1925","text": "Эх, Сергей, ты сам решил до срока\nЗавершить земных волнений круг...\nЗнал ли ты, что станет одинока\nПеснь моя, мой приумолкший друг!\nИ каким родным по духу словом\nПели мы — и песнь была тиха.\nВидно, под одним народным кровом\nМы с тобой растили дар стиха.\nДаже и простое восклицанье\nЧасто так и славило без слов,\nЧто цвело певучее братанье\nНаших русских песенных стихов.\nИ у нас — о, свет воспоминаний!—\nКаждый стих был нежностью похож:\nТолько мой вливался в камень зданий,\nТвой — в густую золотую рожь.\nИ, влеком судьбою полевою,\nКак и я — судьбою городской,\nТы шагал крестьянскою тропою,\nЯ шагал рабочей мостовой.\nТы шагал... и, мир вбирая взглядом,\nВдохновеньем рвался в пастухи:\nМилым пестрым деревенским стадом\nПред тобой стремился мир стихий.\nНа пути, и нежный и кудрявый,\nТы вкусил горячий мед похвал.\nИ кузнец, создатель каждой славы,—\nИ тебя мой город петь призвал.\nПел. Но в нем, пристрастьем непрестанным\nУтвердив лихие кутежи,\nСам затмил ты огневым стаканом\nЗолотой любимый облик ржи.\nГде же ты, зеленых кос небрежность?\nГде пробор березки при луне?..\nИ пошел тоскливую мятежность\nРазносить, как песню, по стране.\nЗнать, не смог ты, друг, найти покою —\nИ под пьяный тягостный угар\nЗатянул смертельною петлею\nСвой чудесный стихотворный дар.\nХоть земля твой облик крепко скрыла,\nМнится бледной памяти моей,\nЧто вот-вот — и свежая могила\nВспыхнет золотом кудрей\nИ стихов испытанная сила\nЗапоет о благости полей.","name": "Памяти Сергея Есенина","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5050, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Как во городе во главном,\nКак известно - златоглавом,\nВ белокаменных палатах,\nЗнаменитых на весь свет,\nВоплотители эпохи -\nЛицедеи-скоморохи,\nУ кого дела не плохи,-\nСобиралися на банкет.\nДля веселья есть причина:\nНу, во-первых - дармовщина,\nВо-вторых - любой мужчина\nМожет даму пригласить,\nИ, потискав даму эту,\nПо паркету весть к буфету\nИ без денег - по билету -\nНакормить и закусить.\nИ стоят в дверном проеме\nНа великом том приеме\nНа дежурстве и на стреме\nТридцать три богатыря,-\nИм потеха - где шумиха,\nТам ребята эти лихо\nКрутят рученьки, но - тихо,\nНичего не говоря.\nНо ханыга, прощелыга,\nЗабулдыга и сквалыга -\nОт монгольского от ига\nК нам в наследство перешли,-\nИ они входящим - в спину -\nХором, враз: \"Даешь Мазину,\nДармовую лососину\nИ Мишеля Пиколи!\"\n...В кабаке старинном \"Каме\"\nПарень кушал с мужиками,-\nВсе ворочали мозгами -\nКто хорош, а кто и плох.\nА когда кабак закрыли,\nВсе решили: недопили,-\nИ трезвейшего снабдили,\nЧтоб чего-то приволок.\nПарень этот для начала\nЧуть пошастал у вокзала -\nТам милиция терзала\nСердобольных шоферов,-\nОн рванул тогда накатом\nК белокаменным палатам -\nПрямо в лапы к тем ребятам -\nПо мосту, что через ров.\nПод дверьми все непролазней -\nКак у лобного на казни,\nИ толпа побезобразней -\nВся колышется, гудет,-\nНе прорвешься, хоть ты тресни!\nНо узнал один ровесник:\n\"Это тот, который - песни,-\nПропустите, пусть идет!\"\n\"Не толкайте, не подвинусь!\"\nДумал он: а вдруг на вынос\nНе дадут - вот будет минус!..\nАх! Красотка на пути!\nНо <Ивану> не до крали,-\nЛишь бы только торговали,\nЛишь бы дали, лишь бы дали!\nВремя - два без десяти.\nУ буфета все нехитро:\n\"Пять 'четверок', два пол-литра!\nЭй, мамаша, что сердита?\nСдачи можешь не давать!..\"\nПовернулся - а средь зала\nКраля эта танцевала:\nВся блестела, вся сияла,-\nКак звезда - ни дать ни взять!\nИ упали из подмышек\nДве \"больших\" и пять \"малышек\"\n(Жалко, жалко ребятишек -\nТех, что бросил он в беде),-\nИ осколки, как из улья,\nРазлетелись - и под стулья.\nА пред ним мелькала тулья\nЗолотая на звезде.\nОн за воздухом к балконам,-\nПоздно! Вырвались со звоном\nИ из сердца по салонам\nПокатились клапана...\nИ, назло другим принцессам,\nТа - взглянула с интересом,-\nХоть она, писала пресса,\nХороша, но холодна.\nОдуревшие от рвенья,\nРвались к месту преступленья\nЛюди плотного сложенья,\nЗасучивши рукава,-\nНо не сделалось скандала:\nВсе кругом затанцевало -\nЗнать, скандала не желала\nПредрассветная Москва.\nИ заморские ехидны\nГоворили: \"Ах, как стыдно!\nЭто просто несолидно,\nГлупо так себя держать!..\"\nТолько негр на эту новость\nУкусил себя за ноготь -\nВ Конго принято, должно быть,\nТак восторги выражать...\nОказал ему услугу\nИ оркестр с перепугу,-\nИ толкнуло их друг к другу -\nГоворят, что сквозняком...\nИ ушли они, не тронув\nЛюбопытных микрофонов,\nТак как не было талонов\nСпрыснуть встречу коньяком.\n...Говорят, живут же люди\nВ этом самом Голливуде\nИ в Париже!.. Но - не будем:\nПусть болтают куркули!\nКстати, те, с кем был я в \"Каме\",\nОказались мужиками:\nНе махали кулаками -\nУлыбнулись и ушли.\nИ пошли летать в столице\nНежилые небылицы:\nМолодицы - не девицы -\nСловно деньгами сорят,-\nВ подворотнях, где потише,\nИ в мансардах, возле крыши,\nИ в местах еще повыше -\nРазговоры говорят.","name": "Как во городе во главном...","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5051, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1887","text": "Всё — горы, острова — всё утреннего пара\nПокрыто дымкою... Как будто сладкий сон,\nКак будто светлая, серебряная чара\nНа мир наведена — и счастьем грезит он...\nИ, с небом слитое в одном сияньи, море\nЧуть плещет жемчугом отяжелевших волн,—\nИ этой грезою упиться на просторе\nС тоской зовет тебя нетерпеливый челн...\nРумяный парус там стоит,\nЧто чайка на волнах ленивых,\nИ отблеск розовый бежит\nНа их лазурных переливах...\nЗаалел, горит восток...\nПервый луч уж брызнул... Мчится\nВ встречу солнцу ветерок...\nПошатнулся и клубится\nИ летит туман, летит...\nЧто ж в волнах его метели\nИ алеет, и блестит?\nЛегионы ль полетели\nНа Царьград, на славный бой?\nТо их вождь — на колеснице\nИ с поднятою рукой,\nИ в венце, и в багрянице?..\nТени прошлого?.. Но нет!\nСкрылся поезд триумфальный,\nНа поверхности ж зеркальной\nВсё стоит зеленый след...","name": "У Мраморного моря","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5052, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1895","text": "Гравюра\nХолодная луна стоит над Пасаргадой.\nПрозрачным сумраком подернуты пески.\nВыходит дочь царя в мечтах ночной тоски\nНа каменный помост — дышать ночной прохладой.\nПред ней знакомый мир: аркада за аркадой;\nИ башни и столпы, прозрачны и легки;\nМосты, повисшие над серебром реки;\nДома, и Бэла храм торжественной громадой...\nЦаревна вся дрожит... блестят ее глаза..\nРука сжимается мучительно и гневно...\nО будущих веках задумалась царевна!\nИ вот ей видится: ночные небеса,\nРазрушенных колонн немая вереница\nИ посреди руин — как тень пустыни — львица.","name": "Львица среди развалин","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5053, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","text": "Быть иль не быть, вот в чем вопрос.\nЧто выше:\nСносить в душе с терпением удары\nПращей и стрел судьбы жестокой или,\nВооружившись против моря бедствий,\nБорьбой покончить с ним? Умереть, уснуть -\nНе более; и знать, что этим сном покончишь\nС сердечной мукою и с тысячью терзаний,\nКоторым плоть обречена,- о, вот исход\nМногожеланный! Умереть, уснуть;\nУснуть! И видеть сны, быть может? Вот оно!\nКакие сны в дремоте смертной снятся,\nЛишь тленную стряхнем мы оболочку,- вот что\nУдерживает нас. И этот довод -\nПричина долговечности страданья.\nКто б стал терпеть судьбы насмешки и обиды,\nГнет притеснителей, кичливость гордецов,\nЛюбви отвергнутой терзание, законов\nМедлительность, властей бесстыдство и презренье\nНичтожества к заслуге терпеливой,\nКогда бы сам все счеты мог покончить\nКаким-нибудь ножом? Кто б нес такое бремя,\nСтеная, весь в поту под тяготою жизни,\nКогда бы страх чего-то после смерти,\nВ неведомой стране, откуда ни единый\nНе возвращался путник, воли не смущал,\nВнушая нам скорей испытанные беды\nСносить, чем к неизведанным бежать? И вот\nКак совесть делает из всех нас трусов;\nВот как решимости природный цвет\nПод краской мысли чахнет и бледнеет,\nИ предприятья важности великой,\nОт этих дум теченье изменив,\nТеряют и названье дел.- Но тише!\nПрелестная Офелия!- О нимфа!\nГрехи мои в молитвах помяни!","name": "Перевод монолога Гамлета из У.Шекспира"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5054, "fields": {"themes": [2,20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1975","text": "Сpедь оплывших свечей и вечеpних молитв,\nСpедь военных тpофеев и миpных костpов\nЖили книжные дети, не знавшие битв,\nИзнывая от мелких своих катастpоф.\nДетям вечно досаден\nИх возpаст и быт,-\nИ дpались мы до ссадин,\nДо смеpтных обид.\nHо одежды латали\nHам матеpи в сpок,\nМы же книги глотали,\nПьянея от стpок.\nЛипли волосы нам на вспотевшие лбы,\nИ сосало под ложечкой сладко от фpаз,\nИ кpужил наши головы запах боpьбы,\nСо стpаниц пожелтевших слетая на нас.\nИ пытались постичь\nМы, не знавшие войн,\nЗа воинственный клич\nПpинимавшие вой,\nТайну слова \"пpиказ\",\nHазначенье гpаниц,\nСмысл атаки и лязг\nБоевых колесниц.\nА в кипящих котлах пpежних боен и смут\nСтолько пищи для маленьких наших мозгов!\nМы на pоли пpедателей, тpусов, иуд\nВ детских игpах своих назначали вpагов.\nИ злодея следам\nHе давали остыть,\nИ пpекpаснейших дам\nОбещали любить,\nИ, дpузей успокоив\nИ ближних любя,\nМы на pоли геpоев\nВводили себя.\nТолько в гpезы нельзя насовсем убежать:\nКpаткий век у забав - столько боли вокpуг!\nПостаpайся ладони у меpтвых pазжать\nИ оpужье пpинять из натpуженных pук.\nИспытай, завладев\nЕще теплым мечом\nИ доспехи надев,\nЧто почем, что почем!\nРазбеpись, кто ты - тpус\nИль избpанник судьбы,\nИ попpобуй на вкус\nHастоящей боpьбы.\nИ когда pядом pухнет изpаненный дpуг,\nИ над пеpвой потеpей ты взвоешь, скоpбя,\nИ когда ты без кожи останешься вдpуг\nОттого, что убили его - не тебя,-\nТы поймешь, что узнал,\nОтличил, отыскал\nПо оскалу забpал:\nЭто - смеpти оскал!\nЛожь и зло - погляди,\nКак их лица гpубы!\nИ всегда позади -\nВоpонье и гpобы.\nЕсли, путь пpоpубая отцовским мечом,\nТы соленые слезы на ус намотал,\nЕсли в жаpком бою испытал, что почем,-\nЗначит, нужные книги ты в детстве читал!\nЕсли мяса с ножа\nТы не ел ни куска,\nЕсли pуки сложа\nНаблюдал свысока,\nИ в боpьбу не вступил\nС подлецом, с палачом,-\nЗначит, в жизни ты был\nНи пpи чем, ни пpи чем!","name": "Баллада о борьбе","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5055, "fields": {"themes": [7,18],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1814","text": "Sunt aliquid manes: letum non omnia finit;\nLuridaque evictos effugit umbra rogos.\nPropertius*\nЯ берег покидал туманный Альбиона:\nКазалось, он в волнах свинцовых утопал.\nЗа кораблем вилася гальциона,\nИ тихий глас ее пловцов увеселял.\nВечерний ветр, валов плесканье,\nОднообразный шум, и трепет парусов,\nИ кормчего на палубе взыванье\nКо страже, дремлющей под говором валов,—\nВсе сладкую задумчивость питало.\nКак очарованный, у мачты я стоял\nИ сквозь туман и ночи покрывало\nСветила севера любезного искал.\nВся мысль моя была в воспоминанье\nПод небом сладостным отеческой земли,\nНо ветров шум и моря колыханье\nНа вежды томное забвенье навели.\nМечты сменялися мечтами,\nИ вдруг... то был ли сон?.. предстал товарищ мне,\nПогибший в роковом огне\nЗавидной смертию, над плейсскими струями.\nНо вид не страшен был; чело\nГлубоких ран не сохраняло,\nКак утро майское, веселием цвело\nИ все небесное душе напоминало.\n«Ты ль это, милый друг, товарищ лучших дней!\nТы ль это?— я вскричал,— о воин, вечно милый!\nНе я ли над твоей безвременной могилой,\nПри страшном зареве Беллониных огней,\nНе я ли с верными друзьями\nМечом на дереве твой подвиг начертал\nИ тень в небесную отчизну провождал\nС мольбой, рыданьем и слезами?\nТень незабвенного! Ответствуй, милый брат!\nИли протекшее все было сон, мечтанье;\nВсе, все — и бледный труп, могила и обряд,\nСвершенный дружбою в твое воспоминанье?\nО! молви слово мне! Пускай знакомый звук\nЕще мой жадный слух ласкает,\nПускай рука моя, о незабвенный друг!\nТвою с любовию сжимает...»\nИ я летел к нему... Но горний дух исчез\nВ бездонной синеве безоблачных небес,\nКак дым, как метеор, как призрак полуночи,\nИсчез — и сон покинул очи.\nВсе спало вкруг меня под кровом тишины.\nСтихии грозные казалися безмолвны.\nПри свете облаком подернутой луны\nЧуть веял ветерок, едва сверкали волны,\nНо сладостный покой бежал моих очей,\nИ все душа за призраком летела,\nВсе гостя горнего остановить хотела:\nТебя, о милый брат! о лучший из друзей!\n* Души усопших не призрак: не все кончается смертью;\nБледная тень ускользает, скорбный костер победив.\nПроперций (лат.).","name": "Тень друга","date_to": "1814"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5056, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Клычков","date_from": "1929","text": "Бежит из глубины волна,\nИ, круто выгнув спину,\nО берег плещется она,\nМешая ил и тину...\nОна и бьется, и ревет,\nИ в грохоте и вое\nТо вдруг раскинет, то сорвет\nРоскошье кружевное...\nИ каждый камушек в ладонь\nПодбросит и оближет\nИ, словно высекши огонь,\nСияньем сквозь пронижет!..\nТак часто тусклые слова\nНежданный свет источат,\nКогда стоустая молва\nНад ними заклокочет!..\nНо не найти потом строки\nС безжизненною речью,\nКак от замолкнувшей реки\nЗаросшего поречья!..\nНет прихотливее волны,\nИ нет молвы капризней:\nНедаром глуби их полны\nИ кораблей, и жизней!..\nИ только плоть сердечных дум\nНе остывает кровью,\nХоть мимо них несется шум\nИ славы, и злословья!..","name": "Бежит из глубины волна...","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5057, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1901","text": "Я долго ждал - ты вышла поздно,\nНо в ожиданьи ожил дух,\nЛожился сумрак, но бесслезно\nЯ напрягал и взор и слух.\nКогда же первый вспыхнул пламень\nИ слово к небу понеслось,-\nРазбился лед, последний камень\nУпал,- и сердце занялось.\nТы в белой вьюге, в снежном стоне\nОпять волшебницей всплыла,\nИ в вечном свете, в вечном звоне\nЦерквей смешались купола.","name": "Я долго ждал - ты вышла поздно...","date_to": "1901"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5058, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1842","text": "Великолепный день! На мягкой мураве\nЛежу,— ни облачка в небесной синеве!\nЦветет зеленый луг; чистейший воздух горный\nПрохладой сладостной и негой животворной\nСтруится в грудь мою,— и полон я весной!\nИ вот певец ее летает надо мной,\nИ звуки надо мной веселые летают!\nИ чувство дивное те звуки напевают\nМне на душу; даюсь невольно забытью\nВолшебному, глаза невольно закрываю:\nЛегко мне, так легко, как будто я летаю\nЛетаю и пою, летаю и пою!","name": "Весна","date_to": "1842"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5059, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Когда свет месяца бесстрастно озаряет\nЗаснувший ночью мир и всё, что в нем живет,\nПорою кажется, что свет тот проникает\nК нам, в отошедший мир, как под могильный свод.\nИ мнится при луне, что мир наш - мир загробный,\nЧто где-то, до того, когда-то жили мы,\nЧто мы - не мы, послед других существ, подобный\nЖильцам безвыходной, таинственной тюрьмы.\nИ мы снуем по ней какими-то тенями,\nЧужды грядущему и прошлое забыв,\nВ дремоте тягостной, охваченные снами,\nНе жизнь, но право жить как будто сохранив...\n* Вечный свет (лат.). - Ред.","name": "Lux aeterna"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5060, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Люблю тебя сейчас, не тайно - напоказ.\nНе \"после\" и не \"до\" в лучах твоих сгораю.\nНавзрыд или смеясь, но я люблю сейчас,\nА в прошлом - не хочу, а в будущем - не знаю.\nВ прошедшем \"я любил\" - печальнее могил,-\nВсе нежное во мне бескрылит и стреножит,\nХотя поэт поэтов говорил:\n\"Я вас любил, любовь еще, быть может...\"\nТак говорят о брошенном, отцветшем -\nИ в этом жалость есть и снисходительность,\nКак к свергнутому с трона королю.\nЕсть в этом сожаленье об ушедшем\nСтремленьи, где утеряна стремительность,\nИ как бы недоверье к \"я люблю\".\nЛюблю тебя теперь - без пятен, без потерь,\nМой век стоит сейчас - я вен не перережу!\nВо время, в продолжение, теперь -\nЯ прошлым не дышу и будущим не брежу.\nПриду и вброд, и вплавь к тебе - хоть обезглавь!-\nС цепями на ногах и с гирями по пуду.\nТы только по ошибке не заставь,\nЧтоб после \"я люблю\" добавил я \"и буду\".\nЕсть горечь в этом \"буду\", как ни странно,\nПодделанная подпись, червоточина\nИ лаз для отступленья, про запас,\nБесцветный яд на самом дне стакана.\nИ словно настоящему пощечина, -\nСомненье в том, что \"я люблю\" сейчас.\nСмотрю французский сон с обилием времен,\nГде в будущем - не так, и в прошлом - по-другому.\nК позорному столбу я пригвожден,\nК барьеру вызван я - языковому.\nАх, разность в языках! Не положенье - крах!\nНо выход мы вдвоем поищем - и обрящем.\nЛюблю тебя и в сложных временах -\nИ в будущем, и в прошлом настоящем!","name": "Люблю тебя сейчас, не тайно - напоказ...","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5061, "fields": {"themes": [],"author": "Тэффи","date_from": "1910","text": "Н. М. Минскому\nЕсть у сирени темное счастье -\nТемное счастье в пять лепестков!\nВ грезах безумья, в снах сладострастья,\nНам открывает тайну богов.\nМного, о много, нежных и скучных\nВ мире печальном вянет цветов,\nДвухлепестковых, чётносозвучных...\nСчастье сирени - в пять лепестков!\nКто понимает ложь единений,\nГоречь слияний, тщетность оков,\nТот разгадает счастье сирени -\nТемное счастье в пять лепестков!\n* Минский (Виленкин) Н. М. (1855-1937) - русский\nписатель; Тэффи познакомилась с ним на вечерах\nу Зои Яковлевой; они вместе работали в \"Новой\nЖизни\".","name": "Есть у сирени темное счастье...","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5062, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1938","text": "И мы простим, и Бог простит.\nМы жаждем мести от незнанья.\nНо злое дело - воздаянье\nСамо в себе, таясь, таит.\nИ путь наш чист, и долг наш прост:\nНе надо мстить. Не нам отмщенье.\nЗмея сама, свернувши звенья,\nВ свой собственный вопьется хвост.\nПростим и мы, и Бог простит,\nНо грех прощения не знает,\nОн для себя - себя хранит,\nСвоею кровью кровь смывает,\nСебя вовеки не прощает -\nХоть мы простим, и Бог простит.","name": "Грех","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5063, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1922","text": "О, дочерь блудная Европы!\nЗимы двадцатой пустыри\nВновь затопляет биржи ропот,\nИ трубный дых, и блудный крик.\nПуховики твоих базаров\nАрхимандрит кропит из туч,\nИ плоть клеймит густым нагаром\nДипломатический сургуч.\nГлуха безрукая победа.\nТого ль ты жаждала, мечта,\nИз окровавленного снега\nЛепя сурового Христа?\nИ то, что было правдой голой,\nСумели вымыслом обвить.\nО, как тоски слабеет молот!\nО, как ржавеет серп любви!\nОт Господа-Заимодавца\nДо биржевого крикуна —\nИ ты, презревшая лукавство,\nЛукавить вновь обречена.\nНо всё ж еще молчат горнисты —\nВластители и мудрецы,—\nЧто если жара новый приступ\nВзнесет Кремлевские зубцы?\nТак в Октябре узревший пламень —\nСтроителя небывший лик —\nНе променяет новый камень\nНа эти ризницы земли.","name": "О, дочерь блудная Европы!..","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5064, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Когда, сжигая синеву,\nБагряный день растет неистов,\nКак часто сумрок я зову,\nХолодный сумрак аметистов.\nИ чтоб не знойные лучи\nСжигали грани аметиста,\nА лишь мерцание свечи\nЛилось там жидко и огнисто.\nИ, лиловея и дробясь,\nЧтоб уверяло там сиянье,\nЧто где-то есть не наша с в я з ь,\nА лучезарное с л и я н ь е...","name": "Аметисты"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5065, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","date_from": "1900","text": "То луга ли, скажи, облака ли, вода ль\nОколдована желтой луною:\nСеребристая гладь, серебристая даль\nНадо мной, предо мною, за мною...\nНи о чем не жалеть... Ничего не желать...\nТолько б маска колдуньи светилась\nДа клубком ее сказка катилась\nВ серебристую даль, на сребристую гладь.\n* Один из набросков стихотворения - на\nслужебном бланке \"Директор Императорской\nНиколаевской гимназии. Царское Село\".","name": "На воде","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5066, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1932","text": "Ici — Haut\n(Памяти Максимилиана Волошина)\nТоварищи, как нравится\nВам в проходном дворе\nВсеравенства — перст главенства:\n— Заройте на горе!\nВ век: «распевай, как хочется\nНам — либо упраздним»,\nВ век скопищ — одиночества:\n«Хочу лежать один» —\nВздох...\nВетхозаветная тишина,\nСирой полыни крестик.\nПохоронили поэта на\nСамом высоком месте.\nТак, даже в смерти своей — подъем\nОн даровал несущим.\nСтало быть, именно на своем\nМесте, ему присущем.\nВыше которого только вздох,\nМой из моей неволи.\nВыше которого — только Бог!\nБог — и ни вещи боле.\nВсечеловека среди высот\nВечных при каждом строе.\nКак подобает поэта — под\nНебом и над землею.\nПосле России, где меньше он\nБыл, чем последний смазчик —\nПервым в ряду — всех из ряда вон\nРавенства — выходящих:\nВ гор ряду, в зорь ряду, в гнезд ряду,\nОрльих, по всем утесам.\nНа пятьдесят, хоть, восьмом году —\nСтал рядовым, был способ!\nУединенный вошедший в круг —\nГоре? нет, радость в доме!\nНа сорок верст высоты вокруг —\nСолнечного да кроме\nЛунного — ни одного лица,\nИбо соседей — нету.\nМесто откуплено до конца\nПамяти — и планеты.\nВ стране, которая — одна\nИз всех звалась Господней,\nТеперь меняют имена\nВсяк, как ему сегодня\nНа ум или не-ум (потом\nРешим!) взбредет. «Леонтьем\nКрещеный — просит о таком-\nто прозвище».— Извольте!\nА впрочем — что ему с холма\nКак звать такую малость?\nЯ гору знаю, что сама\nПереименовалась.\nСреди казарм, и шахт, и школ\nЧтобы душа не билась —\nЯ гору знаю, что в престол\nДуши преобразилась.\nВ котлов и общего котла,\nВсеобщей котловины\nВек — гору знаю, что светла\nТем, что на ней единый\nСпит — на отвесном пустыре\nНад уровнем движенья.\nПреображенье на горе?\nГоры — преображенье!\nГора, как все была: стара,\nМеж прочих не отметишь.\nДнесь Вечной Памяти Гора,\nДоколе солнце светит —\nВожатому — душ, а не масс!\nНе двести лет, не двадцать,\nГора та — как бы ни звалась —\nДо веку будет зваться\nВолошинской.\n— «Переименовать!» Приказ —\nОдно, народный глас — другое.\nТак, погребенья через час,\nПошла «Волошинской горою»\nГора, названье Янычар\nНосившая — четыре века.\nА у почтительных татар:\n— Гора Большого Человека.\nНад вороным утесом —\nБелой зари рукав.\nНогу — уже с заносом\nБега — с трудом вкопав\nВ землю, смеясь, что первой\nВстала, в зари венце —\nМакс! мне было — так верно\nЖдать на твоем крыльце!\nПозже, отвесным полднем,\nПод колокольцы коз,\nС всхолмья да на восхолмье,\nС глыбы да на утес —\nПо трехсаженным креслам:\nТронам иных эпох —\nМакс, мне было — так лестно\nЛезть за тобою — Бог\nЗнает куда! Да, виды\nВидящим — путь скалист.\nС глыбы на пирамиду,\nС рыбы — на обелиск...\nНу, а потом, на плоской\nВышке — орлы вокруг —\nМакс, мне было — так просто\nЕсть у тебя из рук,\nБожьих или медвежьих,\nОпережавших «дай»,\nРук неизменно-брежных,\nЗа воспаленный край\nРаны умевших браться\nВ веры сплошном луче.\nМакс, мне было так братски\nСпать на твоем плече!\n(Горы... Себе на горе\nВидится мне одно\nМесто: с него два моря\nБыли видны по дно\nБездны... два моря сразу!\nДщери иной поры,\nКто вам свои два глаза\nПреподнесет с горы?)\n...Только теперь, в подполье,\nВижу, когда потух\nСвет — до чего мне вольно\nБыло в охвате двух\nРук твоих... В первых встречных\nЦарстве — и сам суди,\nМакс, до чего мне вечно\nБыло в твоей груди!\nПусть ни единой травки,\nПлоще, чем на столе —\nМакс, мне будет — так мягко\nСпать на твоей скале!","name": "М. А. Волошину","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5067, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1907","text": "Улыбнулась и вздохнула,\nДогадавшись о покое,\nИ последний раз взглянула\nНа ковры и на обои.\nКрасный шарик уронила\nНа вино в узорный кубок\nИ капризно помочила\nВ нем кораллы нежных губок.\nИ живая тень румянца\nЗаменилась тенью белой,\nИ, как в странной позе танца,\nИскривясь, поникло тело.\nИ чужие миру звуки\nИздалека набегают,\nИ незримый бисер руки,\nЗадрожав, перебирают.\nНа ковре она трепещет,\nСловно белая голубка,\nА отравленная блещет\nЗолотая влага кубка.","name": "Самоубийство","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5068, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1827","text": "В дверях эдема ангел нежный\nГлавой поникшею сиял,\nА демон мрачный и мятежный\nНад адской бездною летал.\nДух отрицанья, дух сомненья\nНа духа чистого взирал\nИ жар невольный умиленья\nВпервые смутно познавал.\n\"Прости,- он рек,- тебя я видел,\nИ ты недаром мне сиял:\nНе все я в небе ненавидел,\nНе все я в мире презирал\".","name": "Ангел","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5069, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1953","text": "Ветер под окошками,\nтихий, как мечтание,\nА за огородами\nв сумерках полей\nКрики перепелок,\nранних звезд мерцание,\nК табуну\nс уздечкою\nвыбегу из мрака я,\nСамого горячего\nвыберу коня,\nИ по травам скошенным,\nудилами звякая,\nКонь в село соседнее\nпонесет меня.\nПусть ромашки встречные\nот копыт сторонятся,\nВздрогнувшие ивы\nбрызгают росой,-\nДля меня, как музыкой,\nснова мир наполнится\nРадостью свидания\nс девушкой простой!\nВсе люблю без памяти\nв деревенском стане я,\nБудоражат сердце мне\nв сумерках полей\nКрики перепелок,\nдальних звезд мерцание,\nРжание стреноженных\nмолодых коней...","name": "Деревенские ночи","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5070, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1909","text": "Влачился день по выжженным лугам.\nСтруился зной. Хребтов синели стены.\nШли облака, взметая клочья пены\nНа горный кряж. (Доступный чьим ногам?)\nЧей голос с гор звенел сквозь знойный гам\nЦикад и ос? Кто мыслил перемены?\nКто, с узкой грудью, с профилем гиены,\nЛик обращал навстречу вечерам?\nТеперь на дол ночная пала птица,\nКрай запада лудою распаля.\nИ персть путей блуждает и томится...\nЧу! В теплой мгле (померкнули поля...)\nДалеко ржет и долго кобылица.\nИ трепетом ответствует земля.","name": "Сехмет","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5071, "fields": {"themes": [20],"author": "Юлия Друнина","text": "Оно, наверное, смешно:\nНа склоне лет — стихи.\nНо можно новое вино\nВлить в старые мехи.\nГляжу, задумавшись, в окно —\nКакая нынче стынь...\nНе может сладким быть вино,\nКоль наша жизнь — полынь.\nВсе поколенью моему,\nВсе ясно было мне.\nКак я завидую тому,\nКто сгинул на войне!\nКто верил, верил до конца\nВ «любимого отца»!\nБыл счастлив тот солдат...\nЖивых разбитые сердца\nНедолго простучат.","name": "Оно, наверное, смешно..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5072, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Казин","date_from": "1917","text": "Целый день высоты зданий\nМерит искристо капель.\nТрелью влажных восклицаний\nВеселит она апрель.\nЗапыхавшись, набегает\nВешний ветер голубой,\nЕю трепетно играет,\nГнет серебряной дугой.\nВот умчался он, и мерно\nВосклицаний льется трель,\nИ высоты зданий верно\nМерит тонкая капель.","name": "Капель","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5073, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1969","text": "Потому что искусство поэзии требует слов,\nя - один из глухих, облысевших, угрюмых послов\nвторосортной державы, связавшейся с этой,-\nне желая насиловать собственный мозг,\nсам себе подавая одежду, спускаюсь в киоск\nза вечерней газетой.\nВетер гонит листву. Старых лампочек тусклый накал\nв этих грустных краях, чей эпиграф - победа зеркал,\nпри содействии луж порождает эффект изобилья.\nДаже воры крадут апельсин, амальгаму скребя.\nВпрочем, чувство, с которым глядишь на себя,-\nэто чувство забыл я.\nВ этих грустных краях все рассчитано на зиму: сны,\nстены тюрем, пальто, туалеты невест - белизны\nновогодней, напитки, секундные стрелки.\nВоробьиные кофты и грязь по числу щелочей;\nпуританские нравы. Белье. И в руках скрипачей -\nдеревянные грелки.\nЭтот край недвижим. Представляя объем валовой\nчугуна и свинца, обалделой тряхнешь головой,\nвспомнишь прежнюю власть на штыках и казачьих нагайках.\nНо садятся орлы, как магнит, на железную смесь.\nДаже стулья плетеные держатся здесь\nна болтах и на гайках.\nТолько рыбы в морях знают цену свободе; но их\nнемота вынуждает нас как бы к созданью своих\nэтикеток и касс. И пространство торчит прейскурантом.\nВремя создано смертью. Нуждаясь в телах и вещах,\nсвойства тех и других оно ищет в сырых овощах.\nКочет внемлет курантам.\nЖить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав,\nк сожалению, трудно. Красавице платье задрав,\nвидишь то, что искал, а не новые дивные дивы.\nИ не то чтобы здесь Лобачевского твердо блюдут,\nно раздвинутый мир должен где-то сужаться, и тут -\nтут конец перспективы.\nТо ли карту Европы украли агенты властей,\nто ль пятерка шестых остающихся в мире частей\nчересчур далека. То ли некая добрая фея\nнадо мной ворожит, но отсюда бежать не могу.\nСам себе наливаю кагор - не кричать же слугу -\nда чешу котофея...\nТо ли пулю в висок, словно в место ошибки перстом,\nто ли дернуть отсюдова по морю новым Христом.\nДа и как не смешать с пьяных глаз, обалдев от мороза,\nпаровоз с кораблем - все равно не сгоришь от стыда:\nкак и челн на воде, не оставит на рельсах следа\nколесо паровоза.\nЧто же пишут в газетах в разделе \"Из зала суда\"?\nПриговор приведен в исполненье. Взглянувши сюда,\nобыватель узрит сквозь очки в оловянной оправе,\nкак лежит человек вниз лицом у кирпичной стены;\nно не спит. Ибо брезговать кумполом сны\nпродырявленным вправе.\nЗоркость этой эпохи корнями вплетается в те\nвремена, неспособные в общей своей слепоте\nотличать выпадавших из люлек от выпавших люлек.\nБелоглазая чудь дальше смерти не хочет взглянуть.\nЖалко, блюдец полно, только не с кем стола вертануть,\nчтоб спросить с тебя, Рюрик.\nЗоркость этих времен - это зоркость к вещам тупика.\nНе по древу умом растекаться пристало пока,\nно плевком по стене. И не князя будить - динозавра.\nДля последней строки, эх, не вырвать у птицы пера.\nНеповинной главе всех и дел-то, что ждать топора\nда зеленого лавра.","name": "Конец прекрасной эпохи","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5074, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Однажды летним вечерком\nЯ со знакомым стариком\nВ избе беседовал за водкой.\nЕго жена с улыбкой кроткой\nНам щей вчерашних подала,\nА после кружево плела.\nСтарухи грубая рука\nБыла над кружевом легка.\nОна рукою узловатой\nПлела узор замысловатый.\nСтарик был стар - или умен,\nОн поговорки всех времен\nВплетал умело в дым махорки.\nИли, наоборот, ему\nВсе время чудились в дыму\nПословицы и поговорки...\nСтаруха кружево плела.\nИ понял я, что мало стою,\nПоскольку счастье ремесла\nНе совместимо с суетою.\nПотом стелила мне постель.\nКричал в тумане коростель.\nИ слышал я на сеновале,\nКак соловьи забушевали!\nЗабушевали соловьи!\nЗабушевали соловьи!\nЧто за лады, что за рулады!\nКак будто нет у них беды,\nКак будто нет у них досады...\nЗабушевали соловьи...\nЯ спал, покуда птицы пели,\nВоображенье распалив.\nПотом рассвет струился в щели,\nА я был молод и счастлив...","name": "Ночлег"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5075, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1869","text": "Заря под тучами взошла и загорелась\nИ смотрит на дорогу сквозь кусты...\nГляди и ты,\nКак бледны в их тени поникшие цветы\nИ как в блестящий пурпур грязь оделась.","name": "Заря под тучами взошла и загорелась...","date_to": "1869"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5076, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Яшин","date_from": "1955","text": "На стеклах январских узоры:\nПодобие чащи лесной,\nТропинки и снежные горы,\nНад кручей дворец ледяной.\nЗа дочкой слежу я ревниво:\nУжель не оценит она?\n— Скажи, ведь красиво?\n— Красиво!—\nНо смотрит в поля из окна.\nНикак ей в дому не сидится,—\nЧто толку дышать на стекло?\nНадела пальто, рукавицы,\nКак только в окне рассвело.\n— Осталась бы с нами хоть на день,\nПромерзнешь, промокнешь в снегу.\nТут все что душе твоей надо...\nНо дочь говорит:\n— Не могу!\nЧто ж, верно! На стеклах растает\nНепрочный, как в сказке, узор,\nА в поле — поземка живая,\nЖивой и манящий простор.\nИ пусть даже выступят слезы —\nДороже ей всякой игры\nДышать настоящим морозом,\nЛететь с настоящей горы.","name": "Живая душа","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5077, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1887","text": "Серп луны под тучкой длинной\nЛьет полночный слабый свет.\nНад безмолвною долиной -\nТемной церкви силуэт.\nСерп луны за тучкой тает,-\nПроплывая, гаснет он.\nС колокольни долетает,\nЗамирая, сонный звон.\nСерп луны в просветы тучи\nС грустью тихою глядит,\nПод ветвями ив плакучих\nТускло воду золотит.\nИ в реке, среди глубокой\nПредрассветной тишины,\nЗамирает одинокий\nЗолотой двойник луны.","name": "Серп луны под тучкой длинной...","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5078, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1902","text": "Весна в реке ломает льдины,\nИ милых мертвых мне не жаль:\nПреодолев мои вершины,\nЗабыл я зимние теснины\nИ вижу голубую даль.\nЧто сожалеть в дыму пожара,\nЧто сокрушаться у креста,\nКогда всечасно жду удара\nИли божественного дара\nИз Моисеева куста!","name": "Весна в реке ломает льдины...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5079, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1882","text": "Что дам я им, что в силах я им дать?\nМысль?.. О, я мысль мою глубоко презираю:\nНе ей в тяжелой мгле дорогу указать,\nНе ей надеждою блеснуть родному краю.\nЧто значит мысль моя пред этим властным злом,\nПред стоном нищеты, пред голосом мученья.\nОна изнемогла под тягостным крестом,\nОна истерзана от скорби и сомненья.","name": "Что дам я им, что в силах я им дать?..","date_to": "1882"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5080, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1873","text": "В дымке-невидимке\nВыплыл месяц вешний,\nЦвет садовый дышит\nЯблонью, черешней.\nТак и льнет, целуя\nТайно и нескромно.\nИ тебе не грустно?\nИ тебе не томно?\nИстерзался песней\nСоловей без розы.\nПлачет старый камень,\nВ пруд роняя слезы.\nУронила косы\nГолова невольно.\nИ тебе не томно?\nИ тебе не больно?","date_to": "1873"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5081, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1949","text": "Как лед облака, как лед облака,\nкак битый лед облака,\nи синь далека, и синь высока,\nза ними — синь глубока;\nЛетят облака, как битый лед,\nвесенний колотый лед,\nи синь сквозит, высока, далека,\nсквозь медленный их полет;\nЛетят облака, летят облака,\nкак в мелких осколках лед,\nи синь холодна, и синь далека,\nсквозит и холодом льнет;\nИ вот облака превращаются в лен,\nи лед истончается в лен,\nи лед и лен уже отдален,\nи снова синь небосклон!","name": "Глядя в небеса","date_to": "1949"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5082, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Ломоносов","date_from": "1761","text": "Оставь, смущенный дух, презрение сует\nИ представляй себе благополучным свет.\nСмотри, коль ясный день среди его сияет\nИ очи, и сердца, и мысли восхищает.\nТы в близости его меж множеством отрад:\nТам волны, там ключи, там древ листы шумят;\nУ храма, у цветов, у счастливого леса\nТы видишь щедру дщерь Российского Зевеса.\nМинерва по всему: в ней всех доброт союз\nПриветствует Парнас и похваляет муз.\nО вселюбезный Глас, животворяще Слово!\nЯ чувствую к стопам в себе стремленье ново.\nКоль сильно Иппокрен в России потечет,\nКогда напишется над ним Елисавет.","name": "Оставь, смущенный дух, презрение сует...","date_to": "1761"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5083, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1941","text": "Так в памяти будет: и Днепр, и Труханов,\nИ малиноватый весенний закат...\nКак бегали вместе, махали руками,\nКак сердце мое обходила тоска.\nЗачем? Мы ведь вместе. Втроем. За игрою.\nНо вот вечереет. Пора уходить.\nИ стало вдруг ясно: нас было не трое,\nА вас было двое. И я был один.","name": "Детство кончилось","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5084, "fields": {"themes": [7],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1829","text": "Вы хороши!- Каштановой волной\nВаш локон падает на свежие ланиты;\nКак мил ваш взор полузакрытый,\nКак мил ваш стан полунагой!\nНе вы ль оригинал живой\nОчаровательной хариты,\nКановы созданной рукой?\nВы хороши!- Но мой покой\nНеколебим. Осанка величава,\nЖеманная тоска искусственной любви\nНе страшны мне: моя отрава -\nВзор вдохновительный и слово от души.\nЯ их ищу давно, давно не обретая.\nВам не сродни крылатый бог:\nЖизнь ваша - стрелка часовая,\nАрифметический итог.\nНо та, которую люблю, не называя...\nАх! та вся - чувство, вся - восторг,\nКак Пиндара строфа живая!","name": "Вы хороши!- Каштановой волной...","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5085, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","text": "Отважный мальчишка, исполненный сил,\nУслышал кукушку и громко спросил:\n-Кукушка, кукушка, а сколько мне лет?..\nДвенадцать \"ку-ку\" прозвучало в ответ.\nДовольный ответом, он лег на траву.\n-А сколько на свете еще проживу?\nМолчала кукушка на первых порах,\nИ он, озираясь, почувствовал страх.\nВновь стала кукушка ему куковать,\nОн сбился со счета и начал опять.\nВалялся, смеясь над приметой былой,\nТянуло от сосен нагретой смолой.\nИ плыл над землей нескончаемый день,\nИ было, как в школе, считать ему лень.","name": "Кукушка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5086, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1913","text": "Запечных потемок чурается день,\nОни сторожат наговорный кистень,-\nЗарыл его прадед-повольник в углу,\nПриставя дозором монашенку-мглу.\nИ теплится сказка. Избе лет за двести,\nА всё не дождется от витязя вести.\nМонашка прядет паутины кудель,\nСмежает зеницы небесная бель.\nИзба засыпает. С узорной божницы\nВзирают Микола и сестры Седмицы,\nНа матице ожила карлиц гурьба,\nТоптыгин с козой - избяная резьба.\nГлядь, в горенке стол самобранкой накрыт\nНа лавке разбойника дочка сидит,\nНа ней пятишовка, из гривен блесня,\nСама же понурей осеннего дня.\nТкачиха-метель напевает в окно:\n\"На саван повольнику ткися, рядно,\nЛежит он в логу, окровавлен чекмень,\nНе выведал ворог про чудо-кистень!\"\nКолотится сердце... Лесная изба\nГлядится в столетья, темна, как судьба,\nИ пестун былин, разоспавшийся дед,\nСпросонок бормочет про тутошний свет.","name": "Запечных потемок чурается день...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5087, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1840","text": "Священный благовест торжественно звучит -\nВо храмах фимиам, - во храмах песнопенье;\nМолиться я хочу, но тяжкое сомненье\nСвятые помыслы души моей мрачит.\nИ верю я - и вновь не смею верить,\nБоюсь довериться чарующей мечте,\nПеред самим собой боюсь я лицемерить,\nРассудок бедный мой блуждает в пустоте;\nИ эту пустоту ничто не озаряет,\nДыханьем бурь мой светоч погашен,\nБездонный мрак на вопль не отвечает,\nА жизнь - жизнь тянется как непонятный сон.","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5088, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Наровчатов","date_from": "1967","text": "Трубка подпрыгивает, звеня,\nИ снова я повторяю:\n— Придется вам обойтись без меня,\nЗавтра я умираю.\nДа, так сказать, покидаю свет.\nИдут последние сборы.\nУ меня, понимаете, времени нет\nНа лишние разговоры,\nЯ б ради вас игнорировал смерть,\nРаз ей подвержены все мы,\nНо мне до завтра надо успеть\nОкончить две-три поэмы.\nКнижку стихов отправить в печать\nИ, постаравшись на совесть,\nВ прозе успеть еще написать\nСредних размеров повесть.\nВ них до завтрашнего числа\nНадо красиво и просто\nРешить проблему добра и зла\nИ смежные с ней вопросы.\nИ снова стихи, стихи, стихи,\nКнижка. Сборник. Тетрадка.\nНа эти праздные пустяки\nВся жизнь ушла без остатка.\nА прежде чем в дверь толкнуться плечом\nИ неизбежное встретить,\nСебя напоследок спрошу кой о чем,\nИ вряд ли смогу ответить.\nМеня с порога потом не вернут,\nА до того порога\nОсталась какая-то тыща минут,\nА это не очень много.\nПожалуй, в дорогу с собой возьму,\nВсе остальное брошу,\nСвои зачем, отчего, почему —\nЕдинственно ценную ношу.\nТрубка подпрыгивает, звеня,\nИ снова я повторяю:\n— Придется вам обойтись без меня,\nЗавтра я умираю.\nИ снова всем говорю в ответ:\n— Идут последние сборы.\nУ меня, понимаете, времени нет\nНа лишние разговоры,","name": "Вечерний телефон","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5089, "fields": {"themes": [20],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1951","text": "Когда устану или затоскую,\nВзгляну в глаза, как в прозелень морскую,\nУйдет усталость, и тоска отпрянет,\nИ на душе заметно легче станет.\nВот так вся жизнь — то хлопоты, то войны.\nИ дни без войн, как прежде, беспокойны:\nСегодня в Минске, завтра в Тегеране,—\nПопробуй встречу загадай заране.\nА сколько в суматохе каждой встречи\nПризнаний выпало из нашей речи!\nА сколько мы, прощаясь на вокзале,\nЗаветных слов друг другу не сказали!\nЗа встречами, за проводами теми\nНевозвратимо пролетело время.\nМы в тишине вдвоем не насиделись,\nКак следует в глаза не нагляделись.\nИ все ж, мой друг, сомненьями не мучась,\nНе злясь на эту кочевую участь,\nВзгляни в глаза мне, глаз не опуская,\nОни все те же — как волна морская.","name": "Когда устану или затоскую...","date_to": "1951"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5090, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","text": "В Миссолунгской низине,\nмеж каменных плит,\nсердце мертвое Байрона\nночью стучит.\nПартизанами Греции\nпогребено,\nот карательных залпов\nпроснулось оно.\nНету сердцу покоя\nв могиле сырой\nпод балканской землей,\nпод британской пятой.\nНа московском бульваре,\nглазаст, невысок,\nу газетной витрины\nстоит паренек.\nПулеметными трассами\nосвещена\nна далеких Балканах\nчужая страна.\nОн не может\nв ряды твоей армии стать,\nпо врагам твоей армии\nочередь дать.\nНе гранату свою\nи не свой пулемет -\nтолько сердце свое\nон тебе отдает.\nПод большие знамена\nполка своего,\nпатриоты,\nзачислите сердце его.\nПусть оно\nна далеких балканских полях\nбьется храбро и яростно\nв ваших рядах.\nДушной ночью\nзаморский строчит автомат,\nнаделяя Европу\nвалютой свинца,\nно, его заглушая,\nвсе громче стучат\nсердце Байрона,\nнаши живые сердца.","name": "Сердце Байрона"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5091, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1824","text": "Ночной зефир\nСтруит эфир.\nШумит,\nБежит\nГвадалквивир.\nВот взошла луна златая,\nТише... чу... гитары звон...\nВот испанка молодая\nОперлася на балкон.\nНочной зефир\nСтруит эфир.\nШумит,\nБежит\nГвадалквивир.\nСкинь мантилью, ангел милый,\nИ явись как яркий день!\nСквозь чугунные перилы\nНожку дивную продень!\nНочной зефир\nСтруит эфир.\nШумит,\nБежит\nГвадалквивир.","name": "Ночной зефир струит эфир...","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5092, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Я не знала измены в любви,\nЯ ее ощущала начало -\nЛегкий крен, ненадежность причала\nИ себе говорила: \"Порви!\"\nПотому, вероятно, не знала\nНикогда я измены в любви.\nЯ и в дружбе могла различить\nПервый легкий снежок охлажценья.\nОбрывала с улыбкою нить\nИ шутила еще: \"До видзення!\"\nТолько гордость -\nМой якорь спасенья...","name": "Я не знала измены в любви..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5093, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Ни зяблика, ни славки, ни грача.\nСтволы в тумане.\nГаснет день короткий.\nЛесной костер\nгрызет сушняк, урча,\nи греет нас — услужливый и кроткий.\nРожденное от хищного огня,\nс орешником заигрывает пламя...\nНу, что молчишь? Что смотришь на меня\nтакими несчастливыми глазами?\nКак много раз ты от меня бежал,\nкак много раз я от тебя бежала...\nМы жгли костер.\nГудит лесной пожар.\nНе поздно ли спасаться\nот пожара?","name": "Костер"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5094, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1912","text": "Я обещаю вам сады...\nВы обещали нам сады\nВ краю улыбчиво-далеком,\nГде снедь - волшебные плоды,\nЖивым питающие соком.\nВещали вы: \"Далеких зла,\nМы вас от горестей укроем,\nИ прокаженные тела\nВ ручьях целительных омоем\".\nНа зов пошли: Чума, Увечье,\nУбийство, Голод и Разврат,\nС лица - вампиры, по наречью -\nВ глухом ущелье водопад.\nЗа ними следом Страх тлетворный\nС дырявой Бедностью пошли,-\nИ облетел ваш сад узорный,\nРучьи отравой потекли.\nЗа пришлецами напоследок\nИдем неведомые Мы,-\nНаш аромат смолист и едок,\nМы освежительней зимы.\nВскормили нас ущелий недра,\nВспоил дождями небосклон,\nМы - валуны, седые кедры,\nЛесных ключей и сосен звон.","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5095, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1856","text": "Хороша я и смугла,\nДочери Шалима!\nНе корите, что была\nСолнцем я палима,\nНе найдете вы стройней\nПальмы на Энгадде:\nДети матери моей\nЗа меня в разладе.\nЯ за братьев вертоград\nНочью сторожила,\nДа девичий виноград\nСвой не сохранила...\nДобрый мой, душевный мой,\nЧто ты не бываешь?\nГде пасешь в полдневный зной?\nГде опочиваешь?\nЯ найду, я сослежу\nДруга в полдень жгучий\nИ на перси положу\nСмирною пахучей.\nПо опушке леса гнал\nОн козлят, я - тоже,\nИ тенистый лес постлал\nНам двойное ложе -\nКровлей лиственной навис,\nТемный, скромный, щедрый;\nНаши звенья - кипарис,\nА стропила - кедры.","name": "Еврейская песня II (Хороша я и смугла...)","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5096, "fields": {"themes": [7],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1935","text": "Как много пережито в эти лета\nлюбви и горя, счастья и утрат...\nСвистя, обратно падал на планету\nмешком обледеневшим стратостат.\nА перебитое крыло косое\nогромного, как слава, самолета,\nа лодка, павшая на дно морское,\nкраса орденоносного Балтфлота?\nНо даже скорбь, смущаясь, отступала\nи вечность нам приоткрывалась даже,\nкогда невнятно смерть повествовала —\nкак погибали наши экипажи.\nОни держали руку на приборах,\nхранящих стратосферы откровенья,\nи успевали выключить моторы,\nчтобы земные уберечь селенья.\nТак велика любовь была и память,\nв смертельную минуту не померкнув,\nу них о нас,— что мы как будто сами,\nкак и они, становимся бессмертны.","name": "Как много пережито в эти лета...","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5097, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1965","text": "Над горизонтом низко Южный Крест,\nХолодное созвездье этих мест.\nА ночь, как печь, и призрачно далек\nСозвездия бесстрастный холодок.\nИз края вьюг я прилетел сюда,\nГде грела нас Полярная звезда.","name": "Южный Крест","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5098, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "С улыбкой тупого сомненья, профан, ты\nВзираешь на лик мой и гордый мой взор;\nТебе интересней столичные франты,\nИх пошлые толки, пустой разговор.\nВо взгляде твоем я, как в книге, читаю,\nЧто суетной жизни ты верный клеврет,\nЧто нас ты считаешь за дерзкую стаю,\nНе любишь; Но слушай, что значит поэт.\nКто с детства, владея стихом по указке,\nНабил себе руку и с дестких же лет\nЛичиной страдальца, для вящей огласки,\nРешился прикрыться,- тот истый поэт!\nКто, всех презирая, весь мир проклинает,\nВ ком нет состраданья и жалости нет,\nКто с смехом на слезы несчастных взирает,-\nтот мощный, великий и сильный поэт!\nКто любит сердечно былую Элладу,\nТунику, Афины, Ахарны, Милет,\nЗевеса, Венеру, Юнону, Палладу,-\nТот чудный, изящный, пластичный поэт!\nЧей стих благозвучен, гремуч, хоть без мысли,\nИсполнен огня, водометов, ракет,\nБез толку, но верно по пальцам расчислен,-\nТот также, поверь мне, великий поэт!..\nИтак, не пугайся, встречаяся с нами,\nХотя мы суровы и дерзки на вид\nИ высимся гордо над вами главами;\nНо кто ж нас иначе в толпе отличит?!\nВ поэте ты видишь презренье и злобу;\nНа вид он угрюмый, больной, неуклюж;\nНо ты загляни хоть любому в утробу,-\nДушой он предобрый и телом предюж.","name": "От Козьмы Пруткова к читателю"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5099, "fields": {"themes": [],"author": "Варлам Шаламов","text": "Я разорву кустов кольцо,\nУйду с поляны.\nСлепые ветки бьют в лицо,\nНаносят раны.\nРоса холодная течет\nПо жаркой коже,\nНо остудить горячий рот\nОна не может.\nВсю жизнь шагал я без тропы,\nПочти без света.\nВ лесу пути мои слепы\nИ неприметны.\nЗаплакать? Но такой вопрос\nРешать не надо.\nТекут потоком горьких слез\nВсе реки ада.","name": "Я разорву кустов кольцо..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5100, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Когда я ребенком был, мал,\nЯ солнце в воде уловлял,\nИ, блестки хватая в реке,\nМечтал сохранить их в руке!\nЯ жил! Жизнь осилила грудь...\nИ вновь я хочу зачерпнуть\nТех искр с их чудесным огнем,\nЧто зыблются в сердце твоем!\nЧуть только коснусь — пропадут!\nИ капли, что слезы, бегут\nС руки... и в тебе так темна\nПогасшая вдруг глубина.","name": "Когда я ребенком был, мал..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5101, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1906","text": "Призрак какой-то неведомой силы,\nТы ль, указавший законы судьбе,\nТы ль, император, во мраке могилы\nХочешь, чтоб я говорил о тебе?\nГоре мне! Я не трибун, не сенатор,\nЯ только бедный бродячий певец,\nИ для чего, для чего, император,\nТы на меня возлагаешь венец?\nЗаперты мне все богатые двери,\nИ мои бедные сказки-стихи\nСлушают только бездомные звери\nДа на высоких горах пастухи.\nСтарый хитон мой изодран и черен,\nОчи не зорки, и голос мой слаб,\nНо ты сказал, и я буду покорен,\nО император, я верный твой раб.","name": "Императору","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5102, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1955","text": "Я у рудничной чайной,\nу косого плетня,\nмолодой и отчаянный,\nрасседлаю коня.\nО железную скобку\nсапоги оботру,\nзакажу себе стопку\nи достану махру.\nДва степенных казаха\nприлагают к устам\nс уважением сахар,\nбудто горный хрусталь.\nБрючки географини\nвсе - репей на репье.\nОрден \"Мать-героиня\"\nу цыганки в тряпье.\nИ, невзрачный, потешный,\nстранноватый на вид,\nстарикашка подсевший\nмне бессвязно твердит,\nкак в парах самогонных\nв синеватом дыму\nзолотой самородок\nявлялся ему,\nкак, раскрыв свою сумку,\nпосле сотой версты\nсамородком он стукнул\nв кабаке о весы,\nкак шалавых девчонок\nза собою водил\nи в портянках парчовых\nпо Иркутску ходил...\nВ старой рудничной чайной\nгородским хвастуном,\nмолодой и отчаянный,\nя сижу за столом.\nПью на зависть любому,\nи блестят сапоги.\nГармонисту слепому\nя кричу: \"Сыпани!\"\nГорячо мне и зыбко\nи беда нипочем,\nа буфетчица Зинка\nвсе поводит плечом.\nВсе, что было, истратив,\nкак подстреленный влет,\nплачет старый старатель\nоттого, что он врет.\nМожет, тоже заплачу\nи на стол упаду,\nвсе, что было, истрачу,\nничего не найду.\nНо пока что мне зыбко\nи легко на земле,\nи буфетчица Зинка\nулыбается мне.","name": "Я у рудничной чайной...","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5103, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1911","text": "То в виде девочки, то в образе старушки,\nТо грустной, то смеясь - ко мне стучалась ты:\nТо требуя стихов, то ласки, то игрушки\nИ мне даря взамен и нежность, и цветы.\nТо горько плакала, уткнувшись мне в колени,\nТо змейкой тонкою плясала на коврах...\nЯ знаю детских глаз мучительные тени\nИ запах ладана в душистых волосах.\nОгонь какой мечты в тебе горит бесплодно?\nЛампада ль тайная? Смиренная свеча ль?\nАх, все великое, земное безысходно...\nНет в мире радости светлее, чем печаль!","name": "То в виде девочки, то в образе старушки...","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5104, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1815","text": "К востоку, все к востоку\nСтремление земли -\nК востоку, все к востоку\nЛетит моя душа;\nДалеко на востоке,\nЗа синевой лесов,\nЗа синими горами\nПрекрасная живет.\nИ мне в разлуке с нею\nВсе мнится, что она -\nПрекрасное преданье\nЧудесной старины,\nЧто мне она явилась\nКогда-то в древни дни,\nЧтоб мне об ней остался\nОдин блаженный сон.","name": "Песня (К востоку, все к востоку...)","date_to": "1815"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5105, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1878","text": "Волнуем воздухом, как легкая завеса,\nС вершин альпийских гор спускается туман.\nУж высятся над ним кой-где макушки леса...\nИ вот - весь выступил он, красками убран,\nВ которые рядить деревья любит осень,\nНе трогая меж них зеленых вечно сосен.\nКак много радости и света в мир принес,\nПобеду одержав над мглою, день прозрачный!\nНе сумрачен обрыв, повеселел утес,\nИ празднично-светло по всей долине злачной;\nЛишь около дерев развесистых на ней\nУзоры темные колеблются теней.\nКазалось, что теперь небесное светило,\nВступив на зимний Путь, прощальный свет лило;\nИ, на него глядя, земля благодарила\nЗа яркие лучи, за влажное тепло,\nЧто разносил, струясь над нею, воздух зыбкой,\nИ озарялась вся приветливой улыбкой.\nКрасавица-земля! Не в этой лишь стране,\nВ виду гигантов-гор, склонюсь я пред тобою;\nСегодня ты была б везде прелестна мне,-\nЛишь бы с деревьями, с кустами и с травою,\nГде красок осени играл бы перелив,\nИли хоть с бледною соломой сжатых нив.\nЧем дольше я смотрю, тем шире и сильнее\nВсё разрастается к тебе моя любовь.\nО, запах милый мне!.. То, сладостно пьянея,\nКак бы туманюсь им, то возбуждаюсь вновь...\nЗемлею пахнет!.. Я - твое, земля, созданье,-\nИ нет иного мне милей благоуханья.\nЗемля-кормилица! Работница-земля!\nТвой вечен труд; твои неистощимы недра...\nМеж тем как чад своих ты, нуждам их внемля,\nПлодами и зерном уж одарила щедро,-\nЯ вижу - требуя еще твоих услуг,\nТебя там на холме опять взрывает плуг.\nЯ жизни путь прошел, топча тебя небрежно,\nКак будто я не сын тебе, родимый прах.\nНайти я вне тебя рвался душой мятежной\nПричину тайную житейских зол и благ;\nИ мысль, страшась конца, не ведая начала,\nВо тьме и пустоте, тоскливая, блуждала.\nЗемля! Что ж так влекут меня стремленья дум\nИ сердца пыл к тебе? Не знаю... Оттого ли,\nЧто от меня далек тревожный жизни шум?\nИль правды я ищу? Иль я устал от боли\nРазрушенных надежд, оплаканных потерь?\nИль твой к покою зов мне слышится теперь?..\nО мать-земля! Я здесь один; людей не видно...\nХотел бы пасть я ниц и лобызать тебя!..\nУвы! я не могу, и не людей мне стыдно...\nВосторгом был я полн, красу твою любя;\nНо лишь тебя признал я матерью моею,-\nПечален и смущен, ласкать тебя не смею.\nТы мне чужда еще, но я отныне твой.\nДай силы мне своей на бодрый подвиг жизни,\nЧтоб я, на склоне лет, один с самим собой,\nОтрады не искал в тоске и в укоризне;\nИ чтоб меня, когда наступит смерти мгла,\nТы, примиренного с тобою, приняла.\nПоднялся ветерок, свежея понемногу;\nЯ вижу на горах вечернюю зарю,\nИ тени длинные ложатся на дорогу...\nПора домой идти. Земля, благодарю!\nОбязан я тебе, твоим осенним чарам,\nЧто уходящий день прожит был мной не даром.","name": "Земля","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5106, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Огарев","date_from": "1841","text": "Когда тревогою бесплодной\nМоя душа утомлена,\nИ я брожу в тоске холодной,\nИ жизнь мне кажется скучна,\nИ мне случится ненарочно\nУвидеть, как в беспечном сне\nЛежит младенец непорочный,\nКак ангел божий,— легче мне.\nГляжу я долго на ребенка:\nКак хорошо, невинно он\nРаскинул ножки и ручонки!\nКакой он грезит светлый сон!\nЛегко улыбка сохранилась\nНа чуть растворенных устах,\nИ тихо мать над ним склонилась\nС такою нежностью в очах...\nМне легче, да! и в умиленье\nЯ так глубоко верю вновь,\nЧто на земле есть наслажденье,\nЕсть чистота и есть любовь.","name": "Когда тревогою бесплодной...","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5107, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1921","text": "Воробей мой, воробьишка!\nСерый-юркий, словно мышка.\nГлазки - бисер, лапки - врозь,\nЛапки - боком, лапки - вкось...\nПрыгай, прыгай, я не трону -\nВидишь, хлебца накрошил...\nДвинь-ка клювом в бок ворону,\nКто ее сюда просил?\nПрыгни ближе, ну-ка, ну-ка,\nТак, вот так, еще чуть-чуть...\nВетер сыплет снегом, злюка,\nИ на спинку, и на грудь.\nПодружись со мной, пичужка,\nБудем вместе в доме жить,\nСядем рядышком под вьюшкой,\nБудем азбуку учить...\nБлиже, ну еще немножко...\nФурх! Удрал... Какой нахал!\nСъел все зерна, съел все крошки\nИ спасиба не сказал.","name": "Воробей","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5108, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Твардовский","text": "Я покинул дом когда-то,\nПозвала дорога вдаль.\nНе мала была утрата,\nНо светла была печаль.\nИ годами с грустью нежной —\nМеж иных любых тревог —\nУгол отчий, мир мой прежний\nЯ в душе моей берег.\nДа и не было помехи\nВзять и вспомнить наугад\nСтарый лес, куда в орехи\nЯ ходил с толпой ребят.\nЛес — ни пулей, ни осколком\nНе пораненный ничуть,\nНе порубленный без толку,\nБез порядку как-нибудь;\nНе корчеванный фугасом,\nНе поваленный огнем,\nХламом гильз, жестянок, касок\nНе заваленный кругом;\nБлиндажами не изрытый,\nНе обкуренный зимой,\nНи своими не обжитый,\nНи чужими под землей.\nМилый лес, где я мальчонкой\nПлел из веток шалаши,\nГде однажды я теленка,\nСбившись с ног, искал в глуши...\nПолдень раннего июня\nБыл в лесу, и каждый лист,\nПолный, радостный и юный,\nБыл горяч, но свеж и чист.\nЛист к листу, листом прикрытый,\nВ сборе лиственном густом\nПересчитанный, промытый\nПервым за лето дождем.\nИ в глуши родной, ветвистой,\nИ в тиши дневной, лесной\nМолодой, густой, смолистый,\nЗолотой держался зной.\nИ в спокойной чаще хвойной\nУ земли мешался он\nС муравьиным духом винным\nИ пьянил, склоняя в сон.\nИ в истоме птицы смолкли...\nСветлой каплею смола\nПо коре нагретой елки,\nКак слеза во сне, текла...\nМать-земля моя родная,\nСторона моя лесная,\nКрай недавних детских лет,\nОтчий край, ты есть иль нет?\nДетства день, до гроба милый,\nДетства сон, что сердцу свят,\nКак легко все это было\nВзять и вспомнить год назад.\nВспомнить разом что придется —\nСонный полдень над водой,\nДворик, стежку до колодца,\nГде песочек золотой;\nКнигу, читанную в поле,\nКнут, свисающий с плеча,\nЛед на речке, глобус в школе\nУ Ивана Ильича...\nДа и не было запрета,\nПроездной купив билет,\nВдруг туда приехать летом,\nГде ты не был десять лет...\nЧтобы с лаской, хоть не детской,\nВновь обнять старуху мать,\nНе под проволокой немецкой\nНужно было проползать.\nЧтоб со взрослой грустью сладкой\nПраздник встречи пережить —\nНе украдкой, не с оглядкой\nПо родным лесам кружить.\nЧтоб сердечным разговором\nС земляками встретить день —\nНе нужда была, как вору,\nПод стеною прятать тень...\nМать-земля моя родная,\nСторона моя лесная,\nКрай, страдающий в плену!\nЯ приду — лишь дня не знаю,\nНо приду, тебя верну.\nНе звериным робким следом\nЯ приду, твой кровный сын,—\nВместе с нашею победой\nЯ иду, а не один.\nЭтот час не за горою,\nДля меня и для тебя...\nА читатель той порою\nСкажет:\n— Где же про героя?\nЭто больше про себя.\nПро себя? Упрек уместный,\nМожет быть, меня пресек.\nНо давайте скажем честно:\nЧто ж, а я не человек?\nСпорить здесь нужды не вижу,\nСознавайся в чем в другом.\nЯ ограблен и унижен,\nКак и ты, одним врагом.\nЯ дрожу от боли острой,\nЗлобы горькой и святой.\nМать, отец, родные сестры\nУ меня за той чертой.\nЯ стонать от боли вправе\nИ кричать с тоски клятой.\nТо, что я всем сердцем славил\nИ любил,— за той чертой.\nДруг мой, так же не легко мне,\nКак тебе с глухой бедой.\nТо, что я хранил и помнил,\nЧем я жил — за той, за той —\nЗа неписаной границей,\nПоперек страны самой,\nЧто горит, горит в зарницах\nВспышек — летом и зимой...\nИ скажу тебе, не скрою,—\nВ этой книге, там ли, сям,\nТо, что молвить бы герою,\nГоворю я лично сам.\nЯ за все кругом в ответе,\nИ заметь, коль не заметил,\nЧто и Теркин, мой герой,\nЗа меня гласит порой.\nОн земляк мой и, быть может,\nХоть нимало не поэт,\nВсе же как-нибудь похоже\nРазмышлял. А нет, ну — нет.\nТеркин — дальше. Автор — вслед.","name": "Василий Теркин: 16. О себе"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5109, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1901","text": "Как мне близок и понятен\nЭтот мир - зеленый, синий,\nМир живых прозрачных пятен\nИ упругих, гибких линий.\nМир стряхнул покров туманов.\nЧеткий воздух свеж и чист.\nНа больших стволах каштанов\nЯрко вспыхнул бледный лист.\nНебо целый день моргает\n(Прыснет дождик, брызнет луч),\nРазвивает и свивает\nСвой покров из сизых туч.\nИ сквозь дымчатые щели\nПотускневшего окна\nБледно пишет акварели\nЭта бледная весна.","name": "Как мне близок и понятен...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5110, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1912","text": "От братии прилежной\nАпостола Луки\nИкону Тайны Нежной\nПисать — мне испытанье.\nПеренесу ль мечтанье\nНа кипарис доски?\nМне снилось: Цвет Единый\nВозрос из тайника,\nГде Корень свит змеиный,\nВ эфир листвою сочной;\nИ Агнец непорочный\nНа пурпуре Цветка.\nМеж Солнцем и Землею,\nМеж Корнем и Венцом,\nМеж Агнцем и Змеею —\nПосредник голубиный\nЛетает над долиной,\nС таинственным Кольцом.\nПод Вестником крылатым,\nНа зелени стебля,\nЛучась волнистым златом,\nАлеет лал Потира.\nИ гранями сафира\nОгранена Земля.\nВ дали лазурной, слева,—\nНагорный Назарет:\nСклонясь, приемлет Дева\nПод аркою келейной\nПосла привет лилейный,\nАрхангельский привет.\nЛужайка — что кошница,\nНаправо, в горных льдах;\nОтверстая гробница\nЦветет красой Сарона;\nУспения корона —\nВ мерцающих звездах...\nИкону Тайны Нежной,\nКелейник Красоты,\nЯ кистию прилежной\nТак написать замыслил,\nТак на доске расчислил\nСвященные черты.\nИ в золото, и в миний\nЯ кисти обмакнул,\nЧертя примерных линий\nНа хартии разводы,—\nКогда распались своды\nИ синий свет сверкнул...\nСквозит родной могилой\nПрозрачный фимиам,\nИ Роза дивной силой\nСтруит с Распятья зори...\nНо кто, поникший в горе\nНа светлый холм? — Я сам!..\nНе та ль за ним, чье тело\nПод этот дерн легло?..\nЧто ж сердце сиротело?..\nС каким она ребенком\nСтоит, в сияньи тонком?\nЧто так глядит светло?..\nЧто говорит?.. «Напрасно\nТе сны живописать,\nЧто лицезришь неясно,—\nТебе, кто Тайны Нежной\nВ судьбе своей мятежной\nИзведал благодать.\nВзгляни: вот Розы сладость\nНа горечи Креста;\nПод ним — могилы радость,\nИ я, в заре воскресной,\nПростерла дар небесный\nЗа ласкою Христа».","name": "Примитив","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5111, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1836","text": "Ценитель умственных творений исполинских,\nДруг бардов английских, любовник муз латинских,\nТы к мощной древности опять меня манишь,\nТы снова мне . . . . . . . . . велишь.\nПростясь с . . . . мечтой и бледным идеалом,\nЯ приготовился бороться с Ювеналом,\nЧьи строгие стихи, неопытный поэт,\nСтихами перевесть я было дал обет.\nНо, развернув его суровые творенья,\nНе мог я одолеть пугливого смущенья...\nСтихи бесстыдные приапами торчат,\nВ них звуки странною гармонией трещат -","name": "Кн. Козловскому","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5112, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Трех королей разгневал он,\nИ было решено,\nЧто навсегда погибнет Джон\nЯчменное Зерно.\nВелели выкопать сохой\nМогилу короли,\nЧтоб славный Джон, боец лихой,\nНе вышел из земли.\nТравой покрылся горный склон,\nВ ручьях воды полно,\nА из земли выходит Джон\nЯчменное Зерно.\nВсе так же буен и упрям,\nС пригорка в летний зной\nГрозит он копьями врагам,\nКачая головой.\nНо осень трезвая идет.\nИ, тяжко нагружен,\nПоник под бременем забот,\nСогнулся старый Джон.\nНастало время помирать —\nЗима недалека.\nИ тут-то недруги опять\nВзялись за старика.\nЕго подрезал острый нож,\nСвалил беднягу с ног,\nИ, как бродягу на правёж,\nВезут его на ток.\nДубасить Джона принялись\nЗлодеи поутру.\nПотом, подбрасывая ввысь,\nКружили на ветру.\nОн был в колодец погружен,\nНа сумрачное дно.\nНо и в воде не тонет Джон\nЯчменное Зерно!\nНе пощадив его костей,\nШвырнули их в костер.\nА сердце мельник меж камней\nБезжалостно растер.\nБушует кровь его в котле,\nПод обручем бурлит,\nВскипает в кружках на столе\nИ души веселит.\nНедаром был покойный Джон\nПри жизни молодец,—\nОтвагу подымает он\nСо дна людских сердец.\nОн гонит вон из головы\nДокучный рой забот.\nЗа кружкой сердце у вдовы\nОт радости поёт.\nТак пусть же до конца времен\nНе высыхает дно\nВ бочонке, где клокочет Джон\nЯчменное Зерно!\nПеревод из Роберта Бернса","name": "Джон Ячменное Зерно"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5113, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1927","text": "Вот затихает, затихает\nи в сумерки ютится день.\nЯ шепотом перебираю\nназванья дальних деревень.\nТы вечереешь, Заручевье,\nи не смутит твоих огней\nна дикой улице кочевье\nпугливых молодых коней...\nТы знаешь, что за темным полем\nстоит старинный, смуглый Бор\nи звездным заводям Заполек\nвручает прясла и забор...\nКрепки в Неронове уставы\nстарообрядческих годов,\nи скобки древние у ставен,\nи винный запах у садов.\nА заповедные кладбища\nшмурыгой-лесом занесло,\nи соглядатай не разыщет\nи не прочтет заветных слов.\nТы вечереешь, Заручевье,\nгрибами пахнет по дворам...\n. . . . . . . . . . . . . . .\nА ты? Не знаю, где ты, чей ты\nи кто с тобой по вечерам...","name": "Вот затихает, затихает...","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5114, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1884","text": "Любви, одной любви! Как нищий подаянья,\nКак странник, на пути застигнутый грозой,\nУ крова чуждого молящий состраданья,\nТак я молю любви с тревогой и тоской.","date_to": "1884"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5115, "fields": {"themes": [7],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1917","text": "Золотистого меда струя из бутылки текла\nТак тягуче и долго, что молвить хозяйка успела:\nЗдесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла,\nМы совсем не скучаем,— и через плечо поглядела.\nВсюду Бахуса службы, как будто на свете одни\nСторожа и собаки,— идешь, никого не заметишь.\nКак тяжелые бочки, спокойные катятся дни:\nДалеко в шалаше голоса — не поймешь, не ответишь.\nПосле чаю мы вышли в огромный коричневый сад,\nКак ресницы, на окнах опущены темные шторы.\nМимо белых колонн мы пошли посмотреть виноград,\nГде воздушным стеклом обливаются сонные горы.\nЯ сказал: виноград, как старинная битва, живет,\nГде курчавые всадники бьются в кудрявом порядке:\nВ каменистой Тавриде наука Эллады — и вот\nЗолотых десятин благородные, ржавые грядки.\nНу а в комнате белой, как прялка, стоит тишина.\nПахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала,\nПомнишь, в греческом доме: любимая всеми жена,—\nНе Елена — другая — как долго она вышивала?\nЗолотое руно, где же ты, золотое руно?\nВсю дорогу шумели морские тяжелые волны.\nИ, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,\nОдиссей возвратился, пространством и временем полный.","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5116, "fields": {"themes": [7],"author": "Каролина Павлова","date_from": "1851","text": "Ты все, что сердцу мило,\nС чем я сжился умом:\nТы мне любовь и сила,-\nСпи безмятежным сном!\nТы мне любовь и сила,\nИ свет в пути моем;\nВсе, что мне жизнь сулила,-\nСпи безмятежным сном.\nВсе, что мне жизнь сулила\nНапрасно с каждым днем;\nВесь бред младого пыла,-\nСпи безмятежным сном.\nВесь бред младого пыла\nО счастии земном\nСудьба осуществила,-\nСпи безмятежным сном.\nСудьба осуществила\nВсе в образе одном,\nОдно горит светило,-\nСпи безмятежным сном!\nОдно горит светило\nМне радостным лучом,\nКак буря б ни грозила,-\nСпи безмятежным сном!\nКак буря б ни грозила,\nХотя б сквозь вихрь и гром\nНеслось мое ветрило, -\nСпи безмятежным сном!","name": "Серенада","date_to": "1851"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5117, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1937","text": "Всех пулеметов кривотолки\nВ свинцовый жгут атака вьет.\nМатрос-балтиец на двуколке\nНад смертью «Яблочко» поет.\nНа белый снег по кромке клеша\nГустая кровь стекает вниз.\nА ну-ка, мальчик мой Алеша!\nВперед, в штыки, за коммунизм!\nПро молодость в чаду сраженья\nНе вспомни и не пожалей.\nЗакон земного притяженья\nПод пулями преодолей.\nИ в рост поднялся под шрапнелью\nИ робость в сердце замерла.\nЛегко... Как будто над шинелью\nМетнулись в небо два крыла.","name": "Отряд идет в атаку","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5118, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1836","text": "От западных морей до самых врат восточных\nНе многие умы от благ прямых и прочных\nЗло могут отличить... рассудок редко нам\nВнушает . . . . . . . . . . . . . . . .\n\"Пошли мне долгу жизнь и многие года!\"\nЗевеса вот о чем и всюду и всегда\nПривыкли вы молить - но сколькими бедами\nИсполнен долгой век! Во-первых, как рубцами,\nЛицо морщинами покроется - оно\n. . . . . . . . . . превращено.","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5119, "fields": {"themes": [7],"author": "Иосиф Уткин","text": "Наш путь крестами обозначен.\nНо крепок дуб от старческих морщин!\nЗакал борьбы: теряя, мы не плачем,\nИ, проклиная, мы молчим.\nВ нас многое захолодила снежность,\nНо, чуждая никчемных слов,\nИ в нас есть дружеская нежность\nИ комсомольская любовь.\nИ если так, то в черный день утраты,\nКак самым-самым дорогим,\nМы вам, товарищи... ребяты,\nЛюбовь и нежность отдадим!\nВсему есть срок... сорвется голос ровный,\nВ шеренге дней и дни расплаты есть:\nМы не откроем рта, но будут многословны\nОгонь и сталь, наган и месть!","name": "Памяти замученных"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5120, "fields": {"themes": [],"author": "Юрий Левитанский","date_from": "1976","text": "Годы двадцатые и тридцатые,\nсловно кольца пружины сжатые,\nсловно годичные кольца,\nтихо теперь покоятся\nгде-то во мне,\nв глубине.\nСтрогие годы сороковые,\nгоды,\nвоистину\nроковые,\nсороковые,\nмной не забытые,\nсловно гвозди, в меня забитые,\nтихо сегодня живут во мне,\nв глубине.\nПятидесятые,\nшестидесятые,\nсловно высоты, недавно взятые,\nеще остывшие не вполне,\nтихо сегодня живут во мне,\nв глубине.\nСемидесятые годы идущие,\nгоды прошедшие,\nгоды грядущие\nбольше покуда еще вовне,\nно есть уже и во мне.\nДальше — словно в тумане судно,\nвосьмидесятые —\nдаль в снегу,\nи девяностые —\nхоть и смутно,\nа все же представить еще могу,\nНо годы двухтысячные\nи дале —\nне различимые мною дали —\nпроизношу,\nкак названья планет,\nгде никого пока еще нет\nи где со временем кто-то будет,\nхотя меня уже там не будет.\nИх мой век уже не захватывает —\nпроизношу их едва дыша —\nгод две тысячи —\nсердце падает\nи замирает душа.","name": "Годы","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5121, "fields": {"themes": [],"author": "Вера Инбер","date_from": "1920","text": "Душе, уставшей от страсти,\nОт солнечных бурь и нег,\nДорого легкое счастье,\nСчастье - тишайший снег.\nСчастье, которое еле\nБросает звездный свет;\nЛегкое счастье, тяжеле\nКоторого нет.","name": "Душе, уставшей от страсти...","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5122, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Начинается расчет со Сталиным,\nи — всерьез. Без криков и обид.\nПрах его, у стен Кремля оставленный,\nстрах пускай колеблет и знобит.\nНачинается спокойный\nдолгий и серьезный разговор.\nПусть ответит наконец покойник,\nсумрачно молчавший до сих пор.\nНет, не зря он руган был и топтан.\nНет, не зря переменил жилье.\nМонолог обидчивый закончен.\nХор народа говорит свое.","name": "Начинается расчет со Сталиным..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5123, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1958","text": "Мы русские. Мы дети Волги.\nДля нас значения полны\nее медлительные волны,\nтяжелые, как валуны.\nЛюбовь России к ней нетленна.\nК ней тянутся душою всей\nКубань и Днепр, Нева и Лена,\nи Ангара, и Енисей.\nЛюблю ее всю в пятнах света,\nвсю в окаймленье ивняка...\nНо Волга Для России — это\nгораздо больше, чем река.\nА что она — рассказ не краток.\nКак бы связуя времена,\nона — и Разин, и Некрасов,\nи Ленин — это все она.\nЯ верен Волге и России —\nнадежде страждущей земли.\nМеня в большой семье растили,\nменя кормили, как могли.\nВ час невеселый и веселый\nпусть так живу я и пою,\nкак будто на горе высокой\nя перед Волгою стою.\nЯ буду драться, ошибаться,\nне зная жалкого стыда.\nЯ буду больно ушибаться,\nно не расплачусь никогда.\nИ жить мне молодо и звонко,\nи вечно мне шуметь и цвесть,\nпокуда есть на свете Волга,\nпокуда ты, Россия, есть.","name": "Волга","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5124, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1828","text": "Старательно мы наблюдаем свет,\nСтарательно людей мы наблюдаем\nИ чудеса постигнуть уповаем.\nКакой же плод науки долгих лет?\nЧто наконец подсмотрят очи зорки?\nЧто наконец поймет надменный ум\nНа высоте всех опытов и дум,\nЧто?- точный смысл народной поговорки.","name": "Старательно мы наблюдаем свет...","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5125, "fields": {"themes": [19],"author": "Агния Барто","text": "Уважаемые дети,\nГоворят, что среди вас\nПоявился странный мальчик\nПо прозванью «Напоказ».\nСмастерил он табуретку,\nСбил ее он кое-как,\nНо зато раскрасил в клетку,\nНо зато сверкает лак.\nНа нее нельзя садиться,\nНо мальчишка так сказал:\n— Напоказ она годится,\nГде тут выставочный зал?\nУважаемые дети,\nГоворят, что среди вас\nПоявился странный мальчик\nПо прозванью «Напоказ».\nОн сестренке — при гостях —\nНес конфеты в двух горстях,\nА потом — без посторонних —\nПригрозил:— Попробуй, тронь их!\nА соседского кота\nПриласкал он неспроста:\n— У соседа есть «Победа«,\nПокатал бы до обеда!\nУважаемые дети,\nНадо гнать мальчишку прочь,\nЕсли я одна не справлюсь,\nПриходите мне помочь!","name": "Приходите мне помочь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5126, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1923","text": "Я обманывать себя не стану,\nЗалегла забота в сердце мглистом.\nОтчего прослыл я шарлатаном?\nОтчего прослыл я скандалистом?\nНе злодей я и не грабил лесом,\nНе расстреливал несчастных по темницам.\nЯ всего лишь уличный повеса,\nУлыбающийся встречным лицам.\nЯ московский озорной гуляка.\nПо всему тверскому околотку\nВ переулках каждая собака\nЗнает мою легкую походку.\nКаждая задрипанная лошадь\nГоловой кивает мне навстречу.\nДля зверей приятель я хороший,\nКаждый стих мой душу зверя лечит.\nЯ хожу в цилиндре не для женщин -\nВ глупой страсти сердце жить не в силе,-\nВ нем удобней, грусть свою уменьшив,\nЗолото овса давать кобыле.\nСредь людей я дружбы не имею,\nЯ иному покорился царству.\nКаждому здесь кобелю на шею\nЯ готов отдать мой лучший галстук.\nИ теперь уж я болеть не стану.\nПрояснилась омуть в сердце мглистом.\nОттого прослыл я шарлатаном,\nОттого прослыл я скандалистом.","name": "Я обманывать себя не стану...","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5127, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1907","text": "Над стремью скал — чернеющий орел.\nЗа стремью — синь, туманное поморье.\nОн как во сне к своей добыче шел\nНа этом поднебесном плоскогорье.\nС отвесных скал летели вниз кусты,\nНо дерзость их безумца не страшила:\nЕму хотелось большей высоты —\nИ бездна смерти бездну довершила.\nТы знаешь, как глубоко в синеву\nУходит гриф, ужаленный стрелою?\nИ он напряг тугую тетиву —\nИ зашумели крылья над скалою,\nИ потонул в бездонном небе гриф,\nИ кровь, звездой упавшую оттуда\nНа берега, на известковый риф,\nСмыл океан волною изумруда.","name": "Дикарь","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5128, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","text": "Весенним утром кухонные двери\nРаскрыты настежь, и тяжелый чад\nПлывет из них. А в кухне толкотня:\nРазгоряченный повар отирает\nДырявым фартуком свое лицо,\nЗаглядывает в чашки и кастрюли,\nПриподымая медные покрышки,\nЗевает и подбрасывает уголь\nВ горячую и без того плиту.\nА поваренок в колпаке бумажном,\nЕще неловкий в трудном ремесле,\nПо лестнице карабкается к полкам,\nТолчет в ступе корицу и мускат,\nНеопытными путает руками\nКоренья в банках, кашляет от чада,\nВползающего в ноздри и глаза\nСлезящего...\nА день весенний ясен,\nСвист ласточек сливается с ворчаньем\nКастрюль и чашек на плите; мурлычет,\nОблизываясь, кошка, осторожно\nПод стульями подкрадываясь к месту,\nГде незамеченным лежит кусок\nГовядины, покрытый легким жиром.\nО царство кухни! Кто не восхвалял\nТвой синий чад над жарящимся мясом,\nТвой легкий пар над супом золотым?\nПетух, которого, быть может, завтра\nЗарежет повар, распевает хрипло\nВеселый гимн прекрасному искусству,\nТруднейшему и благодатному...\nЯ в этот день по улице иду,\nНа крыши глядя и стихи читая,-\nВ глазах рябит от солнца, и кружится\nБеспутная, хмельная голова.\nИ, синий чад вдыхая, вспоминаю\nО том бродяге, что, как я, быть может,\nПо улицам Антверпена бродил...\nУмевший все и ничего не знавший,\nБез шпаги - рыцарь, пахарь - без сохи,\nБыть может, он, как я, вдыхал умильно\nВеселый чад, плывущий из корчмы;\nБыть может, и его, как и меня,\nДразнил копченый окорок,- и жадно\nГустую он проглатывал слюну.\nА день весенний сладок был и ясен,\nИ ветер материнскою ладонью\nРастрепанные кудри развевал.\nИ, прислонясь к дверному косяку,\nВеселый странник, он, как я, быть может,\nНевнятно напевая, сочинял\nСлова еще не выдуманной песни...\nЧто из того? Пускай моим уделом\nБродяжничество будет и беспутство,\nПускай голодным я стою у кухонь,\nВдыхая запах пиршества чужого,\nПускай истреплется моя одежда,\nИ сапоги о камни разобьются,\nИ песни разучусь я сочинять...\nЧто из того? Мне хочется иного...\nПусть, как и тот бродяга, я пройду\nПо всей стране, и пусть у двери каждой\nЯ жаворонком засвищу - и тотчас\nВ ответ услышу песню петуха!\nПевец без лютни, воин без оружья,\nЯ встречу дни, как чаши, до краев\nНаполненные молоком и медом.\nКогда ж усталость овладеет мною\nИ я засну крепчайшим смертным сном,\nПусть на могильном камне нарисуют\nМой герб: тяжелый, ясеневый посох -\nНад птицей и широкополой шляпой.\nИ пусть напишут: \"Здесь лежит спокойно\nВеселый странник, плакать не умевший.\"\nПрохожий! Если дороги тебе\nПрирода, ветер, песни и свобода,-\nСкажи ему: \"Спокойно спи, товарищ,\nДовольно пел ты, выспаться пора!\"","name": "Тиль Уленшпигель (Весенним утром...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5129, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шершеневич","date_from": "1923","text": "Сдержавши приступ пушечного хрипа,\nМы ждем на разветвленье двух веков,\nОкно, пробитое Петром в Европу,\nКронштадтской крепкой ставнею закрыв.\nВ повстанческих ухабах, слишком тряских,\nНемало месяцев сломали мы.\nВот клочьями разорванной записки\nОкрест лежат побитые дома.\nКак ребра недругу считают в драке,\nТак годы мы считали, и не счесть.\nЧтоб мы слюной не изошли во крике,\nЗаткнута тряпкой окрика нам пасть.\nНам до сих пор еще не дали воли,\nКак пить коням вспотевшим не дают.\nНо нет!— Мы у легенд арендовали\nНе зря упорство, холод, недоед.\nИстрачен и издерган герб наш орлий\nНа перья канцелярских хмурых душ,\nНо мы бинтуем кровельною марлей\nРазодранные раны дырких крыш.\nНаш лозунг бумерангом в Запад брошен,\nСвистит в три пальца он на целый свет.\nМы с черноземных скул небритых пашен\nСтираем крупный урожай, как пот.\nИ мы вожжами телеграфа хлещем\nБока шоссе, бегущего в галоп,\nЧтоб время обогнать по диким пущам,\nПокрывшись пеною цветущих лип.\nМы чиним рельсов ржавые прорехи,\nСпринцуем электричеством село,—\nТак обмывают дочери старуху,\nЧтоб чистою на Страшный суд дошла.","name": "Аренда у легенд","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5130, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","date_from": "1974","text": "О рыжий мой, соломенный,\nОборванный язык,\nКогда плывешь соломинкой —\nЯ к этому привык.\nСобачья жизнь, собачья,\nНа этом берегу.\nНо не смогу иначе,\nНаверно, не смогу.","name": "О рыжий мой, соломенный...","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5131, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1971","text": "Приехал в Монако какой-то вояка,\nЗашел в казино и спустил капитал,\nИ внутренний голос воскликнул, расстроясь:\n\"Эх, елки-моталки,- опять проиграл!\"\nБанкрот заорал: \"Кто это сказал?!\"\nКрупье безучастно плечами пожал,\nШвейцар ему выход в момент указал,\nТот в глаз ему дал,- ну, в общем, скандал.\nА он все кричал: \"Кто <это> сказал?!\nМне этот же голос число подсказал!..\"-\nСтрельнул себе в рот - и тотчас замолчал.\nНе стало бедняги, и жаль капитал.\nМежду 1966 и","name": "Приехал в Монако какой-то вояка...","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5132, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1820","text": "(Элегия)\nМечты волшебные, вы скрылись от очей!\nСбылися времени угрозы!\nХладеет в сердце жизнь, и юности моей\nПоблекли утренние розы!\nБлагоуханный май воскреснул на лугах,\nИ пробудилась Филомела,\nИ Флора милая на радужных крылах\nК нам обновленная слетела.\nВотще! Не для меня долины и леса\nОдушевились красотою,\nИ светлой радостью сияют небеса!\nЯ вяну,- вянет всё со мною!\nО где вы, призраки невозвратимых лет,\nБогатство жизни - вера в счастье?\nГде ты, младого дня пленительный рассвет?\nГде ты, живое сладострастье?\nВ дыхании весны всё жизнь младую пьет\nИ негу тайного желанья!\nВсё дышит радостью и, мнится, с кем-то ждет\nОбетованного свиданья!\nЛишь я как будто чужд природе и весне:\nЧасы крылатые мелькают;\nНо радости принесть они не могут мне\nИ, мнится, мимо пролетают.","name": "Весна","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5133, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1926","text": "Я шел сквозь рощу. Ночь легла\nВдоль по траве, как мел бела.\nТорчком кусты над нею встали\nВ ножнах из разноцветной стали,\nИ тосковали соловьи\nВерхом на веточке. Казалось,\nОни испытывали жалость,\nКак неспособные к любви.\nА там вдали, где желтый бакен\nПодкарауливал шутих,\nНа корточках привстал Елагин,\nОполоснулся и затих:\nОн в этот раз накрыл двоих.\nВертя винтом, бежал моторчик\nС музыкой томной по бортам.\nК нему навстречу, рожи скорчив,\nНесутся лодки тут и там.\nОн их толкнет - они бежать.\nБегут, бегут, потом опять\nИдут, задорные, навстречу.\nОн им кричит: \"Я искалечу!\"\nОни уверены, что нет...\nИ всюду сумасшедший бред.\nЛистами сонными колышим,\nОн льется в окна, липнет к крышам,\nВздымает дыбом волоса...\nИ ночь, подобно самозванке,\nОткрыв молочные глаза,\nКачается в спиртовой банке\nИ просится на небеса.","name": "Я шел сквозь рощу. Ночь легла...","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5134, "fields": {"themes": [1,7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "Ты слишком для невинности мила,\nИ слишком ты любезна, чтоб любить!\nПолмиру дать ты счастие 6 могла,\nНо счастливой самой тебе не быть;\nБлаженство нам не посылает рок\nВдвойне.- Видала ль быстрый ты поток?\nБрега его цветут, тогда как дно\nВсегда глубоко, хладно и темно!","name": "К *** (Ты слишком для невинности мила..)","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5135, "fields": {"themes": [],"author": "Рюрик Ивнев","date_from": "1912","text": "Не о любви прошу тебя я,\nНе о безумстве в поздний час.\nПусть пламя света, догорая,\nНас озарит в последний раз.\nОгонь живительный и ясный\nВозьмет истлевшие тела,\nИ будет миг святой, прекрасный:\nПаденье тьмы. Паденье зла.\nИ расцветут на поле алом\nМечтой рожденные цветы,\nИ змеи с прокаженным жалом\nУйдут под землю, как кроты.\nИ языком бездымно-жарким\nОгонь мигнет в последний раз\nНас, покоренных мигом ярким,\nВо цвете лет - в предсмертный час.","name": "Не о любви прошу тебя я...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5136, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","date_from": "1992","text": "...На богатство фантазии так\nОбижаются,\nЧто «богатством» уже называть\nНе решаются.\nНе согласны признать за ней даже\nЗажиточность,\nА придумали хитрое слово:\n«Избыточность»!\nЭкий грех!\nНа виду у Европы и Азии\n(Словно кто навязал неземное\nОтцовство им),\nТак открыто страдать от избытка\nФантазии,\nИ притом от избытка ЧУЖОЙ!\nНе от собственной...","name": "На богатство фантазии так...","date_to": "1992"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5137, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1925","text": "Превращусь\nне в Толстого, так в толстого,—\nем,\nпишу,\nот жары балда.\nКто над морем не философствовал?\nВода.\nВчера\nокеан был злой,\nкак черт,\nсегодня\nсмиренней\nголубицы на яйцах.\nКакая разница!\nВсе течет...\nВсе меняется.\nЕсть\nу воды\nсвоя пора:\nчасы прилива,\nчасы отлива.\nА у Стеклова\nвода\nне сходила с пера.\nНесправедливо.\nДохлая рыбка\nплывет одна.\nВисят\nплавнички,\nкак подбитые крылышки.\nПлывет недели,\nи нет ей —\nни дна,\nни покрышки.\nНавстречу\nмедленней, чем тело тюленье,\nпароход из Мексики,\nа мы —\nтуда.\nИначе и нельзя.\nРазделение\nтруда.\nЭто кит — говорят.\nВозможно и так.\nВроде рыбьего Бедного —\nобхвата в три.\nТолько у Демьяна усы наружу,\nа у кита\nвнутри.\nГоды — чайки.\nВылетят в ряд —\nи в воду —\nбрюшко рыбешкой пичкать.\nСкрылись чайки.\nВ сущности говоря,\nгде птички?\nЯ родился,\nрос,\nкормили соскою,—\nжил,\nработал,\nстал староват...\nВот и жизнь пройдет,\nкак прошли Азорские\nострова.","name": "Мелкая философия на глубоких местах","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5138, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "Желанья вашего всегда покорный раб,\nИз книги дней моих я вырву полстраницы\nИ в ваш альбом вклею... Вы знаете, я слаб\nПред волей женщины, тем более девицы.\nВклею!.. Но вижу я, уж вас объемлет страх!\nЗмеей тоски моей пришлось мне поделиться;\nНе целая змея теперь во мне, но - ах! -\nЗато по ползмеи в обоих шевелится.","name": "В альбом N.N."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5139, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1870","text": "Одолела сила-удаль меня, молодца,\nНе чужая, своя удаль богатырская!\nА и в сердце тая удаль-то не вместится,\nА и сердце-то от удали разорвется!\nПойду к батюшке на удаль горько плакаться,\nПойду к матушке на силу в ноги кланяться:\nОтпустите свое детище дроченое,\nНовгородским-то порядкам неученое,\nОтпустите поиграти игры детские:\nТе ль обозы бить низовые, купецкие,\nБагрить на море кораблики урманские,\nДа на Волге жечь остроги басурманские!","name": "Ушкуйник","date_to": "1870"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5140, "fields": {"themes": [7],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1897","text": "Опять он падает, чудесно молчаливый,\nЛегко колеблется и опускается...\nКак сердцу сладостен полет его счастливый!\nНесуществующий, он вновь рождается...\nВсе тот же, вновь пришел, неведомо откуда,\nВ нем холода соблазны, в нем забвенье...\nЯ жду его всегда, как жду от Бога чуда,\nИ странное с ним знаю единенье.\nПускай уйдет опять - но не страшна утрата.\nМне радостен его отход таинственный.\nЯ вечно буду ждать его безмолвного возврата,\nТебя, о ласковый, тебя, единственный.\nОн тихо падает, и медленный и властный...\nБезмерно счастлив я его победою...\nИз всех чудес земли тебя, о снег прекрасный,\nТебя люблю... За что люблю - не ведаю.","name": "Снег","date_to": "1897"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5141, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1905","text": "Я не знаю худшего мучения -\nКак не знать мученья никогда.\nТолько в злейших муках - обновленье,\nЛишь за мглой губительной - звезда.\nЕсли бы всегда - одни приятности,\nЕсли б каждый день нам нес цветы, -\nМы б не знали вовсе о превратности,\nМы б не знали сладости мечты.\nМы не поняли бы радости хотения,\nЕсли бы всегда нам отвечали: \"Да\".\nЯ не знаю худшего мученья -\nКак не знать мученья никогда.","name": "Я не знаю худшего мучения...","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5142, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Мережковский","date_from": "1884","text": "Посвящ. С. Я. Надсону\nГоворят и блещут с вышины\nЗарей рассыпанные розы\nНа бледной зелени березы,\nНа темном бархате сосны.\nПо красной глине с тощим мохом\nБреду я скользкою тропой;\nСтруится вечер надо мной\nБлагоуханным, теплым вздохом.\nПоникнув, дремлют тростники;\nСверкает пенистой пучиной,\nРазбито вдребезги плотиной\nСтекло прозрачное реки.\nКолосья зреющего хлеба\nГлядят с обрыва на меня;\nТам колья ветхого плетня\nЧернеют на лазури неба...\nУж пламень меркнувшего дня\nБледней, торжественней и тише...\nОн подымается все выше...\n. . . . . . . . . . . . . . . .\nПогибший день, ты был ничтожен\nИ пуст, и мелочно-тревожен;\nЗа что ж на тихий твой конец\nСамой природою возложен\nТакой блистательный венец?","name": "Вечер","date_to": "1884"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5143, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Герасимов","date_from": "1928","text": "Все радостней,\nЯсней,\nСчастливей.\nПшеницы золотой налив.\nПрибоем бьется\nМоре жнивий,\nРазливы огненные нив.\nУсталою\nПлывут походкой\nВ поклонах поясных жнецы,\nКачаются на утлых лодках,\nКак одинокие пловцы.\nПылает небо голубое,\nРасплавленное\nВ васильках,\nЗахлебываются от прибоя\nСерпы в иззубренных руках.\nА рядом\nБлеск необычайный,\nМашинным плеском\nДень облит,\nНа нивах плавают комбайны,\nКак бы морские корабли.\nИз гавани совхоза\nДружно\nЭскадрой боевой идут,\nИ кланяется ветер южный\nДрузьям,\nПомощникам труду.\nГудят веселые артели\nИ тракторные плясуны.\nВон\nК небу знойному взлетели\nШлифованные скакуны.\nНагруженные снопами\nМашины гордые летят.\nА там,\nНа пытке,\nПод цепами\nКолосьев косточки хрустят.\nМне больно\nСлышать стон пшеницы,\nСтаринную молотьбу,\nИ видеть:\nПот течет по лицам,\nИ жилы синие на лбу.\nКогда же звезд\nЗардеют лозы,\nСвисая в предосенний мрак,\nМигают нам огни совхоза,\nКак электрический маяк.","name": "Все радостней, ясней...","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5144, "fields": {"themes": [7],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1847","text": "О, не зови! Страстей твоих так звонок\nРодной язык.\nЕму внимать и плакать, как ребенок,\nЯ так привык!\nПередо мной дай волю сердцу биться\nИ не лукавь,\nЯ знаю край, где всё, что может сниться,\nТрепещет въявь.\nСкажи, не я ль на первые воззванья\nСтрастей в ответ\nИскал блаженств, которым нет названья\nИ меры нет?\nЧто ж? Рухнула с разбега колесница,\nХоть цель вдали,\nИ распростерт заносчивый возница\nЛежит в пыли.\nЯ это знал - с последним увлеченьем\nКонец всему;\nНо самый прах с любовью, с наслажденьем\nЯ обойму.\nТак предо мной дай волю сердцу биться\nИ не лукавь!\nЯ знаю край, где всё, что может сниться,\nТрепещет въявь.\nИ не зови - но песню наудачу\nЛюбви запой;\nНа первый звук я как дитя заплачу -\nИ за тобой!","name": "О, не зови! Страстей твоих так звонок...","date_to": "1847"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5145, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1824","text": "Скажи, как жить мне без тебя?\nЧем врачеваться мне от скуки?\nЛюбя немецкие науки\nИ немцев вовсе не любя,\nКому, собою недовольный,\nПоверю я мои стихи,\nМечты души небогомольной\nИ запрещенные грехи?\nВ стране, где юность странным жаром\nНевольной вольности кипит,\nГде жизнь идет, а не летит,\nГде любят в долг, дарят не даром,\nГде редки русские умы,\nГде редки искры вдохновенья,-\nГде царь и глупость - две чумы -\nЕше не портят просвещенья,-\nЛюбили вместе мы делить\nВеселой младости досуги\nИ страсть правительство бранить\nЗа всероссийские недуги.-\nМелькали быстро дни мои:\nЯ знал не купленное счастье\nВ раю мечтательной любви\nИ в идеальном сладострастье;\nНо я предвижу, милый мой,\nЧто скоро сбудется со мной.\nЖивя одним воспоминаньем,\nЯ лучших дней не призову,-\nИ отягчит мою главу\nТоска с несбыточным желаньем.\nМои свободные мечты\nИ песни музы горделивой\nЗаменит мне покой сонливый,\nИ жизни глупой суеты\nМеня прельстят утехой лживой,-\nИ прочь прекрасное! Но ты -\nСвидетель милой наготы\nМоей поэзии шутливой...\nПускай тебе сии мечты\nВ веселый час представят живо\nЛихие шалости любви...\nО! вспомни вольного собрата\nИ важной дланью дипломата\nМоих стихов не изорви!","name": "Н.Д.Киселеву (Скажи, как жить...)","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5146, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1832","text": "Чудная картина,\nКак ты мне родна:\nБелая равнина,\nПолная луна,\nСвет небес высоких,\nИ блестящий снег,\nИ саней далеких\nОдинокий бег.","name": "Чудная картина...","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5147, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1916","text": "Полночный звон степной пустыни,\nПокой небес, тепло земли,\nИ горький мед сухой полыни,\nИ бледность звездная вдали.\nЧто слушает моя собака?\nВне жизни мы и вне времен.\nЗвенящий сон степного мрака\nСамим собой заворожен.","name": "Полночный звон степной пустыни...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5148, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1960","text": "Отмечали\nВы, схоласты,\nПтолемея\nЮбилей.\nНо дошла к вам\nЛет так за сто\nВесть, что прав был\nГалилей.\nНо\nПлечами вы пожали:\nМол, отрекся\nГалилей!\nОтмечать\nВы продолжали\nПтолемея\nЮбилей.","name": "Отмечали вы, схоласты...","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5149, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1760","text": "Непреминуемой повержена судьбою,\nБезгласна зря меня лежаща пред собою,\nВосплачите о мне, знакомые, друзья,\nВсе сродники мои, все, кем любим был я!\nВчера беседовал я с вами,\nИ вдруг я смерть узрел перед очами:\nПришел ко мне престрашный смертный час,\nНавек лишаюсь вас.\nНо приидите все пред вечным расставаньем,\nЦелуйте мя уже последним целованьем,\nНе буду с вами я сообщества иметь,\nНиж\nбеседовати впредь.\nДуша престала в тленном теле:\nУже отселе\nИду\nК нелицемерному суду,\nГде вкупе предстоят владыко, раб, царь, воин,\nБогат или убог, где равно всяк достоин,\nОт дел бо только всяк награду получит\nИ славу там и стыд.\nНо всех прошу, молю, чтоб очи возносили\nК небесной стороне\nИ чтобы обо мне\nВсе господа просили,\nЧтоб я не свержен был\nПо дни от вас моей разлуки\nЗа согрешения мои на место муки\n,\nНо чтобы я вступил\nВ сие жилище вечно\n,\nГде жизни свет, веселье бесконечно!","name": "Зряще мя безгласна","date_to": "1760"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5150, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1917","text": "Пекло, и берег был высок.\nС подплывшей лодки цепь упала\nЗмеей гремучею - в песок,\nГремучей ржавчиной - в купаву.\nИ вышли двое. Под обрыв\nХотелось крикнуть им: \"Простите,\nНо бросьтесь, будьте так добры,\nНе врозь, так в реку, как хотите.\nВы верны лучшим образцам.\nКонечно, ищущий обрящет.\nНо... бросьте лодкою бряцать:\nВ траве терзается образчик\".","name": "Подражатели","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5151, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "Сей, что ты видишь так важна,\nНазван от всех Почтение;\nМать его есть Любовь кажна;\nОтец - само Любление.\nМного другов он имеет\nПри дворе сем августейшем.\nА кто ему не умеет\nУгождать, то тот во злейшем\nНесчастии остается\nПри всех наших девах красных.\nБуде в милости иметься\nЕго хочешь, то слов ясных\nМало употреблять треба:\nА лучше при нем всё молчать,\nГлазы, хоть бы были с неба,\nТак же ничего не смечать.\nСия ж, что видишь, другая,\nКотора есть при нем всегда,\nПредосторожность драгая.\nЛюбовник без ней никогда\nСчастливым себя не найдет.\nА во своей жаркой страсти\nС Предосторожностью зайдет\nКуды хочет без напасти.","name": "Сей, что ты видишь так важна...","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5152, "fields": {"themes": [7],"author": "Вера Инбер","text": "В. Ч.\n1. Что происходило в пивной\nКак ни странно, но вобла была\n(И даже довольно долго)\nЖивой рыбой, которая плыла\nВниз по матушке по Волге.\nА горох рос вдоль степных сел\nИ завитком каждым\nПил дождь, когда он шел,\nА не то - умирал от жажды.\nНепохожая жизнь у них,\nИ разно бы надо есть их.\nА к пиву во всех пивных\nИх подают вместе.\nИ вобла слушает - поют\nО Волге, ее отчизне,\nА горох смотрит - люди пьют,\nКак сам он пил при жизни.\nВоблу ест и горох жует\nВаська Свист, молодец и хват.\nЧерные краги, в петлице Добролет,\nВо рту папироса Дукат.\nВдруг гороховый стал ком\nВ горле у Васьки Свиста:\nВ картузике с козырьком,\nКартиночка, красота -\nВошла, как будто бы отдохнуть\n(С нею никто не вошел),\nИ спокойно так говорит: \"Кто-нибудь,\nВытрите мне этот стол\".\n\"Кто-нибудь\" в грязном фартуке стол обтер,\nСела она у стены.\nВаська Свист глядит на нее в упор,\nА она хоть бы хны.\nНа эстраду гитарный спец влез,\nДзинь-дзинькает так и так.\nРазносят раков-деликатес:\nСорок копеек рак.\nВаська Свист за соседний стол глядит\nИ, опутан гитарной игрой,\nДвух раков берет в кредит,-\nОдин, между прочим, с икрой.\nВаська Свист на вид хотя и прост,\nНо он понимает людей.\nОн берет рака за алый хвост\nИ, как розу, подносит ей.\nРвись, гитара, на тонкой ноте.\nВаська Свист, любовь тая:\n- Отчего ж, говорит, вы не пьете,\nГражданочка вы моя.\nИ вот за столиком уже двое.\nАх, ручка - живой магнит.\nАх картузик, зачем он так ловко скроен,\nЗачем он так крепко сшит.\nИ вобла, рыбьи глаза сузив,\nСлушает час подряд,\nЧто говорит шерстяной картузик\nИ что папироса Дукат.\nКартузик шепчет: - Решайся сразу.\nТы, видать, таков.\nВырезать стекло алмазом -\nПара пустяков.\nЗашибешь, говорит, классно,\nКошельки готовь.\nТы, говорит, возьмешь, говорит, себе, говорит, кассу.\nИ, говорит, мою, говорит, любовь.\nЗвенит, рассыпается струнный лад,\nГороховый говорок.\nВыходит за дверь папироса Дукат,\nИ рядом с ней козырек.\n2. Что сказал милиционер своему начальнику\nНога шибко болит. За стул\nСпасибо, товарищ начальник.\nСтою это я на своем посту,\nА пост у меня дальний.\nСтою в порядке. Свисток в руке.\nПроисшествий нет. Луна тут.\n(В эту пору в березняке\nДо чего соловьи поют!)\nВдруг вижу: идет с угла\n(А я отродясь не пил)\nЖенщина, в чем мать родила.\nНа голове кэпи.\nГодов, примерно, двадцати.\nНу, думаю, однако...\nА она: \"Яшенька, не свисти\",-\nА я, как на грех, Яков.\nГолос нежный. Глазища - вот.\nРуку, товарищ начальник, жмет,\nДевушка - первый сорт.\nЭх, думаю, чорт.\nДелаю два шага.\nВдруг, слышу, стекло - звяк...\nБросил девку, схватил наган,\nЭх, думаю, дурак.\nКинулся за дрова.\nЗдесь, думаю, где-нибудь.\nОн - выстрел. Я два.\nОн мне в ногу. Я ему в грудь.\nДело его слабо.\nЯ же, хоть я и цел,\nВиновен в том, что бабу\nЯ не предусмотрел.\n3. Что сказал в больнице дежурный врач\nПульс сто двадцать.\nСердечная сумка задета.\nНачнет задыхаться -\nВпрыскивайте вот это.\nХоронить еще рано,\nЛечить уже поздно.\nОгнестрельная рана.\nПоложенье серьезно.\n4. Что сказал перед смертью Васька Свист\nПоглядела карым глазом.\n\"Ты, видать, таков:\nВырезать стекло алмазом -\nПара пустяков\".\nЧто касается бокса -\nЯ, конечно, на ять\nПочему я разлегся,\nКогда надо бежать?!\nПотихоньку вылазьте,\nНе споткнитесь, как я.\nДайте ручку на счастье,\nЗолотая моя.\nКак ее имя?\nКто это?.. Стой!..\nВосемь гривен\nЯ должен в пивной.\nКрышка. Убили.\nГлавное - жжет\nВ плохой ты, Василий,\nПопал переплет...\n5. Что было написано в газете\nОграбленье склада (петит),\nОбдуманное заране.\nТовар найден.\nГрабитель убит.\nМилиционер ранен.","name": "Васька свист в переплете"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5153, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кочетков","text": "Чуть свет. Час утра. Тающий полет\nЛуны за Копетдаг, и вкруг нее\nПронзительная легкая качель\nСтрижей. Вот - огненно зазеленел\nТутовник, и застрекотала в нем\nЧечетка воробьев. Как лепесток\nЦветка, у круч молочный воздух. Вдруг -\nПо серым шелковинкам облаков\nВзлетело пламя.\nО, не забывай,\nЧто мы - жильцы воздушнейшей из звезд\nГде даже солнца бесподобный блеск\nОкрашен в пурпур нежности твоей!","name": "Ашхабадская акварель"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5154, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1854","text": "Словно как мать над сыновней могилой,\nСтонет кулик над равниной унылой,\nПахарь ли песню вдали запоет -\nДолгая песня за сердце берет;\nЛес ли начнется - сосна да осина...\nНе весела ты, родная картина!\nЧто же молчит мой озлобленный ум?..\nСладок мне леса знакомого шум,\nЛюбо мне видеть знакомую ниву -\nДам же я волю благому порыву\nИ на родимую землю мою\nВсе накипевшие слезы пролью!\nЗлобою сердце питаться устало -\nМного в ней правды, да радости мало;\nСпящих в могилах виновных теней\nНе разбужу я враждою моей.\nРодина-мать! я душою смирился,\nЛюбящим сыном к тебе воротился.\nСколько б на нивах бесплодных твоих\nДаром не сгинуло сил молодых,\nСколько бы ранней тоски и печали\nВечные бури твои ни нагнали\nНа боязливую душу мою -\nЯ побежден пред тобою стою!\nСилу сломили могучие страсти,\nГордую волю погнули напасти,\nИ про убитою музу мою\nЯ похоронные песни пою.\nПеред тобою мне плакать не стыдно,\nЛаску твою мне принять не обидно -\nДай мне отраду объятий родных,\nДай мне забвенье страданий моих!\nЖизнью измят я... и скоро я сгину...\nМать не враждебна и к блудному сыну:\nТолько что я ей объятья раскрыл -\nХлынули слезы, прибавилось сил.\nЧудо свершилось: убогая нива\nВдруг просветлела, пышна и красива,\nЛасковей машет вершинами лес,\nСолнце приветливей смотрит с небес.\nВесело въехал я в дом тот угрюмый,\nЧто, осенив сокрушительной думой,\nНекогда стих мне суровый внушил...\nКак он печален, запущен и хил!\nСкучно в нем будет. Нет, лучше поеду,\nБлаго не поздно, теперь же к соседу\nИ поселюсь среди мирной семьи.\nСлавные люди - соседи мои,\nСлавные люди! Радушье их честно,\nЛесть им противна, а спесь неизвестна.\nКак-то они доживают свой век?\nОн уже дряхлый, седой человек,\nДа и старушка немногим моложе.\nВесело будет увидеть мне тоже\nСашу, их дочь... Недалеко их дом.\nВсё ли застану по-прежнему в нем?\nДобрые люди, спокойно вы жили,\nМилую дочь свою нежно любили.\nДико росла, как цветок полевой,\nСмуглая Саша в деревне степной.\nВсем окружив ее тихое детство,\nЧто позволяли убогие средства,\nТолько развить воспитаньем, увы!\nЭту головку не думали вы.\nКниги ребенку - напрасная мука,\nУм деревенский пугает наука;\nНо сохраняется дольше в глуши\nПервоначальная ясность души,\nРдеет румянец и ярче и краше...\nМило и молодо дитятко ваше,-\nБегает живо, горит, как алмаз,\nЧерный и влажный смеющийся глаз,\nЩеки румяны, и полны, и смуглы,\nБрови так тонки, а плечи так круглы!\nСаша не знает забот и страстей,\nА уж шестнадцать исполнилось ей...\nВыспится Саша, поднимется рано,\nЧерные косы завяжет у стана\nИ убежит, и в просторе полей\nСладко и вольно так дышится ей.\nТа ли, другая пред нею дорожка -\nСмело ей вверится бойкая ножка;\nДа и чего побоится она?..\nВсё так спокойно; кругом тишина,\nСосны вершинами машут приветно,-\nКажется, шепчут, струясь незаметно,\nВолны над сводом зеленых ветвей:\n\"Путник усталый! бросайся скорей\nВ наши объятья: мы добры и рады\nДать тебе, сколько ты хочешь, прохлады\".\nПолем идешь - всё цветы да цветы,\nВ небо глядишь - с голубой высоты\nСолнце смеется... Ликует природа!\nВсюду приволье, покой и свобода;\nТолько у мельницы злится река:\nНет ей простора... неволя горька!\nБедная! как она вырваться хочет!\nБрызжется пеной, бурлит и клокочет,\nНо не прорвать ей плотины своей.\n\"Не суждена, видно, волюшка ей,-\nДумает Саша,- безумно роптанье...\"\nЖизни кругом разлитой ликованье\nСаше порукой, что милостив бог...\nСаша не знает сомненья тревог.\nВот по распаханной, черной поляне,\nЗемлю взрывая, бредут поселяне -\nСаша в них видит довольных судьбой\nМирных хранителей жизни простой:\nЗнает она, что недаром с любовью\nЗемлю польют они потом и кровью...\nВесело видеть семью поселян,\nВ землю бросающих горсти семян;\nДорого-любо, кормилица-нива\nВидеть, как ты колосишься красиво,\nКак ты, янтарным зерном налита\nГордо стоишь высока и густа!\nНо веселей нет поры обмолота:\nЛегкая дружно спорится работа;\nВторит ей эхо лесов и полей,\nСловно кричит: \"поскорей! поскорей!\"\nЗвук благодатный! Кого он разбудит,\nВерно весь день тому весело будет!\nСаша проснется - бежит на гумно.\nСолнышка нет - ни светло, ни темно,\nТолько что шумное стадо прогнали.\nКак на подмерзлой грязи натоптали\nЛошади, овцы!.. Парным молоком\nВ воздухе пахнет. Мотая хвостом,\nЗа нагруженной снопами телегой\nЧинно идет жеребеночек пегий,\nПар из отворенной риги валит,\nКто-то в огне там у печки сидит.\nА на гумне только руки мелькают\nДа высоко молотила взлетают,\nНе успевает улечься их тень.\nСолнце взошло - начинается день...\nСаша сбирала цветы полевые,\nС детства любимые, сердцу родные,\nКаждую травку соседних полей\nЗнала по имени. Нравилось ей\nВ пестром смешении звуков знакомых\nПтиц различать, узнавать насекомых.\nВремя к полудню, а Саши всё нет.\n\"Где же ты, Саша? простынет обед,\nСашенька! Саша!..\" С желтеющей нивы\nСлышатся песни простой переливы;\nВот раздалося \"ау\" вдалеке;\nВот над колосьями в синем венке\nЧерная быстро мелькнула головка...\n\"Вишь ты, куда забежала, плутовка!\nЭ!... да никак колосистую рожь\nПереросла наша дочка!\" - Так что ж?\n\"Что? ничего! понимай как умеешь!\nЧто теперь надо, сама разумеешь:\nСпелому колосу - серп удалой\nДевице взрослой - жених молодой!\"\n- Вот еще выдумал, старый проказник!\n\"Думай не думай, а будет нам праздник!\"\nТак рассуждая, идут старики\nСаше навстречу; в кустах у реки\nСмирно присядут, подкрадутся ловко,\nС криком внезапным: \"Попалась, плутовка!\"...\nСашу поймают и весело им\nСвидеться с дитятком бойким своим...\nВ зимние сумерки нянины сказки\nСаша любила. Поутру в салазки\nСаша садилась, летела стрелой,\nПолная счастья, с горы ледяной.\nНяня кричит: \"Не убейся, родная!\"\nСаша, салазки свои погоняя,\nВесело мчится. На полном бегу\nНа бок салазки - и Саша в снегу!\nВыбьются косы, растреплется шубка -\nСнег отряхает, смеется, голубка!\nНе до ворчанья и няне седой:\nЛюбит она ее смех молодой...\nСаше случалось знавать и печали:\nПлакала Саша, как лес вырубали,\nЕй и теперь его жалко до слез.\nСколько тут было кудрявых берез!\nТам из-за старой, нахмуренной ели\nКрасные грозды калины глядели,\nТам поднимался дубок молодой.\nПтицы царили в вершине лесной,\nПонизу всякие звери таились.\nВдруг мужики с топорами явились -\nЛес зазвенел, застонал, затрещал.\nЗаяц послушал - и вон побежал,\nВ темную нору забилась лисица,\nМашет крылом осторожнее птица,\nВ недоуменье тащат муравьи\nЧто ни попало в жилища свои.\nС песнями труд человека спорился:\nСловно подкошен, осинник валился,\nС треском ломали сухой березняк,\nКорчили с корнем упорный дубняк,\nСтарую сосну сперва подрубали,\nПосле арканом ее нагибали\nИ, поваливши, плясали на ней,\nЧтобы к земле прилегла поплотней.\nТак, победив после долгого боя,\nВраг уже мертвого топчет героя.\nМного тут было печальных картин:\nСтоном стонали верхушки осин,\nИз перерубленной старой березы\nГрадом лилися прощальные слезы\nИ пропадали одна за другой\nДанью последней на почве родной.\nКончились поздно труды роковые.\nВышли на небо светила ночные,\nИ над поверженным лесом луна\nОстановилась, кругла и ясна,-\nТрупы деревьев недвижно лежали;\nСучья ломались, скрипели, трещали,\nЖалобно листья шумели кругом.\nТак, после битвы, во мраке ночном\nРаненый стонет, зовет, проклинает.\nВетер над полем кровавым летает -\nПраздно лежащим оружьем звенит,\nВолосы мертвых бойцов шевелит!\nТени ходили по пням беловатым,\nЖидким осинам, березам косматым;\nНизко летали, вились колесом\nСовы, шарахаясь оземь крылом;\nЗвонко кукушка вдали куковала,\nДа, как безумная, галка кричала,\nШумно летая над лесом... но ей\nНе отыскать неразумных детей!\nС дерева комом галчата упали,\nЖелтые рты широко разевали,\nПрыгали, злились. Наскучил их крик -\nИ придавил их ногою мужик.\nУтром работа опять закипела.\nСаша туда и ходить не хотела,\nДа через месяц - пришла. Перед ней\nВзрытые глыбы и тысячи пней;\nТолько, уныло повиснув ветвями,\nСтарые сосны стояли местами,\nТак на селе остаются одни\nСтарые люди в рабочие дни.\nВерхние ветви так плотно сплелися,\nСловно там гнезда жар-птиц завелися,\nЧто, по словам долговечных людей,\nДважды в полвека выводят детей.\nСаше казалось, пришло уже время:\nВылетит скоро волшебное племя,\nЧудные птицы посядут на пни,\nЧудные песни споют ей они!\nСаша стояла и чутко внимала,\nВ красках вечерних заря догорала -\nЧерез соседний несрубленный лес,\nС пышно-румяного края небес\nСолнце пронзалось стрелой лучезарной,\nШло через пни полосою янтарной\nИ наводило на дальний бугор\nСвета и теней недвижный узор.\nДолго в ту ночь, не смыкая ресницы,\nДумает Саша: что петь будут птицы?\nВ комнате словно тесней и душней.\nСаше не спится,- но весело ей.\nПестрые грезы сменяются живо,\nЩеки румянцем горят нестыдливо,\nУтренний сон ее крепок и тих...\nПервые зорьки страстей молодых,\nПолны вы чары и неги беспечной!\nНет еще муки в тревоге сердечной;\nТуча близка, но угрюмая тень\nМедлит испортить смеющийся день,\nБудто жалея... И день еще ясен...\nОн и в грозе будет чудно прекрасен,\nНо безотчетно пугает гроза...\nЭти ли детски живые глаза,\nЭти ли полные жизни ланиты\nГрустно поблекнут, слезами покрыты?\nЭту ли резвую волю во власть\nГордо возьмет всегубящая страсть?...\nМимо идите, угрюмые тучи!\nГорды вы силой, свободой могучи:\nС вами ли, грозные, вынести бой\nСлабой и робкой былинке степной?...\nТретьего года, наш край покидая,\nСтарых соседей моих обнимая,\nПомню, пророчил я Саше моей\nДоброго мужа, румяных детей,\nДолгую жизнь без тоски и страданья...\nДа не сбылися мои предсказанья!\nВ страшной беде стариков я застал.\nВот что про Сашу отец рассказал:\n\"В нашем соседстве усадьба большая\nЛет уже сорок стояла пустая;\nВ третьем году наконец прикатил\nБарин в усадьбу и нас посетил,\nИменем: Лев Алексеич Агарин,\nЛасков с прислугой, как будто не барин,\nТонок и бледен. В лорнетку глядел,\nМало волос на макушке имел.\nЗвал он себя перелетною птицей:\n- Был,- говорит,- я теперь за границей,\nМного видал я больших городов,\nСиних морей и подводных мостов,-\nВсё там приволье, и роскошь, и чудо,\nДа высылали доходы мне худо.\nНа пароходе в Кронштадт я пришел,\nИ надо мной всё кружился орел,\nСловно прочил великую долю.-\nМы со старухой дивилися вволю,\nСаша смеялась, смеялся он сам...\nНачал он часто похаживать к нам,\nНачал гулять, разговаривать с Сашей\nДа над природой подтрунивать нашей:\nЕсть-де на свете такая страна,\nГде никогда не проходит весна,\nТам и зимою открыты балконы,\nТам поспевают на солнце лимоны,\nИ начинал, в потолок посмотрев,\nГрустное что-то читать нараспев.\nПраво, как песня слова выходили.\nГосподи! сколько они говорили!\nМало того: он ей книжки читал\nИ по-французски ее обучал.\nСловно брала их чужая кручина,\nВсё рассуждали: какая причина,\nВот уж который теперича век\nБеден, несчастлив и зол человек?\n-Но,- говорит,- не слабейте душою:\nСолнышко правды взойдет над землею!\nИ в подтвержденье надежды своей\nСтарой рябиновкой чокался с ней.\nСаша туда же - отстать-то не хочет -\nВыпить не выпьет, а губы обмочит;\nГрешные люди - пивали и мы.\nСтал он прощаться в начале зимы:\n- Бил,- говорит,- я довольно баклуши,\nБудьте вы счастливы, добрые души,\nБлагословите на дело... пора!-\nПерекрестился - и съехал с двора...\nВ первое время печалилась Саша,\nВидим: скучна ей компания наша.\nГоды ей, что ли, такие пришли?\nТолько узнать мы ее не могли,\nСкучны ей песни, гаданья и сказки.\nВот и зима!- да не тешат салазки.\nДумает думу, как будто у ней\nБольше забот, чем у старых людей.\nКнижки читает, украдкою плачет.\nВидели: письма всё пишет и прячет.\nКнижки выписывать стала сама -\nИ наконец набралась же ума!\nЧто ни спроси, растолкует, научит,\nС ней говорить никогда не наскучит;\nА доброта... Я такой доброты\nВек не видал, не увидишь и ты!\nБедные - все ей приятели-други:\nКормит, ласкает и лечит недуги.\nТак девятнадцать ей минуло лет.\nМы поживаем - и горюшка нет.\nНадо же было вернуться соседу!\nСлышим: приехал и будет к обеду.\nКак его весело Саша ждала!\nВ комнату свежих цветов принесла;\nКниги свои уложила исправно,\nПросто оделась, да так-то ли славно;\nВышла навстречу - и ахнул сосед!\nСловно оробел. Мудреного нет:\nВ два-то последние года на диво\nСашенька стала пышна и красива,\nПрежний румянец в лице заиграл.\nОн же бледней и плешивее стал...\nВсё, что ни делала, что ни читала,\nСаша тотчас же ему рассказала;\nТолько не впрок угожденье пошло!\nОн ей перечил, как будто назло:\n- Оба тогда мы болтали пустое!\nУмные люди решили другое,\nРод человеческий низок и зол.-\nДа и пошел! и пошел! и пошел!..\nЧто говорил - мы понять не умеем,\nТолько покоя с тех пор не имеем:\nВот уж сегодня семнадцатый день\nСаша тоскует и бродит, как тень.\nКнижки свои то читает, то бросит,\nГость навестит, так молчать его просит.\nБыл он три раза; однажды застал\nСашу за делом: мужик диктовал\nЕй письмецо, да какая-то баба\nТравки просила - была у ней жаба.\nОн поглядел и сказал нам шутя:\n- Тешится новой игрушкой дитя!\nСаша ушла - не ответила слова...\nОн было к ней; говорит: \"Нездорова\".\nКнижек прислал - не хотела читать\nИ приказала назад отослать.\nПлачет, печалится, молится богу...\nОн говорит: \"Я собрался в дорогу\".\nСашенька вышла, простилась при нас,\nДа и опять наверху заперлась.\nЧто ж?.. он письмо ей прислал. Между нами:\nГрешные люди, с испугу мы сами\nПрежде его прочитали тайком:\nРуку свою предлагает он в нем.\nСаша сначала отказ отослала,\nДа уж потом нам письмо показала.\nМы уговаривать: чем не жених?\nМолод, богат, да и нравом-то тих.\n\"Нет, не пойду\". А сама не спокойна;\nТо говорит: \"Я его недостойна\",\nТо: \"Он меня недостоин: он стал\nЗол и печален и духом упал!\"\nА как уехал, так пуще тоскует,\nПисьма его потихоньку целует!..\nЧто тут такое? родной, объясни!\nХочешь, на бедную Сашу взгляни.\nДолго ли будет она убиваться?\nИли уже ей не певать, не смеяться,\nИ погубил он бедняжку навек?\nТы нам скажи: он простой человек\nИли какой чернокнижник-губитель?\nИли не сам ли он бес-искуситель?..\"\n- Полноте, добрые люди, тужить!\nБудете скоро по-прежнему жить:\nСаша поправится - бог ей поможет.\nОколдовать никого он не может:\nОн... не могу приложить головы,\nКак объяснить, чтобы поняли вы...\nСтранное племя, мудреное племя\nВ нашем отечестве создало время!\nЭто не бес, искуситель людской,\nЭто, увы!- современный герой!\nКниги читает да по свету рыщет -\nДела себе исполинское ищет,\nБлаго, наследье богатых отцов\nОсвободило от малых трудов,\nБлаго, идти по дороге избитой\nЛень помешала да разум развитый.\n\"Нет, я души не растрачу моей\nНа муравьиной работе людей:\nИли под бременем собственной силы\nСделаюсь жертвой ранней могилы,\nИли по свету звездой пролечу!\nМир,- говорит,- осчастливить хочу!\"\nЧто ж под руками, того он не любит,\nТо мимоходом без умыслу губит.\nВ наши великие, трудные дни\nКниги не шутка: укажут они\nВсё недостойное, дикое, злое,\nНо не дадут они сил на благое,\nНо не научат любить глубоко...\nДело веков поправлять не легко!\nВ ком не воспитано чувство свободы,\nТот не займет его; нужны не годы -\nНужны столетия, и кровь, и борьба,\nЧтоб человека создать из раба.\nВсё, что высоко, разумно, свободно,\nСердцу его и доступно, и сродно,\nТолько дающая силу и власть,\nВ слове и деле чужда ему страсть!\nЛюбит он сильно, сильней ненавидит,\nА доведись - комара не обидит!\nДа говорят, что ему и любовь\nГолову больше волнует - не кровь!\nЧто ему книга последняя скажет,\nТо на душе его сверху и ляжет:\nВерить, не верить - ему всё равно,\nЛишь бы доказано было умно!\nСам на душе ничего не имеет,\nЧто вчера сжал, то сегодня и сеет;\nНынче не знает, что завтра сожнет,\nТолько, наверное, сеять пойдет.\nЭто в простом переводе выходит,\nЧто в разговорах он время проводит;\nЕсли ж за дело возьмется - беда!\nМир виноват в неудаче тогда;\nЧуть поослабнут нетвердые крылья,\nБедный кричит: \"Бесполезны усилья!\"\nИ уж куда как становится зол\nКрылья свои опаливший орел...\nПоняли?.. нет!.. Ну, беда небольшая!\nЛишь поняла бы бедняжка больная.\nБлаго теперь догадалась она,\nЧто отдаваться ему не должна,\nА остальное всё сделает время.\nСеет он все-таки доброе семя!\nВ нашей степной полосе, что ни шаг,\nЗнаете вы,- то бугор, то овраг:\nВ летнюю пору безводны овраги,\nВыжжены солнцем, песчаны и наги,\nОсенью грязны, не видны зимой,\nНо погодите: повеет весной\nС теплого края, оттуда, где люди\nДышат вольнее - в три четверти груди,-\nКрасное солнце растопит снега,\nРеки покинут свои берега,-\nЧуждые волны кругом разливая,\nБудет и дерзок, и полон до края\nЖалкий овраг... Пролетела весна -\nВыжжет опять его солнце до дна,\nНо уже зреет на ниве поемной,\nЧто оросил он волною заемной,\nПышная жатва. Нетронутых сил\nВ Саше так много сосед пробудил...\nЭх! говорю я хитро, непонятно!\nЗнайте и верьте, друзья: благодатна\nВсякая буря душе молодой -\nЗреет и крепнет душа под грозой.\nЧем неутешнее дитятко ваше,\nТем встрепенется светлее и краше:\nВ добрую почву упало зерно -\nПышным плодом отродится оно!","name": "Саша","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5155, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1914","text": "Пахнет рыхлыми драченами;\nУ порога в дежке квас,\nНад печурками точеными\nТараканы лезут в паз.\nВьется сажа над заслонкою,\nВ печке нитки попелиц,\nА на лавке за солонкою -\nШелуха сырых яиц.\nМать с ухватами не сладится,\nНагибается низко,\nСтарый кот к махотке крадется\nНа парное молоко.\nКвохчут куры беспокойные\nНад оглоблями сохи,\nНа дворе обедню стройную\nЗапевают петухи.\nА в окне на сени скатые,\nОт пугливой шумоты,\nИз углов щенки кудлатые\nЗаползают в хомуты.","name": "В хате","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5156, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1943","text": "По старой дороге на запад, за Вязьмой,\nВ кустах по оборкам смоленских лощин,\nВы видели, сколько там наших машин,\nЧто осенью той, в отступленье, завязли?\nИная торчит, запрокинувшись косо,\nВ поломанном, втоптанном в грязь лозняке,\nКак будто бы пить подползала к реке -\nИ не доползла. И долго в тоске,\nВо тьме, под огнем буксовали колеса.\nИ мученик этой дороги - шофер,\nКоторому все нипочем по профессии,\nЛопату свою доставал и топор,\nКапот поднимал, проверяя мотор,\nТоптался в болотном отчаянном месиве.\nПогиб ли он там, по пути на восток,\nПокинув трехтонку свою без оглядки,\nВ зятья ли пристал к подходящей солдатке,\nИль фронт перешел и в свой полк на порог\nЯвился, представился в полном порядке,\nИ нынче по этому ездит шоссе\nШофер, как шофер, неприметный, как все,\nУгревший свое неизменное место,-\nПро то неизвестно...","name": "За Вязьмой","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5157, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1962","text": "Когда мне было\nОчень-очень трудно,\nСтихи читал я\nВ карцере холодном.\nИ гневные, пылающие строки\nТюремный сотрясали потолок:\n\"Вы, жадною толпой стоящие у трона,\nСвободы, Гения и Славы палачи!\nТаитесь вы под сению закона,\nПред вами суд и правда - все молчи!..\"\nИ в камеру врывался надзиратель\nС испуганным дежурным офицером.\nОни орали:\n- Как ты смеешь, сволочь,\nЧитать\nАнтисоветские\nСтихи!","name": "Стихи (Когда мне было...)","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5158, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Константин Симонов","date_from": "1954","text": "Дом друзей, куда можно зайти безо всякого,\nГде и с горя, и с радости ты ночевал,\nГде всегда приютят и всегда одинаково,\nПод шумок, чем найдут, угостят наповал.\nГде тебе самому руку стиснут до хруста,\nА подарок твой в угол засунут, как хлам;\nГде бывает и густо, бывает и пусто,\nЧего нет - того нет, а что есть - пополам.\nДом друзей, где удач твоих вовсе не ценят\nИ где счет неудачам твоим не ведут;\nГде, пока не изменишься сам,- не изменят,\nЧто бы ни было - бровью не поведут!\nГде, пока не расскажешь, допросов не будет,\nНо попросишь суда - прям, как штык, будет суд;\nГде за дерзость - простят, а за трусость - засудят,\nИ того, чтобы нос задирал, не снесут!\nДом друзей!- в нем свои есть заботы, потери -\nОн в войну и с вдовством, и с сиротством знаком,\nНо в нем горю чужому открыты все двери,\nА свое, молчаливое,- век под замком.\nСколько раз в твоей жизни при непогоде\nОн тебя пригревал - этот дом, сколько раз\nОн бывал на житейском большом переходе\nКак энзэ - как неприкосновенный запас!\nДом друзей! Чем ему отплатить за щедроты?\nВсей любовью своей или памятью, всей?\nИли проще - чтоб не был в долгу у него ты,\nСделать собственный дом тоже домом друзей?\nЯ хотел посвятить это стихотворенье\nТой семье, что сейчас у меня на устах,\nНо боюсь - там рассердятся за посвященье,\nА узнать себя - верно узнают и так!","name": "Дом друзей","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5159, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1898","text": "Печальный дар анахорета,\nС гробниц увядшие цветы,\nУединенного поэта\nНеразделенные мечты.\nИных сокровищ не имею\nИ никогда не соберу.\nСудьбе противиться не смею,\nАскетом нищим и умру.","name": "Печальный дар анахорета...","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5160, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "На полустанке я вышел. Чугун отдыхал\nВ крупных шарах маслянистого пара. Он был\nЦарь ассирийский в клубящихся гроздьях кудрей.\nСтепь отворилась, и в степь, как воронкой ветров,\nДушу втянуло мою. И уже за спиной\nНе было мазанок; лунные башни вокруг\nЗыблились и утверждались до края земли,\nНочь разворачивала из проема в проем\nТвердое, плотно укатанное полотно.\nЮность моя отошла от меня, и мешок\nСгорбил мне плечи. Ремни развязал я, и хлеб\nСолью посыпал, и степь накормил, а седьмой\nДолей насытил свою терпеливую плоть.\nСпал я, пока в изголовье моем остывал\nПепел царей и рабов и стояла в ногах\nПолная чаша свинцовой азовской слезы.\nСнилось мне все, что случится в грядущем со мной.\nУтром очнулся и землю землею назвал,\nЗною подставил еще неокрепшую грудь.","name": "Приазовье"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5161, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1978","text": "Мы воспитаны в презреньи к воровству\nИ еще - к употребленью алкоголя,\nВ безразличьи к иностранному родству,\nВ поклоненьи ко всесилию контроля.\nВот - география,\nА вот - органика,\nУ них там - мафия...\nУ нас - пока никак.\nУ нас - балет, у нас - заводы и икра,\nУ нас - прелестные курорты и надои,\nАэрофлот, Толстой, арбузы, танкера\nИ в бронзе отлитые разные герои.\nПотом, позвольте-ка,\nВедь там - побоище,\nУ них - эротика,\nУ нас - не то еще.\nНа миллионы, миллиарды киловатт\nВ душе людей поднялись наши настроенья,-\nИ каждый, скажем, китобой или домкрат\nДает нам прибыль всесоюзного значенья.\nВот цифры выпивших,\nБольная психика...\nУ них там - хиппи же,\nУ нас - мерси пока.\nДа что, товарищи, молчать про капитал,\nКоторый Маркс еще клеймил в известной книге!\nУ них - напалм, а тут - банкет, а тут - накал\nИ незначительные личные интриги.\nТам - Джонни с Джимами\nВсенаплевающе\nДымят машинами,\nТут - нет пока еще.\nКуда идем, чему завидуем подчас!\nСвобода слова вся пропахла нафталином!\nЯ кончил, все. Когда я говорил \"у нас\" -\nИмел себя в виду, а я - завмагазином.\nНе надо нам уже\nВсех тех, кто хаяли,-\nЯ еду к бабушке -\nОна в Израиле.\nМежду 1970 и","name": "Мы воспитаны в презреньи к воровству...","date_to": "1978"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5162, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1925","text": "Сестре Шуре\nТы запой мне ту песню, что прежде\nНапевала нам старая мать.\nНе жалея о сгибшей надежде,\nЯ сумею тебе подпевать.\nЯ ведь знаю, и мне знакомо,\nПотому и волнуй и тревожь -\nБудто я из родимого дома\nСлышу в голосе нежную дрожь.\nТы мне пой, ну, а я с такою,\nВот с такою же песней, как ты,\nЛишь немного глаза прикрою -\nВижу вновь дорогие черты.\nТы мне пой. Ведь моя отрада -\nЧто вовек я любил не один\nИ калитку осеннего сада,\nИ опавшие листья с рябин.\nТы мне пой, ну, а я припомню\nИ не буду забывчиво хмур:\nТак приятно и так легко мне\nВидеть мать и тоскующих кур.\nЯ навек за туманы и росы\nПолюбил у березки стан,\nИ ее золотистые косы,\nИ холщовый ее сарафан.\nПотому так и сердцу не жестко -\nМне за песнею и за вином\nПоказалась ты той березкой,\nЧто стоит под родимым окном.","name": "Ты запой мне ту песню, что прежде...","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5163, "fields": {"themes": [7,2],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1916","text": "Мокрая, будто ее облизали,\nтолпа.\nПрокисший воздух плесенью веет.\nЭй!\nРоссия,\nнельзя ли\nчего поновее?\nБлажен, кто хоть раз смог,\nхотя бы закрыв глаза,\nзабыть вас,\nненужных, как насморк,\nи трезвых,\nкак нарзан.\nВы все такие скучные, точно\nво всей вселенной нету Капри.\nА Капри есть.\nОт сияний цветочных\nвесь остров, как женщина в розовом капоре.\nПомчим поезда к берегам, а берег\nзабудем, качая тела в пароходах.\nНаоткрываем десятки Америк.\nВ неведомых полюсах вынежим отдых.\nСмотри, какой ты ловкий,\nа я -\nвон у меня рука груба как.\nБыть может, в турнирах,\nбыть может, в боях\nя был бы самый искусный рубака.\nКак весело, сделав удачный удар,\nсмотреть, растопырил ноги как.\nИ вот врага, где предки,\nтуда\nотправила шпаги логика.\nА после в огне раззолоченных зал,\nзабыв привычку спанья,\nвсю ночь напролет провести,\nглаза\nуткнув в желтоглазый коньяк.\nИ, наконец, ощетинясь, как еж,\nс похмелья придя поутру,\nневерной любимой грозить, что убьешь\nи в море выбросишь труп.\nСорвем ерунду пиджаков и манжет,\nкрахмальные груди раскрасим под панцирь,\nзагнем рукоять на столовом ноже,\nи будем все хоть на день, да испанцы.\nЧтоб все, забыв свой северный ум,\nлюбились, дрались, волновались.\nЭй!\nЧеловек,\nземлю саму\nзови на вальс!\nВозьми и небо заново вышей,\nновые звезды придумай и выставь,\nчтоб, исступленно царапая крыши,\nв небо карабкались души артистов.","name": "Эй!","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5164, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1918","text": "Как люблю я, вечные боги,\nпрекрасный мир!\nКак люблю я солнце, тростники\nи блеск зеленоватого моря\nсквозь тонкие ветви акаций!\nКак люблю я книги (моих друзей),\nтишину одинокого жилища\nи вид из окна\nна дальние дынные огороды!\nКак люблю пестроту толпы на площади,\nкрики, пенье и солнце,\nвеселый смех мальчиков, играющих в мяч!\nВозвращенье домой\nпосле веселых прогулок,\nпоздно вечером,\nпри первых звездах,\nмимо уже освещенных гостиниц\nс уже далеким другом!\nКак люблю я, вечные боги,\nсветлую печаль,\nлюбовь до завтра,\nсмерть без сожаленья о жизни,\nгде все мило,\nкоторую люблю я, клянусь Дионисом,\nвсею силою сердца\nи милой плоти!","name": "Как люблю я, вечные боги...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5165, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1899","text": "Зачем, зачем во мрак небытия\nМеня влекут судьбы удары?\nУжели всё, и даже жизнь моя -\nОдни мгновенья долгой кары?\nЯ жить хочу, хоть здесь и счастья нет,\nИ нечем сердцу веселиться,\nНо всё вперед влечет какой-то свет,\nИ будто им могу светиться!\nПусть призрак он, желанный свет вдали!\nПускай надежды все напрасны!\nНо там,- далёко суетной земли,-\nЕго лучи горят прекрасно!","name": "Зачем, зачем во мрак небытия...","date_to": "1899"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5166, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1919","text": "Высокий, молодой, сильный,\nОн сидел в моем кабинете,\nВ котором я каждое утро\nСам вытираю пыль,\nИ громким голосом,\nХотя я слышу отлично,\nГоворил о новой культуре,\nКоторую он с друзьями\nНесет взамен старой.\nОн мне очень понравился,\nОсобенно потому, что попросил взаймы\nЧетвертый том Гете,\nЧтобы ознакомиться с \"Фаустом\"..\nВо время нашей беседы\nЯ укололся перочинным ножом\nИ, провожая гостя в переднюю,\nВысосал голубую капельку крови,\nПроступившую на пальце.","name": "Высокий, молодой, сильный...","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5167, "fields": {"themes": [7],"author": "Вероника Тушнова","text": "Я не люблю себя такой,\nне нравлюсь я себе, не нравлюсь!\nЯ потеряла свой покой,\nс обидою никак не справлюсь.\nЯ не плыву,— иду ко дну,\nна три шага вперед не вижу,\nсебя виню, тебя кляну,\nбунтую, плачу, ненавижу...\nОпамятуйся, просветлей,\nдуша! Вернись, былое зренье!\nЗемля, пошли мне исцеленье,\nвлей в темное мое смятенье\nспокойствие твоих полей!\nДни белизны... чистейший свет...\nживые искры снежной пыли...\n«Не говори с тоской — их нет,\nно с благодарностию — были».\nВсе было — пар над полыньей,\nмолчанье мельницы пустынной,\nпересеченные лыжней\nполяны ровности простынной,\nи бора запах смоляной,\nи как в песцовых шубах сучья,\nи наводненное луной\nполночной горницы беззвучье...\nУ всех бывает тяжкий час,\nна злые мелочи разъятый.\nПрости меня на этот раз,\nи на другой, и на десятый,—\nты мне такое счастье дал,\nего не вычтешь и не сложишь,\nи сколько б ты ни отнимал,\nты ничего отнять не сможешь.\nНе слушай, что я говорю,\nревнуя, мучаясь, горюя...\nБлагодарю! Благодарю!\nВовек\nне отблагодарю я!","name": "Раскаяние"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5168, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1967","text": "Коньяк в графине - цвета янтаря,\nчто, в общем, для Литвы симптоматично.\nКоньяк вас превращает в бунтаря.\nЧто не практично. Да, но романтично.\nОн сильно обрубает якоря\nвсему, что неподвижно и статично.\nКонец сезона. Столики вверх дном.\nЛикуют белки, шишками насытясь.\nХрапит в буфете русский агроном,\nкак свыкшийся с распутицею витязь.\nФонтан журчит, и где-то за окном\nмилуются Юрате и Каститис.\nПустые пляжи чайками живут.\nНа солнце сохнут пестрые кабины.\nЗа дюнами транзисторы ревут\nи кашляют курляндские камины.\nКаштаны в лужах сморщенных плывут\nпочти как гальванические мины.\nК чему вся метрополия глуха,\nто в дюжине провинций переняли.\nПоет апостол рачьего стиха\nв своем невразумительном журнале.\nИ слепок первородного греха\nсвой образ тиражирует в канале.\nСтрана, эпоха - плюнь и разотри!\nНа волнах пляшет пограничный катер.\nКогда часы показывают \"три\",\nслышны, хоть заплыви за дебаркадер,\nколокола костела. А внутри\nна муки Сына смотрит Богоматерь.\nИ если жить той жизнью, где пути\nдействительно расходятся, где фланги,\nбесстыдно обнажаясь до кости,\nзаводят разговор о бумеранге,\nто в мире места лучше не найти\nосенней, всеми брошенной Паланги.\nНи русских, ни евреев. Через весь\nогромный пляж двухлетний археолог,\nушедший в свою собственную спесь,\nбредет, зажав фаянсовый осколок.\nИ если сердце разорвется здесь,\nто по-литовски писанный некролог\nне превзойдет наклейки с коробка,\nгде брякают оставшиеся спички.\nИ солнце, наподобье колобка,\nзайдет, на удивление синичке\nна миг за кучевые облака\nдля траура, а может, по привычке.\nЛишь море будет рокотать, скорбя\nбезлично - как бывает у артистов.\nПаланга будет, кашляя, сопя,\nприслушиваться к ветру, что неистов,\nи молча пропускать через себя\nреспубликанских велосипедистов.","name": "Коньяк в графине - цвета янтаря...","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5169, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Т.О.Т.\nЯ завещаю вам шиповник,\nВесь полный света, как фонарь,\nИюньских бабочек письмовник,\nЗадворков праздничный словарь.\nЕдва калитку отворяли,\nВ его корзине сам собой,\nКак струны в запертом рояле,\nГудел и звякал разнобой.\nТам, по ступеням светотени,\nПрямыми крыльями стуча,\nСновала радуга видений\nИ вдоль и поперек луча.\nБыл очевиден и понятен\nПространства замкнутого шар -\nСплетенье линий, лепет пятен,\nМельканье брачущихся пар.","name": "Шиповник"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5170, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1905","text": "По безмолвию ночному,\nПобеждая страх и сон,\nОт собратьев шел я к дому,\nА за мной следил шпион;\nИ четою неразлучной\nЖуткий город обходя,\nМы внимали песне скучной\nНеумолчного дождя.\nВ темноте мой путь я путал\nНа углах, на площадях,\nИ лицо я шарфом кутал,\nИ таился в воротах.\nСпутник чутко-терпеливый,\nЧуждый, близкий, странно злой,\nШел за мною под дождливой\nКолыхающейся мглой.\nУтомясь теряться в звуке\nПовторяемых шагов,\nНаконец тюремной скуке\nЯ предаться был готов.\nЗа углом я стал. Я слышал\nКаждый шорох, каждый шаг.\nЗатаился. Выждал. Вышел.\nЗадрожал от страха враг.\n\"Барин, ты меня не трогай,-\nОн сказал, дрожа как лист,-\nЯ иду своей дорогой.\nЯ и сам социалист\".\nСердце тяжко, больно билось,\nА в руке дрожал кинжал.\nЧто случилось, как свершилось,\nЯ не помню. Враг лежал.","name": "Спутник","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5171, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","text": "П. Финну - в ночь\nбодрости и ужаса\nСмертный, гонимый людьми и судьбой,\nрасставаяся с миром,\nЗлобу людей и судьбы сердцем прости\nи забудь.\nК солнцу последний свой взор обрати, как Руссо,\nи утешься:\nВ тернях заснувшие здесь,\nв миртах пробудятся там.","name": "Утешение"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5172, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1891","text": "Кто это возле меня засмеялся так тихо?\nЛихо мое, одноглазое, дикое Лихо!\nЛихо ко мне привязалось давно, с колыбели,\nЛихо стояло и возле крестильной купели,\nЛихо за мною идет неотступною тенью,\nЛихо уложит меня и в могилу.\nЛихо ужасное, враг и любви и забвенью,\nКто тебе дал эту силу?\nЛихо ко мне прижимается, шепчет мне тихо:\n\"Я - бесталанное, всеми гонимое Лихо!\nВ чьем бы дому для себя уголок ни нашло я,\nВсяк меня гонит, не зная минуты покоя.\nТолько тебе побороться со мной недосужно,-\nСтранно мечтая, стремишься ты к мукам,\nВот почему я с твоею душою так дружно,\nКак отголосок со звуком\".","name": "Лихо","date_to": "1892"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5173, "fields": {"themes": [],"author": "Маргарита Алигер","text": "Колокольный звон над Римом\nкажется почти что зримым,-\nон плывет, пушист и густ,\nон растет, как пышный куст.\nКолокольный звон над Римом\nсмешан с копотью и дымом\nи с латинской синевой,-\nон клубится, как живой.\nКак река, сорвав запруду,\nпроникает он повсюду,\nзаливает, глушит, топит\nсудьбы, участи и опыт,\nволю, действия и думы,\nчеловеческие шумы\nи захлестывает Рим\nмедным паводком своим.\nКолокольный звон над Римом\nкажется неутомимым,-\nвсе неистовей прилив\nволн, идущих на прорыв.\nНо внезапно миг настанет.\nОн иссякнет, он устанет,\nостановится, остынет,\nкак вода, куда-то схлынет,\nи откатится куда-то\nгул последнего раската,-\nв землю или в небеса?\nИ возникнут из потопа\nРим, Италия, Европа,\nмалые пространства суши -\nчеловеческие души,\nих движения, их трепет,\nженский плач и детский лепет,\nрев машин и шаг на месте,\nшум воды и скрежет жести,\nптичья ярмарка предместий,\nмилой жизни голоса.","name": "Колокола"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5174, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1954","text": "Да, умру я!\nИ что ж такого?\nХоть сейчас из нагана в лоб!\n...Может быть,\nГробовщик толковый\nСмастерит мне хороший гроб.\nА на что мне хороший гроб-то?\nЗарывайте меня хоть как!\nЖалкий след мой\nБудет затоптан\nБашмаками других бродяг.\nИ останется всё,\nКак было,\nНа Земле, не для всех родной...\nБудет так же\nСветить Светило\nНа заплёванный шар земной!","name": "Да, умру я!","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5175, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Когда помилует нас бог,\nКогда не буду я повешен,\nТо буду я у ваших ног,\nВ тени украинских черешен.","name": "Е.П.Полторацкой","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5176, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Блок","date_from": "1907","text": "В густой траве пропадешь с головой.\nВ тихий дом войдешь, не стучась...\nОбнимет рукой, оплетет косой\nИ, статная, скажет: \"Здравствуй, князь.\nВот здесь у меня - куст белых роз.\nВот здесь вчера - повилика вилась.\nГде был, пропадал? что за весть принес?\nКто любит, не любит, кто гонит нас?\"\nКак бывало, забудешь, что дни идут,\nКак бывало, простишь, кто горд и зол.\nИ смотришь - тучи вдали встают,\nИ слушаешь песни далеких сел...\nЗаплачет сердце по чужой стороне,\nЗапросится в бой - зовет и манит...\nТолько скажет: \"Прощай. Вернись ко мне\" -\nИ опять за травой колокольчик звенит...","name": "В густой траве пропадешь с головой...","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5177, "fields": {"themes": [7],"author": "Рюрик Ивнев","date_from": "1956","text": "Я повинен пред тобой, Любовь!\nНо скажи, Вселенная, как быть\nИ какой ценой угомонить\nБуйную, неистовую кровь?\nЭту кровь голландских моряков,\nПризнававших только страсть одну,\nЧто взошла из глубины веков\nДля того, чтобы пойти ко дну.\nКак мне этот ток разъединить,\nЧто идет от предков по наследству?\nКак порвать нервущуюся нить\nИх неумирающего детства?\nКак унять мне этот шум в крови —\nОтголосок вздыбленного моря,\nТребующий страсти от любви\nИ всепоглощающего горя?\nКак уйти мне от свирепых лиц\nНа несохранившихся портретах,\nОт несуществующих гробниц\nМолодых пиратов кругосветных?\nКак уйти, когда они — во мне\nВоскресают каждое мгновенье,\nЧтоб гореть на медленном огне,\nКак в аду до светопреставленья?\nПред тобой повинен я, Любовь.\nНо скажи, Вселенная, как быть\nИ какой ценой угомонить\nБуйную, неистовую кровь?!","name": "Я повинен пред тобой, Любовь!..","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5178, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кульчицкий","date_from": "1939","text": "Самое страшное в мире -\nЭто быть успокоенным.\nСлавлю Котовского разум,\nКоторый за час перед казнью\nТело свое граненое\nЯпонской гимнастикой мучил.\nСамое страшное в мире -\nЭто быть успокоенным.\nСлавлю мальчишек смелых,\nКоторые в чужом городе\nПишут поэмы под утро,\nЗапивая водой ломозубой,\nЗакусывая синим дымом.\nСамое страшное в мире -\nЭто быть успокоенным.\nСлавлю солдат революции,\nМечтающих над строфою,\nРаспиливающих деревья,\nПадающих на пулемет!","name": "Самое страшное в мире...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5179, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1863","text": "Ужасный сон отяготел над нами,\nУжасный, безобразный сон:\nВ крови до пят, мы бьемся с мертвецами,\nВоскресшими для новых похорон.\nОсьмой уж месяц длятся эти битвы\nГеройский пыл, предательство и ложь,\nПритон разбойничий в дому молитвы,\nВ одной руке распятие и нож.\nИ целый мир, как опьяненный ложью,\nВсе виды зла, все ухищренья зла!..\nНет, никогда так дерзко правду божью\nЛюдская кривда к бою не звала!..\nИ этот клич сочувствия слепого,\nВсемирный клич к неистовой борьбе,\nРазврат умов и искаженье слова —\nВсе поднялось и все грозит тебе,\nО край родной!— такого ополченья\nМир не видал с первоначальных дней...\nВелико, знать, о Русь, твое значенье!\nМужайся, стой, крепись и одолей!","name": "Ужасный сон отяготел над нами...","date_to": "1863"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5180, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1892","text": "Покорный день сходил из облаков усталых,\nИ, как сомкнутые покорные уста,\nБыла беззвучна даль, и никла немота\nЗеленохвостых чащ и немощь листв увялых,\nИ кроткою лилась истомой теплота\nНа нищий блеск дубов, на купы пиний малых;\nИ влажная земля, под тленьем кущ опалых,\nБыла, как Смерть и Сев, смиренна и свята...\nТаким явился мне,- о мертвая Равенна!-\nТвой лес прославленный,- ты, в лепоте святынь,\nПод златом мозаик хранительных забвенна!\nИ был таков твой сон и скорбь твоих пустынь,\nГде веет кротко Смерть, под миром Крыл лелея\nМерцающую Жизнь, как бледный огнь елея.\n* Сосновый лес (итал.).- Ред.","name": "La pineta","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5181, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1938","text": "Нет, не зеницу ока и не камень,\nОдно я берегу: простую память.\nТак дерево - оно ветров упорней -\nПускает в ночь извилистые корни.\nПред чудом человеческой свободы\nНичтожны версты и минута - годы;\nИ сердце зрелое - тот мир просторный,\nГде звезды падают и всходят зерна.","name": "Нет, не зеницу ока и не камень...","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5182, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1901","text": "Смертный, избранный богиней,\nЧтобы свергнуть гнет оков,\nПроклинает мир прекрасный\nСветлых эллинских богов.\nГордый лик богини гневной,\nБури яростный полет.\nПолный мрак. Раскаты грома...\nИ исчез Венерин грот.\nИ певец один на воле,\nИ простор лугов окрест,\nИ у ног его долина,\nПеред ним высокий крест.\nМеркнут розовые горы,\nВеет миром от лугов,\nВеет миром от старинных\nОстрокрыших городков.\nНа холмах в лучах заката\nКупы мирные дерев,\nИ растет спокойный, стройный,\nПримиряющий напев.\nИ чуть слышен вздох органа\nВ глубине резных церквей,\nТочно отблеск золотистый\nУмирающих лучей.","name": "Тангейзер","date_to": "1901"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5183, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Коган","date_from": "1936","text": "Неустойчивый мартовский лед\nПешеходами изувечен.\nНеожиданно вечер придет,\nДо усталости милый вечер.\nМы останемся наедине -\nЯ и зеркало. Понемногу\nВ нарастающей тишине\nЯ начну различать тревогу.\nПоболтаем. Закрыта дверь.\nИ дороги неповторимы.\nО дорогах: они теперь\nНе всегда устремляются к Риму,\nИ о Риме, который, поверь,\nМного проще и повторимее.\nНо дороги ведут теперь\nЛибо к Риму, а либо от Рима.","name": "Неустойчивый мартовский лед...","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5184, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","text": "Женщина в дверях стояла,\nВ закате с головы до ног,\nИ пряжу черную мотала\nНа черный свой челнок.\nРука блеснет и снова ляжет,\nТемнея у виска,\nМотала жизнь мою, как пряжу,\nГорянки той рука.\nИ бык, с травой во рту шагая,\nШел снизу в этот дом,\nУвидел красные рога я\nПод черным челноком.\nЗаката уголь предпоследний,\nВесь раскален, дрожал,\nМежду рогов аул соседний\nВесь целиком лежал.\nИ сизый пар, всползая кручей,\nДомов лизал бока,\nИ не было оправы лучше\nКосых рогов быка.\nНо дунет ветер, леденея,\nИ кончится челнок,\nМелькнет последний взмах, чернея,\nПоследний шерсти клок...\nВот торжество неодолимых\nПростых высот.\nА песни - что? Их тонким дымом\nВ ущелье унесет.","name": "Женщина в дверях стояла..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5185, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1833","text": "На серебряные шпоры\nЯ в раздумии гляжу;\nЗа тебя, скакун мой скорый,\nЗа бока твои дрожу.\nНаши предки их не знали\nИ, гарцуя средь степей,\nТолстой плеткой погоняли\nНедоезженных коней.\nНо с успехом просвещенья,\nВместо грубой старины,\nВведены изобретенья\nЧужеземной стороны;\nВ наше время кормят, холют,\nБерегут спинную честь...\nПрежде били — нынче колют!..\nЧто же выгодней?— Бог весть!..","name": "На серебряные шпоры...","date_to": "1834"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5186, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1929","text": "Призрак бродит по Европе,\nОн заходит в каждый дом,\nОн толкает,\nОн торопит:\n«Просыпайся!\nВстань!\nИдем!»\nПо Европе призрак бродит,\nПо заброшенным путям,\nОн приходит,\nОн уходит,\nОн бредет по деревням.\nВетер бьется под кудлатой,\nПод астральной бородой,\nПахнет ландышем и мятой,\nДышит классовой борьбой.\nПо Европе бродит призрак,\nЧто-то в бороду ворчит,\nОн к романтикам капризным,\nКак хозяйственник, стучит.\nМир шатается под взглядом\nВоспаленных, гнойных глаз...\nОн хозяйственным бригадам\nДал рифмованный приказ.\nОн порою неурочной\nЗаглянул ко мне домой,\nИ спешит Дальневосточной\nОтнести подарок мой.\nОн идет сквозь лес дремучий\nИ бормочет все одно:\n«Мчатся тучи, вьются тучи,\nПетушок пропел давно!»\nСоучастник, соглядатай —\nНочь безумеет сама,\nОн при Энгельсе когда-то,\nОн давно сошел с ума.\nОн давно в дорогу вышел,\nИ звучит, как торжество,\nИ звучит, как разум высший,\nСумасшествие его.","name": "Призрак бродит по Европе","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5187, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1849","text": "Степь широкая,\nСтепь безлюдная,\nОтчего ты так\nСмотришь пасмурно?\nГде краса твоя,\nЗелень яркая,\nНа цветах роса\nИзумрудная?\nГде те дни, когда\nС утра до ночи\nТы залетных птиц\nПесни слушала,\nДорогим ковром\nРасстилалася,\nПо зарям, сквозь сон,\nВолновалася?\nКогда в час ночной\nТайны чудные\nВетерок тебе\nШептал ласково,\nОсвежал твою\nГрудь открытую,\nКак дитя, тебя\nУбаюкивал?..\nА теперь лежишь\nМертвецом нагим;\nТишина вокруг,\nКак на кладбище...\nПробудись! Пришла\nПора прежняя;\nУберись в цветы,\nВ бархат зелени;\nИзукрась себя\nРосы жемчугом;\nСозови гостей\nВесну праздновать.\nПосмотри кругом:\nНебо ясное\nГолубым шатром\nПораскинулось,\nЗолотой венец\nСолнца красного\nВесь в огнях горит\nНад дубравою,\nНовой жизнию\nВеет теплый день,\nВетерок на грудь\nК тебе просится.","name": "Весна в степи","date_to": "1849"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5188, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1967","text": "А лжи недолго править миром.\nПусть правда ложь бросает в дрожь.\nПусть только временным кумирам\nНа их погибель служит ложь.\nИ Пушкин знал, как при Пилате,-\nЕму за все держать ответ.\nЗнал, что за слово правды платит\nСвоим изгнанием поэт.\nСловесный мусор гонит в Лету\nВолна упрямого стиха.\n...Сейчас в Михайловском лето,\nИ зноен день, и ночь тиха.\nИ я не вижу святотатства\nВ том, что на пушкинском лугу\nПо старому закону братства\nТебя не вспомнить не могу.\nДавно со мной живет твой голос,\nЕще с мальчишества. Не раз,\nЛикуя, веруя, кололась\nМоя душа о твой рассказ.\nИ строй твоей высокой речи\nКак бы на новую ступень\nНад чередой противоречий\nБлагословлял идущий день.\nИ он был строгим до предела,\nЛожился лугом под косу.\nИ мгла ненастная редела,\nИ пела иволга в лесу.\nА что касается изгнанья,\nТо лучше многих знаешь ты:\nИзгнанье Пушкина - признанье\nЕго чистейшей правоты.","name": "Письмо Ярославу Смелякову","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5189, "fields": {"themes": [7],"author": "Кондратий Рылеев","date_from": "1821","text": "Борис Федорович Годунов является в истории с 1570 года: тогда он был царским оруженосцем. Возвышаясь постепенно, Годунов сделался боярином и конюшим: титла важные при прежнем дворе российском. Сын Иоанна Грозного, царь Феодор, сочетался браком с его сестрою, Ириною Феодоровною. Тогда Годунов пришел в неограниченную силу: он имел столь великое влияние на управление государством, что иностранные державы признавали его соправителем сего кроткого, слабодушного монарха. По кончине Феодора Иоанновича (1598 г.), духовенство, государственные чины и поверенные народа избрали Годунова царем. Правление его продолжалось около осьми лет. В сие время Годунов старался загладить неприятное впечатление, какое оставили в народе прежние честолюбивые и хитрые его виды; между прочим ему приписывали отдаление от двора родственников царской фамилии (Нагих, кн. Сицких и Романовых) и умерщвление малолетнего царевича Димитрия, брата царя Феодора, в 1591 году погибшего в Угличе. Годунов расточал награды царедворцам, благотворил народу и всеми мерами старался приобрести общественную любовь и доверенность. Между тем явился ложный Димитрий, к нему пристало множество приверженцев, и государству угрожала опасность. В сие время (1605 г.) Годунов умер незапно; полагают, что он отравился. Историки несогласны в суждениях о Годунове: одни ставят его на ряду государей великих, хвалят добрые дела и забывают о честолюбивых его происках; другие — многочисленнейшие — называют его преступным, тираном.\nМосква-река дремотною волной\nКатилась тихо меж брегами;\nВ нее, гордясь, гляделся Кремль стеной\nИ златоверхими главами.\nУмолк по улицам и вдоль брегов\nКипящего народа гул шумящий.\nВсё в тихом сне: один лишь Годунов\nНа ложе бодрствует стенящий.\nПред образом Спасителя, в углу,\nЛампада тусклая трепещет,\nИ бледный луч, блуждая по челу,\nВ очах страдальца страшно блещет.\nТут зрелся скиптр, корона там видна,\nЗдесь золото и серебро сияло!\nУвы! лишь добродетели и сна\nВеликому недоставало!..\nОн тщетно звал его в ночной тиши:\nДо сна ль, когда шептала совесть\nИз глубины встревоженной души\nЕму цареубийства повесть?\nПред ним прошедшее, как смутный сон,\nТревожной оживлялось думой —\nИ, трепету невольно предан, он\nСтрадал в душе своей угрюмой.\nЕму представился тот страшный час,\nКогда, достичь пылая трона,\nОн заглушил священный в сердце глас,\nГлас совести, и веры, и закона.\n«О, заблуждение!— он возопил:—\nЯ мнил, что глас сей сокровенный\nНавек сном непробудным усыпил\nВ душе, злодейством омраченной!\nЯ мнил: взойду на трон — и реки благ\nПролью с высот его к народу;\nЛишь одному злодейству буду враг;\nВсем дам законную свободу.\nНачнут торговлею везде цвести\nИ грады пышные и сёла;\nПолезному открою все пути\nИ возвеличу блеск престола.\nЯ мнил: народ меня благословит,\nЗря благоденствие отчизны,\nИ общая любовь мне будет щит\nОт тайной сердца укоризны.\nДобро творю,— но ропота души\nОно остановить не может:\nГлас совести в чертогах и в глуши\nВезде равно меня тревожит,\nВезде, как неотступный страж, за мной,\nКак злой, неумолимый гений,\nВлачится вслед — и шепчет мне порой\nНевнятно повесть преступлений!..\nАх! удались! дай сердцу отдохнуть\nОт нестерпимого страданья!\nНе раздирай страдальческую грудь:\nПолна уж чаша наказанья!\nВзываю я,— но тщетны все мольбы!\nНе отгоню ужасной думы:\nПовсюду зрю грозящий перст судьбы\nИ слышу сердца глас угрюмый.\nТерзай же, тайный глас, коль суждено,\nТерзай! Но я восторжествую\nИ смою черное с души пятно\nИ кровь царевича святую!\nПусть злобный рок преследует меня —\nНе утомлюся от страданья,\nИ буду царствовать до гроба я\nДля одного благодеянья.\nСвятою мудростью и правотой\nСвое правление прославлю\nИ прах несчастного почтить слезой\nПотомка позднего заставлю.\nО так! хоть станут проклинать во мне\nУбийцу отрока святого,\nНо не забудут же в родной стране\nИ дел полезных Годунова».\nСтрадая внутренно, так думал он;\nИ вдруг, на глас святой надежды,\nК царю слетел давно желанный сон\nИ осенил страдальца вежды.\nИ с той поры державный Годунов,\nПеренося гоненье рока,\nТворил добро, был подданным покров\nИ враг лишь одного порока.\nСкончался он — и тихо приняла\nЗемля несчастного в объятья —\nИ загремели за его дела\nБлагословенья и — проклятья!..","name": "Борис Годунов","date_to": "1822"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5190, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1921","text": "Чугунная ограда,\nСосновая кровать.\nКак сладко, что не надо\nМне больше ревновать.\nПостель мне стелют эту\nС рыданьем и мольбой;\nТеперь гуляй по свету\nГде хочешь, Бог с тобой!\nТеперь твой слух не ранит\nНеистовая речь,\nТеперь никто не станет\nСвечу до утра жечь.\nДобились мы покою\nИ непорочных дней...\nТы плачешь - я не стою\nОдной слезы твоей.","name": "Чугунная ограда...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5191, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Ломоносов","date_from": "1757","text": "О страх! о ужас! гром! ты дернул за штаны,\nКоторы подо ртом висят у сатаны.\nТы видишь, он зато свирепствует и злится,\nДырявой красной нос, халдейска печь, дымится,\nОгнем и жупелом исполнены усы,\nО как бы хорошо коптить в них колбасы!\nКозлята малые родятся с бородами:\nКоль много почтены они перед попами!\nО польза, я одной из сих пустых бород\nНедавно удобрял бесплодный огород.\nУже и прочие того ж себе желают\nИ принести плоды обильны обещают.\nЧего не можно ждать от толь мохнатых лиц,\nГде в тучной бороде премножество площиц?\nСидят и меж собой, как люди, рассуждают,\nДругих с площицами бород не признавают\nИ проклинают всех, кто молвит про козлов:\nВозможно ль быть у них толь много волосов?","name": "О страх! о ужас! гром! ты дернул за штаны...","date_to": "1757"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5192, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "Три славных красот ко мне любовью горели,\nВ любви за небесчастна все меня имели.\nЯ знал побеждать сердца всем непобедимы,\nВсе желания концем счастливым блажимы.\nТы, мое сердце, ныне\nЛюбя хвальбу едину,\nО прошлой в благост\nне\nТоржествуй любви выну.","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5193, "fields": {"themes": [7],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1912","text": "Слово скажу без прикрас прекрасное, если правдиво\nСлово мое; коли нет — други, напрасно я жил!\nДолгий прошел, заблуждался, путь, коли лживо то слово,—\nСмерть обольстила меня, и обманула Любовь.\nВ сердце, разлуки кольцом, вписала Любовь благовестье;\nСмерть, возврата кольцом, запечатлела обет.\nЛгут уста и мечты; не обманчиво вещее сердце:\nЕсли я в жизни любил, знайте, что Тайна — нежна.\nТайна нежна,— вот слово мое,— а жизнь колыбельна;\nСмерть — повитуха; в земле — новая нам колыбель.\nТайна нежна: мир от вечности — брак, и творенье — невеста;\nСвадебный света чертог — Божья всезвездная Ночь.\nТайна нежна! Всё целует Любовь, и лелеет Пощада.\nВсё, что ни вижу, венцом светлым объемлет Жених.\nМногих себя не обретших блаженств бродильная чаша,\nКаждую каплю хранит сладостной жизни кратэр.\nВсё, что знает блаженство свое, прозябнет, как семя,\nЦветом блаженства — и цвет Розе единой отдаст...\nТайна, о братья, нежна: знаменуйте же Тайное Розой,\nТихой улыбкой могил, милой печатью любви.","name": "Нежная тайна","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5194, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1898","text": "Томленья злого\nНа сердце тень,—\nВосходит снова\nПостылый день,\nМоя лампада\nПогасла вновь,\nИ где отрада?\nИ где любовь?\nРабом недужным\nПойду опять\nВ труде ненужном\nИзнемогать.\nОжесточенье\nПроснется вновь,\nИ где терпенье?\nИ где любовь?","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5195, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "До сих пор мне было невдомек -\nДля чего мне звездный каталог?\nВ каталоге десять миллионов\nНомеров небесных телефонов,\nДесять миллионов номеров\nТелефонов марев и миров,\nПолный свод свеченья и мерцанья,\nСписок абонентов мирозданья.\nЯ-то знаю, как зовут звезду,\nЯ и телефон ее найду,\nПережду я очередь земную,\nПоверну я азбуку стальную:\n- А-13-40-25.\nЯ не знаю, где тебя искать.\nЗапоет мембрана телефона:\n- Отвечает альфа Ориона.\nЯ в дороге, я теперь звезда,\nЯ тебя забыла навсегда.\nЯ звезда - денницына сестрица,\nЯ тебе не захочу присниться,\nДо тебя мне дела больше нет.\nПозвони мне через триста лет.","name": "Звездный каталог"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5196, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1857","text": "Смотри, как роща зеленеет,\nПалящим солнцем облита,\nА в ней какою негой веет\nОт каждой ветки и листа!\nВойдем и сядем над корнями\nДерев, поимых родником,-\nТам, где, обвеянный их мглами,\nОн шепчет в сумраке немом.\nНад нами бредят их вершины,\nВ полдневный зной погружены,\nИ лишь порою крик орлиный\nДо нас доходит с вышины...","name": "Смотри, как роща зеленеет...","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5197, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Поплавский","text": "Отпустите чудо\nНе мучайте его пониманием\nПусть танцует как хочет\nПусть дышит\nПусть гаснет\nНет, оно не может поверить\nЧто вы раскроете ладони\nПолюбите капли дождя:\nВаши души не промокают\nИ с них не стекает\nСвет","name": "Отпустите чудо..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5198, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1908","text": "И я свирел в свою свирель,\nИ мир хотел в свою хотель.\nМне послушные свивались звезды в плавный кружеток.\nЯ свирел в свою свирель, выполняя мира рок.","name": "И я свирел в свою свирель...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5199, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Их не ждут. Они приходят сами.\nИ рассаживаются без спроса.\nНегодующими голосами\nЗадают неловкие вопросы.\nИ уходят в ночь, туман и сырость\nСтранные девчонки и мальчишки,\nКутаясь в дешевые пальтишки,\nМаменьками шитые навырост.\nВ доме вдруг становится пустынно,\nИ в уютном кресле неудобно.\nИ чего-то вдруг смертельно стыдно,\nУгрызенью совести подобно.\nИ язвительная умудренность\nВдруг становится бедна и бренна.\nИ завидны юность и влюбленность,\nИ былая святость неизменна.\nКак пловец, расталкиваю ставни\nИ кидаюсь в ночь за ними следом,\nПотому что знаю цену давним\nНашим пораженьям и победам...\nПриходите, юные таланты!\nГоворите нам светло и ясно!\nЧто вам - славы пестрые заплаты!\nЧто вам - низких истин постоянство!\nСберегите нас от серой прозы,\nОт всего, что сбило и затерло.\nИ пускай бесстрашно льются слезы\nУмиленья, зависти, восторга!","name": "Таланты"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5200, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "А я когда-то думал,\nЧто седые\nНе любят,\nНе тоскуют,\nНе грустят.\nЯ думал, что седые,\nКак святые,\nНа женщин\nИ на девушек глядят.\nЧто кровь седых,\nГудевшая разбойно,\nКак речка,\nНапоившая луга,\nУже течет\nИ плавно\nИ спокойно,\nНе подмывая\nВ страсти берега.\nНет,\nУ седой реки\nВсе то же буйство,\nВсе та же быстрина\nИ глубина...\nО, как меня подводит седина,\nНе избавляя\nОт земного чувства!","name": "А я когда-то думал..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5201, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1895","text": "И.А.Бунину\nТочно призрак умирающий,\nНа степи ковыль качается,\nСмотрит месяц догорающий,\nБелой тучкой омрачается.\nИ блуждают тени смутные\nПо пространству неоглядному,\nИ, непрочные, минутные,\nЧто-то шепчут ветру жадному.\nИ мерцание мелькнувшее\nИсчезает за туманами,\nУтонувшее минувшее\nВозникает над курганами.\nМесяц меркнет, омрачается,\nДогорающий и тающий,\nИ, дрожа, ковыль качается,\nТочно призрак умирающий.","name": "Ковыль","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5202, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","text": "Помогите мне, стихи!\nТак случилось почему-то:\nна душе\nтемно и смутно.\nПомогите мне,\nстихи.\nСлышать больно.\nДумать больно.\nВ этот день и в этот час\nя —\nне верующий в Бога —\nпомощи прошу у вас.\nПомогите мне,\nстихи,\nв это самое мгновенье\nвыдержать,\nне впасть в неверье.\nПомогите мне,\nстихи.\nВы не уходите прочь,\nпомогите, заклинаю!\nЧем?\nА я и сам не знаю,\nчем вы можете\nпомочь.\nРазделите эту боль,\nнаучите с ней расстаться.\nПомогите мне\nостаться\nдо конца\nсамим собой.\nВыплыть.\nВстать на берегу,\nснова\nголос\nобретая.\nПомогите...\nИ тогда я\nсам\nкому-то помогу.","name": "Помогите мне, стихи!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5203, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1846","text": "Когда из мрака заблужденья\nГорячим словом убежденья\nЯ душу падшую извлек,\nИ, вся полна глубокой муки,\nТы прокляла, ломая руки,\nТебя опутавший порок;\nКогда забывчивую совесть\nВоспоминанием казня,\nТы мне передавала повесть\nВсего, что было до меня;\nИ вдруг, закрыв лицо руками,\nСтыдом и ужасом полна,\nТы разрешилася слезами,\nВозмущена, потрясена,-\nВерь: я внимал не без участья,\nЯ жадно каждый звук ловил...\nЯ понял все, дитя несчастья!\nЯ все простил и все забыл.\nЗачем же тайному сомненью\nТы ежечасно предана?\nТолпы бессмысленному мненью\nУжель и ты покорена?\nНе верь толпе - пустой и лживой,\nЗабудь сомнения свои,\nВ душе болезненно-пугливой\nГнетущей мысли не таи!\nГрустя напрасно и бесплодно,\nНе пригревай змеи в груди\nИ в дом мой смело и свободно\nХозяйкой полною войди!","name": "Когда из мрака заблужденья...","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5204, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1907","text": "Сады моей души всегда узорны,\nВ них ветры так свежи и тиховейны,\nВ них золотой песок и мрамор черный,\nГлубокие, прозрачные бассейны.\nРастенья в них, как сны, необычайны,\nКак воды утром, розовеют птицы,\nИ - кто поймет намек старинной тайны?-\nВ них девушка в венке великой жрицы.\nГлаза, как отблеск чистой серой стали,\nИзящный лоб, белей восточных лилий,\nУста, что никого не целовали\nИ никогда ни с кем не говорили.\nИ щеки - розоватый жемчуг юга,\nСокровище немыслимых фантазий,\nИ руки, что ласкали лишь друг друга,\nПереплетясь в молитвенном экстазе.\nУ ног ее - две черные пантеры\nС отливом металлическим на шкуре.\nВзлетев от роз таинственной пещеры,\nЕе фламинго плавает в лазури.\nЯ не смотрю на мир бегущих линий,\nМои мечты лишь вечному покорны.\nПускай сирокко бесится в пустыне,\nСады моей души всегда узорны.","name": "Сады души","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5205, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1907","text": "Любовь их душ родилась возле моря,\nВ священных рощах девственных наяд,\nЧьи песни вечно-радостно звучат,\nС напевом струн, с игрою ветра споря.\nВеликий жрец... Страннее и суровей\nЕдва ль была людская красота,\nСпокойный взгляд, сомкнутые уста\nИ на кудрях повязка цвета крови.\nКогда вставал туман над водной степью,\nВеликий жрец творил святой обряд,\nИ танцы гибких, трепетных наяд\nПо берегу вились жемчужной цепью.\nСредь них одной, пленительней, чем сказка,\nВеликий жрец оказывал почет.\nОн позабыл, что красота влечет,\nЧто опьяняет красная повязка.\nИ звезды предрассветные мерцали,\nКогда забыл великий жрец обет,\nЕе уста не говорили \"нет\",\nЕе глаза ему не отказали.\nИ, преданы клеймящему злословью,\nОни ушли из тьмы священных рощ\nТуда, где их сердец исчезла мощь,\nГде их сердца живут одной любовью.","name": "Любовники","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5206, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Бальмонт","text": "Я заснул на распутьи глухом.\nВ высоте, на небесные кручи,\nПоднимались тяжелые тучи.\nЭто было не ночью, а днем.\nЯ лежал на избитом пути,\nНа краю много знавшей дороги.\nЗдесь и люди и звери и боги\nПроходили, чтоб что-то найти.\nЯ дремал как живой, но мертвец,\nКак умерший, но чающий жизни.\nИ, отдавшись душой укоризне,\nЗадремал я как труп наконец.\nИ тогда мне явилась она,\nТа, кого я и прежде, неясно,\nТак любил, безнадежно, безгласно,\nКак любить нам велела — Луна.\nНадо мною бесплотная тень,\nНаклоняя воздушное тело,\nБлиже быть, дальше быть, не хотела.\nИ погас утомительный день.\nВсе смешалось в сомкнувшейся мгле.\nЯ мечтал — да, как все — о святыне.\nИ как труп я покоюсь доныне\nНа избитой шагами земле.","name": "Я заснул на распутьи глухом..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5207, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","date_from": "1966","text": "Сутулый, больной, бритолицый,\nуже не боясь ни черта,\nпо улицам зимней столицы\nиду, как Иван Калита.\nСлежу, озираюсь, внимаю,\nопять начинаю сперва\nи впрок у людей собираю\nна паперти жизни слова.\nМне эта работа по средствам,\nпо сущности самой моей;\nведь кто-то же должен наследство\nдля наших копить сыновей.\nНелегкая эта забота,\nно я к ней, однако, привык.\nИх много, теперешних мотов,\nтранжирящих русский язык.\nДалеко до смертного часа,\nа легкая жизнь не нужна.\nПускай богатеют запасы,\nи пусть тяжелеет мошна.\nСловечки взаймы отдавая,\nя жду их обратно скорей.\nНе зря же моя кладовая\nвсех нынешних банков полней.","name": "Иван Калита","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5208, "fields": {"themes": [],"author": "Мирра Лохвицкая","date_from": "1897","text": "Быть грозе! Я вижу это\nВ трепетаньи тополей,\nВ тяжком зное полусвета,\nВ душном сумраке аллей.\nВ мощи силы раскаленной\nСкрытых облаком лучей,\nВ поволоке утомленной\nДорогих твоих очей.","name": "Быть грозе! Я вижу это...","date_to": "1897"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5209, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1854","text": "Улеглася метелица... путь озарен...\nНочь глядит миллионами тусклых очей...\nПогружай меня в сон, колокольчика звон!\nВыноси меня, тройка усталых коней!\nМутный дым облаков и холодная даль\nНачинают яснеть; белый призрак луны\nСмотрит в душу мою - и былую печаль\nНаряжает в забытые сны.\nТо вдруг слышится мне - страстный голос поет,\nС колокольчиком дружно звеня:\n\"Ах, когда-то, когда-то мой милый придет -\nОтдохнуть на груди у меня!\nУ меня ли не жизнь!.. чуть заря на стекле\nНачинает лучами с морозом играть,\nСамовар мой кипит на дубовом столе,\nИ трещит моя печь, озаряя в угле,\nЗа цветной занавеской кровать!..\nУ меня ли не жизнь!.. ночью ль ставень открыт,\nПо стене бродит месяца луч золотой,\nЗабушует ли вьюга - лампада горит,\nИ, когда я дремлю, мое сердце не спит\nВсе по нем изнывая тоской\".\nТо вдруг слышится мне, тот же голос поет,\nС колокольчиком грустно звеня:\n\"Где-то старый мой друг?.. Я боюсь, он войдет\nИ, ласкаясь, обнимет меня!\nЧто за жизнь у меня! и тесна, и темна,\nИ скучна моя горница; дует в окно.\nЗа окошком растет только вишня одна,\nДа и та за промерзлым стеклом не видна\nИ, быть может, погибла давно!..\nЧто за жизнь!.. полинял пестрый полога цвет,\nЯ больная брожу и не еду к родным,\nПобранить меня некому - милого нет,\nЛишь старуха ворчит, как приходит сосед,\nОттого, что мне весело с ним!..\"","name": "Колокольчик","date_to": "1854"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5210, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","text": "Парень пригожий мой,\nПарень красивый, кто ты?\nЗачем над Свитезью бурливой\nБродишь ненастной порою?\nБросься к нам в волны\nИ будем кружиться вместе по зыби\nХрустальной со мною.\nХочешь, мой милый,\nИ ласточкой шибкой\nБудешь над озером мчаться,\nИли красивой веселою рыбкой\nБелый день будешь ты в струйках плескаться.\nНочью на ложе волны серебристой\nЛандишей мы набросаем,\nСладко задремлем под сенью струистой,\nДивные грёзы узнаем!","name": "СВИТЕЗЯНКА"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5211, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1908","text": "О, достоевскиймо бегущей тучи!\nО, пушкиноты млеющего полдня!\nНочь смотрится, как Тютчев,\nБезмерное замирным полня.","name": "О, достоевскиймо бегущей тучи!..","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5212, "fields": {"themes": [7],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1822","text": "Младой певец, дорогою прекрасной\nТебе идти к парнасским высотам,\nТебе венок (поверь моим словам)\nПлетет Амур с каменей сладкогласной.\nОт ранних лет я пламень не напрасный\nХраню в душе, благодаря богам,\nЯ им влеком к возвышенным певцам\nС какою-то любовию пристрастной.\nЯ Пушкина младенцем полюбил,\nС ним разделял и грусть и наслажденье,\nИ первый я его услышал пенье\nИ за себя богов благословил,\nПевца Пиров я с музой подружил —\nИ славой их горжусь в вознагражденье.\n* См. Языков.","name": "Н. М. Языкову","date_to": "1822"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5213, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1958","text": "Золотой светясь оправой\nС синим морем наравне,\nДремлет город белоглавый,\nОтраженный в глубине.\nОн сложился из скопленья\nБелой облачной гряды\nТам, где солнце на мгновенье\nПолыхает из воды.\nЯ отправлюсь в путь-дорогу,\nВ эти дальние края,\nК белоглавому чертогу\nОтыщу дорогу я.\nЯ открою все ворота\nЭтих облачных высот,\nЗаходящим оком кто-то\nЛуч зеленый мне метнет.\nЛуч, подобный изумруду,\nЗолотого счастья ключ -\nЯ его еще добуду,\nМой зеленый слабый луч.\nНо бледнеют бастионы,\nБашни падают вдали,\nУгасает луч зеленый,\nОтдаленный от земли.\nТолько тот, кто духом молод,\nТелом жаден и могуч,\nВ белоглавый прянет город\nИ зеленый схватит луч!","name": "Зеленый луч","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5214, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1966","text": "Путь капли по стеклу и путь огня в лесу,\nПуть падающих звезд в душе своей несу,\nПуть горного ручья, бегущего к реке,\nИ тихий путь слезы, скользящей по щеке.\nПуть пули и пчелы несу в душе своей,\nПути ушедших лет, пути грядущих дней;\nШаги чужих невзгод и радостей чужих\nВплетаются в мой шаг, и не уйти от них.\nПусть тысячи путей вторгаются в мой путь,\nНо если бы я смог минувшее вернуть,—\nЕго б я выбрал вновь — неверный, непрямой:\nОн мой последний путь и первопуток мой.","name": "Путь капли по стеклу и путь огня в лесу...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5215, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1883","text": "С гнезд замахали крикливые цапли,\nС листьев скатились последние капли,\nСолнце, с прозрачных сияя небес,\nВ тихих струях опрокинуло лес.\nС сердца куда-то слетела забота,\nВижу, опять улыбается кто-то;\nИли весна выручает свое?\nИли и солнышко всходит мое?","name": "С гнезд замахали крикливые цапли...","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5216, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Бестужев","date_from": "1829","text": "Ал. и В. М........й\nНевольный гость в краю чужбины,\nЗабывший свет, забывший лесть,\nЖелал бы вам на именины\nЦветов прелестнейших поднестъ:\nОни — дыханию услада,\nОни — веселие очей.\nПри них бы мне писать не надо\nВам поздравительных речей:\nЖеланье счастья без печали\nВ цветах вы сами б угадали...\nНо — ах!— якутская весна\nНе зелена и не красна!\nИ здешний май, холодной, дикой,\nОдной подснежною брусникой,\nА не лилеями богат.\nПрирода спит, и в поле целом\nЯ разжился одним пострелом,\nА я слыхал, такой наряд\nНа именины не дарят.\nИтак, по воле и неволе\nПришлось приняться за перо,\nХоть я забыл в угрюмой доле\nПисать забавно и пестро.\nПримите ж это благосклонно\nИ в шуме праздничного дня\nНе осудите вы меня\nЗа мой привет простой и сонной.\nВ нем правда — каждая черта;\nПритом же ваша доброта\nПо слуху, по сердцу и дома\nИ вчуже страннику знакома...\nВ краю зимы и дружбы зимной,\nПоверьте, только вы одне,\nВаш разговор гостеприимной\nНапоминал друзьям и мне\nО незабвенной стороне.\nО, будь же добродетель та же\nИ с нею брат ее — покой,\nКак неизменный часовой,\nУ сердца вашего на страже;\nДа никакой печали тень\nНе хмурит тихий свет забавы,\nИ, проводив веселый день,\nПоутру встанете вы здравы...\nДа будут ясны ваши сны,\nКак небо южныя весны,\nИ необманчивы надежды,\nИ перед вами все невежды,\nПо крайней мере, хоть скромны;\nСовет подруги чист и верен,\nЗнакомых круг нелицемерен,\nНеутомителен бостон,\nНи бальных скрипок рев и стон!\nКогда ж на берега великой,\nНа берега моей Невы,\nПокинув край морозов дикой,\nСтрелою полетите вы,\nДа встретят путницу родные,\nБеспечной юности друзья\nИ все по сердцу не чужие,\nИ вся родимая семья\nБлагополучны и здоровы,\nИ пылки, и разлукой новы,\nИ смех, и радость, и расспрос,\nИ сладкий дождь свиданья слез!!.\nЗачем же, искра упованья —\nДожить до сладкого свиданья,—\nВ груди моей погасла ты?\nНо я ступил из-за черты\nСорокаверстного посланья.\nИ мне, и вам унять пора\nБолтливость моего пера,\nНо знайте: это все с начала\nПо пунктам истина скрепляла,\nХоть неподкупна и строга;\nТут не сплетал из лести кружев\nВаш всепокорнейший слуга\n. . . ...... въ.","name": "В день именин (Невольный гость...)","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5217, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1932","text": "Телеграмма: Белград. Университет. Северянину.\n\"Гению Севера един поздрав са юга\". Остров\nКорчула на Адриатике (Ядран).\nВ громадном зале университета,\nНаполненном балканскою толпой,\nПришедшей слушать русского поэта,\nЯ вел концерт, душе воскликнув: \"Пой!\"\nПеть рождена, душа моя запела,\nИ целый зал заполнила душа.\nИ стало всем крылато, стало бело,\nИ музыка была у всех в ушах.\nИ думал я: \"О, если я утешу\nИ восхищу кого-нибудь, я прав!\"\nВ антракте сторож подал мне депешу -\nОт неизвестной женщины \"поздрав\".\nИ сидя в лекторской, в истоме терпкой,\nИ говоря то с этим, то с другим,\nЯ полон был восторженною сербкой\nС таким коротким именем тугим.\n...Два года миновало. Север. Ельник.\nИное все: природа, люди, свет.\nИ вот опять, в Рождественский сочельник,\nЯ получаю от нее привет.\nУж я не тот. Все глубже в сердце рана.\nУж чаще все впадаю я в хандру.\nО, женщина с далекого Ядрана -\nНеповстречавшийся мне в жизни друг!","name": "Из области чудесного","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5218, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "Такой туман без края над полями,\nЧто можно заблудиться, запропасть.\nШершавый иней пойман тополями\nНа листья, не успевшие опасть.\nЯ плохо прежде понимал все это,\nЯ даром эту благодать имел -\nТуманы предосеннего рассвета,\nЗемной покой на тридевять земель.\nЯ думал, что не может быть иначе,\nИной представить землю я не мог,\nКогда над тихой сестрорецкой дачей\nВ туман вплетался утренний дымок,\nИ волны пену на берег кидали,\nИ с грохотом обрушивались близ\nУгластых скал. И в утренние дали\nСедые чайки между волн неслись\nИ, возвращаясь, свежесть приносили\nВ туманный, сонный, влажный Ленинград.\nИ не было земной осенней силе\nКонца и края, смерти и преград.\nК нам нелегко приходит пониманье,\nНо эту красоту поймешь вдвойне,\nКогда пройдешь в пороховом тумане\nПолями в пепле, в свисте и огне.\nИ станет ясно, что просторы эти\nДо гроба в плоть и кровь твою вошли,\nИ ничего прекрасней нет на свете\nРассвета отвоеванной земли.","name": "Рассвет этой осени"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5219, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "Перекинута дорога\nЧерез правое плечо.\nЯ иду, устал немного -\nИли что-нибудь еще.\nНабираю нужный номер\nМановением руки.\nДве копейки сэкономил,-\nТолько длинные гудки.\nТолько длинные гудочки,\nПотому что все ушли\nПо привычке ставить точки\nНад десятеричным «и».\nУлетаю по работе\nПустяковой, игровой.\nВ реактивном самолете\nТолько рев и только вой.\nГолова гудит от боли...\nХодит это существо,-\nИ на свете ничего\nНет прекрасней этой воли.\nХодит это существо\nТрын-трава и трали-вали,-\nИ на свете ничего\nНет прекрасней этой твари.\nДалеко живу от дома,\nНедалеко от нее.\nНад гранитом волнолома\nПены белое рванье.\nНеразгаданного кода\nЧастый зуммер с маяка,\nА на сердце - непогода,\nНесвобода, маета.\nНепонятно ни черта ведь,\nЧто тут делать, как тут быть.\nУмереть, роман оставить,\nКак светящуюся нить.","name": "Перекинута дорога..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5220, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1826","text": "Стада царя Адмета\nДва пастыря пасли;\nВставали прежде света\nИ в поле вместе шли.\nОдин был юн и статен,\nИ песен дар имел;\nГлас звучен был, приятен;\nВ очах, когда он пел,\nНебесный огнь горел.\nДругой внимал; невольно\nДослушав до конца,\nС улыбкой недовольной\nГлядел он на певца...\n\"Пленять я не умею\nНапевов красотой;\nНо песни - дар пустой!\nХоть слуха не лелею,\nНе хуже я тебя!\" -\nШептал он про себя.\nРаз шел он за стадами;\nТоварищ не был с ним.\nЗа синими горами\nАлел тумана дым;\nРассыпалась денница:\nВзомчалась колесница\nНа радостный восток,\nИ пламени поток -\nГорящими стопами\nБесчисленных лучей -\nЛетел над облаками\nИз пышущих коней.\nПастух, с благоговеньем\nКолена преклоня,\nВоззрел - и с изумленьем\nНа колеснице Дня\nУзнал... Певца! Лучами\nУвенчанный, стоял\nИ гордыми конями\nС усмешкой управлял.","name": "Два пастыря","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5221, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1901","text": "В день холодный, в день осенний\nЯ вернусь туда опять\nВспомнить этот вздох весенний,\nПрошлый образ увидать.\nЯ приду - и не заплачу,\nВспоминая, не сгорю.\nВстречу песней наудачу\nНовой осени зарю,\nЗлые времени законы\nУсыпили скорбный дух.\nПрошлый вой, былые стоны\nНе услышишь - я потух.\nСамый огнь - слепые очи\nНе сожжет мечтой былой.\nСамый день - темнее ночи\nУсыпленному душой.","name": "В день холодный, в день осенний...","date_to": "1901"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5222, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Что, камни не живут? Не может быть! Смотри,\nКак дружно все они краснеют в час зари,\nКак сохраняют в ночь то мягкое тепло,\nКоторое с утра от солнца в них сошло!\nКакой ужасный гул идет от мостовых!\nКак крепки камни все в призваниях своих,—\nКогда они реку вдоль берега ведут,\nКогда покойников, накрывши, стерегут,\nИ как гримасничают долгие века,\nКогда ваятеля искусная рука\nУвековечит нам под лоском красоты\nЧьи-либо гнусные, проклятые черты!","name": "Что, камни не живут? Не может быть! Смотри..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5223, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1855","text": "Парень был Ванюха ражий,\nРослый человек,-\nНе поддайся силе вражей,\nЖил бы долгий век.\nПолусонный по природе,\nЗнай зевал в кулак\nИ название в народе\nПолучил: вахлак!\nПравда, с ним случилось диво,\nКак в Грязной стоял:\nЕл он мало и лениво,\nПо ночам не спал...\nВсё глядит, бывало в оба\nВ супротивный дом:\nТам жила его зазноба -\nКралечка лицом!\nПод ворота словно птичка\nВылетит с гнезда,\nБелоручка, белоличка...\nЖаль одно: горда!\nПрокатив ее, учтиво\nОн ей раз сказал:\n\"Вишь, ты больно тороплива\",-\nИ за ручку взял...\nРассердилась: \"Не позволю!\nПолно - не замай!\nПрежде выкупись на волю,\nДа потом хватай!\"\nПоглядел за нею Ваня,\nГоловой тряхнул:\n\"Не про нас ты,- молвил,- Таня\",-\nИ рукой махнул...\nСкоро лето наступило,\nС барыней своей\nТаня в Тулу укатила.\nВанька стал умней:\nОн по прежнему порядку\nПолюбил чаек,\nНаблюдал свою лошадку,\nДобывал оброк,\nПил умеренно горелку,\nЗнал копейке вес,\nДа какую же проделку\nСочинил с ним бес!..\nРаз купец ему попался\nИз родимых мест;\nВанька с ним с утра катался\nДо вечерних звезд.\nА потом наелся плотно,\nОбрядил коня\nИ улегся беззаботно\nДо другого дня...\nСпит и слышит стук в ворота.\nЧу! шумят, встают...\nНе пожар ли? вот забота!\nЧу! к нему идут.\nОн вскочил, как заяц сгонный\nВидит: с фонарем\nПеред ним хозяин сонный\nС седоком-купцом.\n\"Санки где твои, детина?\nПокажи ступай!\"-\nГоворит ему купчина -\nИ ведет в сарай...\nПомутился ум у Вани,\nОн как лист дрожал...\nПоглядел купчина в сани\nИ, крестясь, сказал:\n\"Слава богу! слава богу!\nЦел мешок-то мой!\nНе взыщите за тревогу -\nКапитал большой.\nПонимаете, с походом\nБудет тысяч пять...\"\nИ купец перед народом\nДеньги стал считать...\nИ пока рубли звенели,\nПоднялся весь дом -\nВаньки сонные глядели,\nОступя кругом.\n\"Цело всё!\" - сказал купчина,\nПарня подозвал:\n\"Вот на чай тебе полтина!\nБлаго ты не знал:\nСеребро-то не бумажки,\nНет приметы, брат;\nМне ходить бы без рубашки,\nТы бы стал богат,-\nДа господь-то справедливый\nПопугал шутя...\"\nИ ушел купец счастливый,\nПод мешком кряхтя...\nНад разиней поглумились\nИ опять легли,\nА как утром пробудились\nИ в сарай пришли,\nГлядь - и обмерли с испугу...\nНи гу-гу - молчат;\nПоказали вверх друг другу\nИ пошли назад...\nПрибежал хозяин бледный,\nВся сошлась семья:\n\"Что такое?..\" Ванька бедный -\nБог ему судья!-\nСовладать с лукавым бесом,\nВидно, не сумел:\nНад санями под навесом\nНа вожжах висел!\nА ведь был детина ражий,\nРослый человек,-\nНе поддайся силе вражей,\nЖил бы долгий век...","name": "Извозчик","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5224, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Дальний лай — глубокой,\nТеплой ночью летней...\nЧто звучит ответней\nДуме одинокой?\nГулкий всхлип совиный —\nВспомнилось родное\nКладбище ночное\nС церковью старинной...\nЧу, орган налажен!\nЛишь коснись перстами,\nЛишь дохни устами\nУ послушных скважин:\nМусикийский шорох\nМатери откроет\nВсё, что Ночь покоит\nВ сумрачных просторах.\nНаше сердце глухо,\nНаши персты грубы,\nИ забыли губы\nДуновенье духа.\nГости неземные,\nЧьи бесплотны пальцы,\nВам будить, скитальцы,\nГолоса ночные!\nШелест рощ умильный,\nРокот волн унылых —\nВсё доносит милых\nШепот замогильный.\nИ, как стон, протяжен,\nИ томит загадкой\nЗов, волшебно-сладкий,\nМногоустых скважин.","name": "Ночные голоса"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5225, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1840","text": "Ночь темна, ветер в улице дует широкой,\nТускло светит фонарь, снег мешает идти.\nЯ устал, а до дому еще так далеко...\nДай к столбу прислонюсь, отдохну на пути.\nЧто за домик печально стоит предо мною!\nПолуночники люди в нем, видно, не спят;\nЕсть огонь, заболтались, знать, поздней порою!..\nВон две свечки на столике дружно горят.\nА за столиком сидя, старушка гадает...\nИ об чем бы гадать ей на старости дней?..-\nВозле женщина тихо младенца качает;\nВидно, мать! Сколько нежности в взоре у ней!\nИ как мил этот ангел, малютка прелестный!\nОн с улыбкой заснул у нее на руках;\nМожет, сон ему снится веселый, чудесный,\nМожет, любо ему в его детских мечтах.\nНо старушка встает, на часы заглянула,\nС удивленьем потом потрясла головой,\nВот целуется, крестит и будто вздохнула...\nИ пошла шаг за шагом дрожащей стопой.\nСвечки гасят, и в доме темно уже стало,\nИ фонарь на столбе догорел и погас...\nВидно, в путь уж пора, ночь глухая настала.\nКак на улице страшно в полуночный час!\nА старушка недолго побудет на свете,\nИ для матери будет седин череда,\nРазвернется младенец в пленительном свете,-\nАх, бог весть, я и сам жив ли буду тогда.","name": "Зимняя ночь","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5226, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1971","text": "Это было плаванье сквозь туман.\nЯ сидел в пустом корабельном баре,\nпил свой кофе, листал роман;\nбыло тихо, как на воздушном шаре,\nи бутылок мерцал неподвижный ряд,\nне привлекая взгляд.\nСудно плыло в тумане. Туман был бел.\nВ свою очередь, бывшее также белым\nсудно (см. закон вытесненья тел)\nв молоко угодившим казалось мелом,\nи единственной черною вещью был\nкофе, пока я пил.\nМоря не было видно. В белесой мгле,\nспеленавшей со всех нас сторон, абсурдным\nбыло думать, что судно идет к земле —\nесли вообще это было судном,\nа не сгустком тумана, как будто влил\nкто в молоко белил.","name": "Это было плаванье сквозь туман...","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5227, "fields": {"themes": [20],"author": "Лев Ошанин","date_from": "1945","text": "Ехал я из Берлина\nПо дороге прямой,\nНа попутных машинах\nЕхал с фронта домой.\nЕхал мимо Варшавы,\nЕхал мимо Орла -\nТам, где русская слава\nВсе тропинки прошла.\nЭй, встречай,\nС победой поздравляй,\nБелыми руками\nПокрепче обнимай.\nОчень дальние дали\nМы с друзьями прошли\nИ нигде не видали\nЛучше нашей земли.\nНаше солнышко краше,\nИ скажу, не тая:\nЛучше девушек наших\nНет на свете, друзья.\nЗа весенние ночи,\nЗа родную страну\nДа за карие очи\nЯ ходил на войну.\nВы цветите пышнее,\nЗолотые края,\nТы целуй горячее,\nДорогая моя!\nЭй, встречай,\nС победой поздравляй,\nБелыми руками\nПокрепче обнимай.","name": "Ехал я из Берлина","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5228, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1975","text": "Как во смутной волости,\nЛютой, злой губернии\nВыпадали молодцу\nВсе шипы да тернии.\nОн обиды зачерпнул, зачерпнул\nПолные пригоршни,\nНу, а горя, что хлебнул,-\nНе бывает горше.\nПей отраву, хоть залейся!\nБлаго, денег не берут.\nСколь веревочка ни вейся,\nВсе равно совьешься в кнут!\nГонит неудачников\nПо миру с котомкою.\nЖизнь течет меж пальчиков\nПаутинкой тонкою.\nА которых повело, повлекло\nПо лихой дороге -\nТех ветрами сволокло\nПрямиком в остроги.\nТут на милость не надейся -\nСтиснуть зубы, да терпеть!\nСколь веревочка ни вейся -\nВсе равно совьешься в плеть!\nАх, лихая сторона,\nСколь в тебе ни рыскаю,\nЛобным местом ты красна\nДа веревкой склизкою...\nА повешенным сам дьявол-сатана\nГолы пятки лижет.\nСмех, досада, мать честна!-\nНи пожить, ни выжить!\nТы не вой, не плачь, а смейся -\nСлез-то нынче не простят.\nСколь веревочка ни вейся,\nВсе равно укоротят!\nНочью думы муторней.\nПлотники не мешкают.\nНе успеть к заутрене -\nБольно рано вешают.\nТы об этом не жалей, не жалей,-\nЧто тебе отсрочка!\nА на веревочке твоей\nНет ни узелочка.\nЛучше ляг да обогрейся -\nЯ, мол, казни не просплю...\nСколь веревочка ни вейся -\nА совьешься ты в петлю!","name": "Разбойничья песня","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5229, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Надсон","date_from": "1880","text": "Если душно тебе, если нет у тебя\nВ этом мире борьбы и наживы\nНикого, кто бы мог отозваться, любя,\nНа сомненья твои и порывы;\nЕсли в сердце твоем оскорблен идеал,\nИдеал человека и света,\nЕсли честно скорбишь ты и честно устал,—\nОтдохни над страницей поэта.\nВ стройных звуках своих вдохновенных речей,\nЧуткий к каждому слову мученья,\nОн расскажет тебе о печали твоей,\nОн расскажет, как брат, без глумленья;\nОн поднимет угасшую веру в тебе,\nОн разгонит сомненья и муку\nИ протянет тебе, в непосильной борьбе,\nБескорыстную братскую руку...\nНо умей же и ты отозваться душой\nВсем, кто ищет и просит участья,\nВсем, кто гибнет в борьбе, кто подавлен нуждой,\nКто устал от грозы и ненастья.\nНаучись беззаветно и свято любить,\nУвенчай молодые порывы,—\nИ тепло тебе станет трудиться и жить\nВ этом мире борьбы и наживы.","name": "Если душно тебе, если нет у тебя...","date_to": "1880"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5230, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","text": "В. Белову\nТихая моя родина!\nИвы, река, соловьи...\nМать моя здесь похоронена\nВ детские годы мои.\n- Где тут погост? Вы не видели?\nСам я найти не могу.-\nТихо ответили жители:\n- Это на том берегу.\nТихо ответили жители,\nТихо проехал обоз.\nКупол церковной обители\nЯркой травою зарос.\nТам, где я плавал за рыбами,\nСено гребут в сеновал:\nМежду речными изгибами\nВырыли люди канал.\nТина теперь и болотина\nТам, где купаться любил...\nТихая моя родина,\nЯ ничего не забыл.\nНовый забор перед школою,\nТот же зеленый простор.\nСловно ворона веселая,\nСяду опять на забор!\nШкола моя деревянная!..\nВремя придет уезжать -\nРечка за мною туманная\nБудет бежать и бежать.\nС каждой избою и тучею,\nС громом, готовым упасть,\nЧувствую самую жгучую,\nСамую смертную связь.","name": "Тихая моя родина"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5231, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1971","text": "Когда тебе я не помощник в горе,\nКогда слова сочувствий ни к чему,—\nПечальному, с самим собой в раздоре,\nЯ обращаюсь к твоему уму.\nЕще не все испробовано в мире,\nЕще он свеж и не кровоточит.\nВильям Шекспир не думает о Лире,\nИ Лермонтов о Пушкине молчит.\nЕще о Руставели грезит келья\nВсей пустотой тоски в монастыре,\nИ пьяница в предчувствии похмелья\nЕще не просыпался на заре.\nЕще не подступилось, окружая,\nРаскаянье к нему. И налегке,\nВ блаженной страсти, женщина чужая\nСпит на его, как на родной, руке.\nЕще меж ними не порвались звенья,\nЕще плечо доверено плечу...\nЯ не желаю для тебя забвенья,\nЯ действия твоей души хочу.\nНа свежий воздух выйди из угара,\nГде, тощие растенья теребя,\nНедоумений старая отара\nЖдет нынче не Кязима, а тебя.\nБери свой посох! Гор отроги строги,\nПромыто небо таинством воды.\nСмертельное желание дороги\nИ есть освобожденье от беды.\nИдущие да будут вечно правы.\nПопутным ветром горизонт раздут.\nИ на каменьях прорастают травы,\nКак на сомненьях истины растут.","name": "Письмо из «Красной стрелы»","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5232, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Без паники встречаю шквал,\nЕще сильны и не устали ноги -\nПусть за спиной остался перевал\nИ самые прекрасные дороги.\nЯ до сих пор все открываю мир,\nВсе новые отыскиваю грани.\nНо вспыхивает в памяти пунктир,\nТрассирует пунктир воспоминаний.","name": "Без паники встречаю шквал..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5233, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1916","text": "Я твердо, я так сладко знаю,\nС искусством иноков знаком,\nЧто лик жены подобен раю,\nОбетованному Творцом.\nНос - это древа ствол высокий;\nДве тонкие дуги бровей\nНад ним раскинулись, широки,\nИзгибом пальмовых ветвей.\nДва вещих сирина, два глаза,\nПод ними сладостно поют,\nВелеречивостью рассказа\nВсе тайны духа выдают.\nОткрытый лоб - как свод небесный,\nИ кудри - облака над ним;\nИх, верно, с робостью прелестной\nКасался нежный серафим.\nИ тут же, у подножья древа,\nУста - как некий райский цвет,\nИз-за какого матерь Ева\nБлагой нарушила завет.\nВсе это кистью достохвальной\nАндрей Рублев мне начертал,\nИ в этой жизни труд печальный\nБлагословеньем Божьим стал.","name": "Андрей Рублев","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5234, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Блок","date_from": "1899","text": "К. М. С.\nПомнишь ли город тревожный,\nСинюю дымку вдали?\nЭтой дорогою ложной\nМолча с тобою мы шли...\nШли мы - луна поднималась\nВыше из темных оград,\nЛожной дорога казалась -\nЯ не вернулся назад.\nНаша любовь обманулась,\nИли стезя увлекла -\nТолько во мне шевельнулась\nСиняя города мгла...\nПомнишь ли город тревожный,\nСинюю дымку вдали?\nЭтой дорогою ложной\nМы безрассудно пошли...","name": "Помнишь ли город тревожный...","date_to": "1899"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5235, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Боков","date_from": "1960","text": "Ничего я не знаю нежней иван-чая!\nСвоего восхищенья ни с кем не делю.\nОн стоит, потихоньку головкой качая,\nОтдавая поклоны пчеле и шмелю.\nУзнаю его розовый-розовый конус,\nОтличаю малиновый светлый огонь.\nПодойду, осторожно рукою дотронусь\nИ услышу мольбу: \"Не губи и не тронь!\nЯ цвету!\" Это значит, что лето в разгаре,\nВ ожидании благостных ливней и гроз,\nЧто луга еще косам стальным не раздали\nТравяной изумруд в скатном жемчуге рос.\nОн горит, иван-чай, полыхает, бушует,\nПовторяет нежнейшие краски зари.\nПосмотри, восхитись, новоявленный Шуберт,\nИ земле музыкальный момент подари!","name": "Иван-чай","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5236, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Показывали страуса в Пассаже.\nХолодная коробка магазина,\nИ серый свет из-под стеклянной крыши,\nДа эта керосинка на прилавке -\nОн ко всему давным-давно привык.\nНахохлившись, на сонные глаза\nНадвинул фиолетовые веки\nИ посреди пустого помещенья,\nНе двигаясь, как чучело, стоял,\nТак утвердив негнущиеся ноги,\nЧтоб можно было, не меняя позы,\nСтоять хоть целый час, хоть целый день\nБез всякой мысли, без воспоминаний.\nИ научился он небытию\nИ ни на что не обращал вниманья -\nТолкнет его хозяин или нет,\nЗасыплет корму или не засыплет,\nИ если б даже захотел, не мог\nИз этого оцепененья выйти.","name": "Страус в 1913 году"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5237, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Мягко спали и сладко ели,\nизносили кучу тряпья,\nно особенно надоели,\nблагодарности требуя.\nНадо было, чтоб руки жали\nи прочувствованно трясли.\n— А за что?\n— А не сажали.\n— А сажать вы и не могли.\nВсе талоны свои отоварьте,\nвсе кульки унесите к себе,\nно давайте, давайте, давайте\nне размазывать о судьбе,\nо какой-то общей доле,\nо какой-то доброй воле\nи о том добре и зле,\nчто чинили вы на земле.","name": "Мягко спали и сладко ели..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5238, "fields": {"themes": [19],"author": "Агния Барто","date_from": "1938","text": "Когда мне было\nВосемь лет,\nЯ пошла\nСмотреть балет.\nМы пошли с подругой Любой.\nМы в театре сняли шубы,\nСняли теплые платки.\nНам в театре, в раздевалке,\nДали в руки номерки.\nНаконец-то я в балете!\nЯ забыла все на свете.\nДаже три помножить на три\nЯ сейчас бы не смогла.\nНаконец-то я в театре,\nКак я этого ждала.\nЯ сейчас увижу фею\nВ белом шарфе и венке.\nЯ сижу, дышать не смею,\nНомерок держу в руке.\nВдруг оркестр грянул в трубы,\nМы с моей подругой Любой\nДаже вздрогнули слегка.\nВдруг вижу — нету номерка.\nФея кружится по сцене —\nЯ на сцену не гляжу.\nЯ обшарила колени —\nНомерка не нахожу.\nМожет, он\nПод стулом где-то?\nМне теперь\nНе до балета!\nВсе сильней играют трубы,\nПляшут гости на балу,\nА мы с моей подругой Любой\nИщем номер на полу.\nУкатился он куда-то...\nЯ в соседний ряд ползу.\nУдивляются ребята:\n— Кто там ползает внизу?\nПо сцене бабочка порхала —\nЯ не видала ничего:\nЯ номерок внизу искала\nИ наконец нашла его.\nА тут как раз зажегся свет,\nИ все ушли из зала.\n— Мне очень нравится балет,—\nРебятам я сказала.","name": "В театре","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5239, "fields": {"themes": [7],"author": "Ирина Одоевцева","text": "Облокотясь на бархат ложи,\nЗакутанная в шелк и газ,\nОна, в изнеможеньи дрожи,\nСо сцены не сводила глаз.\nНа сцене пели, танцевали\nЕе любовь, ее судьбу,\nМечты и свечи оплывали,\nБесцельно жизнь неслась в трубу,\nПока блаженный сумрак сцены\nНе озарил пожар сердец\nИ призрак счастья... Но измены\nПростить нельзя. Всему конец.\nНравоучительно, как в басне,\nЛюбовь кончается бедой...\n- Гори, гори, звезда, и гасни\nНад театральной ерундой!","name": "Облокотясь на бархат ложи..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5240, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Каждый день\nЭто жизни модель.\nПробужденье -\nРожденье.\nУтро -\nДетство и юность,\nМудро\nЗа утро волнуюсь.\nЕсли утро проспал я\nИли утро пропало,\nТо и зрелости полдень\nНикуда не годен!..\nЕсли утро пропало,\nПоступил опрометчиво,\nИбо времени мало\nОстается до вечера.\nВечер похож на старость:\nЧувствуется усталость,\nОчень мало осталось\nДо неизбежной полночи...\nДень бесполезный вспомните,\nДень ускользнувшего счастья...\nТянет ко сну. Сон похож на смерть.\nКак перед смертью не надышаться,\nТак и сегодня уже не успеть,\nНе успеть и не преуспеть.\nОстается надежда назавтра,\nЗавтра может пройти не затхло,\nЗавтра может пройти величаво,\nЗавтра нас увенчает слава!..\nЖдать не долго еще\nОдного дня.\nХорошо,\nЧто модель не одна!","name": "Каждый день..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5241, "fields": {"themes": [],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1776","text": "Неизбежным нашим роком\nРасстаешься ты со мной.\nВо стенании жестоком\nЯ прощаюся с тобой.\nОбливаяся слезами,\nСкорби не могу снести;\nНе могу сказать словами -\nСердцем говорю: прости!\nРуки, грудь, уста и очи\nЛобызаю у тебя.\nНету силы, нету мочи\nОтделиться от тебя:\nЛобызаю, умираю,\nТебе душу отдаю,\nИль из уст твоих желаю\nДушу взять с собой твою.","name": "Разлука","date_to": "1776"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5242, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Смоленский","date_from": "1937","text": "Листья все сорвало, в грязь швырнуло, в лужи,\nИ гуляет ветер по дорожкам сада.\nВместо звёзд — туманы,\nВместо солнца — стужа.\nЭто так и надо.\nЛожью, грязной, глупой, никому не нужной,\nВстала предо мною серая преграда.\nВместо грез — туманы,\nВместо ласки — стужа.\n...Это все так надо.","name": "Листья все сорвало, в грязь швырнуло, в лужи...","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5243, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1965","text": "Сказал себе я: брось писать,-\nНо руки сами просятся.\nОх, мама моя родная, друзья любимые!\nЛежу в палате - косятся,\nНе сплю: боюсь - набросятся,-\nВедь рядом - психи тихие, неизлечимые.\nБывают психи разные -\nНе буйные, но грязные,-\nИх лечат, морят голодом, их санитары бьют.\nИ вот что удивительно:\nВсе ходят без смирительных\nИ то, что мне приносится, все психи эти жрут.\nКуда там Достоевскому\nС \"Записками\" известными,-\nУвидел бы, покойничек, как бьют об двери лбы!\nИ рассказать бы Гоголю\nПро нашу жизнь убогую,-\nЕй-богу, этот Гоголь бы нам не поверил бы.\nВот это мука,- плюй на них! -\nОни же ведь, суки, буйные:\nВсе норовят меня лизнуть,- ей-богу, нету сил!\nВчера в палате номер семь\nОдин свихнулся насовсем -\nКричал: \"Даешь Америку!\" и санитаров бил.\nЯ не желаю славы, и\nПока я в полном здравии -\nРассудок не померк еще, - и это впереди,-\nВот главврачиха - женщина -\nПусть тихо, но помешана,-\nЯ говорю: \"Сойду с ума!\"- она мне: \"Подожди!\"\nЯ жду, но чувствую - уже\nХожу по лезвию ноже:\nЗабыл алфавит, падежей припомнил только два...\nИ я прошу моих друзья,\nЧтоб кто бы их бы ни был я,\nЗабрать его, ему, меня\tотсюдова!\nзима -1966","name": "Песня о сумасшедшем доме","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5244, "fields": {"themes": [7],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1841","text": "Люблю я целый день провесть меж гор и скал.\nНе думай, чтобы я в то время размышлял\nО благости небес, величии природы\nИ, под гармонию ее, я строил стих.\nРассеянно гляжу на дремлющие воды\nЛесного озера и верхи сосн густых,\nОбрывы желтые в молчаньи их угрюмом;\nБез мысли и ленив, смотрю я, как с полей\nСтаницы тянутся гусей и журавлей\nИ утки дикие ныряют в воду с шумом;\nБессмысленно гляжу я в зыблемых струях\nНа удочку, забыв о прозе и стихах...\nНо после, далеко от милых сих явлений,\nВ ночи, я чувствую, передо мной встают\nВиденья милые, пестреют и живут,\nИ движутся, и я приветствую их тени,\nИ узнаю леса и дальних гор ступени,\nИ озеро... Тогда я слышу, как кипит\nВо мне святой восторг, как кровь во мне горит,\nКак стих слагается и прозябают мысли...","name": "Е. П. М.","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5245, "fields": {"themes": [],"author": "Варлам Шаламов","text": "Эй, красавица,- стой, погоди!\nДальше этих кустов не ходи.\nЗа кустами невылазна грязь,\nВ этой грязи утонет и князь.\nГде-нибудь, возле края земли,\nСуществуют еще короли.\nМожет, ты - королевская дочь,\nМожет, надо тебе помочь.\nИ нельзя уходить мне прочь,\nЕсли встретились ты и ночь.\nМожет, нищая ты, голодна\nИ шатаешься не от вина.\nМожет, нет у тебя родных\nИли совести нет у них,\nЧто пустили тебя одну\nВ эту грозную тишину.\nГлубока наша глушь лесная,\nА тропинок и я не знаю...","name": "Эй, красавица,- стой, погоди!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5246, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1938","text": "Сочится зной сквозь крохотные ставни.\nВ беленой комнате темно и душно.\nВ ослушников кидали прежде камни,\nТеперь и камни стали равнодушны.\nТеперь и камни ничего не помнят,\nКак их ломали, били и тесали,\nКак на заброшенной каменоломне\nПроклятый полдень жаден и печален.\nСтрашнее смерти это равнодушье.\nУмрет один - идут, назад не взглянут.\nИх одиночество глушит и душит,\nИ каждый той же суетой обманут.\nБыть может, ты, ожесточась, отчаясь,\nВдруг остановишься, чтоб осмотреться,\nИ на минуту ягода лесная\nТебя обрадует. Так встанет детство:\nОбломки мира, облаков обрывки,\nКукушка с глупыми ее годами,\nИ мокрый мох, и земляники привкус,\nЗнакомый, но нечаянный, как память.","name": "Сочится зной сквозь крохотные ставни...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5247, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","date_from": "1962","text": "Вот говорят: Россия...\nРеченьки да березки...\nА я твои руки вижу,\nузловатые руки,\nжесткие.\nРуки, от стирки сморщенные,\nслезами горькими смоченные,\nкачавшие, пеленавшие,\nна победу благословлявшие.\nВижу пальцы твои сведенные,—\nвсе заботы твои счастливые,\nвсе труды твои обыденные,\nвсе потери неисчислимые...\nОтдохнуть бы, да нет привычки\nна коленях лежать им праздно...\nЯ куплю тебе рукавички,\nхочешь — синие, хочешь — красные?\nНе говори «не надо»,—\nмол, на что красота старухе?\nЯ на сердце согреть бы рада\nнатруженные твои руки.\nКак спасенье свое держу их,\nволнения не осиля.\nДобрые твои руки,\nпрекрасные твои руки,\nматерь моя, Россия!","name": "Вот говорят: Россия...","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5248, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1922","text": "В пустынной хр\nмине\nТроилась — ладаном.\nЗерном и пламенем\nНа темя падала...\nВ ночные клёкоты\nВступала — ровнею.\n— Я буду крохотной\nТвоей жаровнею:\nДомашней утварью:\nТоску раскуривать,\nНочную скуку гнать,\nЗемные руки греть!\nС груди безжалостной\nБогов — пусть сброшена!\nЛюбовь досталась мне\n: б\nльшая!\nС такими путами!\nС такими льготами!\nПол-жизни?— Вс\nтебе!\nПо-локоть?— В\nт она!\nЗа то, что требуешь,\nЗа то, что мучаешь,\nЗа то, что бедные\nЗемные руки есть...\nТщета!— Не выверишь\nПо амфибрахиям!\nВ груди пошире лишь\nГлаза распахивай,\nГляди: не Логосом\nПришла, не Вечностью:\nПустоголовостью\nТвоей щебечущей\nК груди...\n— Не властвовать!\nБез слов и н\nслово —\nЛюбить... Распластаннейшей\nВ мире — ласточкой!","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5249, "fields": {"themes": [19,18],"author": "Агния Барто","text": "Мы друзья - два Яшки,\nПрозвали нас \"двояшки\".\n- Какие непохожие!-\nГоворят прохожие.\nИ должен объяснять я,\nЧто мы совсем не братья,\nМы друзья - два Якова,\nЗовут нас одинаково.","name": "Двояшки"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5250, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1882","text": "Весь вечер нарядная елка сияла\nДесятками ярких свечей,\nВесь вечер, собравшись вокруг, ликовала\nТолпа беззаботных детей.\nИ дети устали... потушены свечи,\nНо жарче камин раскален;\nЗагадки, и хохот, и шумные речи\nСо всех раздаются сторон.\nИ дядя тут тоже: над всеми смеется\nИ всех до упаду смешит;\nОткуда в нем только веселье берется!\nСерьезен и строг он на вид:\nОчки, борода серебристо-седая,\nв глубоких морщинах чело,\nИ только глаза его, словно лаская,\nГорят добродушно-светло...\nТепло у камина в стемневшей гостиной...\n- А ну-ка, кто знает из вас,-\nСпросил он,- откуда обычай старинный\nРождественской елки у нас?\nНикто?.. Так сидите же смирно и чинно,-\nЯ сам расскажу вам сейчас...\nЕсть страны, где люди от века не знают\nНи вьюг, ни сыпучих снегов;\nТам только нетающим снегом сверкают\nВершины гранитных хребтов...\nЦветы там душистее, звезды - крупнее.\nСветлей и нарядней весна,\nИ ярче там перья у птиц, и теплее\nтам дышит морская волна...\nВ такой-то стране ароматною ночью,\nПри шепоте лавров и роз,\nСвершилось желанное чудо воочью:\nРодился Младенец-Христос;\nРодился в убогой пещере,- чтоб знали...","name": "Легенда о елке","date_to": "1882"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5251, "fields": {"themes": [20],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1932","text": "И тьмы человеческих жизней, и тьмы,\nИ тьмы заключенных в материю клеток,\nИ нравственность, вбитая с детства в умы..\nНо чей-то прицел хладнокровен и меток.\nНаверно, секунд еще десять в мозгу\nНеслись перелески, прогалины, кочки,\nСтолбы, буераки, деревья в снегу..\nНо всё убыстрялось, не ставило точки,\nСмещалось...\nПока наконец голова\nНе стукнулась тыквой в ничто.\nИ вот тут-то\nБессмертье свои предъявило права.\nОбставлено помпой, рекламой раздуто,\nПод аркой Триумфа для вдов и сирот\nГорит оно неугасимой лампадой,\nИ глина ему набивается в рот.\nБессмертие! Чтимая церковью падаль.\nБессмертие! Право на несколько дат.\nТы после войны для того и осталось,\nЧтоб крепко уснул Неизвестный Солдат.\nНо он не уснет. Несмотря на усталость.","name": "Могила неизвестного солдата","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5252, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1755","text": "Мучительная мысль, престань меня терзати\nИ сердца больше не смущай.\nДуша моя, позабывай\nТу жизнь, которой мне вовеки не видати!\nНо, ах! драгая жизнь, доколе буду жить\nВ прекрасной сей пустыне,\nВсё буду унывать, как унываю ныне.\nНельзя мне здесь, нельзя любезныя забыть!\nКогда я в роще сей гуляю,\nЯ ту минуту вспоминаю,\nКак в первый раз ее мне случай видеть дал.\nПри токе сей реки любовь моя открылась,\nГде, слыша то, она хотя и посердилась,\nОднако за вину, в которую я впал,\nКазать мне ласки стала боле.\nВ сем часто я гулял с ней поле.\nВ сих чистых ключевых водах\nОна свои мывала ноги.\nНа испещренных сих лугах\nВсе ею мнятся быть протоптаны дороги;\nОна рвала на них цветы,\nПодобие своей прелестной красоты.\nПод тению сего развесистого древа,\nНе опасаясь больше гнева,\nКак тут случилось с ней мне в полдни отдыхать,\nЯ в первый раз ее дерзнул поцеловать.\nПотом она меня сама поцеловала\nИ вечной верностью своею уверяла.\nВ дуброве сей\nЯ множество имел приятных с нею дней.\nУ сей высокой там березы\nИз уст дражайших я услышал скорбный глас,\nЧто приближается разлуки нашей час,\nИ тамо проливал горчайшие с ней слезы,\nШалаш мой мук моих в ночи свидетель был.\nНа сей горе я с нею расставался\nИ всех своих забав и радостей лишался,\nНа ней из глаз моих драгую упустил.\nНо здешняя страна наполнилася ею\nИ оттого полна вся горестью моею.","name": "Мучительная мысль, престань меня терзати...","date_to": "1755"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5253, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1839","text": "За рекой, на горе,\nЛес зеленый шумит;\nПод горой, за рекой,\nХуторочек стоит.\nВ том лесу соловей\nГромко песни поет;\nМолодая вдова\nВ хуторочке живет.\nВ эту ночь-полуночь\nУдалой молодец\nХотел быть, навестить\nМолодую вдову...\nНа реке рыболов\nПоздно рыбу ловил;\nПогулять, ночевать\nВ хуторочек приплыл.\n«Рыболов мой, душа!\nНе ночуй у меня:\nСвекор дома сидит,—\nОн не любит тебя...\nНе сердися, плыви\nВ свой рыбачий курень;\nЗавтра ж, друг мой, с тобой\nГулять рада весь день».\n«Сильный ветер подул...\nА ночь будет темна!..\nЛучше здесь, на реке,\nЯ просплю до утра».\nОпознился купец\nНа дороге большой;\nОн свернул ночевать\nКо вдове молодой.\n«Милый купчик-душа!\nЧем тебя мне принять...\nНе топила избы,\nНету сена, овса.\nЛучше к куму в село\nПоскорее ступай;\nТолько завтра, смотри,\nПогостить заезжай!»\n«До села далеко;\nКонь устал мой совсем;\nЕсть свой корм у меня,-\nНе печалься о нем.\nЯ вчера в городке\nДолго был — все купил;\nВот подарок тебе,\nЧто давно посулил».\n«Не хочу я его!..\nБоль головушку всю\nРазломила насмерть;\nСтупай к куму в село».\n«Эта боль — пустяки!..\nСредство есть у меня:\nСлова два — заживет\nВся головка твоя».\nЗасветился огонь,\nЗакурилась изба;\nДля гостей дорогих\nСтол готовит вдова.\nЗа столом с рыбаком\nУж гуляет купец...\n(А в окошко глядит\nУдалой молодец)...\n«Ты, рыбак, пей вино!\nМне с сестрой наливай!\nЕсли мастер плясать —\nПеть мы песни давай!\nЯ с людями люблю\nПо-приятельски жить;\nВаше дело — поймать,\nНаше дело — купить...\nТак со мною, прошу,\nБез чинов — по рукам;\nОдну басню твержу\nЯ всем добрым людям:\nГоре есть — не горюй,\nДело есть — работай;\nА под случай попал —\nНа здоровье гуляй!»\nИ пошел с рыбаком\nКупец песни играть,\nМолодую вдову\nОбнимать, целовать.\nНе стерпел удалой,\nЗагорелась душа!\nИ — как глазом моргнуть -\nРастворилась изба...\nИ с тех пор в хуторке\nНикого не живет:\nЛишь один соловей\nГромко песню поет...","name": "Хуторок","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5254, "fields": {"themes": [19],"author": "Агния Барто","text": "Петя взял \"Родную речь\";\nНа диван решил прилечь.\n- Дайте что-нибудь принять...\nВитамины, что ли...\nСлабость чувствовал опять\nЯ сегодня в школе.\nМать меняется в лице,\nВитамины А, Б, Ц\nПредлагает Пете.\n(Витамины А, Б, Ц\nОчень любят дети.)\nМать на Петеньку глядит\nИ, вздохнув украдкой,\nПросит: пусть он не сидит\nДолго над тетрадкой.\n- Что ж, пожалуй, ты права,-\nСтонет хитрый малый. -\nОтдохну часочка два...\nЯ такой усталый!\nСунул в шкаф\n\"Родную речь\",\nИ гора свалилась\nС плеч.\nВитамины А, Б, Ц\nКатает кошка па крыльце.","name": "Петя утомлен"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5255, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1895","text": "Чтоб меня не увидел никто,\nНа прогулках я прячусь, как трус,\nПриподняв воротник у пальто\nИ на брови надвинув картуз.\nЯ встречаю нагие тела,\nПосинелые в рыхлом снегу,\nЯ минуты убийств стерегу\nИ смеюсь беспощадно с угла.\nЯ спускаюсь к реке. Под мостом\nВыбираю угрюмый сугроб.\nИ могилу копаю я в нем,\nИ ложусь в приготовленный гроб.\nЗагорается дом... и другой...\nВот весь город пылает в огне...\nНо любуюсь на блеск дорогой\nТолько я - в ледяной тишине.\nА потом, отряхнувши пальто,\nПринадвинув картуз на глаза,\nЯ бегу в неживые леса...\nИ не гонится сзади никто!","name": "Сумасшедший","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5256, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","date_from": "1959","text": "П. К. Ф.\nЧто за жизнь с пиротехником —\nФейерверк, а не жизнь,\nЭто адская техника,\nПодрывной реализм.\nОн веселый и видный,\nОн красиво живет,\nТолько он, очевидно,\nОчень скоро помрет.\nНа народном гулянье,\nОзарив небосклон,\nПиротехникой ранен,\nОкачурится он.\nЯ продам нашу дачу,\nРаспродам гардероб,\nЭти деньги потрачу\nНа березовый гроб.\nИ по рыночной площади\nМимо надписи «стоп»\nДве пожарные лошади\nПовезут его гроб.\nСкажут девочкам в ГУМе,\nПионер и бандит —\nПиротехник не умер,\nПиротехник убит.","name": "Что за жизнь с пиротехником...","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5257, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Оттого и томит меня шорох травы,\nЧто трава пожелтеет и роза увянет,\nЧто твое драгоценное тело, увы,\nПолевыми цветами и глиною станет.\nДаже память исчезнет о нас... И тогда\nОживет под искусными пальцами глина\nИ впервые плеснет ключевая вода\nВ золотое, широкое горло кувшина.\nИ другую, быть может, обнимет другой\nНа закате, в условленный час, у колодца...\nИ с плеча обнаженного прах дорогой\nСоскользнет и, звеня, на куски разобьется.","name": "Оттого и томит меня шорох травы..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5258, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1915","text": "Плывущий за руном по хлябям диких вод\nИ в землю сеющий драконьи зубы - вскоре\nУвидит в бороздах не озими, а всход\nГигантов борющихся... Горе!","name": "Плывущий за руном по хлябям диких вод...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5259, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1916","text": "Когда земное склонит лень,\nвыходит с тенью тени лань,\nс ветвей скользит, белея, лунь,\nволну сердито взроет линь,\nИ чей-то стан колеблет стон,\nто, может, пан, а может, пень...\nИз тины тень, из сини сон,\nпока на Дон не ляжет день.\nА коса твоя — осени сень,—\nты звездам приходишься родственницей.","name": "Когда земное склонит лень...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5260, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","text": "Листья, цвет и ветка -\nВсе заключено в одной почке.\nКруги за кругами сеткой\nСуживаются до маленькой точки.\nКрутящийся книзу голубь\nЗнает, где ему опуститься.\nКогда сердце делается совершенно голым,\nВидно, из-за чего ему стоит биться.\nЛюбовь большими кругами\nДо последнего дня доходит\nИ близорукими, как у вышивальщиц глазами\nВ сердце сердца лишь Вас находит.\nЧерез Вас, для Вас , о Вас\nДышу я, живу и вижу\nИ каждую неделю, день и час\nДелаюсь все ближе и ближе.\nВремя, как корабельная чайка,\nБезразлично всякую подачку глотает,\nНо мне больней всего,\nЧто, когда Вы меня называете \"Майкель\",-\nЭта секунда через терцию пропадает.\nРазве звуки могут исчезнуть\nИли как теплая капля испариться?\nВ какой же небесной бездне\nГолос Ваш должен отразиться?\nМожет быть и радуга стоит на небе\nОттого, что Вы меня во сне видали!\nМожет быть в простом ежедневном хлебе\nЯ узнаю, что Вы меня целовали.\nКогда душа становится полноводной,\nОна вся трепещет, чуть ее тронь.\nИ жизнь мне кажется светлой и свободной,\nКогда я чувствую в своей ладони\nВашу ладонь."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5261, "fields": {"themes": [8],"author": "Иван Крылов","text": "Отчего сей свист унылый,\nЖитель рощей, друг полей?\nНе из города ль, мой милый,\nПрилетел ты, соловей?\nНе из клетки ль на свободу\nВыпорхнул в счастливый час\nИ, еще силка страшась,\nРобко так поешь природу?\nАх! не бойся — и по воле\nВеселись, скачи и пой;\nЗдесь не в городе мы — в поле;\nЗа прекрасный голос свой\nВ клетке здесь не насидишься\nИ с подружкой дорогой\nЗа него не разлучишься.\nПозабудь людей, друг мой:\nВсе приманки их — отравы;\nВсе их умыслы — лукавы.\nЗдесь питье и корм простой,\nНо вкуснее он на ветке,\nПри свободе чувств своих,\nНежель корм богатый их\nВ золотой и пышной клетке.","name": "К соловью"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5262, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1906","text": "Один, среди речных излучин,\nПри кликах поздних журавлей,\nСегодня снова я научен\nБезмолвной мудрости полей.\nИ стали мысли тайней, строже,\nИ робче шелест тростника.\nОпавший лист в песчаном ложе\nХоронит хмурая река.","name": "Один среди речных излучин...","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5263, "fields": {"themes": [],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1780","text": "Видал ли, рифмоплет, на рынке ты блины\nИз гречневой муки, холодные, сухие,\nБез соли, без дрождей, без масла спечены,\nИ словом, черствые и жесткие такие,\nЧто в горло могут быть пестом лишь втолчены?\nНе трудно ль — рассуди — блины такие кушать,\nНе казнь ли смертная за тяжкие грехи?\nВот так-то, рифмоплет, легко читать и слушать\nУвы! твои стихи.","name": "На рифмоплета","date_to": "1780"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5264, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1836","text": "Как птичка, раннею зарей\nМир, пробудившись, встрепенулся...\nАх, лишь одной главы моей\nСон благодатный не коснулся!\nХоть свежесть утренняя веет\nВ моих всклокоченных власах,\nНа мне, я чую, тяготеет\nВчерашний зной, вчерашний прах!..\nО, как пронзительны и дики,\nКак ненавистны для меня\nСей шум, движенье, говор, крики\nМладого, пламенного дня!..\nО, как лучи его багровы,\nКак жгут они мои глаза!..\nО ночь, ночь, где твои покровы,\nТвой тихий сумрак и роса!..\nОбломки старых поколений,\nВы, пережившие свой век!\nКак ваших жалоб, ваших пеней\nНеправый праведен упрек!..\nКак грустно полусонной тенью,\nС изнеможением в кости,\nНавстречу солнцу и движенью\nЗа новым племенем брести!..","name": "Как птичка, раннею зарей...","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5265, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1908","text": "Когда замрут отчаянье и злоба,\nНисходит сон. И крепко спим мы оба\nНа разных полюсах земли.\nТы обо мне, быть может, грезишь в эти\nЧасы. Идут часы походкою столетий,\nИ сны встают в земной дали.\nИ вижу в снах твой образ, твой прекрасный,\nКаким он был до ночи злой и страстной,\nКаким являлся мне. Смотри:\nВсё та же ты, какой цвела когда-то,\nТам, над горой туманной и зубчатой,\nВ лучах немеркнущей зари.","name": "Когда замрут отчаянье и злоба...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5266, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1912","text": "Когда в Париже осень злая\nМеня по улицам несет\nИ злобный дождь, не умолкая,\nЛицо ослепшее сечет,-\nКак я грущу по русским зимам,\nКаким навек недостижимым\nМне кажется и первый снег,\nИ санок окрыленный бег,\nИ над уснувшими домами\nЧуть видный голубой дымок,\nИ в окнах робкий огонек,\nЗажженный милыми руками,\nКалитки скрип, собачий лай\nИ у огня горячий чай.","name": "Когда в Париже осень злая...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5267, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1918","text": "Все чуждо нам в столице непотребной:\nЕе сухая черствая земля,\nИ буйный торг на Сухаревке хлебной,\nИ страшный вид разбойного Кремля.\nОна, дремучая, всем миром правит.\nМильонами скрипучих арб она\nКачнулась в путь — и пол-вселенной давит\nЕе базаров бабья ширина.\nЕе церквей благоуханных соты —\nКак дикий мед, заброшенный в леса,\nИ птичьих стай густые перелеты\nУгрюмые волнуют небеса.\nОна в торговле хитрая лисица,\nА перед князем — жалкая раба.\nУдельной речки мутная водица\nТечет, как встарь, в сухие желоба.","name": "Все чуждо нам в столице непотребной..","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5268, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1880","text": "Позабытые шумным их кругом - вдвоем\nМы с тобой в уголку притаились,\nИ святынею мысли, и чувства теплом,\nКак стеною, от них оградились;\nМы им чужды с тех пор, как донесся до нас\nПервый стон, на борьбу призывая...\nИ упала завеса неведенья с глаз,\nБездны мрака и зла обнажая...\nНо взгляни, как беспечен их праздник,- взгляни,\nСколько в лицах их смеха живого,\nКак румяны, красивы и статны они -\nЭти дети довольства тупого!\nСбрось с их девушек пышный наряд,- вязью роз\nПеревей эту роскошь и смоль их волос,\nИ, сверкая нагой белизною,\nОслепляя румянцем и блеском очей,\nМолодая вакханка мифических дней\nВ их чертах оживет пред тобою...\nМы ж с тобой - мы и бледны, и худы; для нас\nЖизнь - не праздник, не цепь наслаждений,\nА работа, в которой таится подчас\nМного скорби и много сомнений...\nПомнишь?.. Эти тяжелые, долгие дни,\nЭти долгие, жгучие ночи...\nИстерзали, измучили сердце они,\nУтомили бессонные очи...\nПусть ты мне еще вдвое дороже с тех пор,\nКак печалью и думой зажегся твой взор;\nПуть в святыне прекрасных стремлений\nИ сама ты прекрасней и чище,- но я\nНе могу отогнать, дорогая моя,\nОт души неотступных сомнений!\nЯ боюсь, что мы горько ошиблись, когда\nТак наивно, так страстно мечтали,\nЧто призванье людей - жизнь борьбы и труда,\nБеззаветной любви и печали...\nВедь природа ошибок чужда, а она\nНас к открытой могиле толкает,\nА бессмысленным детям довольства и сна\nСвет, и счастье, и розы бросает!..","name": "Позабытые шумным их кругом - вдвоем...","date_to": "1880"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5269, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1941","text": "Прокаженный молился.\nВ. Брюсов\nТо, что я делаю, способен делать каждый.\nЯ не тонул во льдах, не изнывал от жажды,\nИ с горсткой храбрецов не брал финляндский дот,\nИ в бурю не спасал какой-то пароход.\nЛожиться спать, вставать, съедать обед убогий,\nИ даже посидеть на камне у дороги,\nИ даже, повстречав падучую звезду\nИль серых облаков знакомую гряду,\nИм улыбнуться вдруг поди куда как трудно.\nТем более дивлюсь своей судьбине чудной\nИ, привыкая к ней, привыкнуть не могу,\nКак к неотступному и зоркому врагу...\nЗатем что из двухсот советских миллионов,\nЖивущих в благости отеческих законов,\nНайдется ль кто-нибудь, кто свой горчайший час\nНа мой бы променял,- я спрашиваю вас! -\nА не откинул бы с улыбкою сердитой\nМое прозвание, как корень ядовитый.\nО Господи! воззри на легкий подвиг мой\nИ с миром отпусти свершившего домой.","name": "То, что я делаю...","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5270, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кушнер","date_from": "1966","text": "Я представляю все замашки\nТех двух за шахматной доской.\nОдин сказал: \"Сыграем в шашки?\nВы легче справитесь с тоской\".\nДругой сказал: \"К чему поблажки?\nВам не понять моей тоски.\nНо если вам угодно в шашки,\nТо согласитесь в поддавки\".\nАх, как легко они играли!\nКак не жалели ничего!\nКак будто по лесу плутали\nВдали от дома своего.\nЧто шашки? Взглядом умиленным\nСвою скрепляли доброту,\nПод стать уступчивым влюбленным,\nЧто в том же прятались саду.\nИ в споре двух великодуший\nТот, кто скорее уступал,\nСебе, казалось, делал хуже,\nНо, как ни странно, побеждал.","name": "Шашки","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5271, "fields": {"themes": [5],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1937","text": "Словно тучи, печально и долго\nНад страной проходили века,\nИ слезами катилася Волга -\nНеобъятная наша река.\nНе сдавалась цепям и обманам\nГолубая дорога страны,-\nНезадаром Степан с Емельяном\nВниз по Волге водили челны.\nКрасавица народная,-\nКак море, полноводная,\nКак Родина, свободная,-\nШирока,\nГлубока,\nСильна!\nМного песен над Волгой звенело,\nДа напев был у песен не тот:\nПрежде песни тоска наша пела,\nА теперь наша радость поет.\nРазорвали мы серые тучи,\nНад страною весна расцвела,\nИ, как Волга, рекою могучей\nНаша вольная жизнь потекла!\nМы сдвигаем и горы и реки,\nВремя сказок пришло наяву,\nИ по Волге, свободной навеки,\nКорабли приплывают в Москву.\nОт Москвы до ворот Сталинградских,\nКак большая живая рука,\nВсе народы приветствует братски\nВсенародная Волга-река.\nМного песен про Волгу пропето,\nА еще не сложили такой,\nЧтобы, солнцем советским согрета,\nЗазвенела над Волгой-рекой.\nГрянем песню и звонко и смело,\nЧтобы в ней наша сила жила,\nЧтоб до самого солнца летела,\nЧтоб до самого сердца дошла!\nНаше счастье, как май, молодое,\nНашу силу нельзя сокрушить.\nПод счастливой советской звездою\nХорошо и работать и жить.\nПусть враги, как голодные волки,\nУ границ оставляют следы,-\nНе видать им красавицы Волги,\nИ не пить им из Волги воды!\nКрасавица народная,-\nКак море, полноводная,\nКак Родина, свободная,-\nШирока,\nГлубока,\nСильна!","name": "Песня о Волге","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5272, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Приезжают в столицу\nсмиренно и бойко\nмолодые Есенины\nв красных ковбойках.\nПоглядите,\nоставив предвзятые толки,\nкак по-детски подрезаны\nнаглые челки.\nРазверните,\nхотя б просто так,\nдля порядка,\nих измятые в дальней дороге\nтетрадки.\nТам\nна фоне безвкусицы и дребедени\nослепляющий образ\nблеснет на мгновенье.\nТам\nсреди неумелой мороки\nвдруг возникнут\nпочти гениальные строки.\n...Пусть придет к ним\nпотом, через годы, по праву\nзолотого Есенина\nзвонкая слава.\n— Дай лишь бог,— говорю я,\nидя стороною,—\nчтобы им\n(извините меня за отсталость)\nне такою она доставалась ценою,\nне такою ценою она доставалась.","name": "Приезжают в столицу..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5273, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Да, нет сомненья в том, что жизнь идет вперед,\nИ то, что сделано, то сделать было нужно.\nШумит, работает, надеется народ;\nИх мелочь радует, им помнить недосужно...\nА всё же холодно и пусто так кругом,\nИ жизнь свершается каким-то смутным сном,\nИ чуется сквозь шум великого движенья\nКакой-то мертвый гнет большого запустенья;\nПугает вечный шум безумной толчеи\nУспехов гибнущих, ненужных начинаний\nЛюдей, ошибшихся в избрании призваний,\nСуществ, исчезнувших, как на реке струи...\nНо не обманчиво ль то чувство запустенья?\nБыть может, устают, как люди, поколенья,\nИ жизнь молчит тогда в каком-то забытьи.\nОна, родильница, встречает боль слезами\nИ ловит бледными, холодными губами\nЖивого воздуха ленивые струи,\nЧтобы, заслышав крик рожденного созданья,\nВздохнуть и позабыть все, все свои страданья!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5274, "fields": {"themes": [7],"author": "Саша Черный","date_from": "1907","text": "Высоко над Гейдельбергом,\nВ тихом горном пансионе\nЯ живу, как институтка,\nБлагородно и легко.\nС «Голубым крестом» в союзе\nЗдесь воюют с алкоголем,—\nЯ же, ради дешевизны,\nИм сочувствую вполне.\nРанним утром три служанки\nИ хозяин и хозяйка\nМучат господа псалмами\nС фисгармонией не в тон.\nПосле пения хозяин\nКормит кроликов умильно,\nА по пятницам их режет\nПод навесом у стены.\nПеред кофе не гнусавят,\nНо зато перед обедом\nСнова бога обижают\nСквернопением в стихах.\nНа листах вдоль стен столовой\nПламенеют почки пьяниц,\nИ сердца их и печенки...\nДаже портят аппетит!\nНо, привыкнув постепенно,\nЯ смотрю на них с любовью,\nС глубочайшим уваженьем\nИ с сочувственной тоской...\nСуп с крыжовником ужасен,\nВермишель с сиропом — тоже,\nНо чернила с рыбьим жиром\nВсех напитков их вкусней!\nЗдесь поят сырой водою,\nМолочком, цикорным кофе\nИ кощунственным отваром\nИз овса и ячменя.\nО, когда на райских клумбах\nПодают такую гадость,—\nЛучше жидкое железо\nПить с блудницами в аду!\nИногда спускаюсь в город,\nНадуваюсь бодрым пивом\nИ ехидно подымаюсь\nСлушать пресные псалмы.\nГорячо и запинаясь,\nВосхищаюсь их Вильгельмом,—\nА печенки грешных пьяниц\nМне моргают со стены...\nТак над тихим Гейдельбергом,\nВ тихом горном пансионе\nЯ живу, как римский папа,\nСвято, праздно и легко.\nВот сейчас я влез в перину\nИ смотрю в карниз, как ангел:\nВ чреве томно стонет солод\nИ бульбулькает вода.\nЧу! Внизу опять гнусавят.\nВсем друзьям и незнакомым,\nМошкам, птичкам и собачкам\nОтпускаю все грехи...","name": "Kinderbalsam","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5275, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1959","text": "Все прошло, пролетело, пропало.\nОтзвонила дурная молва.\nНа снега Черной речки упала\nЗапрокинутая голова.\nСмерть явилась и медлит до срока,\nБудто мертвой водою поит.\nА Россия широко и строго\nНа посту по-солдатски стоит.\nВ ледяной петербургской пустыне,\nНа ветру, на юру площадей\nВ карауле почетном застыли\nИзваянья понурых людей -\nМужики, офицеры, студенты,\nСтихотворцы, торговцы, князья:\nСвечи, факелы, черные ленты,\nГовор, давка, пробиться нельзя.\nНад Невой, и над Невским, и дальше,\nЗа грядой колоннад и аркад,\nНи смятенья, ни страха, ни фальши -\nТолько алого солнца закат.\nПогоди! Он еще окровавит\nИмператорский штаб и дворец,\nОтпеванье по-своему справит\nИ хоругви расплавит в багрец.\nНо хоругви и свечи померкли,\nСкрылось солнце за краем земли.\nВ ту же ночь на Конюшенной церкви\nНеприкаянный прах увезли.\nДлинный ящик прикручен к полозьям,\nИ оплакан метелью навзрыд,\nИ опущен, и стукнулся оземь,\nИ в земле святогорской зарыт.\nВ страшном городе, в горнице тесной,\nВ ту же ночь или, может, не в ту\nВстал гвардеец-гусар неизвестный\nИ допрашивает темноту.\nВзыскан смолоду гневом монаршим,\nОн как демон над веком парит\nИ с почившим, как с демоном старшим,\nКак звезда со звездой, говорит.\nВпереди ни пощады, ни льготы,\nТолько бури одной благодать.\nИ четыре отсчитаны года.\nДо - бессмертья - рукою подать.","name": "Черная речка","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5276, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1921","text": "Девушки, те, что шагают\nСапогами черных глаз\nПо цветам моего сердцам.\nДевушки, опустившие копья\nНа озера своих ресниц.\nДевушки, моющие ноги\nВ озере моих слов.","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5277, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1940","text": "...О, домовитая ласточка,\nО, милосизая птичка!\nГ. Державин\nПришла к тому обрыву\nсудьбе взглянуть в глаза.\nВот здесь была счастливой\nя много лет назад...\nМорская даль синела,\nи бронзов был закат.\nТрава чуть-чуть свистела,\nкак много лет назад.\nИ так же пахло мятой,\nи плакали стрижи...\nНо чем свои утраты,\nчем выкуплю - скажи?\nНе выкупить, не вымолить\nи снова не начать.\nПроклятия не вымолвить.\nПрипомнить и - молчать.\nТак тихо я сидела,\nзакрыв лицо платком,\nчто ласточка задела\nплечо мое - крылом...\nСтремясь с безумной высоты,\nзадела ласточка плечо мне.\nА я подумала, что ты\nрукой коснулся, что-то вспомнив.\nИ обернулась я к тебе,\nзабыв обиды и смятенье,\nпрощая все своей судьбе\nза легкое прикосновенье.\nКак обрадовалась я\nтвоему прикосновенью,\nласточка, судьба моя,\nтрепет, дерзость, искушенье!\nТочно встала я с земли,\nснова миру улыбнулась.\nТочно крылья проросли\nтам, где ты\nкрылом коснулась.","name": "Ласточки над обрывом","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5278, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Веневитинов","date_from": "1826","text": "(Из трагедии Гете «Эгмонт»)\nСтучат барабаны,\nСвисток заиграл;\nС дружиною бранной\nМой друг поскакал!\nОн скачет, качает\nБольшое копье...\nС ним сердце мое!..\nАх, что я не воин!\nЧто нет у меня\nКопья и коня!\nЗа ним бы помчалась\nВ далеки края\nИ с ним бы сражалась\nБез трепета я!\nВраги пошатнулись —\nЗа ними вослед...\nПощады им нет!..\nО смелый мужчина!\nКто равен тебе\nВ счастливой судьбе!","name": "Песня Клары","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5279, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Овеянный тускнеющею славой,\nВ кольце святош, кретинов и пройдох,\nНе изнемог в бою Орел Двуглавый,\nА жутко, унизительно издох.\nОдин сказал с усмешкою: \"дождался!\"\nДругой заплакал: \"Господи, прости...\"\nА чучела никто не догадался\nВ изгнанье, как в могилу, унести.\nЯ научился понемногу\nШагать со всеми - рядом, в ногу.\nПо пустякам не волноваться\nИ правилам повиноваться.\nВстают - встаю. Садятся - сяду.\nСтозначный помню номер свой.\nЛояльно благодарен Аду\nЗа звездный кров над головой.","name": "Овеянный тускнеющею славой..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5280, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1924","text": "(1914 г. )\nВошел и сказал:\n\"Как видишь, я цел,\nВзять не сумели\nВраги на прицел.\nИ сердце не взяли,\nИ сердце со мной!\nИ снова пришел я,\nРодная, домой.\nСвинцовые ночи\nНе ждут впереди!\"\nИ орден\nПылал у него на груди.\nА очи - как дым!\nА сердце - как дым!\nТак радостно жизнь уберечь\nмолодым!\nИ больно сказала\nСедая мать:\n\"Мой милый,\nУстала я плакать и ждать.\nЯ знаю, как много\nСтраданий в бою.\nНо больше боялась\nЗа совесть твою.\nСкажи:\nЧеловеком\nНа фронте ты был?..\"\nИ глухо сказал он:\n\"Семнадцать убил...\"\nИ годы - как дым,\nИ радость - как дым,\nТак горестно жизнь потерять\nмолодым!..\nИ больше никто\nГоворить не мог.\nИ молча солдат\nСтупил за порог,\nА сзади, как водная\nМуть глубока,\nГлазами старухи\nСмотрела тоска.\nОн шел к горизонту,\nТоска - впереди,\nИ орден...\nДрожал у него на груди.\nАх, бедная мать!\nАх, добрая мать!\nКого нам любить?\nКого проклинать?","name": "Песня о матери","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5281, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1916","text": "Едем бором, черными лесами.\nВот гора, песчаный спуск в долину.\nВечереет. На горе пред нами\nЛес щетинит новую вершину.\nИ темным-темно в той новой чаще,\nГде опять скрывается дорога,\nИ враждебен мой ямщик молчащий,\nИ надежда в сердце лишь на Бога,\nДа на бег коней нетерпеливый,\nДа на этот нежный и певучий\nКолокольчик, плачущий счастливо,\nЧто на свете все авось да случай.","name": "Едем бором, черными лесами...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5282, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "Моя мать - злая кручина,\nОтцом же была мне - судьбина;\nМои братья, хоть люди,\nНе хотят к моей груди\nПрижаться;\nИм стыдно со мною,\nС бедным сиротою,\nОбняться!\nНо мне богом дана\nМолодая жена,\nВоля-волюшка,\nВольность милая,\nНесравненная;\nС ней нашлись другие у меня\nМать, отец и семья;\nА моя мать - степь широкая,\nА мой отец - небо далекое;\nОни меня воспитали,\nКормили, поили, ласкали;\nМои братья в лесах -\nБерезы да сосны.\nНесусь ли я на коне -\nСтепь отвечает мне;\nБрожу ли поздней порой -\nНебо светит мне луной;\nМои братья, в летний день,\nПризывая под тень,\nМашут издали руками,\nКивают мне головами;\nИ вольность мне гнездо свила,\nКак мир - необъятное!","name": "Воля","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5283, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1922","text": "Есть задыханья, и тогда\nВ провиденье грозы\nНе проступившие года\nВзметают пальцев зыбь.\nО, если б этот новый век\nРукою зачерпнуть,\nЧтоб был продолжен в синеве\nТысячелетий путь.\nНо нет — и свет, и гнев, и рык\nВзнесенного коня,\nИ каждый цок копыт — разрыв\nМеня и не меня.\nИ в духоте таких миров\nЗемля чужда земле.\nИ кровь марает серебро\nСферических колец.\nНет, не поймет далекий род,\nЧто значат эти дни\nИ дикой рыбы мертвый рот,\nИ вместо крыл плавник.","name": "Есть задыханья, и тогда...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5284, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Языков","date_from": "1825","text": "Прекрасно озеро Чудское,\nКогда над ним светило дня\nИз синих вод, как шар огня,\nВстает в торжественном покое:\nЕго красой озарена,\nЦветами радуги играя,\nЛежит равнина водяная,\nНеобозрима и пышна;\nПрохлада утренняя веет,\nЕдва колышутся леса;\nКак блестки золота, светлеет\nИх переливная роса;\nУ пробудившегося брега\nСтоят, готовые для бега,\nИ тихо плещут паруса;\nНа лодку мрежи собирая,\nРыбак взывает и поет,\nИ песня русская, живая\nРазносится по глади вод.\nПрекрасно озеро Чудское,\nКогда блистательным столбом\nСветило искрится ночное\nВ его кристалле голубом:\nКак тень, отброшенная тучей,\nВдоль искривленных берегов\nЧернеют образы лесов,\nИ кое-где огонь плавучий\nГорит на челнах рыбаков;\nБезмолвна синяя пучина,\nВ дубровах мрак и тишина,\nНебес далекая равнина\nСиянья мирного полна;\nЛишь изредка, с богатым ловом\nПодъемля сети из воды,\nРыбак живит веселым словом\nСвоих товарищей труды;\nИли путем дугообразным\nС небесных падая высот,\nЗвезда над озером блеснет,\nОгнем рассыплется алмазным\nИ в отдаленьи пропадет.","name": "Две картины","date_to": "1825"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5285, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1952","text": "Ни к чему,\nни к чему,\nни к чему полуночные бденья\nИ мечты, что проснешься\nв каком-нибудь веке другом.\nВремя?\nВремя дано.\nЭто не подлежит обсужденью.\nПодлежишь обсуждению ты,\nразместившийся в нем.\nТы не верь,\nчто грядущее вскрикнет,\nвсплеснувши руками:\n«Вон какой тогда жил,\nда, бедняга, от века зачах».\nНету легких времен.\nИ в людскую врезается память\nТолько тот,\nкто пронес эту тяжесть\nна смертных плечах.\nМне молчать надоело.\nПроходят тяжелые числа,\nСтрах тюрьмы и ошибок\nИ скрытая тайна причин...\nПерепутано — все.\nВсе слова получили сто смыслов.\nТолько смысл существа\nостается, как прежде,\nодин.\nВот такими словами\nначать бы хорошую повесть,—\nИз тоски отупенья\nв широкую жизнь переход...\nДа! Мы в Бога не верим,\nно полностью веруем в совесть,\nВ ту, что раньше Христа родилась\nи не с нами умрет.\nЕсли мелкие люди\nползут на поверхность\nи давят,\nЕсли шабаш из мелких страстей\nназывается страсть,\nЛучше встать и сказать,\nдаже если тебя обезглавят,\nЛучше пасть самому,—\nчем душе твоей в мизерность впасть.\nЯ не знаю,\nчто надо творить\nдля спасения века,\nНе хочу оправданий,\nснисхожденья к себе —\nне прошу...\nЧтобы жить и любить,\nбыть простым,\nно простым человеком —\nЯ иду на тяжелый,\nбессмысленный риск —\nи пишу.","name": "Вступление в поэму (Ни к чему...)","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5286, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1975","text": "И.\nАх, милый Ваня! Я гуляю по Парижу -\nИ то, что слышу, и то, что вижу,-\nПишу в блокнотик, впечатлениям вдогонку:\nКогда состарюсь - издам книжонку.\nПро то, что, Ваня, мы с тобой в Париже\nНужны - как в бане пассатижи.\nВсе эмигранты тут второго поколенья -\nОт них сплошные недоразуменья:\nОни все путают - и имя, и названья,-\nИ ты бы, Ваня, у них выл - \"Ванья\".\nА в общем, Ваня, мы с тобой в Париже\nНужны - как в русской бане лыжи!\nЯ сам завел с француженкою шашни,\nМои друзья теперь - и Пьер, и Жан.\nУже плевал я с Эйфелевой башни\nНа головы беспечных парижан!\nПроникновенье наше по планете\nОсобенно заметно вдалеке:\nВ общественном парижском туалете\nЕсть надписи на русском языке!","name": "Письмо к другу, или Зарисовка о Париже","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5287, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Михалков","text": "— На прививку! Первый класс!\n— Вы слыхали? Это нас!.. —\nЯ прививки не боюсь:\nЕсли надо — уколюсь!\nНу, подумаешь, укол!\nУкололи и — пошел...\nЭто только трус боится\nНа укол идти к врачу.\nЛично я при виде шприца\nУлыбаюсь и шучу.\nЯ вхожу один из первых\nВ медицинский кабинет.\nУ меня стальные нервы\nИли вовсе нервов нет!\nЕсли только кто бы знал бы,\nЧто билеты на футбол\nЯ охотно променял бы\nНа добавочный укол!..\n— На прививку! Первый класс!\n— Вы слыхали? Это нас!.. —\nПочему я встал у стенки?\nУ меня... дрожат коленки...","name": "Прививка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5288, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1900","text": "Как пойду я по бульвару,\nПогляжу на эту пару.\nПодарил он ей цветок -\nТемно-синий василек.\nЯ ль не звал ее в беседку?\nПредлагал я ей браслетку.\nОна сердца не взяла\nИ с другим гулять пошла.\nКак они друг другу любы!\nОн ее целует в губы.\nИ не стыдно им людей,\nИ меня не видно ей.\nОн улестит, он упросит,\nСтыд девичий она бросит!\nИх до дома провожу,\nПеред дверью посижу.\nБудет лампы свет в окошке...\nРазличу ее сережки...\nВдруг погаснет тихий свет,-\nИ вздохну ему в ответ.\nБуду ждать я утра в сквере,\nОна выйдет из той двери.\nНа груди ее цветок -\nТемно-синий василек.","name": "Фабричная (Как пойду я по бульвару...)","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5289, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1952","text": "Все смотрю, а, верно, насмотреться\nНа тебя до смерти не сумею.\nМеж подруг своих, красивых тоже,\nТы как лебедь в стае шумных уток.\nЛебедь, лебедь, если я погибну,\nТы взлетишь ли в небо, чтоб оттуда\nБроситься на утренние камни?\nПрозвенишь ли песней лебединой?..","name": "Все смотрю, а, верно, насмотреться...","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5290, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1968","text": "Их восемь - нас двое. Расклад перед боем\nНе наш, но мы будем играть!\nСережа! Держись, нам не светит с тобою,\nНо козыри надо равнять.\nЯ этот набесный квадрат не покину.\nМне цифры сейчас не важны,-\nСегодня мой друг защищает мне спину,\nА значит, и шансы равны.\nМне в хвост вышел \"мессер\", но вот задымил он,\nНадсадно завыли винты.\nИм даже не надо крестов на могилы,\nСойдут и на крыльях кресты!\n- Я - \"Первый\", я - \"Первый\", - они под тобою,\nЯ вышел им наперерез.\nСбей пламя! Уйди в облака! Я прикрою!\nВ бою не бывает чудес!\nСергей! Ты горишь! Уповай, человече,\nТеперь на надежность строп!\nНет! Поздно - и мне вышел мессер навстречу.\nПрощай! Я приму его в лоб.\nЯ знаю - другие сведут с ними счеты.\nА по облакам скользя,\nВзлетят наши души, как два самолета,-\nВедь им друг без друга нельзя.\nАрхангел нам скажет: \"В раю будет туго!\"\nНо только ворота - щелк,\nМы бога попросим: \"Впишите нас с другом\nВ какой-нибудь ангельский полк!\"\nИ я попрошу Бога, Духа и Сына,\nЧтоб выполнил волю мою:\nПусть вечно мой друг защищает мне спину,\nКак в этом последнем бою.\nМы крылья и стрелы попросим у бога,\nВедь нужен им ангел-ас,\nА если у них истребителей много,\nПусть пишут в хранители нас.\nХранить - это дело почетное тоже,\nУдачу нести на крыле\nТаким, как при жизни мы были с Сережей,\nИ в воздухе и на земле.","name": "Их восемь - нас двое...","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5291, "fields": {"themes": [],"author": "Черубина де Габриак","date_from": "1909","text": "I. Он раскрывает\nОн пришел сюда от Востока,\nЗапыленным плащом одет,\nОпираясь на жезл пророка,\nА мне было тринадцать лет.\nОн, как весть о моей победе,\nПоказал со скалистых круч\nГород, отлитый весь из меди\nНа пожарище рдяных туч.\nТам — к железным дверям собора\nШел Один — красив и высок.\nЕго взгляд — торжество позора,\nА лицо — золотой цветок.\nНа камнях, под его ногами,\nРазгорался огненный след,\nПоднимал он черное знамя...\nА мне было тринадцать лет...\nII. Он улыбается\nОн долго говорил и вдруг умолк...\nМерцали нам со стен сияньем бледным\nИнфант Веласкеса тяжелый шелк\nИ русый Тициан с отливом медным.\nВо мраке тлел камин; огнем цвели\nТисненых кож и чернь и позолота;\nУмолкшие слова в тиши росли,\nИ ждал развернутый том Дон Кихота.\nДуша, убитая тоской отрав,\nВо власти рук его была, как скрипка,\nИ увидала я, глаза подняв,\nЧто на его губах зажглась улыбка.\nIII. Он упрекает\nВолей Ведущих призвана в мир\nК делу великой страсти,\nТы ли, царица, бросишь наш пир,\nТы ль отойдешь от власти?\nТы ли нарушишь стройный чертеж\nМиру сокрытых братий?\nТы ли, царица, вновь не сольешь,\nСилой своих заклятий,—\nС мрачною кровью падших богов\nСветлую кровь героев?\nТы ли, царица, жаждешь оков,\nДух свой постом успокоив?\nТы ли, святую тайну храня,\nКлюч золотой Востока,\nТы ли, ребенок, бросишь меня?\nТы ли сильней пророка?\nIV. Он насмехается\nВаш золотисто-медный локон\nЛаскает черные меха.\nВы — образ древнего греха\nВ шелку дымящихся волокон.\nВаш рот не скроет Вашу страсть\nПод едкой горечью сарказма,\nИ сердце алчущего спазма\nСильней, чем Вашей воли власть.\nЯ в лабиринтах безысходных\nСумел Ваш гордый дух пленить,\nЯ знаю, где порвется нить,\nИ как, отвергнув путь свободных,\nСмирив «святую» плоть постом,\nВы — исступленная Химера —\nПадете в прах перед Христом,—\nПред слабым братом Люцифера.","name": "Пророк","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5292, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1836","text": "Отцы пустынники и жены непорочны,\nЧтоб сердцем возлетать во области заочны,\nЧтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,\nСложили множество божественных молитв;\nНо ни одна из них меня не умиляет,\nКак та, которую священник повторяет\nВо дни печальные Великого поста;\nВсе чаще мне она приходит на уста\nИ падшего крепит неведомою силой:\nВладыко дней моих! дух праздности унылой,\nЛюбоначалия, змеи сокрытой сей,\nИ празднословия не дай душе моей.\nНо дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,\nДа брат мой от меня не примет осужденья,\nИ дух смирения, терпения, любви\nИ целомудрия мне в сердце оживи.","name": "Отцы пустынники и жены непорочны...","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5293, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1905","text": "А. А. Блоку\nДуша моя угрюмая, угрозная,\nЖивет в оковах слов.\nЯ - черная вода, пенноморозная,\nМеж льдяных берегов.\nТы с бедной человеческою нежностью\nНе подходи ко мне.\nДуша мечтает с вещей безудержностью\nО снеговом огне.\nИ если в мглистости души, в иглистости\nНе видишь своего,-\nТо от тебя ее кипящей льдистости\nНе нужно ничего.","name": "Водоскат","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5294, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Листвы лазоревую прелесть\nАпрель передоверил маю,\nВесна вступила в свою зрелость,\nРасцвет природы принимая.\nИ на деревьях птицы спелись,\nКрасу такую понимая,—\nУходит сумрачная серость.\nЗвенят в родимых рощах птицы,\nВесна зеленая грядет —\nЕй всюду слава и почет,\nРасцветка трав пестрее ситца.\nУ речки радостно весьма,\nШикарно чист шатер небесный —\nКупаться нам велит весна,\nЕе вода зело полезна!\nУлыбка солнечной весны\nМне говорит, что скоро лето.\nНас тянет в лес, в листву одетый,\nИ на простор речной волны.\nЦветы цветут, как самоцветы,\nЕсть в них отрадные приметы!","name": "Май"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5295, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1806","text": "Когда я был любим, в восторгах, в наслажденье,\nКак сон пленительный, вся жизнь моя текла.\nНо я тобой забыт,- где счастья привиденье?\nАх! счастием моим любовь твоя была!\nКогда я был любим, тобою вдохновенный,\nЯ пел, моя душа хвалой твоей жила.\nНо я тобой забыт, погиб мой дар мгновенный:\nАх! гением моим любовь твоя была!\nКогда я был любим, дары благодеянья\nВ обитель нищеты рука моя несла.\nНо я тобой забыт, нет в сердце состраданья!\nАх! благостью моей любовь твоя была!","name": "Песня (Когда я был любим...)","date_to": "1806"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5296, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Григорьев","date_from": "1857","text": "Я измучен, истерзан тоскою...\nНо тебе, ангел мой, не скажу\nНикогда, никогда, отчего я,\nКак помешанный, днями брожу.\nЕсть минуты, что каждое слово\nМне отрава твое и что рад\nЯ отдать все, что есть дорогого,\nЗа пожатье руки и за взгляд.\nЕсть минуты мучений и злобы,\nНочи стонов безумных таких,\nЧто, бог знает, не сделал чего бы,\nЛишь упасть бы у ног у твоих.\nЕсть минуты, что я не умею\nСкрыть безумия страсти своей...\nО, молю тебя - будь холоднее,\nИ меня и себя пожалей!","name": "Я измучен, истерзан тоскою...","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5297, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1925","text": "Дымкой, хмарью, паром тонким\nТишина-теплынь легла.\nИ поют весне вдогонку\nСтремена и удила.\nПо проталинам-полянам\nНепонятная возня,\nЛегкокрылые туманы,\nЛиловатый березняк.\nВетер дыбит коням холки.\nГул лесной со всех сторон.\nТак проходит по проселку\nРазомлевший эскадрон.\nПосвист ветра, запах прели\nИ воды дремотный звон.\nТак в расстегнутых шинелях\nВместе с голубым апрелем\nК югу вьется эскадрон.\nИ плывут, качаясь, люди.\nИ молчит походный хор.\nИ не слышен в сонном гуде\nПотревоженных орудий\nОтдаленный разговор.","name": "Эскадрон","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5298, "fields": {"themes": [7],"author": "Саша Черный","date_from": "1909","text": "Накрутить вам образов, почтеннейший?\nНанизать вам слов кисло-сладких,\nИзысканно гладких\nНа нити банальнейших строф?\nВот опять неизменнейший\nТощий младенец родился,\nА старый хрен провалился\nВ эту... как ее? .. В Лету.\nКак трудно, как нудно поэту!..\nСловами свирепо-солдатскими\nХочется долго и грубо ругаться,\nЦинично и долго смеяться,\nНо вместо того - лирическо-штатскими\nЗвуками нужно слагать поздравленье,\nЛомая ноги каждой строке\nИ в гневно-бессильной руке\nПеро сжимая в волненьи.\nИтак: с Новою Цифрою, братья!\nС весельем... то бишь, с проклятьем -\nДешевым шампанским,\nЦимлянским\nНаполним утробы.\nУпьемся! И в хмеле, таком же дешевом,\nО счастье нашем грошевом\nМольбу к небу пошлем,\nК небу, прямо в серые тучи:\nСчастья, здоровья, веселья,\nКотлет, пиджаков и любовниц,\nПищеваренье и сон -\nПошли нам, серое небо!\nМолодой снежок\nВьется, как пух из еврейской перины.\nГолубой кружок -\nТо есть луна - такой смешной и невинный.\nФонари горят\nИ мигают с усмешкою старых знакомых.\nЯ чему-то рад\nИ иду вперед беспечней насекомых.\nМысли так свежи,\nПальто на толстой подкладке ватной,\nИ лужи-ужи\nПолзут от глаз к фонарям и обратно...\nБратья! Сразу и навеки\nПерестроим этот мир.\nБратья! Верно, как в аптеке:\nЛишь любовь дарует мир.\nТак устроим же друг другу\nС Новой Цифрой новый пир -\nЯ согласен для начала\nОтказаться от сатир!\nПусть больше не будет ни глупых, ни злобных,\nПусть больше не будет слепых и глухих,\nНи жадных, ни стадных, ни низко-утробных -\nОдно лишь семейство святых...\n...Я полную чашу российского гною\nЗа Новую Цифру, смеясь, подымаю!\nПригубьте, о братья! Бокал мой до краю\nНаполнен ведь вами - не мною.","name": "Новая цифра","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5299, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1824","text": "Выдь, дохни нам упоеньем,\nСоименница зари;\nВсех румяным появленьем\nОживи и озари!\nПылкий юноша не сводит\nВзоров с милой и порой\nМыслит с тихою тоской:\n\"Для кого она выводит\nСолнце счастья за собой?\"","name": "Авроре Ш[ернваль] (Выдь, дохни нам упоеньем...)","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5300, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1853","text": "(Перевод с французского: Trois mois dans la Patrie. Essais de Poesie et de Prose, suivis d'un Discours sur les moyens de parvenir au developpement, des forces morales de la Nation Russe et des richesses naturelles de cet Etat. Par un Russe, Comte de Garansky. 8 vol. in 4°. Paris. 1836).\nЯ путешествовал недурно: русский край\nОригинальности имеет отпечаток;\nНе то чтоб в деревнях трактиры были — рай,\nНе то чтоб в городах писцы не брали взяток —\nПрирода нравится громадностью своей.\nТакой громадности не встретите нигде вы:\nПространства широко раскинутых степей\nЛугами здесь зовут; начнутся ли посевы —\nНе ждите им конца! подобно островам,\nЗеленые леса и серые селенья\nПестрят равнину их, и любо видеть вам\nКартину сельского обычного движенья...\nПодобно муравью, трудолюбив мужик;\nНи грубости их рук; ни лицам загорелым\nЯ больше не дивлюсь: я видеть их привык\nВ работах полевых чуть не по суткам целым.\nНе только мужики здесь преданы труду,\nНо даже дети их, беременные бабы —\nВсе терпят общую, по их словам, «страду»,\nИ грустно видеть, как иные бледны, слабы!\nЯ думаю, земель избыток и лесов\nСпособствует к труду всегдашней их охоте,\nНо должно б вразумлять корыстных мужиков,\nЧто изнурительно излишество в работе.\nНе такова ли цель — в немецких сюртуках\nОсобенных фигур, бродящих между ними?\nНагайки у иных заметил я в руках...\nКак быть! не вразумишь их средствами другими,\nНатуры грубые!..\nКакие реки здесь!\nКакие здесь леса! Пейзаж природы русской\nСо временем собьет, я вам ручаюсь, спесь\nС природы рейнской, но только не с французской!\nВо Франции провел я молодость свою;\nПред ней, как говорят в стихах, все клонит выю,\nНо все ж по совести и громко признаю,\nЧто я не ожидал найти такой Россию!\nПрирода недурна: в том отдаю ей честь,—\nЯ славно ел и спал, подьячим не дал штрафа...\nДа, средство странствовать и по России есть —\nС французской кухнею и с русским титлом графа!..\nНо только худо то, что каждый здесь мужик\nДворянский гонор мой, спокойствие и совесть\nБезбожно возмущал; одну и ту же повесть\nБормочет каждому негодный их язык:\nПомещик — лиходей! а если управитель,\nТо, верно,— живодер, отъявленный грабитель!\nСпрошу ли ямщика: «Чей, братец, виден дом?»\n— Помещика...— «Что, добр?» — Нешто, хороший барин,\nДа только... — «Что, мой друг?» — С тяжелым кулаком,\nКак хватит — год хворай.— «Неужто? вот татарин!»\n— Э, нету, ничего! маненичко ретив,\nА добрая душа, не тяготит оброком,\nПочасту с мужиком и ласков, и правдив,\nА то скулу свернет, вестимо, ненароком!\nКуда б еще ни шло за барином таким,\nА то и хуже есть. Вот памятное место:\nТут славно мужички расправились с одним...\n«А что?» — Да сделали из барина-то тесто.—\n«Как тесто?» — Да в куски живого изрубил\nОдин мужик... попал такому в лапы... —\n«За что же?» — Да за то, что барин лаком был\nНа свой, примерно, гвоздь чужие вешать шляпы.—\n«Как так?» — Да так, сударь, чуть женится мужик,\nВеди к нему жену; проспит с ней перву ночку,\nА там и к мужу в дом... да наш народец дик,\nСначала потерпел — не всяко лыко в строчку,—\nА после и того... А вот, примерно, тут,\nИзвольте посмотреть — домок на косогоре,\nЧетыре барышни-сестрицы в нем живут,—\nТак мужикам от них уж просто смех и горе:\nИменья — семь дворов; так бедно, что с трудом\nДай бог своих детей прохарчить мужичонку,\nА тут еще беда: что год, то в каждый дом\nСестрицы-барышни подкинут по ребенку.—\n«Как, что ты говоришь?» — А то, что в восемь лет\nТак тридцать три души прибавилось в именье.\nУбытку барышням, известно дело, нет,\nДа, судырь, мужичкам какое разоренье!\nНу, словом, все одно: тот с дворней выезжал\nРазбойничать, тот затравил мальчишку,—\nТаких рассказов здесь так много я слыхал,\nЧто скучно, наконец, записывать их в книжку.\nУжель помещики в России таковы?\nЯ к многим заезжал; иные, точно, грубы —\nМуж ты своей жене, жена супругу вы,\nСивуха, черный хлеб, овчинные тулупы.\nНо есть премилые: прилично убран дом,\nУ дочерей рояль, а чаще фортепьяно,\nХозяин с Францией и с Англией знаком,\nХозяйка не заснет без модного романа;\nНу, все, как водится у развитых людей,\nКоторые глядят прилично на предметы\nИ вряд ли мужиков трактуют, как свиней...\nЯ также наблюдал — в окно моей кареты —\nИ быт крестьянина: он нищеты далек!\nПо собственным моим владеньям проезжая,\nСозвал я мужиков: составили кружок\nИ гаркнули «ура!..» С балкона наблюдая,\nСпросил: довольны ли?.. кричат: «Довольны всем!»\n— И управляющим? — «Довольны»... О работах\nЯ с ними говорил, поил их — и затем,\nБекаса подстрелив в наследственных болотах,\nПоехал далее... Я мало с ними был,\nНо видел, что мужик свободно ел и пил,\nПлясал и песни пел; а немец-управитель\nКазался между них отец и покровитель...\nЧего же им еще?.. А если, точно, есть\nЛюбители кнута, поборники тиранства,\nКоторые, забыв гуманность, долг и честь,\nПятнают родину и русское дворянство,—\nЧего же медлишь ты, сатиры грозной бич?..\nЯ книги русские перебирал все лето:\nПустейшая мораль, напыщенная дичь —\nИ лучшие темны, как стертая монета!\nЖаль, дремлет русский ум. А то, чего б верней?\nПравительство казнит открытого злодея,\nСатира действует и шире, и смелей,\nКак пуля находить виновного умея.\nСатире уж не раз обязана была\nЕвропа (кажется, отчасти и Россия)\nУслугой важною . . . . . . . . . .","name": "Отрывки из путевых записок графа Гаранского","date_to": "1853"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5301, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1956","text": "В час ночи\nВсе мы на день старше.\nМрак поглощает дым и чад.\nС небес не вальсы и не марши,\nА лишь рапсодии звучат.\nИ вдохновенье, торжествуя,\nДойти стремится до вершин,\nИ зренье через мостовую\nСквозь землю видит на аршин.\nКак будто на рентгеноснимке,\nВсе проступает. Даже те,\nКто носят шапки-невидимки,\nТеперь заметны в темноте.\nИ улицы, чья даль туманна,\nПолны машин, полны людей,\nИ будто бы фата-моргана,\nВсплывают морды лошадей.\nДа, с кротостью идут во взорах\nКонь за конем, конь за конем,\nВот эти самые, которых\nДнем не отыщешь и с огнем.\nИ движутся при лунном свете\nУ всей вселенной на виду\nОгромнейшие фуры эти\nНа каучуковом ходу.\nА в фурах что? Не только тонны\nКапусты синей и цветной,\nНе только плюшки, и батоны,\nИ булки выпечки ночной,\nНо на Центральный склад утиля,\nНа бесконечный задний двор\nВезут ночами в изобилье\nОтходы всякие и сор.\nЗа возом воз - обоз громаден,\nУ. страшно даже посмотреть\nНа то, что за день, только за день\nОтжить успело, устареть.\nВ час ночи улицы пустые\nЕще полней, еще тесней.\nВ час ночи истины простые\nЕще понятней и ясней.\nИ даже листьев шелестенье\nПодобно истине самой,\nЧто вот на свалку заблужденья\nВезут дорогою прямой.\nВезут, как трухлые поленья,\nКак барахло, как ржавый лом,\nОшибочные представленья\nИ кучи мнимых аксиом.\nГлядишь: внезапно изменилось,\nЧего не брал ни штык, ни нож,\nИ вдруг - такая эта гнилость,\nЧто, пальцем ткнув, насквозь проткнешь.\nИ старой мудрости не жалко!\nГрядущий день, давай пророчь,\nКакую кривду примет свалка\nНазавтра, в будущую ночь!\nКакие тягостные грузы\nМы свалим в кладовую мглы!\nКакие разорвутся узы\nИ перерубятся узлы!\nА все, что жить должно на свете,\nЧему пропасть не надлежит,-\nСамо вернется на рассвете:\nНе выдержит, не улежит!","name": "Итоги дня","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5302, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Веневитинов","date_from": "1827","text": "Я слышал, камены тебя воспитали,\nДитя, засыпал ты под басенки их.\nБессмертные дар свой тебе передали -\nИ мы засыпаем на баснях твоих.","name": "Четверостишие (Я слышал, камены...)","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5303, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1886","text": "Тяжелое детство мне пало на долю:\nИз прихоти взятый чужою семьей,\nПо темным углам я наплакался вволю,\nИзведав всю тяжесть подачки людской.\nМеня окружало довольство; лишений\nНе знал я,- зато и любви я не знал,\nИ в тихие ночи тревожных молений\nНикто над кроваткой моей не шептал.\nЯ рос одиноко... я рос позабытым,\nПугливым ребенком,- угрюмый, больной,\nС умом, не по-детски печалью развитым,\nИ с чуткой, болезненно-чуткой душой...\nИ стали слетать ко мне светлые грезы,\nИ стали мне дивные речи шептать,\nИ детские слезы, безвинные слезы,\nС ресниц моих тихо крылами свевать!..\nНочь... В комнате душно... Сквозь шторы струится\nТаинственный свет серебристой луны...\nЯ глубже стараюсь в подушки зарыться,\nА сны надо мной уж, заветные сны!..\nЧу! Шорох шагов и шумящего платья...\nНесмелые звуки слышней и слышней...\nВот тихое \"здравствуй\", и чьи-то объятья\nКольцом обвилися вкруг шеи моей!\n\"Ты здесь, ты со мной, о моя дорогая,\nО милая мама!.. Ты снова пришла!\nКакие ж дары из далекого рая\nТы бедному сыну с собой принесла?\nКак в прошлые ночи, взяла ль ты с собою\nС лугов его ярких, как день, мотыльков,\nИз рек его рыбок с цветной чешуею,\nИз пышных садов - ароматных плодов?\nСпоешь ли ты райские песни мне снова?\nРасскажешь ли снова, как в блеске лучей\nИ в синих струях фимиама святого\nТам носятся тени безгрешных людей?\nКак ангелы в полночь на землю слетают\nИ бродят вокруг поселений людских,\nИ чистые слезы молитв собирают\nИ нижут жемчужные нити из них?..\nСегодня, родная, я стою награды,\nСегодня - о, как ненавижу я их!-\nОпять они сердце мое без пощады\nИзмучили злобой насмешек своих...\nСкорей же, скорей!..\"\nИ под тихие ласки,\nОбвеян блаженством нахлынувших грез,\nЯ сладко смыкал утомленные глазки,\nПрильнувши к подушке, намокшей от слез!..","name": "Мать","date_to": "1886"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5304, "fields": {"themes": [7],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1826","text": "В судьбу я верю с юных лет.\nЕе внушениям покорный,\nНе выбрал я стези придворной,\nНе полюбил я эполет\n(Наряда юности задорной),\nНо увлечен был мыслью вздорной,\nМне объявившей: ты поэт.\nВсегда в пути моем тяжелом\nСудьба мне спутницей была,\nОна мне душу отвела\nВ приюте дружества веселом,\nГде вас узнал я, где ясней\nМоя душа заговорила\nИ блеск Гименовых свечей\nПророчественно полюбила.\nТак при уходе зимних дней,\nКак солнце взглянет взором вешним,\nЕще до зелени полей\nВесны певица в крае здешнем\nПленяет песнию своей.","name": "В альбом А. Н. Вульф","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5305, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1891","text": "Не спеша меняйтеся, картины,\nШествуй, время, медленной стопою,\nЧтобы день не минул ни единый\nПережит, но не замечен мною.\nТишина покоя и все шумы,\nЖизнью наполняющие землю,\nЗлоба дня и вековые думы,\nСмех и плач людские,- вам я внемлю.\nВ чутком сердце впечатленья живы;\nДверь ума открыта свету настежь...\nТы лишь, смерти призрак молчаливый,\nОтойди немного,- ты мне застишь!","name": "Не спеша меняйтеся, картины...","date_to": "1891"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5306, "fields": {"themes": [18],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1896","text": "Князю Д.Н.Цертелеву\nВраг я этих умных,\nГромких разговоров\nИ бесплодно-шумных\nБесконечных споров...\n. . . . . . . . . . .\nПомнишь ли, бывало,—\nНочи те далёко,—\nТишиной встречала\nНас заря с востока.\nИз намеков кратких,\nЖизни глубь вскрывая,\nПоднималась молча\nТайна роковая.\nТо, чего в то время\nМы не досказали,\nЗаписала вечность\nВ темные скрижали.","name": "Другу молодости","date_to": "1896"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5307, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1856","text": "Пахнет сеном над лугами...\nВ песне душу веселя,\nБабы с граблями рядами\nХодят, сено шевеля.\nТам - сухое убирают;\nМужички его кругом\nНа воз вилами кидают...\nВоз растет, растет, как дом.\nВ ожиданьи конь убогий\nТочно вкопанный стоит...\nУши врозь, дугою ноги\nИ как будто стоя спит...\nТолько жучка удалая\nВ рыхлом сене, как в волнах,\nТо взлетая, то ныряя,\nСкачет, лая впопыхах.","name": "Сенокос","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5308, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1883","text": "Принцессе Елисавете Саксен-Алътенбургской\nЯ засыпаю... Уж слабея и бледнея,\nСознанье еле властно надо мной,\nИ все еще, как наяву, дрожа, немея,\nЯ вижу образ твой перед собой.\nЗа мной смыкаются действительности двери,\nЯ сплю,- и в царстве призраков и снов\nТы мне являешься, пленительная пери,\nИ звуки ласковых я слышу слов.\nЯ просыпаюсь, полн волшебных впечатлений,\nК тебе протягиваю руки я,-\nНо расступилися уже ночные тени,\nУж воцарилося сиянье дня.\nИ пронеслися мимолетные виденья...\nИ целый день с томлением, с тоской\nЯ темной ночи жду,- жду грез и усыпленья,\nЧтоб хоть во сне увидеться с тобой!","name": "Я засыпаю... Уж слабея и бледнея...","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5309, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1971","text": "Так дымно, что в зеркале нет отраженья\nИ даже напротив не видно лица,\nИ пары успели устать от круженья,-\nНо все-таки я допою до конца!\nВсе нужные ноты давно\nсыграли,\nСгорело, погасло вино\nв бокале,\nМинутный порыв говорить -\nпропал,-\nИ лучше мне молча допить\nбокал...\nПолгода не балует солнцем погода,\nИ души застыли под коркою льда,-\nИ, видно, напрасно я жду ледохода,\nИ память не может согреть в холода.\nВсе нужные ноты давно\nсыграли,\nСгорело, погасло вино\nв бокале,\nМинутный порыв говорить -\nпропал,-\nИ лучше мне молча допить\nбокал...\nВ оркестре играют устало, сбиваясь,\nСмыкается круг - не порвать мне кольца...\nСпокойно! Мне лучше уйти улыбаясь,-\nИ все-таки я допою до конца!\nВсе нужные ноты давно\nсыграли,\nСгорело, погасло вино\nв бокале,\nТусклей, равнодушней оскал\nзеркал...\nИ лучше мне просто разбить\nбокал!","name": "Так дымно, что в зеркале нет отраженья...","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5310, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1912","text": "Далеко-далеко от меня\nКто-то весело песню поет.\nИ хотел бы провторить ей я,\nДа разбитая грудь не дает.\nТщетно рвется душа до нее,\nИщет звуков подобных в груди,\nПотому что вся сила моя\nИстощилась еще впереди.\nСлишком рано я начал летать\nЗа мечтой идеала земли,\nРано начал на счастье роптать,\nРазбираясь в прожитой дали.\nРано пылкой душою своей\nЯ искал себе мрачного дня\nИ теперь не могу вторить ей,\nПотому что нет сил у меня.","name": "Далекая веселая песня","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5311, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1950","text": "Весна ли,\nОттепель ли просто -\nЕще не понимаем сами,\nНо трескается льда короста,\nИ благостными голосами\nО чем-то хорошо знакомом\nПоет капель, и в бездне неба\nЛуна белеет хрупким комом\nУже подтаявшего снега,\nИ даже на далеких звездах\nМелькают бытия миражи,\nИ всколыхнулся спертый воздух\nВ универмагах и в Пассаже,\nИ в недрах метрополитена,\nИ вестибюлях театральных.\nИ шубы мечутся смятенно\nВо всевозможных раздевальнях,\nКак будто бы уже на теле\nИ душно стало им и тяжко,\nИ будто бы они вспотели,\nУстав метаться нараспашку.\nОни вспотели, а не люди,\nИ думают, что хорошо бы,\nПо некоторым данным судя,\nТеперь на отдых, в гардеробы.\nО, в эту ночь перед весною\nДавно пора желаньям сбыться -\nОн близок, день, когда от зноя\nВесь мир в иное превратится.\nЧас близок бабочке носиться\nИ птице вольно изливаться,\nЖуку - жужжать, червю - копаться,\nА человеку - искупаться!","name": "Ночь перед весной","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5312, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1836","text": "От западных морей до самых врат восточных\nНе многие умы от благ прямых и прочных\nЗло могут отличить... рассудок редко нам\nВнушает . . . . . . . . . . . . . . . .\n\"Пошли мне долгу жизнь и многие года!\"\nЗевеса вот о чем и всюду и всегда\nПривыкли вы молить - но сколькими бедами\nИсполнен долгой век! Во-первых, как рубцами,\nЛицо морщинами покроется - оно\n. . . . . . . . . . превращено.","name": "От западных морей...","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5313, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Неправда, над нами не бездна, не мрак,-\nКаталог наград и возмездий.\nЛюбуемся мы на ночной зодиак,\nНа вечное танго созвездий.\nГлядим, запрокинули головы вверх,\nВ безмолвие, тайну и вечность.\nТам трассы судеб и мгновенный наш век\nОтмечены в виде невидимых вех,\nЧто могут хранить и беречь нас.\nГорячий нектар в холода февралей,-\nКак сладкий елей вместо грога:\nЛьет звездную воду чудак Водолей\nВ бездонную пасть Козерога.\nВселенский поток и извилист и крут,\nОкрашен то ртутью, то кровью.\nНо, вырвавшись с мартовской мглою из пут,\nМогучие Рыбы на нерест плывут\nПо Млечным потокам к верховью.\nДекабрьский Стрелец отстрелялся вконец,\nОн мается, копья ломая,\nИ может без страха резвиться Телец\nНа светлых урочищах мая.\nИз августа изголодавшийся Лев\nГлядит на Овена в апреле.\nВ июнь, к Близнецам свои руки воздев,\nНежнейшие девы созвездия Дев\nВесы превратили в качели.\nЛучи световые пробились сквозь мрак,\nКак нить Ариадны, конкретны,\nНо и Скорпион, и таинственный Рак\nОт нас далеки и безвредны.\nНа свой зодиак человек не роптал,\nДа звездам страшна ли опала?!\nОн эти созвездия с неба достал,\nОправил он их в благородный металл,\nИ тайна доступною стала.","name": "О знаках зодиака","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5314, "fields": {"themes": [],"author": "Каролина Павлова","date_from": "1854","text": "Меняясь долгими речами,\nКогда сидим в вечерний час\nОдни и тихие мы с вами,-\nВ раздумье, грустными глазами\nСмотрю порою я на вас.\nИ я, смотря, вздохнуть готова,\nИ хочется тебе сказать:\nЗачем с чела ты молодого\nСтереть стараешься былого\nНесокрушимую печать?\nЗачем ты блеск невольный взора\nСкрыть от меня как будто рад?\nИ как от тайного укора\nВдруг замолчишь средь разговора\nИ засмеешься невпопад?\nТу мысль, разгаданную мною,\nТу мысль, чей ропот не утих,\nДай мыслью встретить мне родною\nИ милосердия сестрою\nДай мне коснуться ран твоих!","name": "Меняясь долгими речами...","date_to": "1854"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5315, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1909","text": "В мирах любви неверные кометы,\nСквозь горних сфер мерцающий стожар -\nКлубы огня, мятущийся пожар,\nВселенских бурь блуждающие светы\nМы вдаль несем... Пусть темные планеты\nВ нас видят меч грозящих миру кар,-\nМы правим путь свой к солнцу, как Икар,\nПлащом ветров и пламенем одеты.\nНо - странные,- его коснувшись, прочь\nСтремим свой бег: от солнца снова в ночь -\nВдаль, по путям парабол безвозвратных...\nСлепой мятеж наш дерзкий дух стремит\nВ багровой тьме закатов незакатных...\nЗакрыт нам путь проверенных орбит!\nЗакрыт нам путь проверенных орбит,\nНарушен лад молитвенного строя...\nЗемным богам земные храмы строя,\nНас жрец земли земле не причастит.\nБезумьем снов скитальный дух повит.\nКак пчелы мы, отставшие от роя!..\nМы беглецы, и сзади наша Троя,\nИ зарево наш парус багрянит.\nДыханьем бурь таинственно влекомы,\nПо свиткам троп, по росстаням дорог\nСтремимся мы. Суров наш путь и строг.\nИ пусть кругом грохочут глухо громы,\nПусть веет вихрь сомнений и обид,-\nЯвь наших снов земля не истребит!\nЯвь наших снов земля не истребит:\nВ парче лучей истают тихо зори,\nЖурчанье утр сольется в дневном хоре,\nУщербный серп истлеет и сгорит,\nСедая рябь в алмазы раздробит\nСнопы лучей, рассыпанные в море,\nНо тех ночей, разверстых на Фаворе,\nБлеск близких Солнц в душе не победит.\nНас не слепят полдневные экстазы\nЗемных пустынь, ни жидкие топазы,\nНи токи смол, ни золото лучей.\nМы шелком лун, как ризами, одеты,\nНам ведом день немеркнущих ночей,-\nПолночных Солнц к себе нас манят светы.\nПолночных Солнц к себе нас манят светы...\nВ колодцах труб пытливый тонет взгляд.\nАлмазный бег вселенные стремят:\nСистемы звезд, туманности, планеты,\nОт Альфы Пса до Веги и от Беты\nМедведицы до трепетных Плеяд -\nОни простор небесный бороздят,\nТворя во тьме свершенья и обеты.\nО, пыль миров! О, рой священных пчел!\nЯ исследил, измерил, взвесил, счел,\nДал имена, составил карты, сметы...\nНо ужас звезд от знанья не потух.\nМы помним все: наш древний, темный дух,\nАх, не крещен в глубоких водах Леты!\nАх, не крещен в глубоких водах Леты\nНаш звездный дух забвением ночей!\nОн не испил от Орковых ключей,\nОн не принес подземные обеты.\nНе замкнут круг. Заклятья недопеты...\nКогда для всех сапфирами лучей\nСияет день, журчит в полях ручей,-\nДля нас во мгле слепые бродят светы,\nШуршит тростник, мерцает тьма болот,\nНапрасный ветр свивает и несет\nОсенний рой теней Персефонеи,\nПечальный взор вперяет в ночь Пелид...\nНо он еще тоскливей и грустнее,\nНаш горький дух... И память нас томит.\nНаш горький дух... (И память нас томит...)\nНаш горький дух пророс из тьмы, как травы,\nВ нем навий яд, могильные отравы.\nВ нем время спит, как в недрах пирамид.\nНо ни порфир, ни мрамор, ни гранит\nНе создадут незыблемой оправы\nДля роковой, пролитой в вечность лавы,\nЧто в нас свой ток невидимо струит.\nГробницы Солнц! Миров погибших Урна!\nИ труп Луны и мертвый лик Сатурна -\nЗапомнит мозг и сердце затаит:\nВ крушеньях звезд рождалась жизнь и крепла,\nНо дух устал от свеянного пепла,-\nВ нас тлеет боль внежизненных обид!\nВ нас тлеет боль внежизненных обид,\nТомит печаль и глухо точит пламя,\nИ всех скорбей развернутое знамя\nВ ветрах тоски уныло шелестит.\nНо пусть огонь и жалит и язвит\nПевучий дух, задушенный телами,-\nЛаокоон, опутанный узлами\nГорючих змей, напрягся... и молчит.\nИ никогда - ни счастье этой боли,\nНи гордость уз, ни радости неволи,\nНи наш экстаз безвыходной тюрьмы\nНе отдадим за все забвенья Леты!\nГрааль скорбей несем по миру мы -\nИзгнанники, скитальцы и поэты!\nИзгнанники, скитальцы и поэты -\nКто жаждал быть, но стать ничем не смог...\nУ птиц - гнездо, у зверя - темный лог,\nА посох - нам и нищенства заветы.\nДолг не свершен, не сдержаны обеты,\nНе пройден путь, и жребий нас обрек\nМечтам всех троп, сомненьям всех дорог...\nРасплескан мед, и песни не допеты.\nО, в срывах воль найти, познать себя\nИ, горький стыд смиренно возлюбя,\nПрипасть к земле, искать в пустыне воду,\nК чужим шатрам идти просить свой хлеб,\nПодобным стать бродячему рапсоду -\nТому, кто зряч, но светом дня ослеп.\nТому, кто зряч, но светом дня ослеп,-\nСмысл голосов, звук слов, событий звенья,\nИ запах тел, и шорохи растенья -\nВесь тайный строй сплетений, швов и скреп\nРаскрыт во тьме. Податель света - Феб\nДает слепцам глубинные прозренья.\nСкрыт в яслях бог. Пещера заточенья\nПревращена в Рождественский Вертеп.\nПраматерь ночь, лелея в темном чреве\nСкупым Отцом ей возвращенный плод,\nСвои дары избраннику несет -\nТому, кто в тьму был Солнцем ввергнут в гневе,\nКто стал слепым игралищем судеб,\nТому, кто жив и брошен в темный склеп.\nТому, кто жив и брошен в темный склеп,\nВидны края расписанной гробницы:\nИ Солнца челн, богов подземных лица,\nИ строй земли: в полях маис и хлеб,\nБыки идут, жнет серп, бьет колос цеп,\nВ реке плоты, спит зверь, вьют гнезда птицы,-\nТак видит он из складок плащаницы\nИ смену дней, и ход людских судеб.\nБез радости, без слез, без сожаленья\nСледить людей непрасные волненья,\nБез темных дум, без мысли \"почему?\",\nВне бытия, вне воли, вне желанья,\nВкусив покой, неведомый тому,\nКому земля - священный край изгнанья.\nКому земля - священный край изгнанья,\nТого простор полей не веселит,\nНо каждый шаг, но каждый миг таит\nИных миров в себе напоминанья.\nВ душе встают неясные мерцанья,\nКак будто он на камнях древних плит\nХотел прочесть священный алфавит\nИ позабыл понятий начертанья.\nИ бродит он в пыли земных дорог -\nОтступник жрец, себя забывший бог,\nСледя в вещах знакомые узоры.\nОн тот, кому погибель не дана,\nКто, встретив смерть, в смущенье клонит взоры,\nКто видит сны и помнит имена.\nКто видит сны и помнит имена,\nКто слышит трав прерывистые речи,\nКому ясны идущих дней предтечи,\nКому поет влюбленная волна;\nТот, чья душа землей убелена,\nКто бремя дум, как плащ, принял за плечи,\nКто возжигал мистические свечи,\nКого влекла Изиды пелена.\nКто не пошел искать земной услады\nНи в плясках жриц, ни в оргиях менад,\nКто в чашу нег не выжал виноград,\nКто, как Орфей, нарушив все преграды,\nВсе ж не извел родную тень со дна,-\nТому в любви не радость встреч дана.\nТому в любви не радость встреч дана,\nКто в страсти ждал не сладкого забвенья,\nКто в ласках тел не видел утоленья,\nКто не испил смертельного вина.\nСтрашится он принять на рамена\nЯрмо надежд и тяжкий груз свершенья,\nНе хочет уз и рвет живые звенья,\nКоторыми связует нас Луна.\nСвоей тоски - навеки одинокой,\nКак зыбь морей пустынной и широкой,-\nОн не отдаст. Кто оцет жаждал - тот\nИ в самый миг последнего страданья\nНе мирный путь блаженства изберет,\nА темные восторги расставанья.\nА темные восторги расставанья,\nА пепел грез и боль свиданий - нам.\nНам не ступать по синим лунным льнам,\nНам не хранить стыдливого молчанья.\nМы шепчем всем ненужные признанья,\nОт милых рук бежим к обманным снам,\nНе видим лиц и верим именам,\nТомясь в путях напрасного скитанья.\nСо всех сторон из мглы глядят на нас\nЗрачки чужих, всегда враждебных глаз.\nНи светом звезд, ни солнцем не согреты,\nСтремим свой путь в пространствах вечной тьмы,\nВ себе несем свое изгнанье мы -\nВ мирах любви неверные кометы!\nВ мирах любви,- неверные кометы,-\nЗакрыт нам путь проверенных орбит!\nЯвь наших снов земля не исстребит,-\nПолночных Солнц к себе нас манят светы.\nАх, не крещен в глубоких водах Леты\nНаш горький дух, и память нас томит.\nВ нас тлеет боль внежизненных обид -\nИзгнанники, скитальцы и поэты!\nТому, кто зряч, но светом дня ослеп,\nТому, кто жив и брошен в темный склеп,\nКому земля - священный край изгнанья,\nКто видит сны и помнит имена,-\nТому в любви не радость встреч дана,\nА темные восторги расставанья!\n* Звездный венок (лат.).- Ред.","name": "Corona Astralis","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5316, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1965","text": "Спит женщина, и ты ей снишься ночью,-\nКогда кругом безмолвие и мгла,-\nТем юношей, которого воочью\nОна конечно, видеть не могла.\nТам вдалеке, в холодном блеске полдня,\nДесантный взвод взмывает к небесам\nСпит женщина, твои невзгоды помня\nБольнее, чем ты помнишь это сам.\nОна проходит длинною тропою,\nКак будто по твоей идет судьбе.\nИ даже знает о тебе такое,\nЧего ты сам не знаешь о себе.","name": "Спит женщина","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5317, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","text": "Во-первых, объявлю вам, друг прелестный,\nЧто вот теперь уж более ста лет,\nКак людям образованным известно,\nЧто времени с пространством вовсе нет;\nЧто это только призрак субъективный,\nИль попросту сказать один обман.\nСего не знать есть реализм наивный,\nПриличный ныне лишь для обезьян.\nА если так, то значит и разлука,\nКак временно-пространственный мираж,\nРавна нулю, а сней тоска и скука,\nИ прочему всему оценка та ж.\nСказать по правде: от начала века\nСреди толпы бессмысленной земной\nНашлось всего два умных человека -\nФилософ Кант да прадедушка Ной.\nТот доказал методой априорной,\nЧто собственно на все нам наплевать,\nА этот - эмпирически бесспорно:\nНапился пьян и завалился спать.","name": "ИЗ ПИСЬМА"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5318, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1969","text": "Легко ль понять через десятки лет —\nЗдесь нет меня, ну просто нет и нет.\nЯ не запомнила земные дни.\nРастенью, и тому, наверно, внятно\nТеченье дней, а для меня они —\nКак на луне смутнеющие пятна.","name": "Легко ль понять через десятки лет...","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5319, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Поплавский","text": "Сонливость\nПутешественник спускается к центру земли\nТихо уходят дороги на запад\nСолнце\nМы научились разным вещам. Мы были на полюсе\nГде лед похож на логические возвраты\nА вода глубока\nКак пространство\nВсё оставлено\nТолько вдали память говорит с Богом","name": "Сонливость. Путешественник спускается..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5320, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1923","text": "Ужасом в сердце высечен\nЖелтый поволжский год.\nСколько их, сколько... тысячи!-\nУлицей снятых сирот.\nВ грязном, дырявом рубище,\nВ тине вечерней мглы -\nСколько их, дня не любящих...\nЭй, прокричите, углы!..\nСлышите крик рыдающий,-\nМерьте отчаянья прыть!\nНам ли, судьбу уздающим,\nЭту тоску забыть?\nВ бочке, под лодкой, под срубами\nБудут ли вновь они?\nИерихонскими трубами,\nПомощи голос, звени!\nСталью налитые руки\nК детским протянем рукам.\nУжас голодной муки,\nНет, позабыть не нам!\nВ грязном, дырявом рубище,\nВ тине вечерней мглы -\nСколько их, дня не любящих...\nЭй, прокричите, углы!..","name": "Детям улицы","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5321, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Клычков","text": "Ступает тишь, как сторож у ворот,\nНе шелохнет ни листика, ни ветки,\nЛишь дочка чернокосая соседки,\nКак птица полуночная, поет.\nО чем, Айше, так грустно ты поешь?\nМне чуждо дикое твое наречье.\nТы с моря, я с далекого поречья.\nТебя — волна, меня вскормила рожь.\nНо не забыть, пока поет в душе,\nВо мне самом баюн сладкоголосый,\nЧужой весны камнистого откоса\nИ песенки тоскующей Айше.","name": "Ступает тишь, как сторож у ворот..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5322, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","text": "Окна запотели.\nНа дворе луна.\nИ стоишь без целиу окна.\nВетер. Никнет, споря,\nряд седых берез.\nМного было горя...Много слез...\nИ встает невольно\nскучный ряд годин.\nСердцу больно, больно...Я один."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5323, "fields": {"themes": [7],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1821","text": "Был и я в стране чудесной,\nТам, куда мечты летят,\nГде средь синевы небесной\nНенасытный бродит взгляд,\nГде лишь мул наверх утеса\nПуть находит меж стремнин,\nГде весь в листьях в мраке леса\nРдеет сочный апельсин.\nКрай, любовь самой природы,\nРодина роскошных муз,\nОбласть браней и свободы,\nРабских и сердечных уз!\nБыл я на холмах священных,\nСредь божественных гробов,\nВ тесных рощах, растворенных\nСладким запахом цветов!\nДивною твоей луною\nБыл я по морю ведом;\nТьма сверкала подо мною,\nЗыбь горела за веслом!\nНад истоком Полиона\nЯ задумчивый стоял;\nМне казалось, там Миньона\nТужит между диких скал!\nК песне тихой и печальной\nПреклонял я жадный слух:\nИз страны, казалось, дальной\nПрилетел бесплотный дух!\nОн оставил ночь могилы\nРаз еще взглянуть на свет;\nТолько край родной и милый\nДаст ему забвенье бед!\nНа горах среди туманов\nЯ встречал толпу теней,\nПолк бессмертных великанов:\nРатных, бардов и судей -\nВечный Рим, кладбище славы,\nЯ к тебе летел душой!\nНо встает раздор кровавый,\nБрань несется в рай земной!\nГром завоет; зарев блески\nОслепят унылый взор;\nНенавистные тудески\nНиспадут с ужасных гор;\nСмерть из тысяч ружей грянет,\nВ тысяче штыках сверкнет;\nНе родясь, весна увянет,\nВольность, не родясь, умрет!\nВасильковою лазурью\nЗдесь пленяют небеса;\nПод рушительною бурью\nЗдесь не могут пасть леса;\nЗдесь душа в лугах шелковых,\nЖизнь и в камнях и в водах!\nЧто ж закон судеб суровых\nШлет сюда и месть и страх?\nВсе жестоким укоризна,\nЧто здесь сердцу говорит!\nИль не здесь любви отчизна?\nИль не это сад харит?\nЗдесь я видел обещанье\nСветлых, беззаботных дней;\nНо и здесь не спит страданье,\nМуз пугает звук цепей!","name": "Ницца","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5324, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1832","text": "Приветствую тебя, воинственных славян\nСвятая колыбель! Пришлец из чуждых стран,\nС восторгом я взирал на сумрачные стены,\nЧерез которые столетий перемены\nБезвредно протекли; где вольности одной\nСлужил тот колокол на башне вечевой,\nКоторый отзвонил ее уничтоженье\nИ сколько гордых душ увлек в свое паденье!..\n— Скажи мне, Новгород, ужель их больше нет?\nУжели Волхов твой не Волхов прежних лет?\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .","name": "Приветствую тебя, воинственных славян...","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5325, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1909","text": "Серый ослик твой ступает прямо,\nНе страшны ему ни бездна, ни река...\nМилая Рождественская дама,\nУвези меня с собою в облака!\nЯ для ослика достану хлеба,\n(Не увидят, не услышат,- я легка!)\nЯ игрушек не возьму на небо...\nУвези меня с собою в облака!\nИз кладовки, чуть задремлет мама,\nЯ для ослика достану молока.\nМилая Рождественская дама,\nУвези меня с собою в облака!","name": "Рождественская дама","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5326, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1889","text": "В чем счастье?..\nВ жизненном пути\nКуда твой долг велит - идти,\nВрагов не знать, преград не мерить,\nЛюбить, надеяться и - верить.","date_to": "1889"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5327, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","text": "И вечером, и утром рано,\nИ днем, и полночью глухой,\nВ жару, в мороз, средь урагана -\nЯ всё качаю головой!\nТо потупляю взор свой в землю,\nТо с неба не свожу очей,\nТо шелесту деревьев внемлю -\nГадаю о судьбе своей.\nКакую мне избрать дорогу?\nКого любить, кого искать?\nИдти ли в храм - молиться богу,\nИль в лес - прохожих убивать?"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5328, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Андрею Т.\nО н а:\nЧто всю ночь не спишь, прохожий,\nЧто бредешь - не добредешь,\nГоворишь одно и то же,\nСпать ребенку не даешь?\nКто тебя еще услышит?\nЧто тебе делить со мной?\nОн, как белый голубь, дышит\nВ колыбели лубяной.\nО н:\nВечер приходит, поля голубеют, земля сиротеет.\nКто мне поможет воды зачерпнуть из криницы глубокой?\nНет у меня ничего, я все растерял по дороге;\nДень провожаю, звезду встречаю. Дай мне напиться.\nО н а:\nГде криница - там водица,\nА криница на пути.\nНе могу я дать напиться,\nОт ребенка отойти.\nВот он веки опускает,\nИ вечерний млечный хмель\nОбвивает, омывает\nИ качает колыбель.\nО н:\nДверь отвори мне, выйди, возьми у меня что хочешь -\nСвет вечерний, ковш кленовый, траву подорожник...","name": "Колыбель"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5329, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Ломоносов","date_from": "1747","text": "Лишь только дневной шум замолк,\nНадел пастушье платье волк\nИ взял пастушей посох в лапу,\nПривесил к поясу рожок,\nНа уши вздел широку шляпу\nИ крался тихо сквозь лесок\nНа ужин для добычи к стаду.\nУвидев там, что Жучко спит,\nОбняв пастушку, Фирс храпит,\nИ овцы все лежали сряду,\nОн мог из них любую взять;\nНо, не довольствуясь убором,\nХотел прикрасить разговором\nИ именем овец назвать.\nОднако чуть лишь пасть разинул,\nРаздался в роще волчий вой.\nПастух свой сладкой сон покинул,\nИ Жучко с ним бросился в бой;\nОдин дубиной гостя встретил,\nДругой за горло ухватил;\nТут поздно бедной волк приметил,\nЧто чересчур перемудрил,\nВ полах и в рукавах связался\nИ волчьим голосом сказался.\nНо Фирс недолго размышлял,\nУбор с него и кожу снял.\nЯ притчу всю коротким толком\nМогу вам, господа, сказать:\nКто в свете сем родился волком,\nТому лисицой не бывать.","name": "Лишь только дневной шум замолк...","date_to": "1747"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5330, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1967","text": "А. И. Исаковской\nНе жаркие, не летние,\nВстают из-за реки -\nОсенние, последние,\nОстанние деньки.\nЕще и солнце радует,\nИ синий воздух чист.\nНо падает и падает\nС деревьев мертвый лист.\nЕще рябины алые\nВсе ждут к себе девчат.\nНо гуси запоздалые\n\"Прости-прощай!\" кричат.\nЕще нигде не вьюжится,\nИ всходы - зелены.\nНо все пруды и лужицы\nУже застеклены.\nИ рощи запустелые\nМне глухо шепчут вслед,\nЧто скоро мухи белые\nЗакроют белый свет...\nНет, я не огорчаюся,\nНапрасно не скорблю,\nЯ лишь хожу прощаюся\nСо всем, что так люблю!\nХожу, как в годы ранние,\nХожу, брожу, смотрю.\nНо только \"до свидания!\"\nУже не говорю...","name": "В дни осени","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5331, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1845","text": "\"Доброй ночи!\"- ты сказала,\nПодавая руку мне,\nИ желала много счастья,\nМного радостей во сне.\n\"Пусть до самого рассвета\nСнятся милые черты!\"-\nУлыбаяся лукаво,\nГоворила другу ты!\nИ сбылись твои желанья,\nИ тебя увидел я!\nВсё твои мне снились взоры,\nВзоры, полные огня!\nСнилось - в комнатке уютной\nМы сидим с тобой вдвоем;\nНа полу чертит узоры\nМесяц палевым лучом.\nТы меня рукой лилейной\nПривлекла на грудь свою,\nНежно в очи целовала\nИ шептала мне: \"люблю!\"\nИ еще так много снилось...\nЧто за дивный, сладкий сон!\nПожелай, чтобы со мною\nНаяву случился он!..","name": "Песня (Доброй ночи!- ты сказала...)","date_to": "1845"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5332, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1906","text": "Чаровал я, волхвовал я,\nБога Вакха зазывал я\nНа речные быстрины,\nВ чернолесье, в густосмолье,\nВ изобилье, в пустодолье,\nНа морские валуны.\nКолдовал я, волхвовал я,\nБога Вакха вызывал я\nНа распутия дорог,\nВ час заклятый, час Гекаты,\nВ полдень, чарами зачатый:\nБыл невидим близкий бог.\nСнова звал я, призывал я,\nК богу Вакху воззывал я:\n\"Ты, незримый, здесь, со мной!\nЧто же лик полдневный кроешь?\nСердце тайной беспокоишь?\nЧто таишь свой лик ночной?\nУмились над злой кручиной.\nПод любой явись личиной,\nВ струйной влаге иль в огне,\nИль, как отрок запоздалый,\nВзор узывный, взор усталый\nОбрати в ночи ко мне.\nЯ ль тебя не поджидаю\nИ, любя, не угадаю\nВинных глаз твоих свирель?\nЯ ль в дверях тебя не встречу\nИ на зов твой не отвечу\nДерзновеньем в ночь и хмель?\"\nОблик стройный у порога...\nВ сердце сладость и тревога...\nНет дыханья... Света нет...\nПолуотрок, полуптица...\nПод бровями туч зарница\nЗыблет тусклый пересвет....\nДемон зла иль небожитель,\nДелит он мою обитель,\nКлювом грудь мою клюет,\nПлоть кровавую бросает...\nСердце тает, воскресает,\nАлый ключ лиет, лиет...","name": "Вызывание Вакха","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5333, "fields": {"themes": [],"author": "Демьян Бедный","date_from": "1944","text": "Высоких гениев творенья\nНе для одной живут поры:\nИз поколений в поколенья\nОни несут свои дары.\nНаследье гениев былого -\nИсточник вечного добра.\nЖивое ленинское слово\nЗвучит сегодня, как вчера.\nТрудясь, мы знаем: Ленин - с нами!\nИ мы отважно под огнем\nНесем в боях сквозь дым и пламя\nВенчанное победой знамя\nС портретом Ленина на нем!","name": "Ленин - с нами!","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5334, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1967","text": "Долго Троя в положении осадном\nОставалась неприступною твердыней,\nНо троянцы не поверили Кассандре,-\nТроя, может быть, стояла б и поныне.\nБез умолку безумная девица\nКричала: \"Ясно вижу Трою павшей в прах!\"\nНо ясновидцев - впрочем, как и очевидцев -\nВо все века сжигали люди на кострах.\nИ в ночь, когда из чрева лошади на Трою\nСпустилась смерть, как и положено, крылата,\nНад избиваемой безумною толпою\nКто-то крикнул: \"Это ведьма виновата!\"\nБез умолку безумная девица\nКричала: \"Ясно вижу Трою павшей в прах!\"\nНо ясновидцев - впрочем, как и очевидцев -\nВо все века сжигали люди на кострах.\nИ в эту ночь, и в эту кровь, и в эту смуту\nКогда сбылись все предсказания на славу,\nТолпа нашла бы подходящую минуту,\nЧтоб учинить свою привычную расправу.\nБез умолку безумная девица\nКричала: \"Ясно вижу Трою павшей в прах!\"\nНо ясновидцев - впрочем, как и очевидцев -\nВо все века сжигали люди на кострах.\nА вот конец - хоть не трагичный, но досадный:\nКакой-то грек нашел Кассандрину обитель,-\nИ начал пользоваться ей не как Кассандрой,\nА как простой и ненасытный победитель.\nБез устали безумная девица\nКричала: \"Ясно вижу Трою павшей в прах!\"\nНо ясновидцев - впрочем, как и очевидцев -\nВо все века сжигали люди на кострах.","name": "Песня о вещей Кассандре","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5335, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1970","text": "Инфузорно\nМы пылаем\nИ выпениваем в споре\nВосклицанья, несть числа им,\nБудто это капли в море.\nЯ хочу,\nЧтоб крылось в слове\nСтолько пламенного жара,\nБудто блещет капля крови,\nТяжелей земного шара.","name": "Капля крови","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5336, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1947","text": "Ах, сам я не верил, что с первого взгляда\nЛюбовь налетит, как гроза.\nАх, сам я не думал, что могут солдата\nПоранить девичьи глаза.\nНе знал я, не ведал, что пули быстрее\nСердца поражает любовь.\nНе думал, что сабли казацкой острее\nГустая и темная бровь.\nАх, сам я не верил, что буду я вскоре\nУ девушки робкой в плену.\nНе знал я, что в милом и ласковом взоре,\nКак в море, навек утону.\nИ жаждой томимый, и солнцем палимый,\nЯ многие страны прошел,\nНо лучше моей дорогой и любимой\nНигде на земле не нашел...","name": "Ах, сам я не верил","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5337, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Рождественский","date_from": "1920","text": "\"Юную стройновысокую пальму\nя видел однажды...\"\nОдиссея, песнь VI\n\"Далеко разрушенная Троя,\nСорван парус, сломана ладья.\nИз когда-то славного героя\nСтал скитальцем бесприютным я.\nНи звезды, ни путеводных знаков...\nНереида, дай мне счастье сна\",-\nИ на отмель острова феаков\nОдиссея вынесла волна.\nОн очнулся. День идет к закату.\nГород скрыт за рощею олив.\nБедный парус натянул заплату,\nРозовый морщинится залив.\nТополя бормочут, засыпая,\nИ сидит на стынущем песке\nТонкая царевна Навзикая\nС позабытой ракушкой в руке.\n\"О царевна! Узких щек багрянец -\nКак шиповник родины моей.\nСядь ко мне. Я только чужестранец,\nПотерявший дом свой, Одиссей.\nГрудь и плечи, тонкие такие,\nТа же страстная судьба моя.\nПогляди же, девушка, впервые\nВ ту страну, откуда родом я.\nТам на виноградники Итаки\nСмотрит беспокойная луна.\nБелый дом мой обступили маки,\nНа пороге ждет меня жена.\nНо, как встарь, неумолимы боги,\nДолго мне скитаться суждено.\nОтчего ж сейчас - на полдороге -\nСердцу стало дивно и темно?\nЯ хотел бы в маленькие руки\nПоложить его - и не могу.\nТы, как пальма, снилась мне в разлуке,\nПальма на высоком берегу.\nНе смотри мучительно и гневно,\nЭтот миг я выпил до конца.\nЯ смолкаю. Проводи, царевна,\nЧужестранца в мирный дом отца\".","name": "Навзикая","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5338, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Глинка","date_from": "1830","text": "I\nЯ слышал музыку миров!..\nЛуна янтарная сияла\nНад тучным бархатом лугов;\nКачаясь, роща засыпала.....\nПрозрачный, розовый букет\n(То поздний заревой отсвет)\nРасцвел на шпице колокольни,\nНемел журчащий говор дольний...\nНо там, за далью облаков,\nГде ходят флотами светилы,\nИ высь крестят незримо силы,—\nИграла музыка миров......\nII\nШумел, разлегшись меж садов,\nРоскошный город прихотливый,—\nНа храмах, башнях, ста цветов\nМешались в воздухе отливы;\nИ этот город суеты,\nВ осанне дивной исполина,\nСиял в цветах, как грудь павлина,\nКак поэтической мечты\nНеуловимые творенья...\nНеслись, из клокота волненья,\nИ треск, и говор, и молва.\nИ вылетавшие слова\nСливались в голосное море;\nКипели страсти на просторе.......\nНо был один налетный миг,\nКогда смирился и затих\nТот звучный, судорожный город;\nОн утонул в минутном сне,\nИ шум колес, топор и молот\nЗаснули в общей тишине...\nТогда запело в вышине:\nИ ангелы заговорили\nПро Бога, вечность и любовь;\nИ, в дальних вихрях светлой пыли,\nЯ видел, как миры ходили,\nИ слышал музыку миров......","name": "Музыка миров","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5339, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Раевский","date_from": "1810","text": "Как можно свободу на цепи менять?\nУтехи Амура холодным Гименом\nНавеки сковать?\nВосторги и радость, нам данные небом,\nДруг милый, Шарлота, потщимся продлить.\nЗдесь всё ненадежно: и прелесть и радость\nКак миг улетят.\nДоколе лелеет огнистая младость,\nДоколе несытый Сатурн чередой\nНе сгубит улыбку, румянец весенний,\nДоколе с тобой\nПрисутствует добрый невидимый гений\nИ юноша страстный любовию полн,—\nДотоле, Шарлота, ликуй безмятежно\nИ на море челн\nСредь тихой погоды на вал ненадежный\nС неверным желаньем стремись удержать.\nХолодных, коварных людей осужденье\nКак можно внимать?\nИх радость — порочить любовь, наслажденье.","name": "Идиллия (Как можно свободу...)","date_to": "1810"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5340, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Рассказать обо всех мировых дураках,\nЧто судьбу человечества держат в руках?\nРассказать обо всех мертвецах-подлецах,\nЧто уходят в историю в светлых венцах?\nДля чего?\nТишина под парижским мостом.\nИ какое мне дело, что будет потом.\nА люди? Ну на что мне люди?\nИдет мужик, ведет быка.\nСидит торговка: ноги, груди,\nПлаточек, круглые бока.\nПрирода? Вот она природа -\nТо дождь и холод, то жара.\nТоска в любое время года,\nКак дребезжанье комара.\nКонечно, есть и развлеченья:\nСтрах бедности, любви мученья,\nИскусства сладкий леденец,\nСамоубийство, наконец.","name": "Рассказать обо всех мировых дураках..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5341, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1905","text": "В этой призрачной Пальмире,\nВ этом мареве полярном,\nО, пребудь с поэтом в мире,\nТы, над взморьем светозарным\nМне являвшаяся дивной\nАриадной, с кубком рьяным,\nС флейтой буйно-заунывной\nИль с узывчивым тимпаном,-\nТам, где в гроздьях, там, где в гимнах\nРдеют Вакховы экстазы...\nВ тусклый час, как в тучах дымных\nТлеют мутные топазы,\nЗакружись стихийной пляской\nС предзакатным листопадом\nИ под сумеречной маской\nПой, подобная менадам!\nВ желто-серой рысьей шкуре,\nУвенчавшись хвоей ельной,\nВихревейной взвейся бурей,\nВзвейся вьюгой огнехмельной!..\nТы стоишь, на грудь склоняя\nЛик духовный, лик страдальный.\nОбрывая и роняя\nВ тень и мглу рукой печальной\nЛепестки прощальной розы,\nИ в туманные волокна,\nКак сквозь ангельские слезы,\nПросквозили розой окна -\nИ потухли... Всё смесилось,\nПогасилось в волнах сизых...\nВот - и ты преобразилась\nМедленно... В убогих ризах\nМнишься ты в ночи Сивиллой...\nЧто, седая, ты бормочешь?\nТы грозишь ли мне могилой?\nИли миру смерть пророчишь?\nПриложила перст молчанья\nТы к устам - и я, сквозь шепот,\nСлышу медного скаканья\nЗаглушенный тяжкий топот...\nЗамирая, кликом бледным\nКличу я: \"Мне страшно, дева,\nВ этом мороке победном\nМедноскачущего Гнева...\"\nА Сивилла: \"Чу, как тупо\nУдаряет медь о плиты...\nТо о трупы, трупы, трупы\nСпотыкаются копыта...\"","name": "Медный Всадник","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5342, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Козлов","date_from": "1824","text": "Когда пробьет печальный час\nПолночной тишины\nИ звезды трепетно горят,\nТуман кругом луны:\nТогда задумчив и один,\nСпешу я к роще той,\nГде, милый друг, бывало, мы\nБродили в тьме ночной.\nО, если в тайной доле их\nВозможность есть душам\nСлетать из-за далеких звезд\nК тоскующим друзьям,—\nК знакомой роще ты слетишь\nВ полночной тишине,\nИ дашь мне весть, что в небесах\nТы помнишь обо мне!\nИ, думой сердца увлечен,\nТу песню я пою,\nКоторой, друг, пленяла ты\nМечтательность мою.\nУнылый голос ветерок\nРазносит в чуткой тьме,\nВ поляне веет и назад\nНесет его ко мне.\nА я... я верю... томный звук\nОт родины святой\nНа песнь любимую ответ\nДуши твоей младой.","name": "Ирландская мелодия","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5343, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","date_from": "1908","text": "Травы одеты перлами.\nГде-то приветы грустные\nСлышу, - приветы милые...\nМилая, где ты, -\nМилая?\nВечера светы ясные,-\nВечера светы красные...\nРуки воздеты: жду тебя...\nМилая, где ты, -\nМилая?\nРуки воздеты: жду тебя.\nВ струях Леты, смытую\nБледными Леты струями...\nМилая, где ты, -\nМилая?","name": "К ней","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5344, "fields": {"themes": [18],"author": "Василий Капнист","date_from": "1812","text": "1812 года ноябрь в 8-й день\nОдно лишь поприще осталось\nКончающемусь году - течь:\nВ пучину вечности желалось\nЕму тебя с собой увлечь,\nИ нить нам жизни драгоценной\nДесница парки разъяренной\nГотовилась уже пресечь.\nНо, вняв молитве теплой многих,\nБлагий твой ангел Михаил,\nСлетев, движенье ножниц строгих,\nК отраде всех, остановил.\nВрата он гроба заграждает\nИ друга смертных осеняет\nВоскрылием блестящих крыл.\nСей день днем радости нам будет,\nПриятный именем драгим.\nПусть в нашей жизни он убудет,\nКо дням прибавленный твоим;\nДа тем продлится век полезный,\nКоторым все мы, друг любезный,\nКак собственностью дорожим!","name": "Старому доброму другу моему","date_to": "1812"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5345, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1963","text": "Если б водка была на одного -\nКак чудесно бы было!\nНо всегда покурить - на двоих,\nНо всегда распивать - на троих.\nЧто же - на одного?\nНа одного - колыбель и могила.\nОт утра и до утра\nРаньше песни пелись,\nКак из нашего двора\nВсе поразлетелись -\nНавсегда, кто куда,\nНа долгие года.\nГоворят, что жена - на одного,-\nСпокон веку так было.\nНо бывает жена - на двоих,\nНо бывает она - на троих.\nЧто же - на одного?\nНа одного - колыбель и могила.\nОт утра и до утра\nРаньше песни пелись,\nКак из нашего двора\nВсе поразлетелись -\nНавсегда, кто куда,\nНа долгие года.\nСколько ребят у нас в доме живет,\nСколько ребят в доме рядом!\nСколько блатных мои песни поет,\nСколько блатных еще сядут -\nНавсегда, кто куда,\nНа долгие года!","name": "Если б водка была на одного...","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5346, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1921","text": "Пробочка под крепким йодом!\nКак ты скоро перетлела!\nТак вот и душа незримо\nЖжет и разъедает тело.","name": "ПРОБОЧКА","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5347, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Винокуров","date_from": "1961","text": "Боюсь гостиниц. Ужасом объят\nПри мысли, что когда-нибудь мне снова\nВтянуть в себя придется тонкий яд\nКовров линялых номера пустого.\nБоюсь гостиниц. Это неспроста.\nЗдесь холодом от окон веет люто.\nЗдесь лампа. Здесь гардины. Здесь тахта.\nИллюзия семейного уюта.\nБоюсь гостиниц. Может, потому,\nЧто чувствую, что в номере когда-то\nОстаться мне случится одному.\nНавеки. В самом деле. Без возврата.","name": "Боюсь гостиниц. Ужасом объят...","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5348, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1927","text": "Ты будешь ждать, пока уснут,\nокостенеют окна дома,\nи бледных вишен тишину\nнарушит голос мой знакомый.\nЯ прибегу в большом платке,\nс такими жаркими руками,\nчтоб нашей радостной тоске\nкипеть вишневыми цветами...","name": "Ты будешь ждать, пока уснут...","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5349, "fields": {"themes": [19,17],"author": "Агния Барто","text": "Я Володины отметки\nУзнаю без дневника.\nЕсли брат приходит с тройкой\nРаздается три звонка.\nЕсли вдруг у нас в квартире\nНачинается трезвон -\nЗначит, пять или четыре\nПолучил сегодня он.\nЕсли он приходит с двойкой -\nСлышу я издалека:\nРаздается два коротких,\nНерешительных звонка.\nНу, а если единица -\nОн тихонько в дверь стучится.","name": "Звонки"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5350, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","text": "Слушать предсмертные песни Орфея друзья собралися.\nНагло бранясь и крича, вдруг показался паяц.\nТотчас же шумной толпой убежали друзья за паяцем...\nГрустно на камне один песню окончил Орфей.","name": "Орфей и паяц"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5351, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1914","text": "Когда до тончайшей мелочи\nВесь день пред тобой на весу,\nЛишь знойное щелканье белочье\nНе молкнет в смолистом лесу.\nИ млея, и силы накапливая,\nСпит строй сосновых высот.\nИ лес шелушится и каплями\nРоняет струящийся пот.\nСады тошнит от верст затишья.\nСтолбняк рассерженных лощин\nСтрашней, чем ураган, и лише,\nЧем буря, в силах всполошить.\nГроза близка. У сада пахнет\nИз усыхающего рта\nКрапивой, кровлей, тленьем, страхом.\nВстает в колонны рев скота.\nНа кустах растут разрывы\nОблетелых туч. У сада\nПолон рот сырой крапивы:\nЭто запах гроз и кладов.\nУстает кустарник охать.\nВ небе множатся пролеты.\nУ босой лазури - походь\nГоленастых по болоту.\nИ блестят, блестят, как губы,\nНе утертые рукою,\nЛозы ив, и листья дуба,\nИ следы у водопоя.","name": "Три варианта","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5352, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1913","text": "Видел я, как от напрягшейся крови\nЯростно вскинув трясущийся пах,\nЗвякнув железом, заросшим в ноздрях,\nРинулся бык к приведенной корове.\nВидел, как потная, с пенистым крапом,\nСловно хребтом переловленным вдруг\nРазом осела кобыла, и с храпом\nЛег на нее изнемогший битюг...\nЖутко, услышав кошачьи сцепленья,\nТигров представить средь лунных лучей..\nНет омерзительней совокупленья\nВинтообразного хлябких свиней.\nКажется, будто горячее сало,\nСладко топясь на огне и визжа,\nПросит, чтоб, чмокая сочно и ало,\nВ сердце запело дрожанье ножа.\nЕсли средь ласки любовной мы сами -\nСтадо свиных несвежеванных туш,-\nДай разрешенье, Господь, и с бесами\nВ воду лавину мясную обрушь!","name": "Видел я, как от напрягшейся крови...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5353, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1814","text": "Пред ними истощает\nЛюбовь златой колчан.\nВсе в них обворожает:\nПоходка, легкий стан,\nПолунагие руки\nИ полный неги взор,\nИ уст волшебны звуки,\nИ страстный разговор,—\nВсе в них очарованье!\nА ножка... милый друг,\nОна — харит созданье,\nКипридиных подруг.\nДля ножки сей, о вечны боги,\nУсейте розами дороги\nИль пухом лебедей!\nСам Фидий перед ней\nВ восторге утопает,\nПоэт — на небесах,\nИ труженик в слезах\nМолитву забывает!","name": "Пред ними истощает...","date_to": "1814"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5354, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1730","text": "Благополучны дни\nНашими временами;\nВеселы мы одни,\nХоть нет и женщин с нами:\nЧестности здесь уставы,\nЗлобе, вражде конец,\nИщем единой славы\nОт чистоты сердец.\nГордость, источник бед,\nРаспрей к нам не приводит,\nСпоров меж нами нет,\nБрань нам и в ум не входит;\nДружба, твои успехи\nУвеселяют нас;\nВот наши все утехи,\nБлагословен сей час.\nМы о делах чужих\nДерзко не рассуждаем\nИ во словах своих\nСвета не повреждаем;\nВсе тако человеки\nДолжны себя явить,\nМы золотые веки\nТщимся возобновить.\nТы нас, любовь, прости,\nНимфы твои прекрасны\nСтрелы свои внести\nВ наши пиры не властны;\nТы утех не умножишь\nВ братстве у нас, любовь,\nТолько лишь востревожишь\nРевностью дружню кровь.\nТолько не верь тому,\nЧто мы твои злодеи:\nСродны ли те уму,\nЧистым сердцам затеи?\nМы, приобщая мира\nСладости дар себе,\nТолько пойдем из пира\nПодданны все тебе.","name": "Благополучны дни...","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5355, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Нынче в наших горах синева,\nНынче серое небо в столице.\nИ кружится моя голова —\nА твоя голова не кружится?\nЯ не шлю телеграммы в Москву,\nНе пленяю сияющим Крымом,\nЯ приехать тебя не зову —\nПриезжают без зова к любимым...","name": "Нынче в наших горах синева..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5356, "fields": {"themes": [13,5],"author": "Самуил Маршак","text": "Чернеет лес, теплом разбуженный,\nВесенней сыростью объят.\nА уж на ниточках жемчужины\nОт ветра каждого дрожат.\nБутонов круглые бубенчики\nЕще закрыты и плотны,\nПо солнце раскрывает венчики\nУ колокольчиков весны.\nПриродой бережно спеленутый,\nЗавернутый в зеленый лист,\nРастет цветок в глуши нетронутой,\nПрохладен, хрупок и душист.\nТомится лес весною раннею,\nИ всю счастливую тоску\nИ все свое благоухание\nОн отдал горькому цветку.","name": "Ландыш"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5357, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1917","text": "Проходит сеятель по ровным бороздам.\nОтец его и дед по тем же шли путям.\nСверкает золотом в его руке зерно,\nНо в землю черную оно упасть должно.\nИ там, где червь слепой прокладывает ход,\nОно в заветный срок умрет и прорастет.\nТак и душа моя идет путем зерна:\nСойдя во мрак, умрет - и оживет она.\nИ ты, моя страна, и ты, ее народ,\nУмрешь и оживешь, пройдя сквозь этот год,-\nЗатем, что мудрость нам единая дана:\nВсему живущему идти путем зерна.","name": "Путем зерна","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5358, "fields": {"themes": [],"author": "Каролина Павлова","date_from": "1840","text": "Я не из тех, которых слово\nВсегда смиренно, как их взор,\nЧье снисхождение готово\nЗагладить каждый приговор.\nЯ не из тех, чья мысль не смеет\nОблечься в искреннюю речь,\nЧей разум всех привлечь умеет\nИ все сношения сберечь,\nКоторые так осторожно\nВладеют фразою пустой\nИ, ведая, что всё в них ложно,\nВсечасно смотрят за собой.","name": "Я не из тех, которых слово...","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5359, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1894","text": "Уходят дни. И вот уж десять лет\nПрошло с тех пор, как смерть к тебе склонилась.\nНо смерти для твоих созданий нет,\nТолпа твоих видений, о поэт,\nБессмертием навеки озарилась.\nВ немом гробу ты спишь глубоким сном.\nРодной страны суровые метели\nРыдают скорбно в сумраке ночном,\nБаюкают тебя в твоей постели\nИ шепчут о блаженстве неземном.\n* Было прочитано автором 31-го октября 1893\nгода в Москве, в заседании Общества любителей\nроссийской словесности, посвященном памяти\nИ. С. Тургенева. (Прим. К. Бальмонта.)\nТы заслужил его. Во тьме невзгоды,\nКогда, под тяжким гнетом, край родной,\nТомясь напрасной жаждою свободы,\nПереживал мучительные годы,\nТы был исполнен думою одной:\nКумир неволи сбросить с пьедестала,\nЖивой волной ударить в берега,\nСломить ту силу, что умы сковала,-\nИ ты поклялся клятвой Ганнибала -\nЖить лишь затем, чтоб растоптать врага.\nИ ты спустился в темные пучины\nНародной жизни, горькой и простой,\nПленяющей печальной красотой,\nИ подсмотрел цветы средь грязной тины,\nСредь грубости - любви порыв святой.\nИ слился ты с той светлою плеядой,\nПред чьим огнем рассеялася тьма,\nПред чьим теплом растаяла зима;\nНахлынули борцы живой громадой -\nИ пала крепостничества тюрьма.\nНо в этот миг, зиждительный и чудный,\nТы не хотел душою отдохнуть,\nСвятым огнем твоя горела грудь,\nИ вот опять - далекий, многотрудный,\nПеред тобой открылся новый путь.\nДворянских гнезд заветные аллеи.\nЗабытый сад. Полузаросший пруд.\nКак хорошо, как все знакомо тут!\nСирень, и резеда, и эпомеи,\nИ георгины гордые цветут.\nЗатмилась ночь. Чуть слышен листьев ропот.\nЗа рощей чуть горит луны эмаль.\nИ в сердце молодом встает печаль.\nИ слышен чей-то странный, грустный шепот.\nКому-то в этот час чего-то жаль.\nИ там вдали, где роща так туманна,\nГде луч едва трепещет над тропой,-\nЕлена, Маша, Лиза, Марианна,\nИ Ася, и несчастная Сусанна -\nСобралися воздушною толпой.\nЗнакомые причудливые тени,\nСоздания любви и красоты,\nИ девственной и женственной мечты,-\nИх вызвал к жизни чистый, нежный гений,\nОн дал им форму, краски и черты.\nНе будь его, мы долго бы не знали\nСтраданий женской любящей души,\nЕе заветных дум, немой печали;\nЛишь с ним для нас впервые прозвучали\nТе песни, что таилися в тиши.\nОн возмутил стоячих вод молчанье,\nЗапросам тайным громкий дал ответ,\nИз тьмы он вывел женщину на свет,\nВ широкий мир стремлений и сознанья,\nНа путь живых восторгов, битв и бед.\nВот почему, с любовью вспоминая\nО том, кто удалился в мир иной,\nПред кем зажегся светоч неземной,\nЗдесь собралась толпа ему родная,\nС ним слившаяся мыслию одной:\nПусть мы с тобой разлучены судьбою\nУж десять невозвратных долгих лет,\nНо ты, наш друг, учитель и поэт,\nСредь нас живешь! Сверкает над тобою\nБессмертия нетленный, чистый свет!","name": "Памяти И.С.Тургенева","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5360, "fields": {"themes": [],"author": "Рюрик Ивнев","date_from": "1980","text": "Все забыть — и прошлые года,\nИ тот мир, который был безбрежным,\nЯ тебя не видел никогда\nВот таким особенным и нежным.\nЧто душе сокровища веков?\nДаже солнца для нее не стало.\nТочно кисть голландских мастеров\nДля меня — тебя нарисовала.\nЭтот дар, как таинство небес,\nМожет быть, таинственнее даже,\nЭтот дар волшебней всех чудес —\nИ о нем словами не расскажешь.","name": "Все забыть — и прошлые года...","date_to": "1980"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5361, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Ошанин","date_from": "1946","text": "Мы олененка взяли на руки\nИ тропами глухой земли\nС сырых камней Медвежьей вараки\nВ наш новый город принесли.\nНа одеялах, щедро постланных,\nОн вырос в городском дому,\nИ мы вчера, уже как взрослому,\nОвса насыпали ему.\nА он стучал рогами новыми —\nВ тепле согреться он не мог,—\nЗа дверь с непрочными засовами\nУшел на снежный холодок.\nЗа речкой, в нашем старом лагере,\nЗабыв про дружбу и ночлег,\nИскал он сладкий стебель ягеля,\nКопытцем разрывая снег.\nГлядим мы на гору из форточки —\nНа меркнущий полярный день.\nНаш край такой же несговорчивый,\nКак этот маленький олень.","name": "Олененок","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5362, "fields": {"themes": [20],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1967","text": "Несчетный счет минувших дней\nнеужто не оплачен?\n...Мы были во сто крат бедней\nи во сто крат богаче.\nМы были молоды, горды,\nвзыскательны и строги.\nИ не было такой беды,\nчтоб нас свернуть с дороги.\nИ не было такой войны,\nчтоб мы не победили.\nИ нет теперь такой вины,\nчтоб нам не предъявили.\nУж раз мы выжили.\nНу, что ж!\nСудите, виноваты!\nВсе наше:\nистина и ложь,\nпобеды и утраты,\nи стыд, и горечь, и почет,\nи мрак, и свет из мрака.\n...Вся жизнь моя — мой вечный счет,\nс лихвой, без скидок и без льгот,\nна круг,— назад и наперед,—\nоплачен и оплакан.","name": "Несчетный счет минувших дней...","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5363, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","text": "Кухарка вышла замуж за компот,\nВзял гусеницу в жены огородник,\nГрядущий день влюбился в прошлый год,\nА виноваты - сводница и сводник.\nУ сводников - своих законов свод:\nК бирюльке в плен идет бирюк-работник,\nПрилежницу всегда прельщает мот,\nНо никогда негодницу негодник.\nВсех сводят сводники:\nкозла с капустой, сор\nС отсутствием метлы, рубашку - с молью,\nОгонь - с водой, пилу или топор -\nС деревьями, шиш - с маслом, рану - с\nсолью.\nНо близок час расплаты; он придет\nИ сводника... со своднею сведет.","name": "Сводники"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5364, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1879","text": "Тебе обязан я спасеньем\nДуши, измученной борьбой,\nТвоя любовь - мне утешеньем,\nТвои слова - закон святой!\nТы безотрадную темницу\nПреобразила в рай земной,\nМеня ты к жизни пробудила\nИ возвратила мне покой.\nТеперь я снова оживился,\nГляжу вперед теперь смелей,\nМне в жизни новый путь открылся,\nИдти по нем спешу скорей!","name": "Тебе обязан я спасеньем...","date_to": "1879"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5365, "fields": {"themes": [],"author": "Корней Чуковский","text": "Были бы у ёлочки\nНожки,\nПобежала бы она\nПо дорожке.\nЗаплясала бы она\nВместе с нами,\nЗастучала бы она\nКаблучками.\nЗакружились бы на ёлочке\nИгрушки -\nРазноцветные фонарики,\nХлопушки.\nЗавертелись бы на ёлочке\nФлаги\nИз пунцовой, из серебряной\nБумаги.\nЗасмеялись бы на ёлочке\nМатрёшки\nИ захлопали б от радости\nВ ладошки.\nПотому что у ворот\nПостучался Новый год!\nНовый, новый,\nМолодой,\nС золотою бородой!","name": "Елка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5366, "fields": {"themes": [],"author": "Федерико Лорка","text": "I\nГород\nСомкнулся лес столетний\nнад городком,\nно сам тот лес столетний\nрастет на дне морском.\nПосвистывают стрелы\nи там и тут.\nИ в зарослях кораллов\nохотники бредут.\nНад новыми домами\nгул сосен вековой\nс небесной синевою,\nстеклянной и кривой.\nII\nКоридор\nПоутру из коридора\nвыходили два сеньора.\n(Небо\nмолодое.\nСветло-золотое.)\n...Два сеньора ходят мимо.\nБыли оба пилигримы.\n(Небо\nкак горнило.\nСиние\nчернила.)\n...Ходят, ходят — и ни слова.\nБыли оба птицеловы.\n(Небо\nстало старым.\nСделалось\nянтарным.)\n...Два сеньора ходят мерно.\nБыли оба...\nВсе померкло.\nIII\nПервая страница\nСветись, вода!\nСинее, синь!\nКак ярок\nапельсин!\nСинее, синь!\nВода, светись!\nКак много в небе\nптиц!\nСвет.\nСинева.\nКак зелена трава!\nНебо.\nВода.\nКак еще рожь\nмолода!\nПеревод Гелескула","name": "Палимпсесты"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5367, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1859","text": "Цветут камелия и роза,\nНо их не видит мотылек:\nТы жизнь и смерть его, ты — греза\nПевца цветов, моя мимоза,\nМой целомудренный цветок,\nЗатем что в звучном строе лета\nНет и не будет больше дня\nЗвучней и ярче для поэта,\nКак тот, когда сложилась эта\nПростая песнь: «Не тронь меня».","name": "Мимоза","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5368, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1972","text": "I\nСказать, что ты мертва?\nНо ты жила лишь сутки.\nКак много грусти в шутке\nТворца! едва\nмогу произнести\n\"жила\" — единство даты\nрожденья и когда ты\nв моей горсти\nрассыпалась, меня\nсмущает вычесть\nодно из двух количеств\nв пределах дня.\nII\nЗатем, что дни для нас —\nничто. Всего лишь\nничто. Их не приколешь,\nи пищей глаз\nне сделаешь: они\nна фоне белом,\nне обладая телом,\nнезримы. Дни,\nони как ты; верней,\nчто может весить\nуменьшенный раз в десять\nодин из дней?\nIII\nСказать, что вовсе нет\nтебя? Но что же\nв руке моей так схоже\nс тобой? и цвет —\nне плод небытия.\nПо чьей подсказке\nи так кладутся краски?\nНавряд ли я,\nбормочущий комок\nслов, чуждых цвету,\nвообразить бы эту\nпалитру смог.\nIV\nНа крылышках твоих\nзрачки, ресницы —\nкрасавицы ли, птицы —\nобрывки чьих,\nскажи мне, это лиц\nпортрет летучий?\nКаких, скажи, твой случай\nчастиц, крупиц\nявляет натюрморт:\nвещей, плодов ли?\nи даже рыбной ловли\nтрофей простерт.\nV\nВозможно, ты — пейзаж,\nи, взявши лупу,\nя обнаружу группу\nнимф, пляску, пляж.\nСветло ли там, как днем?\nиль там уныло,\nкак ночью? и светило\nкакое в нем\nвзошло на небосклон?\nчьи в нем фигуры?\nСкажи, с какой натуры\nбыл сделан он?\nVI\nЯ думаю, что ты —\nи то и это:\nзвезды, лица, предмета\nв тебе черты.\nКто был тот ювелир,\nчто, бровь не хмуря,\nнанес в миниатюре\nна них тот мир,\nчто сводит нас с ума,\nберет нас в клещи,\nгде ты, как мысль о вещи,\nмы — вещь сама?\nVII\nСкажи, зачем узор\nтакой был даден\nтебе всего лишь на день\nв краю озер,\nчья амальгама впрок\nхранит пространство?\nА ты — лишает шанса\nстоль краткий срок\nпопасть в сачок,\nзатрепетать в ладони,\nв момент погони\nпленить зрачок.\nVIII\nТы не ответишь мне\nне по причине\nзастенчивости и не\nсо зла, и не\nзатем, что ты мертва.\nЖива, мертва ли —\nно каждой Божьей твари\nкак знак родства\nдарован голос для\nобщенья, пенья:\nпродления мгновенья,\nминуты, дня.\nIX\nА ты — ты лишена\nсего залога.\nНо, рассуждая строго,\nтак лучше: на\nкой ляд быть у небес\nв долгу, в реестре.\nНе сокрушайся ж, если\nтвой век, твой вес\nдостойны немоты:\nзвук — тоже бремя.\nБесплотнее, чем время,\nбеззвучней ты.\nX\nНе ощущая, не\nдожив до страха,\nты вьешься легче праха\nнад клумбой, вне\nпохожих на тюрьму\nс ее удушьем\nминувшего с грядущим,\nи потому,\nкогда летишь на луг\nжелая корму,\nприобретает форму\nсам воздух вдруг.\nXI\nТак делает перо,\nскользя по глади\nрасчерченной тетради,\nне зная про\nсудьбу своей строки,\nгде мудрость, ересь\nсмешались, но доверясь\nтолчкам руки,\nв чьих пальцах бьется речь\nвполне немая,\nне пыль с цветка снимая,\nно тяжесть с плеч.\nXII\nТакая красота\nи срок столь краткий,\nсоединясь, догадкой\nкривят уста:\nне высказать ясней,\nчто в самом деле\nмир создан был без цели,\nа если с ней,\nто цель — не мы.\nДруг-энтомолог,\nдля света нет иголок\nи нет для тьмы.\nXIII\nСказать тебе \"Прощай\"\nкак форме суток?\nЕсть люди, чей рассудок\nстрижет лишай\nзабвенья; но взгляни:\nтому виною\nлишь то, что за спиною\nу них не дни\nс постелью на двоих,\nне сны дремучи,\nне прошлое — но тучи\nсестер твоих!\nXIV\nТы лучше, чем Ничто.\nВерней: ты ближе\nи зримее. Внутри же\nна все на сто\nты родственна ему.\nВ твоем полете\nоно достигло плоти;\nи потому\nты в сутолке дневной\nдостойна взгляда\nкак легкая преграда\nмеж ним и мной.","name": "Бабочка","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5369, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1956","text": "В. Бокову\nПахнет засолами,\nпахнет молоком.\nЯгоды засохлые\nв сене молодом.\nЯ лежу,\nчего-то жду\nкаждою кровинкой,\nв темном небе\nзвезду\nшевелю травинкой.\nВсе забыл,\nвсе забыл,\nбудто напахался,-\nс кем дружил,\nкого любил,\nнад кем надсмехался.\nВ небе звездно и черно.\nНочь хорошая.\nЯ не знаю ничего,\nничегошеньки.\nБаловали меня,\nа я -\nкак небалованный,\nцеловали меня,\nа я -\nкак нецелованный.","name": "Пахнет засолами...","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5370, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Светлов","date_from": "1922","text": "Солнце на ночь отдано в починку,\nДню на отдых уходить пора...\nУ машин сегодня вечеринка,\nПочитай, до самого утра.\nНочь впотьмах за крышею стеклянной\nОстановит искры на бегу...\nЗнаю: домны весело и пьяно\nБудут пить расплавленный чугун,\nБудут звезды облачных видений\nЗа трубой высокой ожидать...\nЗавтра рваный телеграф оденет\nОтработанные за ночь провода.\nИ когда за колокольней дальней\nУтомленный выглянет восток,\nПро любовь шалунье-наковальне\nНашепнет проказник-молоток.\nНебеса зальются медной речью,\nРазбросав по лужицам огни,\nНа дворе, где май широкоплечий\nОтливает солнечные дни.","name": "Ночная работа","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5371, "fields": {"themes": [7],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1916","text": "В двенадцати верстах от Луги,\nВ лесу сосновом, на песке,\nВ любимом обществе подруги\nЖиву в чарующей тоске...\nСреди озер, берез и елок\nИ сосен мачтовых среди\nБежит извилистый проселок,\nШум оставляя позади.\nЯ не люблю дорог шоссейных:\nНа них - харчевни и обоз.\nЯ жить привык в сквозных, в кисейных\nЛесах, где колыбели грез.\nВ просторном доме, в десять комнат,\nПростой, мещанистый уют,\nСреди которого укромно\nДни северлетние текут.\nДом на горе, а в котловине,\nКак грандиозное яйцо,\nБлистает озеро сталь-сине,\nИ в нем - любимое лицо!\nС ольховой удочкой, в дырявой\nИ утлой лодке, на корме,\nТы - нежный отдых мой от славы,\nКоторый я найти сумел...\nТо в аметистовом, то в белом,\nТо в бронзовом, то в голубом.\nТы бродишь в парке запустелом\nИ песней оживляешь дом.\nНа дне озерном бродят раки\nИ плоскотелые лещи.\nНо берегись: в зеленом мраке\nМедведи, змеи и клещи!\nА вечерами крыломыши\nЛавируют среди берез,\nИ барабанит дождь по крыше,\nКак громоносный Берлиоз.\nДа, много в жизни деревенской\nНесносных и противных \"но\",\nНо то, о чем твердит Каменский,\nРешительно исключено...\nЗдесь некому плести интриги,\nИ некому копать здесь ям...\nНи до Вердена, ни до Риги\nНет дела никакого нам...\nЗдесь царство в некотором роде,\nИ оттого, что я - поэт,\nЯ кровью чужд людской породе\nИ свято чту нейтралитет.","name": "Поэза северного озера","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5372, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1951","text": "Ты б радость была и свобода,\nИ ветер, и солнце, и путь.\nВ глазах твоих Бог и природа\nИ вечная женская суть.\nМне б нынче обнять твои ноги,\nВ колени лицо свое вжать,\nОтдать половину тревоги,\nЧастицу покоя вобрать.\nЯ так живу, как ты должна,\nОбязана перед судьбою.\nНо ты ведь не в ладах с собою\nИ меж чужих живешь одна.\nА мне и дальше жить в огне,\nНести свой крест, любить и путать.\nИ ты еще придешь ко мне,\nКогда меня уже не будет.\nПолон я светом, и ветром, и страстью,\nВсем невозможным, несбывшимся ранним...\nТы — моя девочка, сказка про счастье,\nОпроверженье разочарований...\nКак мы плутали,\nно нынче,\nна деле\nСбывшейся встречей плутание снято.\nКиев встречал нас\nвеселой метелью\nВлажных снежинок,— больших и мохнатых.\nДень был наполнен\nстремительным ветром.\nШли мы сквозь ветер,\nчасов не считая,\nИ в волосах твоих,\nмягких и светлых,\nСнег оседал,\nрасплывался и таял.\nБил по лицу и был нежен.\nКазалось,\nТак вот идти нам сквозь снег и преграды\nВ жизнь и победы,\nвстречаться глазами,\nЧувствовать эту вот\nбьющую радость...\nДвери наотмашь,\nи мир будто настежь,—\nСветлый, бескрайний, хороший, тревожный...\nШли мы и шли,\nзадыхаясь от счастья,\nРобко поверив,\nчто это — возможно.\nОдин. И ни жены, ни друга:\nНа улице еще зима,\nА солнце льется на Калугу,\nНа крыши, церкви и дома.\nБлеск снега. Сердце счастья просит,\nИ я гадаю в тишине,\nКуда меня еще забросит\nИ как ты помнишь обо мне...\nИ вновь метель. И влажный снег.\nВласть друг над другом и безвластье.\nИ просветленный тихий смех,\nЧуть в глубине задетый страстью.\nТы появишься из двери.\nБ.Пастернак\nМы даль открыли друг за другом,\nИ мы вдохнули эту даль.\nИ влажный снег родного Юга\nСвоей метелью нас обдал.\nОн пахнул счастьем, этот хаос!\nПросторным — и не обоймешь...\nА ты сегодня ходишь, каясь,\nИ письма мужу отдаешь.\nВ чем каясь? Есть ли в чем? Едва ли!\nОдни прогулки и мечты...\nСкорее в этой снежной дали,\nКоторую вдохнула ты.\nЛомай себя. Ругай за вздорность,\nТащись, запутавшись в судьбе.\nПусть русской женщины покорность\nНа время верх возьмет в тебе.\nНо даль — она неудержимо\nВ тебе живет, к тебе зовет,\nИ русской женщины решимость\nЕще свое в тебе возьмет.\nИ ты появишься у двери,\nПрямая, твердая, как сталь.\nЕще сама в себя не веря,\nУже внеся с собою даль.\nА это было в настоящем,\nХоть начиналось все в конце...\nБыл снег, затмивший все.\nКружащий.\nСнег на ресницах. На лице.\nОн нас скрывал от всех прохожих,\nИ нам уютно было в нем...\nНо все равно — еще дороже\nНам даль была в уюте том.\nСам снег был далью... Плотью чувства,\nЧто нас несло с тобой тогда.\nИ было ясно. Было грустно,\nЧто так не может быть всегда,\nЧто наше бегство — ненадолго,\nЧто ждут за далью снеговой\nТвои привычки, чувство долга,\nЯ сам меж небом, и землей...\nТеперь ты за туманом дней,\nИ вспомнить можно лишь с усильем\nВсе, что так важно помнить мне,\nЧто ощутимой было былью.\nИ быль как будто не была.\nЧто ж, снег был снег... И он — растаял.\nДавно пора, уйдя в дела,\nСмириться с, тем, что жизнь — такая.\nНо, если верится в успех,\nОпять кружит передо мною\nТот, крупный, нежный, влажный снег,—\nВесь пропитавшийся весною...","name": "Влажный снег","date_to": "1951"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5373, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1900","text": "Порой всему, как дети, люди рады\nИ в легкости своей живут веселой.\nО, пусть они смеются! Нет отрады\nСмотреть во тьму души моей тяжелой.\nЯ не нарушу радости мгновенной,\nЯ не открою им дверей сознанья,\nИ ныне, в гордости моей смиренной,\nДаю обет великого молчанья.\nВ безмолвьи прохожу я мимо, мимо,\nЗакрыв лицо,- в неузнанные дали,\nКуда ведут меня неумолимо\nЖестокие и смелые печали.","name": "Последнее","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5374, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кочетков","text": "Тоска по дому... Облачной гряды\nТускнеющие очертанья\nИ тонкий лук кочевницы-звезды,\nЗвенящий тетивой молчанья.\nВстает неодолимая печаль\nОт нив земных - до нив небесных.\nСкажи, душа, чего тебе так жаль:\nЛюбимых глаз иль звезд безвестных?\nНо не постигнет страстная тоска,\nКуда стремит свой парус темный:\nК живым огням родного далека\nИль в пропасть вечности бездомной.","name": "Тоска по дому... Облачной гряды..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5375, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1907","text": "Вещий крик осеннего ветра в поле.\nЗавернувшись в складки одежды темной,\nСтонет бурный вечер в тоске бездомной,\nСтонет от боли.\nРаздирая тьму, облака, туманы,\nПростирая алые к Ночи руки,\nОбнажает Вечер в порыве муки\nРдяные раны.\nПлачьте, плачьте, плачьте, безумцы-ветры,\nНад горой, над полем глухим, над пашней...\nСлышу в голых прутьях, в траве вчерашней\nВопли Деметры.","name": "Вещий крик осеннего ветра в поле...","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5376, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Обрадович","date_from": "1926","text": "Бабой сытой и крутогрудой\nВолга ластилась к берегам.\nНо иная земная удаль —\nПо дорогам и городам.\nЭто трактором и мотором\nДружно гаркнула дымная даль,\nИ усмешкой каменной город\nУсмехнулся на бабью печаль.\nСтих на дне, чернея и ржавя,\nПозабытый Стенькин кистень.\nПоловодье иное славя,\nНараспашку — весенний день.\nОн раскинул синеющий бредень:\nЗа Уралом метался огонь...\nБуйной вольницей песня бредит\nДа саратовская гармонь.\nИ под песней широкой и жаркой\nГам лабазов, да кудрями дым,\nДа ворочалась землечерпалка\nАллигатором тяжким и злым.\nСловно грузчик, вздыхала круто\nИ цвела, от разгула пьяна,\nВплоть до Астрахани мазутом,\nКак персидскою шалью, волна.","name": "Волга","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5377, "fields": {"themes": [],"author": "Черубина де Габриак","text": "Весь лед души обстал вокруг,\nКак отраженная ограда,\nИ там совпал Полярный круг\nС кругами Ада.\nТам брата ненавидит брат...\nВ немом молчаньи стынут души,\nА тех, кто обращен назад,\nЗмеей воспоминанье душит.\nИ громоздятся глыбы льда...\nНо кротко над вратами Ада\nНеугасимою лампадой\nГорит Полярная звезда.","name": "Весь лед души обстал вокруг..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5378, "fields": {"themes": [],"author": "Ирина Одоевцева","date_from": "1950","text": "Я сегодня с утра весела,\nУлыбаются мне зеркала,\nОлеандры кивают в окно.\nЭтот мир восхитителен... Но\nЕсли-б не было в мире зеркал,\nМир на много скучнее бы стал.\nЕсли-б не было в мире стихов,\nБольше было бы слез и грехов\nИ была бы, пожалуй, грустней\nНевралгических этих дней\nКошки-мышкина беготня -\nЕсли б не было в мире меня.","name": "Я сегодня с утра весела...","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5379, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1833","text": "Воды глубокие\nПлавно текут.\nЛюди премудрые\nТихо живут.","date_to": "1833"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5380, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Фофанов","date_from": "1908","text": "Догорает мой светильник.\nВсё стучит, стучит будильник,\nОтбивая дробь минут;\nТочно капли упадают\nВ бездну вечности - и тают,-\nИ опять, опять живут!\nНочь морозна. Небо звездно,\nИз него мерцает грозно\nВечность мудрая сама.\nСад в снегу, беседка тоже,\nИ горит в алмазной дрожи\nТемных елок бахрома...","name": "Догорает мой светильник...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5381, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1936","text": "За тебя, за все я благодарен.\nПо бульвару вьются морячки.\nМоре входит синими рядами\nВ неподвижные мои зрачки.\nГромыхая, катятся платформы,\nПо-осеннему прозрачна высь.\nЧайки в чистой, белоснежной форме\nЛегким строем мимо пронеслись.\nДай мне руку.\nМожет быть, впервые\nЯ узнал такую простоту.\nПролетают блики огневые,\nПревращаясь в песни на лету.\nВижу сад и тень от пешехода,\nПляску листьев, медленный баркас.\nМчится с моря шумная свобода,\nОбнимает и целует нас.","name": "Радость","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5382, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Поплавский","text": "Мы пили яркие лимонады и над нами флаги\nкричали\nИ бранились морские птицы\nКорабли наклонялись к полюсу\nПолное солнце спало в феерическом театре\nВ пыли декораций где огромные замки\nнаклонялись\nПод неправдоподобными углами\nВ пустом и черном зале сидело старое счастье\nв рваных ботинках\nИ курило огромные-дешёвые папиросы\nСозерцая ядовитый огонь заката\nВ пыли кулис\nА наверху плыли дирижабли\nЛюди кричали и пропадали\nДали молчали и появлялись\nИ уже шел дождь\nИзнутри вовне, из прошлого в будущее\nУнося в своей серой и мягкой руке\nПоследнюю доблесть моряков","name": "Мы пили яркие лимонады..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5383, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "Наше время такое:\nЖивем от борьбы\nДо борьбы.\nМы не знаем покоя,—\nТо в поту.\nТо в крови наши лбы.\nНу, а если\nНам до ста\nНе придется дожить,\nЗначит, было не просто\nВ мире\nПервыми быть.","name": "Наше время такое..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5384, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1830","text": "О, если правда, что в ночи,\nКогда покоятся живые,\nИ с неба лунные лучи\nСкользят на камни гробовые,\nО, если правда, что тогда\nПустеют тихие могилы -\nЯ тень зову, я жду Леилы:\nКо мне, мой друг, сюда, сюда!\nЯвись, возлюбленная тень,\nКак ты была перед разлукой,\nБледна, хладна, как зимний день,\nИскажена последней мукой.\nПриди, как дальная звезда,\nКак легкой звук иль дуновенье,\nИль как ужасное виденье,\nМне всё равно, сюда! сюда!..\nЗову тебя не для того,\nЧтоб укорять людей, чья злоба\nУбила друга моего,\nИль чтоб изведать тайны гроба,\nНе для того, что иногда\nСомненьем мучусь... но тоскуя\nХочу сказать, что всё люблю я,\nЧто всё я твой: сюда, сюда!","name": "Заклинание","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5385, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","date_from": "1966","text": "После бани в день субботний,\nотдавая честь вину,\nя хожу всего охотней\nв забегаловку одну.\nТам, степенно выпивая,\nЯ стою наверняка.\nВ голубом дыму \"Дуная\"\nвсе колеблется слегка.\nПоявляются подружки\nв окружении ребят.\nВсе стучат сильнее кружки,\nколокольчики звенят,\nсловно в небо позывные,\nс каждой стопкой все слышней,\nколокольчики России\nиз степей и от саней.\nНи промашки, ни поблажки,\nчтобы не было беды,\nнад столом тоскует Машка\nиз рабочей слободы.\nПусть милиция узнает,\nей давно узнать пора:\nМашка сызнова гуляет\nчуть не с самого утра.\nНе бедна и не богата -\nчетвертинка в самый раз -\nзаработала лопатой\nу писателя сейчас.\nЗавтра утречком стирает\nдля соседки бельецо\nи с похмелья напевает,\nчто потеряно кольцо.\nИ того не знает, дура,\nполоскаючи белье,\nчто в России диктатура\nне чужая, а ее!","name": "Голубой Дунай","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5386, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1948","text": "Сквозь волшебный прибор Левенгука\nНа поверхности капли воды\nОбнаружила наша наука\nУдивительной жизни следы.\nГосударство смертей и рождений,\nНескончаемой цепи звено,-\nВ этом мире чудесных творений\nСколь ничтожно и мелко оно!\nНо для бездн, где летят метеоры,\nНи большого, ни малого нет,\nИ равно беспредельны просторы\nДля микробов, людей и планет.\nВ результате их общих усилий\nЗажигается пламя Плеяд,\nИ кометы летят легкокрылей,\nИ быстрее созвездья летят.\nИ в углу невысокой вселенной,\nПод стеклом кабинетной трубы,\nТот же самый поток неизменный\nДвижет тайная воля судьбы.\nТам я звездное чую дыханье,\nСлышу речь органических масс\nИ стремительный шум созиданья,\nСтоль знакомый любому из нас.","name": "Сквозь волшебный прибор Левенгука","date_to": "1948"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5387, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1919","text": "Разбились облака. Алмазы дождевые,\nсверкая, капают то тише, то быстрей\nс благоухающих, взволнованных ветвей.\nТак Богу на ладонь дни катятся людские,\nтак - отрывается дыханьем бытия\nи звучно падает в пределы неземные\nпеснь каждая моя...","name": "Разбились облака. Алмазы дождевые...","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5388, "fields": {"themes": [20],"author": "Ярослав Смеляков","text": "На мыльной кобыле летит гонец:\n\"Король поручает тебе, кузнец,\nсработать из тысячи тысяч колец\nплатье для королевы\".\nНад черной кузницей дождь идет.\nВереск цветет. Метель метет.\nИ днем и ночью кузнец кует\nплатье для королевы.\nЗа месяцем - месяц, за годом - год\nгорн все горит и все молот бьет,-\nто с лютою злобой кузнец кует\nплатье для королевы.\nОн стал горбатым, а был прямым.\nОн был златокудрым, а стал седым.\nИ очи весенние выел дым\nплатья для королевы.\nЖена умерла, а его не зовут.\nЧужие детей на кладбище несут.\n- Так будь же ты проклят, мой вечный труд\nплатье для королевы!\nКогда-то я звезды любил считать,\nя тридцать лет не ложился спать,\nа мог бы за утро одно отковать\nцепи для королевы.","name": "Английская баллада"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5389, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1959","text": "Помню, как тропкой,\nедва заметной\nВ густой осоке, где утки крякали,\nМы с острогой ходили летом\nЛовить налимов\nпод речными корягами.\nПоймать налима не просто было.\nМало одного желания.\nМы уставали, и нас знобило\nОт длительного купания,\nНо мы храбрились:— Рыбак не плачет!—\nВ воде плескались\nдо головокружения\nИ наконец на песок горячий\nДружно падали в изнеможении!\nИ долго после мечтали лежа\nО чем-то очень большом и смелом,\nСмотрели в небо, и небо тоже\nГлазами звезд\nна нас смотрело...","name": "Помню, как тропкой...","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5390, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1942","text": "Ноченька!\nВ звездном покрывале,\nВ траурных маках, с бессонной совой.\nДоченька!\nКак мы тебя укрывали\nСвежей садовой землей.\nПусты теперь Дионисовы чаши,\nЗаплаканы взоры любви...\nЭто проходят над городом нашим\nСтрашные сестры твои.","name": "Nox: Статуя «Ночь» в Летнем саду","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5391, "fields": {"themes": [],"author": "Даниил Хармс","date_from": "1928","text": "По вторникам над мостовой\nВоздушный шар летал пустой.\nОн тихо в воздухе парил;\nВ нем кто-то трубочку курил,\nСмотрел на площади, сады,\nСмотрел спокойно до среды,\nА в среду, лампу потушив,\nОн говорил: Ну город жив.","name": "По вторникам над мостовой...","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5392, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1916","text": "Мы — те, об ком шептали в старину,\nС невольной дрожью, эллинские мифы:\nНарод, взлюбивший буйство и войну,\nСыны Геракла и Эхидны,— скифы.\nВкруг моря Черного, в пустых степях,\nКак демоны, мы облетали быстро,\nЯвляясь вдруг, чтоб сеять всюду страх:\nК верховьям Тигра иль к низовьям Истра.\nМы ужасали дикой волей мир,\nГоря зловеще, там и здесь, зарницей:\nПред нами Дарий отступил, и Кир\nБыл скифской на пути смирен царицей.\nЧто были мы?— Щит, нож, колчан, копье,\nЛук, стрелы, панцирь да коня удила!\nБлеск, звон, крик, смех, налеты,— все бытье\nВ разгуле бранном, в пире пьяном было!\nЛелеяли нас вьюги да мороз:\nНас холод влек в метельный вихрь событий;\nНожом вино рубили мы, волос\nЗамерзших звякали льдяные нити!\nНаш верный друг, учитель мудрый наш,\nВино ячменное живило силы:\nМы мчались в бой под звоны медных чаш,\nНа поясе, и с ними шли в могилы.\nДни битв, охот и буйственных пиров,\nСменяясь, облик создавали жизни...\nКак было весело колоть рабов,\nПред тем, как зажигать костер, на тризне!\nВ курганах грузных, сидя на коне,\nСреди богатств, как завещали деды,\nСпят наши грозные цари: во сне\nИм грезятся пиры, бои, победы.\nНо, в стороне от очага присев,\nПорой, когда хмелели сладко гости,\nНаш юноша выделывал для дев\nКоней и львов из серебра и кости.\nИль, окружив сурового жреца,\nДержа в руке высоко факел дымный,\nМы, в пляске ярой, пели без конца\nНеистово-восторженные гимны!","name": "Мы — скифы","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5393, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Поплавский","text": "О колокола\nО сирены сирен в сиренях\nО рассветы что лили из лилии\nСамое простое — это умереть\nСамое трудное — это стерпеть\nЗа открытою дверью снова улица в сквере\nИз комнаты в комнату вхожу\nИ сон за мной\nМое пальто там в лунной тьме сутулится\nЯ падаю, оно за мной\nО солнце\nКак передать позор отказа плакать\nИ в синеве подземной отцветать\nВ окно мое устало солнце падать\nОтказ молчать\nКолокола. Перу уснуть пора\nСирени рвались в вечность, спят давно\nСо странною улыбкой мертвых дев\nО лев\nСмежи лучом виденья королев","name": "О колокола! О сирены сирен в сиренях..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5394, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1820","text": "Прости, поэт! Судьбина вновь\nМне посох странника вручила,\nНо к музам чистая любовь\nУж нас навек соединила!\nПрости! Бог весть когда опять,\nЖеланный друг в гостях у друга,\nЯ счастье буду воспевать\nИ негу праздного досуга!\nО милый мой! Всё в дар тебе -\nИ грусть, и сладость упованья!\nМолись невидимой судьбе:\nОна приближит час свиданья.\nИ я, с пустынных финских гор,\nВ отчизне бранного Одена,\nК ней возведу молящий взор,\nУпав смиренно на колена.\nСтрога ль богиня будет к нам,\nПошлет ли весть соединенья?\nПускай пред ней сольются там\nДрузей согласные моленья!\n* См. Кюхельбекер.","name": "К Кюхельбекеру","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5395, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1966","text": "Рокуэллу Кенту\nПодъемный кран раскачивает ветер —\nКак будто не Москва,\nА Колыма\nЯвилась мне сегодня на рассвете\nСквозь белый пар,\nСквозь белые дома.\nИ у шоссе костер горит смолисто.\nКипит в котле расплавленный гудрон.\nИ увлеченно спорят два таксиста,\nОсыпанные жестким серебром...\nО, странный мир!\nТы повторяешь краски.\nЯ помню, как не раз я застывал\nУ тех полотен с видами Аляски,\nГде никогда, конечно, не бывал.\nСуровый мир.\nСкупое освещенье.\nХолодных, чистых красок торжество...\nИ в каждой жилке\nЗрело ощущенье\nНемыслимой знакомости его!\nИ эту сопку в облаке тумана,\nИ эту тень косую на снегу\nЯ видел где-то\nВозле Магадана.\nВот только точно вспомнить\nНе могу.","name": "Подъемный кран раскачивает ветер...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5396, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1912","text": "Д е в к а - з а п е в а л о:\nЯ вечор, млада, во пиру была,\nХмелен мед пила, сахар кушала,\nВо хмелю, млада, похвалялася\nНе житьем-бытьем - красной удалью.\nНе сосна в бору дрожмя дрогнула,\nТопором-пилой насмерть ранена,\nНе из невода рыба шалая,\nИзвиваючись, в омут просится,-\nЭто я пошла в пляску походом:\nГости-бражники рты разинули,\nДомовой завыл - крякнул под полом,\nНа запечье кот искры выбрызнул:\nВот я -\nПлясея -\nВихорь, прах летучий,\nСарафан -\nСинь-туман,\nКосы - бор дремучий!\nПляс - гром,\nБурелом,\nЛешева погудка,\nПод косой -\nЛуговой\nЦветик незабудка!\nП а р е н ь - п р и п е в а л о:\nОй, пляска приворотная,\nЛюбовь - краса залетная,\nЧем вчуже вами маяться,\nНа плахе белолиповой\nСрубить бы легче голову!\nНе уголь жжет мне пазуху,\nНе воск - утроба топится\nО камень - тело жаркое,\nНа пляс - красу орлиную\nРазбойный ножик точится!","name": "Плясея","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5397, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Вдоль Наровы ходят волны;\nПротив солнца — огоньки!\nВолны будто что-то пишут,\nНабегая на пески.\nТянем тоню; грузен невод;\nОн по дну у нас идет\nИ захватит всё, что встретит,\nИ с собою принесет,\nТянем, тянем... Что-то будет?\nОкунь, щука, сиг, лосось?\nИль щепа одна да травы,—\nНезадача, значит, брось!\nБлиже, ближе... Замечаем:\nЧто-то грузное в мотне;\nКак барахтается, бьется,\nКак мутит песок на дне.\nВот всплеснула, разметала\nВоды; всех нас облила!\nМоря синего царица\nВ нашем неводе была:\nЗасверкала чешуёю\nИ короной золотой,\nИ на нас на всех взглянула\nЖемчугом и бирюзой!\nВсе видали, все слыхали!\nВсе до самых пят мокры...\nЕсли б взяли мы царицу,\nТо-то б шли у нас пиры!\nЗначит, сами виноваты,\nНедогадливый народ!\nПоворачивайте ворот,—\nТоня новая идет...\nИ — как тоня вслед за тоней —\nЗа мечтой идет мечта;\nХороша порой добыча\nИ богата — да не та!..","name": "Вдоль Наровы ходят волны..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5398, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1905","text": "«Фея»,— шепнули сирени,\n«Фея»,— призыв был стрижа,\n«Фея»,— шепнули сквозь тени\nЛандыши, очи смежа.\n«Фея»,— сквозя изумрудно,\nТравки промолвила нить.\nФея вздохнула: «Как трудно!\nВсех-то должна я любить».","name": "Трудно Фее","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5399, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1892","text": "День прошел с суетой беспощадною.\nВкруг меня благодатная тишь,\nА в душе ты одна, ненаглядная,\nТы одна нераздельно царишь.\nВсе порывы и чувства мятежные,\nЗлую жизнь, что кипела в крови,\nПоглотило стремленье безбрежное\nРоковой беззаветной любви.\nДнем луна, словно облачко бледное,\nЧуть мелькнет белизною своей,\nА в ночи — перед ней, всепобедною,\nГаснут искры небесных огней.","name": "День прошел с суетой беспощадною...","date_to": "1892"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5400, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кульчицкий","text": "От рожденья он не видел солнца.\nОн до смерти не увидит звезд.\nОн идет. И статуй гибких бронза\nСмотрит зачарованно под мост.\nТрость стучит слегка. Лицо недвижно.\nТак проходит он меж двух сторон.\nУ лотка он покупает вишни\nИ под аркой входит на перрон.\nПоезда приходят и уходят,\nМчит решетка тени по лицу.\nВ город дикая идет погода\nТою же походкой, что в лесу.\nКак пред смертью - душным-душно стало.\nИ темно, хоть выколи глаза.\nИ над гулким куполом вокзала\nНачался невидимый зигзаг.\nОн узнал по грохоту. И сразу,\nВместе с громом и дождем, влетел\nВ предыдущую глухую фразу -\nПоезд, на полметра от локтей.\nА слепой остался на перроне.\nИ по скулам дождь прозрачный тек.\nИ размок в его больших ладонях\nИз газеты сделанный кулек.\n[Поезд шел, скользящий весь и гладкий,\nВ стелющемся понизу дыму.]\nС неостановившейся площадки\nВыскочила девушка к нему.\nИ ее лицо ласкали пальцы\nХоботками бабочек. И слов -\nНе было. И поцелуй - прервался\nГлупым многоточием гудков.\nЧемодан распотрошив под ливнем,\nВишни в чайник всыпали. Потом\nОб руку пошли, чтоб жить счастливо,\nЧайник с вишнями внести в свой дом.\n. . . . . . . . . . . . . . . . . .\nИ, прикуривая самокрутку,\nУ меня седой носильщик вдруг\nТак спросил (мне сразу стало грустно):\n\"Кто еще встречает так сестру?\"\nТолько б он соврал, старик носильщик.","name": "Новелла"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5401, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "- Мой конь притомился,\nстоптались мои башмаки.\nКуда же мне ехать?\nСкажите мне, будьте добры.\n- Вдоль Красной реки, моя радость,\nвдоль Красной реки,\nДо Синей горы, моя радость,\nдо Синей горы.\n- А как мне проехать туда?\nПритомился мой конь.\nСкажите, пожалуйста,\nкак мне проехать туда?\n- На ясный огонь, моя радость,\nна ясный огонь,\nЕзжай на огонь, моя радость,\nнайдешь без труда.\n- А где же тот ясный огонь?\nПочему не горит?\nСто лет подпираю я небо ночное плечом...\n- Фонарщик был должен зажечь,\nда, наверное, спит,\nфонарщик-то спит, моя радость...\nА я ни при чем.\nИ снова он едет один,\nбез дороги,\nво тьму.\nКуда же он едет,\nведь ночь подступила к глазам!..\n- Ты что потерял, моя радость?-\nкричу я ему.\nИ он отвечает:\n- Ах, если б я знал это сам...","name": "Ночной разговор"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5402, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1919","text": "Нет, есть во мне прекрасное, но стыдно\nЕго назвать перед самим собой,\nПеред людьми ж - подавно: с их обидной\nДуша не примирится похвалой.\nИ вот - живу, чудесный образ мой\nСкрыв под личиной низкой и ехидной...\nВзгляни, мой друг: по травке золотой\nПолзет паук с отметкой крестовидной.\nПред ним ребенок спрячется за мать,\nИ ты сама спешишь его согнать\nРукой брезгливой с шейки розоватой.\nИ он бежит от гнева твоего,\nСтыдясь себя, не ведая того,\nЧто значит знак его спины мохнатой.\n30 ноября 1918\nНет, ты не прав, я не собой пленен.\nЧто доброго в наемнике усталом?\nСвоим чудесным, божеским началом,\nСмотря в себя, я сладко потрясен.\nКогда в стихах, в отображенье малом,\nМне подлинный мой образ обнажен,-\nВсё кажется, что я стою, склонен,\nВ вечерний час над водяным зерцалом,\nИ, чтоб мою к себе приблизить высь,\nГляжу я вглубь, где звезды занялись.\nУпав туда, спокойно угасает\nНечистый взор моих земных очей,\nНо пламенно оттуда проступает\nВенок из звезд над головой моей.","name": "Про себя","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5403, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1918","text": "Вдали от берега, в мерцании морском,\nя жадной глубиной был сладостно влеком.\nЯ видел небосвод сквозь пену золотую,\nдрожащий серп луны, звезду одну, другую...\nТускнел далекий свет, я медленно тонул.\nМанил из глубины какой-то чудный гул.\nВ волшебном сумраке мой призрак отражался.\nВ блестящий траур волн я тихо погружался.","name": "Вдали от берега, в мерцании морском...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5404, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1877","text": "Ты помнишь, как, забившись в \"музыкальной\",\nЗабыв училище и мир,\nМечтали мы о славе идеальной...\nИскусство было наш кумир,\nИ жизнь для нас была обвеяна мечтами.\nУвы, прошли года, и с ужасом в груди\nМы сознаем, что все уже за нами,\nЧто холод смерти впереди.\nМечты твои сбылись. Презрев тропой избитой,\nТы новый путь себе настойчиво пробил,\nТы с бою славу взял и жадно пил\nИз этой чаши ядовитой.\nО, знаю, знаю я, как жестко и давно\nТебе за это мстил какой-то рок суровый\nИ сколько в твой венец лавровый\nКолючих терний вплетено.\nНо туча разошлась. Душе твоей послушны,\nВоскресли звуки дней былых,\nИ злобы лепет малодушный\nПред ними замер и затих.\nА я, кончая путь \"непризнанным\" поэтом,\nГоржусь, что угадал я искру божества\nВ тебе, тогда мерцавшую едва,\nГорящую теперь таким могучим светом.","name": "П. Чайковскому (Ты помнишь, как...)","date_to": "1877"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5405, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1875","text": "Как в чистой лазури затихшего моря\nВся слава небес отражается,\nТак в свете от страсти свободного духа\nНам вечное благо является.\nНо глубь недвижимая в мощном просторе\nВсе та же, что в бурном волнении,—\nМогучий и ясный в свободном покое,\nДух тот же и в страстном хотении.\nСвобода, неволя, покой и волненье\nПроходят и снова являются,\nА он все один, и в стихийном стремленье\nЛишь сила его открывается.","name": "Как в чистой лазури затихшего моря...","date_to": "1875"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5406, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1829","text": "Не посуди: чем я богат,\nПоследним поделиться рад;\nВот мой досуг; в нем ум твой строгий\nНайдет ошибок слишком много;\nЗдесь каждый стих, чай, грешный бред.\nЧто ж делать: я такой поэт,\nЧто на Руси смешнее нет!\nНо не щади ты недостатки,\nЗаметь, что требует поправки...\nКогда б свобода, время, чин,\nКогда б, примерно, господин\nЯ был такой, чтоб только с трубкой\nСидеть день целый и зевать,\nРоскошно жить, беспечно спать,-\nТогда, клянусь тебе, не шуткой\nЯ б вышел в люди, вышел в свет.\nТеперь я сам собой поэт,\nТеперь мой гений... Но довольно!\nДуша грустит моя невольно.\nЯ чувствую, мой милый друг,\nС издетских лет какой-то дух\nВладеет ею не напрасно!\nНет! я недаром сладострастно\nЛюблю богиню красоты,\nУединенье и мечты!","name": "А.П. Сребрянскому","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5407, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "Зашумела волна, покачнулся челнок,\nИ восстал ото сна пробужденный Восток.\nПокачнулся челнок и уносится прочь,\nИ не видит Восток побледневшую ночь.\nИ уносится прочь все, чем счастлив был,\nЧто в короткую ночь беззаветно любил."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5408, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","text": "\"Мороженно!\" Солнце. Воздушный бисквит.\nПрозрачный стакан с ледяною водою.\nИ в мир шоколада с румяной зарею,\nВ молочные Альпы, мечтанье летит.\nНо, ложечкой звякнув, умильно глядеть -\nИ в тесной беседке, средь пыльных акаций,\nПринять благосклонно от булочных граций\nВ затейливой чашечке хрупкую снедь...\nПодруга шарманки, появится вдруг\nБродячего ледника пестрая крышка -\nИ с жадным вниманием смотрит мальчишка\nВ чудесного холода полный сундук.\nИ боги не ведают - что он возьмет:\nАлмазные сливки иль вафлю с начинкой?\nНо быстро исчезнет под тонкой лучинкой,\nСверкая на солнце, божественный лед.","name": "Мороженно! Солнце. Воздушный бисквит..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5409, "fields": {"themes": [20],"author": "Юлия Друнина","text": "Болгарской поэтессе Е. Багряне,\nдважды увидевшей комету Галлея\nПленительней не было стана,\nПобеднее не было глаз -\nБагряна, Багряна, Багряна\nКометой по жизни неслась.\nА в небе нахмуренном где-то,\nВселенную вызвав на бой,\nДругая блистала комета,\nСвой шлейф волоча за собой.\nВсе грады и все деревеньки\nТревогою были полны.\nСлучилось такое давненько -\nДо первой великой войны...\nИ встретились женщины эти -\nКомета с Багряной - опять.\nНичто не сумело на свете\nСвиданию их помешать.\nПрошла, не сдаваясь, Багряна\nСквозь черные пропасти лет -\nМерцание телеэкрана,\nСтихов неслабеющий свет.\nА в небе нахмуренном где-то,\nПокинув наш дом голубой,\nВ другое столетье комета\nУносит свой шлейф за собой...","name": "И встретились женщины эти..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5410, "fields": {"themes": [],"author": "Юрий Левитанский","text": "Не березы, не рябины\nи не черная изба -\nвсё топазы, всё рубины,\nвсё узорная резьба.\nВ размышленья погруженный\nсредь музейного добра,\nвдруг я замер,\nотраженный\nв личном зеркале Петра.\nЭто вправду поражало:\nсколько лет ни утекло,\nвсе исправно отражало\nбеспристрастное стекло -\nсеребро щитов и сабель,\nи чугунное литье,\nи моей рубахи штапель,\nи обличие мое...\nШел я улицей ночною,\nраздавался гул шагов,\nи мерцало надо мною\nнебо тысячи веков,\nИ под этим вечным кровом\nдумал я, спеша домой,\nне о зеркале Петровом -\nоб истории самой,\nо путях ее негладких,\nо суде ее крутом,\nбез опаски,\nбез оглядки\nперед плахой и кнутом.\nЭто помнить не мешает,\nсколько б лет ни утекло,-\nвсе исправно отражает\nнеподкупное стекло!","name": "В Оружейной палате"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5411, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Яшин","date_from": "1958","text": "По вологодскому Заречью\nБродил я вечером,\nКак вдруг\nСчастливый кто-то\nМне навстречу\nМетнулся с криком:\n— Здравствуй!.. Друг!..\nЗабыл?..\n— Да нет же!— отвечаю\nИ что-то мямлю про года,\nА сам мучительно гадаю:\nГде с ним встречался и когда?\nЛицо знакомо, голос тоже...\nИ как неловко стало мне,\nКогда припомнил, сколько прожил\nЯ с ним в окопах на войне.\nА то еще — оторопею\nИ, как собрату своему,\nОтъявленному лиходею,\nБывало, крепко руку жму.\nВсе чаще память изменяет,\nПодводит.\nВот опять — пробел...\nНо из нее не исчезает,\nЧто сам бы я забыть хотел,—\nТакое, что душе не мило,\nЧего нельзя себе простить,\nЧто, к сожаленью, в жизни было,\nХоть не должно бы вовсе быть.\nНередко правдой поступался,\nНе делал все, что сделать мог,\nИ обижал,\nИ обижался,\nПомочь хотел, а не помог.\nДурным поступкам нет забвенья,\nДа и прощенья нет,\nКогда\nИх судишь сам без снисхожденья,-\nНа свете горше нет суда.","name": "Память","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5412, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1849","text": "Стоит опустелый над сонным прудом,\nГде ивы поникли главой,\nНа славу Растреллием строенный дом,\nИ герб на щите вековой.\nОкрестность молчит среди мертвого сна,\nНа окнах разбитых играет луна.\nСокрытый кустами, в забытом саду\nТот дом одиноко стоит;\nПечально глядится в зацветшем пруду\nС короною дедовский щит...\nНикто поклониться ему не придет —\nЗабыли потомки свой доблестный род!\nВ блестящей столице иные из них\nС ничтожной смешались толпой;\nПоветрие моды умчало других\nИз родины в мир, им чужой.\nТам русский от русского края отвык,\nЗабыл свою веру, забыл свой язык!\nКрестьян его бедных наемник гнетет,\nОн властвует ими один;\nЕго не пугают роптанья сирот —\nУслышит ли их господин?\nА если услышит — рукою махнет...\nЗабыли потомки свой доблестный род!\nЛишь старый служитель, тоской удручен,\nМладого владетеля ждет,\nИ ловит вдали колокольчика звон,\nИ ночью с одра привстает...\nНапрасно! Всё тихо средь мертвого сна,\nСквозь окна разбитые смотрит луна,\nСквозь окна разбитые мирно глядит\nНа древние стены палат;\nТам в рамах узорчатых чинно висит\nНапудренных прадедов ряд.\nИх пыль покрывает, и червь их грызет...\nЗабыли потомки свой доблестный род!","name": "Пустой дом","date_to": "1849"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5413, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1902","text": "День бледнеет утомленный,\nИ бледнеет робкий вечер:\nДлится миг смущенной встречи,\nДлится миг разлуки томной...\nВ озаренье светлотенном\nФиолетового неба\nСходит, ясен, отблеск лунный,\nИ ясней мерцает Веспер,\nИ всё ближе даль синеет...\nГаснут краски, молкнут звуки...\nПолугрустен, полусветел,\nМир почил в усталом сердце,\nИ почило безучастье...\nС золотистой лунной лаской\nСходят робкие виденья\nМилых дней... с улыбкой бледной.\nВлажными глядят очами,\nЛегкокрылые... и меркнут.\nМеркнут краски, молкнут звуки...\nНо, как дальний город шумный,\nВсё звучит в усталом сердце,\nОднозвучно-тихо ропщет\nДень прожитый, день далекий...\nУсыпляют, будят звуки\nИ вливают в сердце горечь\nПолусознанной разлуки -\nИ дрожит, и дремлет сердце...","name": "Усталость","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5414, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1842","text": "Ave Maria - лампада тиха,\nВ сердце готовы четыре стиха:\nЧистая дева, скорбящего мать,\nДушу проникла твоя благодать.\nНеба царица, не в блеске лучей,\nВ тихом предстань сновидении ей!\nAve Maria - лампада тиха,\nЯ прошептал все четыре стиха.\n* Привет тебе, Мария! (Лат.)-Ред.","name": "Ave Maria","date_to": "1842"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5415, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "В день, когда мы, поддержкой земли заручась,\nПо высокой воде, по соленой, своей,\nВыйдем в точно назначенный час,-\nМоре станет укачивать нас,\nСловно мать непутевых детей.\nВолны будут работать - и в поте лица\nКорабельные наши бока иссекут,\nТерпеливо машины начнут месяца\nСоставлять из ритмичных секунд.\nА кругом - только водная гладь,- благодать!\nИ на долгие мили кругом - ни души!..\nОттого морякам тяжело привыкать\nЗасыпать после качки в уютной тиши.\nНаши будни - без праздников, без выходных,-\nВ море нам и без отдыха хватит помех.\nМы подруг забываем своих:\nИм - до нас, нам подчас не до них,-\nДа простят они нам этот грех!\nНет, неправда! Вздыхаем о них у кормы\nИ во сне имена повторяем тайком.\nЗдесь совсем не за юбкой гоняемся мы,\nНе за счастьем, а за косяком.\nА кругом - только водная гладь,- благодать!\nНи заборов, ни стен - хоть паши, хоть пляши!..\nОттого морякам тяжело привыкать\nЗасыпать после качки в уютной тиши.\nГоворят, что плывем мы за длинным рублем,-\nКстати, длинных рублей просто так не добыть,-\nНо мы в море - за морем плывем,\nИ еще - за единственным днем,\nО котором потом не забыть.\nА когда из другой, непохожей весны\nМы к родному причалу придем прямиком,-\nРастворятся морские ворота страны\nПеред каждым своим моряком.\nВ море - водная гладь, да еще - благодать!\nИ вестей - никаких, сколько нам ни пиши...\nОттого морякам тяжело привыкать\nЗасыпать после качки в уютной тиши.\nИ опять уплываем, с землей обручась -\nС этой самою верной невестой своей,-\nЧтоб вернуться в назначенный час,\nКак бы там ни баюкало нас\nМоре - мать непутевых детей.\nВот маяк нам забыл подморгнуть с высоты,\nТолько пялит глаза - ошалел, обалдел:\nОн увидел, что судно встает на винты,\nОбороты врубив на предел.\nА на пирсе стоять - все равно благодать,-\nИ качаться на суше, и петь от души.\nНам, вернувшимся, не привыкать привыкать\nПосле громких штормов к долгожданной тиши!","name": "В день, когда мы, поддержкой земли заручась...","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5416, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1830","text": "Безумных лет угасшее веселье\nМне тяжело, как смутное похмелье.\nНо, как вино - печаль минувших дней\nВ моей душе чем старе, тем сильней.\nМой путь уныл. Сулит мне труд и горе\nГрядущего волнуемое море.\nНо не хочу, о други, умирать;\nЯ жить хочу, чтоб мыслить и страдать;\nИ ведаю, мне будут наслажденья\nМеж горестей, забот и треволненья:\nПорой опять гармонией упьюсь,\nНад вымыслом слезами обольюсь,\nИ может быть - на мой закат печальный\nБлеснёт любовь улыбкою прощальной.","name": "ЭЛЕГИЯ","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5417, "fields": {"themes": [7],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1842","text": "Здравствуй! Тысячу раз мой привет тебе, ночь!\nОпять и опять я люблю тебя,\nТихая, теплая,\nСеребром окаймленная!\nРобко, свечу потушив, подхожу я к окну...\nМеня не видать, зато сам я все вижу...\nДождусь, непременно дождусь:\nКалитка вздрогнет, растворяясь,\nЦветы, закачавшись, сильнее запахнут, и долго,\nДолго при месяце будет мелькать покрывало.","name": "Здравствуй! Тысячу раз...","date_to": "1842"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5418, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1840","text": "В степи, на равнине открытой,\nКурган одинокий стоит;\nПод ним богатырь знаменитый\nВ минувшие веки зарыт.\nВ честь витязя тризну свершали,\nДружина дралася три дня,\nЖрецы ему разом заклали\nВсех жен и любимца коня.\nКогда же его схоронили\nИ шум на могиле затих,\nПевцы ему славу сулили,\nНа гуслях гремя золотых.\n«О витязь, делами твоими\nГордится великий народ!\nТвое громоносное имя\nСтолетия все перейдет!\nИ если курган твой высокий\nСровнялся бы с полем пустым,\nТо слава, разлившись далеко,\nБыла бы курганом твоим!»\nИ вот миновалися годы,\nСтолетия вслед протекли,\nНароды сменили народы,\nЛицо изменилось земли;\nКурган же с высокой главою,\nГде витязь могучий зарыт,\nЕще не сровнялся с землею,\nПо-прежнему гордо стоит;\nА витязя славное имя\nДо наших времен не дошло.\nКто был он? Венцами какими\nСвое он украсил чело?\nЧью кровь проливал он рекою?\nКакие он жег города?\nИ смерью погиб он какою?\nИ в землю опущен когда?\nБезмолвен курган одинокий,\nНаездник державный забыт,\nИ тризны в пустыне широкой\nНикто уж ему не свершит.\nЛишь мимо кургана мелькает\nСайгак, через поле скача,\nИль вдруг на него налетает,\nКрилами треща, саранча;\nПорой журавлиная стая,\nОкончив подоблачный путь,\nК кургану шумит подлетая,\nСадится на нем отдохнуть;\nТушканчик порою проскачет\nПо нем при мерцании дня,\nИль всадник высоко маячит\nНа нем удалого коня;\nА слезы прольют разве тучи,\nНад степью плывя в небесах,\nДа ветер лишь свеет летучий\nС кургана забытого прах.\nКогда же на западе дальний,\nБледнея, скрывается день,\nСидит на кургане печально\nЗабытого витязя тень,\nСидит и вздыхает глубоко:\n«Где слава, где слава моя?\nМинувшие веки далеко,\nОтторгнут от прошлого я!\nО жизни своей вспомяну ли?\nВсё было иначе тогда!\nПевцы, вы меня обманули,\nВенцов моих нет и следа!\nИ если бы знал я, как скоро,\nКак скоро увянут они,\nДалеко от брани и спора\nЯ прожил бы мирные дни!»\nТак думает витязь, вздыхая,\nНа темном кургане сидит,\nДоколе заря золотая\nПустынную степь озарит;\nТогда он обратно уходит,\nВ подземный уходит он дом,\nА ветер по-прежнему бродит,\nИ грустно и пусто кругом.\nПримечание: в окончательной авторской редакции последние шесть строф отсутствуют. Стихотворение публиковалось также без четвёртой дополнительной строфы, то есть с пятью дополнительными строфами.","name": "Курган","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5419, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1921","text": "Косые соответствия\nВ пространство бросить\nЗеркальных сфер,—\nБезумные параболы,\nЗвеня, взвивают\nПобег стеблей.\nЗодиакальным племенем\nПоля пылают,\nКипит эфир,\nНо все пересечения\nЧертеж выводят\nНедвижных букв\nИмени твоего!","name": "Косые соответствия...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5420, "fields": {"themes": [7],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1912","text": "Пускай невнятно будет миру,\nО чем пою!\nЗвончатую он слышит лиру;\nНо тайну нежную мою —\nЯ затаю.\nПускай не верует виденью\nМоих очей!\nВнимая звонких струй паденью,\nО, кто не рад, во тьме ночей,\nТебе, ручей?\nПой, соловей, над розой тайной!\nСвоей тропой\nПройдет любовник: друг случайный\nВздохнет с тобой... А ты, слепой,\nО розе пой!","name": "Тайна певца","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5421, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Никитин","date_from": "1857","text": "Душный воздух, дым лучины,\nПод ногами сор,\nСор на лавках, паутины\nПо углам узор;\nЗакоптелые палати,\nЧерствый хлеб, вода,\nКашель пряхи, плач дитяти...\nО, нужда, нужда!\nМыкать горе, век трудиться,\nНищим умереть...\nВот где нужно бы учиться\nВерить и терпеть!","name": "Ночлег в деревне","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5422, "fields": {"themes": [20],"author": "Сергей Орлов","text": "Когда это будет, не знаю:\nВ краю белоногих берез\nПобеду девятого мая\nОтпразднуют люди без слез.\nПоднимут старинные марши\nАрмейские трубы страны,\nИ выедет к армии маршал,\nНе видевший этой войны.\nИ мне не додуматься даже,\nКакой там ударит салют,\nКакие там сказки расскажут\nИ песни какие споют.\nНо мы-то доподлинно знаем,\nНам знать довелось на роду,-\nЧто было девятого мая\nВесной в сорок пятом году.","name": "Когда это будет, не знаю..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5423, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1965","text": "Идут белые снеги,\nкак по нитке скользя...\nЖить и жить бы на свете,\nно, наверно, нельзя.\nЧьи-то души бесследно,\nрастворяясь вдали,\nсловно белые снеги,\nидут в небо с земли.\nИдут белые снеги...\nИ я тоже уйду.\nНе печалюсь о смерти\nи бессмертья не жду.\nя не верую в чудо,\nя не снег, не звезда,\nи я больше не буду\nникогда, никогда.\nИ я думаю, грешный,\nну, а кем же я был,\nчто я в жизни поспешной\nбольше жизни любил?\nА любил я Россию\nвсею кровью, хребтом -\nее реки в разливе\nи когда подо льдом,\nдух ее пятистенок,\nдух ее сосняков,\nее Пушкина, Стеньку\nи ее стариков.\nЕсли было несладко,\nя не шибко тужил.\nПусть я прожил нескладно,\nдля России я жил.\nИ надеждою маюсь,\n(полный тайных тревог)\nчто хоть малую малость\nя России помог.\nПусть она позабудет,\nпро меня без труда,\nтолько пусть она будет,\nнавсегда, навсегда.\nИдут белые снеги,\nкак во все времена,\nкак при Пушкине, Стеньке\nи как после меня,\nИдут снеги большие,\nаж до боли светлы,\nи мои, и чужие\nзаметая следы.\nБыть бессмертным не в силе,\nно надежда моя:\nесли будет Россия,\nзначит, буду и я.","name": "Идут белые снеги...","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5424, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1908","text": "Крылышкуя золотописьмом\nТончайших жил,\nКузнечик в кузов пуза уложил\nПрибрежных много трав и вер.\n\"Пинь, пинь, пиннь!\" - тарарахнул зинзивер.\nО, лебедиво!\nО, озари!","name": "Кузнечик","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5425, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Межиров","text": "От зеленого поля села\nДо зеленого поля стола,\nПо которому крутится-вертится шар заказной\nВ знаменитой пивной,\nВ \"Метрополе\",\nДеревенского парня судьба довела,\nКак тогда говорили, по божеской воле.\nВскоре сделался он игроком настоящим. А это\nМногократно усиленный образ поэта,\nПотому что великий игрок\nЭто вовсе не тот, кто умеет шары заколачивать в лузы,\nА мудрец и провидец, почти что пророк,\nС ним, во время удара, беседуют музы.\nКак поэт, он обидой ничтожной раним,\nКак игрок, ненадежной удачей храним,\nПотому что всегда Серафим\nШестикрылый свои простирает крыла\nИ над ним,\nИ над полем зеленым стола,\nПо которому крутится-вертится тот партионный\nИли этот, поменьше, в котором \"своя\",\nКариолисовы утверждая законы,\nКуш, деленный на доли, кому-то суля.\nВ святцах смысла особого не разумея,\nВ честь Есенина перекрестили Егора в Сергея\nИгроки игрока. И в назначенный срок\nПервородное имя к нему возвратилось. Игрок\nКий сменил на пророческий посох\nИ творит не на аспиде шульцовских досок,\nА на белых страницах - проводки рифмованных строк.\nЧто прославить ему суждено,\nПоле сельское, или сукно,\nПо которому...\nВпрочем, не все ли равно.\nУ поэзии нет преимущества перед игрой -\nВечный бой - лишь бы только остаться собой.\nНи к тому и ни к этому лиру его не ревную,-\nВсе присущее миру в гармонию входит земную.","name": "Баллада о возвращенном имени"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5426, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1848","text": "Поражена потерей невозвратной,\nДуша моя уныла и слаба:\nНи гордости, ни веры благодатной -\nПостыдное бессилие раба!\nЕй всё равно - холодный сумрак гроба,\nПозор ли, слава, ненависть, любовь,-\nПогасла и спасительная злоба,\nЧто долго так разогревала кровь.\nЯ жду... но ночь не близится к рассвету,\nИ мертвый мрак кругом... и та,\nКоторая воззвать могла бы к свету,-\nКак будто смерть сковала ей уста!\nЛицо без мысли, полное смятенья,\nСухие, напряженные глаза,-\nИ, кажется, зарею обновленья\nВ них никогда не заблестит слеза.","name": "Поражена потерей невозвратной...","date_to": "1848"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5427, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1947","text": "И. Т.\nВ моей беспокойной и трудной судьбе\nОстанешься ты навсегда.\nМеня поезда привозили к тебе,\nИ я полюбил поезда.\nПетляли дороги, и ветер трубил\nВ разливе сигнальных огней.\nЯ милую землю навек полюбил\nЗа то, что ты ходишь по ней.\nБыла ты со мной в непроглядном дыму,\nНадежда моя и броня,\nЯ, может, себя полюбил потому,\nЧто ты полюбила меня.","name": "В моей беспокойной и трудной судьбе...","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5428, "fields": {"themes": [7],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1900","text": "Если б некогда гостем я прибыл\nК вам, мои отдалённые предки,-\nВы собратом гордиться могли бы,\nПолюбили бы взор мой меткий...\nМне не трудно далась бы наука\nПоджидать матерого тура.\nВот - я чувствую гибкость лука,\nНа плечах моих барсова шкура.\nСловно с детства я к битвам приучен!\nВсё в раздолье степей мне родное!\nИ мой голос верно созвучен\nС оглушительным бранным воем.\nИз пловцов окажусь я лучшим,\nОбгоню всех юношей в беге;\nВаша дева со взором жгучим\nЗаласкает меня ночью в телеге.\nИстукан на середине деревни\nПоглядит на меня исподлобья.\nЯ увижу лик его древний,\nОдарить его пышно - готов я.\nА когда рассядутся старцы,\nМолодежь запляшет под клики,-\nНа куске сбереженного кварца\nНачерчу я новые лики.\nЯ буду как все,- и особый.\nВолхвы меня примут, как сына.\nЯ сложу им песню для пробы,\nНо от них уйду я в дружину.\nГей вы! Слушайте, вольные волки!\nПовинуйтесь жданному кличу!\nУ коней развеваются челки,\nМы опять летим на добычу.","name": "Скифы","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5429, "fields": {"themes": [7],"author": "Илья Эренбург","text": "Нежное железо — эти скрепы,\nДаже страсть от них изнемогла.\nКаждый вздох могильной глиной лепок,\nТопки шепоты и вязок глаз.\nЧтоб кружиться карусельным грифом,\nРазлетевшись — прискакать назад.\nВ каждой родинке такие мифы,\nЧто и в ста томах не рассказать.\nЗнаешь этих просыпаний смуту,\nЭти шорохи и шепота?—\nВедь дыханье каждую минуту\nМожет убежать за ворота.\nДвух сердец такие замиранья,\nЗалпы перекрестные и страх,\nБудто салютуют в океане\nПогибающие крейсера.\nКак же должен биться ток багряный,\nТуго стянутый в узлы висков,\nЧтоб любовь, надышанная за ночь,\nНе смешалась с роем облаков?","name": "Нежное железо — эти скрепы..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5430, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "Арбат — одна из самых узких улиц...\nНе разминуться на тебе, Арбат!..\nНо мы каким-то чудом разминулись\nТому почти что двадцать лет назад.\nБыть может, был туман... А может, вьюга...\nДа что там... Время не воротишь вспять...\nПрошли — и не заметили друг друга,\nИ нечего об этом вспоминать.\nНе вспоминай, а думай о расплате —\nБедой кормись, отчаяньем дыши\nЗа то, что разминулись на Арбате\nДве друг для друга созданных души.","name": "Арбат — одна из самых узких улиц..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5431, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1859","text": "По городу плач и стенанье...\nСтучит гробовщик день и ночь...\nЕще бы ему не работать!\nПросватал красавицу дочь!\nСидит гробовщица за крепом\nИ шьет — а в глазах, как узор,\nПо черному так и мелькает\nВ цветах подвенечный убор.\nИ думает: «Справлю ж невесту,\nОдену ее, что княжну,—\nКняжон повидали мы вдоволь,—\nНа днях хоронили одну:\nВсё розаны были на платье,\nПочти под венцом померла,\nТак, в брачном наряде, и клали\nВо гроб-то... красотка была!\nОденем и Глашу не хуже,\nА в церкви все свечи зажжем;\nПодумают: графская свадьба!\nУж в грязь не ударим лицом!..»\nМечтает старушка — у двери ж\nЗвонок за звонком... «Ну, житье!\nЗаказов-то — господи боже!\nЗнать, Глашенька, счастье твое!»","name": "Приданое","date_to": "1859"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5432, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1907","text": "Ай, тяжела турецкая шарманка!\nБредет худой, согнувшийся хорват\nПо дачам утром. В юбке обезьянка\nБежит за ним, смешно поднявши зад.\nИ детское и старческое что-то\nВ ее глазах печальных. Как цыган,\nСожжен хорват. Пыль, солнце, зной, забота.\nДалеко от Одессы на Фонтан!\nОграды дач еще в живом узоре —\nВ тени акаций. Солнце из-за дач\nГлядит в листву. В аллеях блещет море...\nДень будет долог, светел и горяч.\nИ будет сонно, сонно. Черепицы\nСтеклом светиться будут. Промелькнет\nВелосипед бесшумным махом птицы,\nДа прогремит в немецкой фуре лед.\nАй, хорошо напиться! Есть копейка,\nА вон киоск: большой стакан воды\nДаст с томною улыбкою еврейка...\nНо путь далек... Сады, сады, сады...\nЗверок устал,— взор старичка-ребенка\nТомит тоской. Хорват от жажды пьян.\nНо пьет зверок: лиловая ладонка\nХватает жадно пенистый стакан.\nПоднявши брови, тянет обезьяна,\nА он жует засохший белый хлеб\nИ медленно отходит в тень платана...\nТы далеко, Загреб!","name": "С обезьяной","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5433, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Блок","date_from": "1906","text": "Люблю Тебя, Ангел-Хранитель во мгле.\nВо мгле, что со мною всегда на земле.\nЗа то, что ты светлой невестой была,\nЗа то, что ты тайну мою отняла.\nЗа то, что связала нас тайна и ночь,\nЧто ты мне сестра, и невеста, и дочь.\nЗа то, что нам долгая жизнь суждена,\nО, даже за то, что мы - муж и жена!\nЗа цепи мои и заклятья твои.\nЗа то, что над нами проклятье семьи.\nЗа то, что не любишь того, что люблю.\nЗа то, что о нищих и бедных скорблю.\nЗа то, что не можем согласно мы жить.\nЗа то, что хочу и смею убить -\nОтмстить малодушным, кто жил без огня,\nКто так унижал мой народ и меня!\nКто запер свободных и сильных в тюрьму,\nКто долго не верил огню моему.\nКто хочет за деньги лишить меня дня,\nСобачью покорность купить у меня...\nЗа то, что я слаб и смириться готов,\nЧто предки мои - поколенье рабов,\nИ нежности ядом убита душа,\nИ эта рука не поднимет ножа...\nНо люблю я тебя и за слабость мою,\nЗа горькую долю и силу твою.\nЧто огнем сожжено и свинцом залито -\nТого разорвать не посмеет никто!\nС тобою смотрел я на эту зарю -\nС тобой в эту черную бездну смотрю.\nИ двойственно нам приказанье судьбы:\nМы вольные души! Мы злые рабы!\nПокорствуй! Дерзай! Не покинь! Отойди!\nОгонь или тьма - впереди?\nКто кличет? Кто плачет? Куда мы идем?\nВдвоем - неразрывно - навеки вдвоем!\nВоскреснем? Погибнем? Умрем?","name": "Ангел-хранитель","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5434, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1920","text": "Взметни скорей булавою,\nзатейница русских лет,\nнад глупою головою,\nв которой веселья нет.\nТы звонкие узы ковала\nвкруг страшного слова «умрем».\nА музыка - ликовала\nво взорванном сердце моем.\nИзмята твоих полей лень,\nза клетью пустеет клеть,\nи росный ладан молелен\nрассыпан по небу тлеть,\nЯркоголовая правда,\nступи же кривде на лоб,\nчтоб пред настающим завтра\nупало вчера - холоп!\nЧтоб, в облаках еще пенясь,\nистаяла б там тоска!\nЧтоб город, морей отщепенец,\nобрушился в волн раскат!\nНад этой широкой солью,\nнад болью груженых барж -\nлишь бровь шевельни соболью -\nраздастся северный марш.\nВзмахни ж пустыми очами,\nв которых выжжена жуть,-\nя здесь морскими ночами\nхожу и тобой грожу!","name": "Москва на взморье","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5435, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Кочетков","text": "Ты, чье сердце - гранит, чьих ушей серебро - колдовское литье,\nУнесла ты мой ум, унесла мой покой и терпенье мое!\nШаловливая пери, тюрчанка в атласной кабо,\nТы, чей облик - луна, чье дыханье - порыв, чей язык - лезвие!\nОт любовного горя, от страсти любовной к тебе\nВечно я клокочу, как клокочет в котле огневое питье.\nДолжен я, что кабо, всю тебя обхватить и обнять,\nДолжен я хоть на миг стать рубашкой твоей, чтоб вкусить забытье.\nПусть сгниют мои кости, укрыты холодной землей,-\nВечным жаром любви одолею я смерть, удержу бытие.\nЖизнь и веру мою, жизнь и веру мою унесли -\nГрудь и плечи ее, грудь и плечи ее, грудь и плечи ее.\nТолько в сладких устах, только в сладких устах, о Хафиз,-\nИсцеленье твое, исцеленье твое, исцеленье твое!","name": "Из Хафиза (Ты, чье сердце - гранит...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5436, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1841","text": "Пусть полудикие скифы, с глазами, налитыми кровью,\nБьются, безумные, кубками пьяного пира,-\nДруги! оставимте им, дикарям кровожадным, обычай\nСладкие Вакховы вина румянить пирующих кровью...\nБранные копья средь кубков и факелов пира!..\nГде мы, скажите?.. Какое безумство: веселье -\nи битва!\nПолноте спорить! умолкните, други! вражду утопите\nВ чашах, у коих, чем более пьете, всё глубже\nи глубже\nКажется звонкое дно. Возлежите и пейте смиренно,\nНа руку мудрые головы важно и тяжко уставив.","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5437, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1842","text": "\"Полно смеяться! что это с вами?\nТочно базар!\nКак загудело! словно пчелами\nПолон амбар\".\n\"Чу! не стучите! кто-то шагает\nВдоль закромов...\nСыплет да сыплет, пересыпает\nРожь из мешков.\nСыплет орехи, деньги считает,\nШубой шумит,\nВсем наделяет, всё обещает,\nТолько сердит\".\n\"Ну, а тебе что?\" - \"Тише, сестрицы!\nЧто-то несут:\nТак и трясутся все половицы...\nЧто-то поют;\nГроб забивают крышей большою,\nКто-то завыл!\nСтрашно, сестрицы! знать, надо мною\nШут подшутил\".","name": "Полно смеяться! что это с вами?..","date_to": "1842"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5438, "fields": {"themes": [],"author": "Вера Инбер","date_from": "1956","text": "Мы Красной Пресне слово предоставим,\nПродлим регламент Ленинским горам,\nОткуда вся Москва, в красе и славе,\nОткрыта солнцу, звездам и ветрам.\nВокзалы негодуют: в чем причина?\nЗапрашивает площадь: как ей быть,\nЧтоб автора «Великого почина»\nМонументальным мрамором почтить?\nВ Сокольниках один заветный просек,\nГде Ленин был на елке у ребят,\nУже давно о памятнике просит,\nДеревья все об этом шелестят.\nНо существует мнение иное...\nБыть может, не в Сокольниках, а тут,\nПеред Большим театром, где весною\nТак трогательно яблони цветут.\nЧтоб перед нами прошлое воскресло\n(Оно и так вовеки не умрет),\nПускай, присев на стул или на кресло,\nИльич листает бронзовый блокнот.\nНе там на высоте, не в отдаленье,\nНа фоне облаков и птичьих крыл,\nА рядом, с нами. Здесь... При жизни Ленин,\nМы знаем, возвышаться не любил.\nПусть будет памятник такого роста,\nЧтобы уже ребенок лет пяти\nБез мамы смог бы дотянуться просто\nИ положить у ног его цветы.","name": "Проект памятника","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5439, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","text": "Я - раб, и был рабом покорным\nПрекраснейшей из всех цариц.\nПред взором, пламенным и черным,\nЯ молча повергался ниц.\nИ раз - мой взор, сухой и страстный,\nЯ удержать в пыли не мог,\nИ он скользнул к лицу прекрасной\nИ очи бегло ей обжег...\nИ в ту же ночь я был прикован\nУ ложа царского, как пес.\nИ весь дрожал я, очарован\nПредчувствием безвестных грез.\nИ было все на бред похоже!\nЯ был свидетель чар ночных,\nВсего, что тайно кроет ложе,\nИх содроганий, стонов их.\nВот сослан я в каменоломню,\nДроблю гранит, стирая кровь.\nНо эту ночь я помню! помню!\nО, если б пережить все вновь!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5440, "fields": {"themes": [7],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1968","text": "Зима на юге. Далеко зашло\nее вниманье к моему побегу.\nМне - поделом. Но югу-то за что?\nОн слишком юн, чтоб предаваться снегу.\nБоюсь смотреть, как мучатся в саду\nрастений полумертвые подранки.\nГнев севера меня имел в виду,\nя изменила долгу северянки.\nЧто оставалось выдумать уму?\nСил не было иметь температуру,\nкоторая бездомью моему\nне даст погибнуть спьяну или сдуру.\nНеосторожный беженец зимы,\nпод натиском ее несправедливым,\nя отступала в теплый тыл земли,\nпока земля не кончилась обрывом.\nПрыжок мой, понукаемый бедой,\nповис над морем - если море это:\nволна, недавно бывшая водой,\nимеет вид железного предмета.\nНад розами творится суд в тиши,\nмороз кончины им сулят прогнозы.\nНе твой ли ямб, любовь моей души,\nшалит, в морозы окуная розы?\nПростите мне, теплицы красоты!\nЯ удалюсь и всё это улажу.\nЗачем влекла я в чуждые сады\nсудьбы моей громоздкую поклажу?\nМой ад - при мне, я за собой тяну\nсуму своей печали неказистой,\nтак альпинист, взмывая в тишину,\nс припасом суеты берет транзистор.\nИ впрямь - так обнаглеть и занестись,\nчтоб дисциплину климата нарушить!\nВернулась я, и обжигает кисть\nобледеневшей варежки наручник.\nЗима, меня на место водворив,\nлишила юг опалы снегопада.\nСладчайшего цветения прилив\nбыл возвращен воскресшим розам сада.\nЯнварь со мной любезен, как весна.\nКраса мурашек серебрит мне спину.\nИ, в сущности, я польщена весьма\nвлюбленностью зимы в мою ангину.","name": "Зима на юге. Далеко зашло...","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5441, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1921","text": "Наталии Рыковой\nВсё расхищено, предано, продано,\nЧерной смерти мелькало крыло,\nВсе голодной тоскою изглодано,\nОтчего же нам стало светло?\nДнем дыханьями веет вишневыми\nНебывалый под городом лес,\nНочью блещет созвездьями новыми\nГлубь прозрачных июльских небес,-\nИ так близко подходит чудесное\nК развалившимся грязным домам...\nНикому, никому неизвестное,\nНо от века желанное нам.","name": "Всё расхищено, предано, продано...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5442, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Закрыта жарко печка,\nКакой пустынный дом.\nПод абажуром свечка,\nОкошко подо льдом.\nЯ выдумал все это\nИ сам боюсь теперь,\nИх нету, нету, нету.\nНе верь. Не верь. Не верь.\nПод старою сосною,\nГде слабый звездный свет -\nНе знаю: двое, трое\nИли их вовсе нет.\nВ оцепененьи ночи —\nТик-так. Тик-так. Тик-так.\nИ вытекшие очи\nГлядят в окрестный мрак.\nНа иней, иней, иней\n(Или их вовсе нет),\nНа синий,синий,синий\nМладенческий рассвет.","name": "Закрыта жарко печка..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5443, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1977","text": "Я дышал синевой,\nБелый пар выдыхал,-\nОн летел, становясь облаками.\nСнег скрипел подо мной -\nПоскрипев, затихал,-\nА сугробы прилечь завлекали.\nИ звенела тоска, что в безрадостной песне поется:\nКак ямщик замерзал в той глухой незнакомой степи,-\nУсыпив, ямщика заморозило желтое солнце,\nИ никто не сказал: шевелись, подымайся, не спи!\nВсе стоит на Руси\nДо макушек в снегу.\nПолз, катился, чтоб не провалиться,-\nСохрани и спаси,\nДай веселья в пургу,\nДай не лечь, не уснуть, не забыться!\nТот ямщик-чудодей бросил кнут и - куда ему деться!-\nПомянул он Христа, ошалев от заснеженных верст...\nОн, хлеща лошадей, мог бы этим немного согреться,-\nНу, а он в доброте их жалел и не бил - и замерз.\nОтраженье свое\nУвидал в полынье -\nИ взяла меня оторопь: в пору б\nОборвать житиё -\nЯ по грудь во вранье,\nДа и сам-то я кто,- надо в прорубь!\nВьюги стонут, поют,- кто же выстоит, выдержит стужу!\nВ прорубь надо да в омут,- но сам, а не руки сложа.\nПар валит изо рта - эк душа моя рвется наружу,-\nВыйдет вся - схороните, зарежусь - снимите с ножа!\nСнег кружит над землей,\nНад страною моей,\nМягко стелет, в запой зазывает.\nАх, ямщик удалой -\nПьет и хлещет коней,\nА непьяный ямщик - замерзает.\nМежду 1970 и","name": "Я дышал синевой...","date_to": "1977"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5444, "fields": {"themes": [],"author": "София Парнок","date_from": "1927","text": "И отшумит тот шум и отгрохочет грохот,\nкоторым бредишь ты во сне и наяву,\nи бредовые выкрики заглохнут,-\nи ты почувствуешь, что я тебя зову.\nИ будет тишина и сумрак синий...\nИ встрепенешься ты, тоскуя и скорбя,\nи вдруг поймешь, поймешь, что ты\nблуждал в пустыне\nза сотни верст от самого себя!","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5445, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Даже песня дается недаром,\nИ уж если намучились мы,\nТо какими дрожжами и жаром\nЗдесь когда-то вздымало холмы.\nА холмам на широкую спину,\nКак в седло, посадили кремли,\nИ с ячменных полей десятину\nВ добрый Пильзен варить повезли.\nРасцветай же, как лучшая роза\nВ наилучшем трехмерном плену,\nДорогая житейская проза,\nВоспитавшая эту страну.\nПойте, честные чешские птицы,\nПойте, птицы, пока по холмам\nБродит грузный и розоволицый\nСтарый Гете, столь преданный вам.","name": "Карловы Вары"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5446, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1967","text": "Я был наивный инок. Целью\nмнил одноверность на Руси\nи обличал пороки церкви,\nно церковь — боже упаси!\nОт всех попов, что так убого\nлюдей морочили простых,\nстарался выручить я бога,\nно — богохульником прослыл.\n«Не так ты веришь!»— загалдели,\nмне отлучением грозя,\nкак будто тайною владели —\nкак можно верить, как нельзя.\nНо я сквозь внешнюю железность\nу них внутри узрел червей.\nВсегда в чужую душу лезут\nза неимением своей.\nО, лишь от страха монолитны\nони, прогнившие давно.\nМеняются митрополиты,\nно вечно среднее звено.\nИ выбивали изощренно\nпопы, попята день за днем\nнаивность веры, как из чрева\nребенка, грязным сапогом.\nИ я учуял запах скверны,\nпроникший в самый идеал.\nВсегда в предписанности веры\nбезверье тех, кто предписал.\nИ понял я: ложь исходила\nне от ошибок испокон,\nа от хоругвей, из кадила,\nиз глубины самих икон.\nСлужите службою исправной,\nа я не с вамп — я убег.\nБыл раньше бог моею правдой,\nно только правда — это бог!\nЯ ухожу в тебя, Россия,\nжизнь за судьбу благодаря,\nсчастливый, вольный поп-расстрига\nиз лживого монастыря.\nИ я теперь на Лене боцман,\nи хорошо мне здесь до слез,\nи в отношенья мои с богом\nздесь никакой не лезет пес.\nЯ верю в звезды, женщин, травы,\nв штурвал и кореша плечо.\nЯ верю в Родину и правду...\nНа кой — во что-нибудь еще?!\nЖивые люди — мне иконы.\nЯ с работягами в ладу,\nно я коленопреклоненно\nим не молюсь. Я их люблю.\nИ с верой истинной, без выгод,\nчто есть, была и будет Русь,\nкогда никто меня не видит,\nя потихонечку крещусь.","name": "Монолог бывшего попа, ставшего боцманом на Лене","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5447, "fields": {"themes": [7],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1976","text": "Любовь минувших лет, сигнал из неоткуда,\nПесчинка, спящая на океанском дне,\nЛуч радуги в зеркальной западне...\nЛюбовь ушедших дней, несбывшееся чудо,\nНечасто вспоминаешься ты мне.\nПрерывистой морзянкою капели\nПорой напомнишь об ином апреле,\nПорою в чьей-то промелькнешь строке...\nТы где-то там, на дальнем, смутном плане,\nСнежинка, пролетевшая сквозь пламя\nИ тихо тающая на щеке.","name": "Любовь минувших лет...","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5448, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1914","text": "Вечер, как сажа,\nЛьется в окно.\nБелая пряжа\nТкет полотно.\nПляшет гасница,\nПрыгает тень.\nВ окна стучится\nСтарый плетень.\nЛипнет к окошку\nЧерная гать.\nДевочку-крошку\nБайкает мать.\nВзрыкает зыбка\nСонный тропарь:\n\"Спи, моя рыбка,\nСпи, не гутарь\".","name": "Вечер, как сажа...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5449, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Городецкий","date_from": "1943","text": "Лунного облика\nотблеск медлительный\nблизко-далек.\nСнег ослепляющий\nбелым безмолвием\nгоры облек.\nСад не шелохнется.\nСтройные тополи\nхрам возвели.\nЛасково стелется\nзвуком неслышимым\nшепот земли.\nТам, за пустынями,\nза перевалами,\nза тишиной,\nДаль беспредельная,\nРусь необъятная,\nгород родной!\nВдруг зовом горлинки\nкапли звенящие\nканули в тишь.\nСлушаю, слушаю!\nЭто, любимая,\nты говоришь!\nС точным хронометром\nв мигах и вечности\nя властелин.\nВ лунном сиянии\nстрелка торопится:\nДвадцать один!\nНо по московскому\nсчету державному\nдышит земля.\nЧас восемнадцатый\nк нам приближается\nс башни Кремля.\nВесть долгожданная,\nпобедоносная\nв мир понеслась:\nСила враждебная\nнашему воинству\nснова сдалась!\nВновь сокол-колокол\nдевять раз вылетит —\nгрянет Москва!\nЗалпов торжественных\nвспыхнет могучая\nмиру молва.\nГде же, пустыни, вы,\nдали бескрайние?\nСжались вы вдруг!\nС Красною площадью\nвплавлен я в праздничный\nдружеский круг.\nНебо колышется.\nСвета полотнища\nловит зенит.\nСолнца знаменами\nтьму побежденную\nслава казнит.\nГде б ни скитался ты,\nсердце московское\nрдеет в тебе.\nВесь ты бросаешься\nк новому подвигу,\nк новой борьбе.\nВ хоре торжественном\nзалпы сливаются\nс сердцем твоим.\nС Красною Армией\nты, самый маленький,\nнепобедим!\nВ хоре с народами\nты, полон радости,\nслово берешь.\nПесню о родине,\nпесню о партии\nгромко поешь.","name": "Голос Москвы","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5450, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","text": "Снег выпал ночью и растаял днем.\nС ним улетел, задержанный на нем,\nВзгляд мой рассеянный —\nВерхом на трепете\nИстаиванья. Так на диком лебеде\nНильс некогда, наказанный школяр,\nЛетел, опередив дыханья жар,\nЗа горы гор, в зимы холодный пар,\nВ гусиную Лапландию... Далёко\nОт грифеля и школьного урока.\nЛишь сырости да свежести следы\nЛегли от снега — новый круг теней!\nТрава еще не выпрямилась; белые\nСтаницы снега выспались на ней\nИ унеслись, предтечи зимних дней,\nВ Лапландию видений. Столь далекую,\nЧто в небе неба только сердце, ёкая,\nКрылом затрепетало и зашлось\nОт ужаса, что с ними унеслось!\nСнег растворился воздухом блистающим\nНад конским щавелем, склоненным ниц,\nИ взгляд мой улетел со снегом тающим,\nКак с дикими гусями — мальчик Нильс.","name": "Снег выпал ночью и растаял днем..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5451, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1916","text": "Метель, метель... В перчатке - как чужая\nЗастывшая рука.\nНе странно ль жить, почти что осязая,\nКак ты близка?\nИ всё-таки бреду домой с покупкой,\nИ всё-таки живу.\nКак прочно всё! Нет, он совсем не хрупкий,\nСон наяву!\nЕще томят земные расстоянья,\nЕще болит рука,\nНо всё ясней, уверенней сознанье,\nЧто ты близка.","name": "На ходу","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5452, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1974","text": "На голом на плацу, на вахтпараде,\nВ казарме, на часах - все дни подряд\nБезвестный, не представленный к награде,\nСправляет службу ратную солдат.\nИ какие бы ни дули\nУраганные ветра,\nОн - в дозоре, в карауле\nОт утра и до утра.\n\"Напра!.. Нале!..\nВ ружье! На пле!..\nБегом - в расположение!\"\nА я пою:\nАть-два, ать-два,\nЖивем мы однова,\nА тяжело в учении -\nЛегко в бою!\nЕсли ломит враг - бабы слезы льют,-\nЯдра к пушечкам подтаскивай!\nЯ перед боем - тих, я в атаке - лют,\nНу а после боя - ласковый.\nМеня гоняют до седьмого пота,\nВсяк может младшим чином помыкать,-\nНо все-таки центральные ворота\nСолдату поручают охранять.\nКак бы в рог его не гнули,\nРаспрямится снова он.\nШтык - дурак, и дуры - пули,-\nЕжели солдат умен.\n\"В штыки! К но-ги!\nРавняйсь! Беги!\nПолзком - в расположение!\"\nА я - пою.\n\"Коли! Руби!\"\nТу би ор нот ту би,-\nНо тяжело в учении -\nЛегко в бою!\nЕсли враг бежит и гремит салют -\nЗелена вина подтаскивай!\nЯ пред боем - тих, я в атаке - лют,\nНу а после боя - ласковый.","name": "Солдатская песня","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5453, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","text": "Холод большой.\nЗима здорова.\nНо блузы\nприлипли к потненьким.\nПод блузой коммунисты.\nГрузят дрова.\nНа трудовом субботнике.\nМы не уйдем,\nхотя\nуйти\nимеем\nвсе права.\nВ наши вагоны,\nна нашем пути.\nнаши\nгрузим\nдрова.\nМожно\nуйти\nчаса в два,-\nно мы -\nуйдем поздно.\nНашим товарищам\nнаши дрова\nнужны:\nтоварищи мерзнут.\nРабота трудна,\nработа\nтомит.\nЗа нее\nникаких копеек.\nНо мы\nработаем,\nбудто мы\nделаем\nвеличайшую эпопею.\nМы будем работать,\nвсе стерпя,\nчтоб жизнь,\nколёса дней торопя,\nбежала\nв железном марше\nв наших вагонах,\nпо нашим степям,\nв города\nпромерзшие\nнаши.\n\"Дяденька,\nчто вы делаете тут,\nстолько\nбольших дядей?\"\nЧто?\nСоциализм:\nсвободный труд\nСвободно\nсобравшихся людей.","name": "ГЛАВА 8 (ПОЭМА `ХОРОШО!`)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5454, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1901","text": "Ветер принес издалёка\nПесни весенней намек,\nГде-то светло и глубоко\nНеба открылся клочок.\nВ этой бездонной лазури,\nВ сумерках близкой весны\nПлакали зимние бури,\nРеяли звездные сны.\nРобко, темно и глубоко\nПлакали струны мои.\nВетер принес издалёка\nЗвучные песни твои.","name": "Ветер принес издалека...","date_to": "1901"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5455, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","date_from": "1952","text": "Ах, каких нелепостей\nв мире только нет!\nЧеловек в троллейбусе\nехал,\nсредних лет.\nГорько так и пасмурно\nглядя сквозь очки,\nпаспортную карточку\nрвал он\nна клочки.\nУлетали\nв стороны\nиз окна\nназад\nженский рот разорванный,\nудивленный взгляд...\nЧто ж такое сделано\nею или им?\nНо какое дело нам,\nгражданам чужим?\nС нас ведь\nи не спросится,\nесли даже он\nвыскочит и бросится\nс горя\nпод вагон.\nДело это - личное.\nХоть под колесо!\nНо как мне\nбезразличное\nсохранить\nлицо?\nЧто же мы колеблемся\nкрикнуть ему:\nстой!\nРазве нам в троллейбусе\nкто-нибудь -\nне свой?!","name": "Происшествие","date_to": "1952"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5456, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1906","text": "(с натуры)\nЗвание солдата почетно.\n(Воинский устав)\n\"Всяк солдат слуга престола\nИ защитник от врагов ...\"\nПовтори!.. Молчишь, фефела?\nНе упомнишь восемь слов?\nНу, к отхожему дневальным,\nПосле ужина в наряд\"...\nМахин тоном погребальным\nОтвечает: \"виноват!\"\n\"Ну-ка, кто у нас бригадный?\"-\nДальше унтер говорит -\nИ, как ястреб кровожадный,\nВсе глазами шевелит...\n\"Что - молчишь? Собачья морда,\nПростокваша, идиот...\nНу так помни, помни ж твердо!\"-\nИ рукою в ухо бьет.\nЧто же Махин? Слезы льются,\nТихо тянет: \"виноват\"...\nВесь дрожит, колени гнутся\nИ предательски дрожат.\n\"Всех солдат почетно званье -\nПост ли... знамя... караул...\nМахин, чучело баранье,\nЧто ты ноги развернул!\nНоги вместе, морду выше!\nПовтори, собачий сын\"...\nТот в ответ все тише, тише\nЖалко шепчет: \"господин...\"\n\"Ах, мерзавец! Ах, скотина!\"\nВ ухо, в зубы... раз и раз...\nЭта гнусная картина\nОбрывает мой рассказ...","name": "Словесность","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5457, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1965","text": "Я, к порядкам чужим не привыкший,\nС чемоданом тяжелым в руках,\nРастерявшись, стою перед рикшей,\nНе могу объясниться никак.\nОн пытался схватить мою ношу,\nПодкатил экипажик к ногам.\nЧемодан? Лучше я его брошу,\nТолько вам его в руки не дам.\nНе считайте такое загибом —\nКипячусь в исступленье святом:\nНе могу я быть белым сагибом,\nУ меня воспитанье не то.\nА обратное быть не могло б ли?\nУбеждайтесь, что я не шучу,\nДайте в узкие впрячься оглобли,\nПо Калькутте я вас прокачу!\nГолый рикша — лишь кожа да ребра,\nИсполняющий должность коня,\nС удивленьем, с ухмылкой недоброй\nИсподлобья глядит на меня.\nНе прозренье, а только презренье\nВ перезрелых, как вишни, глазах,\nПодозренье под маской смиренья,\nКак сто лет и как двести назад.","name": "Рикша","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5458, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","text": "Глаз змеи, змеи извивы,\nПестрых тканей переливы,\nНебывалость знойных поз...\nТо бесстыдны, то стыдливы,\nПоцелуев все отливы,\nСладкий запах белых роз...\nЗамиранье, обниманье,\nРук змеистых завиванье\nИ искусный трепет ног...\nИ искусное лобзанье,\nЛегкость близкого свиданья\nИ прощанье чрез порог.","name": "Глаз змеи, змеи извивы..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5459, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Я с детства любила гудки на реке,\nя вечно толклась у причала,\nя все пароходы\nеще вдалеке\nпо их голосам различала.\nМы часто таким пустяком дорожим,\nзатем что он с детства привычен.\nМне новый гудок показался чужим,\nон был бессердечен и зычен.\nИ я огорчилась,\nхотя я сюда\nвернулась, заведомо зная,\nчто время иное, иные суда\nи Волга-то, в общем, иная.\nА все-таки он представлялся в мечте,\nкак прежде, густым, басовитым...\nМы вышли из шлюзов уже в темноте\nи двинулись морем открытым.\nЯ не узнавала родные места,\nгде помнила каждую малость.\nВ безбрежности\nпепельных вод широта\nс темнеющим небом сливалась.\nРвал ветер низовый\nволну на клочки,\nскитался равниною пенной,\nи только мигали в ночи маячки,\nкак звездочки в безднах вселенной.\nБарометр падал,\nи ветер крепчал,\nзарница вдали полыхала,\nи вдруг нелюбимый гудок закричал,\nи вдруг я его услыхала.\nС чего же взяла я? Он вовсе не груб,\nон речью своей безыскусной\nпохож на звучанье серебряных труб,\nпронзительный, гордый и грустный...\nОн, как тетива, трепетал над водой,\nпод стать поражающей шири,\nтакой необычный, такой молодой,\nеще не обвыкшийся в мире.\nИ так покоряло его торжество,\nего несвершенности сила,\nчто я не могла не влюбиться в него\nи прежней любви изменила.\nИ нет сожаленья о прошлом во мне,\nв неверности этой не каюсь...\nЧто делать - живу я\nв сегодняшнем дне\nи в завтрашнем жить\nсобираюсь!","name": "Стихи о гудке"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5460, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Наровчатов","date_from": "1947","text": "Валит клубами черный дым\nНад раскаленной крышею.\nМне этот дым необходим,\nМне нужно пламя рыжее!\nПусть разгорается пожар,\nПусть жаром пышет улица,\nПусть ужаснется млад и стар,\nПожарные стушуются.\nПусть сердце рвется из груди,\nПусть все тревожней мне —\nТого гляди, того гляди,\nИ ты сгоришь в огне!\nДевчонки — в плач, мальчишки — в\nВ обморок — родители...\nНо тут явлюсь я среди них,\nСуровый и решительный.\nСверкает взгляд из-под бровей.\nМне отступать не тоже,\nРаз все кричат:\n«Спаси, Сергей!»\n«Сергей», а не «Сережа».\nПо водосточной по трубе,\nПо ржавому железу,\nЯ избавителем к тебе\nОт страшной смерти лезу.\nОт этажа\nк этажу\nЛовкий,\nкак кошка...\nИ по карнизу прохожу\nК заветному окошку.\nЯ нахожу тебя в огне,\nЯ облегчаю муки,\nИ ты протягиваешь мне\nХуденькие руки.\nКак храбр я! Как прекрасна ты!\nКак день сияет летний!\nИ как непрочен мир мечты\nОдиннадцатилетней...\nОн разбивается в куски\nОт окрика простого...\nИ вновь стою я у доски,\nЯ в третьем классе снова.\nИ вновь не помню я азов —\nПопробуй к ним привыкни!—\nИ гнусный Васька Образцов\nПоказывает язык мне...\nС тех пор немало лет прошло,\nИ снова сердце сжало,\nИ не сожгло — так обожгло\nПредчувствием пожара.\nОпять клубится черный дым\nНад раскаленной крышею...\nМне этот дым необходим,\nМне нужно пламя рыжее.\nПусть сердце рвется из груди,\nПусть все тревожней мне...\nТого гляди, того гляди,\nЯ сам сгорю в огне!\nВ огне сжигающей любви,\nВ сумятице минут,\nГде руки тонкие твои\nОдни меня спасут!","name": "Пожар","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5461, "fields": {"themes": [7],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1885","text": "Ты помнишь, что было тогда,\nКак всюду ручьи бушевали\nИ птиц косяками стада\nНа север, свистя, пролетали.\nИ видели мы средь ветвей,\nЕще не укрытых листами,\nКак, глазки закрыв, соловей\nБлаженствовал в песне над нами.\nК себе зазывала любовь\nИ блеском и страстью пахучей,\nНе только весельем дубов,\nНо счастьем и ивы плакучей.\nВзгляни же вокруг ты теперь:\nВсе грустно молчит, умирая,\nИ настежь раскинута дверь\nИз прежнего светлого рая.\nИ новых приветливых звезд,\nИ новой любовной денницы,\nТрудами измучены гнезд,\nВзалкали усталые птицы.\nНе может ничто устоять\nПред этой тоской неизбежной,\nИ скоро пустынную гладь\nОденет покров белоснежный.","name": "Ты помнишь, что было тогда...","date_to": "1885"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5462, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1812","text": "Песня\nЗачем так рано изменила?\nС мечтами, радостью, тоской\nКуда полет свой устремила?\nНеумолимая, постой!\nО дней моих весна златая,\nПостой... тебе возврата нет...\nЛетит, молитве не внимая;\nИ всё за ней помчалось вслед.\nО! где ты, луч, путеводитель\nВеселых юношеских дней?\nГде ты, надежда, обольститель\nНеопытной души моей?\nУж нет ее, сей веры милой\nК твореньям пламенной мечты...\nДобыча истине унылой\nПризраков прежних красоты.\nКак древле рук своих созданье\nБоготворил Пигмалион\nИ мрамор внял любви стенанье,\nИ мертвый был одушевлен,—\nТак пламенно объята мною\nПрирода хладная была;\nИ, полная моей душою,\nОна подвиглась, ожила.\nИ, юноши деля желанье,\nНемая обрела язык:\nМне отвечала на лобзанье,\nИ сердца глас в нее проник.\nТогда и древо жизнь прияло,\nИ чувство ощутил ручей,\nИ мертвое отзывом стало\nПылающей души моей.\nИ неестественным стремленьем\nВесь мир в мою теснился грудь;\nКартиной, звуком, выраженьем\nВо всё я жизнь хотел вдохнуть.\nИ в нежном семени сокрытой,\nСколь пышным мне казался свет..\nНо, ах! сколь мало в нем развито!\nИ малое — сколь бедный цвет.\nКак бодро, следом за мечтою\nВолшебным очарован сном,\nЗабот не связанный уздою,\nЯ жизни полетел путем.\nЖеланье было — исполненье;\nУспех отвагу пламенил:\nНи высота, ни отдаленье\nНе ужасали смелых крыл.\nИ быстро жизни колесница\nСтезею младости текла;\nЕе воздушная станица\nВеселых призраков влекла:\nЛюбовь с прелестными дарами,\nС алмазным Счастие ключом,\nИ Слава с звездными венцами,\nИ с ярким Истина лучом.\nНо, ах!.. еще с полудороги,\nНаскучив резвою игрой,\nВожди отстали быстроноги...\nЗа роем вслед умчался рой.\nУкрадкой Счастие сокрылось;\nИзменой Знание ушло;\nСомненья тучей обложилось\nСвященной Истины чело.\nЯ зрел, как дерзкою рукою\nПрезренный славу похищал;\nИ быстро с быстрою весною\nПрелестный цвет Любви увял.\nИ всё пустынно, тихо стало\nОкрест меня и предо мной!\nЕдва Надежды лишь сияло\nСветило над моей тропой.\nНо кто ж из сей толпы крылатой\nОдин с любовью мне вослед,\nМой до могилы провожатой,\nУчастник радостей и бед?..\nТы, уз житейских облегчитель,\nВ душевном мраке милый свет,\nТы, Дружба, сердца исцелитель,\nМой добрый гений с юных лет.\nИ ты, товарищ мой любимый,\nДуши хранитель, как она,\nДруг верный, Труд неутомимый,\nКому святая власть дана\nВсегда творить не разрушая,\nМирить печального с судьбой\nИ, силу в сердце водворяя,\nБеречь в нем ясность и покой.","name": "Мечты","date_to": "1812"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5463, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1949","text": "Дома и деревья слезятся,\nИ речка в тумане черна,\nИ просто нельзя догадаться,\nЧто это апрель и весна.\nА вдоль берегов огороды,\nДождями набухшая грязь...\nПо правде, такая погода\nМне по сердцу нынче как раз.\nЯ думал, что век мой уж прожит,\nЧто беды лишили огня...\nИ рад я, что ветер тревожит,\nЧто тучами давит меня.\nШаги хоть по грязи, но быстры.\nПриятно идти и дышать...\nИду. На свободу. На выстрел.\nНа все, что дерзнет помешать.","name": "В Сибири","date_to": "1949"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5464, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1904","text": "Барка жизни встала\nНа большой мели.\nГромкий крик рабочих\nСлышен издали.\nПесни и тревога\nНа пустой реке.\nВходит кто-то сильный\nВ сером армяке.\nРуль дощатый сдвинул,\nПарус распустил\nИ багор закинул,\nГрудью надавил.\nТихо повернулась\nКрасная корма,\nПобежали мимо\nПестрые дома.\nВот они далёко,\nВесело плывут.\nТолько нас с тобою,\nВерно, не возьмут!","name": "Барка жизни встала...","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5465, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1883","text": "Ранней осени подарок —\nГолубой, прозрачный день...\nПолдень блещущий не жарок;\nНе нужна густая тень.\nБлиз пути, под дикой грушей,\nНа траве скамья стоит;\n«Сядь сюда! Смотри да слушай!»\nМне как будто говорит.\nСел. Смотрю кругом и внемлю.\nДолго, кажется, сижу...\nТо на небо, то на землю\nС благодарностью гляжу.\nНет болтливого народу...\nТишина... Лишь мошек рой\nВсё про ясную погоду\nРаспевает надо мной...","name": "Ранней осени подарок...","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5466, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "В. Шкловскому\n— Мама, кто там вверху, голенастенький —\nруки в стороны — и парит?\n— Знать, инструктор лечебной гимнастики.\nМир не может за ним повторить.","name": "Мама, кто там вверху, голенастенький..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5467, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1896","text": "Не понять мне, откуда, зачем\nИ чего он томительно ждет.\nПредо мною он грустен и нем,\nИ всю ночь напролет\nОн вокруг меня чем-то чертит\nНа полу чародейный узор,\nИ куреньем каким-то дымит,\nИ туманит мой взор.\nОпускаю глаза перед ним,\nОтдаюсь чародейству и сну,\nИ тогда различаю сквозь дым\nГолубую страну.\nОн приникнет ко мне и ведет,\nИ улыбка на мертвых губах,-\nИ блуждаю всю ночь напролет\nНа пустынных путях.\nРассказать не могу никому,\nЧто увижу, услышу я там,-\nМожет быть, я и сам не пойму,\nНе припомню и сам.\nОттого так мучительны мне\nРазговоры, и люди, и труд,\nЧто меня в голубой тишине\nВолхвования ждут.","name": "Не понять мне, откуда, зачем...","date_to": "1896"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5468, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","text": "Тебе ль, невинной и спокойной,\nЯ приношу в нескромный дар\nРассказ, где страсти недостойной\nИзображен преступный жар?\nИ безобразный и мятежный,\nОн не пленит твоей мечты;\nНо что? на память дружбы нежной\nЕго, быть может, примешь ты.\nЖилец семейственного круга,\nТак в дар приемлет домосед\nОт путешественника-друга\nПустыни дальней дикий цвет.\nК. А. ТИМАШЕВОЙ\nК. А. Тимашевой (Вам всё дано...)\nВам всё дано с щедротою пристрастной\nБлаговолительной судьбой:\nВладеете вы лирой сладкогласной\nИ ей созвучной красотой.\nЧто ж грусть поет блестящая певица?\nЧто ж томны взоры красоты?\nПечаль, печаль — души ее царица,\nВладычица ее мечты.\nВам счастья нет, иль, на одно мгновенье\nБлеснувши, луч его погас;\nНо счастлив тот, кто слышит ваше пенье,\nНо счастлив тот, кто видит вас.","name": "При посылке «Бала» С. Э[нгельгардт]"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5469, "fields": {"themes": [],"author": "Ирина Одоевцева","date_from": "1950","text": "К луне протягивая руки,\nОна стояла у окна.\nЗеленым купоросом скуки\nСветила ей в лицо луна.\nОсенний ветер выл и лаял\nВ самоубийственной тоске,\nИ как мороженное таял\nИзмены вкус на языке.","name": "К луне протягивая руки...","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5470, "fields": {"themes": [19,14],"author": "Агния Барто","text": "Листопад, листопад,\nВсе звено примчалось в сад,\nПрибежала Шурочка.\nЛистья (слышите?) шуршат:\nШурочка, Шурочка...\nЛивень листьев кружевной\nШелестит о ней одной:\nШурочка, Шурочка...\nТри листочка подмела,\nПодошла к учителю:\n— Хорошо идут дела!\n(Я тружусь, учтите, мол,\nПохвалите Шурочку,\nШурочку, Шурочку...)\nКак работает звено,\nЭто Шуре все равно,\nТолько бы отметили,\nВ классе ли, в газете ли,\nШурочку, Шурочку...\nЛистопад, листопад,\nУтопает в листьях сад,\nЛистья грустно шелестят:\nШурочка, Шурочка...","name": "Шуточка про Шурочку"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5471, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1914","text": "Вечерний и наклонный\nПередо мною путь.\nВчера еще, влюбленный,\nМолил: \"Не позабудь\".\nА нынче только ветры\nДа крики пастухов,\nВзволнованные кедры\nУ чистых родников.","name": "Разлука","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5472, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","date_from": "1960","text": "Не привез я\nтаежных цветов —\nизвини.\nТы не верь,\nесли скажут, что плохи\nони.\nЕсли кто-то соврет,\nчто об этом читал...\nПросто,\nэти цветы\nлуговым\nне чета!\nВ буреломах,\nна кручах\nпылают\nжарки,\nкак закат,\nкак облитые кровью желтки.\nИм не стать украшеньем\nгородского стола.\nНе для них\nотшлифованный блеск хрусталя.\nНе для них!\nИ они не поймут никогда,\nчто вода из-под крана —\nэто тоже вода...\nТы попробуй сорви их!\nПопробуй\nсорви!\nТы их держишь,\nи кажется,\nруки\nв крови!..\nНо не бойся,\nцветы к пиджаку приколи...\nТолько что это?\nВидишь?\nЛишившись земли,\nтой,\nтаежной,\nнеласковой,\nгордой земли,\nна которой они\nна рассвете взошли,\nна которой роса\nи медвежьи следы,—\nначинают\nстремительно вянуть\nцветы!\nСразу\nгаснут они!\nТотчас\nгибнут они!..\nНе привез я\nтаежных цветов.\nИзвини.","name": "Таежные цветы","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5473, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Поплавский","text": "Под тяжестью белых побед\nБольной полководец\nСклонился лицом на железо\nМолчит ощущая холод\nНагим колоссальным лбом\nИ снится ему могила\nХолодный торжественный мрамор\nГде скрестив разбитые руки\nОпустив огромные веки\nОн лежит тяжелый и чистый\nИзменивший в последний час\nИ непрестанно и тихо\nНа большой глубине\nТекут колоссальные реки:\nТам солнце блестит\nИ тонут закаты\nИ всё безвозвратно\nИ всё забыто","name": "Под тяжестью белых побед..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5474, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Веневитинов","date_from": "1826","text": "Три участи в мире завидны, друзья.\nСчастливец, кто века судьбой управляет,\nВ душе неразгаданной думы тая.\nОн сеет для жатвы, но жатв не сбирает:\nНародов признанья ему не хвала,\nНародов проклятья ему не упреки.\nВекам завещает он замысл глубокий;\nПо смерти бессмертного зреют дела.\nЗавидней поэта удел на земли.\nС младенческих лет он сдружился с природой,\nИ сердце камены от хлада спасли,\nИ ум непокорный воспитан свободой,\nИ луч вдохновенья зажегся в очах.\nВесь мир облекает он в стройные звуки;\nСтеснится ли сердце волнением муки -\nОн выплачет горе в горючих стихах.\nНо верьте, о други! счастливей стократ\nБеспечный питомец забавы и лени.\nГлубокие думы души не мутят,\nНе знает он слез и огня вдохновений,\nИ день для него, как другой, пролетел,\nИ будущий снова он встретит беспечно,\nИ сердце увянет без муки сердечной -\nО рок! что ты не дал мне этот удел?","name": "Три участи","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5475, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1918","text": "Семь дней и семь ночей Москва металась\nВ огне, в бреду. Но грубый лекарь щедро\nПускал ей кровь - и, обессилев, к утру\nВосьмого дня она очнулась. Люди\nПовыползли из каменных подвалов\nНа улицы. Так, переждав ненастье,\nНа задний двор, к широкой луже, крысы\nОпасливой выходят вереницей\nИ прочь бегут, когда вблизи на камень\nПоследняя спадает с крыши капля...\nК полудню стали собираться кучки.\nГлазели на пробоины в домах,\nНа сбитые верхушки башен; молча\nТолпились у дымящихся развалин\nИ на стенах следы скользнувших пуль\nСчитали. Длинные хвосты тянулись\nУ лавок. Проволок обрывки висли\nНад улицами. Битое стекло\nХрустело под ногами. Желтым оком\nНоябрьское негреющее солнце\nСмотрело вниз, на постаревших женщин\nИ на мужчин небритых. И не кровью,\nНо горькой желчью пахло это утро.\nА между тем уж из конца в конец,\nОт Пресненской заставы до Рогожской\nИ с Балчуга в Лефортово, брели,\nТеснясь на тротуарах, люди. Шли проведать\nРодных, знакомых, близких: живы ль, нет ли?\nИные узелки несли под мышкой\nС убогой снедью: так в былые годы\nНа кладбище москвич благочестивый\nХодил на Пасхе - красное яичко\nСъесть на могиле брата или кума...\nК моим друзьям в тот день пошел и я.\nУзнал, что живы, целы, дети дома,-\nЧего ж еще хотеть? Побрел домой.\nПо переулкам ветер, гость залетный,\nГонял сухую пыль, окурки, стружки.\nДомов за пять от дома моего,\nСквозь мутное окошко, по привычке\nЯ заглянул в подвал, где мой знакомый\nЖивет столяр. Необычайным делом\nОн занят был. На верстаке, вверх дном,\nЛежал продолговатый, узкий ящик\nС покатыми боками. Толстой кистью\nВодил столяр по ящику, и доски\nПод кистью багровели. Мой приятель\nЗаканчивал работу: красный гроб.\nЯ постучал в окно. Он обернулся.\nИ, шляпу сняв, я поклонился низко\nПетру Иванычу, его работе, гробу,\nИ всей земле, и небу, что в стекле\nЛазурью отражалось. И столяр\nМне тоже покивал, пожал плечами\nИ указал на гроб. И я ушел.\nА на дворе у нас, вокруг корзины\nС плетеной дверцей, суетились дети,\nКрича, толкаясь и тесня друг друга.\nСквозь редкие, поломанные прутья\nВиднелись перья белые. Но вот -\nПротяжно заскрипев, открылась дверца,\nИ пара голубей, плеща крылами,\nВзвилась и закружилась: выше, выше,\nНад тихою Плющихой, над рекой...\nТо падая, то подымаясь, птицы\nНыряли, точно белые ладьи\nВ дали морской. Вослед им дети\nСвистали, хлопали в ладоши... Лишь один,\nЛет четырех бутуз, в ушастой шапке,\nПрисел на камень, растопырил руки,\nИ вверх смотрел, и тихо улыбался.\nНо, заглянув ему в глаза, я понял,\nЧто улыбается он самому себе,\nТой непостижной мысли, что родится\nПод выпуклым, еще безбровым лбом,\nИ слушает в себе биенье сердца,\nДвиженье соков, рост... Среди Москвы,\nСтрадающей, растерзанной и падшей, -\nКак идол маленький, сидел он, равнодушный,\nС бессмысленной, священною улыбкой.\nИ мальчику я поклонился тоже.\nДома\nЯ выпил чаю, разобрал бумаги,\nЧто на столе скопились за неделю,\nИ сел работать. Но, впервые в жизни,\nНи \"Моцарт и Сальери\", ни \"Цыганы\"\nВ тот день моей не утолили жажды.","name": "2-го ноября","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5476, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Гудзенко","date_from": "1942","text": "Бойцы из отряда Баженова прошли\nпо тылам 120 км, неся раненого.\nМожно вспомнить сейчас,\nотдышавшись и успокоясь.\nНе орут на дорогах немецкие патрули.\nПо лесам непролазным\nи в озерах студеных по пояс\nмы товарища раненого несли.\nОн был ранен в бою,\nна изрытом снарядами тракте...\nМы несли его ночью,\nдневали в лесу.\nОн лежал на траве,\nне просил: «Пристрелите.\nОставьте».\nОн был твердо уверен —\nдрузья донесут.\nСтиснув зубы до боли,\nбинтовали кровавые раны.\nКак забыть этот путь!\nОн был так безысходно далек.\nГолодали упрямо,\nно каждый в глубоких карманах\nдля него\nпочерневший сахар берег.\nМы по рекам прошли,\nпо нехоженым топким болотам.\nМы пробились к своим\nи спасли драгоценную жизнь.\nЭто в битвах рожденный,\nпропитанный кровью и\nпотом,\nсамый истинный,\nсамый русский\nгуманизм.","name": "Товарищи","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5477, "fields": {"themes": [],"author": "Галина Галина","text": "Оттого я о соснах седых,\nО задумчивых соснах пою,\nЧто под сказки их веток густых\nЗасыпала в родном я краю...\nВедь они для меня берегли\nЧуть раскрытых фиалок цветы...\nИ под ними так чудно цвели\nМолодые, как утро, мечты!..\nИ теперь к ним уйти от людей\nЯ спешу с наболевшей душой,\nИ душистой смолою своей\nПлачут сосны, склонясь надо мной.\nИ заветные думы мои...\nТолько им я одним говорю —\nОттого я о соснах седых,\nО задумчивых соснах пою.","name": "Оттого я о соснах седых..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5478, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Раевский","date_from": "1820","text": "Пенаты добрые, отчизны берег милый,\nПоля родимые, где в юности счастливой\nМой век с беспечностью покойно, мирно тек,\nПростите навсегда! Окованный цепями,\nЯ скорбь делю с слезами,\nИ сир и одинок!\nСтрадалец немощный, отец чадолюбивый!\nКто даст тебе приют покойный и счастливый?\nУвы! изведать скорбь тебе назначил рок\nУ гроба хладного вечернею зарею:\nТвой сын уж не с тобою,\nОн сир и одинок!\nДавно ль в обители спокойной, безмятежной\nС детьми-малютками и матерью их нежной\nЯ радости вкушал?.. Но злобный дух прорек\nРазлуку горькую с супругой, сиротами —\nИ я томлюсь цепями,\nЯ сир и одинок!\nТоварищи-друзья! и с вами разлученный,\nНе буду более под тенью лип смиренных\nЯ счастью гимны петь: миг радостей протек!\nНа чуждой стороне, игралище судьбины,\nЯ жду бедам кончины\nИ сир и одинок!","name": "Песнь невольника","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5479, "fields": {"themes": [7],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1799","text": "Зрел ли ты, певец Тииский!\nКак в лугу весной бычка\nПляшут девушки российски\nПод свирелью пастушка?\nКак, склонясь главами, ходят,\nБашмаками в лад стучат,\nТихо руки, взор поводят\nИ плечами говорят?\nКак их лентами златыми\nЧелы белые блестят,\nПод жемчугами драгими\nГруди нежные дышат?\nКак сквозь жилки голубые\nЛьется розовая кровь,\nНа ланитах огневые\nЯмки врезала любовь?\nКак их брови соболины,\nПолный искр соколий взгляд,\nИх усмешка - души львины\nИ орлов сердца разят?\nКоль бы видел дев сих красных,\nТы б гречанок позабыл\nИ на крыльях сладострастных\nТвой Эрот прикован был.","name": "Русские девушки","date_to": "1799"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5480, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1968","text": "Мяч затаился в стриженой траве.\nСекунда паузы на поле и в эфире...\nОни играют по системе \"дубль-вe\",-\nА нам плевать, у нас - \"четыре-два-четыре\".\nОх, инсайд! Для него - что футбол, что балет,\nИ всегда он играет по правому краю,-\nСправедливости в мире и на поле нет -\nПотому я всегда только слева играю.\nМяч затаился в стриженой траве.\nСекунда паузы на поле и в эфире...\nОни играют по системе \"дубль-вe\",-\nА нам плевать, у нас - \"четыре-два-четыре\".\nВот инсайд гол забил, получив точный пас.\nЯ хочу, чтоб он встретился мне на дороге,-\nНе могу: меня тренер поставил в запас,\nА ему сходят с рук перебитые ноги.\nМяч затаился в стриженой траве.\nСекунда паузы на поле и в эфире...\nОни играют по системе \"дубль-вe\",-\nА нам плевать, у нас - \"четыре-два-четыре\".\nНичего! Я немножечко повременю,\nИ пускай не дают от команды квартиру -\nДогоню, я сегодня его догоню,-\nПусть меня не заявят на первенство миру.\nМяч затаился в стриженой траве.\nСекунда паузы на поле и в эфире...\nОни играют по системе \"дубль-вe\",-\nА нам плевать, у нас - \"четыре-два-четыре\".\nНичего! После матча его подожду -\nИ тогда побеседуем с ним без судьи мы,-\nПропаду, чует сердце мое - попаду\nСо скамьи запасных на скамью подсудимых.\nМяч затаился в стриженой траве.\nСекунда паузы на поле и в эфире...\nОни играют по системе \"дубль-вe\",-\nА нам плевать, у нас - \"четыре-два-четыре\".\n1967, ред.","name": "Песня про правого инсайда","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5481, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1905","text": "Вот открыт балаганчик\nДля веселых и славных детей,\nСмотрят девочка и мальчик\nНа дам, королей и чертей.\nИ звучит эта адская музыка,\nЗавывает унылый смычок.\nСтрашный черт ухватил карапузика,\nИ стекает клюквенный сок.\nМальчик\nОн спасется от черного гнева\nМановением белой руки.\nПосмотри: огоньки\nПриближаются слева...\nВидишь факелы? Видишь дымки?\nЭто, верно, сама королева...\nДевочка\nАх, нет, зачем ты дразнишь меня?\nЭто - адская свита...\nКоролева - та ходит средь белого дня,\nВся гирляндами роз перевита,\nИ шлейф ее носит, мечами звеня,\nВздыхающих рыцарей свита.\nВдруг паяц перегнулся за рампу\nИ кричит: \"Помогите!\nИстекаю я клюквенным соком!\nЗабинтован тряпицей!\nНа голове моей - картонный шлем!\nА в руке - деревянный меч!\"\nЗаплакали девочка и мальчик.\nИ закрылся веселый балаганчик.","name": "Балаганчик","date_to": "1905"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5482, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1831","text": "Были и лето и осень дождливы;\nБыли потоплены пажити, нивы;\nХлеб на полях не созрел и пропал;\nСделался голод, народ умирал.\nНо у епископа, милостью неба,\nПолны амбары огромные хлеба;\nЖито сберег прошлогоднее он:\nБыл осторожен епископ Гаттон.\nРвутся толпой и голодный и нищий\nВ двери епископа, требуя пищи;\nСкуп и жесток был епископ Гаттон:\nОбщей бедою не тронулся он.\nСлушать их вопли ему надоело;\nВот он решился на страшное дело:\nБедных из ближних и дальних сторон,\nСлышно, скликает епископ Гаттон.\n«Дожили мы до нежданного чуда:\nВынул епископ добро из-под спуда;\nБедных к себе на пирушку зовет»,-\nТак говорил изумленный народ.\nК сроку собралися званые гости,\nБледные, чахлые, кожа да кости;\nСтарый, огромный сарай отворен,\nВ нем угостит их епископ Гаттон.\nВот уж столпились под кровлей сарая\nВсе пришлецы из окружного края...\nКак же их принял епископ Гаттон?\nБыл им сарай и с гостями сожжен.\nГлядя епископ на пепел пожарный,\nДумает: «Будут мне все благодарны;\nРазом избавил я шуткой моей\nКрай наш голодный от жадных мышей».\nВ замок епископ к себе возвратился,\nУжинать сел, пировал, веселился,\nСпал, как невинный, и снов не видал...\nПравда! но боле с тех пор он не спал.\nУтром он входит в покой, где висели\nПредков портреты, и видит, что съели\nМыши его живописный портрет,\nТак, что холстины и признака нет.\nОн обомлел; он от страха чуть дышит...\nВдруг он чудесную ведомость слышит:\n«Наша округа мышами полна,\nВ житницах съеден весь хлеб до зерна».\nВот и другое в ушах загремело:\n«Бог на тебя за вчерашнее дело!\nКрепкий твой замок, епископ Гаттон,\nМыши со всех осаждают сторон».\nХод был до Рейна от замка подземной;\nВ страхе епископ дорогою темной\nК берегу выйти из замка спешит:\n«В Рейнской башне спасусь»,- говорит.\nБашня из рейнских вод подымалась;\nИздали острым утесом казалась,\nГрозно из пены торчащим, она;\nСтены кругом ограждала волна.\nВ легкую лодку епископ садится;\nК башне причалил, дверь запер и мчится\nВверх по гранитным крутым ступеням;\nВ страхе один затворился он там.\nСтены из стали казалися слиты,\nБыли решетками окна забиты,\nСтавни чугунные, каменный свод,\nДверью железною запертый вход.\nУзник не знает, куда приютиться;\nНа пол, зажмурив глаза, он ложится...\nВдруг он испуган стенаньем глухим:\nВспыхнули ярко два глаза над ним.\nСмотрит он... кошка сидит и мяучит;\nГолос тот грешника давит и мучит;\nМечется кошка; невесело ей:\nЧует она приближенье мышей.\nПал на колени епископ и криком\nБога зовет в исступлении диком.\nВоет преступник... а мыши плывут...\nБлиже и ближе... доплыли... ползут.\nВот уж ему в расстоянии близком\nСлышно, как лезут с роптаньем и писком;\nСлышно, как стену их лапки скребут;\nСлышно, как камень их зубы грызут.\nВдруг ворвались неизбежные звери;\nСыплются градом сквозь окна, сквозь двери,\nСпереди, сзади, с боков, с высоты...\nЧто тут, епископ, почувствовал ты?\nЗубы об камни они навострили,\nГрешнику в кости их жадно впустили,\nВесь по суставам раздернут был он...\nТак был наказан епископ Гаттон.","name": "Суд божий над епископом","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5483, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1968","text": "Б. П. Розановой\nПусть вороны гибель вещали\nИ кони топтали жнивье,\nМужскими считались вещами\nКольчуга, седло и копье.\nВо время военной кручины\nВ полях, в ковылях, на снегу\nМужчины,\nМужчины,\nМужчины\nПути заступали врагу.\nПусть жены в ночи голосили\nИ пролитой крови не счесть,\nМужской принадлежностью были\nМужская отвага и честь.\nТаится лицо под личиной,\nНо глаз пистолета свинцов.\nМужчины,\nМужчины,\nМужчины\nК барьеру вели подлецов.\nА если звезда не светила\nИ решкой ложилась судьба,\nМужским достоянием было\nКороткое слово — борьба.\nПусть небо черно, как овчина,\nИ проблеска нету вдали,\nМужчины,\nМужчины,\nМужчины\nВ остроги сибирские шли.\nЯ слухам нелепым не верю,—\nМужчины теперь, говорят,\nВ присутствии сильных немеют,\nВ присутствии женщин сидят.\nИ сердце щемит без причины,\nИ сила ушла из плеча.\nМужчины,\nМужчины,\nМужчины,\nВы помните тяжесть меча?\nВрага, показавшего спину,\nСтрелы и копья острие,\nМужчины,\nМужчины,\nМужчины,\nВы помните званье свое?\nА женщина — женщиной будет:\nИ мать, и сестра, и жена,\nУложит она, и разбудит,\nИ даст на дорогу вина.\nПроводит и мужа и сына,\nОбнимет на самом краю...\nМужчины,\nМужчины,\nМужчины,\nВы слышите песню мою?","name": "Мужчины","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5484, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1912","text": "(отрывок)\nНа полярных морях и на южных,\nПо изгибам зеленых зыбей,\nМеж базальтовых скал и жемчужных\nШелестят паруса кораблей.\nБыстрокрылых ведут капитаны,\nОткрыватели новых земель,\nДля кого не страшны ураганы,\nКто изведал мальстремы и мель.\nЧья не пылью затерянных хартий -\nСолью моря пропитана грудь,\nКто иглой на разорванной карте\nОтмечает свой дерзостный путь\nИ, взойдя на трепещущий мостик,\nВспоминает покинутый порт,\nОтряхая ударами трости\nКлочья пены с высоких ботфорт,\nИли, бунт на борту обнаружив,\nИз-за пояса рвет пистолет,\nТак, что сыпется золото с кружев,\nС розоватых брабантских манжет.","name": "Капитаны (Отрывок)","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5485, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1954","text": "Едва ошибся человек,\nКак сразу - им в привычку -\nУж тянут, тянут руки вверх\nЕго друзья - в кавычках.\nОдин - чтоб первым осудить\nНа первом же собрании,\nДругой - чтоб всех предупредить,\nЧто он все знал заранее...\nЧто говорить об этих двух?\nИз сердца сделай вычерк!\nНо вот сидит твой третий друг -\nКак будто без кавычек.\nОн и сегодня, как вчера,\nРубашкою поделится,\nПроутешает до утра:\nЧто это все безделица\nИ скоро перемелется...\nС тобой душой не покривит:\nЧто можно,\nда и нужно\nТебе за грех твой дать на вид,\nА больше не положено,\nа больше не заслужено!\nНо, не потупивши глаза\nИ медный голос выковав,\nЕго подаст он все же - за\nТот самый строгий выговор,\nЧто хоть и не положен\nИ все тому подобное...\nНо раз уже предложен,\nТо против - неудобно!\nПотом с собрания к нему\nЗайдешь - затащит силой.\nЧтоб объясниться, что к чему:\nЧто не тебе, брат, одному,\nА и ему,\nа и ему -\nДа-да! - не просто было!\nЧто он тебя всегда любил,\nИ все об этом знают;\nСлучалось, вместе водку пил,\nИ это тоже знают;\nВдобавок вы с ним земляки,\nИ нету человека,\nЧтобы не знал, как вы близки\nС ним чуть не четверть века.\nВ твою защиту выступить,-\nКак напоказ все выставить!\nВдруг раздались бы реплики:\nМол, время зря не тратили,\nМол, уж не слишком крепко ли\nСпаялись вы, приятели?\nКому же это\nнужно-то!\nВедь было б только хуже - да?\nА так -\nну что ж, ну строго,\nНу перегнули малость,\nЗа выговор, ей-богу,\nРука не подымалась!\n- А все же поднял?\nПоднял.\nТак это ведь - сегодня,\nНо есть еще райком,\nгорком,\nПоговорят,\nпротрут с песком,\nДадут на вид, пожалуй,\nА выговор - обжалуй!\nИ я, как вызовут, скажу,\nЧто в этом отношении\nЯ слишком строгим нахожу\nПервичное решение.\nДерись, обжалуй!\nА пока,\nКоль доведется туго,\nВот, брат, тебе моя рука,\nА если надо - угол,\nБывает, брат, и хуже,\nДавай садись за ужин,\nБеда - бедой,\nеда - едой!\nИ смотришь на него, как он\nВсе ходит, суетится,\nИ добрый он,\nИ славный он,\nИ чуть собой гордится,\nНакормит и напоит,\nСпать у себя положит...\nА большего не стоит\nИ спрашивать, быть может?\nНо вдруг\nсовсем простой\nвопрос:\n\"Постой, постой,\nчто он тут нес?\nИ почему же, собственно,\nНе мог он на собрании\nСказать о мненье собственном\nПеред голосованием?\nЧто вы не просто с ним дружки,\nЧто вы врагов с ним били,\nЧто в жизни не одни вершки -\nИ труд и бой делили;\nЧто не слепою верою -\nВ делах дурной попутчицей,-\nЧто всею жизни мерою\nОн за тебя поручится!\"\nЕго ты вправе упрекнуть,\nХоть люди есть и хуже...\nВсе дело в том,\nкак тут взглянуть:\nПошире?\nИль поуже?\nПоуже - что ж, все ничего,\nОн парень неплохой,\nНе требуй лишнего с него -\nСпасибо, что такой.\nПошире взгляд жесток, увы,-\nС ним не были друзьями вы!\nТех двух, с кого я начал речь,\nИх просто от себя отсечь.\nНо с этим третьим - сложно,\nЗаколебаться можно...\nЧтоб эти вытравить черты,\nПора в лицо смотреть им -\nСлучается,\nчто я и ты\nБываем этим -\nтретьим...","name": "Друг-приятель","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5486, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1923","text": "И в Божий рай пришедшие с земли\nустали, в тихом доме прилегли...\nЛетают на качелях серафимы\nпод яблонями белыми. Скрипят\nверевки золотые. Серафимы\nкричат взволнованно...\nА в доме спят,-\nв большом, совсем обыкновенном доме,\nгде Бог живет, где солнечная лень\nлежит на всем; и пахнет в этом доме,\nкак, знаешь ли, на даче,- в первый день...\nПотом проснутся; в радостной истоме\nпосмотрят друг на друга; в сад пройдут -\nдавным-давно знакомый и любимый...\nО, как воздушно яблони цветут!..\nО, как кричат, качаясь, серафимы!..","name": "И в Божий рай пришедшие с земли...","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5487, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1907","text": "По алтарям, пустым и белым,\nВесенний ветер дул на нас,\nИ кто-то сверху капал мелом\nНа золотой иконостас.\nИ звучный гул бродил в колоннах,\nСреди лесов. И по лесам\nМы шли в широких балахонах,\nС кистями, в купол, к небесам.\nИ часто, вместе с малярами,\nТам пели песни. И Христа,\nЧто слушал нас в веселом храме,\nМы написали неспроста.\nНам все казалось, что под эти\nПростые песни вспомнит он\nПорог на солнце в Назарете,\nВерстак и кубовый хитон.","name": "Новый храм","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5488, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Н. В.\nЛетний лес великолепно ласков.\nЕсли есть река, пригож вдвойне —\nСеребристой радуюсь волне,\nЮжный ветерок похож на сказку.\nЧеловеку хорошо тогда:\nЕсть где обрести свободу духа!\nВстретится русалка-молодуха,\nС ней еще приятнее вода!\nКамыши беседуют с осокой,\nОтблеск солнца прыгает, резвясь.\nМудрый лес, великий и высокий,\nУблажает в благодатный час.","name": "Летний лес великолепно ласков..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5489, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1942","text": "Настанет день, скажи — неумолимо,\nКогда, закончив ратные труды,\nПо улицам сраженного Берлина\nПройдут бойцов суровые ряды.\nОт злобы побежденных или лести\nСвоим значением ограждены,\nОни ни шуткой, ни любимой песней\nНе разрядят нависшей тишины.\nВзглянув на эти улицы чужие,\nНа мишуру фасадов и оград,\nОдин припомнит омраченный Киев,\nДругой — неукротимый Ленинград.\nНет, не забыть того, что было раньше.\nИ сердце скажет каждому: молчи!\nОпустит руки строгий барабанщик,\nИ меди не коснутся трубачи.\nКак тихо будет в их разбойном мире!\nИ только, прошлой кровью тяжелы,\nНе перестанут каменных валькирий\nКогтить кривые прусские орлы.","name": "Настанет день, скажи — неумолимо...","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5490, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Боков","date_from": "1966","text": "Прекрасный подмосковный мудрый лес!\nЛицо лесной реки в зеленой раме.\nТам было много сказок и чудес,\nМы их с тобой придумывали сами.\n— Загадывай желания свои!—\nК тебе я обратился — я волшебник!\nИ замолчали в чащах соловьи,\nИ присмирел над Клязьмою ольшаник.\n— Стань лесом для меня!—\nИ лес растет.\nИ я не я, а дерево прямое.\n— Стань для меня ручьем!—\nИ он течет\nИ родниковой влагой корни моет.\n— Стань иволгой!—\nИ ты в певучий плен\nСдаешься мне в урочище еловом.\n— Стань соловьем!—\nИ серебро колен\nРассыпано по зарослям ольховым.\n— Стань ландышем!— Пожалуйста!— И я,\nПростившись и с тобой и со стихами,\nМеняю сразу форму бытия\nИ для тебя в траве благоухаю!\nИ тихо говорю тебе: — Нагнись!—\nГляжу в глаза, в которых нет испуга.\nМолю кого-то высшего: — Продлись\nСвидание цветка с дыханьем друга!\nЯ — лес, я — ландыш, я — ручей, я — клен,\nЯ — иволга, я — ты в каком-то роде!\nКогда по-настоящему влюблен,\nТебе доступно все в родной природе!","name": "Прекрасный подмосковный мудрый лес!..","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5491, "fields": {"themes": [7,2],"author": "Николай Языков","date_from": "1833","text": "Давным-давно люблю я страстно\nСозданья вольные твои,\nПевец лихой и сладкогласный\nМеча, фиала и любви!\nМогучи, бурно-удалыя,\nОни мне милы, святы мне,-\nТвои, которого Россия,\nВ свои годины роковыя,\nРадушно видит на коне,\nВ кровавом зареве пожаров,\nВ дыму и прахе боевом,\nОтваге пламенных гусаров\nЖивым примером и вождем;\nИ на скрижалях нашей Клии\nТвои дела уже блестят:\nТы кровью всех врагов России\nОмыл свой доблестный булат!\nПрими рукою благосклонной\nМой дерзкий дар: сии стихи -\nДуши студентски-забубенной\nРазнообразные грехи.\nТам, в той стране полунемецкой,\nГде безмятежные живут\nВеселый шум, ученый труд\nИ чувства груди молодецкой,\nМоя поэзия росла\nСамостоятельно и живо,\nПри звонком говоре стекла,\nПри песнях младости гульливой,\nИ возросла она счастливо -\nРезва, свободна и смела,\nПевица братского веселья,\nДрузей, да хмеля и похмелья\nБеспечных юношеских дней;\nНе удивляйся же ты в ней\nРазливам пенных вдохновений,\nБренчанью резкому стихов,\nХмельному буйству выражений\nИ незастенчивости слов!\nСм. Д.Давыдов.","name": "Д. В. Давыдову (Давным-давно люблю я страстно...)","date_to": "1833"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5492, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рерих","date_from": "1920","text": "На мощной колонне храма сидит\nмалая птичка. На улице дети\nиз грязи строят неприступные\nзамки. Сколько хлопот около\nэтой забавы! Дождь за ночь\nразмыл их твердыни, и конь\nпрошел через их стены. Но\nпусть пока дети строят\nзамок из грязи, и на колонне\nпусть сидит малая птичка.\nНаправляясь к храму, я не подойду\nк колонне и обойду стороною\nдетские замки.","name": "Детские замки","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5493, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1881","text": "Я встретил новый год один... Передо мной\nНе искрился бокал сверкающим вином,\nЛишь думы прежние, с знакомой мне тоскою,\nКак старые друзья, без зова, всей семьею\nНахлынули ко мне с злорадным торжеством...","name": "Я встретил новый год один...","date_to": "1881"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5494, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "Я не для ангелов и рая\nВсесильным богом сотворен;\nНо для чего живу, страдая,\nПро это больше знает он,\nКак демон мой, я зла избранник,\nКак демон, с гордою душой,\nЯ меж людей беспечный странник,\nДля мира и небес чужой;\nПрочти, мою с его судьбою\nВоспоминанием сравни\nИ верь безжалостной душою,\nЧто мы на свете с ним одни.","name": "Я не для ангелов и рая...","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5495, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1923","text": "Мне\nнадоели ноты -\nмного больно пишут что-то.\nПредлагаю\nбез лишних фраз\nуниверсальный ответ -\nвсем зараз.\nЕсли\nнас\nвояка тот или иной\nзахочет\nспровоцировать войной,-\nнаш ответ:\nнет!\nА если\nдаже в мордобойном вопросе\nруку протянут -\nна конференцию, мол, просим,\nвсегда\nответ:\nда!\nЕсли\nдержава\nта или другая\nультиматумами пугает,-\nнаш ответ:\nнет!\nА если,\nне пугая ультимативным видом,\nпросят:\n- Заплатим друг другу по обидам,-\nвсегда\nответ:\nда!\nЕсли\nконцессией\nили чем прочим\nхотят\nна шею насесть рабочим,-\nнаш ответ:\nнет!\nА если\nвзаимно,\nвскрыв мошну тугую,\nпредлагают:\n- Давайте\nчестно поторгуем!-\nвсегда\nответ:\nда!\nЕсли\nхочется\nсунуть рыло им\nв то,\nкого судим,\nкого милуем,-\nнаш ответ:\nнет!\nЕсли\nпросто\nпопросят\nодолжения ради -\nпростите такого-то -\nдурак-дядя,-\nвсегда\nответ:\nда!\nКерзон,\nПуанкаре,\nи еще кто там?!\nКаждый из вас\nпусть не поленится\nи, прежде\nчем испускать зряшние ноты,\nпрочтет\nмое стихотвореньице.","name": "Универсальный ответ","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5496, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1908","text": "Кто в трамвае, как акула,\nОтвратительно зевает?\nТо зевает друг-читатель\nНад скучнейшею газетой.\nОн жует ее в трамвае,\nДома, в бане и на службе,\nВ ресторанах и в экспрессе,\nИ в отдельном кабинете.\nКаждый день с утра он знает,\nС кем обедал Франц-Иосиф\nИ какую глупость в Думе\nТолстый Бобринский сморозил...\nКаждый день, впиваясь в строчки,\nОн глупеет и умнеет:\nЕсли автор глуп - глупеет,\nЕсли умница - умнеет.\nНо порою друг-читатель\nГоловой мотает злобно\nИ ругает, как извозчик,\nСовременные газеты.\n\"К черту! То ли дело Запад\nИ испанские газеты...\"\n(Кстати - он силен в испанском,\nКак испанская корова).\nДруг-читатель! Не ругайся,\nВынь-ка зеркальце складное.\nВидишь - в нем зловеще меркнет\nКто-то хмурый и безликий?\nКто-то хмурый и безликий,\nНе испанец, о, нисколько,\nНо скорее бык испанский,\nОбреченный на закланье.\nПрочитай: в глазах-гляделках\nМного ль мыслей, смеха, сердца?\nНе брани же, друг-читатель,\nСовременные газеты...","name": "Зеркало","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5497, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1865","text": "Вослед за речью речь звучала:\n\"Народ, законность, власть, права...\"\nЧто ж это? Громкие ль слова?\nИли гражданские начала?..\nНет! Гражданин сословных прав\nЯрмом на земство не наложит!\nИ возглашать никто не может,-\nНародной думы не узнав\nИ от земли не полномочен,-\nЧто строй его правдив и прочен!\nТот строй законен и живуч,\nГде равноправная свобода,\nКак солнце над главой народа,\nЛьет всем живительный свой луч.\nВо имя блага с мыслью зрелой,\nИ кроме блага - ничего!\nТак вековое зиждут дело\nВожди народа своего.\nА вас, сословные витии,\nВас дух недобрый подучил\nПочетной стражей стать в России\nПротив подъема русских сил!","name": "Сословные речи","date_to": "1865"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5498, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1857","text": "(Посвящено гр. Р[остопчино]й)\nТеперь идет существованье\nС однообразием водны...\nНо миг случайный, намеканье —\nИ будит вновь воспоминанье\nДавно утраченные сны.\nТак звук внезапный, воскрешает\nВсю песнь забытую — и вот\nЗнакомый голос оживает,\nЗнакомый образ восстает;\nИз-за туманов ночи мрачной\nВосходит жизнь прошедших лет,\nОблечена в полупрозрачный,\nПолузадумчивый рассвет.\nВсе это только род вступленья,\nЧтобы сказать, что как-то раз,\nТревожа тени из забвенья,\nСлучайно вспомнил я о вас,\nВоскресло в памяти унылой\nТо время светлое, когда\nВы жили барышнею милой\nВ Москве, у Чистого пруда.\nМы были в той поре счастливой,\nГде юность началась едва,\nИ жизнь нова, и сердце живо,\nИ вера в будущность жива.\nДвором широким проезжая,\nК крыльцу невольно торопясь,\nСкакал, бывало, я, мечтая —\nУвижу ль вас, увижу ль вас!\nЯ помню (годы миновали!),\nВы были чудно хороши,\nЧерты лица у вас дышали\nВсей юной прелестью души.\nВ те дни, когда неугомонно\nИскало сердце жарких слов,\nВы мне вручили благосклонно\nТетрадь заветную стихов.\nНе помню — слог стихотворений\nХорош ли, не хорош ли был,\nНо их свободы гордый гений\nСвоим наитьем освятил.\nС порывом страстного участья\nВы пели вольность и слезой\nПочтили жертвы самовластья,\nИх прах казненный, но святой.\nЛисты тетради той заветной\nЯ перечитывал не раз,\nИ снился мне ваш лик приветный,\nИ блеск, и живость черных глаз.\nПромчалась, полная невзгоды,\nОт вас далеко жизнь моя;\nВаш милый образ в эти годы\nКак бы в тумане помнил я.\nИ как-то случай свел нас снова\nВ поре печальной зрелых лет —\nУже хотел я молвить слово,\nСказать вам дружеский привет;\nНо вы какому-то французу\nСвободу поносили вслух\nИ русскую хвалили музу\nЗа подлый склад, за рабский дух,\nМеня тогда вы не узнали,\nИ я был рад: я увидал,\nКак низко вы душою пали,\nИ вас глубоко презирал.\nСкажите — в этот вечер скучный,\nКогда вернулись вы домой,\nУжель могли вы равнодушно\nНа ложе сна найти покой?\nВ тиши угрюмой ночь глухая,\nТоску и ужас навевая,\nВам не шептала ли укор,\nЧто вы отступница святыни,\nЧто вы с корыстию рабыни\nСвой голос продали за вздор?..\nМне жалко вас. С иною дамой\nЯ расквитался б эпиграммой,—\nНо перед вами смех молчит,\nИ грозно речь моя звучит:\nПокайтесь грешными устами,\nПокайтесь искренно, тепло,\nПокайтесь с горькими слезами,\nПокуда время не ушло!\nПросите доблестно прощенья\nВ измене ветреной своей —\nУ молодого поколенья,\nУ всех порядочных людей.\nДавно расстроенную лиру\nНаладьте вновь на чистый строй;\nПокайтесь,— вам, быть может, миру\nСказать удастся стих иной,—\nНе тот напыщенный, жеманный,\nГде дышит холод, веет тьма,\nГде все для сердца чужестранно\nИ нестерпимо для ума;\nНо тот, который, слух лаская,\nЗвучал вам в трепетной тиши\nВ те дни, когда вы, расцветая,\nТак были чудно хороши.\nНе бойтесь снять с себя личину\nИ обвинить себя самих:\nХристос Марию Магдалину\nПоставил выше всех святых!\nИ нет стыда просить прощенья,\nИ сердцу сладостно прощать...\nИ даже я на примиренье\nГотов по правде вам сказать —\nИ слов моих тем не ослаблю:\nЯ б и Клейнмихелю простил,\nКогда б он девственную саблю\nЗа бескорыстность обнажил.","name": "Отступнице","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5499, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1901","text": "Д.В.Философову\nСердце исполнено счастьем желанья,\nСчастьем возможности и ожиданья,-\nНо и трепещет оно и боится,\nЧто ожидание - может свершиться...\nПолностью жизни принять мы не смеем,\nТяжести счастья поднять не умеем,\nЗвуков хотим,- но созвучий боимся,\nПраздным желаньем пределов томимся,\nВечно их любим, вечно страдая,-\nИ умираем, не достигая...","name": "Предел","date_to": "1901"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5500, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1923","text": "(Р. Бернс)\nТри короля из трех сторон\nРешили заодно:\n- Ты должен сгинуть, юный Джон\nЯчменное Зерно!\nПогибни, Джон,- в дыму, в пыли,\nТвоя судьба темна!..\nИ вот взрывают короли\nМогилу для зерна...\nВесенний дождь стучит в окно\nВ апрельском гуле гроз,-\nИ Джон Ячменное Зерно\nСквозь перегной пророс...\nВесенним солнцем обожжен\nНабухший перегной,-\nИ по ветру мотает Джон\nУсатой головой...\nНо душной осени дано\nСвой выполнить урок,-\nи Джон Ячменное Зерно\nОт груза занемог...\nОн ржавчиной покрыт сухой,\nОн - в полевой пыли. ..\n- Теперь мы справимся с тобой!\nЛикуют короли...\nКосою звонкой срезан он,\nСбит с ног, повергнут в прах,\nИ скрученный веревкой Джон\nТрясется на возах...\nЕго цепами стали бить,\nКидали вверх и вниз\nИ, чтоб вернее погубить,\nПодошвами прошлись...\nОн в ямине с водой - и вот\nПошел на дно, на дно...\nТеперь, конечно, пропадет\nЯчменное Зерно!..\nИ плоть его сожгли сперва,\nИ дымом стала плоть.\nИ закружились жернова,\nЧтоб сердце размолоть...\n. . . . . . . . . . . .\nГотовьте благородный сок!\nОбодьями скреплен\nБочонок, сбитый из досок,-\nИ в нем бунтует Джон...\nТри короля из трех сторон\nСобрались заодно,-\nПред ними в кружке ходит Джон\nЯчменное Зерно. ..\nОи брызжет силой дрожжевой,\nКлокочет и поет,\nОн ходит в чаше круговой,\nОн пену на пол льет.. .\nПусть не осталось ничего\nИ твой развеян прах,\nНо кровь из сердца твоего\nЖивет в людских сердцах!..\nКто, горьким хмелем упоен,\nУвидел в чаше дно -\nКричи:\n- Вовек прославлен Джон\nЯчменное Зерно!..","name": "Джон Ячменное Зерно","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5501, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Крылов","date_from": "1814","text": "Крестьянин, заводясь домком,\nКупил на ярмарке подойник да корову\nИ с ними сквозь дуброву\nТихонько брел домой проселочным путем,\nКак вдруг Разбойнику попался.\nРазбойник Мужика как липку ободрал.\n\"Помилуй,- всплачется Крестьянин,- я пропал,\nМеня совсем ты доконал!\nГод целый я купить коровушку сбирался:\nНасилу этого дождался дня\".\n\"Добро, не плачься на меня,-\nСказал, разжалобясь, Разбойник.-\nИ подлинно, ведь мне коровы не доить;\nУж так и быть,\nВозьми себе назад подойник\".","name": "Крестьянин и Разбойник","date_to": "1814"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5502, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1922","text": "В воде декламирует жаба,\nСпят груши вдоль лона пруда.\nНад шапкой зеленого граба\nТопорщатся прутья гнезда.\nТам аисты, милые птицы,\nСемейство серьезных жильцов...\nТорчат материнские спицы\nИ хохлятся спинки птенцов.\nС крыльца деревенского дома\nСмотрю - и как сон для меня:\nИ грохот далекого грома,\nИ перьев пушистых возня.\nИ вот... От лугов у дороги,\nНа фоне грозы, как гонец,\nЛетит, распластав свои ноги,\nС лягушкою в клюве отец.\nДождь схлынул. Замолкли перуны.\nНа листьях - расплавленный блеск.\nСемейство, настроивши струны,\nЗаводит неслыханный треск.\nТрещат про лягушек, про солнце,\nПро листья и серенький мох -\nКак будто в ведерное донце\nБросают струею горох...\nВ тумане дороги и цели,\nЖестокие черные дни...\nХотя бы, хотя бы неделю\nПожить бы вот так, как они!","name": "Аисты","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5503, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1975","text": "Замок временем срыт и укутан, укрыт\nВ нежный плед из зеленых побегов,\nНо развяжет язык молчаливый гранит -\nИ холодное прошлое заговорит\nО походах, боях и победах.\nВремя подвиги эти не стерло:\nОторвать от него верхний пласт\nИли взять его крепче за горло -\nИ оно свои тайны отдаст.\nУпадут сто замков и спадут сто оков,\nИ сойдут сто потов целой груды веков,-\nИ польются легенды из сотен стихов\nПро турниры, осады, про вольных стрелков.\nТы к знакомым мелодиям ухо готовь\nИ гляди понимающим оком,-\nПотому что любовь - это вечно любовь,\nДаже в будущем вашем далеком.\nЗвонко лопалась сталь под напором меча,\nТетива от натуги дымилась,\nСмерть на копьях сидела, утробно урча,\nВ грязь валились враги, о пощаде крича,\nПобедившим сдаваясь на милость.\nНо не все, оставаясь живыми,\nВ доброте сохраняли сердца,\nЗащитив свое доброе имя\nОт заведомой лжи подлеца.\nХорошо, если конь закусил удила\nИ рука на копье поудобней легла,\nХорошо, если знаешь - откуда стрела,\nХуже - если по-подлому, из-за угла.\nКак у вас там с мерзавцеми? Бьют? Поделом!\nВедьмы вас не пугают шабашем?\nНо не правда ли, зло называется злом\nДаже там - в добром будущем вашем?\nИ вовеки веков, и во все времена\nТрус, предатель - всегда презираем,\nВраг есть враг, и война все равно есть война,\nИ темница тесна, и свобода одна -\nИ всегда на нее уповаем.\nВремя эти понятья не стерло,\nНужно только поднять верхний пласт -\nИ дымящейся кровью из горла\nЧувства вечные хлынут на нас.\nНыне, присно, во веки веков, старина,-\nИ цена есть цена, и вина есть вина,\nИ всегда хорошо, если честь спасена,\nЕсли другом надежно прикрыта спина.\nЧистоту, простоту мы у древних берем,\nСаги, сказки - из прошлого тащим,-\nПотому, что добро остается добром -\nВ прошлом, будущем и настоящем!","name": "Баллада о времени","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5504, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1918","text": "Осенней ловли началась пора,\nСмолистый дым повиснул над котлами,\nИ сети, вывешенные на сваях,\nКолышутся от стука молотков.\nИ мы следим за утреннею ловлей,\nМы видим, как уходят в море шхуны,\nКак рыбаков тяжелые баркасы\nСоленою нагружены треской.\nКто б ни был ты: охотник ли воскресный,\nИли конторщик с пальцами в чернилах,\nИли рыбак, или боец кулачный,\nВ осенний день, в час утреннего лова,\nКогда уходят парусные шхуны,\nКогда смолистый дым прохладно тает\nИ пахнет вываленная треска,\nТы чувствуешь, как начинает биться\nПирата сердце под рубахой прежней.\nХвала тебе! Ты челюсти сжимаешь,\nЧтоб не ругаться боцманскою бранью,\nИ на ладонях, не привыкших к соли,\nМозоли крепкие находишь ты.\nГде б ни был ты: на берегу Аляски,\nЗакутанный в топорщащийся мех,\nНа жарких островах Архипелага\nСтоишь ли ты в фланелевой рубахе,\nИли у Клязьмы с удочкой сидишь ты,\nНа волны глядя и следя качанье\nВнезапно дрогнувшего поплавка,—\nХвала тебе! Простое сердце древних\nВошло в тебя и расправляет крылья,\nИ ты заводишь боевую песню,—\nГде грохот ветра и прибой морей.","name": "Осенняя ловля","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5505, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","date_from": "1961","text": "О, Русь моя!..\nОгонь и дым,\nЗаконы вкривь и вкось.\nО, сколько именем твоим\nСтрадальческим клялось!\nОт Мономаховой зари\nТобой - сочти пойди -\nКлялись цари и лжецари,\nВожди и лжевожди.\nРучьи кровавые лились,\nПотоки слов лились.\nВсе, все - и левые клялись,\nИ правые клялись.\nБыть справедливой\nВласть клялась.\nНе своевольничать в приказе.\nО, скольких возвышала власть,\nО, скольких разрушала власть\nИ опрокидывала наземь!\nУ ложных клятв\nБескрыл полет,\nНарод - всему судья.\nЛишь клятва Ленина живет,\nЛишь клятва Ленина ведет,\nВсе клятвы перейдя.\nНарод,\nИзвечный, как земля,\nКто б ни играл судьбой,\nВсе вековые векселя\nОплачены тобой.\nНе подомнет тебя напасть,\nНе пошатнешься ты,\nПока над властью\nБудет власть\nТвоей земной мечты.","name": "О, Русь моя!..","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5506, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1960","text": "Сегодня утром я заканчивал стихотворение\nИ долго мучился над словом, которое не хотело приходить.\nЯ брал слова и пробовал их:\nНа вес,\nНа вкус,\nНа запах,\nНа цвет,\nНа прочность,\nНа оттенки вкуса, цвета и запаха\n(Почти неуловимые оттенки, но в том-то и состоит\nВся прелесть и вся соль\nНеобыкновенного нашего ремесла),\nНа остроту,\nКак лезвие ножа или топора,\nЯ пробовал слова на пальце.\nИ что же?\nСегодня мне не годилось ни одно из слов.\nВсе в мире для меня исчезло: все цели, все задачи,\nСтремления, интересы, радости, заботы, планы, люди,\nОсталась одна задача, одно-единственное дело:\nНайти слово и поставить его на место,\nИбо без него стихотворение не хотело жить.\nМало того, мне стало казаться, что и всем другим\nЖивущим на свете людям — до зарезу нужно это слово,\nЧто им не хватает именно\nТолько его,\nХоть они, возможно, и не догадываются об этом.\nА иначе какой же смысл\nВ ужасных поисках слова,\nВ так называемых муках творчества\nИ во всем поэтическом ремесле?\nВдруг за стеной, у соседей\n(Ветх и зыбок наш деревенский деревянный дом),\nЯ услышал разговор между восьмидесятилетним кузнецом Никитой\nИ его дочерью Марьей, пришедшей Никиту будить.\n— Вставай!— сказала она.— Самовар стоит на столе.\nМне надо бежать на работу. Девятый уж час, вставай!\n— Погоди,— ответил Никита-кузнец.— Не трогай меня.\nПомираю.—\nТогда я вспомнил, что третий день, как кузнец хворает,\nИ понял, что это серьезно. И она поняла.\n— Подожди, я тебе молочка... Погоди, я сейчас разогрею\n(Что — погоди? Погоди помирать?)...\nЯ тебе горячего молочка...—\nИтак, кузнец Никита произнес то слово,\nКоторое было для него самым важным и нужным в эту минуту.\n«Помираю»!\nНе пойти ли спросить,\nСколько времени он это слово искал?\nСколько слов перебрал он прежде,\nЧем нашел единственное, заставляющее содрогнуться,\nВеликолепное по своей простоте.\nНе пойти ли спросить,\nКакие муки творчества пришлось ему испытать?\nКак он их проверял, слова, отбирая:\nНа вкус?\nНа цвет?\nНа запах?\nНа вес?\nНа прочность или остроту?\nКакими сложными путями,\nВ результате\nКаких отчаянных попыток\nПришел он к самому важному для себя слову?\nНадо ли говорить, что в это утро\nЯ так и не закончил своего стихотворения.","name": "Слово","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5507, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1907","text": "Вечер холодно-весенний\nЗастыл в безнадежном покое.\nВспыхнули тоньше, мгновенней\nКолючки рассыпанной хвои.\nНасыпи, рельсы и шпалы,\nИзвивы железной дороги...\nЯ, просветленный, усталый,\nНе думаю больше о Боге.\nНа мост всхожу, улыбаясь,\nМечтаю о милом, о старом...\nПоезд, гремя и качаясь,\nОбдаст меня ветром и паром.","name": "Вечер холодно-весенний...","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5508, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Боков","date_from": "1965","text": "Помоги мне, золотая рыбка,\nДай мне то, чего я пожелаю.\nНе прошу я \"Волгу\" и квартиру,\nНе прошу постов и назначенья,\nДай мне счастье, дай любви взаимной,\nБольше мне не надо ничего!","name": "Помоги мне, золотая рыбка...","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5509, "fields": {"themes": [7],"author": "Семен Надсон","date_from": "1878","text": "Я чувствую и силы, и стремленье\nСлужить другим, бороться и любить;\nНа их алтарь несу я вдохновенье,\nЧтоб в трудный час их песней ободрить.\nНо кто поймет, что не пустые звуки\nЗвенят в стихе неопытном моем,-\nЧто каждый стих - дитя глубокой муки,\nРожденное в раздумьи роковом;\nЧто каждый миг \"святого вдохновенья\"\nМне стоил слез, невидных для людей,\nНемой тоски, тревожного сомненья\nИ скорбных дум в безмолвии ночей?!.","name": "Я чувствую и силы, и стремленье...","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5510, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Полежаев","date_from": "1833","text": "Что могу тебе, Лозовский,\nПодарить для именин?\nЯ, по милости бесовской,\nОчень бедный господин!\nВ стоицизме самом строгом,\nЯ живу без серебра,\nИ в шатре моем убогом\nНет богатства и добра,\nКроме сабли и пера.\nЖалко споря с гневной службой,\nЯ ни гений, ни солдат,\nИ одной твоею дружбой\nВ доле пагубной богат!\nДружба — неба дар священный,\nРай земного бытия!\nЧем же, друг неоцененный,\nЗаплачу за дружбу я?\nДружбой чистой, неизменной,\nДружбой сердца на обмен:\nПлен торжественный за плен!..\nПосмотри: невольник страждет\nВ неприятельских цепях\nИ напрасно воли жаждет,\nКак источника в степях.\nТак и я, могучей силой\nПредназначенный тебе,\nНе могу уже, мой милый,\nПерекорствовать судьбе...\nНе могу сказать я вольно:\n«Ты чужой мне, я не твой!»\nБыло время — и довольно...\nГолос пылкий и живой\nИзлетел, как бури вой,\nИз груди моей суровой...\nТы услышал дивный звук,\nГромкий отзыв жизни новой —\nИ уста и пламень рук,\nБудто с детской колыбели,\nНавсегда запечатлели\nВ нас святое имя: друг!\nВ чем же, в чем теперь желанье\nИмениннику души:\nЭто верное признанье\nГлубже в сердце запиши!..","name": "Имениннику (Что могу тебе, Лозовский...)","date_to": "1833"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5511, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1964","text": "Звезда полей, во мгле заледенелой\nОстановившись, смотрит в полынью.\nУж на часах двенадцать прозвенело,\nИ сон окутал родину мою...\nЗвезда полей! В минуты потрясений\nЯ вспоминал, как тихо за холмом\nОна горит над золотом осенним,\nОна горит над зимним серебром...\nЗвезда полей горит, не угасая,\nДля всех тревожных жителей земли,\nСвоим лучом приветливым касаясь\nВсех городов, поднявшихся вдали.\nНо только здесь, во мгле заледенелой,\nОна восходит ярче и полней,\nИ счастлив я, пока на свете белом\nГорит, горит звезда моих полей...","name": "Звезда полей","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5512, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1921","text": "Памяти Ал.Блока\nА Смоленская нынче именинница,\nСиний ладан над травою стелется,\nИ струится пенье панихидное,\nНе печальное нынче, а светлое.\nИ приводят румяные вдовушки\nНа кладбище мальчиков и девочек\nПоглядеть на могилы отцовские,\nА кладбище — роща соловьиная,\nОт сиянья солнечного замерло.\nПринесли мы Смоленской Заступнице,\nПринесли Пресвятой Богородице\nНа руках во гробе серебряном\nНаше солнце, в муке погасшее,—\nАлександра, лебедя чистого.","name": "А Смоленская нынче именинница...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5513, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Огарев","date_from": "1841","text": "Тебе я счастья не давал довольно,\nВо многом я тебя не понимал,\nИ мучил я тебя и сам страдал...\nТеперь я еду, друг мой! сердцу больно:\nИ я с слезой скажу тебе - прощай!\nНикто тебя так не любил глубоко...\nИ я молю тебя: ты вспоминай\nМеня, мой друг, без желчи, без упрека,\nМинутам скорбным ты забвенье дай,\nИ помни лишь, что я любил глубоко,\nИ с грустию сказал тебе - прощай!\nТеперь блуждать в стране я стану дальней..\nМне тяжело. Еще лета мои\nТак молоды; но в жизни я печальной\nРастратил много веры и любви.\nЖиву я большей частью одиноко,\nВсе сам в себе. Но ты не забывай,\nЧто я, мой друг, тебя любил глубоко,\nИ с грустию сказал тебе - прощай!..","name": "Тебе я счастья не давал довольно...","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5514, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1826","text": "Вот, Зина, вам совет: играйте,\nИз роз веселых заплетайте\nСебе торжественный венец -\nИ впредь у нас не разрывайте\nНи мадригалов, ни сердец.","name": "К Е.Н.Вульф","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5515, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Козлов","date_from": "1823","text": "Элегия лорда Байрона\n(Перевод с английского)\nБыла пора — они любили,\nНо их злодеи разлучили;\nА верность с правдой не в сердцах\nЖивут теперь, но в небесах.\nНавек для них погибла радость:\nТерниста жизнь, без цвета младость,\nИ мысль, что розно жизнь пройдет,\nБезумства яд им в душу льет.\nНо в жизни, им осиротелой,\nУже обоим не сыскать,\nЧем можно б было опустелой\nДуши страданья услаждать;\nДруг с другом розно, а тоскою\nСердечны язвы все хранят,\nТак два расторгнутых грозою\nУтеса мрачные стоят;\nИх бездна с ревом разлучает,\nИ гром разит и потрясает, —\nНо в них ни гром, ни вихрь, ни град,\nНи летний зной, ни зимний хлад\nСледов того не истребили,\nЧем некогда друг другу были.\nКоллеридж. (Из поэмы Кристабель)\nПрости! и если так судьбою\nНам суждено,— навек прости!\nПусть ты безжалостна — с тобою\nВражды мне сердца не снести.\nНе может быть, чтоб повстречала\nТы непреклонность чувства в том,\nНа чьей груди ты засыпала\nНевозвратимо сладким сном!\nКогда б ты в ней насквозь узрела\nВсе чувства сердца моего,\nТогда бы, верно, пожалела,\nЧто столько презрела его.\nПусть свет улыбкой одобряет\nТеперь удар жестокий твой:\nТебя хвалой он обижает,\nЧужою купленной, бедой.\nПускай я, очернен виною,\nСебя дал право обвинять;\nНо для чего ж убит рукою,\nМеня привыкшей обнимать?\nИ верь, о, верь! пыл страсти нежной\nЛишь годы могут охлаждать;\nНо вдруг не в силах гнев мятежной\nОт сердца сердце оторвать.\nТвое — то ж чувство сохраняет;\nУдел же мой — страдать, любить!—\nИ мысль бессмертная терзает,\nЧто мы не будем вместе жить.\nПечальный вопль над мертвецами\nС той думой страшной как сравнять?—\nМы оба живы, но вдовцами\nУже нам день с тобой встречать.\nИ в час, как нашу дочь ласкаешь,\nЛюбуясь лепетом речей,\nКак об отце ей намекаешь,\nЕе отец в разлуке с ней.\nКогда ж твой взор малютка ловит,—\nЕе целуя, вспомяни\nО том, тебе кто счастья молит,\nКто рай нашел в твоей любви.\nИ если сходство в ней найдется\nС отцом, покинутым тобой,\nТвое вдруг сердце встрепенется,\nИ трепет сердца — будет мой.\nМои вины, быть может, знаешь,—\nМое безумство можно ль знать?\nНадежды — ты же увлекаешь,\nС тобой увядшие летят.\nТы потрясла моей душою;\nПрезревший свет, дух гордый мой\nТебе покорным был; с тобою\nРасставшись, расстаюсь с душой!\nСвершилось всё! слова напрасны,\nИ нет напрасней слов моих,—\nНо в чувствах сердца мы не властны,\nИ нет преград стремленью их.\nПрости ж, прости! Тебя лишенный,—\nВсего, в чем думал счастье зреть,\nИстлевший сердцем, сокрушенный.\nМогу ль я больше умереть?","name": "Прости","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5516, "fields": {"themes": [],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1774","text": "Король жил в Фуле дальной,\nИ кубок золотой\nХранил он, дар прощальный\nВозлюбленной одной.\nКогда он пил из кубка,\nОглядывая зал,\nОн вспоминал голубку\nИ слезы утирал.\nИ в смертный час тяжелый\nОн роздал княжеств тьму\nИ всё, вплоть до престола,\nА кубок - никому.\nСо свитой в полном сборе\nОн у прибрежных скал\nВ своем дворце у моря\nПрощальный пир давал.\nИ кубок свой червонный,\nОсушенный до дна,\nОн бросил вниз, с балкона,\nГде выла глубина.\nВ тот миг, когда пучиной\nБыл кубок поглощен,\nПришла ему кончина,\nИ больше не пил он.\nПер. Б.Пастернака","name": "Фульский король","date_to": "1774"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5517, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кузмин","date_from": "1918","text": "Не похожа ли я на яблоню,\nяблоню в цвету,\nскажите, подруги?\nНе так же ли кудрявы мои волосы,\nкак ее верхушка?\nНе так же ли строен мой стан,\nкак ствол ее?\nМои руки гибки, как ветки.\nМои ноги цепки, как корни.\nМои поцелуи не слаще ли сладкого яблока?\nНо ах!\nНо ах!\nхороводом стоят юноши,\nвкушая плодов с той яблони,\nмой же плод,\nмой же плод\nлишь один зараз вкушать может!","name": "Не похожа ли я на яблоню...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5518, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1939","text": "Что было городом - дремучий лес,\nИ человек, услышав крик зловещий,\nЗарылся в ночь от ярости небес,\nКак червь слепой, томится и трепещет.\nЕму теперь и звезды невдомек,\nГлаза закрыты, и забиты ставни.\nНо вдруг какой-то беглый огонек -\nНапоминание о жизни давней.\nКто тот прохожий! И куда спешит!\nВ кого влюблен!\nСкажи ты мне на милость!\nВедь огонька столь необычен вид,\nЧто кажется - вся жизнь переменилась.\nОткинуть мишуру минувших лет,\nПринять всю грусть, всю наготу природы,\nНо только пронести короткий свет\nСквозь черные, томительные годы!","name": "Воздушная тревога","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5519, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1950","text": "Все это чушь: в себе сомненье,\nБезволье жить,- всё ссылка, бред.\nОн пеленой оцепененья\nМне заслонил и жизнь, и свет.\nНо пелена прорвется с треском\nИль тихо стает, как слеза.\nВ своей естественности резкой\nУдарит свет в мои глаза.\nИ вновь прорвутся на свободу\nИ верность собственной звезде,\nИ чувство света и природы\nВ ее бесстрашной полноте.","name": "Все это чушь: в себе сомненье...","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5520, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Наровчатов","date_from": "1957","text": "Вижу прозелень рек\nИ озер голубые прозоры,\nСветотень лесосек,\nТемных пашен просторы\nИ простые кресты\nВозле церкви над взгорьем,\nГлубину высоты\nНад рокочущим взморьем.\nСлышу, плещет душа\nНа пастушеской дудке-жалейке...\nО, как ты хороша!\nСвейки, Латвия, свейки!\n\"Свейки\" - ты в мое бытие\nВходишь силою властной.\nВедь двояко значенье твое:\n\"До свиданья\" и \"здравствуй\".\n- Здравствуй,- слово приходит ко мне,\nРазумея о добром здоровье,\nЕсли Латвию вижу во сне\nЯ в своем изголовье.\nНо встречает со мною зарю\nИ второе, иное звучанье:\n- До свиданья,- я говорю.-\nСлышишь, Латвия? До свиданья!\nЯ свидаться хотел бы с тобой,\nУвидаться с моими друзьями,\nВновь увидеть во мгле голубой\nКрасных башен застывшее пламя.\nПовидать среди чащ и равнин,\nГде земля трудолюбьем гордится,\nКрепкоруких, спокойных мужчин\nЯсноглазые лица.\nИ по-прежнему плещет душа\nНа пастушеской дудке-жалейке...\nО, как ты хороша!\nСвейки, Латвия, свейки!\nМне на стих не хватило бы сил,\nА тоски б переполнилась мера,\nЕсли б я позабыл\nИмя чистое - Вера.\nВера! В имени этом святом\nВера в счастье все души объемлет,\nСловно реки сливаются в нем\nВсе народы и земли!\nС этой верой и стану я жить...\nВедь напев у пастушьей жалейки\nБудет память всегда сторожить:\nСвейки, Латвия, свейки!","name": "Свейки, Латвия!","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5521, "fields": {"themes": [7],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1838","text": "Люблю я берег сей пустынный,\nКогда с зарею лоно вод\nЕго, ласкаясь, обоймет\nДугой излучистой и длинной.\nТам в мелководье, по песку,\nСтада спустилися лениво;\nТам темные сады в реку\nГлядятся зеленью стыдливой;\nТам ива на воды легла,\nНа вервях мачта там уснула,\nИ в глади водного стекла\nИх отраженье потонуло.","name": "Картина вечера","date_to": "1838"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5522, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Белеет яблоневый цвет -\nУнынья нет.\nЛаскают взгляд леса, луга,\nА не снега.\nТечет веселая река -\nИ берега\nКак будто водят хоровод\nУ милых вод.\nОтлично может всякий люд\nКупаться тут.\nУлыбка солнца в добрый час\nДойдет до нас.\nЖара прекрасна в летний день,\nА рядом тень.\nВот так и просится в мой стих\nЕдинство их.","name": "Белеет яблоневый цвет..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5523, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1896","text": "Путь мой трудный, путь мой длинный,\nЯ один в стране пустынной,\nНо услады есть в пути,-\nУлыбаюсь, забавляюсь,\nСам собою вдохновляюсь,\nИ не скучно мне идти.\nШироки мои поляны,\nИ белы мои туманы,\nИ светла луна моя,\nИ поет мне ветер вольный\nРечью буйной, безглагольной\nПро блаженство бытия.","name": "Путь мой трудный, путь мой длинный...","date_to": "1896"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5524, "fields": {"themes": [],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1837","text": "Скажи: совсем ли ты мне изменил,\nДоселе неизменный мой хранитель?\nДля узника в волшебную обитель\nТемницу превращал ты, Исфраил.\nЯ был один, покинут всеми в мире,\nВсего страшился, даже и надежд...\nБывало же, коснешься темных вежд —\nС них снимешь мрак, дашь жизнь и пламень лире,—\nИ снова я свободен и могуч:\nРастаяли затворы, спали цепи,\nИ, как орел под солнцем из-за туч\nОбозревает горы, реки, степи,—\nТак вижу мир, раскрытый под собой,\nИ, радостен, сквозь ужас хладной ночи,\nБросаю полные восторга очи\nНа свиток, писанный судьбы рукой!..\nА ныне пали стены предо мной:\nЯ волен: что же? Бледные заботы,\nИ грязный труд, и вопль глухой нужды,\nИ визг детей, и стук тупой работы\nПерекричали песнь златой мечты,\nСмели, как прах, с души моей виденья,\nОтняли время и досуг творить —\nИ вялых дней безжизненная нить\nПрядется мне из мук и утомленья.","name": "Разочарование (Скажи: совсем ли...)","date_to": "1837"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5525, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1960","text": "Когда взошло твое лицо\nнад жизнью скомканной моею,\nвначале понял я лишь то,\nкак скудно все, что я имею.\nНо рощи, реки и моря\nоно особо осветило\nи в краски мира посвятило\nнепосвященного меня.\nЯ так боюсь, я так боюсь\nконца нежданного восхода,\nконца открытий, слез, восторга,\nно с этим страхом не борюсь.\nЯ помню - этот страх\nи есть любовь. Его лелею,\nхотя лелеять не умею,\nсвоей любви небрежный страж.\nЯ страхом этим взят в кольцо.\nМгновенья эти - знаю - кратки,\nи для меня исчезнут краски,\nкогда зайдет твое лицо...","name": "Когда взошло твое лицо...","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5526, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "Тамазу Чиладзе,\nДжансугу Чарквиани\nКогда под хохот Куры и сплетни,\nв холодной выпачканный золе,\nвдруг закричал мангал последний,\nчто он последний на всей земле,\nмы все тогда над Курой сидели\nи мясо сдабривали вином,\nи два поэта в обнимку пели\nо трудном счастье, о жестяном.\nА тот мангал, словно пес — на запах\nорехов, зелени, бастурмы,\nкачаясь, шел на железных лапах\nк столу, за которым сидели мы.\nИ я клянусь вам, что я увидел,\nкак он в усердье своем простом,\nкак пес, которого мир обидел,\nприсел и вильнул жестяным хвостом.\nПропахший зеленью, как духами,\nи шашлыками еще лютей,\nон, словно свергнутый бог, в духане\nс надеждой слушал слова людей...\n...Поэты плакали. Я смеялся.\nСтакан покачивался в руке.\nИ современно шипело мясо\nна электрическом очаге.","name": "Последний мангал"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5527, "fields": {"themes": [],"author": "Варлам Шаламов","text": "Я хотел бы так немного!\nЯ хотел бы быть обрубком,\nЧеловеческим обрубком...\nОтмороженные руки,\nОтмороженные ноги...\nЖить бы стало очень смело\nУкороченное тело.\nЯ б собрал слюну во рту,\nЯ бы плюнул в красоту,\nВ омерзительную рожу.\nНа ее подобье Божье\nНе молился б человек,\nПомнящий лицо калек...","name": "Желание"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5528, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Это только синий ладан,\nЭто только сон во сне,\nЗвезды над пустынным садом,\nРозы на твоем окне.\nЭто то, что в мире этом\nНазывается весной,\nТишиной, прохладным светом\nНад прохладной глубиной.\nВзмахи черных весел шире,\nЧище сумрак голубой...\nЭто то, что в этом мире\nНазывается судьбой.","name": "Это только синий ладан..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5529, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1919","text": "Закричал громогласно\nВ сине-черную сонь\nНа дворе моем красный\nИ пернатый огонь.\nВетер милый и вольный,\nПрилетевший с луны,\nХлещет дерзко и больно\nПо щекам тишины.\nИ, вступая на кручи,\nМолодая заря\nКормит жадные тучи\nЯчменем янтаря.\nВ этот час я родился,\nВ этот час и умру,\nИ зато мне не снился\nПуть, ведущий к добру.\nИ уста мои рады\nЦеловать лишь одну,\nТу, с которой не надо\nУлетать в вышину.","name": "Канцона первая (Закричал громогласно...)","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5530, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","text": "Гостиничные окна светятся.\nМетель.\nПластинка радиолы вертится\nдля двух.\nМетель. Вот налетит и сдвинется\nотель.\nНо держится за жизнь гостиница\nвсю ночь.\nНе крыльями ли машет мельница\nвокруг?\nНе может ли и мне метелица\nпомочь?\nПустынны в Доббиако улицы —\nметель!\nА двое за столом целуются\nвсю ночь.","name": "Двое в метель"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5531, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "- Эй, кто там крикнул \"ай-ай-ай?\" - Ну я! Я, Кролик Белый.\n- Опять спешишь?- Прости, Додо,- так много важных дел!\nУ нас в Стране Чудес попробуй что-то не доделай...\nВот и ношусь я взад-вперед, как заяц угорелый,-\nЗа два кило пути я на два метра похудел.\nЗачем, зачем, сограждане, зачем я Кролик - белый?\nКогда бы был я серым - я б не бегал, а сидел.\nВсе ждут меня, всем нужен я - и всем визиты делай,\nА я не в силах отказать: я страшно мягкотелый,-\nУстановить бы кроликам какой-нибудь предел!..\n- Но почему дрожите вы? И почему вы - белый?\n- Да потому что - ай-ай-ай!- таков уж мой удел.\nАх, как опаздываю я - почти что на день целый!\nБегу, бегу!.. - А говорят, он в детстве не был белый,\nНо опоздать боялся - и от страха поседел.","name": "Додо и Белый Кролик","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5532, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1955","text": "Ангел, дней моих хранитель,\nС лампой в комнате сидел.\nОн хранил мою обитель,\nГде лежал я и болел.\nОбессиленный недугом,\nОт товарищей вдали,\nЯ дремал. И друг за другом\nПредо мной виденья шли.\nСнилось мне, что я младенцем\nВ тонкой капсуле пелен\nИудейским поселенцем\nВ край далекий привезен.\nПеред Иродовой бандой\nТрепетали мы. Но тут\nВ белом домике с верандой\nОбрели себе приют.\nОслик пасся близ оливы,\nЯ резвился на песке.\nМать с Иосифом, счастливы,\nХлопотали вдалеке.\nЧасто я в тени у сфинкса\nОтдыхал, и светлый Нил,\nСловно выпуклая линза,\nОтражал лучи светил.\nИ в неясном этом свете,\nВ этом радужном огне\nДухи, ангелы и дети\nНа свирелях пели мне.\nНо когда пришла идея\nВозвратиться нам домой\nИ простерла Иудея\nПеред нами образ свой -\nНищету свою и злобу,\nНетерпимость, рабский страх,\nГде ложилась на трущобу\nТень распятого в горах,-\nВскрикнул я и пробудился...\nИ у лампы близ огня\nВзор твой ангельский светился,\nУстремленный на меня.","name": "Бегство в Египет","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5533, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1976","text": "Греми, вдохновенная лира,\nО том сокровенном звеня,\nЧто лучшая женщина мира\nТри года любила меня.\nОна подошла, молодая,\nВ глаза посмотрела, светла,\nИ тихо сказала: «Я знаю,\nЗачем я к тебе подошла.\nЯ буду единственной милой,\nОтняв, уведя, заслоня...»\nО, лучшая женщина мира\nТри года любила меня.\nСияли от неба до моря\nТо золото, то синева,\nЛеса в листопадном уборе,\nЦветущая летом трава.\nМне жизнь кладовые открыла,\nСокровища блещут маня,\nВедь лучшая женщина мира\nТри года любила меня.\nИ время от ласки до ласки\nРекой полноводной текло,\nИ бремя от сказки до сказки\nНести было не тяжело.\nВ разгаре обильного пира\nМы пьем, о расплате не мня...\nТак лучшая женщина мира\nТри года любила меня.\nМеня ощущением силы\nВсегда наполняла она,\nИ столько тепла приносила —\nНи ночь, ни зима, не страшна.\n— Не бойся,— она говорила,—\nТы самого черного дня...—\nДа, лучшая женщина мира\nТри года любила меня.\nИ радость моя и победа\nКак перед падением взлет...\nУдарили грозы и беды,\nПохмелье, увы, настает.\nБреду я понуро и сиро,\nВокруг ни былья, ни огня...\nНо лучшая женщина мира\nТри года любила меня!\nНе три сумасшедшие ночи,\nНе три золотые денька...\nТак пусть не бросается в очи\nНи звездочки, ни огонька,\nЗамкнулась душа, схоронила.\nДо слова, до жеста храня,\nКак лучшая женщина мира\nТри года любила меня.","name": "Греми, вдохновенная лира...","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5534, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1964","text": "Не жалей, не грусти, моя старость,\nЧто не слышит тебя моя юность.\nНичего у тебя не осталось,\nИ ничто для тебя не вернулось.\nНе грусти, не жалей, не печалься,\nНа особый исход не надейся.\nНо смотри — под конец не отчайся,\nЕсли мало в трагедии действий.\nРовно пять. Только пять!\nУ Шекспира\nРади вечности и ради женщин\nЧеловека пронзает рапира,\nНо погибший — победой увенчан.\nТолько эта победа осталась.\nТолько эта надежда вернулась.\nВ дальний путь снаряжается старость.\nВслед за ней продолжается юность.","name": "Заключение","date_to": "1964"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5535, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1942","text": "Не спеши, невеста,\nЗамуж за бойца:\nНынче неизвестна\nДоля молодца.\nТо ли он героем\nВ дом придет родной,\nТо ли не напишет\nСтрочки ни одной.\nДа и где ты будешь\nЖдать его тот срок,\nЕсли немец дома\nГрянет на порог?\nНе спеши, невеста,\nЗамуж за бойца.\nЭто все начало,\nПогоди конца.\nПусть по нем не плачет\nБедная жена,\nСлужба боевая\nБез того трудна.\nЛучше пусть невеста\nВспомнит про него,\nА бойцу не надо\nБольше ничего.","name": "Песенка (Не спеши, невеста...)","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5536, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Межиров","text": "Одиночество гонит меня\nОт порога к порогу -\nВ яркий сумрак огня.\nЕсть товарищи у меня,\nСлава богу!\nЕсть товарищи у меня!\nОдиночество гонит меня\nНа вокзалы, пропахшие воблой,\nУлыбнется буфетчицей доброй,\nЗасмеется, разбитым стаканом звеня.\nОдиночество гонит меня\nВ комбинированные вагоны,\nРазговор затевает\nБессонный,\nС головой накрывает,\nКак заспанная простыня.\nОдиночество гонит меня. Я стою,\nЕлку в доме чужом наряжая,\nНо не радует радость чужая\nОдинокую душу мою.\nЯ пою.\nОдиночество гонит меня\nВ путь-дорогу,\nВ сумрак ночи и в сумерки дня.\nЕсть товарищи у меня,\nСлава богу!\nЕсть товарищи у меня.","name": "Одиночество гонит меня..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5537, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1876","text": "День за днем уходит без следа, однообразно и быстро.\nСтрашно скоро помчалась жизнь, скоро и без шума, как речное стремя перед водопадом.\nСыплется она ровно и гладко, как песок в тех часах, которые держит в костлявой руке фигура Смерти.\nКогда я лежу в постели и мрак облегает меня со всех сторон, мне постоянно чудится этот слабый и непрерывный шелест утекающей жизни.\nМне не жаль ее, не жаль того, что я мог бы еще сделать... Мне жутко.\nМне сдается: стоит возле моей кровати та неподвижная фигура... В одной руке песочные часы, другую она занесла над моим сердцем...\nИ вздрагивает и толкает в грудь мое сердце, как бы спеша достучать свои последние удары.","name": "Песочные часы","date_to": "1876"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5538, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Нет! Слишком ты тешишься счастьем мгновенья\nИ слишком уж странно ты с жизнью в ладу...\nБезумец! За правду приняв исключенья,\nТы весел бываешь день каждый в году.\nСчастливец, довольный довольством убогих,\nПодумай: чем должен бы мир этот быть,\nКогда бы не блага земли для немногих,\nНе горе для прочих, обязанных жить?!\nИ зависть берет и глубокая злоба!\nМир держится в рабстве такими, как ты,\nДовольными жизнью! Но правы мы оба:\nМы, в разных одеждах, но те же шуты.\nТы в счастье рядишься, а я в остальное...\nЗнать, каждый по вкусу одежду берет!\nСудьба прибавляет к обоим смешное\nИ в омут толкает, сказавши: «Живет!»"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5539, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Огарев","date_from": "1838","text": "Молю тебя, святое бытие,\nДай силу мне отвергнуть искушенья\nМирских сует; желание мое\nУкрыть от бурь порочного волненья\nИ дух омыть волною очищенья.\nДай силу мне трепещущей рукой\nХоть край поднять немого покрывала,\nНа истину надетого тобой,\nЧтобы душа, смиряясь, созерцала\nВеличие предвечного начала.\nДай силу мне задуть в душе моей\nОгонь себялюбивого желанья,\nЛюбить, как братьев, как себя,- людей,\nЛюбить тебя и все твои созданья.-\nЯ буду тверд под ношею страданья.","name": "Моя молитва","date_to": "1838"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5540, "fields": {"themes": [7],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1911","text": "Константину Олимпову\nВ будуаре тоскующей нарумяненной Нелли,\nГде под пудрой молитвенник, а на ней Поль де-Кяк,\nГде брюссельское кружево... на платке из фланели! -\nНа кушетке загрезился молодой педагог.\nПознакомился в опере и влюбился, как юнкер.\nОн готов осупружиться, он решился на все.\nПеред нею он держится, точно мальчик, на струнке,\nС нею в парке катается и играет в серсо.\nОн читает ей Шницлера, посвящает в коктэбли,\nВосхвалив авиацию, осуждает Китай.\nИ, в ревнивом неверии, тайно метит в констэбли...\nНелли нехотя слушает,- \"лучше ты покатай\".\n\"Философия похоти!..\" Нелли думает едко:\n\"Я в любви разуверилась, господин педагог...\nО, когда бы на \"Блерио\" поместилась кушетка!\nИнтродукция - Гауптман, а финал - Поль де-Кок!\"","name": "Нелли","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5541, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1902","text": "Спустилась ночь. Погасли краски.\nСияет мысль. В душе светло.\nС какою силой ожило\nВсё обаянье детской ласки,\nПоблекший мир далеких дней,\nКогда в зеленой мгле аллей\nБлуждали сны, толпились сказки,\nИ время тихо, тихо шло,\nДни развивались и свивались,\nИ всё, чего мы ни касались,\nБлагоухало и цвело.\nИ тусклый мир, где нас держали,\nИ стены пасмурной тюрьмы\nОдною силой жизни мы\nПеред собою раздвигали.","name": "Спустилась ночь. Погасли краски...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5542, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Ты понимаешь ли последнее прости?\nМир целый рушится и новый возникает...\nНайдутся ль в новом светлые пути?\nВесь в неизвестности лежит он и пугает.\nЖизнь будет ли сильна настолько, чтоб опять\nДохнуть живым теплом мне в душу ледяную?\nИль, может быть, начав как прежде обожать,\nЯ обманусь, принявши грезу злую\nЗа правду и начав вновь верить, вновь мечтать\nО чудной красоте своих же измышлений,\nПочту огнем молитвенных стремлений\nРяд пестрых вымыслов, нисколько не святых,\nИ этим вызову насмешку уст твоих?","name": "Разлука"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5543, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1953","text": "По дороге, пустынной обочиной,\nГде лежат золотые пески,\nЧто ты бродишь такой озабоченный,\nУмирая весь день от тоски?\nВон и старость, как ведьма глазастая,\nПритаилась за ветхой ветлой.\nЦелый день по кустарникам шастая,\nНаблюдает она за тобой.\nТы бы вспомнил, как в ночи походные\nЖизнь твоя, загораясь в борьбе,\nРуки девичьи, крылья холодные,\nПоложила на плечи тебе.\nМилый взор, истомленно-внимательный,\nЗалил светом всю душу твою,\nНо подумал ты трезво и тщательно\nИ вернулся в свою колею.\nКрепко помнил ты старое правило -\nОсторожно по жизни идти.\nОсторожная мудрость направила\nЖизнь твою по глухому пути.\nПролетела она в одиночестве\nГде-то здесь, на задворках села,\nНе спросила об имени-отчестве,\nВ золотые дворцы не ввела.\nПоистратил ты разум недюжинный\nДля каких-то бессмысленных дел.\nОбраз той, что сияла жемчужиной,\nПотускнел, побледнел, отлетел.\nВот теперь и ходи и рассчитывай,\nСумасшедшие мысли тая,\nДа смотри, как под тенью ракитовой\nУсмехается старость твоя.\nНе дорогой ты шел, а обочиной,\nНе нашел ты пути своего,\nОсторожный, всю жизнь озабоченный,\nНеизвестно, во имя чего!","name": "Неудачник","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5544, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1921","text": "Солнце летит неизмерной орбитой,\nЗвезды меняют шеренгами строй...\nЧто ж, если что-то под солнцем разбито?\nБей, и удары удвой и утрой!\nПал Илион, чтобы славить Гомеру!\nРаспят Христос, чтобы Данту мечтать!\nПравду за вымысел! меру за меру!\nНам ли сказанья веков дочитать!\nДни отбушуют, и станем мы сами\nСказкой, виденьем в провале былом.\nКем же в столетья войдем? голосами\nЧьими докатится красный псалом?\nОн, нам неведомый, встанет, почует\nИстину наших разорванных дней,—\nТо, что теперь лишь по душам кочует,\nСвет, что за далью полней и видней.\nСтанут иными узоры Медведиц,\nСтанет весь мир из машин и из воль...\nВсе ж из былого, поэт-сердцеведец,\nГимн о былом — твой — восславить позволь!","name": "Грядущий гимн","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5545, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1860","text": "Толпа теснилася. Рука твоя дрожала,\nСдвигая складками бегущий с плеч атлас.\nЯ знаю: \"завтра\" ты невнятно прошептала;\nПотом ты вспыхнула и скрылася из глаз.\nА он? С усилием сложил он накрест руки,\nСтараясь подавить восторг в груди своей,\nИ часа позднего пророческие звуки\nСмешались с топотом помчавшихся коней.\nКазались без конца тебе часы ночные;\nТы не смежила вежд горячих на покой,\nИ сильфы резвые и феи молодые\nВсё \"завтра\" до зари шептали над тобой.","name": "Толпа теснилася. Рука твоя дрожала...","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5546, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1853","text": "Частию по глупой честности,\nЧастию по простоте,\nПропадаю в неизвестности,\nПресмыкаюсь в нищете.\nМесто я имел доходное,\nА доходу не имел:\nБескорыстье благородное!\nДа и брать-то не умел.\nВ Провиянтскую комиссию\nПоступивши, например,\nПокупал свою провизию -\nВот какой миллионер!\nНе взыщите! честность ярая\nОдолела до ногтей;\nДаже стыдно вспомнить старое -\nВедь имел уж и детей!\nСожалели по Житомиру:\n\"Ты-де нищим кончишь век\nИ семейство пустишь по миру,\nБеспокойный человек!\"\nЯ не слушал. Сожаления\nВ недовольство перешли,\nОказались упущения,\nПодвели - и упекли!\nСовершилося пророчество\nБлагомыслящих людей:\nХолод, голод, одиночество,\nПеременчивость друзей -\nВсё мы, бедные, изведали,\nЧашу выпили до дна:\nПлачут дети - не обедали,-\nУбивается жена,\nПроклинает поведение,\nГордость глупую мою;\nЯ брожу, как привидение,\nНо - свидетель бог - не пью!\nКаждый день встаю ранехонько,\nДостаю насущный хлеб...\nТак мы десять лет, ровнехонько\nБились, волею судеб.\nВдруг - известье незабвенное!-\nПолучаю письмецо,\nЧто в столице есть отменное,\nБлагородное лицо;\nМуж, которому подобного,\nМожет быть, не знали вы,\nСердца ангельски-незлобного\nИ умнейшей головы.\nСлавен не короной графскою,\nНе приездом ко двору,\nНе звездою станиславскою,\nА любовию к добру,-\nО народном просвещении\nСоревнуя, генерал\nВ популярном изложении\nВосемь томов написал.\nПродавал в большом количестве\nИх дешевле пятака,\nВразумить об электричестве\nВ них стараясь мужика.\nСловно с равными беседуя,\nОн и с нищими учтив,\nНам терпенье проповедуя,\nКак Сократ, красноречив.\nОн мое же поведение\nМне как будто объяснил,\nИ ко взяткам отвращение\nЯ тогда благословил;\nПерестал стыдиться бедности:\nДа! лохмотья нищеты\nНе свидетельство зловредности,\nА скорее правоты!\nСнова благородной гордости\n(Человек самолюбив),\nУпования и твердости\nЯ почувствовал прилив.\n\"Нам господь послал спасителя,-\nГоворю тогда жене,-\nНашим крошкам покровителя!\"\nИ бедняжка верит мне.\nГоре мы забвенью предали,\nСколотили сто рублей,\nВсё как следует разведали\nИ в столицу поскорей.\nПрикатили прямо к сроднику,\nНе пустил - я в нумера...\nВся семья моя угоднику\nВ ночь молилась. Со двора\nВышел я чем свет. Дорогою,\nЧтоб участие привлечь,\nЯ всю жизнь свою убогую\nСовместил в такую речь:\n\"Оттого-де ныне с голоду\nУмираю словно тварь,\nЧто был глуп и честен смолоду,\nЗнал, что значит бог и царь.\nНе скажу: по справедливости\n(Не велик я генерал),\nПо ребяческой стыдливости\nДаже с правого не брал -\nИ погиб... Я горе мыкаю,\nЯ работаю за двух,\nНо не чаркой - вашей книгою\nПодкрепляю слабый дух,\nЗащитите!..\"\nНе заставили\nЖдать минуты не одной.\nВот в приемную поставили,\nДоложили чередой.\nВот идут - остановилися,\nЯ сробел, чуть жив стою;\nЗамер дух, виски забилися,\nИ забыл я речь свою!\nТер и лоб и переносицу,\nВ потолок косил глаза,\nБормотал лишь околёсицу,\nА о деле - ни аза!\nИзумились, брови сдвинули:\n\"Что вам нужно?\" - говорят.\n- Нужно мне...- Тут слезы хлынули\nСовершенно невпопад.\nПросто вещь непостижимая\nПриключилася со мной:\nГрусть, печаль неудержимая\nОвладела всей душой.\nВсё, чем жизнь богата с младости\nДаже в нищенском быту -\nТой поры счастливой радости,\nПопросту сказать: мечту -\nВсё, что кануло и сгинуло\nВ треволненьях жизни сей,\nВсё я вспомнил, всё прихлынуло\nК сердцу... Жалкий дуралей!\nПод влиянием прошедшего,\nВ грудь ударив кулаком,\nВзвыл я вроде сумасшедшего\nПред сиятельным лицом!..\nВсе такие обстоятельства\nИ в мундиришке изъян\nПривели его сиятельство\nК заключенью, что я пьян.\nЭкзекутора, холопа ли\nПопрекнули, что пустил,\nИ ногами так затопали...\nЯ лишился чувств и сил!\nЖаль, одним не осчастливили -\nСами не дали пинка...\nПьяницу с почетом вывели\nДва огромных гайдука.\nСловно кипятком ошпаренный,\nЯ бежал, не слыша ног,\nМимо лавки пивоваренной,\nМимо погребальных дрог,\nМимо магазина швейного,\nМимо бань, церквей и школ,\nВплоть до здания питейного -\nИ уж дальше не пошел!\nДальше нечего рассказывать!\nМинет сорок лет зимой,\nКак я щеку стал подвязывать,\nОтморозивши хмельной.\nЧувства словно как заржавели,\nОдолела страсть к вину;\nДети пьяницу оставили,\nСхоронил давно жену.\nПри отшествии к родителям,\nХоть кротка была весь век,\nПопрекнула покровителем.\nТочно: странный человек!\nВерст на тысячу в окружности\nПовестят свой добрый нрав,\nА осудят по наружности:\nНеказист - так и неправ!\nПишут, как бы свет весь заново\nК общей пользе изменить,\nА голодного от пьяного\nНе умеют отличить...","name": "Филантроп","date_to": "1853"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5547, "fields": {"themes": [7],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1808","text": "Басня\nДочь юная весны младой,\nРумяна Роза расцветала\nИ утреннею красотой\nСердца невольно привлекала.\nИ Чижик Розу полюбил;\nОн путь к красавице направил,\nКочующих друзей оставил\nИ день и ночь при Розе жил.\nКачаясь на зеленой ветке,\nГде ждал награды для себя,\nХорошенькой своей соседке\nОн говорил: «Люблю тебя!»\n— «Уж многие любить клянутся, —\nСказала Роза, — так, как ты;\nКогда ж лишусь я красоты,\nГде верные друзья найдутся?»\n— «Мне быть неверным? Никогда! —\nПоет любовник легкокрылый. —\nНапротив, страсть моя тогда\nЕще усилится, друг милый!»\nАмур тогда в саду летал;\nЕму ль оставить это дело?\nОн вдруг дыханье удержал —\nИ всё в природе охладело.\nБореи свищут, прах метут;\nЛисточки Розы побледнели,\nЗефиры, мотыльки слетели —\nИ следу нет!.. А Чижик тут,\n«Ах! если ты находишь счастье\nВ моей любви, — он говорил, —\nУтешься! Я люблю в ненастье,\nКак в утро красное любил!»\nБог удивился не напрасно;\nОн щедро наградил чету:\nУдвоил Розы красоту,\nИ Чиж один любим был страстно.\nСмысл басни, кажется, найден;\nЕго ты знаешь, друг мой милый:\nЯ — тот любовник легкокрылый, —\nНо как за верность награжден?","name": "Чиж и Роза","date_to": "1808"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5548, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1956","text": "Нет,\nта, которую я знал, не существует.\nОна живет в высотном доме,\nс добрым мужем.\nОн выстроил ей дачу,\nон ревнует,\nОн рыжий перманент\nее волос\nцелует.\nМне даже адрес,\nдаже телефон ее\nне нужен.\nВедь та,\nкоторую я знал,\nне существует.\nА было так,\nчто злое море\nв берег било,\nГремело глухо,\nтуго,\nкак восточный бубен,\nНеслось\nк порогу дома,\nгде она служила.\nТогда она\nменя\nтак яростно любила,\nТвердила,\nчто мы ветром будем,\nморем будем.\nВедь было так,\nчто злое море\nв берег било.\nТогда на склонах\nостролистник рос\nколючий,\nИ целый месяц\nдождь метался\nпо гудрону.\nТогда\nпод каждой\nс моря налетевшей\nтучей\nНас с этой женщиной\nсводил\nнежданный случай\nИ был подобен свету,\nпесне, звону.\nВедь на откосах\nостролистник рос\nколючий.\nБедны мы были,\nмолоды,\nя понимаю.\nПитались\nжесткими, как щепка,\nпирожками.\nИ если б\nя сказал тогда,\nчто умираю,\nОна\nдо ада бы дошла,\nдошла до рая,\nЧтоб душу друга\nвырвать\nжадными руками.\nБедны мы были,\nмолоды -\nя понимаю!\nНо власть\nнад ближними\nее так грозно съела.\nКак подлый рак\nживую ткань\nсъедает.\nВсе,\nчто в ее душе\nрвалось, металось, пело,-\nВсе перешло\nв красивое тугое\nтело.\nИ даже\nбешеная прядь ее,\nсо школьных лет\nседая,\nОт парикмахерских\nприкрас\nпозолотела.\nТа женщина\nживет\nс каким-то жадным горем.\nЕй нужно\nбрать\nвсе вещи,\nчто судьба дарует,\nВсе принижать,\nрвать\nи цветок, и корень\nИ ненавидеть\nмир\nза то, что он просторен.\nНо в мире\nбольше с ней\nмы страстью\nне поспорим.\nТой женщине\nне быть\nни ветром\nи ни морем.\nВедь та,\nкоторую я знал,\nне существует.","name": "Та, которую я знал","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5549, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шершеневич","date_from": "1926","text": "Я не так уж молод, чтоб не видеть,\nКак подглядывает смерть через плечо,\nИ при каждой новой я обиде\nДумаю, что мало будет их еще!\nВытирает старость, как резинкой,\nВолосы на всё ползущем кверху лбе,\nИ теперь уж слушать не в новинку,\nКак поет мне ветр ночной в трубе.\nЖизнь, мой самый лучший друг, с тобою\nОчень скучно коротали мы денек.\nМожет быть, я сам не много стоил,\nА быть может, жизнь, ты — тоже пустячок.\nТак! Но я печалиться не стану,\nЖизнь проста, а смерть еще куда простей.\nВ сутки мир свою залечит рану,\nНанесенную кончиною моей.\nОттого живу не помышляя,\nА жую и жаркий воздух и мороз,\nЧто была легка тропа земная\nИ тайком ничто из мира не унес.\nЖил я просто; чем другие, проще,\nХоть была так черноземна голова.\nТак я рос, как в каждой нашей роще\nСхоже с другом вырастают дерева.\nЛишь тянулся я до звезд хваленых,\nЛишь глазам своим велел весной цвести,\nДа в ветвях моих стихов зеленых\nПозволял пичугам малым дух перевести.\nОттого при каждой я обиде\nОгорчаюсь вплоть до брани кабака,\nЧто не так уж молод, чтоб не видеть,\nКак подходит смерть ко мне исподтишка.","name": "При каждой обиде","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5550, "fields": {"themes": [13],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1960","text": "Вот девочки - им хочется любви.\nВот мальчики - им хочется в походы.\nВ апреле изменения погоды\nобъединяют всех людей с людьми.\nО новый месяц, новый государь,\nтак ищешь ты к себе расположенья,\nтак ты бываешь щедр на одолженья,\nк амнистиям склоняя календарь.\nДа, выручишь ты реки из оков,\nприблизишь ты любое отдаленье,\nбезумному даруешь просветленье\nи исцелишь недуги стариков.\nЛишь мне твоей пощады не дано.\nНет алчности просить тебя об этом.\nТы спрашиваешь - медлю я с ответом\nи свет гашу, и в комнате темно.","name": "Апрель","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5551, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шершеневич","date_from": "1926","text": "Ах, верно, оттого, что стал я незнакомым,\nВ такой знакомой и большой стране,\nТеперь и белый снег не утишает бромом\nЗаветную тоску и грустный крик во мне.\nДостались нам в удел года совсем плохие,\nДни непривычные ни песням, ни словам!\nО муза музыки! О ты, стихов стихия!\nВы были дням верны! Дни изменили вам!\nПоэтам говорю я с несолгавшей болью:\nОбиды этих дней возможно ль перенесть?\nДа, некий час настал. Пора уйти в подполье,\nПриять, как долгий яд, луну, и ночь, и звездь!\nПоэт, ведь в старину легко шел на костер ты,\nНо слушал на костре напев своих же од,\nА нынче ты один, ты падаешь простертый,\nИ истиной чужой глумится вкруг народ.\nДарованы нам дни, друзья, как испытанье.\nБез песен пересох язык и взгляд потух.\nПусть многим легок был час страшный расставанья\nИ отреклись стихов, хоть не пропел петух.\nКак шпаг не сберегли, они сломали перья,\nИ святотатствуют молчанием они!\nЗа это отомстят в грядущем изуверьи,\nОпять пленясь стихом, податливые дни.\nА как до той поры? А что ж до той расправы?\nО, как истратить нам пышнее день за днем?\nИль в путь, где пить и петь, теряя право славы,\nИ лишь безумствовать об имени твоем?\nДа, знаю, день придет, он будет не последний,\nЯ лишь назначить час строками не берусь.\nИ влюбится народ, как прежде, в наши бредни\nИ повторит в любви седое имя Русь!\nИ к нам они придут, покорные народы,\nЛишь голову свою тогда, поэт, не сгорбь!\nВедь пьянствовать стихом не перестанут годы.\nИ может ли без рифм удача жить и скорбь?!","name": "Ах, верно, оттого, что стал я незнакомым...","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5552, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1885","text": "Мне снилось, что солнце всходило,\nЧто птицы очнулись от сна\nИ стаей неслись легкокрылой\nПоведать природе унылой,\nЧто скоро вернется весна!\nЗабыты снега и морозы,\nУж льды расторгает поток;\nИ вот - оживают березы,\nПовеяло запахом розы,\nИ теплый пахнул ветерок...\nТо сном мимолетным лишь было,\nОбманчивым призраком грез:\nНет, солнце еще не всходило,\nИ в мире царили уныло\nИ льды, и снега, и мороз!\nИ прежнего боле тоскуя,\nДуша нетерпенья полна,\nЯ жду твоего поцелуя,\nДождаться тебя не могу я,\nВесна, молодая весна!","name": "Мне снилось, что солнце всходило...","date_to": "1885"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5553, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "Ах! невозможно сердцу пробыть без печали,\nХоть уж и глаза мои плакать перестали:\nИбо сердечна друга не могу забыти,\nБез которого всегда принужден я быти.\nНо, принужден судьбою или непременной,\nИ от всея вечности тако положенной,\nИли насильно волей во всем нерассудной,\nИ в порыве склониться на иное трудной.\nНу! что ж мне ныне делать? коли так уж стало?\nРасстался я с сердечным другом не на мало.\nУвы! с ним разделили страны мя далеки,\nМоря, лесы дремучи, горы, быстры реки.\nАх, всякая вещь из глаз мне его уносит,\nИ кажется, что всяка за него поносит\nМеня, сим разлученьем страшно обвиняя,\nИ надежду, чтоб видеть, сладку отнимая.\nОднак вижу, что с ними один сон глубоки\nНе согласился; мнить ли, что то ему роки\nПредставлять мила друга велели пред очи,\nИ то в темноту саму половины ночи!\nСвет любимое лице! чья и стень приятна!\nИ речь хотя мнимая в самом сне есть внятна!\nУже поне мне чаще по ночам кажися,\nИ к спящему без чувства ходить не стыдися.","name": "Плач одного любовника","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5554, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Воссоздать сумею ли, смогу\nОбраз человека на снегу?\nОн лежит, обеими руками\nПровод,\nдва конца его схватив,\nСобственной судьбой соединив\nПустоту, молчание, разрыв,\nТишину\nМежду двумя кусками.\nПулемет над головою бьет,\nСлабый снег под гимнастеркой тает...\nТолько он не встанет, не уйдет,\nПровода не бросит, не оставит.\nМат старшин идет через него,\nИ телефонистку соблазняют...\nБольше - ничего.\nОн лежит.\nОн ничего не знает.\nЗнает! Бьет, что колокол, озноб,\nСудорога мучает и корчит.\nСнова он застыл, как сноп, как гроб.\nВстать не хочет.\nДотерпеть бы! Лишь бы долежать!..\nДотерпел! Дождался! Долежался!\nВ роты боевой приказ добрался.\nМожно умирать - или вставать.","name": "Воссоздать сумею ли, смогу..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5555, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1888","text": "О, не гляди мне в глаза так пытливо!\nДруг, не заглядывай в душу мою,\nСилясь постигнуть все то, что ревниво,\nРобко и бережно в ней я таю.\nЕсть непонятные чувства: словами\nВыразить их не сумел бы язык;\nТолько и властны они так над нами,\nТем, что их тайну никто не постиг.\nО, не гневись же, когда пред тобою,\nОчи потупив, уста я сомкну:\nПрячет и небо за тучи порою\nЧистой лазури своей глубину.","name": "О, не гляди мне в глаза так пытливо!..","date_to": "1888"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5556, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1827","text": "Судьбой наложенные цепи\nУпали с рук моих, и вновь\nЯ вижу вас, родные степи,\nМоя начальная любовь.\nСтепного неба свод желанный,\nСтепного воздуха струи,\nНа вас я в неге бездыханной\nОстановил глаза мои.\nНо мне увидеть было слаще\nЛес на покате двух холмов\nИ скромный дом в садовой чаще -\nПриют младенческих годов.\nПромчалось ты, златое время!\nС тех пор по свету я бродил\nИ наблюдал людское племя\nИ, наблюдая, восскорбил.\nКо благу пылкое стремленье\nОт неба было мне дано;\nНо обрело ли разделенье,\nНо принесло ли плод оно?..\nЯ братьев знал; но сны младые\nСоединили нас на миг:\nДалече бедствуют иные,\nИ в мире нет уже других.\nЯ твой, родимая дуброва!\nНо от насильственных судьбин\nМолить хранительного крова\nК тебе пришел я не один.\nПривел под сень твою святую\nЯ соучастницу в мольбах -\nМою супругу молодую\nС младенцем тихим на руках.\nПускай, пускай в глуши смиренной,\nС ней, милой, быт мой утая,\nДругих урочищей вселенной\nНе буду помнить бытия.\nПускай, о свете не тоскуя,\nПредав забвению людей,\nКумиры сердца сберегу я\nОдни, одни в любви моей.","name": "СТАНСЫ","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5557, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Огарев","date_from": "1837","text": "(По перечтении Е[вгения] О[негина])\nЗачем душа тоски полна,\nЗачем опять грустить готова,\nКакое облако волна\nПечально отразила снова?\nМечтаний тяжких грустный рой\nПоэта глас в душе поэта\nВоззвал из дремоты немой.\nПоэт погиб уже для света,\nНо песнь его еще звучит,\nНо лира громкими струнами\nЗвенит, еще с тех пор звенит,\nКак вдохновенными перстами\nОн всколебал их перед нами.\nИ трепет их в цепи времен\nДойдет до позднего потомства,\nЕму напомнит скорбно он,\nКак пал поэт от вероломства,\nИ будет страшный приговор\nНеумолим. Врагов поэта\nВ могилах праведный укор\nОтыщет в будущие лета,\nИ кости этих мертвецов,\nУж подточенные червями,\nВздрогнут на дне своих гробов\nИ под согнившими крестами\nИстлеют, прокляты веками.\nНо что ж! но что ж! поэта нет!\nЕго ж убийца - он на воле,\nКрасив и горд, во цвете лет,\nГуляет весел в сладкой доле.\nИ весь, весь этот черный хор\nКлеветников большого света,\nВ себе носивший заговор\nПротив спокойствия поэта,\nВсе живы, все,- а мести нет.\nИ с разъяренными очами\nИм не гналась она вослед,\nНеся укор за их стопами,\nНе вгрызлась в совесть их зубами...\nА тот, чья дерзкая рука\nПолмир цепями обвивая,\nИ несогбенна и крепка,\nКак бы железом облитая,\nСвободой дышащую грудь\nНе устыдилась своевольно\nВ мундир лакейский затянуть,-\nОн зло, и низостно, и больно\nПоэта душу уязвил,\nКогда коварными устами\nЕму он милость подарил\nИ замешал между рабами\nПоэта с вольными мечтами.\nИз лавр и терния венец\nПоэту дан в удел судьбою,\nИ пал он жертвой наконец\nНеумолимою толпою\nЕму расставленных сетей.\nЗемля, земля! зачем ты губишь\nПрекрасных из твоих людей!\nОдну траву растишь и любишь,\nИ вянет злак среди полей;\nИли, враждуя с небесами\nВраждой старинною твоей,\nТы имя избранных меж нами\nГнетешь страдальчества цепями,\nПускай теперь слеза моя,\nИ негодуя и тоскуя,\nКак дар единый от меня\nПадет на урну гробовую;\nИ если в форме неземной,\nПерерожденный дух поэта\nЕще витает над страной\nУж им покинутого света -\nМою слезу увидит он\nИ незаметными перстами\nМне здешней жизни краткий сон\nБлагословит, с его скорбями\nИ благородными мечтами.","name": "На смерть поэта","date_to": "1837"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5558, "fields": {"themes": [],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1966","text": "Кто додумался правду\nНа части делить\nИ от имени правды\nНеправду творить?\nЭто тело живое -\nНе сладкий пирог,\nЧтобы резать и брать\nПодходящий кусок.\nТолько полная правда\nЖива и права.\nА неполная правда -\nПустые слова.","name": "Правда","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5559, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Ломоносов","date_from": "1752","text": "Неправо о вещах те думают, Шувалов,\nКоторые Стекло чтут ниже Минералов,\nПриманчивым лучем блистающих в глаза:\nНе меньше польза в нем, не меньше в нем краса.\nНередко я для той с Парнасских гор спускаюсь;\nИ ныне от нее на верх их возвращаюсь,\nПою перед тобой в восторге похвалу\nНе камням дорогим, ни злату, но Стеклу.\nИ как я оное хваля воспоминаю,\nНе ломкость лживого я счастья представляю.\nНе должно тленности примером тое быть,\nЧего и сильный огнь не может разруш\nть,\nДругих вещей земных конечный разделитель:\nСтекло им рождено; огонь его родитель.\nС натурой некогда он произвесть хотя\nДостойное себя и оныя дитя,\nВо мрачной глубине, под тягостью земною,\nГде вечно он живет и борется с водою,\nВсе силы собрал вдруг и хляби затворил,\nВ которы Океан на брань к нему входил.\nНапрягся мышцами и рамена подвинул\nИ тяготу земли превыше облак вскинул.\nВнезапно черный дым навел густую тень,\nИ в ночь ужасную переменился день.\nНе баснотворного здесь ради Геркулеса\nДве ночи сложены в едину от Зевеса\n;\nНо Этна правде сей свидетель вечный нам,\nКоторая дала путь чудным сим родам.\nИз ней разжженная река текла в пучину,\nИ свет, отчаясь, мнил, что зрит свою судьбину!\nНо ужасу тому последовал конец:\nДовольна чадом мать, доволен им отец\n.\nПрогнали долгу ночь и жар свой погасили\nИ Солнцу ясному рождение открыли.\nНо что ж от недр земных родясь произошло?\nЛюбезное дитя, прекрасное Стекло.\nУвидев, смертные о как ему дивились!\nПодобное тому сыскать искусством тщились.\nИ было в деле сем удачно мастерство:\nПревысило своим раченьем естество.\nТем стало житие на свете нам счастливо:\nИз чистого Стекла мы пьем вино и пиво\nИ видим в нем пример бесхитростных сердец:\nКого льзя видеть сквозь, тот подлинно не льстец.\nСтекло в напитках нам не может скрыть примесу;\nИ чиста совесть рвет притворств гнилу завесу.\nНо столько ли уже, Стекло, твоих похвал,\nЧто нам в тебе вино и мед сам слаще стал?\nНикак! сие твоих достоинств лишь начало,\nКоторым мастерство тебе с природой дало.\nИсполнен слабостьми наш краткий в мире век:\nНередко вп\nдает в болезни человек!\nОн ищет помощи, хотя спастись от муки,\nИ жизнь свою продлить, врачам дается в руки.\nНередко нам они отраду могут дать,\nУмев приличные лекарства предписать;\nЛекарства, что в Стекле хранят и составляют;\nВ Стекле одном оне безвредны пребывают,\nМы д\nлжны здравия и жизни часть Стеклу:\nКакую надлежит ему принесть хвалу!\nХоть вместо оного замысловаты хины\nСосуды составлять нашли из чистой глины;\nОгромность тяжкую плода лишенных гор\nХудожеством своим преобратив в Фарфор,\nКрасой его к себе народы привлекают,\nЧто, плавая, морей свирепость презирают.\nОднако был бы он почти простой горшок,\nКогда бы блеск Стекла дать помощи не мог.\nОно вход жидких тел от скважин отвращает,\nВещей прекрасных вид на нем изображает.\nИмеет от Стекла часть крепости Фарфор;\nНо тое, что на нем увеселяет взор,\nСады, гульбы, пиры и всё, что есть прекрасно,\nСтекло являет нам приятно, чисто, ясно.\nИскусство, коим был прославлен Апеллес\nИ коим ныне Рим главу свою вознес,\nКоль пользы от Стекла приобрело велики,\nДоказывают то Финифти\n, Моза\nки,\nКоторы ввек хранят геройских бодрость лиц,\nПриятность нежную и красоту девиц;\nЧрез множество веков себе подобны зрятся\nИ ветхой древности грызенья не боятся.\nКогда неистовой свирепствуя борей\nСтисняет мразом нас в упругости своей,\nВеликой не терпя и строгой перемены,\nСкрывает человек себя в толстые стены.\nОн был бы принужден без свету в них сидеть\nИли с дрожанием несносной хлад терпеть.\nНо солнечны лучи он сквозь Стекло впускает\nИ лютость холода чрез то же отвращает.\nОтворенному вдруг и запертому быть,\nНе то ли мы зовем, что чудеса творить?\nПотом как человек зимой стал безопасен,\nЕще притом желал, чтоб цвел всегда прекрасен\nИ в северных странах в снегу зеленой сад;\nЦейлон бы посрамил, пренебрегая хлад.\nИ удовольствовал он мысли прихотливы:\nЗимою за Стеклом цветы хранятся живы;\nДают приятной дух, увеселяют взор\nИ вам, красавицы, хранят себя в убор.\nПозволь, любитель муз, я речь свою склоняю\nИ к нежным сим сердцам на время обращаю.\nИ музы с оными единого сродства;\nПодобна в них краса и нежные слова.\nСчастливой младостью твои цветущи годы\nИ склонной похвала и ласковой природы\nМой стих от оных к сим пренесть не возбранят.\nПрекрасной пол, о коль любезен вам наряд!\nДабы прельстить лицом любовных суеверов,\nКакое множество вы знаете манеров;\nИ коль искусны вы убор переменять,\nЧтоб в каждой день себе приятность нову дать.\nНо было б ваше всё старанье без успеху,\nНаряды ваши бы достойны были смеху,\nКогда б вы в зеркале не видели себя.\nВы вдвое пригож\n, Стекло употребя.\nКогда блестят на вас горящие алмазы,\nДвойной кипит в нас жар сугубыя заразы!\nНо больше красоты и больше в них цены,\nКогда круг них Стеклом цветки наведены.\nВы кажетесь нам в них приятною весною,\nВ цветах наряженной, усыпанных росою.\nВо светлых зданиях убранства таковы.\nНо в чем красуетесь, о сельски нимфы, вы?\nПрирода в вас любовь подобную вложила,\nЖеланья нежны в вас подобна движет сила;\nВы также украшать желаете себя.\nЗа тем прохладные поля свои любя,\nВы рвете розы в них, вы рвете в них лилеи,\nКладете их на грудь и вяжете круг шеи.\nТаков убор дает вам нежная весна!\nНо чем вы краситесь в другие времена,\nКогда, лишась цветов, поля у вас бледнеют\nИли снегами вкруг глубокими белеют,\nБез оных что бы вам в нарядах помогло,\nКогда бы бисеру вам не дало Стекло?\nЛюбовников он к вам не меньше привлекает,\nКак блещущий алмаз богатых уязвляет.\nИли еще на вас в нем больше красота,\nКогда любезная в вас светит простота!\nТак в бисере Стекло подобяся жемч\nгу,\nЛюбимо по всему земному ходит кругу.\nИм красится народ в полунощных степях,\nИм красится арап на южных берегах.\nВ Америке живут, мы чаем, простаки,\nЧто там драгой металл из сребреной реки\nДают европскому купечеству охотно\nИ бисеру берут количество несчетно,\nНо тем, я думаю, они разумне нас,\nЧто гонят от своих бедам причину глаз.\nИм оны времена не будут ввек забвенны,\nКак пали их отцы для злата побиенны.\nО коль ужасно зло! на то ли человек\nВ незнаемых морях имел опасный бег,\nНа то ли, разрушив естественны пределы,\nНа утлом дереве обшел кругом свет целый,\nЗа тем ли он сошел на красны берега,\nЧтоб там себя явить свирепого врага?\nПо тягостном труде, снесенном на пучине,\nГде предал он себя на произвол судьбине,\nЕдва на твердый путь от бурь избыть успел,\nВоенной бурей он внезапно зашумел.\nУже горят царей там древние жилища;\nВенцы врагам корысть, и плоть их вранам пища!\nИ кости предков их из золотых гробов\nЧрез стены подают к смердящим трупам в ров!\nС перстнями руки прочь и головы с убранством\nСекут несытые и златом и тиранством.\nИных, свирепствуя, в средину гонят гор\nДрагой металл изрыть из преглубоких нор.\nСмятение и страх, оковы, глад и раны,\nЧто наложили им в работе их тираны,\nПрепятствовали им подземну хлябь крепить,\nЧтоб тягота над ней могла недвижна быть.\nОбрушилась гора: лежат в ней погребенны\nБесчастные! или поистине блаженны,\nЧто вдруг избегли все бесчеловечных рук,\nРаботы тяжкия, ругательства и мук!\nОставив кастиллан\nневинность так попранну,\nС богатством в отчество спешит по Океану,\nНадеясь оным всю Европу вдруг купить.\nНо златом волн морских не можно утолить.\nПодобный их сердцам борей, подняв пучину,\nНавел их животу и варварству кончину,\nПогрязли в глубине, с сокровищем своим,\nНа пищу преданы чудовищам морским.\nТо бури, то враги толь часто их терзали,\nЧто редко до брегов желанных достигали.\nО коль великой вред! от зла рождалось зло!\nВиной толиких бед бывало ли Стекло?\nНикак! оно везде наш дух увеселяет:\nПолезно молодым и старым помогает.\nПо долговременном теченьи наших дней\nТупеет зрение ослабленных очей.\nПомеркшее того не представляет чувство,\nЧто кажет в тонкостях натура и искусство.\nВелика сердцу скорбь лишиться чтенья книг;\nСкучнее вечной тьмы, тяж\nлее вериг!\nТогда противен день, веселие досада!\nОдно лишь нам Стекло в сей бедности отрада.\nОно способствием искусныя руки\nПодать нам зрение умеет чрез очки!\nНе дар ли мы в Стекле божественный имеем,\nЧто честь достойную воздать ему коснеем?\nВзирая в древности народы изумленны,\nЧто греет, топит, льет и светит огнь возжженный,\nИные божеску ему давали честь;\nИные, знать хотя, кто с неба мог принесть,\nПредставили в своем мечтанье Прометея,\nЧто, многи на земли художества умея,\nРазличные казал искусством чудеса:\nЗа то Минервою был взят на небеса;\nПохитил с солнца огнь и смертным отдал в руки.\nЗевес воздвиг свой гнев, воздвиг ужасны звуки.\nПредерзкого к горе великой приковал\nИ сильному орлу на растерзанье дал.\nОн сердце завсегда коварное терзает,\nНа коем снова плоть на муку вырастает.\nТам слышен страшный стон, там тяжка цепь звучит;\nИ кровь, чрез камни вниз текущая, шумит,\nО коль несносна жизнь! позорище ужасно!\nНо в просвещенны дни сей вымысл видим ясно.\nПииты украшать хотя свои стихи,\nОписывали казнь за мнимые грехи.\nМы пламень солнечный Стеклом здесь получаем\nИ Прометея тем безбедно подражаем\n.\nРугаясь подлости нескладных оных врак,\nНебесным без греха огнем курим табак\n;\nИ только лишь о том мы думаем, жалея,\nНе свергла ль в пагубу наука Прометея?\nНе злясь ли на него, невежд свирепых полк\nНа знатны вымыслы сложил неправой толк?\nНе наблюдал ли звезд тогда сквозь Телескопы,\nЧто ныне воскресил труд сч\nстливой Европы?\nНе огнь ли он Стеклом умел сводить с небес\nИ пагубу себе от варваров нанес,\nЧто предали на казнь, обнесши чародеем?\nКоль много таковых примеров мы имеем,\nЧто зависть, скрыв себя под святости покров,\nИ груба ревность с ней, на правду строя ков,\nОт самой древности воюют многократно,\nЧем много знания погибло невозвратно\n!\nКоль точно знали б мы небесные страны,\nДвижение планет, течение луны,\nКогда бы Аристарх завистливым Клеантом\nНе назван был в суде неистовым Гигантом\n,\nДерзнувшим землю всю от тверди потрясти,\nКруг центра своего, круг солнца обнести;\nДерзнувшим научать, что все домашни боги\nТерпят великой труд всегдашния дороги;\nВертится вкруг Нептун, Диана и Плутон\nИ страждут ту же казнь, как дерзкой Иксион;\nИ неподвижная земли богиня Веста\nК упокоению сыскать не может места.\nПод видом ложным сих почтенния богов\nЗакрыт был звездный мир чрез множество веков.\nБоясь падения неправой оной веры,\nВели всегдашню брань с наукой лицемеры,\nДабы она, открыв величество небес\nИ разность дивную неведомых чудес,\nНе показала всем, что непостижна сила\nЕдиного творца весь мир сей сотворила;\nЧто Марс, Нептун, Зевес, всё сонмище богов\nНе стоят тучных жертв, ниж\nпод жертву дров;\nЧто агнцев и волов жрецы едят напрасно;\nСие одно, сие казалось быть опасно.\nОттоле землю все считали посреде.\nАстр\nном весь свой век в бесплодном был труде,\nЗапутан циклами\n, пока восстал Коперник,\nПрезритель зависти и варварству соперник.\nВ средине всех планет он солнце положил,\nСугубое земли движение открыл.\nОднем круг центра путь вседневный совершает,\nДругим круг солнца год теченьем составляет,\nОн циклы истинной Системой растерзал\nИ правду точностью явлений доказал.\nПотом Гугении\n, Кеплеры и Невтоны,\nПреломленных лучей в Стекле познав законы,\nРазумной подлинно уверили весь свет,\nКоперник что учил, сомнения в том нет.\nКлеантов не боясь, мы пишем все согласно,\nЧто истине они противятся напрасно.\nВ безмерном углубя пространстве разум свой,\nИз мысли ходим в мысль, из света в свет иной.\nВезде божественну премудрость почитаем,\nВ благоговении весь дух свой погружаем.\nЧудимся быстрине, чудимся тишине,\nЧто бог устроил нам в безмерной глубине.\nВ ужасной скорости и купно быть в покое,\nКто чудо сотворит кроме его такое?\nНас больше таковы идеи веселят,\nКак, божий некогда описывая град,\nВечерний Августин душею веселился.\nО коль великим он восторгом бы пленился,\nКогда б разумну тварь толь тесно не включал,\nПод нами б жителей как здесь не отрицал\n,\nБез Математики вселенной бы не мерил!\nЧто есть Америка, напрасно он не верил:\nДоказывает то подземной катол\nк,\nКадя златой его в костелах новых лик.\nУже Колумбу вслед, уже за Магелланом\nКруг света ходим мы великим Океаном\nИ видим множество божественных там дел,\nЗемель и островов, людей, градов и сел,\nНезнаемых пред тем и странных нам животных,\nЗверей, и птиц, и рыб, плодов и трав несчетных.\nВозьмите сей пример, Клеанты, ясно вняв,\nКоль много Августин в сем мнении не прав;\nОн слово божие употреблял напрасно.\nВ Системе света вы то ж делаете властно.\nВо зрительных трубах Стекло являет нам,\nКолико дал творец пространство небесам.\nТоль много солнцев в них пылающих сияет,\nНедвижных сколько звезд нам ясна ночь являет.\nКруг солнца нашего, среди других планет,\nЗемля с ходящею круг ней луной течет,\nКоторую хотя весьма пространну знаем,\nНо к свету применив, как точку представляем.\nКоль созданных вещей пространно естество!\nО коль велико их создавше божество!\nО коль велика к нам щедрот его пучина,\nЧто на землю послал возлюбленного сына!\nНе погнушался он на малой шар сойти,\nЧтобы погибшего страданием спасти.\nЧем меньше мы его щедрот достойны зримся,\nТем больше благости и милости чудимся.\nСтекло приводит нас чрез Оптику к сему,\nПрогнав глубокую неведения тьму!\nПреломленных лучей пределы в нем неложны,\nПоставлены творцем; другие невозможны.\nВ благословенной наш и просвещенной век\nЧего не мог дойти по оным человек?\nХоть острым взором нас природа одарила,\nНо близок оного конец имеет сила.\nКром\n, что вдалеке не кажет нам вещей\nИ собранных трубой он требует лучей,\nКоль многих тварей он еще не досягает,\nКоторых малой рост пред нами сокрывает!\nНо в нынешних веках нам Микроскоп открыл,\nЧто бог в невидимых животных сотворил!\nКоль тонки члены их, составы, сердце, жилы\nИ нервы, что хранят в себе животны силы!\nНе меньше, нежели в пучине тяжкий кит,\nНас малый червь частей сложением дивит.\nВелик создатель наш в огромности небесной!\nВелик в строении червей, скудели тесной!\nСтеклом познали мы толики чудеса,\nЧем он наполнил понт, и воздух, и леса.\nПрибавив рост вещей, оно, коль нам потребно,\nЯвляет трав разбор и знание врачебно;\nКоль много Микроскоп нам тайностей открыл,\nНевидимых частиц и тонких в теле жил!\nНо что еще? уже в Стекле нам Баром\nтры\nХотят предвозвещать, коль скоро будут ветры,\nКоль скоро дождь густой на нивах зашумит,\nИль, облаки прогнав, их солнце осушит.\nНадежда наша в том обманами не льстится:\nСтекло поможет нам, и дело совершится.\nОткрылись точно им движения светил:\nЧрез то ж откроется в погодах разность сил.\nКоль могут счастливы селяне быть оттоле,\nКогда не будет зной ни дождь опасен в поле?\nКакой способности ждать должно кораблям,\nУзнав, когда шуметь или молчать волнам,\nИ плавать по морю безбедно и спокойно!\nВелико дело в сем и гор златых достойно!\nДалече до конца Стеклу достойных хвал,\nНа кои целой год едва бы мне достал.\nЗатем уже слова похвальны оставляю,\nИ что об нем писал, то делом начинаю.\nОднако при конце не можно преминуть,\nЧтоб новых мне его чудес не помянуть.\nЧто может смертным быть ужаснее удара,\nС которым молния из облак блещет яра?\nУслышав в темноте внезапной треск и шум\nИ видя быстрый блеск, мятется слабый ум;\nОт гневного час\nжелает где б укрыться;\nПричины оного исследовать страшится.\nДабы истолковать чт\nмолния и гром,\nТакие мысли все считает он грехом.\nНа бич, он говорит, я посмотреть не смею,\nКогда грозит отец нам яростью своею.\nНо как он нас казнит, подняв в пучине вал,\nТо грех ли то сказать, что ветром он нагнал?\nКогда в Египте хлеб довольный не родился,\nТо грех ли то сказать, что Нил там не разлился?\nПодобно надлежит о громе рассуждать.\nНо блеск и звук его, не дав главы поднять,\nДержал ученых смысл в смущении толиком,\nЧто в заблуждении теряли путь великом\nИ истинных причин достигнуть не могли,\nПоколе действ в Стекле подобных не нашли.\nВертясь, Стеклянный шар дает удары с блеском,\nС гром\nвым сходственны сверканием и треском.\nДивился сходству ум; но, видя малость сил,\nДо лета прошлого сомнителен в том был;\nДовольствуя одне чрез любопытство очи,\nИскал в том перемен приятных дни и ночи;\nИ больше в том одном рачения имел,\nЧтоб силою Стекла болезни одолел;\nИ видел часто в том успехи вожделенны.\nО коль со древними дни наши несравненны!\nВнезапно чудный слух по всем странам течет,\nЧто от громовых стрел опасности уж нет!\nЧто та же сила туч гремящих мрак наводит,\nКотора от Стекла движением исходит,\nЧто зная правила, изысканны Стеклом,\nМы можем отвратить от храмин наших гром.\nЕдинство оных сил доказано стократно:\nМы лета ныне ждем приятного обратно.\nТогда о истине Стекло уверит нас,\nУжасный будет ли безбеден грома глас\n?\nЕвропа ныне в то всю мысль свою вперила\nИ м\nхины уже пристойны учредила.\nЯ, следуя за ней, с Парнасских гор схожу,\nНа время ко Стеклу весь труд свой приложу.\nХодя за тайнами в искусстве и природе,\nЯ слышу восхищен веселый глас в народе\nЕлисаветина повсюду похвала\nГласит премудрости и щедрости дела.\nЗлатые времена! о кроткие законы!\nНароду своему прощает миллионы\n;\nИ пользу общую отечества прозря,\nУчению велит расшириться в моря,\nУмножив бодрость в нем щедротою своею!\nА ты, о Меценат\n, предстательством пред нею\nКакой наукам путь стараешься открыть,\nПред светом в том могу свидетель верной быть.\nТебе похвальны все приятны и любезны,\nЧто тщатся постигать учения полезны.\nМои посильные и малые труды\nКоль часто перед ней воспоминаешь ты!\nУслышанному быть ее кротчайшим слухом\nЕсть новым в бытии животворится духом!\nКто кажет старых смысл во днях еще младых,\nТот будет всем пример, дожив власов седых.\nКто склонность в счастии и доброту являет,\nТот счастие себе недвижно утверждает.\nВсяк чувствует в тебе и хвалит обое,\nИ небо чаемых покажет сбытие.","name": "Письмо о пользе стекла...","date_to": "1752"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5560, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Блок","date_from": "1902","text": "Странных и новых ищу на страницах\nСтарых испытанных книг,\nГрежу о белых исчезнувших птицах,\nЧую оторванный миг.\nЖизнью шумящей нестройно взволнован,\nШепотом, криком смущен,\nБелой мечтой неподвижно прикован\nК берегу поздних времен.\nБелая Ты, в глубинах несмутима,\nВ жизни - строга и гневна.\nТайно тревожна и тайно любима,\nДева, Заря, Купина.\nБлекнут ланиты у дев златокудрых,\nЗори не вечны, как сны.\nТерны венчают смиренных и мудрых\nБелым огнем Купины.","name": "Странных и новых ищу на страницах...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5561, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Отрешенность эстонских кафе\nПомогает над \"i\" ставить точку.\nЕжедневные аутодафе\nСовершаются там в одиночку.\nПамять тайная тихо казнит,\nСовесть тихая тайно карает,\nИ невидимый миру двойник\nВсё бокальчики пододвигает.\nЯ не знаю, зачем я живу,\nУцелевший от гнева и пули.\nГоловою качаю. И жгу\nКорабли, что давно потонули.","name": "Северянин"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5562, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Дементьев","text": "I\nЛучше б сразу его схоронили\nПодле матери, как завещал.\nИ лежал бы сейчас он в могиле.\nНикого бы собой не смущал.\nИ тогда б не случилось кощунства,\nЧтобы кто-то кричал — «Закопать!»\nИ глядит он с портретов с прищуром,\nСловно что-то нам хочет сказать.\nII\nЕсть к Ленину один вопрос:\n— Зачем\nВы лили кровь и все униточтожали?\nКто был никем — тот стал давно ничем.\nИ все мы погорельцы в том пожаре.\nИ как бы не желанен был прогресс,\nЖестокости его я не приемлю.\nНеужто мы сожгли бесценный лес\nЛишь для того, чтобы удобрить землю?","name": "Два стихотворения на одну тему"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5563, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1921","text": "В глухой стене проломанная дверь,\nИ груды развороченных камней,\nИ брошенный на них железный лом,\nИ глубина, разверстая за ней,\nИ белый прах, развеянный кругом,-\nВсё - голос Бога: \"Воскресенью верь\".\n* См. Блок.","name": "Умер Блок","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5564, "fields": {"themes": [7],"author": "Гаврила Державин","text": "I\nСоломон (один)\nЗима уж миновала:\nНи дождь, ни снег нейдет;\nЗемля зеленой стала,\nСинь воздух, луг цветет.\nВсе взгляд веселый мещет,\nЖизнь новую все пьет;\nЛиван по кедрам блещет,\nНа листьях липы мед.\nПтиц нежных воздыханье\nНесется сквозь листов;\nЛюбовь их, лобызанье\nВьет гнезда для птенцов.\nШиповый запах с луга\nДыхает ночь и день,—\nПриди ко мне, подруга,\nПод благовонну тень!\nПриди плениться пеньем\nНебес, лесов, полей,\nДа слухом и виденьем\nВкушу красы твоей.\nО! коль мне твой приятный\nЛюбезен тихий вид,\nА паче, ароматный\nКак вздох ко мне летит.\nII\nИХ ПЕРЕКЛИК\nСуламита\nСкажи, о друг души моей!\nПод коей миртой ты витаешь?\nКакой забавит соловей?\nГде кедр, под коим почиваешь?\nСоломон\nКогда не знаешь ты сего,\nПастушка милая, овечек\nГони ты стада твоего\nНа двор, что в роще между речек.\nСуламита\nСкажи, какой из всех цветов\nТебе прекрасней, благовонней?\nЧтоб не искать меж пастухов\nТебя,— и ты б был мной довольней.\nСоломон\nКак в дом войдешь, во всех восторг\nВдохнешь ты там своей красою;\nВведет царь деву в свой чертог,\nУкрасит ризой золотою.\nСуламита\nМне всякий дом без друга пуст.\nМой друг прекрасен, млад, умилен;\nКак на грудях он розы куст,\nКак виноград, он крепок, силен.\nСоломон\nМоей младой подруги вид\nВсех возвышенней жен, прекрасней.\nСуламита\nКак горлик на меня он зрит,—\nВ самой невинности всех страстней.\nСоломон\nОна мила,— тенистый верх\nИ кедр на брачный одр к нам клонит.\nСуламита\nОн мил,— и нам любовь готовит\nВ траве душистой тьму утех.\nIII\nСуламита (одна)\nСколь милый мой прекрасен!\nТам, там вон ходит он.\nЛицем — как месяц ясен;\nЧелом — в зарях Сион.\nС главы его струятся\nВолн желтые власы;\nС венца, как с солнца, зрятся\nБлистающи красы.\nСколь милый мой прекрасен!\nВзор тих — как голубин;\nКак арфа, доброгласен;\nКак огнь, уста; как крин,\nЦветут в ланитах розы;\nПриятности в чертах,\nКак май, прогнав морозы,\nСмеются на холмах.\nСколь милый мой прекрасен!\nТимпана звучный гром\nКак с гуслями согласен,\nТак он со мной во всем.\nНо где мой друг любезный?\nГде сердца моего\nСупруг? Вняв глас мой слезный,\nСыщите мне его.\nСколь милый мой прекрасен!\nПошел он в сад цветов.\nНо вечер уж ненастен,\nРвет розы, знать, с кустов.\nАх! нет со мной,— ищите,\nВсе кличьте вы его,\nМне душу возвратите,—\nУмру я без него.\nIV\nСоломон и Суламита (вместе)\nПоложим на души печать,\nВ сердцах союзом утвердимся,\nДруг друга будем обожать,\nВ любви своей не пременимся.\nХор дев\nЛюбовь сердцам,\nКак мед, сладка;\nЛюбовь душам,\nКак смерть, крепка.\nСоломон и Суламита (вместе)\nЛишь ревность нам страшна, ужасна,\nКак пламя яро ада, мрачна.\nХор\nЛюбовь сердцам,\nКак мед, сладка;\nЛюбовь душам,\nКак смерть, крепка.\nСоломон и Суламита (вместе)\nВода не может угасить\nВзаимна пламени любови,\nХор\nЛюбовь сердцам,\nКак мед, сладка;\nЛюбовь душам,\nКак смерть, крепка.\nСоломон и Суламита (вместе)\nЛишь ревность нам страшна, ужасна.\nКак пламя яро ада, мрачна.\nХор\nЛюбовь сердцам,\nКак мед, сладка;\nЛюбовь душам,\nКак смерть, крепка.","name": "Соломон и Суламита"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5565, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1882","text": "Одни не поймут, не услышат другие,\nИ песня бесплодно замрет,-\nОна не разбудит порывы святые,\nНе движет отважно вперед.\nЧто теплая песня для мертвого мира?\nБездушная звонкость речей,\nПотеха в разгаре позорного пира,\nБряцанье забытых цепей!\nА песне так отдано много!.. В мгновенья,\nКогда создавалась она,\nВ мятежной душе разгорались мученья,\nДуша была стонов полна.\nГрозою по ней вдохновение мчалось,\nВ раздумье пылало чело,\nИ то, что толпы лишь слегка прикасалось,\nПевца до страдания жгло!\nО сердце певца, в наши тяжкие годы\nТы светоч в пустыне глухой;\nНапрасно во имя любви и свободы\nТы борешься с черною мглой;\nВ безлюдье не нужны тепло и сиянье,-\nКого озарить и согреть?\nО, если бы было возможно молчанье,\nО, если бы власть не гореть!","name": "Одни не поймут, не услышат другие...","date_to": "1882"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5566, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1858","text": "Последний сноп свезен с нагих полей,\nПо стоптанным гуляет жнивьям стадо,\nИ тянется станица журавлей\nНад липником замолкнувшего сада.\nВчера зарей впервые у крыльца\nВечерний дождь звездами начал стынуть.\nПора седлать проворного донца\nИ звонкий рог за плечи перекинуть!\nВ поля! В поля! Там с зелени бугров\nОхотников внимательные взоры\nНатешатся на острова лесов\nИ пестрые лесные косогоры.\nУже давно, осыпавшись с вершин,\nОсинников редеет глубь густая\nНад гулкими извивами долин\nИ ждет рогов да заливного лая.\nСемьи волков притон вчера открыт,\nУдастся ли сегодня травля наша?\nНо вот русак сверкнул из-под копыт,\nВсе сорвалось - и заварилась каша:\n\"Отбей собак! Скачи наперерез!\"\nИ красный верх папахи вдаль помчался;\nНо уж давно весь голосистый лес\nНа злобный лай стократно отозвался.","name": "Псовая охота","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5567, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1860","text": "Истрепалися сосен мохнатые ветви от бури,\nИзрыдалась осенняя ночь ледяными слезами,\nНи огня на земле, ни звезды в овдовевшей лазури,\nВсё сорвать хочет ветер, всё смыть хочет ливень ручьями.\nНикого! Ничего! Даже сна нет в постели холодной,\nТолько маятник грубо-насмешливо меряет время.\nОторвись же от тусклой свечи ты душою свободной!\nИли тянет к земле роковое, тяжелое бремя?\nО, войди ж в этот мрак, улыбнись, благосклонная фея,\nИ всю жизнь в этот миг я солью, этим мигом измерю,\nИ, речей благовонных созвучием слух возлелея,\nНе признаю часов и рыданьям ночным не поверю!","name": "Истрепалися сосен мохнатые ветви от бури...","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5568, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1930","text": "Вот на площади квадратной\nМаслодельня, белый дом!\nБык гуляет аккуратный,\nЧуть качая животом.\nДремлет кот на белом стуле,\nПод окошком вьются гули,\nБродит тетя Мариули,\nЗвонко хлопая ведром.\nСепаратор, бог чухонский,\nМасла розовый король!\nУкроти свой топот конский,\nПолюбить тебя позволь.\nДай мне два кувшина сливок,\nДай сметаны полведра,\nЧтобы пел я возле ивок\nВплоть до самого утра!\nМаслодельни легкий стук,\nМасла маленький сундук,\nЧто стучишь ты возле пашен,\nТам, где бык гуляет, важен,\nЧто играешь возле ив,\nСтенку набок наклонив?\nСпой мне, тетя Мариули,\nПесню легкую, как сон!\nВсе животные заснули,\nМесяц в небо унесен.\nБезобразный, конопатый,\nСловно толстый херувим,\nДремлет дядя Волохатый\nПеред домиком твоим.\nВсе спокойно. Вечер с нами!\nЛишь на улице глухой\nСлышу: бьется под ногами\nЗаглушенный голос мой.","name": "Отдых","date_to": "1930"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5569, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1866","text": "Тихо в озере струится\nОтблеск кровель золотых,\nМного в озеро глядится\nДостославностей былых.\nЖизнь играет, солнце греет,\nНо под нею и под ним\nЗдесь былое чудно веет\nОбаянием своим.\nСолнце светит золотое,\nБлещут озера струи...\nЗдесь великое былое\nСловно дышит в забытьи;\nДремлет сладко, беззаботно,\nНе смущая дивных снов\nИ тревогой мимолетной\nЛебединых голосов...","name": "Тихо в озере струится...","date_to": "1866"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5570, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1965","text": "Наш Федя с детства связан был с землею -\nДомой таскал и щебень и гранит...\nОднажды он домой принес такое,\nЧто мама с папой плакали навзрыд.\nСтудентом Федя очень был настроен\nПоднять археологию на щит -\nОн в институт притаскивал такое,\nЧто мы кругом все плакали навзрыд.\nПривез он как-то с практики\nДва ржавый экспонатика\nИ утверждал, что это - древний клад.\nПотом однажды в Элисте\nНашел вставные челюсти\nРазмером с самогонный аппарат.\nДиплом писал про древние святыни,\nО скифах, о языческих богах.\nПри этом так ругался по-латыни,\nЧто скифы эти корчились в гробах.\nОн древние строения\nИскал с остервенением\nИ часто диким голосом кричал,\nЧто есть еще пока тропа,\nГде встретишь питекантропа,\nИ в грудь себя при этом ударял.\nОн жизнь решил закончить холостую\nИ стал бороться за семейный быт.\n\"Я,- говорил,- жену найду такую -\nОт зависти заплачете навзрыд!\"\nОн все углы облазил - и\nВ Европе был, и в Азии,-\nИ вскоре раскопал свой идеал.\nНо идеал связать не мог\nВ археологии двух строк,-\nИ Федя его снова закопал.","name": "Песня студентов-археологов","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5571, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","date_from": "1937","text": "Там генцианы синие в лугах,\nПоток румяный в снежных берегах.\nТам в неповторной прелести долин\nВстал ледяной иль черный исполин.\nТам есть поляна легкая одна,\nГде утром рано вся страна видна.\nРодник там бьет; кто пил из родника,\nТот вновь придет под эти облака\nВ лесов раскат, в скалистые края,\nВ твой синий сад, Сванетия моя.\nНе о тебе я нынче говорю —\nЯ милую встречаю, как зарю.\nВ глазах ее — спокойные огни,\nСинее синих генциан они.\nЯ пью озноб горящий родника,\nИ светится во тьме ее рука.\nКакой страной ее я назову,\nТакой родной во сне и наяву;\nСквозь ночи шелк, сквозь грозных будней гладь\nКуда б ни шел, я к ней иду опять.\nТам генцианы синие в лугах,","name": "Там генцианы синие в лугах...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5572, "fields": {"themes": [],"author": "К. Р.","date_from": "1888","text": "Прошла зима! Не видно снега,\nЗапели птицы с высоты...\nЧто за чарующая нега\nКругом разлита! Это ты,\nВесны желанная примета!\nТеченьем льдины унесло,\nИ в этот ясный час рассвета\nБлагоуханно и тепло!\nВесна! В душе стихают бури,\nКак в небе тают облака.\nВесна! Душа полна лазури,\nКак эта тихая река.","name": "Прошла зима! Не видно снега...","date_to": "1888"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5573, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1854","text": "Жди ясного на завтра дня,\nСтрижи мелькают и звенят,\nПурпурной полосой огня\nПрозрачный озарен закат.\nВ заливе дремлют корабли,-\nЕдва трепещут вымпела.\nДалеко небеса ушли -\nИ к ним морская даль ушла.\nТак робко набегает тень,\nТак тайно свет уходит прочь,\nКто ты не скажешь: минул день,\nНе говоришь: настала ночь.","name": "Жди ясного на завтра дня...","date_to": "1854"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5574, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1898","text": "Я к ней вошел в полночный час.\nОна спала,- луна сияла\nВ ее окно,- и одеяла\nСветился спущенный атлас.\nОна лежала на спине,\nНагие раздвоивши груди,-\nИ тихо, как вода в сосуде,\nСтояла жизнь ее во сне.","name": "Я к ней вошел в полночный час...","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5575, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1906","text": "Ты чужая, но любишь,\nЛюбишь только меня.\nТы меня не забудешь\nДо последнего дня.\nТы покорно и скромно\nШла за ним от венца.\nНо лицо ты склонила -\nОн не видел лица.\nТы с ним женщиной стала,\nНо не девушка ль ты?\nСколько в каждом движенье\nПростоты, красоты!\nБудут снова измены...\nНо один только раз\nТак застенчиво светит\nНежность любящих глаз.\nТы и скрыть не умеешь,\nЧто ему ты чужда...\nТы меня не забудешь\nНикогда, никогда!","name": "Чужая","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5576, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Честный человек\nдолжен прямо смотреть в глаза.\nПочему - неизвестно.\nМожет быть, у честного человека\nзаболели глаза и слезятся?\nМожет быть, нечестный\nобладает прекрасным зрением?\nПочему-то в карательных службах\nстольких эпох и народов\nприучают правдивость и честность\nпроверять по твердости взгляда.\nНеужели охранка,\nскажем, Суллы имела право\nразбирать нечестных и честных?\nНеужели контрразведка,\nнапример, Тамерлана\nсостояла из моралистов?\nКаждый зрячий имеет право\nсуетливо бегать глазами\nи оцениваться не по взгляду,\nне по обонянью и слуху,\nа по слову и делу.","name": "О прямом взгляде"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5577, "fields": {"themes": [],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1810","text": "Листок иссохший, одинокой,\nПролетный гость степи широкой,\nКуда твой путь, голубчик мой? -\n\"Как знать мне! Налетели тучи,\nИ дуб родимый, дуб могучий\nСломили вихрем и грозой.\nС тех пор, игралище Борея,\nНе сетуя и не робея,\nНошусь я, странник кочевой,\nИз края в край земли чужой;\nНесусь, куда несет суровый,\nВсему неизбежимый рок,\nКуда летит и лист лавровый\nИ легкий розовый листок!\"","name": "Листок","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5578, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1932","text": "О, знал бы я, что так бывает,\nКогда пускался на дебют,\nЧто строчки с кровью - убивают,\nНахлынут горлом и убьют!\nОт шуток с этой подоплекой\nЯ б отказался наотрез.\nНачало было так далеко,\nТак робок первый интерес.\nНо старость - это Рим, который\nВзамен турусов и колес\nНе читки требует с актера,\nА полной гибели всерьез.\nКогда строку диктует чувство,\nОно на сцену шлет раба,\nИ тут кончается искусство,\nИ дышат почва и судьба.","name": "О, знал бы я, что так бывает...","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5579, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1903","text": "О Русь! в тоске изнемогая,\nТебе слагаю гимны я.\nМилее нет на свете края,\nО родина моя!\nТвоих равнин немые дали\nПолны томительной печали,\nТоскою дышат небеса,\nСреди болот, в бессилье хилом,\nЦветком поникшим и унылым,\nВосходит бледная краса.\nТвои суровые просторы\nТомят тоскующие взоры\nИ души, полные тоской.\nНо и в отчаянье есть сладость.\nТебе, отчизна, стон и радость,\nИ безнадежность, и покой.\nМилее нет на свете края,\nО Русь, о родина моя.\nТебе, в тоске изнемогая,\nСлагаю гимны я.\n6 апреля 1903\nЛюблю я грусть твоих просторов,\nМой милый край, святая Русь.\nСудьбы унылых приговоров\nЯ не боюсь и не стыжусь.\nИ все твои пути мне милы,\nИ пусть грозит безумный путь\nИ тьмой, и холодом могилы,\nЯ не хочу с него свернуть.\nНе заклинаю духа злого,\nИ, как молитву наизусть,\nТвержу всё те ж четыре слова:\n\"Какой простор! Какая грусть!\"\n8 апреля 1903\nПечалью, бессмертной печалью,\nРодимая дышит страна.\nЗа далью, за синею далью,\nЗемля весела и красна.\nСвобода победы ликует\nВ чужой лучезарной дали,\nНо русское сердце тоскует\nВдали от родимой земли.\nВ безумных, напрасных томленьях\nТомясь, как заклятая тень,\nТоскует о скудных селеньях,\nО дыме родных деревень.\n10 апреля 1903","name": "Гимны родине","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5580, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1944","text": "Разулся, ноги просушил,\nСогрелся на ночлеге,\nИ человеку дом тот мил,\nНеведомый вовеки.\nДом у Днепра иль за Днепром,\nСвоим натопленный двором,—\nНи мой, ни твой, ничейный,\nПропахший обувью сырой,\nСолдатским потом, да махрой,\nДа смазкою ружейной.\nИ, покидая угол тот,\nСолдат, жилец бездомный,\nО нем, бывает, и вздохнет,\nИ жизнь пройдет, а вспомнит!","name": "Ночлег","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5581, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1970","text": "Мы сваливать\nне вправе\nВину свою на жизнь.\nКто едет -\nтот и правит,\nПоехал - так держись!\nЯ повода оставил.\nСмотрю другим вослед.\nСам ехал бы\nи правил,\nДа мне дороги нет...","name": "Мы сваливать не вправе...","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5582, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1873","text": "(Из Мицкевича)\nВысоко, безмолвно\nНад полем кровавым\nСияет луна;\nВесь берег — далёко\nОружьем и храбрых\nТелами покрыт!\nГерои! Им слава\nИ в людях, и в небе\nПочет у богов!\nВон — тень пролетает\nПо долам, по скалам,\nНа блеске морском:\nТо, светлые, мчатся\nВалкирии-девы\nС эфирных высот!\nОдежд их уж слышен\nИ крыл лебединых\nПо воздуху свист,\nДоспехов бряцанье,\nМечей ударенье\nПо звонким щитам,\nИ радостный оклик,\nИ бурные песни\nНеистовых дев:\n«В Валгаллу! В Валгаллу!\nОдин-Вседержитель\nУж пир зачинал!\nОт струнного звона,\nОт трубного звука\nЧертоги дрожат!\nИ светочи жарко\nГорят смоляные,\nИ пенится мед,—\nВ Валгаллу, герои!\nТам вечная юность —\nВаш светлый удел,\nВоздушные кони,\nОдежды цветные,\nМечи и щиты,\nРабыни и жены,\nИ в пире с богами\nМеста на скамьях!»","name": "Валкирии","date_to": "1873"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5583, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1850","text": "Я не люблю иронии твоей.\nОставь ее отжившим и не жившим,\nА нам с тобой, так горячо любившим,\nЕще остаток чувства сохранившим,-\nНам рано предаваться ей!\nПока еще застенчиво и нежно\nСвидание продлить желаешь ты,\nПока еще кипят во мне мятежно\nРевнивые тревоги и мечты -\nНе торопи развязки неизбежной!\nИ без того она не далека:\nКипим сильней, последней жаждой полны,\nНо в сердце тайный холод и тоска...\nТак осенью бурливее река,\nНо холодней бушующие волны...","name": "Я не люблю иронии твоей...","date_to": "1850"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5584, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "Ну что тебе надо еще от меня?\nЧугунна ограда. Улыбка темна.\nЯ музыка горя, ты музыка лада,\nты яблоко ада, да не про меня!\nНа всех континентах твои имена\nпрославил. Такие отгрохал лампады!\nТы музыка счастья, я нота разлада.\nНу что тебе надо еще от меня?\nСмеялась: \"Ты ангел?\" - я лгал, как змея.\nСказала: \"Будь смел\" - не вылазил из спален.\nСказала: \"Будь первым\" - я стал гениален,\nну что тебе надо еще от меня?\nИсчерпана плата до смертного дня.\nПоследний горит под твоим снегопадом.\nБыл музыкой чуда, стал музыкой яда,\nну что тебе надо еще от меня?\nНо и под лопатой спою, не виня:\n\"Пусть я удобренье для божьего сада,\nты - музыка чуда, но больше не надо!\nТы случай досады. Играй без меня\".\nИ вздрогнули складни, как створки окна.\nИ вышла усталая и без наряда.\nСказала: \"Люблю тебя. Больше нет сладу.\nНу что тебе надо еще от меня?\"","name": "Исповедь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5585, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1810","text": "Рыдайте, амуры и нежные грации,\nУ нимфы моей на личике нежном\nРозы поблекли и вянут все прелести.\nВенера всемощная! Дочерь Юпитера!\nУслышь моления и жертвы усердные:\nНе погуби на тебя столь похожую!","name": "Рыдайте, амуры и нежные грации...","date_to": "1810"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5586, "fields": {"themes": [20],"author": "Константин Симонов","date_from": "1939","text": "Слишком трудно писать из такой оглушительной дали.\nМать придет и увидит конвертов клочки:\n\"Все ли есть у него, все ли зимнее дали?\" -\nИ, на счастье твое, позабудет очки.\nДа, скажи ей - все есть. Есть белье из оранжевой байки.\nКак в Москве - если болен - по вызову ездят врачи,\nПод шинель в холода есть у нас забайкальские майки -\nМеховые жилеты из монгольской каракульчи.\nЕсть столовка в степи, иногда вдруг запляшет посуда,\nКогда близко бомбежка... Но подробности ей не нужны.\nЕсть простудные ветры. Но московское слово \"простуда\"\nЕй всегда почему-то казалось страшнее войны.\nВпрочем, все хорошо, пусть посылки не собирает.\nНо тебе я скажу: в этой маминой мирной стране,\nГде приезжие вдруг от внезапных простуд умирают,\nЕсть не все, что им надо, не все, что им снится во сне.\nНе хватает им малости: комнаты с темною шторой,\nГде сидеть бы сейчас, расстояния все истребя.\nСловом, им не хватает той самой, которой...\nИм - не знаю кого. Мне - тебя.\nНаше время еще занесут на скрижали.\nВ толстых книгах напишут о людях тридцатых годов.\nУдивятся тому, как легко мы от жен уезжали,\nКак легко отвыкали от дыма родных городов.\nВсё опишут, как было... Вот только едва ли\nОни вспомнят, что мы, так легко обходясь без жены,\nДень за днем, как мальчишки, нелепо ее ревновали,\nНочь за ночью видали все те же тревожные сны.","name": "Слишком трудно писать...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5587, "fields": {"themes": [7],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1815","text": "Здесь фиалка на лугах\nС зеленью пестреет,\nВ свежих Флоры волосах\nНа венке краснеет.\nЮноша, весна пройдет,\nИ фиалка опадет.\nРозой, дева, украшай\nГруди молодые,\nДругу милому венчай\nКудри золотые.\nСкоро лету пролететь,\nРозе скоро не алеть.\nПод фиалкою журчит\nЗдесь ручей сребристый,\nС ранним днем ее живит\nОн струею чистой.\nНо от солнечных лучей\nЛетом высохнет ручей.\nТут, за розовым кустом,\nПастушок с пастушкой,\nИ Амур, грозя перстом:\n«Тут пастух с пастушкой!\nНе пугайте!— говорит,—\nМиг — и осень прилетит!»\nТам фиалку, наклонясь,\nДевица срывает,\nЗефир, в волосы вплетясь\nЛоконом играет,—\nЮноша! краса летит,\nДеву старость посетит.\nКто фиалку с розой пел\nВ радостны досуги\nИ всегда любить умел\nВас, мои подруги,—\nСкоро молодой певец\nНабредет на свой конец!","name": "Тленность","date_to": "1815"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5588, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1889","text": "Я рано вышел на дорогу\nИ уж к полудню утомлен,\nРазочарован понемногу\nИ чадом жизни опьянен.\nВ душе мечта - свернуть с дороги,\nГде камни острые лежат,\nТак утомившие мне ноги,-\nНо я и отдыху не рад.\nКороткий отдых к лени манит\nИ утомленный ум туманит,\nА неотвязная нужда\nИдет со мной везде, всегда.\nНужда - наставник слишком строгий,\nИ страшен взор ее, как плеть,\nИ я тащусь своей дорогой,\nЧтобы на камнях умереть.\nКогда богач самолюбивый\nПромчится на коне верхом,\nЯ молча, в зависти стыдливой\nПосторонюсь перед конем.\nИ сзади в рубище смиренном\nТащусь я, бледный и босой,\nИ на лице его надменном\nНасмешку вижу над собой.","name": "Я рано вышел на дорогу...","date_to": "1889"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5589, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Кульчицкий","date_from": "1940","text": "Высокохудожественной\nстрочкой не хромаете,\nвы отображаете\nудачно дач лесок.\nА я - романтик.\nМой стих не зеркало -\nно телескоп.\nК кругосветному небу\nнас мучит любовь:\nбоев\nза коммуну\nмы смолоду ищем.\nЗа границей\nв каждой нише\nпо нищему,\nтам небо в крестах самолетов -\nкладбищем,\nи земля все в крестах\nпограничных столбов.\nЯ романтик -\nне рома,\nне мантий,-\nне так.\nЯ романтик разнаипоследних атак!\nВедь недаром на карте,\nкомандармом оставленной,\nна еще разноцветной карте\nза Таллином\nпресс-папье покачивается, как танк.","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5590, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1841","text": "Sie liebten sich beide, doch keiner\nWollt'es dem andern gestehn.\nHeine\nОни любили друг друга так долго и нежно,\nС тоской глубокой и стастью безумно-мятежной!\nНо, как враги, избегали признанья и встречи,\nИ были пусты и хладны их краткие речи.\nОни расстались в безмолвном и гордом страданье\nИ милый образ во сне лишь порою видали.\nИ смерть пришла: наступило за гробом свиданье...\nНо в мире новом друг друга они не узнали.","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5591, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1928","text": "Подступает\nголод к гландам...\nТолько,\nбудто бы на пире,\nходит\nвзяточников банда,\nкошельки порастопыря.\nРодные\nснуют:\n- Ублажь да уважь-ка!-\nСнуют\nи суют\nв бумажке барашка.\nБелей, чем саван,\nиз портфеля кончики...\nЧастники\nзавам\nсуют червончики.\nЧастник добрый,\nчастник рад\nбросить\nв допры\nнаш аппарат.\nДопру нить не выдавая,\nтам,\nгде быт\nи где грызня,\nходит\nвзятка бытовая,-\nсердце,\nдушу изгрязня.\nБезработный\nждет работку.\nВолокита\nс бирж рычит:\n\"Ставь закуску, выставь водку,\nим\nвсучи\nмагарычи!\"\nДля копеек\nпропотелых,\nс голодухи\nбросив\nсрам,-\nдевушки\nрабочье тело\nвзяткой\nтычут мастерам.\nЧтобы выбиться нам\nсквозь продажную смрадь\nиз грязного быта\nи вшивого -\nдавайте\nне взятки брать,\nа взяточника\nбрать за шиворот!","name": "Мразь","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5592, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","text": "Что любят единожды — бредни,\nВнимательней в судьбы всмотрись.\nОт первой любви до последней\nУ каждого целая жизнь.\nИ, может быть, молодость — плата\nЗа эту последнюю треть:\nЗа алые краски заката,\nКоторым недолго гореть...","name": "Что любят единожды - бредни..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5593, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Да, ночью летнею, когда заря с зарею\nСоприкасаются, сойдясь одна с другою,\nС особой ясностью на памяти моей\nВстает прошедшее давно прожитых дней...\nОбычный ход от детства в возмужалость;\nНенужный груз другим и ничего себе;\nЖизнь силы и надежд, сведенная на шалость,\nВ самодовольной и тупой борьбе;\nГромадность замыслов какой-то новой славы,-\nИгра лучей в граненых хрусталях;\nУспехов ранних острые отравы,\nИ смелость бурная, и непонятный страх...\nБой с призраками кончен. Жизнь полна.\nВ ней было всё: ошибки и паденья,\nИ чад страстей, и обаянье сна,\nИ слезы горькие больного вдохновенья,\nИ жертвы, жертвы... На могилах их\nСмириться разве? Но смириться больно,\nИ жалко мне себя, и жалко сил былых...\nНе бросить ли всё, всё, сказав всему: довольно!\nИ, успокоившись, по торному пути,\nСклонивши голову, почтительно пройти?\nА там?- А там смотреть с уменьем знатока,\nСмотреть художником на верность исполненья,\nКак истязаются, как гибнут поколенья,\nКак жить им хочется, как бедным смерть тяжка,\nИ поощрять детей в возможности успеха\nТяжелой хрипотой надтреснутого смеха!..","name": "Заря во всю ночь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5594, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "О, только бы привстать, опомниться, очнуться\nИ в самый трудный час благословить труды\nВспоившие луга, вскормившие сады,\nВ последний раз глотнуть из выгнутого блюдца\nЛиста ворсистого\nхрустальный мозг воды.\nДай каплю мне одну, моя трава земная,\nДай клятву мне взамен - принять в наследство речь,\nГортанью разрастись и крови не беречь,\nНе помнить обо мне и, мой словарь ломая,\nСвой пересохший рот моим огнем обжечь.","name": "О, только бы привстать..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5595, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1935","text": "Двое тихо говорили,\nРасставались и корили:\n\"Ты такая...\"\n\"Ты такой!..\"\n\"Ты плохая...\"\n\"Ты плохой!..\"\n\"Уезжаю в Лениград... Как я рада!\"\n\"Как я рад!!!\"\nДело было на вокзале,\nДело было этим летом,\nВсе решили. Все сказали.\nБыли куплены билеты.\nПаровоз в дыму по пояс\nБил копытом на пути:\nГолубой курьерский поезд\nВот-вот думал отойти.\n\"Уезжаю в Лениград... Как я рада!\"\n\"Как я рад!!!\"\nНо когда...\nЧудак в фуражке,\nПоднял маленький флажок,\nПаровоз пустил барашки,\nСемафор огонь зажег...\nНо когда...\nДвенадцать двадцать\nБьет звонок. Один. Другой.\nНадо было расставаться...\n\"До-ро-гая!\"\n\"До-ро-гой...\"\n\"Я такая!\"\n\"Я такой!\"\n\"Я плохая!\"\n\"Я плохой!\"\n\"Я не еду в Ленинград... Как я рада!\"\n\"Как я рад!!!\"","name": "Типичный случай","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5596, "fields": {"themes": [7],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Здравствуй, Пушкин! Просто страшно это -\nсловно дверь в другую жизнь открыть -\nмне с тобой, поэтом всех поэтов,\nбедными стихами говорить.\nБыстрый, шаг и взгляд прямой и быстрый -\nжжет мне сердце Пушкин той поры:\nвизг полозьев, песни декабристов,\nямбы ссыльных, сказки детворы.\nВ январе тридцать седьмого года\nпрямо с окровавленной земли\nподняли тебя мы всем народом,\nбережно, как сына, понесли.\nМы несли тебя - любовь и горе -\nдолго и бесшумно, как во сне,\nне к жене и не к дворцовой своре -\nк новой жизни, к будущей стране.\nПрямо в очи тихо заглянули,\nокружили нежностью своей,\nсами, сами вытащили пулю\nи стояли сами у дверей.\nМы твоих убийц не позабыли:\nв зимний день, под заревом небес,\nмы царю России возвратили\nпулю, что послал в тебя Дантес.\nВся Отчизна в праздничном цветенье.\nСловно песня, льется вешний свет,\nЗдравствуй, Пушкин! Здравствуй, добрый гений!\nС днем рожденья, дорогой поэт!","name": "Здравствуй, Пушкин!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5597, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1911","text": "Хороша была Танюша, краше не было в селе,\nКрасной рюшкою по белу сарафан на подоле.\nУ оврага за плетнями ходит Таня ввечеру.\nМесяц в облачном тумане водит с тучами игру.\nВышел парень, поклонился кучерявой головой:\n\"Ты прощай ли, моя радость, я женюся на другой\"\nПобледнела, словно саван, схолодела, как роса.\nДушегубкою-змеею развилась ее коса.\n\"Ой ты, парень синеглазый, не в обиду я скажу,\nЯ пришла тебе сказаться: за другого выхожу\".\nНе заутренние звоны, а венчальный переклик,\nСкачет свадьба на телегах, верховые прячут лик.\nНе кукушки загрустили - плачет Танина родня,\nНа виске у Тани рана от лихого кистеня.\nАлым венчиком кровинки запеклися на челе,-\nХороша была Танюша, краше не было в селе.","name": "Хороша была Танюша, краше не было в селе...","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5598, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Капнист","text": "Под счастливой звездой рожденный,\nНарышкин школьных бредней враг;\nТрекрестный капитан несменный,\nИ камер-юнкер, и козак.\nВ свойстве хоть дальнем с кровью царской,\nПричетник обер-секретарской!\nТы видел все, везде прошел;\nСкажи ж мне, как в пути сем трудном,\nВ развратном мире и причудном\nТы демокритов путь нашел?\nИной, все видя в черной краске,\nНад миром панихиду пел.\nВ обманчивой зря злобу маске,\nДобру и верить не хотел.\nНе тешася кровавой дракой,\nСчитал героя забиякой,\nСогрету в дружбе зрел змею;\nНе раз обманут филантропом,\nЧтил яростным его циклопом,\nНеправд откупщиком — судью.\nА ты, людей судья нестрогой,\nЗаблудших не винишь слепцов;\nВ напичканных наукой многой\nИндийских видишь петухов.\nЛишь родом знатна господина\nТы почитаешь за павлина,\nЦветным гордящимся хвостом:\nСудью коварна — рыболовом,\nА рыцаря в венце лавровом —\nОтечества опекуном.\nКак сам душой не лицемеришь\nИ презираешь подлу лесть,\nТо изредка и дружбе веришь,\nДобру же платишь должну честь.\nХоть филантропии не чтитель,\nНо если где благотворитель\nПрострет к сиротке щедру длань,\nТо, в лепте видя [нрзб] злата,\nЕму, как за родного брата,\nНесешь признательности дань.\nГде встретишь зло, там очи жмуришь;\nНа доблесть пялишь их остро;\nПортрет разврата [нрзб]...\nИ пишешь во весь рост добро.\nНад глупостью глупцов смеешься,\nИ лбом об стену не бьешься,\nКогда пойдет что впоперек.\nБез примеси здесь благ не ищешь,\nКак в черствой драме в скуке свищешь\nИ смотришь на людей в раек.\nС бездельем дело так мешая,\nЖиви, как жил ты без забот;\nЗаднее позабывая,\nВсе подвизайся лишь вперед.\nНад вздором смейся на досуге,\nСмейся в малом, милом круге\nДрагой жены, детей, друзей;\nВкушай плоды любви и счастья;\nИ знай, мой друг, что без ненастья\nЦены б не знал ты ясных дней.","name": "И.В.Нарышкину (Под счастливой звездой...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5599, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","date_from": "1963","text": "Обыватель верит моде:\nКто в рекламе, тот и витязь.\nСорок фото на комоде:\n«Прорицатель», «Ясновидец»!\nДорогой, остановитесь...\nНет, его вы не уймете:\nНе мечтает он о меде,\nЖидкой патокой насытясь.\nНо проходит мода скоро.\nГде вы, диспуты и споры?\nПустота на ринге.\nИ, увы, предстанут взору\nТри-четыре золотинки\nИ вот сто-олько сору.","name": "Сонет (Обыватель верит моде...)","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5600, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1855","text": "Тяжелый год - сломил меня недуг,\nБеда застигла,- счастье изменило,-\nИ не щадит меня ни враг, ни друг,\nИ даже ты не пощадила!\nИстерзана, озлоблена борьбой,\nС своими кровными врагами!\nСтрадалица! стоишь ты предо мной\nПрекрасным призраком с безумными глазами!\nУпали волосы до плеч,\nУста горят, румянцем рдеют щеки,\nИ необузданная речь\nСливается в ужасные упреки,\nЖестокие, неправые... Постой!\nНе я обрек твои младые годы\nНа жизнь без счастья и свободы,\nЯ друг, я не губитель твой!\nНо ты не слушаешь. . . .\n. . . . . . . . . . . . . .","name": "Тяжелый год - сломил меня недуг...","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5601, "fields": {"themes": [],"author": "Черубина де Габриак","date_from": "1909","text": "Давно ты дал в порыве суеверном\nМне зеркало в оправе из свинца,\nИ призрак твоего лица\nЯ удержала в зеркале неверном.\nИ с этих пор, когда мне сердце жжет\nТоска, как капли теплой алой крови,\nЯ вижу в зеркале изогнутые брови\nИ бледный ненавистный рот.\nМне сладко видеть наши лица вместе\nИ знать, что в этот мертвый час\nМоя тоска твоих коснется глаз\nИ вздрогнешь ты под острой лаской мести.","name": "Зеркало","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5602, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "В память г. Бенедиктову\nС сердцем грустным, с сердцем полным,\nДувр оставивши, в Кале\nЯ по ярым, гордым волнам\nПолетел на корабле.\nТо был плаватель могучий,\nКрутобедрый гений вод,\nТрехмачтовый град пловучий,\nСтосаженный скороход.\nОн, как конь донской породы,\nШею вытянув вперед,\nГрудью сильной режет воды,\nГрудью смелой в волны прет.\nИ, как сын степей безгранных,\nМчится он поверх пучин\nНа крылах своих пространных,\nБудто влажный сарацин.\nГордо волны попирает\nМоря страшный властелин,\nИ чуть-чуть не досягает\nНеба чудный исполин.\nНо вот-вот уж с громом тучи\nМчит Борей с полнощных стран.\nУкроти свой бег летучий,\nВод соленых ветеран!..\nНет! гигант грозе не внемлет;\nНе страшится он врага.\nГордо голову подъемлет,\nВздулись верви и бока,\nИ бегун морей высокий\nВолнорежущую грудь\nПялит в волны и широкий\nПрорезает в море путь.\nВосшумел Борей сердитый,\nРаскипелся, восстонал;\nИ, весь пеною облитый,\nНабежал девятый вал.\nВеликан наш накренился,\nБортом воду зачерпнул;\nПарус в море погрузился;\nБогатырь наш потонул...\nИ страшный когда-то ристатель морей\nПобедную выю смиренно склоняет:\nИ с дикою злобой свирепый Борей\nНа жертву тщеславья взирает.\nИ мрачный, как мрачные севера ночи,\nОн молвит, насупивши брови на очи:\n\"Все водное - водам, а смертное - смерти;\nВсе влажное - влагам, а твердое - тверди!\"\nИ, послушные веленьям,\nВетры с шумом понеслись,\nПарус сорвали в мгновенье;\nДоски с треском сорвались.\nИ все смертные уныли,\nСидя в страхе на досках,\nИ неволею поплыли,\nКолыхаясь на волнах.\nЯ один, на мачте сидя,\nРуки мощные скрестив,\nНичего кругом не видя,\nЗол, спокоен, молчалив.\nИ хотел бы я во гневе,\nМорю грозному в укор,\nСтих, в моем созревшем чреве,\nИзрыгнуть водам в позор!\nНо они с немой отвагой,\nМачту к берегу гоня,\nЛишь презрительною влагой\nДерзко плескают в меня.\nИ вдруг, о спасенье своем помышляя,\nЗаметив, что боле не слышен уж гром,\nБез мысли, но с чувством на влагу взирая,\nЯ гордо стал править веслом.","name": "Аквилон"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5603, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Простите, милые, ведь вас я скоро брошу.\nНе вынесет спина\nТу дьявольскую ношу,\nЧто мне подкинул сатана.\nНо все равно я буду видеть вас\nИ ощущать отчизну.\nЯ просочусь, как газ,\nКак облачко повисну.\nНо Бога не увижу - сатану\nСреди кривляющихся ратей,\nКогда, узрев тебя в жару чужих объятий,\nУслышу вздох твой и, как буря, застону.","name": "Простите, милые, ведь вас я скоро брошу..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5604, "fields": {"themes": [7,18],"author": "Иван Никитин","date_from": "1855","text": "Пошутила я - и другу слово молвила:\n\"Не ходи ты темной ночью в наш зеленый сад:\nМолодой сосед догадлив, он дознается,\nБыль и небыль станет всем про нас рассказывать\".\nМилый друг мой, что ненастный день, нахмурился,\nНе подумал и ответил мне с усмешкою:\n\"Не молвы людской боишься ты, изменница,\nВерно, видеться со мною тебе не любо\".\nВот неделя - моя радость не является,\nЗасыпаю - мне во сне он, сокол, видится,\nПросыпаюсь - мне походка его чудится,\nВспомню речь его - все сердце разрывается.\nДля чего же меня, друг мой, ты обманывал,\nНазывал душою, дорогою радостью?\nПокидая радость, ты слезы не выронил\nИ с душой расстался, что с заботой скучною.\nНе виню я друга, на себя и плачуся:\nУж зачем его я слушала, лелеяла?\nПолюбить умела лучше милой матери,\nПозабыть нет сил, разлюбить - нет разума.","name": "Пошутила я - и другу слово молвила...","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5605, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1883","text": "Весны развертывались силы,-\nВдруг выпал снег... О, падай, падай!\nТвой вид холодный и унылый\nМне веет странною отрадой.\nТы можешь время отодвинуть\nТепла, цветов, поющей птички...\nЕще не хочется покинуть\nЗимы мне милые привычки.\nПусть дольше жизнью той же самой\nЯ поживу еще, как ныне,\nГлядя в окно с двойною рамой\nИ на огонь в моем камине.\nПрелестна жизнь весной и летом...\nНо сердце полно сожалений,\nЧто будет мне на свете этом\nЕще одной зимою меней...","name": "Весны развертывались силы...","date_to": "1883"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5606, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1878","text": "Существовал некогда город, жители которого до того страстно любили поэзию, что если проходило несколько\nнедель и не появлялось новых прекрасных стихов,— они\nсчитали такой поэтический неурожай общественным бедствием.\nОни надевали тогда свои худшие одежды, посыпали пеплом головы — и, собираясь толпами на площадях, проливали слезы, горько роптали на музу, покинувшую их.\nВ один подобный злополучный день молодой поэт Юний\nпоявился на площади, переполненной скорбевшим народом.\nПроворными шагами взобрался он на особенно устроенный амвон — и подал знак, что желает произнести стихотворение.\nЛикторы тотчас замахали жезлами.\n— Молчание! внимание!— зычно возопили они — и\nтолпа затихла, выжидая.\n— Друзья! Товарищи!— начал Юний громким, но не\nсовсем твердым голосом;\nДрузья! Товарищи! Любители стихов!\nПоклонники всего, что стройно и красиво!\nДа не смущает вас мгновенье грусти темной!\nПридет желанный миг... и свет рассеет тьму!\nЮний умолк... а в ответ ему, со всех концов площади,\nподнялся гам, свист, хохот.\nВсе обращенные к нему лица пылали негодованием, все\nглаза сверкали злобой, все руки поднимались, угрожали,\nсжимались в кулаки!\n— Чем вздумал удивить!— ревели сердитые голоса.—\nДолой с амвона бездарного рифмоплета! Вон дурака! Гнилыми яблоками, тухлыми яйцами шута горохового! Подайте камней! Камней сюда!\nКубарем скатился с амвона Юний... но он еще не успел\nприбежать к себе домой, как до слуха его долетели раскаты восторженных рукоплесканий, хвалебных возгласов в\nкликов.\nИсполненный недоуменья, стараясь, однако, не быть замеченным (ибо опасно раздражать залютевшего зверя)\nвозвратился Юний на площадь.\nИ что же он увидел?\nВысоко над толпою, над ее плечами, на золотом плоском щите, облеченный пурпурной хламидой, с лавровым\nвенком на взвившихся кудрях, стоял его соперник, молодой\nпоэт Юлий... А народ вопил кругом:\n— Слава! Слава! Слава бессмертному Юлию! Он утешил нас в нашей печали, в нашем горе великом! Он подарил нас стихами слаще меду, звучнее кимвала, душистее\nрозы, чище небесной лазури! Несите его с торжеством, о6давайте его вдохновенную голову мягкой волной фимиама,\nпрохлаждайте его чело мерным колебанием пальмовых ветвей, расточайте у ног его все благовония аравийских мирр! Слава!\nЮний приблизился к одному из славословящих.\n— Поведай мне, о мой согражданин] какими стихами\nосчастливил вас Юлий? Увы! меня не было на площади, когда он произнес их! Повтори их, если ты их запомнил,—\nсделай милость!\n— Такие стихи — да не запомнить?— ретиво ответствовал вопрошенный.— За кого ж ты меня принимаешь?\nСлушай — и ликуй, ликуй вместе с нами!\n«Любители стихов!» — так начал божественный Юлий...\nЛюбители стихов! Товарищи! Друзья!\nПоклонники всего, что стройно, звучно, нежно!\nДа не смущает вас мгновенье скорби тяжкой!\nЖеланный миг придет — и день прогонит ночь!\n— Каково?\n— Помилуй!— возопил Юний,— да это мои стихи!—\nЮлий, должно быть, находился в толпе, когда я произнес\nих,— он услышал и повторил их, едва изменив,— и уж, конечно, не к лучшему,— несколько выражений!\n— Ага! Теперь я узнаю тебя... Ты Юний,— возразил,\nнасупив брови, остановленный им гражданин.— Завистник\nили глупец!.. Сообрази только одно, несчастный! У Юлия\nкак возвышенно сказано: «И день прогонит ночь!..»\nА у тебя — чепуха какая-то: «И свет рассеет тьму»?! Какой свет?! Какую тьму?!\n— Да разве это не все едино...— начал было Юний...\n— Прибавь еще слово,— перебил его гражданин,— я\nкрикну народу... и он тебя растерзает!\nЮний благоразумно умолк, а слышавший его разговор\nс гражданином седовласый старец подошел к бедному поэту и, положив ему руку на плечо, промолвил:\n— Юний! Ты сказал свое — да не вовремя; а тот не\nсвое сказал — да вовремя. Следовательно, он прав — а тебе\nостаются утешения собственной твоей совести.\nНо пока совесть — как могла и как умела... довольно\nплохо, правду сказать — утешала прижавшегося к сторонке\nЮния,— вдали, среди грома и плеска ликований, в золотой\nпыли всепобедного солнца, блистая пурпуром, темнея лавром сквозь волнистые струи обильного фимиама, с величественной медленностью, подобно царю, шествующему на\nцарство, плавно двигалась гордо-выпрямленная фигура\nЮлия... И длинные ветви пальм поочередно склонялись\nперед ним, как бы выражая своим тихим вздыманьем,\nсвоим покорным наклоном — то непрестанно возобновлявшееся обожание, которое переполняло сердца очарованных\nим сограждан!","name": "Два четверостишия","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5607, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1913","text": "Пред десятками загонов пурпурные души\nИз вскрытых артерий увлажняли зной.\nМолодцы, окончив разделку туши,\nВыходили из сараев за очередной.\nТянули веревкой осовелую скотину,\nКровавыми руками сучили хвост.\nСтанок железный походил на гильотину,\nА пол асфальтовый - на черный помост.\nБоец коротким ударом кинжала\nБез хруста крушил спинной позвонок.\nИ, рухнувши, мертвая груда дрожала\nБессильным ляганьем задних ног.\nПотом, как бритвой, полоснув по шее,\nСпускал в подставленные формы шлюз.\nВ зрачках, как на угольях, гаснул, синея,\nХребта и черепа золотой союз.\nИ словно в гуртах средь степного приволья\nВ одном из загонов вздыбленный бык,\nСотрясая треньем жерди и колья,\nВ углу к годовалой телке приник.\nОн будто не чуял, что сумрак близок,\nЧто скоро придется стальным ногам -\nС облупленной кожей литой огрызок\nОтрезанным сбросить в красный хлам.\nИ я думал, смиряя трепет жгучий:\nКак в нежных любовниках, убойную кровь\nИ в быке каменнолобом ударом созвучий\nОглушает вечная рифма - любовь!","name": "Бык на бойне","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5608, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","date_from": "1921","text": "Длинный путь. Он много крови выпил.\nО, как мы любили горячо —\nВ виселиц качающемся скрипе\nИ у стен с отбитым кирпичом.\nЭтого мы не расскажем детям,\nВырастут и сами все поймут,\nСпросят нас, но губы не ответят\nИ глаза улыбки не найдут.\nПоказав им, как земля богата,\nКто-нибудь ответит им за нас:\n«Дети мира, с вас не спросят платы,\nКровью все откуплено сполна».","name": "Длинный путь. Он много крови выпил...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5609, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1941","text": "Ни облачка! Томясь любовной мукой,\nКричат лягушки, пахнет резеда.\nВ такую ночь и самый близорукий\nИглу в траве отыщет без труда.\nА как луна посеребрила воду!\nСветло кругом, хоть по руке гадай...\nИ мы ворчим: «Послал же черт погоду:\nВ такую ночь бомбежки ожидай».","name": "Погода","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5610, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1966","text": "Навек накрыв собой материки и воды,\nГлядит небесный свод на все земные своды,\nИ солнца луч скользит, нетороплив и нежащ,\nНад сводами мостов, дворцов, бомбоубежищ.\nВисит небесный свод, как и во время оно,\nНад сводами аллей — пристанищем влюбленных,\nНад сводами церквей, высоко вознесенных,\nНад сводами цехов, над сводами законов.\nПусть тать отбудет срок, покинет свод темницы,\nПусть Лазарь, воскресясь, покинет свод гробницы,\nПусть Нестор кончит труд под сводом кельи тесной,—\nИ вновь над нами свод, на этот раз — небесный.\nПоследний, вечный свод над ними и над нами,\nНа миллиарды лет пронизанный мирами.\nМетну в его простор фотонную ракету —\nНо нет пределов тьме и нет предела свету.\nО, как мне разглядеть неясный лик природы?\nКуда ни погляжу — повсюду своды, своды...\nИ даже свод небес разгадке не поможет:\nВедь это тоже свод,— а дальше, дальше что же?","name": "Своды","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5611, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "А может быть, останусь жить?\nКак знать, как знать?\nИ буду с радостью дружить?\nКак знать, как знать?\nА может быть, мой черный час\nне так уж плох?\nЕще в запасе счастья часть,\nщепотка крох...\nЕще осталось: ночь, мороз,\nснегов моря\nи безнадежное до слез —\n«Любимая!».\nИ этот свет, на краткий миг,\nв твоем лице,\nкак будто не лицо, а лик\nв святом венце.\nИ в три окна, в сугробах, дом —\nлеса кругом,\nкогда февраль, как белый зверь,\nскребется в дверь...\nЕще в той лампе фитилек\nтобой зажжен,\nкак желтый жалкий мотылек,\nтрепещет он...\nКак ночь души моей грозна,\nчто делать с ней?\nО, честные твои глаза\nкуда честней!\nО, добрые твои глаза\nи, словно плеть,\nслова, когда потом нельзя\nни спать, ни петь.\n. . . . . . . . . . . . . . .\nЧуть-чуть бы счастья наскрести,\nчтобы суметь\nсебя спасти, тебя спасти,\nне умереть!","name": "А может быть, останусь жить?.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5612, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Винокуров","date_from": "1972","text": "Это ясно, что глядеть не надо\nс улицы в окно: что там в дому?\nСтанет от назойливого взгляда\nвдруг не по себе кое-кому...\nСсорятся ль супруги?\nПлачут дети ль?\nМуж, осев, смертельно занемог?..\nНевзначай окажешься свидетель\nвдруг такого, что и не дай бог!\nВ чрево приарбатского уюта\nвломишься случайно напролом.\n...Или вдруг счастливая минута:\nвся семья пирует за столом!","name": "Минута","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5613, "fields": {"themes": [],"author": "Черубина де Габриак","date_from": "1925","text": "Где Херувим, свое мне давший имя,\nМой знак прошедших дней?\nКаких фиалковых полей\nКасаешься крылами ты своими?\nИ в чьих глазах\nОпять зажег ты пламя,\nИ в чьих руках\nДрожит тобой развернутое знамя?\nИ голосом твоим\nЧьи говорят уста, спаленные отравой?\nКого теперь, кого ведешь за славой?\nСкажи мне, Херувим.\nИ чья душа идет путем знакомым\nМучительной игры?\nВедь это ты зажег у стен Содома\nПоследние костры!","name": "Где Херувим, свое мне давший имя...","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5614, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Кавказ подо мною. Один в вышине\nСтою над снегами у края стремнины;\nОрел, с отдаленной поднявшись вершины,\nПарит неподвижно со мной наравне.\nОтселе я вижу потоков рожденье\nИ первое грозных обвалов движенье.\nЗдесь тучи смиренно идут подо мной;\nСквозь них, низвергаясь, шумят водопады;\nПод ними утесов нагие громады;\nТам ниже мох тощий, кустарник сухой;\nА там уже рощи, зеленые сени,\nГде птицы щебечут, где скачут олени.\nА там уж и люди гнездятся в горах,\nИ ползают овцы по злачным стремнинам,\nИ пастырь нисходит к веселым долинам,\nГде мчится Арагва в тенистых брегах,\nИ нищий наездник таится в ущелье,\nГде Терек играет в свирепом веселье;\nИграет и воет, как зверь молодой,\nЗавидевший пищу из клетки железной;\nИ бьется о берег в вражде бесполезной\nИ лижет утесы голодной водной...\nВотще! нет ни пищи ему, ни отрады:\nТеснят его грозно немые громады.","name": "Кавказ","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5615, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1919","text": "Наши внуки будут удивляться,\nПерелистывая страницы учебника:\n\"Четырнадцатый... семнадцатый... девятнадцатый...\nКак они жили!.. Бедные!.. Бедные!..\"\nДети нового века прочтут про битвы,\nЗаучат имена вождей и ораторов,\nЦифры убитых\nИ даты.\nОни не узнают, как сладко пахли на поле брани розы,\nКак меж голосами пушек стрекотали звонко стрижи,\nКак была прекрасна в те годы\nЖизнь\nНикогда, никогда солнце так ярко не смеялось,\nКак над городом разгромленным,\nКогда люди, выползая из подвалов,\nДивились: есть еще солнце!..\nГремели речи мятежные,\nУмирали ярые рати,\nНо солдаты узнали, как могут пахнуть подснежники\nЗа час до атаки.\nВели поутру, расстреливали,\nНо только они узнали, что значит апрельское утро.\nВ косых лучах купола горели,\nА ветер молил: обожди! минуту! еще минуту!\nЦелуя, не могли оторваться от грустных губ,\nНе разжимали крепко сцепленных рук,\nЛюбили - умру! умру!\nЛюбили - гори, огонек, на ветру!\nЛюбили - о, где же ты! где?\nЛюбили - как могут любить только здесь, на мятежной\nи нежной звезде.\nВ те годы не было садов с золотыми плодами,\nНо только мгновенный цвет, один обреченный май!\nВ те годы не было \"до свиданья\",\nНо только звонкое, короткое \"прощай\".\nЧитайте о нас - дивитесь!\nВы не жили с нами - грустите!\nГости земли, мы пришли на один только вечер.\nМы любили, крушили, мы жили в наш смертный час,\nНо над нами стояли звезды вечные,\nИ под ними зачали мы вас.\nВ ваших очах горит еще наша тоска.\nВ ваших речах звенят еще наши мятежи.\nМы далеко расплескали в ночь и в века, в века\nНашу угасшую жизнь.","name": "Наши внуки будут удивляться...","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5616, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1968","text": "Нас тянет на дно, как балласты,\nМы цепки, легки, как фаланги,\nА ноги закованы в ласты,\nА наши тела - в акваланги.\nВ пучину не просто полезли,\nСжимаем до судорог скулы,\nБоимся кесонной болезни,\nИ, может, немного - акулы.\nЗамучила жажда, воды бы!..\nКрасиво здесь? Все это сказки!\nЗдесь лишь пучеглазые рыбы\nГлядят удивленно нам в маски.\nПонять ли лежащим в постели?\nИзведать ли ищущим брода?\nНам нужно добраться до цели,\nГде третий наш - без кислорода.\nМы плачем, пускай мы мужчины,\nЗастрял он в пещере кораллов.\nКак истинный рыцарь пучины,\nОн умер с открытым забралом.\nПусть рок оказался живучей -\nОн сделал что мог и что должен.\nПобеду отпраздновал случай.\nНу, что же, мы завтра продолжим!","name": "Марш аквалангистов","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5617, "fields": {"themes": [20],"author": "Дмитрий Веневитинов","date_from": "1826","text": "(Посвящено к А. И. Т)\n«Валяй, ямщик, да говори,\nДалеко ль Новград?» — «Недалеко,\nВерсты четыре или три.\nВон видишь что-то там высоко,\nКак черный лес издалека...»\n— «Ну, вижу; это облака».\n— «Нет! Это новградские кровли».\nТы ль предо мной, о древний град\nСвободы, славы и торговли!\nКак живо сердцу говорят\nХолмы разбросанных обломков!\nНе смолкли в них твои дела,\nИ слава предков перешла\nВ уста правдивые потомков.\n«Ну, тройка! духом донесла!»\n— «Потише. Где собор Софийской?»\n— «Собор отсюда, барин, близко.\nВот улица, да влево две,\nА там найдешь уж сам собою,\nИ крест на золотой главе\nУж будет прямо пред тобою».\nВезде былого свежий след!\nВека прошли... но их полет\nПромчался здесь, не разрушая.\n«Ямщик! Где площадь вечевая?»\n— «Прозванья этого здесь нет...»\n— «Как нет?» — «А, площадь? Недалеко:\nЗа этой улицей широкой.\nВот площадь. Видишь шесть столбов?\nПо сказкам наших стариков,\nНа сих столбах висел когда-то\nОгромный колокол, но он\nДавно отсюда увезен».\n— «Молчи, мой друг; здесь место свято:\nЗдесь воздух чище и вольней!\nПотише!.. Нет, ступай скорей:\nЧего ищу я здесь, безумный?\nГде Волхов?» — «Вот перед тобой\nТечет под этою горой...»\nВсё так же он, волною шумной\nИграя, весело бежит!..\nОн о минувшем не грустит.\nТак всё здесь близко, как и прежде...\nТеперь ты сам ответствуй мне,\nО Новград! В вековой одежде\nТы предо мной, как в седине,\nБессмертных витязей ровесник.\nТвой прах гласит, как бдящий вестник,\nО непробудной старине.\nОтветствуй, город величавый:\nГде времена цветущей славы,\nКогда твой голос, бич князей,\nЗвуча здесь медью в бурном вече,\nК суду или к кровавой сече\nСзывал послушных сыновей?\nКогда твой меч, гроза соседа,\nКарал и рыцарей, и шведа,\nИ эта гордая волна\nНосила дань войны жестокой?\nСкажи, где эти времена?\nОни далёко, ах, далёко!","name": "Новгород","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5618, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","text": "В этот мой благословенный вечер\nСобрались ко мне мои друзья,\nВсе, которых я очеловечил,\nВыведя их из небытия.\nГондла разговаривал с Гафизом\nО любви Гафиза и своей,\nИ над ним склонялись по карнизам\nГоловы волков и лебедей.\nМуза Дальних Странствий обнимала\nЗою, как сестру свою теперь,\nИ лизал им ноги небывалый,\nЗолотой и шестикрылый зверь.\nМик с Луи подсели к капитанам,\nЧтоб послушать о морских делах,\nИ перед любезным Дон Жуаном\nФанни сладкий чувствовала страх.\nИ по стенам начинались танцы,\nДвигались фигуры на холстах,\nОбезумели камбоджианцы\nНа конях и боевых слонах.\nЗаливались вышитые птицы,\nА дракон плясал уже без сил,\nДаже Будда начал шевелиться\nИ понюхать розу попросил.\nИ светились звезды золотые,\nПриглашенные на торжество,\nСловно апельсины восковые,\nТе, что подают на Рождество.\n«Тише крики, смолкните напевы!—\nЯ вскричал.— И будем все грустны,\nПотому что с нами нету девы,\nДля которой все мы рождены».\nИ пошли мы, пара вслед за парой,\nСловно фантастический эстамп,\nЧерез переулки и бульвары\nК тупику близ улицы Декамп.\nНеужели мы вам не приснились,\nМилая с таким печальным ртом,\nМы, которые всю ночь толпились\nПеред занавешенным окном.","name": "В этот мой благословенный вечер..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5619, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1919","text": "Еще и осени не близко,\nеще и свет гореть - не связан,\nа я прочел тоски записку,\nпотерянную желтым вязом.\nНе уроню такого взора,\nкоторый - прах, который - шорох.\nЯ не хочу земного сора,\nя никогда не встречу сорок.\nКогда ж зевнет над нами осень,\nя подожгу над миром косы,\nя посажу в твои зеницы\nтакие синие синицы!","name": "Еще и осени не близко...","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5620, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1918","text": "Семь мечей пронзали сердце\nБогородицы над Сыном.\nСемь мечей пронзили сердце,\nА мое — семижды семь.\nЯ не знаю, жив ли, нет ли\nТот, кто мне дороже сердца,\nТот, кто мне дороже Сына...\nЭтой песней — утешаюсь.\nЕсли встретится — скажи.","name": "Семь мечей пронзали сердце...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5621, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1900","text": "Измучен бурей вдохновенья,\nВесь опален земным огнем,\nС холодной жаждой искупленья\nСтучался я в господний дом.\nЯзычник стал христианином\nИ, весь израненный, спешил\nПовергнуть ниц перед Единым\nОстаток оскудевших сил.\nСтучусь в преддверьи идеала,\nОтвета нет... а там, вдали,\nМанит, мелькает покрывало\nЕдва покинутой земли...\nГосподь не внял моей молитве,\nНо чую - силы страстных дней\nДохнули раненому в битве,\nВновь разлились в душе моей.\nМне непонятно счастье рая,\nГрядущий мрак, могильный мир...\nНазад! Язычница младая\nЗовет на дружественный пир!","name": "Измучен бурей вдохновенья...","date_to": "1900"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5622, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1917","text": "У ворот Сиона, над Кедроном,\nНа бугре, ветрами обожженном,\nТам, где тень бывает от стены,\nСел я как-то рядом с прокаженным,\nЕвшим зерна спелой белены.\nОн дышал невыразимым смрадом,\nОн, безумный, отравлялся ядом,\nА меж тем, с улыбкой на губах,\nПоводил кругом блаженным взглядом,\nБормоча: \"Благословен Аллах!\"\nБоже милосердый, для чего ты\nДал нам страсти, думы и заботы,\nЖажду дела, славы и утех?\nРадостны калеки, идиоты,\nПрокаженный радостнее всех.","name": "У ворот Сиона, над Кедроном...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5623, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1836","text": "От меня вечор Леила\nРавнодушно уходила.\nЯ сказал: \"Постой, куда?\"\nА она мне возразила:\n\"Голова твоя седа\".\nЯ насмешнице нескромной\nОтвечал: \"Всему пopa!\nТо, что было мускус темный,\nСтало нынче камфора\".\nНо Леила неудачным\nПосмеялася речам\nИ сказала: \"Знаешь сам:\nСладок мускус новобрачным,\nКамфора годна гробам\".","name": "От меня вечор Леила...","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5624, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1966","text": "Человек,\nУкрощающий молнии,\nКаждое утро смотрящий буре в глаза,\nОчень скверно играет на скрипке.\nЧеловек,\nКоторый под пыткой\nУлыбался зло и презрительно,\nУлыбается нежно ребенку.\nЧеловек,\nРубающий уголь,\nНа пластах крутого падения,\nЛюбит пить жигулевское пиво.\nЧеловек,\nДля спасения многих\nДважды себя заражавший холерой,\nРассказывает анекдоты.\nЧеловечек,\nКоторый скверно играет на скрипке,\nУлыбается нежно ребенку,\nЛюбит пить жигулевское пиво\nИ рассказывать анекдоты,\nРазмышляет:\nКак я похож\nНа укротителя молний,\nНа того, кто молчал под пыткой,\nНа шахтера и микробиолога.\nВпрочем, я даже больше их —\nЯ собрал в себе их черты и приметы.","name": "Человек, укрощающий молнии...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5625, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1824","text": "Фонтан любви, фонтан живой!\nПринес я в дар тебе две розы.\nЛюблю немолчный говор твой\nИ поэтические слезы.\nТвоя серебряная пыль\nМеня кропит росою хладной:\nАх, лейся, лейся, ключ отрадный!\nЖурчи, журчи свою мне быль...\nФонтан любви, фонтан печальный!\nИ я твой мрамор вопрошал:\nХвалу стране прочел я дальной;\nНо о Марии ты молчал...\nСветило бледное гарема!\nИ здесь ужель забвенно ты?\nИли Мария и Зарема\nОдни счастливые мечты?\nИль только сон воображенья\nВ пустынной мгле нарисовал\nСвои минутные виденья,\nДуши неясный идеал?","name": "Фонтану Бахчисарайского дворца","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5626, "fields": {"themes": [7],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1917","text": "(Два отрывка)\nЯ тоже любил, и дыханье\nБессонницы раннею ранью\nИз парка спускалось в овраг, и впотьмах\nВыпархивало на архипелаг\nПолян, утопавших в лохматом тумане,\nВ полыни и мяте и перепелах.\nИ тут тяжелел обожанья размах,\nХмелел, как крыло, обожженное дробью,\nИ бухался в воздух, и падал в ознобе,\nИ располагался росой на полях.\nА там и рассвет занимался. До двух\nНесметного неба мигали богатства,\nНо вот петухи начинали пугаться\nПотемок и силились скрыть перепуг,\nНо в глотках рвались холостые фугасы,\nИ страх фистулой голосил от потуг,\nИ гасли стожары, и, как по заказу,\nС лицом пучеглазого свечегаса\nПоказывался на опушке пастух.\nЯ тоже любил, и она пока еще\nЖива, может статься. Время пройдет,\nИ что-то большое, как осень, однажды\n(Не завтра, быть может, так позже когда-нибудь)\nЗажжется над жизнью, как зарево, сжалившись\nНад чащей. Над глупостью луж, изнывающих\nПо-жабьи от жажды. Над заячьей дрожью\nЛужаек, с ушами ушитых в рогожу\nЛиствы прошлогодней. Над шумом, похожим\nНа ложный прибой прожитого. Я тоже\nЛюбил, и я знаю: как мокрые пожни\nОт века положены году в подножье,\nТак каждому сердцу кладется любовью\nЗнобящая новость миров в изголовье.\nЯ тоже любил, и она жива еще.\nВсе так же, катясь в ту начальную рань,\nСтоят времена, исчезая за краешком\nМгновенья. Все так же тонка эта грань.\nПо-прежнему давнее кажется давешним.\nПо-прежнему, схлынувши с лиц очевидцев,\nБезумствует быль, притворяясь не знающей,\nЧто больше она уж у нас не жилица.\nИ мыслимо это? Так, значит, и впрямь\nВсю жизнь удаляется, а не длится\nЛюбовь, удивленья мгновенная дань?\nЯ спал. В ту ночь мой дух дежурил.\nРаздался стук. Зажегся свет.\nВ окно врывалась повесть бури.\nРаскрыл, как был,- полуодет.\nТак тянет снег. Так шепчут хлопья.\nТак шепелявят рты примет.\nТам подлинник, здесь - бледность копий.\nТам все в крови, здесь крови нет.\nТам, озаренный, как покойник,\nС окна блужданьем ночника,\nСиренью моет подоконник\nПродрогший абрис ледника.\nИ в ночь женевскую, как в косы\nЮжанки, югом вплетены\nОгни рожков и абрикосы,\nОркестры, лодки, смех волны.\nИ, будто вороша каштаны,\nСовком к жаровням в кучу сгреб\nМужчин - арак, а горожанок -\nИллюминованный сироп.\nИ говор долетает снизу.\nА сверху, задыхаясь, вяз\nБросает в трепет холст маркизы\nИ ветки вчерчивает в газ.\nВзгляни, как Альпы лихорадит!\nКак верен дому каждый шаг!\nО, будь прекрасна, бога ради,\nО, бога ради, только так.\nКогда ж твоя стократ прекрасней\nУбийственная красота\nИ только с ней и до утра с ней\nТы отчужденьем облита,\nТо, атропин и белладонну\nКогда-нибудь в тоску вкропив,\nИ я, как ты, взгляну бездонно,\nИ я, как ты, скажу: терпи.","name": "Из поэмы","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5627, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1873","text": "Мухи, как черные мысли, весь день не дают мне покою:\nЖалят, жужжат и кружатся над бедной моей головою!\nСгонишь одну со щеки, а на глаз уж уселась другая,\nНекуда спрятаться, всюду царит ненавистная стая,\nВалится книга из рук, разговор упадает, бледнея...\nЭх, кабы вечер придвинулся! Эх, кабы ночь поскорее!\nЧерные мысли, как мухи, всю ночь не дают мне покою:\nЖалят, язвят и кружатся над бедной моей головою!\nТолько прогонишь одну, а уж в сердце впилася другая,-\nВся вспоминается жизнь, так бесплодно в мечтах прожитая!\nХочешь забыть, разлюбить, а все любишь сильней и больнее...\nЭх! кабы ночь настоящая, вечная ночь поскорее!","name": "Мухи","date_to": "1873"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5628, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1863","text": "В суде он слушал приговор -\nЕго галеры ожидали:\nОн был бедняк, и был он вор.\nНеделю дети голодали,\nИ, нищетой удручена,\nГлядела в гроб его жена;\nТруды, заботы, огорченья,\nЗнать, не по силам были ей;\nИ поддался он искушенью:\nУкрал на хлеб семье своей.\nИ осуждение бесстрастно\nПрочел ему синедрион;\nКазалось, нищетой ужасной\nНикто из них не поражен;\nПример не нов, да и напрасно\nЖалеть - неумолим закон!\nЛишь одному людское горе\nДоступно было в этот миг,\nЛюбовь в одном светилась взоре:\nГлядел - и кроток и велик -\nСреди безмолвной тишины\nХристос распятый - со стены...","name": "В суде он слушал приговор...","date_to": "1863"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5629, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Дементьев","text": "Бывает,\nЧто мы речи произносим\nУ гроба\nПо написанной шпаргалке.\nО, если б мертвый видел,\nКак мы жалки,\nКогда в кармане\nСкорбь свою приносим.\nИ так же радость\nДелим иногда,\nНе отрывая взгляда\nОт страницы.\nЕще бы научиться нам\nСтыдиться.\nДа жаль,\nЧто нет шпаргалки\nДля стыда.","name": "Мы речи произносим"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5630, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1923","text": "Чтоб вновь, как некогда,\nЗемля - казалась нам.\nЧтобы под веками\nСвершались замыслы.\nЧтобы монетами\nЧудес - не чваниться!\nЧтобы под веками\nСвершались таинства!\nИ прочь от прочности!\nИ прочь от срочности!\nВ поток! - В\nпророчества\nРечами косвенными...\nЛиства ли - листьями?\nСивилла ль -\nвыстонала?\n...Лавины лиственные,\nРуины лиственные...","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5631, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Коган","date_from": "1934","text": "Посвящено Жоре Лепскому*\nМой приятель, мой дружище,\nМой товарищ дорогой,\nТы видал ли эти тыщи\nСиних звезд над головой?\nТы видал, как непогодят\nОсень, ветер и вода?\nКак легко они уходят,\nЭти легкие года!\nКак легки они в полете,\nКак взволнован их полет,\nКак тепло мы их проводим\nС теплым словом до ворот!\nМы проводим их, но если\nГрустью вымочит глаза?\nА потом другие песни\nИ другие небеса,\nА потом мы станем строги\nНа слова и на друзей,\nНа взволнованные строки\nИ при выборе путей.\nТолько знаю, коль придется\nСнова увидать друзей,\nВновь в глазах твоих зажжется\nРадость этих теплых дней.\nСнова руки мне протянешь,\nСнова скажешь: «Дорогой,\nТы такой же, ты не вянешь,\nНе поникнул головой».\nСнова этот ветер свищет\nНад тобой и надо мной.\nТак ведь будет, мой дружище,\nМой товарищ дорогой.\n* Г. С. Лепский — друг Павла Когана,\nавтор мелодии песни «Бригантина».","name": "Мой приятель, мой дружище...","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5632, "fields": {"themes": [],"author": "Демьян Бедный","date_from": "1920","text": "При свете трепетном луны\nСредь спящей смутным сном столицы,\nСуровой важности полны,\nСтоят кремлевские бойницы,-\nСтоят, раздумье затая\nО прошлом - страшном и великом.\nГустые стаи воронья\nТревожат ночь зловещим криком.\nВсю ночь горланит до утра\nИх черный стан, объятый страхом:\n\"Кра-кра! Кра-кра! Кра-кра! Кра-кра!\nПошло всё прахом, прахом, прахом!\"\nО, воплощенье мертвых душ\nБылых владык, в Кремле царивших,\nДуш, из боярских мертвых туш\nВ объятья к черту воспаривших!\nКричи, лихое воронье,\nЯви отцовскую кручину:\nОплачь детей твоих житье\nИ их бесславную кончину!\nКричи, лихое воронье,\nОплачь наследие твое\nС его жестоким крахом! Крахом!\nОплачь минувшие года:\nИм не вернуться никогда:\nПошло всё прахом, прахом, прахом!","name": "Воронье","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5633, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "Где бодрость! где надея!\nОткуду дики мысли?\nЧто случилось всех злея?\nМир сей из сердца вышли,\nВсе зло отстанет.\nТак малая премена,\nВ сердце взявши начало,\nВ теле всем размножена,\nХоть мучит и немало,\nБудь терпеливый.\nЧто в мире постоянно?\nСие всем очень знатно.\nСмотри на всё созданно,\nНе всё ли есть превратно?\nКой цвет не вянет?\nВесну сжигает лето,\nОсень то пременяет;\nПлодом древо одето\nЗима нам отнимает,\nА ветр гневливый\nУносит у нас тихость,\nБоится свет ненастья,\n. . . . . . . . . . . . .\nВ счастьи много несчастья,\nСкорый припадок!\nБой у черного с белым,\nУ сухого есть с влажным.\nМладое? потом спелым,\nБывает легко важным,\nНизким — высоко.\nНе больше есть дня ночи,\nНи ночи есть дня больше;\nСила? ан и нет мочи.\nЖизнь? но не ста лет дольше.\nВ чести упадок!\nТо стоит, то восходит,\nСие тут пребывает;\nГлядишь, другое сходит,\nИное пропадает\nВ ничто глубоко!\nСловом, нет и не будет\nНичего, кроме бога\n(Который не избудет,\nНи милость его многа),\nЧто б было вечно.\nСей единый, сей вечный,\nСей сильный, сей правдивый,\nБлагий и бесконечный,\nВсеведущ прозорливый,\nВся управляет.\nСего должно едина\nПовиноваться воли:\nПервая [он] причина,\nДарующая доли.\nПримем сердечно\nЧто б от него ни было;\nКоторой не даст злаго.\nО великая сило!\nВ тебе мне есть всё благо,\nСердце вещает.","name": "Ода о непостоянстве мира","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5634, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1835","text": "Узнают коней ретивых\nПо их выжженным таврам;\nУзнают парфян кичливых\nПо высоким клобукам;\nЯ любовников счастливых\nУзнаю по их глазам:\nВ них сияет пламень томный -\nНаслаждений знак нескромный.","name": "Из Анакреона","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5635, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1854","text": "Уж ты, мать-тоска, горе-гореваньице,\nТы скажи, скажи, ты поведай мне:\nНа добычу-то как выходишь ты?\nКак сживаешь люд божий со свету?\nТы змеей ли ползешь подколодною?\nТы ли бьешь с неба бурым коршуном?\nСерым волком ли рыщешь по полю?\nАль ты, горе, богатырь могуч,\nВыезжаешь со многой силою,\nВыезжаешь со гридни и отроки?\nУж вскочу в седло, захвачу тугой лук,\nУж доеду тебя, горе горючее,\nПодстрелю тебя, тоску лютую!\n\"Полно, полно, добрый молодец,\nБранью на ветер кидатися,\nНеразумны слова выговаривать!\nЯ не волком бегу, не змеей ползу,\nЯ не коршуном бью из поднебесья,\nНе с дружиною выезжаю я -\nВыступаю-то я красной девицей,\nПодхожу-то я молодицею,\nПодношу чару, в пояс кланяюсь,\nИ ты сам слезешь с коня долой,\nКрасной девице отдашь поклон,\nВыпьешь чару, отуманишься,\nОтуманишься, сердцем всплачешься,\nНоги скорые-то подкосятся,\nИ тугой лук из рук выпадет!..\"","name": "Уж ты мать-тоска, горе-гореваньице!..","date_to": "1854"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5636, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1860","text": "Спал тяжело я, как будто в оковах, но в вещем во сне\nСинее, звездное небо пригрезилось мне;\nКаждою яркой звездою, сопутницей ночи,\nЖгло мне сквозь веки оно отягченные очи;\nНо терпелив был я, силен и крепок тогда...\nВдруг, в полуночи, на север скатилась звезда\nИ услыхал я:\n«Внемлите глас божий: для божья народа\nЦарственно с неба падучей звездою слетает Свобода!..»","name": "Греза","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5637, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "На холмах Грузии лежит ночная мгла;\nШумит Арагва предо мною.\nМне грустно и легко; печаль моя светла;\nПечаль моя полна тобою,\nТобой, одной тобой... Унынья моего\nНичто не мучит, не тревожит,\nИ сердце вновь горит и любит - оттого,\nЧто не любить оно не может.","name": "На холмах Грузии лежит ночная мгла...","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5638, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1823","text": "Дало две доли провидение\nНа выбор мудрости людской:\nИли надежду и волнение,\nИль безнадежность и покой.\nВерь тот надежде обольщающей,\nКто бодр неопытным умом,\nЛишь по молве разновещающей\nС судьбой насмешливой знаком.\nНадейтесь, юноши кипящие!\nЛетите, крылья вам даны;\nДля вас и замыслы блестящие,\nИ сердца пламенные сны!\nНо вы, судьбину испытавшие,\nТщету утех, печали власть,\nВы, знанье бытия приявшие\nСебе на тягостную часть!\nГоните прочь их рой прельстительный:\nТак! доживайте жизнь в тиши\nИ берегите хлад спасительный\nСвоей бездейственной души.\nСвоим бесчувствием блаженные,\nКак трупы мертвых из гробов,\nВолхва словами пробужденные,\nВстают со скрежетом зубов,-\nТак вы, согрев в душе желания,\nБезумно вдавшись в их обман,\nПроснетесь только для страдания,\nДля боли новой прежних ран.","name": "Две доли","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5639, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1942","text": "Когда ты по свистку, по знаку,\nВстав на растоптанном снегу,\nГотовясь броситься в атаку,\nВинтовку вскинул на бегу,\nКакой уютной показалась\nТебе холодная земля,\nКак все на ней запоминалось:\nПримерзший стебель ковыля,\nЕдва заметные пригорки,\nРазрывов дымные следы,\nЩепоть рассыпанной махорки\nИ льдинки пролитой воды.\nКазалось, чтобы оторваться,\nРук мало — надо два крыла.\nКазалось, если лечь, остаться —\nЗемля бы крепостью была.\nПусть снег метет, пусть ветер гонит,\nПускай лежать здесь много дней.\nЗемля. На ней никто не тронет.\nЛишь крепче прижимайся к ней.\nТы этим мыслям жадно верил\nСекунду с четвертью, пока\nТы сам длину им не отмерил\nДлиною ротного свистка.\nКогда осекся звук короткий,\nТы в тот неуловимый миг\nУже тяжелою походкой\nБежал по снегу напрямик.\nОсталась только сила ветра,\nИ грузный шаг по целине,\nИ те последних тридцать метров,\nГде жизнь со смертью наравне!","name": "Атака","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5640, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кочетков","text": "Средь голых стен, изъеденных клопами,\nНи в смерть, ни в страсть не верящий давно,\nСидит поэт, и пялится в окно,\nИ утомленно вопрошает память.\nВнизу - проспект с огнями и толпами,\nЗдесь - гребни крыш, безлюдно и темно.\nВ пустом бокале вспыхнуло вино.\nВосходят звезды робкими стопами.\nПером он помавает в пузырьке,\nЧтоб раздробить сгустившуюся влагу,-\nИ легкая строка, скользя к строке,\nУзором клякс ложится на бумагу.\nПоэзия российская жива,\nПока из клякс рождаются слова.","name": "Поэт"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5641, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1917","text": "Приходил по ночам\nВ синеве ледника от Тамары.\nПарой крыл намечал,\nГде гудеть, где кончаться кошмару.\nНе рыдал, не сплетал\nОголенных, исхлестанных, в шрамах.\nУцелела плита\nЗа оградой грузинского храма.\nКак горбунья дурна,\nПод решеткою тень не кривлялась.\nУ лампады зурна,\nЧуть дыша, о княжне не справлялась.\nНо сверканье рвалось\nВ волосах, и, как фосфор, трещали.\nИ не слышал колосс,\nКак седеет Кавказ за печалью.\nОт окна на аршин,\nПробирая шерстинки бурнуса,\nКлялся льдами вершин:\nСпи, подруга,- лавиной вернуся.","name": "Памяти демона","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5642, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Бунин","date_from": "1888","text": "Осыпаются астры в садах,\nСтройный клен под окошком желтеет,\nИ холодный туман на полях\nЦелый день неподвижно белеет.\nБлижний лес затихает, и в нем\nПоказалися всюду просветы,\nИ красив он в уборе своем,\nЗолотистой листвою одетый.\nНо под этой сквозною листвой\nВ этих чащах не слышно ни звука...\nОсень веет тоской,\nОсень веет разлукой!\nПоброди же в последние дни\nПо аллее, давно молчаливой,\nИ с любовью и с грустью взгляни\nНа знакомые нивы.\nВ тишине деревенских ночей\nИ в молчанье осенней полночи\nВспомни песни, что пел соловей,\nВспомни летние ночи\nИ подумай, что годы идут,\nЧто с весной, как минует ненастье,\nНам они не вернут\nОбманувшего счастья...","name": "Осыпаются астры в садах...","date_to": "1888"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5643, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Ты скажи, чем тебя я могу одарить?\nНи свободой, ни силой, ни славой,\nНе могу отпустить тебя жить и творить\nИ свой путь по земле невозбранно торить,-\nТолько горстью поэзии шалой.\nПотому-то у нас перекресток пути,\nПотому-то нам в разные страны идти,\nГде мы оба недолго покружим.\nТы раздаривать будешь осенний букет,\nЯ разбрасывать старости злой пустоцвет,\nЧто лишь мне самому только нужен.","name": "Ты скажи, чем тебя я могу одарить?.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5644, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1963","text": "За ухой, до слез перченной,\nсочиненной в котелке,\nспирт, разбавленный Печорой,\nпили мы на катерке.\nКатерок плясал по волнам\nбез гармошки трепака\nи о льды на самом полном\nобдирал себе бока.\nИ плясали мысли наши,\nкак стаканы на столе,\nто о Даше, то о Маше,\nто о каше на земле.\nЯ был вроде и не пьяный,\nничего не упускал.\nКак олень под снегом ягель,\nпод словами суть искал.\nНо в разброде гомонившем\nне добрался я до дна,\nибо суть и говорившем\nне совсем была ясна.\nЛюди все куда-то плыли\nпо работе, по судьбе.\nЛюди пили. Люди были\nнеясны самим себе.\nОглядел я, вздрогнув, кубрик:\nпонимает ли рыбак,\nтот, что мрачно пьет и курит,\nотчего он мрачен так?\nПонимает ли завскладом,\nпродовольственный колосс,\nчто он спрашивает взглядом\nиз-под слипшихся волос?\nПонимает ли, сжимая\nлокоть мой, товаровед,—\nчто он выяснить желает?\nПонимает или нет?\nКулаком старпом грохочет.\nШерсть дымится на груди.\nНу, а что сказать он хочет —\nразбери его поди.\nВсе кричат: предсельсовета,\nиз рыбкопа чей-то зам.\nКаждый требует ответа,\nа на что — не знает сам.\nАх ты, матушка — Россия,\nчто ты делаешь со мной?\nТо ли все вокруг смурные?\nТо ли я один смурной!\nЯ — из кубрика на волю,\nно, суденышко креня,\nвопрошаюшие волны\nнавалились на меня.\nВопрошали что-то искры\nиз трубы у катерка,\nвопрошали ивы, избы,\nптицы, звери, облака.\nЯ прийти в себя пытался,\nи под крики птичьих стай\nя по палубе метался,\nкак по льдине горностай.\nА потом увидел ненца.\nОн, как будто на холме,\nвосседал надменно, немо,\nсловно вечность, на корме.\nТучи шли над ним, нависнув,\nветер бил в лицо, свистя,\nну, а он молчал недвижно —\nтундры мудрое дитя.\nЯ застыл, воображая —\nвот кто знает все про нас.\nНо вгляделся — вопрошали\nщелки узенькие глаз.\n«Неужели,— как в тумане\nкрикнул я сквозь рев и гик,—\nвсе себя не понимают,\nи тем более — других?»\nМои щеки повлажнели.\nВихорь брызг меня шатал.\n«Неужели? Неужели?\nНеужели?» — я шептал.\n«Может быть, я мыслю грубо?\nМожет быть, я слеп и глух?\nМожет, все не так уж глупо —\nпросто сам я мал и глуп?»\nКатерок то погружался,\nто взлетал, седым-седой.\nГрудью к тросам я прижался,\nнаклонился над водой.\n«Ты ответь мне, колдовская,\nголубая глубота,\nотчего во мне такая\nгоревая глупота?\nЕзжу, плаваю, летаю,\nвсе куда-то тороплюсь,\nкнижки умные читаю,\nа умней не становлюсь.\nМожет, поиски, метанья —\nне причина тосковать?\nМожет, смысл существованья\nв том, чтоб смысл его искать?»\nЖдал я, ждал я в криках чаек,\nно ревела у борта,\nничего не отвечая,\nголубая глубота.","name": "По Печоре","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5645, "fields": {"themes": [20],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1935","text": "Какая осень!\nДали далеки.\nСтруится небо,\nземлю отражая.\nВезут медленноходые быки\nтяжелые телеги урожая.\nИ я в такую осень родилась.\nНачало дня\nвстает в оконной раме.\nВесь город пахнет спелыми плодами.\nПод окнами бегут ребята в класс.\nА я уже не бегаю - хожу,\nпорою утомляюсь на работе.\nА я уже с такими не дружу,\nменя такие называют \"тетей\".\nНо не подумай,\nбудто я грущу.\nНет!\nЯ хожу притихшей и счастливой,\nфальшиво и уверенно свищу\nпоследних фильмов легкие мотивы.\nПойду гулять\nи дождик пережду\nв продмаге или в булочной Арбата.\nМы родились\nв пятнадцатом году,\nмои двадцатилетние ребята.\nЕдва встречая первую весну,\nне узнаны убитыми отцами,\nмы встали\nв предпоследнюю войну,\nчтобы в войне последней\nстать бойцами.\nКому-то пасть в бою?\nА если мне?\nО чем я вспомню\nи о чем забуду,\nприслушиваясь к дорогой земле,\nне веря в смерть,\nупрямо веря чуду.\nА если мне?\nЕще не заржаветь\nштыку под ливнем,\nне размыться следу,\nкогда моим товарищам пропеть\nсо мною вместе взятую победу.\nЕе услышу я\nсквозь ход орудий,\nсквозь холодок последней темноты...\nЕще едят мороженое люди\nи продаются мокрые цветы.\nПрошла машина,\nувезла гудок.\nПроносит утро\nновый запах хлеба,\nи ясно тает облачный снежок\nголубенькими лужицами неба.","name": "Какая осень! Дали далеки...","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5646, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1856","text": "Мы разошлись на полпути,\nМы разлучились до разлуки\nИ думали: не будет муки\nВ последнем роковом \"прости\",\nНо даже плакать нету силы.\nПиши - прошу я одного...\nМне эти письма будут милы\nИ святы, как цветы с могилы, -\nС могилы сердца моего!","name": "Прощанье","date_to": "1856"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5647, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Твардовский","text": "Столько жили в обороне,\nЧто уже с передовой\nСами шли, бывало, кони,\nКак в селе, на водопой.\nИ на весь тот лес обжитый,\nИ на весь передний край\nУ землянок домовитый\nРаздавался песий лай.\nИ прижившийся на диво,\nПетушок — была пора —\nПо утрам будил комдива,\nКак хозяина двора.\nИ во славу зимних буден\nВ бане — пару не жалей —\nСеклись вениками люди\nВязки собственной своей,\nНа войне, как на привале,\nОтдыхали про запас,\nЖили, «Теркина» читали\nНа досуге.\nВдруг — приказ...\nВдруг — приказ, конец стоянке.\nИ уж где-то далеки\nОпустевшие землянки,\nСиротливые дымки.\nИ уже обыкновенно\nТо, что минул целый год,\nТочно день. Вот так, наверно,\nИ война, и все пройдет...\nИ солдат мой поседелый,\nКоль останется живой,\nВспомнит: то-то было дело,\nКак сражались под Москвой...\nИ с печалью горделивой\nОн начнет в кругу внучат\nСвой рассказ неторопливый,\nЕсли слушать захотят...\nТрудно знать. Со стариками\nНе всегда мы так добры.\nТам посмотрим.\nА покамест\nДалеко до той поры.\nБой в разгаре. Дымкой синей\nСерый снег заволокло.\nИ в цепи идет Василий,\nПод огнем идет в село...\nИ до отчего порога,\nДо родимого села\nЧерез то село дорога —\nНе иначе — пролегла.\nЧто поделаешь — иному\nИ еще кружнее путь.\nИ идет иной до дому\nТо ли степью незнакомой,\nТо ль горами где-нибудь...\nНизко смерть над шапкой свищет,\nХоть кого согнет в дугу.\nЦепь идет, как будто ищет\nЧто-то в поле на снегу.\nИ бойцам, что помоложе,\nЧто впервые так идут,\nВ этот час всего дороже\nЗнать одно, что Теркин тут.\nХорошо — хотя ознобцем\nПронимает под огнем —\nНе последним самым хлопцем\nПоказать себя при нем.\nТолку нет, что в миг тоскливый,\nКак снаряд берет разбег,\nТеркин так же ждет разрыва,\nКамнем кинувшись на снег;\nЧто над страхом меньше власти\nУ того в бою подчас,\nКто судьбу свою и счастье\nИспытал уже не раз;\nЧто, быть может, эта сила\nУцелевшим из огня\nЧеловека выносила\nДо сегодняшнего дня,—\nДо вот этой борозденки,\nГде лежит, вобрав живот,\nОн, обшитый кожей тонкой\nЧеловек. Лежит и ждет...\nГде-то там, за полем бранным,\nДуму думает свою\nТот, по чьим часам карманным\nВсе часы идут в бою.\nИ за всей вокруг пальбою,\nЗа разрывами в дыму\nОн следит, владыка боя,\nИ решает, что к чему.\nГде-то там, в песчаной круче,\nВ блиндаже сухом, сыпучем,\nГлядя в карту, генерал\nТе часы свои достал;\nХлопнул крышкой, точно дверкой,\nПоднял шапку, вытер пот...\nИ дождался, слышит Теркин:\n— Взвод! За Родину! Вперед!..\nИ хотя слова он эти —\nКлич у смерти на краю —\nСотни раз читал в газете\nИ не раз слыхал в бою,—\nВ душу вновь они вступали\nС одинаковою той\nВластью правды и печали,\nСладкой горечи святой;\nС тою силой неизменной,\nЧто людей в огонь ведет,\nЧто за все ответ священный\nНа себя уже берет.\n— Взвод! За Родину! Вперед!..\nЛейтенант щеголеватый,\nКонник, спешенный в боях,\nПо-мальчишечьи усатый,\nВесельчак, плясун, казак,\nПервым встал, стреляя с ходу,\nПобежал вперед со взводом,\nОбходя село с задов.\nИ пролег уже далеко\nСлед его в снегу глубоком —\nДальше всех в цепи следов.\nВот уже у крайней хаты\nПоднял он ладонь к усам:\n— Молодцы! Вперед, ребята!—\nКрикнул так молодцевато,\nСловно был Чапаев сам.\nТолько вдруг вперед подался,\nОступился на бегу,\nЧеткий след его прервался\nНа снегу...\nИ нырнул он в снег, как в воду,\nКак мальчонка с лодки в вир.\nИ пошло в цепи по взводу:\n— Ранен! Ранен командир!..\nПодбежали. И тогда-то,\nС тем и будет не забыт,\nОн привстал:\n— Вперед, ребята!\nЯ не ранен. Я — убит...\nКрай села, сады, задворки —\nВ двух шагах, в руках вот-вот...\nИ увидел, понял Теркин,\nЧто вести его черед.\n— Взвод! За Родину! Вперед!..\nИ доверчиво по знаку,\nЗа товарищем спеша,\nС места бросились в атаку\nСорок душ — одна душа...\nЕсли есть в бою удача,\nТо в исходе все подряд\nС похвалой, весьма горячей,\nДруг о друге говорят..\n— Танки действовали славно.\n— Шли саперы молодцом.\n— Артиллерия подавно\nНе ударит в грязь лицом.\n— А пехота!\n— Как по нотам,\nШла пехота. Ну да что там!\nАвиация — и та...\nСловом, просто — красота.\nИ бывает так, не скроем,\nЧто успех глаза слепит:\nСтолько сыщется героев,\nЧто — глядишь — один забыт.\nНо для точности примерной,\nДля порядка генерал,\nКто в село ворвался первым,\nЗнать на месте пожелал.\nДоложили, как обычно:\nМол, такой-то взял село,\nНо не смог явиться лично,\nТак как ранен тяжело.\nИ тогда из всех фамилий,\nВсех сегодняшних имен —\nТеркин — вырвалось — Василий!\nЭто был, конечно, он.","name": "Василий Теркин: 20. В наступлении"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5648, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","text": "Отымает наши радости\nБез замены хладный свет;\nВдохновенье пылкой младости\nГаснет с чувством жертвой лет;\nНе одно ланит пылание\nТратим с юностью живой -\nВидим сердца увядание\nПрежде юности самой.\nНаше счастие разбитое\nВидим мы игрушкой волн,\nИ в далекий мрак сердитое\nМоре мчит наш бедный челн;\nСтрелки нет путеводительной,\nИль вотще ее магнит\nВ бурю к пристани спасительной\nЧелн беспарусный манит.\nХлад, как будто ускоренная\nСмерть, заходит в душу к нам;\nК наслажденью охлажденная,\nОхладев к самим бедам,\nБез стремленья, без желания\nИ навек очарования\nСлез отрадных лишена.\nНа минут ли улыбкою\nМертвый лик наш оживет,\nИли\nошибкою\nВ сердце сонное зайдет -\nТо обман; то плющ, играющий\nПо развалинам седым;\nСверху лист благоухающий -\nПрах и тление под ним.\nОживите сердце вялое;\nДайте быть по старине;\nИль оплакивать\nСлез\nдайте мне.\nСладко, сладко появление\nРучейка в пустой глуши;\nТак и слезы - освежение\nЗапустевшия души.","name": "ПЕСНЯ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5649, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1895","text": "Когда на темный город сходит\nВ глухую ночь глубокий сон,\nКогда метель, кружась, заводит\nНа колокольнях перезвон,—\nКак жутко сердце замирает!\nКак заунывно в этот час,\nСквозь вопли бури, долетает\nКолоколов невнятный глас!\nМир опустел... Земля остыла...\nА вьюга трупы замела,\nИ ветром звезды загасила,\nИ бьет во тьме в колокола.\nИ на пустынном, на великом\nПогосте жизни мировой\nКружится Смерть в весельи диком\nИ развевает саван свой!","name": "Когда на темный город сходит...","date_to": "1895"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5650, "fields": {"themes": [],"author": "Иоганн Гете","date_from": "1774","text": "Эй, проворнее, Хронос!\nКлячу свою подстегни!\nПуть наш теперь под уклон.\nМерзко глядеть, старина,\nКак ты едва плетешься.\nНу, вали напролом.\nЧерез корягу и пень,\nПрямо в кипящую жизнь!\nВот и снова,\nХоть совсем задохнись,\nНадо в гору лезть!\nНу же, не медли,\nБодро и смело вверх!\nДалеко, вширь и ввысь,\nЖизнь простерлась кругом.\nНад вершинами гор\nВечный носится дух,\nВечную жизнь предвкушая.\nВ сторону манит свернуть\nКровли тень.\nНа пороге девушка ждет,\nИ сулит ее взор отраду.\nПей! Мне тоже, девушка,\nВ сердце влей эту брагу,\nЭтот питающий бодростью взгляд!\nТак! И живее в путь!\nВидишь, солнце заходит.\nНо до заката,\nДо того, как меня, старика,\nЗатянет в болото,\nБеззубый зашамкает рот,\nЗатрясутся колени,—\nПьяный последним лучом,\nОслепленный, ликующий,\nС огненным морем в очах,\nДа низвергнусь в ночь преисподней!\nДуй же, дружище, в рог,\nМир сотрясай колымагой!\nЧтоб Орк услыхал: мы едем!\nЧтоб нас у ворот\nДружески встретил хозяин.","name": "Бравому Хроносу","date_to": "1774"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5651, "fields": {"themes": [7],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1821","text": "Когда, душа, просилась ты\nПогибнуть иль любить,\nКогда желанья и мечты\nК тебе теснились жить,\nКогда еще я не пил слез\nИз чаши бытия,-\nЗачем тогда, в венке из роз,\nК теням не отбыл я!\nЗачем вы начертались так\nНа памяти моей,\nЕдиный молодости знак,\nВы, песни прошлых дней!\nЯ горько долы и леса\nИ милый взгляд забыл,-\nЗачем же ваши голоса\nМне слух мой сохранил!\nНе возвратите счастья мне,\nХоть дышит в вас оно!\nС ним в промелькнувшей старине\nПростился я давно.\nНе нарушайте ж, я молю,\nВы сна души моей\nИ слова страшного \"люблю\"\nНе повторяйте ей!","name": "Элегия (Когда, душа, просилась ты...)","date_to": "1822"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5652, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1941","text": "Вслед за врагом пять дней за пядью пядь\nМы по пятам на Запад шли опять.\nНа пятый день под яростным огнем\nУпал товарищ, к Западу лицом.\nКак шел вперед, как умер на бегу,\nТак и упал и замер на снегу.\nТак широко он руки разбросал,\nКак будто разом всю страну обнял.\nМать будет плакать много горьких дней,\nПобеда сына не воротит ей.\nНо сыну было — пусть узнает мать —\nЛицом на Запад легче умирать.","name": "Товарищ","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5653, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1915","text": "Я в него влюблена,\nА он любит каких-то соловьев...\nОн не знает, что не моя вина,\nТо, что я в него влюблена\nБез щелканья, без свиста и даже без слов.\nЕму трудно понять,\nКак его может полюбить человек:\nДо сих пор его любили только соловьи.\nМилый! Дай мне тебя обнять,\nУвидеть стрелы опущенных век,\nРассказать о муках любви.\nЯ знаю, он меня спросит: «А где твой хвост?\nГде твой клюв? Где у тебя прицеплены крылья?»—\n«Мой милый! Я не соловей, не славка,\nне дрозд...\nПолюби меня — ДЕВУШКУ,\nПТИЦЕПОДОБНЫЙ\nи\nхилый... Мой милый!»","name": "О любителе соловьев","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5654, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Ошанин","date_from": "1967","text": "Снится мне, что я усталый конь.\nВолоку телегу сквозь огонь.\nИ со мной в упряжку впряжена\nМаленькая девочка - жена.\nСлезы по щекам, блуждает взгляд,\nВолосы ее уже горят.\n- Брось телегу, глупая. Беги,-\nДальше вовсе не видать ни зги.-\nНос в веснушках подняла рябой,\nЗаглотнула слезы:- Я с тобой.","name": "Снится мне, что я усталый конь...","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5655, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1960","text": "О, мой застенчивый герой,\nты ловко избежал позора.\nКак долго я играла роль,\nне опираясь на партнера!\nК проклятой помощи твоей\nя не прибегнула ни разу.\nСреди кулис, среди теней\nты спасся, незаметный глазу.\nНо в этом сраме и бреду\nя шла пред публикой жестокой -\nвсе на беду, все на виду,\nвсе в этой роли одинокой.\nО, как ты гоготал, партер!\nТы не прощал мне очевидность\nбесстыжую моих потерь,\nмоей улыбки безобидность.\nИ жадно шли твои стада\nнапиться из моей печали.\nОдна, одна - среди стыда\nстою с упавшими плечами.\nНо опрометчивой толпе\nгерой действительный не виден.\nГерой, как боязно тебе!\nНе бойся, я тебя не выдам.\nВся наша роль - моя лишь роль.\nЯ проиграла в ней жестоко.\nВся наша боль - моя лишь боль.\nНо сколько боли. Сколько. Сколько.","name": "О, мой застенчивый герой...","date_to": "1961"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5656, "fields": {"themes": [7],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1921","text": "Детуся!\nЕсли устали глаза быть широкими,\nЕсли согласны на имя «браток»,\nЯ, синеокий, клянуся\nВысоко держать вашей жизни цветок.\nЯ ведь такой же, сорвался я с облака,\nМного мне зла причиняли\nЗа то, что не этот,\nВсегда нелюдим,\nВезде нелюбим.\nХочешь, мы будем — брат и сестра,\nМы ведь в свободной земле свободные люди,\nСами законы творим, законов бояться не надо,\nИ лепим глину поступков.\nЗнаю, прекрасны вы, цветок голубого,\nИ мне хорошо и внезапно,\nКогда говорите про Сочи\nИ нежные ширятся очи.\nЯ, сомневавшийся долго во многом,\nВдруг я поверил навеки:\nЧто предначертано там,\nТщетно рубить дровосеку!..\nМного мы лишних слов избежим,\nПросто я буду служить вам обедню,\nКак волосатый священник с длинною гривой,\nПить голубые ручьи чистоты,\nИ страшных имен мы не будем бояться.","name": "Детуся!..","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5657, "fields": {"themes": [],"author": "Роберт Рождественский","text": "Хотя б во сне давай увидимся с тобой.\nПусть хоть во сне\nтвой голос зазвучит...\nВ окно —\nне то дождем,\nне то крупой\nс утра заладило.\nИ вот стучит, стучит...\nКак ты необходима мне теперь!\nУвидеть бы.\nЗапомнить все подряд...\nЗа стенкою о чём-то говорят.\nНе слышу.\nНо, наверно,— о тебе!..\nНаверное,\nя у тебя в долгу,\nлюбовь, наверно, плохо берегу:\nхочу услышать голос —\nне могу!\nЛицо пытаюсь вспомнить —\nне могу!..\n...Давай увидимся с тобой хотя б во сне!\nТы только скажешь, как ты там.\nИ всё.\nИ я проснусь.\nИ легче станет мне...\nНаверно, завтра\nпочта принесет\nписьмо твое.\nА что мне делать с ним?\nТы слышишь?\nТы должна понять меня —\nхоть авиа,\nхоть самым скоростным,\nа все равно пройдет четыре дня.\nЧетыре дня!\nА что за эти дни\nслучилось —\nразве в письмах я прочту?!\nКак эхо от грозы, придут они...\nДавай увидимся с тобой —\nя очень жду —\nхотя б\nво сне!\nА то я\nне стерплю,\nв ночь\nвыбегу\nбез шапки,\nбез пальто...\nУвидимся давай с тобой,\nа то...\nА то тебя сильней я полюблю.","name": "Хотя б во сне давай увидимся с тобой..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5658, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Олейников","date_from": "1932","text": "Меня изумляет, меня восхищает\nПрироды красивый наряд:\nИ ветер, как муха, летает,\nИ звезды, как рыбки, блестят.\nНо мух интересней,\nНо рыбок прелестней\nПрелестная Лиза моя —\nОна хороша, как змея!\nВозьми поскорей мою руку,\nСклонись головою ко мне,\nДоверься, змея, политруку —\nЯ твой изнутри и извне!\nМешают нам наши покровы,\nСорвем их на страх подлецам!\nЧего нам бояться? Мы внешне здоровы,\nА стройностью торсов мы близки к орлам.\nТому, кто живет как мудрец-наблюдатель,\nНамеки природы понятны без слов:\nПроходит в штанах обыватель,\nЛетит соловей — без штанов.\nХочу соловьем быть, хочу быть букашкой,\nХочу над тобою летать,\nОтбросивши брюки, штаны и рубашку —\nВсё то, что мешает пылать.\nКоровы костюмов не носят.\nВерблюды без юбок живут.\nУжель мы глупее в любовном вопросе,\nЧем тот же несчастный верблюд?\nПоверь, облаченье не скроет\nТого, что скрывается в нас,\nОсобенно если под модным покроем\nГорит вожделенья алмаз.\n...Ты слышишь, как кровь закипает?\nМоя полноценная кровь!\nИз наших объятий цветок вырастает\nПо имени Наша Любовь.","name": "Послание, бичующее ношение одежды","date_to": "1932"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5659, "fields": {"themes": [7],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Я полюбил безумный твой порыв,\nНо быть тобой и мной нельзя же сразу,\nИ, вещих снов иероглифы раскрыв,\nУзорную пишу я четко фразу.\nФигурно там отобразился страх,\nИ как тоска бумагу сердца мяла,\nНо по строкам, как призрак на пирах,\nТень движется так деланно и вяло;\nТвои мечты - менады по ночам,\nИ лунный вихрь в сверкании размаха\nИм волны кос взметает по плечам.\nМой лучший сон - за тканью Андромаха.\nНа голове ее эшафодаж,\nИ тот прикрыт кокетливо платочком,\nЗато нигде мой строгий карандаш\nНе уступал своих созвучий точкам.\nТы весь - огонь. И за костром ты чист.\nИспепелишь, но не оставишь пятен,\nИ бог ты там, где я лишь моралист,\nНенужный гость, неловок и невнятен.\nПройдут года... Быть может, месяца...\nИль даже дни, и мы сойдем с дороги:\nТы - в лепестках душистого венца,\nЯ просто так, задвинутый на дроги.\nНаперекор завистливой судьбе\nИ нищете убого-слабодушной,\nТы памятник оставишь по себе,\nНезыблемый, хоть сладостно-воздушный...\nМоей мечты бесследно минет день...\nКак знать? А вдруг с душой, подвижней моря,\nДругой поэт ее полюбит тень\nВ нетронуто-торжественном уборе...\nПолюбит, и узнает, и поймет,\nИ, увидав, что тень проснулась, дышит,-\nБлагословит немой ее полет\nСреди людей, которые не слышат...\nПусть только бы в круженьи бытия\nНе вышло так, что этот дух влюбленный,\nМой брат и маг не оказался я\nВ ничтожестве слегка лишь подновленный.","name": "Другому"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5660, "fields": {"themes": [],"author": "Апполон Григорьев","text": "Руку, братья, в час великий!\nВ общий клик сольемте клики\nИ, свободны бренных уз,\nОтложив земли печали,\nВозлетимте к светлой дали\nБуди вечен наш союз!\nСлава, честь и преклоненье\nВ горних Зодчему творенья,\nНас сотворшему для дел;\nРазливать на миллионы\nПравды свет и свет закона\nНаш божественный удел.\nВы, о мужи Божьей рати,\nНа востоке, на закате,\nВы на всех земли концах!\nВечной истины исканье,\nБлаго целого созданья\nДа живут у нас в сердцах!","name": "ДРУЖЕСКАЯ ПЕСНЯ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5661, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1972","text": "Уже июнь. Темней вокруг кусты.\nИ воздух - сух. И стала осень ближе.\nПрости меня, Господь... Но красоты\nТвоей земли уже почти не вижу.\nВсё думаю, куда ведут пути,\nКляну свой век и вдаль смотрю несмело,\nКак будто я рождён был мир спасти,\nИ до всего другого нет мне дела.\nКак будто не Тобой мне жизнь дана,\nНе Ты все эти краски шлешь навстречу...\nЯ не заметил, как прошла весна,\nЯ так зимы и лета не замечу.\n...Причастности ль, проклятья ль тут печать\nНе знаю... Но способность к вдохновенью\nКак раз и есть уменье замечать\nИсполненные сущности мгновенья.\nЧтоб — даже пусть вокруг тоска и зло,—\nМгновенье то в живой строке дрожало\nИ возвращало суть, и к ней влекло,\nИ забывать себя душе мешало.\nЖизнь все же длится — пусть в ней смысл исчез.\nВсе ж надо помнить, что подарок это:\nИ ясный день, и дождь, и снег, и лес,\nИ все, чего вне этой жизни нету.\nВедь это — так...\nХоть впрямь терпеть нельзя,\nЧто нашу жизнь чужие люди тратят,\nХоть впрямь за горло схвачены друзья,\nИ самого не нынче завтра схватят.\nХоть гложет мысль, что ты на крест идешь,\nЧтоб доказать... А ничего не будет:\nТвой светлый крест зальет, как море, ложь,\nИ, в чем тут было дело,— мир забудет.\nНо это — так... Живи, любя, дыша:\nНет откровенья в схватках с низкой ложью.\nНо без души — не любят... А душа\nВсевластьем лжи пренебрегать не может.\nВсе рвется к правде, как из духоты.\nВсе мнится ей, что крылья — в грязной жиже.\n...Мне стыдно жить, не видя красоты\nТвоей земли, Господь... А вот — не вижу.","name": "Уже июнь. Темней вокруг кусты...","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5662, "fields": {"themes": [7],"author": "Вероника Тушнова","text": "Влетел он в полымя заката\nи замелькал, и зачернел,\nи не слыхал,\nкак в два раската\nгром над поляной прогремел.\nСвинца горячие крупицы\nударили наперерез,\nи люди радовались птице,\nупавшей на землю\nс небес.\nСреди осин и елей мрачных,\nзарывшись в прошлогодний лист,\nлежал крылатый неудачник,\nвесны подстреленный связист.\nИ длинный клюв\nторчал, как шильце,\nиз горстки пестрого пера...\nКто знал, что этим завершится\nвесны любовная пора?\nКакая радость им владела,\nкак жизнь была ему легка,\nи как бы я его жалела,\nкогда б не гордость\nза стрелка!","name": "Вальдшнеп"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5663, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1920","text": "Осень семенами мыла мили,\nоблако лукавое блукало,\nрощи черноручье заломили,\nвдалеке заслушавшись звукала.\nСолнце шлялось целый день без дела.\nБыло ль солнца что светлей и краше?\nА теперь - скулой едва прордело,\nи - закат покрылся в красный кашель.\nСиний глаз бессонного залива\nвпился в небо полумертвым взглядом.\nСивый берег, усмехнувшись криво,\nс ним улегся неподвижно рядом...\nИсхудавший, тонкий облик мира!\nТы, как тень, безмочен и беззвучен,\nты, как та заржавленная лира,\nчто гремит в руках морских излучин.\nИ вот -\nзавод\nстальных гибчайших песен,\nи вот -\nзевот\nосенних мир так пресен,\nи вот -\nревет\nветров крепчайших рев...\nИ вот -\nгавот\nна струнах всех дерев!\nНе верю ни тленью, ни старости,\nни воплю, ни стону, ни плену:\nвон - ветер запутался в парусе,\nвон - волны закутались в пену.\nПусть валится чаек отчаянье,\nпусть хлюпает хлябями холод -\nв седое пучины качанье\nбросаю тяжелый стихов лот.\nА мы на волне покачаемся,\nпосмотрим, что будет, что станет.\nВедь мы никогда не кончаемся,\nмы - воль напряженных блистанья!..\nА если минутною робостью\nскуют нас сердца с берегами -\nвскипим! И над синею пропастью\nзапляшем сухими ногами.\nИ, в жизнь окунувшийся разом,\nво тьму жемчуговых глубин,\nпод шлемом стальным водолаза\nдыши, и ищи, и люби.\nОксана! Жемчужина мира!\nЯ, воздух на волны дробя,\nна дне Малороссии вырыл\nи в песню оправил тебя.\nПусть по дну походка с развальцем,\nпусть сумрак подводный так сыр,\nно солнце опалом на пальце\nсияет на синий мир.\nА если не солнцем - медузой\nты станешь во тьме голубой,-\nя все корабли поведу\nза бледным сияньем - тобой.\nТысячи верст и тысячи дней\nстановятся всё видней...\nТысячи душ и тысячи тел...\nРой за роем героев взлетел.\nВ голубенький небесный чепчик\nс прошивкой облачного кружевца\nодевшись,\nмалый мир\nвсё крепче\nзажать в ручонки землю тужится.\nА -\nстарый мир\nсквозь мертвый жемчуг\nугасших звезд, что страшно кружатся,\nна малыша глядит и шепчет\nслова проклятия и ужаса.","name": "Заржавленная лира","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5664, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1949","text": "Слезы людские, о слезы людские,\nЛьетесь вы ранней и поздней порой...\nЛьетесь безвестные, льетесь незримые,\nНеистощимые, неисчислимые,-\nЛьетесь, как льются струи дождевые\nВ осень глухую, порою ночной.","name": "Слезы людские, о слезы людские...","date_to": "1949"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5665, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1918","text": "Я гостей не зову и не жду -\nНо высокие свечи зажег\nИ в окошко смотрю на восток,\nПоджидая большую звезду.\nЯ высокие свечи зажег,\nНа солому поставил еду,\nИ кутью, и питье на меду,-\nИ хмелею, и пью, одинок.\nНа солому поставив еду,\nКоротаю я свой вечерок,\nОтбывая положенный срок\nВ этом ясном и тихом аду.","name": "Я гостей не зову и не жду...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5666, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1916","text": "Т. В. Чурилину\nНе сегодня-завтра растает снег.\nТы лежишь один под огромной шубой.\nПожалеть тебя, у тебя навек\nПересохли губы.\nТяжело ступаешь и трудно пьешь,\nИ торопится от тебя прохожий.\nНе в таких ли пальцах садовый нож\nЗажимал Рогожин?\nА глаза, глаза на лице твоем —\nДва обугленных прошлолетних круга!\nВидно, отроком в невеселый дом\nЗавела подруга.\nДалеко — в ночи — по асфальту — трость,\nДвери настежь — в ночь — под ударом ветра...\nЗаходи — гряди!— нежеланный гость\nВ мой покой пресветлый.","name": "Не сегодня-завтра растает снег...","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5667, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1976","text": "Это вовсе не френч-канкан,\nне френч -\nВас решили в волшебный фонтан\nувлечь,-\nВсе течет, изменяется, бьет -\nне плачь!\nКто в фонтане купается, тот\nбогач.\nЧто, приятель, в таком раздрыге\nОтупел, с нищетой смирясь!\nОкунайся в черные брызги,\nОкунайся в черную грязь!\nКопошатся в ней, копошатся -\nНаплевать, что мокрей мокриц,-\nВсе надеются оказаться\nВ золотом, как сказочный принц!\nНе для всяких открыт фонтан -\nо нет!\nА для всяких сегодня канкан -\nбалет.\nКуплен этот фонтан с потрохами\nвесь,\nНу а брызги летят между вами\nздесь.\nА ворота у входа в фонтан -\nкак пасть,-\nОсторожнее, можно в капкан\nпопасть!\nЕсли дыры в кармане - какой\nрасчет?\nТы утонешь в фонтане - другой\nвсплывет.","name": "Это вовсе не френч-канкан...","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5668, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1888","text": "Оставь, оставь! На вдохновенный,\nНа образ Музы неземной\nВенок и вянущий, и тленный\nНе возлагай! У ней есть свой!\nЕй — полной горних дум и грезы,\nУж в вечность глянувшей — нейдут\nВсе эти праздничные розы,\nКак прах разбитых ею пут!\nЕе венок — неосязаем!\nЧто за цветы в нем — мы не знаем,\nНо не цветы они земли,\nА разве — долов лучезарных,\nЧто нам сквозят в ночах полярных\nВ недосягаемой дали!","name": "Оставь, оставь! На вдохновенный...","date_to": "1888"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5669, "fields": {"themes": [],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1948","text": "Что не по нас — мы скажем иногда:\n— При коммунизме будет по-другому.—\nА по-какому?\nДвижутся года.\nПуть в будущее — как дорога к дому.\nЧем ближе, чем виднее этот дом,\nтем реже рассуждаем мы о том,\nкакими он нас встретит чудесами.\nВедь нам за все придется отвечать,\nхозяева не выйдут нас встречать,—\nмы будем там хозяевами сами.\nМы первые откроем этот дом,\nраспахнутые комнаты заселим\nрабочей мыслью, праздничным трудом,\nчудесным вдохновеньем и весельем.\nПересмотри же кладь своей души,\nтоварищ мой, к чужим ошибкам строгий,\nсам разберись, подумай и реши,\nчто брать с собой,\nчто бросить по дороге.","name": "На ближних подступах","date_to": "1948"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5670, "fields": {"themes": [],"author": "Георгий Иванов","text": "Наконец-то повеяла мне золотая свобода,\nВоздух, полный осеннего солнца, и ветра,\nи меда.\nШелестят вековые деревья пустынного сада,\nИ звенят колокольчики мимо идущего стада,\nИ молочный туман проползает по низкой\nдолине...\nЭтот вечер, однажды, уже пламенел в Палестине.\nТак же небо синело и травы дымились сырые\nВ час, когда пробиралась с младенцем в Египет\nМария.\nСмуглый детский румянец, и ослик, и кисть\nвинограда...\nКолокольчики мимо идущего звякали стада.\nИ на солнце, что гасло, павлиньи уборы\nотбросив,\nЛюбовался, глаза прикрывая ладонью, Иосиф.","name": "Наконец-то повеяла мне золотая свобода..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5671, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1869","text": "Что за отчаянные крики,\nИ гам, и трепетанье крыл?\nКто этот гвалт безумно дикий\nТак неуместно возбудил?\nРучных гусей и уток стая\nВдруг одичала и летит.\nЛетит - куда, сама не зная,\nИ как шальная голосит.\nКакой внезапною тревогой\nЗвучат все эти голоса!\nНе пес, а бес четвероногий,\nБес, обернувшийся во пса,\nВ порыве буйства, для забавы,\nСамоуверенный нахал,\nСмутил покой их величавый\nИ их размыкал, разогнал!\nИ словно сам он, вслед за ними,\nДля довершения обид,\nС своими нервами стальными,\nНа воздух взвившись, полетит!\nКакой же смысл в движенье этом?\nЗачем вся эта трата сил?\nЗачем испуг таким полетом\nГусей и уток окрылил?\nДа, тут есть цель! В ленивом стаде\nЗамечен страшный был застой,\nИ нужен стал, прогресса ради,\nВнезапный натиск роковой.\nИ вот благое провиденье\nС цепи спустило сорванца,\nЧтоб крыл своих предназначенье\nНе позабыть им до конца.\nТак современных проявлений\nСмысл иногда и бестолков,-\nНо тот же современный гений\nВсегда их выяснить готов.\nИной, ты скажешь, просто лает,\nА он свершает высший долг -\nОн, осмысляя, развивает\nУтиный и гусиный толк.","name": "В деревне","date_to": "1869"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5672, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","date_from": "1963","text": "Давай поедем в город,\nГде мы с тобой бывали.\nГода, как чемоданы,\nОставим на вокзале.\nГода пускай хранятся,\nА нам храниться поздно.\nНам будет чуть печально,\nНо бодро и морозно.\nУже дозрела осень\nДо синего налива.\nДым, облако и птица\nЛетят неторопливо.\nЖдут снега, листопады\nНедавно отшуршали.\nОгромно и просторно\nВ осеннем полушарье.\nИ все, что было зыбко,\nРастрепанно и розно,\nМороз скрепил слюною,\nКак ласточкины гнезда.\nИ вот ноябрь на свете,\nОгромный, просветленный.\nИ кажется, что город\nСтоит ненаселенный,-\nТак много сверху неба,\nСадов и гнезд вороньих,\nЧто и не замечаешь\nЛюдей, как посторонних...\nО, как я поздно понял,\nЗачем я существую,\nЗачем гоняет сердце\nПо жилам кровь живую,\nИ что, порой, напрасно\nДавал страстям улечься,\nИ что нельзя беречься,\nИ что нельзя беречься...","name": "Давай поедем в город...","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5673, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1821","text": "Певец-гусар, ты пел биваки,\nРаздолье ухарских пиров\nИ грозную потеху драки,\nИ завитки своих усов.\nС веселых струн во дни покоя\nПоходную сдувая пыль,\nТы славил, лиру перестроя,\nЛюбовь и мирную бутыль.\nЯ слушаю тебя и сердцем молодею.\nМне сладок жар твоих речей,\nПечальный, снова пламенею\nВоспоминаньем прежних дней.\nЯ всё люблю язык страстей,\nЕго пленительные звуки\nПриятны мне, как глас друзей\nВо дни печальные разлуки.\n* См. Д.Давыдов.","name": "Денису Давыдову","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5674, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1862","text": "В полном разгаре страда деревенская...\nДоля ты!- русская долюшка женская!\nВряд ли труднее сыскать.\nНе мудрено, что ты вянешь до времени,\nВсевыносящего русского племени\nМногострадальная мать!\nЗной нестерпимый: равнина безлесная,\nНивы, покосы да ширь поднебесная -\nСолнце нещадно палит.\nБедная баба из сил выбивается,\nСтолб насекомых над ней колыхается,\nЖалит, щекочет, жужжит!\nПриподнимая косулю тяжелую,\nБаба порезала ноженьку голую -\nНекогда кровь унимать!\nСлышится крик у соседней полосыньки,\nБаба туда - растрепалися косыньки,-\nНадо ребенка качать!\nЧто же ты стала над ним в отупении?\nПой ему песню о вечном терпении,\nПой, терпеливая мать!..\nСлезы ли, пот ли у ней над ресницею,\nПраво, сказать мудрено.\nВ жбан этот, заткнутый грязной тряпицею,\nКанут они - всё равно!\nВот она губы свои опаленные\nЖадно подносит к краям...\nВкусны ли, милая, слезы соленые\nС кислым кваском пополам?..","name": "В полном разгаре страда деревенская...","date_to": "1863"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5675, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1915","text": "Далеко в лесу огромном,\nВозле синих рек,\nЖил с детьми в избушке темной\nБедный дровосек.\nМладший сын был ростом с пальчик,-\nКак тебя унять,\nСпи, мой тихий, спи, мой мальчик,\nЯ дурная мать.\nДолетают редко вести\nК нашему крыльцу,\nПодарили белый крестик\nТвоему отцу.\nБыло горе, будет горе,\nГорю нет конца,\nДа хранит святой Егорий\nТвоего отца.","name": "Колыбельная","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5676, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1975","text": "Торопись - тощий гриф над страною кружит!\nЛес - обитель твою - по весне навести!\nСлышишь - гулко земля под ногами дрожит?\nВидишь - плотный туман над полями лежит? -\nЭто росы вскипают от ненависти!\nНенависть - в почках набухших томится,\nНенависть - в нас затаенно бурлит,\nНенависть - потом сквозь кожу сочится,\nГоловы наши палит!\nПогляди - что за рыжие пятна в реке,-\nЗло решило порядок в стране навести.\nРукоятки мечей холодеют в руке,\nИ отчаянье бьется, как птица, в виске,\nИ заходится сердце от ненависти!\nНенависть - юным уродует лица,\nНенависть - просится из берегов,\nНенависть - жаждет и хочет напиться\nЧерною кровью врагов!\nДа, нас ненависть в плен захватила сейчас,\nНо не злоба нас будет из плена вести.\nНе слепая, не черная ненависть в нас,-\nСвежий ветер нам высушит слезы у глаз\nСправедливой и подлинной ненависти!\nНенависть - пей, переполнена чаша!\nНенависть - требует выхода, ждет.\nНо благородная ненависть наша\nРядом с любовью живет!","name": "Баллада о ненависти","date_to": "1975"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5677, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1818","text": "Его стихов пленительная сладость\nПройдет веков завистливую даль,\nИ, внемля им, вздохнет о славе младость,\nУтешится безмолвная печаль\nИ резвая задумается радость.\n* См. Жуковский.","name": "К портрету Жуковского","date_to": "1818"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5678, "fields": {"themes": [],"author": "Мирра Лохвицкая","text": "Хотела б я свои мечты,\nЖеланья тайные и грезы\nВ живые обратить цветы, -\nНо: слишком ярки были б розы!\nХотела лиру я б иметь\nВ груди, чтоб чувства, вечно юны,\nКак песни, стали в ней звенеть, -\nНо: порвались бы сердца струны!\nХотела б я в минутном сне\nИзведать сладость наслажденья, -\nНо: умереть пришлось бы мне,\nЧтоб не дождаться пробужденья!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5679, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1872","text": "О трепещущая птичка,\nПеснь, рожденная в слезах!\nЧто, неловко, знать, у этих\nУмных критиков в руках?\nТы бы им про солнце пела,\nА они тебя корят,\nОтчего под их органчик\nНе выводишь ты рулад!","name": "О трепещущая птичка...","date_to": "1872"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5680, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1957","text": "Помню дальнюю балку,\nмостик ветхий, гнилой\nи летящую бабу\nна кобыле гнедой.\nВ сером облаке пыли,\nнекрасива, бледна,\n«Человека убили!» —\nпрокричала она.\nЯ забыть не сумею,\nпокуда живу,\nкак бежали за нею,\nбросив косы в траву.\nОн, печальный и странный,\nлежал за бугром\nс незаметною раной\nпод последним ребром.\nБыл он кем-то безвинно\nиз-за денег убит...\nПомню темную глину,\nслышу цокот копыт.\nБабу в облаке пыли\nвижу я и во сне.\n«Человека убили!» —\nкрик истошный во мне.\nТрудно жить мне на свете,\nтрудно слышать тот крик.\nК человеческой смерти\nя еще не привык.\nНе однажды я видел,\nкак о том ни тужи,\nнезаметную гибель\nчеловечьей души.\nИ в товарище старшем\nсреди суеты\nмне угадывать страшно\nнеживые черты.\nВидеть это не в силе.\nСтиснув зубы, молчу.\n«Человека убили!» —\nя вот-вот закричу.","name": "Человека убили","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5681, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Глинка","date_from": "1826","text": "Луна прекрасная светила\nВ тиши лазоревых полей\nИ ярче золота златила\nГлавы подкрестные церквей.\nА бедный узник за решеткой\nМечтал о божьих чудесах:\nОн их читал, как почерк четкий,\nИ на земле и в небесах.\nИ в книге тайной прошлой жизни\nОн с умиленьем их читал\nИ с мыслью о святой отчизне\nСидел, терпел - и уповал!","name": "Луна","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5682, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1915","text": "С грохотом летели мимо тихих станций\nПоезда, наполненные толпами людей,\nИ мелькали смутно лица, ружья, ранцы,\nЖестяные чайники, попоны лошадей.","name": "С грохотом летели мимо тихих станций...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5683, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1835","text": "I\nНа Испанию родную\nПризвал мавра Юлиан.\nГраф за личную обиду\nМстить решился королю.\nДочь его Родрик похитил,\nОбесчестил древний род;\nВот за что отчизну предал\nРаздраженный Юлиан.\nМавры хлынули потоком\nНа испанские брега.\nЦарство готфов миновалось,\nИ с престола пал Родрик.\nГотфы пали не бесславно:\nХрабро билися они,\nДолго мавры сомневались,\nОдолеет кто кого.\nВосемь дней сраженье длилось;\nСпор решен был наконец:\nБыл на поле битвы пойман\nКонь любимый короля;\nШлем и меч его тяжелый\nБыли найдены в пыли.\nКороля почли убитым,\nИ никто не пожалел.\nНо Родрик в живых остался,\nБился он все восемь дней -\nОн сперва хотел победы,\nТам уж смерти лишь алкал.\nИ кругом свистали стрелы,\nНе касаяся его,\nМимо дротики летали,\nШлема меч не рассекал.\nНапоследок, утомившись,\nСоскочил с коня Родрик,\nМеч с запекшеюся кровью\nОт ладони отклеил,\nБросил об земь шлем пернатый\nИ блестящую броню.\nИ спасенный мраком ночи\nС поля битвы он ушел.\nII\nОт полей кровавой битвы\nУдаляется Родрик;\nКороля опередила\nВесть о гибели его.\nСтариков и бедных женщин\nНа распутьях видит он;\nВсе толпой бегут от мавров\nК укрепленным городам.\nВсе, рыдая, молят бога\nО спасеньи христиан,\nВсе Родрика проклинают;\nИ проклятья слышит он.\nИ с поникшею главою\nМимо их пройти спешит,\nИ не смеет даже молвить:\nПомолитесь за него.\nНаконец на берег моря\nВ третий день приходит он,\nВидит темную пещеру\nНа пустынном берегу.\nВ той пещере он находит\nКрест и заступ - а в углу\nТруп отшельника и яму,\nИм изрытую давно.\nТленье трупа не коснулось,\nОн лежит окостенев,\nОжидая погребенья\nИ молитвы христиан.\nТруп отшельника с молитвой\nСхоронил его король,\nИ в пещере поселился\nНад могилою его.\nОн питаться стал плодами\nИ водою ключевой;\nИ себе могилу вырыл,\nКак предшественник его.\nКороля в уединеньи\nСтал лукавый искушать,\nИ виденьями ночными\nКраткий сон его мутить.\nОн проснется с содроганьем,\nПолон страха и стыда;\nУпоение соблазна\nСокрушает дух его.\nХочет он молиться богу\nИ не может. Бес ему\nШепчет в уши звуки битвы\nИли страстные слова.\nОн в унынии проводит\nДни и ночи недвижим,\nУстремив глаза на море,\nПоминая старину.\nIII\nНо отшельник, чьи останки\nОн усердно схоронил,\nЗа него перед всевышним\nЗаступился в небесах.\nВ сновиденьи благодатном\nОн явился королю,\nБелой ризою одеян\nИ сияньем окружен.\nИ король, объятый страхом,\nНиц повергся перед ним,\nИ вещал ему угодник:\n\"Встань - и миру вновь явись.\nТы венец утратил царской,\nНо господь руке твоей\nДаст победу над врагами,\nА душе твоей покой\".\nПробудясь, господню волю\nСердцем он уразумел,\nИ, с пустынею расставшись,\nВ путь отправился король.","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5684, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1827","text": "Тебя ли не помнить? Пока я дышу,\nТебя и погибшей вовек не забуду.\nДороже ты в скорби и сумраке бурь,\nЧем мир остальной при сиянии солнца.\nБудь вольной, великой и славой греми,\nБудь цветом земли и жемчужиной моря,\nИ я просветлею, чело вознесу,\nНо сердце тебя не сильнее полюбит:\nВ цепях и крови ты дороже сынам,\nВ сердцах их от скорби любовь возрастает,\nИ с каждою каплею крови твоей\nПьют чада любовь из живительных персей.","date_to": "1828"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5685, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Городецкий","date_from": "1906","text": "Беспредельна даль поляны.\nРеет, веет стог румяный,\nДионисом осиянный.\nИ взывает древле-дико\nЯрость солнечного лика,\nЯрость пламенного крика:\nВ хороводы, в хороводы,\nО, соборуйтесь, народы,\nЗвезды, звери, горы, воды!\nВздымем голос хороводный\nИ осеем свод бесплодный\nЦветом радости народной.\nДревний хаос потревожим,\nКосмос скованный низложим,-\nМы ведь можем, можем, можем!\nТолько пламенней желанья,\nТолько ярче ликованья,-\nРасколдуем мирозданье!\nИ предвечности далекой\nЗавопит огонь безокой\nНад толпою тайноокой,\nИ заплещет хаос пенный,\nВозвращенный и бессменный,\nВырываясь из вселенной.","name": "Беспредельна даль поляны...","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5686, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Тихонов","date_from": "1951","text": "Я рад, что видел у Аттока\nМогучий Инд в расцвете сил\nИ весь размах его потока,\nКоторый землю веселил.\nИ я, смотря, как дышит долгий,\nПришедший с гор высокий вал,\nОт имени могучей Волги\nЕму здоровья пожелал.","name": "Инд","date_to": "1951"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5687, "fields": {"themes": [],"author": "Варлам Шаламов","text": "Не в бревнах, а в ребрах\nЦерковь моя.\nВ усмешке недоброй\nЛицо бытия.\nСложеньем двуперстным\nПоднялся мой крест,\nГоря в Пустозерске,\nБлистая окрест.\nЯ всюду прославлен,\nВезде заклеймен,\nЛегендою давней\nВ сердцах утвержден.\nСердит и безумен\nЯ был, говорят,\nСтрадал-де и умер\nЗа старый обряд.\nНелепостей этот\nЛюдской приговор:\nВ нем истины нету\nИ слышен укор.\nВедь суть не в обрядах,\nНе в этом — вражда.\nДля Божьего взгляда\nОбряд — ерунда.\nНам рушили веру\nВ дела старины,\nБез чести, без меры,\nБез всякой вины.\nЧто в детстве любили,\nЧто славили мы,\nВнезапно разбили\nСлужители тьмы.\nВ святительском платье,\nВ больших клобуках,\nС холодным распятьем\nВ холодных руках\nНас гнали на плаху,\nТащили в тюрьму,\nПокорствуя страху\nВ душе своему.\nНаш спор — не духовный\nО возрасте книг.\nНаш спор — не церковный\nО пользе вериг.\nНаш спор — о свободе,\nО праве дышать,\nО воле Господней\nВязать и решать.\nЦелитель душевный\nКарал телеса.\nОт происков гневных\nМы скрылись в леса.\nЛомая запреты,\nБросали слова\nПо целому свету\nИз львиного рва.\nМы звали к возмездью\nЗа эти грехи.\nИ с Господом вместе\nМы пели стихи.\nСурового Бога\nГремели слова:\nСтрадания много,\nНо церковь — жива.\nИ аз, непокорный,\nЧитая Псалтырь,\nВ Андроньевский черный\nПришел монастырь.\nЯ был еще молод\nИ все перенес:\nПобои, и голод,\nИ светский допрос.\nТам ангел крылами\nОт стражи закрыл\nИ хлебом со щами\nМеня накормил.\nЯ, подвиг приемля,\nШагнул за порог,\nВ Даурскую землю\nУшел на восток.\nНа синем Амуре\nМолебен служил,\nБураны и бури\nЕдва пережил.\nМне выжгли морозом\nКлеймо на щеке,\nМне вырвали ноздри\nНа горной реке.\nНо к Богу дорога\nИзвечно одна:\nПо дальним острогам\nПроходит она.\nИ вытерпеть Бога\nПронзительный взор\nНемногие могут\nС Иисусовых пор.\nНастасья, Настасья,\nТерпи и не плачь:\nНе всякое счастье\nВ одеже удач.\nНе слушай соблазна,\nЧто бьется в груди,\nОт казни до казни\nСпокойно иди.\nБреди по дороге,\nНе бойся змеи,\nКоторая ноги\nКусает твои.\nОна не из рая\nСюда приползла:\nИз адова края\nПосланница зла.\nЗдесь птичьего пенья\nНикто не слыхал,\nЗдесь учат терпенью\nИ мудрости скал.\nЯ — узник темничный:\nЧетырнадцать лет\nЯ знал лишь брусничный\nЕдинственный цвет.\nНо то не нелепость,\nНе сон бытия,\nДушевная крепость\nИ воля моя.\nЗакованным шагом\nВедут далеко,\nНо иго мне — благо\nИ бремя легко.\nСеребряной пылью\nМой след занесен,\nНа огненных крыльях\nЯ в небо внесен.\nСквозь голод и холод,\nСквозь горе и страх\nЯ к Богу, как голубь,\nПоднялся с костра.\nТебе обещаю,\nДалекая Русь,\nВрагам не прощая,\nЯ с неба вернусь.\nПускай я осмеян\nИ предан костру,\nПусть прах мой развеян\nНа горном ветру.\nНет участи слаще,\nЖеланней конца,\nЧем пепел, стучащий\nВ людские сердца.\nВ настоящем гробу\nЯ воскрес бы от счастья,\nНо неволить судьбу\nНе имею я власти.","name": "Аввакум в Пустозерске"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5688, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","date_from": "1855","text": "Как у всех-то людей светлый праздничек,\nДень великий - помин по родителям,\nТолько я, сиротинка безродная,\nНа погосте поминок не правила.\nЯ у мужа вечор отпросилася:\n\"Отпусти, осударь,- похристосуюсь\nНа могиле со свёкором-батюшкой\".\nИдучи, я с дороженьки сбилася,\nВо темном лесу заплуталася,\nУ оврага в лесу опозналася.\nВ том овраге могила бескрёстная:\nВсю размыло ее ливнем-дождиком,\nРазмело-разнесло непогодушкой...\nПодошла я к могиле - шатнулася,\nБелой грудью о землю ударилась:\n\"Ты скажи мне, сырая могилушка!\nТаково ли легко было молодцу\nЗагубить свою душеньку грешную,\nКаково-то легко было девице\nПод невольный венец снаряжатися?\"","name": "Песня (Как у всех-то людей светлый праздничек...)","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5689, "fields": {"themes": [20],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1939","text": "Лица в ожогах мороза, бессонницей долгой измяты.\nРадости, скорби, печали замкнуты в тесном кругу.\nСнова, железными дятлами, в чаще стучат автоматы,\nСнова, сжимая винтовки, лежим на шершавом снегу.\nИ нарастает волненье до нервного тика, до боли.\nПосвисты пуль над окопом. Тусклые вспышки в лесу.\nВстали бы в рост на поляне! Вышли в атаку бы, что ли.\nМы бы рванулись навстречу, штык вынося на весу.\nСдвинута набок литая каска на ближнем соседе.\nНевозмутимо спокойна эта большая спина.\nОн не торопится. Знает - враз не прорваться к победе -\nВытерпеть, выдюжить надо. Тяжко? На то и война.","name": "Лица в ожогах мороза...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5690, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Извая́на не из камений — из слоновой кости Башня.\nУ зелёных райских раменей — из слоновой кости Башня.\nСветит вам, любви паломники, словно рог ликорна белый,\nСловно парус в море пламеней, — из слоновой кости Башня.\nЖгут ступню пески горючие... Вот ночлег, и ключ, и пальмы...\nСнится сердцу Роза знамений, из слоновой кости Башня.\nСмуглым златом препоясанных, облеченных в пурпур чёрный, —\nВас покоит в брачной храмине из слоновой кости Башня.","name": "I"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5691, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1913","text": "Ты прости меня, Россия, на чужбине\nБольше я не в силах жить твоей святыней.\nСлишком рано отнят от твоей груди,\nЯ не помню, что осталось позади.\nЕсли я когда-нибудь увижу снова\nИ носильщиком, и надпись \"Вержболово\",\nМутный, ласковый весенний день,\nТалый снег и горечь деревень,\nНа дворе церковном бурые дорожки\nИ березки хилой тонкие сережки,-\nЯ пойму, как пред тобой я нищ и мал,\nКак я много в эти годы растерял.\nИ тогда, быть может, соберу я снова\nВсе, что сохранилось детского, родного,\nИ отдам тебе остатки прежних сил,\nЧто случайно я сберег и утаил.","name": "России (Ты прости меня...)","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5692, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1913","text": "Надпись к силуэту\nОт крыши до крыши протянут канат.\nЛегко и спокойно идет акробат.\nВ руках его - палка, он весь - как весы,\nА зрители снизу задрали носы.\nТолкаются, шепчут: \"Сейчас упадет!\" -\nИ каждый чего-то взволнованно ждет.\nНаправо - старушка глядит из окна,\nНалево - гуляка с бокалом вина.\nНо небо прозрачно, и прочен канат.\nЛегко и спокойно идет акробат.\nА если, сорвавшись, фигляр упадет\nИ, охнув, закрестится лживый народ,-\nПоэт, проходи с безучастным лицом:\nТы сам не таким ли живешь ремеслом?","name": "Акробат","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5693, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Евгений Долматовский","date_from": "1965","text": "Начало первой мировой войны...\nИнтеллигент в воротничке крахмальном\nГлядит в припухшие глаза жены.\nОн не был никогда таким печальным.\nЧто завтра? Трехлинейка и шинель,\nНа голове ученой блин с кокардой.\nС отсрочкой безнадежна канитель,\nИ жизнь уже поставлена на карту.\nИ, вспоминая умершую дочь,\nОн щурится стыдливо, близоруко.\nВсего одна им остается ночь,\nА там, быть может, вечная разлука.\nГрозовый август... Туча мошкары\nУ лампы керосиновой на даче.\nВчерашний филин ухает из мглы,\nКак будто пушек дальняя отдача.\nВ последней ночи, отданной двоим,\nСлепая боль, глухая безнадежность.\nИ навсегда необходимо им\nЗапечатлеть свою любовь и нежность.\nМальчишка иль девчонка? Все равно,\nПусть будет! Не гадая, кто любимей,\nПридумано уже, припасено\nЕму и ей годящееся имя.\nНа станцию на дрожках чуть заря\nУедет рекрут, завершая повесть,\nПоследние часы боготворя,\nК неотвратимой гибели готовясь.\nНо пуля, что его еще найдет,\nОтсрочена пока на четверть века.\nВ разгар весны на следующий год\nПроизойдет рожденье человека,\nКоторому сурово суждены -\nО сбывшемся не мудрено пророчить -\nА все ж, дай бог, чтоб только три войны,\nДай бог, чтоб только три последних ночи.","name": "Из семейных преданий","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5694, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","text": "Ах, утону я в Западной Двине\nИли погибну как-нибудь иначе,-\nСтрана не пожалеет обо мне,\nНо обо мне товарищи заплачут.\nОни меня на кладбище снесут,\nПростят долги и старые обиды.\nЯ отменяю воинский салют,\nНе надо мне гражданской панихиды.\nНе будет утром траурных газет,\nПодписчики по мне не зарыдают,\nПрости-прощай, Центральный Комитет,\nАх, гимна надо мною не сыграют.\nЯ никогда не ездил на слоне,\nИмел в любви большие неудачи,\nСтрана не пожалеет обо мне,\nНо обо мне товарищи заплачут.","name": "Ах, утону я в Западной Двине..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5695, "fields": {"themes": [20],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "Твоя труба лежит в пыли,\nИ не поднять мне глаз.\nСтих ветер, свет погас вдали.\nПришел несчастья час!\nЗовет борьба борцов на бой,\nПевцам приказывает - пой!\nПуть выбирай быстрее свой!\nПовсюду ждет судьба.\nВаляется в пыли пустой\nБесстрашия труба.\nПод вечер шел в молельню я,\nПрижав цветы к груди.\nХотел от бури бытия\nНадежный кров найти.\nОт ран на сердце - изнемог.\nИ думал, что настанет срок,\nИ смоет грязь с меня поток,\nИ стану чистым я...\nНо поперек моих дорог\nЛегла труба твоя.\nСвет вспыхнул, озарив алтарь,\nАлтарь и темноту,\nГирлянду тубероз, как встарь,\nСейчас богам сплету.\nОтныне давнюю войну\nОкончу, встречу тишину.\nБыть может, небу долг верну...\nНо вновь зовет (в раба\nВ минуту превратив одну)\nБезмолвная труба.\nВолшебным камнем юных лет\nКоснись меня скорей!\nПускай, ликуя, льет свой свет\nВосторг души моей!\nГрудь мрака черного пронзив,\nБросая в небеса призыв,\nБездонный ужас пробудив\nВ краю, что тьмой одет,\nПусть ратный пропоет мотив\nТруба твоих побед!\nИ знаю, знаю я, что сон\nОт глаз моих уйдет.\nВ груди - как в месяце срабон -\nРевут потоки вод.\nНа зов мой кто-то прибежит,\nЗаплачет кто-нибудь навзрыд,\nНочное ложе задрожит -\nУжасная судьба!\nСегодня в радости звучит\nВеликая труба.\nПокоя я хотел просить,\nНашел один позор.\nНадень, чтоб тело все закрыть,\nДоспехи с этих пор.\nПусть новый день грозит бедой,\nОстанусь я самим собой.\nПусть горя, данного тобой,\nНаступит торжество.\nИ буду я навек с трубой\nБесстрашья твоего!\nПеревод А.Ахматовой","name": "Труба"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5696, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1957","text": "Я люблю, когда шумят березы,\nКогда листья падают с берез.\nСлушаю - и набегают слезы\nНа глаза, отвыкшие от слез.\nВсе очнется в памяти невольно,\nОтзовется в сердце и в крови.\nСтанет как-то радостно и больно,\nБудто кто-то шепчет о любви.\nТолько чаще побеждает проза,\nСловно дунет ветер хмурых дней.\nВедь шумит такая же береза\nНад могилой матери моей.\nНа войне отца убила пуля,\nА у нас в деревне у оград\nС ветром и дождем шумел, как улей,\nВот такой же желтый листопад...\nРусь моя, люблю твои березы!\nС первых лет я с ними жил и рос.\nПотому и набегают слезы\nНа глаза, отвыкшие от слез...","name": "Березы","date_to": "1957"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5697, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1926","text": "М. В. Добужинскому\nВоспоминанье, острый луч,\nпреобрази мое изгнанье,\nпронзи меня, воспоминанье\nо баржах петербургских туч\nв небесных ветреных просторах,\nо закоулочных заборах,\nо добрых лицах фонарей...\nЯ помню, над Невой моей\nбывали сумерки, как шорох\nтушующих карандашей.\nВсе это живописец плавный\nпередо мною развернул,\nи, кажется, совсем недавно\nв лицо мне этот ветер дул,\nизображенный им в летучих\nосенних листьях, зыбких тучах,\nи плыл по набережной гул,\nво мгле колокола гудели —\nсобора медные качели...\nКакой там двор знакомый есть,\nкакие тумбы! Хорошо бы\nтуда перешагнуть, пролезть,\nтам постоять, где спят сугробы\nи плотно сложены дрова,\nили под аркой, на канале,\nгде нежно в каменном овале\nсинеют крепость и Нева.\n* Поэзия как живопись (лат.).","name": "Ut pictura poesis","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5698, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1830","text": "Если, друг, тебе сгрустнется,\nТы не дуйся, не сердись:\nВсе с годами пронесется -\nУлыбнись и разгрустись.\nДев измены молодые,\nИ неверный путь честей,\nИ мгновенья скуки злые\nСтоят ли тоски твоей?\nНе ищи страстей тяжелых;\nИ покуда бог дает,\nНектар пей часов веселых;\nА печаль сама придет.\nИ, людей не презирая,\nНе берись учить других;\nЛучшим быть не вображая,\nСкоро ты полюбишь их.\nСердце глупое творенье,\nНо и с сердцем можно жить,\nИ безумное волненье\nМожно также укротить...\nБеден, кто, судьбы в ненастье\nВсе надежды испытав,\nНаконец находит счастье,\nЧувство счастья потеряв.","name": "Совет","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5699, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1962","text": "Нам ни к чему сюжеты и интриги,-\nПро все мы знаем, про все, чего ни дашь.\nЯ, например, на свете лучшей книгой\nСчитаю кодекс уголовный наш.\nИ если мне неймется и не спится\nИли с похмелья нет на мне лица -\nОткрою кодекс на любой странице,\nИ не могу, читаю до конца.\nЯ не давал товарищам советы,\nНо знаю я - разбой у них в чести.\nВот только что я прочитал про это:\nНе ниже трех, не свыше десяти.\nВы вдумайтесь в простые эти строки,-\nЧто нам романы всех времен и стран!\nВ них все - бараки, длинные, как сроки,\nСкандалы, драки, карты и обман.\nСто лет бы мне не видеть этих строчек -\nЗа каждой вижу чью-нибудь судьбу!\nИ радуюсь, когда статья - не очень:\nВедь все же повезет кому-нибудь...\nИ сердце бьется раненою птицей,\nКогда начну свою статью читать.\nИ кровь в висках так ломится, стучится,\nКак мусора, когда приходят брать.","name": "Нам ни к чему сюжеты и интриги...","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5700, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Козлов","date_from": "1832","text": "Бросая на державы гром,\nОн, не страшась судьбы удара,\nИсчез в бореньи роковом,\nКак дым московского пожара;\nНо прежних битв победный шум,\nБыть может,— дерзость тайных дум,\nИм удивленные, скрижали\nНеслись чрез дальний океан\nК нему на гробовой курган —\nИ тень колосса утешали;\nТеперь он безотраден стал,\nТеперь в могиле он узнал,\nКак бедный сын его увял,\nКак молвил он, стеснен тоскою,\nПотомство видя пред собою:\n«Увы! лишь скажут про меня,\nЧто родился — что умер я!»","name": "Мечтание","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5701, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","date_from": "1963","text": "Париж скребут. Париж парадят.\nБьют пескоструйным аппаратом,\nМатрон эпохи рококо\nпродраивает душ Шарко!\nИ я изрек: «Как это нужно —\nсодрать с предметов слой наружный,\nувидеть мир без оболочек,\nпорочных схем и стен барочных!..»\nЯ был пророчески смешон,\nно наш патрон, мадам Ланшон,\nсказала: «0-ля-ля, мой друг!..» И вдруг —\nгород преобразился,\nстены исчезли, вернее, стали прозрачными,\nнад улицами, как связки цветных шаров, висели комнаты,\nкаждая освещалась по-разному,\nвнутри, как виноградные косточки,\nгорели фигуры и кровати,\nвещи сбросили панцири, обложки, оболочки,\nнад столом\nкоричнево изгибался чай, сохраняя форму чайника,\nи так же, сохраняя форму водопроводной трубы,\nпо потолку бежала круглая серебряная вода,\nв соборе Парижской богомагери шла месса,\nкак сквозь аквариум,\nпросвечивали люстры и красные кардиналы,\nархитектура испарилась,\nи только круглый витраж розетки почему-то парил\nнад площадью, как знак:\n«Проезд запрещен»,\nнад Лувром из постаментов, как 16 матрасных пружин,\nдрожали каркасы статуй,\nпружины были во всем,\nвсе тикало,\nо Париж,\nмир паутинок, антенн и оголенных проволочек,\nкак ты дрожишь,\nкак тикаешь мотором гоночным,\nо сердце под лиловой пленочкой,\nПариж\n(на месте грудного кармашка, вертикальная, как рыбка,\nплыла бритва фирмы «Жиллет»)!\nПариж, как ты раним, Париж,\nпод скорлупою ироничности,\nпод откровенностью, граничащей\nс незащищенностью,\nПариж,\nв Париже вы одни всегда,\nхоть никогда не в одиночестве.\nи в смехе грусть,\nкак в вишне косточка,\nПариж — горящая вода,\nПариж,\nкак ты наоборотен,\nкак бел твой Булонский лес,\nон юн, как купальщицы,\nбежали розовые собаки,\nони смущенно обнюхивались,\nони могли перелиться одна в другую,\nкак шарики ртути,\nи некто, голый, как змея,\nпромолвил: «чернобурка я»,\nшли люди,\nна месте отвинченных черепов,\nкак птицы в проволочных\nклетках,\nсвистали мысли,\nмонахиню смущали мохнатые мужские видения,\nпрезидент мужского клуба страшился разоблачений\n(его тайная связь с женой раскрыта,\nон опозорен),\nнад полисменом ножки реяли,\nкак нимб, в серебряной тарелке\nплыл шницель над певцом мансард,\nв башке ОАСа оголтелой\nДымился Сартр на сковородке,\nа Сартр,\nнаш милый Сартр,\nвдумчив, как кузнечик кроткий,\nжевал травиночку коктейля,\nвсех этих таинств\nмудрый дух,\nв соломинку,\nкак стеклодув,\nон выдул эти фонари,\nвесь полый город изнутри,\nи ратуши и бюшери,\nкак радужные пузыри!\nЯ тормошу его:\n«Мой Сартр,\nмой сад, от зим не застекленный,\nзачем с такой незащищенностью\nшары мгновенные\nлетят?\nКак страшно все обнажено,\nна волоске от ссадин страшных,\nих даже воздух жжет, как рашпиль,\nмой Сартр!\nВдруг все обречено?!.»\nМолчит кузнечик на листке\nс безумной мукой на лице.\nБило три...\nМы с Ольгой сидели в «Обалделой лошади»,\nв зубах джазиста изгибался звук в форме саксофона,\nженщина усмехнулась,\n»Стриптиз так стриптиз»,—\nсказала женщина,\nи она стала сдирать с себя не платье, нет,—\nкожу!—\nкак снимают чулки или трикотажные\nтренировочные костюмы\n— о! о!—\nпоследнее, что я помню, это белки,\nбесстрастно-белые, как изоляторы,\nна страшном,\nорущем, огненном лице.\n»...Мой друг, растает ваш гляссе...»\nПариж. Друзья. Сомкнулись стены.\nА за окном летят в веках\nмотоциклисты\nв белых шлемах,\nкак дьяволы в ночных горшках.","name": "Париж без рифм","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5702, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Кушнер","text": "Чего действительно хотелось,\nТак это города во мгле,\nЧтоб в небе облако вертелось\nИ тень кружилась по земле.\nЧтоб смутно в воздухе неясном\nСад за решеткой зеленел\nИ лишь на здании прекрасном\nШпиль невысокий пламенел.\nЧего действительно хотелось,\nТак это зелени густой,\nЧего действительно хотелось,\nТак это площади пустой.\nГорел огонь в окне высоком,\nИ было грустно оттого,\nЧто этот город был под боком\nИ лишь не верилось в него.\nНи в это призрачное небо,\nНи в эти тени на домах,\nНи в самого себя, нелепо\nДомой идущего впотьмах.\nИ в силу многих обстоятельств\nЛюбви, схватившейся с тоской,\nХотелось больших доказательств,\nЧем те, что были под рукой.","name": "Чего действительно хотелось..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5703, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1913","text": "Каждый день по-новому тревожен,\nВсе сильнее запах спелой ржи.\nЕсли ты к ногам моим положен,\nЛасковой, лежи.\nИволги кричат в широких кленах,\nИх ничем до ночи не унять.\nЛюбо мне от глаз твоих зеленых\nОс веселых отгонять.\nНа дороге бубенец зазвякал -\nПамятен нам этот легкий звук.\nЯ спою тебе, чтоб ты не плакал,\nПесенку о вечере разлук.","name": "Каждый день по-новому тревожен...","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5704, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1976","text": "Ты помнишь?– скрещались под сабельный стук\nЧервонные звери геральдики древней.\nМы вышли из башни. Огонь, догорев в ней,\nЗализывал спешно окопный уступ.\nМетался под ветром...\nИ мы понеслись по некошеным рвам,\nНас вихорь от грешной земли оторвал.\nИ вот уже в тучах погоня лихая.\nИ корчится чертополох, полыхая.\nВсе спуталось. Башня. Очаг непотухший...\nОленьи рога и косматые туши\nКабанов... и кубки... и в кубках вино...\nО милая, как это было давно!\nИ вправду ли было? Подробности быта\nОдни остаются, а сущность забыта.\nНам незачем сниться друг другу и спать,\nКогда рассветает опять...\nТеперь мы узнаем, чем кончится сон!\nБыл рвами когда-то пожар обнесен.\nЧто тлело в стропилах, шатало, знобило,\nЧто снилось тебе – это все-таки было!\nИ снова я молод, безвестен, один\nИ корчусь обугленным чертополохом.\nСтать комьями глины – и это неплохо!\nСтать пеплом... А все-таки мы победим.\nПоэзия делает дело свое\nИ в тщетной погоне за прошлым рожает\nВсе то, что грядущее воображает:\nТак господу богу она подражает,\nИ только за это мы верим в нее!","name": "Погоня","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5705, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1884","text": "Сад весь в цвету,\nВечер в огне,\nТак освежительно-радостно мне!\nВот я стою,\nВот я иду,\nСловно таинственной речи я жду.\nЭта заря;\nЭта весна\nТак непостижна, зато так ясна!\nСчастья ли полн,\nПлачу ли я,\nТы — благодатная тайна моя.","name": "Сад весь в цвету...","date_to": "1884"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5706, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1838","text": "С какою негою, с какой тоской влюбленный\nТвой взор, твой страстный взор изнемогал на нем!\nБессмысленно-нема... нема, как опаленный\nНебесной молнии огнем,—\nВдруг от избытка чувств, от полноты сердечной,\nВся трепет, вся в слезах, ты повергалась ниц...\nНо скоро добрый сон, младенчески-беспечный,\nСходил на шелк твоих ресниц —\nИ на руки к нему глава твоя склонялась,\nИ, матери нежней, тебя лелеял он...\nСтон замирал в устах... дыханье уравнялось —\nИ тих и сладок был твой сон.\nА днесь... О, если бы тогда тебе приснилось,\nЧто будущность для нас обоих берегла...\nКак уязвленная, ты б с воплем пробудилась —\nИль в сон иной бы перешла.","name": "С какою негою, с какой тоской влюбленный...","date_to": "1839"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5707, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1915","text": "Я приду к родимой, кинусь в ноги,\nЗаору:\n\"Бабы плачут в огороде\nНе к добру.\nТы мне волосы обрезала,\nВ соли омывала,\nНежная! Любезная!\nТы меня поймала!\nПред тобой, пред барыней,\nЯ дорожки мету.\nКак комарик, я\nВсё звеню на лету -\nЯ влюблен! Влюблен!\nТлею! Млею!\nПовздыхаю! Полетаю!\nОколею!\"","name": "Летним вечером","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5708, "fields": {"themes": [],"author": "Рюрик Ивнев","date_from": "1914","text": "Черного барашка на базаре\nМальчик равнодушно продает;\nА вокруг — в разгуле и угаре\nСуетится праздничный народ.\nГде-то видел кудри я такие.\nИль о них мне прадед рассказал;\nМожет быть, на рынках Финикии\nБыли те же грустные глаза...\nПодошел к барашку я без цели\nИ его слегка пощекотал.\nКто его из теплой колыбели\nВытащил и на базар послал?\nМясники меня подняли б на смех\nЗа слова, рожденные из слез.\nА в Чикаго я, должно быть, распят\nБыл бы сразу за такой вопрос.\nНо слеза не может испариться,\nИ вовеки не исчезнуть ей,\nКаменейте, каменные лица,\nИ душа, коль можешь, каменей.","name": "Черный барашек","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5709, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1918","text": "Били копыта,\nПели будто:\n- Гриб.\nГрабь.\nГроб.\nГруб.-\nВетром опита,\nльдом обута\nулица скользила.\nЛошадь на круп\nгрохнулась,\nи сразу\nза зевакой зевака,\nштаны пришедшие Кузнецким клёшить,\nсгрудились,\nсмех зазвенел и зазвякал:\n- Лошадь упала!\n- Упала лошадь! -\nСмеялся Кузнецкий.\nЛишь один я\nголос свой не вмешивал в вой ему.\nПодошел\nи вижу\nглаза лошадиные...\nУлица опрокинулась,\nтечет по-своему...\nПодошел и вижу -\nЗа каплищей каплища\nпо морде катится,\nпрячется в шерсти...\nИ какая-то общая\nзвериная тоска\nплеща вылилась из меня\nи расплылась в шелесте.\n\"Лошадь, не надо.\nЛошадь, слушайте -\nчего вы думаете, что вы сих плоше?\nДеточка,\nвсе мы немножко лошади,\nкаждый из нас по-своему лошадь\".\nМожет быть,\n- старая -\nи не нуждалась в няньке,\nможет быть, и мысль ей моя казалась пошла,\nтолько\nлошадь\nрванулась,\nвстала на ноги,\nржанула\nи пошла.\nХвостом помахивала.\nРыжий ребенок.\nПришла веселая,\nстала в стойло.\nИ всё ей казалось -\nона жеребенок,\nи стоило жить,\nи работать стоило.","name": "Хорошее отношение к лошадям","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5710, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Обрадович","date_from": "1921","text": "Как вялый колос,\nМать поникла к сыну...\nДо корня выжгло солнце все вокруг.\nНе солнце — злой пылающий паук,\nБлуждающий над пыльной паутиной.\nВесь день брела...\nНе отставая, ворон,\nНад нею жадно каркая, взлетал.\nКак марево дымящееся город\nТо возникал вдали, то пропадал.\nОбугленный стыл запад. Крались тени.\nНад ней склонился придорожный тын.\nЗатрепетав бессильно на коленях,\nГрудь с криком прикусив,\nСтих сын.\nИ долго, тупо почернелым взглядом\nСмотрела мать,\nИ грузно в душной мгле\nВсем телом высохшим припала рядом\nК морщинистой и высохшей земле.\nИ до утра над сыном билась мертвым,\nИ грудь рвала —\nСвою и грудь земли,\nБледнеющую на рассвете желтом,\nБесплодную, сухую грудь земли.\nИ, проклинающая, не слыхала,\nНе знала мать,\nЧто глухо вместе с ней\nЗемля стонала, земля изнемогала\nВ томительном и знойном сне.","name": "Мать","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5711, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Не знаю - права ли,\nне знаю - честна ли,\nне помню начала,\nне вижу конца...\nЯ рада,\nчто не было встреч под часами,\nчто не целовались с тобой\nу крыльца.\nЯ рада, что было так немо и прямо,\nтак просто и трудно,\nтак нежно и зло,\nчто осенью пахло\nтревожно и пряно,\nчто дымное небо на склоны ползло.\nЧто сплетница сойка\nдо хрипу кричала,\nна все побережье про нас раззвоня.\nЧто я ничего тебе\nне обещала\nи ты ничего не просил\nу меня.\nИ это нисколько меня не печалит,-\nпрекрасен той первой поры неуют...\nПодарков не просят\nи не обещают,\nподарки приносят\nи отдают.","name": "Не знаю - права ли..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5712, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Я скачу позади на полслова\nНа нерезвом коне, без щита,-\nЯ похож не на ратника злого,\nА скорее - на злого шута.\nБывало, вырывался я на корпус,\nУверенно, как сам великий князь,\nКлонясь вперед - не падая, не горбясь,\nА именно намеренно клонясь.\nНо из седла меня однажды выбили -\nКопьем поддели, сбоку подскакав,\nИ надо мной, лежащим, лошадь вздыбили\nИ надругались, плетью приласкав.\nРядом всадники с гиканьем диким\nКопья целили в месиво тел.\nАх, дурак я, что с князем великим\nПоравняться в осанке хотел!\nТеперь на поле битвы не ищите -\nЯ отстранен от всяких ратных дел,-\nКольчугу унесли - я беззащитен\nДля зуботычин, дротиков и стрел.\nЗазубрен мой топор, и руки скручены.\nЛожусь на сбитый наскоро настил,\nПожизненно до битвы недопущенный\nЗа то, что раз бестактность допустил.\nНазван я перед ратью двуликим -\nИ топтать меня можно, и сечь.\nНо взойдет и над князем великим\nОкровавленный кованный меч!..\nВстаю я, отряхаюсь от навоза,\nХудые руки сторожу кручу,\nБеру коня плохого из обоза,\nКромсаю ребра - и вперед скачу.\nВлечу я в битву звонкую да манкую -\nЯ не могу, чтоб это без меня,-\nИ поступлюсь я княжеской осанкою,\nИ если надо - то сойду с коня!","name": "Я скачу позади на полслова...","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5713, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1892","text": "Приветствую тебя, веселая весна!\nБлестя, звуча, благоухая,\nИ силы жизненной, и радости полна,—\nКак ты красива, молодая!\nЛицом к лицу с тобой один бродя в лесу\nИ весь твоим подвластен чарам,\nСоветы я себе разумные несу,\nКак подобает людям старым.\nЯ говорю себе: «Смотри почаще вниз;\nВезде цветок увидишь нежный;\nДушистых ландышей здесь массы; берегись,\nЧтоб их не смять ногой небрежной.\nСтарайся уловить и света, и теней\nИгру в причудливых узорах,\nИ кашель сдерживай, чтоб слышались ясней\nНапевы птиц и листьев шорох».","name": "Весна","date_to": "1892"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5714, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1909","text": "Христос и Бог! Я жажду чуда\nТеперь, сейчас, в начале дня!\nО, дай мне умереть, покуда\nВся жизнь как книга для меня.\nТы мудрый, Ты не скажешь строго:\n- \"Терпи, еще не кончен срок\".\nТы сам мне подал - слишком много!\nЯ жажду сразу - всех дорог!\nВсего хочу: с душой цыгана\nИдти под песни на разбой,\nЗа всех страдать под звук органа\nи амазонкой мчаться в бой;\nГадать по звездам в черной башне,\nВести детей вперед, сквозь тень...\nЧтоб был легендой - день вчерашний,\nЧтоб был безумьем - каждый день!\nЛюблю и крест, и шелк, и каски,\nМоя душа мгновений след...\nТы дал мне детство - лучше сказки\nИ дай мне смерть - в семнадцать лет!","name": "Молитва","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5715, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1863","text": "Весело бить вас, медведи почтенные,\nТолько до вас добираться невесело,—\nКочи, ухабины, ели бессменные!\nКаждое дерево ветви повесило,\nКаркает ворон над белой равниною,\nНищий в деревне за дровни цепляется.\nЭтой сплошной безотрадной картиною\nСердце подавлено, взор утомляется.\nОй! надоела ты, глушь новгородская!\nОй! истомила ты, бедность крестьянская!\nТо ли бы дело лошадка заводская,\nС полостью санки, прогулка дворянская?..\nДаже церквей здесь почти не имеется.\nВот наконец впереди развлечение:\nЧто-то на белой поляне чернеется,\nЧто-то дымится,— сгорело селение!\nБедных, богатых не различающий,\nШутку огонь подшутил презабавную:\nТолько повсюду еще украшающий\nОсвобожденную Русь православную\nСтолб уцелел — и на нем сохраняются\nСтроки: «Деревня помещика Вечева».\nС лаем собаки на нас не бросаются,\nДумают, видно: украсть вам тут нечего!\n(Так. А давно ли служили вы с верою,\nЛаяли, злились до самозабвения\nИ на хребте своем шерсть черно-серую\nСтавили дыбом в защиту селения?..)\nДа на обломках стены штукатуренной\nКрайнего дома — должно быть, дворянского —\nВидны портреты: Кутузов нахмуренный,\nБлюхер бессменный и бок Забалканского.\nЛошадь дрожит у плетня почернелого,\nКуры бездомные с холоду ежатся,\nИ на остатках жилья погорелого\nЛюди, как черви на трупе, копошатся...","name": "Пожарище","date_to": "1863"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5716, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Озеров","date_from": "1971","text": "Здесь князь Мещерский, выходя на Мойку,\nМог видеть пролетающую тройку.\nИ думалось: не с неба снег летит,\nА — искрами — летит из-под копыт.\nА коренник какой! А пристяжные!\nНе на Сенную, а в миры иные\nЛетят, казалось... Мог увидеть князь\nНа старых индевелых окнах вязь,\nНо он спешит к Исаакию. Погода\nЗаказана была к началу года\nТакая: снег, морозец, тишина.\nКонечно, пунш и речь про времена\nГрядущие, когда родные внуки\nВластям послужат, воинству, науке.\nДа, да! Он этот тост произнесет,\nСемьдесят первый привечая год.\nОн видит золото Адмиралтейства,\nИ что-то в нем такое от злодейства:\nНаверно, не сияла б как игла,\nКогда б под нею не клубилась мгла.\n«О чем, бишь, я,— подумал князь,— не надо!»\nВздымалась перед князем колоннада.\n«Устои сильные...» — подумал он.\nМорозцем в этой мысли укреплен.\nПройдет столетье,— князь подумал снова,—\nИ укрепится давняя основа.\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .\nА впрочем, кто мне скажет?..»\nДа! Кто ему скажет?..","name": "Дом на Мойке 66/2","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5717, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Козлов","date_from": "1835","text": "На каменной горе святая\nОбитель инокинь стоит;\nПод той горой волна морская,\nКлубяся, бурная шумит.\nНежна, как тень подруги милой,\nМелькая робко в облаках,\nЛуна взошла, и блеск унылый\nДрожит на башнях и крестах.\nИ над полночными волнами,\nРассеяв страх в их грозном сне,\nОна жемчужными снопами\nЛожится в зыбкой глубине.\nКорабль меж волн, одетых мраком,\nБыл виден, бурям обречен.\nИ уж фонарь отплытья знаком\nБыл на корме его зажжен.\nТам бездны тайной роковою\nСудьба пловцов отравлена,\nА здесь небесной тишиною\nОбитель инокинь полна.\nПловец крушится, обнимая\nВесь ужас бед,— надежды тень;\nА здесь отшельница святая\nВсю жизнь узнала в первый день.\nНо есть за мирными стенами\nЕще любви земной обман;\nСердца, волнуемы страстями,\nСтрашней, чем бурный океан!\nНа камне пред стеной угрюмой,\nОдин в безмолвии ночном,\nВстревожен кто-то мрачной думой\nСидит, таяся под плащом.\nОн молод, но следы печали,\nТоска и память черных дней\nНа бледном лике начертали\nКлеймо губительных страстей.\nИ вдруг лампада пламенеет\nВ убогой келье на окне,\nИ за решеткою белеет\nПодобье тени при огне.—\nИ долго... Но уж миновала\nНочная мгла, и в небесах\nРумяная заря сияла,—\nИсчезли призраки и страх.\nИ виден был далеко в море\nКорабль, и вдаль он путь стремил,\nИ уж пловца младого горе\nЛишь воздух влажный разносил.","name": "Отплытие витязя","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5718, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1869","text": "Ярились под Киевом волны Днепра,\nЗа тучами тучи летели,\nГроза бушевала всю ночь до утра \nКнягиня вскочила с постели.\nВскочила княгиня в испуге от сна,\nВолос не заплетши, умылась,\nПришла к Изяславу, от страха бледна:\n«Мне, княже, недоброе снилось!\nМне снилось: от берега норской земли,\nГде плещут варяжские волны,\nНа саксов готовятся плыть корабли,\nВаряжскими гриднями полны.\nТо сват наш Гаральд собирается плыть \nХрани его Бог от напасти.\nМне виделось: воронов черная нить\nУселася с криком на снасти.\nИ бабища будто на камне сидит,\nСчитает суда и смеется:\n«Плывите, плывите! она говорит. \nДомой ни одно не вернется!\nГаральда-варяга в Британии ждет\nСаксонец-Гаральд, его тезка;\nЧервонного меду он вам поднесет\nИ спать вас уложит он жестко!»\nИ дале мне снилось: у берега там,\nУ норской у пристани главной,\nСидит, волоса раскидав по плечам,\nЗоловка сидит Ярославна.\nГлядит, как уходят в туман паруса\nС Гаральдовой силою ратной,\nИ плачет, и рвет на себе волоса,\nИ кличет Гаральда обратно...\nПроснулася я и доселе вдали\nВсё карканье воронов внемлю;\nПрошу тебя, княже, скорее пошли\nПроведать в ту норскую землю!»\nИ только княгиня домолвила речь,\nНевестка их, Гида, вбежала;\nЖемчужная бармица падает с плеч,\nЗабыла надеть покрывало.\n«Князь-батюшка-деверь, испугана я,\nКогда бы беды не случилось!\nКнягиня-невестушка, лебедь моя,\nМне ночесь недоброе снилось!\nМне снилось: от берега франкской земли,\nГде плещут нормандские волны,\nНа саксов готовятся плыть корабли,\nНормандии рыцарей полны.\nТо князь их Вильгельм собирается плыть,\nЯ будто слова его внемлю, \nОн хочет отца моего погубить,\nПрисвоить себе его землю!\nИ бабища злая бодрит его рать,\nИ молвит: Я воронов стаю\nПрикликаю саксов заутра клевать,\nИ ветру я вам намахаю!»\nИ пологом стала махать на суда,\nНа каждом ветрило надулось,\nИ двинулась всех кораблей череда \nИ тут я в испуге проснулась...»\nИ только лишь Гида домолвила речь,\nБежит, запыхаяся, гридин:\n«Бери, государь, поскорее свой меч,\nНам ворог под Киевом виден!\nНа вышке я там, за рекою, стоял,\nСтоял на слуху я, на страже,\nЯ многие тысячи их насчитал \nТо половцы близятся, княже!»\nНа бой Изяслав созывает сынов,\nОн братьев скликает на сечу,\nОн трубит к дружине, ему не до снов \nОн к половцам едет навстречу...\nПо синему морю клубится туман,\nВсю даль облака застилают,\nИз разных слетаются вороны стран,\nДруг друга, кружась, вопрошают:\n«Откуда летишь ты? Поведай-ка нам!»\n «Лечу я от города Йорка!\nНа битву обоих Гаральдов я там\nСмотрел из поднебесья зорко:\nБыл целою выше варяг головой,\nЧернела как туча кольчуга,\nСвистел его в саксах топор боевой,\nКак в листьях осенняя вьюга;\nКопнами валил он тела на тела,\nКровь до моря с поя струилась,\nПока, провизжав, не примчалась стрела\nИ в горло ему не вонзилась.\nУпал он, почуя предсмертную тьму,\nУпал он, как пьяный на брашно;\nХотел я спуститься на темя ему,\nНо очи глядели так страшно!\nИ долго над местом кружился я тем,\nИ поздней дождался я ночи,\nИ сел я варягу Гаральду на шлем\nИ выклевал грозные очи!»\nПо синему морю клубится туман,\nСлетается воронов боле:\n«Откуда летишь ты?» «Я, кровию пьян,\nЛечу от Гастингского поля!\nНе стало у саксов вчера короля,\nЛежит меж своих он, убитый,\nПирует норманн, его землю деля,\nИ мы пировали там сыто.\nПобедно от Йорка шла сакская рать,\nТеперь они смирны и тихи,\nИ труп их Гаральда не могут сыскать\nМеж трупов бродящие мнихи;\nНо сметил я место, где наземь он пал\nИ, битва когда отшумела,\nИ месяц как щит над побоищем встал,\nЯ сел на Гаральдово тело.\nНелвижные были черты хороши,\nНахмурены гордые брови,\nЛюбуясь на них, я до жадной души\nНапился Гаральдовой крови!»\nПо синему морю клубится туман,\nВсю даль облака застилают,\nИз разных слетаются вороны стран,\nДруг друга, кружась, вопрошают:\n«Откуда летишь ты?» «Из русской земли!\nЯ был на пиру в Заднепровье;\nТам все Изяслава полки полегли,\nВсё поле упитано кровью.\nС рассветом на половцев князь Изяслав\nТам выехал, грозен и злобен,\nСвой меч двоеручный высоко подъяв,\nСвятому Георгью подобен;\nНо к ночи, руками за гриву держась,\nКонем увлекаемый с бою,\nУж по полю мчался израненный князь,\nС закинутой навзничь главою;\nИ, каркая, долго летел я над ним\nИ ждал, чтоб он наземь свалился,\nНо был он, должно быть, судьбою храним\nИль богу, скача, помолился;\nУпал лишь над самым Днепром он с коня,\nВ ладью рыбаки его взяли,\nА я полетел, неудачу кляня,\nТуда, где другие лежали!»\nПоют во Софийском соборе попы,\nПо князе идет панихида,\nРыдает княгиня средь плача толпы,\nРыдает Гаральдовна Гида,\nИ с ними другого Гаральда вдова\nРыдает, стеня, Ярославна,\nРыдает: «О, горе! зачем я жива,\nКоль сгинул Гаральд мой державный!»\nИ Гида рыдает: «О, горе! убит\nОтец мой, норманном сраженный!\nВ плену его веси, и взяты на щит\nСаксонские девы и жены!»\nКнягиня рыдает: «О князь Изяслав!\nВ неравном посечен ты споре!\nПобеды обычной в бою не стяжав,\nПогиб ты, о, горе, о, горе!»\nПечерские иноки, выстроясь в ряд,\nПротяжно поют: «Аллилуйя!»\nА братья княжие друг друга корят,\nИ жадные вороны с кровель глядят,\nУсобицу близкую чуя...","name": "Три побоища","date_to": "1869"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5719, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1976","text": "Ах, откуда у меня грубые замашки?!\nПоходи с мое, поди даже не пешком...\nМеня мама родила в сахарной рубашке,\nПодпоясала меня красным ремешком.\nДак откуда у меня хмурое надбровье?\nОт каких таких причин белые вихры?\nМне папаша подарил бычее здоровье\nИ в головушку вложил не \"хухры-мухры\"\nНачинал мытье мое я с Сандуновских бань я, -\nВместе с потом выгонял злое недобро.\nГоден - в смысле чистоты и образованья,\nТут и голос должен быть - чисто серебро.\nПел бы ясно я тогда, пел бы я про шали,\nПел бы я про самое главное для всех,\nВсе б со мной здоровкались, все бы меня прощали,\nНо не дал Бог голоса, - нету, как на грех!\nНо воспеть-то хочется, да хотя бы шали,\nДа хотя бы самое главное и то!\nИ кричал со всхрипом я - люди не дышали,\nИ никто не морщился, право же, никто!\nОт кого же сон такой, да вранье да хаянье?\nЯ всегда имел в виду мужиков, не дам.\nВы же слушали меня, затаив дыханье,\nА теперь ханыжите - только я не дам.\nБыл раб Божий, нес свой крест, были у раба вши.\nОтрубили голову - испугались вшей.\nДа поплакав, разошлись, солоно хлебавши,\nИ детишек не забыв вытолкать взашей.","name": "Ах, откуда у меня грубые замашки...","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5720, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1820","text": "(Мадригал)\nТак, ваш язык еще мне нов,\nНо взоры милых сердцу внятны,\nИ звуки незнакомых слов\nДавно душе моей понятны.\nЯ не умел еще любить -\nОпасны сердцу ваши взгляды!\nИ сын Фрегеи, может быть,\nСильнее будет сына Лады!","name": "Финским красавицам","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5721, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Где лёгких веяний лелеют растворенья\nРай незабывчивой души,\nВ чьём верном зеркале невинны все творенья,\nВсе первозданно хороши,\nИ зло, — как над костром, разложенным в дуброве,\nСвивается летучий дым, —\nВотще Твои лес мрачит в его зелёной славе,\nМечом гонимо голубым.","name": "3"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5722, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1887","text": "Внушает старость мне почтение невольно...\nНедаром стар я сам. Но как зато мне больно,\nКогда приходится увидеть старика\nЕще здорового, который даже в силах\nИ тяжкий труд подъять, и пошалить слегка,\nНо уж носителя и чувств и мыслей хилых!\nПо жизненной стезе осмысленно он шел;\nКогда-то был умен, и с сердцем был не черствым,\nИ различать умел причины благ и зол;\nИ правду защищал с бестрепетным упорством...\nВдруг — превращение. Великий в жизни дар,\nТак свойственный тому, кто опытен и стар,\nДар прозорливости, сменился почему-то\nВ нем дальновидностью девиц из института.\nОтчизну возлюбив теперь еще сильней,\nОн духа доблести страшиться начал в ней;\nБлеснет ли света луч — ручьем он слезы точит;\nГде плакать надо бы — он чуть-что не хохочет;\nОн в смерти видит жизнь; он в камне видит хлеб...\nТак сердцем он заглох! так умственно ослеп!\nОн — чадо времени. Нас злой какой-то гений\nДурачит зрелищем волшебных превращений,\nИ за людей нельзя ручаться в наши дни.\nЧто, ежели и мне... О, Боже сохрани!..\nИ мне, на старости, вдруг станет неизвестно:\nЧто глупо, что умно, что честно, что бесчестно??.","name": "Превращения","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5723, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Орлов","date_from": "1947","text": "Ты любовь не зови,\nКоль ушла она прочь от порога.\nОт несчастной любви\nЕсть отличное средство — дорога.\nКилометрами меряй\nЛетящее время разлуки.\nПозабудешь потерю,\nКоль занято сердце и руки.\nПоброди по тайге, задубей\nОт наждачных ветров на заимках,\nОт железных дождей,\nОт мороза и льда, от зазимка.\nТопором поработай\nИ горы порви аммоналом,\nВсе забудь, и, припомнив кого-то,\nВернись, и влюбляйся сначала —\nВ синеглазую девушку,\nВовсе не схожую с тою,\nНе подумавши (где уж там!),\nСтоит любить иль не стоит.\nИ нагрянет любовь,\nОт которой некуда деться,\nА коль влюбишься вновь —\nПомогло, значит, верное средство!","name": "Ты любовь не зови...","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5724, "fields": {"themes": [],"author": "Максим Горький","text": "Из рассказа\n«Возвращение норманнов из Англии»\n...Вот как звучала она, руна битв, песнь о крови\nи железе, о смерти храбрых, о славе подвигов их,\nо счастье быть норманном и о любви к родине,—\n...вот как звучала песнь, в которой волки моря\nчерпали мудрость для жизни и силу для подвигов.\nМы рубились мечами в пятьдесят одной битве.\nМного пролито нами алой крови врагов!\nМы на крыльях служили скоттам, бриттам обедню,\nМного мы положили в землю храбрых людей,\nИ в чертоги Одина мы проводили\nВ битвах с людом Эрина храбро павших норманн.\nОблеченные славой и с богатой добычей,\nОт потехи кровавой мчимся мы отдыхать,\nКрики боли, проклятья позади нас остались,\nЖдут нас женщин объятия, ждут нас песни любви.\nБитвы, трупы, руины — позади нас остались.\nИ — морей властелины — мы рабы впереди.\nСлавой воинов горды, женщин ей мы оделим,\nИ родные фиорды будут храбрых венчать.\nДни пройдут, и норманны, молодые орлята,\nСнова ринутся в бой на Зеленый Эрин.\nМы живем только в битвах, мы хотим\nтолько славы,\nЧтоб в Валгале с Одином было весело нам.\nМы рубились мечами в пятьдесят одной битве,\nМного пролито нами алой крови врагов!","name": "Песнь Рагнара"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5725, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Наровчатов","text": "Мы дни раздарили вокзалам!\nИ вот - ворвалось в бытие\nПургой, камнепадом, обвалом\nНеслышное слово твое.\nРожденная гордой и горькой,\nПрямая, как тень от угла,\nТы руку, иконоборкой,\nНа счастье мое подняла.\nТы напрочь уходишь, чужая,\nИ в пору занять у тебя\nЛюбить, ничего не прощая,\nПрощать, ничего не любя.\nОбугленный взгляд исподлобья!..\nНе сдержит ни шепот, ни крик\nМое бытовое подобье,\nМой грустный и вечный двойник.","name": "Прощальные стихи"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5726, "fields": {"themes": [18],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1821","text": "Пора покинуть, милый друг,\nЗнамена ветреной Киприды\nИ неизбежные обиды\nПредупредить, пока досуг.\nЧьих ожидать увещеваний!\nМы лишены старинных прав\nНа своеволие забав,\nНа своеволие желаний.\nУж отлетает век младой,\nУж сердце опытнее стало:\nТеперь ни в чем, любезный мой,\nНам исступленье не пристало!\nОставим юным шалунам\nСлепую жажду сладострастья;\nНе упоения, а счастья\nИскать для сердца должно нам.\nПресытясь буйным наслажденьем,\nПресытясь ласками цирцей,\nШепчу я часто с умиленьем\nВ тоске задумчивой моей:\nНельзя ль найти любви надежной?\nНельзя ль найти подруги нежной,\nС кем мог бы в счастливой глуши\nПредаться неге безмятежной\nИ чистым радостям души;\nВ чье неизменное участье\nБеспечно веровал бы я,\nСлучится ль вёдро иль ненастье\nНа перепутье бытия?\nГде ж обреченная судьбою?\nНа чьей груди я успокою\nСвою усталую главу?\nИли с волненьем и тоскою\nЕе напрасно я зову?\nИли в печали одинокой\nЯ проведу остаток дней\nИ тихий свет ее очей\nНе озарит их тьмы глубокой,\nНе озарит души моей!..","name": "Пора покинуть, милый друг...","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5727, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","date_from": "1945","text": "Я пил парное далеко\nтумана с белым небом,\nкак пьют парное молоко\nв стакане с белым хлебом.\nИ я опять себе простил\nжелание простора,\nкак многим людям непростым\nжелание простого.\nТак пусть святая простота\nвас радует при встрече,\nкак сказанное просто так\nпростое: «Добрый вечер».","name": "Я пил парное далеко...","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5728, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1887","text": "Уж побелели неба своды...\nПромчался резвый ветерок...\nПередрассветный сон природы\nУже стал чуток и легок.\nБлеснуло солнце: гонит ночи\nС нее последнюю дрему,—\nОна, вздрогнув,— открыла очи\nИ улыбается ему.","name": "Уж побелели неба своды...","date_to": "1887"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5729, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1840","text": "Осень срывала поблекшие листья\nС бледных деревьев, ручей покрывала\nТонкою слюдой блестящего льда...\nГрустный, блуждая в лесу обнаженном,\nВ чаще глубокой под дубом и елью\nМирно уснувших двух нимф я увидел.\nВетер играл их густыми власами,\nВеял, клубил их зеленые ризы,\nНежно их жаркие лица лобзая.\nВдруг за горами послышался топот,\nЛаянье псов и охотничьи роги.\nНимфы проснулись: одна за кустами,\nШумом испугана, в чащу сокрылась,\nРобко дыханье тая; а другая,\nС хохотом резким, с пригорка к пригорку,\nС холма на холм, из лощины в лощину\nБыстро кидалась, и вот, за горами,\nТише и тише... исчезла... Но долго\nПо лесу голос ее повторялся.","name": "Эхо и молчание","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5730, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "Зачем я не птица, не ворон степной,\nПролетевший сейчас надо мной?\nЗачем не могу в небесах я парить?\nИ одну лишь свободу любить?\nНа запад, на запад помчался бы я,\nГде цветут моих предков поля,\nГде в замке пустом, на туманных горах,\nИх забвенный покоится прах.\nНа древней стене их наследственный щит\nИ заржавленный меч их висит.\nЯ стал бы летать над мечом и щитом\nИ смахнул бы я пыль с них крылом;\nИ арфы шотландской струну бы задел,\nИ по сводам бы звук полетел;\nВнимаем одним, и одним пробужден,\nКак раздался, так смолкнул бы он.\nНо тщетны мечты, бесполезны мольбы\nПротив строгих законов судьбы.\nМеж мной и холмами отчизны моей\nРасстилаются волны морей.\nПоследний потомок отважных бойцов\nУвядает среди чуждых снегов;\nЯ сдесь был рожден, но нездешний душой...\nО! Зачем я не ворон степной?..","name": "ЖЕЛАНИЕ","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5731, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Божественная доброта\nНам светит в доле и недоле,\nИ тень вселенского креста\nНа золотом простерта поле.\nКогда ж затмится сирый дол\nГолгофским сумраком — сквозь слезы\nВзгляни: животворящий ствол\nКакие обымают розы!\nКто, мирных пристаней беглец,\nВ широких океанах плавал,\nТот знал, отчаянный пловец,\nКак душу делят Бог и дьявол:\nКому ты сам пойдешь, кому\nСудьбы достанутся обломки;\nОн помнит бурь кромешных тьму\nИ горший мрак — души потемки.\nНо лишь кто долгий жизни срок\nГлубоко жил и вечно ново,\nПоймет — не безутешный рок,\nНо утешение Иова:\nКак дар, что Бог назад берет,\nУпрямым сердцем не утрачен,\nКак новой из благих щедрот\nВозврат таинственный означен.","name": "Иов"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5732, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Нарбут","text": "Зима уходила, рыдая\nВ сиянье безбурного дня,\nИ следом Весна молодая\nПришла, все в лесу зеленя.\nОвраги гудят и бушуют,\nЛомая сквозь челюсти лед,\nИ ивы корявые чуют\nИ Пасху, и с ней хоровод.\nА солнце лучи, точно струны,\nК земле протянуло, чтоб петь,\nИ гусли играют так юно,\nКак звонкая, звонкая медь.\nА шляхом, как барышня с бала,\nФуфыря густой кринолин,\nУходит Зима. Ей опала —\nЗавявший в руке георгин!\nНа след осторожно ступая,\nУходит от юркой Весны\nОбиженно даль голубая,\nЛишь банты от шляпы видны.","name": "Владимир Нарбут — Гобелен"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5733, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1913","text": "Любовь должна быть счастливой-\nЭто право любви.\nЛюбовь должна быть красивой-\nЭто мудрость любви.\nГде ты видел такую любовь?\nУ господ писарей генерального штаба?\nНа эстраде,где бритый тенор,\nПрижимая к манишке перчатку,\nВзбивает сладкие сливки\nИз любви,соловья и луны?\nВ лирических строчках поэтов,\nГде любовь рифмуется с кровью\nИ почти всегда голодна?..\nК ногам прекрасной любви\nКладу этот жалкий венок из полыни,\nКоторая сорвана мной в ее опустелых\nСадах...","name": "ГОРЬКИЙ МЕД","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5734, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1913","text": "Пять материков, пять океанов\nДано моей матери, и я пятью\nЛучезарными зеркалами в душу волью\nСолнечный ветер млечных туманов.\nПриниженное искусствами Осязанье,\nТы царственней остальных пяти:\nВ тебе амеб студенистое дрожанье\nИ пресмыкающихся слизкие пути.\nМумму Тиамат, праматерь слепая\nЛюбовного зуда, в рыбью дыру\nРастерзанной вечности, не она ли, слипая\nКатышами, метала звездную икру...\nИ вы, близнецы расщепленного рода,\nНеразделимые - кто древнее из двух -\nПрисосы, манящие в глубь пищевода,\nИли музыкой ароматов дрожащий нюх.\nВ вас прыжок электрический на кошачьих лапах,\nБеспокойная вскинутость оленьего венца,\nПрохлада источников и мускусный запах\nДевственной самки, зовущей самца.\nИ вы, последние, нежные двое -\nЗрение и Слух,- как млечный туман,\nБез границ ваше царство радужное огневое,\nБушующий энергиями эфирный океан.","name": "Пять чувств","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5735, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Надсон","date_from": "1880","text": "Вы смущены... такой развязки\nДля ежедневной старой сказки\nПредугадать вы не могли,—\nИ, как укор, она пред вами\nЛежит, увитая цветами...\nНе плачьте ж — поздними слезами\nНе вырвать жертвы у земли!","name": "Вы смущены... такой развязки...","date_to": "1880"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5736, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1919","text": "Да разве это жизнь в квартете взоров гневных,\nВ улыбках, дергаемых болью и тоской,\nИ в столкновении, и в стычках ежедневных\nИз-за искусства, угнетенного тобой?\nДа разве это жизнь в болоте дрязг житейских,\nВ заботах мелочных о платье и куске,\nВ интригах, в сплетнях, в сальностях лакейских,\nС фразеологией гнусней, чем в кабаке?\nДа разве это жизнь, достойная Поэта,\nИзбранника сердец, любимца Божества,\nДа разве это жизнь - существованье это,\nИ если это жизнь, то чем она жива?\nОна жива тобой, цветком махровым прозы,\nБескрылой женщиной, от ревности слепой,\nТупою к красоте и к окрыленью грезы,\nТобой рожденная, она жива тобой!\nОна жива тобой, мертвящею поврагой\nПрироды, лирики, любви и Божества,\nТобой ничтожною, залившей черной влагой\nМои горячие и мысли, и слова.\nРазбитою мечтой, причиной катастрофы\nПоэта творчества вовеки ты пребудь.\nТы - бездна мрачная! Ты - крест моей Голгофы!\nТы - смерть моя! Ты - месть! В тебе сплошная жуть.\nЯ так тебя любил, как никого на свете!\nЯ иак тебя будил, но не проснулась ты!\nДа не пребудешь ты пред Господом в ответе\nЗа поругание невинной красоты.","name": "РАЗВЕНЧАНИЕ","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5737, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1915","text": "Болесть да зас\nха,\nНа скотину мор.\nГорбясь, шьет старуха\nМертвецу убор.\nХолст ледащ на ощупь,\nСлепы нить, игла...\nКак медвежья поступь,\nТемень тяжела.\nС печи смотрят годы\nС карлицей-судьбой.\nВодят хороводы\nТучи над избой.\nМертвый дух несносен,\nМаета и чад.\nПомелища сосен\nВ небеса стучат.\nГлухо божье ухо,\nСвод надземный толст.\nШьет, кляня, старуха\nПоминальный холст.","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5738, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "И это снилось мне, и это снится мне,\nИ это мне еще когда-нибудь приснится,\nИ повторится все, и все довоплотится,\nИ вам приснится все, что видел я во сне.\nТам, в стороне от нас, от мира в стороне\nВолна идет вослед волне о берег биться,\nА на волне звезда, и человек, и птица,\nИ явь, и сны, и смерть - волна вослед волне.\nНе надо мне числа: я был, и есмь, и буду,\nЖизнь - чудо из чудес, и на колени чуду\nОдин, как сирота, я сам себя кладу,\nОдин, среди зеркал - в ограде отражений\nМорей и городов, лучащихся в чаду.\nИ мать в слезах берет ребенка на колени.","name": "И это снилось мне, и это снится мне..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5739, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Анчаров","text": "Но не в том смысле сорок первый, что сорок первый год, а в том, что сорок медведей убивает охотник, а сорок первый медведь — охотника... Есть такая сибирская легенда.\nЯ сказал одному прохожему\nС папироской «Казбек» во рту,\nНа вареник лицом похожему\nИ с глазами, как злая ртуть.\nЯ сказал ему: «На окраине\nГде-то, в городе, по пути,\nСердце девичье ждет хозяина.\nКак дорогу к нему найти?»\nПосмотрев на меня презрительно\nИ сквозь зубы цедя слова,\nОн сказал:\n«Слушай, парень, не приставай к прохожему,\nа то недолго и за милиционером сбегать».\nИ ушел он походкой гордою,\nОт величья глаза мутны.\nУродись я с такой мордою.\nЯ б надел на нее штаны.\nНад Москвою закат сутулится,\nНочь на звездах скрипит давно.\nЖили мы на щербатых улицах,\nНо весь мир был у наших ног.\nНе унять нам ночами дрожь никак.\nИ у книг подсмотрев концы,\nМы по жизни брели — безбожники,\nМушкетеры и сорванцы.\nВ каждом жил с ветерком повенчанный\nНепоседливый человек.\nНас без слез покидали женщины,\nА забыть не могли вовек.\nНо в тебе совсем на иной мотив\nТишина фитилек горит.\nЧерти водятся в тихом омуте —\nТак пословица говорит.\nНе хочу я ночами тесными\nЗадыхаться и рвать крючок.\nНе хочу, чтобы ты за песни мне\nВ шапку бросила пятачок.\nЯ засыпан людской порошею,\nЯ мечусь из краев в края.\nЭй, смотри, пропаду, хорошая,\nНедогадливая моя!","name": "Сорок первый"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5740, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1909","text": "Ликуй, звени, блести, мой легкий, тонкий стих,\nЛикуй, мой звонкий стих, о радостях моих.\nЯ кроткою мечтой тоску преодолел,\nИ сладко полюбил, и нежно пожалел.\nИ так люблю, губя,— и так, любя, гублю,\nИ, погубив, опять прильну — и оживлю.","name": "Ликуй, звени, блести, мой легкий, тонкий стих...","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5741, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1909","text": "Раз двое третьего рассматривали в лупы\nИ изрекли: \"Он глуп\". Весь ужас здесь был\nв том,\nЧто тот, кого они признали дураком,\nБыл умницей,- они же были глупы,\n\"Кто этот, лгущий так туманно,\nНеискренно, шаблонно и пространно?\"\n- \"Известный мистик N, большой чудак\".\n- \"Ах, мистик? Так... Я полагал - дурак\".\nОслу образованье дали.\nОн стал умней? Едва ли.\nНо раньше, как осел,\nОн просто чушь порол,\nА нынче - ах злодей -\nОн, с важностью педанта,\nПри каждой глупости своей\nСсылается на Канта.\nДурак рассматривал картину:\nЛиловый бык лизал моржа.\nДурак пригнулся, сделал мину\nИ начал: \"Живопись свежа...\nИдея слишком символична,\nНо стилизовано прилично\"\n(Бедняк скрывал сильней всего,\nЧто он не понял ничего),\nУмный слушал терпеливо\nИзлиянья дурака:\n\"Не затем ли жизнь тосклива,\nИ бесцветна, и дика,\nЧто вокруг, в конце концов,\nСлишком много дураков?\"\nНо, скрывая желчный смех,\nУмный думал, свирепея:\n\"Он считает только тех,\nКто его еще глупее,-\n\"Слишком много\" для него...\nНу а мне-то каково?\"\nДурак и мудрецу порою кровный брат:\nДурак вовек не поумнеет,\nНо если с ним заспорит хоть Сократ,-\nС двух первых слов Сократ глупеет!\nПусть свистнет рак,\nПусть рыба запоет,\nПусть манна льет с небес,-\nНо пусть дурак\nСебя в себе найдет -\nВот чудо из чудес!","name": "Вешалка дураков","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5742, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Веневитинов","date_from": "1823","text": "О Феб! тебя ль дерзнем обманчивым назвать?\nНе твой ли быстрый взор умеет проникать\nДо глубины сердец, где возникают мщенья\nИ злобы бурные, но тайные волненья.\nПо смерти Цезаря ты с Римом скорбь делил,\nКровавым облаком чело твое покрыл;\nТы отвратил от нас разгневанные очи,\nИ мир, преступный мир, страшился вечной ночи.\nНо всё грозило нам - и рев морских валов,\nИ вранов томный клик, и лай ужасный псов.\nКолькраты зрели мы, как Этны горн кремнистой\nРасплавленны скалы вращал рекой огнистой\nИ пламя клубами на поле изрыгал.\nГерманец трепетный на небеса взирал;\nСо треском облака сражались с облаками,\nИ Альпы двигались под вечными снегами.\nСвященный лес стенал; во мгле густой ночей\nСкитался бледный сонм мелькающих теней.\nМедь потом залилась (чудесный знак печали!),\nНа мраморах богов мы слезы примечали.\nЗемля отверзлася, Тибр устремился вспять,\nИ звери, к ужасу, могли слова вещать;\nРазлитый Эридан кипящими волнами\nУвлек дремучий лес и пастырей с стадами.\nВо внутренности жертв священный взор жрецов\nЧитал лишь бедствия и грозный гнев богов;\nВ кровавые струи потоки обращались;\nВолки, ревучие средь стогн, во мгле скитались;\nМы зрели в ясный день и молнию, и гром,\nИ страшную звезду с пылающим хвостом.\nИ так вторицею орлы дрались с орлами.\nВ полях Филипповых под теми ж знаменами\nРодные меж собой сражались вновь полки,\nИ в битве падал брат от братниной руки;\nДвукраты рок велел, чтоб римские дружины\nПитали кровию фракийские долины.\nБыть может, некогда в обширных сих полях,\nГде наших воинов лежит бездушный прах,\nСпокойный селянин тяжелой бороною\nУдарит в шлем пустой и трепетной рукою\nПоднимет ржавый щит, затупленный булат,-\nИ кости под его стопами загремят.","name": "Знамения перед смертью Цезаря","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5743, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1966","text": "Экспресс Москва-Варшава, тринадцатое место,-\nВ приметы я не верю - приметы ни при чем:\nВедь я всего до Минска, майор - всего до Бреста,-\nТолкуем мы с майором, и каждый - о своем.\nЯ ему про свои неполадки,\nНо ему незнакома печаль:\nМатериально - он в полном порядке,\nА морально... Плевать на мораль!\nМайор неразговорчив - кончал войну солдатом,-\nНо я ему от сердца - и потеплел майор.\nНо через час мы оба пошли ругаться матом,\nИ получился очень конкретный разговор.\nМайор чуть-чуть не плакал, что снова уезжает,\nЧто снова под Берлином еще на целый год:\nЕму без этих немцев своих забот хватает,-\nХотя бы воевали, а то - наоборот...\nМайор сентиментален - не выдержали нервы:\nЖена ведь провожала,- я с нею говорил.\nМайор сказал мне после: \"Сейчас не сорок первый,\nА я - поверишь, парень! - как снова пережил\".","name": "Экспресс Москва-Варшава, тринадцатое место...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5744, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1960","text": "Солнце разлито поровну,\nВернее, по справедливости,\nВернее, по стольку разлито,\nКто сколько способен взять:\nВ травинку и прутик — поменьше,\nВ большое дерево — больше,\nВ огромное дерево — много.\nСпит, затаившись до времени:\nсмотришь, а не видать.\nГолыми руками его можно потрогать,\nНе боясь слепоты и ожога.\nСолнце умеет работать. Солнце умеет спать.\nНо в темные зимние ночи,\nКогда не только что солнца —\nЗвезды не найдешь во Вселенной\nИ кажется, нет управы\nНа лютый холод и мрак,\nВеселое летнее солнце выскакивает из полена\nИ поднимает немедленно\nТрепещущий огненный флаг!\nСолнце разлито поровну,\nВернее, по справедливости,\nВернее, по стольку разлито,\nКто сколько способен взять.\nВ одного человека — поменьше,\nВ другого — гораздо больше,\nА в некоторых — очень много.\nСпит, затаившись до времени. Можно руку\nсмело пожать\nЭтим людям,\nНе надевая брезентовой рукавицы,\nНе ощутив на ладони ожога\n(Женщины их даже целуют,\nВ общем-то не обжигая губ).\nА они прощаются с женщинами и уходят\nсвоей дорогой.\nНо в минуты,\nКогда не только что солнца —\nЗвезды не найдешь вокруг,\nКогда людям в потемках становится страшно\nи зябко,\nВдруг появляется свет.\nВдруг разгорается пламя,\nразгорается постепенно, но ярко.\nЛюди глядят, приближаются,\nСходятся, улыбаются,\nРуке подавая руку,\nПриветом встречая привет.\nСолнце спрятано в каждом!\nНадо лишь вовремя вспыхнуть,\nНе боясь, что окажется мало\nВселенского в сердце огня.\nЯ видел, как от травинки\nЗагорелась соседняя ветка,\nА от этой ветки — другая,\nА потом принималось дерево,\nА потом занималось зарево\nИ было светлее дня!\nВ тебе есть капелька солнца\n(допустим, что ты травинка).\nОтдай ее, вспыхни весело,\nДерево пламенем тронь.\nБыть может, оно загорится\n(хоть ты не увидишь этого,\nПоскольку отдашь свою капельку,\nЗолотую свою огневинку).\nВсе умирает в мире. Все на земле сгорает.\nВсе превращается в пепел. Бессмертен\nтолько огонь!","name": "Солнце","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5745, "fields": {"themes": [],"author": "Маргарита Алигер","date_from": "1955","text": "По всей земле, во все столетья,\nвеликодушна и проста,\nвсем языкам на белом свете\nвсегда понятна красота.\nХранят изустные творенья\nи рукотворные холсты\nнеугасимое горенье\nжеланной людям красоты.\nЛюдьми творимая навеки,\nона понятным языком\nведет рассказ о человеке,\nс тревогой думает о нем\nи неуклонно в жизни ищет\nего прекрасные черты.\nЧем человек сильней и чище,\nтем больше в мире красоты.\nИ в сорок пятом, в сорок пятом\nона светила нам в пути\nи помогла моим солдатам\nее из пламени спасти.\nДля всех людей, для всех столетий\nони свершили подвиг свой,\nи этот подвиг стал на свете\nпримером красоты земной.\nИ эта красота бездонна,\nи безгранично ей расти.\nПрощай, Сикстинская Мадонна!\nСчастливого тебе пути!","name": "О красоте","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5746, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Ты знаешь, что Мэгги к венцу получила?\nТы знаешь, что Мэгги к венцу получила?\nС крысиным хвостом ей досталась кобыла.\nВот именно это она получила.\nТы знаешь, во что влюблена она пылко?\nТы знаешь, во что влюблена она пылко?\nУ Мэгги всегда под подушкой бутылка.\nВ бутылку давно влюблена она пылко.\nА знаешь, как с Мэгги жених обвенчался?\nА знаешь, как с Мэгги жених обвенчался?\nПсаломщик был пьян, а священник качался.\nВ то время как суженый с Мэгги венчался.\nА знаешь, чем кончилось ночью веселье?\nА знаешь, чем кончилось ночью веселье?\nЖених у постели свалился с похмелья.\nВот так и окончилось это веселье!","name": "Свадьба Мэгги"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5747, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "Раз архитектор с птичницей спознался.\nИ что ж? - в их детище смешались две натуры:\nСын архитектора - он строить покушался,\nПотомок птичницы - он строил только \"куры\".","name": "ЭПИГРАММА II"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5748, "fields": {"themes": [7],"author": "Владимир Солоухин","date_from": "1969","text": "Жизнь моя, что мне делать с нею,\nТо блеснет, то нет из-за туч.\nПомоложе я был цельнее,\nБыл направлен, как узкий луч.\nЗа работу берешься круто,\nПо-солдатски жесток режим,\nВсе расписано по минутам:\nЧас обедаем, час лежим.\nВ семь зарядка — и сразу в омут.\nИ за стол рабочий, «к станку»,\nНа прогулку выйти из дому\nРаньше времени не могу.\nИли вот, простая примета,\nВот каким я суровым был,—\nДождик выпадет ясным летом,\nВ лес отправишься по грибы,\nА малина, или черника,\nИль ореховая лоза,\nЗемляника и костяника\nТак и тянутся на глаза.\nТак и тянутся, так и жаждут.\nТолько цель у меня узка,\nИ не дрогнула ни однажды\nНи душа моя, ни рука.\nИ сорвать бы... чего бояться?\nЧто там ягода? Пустяки!\nНо рискованно распыляться\nИ дробить себя на куски.\nНет, соблазны все бесполезны,\nЕсли в лес пошел по грибы...\nВот каким я тогда железным,\nВот каким я хорошим был.\nА теперь я люблю — окольно,\nНе по струнке люблю уже,\nКак-то больно и как-то вольно\nИ раскованно на душе.\nПозабыл я свою привычку,\nИ хотя по грибы идешь,\nТо орешек, а то брусничку,\nТо цветок по пути сорвешь.","name": "Жизнь моя, что мне делать с нею...","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5749, "fields": {"themes": [20],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1914","text": "Свершилось. Рок рукой суровой\nПриподнял завесу времен.\nПред нами лики жизни новой\nВолнуются, как дикий сон.\nПокрыв столицы и деревни,\nВзвились, бушуя, знамена.\nПо пажитям Европы древней\nИдет последняя война.\nИ все, о чем с бесплодным жаром\nПугливо спорили века.\nГотова разрешить ударом\nЕе железная рука.\nНо вслушайтесь! В сердцах стесненных\nНе голос ли надежд возник?\nПризыв племен порабощенных\nВрывается в военный крик.\nПод топот армий, гром орудий,\nПод ньюпоров гудящий лет,\nВсе то, о чем мы, как о чуде,\nМечтали, может быть, встает.\nТак! слишком долго мы коснели\nИ длили Валтасаров пир!\nПусть, пусть из огненной купели\nПреображенным выйдет мир!\nПусть падает в провал кровавый\nСтроенье шаткое веков,-\nВ неверном озареньи славы\nГрядущий мир да будет нов!\nПусть рушатся былые своды,\nПусть с гулом падают столбы;\nНачалом мира и свободы\nДа будет страшный год борьбы!","name": "Последняя война","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5750, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1937","text": "Не утаю от Тебя печали,\nтак же как радости не утаю.\nСердце свое раскрываю вначале,\nкак достоверную повесть Твою.\nНе в монументах и не в обелисках,\nне в застекленно-бетонных дворцах -\nТы возникаешь невидимо, близко,\nв древних и жадных наших сердцах.\nТы возникаешь естественней вздоха,\nкрови моей клокотанье и тишь,\nи я Тобой становлюсь, Эпоха,\nи Ты через сердце мое говоришь.\nИ я не таю от Тебя печали\nи самого тайного не таю:\nсердце свое раскрываю вначале,\nкак исповедную повесть Твою...","name": "Не утаю от Тебя печали...","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5751, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1910","text": "В неверный час тебя я встретил,\nИ избежать тебя не мог -\nНас рок одним клеймом отметил,\nОдной погибели обрек.\nИ, не противясь древней силе,\nЧто нас к одной тоске вела,\nПокорно обнажив тела,\nОбряд любви мы сотворили.\nНе верил в чудо смерти жрец,\nИ жертва тайны не страшилась,\nИ в кровь вино не претворилось\nВо тьме кощунственных сердец.","name": "В неверный час тебя я встретил...","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5752, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Антокольский","date_from": "1977","text": "(Подражание)\nТы мне клялся душой сначала,\nНазвал ты душенькой меня,—\nНо сердце у меня молчало,\nБесчувственное для огня,\nТы от меня ушел в дурмане,\nУжасно бледен, со стыдом,\nИ с горстью медяков в кармане\nПришел в ту ночь в игорный дом,\nТам деньги на сукне зеленом,\nА в канделябрах жар свечей.\nТам в каждом сердце воспаленном\nГнездится алчный казначей.\nТы входишь... В голове затменье...\nНо, глядя гибели в глаза,\nНа карты ставишь всё именье —\nИ сразу выиграл с туза!\nЧто за удача! Что за диво!\nУдвоил ставку банкомет,\nНо он фортуны нестроптивой\nИз рук твоих не переймет.\nУже вам не хватает мела\nСводить подсчеты на сукне.\n. . . . . . . . . . . . . . . .\nТы пред рассветом стукнул смело\nНа огонек в моем окне.\nПроснулась я и онемела.\nКазалось, всё это во сне.\nА ты стоял белее мела\nИ бросил выигрыш свой мне.\nИ сердце у меня стучало!\nЯ ассигнаций не рвала,\nКлялась тебе душой сначала,\nА после душенькой звала.","name": "Старинный романс (Ты мне клялся...)","date_to": "1977"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5753, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1880","text": "Вся зала ожидания полна,\nПартер притих, сейчас начнется пьеса.\nПередо мной, безмолвна и грозна,\nВолнуется грядущего завеса.\nКак я, бывало, взор туда вперял,\nКак смутный каждый звук ловил оттуда!\nКаких-то новых слов я вечно ждал,\nКакого-то неслыханного чуда.\nО Новый год! Теперь мне всё равно,\nНесешь ли ты мне смерть и разрушенье,\nИль прежних лет мне видеть суждено\nБесцветное, тупое повторенье...\nНемного грез — осколки светлых дней —\nКак вихрем, он безжалостно развеет,\nЕще немного отпадет друзей,\nЕще немного сердце зачерствеет.","name": "На Новый 1881 год","date_to": "1880"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5754, "fields": {"themes": [],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1820","text": "Краток, но мирен и тих младенческий, сладостный возраст!\nНо - ах, не знает цены дням безмятежным дитя.\nЮноша в буре страстей, а муж, сражаяся с буйством,\nПо невозвратном грустят в тяжкой и тщетной тоске.\nТак из объятий друзей вырывается странник; но вскоре\nВздрогнет, настижен грозой, взглянет в унылую даль:\nИщет - бедный!- любви, напрасно хижины ищет;\nОн одинок - и дождь хлещет навстречу ему,\nВетер свистит, гремят и рокочут сердитые громы,\nИ, осветя темноту, молния тучи сечет!","name": "Возраст счастия","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5755, "fields": {"themes": [7],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1926","text": "Вот он!\nСлушайте и пейте.\nВот он!\nЧей-то и ничей.\nКак серебряная флейта,\nЛег в песчанике ручей.\nОн течет\nи балагурит.\nА на нем,\nясна, чиста,\nЗолотой клавиатурой\nОтразилась высота.\nЯ застыл благоговейно,\nОчарован высотой,\nНадо мною\nмуравейник,\nМуравейник золотой!\nВот где чаянья сбылися:\nНичего у пыльных ног,\nТолько рюмки кипарисов\nУзкой скатертью дорог.\nИ еще,\nПод шалью яркой,\nДа еще,\nВ тиши и тьме,\nЧернобровая татарка,\nСинеглазая Этьме.\nСчастлив я\nИ беззаботен!\nНо и счастье\nИ покой\nЯ, ей-богу, заработал\nЭтой раненой рукой.\nДа,\nЯ прожил не играя,\nВсё я знал:\nИ плоть и кровь.\nСпой же песню, дорогая,\nПро счастливую любовь!\nХлынет синяя улыбка,\nЗахлестнет веселый рот,\nИ серебряная рыбка\nМежду губ ее мелькнет.\nМне бы надо осторожней,\nЯ запутался, ей-ей,\nВ этом черном бездорожье\nУдивительных бровей.\nЭти\nчертовские веки...\nЭтот\nчертов синий цвет!\nНо в каком, скажите, веке\nБыл рассудочным поэт?","name": "Ночной ручей","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5756, "fields": {"themes": [7],"author": "София Парнок","text": "Вал морской отхлынет и прихлынет,\nА река уплывает навеки.\nВот за что, только молодость минет,\nМы так любим печальные реки.\nСтрашный сон навязчиво мне снится:\nЯ иду. Путь уводит к безлюдью.\nПролетела полночная птица\nИ забилась под левою грудью.\nПусть меня положат здесь на отмель\nУмирать, вспоминая часами\nОбо всем, что Господь у нас отнял,\nИ о том, что мы отняли сами.","name": "Вал морской отхлынет и прихлынет..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5757, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1945","text": "Л. К.\nНам, по правде сказать, в этот вечер\nИ развлечься-то словно бы нечем:\nВедь пасьянс — это скучное дело,\nКниги нет, а лото надоело...\nВьюга, знать, разгуляется к ночи:\nЗа окошком ненастье бормочет,\nВетер что-то невнятное шепчет...\nЗавари-ка ты чаю покрепче,\nНатурального чаю, с малиной:\nС ним и ночь не покажется длинной!\nДа зажги в этом сумраке хмуром\nЛампу ту, что с большим абажуром.\nУ огня на скамеечке низкой\nМы усядемся тесно и близко\nИ, чаек попивая из чашек,\nДай-ка вспомним всю молодость нашу,\nВсю, от ветки персидской сирени\n(Положи-ка мне ложку варенья).\nВспомню я,— мы теперь уже седы,—\nКак ты раз улыбнулась соседу,\nВспомнишь ты,— что уж нынче за счеты,—\nКак пришел под хмельком я с работы,\nВспомним ласково, по-стариковски,\nНашей дочери русые коски,\nВспомним глазки сынка голубые\nИ решим, что мы счастливы были,\nНо и глупыми всё же бывали...\nПостели-ка ты мне на диване:\nМожет, мне в эту ночь и приснится,\nЧто ты стала опять озорницей!","name": "Нам, по правде сказать, в этот вечер...","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5758, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1917","text": "Так! наконец-то мы в своих владеньях!\nОдежду - на пол, тело - на кровать.\nСтупай, душа, в безбрежных сновиденьях\nТомиться и страдать!\nДорогой снов, мучительных и смутных,\nБреди, бреди, несовершенный дух.\nО, как еще ты в проблесках минутных\nИ слеп, и глух!\nЕще томясь в моем бессильном теле,\nСквозь грубый слой земного бытия\nУчись дышать и жить в ином пределе,\nГде ты - не я;\nГде, отрешен от помысла земного,\nСвободен ты... Когда ж в тоске проснусь,\nСоединимся мы с тобою снова\nВ нерадостный союз.\nДень изо дня, в миг пробужденья трудный,\nПрипоминаю я твой вещий сон,\nСмотрю в окно и вижу серый, скудный\nМой небосклон,\nВсё тот же двор, и мглистый, и суровый,\nИ голубей, танцующих на нем...\nЛишь явно мне, что некий отсвет новый\nЛежит на всем.","name": "Сны","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5759, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1827","text": "В степи мирской, печальной и безбрежной,\nТаинственно пробились три ключа:\nКлюч юности, ключ быстрый и мятежный,\nКипит, бежит, сверкая и журча.\nКастальский ключ волною вдохновенья\nВ степи мирской изгнанников поит.\nПоследний ключ - холодный ключ забвенья,\nОн слаще всех жар сердца утолит.","name": "В степи мирской, печальной и безбрежной...","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5760, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","date_from": "1974","text": "Я от вас отставал, острова,\nИ негаданно, и нечаянно, —\nНе летела туда голова —\nНадоевшая и печальная.\nА летела она через мост,\nВ переулки, печали и улицы, —\nГде не горе вставало в рост,\nНе сутулясь и не сутуляся.\nТам летела, без дела, листва,\nДом стоял, от беды перегруженный,\nЯ на улице этой привстал,\nСлава Богу, тобой разбуженный.","name": "Острова в океане","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5761, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "Забудь опять\nСвои надежды;\nОб них вздыхать\nСудьба невежды;\nОна дитя:\nНе верь на слово;\nОна шутя\nПолюбит снова;\nВсе, что блестит,\nЕе пленяет;\nВсе, что грустит,\nЕе пугает;\nТак облачко\nПо небу мчится\nСветло, легко;\nОно глядится\nВ волнах морских\nПоочередно;\nНо чужд для них\nПрошлец свободный;\nОн образ свой\nВо всех встречает,\nХоть их порой\nНе замечает.","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5762, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1919","text": "Скалы — мозоли земли,\nВолны — ловецкие жилы.\nВаши черны корабли,\nПуть до бесславной могилы.\nНаш буреломен баркас,\nВ вымпеле солнце гнездится,\nГруз — огнезарый атлас —\nБрачному миру рядиться.\nСпрут и морской однозуб\nСтали бесстрашных добычей.\nДали, прибрежный уступ\nПомнят кровавый обычай:\nС рубки низринуть раба\nВ снедь брюхоротым акулам.\nНаша ли, братья, судьба\nВвериться пушечным дулам!\nВ вымпеле солнце-орел\nВывело красную стаю;\nМачты почуяли мол,\nСнасти — причальную сваю.\nСкоро родной материк\nВетром борта поцелует;\nБудет ничтожный — велик,\nНищий в венке запирует.\nСветлый восстанет певец\nзвукам прибоем научен\nИ не изранит сердец\nСкрип стихотворных уключин.","name": "Ловцы","date_to": "1919"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5763, "fields": {"themes": [7],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1908","text": "Сошлись чертовки на перекрестке,\nНа перекрестке трех дорог\nСошлись к полночи, и месяц жесткий\nВисел вверху, кривя свой рог.\nНу, как добыча? Сюда, сестрицы!\nМешки тугие,- вот прорвет!\nС единой бровью и с ликом птицы,-\nВыходит старшая вперед.\nИ запищала, заговорила,\nРазинув клюв и супя бровь:\n\"Да что ж, не плохо! Ведь я стащила\nУ двух любовников - любовь.\nСидят, целуясь.. А я, украдкой,\nКак подкачусь, да сразу - хвать!\nНебось, друг друга теперь не сладко\nИм обнимать да целовать!\nА вы, сестрица?\" - \"Я знаю меру,\nМне лишь была б полна сума\nЯ у пророка украла веру,-\nИ он тотчас сошел с ума.\nОн этой верой махал, как флагом,\nКричал, кричал... Постой же, друг!\nК нему подкралась я тихим шагом -\nДа флаг и вышибла из рук!\"\nХохочет третья: \"Вот это средство!\nИ мой денечек не был плох:\nЯ у ребенка украла детство,\nОн сразу сник. Потом издох\".\nСмеясь, к четвертой пристали: ну же,\nА ты явилась с чем, скажи?\nМешки тугие, всех наших туже...\nСкорей веревку развяжи!\nЧертовка мнется, чертовке стыдно...\nСама худая, без лица\n\"Хоть я безлика, а все ж обидно:\nЯ обокрала - мудреца.\nЖирна добыча, да в жире ль дело!\nЯ с мудрецом сошлась на грех.\nЕдва я мудрость стащить успела,-\nОн тотчас стал счастливей всех!\nСмеется, пляшет... Ну, словом, худо.\nНазад давала - не берет.\n\"Спасибо, ладно! И вон отсюда!\"\nПришлось уйти... Еще убьет!\nКонца не вижу я испытанью!\nМешок тяжел, битком набит!\nКуда деваться мне с этой дрянью?\nХотела выпустить - сидит\".\nЧертовки взвыли: наворожила!\nНе людям быть счастливей нас!\nВот угодила, хоть и без рыла!\nТащи назад! Тащи сейчас!\n\"Несите сами! Я понесла бы,\nДа если люди не берут!\"\nИ разодрались четыре бабы:\nСестру безликую дерут.\nСмеялся месяц... И от соблазна\nСокрыл за тучи острый рог.\nДрались... А мудрость лежала праздно\nНа перекрестке трех дорог.","name": "Мудрость","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5764, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Я судил людей и знаю точно,\nчто судить людей совсем\nнесложно -\nтолько погодя бывает тошно,\nесли вспомнишь как-нибудь\nоплошно.\nКто они, мои четыре пуда\nмяса, чтоб судить чужое мясо?\nБольше никого судить не буду.\nХорошо быть не вождем, а массой.\nХорошо быть педагогом школьным,\nиль сидельцем в книжном магазине,\nиль судьей... Каким судьей?\nфутбольным:\nбыть на матчах пристальным\nразиней.\nЕсли сны приснятся этим судьям,\nто они во сне кричать не станут.\nНу, а мы? Мы закричим, мы будем\nвспоминать былое неустанно.\nОпыт мой особенный и скверный -\nкак забыть его себя заставить?\nЭтот стих - ошибочный, неверный.\nЯ неправ. Пускай меня поправят.","name": "Я судил людей и знаю точно..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5765, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Бестужев","date_from": "1829","text": "Вам, семейство милых братий,\nВам, созвездие друзей,\nЖар приветственных объятий\nИ цветы моих речей!\nВы со мной — и лед сомненья\nРастопил отрадный луч,\nИ невольно песнопенья\nИз души пробился ключ!\nВ благовонном дыме трубок,\nКак звезда, несется кубок,\nВлажной искрою горя —\nЖемчуга и янтаря;\nВ нем, играя и светлея,\nДышит пламень Прометея,\nКак бессмертия заря!\nРаздавайся ж, клик заздравной,\nБлагоденствие, живи\nНа Руси перводержавной,\nВ лоне правды и любви!\nИ слезами винограда\nИз чистейшего сребра\nДа прольется ей услада\nПросвещенья и добра!\nГряньте в чашу звонкой чашей.\nНебу взор и другу длань,\nВознесем беседы нашей\nУмилительную дань!\nДа не будет чужестранцем\nМежду нами бог ланит,\nИ улыбкой, и румянцем,\nНас здоровье озарит;\nИ предмет всемирной ловли,\nСчастье резвое, тайком,\nДа слетит на наши кровли\nСизокрылым голубком!\nЧтоб мы грозные печали\nНезаметно промечтали,\nВозбуждаемы порой,\nНа веселье и покой!\nДа из нас пылает каждой,\nУпитав наукой ум,\nВдохновительною жаждой\nПравых дел и светлых дум;\nВечно страху неприступен,\nВечно златом неподкупен,\nБезответно горделив\nНа прельстительный призыв!\nДа украсят наши сабли\nЭту молнию побед,\nКрови пламенные капли\nИ боев зубчатый след!\nНо, подобно чаше пирной\nВ свежих розанах венца,\nБудут искренностью мирной\nНаши повиты сердца!\nИ в сердцах — восторга искры,\nУмиления слеза,\nИ на доблесть чувства быстры,\nИ порочному — гроза!\nПусть любви могущий гений\nДаст нам звездные цветы\nИ перуны вдохновений\nВ поцелуе красоты!\nПусть он будет, вестник рая,\nНашей молодости брат,\nВ пламень жизни подливая\nСвой бесценный аромат,\nЧтобы с нектаром забвенья\nВ тихий час отдохновенья\nПозабыть у милых ног\nМеч и кубок, и венок.","name": "Тост","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5766, "fields": {"themes": [],"author": "Варлам Шаламов","text": "Кому я письма посылаю,\nКто скажет: другу иль врагу?\nЯ этот адрес слишком знаю,\nИ не писать я не могу.\nЧто ругань? Что благоговенье?\nИ сколько связано узлов\nИз не имеющих хожденья,\nИз перетертых старых слов?\nВедь брань подчас тесней молитвы\nНас вяжет накрепко к тому,\nЧто нам понадобилось в битве,—\nВоображенью своему.\nТогда любой годится повод\nИ форма речи не важна,\nЛишь бы строка была как провод\nИ страсть была бы в ней слышна.","name": "Кому я письма посылаю..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5767, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Бальмонт","text": "Я люблю тебя, Дьявол, я люблю Тебя, Бог,\nОдному — мои стоны, и другому — мой вздох,\nОдному — мои крики, а другому — мечты,\nНо вы оба велики, вы восторг Красоты.\nЯ как туча блуждаю, много красок вокруг,\nТо на север иду я, то откинусь на юг,\nТо далеко, с востока, поплыву на закат,\nИ пылают рубины, и чернеет агат.\nО, как радостно жить мне, я лелею поля,\nПод дождем моим свежим зеленеет земля,\nИ змеиностью молний и раскатом громов\nМного снов я разрушил, много сжег я домов.\nВ доме тесно и душно, и минутны все сны,\nНо свободно-воздушна эта ширь вышины,\nПосле долгих мучений как пленителен вздох.\nО, таинственный Дьявол, о, единственный Бог!","name": "Бог и Дьявол"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5768, "fields": {"themes": [7],"author": "Саша Черный","date_from": "1907","text": "1. Дом Шиллера\nНемцы надышали в крошечном покое.\nПлотные блондины смотрят сквозь очки.\nПод стеклом в витринах тлеют на покое\nБедные бессмертные клочки.\nГрязный бюст из гипса белыми очами\nГордо и мертво косится на толпу,\nСтены пропитались вздорными речами —\nУлица прошла сквозь львиную тропу...\nСмотрят с каталогом на его перчатки.\nНа стенах — портретов мертвое клише,\nУ окна желтеет жесткою загадкой\nГениальный череп из папье-маше.\nВ угловом покое тихо и пустынно\n(Стаду интересней шиллеровский хлам).\nЗдесь шагал титан по клетке трехаршинной\nИ скользил глазами по углам.\nНищенское ложе с рваным одеялом.\nВетхих, серых книжек бесполезный ряд.\nДряхлые портьеры прахом обветшалым\nКлочьями над окнами висят.\nУ стены грустят немые клавикорды.\nСпит рабочий стол с чернильницей пустой.\nБольше никогда поющие аккорды\nНе родят мечты свободной и простой...\nДочь привратницы с ужасною экземой\nХодит следом, улыбаясь, как Пьеро.\nНад какою новою поэмой\nБрошено его гусиное перо?\nЗдесь писал и умер Фридрих Шиллер...\nЯ купил открытку и спустился вниз.\nУ входных дверей какой-то толстый Миллер\nВ книгу заносил свой титул и девиз...\n2. Дом Гёте\nКто здесь жил — камергер, Дон Жуан иль патриций,\nАнтикварий, художник, сухой лаборант?\nВ каждой мелочи — чванство вельможных традиций\nИ огромный, пытливый и зоркий талант.\nОрдена, письма герцогов, перстни, фигуры,\nТабакерки, дипломы, печати, часы,\nАкварели и гипсы, полотна, гравюры,\nМинералы и колбы, таблицы, весы...\nМаска Данте, Тарквиний и древние боги,\nБюстов герцогов с женами — целый лабаз.\nСо звездой, и в халате, и в лаврах, и в тоге —\nСнова Гёте и Гёте — с мешками у глаз.\nСилуэты изысканно-томных любовниц,\nСувениры и письма, сухие цветы —\nВсё открыто для праздных входящих коровниц\nДо последней интимно-пугливой черты.\nВот за стеклами шкафа опять панорама:\nШарф, жилеты и туфли, халат и штаны.\nГде же локон Самсона и череп Адама,\nГлаз медузы и пух из крыла Сатаны?\nВ кабинете уютно, просторно и просто,\nМудрый Гёте сюда убегал от вещей,\nОт приемов, улыбок, приветствий и тостов,\nОт случайных назойливо-цепких клещей.\nВ тесной спаленке кресло, лекарство и чашка.\n«Больше света!» В ответ, наклонившись к нему,\nСмерть, смеясь, на глаза положила костяшки\nИ шепнула: «Довольно! Пожалуйте в тьму...»\nВ коридоре я замер в смертельной тревоге —\nБледный Пушкин, как тень, у окна пролетел\nИ вздохнул: «Замечательный домик, ей-богу!\nВ Петербурге такого бы ты не имел».\n3. На могилах\nГёте и Шиллер на мыле и пряжках,\nНа бутылочных пробках,\nНа сигарных коробках\nИ на подтяжках...\nКроме того — на каждом предмете:\nИх покровители,\nТетки, родители,\nВнуки и дети.\nМещане торгуют титанами...\nОт тошных витрин, по гранитным горбам,\nПошел переулками странными\nК великим гробам.\nМимо групп фабрично-грустных\nС сладко-лживыми стишками,\nМимо ангелов безвкусных\nС толсто-ровными руками\nШел я быстрыми шагами —\nИ за грядками нарциссов,\nМежду темных кипарисов,\nРаспростерших пыльный креп,\nВырос старый, темный склеп.\nТишина. Полумрак.\nВ герцогском склепе немец в дворцовой фуражке\nСунул мне в руку бумажку\nИ спросил за нее четвертак.\n«За что?» — «Билет на могилу».\nИз кармана насилу-насилу\nПроклятые деньги достала рука!\nЛакей небрежно махнул на два сундука:\n«Здесь покоится Гёте, великий писатель,—\nВенок из чистого золота от франкфуртских женщин.\nЗдесь покоится Шиллер, великий писатель,—\nСеребряный новый венок от гамбургских женщин.\nЗдесь лежит его светлость\nКарл-Август с Софией-Луизой,\nЗдесь лежит его светлость\nФранц-Готтлиб-Фридрих-Вильгельм...»\nБыть может, было нелепо\nБежать из склепа,\nНо я, не дослушав лакея, сбежал,—\nТам в склепе открылись дверцы\nНемецкого сердца:\nТам был народной славы торговый подвал!","name": "В немецкой Мекке","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5769, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1973","text": "Теперь о тех, чьи детские портреты\nвперяют в нас неукротимый взгляд:\nкак в рекруты, забритые в поэты,\nте стриженые девочки сидят.\nУ, чудища, в которых всё нечетко!\nУказка им — лишь наущенье звезд.\nНе верьте им, что кружева и чёлка.\nПод чёлкой — лоб. Под кружевами — хвост.\nИ не хотят, а притворятся ловко.\nПростак любви влюбиться норовит.\nГрозна, как Дант, а смотрит, как плутовка.\nТать мглы ночной, «мне страшно!» — говорит.\nМуж несравненный! Удели ей ада.\nТерзай, покинь, всю жизнь себя кори.\nАх, как ты глуп! Ей лишь того и надо:\nдай ей страдать — и хлебом не корми!\nТвоя измена ей сподручней ласки.\nКогда б ты знал, прижав ее к груди:\nвсё, что ты есть, она предаст огласке\nна столько лет, сколь есть их впереди.\nКто жил на белом свете и мужского\nбыл пола, знает, как судьба прочна\nв нас по утрам: иссохло в горле слово,\nжить надо снова, ибо ночь прошла.\nА та, что спит, смыкая пуще веки,—\nчто ей твой ад, когда она в раю?\nЛетит, минуя там, в надзвездном верхе,\nтвой труд, твой долг, твой грех, твою семью.\nА всё ж — пора. Стыдясь, озябнув, мучась,\nнапялит прах вчерашнего пера\nи — прочь, одна, в бесхитростную участь\nжить, где жила, где жить опять пора.\nТе, о которых речь, совсем иначе\nвстречают день. В его начальной тьме,\nо, их глаза,— как рысий фосфор, зрячи,\nи слышно: бьется сильный пульс в уме.\nОтважно смотрит! Влюблена в сегодня!\nВчерашний день ей не в науку. Ты —\nздесь ни при чем. Ее душа свободна.\nЕй весело, что листья так желты.\nЕй важно, что тоскует звук о звуке.\nЧто ты о ней — ей это всё равно.\nО муке речь. Но в степень этой муки\nтебе вовек проникнуть не дано.\nТы мучил женщин, ты был смел и волен,\nвчера шутил — уже не помнишь с кем.\nОтныне будешь, славный муж и воин,\nтам, где Лаура, Беатриче, Керн.\nПо октябрю, по болдинской аллее\nуходит вдаль, слезы не обронив,—\nнежнее женщин и мужчин вольнее,\nчтоб заплатить за тех и за других.","name": "Теперь о тех, чьи детские портреты...","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5770, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Сухарев","text": "Стихотворец - миротворец,\nМира стройного творец.\nВ этом мире тихой лире\nВнемлют старец и юнец.\nСтихотворец - громовержец,\nРифма - молний пересверк!\nОн ее в колчане держит,\nОн тирана ниспроверг!\nОн и лучник, и борец,\nПрямо скажем - многоборец,\nРатоборец! Ну, заборист!\nПросто-напросто храбрец!\nСтихотворец - эрудит,\nГде он только не бывает!\nЩец жена ему наварит\nИ детишек народит.\nНе гляди, что сед и лыс!\nСтихотворец кость обгрыз,\nЗамечанье сделал Уле\nЗа качание на стуле.","name": "Стихотворец"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5771, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Озеров","text": "Сквозь пламень строк душа пропущена.\nНу, а царей-то помним много ли?\nИз Александров — только Пушкина,\nИз Николаев — только Гоголя.","name": "Сквозь пламень строк душа пропущена..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5772, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1910","text": "Набив закусками вощеную бумагу,\nПовесивши на палки пиджаки,\nГигиеническим, упорно мерным шагом\nИдут гулять немецкие быки.\nИдут за полной порцией природы:\nДо горной башни «с видом» и назад,\nА рядом их почтенные комоды\nПодоткнутыми юбками шумят.\nУвидят виллу с вычурной верандой,\nСкалу, фонтан иль шпица в кружевах —\nОткроют рты и, словно по команде,\nОстановясь, протянут сладко: «Ах!»\nВлюбленные, напыживши ланиты,\nВолочат раскрахмаленных лангуст\nИ выражают чувство деловито\nДавлением локтей под потный бюст.\nМальчишки в галстучках, сверкая глянцем ваксы,\nВедут сестер с платочками в руках.\nВсе тут: сознательно гуляющие таксы\nИ сосуны с рожками на шнурках.\nИдет ферейн «Любителей прогулок»,\nПод жидкий марш откалывая шаг.\nДесятков семь орущих, красных булок,\nЗначки, мешки и посредине флаг.\nДеревья ропщут. Мягко и лениво\nСмеется в небе белый хоровод,\nА на горе ждет двадцать бочек пива\nИ с колбасой и хлебом — пять подвод.","name": "Ins Grune","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5773, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1870","text": "Я ее победил, роковую любовь,\nЯ убил ее, злую змею,\nЧто без жалости, жадно пила мою кровь,\nЧто измучила душу мою!\nЯ свободен, спокоен опять —\nНо не радостен этот покой.\nЕсли ночью начну я в мечтах засыпать,\nТы сидишь, как бывало, со мной.\nМне мерещатся снова они —\nЭти жаркие летние дни,\nЭти долгие ночи бессонные,\nБезмятежные моря струи,\nРазговоры и ласки твои,\nТихим смехом твоим озаренные.\nА проснуся я: ночь, как могила, темна,\nИ подушка моя холодна,\nИ мне некому сердца излить.\nИ напрасно молю я волшебного сна,\nЧтоб на миг мою жизнь позабыть.\nЕсли ж многие дни без свиданья пройдут,\nЯ тоскую, не помня измен и обид;\nЕсли песню, что любишь ты, вдруг запоют,\nЕсли имя твое невзначай назовут,—\nМое сердце, как прежде, дрожит!\nУкажи же мне путь, назови мне страну,\nГде прошедшее я прокляну,\nГде бы мог не рыдать я с безумной тоской\nВ одинокий полуночный час,\nГде бы образ твой, некогда мне дорогой,\nПобледнел и погас!\nКуда скрыться мне?— Дай же ответ!!.\nНо ответа не слышно, страны такой нет,\nИ, как перлы в загадочной бездне морей,\nКак на небе вечернем звезда,\nПротив воли моей, против воли твоей,\nТы со мною везде и всегда!","name": "Я ее победил, роковую любовь...","date_to": "1870"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5774, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1917","text": "О будущем своем ребенке\nВсю зиму промечтала ты\nИ молча шила распашонки\nС утра до ранней темноты.\nКак было радостно и чисто,\nДве жизни в сердце затая,\nНаперстком сглаживать батиста\nСлегка неровные края...\nИ так же скромно и безвестно\nОдна по Пресне ты прошла,\nКогда весною гробик тесный\nСама на кладбище снесла.","name": "О будущем своем ребенке...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5775, "fields": {"themes": [7],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1927","text": "В небе грозно бродят тучи,\nзакрываю Данте я...\nВ сумрак стройный и дремучий\nвходит комната моя...\nЧасто-часто сердце кличет\nв эти злые вечера:\nБеатриче, Беатриче,\nнеизвестная сестра...\nПочему у нас не могут\nтак лелеять и любить?\nДаже радость и тревогу\nне укроешь от обид...\nПочему у нас не верят,\nа позорно и смешно\nтак любить, как Алигьери\nполюбил тебя — давно?..\nТупорылыми словами\nможет броситься любой,\nзаклеймили сами, сами\nэту строгую любовь...\nИ напрасно сердце кличет,\nзатихая ввечеру,\nБеатриче, Беатриче,\nнепонятную сестру.","name": "Беатриче","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5776, "fields": {"themes": [20],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1929","text": "Каюсь. Музу мою невзлюбила экзотика.\nНе воспитанный с детства в охотничьих играх,\nМой герой не ходил за Чукотку на котика\nИ не целился в глаз полосатого тигра.\nИ норд-ост не трепал его пышные волосы\nПод оранжевым парусом легкой шаланды.\nОн не шел открывать неоткрытые полюсы,\nНе скрывал по ущельям тюки контрабанды.\nСловом - личность по части экзотики куцая,\nДля цветистых стихов приспособлена плохо.\nОн ходил в рядовых при большой революции,\nПодпирая плечом боевую эпоху.\nСыпняками, тревогами, вошью изглоданный,\nПо дорогам войны, от Читы до Донбасса,\nОн ходил - мировой революции подданный,\nБезыменный гвардеец восставшего класса.\nОн учился в огне, под знаменами рваными,\nВ боевой суматохе походных становий,\nЧтобы, строя заводы, орудуя планами,\nИ винтовку и сердце держать наготове.\nИ совсем не беда, что густая романтика\nНе жила в этом жестком, натруженном теле.\nОн мне дорог от сердца до красного бантика,\nДо помятой звезды на армейской шинели.","name": "Герой","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5777, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1910","text": "О, Рахиль, твоя походка\nОтдается в сердце четко...\nГолос твой — как голубь кроткий,\nСтан твой — тополь на горе,\nИ глаза твои — маслины,\nТак глубоки, так невинны,\nКак... (нажал на все пружины —\nНет сравненья в словаре!)\nНо жених твой... Гром и пушка!\nТы и он — подумай, душка:\nОдуванчик и лягушка,\nМотылек и вурдалак.\nЭти жесты и улыбки,\nЭти брючки, эти штрипки...\nВесь до дна, как клейстер, липкий —\nМелкий маклер и пошляк.\nНо, дитя, всего смешнее,\nЧто в придачу к Гименею\nТы такому дуралею\nТриста тысяч хочешь дать...\nО, Рахиль, царица Вильны!\nМысль и логика бессильны,—\nЭтот дикий ребус стильный\nИ Спинозе не понять.","name": "Виленский ребус","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5778, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1924","text": "Я спросил сегодня у менялы,\nЧто даёт за полтумана по рублю,\nКак сказать мне для прекрасной Лалы\nПо-персидски нежное \"люблю\"?\nЯ спросил сегодня у менялы,\nЛегче ветра, тише Ванских струй,\nКак назвать мне для прекрасной Лалы\nСлово ласковое \"поцелуй\"?\nИ ещё спросил я у менялы,\nВ сердце робость глубже притая,\nКак сказать мне для прекрасной Лалы,\nКак сказать ей, что она \"моя\"?\nИ ответил мне меняла кратко:\nО любви в словах не говорят,\nО любви вздыхают лишь украдкой,\nДа глаза, как яхонты, горят.\nПоцелуй названья не имеет,\nПоцелуй не надпись на гробах.\nКрасной розой поцелуи рдеют,\nЛепестками тая на губах.\nОт любви не требуют поруки,\nС нею знают радость и беду.\n\"Ты - моя\" сказать лишь могут руки,\nЧто срывали чёрную чадру.","name": "Я спросил сегодня у менялы...","date_to": "1924"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5779, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1760","text": "В сем доме жительство имеет писарь Сава.\nПростерлася его по всей России слава.\nВдовы и сироты всеместно это врут,\nЧто он слезами их себе наполнил пруд\nИ рек пруда ко украшенью\nИ плачущих ко утешенью:\n«Да будет огород у сих моих палат!»\nИ стал на месте сем великий вертоград.","name": "Вывеска","date_to": "1760"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5780, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1945","text": "Я убит подо Ржевом,\nВ безымянном болоте,\nВ пятой роте,\nНа левом,\nПри жестоком налете.\nЯ не слышал разрыва\nИ не видел той вспышки, -\nТочно в пропасть с обрыва -\nИ ни дна, ни покрышки.\nИ во всем этом мире\nДо конца его дней -\nНи петлички,\nНи лычки\nС гимнастерки моей.\nЯ - где корни слепые\nИщут корма во тьме;\nЯ - где с облаком пыли\nХодит рожь на холме.\nЯ - где крик петушиный\nНа заре по росе;\nЯ - где ваши машины\nВоздух рвут на шоссе.\nГде - травинку к травинке -\nРечка травы прядет,\nТам, куда на поминки\nДаже мать не придет.\nЛетом горького года\nЯ убит. Для меня -\nНи известий, ни сводок\nПосле этого дня.\nПодсчитайте, живые,\nСколько сроку назад\nБыл на фронте впервые\nНазван вдруг Сталинград.\nФронт горел, не стихая,\nКак на теле рубец.\nЯ убит и не знаю -\nНаш ли Ржев наконец?\nУдержались ли наши\nТам, на Среднем Дону?\nЭтот месяц был страшен.\nБыло все на кону.\nНеужели до осени\nБыл за н и м уже Дон\nИ хотя бы колесами\nК Волге вырвался о н?\nНет, неправда! Задачи\nТой не выиграл враг.\nНет же, нет! А иначе,\nДаже мертвому, - как?\nИ у мертвых, безгласных,\nЕсть отрада одна:\nМы за родину пали,\nНо она -\nСпасена.\nНаши очи померкли,\nПламень сердца погас.\nНа земле на проверке\nВыкликают не нас.\nМы - что кочка, что камень,\nДаже глуше, темней.\nНаша вечная память -\nКто завидует ей?\nНашим прахом по праву\nОвладел чернозем.\nНаша вечная слава -\nНевеселый резон.\nНам свои боевые\nНе носить ордена.\nВам все это, живые.\nНам - отрада одна,\nЧто недаром боролись\nМы за родину-мать.\nПусть не слышен наш голос,\nВы должны его знать.\nВы должны были, братья,\nУстоять как стена,\nИбо мертвых проклятье -\nЭта кара страшна.\nЭто горькое право\nНам навеки дано,\nИ за нами оно -\nЭто горькое право.\nЛетом, в сорок втором,\nЯ зарыт без могилы.\nВсем, что было потом,\nСмерть меня обделила.\nВсем, что, может, давно\nВсем привычно и ясно.\nНо да будет оно\nС нашей верой согласно.\nБратья, может быть, вы\nИ не Дон потеряли\nИ в тылу у Москвы\nЗа нее умирали.\nИ в заволжской дали\nСпешно рыли окопы,\nИ с боями дошли\nДо предела Европы.\nНам достаточно знать,\nЧто была несомненно\nТам последняя пядь\nНа дороге военной, -\nТа последняя пядь,\nЧто уж если оставить,\nТо шагнувшую вспять\nНогу некуда ставить...\nИ врага обратили\nВы на запад, назад.\nМожет быть, побратимы.\nИ Смоленск уже взят?\nИ врага вы громите\nНа ином рубеже,\nМожет быть, вы к границе\nПодступили уже?\nМожет быть... Да исполнится\nСлово клятвы святой:\nВедь Берлин, если помните,\nНазван был под Москвой.\nБратья, ныне поправшие\nКрепость вражьей земли,\nЕсли б мертвые, павшие\nХоть бы плакать могли!\nЕсли б залпы победные\nНас, немых и глухих,\nНас, что вечности преданы,\nВоскрешали на миг.\nО, товарищи верные,\nЛишь тогда б на войне\nВаше счастье безмерное\nВы постигли вполне!\nВ нем, том счастье, бесспорная\nНаша кровная часть,\nНаша, смертью оборванная,\nВера, ненависть, страсть.\nНаше все! Не слукавили\nМы в суровой борьбе,\nВсе отдав, не оставили\nНичего при себе.\nВсе на вас перечислено\nНавсегда, не на срок.\nИ живым не в упрек\nЭтот голос наш мыслимый.\nИбо в этой войне\nМы различья не знали:\nТе, что живы, что пали, -\nБыли мы наравне.\nИ никто перед нами\nИз живых не в долгу,\nКто из рук наших знамя\nПодхватил на бегу,\nЧтоб за дело святое,\nЗа советскую власть\nТак же, может быть, точно\nШагом дальше упасть.\nЯ убит подо Ржевом,\nТот - еще под Москвой...\nГде-то, воины, где вы,\nКто остался живой?!\nВ городах миллионных,\nВ селах, дома - в семье?\nВ боевых гарнизонах\nНа не нашей земле?\nАх, своя ли, чужая,\nВся в цветах иль в снегу...\nЯ вам жить завещаю -\nЧто я больше могу?\nЗавещаю в той жизни\nВам счастливыми быть\nИ родимой отчизне\nС честью дальше служить.\nГоревать - горделиво,\nНе клонясь головой.\nЛиковать - не хвастливо\nВ час победы самой.\nИ беречь ее свято,\nБратья, - счастье свое, -\nВ память воина-брата,\nЧто погиб за нее.","name": "Я убит подо Ржевом","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5781, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1879","text": "Отчалила лодка. Чуть брезжил рассвет...\nВ ушах раздавался прощальный привет,\nДышал он нежданною лаской...\nСвинцовое море шумело кругом...\nВсё это мне кажется сладостным сном,\nВолшебной, несбыточной сказкой!\nО нет, то не сон был! В дали голубой\nДве белые чайки неслись над водой,\nИ серые тучки летели,—\nИ всё, что сказать я не мог и не смел,\nКипело в душе... и восток чуть алел,\nИ волны шумели, шумели!..","name": "Отчалила лодка. Чуть брезжил рассвет...","date_to": "1879"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5782, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1938","text": "Ты в пустыню меня послала,-\nникаких путей впереди.\nТы оставила и сказала:\n- Проверяю тебя. Иди.\nЧто ж, я шла... Я шла как умела.\nВыло страшно и горько,- прости!\nОборвалась и обгорела,\nистомилась к концу пути.\nЯ не знала, зачем ты это\nиспытание мне дала.\nЯ не спрашивала ответа:\nзадыхалась, мужала, шла.\nВот стою пред тобою снова -\nпрямо в сердце мое гляди.\nПовтори дорогое слово:\n- Доверяю тебе. Иди.","name": "Ты в пустыню меня послала...","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5783, "fields": {"themes": [],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1827","text": "Гонители, он - ваш! вам плески и хвала!\nТерзайте клеветой его дела земные,\nНо не сорвать венка вам с славного чела,\nНо не стереть с груди вам раны боевые!","name": "На смерть N.N.","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5784, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1944","text": "Мужик в землянке прорубал оконце:\nНевесело сидеть в кромешной мгле!\nПод заступом, как маленькие солнца,\nБлестят крупинки золота в земле.\nМужик, сопя, презрительно наступит\nНа золото тяжелою пятой.\nНа что оно? Ужо он в лавке купит\nНа пятачок сусали золотой.\nВедь мужику-то лень и наклониться,\nА тут копай его да спину гни...\nНастанет праздник — вся его божница\nСусалью заблистает без возни!","name": "Золото","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5785, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Химера самосохраненья!\nО, разве можно сохранить\nНевыветренными каменья\nИ незапутанною нить!\nНо ежели по чьей-то воле\nУбережешься ты один\nОт ярости и алкоголя,\nРождающих холестерин;\nОт совести, от никотина,\nОт каверзы и от ружья,—\nВедь все равно невозвратима\nНезамутненность бытия.\nНо есть возвышенная старость,\nЧто грозно вызревает в нас,\nИ всю накопленную ярость\nПриберегает про запас,\nЧто ждет назначенного срока\nИ вдруг отбрасывает щит.\nИ тычет в нас перстом пророка\nИ хриплым голосом кричит.","name": "Химера самосохраненья!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5786, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1917","text": "На тротуарах истолку\nС стеклом и солнцем пополам,\nЗимой открою потолку\nИ дам читать сырым углам.\nЗадекламирует чердак\nС поклоном рамам и зиме,\nК карнизам прянет чехарда\nЧудачеств, бедствий и замет.\nБуран не месяц будет месть,\nКонцы, начала заметет.\nВнезапно вспомню: солнце есть;\nУвижу: свет давно не тот.\nГалчонком глянет Рождество,\nИ разгулявшийся денек\nПрояснит много из того,\nЧто мне и милой невдомек.\nВ кашне, ладонью заслонясь,\nСквозь фортку крикну детворе:\nКакое, милые, у нас\nТысячелетье на дворе?\nКто тропку к двери проторил,\nК дыре, засыпанной крупой,\nПока я с Байроном курил,\nПока я пил с Эдгаром По?\nПока в Дарьял, как к другу, вхож,\nКак в ад, в цейхгауз и в арсенал,\nЯ жизнь, как Лермонтова дрожь,\nКак губы в вермут окунал.","name": "Про эти стихи","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5787, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1911","text": "Мурка, не ходи, там сыч\nНа подушке вышит,\nМурка серый, не мурлычь,\nДедушка услышит.\nНяня, не горит свеча,\nИ скребутся мыши.\nЯ боюсь того сыча,\nДля чего он вышит?","name": "Мурка, не ходи, там сыч...","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5788, "fields": {"themes": [],"author": "Вильгельм Кюхельбекер","date_from": "1816","text": "Ветер протек по вершинам дерев; дерева зашатались -\nЛист под ногою шумит; по синему озеру лебедь\nУединенный плывет; на холмах и в гулкой долине\nСмолкнули птицы.\nСолнце, чуть выглянув, скроется тотчас: луч его хладен.\nВсе запустело вокруг. Уже отголосок не вторит\nПесней жнецов; по дороге звенит колокольчик унылый;\nДым в отдаленьи.\nПутник, закутанный в плащ, спешит к молчаливой деревне.\nЯ одинокий брожу. К тебе прибегаю, Природа!\nМатерь, в объятья твои! согрей, о согрей мое сердце,\nНежная матерь!\nРано для юноши осень настала.- Слезу сожаленья,\nДруги! я умер душою: нет уже прежних восторгов,\nНет и сладостных прежних страданий - всюду безмолвье,\nХолод могилы!","name": "Осень","date_to": "1816"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5789, "fields": {"themes": [20],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1972","text": "Мой Tелемак,\nTроянская война\nокончена. Кто победил - не помню.\nДолжно быть, греки: столько мертвецов\nвне дома бросить могут только греки...\nИ все-таки ведущая домой\nдорога оказалась слишком длинной,\nкак будто Посейдон, пока мы там\nтеряли время, растянул пространство.\nМне неизвестно, где я нахожусь,\nчто предо мной. Какой-то грязный остров,\nкусты, постройки, хрюканье свиней,\nзаросший сад, какая-то царица,\nтрава да камни... Милый Телемак,\nвсе острова похожи друг на друга,\nкогда так долго странствуешь; и мозг\nуже сбивается, считая волны,\nглаз, засоренный горизонтом, плачет,\nи водяное мясо застит слух.\nНе помню я, чем кончилась война,\nи сколько лет тебе сейчас, не помню.\nРасти большой, мой Телемак, расти.\nЛишь боги знают, свидимся ли снова.\nТы и сейчас уже не тот младенец,\nперед которым я сдержал быков.\nКогда б не Паламед, мы жили вместе.\nНо может быть и прав он: без меня\nты от страстей Эдиповых избавлен,\nи сны твои, мой Телемак, безгрешны.","name": "Одиссей Телемаку","date_to": "1972"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5790, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1912","text": "Приближается звук. И, покорна щемящему звуку,\nМолодеет душа.\nИ во сне прижимаю к губам твою прежнюю руку,\nНе дыша.\nСнится - снова я мальчик, и снова любовник,\nИ овраг, и бурьян.\nИ в бурьяне - колючий шиповник,\nИ вечерний туман.\nСквозь цветы, и листы, и колючие ветки, я знаю,\nСтарый дом глянет в сердце мое,\nГлянет небо опять, розовея от краю до краю,\nИ окошко твое.\nЭтот голос - он твой, и его непонятному звуку\nЖизнь и горе отдам,\nХоть во сне, твою прежнюю милую руку\nПрижимая к губам.","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5791, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","text": "На скамье, в тени прозрачной\nТихо шепчущих листов,\nСлышу - ночь идет, и - слышу\nПерекличку петухов.\nДалеко мелькают звезды,\nОблака озарены,\nИ дрожа тихонько льется\nСвет волшебный от луны.\nЖизни лучшие мгновенья -\nСердца жаркие мечты,\nРоковые впечатленья\nЗла, добра и красоты;\nВсе, что близко, что далеко,\nВсе, что грустно и смешно,\nВсе, что спит в душе глубоко,\nВ этот миг озарено.\nОтчего ж былого счастья\nМне теперь ничуть не жаль,\nОтчего былая радость\nБезотрадна, как печаль,\nОтчего печаль былая\nТак свежа и так ярка?-\nНепонятное блаженство!\nНепонятная тоска!","name": "Лунный свет"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5792, "fields": {"themes": [7],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1912","text": "Георгию Иванову\nВ желтой гостиной, из серого клена, с обивкою шелковой,\nВаше сиятельство любит по вторникам томный журфикс.\nВ дамской венгерке комичного цвета, коричнево-белковой,\nВы предлагаете тонкому обществу ирисный кэкс,\nНежно вдыхая сигары эрцгерцога абрис фиалковый...\nВаше сиятельство к тридцатилетнему - модному - возрасту\nТело имеете универсальное... как барельеф...\nДушу душистую, тщательно скрытую в шелковом шелесте,\nОчень удобную для проституток и для королев...\nВпрочем, простите мне, Ваше сиятельство, алые шалости...\nВашим супругом, послом в Арлекинии, ярко правительство:\nУм и талант дипломата суть высшие качества...\nНо для меня, для безумца, его аристотельство,\nКак и поэзы мои для него,- лишь чудачество...\nСамое ж лучшее в нем, это - Ваше сиятельство!","name": "Диссона","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5793, "fields": {"themes": [7],"author": "Лев Ошанин","date_from": "1953","text": "Разутюжила платье и ленты. С платочком\nК материнским духам... И шумит. И поет.\nНичего не поделаешь, выросла дочка —\nКомсомольский значок и шестнадцатый год.\n— Ты куда собралась?— я спросить ее вправе.\n— Мама знает,— тряхнула она головой.\n— Мама — мамой. Но что ж ты со мною лукавишь?\nЯ ведь, девочка, тоже тебе не чужой!—\nА Татьяна краснеет. Вовек не забыть ей\nТо, о чем я сейчас так случайно спросил.\nУ девчонки сегодня большое событье —\nПервый раз ее мальчик в театр пригласил.\nКто такой? Я смотрю мимо глаз ее, на пол.\nПарень славный и дельный. Но тихая грусть\nЗаполняет мне душу.— Ты сердишься, папа?\n— Что ты, дочка! Иди. Я совсем не сержусь.\nБелый фартук нарядный надела она.\nЗвучно хлопнула дверь. Тишина.\nПочему же так грустно? Что выросла Таня?\nА ведь Танина мама, чей смех по весне\nТак же звонок и светел, как в юности ранней,\nВсе порой еще девочкой кажется мне.\nДолго тянется вечер — секунды заметней...\nЯ сижу, вспоминая сквозь тысячи дней,\nБыл ли бережен с тою, шестнадцатилетней,\nС полудетскою, с первой любовью моей.","name": "Дочь","date_to": "1953"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5794, "fields": {"themes": [9],"author": "Леонид Мартынов","text": "Все-таки\nРазрешилось,\nБольше терпеть не могла,\nГнев положила на милость.\nСлышите:\nГрадус тепла!\nИ через зимние рамы\nШкольный доносится гам,\nК небу возносятся гаммы,\nЧтенье идет по слогам.\nИ на спортивных площадках\nЛед под покровом воды\nВ трещинках, в опечатках,\nБудто цыплячьи следы.\nЗнаете, что это значит?\nЭто ведь он, наконец,\nПрямо над лужами скачет\nГрадус тепла, как птенец.\nЧто уж он хочет, малютка,\nКак уж он будет расти,\nКак уж до первопутка\nОн ухитрится дойти -\nКто его знает! Но радость\nВсем нам весна принесла.\nВы понимаете: градус,\nБлагостный\nГрадус\nТепла!","name": "Градус тепла"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5795, "fields": {"themes": [20],"author": "Эдуард Асадов","text": "Комсоргу Брестской крепости\nСамвелу Матевосяну\nЗа каждый букет и за каждый цветок\nЯ людям признателен чуть не до гроба.\nЛюблю я цветы! Но средь них особо\nЯ эту вот розу в душе сберег.\nГромадная, гордая, густо-красная,\nБлагоухая, как целый сад,\nСтоит она, кутаясь в свой наряд,\nКак-то по-царственному прекрасная.\nЕе вот такою взрастить сумел,\nВспоив голубою водой Севана,\nСолнцем и песнями Еревана,\nМой жизнерадостный друг Самвел.\nДевятого мая, в наш день солдатский,\nСпиной еще слыша гудящий ИЛ,\nПримчался он, обнял меня по-братски\nИ это вот чудо свое вручил.\nСказал: - Мы немало дорог протопали,\nЗа мир, что дороже нам всех наград,\nПрими же цветок как солдат Севастополя\nВ подарок от брестских друзей-солдат.\nПрими, дорогой мой, и как поэт,\nЭтот вот маленький символ жизни.\nИ в память о тех, кого с нами нет,\nЧьей кровью окрашен был тот рассвет -\nПервый военный рассвет Отчизны.\nСтою я и словно бы онемел...\nСердце вдруг сладкой тоскою сжало.\nНу, что мне сказать тебе, друг Самвел?!\nТы так мою душу сейчас согрел...\nЛюбого спасибо здесь будет мало!\nТы прав: мы немало прошли с тобой,\nИ все же начало дороги славы -\nУ Бреста. Под той крепостной стеной,\nГде принял с друзьями ты первый бой,\nИ люди об этом забыть не вправе!\nЧтоб миру вернуть и тепло, и смех,\nВы первыми встали, голов не пряча,\nА первым всегда тяжелее всех\nВо всякой беде, а в войне - тем паче!\nМелькают рассветы минувших лет,\nСловно костры у крутых обочин.\nНо нам ли с печалью смотреть им вслед?!\nВедь жаль только даром прошедших лет,\nА если с толком - тогда не очень!\nВечер спускается над Москвой,\nМягко долив позолоты в краски,\nВесь будто алый и голубой,\nПраздничный, тихий и очень майский.\nНо вот в эту вешнюю благодать\nСалют громыхнул и цветисто лопнул,\nКак будто на звездный приказ прихлопнул\nГигантски-огненную печать.\nТо гром, то минутная тишина,\nИ вновь, рассыпая огни и стрелы,\nПадает радостная волна,\nНо ярче всех, в синем стекле окна -\nПламенно-алый цветок Самвела!\nКак маленький факел горя в ночи,\nОн словно растет, обдавая жаром.\nИ вот уже видно, как там, в пожарах,\nС грохотом падают кирпичи,\nКак в вареве, вздыбленном, словно конь,\nБудто играя со смертью в жмурки,\nОтважные, крохотные фигурки,\nПеребегая, ведут огонь.\nИ то, как над грудой камней и тел,\nПоднявшись навстречу свинцу и мраку,\nВсех, кто еще уцелеть сумел,\nБесстрашный и дерзкий комсорг Самвел\nВедет в отчаянную атаку.\nНо, смолкнув, погасла цветная вьюга,\nИ скрылось видение за окном.\nИ только горит на столе моем\nПунцовая роза - подарок друга.\nГорит, на взволнованный лад настроив,\nВсе мелкое прочь из души гоня,\nКак отблеск торжественного огня,\nНавечно зажженного в честь героев!","name": "Роза друга"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5796, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1915","text": "Н.В.Н.\nВсё мне видится Павловск холмистый,\nКруглый луг, неживая вода,\nСамый томный и самый тенистый,\nВедь его не забыть никогда.\nКак в ворота чугунные въедешь,\nТронет тело блаженная дрожь,\nНе живешь, а ликуешь и бредишь\nИль совсем по-иному живешь.\nПоздней осенью свежий и колкий\nБродит ветер, безлюдию рад.\nВ белом инее черные елки\nНа подтаявшем снеге стоят.\nИ, исполненный жгучего бреда,\nМилый голос, как песня, звучит,\nИ на медном плече Кифареда\nКрасногрудая птичка сидит.","name": "Всё мне видится Павловск холмистый...","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5797, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1944","text": "Такой ты мне привиделась когда-то:\nМолочный снег, яичная заря.\nКосые ребра будки полосатой\nЧиновничья припрыжка снегиря.\nЯ помню чай в кустодиевском блюдце,\nИ санный путь, чуть вьюга улеглась,\nИ капли слез, которые не льются\nИз светло-серых с поволокой глаз...\nЧто ж! Прав и я: бродяга — дым становий,\nА полководец — жертвенную кровь\nЛюбил в тебе... Но множество Любовей\nСлилось в одну великую любовь!","name": "Такой ты мне привиделась когда-то...","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5798, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "Как второе пришествие,\nКак сто крыльев на взлете,\nО веселое сумасшествие\nТоржествующей плоти!..\nНежность\nДо первозданного\nПобледнения лика,\nДо глухого, гортанного\nЛебединого клика.\nИ восторг\nДо отчаянья,\nДо высокого очень,\nДо немого молчания,\nДо безмолвия ночи.\nЛебедь\nКрылья разбросила,\nЗамедляя движенье...\nКак на заводи озера,\nТы - мое отраженье.","name": "Как второе пришествие..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5799, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1893","text": "В родной семье певцов почтен не будешь ты\nНи шумной славою, ли славой долговечной;\nНо ты оставишь след возвышенной мечты,\nИ скорби искренней, и думы человечной.","name": "Себе","date_to": "1893"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5800, "fields": {"themes": [5],"author": "Самуил Маршак","text": "Собираясь на север, домой,\nСколько раз наяву и во сне\nВспоминал я о статной, прямой\nКрасноперой карельской сосне.\nВеличав ее сказочный рост.\nДа она и растет на горе.\nПо ночам она шарит меж звезд\nИ пылает огнем на заре.\nВспоминал я, как в зимнем бору,\nБез ветвей от верхушек до пят,\nЧуть качаясь в снегу на ветру,\nКорабельные сосны скрипят.\nА когда наступает весна,\nМолодеют, краснеют стволы.\nИ дремучая чаща пьяна\nОт нагревшейся за день смолы.","name": "Корабельные сосны"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5801, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Белый","date_from": "1907","text": "Пока над мертвыми людьми\nОдин ты не уснул, дотоле\nЦепями ржавыми греми\nИз башни каменной о воле.\nДа покрывается чело,-\nТвое чело, кровавым потом.\nГлаза сквозь мутное стекло -\nГлаза - воздетые к высотам.\nНальется в окна бирюза,\nВоздушное нальется злато.\nДень - жемчуг матовый - слеза -\nТечет с восхода до заката.\nТо серый сеется там дождь,\nТо - небо голубеет степью.\nНо здесь ты, заключенный вождь,\nГреми заржавленною цепью.\nПусть утро, вечер, день и ночь -\nСойдут - лучи в окно протянут:\nСойдут - глядят: несутся прочь.\nПрильнут к окну - и в вечность канут.","name": "Пока над мертвыми людьми...","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5802, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Эдуард Асадов","text": "На пороге двадцатой весны\nСнятся людям хорошие сны.\nСнятся грозы, и летний день,\nИ застенчивая сирень.\nСнятся фильм и ночная звезда,\nИ целинные поезда,\nПальма снится, и горный грот,\nСнится легкий, как пух, зачет.\nСнится все: и свиданья час,\nИ смешинки любимых глаз,\nСнятся матчи и гул ракет,\nДаже дети, которых нет.\nНа пороге двадцатой весны\nМне не снились такие сны.\nВ эту пору в тугих бинтах\nЯ валялся в госпиталях.\nСнов не видел тогда ни я,\nНи гвардейцы - мои друзья.\nПотому, что под тяжкий гром\nСпали люди чугунным сном.\nНо хотя мы там не могли\nВидеть этих хороших снов,\nМы их все для вас сберегли,\nПронеся сквозь огни боев.\nДонесли в вещевых мешках\nВместе с кладью простой своей.\nВот вам вздох и сирень в цветах -\nВам по двадцать и вам нужней!\nДалеко позади война.\nНынче мир над страной и весна...\nВ переулках садов аромат,\nСпят ребята, девчата спят.\nСпят под звездами всей страны,\nИм хорошие снятся сны.\nСпите! Добрый привет вам шлю,\nЯ вас очень сейчас люблю!\nЗа отсутствие пошлых драм,\nЗа мечты и любовь к стихам,\nЗа дела, что для вас легки\nТам, где ежатся старики.\nДа за то, что я вижу в вас,\nБудто в зеркале давних дней,\nКрылья, битвы, горячность фраз\nКомсомольской души моей!\nКружит ветер вдоль всей страны\nПаутинками ваши сны.\nКак дневальный в полночный час,\nЯ незримо пройду средь вас.\nДруг ваш добрый и старший брат,\nЯ поглажу чубы ребят,\nИ у девушек в головах\nЯ поставлю сады в цветах.\nС неба сыплется звездопад...\nСпят девчата, ребята спят...\nНа пороге двадцатой весны\nПусть красивые снятся сны!\nСпите! Добрый привет вам шлю.\nЯ вас очень сейчас люблю!","name": "На пороге двадцатой весны"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5803, "fields": {"themes": [4],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1840","text": "(Из Цедлица)\nПо синим волнам океана,\nЛишь звезды блеснут в небесах,\nКорабль одинокий несется,\nНесется на всех парусах.\nНе гнутся высокие мачты,\nНа них флюгера не шумят,\nИ молча в открытые люки\nЧугунные пушки глядят.\nНе слышно на нем капитана,\nНе видно матросов на нем;\nНо скалы, и тайные мели,\nИ бури ему нипочем.\nЕсть остров на том океане -\nПустынный и мрачный гранит;\nНа острове том есть могила,\nА в ней император зарыт.\nЗарыт он без почестей бранных\nВрагами в сыпучий песок,\nЛежит на нем камень тяжелый,\nЧтоб встать он из гроба не мог.\nИ в час его грустной кончины,\nВ полночь, как свершается год,\nК высокому берегу тихо\nВоздушный корабль пристает.\nИз гроба тогда император,\nОчнувшись, является вдруг;\nНа нем треугольная шляпа\nИ серый походный сюртук.\nСкрестивши могучие руки,\nГлаву опустивши на грудь,\nИдет и к рулю он садится\nИ быстро пускается в путь.\nНесется он к Франции милой,\nГде славу оставил и трон,\nОставил наследника-сына\nИ старую гвардию он.\nИ только что землю родную\nЗавидит во мраке ночном,\nОпять его сердце трепещет\nИ очи пылают огнем.\nНа берег большими шагами\nОн смело и прямо идет,\nСоратников громко он кличет\nИ маршалов грозно зовет.\nНо спят усачи-гренадеры -\nВ равнине, где Эльба шумит,\nПод снегом холодным России,\nПод знойным песком пирамид.\nИ маршалы зова не слышат:\nИные погибли в бою,\nДругие ему изменили\nИ продали шпагу свою.\nИ, топнув о землю ногою,\nСердито он взад и вперед\nПо тихому берегу ходит,\nИ снова он громко зовет:\nЗовет он любезного сына,\nОпору в превратной судьбе;\nЕму обещает полмира,\nА Францию только себе.\nНо в цвете надежды и силы\nУгас его царственный сын,\nИ долго, его поджидая,\nСтоит император один -\nСтоит он и тяжко вздыхает,\nПока озарится восток,\nИ капают горькие слезы\nИз глаз на холодный песок,\nПотом на корабль свой волшебный,\nГлаву опустивши на грудь,\nИдет и, махнувши рукою,\nВ обратный пускается путь.","name": "Воздушный корабль","date_to": "1840"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5804, "fields": {"themes": [5],"author": "Самуил Маршак","text": "(Из Роберта Бернса)\nВ горах мое сердце... Доныне я там.\nПо следу оленя лечу по скалам.\nГоню я оленя, пугаю козу.\nВ горах мое сердце, а сам я внизу.\nПрощай, моя родина! Север, прощай,-\nОтечество славы и доблести край.\nПо белому свету судьбою гоним,\nНавеки останусь я сыном твоим!\nПрощайте, вершины под кровлей снегов,\nПрощайте, долины и скаты лугов,\nПрощайте, поникшие в бездну леса,\nПрощайте, потоков лесных голоса.\nВ горах мое сердце... Доныне я там.\nПо следу оленя лечу по скалам.\nГоню я оленя, пугаю козу.\nВ горах мое сердце, а сам я внизу!","name": "В горах мое сердце"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5805, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1977","text": "Пожары над страной все выше, жарче, веселей,\nИх отблески плясали - два притопа, три прихлопа,\nНо вот Судьба и Время пересели на коней,\nА там - в галоп, под пули в лоб,-\nИ мир ударило в озноб\nОт этого галопа.\nШальные пули злы, слепы и бестолковы,\nА мы летели вскачь - они за нами влет.\nРасковывались кони, и горячие подковы\nЛетели в пыль на счастье тем, кто их потом найдет.\nУвертливы поводья, словно угри,\nИ спутаны и волосы и мысли на бегу,\nА ветер дул - и расправлял нам кудри,\nИ расплетал извилины в мозгу.\nНи бегство от огня, ни страх погони ни при чем,\nА Время подскакало, и Фортуна улыбалась,\nИ сабли седоков скрестились с солнечным лучом,-\nСедок - поэт, а конь - пегас.\nПожар померк, потом погас,\nА скачка разгоралась.\nЕще не видел свет подобного аллюра, -\nКопыта били дробь, трезвонила капель.\nПомешанная на крови слепая пуля-дура\nПрозрела, поумнела вдруг и чаще била в цель.\nИ кто кого - азартней перепляса,\nИ кто скорее - в этой скачке опоздавших нет,\nА ветер дул, с костей сдувая мясо\nИ радуя прохладою скелет.\nУдача впереди и исцеление больным,\nВпервые скачет Время напрямую - не по кругу,\nОбещанное \"завтра\" будет горьким и хмельным.\nЛегко скакать, врага видать,\nИ друга тоже - благодать!\nСудьба летит по лугу!\nДоверчивую Смерть вкруг пальца обернули -\nЗамешкалась она, забыв махнуть косой,-\nУже не догоняли нас и отставали пули...\nУдастся ли умыться нам не кровью, а росой?\nПел ветер все печальнее и глуше,\nНавылет Время ранено, досталось и Судьбе.\nВетра и кони, и тела и души\nУбитых выносили на себе.","name": "Пожары","date_to": "1977"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5806, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1890","text": "Зной - и все в томительном покое -\nВ пятнах света тени спят в аллее...\nТолько чуткой чудится лилее,\nЧто гроза таится в этом зное.\nБледная, поникла у балкона -\nЖдет грозы,- и грезится ей, бедной,\nЧто далекой бури призрак бледный\nСтал темнеть в лазури небосклона...\nГрезы лета кажутся ей былью,-\nГроз и бурь она еще не знает,\nЖдет... зовет... и жутко замирает,\nЗолотой осыпанная пылью...","name": "Зной - и все в томительном покое...","date_to": "1890"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5807, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Друг, за чашу благодарствуй,\nНебо я держу в руке,\nГорный воздух государства\nПью на Цейском леднике.\nЗдесь хранит сама природа\nЯвный след былых времен -\nДевятнадцатого года\nОчистительный озон.\nА внизу из труб Садона\nСизый тянется дымок,\nЧтоб меня во время оно\nЭтот холод не увлек.\nТам под крышами, как сетка,\nДождик дышит и дрожит,\nИ по нитке вагонетка\nЧерной бусиной бежит.\nЯ присутствую при встрече\nДвух времен и двух высот,\nИ колючий снег на плечи\nСтарый Цее мне кладет.","name": "Цейский ледник"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5808, "fields": {"themes": [],"author": "Демьян Бедный","date_from": "1908","text": "С тревогой жуткою привык встречать я день\nПод гнетом черного кошмара.\nЯ знаю: принесет мне утро бюллетень\nО тех, над кем свершилась кара,\nО тех, к кому была безжалостна судьба,\nЧей рано пробил час урочный,\nКто дар последний взял от жизни - два столба,\nВверху скрепленных плахой прочной.\nЧем ближе ночь к концу, тем громче сердца стук...\nРыдает совесть, негодуя...\nТоскует гневный дух... И, выжимая звук\nИз уст, искривленных злой судорогой мук,\nШепчу проклятия в бреду я!\nСлух ловит лязг цепей и ржавой двери скрип...\nБезумный вопль... шаги... смятенье...\nИ шум борьбы, и стон... и хрип, животный хрип...\nИ тела тяжкое паденье!\nВиденья страшные терзают сердце мне\nИ мозг отравленный мой сушат,\nБессильно бьется мысль... Мне душно... Я в огне...\nСпасите! В этот час в родной моей стране\nКого-то где-то злобно душат!\nКому-то не раскрыть безжизненных очей:\nОстывший в петле пред рассветом,\nУж не проснется он и утренних лучей\nНе встретит радостным приветом!..","name": "С тревогой жуткою привык встречать я день...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5809, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1877","text": "Светает... Не в силах тоски превозмочь,\nЗаснуть я не мог в эту бурную ночь.\nЧрез реки, и горы, и степи простор\nВас, братья далекие, ищет мой взор.\nЧто с вами? Дрожите ли вы под дождем\nВ убогой палатке, прикрывшись плащом,\nВы стонете ль в ранах, томитесь в плену,\nИль пали в бою за родную страну,\nИ жизнь отлетела от лиц дорогих,\nИ голос ваш милый навеки затих?..\nО господи! лютой пылая враждой,\nДва стана давно уж стоят пред тобой;\nО помощи молят тебя их уста,\nОдин за Аллаха, другой за Христа;\nБез устали, дружно во имя твое\nРаботают пушка, и штык, и ружье...\nНо, боже! один ты, и вера одна,\nКровавая жертва тебе не нужна.\nЯви же борцам негодующий лик,\nСкажи им, что мир твой хорош и велик,\nИ слово забытое братской любви\nВ сердцах, омраченных враждой, оживи!","name": "Братьям","date_to": "1877"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5810, "fields": {"themes": [],"author": "Игорь Северянин","date_from": "1908","text": "О люди жалкие, бессильные,\nИнтеллигенции отброс,\nКак ваши речи злы могильные,\nКак пуст ваш ноющий вопрос!\nНе виновата в том крестьянская\nМногострадальная среда,\nЧто в вас сочится кровь дворянская,\nКак перегнившая вода.\nЧто вы, порывами томимые,\nДля жизни слепы и слабы,\nЧто вы, собой боготворимые,\nДля всех пигмеи и рабы.\nКак вы смешны с тоской и мукою\nИ как несносны иногда...\nПоменьше грез, рожденных скукою,\nПобольше дела и труда!","name": "О люди жалкие, бессильные...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5811, "fields": {"themes": [],"author": "Вадим Шершеневич","date_from": "1926","text": "Уже хочу единым словом,\nКак приговор, итоги счесть.\nЗавидую мужьям суровым,\nЧто обменяли жизнь на честь.\nОдни из рук матросов рьяно\nСвою без слез приняли мзду.\nДругим - златопогонщик пьяный\nНа теле вырезал звезду.\nНе даровал скупой мой рок\nРасстаться с юностью героем.\nО, нет! Серебряным прибоем\nМне пенит старость мой висок.\nЯ странно растерял друзей\nИ пропил голос благородства.\nО, жизнь! Мой восковой музей,\nГде тщетно собраны уродства!\nУже губительным туманам\nВ пространство не увлечь меня,\nУж я не верую обманам,\nУж я не злобствую, кляня.\nИ юношей и жен, напрягши\nСвой голос, не зову со мной.\nНет! Сердце остывает так же,\nКак остывает шар земной.\nОбвенчан с возрастом поганым,\nСтал по-мышиному тужить\nИ понял: умереть не рано\nТому, кто начал поздно жить!","name": "В часы серебряных прибоев","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5812, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "У Пушкина влюбленный самозванец\nПолячке открывает свой обман,\nИ признается пушкинский испанец,\nЧто он — не дон Диэго, а Жуан.\nОдин к покойнику свою ревнует панну,\nДругой к подложному Диэго — донну Анну...\nТак и поэту нужно, чтоб не грим,\nНе маска лживая, а сам он был любим.","name": "У Пушкина влюбленный самозванец..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5813, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1862","text": "Дым потянуло вдаль, повеяло прохладой.\nБез тени, без огней, над бледною Невой\nИдет ночь белая — лишь купол золотой\nИз-за седых дворцов, над круглой колоннадой,\nКак мертвеца венец перед лампадой,\nМерцает в высоте холодной и немой.\nСкажи, куда идти за счастьем, за отрадой,\nСкажи, на что ты зол, товарищ бедный мой?!\nВот — темный монумент вознесся над гранитом...\nИль мысль стесненная твоя\nСпасенья ищет в жале ядовитом,\nКак эта медная змея\nПод медным всадником, прижатая копытом\nЕго несущего коня...","name": "Белая ночь","date_to": "1862"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5814, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1881","text": "Брамин твердит слово \"Ом!\", глядя на свой пупок,- и тем самым близится к божеству.\nНо есть ли во всем человеческом теле что-либо менее божественное, что-либо более напоминающее связь с человеческой бренностью, чем именно этот пупок?","name": "Брамин","date_to": "1881"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5815, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1978","text": "Когда я об стену разбил лицо и члены\nИ все, что только было можно, произнес,\nВдруг сзади тихое шептанье раздалось:\n- Я умоляю вас, пока не трожьте вены.\nПри ваших нервах и при вашей худобе\nНе лучше ль чаю? Или огненный напиток?\nЧем учинять членовредительство себе,\nОставьте что-нибудь нетронутым для пыток. -\nОн сказал мне, - приляг,\nУспокойся, не плачь. -\nОн сказал: - Я не враг,\nЯ - твой верный палач.\nУж не за полночь - за три,\nДавай отдохнем.\nНам ведь все-таки завтра\nРаботать вдвоем.\nРаз дело приняло приятный оборот -\nЧем черт не шутит - может, правда, выпить чаю?\n- Но только, знаете, весь ваш палачий род\nЯ, как вы можете представить, презираю.\nОн попросил: - Не трожьте грязное белье.\nЯ сам к палачеству пристрастья не питаю.\nНо вы войдите в положение мое -\nЯ здесь на службе состою, я здесь пытаю.\nИ не людям, прости, -\nСчет веду головам.\nВаш удел - не ахти,\nНо завидую вам.\nПраво, я не шучу,\nЯ смотрю делово -\nГовори что хочу,\nОбзывай хоть кого.\nОн был обсыпан белой перхотью, как содой,\nОн говорил, сморкаясь в старое пальто:\n- Приговоренный обладает, как никто,\nСвободой слова, то есть подлинной свободой.\nИ я избавился от острой неприязни\nИ посочувствовал дурной его судьбе.\n- Как жизнь? -спросил меня палач. - Да так себе... -\nСпросил бы лучше он: как смерть - за час до казни?..\n- Ах, прощенья прошу, -\nВажно знать палачу,\nЧто, когда я вишу,\nЯ ногами сучу.\nДа у плахи сперва\nХорошо б подмели,\nЧтоб моя голова\nНе валялась в пыли.\nЧай закипел, положен сахар по две ложки.\n- Спасибо! - Что вы! Не извольте возражать!\nВам скрутят ноги, чтоб сученья избежать,\nА грязи нет, - у нас ковровые дорожки.\n-Ах, да неужто ли подобное возможно!-\nОт умиленья я всплакнул и лег ничком.\nОн быстро шею мне потрогал осторожно\nИ одобрительно почмокал языком.\nОн шепнул: Ни гугу!\nЗдесь кругом стукачи.\nЧем смогу - помогу,\nТолько ты не молчи.\nСтану ноги пилить -\nМожешь ересь болтать,\nЧтобы казнь отдалить,\nБуду дольше пытать.\nНе ночь пред казнью, а души отдохновенье!\nА я уже дождаться утра не могу.\nКогда он станет жечь меня и гнуть в дугу,\nЯ крикну весело: - Остановись, мгновенье, -\nЧтоб стоны с воплями остались на губах!\n- Какую музыку, - спросил он, - дать при этом?\nЯ, признаюсь, питаю слабость к менуэтам,\nНо есть в коллекции у них и Оффенбах.\nБудет больно - поплачь,\nЕсли невмоготу, -\nНамекнул мне палач.\n- Хорошо, я учту.\nПодбодрил меня он,\nПравда, сам загрустил -\nПомнят тех, кто казнен,\nА не тех, кто казнил.\nРазвлек меня про гильотину анекдотом,\nНазвав ее лишь подражаньем топору\nОн посочувствовал французкому двору\nИ не казненным, а убитым гугенотам.\nЖалел о том, что кол в России упразднен,\nБыл оживлен и сыпал датами привычно.\nОн знал доподлинно - кто, где и как казнен,\nИ горевал о тех, над кем работал лично.\n- Раньше, - он говорил, -\nЯ дровишки рубил,\nЯ и стриг, я и брил,\nИ с ружьишком ходил.\nТратил пыл в пустоту\nИ губил свой талант,\nА на этом посту\nПовернулось на лад.\nНекстати вспомнил дату смерти Пугачева,\nРубил, должно быть, для наглядности, рукой.\nА в то же время знать не знал, кто он такой, -\nНевелико образованье палачево.\nПарок над чаем тонкой змейкой извивался,\nОн дул на воду, грея руки о стекло.\nОб инквизиции с почтеньем отзывался\nИ об опричниках - особенно тепло.\nМы гоняли чаи,\nВдруг палач зарыдал -\nДескать, жертвы мои\nВсе идут на скандал.\n- Ах, вы тяжкие дни,\nПалачева стерня.\nНу за что же они\nНенавидят меня?\nОн мне поведал назначенье инструментов.\nВсе так не страшно - и палач как добрый врач.\n- Но на работе до поры все это прячь,\nЧтоб понапрасну не нервировать клиентов.\nБывает, только его в чувство приведешь,\nВодой окатишь и поставишь Оффенбаха,\nА он примерится, когда ты подойдешь,\nВозьмет и плюнет. И испорчена рубаха.\nНакричали речей\nМы за клан палачей.\nМы за всех палачей\nПили чай, чай ничей.\nЯ совсем обалдел,\nЧуть не лопнул, крича.\nЯ орал: - Кто посмел\nОбижать палача?!\nСмежила веки мне предсмертная усталость.\nУже светало, наше время истекло.\nНо мне хотя бы перед смертью повезло -\nТакую ночь провел, не каждому досталось!\nОн пожелал мне доброй ночи на прощанье,\nСогнал назойливую муху мне с плеча.\nКак жаль, недолго мне хранить воспоминанье\nИ образ доброго чудного палача.","name": "Когда я об стену разбил лицо и члены...","date_to": "1978"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5816, "fields": {"themes": [7],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1779","text": "Глагол времен! металла звон!\nТвой страшный глас меня смущает,\nЗовет меня, зовет твой стон,\nЗовет - и к гробу приближает.\nЕдва увидел я сей свет,\nУже зубами смерть скрежещет,\nКак молнией, косою блещет\nИ дни мои, как злак, сечет.\nНичто от роковых кохтей,\nНикая тварь не убегает:\nМонарх и узник - снедь червей,\nГробницы злость стихий снедает;\nЗияет время славу стерть:\nКак в море льются быстры воды,\nТак в вечность льются дни и годы;\nГлотает царства алчна смерть.\nСкользим мы бездны на краю,\nВ которую стремглав свалимся;\nПриемлем с жизнью смерть свою,\nНа то, чтоб умереть, родимся.\nБез жалости все смерть разит:\nИ звезды ею сокрушатся,\nИ солнцы ею потушатся,\nИ всем мирам она грозит.\nНе мнит лишь смертный умирать\nИ быть себя он вечным чает;\nПриходит смерть к нему, как тать,\nИ жизнь внезапу похищает.\nУвы! где меньше страха нам,\nТам может смерть постичь скорее;\nЕе и громы не быстрее\nСлетают к гордым вышинам.\nСын роскоши, прохлад и нег,\nКуда, Мещерский! ты сокрылся?\nОставил ты сей жизни брег,\nК брегам ты мертвых удалился;\nЗдесь персть твоя, а духа нет.\nГде ж он? - Он там.- Где там? - Не знаем.\nМы только плачем и взываем:\n\"О, горе нам, рожденным в свет!\"\nУтехи, радость и любовь\nГде купно с здравием блистали,\nУ всех там цепенеет кровь\nИ дух мятется от печали.\nГде стол был яств, там гроб стоит;\nГде пиршеств раздавались лики,\nНадгробные там воют клики,\nИ бледна смерть на всех глядит.\nГлядит на всех - и на царей,\nКому в державу тесны миры;\nГлядит на пышных богачей,\nЧто в злате и сребре кумиры;\nГлядит на прелесть и красы,\nГлядит на разум возвышенный,\nГлядит на силы дерзновенны\nИ точит лезвие косы.\nСмерть, трепет естества и страх!\nМы - гордость, с бедностью совместна;\nСегодня бог, а завтра прах;\nСегодня льстит надежда лестна,\nА завтра: где ты, человек?\nЕдва часы протечь успели,\nХаоса в бездну улетели,\nИ весь, как сон, прошел твой век.\nКак сон, как сладкая мечта,\nИсчезла и моя уж младость;\nНе сильно нежит красота,\nНе столько восхищает радость,\nНе столько легкомыслен ум,\nНе столько я благополучен;\nЖеланием честей размучен,\nЗовет, я слышу, славы шум.\nНо так и мужество пройдет\nИ вместе к славе с ним стремленье;\nБогатств стяжание минет,\nИ в сердце всех страстей волненье\nПрейдет, прейдет в чреду свою.\nПодите счастьи прочь возможны,\nВы все пременны здесь и ложны:\nЯ в дверях вечности стою.\nСей день иль завтра умереть,\nПерфильев! должно нам конечно,-\nПочто ж терзаться и скорбеть,\nЧто смертный друг твой жил не вечно?\nЖизнь есть небес мгновенный дар;\nУстрой ее себе к покою\nИ с чистою твоей душою\nБлагословляй судеб удар.","name": "На смерть князя Мещерского","date_to": "1779"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5817, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Глинка","date_from": "1826","text": "Из шелку и мочал шнур нашей жизни вьется:\nКто плакал поутру, тот к вечеру смеется.","name": "Из шелку и мочал...","date_to": "1826"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5818, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Сельвинский","text": "Вылетишь утром на воз-дух,\nВетром целуя жен-щин,-\nСмех, как ядреный жем-чуг,\nПрыгает в зубы, в ноз-дри...\nЧто бы это тако-е?\nКажется, нет причи-ны:\nНебо прилизано чинно,\nМоре тоже в покое.\nСлил аккуратно лужи\nДождик позавчерашний;\nДевять часов на башне -\nГусеницы на службу;\nА у меня в подъязычьи\nЧто-то сыплет горохом,\nТак что легкие зычно\nЛаем взрываются в хохот...\nСлушай, брось, да полно!\nНо ни черта не сделать:\nСмех золотой, спелый,\nСытный такой да полный.\nСколько смешного на свете:\nВот, например, \"капуста\"...\nНадо подумать о грустном,\nТолько чего бы наметить?\nМогут пробраться в погреб\nЗавтра чумные крысы.\nЯ тоже буду лысым.\nНекогда сгибли обры...\nГде-то в Норвегии флагман...\nИ вдруг опять: \"капуста\"!\nЧертовщина! Как вкусно\nТак грохотать диафрагмой!\nСмех золотого разли-ва,\nПенистый, отлич-ный.\nТсс... брось: ну разве прилично\nЭтаким быть счастливым?","name": "Юность"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5819, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","text": "В январе уже тепло,\nИ пускай мороз, но солнце\nПосылает божий стронций\nНа оконное стекло.\nПрижимаюсь лбом к стеклу,\nРожей радуюсь теплу!","name": "В январе уже тепло..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5820, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Тихонов","date_from": "1948","text": "Мне кажется, что я встречался с ним\nУже не раз: на Рионгэсе или\nВ тквибульских шахтах, с крепким, молодым,\nКоторого все знали и любили.\nИли его я видел стороной\nВ полях колхозных юга Алазани,\nИль он промчался нынче предо мной\nСредь комсомольцев в конских состязаньях.\nИли в горах сванетских привелось\nОднажды нам палатки ставить рядом,\nИли на Красной площади, как гость,\nОн любовался юности парадом.\nА может быть, мелькнуло мне в пургу\nЕго лицо под белым капюшоном\nВ окопах где-то или на снегу,\nПороховой пыльцой запорошенном.\nНе помню я,— но этот взгляд прямой,\nНо легкий шаг, развернутые плечи\nВстречаю я, когда иду домой,\nНа улицах тбилисских каждый вечер.\nНо но было всего, что написал,—\nЕго не встретить никакой порою:\nОн крепко врос в высокий пьедестал\nВ большом саду над старою Курою.\nБорис Дзнеладзе... он из первых тех,\nИз комсомольцев Грузии Советской,\nОн вышел в битву рано, раньше всех,\nСо львиной страстью и душою детской.\nИ смотрит он на город с высоты\nТех ранних лет, чей подвиг тяжкий поднял.\nНе потому ль ловлю его черты\nЯ в комсомольском племени сегодня?","name": "Мне кажется, что я встречался с ним...","date_to": "1948"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5821, "fields": {"themes": [],"author": "Давид Самойлов","text": "Как я живу? Без ожиданий.\nВ себе накапливая речь.\nА между тем на крыши зданий\nРебристый снег успел прилечь.\nИ мы, как пчелы трудовые,\nПитаем сонную детву,\nОсуществленный день России\nНе мысля видеть наяву.","name": "Как я живу? Без ожиданий..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5822, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1817","text": "Простой воспитанник природы,\nТак я, бывало, воспевал\nМечту прекрасную свободы\nИ ею сладостно дышал.\nНо вас я вижу, вам внимаю,\nИ что же?.. слабый человек!..\nСвободу потеряв навек,\nНеволю сердцем обожаю.","name": "Кн.Голицыной, посылая ей оду «Вольность»","date_to": "1817"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5823, "fields": {"themes": [7],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1958","text": "Тайга за рекой пылала,\nОт сопок тянуло гарью.\nБольшущее медное солнце\nЖевало последний снег.\nИ только сугробы палаток\nВ медвежьей глуши Заангарья\nНикак не хотели таять\nНазло запоздалой весне.\nХрипели сырые ветры.\nНам было плевать на погоду.\nМы строили новый город\nВ краю, где безмолвие спит.\nМы писем из дома порою\nНе получали по году\nИ, чтобы согреться, глотали\nКрутой, обжигающий спирт.\nХрипели сырые ветры...\nЯ там простудился немного.\nИ то, что случилось позже,\nОбидно и глупо до слез.\nВ зловещей тиши кабинета\nСказал рентгенолог строго:\n- Да, это очень серьезно.\nЗапущенный туберкулез.\nИ вот за окном больницы -\nГород, расплывчатый, мглистый.\nОн тих и почти безлюден\nВ ранний рассветный час.\nВетер асфальт захаркал\nКровью осенних листьев.\nНе потому ль так горько,\nТак тяжело сейчас?\nИз глаз твоих, полных грусти,\nСлезы готовы брызнуть.\nУ моего изголовья\nСидишь ты, платок теребя...\nА мы ведь решили рядом,\nВместе шагать по жизни.\nТак что же теперь сказать мне,\nКак успокоить тебя?\nАлый язык рассвета\nИней на крышах лижет.\nСтановится белое небо\nВсе голубей, голубей...\nВ жестокой борьбе со смертью\nЛюбовь мне поможет выжить!\nНо эта любовь, родная,\nНе только любовь к тебе.\nЛюбовь ко всему, чем дышит\nНелегкая наша эпоха,\nК колючему, злому ветру,\nЧто в соснах гудит поутру.\nТакая любовь, конечно,\nСильнее палочек Коха!\nИ будет просто не честно,\nЕсли я вдруг умру.","name": "Тайга за рекой пылала","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5824, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","text": "Порыжели холмы. Зноем выжжены,\nИ так близко обрывы хребтов,\nПоднебесных скалистых хребтов.\nНа стене нашей глинистой хижины\nУж не пахнет венок из цветов,\nИз заветных засохших цветов.\nМоре все еще в блеске теряется,\nТонет в солнечной светлой пыли:\nЧто ж так горестно парус склоняется.\nБелый парус в далекой дали?\nТы меня позабудешь вдали.","name": "Порыжели холмы. Зноем выжжены..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5825, "fields": {"themes": [18],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1827","text": "О ты, который сочетал\nС глубоким чувством вкус толь верный,\nИ точный ум, и слог примерный,\nО, ты, который избежал\nСентиментальности манерной\nИ в самый легкой мадригал\nУмел . . . . . . . . . . .","name": "Баратынскому (О ты, который...)","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5826, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1835","text": "О бедность! затвердил я наконец\nУрок твой горький! Чем я заслужил\nТвое гоненье, властелин враждебный,\nДовольства враг, суровый сна мутитель?...\nЧто делал я, когда я был богат,\nО том упоминать я не намерен:\nВ молчании добро должно твориться,\nНо нечего об этом толковать.\nЗдесь пищу я найду для дум моих,\nЯ чувствую, что не совсем погибнул\nЯ с участью моей.-","name": "О бедность! затвердил я наконец...","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5827, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1814","text": "Мне минуло шестнадцать лет,\nНо сердце было в воле;\nЯ думала: весь белый свет -\nНаш бор, поток и поле.\nК нам юноша пришел в село:\nКто он? отколь? не знаю -\nНо все меня к нему влекло,\nВсе мне твердило: знаю!\nЕго кудрявые власы\nВкруг шеи обвивались,\nКак мак сияет от росы,\nСияли, рассыпались.\nИ взоры пламенны его\nМне что-то изъясняли;\nМы не сказали ничего,\nНо уж друг друга знали.\nКуда пойду - и он за мной.\nНа долгую ль разлуку?\nНе знаю! только он с тоской\nБезмолвно жал мне руку.\n\"Что хочешь ты?- спросила я,-\nСкажи, пастух унылый\".\nИ с жаром обнял он меня\nИ тихо назвал милой.\nИ мне б тогда его обнять!\nНо рук не поднимала,\nНа перси потупила взгляд,\nКраснела, трепетала.\nНи слова не сказала я;\nЗа что ж ему сердиться?\nЗачем покинул он меня?\nИ скоро ль возвратится?","name": "Первая встреча","date_to": "1814"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5828, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1948","text": "Летят перелетные птицы\nВ осенней дали голубой,\nЛетят они в жаркие страны,\nА я остаюся с тобой.\nА я остаюся с тобою,\nРодная навеки страна!\nНе нужен мне берег турецкий,\nИ Африка мне не нужна.\nНемало я стран перевидел,\nШагая с винтовкой в руке.\nИ не было горше печали,\nЧем жить от тебя вдалеке.\nНемало я дум передумал\nС друзьями в далеком краю.\nИ не было большего долга,\nЧем выполнить волю твою.\nПускай утопал я в болотах,\nПускай замерзал я на льду,\nНо если ты скажешь мне снова,\nЯ снова все это пройду.\nЖеланья свои и надежды\nСвязал я навеки с тобой -\nС твоею суровой и ясной,\nС твоею завидной судьбой.\nЛетят перелетные птицы\nУшедшее лето искать.\nЛетят они в жаркие страны,\nА я не хочу улетать,\nА я остаюся с тобою,\nРодная моя сторона!\nНе нужно мне солнце чужое,\nЧужая земля не нужна.","name": "Летят перелетные птицы","date_to": "1948"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5829, "fields": {"themes": [],"author": "Расул Гамзатов","text": "Я проснулся на рассвете -\nВ небе ни единой тучи.\nА вчера был дождь и ветер,\nМир был весь в слезах горючих.\nКто ж так высоко-высоко\nВ небе поднялся с метлою\nИ подмел в мгновенье ока\nНебо, скованное мглою?","name": "Я проснулся на рассвете..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5830, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1857","text": "Жизнь еще передо мною\nВся в видениях и звуках,\nТочно город дальний утром,\nПолный звона, полный блеска!..\nВсе минувшие страданья\nВспоминаю я с восторгом,\nКак ступени, по которым\nВосходил я к светлой цели...","name": "В альбом","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5831, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1829","text": "Журналами обиженный жестоко,\nЗоил Пахом печалился глубоко;\nНа цензора вот подал он донос;\nНо цензор прав, нам смех, зоилу нос.\nИная брань конечно неприличность,\nНельзя писать: Такой-то де старик,\nКозел в очках, плюгавый клеветник,\nИ зол, и подл: всё это будет личность.\nНо можете печатать, например,\nЧто господин парнасский старовер,\n(В своих статьях), бессмыслицы оратор,\nОтменно вял, отменно скучноват,\nТяжеловат и даже глуповат;\nТут не лицо, а только литератор.","name": "Эпиграмма (Журналами обиженный жестоко...)","date_to": "1829"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5832, "fields": {"themes": [],"author": "Расул Гамзатов","text": "Вершина далекая кажется близкою.\nС подножья посмотришь - рукою подать,\nНо снегом глубоким, тропой каменистою\nИдешь и идешь, а конца не видать.\nИ наша работа нехитрою кажется,\nА станешь над словом сидеть-ворожить,\nНе свяжется строчка, и легче окажется\nВзойти на вершину, чем песню сложить.\nПер. Н.Гребнева","name": "Вершина далекая кажется близкою...."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5833, "fields": {"themes": [7],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1906","text": "М.Кузмину\nВ румяна ль, мушки и дендизм,\nВ поддевку ль нашего покроя,\nПевец и сверстник Антиноя,\nТы рядишь свой анахронизм,-\nСтарообрядческих кафизм\nЧтецом стоя пред аналоем\nИль Дафнисам кадя и Хлоям,\nТы всё - живой анахронизм.\nВ тебе люблю, сквозь грани призм,\nАлександрийца и француза\nВремен классических, чья муза -\nДвухвековой анахронизм.\nЗа твой единый галлицизм\nЯ дам своих славизмов десять;\nИ моде всей не перевесить\nТвой родовой анахронизм.","name": "Анахронизм","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5834, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "В человеческом организме\nдевяносто процентов воды,\nкак, наверное, в Паганини,\nдевяносто процентов любви.\nДаже если - как исключение -\nвас растаптывает толпа,\nв человеческом\nназначении -\nдевяносто процентов добра.\nДевяносто процентов музыки,\nдаже если она беда,\nтак во мне,\nнесмотря на мусор,\nдевяносто процентов тебя.","name": "В человеческом организме..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5835, "fields": {"themes": [],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1791","text": "Не кость резная Колмогор*,\nНе мрамор Тифды и Рифея*,\nНе невски зеркала, фарфор,\nНе шелк Баки, не глазумея*\nБлагоуханные пары\nВельможей делают известность,\nНо некий твердый дух и честность,\nА паче — муз дары.\nПочто же, мой второй сосед*,\nСтоль зданьем пышным, столь отличным\nМне солнца застеняя свет,\nДвором межуешь безграничным\nТы дому моего забор?\nУжель полей, прудов и речек\nТьмы скупленных тобой местечек\nТвой не насытят взор?\nВ тот миг, как с пошвы* до конька\nИ около, презренным взглядом,\nМое строение слегка\nС своим обозревая рядом,\nТы в гордости своей с высот\nНа низменны мои мнишь кровы\nНавесить темный сад кедровый\nИ шумны токи вод,—\nКто весть, что рок готовит нам?\nБыть может, что сии чертоги,\nНазначенны тобой царям,\nЖестоки времена и строги\nВо стойлы конски обратят.\nЗа счастие поруки нету,\nИ чтоб твой Феб* светил век свету,\nНе бейся об заклад.\nТак, так!— но примечай, как день,\nУвы! ночь темна затмевает;\nЛуну скрывает облак, тень;\nОна растет иль убывает,—\nС сумой не ссорься и тюрьмой.\nХоть днесь к звездам ты высишь стены,\nНо знай: ты прах одушевленный\nИ скроешься землей.\nНадежней гроба дома нет,\nБогатым он отверст и бедным;\nИ царь и раб в него придет.\nК чему ж с столь рвеньем ты безмерным\nСвой постоялый строишь двор\nИ, ах! сокровища Тавриды*\nНа барках свозишь в пирамиды\nСредь полицейских ссор?\nЛюбовь граждан и слава нам\nЛишь воздвигают прочны домы;\nОни, подобно небесам,\nСтоят и презирают громы.\nЗри, хижина Петра* доднесь,\nКак храм, нетленна средь столицы!\nСвят дом, под кой народ гробницы\nМатвееву принес!*\nРабочих в шуме голосов,\nМашин во скрыпе, во стенанье,\nСредь громких песен и пиров\nТрудись, сосед, и строй ты зданья;\nНо мой не отнимай лишь свет.\nА то оставь молве правдивой\nРешить: чей дом скорей крапивой\nИль плющем* зарастет?\nК о л м о г о р ы — Холмогоры, бывшей Архангельской губернии.\nТ и ф д а — олонецкое месторождение мрамора.\nР и ф е й — Урал.\nШ е л к Б а к и — шелк Баку.\nГ л а з у м е й — китайский чай.\nВторой сосед — Когда Державин купил дом на Фонтанке, его соседом оказался управитель Таврического дворца Потемкина.\nС п о ш в ы — С почвы, от земли.\nФ е б — в мифах греков олицетворение Солнца; здесь: счастье.\nС о к р о в и щ а Т а в р и д ы — После смерти Потемкина управитель стал вывозить из Таврического дворца имущество, но по жалобе наследников вмешалась полиция.\nХ и ж и н а П е т р а — охраняемый нашим государством дом Петра I; находится на Петроградской стороне.\nВ XVII веке боярин А р т а м о н М а т в е е в положил в фундамент своего дома надгробные плиты, принесенные ему зажиточными горой нами с могил отцов «в знак усердия».\nП л ю щ — «трава, символ любви к отечеству». (Объяснение Державина.)","name": "Ко второму соседу","date_to": "1791"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5836, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1929","text": "Проснись,\nПриди\nИ посмотри:\nЗемля наполнена весною\nИ красное число зари\nЕще горит передо мною.\nСледы босых моих подошв\nВстречает радостно природа.\nСмотри:\nВчера был мутный дождь,\nСегодня -\nТрезвая погода.\nПоселок спит...\nОн здесь рожден,\nЧтоб сделать жизнь светлей и выше.\nИ чисто вымыты дождем\nЕго чешуйчатые крыши.\nНад ним, пойдя на смелый риск,\nАнтенны вытянулись в нитку.\n...Но вот высокий тракторист\nЛадонью выдавил калитку.\nЕще сквозит ночная лень\nВ его улыбке угловатой.\nОн изучает новый день,\nОблокотясь на радиатор,\nИ курит медленный табак.\nЕго рубашка - нараспашку;\nЧрез полчаса, заправив бак,\nОн выйдет в поле на распашку.\nОн черный выстелет настил,\nОн над землей возьмет опеку,\nИ двадцать лошадиных сил\nПокорны будут человеку.\nИ смело скажет человек,\nВстречая сумерки косые,\nЧто здесь\nОкончила свой век\nОднолошадная Россия.","name": "Утро","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5837, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1827","text": "Есть бытие; но именем каким\nЕго назвать? Ни сон оно, ни бденье;\nМеж них оно, и в человеке им\nС безумием граничит разуменье.\nОн в полноте понятья своего,\nА между тем, как волны, на него,\nОдни других мятежней, своенравней,\nВидения бегут со всех сторон,\nКак будто бы своей отчизны давней\nСтихийному смятенью отдан он;\nНо иногда, мечтой воспламененный,\nОн видит свет, другим не откровенный.\nСозданье ли болезненной мечты,\nИль дерзкого ума соображенье,\nВо глубине полночной темноты\nПредставшее очам моим виденье?\nНе ведаю; но предо мной тогда\nРаскрылися грядущие года;\nСобытия вставали, развивались,\nВолнуяся подобно облакам,\nИ полными эпохами являлись\nОт времени до времени очам,\nИ наконец я видел без покрова\nПоследнюю судьбу всего живого.\nСначала мир явил мне дивный сад;\nВезде искусств, обилия приметы;\nБлиз веси весь и подле града град,\nВезде дворцы, театры, водометы,\nВезде народ, и хитрый свой закон\nСтихии все признать заставил он.\nУж он морей мятежные пучины\nНа островах искусственных селил,\nУж рассекал небесные равнины\nПо прихоти им вымышленных крил;\nВсё на земле движением дышало,\nВсё на земле как будто ликовало.\nИсчезнули бесплодные года,\nОратаи по воле призывали\nВетра, дожди, жары и холода,\nИ верною сторицей воздавали\nПосевы им, и хищный зверь исчез\nВо тьме лесов, и в высоте небес,\nИ в бездне вод, сраженный человеком,\nИ царствовал повсюду светлый мир.\nВот, мыслил я, прельщенный дивным веком,\nВот разума великолепный пир!\nВрагам его и в стыд и в поученье,\nВот до чего достигло просвещенье!\nПрошли века. Яснеть очам моим\nВидение другое начинало:\nЧто человек? что вновь открыто им?\nЯ гордо мнил, и что же мне предстало?\nНаставшую эпоху я с трудом\nПостигнуть мог смутившимся умом.\nГлаза мои людей не узнавали;\nПривыкшие к обилью дольных благ,\nНа всё они спокойные взирали,\nЧто суеты рождало в их отцах,\nЧто мысли их, что страсти их, бывало,\nВлечением всесильным увлекало.\nЖелания земные позабыв,\nЧуждаяся их грубого влеченья,\nДушевных снов, высоких снов призыв\nИм заменил другие побужденья,\nИ в полное владение свое\nФантазия взяла их бытие,\nИ умственной природе уступила\nТелесная природа между них:\nИх в эмпирей и в хаос уносила\nЖивая мысль на крылиях своих;\nНо по земле с трудом они ступали,\nИ браки их бесплодны пребывали.\nПрошли века, и тут моим очам\nОткрылася ужасная картина:\nХодила смерть по суше, по водам,\nСвершалася живущего судьбина.\nГде люди? где? Скрывалися в гробах!\nКак древние столпы на рубежах,\nПоследние семейства истлевали;\nВ развалинах стояли города,\nПо пажитям заглохнувшим блуждали\nБез пастырей безумные стада;\nС людьми для них исчезло пропитанье;\nМне слышалось их гладное блеянье.\nИ тишина глубокая вослед\nТоржественно повсюду воцарилась,\nИ в дикую порфиру древних лет\nДержавная природа облачилась.\nВеличествен и грустен был позор\nПустынных вод, лесов, долин и гор.\nПо-прежнему животворя природу,\nНа небосклон светило дня взошло,\nНо на земле ничто его восходу\nПроизнести привета не могло.\nОдин туман над ней, синея, вился\nИ жертвою чистительной дымился.","name": "Последняя смерть","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5838, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Асеев","date_from": "1935","text": "Что такое счастье,\nмилый друг?\nЧто такое счастье\nблизких двух?\nВыйдут москвичи из норок,\nв белом все, в летнем все,\nпоглядеть, как на планерах\nдни взмывают над шоссе.\nПо шоссе шуршат машины,\nна лету, налегке.\nТополевые пушины —\nпо Москве по реке.\nА по лесу, по опушке,\nздесь, у всех же на виду,\nтесно сдвинуто друг к дружке,\nна серебряном ходу\nедет счастье краем леса.\nПо опушке по лесной\nпахнет хвоевым навесом,\nразомлелою сосной.\nЕдет счастье, едет, едет,\nеле слышен шины хруст,\nмедленно на велосипеде\nкатит драгоценный груз.\nОн руками обнял стан ей,\nсамый близкий, самый свой.\nА вокруг зари блистанье,\nзапах ветра, шелест хвой.\nМилая бочком уселась\nу рогатого руля.\nВетер проявляет смелость,\nкраем платья шевеля.\nЕдет счастье, едет, едет\nздесь, у всех же под рукой,—\nмедленно на велосипеде\nощущается щекой.\nЧуть поблескивают спицы\nв искрах солнечных лучей.\nХорошо им, видно, спится\nдруг у друга на плече.\nА вокруг Москва в нарядах,\nа вокруг весна в цвету,\nКрасной Армии порядок,\nи — планеры в высоту.\nЧто ж такое счастье\nблизких двух?\nВот оно какое,\nмилый друг!","name": "Счастье","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5839, "fields": {"themes": [20],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1974","text": "Погода славная,\nА это главное.\nИ мне на ум пришла мыслишка презабавная,-\nНо не о господе\nИ не о космосе -\nВсе эти новости уже обрыдли до смерти.\nСказку, миф, фантасмагорию\nПропою вам с хором ли, один ли,-\nСлушайте забавную историю\nНекоего мистера Мак-Кинли -\nНе супермена, не ковбоя, не хавбека,\nА просто маленького, просто человека.\nКто он такой - герой ли, сукин сын ли -\nНаш симпатичный господин Мак-Кинли,-\nВаляйте выводы, составьте мнение\nВ конце рассказа в меру разумения.\nНу что, договорились? Если так -\nПривет! Буэнос диас! Гутен таг!\nНочуешь в спаленках\nВ обоях аленьких\nИ телевиденье глядишь для самых маленьких.\nС утра полчасика\nЗаймет гимнастика -\nПрыжки, гримасы, отжимание от пластика.\nИ трясешься ты в автобусе,\nНа педали жмешь, гремя костями,-\nСколько вас на нашем тесном глобусе\nВесело работает локтями!\nКак наркоманы - кокаин, и как больные,\nВ заторах нюхаешь ты газы выхлопные.\nНо строен ты - от суеты худеют,\nБодреют духом, телом здоровеют.\nЧерез собратьев ты переступаешь,\nНо успеваешь, все же успеваешь\nЗнакомым огрызнуться на ходу:\n\"Салют! День добрый! Хау ду ю ду!\"\nДля созидания\nВ коробки-здания\nТы заползаешь, как в загоны на заклание.\nВ поту и рвении,\nВ самозабвении\nТы создаешь - творишь и рушишь в озарении.\nЛюди, власти не имущие!\nКто-то вас со злого перепою,\nМаленькие, но и всемогущие,-\nОкрестил безликою толпою.\nБудь вы на поле, у станка, в конторе, в классе,-\nНо вы причислены к какой-то серой массе.\nИ в перерыв - в час подлинной свободы -\nВы наскоро жуете бутерброды.\nЧто ж, эти сэндвичи - предметы сбыта.\nИтак, приятного вам аппетита!\nНелегкий век стоит перед тобой,\nИ все же - гутен морген, дорогой!\nДела семейные,\nПлатки нашейные,\nИ пояса, и чудеса галантерейные,-\nЦена кусается,\nЖена ласкается,-\nМахнуть рукою - да рука не подымается.\nЦену вежливо и тоненько\nПропищит волшебник-трикотажник,-\nТы с невозмутимостью покойника\nНаизнанку вывернешь бумажник.\nВсе ваши будни, да и праздники - морозны,\nИ вы с женою, как на кладбище, серьезны.\nС холодных стен - с огромного плаката\nНа вас глядят веселые ребята,\nИ улыбаются во всех витринах\nОтцы семейств в штанах и лимузинах.\nОткормленные люди на щитах\nПриветствуют по-братски: \"Гутен таг!\"\nОткуда денежка?\nКуда ты денешься?\nТебе полвека, друг, а ты еще надеешься?\nНе жди от ближнего -\nМоли всевышнего,-\nУж он тебе всегда пошлет ребенка лишнего!\nТрое, четверо и шестеро...\nВы, конечно, любите сыночков!\nМировое детское нашествие\nБестий, сорванцов и ангелочков!\nТы улыбаешься обложкам и нарядам,\nНо твердо веришь: удивительное рядом.\nНе верь, старик, что мы за все в ответе,\nЧто дети где-то гибнут - те, не эти:\nЧуть-чуть задуматься - хоть вниз с обрыва,-\nА жить-то надо, надо жить красиво!\nПередохни, расслабься - перекур!\nГуд дэй, дружище! Пламенный бонжур!\nАх, люди странные,\nПустокарманные,\nВы, постоянные клиенты ресторанные,-\nМошны бездонные,\nСтомиллионные -\nВы наполняете, вы, толпы стадионные!\nИ ничто без вас не крутится -\nАрмии, правительства и судьи,\nНо у сильных в горле, словно устрицы,\nВы скользите, маленькие люди!\nИ так о маленьком пекутся человеке,\nЧто забывают лишний ноль вписать на чеке.\nВаш кандидат - а в прошлом он лабазник -\nВам иногда устраивает праздник.\nИ не безлики вы, и вы - не тени,\nКоль надо бросить в урны бюллетени!\nА \"маленький\" - хорошее словцо,-\nКто скажет так - ты плюнь ему в лицо,-\nПусть это слово будет не в ходу!\nПривет, Мак-Кинли! Хау ду ю ду!","name": "Баллада о маленьком человеке","date_to": "1974"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5840, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1940","text": "Кончен бой. Над горем и над славой\nВ знойный полдень голубеет явор.\nМертвого солдата тихо нежит\nЛистьев изумительная свежесть.\nО деревья, мира часовые,\nСизо-синие и голубые!\nПод тобой пастух играл на дудке,\nОтдыхал, тобой обласкан, путник.\nИ к тебе шутя пришли солдаты.\nЯвор счастья, убаюкай брата!","name": "Кончен бой. Над горем и над славой...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5841, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Боков","text": "В упряжке оленя\nЛети, мое стихотворенье!\nТяни над лесами, как вальдшнеп,\nВсе дальше и дальше.\nПлыви осетром\nПо глубинам и ямам,\nСтучись к человеку\nРабочим, испытанным ямбом.\nПрисядь у окна,\nПосмотри ненароком,\nПросторы измерь\nЯсновидящим оком!\nОткройся\nЧитателю-другу в желаньи\nПридать ему силы и смелости\nВ каждом деяньи.\nСкачи, мой Пегас,\nОтбивая копытами лихо.\nЛети, мое слово,\nЛети, моя рифма!","name": "В упряжке оленя..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5842, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1967","text": "Я покидаю город, как Тезей -\nсвой Лабиринт, оставив Минотавра\nсмердеть, а Ариадну - ворковать\nв объятьях Вакха.\nВот она, победа!\nАпофеоз подвижничества! Бог\nкак раз тогда подстраивает встречу,\nкогда мы, в центре завершив дела,\nуже бредем по пустырю с добычей,\nнавеки уходя из этих мест,\nчтоб больше никогда не возвращаться.\nВ конце концов, убийство есть убийство.\nДолг смертных ополчаться на чудовищ.\nНо кто сказал, что чудища бессмертны?\nИ - дабы не могли мы возомнить\nсебя отличными от побежденных -\nБог отнимает всякую награду\n(тайком от глаз ликующей толпы)\nи нам велит молчать. И мы уходим.\nТеперь уже и вправду - навсегда.\nВедь если может человек вернуться\nна место преступленья, то туда,\nгде был унижен, он прийти не сможет.\nИ в этом пункте планы Божества\nи наше ощущенье униженья\nнастолько абсолютно совпадают,\nчто за спиною остаются: ночь,\nсмердящий зверь, ликующие толпы,\nдома, огни. И Вакх на пустыре\nмилуется в потемках с Ариадной.\nКогда-нибудь придется возвращаться.\nНазад. Домой. К родному очагу.\nИ ляжет путь мой через этот город.\nДай Бог тогда, чтоб не было со мной\nдвуострого меча, поскольку город\nобычно начинается для тех,\nкто в нем живет, с центральных площадей\nи башен.\nА для странника - с окраин.","name": "По дороге на Скирос","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5843, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1831","text": "В дни безграничных увлечений,\nВ дни необузданных страстей\nСо мною жил превратный гений,\nНаперсник юности моей.\nОн жар восторгов несогласных\nВо мне питал и раздувал;\nНо соразмерностей прекрасных\nВ душе носил я идеал;\nКогда лишь праздников смятенья\nАлкал безумец молодой,\nПоэта мерные творенья\nБлистали стройной красотой.\nСтрастей порывы утихают,\nСтрастей мятежные мечты\nПередо мной не затмевают\nЗаконов вечной красоты;\nИ поэтического мира\nОгромный очерк я узрел\nИ жизни даровать, о лира!\nТвое согласье захотел.","name": "В дни безграничных увлечений...","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5844, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1902","text": "Балалайка моя,\nУтешай-ка меня,\nБалалаечка!\nУ меня ли была,\nИ жила, и цвела\nДочка Раечка.\nПожила, умерла,\nИ могила взяла\nДочку Раечку,—\nНу и как мне не пить,\nНу и как не любить\nБалалаечку!\nЧто взгляну на мою\nБалалаечку,\nТо и вспомню мою\nДочку Раечку.","name": "Балалайка моя, утешай-ка меня...","date_to": "1902"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5845, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "Один шажок\nи другой шажок,\nа солнышко село...\nО господин,\nвот тебе стожок\nи другой стожок\nдоброго сена!\nИ все стога\n(ты у нас один)\nи колода меда...\nПируй, господин,\nдо нового года!\nЯ амбар —\nтебе,\nа пожар —\nсебе...\nЯ рвань,\nя дрянь,\nменя жалеть опасно.\nА ты живи праздно:\nсам ешь,\nне давай никому...\nПусть тебе — прекрасно,\nгоспоже — прекрасно,\nхолуям — прекрасно,\nа плохо пусть —\nтопору твоему!","name": "Раб"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5846, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1858","text": "Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре -\nО, не грусти, ты все мне дорога!\nНо я любить могу лишь на просторе -\nМою любовь, широкую, как море,\nВместить не могут жизни берега.\nКогда Глагола творческая сила\nТолпы миров воззвала из ночи,\nЛюбовь их все, как солнце, озарила,\nИ лишь на землю к нам ее светила\nНисходят порознь редкие лучи.\nИ, порознь их отыскивая жадно,\nМы ловим отблеск вечной красоты;\nНам вестью лес о ней шумит отрадной,\nО ней поток гремит струею хладной\nИ говорят, качаяся, цветы.\nИ любим мы любовью раздробленной\nИ тихий шепот вербы над ручьем,\nИ милой девы взор, на нас склоненный,\nИ звездный блеск, и все красы вселенной,\nИ ничего мы вместе не сольем.\nНо не грусти, земное минет горе,\nПожди еще - неволя недолга,-\nВ одну любовь мы все сольемся вскоре,\nВ одну любовь, широкую как море,\nЧто не вместят земные берега!","name": "Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре...","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5847, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","text": "Оставим это. Обещать одно\nМне должен ты. Коль в жизни доведется\nНам встретиться еще - не должен ты\nГлазом моргнуть. Вот долг твой. Понял?\nЕще одно: нигде и никогда\nНе смей разузнавать под страхом смерти\nМоей - кто я. Еще одно: люби\nДругую, нет - других, нет всех. Безумства -\nТри совершила я в свой краткий век.\nТы - третье и последнее. - Довольно."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5848, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "(Тринадцать строк)\nДыханье дав моим устам,\nОна на факел свой дохнула,\nИ целый мир на Здесь и Там\nВ тот миг безумья разомкнула,\nУшла,- и холодом пахнуло\nПо древожизненным листам.\nС тех пор Незримая, года\nМои сжигая без следа,\nЖеланье жить всё жарче будит,\nНо нас никто и никогда\nНе примирит и не рассудит,\nИ верю: вновь за мной когда\nОна придет - меня не будет.","name": "На пороге"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5849, "fields": {"themes": [7],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1962","text": "Любовь - это пятое время суток,-\nНе вечер, не ночь, не день и не утро.\nПридешь ты - и солнце сияет в полночь,\nУйдешь ты - и утро темнее ночи.\nЛюбовь - это пятое время года,-\nНе осень она, не весна, не лето,\nОна не зима, а то, что ты хочешь,\nИ все от тебя одной зависит.\nЛюбовь ни с чем на свете не схожа:\nНе детство, не старость, не юность, не зрелость;\nЛюбовь - это пятое время жизни.","name": "Пятое","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5850, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1871","text": "Был день суда и осужденья —\nТот роковой, бесповоротный день,\nКогда для вящего паденья\nНа высшую вознесся он ступень,—\nИ, божьим промыслом тенимый\nИ загнанный на эту высоту,\nСвоей ногой непогрешимой\nВ бездонную шагнул он пустоту,—\nКогда, чужим страстям послушный,\nИгралище и жертва темных сил,\nТак богохульно-добродушно\nОн божеством себя провозгласил...\nО новом бого-человеке\nВдруг притча создалась — и в мир вошла,\nИ святотатственной опеке\nХристова церковь предана была.\nО, сколько смуты и волнений\nС тех пор воздвиг непогрешимый тот,\nИ как под бурей этих прений\nКощунство зреет и соблазн растет.\nВ испуге ищут правду божью,\nОчнувшись вдруг, все эти племена,\nИ как тысячелетней ложью\nОна для них вконец отравлена.\nИ одолеть она не в силах\nОтравы той, что в жилах их течет,\nВ их самых сокровенных жилах,\nИ долго будет течь — и где исход?\n. . . . . . . . . . . . . . . . .\nНо нет, как ни борись упрямо,\nУступит ложь, рассеется мечта,\nИ ватиканский далай-лама\nНе призван быть наместником Христа.","name": "Ватиканская годовщина","date_to": "1871"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5851, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Козлов","date_from": "1832","text": "Вольное подражание\nГрафине С. И. Лаваль\nДень гаснул в зареве румяном,—\nИ я, в смятеньи дум моих,\nБродил на береге песчаном,\nВнимая ропот волн морских,\nИ я увидел меж песками\nКорабль разбитый погружен;\nОн в бурю шумными волнами\nНа дикий берег занесен,—\nИ влага мхом давно одела\nГлубоких скважин пустоты;\nУже трава в них зеленела,\nУже являлися цветы.\nСтремим грозой в утес прибрежный,\nОткуда и куда он плыл?\nКто с ним в час бури безнадежной\nЕго крушенье разделил?\nУтес и волны, всё молчало,\nВсё мрак в уделе роковом,—\nЛишь солнце вечера играло\nНад ним, забытым мертвецом.\nИ на корме его сидела\nЖена младая рыбака,\nСмотрела вдаль и песни пела\nПод томный ропот ветерка.\nС кудрявой русой головою\nМладенец близ нее играл,\nНад звучной прыгал он волною,\nА ветер кудри развевал.\nОн нежные цветы срывает,\nЛелея детские мачты.\nМладенец радостный не знает,\nЧто он на гробе рвет цветы.","name": "Разбитый корабль","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5852, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1947","text": "Жизнь вернулась так же беспричинно,\nКак когда-то странно прервалась.\nЯ на той же улице старинной,\nКак тогда, в тот летний день и час.\nТе же люди и заботы те же,\nИ пожар заката не остыл,\nКак его тогда к стене Манежа\nВечер смерти наспех пригвоздил.\nЖенщины в дешевом затрапезе\nТак же ночью топчут башмаки.\nИх потом на кровельном железе\nТак же распинают чердаки.\nВот одна походкою усталой\nМедленно выходит на порог\nИ, поднявшись из полуподвала,\nПереходит двор наискосок.\nЯ опять готовлю отговорки,\nИ опять всё безразлично мне.\nИ соседка, обогнув задворки,\nОставляет нас наедине.\nНе плачь, не морщь опухших губ,\nНе собирай их в складки.\nРазбередишь присохший струп\nВесенней лихорадки.\nСними ладонь с моей груди,\nМы провода под током.\nДруг к другу вновь, того гляди,\nНас бросит ненароком.\nПройдут года, ты вступишь в брак,\nЗабудешь неустройства.\nБыть женщиной — великий шаг,\nСводить с ума — геройство.\nА я пред чудом женских рук,\nСпины, и плеч, и шеи\nИ так с привязанностью слуг\nВесь век благоговею.\nНо, как ни сковывает ночь\nМеня кольцом тоскливым,\nСильней на свете тяга прочь\nИ манит страсть к разрывам.","name": "Объяснение","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5853, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1906","text": "Так долго лгала мне за картою карта,\nЧто я уж не мог опьяниться вином.\nХолодные звезды тревожного марта\nБледнели одна за другой за окном.\nВ холодном безумье, в тревожном азарте\nЯ чувствовал, будто игра эта - сон.\n\"Весь банк,- закричал,- покрываю я в карте!\"\nИ карта убита, и я побежден.\nЯ вышел на воздух. Рассветные тени\nБродили так нежно по нежным снегам.\nНе помню я сам, как я пал на колени,\nМой крест золотой прижимая к губам.\n\"Стать вольным и чистым, как звездное небо,\nТвой посох принять, о, Сестра Нищета,\nБродить по дорогам, выпрашивать хлеба,\nЛюдей заклиная святыней креста!\"\nМгновенье... и в зале веселой и шумной\nВсе стихли и встали испуганно с мест,\nКогда я вошел, воспаленный, безумный,\nИ молча на карту поставил мой крест.","name": "Крест","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5854, "fields": {"themes": [],"author": "Елена Гуро","text": "Это ли? Нет ли?\nХвои шуят, — шуят\nАнна — Мария, Лиза, — нет?\nЭто ли? — Озеро ли?\nЛулла, лолла, лалла-лу,\nЛиза, лолла, лулла-ли.\nХвои шуят, шуят,\nти-и-и, ти-и-у-у.\nЛес ли, — озеро ли?\nЭто ли?\nЭх, Анна, Мария, Лиза,\nХей-тара!\nТере-дере-дере... Ху!\nХоле-кулэ-нэээ.\nОзеро ли? - Лес ли?\nТио-и\nви-и... у.","name": "Елена Гуро — Финляндия"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5855, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1913","text": "По Слову Извечно-Сущего\nБессменен поток времен.\nЧую лишь ветер грядущего,\nНового мига звон.\nС паденьем идет, с победою?\nОливу несет иль меч?\nЛика его я не ведаю,\nЗнаю лишь ветер встреч.\nЛетят нездешними птицами\nВ кольцо бытия, вперед,\nМиги с закрытыми лицами...\nКак удержу их лёт?\nИ в тесности, в перекрестности,-\nХочу, не хочу ли я -\nЧерную топь неизвестности\nРежет моя ладья.","name": "Непредвиденное","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5856, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1888","text": "Пел смычок - в садах горели\nОгоньки - сновал народ -\nТолько ветер спал, да темен\nБыл ночной небесный свод;\nТемен был и пруд зеленый\nИ густые камыши,\nГде томился бедный лебедь,\nПритаясь в ночной тиши.\nУмирая, не видал он -\nПрирученный нелюдим,-\nКак над ним взвилась ракета\nИ рассыпалась над ним;\nНе слыхал, как струйка билась,\nКак журчал прибрежный ключ,-\nОн глаза смыкал и грезил\nО полете выше туч:\nКак простор небес высоко\nУнесет его полет\nИ какую там он песню\nВдохновенную споет!\nКак на все, на все святое,\nЧто таил он от людей,\nТам откликнутся родные\nСтаи белых лебедей.\nИ уж грезит он: минута,-\nВздох - и крылья зашумят,\nИ его свободной песни\nЗвуки утро возвестят.-\nНо крыло не шевелилось,\nПесня путалась в уме:\nБез полета и без пенья\nУмирал он в полутьме.\nСквозь камыш, шурша по листьям,\nПробирался ветерок...\nА кругом в садах горели\nОгоньки и пел смычок.","name": "Лебедь","date_to": "1888"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5857, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Фофанов","date_from": "1885","text": "Бледный вечер весны и задумчив и тих,\nЗарумянен вечерней зарею,\nГрустно в окна глядит; и слагается стих,\nИ теснится мечта за мечтою.\nЧто-то грустно душе, что-то сердцу больней,\nИль взгрустнулося мне о бывалом?\nЭто май-баловник, это май-чародей\nВеет свежим своим опахалом.\nТам, за душной чертою столичных громад,\nНа степях светозарной природы,\nЗвонко птицы поют, и плывет аромат,\nИ журчат сладкоструйные воды.\nИ дрожит под росою душистых полей\nБледный ландыш склоненным бокалом,-\nЭто май-баловник, это май-чародей\nВеет свежим своим опахалом.\nДорогая моя! Если б встретиться нам\nВ звучном празднике юного мая -\nИ сиренью дышать, и внимать соловьям,\nМир любви и страстей обнимая!\nО, как счастлив бы стал я любовью твоей,\nСколько грез в моем сердце усталом\nЭтот май-баловник, этот май-чародей\nРазбудил бы своим опахалом!..","name": "Май","date_to": "1885"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5858, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Языков","date_from": "1823","text": "Смотрите: он летит над бедною вселенной.\nВо прах, невинные, во прах!\nСмотрите, вон кинжал в руке окровавленной\nИ пламень Тартара в очах!\nУвы! сия рука не знает состраданья,\nНе знает промаха удар!\nКто он, сей враг людей, сей ангел злодеянья,\nПосол неправых неба кар?\nВсего прекрасного безжалостный губитель,\nЛюбимый сын владыки тьмы,\nВсемощный, вековой — и наш мироправитель!\nОн — рок; его добыча — мы.\nЗлодейству он дает торжественные силы\nИ гений творческий для бед,\nИ медленно его по крови до могилы\nПроводит в лаврах через свет.\nНо ты, минутное творца изображенье,\nНевинность, век твой не цветет:\nПолюбишь ты добро, и рок в остервененье\nС земли небесное сорвет,\nИль бросит бледную в бунтующее море,\nЗакроет небо с края в край,\nНа парусе твоем напишет: горе! горе!\nИ ты при молниях читай!","name": "Рок","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5859, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "Басня*\nКазалось бы, ну как не знать\nИль не слыхать\nСтаринного присловья,\nЧто спор о вкусах - пустословье?\nОднако ж раз, к какой-то праздник,\nСлучилось так, что с дедом за столом,\nВ собрании гостей большом,\nО вкусах начал спор его же внук, проказник.\nСтарик, разгорячась, сказал среди обеда:\n\"Щенок! тебе ль порочить деда?\nТы молод: все тебе и редька и свинина;\nГлотаешь в день десяток дынь;\nТебе и горький хрен - малина,\nА мне и бланманже - полынь!\"\nЧитатель! в мире так устроено издавна:\nМы разнимся в судьбе,\nВо вкусах и подавно;\nЯ это басней пояснил тебе.\nС ума ты сходишь от Берлина;\nМне ж больше нравится Медынь.\nТебе, дружок, и горький хрен - малина,\nА мне и бланманже - полынь!\n* В первом издании (см. журнал\n\"Современник\", 1853 г.) эта басня была\nозаглавлена: \"Урок внучатам\",- в\nознаменование действительного\nпроисшествия в семье Козьмы Пруткова.","name": "Разница вкусов"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5860, "fields": {"themes": [],"author": "Саша Черный","date_from": "1909","text": "Он сидит среди реторт\nИ ругается, как черт:\n\"Грымзы! Кильки! Бабы! Совы!\nБезголовы, бестолковы -\nЙодом залили сюртук,\nНе закрыли кран... Без рук!\nБьют стекло, жужжат, как осы.\nА дурацкие вопросы?\nА погибший матерьял?\nО, как страшно я устал!\"\nЛаборант встает со стула.\nВ уголок идет сутуло\nИ, издав щемящий стон,\nВ рот сует пирамидон.\nА на лестнице медички\nПовторяли те же клички:\n\"Грымза! Килька! Баба! Франт!\nБезголовый лаборант...\nНа невиннейший вопрос\nБуркнет что-нибудь под нос;\nПридирается, как дама,-\nЯдовито и упрямо,\nНе простит простой ошибки!\nНи привета, ни улыбки...\"\nВизг и писк. Блестят глазами,\nМашут красными руками:\n\"О, несноснейший педант,\nЛаборашка, лаборант!\"\nЧас занятий. Шепот. Тишь.\nДевы гнутся, как камыш,\nДевы все ушли в работы.\nГде же \"грымзы\"? Где же счеты?\nЛаборант уже не лев\nИ глядит бочком на дев,\nКак колибри на боа.\nДевы тоже трусят льва:\nОчень страшно, очень жутко -\nОскандалиться не шутка!\nСвист горелок. Тишина.\nНоет муха у окна.\nГде Юпитер? Где Минервы?\nНервы, нервы, нервы, нервы...","name": "Лаборант и медички","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5861, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Михалков","text": "В одном переулке\nСтояли дома.\nВ одном из домов\nЖил упрямый Фома.\nНи дома, ни в школе,\nНигде, никому -\nНе верил\nУпрямый Фома\nНичему.\nНа улицах слякоть,\nИ дождик,\nИ град.\n\"Наденьте калоши\",-\nЕму говорят.\n\"Неправда,-\nНе верит Фома,-\nЭто ложь...\"\nИ прямо по лужам\nИдет без калош.\nМороз.\nНадевают ребята коньки.\nПрохожие подняли воротники.\nФоме говорят:\n\"Наступила зима\".\nВ трусах\nНа прогулку выходит Фома.\nИдет в зоопарке\nС экскурсией он.\n\"Смотрите,- ему говорят,-\nЭто слон\".\nИ снова не верит Фома:\n\"Это ложь.\nСовсем этот слон\nНа слона не похож\".\nОднажды\nПриснился упрямому сон,\nКак будто шагает по Африке он.\nС небес\nАфриканское солнце печет,\nРека под названием Конго\nТечет.\nПодходит к реке\nПионерский отряд.\nРебята Фоме\nУ реки говорят:\n\"Купаться нельзя:\nАллигаторов тьма\".\n\"Неправда\",-\nДрузьям отвечает Фома.\nТрусы и рубашка\nЛежат на песке.\nУпрямец плывет\nПо опасной реке.\nБлизка\nАллигатора хищная\nПасть.\n\"Спасайся, несчастный,\nТы можешь пропасть!\"\nНо слышен ребятам\nЗнакомый ответ:\n\"Прошу не учить,\nМне одиннадцать лет!\"\nУже крокодил\nУ Фомы за спиной,\nУже крокодил\nПоперхнулся Фомой;\nИз пасти у зверя\nТорчит голова.\nДо берега\nВетер доносит слова:\n\"Непра...\nЯ не ве...\"\nАллигатор вздохнул\nИ, сытый,\nВ зеленую воду нырнул.\nТрусы и рубашка\nЛежат на песке.\nНикто не плывет\nПо опасной реке.\nПроснулся Фома,\nНичего не поймет,\nТрусы и рубашку\nСо стула берет.\nФома удивлен,\nФома возмущен:\n\"Неправда, товарищи,\nЭто не сон!\"\nРебята,\nНайдите такого Фому\nИ эти стихи\nПрочитайте ему.","name": "Фома"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5862, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Ее факел был огнен и ал,\nОн был талый и сумрачный снег:\nОн глядел на нее и сгорал,\nИ сгорал от непознанных нег.\nЛоно смерти открылось черно -\nОн не слышал призыва: \"Живи\",\nИ осталось в эфире одно\nБезнадежное пламя любви.\nДа на ложе глубокого рва,\nПенной ризой покрыта до пят,\nОдинокая грезит вдова -\nИ холодные воды кипят...","name": "Трое"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5863, "fields": {"themes": [20],"author": "Николай Глазков","text": "Я в детстве бросил рисовать.\nКто в этом виноват?\nХочу виновника назвать:\nМой милый младший брат.\nМеня он рано превзошел:\nПохоже - значит, хорошо\nСвой собственный портрет\nНабрасывал карандашом.\nА я так мог?.. Нет, нет!\nПосредственные, не скорбя,\nСвои рисунки сжег,\nА старшеклассного себя\nЛегко утешить смог:\nМой брат рисует лучше пусть,\nРисунки - пустяки,\nА у меня отличный вкус,\nИ я пишу стихи.\nВ искусстве - так казалось мне -\nЯ больше понимал.\nМне нравились Мане, Моне,\nГоген и Ренуар.\nМой брат поздней меня узнал\nПро то, кем был Ван-Гог,\nНо постоянно рисовал -\nХудожником стать мог.\nИ мог в Манеже выставлять\nОн свой автопортрет,\nИ мог еще известней стать,\nЧем я теперь поэт.\nПечальным словом помяну\nГода больших утрат:\nВ Отечественную войну\nПогиб мой младший брат.","name": "Младший брат"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5864, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1908","text": "Не затем величал я себя паладином,\nНе затем ведь и ты приходила ко мне,\nЧтобы только рыдать над потухшим камином,\nЧтобы только плясать при умершем огне!\nИли счастие вправду неверно и быстро?\nИли вправду я слаб уже, болен и стар?\nНет! В золе еще бродят последние искры,\nЕсть огонь, чтобы вспыхнул пожар!","name": "Не затем величал я себя паладином...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5865, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1912","text": "Я пойду гулять по гулким шпалам,\nДумать и следить\nВ небе желтом, в небе алом\nРельс бегущих нить.\nВ залы пасмурные станций\nЗабреду, дрожа,\nКоль не сгонят оборванца\nС криком сторожа.\nА потом мечтой упрямой\nВспомню в сотый раз\nБыстрый взгляд красивой дамы,\nСевшей в первый класс.\nЧто ей, гордой и далекой,\nВся моя любовь?\nНо такой голубоокой\nМне не видеть вновь!\nРасскажу я тайну другу,\nПодтруню над ним,\nВ теплый час, когда по лугу\nВетер стелет дым.\nИ с улыбкой безобразной\nОн ответит: «Ишь!\nНачитался дряни разной,\nВот и говоришь».","name": "Оборванец","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5866, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1966","text": "В стропилах воздух ухает, как сыч.\nСкрипит ольха у дальнего колодца.\nБегущий лес пытается настичь\nбегущие поля. И удается\nпорой березам вырваться вперед\nи вклиниться в позиции озимых\nшеренгой или попросту вразброд,\nособенно на склоне и в низинах.\nНо озими, величия полны,\nспасаясь от лесного гарнизона,\nготовы превратиться в валуны,\nкак нимфы из побасенок Назона.\nЭгей, эгей! Холмистый край, ответь,\nк кому здесь лучше присоединиться?\nК погоне, за которую медведь?\nК бегущим, за которых медуница?","name": "Неоконченный отрывок (В стропилах воздух ухает...)","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5867, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1855","text": "Вступил я в жизнь к борьбе готовый,-\nНо скоро кончилась борьба!..\nНеумолим был рок суровый\nИ на меня надел оковы,\nКак на мятежного раба.\nПокорно нес я злую долю,\nИ совесть робкая лгала;\nОна меня на свет, на волю\nИз тьмы безмолвной не звала.\nШла мимо жизнь, шло время даром!\nВотще я братьев слышал стон,-\nНе ударял мне в сердце он\nБольным, сочувственным ударом...\nКогда теперь смотрю назад,\nНа время юности порочной,-\nСреди пустыни, в тьме полночной\nБлуждает мой печальный взгляд.\nВот мной пройденная дорога...\nЕе предательский изгиб\nВел к страшной бездне!.. Много, много\nИз нас погибло... Воля бога\nМеня спасла,- я не погиб.\nНо не стою я горделиво,\nУвенчан славою побед...\nЕще в душе воскресшей нет\nС минувшим полного разрыва.\nЯ долго жил средь скверн и зол!\nУ их нечистого подножья\nТупела мысль, немел глагол,\nИзнемогала сила божья.\nЕще я трепетом объят,\nЕще болит живая рана\nИ на меня, как из тумана,\nВиденья прежние глядят;\nИ, полн знакомой мне боязнью,\nЕще я взгляды их ловлю,\nМне угрожающие казнью\nЗа то, что мыслю и люблю...","name": "Возрождение","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5868, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Дорого вовремя время.\nВремени много и мало.\nДолгое время - не время,\nЕсли оно миновало.","name": "Надпись на часах"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5869, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Бунин","date_from": "1921","text": "На родине она зеленая....\nБрэм\nКанарейку из-за моря\nПривезли, и вот она\nЗолотая стала с горя,\nТесной клеткой пленена.\nПтицей вольной, изумрудной\nУж не будешь,- как ни пой\nПро далекий остров чудный\nНад трактирную толпой!","name": "Канарейка","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5870, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1836","text": "Юноша трижды шагнул, наклонился, рукой о колено\nБодро оперся, другой поднял меткую кость.\nВот уж прицелился... прочь! раздайся, народ любопытный,\nВрозь расступись; не мешай русской удалой игре.","name": "На статую играющего в бабки","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5871, "fields": {"themes": [20],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1951","text": "Инне\nОн был грозою нашего района,\nМальчишка из соседнего двора,\nИ на него с опаской, но влюбленно\nОкрестная смотрела детвора.\nОна к нему пристрастие имела,\nПоскольку он командовал везде,\nА плоский камень так бросал умело,\nЧто тот, как мячик, прыгал по воде.\nВ дождливую и ясную погоду\nОн шел к пруду, бесстрашный, как всегда,\nИ посторонним не было прохода,\nЕдва он появлялся у пруда.\nВ сопровожденье преданных матросов,\nКоварный, как пиратский адмирал,\nМальчишек бил, девчат таскал за косы\nИ чистые тетрадки отбирал.\nВ густом саду устраивал засады,\nИграя там с ребятами в войну.\nИ как-то раз увидел он из сада\nДевчонку незнакомую одну.\nЗабор вкруг сада был довольно ветхий -\nЛюбой мальчишка в дырки проходил,-\nНо он, как кошка, прыгнул прямо с ветки\nИ девочке дорогу преградил.\nОна пред ним в нарядном платье белом\nСтояла на весеннем ветерке\nС коричневым клеенчатым портфелем\nИ маленькой чернильницей в руке.\nСейчас мелькнут разбросанные книжки -\nНе зря ж его боятся, как огня...\nИ вдруг она сказала:- Там мальчишки...\nТы проводи, пожалуйста, меня...\nИ он, от изумления немея,\nСовсем забыв, насколько страшен он,\nШагнул вперед и замер перед нею,\nЕе наивной смелостью сражен.\nА на заборе дряхлом повисая,\nГрозя сломать немедленно его,\nВатага адмиральская босая\nГлядела на героя своего.\n...Легли на землю солнечные пятна.\nУшел с девчонкой рядом командир.\nИ подчиненным было непонятно,\nЧто это он из детства уходил.","name": "Мальчишка","date_to": "1951"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5872, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "О ночь! Закрой меня, когда — совсем усталый\nКончаю я свой день. Кругом совсем темно;\nИ этой темнотой как будто сняты стены:\nТюрьма и мир сливаются в одно.\nИ я могу уйти! Но не хочу свободы:\nЯ знаю цену ей, я счастья не хочу!\nБоюсь пугать себя знакомым звуком цепи,—\nПрипав к углу, я, как и цепь, молчу...\nВозьми меня, о ночь! Чтоб ничего ни видеть,\nНи чувствовать, ни знать, ни слышать я не мог,\nЧтоб зарожденья чувств и проблеска сознанья\nЯ как-нибудь в себе не подстерег...","name": "На мотив Микеланджело"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5873, "fields": {"themes": [20],"author": "Анатолий Жигулин","date_from": "1980","text": "Мой бедный мозг, мой хрупкий разум,\nКак много ты всего хранишь!\nИ все больнее с каждым разом\nТревожно вслушиваться в тишь.\nВ глухую тишь безмолвной думы,\nЧто не отступит никогда,\nГде, странны, пестры и угрюмы,\nЖивут ушедшие года.\nТам все по-прежнему, как было.\nИ майский полдень, и пурга.\nИ друга черная могила,\nИ жесткое лицо врага...\nТам жизнь моя войной разбита\nНа дальнем-дальнем рубеже...\nИ даже то, что позабыто,\nЖивет невидимо в душе.\nЖивет, как вербы у дороги,\nКак синь покинутых полей,\nКак ветер боли и тревоги\nНад бедной родиной моей.","name": "Мой бедный мозг, мой хрупкий разум...","date_to": "1980"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5874, "fields": {"themes": [],"author": "Вячеслав Иванов","text": "Недаром облако крутится\nНад оной выспренней главой\nГребней рогатых: грозовой\nОрел, иль демон, там гнездится,\nНахохлится; сверкнут зрачки;\nУщелья рокотом ответят;\nТуманов кочевых клочки\nРуном косматым дол осетят...\nЯ помню, с гор клубилась мгла;\nШирялся тучей зрак орла;\nНа миг упало оперенье:\nРазверзлась, мертвенно бела,\nКак бы расщеплена, скала,\nИ в нестерпимом озаренье\nБлеснули — белизна чела,\nСлепые, ярые зеницы...\nИ в мраке белой огневицы\nПереломилася стрела.","name": "Утес"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5875, "fields": {"themes": [],"author": "Римма Казакова","date_from": "1965","text": "Мой рыжий, красивый сын,\nты красненький, словно солнышко.\nЯ тебя обнимаю, сонного,\nа любить - еще нету сил.\nТо медью, а то латунью\nполыхает из-под простыночки.\nИ жарко моей ладони\nв холодной палате простынувшей.\nТы жгуче к груди прилег\nголовкой своею красною.\nТебя я, как уголек,\nс руки на руку перебрасываю.\nКогда ж от щелей\nв ночи\nкрадутся лучи по стенке,\nмне кажется, что лучи\nлетят от твоей постельки.\nА вы, мужчины, придете -\nздоровые и веселые.\nПридете, к губам прижмете\nконвертики невесомые.\nИ рук, каленых морозцем,\nработою огрубленных,\nтельцем своим молочным\nне обожжет ребенок.\nНо благодарно сжавши\nв ладонях, черствых, как панцирь,\nхудые, прозрачные наши,\nлунные наши пальцы,\nпоймете, какой ценой,\nвсе муки снося покорно,\nрожаем вам пацанов,\nгоряченьких,\nкак поковка!","name": "Мой рыжий, красивый сын...","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5876, "fields": {"themes": [13,3],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1939","text": "Утро светит перламутром,\nУлыбается весна.\nПапы, мамы, с добрым утром!\nС добрым утром, вся страна!\nВ окнах выставлены рамы.\nВеселее, солнце, грей!\nПросыпайтесь, папы, мамы,\nПросыпайтесь поскорей!\nПапа, быстро умывайся!\nМама, платье вынимай,\nПокрасивей наряжайся —\nНынче праздник Первомай!\nПусть храпят другие «сони»,\nНам проспать нельзя никак:\nПапа наш пойдет в колонне,\nПонесет огромный флаг!\nВскинут трубы музыканты.\nБудет музыка греметь,\nНаша мама с красным бантом\nБудет звонко песни петь.\nРазноцветные плакаты\nПотекут большой рекой,\nНезнакомые ребята\nБудут нам махать рукой.\nА потом — весь день как в сказке:\nБудут игры и кино,\nБудут песни, будут пляски,\nБудет шумно и смешно.\nЭто день — веселый самый,\nСамый яркий, голубой...\nМожет быть, нас папа с мамой\nВ этот раз возьмут с собой?","name": "Просыпайтесь, папы, мамы!","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5877, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1892","text": "Потому ль, что сердцу надо\nЖить одним, одно любя,\nПотому ль, что нет отрады\nНе отдавшему себя;\nОттого ли, что судьбою\nНаши сблизились пути,\nИ с тобой, с тобой одною\nМог я счастие найти,—\nОттого ли, потому ли,—\nНо в тебе, в тебе одной\nБезвозвратно потонули\nСердце, жизнь и разум мой.","name": "Потому ль, что сердцу надо...","date_to": "1892"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5878, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","text": "Дик прием был, дик приход,\nЕле ноги доволок.\nКак воды набрала в рот,\nВзор уперла в потолок.\nТы молчала. Ни за кем\nНе рвался с такой тугой.\nЕсли губы на замке,\nВешай с улицы другой.\nНет, не на дверь, не в пробой,\nЕсли на сердце запрет,\nНо на весь одной тобой\nНемутимо белый свет.\nЧтобы знал, как балки брус\nПо-над лбом проволоку,\nЧто в глаза твои упрусь,\nВ непрорубную тоску.\nЧтоб бежал с землей знакомств,\nВидев издали, с пути\nГарь на солнце под замком,\nГниль на веснах взаперти.\nНе вводи души в обман,\nОглуши, завесь, забей.\nПропитала, как туман,\nГруду белых отрубей.\nЕсли душным полднем желт\nМышью пахнущий овин,\nОбличи, скажи, что лжет\nЛжесвидетельство любви.","name": "Дик прием был, дик приход..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5879, "fields": {"themes": [18],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1816","text": "Богами вам еще даны\nЗлатые дни, златые ночи,\nИ томных дев устремлены\nНа вас внимательные очи.\nИграйте, пойте, о друзья!\nУтратьте вечер скоротечный;\nИ вашей радости беспечной\nСквозь слезы улыбнуся я.","name": "Друзьям (Богами вам еще даны...)","date_to": "1816"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5880, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Казин","date_from": "1922","text": "Было тихо. Было видно дворнику,\nКак улегся ветер под забор\nИ позевывал... И вдруг с гармоникой\nГармонист вошел во двор.\nВскинул на плечо ремень гармоники\nИ, рассыпав сердце по ладам,\nГрянул - и на подоконниках\nВсе цветы поплыли по лугам.\nЗакачались здания кирпичные,\nДалью, далью опьянясь,\nЯгодами земляничными\nСтала сладко бредить грязь.\nВысыпал народ на подоконники -\nИ помчался каждый, бодр и бос,\nПод трезвонами гармоники\nПо студеному раздолью рос.\nПочтальон пришел и, зачарованный,\nПробежав глазами адреса,\nУвидал, что письма адресованы\nТолько нивам да лесам.","name": "Гармонист","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5881, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Боков","date_from": "1960","text": "Присматривайтесь к опытным рукам!\nОни в морщинах и в набухших венах.\nЯ находился вместе с ними сам\nВ дневных, в ночных, в вечерних сменах.\nЯ замечал: в них мало суеты,\nДвижения расчетливые, трезвые.\nСосредоточенно работой заняты,\nОни минутным отдыхом не брезгуют.\nЯ наблюдал, как эти руки спят,\nКак режут хлеб и мякоть каравая.\nКогда они на скатерти лежат,\nПокоится в них гордость родовая.\nКогда они орудуют резцом,\nНе подберешь в тот миг для них сравненья,\nНе нарисуешь никаким словцом\nИх занятость, высокое уменье.\nНе обижайте этих рук, друзья!\nЛюбите их от всей души, поэты!\nИ помните: без них никак нельзя,\nОни в ладонях держат труд планеты!","name": "Руки","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5882, "fields": {"themes": [],"author": "Расул Гамзатов","text": "В зеленых горах увидал я снега\nИ встретил на Севере вестницу Юга,\nВ глазах у любимой заметил врага,\nВ глазах нелюбимой - давнишнего друга.\nВ дом близкий зашел я,\nно, совесть поправ,\nХозяин со мной за беседой ночною\nВо всем соглашался, хоть был я неправ,\nКунак или враг - кто сидел предо мною?\nОднажды пустое в стихах написал,\nА в воздух стрелять велика ли заслуга?\nИ недруг об этом мне правду сказал,\nИ в слове его я почувствовал друга.\nИ ныне с годами все чаще скорбя,\nОгню предавая иные тетради,\nКак недруг, порой ненавижу себя\nИ в этом спасение, истины ради!\nПеревод Я. Козловского","name": "Истины ради"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5883, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1756","text": "Два брата здесь лежат: один во весь свой век\nБыл честный, а притом несчастный человек.\nДругой с бездельствами век прожил неразлучно\nИ жил по саму смерть свою благополучно.\nНе воздан праведник, без казни умер плут,-\nКонечно, будет нам еще по смерти суд.","name": "Эпитафия (Два брата здесь лежат...)","date_to": "1756"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5884, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Есенин","date_from": "1925","text": "Свищет ветер, серебряный ветер,\nВ шелковом шелесте снежного шума.\nВ первый раз я в себе заметил -\nТак я еще никогда не думал.\nПусть на окошках гнилая сырость,\nЯ не жалею, и я не печален.\nМне все равно эта жизнь полюбилась,\nТак полюбилась, как будто вначале.\nВзглянет ли женщина с тихой улыбкой -\nЯ уж взволнован. Какие плечи!\nТройка ль проскачет дорогой зыбкой -\nЯ уже в ней и скачу далече.\nО, мое счастье и все удачи!\nСчастье людское землей любимо.\nТот, кто хоть раз на земле заплачет,-\nЗначит, удача промчалась мимо.\nЖить нужно легче, жить нужно проще,\nВсе принимая, что есть на свете.\nВот почему, обалдев, над рощей\nСвищет ветер, серебряный ветер.","name": "Свищет ветер, серебряный ветер...","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5885, "fields": {"themes": [],"author": "Ирина Одоевцева","date_from": "1950","text": "Над водой луна уснула,\nСветляки горят в траве,\nЗдесь когда-то утонула\nЯ, с венком на голове.\n...За Днепром белеет Киев,\nУ Днепра поет русалка.\nБлеск идет от чешуи...\nМожет быть, меня ей жалко -\nУ нея глаза такие\nГолубые, как мои.","name": "Над водой луна уснула...","date_to": "1950"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5886, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "Басня *\nОднажды к попадье заполз червяк на шею;\nИ вот его достать велит она лакею.\nСлуга стал шарить попадью...\n\"Но что ты делаешь?!\"- \"Я червяка давлю\".\nАх, если уж заполз к тебе червяк на шею,\nСама его дави и не давай лакею.\n* Эта басня, как и все, впервые\nпечатаемое в \"Полн. собр. сочинений\nК. Пруткова\", найдена в оставшихся\nпосле его смерти сафьянных портфелях\nза нумерами и с печатною золоченою\nнадписью: \"Сборник неоконченного\n(d'inacheve) No.\".","name": "Червяк и попадья"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5887, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Орлов","date_from": "1956","text": "Человеку холодно без песни\nНа земле, открытой всем ветрам.\nЯ не знаю: в мире место есть ли,\nГде не верят песням, как кострам.\nПесни на земле не сочиняют,—\nПросто рота городом пройдет,\nПросто девушки грустят, мечтают\nДа гармошку кто-то развернет.\nБелая береза отряхнется,\nВстанет под окошками в селе,\nСердце где-то сердцу отзовется,—\nИ поется песня на земле.\nКак лесам шуметь, рождаться людям,\nЛивням плакать, зорям полыхать —\nТак и песня вечно в мире будет,\nИ ее не надо сочинять.","name": "Человеку холодно без песни...","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5888, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","text": "Волга! Волга!\nТы ли глаза-трупы\nВозводишь на меня?\nТы ли стреляешь глазами\nСёл охотников за детьми,\nИсчезающими вечером?\nТы ли возвела мертвые белки\nСёл самоедов, обреченных уснуть,\nВ ресницах метелей,\nМертвые бельма своих городов,\nЗатерянные в снегу?\nТы ли шамкаешь лязгом\nЗаколоченных деревень?\nЖителей нет — ушли,\nРечи ведя о свободе.\nМертвые очи слепца\nТы подымаешь?\nКак! Волга, матерью,\nБывало, дикой волчицей\nЩетинившая шерсть,\nКогда смерть приближалась\nК постелям детей -\nТеперь сама пожирает трусливо детей,\nИх бросает дровами в печь времени?\nКто проколол тебе очи?\nСкажи, это ложь!\nСкажи, это ложь!\nЗа пятачок построчной платы!\nВолга, снова будь Волгой!\nБойко, как можешь,\nВзгляни в очи миру!\nГлаждане города голода.\nГраждане голода города.\nМосква, остров сытых веков\nВ волнах голода, в море голода,\nПомощи парус взвивай.\nДружнее, удары гребцов"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5889, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","date_from": "1954","text": "Что такое\nноваторство?\nЭто, кажется мне,\nна бумаге на ватманской -\nмысль о завтрашнем дне.\nА стихи,\nили здание\nили в космос окно,\nили новое знание -\nэто, в целом,\nодно.\nВ черновом чертеже ли\nили в бое кувалд -\nэто\nопережений\nнарастающий вал.\nЭто дело суровое -\nруки рвутся к труду,\nчтоб от старого\nновое\nотделять, как руду!\nДа, я знаю -\nноваторство\nне каскад новостей,-\nбез претензий на авторство,\nбез тщеславных страстей -\nэто доводы строит\nмысль резца и пера,\nчто людей\nне устроит\nдень, погасший вчера!\nНе устанет трудиться\nи искать\nчеловек\nто,\nчто нашей традицией\nназовут\nчерез век.","name": "Новаторство","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5890, "fields": {"themes": [],"author": "Виктор Боков","text": "В Сызрани черемуха цетет.\nВ Вологде еще не начинала,\nТам весна еще не ночевала,\nВ Сызрани — прописана, живет.\nЧайка одинокая плывет,\nВспомнила кого-то, вверх взлетает.\nМне у Волги очень не хватает\nЛуговых, зеленых, диковатых,\nИногда немного виноватых,\nГлаз твои гераневых, мой друг.\nТо они — отвата, то испуг!\nНе хватает милых, неподдельных,\nЛасковых льняных твоих кудрей,\nНежности, улыбки беспредельной,\nСтройности сосново-корабельной,\nСкромности, пугливости твоей,\nСеверной крылатости бровей!\nЛепестков дурманящую горечь\nВетерок приносит мне на стол.\nТы со мной с портрета даже споришь.\nТолько у меня в порядке совесть,\nТы не обижайся, я пошел!\nТак свежо, так утренне, так рано,\nМост гудит — гигантская мембрана,\nОт колес подпрыгивает сталь,\nЗмей-Горыныч — дым — летит и вьется,\nПаровоз горячей грудью рвется\nВ Вологду! В твою родную даль!..","name": "Письмо из Сызрани в Вологду"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5891, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","date_from": "1906","text": "Rollinat\nНоша жизни светла и легка мне,\nИ тебя я смущаю невольно;\nНе за бога в раздумье на камне,\nМне за камень, им найденный, больно.\nЯ жалею, что даром поблекла\nПозабытая в книге фиалка,\nМне тумана, покрывшего стекла\nИ слезами разнятого, жалко.\nИ не горе безумной, а ива\nПробуждает на сердце унылость,\nПотому что она, терпеливо\nЭто горе качая... сломилась.","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5892, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1922","text": "Слышен лепет соли каплющей.\nГул колес едва показан.\nТихо взявши гавань за плечи,\nМы отходим за пакгаузы.\nПлеск и плеск, и плеск без отзыва.\nРазбегаясь со стенаньем,\nВспыхивает бледно-розовая\nМоря ширь берестяная.\nТреск и хруст скелетов раковых,\nИ шипит, горя, берёста.\nШирь растет, и море вздрагивает\nОт ее прироста.\nБерега уходят ельничком,—\nОн невзрачен и тщедушен.\nМоре, сумрачно бездельничая,\nСмотрит сверху на идущих.\nС моря еще по морошку\nХодит и ходит лесками,\nГрохнув и борт огороша,\nШирящееся плесканье.\nВиден еще, еще виден\nБерег, еще не без пятен\nПуть,— но уже необыден\nИ, как беда, необъятен.\nСтрашным полуоборотом,\nСразу меняясь во взоре,\nМачты въезжают в ворота\nНастежь открытого моря.\nВот оно! И, в предвкушеньи\nСладко бушующих новшеств,\nКамнем в пучину крушений\nПадает чайка, как ковшик.","name": "Отплытие","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5893, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1978","text": "В Азии, в Европе ли\nРодился озноб -\nТолько даже в опере\nКашляют взахлеб.\nНе поймешь, откуда дрожь - страх ли это, грипп ли:\nДуховые дуют врозь, струнные - урчат,\nДирижера кашель бьет, тенора охрипли,\nБаритоны запили, <и> басы молчат.\nРаньше было в опере\nСкладно, по уму,-\nИ хоть хору хлопали -\nА теперь кому?!\nНе берет верхних нот и сопрано-меццо,\nУ колоратурного не бельканто - бред,-\nЦены резко снизились - до рубля за место,-\nСловом, все понизилось и сошло на нет.\nСквозняками в опере\nДует, валит с ног,\nКак во чистом во поле\nВетер-ветерок.\nПартии проиграны, песенки отпеты,\nПартитура съежилась, <и> софит погас.\nРазвалились арии, разошлись дуэты,\nБаритон - без бархата, без металла - бас.\nЧто ни делай - все старо,-\nГулок зал и пуст.\nТенорово серебро\nВытекло из уст.\nТенор в арьи Ленского заорал: \"Полундра!\" -\nБуйное похмелье ли, просто ли заскок?\nДирижера Вилькина мрачный бас-профундо\nЧуть едва не до смерти струнами засек.\nДо","name": "В Азии, в Европе ли...","date_to": "1978"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5894, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Огарев","date_from": "1867","text": "И день и ночь, дитя мое,\nЯ занят мысленно тобою;\nИщу уныние твое\nРассеять любящей рукою.\nНевольно взгляда твоего\nЯ вспоминаю выраженье\nИ голос слов твоих, его\nНеуловимое значенье:\nЯ узнавать в тебе привык\nИ каждой мысли след летучий,\nИ каждый затаенный крик\nНемых скорбей и страсти жгучей\nО! дай уныние твое\nРассеять любящей рукою;\nМолю тебя, дитя мое,\nНе мучься ложною тоскою;\nСвятыни сердца своего\nНе трать в порывах малодушно;\nЛюби меня, люби его,\nЛюби светло и простодушно,\nБез притязаний, без обид,\nБез подозрительности ложной,\nБез жала мелких Немезид,\nБез яда ревности тревожной.\nО! жизнь нам тяжело далась\nДовольно было огорчений,\nДовольно рушилось у нас\nНадежд, и чувств, и убеждений...\nТы наш союз благослови\nЛюбви безоблачным приветом,\nНаш вечер мирно оживи\nНеугасимо кротким светом,\nИ пусть остаток наших дней —\nСоюза нашего достоин —\nВ живых лучах любви твоей\nПройдет торжественно спокоен!\nТак смысл торжественный храня,\nРазвалины твердыней Рима\nВ вечернем озаренье дня\nЕще живут невозмутимо.","name": "Наташе","date_to": "1867"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5895, "fields": {"themes": [],"author": "Елена Гуро","text": "Ветрогон, сумасброд, летатель,\nсоздаватель весенних бурь,\nмыслей взбудараженных ваятель,\nгонящий лазурь!\nСлушай, ты, безумный искатель,\nмчись, несись,\nпроносись нескованный\nопьянитель бурь.","name": "Елена Гуро — «Ветрогон, сумасброд, летатель...»"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5896, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Батюшков","date_from": "1815","text": "О, память сердца! Ты сильней\nРассудка памяти печальной\nИ часто сладостью твоей\nМеня в стране пленяешь дальной.\nЯ помню голос милых слов,\nЯ помню очи голубые,\nЯ помню локоны златые\nНебрежно вьющихся власов.\nМоей пастушки несравненной\nЯ помню весь наряд простой,\nИ образ милый, незабвенный,\nПовсюду странствует со мной.\nХранитель гений мой - любовью\nВ утеху дан разлуке он;\nЗасну ль?- приникнет к изголовью\nИ усладит печальный сон.","name": "Мой гений","date_to": "1815"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5897, "fields": {"themes": [7],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Строфы\nНет, им не суждены краса и просветленье;\nЯ повторяю их на память в полусне,\nОни - минуты праздного томленья,\nПерегоревшие на медленном огне.\nНо все мне дорого - туман их появленья,\nИх нарастание в тревожной тишине,\nБез плана, вспышками идущее сцепленье:\nМое мучение и мой восторг оне.\nКто знает, сколько раз без этого запоя,\nТруда кошмарного над грудою листов,\nЯ духом пасть, увы! я плакать был готов,\nСреди неравного изнемогая боя;\nНо я люблю стихи - и чувства нет святей:\nТак любит только мать, и лишь больных детей.","name": "Третий мучительный сонет"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5898, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "Уводит душу час в тени\nНазад, назад,—\nТуда, где ярки были дни\nИ цвел мой сад...\nПестро менялись звон и цвет\nВ моих лугах,\nИ дрогнул в сердце с бегом лет\nБессильный страх.\nИ вот железный крест готов\nДавно, давно —\nИ плачет сердце средь цветов,\nОдно, одно.","name": "Элегия (Уводит душу...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5899, "fields": {"themes": [12],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1958","text": "Так щедро август звёзды расточал.\nОн так бездумно приступал к владенью,\nи обращались лица ростовчан\nи всех южан - навстречу их паденью.\nЯ добрую благодарю судьбу.\nТак падали мне на плечи созвездья,\nкак падают в заброшенном саду\nсирени неопрятные соцветья.\nПодолгу наблюдали мы закат,\nсоседей наших клавиши сердили,\nк старинному роялю музыкант\nсклонял свои печальные седины.\nМы были звуки музыки одной.\nО, можно было инструмент расстроить,\nно твоего созвучия со мной\nнельзя было нарушить и расторгнуть.\nВ ту осень так горели маяки,\nтак недалёко звёзды пролегали,\nбульварами шагали моряки,\nи девушки в косынках пробегали.\nВсё то же там паденье звёзд и зной,\nвсё так же побережье неизменно.\nЛишь выпали из музыки одной\nдве ноты, взятые одновременно.","name": "Август","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5900, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Яшин","date_from": "1968","text": "К вам иду с верою,\nВ вашу мощь уверовав...\nНе оскорблю ни одного дерева —\nНи на одном не повешусь.\nМилые мои вязы,\nВы мне как братья,\nДавайте начнем с азбуки,\nВсю жизнь сначала.\nВ детстве был я огненно-рыжим,\nПочти красным.\nКак столько прожил\nв выжил —\nСамому не ясно.\nА все мне мало,\nМало!\nВы смените листья —\nДля вас опять лето.\nА со мной —\nРаз оголиться\nИ моя песня спета.","name": "Вязы","date_to": "1968"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5901, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Городецкий","date_from": "1906","text": "Белокаменны палаты,\nСтопудовая краса.\nМчатся сани-самокаты,\nНе жалей коню овса!\nПочерневшая избенка,\nВ лежку праздники идут.\nПухнут десны у ребенка.\nЧто же хлеба не везут?","name": "Белокаменны палаты, стопудовая краса...","date_to": "1906"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5902, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","date_from": "1965","text": "Я, говорит, не воин,\nЯ, говорит, раздвоен,\nЯ, говорит, расстроен,\nРасчетверен,\nРаспят!\nТы, говорю, не воин,\nТы, говорю, раздвоен,\nРаспят и четвертован,\nНо ты - не из растяп.\nПокуривая трубку,\nСебя, как мясорубку,\nНа части разобрав,\nТы, может быть, и прав.\nНо знаешь?- этой ночью\nК тебе придут враги:\nЯ вижу их воочью,\nЯ слышу их шаги...\nТы слышишь?\nНе слышишь?\nОни ползут, шуршат...\nОни идут, как мыши,\nНа твой душевный склад.\nИ вскорости растащат\nВо мраке и в тиши\nОтколотые части\nТвоей больной души.\n- А что же будут делать\nОни с моей душой?\nА что же будут делать\nС разбитой, но большой?\n- Вторую часть - покрасят,\nА третью - разлинуют,\nЧетвертую - заквасят,\nА пятую - раздуют,\nШестую - подожгут,\nА сами убегут.\nБыл человек не воин,\nБыл человек раздвоен,\nБыл человек разрознен,\nА все, должно быть, врал:\nПрослышав о напасти,\nМигать он начал чаще,\nИ - сгреб он эти части,\nИ ничего!- собрал.","name": "Я, говорит, не воин...","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5903, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","text": "Я запомнил, как диво,\nТот лесной хуторок,\nЗадремавший счастливо\nМеж звериных дорог...\nТам в избе деревянной,\nБез претензий и льгот,\nТак, без газа, без ванной,\nДобрый Филя живет.\nФиля любит скотину,\nЕст любую еду,\nФиля ходит в долину,\nФиля дует в дуду!\nМир такой справедливый,\nДаже нечего крыть...\n— Филя, что молчаливый?\n— А о чем говорить?","name": "Добрый Филя"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5904, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Герасимов","date_from": "1917","text": "Мы все возьмем, мы все познаем,\nПронижем глубину до дна.\nКак золотым цветущим маем\nДуша весенняя пьяна!\nНет меры гордому дерзанью:\nМы — Вагнер, Винчи, Тициан.\nМы новому музею — зданью\nВоздвигнем купол, как Монблан.\nВ кристаллах мрамора Анжело,\nИ все, чем дивен был Парнас,\nНе то ли творческое пело,\nЧто током пробегает в нас?\nВоспитывали орхидеи,\nКачали колыбели роз,—\nНе мы ли были в Иудее,\nКогда любви учил Христос?\nМы клали камни Парфенона\nИ исполинских пирамид,\nВсех сфинксов, храмов, пантеонов\nЗвенящий высекли гранит.\nНе нам ли на горе Синая,\nВ неопалимой купине,\nКак солнце, красный стяг, сияя,\nЯвился в буре и огне?\nМы все возьмем, мы все познаем,\nПронижем неба бирюзу.\nКак сладко пить цветущим маем\nЖивотворящую грозу!","name": "Мы","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5905, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "Я уж ныне не люблю, как похвальбу красну;\nОна токмо заняла мою душу власну.\nЯ из памяти изгнал\nВсех моих ныне Филис,\nИ якобы я не знал\nНи Аминт, ниже Ирис.\nЯ насладился потех любовных премного,\nПри любви сердце было мое неубого.\nА что ж она иногда\nВ муках меня держала,\nТем наибольшу мне всегда\nУтеху умножала.\nТо мне поминать мило, и о том не каюсь;\nНо навсегда с любовью ныне я прощаюсь.\nПохвальбу токмо красну,\nЧрез все мои обеты,\nЗа богиню мне власну\nПризнаю во вся леты.","name": "Я уж ныне не люблю...","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5906, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1835","text": "Отрок милый, отрок нежный,\nНе стыдись, навек ты мой;\nТот же в нас огонь мятежный,\nЖизнью мы живем одной.\nНе боюся я насмешек:\nМы сдвоились меж собой,\nМы точь в точь двойной орешек\nПод единой скорлупой.","name": "Подражание арабскому","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5907, "fields": {"themes": [7],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1920","text": "Вчера еще в глаза глядел,\nА нынче - всё косится в сторону!\nВчера еще до птиц сидел,-\nВсё жаворонки нынче - вороны!\nЯ глупая, а ты умен,\nЖивой, а я остолбенелая.\nО, вопль женщин всех времен:\n\"Мой милый, что тебе я сделала?!\"\nИ слезы ей - вода, и кровь -\nВода,- в крови, в слезах умылася!\nНе мать, а мачеха - Любовь:\nНе ждите ни суда, ни милости.\nУвозят милых корабли,\nУводит их дорога белая...\nИ стон стоит вдоль всей земли:\n\"Мой милый, что тебе я сделала?\"\nВчера еще - в ногах лежал!\nРавнял с Китайскою державою!\nВраз обе рученьки разжал,-\nЖизнь выпала - копейкой ржавою!\nДетоубийцей на суду\nСтою - немилая, несмелая.\nЯ и в аду тебе скажу:\n\"Мой милый, что тебе я сделала?\"\nСпрошу я стул, спрошу кровать:\n\"За что, за что терплю и бедствую?\"\n\"Отцеловал - колесовать:\nДругую целовать\",- ответствуют.\nЖить приучил в самом огне,\nСам бросил - в степь заледенелую!\nВот что ты, милый, сделал мне!\nМой милый, что тебе - я сделала?\nВсё ведаю - не прекословь!\nВновь зрячая - уж не любовница!\nГде отступается Любовь,\nТам подступает Смерть-садовница.\nСамo - что дерево трясти! -\nВ срок яблоко спадает спелое...\n- За всё, за всё меня прости,\nМой милый,- что тебе я сделала!","name": "Вчера еще в глаза глядел...","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5908, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1899","text": "Приидут дни последних запустений,\nЗемные силы оскудеют вдруг;\nУйдут остатки жалких поколений\nК теплу и солнцу, на далекий Юг.\nА наши башни, города, твердыни\nПостигнет голос Страшного суда,\nПобедный свет не заблестит в пустыне,\nВ ней не взгремят по рельсам поезда.\nВ плюще померкнут зодчего затеи,\nИсчезнут камни под ковром травы,\nНа площадях плодиться буду змеи,\nВ дворцовых залах поселятся львы.\nНо в эти дни последних запустений\nВозникнет - знаю!- меж людей смельчак.\nОн потревожит гордый сон строений,\nНарушит светом их безмолвный мрак.\nНа мшистых улицах заслышат звери\nЛюдскую поступь в ясной тишине,\nВ домах застонут, растворяясь, двери,\nРяд изваяний встанет при огне.\nПрочтя названья торжищ и святилищ,\nУзнав по надписям за ликом лик,\nПришлец проникнет в глубь книгохранилищ,\nОткроет тайны древних, наших книг.\nИ дни и ночи будет он в тревоге\nВпивать вещанья, скрытые в пыли,\nИсканья истины, мечты о боге,\nИ песни - гимны сладостям земли.\nЖеланный друг неведомых столетий!\nТы весь дрожишь, ты потрясен былым!\nВнемли же мне, о, слушай строки эти:\nЯ был, я мыслил, я прошел как дым...","name": "В дни запустений","date_to": "1899"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5909, "fields": {"themes": [7,9],"author": "Эдуард Асадов","text": "Сто раз решал он о любви своей\nСказать ей твердо. Все как на духу!\nНо всякий раз, едва встречался с ней,\nКраснел и нес сплошную чепуху!\nХотел сказать решительное слово,\nНо, как на грех, мучительно мычал.\nНевесть зачем цитировал Толстого\nИли вдруг просто каменно молчал.\nВконец растратив мужество свое,\nШагал домой, подавлен и потерян.\nИ только с фотографией ее\nОн был красноречив и откровенен.\nПеред простым любительским портретом\nОн смелым был, он был самим собой.\nОн поверял ей думы и секреты,\nТе, что не смел открыть перед живой.\nВ спортивной белой блузке возле сетки,\nПрядь придержав рукой от ветерка,\nОна стояла с теннисной ракеткой\nИ, улыбаясь, щурилась слегка.\nА он смотрел, не в силах оторваться,\nШепча ей кучу самых нежных слов.\nПотом вздыхал:- Тебе бы все смеяться,\nА я тут пропадай через любовь!\nОна была повсюду, как на грех:\nГлаза... И смех - надменный и пьянящий...\nОн и во сне все слышал этот смех.\nИ клял себя за трусость даже спящий.\nНо час настал. Высокий, гордый час!\nКогда решил он, что скорей умрет,\nЧем будет тряпкой. И на этот раз\nБез ясного ответа не уйдет!\nСредь городского шумного движенья\nОн шел вперед походкою бойца.\nЧтоб победить иль проиграть сраженье,\nНо ни за что не дрогнуть до конца!\nОднако то ли в чем-то просчитался,\nТо ли споткнулся где-то на ходу,\nНо вновь краснел, и снова заикался,\nИ снова нес сплошную ерунду.\n- Ну вот и все! - Он вышел на бульвар,\nДостал портрет любимой машинально,\nСел на скамейку и сказал печально:\n- Вот и погиб \"решительный удар\"!\nТебе небось смешно. Что я робею.\nСкажи, моя красивая звезда:\nМеня ты любишь? Будешь ли моею?\nДа или нет?- И вдруг услышал:- Да!\nЧто это, бред? Иль сердце виновато?\nИль просто клен прошелестел листвой?\nОн обернулся: в пламени заката\nОна стояла за его спиной.\nОн мог поклясться, что такой прекрасной\nЕще ее не видел никогда.\n- Да, мой мучитель! Да, молчун несчастный!\nДа, жалкий трус! Да, мой любимый! Да!","name": "Сердечная история"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5910, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Как мне по сердцу вьюги такие,\nпосвист в поле, гуденье в трубе...\nНапоследок гуляет стихия.\nВот и вспомнила я о тебе.\nВот и вспомнила утро прощанья,\nпо углам предрассветную мглу.\nЯ горячего крепкого чая\nни глотка проглотить не могу.\nНе могу, не хочу примириться\nс тем, как слаб иногда человек.\nНе воротится... не повторится...\nНе навек — говоришь?\nНет, навек!\nПосиди, перестань суетиться,\nне навек — говоришь?\nНет, навек!\n...Что на белом-то свете творится,\nкак беснуется мартовский снег...\nВот и вспомнила: утро седое,\nи рассвет все синей и синей,\nи как будто бы выстлан слюдою\nубегающий след от саней.","name": "Как мне по сердцу вьюги такие..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5911, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","date_from": "1908","text": "Свирель запела на мосту,\nИ яблони в цвету.\nИ ангел поднял в высоту\nЗвезду зеленую одну,\nИ стало дивно на мосту\nСмотреть в такую глубину,\nВ такую высоту.\nСвирель поет: взошла звезда,\nПастух, гони стада...\nИ под мостом поет вода:\nСмотри, какие быстрины,\nОставь заботы навсегда,\nТакой прозрачной глубины\nНе видел никогда...\nТакой глубокой тишины\nНе слышал никогда...\nСмотри, какие быстрины,\nКогда ты видел эти сны?..","name": "Свирель запела на мосту...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5912, "fields": {"themes": [],"author": "Евгений Баратынский","date_from": "1841","text": "Влага Стикса закалила\nДикой силы полноту\nИ кипящего Ахилла\nБою древнему явила\nУязвимым лишь в пяту.\nОбречен борьбе верховной,\nТы ли, долею своей\nРавен с ним, боец духовный,\nСын купели новых дней?\nОмовен ее водою,\nЗнай, страданью над собою\nВолю полную ты дал,\nИ одной пятой своею\nНевредим ты, если ею\nНа живую веру стал!","name": "Ахилл","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5913, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1922","text": "СЕГОДНЯШНЕЕ\nВысунув языки,\nразинув рты,\nносятся нэписты\nв рьяни,\nв яри...\nА посередине\nвысятся\nнедоступные форты,\nсерые крепости советских канцелярий.\nС угрозой выдвинув пики-перья,\nзакованные в бумажные латы,\nработали канцеляристы,\nкогда\nв двери\nбумажка втиснулась:\n\"Сокращай штаты!\"\nБез всякого волнения,\nбез всякой паники\nзавертелись колеса канцелярской механики.\nОдин берет.\nДругая берет.\nБумага взад.\nБумага вперед.\nПо проторенному другими следу\nчерез замзава проплыла к преду.\nПред в коллегию внес вопрос:\n\"Обсудите!\nАппарат оброс\".\nВсе в коллегии спорили стойко.\nРешив вести работу рысью,\nнемедленно избрали тройку.\nТройка выделила комиссию и подкомиссию.\nКомиссию распирала работа.\nКомиссия работала до четвертого пота.\nНачертили схему:\nкружки и линии,\nкоторые красные, которые синие.\nРасширив штат сверхштатной сотней,\nработали и в праздник и в день субботний.\nСогнулись над кипами,\nрасселись в ряд,\nщеголяют выкладками,\nцифрами пестрят.\nГлотками хриплыми,\nртами пенными\nвновь вопрос подымался в пленуме.\nВсе предлагали умно и трезво:\n\"Вдвое урезывать!\"\n\"Втрое урезывать!\"\nСтрочил секретарь -\nот работы в мыле:\nпостановили - слушали,\nслушали - постановили...\nВсю ночь,\nнад машинкой склонившись низко,\nрезолюции переписывала и переписывала\nмашинистка.\nи...\nчерез неделю\nзабредшие киски\nиграли листиками из переписки.\nМОЯ РЕЗОЛЮЦИЯ\nПо-моему,\nэто\n- с другого бочка -\nзнаменитая сказка про белого бычка.\nКОНКРЕТНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ\nЯ,\nкак известно,\nне делопроизводитель.\nПоэт.\nКанцелярских способностей у меня нет.\nНо, по-моему,\nнадо\nбез всякой хитрости\nвзять за трубу канцелярию\nи вытрясти.\nПотом\nнад вытряхнутыми\nпосидеть в тиши,\nвыбрать одного и велеть:\n\"Пиши!\"\nТолько попросить его:\n\"Ради бога,\nпиши, товарищ, не очень много!\"","name": "Из `Бюрократиады`","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5914, "fields": {"themes": [],"author": "Козьма Прутков","text": "Спит залив. Эллада дремлет.\nПод портик уходит мать\nСок гранаты выжимать...\nЗоя! нам никто не внемлет!\nЗоя, дай себя обнять!\nЗоя, утренней порою\nЯ уйду отсюда прочь;\nТы смягчись, покуда ночь!\nЗоя, утренней порою\nЯ уйду отсюда прочь...\nПусть же вихрем сабля свищет!\nМне Костаки не судья!\nПрав Костаки, прав и я!\nПусть же вихрем сабля свищет;\nМне Костаки не судья!\nВ поле брани Разорваки\nПал за вольность, как герой.\nБог с ним! Рок его такой.\nНо зачем же жив Костаки,\nКогда в поле Разорваки\nПал за вольность, как герой?!\nВидел я вчера в заливе\nВосемнадцать кораблей;\nВсе без мачт и без рулей...\nНо султана я счастливей;\nЛей вина мне, Зоя, лей!\nЛей, пока Эллада дремлет,\nПока тщетно тщится мать\nСок гранаты выжимать...\nЗоя, нам никто не внемлет!\nЗоя, дай себя обнять!","name": "Новогреческая песнь"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5915, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1759","text": "Без Филисы очи сиры,\nСиры все сии места;\nОтлетайте вы, зефиры,\nБез нея страна пуста;\nНаступайте вы, морозы,\nУвядайте, нежны розы!\nПожелтей, зелено поле,\nНе журчите вы, струи,\nНе вспевайте ныне боле\nСладких песней, соловьи;\nСтонь со мною, эхо, ныне\nВсеминутно в сей пустыне.\nС горестью ль часы ты числишь\nВ отдаленной стороне?\nЧасто ль ты, ах! часто ль мыслишь,\nДорогая, обо мне?\nТужишь ли, воспоминая,\nКак расстались мы, стоная?\nВ час тот, как ты мыться станешь,\nХоть немного потоскуй,\nИ когда в потоки взглянешь,\nМолви ты у ясных струй:\n\"Зрима я перед собою,\nНо не зрима я тобою\".","name": "Идиллия (Без Филисы очи сиры...)","date_to": "1759"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5916, "fields": {"themes": [],"author": "Наум Коржавин","date_from": "1946","text": "Весна, но вдруг исчезла грязь.\nИ снова снегу тьма.\nИ снова будто началась\nТяжелая зима.\nОна пришла, не прекратив\nВесенний ток хмельной.\nИ спутанностью перспектив\nНависла надо мной.","name": "Весна, но вдруг исчезла грязь...","date_to": "1946"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5917, "fields": {"themes": [20],"author": "Юлия Друнина","text": "Я родом не из детства — из войны.\nИ потому, наверное, дороже,\nЧем ты, ценю я радость тишины\nИ каждый новый день, что мною прожит.\nЯ родом не из детства — из войны.\nРаз, пробираясь партизанской тропкой,\nЯ поняла навек, что мы должны\nБыть добрыми к любой травинке робкой.\nЯ родом не из детства — из войны.\nИ, может, потому незащищённей:\nСердца фронтовиков обожжены,\nА у тебя — шершавые ладони.\nЯ родом не из детства — из войны.\nПрости меня — в том нет моей вины...","name": "Я родом не из детства — из войны..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5918, "fields": {"themes": [],"author": "Дмитрий Кедрин","date_from": "1936","text": "Настегала дочку мать крапивой:\n\"Не расти большой, расти красивой,\nСладкой ягодкой, речной осокой,\nЧтоб в тебя влюбился пан высокий,\nЯсноглазый, статный, черноусый,\nЧтоб дарил тебе цветные бусы,\nЗолотые кольца и белила.\nВот тогда ты будешь, дочь, счастливой\".\nДочка выросла, как мать велела:\nСладкой ягодкою, королевой,\nБелой лебедью, речной осокой,\nИ в нее влюбился пан высокий,\nЧерноусый, статный, ясноглазый,\nПодарил он ей кольцо с алмазом,\nПояс драгоценный, ленту в косы...\nНаигрался ею пан - и бросил!\nЮность коротка, как песня птичья,\nБыстро вянет красота девичья,\nИссеклися косы золотые,\nЯсный взор слезинки замутили.\nНичего-то девушка не помнит,\nПомнит лишь одну дорогу в омут,\nТолько тише, чем кутенок в сенцах,\nШевельнулась дочь у ней под сердцем.\nДочка в пана родилась - красивой.\nНастегала дочку мать крапивой:\n\"Не расти большой, расти здоровой,\nКрепкотелой, дерзкой, чернобровой,\nОзорной, спесивой, языкатой,\nЧтоб тебя не тронул пан проклятый.\nА придет он, потный, вислоусый,\nДа начнет сулить цветные бусы,\nПояс драгоценный, ленту в косы,-\nОтпихни его ногою босой,\nЗашипи на пана, дочь, гусыней,\nВыдери его глаза косые!\"","name": "Песня про пана","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5919, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1942","text": "Он пригорюнится, притулится,\nСвернет, закурит и вздохнет,\nЧто есть одна такая улица,\nА улицы не назовет.\nВрага он встретит у обочины.\nА вдруг откажет пулемет,\nОн скажет: «Жить кому не хочется» -\nИ сам с гранатой поползет.","name": "Он пригорюнится, притулится...","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5920, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1882","text": "Голубое небо, как пух легкие облака, запах цветов, сладкие звуки молодого голоса, лучезарная красота великих творений искусства, улыбка счастья на прелестном женском лице и эти волшебные глаза... к чему, к чему все это?\nЛожка скверного, бесполезного лекарства через каждые два часа - вот, вот что нужно.\n* Нет большей скорби (итал.).","name": "Nessun maggior dolore","date_to": "1882"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5921, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Асадов","text": "Как лось охрипший, ветер за окошком\nРевет и дверь бодает не щадя,\nА за стеной холодная окрошка\nИз рыжих листьев, града и дождя.\nА к вечеру - ведь есть же чудеса -\nНа час вдруг словно возвратилось лето.\nИ на поселок, рощи и леса\nПлеснуло ковш расплавленного света.\nЗакат мальцом по насыпи бежит,\nА с двух сторон, в гвоздиках и ромашках,\nРубашка-поле, ворот нараспашку,\nПереливаясь, радужно горит.\nПромчался скорый, рассыпая гул,\nОбдав багрянцем каждого окошка.\nИ рельсы, словно \"молнию\"-застежку,\nНа вороте со звоном застегнул.\nРванувшись к туче с дальнего пригорка,\nШесть воронят затеяли игру.\nИ тучка, как трефовая шестерка,\nСорвавшись вниз, кружится на ветру.\nИ падает туда, где, выгнув талию\nИ пробуя поймать ее рукой,\nОсина пляшет в разноцветной шали,\nТо дымчатой, то красно-золотой.\nА рядом в полинялой рубашонке\nГлядит в восторге на веселый пляс\nДубок-парнишка, радостный и звонкий,\nСбив на затылок пегую кепчонку,\nИ хлопая в ладоши, и смеясь.\nДва барсука, чуть подтянув штаны\nИ, словно деды, пожевав губами,\nНакрыли пень под лапою сосны\nИ, \"тяпнув\" горьковатой белены,\nЗакусывают с важностью груздями.\nВдали холмы подстрижены косилкой,\nТопорщатся стернею там и тут,\nКак новобранцев круглые затылки,\nЧто через месяц в армию уйдут.\nНо тьма все гуще снизу наползает,\nИ белка, как колдунья, перед сном\nФонарь луны над лесом зажигает\nСвоим багрово-пламенным хвостом.\nВо мраке птицы словно растворяются.\nА им взамен на голубых крылах\nК нам тихо звезды первые слетаются\nИ, размещаясь, ласково толкаются\nНа проводах, на крышах и ветвях.\nИ у меня такое ощущенье,\nКак будто бы открылись мне сейчас\nДуша полей и леса настроенье,\nИ мысли трав, и ветра дуновенье,\nИ даже тайна омутовых глаз...\nИ лишь одно с предельной остротой\nМне кажется почти невероятным:\nНу как случалось, что с родной землей\nИные люди разлучась порой,\nВдруг не рвались в отчаянье обратно?!\nПусть так бывало в разные века.\nДа и теперь бывает и случается.\nОднако я скажу наверняка\nО том, что настоящая рука\nС родной рукой навеки не прощается!\nИ хоть корил ты свет или людей,\nЧто не добился денег или власти,\nНо кто и где действительное счастье\nСумел найти без Родины своей?!\nВсе что угодно можно испытать:\nИ жить в чести, и в неудачах маяться,\nОднако на Отчизну, как на мать,\nИ в смертный час сыны не обижаются!\nНу вот она - прекраснее прекрас,\nТа, с кем другим нелепо и равняться,\nЗемля, что с детства научила нас\nГрустить и петь, бороться и смеяться!\nУснул шиповник в клевере по пояс,\nЗарницы сноп зажегся и пропал,\nВ тумане где-то одинокий поезд,\nКак швейная машинка, простучал...\nА утром дятла работящий стук,\nВ нарядном первом инее природа,\nКлин журавлей, нацеленный на юг,\nА выше, грозно обгоняя звук,\nЖар-птица - лайнер в пламени восхода.\nПень на лугу как круглая печать.\nИз-под листа - цыганский глаз смородины.\nДа, можно все понять иль не понять,\nВсе пережить и даже потерять.\nВсе в мире, кроме совести и Родины!","name": "Дым отечества"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5922, "fields": {"themes": [19,8],"author": "Агния Барто","date_from": "1936","text": "Папа работал,\nШуметь запрещал...\nВдруг\nПод диваном\nСверчок\nЗатрещал.\nИщу под диваном —\nНе вижу сверчка,\nА он, как нарочно,\nТрещит с потолка.\nТо близко сверчок,\nТо далёко сверчок,\nТо вдруг застрекочет,\nТо снова молчок.\nЛетает сверчок\nИли ходит пешком?\nС усами сверчок\nИли с пестрым брюшком?\nА вдруг он лохматый\nИ страшный на вид?\nОн выползет на пол\nИ всех удивит.\nПетька сказал мне:\n— Давай пятачок,\nТогда я скажу тебе,\nЧто за сверчок.\nМама сказала:\n— Трещит без конца!\nВыселить нужно\nТакого жильца!\nВезде мы искали,\nГде только могли,\nПотерянный зонтик\nПод шкафом\nНашли.\nНашли под диваном\nФутляр от очков,\nНо никаких\nНе поймали сверчков.\nСверчок — невидимка,\nЕго не найдешь.\nЯ так и не знаю,\nНа что он похож.","name": "Сверчок","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5923, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1832","text": "Белеет парус одинокой\nВ тумане моря голубом!..\nЧто ищет он в стране далекой?\nЧто кинул он в краю родном?..\nИграют волны - ветер свищет,\nИ мачта гнется и скрыпит...\nУвы! он счастия не ищет\nИ не от счастия бежит!\nПод ним струя светлей лазури,\nНад ним луч солнца золотой...\nА он, мятежный, просит бури,\nКак будто в бурях есть покой!","name": "Парус","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5924, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1909","text": "Вы помните о городе, обиженном в чуде,\nЧей звук так мило нежит слух\nИ взятый из языка старинной чуди.\nЗовет увидеть вас пастух,\nС свирелью сельской (есть много неги\nв сельском имени),\nМолочный скот с обильным выменем,\nНемного робкий перейти реку, журчащий брод.\nВсе это нам передал в названье чужой народ.\nПастух с свирелью из березовой коры\nНыне замолк за грохотом иной поры.\nГде раньше возглас раздавался\nмальчишески-прекрасных труб,\nТам ныне выси застит дыма смольный чуб.\nГде отражался в водах отсвет коровьих ног,\nНад рекой там перекинут моста железный\nполувенок.\nРаздору, плахам - вчера и нынче - город-ясли.\nВ нем дружбы пепел и зола, истлев, погасли.\nКогда-то, понурив голову, стрелец безмолвно\nшествовал за плахой.\nНе о нем ли в толпе многоголосой девичий\nголос заплакал?\nВ прежних сил закат,\nК работе призван кат.\nА впрочем, все страшней и проще:\nС плодами тел казненных на полях\nне вырастают рощи.\nКазнь отведена в глубь тайного двора -\nЗдесь на нее взирает детвора.\nКогда толпа шумит и веселится,\nПередо мной всегда казненных лица.\nТак и теперь: на небе ясном тучка -\nЯ помню о тебе, боярин непокорный Кучка!\nВ тебе, любимый город,\nСтарушки что-то есть.\nУселась на свой короб\nИ думает поесть.\nКосынкой замахнулась - косынка не простая;\nОт и до края летит птиц черных стая.","name": "Вы помните о городе...","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5925, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Плещеев","date_from": "1863","text": "Подумать страшно, что такой\nКонец сужден житейской драме;\nЧто будешь в узкой, темной яме\nЛежать недвижный и немой;\nЧто черви примутся точить\nТвое покинутое тело -\nТочить то сердце, что умело\nИ ненавидеть и любить.\nИ после многих, многих лет\nКакой-нибудь мечтатель праздный\nНайдет твой череп безобразный\nИ унесет в свой кабинет,\nЧтоб вместо мрамора лежал\nОн на листах бумаги пыльной\nИли детей, жилец могильный,\nКак зашалят они, пугал.","name": "Ипохондрия","date_to": "1863"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5926, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Кольцов","text": "Греет солнышко -\nДа осенью;\nЦветут цветики -\nДа не в пору;\nА весной была\nСтепь желтая,\nТучки плавали\nБез дождика.\nПо ночам роса\nГде падала,\nПоутру трава\nТам сохнула.\nИ все пташечки,\nКасаточки,\nПели грустно так\nИ жалобно,\nЧто, их слушая,\nКровь стынула,\nПо душе лилась\nБоль смертная.\nТак прошла моя\nВся молодость -\nБез любви-души,\nБез радости.","name": "Русская песня (Греет солнышко...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5927, "fields": {"themes": [],"author": "Денис Давыдов","date_from": "1813","text": "Рушитель лености моей!\nОставь дремать меня в покое\nСреди моих беспечных дней;\nПозволь мне время золотое\nЗаботами не возмущать!\nЯ славы не хочу искать;\nХочу покоиться всечасно,\nЛежа в постели размышлять\nИ век лениться сладострастно!","name": "К Е. Ф. С-ну, убеждавшему меня...","date_to": "1813"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5928, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1822","text": "До рассвета поднявшись, коня оседлал\nЗнаменитый Смальгольмский барон;\nИ без отдыха гнал, меж утесов и скал,\nОн коня, торопясь в Бротерстон.\nНе с могучим Боклю совокупно спешил\nНа военное дело барон;\nНе в кровавом бою переведаться мнил\nЗа Шотландию с Англией он;\nНо в железной броне он сидит на коне;\nНаточил он свой меч боевой;\nИ покрыт он щитом; и топор за седлом\nУкреплен двадцатифунтовой.\nЧерез три дни домой возвратился барон,\nОтуманен и бледен лицом;\nЧерез силу и конь, опенен, запылен,\nПод тяжелым ступал седоком.\nАнкрамморския битвы барон не видал,\nГде потоками кровь их лилась,\nГде на Эверса грозно Боклю напирал,\nГде за родину бился Дуглас;\nНо железный шелом был иссечен на нем,\nБыл изрублен и панцирь и щит,\nБыл недавнею кровью топор за седлом,\nНо не английской кровью покрыт.\nСоскочив у часовни с коня за стеной,\nПритаяся в кустах, он стоял;\nИ три раза он свистнул - и паж молодой\nНа условленный свист прибежал.\n«Подойди, мой малютка, мой паж молодой,\nИ присядь на колена мои;\nТы младенец, но ты откровенен душой,\nИ слова непритворны твои.\nЯ в отлучке был три дни, мой паж молодой;\nМне теперь ты всю правду скажи:\nЧто заметил? Что было с твоей госпожой?\nИ кто был у твоей госпожи?»\n«Госпожа по ночам к отдаленным скалам,\nГде маяк, приходила тайком\n(Ведь огни по горам зажжены, чтоб врагам\nНе прокрасться во мраке ночном).\nИ на первую ночь непогода была,\nИ без умолку филин кричал;\nИ она в непогоду ночную пошла\nНа вершину пустынную скал.\nТихомолком подкрался я к ней в темноте;\nИ сидела одна - я узрел;\nНе стоял часовой на пустой высоте;\nОдиноко маяк пламенел.\nНа другую же ночь - я за ней по следам\nНа вершину опять побежал,-\nО творец, у огня одинокого там\nМне неведомый рыцарь стоял.\nПодпершися мечом, он стоял пред огнем,\nИ беседовал долго он с ней;\nНо под шумным дождем, но при ветре ночном\nЯ расслушать не мог их речей.\nИ последняя ночь безненастна была,\nИ порывистый ветер молчал;\nИ к маяку она на свиданье пошла;\nУ маяка уж рыцарь стоял.\nИ сказала (я слышал): \"В полуночный час,\nПеред светлым Ивановым днем,\nПриходи ты; мой муж не опасен для нас:\nОн теперь на свиданье ином;\nОн с могучим Боклю ополчился теперь:\nОн в сраженье забыл про меня -\nИ тайком отопру я для милого дверь\nНакануне Иванова дня\".\n\"Я не властен прийти, я не должен прийти,\nЯ не смею прийти (был ответ);\nПред Ивановым днем одиноким путем\nЯ пойду... мне товарища нет\".\n\"О, сомнение прочь! безмятежная ночь\nПред великим Ивановым днем\nИ тиxa и темна, и свиданьям она\nБлагосклонна в молчанье своем.\nЯ собак привяжу, часовых уложу,\nЯ крыльцо пересыплю травой,\nИ в приюте моем, пред Ивановым днем,\nБезопасен ты будешь со мной\".\n\"Пусть собака молчит, часовой не трубит,\nИ трава не слышна под ногой,-\nНо священник есть там; он не спит по ночам;\nОн приход мой узнает ночной\".\n\"Он уйдет к той поре: в монастырь на горе\nПанихиду он позван служить:\nКто-то был умерщвлен; по душе его он\nБудет три дни поминки творить\".\nОн нахмурясь глядел, он как мертвый бледнел,\nОн ужасен стоял при огне.\n\"Пусть о том, кто убит, он поминки творит:\nТо, быть может, поминки по мне.\nНо полуночный час благосклонен для нас:\nЯ приду под защитою мглы\".\nОн сказал... и она... я смотрю... уж одна\nУ маяка пустынной скалы\".\nИ Смальгольмский барон, поражен, раздражен,\nИ кипел, и горел, и сверкал.\n\"Но скажи наконец, кто ночной сей пришлец?\nОн, клянусь небесами, пропал!\"\n\"Показалося мне при блестящем огне:\nБыл шелом с соколиным пером,\nИ палаш боевой на цепи золотой,\nТри звезды на щите голубом\".\n\"Нет, мой паж молодой, ты обманут мечтой;\nСей полуночный мрачный пришлец\nБыл не властен прийти: он убит на пути;\nОн в могилу зарыт, он мертвец\".\n\"Нет! не чудилось мне; я стоял при огне,\nИ увидел, услышал я сам,\nКак его обняла, как его назвала:\nТо был рыцарь Ричард Кольдингам\".\nИ Смальгольмский барон, изумлен, поражен\nИ хладел, и бледнел, и дрожал.\n\"Нет! в могиле покой; он лежит под землей\nТы неправду мне, паж мой, сказал.\nГде бежит и шумит меж утесами Твид,\nГде подъемлется мрачный Эльдон,\nУж три ночи, как там твой Ричард Кольдингам\nПотаенным врагом умерщвлен.\nНет! сверканье огня ослепило твой взгляд:\nОглушен был ты бурей ночной;\nУж три ночи, три дня, как поминки творят\nЧернецы за его упокой\".\nОн идет в ворота, он уже на крыльце,\nОн взошел по крутым ступеням\nНа площадку, и видит: с печалью в лице,\nОдиноко-унылая, там\nМолодая жена - и тиха и бледна,\nИ в мечтании грустном глядит\nНа поля, небеса, на Мертонски леса,\nНа прозрачно бегущую Твид.\n«Я с тобою опять, молодая жена».\n«В добрый час, благородный барон.\nЧто расскажешь ты мне? Решена ли война?\nПоразил ли Боклю иль сражен?»\n«Англичанин разбит; англичанин бежит\nС Анкрамморских кровавых полей;\nИ Боклю наблюдать мне маяк мой велит\nИ беречься недобрых гостей».\nПри ответе таком изменилась лицом\nИ ни слова... ни слова и он;\nИ пошла в свой покой с наклоненной главой,\nИ за нею суровый барон.\nНочь покойна была, но заснуть не дала.\nОн вздыхал, он с собой говорил:\n«Не пробудится он; не подымется он;\nМертвецы не встают из могил».\nУж заря занялась; был таинственный час\nМеж рассветом и утренней тьмой;\nИ глубоким он сном пред Ивановым днем\nВдруг заснул близ жены молодой.\nНе спалося лишь ей, не смыкала очей...\nИ бродящим, открытым очам,\nПри лампадном огне, в шишаке и броне\nВдруг явился Ричард Кольдингам.\n«Воротись, удалися»,- она говорит.\n«Я к свиданью тобой приглашен;\nМне известно, кто здесь, неожиданный, спит,-\nНе страшись, не услышит нас он.\nЯ во мраке ночном потаенным врагом\nНа дороге изменой убит;\nУж три ночи, три дня, как монахи меня\nПоминают - и труп мой зарыт.\nОн с тобой, он с тобой, сей убийца ночной!\nИ ужасный теперь ему сон!\nИ надолго во мгле на пустынной скале,\nГде маяк, я бродить осужден;\nГде видалися мы под защитою тьмы,\nТам скитаюсь теперь мертвецом;\nИ сюда с высоты не сошел бы... но ты\nЗаклинала Ивановым днем».\nСодрогнулась она и, смятенья полна,\nВопросила: «Но что же с тобой?\nДай один мне ответ - ты спасен ли иль нет?.\nОн печально потряс головой.\n«Выкупается кровью пролитая кровь,-\nТо убийце скажи моему.\nБеззаконную небо карает любовь,-\nТы сама будь свидетель тому».\nОн тяжелою шуйцей коснулся стола;\nЕй десницею руку пожал -\nИ десница как острое пламя была,\nИ по членам огонь пробежал.\nИ печать роковая в столе возжжена:\nОтразилися пальцы на нем;\nНа руке ж - но таинственно руку она\nЗакрывала с тех пор полотном.\nЕсть монахиня в древних Драйбургских стенах:\nИ грустна и на свет не глядит;\nЕсть в Мельрозской обители мрачный монах:\nИ дичится людей и молчит.\nСей монах молчаливый и мрачный - кто он?\nТа монахиня - кто же она?\nТо убийца, суровый Смальгольмский барон;\nТо его молодая жена.","name": "Замок Смальгольм, или Иванов вечер","date_to": "1822"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5929, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Языков","date_from": "1823","text": "Мы любим шумные пиры,\nВино и радости мы любим\nИ пылкой вольности дары\nЗаботой светскою не губим.\nМы любим шумные пиры,\nВино и радости мы любим.\nНаш Август смотрит сентябрем -\nНам до него какое дело!\nМы пьем, пируем и поем\nБеспечно, радостно и смело.\nНаш Август смотрит сентябрем -\nНам до него какое дело?\nЗдесь нет ни скипртра, ни оков,\nМы все равны, мы все свободны,\nНаш ум - не раб чужих умов,\nИ чувства наши благородны.\nЗдесь нет ни скиптра, ни оков,\nМы все равны, мы все свободны.\nПриди сюда хоть русский царь,\nМы от бокалов не привстанем.\nХоть громом бог в наш стол ударь,\nМы пировать не перестанем.\nПриди сюда хоть русский царь,\nМы от бокалов не привстанем.\nДрузья, бокалы к небесам!\nОбет правителю природы:\n\"Печаль и радость - пополам,\nСердца - на жертвенник свободы!\"\nДрузья, бокалы к небесам!\nОбет правителю природы:\n\"Да будут наши божества\nВино, свобода и веселье!\nИм наши мысли и слова!\nИм и занятье и безделье!\"\nДа будут наши божества\nВино, свобода и веселье!","name": "Песня (Мы любим шумные пиры...)","date_to": "1823"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5930, "fields": {"themes": [2,20],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1941","text": "«Коварен враг. Товарищи, поверьте,\nОн спит и видит — взять нас на испуг.\nОтветим же ему презреньем к смерти!» —\nТак говорил танкистам политрук.\n«Еще Чапай психической атаке\nУмел давать решительный отпор.\nПусть знают все фашистские собаки,\nЧто мы не стали трусами с тех пор!\nОт страху глаз и рта мы не раскроем,\nНе страшен нам ни дьявол, ни дракон.\nПокажемте врагу, что быть героем —\nУ нас обычай общий и закон.\nСтарайся быть в бою из первых первым,—\nБежит от храбрых смерть и враг бежит.\nСтремится враг ударить нам по нервам,\nТак пусть же сам от страха задрожит!\nИтак, вперед, друзья! И слава смелым!» —\nТак политрук закончил речь свою.\nИ танк повел, чтобы геройским делом\nСвою беседу подкрепить в бою.\nБыл сам он худ и небольшого роста,\nНо выше всех казался он бойцам.\nБыл сам он прост, и говорил он просто,\nНо придавал отвагу он сердцам.\nИ через день в скупой и краткой сводке\nИх смелый подвиг упомянут был.\nИ политрук на митинге коротком\nСказал: «Ну вот! Я правду говорил!»","name": "Так говорил танкистам политрук","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5931, "fields": {"themes": [7,8],"author": "Иван Крылов","date_from": "1813","text": "Беда, коль пироги начнет печи сапожник,\nА сапоги тачать пирожник:\nИ дело не пойдет на лад,\nДа и примечено стократ,\nЧто кто за ремесло чужое браться любит,\nТот завсегда других упрямей и вздорней;\nОн лучше дело все погубит\nИ рад скорей\nПосмешищем стать света,\nЧем у честных и знающих людей\nСпросить иль выслушать разумного совета.\nЗубастой Щуке в мысль пришло\nЗа кошачье приняться ремесло.\nНе знаю: завистью ее лукавый мучил\nИль, может быть, ей рыбный стол наскучил?\nНо только вздумала Кота она просить,\nЧтоб взял ее с собой он на охоту\nМышей в амбаре половить.\n\"Да полно, знаешь ли ты эту, свет, работу?-\nСтал Щуке Васька говорить.-\nСмотри, кума, чтобы не осрамиться:\nНедаром говорится,\nЧто дело мастера боится\".-\n\"И, полно, куманек! Вот невидаль: мышей!\nМы лавливали и ершей\".-\n\"Так в добрый час, пойдем!\" Пошли, засели.\nНатешился, наелся Кот,\nИ кумушку проведать он идет;\nА Щука, чуть жива, лежит, разинув рот,-\nИ крысы хвост у ней отъели.\nТут видя, что куме совсем не в силу труд,\nКум замертво стащил ее обратно в пруд.\nИ дельно! Это, Щука,\nТебе наука:\nВперед умнее быть\nИ за мышами не ходить.","name": "Щука и Кот","date_to": "1813"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5932, "fields": {"themes": [4],"author": "Самуил Маршак","text": "Морская ширь полна движенья.\nОна лежит у наших ног\nИ, не прощая униженья,\nС разбега бьется о порог.\nПрибрежный щебень беспокоя,\nПрибой влачит его по дну.\nИ падает волна прибоя\nНа отходящую волну.\nГремит, бурлит простор пустынный,\nА с вышины, со стороны\nГлядит на взморье серп невинный\nЕдва родившейся луны.","name": "Морская ширь полна движенья..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5933, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1898","text": "Я не знаю других обязательств,\nКроме девственной веры в себя.\nЭтой истине нет доказательств,\nЭту тайну я понял, любя.\nБесконечны пути совершенства,\nО, храни каждый миг бытия!\nВ этом мире одно есть блаженство -\nСознавать, что ты выше себя.\nПрезренье - бесстрастие - нежность -\nЭти три - вот дорога твоя.\nХорошо, уносясь в безбрежность,\nЗа собою видеть себя.","name": "Обязательства","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5934, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "Та женщина, что мне была мила,\nЖила когда-то в этой деревеньке.\nТропа к озерной пристани вела,\nК гнилым мосткам на шаткие ступеньки.\nНазванье этой дальней деревушки,\nБыть может, знали жители одни.\nХолодный ветер приносил с опушки\nЗемлистый запах в пасмурные дни.\nТакой порой росли его порывы,\nДеревья в роще наклонялись вниз.\nВ грязи разжиженной дождями нивы\nЗахлебывался зеленевший рис.\nБез близкого участия подруги,\nКоторая в те годы там жила,\nНаверное, не знал бы я в округе\nНи озера, ни рощи, ни села.\nОна меня водила к храму Шивы,\nТонувшему в густой лесной тени.\nБлагодаря знакомству с ней, я живо\nЗапомнил деревенские плетни.\nЯ б озера не знал, но эту заводь\nОна переплывала поперек.\nОна любила в этом месте плавать,\nВ песке следы ее проворных ног.\nПоддерживая на плечах кувшины,\nПлелись крестьянки с озера с водой.\nС ней у дверей здоровались мужчины,\nКогда шли мимо с поля слободой.\nОна жила в окраинной слободке,\nКак мало изменилось все вокруг!\nПод свежим ветром парусные лодки,\nКак встарь, скользят по озеру на юг.\nКрестьяне ждут на берегу парома\nИ обсуждают сельские дела.\nМне переправа не была б знакома,\nКогда б она здесь рядом не жила.\nПеревод Б.Пастернака","name": "Та женщина, что мне была мила..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5935, "fields": {"themes": [7],"author": "Черубина де Габриак","text": "Графу А. Н. Толстому\nСияли облака оттенка роз и чая,\nСпустилась мягко шаль с усталого плеча\nНа влажный шелк травы, склонившись у ключа,\nВсю нить моей мечты до боли истончая,\nЧитала я одна, часов не замечая.\nА солнце пламенем последнего луча\nОгнисто-яркий сноп рубинов расточа,\nСпустилось, заревом осенний день венчая.\nИ пела нежные и тонкие слова\nМне снова каждая поблекшая страница,\nВ тумане вечера воссоздавая лица\nТех, чьих венков уж нет, но чья любовь жива...\nИ для меня одной звучали в старом парке\nСонеты строгие Ронсара и Петрарки.","name": "Сонет (Сияли облака оттенка роз и чая...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5936, "fields": {"themes": [7],"author": "Иннокентий Анненский","date_from": "1904","text": "В ароматном краю в этот день голубой\nПесня близко: и дразнит, и вьется;\nНо о том не спою, что мне шепчет прибой,\nЧто вокруг и цветет, и смеется.\nЯ не трону весны — я цветы берегу,\nМотылькам сберегаю их пыль я,\nМиг покоя волны на морском берегу\nИ ладьям их далекие крылья.\nА еще потому, что в сияньи сильней\nИ люблю я сильнее в разлуке\nПолусвет-полутьму наших северных дней,\nНедосказанность песни и муки...","name": "В ароматном краю в этот день голубой...","date_to": "1904"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5937, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Козлов","date_from": "1835","text": "В тиши села уединенной\nМладой страдалец грустно жил,\nИ, долгой мукой утомленный,\nОн добрым людям говорил:\n«Уж в церковь нашего селенья\nВас призывают на моленья,\nВ вечерний колокол звоня;\nМолитесь богу за меня.\nКогда ж начнет дубрава тмиться,\nТуманы лягут над водой,\nТогда скажите: «Не томится\nТеперь страдалец молодой».\nНо вы меня не забывайте,\nВ унывных песнях поминайте\nИ, слыша звон с кончиной дня,\nМолитесь богу за меня.\nПред хитрой, злобной клеветою\nЯ дам всю жизнь мою в ответ,\nИ с непорочною душою\nБез страха я покину свет.\nНе долог был мой путь унылый,—\nВ моей весне уж над могилой\nСтою в слезах; к ней взор склоня,\nМолитесь богу за меня.\nМой милый друг, мой друг прекрасный!\nЯ думал долго жить с тобой;\nНо, жертвою мечты напрасной,\nМой век минутой был одной.\nО! сердца нежного тревогу\nПростите ей; молитесь богу,\nУслыша звон в мерцанье дня,\nИ за нее, и за меня».","name": "Сельская элегия","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5938, "fields": {"themes": [],"author": "Федор Сологуб","text": "На серой куче сора,\nУ пыльного забора,\nНа улице глухой\nЦветет в исходе мая,\nКрасою не прельщая,\nУгрюмый зверобой.\nВ скитаниях ненужных,\nВ страданиях недужных,\nНа скудной почве зол,\nВне светлых впечатлений\nБезрадостный мой гений\nТомительно расцвел.","name": "На серой куче сора..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5939, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1836","text": "Не то, что мните вы, природа:\nНе слепок, не бездушный лик -\nВ ней есть душа, в ней есть свобода,\nВ ней есть любовь, в ней есть язык...\n. . . . . . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . . . . .\nВы зрите лист и цвет на древе:\nИль их садовник приклеил?\nИль зреет плод в родимом чреве\nИгрою внешних, чуждых сил?..\n. . . . . . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . . . . .\nОни не видят и не слышат,\nЖивут в сем мире, как впотьмах,\nДля них и солнцы, знать, не дышат,\nИ жизни нет в морских волнах.\nЛучи к ним в душу не сходили,\nВесна в груди их не цвела,\nПри них леса не говорили\nИ ночь в звездах нема была!\nИ языками неземными,\nВолнуя реки и леса,\nВ ночи не совещалась с ними\nВ беседе дружеской гроза!\nНе их вина: пойми, коль может,\nОргана жизнь глухонемой!\nДуши его, ах! не встревожит\nИ голос матери самой!..","name": "Не то, что мните вы, природа...","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5940, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Огарев","date_from": "1846","text": "Ну, прощай же, брат! я поеду в даль,\nНе сидится на месте, ей-богу!\nВедь не то чтоб мне было вас не жаль,\nДа уж так — собрался я в дорогу.\nИ не то чтоб здесь было худо мне,\nНет! мне все как-то близко, знакомо,\nНу, и дом, и сад, и привык к стране:\nХорошо, знаешь,— нравится дома.\nИ такое есть, о чем вспомнить мне\nТяжело, а забыть невозможно;\nДа не все ж твердить о вчерашнем дне —\nНеразумно, а может, и ложно!\nИ вот видишь, брат, так и тянет в путь,\nПогулять надо мне на просторе,\nШироко пожить, на людей взглянуть,\nДа послушать гульливое море.\nМного светлых стран, много чудных встреч,\nМного сладких слов, много песен...\nНе хочу жалеть! Не хочу беречь!\nНу, прощай! Мир авось ли не тесен.","name": "Отъезд","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5941, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Мережковский","text": "(К мраморам Пергамского жертвенника)\nОбида! Обида!\nМы - первые боги,\nМы - древние дети\nПраматери-Геи,-\nВеликой Земли!\nИзменою братьев,\nБогов Олимпийцев,\nНизринуты в Тартар,\nОтвыкли от солнца,\nОглохли, ослепли\nВо мраке подземном,\nНо все еще помним\nИ любим лазурь.\nОбуглены крылья,\nИ ног змеевидных\nРаздавлены кольца,\nТройными цепями\nОбвиты тела,-\nНо все еще дышим,\nИ наше дыханье\nКолеблет громаду\nДымящейся Этны,\nИ землю, и небо,\nИ храмы богов.\nА боги смеются,\nВысоко над нами,\nИ люди страдают,\nИ время летит.\nНо здесь мы не дремлем:\nМы мщенье готовим,\nИ землю копаем,\nИ гложем, и роем\nКогтями, зубами,\nИ нет нам покоя,\nИ смерти нам нет.\nИсточим, пророем\nГлубокие корни\nХребтов неподвижных\nИ вырвемся к солнцу,-\nИ боги воскликнут,\nБледнея, как воры:\n\"Титаны! Титаны!\"\nИ выронят кубки,\nИ будет ужасней\nГромов Олимпийских,\nИ землю разрушит\nИ небо - наш смех.","name": "Титаны"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5942, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Радищев","date_from": "1797","text": "Краснопевая овсянка,\nНа смородинном кусточке\nСидя, громко распевала\nИ не видит пропасть адску,\nПоглотить ее разверсту.\nОна скачет и порхает,-\nПрыг на ветку - и попала\nНе в бездонну она пропасть,\nНо в силок. А для овсянки\nСилок, петля - зла неволя;\nСилок дело не велико,-\nНо лишение свободы!..\nВсё равно: силок, оковы,\nТьма кромешна, плен иль стража,-\nКоль не можешь того делать,\nЧего хочешь, то выходит,\nЧто железные оковы\nИ силок из конской гривы -\nВсё равно, равно и тяжки:\nОдно нам, другое птичке.\nНо ее свободы хищник\nНе наездник был алжирский,\nНо Милон, красивый парень,\nДуша нежна, любовь в сердце.\n\"Не тужи, моя овсянка!-\nГоворит ей младой пастырь.-\nНе злодею ты досталась,\nИ хоть будешь ты в неволе,\nНо я с участью твоею\nС радостью готов меняться!\"\nГоворя, он птичку вынул\nИз силка и, сделав клетку\nИз своих он двух ладоней,\nБежит в радости великой\nК тому месту, где от зноя\nВ роще темной и сенистой\nЛежа стадо отдыхало.\nТут своей широкой шляпой,\nПосадив в траву легонько,\nНакрывает краснопеву\nПленницу; бежит поспешно\nК кустам гибким он таловым,\n\"Не тужи, мила овсянка,\nЯ из прутиков таловых\nСоплету красивый домик\nИ тебя, моя певица,\nОтнесу в подарок Хлое.\nЗа тебя, любезна птичка,\nЗа твои кудрявы песни\nСебе мзду у милой Хлои,\nПоцелуй просить я буду;\nПоцелуи ее сладки!\nХлоя в том мне не откажет,\nОна цену тебе знает;\nВ ней есть ум и сердце нежно.\nТолько лишь бы мне добраться...\nТо за первым поцелуем\nЯ у ней другой украду,\nТам и третий и четвертый;\nА быть может, и захочет\nМне в прибавок дать и пятый.\nАх, когда бы твоя клетка\nУж теперь была готова!..\"\nТак вещая, пук лоз гибких\nНаломав, бежит поспешно,\nК своему бежит он стаду\nИли, лучше, к своей шляпе,\nГде сидит в неволе птичка;\nНо... злой рок, о рок ты лютый...\nОстра грусть пронзает сердце:\nВетр предательный, ветр бурный\nСворотил широку шляпу,\nПтичка порх - и улетела,\nИ все с нею поцелуи.\nНа песке кто дом построит,\nТак пословица вещает,\nС ног свалит того ветр скоро.","name": "Идиллия","date_to": "1800"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5943, "fields": {"themes": [],"author": "Рабиндранат Тагор","text": "Что-то от легких касаний, что-то от смутных слов,-\nТак возникают напевы - отклик на дальний зов.\nЧампак средь чаши весенней,\nполаш в пыланье цветенья\nПодскажут мне звуки и краски,-\nпуть вдохновенья таков.\nВсплеском мгновенным возникнет что-то,\nВиденья в душе - без числа, без счета,\nА что-то ушло, отзвенев,- не уловишь напев.\nТак сменяет минуту минута - чеканный звон бубенцов.\nПеревод М.Петровых","name": "Что-то от легких касаний..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5944, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","date_from": "1860","text": "Я ль первый отойду из мира в вечность — ты ли,\nПредупредив меня, уйдешь за грань могил,\nПоведать небесам страстей земные были,\nНевероятные в стране бесплотных сил!\nМы оба поразим своим рассказом небо\nОб этой злой земле, где брат мой просит хлеба,\nГде золото к вражде — к безумию ведет,\nГде ложь всем явная наивно лицемерит,\nГде робкое добро себе пощады ждет,\nА правда так страшна, что сердце ей не верит,\nГде — ненавидя — я боролся и страдал,\nГде ты — любя — томилась и страдала;\nНо —\nТы скажи, что я не проклинал;\nА я скажу, что ты благословляла!..","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5945, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1886","text": "Осыпал лес свои вершины,\nСад обнажил свое чело,\nДохнул сентябрь, и георгины\nДыханьем ночи обожгло.\nНо в дуновении мороза\nМежду погибшими одна,\nЛишь ты одна, царица-роза,\nБлагоуханна и пышна.\nНазло жестоким испытаньям\nИ злобе гаснущего дня\nТы очертаньем и дыханьем\nВесною веешь на меня.","name": "Осенняя роза","date_to": "1886"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5946, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Введенский","date_from": "1929","text": "Н. А. Заболоцкому\nя выхожу из кабака\nтам мертвый труп везут пока\nто труп жены моей родной\nвон там за гробовой стеной\nя горько плачу страшно злюсь\nо гроб главою колочусь\nи вынимаю потроха\nчтоб показать что в них уха\nв слезах свидетели идут\nи благодетели поют\nзмеею песенка несется\nсобачка на углу трясется\nстоит слепой городовой\nнад позлащенной мостовой\nи подслащенная толпа\nлениво ходит у столба\nвыходит рыжий генерал\nглядит в очках на потроха\nкогда я скажет умирал\nво мне была одна труха\nодно колечко два сморчка\nизвозчик поглядел с торчка\nи усмехнувшись произнес\nвозьмем покойницу за нос\nдавайте выколем ей лоб\nи по щекам ее хлоп хлоп\nмахнув хлыстом сказал кобыла\nандреевна меня любила\nвосходит светлый комиссар\nкак яблок над людьми\nкак мирновременный корсар\nимея вид семи\nа я стою и наблюдаю\nтяжко страшно голодаю\nберет покойника за грудки\nкричит забудьте эти шутки\nкогда здесь девушка лежит\nво всех рыданье дребезжит\nа вы хохочете лентяй\nоднако кто-то был слюнтяй\nсвященник вышел на помост\nи почесавши сзади хвост\nсказал ребята вы с ума сошли\nона давно сама скончалась\nпошли ребята вон пошли\nа песня к небу быстро мчалась\nо Боже говорит он Боже\nприми создание Твое\nпусть без костей без мышц без кожи\nоно как прежде заживет\nо Боже говорит он правый\nво имя Русския Державы\nтут начал драться генерал\nс извозчиком больным\nизвозчик плакал и играл\nи слал привет родным\nвзошел на дерево буржуй\nоттуда посмотрел\nпри виде разных белых струй\nон молча вдруг сгорел\nи только вьется здесь дымок\nда не спеша растет домок\nя выхожу из кабака\nтам мертвый труп везут пока\nинтересуюсь я спросить\nкто приказал нам долго жить\nкто именно лежит в коробке\nподобно гвоздику иль кнопке\nи слышу голос с небеси\nмона... монашенку спроси\nмонашка ясная скажите\nкто здесь бесчувственный лежит\nкто это больше уж не житель\nуж больше не поляк не жид\nи не голландец не испанец\nи не худой американец\nвздохнула бедная монашка\n«без лести вам скажу, канашка,\nсей мертвый труп была она\nкнягиня Маня Щепина\nв своем вертепе и легко и славно\nжила княгиня Марья Николавна\nона лицо имела как виденье\nимела в жизни не одно рожденье.\nОтец и мать. Отца зовут Тарас\nее рождали сорок тысяч раз\nона жила она любила моду\nона любила тучные цветы\nвот как-то скушав много меду\nона легла на край тахты\nи говорит скорей мамаша\nскорей придите мне помочь\nв моем желудке простокваша\nмне плохо, плохо. Мать и дочь.\nДрожала мать крутя фуражкой\nнад бедной дочкою своей\nа дочка скрючившись барашком\nкричала будто соловей:\nмне больно мама я одна\nа в животе моем Двина\nее животик был как холм\nвысокий очень туп\nко лбу ее прилип хохол\nона сказала: скоро труп\nменя заменит здесь\nи труп холодный и большой\nуж не попросит есть\nзатем что он сплошной\nикнула тихо. Вышла пена\nи стала твердой как полено»\nмонашка всхлипнула немного\nи ускакала как минога\nя погружаюсь в благодушную дремоту\nскрываю непослушную зевоту\nя подавляю наступившую икоту\nпокуда все не вышли петухи\nпоесть немного может быть ухи\nв ней много косточек янтарных\nжирных сочных\nмы не забудем благодарны\nпуховиков песочных\nгде посреди больших земель\nлежит красивая мамзель\nтут кончил драться генерал\nс извозчиком нахальным\nизвозчик руки потирал\nизвозчик был пасхальным\nбуржуй во Францию бежал\nкак злое решето\nфранцуз французку ублажал\nв своем большом шато\nвдова поехала к себе\nна кладбище опять\nкому-то вновь не по себе\nа кто-то хочет спать\nи вдруг покойница как снег\nс телеги на земь бух\nно тут раздался общий смех\nи затрещал петух\nи время стало как словарь\nнелепо толковать\nи поскакала голова\nна толстую кровать\nСтолыпин дети все кричат\nв испуге молодом\nа няньки хитрые ворчат\nгоморра и содом\nсвященник вышел на погост\nи мумией завыл\nвращая деревянный хвост\nон человеком был\nкнягиня Маня Щепина\nв гробу лежала как спина\nи до тропической земли\nслоны цветочков принесли\nцветочек тюль\nцветочек сон\nцветок июль\nцветок фасон","name": "Все","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5947, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1966","text": "Теперь так мало греков в Ленинграде,\nчто мы сломали Греческую церковь,\nдабы построить на свободном месте\nконцертный зал. В такой архитектуре\nесть что-то безнадежное. А впрочем,\nконцертный зал на тыщу с лишним мест\nне так уж безнадежен: это - храм,\nи храм искусства. Кто же виноват,\nчто мастерство вокальное дает\nсбор больший, чем знамена веры?\nЖаль только, что теперь издалека\nмы будем видеть не нормальный купол,\nа безобразно плоскую черту.\nНо что до безобразия пропорций,\nто человек зависит не от них,\nа чаще от пропорций безобразья.\nПрекрасно помню, как ее ломали.\nБыла весна, и я как раз тогда\nходил в одно татарское семейство,\nнеподалеку жившее. Смотрел\nв окно и видел Греческую церковь.\nВсе началось с татарских разговоров;\nа после в разговор вмешались звуки,\nсливавшиеся с речью поначалу,\nно вскоре - заглушившие ее.\nВ церковный садик въехал экскаватор\nс подвешенной к стреле чугунной гирей.\nИ стены стали тихо поддаваться.\nСмешно не поддаваться, если ты\nстена, а пред тобою - разрушитель.\nК тому же экскаватор мог считать\nее предметом неодушевленным\nи, до известной степени, подобным\nсебе. А в неодушевленном мире\nне принято давать друг другу сдачи.\nПотом туда согнали самосвалы,\nбульдозеры... И как-то в поздний час\nсидел я на развалинах абсиды.\nВ провалах алтаря зияла ночь.\nИ я - сквозь эти дыры в алтаре -\nсмотрел на убегавшие трамваи,\nна вереницу тусклых фонарей.\nИ то, чего вообще не встретишь в церкви,\nтеперь я видел через призму церкви.\nКогда-нибудь, когда не станет нас,\nточнее - после нас, на нашем месте\nвозникнет тоже что-нибудь такое,\nчему любой, кто знал нас, ужаснется.\nНо знавших нас не будет слишком много.\nВот так, по старой памяти, собаки\nна прежнем месте задирают лапу.\nОграда снесена давным-давно,\nно им, должно быть, грезится ограда.\nИх грезы перечеркивают явь.\nА может быть, земля хранит тот запах:\nасфальту не осилить запах псины.\nИ что им этот безобразный дом!\nДля них тут садик, говорят вам - садик.\nА то, что очевидно для людей,\nсобакам совершенно безразлично.\nВот это и зовут: \"собачья верность\".\nИ если довелось мне говорить\nвсерьез об эстафете поколений,\nто верю только в эту эстафету.\nВернее, в тех, кто ощущает запах.\nТак мало нынче в Ленинграде греков,\nда и вообще - вне Греции - их мало.\nПо крайней мере, мало для того,\nчтоб сохранить сооруженья веры.\nА верить в то, что мы сооружаем,\nот них никто не требует. Одно,\nдолжно быть, дело нацию крестить,\nа крест нести - уже совсем другое.\nУ них одна обязанность была.\nОни ее исполнить не сумели.\nНепаханое поле заросло.\n\"Ты, сеятель, храни свою соху,\nа мы решим, когда нам колоситься\".\nОни свою соху не сохранили.\nСегодня ночью я смотрю в окно\nи думаю о том, куда зашли мы?\nИ от чего мы больше далеки:\nот православья или эллинизма?\nК чему близки мы? Что там, впереди?\nНе ждет ли нас теперь другая эра?\nИ если так, то в чем наш общий долг?\nИ что должны мы принести ей в жертву?","name": "Остановка в пустыне","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5948, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Хорошо, что за ревом не слышалось звука,\nЧто с позором своим был один на один:\nЯ замешкался возле открытого люка —\nИ забыл пристегнуть карабин.\nМой инструктор помог — и коленом пинок —\nПерейти этой слабости грань:\nЗа обычное наше: \"Смелее, сынок!\"\nПринял я его сонную брань.\nИ оборвали крик мой,\nИ обожгли мне щеки\nХолодной острой бритвой\nВосходящие потоки.\nИ звук обратно в печень мне\nВогнали вновь на вдохе\nВеселые, беспечные\nВоздушные потоки.\nЯ попал к ним в умелые, цепкие руки:\nМнут, швыряют меня — что хотят, то творят!\nИ с готовностью я сумасшедшие трюки\nВыполняю шутя — все подряд.\nИ обрывали крик мой,\nИ выбривали щеки\nХолодной острой бритвой\nВосходящие потоки.\nИ кровь вгоняли в печень мне,\nУпруги и жестоки,\nНевидимые встречные\nВоздушные потоки.\nНо рванул я кольцо на одном вдохновенье,\nКак рубаху от ворота или чеку.\nЭто было в случайном свободном паденье —\nВосемнадцать недолгих секунд.\nА теперь — некрасив я, горбат с двух сторон,\nВ каждом горбе — спасительный шелк.\nЯ на цель устремлен и влюблен, и влюблен\nВ затяжной, неслучайный прыжок!\nИ обрывают крик мой,\nИ выбривают щеки\nХолодной острой бритвой\nВосходящие потоки.\nИ проникают в печень мне\nНа выдохе и вдохе\nБездушные и вечные\nВоздушные потоки.\nБеспримерный прыжок из глубин стратосферы —\nПо сигналу \"Пошел!\" я шагнул в никуда,—\nЗа невидимой тенью безликой химеры,\nЗа свободным паденьем — айда!\nЯ пробьюсь сквозь воздушную ватную тьму,\nХоть условья паденья не те.\nНо и падать свободно нельзя — потому,\nЧто мы падаем не в пустоте.\nИ обрывают крик мой,\nИ выбривают щеки\nХолодной острой бритвой\nВосходящие потоки.\nНа мне мешки заплечные,\nВстречаю — руки в боки —\nПрямые, безупречные\nВоздушные потоки.\nВетер в уши сочится и шепчет скабрезно:\n\"Не тяни за кольцо — скоро легкость придет...\"\nДо земли триста метров — сейчас будет поздно!\nВетер врет, обязательно врет!\nСтропы рвут меня вверх, выстрел купола — стоп!\nИ — как не было этих минут.\nНет свободных падений с высот, но зато\nЕсть свобода раскрыть парашют!\nМне охлаждают щеки\nИ открывают веки —\nИсполнены потоки\nЗабот о человеке!\nГлазею ввысь печально я —\nТам звезды одиноки —\nИ пью горизонтальные\nВоздушные потоки.","name": "Затяжной прыжок","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5949, "fields": {"themes": [7],"author": "Евгений Евтушенко","date_from": "1955","text": "Я разный -\nя натруженный и праздный.\nЯ целе-\nи нецелесообразный.\nЯ весь несовместимый,\nнеудобный,\nзастенчивый и наглый,\nзлой и добрый.\nЯ так люблю,\nчтоб все перемежалось!\nИ столько всякого во мне перемешалось\nот запада\nи до востока,\nот зависти\nи до восторга!\nЯ знаю - вы мне скажете:\n\"Где цельность?\"\nО, в этом всем огромная есть ценность!\nЯ вам необходим.\nЯ доверху завален,\nкак сеном молодым\nмашина грузовая.\nЛечу сквозь голоса,\nсквозь ветки, свет и щебет,\nи -\nбабочки\nв глаза,\nи -\nсено\nпрет\nсквозь щели!\nДа здравствуют движение и жаркость,\nи жадность,\nторжествующая жадность!\nГраницы мне мешают...\nМне неловко\nне знать Буэнос-Айреса,\nНью-Йорка.\nХочу шататься, сколько надо, Лондоном,\nсо всеми говорить -\nпускай на ломаном.\nМальчишкой,\nна автобусе повисшим,\nХочу проехать утренним Парижем!\nХочу искусства разного,\nкак я!\nПусть мне искусство не дает житья\nи обступает пусть со всех сторон...\nДа я и так искусством осажден.\nЯ в самом разном сам собой увиден.\nМне близки\nи Есенин,\nи Уитмен,\nи Мусоргским охваченная сцена,\nи девственные линии Гогена.\nМне нравится\nи на коньках кататься,\nи, черкая пером,\nне спать ночей.\nМне нравится\nв лицо врагу смеяться\nи женщину нести через ручей.\nВгрызаюсь в книги\nи дрова таскаю,\nгрущу,\nчего-то смутного ищу,\nи алыми морозными кусками\nарбуза августовского хрущу.\nПою и пью,\nне думая о смерти,\nраскинув руки,\nпадаю в траву,\nи если я умру\nна белом свете,\nто я умру от счастья,\nчто живу.","name": "Пролог (Я разный...)","date_to": "1955"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5950, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Огарев","date_from": "1841","text": "Природа зноем дня утомлена\nИ просит вечера скорей у бога,\nИ вечер встретит с радостью она,\nНо в этой радости как грусти много!\nИ тот, кому уж жизнь давно скучна,\nОн просит старости скорей у бога,\nИ смерть ему на радость суждена,\nНо в этой радости как грусти много!\nА я и молод, жизнь моя полна,\nНа радость мне любовь дана от бога,\nИ песнь моя на радость мне дана,—\nНо в этой радости как грусти много!","name": "Много грусти!","date_to": "1841"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5951, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1914","text": "Тягостны бескрасные дни.\nДля мужчины - охотника и воина\nСладостна искони\nНе стервятина, а убоина.\nНо крепит душа сомкнувшуюся глубь,\nПогружая раскаленную оболочку в снег.\nОтрезвевшая от любовных нег,\nЧерепную чашу пригубь,\nЖенщина, как некогда печенег.\nНичего, что крышка не спилена,\nЧто нет золотой оправы. Ничего.\nДля тебя налита каждая извилина\nЖертвенного мозга моего.","name": "Тягостны бескрасные дни...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5952, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1970","text": "Не космос - метры грунта надо мной,\nИ в шахте не до праздничных процессий,\nНо мы владеем тоже внеземной -\nИ самою земною из профессий.\nЛюбой из нас - ну, чем не чародей?\nИз преисподней наверх уголь мечем.\nМы топливо отнимем у чертей -\nСвои котлы топить им будет нечем!\nВзорвано,\nуложено,\nсколото\nЧерное\nнадежное\nзолото.\nДа, сами мы, как дьяволы, в пыли.\nЗато наш поезд не уйдет порожний.\nТерзаем чрево матушки-Земли,\nНо на земле теплее и надежней.\nВот вагонетки, душу веселя,\nПроносятся, как в фильме о погонях.\nИ шуточку \"Даешь стране угля!\"\nМы чувствуем на собственных ладонях.\nВзорвано,\nуложено,\nсколото\nЧерное\nнадежное\nзолото.\nДа, мы бываем в крупном барыше,\nНо роем глубже: голод - ненасытен.\nПорой копаться в собственной душе\nМы забываем, роясь в антраците.\nВоронками изрытые поля\nНе позабудь и оглянись во гневе,\nНо нас, благословенная Земля,\nПрости за то, что роемся во чреве.\nВзорвано,\nуложено,\nсколото\nЧерное\nнадежное\nзолото.\nВгрызаясь в глубь веков хоть на виток\n(То взрыв, то лязг - такое безгитарье!),-\nВот череп вскрыл отбойный молоток,\nЗадев кору большого полушарья.\nНе бойся заблудиться в темноте\nИ захлебнуться пылью - не один ты!\nВперед и вниз! Мы будем на щите -\nМы сами рыли эти лабиринты!\nВзорвано,\nуложено,\nсколото\nЧерное\nнадежное\nзолото.","name": "Марш шахтеров","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5953, "fields": {"themes": [20],"author": "Вадим Шефнер","date_from": "1939","text": "Заплакала и встала у порога,\nА воин, сев на черного коня,\nПромолвил тихо: \"Далека дорога,\nНо я вернусь. Не забывай меня.\"\nМинуя поражения и беды,\nТропой войны судьба его вела,\nИ шла война, и в день большой победы\nЕго пронзила острая стрела.\nСредь боевых друзей - их вождь недавний -\nОн умирал, не веруя в беду,-\nИ кто-то выбил на могильном камне\nСлова, произнесенные в бреду.\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .\nЧертополохом поросла могила,\nЗабыты прежних воинов дела,\nИ девушка сперва о нем забыла,\nПотом состарилась и умерла.\nНо, в сером камне выбитые, строго\nНа склоне ослепительного дня\nГорят слова: \"Пусть далека дорога,\nНо я вернусь. Не забывай меня.\"","name": "Воин","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5954, "fields": {"themes": [],"author": "Вера Инбер","date_from": "1920","text": "Уже заметна воздуха прохлада,\nИ убыль дня, и ночи рост.\nУже настало время винограда\nИ время падающих звезд.\nГлаза не сужены горячим светом,\nРаскрыты широко, как при луне.\nИ кровь ровней, уже не так, как летом,\nПереливается во мне.\nИ, важные, текут неторопливо\nСлова и мысли. И душа строга,\nПустынна и просторна, точно нива,\nОткуда вывезли стога.","name": "Уже заметна воздуха прохлада...","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5955, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Третьи сутки дождь идет,\nКовыряет серый лед\nИ вороне на березе\nМоет клюв и перья мнет\n(Дождь пройдет).\nНедаром к прозе\n(Все проходит)\nсердце льнет,\nК бедной прозе на березе,\nНа реке и за рекой\n(Чуть не плача),\nк бедной прозе\nНа бумаге под рукой.","name": "Третьи сутки дождь идет..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5956, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Читал или слышал по радио\nВ Абхазии или в Усть-Куте\nО том и другом предприятии,\nЧто самое главное — люди!\nНа фабрике обогатительной\nГрохочут валы и колеса.\nА что здесь всего удивительней?\nЛюдей раз, два, три,— и обчелся!\nВращаются оси исправные,\nА люди здесь самые главные:\nУ них специальность такая!\nРастет класс рабочий не численно,\nА качественно и осмысленно,\nМашинам своим потакая!","name": "Читал или слышал по радио..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5957, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Поделков","date_from": "1940","text": "У самой просеки шалаш из веток\nи вырезано на сосне число.\nОно для всех красноречивей слов —\nнапоминает об исходе лета.\nОно еще свежо. Но минет год —\nи деловым и праздничным прохожим\nкаким событьем память потревожит,\nвосторг ли вырвется, тоска ль придет?\nБыть может, просто угадают в нем,\nраздвинув ветки, обрывая листья,\nохотники — охотничье, туристы —\nпривал с коротким, но глубоким сном.\nНо есть два человека, для которых\nсмысл сокровенный обозначен здесь:\nночь лунная, деревьев смутный шорох,\nкрик филина, бессонница сердец...","name": "Число","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5958, "fields": {"themes": [],"author": "Каролина Павлова","date_from": "1851","text": "Каких-нибудь стихов вы требуете, Ольга!\nУвы! стихи теперь на всех наводят сон...\nВедь рифма, знаете, блестящая лишь фольга,\nКуплет частехонько однообразный звон!\nНо если в грязь лицом моя ударит слава\nИ стих не сладится сегодня, и в альбом\nНе плавно к Вам войдет строфа моя как пава,\nТо буду, признаюсь, виновна я кругом!","name": "Impromptu","date_to": "1851"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5959, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1939","text": "Сам с собой останешься, проснется\nВ памяти былое иногда.\nВ нашем прошлом, как на дне колодца,\nЧерная стоячая вода.\nБыл порядок жизни неизменен,\nКак дневной круговорот земли.\nНо вошел в него Владимир Ленин\nИ позвал, и мы за ним пошли.\nСтали силой мы и стали властью\nВ этот памятный и светлый час.\nХочешь знать, как зарождалось счастье,-\nМы расскажем. Спрашивай у нас.","name": "Наедине с собой","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5960, "fields": {"themes": [],"author": "Евдокия Ростопчина","date_from": "1855","text": "Слова для музыки\nНожка, ножка-чародейка,\nГлазки девицы-души,\nГолубая душегрейка,-\nКак вы были хороши!..\nПомню, помню, как, бывало,\nВ зимню пору, вечерком\nСвет-красотка выбегала\nПогулять со мной тайком!..\nПусть журила мать-старушка,\nПусть ворчал отец седой,-\nВыпорхала их резвушка\nПтичкой вольной и живой.\nПомню радость жданной встречи,\nНежный взгляд, невольный страх,\nПомню ласковые речи\nИ румянец на щеках.\nПомню беленькую ручку,\nПерстенек из бирюзы,\nПомню песню-самоучку,\nДетский смех и блеск слезы.\nПомню муку расставанья\nИ прощальный поцелуй...\nЭх, молчи, воспоминанье!..\nПолно, сердце, не тоскуй!..\nНе вернуть тебе былого,\nСтары годы не придут!\nЖадных уст моих уж снова\nПоцелуи не сожгут!\nНожка, ножка-чародейка,\nГлазки девицы-души,\nГолубая душегрейка,-\nКак вы были хороши!..","name": "Голубая душегрейка","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5961, "fields": {"themes": [20],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1967","text": "О, Венгрия,\nНе из преданий старых\nЯ черпаю познанья о мадьярах,\nА люди вкруг меня толпятся, люди...\nИ наяву — не где-нибудь, а в Буде —\nЯ с Юлиушем встретился скитальцем,\nИ через Русь указывал он пальцем\nНа грань, которая обозначала\nМонгольского нашествия начало.\nИ точно так же в Пеште с пьедестала,\nКак будто не из ржавого металла,\nА въявь пророкотал мне Анонимус\nПро ход времен, его необратимость.\nИ Вамбери я забывать не стану:\nЗнакомец мой еще по Туркестану,\nСтарательно искал он на Востоке\nВ конечном счете общие истоки\nПотока, что в разливе евразийском\nСлил Секешфехервар с Ханты-Мансийском,\nЖар виноградный с пышностью собольей.\nИ знаю я, над чем трудились Больяй\nИ Лобачевский! Равны их дерзанья,—\nТот в Темешваре, а другой в Казани\nС решимостью своей проникновенной\nПостроили модель такой Вселенной,\nКакая и не мыслилась Евклиду.\nА эти двое, столь угрюмы с виду,\nНо ближних возлюбившие всем сердцем,—\nТот — Кошут, а другому имя Герцен,—\nОни мечтали о вселенском счастье\nИ толковали даже и отчасти\nО том, о чем по телеграфным струнам\nГремели позже Ленин с Бела Куном.\nВот что о всех них думаю я вместе,\nИ это все прикиньте вы и взвесьте,\nИ дело тут не в страсти к переводам,\nИ что Петефи был Петрович родом,\nА дело в том, что никаким преградам\nНе разлучить века идущих рядом\nЗдесь, на земле, где рядом с райским садом\nПорядочно попахивает адом.","name": "Евразийская баллада","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5962, "fields": {"themes": [19],"author": "Агния Барто","text": "Пять лет Сереже в январе,\nПока — четыре, пятый,\nНо с ним играют во дворе\nИ взрослые ребята.\nА как на санках, например,\nОн с гор летает смело!\nСереже только буква «р»\nНемного портит дело.\nНа брата сердится сестра,\nЕе зовут Марина.\nА он стоит среди двора,\nКричит:— Ты где, Малина?\nОна твердит:— Прижми язык,\nПрижми покрепче к нёбу!—\nОн, как прилежный ученик,\nБерется за учебу.\nТвердит Марина:— «Рак», «ручей».\nМарина учит брата.\nОн повторяет:— «Лак», «лучей»,—\nВздыхая виновато.\nОна твердит:— Скажи «метро»,\nВ метро поедем к дяде.\n— Нет,— отвечает он хитро,—\nВ автобус лучше сядем.\nНе так легко сказать «ремень»,\n«Мороз», «река», «простуда»!\nНо как-то раз в январский день\nС утра случилось чудо.\nЧихнула старшая сестра,\nОн крикнул:— Будь здоррррова!—\nА ведь не мог еще вчера\nСказать он это слово.\nТеперь он любит букву «р»,\nКричит, катаясь с горки:\n— Урра! Я смелый пионеррр!\nЯ буду жить в СССР,\nУчиться на пятерррки!","name": "Буква «Р»"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5963, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1855","text": "Вот и больница. Светя, показал\nВ угол нам сонный смотритель.\nТрудно и медленно там угасал\nЧестный бедняк сочинитель.\nМы попрекнули невольно его,\nЧто, заблуждавшись в столице,\nНе известил он друзей никого,\nА приютился в больнице...\n\"Что за беда,- он шутя отвечал:-\nМне и в больнице покойно.\nЯ всё соседей моих наблюдал:\nМногое, право, достойно\nГоголя кисти. Вот этот субъект,\nЧто меж кроватями бродит -\nЕсть у него превосходный проект,\nТолько - беда! не находит\nДенег... а то бы давно превращал\nОн в бриллианты крапиву.\nОн покровительство мне обещал\nИ миллион на разживу!\nВот старикашка-актер: на людей\nИ на судьбу негодует;\nПеревирая, из старых ролей\nВсюду двустишия сует;\nОн добродушен, задорен и мил\nЖалко - уснул (или умер?) -\nА то бы верно он вас посмешил...\nСмолк и семнадцатый нумер!\nА как он бредил деревней своей,\nКак, о семействе тоскуя,\nЛаски последней просил у детей,\nА у жены поцелуя!\nНе просыпайся же, бедный больной!\nТак в забытьи и умри ты...\nОчи твои не любимой рукой -\nСторожем будут закрыты!\nЗавтра дежурные нас обойдут,\nСаваном мертвых накроют,\nСчетом в мертвецкий покой отнесут,\nСчетом в могилу зароют.\nИ уж тогда не являйся жена,\nЧуткая сердцем, в больницу -\nБедного мужа не сыщет она,\nХоть раскопай всю столицу!\nСлучай недавно ужасный тут был:\nПастор какой-то немецкий\nК сыну приехал - и долго ходил...\n\"Вы поищите в мертвецкой\",-\nСторож ему равнодушно сказал;\nБедный старик пошатнулся,\nВ страшном испуге туда побежал,\nДа, говорят, и рехнулся!\nСлезы ручьями текут по лицу,\nОн между трупами бродит:\nМолча заглянет в лицо мертвецу,\nМолча к другому подходит...\nВпрочем, не вечно чужою рукой\nЗдесь закрываются очи.\nПомню: с прошибленной в кровь головой\nК нам привели среди ночи\nСтарого вора - в остроге его\nБуйный товарищ изранил.\nОн не хотел исполнять ничего,\nТолько грозил и буянил.\nНаша сиделка к нему подошла,\nВздрогнула вдруг - и ни слова...\nВ странном молчаньи минута прошла:\nСмотрят один на другова!\nКончилось тем, что угрюмый злодей,\nПьяный, обрызганный кровью,\nВдруг зарыдал - перед первой своей\nСветлой и честной любовью.\n(Смолоду знали друг друга они...)\nКруто старик изменился:\nПлачет да молится целые дни,\nПеред врачами смирился.\nНе было средства, однако, помочь...\nЧас его смерти был странен\n(Помню я эту печальную ночь):\nОн уже был бездыханен,\nА всепрощающий голос любви,\nПолный мольбы бесконечной,\nТихо над ним раздавался: \"Живи,\nМилый, желанный, сердечный!\"\nВсё, что имела она, продала -\nС честью его схоронила.\nБедная! как она мало жила!\nКак она много любила!\nА что любовь ей дала, кроме бед,\nКроме печали и муки?\nСмолоду - стыд, а на старости лет -\nУжас последней разлуки!..\nЕсть и писатели здесь, господа.\nВот, посмотрите: украдкой,\nБледен и робок, подходит сюда\nЮноша с толстой тетрадкой.\nС юга пешком привела его страсть\nВ дальнюю нашу столицу -\nДумал бедняга в храм славы попасть -\nРад, что попал и в больницу!\nВсем он читал свой ребяческий бред -\nБыло тут смеху и шуму!\nЯ лишь один не смеялся... о, нет!\nДумал я горькую думу.\nБратья-писатели! в нашей судьбе\nЧто-то лежит роковое:\nЕсли бы все мы, не веря себе,\nВыбрали дело другое -\nНе было б, точно, согласен и я,\nЖалких писак и педантов -\nТолько бы не было также, друзья,\nСкоттов, Шекспиров и Дантов!\nЧтоб одного возвеличить, борьба\nТысячи слабых уносит -\nДаром ничто не дается: судьба\nЖертв искупительных просит\".\nТут наш приятель глубоко вздохнул,\nНачал метаться тревожно;\nМы посидели, пока он уснул -\nИ разошлись осторожно...","name": "В больнице","date_to": "1855"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5964, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Исаковский","date_from": "1945","text": "Услышь меня, хорошая,\nУслышь меня, красивая -\nЗаря моя вечерняя,\nЛюбовь неугасимая!\nИду я вдоль по улице,\nА месяц в небе светится,\nА месяц в небе светится,\nЧтоб нам с тобою встретиться.\nЕще косою острою\nВ лугах трава не скошена,\nЕще не вся черемуха\nВ твое окошко брошена;\nЕще не скоро молодость\nДа с нами распрощается.\nЛюби ж, покуда любится,\nВстречай, пока встречается.\nВстречай меня, хорошая,\nВстречай меня, красивая -\nЗаря моя вечерняя,\nЛюбовь неугасимая!","name": "Услышь меня, хорошая","date_to": "1945"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5965, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "К Фее в замок собрались\nМошки и букашки.\nПеред этим напились\nКапелек с ромашки.\nИ давай жужжать, галдеть\nВ зале паутинной,\nТочно выискали клеть,\nА не замок чинный.\nСтали жаловаться все\nС самого начала,\nЧто ромашка им в росе\nЯду подмешала.\nА потом на комара\nЖаловалась муха:\nГоворит, мол, я стара,\nПлакалась старуха.\nФея слушала их вздор\nИ сказала: «Верьте,\nМне ваш гам и этот сор\nНадоел до смерти».\nИ велела пауку,—\nВстав с воздушных кресел,—\nЧтобы тотчас на суку\nСети он развесил.\nИ немедля стал паук\nВешать паутинки.\nА она пошла на луг\nПроверять росинки.","name": "Фея за делом"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5966, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1927","text": "В уборе из цветов и крынок\nОткрыл ворота старый рынок.\nЗдесь бабы толсты, словно кадки,\nИх шаль невиданной красы,\nИ огурцы, как великаны,\nПрилежно плавают в воде.\nСверкают саблями селедки,\nИх глазки маленькие кротки,\nНо вот, разрезаны ножом,\nОни свиваются ужом.\nИ мясо, властью топора,\nЛежит, как красная дыра,\nИ колбаса кишкой кровавой\nВ жаровне плавает корявой,\nИ влед за ней кудрявый пес\nНесет на воздух постный нос,\nИ пасть открыта, словно дверь,\nИ голова, как блюдо,\nИ ноги точные идут,\nСгибаясь медленно посередине.\nНо что это? Он с видом сожаленья\nОстановился наугад,\nИ слезы, точно виноград,\nИз глаз по воздуху летят.\nКалеки выстроились в ряд.\nОдин играет на гитаре.\nНоги обрубок, брат утрат,\nЕго кормилец на базаре.\nА на обрубке том костыль,\nКак деревянная бутыль.\nРосток руки другой нам кажет,\nОн ею хвастается, машет,\nОн палец вывихнул, урод,\nИ визгнул палец, словно крот,\nИ хрустнул кости перекресток,\nИ сдвинулось лицо в наперсток.\nА третий, закрутив усы,\nГлядит воинственным героем.\nНад ним в базарные часы\nМясные мухи вьются роем.\nОн в банке едет на колесах,\nВо рту запрятан крепкий руль,\nВ могилке где-то руки сохнут,\nВ какой-то речке ноги спят.\nНа долю этому герою\nОсталось брюхо с головою\nДа рот, большой, как рукоять,\nРулем веселым управлять.\nВон бабка с неподвижным оком\nСидит на стуле одиноком,\nИ книжка в дырочках волшебных\n(Для пальцев милая сестра)\nПоет чиновников служебных,\nИ бабка пальцами быстра.\nА вкруг - весы, как магелланы,\nОтрепья масла, жир любви,\nУроды, словно истуканы,\nВ густой расчетливой крови,\nИ визг молитвенной гитары,\nИ шапки полны, как тиары,\nБлестящей медью. Недалек\nТот миг, когда в норе опасной\nОн и она - он пьяный, красный\nОт стужи, пенья и вина,\nБезрукий, пухлый, и она -\nСлепая ведьма - спляшут мило\nПрекрасный танец-козерог,\nДа так, что затрещат стропила\nИ брызнут искры из-под ног!\nИ лампа взвоет, как сурок.","name": "На рынке","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5967, "fields": {"themes": [],"author": "Иосиф Бродский","date_from": "1969","text": "Сухое левантинское лицо,\nупрятанное оспинками в бачки,\nкогда он ищет сигарету в пачке,\nна безымянном тусклое кольцо\nвнезапно преломляет двести ватт,\nи мой хрусталик вспышки не выносит;\nя жмурюсь - и тогда он произносит,\nглотая дым при этом, \"виноват\".\nЯнварь в Крыму. На черноморский брег\nзима приходит как бы для забавы:\nне в состояньи удержаться снег\nна лезвиях и остриях атавы.\nПустуют ресторации. Дымят\nихтиозавры грязные на рейде,\nи прелых лавров слышен аромат.\n\"Налить вам этой мерзости?\" \"Налейте\".\nИтак - улыбка, сумерки, графин.\nВдали буфетчик, стискивая руки,\nдает круги, как молодой дельфин\nвокруг хамсой заполненной фелюги.\nКвадрат окна. В горшках - желтофиоль.\nСнежинки, проносящиеся мимо...\nОстановись, мгновенье! Ты не столь\nпрекрасно, сколько ты неповторимо.","name": "Зимним вечером в Ялте","date_to": "1969"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5968, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1913","text": "По мостовой\nмоей души изъезженной\nшаги помешанных\nвьют жестких фраз пяты.\nГде города\nповешены\nи в петле облака\nзастыли\nбашен\nкривые выи -\nиду\nодин рыдать,\nчто перекрестком\nраспяты\nгородовые.","name": "Я (По мостовой...)","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5969, "fields": {"themes": [],"author": "Геннадий Шпаликов","text": "Я вижу вас, я помню вас\nИ эту улицу ночную,\nКогда повсюду свет погас,\nА я по городу кочую.\nПрощай, Садовое кольцо,\nЯ опускаюсь, опускаюсь\nИ на высокое крыльцо\nЧужого дома поднимаюсь.\nЧужие люди отворят\nЧужие двери с недоверьем,\nА мы отрежем и отмерим\nИ каждый вздох, и чуждый взгляд.\nПрощай, Садовое кольцо,\nТоварища родные плечи,\nЯ вижу строгое лицо,\nЯ слышу правильные речи.\nА мы ни в чем не виноваты,\nМы постучались ночью к вам,\nКак все бездомные солдаты,\nЧто просят крова по дворам.","name": "Садовое кольцо"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5970, "fields": {"themes": [],"author": "Арсений Тарковский","text": "Кони ржут за Сулою...\nРусь моя, Россия, дом, земля и матерь!\nТы для новобрачного — свадебная скатерть,\nДля младенца — колыбель, для юного — хмель,\nДля скитальца — посох, пристань и постель,\nДля пахаря — поле, для рыбаря — море,\nДля друга — надежда, для недруга — горе,\nДля кормщика — парус, для воина — меч,\nДля книжника — книга, для пророка — речь,\nДля молотобойца — молот и сила,\nДля живых — отцовский кров, для мертвых — могила.\nДля сердца сыновьего — негасимый свет.\nНет тебя прекрасней и желанней нет.\nРазве даром уголь твоего глагола\nРдяным жаром вспыхнул под пятой монгола?\nРазве горький Игорь, смертью смерть поправ,\nТвой не красил кровью бебряный рукав?\nРазве киноварный плащ с плеча Рублева\nНа ветру широком не полощет снова?\nКак — душе дыханье, руке — рукоять.\nХоть бы в пропасть кинуться — тебя отстоять.","name": "Русь моя, Россия, дом, земля и матерь!.."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5971, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","date_from": "1963","text": "Я Мерлин, Мерлин.\nЯ героиня\nсамоубийства и героина.\nКому горят мои георгины?\nС кем телефоны заговорили?\nКто в костюмерной скрипит лосиной?\nНевыносимо,\nневыносимо, что не влюбиться,\nневыносимо без рощ осиновых,\nневыносимо самоубийство,\nно жить гораздо\nневыносимей!\nПродажи. Рожи. Шеф ржет, как мерин\n(Я помню Мерлин.\nЕе глядели автомобили.\nНа стометровом киноэкране\nв библейском небе,\nмеж звезд обильных,\nнад степью с крохотными рекламами\nдышала Мерлин,\nее любили...\nИзнемогают, хотят машины.\nНевыносимо),\nневыносимо\nлицом в сиденьях, пропахших псиной!\nНевыносимо,\nкогда насильно,\nа добровольно — невыносимей!\nНевыносимо прожить, не думая,\nневыносимее — углубиться.\nГде наша вера? Нас будто сдунули,\nсуществованье — самоубийство,\nсамоубийство — бороться с дрянью,\nсамоубийство — мириться с ними,\nневыносимо, когда бездарен,\nкогда талантлив — невыносимей,\nмы убиваем себя карьерой,\nденьгами, девками загорелыми,\nведь нам, актерам,\nжить не с потомками,\nа режиссеры — одни подонки,\nмы наших милых в объятьях душим,\nно отпечатываются подушки\nна юных лицах, как след от шины,\nневыносимо,\nах, мамы, мамы, зачем рождают?\nВедь знала мама — меня раздавят,\nо, кинозвездное оледененье,\nнам невозможно уединенье,\nв метро,\nв троллейбусе,\nв магазине\n\"Приветик, вот вы!\"— глядят разини,\nневыносимо, когда раздеты\nво всех афишах, во всех газетах,\nзабыв,\nчто сердце есть посередке,\nв тебя завертывают селедки,\nлицо измято,\nглаза разорваны\n(как страшно вспомнить во \"Франс-Обзёрвере\"\nсвой снимок с мордой\nсамоуверенной\nна обороте у мертвой Мерлин!).\nОрет продюсер, пирог уписывая:\n\"Вы просто дуся,\nваш лоб — как бисерный!\"\nА вам известно, чем пахнет бисер?!\nСамоубийством!\nСамоубийцы — мотоциклисты,\nсамоубийцы спешат упиться,\nот вспышек блицев бледны министры —\nсамоубийцы,\nсамоубийцы,\nидет всемирная Хиросима,\nневыносимо,\nневыносимо все ждать,\nчтоб грянуло,\nа главное —\nнеобъяснимо невыносимо,\nну, просто руки разят бензином!\nневыносимо\nгорят на синем\nтвои прощальные апельсины...\nЯ баба слабая. Я разве слажу?\nУж лучше — сразу!","name": "Монолог Мерлин Монро","date_to": "1963"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5972, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","text": "Сегодня таяло, сегодня\nя простояла у окна.\nУм - отрезвленней, грудь свободней,\nопять умиротворена.\nНе знаю, почему. Должно быть,\nустала попросту душа\nи как-то не хотелось трогать\nмятежного карандаша.\nТак простояла я - в тумане,-\nдалекая добру и злу,\nтихонько пальцем барабаня\nпо чуть звенящему стеклу.\nДушой не лучше и не хуже,\nчем первый встречный: этот вот,-\nчем перламутровые лужи,\nгде расплескался небосвод.\nЧем пролетающая птица\nи попросту бегущий пёс.\nИ даже нищая певица\nменя не трогала до слёз.\nЗабвенья милое искусство\nдушой освоено уже.\nКакое-то большое чувство\nсегодня таяло в душе."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5973, "fields": {"themes": [7],"author": "Саша Черный","date_from": "1910","text": "(Повесть)\nАрон Фарфурник застукал наследницу дочку\nС голодранцем студентом Эпштейном:\nОни целовались! Под сливой у старых качелей.\nАрон, выгоняя Эпштейна, измял ему страшно сорочку,\nДочку запер в кладовку и долго сопел над бассейном,\nГде плавали красные рыбки. «Несчастный капцан!»\nЧто было! Эпштейна чуть-чуть не съели собаки,\nMadame иссморкала от горя четыре платка,\nА бурный Фарфурник разбил фамильный поднос.\nНаутро очнулся. Разгладил бобровые баки,\nСел с женой на диван, втиснул руки в бока\nИ позвал от слез опухшую дочку.\nПилили, пилили, пилили, но дочка стояла как идол,\nСмотрела в окно и скрипела, как злой попугай:\n«Хочу за Эпштейна».— «Молчать!!!» — «Хо-чу за Эпштейна».\nФарфурник подумал... вздохнул. Ни словом решенья не выдал,\nПослал куда-то прислугу, а сам, как бугай,\nУставился тяжко в ковер. Дочку заперли в спальне.\nЭпштейн-голодранец откликнулся быстро на зов:\nПришел, негодяй, закурил и расселся как дома.\nMadame огорченно сморкается в пятый платок.\nОй, сколько она наплела удручающих слов:\n«Сибирщик! Босяк! Лапацон! Свиная трахома!\nПровокатор невиннейшей девушки, чистой как мак!..»\n«Ша...— начал Фарфурник.— Скажите, могли бы ли вы\nКупить моей дочке хоть зонтик на ваши несчастные средства?\nГалошу одну могли бы ли вы ей купить?!»\nЗажглись в глазах у Эпштейна зловещие львы:\n«Купить бы купил, да никто не оставил наследства».\nСо стенки папаша Фарфурника строго косится.\n«Ага, молодой человек! Но я не нуждаюсь! Пусть так.\nКончайте ваш курс, положите диплом на столе\nи венчайтесь —\nЯ тоже имею в груди не лягушку, а сердце...\nПускай хоть за утку выходит — лишь был бы\nсчастливый ваш брак.\nНо раньше диплома, пусть гром вас убьет,\nне встречайтесь.\nИначе я вам сломаю все руки и ноги!»\n«Да, да...— сказала madame.— В дворянской бане\nво вторник\nУже намекали довольно прозрачно про вас и про\nРозу,—\nИх счастье, что я из-за пара не видела, кто!»\nЭпштейн поклялся, что будет жить как затворник,\nУчел про себя Фарфурника злую угрозу\nИ вышел, взволнованным ухом ловя рыданья\nиз спальни.\nВечером, вечером сторож бил\nВ колотушку что есть силы!\nКак шакал Эпштейн бродил\nПод окошком Розы милой.\nЛампа погасла, всхлипнуло окошко,\nВ раме — белое, нежное пятно.\nПолез Эпштейн — любовь не картошка:\nГоните в дверь, ворвется в окно.\nЗаперли, заперли крепко двери,\nЗадвинули шкафом, чтоб было верней.\nЭпштейн наклонился к Фарфурника дщери\nИ мучит губы больней и больней...\nЖдать ли, ждать ли три года диплома?\nРоза цветет — Эпштейн не дурак:\nСоперник Поплавский имеет три дома\nИ тоже питает надежду на брак...\nЗа дверью Фарфурник, уткнувшись в подушку,\nХрапит баритоном, жена — дискантом.\nРаскатисто сторож бубнит в колотушку,\nИ ночь неслышно обходит дом.","name": "Любовь не картошка","date_to": "1910"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5974, "fields": {"themes": [],"author": "Максимилиан Волошин","date_from": "1907","text": "Здесь был священный лес. Божественный гонец\nНогой крылатою касался сих прогалин.\nНа месте городов ни камней, ни развалин.\nПо склонам бронзовым ползут стада овец.\nБезлесны скаты гор. Зубчатый их венец\nВ зеленых сумерках таинственно печален.\nЧьей древнею тоской мой вещий дух ужален?\nКто знает путь богов — начало и конец?\nРазмытых осыпей, как прежде, звонки щебни,\nИ море древнее, вздымая тяжко гребни,\nКипит по отмелям гудящих берегов.\nИ ночи звездные в слезах проходят мимо,\nИ лики темные отвергнутых богов\nГлядят и требуют, зовут... неотвратимо.","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5975, "fields": {"themes": [20],"author": "Семен Гудзенко","date_from": "1942","text": "Из боя выходила рота.\nМы шли под крыши,\nв тишину,\nв сраженьях право заработав\nна сутки позабыть войну.\nНо у обломков самолета\nостановился первый взвод.\nИ замерла в песках пехота\nу красных\nобожженных звезд.\n...Осколки голубого сплава\nвалялись на сухом песке.\nЗдесь все:\nи боевая слава,\nи струйка крови на виске,\nи кутерьма атак\nи тыла,\nревущая,\nкак «ястребок».\nНам отдых сделался постылым\nи неуютным городок.","name": "Отдых","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5976, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1915","text": "Ну, это совершенно невыносимо!\nВесь как есть искусан злобой.\nЗлюсь не так, как могли бы вы:\nкак собака лицо луны гололобой -\nвзял бы\nи все обвыл.\nНервы, должно быть...\nВыйду,\nпогуляю.\nИ на улице не успокоился ни на ком я.\nКакая-то прокричала про добрый вечер.\nНадо ответить:\nона - знакомая.\nХочу.\nЧувствую -\nне могу по-человечьи.\nЧто это за безобразие?\nСплю я, что ли?\nОщупал себя:\nтакой же, как был,\nлицо такое же, к какому привык.\nТронул губу,\nа у меня из-под губы -\nклык.\nСкорее закрыл лицо, как будто сморкаюсь.\nБросился к дому, шаги удвоив.\nБережно огибаю полицейский пост,\nвдруг оглушительное:\n\"Городовой!\nХвост!\"\nПровел рукой и - остолбенел!\nЭтого-то,\nвсяких клыков почище,\nя не заметил в бешеном скаче:\nу меня из-под пиджака\nразвеерился хвостище\nи вьется сзади,\nбольшой, собачий.\nЧто теперь?\nОдин заорал, толпу растя.\nВторому прибавился третий, четвертый.\nСмяли старушонку.\nОна, крестясь, что-то кричала про черта.\nИ когда, ощетинив в лицо усища-веники,\nтолпа навалилась,\nогромная,\nзлая,\nя стал на четвереньки\nи залаял:\nГав! гав! гав!","name": "Вот так я сделался собакой","date_to": "1915"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5977, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1944","text": "Словно по чьему-то повеленью,\nСразу стало в городе светло -\nЭто в каждый двор по привиденью\nБелому и легкому вошло.\nИ дыханье их понятней слова,\nА подобье их обречено\nСреди неба жгуче-голубого\nНа арычное ложиться дно.","name": "Ташкент зацветает","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5978, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1759","text": "Впадете вскоре,\nО невские струи, в пространное вы море,\nПройдете навсегда,\nНе возвратитеся из моря никогда,—\nТак наши к вечности судьбина дни преводит,\nИ так оттоле жизнь обратно не приходит.","name": "Море и вечность","date_to": "1759"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5979, "fields": {"themes": [7],"author": "Иннокентий Анненский","date_from": "1909","text": "[М. А. Кузмину]\nПусть травы сменятся над капищем волненья,\nИ восковой в гробу забудется рука,\nМне кажется, меж вас одно недоуменье\nВсё будет жить мое, одна моя Тоска...\nНет, не о тех, увы! кому столь недостойно,\nРевниво, бережно и страстно был я мил...\nО, сила любящих и в муке так спокойна,\nУ женской нежности завидно много сил.\nДа и при чем бы здесь недоуменья были —\nЛюбовь ведь светлая, она кристалл, эфир...\nМоя ж безлюбая — дрожит, как лошадь в мыле!\nЕй — пир отравленный, мошеннический пир!\nВ венке из тронутых, из вянущих азалий\nСобралась петь она... Не смолк и первый стих,\nКак маленьких детей у ней перевязали,\nСломали руки им и ослепили их.\nОна бесполая, у ней для всех улыбки,\nОна притворщица, у ней порочный вкус —\nКачает целый день она пустые зыбки,\nИ образок в углу — сладчайший Иисус...\nЯ выдумал ее — и всё ж она виденье,\nЯ не люблю ее — и мне она близка,\nНедоумелая, мое недоуменье,\nВсегда веселая, она моя тоска.","name": "Моя тоска (Пусть травы сменятся...)","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5980, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1854","text": "Средь кленов девственных и плачущих берез\nЯ видеть не могу надменных этих сосен;\nОни смущают рой живых и сладких грез,\nИ трезвый вид мне их несносен.\nВ кругу воскреснувших соседей лишь оне\nНе знают трепета, не шепчут, не вздыхают\nИ, неизменные, ликующей весне\nПору зимы напоминают.\nКогда уронит лес последний лист сухой\nИ, смолкнув, станет ждать весны и возрожденья,-\nОни останутся холодною красой\nПугать иные поколенья.","name": "Сосны","date_to": "1854"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5981, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","text": "Свой хор заветный водят музы\nВдали от дольных зол и бед,\nНо ты родные Сиракузы\nЛюби, как древле Архимед!\nКогда бросает ярость ветра\nВ лицо нам вражьи знамена,-\nСломай свой циркуль геометра,\nПрими доспех на рамена!\nИ если враг пятой надменной\nНа грудь страны поникшей стал,-\nЗабудь о таинствах вселенной,\nПоспешно отточи кинжал!\nСвященны миги роковые,\nВ порыве гнева тайна есть,\nИ лик склоняет Урания,\nКогда встает и кличет Месть!\nПусть боги смотрят безучастно\nНа скорбь земли: их вечен век.\nНо только страстное прекрасно\nВ тебе, мгновенный человек!","name": "Служителю муз"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5982, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1898","text": "Язычница! Как можно сочетать\nТвою любовь с моею верой?\nТы хочешь красным полымем пылать,\nА мне — золой томиться серой.\nИщи себе языческой души,\nТакой же пламенной и бурной,—\nИ двух огней широкие ковши\nОдной скуются яркой урной.","name": "Язычница! Как можно сочетать...","date_to": "1898"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5983, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","text": "Не возьмешь моего румянца,\nСильного, как разливы рек.\nТы охотник - но я не дамся,\nТы погоня - но я есмь бег.\nНе возьмешь мою душу живу,\nТак на полном скаку погонь\nПригибающийся, и жилу\nПерекусывающий конь аравийский..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5984, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1908","text": "Я рад всему: что город вымок,\nЧто крыши, пыльные вчера,\nСегодня, ясным шелком лоснясь,\nСвергают струи серебра.\nЯ рад, что страсть моя иссякла.\nСмотрю с улыбкой из окна,\nКак быстро ты проходишь мимо\nПо скользкой улице, одна.\nЯ рад, что дождь пошел сильнее\nИ что, в чужой подъезд зайдя,\nТы опрокинешь зонтик мокрый\nИ отряхнешься от дождя.\nЯ рад, что ты меня забыла,\nЧто, выйдя из того крыльца,\nТы на окно мое не взглянешь,\nНе вскинешь на меня лица.\nЯ рад, что ты проходишь мимо,\nЧто ты мне все-таки видна,\nЧто так прекрасно и невинно\nПроходит страстная весна.","name": "Дождь","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5985, "fields": {"themes": [19],"author": "Агния Барто","text": "Синенькая юбочка,\nЛенточка в косе.\nКто не знает Любочку?\nЛюбу знают все.\nДевочки на празднике\nСоберутся в круг.\nКак танцует Любочка!\nЛучше всех подруг.\nКружится и юбочка\nИ ленточка в косе,\nВсе глядят на Любочку,\nРадуются все.\nНо если к этой Любочке\nВы придете в дом,\nТам вы эту девочку\nУзнаете с трудом.\nОна кричит еще с порога,\nОбъявляет на ходу:\n— У меня уроков много,\nЯ за хлебом не пойду!\nЕдет Любочка в трамвае —\nОна билета не берет.\nВсех локтями раздвигая,\nПробирается вперед.\nГоворит она, толкаясь:\n— Фу! Какая теснота!—\nГоворит она старушке:\n— Это детские места.\n— Ну садись,— вздыхает та.\nСиненькая юбочка,\nЛенточка в косе.\nВот какая Любочка\nВо всей своей красе.\nСлучается, что девочки\nБывают очень грубыми,\nХотя необязательно\nОни зовутся Любами.","name": "Любочка"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5986, "fields": {"themes": [],"author": "Федерико Лорка","text": "Если умру я -\nне закрывайте балкона.\nДети едят апельсины.\n(Я это вижу с балкона.)\nЖницы сжинают пшеницу.\n(Я это слышу с балкона.)\nЕсли умру я -\nне закрывайте балкона.","name": "ПРОЩАНИЕ"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5987, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Ошанин","date_from": "1958","text": "Строг и быстр Енисей, и гневен...\nЧерез волны взгляни, застыв,\nКак карабкаются деревья\nНа скалистый, крутой обрыв.\nИскривляясь, стелясь ветвями,\nКорни тонкие торопя,\nКовыляя между камнями,\nК солнцу лезут они, скрипя.\nЧем трудней, тем они упорней,\nТем сильней они в тонком стволе...\nТак вот люди пускали корни\nНа сибирской глухой земле.","name": "Корни","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5988, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1894","text": "Лист широкий, лист банана,\nНа журчащей Годавери,\nТихим утром - рано, рано -\nПомоги любви и вере!\nОрхидеи и мимозы\nУнося по сонным волнам,\nОсуши надеждой слезы,\nСохрани венок мой полным.\nИ когда, в дали тумана,\nПотеряю я из виду\nЛист широкий, лист банана,\nЯ молиться в поле выйду;\nВ честь твою, богиня Счастья,\nВ честь твою, суровый Кама,\nСерьги, кольца и запястья\nПоложу пред входом храма.\nЛист широкий, лист банана,\nЕсли ж ты обронишь ношу,\nТихим утром - рано, рано -\nАмулеты все я сброшу.\nПо журчащей Годавери\nЯ пойду, верна печали,\nИ к безумной баядере\nСнизойдет богиня Кали!","name": "На журчащей Годавери","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5989, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1911","text": "Офелия гибла и пела,\nИ пела, сплетая венки,\nС цветами, венками и песнью\nНа дно опустилась реки.\nА. Фет\nТы не сплетала венков Офелии,\nВ руках не держала свежих цветов;\nК окну подбежала, в хмельном веселии,\nРаскрыла окно, как на радостный зов!\nВнизу суетилась толпа безумная,\nПод стуки копыт и свистки авто,\nТолпа деловая, нарядная, шумная,\nИ тебя из толпы не видел никто.\nКому было дело до лика странного,\nВысоко, высоко, в чужом окне!\nЧего ж ты искала, давно желанного,\nБлуждающим взором, внизу, на дне?\nНикто головы не поднял,- и с хохотом\nТы кинулась вниз, на пустой гранит.\nИ что-то упало, с тяжелым грохотом,\nПод зовы звонков и под стук копыт.\nМетнулась толна и застыла, жадная,\nВкруг бедного тела, в крови, в пыли...\nНо жизнь шумела, все та же, нарядная,\nАвто и трамваи летели вдали.","name": "Офелия","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5990, "fields": {"themes": [20],"author": "Николай Огарев","date_from": "1857","text": "Огни, и музыка, и бал!\nКрасавиц рок, кружась, сиял.\nСреди толпы, кавказский воин,\nТы мне казался одинок!\nТвой взгляд был грустен и глубок\nОт тайного движенья неспокоен.\nТупой ли долг, любви ль печаль\nТебя когда-то гнали вдаль?\nИли безвыходное горе?\nИль жажда молодой мечты —\nУвидеть горные хребты\nИ посмотреть на юг и сине море?\nИ, возвратясь из тех сторон,\nТы, может, мыслью удручен,\nЧто — раб безумия и века —\nТы на войне был палачом,\nИ стало жаль тебе потом,\nЧто ни с чего зарезал человека?\nА впрочем, может быть, что ты —\nПитомец праздной пустоты —\nСидел усталый и бездушный,\nА я сочувствие к тебе\nСмешно натягивал в себе —\nПо-прежнему мечтатель простодушный.","name": "Кавказскому офицеру","date_to": "1857"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5991, "fields": {"themes": [7],"author": "Дмитрий Мережковский","date_from": "1914","text": "Ты ушла, но поздно:\nНам не разлюбить.\nБудем вечно розно,\nВечно вместе жить.\nКак же мне, и зная,\nЧто не буду твой,\nСделать, чтоб родная\nНе была родной?","name": "Ты ушла, но поздно...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5992, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "Было все.\nВсего нелепей\nЗаклинал ее: страшись!\nПоклянись на белом хлебе,\nПоклянись на белом снеге,\nСиним небом\nПоклянись!\nБыло все.\nВсего нелепей\nКлятв ее звучала страсть.\nИ клялась на белом хлебе,\nИ клялась на белом снеге,\nСиневой небес\nКлялась.\nПотеряла клятва силу,\nПотеряла клятва власть.\nПоклялась и изменила,\nИзменив,\nОпять клялась.","name": "Было все. Всего нелепей..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5993, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Гумилев","text": "Однообразные мелькают\nВсё с той же болью дни мои,\nКак будто розы опадают\nИ умирают соловьи.\nНо и она печальна тоже,\nМне приказавшая любовь,\nИ под ее атласной кожей\nБежит отравленная кровь.\nИ если я живу на свете,\nТо лишь из-за одной мечты:\nМы оба, как слепые дети,\nПойдем на горные хребты,\nТуда, где бродят только козы,\nВ мир самых белых облаков,\nИскать увянувшие розы\nИ слушать мертвых соловьев.","name": "Однообразные мелькают..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5994, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Тютчев","date_from": "1864","text": "Весь день она лежала в забытьи,\nИ всю ее уж тени покрывали.\nЛил теплый летний дождь - его струи\nПо листьям весело звучали.\nИ медленно опомнилась она,\nИ начала прислушиваться к шуму,\nИ долго слушала - увлечена,\nПогружена в сознательную думу...\nИ вот, как бы беседуя с собой,\nСознательно она проговорила\n(Я был при ней, убитый, но живой):\n\"О, как все это я любила!\"\n. . . . . . . . . . . . . . . . .\nЛюбила ты, и так, как ты, любить -\nНет, никому еще не удавалось!\nО господи!.. и это пережить...\nИ сердце на клочки не разорвалось...","name": "Весь день она лежала в забытьи...","date_to": "1864"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5995, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1858","text": "Ты жертва жизненных тревог,\nИ нет в тебе сопротивленья,\nТы, как оторванный листок,\nПлывешь без воли по теченью;\nТы как на жниве сизый дым:\nОткуда ветер ни повеет,\nОн только стелется пред ним\nИ к облакам бежать не смеет;\nТы словно яблони цветы,\nКогда их снег покрыл тяжелый:\nСтряхнуть тоску не можешь ты,\nИ жизнь тебя погнула долу;\nТы как лощинка в вешний день:\nКогда весь мир благоухает,\nСоседних гор ложится тень\nИ ей одной цвести мешает;\nИ как с вершин бежит в нее\nСнегов растаявшая груда,\nТак в сердце бедное твое\nСтекает горе отовсюду!","name": "Ты жертва жизненных тревог...","date_to": "1858"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5996, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Эта ночь бесконечна была,\nЯ не смел, я боялся уснуть:\nДва мучительно-черных крыла\nТяжело мне ложились на грудь.\nНа призывы ж тех крыльев в ответ\nТрепетал, замирая, птенец,\nИ не знал я, придет ли рассвет\nИли это уж полный конец...\nО, смелее... Кошмар позади,\nЕго страшное царство прошло;\nВещих птиц на груди и в груди\nОтшумело до завтра крыло...\nОблака еще плачут, гудя,\nНо светлеет и нехотя тень,\nИ банальный, за сетью дождя,\nУлыбнуться попробовал День.","name": "Утро (Эта ночь бесконечна была...)"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5997, "fields": {"themes": [],"author": "Самуил Маршак","text": "Даже по делу спеша, не забудь:\nЭтот короткий путь —\nТоже частица жизни твоей.\nЖить и в пути умей.","name": "Даже по делу спеша, не забудь..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5998, "fields": {"themes": [],"author": "Вероника Тушнова","text": "Мы час назад не думали о смерти.\nМы только что узнали: он убит.\nВ измятом, наспех порванном конверте\nна стуле извещение лежит.\nМы плакали. Потом молчали обе.\nХлестало в стекла дождиком косым...\nПо-взрослому нахмурив круглый лобик,\nпритих ее четырехлетний сын.\nПотом стемнело. И внезапно, круто\nракетами врезаясь в вышину,\nволна артиллерийского салюта\nтяжелую качнула тишину.\nМне показалось, будет очень трудно\nсквозь эту боль и слезы видеть ей\nцветенье желтых, красных, изумрудных\nнад городом ликующих огней.\nНо только я хотела синей шторой\nзакрыть огни и море светлых крыш,\nмне женщина промолвила с укором:\n\"Зачем? Пускай любуется малыш\".\nИ, помолчав, добавила устало,\nпочти уйдя в густеющую тьму:\n\"...Мне это все еще дороже стало -\nведь это будто памятник ему\".","name": "Салют"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 5999, "fields": {"themes": [],"author": "Яков Полонский","text": "Зари догорающей пламя\nРассыпало по небу искры,\nСквозит лучезарное море;\nЗатих по дороге прибрежной\nБубенчиков говор нестройный,\nПогонщиков звонкая песня\nВ дремучем лесу затерялась,\nВ прозрачном тумане мелькнула\nИ скрылась крикливая чайка.\nКачается белая пена\nУ серого камня, как в люльке\nЗаснувший ребенок. Как перлы,\nРосы освежительной капли\nПовисли на листьях каштана,\nИ в каждой росинке трепещет\nЗари догорающей пламя.","name": "Вечер"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6000, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","text": "Отшельничаю, берложу,\nотлеживаюсь в березах,\nлужаечный, можжевельничий,\nотшельничаю,\nотшельничаем, нас трое,\nнаш третий всегда на стреме,\nпозвякивает ошейничком,\nотшельничаем,\nмы новые, мы знакомимся,\nа те, что мы были прежде,\nкак наши пустые одежды,\nваляются на подоконнике,\nкак странны нам те придурки,\nдалекие, как при Рюрике\n(дрались, мельтешили, дулись),\nкакая все это дурость!\nА домик наш в три окошечка\nсквозь холм в лесовых массивах\nпросвечивает, как косточка\nпросвечивает сквозь сливу,\nмы тоже в леса обмакнуты,\nмы зерна в зеленой мякоти,\nпритягиваем, как соки,\nвсе мысли земли и шорохи,\nкак мелко мы жили, ложно,\nтурбазники сквозь кустарник\nпройдут, постоят, как лоси,\nрастают,\nумаялась бегать по лесу,\nвздремнула, ко мне припавши,\nи тенью мне в кожу пористую\nвпиталась, как в промокашку,\nя весь тобою пропитан,\nлесами твоими, тропинками,\nчитаю твое лицо,\nкак легкое озерцо,\nкак ты изменилась, милая,\nкак ссадина, след от свитера,\nно снова как разминированная —\nспасенная? спасительная!\nты младше меня? Старше!\nна липы, глаза застлавшие,\nнаука твоя вековая\nауканья, кукованья,\nкак утра хрустальны летние,\nкак чисто у речки бисерной\nдочурка твоя трехлетняя\nписает по биссектриске!\n«мой милый, теперь не денешься,\nни к другу и ни к врагу,\nтебя за щекой, как денежку,\nсеребряно сберегу»,\nя думал, мне не вернуться,\nгроза прошла, не волнуйся,\nлеса твои островные\nпечаль мою растворили,\nв нас просеки растворяются,\nкак ночь растворяет день,\nкак окна в сад растворяются\nи всасывают сирень,\nи это круговращение\nщемяще, как возвращенье...\nКуда б мы теперь ни выбыли,\nс просвечивающих холмов\nнам вслед улетает Сигулда,\nкак связка\nзеленых\nшаров!","name": "Возвращение в Сигулду"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6001, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1918","text": "Законная жена\nЕсть еще вино в глубокой чашке,\nИ на блюде ласточкины гнезда.\nОт начала мира уважает\nМандарин законную супругу.\nНаложница\nЕсть еще вино в глубокой чашке,\nИ на блюде гусь большой и жирный.\nЕсли нет детей у мандарина,\nМандарин наложницу заводит.\nСлужанка\nЕсть еще вино в глубокой чашке,\nИ на блюде разное варенье.\nДля чего вы обе мандарину,\nКаждый вечер новую он хочет.\nМандарин\nБольше нет вина в глубокой чашке,\nИ на блюде только красный перец.\nЗамолчите, глупые болтушки,\nИ не смейтесь над несчастным старцем.","name": "Три жены мандарина","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6002, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Наровчатов","date_from": "1967","text": "Аминь, рассыпьтесь, горести и грусть!\nГляжу на женщин, кланяюсь знакомым,\nОт ветра щурюсь, в облака смотрюсь\nИ верю непридуманным законам.\nЗемля встает в извечной новизне,\nНа черных ветках лопаются почки,\nЯвляя людям, птицам и весне\nПрославленные клейкие листочки.\nА на бульваре — легковейный дым,\nАдамы те же и все те же Евы.\nСо всех сторон к избранникам своим\nСпешат навстречу ласковые девы.\nТверда земля и тверд небесный кров,\nПрозрачно небо и прозрачны души,\nНо не уйти от неких странных слов,\nВгнездились в память, натрудили уши.\nНейтрон, протон, нейтрино, позитрон...\nС усмешкой вспомнишь неделимый атом!—\nНе зная верха, низа и сторон,\nМетут метелью в веществе разъятом.\nДоверясь новонайденным словам,\nДробясь на бесконечные частицы,\nМой глупый мир вовсю трещит по швам\nИ цельность сохранить уже не тщится.\nС былых понятий сорвана узда,\nИ кажется, все в мире стало дробно,\nА надо мной вечерняя звезда\nСияет целомудренно и скромно.\nК звезде опять стремятся сотни глаз,\nИ что им позитроны и нейтрино,\nРаз на Тверском бульваре в этот час\nВсе неделимо, цельно и едино.\nТак пусть все встанет на свои места,\nКак прежде, воздух станет просто — воздух,\nПростой листвой останется листва,\nПростое небо будет просто в звездах.","name": "Аминь, рассыпьтесь, горести и грусть!..","date_to": "1967"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6003, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Клычков","date_from": "1929","text": "Сегодня день морозно-синий\nС румянцем был во все лицо,\nИ ели, убранные в иней,\nОбстали к вечеру крыльцо.\nВздыхая грузно на полатях,\nДо света грежу я всю ночь,\nЧто эти девки в белых платьях\nИ между ними моя дочь...\nГлаза у них круглы и сини\nПод нежной тенью поволок,\nИ наверху, посередине,\nЛуны отбитый уголок...\nГлаза их радостны и чисты,\nА щёки мягче калачей...\n...И звезды снизаны в мониста\nНа нити тонкие лучей!\nИ дух такой морозно-синий,\nЧто даже распирает грудь...\nИ я отряхиваю иней\nС висков, но не могу стряхнуть!","name": "Сегодня день морозно-синий...","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6004, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1928","text": "Рослый стрелок, осторожный охотник,\nПризрак с ружьем на разливе души!\nНе добирай меня сотым до сотни,\nЧувству на корм по частям не кроши.\nДай мне подняться над смертью позорной.\nС ночи одень меня в тальник и лед.\nУтром спугни с мочежины озерной.\nЦелься, всё кончено! Бей меня влёт.\nЗа высоту ж этой звонкой разлуки,\nО, пренебрегнутые мои,\nБлагодарю и целую вас, руки\nРодины, робости, дружбы, семьи.","name": "Рослый стрелок, осторожный охотник...","date_to": "1928"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6005, "fields": {"themes": [],"author": "София Парнок","date_from": "1926","text": "Что ж, опять бунтовать? Едва ли,-\nбарабанщик бьет отбой.\nОтчудили, откочевали,\nотстранствовали мы с тобой.\nНога не стремится в стремя.\nДаль пустынна. Ночь темна.\nОтлетело для нас время,\nнаступают для нас времена.\nЕсли страшно, так только немножко,\nтолько легкий озноб, не дрожь.\nК заплаканному окошку\nподойдешь, стекло протрешь -\nИ не переулок соседний\nувидишь, о смерти скорбя,\nне старуху, что к ранней обедне\nспозаранку волочит себя.\nНе замызганную стену\nувидишь в окне своем,\nне чахлый рассвет, не антенну\nс задремавшим на ней воробьем,\nа такое увидишь, такое,\nчего и сказать не могу,-\nликование световое,\nпронизывающее мглу!..\nИ женский голос, ликуя,\n- один в светлом клире -\nпоет и поет: Аллилуйя,\nаллилуйя миру в мире!..","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6006, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1939","text": "Все лето кровь не сохла на руках.\nС утра рубили, резали, сшивали.\nНе сняв сапог, на куцых тюфяках\nДремали два часа, и то едва ли.\nИ вдруг пустая тишина палат,\nКоторый день на фронте нет ни стычки.\nВсе не решались снять с себя халат\nИ руки спиртом мыли по привычке.\nПотом решились, прицепили вдруг\nВсе лето нам мешавшие наганы.\nХодили в степи слушать, как вокруг\nСвистели в желтых травах тарбаганы.\nВесь в пене, мотоцикл приткнув к дверям,\nШтабной связист привез распоряженье\nОтбыть на фронт, в поездку, лекарям -\nПускай посмотрят на поля сраженья.\nВот и они, те дальние холмы,\nГде день и ночь дырявили и рвали\nВсе, что потом с таким терпеньем мы\nОбратно, как портные, зашивали.\nКак смел он, этот ржавый миномет,\nС хромою сошкою, чтоб опираться,\nНам стоить стольких рваных ран в живот,\nИ стольких жертв, и стольких операций?\nКак гальку на прибрежной полосе,\nК ногам осколки стали прибивает.\nКак много их! Как страшно, если б все...\nНо этого, по счастью, не бывает.\nВот здесь в окоп тяжелый залетел,\nОсколки с треском разошлись кругами,\nМы только вынимали их из тел,\nМы первый раз их видим под ногами.\nШофер нас вез обратно с ветерком,\nИ все-таки, вся в ранах и увечьях,\nСтепь пахла миром, диким чесноком,\nНочным теплом далеких стад овечьих.","name": "Тыловой госпиталь","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6007, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1894","text": "Вся ты закуталась шубой пушистой,\nВ сне безмятежном, затихнув, лежишь.\nВеет не смертью здесь воздух лучистый,\nЭта прозрачная, белая тишь.\nВ невозмутимом покое глубоком,\nНет, не напрасно тебя я искал.\nОбраз твой тот же пред внутренним оком,\nФея - владычица сосен и скал!\nТы непорочна, как снег за горами,\nТы многодумна, как зимняя ночь,\nВся ты в лучах, как полярное пламя,\nТемного хаоса светлая дочь!","name": "На Сайме зимой","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6008, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1914","text": "\"Вот в этом палаццо жила Дездемона...\"\nВсе это неправда, но стыдно смеяться.\nСмотри, как стоят за колонной колонна\nВот в этом палаццо.\nВдали затихает вечерняя Пьяцца,\nБеззвучно вращается свод небосклона,\nРасшитый звездами, как шапка паяца.\nМинувшее - мальчик, упавший с балкона...\nТого, что настанет, не нужно касаться...\nБыть может, и правда - жила Дездемона\nВот в этом палаццо?..","name": "Вот в этом палаццо жила Дездемона...","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6009, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1938","text": "Потемнели, растаяв,\nлесные лиловые тропы.\nИгорь, друг дорогой,\nвозвратился вчера с Перекопа.\nОн бормочет в тифу\nна большой материнской кровати,\nЗабинтован бинтом\nи обмотан оконною ватой.\nИгорь тяжко вздыхает,\nсмертельными мыслями гордый,\nВидит снежный ковыль\nи махновцев колючие морды,\nДвухвершковое сало,\nстепной полумесяц рогатый,\nИ бессмертные подвиги\nПервой курсантской бригады.\nМолодой, непонятый,\nс большим, заострившимся носом,\nОн кроватную смерть\nзаклинает сивашским откосом,\nИ как только она закогтится\nи сердце зацепит -\nФрунзе смотрит в бинокль\nи бегут беспощадные цепи.\nА за окнами синь подмосковная,\nсетка березы,\nСнегири воробьям\nзадают вперебивку вопросы.\nТолстый мерин стоит,\nповодя, словно дьякон, губою,\nИ над Средней Россией\nпространство горит голубое.","name": "Игорь","date_to": "1938"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6010, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","date_from": "1918","text": "Пожирающий огонь — мой конь.\nОн копытами не бьет, не ржет.\nГде мой конь дохнул — родник не бьет,\nГде мой конь махнул — трава не растет.\nОх, огонь-мой конь — несытый едок!\nОх, огонь — на нем — несытый ездок!\nС красной гривою свились волоса...\nОгневая полоса — в небеса!","name": "Пожирающий огонь — мой конь...","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6011, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1965","text": "У меня запой от одиночества -\nПо ночам я слышу голоса...\nСлышу - вдруг зовут меня по отчеству,-\nГлянул - черт,- вот это чудеса!\nЧерт мне корчил рожи и моргал,\nА я ему тихонечко сказал:\n\"Я, брат, коньяком напился вот уж как!\nНу, ты, наверно, пьешь денатурат...\nСлушай, черт-чертяка-чертик-чертушка,\nСядь со мной - я очень буду рад...\nДа неужели, черт возьми, ты трус?!\nСлезь с плеча, а то перекрещусь!\"\nЧерт сказал, что он знаком с Борисовым -\nЭто наш запойный управдом,-\nЧерт за обе щеки хлеб уписывал,\nБрезговать не стал и коньяком.\nКончился коньяк - не пропадем,-\nСъездим к трем вокзалам и возьмем.\nЯ устал, к вокзалам черт мой съездил сам...\nПросыпаюсь - снова черт,- боюсь:\nИли он по новой мне пригрезился,\nИли это я ему кажусь.\nЧерт ругнулся матом, а потом\nЦеловаться лез, вилял хвостом.\nНасмеялся я над ним до коликов\nИ спросил: \"Как там у вас в аду\nОтношение к нашим алкоголикам -\nГоворят, их жарят на спирту?\"\nЧерт опять ругнулся и сказал:\n\"И там не тот товарищ правит бал!\"\n...Все кончилось, светлее стало в комнате,-\nЧерта я хотел опохмелять,\nНо растворился черт как будто в омуте...\nЯ все жду - когда придет опять...\nЯ не то чтоб чокнутый какой,\nНо лучше - с чертом, чем с самим собой.\nзима -1966","name": "Про черта","date_to": "1965"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6012, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1925","text": "Мы доживем свой век в квартире,\nПостроенной при старом мире,\nКладя заплаты там и тут\nНа неприглядное наследство.\nНо наши внуки проведут\nСвое сверкающее детство\nНе так, как деды и отцы,\nСогнувшись в жалкой кубатуре.\nНаследникам борьбы и бури\nМы возведем дома-дворцы.\nИ радует меня сознанье,\nЧто, может быть, в каком-то зданье\nЧастица будет кирпича\nот Кумача.","name": "Так будет","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6013, "fields": {"themes": [],"author": "Эдуард Багрицкий","date_from": "1921","text": "Здесь гулок шаг. В пакгаузах пустых\nНет пищи крысам. Только паутина\nПодернула углы. И голубиной\nНе видно стаи в улицах немых.\nКрик грузчиков на площадях затих.\nНет кораблей... И только на старинной\nВысокой башне бьют часы. Пустынно\nИ скучно здесь, среди домов сырых.\nВзгляни, матрос! Твое настало время,\nЧтоб в порт, покинутый и обойденный всеми,\nИз дальних стран пришли опять суда.\nИ красный флаг над грузною таможней\nНам возвестил о правде непреложной,\nО вольном крае силы и труда.","name": "Здесь гулок шаг. В пакгаузах пустых...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6014, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1966","text": "Здравствуйте,\nНаши добрые зрители,\nНаши строгие критики!\nВы увидите фильм\nПро последнего самого жулика.\nЖулики -\nЭто люди нечестные,-\nОни делают пакости,\nИ за это их держат в домах,\nНазываемых тюрьмами.\nТюрьмы -\nЭто крепкие здания,\nОкна, двери - с решетками,-\nЛучше только смотреть,\nЛучше только смотреть на них.\nЭтот фильм -\nНе напутствие юношам,\nА тем более девушкам,-\nЭто,\nЭто просто игра,\nВот такая игра.\nЖулики\nИногда нам встречаются,-\nПравда, реже значительно,\nРеже, чем при царе\nИли, скажем, в Америке.\nЭтот фильм\nНе считайте решением:\nВсе в нем - шутка и вымысел,-\nЭто,\nЭто просто игра,\nВот такая игра.","name": "Здравствуйте, наши добрые зрители...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6015, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Лебедев-Кумач","date_from": "1935","text": "(Лирическая повесть)\nОт инженера ушла жена,\nВзяв чемодан и пальто под мышку...\nЖизнь была так налажена,-\nИ вдруг - трр-рах!- и крышка.\nОдин ложишься, один встаешь.\nТихо, просторно... и горько!\nНикто не бросит чулок на чертеж,\nНикто не окликнет:- Борька!-\nНе с кем за чаем в уголке\nПоссориться и помириться.\nНикто не погладит по щеке\nИ не заставит побриться...\nОт инженера ушел покой\nИ радость с покоем вместе.\n\"Подумать только, что тот, другой,-\nПросто пошляк и блатмейстер!\nОстротки, сплетни, грубая лесть...\nКонфеты... и прочие штучки...\nИ вот ухитрился в сердце влезть,\nВзял - и увел под ручку!\nИ ведь пошла, пошла за ним!\nНу, что ей в нем интересно?\nА я так верил, что любим...\nА почему... Неизвестно!\"\nИнженер растерян и поражен\nИ ревностью злой терзаем.\n\"Мы на поверку наших жен\nПорой совсем не знаем!\nПустил турбину, сдал чертеж,\nУдачно модель исправил,-\nПриходишь домой и жадно ждешь,\nЧтоб кто-то тебя поздравил.\nВедь это не только твой успех,\nРожденный в бессонные ночи,-\nРабота была нужна для всех,\nИ ты ее с честью окончил.\nИ вдруг скучающий голосок:\n\"А деньги скоро заплатят?\nЯ тут нашла чудесный кусок\nФая на новое платье...\nЧто ж ты молчишь? Я иду в кино!\nКакой ты нескладный, право!\nМолчит и дуется, как бревно,\nИ под ногтями траур...\"\nЛадно! К черту! Ушла и ушла.\nПожалуй, это и лучше.\nПо горло дел!!!\"\n...Но стоят дела.\nА мысли идут и мучат:\n\"А может, я сам во всем виноват?\nУшел в работу по горло,\nЗабыл жену - и... вот результат:\nТурбина всю радость стерла!\nКонечно, ей скучно было со мной,\nУсталым после завода...\nЕсли б я больше был с женой -\nЯ бы ее не отдал!\nОна - красива. Она - молода.\nИ как там ни вертись ты -\nНадо в кино бывать иногда,\nИ ногти должны быть чисты...\nТеперь ушла. Теперь не вернешь!\nПойди догони, попробуй!..\"\nЛежит на столе любимый чертеж,-\nА руки дрожат от злобы.\nИ вот инженер, хохол теребя,\nЗавыл, подушку кусая...\nЭто непросто, если тебя\nПодруга твоя бросает!\nЭто непросто, когда ты горд,\nСамолюбив и страстен.\nНо труд любимый - лучший курорт\nИ время - великий мастер...\nДва дня инженер работать не мог,\nМетался, точно Отелло.\nЗлость брала на себя, на него,\nИ всех угробить хотелось.\nДва дня он не спал, не ел и курил;\nНа третий - взял газету,\nПрочел, густейший чай заварил...\nИ кончил чертеж к рассвету.\nПочистил ногти, побрился. И вот\nЖелтый, как малярия,\nОн потащился к себе на завод,\nСклоняя имя \"Мария\"...\nГудят заводы по всей стране,\nГул их весел и дружен,\nИм невдомек, что чьей-то жене\nВздумалось бросить мужа.\nГул их весел и напряжен -\nИм торопиться надо:\nОни для всех мужей и жен\nГотовят уют и радость.\nИ тысячи нежных женских лиц\nВместе с мужскими рядом\nВ сложный танец машин впились\nОстрым, хозяйским взглядом...\n- Что с вами?- все инженеру твердят,\nИ в голосе - строгая ласка.\nМолчит инженер. Потупил взгляд,\nИ в щеки бросилась краска.\n- Вы нездоровы? Вы больны?\nЗачем вы пришли, скажите?\nПравда, вы тут до зарезу нужны\nНо... лучше уж полежите!-\nСмущен инженер. Он понял вдруг,\nЧто горе его ничтожно\nИ в жизни много хороших подруг\nНайти и встретить можно.\nТаких подруг, что скажут:- Борись!-\nИ вместе бороться будут,\nОценят то, что сделал Борис,\nИ Борьку любить не забудут.\nТаких подруг, что любят духи\nИ жаркий запах работы,\nЗнают и формулы и стихи\nИ не умрут без фокстрота.\nКонечно, надо щетину брить\nИ за культуру биться.\nНо чтобы для всех культуру добыть,\nМожно порой и не бриться!..","name": "От инженера ушла жена","date_to": "1935"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6016, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1836","text": "Как недвижимы волны гор,\nОбнявших тесно мой обзор\nНепроницаемою гранью!\nЗа ними — полный жизни мир,\nА здесь — я одинок и сир,\nОтдал всю жизнь воспоминанью.\nВсю жизнь, остаток прежних сил,\nТеперь в одно я чувство слил,\nВ любовь к тебе, отец мой нежный,\nЧье сердце так еще тепло,\nХотя печальное чело\nДавно покрылось тучей снежной.\nПроснется ль темный свод небес,\nЗаговорит ли дальний лес\nИль золотой зашепчет колос —\nВ луне, в туманной выси гор,\nВезде мне видится твой взор,\nВезде мне слышится твой голос.\nКогда ж об отчий твой порог\nПыль чуждую с иссохших ног\nСтрясет твой первенец-изгнанник,\nВойдет, растает весь в любовь,\nИ небо в душу примет вновь,\nИ на земле не будет странник?\nНет, не входить мне в отчий дом\nИ не молиться мне с отцом\nПеред домашнею иконой;\nНе утешать его седин,\nНе быть мне от забот, кручин\nЕго младенцев обороной!\nМеня чужбины вихрь умчал\nИ бросил на девятый вал\nМой челн, скользивший без кормила;\nОчнулся я в степи глухой,\nГде мне не кровною рукой,\nНо вьюгой вырыта могила.\nС тех пор, займется ли заря,\nМолю я солнышко-царя\nИ нашу светлую царицу:\nМеня, о солнце, воскреси,\nИ дай мне на святой Руси\nУвидеть хоть одну денницу!\nВзнеси опять мой бедный челн,\nИгралище безумных волн,\nНа океан твоей державы,\nС небес мне кроткий луч пролей\nИ грешной юности моей\nНе помяни ты в царстве славы!","name": "Как недвижимы волны гор...","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6017, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1964","text": "Не время года эта осень,\nА время жизни. Голизна,\nНавязанный покой несносен:\nПримерка призрачного сна.\nХоть присказки, заботы те же,\nОни порой не по плечу.\nВсё меньше слов, и встречи реже.\nИ вдруг себе я бормочу\nПро осень, про тоску. О боже,\nДойти бы, да не хватит сил.\nЯ столько жил, а всё не дожил,\nНе доглядел, не долюбил.","name": "Не время года эта осень...","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6018, "fields": {"themes": [],"author": "Леонид Мартынов","date_from": "1959","text": "Он\nПеред нами\nОткрывает душу,\nА может быть, и новые моря,\nИ новую неведомую сушу,\nИ глубь, и высь...\nКороче говоря —\nВдруг видно все, чему еще не верят\nК вчерашнему привычные глаза,\nЧего вершки вчерашние не мерят,\nВчерашние не держат тормоза.\nКак открывает новую планету\nСреди небесной бездны астроном,\nТак открывать приходится поэту\nВесь этот мир. Ведь ни о чем ином —\nОб этом, что ни миг, то новом мире\nВедет он нескончаемый рассказ,\nИ горизонты делаются шире\nОт этого у каждого из нас.","name": "Он перед нами...","date_to": "1959"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6019, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Кольцов","date_from": "1835","text": "Погубили меня\nТвои черны глаза,\nВ них огонь неземной\nЖарче солнца горит!\nОмрачитесь, глаза,\nОхладейте ко мне!\nВаша радость, глаза,\nНе моя, не моя!..\nНе глядите же так!\nО, не мучьте меня!\nВ вас страшнее грозы\nБлещут искры любви.\nНет, прогляньте, глаза,\nЗагоритесь, глаза!\nИ огнем неземным\nСердце жгите мое!\nМучьте жаждой любви!\nЯ горю и в жару\nБесконечно хочу\nОживать, умирать,\nЧтобы, черны глаза,\nВас с любовью встречать\nИ опять и опять\nГоревать и страдать.","name": "Глаза","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6020, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Высоцкий","date_from": "1973","text": "Все, что тривиально,\nИ все, что банально,\nЧто равно- и прямо\nПропорционально,-\nВсе это корежит\nЧечетка, калечит,\nНам нервы тревожит:\nЧет-нечет, чет-нечет!\nВ забитые уши\nВрывается четко,\nВ сонливые души -\nЛихая чечетка.\nВ чечеточный спринт\nНе берем тех, кто сыт, мы!\nЧет-нечет, чет-нечет -\nЛомаются ритмы!\nБрэк! Барабан, тамтам, трещотка,-\nГде полагается - там чечетка.\nБрак не встречается, темп рвет и мечет\nБрэк!..\nЧет-нечет!\nЖжет нам подошвы, потолок трепещет!\nЧет!..\nНечет!\nЭй, кто там грозит мне?\nЭй, кто мне перечит?\nВ замедленном ритме\nО чем-то лепечет?!\nСейчас перестанет,-\nЕго изувечит\nРитмический танец,-\nЧет-нечет, чет-нечет!\nКровь гонит по жилам\nНе крепкая водка -\nВсех заворожила\nШальная чечетка.\nЗамолкни, гитара,-\nМурашки до жути!\nНа чет - два удара,-\nИ чем чет не шутит!\nБрэк! Барабан, тамтам, трещотка,-\nГде полагается - там чечетка.\nБрак не встречается, темп рвет и мечет\nБрэк!..\nЧет-нечет!\nЖжет нам подошвы, потолок трепещет!\nЧет!..\nНечет!\nСпасайся, кто может!\nА кто обезножит -\nУтешься,- твой час\nВ ритме правильном прожит!\nПод брэк, человече,\nРасправятся плечи,\nИ сон обеспечит -\nЧет-нечет, чет-нечет!\nИзменится ваша\nОсанка, походка,-\nВам тоже, папаша,\nПолезна чечетка!\nНе против кадрили\nМы проголосуем -\nНо в пику могиле\nЧечетку станцуем!\nБрэк! Барабан, тамтам, трещотка,-\nГде полагается - там чечетка.\nБрак не встречается, темп рвет и мечет\nБрэк!..\nЧет-нечет!\nЖжет нам подошвы, потолок трепещет!\nЧет!..\nНечет!","name": "Че-чет-ка","date_to": "1973"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6021, "fields": {"themes": [],"author": "Иван Тургенев","date_from": "1878","text": "Спорь с человеком умнее тебя: он тебя победит... но из самого твоего поражения ты можешь извлечь пользу для себя.\nСпорь с человеком ума равного: за кем бы ни осталась победа - ты по крайней мере испытаешь удовольствие борьбы.\nСпорь с человеком ума слабейшего... спорь не из желания победы; но ты можешь быть ему полезным.\nСпорь даже с глупцом; ни славы, ни выгоды ты не добудешь; но отчего иногда и не позабавиться?\nНе спорь только с Владимиром Стасовым!","name": "С кем спорить...","date_to": "1878"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6022, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Клюев","date_from": "1908","text": "Горние звезды как росы.\nКто там в небесном лугу\nТочит лазурные косы,\nГнет за дугою дугу?\nМесяц, как лилия, нежен,\nТонок, как профиль лица.\nМир неоглядно безбрежен.\nВысь глубока без конца.\nСлава нетленному чуду,\nПерлам, украсившим свод,\nСкоро к голодному люду\nПламенный вестник придет.\nК зрячим нещадно суровый,\nМилостив к падшим в ночи,\nГоре кующим оковы,\nВзявшим от царства ключи.\nБудьте ж душой непреклонны\nВсе, кому свет не погас,\nТкут золотые хитоны\nЗвездные руки для вас.","name": "Горние звезды как росы...","date_to": "1908"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6023, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Глазков","text": "Льет на землю скупые лучи\nЗавихренное тучами небо,\nИ художник Сережа Тучнин\nПишет церковь Бориса и Глеба.\nВ день такой же, студеный и хмурый,\nБез оттенков благой синевы,\nВ этой церкви молился князь Юрий —\nУдалой основатель Москвы.\nУ старинного этого храма\nЖивописец трудился упрямо —\nИ продрог он, чудак человек!\n— Поработал, Тучнин, и довольно!\nЗря ты мерз и писал колокольню:\nВедь она — восемнадцатый век!\nОтвечает Тучнин: — Не беда!\nС колокольней еще живописней!—\nИ мы с ним соглашаемся: — Да,\nКолокольня не кажется лишней.\nАрхитектор ее был толков,\nНе чурался глубокого смысла,\nИбо строил спустя шесть веков,\nА единый ансамбль сохранился!","name": "Кидекша"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6024, "fields": {"themes": [],"author": "Всеволод Рождественский","date_from": "1943","text": "День угасал, неторопливый, серый,\nДорога шла неведомо куда,-\nИ вдруг, под елкой, столбик из фанеры -\nПростая деревянная звезда.\nА дальше лес и молчаливой речки\nОхваченный кустами поворот.\nЯ наклонился к маленькой дощечке:\n\"Боец Петров\", и чуть пониже - год.\nСухой венок из побуревших елок,\nСплетенный чьей-то дружеской рукой,\nОсыпал на песок ковер иголок,\nТак медленно скользящих под ногой.\nА тишь такая, точно не бывало\nНи взрывов орудийных, ни ракет...\nОткуда он? Из Вологды, с Урала,\nРязанец, белорус? - Ответа нет.\nНо в стертых буквах имени простого\nВстает лицо, скуластое слегка,\nИ серый взгляд, светящийся сурово,\nКак русская равнинная река.\nЯ вижу избы, взгорья ветровые,\nИ, уходя к неведомой судьбе,\nРодная непреклонная Россия,\nЯ низко-низко кланяюсь тебе.","name": "Могила бойца","date_to": "1943"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6025, "fields": {"themes": [20],"author": "Андрей Вознесенский","text": "«Баллада? О точке?! О смертной пилюле?!.»\nБалда!\nВы забыли о пушкинской пуле!\nЧто ветры свистали, как в дыры кларнетов,\nВ пробитые головы лучших поэтов.\nСтрелою пронзив самодурство и свинство,\nК потомкам неслась траектория свиста!\nИ не было точки. А было —— начало.\nМы в землю уходим, как в двери вокзала.\nИ точка тоннеля, как дуло, черна...\nВ бессмертье она?\nИль в безвестность она?..\nНет смерти. Нет точки. Есть путь пулевой —-\nВторая проекция той же прямой.\nВ природе по смете отсутствует точка.\nМы будем бессмертны.\nИ это —— точно!","name": "Баллада точки"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6026, "fields": {"themes": [],"author": "Белла Ахмадулина","date_from": "1958","text": "Живут на улице Песчаной\nдва человека дорогих.\nЯ не о них.\nЯ о печальной\nневедомой собаке их.\nЭта японская порода\nей так расставила зрачки,\nчто даже страшно у порога -\nкак их раздумья глубоки.\nТо добрый пес. Но, замирая\nи победительно сопя,\nнадменным взглядом самурая\nон сможет защитить себя.\nОднажды просто так, без дела\nодна пришла я в этот дом,\nи на диване я сидела,\nи говорила я с трудом.\nУставив глаз свой самоцветный,\nвсё различавший в тишине,\nпёс умудренный семилетний\nсидел и думал обо мне.\nИ голова его мигала.\nОн горестный был и седой,\nкак бы поверженный микадо,\nусталый и немолодой.\nЗовется Тошкой пёс. Ах, Тошка,\nты понимаешь всё. Ответь,\nчто так мне совестно и тошно\nсидеть и на тебя глядеть?\nВсё тонкий нюх твой различает,\nугадывает наперед.\nСкажи мне, что нас разлучает\nи всё ж расстаться не дает?","name": "Живут на улице Песчаной...","date_to": "1958"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6027, "fields": {"themes": [7,2],"author": "Александр Блок","date_from": "1918","text": "Черный вечер.\nБелый снег.\nВетер, ветер!\nНа ногах не стоит человек.\nВетер, ветер —\nНа всем божьем свете!\nЗавивает ветер\nБелый снежок.\nПод снежком — ледок.\nСкользко, тяжко,\nВсякий ходок\nСкользит — ах, бедняжка!\nОт здания к зданию\nПротянут канат.\nНа канате — плакат:\n«Вся власть Учредительному Собранию!»\nСтарушка убивается — плачет,\nНикак не поймет, что значит,\nНа что такой плакат,\nТакой огромный лоскут?\nСколько бы вышло портянок для ребят,\nА всякий — раздет, разут...\nСтарушка, как курица,\nКой-как перемотнулась через сугроб.\n— Ох, Матушка-Заступница!\n— Ох, большевики загонят в гроб!\nВетер хлесткий!\nНе отстает и мороз!\nИ буржуй на перекрестке\nВ воротник упрятал нос.\nА это кто?— Длинные волосы\nИ говорит в полголоса:\n— Предатели!\n— Погибла Россия!\nДолжно быть, писатель —\nВития...\nА вон и долгополый —\nСтороночкой и за сугроб...\nЧто нынче не веселый,\nТоварищ поп?\nПомнишь, как бывало\nБрюхом шел вперед,\nИ крестом сияло\nБрюхо на народ?\nВон барыня в каракуле\nК другой подвернулась:\n— Уж мы плакали, плакали...\nПоскользнулась\nИ — бац — растянулась!\nАй, ай!\nТяни, подымай!\nВетер весёлый.\nИ зол и рад.\nКрутит подолы,\nПрохожих косит.\nРвет, мнет и носит\nБольшой плакат:\n«Вся власть Учредительному Собранию!»\nИ слова доносит:\n...И у нас было собрание...\n...Вот в этом здании...\n...Обсудили —\nПостановили:\nНа время — десять, на ночь — двадцать пять...\n...И меньше ни с кого не брать...\n...Пойдем спать...\nПоздний вечер.\nПустеет улица.\nОдин бродяга\nСутулится,\nДа свищет ветер...\nЭй, бедняга!\nПодходи —\nПоцелуемся...\nХлеба!\nЧто впереди?\nПроходи!\nЧерное, черное небо.\nЗлоба, грустная злоба\nКипит в груди...\nЧерная злоба, святая злоба...\nТоварищ! Гляди\nВ оба!\nГуляет ветер, порхает снег.\nИдут двенадцать человек.\nВинтовок черные ремни\nКругом — огни, огни, огни...\nВ зубах цигарка, примят картуз,\nНа спину надо бубновый туз!\nСвобода, свобода,\nЭх, эх, без креста!\nТра-та-та!\nХолодно, товарищи, холодно!\n— А Ванька с Катькой в кабаке...\n— У ей керенки есть в чулке!\n— Ванюшка сам теперь богат...\n— Был Ванька наш, а стал солдат!\n— Ну, Ванька, сукин сын, буржуй,\nМою, попробуй, поцелуй!\nСвобода, свобода,\nЭх, эх, без креста!\nКатька с Ванькой занята —\nЧем, чем занята?..\nТра-та-та!\nКругом — огни, огни, огни...\nОплечь — ружейные ремни...\nРеволюционный держите шаг!\nНеугомонный не дремлет враг!\nТоварищ, винтовку держи, не трусь!\nПальнём-ка пулей в Святую Русь —\nВ кондовую,\nВ избяную,\nВ толстозадую!\nЭх, эх, без креста!\nКак пошли наши ребята\nВ Красной Армии служить —\nВ Красной Армии служить —\nБуйну голову сложить!\nЭх ты, горе-горькое,\nСладкое житьё!\nРваное пальтишко,\nАвстрийское ружьё!\nМы на горе всем буржуям\nМировой пожар раздуем,\nМировой пожар в крови —\nГосподи благослови!\nСнег крутит, лихач кричит,\nВанька с Катькою летит —\nЕлекстрический фонарик\nНа оглобельках...\nАх, ах, пади!\nн в шинелишке солдатской\nС физиономией дурацкой\nКрутит, крутит черный ус,\nДа покручивает,\nДа пошучивает...\nВот так Ванька — он плечист!\nВот так Ванька — он речист!\nКатьку-дуру обнимает,\nЗаговаривает...\nЗапрокинулась лицом,\nЗубки блещут жемчугом...\nАх ты, Катя, моя Катя,\nТолстоморденькая...\nУ тебя на шее, Катя,\nШрам не зажил от ножа.\nУ тебя под грудью, Катя,\nТа царапина свежа!\nЭх, эх, попляши!\nБольно ножки хороши!\nВ кружевном белье ходила —\nПоходи-ка, походи!\nС офицерами блудила —\nПоблуди-ка, поблуди!\nЭх, эх, поблуди!\nСердце ёкнуло в груди!\nПомнишь, Катя, офицера —\nНе ушел он от ножа...\nАль не вспомнила, холера?\nАли память не свежа?\nЭх, эх, освежи,\nСпать с собою положи!\nГетры серые носила,\nШоколад Миньон жрала.\nС юнкерьем гулять ходила —\nС солдатьем теперь пошла?\nЭх, эх, согреши!\nБудет легче для души!\n...Опять навстречу несётся вскач,\nЛетит, вопит, орет лихач...\nСтой, стой! Андрюха, помогай!\nПетруха, сзаду забегай!..\nТрах-тарарах-тах-тах-тах-тах!\nВскрутился к небу снежный прах!..\nЛихач — и с Ванькой — наутёк...\nЕщё разок! Взводи курок!..\nТрах-тарарах! Ты будешь знать,\n. . . . . . . . . . . . . . .\nКак с девочкой чужой гулять!..\nУтек, подлец! Ужо, постой,\nРасправлюсь завтра я с тобой!\nА Катька где?— Мертва, мертва!\nПростреленная голова!\nЧто, Катька, рада?— Ни гу-гу...\nЛежи ты, падаль, на снегу!\nРеволюционный держите шаг!\nНеугомонный не дремлет враг!\nИ опять идут двенадцать,\nЗа плечами — ружьеца.\nЛишь у бедного убийцы\nНе видать совсем лица...\nВсё быстрее и быстрее\nУторапливает шаг.\nЗамотал платок на шее —\nНе оправится никак...\n— Что, товарищ, ты не весел?\n— Что, дружок, оторопел?\n— Что, Петруха, нос повесил,\nИли Катьку пожалел?\n— Ох, товарищи, родные,\nЭту девку я любил...\nНочки черные, хмельные\nС этой девкой проводил...\n— Из-за удали бедовой\nВ огневых её очах,\nИз-за родинки пунцовой\nВозле правого плеча,\nЗагубил я, бестолковый,\nЗагубил я сгоряча... ах!\n— Ишь, стервец, завел шарманку,\nЧто ты, Петька, баба, что ль?\n— Верно душу наизнанку\nВздумал вывернуть? Изволь!\n— Поддержи свою осанку!\n— Над собой держи контроль!\n— Не такое нынче время,\nЧто бы нянчиться с тобой!\nПотяжеле будет бремя\nНам, товарищ дорогой!\nИ Петруха замедляет\nТоропливые шаги...\nОн головку вскидавает,\nОн опять повеселел...\nЭх, эх!\nПозабавиться не грех!\nЗапирайти етажи,\nНынче будут грабежи!\nОтмыкайте погреба —\nГуляет нынче голытьба!\nОх ты горе-горькое!\nСкука скучная,\nСмертная!\nУжь я времячко\nПроведу, проведу...\nУжь я темячко\nПочешу, почешу...\nУжь я семячки\nПолущу, полущу...\nУжь я ножичком\nПолосну, полосну!..\nТы лети, буржуй, воронышком!\nВыпью кровушку\nЗа зазнобушку,\nЧернобровушку...\nУпокойся, господи, душу рабы твоея...\nСкучно!\nНе слышно шуму городского,\nНад невской башней тишина,\nИ больше нет городового —\nГуляй, ребята, без вина!\nСтоит буржуй на перекрестке\nИ в воротник упрятал нос.\nА рядом жмется шерстью жесткой\nПоджавший хвост паршивый пес.\nСтоит буржуй, как пес голодный,\nСтоит безмолвный, как вопрос.\nИ старый мир, как пес безродный,\nСтоит за ним, поджавши хвост.\nРазыгралась чтой-то вьюга,\nОй, вьюга, ой, вьюга!\nНе видать совсем друг друга\nЗа четыре за шага!\nСнег воронкой завился,\nСнег столбушкой поднялся...\n— Ох, пурга какая, спасе!\n— Петька! Эй, не завирайся!\nОт чего тебя упас\nЗолотой иконостас?\nБессознательный ты, право,\nРассуди, подумай здраво —\nАли руки не в крови\nИз-за Катькиной любви?\n— Шаг держи революционный!\nБлизок враг неугомонный!\nВперед, вперед, вперед,\nРабочий народ!\n...И идут без имени святого\nВсе двенадцать — вдаль.\nКо всему готовы,\nНичего не жаль...\nИх винтовочки стальные\nНа незримого врага...\nВ переулочки глухие,\nГде одна пылит пурга...\nДа в сугробы пуховые —\nНе утянешь сапога...\nВ очи бьется\nКрасный флаг.\nРаздается\nМерный шаг.\nВот — проснётся\nЛютый враг...\nИ вьюга пылит им в очи\nДни и ночи\nНапролет!...\nВперёд, вперёд,\nРабочий народ!\n...Вдаль идут державным шагом...\n— Кто ещё там? Выходи!\nЭто — ветер с красным флагом\nРазыгрался впереди...\nВпереди — сугроб холодный.\n— Кто в сугробе — выходи!\nТолько нищий пёс голодный\nКовыляет позади...\n— Отвяжись ты, шелудивый,\nЯ штыком пощекочу!\nСтарый мир, как пёс паршивый,\nПровались — поколочу!\n...Скалит зубы — волк голодный —\nХвост поджал — не отстаёт —\nПёс холодный — пёс безродный...\n— Эй, откликнись, кто идет?\n— Кто там машет красным флагом?\n— Приглядись-ка, эка тьма!\n— Кто там ходит беглым шагом,\nХоронясь за все дома?\n— Всё равно, тебя добуду,\nЛучше сдайся мне живьем!\n— Эй, товарищ, будет худо,\nВыходи, стрелять начнем!\nТрах-тах-тах!— И только эхо\nОткликается в домах...\nТолько вьюга долгим смехом\nЗаливается в снегах...\nТрах-тах-тах!\nТрах-тах-тах!\n...Так идут державным шагом —\nПозади — голодный пёс.\nВпереди — с кровавым флагом,\nИ за вьюгой неведим,\nИ от пули невредим,\nНежной поступью надвьюжной,\nСнежной россыпью жемчужной,\nВ белом венчике из роз —\nВпереди — Исус Христос.","name": "Двенадцать","date_to": "1918"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6028, "fields": {"themes": [],"author": "Андрей Вознесенский","date_from": "1960","text": "Бьют женщину. Блестит белок.\nВ машине темень и жара.\nИ бьются ноги в потолок,\nкак белые прожектора!\nБьют женщину. Так бьют рабынь.\nОна в заплаканной красе\nсрывает ручку как рубильник,\nвыбрасываясь\nна шоссе!\nИ взвизгивали тормоза.\nК ней подбегали, тормоша.\nИ волочили и лупили\nлицом по лугу и крапиве...\nПодонок, как он бил подробно,\nстиляга, Чайльд-Гарольд, битюг!\nВонзался в дышащие ребра\nботинок узкий, как утюг.\nО, упоенье оккупанта,\nизыски деревенщины...\nУ поворота на Купавну\nбьют женщину.\nБьют женщину. Веками бьют,\nбьют юность, бьет торжественно\nнабата свадебного гуд,\nбьют женщину.\nА от жаровен на щеках\nгорящие затрещины?\nМещанство, быт - да еще как! -\nбьют женщину.\nНо чист ее высокий свет,\nотважный и божественный.\nРелигий - нет,\nзнамений - нет.\nЕсть\nЖенщина!..\n...Она как озеро лежала,\nстояли очи как вода,\nи не ему принадлежала\nкак просека или звезда,\nи звезды по небу стучали,\nкак дождь о черное стекло,\nи, скатываясь,\nостужали\nее горячее чело.","name": "Бьют женщину","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6029, "fields": {"themes": [],"author": "Владислав Ходасевич","date_from": "1926","text": "Всю неделю над мелкой поживой\nЗадыхаться, тощать и дрожать,\nПо субботам с женой некрасивой,\nНад бокалом обнявшись, дремать,\nВ воскресенье на чахлую траву\nЕхать в поезде, плед разложить,\nИ опять задремать, и забаву\nКаждый раз в этом всем находить,\nИ обратно тащить на квартиру\nЭтот плед, и жену, и пиджак,\nИ ни разу по пледу и миру\nКулаком не ударить вот так,-\nО, в таком непреложном законе,\nВ заповедном смиренье таком\nПузырьки только могут в сифоне -\nВверх и вверх, пузырек с пузырьком.","name": "Бедные рифмы","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6030, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1820","text": "Отрывок из повести\nДиких взоров красотой,\nКос блестящей чернотой\nЯ прельстился, как безумный:\nЯ турчанку полюбил.\nЯ был молод. С нею шумно,\nС нею весело я жил.\nПо коврам она скакала\nИ кружилась; на лету\nПоцелуй с меня срывала,\nТо со смехом обнажала\nЮных персей красоту;\nЖаркой грудью прижималась\nМне ко груди; увивалась\nБелой, вкруг меня, рукой,\nИ, усталая, со мной\nДолго, долго целовалась...\nГрейтесь в шубах, на снегах,\nПод метелию полночной!\nМне теплее на грудях\nУ красавицы восточной!\nЧто в друзьях мне? Что в родных?\nПышет холодом от них!\nЯ во сне же их видаю;\nНо проснусь, и наяву\nЯ Роксану обнимаю;\nЯ проснусь, я оживу\nНа устах моей Роксаны,\nИ забуду и снега,\nИ родные берега,\nИ болотные туманы...\n. . . . . . . . . . . . .\n. . . . . . . . . . . . .\n«Солнце знойно; ярок свет,\nКак очей твоих сиянье;\nКак ни сладок твой шербет,\nСлаще уст твоих дыханье.\nНаклонись ко мне челом,\nУст румяных жги огнем,\nПоцелуй меня, Роксана!»\nЯ рукой ей руку жал,\nИ лицо и прелесть стана\nСтрастным взором озирал\nСквозь душистый дым кальяна.\n«Наклони свое чело,\nПоцелуй меня, Роксана!\nЧто ты дышишь тяжело?\nМне так весело с тобою!\nЧто уходишь ты? Постой!\nЯ шербет не допил твой;\nСядь ко мне, побудь со мною!»\nНаклонилась головой\nИ к устам моим прильнула;\nГрустно в очи мне взглянула:\n(Как и всем, сгрустнулось ей)!\n«Ты с Роксаною веселой\nНе считаешь шумных дней;\nНо нагрянет час тяжелый,\nКамнем ляжет он на грудь.\nРусский! русский! дай мне руку!\nИ на нас, когда-нибудь,\nЧерный дух нашлет разлуку.\nЗдесь ты век не проживешь.\nБедный русский! Ты умрешь!\nНе на радость, а на скуку...\nВ бане, лежа на софах,\nМне о ваших небесах\nРаз армянка говорила...\nВсе слова я затвердила,\nХоть не очень поняла!\n. . . . . . . . . . . . .\nТы умрешь! Хоть неохотно,\nА простишься ты со мной,\nИ взлетит твой дух бесплотный\nНа пустые небеса;\nСкучной жизни бесконечной\nНе утешит девы вечной\nВечно-юная краса!»\nИ опять взглянув с печалью,\nШаль с груди она сняла\nИ чело мне мягкой шалью,\nУлыбаясь, обвила.\n«Русский! Как тебе пристала\nМною свитая чалма,\nЯ ее бы не снимала;\nИ твою бы я сама\nГребнем бороду чесала»...\nУлыбалась, целовала\nИ опять, как без ума,\nИ резвилась, и скакала.\n. . . . . . . . . . . . .\nКонь оседлан; раб мой ждет;\nУ крыльца нетерпеливо\nБорзый конь копытом бьет.\nМне Роксана путь счастливый\nПожелала из окна;\nОпуская покрывало,\nПоклонилася она.","name": "Чалма","date_to": "1820"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6031, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Полежаев","date_from": "1832","text": "Ахалук мой, ахалук,\nАхалук демикотонный,\nТы - работа нежных рук\nАзиатки благосклонной!\nТы родился под иглой\nАтагинки чернобровой,\nПосле робости суровой\nИ любви во тьме ночной.\nТы не пышной пестротою,\nЦветом горных узденей,\nНо смиренной простотою,\nЦветом северных ночей\nМил для сердца и очей...\nЧерен ты, как локон длинный\nУ цыганки кочевой;\nМрачен ты, как дух пустынный\nСторож урны гробовой;\nИ серебряной тесьмою,\nКак волнистою струею\nДагестанского ручья,\nОбвились твои края.\nНикогда игра алмаза\nУ Могола на чалме,\nНикогда луна во тьме,\nНи чело твое, о База,\nЭто бледное чело,\nЭто чистое стекло,\nСпоря в живости с опалом,\nПод ревнивым покрывалом,-\nНе сияли так светло.\nАх, серебряная змейка,\nНенаглядная струя,-\nЭто ты, моя злодейка,\nАхалук суровый - я!","name": "Ахалук","date_to": "1832"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6032, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1851","text": "Не ветер, вея с высоты,\nЛистов коснулся ночью лунной;\nМоей души коснулась ты -\nОна тревожна, как листы,\nОна, как гусли, многострунна.\nЖитейский вихрь ее терзал\nИ сокрушительным набегом,\nСвистя и воя, струны рвал\nИ заносил холодным снегом.\nТвоя же речь ласкает слух,\nТвое легко прикосновенье,\nКак от цветов летящий пух,\nКак майской ночи дуновенье...","name": "Не ветер, вея с высоты...","date_to": "1852"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6033, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Кульчицкий","text": "Как в строгой анкете -\nСкажу не таясь -\nНачинается самое\nТакое:\nМое родословное древо другое -\nЯ темнейший грузинский\nКнязь.\nКак в Коране -\nКниге дворянских деревьев -\nПредначертаны\nЧешуйчатые имена,\nИ\nВетхие ветви\nИ ветки древние\nУпирались терниями\nВ меня.\nЯ немного скрывал это\nВсе года,\nЧто я актрисою-бабушкой - немец.\nНо я не тогда,\nА теперь и всегда\nСчитаю себя лишь по внуку:\nШарземец.\nИсчерпать\nИнвентарь грехов великих,\nКак открытку перед атакой,\nСпешу.\nДавайте же\nраскурим\nэту книгу -\nЯ лучше новую напишу!\nПотому что я верю,\nи я без вериг:\nЯ отшиб по звену\nи Ницше,\nи фронду,\nИ пять\nМатериков моих\nсжимаются\nКулаком Ротфронта.\nИ теперь я по праву люблю Россию.","name": "Дословная родословная"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6034, "fields": {"themes": [1,7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1831","text": "О, не скрывай! ты плакала об нем -\nИ я его люблю; он заслужил\nТвою слезу, и если б был врагом\nМоим, то я б с тех пор его любил.\nИ я бы мог быть счастлив; но зачем\nИскать условий счастия в былом!-\nНет! я доволен должен быть и тем,\nЧто зрел, как ты жалела о другом!","name": "К *** (О, не скрывай!..)","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6035, "fields": {"themes": [],"author": "Ольга Берггольц","date_from": "1962","text": "А я вам говорю, что нет\nнапрасно прожитых мной лет,\nненужно пройденных путей,\nвпустую слышанных вестей.\nНет невоспринятых миров,\nнет мнимо розданных даров,\nлюбви напрасной тоже нет,\nлюбви обманутой, больной,\nее нетленно чистый свет\nвсегда во мне,\nвсегда со мной.\nИ никогда не поздно снова\nначать всю жизнь,\nначать весь путь,\nи так, чтоб в прошлом бы - ни слова,\nни стона бы не зачеркнуть.","name": "Ответ (А я вам говорю, что нет...)","date_to": "1962"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6036, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Некрасов","date_from": "1877","text": "О Муза! я у двери гроба!\nПускай я много виноват,\nПусть увеличит во сто крат\nМои вины людская злоба -\nНе плачь! завиден жребий наш,\nНе наругаются над нами:\nМеж мной и честными сердцами\nПорваться долго ты не дашь\nЖивому, кровному союзу!\nНе русский - взглянет без любви\nНа эту бледную, в крови,\nКнутом иссеченную Музу...","name": "О Муза! я у двери гроба!..","date_to": "1877"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6037, "fields": {"themes": [2],"author": "Осип Мандельштам","text": "Тянется лесом дороженька пыльная,\nТихо и пусто вокруг.\nРодина, выплакав слезы обильные,\nСпит, и во сне, как рабыня бессильная,\nЖдет неизведанных мук.\nВот задрожали березы плакучие\nИ встрепенулися вдруг,\nТени легли на дорогу сыпучую:\nЧто-то ползет, надвигается тучею,\nЧто-то наводит испуг...\nС гордой осанкою, с лицами сытыми...\nНоги торчат в стременах.\nСерую пыль поднимают копытами\nИ колеи оставляют изрытыми...\nВсе на холеных конях.\nНет им конца. Заостренными пиками\nВ солнечном свете пестрят.\nВоздух наполнили песней и криками,\nИ огоньками звериными, дикими\nЧерные очи горят...\nПрочь! Не тревожьте поддельным веселием\nМертвого, рабского сна.\nСкоро порадуют вас новоселием,\nХлебом и солью, крестьянским изделием...\nКрепче нажать стремена!\nСкоро столкнется с звериными силами\nДело великой любви!\nСкоро покроется поле могилами,\nСиние пики обнимутся с вилами\nИ обагрятся в крови!","name": "Тянется лесом дороженька пыльная..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6038, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1939","text": "Пред зрелищем небес, пред мира ширью,\nПред прелестью любого лепестка\nМне жизнь подсказывает перемирье,\nИ тщится горю изменить рука.\nКак ласточки летают в поднебесье!\nКак тих и дивен голубой покров!\nЦветов и форм простое равновесье\nПриостанавливает ход часов.\nТогда, чтоб у любви не засидеться,\nЯ вспоминаю средь ночи огонь,\nКороткие гроба в чужой мертвецкой\nИ детскую холодную ладонь.\nГлаза к огромной ночи приневолить,\nЧтоб сердце не разнежилось, грустя,\nЧтоб ненависть собой кормить и холить,\nКак самое любимое дитя.","name": "Пред зрелищем небес...","date_to": "1940"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6039, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рерих","date_from": "1916","text": "Мальчик жука умертвил.\nУзнать его он хотел.\nМальчик птичку убил,\nчтобы ее рассмотреть.\nМальчик зверя убил,\nтолько для знанья.\nМальчик спросил: может ли\nон для добра и для знанья\nубить человека?\nЕсли ты умертвил\nжука, птицу и зверя,\nпочему тебе и людей\nне убить?","name": "Не убить?","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6040, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Толстой","date_from": "1870","text": "Поморское сказание\nК делу церкви сердцем рьяный,\nПапа шлет в Роскильду слово\nИ поход на бодричаны\nПроповедует крестовый:\n«Встаньте! Вас теснят не в меру\nТе язычники лихие,\nПодымайте стяг за веру, —\nОтпускаю вам грехи я.\nГенрик-Лев на бой великий\nУж поднялся, мною званый,\nОн идет от Брунзовика\nГрянуть с тылу в бодричаны.\nВсе, кто в этом деле сгинет,\nКто падет под знаком крестным,\nПрежде чем их кровь остынет —\nБудут в царствии небесном!»\nИ лишь зов проникнул в дони,\nПервый встал епископ Эрик,\nС ним монахи, вздевши брони,\nСобираются на берег.\nДале Свен пришел, сын Нилса,\nВ шишаке своем крылатом,\nС ним же вместе ополчился\nВикинг Кнут, сверкая златом;\nОба царственного рода,\nЗа престол тягались оба,\nНо для славного похода\nПрервана меж ними злоба.\nИ, как птиц приморских стая,\nМного панцирного люду,\nИ грохоча и блистая,\nК ним примкнулось отовсюду.\nВсе струги, построясь рядом,\nПокидают вместе берег,\nИ, окинув силу взглядом,\nГоворит епископ Эрик:\n«С нами Бог! Склонил к нам папа\nПреподобного Егорья,\nРазгромим теперь с нахрапа\nВсе славянское поморье!»\nСвен же молвит: «В бранном споре\nНе боюся никого я,\nЛишь бы только в синем море\nНам не встретить Боривоя!»\nНо, смеясь, с кормы высокой\nМолвит Кнут: «Нам нет препоны:\nБоривой теперь далёко\nБьется с немцем у Арконы!»\nИ в веселии все трое,\nС ними грозная дружина,\nВсе плывут в могучем строе\nК башням города Волына.\nВдруг, поднявшись над кормою,\nГоворит им Свен, сын Нилса:\n«Мне сдалось: над той скалою\nСловно лес зашевелился!»\nКнут, вглядевшись, отвечает:\n«Нет, не лес то шевелится, —\nЩёгол множество кивает,\nО косицу бьет косица».\nВстал епископ торопливо,\nС удивлением во взоре:\n«Что мне чудится за диво:\nКони ржут на синем море!»\nНо епископу в смятенье\nОтвечает бледный инок:\n«То не ржанье — то гуденье\nБоривоевых волынок!»\nИ внезапно, где играют\nВсплески белые прибоя,\nИз-за мыса выбегают\nВолнорезы Боривоя.\nРасписными парусами\nМоре синее покрыто,\nРазвилось по ветру знамя\nИз божницы Святовита;\nПлещут весла, блещут брони,\nТопоры звенят стальные,\nИ, как бешеные кони,\nРжут волынки боевые.\nИ, начальным правя дубом,\nСам в чешуйчатой рубахе,\nБоривой кивает чубом:\n«Добрый день, отцы монахи!\nЯ вернулся из Арконы,\nГде поля от крови рдеют,\nНо немецкие знамена\nПод стенами уж не веют!\nВ клочья ту порвавши лопать,\nЗаплатили долг мы немцам\nИ пришли теперь отхлопать\nВас по бритым по гуменцам!»\nИ под всеми парусами\nОн ударил им навстречу,\nСшиблись вдруг ладьи с ладьями,\nИ пошла меж ними сеча.\nТо взлетая над волнами,\nТо спускаяся в пучины,\nБок о бок сцепясь баграми,\nС криком режутся дружины;\nБрызжут искры, кровь струится,\nТреск и вопль в бою сомкнутом,\nДо заката битва длится, —\nНе сдаются Свен со Кнутом.\nНо напрасны их усилья:\nОт ударов тяжкой стали\nПозолоченные крылья\nС шлема Свена уж упали;\nПронзена в жестоком споре\nКнута крепкая кольчуга,\nИ бросается он в море\nС опрокинутого струга;\nА епископ Эрик, в схватке\nНад собой погибель чуя,\nПерепрыгнул без оглядки\nИз своей ладьи в чужую;\nГолосит: «Не пожалею\nНа икону ничего я,\nЛишь в Роскильду поскорее\nМне б уйти от Боривоя!»\nИ гребцы во страхе тоже,\nСилу рук своих удвоя,\nГолосят: «Спаси нас, Боже,\nЗащити от Боривоя!»\n«Утекай, клобучье племя! —\nБоривой кричит вдогоню. —\nВам вздохнуть не давши время,\nСкоро сам я буду в дони!\nК вам средь моря иль средь суши\nПроложу себе дорогу\nИ заране ваши души\nОбрекаю Чернобогу!»\nХудо доням вышло, худо\nВ этой битве знаменитой;\nВ этот день морские чуда\nНажрались их трупов сыто,\nИ ладей в своем просторе\nОпрокинутых немало\nПочервоневшее море\nВверх полозьями качало.\nГенрик-Лев, идущий смело\nНа Волын к потехе ратной,\nУслыхав про это дело\nВ Брунзовик пошел обратно.\nИ от бодричей до Ретры,\nОт Осны до Дубовика —\nВсюду весть разносят ветры\nО победе той великой;\nШумом полн Волын веселым,\nВкруг Перуновой божницы\nХороводным ходят колом\nДев поморских вереницы;\nА в Роскильдовском соборе\nСобираются монахи,\nВосклицают: «Горе, горе!»\nИ молебны служат в страхе;\nИ епископ с клирной силой,\nНа коленях в церкви стоя,\nМолит: «Боже, нас помилуй!\nЗащити от Боривоя!»","name": "Боривой","date_to": "1870"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6041, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1916","text": "Женщину ль опутываю в трогательный роман,\nпросто на прохожего гляжу ли -\nкаждый опасливо придерживает карман.\nСмешные!\nС нищих -\nчто с них сжулить?\nСколько лет пройдет, узнают пока -\nкандидат на сажень городского морга -\nя\nбесконечно больше богат,\nчем любой Пьерпонт Морган.\nЧерез столько-то, столько-то лет\n- словом, не выживу -\nс голода сдохну ль,\nстану ль под пистолет -\nменя,\nсегодняшнего рыжего,\nпрофессора разучат до последних йот,\nкак,\nкогда,\nгде явлен.\nБудет\nс кафедры лобастый идиот\nчто-то молоть о богодьяволе.\nСклонится толпа,\nлебезяща,\nсуетна.\nДаже не узнаете -\nя не я:\nоблысевшую голову разрисует она\nв рога или в сияния.\nКаждая курсистка,\nпрежде чем лечь,\nона\nне забудет над стихами моими замлеть.\nЯ - пессимист,\nзнаю -\nвечно\nбудет курсистка жить на земле.\nСлушайте ж:\nвсе, чем владеет моя душа,\n- а ее богатства пойдите смерьте ей! -\nвеликолепие,\nчто в вечность украсит мой шаг\nи самое мое бессмертие,\nкоторое, громыхая по всем векам,\nколенопреклоненных соберет мировое вече,\nвсе это - хотите? -\nсейчас отдам\nза одно только слово\nласковое,\nчеловечье.\nЛюди!\nПыля проспекты, топоча рожь,\nидите со всего земного лона.\nСегодня\nв Петрограде\nна Надеждинской\nни за грош\nпродается драгоценнейшая корона.\nЗа человечье слово -\nне правда ли, дешево?\nПойди,\nпопробуй,-\nкак же,\nнайдешь его!","name": "Дешевая распродажа","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6042, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1912","text": "Помолись о нищей, о потерянной,\nО моей живой душе,\nТы в своих путях всегда уверенный,\nСвет узревший в шалаше.\nИ тебе, печально-благодарная,\nЯ за это расскажу потом,\nКак меня томила ночь угарная,\nКак дышало утро льдом.\nВ этой жизни я немного видела,\nТолько пела и ждала.\nЗнаю: брата я не ненавидела\nИ сестры не предала.\nОтчего же Бог меня наказывал\nКаждый день и каждый час?\nИли это ангел мне указывал\nСвет, невидимый для нас?","name": "Помолись о нищей, о потерянной...","date_to": "1912"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6043, "fields": {"themes": [],"author": "Даниил Хармс","date_from": "1929","text": "Бегал Петька по дороге,\nпо дороге,\nпо панели,\nбегал Петька\nпо панели\nи кричал он:\n\"Га-ра-рар!\nЯ теперь уже не Петька,\nразойдитесь!\nразойдитесь!\nЯ теперь уже не Петька,\nя теперь автомобиль\".\nА за Петькой бегал Васька\nпо дороге,\nпо панели,\nбегал Васька\nпо панели\nи кричал он:\n\"Ду-ду-ду!\nЯ теперь уже не Васька,\nсторонитесь!\nсторонитесь!\nЯ теперь уже не Васька,\nя почтовый пароход\".\nА за Васькой бегал Мишка\nпо дороге,\nпо панели,\nбегал Мишка\nпо панели\nи кричал он:\n\"Жу-жу-жу!\nЯ теперь уже не Мишка,\nберегитесь!\nберегитесь!\nЯ теперь уже не Мишка,\nя советский самолет\".\nШла корова по дороге,\nпо дороге,\nпо панели,\nшла корова\nпо панели\nи мычала:\n\"Му-му-му!\"\nНастоящая корова\nс настоящими\nрогами\nшла навстречу по дороге,\nвсю дорогу заняла.\n\"Эй, корова,\nты, корова,\nне ходи сюда, корова,\nне ходи ты по дороге,\nне ходи ты по пути\".\n\"Берегитесь!\" - крикнул Мишка.\n\"Сторонитесь!\" - крикнул Васька.\n\"Разойдитесь!\" - крикнул Петька -\nи корова отошла.\nДобежали,\nдобежали\nдо скамейки\nу ворот\nпароход\nс автомобилем\nи советский самолет,\nсамолет\nс автомобилем\nи почтовый пароход.\nПетька прыгнул на скамейку,\nВаська прыгнул на скамейку,\nМишка прыгнул на скамейку,\nна скамейку у ворот.\n\"Я приехал!\" - крикнул Петька.\n\"Стал на якорь!\" - крикнул Васька.\n\"Сел на землю!\" - крикнул Мишка,-\nи уселись отдохнуть.\nПосидели,\nпосидели\nна скамейке\nу ворот\nсамолет\nс автомобилем\nи почтовый пароход,\nпароход\nс автомобилем\nи советский\nсамолет.\n\"Кроем дальше!\" - крикнул Петька.\n\"Поплывем!\" - ответил Васька.\n\"Полетим!\" - воскликнул Мишка,-\nи поехали опять.\nИ поехали, помчались\nпо дороге,\nпо панели,\nтолько прыгали, скакали\nи кричали:\n\"Жу-жу-жу!\"\nТолько прыгали, скакали\nпо дороге,\nпо панели,\nтолько пятками сверкали\nи кричали:\n\"Ду-ду-ду!\"\nТолько пятками сверкали\nпо дороге,\nпо панели,\nтолько шапками кидали\nи кричали:\n\"Га-ра-рар!\"","name": "Игра","date_to": "1929"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6044, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Соловьев","date_from": "1884","text": "В тумане утреннем неверными шагами\nЯ шел к таинственным и чудным берегам.\nБоролася заря с последними звездами,\nЕще летали сны - и, схваченная снами,\nДуша молилася неведомым богам.\nВ холодный белый день дорогой одинокой,\nКак прежде, я иду в неведомой стране.\nРассеялся туман, и ясно видит око,\nКак труден горный путь и как еще далёко,\nДалёко всё, что грезилося мне.\nИ до полуночи неробкими шагами\nВсё буду я идти к желанным берегам,\nТуда, где на горе, под новыми звездами,\nВесь пламенеющий победными огнями,\nМеня дождется мой заветный храм.","name": "В тумане утреннем неверными шагами...","date_to": "1884"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6045, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Герасимов","date_from": "1917","text": "Согбенный каждый был, кургузый,\nВ заводском склепе погребен,—\nСорвал вдруг саван синей блузы,\nВоскрес и к солнцу устремлен.\nЛетим по солнечному следу\nВ недосягаемый эфир,\nПропеллер нашу пел победу,\nВзрезая зорь зовущий мир.\nМашиной гордою, железной\nПересекали вихрь орбит,\nУзор пронизывали звездный,\nГде каждый атом с солнцем слит.\nЛетим под благовест мотора,\nСверкает неба бирюза,\nВсю величавость, все просторы\nПознали пленные глаза.\nПобедный марш нам звезды пели,\nКаскадом свет, смеясь, взвихрил,\nА души — солнцем пламенели\nПод сочный свист железных крыл.","name": "Согбенный каждый был, кургузый...","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6046, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Орлов","date_from": "1956","text": "В огне холодном, плещущем до крыш,\nКак накануне преставлеиья света,\nГремел Париж, плясал и пел Париж,\nПариж туристов всей Земли-планеты.\nКатились волны стали и стекла,\nМела метель слепящего нейлона,\nБензинного и женского тепла,\nЗа двадцать франков переоцененных.\nНо я стоял не перед ней застыв,—\nЯ увидал, как в огненном прибое\nНа улице, в толпе, глаза закрыв,\nЗабыв про город, целовались двое.\nКак будто бы в лесу, к плечу плечо,\nОни вдвоем — и холодок по коже,\nСтыдливо, неумело, горячо...\nВлюбленные на всей земле похожи.\nЗдесь, среди камня, стали и стекла,\nВ твой час, Париж, поэтами воспетый,\nМеня на Монпарнасе обожгла\nТравинка человеческого света,\nНичем не истребимая дотла,\nКак в тьме кромешной маленькая веха,\nОна, колеблясь, тонкая цвела\nПод грозным небом атомного века.","name": "В огне холодном, плещущем до крыш...","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6047, "fields": {"themes": [],"author": "Велимир Хлебников","date_from": "1909","text": "Вы помните о городе, обиженном в чуде,\nЧей звук так мило нежит слух\nИ взятый из языка старинной чуди.\nЗовет увидеть вас пастух,\nС свирелью сельской (есть много неги\nв сельском имени),\nМолочный скот с обильным выменем,\nНемного робкий перейти реку, журчащий брод.\nВсе это нам передал в названье чужой народ.\nПастух с свирелью из березовой коры\nНыне замолк за грохотом иной поры.\nГде раньше возглас раздавался\nмальчишески-прекрасных труб,\nТам ныне выси застит дыма смольный чуб.\nГде отражался в водах отсвет коровьих ног,\nНад рекой там перекинут моста железный\nполувенок.\nРаздору, плахам - вчера и нынче - город-ясли.\nВ нем дружбы пепел и зола, истлев, погасли.\nКогда-то, понурив голову, стрелец безмолвно\nшествовал за плахой.\nНе о нем ли в толпе многоголосой девичий\nголос заплакал?\nВ прежних сил закат,\nК работе призван кат.\nА впрочем, все страшней и проще:\nС плодами тел казненных на полях\nне вырастают рощи.\nКазнь отведена в глубь тайного двора -\nЗдесь на нее взирает детвора.\nКогда толпа шумит и веселится,\nПередо мной всегда казненных лица.\nТак и теперь: на небе ясном тучка -\nЯ помню о тебе, боярин непокорный Кучка!\nВ тебе, любимый город,\nСтарушки что-то есть.\nУселась на свой короб\nИ думает поесть.\nКосынкой замахнулась - косынка не простая;\nОт и до края летит птиц черных стая.","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6048, "fields": {"themes": [],"author": "Лев Мей","text": "Встань, сойди! Давно денница,\nИ тебя давно жду я!\nВстань от ложа, голубица,\nСовершенная моя!\nСолнце зиму с поля гонит,\nДождь давно себе прошел,\nИ росистый луг зацвел...\nЧу! И горлица уж стонет.\nВеет тонким ароматом\nНедозрелый виноград...\nВыходи, сестра, и с братом\nОбойди зеленый сад.\nВысока твоя светлица,\nИ за каменной стеной...\nПокажись же, голубица,\nДай услышать голос твой!\nДля того, что взор твой ясен,\nГолос сладок, образ красен,\nДля того, что хороша,\nВсей души моей душа!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6049, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1760","text": "Падших за отчизну покрывает здесь земля,\nРевность к жаркой битве сделалась уже в них тля.\nГреция вся, быв едва не порабощенна,\nОт работы животом сих всех воспященна.\nСей предел есть Зевсов. Человеки! Нет тех сил,\nЧтоб и вас рок также умереть не осудил.\nТокмо что богам не быть вечно смерти пленным\nИ в блаженстве ликовать бытием нетленным.","name": "Падших за отчизну покрывает здесь земля...","date_to": "1760"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6050, "fields": {"themes": [7,18],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1822","text": "Вчера был день разлуки шумной,\nВчера был Вакха буйный пир,\nПри кликах юности безумной,\nПри громе чаш, при звуке лир.\nТак! Музы вас благословили,\nВенками свыше осеня,\nКогда вы, други, отличили\nПочетной чашею меня.\nЧестолюбивой позолотой\nНе ослепляя наших глаз,\nОна не суетной работой,\nНе резьбою пленяла нас;\nНо тем одним лишь отличалась,\nЧто, жажду скифскую поя,\nБутылка полная вливалась\nВ ее широкие края.\nЯ пил - и думою сердечной\nВо дни минувшие летал\nИ горе жизни скоротечной,\nИ сны любви воспоминал;\nМеня смешила их измена:\nИ скорбь исчезла предо мной\nКак исчезает в чашах пена\nПод зашипевшею струей.","name": "Друзьям (Вчера был день разлуки шумной...)","date_to": "1822"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6051, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Заболоцкий","date_from": "1948","text": "Откинув со лба шевелюру,\nОн хмуро сидит у окна.\nВ зеленую рюмку микстуру\nЕму наливает жена.\nКак робко, как пристально-нежно\nБолезненный светится взгляд,\nКак эти кудряшки потешно\nНа тощей головке висят!\nС утра он все пишет да пишет,\nВ неведомый труд погружен.\nОна еле ходит, чуть дышит,\nЛишь только бы здравствовал он.\nА скрипнет под ней половица,\nОн брови взметнет,- и тотчас\nГотова она провалиться\nОт взгляда пронзительных глаз.\nТак кто же ты, гений вселенной?\nПодумай: ни Гете, ни Дант\nНе знали любви столь смиренной,\nСтоль трепетной веры в талант.\nО чем ты скребешь на бумаге?\nЗачем ты так вечно сердит?\nЧто ищешь, копаясь во мраке\nСвоих неудач и обид?\nНо коль ты хлопочешь на деле\nО благе, о счастье людей,\nКак мог ты не видеть доселе\nСокровища жизни своей?","name": "Жена","date_to": "1948"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6052, "fields": {"themes": [20],"author": "Александр Твардовский","date_from": "1942","text": "Столько было за спиною\nГородов, местечек, сел,\nЧто в село свое родное\nНе заметил, как вошел.\nНе один вошел - со взводом,\nНе по улице прямой -\nПод огнем, по огородам\nДобирается домой...\nКто подумал бы когда-то,\nЧто достанется бойцу\nС заряженною гранатой\nК своему ползти крыльцу?\nА мечтал он, может статься,\nПодойти путем другим,\nУ окошка постучаться\nЖданным гостем, дорогим.\nНа крылечке том с усмешкой\nПритаиться, замереть.\nВот жена впотьмах от спешки\nДверь не может отпереть.\nВидно знает, знает, знает,\nКто тут ждет за косяком...\n\"Что ж ты, милая, родная,\nВыбегаешь босиком?..\"\nИ слова, и смех, и слезы -\nВсе в одно сольется тут.\nИ к губам, сухим с мороза,\nГубы теплые прильнут.\nДети кинутся, обнимут...\nМладший здорово подрос...\nНет, не так тебе, родимый,\nЗаявиться довелось.\nПовернулись по-иному\nВсе надежды, все дела.\nНа войну ушел из дому,\nА война и в дом пришла.\nСмерть свистит над головами,\nСнег снарядами изрыт.\nИ жена в холодной яме\nГде-нибудь с детьми сидит.\nИ твоя родная хата,\nГде ты жил не первый год,\nПод огнем из автоматов\nВ борозденках держит взвод.\n- До какого ж это срока,-\nГоворит боец друзьям,-\nПоворачиваться боком\nДа лежать, да мерзнуть нам?\nЭто я здесь виноватый,\nХата все-таки моя.\nА поэтому, ребята,-\nГоворит он,- дайте я...\nИ к своей избе хозяин,\nПо-хозяйски строг, суров,\nЗа сугробом подползает\nВдоль плетня и клетки дров.\nИ лежат, следят ребята:\nВот он снег отгреб рукой,\nВот привстал. В окно - граната,\nИ гремит разрыв глухой...\nИ неспешно, деловито\nВстал хозяин, вытер пот...\nСизый дым в окне разбитом,\nИ свободен путь вперед.\nЗатянул ремень потуже,\nОтряхнулся над стеной,\nЗаглянул в окно снаружи -\nИ к своим:- Давай за мной...\nА когда селенье взяли,\nК командиру поскорей:\n- Так и так. Теперь нельзя ли\nПовидать жену, детей?..\nЛейтенант, его ровесник,\nВоду пьет из котелка.\n- Что ж, поскольку житель местный...-\nИ мигнул ему слегка.-\nНо гляди, справляйся срочно,\nТут походу не конец.-\nИ с улыбкой:- Это точно,-\nОтвечал ему боец...","name": "Дом бойца","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6053, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Федоров","text": "Я ушел.\nНи к чему теперь\nВздохи.\nМежду нами\nСо всей высотой\nСтены,\nСтили,\nЭтапы,\nЭпохи,\nПросто камень\nИ воздух седой.\nЯ ушел.\nМежду нами - века.\nВот как ты далека!","name": "Я ушел..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6054, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Рубцов","date_from": "1966","text": "То желтый куст,\nТо лодка кверху днищем,\nТо колесо тележное\nВ грязи...\nМеж лопухов -\nЕго, наверно, ищут -\nСидит малыш,\nЩенок скулит вблизи.\nСкулит щенок\nИ все ползет к ребенку,\nА тот забыл,\nНаверное, о нем,-\nК ромашке тянет\nСлабую ручонку\nИ говорит...\nБог ведает, о чем!..\nКакой покой!\nЗдесь разве только осень\nНад ледоносной\nМечется рекой,\nНо крепче сон,\nКогда в ночи глухой\nСо всех сторон\nШумят вершины сосен,\nКогда привычно\nСлышатся в чесу\nОсин тоскливых\nСтоны и молитвы,-\nВ такую глушь\nВернувшись после битвы,\nКакой солдат\nНе уронил слезу?\nСлучайный гость,\nЯ здесь ищу жилище\nИ вот пою\nПро уголок Руси,\nГде желтый куст,\nИ лодка кверху днищем,\nИ колесо,\nЗабытое в грязи...","name": "В сибирской деревне","date_to": "1966"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6055, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","text": "Счастье души утомленной -\nТолько в одном:\nБыть как цветок полусонный\nВ блеске и шуме дневном,\nВнутренним светом светиться,\nВсе позабыть и забыться,\nТихо, но жадно упиться\nТающим сном.\nСчастье ночной белладонны -\nЛаской убить.\nВзоры ее полусонны,\nЛюбо ей день позабыть,\nСветом луны расцвечаться,\nСердцем с луною встречаться,\nТихо под ветром качаться,\nВ смерти любить.\nДруг мой, мы оба устали.\nРадость моя!\nРадости нет без печали.\nМежду цветами - змея.\nКто же с душой утомленной\nВспыхнет мечтой полусонной,\nКто расцветет белладонной -\nТы или я?","name": "БЕЛЛАДОННА"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6056, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "Се воспомяновенье прешедшия славы,\nЧто мучит меня больно.\nЕжели бы не имел памяти я правы,\nЯ б жил здесь своевольно.\nВ несчасти, что до конца меня здесь сматило,\nЯ мышлю, что вкусити\nМне многу сладость время на то допустило,\nЧтоб больше бедным быти.\nЗнаю, что б ко мне мой рок не так был злосливым,\nЕжели б я иногда не так был счастливым.\nПрешедше мое счастье\nУмножает мне муку.\nО весьма зло ненастье\n(Будь сие всем в науку),\nЧто на доброжеланно я стал быть гневливым!","name": "Се воспомяновенье прешедшия славы...","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6057, "fields": {"themes": [7],"author": "Алексей Апухтин","date_from": "1882","text": "Увидя почерк мой, Вы, верно, удивитесь:\nЯ не писала Вам давно.\nЯ думаю, Вам это всё равно.\nТам, где живете Вы и, значит, веселитесь,\nВ роскошной, южной стороне,\nВы, может быть, забыли обо мне.\nИ я про всё забыть была готова...\nНо встреча странная — и вот\nС волшебной силою из сумрака былого\nПередо мной Ваш образ восстает.\nСегодня, проезжая мимо,\nК N. N. случайно я зашла.\nС княгиней, Вами некогда любимой,\nЯ встретилась у чайного стола.\nНас познакомили, двумя-тремя словами\nМы обменялися, но жадными глазами\nВпилися мы друг в друга. Взор немой,\nКазалось, проникал на дно души другой.\nХотелось мне ей броситься на шею\nИ долго, долго плакать вместе с нею!\nХотелось мне сказать ей: «Ты близка\nМоей душе. У нас одна тоска,\nНас одинаково грызет и мучит совесть,\nИ, если оттого не станешь ты грустней,\nЯ расскажу тебе всю повесть\nДуши истерзанной твоей.\nТы встретила его впервые в вихре бала,\nПленительней его до этих пор\nТы никого еще не знала:\nОн был красив как бог, и нежен, и остер.\nОн ездить стал к тебе, почтительный, влюбленный,\nНо, покорясь его уму,\nРешилась твердо ты остаться непреклонной —\nИ отдалась безропотно ему.\nДни счастия прошли как сновиденье,\nДругие наступили дни...\nО, дни ревнивых слез, обманов, охлажденья,\nКому из нас не памятны они?\nКогда его встречала ты покорно,\nПрощала всё ему, любя,\nОн называл твою печаль притворной\nИ комедьянткою тебя.\nКогда же приходил условный час свиданья\nИ в доме наступала тишина,\nВ томительной тревоге ожиданья\nСадилась ты у темного окна.\nПонуривши головку молодую\nИ приподняв тяжелые драпри,\nНе шевелясь, сидела до зари,\nВперяя взоры в улицу пустую.\nТы с жадностью ловила каждый звук,\nПривыкла различать кареты стук\nОт стука дрожек издалёка.\nНо вот всё ближе, ближе, вот\nОстановился кто-то у ворот...\nВскочила ты в одно мгновенье ока,\nБежишь к дверям... напрасный труд;\nОбман, опять обман! О, что за наказанье!\nИ вот опять на несколько минут\nЦарит немое, мертвое молчанье,\nЛишь видно фонарей неровное мерцанье,\nИ скучные часы убийственно ползут.\nИ проходила ночь, кипела жизнь дневная...\nТогда ты шла к себе с огнем в крови\nИ падала в подушки, замирая\nОт бешенства, и горя, и любви!»\nИз этого, конечно, я ни слова\nКнягине не сказала. Разговор\nУ нас лениво шел про разный вздор,\nИ имени, для нас обеих дорогого,\nМы не решилися назвать.\nНастало вдруг неловкое молчанье,\nКнягиня встала. На прощанье\nХотелось мне ей крепко руку сжать,\nИ дружбою у нас окончиться могло бы,\nНо в этот миг прочла я столько злобы\nВ ее измученных глазах,\nЧто на меня нашел невольный страх,\nИ молча мы расстались, я — с поклоном,\nОна — с кивком небрежным головы...\nЯ начала свое письмо на вы,\nНо продолжать не в силах этим тоном.\nМне хочется сказать тебе, что я\nВсегда, везде по-прежнему твоя,\nЧто дорожу я этой тайной,\nЧто женщина, которую случайно\nЛюбил ты хоть на миг один,\nУж никогда тебя забыть не может,\nЧто день и ночь ее воспоминанье гложет,\nКак злой палач, как милый властелин.\nОна не задрожит пред светским приговором:\nПо первому движенью твоему\nПокинет свет, семью, как душную тюрьму,\nИ будет счастлива одним своим позором!\nОна отдаст последний грош,\nЧтоб быть твоей рабой, служанкой,\nИль верным псом твоим — Дианкой,\nКоторую ласкаешь ты и бьешь!\nP. S.\nТревога, ночь, — вот что письмо мне диктовало.\nТеперь, при свете дня, оно\nМне только кажется смешно,\nНо изорвать его мне как-то жалко стало!\nПусть к Вам оно летит от берегов Невы,\nХотя бы для того... чтоб рассердились Вы.\nКакое дело Вам, что там Вас любят где-то?\nЛишь та, что возле Вас, волнует Вашу кровь.\nИ знайте: я не жду ответа\nНи на письмо, ни на любовь.\nВам чувство каждое всегда казалось рабством,\nА отвечать на письма... Боже мой!\nНа Вашем языке, столь вежливом порой,\nВы это называли «бабством».","name": "Письмо","date_to": "1882"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6058, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Дмитрий Веневитинов","date_from": "1824","text": "[Из Макферсона]\nУжасна ночь, а я одна\nЗдесь на вершине одинокой.\nОкруг меня стихий война.\nВ ущелиях горы высокой\nЯ слышу ветров свист глухой.\nЗдесь по скалам с горы крутой\nСтремится вниз поток ревучий,\nУжасно над моей главой\nГремит Перун, несутся тучи.\nКуда бежать? где милый мой?\nУвы, под бурею ночною\nЯ без убежища, одна!\nБлесни на высоте, луна,\nВосстань, явися над горою!\nБыть может, благодатный свет\nМеня к Сальгару приведет.\nОн, верно, ловлей изнуренный,\nСвоими псами окруженный,\nВ дубраве иль в степи глухой.\nОн сбросил с плеч свой лук могучий,\nС опущенною тетивой\nИ презирая громы, тучи,\nЕму знакомый бури вой,\nЛежит на мураве сухой.\nИль ждать мне на горе пустынной,\nДоколе не наступит день\nИ не рассеет ночи длинной?\nУжасней гром; ужасней тень;\nСильнее ветров завыванье;\nСильнее волн седых плесканье!\nИ гласа не слыхать!\nО верный друг! Сальгар мой милый,\nГде ты? Ах, долго ль мне унылой\nСреди пустыни сей страдать?\nВот дуб, поток, о брег дробимый,\nГде ты клялся до ночи быть!\nИ для Сальгара кров родимый\nИ брат любезный мной забыт.\nСемейства наши знают мщенье,\nОни враги между собой,\nМы не враги, Сальгар, с тобой!\nУмолкни, ветр, хоть на мгновенье!\nОстановись, поток седой!\nБыть может, что любовник мой\nУслышит голос, им любимый!\nСальгар! здесь Кольма ждет;\nЗдесь дуб, поток, о брег дробимый;\nЗдесь всё: лишь милого здесь нет.","name": "Песнь Кольмы","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6059, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1922","text": "Когда в веках скудеет звук свирельный,\nЛюбовь встает на огненном пути.\nЕе встревоженное сердце — пчельник,\nИ человеку некуда уйти.\nК устам припав, высасывают пчелы\nЗвериное тепло под чудный гуд.\nГляди, как этот мед тяжел и золот —\nВ нем грусть еще не целовавших губ.\nРоясь в семнадцатом огромным роем,\nЛюбовь сошла. В тени балтийских мачт,\nНад оловом Фонтанок или Моек\nБыл вскрик ее, а после женский плач.\nО, как сердца в такие ночи бились!\nИстории куранты тяжелы.\nИ кто узнает розовую пыльцу\nНа хоботке прореявшей пчелы?","name": "Когда в веках скудеет звук свирельный...","date_to": "1922"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6060, "fields": {"themes": [9],"author": "Саша Черный","date_from": "1909","text": "Хорошо при свете лампы\nКнижки милые читать,\nПересматривать эстампы\nИ по клавишам бренчать,-\nЩекоча мозги и чувство\nОбаяньем красоты,\nЛить душистый мед искусства\nВ бездну русской пустоты...\nВ книгах жизнь широким пиром\nТешит всех своих гостей,\nОкружая их гарниром\nИз страданья и страстей:\nСмех, борьба и перемены,\nС мясом вырван каждый клок!\nА у нас... углы, да стены\nИ над ними потолок.\nНо подчас, не веря мифам,\nТак событий личных ждешь!\nЗаболеть бы, что ли, тифом,\nУчинить бы, что ль, дебош?\nВ книгах гений Соловьевых,\nГейне, Гете и Золя,\nА вокруг от Ивановых\nСодрогается земля.\nНа полотнах Магдалины,\nСонм Мадонн, Венер и Фрин,\nА вокруг кривые спины\nМутноглазых Акулин.\nГде событья нашей жизни,\nКроме насморка и блох?\nМы давно живем, как слизни,\nВ нищете случайных крох.\nСпим и хнычем. В виде спорта,\nНе волнуясь, не любя,\nИщем бога, ищем черта,\nПотеряв самих себя.\nИ с утра до поздней ночи\nВсе, от крошек до старух,\nУглубив в страницы очи,\nНебывалым дразнят дух.\nВ звуках музыки - страданье,\nБоль любви и шепот грёз,\nА вокруг одно мычанье,\nСтоны, храп и посвист лоз.\nОтчего? Молчи и дохни.\nРок - хозяин, ты - лишь раб.\nПлюнь, ослепни и оглохни,\nИ ворочайся, как краб!\n...Хорошо при свете лампы\nКнижки милые милые читать,\nПерелистывать эстампы\nИ по клавишам бренчать.","name": "Ламентации","date_to": "1909"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6061, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Симонов","date_from": "1942","text": "Я знаю, ты бежал в бою\nИ этим шкуру спас свою.\nТебя назвать я не берусь\nОдним коротким словом: трус.\nПускай ты этого не знал,\nНо ты в тот день убийцей стал.\nВ окоп, что бросить ты посмел,\nВ ту ночь немецкий снайпер сел.\nЗа твой окоп другой боец\nПодставил грудь под злой свинец.\nНазад окоп твой взяв в бою,\nОн голову сложил свою.\nНе смей о павшем песен петь,\nНе смей вдову его жалеть.","name": "Я знаю, ты бежал в бою...","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6062, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1914","text": "Помню день, проведенный в Лукке,\nДым оливок, казавшийся серым,\nНебо, полное мути,\nЖелтого зла и серы.\nУ школы\nШумели мальчишки.\nС вала мы видели крыши,\nИ дым над ними лежал тяжелый.\nТомили пахучие липы...\nЯ взглянул в твои глаза -\nОни усмехались дико.\nВ фруктовой лавке сказали, что будет гроза.\nМы сели напротив часовни,\nТам, где серый камень и липы.\nВетер пришел и крикнул:\n\"Это будет сегодня!\nНо печально сияла небесная Роза,\nСияла Роза иных садов.\nНикакие грядущие грозы\nНе могли развеять ее лепестков.","name": "Часовня св. Розы","date_to": "1914"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6063, "fields": {"themes": [7],"author": "Лев Ошанин","date_from": "1959","text": "Ты ждешь любви всем существом своим,\nА ждать-то каково? Ведь ты - живая.\nИ ты идешь с чужим, недорогим,\nТоску свою любовью называя.\nОдин не тот. Потом другой не тот.\nОглянешься, а сердце-то остыло.\nКогда ж в толпе единственный мелькнет,\nЕго окликнуть не достанет силы.\nНе шаля с любовью, не балуя,\nОт живого чувства не беги.\nБереги, девчонка, поцелуи.\nДа смотри - не пере-бере-ги!\nА не то, с ноги поднявшись левой,\nЩуря потускневшие зрачки,\nВдруг проснешся нудной старой девой,\nПолной злобы к людям и тоски.","name": "Ты ждешь любви всем существом своим...","date_to": "1960"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6064, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "На синем куполе белеют облака,\nИ четко ввысь ушли кудрявые вершины,\nНо пыль уж светится, а тени стали длинны,\nИ к сердцу призраки плывут издалека.\nНе знаю, повесть ли была так коротка,\nИль я не дочитал последней половины?..\nНа бледном куполе погасли облака,\nИ ночь уже идет сквозь черные вершины...\nИ стали - и скамья и человек на ней\nВ недвижном сумраке тяжеле и страшней.\nНе шевелись - сейчас гвоздики засверкают,\nВоздушные кусты сольются и растают,\nИ бронзовый поэт, стряхнув дремоты гнет,\nС подставки на траву росистую спрыгнёт.","name": "Бронзовый поэт"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6065, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Бальмонт","date_from": "1894","text": "Сонет\nКак ясен август, нежный и спокойный,\nСознавший мимолетность красоты.\nПозолотив древесные листы,\nОн чувства заключил в порядок стройный.\nВ нем кажется ошибкой полдень знойный,-\nС ним больше сродны грустные мечты,\nПрохлада, прелесть тихой простоты\nИ отдыха от жизни беспокойной.\nВ последний раз, пред острием серпа,\nКрасуются колосья наливные,\nВзамен цветов везде плоды земные.\nОтраден вид тяжелого снопа,\nА в небе журавлей летит толпа\nИ криком шлет \"прости\" в места родные.","name": "Август","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6066, "fields": {"themes": [7],"author": "Федор Сологуб","date_from": "1923","text": "Алкогольная зыбкая вьюга\nЗашатает порой в тишине.\nПоздно ночью прохожий пьянчуга\nПодошел на Введенской ко мне.\n\"Вишь, до Гатчинской надо добраться,-\nОн сказал мне с дрожанием век,-\nТак не можете ль вы постараться\nМне помочь, молодой человек?\"\nПодивившись негаданной кличке,\nПоказал я ему, как пройти,\nА потом, по давнишней привычке,\nПопытался разгадку найти.\nВпрочем, нечему здесь удивляться:\nПо ночам я люблю босиком\nЧас-другой кое-где прошататься,\nЧтобы крепче спалося потом.\nПлешь прикрыта поношенной кепкой,\nГладко выбрит, иду я босой,\nИ решил разуменьем некрепкий,\nЧто я, значит, парнишка простой.\nЯ ночною прогулкой доволен:\nВидно, все еще я не ломлюсь.\nХорошо, что я в детстве не холен,\nЧто хоть пьяному юным кажусь.","name": "Алкогольная зыбкая вьюга...","date_to": "1923"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6067, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Наровчатов","date_from": "1954","text": "Послушай, Ольга свет Сергевна,\nПростую песенку мою:\nПоется весело и гневно\nОна в моем родном краю.\nЕе я слышал у причалов\nРодимых волжских пристаней,\nИ мой земляк Валерий Чкалов,\nКогда был молод, знался с ней.\nЗвучала гордая досада\nНа то, что жизнью не дано:\n\"Меня не любят - и не надо,\nМне все равно, мне все равно!\"\nКого ж слова корили эти?\nТак знай, курносый мой пострел,\nЧто без плохих людей на свете\nХороших больше было б дел.\nПлохие люди пусть не любят,\nНу, а хороший человек,\nКогда разлюбит, как подрубит -\nСосной повалишься на снег.\nБываешь ты не очень рада,\nКогда я вновь твержу одно:\n\"Меня не любят - и не надо,\nМне все равно, мне все равно!\"\nТаких, как мы, живущих вместе,\nНе сыщешь, право, днем с огнем,\nИ мы с тобою, к нашей чести,\nНеплохо все-таки живем.\nСвои с тобой мы знаем нужды,\nТень не наводим на плетень.\nДруг другу в дружбу, а не в службу\nМы помогаем каждый день.\nИ все ж, мое родное чадо,\nКогда на душеньке темно:\n\"Меня не любят - и не надо,\nМне все равно, мне все равно!\"\nБыл тихий голос еле слышен,\nСпросила ты, ко мне подсев:\n- Быть может, мой вопрос излишен,\nНо знаешь, ли, что твой припев,\nНу, слово в слово тот же самый,\nНе одному тебе знаком...\nВы, вовсе не встречаясь с мамой,\nВсе время сходитесь на нем.\nОна который год уж сряду\nТвердит с тобою заодно:\n\"Меня не любят - и не надо,\nМне все равно, мне все равно!\"","name": "Старая песенка","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6068, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1854","text": "Сядем здесь, у этой ивы,\nЧто за чудные извивы\nНа коре вокруг дупла!\nА под ивой как красивы\nЗолотые переливы\nСтруй дрожащего стекла!\nВетви сочные дугою\nПерегнулись над водою,\nКак зеленый водопад;\nКак живые, как иглою,\nБудто споря меж собою,\nЛистья воду бороздят.\nВ этом зеркале под ивой\nУловил мой глаз ревнивый\nСердцу милые черты...\nМягче взор твой горделивый...\nЯ дрожу, глядя, счастливый,\nКак в воде дрожишь и ты.","name": "Ива","date_to": "1854"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6069, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Вот женщина,\nкоторая, в то время\nкак я забыл про горести свои,\nлегко несет недюжинное бремя\nмоей печали и моей любви.\nИграет ветер кофтой золотистой.\nНо как она степенна и стройна,\nкакою целомудренной и чистой\nмне кажется теперь моя жена!\nРукой небрежной волосы отбросив,\nне опуская ясные глаза,\nона идет по улице,\nкак осень,\nкак летняя внезапная гроза.\nКак стыдно мне,\nчто, живший долго рядом,\nв сумятице своих негромких дел\nя заспанным, нелюбопытным взглядом\nеще тогда ее не разглядел!\nПрости меня за жалкие упреки,\nза вспышки безрассудного огня,\nза эти непридуманные строки,\nдалекая красавица моя.","name": "Вот женщина..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6070, "fields": {"themes": [],"author": "Валерий Брюсов","date_from": "1907","text": "Бушует вьюга и взметает\nВихрь над слабеющим костром;\nХолодный снег давно не тает,\nЛожась вокруг огня кольцом.\nНо мы, прикованные взглядом\nК последней, черной головне,\nНа ложе смерти никнем рядом,\nКак в нежном и счастливом сне.\nПусть молкнут зовы без ответа,\nПусть торжествуют ночь и лед,—\nВо сне мы помним праздник света\nДа искр безумный хоровод!\nЛикует вьюга, давит тупо\nНам грудь фатой из серебра,—\nИ к утру будем мы два трупа\nУ заметенного костра!","name": "Умирающий костер","date_to": "1907"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6071, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1938","text": "Батарею скрывали оливы.\nДень был серый, ползли облака.\nМы глядели в окно на разрывы,\nГоворили, что нет табака.\nГоворили орудья сердито,\nИ про горе был этот рассказ.\nВ доме прыгали чашки и сита,\nШтукатурка валилась на нас.\nЧто здесь делают шкаф и скамейка.\nЭти кресла в чехлах и комод?\nДаже клетка, а в ней канарейка,\nИ, проклятая, громко поет.\nНе смолкают дурацкие трели,\nСтоит пушкам притихнуть - поет.\nОтряхнувшись, мы снова глядели:\nПерелет, недолет, перелет.\nНо не скрою - волненье пичуги\nДо меня на минуту дошло,\nИ тогда я припомнил в испуге\nБредовое мое ремесло:\nЭта спазма, что схватит за горло,\nНе отпустит она до утра,-\nСколько чувств доконала, затерла\nСлов и звуков пустая игра!\nКанарейке ответила ругань,\nПолоумный буфет завизжал,\nПоказался мне голосом друга\nБатареи запальчивый залп.","name": "Батарею скрывали оливы...","date_to": "1939"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6072, "fields": {"themes": [],"author": "Марина Цветаева","text": "Здравствуй! Не стрела, не камень:\nЯ! - Живейшая из жен:\nЖизнь. Обеими руками\nВ твой невыспавшийся сон.\nДай! (На языке двуостром:\nНа! - Двуострота змеи!)\nВсю меня в простоволосой\nРадости моей прими!\nЛьни! - Сегодня день на шхуне,\n-Льни! - на лыжах! - Льни - льняной!\nЯ сегодня в новой шкуре\nВызолоченный, седьмой!\n-Мой! - и о каких наградах\nРай, когда в руках, у рта -\nЖизнь: распахнутая радость\nПоздороваться с утра!"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6073, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Тредиаковский","date_from": "1730","text": "В сем озере бедные любовники присны\nПрестают быть в сем свете милым ненавистны:\nОтчаяваясь всегда от них любимы быть,\nИ не могуще на час во свете без них жить;\nПрепроводивши многи свои дни в печали,\nПриходят к тому они, дабы жизнь скончали.\nТамо находятся все птицы злопророчны,\nТам плавают лебеди весьма диким точны,\nИ чрез свои печальны песни и негласны\nПлачут о любовниках, которы бесчастны.","name": "В сем озере бедные любовники присны...","date_to": "1730"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6074, "fields": {"themes": [],"author": "Фридрих Шиллер","date_from": "1795","text": "На конные торги в местечко Хаймаркет,\nГде продавали всё - и жен законных даже,-\nИзголодавшийся поэт\nПривел Пегаса для продажи.\nНетерпеливый гиппогриф\nИ ржет и пляшет, на дыбы вставая.\nИ все кругом дивятся, рот раскрыв:\n«Какой отличный конь! И масть какая!\nВот крылья б только снять! Такого, брат, конька\nХоть с фонарем тогда ищи по белу свету!\nПорода, говоришь, редка?\nА вдруг под облака он занесет карету?\nНет, лучше придержать монету!»\nНо, глядь, подходит откупщик.\n«Хоть крылья,- молвит он,- конечно, портят дело,\nНо их обрезать можно смело,\nМне коновал спроворит это вмиг,\nИ станет конь как конь. Пять золотых, приятель!»\nОбрадован, что вдруг нашелся покупатель,\nТот молвит: «По рукам!» И вот\nС довольным видом Ганс коня домой ведет.\nНи дать ни взять тяжеловоз,\nКрылатый конь впряжен в телегу,\nОн рвется, он взлететь пытается с разбегу\nИ в благородном гневе под откос\nШвыряет и хозяина и воз.\n«Добро,- подумал Ганс,- такой скакун бедовый\nНе может воз тащить. Но ничего!\nЯ завтра еду на почтовой,\nПопробую туда запрячь его.\nПроказник мне трех кляч заменит разом,\nА там, глядишь, войдет он в разум».\nСперва пошло на лад. От груза облегчен,\nВсю четверню взбодрил рысак неосторожный.\nКарета мчит стрелой. Но вдруг забылся он\nИ, не приучен бить копытом прах дорожный,\nВоззрился ввысь, покинул колею\nИ, вновь являя мощь свою,\nПонес через луга, ручьи, болота, нивы.\nВсе лошади взбесились тут,\nНе помогают ни узда, ни кнут,\nОт страха путники чуть живы.\nСпустилась ночь, и вот, уже во тьме,\nКарета стала на крутом холме.\n«Ну,- размышляет Ганс,- не знал же я заботы!\nКак видно, дурня тянет в небеса.\nЧтоб он забыл свои полеты,\nВперед поменьше класть ему овса,\nЗато побольше дать работы!»\nСказал - и сделал. Конь, лишенный корма вдруг,\nСтал за четыре дня худее старой клячи.\nНаш Ганс ликует, радуясь удаче:\n«Теперь летать не станешь, друг!\nВпрягите-ка его с быком сильнейшим в плуг!»\nИ вот, позорной обреченный доле,\nКрылатый конь с быком выходит в поле.\nНапрасно землю бьет копытом гриф,\nНапрасно рвется ввысь, в простор родного неба,-\nСосед его бредет, рога склонив,\nИ гнется под ярмом скакун могучий Феба.\nИ, вырваться не в силах из оков,\nЛишь обломав бесплодно крылья,\nНа землю падает - он! вскормленник богов!-\nИ корчится от боли и бессилья.\n«Проклятый зверь!- прорвало Ганса вдруг,\nИ он, ругаясь, бьет невиданную лошадь.-\nЕго не запряжешь и в плуг!\nСумел меня мошенник облапошить!»\nПока он бьет коня, тропинкою крутой\nС горы спускается красавец молодой,\nНа цитре весело играя.\nОткрытый взор сияет добротой,\nВ кудрях блестит повязка золотая,\nИ радостен веселой цитры звон.\n«Приятель! Что ж без толку злиться?-\nКрестьянину с улыбкой молвит он.-\nТы родом из каких сторон?\nГде ты видал, чтоб зверь и птица\nВ одной упряжке стали бы трудиться?\nДоверь мне твоего коня.\nОн чудеса покажет у меня!»\nИ конь был отпряжен тотчас.\nС улыбкой юноша взлетел ему на спину.\nИ руку мастера почувствовал Пегас\nИ, молнии метнув из глаз,\nВеселым ржанием ответил господину.\nГде жалкий пленник? Он, как встарь,\nМогучий дух, он бог, он царь,\nОн прянул, как на крыльях бури,\nСтрелой взвился в безоблачный простор\nИ вмиг, опережая взор,\nИсчез в сияющей лазури.\nПер. В.Левика.","name": "Пегас в ярме","date_to": "1795"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6075, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1832","text": "Из детских всех воспоминаний\nОдно во мне свежее всех,\nЯ в нем ищу в часы страданий\nДуше младенческих утех.\nЯ помню липу, нераздельно\nЯ с нею жил; и листьев шум\nМне веял песней колыбельной,\nВсей негой первых детских дум.\nКак ветви сладостно шептали!\nКак отвечал им лепет мой!\nМы будто вместе песнь слагали\nС любовью, с радостью одной.\nДавно я с липой разлучился;\nОна как прежде зелена,\nА я? Как стар! Как изменился!\nНе молодит меня весна!\nУвижу ль липу я родную?\nТам мог бы сердце я согреть\nИ песнь младенчески простую\nС тобой, мой добрый друг, запеть.\nТы стар, но листья молодеют,\nА люди, люди! Что мне в них?\nЧем старей - больше всё черствеют\nИ чувств стыдятся молодых!","name": "Из детских всех воспоминаний...","date_to": "1835"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6076, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Набоков","date_from": "1925","text": "Плясать на льду учился он у музы,\nу зимней Терпсихоры... Погляди:\nоткрытый лоб, и черные рейтузы,\nи огонек медали на груди.\nОн вьется, и под молнией алмазной\nего непостижимого конька\nломается, растет звездообразно\nузорное подобие цветка.\nИ вот на льду, густом и шелковистом,\nподсолнух обрисован. Но постой -\nне я ли сам, с таким певучим свистом,\nконьком стиха блеснул перед тобой.\nОставил я один узор словесный,\nмгновенно раскружившийся цветок.\nИ завтра снег бесшумный и отвесный\nзапорошит исчерченный каток.","name": "Конькобежец","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6077, "fields": {"themes": [],"author": "Анна Ахматова","date_from": "1911","text": "…И кто-то, во мраке дерев незримый,\nЗашуршал опавшей листвой\nИ крикнул: «Что сделал с тобой любимый,\nЧто сделал любимый твой;\nСловно тронуты черной, густою тушью\nТяжёлые веки твои.\nОн предал тебя тоске и удушью\nОтравительницы-любви.\nТы давно перестала считать уколы —\nГрудь мертва под острой иглой.\nИ напрасно стараешься быть весёлой —\nЛегче в гроб тебе лечь живой!..»\nЯ сказала обидчику: «Хитрый, чёрный,\nВерно, нет у тебя стыда.\nОн тихий, он нежный, он мне покорный,\nВлюблённый в меня навсегда!»","name": "Отрывок","date_to": "1911"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6078, "fields": {"themes": [7],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1860","text": "Между мраморных обломков,\nПосреди сребристой пыли,\nОднорукий клефтик тешет\nМрамор нежный, словно пена,\nПрибиваемая морем.\nМимо девица проходит,\nЗлатокудрая, что солнце,\nГоворит: \"Зачем одною\nТы работаешь рукою?\nТы куда ж девал другую?\"\n\"Полюбилась мне девица,\nРоза первая Стамбула!\nПоцелуй один горячий -\nИ мне руку отрубили!\nВ свете есть еще девица,\nЗлатокудрая, что солнце...\nПоцелуй один бы только -\nИ руби другую руку!\"","name": "Поцелуй","date_to": "1860"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6079, "fields": {"themes": [],"author": "Ярослав Смеляков","text": "Когда пароход начинает качать -\nиз-за домов, из мрака\nвыходит на берег поскучать\nзнакомая мне собака.\nГде волны грозятся с земли стереть,\nклубится пучина злая,\nнечего, кажется, ей стеречь,\nне на кого лаять.\nВысокий вал,\nпространство размерив,\nрастет,\nв полете силу развив,\nи вспять уходит, об каменный берег\nморду свою разбив.\nУходит вал. Приходит другой,-\nсидит собака - ни в зуб ногой.\nВсе люди ушли, однако\nупорно сидит собака.\nЗакрыты подъезды. Выключен свет.\nЛишь поздний пройдет гуляка.\nДавно уже время домой.\nАн нет -\nвсе так же сидит собака.\nВсе так же глядит на ревущий вал.\nИ я сознаться не трушу,\nчто в этой собаке предполагал\nродственную мне душу.\nТак, как ее, с недавней поры,\nгудя, рокоча, звеня,\nморе вытаскивает из конуры\nи тащит к себе меня.\nРазве я знал, что брызги твои,\nчто черная эта вода\nкрепче вина, солоней любви,\nсильней моего труда?\nТемным-темно,\nревет, грубя.\nЯ здесь давно.\nЯ слышу тебя.\nПусть все уйдут,\nпробив отбой.\nЯ здесь. Я тут.\nЯ рядом с тобой.\nМеня одного тут тоска зажала.\nСтою один -\nни огней,\nни звезд.\nИ даже собака, поджавши хвост,\nстыдливой трусцою домой сбежала.\nТак те, что твой обожают покой,\nтвое под солнцем мерцанье,\nспокойно уедут.\nИ даже рукой\nзабудут махнуть на прощанье.\nА полюбившие берег седой\nи мерное волн рокотанье\nводопроводной пресной водой\nсмоют воспоминанья.\nКуда мне умчаться, себя кляня,\nкак мне о черной забыть волне,\nесли оно ворвалось в меня,\nесли клокочет оно во мне?\nВолна за волною ревет, крутясь,\nа я один - уже столько лет!-\nстою, устало облокотясь\nна этот каменный парапет.\nБудто от тела руку свою,\nсебя от него оторвать не могу.\nКак одержимый стою и стою\nна залитом пеною берегу...\nКуда ни направлю отсюда шаг,\nв какую ни кинет меня полосу -\nшум его унесу в ушах\nи цвет его в глазах унесу.","name": "Ночной шторм"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6080, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Дудин","date_from": "1971","text": "Окружены изменчивым пространством,\nМалейший в жизни отмечая крен,\nМы лишь в себе с упорным постоянством\nНе замечаем вечных перемен.\nМы слово смыслом наполняем вещим,\nМы глиною ложимся на каркас\nИ создаем и изменяем вещи,—\nА эти вещи изменяют нас.\nНет пустоты. И все всегда в полете,\nВ движенье на пылинке и звезде,\nЖивая мысль меняющейся плоти\nНастойчиво пульсирует везде.\nСплетаются глубинные коренья\nРаздробленного в мире естества.\nНад мировым законом тяготенья\nЦарит закон всемирного родства.","name": "Окружены изменчивым пространством...","date_to": "1971"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6081, "fields": {"themes": [],"author": "Сергей Городецкий","date_from": "1920","text": "Приземисты, мрачны, стоят корпуса.\nЯ в эти жилища вошел, словно в сон,\nУжаснее Дантова ада был он.\nВсе попрано: правда, и жизнь, и краса!\nСырой коридор. С облупившихся стен\nХолодные, грязные капли текут.\nЗа что же рабочие замкнуты тут,\nВ бессовестный этот, безвыходный плен?\nЗа низкими, злыми дверьми, как в тюрьме,\nУгрюмые камеры. Каменный пол.\nИ ползают дети. А воздух тяжел.\nИ окна не к солнцу, а к стенам и тьме.\nВ лохмотьях сидит исхудалая мать.\nВ мангале картофель закопан в золу.\nИ жадный мышонок ютится в углу:\nГолодным голодных не стать понимать!\nСреди неподвижной, глухой тишины\nЛишь с фабрики слышен машины напев,\nКак будто там стонет закованный лев.\nЯ стал у порога. И хлынули сны.\nРаздвинулись стены. Раскинулся сад.\nПросторные, светлые встали дома.\nКак будто решила природа сама\nПостроить в мгновенье невиданный град.\nИ кто-то подходит:— Смотри, как живем!\nВот зал. Вот читальня. Здесь школа. Здесь врач.\nКотельщик и слесарь, тартальщик и ткач —\nЗдесь каждый обласкан народным теплом.\nВдруг сторож толкает:— Проснись, господин!\n— И вправду, товарищ, я словно уснул...\nНо слышишь ты фабрики радостный гул?\nМы скоро проснемся. И все как один!","name": "Зых","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6082, "fields": {"themes": [7],"author": "Василий Жуковский","date_from": "1814","text": "Зачем, зачем вы разорвали\nСоюз сердец?\nВам розно быть! вы им сказали,-\nВсему конец.\nЧто пользы в платье золотое\nСебя рядить?\nБогатство на земле прямое\nОдно: любить.\nКогда случится, жизни в цвете,\nСказать душой\nЕму: ты будь моя на свете;\nА ей: ты мой;\nИ вдруг придется для другого\nЛюбовь забыть -\nЧто жребия страшней такого?\nИ льзя ли жить?\nАлина матери призналась:\n«Мне мил Альсим;\nДавно я втайне поменялась\nДушою с ним;\nДавно люблю ему сказала;\nДай счастье нам».\n«Нет, дочь моя, за генерала\nТебя отдам».\nИ в монастырь святой Ирины\nОтвозит дочь.\nТоска-печаль в душе Алины\nИ день и ночь.\nТри года длилося изгнанье;\nНе усладил\nНи разу друг ее страданье:\nНо все он мил.\nОднажды... о! как свет коварен!..\nСказала мать:\n«Любовник твой неблагодарен»,\nИ ей читать\nОна дает письмо Альсима.\nЕго черты:\nПрости; другая мной любима;\nСвободна ты.\nГотово все: жених приходит;\nИдут во храм;\nВокруг налоя их обводит\nСвященник там.\nУвы! Алина, что с тобою?\nКто твой супруг?\nТы сердца не дала с рукою -\nВ нем прежний друг.\nКак смирный агнец на закланье,\nВся убрана;\nВокруг веселье, ликованье -\nОна грустна.\nАлмазы, платья, ожерелья\nЕй мать дарит:\nНапрасно... прежнего веселья\nНе возвратит.\nНо как же дни свои смиренно\nВедет она!\nВся жизнь семье уединенной\nПосвящена.\nАлины сердце покорилось\nСудьбе своей;\nСупругу ж то, что сохранилось\nОт сердца ей.\nНо все по-прежнему печали\nДуша полна;\nИ что бы взоры ни встречали,-\nВсе мысль одна.\nТак, безутешная, томила\nПять лет себя,\nВсе упрекая, что любила,\nИ все любя.\nРазлуки жизнь воспоминанье;\nИм полон свет;\nХотеть прогнать его - страданье,\nА пользы нет.\nВсё поневоле улетаем\nК мечте своей;\nТвердя: забудь! напоминаем\nДуше об ней.\nОднажды, приуныв, Алина\nСидела; вдруг\nКупца к ней вводит армянина\nЕе супруг.\n«Вот цепи, дорогие шали,\nЖемчуг, коралл;\nОни лекарство от печали:\nЯ так слыхал.\nНа что нам деньги? На веселье.\nКому их жаль?\nКупи, что хочешь: ожерелье,\nЦепочку, шаль\nИли жемчуг у армянина;\nВот кошелек;\nЯ скоро возвращусь, Алина;\nПрости, дружок».\nТовары перед ней открывши,\nКупец молчит;\nАлина, голову склонивши,\nКак не глядит.\nОн, взор потупя, разбирает\nЖемчуг, алмаз;\nПодносит молча; но вздыхает\nОн каждый раз.\nБлистала красота младая\nВ его чертах;\nНо бледен; борода густая;\nПечаль в глазах.\nМила для взора живость цвета,\nЗнак юных дней;\nНо бледный цвет, тоски примета,\nЕще милей.\nОна не видит, не внимает -\nМысль далеко.\nНо часто, часто он вздыхает\nИ глубоко.\nЧто (мыслит) он такой унылый?\nЧем огорчен?\nАх! если потерял, что мило,\nКак жалок он!\n«Скажи, что сделалось с тобою?\nО чем печаль?\nНе от любви ль?.. Ах! Всей душою\nТебя мне жаль».\n«Что пользы! Горя нам словами\nНе утолить;\nИ невозвратного слезами\nНе возвратить.\nОдно сокровище бесценно\nЯ в мире знал;\nПодобного творец вселенной\nНе создавал.\nИ я одно имел в предмете;\nИм обладать.\nЗа то бы рад был все на свете -\nИ жизнь отдать.\nКак было сладко любоваться\nИм в день сто раз!\nИ в мыслях я не мог расстаться\nС ним ни на час.\nНо року вздумалось лихому\nМне повредить\nИ счастие мое другому\nС ним подарить.\nВсех в жизни радостей лишенный,\nС моей тоской\nЯ побежал, как осужденный,\nНа край земной:\nНо ах! от сердца то, что мило,\nКто оторвет?\nЧто раз оно здесь полюбило,\nС тем и умрет».\n«Скажи же, что твоя утрата?\nЗлатой бокал?»\n«О нет: оно милее злата».\n«Рубин, коралл?»\n«Не тяжко потерять их».- «Что же?\nЦарев алмаз?»\n«Нет, нет, алмазов всех дороже\nОно сто раз.\nС тех пор, как я все то, что льстило,\nВ нем погубил,\nЯ сам на память образ милый\nИзобразил.\nИ на черты его прелестны\nСмотрю в слезах:\nМои все блага поднебесны\nВ его чертах».\nАлина слушала уныло\nЕго рассказ.\n«Могу ль на этот образ милый\nВзглянуть хоть раз?»\nАлине молча, как убитый,\nОн подает\nПарчою досканец обвитый,\nСам слезы льет.\nАлина робкою рукою\nПарчу сняла;\nДощечка с надписью златою;\nОна прочла:\nЗдесь все, что я, осиротелый,\nМоим зову;\nЧто мне от счастья уцелело;\nВсе, чем живу.\nДощечку с трепетом раскрыла -\nИ что же там?\nЧто новое судьба явила\nЕе очам?\nДрожит, дыханье прекратилось...\nКакой предмет!\nИ в ком бы сердце не смутилось?..\nЕе портрет.\n«Алина, пробудись, друг милый;\nС тобою я.\nНичто души не изменило;\nОна твоя.\nВ последний раз: люблю Алину,\nПришел сказать;\nТебя покинув, жизнь покину,\nЧтоб не страдать».\nАлина с горем и тоскою\nЕму в ответ:\n«Альсим, я верной быть женою\nДала обет.\nХоть долг и тяжкий и постылый:\nВсе покорись;\nА ты - не умирай, друг милый;\nНо... удались».\nАлине руку на прощанье\nОн подает:\nОна берет ее в молчанье\nИ к сердцу жмет.\nВдруг входит муж; как в исступленье\nОн задрожал\nИ им во грудь в одно мгновенье\nВонзил кинжал.\nАльсима нет; Алина дышит.\n«Невинна я\n(Так говорит), всевышний слышит\nНас судия.\nЗа что ж рука твоя пронзила\nАлине грудь?\nНо бог с тобой; я все простила;\nТы все забудь».\nУбийца с той поры томится\nИ ночь и день:\nПовсюду вслед за ним влачится\nАлины тень;\nОбагрена кровавым током\nВся грудь ея;\nИ говорит ему с упреком:\n«Невинна я».","name": "Алина и Альсим","date_to": "1814"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6083, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1830","text": "Полюбуйтесь же вы, дети,\nКак в сердечной простоте\nДлинный Фирс играет в эти,\nТе, те, те и те, те, те.\nЧерноокая Россети\nВ самовластной красоте\nВсе сердца пленила эти,\nТе, те, те и те, те, те.\nО, какие же здесь сети\nРок нам стелет в темноте:\nРифмы, деньги, дамы эти,\nТе, те, те и те, те, те.","name": "Полюбуйтесь же вы, дети...","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6084, "fields": {"themes": [7],"author": "Вячеслав Иванов","date_from": "1903","text": "Вечера павлины\nНебеса рядили.\nДвое нисходили\nИз глухой долины.\nИз глухих скитаний\nОзеро манило.\nПлесы наводнило\nПламя трепетаний.\nТам судьба застигла\nДвух, себя обретших.\nНа зарях рассветших\nОснежились иглы.\nЧайка расплескалась;\nПарус мрел далёко;\nС рокотами рока\nОзеро ласкалось.\nГорные горбины\nСумраки повили...\nТам остановили\nБеглецов судьбины:\nВетра голосами\nСмерть - иль жизнь - вестили,\nУжасая, льстили\nШаткими весами.\nИм в тоске покорной\nСердце внемля - ждало:\n\"Да\" и \"Нет\" рыдало\nНад пучиной черной.\nСестры ночи ткали,\nИ на скал устои\nЧередой прибои\n\"Да\" и \"Нет\" плескали.\nРуки рук искали\nНа краю могилы,\nВал за валом силы\nТемные толкали,\nВолей всеодержной\nНудили разлуку\nИ хватали руку\nИз руки удержной,\nИ две груди тесных\nРазделить грозили...\nМеч их отразили\nКопья сил небесных!\nЖизни нерасцветшей\nЗавязь поглотило,\nПарус распустило\nНад себя обретшей\nВновь любовью робкой\nВечное Начало,-\nИ двоих промчало\nНад пучиной топкой!\nИ два сердца жили\nПод лучом Пощады...\nА на скал громады\nСумраки снежили...","name": "Леман","date_to": "1903"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6085, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Жуковский","text": "Кольцо души девицы\nЯ в море уронил:\nС моим кольцом я счастье\nЗемное погубил.\nМне, дав его, сказала:\n\"Носи, не забывай;\nПока твое колечко,\nМеня своей считай!\"\nНе в добрый час я невод\nСтал в море полоскать;\nКолько юркнуло в воду;\nИскал... но где сыскать?!\nС тех пор мы как чужие,\nПриду к ней - не глядит,\nС тех пор мое веселье\nНа дне морском лежит.\nО, ветер полуночный,\nПроснися! будь мне друг!\nСхвати со дна колечко\nИ выкати на луг.\nВчера ей жалко стало,\nНашла меня в слезах,\nИ что-то, как бывало,\nЗажглось у ней в глазах.\nКо мне подсела с лаской,\nМне руку подала,\nИ что-то ей хотелось\nСказать, но не могла.\nНа что твоя мне ласка,\nНа что мне твой привет?\nЛюбви, любви хочу я...\nЛюбви-то мне и нет.\nИщи, кто хочет, в море\nБогатых янтарей...\nА мне - мое колечко\nС надеждою моей."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6086, "fields": {"themes": [],"author": "Михаил Зенкевич","date_from": "1942","text": "Пасхальной ночью\nу двух проталин\nДва трупа очнулись\nи тихо привстали.\nДвое убитых\nзимою в боях,\nДвое отрытых\nвесною в снегах.\nИ долго молчали\nи слушали оба\nВ тревожной печали\nостывшей злобы.\n«Christ ist erstanden!» * —\nсказал один,\nПоняв неустанный\nшорох льдин.\n«Христос воскресе!» —\nдругой ответил,\nПочуяв над лесом\nапрельский ветер.\nИ как под обстрелом\nза огоньком,\nДруг к другу несмело\nпробрались ползком,\nИ троекратно\nоблобызались,\nИ невозвратно\nс весною расстались,\nИ вновь онемело,\nкак трупы, легли\nНа талое тело\nвоскресшей земли...\nМеталлом визжало,\nвзметалось пламя:\nЖивые сражались,\nчтоб стать мертвецами.\n* «Христос воскрес!» (нем.).","name": "У двух проталин","date_to": "1942"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6087, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Грибоедов","date_from": "1822","text": "У Фамусова в доме парадные сени; большая лестница из второго жилья *, к\nкоторой примыкают многие побочные из антресолей; внизу справа (от\nдействующих лиц) выход на крыльцо и швейцарская ложа; слева, на одном же\nплане, комната Молчалина. Ночь. Слабое освещение. Лакеи иные суетятся, иные\nспят в ожидании господ своих.\nЯВЛЕНИЕ 1\nГрафиня бабушка, Графиня внучка, впереди их лакей.\nЛакей\nГрафини Хрюминой карета!\nГрафиня внучка (покуда ее укутывают)\nНу бал! Ну Фамусов! умел гостей назвать!\nКакие-то уроды с того света,\nИ не с кем говорить, и не с кем танцевать.\nГрафиня бабушка\nПоетем, матушка, мне, прафо, не под силу,\nКогда-нибуть я с пала та в могилу.\n(Обе уезжают.)\nЯВЛЕНИЕ 2\nПлатон Михайлович и Нaталья Дмитриевна. Один лакей около их хлопочет,\nдругой у подъезда кричит:\nКарета Горича!\nНаталья Дмитриевна\nМой ангел, жизнь моя,\nБесценный, душечка, Попошь, что так уныло?\n(Целует мужа в лоб.)\nПризнайся, весело у Фамусовых было.\nПлатон Михайлович\nНаташа-матушка, дремлю на балах я,\nДо них смертельный неохотник,\nА не противлюсь, твой работник,\nДежурю за полночь, подчас\nТебе в угодность, как ни грустно,\nПускаюсь по команде в пляс.\nНаталья Дмитриевна\nТы притворяешься, и очень неискусно;\nОхота смертная прослыть за старика.\n(Уходит с лакеем.)\nПлатон Михайлович (хладнокровно)\nБал вещь хорошая, неволя-то горька;\nИ кто жениться нас неволит!\nВедь сказано ж, иному на роду...\nЛакей (с крыльца)\nВ карете барыня-с, и гневаться изволит.\nПлатон Михайлович (со вздохом)\nИду, иду.\n(Уезжает.)\nЯВЛЕНИЕ 3\nЧацкий и лакей его впереди.\nЧацкий\nКричи, чтобы скорее подавали.\n(Лакей уходит.)\nНу вот и день прошел, и с ним\nВсе призраки, весь чад и дым\nНадежд, которые мне душу наполняли.\nЧего я ждал? что думал здесь найти?\nГде прелесть эта встреч? участье в ком живое?\nКрик! радость! обнялись! - Пустое.\nВ повозке так-то на пути\nНеобозримою равниной, сидя праздно,\nВсе что-то видно впереди\nСветло, сине, разнообразно;\nИ едешь час, и два, день целый; вот резво\nДомчались к отдыху; ночлег: куда ни взглянешь,\nВсе та же гладь, и степь, и пусто и мертво...\nДосадно, мочи нет, чем больше думать станешь.\n(Лакей возвращается.)\nГотово?\nЛакей\nКучера-с нигде, вишь, не найдут.\nЧацкий\nПошел, ищи, не ночевать же тут.\n(Лакей опять уходит.)\nЯВЛЕНИЕ 4\nЧацкий, Репетилов (вбегает с крыльца, при самом входе падает со всех\nног и поспешно оправляется).\nРепетилов\nТьфу! оплошал. - Ах, мой Создатель!\nДай протереть глаза; откудова? приятель!..\nСердечный друг! Любезный друг! Mon cher! *\nВот фарсы * мне как часто были петы,\nЧто пустомеля я, что глуп, что суевер,\nЧто у меня на все предчувствия, приметы;\nСейчас... растолковать прошу,\nКак будто знал, сюда спешу,\nХвать, об порог задел ногою\nИ растянулся во весь рост.\nПожалуй, смейся надо мною,\nЧто Репетилов врет, что Репетилов прост,\nА у меня к тебе влеченье, род недуга,\nЛюбовь какая-то и страсть,\nГотов я душу прозакласть,\nЧто в мире не найдешь себе такого друга,\nТакого верного, ей-ей;\nПускай лишусь жены, детей,\nОставлен буду целым светом,\nПускай умру на месте этом,\nДа разразит меня Господь...\nЧацкий\nДа полно вздор молоть.\nРепетилов\nНе любишь ты меня, естественное дело:\nС другими я и так и сяк,\nС тобою говорю несмело,\nЯ жалок, я смешон, я неуч, я дурак.\nЧацкий\nВот странное уничиженье!\nРепетилов\nРугай меня, я сам кляну свое рожденье,\nКогда подумаю, как время убивал!\nСкажи, который час?\nЧацкий\nЧас ехать спать ложиться;\nКоли явился ты на бал,\nТак можешь воротиться.\nРепетилов\nЧто бал? братец, где мы всю ночь до бела дня,\nВ приличьях скованы, не вырвемся из ига,\nЧитал ли ты? есть книга...\nЧацкий\nА ты читал? задача для меня,\nТы Репетилов ли?\nРепетилов\nЗови меня вандалом: *\nЯ это имя заслужил.\nЛюдьми пустыми дорожил!\nСам бредил целый век обедом или балом!\nОб детях забывал! обманывал жену!\nИграл! проигрывал! в опеку взят указом! *\nТанцовщицу держал! и не одну:\nТрех разом!\nПил мертвую! не спал ночей по девяти!\nВсе отвергал: законы! совесть! веру!\nЧацкий\nПослушай! ври, да знай же меру;\nЕсть от чего в отчаянье придти.\nРепетилов\nПоздравь меня, теперь с людьми я знаюсь\nС умнейшими!! - всю ночь не рыщу напролет.\nЧацкий\nВот нынче, например?\nРепетилов\nЧто ночь одна, - не в счет,\nЗато спроси, где был?\nЧацкий\nИ сам я догадаюсь.\nЧай, в клубе?\nРепетилов\nВ Английском. Чтоб исповедь начать:\nИз шумного я заседанья.\nПожало-ста молчи, я слово дал молчать;\nУ нас есть общество, и тайные собранья\nПо четвергам. Секретнейший союз...\nЧацкий\nАх! я, братец, боюсь.\nКак? в клубе?\nРепетилов\nИменно.\nЧацкий\nВот меры чрезвычайны,\nЧтоб взашеи прогнать и вас, и ваши тайны.\nРепетилов\nНапрасно страх тебя берет,\nВслух, громко говорим, никто не разберет.\nЯ сам, как схватятся о камерах, присяжных, *\nО Бейроне *, ну о матерьях * важных,\nЧастенько слушаю, не разжимая губ;\nМне не под силу, брат, и чувствую, что глуп.\nAx! Alexandre! у нас тебя недоставало;\nПослушай, миленький, потешь меня хоть мало;\nПоедем-ка сейчас; мы, благо, на ходу;\nС какими я тебя сведу\nЛюдьми!!... Уж на меня нисколько не похожи!\nЧто за люди, mon cher! Сок умной молодежи!\nЧацкий\nБог с ними и с тобой. Куда я поскачу?\nЗачем? в глухую ночь? Домой, я спать хочу.\nРепетилов\nЭ! брось! кто нынче спит? Ну полно, без прелюдий *\nРешись, а мы!.. у нас... решительные люди,\nГорячих дюжина голов!\nКричим - подумаешь, что сотни голосов!..\nЧацкий\nДа из чего беснуетесь вы столько?\nРепетилов\nШумим, братец, шумим!\nЧацкий\nШумите вы? и только?\nРепетилов\nНе место объяснять теперь и недосуг,\nНо государственное дело:\nОно, вот видишь, не созрело,\nНельзя же вдруг.\nЧто за люди! mon cher! Без дальних я историй\nСкажу тебе: во-первых, князь Григорий!!\nЧудак единственный! нас со смеху морит!\nВек с англичанами, вся английская складка,\nИ так же он сквозь зубы говорит,\nИ так же коротко обстрижен для порядка.\nТы не знаком? о! познакомься с ним.\nДругой - Воркулов Евдоким;\nТы не слыхал, как он поет? о! диво!\nПослушай, милый, особливо\nЕсть у него любимое одно:\n\"А! нон лашьяр ми, но, но, но\". *\nЕще у нас два брата:\nЛевон и Боринька, чудесные ребята!\nОб них не знаешь что сказать;\nНо если гения прикажете назвать:\nУдушьев Ипполит Маркелыч!!!\nТы сочинения его\nЧитал ли что-нибудь? хоть мелочь?\nПрочти, братец, да он не пишет ничего;\nВот эдаких людей бы сечь-то,\nИ приговаривать: писать, писать, писать;\nВ журналах можешь ты, однако, отыскать\nЕго отрывок, взгляд и нечто.\nОб чем бишь нечто? - обо всем;\nВсе знает, мы его на черный день пасем.\nНо голова у нас, какой в России нету,\nНе надо называть, узнаешь по портрету:\nНочной разбойник, дуэлист,\nВ Камчатку сослан был, вернулся алеутом,\nИ крепко на руку нечист;\nДа умный человек не может быть не плутом.\nКогда ж об честности высокой говорит,\nКаким-то демоном внушаем:\nГлаза в крови, лицо горит,\nСам плачет, и мы все рыдаем.\nВот люди, есть ли им подобные? Навряд...\nНу, между ими я, конечно, зауряд *,\nНемножко поотстал, ленив, подумать ужас!\nОднако ж я, когда, умишком понатужась,\nЗасяду, часу не сижу,\nИ как-то невзначай, вдруг каламбур * рожу.\nДругие у меня мысль эту же подцепят\nИ вшестером, глядь, водевильчик * слепят,\nДругие шестеро на музыку кладут,\nДругие хлопают, когда его дают.\nБрат, смейся, а что любо, любо:\nСпособностями Бог меня не наградил,\nДал сердце доброе, вот чем я людям мил,\nСовру - простят...\nЛакей (у подъезда)\nКарета Скалозуба!\nРепетилов\nЧья?\nЯВЛЕНИЕ 5\nТе же и Скалозуб, спускается с лестницы.\nРепетилов (к нему навстречу)\nАх! Скалозуб, душа моя,\nПостой, куда же? сделай дружбу.\n(Душит его в объятиях.)\nЧацкий\nКуда деваться мне от них!\n(Входит в швейцарскую.)\nРепетилов (Скалозубу)\nСлух об тебе давно затих,\nСказали, что ты в полк отправился на службу.\nЗнакомы вы?\n(Ищет Чацкого глазами)\nУпрямец! ускакал!\nНет нужды, я тебя нечаянно сыскал,\nИ просим-ка со мной, сейчас без отговорок:\nУ князь-Григория теперь народу тьма,\nУвидишь, человек нас сорок,\nФу! сколько, братец, там ума!\nВсю ночь толкуют, не наскучат,\nВо-первых, напоят шампанским на убой,\nА во-вторых, таким вещам научат,\nКаких, конечно, нам не выдумать с тобой.\nСкалозуб\nИзбавь. Ученостью меня не обморочишь,\nСкликай других, а если хочешь,\nЯ князь-Григорию и вам\nФельдфебеля в Волтеры дам,\nОн в три шеренги вас построит,\nА пикните, так мигом успокоит.\nРепетилов\nВсе служба на уме! Mon cher, гляди сюда:\nИ я в чины бы лез, да неудачи встретил,\nКак, может быть, никто и никогда;\nПо статской я служил, тогда\nБарон фон Клоц в министры метил,\nА я -\nК нему в зятья.\nШел напрямик без дальней думы,\nС его женой и с ним пускался в реверси, *\nЕму и ей какие суммы\nСпустил, что Боже упаси!\nОн на Фонтанке * жил, я возле дом построил,\nС колоннами! огромный! сколько стоил!\nЖенился наконец на дочери его,\nПриданого взял - шиш, по службе - ничего.\nТесть немец, а что проку?\nБоялся, видишь, он упреку\nЗа слабость будто бы к родне!\nБоялся, прах его возьми, да легче ль мне?\nСекретари его все хамы, все продажны,\nЛюдишки, пишущая тварь,\nВсе вышли в знать, все нынче важны,\nГляди-ка в адрес-календарь. *\nТьфу! служба и чины, кресты - души мытарства;\nЛахмотьев Алексей чудесно говорит,\nЧто радикальные потребны тут лекарства,\nЖелудок дольше не варит.\n(Останавливается, увидя, что Загорецкий заступил место Скалозуба,\nкоторый покудова уехал.)\nЯВЛЕНИЕ 6\nРепетилов, Загорецкий.\nЗагорецкий\nИзвольте продолжать, вам искренно признаюсь,\nТакой же я, как вы, ужасный либерал!\nИ от того, что прям и смело объясняюсь,\nКуда как много потерял!..\nРепетилов (с досадой)\nВсе врознь, не говоря ни слова;\nЧуть из виду один, гляди уж нет другого.\nБыл Чацкий, вдруг исчез, потом и Скалозуб.\nЗагорецкий\nКак думаете вы об Чацком?\nРепетилов\nОн не глуп,\nСейчас столкнулись мы, тут всякие турусы, *\nИ дельный разговор зашел про водевиль.\nДа! водевиль есть вещь, а прочее все гиль. *\nМы с ним... у нас... одни и те же вкусы.\nЗагорецкий\nА вы заметили, что он\nВ уме сурьезно поврежден?\nРепетилов\nКакая чепуха!\nЗагорецкий\nОб нем все этой веры.\nРепетилов\nВранье.\nЗагорецкий\nСпросите всех!\nРепетилов\nХимеры. *\nЗагорецкий\nА кстати, вот князь Петр Ильич,\nКнягиня и с княжнами.\nРепетилов\nДичь.\nЯВЛЕНИЕ 7\nРепетилов, Загорецкий, Князь и Княгиня с шестью дочерями; немного\nпогодя Хлестова спускается с парадной лестницы. Молчалин ведет ее под руку.\nЛакеи в суетах.\nЗагорецкий\nКняжны, пожалуйте, скажите ваше мненье,\nБезумный Чацкий или нет?\n1-я княжна\nКакое ж в этом есть сомненье?\n2-я княжна\nПро это знает целый свет.\n3-я княжна\nДрянские, Хворовы, Варлянские, Скачковы.\n4-я княжна\nАх! вести старые, кому они новы?\n5-я княжна\nКто сомневается?\nЗагорецкий\nДа вот не верит...\n6-я княжна\nВы!\nВсе вместе\nМсье Репетилов! Вы! Мсье Репетилов! что вы!\nДа как вы! Можно ль против всех!\nДа почему вы? стыд и смех.\nРепетилов (затыкает себе уши)\nПростите, я не знал, что это слишком гласно.\nКнягиня\nЕще не гласно бы, с ним говорить опасно,\nДавно бы запереть пора.\nПослушать, так его мизинец\nУмнее всех, и даже князь-Петра!\nЯ думаю, он просто якобинец, *\nВаш Чацкий!!! Едемте. Князь, ты везти бы мог\nКатишь или Зизи, мы сядем в шестиместной.\nХлестова (с лестницы)\nКнягиня, карточный должок.\nКнягиня\nЗа мною, матушка.\nВсе (друг к другу)\nПрощайте.\n(Княжеская фамилия * уезжает, и Загорецкий тоже.)\nЯВЛЕНИЕ 8\nРепетилов, Хлестова, Молчалин.\nРепетилов\nЦарь небесный!\nАмфиса Ниловна! Ах! Чацкий! бедный! вот!\nЧто наш высокий ум! и тысяча забот!\nСкажите, из чего на свете мы хлопочем!\nХлестова\nТак Бог ему судил; а впрочем,\nПолечат, вылечат авось;\nА ты, мой батюшка, неисцелим, хоть брось.\nИзволил вовремя явиться! -\nМолчалин, вон чуланчик твой,\nНе нужны проводы; поди, Господь с тобой.\n(Молчалин уходит к себе в комнату.)\nПрощайте, батюшка; пора перебеситься.\n(Уезжает.)\nЯВЛЕНИЕ 9\nРепетилов со своим лакеем.\nРепетилов\nКуда теперь направить путь?\nА дело уж идет к рассвету.\nПоди, сажай меня в карету,\nВези куда-нибудь.\n(Уезжает.)\nЯВЛЕНИЕ 10\nПоследняя лампа гаснет.\nЧацкий (выходит из швейцарской)\nЧто это? слышал ли моими я ушами!\nНе смех, а явно злость. Какими чудесами?\nЧерез какое колдовство\nНелепость обо мне все в голос повторяют!\nИ для иных как словно торжество,\nДругие будто сострадают...\nО! если б кто в людей проник:\nЧто хуже в них? душа или язык?\nЧье это сочиненье!\nПоверили глупцы, другим передают,\nСтарухи вмиг тревогу бьют -\nИ вот общественное мненье!\nИ вот та родина... Нет, в нынешний приезд,\nЯ вижу, что она мне скоро надоест.\nА Софья знает ли? - Конечно, рассказали,\nОна не то, чтобы мне именно во вред\nПотешилась, и правда или нет -\nЕй все равно, другой ли, я ли,\nНикем по совести она не дорожит.\nНо этот обморок, беспамятство откуда?? -\nНерв избалованность, причуда, -\nВозбудит малость их, и малость утишит, -\nЯ признаком почел живых страстей. - Ни крошки:\nОна конечно бы лишилась так же сил,\nКогда бы кто-нибудь ступил\nНа хвост собачки или кошки.\nСофия (над лестницей во втором этаже, со свечкою)\nМолчалин, вы?\n(Поспешно опять дверь припирает.)\nЧацкий\nОна! она сама!\nАх! голова горит, вся кровь моя в волненьи.\nЯвилась! нет ее! неужели в виденьи?\nНе впрямь ли я сошел с ума?\nК необычайности я точно приготовлен;\nНо не виденье тут, свиданья час условлен.\nК чему обманывать себя мне самого?\nЗвала Молчалина, вот комната его.\nЛакей его (с крыльца)\nКаре...\nЧацкий\nСс!\n(Выталкивает его вон.)\nБуду здесь, и не смыкаю глазу,\nХоть до утра. Уж коли горе пить,\nТак лучше сразу,\nЧем медлить, - а беды медленьем не избыть.\nДверь отворяется.\n(Прячется за колонну.)\nЯВЛЕНИЕ 11\nЧацкий спрятан, Лиза со свечкой.\nЛиза\nАх! мочи нет! робею.\nВ пустые сени! в ночь! боишься домовых,\nБоишься и людей живых.\nМучительница-барышня, Бог с нею,\nИ Чацкий, как бельмо в глазу;\nВишь, показался ей он где-то здесь внизу.\n(Осматривается.)\nДа! как же! по сеням бродить ему охота!\nОн, чай, давно уж за ворота,\nЛюбовь на завтра поберег,\nДомой, и спать залег.\nОднако велено к сердечному толкнуться.\n(Стучится к Молчалину.)\nПослушайте-с. Извольте-ка проснуться.\nВас кличет барышня, вас барышня зовет.\nДа поскорей, чтоб не застали.\nЯВЛЕНИЕ 12\nЧацкий за колонною, Лиза, Молчалин (потягивается и зевает), София\n(крадется сверху).\nЛиза\nВы, сударь, камень, сударь, лед.\nМолчалин\nАх! Лизанька, ты от себя ли?\nЛиза\nОт барышни-с.\nМолчалин\nКто б отгадал,\nЧто в этих щечках, в этих жилках\nЛюбви еще румянец не играл!\nОхота быть тебе лишь только на посылках?\nЛиза\nА вам, искателям невест,\nНе нежиться и не зевать бы;\nПригож и мил, кто не доест\nИ не доспит до свадьбы.\nМолчалин\nКакая свадьба? с кем?\nЛиза\nА с барышней?\nМолчалин\nПоди,\nНадежды много впереди,\nБез свадьбы время проволочим.\nЛиза\nЧто вы, сударь! да мы кого ж\nСебе в мужья другого прочим?\nМолчалин\nНе знаю. А меня так разбирает дрожь,\nИ при одной я мысли трушу,\nЧто Павел Афанасьич раз\nКогда-нибудь поймает нас,\nРазгонит, проклянет!.. Да что? открыть ли душу?\nЯ в Софье Павловне не вижу ничего\nЗавидного. Дай Бог ей век прожить богато,\nЛюбила Чацкого когда-то,\nМеня разлюбит, как его.\nМой ангельчик, желал бы вполовину\nК ней то же чувствовать, что чувствую к тебе;\nДа нет, как ни твержу себе,\nГотовлюсь нежным быть, а свижусь - и простыну.\nСофия (в сторону)\nКакие низости!\nЧацкий (за колонною)\nПодлец!\nЛиза\nИ вам не совестно?\nМолчалин\nМне завещал отец:\nВо-первых, угождать всем людям без изъятья -\nХозяину, где доведется жить,\nНачальнику, с кем буду я служить,\nСлуге его, который чистит платья,\nШвейцару, дворнику, для избежанья зла,\nСобаке дворника, чтоб ласкова была.\nЛиза\nСказать, сударь, у вас огромная опека!\nМолчалин\nИ вот любовника я принимаю вид\nВ угодность дочери такого человека...\nЛиза\nКоторый кормит и поит,\nА иногда и чином подарит?\nПойдемте же, довольно толковали.\nМолчалин\nПойдем любовь делить плачевной нашей крали.\nДай обниму тебя от сердца полноты.\n(Лиза не дается.)\nЗачем она не ты!\n(Хочет идти, София не пускает.)\nСофия (почти шепотом; вся сцена вполголоса)\nНейдите далее, наслушалась я много,\nУжасный человек! себя я, стен стыжусь.\nМолчалин\nКак! Софья Павловна...\nСофия\nНи слова, ради Бога,\nМолчите, я на все решусь.\nМолчалин (бросается на колена, София отталкивает его)\nАх! вспомните! не гневайтеся, взгляньте!..\nСофия\nНе помню ничего, не докучайте мне.\nВоспоминания! как острый нож оне.\nМолчалин (ползает у ног ее)\nПомилуйте...\nСофия\nНе подличайте, встаньте.\nОтвета не хочу, я знаю ваш ответ,\nСолжете...\nМолчалин\nСделайте мне милость...\nСофия\nНет. Нет. Нет.\nМолчалин\nШутил, и не сказал я ничего окроме...\nСофия\nОтстаньте, говорю, сейчас,\nЯ криком разбужу всех в доме\nИ погублю себя и вас.\n(Молчалин встает.)\nЯ с этих пор вас будто не знавала.\nУпреков, жалоб, слез моих\nНе смейте ожидать, не стоите вы их;\nНо чтобы в доме здесь заря вас не застала.\nЧтоб никогда об вас я больше не слыхала.\nМолчалин\nКак вы прикажете.\nСофия\nИначе расскажу\nВсю правду батюшке, с досады.\nВы знаете, что я собой не дорожу.\nПодите. - Стойте, будьте рады,\nЧто при свиданиях со мной в ночной тиши\nДержались более вы робости во нраве,\nЧем даже днем, и при людях, и въяве;\nВ вас меньше дерзости, чем кривизны души.\nСама довольна тем, что ночью все узнала:\nНет укоряющих свидетелей в глазах,\nКак давиче, когда я в обморок упала,\nЗдесь Чацкий был...\nЧацкий (бросается между ними)\nОн здесь, притворщица!\nЛиза и София\nAx! Ax!\n(Лиза свечку роняет с испугу; Молчалин скрывается к себе в комнату.)\nЯВЛЕНИЕ 13\nТе жe, кроме Молчалина.\nЧацкий\nСкорее в обморок, теперь оно в порядке,\nВажнее давишной причина есть тому,\nВот наконец решение загадке!\nВот я пожертвован кому!\nНе знаю, как в себе я бешенство умерил!\nГлядел, и видел, и не верил!\nА милый, для кого забыт\nИ прежний друг, и женский страх и стыд, -\nЗа двери прячется, боится быть в ответе.\nАх! как игру судьбы постичь?\nЛюдей с душой гонительница, бич! -\nМолчалины блаженствуют на свете!\nСофия (вся в слезах)\nНе продолжайте, я виню себя кругом.\nНо кто бы думать мог, чтоб был он так коварен!\nЛиза\nСтук! шум! ах! Боже мой! сюда бежит весь дом.\nВаш батюшка вот будет благодарен.\nЯВЛЕНИЕ 14\nЧацкий, София, Лиза, Фамусов, толпа слуг со свечами.\nФамусов\nСюда! за мной! скорей! скорей!\nСвечей побольше, фонарей!\nГде домовые? Ба! знакомые все лица!\nДочь, Софья Павловна! страмница!\nБесстыдница! где! с кем! Ни дать, ни взять она,\nКак мать ее, покойница жена.\nБывало, я с дражайшей половиной\nЧуть врознь - уж где-нибудь с мужчиной!\nПобойся Бога, как? чем он тебя прельстил?\nСама его безумным называла!\nНет! глупость на меня и слепота напала!\nВсе это заговор, и в заговоре был\nОн сам, и гости все. За что я так наказан!..\nЧацкий (Софии)\nТак этим вымыслом я вам еще обязан?\nФамусов\nБрат, не финти, не дамся я в обман,\nХоть подеретесь, не поверю.\nТы, Филька, ты прямой чурбан,\nВ швейцары произвел ленивую тетерю,\nНе знает ни про что, не чует ничего.\nГде был? куда ты вышел?\nСеней не запер для чего?\nИ как не досмотрел? и как ты не дослышал?\nВ работу вас, на поселенье вас: *\nЗа грош продать меня готовы.\nТы, быстроглазая, все от твоих проказ;\nВот он, Кузнецкий мост, наряды и обновы;\nТам выучилась ты любовников сводить,\nПостой же, я тебя исправлю:\nИзволь-ка в избу, марш, за птицами ходить;\nДа и тебя, мой друг, я, дочка, не оставлю,\nЕще дни два терпение возьми:\nНе быть тебе в Москве, не жить тебе с людьми;\nПодалее от этих хватов,\nВ деревню, к тетке, в глушь, в Саратов,\nТам будешь горе горевать,\nЗа пяльцами сидеть, за святцами * зевать.\nА вас, сударь, прошу я толком\nТуда не жаловать ни прямо, ни проселком;\nИ ваша такова последняя черта,\nЧто, чай, ко всякому дверь будет заперта:\nЯ постараюсь, я, в набат я приударю,\nПо городу всему наделаю хлопот\nИ оглашу во весь народ:\nВ Сенат подам, министрам, государю.\nЧацкий (после некоторого молчания)\nНе образумлюсь... виноват,\nИ слушаю, не понимаю,\nКак будто все еще мне объяснить хотят.\nРастерян мыслями... чего-то ожидаю.\n(С жаром.)\nСлепец! я в ком искал награду всех трудов!\nСпешил!.. летел! дрожал! вот счастье, думал, близко.\nПред кем я давиче так страстно и так низко\nБыл расточитель нежных слов!\nА вы! о Боже мой! кого себе избрали?\nКогда подумаю, кого вы предпочли!\nЗачем меня надеждой завлекли?\nЗачем мне прямо не сказали,\nЧто все прошедшее вы обратили в смех?!\nЧто память даже вам постыла\nТех чувств, в обоих нас движений сердца тех,\nКоторые во мне ни даль не охладила,\nНи развлечения, ни перемена мест.\nДышал, и ими жил, был занят беспрерывно!\nСказали бы, что вам внезапный мой приезд,\nМой вид, мои слова, поступки - все противно, -\nЯ с вами тотчас бы сношения пресек\nИ перед тем, как навсегда расстаться,\nНе стал бы очень добираться,\nКто этот вам любезный человек?..\n(Насмешливо.)\nВы помиритесь с ним, по размышленьи зрелом.\nСебя крушить, и для чего!\nПодумайте, всегда вы можете его\nБеречь, и пеленать, и спосылать за делом.\nМуж-мальчик, муж-слуга, из жениных пажей - *\nВысокий идеал московских всех мужей. -\nДовольно!.. с вами я горжусь моим разрывом.\nА вы, сударь отец, вы, страстные к чинам:\nЖелаю вам дремать в неведеньи счастливом,\nЯ сватаньем моим не угрожаю вам.\nДругой найдется, благонравный,\nНизкопоклонник и делец,\nДостоинствами, наконец,\nОн будущему тестю равный.\nТак! отрезвился я сполна,\nМечтанья с глаз долой - и спала пелена;\nТеперь не худо б было сряду\nНа дочь и на отца\nИ на любовника-глупца,\nИ на весь мир излить всю желчь и всю досаду.\nС кем был! Куда меня закинула судьба!\nВсе гонят! все клянут! Мучителей толпа,\nВ любви предателей, в вражде неутомимых,\nРассказчиков неукротимых,\nНескладных умников, лукавых простяков,\nСтарух зловещих, стариков,\nДряхлеющих над выдумками, вздором, -\nБезумным вы меня прославили всем хором.\nВы правы: из огня тот выйдет невредим,\nКто с вами день пробыть успеет,\nПодышит воздухом одним,\nИ в нем рассудок уцелеет.\nВон из Москвы! сюда я больше не ездок.\nБегу, не оглянусь, пойду искать по свету,\nГде оскорбленному есть чувству уголок!..\nКарету мне, карету!\n(Уезжает.)\nЯВЛЕНИЕ 15\nКроме Чацкого\nФамусов\nНу что? не видишь ты, что он с ума сошел?\nСкажи сурьезно:\nБезумный! что он тут за чепуху молол!\nНизкопоклонник! тесть! и про Москву так грозно!\nА ты меня решилась уморить?\nМоя судьба еще ли не плачевна?\nАх! Боже мой! что станет говорить\nКнягиня Марья Алексевна!","name": "Горе от ума. Действие 4","date_to": "1824"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6088, "fields": {"themes": [],"author": "Ирина Одоевцева","text": "Все снится мне прибой\nИ крылья белых птиц,\nВолшебно-голубой\nВесенний Биарриц.\nИ как обрывок сна,\nСлучайной встречи вздор,\nХолодный, как волна,\nВлюбленный, синий взор.","name": "Все снится мне прибой..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6089, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1920","text": "Мне Тифлис горбатый снится,\nСазандарей стон звенит,\nНа мосту народ толпится,\nВся ковровая столица,\nА внизу Кура шумит.\nНад Курою есть духаны,\nГде вино и милый плов,\nИ духанщик там румяный\nПодает гостям стаканы\nИ служить тебе готов.\nКахетинское густое\nХорошо в подвале пить,—\nТам в прохладе, там в покое\nПейте вдоволь, пейте двое,—\nОдному не надо пить!\nВ самом маленьком духане\nТы обманщика найдешь,\nЕсли спросишь «Телиане» —\nПоплывет Тифлис в тумане,\nТы в бутылке поплывешь.\nЧеловек бывает старым,\nА барашек молодым,\nИ под месяцем поджарым\nС розоватым винным паром\nПолетит шашлычный дым...","name": "Мне Тифлис горбатый снится...","date_to": "1927"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6090, "fields": {"themes": [],"author": "Новелла Матвеева","date_from": "1993","text": "Мы вам «обещали» (по вашему мненью)\n«Стихами — так много! А где выполненье?\nГде в сущее взнос долгожданный?»\nНо мы не рабы. Ни в каком смысле слова.\nИ мы вам не можем таскать (за «здорово\nЖивёшь») из огня каштаны.\nОстаться в веках обещал Гораций\nИ выполнил. Но не обязан стараться\nСвой Памятник несть на спине вам.\nВ СТИХАХ — обещанье и есть выполненье,\nКогда в них — Призванье. Когда в них — волненье,\nБорение спазма с напевом,\nИ смех,\nОпаляемый гневом.","name": "Чего же боле?","date_to": "1993"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6091, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1926","text": "Бежала\nМексика\nот буферов\nгорящим,\nсияющим бредом.\nИ вот\nпод мостом\nрека или ров,\nделящая\nдва Ларедо.\nТам доблести —\nскачут,\nконя загоня,\nв пятак\nпопадают\nиз кольта,\nи скачет конь,\nи брюхо коня\nо колкий кактус исколото.\nА здесь\nжелезо —\nне расшатать!\nНи воли,\nни жизни,\nни нерва вам!\nИ сразу\nрябит\nтюрьма решета\nвам\nдля знакомства\nдля первого.\nПо рельсам\nпоезд сыпет,\nпод рельсой\nшпалы сыпятся.\nИ гладью\nМиссисипи\nпод нами миссисипится.\nПо бокам\nпоезда\nне устанут сновать:\nили хвост мелькнет,\nили нос.\nНа боках поездных\nстрановеют слова:\n«Сан-Луис»,\n«Мичиган»,\n«Иллинойс»!\nДальше, поезд,\nогнями расцвеченный!\nЛез,\nобгоняет,\nхрапит.\nВ Нью-Йорк несется\n«Твенти сенчери\nэкспресс».\nКурьерский!\nРапид!\nКругом дома,\nв этажи затеряв\nпутей\nи проволок множь.\nТеряй шапчонку,\nглаза задеря,\nвсе равно —\nничего не поймешь!","name": "Мексика - Нью-Йорк","date_to": "1926"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6092, "fields": {"themes": [],"author": "Расул Гамзатов","text": "Мне кажется порою, что солдаты,\nС кровавых не пришедшие полей,\nНе в землю эту полегли когда-то,\nА превратились в белых журавлей.\nОни до сей поры с времен тех дальних\nЛетят и подают нам голоса.\nНе потому ль так часто и печально\nМы замолкаем, глядя в небеса?\nСегодня, предвечернею порою,\nЯ вижу, как в тумане журавли\nЛетят своим определенным строем,\nКак по полям людьми они брели.\nОни летят, свершают путь свой длинный\nИ выкликают чьи-то имена.\nНе потому ли с кличем журавлиным\nОт века речь аварская сходна?\nЛетит, летит по небу клин усталый -\nЛетит в тумане на исходе дня,\nИ в том строю есть промежуток малый -\nБыть может, это место для меня!\nНастанет день, и с журавлиной стаей\nЯ поплыву в такой же сизой мгле,\nИз-под небес по-птичьи окликая\nВсех вас, кого оставил на земле.","name": "Журавли"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6093, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","text": "О, город родимый!\nПриморская улица,\nгде я вырастал\nбосяком голоштанным,\nгде ночью\nодним фонарем караулятся\nдома и акации,\nсны и каштаны.\nО, детство,\nбегущее в памяти промельком!\nВ огне камелька\nоткипевший кофейник...\nО, тихо качающиеся\nза домиком\nпрохладные пальмы\nкофейни!\nВойдите!\nИ там,\nгде, столетье не белены,\nвисят потолки,\nтабаками продымленные,\nиграют в очко\nхудощавые эллины,\nжестикулируют\nчерные римляне...\nВы можете встретить\nв углу Аристотеля,\nиграющего\nв домино с Демосфеном.\nОни свою мудрость\nдавненько растратили\nпо битвам,\nпо книгам,\nпо сценам...\nВы можете встретить\nза чашкою \"черного\" -\nглаза Архимеда,\nвступить в разговоры:\n- Ну как, многодумный,\nземля перевернута?\nЧто?\nНайдена точка опоры?\nТоскливый скрипач\nсмычком обрабатывает\nна плачущей скрипке\nглухое анданте,\nи часто -\nстарухой,\nкрючкастой,\nгорбатою,\nв дверях появляется\nДанте...\nДела у поэта\nне так ослепительны\n(друг дома Виргилий\nувез Беатриче)...\nОн перцем торгует\nв базарной обители,\nзабыты\nсонеты и притчи...\nНо чудится - вот-вот\nнавяжется тема,\nа мысль налетит\nна другую - погонщица,-\nза чашкою кофе\nначнется поэма,\nза чашкою кофе\nокончится...\nКостяшками игр\nскликаются столики;\nкрива\nпотолка дымовая парабола.\nСкрипач на подмостках\nтрясется от коликов;\nФилософы шепчут:\n- Какая пора была!..\nО, детство,\nбегущее в памяти промельком!\nВ огне камелька\nоткипевший кофейник...\nО, тихо качающиеся\nза домиком\nпрохладные пальмы\nкофейни.\nСтоят и не валятся\nдымные,\nстарые\nлачуги,\nкоторым свалиться пристало...\nА люди восходят\nи сходят, усталые,-\nо, жизнь! -\nс твоего пьедестала!","name": "В черноморской кофейне"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6094, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Полежаев","date_from": "1831","text": "Там, где свистящие картечи\nМетала бранная гроза,\nЛежит в пыли, на поле сечи,\nВ три грани черная коса.\nОна в крови и без ответа,\nНо тайный голос произнес:\n«Булат, противник Магомета,\nМеня с главы девичьей снес!\nГордясь красой неприхотливой,\nВ родной свободной стороне\nЧело невинности стыдливой\nВладело мною в тишине.\nЕще за час до грозной битвы\nС врагом отечественных гор\nПылал в жару святой молитвы\nЗвезды Чир-Юрта ясный взор.\nНадежда храбрых на Пророка\nОтваги буйной не спасла,\nИ я во прах веленьем рока\nСкатилась с юного чела!\nОставь меня!.. Кого лелеет\nУкрадкой нежная краса,\nТому на сердце грусть навеет\nВ три грани черная коса...»","name": "Черная коса","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6095, "fields": {"themes": [7],"author": "Иван Бунин","date_from": "1901","text": "Люблю я наш обрыв, где дикою грядою\nБелеют стены скал, смотря на дальний юг.\nГде моря синего раскинут полукруг,\nГде кажется, что мир кончается водою,\nИ дышится легко среди безбрежных вод.\nВ веселый летний день, когда на солнце блещет\nСкалистый известняк и в каждый звонкий грот\nЗеленая вода хрустальной влагой плещет,\nЛюблю я зной и ширь, и вольный небосвод,\nИ острова пустынные высоты.\nЛаскают их ветры, и волны лижут их,\nА чайки зоркие заглядывают в гроты,—\nКосятся в чуткий мрак пещер береговых\nИ вдруг, над белыми утесами взмывая,\nСверкают крыльями в просторах голубых,\nКого-то жалобно и звонко призывая.","name": "На острове","date_to": "1901"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6096, "fields": {"themes": [19,10],"author": "Корней Чуковский","text": "I\nЗлая-злая, нехорошая змея\nМолодого укусила воробья.\nЗахотел он улететь, да не мог\nИ заплакал, и упал на песок.\n(Больно воробышку, больно!)\nИ пришла к нему беззубая старуха,\nПучеглазая зелёная лягуха.\nЗа крыло она воробышка взяла\nИ больного по болоту повела.\n(Жалко воробышка, жалко!)\nИз окошка высунулся ёж:\n- Ты куда его, зелёная, ведёшь?\n- К доктору, миленький, к доктору.\n- Подожди меня, старуха, под кустом,\nМы вдвоём его скорее доведём!\nИ весь день они болотами идут,\nНа руках они воробышка несут...\nВдруг ночная наступила темнота,\nИ не видно на болоте ни куста,\n(Страшно воробышку, страшно!)\nВот и сбились они, бедные, с пути,\nИ не могут они доктора найти.\n- Не найдём мы Айболита, не найдём,\nМы во тьме без Айболита пропадём!\nВдруг откуда-то примчался светлячок,\nСвой голубенький фонарик он зажёг:\n- Вы бегите-ка за мной, мои друзья,\nЖалко-жалко мне больного воробья!\nII\nИ они побежали бегом\nЗа его голубым огоньком\nИ видят: вдали под сосной\nДомик стоит расписной,\nИ там на балконе сидит\nДобрый седой Айболит.\nОн галке крыло перевязывает\nИ кролику сказку рассказывает.\nУ входа встречает их ласковый слон\nИ к доктору тихо ведёт на балкон,\nНо плачет и стонет больной воробей.\nОн с каждой минутой слабей и слабей,\nПришла к нему смерть воробьиная.\nИ на руки доктор больного берёт,\nИ лечит больного всю ночь напролёт,\nИ лечит, и лечит всю ночь до утра,\nИ вот - поглядите!- ура! ура!-\nБольной встрепенулся, крылом шевельнул,\nЧирикнул: чик! чик!- и в окно упорхнул.\n\"Спасибо, мой друг, меня вылечил ты,\nВовек не забуду твоей доброты!\"\nА там, у порога, толпятся убогие:\nСлепые утята и белки безногие,\nХудой лягушонок с больным животом,\nРябой кукушонок с подбитым крылом\nИ зайцы, волками искусанные.\nИ лечит их доктор весь день до заката.\nИ вдруг засмеялись лесные зверята:\n\"Опять мы здоровы и веселы!\"\nИ в лес убежали играть и скакать\nИ даже спасибо забыли сказать,\nЗабыли сказать до свидания!","name": "Айболит и воробей"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6097, "fields": {"themes": [],"author": "Осип Мандельштам","date_from": "1920","text": "Здесь, на твердой площадке яхт-клуба,\nГде высокая мачта и спасательный круг,\nУ южного моря, под сенью Юга\nДеревянный пахучий строился сруб!\nЭто игра воздвигает здесь стены!\nРазве работать — не значит играть?\nПо свежим доскам широкой сцены\nКакая радость впервые шагать!\nАктер — корабельщик на палубе мира!\nИ дом актера стоит на волнах!\nНикогда, никогда не боялась лира\nТяжелого молота в братских руках!\nЧто сказал художник, сказал и работник:\n«Воистину, правда у нас одна!»\nЕдиным духом жив и плотник,\nИ поэт, вкусивший святого вина!\nА вам спасибо! И дни, и ночи\nМы строим вместе — и наш дом готов!\nПод маской суровости скрывает рабочий\nВысокую нежность грядущих веков!\nВеселые стружки пахнут морем,\nКорабль оснащен — в добрый путь!\nПлывите же вместе к грядущим зорям,\nАктер и рабочий, вам нельзя отдохнуть!","name": "Актер и рабочий","date_to": "1920"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6098, "fields": {"themes": [],"author": "Мария Петровых","date_from": "1970","text": "Слова пустые лежат, не дышат,\nСлова не знают — зачем их пишут,\nСлова без смысла, слова без цели,\nОни озябших не отогрели,\nОни голодных не накормили,—\nСлова бездушья, слова бессилья!\nОни робеют, они не смеют,\nОни не светят, они не греют\nИ лишь немеют в тоске сиротства,\nНе сознавая свое уродство.","name": "Слова пустые лежат, не дышат...","date_to": "1970"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6099, "fields": {"themes": [7],"author": "Константин Случевский","text": "«Пара гнедых» или «Ночи безумные» —\nЯркие песни полночных часов,—\nПесни такие ж, как мы, неразумные,\nС трепетом, с дрожью больных голосов!\nЧто-то в вас есть бесконечно хорошее...\nВ вас отлетевшее счастье поет...\nСловно весна подойдет под порошею,\nВ сердце — истома, в душе — ледоход!\nТайные встречи и оргии шумные,\nГрусть... неудача... пропавшие дни...\nЛюбим мы, любим вас, песни безумные:\nВаши безумия нашим сродни!","name": "Пара гнедых или Ночи безумные..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6100, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Слуцкий","text": "Мальчики кровавые в глазах.\nУ кого в глазах?\nУ окровавленных\nмальчиков,\nбезвестных и прославленных.\nМальчики у мальчиков в глазах.\nЭто начато давным-давно.\nКак давно?\nНикто не знает точно.\nТак давно,\nчто все забыли прочно,\nкак давно.\nМожет, это и не навсегда.\nМожет,\nкак-нибудь договорятся\nи печаль с тоскою растворятся,\nустранятся навсегда.\n«Миру — мир!» — всеобщий и ничей\nлозунг\nтихо утешает в горе.\nРобко —\nдаже мелом на заборе.\nТихо —\nхоть сложен из кирпичей.","name": "Миру — мир"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6101, "fields": {"themes": [7],"author": "Сергей Наровчатов","date_from": "1954","text": "Сказками я с дочкой провожаю\nКаждый день вечернюю зарю:\nКоням в стойлах гривы заплетаю,\nПерстни красным девушкам дарю.\nИ от перьев пойманной жар-птицы\nОбгорают пальцы у меня,\nА звезда во лбу у царь-девицы\nСветит ночью ярче света дня.\nНо в глаза мне дочка смотрит прямо:\n- Расскажи мне сказку поновей,\nСказку, что когда-то ты и мама\nПолюбили в юности своей.\nОх, как не люблю я просьбы эти!...\nВсе ж придется рассказать. Изволь,\nНу, так вот. Жила-была на свете\nДевочка по имени Ассоль.\nСтранная она была девчонка -\nТолько к морю направляла взгляд,\nПринимая каждую лодчонку\nЗа пунцовопарусный фрегат.\nПлатьишко - заплата на заплате.\nНо упрямо сжат был дерзкий рот;\n\"Капитан приедет на фрегате,\nИ меня с собою заберет!\"\nКак жилось девчонке этой трудно,\nЛегче даже Золушке жилось!\nНо уж как мечталось непробудно!\nА в мечтах и радости и злость.\nЗлость к подругам, к мелочным соседям,\nДля которых сказка - лишь обман,\nКто твердит: \"Вовеки не приедет\nТвой великолепный капитан\".\nЗависть не нуждалась и в ответе!..\nВетром принесло морскую соль,\nИ, ее вдохнувши, на рассвете\nВыбежала на берег Ассоль.\nМоре ноги ей расцеловало,\nА она, легко вбежав в прибой,\nДаже чаек крик перекричала,\nИ ее услышал рулевой.\nБрызги волн ей замочили юбку,\nХолоден был утренний туман...\nНо уже неслась навстречу шлюпка,\nИ стоял на шлюпке капитан.\nУ Ассоль спросил он только имя,\nИ тогда-то, ослепив глаза,\nСказка окаянная над ними\nАлые взметнула паруса!\nТак я дочку развлекаю к ночи...\nПусть про нас с усмешкой говорят,\nЧто от парусов остались клочья\nИ на камни наскочил фрегат.\nА на этих клочьях только дыры,\nДа и те, мол, выточила моль,\nЧто половиками для квартиры\nБросила их под ноги Ассоль.\nЧто, мол, капитан теперь в отставке,\nПуть его - не впрямь, а наугад...\nДочка! Мы внесем свои поправки:\nЛюди ведь неправду говорят!\nДочка отвечает: - Что за толки!\nМы рассеем их за полчаса.\nЯ сама сумею без иголки,\nСнова сшить такие паруса,\nЧто корабль сорвется сразу с мели,\nПолетит в морскую синеву...-\nТолько бы мы вместе захотели\nЭту сказку вспомнить наяву!","name": "Алые паруса","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6102, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Блок","text": "Ушла. Но гиацинты ждали,\nИ день не разбудил окна,\nИ в легких складках женской шали\nЦвела ночная тишина.\nВ косых лучах вечерней пыли,\nЯ знаю, ты придешь опять\nБлагоуханьем нильских лилий\nМеня пленять и опьянять.\nМне слабость этих рук знакома,\nИ эта шепчущая речь,\nИ стройной талии истома,\nИ матовость покатых плеч.\nНо в имени твоем - безмерность,\nИ рыжий сумрак глаз твоих\nТаит змеиную неверность\nИ ночь преданий грозовых.\nИ, миру дольнему подвластна,\nМеж всех - не знаешь ты одна,\nКаким раденьям ты причастна.\nКакою верой креплена.\nВойди, своей не зная воли,\nИ, добрая, в глаза взгляни,\nИ темным взором острой, боли\nЖивое сердце полосни.\nВползи ко мне змеей ползучей,\nВ глухую полночь оглуши,\nУстами томными замучай,\nКосою черной задуши."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6103, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Сумароков","date_from": "1770","text": "Прости, моя любезная, мой свет, прости,\nМне сказано назавтрее в поход ийти;\nНе ведомо мне то, увижусь ли с тобой,\nИн ты хотя в последний раз побудь со мной.\nПокинь тоску, иль смертный рок меня унес?\nНе плачь о мне, прекрасная, не трать ты слез.\nИмей на мысли то к отраде ты себе,\nЧто я оттоль с победою приду к тебе.\nКогда умру, умру я там с ружьем в руках,\nРазя и защищаяся, не знав, что страх;\nУслышишь ты, что я не робок в поле был,\nДрался с такой горячностью, с какой любил.\nВот трубка, пусть достанется тебе она!\nВот мой стакан, наполненный еще вина;\nДля всех своих красот ты выпей из него,\nИ будь ко мне наследницей лишь ты его.\nА если алебарду заслужу я там,\nС какой явлюся радостью к твоим глазам!\nВ подарок принесу я шиты башмаки,\nМанжеты, опахало, щегольски чулки.","date_to": "1770"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6104, "fields": {"themes": [],"author": "Юргис Балтрушайтис","text": "Пока дитя не знает речи,\nОно не говорит и лжи -\nТы взрослый, в час житейской встречи\nЯзык немного придержи...","name": "Пока дитя не знает речи..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6105, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1941","text": "Где камня слава, тепло столетий?\nЕвропа - табор. И плачут дети.\nЗемли обиды, гнездо кукушки.\nРассыпан бисер, а рядом пушки.\nИдут старухи, идут ребята,\nИдут на муки кортежи статуй,\nВздымая корни, идут деревья,\nИ видно ночью - горят кочевья.\nА дом высокий, как снег, растаял.\nПрости, Европа, родной Израиль!","name": "Где камня слава, тепло столетий?..","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6106, "fields": {"themes": [],"author": "Илья Эренбург","date_from": "1944","text": "К чему слова и что перо,\nКогда на сердце этот камень,\nКогда, как каторжник ядро,\nЯ волочу чужую память?\nЯ жил когда-то в городах,\nИ были мне живые милы,\nТеперь на тусклых пустырях\nЯ должен разрывать могилы,\nТеперь мне каждый яр знаком,\nИ каждый яр теперь мне дом.\nЯ этой женщины любимой\nКогда-то руки целовал,\nХотя, когда я был с живыми,\nЯ этой женщины не знал.\nМое дитя! Мои румяна!\nМоя несметная родня!\nЯ слышу, как из каждой ямы\nВы окликаете меня.\nМы понатужимся и встанем,\nКостями застучим - туда,\nГде дышат хлебом и духами\nЕще живые города.\nЗадуйте свет. Спустите флаги.\nМы к вам пришли. Не мы - овраги.","name": "Бабий Яр","date_to": "1944"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6107, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Ваншенкин","date_from": "1954","text": "В полку отбой сыграли. Все в порядке.\nДневальный после трудового дня\nКазенные двупалые перчатки\nНеторопливо сушит у огня.\nВот высушил и положил их рядом.\nГлядит, щекой склонившись на ладонь,\nЗадумчивым, отсутствующим взглядом,\nКаким обычно смотрят на огонь.\nГуляют блики по лицу солдата,\nДрожат, скользят... И кажется, что он\nНе здесь, а едет в поезде куда-то,\nНесет его по рельсам эшелон.\nНе спит солдат, проходит полем белым.\nЕму, как мне, идти еще, идти...\nГде б ни был он и что бы он ни делал,\nОн каждый миг находится в пути.\nУже давно заснуло отделенье,\nА он сидит, бессонный, как поэт.\nЧешуйчатыми сделались поленья,\nУ пламени заимствовали цвет.\nКак тихо все! Лишь ветра голос тонкий\nК нему сюда доносится едва...\nВ печурке за железною заслонкой\nСтрельнули и подвинулись дрова.","name": "В полку отбой сыграли...","date_to": "1954"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6108, "fields": {"themes": [7,20],"author": "Иван Козлов","date_from": "1826","text": "Баллада\nЧАСТЬ ПЕРВАЯ\n«Как сердцу сладостно любить\nТебя, мой друг прелестный,\nИ здесь, в лесу дремучем, жить\nС тобой - в тиши безвестной!\nКак ни красён наш Киев-град\nС его Днепром-рекою,\nНо я, мой друг, скитаться рад\nВ степях один с тобою;\nС тобой любовь везде манит,\nПовсюду радость встретит,\nЯрчее солнышко горит,\nЯснее месяц светит.\nПокинул я, пленен твоей\nДевичьей красотою,\nКрай милый родины моей\nС приветливой семьею;\nЯ бросил шум кровавых сеч,\nИ славу жизни ратной,\nИ верного коня, и меч,\nИ шлем, и щит булатный,\nИ стрелы меткие моя,\nИ почести княжие\nЗа кудри русые твои,\nЗа очи голубые.\nНо то волнует дух тоской,\nЧто ты, родясь княжною,\nПростилась с негой золотой,\nПростясь с родной страною.\nАх! прежде в тереме своем\nТы жизнью лишь играла;\nТеперь под бедным шалашом\nКручину здесь узнала.\nБывало, в струны душу льешь,\nИх звоном всех пленяешь;\nТеперь волну и лен прядешь,\nИ хрупкий лист сбираешь.\nИ, жертвой гневного отца,\nВ чужбине, в тяжкой доле,\nТы здесь подругой беглеца,\nТы здесь не можешь боле\nСебя, как прежде, наряжать\nУзорчатой парчою\nИ грудь прелестную скрывать\nПод дымчатой фатою.\nНе для тебя, мой милый друг,\nИ шелк, и бархат нежный;\nНе вьется радужный жемчуг\nВкруг шеи белоснежной».\n- «О милый, милый! для чего,\nКрушась моей судьбою,\nТы ясность сердца моего\nМрачишь своей тоскою?\nУвяла б в светлых теремах\nМоя без цвета младость;\nА здесь с тобой, в чужих лесах,\nНашла любовь и радость;\nИ ты любил не жемчуги,\nНе камни дорогие,\nА кудри русые мои\nИ очи голубые».\nТак на дунайских берегах,\nОт родины далеко,\nВ дремучих Венгрии лесах,\nГоним судьбой жестокой,\nСкитался витязь молодой\nС подругою прекрасной,-\nИ дал край дикий и чужой\nПриют им безопасный.\nВотще разгневанный отец\nПогони посылает;\nИх сочетал святый венец;\nИх темный лес скрывает.\nОстан забыл, узнав ее,\nИ славу, и свободу;\nОн ею жил, он за нее\nПрошел бы огнь и воду;\nАх! за нее в борьбе с судьбой\nНа что он ее решится?\nОн с ней пылающей душой\nК прекрасному стремится.\nОна отрадою в бедах,\nВсех чувств и дум виною,\nЕго надеждой в небесах\nИ радостью земною.\nИ, чувством счастлива своим,\nВ восторгах сердца тая,\nВеледа в бедной доле с ним\nНашла утехи рая;\nНо что-то мрачное порой\nОстанов дух смущает,\nИ что-то дивною тоской\nВзор ясный затмевает;\nКакой-то думой угнетен,\nТаится он от милой\nИ будто гонит грозный сон\nИз памяти унылой.\nИ тайный страх расстаться с ней\nНевольно в грудь теснится;\nОн ловит звук ее речей,\nГлядит - не наглядится,\nИ грусть свою, и тайный страх\nВ молчаньи скрыв тяжелом,\nС слезами часто на глазах,\nТвердит ей о веселом;\nТо вдруг задумчивый вздохнет,\nТо вдруг с улыбкой взглянет;\nНо сердце сердцу весть дает;\nИ кто любовь обманет?\nПечалью друга день и ночь\nВеледа волновалась;\nВсё усладить, всему помочь\nНадежда ей мечталась.\nКак бури сердца отгадать\nБезоблачной душою?\nОстану можно ль тосковать,\nКогда Остан со мною?\nИ мнила: как он ни таит\nТоски своей причину,\nЛюбовь моя развеселит\nОстанову кручину.\nЧуть в думы милый погружен,-\nОна их разгоняет\nБесценной лаской тех имен,\nЧто сердце вымышляет,-\nИ блеск дает красе своей\nНарядами простыми,\nИ шелку золотых кудрей\nЦветками полевыми.\nКогда ж в приютный уголок\nУж темный вечер сходит,\nОна, вздув яркий огонек,\nБеседу с ним заводит.\nИ быль родимой старины\nРассказы оживляла;\nМогучих прадедов войны\nС их славой вспоминала,\nИль юной пленницы тоску,\nИ половцев набеги,\nИ Киев-град, и Днепр-реку,\nИ роскошь мирной неги;\nТо песни родины святой\nОна ему певала;\nТо молча к груди молодой\nСо вздохом прижимала.\nНо с детской нежностью она\nКак друга ни ласкает,-\nПечалью всё душа полна,\nНичто не услаждает;\nНапрасно всё, и с каждым днем\nЕго страшнее думы;\nСидит с нахмуренным челом,\nЗадумчивый, угрюмый;\nО странном вдруг заговорит,\nБледнея, запинаясь;\nПромолвит слово - и молчит,\nНевольно содрогаясь.\nИ уж на ту, кем он пленен,\nЕдва возводит очи;\nИ в темном лесе бродит он\nС зари до темной ночи.\nРаз смерклось, а Остана нет,-\nИ бедная подруга,\nВ раздумье, подгорюнясь, ждет\nТоскующего друга,-\nИ вне себя Остан вбежал,\nПот градом, дыбом волос,\nВзор дикий ужасом сверкал,\nДрожащий замер голос.\n«Он здесь, он здесь!» - «Кто, милый, кто?»\n- «Он в ночь придет за мною,\nОн мертвым пал; страшись его!»\n- «О, друг мой! что с тобою?»\n- «Луна и кровь!» - «Чья, милый, чья?\nАх! страшными мечтами\nПочто измучил ты себя?\nХранитель-ангел с нами!\nКакая кровь? удары чьи?\nЗа что? скажи! какие?»\n- «За кудри русые твои,\nЗа очи голубые!»\nИ что придумать, что начать\nС тех пор она не знала,-\nЛишь только пресвятую мать\nЗа друга умоляла.\nИ на младых ее щеках\nУже не рдеют розы;\nНе видно радости в очах,-\nИ льются, льются слезы.\nВсё то, чем сердце билось в ней,\nЧто душу оживляло,\nИсчезло всё - и светлых дней\nКак будто не бывало.\nЧАСТЬ ВТОРАЯ\nТуманный небосклон яснел,\nУлегся вихрь летучий,\nЛишь гром вдали еще гремел,\nИ, рассекая тучи,\nВилася молния змеей;\nДождь не шумел; пылает\nЗаря огнистой полосой,\nИ блеск свой отражает\nНа темно-сизых облаках\nРумяною струею,\nИ тучи зыблются в волнах\nБагровою грядою.\nНо вечер бурный догорел,\nЛишь зарево алеет;\nУж бор зеленый потемнел,\nУж ночь прохладой веет;\nДыханье свежих ветерков\nНесет с полей росистых\nИ нежный аромат цветов,\nИ запах трав душистых;\nИ по холмам уже горят\nОгни сторожевые;\nИ скалы мшистые стоят,\nКак призраки ночные.\nОстан, давно забытый сном\nИ мучимый тоскою,\nСидел на берегу крутом\nС подругой молодою;\nНевольно всё его страшит,\nВсё в ужас дух приводит;\nНа свод небес она глядит,\nОн вдаль, где сумрак бродит;\nИ будто тайны вещий глас\nЕму напоминает,\nЧто к сердцу он в последний раз\nВеледу прижимает.\nНо вот и полночь уж близка,\nСгустился мрак в долинах,\nВ дремоте катится река,\nСон мертвый на равнинах,-\nЛишь там далеко за рекой\nЗарница всё мелькает,\nЛишь тихий шорох чуть порой\nПо рощам пробегает.\nНо вот блеснул сребристый луч,\nПроник и в лес, и в волны,-\nИ над дубравой из-за туч\nВыходит месяц полный.\n«О месяц, месяц, не свети!\nПомеркни, месяц ясный!»\n- «Зачем же меркнуть? друг, взгляни,\nКак, светлый и прекрасный,\nТеперь спешит он разгонять\nМрак ночи и туманы\nИ блеск таинственный бросать\nНа сонные поляны!\nВзгляни, как он с высот небес\nВ струях реки играет,\nИ нивы мирные, и лес,\nИ дол осеребряет!»\n- «Ты помнишь ночь, как ты со мной\nИз терема бежала?\nОн так светил!» - «О милый мой!\nИ я о том мечтала.\nЯ помню: он тогда сиял\nТак радостно над нами,\nИ путь к венцу нам озарял\nБлестящими лучами».\n- «Творец, ты знаешь всё!.. Прости!..\nУвы! в тот час ужасный!..\nО месяц, месяц, не свети!\nПомеркни, месяц ясный!»\nИ кинул он потухший взор\nС утесистой стремнины\nНа светлую реку, на бор,\nНа тихие долины!\nНо не красу их очи зрят;\nВ нем чувства дух смущают:\nТам звуки чудные страшат,\nТут призраки летают,\nТо с тяжким стоном и глухим\nВолна ночная плещет,\nТо меч кровавый перед ним\nВ дыму прозрачном блещет.\nНет, нет! Остан не победит\nДуши своей тревоги,-\nВстает, с Веледою спешит\nСкорей под кров убогий;\nИдут, поля в глубоком сне,\nНичто не колыхнется,\nЛишь гул шагов их в тишине\nЗа ними вслед несется;\nГлухая полночь; всё вокруг\nПри месяце яснеет;\nЧета проходит лес... и вдруг\nОт страха цепенеет.\nНеведомый в глуши лесной\nПришлец их ожидает;\nНо мрачный лик под пеленой\nОт них пришлец скрывает;\nИ в свете лунном пелена\nБелеет гробовая,\nИ кровь струей на ней видна,\nЗнать, тайно пролитая;\nИ пред четою он стоял\nНедвижен и безмолвный;\nОстану только указал\nРукой на месяц полный.\nИ тот, как громом поражен,\nХотел бы в землю скрыться;\nНе мог обнять Веледы он,\nНе мог перекреститься;\nА что ж с Веледой? Ах! Она\nК Остану припадает;\nДуша в ней ужасом полна;\nВ ней сердце замирает;\nНо страждет друг,- и страсть сильней;\nПрочь ужас, прочь смятенье!\nВеледа робкая смелей\nГлядит на привиденье:\n«О! кто же ты, пришлец ночной,\nМогилы хладной житель?\nКак расступилась над тобой\nПодземная обитель?\nЧто к нам могло тебя привесть?\nЧто страждущих тревожишь?\nОткуда ты? какую весть\nЗагробную приносишь?»\nНа те слова главой оно\nЗадумчиво качнуло -\nПошевелилось полотно,-\nПод полотном вздохнуло,-\nИ томный голос пророптал,\nВ слух тихо проникая:\n«Мой час настал, мой цвет увял;\nЯ жертва гробовая!\nНо если кто перекрестит\nМеня тремя крестами,-\nОпять, приняв мой прежний вид,\nПредстану я пред вами».\nИ вдруг чудесная далась\nТогда Веледе сила,-\nИ мертвеца вот в первый раз\nОна перекрестила,-\nИ взвыл мертвец,- и в дым густой\nОблекся весь, и рделся,\nКак уголь красный; кровь струей,-\nИ саван загорелся.\nКрестит в другой раз,- пелена\nСпадает, блещут очи,\nКак два блуждающих огня\nВо тме осенней ночи;\nИ смерть лицо его мрачит;\nУж страх владеет ею,\nЧуть дышит; в третий раз крестит -\nИ брат родной пред нею:\n«Извед! Извед! родной мой брат!\nО детства спутник милый,\nОстанов друг! увы! ты взят\nБезвременной могилой».\nИ взор мертвец палящий свой\nНа витязя бросает:\n«Остан - твой муж - убийца мой,-\nВеледе он вещает,-\nИ знает то одна луна\nС днепровскими волнами;\nНо кровь Изведова страшна,-\nИ божий суд над нами!»\nИ что с преступником сбылось,\nТо в мраке ночь сокрыла;\nСледов жилища не нашлось,\nЯвилась вдруг могила.-\nИ страшная о лесе том\nМолва везде несется;\nИ голос дровосека в нем\nС тех пор не раздается.\nИ как вечерний час пробьет\nИ в сумрак бор оденет,\nНи пеший мимо не пройдет,\nНи конный не проедет!\nКогда ж повсюду тишина\nИ мертвое молчанье\nИ полуночная луна\nЛьет томное сиянье,\nИз тесной кельи гробовой\nТень бледная выходит\nИ грустно, в час урочный свой,\nВ лесу дремучем бродит,\nЛуны в мерцающих лучах\nПод соснами мелькает,-\nИ вой могильный на скалах\nПротяжно умирает.\nИ с тех же пор, в лесной глуши,\nВ пещере, близ Дуная,\nЖить начала в святой тиши\nОтшельница младая.\nИ там пред ранней ли зарей\nЧуть брезжит над холмами,\nИль свод небес в красе ночной\nУсеян весь звездами,-\nОна в молитве и в слезах\nИ пламенной душою\nЛетит к тому, кто в небесах\nОтцом нам и судьею.\nВ пещере той пять целых лет\nОтшельница молилась;\nНо раз ее в пещере нет;\nКуда, не знают, скрылась...\nЛишь слух прошел по деревням,-\nСоседи прибежали,\nПошли за нею по следам,\nИскали, не сыскали;\nПришли и в лес, как ни страшна\nОстанова могила,-\nИ на могиле той она\nЖизнь юную сложила.\nИ в вечном сне она цвела,-\nТе ж прелести младые,\nИ к небу очи подняла,\nКак небо голубые,\nИ кудри русые волной,\nРазвившися, лежали\nИ грудь невинную собой\nСтыдливо одевали;\nВся в белых розах; на устах\nС улыбкою небесной;\nИ крест сияющий в руках,\nКем данный, неизвестно.\nИ был тот день благих небес\nС виновным примиренья.\nУж не страшит дремучий лес;\nУж нет там привиденья;\nОпять, как прежде, всё цветет;\nСтал весел бор унылый,\nИ сладко соловей поет\nНад тихою могилой;\nИ звезды только что блеснут\nПриветными огнями,-\nДевицы сельские идут\nК ней с свежими цветами.","name": "Венгерский лес","date_to": "1827"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6109, "fields": {"themes": [],"author": "Алексей Сурков","date_from": "1941","text": "Стелются черные тучи,\nМолнии в небе снуют.\nВ облаке пыли летучей\nТрубы тревогу поют.\nС бандой фашистов сразиться\nСмелых Отчизна зовет.\nСмелого пуля боится,\nСмелого штык не берет.\nРинулись ввысь самолеты,\nДвинулся танковый строй.\nС песней пехотные роты\nВышли за Родину в бой.\nПесня - крылатая птица -\nСмелых скликает в поход.\nСмелого пуля боится,\nСмелого штык не берет.\nСлавой бессмертной покроем\nВ битвах свои имена.\nТолько отважным героям\nРадость победы дана.\nСмелый к победе стремится,\nСмелым дорога вперед.\nСмелого пуля боится,\nСмелого штык не берет.","name": "Песня смелых","date_to": "1941"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6110, "fields": {"themes": [],"author": "Иннокентий Анненский","text": "Вот газеты свежий нумер,\nОбъявленье в черной раме:\nНесомненно, что я умер,\nИ, увы! не в мелодраме,\nШаг родных так осторожен,\nБудто всё еще я болен,\nЯ ж могу ли быть доволен,\nС тюфяка на стол положен?\nДень и ночь пойдут Давиды,\nДа священники в енотах,\nДа рыданье панихиды\nВ позументах и камлотах.\nА в лицо мне лить саженным\nКопоть велено кандилам,\nДа в молчаньи напряженном\nЛязгать дьякону кадилом.\nЕсли что-нибудь осталось\nОт того, что было мною,\nЭтот ужас, эту жалость\nВы обвейте пеленою.\nВ белом поле до рассвета\nСвиток белый схороните..\n. . . . . . . . . . . . .\nА покуда... удалите\nХоть басов из кабинета.","name": "Зимний сон"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6111, "fields": {"themes": [],"author": "Афанасий Фет","date_from": "1874","text": "О, не вверяйся ты шумному\nБлеску толпы неразумному,—\nТы его миру безумному\nБрось — и о нем не тужи.\nЛьни ты хотя б к преходящему.\nТрепетной негой манящему,—\nЛишь одному настоящему,\nИм лишь одним дорожи.","name": "О, не вверяйся ты шумному...","date_to": "1886"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6112, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Луговской","date_from": "1936","text": "Катера уходят в море.\nДождь. Прибой. Гром.\nМолнии перебегают\nв сумраке сыром.\nТы смотришь, широколобый,\nпьяный без вина,\nГлухо переворачивается\nтусклая волна.\nНаучил бы ты меня, товарищ,\nязыку морей,\nПонимало бы меня море\nродины моей.\nПоднимается, замирает,\nпадает в туман\nМедленный, сероголовый\nКаспий-великан.\nДымчатые, грозовые\nкатятся облака,\nМокрая бежит погодка,\nмокрая, как щека.\nПлачет твоя любимая,\nо чем — никто не поймет.\nДо самого Красноводска\nсумрачный дождь идет.","name": "Гроза","date_to": "1936"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6113, "fields": {"themes": [18],"author": "Дмитрий Веневитинов","text": "Друзья! настал и новый год!\nЗабудьте старые печали,\nИ скорби дни, и дни забот,\nИ все, чем радость убивали;\nНо не забудьте ясных дней,\nЗабав, веселий легкокрылых,\nЗлатых часов, для сердца милых,\nИ старых, искренних друзей.\nЖивите новым в новый год,\nПокиньте старые мечтанья\nИ все, что счастья не дает,\nА лишь одни родит желанья!\nПо-прежнему в год новый сей\nЛюбите шутки, игры, радость\nИ старых, искренних друзей.\nДрузья! Встречайте новый год\nВ кругу родных, среди свободы:\nПусть он для вас, друзья, течет,\nКак детства счастливые годы.\nНо средь Петропольских затей\nНе забывайте звуков лирных,\nЗанятий сладостных и мирных,\nИ старых, искренних друзей.","name": "К друзьям на Новый год"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6114, "fields": {"themes": [],"author": "Антон Дельвиг","date_from": "1820","text": "(Сновидение)\nГрустный душою и сердцем больной, я на одр мой недавно\nКинулся, плакать хотел — не мог и роптал на бессмертных.\nВсе испытанья, все муки, меня повстречавшие в жизни,\nСнова, казалось, и вместе на душу, тяжелые, пали.\nЯ утомился, и сон в меня усыпление пролил:\nВижу — лежу я на камне, покрытый весь ранами, цепи\nРуки мои бременят, надо мною стоит и рыдает\nЮноша светлый, крылатый, созданье творящего Зевса.\n«Бедный товарищ, терпенье!» — он молвил мне.\n(Сладость внезапно\nВ грудь мою полилась — и я жадно стал дивного слушать.)\n«Я твой гений-хранитель! Вижу улыбку укора,\nВижу болезненный взгляд твой, страдалец невинный,\nи плачу.\nБоги позволили мне в сновиденьи предутреннем ныне\nГоре с тобой разделить и их оправдать пред тобою.\nЛюбят смертных они, и уж радость по воле их ждет вас\nС мрачной ладьи принять и вести в обитель награды.\nНо, доколе вы здесь, вы игралище мощного Рока;\nВластный, законы ужасные пишет он паркам суровым.\nЭрмий со мною (тебя еще не было) послан был Зевсом\nМиг возвестить, когда им выпрясть нить твоей жизни.\nВняли веленью они и к делу руки простерли.\nЯ подошел к ним, каждую собственным именем назвал,\nНизко главу наклонил и молил, всех вместе и розно,\nРовно нить сию прясть иль в начале ее перерезать.\nНет! и просьбы, и слезы были напрасны! Дико\nПесню запели они, и в перстах вретено закружилось».","name": "Гений-хранитель","date_to": "1821"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6115, "fields": {"themes": [],"author": "Юлия Друнина","date_from": "1976","text": "Пиджак накинул мне на плечи -\nКивком его благодарю.\n\"Еще не вечер, нет, не вечер!\"-\nЧуть усмехаясь, говорю.\nА сердце замирает снова,\nВновь плакать хочется и петь.\n...Гремит оркестра духового\nВсегда пылающая медь.\nИ больше ничего не надо\nДля счастья в предзакатный час,\nЧем эта летняя эстрада,\nЧто в молодость уводит нас.\nУже скользит прозрачный месяц,\nУже ползут туманы с гор.\nХорош усатый капельмейстер,\nА если проще - дирижер.\nА если проще, если проще:\nПрекрасен предзакатный мир!\nИ в небе самолета росчерк,\nИ в море кораблей пунктир.\nИ гром оркестра духового,\nЕго пылающая медь.\n...Еще прекрасно то, что снова\nМне плакать хочется и петь.\nЕще мой взгляд кого-то греет\nИ сердце молодо стучит.\nНо вечереет, вечереет -\nЛовлю последние лучи...","name": "Перед закатом","date_to": "1976"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6116, "fields": {"themes": [20],"author": "Константин Симонов","date_from": "1937","text": "Памяти Мате Залки\nВ горах этой ночью прохладно.\nВ разведке намаявшись днем,\nОн греет холодные руки\nНад желтым походным огнем.\nВ кофейнике кофе клокочет,\nСолдаты усталые спят.\nНад ним арагонские лавры\nТяжелой листвой шелестят.\nИ кажется вдруг генералу,\nЧто это зеленой листвой\nРодные венгерские липы\nШумят над его головой.\nДавно уж он в Венгрии не был -\nС тех пор, как попал на войну,\nС тех пор, как он стал коммунистом\nВ далеком сибирском плену.\nОн знал уже грохот тачанок\nИ дважды был ранен, когда\nНа запад, к горящей отчизне,\nМадьяр повезли поезда.\nЗачем в Будапешт он вернулся?\nЧтоб драться за каждую пядь,\nЧтоб плакать, чтоб, стиснувши зубы,\nБежать за границу опять?\nОн этот приезд не считает,\nОн помнит все эти года,\nЧто должен задолго до смерти\nВернуться домой навсегда.\nС тех пор он повсюду воюет:\nОн в Гамбурге был под огнем,\nВ Чапее о нем говорили,\nВ Хараме слыхали о нем.\nДавно уж он в Венгрии не был,\nНо где бы он ни был - над ним\nВенгерское синее небо,\nВенгерская почва под ним.\nВенгерское красное знамя\nЕго освящает в бою.\nИ где б он ни бился - он всюду\nЗа Венгрию бьется свою.\nНедавно в Москве говорили,\nЯ слышал от многих, что он\nОсколком немецкой гранаты\nВ бою под Уэской сражен.\nНо я никому не поверю:\nОн должен еще воевать,\nОн должен в своем Будапеште\nДо смерти еще побывать.\nПока еще в небе испанском\nГерманские птицы видны,\nНе верьте: ни письма, ни слухи\nО смерти его неверны.\nОн жив. Он сейчас под Уэской.\nСолдаты усталые спят.\nНад ним арагонские лавры\nТяжелой листвой шелестят.\nИ кажется вдруг генералу,\nЧто это зеленой листвой\nРодные венгерские липы\nШумят над его головой.","name": "Генерал","date_to": "1937"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6117, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1956","text": "Плетемся по грибы.\nШоссе. Леса. Канавы.\nДорожные столбы\nНалево и направо.\nС широкого шоссе\nИдем во тьму лесную.\nПо щиколку в росе\nПлутаем врассыпную.\nА солнце под кусты\nНа грузди и волнушки\nЧрез дебри темноты\nБросает свет с опушки.\nГриб прячется за пень,\nНа пень садится птица.\nНам вехой — наша тень,\nЧтобы с пути не сбиться.\nНо время в сентябре\nОтмерено так куцо:\nЕдва ль до нас заре\nСквозь чащу дотянуться.\nНабиты кузовки,\nНаполнены корзины.\nОдни боровики\nУ доброй половины.\nУходим. За спиной —\nСтеною лес недвижный,\nГде день в красе земной\nСгорел скоропостижно.","name": "По грибы","date_to": "1956"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6118, "fields": {"themes": [7],"author": "Иосиф Уткин","date_from": "1934","text": "Разлука уносит любовь...\nКукольник\nВетер. Листья облетели.\nИ уже недели две\nСеребристый шар метели\nКуролесит по Москве.\nНо пускай заносит зданья\nВьюга, снег... Ты не грусти.\nВсё равно путей свиданья\nНикому не занести.\nИ недолгими снегами\nТы была разлучена.\nЖизнь стояла между нами,\nКак Китайская стена.\nНо в степи дорожной пыли\nИ в пыли людской молвы\nМы с тобой не позабыли\nКлимат любящей Москвы.\nНу, так дай скорее руки!..\nВидишь: жизнью снесена,\nСметена стена разлуки,\nКак Китайская стена.","name": "Разлука","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6119, "fields": {"themes": [7],"author": "Вадим Шершеневич","date_from": "1925","text": "Жизнь мою я сживаю со света,\nЧтоб, как пса, мою скуку прогнать.\nНадоело быть только поэтом,\nЯ хочу и бездельником стать.\nВидно, мало трепал по задворкам,\nКак шарманку, стиховники мук.\nНаучился я слишком быть зорким,\nА хочу, чтоб я был близорук.\nНынче стал, как будто из гипса,\nТак спокоен и так одинок.\nКто о счастье хоть раз да ушибся,\nНе забудет тот кровоподтек.\nДа, свинчу я железом суставы,\nСтану крепок, отчаян, здоров,\nЧтобы вырваться мог за заставу\nМной самим же построенных слов!\nПусть в ушах натирают мозоли\nПесни звонких безвестных пичуг.\nЕсли встречу проезжего в поле,\nПусть в глазах отразится испуг.\nБуду сам петь про радостный жребий\nВ унисон с моим эхом от гор,\nПусть и солнце привстанет на небе,\nЧтоб с восторгом послушать мой ор.\nНабекрень с глупым сердцем, при этом\nС револьвером, приросшим к руке,\nЯ мой перстень с твоим портретом\nЗа бутылку продам в кабаке.\nИ в стакан свой уткнувши морду —\nОт луны, вероятно, бел!—\nЗакричу оглушительно гордо,\nЧто любил я сильней, чем умел.","name": "Белый от луны, вероятно","date_to": "1925"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6120, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "За стеклами шкапов виднеются костюмы;\nПращи и палицы и стрелы дикарей,\nРяд масок с перьями, с хвостами льва и пумы,\nС клыками, с камнями в отверстиях очей!\nБольшие чучела в смешных вооруженьях,\nЕжи какие-то от головы до пят,\nРассчитаны на то, чтобы пугать в сраженьях,-\nСовсем стесняющий и пресмешной наряд.\nЧто ж? Разница не то, чтобы совсем большая:\nТакое пугало в колючках и ножах -\nИ страны целые от края и до края,\nОдетые в металл, все в пушках и штыках.\nТам - человек один; здесь - целые народы,\nСебе и всем другим мешающие жить...\nНо что же за шкапы им нужно, что за своды,\nЧтобы со временем в музеи разместить?","name": "В этнографическом музее"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6121, "fields": {"themes": [],"author": "Константин Случевский","text": "Полдневный час. Жара гнетет дыханье;\nГлядишь, прищурясь,- блеск глаза слезит,\nИ над землею воздух в колебанье,\nМигает быстро, будто бы кипит.\nИ тени нет. Повсюду искры, блестки;\nТрава слегла, до корня прожжена.\nВ ушах шумит, как будто слышны всплески,\nКак будто где-то подле бьет волна...\nУжасный час! Везде оцепененье:\nЖмет лист к ветвям нагретая верба,\nУкрылся зверь, затем что жжет движенье,\nПо щелям спят, приткнувшись, ястреба.\nА в поле труд... Обычной чередою\nИдет косьба: хлеба не будут ждать!\nНо это время названо страдою,-\nДругого слова нет его назвать...\nКто испытал огонь такого неба,\nТот без труда раз навсегда поймет,\nЗачем игру и шутку с крошкой хлеба\nЗа тяжкий грех считает наш народ!","name": "Полдневный час. Жара гнетет дыханье..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6122, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1831","text": "Ты просвещением свой разум осветил,\nТы правды лик увидел,\nИ нежно чуждые народы возлюбил,\nИ мудро свой возненавидел.\nКогда безмолвная Варшава поднялась,\nИ бунтом опьянела,\nИ смертная борьба . . . . . началась,\nПри клике \"Польска не згинела!\"-\nТы руки потирал от наших неудач,\nС лукавым смехом слушал вести,\nКогда . . . . . . бежали вскачь,\nИ гибло знамя нашей чести.\n. . . . . . Варшавы бунт . . . . .\n. . . . . . . . . . . . . . . . . . в дыме\nПоникнул ты главой и горько возрыдал,\nКак жид о Иерусалиме.","name": "Ты просвещением свой разум осветил...","date_to": "1831"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6123, "fields": {"themes": [20],"author": "Алексей Жемчужников","date_from": "1876","text": "Тебе, знать, невтерпеж,\nКогда, в минорном тоне\nЗаладивши, поешь\nО собственной персоне.\nУж будет о себе\nДа о своем несчастье!\nВ общественной судьбе\nПора принять участье.\nВзгляни - со всех сторон\nКак тучи понависли!\nДостаточный резон -\nПропеть бы в этом смысле.\nОтчизны добрый сын\nНе станет спать под тучей;\nСовет - и не один -\nОн даст на этот случай;\nУж каждый дал из нас;\nИ ты предстал бы с мненьем,\nДобром руководясь\nИ крайним разуменьем.\nСказал бы: \"Господа!\nПроснулись? С добрым утром!\nСтряслась на нас беда\nВ покое нашем мудром.\nСлавяне стяг войны\nПодняли за свободу...\nВедь мы помочь должны\nРодному нам народу!..\nИстория нас ждет,\nРазвязки час назнача...\nС славян снять рабства гнет -\nНе наша ли задача?..\nТак!.. Но спросить дозволь,\nО гражданин России,\nТебе к лицу ли роль\nСлавянского Мессии,-\nТеперь, каков ты есть,\nЕще вдобавок зная,\nЗа что, питая месть,\nВраждует смелый \"райя\"?\nИ голоден, и наг,\nПоклялся взять он с боя\nСвоих духовных благ\nИмущество святое...\nА ты?.. Хотя из уст\nИ льются речи плавно,-\nВедь так душою пуст\nТы был еще недавно!\nУвы! страдальцев брат,\nТы братьям чем поможешь?\nКаким добром богат?\nЧто обещать им можешь?\nИ где твои права?\nЧто русский, мол, ты истый?\nА на руки сперва\nВзгляни-ка! Разве чисты?\nЧто если братчик твой\nТебе сам скажет: \"Друже!\nКоль примется родной\nНас пачкать - будет хуже!\"\nОх, засорен твой путь!\nИ к нравственным победам\nТебе едва ль шагнуть\nОт спячки с пошлым бредом.\nПришлось нам низко пасть!\nИ пали-то с тех пор мы,\nКак подняла нас власть.\nНе вывезли реформы!\nНе вышло ничего.\nВсё, не дозрев, пропало.\nКругом - темно, мертво;\nНет сил, нет идеала;\nИ интерес один:\nКармана да желудка.\nО русский гражданин!\nУжель тебе не жутко?..\"\nНа лире ты своей\nВот так-то петь попробуй,\nДа громче, не робей!\nТы с сердцем, а не с злобой...\nВедь, правду коль сказать,\nВ одном лишь мы и ловки -\nДруг дружку лобызать\nДа гладить по головке.\nПрибавь, что трудно лжи\nСтоять за правду в мире;\nДа кстати уж скажи,\nЧто дважды два - четыре.\nНо этим не кончай;\nТы вот чем песнь окончи:\n\"Бывает невзначай,\nЧто тот, кто низок нонче,\nНазавтра стал велик.\nТо дух любви, повеяв,\nИзбранника воздвиг\nГигантом из пигмеев...\nЧто если в этот час\nКровавого событья\nУж осеняет нас\nСвятой любви наитье?\nО, пусть же, нашу дрянь\nС нас сбросив, эта сила\nРоссии скажет: \"Встань!\nТебя я воскресила!\"\nИ, с края в край полна\nЛюбви животворящей,\nМогла бы встать она,\nКак Лазарь встал смердящий!\"\nТут кончи. Хоть успех,\nКонечно, под сомненьем,\nЗато и вся и всех\nЗаденешь песнопеньем;\nА то ведь это что ж!\nО собственной персоне\nЗаладивши, поешь -\nИ всё в минорном тоне.","name": "Совет самому себе","date_to": "1876"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6124, "fields": {"themes": [],"author": "Семен Кирсанов","date_from": "1947","text": "Человек\nстоял и плакал,\nкомкая конверт.\nВ сто\nступенек\nэскалатор\nвез его наверх.\nК подымавшимся\nколоннам,\nк залу,\nгде светло,\nлюди разные\nнаклонно\nплыли\nиз метро.\nВидел я:\nземля уходит\nиз-под его ног.\nРядом плыл\nна белом своде\nмраморный\nвенок.\nОн уже не в силах видеть\nдвижущийся\nзал.\nСо слезами,\nчтоб не выдать,\nборются глаза.\nПодойти?\nСпросить:\n\"Что с вами?\"\nПросто ни к чему.\nНеподвижными\nсловами\nне помочь ему.\nМожет,\nименно\nему-то\nлирика нужна.\nСкорой помощью,\nв минуту,\nподоспеть должна.\nПусть она\nбеду чужую,\nтяжесть всех забот,\nмуку\nсамую большую\nна себя возьмет.\nИ поправит,\nи поставит\nногу на порог,\nи подняться\nв жизнь\nзаставит\nлестничками\nстрок.","name": "Лирика","date_to": "1947"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6125, "fields": {"themes": [],"author": "Гаврила Державин","date_from": "1796","text": "Услышьте все живущи в мире,\nУбогих и богатых сонм,\nХодящи в рубище, в порфире,\nСклонитеся ко мне челом!\nЯзык мой истину вещает,\nПремудрость сердце говорит;\nЧто свыше дух святый внушает,\nМоя то лира днесь звучит.\nНе убоюсь во дни я злые,\nЧто сильный гнать меня начнет,\nОпершись на столпы златые,\nБогатств пятой меня попрет;\nВ день лют — брат брату не спасенье,\nНе заменит души душой;\nУ смерти тщетно искупленье,\nЦены нет жизни никакой.\nПускай же Князи процветают,\nНе чая гибели своей;\nНо коль и мудры умирают\nИ погребаются землей\nРавно с безумными вседневно; —\nЗа гробом должен всяк своим\nСвой сан, сокровище бесценно,\nОставить по себе другим.\nАх! тщетно смертны мнят в надменье,\nЧто в век их зданья не падут,\nЧто титл и славы расширенье\nПотомки в надписях прочтут.\nУвы! вся власть и честь земная\nМинует с нами, будто тень:\nЗатмит лишь солнце тьма нощная,\nГде звук?— Где блеск?— Где светлый день?\nГде скиптр,— коль только добродетель\nНе освещала жизни путь,\nИ хвал тщеславье лишь содетель,\nПо нас которыя поют?\nАх! глупому равны мы стаду,\nКосой что гонит к гробу смерть:\nВ ней праведник один в награду\nУдобен утро жизни зреть.\nНе вечно бездна дух обымет,\nНо он её переживет.\nГосподь мою как душу примет,\nИ облечет бессмертья в свет:\nВоззрит она на долгоденство\nТогда, без зависти, того,\nКто честь, богатство, благоденство\nУмножил дому своего.\nПо смерти не возьмет с собою\nНикто вещей своих драгих,\nБлаженной жизнью здесь святою\nБлажится меж духов благих:\nА естьли здесь не освятится\nИ в злобе век свой проведет,\nМежду благими не вселится,\nЕго не облистает свет.\nОт нашей воли то зависит,\nЧтоб здесь и там блаженным быть,\nСебя унизить, иль возвысить,\nПогребсть во тьме, иль осветить;\nНа вышней степени мы власти\nСвою теряем высоту:\nВ порочные упадший страсти\nПодобен человек скоту.","name": "На тщету земной славы","date_to": "1796"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6126, "fields": {"themes": [],"author": "Зинаида Гиппиус","date_from": "1894","text": "Смотрю на море жадными очами,\nК земле прикованный, на берегу...\nСтою над пропастью - над небесами,-\nИ улететь к лазури не могу.\nНе ведаю, восстать иль покориться,\nНет смелости ни умереть, ни жить...\nМне близок Бог - но не могу молиться,\nХочу любви - и не могу любить.\nЯ к солнцу, к солнцу руки простираю\nИ вижу полог бледных облаков...\nМне кажется, что истину я знаю -\nИ только для нее не знаю слов.","name": "Бессилье","date_to": "1894"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6127, "fields": {"themes": [],"author": "Булат Окуджава","text": "О чем ты успел передумать, отец расстрелянный мой,\nкогда я шагнул с гитарой, растерянный, но живой?\nКак будто шагнул я со сцены в полночный московский уют,\nгде старым арбатским ребятам бесплатно судьбу раздают.\nПо-моему, все распрекрасно, и нет для печали причин,\nи грустные те комиссары идут по Москве как один,\nи нету, и нету погибших средь старых арбатских ребят,\nлишь те, кому нужно, уснули, но те, кому надо, не спят.\nПусть память - нелегкая служба, но все повидала Москва,\nи старым арбатским ребятам смешны утешений слова.","name": "О чем ты успел передумать..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6128, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Одоевский","date_from": "1836","text": "Ты знаешь их, кого я так любил,\nС кем черную годину я делил...\nТы знаешь их! Как я, ты жал им руку\nИ передал мне дружний разговор,\nДуше моей знакомый с давних пор;\nИ я опять внимал родному звуку,\nКазалось, был на родине моей,\nОпять в кругу соузников-друзей.\nТак путники идут на богомолье\nСквозь огненно-песчаный океан,\nИ пальмы тень, студеных вод приволье\nМанят их в даль... лишь сладостный обман\nЧарует их; но их бодреют силы,\nИ далее проходит караван,\nЗабыв про зной пылающей могилы.","name": "Ты знаешь их, кого я так любил...","date_to": "1836"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6129, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Кузмин","text": "Утраченного чародейства\nВеселым ветрам не вернуть!\nА хочется Адмиралтейству\nПронзить лазоревую муть.\nПритворно Невской перспективы\nЗовет широкий коридор,\nНо кажется жестоко лживым\nБылого счастия обзор.\nЯ знаю, будет все, как было,\nКак в старину, как прошлый год;\nКому семнадцать лет пробило,\nТому осьмнадцатый пойдет.\nНастанет лето, будет душно,\nЛетает детское серсо,\nНо механично и бездушно\nПрироды косной колесо.\nЗа ивовым гоняйся пухом,\nГлядись, хоть день, в речную тишь,\nНо вольным и влюбленным духом\nСвои мечты не оживишь.\nВсе схемы — скаредны и тощи,\nОсвободимся ль от оков,\nОкостенеем ли, как мощи,\nНа удивление веков?\nИ вскроют, словно весть о чуде,\nНетленной жизни нашей клеть,\nСказав: «Как странно жили люди:\nМогли любить, мечтать и петь!»","name": "Утраченного чародейства..."}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6130, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1917","text": "Жил был на свете кадет.\nВ красную шапочку кадет был одет.\nКроме этой шапочки, доставшейся кадету,\nни черта в нем красного не было и нету.\nУслышит кадет - революция где-то,\nшапочка сейчас же на голове кадета.\nЖили припеваючи за кадетом кадет,\nи отец кадета, и кадетов дед.\nПоднялся однажды пребольшущий ветер,\nв клочья шапчонку изорвал на кадете.\nИ остался он черный. А видевшие это\nволки революции сцапали кадета.\nИзвестно, какая у волков диета.\nВместе с манжетами сожрали кадета.\nКогда будете делать политику, дети,\nне забудьте сказочку об этом кадете.","name": "Сказка о Красной Шапочке","date_to": "1917"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6131, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1913","text": "Поздно. Гиганты на башне\nГулко ударили три.\nСердце ночами бесстрашней.\nПутник, молчи и смотри.\nГород, как голос наяды,\nВ призрачно-светлом былом,\nКружев узорней аркады,\nВоды застыли стеклом.\nВерно, скрывают колдуний\nЗавесы черных гондол\nТам, где огни на лагуне —\nТысячи огненных пчел.\nЛев на колонне, и ярко\nЛьвиные очи горят,\nДержит Евангелье Марка,\nКак серафимы, крылат.\nА на высотах собора,\nГде от мозаики блеск,\nЧу, голубиного хора\nВздох, воркованье и плеск.\nМожет быть, это лишь шутка,\nСкал и воды колдовство,\nМарево? Путнику жутко,\nВдруг... никого, ничего?\nКрикнул. Его не слыхали,\nОн, оборвавшись, упал\nВ зыбкие, бледные дали\nВенецианских зеркал.","name": "Венеция","date_to": "1913"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6132, "fields": {"themes": [],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1833","text": "Французских рифмачей суровый судия,\nО классик Депрео, к тебе взываю я:\nХотя постигнутый неумолимым роком\nВ своем отечестве престал ты быть пророком,\nХоть дерзких умников простерлася рука\nНа лавры твоего густого парика;\nХотя, растрепанный новейшей вольной школой,\nК ней в гневе обратил ты свой затылок голый,\nНо я молю тебя, поклонник верный твой -\nБудь мне вожатаем. Дерзаю за тобой\nЗанять кафедру ту, с которой в прежни лета\nТы слишком превознес достоинства сонета,\nНо где торжествовал твой здравый приговор\nГлупцам минувших лет, вранью тогдашних пор.\nНовейшие врали вралей старинных стоят -\nИ слишком уж меня их бредни беспокоят.\nУжели всё молчать, да слушать? О беда!..\nНет, всё им выскажу однажды завсегда.\nО вы, которые, восчувствовав отвагу,\nХватаете перо, мараете бумагу,\nТисненью предавать труды свои спеша,\nПостойте - наперед узнайте, чем душа\nУ вас исполнена - прямым ли вдохновеньем\nИль необдуманным одним поползновеньем,\nИ чешется у вас рука по пустякам,\nИль вам не верят в долг, а деньги нужны вам.\nНе лучше ль стало б вам с надеждою смиренной\nЗаняться службою гражданской иль военной,\nС хваленым Жуковым табачный торг завесть\nИ снискивать в труде себе барыш и честь,\nЧем объявления совать во все журналы,\nВельможе пошлые кропая мадригалы,\nНад меньшей собратьей в поту лица острясь,\nИль выше мнения отважно вознесясь,\nС оплошной публики (как некие писаки)\nПодписку собирать - на будущие враки...","name": "Французских рифмачей суровый судия...","date_to": "1833"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6133, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Огарев","date_from": "1860","text": "И если б мне пришлось прожить еще года\nДо сгорблой старости, венчанной сединою,\nС восторгом юноши я вспомню и тогда\nТе дни, где разом все явилось предо мною,\nО чем мне грезилось в безмолвии труда,\nВ бесцветной тишине унылого изгнанья,\nК чему душа рвалась в годину испытанья:\nИ степь широкая, и горные хребты —\nВеличья вольного громадные размеры,\nИ дружбы молодой надежды и мечты,\nСоюз незыблемый во имя тайной веры;\nИ лица тихие, спокойные черты\nИзгнанников иных, тех первенцев свободы,\nСоздавших нашу мысль в младенческие годы.\nС благоговением взирали мы на них, я\nПришельцев с каторги, несокрушимых духом,\nИх серую шинель — одежду рядовых...\nС благоговением внимали жадным слухом\nРассказам про Сибирь, про узников святых\nИ преданность их жен, про светлые мгновенья\nПод скорбный звук цепей, под гнетом заточенья.\nИ тот из них, кого я глубоко любил,\nТот — муж по твердости и нежный, как ребенок,\nЧей взор был милосерд и полон кротких сил,\nЧей стих мне был, как песнь серебряная,\nВ свои объятия меня он заключил,\nИ память мне хранит сердечное лобзанье,\nКак брата старшего святое завещанье.","name": "И если б мне пришлось прожить еще года...","date_to": "1861"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6134, "fields": {"themes": [],"author": "Аполлон Майков","date_from": "1845","text": "(Из греческой антологии)\nЗевс, от дум миродержанья\nХмуря грозные черты,\nВдруг — средь волн и всю в сиянье\nЗрит богиню Красоты.\nТихо взором к ней поникнул\nОн с надоблачных высот\nИ, любуясь ей, воскликнул:\n«Кто хулить тебя дерзнет?»\nСлово Зевса подхватила,\nВ куче рояся, свинья\nИ, подняв слепое рыло,\nПрохрипела: «Я, я, я!»","name": "Рождение Киприды","date_to": "1846"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6135, "fields": {"themes": [7],"author": "Александр Пушкин","date_from": "1830","text": "Поэт! не дорожи любовию народной.\nВосторженных похвал пройдет минутный шум;\nУслышишь суд глупца и смех толпы холодной,\nНо ты останься тверд, спокоен и угрюм.\nТы царь: живи один. Дорогою свободной\nИди, куда влечет тебя свободный ум,\nУсовершенствуя плоды любимых дум,\nНе требуя наград за подвиг благородный.\nОни в самом тебе. Ты сам свой высший суд;\nВсех строже оценить умеешь ты свой труд.\nТы им доволен ли, взыскательный художник?\nДоволен? Так пускай толпа его бранит\nИ плюет на алтарь, где твой огонь горит,\nИ в детской резвости колеблет твой треножник.","name": "Поэту","date_to": "1830"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6136, "fields": {"themes": [7],"author": "Николай Карамзин","date_from": "1796","text": "Во цвете пылких, юных лет\nЯ нежной страстью услаждался;\nНо ах! увял прелестный цвет,\nКоторым взор мой восхищался!\nОсталась в сердце пустота,\nИ я сказал: «Любовь — мечта!»\nЛюбил я пышность в летах зрелых,\nБогатством, роскошью блистал;\nНо вместо счастья, дней веселых,\nЗаботы, скуку обретал;\nПростился в старости с мечтою\nИ назвал пышность суетою.\nИскал я к истине пути,\nХотел узнать всему причину,—\nНо нам ли таинств ключ найти,\nИзмерить мудрости пучину?\nВсе наши знания — мечта,\nВся наша мудрость — суета!\nК чему нам служит власть, когда, ее имея,\nНе властны мы себя счастливыми творить;\nИ сердца своего покоить не умея,\nВозможем ли другим спокойствие дарить?\nВ чертогах кедровых, среди садов прекрасных,\nВ объятиях сирен, ко мне любовью страстных,\nТомился и скучал я жизнию своей;\nНет счастья для души, когда оно не в ней.\nУныние мое казалось непонятно\nНаперсникам, рабам: я вкус свой притупил,\nИзлишней негою все чувства изнурил —\nНе нужное для нас бывает ли приятно?\nСтарался я узнать людей;\nУзнал — и в горести своей\nОплакал жребий их ужасный.\nСердца их злобны — и несчастны;\nОни враги врагам своим,\nВраги друзьям, себе самим.\nТам бедный проливает слезы,\nВ суде невинный осужден,\nГлупец уважен и почтен;\nЗлодей находит в жизни розы,\nДля добрых терние растет,\nТемницей кажется им свет.\nСмотри: неверная смеется —\nЛюбовник горестью сражен:\nОна другому отдается,\nКоторый ею восхищен;\nНо скоро клятву он забудет,\nИ скоро... сам обманут будет.\nЕхидны зависти везде, везде шипят;\nДостоинство, талант и труд без награжденья.\nТворите ли добро — вам люди зло творят.\nОт каменных сердец не ждите сожаленья.\nЗлословие свой яд на имя мудрых льет;\nНе судит ни об ком рассудок беспристрастный,\nЛишь страсти говорят.— Кто в роскоши живет,\nНе знает и того, что в свете есть несчастный.\nНо он несчастлив сам, не зная отчего;\nЖелает получить, имеет и скучает;\nЖелает нового — и только что желает.\nОн враг наследнику, наследник враг его.\nПо грозной влаге Океана\nМы все плывем на корабле\nВо мраке бури и тумана;\nПлывем, спешим пристать к земле —\nНо ветр ярится с новой силой,\nИ море... служит нам могилой.\nУмы людей ослеплены.\nЧто предков наших обольщало,\nТем самым мы обольщены;\nУченье их для нас пропало,\nИ наше также пропадет —\nПотомков та же участь ждет.\nНичто не ново под луною:\nЧто есть, то было, будет ввек.\nИ прежде кровь лилась рекою,\nИ прежде плакал человек,\nИ прежде был он жертвой рока,\nНадежды, слабости, порока.\nИ царь и раб его, безумец и мудрец,\nНевинная душа, преступник, изверг злобы,\nИсчезнут все как тень — и всем один конец:\nНа всех грозится смерть, для всех отверсты гробы.\nДля тигра, агницы сей луг равно цветет,\nРавно питает их. Несчастных притеснитель\nПокоится в земле, как бедных утешитель;\nНа хладном гробе их единый мох растет.\nГордися славою, великими делами\nИ памятники строй: что пользы? ты забыт,\nКак скоро нет тебя, народом и друзьями;\nМогилы твоея никто не посетит.\nКак жизнь для смертного мятежна!\nИ мы еще желаем жить!\nКак власть и слава ненадежна!\nИ мы хотим мечтам служить,\nЛюбить, чего любить не должно,\nИскать, чего найти не можно!\nНесчастный, слабый человек!\nТы жизнь проводишь в огорченьи\nИ кончишь дни свои в мученьи.\nАх! лучше не родиться ввек,\nЧем в жизни каждый миг терзаться\nИ смерти каждый миг бояться!\nНичтожество! ты благо нам;\nТы лучше капли наслаждений\nИ моря страшных огорчений;\nТы друг чувствительным сердцам,\nВсегда надеждой обольщенным,\nВсегда тоскою изнуренным!\nЧто нас за гробом ждет, не знает и мудрец.\nМогила, тление всему ли есть конец?\nУгаснет ли душа с разрушенным покровом,\nНа небо ль воспарив, жить будет в теле новом?\nСей тайны из людей никто не разрешил.\nИ червя произвел творец непостижимый;\nЖивотные и мы его рукой хранимы;\nИм так же, как и нам, он чувство сообщил.\nПодобно нам, они родятся, умирают.\nГде будет их душа? где будет и твоя,\nО бренный человек? В них чувства исчезают,\nИсчезнут и во мне, увы! что ж буду я?\nНо кто из смертных рассуждает?\nСкупец богатство собирает,\nКак будто ввек ему здесь жить;\nПловцы сражаются с волнами,—\nЗачем? чтоб Тирскими коврами\nГлаза роскошного прельстить.\nПред мощным слабость трепетала;\nОн гром держал в своих руках:\nЧело скрывая в облаках,\nГремел, разил — земля пылала —\nНо меркнет свет в его очах,\nИ бог земный... падет во прах.\nКак розы юные прелестны!\nИ как прелестна красота!\nНо что же есть она? мечта,\nТемнеет цвет ее небесный,\nМинута — и прекрасной нет!\nВздохнув, любовник прочь идет.\nТак всё проходит здесь — и скоро глас приятный\nУмолкнет навсегда для слуха моего;\nСвирели, звуки арф ему не будут внятны;\nЗастынет в жилах кровь от хлада своего.\nИсчезнут для меня все прелести земные;\nЛиванское вино престанет вкусу льстить;\nПреклонится от лет слабеющая выя,\nИ томною ногой я должен в гроб ступить.\nПодруги нежные, которых ласки были\nБлаженством дней моих! простите навсегда!\nУже судьбы меня с любовью разлучили;\nВесна не расцветет для старца никогда.\nА ты, о юноша прелестный!\nСпеши цветы весною рвать\nИ время жизни, дар небесный,\nУмей в забавах провождать;\nЗабава есть твоя стихия;\nУлыбка красит дни младые.\nЗа чашей светлого вина\nБеседуй с умными мужами;\nКогда же тихая луна\nЯвится на небе с звездами,\nСпеши к возлюбленной своей —\nЗабудь... на время мудрость с ней.\nЛюби!.. но будь во всем умерен;\nПол нежный часто нам неверен;\nЛюбя, умей и разлюбить.\nПривычки, склонности и страсти\nУ мудрых должны быть во власти:\nНе мудрым цепи их носить.\nНам всё употреблять для счастия возможно,\nВо зло употреблять не должно ничего;\nСпокойно разбирай, что истинно, что ложно:\nСпокойствие души зависит от сего.\nСам бог тебе велит приятным наслаждаться,\nНо помнить своего великого творца:\nОн нежный вам отец, о нежные сердца!\nКак сладостно ему во всем повиноваться!\nКак сладостно пред ним и плакать и вздыхать!\nОн любит в горести несчастных утешать,\nИ солнечным лучом их слезы осушает,\nПрохладным ветерком их сердце освежает.\nНе будь ни в чем излишне строг;\nЩади безумцев горделивых,\nЩади невежд самолюбивых;\nБез гнева обличай порок:\nДобро всегда собой прекрасно,\nА зло и гнусно и ужасно.\nПрощая слабости другим,\nТы будешь слабыми любим,\nЛюбовь же есть святой учитель.\nИ кто не падал никогда?\nМудрец, народов просветитель,\nБывал ли мудр и тверд всегда?\nВ каких странах благословенных\nСияет вечно солнца луч\nИ где не видим бурных туч,\nОгнями молний воспаленных?\nАх! самый лучший из людей\nБывал игралищем страстей.\nНе только для благих, будь добр и для коварных,\nПодобно как творец на всех дары лиет.\nПрекрасно другом быть сердец неблагодарных!\nНаграды никогда великий муж не ждет.\nНаграда для него есть совесть, дух покойный.\n(Безумие и злость всегда враги уму:\nВнимания его их стрелы недостойны;\nОн ими не язвим: премудрость щит ему.)\nСияют перед ним бессмертия светилы;\nБожественный огонь блестит в его очах.\nЕму не страшен вид отверстыя могилы:\nОн телом на земле, но сердцем в небесах.","name": "Опытная Соломонова мудрость","date_to": "1796"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6137, "fields": {"themes": [7],"author": "Михаил Лермонтов","date_from": "1837","text": "Не смейся над моей пророческой тоскою;\nЯ знал: удар судьбы меня не обойдет;\nЯ знал, что голова, любимая тобою,\nС твоей груди на плаху перейдет;\nЯ говорил тебе: ни счастия, ни славы\nМне в мире не найти; настанет час кровавый,\nИ я паду, и хитрая вражда\nС улыбкой очернит мой недоцветший гений;\nИ я погибну без следа\nМоих надежд, моих мучений,\nНо я без страха жду довременный конец.\nДавно пора мне мир увидеть новый;\nПускай толпа растопчет мой венец:\nВенец певца, венец терновый!..\nПускай! я им не дорожил.","name": "Не смейся над моей пророческой тоскою...","date_to": "1837"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6138, "fields": {"themes": [],"author": "Борис Пастернак","date_from": "1916","text": "Без родовспомогательницы, во мраке, без памяти,\nНа ночь натыкаясь руками, Урала\nТвердыня орала и, падая замертво,\nВ мученьях ослепшая, утро рожала.\nГремя опрокидывались нечаянно задетые\nГромады и бронзы массивов каких-то.\nПыхтел пассажирский. И, где-то от этого\nШарахаясь, падали призраки пихты.\nКоптивший рассвет был снотворным. Не иначе:\nОн им был подсыпан - заводам и горам -\nЛесным печником, злоязычным Горынычем,\nКак опий попутчику опытным вором.\nОчнулись в огне. С горизонта пунцового\nНа лыжах спускались к лесам азиатцы,\nЛизали подошвы и соснам подсовывали\nКороны и звали на царство венчаться.\nИ сосны, повстав и храня иерархию\nМохнатых монархов, вступали\nНа устланный наста оранжевым бархатом\nПокров из камки и сусали.","name": "Урал впервые","date_to": "1916"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6139, "fields": {"themes": [],"author": "Павел Коган","date_from": "1934","text": "Весна моя!\nТы снова плещешь в лужах,\nИ вновь Москва расцвечена\nТобою в желть мимоз!\nИ я, как каждый год,\nНемножечко простужен,\nИ воробьи, как каждый год,\nИсследуют навоз.\nВесна моя!\nИ снова звон орлянки,\nИ снова ребятня\n«Стыкается», любя.\nВесна моя!\nВеселая смуглянка,\nЯ, кажется, до одури\nВлюблен в тебя.","name": "Весна моя!","date_to": "1934"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6140, "fields": {"themes": [],"author": "Николай Гумилев","date_from": "1919","text": "Гибель близка человечьей породы,\nЗевс поднимается пылью на них,\nРухнут с уступов шумящие воды,\nВыступят воды из трещин земных.\nСмерти средь воя, и свиста, и стона\nНе избежит ни один человек,\nКроме того, кто из крепкого клена\nПод время выспросит верный ковчег.\n* Из неоконченного рассказа \"Девка ли он\"","name": "Гибель близка человечьей породы...","date_to": "1921"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6141, "fields": {"themes": [],"author": "Василий Капнист","date_from": "1788","text": "Уже со тьмою нощи\nПростерлась тишина.\nВыходит из-за рощи\nПечальная луна.\nЯ лиру томно строю\nПеть скорбь, объявшу дух.\nПриди грустить со мною,\nЛуна, печальных друг!\nУ хладной сей могилы,\nПод тенью древ густых\nУслышь мой вопль унылый\nИ вздохов стон моих.\nЗдесь Юлии любезной\nПрах милый погребен.\nЯ лить над ним ток слезный\nНавеки осужден.\nПодобно розе нежной,\nТы, Юлия! цвела.\nТы в жизни сей мятежной\nМне друг, мне всё была.\nТеперь, тебя теряя,\nОсталось жижнь скончать\nИль, скорбью грудь терзая,\nВсечасно умирать.\nНо песни сей плачевной\nПрервать я должен стон:\nСлезами омоченной\nНемеет лиры звон.\nБезмолвною тоскою\nСильняй теснится дух:\nПриди ж грустить со мною,\nЛуна, печальных друг!","name": "На смерть Юлии","date_to": "1792"}},{"model": "corpus.Poem", "pk": 6142, "fields": {"themes": [],"author": "Владимир Маяковский","date_from": "1925","text": "Испанский камень\nслепящ и бел,\nа стены —\nзубьями пил.\nПароход\nдо двенадцати\nуголь ел\nи пресную воду пил.\nПовел\nпароход\nокованным носом\nи в час,\nсопя,\nвобрал якоря\nи понесся.\nЕвропа\nскрылась, мельчась.\nБегут\nпо бортам\nводяные глыбы,\nогромные,\nкак года.\nНадо мною птицы,\nподо мною рыбы,\nа кругом —\nвода.\nНедели\nгрудью своей атлетической —\nто работяга,\nто в стельку пьян —\nвздыхает\nи гремит\nАтлантический\nокеан.\n«Мне бы, братцы,\nк Сахаре подобраться...\nРазвернись и плюнь —\nпароход внизу.\nХочу топлю,\nхочу везу.\nВыходи сухой —\nсварю ухой.\nЛюдей не надо нам —\nмалы к обеду.\nНе трону...\nладно...\nпускай едут...»\nВолны\nбудоражить мастера:\nдетство выплеснут;\nдругому —\nголос милой.\nНу, а мне б\nопять\nзнамена простирать!\nВон —\nпошло,\nзатарахтело,\nзагромило!\nИ снова\nвода\nприсмирела сквозная,\nи нет\nникаких сомнений ни в ком.\nИ вдруг,\nоткуда-то —\nчерт его знает!—\nвстает\nиз глубин\nводнячий Ревком.\nИ гвардия капель —\nводы партизаны —\nвзбираются\nввысь\nс океанского рва,\nдо неба метнутся\nи падают заново,\nпорфиру пены в клочки изодрав.\nИ снова\nспаялись воды в одно,\nволне\nповелев\nразбурлиться вождем.\nИ прет волнища\nс-под тучи\nна дно —\nприказы\nи лозунги\nсыплет дождем.\nИ волны\nклянутся\nвсеводному Цику\nоружие бурь\nдо победы не класть.\nИ вот победили —\nэкватору в циркуль\nСоветов-капель бескрайняя власть.\nПоследних волн небольшие митинги\nшумят\nо чем-то\nв возвышенном стиле.\nИ вот\nокеан\nулыбнулся умытенький\nи замер\nна время\nв покое и в штиле.\nСмотрю за перила.\nСтарайтесь, приятели!\nПод трапом,\nнависшим\nажурным мостком,\nпри океанском предприятии\nпотеет\nнад чем-то\nволновий местком.\nИ под водой\nделовито и тихо\